.

Концепции причин преступности в западной криминологии (исторический аспект)

Язык: русский
Формат: реферат
Тип документа: Word Doc
59 1092
Скачать документ

Концепции причин преступности в западной криминологии (исторический
аспект)

1. Рационалистическая концепция причин преступности

В 1839 г. французская Академия морали и политических наук в Париже
предложила в качестве задачи для исследования раскрыть путем прямого
наблюдения, каковы те элементы в Париже или в ином крупном городе, из
которых состоит часть населения, образующая опасный класс вследствие
своих грехов, невежества и бедности. Фрейгер Г.А – сотрудник полицейской
префектуры Парижа в своем труде «Опасные классы и население больших
городов»1 составил «моральную топографию», т. е. образ жизни, взгляды и
привычки тех, кто, по его мнению, образует опасный класс французского
общества. Фрейгер пришел к выводу, что бедняки представляют собой ту же
опасность для общества, что и действительные преступники, от которых, по
убеждению Фрейгера, их мало что отличает. К их числу он отнес почти
восьмую часть рабочего класса Парижа. С большой убежденностью Фрейгер
приписал моральным дефектам личности те жалкие условия, в которых
находились эти люди.

В то же время в Великобритании вышла книга Г.Мэйхью «Рабочие и бедняки
Лондона» с подробным описанием тех, кто работал и поддерживал себя, в
отличие от тех, кто, по мнению Мэйхью, не мог и не хотел работать, с
изложением биографий преступников, воспроизведением социальной и
моральной атмосферы, в которой они вырастали и проводили всю жизнь. Ясно
осознавая важность условий жизни в этой среде, он тем не менее, как и
Фрейгер, указывал, что «главным фактором был отказ паупера, или
преступника, работать, отказ, обусловленный внутренним моральным
дефектом». Приводя эти слова Фрейгера, Л. Радзинович отмечает: «Это
служило интересам и утешало совесть тех наверху, кто считал опасные
классы независимой категорией, отделенной от господствующих социальных
условий»2.

Так «человек преступный» обретает новое обличье -представителя особой
расы (класса), морально ущербной и

1 Естественно, употребляемое Г А Фрейгером понятие «класс» существенно
отличается от этого же понятия, употребляемого в философской и, в
частности, марксистско-ленинской литературе (прим ред)

2 RadzinowiczL Ideology and Crime. – L , 1966 -P 38

157

злобной, живущей за счет нарушения «фундаментальных законов
упорядоченного общества», в котором каждый должен содержать себя честным
и прилежным трудом. Те, кто не делает этого, – «бродяги, варвары,
дикари»!, движимые злой волей и склонные к преступлению.

Возникновению нового представления о личности преступника, а
следовательно, и о причинах преступности, предшествовал один из наиболее
грандиозных в истории социальных переворотов – смена феодального строя
буржуазным, замена религиозного мировоззрения философией гуманизма и
просвещения.

Философами-просветителями XVIII в. (Монтескье, Вольтер, Беккариа и
др.) впервые была сделана попытка противопоставить средневековому,
теологическому объяснению мира объяснение, основанное на
рациональном, научном, во многом стихийно-материалистическом понимании
природы и общества. С этих же позиций они стремились определить понятие
преступления, преступности и ее причин. Английский философ-материалист и
просветитель А. Коллинз писал, что «рассказы о власти дьявола
основывались на лживости одних и доверчивости других» v что «казни ведьм
были на самом деле убийствами», что свобс домыслящие люди заслужат славу
«и в том случае, если он> вырвут из рук священников власть, благодаря
которой после дние губят столь много жизней и репутаций невинных людей
возможность пользования которой дала и всеобщая вера в о, ромную власть
дьявола и в существование ведьм, и в том ел1 чае, если они изгонят
самого дьявола»2. Свободомыслие изгс няет дьявола, освобождает разум от
суеверий. Освобождена разума выступало как неизбежная предпосылка
освобождена человека, а стремление распространить свет знания и разума
-как высшая цель и предназначение философии. В политическом плане это
была борьба за права личности против влияния церкви и феодального
государства, за демократию против абсолютизма, за раскрепощение самого
человека от пут феодальной зависимости.

Вопреки религиозным догмам и теологическому пониманию причинности
человеческого поведения, философами-просветителями было сформулировано
понятие преступления как акта свободной воли человека, который не есть
игрушка в руках высших сил, но сознательно действующий и свободный в
своих поступках индивидуум.

1 Там же. С. 39.

2 Коллинз А Философское исследование человеческой свободы.
Английские материалисты XVII века. – М.: Мысль, 1967. -Т.2. – С.92.

158

В этот период радикально меняется представление об обществе, о природе
человека.

В центр системы общества помещается человек, наделенный неотъемлемыми
правами, который «по природе обладает властью… охранять свою
собственность, т. е. свою жизнь, свободу и имущество, от повреждений и
нападений со стороны других людей »1.

Право собственности выступает здесь как данная от природы характеристика
человека, забота о своем благополучии -законный центральный мотив его
действий.

По этим параметрам выстраивается и шкала этических ценностей,
наполняются новым содержанием понятия добра и зла, добродетели и порока,
которые отныне не потусторонние, внеземные категории – они вытекают из
самой природы. При этом зло, порок, преступление – нарушения
естественного, нормального, разумного порядка вещей.

Собственность, ее свободное приобретение и обладание ею становятся
объективно олицетворением позитивного действия и поведения;
посягательство на собственность – столь же естественным, натуральным
преступлением. Истоки преступления, как и истоки добродетели, – в самом
человеке. «Чем более неистовы страсти, тем более необходимы законы,
чтобы их сдерживать»2.

Выражая прогрессивные для своего времени взгляды, итальянский
просветитель и гуманист Чезаре Беккариа в своих трудах выводил сферу
отправления уголовного правосудия из религиозно-феодальных догмз. Он
ограничивал сферу господства феодально-полицейского государства,
церковной юстиции над людьми, утверждая, что им подвластны, им подсудны
лишь дела людей, но не их души. Дела подсудны только тогда, когда они
реально вредны обществу, и закон ясно и прямо говорит об этом. Закон же
должен быть обязателен и для граждан, и для правителей.

Представления о преступности и личности преступника, характерные для
просветительно-гуманистического направления в уголовном праве, обладали
рядом достоинств. Эти концепции прямо противостояли
феодально-средневековому произволу. В то же время они характеризовались
чрезвычайно уязвимой для научной критики абстрактностью и
идеалистическим, метафизическим характером разрабатываемых ими
категорий. Категория

1 Лот Д. Избранные произведения: В 2-х т. – М : Соцэкиз, 1960. – Т.2.
– С 50.

2 Трактаты. – М.: Наука, 1969. – С. 67.

3 См : Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. – М.: Юриздат, 1939.

159

абстрактной личности с присущими ей естественными правами, неотъемлемыми
по самой своей природе, не менее абстрактная категория естественного
закона безусловно помогали в отстаивании прав личности представителей
класса развивающейся буржуазии. Формальное требование равенства
правосудия независимо от сословных привилегий также служило этой цели.

Имелась, однако, и оборотная сторона утверждения абсолютной, абстрактной
свободы и независимости личности. Это приводило к почти полному
отрицанию зависимости поведения от каких-либо объективных, социальных,
социально-психологических или иных причин и условий. Это означало
отрицание каких-либо различий в свойствах личности, отказ от допущения
различных степеней ответственности. Не признавая за феодальным
государством и церковью права руководить моралью лица, требуя не
вторгаться в его свободный дух, эта позиция одновременно означала то,
что функцией наказания как раз и должно стать это вторжение в моральную
позицию личности, вторжение, которое создавало бы в сознании лица
противовес противоправным устремлениям, прививало бы ему новую систему
социальных ценностей, высшей из которых становилось

обладание собственностью.

Отвергая религиозное истолкование преступления как проявление
греховности, податливости силам зла, Беккариа вместе с тем
утверждал, что преступность есть всего лишь результат неспособности масс
усвоить твердые правила поведения. Чтобы принудить их усвоить эти
правила и необходимо наказание. По этой концепции лицо, совершающее
преступление, – это независимый от каких-либо объективных факторов,
строго рассуждающий индивидуум, всегда взвешивающий последствия
преступного акта и решающий совершить преступление вследствие такого
расчета. Она исходит из того, что все люди в равной мере способны
противостоять преступному намерению все они заслуживают равное наказание
за равные преступления и что на одинаковое наказание они реагируют
совершенно одинаково. Так была сформулирована основа полностью
возмездной системы уголовной юстиции с пропорциональным воздаянием за
причинение заранее определенного зла. , Идеалистический рационализм –
такова обобщенная характеристика криминологических воззрений Беккариа,
как и многих других ярких представителей просветительно-гуманистического
направления.

Понимание преступления как акта чистой воли закрывало путь к познанию
объективных закономерностей, детерминирующих человеческое поведение,
заставляло возлагать все надежды на

160

сознательность людей, на их убеждение, а то и устрашение. Как и во
многих других случаях, в истории развития человеческой мысли положения,
обладавшие относительной истинностью и ценностью, будучи возведенными в
абсолют, не только теряли свою истинность, но и становились тормозом на
пути научного и социального прогресса.

В своем стремлении освободить человека от пут политической тирании
философы-просветители поставили его волю, его разум не только над
современными формами государственного и общественного устройства, но и
над объективными законами развития природы и общества. Индетерминизм,
или идеалистически абсолютная свобода воли, – таков был логический
результат. На место одной абстракции – абсолютной власти бога и
средневекового государства – ставилась, таким образом, другая
абстракция, неизмеримо более привлекательная и человечная, но все же
именно абстракция – абстракция свободной воли.

Нельзя при этом не отметить наличие прозрений более глубокого характера,
которые встречаются у Беккариа. Так, он говорил, что кража является
обычно преступлением нищеты и отчаяния, преступлением той несчастной
части человечества, которой право собственности оставило возможность
одного лишь голодного существования.

Общество постулируется свободным, а люди равными. Поэтому тот, кто
преуспел, – капиталист, собственник – занял место воплощенной
добродетели. «Богатство постепенно становится – в противовес
аскетическому идеалу средневековья -вполне позитивной и человеческой
ценностью». Бедняк, неимущий занимают свое место «лентяя», склонного к
безделью « воровству, морально ущербного субъекта, нарушающего условия
общественного договора. «Всякий преступник, посягающий На законы
общественного состояния, становится ‘по причине своих преступлений
мятежником и предателем отечества»1!.

Свобода, полагал А. Коллинз, означает способность чело-Века поступать
так, как он того желает или предполагает. Чело-Век – разумное и
чувствующее существо, его поведение детер-|гМинировано единственно его
разумом и чувствами. При этом не ложет быть никаких мотивов, кроме
удовольствия и страдания, эторые заставляли бы человека совершать
какое-либо дей-Втвие или воздерживаться от него. «Мораль или добродетель
ростоит в таких действиях, которые по собственной природе и эобще
являются приятными; а безнравственность или порок

|1 РуссоЖ.-Ж Указ соч -С 175

П Л.*, 230

161

состоит в таких действиях, которые по своей собственной при роде и
вообще являются неприятными», при этом высоконрав ственным должен быть
тот человек, который строго детерминирован правильно понятыми
удовольствием и страданием а следовательно, лишь вознаграждение и
страдания направят желания людей к тому, чтобы соблюдать, а не нарушать
законы1

Если сознание человека никак не детерминировано социальной реальностью,
если оно не связано с ней, значит общество и не ответственно за
преступность, представляющую собой в этом случае совокупный результат
злой воли преступника Чео безупречнее представляется общество, тем более
порицаемы. и порочным выглядит преступник В этом случае все соц1
альные беды, несчастья и просчеты, конфликты и противореча общества
можно объяснить моральными пороками, злой вoлe^ определенной категории
людей Козел отпущения меняет свс> обличье, но его функция
воспроизводится вновь

«Если, например, убийцы или какие-нибудь порочные 4nt ны общества
изолируются от общества лишь как нарушители общественного порядка,
недостойные жить среди людей, то ясно, что они в таком случае настолько
далеки от того, чтобы считаться свободными агентами, что их устраняют от
общества так же, как отсекают зараженную червоточиной ветвь дерева или
убивают на улицах бешеных собак И наказание по отношению к ним
справедливо, поскольку оно освобождает общество от злонамеренных
членов»2 Если воля абсолютно свободна, лишь удовольствие или страдание
руководят людьми, если все равны, общество устроено справедливо и при
этом одни обогащаются, а другие идут на дно, образуя преступный класс,
то лишь суровое наказание нужно такому обществу – и ничего более ( и чем
суровее, тем лучше). «Точно так же у нас вешают ворон и грачей, чтобы
отогнать птиц от зерна, как вешают убийц, закованных в цепи, чтобы
удержать других от преступления»з

К началу XVI в в Европе произошло важное социальное и экономическое
событие – началось массовое обезземеливание крестьян

Пашни превращались в пастбища, земледелие совершенствовалось, число рук,
необходимых для обработки земли, резко | сокращалось Крестьяне массами
изгонялись из деревень H«i-j чалось жестокое приучение крестьянских
масс к железной дис-] циплине капиталистического производства

1 Коллинз А. Указ соч – С 55 54

2 Там же -С 58

3 Там же -С 61

162

Такой оказалась оборотная сторона постулата свободной воли, абстрактного
гуманизма в реальном социальном контексте, цена выведения спекулятивным
путем категорий добра и зла из природы человека Поистине трагичным
явилось противоречие между постулатом господства свободы и разума в
обществе, пришедшему на смену феодализму, с его реальной социальной
природой и реальной историей капитализма эпохи первоначального
накопления

Основанные на разуме высокие этические идеалы, выдвинутые просвещением,
понимание природы человека и общества, основанное на спекулятивном
мышлении, т е достигнутое путем логических рассуждений, стали легкой
добычей развившихся к этому времени естественных наук, которые
«взбунтовались и с поистине плебейской жаждой правды действительности до
основания разрушили возведенные фантазией великолепные сооружения»!
Ведущее место среди этих наук заняли биология и антропология

2. Антропологические концепции причин преступности

«Внезапно однажды утром мрачного декабрьского дня я обнаружил на черепе
каторжника целую серию атавистических ненормальностей аналогичную
тем, которые имеются у низших позвоночных При виде этих страшных
ненормальностей -как будто ясный свет озарил темную равнину до самого
горизонта-я осознал, что проблема сущности и происхождения преступников
была разрешена для меня»2, -такие слова были сказаны в 70-х годах
XVIII в тюремным врачом, итальянцем Ч Ломброзо Он увидел, по его
убеждению, в чертах преступни-|ка характерные черты примитивного,
первобытного человека и [ животных «Преступник – это атавистическое
существо, которое i воспроизводит в своей личности яростные инстинкты
первобыт-I ного человечества и низших животных»з

Преступниками не становятся, заявил он, преступниками (рождаются Они
обладают отчетливо различными физическими Чертами Прирожденные
индивидуальные факторы – основные причины преступного поведения,
утверждал он Ломброзо раз-аботал таблицу признаков прирожденного
преступника – таких Черт (сигм), которые, выявив путем непосредственного
изме-»ния физических черт того или иного лица, можно было, как

Швейцер А Указ соч – С 35

RudzinowiczL OP crt -P 29

Ferrero J. Lombrosos Criminal Man – N Y , 1919 – P XIV

163

4***

верил он, решить, имеем ли мы дело с прирожденным преступником или нет.

Нетрудно увидеть в этой концепции перенесение эволю-ционно-биологической
теории развития видов Чарльза Дарвина в сферу изучения преступности. В
самом деле, если эволюци-онно человек произошел от человекоподобной
обезъяны, затем пережил стадию первобытной дикости, то не есть ли
существование преступников проявлением атавизма, т. е. внезапным
воспроизведением на свет в чаше время среди современных, цивилизованных
людей людей первобытных, близких к своим человекообразным предкам” К
тому же и у Дарвина находили такое высказывание; «В человеческом
обществе некоторые из наихудших предрасположенностей, которые внезапно,
вне всякой видимой причины проявляются в составе членов семьи, возможно,
представляют собой возврат к первобытному состоянию, от которого мы
отделены не с голь многими поколениями. Эта точка зрения как будто бы
находит подтверждение в общераспространенной поговорке о черной овце1.

Первые же проверки таблиц Ломброзо показали, однако, что наличие у
преступника особых физических черт, отличающих их от всех остальных
современных людей и сближающих их с первобытным человеком, не более чем
миф Теория Ломброзо и вытекающие из нее современные мистификации исходят
из положения о том, что между некоторыми физическими чертами и
характеристиками организма человека, с одной стороны, и преступным
поведением, с другой, существует определенная зависимость, что
моральному облику соответствует и физичес-, кое строение человека.
Следует указагь, что в повседневном, j бытовом сознании, отчасти в
художественной литературе и дру-ij гих произведениях искусства (не
самого высокого уровня), действительно фигурирует стереотип преступника
ломброзианского типа (фигура злодея), которому противостоит
добродетельный герой, чье физическое преимущество всегда дополняется
преимуществом моральным Однако никакого научного обоснования такие
совпадения, конечно, не имеют.

В 1913 г английский криминолог Горинг2 проверил исследование Ломброзо,
сравнив заключенных со студентами Кембриджа (1000 человек), Оксфорда и
Абердина (959 человек), с военнослужащими и учителями колледжей (118
человек). Оказалось, что никаких различий между ними и преступниками не
существует Подобное исследование и с теми же результатами осуществил В.
Хиле в 1915 г з

1 Darwin С The Descent of Man and Setecton in Relation to Sex – L ,
1874 – P 137

2 CM Goring С The English Convict -L,1913 -P 173

3 Healy W. The Individual Delinguent – Boston 1915

164

Теория Ломброзо покоится также на представлении о том, что физическая
норма (совершенство тела) само собой подразумевает совершенство
моральное и что якобы вообще существует объективная норма (единая для
всех времен и народов) физических черт человека Ломброзо искренне
считал, что для преступника характерно наличие черт «монгольского» типа.
Он писал, что эти черты, характеризующие, по его мнению, преступника,
«приближают преступника-европейца близко к доисторическому человеку и
монголу»!

И как только была развеяна легенда об анатомических отклонениях,
предрасполагающих к преступлению, возникли новые течения подобного же
рода, в основу которых были положены либо особенности эндокринной
системы, желез внутренней секреции, либо психофизическая конституция
людей (теория немецкого психиатра Э. Кречмера), либо врожденные свойства
нервной системы (экстраверты и психопаты английского психиатра Айзенка)
и т. д 2

Развитие генетики, возможность в не столь отдаленном будущем расшифровки
генетического кода, законное само по себе стремление подвести научную
базу под изучение преступности вновь и вновь вызывают к жизни попытки
увязать противоправное поведение с биолого-анатомическими, врожденными
чертами личности

Между тем преступность – не биологическая, а социальная категория (иное
не доказано) Ее изменчивость с изменением социальных условий является
бесспорным фактом Бесспорна также стабильность биологически наследуемых
признаков Но если из двух сопоставляемых явлений одно беспрерывно
меняется, а другое нет, то трудно усмотреть основание для того, чтобы
приписать им причинно-следственную связь Индивидуальные свойства и
качества, в том числе и врожденные, связанные с уникальным характером
генетической программы каждого человека, безусловно, предопределяют
многое в его поведении Предопределяют (на уровне возможного), но не
являются причиной

Вызывает решительные возражения попытка подразделить эти врожденные
свойства на криминогенные, предопре-1еляющие антисоциальное поведение, и
положительные, ве-рщие человека по пути добродетели, более ценные и
менее !нные Одной из разновидностей такого оценочного подхода к

Hartung F. Crime, Law and Society – Detroit, 1965 – P 39 В США сегодня
говорит что преступность – это удел по преимуществу черных и вообще
«цветных» (прим ред) Eysenk H Crime and Personality – J 1973

165

врожденным особенностям генетической программы является теория
повышенной криминогенное™ лиц с набором хромосом типа XYY.

Известно, что в результате деления клеток все хромосомы, включая те из
них, от набора которых зависит пол человека, распределяются таким
образом, что в каждой новой клетке образуется полный набор хромосом.
Сочетание хромосом типа X и Y определяет пол человека (XX – женщина, XY
– мужчина). В определенном проценте случаев это нормальное распределение
может нарушаться. Одним из результатов такого нарушения (наличия лишней
хромосомы иного типа, чем X и Y) ведет к рождению умственно
неполноценного индивида (синдром Дауна). Возможно, далее, нарушение
нормального распределения хромосом за счет наличия в новой клетке
лишней, второй хромосомы Y (XYY). В обычных условиях наличие одной
хромосомы М предопределяет мужской пол человека. Отсюда возникло
предположение, что у лиц с хромосомной формулой XYY имеются некие
дополнительные характеристики «сверхмужчин» (повышенная агрессивность,
сексуальность и т. д.), иными словами, возникла версия о том, что люди
такого типа – прирожденные преступники.

В 1966 г. в английском журнале «Природа» был опубликован доклад
криминолога П. Джекобса, где говорилось о том, что 3,5% «умственно
отсталых пациентов-мужчин с опасными, насильственными или преступными
наклонностями, содержащихся в одной из шведских тюрем, обладали лишней
Y-хромосомой». На этом основании П. Джекобе сделал вывод о том, что «у
некоторых лиц побуждение к насилию может быть врожденным – может быть
отнесено к тому, что обозначается как Y-хромосома»! .

В опровержение этого вывода американский генетик Т. Поуледж привел
данные, согласно которым:

а) уровень мужского гормона (тестостерона), как показали исследования, у
лиц с набором хромосом XYY не отличается от этого уровня у лиц с набором
хромосом XY, повышенная сексуальность таких лиц не подтверждена;

б) чисто физическая характеристика – повышенный рост -характерна для
всех лиц с набором хромосом типа XYY (иных физических отклонений нет);

в) психологические различия (коэффициент интеллекта), выявленные у лиц с
набором хромосом XYY, хотя и ниже среднего по населению в целом,
совпадают с показателями, характеризующими иных лиц, содержащихся в
закрытых учреждениях

1 Scientific Digest -L.1967 -P 33

(все лица с набором хромосом XYY исследовались либо в тюрьмах, либо в
больницах);

г) сочетание хромосом XYY встречается в среднем у одного из тысячи
рожденных, и этот процент весьма постоянен, он никак не корреспондирует
со значительным ростом или снижением уровня насильственной агрессивной
преступности;

д) главное заключается в том, что в отличие от иных нарушений набора
хромосом, однозначно ведущих к появлению болезни Дауна, наличие лишней
хромосомы Y не ведет к явным и специфическим отличиям психологии и
поведения таких лиц.

Формы их поведения (в том числе и случаи совершения ими насильственных
преступлений) ничем, по существу, не отличаются от подобных же
поведенческих актов людей с нормальным набором хромосом, образующих
основную массу насильственных перступниковч.

3. Концепция социальной детерминации преступного поведения

Теория социальной физики в криминологии

9 июля 1813 г на заседании бельгийской Королевской академии наук в
Брюсселе выступил с докладом астроном и математик А.Ж. Кетле. Он заявил:
«Мы можем рассчитывать заранее, сколько индивидуумов обагрят руки в
крови своих сограждан, сколько человек станут мошенниками, сколько
станут отравителями, почти так же, как мы заранее можем подсчитать,
сколько человек родится и сколько человек умрет… Здесь перед нами
счет, по которому мы платим с ужасающей регулярностью – мы платим
тюрьмами, цепями и виселицами»2.

Этот впечатляющий вывод явился закономерным следствием развития в XVIII
в демографической статистики. Однако вплоть до XIX столетия
отсутствовали систематические статистические данные о
преступности. Правда, еще в 1778 г. IИ Бентам высказал
предположение о том, что в области преступности должны наблюдаться
устойчивые статистичес-|кие закономерности. Такая статистика, писал
он, могла бы [Явиться наиболее совершенным методом снабжения
законодателя

Povrtedge T The XYY Man Do Criminals Really Have Adnormal Genes –
Scientific Digest-№V, 1976 -P 33-38 См о проблеме социального и
биологического в преступном поведении Дубинин Н.П., Карпец И.И.,
Кудрявцев В.И Генетика Поведения Ответственность-М Политическая
литература, 1989 I Цит по Radzinowicz L. Ideology and Crime -L.1966 -P
29

167

1

данным», необходимыми для его работы. Такие данные могли бы- составить
разновидность политического барометра, посредством которого можно было
бы судить об эффективности соответствующего законодательства. Точно так
же, как уровень смертности говорит о физическом здоровье страны,
уголовная статистика может свидетельствовать о ее моральном здоровье.

Исследования статистиков в области преступности проводились
применительно к возрасту, полу, национальности, профессии и образованию
преступников, к экономическим условиям, ко времени года Центральный
вывод, к которому они пришли, заключался в том, что ежегодная сумма всех
преступлений, а также суммы конкретных видов преступлений сохранялись
примерно одинаковыми каждый год. Такая же закономерность была обнаружена
и в цифрах преступлений, характеризующих состояние преступности в
определенных социальных условиях, в городе или деревне и т. д.

Было выявлено, что, складываясь из отдельных преступных актов,
образуется явление, отличное от составляющих его частей, т. е.
преступность как социальный феномен, который существует только в
обществе и зависит от условий этого общества.

Чем же отличается преступность, т. е. совокупность преступлений, от
каждого отдельного преступления? Как эту проблему решали наши
предшественники? Суть состоит в том, что если каждое отдельно взятое
преступление могло случиться, а могло и не случиться, то по отношению к
совокупности таких случайных явлений подобный подход невозможен, здесь
приходится констатировать, что «это не только могло, но и должно было
случиться», т е. преступность в целом есть явление закономерное для
конкретных условий конкретного общества.

Но если преступность в отличие от отдельногоГпреступле-ния существует
постоянно, устойчиво проявляясь, то, следова-; тельно, ее существование
вызывается к жизни также какими-то стабильно действующими силами
Признание преступности в качестве социальной закономерности неизбежно
ведет к признанию его обусловленности социальными явлениями,
способствующими или препятствующими существованию преступности

Этот вывод и сделал Кетле «Общество, – писал он, — заключает в себе
зародыш всех имеющих совершиться пре? ступлений потому, что в нем
заключаются условия, способствующие их развитию; оно, так сказать,
подготовляет преступление, а преступник есть только орудие Всякое
социальное состояние предполагает, следовательно, известное число и
известный порядок преступников, которые являются как необходимое
следствие его- организации. Это наблюдение, которое на первый

168

взгляд может показаться безотрадным, напротив, очень утешительно, если
ближе всмотреться в него. Оно указывает на возможность улучшения людей
посредством изменения учреждений, привычек, состояния образованности и
вообще всего, что имеет влияние на их быт»1.

Впервые, следовательно, в криминологии была подчеркнута важность
социальных условий, продемонстрирована социальная детерминированность
преступности, ее относительная независимость от воли и усмотрения
отдельных людей, ее производный характер от условий социальной среды.

Именно в этот период французский криминолог А. Лакассань вывел
знаменитую формулу: каждое общество имеет тех преступников, которых оно
заслуживаетг. Эта фраза была произнесена им в 1885 г. на I международном
конгрессе антропологов в Риме.

Концепция социального детерминизма позволила превратить казавшиеся
случайными и разрозненными факты в серьезный показатель господствующих
социальных условий. Впервые в истории человеческой мысли преступность
стали рассматривать в качестве социального явления.

Центральная идея Кетле – доказать подчиненность человеческих действий
определенным законам. Он приходил к выводам о влиянии на совершение
преступлений возраста людей, их пола, профессии, образования, климата,
времен года и пр з

Позиция социального детерминизма в криминологии влечет за собой
чрезвычайно важные выводы. И первый из них заключается в том, что, не
изменив социальных условий, вызывающих к жизни преступления, тщетно было
бы пытаться радикально повлиять на преступность. Если основанием
преступности являются объективные (т. е. не зависящие от воли людей)
факторы, то преступность отныне перестает казаться всего лишь
порождением эгоистических устремлений некоторых людей. Такое
представление о преступности возникает стихийно и является чрезвычайно
устойчивым Действительно, кажется очевидным, что совершают преступления
те, кто хочет их совершить (свободная воля). Хочет совершить
преступление тот, кто эгоистичен, испорчен, невоспитан. Достаточно
уговорить этих людей (или запугать их) – и преступления уменьшатся,
преступность исчезнет.

1 Цит по ГернетМ.Н Моральная статистика -М, 1922 -С 16 J Mannheim H.
Conparative Criminology -1,1973 -Vol 2 -Р 422 Э Подробный анализ
взглядов Кетле дан в кн Герцензон А.А. Введение в советскую
криминологию -М Юрид лит , 1965

169

Если же не все в поведении людей зависит от их намерений, желаний (от их
воли), если их поступками движут и объективные факторы, тогда ни
жестокие наказания, ни самое совершенное уголовное законодательство, ни
самая идеальная машина юстиции сами по себе радикально повлиять на
преступность не в силах.

Идея о причинности в области человеческих действий, возникнув, никогда
не будет вычеркнута из совокупности наук, изучающих поведение людей.

Концепцию Кетле ограничивало, однако, механическое понимание социального
детерминизма. Для социальной жизни он пытался вывести законы,
аналогичные принципам механики (действие равно противодействию,
равновесие – основное свойство общества, оно может быть устойчивым и
неустойчивым и т. д.). Законы же эти якобы едины для всех эпох и всех
народов. Именно в этом пункте проявляется ограниченность
механистического детерминизма в объяснении социального феномена
преступности, так как выясняется одно важное положение гносеологического
характера: без статистической корреляции нет причинности, но наличие
таких корреляций еще не предрешает вопроса об их содержательной
характеристике. И в ходе содержательного истолкования статистических
корреляций неизбежно вторжение существенного качественного элемента -той
системы положений мировоззренческого характера, в пределах которой
формируются взгляды исследователя, чьи установки, взгляды (и подчас
предрассудки) и являются субъективным воплощением указанных объективных
категорий господствующего общественного, классового сознания.

Конечно, Г. Манхейм прав, когда пишет, что «каждое общество обладает
таким типом преступности и преступников, которые соответствуют его
культурным, моральным, социальным, религиозным и экономическим
условиям»”!. Тут же, несколькими страницами позже, он добавляет, что
преступность – это «глубоко укоренившаяся болезнь нашего общества»2.

.6/¶1„4?8a;‚µae???D»\1/4″3/4oooooooooooooooooooooooooooo

?IA–A„AeuAeJAFEoI”I?I IZO?OevO?Ue?ssFaNaRapcNeVe-i’ojorotooooooooooooooo
oooooooooooooo

668z8o8ue8e;RA?FdH(Koooooooooooooooooooooooooooo

Это добавление весьма примечательно. Оно исходит из следующих
подразумеваемых предпосылок, которые важно ясно сформулировать и
критически оценить: 1) преступность – социальная болезнь; 2) раз есть
болезнь (как отклонение от нормы), то есть и здоровье (как воплощение
нормы); 3) как бы ни было больно общество, есть возможность и
перспектива вылечить его. Но излечим ли такой организм? Болезнь ли
преступность или неотъемлемая часть социального строя?

1 Mannheim Н – Op at – Р 422

2 Там же С 427

Ответить на эти вопросы в рамках механистического детерминизма
невозможно. «Согласно механистическому материализму все качественные
различия явлений сводились к количественным; все психические явления – к
материальным физиологическим процессам. Продукты человеческой
деятельности механически «выводились» из низших форм движения материи
без выявления их специфической природы. Редукционистская установка,
требующая выводить высшее из низшего, специфически человеческое из
«дочеловеческога», духовное из биологического, соединялась с механизмом
в понимании связи высших и низших уровней природы, с отрицанием
качественного различия между ними, специфики продуктов человеческой
духовной культуры»1. Преступность, как это ни печально признать, – также
один из продуктов исторически развивающейся человеческой духовной
культуры.

Труды первых статистиков вдохновлялись достижениями естественных наук в
описании и объяснении явлений и процессов неживой природы, в познании
проявляющихся в них закономерностей, перспективой сознательного
воздействия человека на материальные условия его существования. Бурный
технический прогресс того времени наглядно демонстрировал возможность
такой перспективы.

В этих условиях казалось заманчивым перенести успешные, эффективные
методы естественных наук в традиционно философские, умозрительные,
метафизические области – в сферу организации и рационального устройства
человеческого общества, с той же точностью познать его законы и с тем же
эффектом отрегулировать его механизм, в том числе объяснить и побороть
преступность.

Создать социальную физику, познать естественно-научными методами
общественный механизм, а затем наладить и отрегулировать его разумным
образом – такова была цель Результаты оказались крайне разочаровывающими
Игнорирование социокультурных детерминант поведения вело к созданию
неадекватной, неполной картины общества – общества без культуры. Позиция
вульгарного, механистического детерминизма показала свою
несостоятельность.

Начало XX в. принесло с собой большой рост преступности.

Преступность приобрела новые отличительные черты. По мнению английского
криминолога Л. Радзиновича, ее характери-

1 Ocunoea Е.В. Социология Эмиля Дюркгейма. – М : Наука, 1977 – С 54

171

зует, во-первых, рост числа бездомных1), агрессивных, разрушительных
действий (hooliganism – хулиганство), во-вторых, появление некоторых
иных форм насилия. Он не расшифровывает этот признак, но можно указать
на такой вид преступности, как массовые убийства (слабо или совсем
немотивированные убийства целых групп потерпевших). В-третьих,
распространяются новые виды краж, прежде всего автомобилей, а также
ценностей. В-четвертых, возрастает роль наркотиков в преступности. Пятая
черта – распространение преступности «белых воротничков» (бизнесменов,
директоров корпораций и т. д.). Шестая -рост числа преступников из так
называемого среднего класса — сравнительно обеспеченного слоя общества.
Седьмая – постоянный рост удельного веса несовершеннолетних в статистике
преступности. Восьмая – возрастание процента впервые осужденных по
сравнению с редицивистами2.

К этой картине преступности можно добавить следующие характерные черты:
концентрация преступности в городах, причем центрами преступности
становятся районы трущоб; более высокий уровень преступности в развитых
странах по сравнению со слаборазвитыми; индустриализация преступности,
т. е. превращение ее в преступность, организованную по принципу крупной
капиталистической монополии.

Социальный детермизм Кетле, будучи механистическим, был не в состоянии
объяснить этот рост преступности. Ставились под вопрос следующие
постулаты механистического детерминизма:

1. В обществе, как и в любом механизме, как и в естественных процессах,
описываемых физикой Ньютона, причинная связь действует однонаправленно,
по схеме причина-следствие. В социальной же реальности, как оказалось,
причина и следствие постоянно меняются местами, взаимодействуют. Низкий
материальный уровень, необеспеченность действительно ведут к росту
имущественных преступлений, но рост материального достатка сам по себе
вызывает в соответствующих социальных условиях еще более крайние формы
преступности. Так, анализируя данные уголовной статистики за 50 лет
(1830-1880 гг.), французский психолог и криминолог Г. Тард писал: «Но
особенно увеличилась алчность, кажется, вместе с увеличением народного
благосостояния»з.

1 О том, что бездомных преступлений не бывает, говорят исследования
советских криминологов и специалистов в области уголовного права Но есть
преступления с так сказать неразгаданными, непознанными мотивами (их
можно познать лишь как результат глубоких исследований (прим, ред)

2 RadzinowiczL. Op.cit.-P. 65-66

3 Гард Г. Сравнительная преступность. – М., 1907. – С. 88.

172

2. Общество, как и любой механизм, основано на определенном,
ограниченном числе правил и принципов, познавая которые люди окажутся
способными вести себя разумно, т. е. в соответствии с этими познанными
правилами, а поэтому рост грамотности, образованности сам по себе
способствует снижению преступности. Однако и этот, казавшийся вполне
резонным, постулат себя не оправдал.

Эпоха торжества буржуазных идеалов оказалась эпохой глубокого
разочарования в области борьбы с преступностью. В негодовании и
недоумении Тард восклицает: «Как! Рост трудовой деятельности и богатства
делает естественным рост преступлений и преступников! А где же,
следовательно, нравственная сила труда, нравственная добродетель
богатства, о которых столько говорили? Образование сделало большие
успехи. Где же благодетельное, столь прославленное действие просвещения
на нравы? Как! Три великих предупредительных лекарства от социальной
болезни: труд, общее довольство и образование – усиленно действовали не
раз, а поток преступности, вместо того, чтобы пересохнуть, вдруг вышел
из береговЫ .

Вот вопросы, вставшие перед криминологами. Тард на основе анализа
современного ему общества (а это актуально и сегодня) пришел к выводу,
что всякий коммерсант, обманывающий своих клиентов, – вор, что всякий
кондитер, подмешивающий вино, – отравитель и что вообще всякий
фальсификатор -подделыватель… У преступников есть много и других
соучастников даже в высших классах общества; сколько взяток, сколько
грязных сделок, фиктивных торгов не обходится без участия людей богатых
и признаваемых честными, извлекающих отсюда выгоды… «Если бы дерево
преступности со всеми своими корнями и корешками могло бы быть
когда-нибудь вырвано из нашего общества, оно оставило бы в нем зияющую
бездну»2.

Затем, правда, как бы испугавшись собственного вывода, он спешит
заявить, что преступность – нечто противоположное самому обществу,
преступник – это «социальный экскремент», «отвратительный отброс сел и
городов».

Он спешит предупредить, что аналогия между преступлением и другими
социальными явлениями, особенно индустрией, не должна заставить забыть
различие, существующее между Ними. Преступление, пишет он, – явление
социальное, как и 1 всякое другое, но в то же время и антисоциальное,
«как рак, участвующий в жизни организма, но содействующий его
умерщвлению»з.

ТардГ. Сравнительная преступность -М., 1907.-С. 95. Тард Г. Преступник и
преступления. – М., 1906. -С 62. Там же. С 317.

173

^j^^^ojaaj^jjjjji^ ^*”^3^^^^^^^PWW

Так, Тард, вопреки Ломброзо, выведя «злого духа преступности» за пределы
организма преступника, затем, вопреки Кетле, отказавшись от «физических»
причин преступности, спешит вывести преступность и зэ пределы
социального организма современного ему общества.

В начале XX в. возникла необходимость дать новое истолкование социальных
явлений и в том числе преступности, ввести новые категории и понятия и
среди них прежде всего категории и понятия современной духовной культуры
общества, преодолеть механистический материализм Кетле, исходя из поло-
v жения о том, что нет и не может быть общества без культуры, что именно
наличие духовной культуры – принципиальная черта любых форм
человеческого общежития, что, не исследуя ее специфических законов,
нельзя объяснить никакое социальное явление, в том числе и преступность.
Все дело в том, какова эта культура

Структурно-функциональный анализ в криминологии

Механистический материализм исходил из влияния на преступность
материальных, физических факторов, данных от природы, в одном ряду с
социальными и социокультурными факторами Реальные изменения в состоянии
и уровне преступности опрокинули упрощенные конструкции механистического
материализма в криминологии. Значило ли это, что объективные условия
бытия людей, прежде всего в их материальном выражении, не влияют на
преступность? Или, быть может, они влияют, лишь преломляясь через
факторы иного, нематериального характера?

Но что же это за факторы и не являются ли они простой суммой объективных
признаков воли, сознания, стремления отдельных индивидов? В чем скрыта
детерминация человеческого поведения, в том числе преступного? В
субъективном мире индивида или в материальных сракторах окружающей его
среды? И если механистический материализм показал свою ограниченность, а
подчас и несостоятельность в объяснении преступности, не означает ли это
принципиальной невозможности ее причинного объяснения, неизбежности
возврата к пониманию преступности как результата совокупной злой воли
преступников?

На повестку дня встал вопрос о природе культурных ценностей и идеалов
как детерминант социального поведения. На вопрос о том, могут ли
феномены культуры быть приравнены к природным явлениям, механистические
материалисты отвечали утвердительно. Идеалисты же отрицали в принципе
возможность

174

детерминистического подхода к изучению феноменов человеческой культуры,
утверждали первичность духовного мира.

Вскрыть специфику детерминации социального поведения, не сводимую ни к
механистическому материализму, ни к субъективному идеализму, стремился
известный французский социолог Э. Дюркгейм1.

При этом он исходил из следующих положений:

1) законы природы и общества характеризуются единством – нет двух миров,
совершенно несхожих по характеру своих законов;

2) тем не менее общественный мир обладает по сравнению с природным
весьма существенной спецификой, игнорирование которой и оказалось
уязвимым местом механистического материализма;

3) общественные феномены, как и природные явления, познаваемы строго
научными методами;

4) принцип детерминизма действует и в сфере общественной жизни, однако,
чтобы раскрыть его специфику, необходимо подойти к социальным явлениям,
во-первых, как к реальности, как к объективно существующим феноменам, и,
во-вторых, как к феноменам особого рода, присущим только человеческому
обществу.

Значит, и в сфере физических, материальных явлений, с одной стороны, но
и в сознании индивидов, с другой, следует отыскивать причины социальных
явлений, в том числе преступности. Социальное (преступность) следует
выводить из социального же и только из него. Социальное существует
реально и объективно, как и естественное, природное.

Принципиальным для социологического метода Дюркгей-ма является его
утверждение о том, что «социальные явления должны изучаться как вещи, т
е. как внешние по отношению к индивиду реальности. Для нас, – писал он,
– это столь оспариваемое положение является основным »2.

Объективно существующие социальные явления Дюрк-гейм именовал
«социальными фактами». Что же это такое? Прежде всего это образы мыслей,
действий и чувствований, находящихся вне индивида и воздействующих на
его поведение.

Это положение нуждается в особом разъяснении. Разве, возможно, чтобы
мысли, действия и чувства человека – продукт его воли, разума и эмоций –
отделились от него и стали существовать вне индивида и, более того,
служить силой, принуждающей

1 Подробный анализ социологических воззрений Э Дюркгейма см в кн
Ocunoea E.B Социология Эмиля Дюркгейма

2 ДюркгеймЭ Самоубийство. -Спб , 1912 -С 5

175

Л

рР^и^^

его к тому или иному образу действий? Дюркгейм доказывал, что
коллективные мысли и наклонности иного происхождения, чем
индивидуальные, и что у первых существуют такие черты, которых нет у
вторых.

Он утверждал, что коллективные наклонности имеют свое особое бытие: они
настолько же реальны, насколько реальны силы космические, хотя они и
имеют различную природу; они влияют на индивида также извне. Социальные
факты – не словесные сущности, а реальности sui generis (особого рода),
которые можно измерять, сравнивать по величине так, как это делают по
отношению к интенсивности электрических токов или источников света.

Возможно ли, чтобы то, что в каждом отдельном случае было продуктом
деятельности индивида, в целом становилось чем-то другим, отличным от
составляющих его частей? Не являются ли коллективные чувства, мысли,
представления простой суммой того, чем обладает каждый человек в
отдельности?

Нет, это не так – утверждал и стремился доказать Дюркгейм. Над индивидом
стоит высшая реальность – коллектив, при этом группа, образованная из
ассоциированных индивидов, -реальность совершенно иного рода, чем каждый
индивид, взятый отдельно. Отсюда следует, что коллективные состояния
существуют в группе раньше, чем коснутся индивида как такового и
сложатся в нем в новую форму чисто внутреннего психического состояния.

Правила о том, как надо и как не надо себя вести, что более ценно и
важно в жизни и что менее существенно, чего следует желать и к чему
стремиться, даже то, как следует одеваться и причесываться (мода),
чувство патриотизма, подъем общественного настроения или его падение,
чувство неверия или общая вера – все эти-социальные факты, по Дюркгейму,
существуют объективно и реально в обществе, обладают определенной
независимостью от людей (от тех самых людей, в сознании которых они
возникают), и, более того, эти коллективные представления повелительным
образом влияют на поведение людей.

Между взглядами, настроениями и представлениями отдельных людей, отмечал
Дюркгейм, а также взглядами, идеями, настроениями и представлениями,
существующими в коллективе, в обществе, есть качественная разница. Так,
общественная мораль всегда строже, бескомпромиссней, интенсивней, чем
индивидуальная мораль каждого в отдельности члена этого общества. Она
более устойчива и постоянна. Она диктует людям правила поведения,
детерминирует это проведение.

Свою концепцию Дюркгейм не только сформулировал теоретически, но и
применил ее для подробного анализа такого социального явления, как
убийства и самоубийства.

Дюркгейм сформулировал принципиально важное для него понятие социальной
аномии, подхваченное и развитое в работах современных американских
криминологов.

Свой анализ явлений социальной аномии Дюркгейм начинает с констатации
положения о том, что всякое живое существо может жить, а затем
чувствовать себя более счастливым только при том условии, что его
потребности находят свое достаточное удовлетворение. Важным условием при
этом является равновесие между стремлением (их границами, пределами) и
степенью удовлетворения этих стремлений.

При этом потребности органические (в пище и т. п.) могут найти свое
ограничение в физических свойствах самого организма. Но человек –
существо социальное, и стремление к благополучию, комфорту и роскоши,
как полагает Дюркгейм, не находит себе естественных ограничений ни в
органическом, ни в психическом строении человека.

Границы этих чисто человеческих, социальных потребностей могут быть
только социальными, т. е. установлены обществом.

Дюркгейм полагал, что, как общее правило, в моральном сознании общества
можно найти смутное понимание относительной ценности различных
социальных функций и того вознаграждения, которого достойна каждая из
них. Если субъект дисциплинирован и признает над собой коллективный
авторитет, т. е. обладает здоровой моральной конструкцией, то он
чувствует сам, что требования его не должны подниматься выше
определенного уровня Индивидуальные стремления заключены в этом случае в
определенные рамки и имеют определенную цель.

Поскольку сдерживающая регламентация имеет своей целью ограничивать
индивидуальные страсти, постольку источником своим она должна иметь
начало, возвышающееся над индивидами.

Однако в момент общественной дезорганизации, будет ли она происходить
вследствие болезненного кризиса или, наоборот, вследствие благоприятных,
но слишком внезапных соци-тьных преобразований, общество оказывается
временно не-

Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter

Похожие документы
Обсуждение

Ответить

Курсовые, Дипломы, Рефераты на заказ в кратчайшие сроки
Заказать реферат!
UkrReferat.com. Всі права захищені. 2000-2020