6
Валдайский Иверский монастырь
Уже в первые годы своего существования Валдайский Иверский монастырь мог
назваться одним из богатейших русских монастырей. К нему были приписаны
Валдайское озеро с островами, села Валдай, Боровичи, Вышний Волочек и
другие, а также множество угодий и вотчин. В 1656 году, то есть
буквально через несколько лет после основания обители, здесь освятили
каменный собор. На освящение Патриарх Никон привез копию Иверской иконы
Божией Матери, выполненную иконописцем афонского Иверского монастыря.
На Рождество 1657 года в Иверскую обитель должен был пожаловать царь –
во всяком случае, Патриарх Никон приглашал его. Но государь не приехал.
В 1658 году между ним и Патриархом началось, по слову летописца,
“безсоветие”, и царь так и не побывал в монастыре, об устроении которого
он еще недавно заботился. Да и Никон в 1658 году приезжал сюда в
последний раз. Прожив здесь три месяца, он уехал в Ново-Иерусалимский
монастырь, где в добровольном изгнании томился восемь лет. В 1666 году
Большой Церковный Собор осудил Патриарха и приговорил его к ссылке в
отдаленный Ферапонтов монастырь.
Когда Никона постигла опала, все монастыри, основанные им
(Ново-Иерусалимский, Валдайский Иверский и Онежский Крестный), признали
созданными “не по уставам святых отцов”. Богатые монастырские вотчины
отошли в казну, а братию “расформировали” по другим обителям. Но в 1668
году это распоряжение отменили, и Иверский монастырь получил обратно все
угодья и привилегии, когда-то дарованные ему.
В 1712 году Валдайский Иверский монастырь со всем его имуществом и
угодьями приписали к строившемуся в Санкт-Петербурге Александро-Невскому
монастырю (позже – Лавре). К 1730 году обитель вернула себе
самостоятельность, но при этом оставила в ризницах столичного монастыря
часть своего богатства: расшитые жемчугом священнические облачения,
украшенные алмазами митры, четыре золотых напрестольных креста, – и это
не считая двух колоколов и прочих, менее ценных, но не менее нужных в
хозяйстве вещей.
Все эти лишения не помешали Валдайскому монастырю в 1764 году, при
составлении штатов, оказаться в первом классе. В это время обитель
владела 4275 десятинами пахотной земли и 7133 душами крестьян. Кроме
того, были у нее подворья в Москве и Новгороде и пять приписных
монастырей. И все же к концу XVIII века Иверская обитель, оставаясь
второй по значению в Новгородской земле, пришла в упадок. Лишь в XIX
столетии она несколько воспрянула в хозяйственном отношении.
В середине XIX века настоятелем монастыря стал архимандрит Лаврентий,
оставивший добрую память по себе во всей округе. Ремонтируя и украшая
монастырские постройки, он не забывал и о тех, кто жил за стенами
монастыря. Всякого голодного он старался накормить, всякого холодного –
одеть и обогреть. Устроив странноприимный дом при обители, где кормились
буквально тысячи людей, он говорил братии: “Это наш долг перед Царицей
Небесной”. И в самом деле, ощущал себя не благотворителем, а вечным
должником.
К началу XX века в Валдайском Иверском монастыре насчитывалось около 70
насельников. Жил он исключительно собственными доходами – от рыбной
ловли, продажи молока, скота, овощей. Не последнюю статью дохода
составляли регулярные крестные ходы с Иверской иконой Божией Матери,
участие в которых принимали тысячи людей. Вообще, в новгородских
пределах Иверская обитель была излюбленным местом паломничества
благочестивых крестьян и городских жителей. На праздники сюда стекалось
до 15 тысяч богомольцев.
Монастырский уклад был строг – настолько, что не всякий “чужой” монах
мог выдержать его. А приходили на Валдай из других обителей многие,
наслышавшись о благочестивой жизни здешних иноков.
Впереди насельников Иверского монастыря ждали тяжелые испытания. Уже
начиная с января 1918 года новая власть постоянно грабила монастырь,
реквизируя у него “излишки” то хлеба, го овощей, то скота. Около
полугода монахи сносили визиты распоясавшихся “товарищей”.15 июля, когда
была объявлена очередная масштабная реквизиция “хлебных излишков”, иноки
ударили в набат. Монастырские колокола были очень хорошо слышны в
городе, и жители Валдая, еще не оробелые перед Советской властью, вышли
на улицы, захватили оружейный склад и ринулись к монастырю. С тревогой
наблюдал с монастырского острова продотряд, как на противоположном
берегу растет возмущенная – и вооруженная – толпа валдайцев.
По некотором размышлении продотрядовцы решили усмирить народ, предложив
выйти к нему настоятелю, архимандриту Иосифу. Отец Иосиф, всеми силами
души желая не допустить кровопролития, согласился. Уже возле берега
лодки, в которых находился архимандрит вместе с отрядом экспроприаторов,
были обстреляны валдайцами, не заметившими отца настоятеля. Случайная
пуля, предназначавшаяся кому-то из большевиков, ранила архимандрита.
После ранения отца настоятеля Советская власть на некоторое время
оставила монастырь в покое. Но уже осенью большевики опять явились на
монастырский остров. Тогда они сняли драгоценную ризу с Иверской иконы
Божией Матери, увезли всю старинную богослужебную утварь (церковные
сосуды, напрестольные кресты, золотые и серебряные панагии). Однако
время повального изъятия церковных ценностей еще не настало, и 1 января
1919 года по приказу комиссара Наркомпроса все вещи вернулись в обитель.
В это же время рабочие монастыря образовали (скорее всего, по наущению
“товарищей сверху”) рабочий комитет и отобрали у монахов ключи от всех
кладовых и амбаров. Отныне хлеб насельникам выдавали члены комитета, а
настоятель не имел права предпринимать какие бы то ни было действия без
ведома пролетарского начальства. С декабря 1918 года комитетчики
заставили молодых монахов и послушников работать на лесозаготовках в
пользу государства. Старым и убогим тоже нашлось дело: они должны были
трудиться на водокачке и в кухне.
В 1919 году монастырь преобразовали в трудовую артель, устав которой был
зарегистрирован в соответствии с советскими правилами. Несмотря на то,
что монашеская коммуна существовала на законных основаниях, власти не
преминули ограбить ее, изъяв из ризницы все, что представляло хоть
какую-нибудь ценность, а из амбаров – все запасы продовольствия. Кроме
того, были “освидетельствованы” мощи св. Иакова Боровичского: их
подвергли публичному вскрытию, дабы разоблачить “ложь церковников”
относительно нетленности мощей. Подобные акции большевики проводили
повсеместно.
Спустя восемь лет после регистрации Иверской трудовой артели ее
“обследовал” Наркомзем и выявил, что артель “слишком тесно связана с
Иверской чудотворной иконой”. Этого было достаточно для того, чтобы
снять коммуну с регистрации и очистить территорию “бывшего. монастыря”
от монашествующих (от “нетрудового элемента”, как говорили советские
чиновники).
После разгона трудовой артели в монастыре сначала находился музей, затем
здания монастыря передали мастерским. Впоследствии хозяева менялись: во
время войны в обители размещался госпиталь, лотом – дом
ветеранов-инвалидов и, наконец, лесная школа для детей, больных
туберкулезом. В 1970-е на живописном острове решили сделать базу отдыха.
Передан Церкви Валдайский Иверский монастырь был в 1991 году.
Как и некоторые другие монастыри, Валдайский Иверский был основан на
месте, которое почиталось в народе “худым”. Но молитвы основателя и
братии обратили худое место в святое.
За Валдайским озером, которое избрал Патриарх Никон для строительства
Иверского монастыря, издавна велась дурная слава. В глухих лесах вокруг
еще скрывались древние капища, а жизнь здешних простолюдинов была
пронизана языческими суевериями. О самом же озере местные жители
рассказывали и вовсе несусветное: будто временами над озерной гладью
поднимаются нечистые духи, принимая вид отвратительных чудовищ. О том же
говорили и строители, присланные на остров посреди озера для возведения
здесь монастыря. Неизвестно, то ли “у страха глаза велики”, то ли
действительно место это было чем-то нехорошо, но только Патриарх решил
бороться с нечистью и бесовскими страхованиями кардинально. В один из
своих приездов в Иверский монастырь он вышел на берег озера вместе со
всем причтом, отслужил молебен и погрузил на его дно Евангелие с
крестом. После чего назвал озеро Святым.
Имя “Святое” за озером не прижилось. Его по-прежнему называют
Валдайским. Но в официальном названии монастыря оно осталось – правда,
не заменяя собой другого, древнейшего, имени озера, но лишь дополняя
его: Валдайский Иверский Святоозерский Богородицкий монастырь.
После столь необычного освящения вод над озером – точнее, над островом,
где строился монастырь, – было необыкновенное видение. “Столп огнен, –
писал Патриарх Никон царю Алексею Михайловичу, – явися от земли до
небеси, и от того огненного столпа окрест свет блиста велик зело; версты
по три и по пяти и по десяти и по двадцати и более, яко во дне святитеся
всему”. Это видение, равно как явление святителя Филиппа, о котором мы
упоминали в предыдущих разделах, укрепило Никона в убеждении, что
возведение обители на Валдае угодно Богу.
Интересно, что Валдайский монастырь не был первым монастырем, основанным
на месте с дурной славой. Например, когда прп. Варлаам Ху-тынский пришел
на Хутынь (то есть именно на “худое, злое место”) ради подвига
отшельничества, его стращали тем, что здесь водятся несметные полчища
нечистых духов. Но преподобный не испугался, и со временем на “худом
месте” выросла одна из самых значительных обителей северо-западной Руси
– Варлаамо-Хутынский монастырь, распространивший свет христианского
просвещения на много верст окрест. То же самое произошло постепенно и с
Валдайской обителью: она стала основным богомольем, центром духовного
притяжения не только для валдайцев, но и для жителей более отдаленных
городов и весей.
Последующие чудесные события, происходившие в Валдайском Ивер-ском
монастыре, связаны главным образом с Иверской иконой Божией Матери.
Самое известное из них, приводимое ныне почти во всех источниках,
посвященных монастырю, – прекращение эпидемии холеры в 1848 году.
Эпидемия 1848 года была одной из тяжелейших. По широте распространения и
смертности она оставила далеко позади холеру 1831 года, знаменитую тем,
что именно она “обеспечила” Пушкину Болдинскую осень. Тогда холерой
заболели три с половиной тысячи человек, из них умерли – 885 человек. В
1848 году этой страшной болезнью заразилось уже гораздо больше людей – 1
724000 человек. Умерли из них 690 000 человек. Эпидемия свирепствовала и
в Валдае. Но после того как с крестным ходом Иверскую икону Божией
Матери обнесли вокруг города, эпидемия прекратилась. В память об этом
событии Св. Синод утвердил ежегодный крестный ход из Иверского монастыря
вокруг Валдая и совершение молебнов с 28 июля по 7 августа (даты даны по
старому стилю).
Чудом можно назвать и относительно недавнее событие, связанное уже с
другим, не столь старым, списком Иверской иконы, находящимся ныне в
Валдайском монастыре (икона Богородицы, принесенная с Афона, бесследно
исчезла после закрытия обители). В 1993 году в Иверском монастыре
случился пожар, во время которого сильно пострадал и чтимый образ Божией
Матери. Пожар начался от свечи, стоявшей перед иконой в деревянном
подсвечнике. Полностью сгорел сам подсвечник, пол под ним, рама образа,
полотенце, которым он был покрыт. Сильно обгорела и задняя часть доски.
Но, как ни странно, лик Богородицы на иконе остался цел…
Вот уже больше пятнадцати лет насельники монастыря молят Господа и
Пресвятую Деву еще об одном чуде – явлении мощей праведного Иакова
Боровичского. Согласно “основной” версии, мощи его были вывезены из
монастыря после закрытия в неизвестном направлении. Но есть и мнение,
будто последние валдайские монахи захоронили их где-то на территории
монастыря. Уже появлялись люди, указывавшие: “Надо копать вот тут”.
Копали – и ничего не находили. Но, быть может, чудо все-таки произойдет,
и мощи праведника будут обретены.
Типография Валдайского Иверского монастыря, учрежденная Патриархом
Никоном, стала первой провинциальной типографией в Московском
государстве.
Причиной многих неурядиц в современной ему церковной жизни Патриарх
Никон считал недостаток грамотности духовенства и прихожан, отсутствие
духовного просвещения. В некоторых храмах в то время даже не было
полного комплекта богослужебных книг, не говоря уже о книгах менее
насущных. Никон, сам выходец из приходского священства, не понаслышке
был знаком со всеми этими затруднениями.
Еще будучи Новгородским митрополитом, Никон пытался устроить типографию
в Хутынском монастыре. Тогда дело остановилось из-за отсутствия
квалифицированных мастеров-печатников. Когда же в новопостроенный
Валдайский Иверский монастырь прибыла братия Кутеинской обители и
привезла с собой собственную типографию, Патриарх воспрянул духом.
Монахи-белорусы умели управляться с печатным станком и были готовы
наладить книгопечатание в новой обители.
В 1657 году типография Иверского монастыря начала работу. По преданию,
расположилась она в самой большой, Михайловской, башне (называемой также
Патриаршей или Никоновой). Но, скорее всего, это все-таки лишь предание,
поскольку строительство каменных башен и стен началось в обители лишь в
последней четверти XVII века. Возможно, типография размещалась в том
деревянном здании, что находилось на месте нынешней Патриаршей башни.
За восемь лет своего существования Валдайская типография выпустила в
свет следующие издания: два Часослова; сочинение инока Стефана
Святогорца “Рай мысленный” с приложением, принадлежавшим перу самого
Патриарха Никона, куда входило, в частности, “Сказание о строении
Иверской обители на Святе озере и о явлении и перенесении мощей св.
Иакова Боровичского”; “Брашно духовное” святогорца Фикары; жалованная
грамота царя Алексея Михайловича.
Необходимо отметить, что типография Валдайского Иверского монастыря
стала первой провинциальной типографией в Московском государстве (если
не считать весьма скромной и недолго просуществовавшей типографии в
Александровской слободе, учрежденной Иваном Грозным, и тоже
недолголетнего нижегородского “филиала” Московской типографии,
устроенного сбежавшими от Смуты московскими мастерами-печатниками).
Вообще, издательское дело в России в описываемую эпоху находилось не на
высоком уровне. Единственная типография, работавшая в Москве, не могла
обеспечить все возраставшую потребность в богослужебных и учебных
книгах. Несмотря на то, что со времени издания Иваном Федоровым
“Апостола” прошло уже сто лет, положение вещей изменилось мало. Книги
печатались медленно и плохо. В XVI веке было отпечатано всего
восемнадцать наименований книг, причем тираж в несколько сот экземпляров
считался вполне достаточным.
Вплоть до учреждения на Москве Патриаршества книгопечатание было
“спорадическим”. Книги то издавались, то не издавались. Лишь с 1589 года
стало возможно говорить о регулярном издании хотя бы того минимума книг,
который был потребен для отправления богослужений. Первой книгой,
изданной при Патриархе Московском, стала “Триодь Постная” – книга,
содержащая службы Великого поста и предшествующих трех недель. Но и
после учреждения Патриаршества книгопечатание в Москве “уставиться” как
следует не успело. Началось Смутное время.
Окончательное устроение Московского печатного двора связано с правлением
первого царя из дома
Романовых, Михаила Федоровича. Тогда же была основана так называемая
Правильная палата (что-то вроде “редакторского отдела”), где текст книг
готовился к печатанию. Дело это было чрезвычайно важным, поскольку
практически вce книги, выходившие в свет в конце XV! – первой половине
XVII веков, были церковными, и от богословской и лингвистической
подкованности справщика зависело, будет ли служба в храме Божием
отправляться должным образом. Увы, Правильная палата не всегда
оказывалась на высоте, и в книги все равно прокрадывались досадные
ошибки. Причем не только по невежеству справщиков, но и по
“злонамеренности” некоторых из них. Например, известно послание
Патриарха Филарета от 1633 года, содержавшее требование отобрать из всех
монастырей и храмов двумя десятилетиями ранее изданный Типикон и
отправить в Москву для предания огню, поскольку те Уставы печатал “вор,
бражник, чернец Логгин, и многие в тех Уставах статьи напечатаны не по
апостольскому и не по отеческому преданию, своим самовольством”.
Таким образом, становится ясно, что предпринятая Никоном попытка завести
печатное дело в Валдайском Иверском монастыре есть серьезный шаг в
распространении духовного просвещения. К сожалению, вследствие опалы
Патриарху не удалось развить и умножить начатое. В 1665 году он,
затворник Ново-Иерусалимского монастыря, не будучи в состоянии надзирать
за книгопечатанием в Иверской обители, повелел переправить к нему
Валдайскую типографию. Но она уже не пригодилась. В 1666 году Патриарх
Никон был осужден Большим Собором и отправлен в дальнюю ссылку.
В погожий день с монастырской пристани легко увидеть город Валдай,
вольготно раскинувшийся на берегу озера. Существуя в столь близком
соседстве, монастырь и город не могли не оказывать взаимного влияния
друг на друга.
Первые упоминания о деревне Валдайское Селище относятся к XV веку. Тогда
в деревеньке было всего два двора. Жили в них крестьяне Яков и Клим
Демеховы, отец и сын.
Развитие и рост Валдайского Селища и близлежащих деревень относится к
XVI веку, когда потребовалось организовать регулярное сообщение между
Новгородом и Москвой. На дороге поставили станции, где путники
переменяли лошадей. Назывались они ямами – от татарского слова “дзям”
(дорога).
“Шоссе”, пролегшее через Валдай, и ямская станция, основанная в нем,
способствовали быстрому росту населения, появлению новых ремесел. С 1573
по 1584 год число дворов в Валдае увеличилось с сорока до девяноста,
Тогда же в селе появилась деревянная церковь во имя св. Параскевы
Пятницы с колокольней.
Валдайский Иверский монастырь также оказал значительное воздействие на
судьбу села. В мае 1654 года царь Алексей Михайлович закрепил Валдай (а
также другие окрестные села) за монастырем, а монастырь был
заинтересован в том, чтобы в его селе жил народ трезвый, крепкий и
трудолюбивый. Особое внимание уделялось развитию ремесел и церковному
строительству. В 1694 году в Валдае построили первую каменную церковь –
Троицкий собор. Многократно перестроенный, он сохранился до наших дней.
Правда, теперь в нем размещается районный дом культуры.
С момента основания Петербурга в истории Валдая открылась новая глава.
Грунтовая дорога, проложенная между старой и новой столицами, никогда не
пустовала. Через Валдай непрерывно двигались обозы, груженые снедью и
мануфактурой, шли войска, мчались курьеры. И все проезжие разносили по
Московско-Петербургскому тракту славу о валдайских баранках. Да, именно
“бараночное производство” прославило Валдай первым, а вовсе не литье
колоколов, зародившееся здесь лишь в конце XVIII века.
Очевидно, своим рождением валдайский колокольчик обязан какому-нибудь
местному кузнецу, которому в один прекрасный день прискучило заниматься
только лишь лошадиными подковами да ремонтом экипажей. Надо сказать, что
во второй половине XVIII века в городе насчитывалось около полусотни
кузниц, И ни одна из них без дела не простаивала – столь велик был спрос
на кузнечные работы. Работали валдайские кузнецы и для Иверского
монастыря.
В 1770 году Екатерина II присвоила Валдаю статус города, даровав ему
герб, на котором присутствовала корона – символ монаршей
благосклонности. А уже в начале XIX века слава о Валдае и его
колокольцах шла (точнее – звенела) по всей России. Наибольшей
популярностью пользовались, конечно, маленькие (поддужные) колокольчики
И бубенцы. Звонкие и прочные, с ласково-провинциальными надписями “Дар
Валдая” или “Кого люблю, того дарю”, они были так хороши и так бойко
раскупались, что уже в 1830-е годы их подделывали в других областях, и
порой надпись “Дар Валдая” можно обнаружить на совсем “невалдайских”
колокольчиках, Лили в Валдае также и большие – весом до двух тысяч пудов
– колокола.
К 1834 году дорогу между Москвой и Петербургом вымостили камнем, и
движение по ней пошло еще бойчее. Однако в 1851 году пустили
Николаевскую железную дорогу, и жизнь в бывших придорожных селах и на
почтовых станциях стала замирать. Перевозкой грузов и пассажиров
занялись теперь не ямщики, а паровозы. Ремесла и торговля, развивавшиеся
в Валдае на протяжении двухсот лет, пошли на убыль. С 1858 по 1910 год
количество дворов здесь уменьшилось почти вдвое. Но у того, что Валдай
оказался в стороне от большой дороги, были и свои положительные
последствия. Не секрет, что нравственность валдайского населения сильно
страдала от жизни подле оживленного тракта. Например, об отъявленных
манерах валдайских девиц знали все опытные путешественники. Самое мягкое
название для них было “сирены”. Самое же грубое приводить в печатном
тексте неуместно. Иногда совершались здесь даже тяжелые преступления:
проезжих завлекали ласками, опаивали и грабили. А некоторых и убивали.
Местные духовные и светские власти пытались бороться с развращенностью
жителей, но из этого было мало проку, пока город стоял на краю большой
дороги. Теперь же, с уменьшением “пассажиропотока” по тракту Москва –
Петербург, ситуация несколько улучшилась. Была в этом и непосредственная
заслуга тогдашнего настоятеля Иверской обители, архимандрита Лаврентия,
духовными чадами которого считали себя не только насельники монастыря,
но и многие валдайцы.
Валдайский монастырь – один из самых устроенных по части приема
паломников. При нем существует паломнический центр, есть несколько
корпусов, где могут разместиться как группы паломников, так и семьи
(условия для семейного проживания – редкость в нынешних монастырских
гостиницах). Единственное, о чем просят в монастыре, – предупреждать о
приезде заранее, примерно за месяц (это касается, прежде всего, больших
групп). Валдайская Иверская обитель становится в последнее время все
более популярным объектом паломничества, и мест в гостинице не всегда
хватает. Особенно летом, когда монастырь принимает гостей со всех концов
России.
Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter
