Развитие вещного и наследственного права после издания XII таблиц
О развитии гражданского права, за пределами обязательств, после XII
таблиц мы можем привести только немногие и разрозненные данные. Отчасти
здесь действовали те же причины, что и в развитии обязательства; отчасти
другие причины оказали здесь свое влияние.
99. Развитие рынка и связанное с пим падение уголовного возмездия
сказалось в применении виндикации к защите права собственности на вещи
nес mancipi. Мы видели, что ко времени издания XII таблиц в области
частного обладания имуществом образовался особенный вид собственности –
mancipium; его предметом были res mancipi, способом установления –
mancipatio, способом судебной защиты – rei vindicatio. Простая передача
вещи (traditio), которая, в противоположность манципации, не была
облечена в обязательную форму, служила на случай перехода из рук в руки
вещей, не включенных в число res mancipi.
Довольно долго должен был просуществовать древний строй экономической
жизни Рима без важных изменений; но мало помалу в гражданский оборот
проникли новые предметы и стали вращаться в нем наряду с вещами mancipi.
Haродное сознание и сознание самих юристов должны были освоиться с тою
мыслию, что traditio способна служить средством передачи прав на вещи,
назначенные не только для дачного потребления, но и для торговли, за
исключением, конечно, вещей mancipi. которые остались при своем способе
– mancipatio. К тому же оживление торгового рынка шло главным образом
из-за границы: во внутренний римский оборот новые предметы проникали
благодаря содействию иностранцев, с ними же обмен мог производиться
только путем traditin. Вот откуда, вероятно, идет позднейшее известие о
том, что традиция принадлежит к ius genlinm. Итак приобретение традицией
юридического характера, более определенного и важного, нежели прежде,
было первым последствием того изменения в торговом рынке, которое имело
место века через два-три после издания XII таблиц. Второе последствие
того же факта состояло в том, что почувствовали неудовлетворительность
защиты, принятой издавна относительно вещей nec mancipi. Исключение
уголовного взгляда из этой области и распространение на нее виндикации
стало теперь решительною необходимостью. Представление о виндикации было
оторвано от представления о манципации; было признано, что traditio вещи
nec mancipi ведет к полной квиритской собственности (domidum ex uire
Qinrifium), которая защищается чрез виндикацию. Вместе с этим стало
возможно применение к вещам пес шапсири и in iure cessio, ибо этот
последний способ был преобразованною виндикацией. Таким образом исчез
древний дуализм права собственности и наступило то состояние, к которому
относятся слова Гая*(228), рассказывающего, что (olim) в Риме
была только одна собственность; все вещи одинаково стали предметом
гражданского оборота и древнее деление их на две категории потеряло
смысл. Однако с этим делением сжилась мысль юриста и юристы сохранили
его, насколько сохранить были в состоянии. То, что прежде оправдывалось
практическими соображениями, теперь превратилось в необходимое
безусловно, само по себе, – представление о порядке, долго
существовавшем, превратилось в представление о законе, который стоит вне
воли человека. Связь вещей mancipi с манципацией и с известною группою
правоотношений стала рассматриваться, как исключительное качество этих
вещей, я, может быть, только в это время установился определенный смысл
названия res nec mancipi, выражавшего отрицание в этих вещах сказанного
качества. Манципация не была применена к вещам neo mancipi, хотя еще во
время Плиния существовала потребность в применении к ним торжественных
способов передачи. С другой стороны, traditio не применялась в то время
к вещам mancipi и даже по отношению к неманципационным вещам не
уравнивалась во всем с торжественным способом приобретения права
собственности*(229); когда же, позднее, претор допустил передачу
манципационных вещей посредством простой традиции, то он должен был,
все-таки, отказать приобретателю в квиритском праве.
100. Постепенно стало сказываться влияние территориального раширения
гражданского оборота. Юридические акты, которые могли совершаться только
в Риме, представляли все более и более затруднений, как скоро
совершавшие их находились вне Рима. Так было с актами, имевшими своим
предметом семейственные отношения: усыновление в форме arrogatio (пред
народным собранием) и adoptio (пред претором), увольнение из-под
отцовской власти (mancipatio, с участием претора) и церковный брак
(confarreatio, пред великим понтифом), – все эти акты представляли
затруднения для сельских жителей и по одной этой причине выходили из
употребления. Те же затруднения повторялись относительно некоторых чисто
гражданских и судебных актов, а именно относительно виндикации и
образованной из нее цессии. Но выход из затруднения в этом случае
предпринял иной. От виндикации римлянину нельзя было отказаться, как от
формы, существенно необходимой для защиты собственности; приходилось
ограничиться преобразованием виндикации в вид, наиболее удобный для
употребления.*(230) По первоначальному обряду, когда спор шел о такой
вещи, которую нельзя было принести в суд, претор и стороны отправлялись
на место нахождения вещи и там происходили manunm consertio и виндикация
При расширении римской территории и умножении судебных дел, этот дорядок
стал неудобен для претора. Тогда выработался, путем обычая, новый
порядок. Тяжущиеся являлись в суд и там приглашали друг друга
отправиться к спорному предмету (ех iure manum consertum vocare). По
приказанию претора они отправлялись туда одни, без претора, но в
сопровождении каждый своих свидетелей; достигнув места своего
назначения, производили там мнимую борьбу, в результате которой одна из
сторон приводилась другою стороною как бы насильно в суд. Вместе с тем в
суд захватывали с собою какой-нибудь предмет, представлявший спорную
вещь, наприм., одну овцу из всего стада, обломок колонны здания или
корабля, глыбу земли и т. д. Над принесенным предметом происходила
виндикация. Таким образом, претор был освобожден от необходимости
оставлять комициум и отправляться к предм±ту спора; сторонам же
приходилось по-прежнему двукратно являться в суд. Со временем это
последнее обстоятельство показалось также неудобным. Тогда тяжущиеся,
вовсе не являясь предварительно в суд, стали отправляться к спорному
предмету, представляли там борьбу и потом, захватив с собою часть этого
предмета, направлялись в суд. Однако, сохраняя торжественность процедуры
иска, тяжущиеся повторяли на суде взаимное приглашение к отправлению
места нахождения спорного предмета; но, сделав такое приглашение, они
ограничивались тем, что тут же, на суде, представляли пантоминой борьбу
и потом переходили к виндикации. Такой именно порядок действовал еще при
Цицероне. Ко времени Гая последовало по- видимому новое упрощение: стали
ограничиваться простым доставлением в суд частей спорного предмета, над
которыми и происходила виндикация.
?????$??$?????D?али по-видимому уже V столетию. Сюда именно относится
одно из нововведений наследственного права. Продолжительные отлучки
граждан из мест их постоянного жительства умножались, а местопребывание
наследников и без того не совпадало часто с местопребыванием
наследодателя. От этого вступление наследников в права наследства
замедлялось и наследственные имущества подолгу оставались без хозяина,
так что никто не совершал жертвенных поминовений по душе умершего их
обладателя и кредиторам его не от кого было получать по его долгам.
Такие неудобства подлежали устранению. Предки наши, говорит Гай*(231),
желали, чтобы вступление в наследство совершалось в каждом случае по
возможности быстрее, дабы был на лицо кто-либо приносящий жертвы по
усопшему – о чем в те времена весьма заботились – и дабы кредиторы
наследственной массы имели, с кого взыскивать по долгам. В этих видах
дозволялось каждому желающему завладеть наследственною массою и,
провладев ею всего один год, приобрести ее для себя, как наследник
(usucapio рrо herede)*(232); до истечения же года истинный наследник,
посредством принадлежащего ему иска (hereditatis petitio), мог отобрать
свое наследство от завладевшего им. Весь этот оригинальный порядок
свидетельствует нам еще об известной крепости общинно родовых отношений
во время его возникновения. Юридически завладеть наследством мог любой
гражданин, по желанию; на деле же это завладение должно было состоять
под ближайшим контролем родичей и вообще лиц, близких к умершему
наследодателю, а затем и всего общества. Общественное мнение указывало,
кто в каждом данном случае, за отсутствием ближайших наследников, имел
преимущественное право на захват наследства, так что этот захват, на вид
произвольный, служил на самом деле средством регулирования
наследственных отношений. Без такого контроля весь институт завладения
наследством, в том виде как он описан выше состоял бы в противоречии с
основными началами общественности.
102. Развитие гражданского оборота обусловлено в немалой степени
развитием городской жизни. Это – новая область сравнительно с эпохою
издания XII таблиц. Время издания XII таблиц – время господства
сельского быта у Римлян; децемвиры отнеслись со вниманием к поземельным
отношениям, но почти не интересовались постройками; в XII таблицах
городская жизнь – на втором плане. Правило о пятифутовой меже
применяется в них к застроенным участкам; запрещается изымать из чужого
здания (точно так же, как и из виноградника) свое бревно, каким-либо
образом туда попавшее (tignum iunctum); содержится еще несколько
полицейских постановлений, обеспечивающих город от пожара, и т. п. – и
только. Развитие городской жизни совершается после XII таблиц. С
половины пятого столетия начинаются в Риме огромные постройки на
общественный счет; раньше этого Рим успел уже стать большим городом. В
отношениях домохозяев должны были повториться нужды, подобные тем,
которые прежде обнаружились в отношениях соседей-землевладельцев.
Возникли городские сервитуты (servitutes praediorum urbanorum)*(233) и
права по соседству. Из сервитутов более ранним было, может быть, право
проводить сточные трубы чрез участок соседа или в его канал (serv.
clbacae raittendae). Этот сервитут, единственный из городских
сервитутов, имеет для своей защиты особый интердикт. Близко к нему
подходит право на устройство стока дождевой воды с крыши на соседний
двор (s. stillicidii), или на устройство для такой воды общего спуска на
двор соседа, целым потоком (s. fluminis). Может быть только в VI веке
возникли следующие сервитуты, выражающие некоторую роскошь и прихоть.
Сюда относятся: право выдвинуть балкон над границей, уперев его в чужую
стену или утвердив ею на столбах, поставленных на чужой земле (s. oneris
ferendi), к чему в императорское время прибавилось право упереть в
соседнюю стену балки (s. tigni immitendi); – право выдвинуть над
границей верхние части зданий или балок без всякой опоры (s.
proiciendi); – права, обеспечивающие вид и свет. В императорское время
эти последние представлялись в следующих видах: право требовать от
соседа, чтобы никаким способом (застройкою, посадкою деревьев) он не
заграждал света (s. ае luminibus officiatur), чтобы он ие загрэждал вида
(s. пе prospectui officiatur), чтобы не возводил постройки свыше
известной меры (s. altius non tollendi) в интересах сохранения вида или
света. Опуская указания на сервитуты, не вполне ясные*(234), упомянем
еще о праве всылать в атмосферу соседнего участка дым в необычном
количестве (s. fumi imraitendi).
По образованию своем, городские сервитуты были отнесены юристами в одну
группу с сервитутами сельскими. Это были сервитуты поземельные, т. е.
такие, которые вызывались нуждами не лиц, но поземельных участков,
городских или сельских. Они допускались при соседстве двух участков, из
которых один служит по сервитуту (praedium serviens), a другой
господствует (praedium dorainans). Ho соседство не следовало понимать в
буквальном смысле. Такими сервитутами, каковы право прохода, проезда,
водопровода, вида, света и т. п. могли быть связаны и не пограничные
друг к другу имения. Нужно было только, чтобы не существовало
препятствий к сообщению их. Сервитут вида на отдаленные участки имел
смысл, если до установления своего он существовал уже по отношению к
промежуточным участкам; то же надо сказать и о других, названных выше
сервитутах. Кроме того, дорожные сервитуты могли существовать, когда оба
имения, господствующее и служащее, были связаны общественною дорогою и
т. п. – Во всех поземельных сервитутах наблюдалось то, чтобы причина, их
образовавшая, отличалась постоянным характером (causa perpetua); нужда
господствующего имения должна быть постоянна, а не случайна, и столь же
постоянна должна быть способность служащего участка удовлетворять этой
нужде. – Названия: “городские” и “сельские” сервитуты образовались по
месту возникновения самих сервитутов. Но потом это не мешало тому, что
сельские сервитуты применялись также в городах, а городские – в селах.
Городской сервитут служил нуждам застроенного участка, где бы таковой ни
находился, тогда как сельскими сервитут удовлетворял таким нуждам
участка, которыми существовали независимо от построек.
103. Развитие городской жизни внесло также свой вклад в образование прав
по соседству. Правило, по которому никто не должен был примыкать к общей
стене водопровод или ванны, порождающих в стене сырость, вероятно, было
не единственное, из соблюдавшихся в городском общежитий. Но особенного
внимания заслуживают две формы. Одною из них собственник ограждался от
вреда, грозившего ему вследствие неисправного состояния соседнего
участка или строения, (cautio damni infecti. гл. XIV), другою – от
вреда, который мог быть нанесен ему во время произведения соседом
построек (operis novi nuntiatio, 31). Обе формы были выработаны
преторским правом; можно лишь догадываться, что в квиритском праве
существовали для них прецеденты. Общая, наиболее характеристическая
черта обеих форм состоит в том, что заинтересованное лицо само заботится
предупредить собственника здания или стройки об опасности, которой
грозят эти последние. Этот собственник не обязан сам заботиться о чужих
интересах, но обязан уважить. их, как скоро они заявлены ему.
Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter
