Минестерство образования Республики Казахстан
Алматинский институт Энергетики и Связи
Кафедра социальных дисциплин
Семестровая работа №1
Роль Абая в развитии культуры Казахского народа
Выполнил: студент группы РЭС98-8
Милевский Григорий
Проверил: доцент
Шицко В.Л.
Алматы 1999.
План:
Введение
Роль Абая в развитии духовной культуры на примере «Слов Назидания»
Заключение
Роль Абая в развитии культуры казахского народа.
Известно, что ни одно из произведений великого казахского поэта Абая
Кунанбаева (1845—1904) не увидело свет при его жизни. Лишь через пять
лет после смерти поэта, в 1909 году, в Петербурге был издан сборник его
стихов. А прозаические произведения, представляющие сугубо специфический
жанр литературы — так называемые «Гаклия» (Слова-назидания) или «Кара
сёзь» (слова в прозе), были опубликованы лишь в советское время. Но тем
не менее произведения Абая, как поэтические, так и прозаические,
получили на родине поэта широкое распространение в рукописном виде.
Стихи переписывались, заучивались и передавались из уст в уста, а
прозаические произведения распространявшись в рукописных списках или
исполнялись искусными рассказчиками-толкователями.
Какое место занимают «Гаклия» или «Кара сёзь» в творчестве Абая
Куканбаева? Мухтар Ауэзов, крупный исследователь творчества Абая, писал:
«Трудно назвать жанр, к которому можно было бы отнести «Назидания».
Здесь и философско-моралистические, и общественно-публицистические, и
изобличительно-сатирические высказывания поэта. Нося в целом характер то
мирной, то иронически-желчной, то глубоко грустной беседы со своим
читателем, эти «Слова» прежде всего отличаются исключительно тщательной
стилистической отделанностью».
Мухтар Ауэзов прекрасно понимал, для кого и с какой целью написаны Абаем
назидания, эти сорок пять «Слов», содержащие как философские раздумья
поэта о волнующих жизненных проблемах, так и беседы-рассуждения,
«адресованные к слушателю собеседнику в форме устного обращения к нему с
глазу на глаз». Слушателями поэт считал преимущественно людей старшего
поколения. Он учитывал уровень их мышления, особенность мировосприятия и
поэтому писал свои беседы-назидания своеобразным, доступным для них
образным языком, насыщенным афоризмами и народными пословицами. Очевидцы
свидетельствуют, что «Слова» пользовались у читателей и слушателей не
меньшей популярностью, чем поэтические произведения, потому что в них
Абай в интересной, оригинальной форме выражал те же мысли и идеи, те же
чувства и настроения, что и в своих стихах. Вот как он представлял себе
назначение поэта:
Против невежества, против зла
Он обращает свой гнев, скорбя.
Люди слово его пронесут
Близким и дальним — из края в край.
Суд справедливости, разума суд,
Ты рассуди и ты покарай!
Мухтар Ауэзов справедливо отметил, что Абай в прозаических обращениях к
слушателю-собеседнику «становится гневным судьей или печальником народа,
и в таких случаях его «Слова» превращаются в скорбную исповедь человека,
обреченного на одиночество в мрачный век господства беспросветной тьмы».
Как «гневный судья» он неустанно обличал социальные пороки, зло и
несправедливость в обществе, а как «печальник народа» горько сетовал на
отсталость и невежество, на дрязги и раздоры, которые, по убеждению
поэта, обрекали народ на униженное положение. Обличая и осуждая в своем
творчестве все, что вредит народу, что мешает прогрессу и просвещению,
Абай верил в силу воздействия своего слова. Но действительность не
оставляла надежд, принося поэту одни разочарования.
Философско-поэтические слова Абая были своеобразной формой борьбы за
просветительский общественный идеал. Девяностые годы XIX века, когда
были написаны «Гаклии», являются самым плодотворным периодом всего
творчества уже пожилого поэта. В первом слове «Гаклии» поэт написал:
«Прожита жизнь — спорил я, боролся, судился, имея одни хлопоты, и в них
обессилел, устал и убедился в бесцельности всего сделанного». И вот
оказалось, что все, что было, — было только унижением человека, и поэт
вопрошает себя: может быть, «править мне народом», «умножать ли мне
знания», «заняться исполнением обрядов религии», «заняться воспитанием
детей»? И находит все это уже невозможным и нереальным для себя.
«Наконец решил, — пишет он, — буду развлекаться бумагой и чернилами,
буду писать подряд все, что вздумается».
Прошло девять лет, прежде чем Абай написал все сорок пять «Слов» – бесед
и высказал в них свои сокровенные думы, чаяния и скорбные жалобы на
равнодушных к голосу поэта современников. Обращаясь к содержанию
прозаических «Слов» Абая, нетрудно установить их идейно-тематическое
сходство с большим циклом стихов поэта этих лет. Справедливости ради
нужно отметить, что критическое начало в поэтических произведениях
гораздо острее, чем в прозаических «Гаклиях». Некоторая смягчённость
тона бичевания пороков в «Гаклиях», видимо, объясняется тем, что Абай
свои беседы адресовал людям старшего поколения и тем, кого поэт,
очевидно, считал своими ближайшими единомышленниками или
последователями. Вероятно, поэтому Абай делился с ними своими мыслями, в
то время как в поэзии он разоблачал носителей зла.
Абай во многих своих прозаических назиданиях как бы расшифровывает те
глубокие философские-мысли, которые скульптурно вылеплены сложными
поэтическими образами в его стихах.
По объему и характеру «Слова» Абая не одинаковы, не однородны. Несколько
выделяется «Двадцать седьмое слово», которое написано в форме диалога
Сократа со своим учеником Аристодемом на тему о том, какими высокими
качествами наделил человека бог и каким «вечным должником» бога является
человек за то, что он «удостоен его любви». Несколько особняком также
стоит «Тридцать седьмое слово». Оно состоит из двадцати трех афоризмов,
не имеющих прямой связи с основной тематикой бесед.
Если условно выделить эти два «Слова», которые как по объему и тематике,
так и по стилю отличаются от других, то остальные «Слова» можно
сгруппировать вокруг нескольких основных тем. Первая — это «Слова» об
общественном строе и административном управлении. К этой группе можно
отнести третье, восьмое, двадцать второе, тридцать девятое, сорок
первое, сорок второе «Слова». В них затрагиваются и другие темы. Но
основными все же являются рассуждения, связанные с формой правления в
степи. Как известно, во второй половине XIX века, когда жил и творил
Абай, в казахских степях всюду был установлен институт волостных
правителей, избираемых на три года. Как и в поэзии, Абай во многих
местах своих бесед-рассуждений, особенно в перечисленных «Словах», с
презрением говорит о волостных правителях и биях, сидящих на шее народа.
«Кто же примет мудрый совет? Кто послушает наставления? Ни волостной
старшина, ни бий меня не услышат… У них в голове своя забота: не
оказаться виноватым перед начальством, не пропустить в аул разных
смутьянов». «Уважать ли мне волостного старшину и бия?—пишет он в
«Двадцать втором слове».—Но нет биев и старшин справедливых. А биям и
старшинам, купившим свои места, нет основания требовать к себе
уважения». Абай не только не склонял голову перед «власть имущими», но и
всячески разоблачал их злодеяния и мошеннические проделки, сеявшие ложь,
обман и сплетни, разжигавшие ссоры и дрязги, развивавшие взяточничество,
воровство, подкуп и подхалимство.
По-видимому, питая иллюзии относительно возможности улучшения системы
волостного и бийско-судейского правления, Абай предлагал, как и до него
Чокан Валиханов, свою реформу выборов волостных правителей и биев. Он
хотел, чтобы волостной правитель был человеком, получившим образование
на русском языке, избирался народом на долгий срок, защищал народные
интересы, поддерживал полезный труд, ремесла, просвещение. Наряду с этим
он считал необходимым отменить введенное царским правительством
положение об избрании судей и следователей из родовых биев, так как они
не могут справедливо решать споры и тяжбы, и вместо них предлагал
учредить институт третейских судей, которые вели бы следствие на глазах
у народа, что совпадает с тем, что некогда предлагал в «Былом и думах»
Герцен. Подчеркивая прогрессивность предлагаемой реформы Абая,
отражающей его демократическую, просветительскую позицию, Мухтар Ауэзов
в то же время отмечает и существенный недостаток, заключающийся в том,
что Абай, как и до него Чокан Валиханов, предлагали избирать судей на
пожизненный срок. В этом сказались историческая ограниченность
просветительско-демократического мировоззрения обоих казахских деятелей.
Следующая тематическая группа прозаических «Слов» состоит из рассуждений
и наставлений Абая об образовании, знании и воспитании. Пожалуй, это
самая животрепещущая из всех тем, волновавших поэта. Всюду речь идет об
отсталости казахского народа в экономической жизни, в образовании, в
науке и культуре, в чем поэт обвиняет «сильных мира сего»: царских
чиновников, волостных правителей, баев и биев, а также всех тупых,
невежественных, раболепствующих и пресмыкающихся перед ними людей.
Беспощадно бичуя все, что держит народ в беспросветной тьме, что
тормозит прогресс и просвещение, Абай всеми силами доказывал
необходимость нести казахам науку и культуру, чтобы стать вровень с
другими народами.
Образованию, знанию и науке Абай придавал первостепенное значение. Он
укоряет тех родителей, которые, имея возможность учить детей, не учат их
или учат не так и не тому, попусту растрачивая свое богатство. «Но я не
встречал еще человека, который, подлостью разбогатев, нашел бы потом
достойное применение своему состоянию». Такая резкая
социально-изобличительная критика заканчивается следующим: «Без науки
«нет блага ни на том, ни на этом свете». Воспитание в детях хороших
человеческих качеств также связывается Абаем с образованием и наукой.
Примечательно, что последнее «Сорок пятое слово» заканчивается словами:
«Тот, у кого больше знаний, любви, справедливости, — тот мудрец, тот
ученый, тот и обладает миром».
Мысли об обучении детей, о воспитании в них лучших человеческих качеств
постоянно занимают Абая-наставника. Они разбросаны почти во всех его
«Словах». Именно на них возлагает Абай свои надежды, думая о судьбе
своего народа. «Надо создать школы,—писал он в «Сорок первом
слове»,—надо, чтобы население дало средства на эти школы, надо, чтобы
учились все, даже девушки. И вот тогда, когда молодежь вырастет, а
состарившиеся отцы перестанут вмешиваться в дела и разговоры молодежи,
может быть, тогда казахи исправятся».
Абай-просветитель свято верил в силу воспитания и наряду с осуждением
все время наставлял своих слушателей-собеседников на то, чтобы каждый
исправлял свои недостатки и недостатки своих детей. «Если б в моих руках
была власть, я отрезал бы язык всякому, кто говорит, что человек
неисправим», — писал он в «Тридцать седьмом слове».
В беспощадной критике зла и несправедливости с целью преодоления всех
отрицательных черт и свойств человеческого характера и доведения Абай
видел одну из своих основных задач.
«Двадцать пятое слово» целиком посвящено размышлению о значении русской
культуры и русской науки для просвещения казахского народа. «Главное —
научиться русской науке. Наука, знание, достаток, искусство — все это у
русских. Для того, чтобы избежать пороков и достичь добра, необходимо
знать русский язык и русскую культуру». Трудно переоценить значение этой
программы для просвещения казахского народа, для его исторически
сложившейся дружбы с великим русским народом и приобщения к его
культуре. В своих стихах Абай учил отличать русский народ и его
демократическую культуру от царских колонизаторов и их политики. Абай
призывает казахов изучать русский язык, русскую науку и культуру для
того, чтобы принести пользу родному народу. А в «Двадцать пятом слове»
мы читаем прямой призыв Абая-педагога к родителям: «Не торопись женить
сына, обучай его русской науке, хотя бы пришлось тебе для этого
заполнить все свое имущество».
Многое в высказываниях Абая напоминает взгляды представителей русской
демократической мысли.
Как и в поэзии, в прозе Абая солидное место занимает тема труда. Многие
пороки современников подвергались поэтом критике и осмеянию. Об этом
Абай особенно страстно пишет в сорок втором, сорок третьем «Словах».
«Пристрастие казаха к дурному объясняется бездельем. Если бы он
занимался хлебопашеством или торговлей, у него не оставалось бы и
мало-мальски свободного времени на глупости». Далее автор рисует картину
и плоды этого безделья. Он считает, что именно «безделье превратило
казаха в бродягу. Выпросив у кого-нибудь на время лошаденку, он
скитается из одного аула в другой, чтобы жить на дармовщину, или
собирает сплетни, стараясь вовлечь людей в интриги н рассорить их, или
же сам вместе с подобными себе строит другим козни. Честный труженик
посчитал бы такую жизнь «собачьей». Отсюда и страстный призыв Абая к
честному труду, к ведению хозяйства, к овладению ремеслом, к занятию
земледелием, скотоводством и т. д.
Философски осмысляется Абаем высокая роль и значение труда в жизни и
историческом развитии человечества. Причину прогресса, успехов и
достижений в области экономики и культуры он видит в честном труде на
благо человека, народа и родины. «Ум и знания—плоды труда»,—пишет он в
«Сорок третьем слове». Однако и тут ограниченность
просветительско-демократического воззрения казахского мыслителя не
позволила ему подняться до понимания классового характера труда.
Вместе с тем следует отметить, что гуманист Абай, резко бичуя своих
современников за антиобщественные, безнравственные поступки, винит в них
местных правителей — волостных и биев, которые не только не слушаются
добрых советов и наставлений, но и сами разжигают низменные страсти,
винит богачей, которые считают, что «все можно купить за скот», что
«честь, бесчестье, разум, наука, вера, народ для них не дороже скота».
Общественно-литературная деятельность Абая протекала в условиях
начавшегося разложения феодально-патриархальных отношений под
воздействием буржуазной экономики, в тяжелых условиях царской
колонизации, во времена сильного влияния религиозных преданий адата и
шариата, национальной раздробленности и низкого уровня грамотности
казахского народа, ведшего кочевой образ жизни.
Абай решительно осуждал строй насилия, эксплуатации, родовые
междоусобицы, боролся с культурной отсталостью, звал народ к
просвещению. Своим творчеством Абай содействовал пробуждению и развитию
национального самосознания казахского народа. Тяготеющий к русским
революционным демократам, но ограниченный условиями казахского общества,
Абай не мог подняться до осознания необходимости революционных
преобразований, Сторонник просветительских идеалов, он переоценивал роль
образования, видя в нем единственный путь к новой жизни.
Не будучи атеистом, Абай призывал людей к моральному
самоусовершенствованию, боролся за улучшение нравов. Но Абай не был и
религиозным догматиком, в религии он искал ответы на морально-этические
вопросы и, естественно, не мог их найти.
Некоторые ценные и закономерные для его времени моральные сентенции в
нашу эпоху потеряли свою актуальность и могут рассматриваться как
исторический документ.
Одной из пяти главных тем прозаических назиданий и наставлений Абая
являются вопросы, связанные с религией. Будучи идеалистом по своим
философским воззрениям, Абай в своих нравоучениях «иногда ссылается на
моралистические догмы ислама. При этом апологетику ислама он
истолковывает в духе идеалистической морали» (М. Ауэзов). Но его
отношение к служителям ислама — муллам, хазретам, ишанам и т. д. всегда
сугубо критическое, саркастическое.
Различая эксплуататорскую верхушку своего народа и бедноту, Абай все
острие критики направляет на тех, кто сидит на шее народа. О бедном
трудовом народе он постоянно пишет с сочувствием и любовью. Характерно
его собственное признание: «А если бы не любил, то не разговаривал, бы с
сородичами, не советовался, не доверял бы им свои сокровенные мысли». В
то же время он выступал за искреннюю дружбу с другими народами, за то,
чтобы родной народ учился у передовых «великой цели», «общей правде». С
позиций интернационализма и гуманизма Абай писал: «Если человек, не
отделяющий себя от народа, желает дружбы своего народа с другими, то уже
одно это говорит о нем, как о сознательном и честном человеке».
Список Литературы:
Слова назидания Абая
А.Х. Касымжанов «Портреты штрихи к истории степи»
PAGE 1
PAGE 10
Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter
