1
БИОТЕХНОЛОГИИ И ОБЩЕСТВО
Историческим днем можно считать 14 октября 1980 года. В то утро Фондовая
биржа на знаменитой Уолл-Стрит в Нью-Йорке впервые выпустила на торги
1,1 миллиона акций компании “Гентех” по 35 долларов за штуку — цене,
которая взлетела через 20 минут до 89. А началось это с того, что
биохимик Герберт Бойер и финансист Роберт Свенсон в 1976 году, вложив по
500 долларов каждый, основали “Гентех”. Через четыре года каждый стал
владельцем акций на сумму около 66 миллионов. Энтузиазм фондового рынка
был вызван всего лишь 20 миллиграммами человеческого инсулина,
полученного в 1978 году из трансгенной бактерии. С этого дня началась
золотая эра биотехнологии, поднявшая фармакологическую промышленность до
второй по доходности после компьютерных технологий позиции в
американской экономике.
Агрохимические компании ожидали такого же успеха от генетически
модифицированных организмов и в сельском хозяйстве. Они выбрали наиболее
перспективное направление — устойчивость к болезням, вредителям и
гербицидам. Идея выглядела очень заманчиво. Однако, такая политика
оказалась недальновидной. Они забыли старое правило “если хочешь продать
слона, тебе сначала нужен не слон, а тот, кто его купит”. Выбранное
компаниями направление было привлекательно для фермеров, а не для
покупателей в магазинах. Убедить именно простых потребителей, что
предлагаемый товар лучше старого только за счет простоты выращивания
оказалось не просто. Этим немедленно воспользовались конкурирующие
компании.
Особенно усилилось негативное отношение к генетически модифицированным
продуктам после того, как в конце 90-х годов прошлого столетия
Европарламент объявил мораторий на ГМО. В то время такая мера была
принята ЕС не столько от опасений, что ГМО опасны, сколько от того, что
в Европе еще не было собственных трансгенных сортов сельскохозяйственных
культур. И, закрыв доступ на Европейский рынок американским продуктам,
ЕС, тем самым, защищал собственных производителей сельскохозяйственной
продукции. Сейчас трансгенные сорта уже созданы и в Европе.
В 2003 году Европарламент принял 2 закона, отменяющих мораторий и
снимающий большинство ограничений на продажу генетически
модифицированных продуктов питания. Сейчас в Европе зарегистрировано
(т.е. признано безвредными) около 20 трансгенных сортов
сельскохозяйственных растений.
Так, что этот вопрос имеет не только чисто медицинскую и экологическую
подоплеку.
ПОЧЕМУ ОНИ САМИ СОМНЕВАЮТСЯ?
В качестве одного из козырных вопросов “зеленых” является такой: “А вы
можете нам гарантировать, что трансгенные организмы будут всегда
абсолютно безопасны?” Любой нормальный ученый скажет, что, конечно,
трансгенные организмы безвредны и можно гарантировать их безопасность,
но предвидеть абсолютно все невозможно. “Ага! — с победным видом кричат
“зеленые”, — значит, вы сами сомневаетесь! Значит, ГМО вредны, а вы от
нас скрываете!”
Это производит огромное впечатление на публику – действительно,
“зеленые”, наверное, правы, они однозначно и четко утверждают ГМО – яд,
а ученые не уверены в безвредности ГМО. В этой связи мне кажется
уместным процитировать Михаила Булгакова, сказавшего устами доктора
Борменталя: “Вы, Шариков, чепуху говорите, и возмутительнее всего то,
что говорите ее безапелляционно и уверенно”.
На самом деле ни один уважающий себя ученый никогда не будет
категоричен. Это в природе исследователя — всегда сомневаться, иначе он
не будет ученым. Даже в первом законе Ньютона.
Несколько лет тому назад мне довелось встречаться с директором Центра
биотехнологии в сельском хозяйстве и защиты окружающей среды Радгерского
университета штата Нью-Джерси (США) Питером Деем. Мне понравилась его
фраза: “Проблема в том, что хотя я уверен, что генетически
модифицированные продукты безопасны, не могу вам сказать, что они на сто
процентов безопасны. Уже сидеть в этой комнате не является стопроцентно
безопасным для нас. Хотя вероятность того, что на нас упадет потолок,
исключена (наша встреча происходила до 11 сентября 2001 года), однако
абсолютно исключить ее нельзя”.
Печально известный “народный академик” Трофим Лысенко был как раз очень
категоричным. Броско клеймив генетиков –
“мухолюбы-че-ловеконенавистники”, а генетику – “продажной девкой
империализма”, он был понятен широким массам, тем более пообещав, что
при помощи “марксистской биологии” легко и быстро решит все проблемы
сельского хозяйства. Голоса настоящих ученых не были слышны в звуках
бравурных маршей. Нынешние экологисты взяли на вооружение приемы
недоброй памяти Трофима Лысенко. Навесив новые клейма на генетиков,
пообещав спасти мир, правда, не накормив его, подвергли настоящей травле
выдающихся ученых. Что ж, как писал Поль Валери: “Если не могут
атаковать мысль, атакуют мыслителя”. В Украине такая травля началась с
публикаций в газетах о вреде картофеля, устойчивого к колорадскому жуку.
В них в оскорбительной форме нападали на самых известных в области
генетической инженерии растений ученых нашей страны. Их обвиняли в
продажничестве американским фирмам и в попытке сделать из Украины
полигон для испытания вредных биотехнологий, а из народа подопытных
кроликов. Автоматически авторы таких статей причисляли себя к
неподкупным борцам за интересы народа Украины и к истинным патриотам.
Один из ученых, задетых в этих публикациях, сказал: “Я бы мог подать в
суд иск о защите достоинства и чести и выиграть процесс, но это отняло
бы у меня слишком много времени. Причем для меня бы это было и хлопотно,
и неприятно, а автору статьи только дополнительная реклама”.
В это же время очень кстати пришлись результаты исследований Ап-парда
Пуштаи о “вреде трансгенной картошки”. Эти результаты тотчас были широко
распространены экологистами по всему миру как явное свидетельство вреда
трансгенных продуктов. Суть его исследований сводилась к тому, что он,
получив картошку, устойчивую к колорадскому жуку и скармливая ее крысам,
обнаружил у них расстройство пищеварения, снижение иммунитета и другие
отклонения. Какой яркий пример вреда от биотехнологий! Однако прошло
немного времени и Королевское научное общество Великобритании
распространило отчет специально созданной комиссии по проверке
результатов исследований Аппарта Пуштаи. В этом отчете подробно
изучались условия проведения экспериментов, методики, исходный материал
и многое другое. Выводы были однозначны: результаты представляют собой
обычную научную фальсификацию. Я не говорю о том, что сама постановка
экспериментов не выдерживала никакой критики. Даже студент-первокурсник
не допустил бы столько промахов при планировании опытов, он бы продумал
нормальный контроль и рацион питания лабораторных животных. Но это
пустяки. Самое главное было в том, что Пуштаи взял вместо Вг-гена ген
лектина (лектины — это вредные белки, которые угнетают действие
некоторых ферментов, нарушают процессы пищеварения, снижают пищевую
ценность продуктов и т.д.) То есть, Пуштаи сделал заведомо ядовитый
продукт и независимо от того, провел бы он эксперименты грамотно или
нет, подопытным крысам лучше не стало бы. Его эксперимент показал только
очевидное: при помощи генетической инженерии можно создавать и полезные,
и вредные вещи в зависимости от способностей или намерений. Как
говорится – если вам дали хорошее образование, это еще не значит, что вы
его получили.
Кто-то из великих сказал: “Чем бы ученые ни занимались, в результате у
них всегда получается оружие”. Все зависит от того, в чьих руках
технология. Генетическая инженерия — инструмент, и им можно
воспользоваться по-разному, как топором: при помощи топора можно и дом
построить, и голову отрубить. Но обсуждение возможности создания
трансгенного биологического оружия не являются темой этой работы.
Возвращаясь к Пуштаи, добавлю: сейчас он уже не работает в науке.
Экологисты видят в этом преследования со стороны биотехнологов и
представляют его как жертву собственной научной принципиальности. На
самом деле все гораздо проще. Ни одно уважающее себя учреждение не
примет на научную работу человека, уличенного в научной фальсификации.
Для ученого – это смерть. Он может заниматься чем угодно: мыть посуду,
торговать гамбургерами или подметать улицы, но ученым он уже не будет.
Однако, разоблачения пришли потом, а тогда, в результате растревоженного
общественного мнения, в Украине прекратилась регистрация не только
трансгенного картофеля, но и других трансгенных культур. “Патриоты”
экологи не скрывали радости — еще бы, такая победа! Но прошло несколько
лет и в соседней России трансгенный картофель признан безвредным и
зарегистрирован. Польша, Болгария, Румыния тоже обошли Украину в этом
вопросе. Я не сторонник бежать впереди паровоза, но так же не люблю
вскакивать в последний вагон уходящего поезда. Украина уже потеряла темп
и трансгенные продукты будут поступать к нам из ближнего зарубежья. Мы
теряем возможности для укрепления экономики за счет внедрения новейших
биотехнологий, а это, в конце концов, и наше с вами личное
благосостояние. Так что, “настоящие патриоты”, в данном случае, тормозят
развитие не только державы, но и благополучие населения. Фраза о том,
что Украина рискует оказаться на обочине мирового прогресса, уже набила
оскомину, но мы, по-прежнему, регулярно стараемся наступать на грабли в
любом вопросе.
Не может страна, создающая ракеты для запуска спутников, современные
самолеты, позволить игнорировать прогресс в современных высоких
технологиях в биологии.
Поэтому я бы не стал делать героев из людей, которые стараются задержать
научно-технический прогресс.
А САМИ ОНИ ЭТОГО НЕ ЕДЯТ!
Часто говорят: “Нам эти ГМО продают, а сами не едят”. Американцы уже
десять лет едят генетически модифицированные продукты. В Европе,
благодаря шумным кампаниям протеста, к трансгенным продуктам отношение
более настороженное. Вообще психология американцев и европейцев сильно
отличается. Если европеец спрашивает: “Почему?”, то американец: “Почему
нет?”
Еще один немаловажный фактор. В богатой Европе основные проблемы,
связанные с питанием, сводятся, в основном, к проблемам переедания и
ожирения. Тем не менее, в европейских странах тоже едят трансгенную
пищу.
В странах, не столь благополучных, пренебрежение достижениями новейших
биотехнологий, и более того, запугивание людей, могут привести к более
серьезным последствиям.
Запугивание дошло до такого уровня, что во время голода в Эфиопии
правительство отказалось от гуманитарной помощи, состоящей из
трансгенного зерна. Я помню ужасающие кадры кинохроники. На голой земле
лежат едва живые, обтянутые кожей скелеты с раздутыми от голода
животами. А в десятке километров в море на рейде корабли с тоннами
продовольствия. И за кадром торжествующий голос диктора: “Но
правительство Эфиопии даже в таких тяжелых условиях отказалось от
генетически модифицированного зерна, потому что его действие на организм
человека еще не до конца изучено, особенно то, как оно проявится через
несколько лет”. По репортажу было видно, что у этих людей уже нет, не
только нескольких лет, но и нескольких дней впереди. Экологисты
выставляют этот факт как принципиальную и дальновидную политику
правительства этой страны.
На мой взгляд – это самый настоящий цинизм.
ЗА ЧТО?
Невольно задаешься вопросом: Отчего такая ненависть у экологических
организаций именно к трансгенным организмам?
Первое, что приходит в голову это то, что, борясь с ГМО, экологистам не
нужно тратить много сил. Проводишь яркие шумные кампании с пугающими
картинками – все видят, телевидение показывает, газеты печатают. Просто,
зрелищно и эффектно. Нет научных фактов — не беда, просто так попугаем,
благо люди не разбираются в сути проблемы. Главное — результат будет в
любом случае.
Как в старом анекдоте: “Идет человек по улице и хлопает в ладоши. У него
спрашивают:
— Почему вы хлопаете?
— Крокодилов отгоняю.
— Но здесь же нет крокодилов.
— Потому и нет, что я их отгоняю!”
Не пройдут ГМО — большая победа, пройдут – об этих акциях забудут, ну а
если вдруг когда-нибудь обнаружится что-нибудь негативное, станут
героями.
При этом уходит в тень то, ради чего в первую очередь создавались такие
организации — борьба с загрязнением окружающей среды, то есть,
наблюдение за выбросами заводов, радиологической обстановкой,
загрязнением почв и вод химикатами, решение проблемы городских свалок и
т.д. Хлопотно это, тяжело и, главное, результаты такой работы сразу
можно проверить. Это не митинги и пресс-конференции устраивать. Нет
экзотики и не на виду. Но ответ на вопрос о нелюбви к трансгенным
организмам, на мой взгляд, нужно искать как в детективе — отвечая на
вопрос кому это выгодно.
ЧТО-ТО ТУТ НЕ ЧИСТО
Экологисты часто намекают, а то и открыто обвиняют ученых в том, что они
получают деньги за то, что доказывают безвредность трансгенных
продуктов. Никакие научные отчеты не могут их убедить в обратном.
Мне тоже как-то задали вопрос о том, почему это я выступаю за ГМО. Уж не
платят ли мне биотехнологические компании за лоббирование их интересов?
Пришлось ответить, что я выступаю за трансгенные организмы по простой
причине — у меня есть знания в этой области. Я слежу за научной
литературой и имею представление о том, что может быть рискованно, а
что, нет. Но если уж ставить вопрос о деньгах, то мне было бы гораздо
проще выступать против ГМО и получать деньги от экологистов. В этом
случае не надо досконально изучать каждую генетическую конструкцию,
возможное влияние трансгенного организма на окружающую среду и многое
другое, а достаточно говорить, что ГМО вызывают сомнения и их применять
еще рано, вот если лет, эдак, через пятьдесят…
После этого я уже тоже задал вопрос о том, откуда немалые средства на
проведение “зеленых кампаний”?
Допустим, какая-нибудь химическая фирма производит пестицид против того
же колорадского жука. Зачем же такой фирме устойчивая к этому жуку
картошка, которая причиняет огромные убытки (за 1 доллар, вложенный в
производство пестицидов на Украине, получают 30 долларов прибыли). И вот
фирма начинает разворачивать кампанию протеста.
Когда поднимается масштабный “зеленый шум” вокруг трансгенных продуктов,
в очередной раз называемых “пищей Франкенштейна”, “каннибализмом XX
века” и другими образными выражениями, мне в этом шуме слышится зеленый
шорох купюр.
ПОМОЖЕТ ЛИ МАРКИРОВКА?
В кампанию по борьбе с трансгенными продуктами включились и общества
защиты потребителей. Их главное требование заключается в том, чтобы
потребитель мог делать “осознанный” выбор. Без сомнения, потребитель
должен иметь выбор. Но будет ли он в данных условиях “осознанным”?
Сейчас, по требованию ЕС пищевые продукты, которые содержат более 0,9%
генетически модифицированных компонентов, должны маркироваться. Почему
именно 0,9%, не 1 или 0,5 – не известно. Да и не в этом суть. Я не
против того, чтобы продукты маркировались. Но станет ли выбор
потребителя более “осознанным”? Боюсь, что нет. О чем может говорить
потребителю простая пометка — “продукт содержит генетически
модифицированные компоненты”? Ни о чем. Ни о том, что в нем какой-либо
новый белок, ни о том, что в нем дополнительные витамины, ни о том, что
в нем нет аллергических или других вредных веществ. Такая маркировка
может только отпугивать неосведомленных покупателей.
Почему? В начале этого года были обобщены материалы опросов жителей
разных стран Европы, проведенные рядом организаций
ВопросДали правильный ответ
(“нет”) в %1. У обычных томатов гены отсутствуют, а у генетически
модифицированных есть492. Гены человека могут измениться вследствие
питания генетически модифицированными фруктами503. Генетически
модифицированные овощи всегда больше обычных434. Гены животных
невозможно перенести в растение49
Как видите, почти половина европейцев (а это отнюдь не самая
невежественная часть населения Земли) считает, что у томатов нет генов,
а есть только у трансгенных. Ровно половина считает, что их гены
изменятся после того, как они съедят трансгенные фрукты. Как Вы
считаете, возьмут ли эти люди в магазине упаковку, на которой будет
указано “продукт содержит генетически модифицированные компоненты”?
Генетику они не знают, но читать умеют. Особенно после массированных
кампаний против трансгенных продуктов в средствах массовой информации.
Выбор, конечно, будет добровольный, но “осознанный” ли он?
Недаром в США маркировка трансгенной продукции добровольна, но если это
касается этических вопросов или вопросов безопасности, маркировка
обязательна. В то же время другие формы житейской маркировки (например,
“органическая”, “вегетарианская”, “кошерная”), осуществляются
добровольными организациями.
У нас приняли Закон Украины “О защите прав потребителей”, согласно
которому продукты, в состав которых входят генетически модифицированные
организмы, должны обязательно маркироваться. Правда, воз и ныне там,
ничего у нас не маркируется. Такой закон принять проще, чем выполнить.
Это не просто взять наклейку и прилепить к пакету. Нужно создать целую
систему контроля, оборудовать и снабдить соответствующими реактивами
множество дорогостоящих лабораторий для обнаружения генетически
модифицированных компонентов в продуктах, подготовить квалифицированных
специалистов. Кроме того, завести отдельные хранилища, элеваторы,
транспорт и многое другое. Все это весьма заметно скажется на цене
товара.
КАЖДЫЙ ДОЛЖЕН ДЕЛАТЬ СВОЕ ДЕЛО
Удивительно то, что люди гораздо больше доверяют общественным
организациям, чем профессионалам. Как-то на одной из дискуссий, я, может
несколько резковато, высказался по поводу выступления одного
представителя общественной организации — слишком уж оно было неграмотно
с точки зрения генетики, но произнесено с громадным апломбом и напором.
После чего мне был задан вопрос: “Почему Вы так не любите общественные
организации?” Любовь – дело тонкое и к разным организациям я отношусь по
разному. Если у меня заболит живот, я могу пойти к соседке тете Дусе.
Она человек сведущий во многих вопросах, может выручить в разных
ситуациях — дать щепотку соли, помочь приготовить обед, присмотреть за
ребенком. Она даст мне таблетку “от живота”. Таблетка может помочь, но
если у меня аппендицит, то я просто умру. Поэтому, когда мне нужна
профессиональная помощь, я предпочту пойти к врачу. Если мне нужно будет
провести молекулярный анализ генетической конструкции, я обращусь к
соответствующим ученым.
Но в других случаях, например, когда мне продадут некачественный товар,
я обращусь в общественную организацию — защиты прав потребителей. В
данном случае врачи — это профессионалы, которые разбираются в проблеме,
а тетя Дуся — это общественная организация, которая берет на себя
смелость и ответственность судить о вещах, в которых очень слабо
разбирается.
Тем не менее, я за участие общественных организаций в вопросах,
связанных с применением ГМО. Я считаю это очень полезным. В первую
очередь потому, что их участие дает представление о восприятии новейших
достижений науки широкими слоями населения и помогает определить
направления дальнейшего развития битехно-логии в интересах потребителя.
Но я за конструктивное, созидательное участие, а не за противостояние с
учеными.
Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter
