42
Оглавление
Введение
Глава 1. Национально-специфичное и заимствованное в языке
1.1. Активные процессы в словообразовании
1.2. Окказиональные способы словообразования
1.3. Рост агглютинативных черт в процессе образования слов
Глава 2. Иноязычные аффиксы в русском языке и их продуктивность
Глава 3. Новые заимствования и их производные
Заключение
Литература
Введение
Языковая ситуация предзастойных 1960-х радикально отличается в
исследовательском плане от языковой ситуации наших дней. В последние
десятилетия необычайно активизировался процесс пополнения словарного
состава русского языка.
Одним из наиболее живых и социально значимых процессов, происходящих в
современном русском языке – процесс активизации употребления иноязычных
слов. Надо говорить об активизации употребления этих слов, а не только о
новых заимствованиях, поскольку наряду с появлением неологизмов
наблюдается расширение сфер использования экономической терминологии.
По мнению Крысина Л.П., условиями заимствования считается двуязычие,
т.е. результат территориального контакта двух народов. Сюда относится
также такие виды речевой деятельности, как чтение, перевод,
комментирование иностранной прессы, участие в международных
конференциях, конгрессах. Другим условием заимствования может служить
то, что в обществе возникает предрасположенность к принятию новой
иноязычной лексики.
Распад Советского Союза общение с западным миром предопределило
заимствование многочисленных финансовых и коммерческих терминов: бартер,
ваучер, дилер, дистрибьютор, инвестор, клиринг, лизинг, фьючерсные
кредиты. Это заимствование произошло благодаря ориентации на западную
экономическую и банковскую систему и приобщению русских финансистов к
интернациональной терминологии. А ввиду острой общественной актуальности
обозначаемых этими терминами явлений и сами термины выходят за пределы
профессионального словоупотребления и широко используются в печати, на
радио и телевидении.
Бурные процессы в современном словообразовании объясняются причинами
внеязыковыми и внутриязыковыми, которые чаще всего переплетаются,
усиливают друг друга. Например, законы аналогии, экономии речевых
средств, законы противоречий, как правило, на уровне словообразования
поддерживаются или стимулируются социальными причинами. Так, ускорение
темпов жизни усиливает действие закона речевой экономии, а рост
эмоциональной напряженности в жизни общества активизирует процессы
образования эмоционально-экспрессивных типов словообразовательных
моделей.
Словообразование в высшей степени подвижно, в его системе заложены
большие потенции, реализация которых практически не ограничена.
Способы словообразования, типы и формальные словообразовательные
средства (суффиксы) черпаются в самой словообразовательной системе,
собственно новыми оказываются только номинации, единицы наименования.
В этих процессах активно обнаруживается связь лексического уровня языка
и грамматического, словообразовательного.
В качестве словообразовательного новшества можно признать и повышение
продуктивности тех или иных словообразовательных моделей, что,
безусловно, вызвано причинами социального плана, а также заимствование
компонентов и способов словообразования из других языков.
Функционирование их в современном русском языке – исследование
актуальное. Поэтому и тема работы является актуальной.
Интенсивная эксплуатация заимствованных словообразовательных моделей в
современном языке– явление бесспорное. Элемент языковой моды здесь
очевиден.
Современные СМИ оказались средоточием тех процессов, которые происходят
в русском языке, в том числе в его словообразовании. Боле того, именно
газета, резко изменившая свой облик и направленность, стимулирует эти
процессы. И хотя способы, типы и средства в принципе остаются прежними,
активно изменяется характер наименований, которые образуются с помощью
этих способов и средств. В известные словообразовательные типы
вмешивается весь главный и новый лексический материал.
Характерно и то, что функционально этот материал значительно расширился
– используются единицы, находящиеся на границе литературного языка
(разговорный, литературный язык), и единицы, выходящие далеко за пределы
литературного языка (просторечие, жаргоны).
По мнению Земской Е.А., внимание к ключевым словам определенного времени
важно при изучении активных процессов словообразования, так как они
широко используются как базовые основы, рождая новые группы однокоренных
слов.
Цель работы – рассмотреть заимствованные компоненты и их роль в русском
словообразовании.
Для достижения цели исследования необходимо решить следующие задачи:
– выявить иноязычные аффиксы и их продуктивность;
– новые заимствование и их освоение;
– окказиональные способы в русском словообразовании.
Объект исследования – процесс появления новых слов путем заимствования.
При изучении теоретической части использовались работы А.Ф. Журавлева,
Е.А. Земской, В.П. Изотова, Р.Ю. Намитоковой, И.С. Улуханова, Н.А.
Янко-Триницкой, Л.П. Крысина и др.
Методы, используемые при исследовании:
– общенаучный – анализ, обобщение;
– специальные лингвистические – обобщение и классификация,
контекстуальный.
Работа состоит из введения, трех глав, заключения, литературы.
Глава 1. Национально – специфичное и заимствованное в языке
1.1. Активные процессы в словообразовании
Словообразование тесно связано с другими уровнями языковой системы —
фонологией, морфологией, синтаксисом и, конечно, лексикой, так как
результатом словообразовательных процессов является появление новых
слов.
Словообразование служит группировке слов в отдельные лексические
разряды, способствует формированию лексических значений. Именно на почве
словообразования устанавливаются системные отношения между лексикой и
грамматикой.
Обычно словообразование делят на словопроизводство (при использовании
аффиксации), словосложение (при участии минимум двух полнозначных
единиц), конверсию (при переходе, или транспозиции, слов из одной части
речи в другую), аббревиацию (при сокращении исходных слов). Образование
новых слов с помощью формальных средств называется деривацией, а сами
произведенные слова — дериватами.
На фоне этих общих разновидностей словообразования выделяются отдельные
способы словообразования. Например, при использовании аффиксации
характерны следующие основные способы: суффиксальный, префиксальный,
постфиксальный — и способы смешанные, представляющие собой различные
комбинации формальных средств словообразования, например
суффиксально-префиксальный, префиксально-постфиксальный,
префиксально-суффиксально-постфиксальный и др.
В рамках способов словообразования выделяются типы словообразования с
тождественным видом словообразующего форманта (суффикса, префикса и
т.п.). При словосложении как способе словообразования, имеющем
синтаксическую базу, выделяются два типа: 1) сочинительный (комбинация
равноправных компонентов, например глухонемой); 2) подчинительный (среди
сочетающихся компонентов выделяются главные и зависимые, например
письмоносец).
Словообразование в высшей степени подвижно, в его системе заложены
большие потенции, реализация которых практически не ограничена. Именно
поэтому в активные периоды жизни языка они особенно дают о себе знать.
Наибольшей устойчивостью обладают общие способы словообразования. Более
изменчивы и подвижны типы словообразования в рамках стабильных способов.
Даже сам тип может использоваться как определенный образец для
образования нового слова, например бомжатник по образцу лягушатник;
ельцинизм по образцу фрейдизм, тамиздат, самиздат по образцу госиздат,
Политиздат; читабельный, носибельный, смотрибельный по образцу
операбельный (в выступлении Е. Примакова — даже так: политика
резонабельна) луноход, марсоход по образцу землеход и др.
Как видим, способы словообразования, типы и даже формальные
словообразовательные средства (суффиксы) черпаются в самой
словообразовательной системе, собственно новыми оказываются только
номинации, единицы наименования, созданные «по образу и подобию». В
словообразовательные процессы, таким образом, вовлекаются новые
именования.
В этих процессах активно обнаруживается связь лексического (даже
семантического) уровня языка и грамматического, словообразовательного.
Например, можно наблюдать расширение словообразовательных моделей,
произведенных от слов в новых значениях. Если взять хотя бы слово
челнок, то получим следующую картину: челнок в значении «деталь ткацкого
станка» дает только одно звено в словообразовательной цепочке —
челночный; новое значение слова челнок (перекупщик) в современном
просторечии значительно увеличивает цепочку, расширяя
словообразовательные возможности данной мотивирующей основы: челночник,
челночница, челночиха, сочелночники, почелночить, да и сочетательные
возможности прилагательного челночный тоже расширяются: челночный
бизнес, челночный маршрут, челночная операция, челночные перевозки.
Слово тусовка (вариант тасовка), ставшее общеразговорным, породило целую
семью слов, стилистически еще более сниженную, т.е. слов на уровне арго:
тус, тусман, тусняк, тусов-щик, тусовый, туснуться, тусоваться, тусейшен
(тусейшн).
В качестве словообразовательного новшества можно признать и повышение
продуктивности тех или иных словообразовательных моделей, что,
безусловно, вызвано причинами социального плана. Интенсивность
«эксплуатации» отдельных словообразовательных моделей в современной
периодической печати — явление бесспорное. Элемент языковой моды здесь
очевиден. Например, малоупотребительный в прошлом суффикс -ант при
обозначении лица стал очень активным: подписант, амнистант, реабилитант,
эксплуатант, нобелиант (у М. Арбатовой), отьезжант, выезжант (у М.
Арбатовой), номинант^ути, например, чрезмерно расширяется круг
бессуффиксных образований среди отглагольных форм: отлов, выгул, выпас,
прикид, напряг, закуп, подклад, обжиг, подогрев. Ср. обжигание — обжиг,
промывание — промыв, подогревание — подогрев.
Такие формы очень характерны для речи профессиональной. Но данная
словообразовательная модель проникает в общеупотребительный словарь,
правда, чаще на уровне просторечия и общегородского арго: быть в отпаде;
полный отпад; посыл газеты; схлопотать принуд; получить отлуп; иметь
хороший прикид. По аналогии появились и формы от прилагательных: наив,
серьез (ср.: на полном серьезе); интим, беспросвет, нал, безнал, афган,
неформал, инфантил, то же среди терминов: термояд, негабарит,
конструктив, криминал и др. Пример: Он глянул вскользь (не в глаза,
много чести — в промельк), мол, ждут тебя уже достаточно долго (В.
Маканин). Много подобных образований можно обнаружить в рамках
окказионального употребления. Например, большой материал в этом
отношении дает «Русский словарь языкового расширения» А И. Солженицына.
Автор явно недоволен «нахлыном международной английской волны» и
представляет словесный материал, опираясь на «утерянные богатства»
русского языка. Повышенное внимание в словаре, по словам самого
создателя, уделено отглагольным именам и наречиям. Вот некоторые
примеры: вздым (от вздыматься), взмёт (от взметнуться), взым (от
взымать), взыск (от взыскивать) и т.п.
Влиянием социального фактора можно объяснить заимствование некоторых
словообразовательных элементов иноязычного происхождения. Случай в
принципе для словообразования крайне редкий, если, конечно, не считать
суффиксы и приставки лат. и греч. происхождения, приобретшие
международный характер. Например, модным стало английское слово ГЕЙТ .В
качестве нарицательного наименования крупного политического скандала
элемент ГЕЙТ стал словообразующим в наименованиях типа Ирангейт,
Израильгейт, Панамгейт, Кольтгейт, Моникагейт, Кремлегейт (или
Кремлевские уотергейты). Московский уотергейт (МК, 1996, 16 февр.);
Кремлегейт: закрыть нельзя расследовать (передача на НТВ, 2000, 12
сент.). Пример из Литературной газеты (1999, 1—7 сент., автор В.
Надеин); Руссогейт: подарок судьбы, который Россия не вправе упускать;
Моторгейт — заголовок статьи о скандале, связанном с передачей
американской авиастроительной корпорации важных секретных разработок
пермских моторостроителей (Версия, 2000, 7—13 марта) или один из
подзаголовков материала о бизнесмене В. Кириллове: «Кремлингейт — об
исчезновении денег, предназначенных для реконструкции Большого
Кремлевского дворца»» (Версия, 2000, 14—20 марта).
Современные средства массовой информации оказались средоточием тех
процессов, которые происходят в русском языке, в том числе в его
словообразовании. Более того, именно газета, резко изменившая свой облик
и направленность, стимулирует эти процессы, расшатывая привычные рамки
сложившейся системы. И хотя способы, типы и средства словообразования в
принципе остаются прежними, активно изменяется характер именований,
которые образуются с помощью этих способов и средств. В известные
словообразовательные типы вливается все новый и новый лексический
материал. Характерно и то, что функционально этот материал значительно
расширился — используются единицы, находящиеся на границе литературного
языка (разговорный литературный язык), и единицы, выходящие далеко за
пределы литературного языка (просторечие, жаргоны). На этом огромном
языковом материале активизируется словотворчество, с одной стороны,
реализующее потенциал языка, с другой — порождающее ситуативные
окказионализмы.
1.2. Окказиональные способы словообразования
Комплексный анализ новых производных слов неизбежно в качестве
составляющей включает рассмотрение тех словообразовательных механизмов
языка, работа которых была востребована в каждом конкретном случае
словопроизводства.
Если словообразовательная характеристика узуальных слов отражает
реализацию ресурсов, накопленных словообразовательной системой языка, то
характеристика окказионализмов (новообразований), в особенности в
газетно-публицистическом стиле (поскольку он представляет собой
своеобразный полигон речедеятельностных возможностей языка) – выявляет в
полной мере резервы этой словообразовательной системы, «потенциал ее
будущего развития» [8, 9].
Новообразования в газетно-публицистическом стиле XXI в. можно
рассматривать как результат развития словообразовательных возможностей
языка, иллюстрирующий на данном этапе взаимодействие всех способов
узуального и окказионального образования.
Вопрос о соответствии новообразований норме не в последнюю очередь
связан с тем, насколько при его производстве нарушены сложившиеся в
языке закономерности: словообразовательный тип, модель, способ
словообразования.
Особенностью собственно окказионализмов (в противоположность
потенциальным словам, признаваемым соответствующими норме) является
использование в их производстве только им присущих, окказиональных
способов словообразования, которые уже давно представляют интерес для
научного изучения (А.Ф. Журавлев, Е.А. Земская, В.П. Изотов, Р.Ю.
Намитокова, И.С. Улуханов, Н.А. Янко-Триницкая и др.).
Чаще всего анализу подвергаются отдельные способы окказионального
словообразования либо выделяется их перечень. В работах А.Ф. Журавлева
и Р.Ю. Намитоковой мы находим основанную на одинаковых принципах
типологию таких способов, на которой и строим свои дальнейшие
рассуждения.
Разделяя известные способы словообразования на деривацию и композицию,
выделим собственно окказиональные способы: в I случае это деривация с
деформацией производящей основы, во II – композиционное скрещение
производящих основ. Деформация производящей основы в процессе деривации
может быть количественной, связанной с внесением в основу новых
элементов или удалением из слова отдельных морфем, и качественной,
вызванной подстановкой или перестановкой морфем или сегментов слова.
Количественная деформация производящей основы создает редеривацию и
тмезис, а качественная деформация производящей основы приводит к
субституции.
Схема 1
способы окказионального словообразования
Деривация с деформацией композиционное скрещение
Производящей основы производящих основ
Количественная качественная редеривация тмезис субституция наложение
Контаминация
1. Редеривация [19,98] – процесс, противоположный способам,
представленным узуальным словообразованием. «Всякое соотношение
мотивирующего и мотивированного может быть прочитано не только слева
направо, но и справа налево, т.е. потенциально может быть моделью для
обратного словообразовательного процесса … Обратный
словообразовательный процесс – это окказиональное заполнение пустующей
клетки, предназначенной в неполной словообразовательной цепочке для
отсутствующего в ней слова» [10, 39].
Нами обнаружены случаи:
1)депрефиксации (блазнить ч, г -> ж, х —> ш). Такие замены при
образовании слов исторически обусловлены фонетическими законами прошлых
эпох жизни языка. В современном языке эти чередования обусловлены
грамматически, поскольку возникают они на стыке морфем благодаря
исторической «несовместимости» соседствующих фонем, т.е. в русском языке
чередование оказалось дополнительным средством формального
(фонематического) различения слов, средством, которое сопровождает
аффиксацию. Такова закономерность. Но в современном русском языке она
стала нарушаться, и в определенных позициях при словообразовании
чередование исчезает. Так происходит агглютинация, т.е. автоматическое
присоединение словообразующего элемента, без мены фонем.
Ослабление чередования на стыке морфем особенно заметно при образовании
производных от топонимов, от заимствованных слов, от названий ряда
учреждений, от аббревиатур. Ср.: шпага — шпажист, но штанга — штангист
(суффикс лица -ист присоединяется к основе без изменения ее конечной
фонемы).
Следовательно, первое следствие агглютинации — затухание чередования на
стыке морфем. Пример: Таганрог — таганрожский — таганрогский; таганрожцы
— таганрогцы; казах — казашский — казахский; калмык — калмыцкий —
калмыкский; Оренбург — орен-буржский — оренбургский; оренбуржцы —
оренбургцы; петербурж-ский — петербургский; петербуржцы — петербургцы.
Например;
Эдельвейс, дед Мартына, был, как это ни смешно, швейцарец — рослый
швейцарец с пушистыми усами, воспитавший в шестидесятых годах детей
петербургского помещика Индрикова и женившийся на младшей его дочери (В.
Набоков).
Очевидно, что вновь образуемые слова минуют форму с меной фонем, так же
как, например: Владивосток — владивостокский. Естественно, что такой
переход готовился постепенно, подспудно; иногда долго сосуществовали
параллельные варианты форм, например, от названия Волга образованы обе
возможные формы — волжане и волгари, но только одна форма для
обозначения в единственном числе волжанин. В других случаях давно
закрепилась форма без чередования: баски — баскский (устар. басконский,
ср.:
наречие по-басконскй); лаки — лакский; тюрки (группа народов — татары,
узбеки, турки, туркмены, якуты, чуваши и др.) — тюркскищ адыги (общее
название адыгейцев, кабардинцев и черкесов) — адыгский; или сохраняется
старая форма: коми-пермяки — коми-пермяцкий язык, коми-пермячка; казак —
казачий и казацкий казачье войско, казацкая сабля).
Как видим, процесс идет противоречиво, сложно, однако направление его
очевидно.
Следствием агглютинации можно считать и рост интерфиксации — появление
внутреннего суффикса-интерфикса, который помогает «развести»
несочетающиеся или неудобно сочетающиеся фонемы на стыке морфем.
Например, слова с суффиксом -анин (-ане) приобретают наращение
-ч-(-чанин). Комплекс -чанин (-чане) все более становится универсальным
при обозначении лица (лиц), по принадлежности к нации, народу; по
отнесенности к городу, местности проживания:
Торопец — торопчане, Гремиха — гремихчане, Бежецк — бежечане (ср.:
англичане, датчане). При наличии чередования интерфикс не требуется:
волжане (формы волгане и волгчане отсутствуют).
При образовании подобных наименований часто возникают практические
трудности, так как производящее слово-наименование имеет «нестандартную»
форму. Например, наименования на -ня (типа Капотня). Как образовать
наименование жителей — ка-потняне или капотчане^ Такое затруднение в
юмористической форме обыгрывает, например, автор хроники происшествий: В
5-м квартале Капотни 39-летний капотнянин или капотнинец, а может быть,
капотнюк в своей квартире избил до полусмерти свою 47-летнюю подругу
(МК, 2004, 22 июля).
В качестве интерфикса часто употребляется –ов(скии). Класс слов типа
стариковский в настоящее время растет: битниковский, летчиковский.
Сочетание -овский все чаще употребляется при образовании прилагательных.
Надо сказать, что эта форма заметно вытесняет некоторые более ранние
формы прилагательных: антантский — антантовский, пентагонский —
пентагоновский, завкомский — завкомовский; селькорский — селькоровский;
сельсоветский — сельсоветовский. При некоторых аббревиатурных
наименованиях образуются прилагательные только с наращением -ов:
ооновский, тассовский, мхатовский, мосфильмовский и др. В современном
языке формы могут различаться в зависимости от мотивирующего слова:
Дарвинский — от Дарвин (город); Дарвиновский — (у! Дарвин (фамилия).
Форма на -овский может конкурировать с другими, особенно если исходное
слово оказывается «трудным» для образования прилагательного. Например,
название города Опочка (Псковская обл.) образует прилагательные опоцкий
(очень старый вариант), опочецкий и опочковский. В Словаре
прилагательных от географических названий (сост. Е.А. Левашов. — М.,
1986) отдается предпочтение форме опочецкий, хотя даже во времена А.
Пушкина уже была форма опочковский. Ср. примеры: Я остановился в
опочецкой гостинице (К. Паустовский); Надзор этот [над Пушкиным] был
поручен Пецурову, тогдашнему предводителю дворянства Опочковского уезда
(И. Пущин. Записки о Пушкине). А в одном из выступлений Д.С. Лихачева
была употреблена форма «Опочининская библиотека».
Интерфикс -ов используется и с суффиксом -ец в названиях жителей
городов, например, большие трудности возникают при образовании подобных
наименований от названия города Санкт-Петербург: санктпетербурговец или
санктпетербургец^. Для названия жительницы этого города разброс форм еще
больший:
санктпетербурженка, санктпетербуржица, санктпетербуржка. В.И. Лопатин в
«Орфографическом словаре» (1999) дает формы: санктпетербуржцы,
санктпетербуржец. А от слова «Петербург» — петербуржанка и петербурженка
и далее: петербуржка, петербуржцы.
В просторечии используется дополнительно еще один интерфикс -ш, он
употребляется с суффиксами -н (у прилагательных) и -ник (у
существительных): МГУ — эмгеушник, СНГ — эсенгешник, ГАИ — гаишник, КГБ
— кагебешник; соответственно — эмгеушный, эсенгешный, гаишный,
кагебешный.
Следствием агглютинации можно считать в ряде случаев наложение морфем, в
результате имеем опрощение морфем. Это происходит, когда совпадают
конечные части производящей основы и присоединяемый суффикс: Челябинск —
челябинский [ск + ский]; Динамо — динамовский, динамовец [о + ов’, о +
овец], сельпо — сель-повский [о + овский].
Кстати, наложение осуществляется только при соединении конечного
производящего слова и суффикса; на стыке приставки и корня это явление
не наблюдается, например: Прииртышье, заарканить, ультраакустика.
Процессы агглютинации и их следствия оказались достаточно плодотворными
для русского языка. Их активизация объясняется тем, что
словообразовательная система унифицируется, а словообразовательные связи
становятся более прозрачными (снятие чередования сохраняет исходный
фонемный состав слова). Наложение морфем упрощает словообразовательные
модели, делает их более экономными, следовательно, процессы эти
соответствуют внутренним потребностям языка.
Глава 2. Иноязычные аффиксы в русском языке и их продуктивность
Современное состояние русского языка характеризуется необычайно
активными процессами заимствования обширных пластов лексики, относящихся
к различным областям нашей жизни: экономике, политике, спорту, искусству
и т.д. Порой заимствуются целые лексические ряды, оформленные однотипно
(например, гамбургер, чисбургер, копбургер; йогурт, фругурт, апигурт,
эмигурт; клипмейкер, имиджмейкер, ньюсмейкер, хитмейкер, плеймейкер).
Такое обилие заимствованных слов неизбежно приводит к тому, что
количество перерастает в качество: в таких рядах слов начинают
выделяться определенные структурные элементы и параллельно с этим
формироваться более или менее конкретное значение выделяемых отрезков.
Таким образом, происходит становление иноязычных структурных элементов
как самостоятельных морфем в русском языке, иными словами,
осуществляется процесс морфемизации[5,с.72]. (“Если какой-либо язык
заимствует ряд слов, морфологически членимых в языке-источнике и
принадлежащих в нем к одному словообразовательному типу, то при
определенной типологической близости языков весьма вероятно, что и
носителями заимствующего языка эти слова будут осознаны не как монолиты,
но как слова, распадающиеся на части” [4, с. 18]. Понятно, что это
процесс долговременный, постепенный, предусматривающий ряд этапов и
стадий приобретения иноязычным структурным элементом морфемных свойств в
русском языке.
На первой, начальной, стадии иноязычные элементы выделяются лишь как
регулярно повторяющиеся отрезки в ряде слов. Например, русским языком в
последнее время заимствуется большой поток английских слов с суффиксом
-инг- ( кастинг, боулинг, лизинг и т.д.). Однако, на русской почве этот
отрезок еще не сформировался как полноценный суффикс, так как слова, в
которых он выделяется, лишены словообразовательной структуры; в русском
языке отсутствует производящая основа, на базе которой образовано данное
слово, что является необходимым условием становления структурного
элемента как самостоятельной морфемы (ср.: «Словообразовательный аффикс
сам по себе не может быть вычленен из заимствованных слов, если в нем не
вычленена образующая основа, не только формально, но и семантически. Для
активизации чуждого аффикса необходимо, чтобы на новую почву
заимствующего языка были перенесены не изолированные слова, а
производные вместе с производящими, что составляет основу для
проявления словообразовательной модели» [1,53]). В лингвистической
литературе слова со структурным элементом -инг- квалифицируются как
«слова с инговым элементом».
Фактором, способствующим развитию способности некоторых таких слов к
членению в русском языке, служит заимствование соотносительных пар слов:
скайсерфинг – скайсерфер, кикбоксинг -кикбоксер, бодибилдинг –
бодибилдер. Однако говорить в этом случае о наличии словообразовательной
структуры слова не приходится, так как в русском языке отсутствует
производящая база для этих слов.
Лишь в единичных случаях на основе заимствования ряда однокоренных слов
слова с иноязычным элементом начинают развивать свою
словообразовательную структуру. Например, в слове тренинг уже выделяется
суффикс -ин’ , так как слово воспринимается как производное от глагола
тренировать(ся) и включается в ряд однокоренных слов тренер,
тренироваться, тренировка, тренаж.
На окказиональном уровне слова с подобными структурными элементами также
могут восприниматься как образованные по определенной модели со
значением действия по глаголу. Так, слова лизинг и маркетинг,
характеризуя человека, который заклеивает конверты и наклеивает марки, в
шутливом контексте “А это наш ведущий специалист по лизингу и
маркетингу” воспринимаются как производные от глагола лизать и
существительного марка с помощью суффикса -инг-. А окказионализм жабинг,
образованный по модели “основа существительного -+- суффикс -инг-
характеризует издержки процесса омоложения лица. Пока еще небольшой
материал окказионального характера предоставляет возможность наблюдать,
как происходит расширение сферы действия иноязычного
словообразовательного элемента, который присоединяется уже к русским
основам, и не только глагольным, но и субстантивным.
Таким образом происходит первый “прорыв” иноязычного структурного
элемента в систему русского языка, завоевание себе места в ней как
самостоятельной морфемы.
На втором этапе иноязычный структурный элемент уже начинает
формироваться как самостоятельная морфема в русском языке, так как
слова, включающие данный компонент, уже четко осознаются в языке с точки
зрения их состава, структуры. Они еще не получили широкого
распространения в русском языке, но тем не менее уже сформировалось их
словообразовательное значение, выделяется и четко осознается в русском
языке производящая база. Кроме этого, они начинают в определенной
степени развивать свою словообразовательную активность, что считается
важным фактором усвоения иноязычных морфем заимствующим языком, ср.:
«Освоенные суффиксы вступают в словообразовательные связи с иноязычными
и русскими основами или только с иноязычными»[2,с.5]. Например, суффикс
-аж- в словаре Т.Ф. Ефремовой характеризуется как «достаточно
регулярная, но непродуктивная словообразовательная единица,
которая выделяется в именах существительных мужского рода, которые
обозначают действие, названное мотивирующим глаголом, как процесс»
(дубляж, зондаж, инструктаж, массаж, монтаж, пилотаж, саботаж, фиксаж).
Четкую структурную выделимость и значение получил и иноязычный элемент
-мейкер- (плеймейкер (в футболе), нъюсмейкер, хитмейкер, клипмейкер,
имиджмейкер), хотя в ряде слов в русском языке отсутствует производящая
база для создания производного слова (плеймейкер, нъюсмейкер).
Структурный элемент -гейт- уже начинает утверждаться в русском языке как
самостоятельная морфема – суффикс, поскольку имеет структурную
выделимость и четко оформленное значение “скандал, связанный с
каким-либо лицом или государством” (Уотергейт, ирангейт, Кремлегейт,
Кучмагейт, Моникагейт, Путингейт, Панамагейт).
В русском языке довольно часто и легко образуются новые слова со
структурным элементом -мания-, имеющим значение “чрезмерное почитание
кого-либо или чего-либо или приверженность к кому-либо, чему-либо”
(битломания, курникомания, спайсогерломания, шпиономания,
покемономания, “горбомания”, леонардомания, евромания).
Однако словообразующая функция таких элементов еще недостаточна, они
присоединяются по преимуществу к иноязычным основам. Переходными
случаями следует считать образование производных слов на базе русских
фамилий, но и оно происходит по образцу словообразования на базе
иноязычных основ.
Третий этап характеризуется дальнейшим функционированием иноязычной
морфемы в русском языке. На этом этапе морфема является многозначной. В
качестве иллюстрации можно привести иноязычный суффикс -ант-, который в
русском языке функционирует в нескольких значениях: 1) лицо по
производимому действию или по роду деятельности (адресант, диверсант,
квартирант, симулянт), 2) лицо по объекту занятий или владения
(дипломант, диссертант, музыкант, фабрикант), 3) лицо – объект действия
(арестант), 4) лицо – участник совместного действия (дуэлянт,
конкурсант, концертант, экскурсант), 5) лицо по отношению к месту работы
или учебы (курсант, лаборант), 6) лицо – член коллектива (оркестрант,
сектант), 7) лицо по отношению к тому, кем оно готовится стать
(докторант, магистрант). Но сфера действия таких морфем ограничивается
пока только иноязычными основами (за исключением единичных случаев
окказионального характера – содержант).
Четвертая ступень освоения иноязычных структурных элементов
характеризуется определенной словообразовательной активностью иноязычных
морфем в русском языке, когда становятся возможными единичные
образования на почве русского языка с участием русских производящих
основ, нередко окказионального характера. Так, элемент -дром-
присоединяясь к иноязычным основам (велодром, танкодром, космодром),
начал проявлять свою активность и на русской почве (смеходром,
стиходром, скачкодром, скалодром). Также иноязычный суффикс
-бельн-/-абельн-/-ибельн- присоединяется преимущественно к иноязычным
основам (комфортабельный, контактабельный, презентабельный,
рентабельный, транспортабельный, диссертабельный), однако в
последнее время сфера действия данного структурного элемента
расширилась: возник ряд производных слов на базе русских глагольных
основ (решабельный, смотрибелъный, промокабельный, рисовабельный,
читабельный). Так же “ведут себя” и некоторые другие иноязычные морфемы:
-фоб- (урбанофоб – женофоб, человекофоб); -фил- (англофил, неофил –
русофил, славянофил).
На пятой стадии иноязычный структурный элемент уже прочно завоевывает
свои позиции в системе русского языка. Это полноценная морфема, которая
четко выделяется в русском языке как структурный элемент слова, имеет
вполне определенное значение и функционирует в языке как продуктивный
словообразующий формант, образуя новые слова и на базе русских основ.
Прежде всего это относится к некоторым приставкам, поскольку именно
приставкам присуща способность легко присоединяться к различным основам,
не вызывая каких-либо изменений. Так, приставка анти- считается в
русском языке регулярной и продуктивной морфемой, она образует новые
слова как с иноязычными, так и с русскими основами со значением
противоположности, противодействия или враждебности тому, что названо
мотивирующим словом (антитеррор, антигуманный, антивирус –
антивещество, антиискусство, антиток). То же самое можно сказать и о
приставке супер- (суперэффективный, суперэластичный, супернегативный,
суперрепортаж, супераншлаг, суперкомпьютер – суперновый, супермощный,
супержвачка, супермама, супербомба, суперличность, супергерой). Особенно
активизировалось действие этой приставки в русском языке в связи с
развитием рекламы:
Супержевачка по суперцене. Еврохит сезона – это “Крокус” (обувная
марка). Суперобложка супермодного журнала – место для вашей рекламы.
Суперминимаркет “Вета” – это находка для Вас!
На шестом этапе морфемы иноязычного происхождения начинают развивать
свою словообразующую активность, становиться все более продуктивными,
притягивая к себе все большее число основ для образования новых слов, в
том числе и на русской почве, тем самым расширяя свое значение и
развивая многозначность. Например, суффикс -ист- прочно утвердился в
русском языке, поскольку является чрезвычайно продуктивной
словообразовательной единицей, с помощью которой образуются названия
лиц, характеризуемые с различных сторон, что послужило основой для
развития многозначности морфемы. Также в сферу действия данной морфемы
активно включаются русские основы. Так, в “Толковом словаре
словообразовательных единиц русского языка” эта морфема описывается
следующим образом: “Регулярная и продуктивная словообразовательная
единица, образующая имена существительные мужского пола с общим
значением лица, которое характеризуется отношением к определенной
сфере занятий, общественно-политическому, идеологическому, научному
направлению, а также к предмету, отвлеченному понятию, бытовому явлению,
предприятию или учреждению. Образования … обозначают: 1) лицо по
отношению к объекту занятий или орудию деятельности (гитарист, гуслист,
журналист, металлист, очеркист, танкист), 2) лицо по сфере деятельности
(вокалист, гигиенист, массажист, связист, шахматист), 3) лицо по
действию или склонности (бойкотист, скандалист, службист, шантажист), 4)
лицо по отношению к общественно-политическому, научному или религиозному
учению (дарвинист, идеалист, коммунист, марксист), 5) лицо по
принадлежности к учреждению, учебному заведению (гимназист, курсист,
лицеист, семинарист), 6) лицо по принадлежности к группировке лиц
(квартетист, хорист), 7) лицо по объекту изучения (болгарист, иранист,
пушкинист, шекспирист).
Этот суффикс остается продуктивным и в настоящее время при образовании
неологизмов и окказионализмов, например: юморист, иронист, сарказмист,
ехиднист, степист, сумоист, брэйнрингист, галерист (художник,
выставляющийся в галерее), пофигист, прогнозист.
Таким образом, процесс усвоения иноязычных структурных элементов в
русском языке – процесс длительный и многоступенчатый. Ему способствует
целый ряд лингвистических факторов: 1) наличие “пустой ячейки” для
выражения определенного значения (в качестве примера можно привести
морфемы -дром- со значением “площадка для проведения соревнований или
испытаний”, -гейт- со значением “скандал, связанный с каким-либо
государством или лицом” и под.); 2) необходимость синонимичного
выражения определенных отношений (ср., например, суффиксы со значением
отвлеченного действия -ни]-, -н(я), -б (а) и -инг-, приставки со
значением противоположности, противодействия противо- и анти- и под.);
3) наличие ряда однокоренных слов как основы для формирования у
заимствованного слова словообразовательной структуры; 4)
развитие словообразовательной активности иноязычного элемента с участием
как иноязычных, так и русских производящих основ; 5) развитие
многозначности иноязычных морфем в русском языке как результат их
высокой словообразовательной продуктивности.
Глава 3. Новые заимствования и их производные
Словообразовательная активность иноязычного лексического элемента, его
способность служить базой для создания производных слов с помощью
аффиксальных средств заимствующего языка — один из показателей
укоренения заимствования в этом языке. Эти показатели — фонетическое и
графическое освоение заимствования, включение его в систему
грамматических форм, стабилизация лексического значения, более или менее
широкая и, главное, регулярная употребляемость в речи — в совокупности
составляют условия полной адаптации иноязычного слова в
языке-реципиенте.
Среди новых иноязычных слов, появившихся в русском языке в последние
полтора-два десятилетия XX в., преобладают имена существительные, а из
них большая часть — склоняемые. Это, например, общественно-политическая
лексика: брифинг, импичмент, инаугурация, истеблишмент, популизм,
саммит, спикер и др., финансовая и экономическая терминология: бартер,
брокер, ваучер, дилер, инвестиции, консалтинг, маркетинг, менеджер,
менеджмент, монетаризм, приватизация, риелтор, спонсор, субвенция и др.,
технические термины: дисплей, дигитайзер, драйвер, интерфейс, компьютер,
ксерокс, модем, мониторинг, пейджер, принтер, сканер, телефакс, файл,
хакер и др., термины спорта: армрестлинг, аэробика, бодибилдинг,
боулинг, виндсёрфинг, допинг, кик
боксинг.могул, овертайм, скейтборд, сноуборд, фристайл и др., лексика
таких сфер деятельности, как мода, шоу-бизнес, музыкальное искусство,
кино, художественное творчество: бутик, имидж, имиджмейкер, клип,
клипмейкер, по-пса, промоутер, римейк, триллер, шоумен и др.,
общебытовая лексика: гамбургер, сауна, скотч, степлер, шоп-тур и др.
Несклоняемые существительные немногочисленны, однако, несмотря на их
грамматическую неосвоенность русским языком, они весьма употребительны:
киви, кутюрье, паблисити, ноу-хау, профи, хиппи, шоу, ток-шоу; из менее
употребительных, но все же встречающихся на страницах прессы, в теле- и
радиоэфире: роядтм – вид авторского гонорара, прет-а-порте- готовое
платъе, и др. Наибольшие словообразовательные возможности — у
склоняемых существительных-неологизмов с согласным в конце основы. Они
легко образуют относительные прилагательные с помощью суффиксов -н(ый),
-ов(ый), -ск(ий например: бартер — бартерный, ваучер — ваучерный,
компьютер — компьютерный, маркетинг — маркетинговый, консалтинг—
консалтинговый, допинг — допинговый, брокер — брокерский, риелтор
—риелторский, спонсор — спонсорский. Существительные, содержащие в своем
составе суффикс -изм, образуют прилагательные с суффиксом -истский):
монетаризм — монетаристский, популизм — популистский, существительные с
финалью на -ия — прилагательные с суффиксом -онн(ый): инвестиция —
инвестиционный, приватизация — приватизационный, субвенция —
субвенционный, деноминация — деноминационный и т. п.
Некоторые из склоняемых существительных коррелируют с глаголами, либо
образованными от этих существительных в русском языке (например,
компьютер — компьютеризовать, компьютеризироват, ср. также
разговорно-профессиональный глагол ксерить – копировать что-либо на
ксероксе, образованный с усечением комплекса -окC в иноязычной именной
основе), либо заимствованными параллельно с однокоренным существительным
(например, сканер — сканировать).
Среди перечисленных выше склоняемых существительных-неологизмов есть и
такие, которые «неохотно» образуют производные. Это касается, например,
слов с финальным компонентом -мент: импичмент, менеджмент. Они не имеют
производных (однокоренное со словом менеджмент — менеджер — заимствовано
параллельно, два эти слова не находятся в отношениях «производящее —
производное»), хотя образование на их основе относительных
прилагательных вполне вероятно. Большая часть названий новых видов
спорта с финальным комплексом -инг также малоактивна в
словообразовательном отношении: прилагательные типа армрестлинговый,
боулинговый, виндсёрфин-говый имеют статус лексических раритетов,
встречающихся в узкопрофессиональном речевом обиходе.
При реализации словообразовательных возможностей иноязычного неологизма
имеет значение не только характер его морфологической структуры и его
грамматическая освоенность русским языком, но и то, насколько слово
употребительно. Попадая в фокус социального внимания, делаясь частотными
в средствах массовой информации и в речевом обиходе, некоторые новые
заимствования могут порождать производные гораздо более активно, нежели
структурно сходные с ними слова, которые, однако, не столь популярны.
Например, на основе термина приватизация, который широко употребляется с
начала 90-х гг., создано целое гнездо производных: деприватизация,
ре-приватизация, приватизационный, приватизатор, приватизировать.
Похожая картина — с терминами ваучер (ваучерный, ваучеризация,
ваучеризировать), инвестиция (инвестиционный, инвестор, инвестировать,
реинвестиция, реинвестировать), деноминация (деноминационный,
деноминировать), ср. с этим слово с той же финалью, но, несомненно,
более редкое — инаугурация, которое имеет лишь одно производное —
прилагательное инаугурационный, но, например, не теоретически возможный
глагол – инаугурировать.
Фактор коммуникативной актуальности слова, его широкой употребительности
может оказаться сильнее фактора его грамматической неосвоенности:
некоторые несклоняемые иноязычные существительные, попадая в активное
употребление (иногда лишь в определенной социальной среде), преодолевают
свою грамматическую ущербность и образуют производные. Таково, например,
слово хиппи, от которого в жаргонно-просторечной среде образовались
такие производные, как хипповый, хипповать, хиппарь, хиппист, хиппистка,
хиппушка, хиппизм, хиппня, хипповский [17,с. 238 ].
Иногда высокая частотность в речи неизменяемого имени способствует тому,
что оно превращается в изменяемое. Так, англицизм попс, первоначально
имевший в русском языке статус неизменяемого прилагательного (музыка в
стиле попс), довольно быстро перешел в разряд склоняемых
существительных, получив флексию -а и включившись в парадигму имен
существительных женского рода: попса, попсы, попсой и т. д. В таком
статусе этот неологизм уже имеет производные, употребительность которых,
правда, ограничена средой музыкантов, деятелей шоу-бизнеса: попсовый,
попсовик (представитель массового, коммерческого искусства), попсятина
[17, с. 177].
Большая часть несклоняемых иноязычных неологизмов, имеющих более или
менее ограниченную сферу употребления, неактивна в словообразовательном
отношении: они не образуют в русском языке производных (ср. слова типа
бюстье, гран-при, ноу-хау, просперити, уоки-токи, экстези и под.).
Своеобразное противоречие между грамматической неосвоенностью
иноязычного лексического элемента и его широкой употребительностью может
в значительной степени сниматься в случае, когда такой элемент
приобретает
свойства словообразовательной морфемы. Это можно проиллюстрировать на
примере слова шоу. В современном русском языке употребительно не только
это несклоняемое существительное, но и сложения с ним: шоу-бизнес,
шоу-группа, шоу-программа (включающие комплекс шоу слова шоумен и
ток-шоу целиком заимствованы из английского языка).
В других случаях новые словообразовательные морфемы формируются на
основе неизменяемых иноязычных прилагательных типа ретро (ср.: стиль
ретро — ретростиль) путем вычленения повторяющихся комплексов из состава
заимствований, однотипных по своей морфологической структуре, а также
путем появления у полнозначного слова функций словообразующей морфемы.
Так в русском языке наших дней появились иноязычные морфемы аудио-
(аудиокассета, аудиопродукция), видео- (видеофильм, видеопрокат, ср.
употребление видео в субстантивном значении: Купили новое видео), рок-
(рок-музыка, рок-опера; ср. музыка в стиле рок; На сцене — сплошной
рок), панк- (панк-культура, панк-мода, панк-музыка; ср.: панки и
представители других моло-дежных групп) и нек. др. Эти морфемы пополняют
быстро растущий ряд иноязычных морфем типа авиа-, авто-, био-, гидро;
моно-, нейро- (в иной интерпретации это—аналитические прилагательные
-дром,-ман, -пат, -филия, -фоб и др. [9, с.71].
Стоит упомянуть также возникающие на наших глазах, совсем «свежие»
словообразовательные комплексы -мейкер (наряду с состоящими из
иноязычных компонентов словами типа имиджмейкер, клипмейкер, ньюсмейкер
нами зафиксировано полушутливое слухмейкер — о том, кто распускает
слухи),
-гейт (ср.уотергейт и более поздние по времени ирангейт, кремльгейт и
под.).
Подытожим сказанное.
Таким образом, функциональный фактор оказывается более сильным, чем
фактор структурный: при необходимости обозначить нечто с помощью
словообразовательных дериватов язык преодолевает структурные
ограничения, обусловленные недостаточной адаптацией иноязычного элемента
к языковой системе.
С середины 80-х годов прошлого столетия наблюдается заметная
интенсификация процесса заимствования и активизация употребления в речи
ранее заимствованных слов и терминов. Этот процесс был неоднократно (и
продолжает оставаться) объектом внимания в работах русистов ( например
[Брейтер 1997; Костомаров 1996; Феоклистова 1999] и др.)
Прежде всего надо заметить, что внешнее влияние на язык почти никогда не
оставляет общество равнодушным и нередко воспринимается носителями
языка-реципиента (во всяком случае, частью из них) болезненно и нервно.
Иноязычное слово может ассоциироваться с чем-то идеологически, духовно
или культурно чуждым, даже враждебным и уж несомненно засоряющим язык, –
как это было, например, в конце 40-х годов XX века во время борьбы с
“низкопоклонством перед Западом” (подробнее об этом см. [Крысин 1968:
138-141]). Но бывают в истории общества и другие времена, когда
преобладает более терпимое отношение к внешним влияниям и, в частности,
к заимствованию новых иноязычных слов. Таким временем можно считать
80-90-е годы XX столетия, когда возникли такие политические,
экономические и культурные условия, которые определили
предрасположенность российского общества к принятию новой и к широкому
употреблению ранее существовавшей, но специальной иноязычной лексики.
Вот некоторые из этих условий: осознание значительной частью населения
России своей страны как части цивилизованного мира; преобладание в
идеологии и официальной пропаганде объединительных тенденций над
тенденциями, отражавшими противопоставление советского общества и
советского образа жизни западным, буржуазным образцам; переоценка
социальных и нравственных ценностей и смещение акцентов с классовых и
партийных приоритетов на общечеловеческие; наконец, открытая ориентация
на Запад в области экономики, политической структуры государства, в
сферах культуры, спорта, торговли, моды, музыки и др. Все эти процессы и
тенденции, характерные для русского общества второй половины 80-х –
начала 90-х годов, несомненно, послужили важным стимулом, который
облегчил активизацию употребления иноязычной лексики.
Это легко проиллюстрировать сменой названий в структурах власти. В
начале 90-х годов Верховный совет стал устойчиво (а не только в качестве
журналистской перифразы) именоваться парламентом, совет министров –
кабинетом министров, его председатель – премьер-министром (или просто
премьером), а его заместители -вице-премьерами. В городах появились
мэры, вице-мэры, префекты, супрефекты. Советы уступили место
администрациям. Главы администраций обзавелись своими пресс-секретарями
и пресс-атташе, которые регулярно выступают на пресс-конференция
рассылают пресс-релизы, организуют брифинги и эксклюзивные интервью
своих шефов…
Распад Советского Союза означал, в частности, и разрушение большей части
преград, стоявших на пути к общению с западным миром. Активизировались
деловые, научные, торговые, культурные связи, расцвел зарубежный туризм;
обычным делом стала длительная работа наших специалистов в учреждениях
других стран, функционирование на территории России совместных –
русско-иностранных – предприятий. Очевидным образом это означало
интенсификацию общения носителей русского языка с людьми, которые
пользуются другими языками, что является важным условием не только для
непосредственного заимствования лексики из этих языков, но и для
приобщения носителей русского языка к интернациональным (а чаще –
созданным на базе английского языка) терминологическим системам –
например, в таких областях, как вычислительная техника, экономика,
финансы, коммерция, спорт, мода, журналистика и др.
Так в русской речи, сначала в профессиональной среде, а затем и за ее
пределами, появились термины, относящиеся к компьютерной технике: само
слово компьютер, а также дисплей, файл, интерфейс, принтер, сайт, чат и
мн. др., названия видов спорта (новых или по-новому именуемых):
виндсёрфинг. скейтборд, армрестлинг, кикбоксинг, фристайл, дайвинг
(подводное плавание с аквалангом) и др. Англицизмы пробивают бреши и в
старых системах наименований: так, добавочное время при игре в футбол
или в хоккей все чаще именуется овертайм, игра в результате которой
команда, потерпевшая поражение, выбывает из дальнейших соревнований, –
плей-офф, и даже традиционное боец в кикбоксинге заменяется англицизмом
файтер.
У всех на слуху многочисленные экономические и финансовые термины типа
бартер, брокер, ваучер, дилер, дистрибьютор, инвестиция, маркетинг,
монетаризм, фьючерсные кредиты и т.п. Многие из них заимствованы давно,
но были в ходу преимущественно среди специалистов. Однако по мере того,
как явления, обозначаемые этими терминами, становятся остро актуальными
для всего общества, узкоспециальная терминология выходит за пределы
профессиональной среды и начинает употребляться в прессе, в радио- и
телепередачах, в публичной речи политиков и бизнесменов.
Активное заимствование новой и расширение сферы употребления ранее
заимствованной иноязычной лексики происходит и в менее
специализированных областях человеческой деятельности. Достаточно
напомнить такие широко используемые сейчас слова, как имидж,
презентация, номинация, спонсор, видео, шоу (и их производные:
видеоклип, видеотехника, видеокассета, видеосалон; шоу-бизнес, ток-шоу,
шоумен), триллер, хит, дискотека, диск-жокей и множество других.
Среди причин, которые способствуют столь массовому и относительно
легкому проникновению иноязычных неологизмов в наш язык, определенное
место занимают причины социально-психологические. Многие носители языка
считают иностранное слово более престижным по сравнению с
соответствующим словом родного языка: презентация выглядит более
респектабельно, чем привычное русское представление, эксклюзивный —
лучше, чем исключительный, тгж-модели – шикарнее, чем лучшие модели,
хотя, надо сказать, здесь намечается некоторое смысловое размежевание
“своего” и “чужого” слов: презентация – это торжественное представление
фильма, книги и т.п.; эксклюзивным чаще всего бывает интервью или право
на что-либо, хотя наблюдается и расширение лексической сочетаемости
подобных слов.
Ощущаемый многими больший социальный престиж иноязычного слова, по
сравнению с исконным, иногда вызывает явление, которое может быть
названо повышение в ранге: слово, которое в языке-источнике именует
обычный, “рядовой” объект, в заимствующем языке прилагается к объекту, в
том или ином смысле более значительному, более престижному. Так, во
французском языке слово бутик – значит лавочка, небольшой магазин, а
будучи заимствовано (возможно, через посредство английского) нашими
модельерами и коммерсантами, оно приобретает значение – магазин модной
одежды: Одежда от Юдашкина продается в бутиках Москвы и Петербурга.
Примерно то же происходит с английским словом «шоп» в русском языке
название шоп приложимо не ко всякому магазину, а лишь к такому, который
торгует престижными товарами, преимущественно западного производства
(обычный продмаг никто шопом не назовет). Английское хоспис- приют,
богадельня превращается в хоспис – дорогостоящую больницу для
безнадежных больных с максимумом комфорта, облегчающего процесс
умирания. И даже итальянское путана, оказавшись в русском языке,
обозначает не всякую проститутку (как в итальянском), а главным образом
валютную.
При выявлении причин лексического заимствования и активного
использования в русской речи тех или иных иноязычных слов нельзя
сбрасывать со счетов и фактор моды. То или иное слово нередко становится
модным, часто и навязчиво употребляемым (как это было, например, со
словом консенсус в начале 90-х годов). Определенные события
международного характера могут стимулировать употребление какого-либо
слова или группы слов. Так. например, во время розыгрыша кубка мира по
футболу летом 2002 года наблюдался всплеск употребительности иноязычного
неологизма-существительного мондиаль (мировой, всемирный) – с
неустойчивой родовой отнесенностью и расхождениями в
фонетико-орфографическом облике: ср. предыдущая мондиаль (ТВ. 16 июня
2002) – …официальный мяч мундиаля-2002 (КП. 17 июня 2002).
В самом процессе лексического заимствования следует отметить тенденцию к
интернационализации как словаря, так и способов образования слов.
Расширение интернационального лексического фонда идет путем
заимствования иноязычной лексики и создания новых слов на основе
интернациональных морфем. Интернационализация лексики различных языков
достигла сейчас такого уровня, при котором многие слова, а также
корневые и аффиксальные морфемы оказываются общими для разных языковых
систем. По происхождению они либо восходят к греческому и латинскому
источникам (ср. анти-, -ация, видео-, космо-, -метр, супер- и др.), либо
являются заимствованиями из современных живых языков, преимущественно из
английского: ср. тайм-, шоу-, -инг, -мен, секс-, -гейт (уотергейт,
ирангейт, кремльгейт и под,), -мейкер (имиджмейкер, клипмейкер,
ньюсмейкер и под.) и др.
В связи с увеличением числа новых заимствований усложняются
семантические отношения между близкими по значению исконными (или ранее
заимствованными) и новыми иноязычными лексемами. В частности, весьма
характерны специализирующие, уточняющие номинации: римейк в значении
«переделка» (термин кино), меценат- спонсор – продюсер – промоутер;
магазин – лавка – шоп (= торгует в основном заграничными товарами) –
бутик (магазин модной одежды); запись (звука, музыки, речи) – фонограмма
(главным образом, на эстраде) – саунотрек (в кино); ярлык -этикетка –
лейбл – бренд и т.п.
В заключение следует сказать, что иноязычное влияние на русский язык в
изучаемый период более многообразно и интенсивно, чем в предшествующие
десятилетия XX века. Оно требует углубленного и детального изучения,
учитывающего как сравнительно легко обнаруживаемые лексические
заимствования, так и разные формы скрытого влияния других языков на
русский – не только в лексике, но и, например, в словообразовании,
синтаксисе, в просодическом рисунке высказываний и в их коммуникативной
организации.
Заключение
Рассмотрение специфики словообразовательных процессов современности
обнаружило заметную интенсивность их протекания с помощью заимствованных
способов. Словопроизводство как единство двух планов — формального
(структурного) и семантического — проявило себя в настоящее время как
наиболее активная сторона языковой системы. Несмотря на стабильность и
традиционность основных способов и типов словообразования, результаты
словообразовательных процессов по количеству полученных новообразований
оказались очень значительными. Известные словообразовательные модели в
современном языке реализовались в виде множества конкретных предметных
значений, значительно пополнив словарный состав языка. Особенно активным
оказалось производство абстрактных имен, имен со значением лица,
дифференцированного по роду деятельности, принадлежностью к различным
партиям, организациям;
усилилось образование оценочных, эмоционально-экспрессивных имен,
окказиональных образований от собственных имен.
Особенно активны в качестве базы словопроизводства социально значимые
слова эпохи, семантика которых отражает политические и
социально-экономические изменения в стране, в частности, расслоение
населения в материальном и социальном плане, развитие рыночных
отношений, изменение ценностных ориентации, расширение сферы бизнеса,
информатики, массовой культуры и др. Высокую степень продуктивности
обнаруживают словообразовательные элементы иноязычного происхождения —
префиксы, суффиксы, производящие основы квазирынок, супербогач,
постсоветский; ваучерный, ваучеризация, рейтинговый, референдумный;
санта-барбарцы), а также основы собственных имен (гайдаризация,
ельцинизм).
Иноязычные неологизмы обладают разными словообразовательными
возможностями. Наиболее активны существительные, освоенные
грамматической системой русского языка, то есть включенные в парадигмы
склонения, имеющие числовые и родовые показатели и т. д. Наряду с
фактором грамматической освоенности важную роль играет употребительность
слова. Частотные иноязычные неологизмы, находящиеся в поле социального
внимания (ваучер, приватизация и т. п.), «обрастают» производными; это
может происходить и со словами, недостаточно освоенными грамматически, —
например,
с имеющими высокую частотность употребления несклоняемыми
существительными.
Литература
1. Бельчиков Ю.А. Контаминация // Лингвистический энциклопедический
словарь. – М., 1990. – С.238.
2. Брейтер М.А. 1997 – Англицизмы в русском языке. М., 1997.
3. Грановская Л.М. 1981 – Развитие лексики русского литературного языка
в 70-е годы XIX – начале XX века // Лексика русского литературного языка
XIX – начала XX века. М.. 1981.
4. Журавлев А.Ф. Технические возможности русского языка в области
предметной номинации // Способы номинации в современном русском языке. –
М., 1982. – С. 45-109.
5. Земская Е.А. Активные процессы современного
словопроизводства//Русский язык конца XX столетия (1985-1995). -М.,
1996. – С. 90-141.
6. Изотов В.П. Русское словообразование. Каталог способов. Принципы
составления. Сборник научных трудов по лексикографии. – Вып.4. –
Харьков, 1997.-С. 20-21.
7. Костомаров В.Г. Русский язык в иноязычном потопе // Русский язык за
рубежом. 2003.- №5- С.25
8. Крысин Л.П. 1968 – Иноязычные слова в современном русском языке. М.,
1968. Крысин Л.П. 1995 – Языковое заимствование: взаимодействие
внутренних и внешних факторов (на материале русского языка
современности) // Русистика сегодня. 1995. № 1.
9. Каде Т.Х. Словообразовательный потенциал суффиксальных типов русских
существительных. – Майкоп. 1993. – 166с.
10. Улуханов И.С. Единицы словообразовательной системы русского языка и
их лексическая реализация. – М., 1996. – 222с.
Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter
