Жизнь и творчество М. Врубеля

Жизнь и творчество М. Врубеля

ПЛАН

Введение 3

1. Вехи биографии 4

2. Творчество художника 7

2.1. Демон – idea fix творчества художника 7

2.2. «Демон сидящий» 10

2.3. «Демониана» Врубеля 12

3. Последние годы великого художника 16

Список литературы 17

Введение

С приходом в искусство Михаила Врубеля в русской живописи кончился XIX
век с его патриархальным, каким-то уютным и домашним отношением к миру и
человеку. Началось что-то новое, небывалое, как будто в нем поселяются
какая-то странная тоска и бесприютность.

Действительно, не так много найдется художников, творчество которых
вызывало бы столь противоречивые, а подчас и взаимоисключающие оценки.
Его называли великим исследователем, аналитиком предметной формы и
визионером, а также творцом искусства, которое по природе своей было
близко ночным сновидениям. Михаила Врубеля поднимали на щит как великого
борца со всей мировой пошлостью и отворачивались от него как от
проводника салонности и банальности.

Но он принадлежит к тем редким художникам, чье мироощущение
концентрирует дух своего времени. Творчество М. Врубеля можно уподобить
взволнованной исповеди, и тем не менее, оно полнее отображает сущность
эпохи «рубежа веков», чем произведения любого бытописателя. Говоря
только о себе, не претендуя на роль духовного вождя времени, художник
неоднократно повторял, что его поиски преимущественно лежат в области
художественной техники. Но именно М. Врубель стал одним из выразителей
мироощущения черты вырождения и возрождения, мрачные апокалиптические
предчувствия конца мира, конца света и мечты о вселенной гармонии.

О великом художнике Михаиле Врубеле, о его жизненном пути и творчестве,
будет рассказано в этой работе.

1. Вехи биографии

Родился Михаил Врубель в марте 1856 года в городе Омске в семье военного
юриста. По воспоминаниям друзей, в детстве он был очень привлекателен
для сверстников своей красотой, веселостью, изобретательностью,
способностью объединять всех в любых играх, в нем не было мальчишеской
напускной грубоватости, а «много мягкости и нежности, что-то
женственное». Увлечение рисованием началось у Врубеля в пяти – шести
лет. «Он зарисовывал с большой живостью сцены из семейного быта», –
вспоминала его родная сестра. В гимназии он индивидуально занимался с
учителем рисования и посещал рисовальную школу Общества изящных
искусств.

Окончив одесскую гимназию, Врубель по настоянию отца поступил на
юридический факультет Петербургского университета. Все годы учебы он
жестоко нуждался в деньгах, потому что отец, обремененный большой
семьей, очень мало мог помочь ему. Врубелю приходилось добывать средства
уроками и репетиторством. Трижды его исключали из университета за
неуплату положенных за обучение денег, но потом восстанавливали вновь. В
течение этих пяти лет у него было очень мало времени для занятий
живописью. Однако по окончании университета, в 1880 году Врубель, вместо
того, чтобы избрать карьеру юриста, пошел учиться в петербургскую
Академию художеств. С этих пор он уже никогда не расставался с кистью и
карандашом, со своей, как он шутливо писал, «супругой-искусством».

Еще учась в Академии, Врубель осознал, что его путь в искусстве будет
особый. Из двух существовавших в то время направлений он не принимал ни
одного: ему был чужд холодный академический подход к живописи, но он не
разделял также идей и мироощущений передвижников, которые, по его
глубокому мнению «кормили публику кашей грубого приготовления», стремясь
утолить её голод, но забывая о специальном деле художника. Их
обличительский пафос никогда не привлекал Врубеля. Он говорил, что
реалисты-передвижники подменяли подлинное искусство публицисткой и
«крали у публики то специальное наслаждение, которое отличает душевное
состояние перед произведением искусства от состояния перед развернутым
печатным листком». Сам для себя он так формулировал цель и назначение
искусства: «Будить от мелочей будничного величавыми образами».

Это неприятие голого реализма было характерно для многих художников
конца XIX века. Один из теоретиков нового направления Бенуа писал позже:
«Слабая сторона всего типичного передвижничества, та сторона, которая
нас заставляет теперь видеть даже в наиболее прославленных когда-то
картинах их направленческую и народническую «позу», заключается не в
том, что их творцы чрезмерно увлеклись жизнью, а в том, что они,
напротив того, не отражали её всецело. Огромный недостаток этих
художников заключается в том, что они подходили к жизни с заготовленной
идейкой и затем все свое изучение жизни подстраивали согласно этой
идейке. Когда мы глядим теперь в музеях на те же картины, которые в дни
нашего детства заставляли волноваться целые города, то нас, говоря
откровенно, непременно охватывает тоска. Все это темное, нудное,
низменное, все эти житейские, а не жизненные интересы, мелкие, еле
слышные протесты, слабое хихиканье или грубая, но немощная брань – все
это с первого взгляда коробит нас и угнетает чуть не до отчаяния»…

Положенного академического курса Врубель не закончил. В 1884 году
известный искусствовед профессор Адриан Прахов обратился к наставнику
Врубеля Чистякову с просьбой рекомендовать ему достойного сотоварища для
реставрационных работ в киевском Кирилловском храме. Чистяков предложил
Врубеля. Врубель без сожаления оставил столицу и Академию. Ему было уже
почти тридцать лет, и затянувшаяся пора ученичества начинала его
тяготить. Он отправился на Украину, уверенный, что в его жизни начался
новый важный этап. И действительно, летом 1884 года во время работы в
киевских храмах Врубель испытал подъем жизненных сил. Он быстро нашел
необходимые формы и стиль для фресок «в византийском духе», поверил в
свои возможности и радужные перспективы, которые сулила ему
самостоятельная деятельность, обеспеченная заработком. Объем работ,
выполненных им за полтора года, был огромен: кроме новых фресок
«Сошествие Святого Духа», «Положение в гроб» и других изображений, он
нарисовал около 150 фигур – в основном натуры, исполненные затем его
помощником, и реставрировал по своим эскизам ряд фигур в Софийском
соборе. Прахов был им доволен и давал один за другим выгодные заказы.

В эти годы складывается особый, неповторимый стиль Врубеля. В иконах и
мозаиках VI-XII веков он нашел ту притягательную выразительность
«каменной оцепенелости» фигур, которая оказалась ближе всего его
собственному видению образа. В его палитре большое место заняли цвета,
созданные не столько природой, сколько мастерством и искусством
человека: узоры старинных тканей, ковров, драгоценностей, обработанных
камней и стекол, художественной утвари и других красивых вещей. Там же,
в средневековых фресках, он открыл мир суровых и вдохновенных ликов,
полных напряженной и загадочной жизни, увидел ту таинственную и
величавую жизнь духа, выражения которой он искал в своей живописи
последующих лет. Особый прием изображения глаз – огромных, выпуклых,
взор которых напряжен до предела, трагически скорбен и печален, стал с
тех пор одной из характернейших особенностей Врубеля, а его сквозной
темой, проходящей через все творчество, стала тема мировой скорби. Он
выразил её так сильно и очень прекрасно, как никто другой. Личные
неудачи и материальные лишения еще усилили это настроение.

Конец складывающемуся благополучию Врубеля положила страстная
романтическая любовь его к Эмилии Львовне, жене Прахова. Эта любовь,
можно сказать, пошатнула почву под его ногами. Отношения с наставником
стали настолько напряженными, что в конце концов Врубель должен был
оставить реставрацию. Он уехал из Киева и поселился в Одессе. Именно
здесь в 1885 году на его холстах впервые появился образ Демона – самая
главная и самая пронзительная тема всего его творчества, его idea fix,
которая после этого уже никогда его не покидала.

2. Творчество художника

2.1. Демон – idea fix творчества художника

Искусство конца XIX начала XX веков часто использовало мифы, обращался к
ним и Врубель. Его художественные образы-мифы не служат ироническому
осмыслению современности, для художника это скорее способ ее
романтизации, попытка выглянуть из неприглядной житейской прозы во имя
истинной, духовной сущности. Сопоставление себя с вечными прототипами
было для Михаила Врубеля, может быть, средством гармонизации психики.
Недаром его Гамлет, Фауст, Пророк и Демон наделены общими внешними
чертами с художником.

Михаил Врубель был одержим образом Демона. Тот, словно требуя своего
воплощения, заставлял возвращаться к себе вновь и вновь, избирать все
новые материалы и художественные техники. Это был такой образ, который
все время был связан с Врубелем какими-то мистическими отношениями.
Казалось, что не Врубель пишет Демона, а Демон приходит к художнику в
особенную, самую нужную минуту и призывает его к себе.

Как уже отмечалось выше, в первый раз Демон явился мастеру еще в Киеве,
во время работы М. Врубеля во Владимирском соборе. Христос и Демон – вот
два образа, между которыми металась душа художника. Христос – покой и
уверенность в непогрешимости истины, Демон – смятение, протест, жажда
красоты и безграничной свободы. И художник выбирает … второго.

Этот роковой образ волновал М.Врубеля, демон был любимым детищем
фантазии художника, что не могло быть навеяно только лермонтовской
поэмой. Поэма о Демоне лишь подсказала Врубелю имя того, кто с детства
был знаком ему, кто возникал в глубине его собственного сердца и жадно
хотел воплотиться в творческих грезах. Демон для Михаила Врубеля был
вещим сном о самом себе.

Но, образ Демона мучительно долго не давался художнику. Прошло несколько
лет, прежде чем ему удалось создать в какой-то мере завершенное
произведение. В октябре 1885 года в Одессу приезжал его друг по Академии
Валентин Серов. Он видел начало работы над «Демоном». По его словам, для
фона картины Врубель использовал фотографию, которая в опрокинутом виде
представляла удивительно сложный узор, похожий на погасший факел или
пейзаж на Луне. В то время Врубель предполагал сделать «Демона» первой
частью огромной тетралогии, в которую он собирался включить картины
«Демон», «Тамара», «Смерть Тамары» и «Христос у гроба Тамары». Таким
образом, творческая мысль Врубеля непосредственно отталкивалась от поэмы
Лермонтова, но не замыкалась в ней. Демон был для него не литературным
героем, а чем-то неизмеримо большим и заключал в себе великую тайну
бытия.

Однако тогда эта тема не получила развития. К тому же обстоятельства
мало способствовали творческим исканиям. Устроить свою жизнь в Одессе
Врубелю не удалось. Денег катастрофически не хватало, и через код он
вернулся в Киев в еще более бедственном положении, чем до отъезда. Отец,
сумевший навестить сына в начале октября 1886 года, был страшно потрясен
его бедностью. «Вообрази, – писал он в одном из писем, – ни одного
стола, ни одного стула. Вся меблировка – два простых табурета и кровать.
Ни теплого одеяла, ни теплого пальто, ни платья, кроме того, которое на
нем (засаленный сюртук и вытертые панталоны), я не видел. Может быть, в
закладе. В кармане всего 5 копеек, буквально… Больно, горько до слез мне
было все это видеть. Ведь столько блестящих надежд! Ведь уже 30 лет. И
что же? До сих пор ни имени, ни выдающихся по таланту работ и ничего в
кармане. Мне кажется, что он впадает в мистицизм, что он чересчур
углубляется, задумывается над делом, а поэтому оно идет у него медленно.
Картина, с которой он надеется выступить в свет, – «Демон». Он трудится
над ней уже год, и что же? На холсте – голова и торс до пояса будущего
Демона. Они написаны пока одной серой масляной краской. На первый взгляд
Демон этот показался мне злою, чувственною, отталкивающей пожилой
женщиной. Миша говорит, что Демон – это дух, соединяющий в себе мужской
и женский облик. Дух не столько злобный, сколько страдающий и скорбный,
но при всем этом дух властный, величавый. Положим так, но всего этого в
его Демоне еще далеко нет. Тем не менее, Миша предан своему Демону всем
своим существом, доволен тем, что он видит на полотне, и верит, что
Демон составит ему имя. Дай Бог, но когда? Если то, что я видел, сделано
в течение года, то то, что остается сделать в верхней половине фигуры и
во всей нижней с окружающим пространством, должно занять по крайней мере
три года. При всем том его Демон едва ли будет симпатичен для публики и
даже для академиков».

Причину постоянного безденежья и необеспеченности Врубеля, после того
как он вышел из стен Академии, его друзья и родственники видели отчасти
в том, что он не хотел и не мог понять вкус заказчиков, отчего оставался
непризнанным и неизвестным художником при всем огромном своем таланте,
уме и образованности; и главное, от того, что не умел жить, не умел
распоряжаться своими средствами, как положено. Так оно и было на самом
деле. С покупателями и заказчиками он никогда не торговался и часто
отдавал свои произведения за бесценок. Свои работы он считал чем-то
неоконченным, промежуточным в своем стремлении к совершенству и поэтому
очень мало дорожил ими: раздаривал, оставлял, где попало, и забывал о
них.

Спасаясь от голода, он дает уроки рисования, берется за неинтересные и
недостойные его призвания и таланты заказы. Но мотивы его «Тетралогии»
проступали во всем, чего касалась его кисть. Так в 1886 году Врубель
пишет с дочери киевского ростовщика «Девочку на фоне персидского ковра»
– одну из своих талантливейших работ, в которой впервые нашла свое
воплощение его Тамара. Но лика Демона мог подглядеть нигде, кроме как в
своей душе. Он множество раз принимался за холст, писал и рисовал
голову, торс своего героя, очищал написанное и начинал заново, снова
бросал сделанное, записывая его другими изображениями. Параллельно в
1887 году он трудился над эскизами в Владимирскому собору: «Надгробный
плач», «Воскресенье» и «Вознесение», исполненных высочайшего трагизма.
Однако эскизы эти не были приняты комиссией к исполнению, и вместо
фресок Врубелю пришлось писать орнаменты.

2.2. «Демон сидящий»

Впервые Врубель увидел своего Демона только спустя пять лет после начала
работы. Это случилось в Москве, где он рассчитывал провести всего
несколько дней по пути из Казани в Киев. Но, человек предполагает а
судьба располагает, – вышло так, что он остался в этом городе почти до
конца своей жизни.

В доме С.И. Мамонтова Демон только на миг появился из своей туманности,
но художник ясно увидел его. Демон был где-то далеко, на вершине горы,
может быть, даже на другой планете. Он сидел грустный в лучах заката или
разноцветной радуги. Но М.Врубель чувствовал, что это все еще не тот
монументальный Демон, которого он так долго искал. Но художник поспешил
воплотить в живописи это видение, этот образ еще не настоящего Демона,
уверенный в том, что он все равно напишет свое заветное полотно.

В мае 1890 года Врубель сообщал в одном из писем: «Вот уже с месяц я
пишу Демона. То есть не то, чтобы монументального Демона, которого я
напишу еще со временем, а «демоническое» – полуобнаженная, крылатая,
молодая уныло-задумчивая фигура сидит, обняв колена, на фоне заката и
смотрит на цветущую поляну, с которой ей протягиваются ветви, гнущиеся
под цветами».

Это письмо отражало только первоначальный замысел. Художник поставил
тогда перед собой сложную и едва ли исполнимую задачу: изобразить
средствами живописи то неуловимое и невидимое, что называется
«настроением души». Здесь все строится на «чуть-чуть», на тончайшей и
зыбкой грани. Если сделать в этой картине цвета и формы хотя бы немного
пореальнее и попредметнее, то хрупкий образ рассыплется. Вместо мечты и
сказки предстанут лишь грубые декорации, все станет предметным и
плоским.

Друг Врубеля художник Коровин вспоминал, что, работая над «Сидящим
Демоном», Врубель постоянно менял композицию и детали: «…фантазии его не
было конца. Орнаменты особой формы: сегодня крылья кондора, а уже к
вечеру стилизованные цветы невиданных форм и цветов».

Образ Демона вышел глубоко романтическим. Этот дух еще полон юности и
сердечного жара, в нем нет ни злобы, ни презрения. Это ни тень добра, ни
его изнанка (как в христианской философии) – это само добро, но
освободившееся от безгрешности, от святости и потому приблизившееся к
человеку. Со своей «вершины льдистой», где он «один меж небом и землей»,
Демон видит всю, взятую вместе, скорбь мира. Его лучистые глаза полны
слез. Фон, или, вернее, живописно-декоративное пространство, в котором
живет Демон, получило воплощение в технике, похожей на мраморную
мозаику, особенно в кристаллических неземных цветах за его спиной и в
полосках заката, будто выложенных красными, оранжевыми и желтыми
камешками мозаики на фоне густых цветовых аккордов лилового неба.

«Сидящий Демон» – печальный, тоскливый, по-микеланджеловски мощный, в
глубоком раздумье бессильно охватил руками колени. За ним простирается
фантастически причудливый пейзаж с красными, золотистыми «мозаичными
пятнами»: огневое небо с лиловыми тучами, фантастические цветы,
гармонично сросшееся скопление кристаллических камней и слитков, которым
уподобляются формы самого Демона. На картине Врубеля предстает как будто
совсем иной, чужой нам план бытия – исполинский, почти устрашающий, на
котором все земное углубляется в своем значении.

Окруженный скалами, горящими, как самоцветы, Демон кажется слитым с
ними, вырастающим из них и властвующим над миром. Но нет торжества в
этой властной фигуре, неизгладимая тоска сковывает его силы – тоска и во
взгляде, и в наклоне головы, и в заломленных руках.

М.Врубель сознательно выбирает «тесный» продолговатый формат холста,
который неожиданно как бы придавливает, срезает сверху фигуру Демона и
тем самым подчеркивает его скованность. Однако при этом художнику надо
было подчеркнуть, что Демон для него – идеал прекрасного человека, и
потому кристаллы граненных объемов заставляют сверкать голубые и синие
тона одеяний Демона, но в рисунке мускулов и жесте рук уже ощущается
бессилие.

Красота Демона не только в страдании, с каким он переживает свою судьбу
изгоя, но и в тоске по истинному, когда-то отринутому им бытию. Он
свободен, но он одинок, ибо покинут Богом и далек от людей. Однако этот
Страшный суд и мука богооставленности не могут длиться вечно, и поэтому
в позе и лице Демона нет ожесточения или отчаяния, а есть даже какое-то
странное для богоборца смирение.

При взгляде на эту картину у зрителя складывается впечатление мира
фантастического, сказочно прекрасного, но вместе с тем какого-то
неживого, как будто окаменевшего. Это впечатление помогает понять тоску
Демона, его одиночество, его влечение в невидимую долину..

Какое горькое томленье…

Жить для себя, скучать собой!

2.3. «Демониана» Врубеля

Как ни велико значение «Демона сидящего» для самого М.Врубеля – это для
него лишь преддверие, предчувствие Демона настоящего. Это полотно стало
только началом работы Врубеля над его «Демонианой». Хотя задуманная
тетралогия так и не был написана, Врубель получил в 1890-1891 годах
возможность принять участие в оформлении юбилейного издания Лермонтова,
над которым тогда трудились лучшие русские художники, и создал несколько
прекрасных иллюстраций к поэме «Демон» (в том числе «Голова Демона»,
«Пляска Тамары», «Тамара в гробу» и некоторые другие). После выхода
книги измученный до изнеможения своим Демоном Врубель на время
освободился от его чар и от его гнета.

В последующие годы положение Врубеля стало медленно поправляться. После
появления его «Сидящего Демона» и некоторых других работ – таких как
«Испания» (1894), «Гадалки» (1895), прекрасных декораций к операм
Римского-Корсакова, за ним признали оригинальный талант. Он начинает
получать заказы, которые позволили ему несколько поправить свой быт и
устроить личную жизнь.

В 1896 году в Женеве Врубель обвенчался с Надеждой Забелой – популярной
в то время оперной певицей и актрисой. Медовый месяц они провели в
Люцерне. Забела была на двенадцать лет моложе Врубеля, она искренне
любила мужа и верила в его большой талант. Врубель нашел с ней свое
счастье. При всех страданиях, выпавших на его нелегкую долю, судьба
даровала ему любимую жену, верного друга и почти единомышленника в
понимании искусства. Средств на жизнь им, впрочем, хватало далеко не
всегда – Врубели так и не завели своего дома, постоянно снимали
меблированные комнаты или квартиры, в которых устраивались с возможными
удобствами на год или два.

В 1898 году в письмах Врубеля появляются новые упоминания о Демоне.
Начался второй круг мучительных поисков этого образа. В 1899 году он
пишет «Летящего Демона». Этот Демон не имел уже лирических черт и
своеобразного обаяния, свойственных Демону 1890 года. Это другой Демон –
охваченный тоской и пониманием своего вечного одиночества. Его полет –
без цели, без любви. В нем, однако, не было всего того, что хотелось бы
выразить Врубелю, поэтому он бросил картину неоконченной.

Между тем в 1899-1900 годах творческий гений Врубеля достигает расцвета.
С лихорадочной быстротой он пишет свои великие полотна: «Пана»,
«Сирень», «К ночи» и «Царевну-Лебедь» (томительная, печальная красота,
утонченная хрупкость, грация и таинственность этой картины просто
поразительны; она недаром считается одним из самых замечательных
творений Врубеля). Одновременно он создает множество акварелей, делает
эскизы декораций и театральных костюмов.

Однако осенью 1901 года Демон оттесняет другие идеи и завладевает всеми
помыслами Врубеля. После пятнадцати лет напряженных раздумий он наконец
понял, как должен писать своего героя: он увидел его поверженным – в
какой-то горной пропасти, лежащим в складках роскошного плаща. Этот
образ захватил его до полного самозабвения. Работая и переделывая
написанное, он не выходил из мастерской целыми днями, ни с кем не
общался, сделался вдруг резким и злым. Прежняя его внимательность и
нежность к жене сменилась раздражительностью и нетерпением ко всему, что
могло отвлечь его от работы. Он долго и трудно искал выражение лица для
Демона, ведь в нем заключалась главная суть образа. Это лицо должно было
быть одновременно жутким и прекрасным, мудрым и наивным, в нем должна
была отразиться мука поражения и в то же время неукротимая гордость.

«Демон поверженный» – потерпевший крушение, но не сломленный и не
убитый. Разбитое тело, жалкая и страшная гримаса потемневшего лица – вот
финал героической схватки с Богом на фоне рассыпанных по скалам
сказочных павлиньих перьев. В каждом изгибе сломанного тела, в каждой
складке величественных и неприступных гор слышатся отзвуки только что
отзвучавшей битвы. И вместе с тем есть что-то бесконечно гордое,
непримиримое и дерзкое в фанатично горящих глазах Демона, какое-то
мрачное упоение стихией борьбы.

Врубеля так захватила эта тема, как будто не Демон, а он сам участвовал
в схватке с Богом. Художник работал по 24 часа в сутки, забыв обо всем
на свете, весь привычный мир отодвинулся куда-то далеко, остались только
он, Демон и упоение изнурительной, беспощадной борьбы. Десятки раз
художник что-то переделывал, менял, дописывал, и все равно ему казалось,
что Демон выходит не таким, каким он видит его в своем воображении. В
нетерпении художник залеплял куски непросохшей еще краски газетной
бумагой и писал прямо на ней.

Почти законченное, великолепное, по мнению видевших его, полотно,
Врубель вдруг совершенно переделал и не оставлял работы до последнего
мгновения. Картина уже висела на выставке, но Врубель продолжал
приходить в залы и на глазах публики что-то менял в лице своего Демона.
Александр Бенуа, наблюдавший за этой лихорадочной работой над «Демоном
поверженным», писал потом: «Верится, что Князь Мира позировал ему. Есть
что-то глубоко правдивое в этих ужасных и прекрасных, до слез волнующих
картинах. Его Демон остался верен своей натуре. Он, полюбивший Врубеля,
все же и обманул его. Эти сеансы были сплошным издевательством и
дразнением. Врубель видел то одну, то другую сторону своего божества, то
сразу ту и другую, и в погоне за этим неуловимым он быстро стал
продвигаться к пропасти, к которой его толкало увлечение проклятым».

Новый созданный им образ разительно отличался от прежнего. Это был не
борец с развитой мускулатурой, а женственно-хрупкое, почти бесплотное и
бесполое существо со сказочно-таинственным лицом восточного склада,
полудетским или девичьим, с выражением глубоко затаенной обиды и
неистребимой гордости духа. Его птичье синеватое тело с заломленными
руками, неестественно вытянутое, служило прямой антитезой античному
классическому торсу «Сидящего Демона», но все же воплощало в себе
какую-то особенную языческую, нехристианскую красоту. Это был как бы
ужас красоты или прекрасное зло.

Посылая свое творение на выставку, Врубель заранее предвидел
непонимание. И в самом деле, ни одна картина в то время не вызывала
таких крайних и противоречивых мнений, как его новый «Демон». И по сей
день отношение к этому полотну остается далеко не однозначным. Смог ли
Врубель, наконец, выразить то, что хотел, сумел ли он поймать
преследовавший его и постоянно ускользавший от него образ – неизвестно.

3. Последние годы великого художника

Долгое напряжение, томительное погружение в мир «демонического» не
прошли для него бесследно. После окончания картины что-то ломается в его
душе. Он меняется буквально на глазах. Куда-то уходят его
интеллигентность, дух, интеллект. Он становится нетерпимым и грубым до
такой степени, что вскоре Забела начинает всерьез сомневаться в
возможности их дальнейшей совместной жизни. «Вообще это что-то
неимоверно странное, ужасное, – писала она Римскому-Корсакову, – в нем
как будто бы парализована какая-то сторона его душевной жизни… Ни за
один день нельзя ручаться, что он кончится благополучно».

Вскоре после окончания «Демона» Врубель пишет портрет своего маленького
горячо любимого сынишки. Эта вещь – одно из его последних великих
творений: в обрамлении резко скрещивающихся качающихся линий и пятен
изгибающегося края стенки коляски и поручня, на фоне белоснежной
наволочки поднимается детское личико с недетскими прозорливыми глазами
под не детски высоким лбом. Этот ребенок, воплотивший в себе что-то
изначально человеческое, оказавшееся в опасности перед грозящей тьмой,
кажется настоящим олицетворением жертвенности. В его распахнутых глазах
– вопрос, тревога, трагическая беззащитность и словно предчувствие
своего «крестного пути». Врубель писал эту картину, уже ощущая
приближение сумасшествия.

«С весны 1902 года начинаются последние скорбные годы жизни брата, –
писала Анна Врубель, – годы его душевной болезни.. за ней наступает
быстрое падение зрения, а затем и окончательная потеря его..» С сентября
1902 по февраль 1903 года Врубель лечится сначала в частной лечебнице, а
потом в клинике для душевнобольных. Им одна за другой овладевают мании
величия. В начале весны он чувствует облегчение – сумасшествие как будто
отступает. Но это было только временное просветление. Судьба нанесла ему
еще один страшный удар – в мае 1903 года в Киеве умер маленький
Саввушка. Потрясенный горем, Врубель сам попросил отправить его в
лечебницу, которую покинул ненадолго лишь раз – в августе 1904 года.

На этот раз безумие Врубеля проявлялось в подавленности каким-то тайным
страшным грехом, который он должен был искупить. Поэт Валерий Брюсов в
своих воспоминаниях о встрече с больным Врубелем писал: «Очень мучила
Врубеля мысль о том, что он дурно, грешно прожил свою жизнь, и что в
наказание за то против его воли в его картинах оказываются непристойные
сцены… Несколько понизив голос, он добавил: «Это он (Дьявол) делает это
с моими картинами. Ему дана власть за то, что я, не будучи достоин,
писал Богоматерь и Христа. Он все мои картины исказил». Эти загадочные
слова потом по-разному старались истолковать все, кто писал о Врубеле,
но их подлинный смысл, возможно, так никогда и не будет нам открыт. Умер
Врубель в апреле 1910 года. (За несколько лет до смерти он полностью
ослеп). Жена пережила его на три года и скончалась после внезапного
припадка в июле 1913 года, еще сравнительно молодой женщиной.

Список литературы

К. Рыжов. Сто великих Россиян. – Москва. «ВЕЧЕ» 2002

К. Рыжов. Сто великих картин. – Москва. «ВЕЧЕ» 2002

Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter