2
Оглавление
Введение 2
Глава 1. Омонимия 7
Глава 2. Паронимия 9
Глава 3. Паронимия в языке и речи. Виды паронимической атракци 11
Глава 4. Сегментный и сверхсегментный уровни в паронимической атракции
современного английского языка 20
Заключение 29
Список литературы 31
Введение
В последнее время появляется все больше работ, посвященных рассмотрению
своеобразного нарушения “закона знака”, получивш название паронимии. Это
явление исследуется на материале русского, французского, немецкого,
болгарского, польского и других языка. При этом одни ученые понимают
паронимию как отдельную под стему в лексической системе языка, а другие
– как явление речи. Немало работ, в которых раскрываются выразительные
возможности паронимии.
Целью данной работы является возможность рассмотреть вопрос о паронимии
на материале современного английского языка.
Эта тема является весьма актуальной, так как одним из основных
направлений лексикологии является изучение соотношения и взаимодействия
внешней и внутренней сторон слова на фоне более широкой проблемы
нарушения “закона знака” в естественном человеческом языке. Среди
понятий, которые так или иначе связаны с этой проблемой, – полисемия,
омонимия, синонимия, паронимия – последнее до сих пор остается наименее
ясным. Это не значит, конечно, что мы вообще не имеем определения
паронимов. Паронимы – это “слова, которые вследствие сходства в звучании
и частичного совпадения морфемного состава могут либо ошибочно, либо
каламбурно использоваться в речи”.1 Но в практике исследования паронимии
языковед сталкивается с чрезвычайно сложной метаязыковой ситуацией,
когда целый ряд терминов используется для обозначения сходных, если не
тождественных явлений (“паронимы”, “парономазия”, “наронимическая
аттракция”, “народная этимология”, “малапропнзм”, “гетерофемия”,
“квазномонимия”). Поэтому необходимо более глубокое изучение материала,
чтобы, во-первых, выяснить, в какой степени паронимия соотносима с
такими понятиями, как полисемия, омонимия, синонимия и т.д., и,
во-вторых, решить, какое из приведенных металингвистических обозначений
следует принять за основу.
Итак, что же такое паронимы? В трудах различных языковедов данное
явление отмечено под разными названиями, как-то: квазиомонимия,
гетерофемия, парономазия и т.д., что свидетельствует, конечно, об
отсутствии единого подхода к определению данного явления. В лингвистике
сложилось два основных подхода к определению паронимии – узкий и
широкий. В рамках узкого подхода паронимы ограничивается областью
созвучных однокоренных слов с разным значением, принадлежащих к одному
лексико-грамматическому разряду. Сторонники же широкого подхода относят
к паронимам и однокоренные, и разнокоренные слова. В нашем случае, мы
будем вести речь о словах, относящихся к паронимам, согласно узкому
определению и будем называть их в дальнейшем языковыми паронимами. Этот
выбор обусловлен тем, что неправильное употребление языковых паронимов
обусловлено чаще всего незнанием значений однокоренных слов-паронимов,
низкой культурой речи, т.е. – объективным факторами, как в случае c
historic/historical event. Употребление речевых паронимов обусловлено, в
основном, субъективными факторами, как-то: желание скаламбурить,
просоночное, пьяное и другие подобные состояния, а также реализовать
определённые стилистические цели, если речь идёт о художественном
произведении. Объективно сложнее решить, какое существительное
употребить в том или ином контексте: советник или советчик (языковые
паронимы), а не советник/советчик, или скворечник (речевые паронимы),
например.
Языковые паронимы нередко встречаются в различных областях обучения
языку – Business English и ESP, где студенты часто не знают, или, даже
зная, нередко делают ошибки при использовании или переводе таких слов.
Например, при обучении ESP студентов юридических факультетов, часто
встречались ошибки в таких словах, как:
а) inhuman/inhumane prison conditions;
b) judicial – 1. of or by a court of justice-судебный ( e. g. judicial
branch) 2. showing or using judgement in thinking about something (e. g.
“He is rather talented”-replied Sarah judicially) и judicious – showing
or having good sense – разумный, рассудительный (e. g. You put your case
most judiciously);
c) credible – that can be believed-заслуживающий доверие (e. g. a
credible witness)
credulous – ready to believe things-доверчивый (e. g. credulous
consumers).
d) politic – acting or judging wisely, prudent. Политичный,
рассчетливый.
political – of the state, of government, of politics. Политический.
При обучении BE или ESP студентов экономических факультетов часто
взаимозаменялись или неверно переводились такие слова, как:
a) economic – экономический;
economical – экономный
b) enviable – causing envy-завидный, заманчивый (e. g. The company made
profit at an enviable rate);
envious – full of envy-завистливый (e. g. The company’s success was
watched enviously by the competitors);
c) exhausting – изнуряющий, утомительный (e. g. It was a difficult and
exhausting job);
exhaustive – thorough or complete – исчерпывающий (e. g. This list is by
no means exhaustive);
exhaustible – smth. that exists only in a limited quantity –
ограниченный, небезграничный (e. g. … possible long term shortages of
exhaustible resources).
В связи с явлением паронимии, т.е. невозможностью взаимозаменять
языковые паронимы в различных фразах, встаёт вопрос о вариантности –
возможностью взаимозамены без искажения смысла той или иной фразы. К
вариантам слова относятся такие случаи, как advance, advancement;
analytic, analytical, где внешнее различие не ведёт к разрыву тождества
слова.
Явление паронимии следует отличать от других сходных с ним явлений.
Кроме вариантности, это такие явления, как однокоренная синонимия,
однокоренная антонимия, омонимия.
От однокоренных антонимов (например: godly-набожный, благочестивый; и
godless – безбожный) паронимы отличаются тем, что значения
слов-паронимов никогда не достигают полной противоположности.
В плане отграничения паронимов от других однокоренных образований
наибольшую трудность представляют собой однокоренные синонимы. Во многих
работах по паронимии однокоренные синонимы рассматриваются как частный
случай языковых паронимов. Отнесение однокоренные синонимов к паронимам
вызывает следующие возражения: дело в том, что синонимы – это такие
тождественные или близкие по значению слова, несовпадающие семантические
признаки которых могут нейтрализоваться в определенных контекстах.
Принцип нейтрализации применяется в качестве одного из основных
критериев при подаче и истолковании синонимов в словарях. Так,
существительное anarchism семантизируется через его однокоренной синоним
anarchy. Однокоренные паронимы, в отличие от однокоренных синонимов,
допускающих нейтрализацию дифференциальных признаков и, как следствие
этого, их взаимозаменяемость в определенных контекстах, не способны к
взаимозамене (например, psychic – psychological – психический,
психологический).
С паронимами тесно соприкасаются омонимы. Основное различие паронимов и
омонимов заключено в их фонетическом оформлении. Если омонимы в своем
звучании полностью тождественны, то паронимы имеют лишь частичное
звуковое подобие.
В разграничении однокоренных паронимов и смежных явлений нам
представляется важным руководствоваться не только результатами анализа
значений аффиксов, но и признаком параллельности паронимов: “Отнесение
признака параллельности к паронимии логично с точки зрения единых
принципов подхода к характеристике различий в соотношении формы и
содержания лексических единиц: значения паронимов не совпадают (не
пересекаются как у синонимов), не противополагаются (как у антонимов),
их внешний вид не одинаков (как у омонимов) – паронимы существуют рядом,
параллельно один другому”.1
При встрече со словами-паронимами следует уделять им особое внимание.
Представляется целесообразным вводить паронимы семантизируя их через
синонимы и антонимы, по мере возможности снабжая каждую пару (ряд)
примерами сочетаемости. В случае, когда паронимы английского языка имеют
своих “паронимических братьев” в русском языке (economic/economical –
экономический/экономный), представляется возможным эти конкретные пары
вводить и переводным способом, что способствует повышению культуры речи
родного языка.
Глава 1. Омонимия
Формальная общность слов объединяет их в подсистему под общим названием
омонимов (homonyms – clash
“столкновение”, glance “мельком взглянуть” – glimpse “мельком увидеть”,
с другой, отнюдь не является универсальной, а зависит от уровня языковой
культуры говорящего. Приведенные выше пары не только потенциально, но и
реально смешиваются в речи людей, недостаточно хорошо владеющих: языком.
Однако некоторые словари включают и такие пары, как, дапример, русск.
ампула – амплуа, бидон – бетон, ветеран – ветеринар, дворняга –
дворянка, жилет – жакет, канализатор – колонизатор, ягодица – ягодница,
англ. n”ch. “арка” – arcane “тайный, скрытый”, absence “отсутствие” –
abstinence “воздержание, трезвенность”, costume “костюм” – custom
“обычай”, саперу “балдахин” – panoply “доспехи”, stunt “демонстрировать
смелость, ловкость” – stultify “выставлять в смешном свете”, tinker
“лудить, паять” – tamper “вмешиваться, портить”, except “исключать” –
exempt “освобождать”, и т.п. Пары этого рода резко отличаются от
случаев, описанных выше. Если раньше в центре внимания были различные
нарушения “закона знака”, носившие более или менее явный характер, то в
этом случае значения сопоставляемых слов настолько не имеют ничего
общего, а формы так различны, что становится совершенно непонятным, как
они могут быть “ошибочно употреблены” в речи. При выделении этих слов
допускается явная переоценка звуковой стороны лексических единиц в ущерб
стороне семантической. Такие “ошибки” могут быть сделаны только
абсолютно неграмотными людьми, которые совершенно не владеют
литературным языком, поэтому вряд ли можно считать целесообразным
включение подобных пар в словари.
К сказанному следует добавить следующее. В научной литературе твердо
установлено понятие квази-омонимии, которое было особенно глубоко
разработано в связи с изучением гак называемых “минимальных пар”,
получивших детальное описание на материале английского языка в трудах
представителей американской дескриптивной лингвистики. Известно, что они
имеют существенное значение для определения семиологически релевантных
противопоставлений в фонологической системг данного языка (например, cat
“кот” – cap “кепка”, bill “счет” – pill “таблетка”, dog “собака” – dock
“док” и т.п.). Понятно, что на дифференциальном уровне в центре внимания
оказывается простое противопоставление звуковых оболочек слов,
используемое с целью выявления различающих их фонем, которые являются
односторонними единицами. Но противопоставления этого рода нельзя
смешивать с морфоно-логическими и, тем более, с морфологическими
оппозициями, где на передний план выдвигается единство содержания и
выражения. На морфоно-логическом уровне, например, мы сразу же
сталкиваемся с качественно изменившимися звуковыми противопоставлениями.
Если на фонологическом уровне /k/ и /dj/ являются разными фонемами,
выполняющими фуякцию различения, например, таких слов, как cake /keik/
“пирог” и cage keidj/ “клетка”, то на морфонологггческом уровне те же
звуки оказываются вариантами одной и той же морфемы, т.е. указывают на
единство звуковых оболочек корневые морфем, например, таких слов, как
correct /kэrвkt/ “исправлять” и corrigible /’kandpbl/ “исправимый”.
Нельзя, следовательно, объединять браг, врал, с одной стороны, и аврал,
бал, с другой, только потому, что и те, и другие оканчиваются на – л. В
первом случае – л является двусторонней единицей (т.е. имеет не только
форму, но и закрепленное за ней морфологическое содержание), а во втором
случае – это единица односторонняя.
Из сказанного следует, что такие пары, как ампула – амплуа, дворняга –
дворянка и т.п., не имеют отношения к нарушениям “закона знака” в
естественном языке (это приобретает особое значение в аспекте обучения
правильному словоупотреблению), а представляют собой весьма
неопределенную категорию, не поддающуюся описанию в плане языковых
противопоставлений.
Какова же роль термина “пароним”? Дело в том, что хотя все виды и
разновидности лексических ошибок (т.е. ошибок словоупотребления) как
будто имеют некоторые общие свойства, однако имеющиеся
лексикографические пособия, стремящиеся помочь пользующемуся языком
предупредить ошибки или подсказать возможность словесной игры, не дают
оснований для выделения “паронимов” в отдельную подсистему. Так, в
английских словарях мы находим только одну пару слов (affect – effect),
которые признаются их авторами как требующие разъяснения. Что же
касается большинства включенных в словари правильного словоупотребления
пар (или рядов) слов (такие ряды обычно приводятся для того, чтобы
предостеречь пользующихся языком от смешения соответствующих слов в
речи), то, как было показано выше, этот материал далеко не однороден и
может быть подведен под уже установившиеся понятия, а именно: варианты
слова, неомографические омонимы, однокоротшые синонимы и т.д. Овладевая
более сложными формами своего родного языка, говорящий не может не
затрудняться из-за отсутствия в нем совершенно определенного и вполне
однозначного соответствия формы и содержания. Он вновь и вновь
оказывается в трудном положении, когда две лексические единицы настолько
близки по звучанию и значению, что приходится специально разъяснять
существующую между ними разницу. При этом разнообразие случаев настолько
велико, что оно с трудом поддается классификации в соответствии с уже
установленными так-сономиями, причем особенно трудно (а может быть, и
невозможно) оказывается выделить четкую подсистему из всего этого
многообразия, закрепив за ней термин “паронимы”.
Следует также подчеркнуть, что специальными исследованиями была
установлена принципиальная невозможность определения предела
фонетического варьирования сополагаемых слов в английском языке.
Конечно, в некоторых случаях сходство в плане выражения можно объяснить,
исходя из вариантов произношения тех или иных слов в лексической системе
языка. Так, например, в парах imminent “близкий” – eminent
“возвышенный”, immigrant “иммигрант” – emigrant “эмигрант” наблюдается
замена /i/ и /е/. Смешение слов, противопоставляемых на основе данной
фонетической оппозиции, будет вполне понятно, если учесть, что это же
чередование характерно для фонетических вариантов слов, например, elicit
“извлекать” /1’lisil/, /e’hsit/, elimination “исключение” i^lmu’neifn/,
eJimi’neifn/, elixir “эликсир”/I’liksa/, /e’liksa/ и т.п. Однако в целом
разнообразие в плане выражения настолько велико, что практически не
поддается какой-либо систематизации. Таким образом, не только план
содержания, но и план выражения не дает возможности определить паронимы
как “эмическую систему”, т.е. как подсистему в словарном составе языка.
Какой же можно сделать вывод из всего сказанного? Видимо, следует
вернуться к классическому определению паронимов. Думается также, что
попытки рассмотрения паронимии как я з ы к о в о г о явления, которое
настолько отчетливо воспроизводится в речи, что представляет собой уже
сложившуюся подсистему в общей системе лексики языка, преждевременны.
При отделении “паронимов” от вариантов слов, неомографическил омонимов,
однокорневых синонимов и т.п. возникают непреодолимые трудности, т.к
паронимы не обладают достаточно устойчивыми признаками, позволяющими
выделить их в отдельную подсистему.
Как уже было сказано, наряду с термином “паронимы” в научной литературе
используются такие металингвистические обозначения, как “парономазия”,
“паронимическая аттракция”, “народная этимология”, “малапропизм”,
“гетерофемия”. Хотя термин “паропимическая аттракция” не имеет точного и
металингвистически удобною определения, его тем не менее можно выбрать в
качестве наиболее общего названия для того речевого явления, на котором
зиждется отология использования в речи сходства в звучании и частичного
совпадения морфемного состава слов. “Паропимическая аттракция” может,
таким образом, использоваться для обозначения употребления таких слов в
речи как родовой термин, а “народная этимология”, “парономазия”,
“малапропизм” и “гетерофемия” будут тогда служить для обозначения
определенных разновидностей паро-нимической аттракции, т.е. как термины
видовые.
Приведем примеры паронимической аттракции в устной разговорной речи и
газетном стиле: В этом городе долго не проживешь: жизнь очень будняя
(нужно: будничная). Слово будний встречается только в связанных
словосочетаниях, например, будний день, поэтому в этом случае
фиксируется его ошибочное употребление. Народ терпел двойственный
(нужно: двойной) гнет Слово гнет может определяться только
прилагательным двойной, в то время как двойственный сочетается с такими
словами, как решение, отношение, характер. Суп действительно оказался с
“галушками” – обжигающе-горячий, дымчатый (нужно: дымящийся, т.е.
настолько горячий, что от него идет пар). Дымчатый и дымящийся также
обладают разными сочетательными способностями – первое имеет гораздо
более узкое применение и относится, в основном, к цвету. Более сложным
случаем является следующий пример: У него большой опытный (нужно:
опытнический) талант, много лет работает на поле. Здесь возникают
дополнительные сложности, потому что опытный – это слово общего языка, а
опытнический тяготеет к специальной лексике. Разница в частотности
употребления может служить основой для ошибочного использования. Ср.
следующий пример: Mr. Bell, Surgeon, deposed, that upon his examining
the Body of the Deceased, he found several Bruises and Wounds upon it,
but not of consequence enough to effect (нужно: affect)”Г-н Белл,
хирург, показал, что при осмотре тела потерпевшей он обнаружил несколько
кровоподте ков и ран, которые, однако, не могли привести к смертельному
исходу” (а не “вызвать жизнь”). Effect значит “вызывать, осуществлять” и
может употребляться в словосочетании to effect death “привести к
смертельному исходу”, в то время как affect значит “повлиять, оказать
воздействие” и встречается в словосочетании to affect life “оказать
влияние на жизнь”. Возьмем еще несколько примеров. The founder of the
movement will te especially (нужно: specially). “Специально (а не
“особо”) для передачи вечерних новостей будет взято интервью у
основателя движения”. В данном случае смешиваются однокоренные слова,
которые различаются коллокационно. Even the crew-quarters underwent a
microscopic examination… (The new hands), naturally, were the ones to
be watched with extra vigour (нужно: rigcur). “Даже помещения команды
были подвергнуты тщательному осмотру… Причем за новыми рабочими нужно
было следить особенно строго” (а не “с особенной энергией”). Вместо
слова vigour “сила, энергия” здесь следовало употребить rigour
“строгость”.
Паронимическая аттракция, приобретая достаточную определенность в
реальном речеупотреблении, получает интересное опосредованное от ражение
в словесно-художественном творчестве, в речевой характеристике
персонажа. Для подтверждения этого тезиса обратимся к материалу
английского языка, где использование паронимов обладает целым рядом
специфических особенностей. При анализе художественных произведений с
точки зрения наличия в них паронимической аттракции выяснилось, что,
будучи одним из видов игры слов, она находит широкое применение в
речевых характеристиках персонажей и является важным и показательным
фактором английской культурно-исторической традиции. Различные
каламбуры, игра слов, основанная на омонимии, поли-семии, деформации
идиомы и т.п., чрезвычайно распространены в английском языке и
представляют собой один из наиболее характерных признаков речи
англичанина. Неслучайно поэтому, что недавно была сделана попытка даже
составить словарь каламбуров, многие из которых широко известны и
повторяются снова и снова в разных контекстах. Таким образом,
паронимическая аттракция, которая дает писателю возможность использовать
в ткани художественного произведения своеобразные “переливы” формы и
содержания в слове, имеет вполне определенные социолингвистические
корни. Именно поэтому рассмотрение материала английского языка
представляет особый интерес.
Изучение произведений английской литературы позволяет выделить три
социолингвистически обусловленных типа паронимической аттракции. Прежде
всего следует сказать о паропимической аттракции, используемой для
создания речевой характеристики невежественного человека, например: Is
this place of abomination consecrated ground – I don’t know nothink of
consequential ground, says Jo, still staring (Ch. Dickens, Bleak
House)”Эта трущоба – освященная земля? – Не знаю я никакой освященной (а
не “важной”) земли, – отвечает Джо, продолжая смотреть во все глаза”.
Вместо редкого consecrated “освященный” Джо употребляет слово
consequential “важный”, которое он, видимо, слышал, но все равно не
знает правил его сочетаемости с другими словами. Ср. также: Dull. Which
is the duke’s own person? – Berowne: This fellow. What would’st? – Dull:
I myself reprehend his own person, for I am his grace’s thar-borough:
but I would see his own person in flesh and blood (W. Shakespeare,
Love’s Labour’s? lost)”Тупица: Где здесь король собственной особой?
Бирон: Вот он, приятель. Чего тебе надо? Тупица: Я самолично представляю
(а не “порицаю”) собой его величество, потому что состою констенблем на
службе его величества, но мне желательно видеть его особу в телесном
обличьи”. В приведенном примере из контекста становится ясно, что слово
reprehend “порицать” смешивается со словом represent “представлять”.
Никакого семантического сходства между сопоставляемыми словами в данном
случае нет. Такую ошибку может сделать только абсолютно необразованный
человек, который вообще не знает, как употреблять эти слова.
Итак, паронимическая аттракция этого типа выступает в качестве
стилистического приема, характеризующего речь необразованного человека.
Как правило, паронимическая аттракция этого рода служит признаком
речевой характеристики комического простака, персонажа чрезвычайно
распространенного в английской классической литературе и особенно в
произведениях Ч. Диккенса. В период творчества Ч. Диккенса
социолингвистические различия вариантов речи определились уже довольно
четко, что и способствовало их художественному осмыслению в литературе.
Социальная структура общества проявляется в речевых характеристиках
персонажей, причем паронимическая аттракция является одним из наиболее
распространенных приемов создания нестандартной речи.
Второй тип паронимической аттракции используется в речевой
характеристике персонажа, прообразом которого является носитель языка,
не достигший еще уровня культурного, образованного человека, но в силу
определенных причин и прежде всего благодаря своему состоянию попавший в
общество образованных людей и стремящийся не отличаться от них. Примером
такого персонажа может служить миссис Малапроп в произведении Р.Б.
Шеридана “The rivals”:… she’s as headstrong as an allegory (нужно:
alligator) on the tanks of the Nile… … она упряма, как аллигатор (а
не “аллегория”) на берегах Нила”; “/ am sorry to say, Sir Anthony, that
my affluence (нужно: influence) over my Niece is very small “К
сожалению, сэр Энтони, мое влияние (а не “изобилие”) на племянницу
чрезвычайно мало”; Come, Sir, you’re our envoy (нужно: convoy) – lead
the way, and we II precede (нужно: proceed)”Ну, сэр, Вы наш
сопровождающий (а не “посланник”), ведите, а мы пойдем за Вами (а не
“пойдем впереди”). Миссис Малапроп кажется, чтп если она будет
использовать в своей речи длинные и малопонятные слова, то она сможет
утвердить себя в том обществе, членом коюрого, по существу, она еще не
является. И здесь паронимическая аттракция социолингвистически
мотивирована, ибо мы опять сталкиваемся с противопоставлением
стандартной литературной речи и речи неправильной.
Совершенно особую роль играет третья разновидность паронимической
аттракции. Она ограничивается рамками авторской речи и фигурирует в
речевых характеристиках персонажей, относящихся к обществу кованных
людей. В этом случае паронимическая аттракция является основой игры
словами, например: Angelo: Benefactors! Well, what benefactors are they?
Are they not malefactors? (W. Shakespeare)”Анджело: Добродеев? Какие
такие добродеи? Уж не лиходеи ли? “;
… You have, as it appears to me_ practised upon the easy-yielding v
oman, and made her serve your uses both in purse and in person (W.
Shakespeaie, King Henry IV)”Вы, как мне представляется, злоупотребили
доверием этой податливой женщины, заставив ее служить вам и кошельком, и
собственной особой”. Говорящий в случаях, подобных приведенным, хорошо
владеет языком и настолько тонко чувствует всю гамму копнотаций,
созданных сложными переплетениямп формы и содержания в паронимиче-ской
аттракции, что может сознательно использовать этот прием для достижения
тех или иных стилистических эффектов. Таким образом, эта разновидность
паронимической аттракции как бы противостоит двум другим, где комический
эффект достигался благодаря обыгрыванию ошибочного использования слов в
речи людей, недостаточно хорошо владеющих литературным языком.
Итак, реальной онтологией паронимов является паронимическая аттракция в
широком смысле как особый факт речи. Функциональный анализ различных
видов паронимической аттракции обнаруживает ее социолингвистический
характер в английском языке.
Глава 4. Сегментный и сверхсегментный уровни в паронимической атракции
современного английского языка
Паронимическая аттракция рассматривается как реальная речевая онтология
паронимов
Несмотря на расхождения в определении паронимии и паронимов все
исследователи признают, что это слова, обладающие частичн сходством
плана выражения, т.е. одним из основных признаков паранимической
аттракции является своеобразие ее сегментной структуры. Но было бы
ошибкой полагать, что, исследуя материал естественного человеческого
языка, можно ограничиться лишь особенностями сегментного построения
паронимической аттракции, отделяя сегментный уровень от сверхсегментного
(просодического). Слова, функционируя в речи, выступают как двусторонние
единицы, характеризующиеся неразрывным единством определенного выражения
и определенного содержания. При этом выражение включает не только
линейную (сегментную) последовательность, но и совокупность
просодических признаков.
Если взглянуть на вопрос о соотношении сегментного и сверхсегментного с
точки зрения теории фонетики, то мы должны констатировать, что
разграничение двух уровней было целесообразно в тот период, когда
закладывались основы фонологии как самостоятельной научной дисциплины.
Необходимо было прежде всего выделить семио-логически релевантные звуки,
выполняющие смыслоразличительную функцию.
Изучение сверхсегментных явлений в речи началось значительно ‘позднее и
связано с развитием звукозаписывающей и звукоанализиру-ющей аппаратуры.
Совершенно очевидно, что невнимание к просодической организации речи в
целом обедняет представления о реальном механизме функционирования
языка. Просодию нельзя рассматривать как своеобразный футляр, в который
кладывается язык в его звуковой форме. В потоке речи реализация
просодических параметров становится возможной только благодаря
сегментному уровню. Так, например, темп речи – это протяженность
звуковых отрезков во времени, движение тона в определенной степени
называется на фонетической структуре слова и т.д.
Таким образом, исходный тезис – общетеоретическое положение о единстве и
взаимовлиянии сегментного и сверхсегментного уровней изучения речи.
Особое значение это положение приобретает при обращении к паронимической
аттракции. В случае паронимического сближения единиц в потоке речи
единство фонетической структуры паронимии и ее просодии не мыслится по
принципу простой арифметической суммы слагаемых: сегментное и
сверхсегментное неразрывно связаны и постоянно влияют друг на друга. С
одной стороны, особенности фонетического строения паронимической
аттракции требуют реализации ряда ‘просодических параметров. С другой –
именно просодия в разнообразии модификаций темпа, громкости, движения
тона делает возможным реализацию и в определенном смысле объективацию
паронимической аттракции в речи. Так, например:
1. Gumbril, Theodore Junior… speculated in his rapid and rambling way
about the existence and the nature of God.
(Aldous Huxley)
2… . it (an extensive and dusty collection of books – M., H) had been
catalogued before, in the middle of the nineteenth century, in the
spidery, spinsterish hand of a relative in reduced circum
Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter
