Первое общесоюзное уголовное законодательство. Республиканские кодексы
1926-1940 гг.
После образования Союза Советских Социалистических Республик и принятия
Конституции СССР началось и создание общесоюзного уголовного
законодательства. Были приняты Основные начала уголовного
законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г.
После принятия Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и
союзных республик 1924 г. республиканские УК подлежали приведению в
соответствие с ними. УК УзССР вступил в силу 1 июня 1927 г., УК АрмССР –
1 ноября 1927 г., УК АзССР – 15 января 1928 г., УК ГССР – 1 мая 1928 г.,
УК ТуркССР – 1 февраля 1928 г., УК БССР – 15 ноября 1928 г. Процесс
принятия республиканских УК продолжался до 1940 г. Например, УК КазССР и
УК КиргССР были приняты после 1936 г., когда Конституция СССР закрепила
их статус союзных республик.
Первые республиканские УК не воспроизводили механически Основные начала
в своих Общих частях ввиду суверенности, а также ввиду
непоследовательности Основных начал, некоторые нормы которых оказались
многозначными.
Новый УК РСФСР признал себя преемником УК 1922 г., поэтому назывался
Уголовный кодекс РСФСР в редакции 1926 г. Он состоял из пяти разделов: 1
– о задачах уголовного законодательства РСФСР; 2 – пределы действия
Уголовного кодекса; 3 – общие начала уголовной политики РСФСР; 4 – о
мерах социальной защиты, применяемых по Уголовному кодексу в отношении
лиц, совершивших преступления; 5 – о порядке применения мер социальной
защиты судебно-исправительного характера.
Подобно УК 1922 г. в ст. 6 давалось классово-социальное понятие
преступления. Сохранялась норма об аналогии. В развитие материального
признака преступления к ст. 6 было дано важное примечание: “Не является
преступлением действие, которое хотя формально и подпадает под признаки
какой-либо статьи Особенной части настоящего кодекса, но в силу явной
малозначительности и отсутствия вредных последствий лишено характера
общественно опасного”.
УК РСФСР 1926 г. сохранил норму о лицах, “представляющих общественную
опасность по прошлой деятельности и связи с преступной средой” (ст. 7).
В такой норме тем более не существовало необходимости, что для
общественно опасных лиц теперь не предусматривалось каких-либо
специальных мер социальной защиты. Ссылка и высылка в ст. 35 УК
оценивались как основные или дополнительные наказания совершивших
преступления лиц. Тем самым была создана легальная основа для грядущих
репрессий 30-х гг. в отношении лиц, преступлений не совершавших, но
общественно опасных по различным произвольным оценкам.
Минимальный возраст уголовной ответственности республиканские УК
установили в 13 и 14 лет.
Нечеткость конструкции соучастия в Основных началах привела к тому, что
часть УК отнесла заранее не обещанное укрывательство к соучастию, а
часть выделила в самостоятельную норму, соучастием правильно не признав.
По той же причине республиканские УК неодинаково решили принципиальный
вопрос о наказуемости приготовления к преступлению, хотя для УК РСФСР
1926 г., казалось бы, не было проблем как преемника УК 1922 г.,
категорически отказавшегося от наказуемости приготовления к
преступлению. Неопределенная формула Основных начал “начатого
преступления”, да еще не завершенного “по каким-либо причинам”, привела
к тому, что одни УК, верно истолковав начатое преступление как
покушение, оставили вне пределов уголовной ответственности приготовление
к преступлению (например, УК УССР). Другие криминализировали и
приготовление (например, УК РСФСР). В разъяснении Верховного Суда СССР в
постановлении Пленума от 7 мая 1928 г. указано, что общесоюзное
уголовное законодательство под начатым, но не оконченным преступлением
понимает как покушение, так и приготовление. Президиум ВЦИК СССР,
согласившись с таким ошибочным толкованием, придал ему легальную силу.
Бесчисленное множество раз за три с лишним десятилетия УК РСФСР
критиковали за крайнюю репрессивность ввиду объявления наказуемым
приготовления к преступлению.
?????$??$?????x?Свою зловещую роль в делах “о приготовлениях к
террористическим актам” эта норма сыграет в годы массовых сталинских
репрессий.
Система наказаний в этом УК в основном сходна с УК 1922 г. Обоснованно
из нее исключили условное осуждение, ибо оно – не вид наказания.
Напротив, неудачно включили в систему наказаний предостережение,
которое, как и общественное порицание, не обладает карательной силой
уголовного наказания. Не стало наказания в виде возложения обязанности
загладить вред. Оно вновь появится в УК РСФСР 1960 г.
Неудачным новшеством Основных начал явилась замена термина “наказание”
термином “меры социальной защиты”, которые подразделялись на три вида:
1) меры судебно-исправительного характера (бывшее наказание); 2) меры
медицинского характера и 3) меры медико-педагогического характера.
Первые применялись за преступления, вторые – к невменяемым лицам, третьи
– к несовершеннолетним в случаях замены наказания этими мерами.
Объяснение новелле, даваемое Конституционной комиссией, сводилось,
якобы, к необходимости отмежевания от буржуазного уголовного права с его
пониманием наказания как кары и возмездия. Ряд ученых объясняли тогда
позицию Основных начал влиянием итальянской школы, прежде всего проекта
кодекса Ферри, сторонника социологической школы. Другие проектанты,
например, Н.В.Крыленко, связывали замену наказания мерами социальной
защиты с буквальной трактовкой высказывания К.Маркса о том, что
“наказание есть не что иное, как средство самозащиты общества против
нарушений условий его существования”*(38). Догматизм от марксизма здесь
налицо. Хорошо еще, что отказ от термина “наказание” никак не сказался
на других институтах и нормах Основных начал. С середины 30-х гг.
“наказание” было восстановлено в своем значении и терминологии.
Издаваемые уголовно-правовые нормы в санкциях содержали не формулировку
“влечет применение мер социальной защиты”, а “наказывается” или
“карается”.
Изменения в системе наказаний в Основных началах сводились к следующему:
условное осуждение обоснованно было выведено из числа видов наказаний,
ибо таковым не является; объявление врагом трудящихся сопрягалось с
изгнанием из пределов СССР; предостережение выносилось судом при
оправдательном приговоре (что неудачно, ибо при оправдательном приговоре
нет ни преступления, ни наказания, и предостережение не должно
находиться в системе наказаний).
Шагом назад следует признать конструкцию неоконченного преступления.
Основные начала по неясной причине отказались от четких понятий и
терминов УК 1922 г. “приготовление к преступлению” и “покушение на
преступление”. В ст. 11 говорилось о “начатом преступлении”, причем не
завершенном не по зависящим от воли лица обстоятельствам, а “по
каким-либо причинам”. Такими причинами мог быть и добровольный отказ.
Тогда ни приготовления, ни покушения нет. При такой формулировке
объяснимо отсутствие нормы о добровольном отказе, охватываемом “начатым
преступлением”.
Важное добавление последовало в Основных началах в нормах о необходимой
обороне и крайней необходимости. Они объявлялись правомерными не только
при охране интересов своих и других лиц, но и при защите Советской
власти и революционного правопорядка.
Основные начала включили развернутый перечень смягчающих и отягчающих
обстоятельств при назначении наказания.
К большому сожалению, Основные начала не только сохранили норму о ссылке
и высылке лиц, не совершивших преступления, но признанных судом
общественно опасными по своей прошлой деятельности или связи с
преступной средой, но и усугубили ее ошибочность, распространив на
оправданных лиц и увеличив срок высылки с трех до пяти лет (ст. 22). Эта
норма уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик входила
в явное противоречие с преамбулой Основных начал, которая основанием
уголовной ответственности признавала исключительно совершение
преступления*(39).
Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter
