Организационно-методические аспекты. Характеристика и оценка поведения
подэкспертного
Наиболее подходящим местом для проведения судебно-сексологического
обследования является врачебный кабинет. Это обусловлено тем, что,
во-первых, в привычной обстановке врачу и технически, и психологически
легче проводить обследование, а во-вторых, обстановка врачебного
кабинета знакома с детства каждому человеку и поэтому внушает
обследуемому чувство больше безопасности и больше доверия к эксперту.
Более того, специфическая атмосфера врачебного кабинета подсознательно
ассоциируется у подэкспертного с местом, где интересуются состоянием его
здоровья и оказывают помощь. Однако изредка встречаются случаи, когда
медицинское учреждение, наоборот, вызывает у обследуемого негативные
ассоциации, подсознательный страх и даже враждебность[*Чаще с подобной
ситуацией приходится сталкиваться при обследовании детей, которых
нередко с раннего детства взрослые пугали врачом, как жупелом, и у
которых обстановка врачебного кабинета может ассоциироваться с возможным
причинением боли.].
Нельзя признать оптимальным вариантом проведение
судебно-сексологического обследования во врачебном кабинете,
расположенном в помещении правоохранительных органов[*Например, в
помещении медсанчасти следственного изолятора]. В этой ситуации личность
эксперта ассоциируется у обследуемого скорее не с врачом, а с
представителем тех органов, в помещении которых производится
обследование. Это следует отнести и к случаям проведения
освидетельствования в помещении суда. Обследуемые при этом часто
считают, что эксперт является штатным сотрудником судебных органов, что,
естественно, не вызывает к нему особого доверия. В указанных случаях
освидетельствуемые воспринимают эксперта не как врача, а как лицо,
выполняющее следственные действия, представляющее интересы только
правосудия и, следовательно, неспособное к объективности. Нередки
случаи, когда подэкспертные в этих условиях отказываются отвечать на
вопросы эксперта и проходить непосредственное обследование, поскольку
убеждены в его заведомой бессмысленности, мотивируя отказ тем, что “и
так известно, какой будет результат”. Если у врача нет возможности
произвести обследование в иных условиях (а добиваться такой возможности
эксперт обязан в каждом случае), то целесообразно начать беседу с
подэкспертным с того, чтобы выразить свое недовольство необходимостью
проведения обследования в таком месте. При производстве обследования в
подобных условиях эксперт должен приложить все силы для создания
спокойной и доверительной атмосферы.
Вне зависимости от конкретного места производства обследования важно,
чтобы в кабинете находились только эксперт и освидетельствуемое лицо.
Часто под предлогом выполнения соответствующих инструкций при
освидетельствовании присутствуют сотрудники милиции. Однако именно
подобная ситуация противоречит целям судебно-сексологической экспертизы
и заведомо ограничивает ее возможности. Более целесообразно оборудовать
кабинет для проведения экспертизы таким образом, чтобы обследуемый не
имел возможности совершить побег[*Кроме принятия обычных мер
предосторожности (зарешеченные окна, специальные или кодовые замки в
дверях), идеальным вариантом решения этой проблемы является оборудование
между кабинетом эксперта и коридором тамбура-шлюза, в котором на время
проведения обследования размещаются сопровождающие подэкспертного
сотрудники правоохранительных органов, имеющие возможность визуально
контролировать поведение своего подопечного (через застекленное окошко в
двери, дверной “глазок” или с помощью телевизионной системы)].
Абсолютно естественно, что сексологическое обследование требует
соблюдения атмосферы особой интимности, так как большинство людей
проявляет естественную сдержанность в обсуждении подробностей своей
интимной жизни, если в кабинете присутствует еще кто-либо кроме врача.
В последнее время многие врачи (особенно психиатры) предпочитают не
пользоваться медицинским халатом при проведении обследования. При
производстве судебной экспертизы это недопустимо, так как обычная
гражданская одежда ассоциируется у обследуемого с уже привычной для него
“униформой” работников следствия, а наличие на эксперте халата
закономерно вызывает в памяти случаи общения с врачом. Поэтому наличие
на эксперте типичной медицинской одежды играет значительную роль в
создании наиболее подходящих для обследования условий и спокойного
самочувствия освидетельствуемого.
Несомненно, оптимальным является установление контакта с обследуемым
лицом в самом начале встречи. Достижению этой цели с успехом служат
очень простые вещи: необходимо поздороваться с обследуемым,
представиться ему и указать свою специальность, подчеркнув при этом
службу в органах здравоохранения, а не в судебно-следственных органах.
Нам не пришлось бы акцентировать внимание читателя на столь элементарных
вещах, если бы, к сожалению, не приходилось нередко наблюдать экспертов,
отличающихся непомерным .чванством. Само собой разумеется, что из-за
таких незначительных на первый взгляд моментов трудно установить
нормальный контакт с обследуемым, который уже с самого начала общения с
экспертом проявляет настороженность и недоверие. В конечном итоге
подобные “мелочи” не только затрудняют производство обследования, но и
сказываются на качестве экспертизы.
Для установления нормального контакта с подэкспертным очень важно даже
то, как обследуемый и эксперт в процессе беседы сидят по отношению друг
к другу. С точки зрения психологии оптимальным является такое
расположение участников беседы, когда они сидят достаточно близко друг к
другу и располагаются между собой под острым углом. Расположение под
прямым углом (так распространенное у следователей) создает естественную
дистанцию в общении и ассоциируется с имеющимся у обследуемого опытом
участия в допросах. Недопустимо и расположение эксперта слишком близко
(“бок о бок”) с обследуемым, так как подобная позиция нарушает имеющийся
у каждого человека врожденный психологический барьер интимности[*В
качестве примера достаточно вспомнить имеющийся у каждого опыт поездок в
общественном транспорте, когда любой заведомо непреднамеренный телесный
контакт с другими пассажирами неожиданно вызывает целую гамму негативных
ощущений и эмоций.]. Нам кажется нежелательным и разделение эксперта с
обследуемым таким привычным барьером, как стол, придающий общению
подчеркнуто официальный характер и впечатление непреодолимой дистанции.
Идеален вариант, когда эксперт обладает хорошей памятью и не делает в
процессе беседы каких-либо записей, по крайней мере подробных. Однако
чаще это неосуществимо, поскольку в процессе обследования эксперту
приходится фиксировать очень большой объем информации. В ряде случаев
бывает необходимо внести в заключение не только весь объем получаемой
информации, но и изложить ее с сохранением употребляемых обследуемым
оригинальных формулировок. Поэтому эксперт должен владеть определенной
техникой конспектирования и кодовой записи, а желательно — и
стенографией. Такая постановка вопроса позволила бы эксперту лишь иногда
делать лаконичные записи, а в целом доминировала бы атмосфера свободной
беседы[*Неплохую службу эксперту может оказать и запись всей беседы с
освидетельствуемым на магнитофон. Разумеется, что, по понятным причинам,
запись должна проводиться “скрытым” способом и не прерываться
манипулированием с клавишами магнитофона.].
Подробная запись всего, что говорит обследуемый, приводит к
возникновению барьера в общении и стимулирует утаивание
освидетельствуемым важной для эксперта информации. Проведение же
вербального общения с обследуемым в ходе экспертизы в форме беседы,
наоборот, способствует установлению нормального контакта с ним и
подталкивает подэкспертного к доверительности.
Несмотря на то что судебно-сексологическое обследование не идентично
обычному обследованию, производимому в лечебном учреждении, он все равно
является одним из вариантов контакта врача с обследуемым лицом, и
поэтому должно проводиться с соблюдением некоторых общепринятых
медицинских правил. Вежливость, терпеливость, создание соответствующей
психологической атмосферы безопасности и доброжелательности — те
непременные принципы, которыми должен руководствоваться эксперт при
производстве обследования для того, чтобы освидетельствуемый ощущал себя
не допрашиваемым или изучаемой “букашкой”, а полноценным (хотя и не
равноправным) у частником диалога.
сперта вполне понятна, гак как многие обследуемые в процессе судебной
экспертизы лица ни своим внешним видом, ни своим поведением не вызывают
позитивных реакций, а зачастую прямо провоцируют неприязнь.
Необходимо помнить о том, что первая встреча с экспертом имеет свою
специфику и для обследуемого, который, естественно, чувствует угрозу в
производимой экспертизе, а зачастую бывает запуган и недоверчив.
Осознавая психологическую значимость первого впечатления, эксперт должен
постараться приложить все усилия для того, чтобы оптимизировать его и
для себя, и для подэкспертного.
В ходе обследования освидетельствуемый часто занимает защитную позицию:
отказывается отвечать на вопросы, дает излишне лаконичные или уклончивые
ответы, отказывается участвовать в психологическом тестировании, не
желает раздеваться для проведения объективного обследования и т.п.
Поэтому очень важно с самого начала встречи создать такую атмосферу,
которая смогла бы нейтрализовать защитные реакции обследуемого, либо по
крайней мере максимально их сгладить. В эффективности таких мер мы
неоднократно убеждались на собственном опыте, и лишь в редких случаях не
удавалось сломить упорную “оборону” подэкспертного, которая так
затрудняет все исследование. Натиск, спешка, небрежное отношение к
обследованию и тем более агрессивное поведение эксперта лишь могут
сделать вообще невозможным проведение экспертизы.
Случается, что обследуемый проявляет прямую агрессию по отношению к
эксперту. Чаще всего это является проявлением имеющегося у
подэкспертного страха перед ожидаемым наказанием. Для купирования
подобной ситуации наиболее подходит умелое применение описанных в
соответствующей литературе обычных психотерапевтических методов
воздействия, которыми, конечно же, в необходимом объеме должен владеть и
эксперт[*Могут иметь место и случаи прямой физической агрессии
подэкспертного, причем направленной не только на эксперта, но и на
самого себя. Для профилактики подобных эксцессов (кроме мер
предосторожности, отмеченных в примечаниях) следует заведомо исключить
возможный доступ освидетельствуемого к расположенным в кабинете острым
или тяжелым предметам, а легко передвигаемые предметы обстановки
(стулья, вешалки, медицинскую мебель) прочно прикрепить к полу или
стенам.].
На всем протяжении обследования эксперт должен оценивать не только
различные вербальные и невербальные проявления поведения подэкспертного,
но и обязан отражать их в своем заключении. Наблюдение за поведением
освидетельствуемого и его психологический анализ позволяют эксперту
решать определенные диагностические вопросы, а также предоставляет
большую информацию о личности обследуемого и о его реакциях на
поступаемые от врача конкретные вопросы и другие сигналы.
Для наблюдателя важна поза, занимаемая подэкспертным в процессе
обследования, в том числе и поза, в которой он сидит. Она может быть
разнообразной и свидетельствовать о различном состоянии обследуемого.
Так, застывшая, как бы окоченевшая, поза может быть проявлением
дистанции к эксперту; напряженная, напоминающая позу человека,
изготовившегося к прыжку или бегу, может отображать защитные позиции
обследуемого или свидетельствовать о его готовности к агрессии. Поза
“развалившись” указывает на уверенность в себе, чувство превосходства,
как бы говорит, что “ничего вы не докажете”. Напряженно сцепленные
пальцы рук могут свидетельствовать о высокой степени самоконтроля.
Свободная, раскрепощенная и естественная поза указывает на открытость и
проявление доверия. В процессе обследования поза освидетельствуемого
может неоднократно меняться.
Столь же разнообразной может быть и походка подэкспертного: быстрая,
уверенная, семенящая, неустойчивая и т.п. Характер походки может
свидетельствовать о некоторых неврологических заболеваниях или указывать
на конкретное психическое состояние обследуемого, например, на
испытываемое чувство страха.
Важна и оценка мимики освидетельствуемого. Так, если он смотрит в глаза
эксперту прямо, это может быть проявлением доверия, чувства
безопасности, но в то же время и проявлением вызова, агрессии. Если же
обследуемый избегает встречаться взглядом с экспертом, это может
свидетельствовать о лживости, отсутствии доверия, угрызениях совести,
стыдливости. Когда обследуемый сидит не поднимая головы и устремив
взгляд в пол, то чаще это выражение осознания вины, но может быть и
проявлением страха или отсутствия доверия. Из приведенных примеров
видно, что мимика освидетельствуемого может служить источником
существенной информации, но ее интерпретация далеко не всегда проста,
так как одно и то же выражение лица может быть проявлением разных
чувств. Для правильного понимания мимической реакции в каждом конкретном
случае необходимо подобрать ключ к установлению их соответствия
определенному психическому состоянию обследуемого.
Немало информации дают эксперту и характеристики голоса
освидетельствуемого (громкий, крикливый, обычный, тихий и т.п.), его
речи (плавная, неуверенная, а также болтливость, молчаливость и т.п.),
внимания (рассеянность, напряженное, прерывистое, невнимательность и
т.п.), эмоций (смех, усмешка, страх, плач, шутка и т.п.), сотрудничества
с экспертом (интерес, неуверенность, осторожность, задиристость,
заискивание и т.п.). Большое значение может иметь и общая позиция
обследуемого по отношению к эксперту (превосходство, наглость, сарказм,
пренебрежение, фамильярность, панибратство, лесть, кокетство,
предупредительность, доверительность, отчужденность, враждебность,
беспомощность и т.п.).
Исходящие от обследуемого эти и другие сигналы о его состоянии могут
изменяться на протяжении обследования. Многогранность таких сигналов
требует для их правильной интерпретации хорошего знания психики и
индивидуальности личности подэкспертного. Их отражение в заключении
эксперта должно носить скорее описательный, а не оценочный характер, так
как многозначность подобных сигналов не исключает их ошибочной
трактовки.
Поведение обследуемого в процессе экспертизы нередко дает эксперту много
важной информации о личности и поведении освидетельствуемого в той
конкретной ситуации, которая и послужила причиной возбуждения данного
дела. Однако не следует забывать, что сам отбор этой информации и ее
оценка экспертом субъективны и поэтому интерпретация получаемых данных
должна быть очень осторожной.
Если в процессе обследования в поведении подэкспертного доминирует
защитная позиция, то ее отражение в заключении эксперта необходимо как
обоснование скудности получаемой в таких случаях вербальной информации.
Не менее важно и поведение в процессе обследования самого эксперта, так
как оно индуцирует, а может и провоцировать, соответствующее поведение
подэкспертного. Следует помнить, что в такой особой ситуации, какой
является сексологическое обследование, освидетельствуемое лицо очень
чутко реагирует на поведение эксперта и со своей стороны тоже обращает
внимание на его мимическую и вербальную реакцию, включая их в свою
программу защитного и манипуляционного поведения. Нередко обследуемый по
чуткости и наблюдательности не уступает многим профессиональным
психологам, а та чрезвычайная ситуация, которой выступает сама
экспертиза, лишь обостряет его восприимчивость. Уловив слабые стороны
эксперта, освидетельствуемый иногда использует воздействие на них не
только в процессе производства экспертизы, но и при последующем общении
с экспертом в зале суда.
Когда поведение эксперта не кажется обследуемому угрожающим и
воспринимается им как доброжелательное, приветливое и если не
сочувствующее, то по крайней мере понимающее — это не только
способствует благоприятному течению самого обследования, но иногда
приводит к установлению будущего терапевтического контакта. Мы
неоднократно встречались со случаями, когда после завершения
бракоразводного процесса или отбытия наказания бывшие подэкспертные по
собственной инициативе обращались к нам по поводу лечения. По их словам,
побуждающим моментом к этому послужило именно доброжелательное и
тактичное поведение врача при производстве экспертизы, явившееся
источником доверия к нему и стимулировавшее осознание необходимости
лечения.
Ряд сексологов подчеркивает значение искусства эксперта вникнуть в
сложившуюся у обследуемого ситуацию, что особенно важно при наличии у
последнего девиантного поведения. Это имеет значение не только для
лучшего установления контакта с освидетельствуемым и предупреждения
взаимных отрицательных эмоций, но служит и лучшему пониманию экспертом
всего дела, а также способствует определенному человеческому сближению с
подэкспертными, которые хорошо это чувствуют.
Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter
