История развития законодательства об ответственности за преступления
против правосудия
Российское законодательство на протяжении всей истории своего развития
предусматривало ответственность за преступления против правосудия.
Правовые акты дореволюционной России содержали достаточно широкий
перечень уголовно наказуемых деяний, препятствующих осуществлению
правосудия. Первоначально нормы об ответственности за преступления
против правосудия были расположены в различных главах источников права.
Например, неправосудие, ответственность за которое устанавливалась еще
Судебниками 1497 и 1550 гг., относилось к должностным преступлениям, а
лжесвидетельство и лжеприсяга – к преступлениям против веры.
Уложение о наказаниях уголовных и исполнительных 1845 г. содержало ряд
статей о преступлениях, посягающих на интересы правосудия. Эти нормы
были включены в раздел “Преступления против порядка управления”, где
предусматривалась ответственность за взлом тюрем, увод или побег
находящихся под стражей или надзором, а также в раздел “Преступления,
нарушающие общественное спокойствие и порядок”, в котором имелась норма
об ответственности за лжедонос, лжесвидетельство и ложные показания.
Должностные преступления регулировались специальной главой “О
преступлениях и проступках чиновников при следствии и суде”.
В Уголовном уложении 1903 г. преступлениям против правосудия была
посвящена специальная глава “О противодействии правосудию”, которая
содержала 22 статьи, устанавливающие ответственность за следующие
деяния: лжедонос; лжесвидетельство; подделку или предъявление суду
лжедоказательства; лжеприсягу; ложные бесприсяжные показания в
собственном деле; недонесение; отказ от представления вещественного или
письменного доказательства по уголовному делу; укрывательство;
погребение или сокрытие мертвого тела до судебно-медицинского осмотра
при отсутствии цели скрыть следы преступления; отказ свидетеля,
понятого, сведущего лица (эксперта) или переводчика без уважительной
причины исполнять свои обязанности в процессе следствия или судебного
рассмотрения дела; освобождение лица, находящегося в местах заключения
или под стражей; побег из-под стражи или из места заключения; побег с
поселения; побег с каторги; самовольное оставление обязательного места
жительства или самовольное пребывание в местах, запрещенных для
проживания, а также самовольное пользование правом, которого виновный
лишен по приговору суда; нарушение распоряжения суда о невыезде с места
жительства или временного пребывания. В данную главу была помещена норма
об освобождении от наказания за недонесение и укрывательство, если это
касалось преступления, в котором принимал участие сам обвиняемый или
члены его семьи, а также если между ним и укрываемым существовали
близкие родственные отношения.
Многие преступления, входившие в данную главу и известные современному
законодательству, имели особенности, отличающие их от аналогичных
составов действующих в настоящее время уголовно-правовых норм. Так,
ответственность за лжедонос была представлена в Уложении двумя статьями.
В одной из них шла речь о заведомо ложном заявлении органам власти, от
которых зависело возбуждение уголовного преследования, о преступном
деянии без указания на лицо, его совершившее (ст. 156). Другая статья
посвящалась доносу в тесном смысле слова с заведомо ложным обвинением
определенного лица в совершении преступления или служебного проступка с
указанием оснований такого обвинения (ст. 157).
Представляется интересной и норма об ответственности за лжесвидетельство
как заведомо ложные показания при производстве следствия или суда,
даваемые свидетелями, “сведущими лицами”, т.е. экспертами, переводчиками
или при дознании “через окольных людей” (ст. 158).
Ложное заявление о каком-либо событии, сделанное на следствии или в суде
лицом, на показаниях которого основывалось судебное решение или которое
удостоверяло юридический факт, несомненно, представляло опасность для
правосудия. Поэтому лжесвидетельство – это прежде всего преступление
против правосудия, хотя оно подкреплялось религиозной присягой, что
являлось основанием отнесения его к религиозным преступлениям. При
работе над Уголовным уложением 1903 г. было признано нецелесообразным
содержащееся в Уложении 1845 г. различие понятий “лжеприсяга”, которая
относилась к группе преступлений против веры, и “лжесвидетельство” как
преступления против общественного спокойствия и порядка. Такое
разделение приводило к дублированию одних и тех же положений и не
способствовало четкости в формулировках составов.
Ненаказуемым по Уложению 1903 г. является лжесвидетельство лица,
имеющего по закону право отказаться от дачи показаний, если на такое
право ему не было предварительно указано (ч. 2 ст. 158). По Уставу
уголовного судопроизводства мог отказаться от дачи показаний и,
следовательно, избежать ответственности за лжесвидетельство близкий
родственник обвиняемого, если он не был предупрежден о таком его праве и
дал показания.
Ответственность за недонесение по Уголовному уложению 1903 г.
предусматривалась несколькими статьями (ст. 162-164). В первой из них
шла речь об ответственности за неизвещение без уважительной причины
“подлежащей власти или угрожаемого лица” о достоверно известном
виновному замышляемом или предпринятом тяжком преступлении при условии
возможности предупреждения или прекращения последнего.
Две другие нормы (ст. 163-164) посвящались ответственности за
несообщение о достоверно известных определенных видах тяжких
преступлений, направленных против Верховной Власти, Священной Особы
Императора, Членов Императорского Дома, о государственной измене, а
также об участниках этих преступлений.
Н.С.Таганцев, комментируя Уголовное уложение 1903 г., справедливо
отмечал, что обязанность противодействия преступлениям есть
нравственно-гражданская обязанность, наложить ее на каждого означало
превращение каждого гражданина в полицейского служителя, карая его за
невоспрепятствование как за неисполнение служебных обязанностей*(256).
Поэтому по Уложению уголовно наказуемым было недонесение только об
определенных преступлениях, представляющих повышенную общественную
опасность. Субъектами этих преступлений являются частные лица. Случаи
недонесения, совершенные должностными лицами, перечислялись в главе о
служебных злоупотреблениях (ст. 643-644).
В Уложении вопросам ответственности за укрывательство посвящались четыре
статьи (ст. 166-169). Укрывательство было отделено не только от
соучастия в преступлении, но и от пользования плодами преступления,
которое относилось к имущественным преступлениям (ст. 616-619).
Уложение различает укрывательство преступного деяния и преступника. При
первом виде укрывательства (ст. 166) действия виновного заключаются в
повреждении, сокрытии или захвате доказательства по уголовному или
гражданскому делу. При этом в законе различаются два случая, когда: 1)
поврежденные, сокрытые или захваченные вещи уже приобщены к производству
по уголовному или гражданскому делу лицами, производящими расследование,
или судом; 2) они остались еще неизвестными органам правосудия.
Второй вид укрывательства (ст. 167 и 169) включал сокрытие и содействие
в сокрытии лица, совершившего преступление. Ответственность за
укрывательство лица, совершившего преступление, дифференцировалась в
зависимости от вида наказания, к которому приговаривалось укрываемое
лицо, и от тяжести преступления. Укрываемый может быть привлечен к
следствию или суду или может разыскиваться властью по подозрению в
совершении преступления, либо он еще не разыскивался властью, но
совершил тяжкое преступление.
Уложением предусмотрены также особые случаи укрывательства, к которым
относились: явка с повинной в преступлении, заведомо совершенном другим
лицом; заведомо ложная выдача себя за лицо, обвиняемое в преступлении;
отбывание наказания в виде лишения свободы за другое лицо, приговоренное
к такому наказанию.
Ряд преступлений, посягающих на интересы правосудия, содержится в главе
“О преступных деяниях по службе государственной и общественной”.
Субъектами этих преступлений являются служащие: виновные в непринятии
мер или неучинении действий вопреки служебной обязанности по
преследованию преступлений или по приведению в исполнение вошедших в
законную силу определений, решений или приговоров суда (ст. 639);
обязанные предупреждать и пресекать преступные деяния, виновные в
непринятии мер по выполнению этой обязанности, если это повлекло
совершение преступления (так называемое служебное попустительство) (ст.
643); виновные в недонесении о преступлении (ст. 643-644);
исполнительных органов власти (полиция безопасности), обязанных
принимать меры к задержанию преступников (специальные случаи
укрывательства) (ст. 645); виновные в незаконном лишении свободы
вследствие незнания своих обязанностей или небрежности (ст. 649);
виновные в незаконном производстве обыска, осмотра или выемки (ст. 650);
виновные в побеге арестанта вследствие небрежного исполнения своих
обязанностей (ст. 652); виновные в вымогательстве показаний обвиняемого,
свидетеля или сведущего лица (ст. 676); судьи, виновные в постановлении
заведомо неправосудного решения (ст. 675); присяжные заседатели,
виновные в принятии взятки, разглашении тайны совещания или голосования
присяжных заседателей, в неявке по вызову суда для исполнения своих
обязанностей, в отказе без уважительных причин исполнять свои
обязанности (ст. 659, 677-679).
Таким образом, Уголовное уложение 1903 г. содержало достаточно развитую
систему норм, способных обеспечить охрану правосудия от преступных
посягательств со стороны как служащих государственных органов и
присяжных заседателей, так и других лиц (свидетелей, потерпевших,
экспертов, переводчиков, арестованных, осужденных, лиц, могущих нарушить
отправление правосудия лжедоносом, лжесвидетельством, укрывательством,
недонесением и т.д.).
При всем своеобразии институтов дореволюционного законодательства в
сфере преступлений против правосудия основные его положения стали
базовыми для советского уголовного законодательства в этой области.
Уже в первые годы советской власти появились специальные нормы об
ответственности за преступления против правосудия. Так, декретом ВЦИК от
15 апреля 1919 г. “О лагерях принудительных работ” предусматривалась
ответственность за побег из лагерей*(257). Был принят Декрет СНК от 24
ноября 1921 г. о наказании за ложные доносы*(258), который устанавливал
ответственность за заведомо ложный донос органу судебной и следственной
власти о совершении определенным лицом преступления, а также
ответственность за ложные показания, данные свидетелем, экспертом или
переводчиком при дознании, следствии или судебном разбирательстве по
делу.
В первом Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. преступления против правосудия
не выделялись в качестве главы с самостоятельным родовым объектом, а
были отнесены к различным главам: контрреволюционным преступлениям,
преступлениям против порядка управления, должностным преступлениям,
преступлениям против жизни, здоровья и достоинства личности, нарушению
правил, охраняющих народное здравие, общественную безопасность и
публичный порядок.
В разделе “О контрреволюционных преступлениях” главы “Государственные
преступления” предусматривалась ответственность за укрывательство и
пособничество контрреволюционным преступлениям, не связанные с
непосредственным совершением этих преступлений, и при неосведомленности
об их конечных целях (ст. 68 УК).
К преступлениям против порядка управления, составляющим второй раздел
главы “Государственные преступления”, были отнесены недонесение о
достоверно известных предстоящих и совершенных контрреволюционных
преступлениях (ст. 89); освобождение арестованного из-под стражи или из
места заключения или содействие его побегу (ст. 94); побег арестованного
из-под стражи или из места заключения, учиненный посредством подкопа,
взлома или вообще повреждения затворов, стен и т.п., а равно побег с
места высылки или с пути следования к ней (ст. 95); оглашение данных
предварительного следствия, дознания или ревизионного производства
Рабоче-крестьянской инспекции (ст. 104-а).
Ae x
???????$??$???????ae?тановление судьями из корыстных или иных личных
видов неправосудного приговора (ст. 111); незаконное задержание,
незаконный привод, а также принуждение к даче показания при допросе,
заключение под стражу в качестве меры пресечения из личных либо
корыстных видов (ст. 112).
В главе “Преступления против жизни, здоровья и достоинства личности”
были помещены нормы об ответственности за заведомо ложный донос (ст.
177) и заведомо ложные показания (ст. 178).
В главе “Нарушение правил, охраняющих народное здравие, общественную
безопасность и публичный порядок” содержалось лишь одно преступление,
посягающее на интересы правосудия – самовольное оставление
определенного, установленного законным распоряжением администрации или
судебных властей местопребывания (ст. 223).
Некоторые из норм о преступлениях против правосудия были внесены в
Уголовный кодекс 1922 г. позднее постановлениями ВЦИК от 11 ноября 1922
г.*(259), от 10 июля 1923 г.*(260) и декретом ВЦИК и СНК от 25 августа
1924 г.*(261)
Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. также не имел специальной главы о
преступлениях против правосудия. Статьи о соответствующих преступлениях
были включены в три главы: “Контрреволюционные преступления”,
“Преступления против порядка управления” и “Должностные преступления”.
В главе “Контрреволюционные преступления” посягательства на интересы
правосудия были представлены нормой об ответственности за укрывательство
и пособничество контрреволюционным преступлениям, а также за недонесение
о достоверно известных фактах их подготовки и совершения.
Специальных составов об укрывательстве и недонесении об иных
преступлениях этот Кодекс не предусматривал, поскольку заранее не
обещанное укрывательство относилось к пособничеству. Уголовные кодексы
ряда других союзных республик включили нормы о сокрытии преступления,
преступника или следов преступления, не являющихся содействием
преступлению (например, Кодексы Украины и Грузии). По поводу недонесения
в Общей части Уголовного кодекса 1926 г. (ст. 18) говорилось, что оно
влечет уголовную ответственность только в случаях, специально указанных
в законе. Например, согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от
4 июня 1947 г. “Об уголовной ответственности за хищения государственного
или общественного имущества”*(262) наказуемо было недонесение о хищении
государственного или общественного имущества, совершенном повторно, а
равно организованной группой или в крупных размерах.
Норма об ответственности за ложный донос и ложные показания в Кодексе
1926 г. помещалась в главе “Преступления против порядка управления”, а в
Кодексе 1922 г. – в главе “Преступления против жизни, здоровья и
достоинства личности”. Это означает, что в данном случае законодатель
признал приоритет охраны интересов правосудия.
К преступлениям против порядка управления были отнесены и самовольное
оставление назначенного постановлением судебного или административного
органа местопребывания, а равно неявка в срок к назначенному теми же
органами месту жительства.
Таким образом, в Уголовном кодексе 1926 г. содержались следующие
преступления против правосудия: постановление судьями неправосудного
приговора, решения или определения (ст. 114); незаконное задержание,
незаконный привод, принуждение к даче показаний (ст. 115); заведомо
ложный донос, заведомо ложное показание (ст. 95); уклонение или отказ
свидетеля, эксперта, переводчика и понятого от выполнения своих
обязанностей, уклонение от исполнения своих обязанностей народного
заседателя, воспрепятствование явке свидетеля или народного заседателя
для исполнения своих обязанностей (ст. 92); оглашение данных
предварительного следствия, дознания или ревизионного обследования (ст.
96); побег арестованного из-под стражи или из места заключения, побег с
места обязательного поселения или пути следования к нему, самовольное
временное оставление назначенного постановлением судебного или
административного органа местопребывания, неявка в срок к назначенному
теми же органами месту жительства (ст. 82); незаконное освобождение
арестованного из-под стражи или из места заключения либо содействие его
побегу (ст. 81).
Для последующего развития законодательства характерна тенденция к более
эффективной уголовно-правовой охране отношений, складывающихся в области
правосудия.
В Уголовном кодексе РСФСР 1960 г. законодатель пошел по пути
дифференциации уголовной ответственности за преступления против
правосудия, более четкого описания составов и их признаков, исключил ряд
деяний, не представляющих большой общественной опасности, ввел
ответственность за деяния, которые не были предусмотрены предшествующими
уголовными кодексами. В Кодекс 1960 г. были включены такие новые составы
преступлений, как привлечение заведомо невиновного к уголовной
ответственности (ст. 176); понуждение свидетеля или потерпевшего к даче
ложных показаний или эксперта к даче ложного заключения либо подкуп этих
лиц (ст. 183); растрата, отчуждение или сокрытие имущества,
подвергнутого описи или аресту (ст. 185); укрывательство преступлений
(ст. 189); недонесение о преступлениях (ст. 190).
Впервые преступления против правосудия были выделены в самостоятельную
главу, которая включала 15 статей. Эта глава помещалась между
должностными преступлениями и преступлениями против порядка управления,
что вполне оправданно, поскольку родовым объектом этих трех групп
преступлений является правильное функционирование различных аспектов
государственного аппарата. Для преступлений против правосудия – это
общественные отношения, обеспечивающие нормальное функционирование
органов правосудия.
Начавшаяся в России судебная реформа потребовала укрепления
уголовно-правовых гарантий независимости судебной власти в процессе
осуществления правосудия. Это нашло отражение и в совершенствовании
системы составов преступлений против правосудия, которая в конце 80-х
гг. была дополнена нормами об ответственности за вмешательство в
разрешение судебных дел (ст. 176.1), об угрозе по отношению к судье и
народному заседателю (ст. 176.2), об оскорблении судьи или народного
заседателя (ст. 176.3), о неисполнении судебного решения (ст. 188.2), о
разглашении сведений о мерах безопасности, принятых в отношении судьи и
участников уголовного процесса (ст. 184.1).
Необходимостью повышения эффективности отбывания наказания обусловлено
введение в кодекс серии статей, направленных на пресечение действий,
которые посягают на нормальную деятельность исправительных учреждений и
на режим отбывания наказания. К ним относятся нормы об ответственности
за уклонение от отбывания наказания в виде лишения свободы (ст. 188.1),
злостное неповиновение требованиям администрации исправительно-трудового
учреждения (ст. 188.3), незаконную передачу запрещенных предметов лицам,
содержащимся в исправительно-трудовых учреждениях (ст. 188.4).
В Уголовном кодексе РФ 1996 г. сохранена система норм об ответственности
за преступления против правосудия. С учетом того, что судебная власть –
самостоятельная ветвь власти, ей отведена отдельная глава в разделе
“Преступления против государственной власти”.
В структуре норм Особенной части Кодекса 1996 г. исследуемые составы
занимают такое же место, как и в Кодексе 1960 г., т.е. они расположены
между должностными преступлениями и посягательствами на порядок
управления.
В Уголовном кодексе 1996 г. нормы о преступлениях против правосудия
подверглись значительным изменениям, связанным со стремлением
законодателя обеспечить максимальную уголовно-правовую охрану лиц,
осуществляющих правосудие, и других участников судопроизводства, а также
стабильность приговоров, решений и других судебных актов. Эта цель
достигается путем дополнения указанных норм новыми составами, расширения
в ряде случаев пределов ответственности и их дифференцирования,
конкретизации формулировок составов и их квалифицирующих признаков,
введением дополнительных квалифицирующих признаков.
Так, в Уголовный кодекс 1996 г. введены новые нормы об ответственности
за посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или
предварительное расследование (ст. 295), за клевету в отношении судьи,
присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего
дознание, судебного пристава, судебного исполнителя (ст. 298),
незаконное освобождение от уголовной ответственности (ст. 300),
фальсификацию доказательств по гражданскому делу, совершенную лицом,
участвующим в деле, или его представителем, а также за фальсификацию
доказательств по уголовному делу лицом, производящим дознание,
следователем, прокурором или защитником (ст. 303), провокацию взятки
либо коммерческого подкупа в целях искусственного создания доказательств
совершения преступления либо шантажа (ст. 304).
Определенным изменениям подверглись и санкции статей о преступлениях
против правосудия. Увеличилось число статей, предусматривающих штраф,
который является наиболее распространенным видом наказания в данной
группе преступлений. Включены новые виды наказаний: арест, обязательные
работы, ограничение свободы, которые составляют альтернативу лишению
свободы.
Анализ изменений, внесенных в УК РФ 1996 г., позволяет сделать вывод о
том, что на данном этапе законодатель пытается обеспечить охрану
отношений по отправлению правосудия в основном за счет расширения сферы
уголовной ответственности.
Вместе с тем тенденции гуманизации уголовного законодательства,
дифференциации ответственности, создания условий для реализации принципа
экономии репрессий проявляются и в декриминализации ряда преступлений
против правосудия, предусмотренных Уголовным кодексом 1960 г.
Например, декриминализированы предусмотренные ст. 182 УК 1960 г.
уклонение свидетеля или потерпевшего от дачи показаний и отказ или
уклонение эксперта от дачи заключения. Низкая степень общественной
опасности подобных действий и крайне редкое применение этой нормы на
практике являются основанием для ее декриминализации. Совершение
указанных действий влечет административную (ст. 165 КоАП РСФСР) или
дисциплинарную ответственность.
Уголовный кодекс 1996 г. декриминализировал и такой вид прикосновенности
к преступной деятельности, как недонесение о преступлениях. Практическая
ненаказуемость этого деяния связана с тем, что недонесение часто
сопряжено с заранее не обещанным укрывательством либо с соучастием в
преступлении. В обоих случаях оно не требует самостоятельной
квалификации, является частью более тяжкого преступления и охватывается
статьей об ответственности за него.
В норме об ответственности за укрывательство законодатель значительно
сузил рамки состава по сравнению с аналогичной нормой в УК 1960 г. В
действующем Кодексе предусмотрена ответственность за укрывательство лишь
особо тяжких преступлений.
Статьи об ответственности за ложные показания (ст. 307), за отказ
свидетеля или потерпевшего от дачи показаний (ст. 308), за
укрывательство преступлений дополнены примечаниями, согласно которым: а)
свидетель, потерпевший, эксперт или переводчик освобождаются от
уголовной ответственности за дачу ложных показаний, если они до
вынесения приговора или решения добровольно заявят о ложности данных ими
показаний, заключения или о заведомо неправильном переводе; б) не
подлежит ответственности лицо, отказавшееся от дачи показаний против
себя самого или своих близких; в) не подлежит уголовной ответственности
за заранее не обещанное укрывательство преступлений лицо, являющееся
супругом или близким родственником совершившего преступление.
Свидетельством гуманизма действующего уголовного законодательства
является также декриминализация таких предусмотренных в УК 1960 г.
деяний, как злостное неповиновение требованиям администрации
исправительного учреждения и незаконная передача запрещенных предметов
лицам, содержащимся в местах лишения свободы и следственных изоляторах.
За совершение указанных действий уголовно-правовая ответственность
заменена дисциплинарной и административной. Практика показывает, что
угроза уголовного наказания не обеспечивает предотвращения данных
правонарушений, поэтому их пресечение и профилактика наиболее эффективны
в рамках исправительного учреждения при надлежащей деятельности
администрации (строгом соблюдении закона, контроле, правильном подборе
мер взыскания).
Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter
