33
План
Введение
1. Духовные и художественные истоки Серебряного века
2. Своеобразие русской живописи конца XIX— начала XX века
3. Художественные объединения и их роль в развитии живописи
Заключение
Литература
Введение
Мы, правим путь свой к солнцу, как Икар, Плащом ветров и пламени одеты.
(М. Волошин)
Систему духовной жизни, которая сформировалась и дала необыкновенно
богатые плоды в конце XIX — начале XX вв., часто обозначают
романтическим термином «Серебряный век». Помимо эмоциональной нагрузки,
это выражение имеет определенное культурологическое содержание и
хронологические рамки. В научное употребление его активно вводили критик
С.К. Маковский, поэт Н.А. Оцуп, философ Н.А. Бердяев. Сергей Маковский,
сын художника К.Е. Маковского, уже в эмиграции написал книгу «На Парнасе
Серебряного века», которой было суждено стать самой известной книгой
воспоминаний об этом времени.
Большинство исследователей относят к Серебряному веку период в 20-25 лет
на рубеже Х1Х-ХХ вв. и начинают его с рядовых, на первый взгляд,
культурных событий начала 90-х гг. В 1894 г. вышел первый «брюсовский»
сборник поэтов- ‘ символистов; увидела сцену опера М.П. Мусоргского
«Хованщина»; начал свой творческий путь композитор-новатор А.Н. Скрябин.
В 1898 г. в Петербурге было основано принципиально новое творческое
объединение «Мир искусства», в Париже начались «русские сезоны» С.П.
Дягилева.
Расцвет культуры Серебряного века приходится на 10-е гг. XX в., а его
конец часто связывают с политическими и общественными катаклизмами
1917-1920 гг. Таким образом, наиболее широкие хронологические рамки
Серебряного века : от середины 90-х гг. XIX в. до середины 20-х гг. XX
в., то есть примерно 20-25 лет рубежа веков.
Какой же переломный момент пережила в этот период русская культура, а с
нею и русская живопись? Почему этот период получил такое поэтическое
название, которое невольно возвращает нашу память к золотому веку
пушкинского ренессанса? Ответы на эти вопросы до сих пор волнуют умы
ученых, литераторов, искусствоведов. Это и обусловило актуальность темы
нашего реферата.
Рубеж XIX—XX столетий — переломная эпоха для России. Экономические
подъёмы и кризисы, проигранная русско-японская война 1904—1905 гг. и
революция 1905—1907 гг., Первая мировая война 1914—1918 гг. и как
следствие революции в феврале и октябре 1917г., свергшие монархию и
власть буржуазии… Но в то же время наука, литература и искусство
переживали небывалый расцвет.
В 1881 г. для широкой публики распахнулись двери частной картинной
галереи известного купца и мецената Павла Михайловича Третьякова, в 1892
г. он передал её в дар Москве. В 1898 г. открылся Русский музей
императора Александра III в Санкт-Петербурге. В 1912 г. по инициативе
историка Ивана Владимировича Цветаева (1847—1913) в Москве начал работу
Музей изящных искусств (ныне Государственный Музей изобразительных
искусств имени А. С. Пушкина).
Реалистические традиции передвижников в живописи, их повествовательность
и назидательный тон уходили в прошлое. Им на смену пришёл стиль модерн.
Его легко узнать по гибким, текучим линиям в архитектуре, по
символическим и иносказательным образам в скульптуре и живописи, по
изощрённым шрифтам и орнаментам в графике.
Цель нашей работы – показать в тесной связи с историко-социальной
проблематикой времени процессы развития живописи конца XIX – нач. XX
вв.
Для достижения поставленной цели необходимо выполнить следующие эадачи:
– дать общую характеристику искусству концаXIX в.-нач. XX в.;
– охарактеризовать творчество ярких представителей живописи того
времени;
– выяснить основные направления в изобразительном искусстве данного
периода времени.
При написании реферата была использована книга Березовой Л.Г. «История
русской культуры», где автор рассматривала основные проблемы истории
развития культуры со времен древней Руси до наших дней. Автор этой
монографии разделяет точку зрения, которая обсуждается в современной
научной литературе. Она заключается в том, что культура рассматривается
как несущая конструкция национальной истории.
Следующая книга которая была использована при работе над рефератом ,
«Отечественное искусство», автор Ильина Т.В. Эта монография посвящена
истории изобразительного искусства. Автором была сделана попытка дать
объективную правдивую картину развития отечественного искусства конца
XIX начала XX века, рассказать о работах тех русских художников, имена
которых трагедией исторического развития нашего общества были ввергнуты
в небытие.
В своей статье Стернин Г.Ю. «Русская художественная культура второй
половины XIX и начала XX века» попытался отобрать те произведения и
наиболее ярко характеризовать то или иное направление мастера-
художника , чтобы создать по возможности целостное представление об
особенностях развития живописи отечественного искусства.
А так же в данной работе использованы труды искусствоведов Власова Р.И,
Федорова-Давыдова А.А и др. по анализу творчества конкретных
художников.
1. Духовные и художественные истоки Серебряного века
Конец XIX в. стал для русской культуры важной точкой, моментом поиска
нового самосознания. С точки зрения общественно-политического и
духовного развития казалось, что все замерло, затаилось в России. Об
этом времени А.А. Блок написал пронзительные строки:
В те годы дальние, глухие
В сердцах царили сон и мгла.
Победоносцев над Россией
Простер совиные крыла.
Начало обновления кроется в глубинах национального самосознания, где
совершались едва уловимые перемены в системе ценностей, в представлениях
о мире и человеке. Что же зрело в недрах культуры?
Стрела времени делает как бы прогиб, излом, узел. В конце столетия это
ощущение «конца цикла», завершения культурного круга оказалось особенно
сильным. Слова философа В.В. Розанова передают это ощущение тревоги: «И
из точки исторического разрыва торчат безобразные углы, колющие шипы,
вообще неприятное и болезненное» Березовая Л.Г.История русской
культуры.-М.,2002 -С.65. Состояние душевного дискомфорта ощутила вся
культура конца XIX в.
Тенденции культуры рубежа веков иногда обозначают искусствоведы словом
«декаданс». Собственно, сам декаданс был всего лишь художественным
симптомом состоянии национальной души в момент «поворота веков». Его
пессимизм был не столько отрицанием прежнего культурного опыта, сколько
поиском способов перехода к новому циклу. Следовало освободиться от
исчерпавшего себя наследия уходящего века. Отсюда впечатление о
деструктивном, разрушительном характере русского декаденства.
С таким же успехом его можно считать отчаянным «наведением мостов» к
неизвестному будущему. Декаданс предшествовал Серебряному веку не
столько во времени, сколько в мироощущении, в художественной системе.
Отрицая старое, он открыл дорогу поиску нового. Прежде всего это
касается новых акцентов в системе жизненных ценностей.
В конце XIX в. человек впервые ощутил пугающую силу науки и власть
техники. В повседневную жизнь вошли телефон и швейная машинка, стальное
перо и чернила, спички и керосин, электрическое освещение и двигатель
внутреннего сгорания, паровоз, радио… Но наряду с этим были изобретены
динамит, пулемет, дирижабль, аэроплан, отравляющие газы.
Поэтому, как считает Береговая, могущество техники наступающего XX в.
делало отдельную человеческую жизнь слишком уязвимой и хрупкой. Ответной
реакцией стало особое внимание культуры к индивидуальной человеческой
душе. Обостренно личностное начало приходило в национальное самосознание
через романы и философско-нравственные системы Л.Н. Толстого, Ф.М.
Достоевского, а позже А.П. Чехова. Литература впервые по настоящему
обратила внимание на внутреннюю жизнь души. Громко зазвучали темы семьи,
любви, самоценности человеческой жизни.
Столь резко сменившиеся духовно-нравственные ценности декадентского
периода означали начало раскрепощения культурного творчества. Серебряный
век никогда бы не смог проявиться таким мощным порывом к новому качеству
русской культуры, если бы декадентство ограничилось отрицанием и
ниспровержением кумиров. Декаданс строил новую душу в той же степени,
что и разрушал, создавая почву Серебряного века — единый, нераздельный
текст культуры. Власова Р.И. Константин Коровин. Творчество.- Л.,
1970.-С.32.
Возрождение национальных художественных традиций. В самосознании людей
конца XIX в. улавливался интерес к прошлому, прежде всего, к своей
собственной истории. Ощущение себя наследниками своей истории начиналось
с Н.М. Карамзина. Но в конце века этот интерес получил развитую научную
и материальную основу.
В конце XIX — начале XX в. русская икона «вышла» за круг предметов
культа и стала рассматриваться как предмет искусства. Первым научным
собирателем и толкователем русской иконы по праву надо назвать
попечителя переданной Москве Третьяковской галереи И.С. Остроухова. Под
слоем позднейших «поновлений» и копоти Остроухов сумел увидеть целый мир
древнерусской живописи. Дело в том, что олифа, которой покрывали иконы
для блеска, через 80-100 лет темнела настолько, что на иконе писали
новое изображение. В результате в XIX в. в России все иконы, датируемые
ранее XVIII в., были прочно скрыты несколькими слоями краски.
В 900-е гг. реставраторам удалось расчистить первые иконы. Яркость
красок древних мастеров потрясла ценителей искусства. В 1904 г. из-под
нескольких слоев позднейших записей была открыта «Троица» А. Рублева,
которая была скрыта от ценителей по меньшей мере триста лет. Вся
культура XVIII—XIX вв. развивалась почти без знания собственного
древнерусского наследства. Икона и весь опыт русской художественной
школы стали одним из важных истоков новой культуры Серебряного века.
В конце XIX века началось серьезное изучение русской старины. Было
опубликовано шеститомное собрание рисунков русского оружия, костюма,
церковной утвари — «Древности российского государства». Этим изданием
пользовались в Строгановском училище, готовившем художников, мастера
фирмы Фаберже, многие живописцы. В Москве вышли научные издания:
«История русского орнамента», «История русского костюма» и другие.
Открытым музеем стала Оружейная палата в Кремле. Были предприняты первые
научно-реставрационные работы в Киево-Печерской лавре, в
Троице-Сергиевском монастыре, в Ипатьевском монастыре в Костроме.
Началось изучение истории провинциальных усадеб, в губерниях развернули
работу краеведческие музеи.
На основе осмысления прежних художественных традиций в России начал
формироваться новый художественный стиль – модерн. Исходной
характеристикой нового стиля стал ретроспективизм, то есть осмысление
культуры прошлых веков современным человеком. Символизм в
интеллектуальных сферах культуры и модерн в художественных областях
имели общую мировоззренческую основу, одинаковые взгляды на задачи
творчества и общий интерес к прошлому культурному опыту. Как и
символизм, стиль модерн был общим для всей европейской культуры. Сам
термин «модерн» пошел от названия издаваемого тогда в Брюсселе журнала
«Современное искусство». На его страницах появился и термин— новое
искусство.
Модерн и символизм Серебряного века формировались как сложный
синтетический стиль, даже скорее сплав различных стилей с принципиальной
открытостью к культурному наследию всех времен и народов. Это было не
просто соединение, в. чувственное переживание культурной истории
человечества с точки зрения современного человека. В этом отношении при
всем своем ретроспективизме модерн был подлинно новаторским стилем.
Изысканный модерн начала Серебряного века был вытеснен новыми течениями:
конструктивизмом, кубизмом и т. д. Искусство авангарда демонстративно
противопоставило поиску «смыслов и символов» конструктивную ясность
линий и объемов, прагматизм цветового решения. С авангардом связан
второй период Серебряного века русской культуры. На его формирование,
помимо прочего, повлияли политические и общественные события в России и
Европе: революции, мировая и гражданская войны, эмиграция, гонения,
забвение. Русский авангард созрел в атмосфере нарастания
катастрофических ожиданий в предвоенном и предреволюционном обществе, он
впитал ужас войны и романтику революции. Эти обстоятельства определили
исходную характеристику русского авангарда — его безоглядную
устремленность в будущее.
«Великая утопия» русского авангарда. Движение авангардистов началось в
1910 г. с получившей скандальную известность выставки «Бубновый валет».
Организовать выставку помогли поэты-авангардисты братья Бурлюки, а
вызывающее название придумал один из «бунтарей» Московского училища
живописи М.Ф. Ларионов. На ней были представлены работы русских
художников, аналогичных европейским кубистам. Объединившись, художники
устраивали совместные выставки до 1917 г. Ядро «бубнововалетцев»
составили П.П. Кончалов-ский, И.И. Машков, А.В. Лентулов, А.В. Куприн,
Р.Р. Фальк. Но через выставки этого объединения так или иначе прошли все
русские авангардисты, за исключением, пожалуй, одного — петербуржца П.Н.
Филонова.
Тогда же в отчете с выставки А.Н. Бенуа впервые употребил термин
«авангард». Она действительно поразила не только зрителей, но и
художников, поскольку на фоне экстравагантных «бубнововалетцев»
художники «Мира искусства» смотрелись академистами-консерваторами.
Представленные работы П.П. Кончаловского, И.И. Машкова, Р.Р. Фалька,
Н.С. Гончаровой и других будоражили мысль и чувство, давали иной образ
мира. Картины акцентировали жадное, материальное ощущение мира:
интенсивность цвета, густота и небрежность мазка, утрированная
объемность предметов. Художники были очень разные, но их объединял один
принцип — безудержное новаторство. Этот принцип и сформировал новое
художественное направление.
Последователь Сезанна, Петр Кончаловский причудливо соединял в картинах
живую и неживую материю. Его «Портрет Якулова» — смешение яркого, почти
живого интерьера и неподвижно сидящего человека, похожего на истукана.
Некоторые искусствоведы сравнивают его манеру сочетать яркие краски и
упругость письма со стихотворной манерой В.В. Маяковского. Густая
энергичная зелень на картинах Р.Р. Фалька из его «Крымской серии» и
демонстративная вещественность «Синих слив» И.И. Машкова показывают
особую любовь раннего авангарда к предметному миру, которая доходила до
любования, наслаждения им. Искусствоведы отмечают особый «машковс-кий
звон» у металлической посуды на картинах художника.
В работах интереснейшего художника «Бубнового валета» А.В. Лентулова
авангард выходит на грань беспредметного искусства. Парижские друзья
называли его футуристом Изобретенное им в картинах «граненое»
пространство, ликующая цветовая гамма создают впечатление драгоценных и
сияющих изделий («Василий Блаженный», «Москва» — 1913). |
«Бунт» авангардистов против «академизма» модерна вызвал их движение к
использованию традиций народного примитива, особое внимание к «стилю
вывески», народного лубка, уличного действа. Самые большие бунтари в
«Бубновом валете» М.В. Ларионов и его жена Н.С. Гончарова стремились к
еще большему новаторству — выходу за пределы предметного изображения в
живописи. Рамки «бубнововалетцев» для них стали тесны. В 1912-1914 гг.
они организовали несколько скандальных выставок с характерными
названиями: «Ослиный хвост»,«Мишень» и др.
Участники этих выставок, в первую очередь, сами; М.В. Ларионов и Н.С.
Гончарова, делали акцент на примитив.; Парадокс авангардизма заключался
в том, что в стремлении к; новизне художники использовали традиционные
элементы из ;родной культуры: городецкую роспись, яркость майданской
деревянной посуды, линии хохломы и палеха, икону, народный, лубок,
городскую вывеску, рекламу. Вследствие тяготения к первозданности и
естественности народного искусства М.В. Ларионова, Н.С. Гончарову и их
друзей иногда называли «русскими пуристами» (пуризм — идея нравственной
чистоты).
Поиски нового стиля, однако, дали различные результаты. Н.С. Гончарова
считала очень важным вхождение восточных мотивов в русскую культуру и
сама работала в этом направлении. Она изобрела название своего стиля:
«всёчество» и утверждала, что может написать один и тот же предмет каким
угодно стилем. И действительно, ее картины удивительно разнообразны. При
своем легендарном трудолюбии на выставке 1913г. она показала 773
картины. Среди них были и примитивистские «Бабы с граблями», и тонкая
ретроспекция древнерусского искусства «Иконописные мотивы», и загадочная
«Испанка», и конструктивистский «Аэроплан над поездом». М.И. Цветаева
определяла художницу словами «дар и труд». Гончарова оформляла
прославленную дягилевскую постановку балета Стравинского «Золотой
петушок».
М.В. Ларионов известен как изобретатель «лучизма», стиля, который был
выходом авангардного искусства за грань предметного мира. Художник
называл свой стиль «саморазвитием линейного ритма вещей. Его «лучистые»
пейзажи подлинно оригинальны и относятся к новому варианту авангардизма
— беспредметному искусству или абстракционизму. М. Ларионов с
увлечением оформлял скандальные сборники таких же авангардистов в поэзии
— своих друзей поэтов-футуристов Крученых, Бурлюка.
Смысл и судьба русского авангарда. Выставки «Ослиного хвоста» и поиски
М.В. Ларионова и П.С. Гончаровой означали развитие русского авангарда по
принципу «веера», то есть создание многих вариантов новаторства. Уже в
10-е гг. в чрезвычайном разнообразии направлений авангардизма наметилось
три преобладающих направления новаторских поисков. Ни одно из них не
было завершено, поэтому обозначим их условно.
1. Экспрессионистское направление авангарда делало акцент на особую
яркость впечатления, экспрессию и декоративность художественного языка.
Наиболее показательна живопись очень «радостного» художника — М.З.
Шагала.
2. Путь к беспредметности через кубизм — максимальное выявление объема
предмета, его материальной структуры. В этой манере писал К. С. Малевич.
3. Выявление линейной конструкции мира, технизация художественных
образов. Показательно конструктивистское творчество В.В. Кандинского,
В.Е. Татлина. у Русский авангард составил отдельную и славную страницу
европейской живописи. Направление, которое отвергало прошлый опыт,
сохранило ту же страстность чувств, любовь к
Экспрессионизм – (от лат. Ехргеззю – выражение) – художественное
направление, которое ориентируется на сильные чувства, контрастное
видение мира, предельную выразительность художественного языка
насыщенным цветам и мечтательность, что отличают русскую культуру в
целом.
Эта «русскость» проступает даже у самого «европейского» авангардиста
Василия Кандинского, которого можно назвать одновременно русским и
немецким художником. Кандинский руководил в Германии объединением «Синий
всадник», много работал за границей. Пик его творчества пришел на
1913-1914 гг., когда он написал несколько книг по теории новой живописи
(«Ступени. Текст художника»). Собственный путь к беспредметности выражен
формулой: «зашифровать предметную среду, а затем порвать с ней». Он так
и поступает. Его работы «Лодки» и «Озеро» — это зашифрованная, едва
угадываемая природная среда, а его многочисленные «Композиции» и
«Импровизации» — уже свобода от нее.
Беспредметность в развитии живописи отражала нараставший хаос в
индивидуальной и национальной самоидентификации. Вызревание национальной
идеи оставалось за горизонтом, а ощущение несущегося вихревого времени,
смешение предметов, чувств, идей, предчувствие катастрофы — в настоящем
бытии.
Это странное на первый взгляд смешение предметности и ирреальности мира
мы видим в наивных картинах М.З. Шагала, в жесткой энергетике К.С.
Малевича. Не случайным было и увлечение П.Н. Филонова идеями одного из
самых загадочных русских философов Н.Ф. Федорова (пра-люди, пра-земля,
судьба, рок). В.В. Кандинский занимался индийской философией,
интересовался идеями Е. Блаватской. Художники-абстракционисты увлекались
всем диапазоном народного искусства: русскими игрушками, африканскими
масками и культами, скульптурами острова Пасхи.
Заметное влияние на русский авангард 10-20-х гг. оказали увлечение
техническими возможностями человечества и революционный романтизм в
предчувствии нового мира. Это был образ наступающего XX в. с его
машинной психологией, линейной пластикой индустриализма. На выставке с
математическим названием «0.10» Малевич выставил поразивший всех «Черный
квадрат».
Безусловно, здесь присутствовал и момент скандала — ведь по богемным
«правилам игры» можно было заявить о себе только через шок. Но не
случайно один из его «квадратов» украшает могилу знаменитого новатора.
Малевич сделал шаг к полному «алогизму» искусства. В своем «Манифесте»
1915г. он объясняет свое открытие.
. Комментируя свой «Черный квадрат», Малевич утверждал, что «когда
исчезнет привычка сознания видеть в картинах изображение… только тогда
мы увидим чисто живописное произведением. По его мнению, только
«трусость и слабость» человеческого сознания привязывают нас всех — «от
дикаря до академика» — к предметному миру.
Итак, русская живопись в своей страсти дойти до последнего «кирпичика»,
до последнего атома в познании бытия достигла дна. Ведь «Черный квадрат»
К.С. Малевича — это дно, финал самопознания. Черный цвет — вообще не
цвет, это могила всех цветов и одновременно возможность их возрождения
из-под черной поверхности. Новая культура должна была познать мир до
конца, разрушив все условности и мифы сознания. Полное обнажение души —
для принятия новой души будущего. Пафосная футуристическая
устремленность Малевича сделала его художественный эксперимент
бессмертным. Эксперимент смысловой перекодировки мира, романтический
порыв в будущее питал не только живопись. Это была общая тенденция
русской культуры накануне грозных событий национального разлома
1917-1920 гг..
Свой «черный квадрат» появился и в других сферах культуры этого времени.
Летом 1913 г. состоялся съезд футуристов, на котором был создан новый
театр «Будетлянин». Даже в его названии слышится устремленность в
будущее. Физическое изображение «черного квадрата» появлялось на сцене
театра в постановке авангардистской оперы «Победа над солнцем», в
которой прославлялась победа машин над природной стихией.
Русскому авангарду не повезло в искусствоведческой литературе. Он
представлялся то уродливым карликом, то пугающим великаном в русской
живописи. Какое бы эстетическое впечатление на каждого из нас ни
производили удивительные картины художников этого направления,
скандально-авангардными они были для своих современников, а для нас они
— история русской культуры на одном из сложнейших витков ее развития.
Это о них в 1912 г. пророчески писал А.Н. Бенуа, что «нынешние страшилы»
со временем «станут классиками». И с этой точки зрения, авангард — форма
национального самосознания (самоидентификации) перед лицом нового века.
Ключевые понятия
Авангардизм —условное название для всех новейших, экспериментальных
взглядов и течений в искусстве, которые выше всего ставят поиск нового.
Авангард —термин, закрепившийся за новаторским течением 1910-1920-х гг.
(футуризм, кубизм, кубофутуризм, примитивизм, супрематизм,
конструктивизм, абстракционизм и т.п.).
Модерн — художественный стиль в Европе и России на рубеже Х1Х-ХХ вв.
Искусство модерна состоит из нескольких стилевых направлений, в основе
которых лежало стремление обобщить и переосмыслить эстетический опыт
человечества. По этой причине модерн часто возникал как ретроспекция
какой-либо прежней культурной традиции (неоготика, неорусский стиль,
неоклассика и т.п.).
Урбанизм — (с латинского — городской) — процесс сосредоточения
населения, промышленности и культуры в крупных городах; присущий
крупному городу. Сопровождается появлением урбанистической массовой
культуры.
2. Своеобразие русской живописи конца XIX— начала XX века
С кризисом народнического движения, в 90-е годы, «аналитический метод
реализма XIX в.» Лапшина Н. «Мир искусства». Очерки истории и творческой
практики. М., 1977.- С.86., как его называют в отечественной науке, себя
изживает. Многие из художников-передвижников испытывали творческий
упадок, ушли в «мелкотемье» Турчин В. С. Эпоха романтизма в России. М.,
1981.-С.90 развлекательной жанровой картины. Традиции Перова сохранялись
более всего в Московском училище живописи, ваяния и зодчества благодаря
преподавательской деятельности таких художников, как С. В. Иванов, К.А.
Коровин, В.А. Серов и др.
Ильина Т.В. считает, что в этот сложный период для страны, для
живописцев рубежа веков стали свойственны иные способы выражения, иные
формы художественного творчества — в образах противоречивых, усложненных
и отображающих современность без иллюстративности и повествовательности.
Художники мучительно ищут гармонию и красоту в мире, который в основе
своей чужд и гармонии, и красоте. Вот почему свою миссию многие видели в
воспитании чувства прекрасного. Это время «канунов», ожидания перемен в
общественной жизни породило множество течений, объединений, группировок,
столкновение разных мировоззрений и вкусов. Но оно породило также
универсализм целого поколения художников, выступивших после
«классических» передвижников. Достаточно назвать только имена В.А.
Серова и М.А. Врубеля. Сарабьянов Д.В. История русского искусства
второй половины XIX в. М., 1989.- С.100
.Искусствоведы отмечают, что в 90-х годах развивается жанровая живопись,
но развивается она несколько иначе. Так, по-новому раскрывается
крестьянская тема. Раскол в сельской общине подчеркнуто обличительно
изображает Сергей Алексеевич Коровин (1858—1908) в картине «На миру»
(1893, ГТГ). Безысходность существования в тяжелом изнуряющем труде
сумел показать Абрам Ефимович Архипов (1862— 1930) в картине «Прачки»
(1901, ГТГ). Он достиг этого в большой степени благодаря новым
живописным находкам, по-новому понятым возможностям цвета и светаТам
же,C.101..
Недоговоренность; «подтекст», удачно найденная выразительная деталь
делают еще трагичнее картину Сергея Васильевича Иванова (1864—1910) «В
дороге. Смерть переселенца» (1889, ГТГ). Торчащие, как воздетые в крике,
оглобли драматизируют действие значительно больше, чем изображенный на
переднем плане мертвец или воющая над ним баба. Иванову принадлежит одно
из произведений, посвященных революции 1905 г.,—«Расстрел».
Импрессионистический прием «частичной композиции», как бы случайно
выхваченного кадра сохранен и здесь: лишь намечена линия домов, шеренга
солдат, группа демонстрантов, а на переднем плане, на освещенной солнцем
площади, фигура убитого и бегущей от выстрелов собаки. Для Иванова
характерны резкие светотеневые контрасты, выразительный контур
предметов, известная плоскостность изображения. Язык его лапидарен.
В 90-х годах XIX в. в искусство входит художник, который главным героем
своих произведений делает рабочего. В 1894 г. появляется картина Н.А.
Касаткина (1859—1930) «Шахтерка» (ГТГ), в 1895 г.—«Углекопы. Смена»,. С.
В. Иванов. «В дороге»,. «Смерть переселенца.» 1889 1ТГ 237
На рубеже веков несколько иной путь развития, чем у Сурикова, намечается
в исторической теме. Так, например, Андрей Петрович Рябушкин (1861—1904)
работает скорее в историко-бытовом, чем чисто историческом жанре.
«Русские женщины XVII столетия в церкви» (1899, ГТГ), «Свадебный поезд в
Москве. XVII столетие» (1901, ГТГ), «Едут. (Народ московский во время
въезда иностранного посольства в Москву в конце XVII века)» (1901, ГРМ),
«Московская улица XVII века в праздничный день» (1895, ГРМ) и пр.—это
бытовые сцены из жизни Москвы XVII столетия. Рябушкина особенно
привлекал этот век, с его пряничной нарядностью, полихромией, узорочьем.
Художник эстетски любуется ушедшим миром XVII в., что приводит к тонкой
стилизации, далекой от монументализма Сурикова и его оценок исторических
событий.
Еще большее внимание уделяет пейзажу в своих исторических композициях
Аполлинарий Михайлович Васнецов (1856—1933). Его любимой темой также
является XVII век, но не бытовые сцены, а архитектура Москвы. («Улица в
Китай-городе. Начало XVII века», 1900, ГРМ). Картина «Москва конца XVII
столетия. На рассвете у Воскресенских ворот» (1900, ГТГ), возможно, была
навеяна вступлением к опере Мусоргского «Хованщина», эскизы декораций к
которой незадолго до этого исполнил Васнецов.
Новый тип картины, в которой совершенно по-особому освоены и переложены
на язык современного искусства фольклорные художественные традиции,
создал Филипп Андреевич Малявин (1869—1940), в юности занимавшийся в
Афонском монастыре иконописью, а затем учившийся в Академии художеств у
Репина. Его образы «баб» и «девок» имеют некое символическое значение —
здоровой почвенной Руси. Картины его всегда экспрессивны, и хотя это,
как правило, станковые произведения, но они получают под кистью
художника монументально-декоративную трактовку. «Смех» (1899, Музей
современного искусства, Венеция), «Вихрь» (1906, ГТГ) — это
реалистическое изображение крестьянских девушек, заразительно звонко
смеющихся или безудержно несущихся в хороводе, но это реализм иной, чем
во второй половине века. Живопись размашистая, эскизная, с фактурным
мазком, формы обобщены, пространственная глубина отсутствует, фигуры,
как правило, расположены на переднем плане и заполняют весь холст.
Лебедев Г.Е. Русская книжная иллюстрация XIX века. М., 1952.-С.60.
Малявин соединял в своей живописи экспрессивный декоративизм с
реалистической верностью натуре.
К теме Древней Руси, как и ряд мастеров до него, обращается Михаил
Васильевич Нестеров (1862—1942), но образ Руси предстает в картинах
художника как некий идеальный, почти зачарованный мир, находящийся в
гармонии с природой, но навек исчезнувший подобно легендарному граду
Китежу. Это острое ощущение природы, восторг перед миром, перед каждым
деревом и травинкой особенно ярко выражены в одном из самых известных
произведений Нестерова дореволюционного периода — «Видение отроку
Варфоломею» (1889—1890, ГТГ).
До обращения к образу Сергия Радонежского Нестеров уже высказал интерес
к теме Древней Руси такими произведениями, как «Христова невеста» (1887,
местонахождение неизвестно), «Пустынник» (1888, ГРМ; 1888—1889, ГТГ),
создав образы высокой одухотворенности и тихой созерцательности. Самому
Сергию Радонежскому он посвятил еще несколько произведений («Юность
преподобного Сергия», 1892—1897, ГТГ; триптих «Труды преподобного
Сергия», 1896—1897, ГТГ; «Сергий Радонежский», 1891—1899, ГРМ).
В стремлении же художника к плоскостной трактовке композиции,
нарядности, орнаментальности, утонченной изысканности пластических
ритмов проявилось несомненное влияние модерна.
Стилизация, в целом столь характерная для этого времени, в большой
степени коснулась и станковых произведений Нестерова. Это можно
наблюдать в одном из лучших полотен, посвященных женской
судьбе,—«Великий постриг» (1898, ГРМ): нарочито плоскостные фигуры
монахинь, «черниц» и «белиц», обобщенные силуэты, как бы замедленный
ритуальный ритм светлых и темных пятен —фигур и пейзажа с его светлыми
березами и почти черными елями. И как всегда у Нестерова, пейзаж играет
одну из главных ролей. Собственно пейзажный жанр развивается в конце XIX
столетия также по-новому. Левитан, по сути, завершил искания
передвижников в пейзаже. Новое слово на рубеже веков предстояло сказать
К.А. Коровину, В.А. Серову и М.А. Врубелю.
Уже в ранних пейзажах Константина Алексеевича Коровина (1861—1939)
решаются чисто живописные проблемы—написать серое на белом, черное на
белом, серое на сером. «Концепционный» пейзаж (термин М.М. Алленова),
такой, как саврасовский или левитановский, его не интересует.
Для блестящего колориста Коровина мир представляется «буйством красок».
Щедро одаренный от природы, Коровин занимался и портретом, и
натюрмортом, но не будет ошибкой сказать, что любимым его жанром
оставался пейзаж. Он принес в искусство прочные реалистические традиции
своих учителей из Московского училища живописи, ваяния и
зодчества—Саврасова и Поленова, но у него другой взгляд на мир, он
ставит другие задачи.
Щедрый живописный дар Коровина блистательно проявился в
театрально-декорационной живописи. Как театральный живописец он работал
для абрамцевского театра (и Мамонтов едва ли не первый оценил его как
театрального художника), для Московского Художественного театра, для
Московской частной русской оперы, где началась его дружба с Шаляпиным,
длившаяся всю жизнь, для дягилевской антрепризы. Коровин поднял
театральную декорацию и значение художника в театре на новую ступень, он
произвел целый переворот в понимании роли художника в театре и имел
большое влияние на современников своими красочными, «зрелищными»
декорациями, выявляющими самое суть музыкального спектакля.
Одним из самых крупных художников, новатором русской живописи на рубеже
веков по мнению Стернина Г.Ю., явился Валентин Александрович Серов
(1865—1911). Его «Девочка с персиками» (портрет Веруши Мамонтовой, 1887,
ГТГ) и «Девушка, освещенная солнцем» (портрет Маши Симанович, 1888, ГТГ)
—целый этап в русской живописи. Серов воспитывался в среде выдающихся
деятелей русской музыкальной культуры (отец—известный композитор,
мать—пианистка), учился у Репина и Чистякова, изучал лучшие музейные
собрания Европы и по возвращении из-за границы вошел в среду
абрамцевского кружка.
Образы Веры Мамонтовой и Маши Симанович пронизаны ощущением радости
жизни, светлого чувства бытия, яркой победной юности. Это достигнуто
«легкой» импрессионистической живописью, для которой столь свойствен
«принцип случайного», лепкой формы динамичным, свободным мазком,
создающим впечатление сложной световоздушной среды. Но в отличие от
импрессионистов Серов никогда не растворяет предмет в этой среде так,
чтобы он дематериализовался, его композиция никогда не теряет
устойчивости, массы всегда находятся в равновесии. А главное, он не
теряет цельной обобщенной характеристики модели. Русская жанровая
живопись XIX — начала XX века. Очерки. М., 2004 –С.28.
Серов часто пишет представителей художественной интеллигенции:
писателей, артистов, художников (портреты К. Коровина, 1891, ГТГ;
Левитана, 1893, ГТГ; Ермоловой, 1905, ГТГ). Все они разные, всех он
интерпретирует глубоко индивидуально, но на всех них лежит свет
интеллектуальной исключительности и вдохновенной творческой жизни.
Античную колонну, вернее, классическую статую напоминает фигура
Ермоловой, что еще более усиливается вертикальным форматом холста. Но
главным остается лицо — красивое, гордое, отрешенное от всего мелочного
и суетного. Колорит решен всего на сочетании двух цветов: черного и
серого, но во множестве оттенков. Эта правда образа, созданная не
повествовательными, а чисто живописными средствами, соответствовала
самой личности Ермоловой, которая своей сдержанной, но глубоко
проникновенной игрой потрясала молодежь в бурные годы начала XX
столетия.
Портрет Ермоловой парадный. Но Серов такой великий мастер, что, избирая
иную модель, в этом же жанре парадного портрета, по сути, при тех же
выразительных средствах умел создать образ совсем иного характера. Так,
в портрете княгини Орловой (1910—1911,” ГРМ) утрирование некоторых
деталей (огромная шляпа, слишком длинная спина, острый угол колена),
подчеркнутое внимание к роскоши интерьера, переданного лишь
фрагментарно, как выхваченный кадр (часть стула, картины, угол стола),
позволяют мастеру создать почти гротескный образ высокомерной
аристократки. Но та же гротескность в его знаменитом «Петре I» (1907,
ГТГ) (Петр в картине просто гигантского роста), позволяющая Серову
изобразить стремительное движение царя и нелепо поспешающих за ним
придворных, приводит к образу не ироническому, как в портрете Орловой, а
символическому, передающему смысл целой эпохи. Художник восхищается
неординарностью своего героя.
Портрет, пейзаж, натюрморт, бытовая, историческая картина;масло, гуашь,
темпера, уголь—трудно найти и живописные, и графические жанры, в которых
бы не работал Серов, и материалы, которые бы он не использовал.
Особая тема в творчестве Серова —крестьянская. В его крестьянском жанре
нет передвижнической социальной заостренности, но есть ощущение красоты
и гармоничности крестьянского быта, восхищение здоровой красотой
русского народа («В деревне. Баба с лошадью»,, пастель, 1898, ГТГ).
Особенно изысканны зимние пейзажи с их серебристо-жемчужной гаммой
красок. Совершенно по-своему Серов трактовал историческую тему:
«царские охоты» с увеселительными прогулками Елизаветы и Екатерины II
переданы художником именно нового времени, ироничным, но и неизменно
восхищающимся красотой быта XVIII в. Интерес к XVIII веку возник у
Серова под влиянием «Мира искусства» и в связи с работой над изданием
«Истории великокняжеской, царской и императорской охоты на Руси».
Трудно сразу поверить, что портрет Веруши Мамонтовой и «Похищение
Европы» писал один и тот же мастер, столь многогранен Серов в своей
эволюции от импрессионистической достоверности портретов и пейзажей
80—90-х годов к модерну в исторических мотивах и композициях из античной
мифологии.
Творческий путь Михаила Александровича Врубеля (1856— 1910) был более
прямым, хотя при этом и необычайно сложным. До Академии художеств (1880)
Врубель окончил юридический факультет Петербургского университета. В
1884 г. он едет в Киев руководить реставрацией фресок в Кирилловской
церкви и сам создает несколько монументальных композиций. Он делает
акварельные эскизы росписей Владимирского собора. Эскизы не были
перенесены на стены, поскольку заказчик был напуган их неканоничностью и
экспрессивностью.
В 90-е годы, когда художник обосновывается в Москве, складывается полный
таинственности и почти демонической силы стиль письма Врубеля, который
не спутаешь ни с каким другим. Он лепит форму как мозаику, из острых
«граненых» кусков разного цвета, как бы светящихся изнутри («Девочка на
фоне персидского ковра», 1886, МРИ; «Гадалка», 1895, ГТГ). Цветовые
сочетания не отражают реальности отношения цвета, а имеют символическое
значение. Натура не имеет над Врубелем никакой власти. Он знает ее,
прекрасно владеет ею, но творит свой собственный фантастический мир,
мало похожий на реальность. В этом смысле Врубель антиподен
импрессионистам (про которых не случайно сказано, что они то же, что
натуралисты в литературе), ибо он никак не стремится к фиксации
непосредственного впечатления от действительности. Он тяготеет к
литературным сюжетам, которые толкует отвлеченно, стремясь создать
образы вечные, огромной духовной мощи. Так, взявшись за иллюстрации к
«Демону», он скоро отходит от принципа прямого иллюстрирования («Пляска
Тамары», «Не плачь дитя, не плачь напрасно», «Тамара в гробу» и пр.) и
уже в этом же 1890 году создает своего «Демона сидящего» —произведение,
по сути, бессюжетное, но образ вечный, как и образы Мефистофеля, Фауста,
Дон Жуана. Образ Демона —центральный образ всего творчества Врубеля, его
основная тема. В 1899 г. он пишет «Демона летящего», в 1902 г.— «Демона
поверженного». Демон Врубеля — существо прежде всего страдающее.
Страдание в нем превалирует над злом, и в этом особенность
национально-русской трактовки образа. Современники, как справедливо
замечено, видели в его «Демонах» символ судьбы интеллигента—романтика,
пытающегося бунтарски вырваться из лишенной гармонии реальности в
ирреальный мир мечты, но повергаемого в грубую действительность земного.
Этот трагизм художественного мироощущения определяет и портретные
характеристики Врубеля: душевный разлад, надлом в его автопортретах,
настороженность, почти испуг, но и величавую силу, монументальность—в
портрете С. Мамонтова (1897, ГТГ), смятение, тревогу —в сказочном образе
«Царевны-Лебедь» (1900, ГТГ), даже в его праздничных по замыслу и задаче
декоративных панно «Испания» (1894, ГТГ) и «Венеция» (1893, ГРМ),
исполненных для особняка Е.Д. Дункер, отсутствуют покой и безмятежность.
Врубель сам сформулировал свою задачу — «будить душу величавыми образами
от мелочей обыденности» Федоров-Давыдов А.А. И.И. Левитан. Жизнь и
творчество. М., 1966.- С.56.
Самые зрелые свои живописные и графические произведения Врубель создал
на рубеже веков — в жанре пейзажа, портрета, книжной иллюстрации. В
организации и декоративно-плоскостной трактовке холста или листа, в
соединении реального и фантастического, в приверженности к
орнаментальным, ритмически сложным решениям в его произведениях этого
периода все сильнее заявляют о себе черты модерна.
Как и К. Коровин, Врубель много работал в театре. Лучшие его декорации
исполнены к операм Римского-Корсакова «Снегурочка», «Садко», «Сказка о
царе Салтане» и другим на сцене Московской частной оперы, т. е. к тем
произведениям, которые давали ему возможность «общения» с русским
фольклором, сказкой, легендой.
Универсализм дарования, беспредельная фантазия, необычайная страстность
в утверждении благородных идеалов отличают Врубеля от многих его
современников.
Творчество Врубеля ярче других отразило противоречия и мучительные
метания рубежной эпохи. В день похорон Врубеля Бенуа говорил: «Жизнь
Врубеля, какой она теперь отойдет в историю,— дивная патетическая
симфония, то есть полнейшая форма художественного бытия. Будущие
поколения… будут оглядываться на последние десятки лет XIX в., как на
“эпоху Врубеля”… Именно в нем наше время выразилось в самое красивое и
самое печальное, на что оно было способно»7.
С Врубелем мы входим в новое столетие, в эпоху «серебряного века»,
последнего периода культуры петербургской России, находящейся вне связи
как с «идеологией революционаризма» (П. Сапронов), так и «с давно
переставшими быть культурной силой самодержавием и государством». С
началом века связан взлет русской философско-религиозной мысли,
высочайший уровень поэзии (достаточно назвать Блока, Белого, Анненского,
Гумилева, Георгия Иванова, Мандельштама, Ахматову, Цветаеву, Сологуба);
драматического и музыкального театра, балета; «открытие» русского
искусства XVIII века (Рокотов, Левицкий, Боровиковский), древнерусской
иконописи; тончайший профессионализм живописи и графики самого начала
столетия. Но «серебряный век» был бессилен перед надвигающимися
трагическими событиями в шедшей к революционной катастрофе России,
продолжая пребывать в «башне из слоновой кости» и в поэтике символизма.
Если творчество Врубеля можно соотнести с общим направлением символизма
в искусстве и литературе, хотя, как всякий большой художник, он и
разрушал границы направления, то Виктор Эльпидифорович Борисов-Мусатов
(1870—1905) —прямой выразитель живописного символизма и один из первых
ретроспективистов в изобразительном искусстве порубежной России. Критики
того времени даже называли его «мечтателем ретроспективизма». Умерший
накануне первой русской революции, Борисов-Мусатов оказался совершенно
глух к новым, стремительно врывающимся в жизнь настроениям. Его
произведения — это элегическая грусть по старым опустевшим «дворянским
гнездам» и гибнущим «вишневым садам», по прекрасным женщинам,
одухотворенным, почти неземным, одетым в какие-то вневременные костюмы,
не несущие внешних примет места и времени.
3. Художественные объединения и их роль в развитии живописи
«МИР ИСКУССТВА»
Художественное объединение «Мир искусства» заявило о себе выпуском
одноимённого журнала на рубеже XIX—XX вв. Выход первого номера журнала
«Мир искусства» в Петербурге в конце 1898 г. стал итогом десятилетнего
общения группы живописцев и графиков во главе с Александром Николаевичем
Бенуа (1870-1960).
Основной целью художественного творчества объявлялась красота, причём
красота в субъективном понимании каждого мастера. Такое отношение к
задачам искусства давало художнику абсолютную свободу в выборе тем,
образов и выразительных средств, что для России было достаточно ново и
необычно.
«Мир искусства» открыл для русской публики немало интересных и
неизвестных ей ранее явлений западной культуры, в частности финскую и
скандинавскую живопись, английских художников-прерафаэлитов и графика
Обри Бёрдсли.
Отличительной особенностью художников «Мира искусства» была
многогранность. Они занимались и живописью, и оформлением театральных
постановок, и декоративно-прикладным искусством. Однако важнейшее место
в их наследии принадлежит графике.
Лучшие произведения Бенуа — графические; среди них особенно интересны
иллюстрации к поэме А. С. Пушкина «Медный всадник» (1905—1922 гг.).
Главным «героем» всего цикла стал Петербург: его улицы, каналы,
архитектурные шедевры предстают то в холодной строгости тонких линий, то
в драматическом контрасте ярких и тёмных пятен. В кульминационный момент
трагедии, когда Евгении бежит от скачущего за ним грозного исполина —
памятника Петру, мастер рисует город тёмными, мрачными красками.
Творчеству Бенуа близка романтическая идея противопоставления одинокого
страдающего героя и мира, равнодушного к нему и этим убивающего его.
Оформление театральных спектаклей — самая яркая страница в творчестве
Льва Самуиловича Бакста (настоящая фамилия Розенберг;1866—1924).
Наиболее интересные его работы связаны с оперными и балетными
постановками «Русских сезонов» в Париже 1907—1914 гг. — своеобразного
фестиваля русского искусства, организованного Дягилевым. Бакст выполнил
эскизы декораций и костюмов к опере «Саломея» Р. Штрауса, сюите
«Шехеразада» Н. А. Римского-Корсакова, балету «Послеполуденный отдых
фавна» на музыку К. Дебюсси и другим спектаклям. Особенно замечательны
эскизы костюмов, ставшие самостоятельными графическими произведениями.
Художник моделировал костюм, ориентируясь на систему движений
танцовщика, через линии и цвет он стремился раскрыть рисунок танца и
характер музыки. В его эскизах поражают острота видения образа, глубокое
понимание природы балетных движений и удивительное изящество.
Одной из главных тем для многих мастеров «Мира искусства» стало
обращение к прошлому, тоска по утраченному идеальному миру. Любимой
эпохой было XVIII столетие, и прежде всего период рококо. Художники не
только пытались воскресить это время в своём творчестве — они привлекли
внимание публики к подлинному искусству XVIII в., фактически заново
открыв творчество французских живописцев Антуана Ватто и Оноре Фрагонара
и своих соотечественников — Фёдора Рокотова и Дмитрия Левицкого.
С образами «галантного века» связаны работы Бенуа, в которых версальские
дворцы и парки представлены как прекрасный и гармоничный, но покинутый
людьми мир. Евгений Евгеньевич Лансере (1875—-1946) предпочитал
изображать картины русской жизни XVIII в.
С особенной выразительностью мотивы рококо проявились в работах
Константина Андреевича Сомова (1869—1939). Он рано приобщился к истории
искусства (отец художника был хранителем коллекций Эрмитажа). Закончив
Академию художеств, молодой мастер стал великолепным знатоком старой
живописи. Сомов блистательно имитировал её технику в своих картинах.
Основной жанр его творчества можно было бы назвать вариациями на тему
«галантной сцены». Действительно, на полотнах художника словно вновь
оживают персонажи Ватто — дамы в пышных платьях и париках, актёры
комедии масок. Они кокетничают, флиртуют, поют серенады в аллеях парка,
окружённые ласкающим сиянием предзакатного света.
Ностальгическое восхищение прошлым Сомову удалось особенно тонко
выразить через женские образы. Знаменитая работа «Дама в голубом»
(1897—1900 гг.) — портрет современницы мастера художницы Е. М.
Мартыновой. Она одета по старинной моде и изображена на фоне поэтичного
пейзажного парка. Манера живописи блестяще имитирует стиль бидермейера.
Но явная болезненность облика героини (Мартынова вскоре умерла от
туберкулёза) вызывает ощущение острой тоски, а идиллическая мягкость
пейзажа кажется нереальной, существующей только в воображении художника.
Мстислав Валерианович Добужинский (1875—1957) сосредоточил своё внимание
главным образом на городском пейзаже. Его Петербург в отличие от
Петербурга Бенуа лишён романтического ореола. Художник выбирает самые
непривлекательные, «серые» виды, показывая город как огромный механизм,
убивающий душу человека.
Композиция картины «Человек в очках» («Портрет К. А. Сюннербер-га»,
1905—1906 гг.) строится на противопоставлении героя и города, который
виден сквозь широкое окно. На первый взгляд пёстрый ряд домов и фигура
человека с погружённым в тень лицом кажутся изолированными друг от
друга. Но между этими двумя планами существует глубокая внутренняя
связь. За яркостью красок выступает «механическая» унылость городских
домов. Герой отрешён, погружен в себя, в его в лице нет ничего, кроме
усталости и опустошённости.
СОЮЗ РУССКИХ ХУДОЖНИКОВ
Союз русских художников — объединение, которое возникло в 1903 г. в
Москве. Его ядро составляли Константин Юон, Абрам Архипов. Игорь
Грабарь, Аркадий Рылов. Большую роль в появлении Союза сыграл «Мир
искусства», хотя московские мастера во многом стремились
противопоставить себя петербуржцам. Они были далеки от символизма и
связанных с ним идей. Их стиль соединял реалистические традиции
передвижников и опыт импрессионизма в передаче воздуха и света. Находясь
под некоторым влиянием творчества Константина Коровина, который нередко
участвовал в выставках Союза, эти художники тяготели к пейзажу и
жанровой живописи.
Наиболее интересным среди пейзажистов был Константин Фёдорович Юон
(1875—1958). Лучше всего ему удавались лирические зимние пейзажи
(«Мартовское солнце», 1915 г.; «Зимнее солнце», 1916 г.), в которых он
тонко передавал игру света на подтаявшем снеге, нежную голубизну неба. А
в видах Троице-Сергиевой лавры (лучший из них написан в 1910 г.)
контраст белого снега и ярких по цвету зданий, человеческих фигур
приобретает чисто декоративную красоту, сближающую эти работы с
искусством модерна.
Любопытными поисками отмечено творчество Игоря Эммануиловича Грабаря
(1871—1960). Его мягкий и поэтичный по настроению пейзаж «Февральская
лазурь» (1904 г.) свидетельствует о знакомстве художника не только с
импрессионизмом, но и с более поздними течениями во французской
живописи. Стволы и ветви берёз, погружённых в сияние холодного зимнего
солнца, написаны короткими мазками и напоминают технику пуантилистов. Та
же манера видна и в превосходном натюрморте «Неприбранный стол» (1907
г.), в котором благодаря системе рефлексов (цветных бликов) все предметы
мастерски объединены в колористическое целое.
Очень эмоциональны пейзажи Аркадия Александровича Рылова (1870—1939),
ученика А И. Куинджи. В картине «Зелёный шум» (1904 г.) листва,
колышущаяся под порывом ветра, написана сочными размашистыми мазками, а
уходящая вдаль панорама кажется такой же яркой, как и передний план, что
создаёт ощущение декоративности.
Художник Абрам Ефимович Архипов (1862—1930) учился у знаменитых
передвижников — В. Г. Перова и В. Д. Поленова. Его жанровым полотнам
присущи и реалистическое содержание, и острая социальная направленность.
Однако привлекают они не столько этим. сколько чисто живописными
достоинствами. Такова картина «Прачки» (конец 90-х гг. XIX в.). Её
композиция, включающая только малую часть помещения, построена совсем в
духе ранних работ Эдгара Дега на туже тему. Клубящийся пар растворяет
контуры фигур и очертания лиц, а колорит, сочетающий приглушённые серые,
жёлтые, коричневые исиреневые тона, удивительно богат оттенками.
Творчество мастеров Союза русских художников при всём обаянии и высоком
техническом уровне отличалось довольно сильным консерватизмом. Крепкие
реалистические корни никогда не позволяли живописцам уйти в область
поиска новых форм и выразительных средств. Возможно, поэтому многие
члены Союза русских художников превосходно вписались в картину развития
официального искусства советского периода, составив, однако, самую
достойную его часть.
«ГОЛУБАЯ РОЗА»
В марте 1907 г. в Москве по инициативе мецената, коллекционера и
художника-любителя Николая Павловича Рябушинского (1877—1951) открылась
выставка группы живописцев под названием «Голубая роза». Её основные
участники — Павел Кузнецов, Сергей Судейкин, Николай Сапунов, Мартирос
Сарьян и другие — были выпускниками Московского училища живописи, ваяния
и зодчества. В начале XX в. их объединило глубокое увлечение идеями
символизма. Некоторые из них сотрудничали в московских символистских
журналах «Весы» и «Золотое руно». Но самым сильным было влияние В. Э.
Борисова-Мусатова. Именно отталкиваясь от его живописного стиля, молодые
художники-символисты определили главную задачу своего творчества:
погружение в мир тончайших, неуловимых чувств, затаённых и сложных
внутренних ощущений, которые невозможно объяснить словами.
В отличие от других художественных группировок, для которых первая
совместная выставка становилась началом пути, для московских символистов
она оказалась итогом: вскоре после этого содружество начало распадаться.
Однако стиль «Голубой розы» во многом определил дальнейшее творчество
каждого из них.
Среди шестнадцати участников выставки особый интерес вызывает,
несомненно, Павел Варфоломеевич Кузнецов (1878—1968). До начала 10-х гг.
XX в. творчество художника было близко манере его учителя
Борисова-Мусатова и французских символистов группы «Наби». Пейзажи
Кузнецова 1904—1905 гг., например «Фонтан», «Утро», выдержаны в холодных
тонах: серо-голубом, бледно-сиреневом. Очертания предметов расплывчаты,
изображение пространства тяготеет к декоративной условности. Огромное
внимание мастер уделял своеобразной передаче света, сообщающего пейзажу
ощущение мягкости и одновременно чувство пронзительной грусти. В работах
Кузнецова 10-х гг., особенно в так называемой «Восточной серии», уже
ясно виден неповторимый творческий почерк зрелого мастера. Картина
«Мираж в степи» (1912 г.) на первый взгляд предельно проста по
содержанию: степь, одинокие шатры, неспешно идущие или беседующие люди,
которые не замечают великолепного сияния, заполнившего небо. Картина
опять решена в холодных тонах, а яркие пятна (шатры, человеческие
фигуры) только подчёркивают абсолютное господство серо-голубой гаммы.
Нежное свечение миража — главное, что притягивает в картине: именно он
кажется подлинной реальностью, а люди и их жилища воспринимаются как
мираж.
Замечательная страница в истории московского символизма — раннее
творчество армянского живописца Мартироса Сергеевича Сарьяна
(1880—1972). Он мог прекрасно демонстрировать тонкость ощущений и
символистскую недоговорённость, как, например, в работе «Озеро фей»
(1906 г.), которая построена на типичной для «Голубой розы» игре
холодных тонов. Однако подлинная стихия художника — это мир Востока с
его темпераментностью и обжигающей яркостью палитры. В таких картинах,
как «Улица. Полдень. Константинополь» (1910 г.), «Финиковая пальма»
(1911 г.), художник лепит форму сочными красками и энергичными мазками.
В работах Николая Николаевича Сапунова (1880—1912) переплетаются
элементы символизма и примитивизма. Его полотно «Карусель» (1908 г.),
казалось бы, типичная примитивистская «ярмарочная картинка». Однако
лёгкие короткие мазки, сложные соединения чистых (т. е. не смешанных на
палитре) красок заставляют вспомнить утончённую манеру французских
мастеров. И это превращает балаганную сценку в символистское «видение».
Немалое значение для Сапунова имели образы ушедших эпох, что сближает
его с петербургскими мастерами «Мира искусства». Такова картина «Бал»
(1910 г.). воскрешающая в памяти сцену провинциального бала пушкинских
времён.
Гораздо сильнее ностальгические настроения чувствуются в творчестве
Сергея Юрьевича Судейкина (1882—1946). Действие картин художника, в
частности работы «В парке» (1907 г.), разворачивается, как правило, в
английских парках, среди густой листвы и теряющихся в ней лёгких
беседок. Уединяющиеся в лодках и в аллеях парка влюблённые пары словно
растворяются в нежной воздушной дымке, их крошечные фигурки становятся
органичной частью природы. Рассеянный сумрачный свет придаёт этим
«сценам времён сентиментализма» ощущение мечтательности и острой тоски
по несбыточному.
Выставка «Голубая роза» не привела к созданию прочного художественного
объединения московских символистов. Но её название позднее превратилось
в метафору, определяющую основные черты их стиля: камерность, тягу к
отражению
Итак, на рубеже веков в России возникло множество художественных
объединений: «Мир искусства». Союз русских художников и др. собравшие
под одной крышей живописцев, вдохновлённых идеей возрождения народной
культуры.
Заключение
Появление новой модели живописи в конце XIX — начале XX в., которая
носит название Серебряного века, было обусловлено глубинными сдвигами в
национальном мироощущении и ценностях духовной жизни. Кризис сознания
проявился в декадентстве, в стремлении уйти от стереотипов и догм века
просвещения. Изменение основ национальной культуры шло по трем линиям.
Во-первых, совершался переход от рационалистической картины мира к
попыткам понять мир в его неразрывной целостности через соединение
знания, веры и чувства. Во-вторых, формировались элементы светской
религиозной философии как нового мировоззрения культуры. В-третьих,
культура снимала с себя груз «учительства» и активизировала пророческую
и созидательную роль художественного творчества.
Изменение мировоззренческих основ на рубеже Х1Х-ХХ вв. соединилось с
творческими поисками в области художественного языка. Наиболее
полнокровный результат перемен выразился в становлении эстетической
системы символизма, который стал импульсом обновления всех сфер культуры
На рубеже веков русская живопись преодолевала национальные рамки и
становилась явлением мирового уровня. Она использовала все богатство
мировых и собственных культурных традиций для становления отечественного
варианта модерна.
Важными источниками формирования духовной основы Серебряного века была
культура провинции и малых городов. Модерн, символизм и авангард
выполнили роль своеобразного «мотора», придавшего ускорение духовному
развитию нации, буквально «вдвинув» ее в новый XX в.
Литература
1. Березовая Л.Г.История русской культуры.-М.,2002 -431с.
2. Борисова Е.А, Стернин Г.Ю. Русский модерн – . М.,2000.-261с.
3. Власова Р.И. Константин Коровин. Творчество.- Л., 1970.-132с.
4. Волков Н.Н. Композиция в живописи.- М., 1977.- 174с.
5. ИльинаТ.В. История исскуств-М.,2003- 407с.
6. Лапшин В. «Союз русских художников»- М., 1971.- 206с.
7. Лапшина Н. «Мир искусства». Очерки истории и творческой практики. М.,
1977.- 186с.
8. Лебедев Г.Е. Русская книжная иллюстрация XIX века. М., 1952.-160с.
9. Очерки по истории русского портрета второй половины XIX века/Под ред.
Н.Г. Машковцева. М., 1963.
10. Очерки по истории русского портрета конца XIX — начала XX века/Под
ред. Н.Г. Машковцева и Н.И. Соколовой. М., 1964.
11. Русская жанровая живопись XIX — начала XX века. Очерки. М., 2004
-208с..
12. СарабьяновД.В. Русская живопись XIX в. среди европейских школ. М.,
1980.
13. Сарабьянов Д.В. История русского искусства второй половины XIX в.
М., 1989.
14. Стернин Г.Ю. Художественная жизнь России на рубеже XIX—XX вв.- М.
1999-68с…
15. Турчин В. С. Эпоха романтизма в России. М., 1981.
16. Федоров-Давыдов А.А. И.И. Левитан. Жизнь и творчество. М., 1966.
Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter
