Кобликов А.С. 1999 – Юридическая этика (книга)

Кобликов А.С. 1999 – Юридическая этика (форматування)

В книге содержатся сведения об основных понятиях и категориях
юридической этики как вида профессиональной этики. Характеризуются
нравственные основы законодательства о правоохранительной деятельности и
его применения, этические правила предварительного расследования и
осуществления правосудия, а также содержание культуры процессуальной
деятельности и нравственные качества юриста.

Для студентов, аспирантов, преподавателей юридических учебных заведений
и практикующих юристов, а также граждан, интересующихся деятельностью
правоохранительных органов.

Предисловие

Изучение нравственных аспектов и проблем профессии необходимо каждому
юристу, особенно в современных условиях, когда ставится задача
гуманизации общественной и государственной жизни, когда человек
провозглашен Конституцией высшей ценностью и на первый план выдвигаются
гарантии его прав и свобод. А юридическая профессия имеет своим
“объектом” именно человека. Деятельность юриста касается важнейших благ,
интересов людей, нередко связана с вторжением в их личную жизнь, а
иногда и с ограничением прав, принятием решений, влияющих на судьбу
человека.

Между тем учебной литературы, предназначенной для овладения знаниями в
области юридической этики, явно недостаточно. Учебника по юридической
этике в стране нет. Публикации, посвященные ее проблемам,
немногочисленны и в определенной степени не отражают современных
представлений.

В настоящем учебнике делается попытка с учетом опыта преподавания курса
юридической этики и в соответствии с учебными программами помочь
обучаемым овладеть знаниями о нравственной сущности юридической
профессии, нравственных требованиях к ее представителям как в
профессиональной деятельности, так и во внеслужебном поведении

Глава I Мораль и этика: основные понятия

1. Мораль, ее функции и структура

Мораль (от латинского moralis – нравственный; mores – нравы) является
одним из способов нормативного регулирования поведения человека, особой
формой общественного сознания и видом общественных отношений. Есть ряд
определений морали, в которых оттеняются те или иные ее существенные
свойства *.

* Среди многих источников по этому вопросу см., в частности: Дробницкий
О. Г. Понятие морали. М., 1974; Социальная сущность, структура и функции
морали М., 1977; Марксистская этика: Учебное пособие для вузов/Под общ.
ред. А. И. Титаренко. М., 1980; Анисимов С. Ф. Мораль и поведение. М.,
1985; Гусейнов А. А. Введение в этику. М., 1985.

Мораль – это один из способов регулирования поведения людей в обществе.
Она представляет собой систему принципов и норм, определяющих характер
отношений между людьми в соответствии с принятыми в данном обществе
понятиями о добре и зле, справедливом и несправедливом, достойном и
недостойном. Соблюдение требований морали обеспечивается силой духовного
воздействия, общественным мнением, внутренним убеждением, совестью
человека.

Особенностью морали является то, что она регулирует поведение и сознание
людей во всех сферах жизни (производственная деятельность, быт,
семейные, межличностные и другие отношения). Мораль распространяется
также на межгрупповые и межгосударственные отношения.

Моральные принципы имеют всеобщее значение, охватывают всех людей,
закрепляют основы культуры их взаимоотношений, создаваемые в длительном
процессе исторического развития общества.

Всякий поступок, поведение человека может иметь разнообразное значение
(правовое, политическое, эстетическое и др.), но его нравственную
сторону, моральное содержание оценивают по единой шкале. Моральные нормы
повседневно воспроизводятся в обществе силой традиции, властью
общепризнанной и поддерживаемой всеми дисциплины, общественным мнением.
Их выполнение контролируется всеми.

Ответственность в морали имеет духовный, идеальный характер (осуждение
или одобрение поступков), выступает в форме моральных оценок, которые
человек должен осознать, внутренне принять и сообразно с этим направлять
и корректировать свои поступки и поведение. Такая оценка должна
соответствовать общим принципам и нормам, принятым всеми понятиям о
должном и недолжном, достойном и недостойном и т. д.

Мораль зависит от условий человеческого бытия, сущностных потребностей
человека, но определяется уровнем общественного и индивидуального
сознания. Наряду с другими формами регулирования поведения людей в
обществе мораль служит согласованию деятельности множества индивидов,
превращению ее в совокупную массовую деятельность, подчиненную
определенным социальным законам.

Исследуя вопрос о функциях морали, выделяют регулятивную,
воспитательную, познавательную, оценочно-императивную, ориентирующую,
мотивационную, коммуникативную, прогностическую и некоторые другие ее
функции *. Первостепенный интерес для юристов представляют такие функции
морали, как регулятивная и воспитательная.

См.: Архангельский Л. М. Курс лекций по марксистско-ленинской этике.
М.,1974. С.37-46.

Регулятивная функция считается ведущей функцией морали. Мораль
направляет и корректирует практическую деятельность человека с точки
зрения учета интересов других людей, общества. При этом активное
воздействие морали на общественные отношения осуществляется через
индивидуальное поведение.

Воспитательная функция морали состоит в том, что она участвует в
формировании человеческой личности, ее самосознания. Мораль способствует
становлению взглядов на цель и смысл жизни, осознанию человеком своего
достоинства, долга перед другими людьми и обществом, необходимости
уважения к правам, личности, достоинству других. Эту функцию принято
характеризовать как гуманистическую. Она оказывает влияние на
регулятивную и другие функции морали.

Мораль рассматривают и как особую форму общественного сознания, и как
вид общественных отношений, и как действующие в обществе нормы
поведения, регулирующие деятельность человека – нравственную
деятельность*.

См.: Философская энциклопедия: В 5 т. Т. 3. М., 1964. С. 499;
Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 387-388.

Нравственное сознание является одним из элементов морали, представляющим
собой ее идеальную, субъективную сторону. Нравственное сознание
предписывает людям определенные поведение и поступки в качестве их
долга. Нравственное сознание дает оценку разным явлениям социальной
действительности (поступка, его мотивов, поведения, образа жизни и т.
д.) с точки зрения соответствия моральным требованиям. Эта оценка
выражается в одобрении или осуждении, похвале или порицании, симпатии и
неприязни, любви и ненависти. Нравственное сознание – форма
общественного сознания и одновременно область индивидуального сознания
личности. В последнем важное место занимает самооценка человека,
связанная с нравственными чувствами (совесть, гордость, стыд, раскаяние
и т. п.).

Мораль нельзя сводить только к моральному (нравственному) сознанию.

Выступая против отождествления нравственности и нравственного сознания,
М. С. Строгович писал: “Нравственное сознание – это взгляды, убеждения,
идеи о добре и зле, о достойном и недостойном поведении, а
нравственность – это действующие в обществе социальные нормы,
регулирующие поступки, поведение людей, их взаимоотношения” *.

Проблемы судебной этики/Под ред. М. С. Строговича. М., 1974. С. 7.

Моральные отношения возникают между людьми в процессе их деятельности,
имеющей нравственный характер. Они различаются по содержанию, форме,
способу социальной связи между субъектами. Их содержание определяется
тем, по отношению к кому и какие нравственные обязанности несет человек
(к обществу в целом; к людям, объединенным одной профессией; к
коллективу; к членам семьи и т. д.), но во всех случаях человек в
конечном счете оказывается в системе моральных отношений как к обществу
в целом, так и к себе как его члену. В моральных отношениях человек
выступает и как субъект, и как объект моральной деятельности. Так,
поскольку он несет обязанности перед другими людьми, сам он является
субъектом по отношению к обществу, социальной группе и т. д., но
одновременно он и объект моральных обязанностей для других, поскольку
они должны защищать его интересы, заботиться о нем и т. д.

Нравственная деятельность представляет собой объективную сторону морали
*. О нравственной деятельности можно говорить тогда, когда поступок,
поведение, их мотивы поддаются оценке с позиций разграничения добра и
зла, достойного и недостойного и пр. Первичный элемент нравственной
деятельности – поступок (или проступок), поскольку в нем воплощаются
моральные цели, мотивы или ориентации. Поступок включает: мотив,
намерение, цель, деяние, последствия поступка. Моральные последствия
поступка – это самооценка его человеком и оценка со стороны окружающих.

См.: Философская энциклопедия. Т. 4. С. 100; Анисимов С. Ф. Указ.

соч.

Совокупность поступков человека, имеющих нравственное значение,
совершаемых им в относительно продолжительный период в постоянных или
изменяющихся условиях, принято называть поведением. Поведение человека
-единственный объективный показатель его моральных качеств,
нравственного облика.

Нравственная деятельность характеризует только действия, нравственно
мотивированные и целенаправленные. Решающим здесь являются побуждения,
которыми руководствуется человек, их специфически нравственные мотивы:
желание совершить добро, реализовать чувство долга, достичь
определенного идеала и т. д.

В структуре морали принято различать образующие ее элементы. Мораль
включает в себя моральные нормы, моральные принципы, нравственные
идеалы, моральные критерии и др.

Моральные нормы – это социальные нормы, регулирующие поведение человека
в обществе, его отношение к другим людям, к обществу и к себе. Их
выполнение обеспечивается силой общественного мнения, внутренним
убеждением на основе принятых в данном обществе представлений о добре и
зле, справедливости и несправедливости, добродетели и пороке, должном и
осуждаемом.

Моральные нормы определяют содержание поведения, то, как принято
поступать в определенной ситуации, то есть присущие данному обществу,
социальной группе нравы. Они отличаются от других норм, действующих в
обществе и выполняющих регулятивные функции (экономических,
политических, правовых, эстетических), по способу регулирования
поступков людей. Нравы повседневно воспроизводятся в жизни общества
силой традиции, авторитетом и властью общепризнанной и поддерживаемой
всеми дисциплины, общественным мнением, убеждением членов общества о
должном поведении при определенных условиях.

В отличие от простых обычаев и привычек, когда люди однотипно поступают
в сходных ситуациях (празднование дня рождения, свадьбы, проводы в
армию, различные ритуалы, привычка к определенным трудовым действиям и
др.), моральные нормы не просто выполняются вследствие заведенного
общепринятого порядка, а находят идейное обоснование в представлениях
человека о должном или недолжном поведении как вообще, так и в
конкретной жизненной ситуации.

В основу формулирования моральных норм как разумных, целесообразных и
одобряемых правил поведения положены реальные принципы, идеалы, понятия
о добре и зле и т. д., действующие в обществе.

Выполнение нравственных норм обеспечивается авторитетом и силой
общественного мнения, сознанием субъекта о достойном или недостойном,
нравственном или безнравственном, что определяет и характер нравственных
санкций.

Моральная норма в принципе рассчитана на добровольное исполнение. Но ее
нарушение влечет за собой моральные санкции, состоящие в отрицательной
оценке и осуждении поведения человека, в направленном духовном
воздействии. Они означают нравственный запрет совершать подобные
поступки в будущем, адресованный как конкретному человеку, так и всем
окружающим. Моральная санкция подкрепляет нравственные требования,
содержащиеся в моральных нормах и принципах.

Нарушение моральных норм может влечь за собой помимо моральных санкций
санкции иного рода (дисциплинарные или предусмотренные нормами
общественных организаций). Например, если военнослужащий солгал своему
командиру, то за этим бесчестным поступком в соответствии со степенью
его тяжести на основании воинских уставов последует соответствующая
реакция.

Моральные нормы могут выражаться как в негативной, запрещающей форме
(например, Моисеевы законы – Десять заповедей, сформулированных в
Библии), так и в позитивной (будь честен, помогай ближнему, уважай
старших, береги честь смолоду и т. д.).

Моральные принципы – одна из форм выражения нравственных требований, в
наиболее общем виде раскрывающая содержание нравственности, существующей
в том или ином обществе. Они выражают основополагающие требования,
касающиеся нравственной сущности человека, характера взаимоотношений
между людьми, определяют общее направление деятельности человека и лежат
в основе частных, конкретных норм поведения. В этом отношении они служат
критериями нравственности.

Если моральная норма предписывает, какие конкретно поступки должен
совершать человек, как вести себя в типичных ситуациях, то моральный
принцип дает человеку общее направление деятельности.

К числу моральных принципов относятся такие общие начала нравственности,
как гуманизм – признание человека высшей ценностью; альтруизм –
бескорыстное служение ближнему; милосердие – сострадательная и
деятельная любовь, выражающаяся в готовности помочь каждому в чем-либо
нуждающемуся; коллективизм – сознательное стремление содействовать
общему благу; отказ от индивидуализма – противопоставления индивида
обществу, всякой социальности, и эгоизма – предпочтения собственных
интересов интересам всех других.

Кроме принципов, характеризующих сущность той или иной нравственности,
различают так называемые формальные принципы, относящиеся уже к способам
выполнения моральных требований. Таковы, например, сознательность и
противоположные ей формализм, фетишизм, фатализм, фанатизм, догматизм.
Принципы этого рода не определяют содержания конкретных норм поведения,
но также характеризуют определенную нравственность, показывая, насколько
сознательно выполняются нравственные требования.

Нравственные идеалы – понятия морального сознания, в которых
предъявляемые к людям нравственные требования выражаются в виде образа
нравственно совершенной личности, представления о человеке, воплотившем
в себе наиболее высокие моральные качества.

Нравственный идеал по-разному понимался в разное время, в различных
обществах и учениях. Если Аристотель видел нравственный идеал в
личности, которая высшей доблестью считает самодовлеющее, отрешенное от
волнений и тревог практической деятельности созерцание истины, то
Иммануил Кант (1724-1804) характеризовал нравственный идеал как
руководство для наших поступков, ” божественного человека внутри нас”, с
которым мы сравниваем себя и улучшаемся, никогда, однако, не будучи в
состоянии стать на один уровень с ним. Нравственный идеал по-своему
определяют различные религиозные учения, политические течения, философы.

Нравственный идеал, принятый человеком, указывает конечную цель
самовоспитания. Нравственный идеал, принятый общественным моральным
сознанием, определяет цель воспитания, влияет на содержание моральных
принципов и норм.

Можно говорить и об общественном нравственном идеале как об образе
совершенного общества, построенного на требованиях высшей
справедливости, гуманизма

2. Мораль и право

Соотношение морали и права – один из важных аспектов изучения этих
социальных явлений, представляющий особый интерес для юристов. Ему
посвящен ряд специальных работ *. Мы коснемся здесь лишь отдельных
принципиальных выводов, существенных для рассмотрения последующих
вопросов.

* См., в частности: Васильев Ю. С. Взаимодействие права и
морали//Советское государство и право. 1966. № 11; Лукашева Е.А. Мотивы
и поведение человека в правовой сфере//Там же. 1972. № 8; Право и
нравственное формирование личности в советском обществе//Там же. 1976. №
10; Кузнецова Н. Ф. Уголовное право и мораль. М., 1967; Карпец И. И.
Уголовное право и этика. М., 1985; Лукашева Е. А. Право, мораль,
личность. М., 1986.

Мораль относится к числу основных типов нормативного регулирования
деятельности, поведения человека. Она обеспечивает подчинение
деятельности людей единым общесоциальным законам. Мораль выполняет эту
функцию совместно с другими формами общественной дисциплины,
направленными на обеспечение усвоения и выполнения людьми установленных
в обществе норм, находясь с ними в тесном взаимодействии и
взаимопереплетении..

Мораль и право – необходимые, взаимосвязанные и взаимопроникающие
системы регуляции общественной жизни. Они возникают в силу потребности
обеспечить функционирование общества путем согласования различных
интересов, подчинения людей определенным правилам.

Мораль и право выполняют единую социальную функцию -регулирование
поведения людей в обществе. Они представляют сложные системы, включающие
общественное сознание (моральное и правовое); общественные отношения
(нравственные и правовые); общественно значимую деятельность;
нормативные сферы (нравственные и правовые нормы).

Нормативность – свойство морали и права, позволяющее регулировать
поведение людей. При этом объекты их регулирования во многом совпадают.
Но регулирование их осуществляется специфическими для каждого из
регуляторов средствами. Единство общественных отношений “с
необходимостью определяет общность правовой и моральной систем” *.

Лукашева Е. А. Право, мораль, .личность. С. 76.

Мораль и право находятся в постоянном взаимодействии. Право не должно
противоречить морали. В свою очередь оно оказывает воздействие на
формирование нравственных воззрений и нравственных норм. При этом, как
отмечал Гегель, “моральная сторона и моральные заповеди… не могут быть
предметом положительного законодательства”*. Законодательство не может
декретировать нравственность.

Гегель Г. Соч. М.-Л., 1934. С. 233.

Мораль и право каждой общественно-экономической формации однотипны. Они
отражают единый базис, потребности и интересы определенных социальных
групп. Общность морали и права проявляется и в относительной
устойчивости моральных и правовых принципов и норм, выражающих как волю
стоящих у власти, так и общие требования справедливости, гуманности.
Моральные и правовые нормы имеют всеобщий характер, общеобязательны; они
охватывают все стороны общественных отношений. Многие правовые нормы
закрепляют не что иное, как нравственные требования. Есть и другие
области единства, сходства и переплетения морали и права.

Мораль и право – составные части духовной культуры человечества.

При однотипности морали и права в определенном обществе между этими
социальными регуляторами существуют важные различия. Право и мораль
различаются: 1) по объекту регулирования; 2) по способу регулирования;
3) по средствам обеспечения выполнения соответствующих норм (характеру
санкций).

Право регулирует лишь общественно значимое поведение. Оно не должно,
например, вторгаться в личную жизнь человека. Более того, оно призвано
создавать гарантии против подобного вторжения. Объектом морального
регулирования является как общественно значимое поведение, так и личная
жизнь, межличностные отношения (дружба, любовь, взаимопомощь и

т. д.).

Способ правового регулирования – правовой акт, создаваемый
государственной властью, реально складывающиеся правоотношения на основе
и в пределах правовых норм. Мораль регулирует поведение субъектов
общественным мнением, общепринятыми обычаями, индивидуальным сознанием.

Соблюдение правовых норм обеспечивается специальным государственным
аппаратом, применяющим правовое поощрение или осуждение, в том числе и
государственное принуждение, юридические санкции. В морали действуют
только духовные санкции: моральное одобрение или осуждение, исходящие от
общества, коллектива, окружающих, а также самооценки человека, его
совесть

3. Этика – учение о морали

Если термин ” мораль” латинского происхождения, то ” этика” происходит
от древнегреческого слова “этос” – местопребывание, совместное жилище. В
IV веке до нашей эры Аристотель обозначил прилагательным “этический”
класс человеческих добродетелей – добродетелей характера в отличие от
добродетелей разума – дианоэтических. Аристотель образовал новое
существительное егЫса (этика) для обозначения науки, которая изучает
добродетели. Таким образом, этика как наука существует свыше 20 веков.

В современном понимании этика – философская наука, изучающая мораль как
одну из важнейших сторон жизнедеятельности человека, общества. Если
мораль представляет собой объективно существующее специфическое явление
общественной жизни, то этика как наука изучает мораль, ее сущность,
природу и структуру, закономерности возникновения и развития, место в
системе других общественных отношений, теоретически обосновывает
определенную моральную систему.

Исторически предмет этики существенно изменялся. Она начинала
складываться как школа воспитания человека, научения его добродетели,
рассматривалась и рассматривается (религиозными идеологами) как призыв
человека к исполнению божественных заветов, обеспечивающих бессмертие
личности; характеризуется как учение о непререкаемом долге и способах
его реализации, как наука о формировании “нового человека” –
бескорыстного строителя абсолютно справедливого общественного порядка и
т. д.

В отечественных публикациях современного периода преобладающим является
определение этики как науки о сущности, законах возникновения и
исторического развития морали, функциях морали, моральных ценностях
общественной жизни.

В этике принято разделять два рода проблем: собственно теоретические
проблемы о природе и сущности морали и нравственную этику – учение о
том, как должен поступать человек, какими принципами и нормами обязан
руководствоваться.

В системе науки выделяют, в частности, этическую аксиологию, изучающую
проблемы добра и зла; деонтологию, исследующую проблемы долга и
должного; деспрективную этику, изучающую мораль того или иного общества
в социологическом и историческом аспектах; генеалогию морали,
историческую этику, социологию морали, профессиональную этику.

Этика как наука не только изучает, обобщает и систематизирует принципы и
нормы морали, действующие в обществе, но и способствует выработке таких
моральных представлений, которые в максимальной степени отвечают
историческим потребностям, способствуя тем самым совершенствованию
общества и человека. Этика как наука служит социальному и экономическому
прогрессу общества, утверждению в нем принципов гуманизма и
справедливости

Глава II Категории этики

Категории этики – это основные понятия этической науки, отражающие
наиболее существенные элементы морали.

Категории этики – не только теоретические конструкции. То, что образует
формальный аппарат теории, в то же время существует в стихийно
формирующемся сознании общества. К примеру, категория справедливости,
содержание которой получило истолкование еще у Аристотеля, существует в
сознании каждого человека, сознании любого общества, социальной группы.

При всем разнообразии подходов к определению системы этических категорий
можно выделить общепризнанные, наиболее важные в теоретическом и
практическом отношении категории:

добро и зло,

благо,

справедливость,

долг,

совесть,

ответственность, достоинство и честь.

К категориям этики относят также смысл жизни, счастье и др 1. Добро и
зло

Добро и зло – наиболее общие формы моральной оценки, разграничивающие
нравственное и безнравственное.

Добро – категория этики, объединяющая все, имеющее положительное
нравственное значение, отвечающее требованиям нравственности, служащее
отграничению нравственного от безнравственного, противостоящего злу.

Со времен древности добро и зло истолковывались как две силы,
господствующие над миром, надприродные, безличностные. Ф. Энгельс писал:
” Представления о добре и зле так сильно менялись от народа к народу, от
века к веку, что часто прямо противоречили одно другому” *.

* Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 94.

Религиозная этика видит добро как выражение разума или воли Бога. В
различных учениях добро принято выводить из природы человека, из
общественной пользы, из космического закона или мировой идеи и т. д.
Само определение добра достаточно сложно. Некоторые ученые отказываются
от попытки дать определение добра, указывая, что это верховная, исходная
и конечная категория, которая не может быть охвачена какой-либо
дефиницией.

Зло – категория этики, по своему содержанию противоположная добру,
обобщенно выражающая представление о безнравственном, противоречащем
требованиям морали, заслуживающем осуждения. Это общая абстрактная
характеристика отрицательных моральных качеств.

Моральное зло следует отличать от социального зла (противоположности
блага). Моральное зло имеет место тогда, когда оно – проявление воли
определенного лица, группы лиц, социального слоя. Обычно как моральное
зло оценивают отрицательные поступки людей.

Происхождение зла объясняется по-разному. В религиозных учениях зло –
фатальная неизбежность человеческого существования. Иммануил Кант считал
зло необходимым следствием чувственной природы человека.

Французские просветители объясняли зло результатом непонимания человеком
своей подлинной природы. Марксисты связывают зло с антагонистическим
устройством общества.

Понятия добра и зла, как и другие нравственные категории, всегда
занимали умы.

Вот о чем спорили образованные молодые люди начала прошлого века (Онегин
и Ленский во второй главе ” Евгения Онегина” А. С. Пушкина). ” Меж ними
все рождало споры И к размышлению влекло: Племен минувших договоры,
Плоды наук, добро и зло, И предрассудки вековые, И гроба тайны роковые,
Судьба и жизнь в свою чреду, Все подвергалось их суду”.

С категорией добра связано и такое понятие, как добродетель -устойчивые
положительные качества личности, указывающие на ее моральную ценность.
Добродетели противостоит порок.

Добродетельный человек не только признает положительные нравственные
принципы и требования, но и творит добро, поступая в соответствии с ними
(добродеять – делать добро). Представления о добродетели, как и о добре,
исторически изменялись. Так, в Древней Греции в соответствии с учением
Платона добродетель связывалась с такими нравственными качествами, как
мужество, умеренность, мудрость, справедливость. Христианская вера в
эпоху средневековья выдвинула три основные добродетели: веру, надежду,
любовь (как веру в Бога, надежду на его милость и любовь к нему).

При всей изменчивости взглядов в разное время и в различных слоях
общества честность, гуманность, мужество, бескорыстие, верность и т. п.
оценивались и оцениваются положительно.

Вот как описан в послесловии к роману Э. М. Ремарка “Тени в раю” (М.,
1972. С. 428-429) своеобразный нравственный кодекс положительных героев.
” Будь добр и мужествен; свято выполняй долг человеческого братства и
солидарности, не проходи безучастно мимо чужого горя; терпящему бедствие
приди на помощь даже в ущерб себе; будь верен в любви и дружбе,
непримирим к подлости и беспощаден к негодяям; совершив достойный
поступок, не пыжься и не гордись, не произноси громких фраз и
благородных сентенций; будь равнодушен к богатству, власти, карьере и
другим рычагам личного возвышения; не унижайся и не унижай, блюди честь
и достоинство”.

Добродетели иногда связывают с определенным социальным положением
личности. Так, можно говорить о воинских добродетелях. А. В. Суворов в
наставлении И. О. Курису писал: “1. Добродетель, замыкающаяся в
честности, которая одна тверда. Она: в сдержании слова, в безлукавствии
и осторожности, в безмщении. 2. Солдату – бодрость, офицеру – храбрость,
генералу -мужество”.

У средневековых рыцарей существовал целый культ “трудных добродетелей”,
среди которых на первом месте были храбрость и мужество, необходимые для
защиты чести и достоинства. Рыцарь предпочитал скорее смерть, чем
унижение. Наряду с понятием добра в этике употребляется термин благо.

В обыденной жизни благо – все, что способствует человеческой жизни,
служит удовлетворению материальных и духовных потребностей людей,
является средством для достижения определенных целей. Это и природные
блага, и духовные (познание, образование, предметы культурного
потребления). Полезность не всегда совпадает с благом. Например,
искусство лишено утилитарной пользы; развитие промышленности,
материального производства приводит человечество на грань экологической
катастрофы.

Добро – разновидность духовного блага. В этическом смысле понятие блага
часто употребляется как синоним добра.

2. Справедливость

Справедливость в обществе понимается в различных аспектах. Это категория
морально-политическая и правовая. В этике справедливость -категория,
означающая такое положение вещей, которое рассматривается как должное,
отвечающее представлениям о сущности человека, его неотъемлемых правах,
исходящее из признания равенства между всеми людьми и необходимости
соответствия между деянием и воздаянием за добро и зло, практической
ролью разных людей и их социальным положением, правами и обязанностями,
заслугами и их признанием *.

См.: Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 650.

Аристотель впервые разделил справедливость на уравнительную
(справедливость равенства) и распределительную (справедливость
пропорциональности). Эти аспекты справедливости сохраняют свое значение
и в современных условиях.

Несправедливость противоположна справедливости. Она там, где человек
принижен, его права и достоинство не обеспечены, между людьми нет
равенства, а блага, воздаяние за добро и зло распределяются
непропорционально.

Справедливость главенствует в профессиональной деятельности юристов.
Само понятие “юстиция” по латыни означает справедливость ОшгШа). Юрист,
таким образом, ” представитель справедливости”.

Справедливость – этическая и правовая категория. “Эта категория, -пишет
Е. А. Лукашева, – подчас объявляется этиками как специфически моральная,
а юристами – как специфически правовая*”.

Лукашева Е. А. Право, мораль, личность. М., 1986. С. 88.

Идея справедливости, требование справедливости пронизывают
законодательство современного демократического общества. Правовое
выражение требования справедливости содержиться во Всеобщей декларации
прав человек, в том числе применительно к деятельности суда. В частности
ст.

10 декларации гласит: ” Каждый человек, для определения его прав и
обязанностей и для установления обоснованности предъявленного ему
уголовного обвинения, имеет право, на основе полного равенства, на то,
чтобы его дело было рассмотрено гласно и с соблюдением всех требований
справедливости независимым и беспристрастным судом”. Ст. 14
Международного пакта о гражданских и политических правах, формулируя
общее требование справедливости к судам при производстве по уголовным и
гражданским делам, конкретизирует его в виде минимума процессуальных
гарантий для каждого обвиняемого в уголовном преступлении.

Требование справедливости в государстве и обществе воплощается в
основных принципах и конкретных нормах Конституции Российской Федерации.

Для профессии юриста справедливость есть нераздельный нравственный и
служебный долг.

Справедливость считают синонимом правосудия. Правосудие с древних времен
изображали с повязкой на глазах, с весами и мечом. Это означает, что
судящий должен быть беспристрастен, что прежде, чем решить, он обязан
точно взвесить все ” за” и ” против”, а решив, непреклонно проводить
справедливое решение в жизнь.

В юридической деятельности принципиальна проблема соотношения законности
и справедливости. В силу известной консервативности законодательства и
сложности регулируемых им отношений могут возникать ситуации, когда
решение, формально соответствующее букве закона, окажется
несправедливым, а также ситуации противоположного рода.

Между тем незаконное решение в принципе нельзя признавать справедливым,
поэтому необходимо своевременно отражать в законодательстве происходящие
в обществе изменения, предусматривать возможность выбора решений в
зависимости от обстоятельств дела (например, процесс смягчить наказание
или вовсе от него освободить). Уже созданы суды присяжных, правомочных
принять решение в соответствии с их совестью, народным пониманием
справедливости

3. Долг

Долг – категория этики, означающая отношение личности к обществу, другим
людям, выражающееся в нравственной обязанности по отношению к ним в
конкретных условиях.

Долг представляет собой нравственную задачу, которую человек формулирует
для себя сам на основании нравственных требований, обращенных ко всем.
Это личная задача конкретного лица в конкретной ситуации.

Долг может быть социальным: патриотический, воинский, долг врача, долг
судьи, долг следователя и т. п. Долг личный: родительский, сыновний,
супружеский, товарищеский и пр.

Успешно выполнять свои функции работники судов и прокуратуры могут
только тогда, когда они глубоко осознали социальное значение своей
деятельности и обладают высоким чувством долга, готовы до конца, вопреки
всем трудностям и препятствиям, его выполнить. Судья, прокурор,
следователь не может мириться с нарушениями законов, прав человека,
интересов общества и государства.

В глазах общества судья, прокурор, следователь – непреклонный страж
законности, которым движет только чувство долга, не допускающий
компромиссов, сделок с совестью, не поддающийся каким-либо влияниям и
служащий только закону и справедливости. Но чтобы действовать таким
образом, недостаточно занимать определенную должность и знать законы.
Необходимы еще соответствующие нравственные качества, позволяющие твердо
стоять на страже справедливости, несмотря ни на какие влияния.

Судья, впервые избранный на должность, приносит присягу (см. ст. 8
Закона о статусе судей в Российской Федерации), в которой торжественно
клянется быть беспристрастным и справедливым, как велят ему долг судьи и
его совесть

4. Совесть

Совесть иногда называют другой стороной долга. Совесть -самооценивающее
чувство, переживание, один из древнейших интимно-личностных регуляторов
поведения людей.

Совесть – категория этики, характеризующая способность человека
осуществлять нравственный самоконтроль, внутреннюю самооценку с позиций
соответствия своего поведения требованиям нравственности, самостоятельно
формулировать для себя нравственные задачи и требовать от себя их
выполнения.

Совесть – субъективное осознание личностью своего долга и
ответственности перед обществом, другими людьми, выступающее как долг и
ответственность перед самим собой *.

* См.: Словарь по этике/Под ред. А. А. Гусейнова, И. С. Кона. 6-е изд.
М., 1989. С. 321-323.

Чувство совести ограждает человека от дурного, порочного, стимулирует
благородство, ответственность – люди нередко апеллируют к собственной
совести и к совести других, дают оценку себе и другим, используя понятия
“чистая совесть”, “нечистая совесть”, “уснувшая совесть”, “совестливый
человек”, “бессовестный”, “угрызения совести” т. п.

Роль совести особенно важна, когда человек находится перед моральным
выбором, а внешний контроль со стороны общественного мнения или
исключается, или затруднен.

Юрист, ведя производство по делу или выполняя другие функции, действует
в сфере, затрагивающей жизненно важные блага людей, сталкивается со
многими коллизиями, оказывается перед необходимостью принимать
ответственные решения, нередко в сложных моральных ситуациях. И только
работники с развитым чувством совести, способные правильно, самокритично
и принципиально судить свои побуждения и поступки, могут эффективно
выполнять свою высокую миссию и поддерживать престиж своей профессии и
личности

Ответственность

Ответственность – категория этики, характеризующая личность с точки
зрения выполнения ею нравственных требований, соответствия ее моральной
деятельности нравственному долгу, рассматриваемого с позиций
возможностей личности.

Решая вопрос о нравственной ответственности, необходимо учитывать ряд
факторов, в том числе: способен ли человек выполнять предписанные ему
нравственные обязанности; правильно ли он их понял; должен ли он
отвечать за последствия своих действий, на которые влияют внешние
обстоятельства; может ли человек эти последствия предвидеть.

Ответственность – обязанность и необходимость давать отчет в своих
действиях, поступках, отвечать за их возможные последствия.

Ответственность – в целом философско-социологическое понятие.
Ответственность в этике и ответственность в праве тесно связаны.
Достаточно, к примеру, напомнить теоретические обоснования уголовной
ответственности, принципа личной и виновной ответственности.

Достоинство и честь

Достоинство – категория этики, означающая особое моральное отношение
человека к самому себе и отношение к нему со стороны общества,
окружающих, основанное на признании ценности человека как личности.

Сознание человеком собственного достоинства есть форма самосознания и
самоконтроля. Человек не совершает определенного поступка, считая, что
это ниже его достоинства. Достоинство – выражение ответственности
человека за свое поведение перед самим собой, форма самоутверждения
личности. Достоинство обязывает совершать нравственные поступки,
сообразовывать свое поведение с требованиями нравственности.

В то же время достоинство личности требует от других уважения к ней,
признания за человеком соответствующих прав и возможностей и
обосновывает высокую требовательность к нему со стороны окружающих. В
этом отношении достоинство зависит от положения человека в обществе,
состояния общества, способности его обеспечить практическое утверждение
неотчуждаемых прав человека, признание самоценности личности.

Понятие достоинства личности опирается на принцип равенства всех людей в
моральном отношении, основывается на равном праве каждого человека на
уважение, запрет унижать его достоинство, независимо от того, какое
социальное положение он занимает. Достоинство человека – одна из высших
нравственных ценностей.

Честь как категория этики означает моральное отношение человека к самому
себе и отношение к нему со стороны общества, окружающих, когда моральная
ценность личности связывается с моральными заслугами человека, с его
конкретным общественным положением, родом деятельности и признаваемыми
за ним моральными заслугами (честь офицера, честь судьи, .честь ученого,
врача, предпринимателя…).

Честь и достоинство тесно связаны. Однако в отличие от достоинства,
основанного на признании равенства всех людей, честь оценивает людей
дифференцировано.

Исторически честь в моральном сознании общества появилась в виде
представлений о родовой и сословной чести, предписывающей человеку
определенный образ жизни, деятельности, поведения, не унижающий
достоинства сословия, к которому он принадлежит.

Таковы были представления об офицерской чести в условиях, когда
офицерский корпус комплектовался в основном из дворянства. Они были
связаны с особой щепетильностью в отношении действий, которые
затрагивали или могли затронуть честь офицера и дворянина.

В России, как и в других европейских странах, способом решения вопросов
чести являлась дуэль. Запрещенная строжайшими указами Петра I еще в 1702
году, дуэль тем не менее существовала и до манифеста Екатерины II 1787
года и позже. Приказ по военному Ведомству от 20 мая 1884 года, по
существу, узаконил дуэль в армии. (Установленная в армии процедура,
предшествовавшая офицерской дуэли, описана А. И. Куприным в повести ”
Поединок”.) В спорах по поводу допустимости или недопустимости дуэли в
обществе не все юористы выступали на стороне ее противников. Так,
известный криминалист Спасович утверждал, что “обычай поединка является
среди цивилизации как символ того, что человек может и должен в
известных случаях жертвовать самым дорогим своим благом – жизнью – за
вещи, которые с материалистической точки зрения не имеют значения и
смысла: за веру, родину и честь. Вот почему обычаем этим нельзя
поступиться.

Честь обязывает человека оправдывать и поддерживать репутацию, которой
он обладает лично и которая принадлежит социальной группе, коллективу, в
котором он состоит.

Репутация- мнение о нравственном облике человека, сложившееся у
окружающих, основанное на его предшествующем поведении. Репутация
определенной социальной группы складывается на основании поведения
принадлежащих к ней индивидуумов в течение достаточно длительного
периода их деятельности. Репутация, разумеется, не остается неизменной,
как и сами люди, ее создающие.

Кодекс чести судьи Российской Федерации, принятый в 1993 году, обязывает
судью в любой ситуации сохранять личное достоинство, заботиться о своей
чести, избегать всего, что могло бы причинить ущерб репутации.

7. Гуманизм как этический принцип

Гуманизм (от латинского Ьшпапш – человечный) – принцип мировоззрения, в
том числе нравственности, означающий признание человека высшей
ценностью, веру в человека, его способность к совершенствованию,
требование свободы и защиты достоинства личности, идею о праве человека
на счастье, о том, что удовлетворение потребностей и интересов личности
должно быть конечной целью общества.

Сторонники гуманизма провозглашают человека центром мироздания, венцом
природы. Его стремление к счастью, наслаждению со времен глубокой
древности объявлялось основой нравственности.

Философ И. Кант, обосновывая свою теорию нравственности, в которой
мораль рассматривалась как область должного, сформулировал
гуманистическое в своей сущности требование, названное категорическим
императивом. Категорический императив (безусловное повеление) Канта в
одной из формулировок гласит: ” поступай так, чтобы ты всегда относился
к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к
цели, и никогда не относись к нему только как к средству”.

Категорический императив провозглашает важнейшее гуманное положение,
означающее, что всякий человек заслуживает отношения к нему как к
личности, достоин быть в центре внимания других, что никто не вправе
использовать человека как орудие, средство для достижения личных или
социальных целей, относиться к нему как к своего рода материалу.

Идею категорического императива Канта поддерживали многие мыслители, в
том числе в России. Однако ее реализация в жизни, что отмечал и сам
Кант, в полном объеме неосуществима.

Картину общества, живущего не в соответствии с идеалами

Канта, обрисовал Пушкин в главе второй “Евгения Онегина”:

“… все предрассудки истребя,

Мы почитаем всех нулями,

А единицами себя;

Мы все глядим в Наполеоны;

Двуногих тварей миллионы

Для нас орудие одно;

Нам чувство дико и смешно”.

Гуманистическое начало содержит древнейшее нормативное нравственное
требование, получившее название “Золотое правило”. Оно формулируется в
позитивной форме: “поступай по отношению к другим так, как ты хотел бы,
чтобы они поступали по отношению к тебе”, или же в негативной форме: ”
не поступай… ” и т. д. В русской пословице оно получило такую
интерпретацию: ” чего в других не любишь, того не делай сам”.

” Золотое правило” содержит гуманистическую идею равенства всех людей.
Оно означает право и обязанность личности брать на себя ответственность
за свои поступки, способствует выработке стремления ставить себя на
место другого.

Этические категории и принципы пронизывают всю жизнь людей, даже и тех,
кто не имеет представления о их научной трактовке. Они определяют
содержание права, присутствуют в законодательных актах, в том числе
регулирующих конкретную деятельность юриста. Знакомство с их сущностью
необходимо юристу как для изучения и понимания права, так и для
практической деятельности по его применению

Глава III Юридическая этика – вид профессиональной этики

1. Понятие и виды профессиональной этики

Среди отраслей этической науки выделяют профессиональную этику. Термин
” профессиональная этика” обычно употребляется для обозначения
не столько отрасли этической теории, сколько своеобразного нравственного
кодекса людей определенной профессии. Таковы, к примеру, ” клятва
Гиппократа”, Кодекс чести судьи Российской Федерации.

Профессиональная этика обусловлена особенностями некоторых профессий,
корпоративными интересами, профессиональной культурой. Люди, выполняющие
одинаковые или близкие профессиональные функции, вырабатывают
специфические традиции, объединяются на основе профессиональной
солидарности, поддерживают репутацию своей социальной группы.

В каждой профессии есть свои нравственные проблемы. Но среди всех
профессий можно выделить группу таких, в которых они возникают особенно
часто, которые требуют повышенного внимания к нравственной стороне
выполняемых функций. Профессиональная этика имеет значение прежде всего
для профессий, объектом которых является человек. Там, где представители
определенной профессии в силу ее специфики находятся в постоянном или
даже непрерывном общении с другими людьми, связанном с воздействием на
их внутренний мир, судьбу, с нравственными взаимоотношениями, существуют
специфические ” нравственные кодексы” людей этих профессий,
специальностей. Таковы этика учителя, этика врача, этика судьи.

Существование нравственных кодексов определенных профессий
-свидетельство общественного прогресса, постепенной гуманизации
общества. Врачебная этика требует делать все ради здоровья больного,
вопреки трудностям и даже собственной безопасности, хранить врачебную
тайну, ни при каких обстоятельствах не способствовать смерти пациента.
Педагогическая этика обязывает уважать личность ученика и проявлять к
нему должную требовательность, поддерживать собственную репутацию и
репутацию своих коллег, заботиться о моральном доверии общества к
учителю. Этика ученого включает требование бескорыстного служения
истине, терпимости к другим теориям и мнениям, недопустимости плагиата в
любой форме или преднамеренного искажения результатов научных
исследований. Этика офицера обязывает беззаветно служить Отечеству,
проявлять стойкость и мужество, заботиться о подчиненных, всемерно
беречь офицерскую честь. Свои требования содержит этика профессий
журналиста, писателя, художника, этика работников телевидения, сферы
обслуживания и т. д.

Осенью 1997 г. Постоянная палата по государственной информационной
политике Политического консультативного совета обсуждала проблемы
профессиональной журналистской этики и приняла заявление, адресованное
российским журналистам. В заявлении отмечены негативные процессы,
связанные с деятельностью средств массовой информации (интенсивная
монополизация прессы, концентрация СМИ в руках отдельных лиц и
финансовых гигантов, распространение практики погони за дешевыми
сенсациями, превратного истолкования фактов, недостойных способов
получения информации и др.). Палата обратилась к руководителям средств
массовой информации с просьбой не принимать к публикации материалы,
которые так или иначе противоречат нравственным нормам. (Российская
газета.

26 сент. 1997 г.)

Таким образом, профессиональная этика – это прежде всего специфический
нравственный кодекс людей определенной профессии. Д. П. Котов
высказывает иное мнение, считая, что следует различать понятия
“профессиональная мораль (нравственность)” и “профессиональная этика”,
понимая под последней лишь раздел этической науки *.

См.: Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Этика уголовного процесса: Учебное
пособие. Воронеж, 1993. С. 8-9.

Профессиональная этика – это совокупность правил поведения определенной
социальной группы, обеспечивающая нравственный характер взаимоотношений,
обусловленных или сопряженных с профессиональной деятельностью, а также
отрасль науки, изучающая специфику проявлений морали в различных видах
деятельности.

Профессиональная этика распространяется на те социальные группы, к
которым предъявляются обычно наиболее высокие нравственные требования

2. Особенности профессии юриста и их нравственное значение

Юридическая этика обусловлена спецификой профессиональной деятельности
юриста, особенностями его нравственного и социального положения. ”
Необходимость повышенных моральных требований, а следовательно, и особой
профессиональной морали, как показывает исторический опыт, проявляется
прежде всего во врачебной, юридической, педагогической, научной,
журналистской и художественной деятельности, т. е. в тех сферах, которые
непосредственно связаны с воспитанием и удовлетворением потребностей
личности”*.

Марксистская этика: Учебное пособие для вузов/Под общ. ред. А. И.
Титаренко. М., 1980. С. 272.

Особенности профессиональной деятельности судьи, прокурора, следователя
настолько своеобразны и так существенно затрагивают права и интересы
людей, что требуют отдельной характеристики с точки зрения их влияния на
нравственное содержание этой деятельности.

Деятельность судьи, следователя, прокурора носит государственный
характер, так как они являются должностными лицами, представителями
власти, осуществляют властные полномочия. Они наделяются этими
полномочиями для защиты интересов общества, государства и его граждан от
различных посягательств и в своем служебном общении с другими людьми
представляют государственную власть. Закон в ряде случаев прямо
определяет государственный характер принимаемых ими решений. Так,
приговоры по уголовным делам и решения по гражданским делам выносятся
именем государства. Прокурор осуществляет надзор за исполнением законов
и поддерживает государственное обвинение. Все постановления следователя,
вынесенные в соответствии с законом по находящимся в его производстве
уголовным делам, обязательны для исполнения всеми, кого они касаются.

Действия и решения суда, прокурора, следователя затрагивают коренные
права и интересы граждан. Поэтому она должна соответствовать принципам и
нормам морали, охране авторитета государственной власти и ее
представителей. Выполнение государственных обязанностей требует от
представителей власти повышенного чувства долга. Люди, решающие судьбы
других, должны обладать развитым чувством ответственности за свои
решения, действия и поступки.

Подробное и последовательное регулирование законом всей служебной
деятельности судьи, следователя и прокурора является особенностью этой
профессии, накладывающей глубокий отпечаток на ее нравственное
содержание. Нет, пожалуй, другой такой отрасли профессиональной
деятельности, которая столь детально была бы урегулирована законом, как
процессуальная деятельность, осуществляемая судьей, прокурором или
следователем. Их действия и решения по существу и по форме должны строго
соответствовать закону. Для профессиональной этики юриста характерна
особо тесная связь правовых и моральных норм, регулирующих его
профессиональную деятельность.

Реализуя правовое и нравственное требование справедливости, юрист
опирается на закон. Подчеркивая неразрывное единство справедливости и
законности, М. С. Строгович писал, что всякое решение, принимаемое
органами государства, “должно быть законно и справедливо; более того,
законным может быть только справедливое решение, несправедливость не
может быть законной” *.

* Проблемы судебной этики/Под ред. М. С. Строговича. С. 28.

В этой формуле правильно определено соотношение правового и
нравственного в деятельности любого юриста. Всякое решение, всякое
действие следователя, прокурора, судьи, если оно соответствует закону,
его правильно понимаемой сущности, будет соответствовать нравственным
нормам, на которых зиждется закон. Отступление от закона, обход его,
искаженное, превратное толкование и применение по сути своей
безнравственны. Они противоречат не только правовым нормам, но и нормам
морали, профессиональной этики юриста. При этом безнравственны не только
сознательные нарушения закона, но и неправильные, противозаконные
действия и решения, обусловленные нежеланием глубоко овладеть
необходимыми знаниями, постоянно их совершенствовать, неряшливостью,
неорганизованностью, отсутствием внутренней дисциплины и должного
уважения к праву, его предписаниям.

Таким образом, профессиональная этика юриста формируется на основе
взаимосвязи и взаимообусловленности правовых и нравственных принципов,
норм, правового и нравственного сознания.

Независимость и подчинение только закону образуют важнейший принцип
деятельности органов юстиции, оказывающий существенное влияние и на ее
нравственное содержание.

В соответствии с Конституцией Российской Федерации судьи независимы и
подчиняются только Конституции и закону. Органы прокуратуры в пределах
их компетенции осуществляют свои полномочия независимо от органов
государственной власти и управления, общественных и политических
организаций и движений и в строгом соответствии с действующими на
территории Российской Федерации законами.

Независимость и подчинение только закону предполагает строжайшее их
соблюдение судьями, прокурорами, следователями. Здесь к юристам всегда
предъявлялись повышенные требования. Выступая в глазах общества в роли
блюстителей законности, они должны показывать образец неукоснительного
ее соблюдения. Нарушения закона его защитниками подрывают веру в его
незыблемость и авторитет.

Прогрессивный лицейский учитель Пушкина юрист А. П. Куницын в речи к
лицеистам призывал “превыше всего чтить законы и соблюдать их”. Готовясь
” быть хранителями законов, научитесь прежде всего сами почитать оные:
ибо закон, нарушаемый блюстителями оного, не имеет святости в глазах
народа”. (Маймин Е. А. Пушкин. Жизнь и творчество. М., 1982. С. 9.)

Из принципа независимости и подчинения только закону вытекают важные
требования нравственного характера. Судья, прокурор, следователь не
вправе уступать местным влияниям, руководствоваться не требованиями
закона, а указаниями, советами, просьбами и т. д. отдельных лиц или
учреждений, какими бы высокими правами те не обладали. Осуществляя свои
функции в интересах всего народа во имя исполнения его воли, выраженной
в законе, судья, прокурор, следователь руководствуются законом, своими
нравственными принципами, своей совестью.

Судья, прокурор, следователь несут личную ответственность за законность
или незаконность своих действий и решений, их справедливость или
несправедливость, пользу или вред, причиняемый ими, без права сослаться
на чей-либо приказ, указание, распоряжение или совет. Они морально
ответственны как перед государством, обществом, другими людьми, так и
перед своей совестью.

Особенностью профессиональной деятельности юриста является гласность ее
осуществления или результатов, контроль общественности, общественного
мнения, оценка ими справедливости, нравственности или безнравственности
деятельности профессиональных участников судопроизводства. Конституция
устанавливает, что разбирательство дел во всех судах открытое. Слушание
дела в закрытом заседании допускается лишь в случаях, предусмотренных
федеральным законом.

Открытое разбирательство уголовных дел во всех судах – правило, а
закрытое – редкое исключение. Приговоры же во всех случаях
провозглашаются публично. Судьи выполняют свои обязанности по
осуществлению правосудия в открытых судебных заседаниях, публично, в
присутствии граждан. Соблюдение ими нравственных норм или же отступления
от них, справедливость или несправедливость принимаемых решений
контролируются общественным мнением.

В гласном, открытом судебном процессе по уголовному делу прокурор
поддерживает государственное обвинение перед судом. Он действует в этих
случаях в присутствии публики, дающей нравственные оценки его позиции и
поведению. Следователь ведет расследование в условиях неразглашения
данных следствия. Но все, что собрано им по уголовному делу, становится
затем достоянием гласного суда. Подсудимый, его защитник, потерпевший,
свидетели, другие лица, вызванные в суд, нередко сообщают о том, как
проводилось предварительное следствие, о том, насколько строго соблюдал
следователь правовые и нравственные нормы.

Деятельность юриста осуществляется в сфере социальных и межличностных
конфликтов. Например, при производстве по уголовным делам она ведется по
поводу преступления в целях привлечения к ответственности виновного,
восстановления нарушенных преступлением прав. Деятельность суда –
правосудие затрагивает интересы многих людей, нередко прямо
противоположные. Судебная власть призвана справедливо решать
разнообразные и сложные вопросы не только тогда, когда кто-либо нарушил
уголовный закон и должен быть наказан, но и тогда, когда конфликтная
ситуация возникает в любой другой сфере, регулируемой правом. Это и
законность забастовки, и правомерность закрытия печатного издания, и
законность акта исполнительной или командной власти, и споры об
имуществе, и отсутствие согласия между родителями по поводу того, с кем
остаются дети при разводе, и т. д.

Люди, которым доверено в соответствии с законом разрешение социальных и
межличностных конфликтов, несут повышенную нравственную ответственность
за свои действия и решения. Нравственные проблемы всегда сопровождают
людей юридической профессии. Из сказанного следует, что особенности
профессии юриста обусловливают необходимость существования юридической
этики

. Судебная этика, ее содержание и значение

Осенью 1901 года известный юрист и общественный деятель А. Ф. Кони начал
читать курс уголовного судопроизводства в Александровском лицее. В 1902
году в “Журнале министерства юстиции” была опубликована его
вступительная лекция “Нравственные начала в уголовном процессе” с
подзаголовком “Общие черты судебной этики”. Так в России было положено
начало основательной разработке судебной этики и ее преподаванию,
которое велось, как писал А. Ф. Кони в одном из писем, “под фирмою
уголовного судопроизводства”. Но уже в 1905 году Кони сообщал, что
чтение курса не состоялось вследствие противодействия министра юстиции
Муравьева и запрета министра внутренних дел и шефа жандармов Плеве. А.
Ф. Кони по праву может быть назван отцом судебной этики в России. Он
продолжал развивать и пропагандировать свои гуманные идеи в течение всей
жизни.

В советский период юридическая этика длительное время не
разрабатывалась. Ее последовательным и влиятельным противником был
Вышинский. Идейное “обоснование” ненужности и несостоятельности
исследования нравственных особенностей юридической профессии состояло в
том, что “этика в советском обществе едина, это социалистическая этика”
(такой аргумент использовал, в частности, И. Т. Голяков в предисловии к
книге “Адвокат в советском уголовном процессе”, изданной в 1954 году).
Однако в 70-е годы появились первые монографические работы по судебной
этике. Сегодня необходимость основательного исследования проблем
профессиональной юридической этики вряд ли может быть оспорена. В
понимании содержания юридической этики, пределов ее действия и даже в
терминологии есть немало дискуссионного.

Наряду с мнением, что юридическая этика представляет собой применение
общих понятий о нравственности в сфере юридической деятельности,
существует и мнение, что она охватывает специфические нравственные нормы
профессиональной деятельности и внеслужебного поведения юристов.
Представляется, что в основе решения этой проблемы должны учитываться
некоторые принципиальные позиции.

Все требования морали, присущей данному обществу, полностью, без
каких-либо изъятий распространяются на представителей юридической
профессии. Эти требования определяют все поведение юриста как в сфере
служебной деятельности, так и в повседневной внеслужебной жизни. Судья,
прокурор, следователь и вне выполнения должностных функций остаются
судьей, прокурором, следователем. Принятый в 1993 году Кодекс чести
судьи Российской Федерации вполне определенно распространяет требования
этики судьи и на его непрофессиональную деятельность.

Специфика профессиональной деятельности судьи, прокурора, следователя,
адвоката сопряжена с особыми нравственными ситуациями, которые обычно не
встречаются в деятельности представителей других профессий, но обычны в
сфере судопроизводства. Например, судья не вправе ни в какой* форме
разглашать тайну совещания судей; адвокат, узнавший от подсудимого, что
именно он совершил преступление в условиях, когда подзащитный на суде
лживо настаивает на своей невиновности, не вправе выступить свидетелем
против подсудимого и т. д. Следовательно, профессиональная этика юриста
должна включать и специфические нравственные нормы, определяющие
поведение людей этой профессии в свойственных только для нее ситуациях.
Специфические нравственные правила, адресованные работникам юридической
профессии, не могут противоречить общим для всех принципам и нормам
морали. Они лишь дополняют и конкретизируют их применительно к условиям
юридической деятельности.

К работникам юридической профессии предъявляются повышенные моральные
требования, что объясняется особым доверием к ним со стороны общества и
ответственным характером выполняемых ими функций. Люди, решающие судьбы
других, требующие от них соблюдения закона и морали, должны иметь на это
не только формальное, служебное, но и моральное право.

В литературе, посвященной проблемам этики работников юридической
профессии, нет единства терминологии. Можно встретить следующие термины:
этика представителей права, профессиональная этика юриста, юридическая
этика, правовая этика, судебная этика. Ряд авторов пишут о следственной
этике, экспертной этике, адвокатской этике *.

* См.: Кокорев Л. Д. Понятие, задачи и соотношение профессиональной
этики юриста и следственной этики//Этика предварительного следствия:
Труды В. С. Ш. МВД СССР. Вып. 15. Волгоград, 1976; Батман Д. П.
Адвокатская этика. М., 1977;Любичев С. Г. Этические основы следственной
тактики. М., 1980; Кокорев Л. Д., Яотоов Д. Л. Указ. соч.

Обычно под юридической этикой понимается как сам свод нравственных
требований, которые распространяются на работников юридической
профессии, так и соответствующая отрасль знания, наука, изучающая эти
правила.

В принципе, не может быть возражений и против конкретизации этических
требований применительно к определенной юридической специальности в
рамках единой правовой профессии (этика судьи, прокурора, следователя,
адвоката).

Таким образом, юридическая этика – это вид профессиональной этики,
представляющий собой совокупность правил поведения работников
юридической профессии, обеспечивающих нравственный характер их трудовой
деятельности и внеслужебного поведения, а также научная дисциплина,
изучающая специфику реализации требований морали в этой области.

Юридическую этику можно назвать нравственным кодексом юристов различных
специальностей. В пределах единой юридической профессии существуют
специальности: судья, прокурор, адвокат, следователь, юрисконсульт,
арбитр, нотариус; сотрудники органов внутренних дел, сотрудники органов
контрразведки, выполняющие правоприменительные функции; работники
органов Министерства юстиции, судебные приставы, научные работники –
правоведы, преподаватели правовых дисциплин и др.

Юридическая этика – научная дисциплина, предмет которой составляет
проявление морали в правосудии и правоохранительной деятельности.

Судебная этика – совокупность правил поведения судей и других
профессиональных участников уголовного, гражданского и арбитражного
судопроизводства, обеспечивающих нравственный характер их
профессиональной деятельности и внеслужебного поведения, а также научная
дисциплина,, изучающая специфику проявления требований морали в этой
области.

В то же время вполне правомерно говорить отдельно об этике судьи, о
прокурорской этике, следственной этике, этике адвоката. Наряду с этим
существует и этика арбитра, юрисконсульта, нотариуса и т. д. Правда, для
ряда юридических специальностей научная разработка их нравственных
принципов находится лишь на начальной стадии, хотя они стихийно
складываются и соблюдаются на основании единых для всех нравственных
норм.

Значение юридической этики состоит в том, что она придает нравственный
характер деятельности по осуществлению правосудия, выполнению
прокурорских функций, следственной работе, а также и другим видам
деятельности, осуществляемой юристами-профессионалами. Нравственные
нормы наполняют правосудие и юридическую деятельность в целом
гуманистическим содержанием.

Юридическая этика, раскрывая и пропагандируя гуманные начала
правоотношений, складывающихся в различных областях жизни, оказывает
позитивное воздействие как на законодательство, так и на
правоприменение.

Юридическая этика способствует правильному формированию сознания,
взглядов работников юридической профессии, ориентируя их на
неукоснительное соблюдение нравственных норм, обеспечение подлинной
справедливости, защиту прав, свобод, чести и достоинства людей, охрану
собственной чести и репутации

Глава IV Нравственные основы законодательства о правосудии и
правоохранительной деятельности

1. Нравственное содержание конституционных норм о правосудии и
правоохранительной деятельности

Правосудие как вид государственной деятельности, призванной обеспечить
справедливость в отношении тех, чьи права и интересы оно затрагивает,
базируется на правовых и нравственных началах. Законность и
нравственность в правосудии, в деятельности правоохранительных органов
находятся в неразрывном единстве. Правосудие, не связанное законом, не
отвечающее требованиям права, вообще немыслимо. Правосудие – суд по
праву, справедливости. Но сам закон должен отвечать требованиям
нравственности, а его применение судом не должно противоречить
нравственным нормам. Формальное применение закона вопреки требованиям
справедливости извращает саму идею правосудия.

Единство законности и нравственности находит свое воплощение в
законодательстве о правосудии, его основных началах, принятых мировым
сообществом, а также в конституционном национальном законодательстве.

Всеобщая декларация прав человека, принятая Организацией Объединенных
Наций 10 декабря 1948 года, содержит ряд принципиальных требований к
организации правосудия, которые с полным основанием можно отнести к
числу общечеловеческих правовых ценностей. Одновременно они воплощают и
нравственные требования, общепризнанные нравственные ценности, отражают
важнейшие этические категории. Гуманизм, справедливость, защита
достоинства человека характеризуют нормы этого важнейшего документа ООН.

Ст. 1 Всеобщей декларации прав человека устанавливает, что все люди
рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они
наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в
духе братства.

В ст. 7 говорится, что все люди равны перед законом и имеют право, без
всякого различия, на равную защиту закона.

Ст. 5 запрещает подвергать кого бы то ни было пыткам или жестоким,
бесчеловечным или унижающим его достоинство обращению и наказанию.

Ст. 11 провозглашает презумпцию невиновности, принцип гласности
судебного разбирательства с обеспечением всех возможностей для защиты.

Ст. 12 гласит, что никто не может подвергаться произвольному
вмешательству в его личную и семейную жизнь, произвольным
посягательствам на неприкосновенность его жилища, тайну его
корреспонденции или на его честь и репутацию. Каждый имеет право на
защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств.

В ст. 29 определяется, что при осуществлении своих прав и свобод каждый
человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены
законом исключительно в целях обеспечения должного признания и уважения
прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали,
общественного порядка и общего благосостояния в демократическом
обществе.

Приведенные, а также и другие положения Всеобщей декларации прав
человека в юридической форме закрепляют нравственные начала права,
служат воплощению и защите нравственных ценностей.

Другой важнейший документ ООН -Международный пакт о гражданских и
политических правах от 19 декабря 1966 года воспроизводит, развивает и
конкретизирует положения Всеобщей декларации прав человека, в том числе
и относящиеся к области прав в сфере правосудия.

Для уголовного процесса существенное значение имеют положения Пакта о
процессуальных гарантиях личности.

Ст. 9 Пакта провозглашает право каждого человека на свободу и личную
неприкосновенность и запрещает произвольный арест или содержание под
стражей. Каждому арестованному сообщается о причине его ареста и в
срочном порядке сообщается любое предъявляемое ему обвинение. Каждое
арестованное или задержанное по уголовному обвинению лицо в срочном
порядке доставляется к судье (или к другому должностному лицу, которому
принадлежит по закону право осуществлять судебную власть) и имеет право
на судебное разбирательство в течение разумного срока или на
освобождение. Содержание под стражей лиц, ожидающих судебного
разбирательства, не должно быть общим правилом, но освобождение может
ставиться в зависимость от представления гарантий явки на суд, явки на
судебное разбирательство в любой другой стадии и, в случае
необходимости, явки для исполнения приговора. Каждому, кто лишен свободы
вследствие ареста или содержания под стражей, принадлежит право на
разбирательство его дела в суде, чтобы суд мог безотлагательно вынести
постановление относительно законности его задержания и распорядиться о
его освобождении, если задержание незаконно. Каждый, кто был жертвой
незаконного ареста или содержания под стражей, имеет право на
компенсацию, обладающую исковой силой.

Приведенные нормы, предоставляя каждому человеку гарантии против
произвольного стеснения свободы и личной неприкосновенности, делает
судебную власть гарантом неприкосновенности личности.

Ст. 10 Пакта обязывает гуманно обращаться со всеми лицами, лишенными
свободы, и уважать их достоинство, присущее человеческой личности.

Ст. 14 провозглашает равенство всех лиц перед судами и трибуналами.

Она устанавливает право каждого при рассмотрении любого предъявляемого
ему уголовного обвинения на справедливое и публичное разбирательство его
дела компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на
основании закона. Ограничения гласности судебного разбирательства могут
иметь место, в частности, “по соображениям морали. . . или когда того
требуют интересы частной жизни сторон”. Однако любое судебное
постановление по уголовному или гражданскому делу должно быть публичным,
“за исключением тех случаев, когда интересы несовершеннолетних требуют
другого или когда дело касается матримониальных споров или опеки над
детьми”.

В ст. 14 Пакта содержатся формулировка презумпции невиновности, а также
перечень процессуальных гарантий, которые как минимум должны
предоставляться каждому обвиняемому в преступлении на основе полного
равенства. К их числу относятся, в частности, право знать характер и
основания предъявляемого обвинения, о чем лицо должно уведомляться “в
срочном порядке и подробно” на языке, который оно понимает; быть судимым
без неоправданной задержки; право иметь достаточное время и возможности
для подготовки своей защиты и сноситься с выбранным им самим защитником;
быть судимым в его присутствии и защищать себя лично или через
посредство выбранного им самим защитника; допрашивать показывающих
против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были
допрошены; не быть принуждаемым к даче показаний против себя самого или
к признанию себя виновным; пользоваться бесплатной помощью переводчика;
при отсутствии достаточных средств пользоваться безвозмездно помощью
защитника. Каждый осужденный за какое-либо преступление имеет право на
пересмотр его осуждения и приговора вышестоящей судебной инстанцией
согласно закону. Никто не должен быть вторично судим или наказан за
преступление, за которое он уже был окончательно осужден или оправдан в
соответствии с законом и уголовно-процессуальным правом каждой страны.

Ст. 15 Пакта устанавливает принцип уголовного права- “нет преступления
без закона” – nullum crimen – и положение об обратной силе уголовного
закона; смягчающего ответственность, а ст. 17 воспроизводит ст. 12
Всеобщей декларации прав человека, цитированную выше.

Международный пакт о гражданских и политических правах, таким образом,
развивая идеи гуманизма и справедливости применительно к производству по
уголовным делам, устанавливает конкретные процессуальные гарантии
личности, которые как минимум должны быть воплощены в национальном
законодательстве членов мирового сообщества.

В конституционном законодательстве всех государств при регулировании
основ организации и деятельности судебной власти гуманные идеи
нормативных актов мирового сообщества, отражающие общечеловеческие
нравственно-правовые ценности, находят более или менее полное
воплощение. Именно конституционное законодательство, как правило,
формулирует принципы правосудия и правоохранительной деятельности.

Конституция Российской Федерации 1993 года содержит развернутую систему
норм, создающих гарантии прав личности, включая гарантии
справедливого правосудия, которые отражают общечеловеческие правовые и
нравственные ценности.

Одна из ключевых статей Конституции России – ст. 2, помещенная в главе
первой, где определяются основы конституционного строя, гласит:
“Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание,
соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность
государства”. Здесь мы имеем дело с формулировкой принципа гуманизма,
выраженной в праве на высшем, конституционном уровне. Эта
конституционная норма, воспроизводящая этический принцип, обязывает
прежде всего последовательно реализовать идею гуманизма во всем
законодательстве, начиная с самой Конституции. Гуманизм, человеколюбие
должны пронизывать все отрасли права России. Все, что не соответствует
признанию человека высшей ценностью, должно быть устранено из
отраслевого законодательства, какую бы область общественной жизни оно ни
регулировало. Гуманизм – ведущий принцип правоприменительной
деятельности. Государство, его органы обязаны признавать, соблюдать и
защищать права и свободы человека и гражданина.

Правосудие, деятельность судебной власти должны соответствовать принципу
гуманизма. Процессуальное законодательство призвано создавать такой
порядок судопроизводства, который обеспечивал бы защиту человека от
правонарушений, в том числе от преступлений, восстановление нарушенных
прав, охрану чести, достоинства, репутации честных людей. В то же время
и те, кто подозревается или обвиняется в правонарушениях, преступлениях,
должны быть ограждены от необоснованных обвинений и тем более
необоснованного осуждения. Их свободы, права и законные интересы должны
быть ограждены должным образом от необоснованного стеснения или
нарушения, их человеческое достоинство не должно унижаться.

Ст. 7 Конституции характеризует гуманистическую сущность Российской
Федерации как социального государства, политика которого направлена на
создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие
человека.

Гуманизм права и правопорядка в России ярко выражает глава вторая
Конституции – “Права и свободы человека и гражданина”. Ст. 17
Конституции фиксирует, что в Российской Федерации признаются и
гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно
общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии
с Конституцией. Основные права и свободы человека неотчуждаемы и
принадлежат каждому от рождения. Осуществление прав и свобод не должно
нарушать прав и свобод других лиц. Ст. 18 Конституции устанавливает, что
права и свободы человека и гражданина являются непосредственно
действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов,
деятельность законодательной и исполнительной власти, местного
самоуправления. Права и свободы обеспечиваются правосудием.

Регулируя начала правосудия, Конституция России фиксирует их
демократическое содержание, отражая требования справедливости и
гуманности.

Важнейшая этическая категория – категория справедливости означает прежде
всего требование равенства между людьми. Ст. 19 Конституции
провозглашает: “Все равны перед законом и судом”. Государство
гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от
пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и
должностного положения, места жительства, отношения к религии,
убеждений, принадлежности к общественным объединениям и других
обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по
признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной
принадлежности.

В ряде конституционных норм гарантируется охрана жизни, чести,
достоинства человека, личная неприкосновенность, неприкосновенность
жилища, охрана частной жизни – важнейших благ, защита которых
предусматривается документами мирового сообщества. При этом во многих
случаях их гарантом является судебная власть.

Ст. 20 Конституции устанавливает: каждый имеет право на жизнь. Смертная
казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в
качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления
против жизни при предоставлении обвиняемому права на рассмотрение его
дела судом с участием присяжных заседателей.

В марте 1897 г. Государственная Дума Российской Федерации отклонила
проект закона о моратории на исполнение смертной казни в России. Недавно
представитель России в Совете Европы подписал протокол Европейской
конвенции об отмене смертной казни. Но окончательное решение должна
принять Государственная Дума.

Ст. 21 Конституции посвящена охране достоинства человека. Достоинство
личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его
умаления. Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому
жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или
наказанию. Ст. 23 устанавливает право каждого на защиту чести и
достоинства.

В соответствии со ст. 22 Конституции каждый имеет право на свободу и
личную неприкосновенность. Арест, заключение под стражу и содержание под
стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения
лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов.

Право каждого на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную
тайну устанавливает ст. 23 Конституции, а ст. 24 запрещает сбор,
хранение, использование и распространение информации о частной жизни
лица без его согласия.

Ст. 23 Конституции устанавливает право каждого на тайну переписки,
телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений.
Ограничение этого права допускается только на основании судебного
решения.

Ст. 25 Конституции гласит: “Жилище неприкосновенно. Никто не вправе
проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в
случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного
решения”.

Глава седьмая Конституции Российской Федерации устанавливает
демократические принципы организации и деятельности судебной власти:
осуществление правосудия только судом; независимость судей и подчинение
их только Конституции Российской Федерации и закону; несменяемость
судей; неприкосновенность судей; гласность суда; состязательность. Ст.
32 Конституции установила право граждан Российской Федерации участвовать
в отправлении правосудия, а ст. 123 предусмотрела возможность ведения
судопроизводства с участием присяжных заседателей.

Конституция России 1993 года, расширив круг прав и свобод человека,
восприняв важнейшие положения международно-правовых актов, воплощающих
общепризнанные нравственно-правовые ценности, и усилив судебные гарантии
личности, основных человеческих благ, существенно усовершенствовала
основы российского права, его нравственный потенциал.

2. Роль судьи, председательствующего по делу, в обеспечении
нравственного характера разбирательства дела

Нравственные отношения между судьями возникают в процессе судебного
разбирательства, осуществляемого коллегиальным судом. Судебное
разбирательство- решающая стадия уголовного процесса, где
непосредственно осуществляется уголовное правосудие. Именно на этой
стадии в условиях гласного процесса исследуется с участием сторон
уголовное дело и принимаются решения о судьбе подсудимого, об
обоснованности притязаний потерпевшего и гражданского истца о
восстановлении нарушенных прав.

Длительный период разбирательство уголовных дел осуществлялось на
началах коллегиальности. Ни одно уголовное дело, начиная с дел по
обвинению в тяжких преступлениях и кончая делами, которые могли
закончиться приговором к незначительному штрафу или общественному
порицанию, нельзя было рассматривать единолично. Суд первой инстанции
действовал только в составе одного судьи и двух народных заседателей.

Дифференциация порядка судопроизводства в последние годы повлекла за
собой изменение состава суда, осуществляющего правосудие по уголовным
делам. По состоянию на начало 1998 года суд первой инстанции
рассматривает уголовные дела как коллегиально, так и единолично.
Производить судебное разбирательство и постановлять приговор могут: один
профессиональный судья; один профессиональный судья и два народных
заседателя; три профессиональных судьи; один профессиональный судья и
двенадцать присяжных заседателей. Уголовные дела о преступлениях, за
которые уголовным законом предусмотрено максимальное наказание в виде
лишения свободы на срок свыше пятнадцати лет или более строгое
наказание, рассматривает коллегия в составе трех судей. Не вдаваясь в
существо аргументации в пользу единоличного осуществления правосудия по
определенным категориям дел, следует все же отметить, что коллегиальный
суд в принципе в большей степени гарантирует принятие взвешенного и
справедливого решения – конечно при условии, что коллегиальность
является неформальной, недекоративной. Кроме того, единоличное
осуществление правосудия по уголовным делам означает отстранение
населения от участия в правосудии. Между тем ст. 32 Конституции России
1993 года устанавливает право граждан Российской Федерации участвовать в
отправлении правосудия.

Единоличное рассмотрение уголовных дел по зарубежному законодательству
допускается, а в России предусматривалось обычно лишь по делам о менее
тяжких преступлениях, влекущих соответственно менее строгие наказания,
что разумно и исходит в конечном счете из признания коллегиального суда
более гарантирующим правосудность разрешения дела.

В соответствии с “Уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями” от
1864 г. мировой судья мог налагать следующие наказания: 1) выговоры,
замечания и внушения; 2) денежное взыскание не свыше трехсот рублей; 3)
арест не свыше трех месяцев и 4) заключение в тюрьме не свыше одного
года (ст. 1). Законом от 29 мая 1992 года Верховный Совет РСФСР
предоставил возможность судьям единолично рассматривать значительное
число уголовных дел, в перечне которых упоминалось свыше 70 статей
Особенной части УК, а, кроме того, еще 67 статей УК перечислялось в
списке преступлений, дела о которых судья также единолично
рассматривает, но с согласия обвиняемого.

И при коллегиальном, и при единоличном разбирательстве уголовных дел
судья по должности председательствует в судебном заседании. И именно он
обязан обеспечить как строгое соблюдение закона, так и
высоконравственный ход и результат судебного разбирательства. Конечно,
некоторые нравственные проблемы, которые приходится решать в
коллегиальном суде, отличаются от тех, которые стоят перед единоличным
судьей. В то же время руководство судебным заседанием в пределах
предписанной законом процессуальной процедуры неизменно остается за
председательствующим, который вступает в нравственные отношения со
сторонами, другими участвующими в деле лицами, а при коллегиальном
слушании дела -также и с судьями, народными заседателями или присяжными
заседателями.

При рассмотрении уголовного дела с участием народных заседателей
последние пользуются правами судьи и все вопросы суд разрешает простым
большинством голосов (при равенстве голосов председательствующего и
каждого народного заседателя). Народные заседатели, в отличие от
председательствующего, как правило, недостаточно глубоко сведущи в
праве. Но они обладают жизненным и профессиональным опытом в
определенной области, избавлены от профессиональной деформации, которая
может угрожать судье и сказаться на его поведении и выводах по делу; Во
взаимоотношениях в составе профессиональной коллегии судей также должны
соблюдаться определенные нравственные нормы, выработанные многолетней
практикой.

Председательствующий обязан заблаговременно ознакомить каждого народного
заседателя с материалами дела, разъяснить сущность закона, по которому
обвиняется подсудимый, а также права народного заседателя. При этом
судья не вправе внушать народным заседателям собственное мнение по
вопросам, подлежащим компетенции коллегии суда. Следует также разъяснить
личную ответственность народного заседателя за участие в исследовании
дела и его справедливое разрешение.

Народным заседателям разъясняются положения закона об основаниях отвода
судьи и необходимость заявить себе самоотвод, если имеются основания,
могущие вызвать сомнение в беспристрастности судьи. Убедившись, что
таковые имеются, председательствующий в установленном порядке вызывает
другого народного заседателя, который также готовится к разбирательству
дела.

В ходе судебного разбирательства председательствующий предоставляет
каждому народному заседателю возможность свободно высказать свое мнение
при принятии судом решения, а также участвовать в исследовании всех
доказательств. Если суд выносит определение, совещаясь на месте, то
мнение каждого из народных заседателей по обсуждаемому вопросу должно
быть внимательно выслушано председательствующим, и решение принимается
коллегиально большинством голосов. Эта процедура, как и все действия
коллегиального суда, должна проводиться таким образом, чтобы всем
участникам судебного разбирательства было ясно, что судит и решает суд,
а не председательствующий. ” Совещание” судей, состоящее в том, что
председательствующий кивает направо и налево, а затем неожиданно
объявляет заранее им подготовленное определение суда, может породить у
присутствующих сомнения и в объективности председательствующего, и в
истинной роли народных заседателей. Вопросы, требующие основательного
обсуждения, возникшие неожиданно, целесообразнее решать в совещательной
комнате.

Председательствующий должен предоставлять народным заседателям
возможность активно участвовать в допросах и других судебно-следственных
действиях, при этом при неудачной постановке вопросов, их неясности,
проявлять должный такт, устраняя лишь наводящие вопросы, запрещенные
законом, но в такой форме, чтобы не дискредитировать их автора. Судебное
следствие заканчивается при условии, что народные заседатели не
настаивают на продолжении действий по исследованию доказательств.

Урегулированный законом порядок постановления приговора способствует
обеспечению равноправия всех судей и учитывает необходимость
предоставления народным заседателям возможности свободно высказывать и
отстаивать свое убеждение о результатах судебного разбирательства и
мнение о том, каким должен быть приговор по делу.

Постановлению приговора предшествует совещание судей, происходящее в
условиях тайны совещания. Председательствующий ставит на разрешение суда
образующие существо приговора вопросы, перечень и последовательность
которых определены законом. Отступление от этого требования не только
нарушает законную процедуру принятия решения, но и может породить
нравственные коллизии, свидетельствовать о неуважении
председательствующего к мнению других судей. Например, нельзя начинать
совещание с вопроса о квалификации преступления или о мере наказания.
Это будет означать, что председательствующий, не выслушав народных
заседателей, уже единолично пришел к выводу о виновности подсудимого и
пытается навязать его народным заседателям.

Строгое соблюдение указания закона о том, что каждый вопрос должен быть
поставлен в такой форме, чтобы на него мог быть дан либо утвердительный,
либо отрицательный ответ, также направлено на обеспечение реального
участия каждого народного заседателя в принятии решения по делу.

Все вопросы решаются простым большинством голосов. Это правило должно
быть разъяснено народным заседателям до голосования. При расхождении
мнения председательствующего с мнением одного народного заседателя или
их обоих в ходе обсуждения того или иного вопроса председательствующий,
конечно, не лишен права убеждать народного заседателя в правильности
своего мнения. Но это должно делаться в предельно тактичной форме, с
приведением аргументов, вытекающих из данных судебного разбирательства.
Какое-либо давление на народных заседателей, ссылки на их
некомпетентность в правовых вопросах, на возможность отмены приговора
вышестоящим судом и т. п. недопустимы.

Никто из судей не вправе воздерживаться от высказывания своего мнения
при постановлении приговора. В этой норме закона заключен нравственный
смысл: судья, призванный решать судьбу подсудимого, не вправе уклониться
от моральной ответственности за принимаемое решение, ” умыть руки”.

Председательствующий подает свой голос последним. Соблюдение этого
правила призвано обеспечить свободу волеизъявления народных заседателей.
Председательствующий, убедившись в ходе обсуждения того или иного
вопроса, что он останется в меньшинстве, не вправе избегать по нему
голосования.

Народный заседатель, мнение которого разошлось с мнением других судей,
обязан тем не менее подписать приговор вместе с ними. Поэтому народному
заседателю, оставшемуся в меньшинстве, должно быть разъяснено его право
изложить свое особое мнение. Долг председательствующего -разъяснить
порядок изложения особого мнения и его возможные правовые последствия.

Нравственный долг судьи, председательствующего по делу, – создать в
коллегии судей атмосферу сотрудничества, взаимного уважения,
принципиального и ответственного отношения каждого к своим обязанностям,
когда все вопросы решаются на основе внутреннего убеждения при равенстве
всех трех судей.

При рассмотрении уголовного дела с участием присяжных заседателей
взаимоотношения председательствующего по делу судьи и присяжных
заседателей строятся на основе разделения их функций при гарантиях
свободы волеизъявления присяжных заседателей и предельной объективности
председательствующего в ведении судебного разбирательства.

УПК обязывает председательствующего произнести краткое вступительное
слово, в котором, он, в частности, говорит о задачах присяжных
заседателей и условиях их участия в деле. Председательствующий
единолично принимает решение об освобождении явившихся в суд присяжных
заседателей от участия в деле, а также об отводах и самоотводах. Долг
председательствующего – обеспечить такой состав коллегии присяжных
заседателей, который гарантирует их полную беспристрастность и
способность вынести объективный вердикт. Мотивированные и безмотивные
отводы удовлетворяются, с тем чтобы коллегия присяжных заседателей не
оказалась тенденциозной.

В ходе судебного заседания должна быть обеспечена возможность
использования каждым присяжным заседателем прав, предоставленных ему
законом.

Председательствующий обязан следить за тем, чтобы присяжные заседатели
не общались со сторонами и участвующими в деле лицами помимо
установленного порядка, и отстранить присяжного заседателя от участия в
деле в случае, когда есть основания полагать, что этот присяжный
заседатель утратил объективность в результате оказанного на него
незаконного воздействия.

Во время судебного следствия присяжные заседатели вправе задавать через
председательствующего вопросы подсудимому, потерпевшему, свидетелям и
экспертам. Председательствующий не задает допрашиваемым такие вопросы
присяжных заседателей, которые не имеют отношения к делу, являются
наводящими или оскорбительными.

При постановке вопросов присяжным заседателям окончательная их
формулировка в вопросном листе принадлежит председательствующему. Здесь
требуется особое внимание и ответственность, так как неточная постановка
вопросов или их тенденциозность могут повлечь за собой несправедливый
вердикт присяжных заседателей.

Напутственное слово председательствующего должно быть объективным. Закон
запрещает председательствующему в какой-либо форме высказывать свое
мнение по вопросам, поставленным перед коллегией присяжных заседателей.
Нравственная проблема здесь состоит в том, что председательствующий
произносит напутственное слово в условиях, когда у него самого уже
сложилось убеждение по вопросу о виновности или невиновности
подсудимого. Сообщая присяжным заседателям сведения, необходимые для
принятия правильного решения, в том числе напоминая исследованные в суде
доказательства, судья тем не менее не вправе даже косвенно ориентировать
их на какие-либо выводы.

А. Ф. Кони, произнося напутствие присяжным заседателям по делу Веры
Засулич, внутренне исходил из убеждения в виновности подсудимой. Он
писал впоследствии, что хотя и старался быть совершенно объективным, но,
читая потом запись своего резюме, подметил в нем “некоторый
обвинительный оттенок: “Следует признать виновность в нанесении раны и
дать снисхождение”. Присяжные вынесли оправдательный вердикт.
Реакционный газетчик Катков подверг А. Ф. Кони яростным нападкам,
напечатав, что “г. Кони, подобрав присяжных, оправдал Засулич”.

В суде присяжных председательствующий не освобожден от нравственной
ответственности за справедливость решения о виновности или невиновности
подсудимого. Он обязан распустить коллегию присяжных заседателей,
признав, что они постановили обвинительный вердикт в отношении
невиновного. Судья вправе также постановить оправдательный приговор,
признав, что в деянии подсудимого отсутствует состав преступления, хотя
присяжные вынесли обвинительный вердикт.

При единоличном рассмотрении дела у судьи отсутствует возможность
использовать мнение и совет других судей при принятии решений в процессе
судебного разбирательства и при постановлении приговора. Вся
нравственная ответственность за объективное ведение судебного
разбирательства и справедливость приговора лежит на нем одном.

Если дело рассматривает коллегия в составе профессиональных судей, то
взаимоотношения внутри состава суда складываются не без влияния
должностного положения председательствующего и судей, разницы в
квалификационных классах и прочих обстоятельств, связанных с постоянным
пребыванием судей в одном профессиональном коллективе.

Л.Д. Кокорев высказывает небезосновательные опасения по поводу
устранения от участия в отправлении правосудия народных представителей.
” Возрастает возможность влияния на правосудие вышестоящих по отношению
к суду органов юстиции. Их давление на профессиональных судей
значительно облегчается. Повышается опасность появления ” послушного”
правосудия, служители которого – профессиональные судьи – будут
прислушиваться к ” мнению” и ” советам” вышестоящих должностных лиц в
системе юстиции. Возрастает возможность влияния на правосудие
нравственной, профессиональной деформации отдельных судей, а также
воздействия некоторых отрицательных корпоративных интересов
профессионалов единой судебной системы, в частности “чести мундира” и т.
д.” *

* Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Указ. соч. С. 126.

Основанные на праве нравственные отношения суда и участников судебного
разбирательства определяют поведение судей, и прежде всего
председательствующего по делу, в общении с подсудимым, его защитником,
потерпевшим, прокурором и другими лицами.

Председательствующий по делу, другие судьи и народные заседатели обязаны
проводить все судебное разбирательство и разрешать уголовное дело
абсолютно беспристрастно. Предубеждение судей против подсудимого или
потерпевшего, других участвующих в деле лиц – верный путь к судебной
ошибке. Оно незаконно и безнравственно, так как судья отступает от
требований беспристрастности и объективности, предъявляемых к нему
обществом. ” Предубежденность судьи предполагает включение в орбиту
внимания только тех фактов, которые в той или иной мере соответствуют
заранее сложившемуся мнению. Предубежденность влечет за собой судебные
ошибки не только в исследовании фактических обстоятельств дела, но и в
правовой квалификации содеянного, в избрании меры наказания”*, – пишет
Ю. М. Грошевой, предостерегая от предвзятого отношения к подсудимому.

* Грошевой Ю. М. Проблемы формирования судейского убеждения в уголовном
судопроизводстве. Харьков, 1975. С. 89.

Положение судьи таково, что до постановления приговора он не вправе
высказывать свое мнение по поводу виновности или невиновности
подсудимого. В противном случае он подлежит обоснованному отводу. Однако
не менее важно, чтобы судья не только не “обнародовал” в той или иной
форме свое отношение к делу, свою позицию по поводу решения вопросов,
образующих существо приговора, но и внутренне был свободен от
предубежденности, готов к восприятию всего происходящего на суде без
пристрастия, объективно.

Судья, председательствующий по делу, равно как и другие судьи или
народные заседатели, обязан одинаково внимательно относиться к
ходатайствам, заявлениям всех участников судебного разбирательства,
выслушивать их и ставить на разрешение суда поставленные вопросы.

Судьи не должны проявлять свои симпатии или антипатии по отношению к
кому-либо из участников судебного разбирательства, например, быть
подчеркнуто внимательны к потерпевшему и игнорировать обращения или
заявления подсудимого, демонстрируя недоверие к нему. В суде необходимо
создать атмосферу процессуального равенства сторон, очевидную для всех
присутствующих.

В подготовительной части судебного заседания суд принимает меры к
обеспечению беспристрастного состава суда и участников судебного
разбирательства, устраняя тех, кто подлежит отводу. Здесь же происходит
разъяснение прав подсудимому, потерпевшему, другим лицам, которое не
может быть формальным. Необходимо, чтобы каждый в действительности
осознал, какие возможности предоставил ему закон для защиты своих
интересов. Разрешая ходатайства, заявленные перед началом судебного
следствия, суд должен быть готов удовлетворить их, если они заявлены по
поводу выяснения обстоятельств, существенных для дела.

В процессе судебного следствия действие и поведение
председательствующего, других судей и народных заседателей подчинены
одной цели – путем всестороннего, полного и объективного исследования
доказательств, установить истину по делу. При этом как по содержанию,
так и по форме действия суда должны соответствовать процессуальным и
нравственным нормам.

Обвинительное заключение в соответствии с действующим законом
традиционно оглашает председательствующий по делу. Этот порядок давно и
обоснованно подвергается критике. В суде присяжных он уже не действует.
При условии, что в деле всегда будет участвовать государственный
обвинитель, это процессуальное действие следует производить прокурору.

После оглашения обвинительного заключения председательствующий
спрашивает подсудимого, понятно ли ему обвинение, разъясняет подсудимому
в необходимых случаях сущность обвинения и спрашивает, признает ли он
себя виновным. По желанию подсудимого председательствующий предоставляет
ему возможность мотивировать ответ.

Долг судьи убедиться в том, что подсудимый действительно понимает, в чем
он обвиняется, и ответ его о признании или непризнании своей виновности
основан на правильном осознании сущности обвинения, что юридическая
неосведомленность подсудимого не обусловила его ошибочного ответа.

Серьезным недостатком в проведении судебного следствия является
некритический подход к имеющимся в деле материалам, собранным в ходе
дознания или предварительного следствия. Он свидетельствует о формальном
отношении к выполнению обязанностей судьи и может повлечь самые тяжкие
ошибки – осуждение невиновных, а также несправедливо строгое наказание
действительно виновных.

Поэтому действия председательствующего при ведении судебного следствия
должны исходить из необходимости обеспечить максимальную объективность
исследования обстоятельств дела при равенстве сторон обвинения и защиты.

Председательствующий по делу не должен проявлять настойчивость в
получении от подсудимого показаний, соответствующих версии обвинения,
изложенной в обвинительном заключении. В случае изменения подсудимым
своей позиции по отношению к обвинению по сравнению с предварительным
следствием (вместо признания виновности – отрицание) и связанного с этим
изменения показаний обязанность суда состоит в том, чтобы выяснить
подлинные причины этого и тщательно проверить, какие показания
соответствуют действительности. Поэтому судьи не должны убеждать
подсудимого в желательности признать свою вину. Если подсудимый не
виновен и его показания на предварительном следствии не соответствуют
действительному положению дел, а явились результатом ошибки, заблуждения
или недобросовестного ведения следствия, то показания его на суде
необходимо использовать для установления истины и реабилитации
подсудимого. Если же он ранее давал правдивые показания, но в суде от
них отказался и стал сообщать ложные сведения, то обязанность суда
внимательно выслушать версию подсудимого, разобраться в истинности или
ложности тех или иных показаний и собрать на судебном следствии
доказательства, дающие основания для безошибочного вывода.

При изменении подсудимым позиции по отношению к обвинению по сравнению с
предварительным следствием ему должна быть предоставлена возможность
объяснить причины этого и дать развернутые показания по поводу обвинения
и известных ему обстоятельств дела в том виде, как это желает сделать
сам подсудимый.

Выяснение причины изменения подсудимым своей позиции, оглашение
показаний, данных им на предварительном следствии, должны производиться
лишь после того, как подсудимому была предоставлена возможность
полностью изложить свою версию об обстоятельствах дела. Нельзя
уговаривать подсудимого возвратиться к своим прежним показаниям,
напоминать ему в связи с этим о значении чистосердечного раскаяния для
смягчения ответственности и т. д.

Л. Д. Кокорев считает, что при допросе подсудимого и на судебном
следствии в целом необходимо стремиться пробудить совесть подсудимого,
что может повести к его чистосердечному раскаянию. При этом суду
рекомендуется “разъяснить подсудимому гуманный смысл закона, что
является правом суда”*. Одновременно этот автор отмечает, что “грань
между разъяснением подсудимому значения чистосердечного раскаяния и
незаконным понуждением к такому раскаянию практически трудно уловима,
помочь в этом судье могут лишь нравственные принципы и его моральное
сознание” **. Однако вряд ли в состязательном процессе побуждение
подсудимого к чистосердечному раскаянию должно исходить от судьи, а не
от сторон. К тому же в большинстве случаев соответствующие разъяснения
делались на предварительном следствии, но безуспешно.

Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Указ. соч. С. 138. ** Там же. С. 138-139.

Председательствующий и народные заседатели не могут пассивно вести
судебное следствие, безразлично фиксируя заведомо ложные показания. Но
выяснение обстоятельств дела они ведут, не теряя позиции объективного
исследования истины, не становясь на позицию обвинения. В этой связи
следует признать правильной критику некоторых рекомендаций по поводу
тактики судебного следствия, реализация которых может сказаться не
только на уважении к суду как беспристрастному органу правосудия, но и
на позиции самих судей по существу и в итоге привести к судебной ошибке.
Критикуя нравственно недопустимые приемы допросов на предварительном
следствии, М. С. Строгович писал, что “… стоит только впустить
подобные приемы в стадию расследования, они в той или иной мере
проникнут и в судебное разбирательство… В книге Л. Е. Ароцкера,
посвященной тактике и этике судебного допроса, все известные приемы
хитростей, “ловушек” автор безоговорочно рекомендует применять в
судебном разбирательстве, при допросе подсудимого. Здесь и парализация
бдительности допрашиваемого, и доведение допрашиваемого в судебном
заседании до состояния растерянности, ошеломление допрашиваемого
неожиданными вопросами и т. п. * Точка зрения Л. Е. Ароцкера в
юридической науке поддержки не нашла, но какой-то отзвук, хотя и
незначительный, кратковременный, в судебной практике она, видимо,
произвела”**.

См.: Ароцкер Л. Е. Тактика и этика судебного допроса. М., 1969. С. 10,

42-44.

** Строгович М.С. Право обвиняемого на защиту и презумпция невиновности.
М., 1984. С. 136-137. Подробный разбор позиции Л. Е. Ароцкера содержится
в кн.: Проблемы судебной этики. С. 15-18.

В состязательном процессе изобличение подсудимого в преступлении
-обязанность обвинителя, а не судьи или суда. Судья, который ставит
подсудимому “ловушки”, ведет себя пристрастно, необъективно,
безнравственно.

Председательствующий обязан равно внимательно выслушивать показания всех
допрашиваемых лиц, независимо от того, считает он эти показания
правдивыми или ложными, соответствующими действительности или
результатом заблуждения. При этом каждому допрашиваемому должна быть
предоставлена возможность свободно изложить свои показания, а вопросы
задаются, как правило, по окончании такого рассказа.

Все наводящие вопросы, поставленные кем-либо из участников судебного
разбирательства, подлежат безусловному и немедленному отклонению
председательствующим. Сами судьи тем более не вправе в какой бы то ни
было форме ставить наводящие вопросы.

Допрос на суде в публичном процессе всегда вызывает обострение чувств и
эмоций допрашиваемого. Поэтому от председательствующего требуются особый
такт, предельная внимательность к состоянию допрашиваемого.

Во время процесса в военном суде мать подсудимого, давая показания в
качестве свидетеля, плакала. Председательствующий обратился к
присутствующим в зале суда: “Слушайте голос плачущей матери!”

Во время судебного следствия в открытом судебном заседании должно быть
исключено разглашение сведений об интимных сторонах жизни тех или иных
лиц, а также оглашение переписки личного характера.

Выяснение сведений о личности и роде занятий свидетелей и потерпевших,
характере их взаимоотношений с подсудимым и другими лицами производится
только в известных пределах. Личная жизнь граждан охраняется законом.
Суд может вторгаться в эту сферу лишь тогда, когда это действительно
необходимо для уяснения существенных обстоятельств дела. Это требование,
естественно, относится и к участникам судебного разбирательства.

Во время судебных прений и последнего слова подсудимого
председательствующий, народные заседатели и присяжные заседатели
внимательно выслушают все, что говорят участники судебного
разбирательства. Используя свое руководящее положение,
председательствующий пресекает попытки нарушить этические нормы в
общении, в споре между участниками судебных прений, грубость или
нетактичность в отношении кого-либо.

В этой части судебного разбирательства нельзя отвлекаться от
происходящего в суде, вести записи по другим вопросам, перелистывать
материалы дела и т. п.

В течение всего судебного разбирательства председательствующий обязан
проявлять такт, выдержку, быть предельно собранным, образцово соблюдать
правила судебной этики. Одновременно он должен принимать меры к тому,
чтобы в процессе общения между собой все участники судебного
разбирательства соблюдали этические нормы, правила поведения в
государственном учреждении. Грубость, нетактичность, попытки унизить
чье-либо достоинство должны немедленно пресекаться.

Председательствующий должен вести себя официально и одновременно
вежливо, быть внимательным по отношению ко всем, с кем он вступает в
контакты. В поведении судьи не должно быть как сухости, черствости, так
и легковесности, шутливости. Каждое преступление, которое исследует суд,
принесло кому-нибудь горе, моральное потрясение. Судью, вероятно,
запомнят на всю жизнь подсудимый, его близкие, будут помнить
потерпевший, другие участники процесса, за его поведением внимательно
наблюдают находящиеся в зале суда, В их глазах он – судья, от которого
ждут умного и добросовестного исследования дела и его справедливого
разрешения. И судья обязан эти надежды оправдать всем своим поведением.

В судебном заседании участвует прокурор, поддерживающий государственное
обвинение. В этой своей деятельности он руководствуется законом и
нравственными нормами, определяющими сущность его деятельности в суде *.

* Подробно об этических началах деятельности государственного обвинителя
см., например: Проблемы судебной этики. С. 210-231; Горский Г. Ф.,
Кокорев Д. Д., Котов Д. Л. Судебная этика. Воронеж, 1973. С. 146-155;
Савицкий В. М, Очерк теории прокурорского надзора. М,, 1975. С. 279-378;
Леоненко В. В. Профессиональная этика участников уголовного
судопроизводства. Киев, 1981. С. 114-128; Басков В. И. Прокурорский
надзор за исполнением законов при рассмотрении уголовных дел в судах.
М., 1986; Кокорев. Л. Д., Котоов Д. Л. Указ, соч. С. 151-159.

Этические аспекты поддержания государственного обвинения будут
рассмотрены далее самостоятельно. Здесь же следует напомнить лишь общие
принципы деятельности государственного обвинителя: всемерное содействие
суду во всестороннем, полном и объективном исследовании обстоятельств
дела; непримиримость к нарушениям правовых и нравственных норм;
безупречное чувство справедливости; принципиальность, настойчивость в
изобличении виновного при максимальной объективности; обязанность
отказаться от обвинения, если оно не подтвердилось в ходе судебного
следствия; подчеркнутое уважение к суду как органу правосудия и уважение
достоинства всех участвующих в деле лиц; корректность, чувство такта,
образцовое соблюдение правил поведения в суде.

При постановлении приговора судья, единолично ли он разрешает дело или
входит в состав коллегии, несет в полной мере ответственность за судьбу
подсудимого, за безошибочное, справедливое разрешение дела. Здесь
ведущую роль играет совесть судьи, оценивающего доказательства по своему
внутреннему убеждению, принимающего решение об осуждении или оправдании,
о наказании в случае признания подсудимого виновным. В этой деятельности
должны аккумулироваться лучшие нравственные качества судьи, о которых
говорилось выше: понимание социального значения принимаемого решения и
повышенное чувство собственного долга, объективность, беспристрастность,
справедливость, честность, гуманность, принципиальность

и т. д.

Судья не вправе уклоняться от принятия решения по делу ни путем
воздержания от голосования, ни путем направления дела на дополнительное
расследование, когда оно заведомо не внесет ничего нового. Ему закон
предоставил право и одновременно возложил на него бремя окончательного
решения. И оно будет справедливым лишь тогда, когда все судьи с полным
сознанием ответственности исполнят свой профессиональный нравственный
долг 3. Нравственное содержание приговора и других решений суда Судебное
разбирательство, как правило, заканчивается принятием судом решения по
основному вопросу уголовного дела – постановлением приговора. К существу
и форме приговора, как и других процессуальных решений, предъявляется
ряд требований. Необходимыми свойствами любого процессуального решения
являются законность и обоснованность. Многие процессуальные решения
должны быть также мотивированы. Каждое решение облекается в
соответствующую процессуальную форму *.

См.: Лупинская П. А. Решения в уголовном судопроизводстве. М., 1976.

Приговор – важнейшее решение, принимаемое по уголовному делу. Приговор
— акт правосудия, что качественно выделяет его среди других
процессуальных актов. Он должен отвечать высоким правовым и нравственным
требованиям.

По действующему закону (ст. 301 УПК) каждый приговор должен быть: 1)
законным, 2) обоснованным, 3) мотивированным. Приговор должен
основываться лишь на тех доказательствах, которые были рассмотрены в
судебном заседании.

Законность приговора означает соответствие его требованиям материального
и процессуального закона при условии, что он постановлен в результате
процесса, проведенного с соблюдением всех процессуальных гарантий.
Обоснованность – соответствие выводов суда, изложенных в приговоре,
фактическим обстоятельствам дела при доказанности этих выводов в
судебном заседании. Мотивированность приговора – приведение в нем
аргументов в обоснование содержащихся в приговоре решений.

М. С. Строгович относил к числу требований к приговору также
убедительность и справедливость*.

См.: Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса: В 2 т. М.,

1968.

В настоящее время большинство ученых считают справедливость важнейшим
свойством правосудного приговора. Есть веские основания к тому, чтобы в
самом уголовно-процессуальном законе было прямо сформулировано это
требование к любому приговору суда.

Действующий УПК термин ” справедливость” употребляет применительно к
наказанию, назначенному судом. Одной из задач уголовного
судопроизводства является обеспечение правильного применения закона “с
тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому
наказанию” (ст. 2). Согласно ст. 347 УПК одним из оснований к отмене или
изменению приговора является несправедливость наказания: “Не
соответствующим тяжести преступления и личности осужденного признается
наказание, когда оно хотя и не выходит за пределы, предусмотренные
соответствующим уголовным законом, но по своему размеру является явно
несправедливым как вследствие мягкости, так и вследствие суровости”.

Но справедливость приговора не сводится только к соразмерности наказания
осужденному, хотя она составляет важный и необходимый

компонент справедливости. Различные авторы в понятие справедливости

обоснованно вкладывают более широкий смысл. Так, Ф. М. Кудин пишет, что

справедливость выражает моральное требование, чтобы приговор

” устанавливал виновность либо невиновность подсудимого в соответствии с

тем, что имело место в действительности, чтобы в приговоре было
правильно

квалифицированно деяние лица и определено наказание в соответствии с

тяжестью преступления и личностью виновного” *. М. С. Строгович,

перечисляя требования к приговору, указывал, что приговор “должен быть

справедлив – это значит, что он должен устанавливать действительную вину

или невиновность подсудимого и наказывать его в соответствии с его
виною” **.

* Уголовный процесс/Под ред. П. А. Лупинской и И. В. Тыричееа. М.,

1992. С.423.

** Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. II. С. 325.

Таким образом, справедливость приговора включает ряд составляющих.
Приговор будет справедлив, если им оправдан невиновный (осуждение
невиновного – крайняя форма несправедливости); обвинительный приговор,
соответственно, будет справедлив лишь тогда, когда им признан виновным,
осужден именно тот, кто совершил преступление. Приговор будет
справедливым тогда, когда наказание виновному назначено в соответствии с
правильно примененным уголовным законом и соразмерно опасности
преступления и личности виновного, когда соблюдено требование
индивидуализации ответственности.

Нетрудно заметить, что приведенные характеристики в значительной мере
совпадают с законностью и обоснованностью приговора, но приговор здесь
оценивается с позиций положения личности того, о ком он постановлен.
Справедливость в данном случае понимается в ее распределительном
аспекте.

Но приговор должен соответствовать и уравнительному пониманию
справедливости. Приговор должен опираться на реальное исполнение судом
принципа равенства каждого человека перед законом и судом и содержать
решения, соответствующие этому принципу. Независимо от различий в
социальном, имущественном и прочих отношениях все невиновные должны
безусловно оправдываться. Ко всем, кто виновен, равно применяется
уголовной закон, и они наказываются без дискриминации или привилегий по
национальным, социальным и прочим признакам.

Таким образом, справедливость приговора – это нравственная
характеристика приговора, означающая требование, чтобы приговором
осуждался только виновный в преступлении, а невиновный был оправдан,
чтобы признанный виновным наказывался на основе закона в соответствии с
характером и степенью его вины при обеспечении равенства всех перед
законом и судом.

Справедливость приговора неразрывно связана с его законностью и
обоснованностью. Незаконный приговор не может быть справедливым, как и
необоснованный, то есть не соответствующий тому, что совершил (или не
совершил) подсудимый.

Иногда можно встретить утверждение, что наказание может быть незаконным,
но справедливым. Так, Г. 3. Анашкин писал, что “по существу справедливое
наказание может быть незаконным, например, вследствие ошибки в
квалификации деяния или нарушения процессуальной нормы при постановлении
приговора” (Анашкин Г.3. Справедливость назначения уголовного
наказания//Советское государство и право. 1982. № 7. С. 60.) Но это
суждение весьма уязвимо. Наказание, назначенное ” не по тому закону”,
вообще не может быть оценено ввиду отсутствия критерия для суждения о
его справедливости. Наказание, постановленное вне соблюдения важнейших
гарантий правосудия, лишено юридической силы и нравственного оправдания.

Справедливость приговора нельзя рассматривать в отрыве от правовых
требований к акту правосудия, но в то же время следует обратить внимание
на то, что эта характеристика приговора занимает самостоятельное место
по сравнению с законностью, обоснованностью и мотивированностью.
“Выделение справедливости как требования, предъявляемого к приговору,
-писал М. С. Строгович, – имеет тот смысл, что этим подчеркивается
правильное не только с правовой, но и с нравственной, моральной стороны
отношение к человеку, судьба которого решается приговором” *.
Справедливость – оценка приговора несколько иного, более широкого плана,
чем правовые его характеристики. Справедливость – нравственно-правовое
требование к приговору, в конечном счете опирающееся на гуманистические
начала. Поэтому в случае закрепления этого требования к приговору в
уголовно-процессуальном законе оно должно формулироваться относительно
самостоятельно, чем будет отмечено его особое качество.

Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. II. С. 326.

Постановление справедливого приговора требует от судей принятия на себя
ответственности за правильное решение о дальнейшей судьбе подсудимого.
Постановляя приговор, “они до предела напрягают свои духовные,
нравственные силы” *.

Проблемы судебной этики. С. 188-189.

В суде присяжных справедливость приговора определяется прежде всего
справедливостью вердикта присяжных заседателей. И здесь проявляется
преимущество суда присяжных, которые в своих решениях руководствуются
своей совестью, судят на основании представлений о справедливости. А. Ф.
Кони писал по поводу соображений присяжных: ” Приходится признать, что
часто в их, по-видимому, неправильном решении кроется действительная
справедливость, внушаемая не холодным рассудком ума, а голосом сердца.
Не надо забывать, что согласно закону, их спрашивают не о том, совершил
ли подсудимый преступное деяние, а виновен ли он в том, что совершил
его; не факт, а внутренняя сторона его и личность подсудимого, в нем
выразившаяся, подлежит их суждению. Своим вопросом о виновности суд
устанавливает особый промежуток между фактом и виной и требует, чтобы
присяжные, основываясь исключительно на “убеждении своей совести” и
памятуя свою великую нравственную ответственность, наполнили этот
промежуток соображениями, в силу которых подсудимый оказывается
человеком виновным или невиновным”*.

Кони А. Ф. Присяжные заседатели//Суд присяжных в России. Л., 1991.

С. 38.

В период проведения судебной реформы, включающей учреждение суда
присяжных, получило известное распространение мнение, что в этом суде
нравственная ответственность за справедливость приговора полностью
возлагается на присяжных и положение судьи в этом отношении существенно
меняется. Однако уже внесенные в УПК изменения, да и сам правовой
механизм деятельности суда присяжных опровергают это ошибочное мнение.
Решение вопроса о виновности возлагается на присяжных. Но
профессиональный судья отнюдь не устраняется от ответственности за свой
приговор, который опирается на вердикт присяжных, в том числе и за
правильность осуждения в целом. Председательствующий не вправе оспорить
оправдательный вердикт. Но если присяжные ошиблись и осудили
невиновного, то правовой и нравственный долг судьи аннулировать это
несправедливое решение, о чем говорилось выше.

В суде присяжных в настоящее время меру наказания судья назначает
единолично. Прежде ее определял суд коллегиально. Поэтому нравственная
ответственность судьи за принятие решения по этому важнейшему вопросу
решительно возрастает. Смертная казнь, к примеру, может применяться
только судом присяжных. Но казнить осужденного или нет – решает судья
единолично. Он один несет ответственность за решение о лишении жизни
другого человека, но лишь на законных основаниях.

Что касается формы приговора, то она определенным образом также отражает
нравственные моменты. Так, М. С. Строгович считал, что одно из свойств
приговора – его убедительность: “… гражданами, населением,
общественностью он должен восприниматься как правильный, справедливый,
должен убеждать их в правильности тех выводов, к которым пришел суд”*.
Убедительность приговора обеспечивается соответствующим ведением
судебного разбирательства и изложением приговора, его мотивировкой **. С
этим мнением можно согласиться, но при условии, что убедительность
определяется прежде всего соблюдением других требований к приговору, на
что обращал внимание и цитированный автор. Плохо, если убедительно будет
составлен незаконный, несправедливый приговор.

Сторогович М,. С. Курс советского уголовного процесса. Т. II. С. 325.

** См.; Там же. С. 326.

Нравственно обусловлены содержащиеся в законе требования к форме
приговора: сама обязанность суда мотивировать приговор; запрет включать
в оправдательный приговор формулировки, ставящие под
сомнение невиновность оправданного; включать в приговор указание на
совершение преступления кем-либо из лиц, не привлекавшихся к
ответственности, и др.

Следует осторожно подходить к помещению в приговоре нравственных
характеристик подсудимого, потерпевшего, других участвующих в деле лиц.
А такие вопросы возникают, например, при рецидиве преступлений, при
совершении преступления с особой жестокостью, при виктимности
потерпевшего. Видимо, такого рода сведения могут быть отражены в
приговоре лишь тогда, когда это прямо опирается на содержание
материального уголовного закона и относится к обстоятельствам,
существенным для дела. При этом нельзя отвлекаться от нравственных
критериев и при помещении в приговор сведений, относящихся к существу
дела. Например, при изнасиловании несовершеннолетней в приговоре
указываются в качестве смягчающих ответственность обстоятельств
чистосердечное раскаяние и положительная характеристика виновного.

Решения судебных инстанций, проверяющих законность и обоснованность
приговора, также обусловлены определенными нравственными требованиями.
Гуманизм, справедливость, объективность, в определенных отношениях
милосердие, лежат в основе установленной законом компетенции этих судов.
Названными принципами обусловлены запрет ухудшения положения осужденного
вследствие подачи им кассационной жалобы, правила, обеспечивающие особую
стабильность оправдательного приговора, в том числе вступившего в
законную силу, другие нормы, относящиеся к кассационному и надзорному
производству.

На стадии исполнения приговора подавляющее большинство решений может
быть принято в сторону смягчения участи осужденного по различным
основаниям. Гуманистическое начало уголовно-процессуального права здесь
проявляется весьма отчетливо

4. Правовые и нравственные отношения в уголовном процессе

Нравственное содержание уголовно-процессуальных отношений обусловлено
нравственными началами уголовно-процессуального законодательства,
регулирующего всю уголовно-процессуальную деятельность. В ходе этой
деятельности реализуются и нравственные требования, адресованные лицам,
которые ее осуществляют.

М. С. Строгович, как и многие другие ученые, различает в уголовном
процессе два основных элемента: основанную на законе деятельность
органов следствия, прокуратуры и суда и правоотношения этих органов как
друг с другом, так и с лицами и организациями, на которых
распространяется их деятельность. Он писал: “… уголовно-процессуальные
отношения представляют собой правовую форму деятельности органов
следствия, прокуратуры и суда, осуществляющих возложенные на них законом
задачи.. , а сама эта деятельность есть содержание
уголовно-процессуальных отношений”*.

* Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. I. С. 34.

Уголовный процесс – это в определенном смысле система
уголовно-процессуальных отношений, в которых участвуют все субъекты
уголовного процесса, которые одновременно являются и субъектами
правоотношений.

В процессуальной литературе некоторые ученые выделяют центральное
правоотношение: между судом и подсудимым* или между органами власти и
обвиняемым **. Выделение этого комплексного правоотношения, которое,
естественно, включает более конкретные правоотношения, представляется
обоснованным. Оно способствует, по сути, гуманизации подхода к анализу
системы процессуальных правоотношений.

См.: Эльконд П. С. Сущность советского уголовно-процессуального права.
Л., 1963. С. 32-33.

** См.: Божьев В. П. Уголовно-процессуальные правоотношения. М., 1975.
С.94-96.

В уголовном процессе правовые отношения существуют в тесном единстве с
нравственными отношениями.

В этике нравственные отношения принято рассматривать в двух аспектах, на
разных уровнях.

Прежде всего, нравственные отношения – это установившаяся в обществе
система нравственных ценностей, норм и запретов, регулирующих поведение
и реализуемых в повседневной жизни. В этом смысле говорят о том, каковы
нравственные отношения, сложившиеся в данном обществе, социальной
группе, то есть какова реальная мораль этого общества с точки зрения
установившихся в нем представлений о нравственных ценностях нравственных
отношений.

С другой стороны, нравственные отношения – это отношения, в которые
вступает и в которых находится отдельный человек, личность с другими
людьми, руководствуясь представлениями о нравственном и безнравственном,
добре и зле, велениями долга, совести, чувством собственного
достоинства.

Процессуальные отношения, как и иные правоотношения, в качестве основных
элементов включают субъектов, объект и правовую связь между субъектами в
виде прав и обязанностей.

Примерно по этой схеме можно анализировать и нравственные отношения,
когда речь идет об отношениях между конкретными субъектами. Так, А. М.
Архангельский пишет: “Вступая в так или иначе мотивированные отношения
друг с другом, с обществом, люди возлагают на себя определенные
моральные обязательства, фиксируемые сознанием долга, ответственности,
совести. Наряду с этим нравственные отношения влекут за собой и
моральные права для участников этих отношений, связанные с ожиданием
исполнения обязанностей долга со стороны окружающих, с признанием
личного достоинства, с ожиданием стимулирующей оценки со стороны
общественного мнения” *.

Архангельский А. М. Курс лекций по марксистско-ленинской этике. М.,

1974. С. 50.

Отдельный человек находится в системе моральных связей, в моральных
отношениях с другими людьми на разных уровнях. Эти связи типов: личность
и личность; личность и коллектив; личность и группа (возрастная,
профессиональная и др.) и, наконец, личность и общество и даже личность
и человечество.

Нравственные отношения носят двусторонний характер. Люди вступают в
нравственные отношения с другими потому, что в процессе своей
деятельности так или иначе затрагивают интересы окружающих, которые
отвечают им либо оценками, либо действиями, поступками.

Если анализировать процессуальные отношения под углом зрения их связи и
соотношения с нравственными, то главное внимание следует уделять
нравственным отношениям типа: личность – личность, так как при
производстве по уголовному делу им принадлежит ведущее место. К примеру,
следователь находится в процессуальных отношениях с обвиняемым. Оба
субъекта этих правоотношений связаны процессуальными правами и
обязанностями. Но одновременно следователь несет и нравственные
обязанности, которым соответствуют нравственные права обвиняемого и т.
п. Можно считать, что большинство процессуальных отношений включает в
себя нравственные отношения или сопровождается ими.

Возьмем, к примеру, нравственные отношения между судьей, единолично
рассматривающим и разрешающим уголовное дело, и подсудимым. Судья имеет
право по закону в результате рассмотрения дела решать судьбу
подсудимого. Но это юридическое право реализуется в условиях, ,когда на
судье лежат нравственные обязанности по отношению к подсудимому. Судья
обязан исследовать дело объективно, беспристрастно и непредвзято: он
обязан видеть в подсудимом человека, не унижать его достоинство и не
допускать такого рода действий со стороны участвующих в деле лиц; судья
обязан заботиться о защите прав и интересов подсудимого как гражданина;
при принятии решения быть справедливым, равно относясь к подсудимым,
независимо от их социальных, имущественных и прочих различий и
определять их судьбу, руководствуясь законом и своей совестью,
нравственным долгом.

Подсудимый несет нравственную обязанность проявлять уважение к суду,
уважать достоинство потерпевшего и других участвующих в деле лиц,
соблюдать в публичном процессе, в обращении с судьей и участниками
процесса нравственные нормы. В то же время ему принадлежит нравственное
право требовать от судьи справедливого правосудия. Например, невиновный,
чье дело рассматривает судья, имеет моральное право на оправдание,
какими бы внешне убедительными доказательствами ни оперировало
обвинение. Подсудимый имеет нравственное право требовать справедливости
в назначении наказания, если он виновен, что означает, в частности, и
гуманность, а во многих случаях и милосердие. Подсудимый вправе
рассчитывать на ограждение его достоинства как человека, на охрану его
личной жизни, уважение его права не свидетельствовать против себя самого
и своих близких родственников или супруга.

Как видим, нравственные права и обязанности участников нравственных
отношений тесно связаны с их процессуальным положением, регулируемым
законом, но правоотношения образуют как бы внешнюю оболочку,
юридическую форму, в которой функционируют нравственные отношения.

Если возвратиться к характеристике уголовного процесса в качестве
сочетания содержания – процессуальной деятельности и формы
-процессуальных отношений, то следует признать, что нравственные
отношения скорее относятся к содержанию уголовного процесса, реализуются
в виде нравственной деятельности.

Уголовно-процессуальные отношения, регулируемые законом, не
персонифицированы. Права и обязанности их субъектов обозначены
применительно к абстрактным судьям, прокурорам, следователям,
обвиняемым, потерпевшим и т. д. Но нравственные отношения в рамках
производства по уголовному делу – это отношения между конкретными людьми
с присущими им лично индивидуальными нравственными качествами. Эту
сторону дела пессимистически зафиксировала старинная русская поговорка:
“Бойся не суда, бойся судью”. В Уголовно-процессуальном кодексе все
судьи, подсудимые, свидетели одинаковы, что вполне естественно. А в
реальной жизни в правовых и нравственных отношениях находятся при
производстве по уголовному делу следователь “А”, обвиняемый “Б”,
защитник “В”, свидетели “Г”, “Д” и т. д.; прокурор “Е”, затем судья “3”
и т. п. Нравственные отношения, в которых они участвуют, – отношения
между определенными личностями. Каждый осужденный, к примеру, помнит не
абстрактного судью, а именно того конкретного человека, который его
судил и приговорил к наказанию, человека, которому он дает нравственную
оценку и к которому питает определенные чувства.

Нравственные отношения при производстве по уголовному делу,
складывающиеся между конкретными субъектами, отражают нравственные
отношения в обществе в целом, систему принятых в нем нравственных
ценностей. Так, средние века с их жестокостью, попранием личности,
абсолютистской властью имели атрибутом инквизиционный процесс с
бесправием обвиняемого, презумпцией виновности, пыткой как способом
добывания “совершенного доказательства”. Современный процесс
цивилизованного общества требует гуманных форм, уважения достоинства
личности, беспристрастного, независимого и компетентного суда.

О влиянии состояния нравственности общества в целом, характера
существующих в нем нравственных отношений и признаваемых нравственных
ценностей на уголовно-процессуальную деятельность и нравственные
отношения в процессе можно судить, в частности, по тем явлениям, которые
возникли в условиях кризиса, охватившего общество в последние несколько
лет. Широкое распространение получило уклонение граждан от
свидетельствования на следствии и суде. Под влиянием угроз, подкупа,
просто нежелания сотрудничать с органами государства лжесвидетельство
(обычно в пользу преступников) стало едва ли не привычным явлением.
Средства массовой информации сообщают о взяточничестве работников
правоохранительных органов, экспертов, о невозможности организовать
работу судов вследствие неявки народных заседателей в суды для
выполнения своих обязанностей и других негативных процессах и фактах.
Нравственный кризис в обществе сказывается на состоянии законности в
государстве, на решении нравственных проблем, возникающих при
осуществлении правосудия и правоохранительной деятельности в целом.

Виды нравственных отношений при производстве по уголовному делу
различаются в зависимости от стадии процесса, на которой они имеют
место, и субъектов, в них участвующих.

На стадии возбуждения уголовного дела субъектами нравственных отношений
выступают заявитель – обычно пострадавший от преступления или иное лицо,
сообщающее о преступлении в силу правовой или нравственной обязанности,
и прокурор, следователь, орган дознания, судья, правомочные и обязанные
по закону возбудить уголовное дело при обнаружении признаков
преступления. При свершении тяжких преступлений на потерпевшем и ином
лице, достоверно знающем о преступлении, лежит не только правовая, но и
нравственная обязанность сообщить о нём органам власти. Должностные
лица, правомочные и обязанные возбудить уголовное дело, несут
нравственную ответственность за уклонение от возбуждения дела, сокрытие
преступлений, лишение потерпевшего права на судебную защиту. В то же
время необоснованное возбуждение дела чревато стеснением прав и свобод
граждан, может создать предпосылки для привлечения к ответственности
невиновных. Процессуальные нормы, регулирующие правовые отношения на
этой стадии процесса, определенны и обязывают к соответствующему
поведению как должностных лиц, так и граждан. Однако дефекты
нравственного свойства, присущие какой-то части этих людей, порождают
неединичные отступления от закона и нравственного долга.

На предварительном следствии складываются и развиваются нравственные
отношения между следователем, ведущим расследование, и подозреваемым,
обвиняемым, его защитником, а также с потерпевшим, гражданским истцом и
гражданским ответчиком, экспертом, специалистом, переводчиком,
свидетелями и всеми остальными, с кем следователь вступает в контакт по
долгу службы. С прокурором, органом дознания, лицом, производящим
дознание, следователь также находится в нравственных отношениях.

Наиболее острые ситуации, которые во многих случаях связаны с
нравственным выбором и в которых проявляются нравственные отношения,
возникают при привлечении в качестве обвиняемого, применении мер
процессуального принуждения, принятии решения об окончании следствия
(прекращении дела или направлении его в суд).

Судья, назначая судебное заседание, также находится в нравственных
отношениях с участниками процесса, прокурором, следователем, хотя
решения он принимает в их отсутствие. Его процессуальные права
реализуются с учетом нравственных критериев. Например, право изменить
обвинение в сторону смягчения реализуется в соответствии с нравственной
обязанностью справедливо оценивать действия, вмененные в вину
обвиняемому, обнаружить и исправить ошибку, допущенную следователем и
прокурором.

В судебном разбирательстве, где в условиях непосредственности судьи
вступают в общение со всеми участниками процесса, нравственные отношения
складываются как внутри коллегии судей или присяжных заседателей, так и
между судьями и сторонами, между сторонами, между судьями и экспертами,
свидетелями и другими участвующими в деле лицами.

Судьи реализуют нравственную обязанность объективно, непредвзято
исследовать дело, установить по нему истину и справедливо его разрешить.
При этом они учитывают разное положение и разные притязания сторон, но
руководствуются своей совестью и законом, заботясь о справедливости.

В суде присяжных присяжные вступают в нравственные отношения как между
собой, так и с председательствующим по делу судьей и со сторонами.

При производстве в суде вышестоящей инстанции долг судей перед
участниками процесса – тщательно проверить основания и содержание
приговора, обнаружить несправедливость, и если она была допущена
-исправить ее.

. Соотношение цели и средства в уголовном процессе

Участники нравственных отношений, вступая в них и действуя
соответствующим образом, так или иначе мотивируют свои поступки и
поведение. Мотив является основанием поступка. Он представляет собой
внутреннее побуждение к действию, заинтересованность в его совершении.
Мотив реализуется в цели. Цель же – это желаемый результат
предпринимаемого субъектом действия или поступка. Участники
уголовно-процессуальных отношений, действуя в пределах установленных
законом рамок, преследуют разные цели и, стремясь к их достижению,
используют разные средства.

Проблема соотношения цели и средства – одна из важнейших в этике. Она
приобретает правовой аспект, едва мы коснемся права и правоприменения. В
узкой сфере уголовного процесса можно констатировать эволюцию в подходе
к ее решению как в праве, так и в нравственном сознании. Если
инквизиционный процесс был подчинен цели изобличить преступника во что
бы то ни стало, чтобы затем жестоко его покарать “в назидание другим”,
то и средства, предназначенные для ее достижения, согласовывались с этой
целью. Система доказательств ” сосредоточилась на показаниях и прежде и
главнее всего на собственном сознании и оговоре. Это сознание надо
добыть во что бы то ни стало – не убеждением, так страхом, не страхом,
так мукою. Средством для этого является пытка… Судья допытывается
правды и считает за нее то, что слышит из запекшихся от крика и
страданий уст обвиняемого, которому жмут тисками голени и пальцы на
руках, выворачивают суставы, жгут бока и подошвы, в которого вливают
неимоверное количество воды. Этого нельзя делать всенародно – и суд
уходит в подземелье, в застенок” *, – так писал А. Ф. Кони о цели и
средствах в средневековом уголовном процессе.

* Кони А. Ф. Собр. соч. В 8 т. Т. 4. М., 1967. С. 37.

В современном уголовном процессе цивилизованного общества проблема
соотношения цели и средства решается на иных нравственных и правовых
началах.

В этике отвергается принцип: “цель оправдывает средства”, мнение, что
для достижения благих целей оправданны любые средства. На место этой
антигуманной формулы выдвигаются принципиальные положения о том, что
цель определяет средства, но не оправдывает их, что несоответствие цели
применяемых для ее достижения средств искажает природу самой цели.
Нравственно только то средство, которое необходимо и достаточно для
достижения нравственной цели. Тезисы ” цель определяет средства” и ”
средства определяют цель” взаимодополняются.

Цель, для достижения которой надо применять безнравственные средства,-
безнравственная цель. Нравственно то средство, которое необходимо и
достаточно для достижения нравственной цели, которое не противоречит
более высокой и высшей цели, не изменяет ее морального характера, пишет
философ В. И. Бакштановский *.

См. Марксистская этика. Учебное пособие для вузов/Под общ. ред. А. И.
Титаренко. М.,1980. С.152.

При толковании положений действующего уголовно-процессуального закона
(ст. 2 УПК) в процессуальной литературе обсуждался вопрос о соотношении
целей уголовного процесса и его задач. Представляется, что нет
достаточных оснований каким-либо образом противопоставлять эти понятия,
между которыми нет резкого различия. В то же время можно считать, что
цель -это то, к чему стремятся, чего хотят достигнуть, а задача – это
то, что надо сделать для достижения цели *.

См.: Элъкинд П. С. Цели и средства их достижения в советском
уголовно-процессуальном праве. Л., 1976.

Цель уголовного процесса – это защита личности и общества от преступных
посягательств путем справедливого правосудия. Задачи же состоят в
раскрытии преступлений, изобличении виновных, привлечении их к
справедливой ответственности, восстановлении нарушенных преступлением
прав.

П. С. Элькинд, исследовав виды целей в уголовном процессе, различала
цели перспективные и ближайшие; цели всего уголовного процесса и
отдельных стадий; цели всей уголовно-процессуальной деятельности и цели
функциональные. Она выделяла цели официальные и неофициальные и
отмечала, что “неофициальные цели могут быть результатом как
безразличного отношения субъекта к целям судопроизводства… , так и
явно отрицательного отношения к таким целям” *.

Там же. С. 57-58.

Классификация целей в уголовном процессе представляет интерес с
нравственных позиций. При этом для судебной этики особенно важно
рассмотрение соотношения официальных целей, определяемых законом или из
него выводимых, и неофициальных, то есть тех, которые определяют
поведение субъектов уголовного процесса в реальной жизни в зависимости
от мотивов, которыми те руководствуются на самом деле. Так,
закон определяет компетенцию судьи, прокурора, следователя, органов
дознания, обязанности экспертов, свидетелей и т. д. Но на практике
приходится сталкиваться с преступлениями против правосудия, сокрытием
преступлений, прекращением уголовных дел по надуманным основаниям,
уклонением от свидетельствования на следствии и в суде, фальсификацией
доказательств и т. п.

Цели же подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего вряд ли вообще можно
отрегулировать законодательно. Мотивы, которыми руководствуется каждый
из них в каждом конкретном случае, никто заранее определить не может.

Что касается средств в уголовном процессе, то, по мнению П. С. Элькинд,
они должны быть дозволены законом; быть этичными; быть подлинно
научными; быть максимально эффективными; быть экономичными.

Этичность, нравственность целей для работников суда и правоохранительных
органов и соответственно избираемых ими средств для их достижения может
быть обеспечена при определенных условиях. К ним, в частности, относится
научно обоснованное, четкое формулирование целей в уголовном процессе.
Отступление от этого требования влечет за собой негативные последствия.
Так, характеристика суда как органа борьбы с преступностью, несущего
якобы ответственность за состояние преступности, а не как органа
правосудия, означает возложение на суд обвинительных функций.

Требование обеспечить 100-процентное раскрытие всех совершенных
преступлений, которое не удалось реализовать ни в одной стране,
порождало сокрытие преступлений, фальсификацию отчетности и криминальной
статистики и другие негативные последствия.

Законодательство и организационно-правовые меры должны создавать условия
для постановки только общественно полезных нравственных целей и
использования соответствующих средств правоприменителями. Этому служат
ограждение независимости судей, работников правоохранительных органов,
поднятие престижа их профессии, создание благоприятных материальных
условий, отвечающих социальной роли и трудностям деятельности.

Правовое регулирование и организация практической деятельности должны
создавать гарантии, стимулирующие совпадение официальных и неофициальных
целей субъектов уголовного процесса. К примеру, критерии оценки
деятельности следственного аппарата “по проценту раскрываемости”,
независимо от характера и сложности дела, уже сами по себе могут
породить такое несовпадение. Существовавшая до недавнего времени
обязанность близких родственников обвиняемого под угрозой уголовной
ответственности выступать в роли свидетелей обвинения побуждала искать
выход в даче неправдивых показаний.

Несовпадение официальных и неофициальных целей может быть обусловлено
несовершенством законодательства, когда сама норма закона противоречит
представлениям о справедливости, нравственных ценностях, отстает от
требований жизни. В этих ситуациях правоприменителям приходится или
применять закон формально, или прибегать к различным формам обхода
закона, а гражданам, чьи права и интересы так или иначе затрагивает
уголовное дело, нарушать свои обязанности, определенные законом. Выход
следует искать в максимальном учете нравственных требований при
разработке правовых норм, в оперативном их изменении в соответствии с
происходящими в обществе процессами, а также в широком внедрении суда
присяжных с его правом поступать по справедливости.

Средства, применяемые субъектами уголовного процесса, должны
соответствовать его целям, этическим нормам, быть законными. При этом,
независимо от своих целей, никто из участвующих в деле лиц не вправе
прибегать к средствам, не разрешенным законом. Что касается обвиняемого
и подозреваемого, то от них нельзя требовать совпадения целей, к которым
они стремятся, с официальными целями, которым подчинен уголовный
процесс. Но аморальные средства, которые могут быть ими использованы,
все равно останутся аморальными. Судья, следователь, прокурор, защитник
обязаны правильно определять цели своей деятельности, которые не должны
противоречить закону и нравственности, и применять для их достижения
лишь нравственно дозволенные средств

Глава V Нравственные начала уголовно-процессуального доказывания

1. Установление истины по уголовному делу как нравственная цель
доказывания

Установление истины – непременное условие справедливого правосудия по
уголовному делу. Именно истины, правды требует общество от судей;
истина, правда образуют сущность приговора суда как акта правосудия.

Требование установления правды, истины постоянно присутствует в
отечественном законодательстве, регулирующем деятельность суда.
(Употребление термина “правда” как синонима термина “истина” свойственно
и современному русскому языку.)

В “Кратком изображении процессов” Петра I аудитору вменялось в
обязанность поступать в деле “сущею правдою”. Александр II, вступая на
престол, в марте 1856 года провозгласил: “Да правда и милость царствуют
в судах”. Ст. 613 Устава уголовного судопроизводства 1864 года обязывала
судью, председательствующего по делу, направлять ход дела ” к тому
порядку, который наиболее способствует раскрытию истины”. В первом
советском Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР, принятом 25 мая 1922
года, ст. 261 почти без изменений воспроизводила это положение. В
последующем и вплоть до наших дней эти законодательные нормы оставались
непоколебленными.

Проблема установления истины при производстве по уголовному делу имеет
разные аспекты, в том числе и нравственные. М. С. Строгович писал, что
“… проблема истины в уголовном процессе – это не только юридическая,
но и в не меньшей мере этическая проблема”. Он отмечал, что в “…
этическом плане она исследована очень мало и слабо” *.

* Проблемы судебной этики/Под ред. М. С. Строговича. С. 85.

Подлинное правосудие невозможно без установления истины. Поэтому в
уголовном процессе истина “котируется как одна из самых высоких
моральных ценностей” *.

Бойков А. Д. Уголовное судопроизводство и судебная этика//Курс
советского уголовного процесса: Общая часть. М., 1989. С. 205.

Обязанность суда устанавливать истину по уголовному делу, прямо
возложенная законом на судей, представляет собой не только юридический,
но и нравственный долг деятелей правосудия. Судья не имеет нравственного
права осудить невиновного, против которого обвинение собрало какие-либо
доказательства, а защита не смогла убедительно противостоять обвинению.
Но и оправдание действительно виновного вследствие формального отношения
судьи к исследованию обстоятельств дела, его безразличия и пассивности
делает приговор необоснованным и несправедливым. Такой приговор является
следствием отступления судьи от требований его нравственного долга.

В законодательстве России, в трудах российских ученых как до революции,
так и в советский период требование устанавливать в суде истину не
подвергалось сомнению. Правда, философская характеристика истины
(материальная, судебная, объективная и др.) была далека от единообразия.
Однако в последнее время стал пропагандироваться взгляд, что суд не в
состоянии установить истину и что требовать от суда по каждому делу ее
выяснять нет оснований. Подлинно научная аргументация на этот счет
отсутствует, но декларативные заявления в печати, хотя и
немногочисленные, могут оказать определенное воздействие на общественное
мнение, а также, что уже небезобидно, на правоприменителей. Следует
согласиться с Л. Д. Кокоревым, который, критикуя тех, кто выступает за
освобождение судей от обязанности устанавливать истину, пишет: “За
такими рассуждениями скрывается не столько профессиональная
несостоятельность, сколько нравственная неспособность осуществлять
доказывание на основе своего внутреннего судейского убеждения,
базирующегося на материалах уголовного дела, страх перед
ответственностью за ошибку. Следователь, прокурор, судья должны быть
уверены в своих нравственных силах, независимо осуществлять доказывание,
устанавливать истину, принимать обоснованное, справедливое решение и не
бояться никакой ответственности за свои нравственно оправданные действия
и решения” *.

Кокорев Л. Д., Котов Д. Л. Этика уголовного процесса: Учебное пособие.
Воронеж, 1993. С. 66.

Отрицание возможности установить по делу истину, правду лишает
правосудие нравственной цели и содержания и может служить оправданием
любой несправедливости. Установление истины, а следовательно,
справедливое разрешение дела: осуждение только виновного и в
соответствии со степенью его вины и безусловное оправдание невиновного –
нравственный долг судьи. Установление истины – высоконравственная цель
доказывания, без достижения которой справедливое правосудие невозможно.

На судье в российском процессе всегда лежал нравственный долг
установления истины, правды. Попытки представить суд пассивным
наблюдателем схватки между противоборствующими сторонами не
соответствуют исторической правде и предназначению суда как органа
правосудия. Следует напомнить мнение глубокого знатока и горячего
защитника Судебных уставов 1864 года А. Ф. Кони, который считал, что
судья призван прилагать все силы ума и совести, знания и опыта, чтобы
постигнуть житейскую и юридическую природу дела, должен напрягать свои
душевные силы “для отыскания истины”. По мнению А. Ф. Кони, обвинитель и
защитник при состязательном начале процесса – помощники судьи в
исследовании истины *. Попытки снять с суда ответственность и лишить его
возможности устанавливать истину, отдав все на усмотрение сторон под
флагом развития состязательности, – не что иное, как доведение до
абсурда самой плодотворной и гуманной идеи состязательного начала в
процессе.

* См.: Кони А. Ф. Собр. соч.: В 8 т. Т. 4. М., 1967. С. 39, 358.

2. Презумпция невиновности и обязанность доказывания в нравственном
аспекте

Инквизиционный процесс, порожденный государственным строем, основанным
на несвободе человека, абсолютистской, тоталитарной власти, исходил из
презумпции виновности. Достаточно было в определенных условиях выдвинуть
против кого-либо обвинение, чтобы тот был вынужден доказывать обратное.
Так, ст. 3 главы ” О доказании” ” Краткого изображения процессов” Петра
I устанавливала: “Напротив же должен ответчик невинность свою
основательным доказанием, когда потребно будет, оправдать и учиненное на
него доношение правдою опровергнуть”.

Современный процесс, направленный на защиту личности, прав и свобод
человека, исповедует противоположный принцип. Ст. 49 Конституции России
гласит: “1. Каждый обвиняемый в совершении преступления считается
невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном
федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу
приговором суда. 2. Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность.
3. Неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу
обвиняемого”.

Презумпция невиновности означает признание достоинства и ценности
личности. И тот, кого органы власти или другое лицо обвинили в
преступлении, вправе считаться невиновным до тех пор, пока
противоположное не будет доказано с соблюдением законной процедуры и
признано независимым и компетентным органом судебной власти с
соблюдением всех гарантий справедливого правосудия.

Все ограничения прав человека и гражданина, связанные с обвинением в
преступлении, допускаются лишь при наличии к тому фактических и
юридических оснований. Они должны быть соразмерны тяжести обвинения и
применяться с учетом личности обвиняемого и последствий для него самого
и его близких, причем экономно, осмотрительно.

Презумпция невиновности впервые была сформулирована в законодательстве
как раз в связи с необходимостью оградить обвиняемого от необоснованного
стеснения его свободы. В Декларации прав человека и гражданина, принятой
во Франции в 1789 году, говорилось: “Так как каждый человек
предполагается невиновным, пока его не объявят виновным, то в случае
необходимости его ареста всякая строгость, которая не является
необходимой для обеспечения (за судом) его личности, должна быть строго
караема законом”.

Признание презумпции невиновности в качестве принципа правосудия,
отражающего правовое положение личности, влечет за собой практически
важные нравственные и правовые последствия.

Из презумпции невиновности вытекает обязанность исследовать
обстоятельства дела всесторонне, полно и объективно – как на
предварительном следствии, так и в суде. Так называемый обвинительный
уклон на следствии противоречит презумпции невиновности. Следователь,
раскрывая преступление, изобличая виновного, обязан обнаружить все, что
может опровергнуть обвинение, все, что смягчает ответственность
обвиняемого, подозреваемого. Он должен вести следствие именно таким
образом по собственной инициативе, в силу правового и нравственного
долга. Обязанность обеспечить всестороннее, полное и объективное
исследование дела лежит на судьях, которые опираются при этом на помощь
сторон.

Распределение обязанности доказывания в уголовном процессе России
вызвано действием презумпции невиновности и нравственно обусловлено.

Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Безнравственно
требовать от человека под угрозой неблагоприятных для него последствий
опровергать выдвинутое против него обвинение. В то же время не
противоречит закону побуждение подозреваемого, обвиняемого к участию в
доказывании, если он захочет выдвинуть свою версию случившегося и
назвать доказательства, которые могут ее подтвердить *.

* См.: Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Указ. соч. С. 67.

Обязанность доказывания обвинения лежит на обвинителе, что следует из
предыдущего правила. Тот, кто обвиняет кого-либо в преступлении, несет
юридическую и нравственную обязанность доказать свое утверждение.
Утверждать, что человек – преступник, не имея для этого достаточных
доказательств, – безнравственно. Бездоказательное обвинение аморально.
Это относится к любому, кто бросит человеку обвинение в преступлении, а
в уголовном процессе ведь речь идет о должностных лицах, облеченных
властью, правомочных в связи с обвинением применять меры принуждения и
настаивать на осуждении, признании преступником и уголовном наказании.

Раз обвиняемый считается невиновным, то естественное следствие этого
-толкование неустранимых сомнений в виновности в пользу обвиняемого. В
средневековом уголовном процессе законодатель на случай сомнения в
виновности давал судьям возможность постановить приговор об “оставлении
в подозрении”. Человек, по сути, оставался с клеймом преступника, для
осуждения которого не оказалось достаточных улик. Современный процесс
требует от суда категорического решения: “да, виновен” или “нет, не
виновен”.

В Уставе уголовного судопроизводства о толковании сомнений в пользу
обвиняемого прямо не говорилось. А. Ф. Кони характеризовал это правило
как “благодетельный и разумный обычай, обратившийся почти в неписаный
закон”. Одновременно он говорил о том, что сомнение судьи не должно быть
“плодом вялой работы ленивого ума и сонной совести”. Сомнение –
результат долгой, внимательной и всесторонней оценки доказательств. ” С
сомнением надо бороться – и победить его или быть им побежденным, так,
чтобы в конце концов не колеблясь и не смущаясь сказать решительное
слово – ” виновен” или “нет”. (Кони А. Ф. Собр. соч. В 8 т. Т. 4. М.,
1967. , С. 40.)

3. Нравственное значение оценки доказательств по внутреннему убеждению

Действующему принципу оценки доказательств исторически предшествовала
оценка доказательств формальная, или легальная (законная). Законодатель
заранее предписывал судьям обязательные правила оценки различных видов
доказательств. Роль судьи сводилась к механическому подсчету имеющихся
доказательств. “Эта система, – писал А. Ф. Кони, -связывая убеждение
судьи и внося в его работу элемент бездушного формализма, создавала
уголовной суд, бессильный в ряде случаев покарать действительно
виновного, но достаточно могущественный, чтобы разбить личную жизнь
человека… ” *.

* Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 324.

На смену прежней системе пришла система свободной оценки доказательств
по внутреннему судейскому убеждению. Ст. 76 Устава уголовного
судопроизводства для дел, которые рассматриваются без участия присяжных
заседателей, устанавливала: ” Судьи должны определять вину или
невиновность подсудимого по внутреннему своему убеждению, основанному на
обсуждении в совокупности всех обстоятельств дела”. Ст. 804 обязывала
председателя в суде присяжных заключать свое напутствие присяжным
заседателям напоминанием, что они должны определить вину или
невиновность подсудимого ” по внутреннему своему убеждению, основанному
на обсуждении в совокупности всех обстоятельств дела”. УПК РСФСР 1922
года (ч. 2 ст. 383) почти без изменений воспроизвел положения Судебных
уставов об оценке доказательств по внутреннему убеждению судей. В
дальнейшем существо относящихся к оценке доказательств процессуальных
норм не изменялось, хотя они приобрели идеологизированную окраску (ст.
17 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1958
года, ст. 71 УПК РСФСР 1960 года).

Принцип свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению
возлагает на судью полную ответственность за правильность решения о
виновности или невиновности подсудимого. Оценка доказательств является
результатом ” сложной внутренней работы судьи, не стесненной в
определении силы доказательств ничем, кроме указаний разума и голоса
совести” *. Принцип оценки доказательств по внутреннему убеждению
распространяется и на прокурора, следователя, лицо, производящее
дознание. Им руководствуются и другие субъекты уголовного процесса.

Там же. С. 38.

Оценка доказательств по внутреннему убеждению судьи имеет несколько
аспектов: юридический, психологический и нравственный. Судьи оценивают
доказательства, не будучи связаны заранее предписаниями закона о силе и
значении тех или иных доказательств в условиях независимости и запрета
воздействовать на их решения. Оценка доказательств базируется на
объективном и всестороннем рассмотрении всей их совокупности и
обстоятельств дела в целом. Психологически внутреннее убеждение означает
состояние сознания и чувств судьи, когда он при принятии окончательного
решения уверен в его правильности, не сомневается в безошибочности
своего решения и готов действовать в соответствии с этим (осудить или
оправдать).

Нравственное значение оценки доказательств по внутреннему убеждению
состоит в том, что за свое решение о доказанности или недоказанности
обвинения и его последствиях судья несет ответственность перед своей
совестью судьи и человека. Суверенный в принятии решения, судья отвечает
нравственно за его правильность перед обществом, перед подсудимым,
потерпевшим, другими участниками процесса, будучи связан с ними чувством
профессионального и человеческого долга, нравственными отношениями.

Но судья – человек со всеми его достоинствами, недостатками
интеллектуального, психологического, нравственного плана. Как и каждый
человек, судья (выполняя к тому же трудные и сложные обязанности) может
ошибиться при оценке доказательств, а следовательно, и при разрешении
дела. Поэтому закономерна постановка вопроса о праве судьи на ошибку.

Ошибка в любой деятельности, представляющей сложность, фактически
неизбежна. В делах уголовных истину зачастую найти крайне сложно, а
иногда и невозможно. Судья обязан разрешить уголовное дело, которое он
рассматривает. С этим связаны и риск, и в определенном смысле ”
неизбежность” судебных ошибок, хотя количество их относительно невелико.

Казалось бы, что из этого следует признание права судьи на ошибку.

Но вот мнение крупного ученого, посвятившего свою деятельность
исследованию проблем уголовного процесса и судебной этики, М. С.
Строговича: “… право на ошибку ниоткуда не вытекает ни в юридическом,
ни в этическом отношении. Судебные ошибки были, имеются сейчас и с их
возможностью приходится считаться в будущем. Но права судей на ошибку,
равно как право на ошибку следователей и прокуроров при расследовании и
разрешении уголовных дел не существует, такого права не было раньше, нет
сейчас и не будет в дальнейшем. Судебная ошибка – это всегда нарушение
законности. У кого же и когда есть “право” нарушать законность! “Право
на ошибку” в уголовном процессе – это аморальное, безнравственное
представление, и оно может породить только дальнейшие нарушения
законности и нравственности”*. С этим мнением нельзя не согласиться.

Проблемы судебной этики. С. 88.

Судебная ошибка – это прежде всего осуждение невиновного.

Утверждение, что судья имеет нравственное право на это, наглядно
обнаруживает свою несостоятельность. Но судебная ошибка – это и
оправдание виновного вопреки истинному положению дел и собранным против
него доказательствам, когда преступник уходит от заслуженной
ответственности. Сюда же следует причислить и случаи неправильной
квалификации деяния, и назначение явно несправедливого наказания
виновному.

Учитывая, что ошибка вообще представляет собой утверждение, не
соответствующее действительности, или действие, не приведшее к
ожидаемому результату, если они допущены не преднамеренно, судебную
ошибку следует характеризовать как решение суда о виновности или
невиновности подсудимого и о мере наказания, не соответствующее
действительным обстоятельствам дела, принятое непреднамеренно. В работах
некоторых авторов и в практике оценки работы судов бытует представление
о судебной ошибке “в широком смысле слова”- как неправильном решении
суда по любому вопросу, подлежащему разрешению в приговоре. Но это
мнение означает утрату качественного различия между судебной ошибкой, с
одной стороны, и ошибочным решением суда по частному вопросу – с другой.

Внутреннее убеждение относится прежде всего и главным образом к области
оценки доказательств. Но и юридическая оценка деяния подсудимого, и
определение меры наказания производятся в соответствии с убеждением
судьи в правильности и справедливости его выводов и решений.

Закон и нравственные нормы, которыми руководствуется судья, создают
предпосылки правильного формирования внутреннего убеждения. Внутреннее
убеждение складывается в условиях независимости судей при их обязанности
противостоять попыткам воздействия извне; оно должно формироваться лишь
на основании исследования обстоятельств дела и опираться на
доброкачественные, достаточные и тщательно проверенные доказательства

4. Этические основы использования отдельных видов доказательств

Доказательственное право, претерпевая эволюцию в соответствии с
развитием всего права и нравственной эволюцией общества, гуманизируется
как в принципиальных основах, так и в части использования отдельных
видов доказательств. Доказательства разыскивают, проверяют и оценивают
люди, а сами доказательства исходят от других людей, которые или
являются ” источниками” сведений об обстоятельствах, существенных для
дела, или привлекаются к их исследованию. Отсюда ясно, какую важную роль
играют нравственные качества тех, кто оперирует доказательствами, и тех,
от кого их получают, а также нравственные начала законодательства,
регламентирующего получение и использование доказательств различных
видов.

Показания обвиняемого в инквизиционном процессе считались наиболее
совершенным средством установления истины. Особое значение придавалось
признанию обвиняемым своей вины в совершении преступления, которое
считалось ” лучшим свидетельством всего света”. А для получения этого ”
совершенного” доказательства законным средством являлась пытка.

Рецидивы придания показаниям обвиняемого, признающего себя виновным,
особого доказательственного значения, встречались и встречаются до
последнего времени. В советский период Вышинский пропагандировал идею
преобладающей роли показаний обвиняемых, признавших себя виновными. В
практической деятельности в качестве государственного обвинителя на
громких политических процессах, где штамповались фальсифицированные
обвинения, он демонстрировал способы ее реализации, настаивая на
осуждении невиновных. УПК 1960 г. впервые включил норму: “Признание
обвиняемым своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при
подтверждении признания совокупностью имеющихся доказательств по делу”
(ч. 2 ст. 77). Однако ориентирование расследования главным образом на
получение признания обвиняемого – очень живучее явление.

Современный уголовной процесс исходит из принципиального запрета
принуждать человека свидетельствовать против самого себя. Из этого
следует, что никто не вправе принуждать подозреваемого, обвиняемого
вообще давать показания, а также домогаться от него признания себя
виновным. Нравственное содержание этого запрета состоит в том, что
обвинение (или подозрение) человека в преступлении должно быть доказано
тем, кто обвиняет. Каждый считается невиновным до соответствующего
юридически значимого решения. Требовать от человека изобличать самого
себя – значит вступать в противоречие с презумпцией невиновности. Если
же обвинение адресовано невиновному, на которого ошибочно пало
подозрение, то оно унижает достоинство честного человека. Обвиняемый и
подозреваемый должны быть свободны в принятии решения о том, давать ли
им показания и какие именно.

Обвиняемый не несет уголовной ответственности за заведомо ложные
показания, в отличие от свидетелей и потерпевших. Поэтому, естественно,
возникает вопрос о том, имеет ли обвиняемый “право на ложь”.

Ложные показания обвиняемого могут быть даны в разных ситуациях: тот,
кто действительно совершил преступление, отрицает свою вину и, защищаясь
от обвинения, пытается ложными показаниями уйти от ответственности;
виновный стремится переложить ответственность за собственное
преступление на других, ложно их оговаривая; виновный в тяжком
преступлении дает ложные показания о совершении менее тяжкого
преступления. Наконец, невиновный (а такие случаи встречаются в жизни)
по важным для него причинам дает ложные показания, признаваясь в
преступлении, совершенном другим или вообще не имевшем места.

Отсутствие уголовной ответственности обвиняемого за заведомо ложные
показания и ” право на ложь” – разные вещи. Отсутствие обязанности
говорить правду под угрозой юридической ответственности нельзя смешивать
с правом лгать.

М. С. Строгович писал, что “если бы обвиняемый и подозреваемый имели
право давать заведомо ложные показания, следователь и суд были бы
обязаны не только разъяснять им это право, но и содействовать, помогать
им в его осуществлении. Речь идет, очевидно, не о праве на ложь, а об
отсутствии уголовной ответственности за ложные показания, что, конечно,
не одно и то же” *.

* Проблемы судебной этики. С. 138-139.

Резюмируя свою позицию по рассматриваемому вопросу, Л. Д. Кокорев
резонно утверждает: “Закон не установил в отношении обвиняемого и
подозреваемого уголовную ответственность не только за отказ от дачи
показаний, но и за ложные показания. Однако это вовсе не означает, что
за ними признано право на ложь. Правдивость – нравственный принцип, и
никакого исключения для уголовного процесса закон не делает и не может
делать, так как это означало бы поощрение аморальных действий”.*

* Кокорев Л. Д., Котов Д.П. Указ. соч. С. 88.

Иногда то обстоятельство, что обвиняемый не желает давать показания или
дал ложные показания, пытаются использовать в качестве одного из
доказательств его виновности. Однако такая практика, основанная на
игнорирований права обвиняемого свободно определять свою позицию по
отношению к обвинению, в настоящее время приходит в противоречие с
конституционным положением, запрещающим принуждать человека к
самоизобличению. Она противозаконна и не соответствует этическим нормам.

Переоценка признания обвиняемого и стремление получить его и ”
закрепить” имеют довольно широкое распространение. Методы, которые при
этом применяются, не всегда соответствуют как закону, так и нравственным
нормам. Так, например, для его получения используется положение закона о
чистосердечном раскаянии как обстоятельстве, смягчающем ответственность,
которое подменяется признанием вины; принимаются меры, препятствующие
свободе обвиняемого в определении своей позиции по отношению к обвинению
и в связи с этим к “закреплению” признания, предпринимаются попытки
возлагать на обвиняемого обязанность доказывать свою невиновность и т.
п.

Показания обвиняемого, отрицающего свою вину, могут иметь разные
нравственные оценки, как и действия и решения в связи с такими
показаниями должностных лиц, ведущих производство по делу.

Если обвиняемый отрицает свою вину, то эта его позиция обязывает
обвинителя опровергнуть ее достаточными доказательствами или же
убедиться в невиновности обвиняемого. При этом одно лишь утверждение о
невиновности при отсутствии сколько-нибудь развернутых показаний
обвиняемого по существу имеет и юридическое, и психологическое, и
нравственное значение. Версия обвиняемого, отрицающего свою вину,
подлежит проверке и может быть отвергнута лишь при достаточных к тому
доказательствах.

Разный подход к оценке доказательственного значения показаний
обвиняемого в зависимости от отношения его к обвинению логически и
этически не оправдан.

А. С. Пушкин в “Капитанской дочке” писал: “Думали, что собственное
признание преступника необходимо для его полного изобличения – мысль не
только не основательная, но даже и совершенно противная здравому смыслу,
ибо если отрицание подсудимого не приемлется в доказательство его
невинности, то признание его и того менее должно быть доказательством
его виновности”.

Установленная уголовно-процессуальным законом обязанность следователя и
суда выяснять отношение обвиняемого к предъявленному ему обвинению
обусловлена нравственно. Следователь и суд обязаны спросить обвиняемого
на этапных моментах производства по делу (после предъявления обвинения
при допросе на предварительном следствии и перед началом судебного
следствия) о том, признает ли он себя виновным в предъявленном ему
обвинении. Это вызвано не только соображениями, связанными с
определением более рационального порядка дальнейших действий следователя
и суда. Не менее важно, что это правило отражает внимание к обвиняемому
как человеку, чья судьба зависит от исхода дела, нравственную
обязанность выяснить его позицию и нравственное право обвиняемого на ее
высказывание и учет.

Показания обвиняемого во всех случаях подлежат объективной проверке.
Если они противоречат обвинительной версии, то могут быть отвергнуты
лишь при их опровержении достаточными доказательствами. При этом
действует общее правило о толковании сомнений в пользу обвиняемого.

Показания свидетелей и показания потерпевших относятся к числу наиболее
распространенных доказательств. Среди других этических вопросов,
возникающих при использовании показаний свидетелей, заслуживает внимания
широко распространенная практика допросов в качестве свидетелей будущих
обвиняемых, фактически подозреваемых в совершении преступлений, но
официально в соответствии с нормами действующего УПК не считающихся
подозреваемыми. Допрос этих “свидетелей” по поводу их собственных
действий, направленный на изобличение их самих в совершении
преступлений, с постановкой соответствующих вопросов по сути своей
аморален. Такого ” свидетеля” допрашивают с предупреждением об уголовной
ответственности за отказ давать показания и за заведомо ложные
показания. Но привлечь его к ответственности невозможно, как в случае,
если он потом станет обвиняемым, так и при ошибочности подозрения. Таким
образом, допрос в приведенных ситуациях сопровождается фактически
обманом со стороны допрашивающего. Аморальность рассматриваемой практики
состоит и в том, что человека принуждают свидетельствовать против самого
себя. В настоящее время это приходит в прямое противоречие с
конституционным запретом требовать самоизобличения.

Привлечение к уголовной ответственности за лжесвидетельство сопряжено с
решением определенных нравственных вопросов. Лжесвидетельство, как и все
другие преступления, аморально. Но нравственные оценки его в
общественном сознании различаются в зависимости от того, каково
содержание заведомо ложных показаний. Если свидетель дает заведомо
ложные показания с целью обвинить в преступлении невиновного, то такие
действия однозначно признаются аморальными, низкими. Но в случаях, когда
ложные показания направлены на освобождение от ответственности
виновного, оценки могут различаться. Здесь приобретает значение мотив,
которым руководствовался свидетель (жалость к виновному, особые с ним
отношения, угроза со стороны мафиозных структур, подкуп и т. п.).
Обобщение практики привлечения к ответственности за лжесвидетельство
показывает, что в преобладающем большинстве случаев оно имеет место с
целью избавить от ответственности действительно виновных. Это приводит к
тому, что такие преступления все чаще остаются безнаказанными. Между тем
подобная практика способствует распространению в нравственном сознании
не только безразличного, но едва ли не положительного отношения ко лжи,
которую гражданин сообщает представителям власти, будучи обязан по
закону говорить правду. В конечном счете это может повлиять и на оценку
в обществе такого нравственного качества, как правдивость, честность
вообще.

До последнего времени в законодательстве и практике производства по
уголовным делам не получали должного решения вопросы свидетельского
иммунитета. Действовавшее длительное время законодательство исходило из
приоритета интересов установления истины и изобличения виновного перед
охраной нравственных ценностей. Запрет допроса в качестве свидетеля
распространялся только на защитника обвиняемого, причем лишь по поводу
обстоятельств дела, которые стали ему известны в связи с выполнением
обязанностей защитника.

Многие ученые длительное время доказывали необходимость расширения круга
лиц, не подлежащих допросу в качестве свидетелей, именно вследствие
этических соображений, когда обязанность свидетельствования на следствии
и суде для определенных категорий людей может оказаться сопряженной с
попранием моральных ценностей. К настоящему времени в законодательном
порядке приняты принципиально верные решения: никто не обязан
свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких
родственников; охраняется тайна исповеди; расширены пределы адвокатской
тайны. Предстоит облечь в конкретные процессуальные формы на уровне УПК
России процедуру реализации этих важных положений, как и охрану
врачебной тайны, тайны личной жизни и других нравственных ценностей при
производстве по уголовным делам.

При использовании показаний потерпевшего следует учитывать нравственную
сторону его процессуального положения и специфику отношений его с
обвиняемым. Потерпевший вправе дать показания, но одновременно обязан
дать показания, причем правдивые. Он находится не только в
процессуальных, но и в нравственных отношениях с обвиняемым. Потерпевший
при общении с подозреваемым, обвиняемым может испытывать дополнительные
стрессовые ситуации во время очных ставок, допросов на суде и при иных
следственных и судебных действиях. Потерпевший может быть тем, кто своим
поведением определенным образом спровоцировал преступление. Показания
потерпевшего могут содержать преувеличения и неточности, естественные
для человека, ставшего жертвой преступления. Потерпевший нередко в
первую очередь подвергается негласному воздействию со стороны
преступников и их окружения.

Все эти обстоятельства обязывают при получении, исследовании и оценке
показаний потерпевшего проявлять особую чуткость к нему как человеку,
оберегать потерпевшего от дополнительных нравственных страданий, не
допускать унижения его достоинства с чьей бы то ни было стороны,
проявлять разумную снисходительность при возможных заблуждениях и
ошибках потерпевшего, дающего показания.

Вопрос о нравственных аспектах использования других видов доказательств
(заключения экспертов, вещественные доказательства, документы) здесь
рассматриваться не будет, хотя в дальнейшем определенные сведения на
этот счет будут изложены применительно к анализу конкретных
процессуальных действий

Глава VI Этика предварительного следствия 1. Общие нравственные
требования к деятельности следователя Расследование преступлений
представляет собой специфический вид государственной деятельности,
требующий от следователя соответствующих волевых, психологических и
нравственных качеств, что обусловлено особенностями его задач и
условий их достижения.

Специфика условий деятельности следователя, накладывающая свой отпечаток
на нравственное ее содержание, выражается в ряде положений. Следователь
для раскрытия преступления и обеспечения неуклонения виновного от
ответственности наделен обширными властными полномочиями, в том числе и
по ограничению основных прав и свобод человека и гражданина. Он –
представитель власти, правомочный применять меры государственного
принуждения. Следователь по закону самостоятелен в ведении следствия,
при принятии наиболее важных решений. Он ведет следствие в условиях
негласности и, за некоторыми исключениями, единолично. Он самостоятельно
принимает решения и несет за них личную ответственность. Вся
профессиональная деятельность следователя протекает в общении с людьми,
так или иначе причастными к преступлениям или испытывающими горе,
стрессы в связи с преступлением, нередко в условиях противодействия
установлению истины, борьбы противоположных интересов. Следователь
связан жесткими сроками расследования и в настоящий период работает во
многих случаях с перенапряжением физических и духовных сил из-за
чрезмерных нагрузок.

Таким образом, можно сделать вывод, что следователь должен обладать
высокими нравственными и психологическими качествами, а нравственные
изъяны личности и поведения следователя могут привести к опасным
последствиям.

В своей деятельности следователь руководствуется тремя видами правил:
процессуальными, криминалистическими и нравственными. Процессуальные
нормы указывают, что именно, в каких формах, в каком порядке должен
делать следователь, производя следствие. Рекомендации, разрабатываемые
криминалистикой, помогают следователю наметить тактическую линию,
отыскать приемы и методы, позволяющие наиболее эффективно выполнять
стоящие перед предварительным следствием задачи: быстро и полно раскрыть
преступление и изобличить виновных. Нравственные нормы дают возможность
оценить допустимость тех или иных приемов расследования с точки зрения
морали *. Разумеется, все виды правил находятся между собой в теснейшей
связи и не должны входить в противоречие, хотя среди них главенствует
закон, который презюмируется высоконравственным и целесообразным.

* См.: Проблемы судебной этики/Под ред. М. С. Строговича. М., 1974. С.

153.

Следователь несет личную нравственную ответственность за выполнение
задач предварительного следствия, своего профессионального долга. Он
должен быть объективен, беспристрастен, справедлив, гуманен, бдителен. В
своем служебном общении следователь должен соблюдать выдержку,
уравновешенность, корректность.

В процессе расследования преступления следователь вступает в систему
нравственных отношений с обширным кругом граждан, в той или иной форме
имеющих отношение к совершенному преступлению или производству по
уголовному делу.

Это граждане, заинтересованные в исходе дела, защищающие свои права и
интересы, то есть участники процесса. К их числу закон относит
обвиняемого, подозреваемого, потерпевшего, их представителей, защитника
обвиняемого, гражданского истца, гражданского ответчика и их
представителей. Именно в отношениях с этими лицами у следователя в
первую очередь возникают нравственные права и нравственные обязанности
при выполнении им своих функций.

Другая группа – иные участвующие в деле лица: свидетели, эксперты,
переводчики, понятые, специалисты, другие лица, привлекаемые к участию в
деле обычно в интересах установления истины или в связи с организацией
следственных действий (лица, посторонние по отношению к преступлению, у
которых производится обыск или выемка, лица, предъявляемые в составе
группы вместе с подозреваемым опознающему, участвующие в проведении
следственного эксперимента и др.).

Отношения следователя с участниками процесса и иными участвующими в деле
лицами, полномочия следователя, правовое положение граждан, которых
затрагивает деятельность следователя, регулируются
уголовно-процессуальным законодательством и нормами ряда других отраслей
права. При этом степень их урегулированности законом различна. Вся
деятельность следователя, выполняющего свои функции в среде граждан в
процессе непрерывного с ними общения, подчинена единым нравственным
принципам и нормам. Нравственные начала предварительного следствия,
отраженные непосредственно в уголовно-процессуальном законодательстве
или же обусловленные общими принципами и нормами морали, безотносительно
к какому-либо виду деятельности, определяют и нравственное содержание
взаимоотношений следователя и всех участвующих в деле лиц.

Соотношение нравственных норм и тактических приемов в деятельности
следователя определяет в значительной степени характер его
взаимоотношений с участвующими в деле лицами.

Процессуальные нормы, вся их система, не только регулируют порядок
производства следствия, его формы, но и лежат в основе определения
наиболее эффективных методов следствия, влияют на соблюдение его
нравственных начал. Иными словами, уголовно-процессуальный закон
образует основу как разработки тактических рекомендаций, так и
соблюдения этических требований в деятельности по расследованию
преступлений.

j

l

oiaiaiUiUiaiaiaiaiaiaiaiaiOiaiaiaiaiaiaiaiaiEiaiaiaiaiaiaiaiAiaiaiaiaiai
aiai

j

l

A

???????????th??????Z????????A

~

”

¤C1$

„1/21$`„1/2

„AE1$`„AE

h

`„?

„?1$`„?

`„E

&

F

`„E

`„?

oieaOEi???•?…z

neIEA§Ec?„vi

iOIEC?Y???yn

„E1$`„E

&

&

„O1$`„O

„AE1$`„AE

нание общества, ни потребности следственной практики не дают оснований
для вывода подобного рода. Более того, к деятельности следователя, как
уже говорилось, предъявляются повышенные нравственные требования.

* См.: Ратинов А., Зархин Ю. Следственная этика//Социалистическая
законность. 1970. №10. С. 35-40.

В свете сказанного заслуживают осторожной и критической оценки некоторые
рекомендации по тактике расследования, встречающиеся в литературных
источниках. Так, А. Р. Ратинов предложил в свое время систему методов
воздействия на поведение участвующих в деле заинтересованных лиц, исходя
из взгляда на следствие как на ” процесс борьбы, принимающей очень
острые формы”, как на “процесс соперничества двух сил” *. Среди этих
методов рекомендовались, в частности, формирование у лица ошибочного
представления о тех обстоятельствах, знание которых могло бы привести к
нежелательным для следователя решениям и действиям (в том числе,
например, создание преувеличенного представления об объеме имеющихся у
следователя доказательств), “психологические ловушки”, то есть
формирование у лица целей, попытка достижения которых поставит его в
невыгодное положение, побуждение лица к желательному для следователя
образу действий (например, следователь как бы сознательно “попадается”
на уловки обвиняемого, в результате чего последний на некоторое время
закрепляет удавшийся образ действий, а следователь в решающий момент
использует это) и ряд других рекомендаций. Такие советы исходили из
признания следствия специфическим видом борьбы (следователя с
преступником) с перенесением в него методов, разрабатываемых общей
теорией борьбы. А. Р. Ратинов, ссылаясь на праксиологические данные,
предложил применять в следственной практике и соответствующие “методы
борьбы”. В их числе “раздробление сил и средств ” противника” (например,
“разжигание конфликта” между соучастниками преступления) и нанесение ”
удара” в наиболее уязвимое или наиболее важное место и предупреждение
“противника” об угрозе нежелательных для него действий (например,
предупреждение обвиняемого или подозреваемого о применении мер
процессуального принуждения) и пр.

См.: Ратинов А. Р. Судебная психология для следователей. М., 1967. С.
55,157.

Эти рекомендации не без оснований вызвали или настороженное, или
критическое отношение. Так, Д. П. Котов, рассматривая рекомендации А. Р.
Ратинова и, поддерживая некоторые из них, одновременно сделал ряд
оговорок о необходимости весьма осторожного их применения, отметив, что
некоторые из них находятся ” на грани допустимости”, что следователь,
применяя их, ” неизбежно стоит на грани лжи”, ” на грани провокации”,
что прием надо применять “так, чтобы он не превратился в провокацию” *.
Ясно, что такого рода поддержка рассматриваемых рекомендаций говорит
скорее не в их пользу, ибо там, где следователь находится “на грани”
провокации и лжи, нельзя всерьез говорить ни о законности, ни о
нравственности.

См.: Горский Г. Ф., Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Судебная этика. Воронеж,
1973. С. 101-107; Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Этика уголовного процесса.
Учебное пособие. Воронеж, 1993. С. 101-108.

Ряд видных ученых подвергли основательной критике тактические
рекомендации, вытекающие из концепции следствия как борьбы следователя с
обвиняемым, как противоречащие нравственным и правовым нормам. В их
работах не без оснований отвергаются советы прибегать в процессе
следствия к ” следственным ловушкам”, ” следственным хитростям” и т. п.*

См., в частности: Пантелеев И. Ф. Некоторые вопросы психологии
расследования преступлений/Труды ВЮЗИ. Вып. 29. М., 1973.; его же.
Ошибочные рекомендации в теории уголовного процесса и криминалистики//
Социалистическая законность. 1974. № 7. С. 54-56; Ларин А. М.
Расследование по уголовному делу. М., 1970. С. 50-56; Проблемы судебной
этики. С. 15-21; Строгович М. С., Пантелеев И. Ф. Укрепление
социалистической законности в уголовном судопроизводстве//Советское
государство и право. 1978. № 6. С. 70-73;Любичев С. Г. Этические основы
следственной тактики. М., 1980. С. 10-16;Строгович М. С. Право
обвиняемого на защиту и презумпция невиновности. М., 1984. С. 127-139;
Петрухин И. Л. Свобода личности и уголовно-процессуальное принуждение.
М., 1985. С. 194-221 и др.

Критике подвергнута и концепция “конфликтного следствия”, трактующая
проведение предварительного следствия как борьбу противников, конфликт
противоборствующих сторон. Эта концепция, по сути, есть развитие взгляда
на следствие как на борьбу (следователя с обвиняемым). Конфликтное
следствие возникает тогда, когда обвиняемый не признает себя виновным,
оспаривает обвинение, иными словами, когда обвиняемый выступает как
противник следователя.

” Такая концепция ” конфликтного следствия”, – писал в своей последней
работе М. С. Строгович, – решительно несовместима с требованиями закона,
что следователь обязан исчерпывающим образом исследовать обстоятельства
-как уличающие обвиняемого и отягчающие его вину, так и оправдывающие
обвиняемого и смягчающие его ответственность, – и это следователь должен
делать самым тщательным образом, каково бы ни было его мнение о
виновности обвиняемого” *. Не в меньшей степени эта концепция
противоречит и нравственным началам следственной деятельности, когда
следствие рассматривается не как процесс объективного, беспристрастного
исследования обстоятельств дела в интересах истины, справедливости, а
как поединок следователя с обвиняемым, где необходимо обеспечить победу
следователя над обвиняемым. Эта мысль подчеркнута С. Г. Любичевым,
который пишет: “Определение процесса расследования как борьбы,
противоборства двух сил противоречит сущности предварительного
расследования как процесса установления истины в уголовном
судопроизводстве, может привести к превращению расследования в борьбу с
личностью как таковой, к подмене нравственного принципа нетерпимости к
антиобщественным проявлениям нетерпимостью к данной личности. Это в свою
очередь открывает путь к отрицанию воспитательных целей правосудия и
проникновению в уголовный процесс недопустимых методов расследования”*.
Жизнь показывает, что так и происходит в действительности, когда
следствие становится на позиции изобличения обвиняемого “во что бы то ни
стало”, преодоления “конфликтной ситуации”, разрешения ее в пользу одной
противоборствующей стороны, непременного подтверждения выдвинутой
следователем обвинительной версии.

* Строгович М. С. Право обвиняемого на защиту и презумпция невиновности.
С. 131.

Иногда недопустимые приемы получения доказательств пропагандируются в
печати под видом борьбы с “отсталыми, консервативными” взглядами и
популяризации “нестандартных” (в смысле прогрессивных) методов и приемов
следствия. Так, описывается практика использования эффекта биоритмов при
допросах подозреваемых, обвиняемых. Следователь с помощью спортивного
психолога определил дни психофизиологической уязвимости обвиняемого и
именно в эти дни добился признания обвиняемого. Делаются попытки
привлечения к раскрытию преступлений экстрасенсов. Описывается опыт
использования колдунов и колдуний (они более мягко именуются вещунами и
вещуньями) для раскрытия тяжких преступлений. Появляются намеки на
желательность применения при допросах гипноза. Если трезво оценить суть
этих “нестандартных методов”, опирающихся якобы на современную науку, то
в конечном счете они сводятся к добыванию выгодных следователю показаний
и, главным образом, признания обвиняемого “во что бы то ни стало”. Эти
методы давно уже “стандартны”, по существу – это методы инквизиционного
процесса.

Никто не обязан свидетельствовать против себя самого. Вымогательство
признания обвиняемого находится в кричащем противоречии с этой
принципиальной правовой и нравственной нормой. Недопустима и
противоречит закону практика получения показаний любого лица вопреки его
воле и желанию, будь то обвиняемый, потерпевший или свидетель, путем
насилия, угроз, обмана.

Оценивая попытку опираться на ясновидение и парадиагностику в
расследовании, А. Ратинов и В. Волков не без оснований приходят к
выводу, что использование помощи сомнитель ных ” консультантов” и
помощников-предсказателей скорее всего указывает на профессиональную
несостоятельность тех кто, ведет следствие *.

* См.: Социалистическая законность. 1991. № 8. С. 31.

Взаимоотношения следователя с обвиняемым, подозреваемым, другими
участвующими в деле лицами не могут основываться на оценке
предварительного следствия как состояния борьбы следователя с обвиняемым
(подозреваемым), конфликтного или бесконфликтного следствия.
Нравственное содержание взаимоотношений следователя с гражданами,
участвующими в деле, основанное на прочном фундаменте законности,
определяют общие принципы и нормы морали. Специфические задачи следствия
и правовые условия его производства не отменяют действия общих принципов
и норм морали, регулирующих поведение людей, их отношение друг к другу.

Нравственное содержание отношений следователя с обвиняемым,
подозреваемым, защитником обвиняемого и другими участниками процесса
определяется прежде всего безупречным соблюдением следователем норм
морали. Нравственный климат следствия зависит от того, насколько
последовательно соблюдает лицо, ведущее расследование, правовые и
моральные нормы. Активность и принципиальность в отыскании истины,
объективность и беспристрастность, гуманность, справедливость,
безупречная честность, высокая культура общения при строжайшем
соблюдении законности, прав и интересов участвующих в деле лиц –
важнейшие нравственные требования к следователю.

Закон возлагает на следователя обязанность разъяснять участвующим в деле
лицам их права и обеспечить возможность осуществления этих прав.
Следователь должен разъяснять обвиняемому, потерпевшему, другим лицам их
права таким образом, чтобы они были понятны всякому, не осведомленному в
юриспруденции. Простое оглашение текста закона (к примеру, ст. 46 УПК
обвиняемому или ст. 53 потерпевшему) не есть его разъяснение. На
следователе лежит правовая и нравственная обязанность сделать все, чтобы
тот, кому закон предоставил определенные права, своевременно был о них
осведомлен, осознал их содержание и значение и мог со знанием дела ими
воспользоваться.

Недопустимо, например, разъясняя обвиняемому право на приглашение
защитника, одновременно убеждать его, что участие защитника вследствие ”
ясности дела” или по иным причинам излишне, или же напоминать, что
оплата услуг адвоката повлечет для обвиняемого или его родственников
большие расходы.

Следователь обязан обеспечить участвующим в деле лицам возможность
осуществления их прав. В том, насколько добросовестно он выполняет эту
свою процессуальную обязанность, выражается объективность и
беспристрастность следователя. К примеру, закон (ст. 131 УПК)
устанавливает, что следователь не вправе отказать подозреваемому и его
защитнику, а также потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому
ответчику или их представителю в допросе свидетелей, производстве
экспертизы и других следственных действий по собиранию доказательств,
если обстоятельства, об установлении которых они ходатайствуют, имеют
значение для дела. Характеристика круга обстоятельств, имеющих значение
для правильного расследования дела, дается в законе в общей форме, и
следователь в каждом конкретном случае заявления ходатайства принимает
решение о его удовлетворении или отклонении, руководствуясь
обстоятельствами данного дела, учитывая реальность удовлетворения
ходатайства в определенные сроки и другие факторы. Если следователь при
этом будет руководствоваться не правовыми и моральными требованиями
обеспечить всестороннее, объективное, полное и беспристрастное
исследование всех обстоятельств дела, а какими-либо преходящими или
второстепенными мотивами (необходимость в кратчайший срок завершить
следствие, трудности в подборе экспертов и т. п.), то следствие окажется
односторонним, следователь рискует впасть в ошибку при конструировании
окончательных выводов и в итоге допустит беззаконие. Отказ в ходатайстве
без надлежащих аргументов или по надуманным мотивам может повлечь за
собой далеко идущие отрицательные последствия.

Одним из опасных недостатков следствия, обусловленных отступлением от
требований беспристрастности и объективности, является так называемый
обвинительный уклон, состоящий в том, что следователь разрабатывает одну
лишь обвинительную версию, не исследуя и не принимая во внимание то, что
этой версии противостоит. В этом случае все следствие сосредоточивается
обычно вокруг одного лица – подозреваемого или обвиняемого, и усилия
следователя в значительной мере направляются на получение у обвиняемого
признания в преступлении. Такой способ расследования таит в себе ряд
весьма нежелательных последствий. Он, прежде всего, может привести к
привлечению к уголовной ответственности невиновного, на которого по тем
или иным причинам пало подозрение или было возведено обвинение.
Разрабатывая обвинительную версию в отношении одного лица, следователь
упускает возможности изобличения действительных преступников. А
привлечение к ответственности невиновного на предварительном следствии
может закончиться и его необоснованным осуждением – крайним и грубейшим
нарушением законности и справедливости.

На следователя возложена обязанность обеспечения прав потерпевшего-лица,
которому преступлением причинен моральный, физический или имущественный
вред. Защита и восстановление прав потерпевшего имеют глубокий
нравственный смысл. Государство заботится о том, чтобы тот, кто
пострадал от преступления, получил необходимое возмещение, чтобы
максимально смягчить травмы, нанесенные преступлением его чувствам,
достоинству. Проводником этих идей, заложенных в законе,
является следователь. От того, насколько внимательно, гуманно и
справедливо относится он к потерпевшему, как заботится об обеспечении,
осуществлении и восстановлении его прав, в значительной степени зависит
и оценка деятельности следователя, его нравственный авторитет.
Встречающиеся случаи пренебрежительного отношения к соблюдению прав
потерпевшего, мнение, что потерпевший затрудняет и замедляет следствие,
объективно ведут к нарушению законности, подрывают авторитет
следственных органов. Забота о потерпевшем – правовая и нравственная
обязанность следователя.

Выше говорилось о таких качествах юриста, как честность,
беспристрастность, справедливость и т. д. Все они должны воплощаться в
действиях и решениях следователя, в отношениях его со всеми участниками
процесса и другими участвующими в деле лицами.

Особо следует остановиться на вопросе о том, вправе ли следователь
использовать обман для достижения целей следствия, допустима ли ложь в
его общении с подозреваемым, обвиняемым и другими лицами. Сторонники
применения ” следственных хитростей”, ” следственных ловушек”, о которых
говорилось выше, с рядом оговорок допускают в конечном счете разного
рода приемы ” введения противника в заблуждение”, за что и подвергаются
критике. Если же ставить вопрос прямо: имеет ли право следователь
обманывать обвиняемого, подозреваемого и других лиц, сообщая им заведомо
ложные сведения, делая ложные заявления или давая обещания, которые не
может или не собирается выполнять, то ответ, разумеется, может быть лишь
отрицательным. Следователь – представитель государственной власти, и вся
его деятельность, с кем бы он ни общался, должна отвечать высоким
нравственным требованиям. Обвиняемый, подозреваемый не несет правовой
ответственности за ложь, за сокрытие правды, но такого рода его
поведение не может не заслуживать нравственного осуждения. Следователь ”
правом на ложь” не обладает.

Сейчас при разработке нового уголовно-процессуального законодательства
было бы весьма полезно вспомнить и воспринять блестяще сформулированное
в 1864 году Уставом уголовного судопроизводства положение: ” Следователь
не должен домогаться сознания обвиняемого ни обещаниями, ни ухищрениями,
ни угрозами, ни тому подобными мерами вымогательства” (ст. 405).

Наконец, следует обратить внимание на необходимость строгого соблюдения
следователем в общении с участвующими в деле лицами корректности,
выдержки, тактичности, независимо от того, какое положение в деле они
занимают, какие эмоции вызывает у следователя их личность и поведение.
Верно пишет об этом Д. П. Котов: ” В отношении любого человека -опасного
преступника и обычного скандалиста, рецидивиста и бытового склочника,
потерпевшего и просто обиженного – лица, осуществляющие производство по
уголовному делу, обязаны быть максимально выдержанными, тактичными,
хладнокровными, собранными, спокойными, корректными и целеустремленными
в осуществлении задач судопроизводства. И как бы при этом ни велико было
эмоциональное и умственное напряжение, как бы ни тяжело было сдерживать
гнев по отношению к убийце, насильнику, грабителю, срыв недопустим так
же, как недопустимы угрозы, грубость, обман, какими бы соображениями и
причинами они не объяснялись”*.

Кокорев Л. Д., Котов Д. Л. Указ. соч. С. 46 2. Этика производства
следственных действий

Следственные действия, в процессе которых следователь получает и
проверяет доказательства, регулируются законом на различном уровне
детализации. Сам уголовно-процессуальный закон, о чем говорилось выше, в
ряде случаев содержит нормы, обязывающие соблюдать требования
нравственности. Нравственный критерий в уголовно-процессуальных нормах
выражается обычно в форме запретов. Это запрет совершать действия,
унижающие честь и достоинство, запрет разглашать сведения об интимных
сторонах жизни, запрет домогаться показаний путем насилия, угроз, и иных
подобных мер и т. д.* Но и сами положения закона могут допускать
различное истолкование, что наблюдается как в теоретической литературе,
так и на практике.

См: Там же. С. 99-110.

Поэтому важно определить ряд общих требований как правового, так и
нравственного характера, которые относятся ко всем без исключения
следственным действиям и соблюдение которых обеспечивает законность и
нравственность следствия в целом. Так, Д. П. Котов считает, что “можно
выделить определенную совокупность нравственных требований, характерных
для всех следственных действий, для всей следственной тактики. Наряду с
принципами справедливости и гуманизма, уважения чести и достоинства
граждан в эту совокупность необходимо включать как минимум следующие
нравственные требования: непримиримое отношение к любым нарушениям буквы
и духа процессуального закона, регламентирующего следственные действия;
строжайшее соблюдение культуры уголовного процесса; объективность,
принципиальность; отсутствие тенденциозности, предвзятости, недоверия,
подозрительности, обвинительного уклона; стремление не причинять вреда
отдельным лицам и коллективам при производстве любых следственных
действий”*. С этим перечнем нравственных требований следует согласиться,
отметив, однако, разный уровень и пестроту в выборе критериев “помещения
в список”, а также и то, что некоторые из них допускают весьма широкое
толкование (культура процесса) или содержат оценочные понятия
(отсутствие подозрительности и др.).

Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Указ. соч. С. 110.

Анализ следственной практики показывает, что в ней имеют известное
распространение недостатки в части как соблюдения закона, так и
выполнения этических норм. К ним относятся: обвинительный уклон,
связанный с разработкой лишь одной версии; необеспечение прав
участвующих в следственных действиях лиц; поверхностное ведение
следствия; пассивность, приводящая к нераскрытию преступлений;
небрежность при производстве следственных действий и их
протоколировании. Встречаются и отдельные случаи фальсификации
следственных материалов. Некоторые из этих недостатков можно объяснить
низким уровнем профессионализма, малоопытностью следователей,
значительная часть которых имеет небольшой следственный стаж. Но наряду
с этим нельзя не отметить и недостатки в сфере правового и нравственного
сознания: неразвитое чувство профессионального долга; процессуальный
нигилизм; дефекты профессиональной совести; низкий уровень общей и
правовой культуры и др. Преодоление такого рода недостатков требует
устранения многих объективных и субъективных причин. Что же касается
деятельности следователя при совершении любого следственного действия,
то она может быть успешной лишь при условии, что, во-первых,
обеспечивается строжайшее соблюдение процессуального закона; во-вторых,
следователь создает здоровую нравственную атмосферу, уважая достоинство
всех участвующих в деле лиц, действует объективно.

Рассмотрим далее кратко нравственные требования, которые

рекомендуется соблюдать при производстве основных следственных действий
*.

* Подробный анализ этических аспектов произвобства отдельных
следственных действий содержится в названной книге С. Г. Любимова (с.
1688); см. также: Леоненко В. В. Профессиональная этика участников
уголовного судопроизводства. Киев, 1981. С. 58-75; Кокорев Л. Д., Котов,
Д. П. Указ. соч. С. 99-114.

Допрос является наиболее распространенным следственным действием. Закон
предусматривает следующие виды допроса: допрос свидетеля, допрос
потерпевшего, допрос обвиняемого, допрос подозреваемого, допрос
эксперта. Цель любого допроса – получение показаний об обстоятельствах,
существенных для дела, но содержание допроса и нравственные проблемы,
могущие возникнуть при его производстве, существенно различаются.
Достаточно сопоставить, например, допрос обвиняемого, не признающего
себя виновным, и допрос свидетеля, дающего добросовестные и подробные
показания.

Допрос с психологической стороны представляет собой беседу. Ее процедура
и условия регулируются законом, а собеседники находятся в заведомо
неравном положении, когда один вправе спрашивать, определяя предмет и
приемы беседы, а другой обязан отвечать и притом, как правило, правдиво.
Только обвиняемый и подозреваемый не несут уголовной ответственности за
заведомо ложные показания.

Цель допроса – получение у допрашиваемого правдивых показаний об
обстоятельствах, существенных для дела. Следователь не может
ограничиваться простым фиксированием того, что скажет на допросе
свидетель, обвиняемый, потерпевший. На следователе лежит обязанность
установить по делу истину, а для ее выполнения необходимы достоверные
доказательства, в том числе соответствующие действительности показания
допрашиваемых. Свидетель, потерпевший, эксперт обязаны дать правдивые
показания под угрозой уголовной ответственности.

Получение правдивых показаний при допросе – правовая и нравственная
обязанность следователя.

Во время допроса следователь стремится получить от допрашиваемого
показания обо всех известных тому обстоятельствах дела, и при этом
правдивые показания, соответствующие тому, что знает допрашиваемый, а
также преодолеть ложь, если она имеет место.

Нравственная сторона получения показаний при допросе заложена в
уголовно-процессуальном законе. Запрещается домогаться показаний
обвиняемого и других участвующих в деле лиц путем насилия, угроз и иных
незаконных мер.

Насилие в целях получения показаний глубоко безнравственно и незаконно.
Оно влечет уголовную ответственность допрашивающего.

Насилие как способ получения показаний широко применялось в
средневековом процессе, где пытка, мучительство допрашиваемого
использовались в целях “приведения к признанию”. Физическое и
психическое насилие, запрещенное международно-правовыми актами и
национальным законодательством, фактически до сих пор применяется,
вопреки закону. Достаточно упомянуть об американской практике “допросов
третьей степени”, о публикациях по поводу применения в различных странах
при допросах медикаментозных средств, гипноза и т. п.

В Российском государстве признается преступлением и строго карается
принуждение к даче показаний путем применения угроз или иных незаконных
действий со стороны лица, производящего дознание или предварительное
следствие. А если эти действия соединены с применением насилия или
издевательством над личностью допрашиваемого, то они влекут весьма
строгую санкцию. Принуждение к даче показаний путем угроз или иного
психического насилия и всякое физическое насилие при допросах с целью
просто получить показания или же показания, желательные допрашивающему,
преступно и глубоко аморально.

Закон прямо запрещает допрашивающему применять насилие и угрозы, а также
иные незаконные меры. Таково, например, задержание свидетеля по
надуманным основаниям в целях получения от него желательных для
следователя показаний. Оно само по себе уже образует состав
преступления, предусмотренного ст. 301 УК. Но нельзя признать законным и
всякое другое принуждение лица к даче показаний, домогательство
показаний путем мер, аналогичных насилию и угрозам. И хотя закон не
расшифровывает сущности “иных незаконных мер”, следует прийти к выводу,
что имеется в виду всякое воздействие на допрашиваемое лицо, понуждающее
его к даче показаний вопреки его воле, производимое приемами и
способами, несовместимыми с демократическим правопорядком, правовым
статусом личности. Приемы, грубо нарушающие действующие в обществе
нравственные принципы и нормы, в конечном счете нарушают закон.

В свете сказанного следует поддержать развернутую С. Г. Любичевым
критику ряда так называемых тактических приемов, рекомендуемых
некоторыми авторами в интересах получения показаний, которые, по мнению
допрашивающего, являются правдивыми. К числу таких приемов относятся, в
частности, побуждение обвиняемого к “чистосердечному признанию”, хотя
закон считает смягчающим ответственность обстоятельством не признание
вины, а чистосердечное раскаяние, а также активное способствование
раскрытию преступления (п. 9 ст. 38 УК). Недопустимо разжигание
конфликта между ” соучастниками”, использование отрицательных свойств
личности допрашиваемого или обмана при допросе, в том числе и
формирование ошибочного мнения относительно тех или иных обстоятельств.
“Формирование неправильного представления, которое может быть только
намеренным, умышленным, есть не что иное, как обман, причем в наиболее
изощренной форме”, – считает М. С. Строгович *. С. Г. Любичев, как и ряд
других авторов, подвергает критике рекомендации ” создания напряжения” в
ходе допроса путем предъявления многочисленных и не связанных между
собой доказательств, разного рода ” следственные ловушки” и т. п.

* Строгович М. С. О судебной этике//Проблемы государства и права на
современном этапе. Вып. 7. М., 1973. С. 9.

Ярослав Гашек описал своего рода теоретическую концепцию следствия и
тактических приемов, примененных при допросе рядового девяносто первого
полка Иосифа Швейка, искавшего свою часть совсем не в том направлении.
Их придерживался путимский жандармский вахмистр, который “никогда не
ругал задержанных или арестованных, но подвергал их такому искусному
перекрестному допросу, что и невинный бы сознался…» – Криминалистика
состоит в искусстве быть хитрым и вместе с тем ласковым – говаривал
своим подчиненным вахмистр. – Орать на кого бы то ни было – дело пустое.
С обвиняемыми и подозреваемыми нужно обращаться деликатно и тонко, но’
вместе с тем стараться утопить их в потоке вопросов”. Применив к Швейку
свою методику, вахмистр пришел к выводу, что тот является… русским
шпионом.

Критикуются также рекомендации о проведении так называемого ”
эмоционального эксперимента”. Сущность последнего приема, предложенного
А. В. Дуловым, состоит в неожиданном предъявлении обвиняемому связанной
с преступлением материализованной информации (вещественные
доказательства, человек и пр.) и наблюдение за эмоциональной реакцией
допрашиваемого, которая может быть зафиксирована на кинопленку,
магнитофонную ленту. Проводя такой эксперимент, следователь наблюдает
реакцию обвиняемого и убеждается в правильности своей гипотезы о его
причастности к уголовному

делу.

Комментируя этот прием, С. Г. Любичев отмечает: ” Можно себе
представить, какое чувство обреченности и безнадежности может возникнуть
у невиновного человека, которого ” изобличают” таким способом в
совершении преступления. Он, не зная, в чем дело, то бледнеет, то
краснеет и обливается потом, и все это фиксируется на кинопленку и
рассматривается следователем как доказательство вины. Поистине трудно
вообразить, какое уродливое и безнравственное судопроизводство было бы
порождено подобными методами.

Несомненно, что все эти приемы, основанные на предвзятом отношении к
обвиняемому, представляют не что иное, как психическое насилие, и их
применение противоречит нравственным основам уголовного процесса” *. *
Любичев С. Г. Указ. соч. С. 41.

К числу незаконных и безнравственных приемов допроса относится
постановка наводящих вопросов. Наводящий вопрос, содержащий в своей
формулировке желательный для спрашивающего ответ, внушает допрашиваемому
информацию, которой он во многих случаях не располагает, и крайне опасен
для установления истины. Но постановка наводящих вопросов и
безнравственна, так как противоречит требованию объективного,
беспристрастного следствия. Следователь, спровоцировавший наводящими
вопросами неправильные, не соответствующие действительности ответы,
впоследствии оказывается вынужден искать выход из ситуации, которую сам
же и создал, если убедится в ошибочности своей версии. Но еще хуже, если
последствием неправильных методов допросов явятся необоснованные выводы
по делу, привлечение к ответственности невиновного.

В процессуальной и криминалистической литературе разработана
классификация видов вопросов, которые следует ставить при допросах в
интересах получения достоверной информации. Вопросы могут быть
дополняющими, напоминающими, контрольными, уточняющими, вспомогательными
и т. д. Одновременно не рекомендуется задавать наводящие вопросы,
“улавливающие” вопросы, “оскорбительные” вопросы. По-разному оцениваются
“косвенные” и “условные” вопросы.

Общими требованиями к любым вопросам, которые ставятся при допросе,
следует считать безусловный запрет в какой бы то ни было форме
подсказывать желательный допрашивающему ответ и недопустимость
постановки вопросов, по форме и содержанию унижающих достоинство
допрашиваемого.

К числу небезупречных в правовом и нравственном отношении приемов
допроса относят допрос с выходом на место происшествия в случаях, когда
он заведомо не может дать новых доказательств. Допрос свидетелей и
потерпевших, производимый на основании оглашения показаний других лиц,
также нарушает общий запрет задавать наводящие вопросы и право свидетеля
давать показания свободно, сообразуясь со своей совестью, и о том, что
он лично знает.

М. С. Строгович характеризовал практику оглашения допрашиваемым
свидетелем показаний других лиц как насилие над совестью свидетеля.

Допрос во всех случаях должен производиться с соблюдением общих
требований к культуре поведения должностного лица. Официальность,
корректность, вежливость, внимание к лицу, дающему показания, уважение к
его личности в соответствии с занимаемым в деле положением, но во всех
случаях без попыток унизить достоинство – обязательные требования к
допрашивающему.

В ряде литературных источников можно найти рекомендации о способах
установления психологического контакта с допрашиваемым, чтобы
расположить его к следователю и побудить к даче правдивых и откровенных
показаний. Однако, пользуясь такими рекомендациями, следователь во всех
случаях обязан исходить из того, что по своему правовому статусу он
является представителем власти и действует официально, в рамках закона.
Поэтому при допросе не должны допускаться панибратство, приспособление к
допрашиваемому в целях налаживания “взаимопонимания”.

Такого рода манера общения с подследственным осмеяна Ильей Ильфом и
Евгением Петровым в “Золотом телёнке”. – “Вам, Шура, я все скажу как
родному, – заявил Паниковский, обращаясь к Балаганову. Со времени
последней беседы с субинспектором уголовного розыска к Балаганову никто
не обращался как к родному. Поэтому он с удовлетворением выслушал слова
курьера и легкомысленно разрешил ему продолжать… ”

При допросе, как и при любом общении с участвующими в деле лицами,
следователь обязан соблюдать определенные правила речевого этикета,
вежливую форму обращения. Нельзя обращаться к допрашиваемому на “ты”,
независимо от того, кто допрашивается. Исключение может иметь место лишь
в отношении малолетних. При допросе допрашивающий и допрашиваемый
находятся в неравном положении. Но это тем более не дает следователю
права вести допрос грубо, невежливо, подчеркивая свое превосходство.

Автор книги о речевом этикете по поводу формы обращения пишет: ” Среди
взрослых неравноправное ты (когда человек обращается на ты, а в ответ
требует лишь вы)-проявление крайней невежливости, противоречие самим
основам нашего общества”. (Гольдин В. Е. Речь и этикет. М., 1983. С.
73.)

В УПК нет прямого указания о форме обращения следователя к другим лицам.
Но из всего содержания УПК ясно, что следователь Обязан обращаться ко
всем гражданам на ” вы”.

Протоколирование допроса должно производиться в соответствии с законом ”
в первом лице и по возможности дословно”. Отступления от этого
требования имеют определенную нравственную окраску и могут повлечь за
собой нежелательные этические последствия. Если допрошенный,
ознакомившись с протоколом, обнаруживает, что его показания в той или
иной степени искажены, записаны не полностью, он утрачивает доверие к
следователю, что, естественно, сказывается на нравственной оценке
личности следователя, его авторитете. При этом не имеет существенного
значения, сознательно ли следователь исказил или неполно записал
показания допрошенного. Разумеется, умышленно неправильное фиксирование
показаний в протоколе — глубоко аморально и противозаконно.

Протокол во всех случаях должен быть полным и точным. Спор по поводу
правильности протокола между следователем и допрошенным крайне
нежелателен. Если же допрошенный просит занести в протокол уточнения и
поправки, то отказать ему в этом следователь не вправе.

При решении вопроса о проведении очной ставки следователь наряду с
тактическими соображениями учитывает и определенные нравственные нормы.
В частности, во многих случаях нравственно недопустима очная ставка
между взрослым и несовершеннолетним (в особенности с малолетним), очная
ставка между обвиняемым, подозреваемым и потерпевшим, только что
перенесшим тяжелую эмоциональную травму. Очная ставка, проводимая между
тем, кто не может дать показаний о фактах, интересующих следователя, и
тем, кто о них подробно рассказал (между подозреваемым, который заявил,
что не помнит об определенных обстоятельствах, и потерпевшим, например),
не имеет законных оснований. Но она, кроме того, содержит элементы
воздействия на личность одного из допрашиваемых, ограничивая его свободу
в определении линии своего поведения и право не свидетельствовать против
себя самого.

Очная ставка проводится при наличии противоречий в показаниях ранее
допрошенных лиц. Готовясь к очной ставке, следователь обычно имеет
определенное мнение о том, кто из ее участников ранее дал правдивые
показания. Однако подготовку к очной ставке ее будущих участников нельзя
превращать в “натаскивание” того, кому следователь доверяет. Допустимо
лишь сообщить о наличии противоречий с показаниями другого лица и о
решении провести очную ставку.

Во время очной ставки следователь обязан воздерживаться от проявления
своего отношения к показаниям допрашиваемых, избегать наводящих вопросов
в любой форме.

Осмотор места происшествия, казалось бы, не может вызвать каких-либо
нравственных коллизий или осложнений, так как здесь обязательные
участники – только следователь и понятые. Однако и это следственное
действие сопровождается общением с различными людьми и имеет
нравственные аспекты.

Достаточно хотя бы рассмотреть нравственную сторону осмотра в жилом
помещении, который означает проникновение в жилище и определенное
вмешательство в личную жизнь. Не случайно ст. 25 Конституции России
предусматривает, что проникновение в жилище, если оно происходит против
воли проживающих в нем лиц, должно производиться в соответствии с
судебным решением. Осмотр в жилом помещении не должен подменять обыск.
Следователь обязан ограничиться обследованием только тех объектов,
которые непосредственно относятся к происшествию.

В процессе осмотра места происшествия, местности и помещений, который
производится с участием понятых, часто специалиста, нередко
представителей милиции, важно обеспечить правильные взаимоотношения со
всеми присутствующими при осмотре. Следователь руководит действиями всех
участников осмотра, принимает меры к удалению посторонних с места
происшествия.

Обнаруженные при осмотре факты, относящиеся к интимным сторонам жизни
тех или иных лиц, не подлежат разглашению.

Труп с места происшествия следует удалять как можно скорее после
завершения осмотра; при этом недопустимо бесцеремонное, грубое обращение
с телом. Не вызванное необходимостью обнажение при посторонних тела
погибшего также нежелательно.

Эксгумация трупа должна производиться при самом ограниченном круге
участников. Понятые должны быть извещены о характере предстоящих
действий. Их рекомендуется приглашать из числа сотрудников кладбища.

Освидетельствование – осмотр тела человека в целях обнаружения на нем
следов преступления или особых примет – требует особого внимания к
нравственной стороне его совершения. Как отмечалось выше, процессуальные
нормы, регулирующие порядок производства освидетельствования, в
значительной части прямо обусловлены необходимостью охраны общественной
морали. Следователь не присутствует при освидетельствовании лица другого
пола, если оно сопровождается обнажением; понятые в этом случае должны
быть того же пола, что и освидетельствуемый, и т. д. Участие в
освидетельствовании врача надо признать желательным практически в
большинстве случаев. Закон запрещает действия, унижающие достоинство
освидетельствуемого лица. Но сам осмотр тела, сопровождающийся
обнажением, может быть воспринят лицом как унижение, что нельзя признать
безосновательным. Поэтому от следователя требуется особый такт,
терпеливое разъяснение цели и значения освидетельствования.
Фотографирование тела, особенно частей, обычно скрываемых одеждой,
должно производиться с согласия лица.

Существен вопрос о возможности принудительного освидетельствования.
Некоторые авторы полагают, что принудительное освидетельствование
подозреваемых, обвиняемых, потерпевших и свидетелей допустимо, так как
необходимо в интересах установления истины и борьбы с преступностью*. Но
против этого мнения приводятся веские соображения, основанные на том,
что принудительное освидетельствование можно рассматривать как
физическое насилие. Следует согласиться с мнением, что принудительное
освидетельствование обвиняемого и подозреваемого возможно лишь в
исключительных случаях и только после того, как следователь принял все
необходимые меры для того, чтобы убедить обвиняемого или подозреваемого
в необходимости освидетельствования. Свидетель и потерпевший не могут
подвергаться принудительному освидетельствованию**.

* См.: Жалинский А. Э. Освидетельствование в советском уголовном
процессе. Львов, 1964. С. 30-31. Авторы Комментария к
Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР 1985 года издания, которым широко
пользовались практические работники, также не видят проблемы в
принудительном освидетельствовании любого лица (см. с. 304-305
Комментария).

** См.: Любичев С. Г. Указ. соч. С. 57.

Среди других следственных действий по собиранию доказательств обыск,
пожалуй, в наибольшей степени стесняет права гражданина и требует особо
четкого соблюдения нравственных норм, вытекающих из закона или им
обусловленных.

А. Ф. Кони писал об обыске: ” Эти следственные действия до такой степени
вносят смуту в жизнь честного человека и в отношение к нему окружающих,
что должны быть предпринимаемы с большой осторожностью”.

(Кони А. Ф. Избранные произведения. М., 1959. Т. 1. С. 607.)

Обыск производится тогда, когда для этого есть достаточные правовые
основания, когда он необходим по обстоятельствам дела и, следовательно,
нравственно оправдан. Незаконное производство обыска – грубое нарушение
конституционных прав гражданина. Из ст. 25 Конституции Российской
Федерации следует, что для производства обыска необходимо получить
разрешение суда, что означает, в частности, повышение ответственности за
необоснованный обыск.

Обыск без соответствующего разрешения по причине его безотлагательности,
обыск в ночное время по той же причине допускается лишь тогда, когда
получение разрешения затруднено или же промедление с обыском может
сделать его безрезультатным.

Следователь обязан обеспечить присутствие лица, у которого производится
обыск, или других лиц, указанных в ст. 169 УПК. Одновременно необходимо
принять меры к тому, чтобы дети, проживающие в помещении, были удалены и
размещены в другом месте. Если в семье находятся больные, то их следует
изолировать таким образом, чтобы обыск не мог непосредственно влиять на
их состояние.

По поводу круга понятых при обыске в литературе можно встретить
различные рекомендации. Но представляется наиболее правильным приглашать
понятых из числа граждан, не знакомых с обыскиваемым, и не его соседей.

Часть 3 ст. 170 УПК предусматривает право следователя ограничиться при
обыске предложением выдать объекты, имеющие значение для дела, и при
условии их добровольной выдачи не проводить дальнейших поисков, если нет
оснований опасаться сокрытия разыскиваемых предметов и документов.
Использование такого порядка в соответствующих случаях позволяет
избавить обыскиваемых от не вызывающегося необходимостью стеснения их
прав.

Предметы и документы, относящиеся к интимным сторонам жизни граждан и не
имеющие отношения к делу, не должны предъявляться другим лицам, в том
числе понятым. Также не оглашается не относящаяся к делу личная
переписка.

В процессе производства обыска не следует торопиться со вскрытием
запертых помещений и хранилищ, не приняв мер к тому, чтобы они были
открыты добровольно. После обыска, вызывающего, как правило, беспорядок
в жилище, необходимо принять меры к восстановлению обычного состояния.

Обыск всегда сопровождается эмоциональным напряжением. Он требует
повышенной выдержки и такта со стороны следователя.

Независимо от результатов сам факт производства обыска у гражданина
бросает тень на его репутацию. Поэтому справедливо мнение о
необходимости какой-то реабилитации таких лиц. В. В. Леоненко в качестве
одного из вариантов предлагает официальное уведомление местных органов
власти, жилищных органов, организаций, где работают эти лица о их
непричастности к преступлению *. Правда, юридическая процедура такого
уведомления не разъясняется.

* См.: Леоненко В. В. Указ. соч. С. 71.

При предъявлении для опознания лица соблюдение правовых и нравственных
норм способствует получению объективных результатов этого важного
следственного действия. В то же время их нарушение чревато серьезными
последствиями (например, ошибочное опознание невиновного в качестве
преступника).

Лицо предъявляется для опознания в группе других лиц, по возможности
сходных с ним по внешности. Следователю надлежит получить согласие
посторонних лиц, так называемых статистов, на их участие в составе
группы, предъявляемой для опознания. Далеко не каждому приятно или хотя
бы безразлично стоять в одном строю с подозреваемым в преступлении,
будучи похожим с ним по внешности, да еще с риском быть по ошибке ”
узнанным” в качестве преступника.

Предъявление для опознания больших групп людей (например, строя
подразделения военнослужащих), не обладающих внешним сходством, не
только не способствует эффективности опознания, но недопустимо в
нравственном плане. В подобной ситуации опознающий оказывается перед
строем людей, настороженно и, надо полагать, негативно к нему
относящихся, он подвергается усиленному эмоциональному воздействию. С
другой стороны, весь строй предъявляемых лиц оказывается, как правило, в
роли возможных объектов опознания, подозреваемых.

Закон запрещает постановку опознающему наводящих вопросов. Но не менее
опасны ” наводящие действия” (например, когда до опознания опознающему
показывают лицо, которое предстоит опознавать). Всякого рода
ориентирование опознающего в том, кого желательно опознать, – грубое
нарушение закона, ведущее к фальсификации доказательств. Оно, конечно, и
безнравственно.

Вся организация предъявления для опознания должна способствовать тому,
чтобы опознающий действовал без принуждения или внушения, чтобы
объективность и беспристрастность проводящего его следователя не
оставляли ни у кого сомнений.

Выше были рассмотрены нравственные аспекты производства основных
следственных действий по собиранию доказательств. Общие нравственные
требования едины для всех других следственных действий: безупречное
следование закону, объективность, уважение достоинства участвующих в
деле лиц, добросовестность, причинение минимального вреда имуществу или
другим благам, если этого невозможно избежать. То же касается
следственного эксперимента, наложения ареста на имущество, выемки,
получения образцов для сравнительного исследования. Новые нравственные
проблемы возникают при контроле за телефонными и иными переговорами,
который пока законом урегулирован недостаточно.

Протоколирование следственных действий регулируется законом. Ход и
результаты каждого следственного действия должны быть отражены в
соответствующем протоколе. Закон достаточно определенно формулирует
правовые требования, обеспечивающие объективность и полноту каждого
протокола. Если следственное действие было произведено, то следователь
обязан составить об этом протокол, независимо от того, дало ли это
следственное действие результаты, на которые рассчитывал следователь.
Уклонение от составления протокола допроса, очной ставки, обыска или
иного следственного действия противоречит закону. К примеру, если
следователь в результате допроса получил данные, опровергающие версию,
которую он считает истинной, и не составил протокола такого допроса,
утаив таким образом существенные для дела данные, то он совершает
незаконный и аморальный поступок.

Каждый протокол следственного действия должен быть полным, точным и
объективным. Все содержащиеся в нем сведения должны соответствовать
тому, как проходило следственное действие и какие фактические данные
были получены в процессе и результате его проведения.

Например, в протоколе допроса свидетеля его показания в соответствии с
законом должны быть записаны “в первом лице и по возможности дословно”.
Это не значит, что следователь обязан заносить в протокол и те
показания, которые заведомо не относятся к делу. Но недопустимо опускать
часть показаний, в которых свидетель рассказывает о других преступлениях
обвиняемого или прочих лиц, по поводу которых у следователя ранее
отсутствовали данные.

Следователь не заносит в протокол вульгарные, жаргонные выражения, если
их дословное цитирование не является необходимым.

Показания должны фиксироваться в протоколе максимально точно, с
сохранением стиля и манеры речи, присущей допрашиваемому. Между тем
своего рода “редактирование” показаний при занесении их в протокол
-застарелый и распространенный недостаток.

С. А. Голунский еще в 1942 году писал о результатах анализа протоколов
допросов свидетелей, проведенного прокуратурой РСФСР. В результате
сопоставления протоколов допросов по аналогичным делам выяснилось, что,
если верить протоколам, старый профессор математики, актриса театра
оперетты, ломовой извозчик, неграмотная старуха-домохозяйка и 12-летний
школьник говорят одинаково. (См.: Голунский С. А. Допрос на
предварительном следствии. Ашхабад, 1942. С. 109-110.) И в наше время
можно встретиться с подобными фактами, разве что вместо извозчика в деле
будет фигурировать водитель такси.

Всякого рода отступления от требований закона о точной и объективной
фиксации в протоколах следственных действий полученных данных, искажения
или умолчание о существенных обстоятельствах – безнравственны. Они, по
сути, означают фальсификацию следственных материалов

Глава VII Нравственные начала осуществления правосудия

1. Нравственные требования к деятельности судебной власти

Выше говорилось, что все законодательство о суде и судопроизводстве

наполнено нравственным содержанием, служит защите нравственных

ценностей.

Закрепление в ст. 10 Конституции Российской Федерации принципа
разделения властей и самостоятельности судебной власти наряду с властями
законодательной и исполнительной создает нормативную и идейную базу для
формулирования нравственных требований к представителям судебной власти.
Судебная власть, действующая в сфере социальных и межличностных
конфликтов, образующая необходимый компонент в системе ” сдержек” и ”
противовесов”, должна отвечать высоким нравственным стандартам,
оправдывать ожидания общества.

Важнейшее требование к деятельности судебной власти – справедливость.
Обществу и каждому человеку нужен суд только справедливый, стоящий на
стороне правды, ее активно защищающий и выражающий в своих решениях.

В уголовном процессе, где речь идет о преступлении и наказании, о защите
от преступлений важнейших благ личности, справедливость приобретает
повышенное значение. Несправедливый суд может причинить огромный вред
как отдельному человеку, так и всему обществу. В российской истории 30-х
и последующих годов нашего века суды часто использовались как орудия
незаконной расправы с невиновными. В период массовых репрессий по
приговорам судов были уничтожены сотни тысяч тех, кого называли ”
врагами народа”, истреблялись ни в чем не виновные люди. Суды служили
юридическим прикрытием чудовищной несправедливости, творимой
государственной властью. Несправедливый суд всегда осуждался обществом.
С его деятельностью связывались многие негативные явления.

Иван Посошков (1652-1726), известный как сторонник преобразований Петра
I, писал: “Все пакости и непостоянство чинятся у нас от неправого суда”.

Судебная власть оценивается как справедливая тогда, когда она применяет
законы, признанные обществом справедливыми, разрешает дела, установив
истину, достоверно выяснив их фактические обстоятельства, принимает
решения в соответствии с познанными фактами и требованиями закона.
Справедливый суд – это суд, где виновный обоснованно подвергается
заслуженному наказанию, а невиновный обязательно оправдывается.

Требование к судебной власти быть справедливой относится не только к ее
решениям окончательного характера, но и ко всей ее деятельности с
момента, когда дело поступило в ее распоряжение. Справедливость
выражается и в обеспечении равенства всех, кого затрагивает судебная
деятельность, и в соблюдении прав участвующих в деле лиц, и в
обоснованности и законности промежуточных решений ” процедурного”
характера.

Судебная власть должна быть равной для всех. Это нравственное
требование, по сути, выражает уравнительный аспект справедливости.
Однако требование обеспечения равенства в суде настолько важно, что оно
специально выделяется законодательно и фигурирует в нравственном
сознании общества.

Требование равенства в суде России законодательно закреплялось издавна,
провозглашалось и в нормативных актах Петра I, Екатерины II, Александра
II, и в конституциях, принимавшихся в разное время. Однако обеспечение
реального равенства в суде, равных реальных возможностей отстаивать свои
правя перед судом людей, занимающих разное социальное, служебное,
имущественное положение, остается проблемой и сегодня.

Судебная власть должна быть объективной и беспристрастной. Суд
необъективный, тенденциозный не способен осуществить правосудие. Он
извращает саму идею правосудия и может превратиться в орудие произвола.
Особенно опасна необъективность под влиянием каких-либо сил, стремящихся
воздействовать на судей.

В свое время французский судья сказал королю, просившему оказать ему
услугу: “Ваше величество, суд постановляет приговоры, а не оказывает
услуг”.

Беспристрастность судебной власти, проявляющаяся в отсутствии
приверженности к какой-либо из сторон, способности равно относиться к их
притязаниям и личности и действовать лишь в интересах истины и
справедливости на основании закона и совести – фундаментальное
требование нравственного и правового свойства. Судебная власть, не
способная или не стремящаяся действовать беспристрастно, не заслуживает
доверия общества. Те, кто ее олицетворяет, в этих условиях лишаются
авторитета и морального права судить других.

Судебная власть должна быть компетентной. Компетентность можно
характеризовать в одном из ее значений как высокий профессионализм
судей, глубокое знание ими законов, требований профессиональной этики,
неуклонное следование им, умение правильно разобраться в той или иной,
иногда сложной и запутанной ситуации. Она включает и большой жизненный
опыт, опыт применения законов, юридической деятельности еще до принятия
на себя обязанностей судьи. Судья должен иметь высшее юридическое
образование. Однако без постоянного совершенствования своих знаний,
повышения юридической и общей культуры судья неминуемо окажется
отставшим от требований, которым должен отвечать представитель судебной
власти, сделается некомпетентным. Между тем люди, чьи судьбы решает
судья, чьи права и интересы зависят от его решения, вправе требовать
правосудия ” высокого качества”.

Каждый судья должен быть профессионалом высокого класса. Все судьи в
Российской Федерации обладают единым статусом (ст. 2 Закона о статусе
судей в Российской Федерации). Но одновременно тот же закон разделяет
судей на квалификационные классы в зависимости от занимаемой должности,
стажа работы в должности судьи и иных обстоятельств. В соответствии с
Положением о квалификационной аттестации судей они разделяются на шесть
квалификационных классов. Материальное обеспечение судей зависит, в
частности, от их квалификационного класса. Квалификационный класс судьи
влияет и на оценку уровня его профессионализма. Представляется, что
существующий порядок не безупречен в нравственном плане и не
способствует охране авторитета судей. Он может подрывать доверие к
судьям “низших” классов, хотя они, как правило, высокопрофессиональны.
Что касается размеров материального обеспечения, которое, естественно,
не может быть равным для всех, то их можно определять справедливо на
основе других показателей.

Более конкретно о нравственных требованиях к судебной власти и ее
представителям уже писали ряд авторов *. Эта тема также будет
рассматриваться ниже.

* О нравственных основах правосудия см.: Проблемы судебной этики/Под
ред. М. С. Строговича. С. 174-180; Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Этика
уголовного процесса: Учебное пособие. Воронеж, 1993. С. 115-150

2. Роль судьи, председательствующего по делу, в обеспечении
нравственного характера разбирательства дела

Нравственные отношения между судьями возникают в процессе судебного
разбирательства, осуществляемого коллегиальным судом. Судебное
разбирательство- решающая стадия уголовного процесса, где
непосредственно осуществляется уголовное правосудие. Именно на этой
стадии в условиях гласного процесса исследуется с участием сторон
уголовное дело и принимаются решения о судьбе подсудимого, об
обоснованности притязаний потерпевшего и гражданского истца о
восстановлении нарушенных прав.

Длительный период разбирательство уголовных дел осуществлялось на
началах коллегиальности. Ни одно уголовное дело, начиная с дел по
обвинению в тяжких преступлениях и кончая делами, которые могли
закончиться приговором к незначительному штрафу или общественному
порицанию, нельзя было рассматривать единолично. Суд первой инстанции
действовал только в составе одного судьи и двух народных заседателей.

Дифференциация порядка судопроизводства в последние годы повлекла за
собой изменение состава суда, осуществляющего правосудие по уголовным
делам. По состоянию на начало 1998 года суд первой инстанции
рассматривает уголовные дела как коллегиально, так и единолично.
Производить судебное разбирательство и постановлять приговор могут: один
профессиональный судья; один профессиональный судья и два народных
заседателя; три профессиональных судьи; один профессиональный судья и
двенадцать присяжных заседателей. Уголовные дела о преступлениях, за
которые уголовным законом предусмотрено максимальное наказание в виде
лишения свободы на срок свыше пятнадцати лет или более строгое
наказание, рассматривает коллегия в составе трех судей. Не вдаваясь в
существо аргументации в пользу единоличного осуществления правосудия по
определенным категориям дел, следует все же отметить, что коллегиальный
суд в принципе в большей степени гарантирует принятие взвешенного и
справедливого решения – конечно при условии, что коллегиальность
является неформальной, недекоративной. Кроме того, единоличное
осуществление правосудия по уголовным делам означает отстранение
населения от участия в правосудии. Между тем ст. 32 Конституции России
1993 года устанавливает право граждан Российской Федерации участвовать в
отправлении правосудия.

Единоличное рассмотрение уголовных дел по зарубежному законодательству
допускается, а в России предусматривалось обычно лишь по делам о менее
тяжких преступлениях, влекущих соответственно менее строгие наказания,
что разумно и исходит в конечном счете из признания коллегиального суда
более гарантирующим правосудность разрешения дела.

В соответствии с “Уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями” от
1864 г. мировой судья мог налагать следующие наказания: 1) выговоры,
замечания и внушения; 2) денежное взыскание не свыше трехсот рублей; 3)
арест не свыше трех месяцев и 4) заключение в тюрьме не свыше одного
года (ст. 1). Законом от 29 мая 1992 года Верховный Совет РСФСР
предоставил возможность судьям единолично рассматривать значительное
число уголовных дел, в перечне которых упоминалось свыше 70 статей
Особенной части УК, а, кроме того, еще 67 статей УК перечислялось в
списке преступлений, дела о которых судья также единолично
рассматривает, но с согласия обвиняемого.

И при коллегиальном, и при единоличном разбирательстве уголовных дел
судья по должности председательствует в судебном заседании. И именно он
обязан обеспечить как строгое соблюдение закона, так и
высоконравственный ход и результат судебного разбирательства. Конечно,
некоторые нравственные проблемы, которые приходится решать в
коллегиальном суде, отличаются от тех, которые стоят перед единоличным
судьей. В то же время руководство судебным заседанием в пределах
предписанной законом процессуальной процедуры неизменно остается за
председательствующим, который вступает в нравственные отношения со
сторонами, другими участвующими в деле лицами, а при коллегиальном
слушании дела -также и с судьями, народными заседателями или присяжными
заседателями.

При рассмотрении уголовного дела с участием народных заседателей
последние пользуются правами судьи и все вопросы суд разрешает простым
большинством голосов (при равенстве голосов председательствующего и
каждого народного заседателя). Народные заседатели, в отличие от
председательствующего, как правило, недостаточно глубоко сведущи в
праве. Но они обладают жизненным и профессиональным опытом в
определенной области, избавлены от профессиональной деформации, которая
может угрожать судье и сказаться на его поведении и выводах по делу; Во
взаимоотношениях в составе профессиональной коллегии судей также должны
соблюдаться определенные нравственные нормы, выработанные многолетней
практикой.

Председательствующий обязан заблаговременно ознакомить каждого народного
заседателя с материалами дела, разъяснить сущность закона, по которому
обвиняется подсудимый, а также права народного заседателя. При этом
судья не вправе внушать народным заседателям собственное мнение по
вопросам, подлежащим компетенции коллегии суда. Следует также разъяснить
личную ответственность народного заседателя за участие в исследовании
дела и его справедливое разрешение.

Народным заседателям разъясняются положения закона об основаниях отвода
судьи и необходимость заявить себе самоотвод, если имеются основания,
могущие вызвать сомнение в беспристрастности судьи. Убедившись, что
таковые имеются, председательствующий в установленном порядке вызывает
другого народного заседателя, который также готовится к разбирательству
дела.

В ходе судебного разбирательства председательствующий предоставляет
каждому народному заседателю возможность свободно высказать свое мнение
при принятии судом решения, а также участвовать в исследовании всех
доказательств. Если суд выносит определение, совещаясь на месте, то
мнение каждого из народных заседателей по обсуждаемому вопросу должно
быть внимательно выслушано председательствующим, и решение принимается
коллегиально большинством голосов. Эта процедура, как и все действия
коллегиального суда, должна проводиться таким образом, чтобы всем
участникам судебного разбирательства было ясно, что судит и решает суд,
а не председательствующий. ” Совещание” судей, состоящее в том, что
председательствующий кивает направо и налево, а затем неожиданно
объявляет заранее им подготовленное определение суда, может породить у
присутствующих сомнения и в объективности председательствующего, и в
истинной роли народных заседателей. Вопросы, требующие основательного
обсуждения, возникшие неожиданно, целесообразнее решать в совещательной
комнате.

Председательствующий должен предоставлять народным заседателям
возможность активно участвовать в допросах и других судебно-следственных
действиях, при этом при неудачной постановке вопросов, их неясности,
проявлять должный такт, устраняя лишь наводящие вопросы, запрещенные
законом, но в такой форме, чтобы не дискредитировать их автора. Судебное
следствие заканчивается при условии, что народные заседатели не
настаивают на продолжении действий по исследованию доказательств.

Урегулированный законом порядок постановления приговора способствует
обеспечению равноправия всех судей и учитывает необходимость
предоставления народным заседателям возможности свободно высказывать и
отстаивать свое убеждение о результатах судебного разбирательства и
мнение о том, каким должен быть приговор по делу.

Постановлению приговора предшествует совещание судей, происходящее в
условиях тайны совещания. Председательствующий ставит на разрешение суда
образующие существо приговора вопросы, перечень и последовательность
которых определены законом. Отступление от этого требования не только
нарушает законную процедуру принятия решения, но и может породить
нравственные коллизии, свидетельствовать о неуважении
председательствующего к мнению других судей. Например, нельзя начинать
совещание с вопроса о квалификации преступления или о мере наказания.
Это будет означать, что председательствующий, не выслушав народных
заседателей, уже единолично пришел к выводу о виновности подсудимого и
пытается навязать его народным заседателям.

Строгое соблюдение указания закона о том, что каждый вопрос должен быть
поставлен в такой форме, чтобы на него мог быть дан либо утвердительный,
либо отрицательный ответ, также направлено на обеспечение реального
участия каждого народного заседателя в принятии решения по делу.

Все вопросы решаются простым большинством голосов. Это правило должно
быть разъяснено народным заседателям до голосования. При расхождении
мнения председательствующего с мнением одного народного заседателя или
их обоих в ходе обсуждения того или иного вопроса председательствующий,
конечно, не лишен права убеждать народного заседателя в правильности
своего мнения. Но это должно делаться в предельно тактичной форме, с
приведением аргументов, вытекающих из данных судебного разбирательства.
Какое-либо давление на народных заседателей, ссылки на их
некомпетентность в правовых вопросах, на возможность отмены приговора
вышестоящим судом и т. п. недопустимы.

Никто из судей не вправе воздерживаться от высказывания своего мнения
при постановлении приговора. В этой норме закона заключен нравственный
смысл: судья, призванный решать судьбу подсудимого, не вправе уклониться
от моральной ответственности за принимаемое решение, “умыть руки”.

Председательствующий подает свой голос последним. Соблюдение этого
правила призвано обеспечить свободу волеизъявления народных заседателей.
Председательствующий, убедившись в ходе обсуждения того или иного
вопроса, что он останется в меньшинстве, не вправе избегать по нему
голосования.

Народный заседатель, мнение которого разошлось с мнением других судей,
обязан тем не менее подписать приговор вместе с ними. Поэтому народному
заседателю, оставшемуся в меньшинстве, должно быть разъяснено его право
изложить свое особое мнение. Долг председательствующего -разъяснить
порядок изложения особого мнения и его возможные правовые последствия.

Нравственный долг судьи, председательствующего по делу, – создать в
коллегии судей атмосферу сотрудничества, взаимного уважения,
принципиального и ответственного отношения каждого к своим обязанностям,
когда все вопросы решаются на основе внутреннего убеждения при равенстве
всех трех судей.

При рассмотрении уголовного дела с участием присяжных заседателей
взаимоотношения председательствующего по делу судьи и присяжных
заседателей строятся на основе разделения их функций при гарантиях
свободы волеизъявления присяжных заседателей и предельной объективности
председательствующего в ведении судебного разбирательства.

УПК обязывает председательствующего произнести краткое вступительное
слово, в котором, он, в частности, говорит о задачах присяжных
заседателей и условиях их участия в деле. Председательствующий
единолично принимает решение об освобождении явившихся в суд присяжных
заседателей от участия в деле, а также об отводах и самоотводах. Долг
председательствующего – обеспечить такой состав коллегии присяжных
заседателей, который гарантирует их полную беспристрастность и
способность вынести объективный вердикт. Мотивированные и безмотивные
отводы удовлетворяются, с тем чтобы коллегия присяжных заседателей не
оказалась тенденциозной.

В ходе судебного заседания должна быть обеспечена возможность
использования каждым присяжным заседателем прав, предоставленных ему
законом.

Председательствующий обязан следить за тем, чтобы присяжные
заседатели не общались со сторонами и участвующими в деле лицами помимо
установленного порядка, и отстранить присяжного заседателя от участия в
деле в случае, когда есть основания полагать, что этот присяжный
заседатель утратил объективность в результате оказанного на него
незаконного воздействия.

Во время судебного следствия присяжные заседатели вправе задавать через
председательствующего вопросы подсудимому, потерпевшему, свидетелям и
экспертам. Председательствующий не задает допрашиваемым такие вопросы
присяжных заседателей, которые не имеют отношения к делу, являются
наводящими или оскорбительными.

При постановке вопросов присяжным заседателям окончательная их
формулировка в вопросном листе принадлежит председательствующему. Здесь
требуется особое внимание и ответственность, так как неточная постановка
вопросов или их тенденциозность могут повлечь за собой несправедливый
вердикт присяжных заседателей.

Напутственное слово председательствующего должно быть объективным. Закон
запрещает председательствующему в какой-либо форме высказывать свое
мнение по вопросам, поставленным перед коллегией присяжных заседателей.
Нравственная проблема здесь состоит в том, что председательствующий
произносит напутственное слово в условиях, когда у него самого уже
сложилось убеждение по вопросу о виновности или невиновности
подсудимого. Сообщая присяжным заседателям сведения, необходимые для
принятия правильного решения, в том числе напоминая исследованные в суде
доказательства, судья тем не менее не вправе даже косвенно ориентировать
их на какие-либо выводы.

А. Ф. Кони, произнося напутствие присяжным заседателям по делу Веры
Засулич, внутренне исходил из убеждения в виновности подсудимой. Он
писал впоследствии, что хотя и старался быть совершенно объективным, но,
читая потом запись своего резюме, подметил в нем “некоторый
обвинительный оттенок: ” Следует признать виновность в нанесении раны и
дать снисхождение”. Присяжные вынесли оправдательный вердикт.
Реакционный газетчик Катков подверг А. Ф. Кони яростным нападкам,
напечатав, что ” г. Кони, подобрав присяжных, оправдал Засулич”.

В суде присяжных председательствующий не освобожден от нравственной
ответственности за справедливость решения о виновности или невиновности
подсудимого. Он обязан распустить коллегию присяжных заседателей,
признав, что они постановили обвинительный вердикт в отношении
невиновного. Судья вправе также постановить оправдательный приговор,
признав, что в деянии подсудимого отсутствует состав преступления, хотя
присяжные вынесли обвинительный вердикт.

При единоличном рассмотрении дела у судьи отсутствует возможность
использовать мнение и совет других судей при принятии решений в процессе
судебного разбирательства и при постановлении приговора. Вся
нравственная ответственность за объективное ведение судебного
разбирательства и справедливость приговора лежит на нем одном.

Если дело рассматривает коллегия в составе профессиональных судей, то
взаимоотношения внутри состава суда складываются не без влияния
должностного положения председательствующего и судей, разницы в
квалификационных классах и прочих обстоятельств, связанных с постоянным
пребыванием судей в одном профессиональном коллективе.

Л.Д. Кокорев высказывает небезосновательные опасения по поводу
устранения от участия в отправлении правосудия народных представителей.
” Возрастает возможность влияния на правосудие вышестоящих по отношению
к суду органов юстиции. Их давление на профессиональных судей
значительно облегчается. Повышается опасность появления “послушного”
правосудия, служители которого – профессиональные судьи – будут
прислушиваться к ” мнению” и ” советам” вышестоящих должностных лиц в
системе юстиции. Возрастает возможность влияния на правосудие
нравственной, профессиональной деформации отдельных судей, а также
воздействия некоторых отрицательных корпоративных интересов
профессионалов единой судебной системы, в частности “чести мундира” и т.
д.” *

* Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Указ. соч. С. 126.

Основанные на праве нравственные отношения суда и участников судебного
разбирательства определяют поведение судей, и прежде всего
председательствующего по делу, в общении с подсудимым, его защитником,
потерпевшим, прокурором и другими лицами.

Председательствующий по делу, другие судьи и народные заседатели обязаны
проводить все судебное разбирательство и разрешать уголовное дело
абсолютно беспристрастно. Предубеждение судей против подсудимого или
потерпевшего, других участвующих в деле лиц – верный путь к судебной
ошибке. Оно незаконно и безнравственно, так как судья отступает от
требований беспристрастности и объективности, предъявляемых к нему
обществом. “Предубежденность судьи предполагает включение в орбиту
внимания только тех фактов, которые в той или иной мере соответствуют
заранее сложившемуся мнению. Предубежденность влечет за собой судебные
ошибки не только в исследовании фактических обстоятельств дела, но и в
правовой квалификации содеянного, в избрании меры наказания”*, – пишет
Ю. М. Грошевой, предостерегая от предвзятого отношения к подсудимому.

* Грошевой Ю. М. Проблемы формирования судейского убеждения в уголовном
судопроизводстве. Харьков, 1975. С. 89.

Положение судьи таково, что до постановления приговора он не вправе
высказывать свое мнение по поводу виновности или невиновности
подсудимого. В противном случае он подлежит обоснованному отводу. Однако
не менее важно, чтобы судья не только не “обнародовал” в той или иной
форме свое отношение к делу, свою позицию по поводу решения вопросов,
образующих существо приговора, но и внутренне был свободен от
предубежденности, готов к восприятию всего происходящего на суде без
пристрастия, объективно.

Судья, председательствующий по делу, равно как и другие судьи или
народные заседатели, обязан одинаково внимательно относиться к
ходатайствам, заявлениям всех участников судебного разбирательства,
выслушивать их и ставить на разрешение суда поставленные вопросы.

Судьи не должны проявлять свои симпатии или антипатии по отношению к
кому-либо из участников судебного разбирательства, например, быть
подчеркнуто внимательны к потерпевшему и игнорировать обращения или
заявления подсудимого, демонстрируя недоверие к нему. В суде необходимо
создать атмосферу процессуального равенства сторон, очевидную для всех
присутствующих.

В подготовительной части судебного заседания суд принимает меры к
обеспечению беспристрастного состава суда и участников судебного
разбирательства, устраняя тех, кто подлежит отводу. Здесь же происходит
разъяснение прав подсудимому, потерпевшему, другим лицам, которое не
может быть формальным. Необходимо, чтобы каждый в действительности
осознал, какие возможности предоставил ему закон для защиты своих
интересов. Разрешая ходатайства, заявленные перед началом судебного
следствия, суд должен быть готов удовлетворить их, если они заявлены по
поводу выяснения обстоятельств, существенных для дела.

В процессе судебного следствия действие и поведение
председательствующего, других судей и народных заседателей подчинены
одной цели – путем всестороннего, полного и объективного исследования
доказательств, установить истину по делу. При этом как по содержанию,
так и по форме действия суда должны соответствовать процессуальным и
нравственным нормам.

Обвинительное заключение в соответствии с действующим законом
традиционно оглашает председательствующий по делу. Этот порядок давно и
обоснованно подвергается критике. В суде присяжных он уже не действует.
При условии, что в деле всегда будет участвовать государственный
обвинитель, это процессуальное действие следует производить прокурору.

После оглашения обвинительного заключения председательствующий
спрашивает подсудимого, понятно ли ему обвинение, разъясняет подсудимому
в необходимых случаях сущность обвинения и спрашивает, признает ли он
себя виновным. По желанию подсудимого председательствующий предоставляет
ему возможность мотивировать ответ.

Долг судьи убедиться в том, что подсудимый действительно понимает, в чем
он обвиняется, и ответ его о признании или непризнании своей виновности
основан на правильном осознании сущности обвинения, что юридическая
неосведомленность подсудимого не обусловила его ошибочного ответа.

Серьезным недостатком в проведении судебного следствия является
некритический подход к имеющимся в деле материалам, собранным в ходе
дознания или предварительного следствия. Он свидетельствует о формальном
отношении к выполнению обязанностей судьи и может повлечь самые тяжкие
ошибки – осуждение невиновных, а также несправедливо строгое наказание
действительно виновных.

Поэтому действия председательствующего при ведении судебного следствия
должны исходить из необходимости обеспечить максимальную объективность
исследования обстоятельств дела при равенстве сторон обвинения и защиты.

Председательствующий по делу не должен проявлять настойчивость в
получении от подсудимого показаний, соответствующих версии обвинения,
изложенной в обвинительном заключении. В случае изменения подсудимым
своей позиции по отношению к обвинению по сравнению с предварительным
следствием (вместо признания виновности – отрицание) и связанного с этим
изменения показаний обязанность суда состоит в том, чтобы выяснить
подлинные причины этого и тщательно проверить, какие показания
соответствуют действительности. Поэтому судьи не должны убеждать
подсудимого в желательности признать свою вину. Если подсудимый не
виновен и его показания на предварительном следствии не соответствуют
действительному положению дел, а явились результатом ошибки, заблуждения
или недобросовестного ведения следствия, то показания его на суде
необходимо использовать для установления истины и реабилитации
подсудимого. Если же он ранее давал правдивые показания, но в суде от
них отказался и стал сообщать ложные сведения, то обязанность суда
внимательно выслушать версию подсудимого, разобраться в истинности или
ложности тех или иных показаний и собрать на судебном следствии
доказательства, дающие основания для безошибочного вывода.

При изменении подсудимым позиции по отношению к обвинению по сравнению с
предварительным следствием ему должна быть предоставлена возможность
объяснить причины этого и дать развернутые показания по поводу обвинения
и известных ему обстоятельств дела в том виде, как это желает сделать
сам подсудимый.

Выяснение причины изменения подсудимым своей позиции, оглашение
показаний, данных им на предварительном следствии, должны производиться
лишь после того, как подсудимому была предоставлена возможность
полностью изложить свою версию об обстоятельствах дела. Нельзя
уговаривать подсудимого возвратиться к своим прежним показаниям,
напоминать ему в связи с этим о значении чистосердечного раскаяния для
смягчения ответственности и т. д.

Л. Д. Кокорев считает, что при допросе подсудимого и на судебном
следствии в целом необходимо стремиться пробудить совесть подсудимого,
что может повести к его чистосердечному раскаянию. При этом суду
рекомендуется “разъяснить подсудимому гуманный смысл закона, что
является правом суда”*. Одновременно этот автор отмечает, что “грань
между разъяснением подсудимому значения чистосердечного раскаяния и
незаконным понуждением к такому раскаянию практически трудно уловима,
помочь в этом судье могут лишь нравственные принципы и его моральное
сознание” **. Однако вряд ли в состязательном процессе побуждение
подсудимого к чистосердечному раскаянию должно исходить от судьи, а не
от сторон. К тому же в большинстве случаев соответствующие
разъяснения делались на предварительном следствии, но безуспешно.

Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Указ. соч. С. 138. ** Там же. С. 138-139.

Председательствующий и народные заседатели не могут пассивно вести
судебное следствие, безразлично фиксируя заведомо ложные показания. Но
выяснение обстоятельств дела они ведут, не теряя позиции объективного
исследования истины, не становясь на позицию обвинения. В этой связи
следует признать правильной критику некоторых рекомендаций по поводу
тактики судебного следствия, реализация которых может сказаться не
только на уважении к суду как беспристрастному органу правосудия, но и
на позиции самих судей по существу и в итоге привести к судебной ошибке.
Критикуя нравственно недопустимые приемы допросов на предварительном
следствии, М. С. Строгович писал, что “… стоит только впустить
подобные приемы в стадию расследования, они в той или иной мере
проникнут и в судебное разбирательство… В книге Л. Е. Ароцкера,
посвященной тактике и этике судебного допроса, все известные приемы
хитростей, ” ловушек” автор безоговорочно рекомендует применять в
судебном разбирательстве, при допросе подсудимого. Здесь и парализация
бдительности допрашиваемого, и доведение допрашиваемого в судебном
заседании до состояния растерянности, ошеломление допрашиваемого
неожиданными вопросами и т. п. * Точка зрения Л. Е. Ароцкера в
юридической науке поддержки не нашла, но какой-то отзвук, хотя и
незначительный, кратковременный, в судебной практике она, видимо,
произвела”**.

См.: Ароцкер Л. Е. Тактика и этика судебного допроса. М., 1969. С. 10,

42-44.

** Строгович М.С. Право обвиняемого на защиту и презумпция невиновности.
М., 1984. С. 136-137. Подробный разбор позиции Л. Е. Ароцкера содержится
в кн.: Проблемы судебной этики. С. 15-18.

В состязательном процессе изобличение подсудимого в преступлении
-обязанность обвинителя, а не судьи или суда. Судья, который ставит
подсудимому ” ловушки”, ведет себя пристрастно, необъективно,
безнравственно.

Председательствующий обязан равно внимательно выслушивать показания всех
допрашиваемых лиц, независимо от того, считает он эти показания
правдивыми или ложными, соответствующими действительности или
результатом заблуждения. При этом каждому допрашиваемому должна быть
предоставлена возможность свободно изложить свои показания, а вопросы
задаются, как правило, по окончании такого рассказа.

Все наводящие вопросы, поставленные кем-либо из участников судебного
разбирательства, подлежат безусловному и немедленному отклонению
председательствующим. Сами судьи тем более не вправе в какой бы то ни
было форме ставить наводящие вопросы.

Допрос на суде в публичном процессе всегда вызывает обострение чувств и
эмоций допрашиваемого. Поэтому от председательствующего требуются особый
такт, предельная внимательность к состоянию допрашиваемого.

Во время процесса в военном суде мать подсудимого, давая показания в
качестве свидетеля, плакала. Председательствующий обратился к
присутствующим в зале суда: “Слушайте голос плачущей матери!”

Во время судебного следствия в открытом судебном заседании должно быть
исключено разглашение сведений об интимных сторонах жизни тех или иных
лиц, а также оглашение переписки личного характера.

Выяснение сведений о личности и роде занятий свидетелей и потерпевших,
характере их взаимоотношений с подсудимым и другими лицами производится
только в известных пределах. Личная жизнь граждан охраняется законом.
Суд может вторгаться в эту сферу лишь тогда, когда это действительно
необходимо для уяснения существенных обстоятельств дела. Это требование,
естественно, относится и к участникам судебного разбирательства.

Во время судебных прений и последнего слова подсудимого
председательствующий, народные заседатели и присяжные заседатели
внимательно выслушают все, что говорят участники судебного
разбирательства. Используя свое руководящее положение,
председательствующий пресекает попытки нарушить этические нормы в
общении, в споре между участниками судебных прений, грубость или
нетактичность в отношении кого-либо.

В этой части судебного разбирательства нельзя отвлекаться от
происходящего в суде, вести записи по другим вопросам, перелистывать
материалы дела и т. п.

В течение всего судебного разбирательства председательствующий обязан
проявлять такт, выдержку, быть предельно собранным, образцово соблюдать
правила судебной этики. Одновременно он должен принимать меры к тому,
чтобы в процессе общения между собой все участники судебного
разбирательства соблюдали этические нормы, правила поведения в
государственном учреждении. Грубость, нетактичность, попытки унизить
чье-либо достоинство должны немедленно пресекаться.

Председательствующий должен вести себя официально и одновременно
вежливо, быть внимательным по отношению ко всем, с кем он вступает в
контакты. В поведении судьи не должно быть как сухости, черствости, так
и легковесности, шутливости. Каждое преступление, которое исследует суд,
принесло кому-нибудь горе, моральное потрясение. Судью, вероятно,
запомнят на всю жизнь подсудимый, его близкие, будут помнить
потерпевший, другие участники процесса, за его поведением внимательно
наблюдают находящиеся в зале суда, В их глазах он – судья, от которого
ждут умного и добросовестного исследования дела и его справедливого
разрешения. И судья обязан эти надежды оправдать всем своим поведением.

В судебном заседании участвует прокурор, поддерживающий государственное
обвинение. В этой своей деятельности он руководствуется законом и
нравственными нормами, определяющими сущность его деятельности в
суде *.

* Подробно об этических началах деятельности государственного обвинителя
см., например: Проблемы судебной этики. С. 210-231; Горский Г. Ф.,
Кокорев Д. Д., Котов Д. Л. Судебная этика. Воронеж, 1973. С. 146-155;
Савицкий В. М, Очерк теории прокурорского надзора. М,, 1975. С. 279-378;
Леоненко В. В. Профессиональная этика участников уголовного
судопроизводства. Киев, 1981. С. 114-128; Басков В. И. Прокурорский
надзор за исполнением законов при рассмотрении уголовных дел в судах.
М., 1986; Кокорев. Л. Д., Котоов Д. Л. Указ, соч. С. 151-159.

Этические аспекты поддержания государственного обвинения будут
рассмотрены далее самостоятельно. Здесь же следует напомнить лишь общие
принципы деятельности государственного обвинителя: всемерное содействие
суду во всестороннем, полном и объективном исследовании обстоятельств
дела; непримиримость к нарушениям правовых и нравственных норм;
безупречное чувство справедливости; принципиальность, настойчивость в
изобличении виновного при максимальной объективности; обязанность
отказаться от обвинения, если оно не подтвердилось в ходе судебного
следствия; подчеркнутое уважение к суду как органу правосудия и уважение
достоинства всех участвующих в деле лиц; корректность, чувство такта,
образцовое соблюдение правил поведения в суде.

При постановлении приговора судья, единолично ли он разрешает дело или
входит в состав коллегии, несет в полной мере ответственность за судьбу
подсудимого, за безошибочное, справедливое разрешение дела. Здесь
ведущую роль играет совесть судьи, оценивающего доказательства по своему
внутреннему убеждению, принимающего решение об осуждении или оправдании,
о наказании в случае признания подсудимого виновным. В этой деятельности
должны аккумулироваться лучшие нравственные качества судьи, о которых
говорилось выше: понимание социального значения принимаемого решения и
повышенное чувство собственного долга, объективность, беспристрастность,
справедливость, честность, гуманность, принципиальность

и т. д.

Судья не вправе уклоняться от принятия решения по делу ни путем
воздержания от голосования, ни путем направления дела на дополнительное
расследование, когда оно заведомо не внесет ничего нового. Ему закон
предоставил право и одновременно возложил на него бремя окончательного
решения. И оно будет справедливым лишь тогда, когда все судьи с полным
сознанием ответственности исполнят свой профессиональный нравственный
долг 3. Нравственное содержание приговора и других решений суда Судебное
разбирательство, как правило, заканчивается принятием судом решения по
основному вопросу уголовного дела – постановлением приговора. К существу
и форме приговора, как и других процессуальных решений, предъявляется
ряд требований. Необходимыми свойствами любого процессуального решения
являются законность и обоснованность. Многие процессуальные решения
должны быть также мотивированы. Каждое решение облекается в
соответствующую процессуальную форму *.

См.: Лупинская П. А. Решения в уголовном судопроизводстве. М., 1976.

Приговор – важнейшее решение, принимаемое по уголовному делу. Приговор
— акт правосудия, что качественно выделяет его среди других
процессуальных актов. Он должен отвечать высоким правовым и нравственным
требованиям.

По действующему закону (ст. 301 УПК) каждый приговор должен быть: 1)
законным, 2) обоснованным, 3) мотивированным. Приговор должен
основываться лишь на тех доказательствах, которые были рассмотрены в
судебном заседании.

Законность приговора означает соответствие его требованиям материального
и процессуального закона при условии, что он постановлен в результате
процесса, проведенного с соблюдением всех процессуальных гарантий.
Обоснованность – соответствие выводов суда, изложенных в приговоре,
фактическим обстоятельствам дела при доказанности этих выводов в
судебном заседании. Мотивированность приговора – приведение в нем
аргументов в обоснование содержащихся в приговоре решений.

М. С. Строгович относил к числу требований к приговору также
убедительность и справедливость*.

См.: Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса: В 2 т. М.,

1968.

В настоящее время большинство ученых считают справедливость важнейшим
свойством правосудного приговора. Есть веские основания к тому, чтобы в
самом уголовно-процессуальном законе было прямо сформулировано это
требование к любому приговору суда.

Действующий УПК термин ” справедливость” употребляет применительно к
наказанию, назначенному судом. Одной из задач уголовного
судопроизводства является обеспечение правильного применения закона “с
тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому
наказанию” (ст. 2). Согласно ст. 347 УПК одним из оснований к отмене или
изменению приговора является несправедливость наказания: “Не
соответствующим тяжести преступления и личности осужденного признается
наказание, когда оно хотя и не выходит за пределы, предусмотренные
соответствующим уголовным законом, но по своему размеру является явно
несправедливым как вследствие мягкости, так и вследствие суровости”.

Но справедливость приговора не сводится только к соразмерности наказания
осужденному, хотя она составляет важный и необходимый компонент
справедливости. Различные авторы в понятие справедливости обоснованно
вкладывают более широкий смысл. Так, Ф. М. Кудин пишет, что
справедливость выражает моральное требование, чтобы приговор ”
устанавливал виновность либо невиновность подсудимого в соответствии с
тем, что имело место в действительности, чтобы в приговоре было
правильно квалифицированно деяние лица и определено наказание в
соответствии с тяжестью преступления и личностью виновного” *. М.
С. Строгович,

перечисляя требования к приговору, указывал, что приговор ” должен быть

справедлив – это значит, что он должен устанавливать действительную вину

или невиновность подсудимого и наказывать его в соответствии с его
виною” **.

* Уголовный процесс/Под ред. П. А. Лупинской и И. В. Тыричееа. М., 1992.
С.423.

** Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. II. С. 325.

Таким образом, справедливость приговора включает ряд составляющих.
Приговор будет справедлив, если им оправдан невиновный (осуждение
невиновного – крайняя форма несправедливости); обвинительный приговор,
соответственно, будет справедлив лишь тогда, когда им признан виновным,
осужден именно тот, кто совершил преступление. Приговор будет
справедливым тогда, когда наказание виновному назначено в соответствии с
правильно примененным уголовным законом и соразмерно опасности
преступления и личности виновного, когда соблюдено требование
индивидуализации ответственности.

Нетрудно заметить, что приведенные характеристики в значительной мере
совпадают с законностью и обоснованностью приговора, но приговор здесь
оценивается с позиций положения личности того, о ком он постановлен.
Справедливость в данном случае понимается в ее распределительном
аспекте.

Но приговор должен соответствовать и уравнительному пониманию
справедливости. Приговор должен опираться на реальное исполнение судом
принципа равенства каждого человека перед законом и судом и содержать
решения, соответствующие этому принципу. Независимо от различий в
социальном, имущественном и прочих отношениях все невиновные должны
безусловно оправдываться. Ко всем, кто виновен, равно применяется
уголовной закон, и они наказываются без дискриминации или привилегий по
национальным, социальным и прочим признакам.

Таким образом, справедливость приговора – это нравственная
характеристика приговора, означающая требование, чтобы приговором
осуждался только виновный в преступлении, а невиновный был оправдан,
чтобы признанный виновным наказывался на основе закона в соответствии с
характером и степенью его вины при обеспечении равенства всех перед
законом и судом.

Справедливость приговора неразрывно связана с его законностью и
обоснованностью. Незаконный приговор не может быть справедливым, как и
необоснованный, то есть не соответствующий тому, что совершил (или не
совершил) подсудимый.

Иногда можно встретить утверждение, что наказание может быть незаконным,
но справедливым. Так, Г. 3. Анашкин писал, что ” по существу
справедливое наказание может быть незаконным, например, вследствие
ошибки в квалификации деяния или нарушения процессуальной нормы при
постановлении приговора” (Анашкин Г.3. Справедливость назначения
уголовного наказания//Советское государство и право. 1982. № 7. С. 60.)
Но это суждение весьма уязвимо. Наказание, назначенное “не по тому
закону”, вообще не может быть оценено ввиду отсутствия критерия для
суждения о его справедливости. Наказание, постановленное вне соблюдения
важнейших гарантий правосудия, лишено юридической силы и нравственного
оправдания.

Справедливость приговора нельзя рассматривать в отрыве от правовых
требований к акту правосудия, но в то же время следует обратить внимание
на то, что эта характеристика приговора занимает самостоятельное место
по сравнению с законностью, обоснованностью и мотивированностью.
“Выделение справедливости как требования, предъявляемого к приговору,
-писал М. С. Строгович, – имеет тот смысл, что этим подчеркивается
правильное не только с правовой, но и с нравственной, моральной стороны
отношение к человеку, судьба которого решается приговором” *.
Справедливость – оценка приговора несколько иного, более широкого плана,
чем правовые его характеристики. Справедливость – нравственно-правовое
требование к приговору, в конечном счете опирающееся на гуманистические
начала. Поэтому в случае закрепления этого требования к приговору в
уголовно-процессуальном законе оно должно формулироваться относительно
самостоятельно, чем будет отмечено его особое качество.

Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. II. С. 326.

Постановление справедливого приговора требует от судей принятия на себя
ответственности за правильное решение о дальнейшей судьбе подсудимого.
Постановляя приговор, “они до предела напрягают свои духовные,
нравственные силы” *.

Проблемы судебной этики. С. 188-189.

В суде присяжных справедливость приговора определяется прежде всего
справедливостью вердикта присяжных заседателей. И здесь проявляется
преимущество суда присяжных, которые в своих решениях руководствуются
своей совестью, судят на основании представлений о справедливости. А. Ф.
Кони писал по поводу соображений присяжных: “Приходится признать, что
часто в их, по-видимому, неправильном решении кроется действительная
справедливость, внушаемая не холодным рассудком ума, а голосом сердца.
Не надо забывать, что согласно закону, их спрашивают не о том, совершил
ли подсудимый преступное деяние, а виновен ли он в том, что совершил
его; не факт, а внутренняя сторона его и личность подсудимого, в нем
выразившаяся, подлежит их суждению. Своим вопросом о виновности суд
устанавливает особый промежуток между фактом и виной и требует, чтобы
присяжные, основываясь исключительно на “убеждении своей совести” и
памятуя свою великую нравственную ответственность, наполнили этот
промежуток соображениями, в силу которых подсудимый оказывается
человеком виновным или невиновным”*.

* Кони А. Ф. Присяжные заседатели//Суд присяжных в России. Л., 1991.

С. 38.

В период проведения судебной реформы, включающей учреждение суда
присяжных, получило известное распространение мнение, что в этом суде
нравственная ответственность за справедливость приговора полностью
возлагается на присяжных и положение судьи в этом отношении существенно
меняется. Однако уже внесенные в УПК изменения, да и сам правовой
механизм деятельности суда присяжных опровергают это ошибочное мнение.
Решение вопроса о виновности возлагается на присяжных. Но
профессиональный судья отнюдь не устраняется от ответственности за свой
приговор, который опирается на вердикт присяжных, в том числе и за
правильность осуждения в целом. Председательствующий не вправе оспорить
оправдательный вердикт. Но если присяжные ошиблись и осудили
невиновного, то правовой и нравственный долг судьи аннулировать это
несправедливое решение, о чем говорилось выше.

В суде присяжных в настоящее время меру наказания судья назначает
единолично. Прежде ее определял суд коллегиально. Поэтому нравственная
ответственность судьи за принятие решения по этому важнейшему вопросу
решительно возрастает. Смертная казнь, к примеру, может применяться
только судом присяжных. Но казнить осужденного или нет – решает судья
единолично. Он один несет ответственность за решение о лишении жизни
другого человека, но лишь на законных основаниях.

Что касается формы приговора, то она определенным образом также отражает
нравственные моменты. Так, М. С. Строгович считал, что одно из свойств
приговора – его убедительность: “… гражданами, населением,
общественностью он должен восприниматься как правильный, справедливый,
должен убеждать их в правильности тех выводов, к которым пришел суд”*.
Убедительность приговора обеспечивается соответствующим ведением
судебного разбирательства и изложением приговора, его мотивировкой **. С
этим мнением можно согласиться, но при условии, что убедительность
определяется прежде всего соблюдением других требований к приговору, на
что обращал внимание и цитированный автор. Плохо, если убедительно будет
составлен незаконный, несправедливый приговор.

* Сторогович М,. С. Курс советского уголовного процесса. Т. II. С. 325.

** См.; Там же. С. 326.

Нравственно обусловлены содержащиеся в законе требования к форме
приговора: сама обязанность суда мотивировать приговор; запрет включать
в оправдательный приговор формулировки, ставящие под сомнение
невиновность оправданного; включать в приговор указание на совершение
преступления кем-либо из лиц, не привлекавшихся к ответственности, и др.

Следует осторожно подходить к помещению в приговоре нравственных
характеристик подсудимого, потерпевшего, других участвующих в деле лиц.
А такие вопросы возникают, например, при рецидиве преступлений, при
совершении преступления с особой жестокостью, при виктимности
потерпевшего. Видимо, такого рода сведения могут быть отражены в
приговоре лишь тогда, когда это прямо опирается на содержание
материального уголовного закона и относится к обстоятельствам,
существенным для дела. При этом нельзя отвлекаться от нравственных
критериев и при помещении в приговор сведений, относящихся к существу
дела. Например, при изнасиловании несовершеннолетней в приговоре
указываются в качестве смягчающих ответственность обстоятельств
чистосердечное раскаяние и положительная характеристика виновного.

Решения судебных инстанций, проверяющих законность и обоснованность
приговора, также обусловлены определенными нравственными требованиями.
Гуманизм, справедливость, объективность, в определенных отношениях
милосердие, лежат в основе установленной законом компетенции этих судов.
Названными принципами обусловлены запрет ухудшения положения осужденного
вследствие подачи им кассационной жалобы, правила, обеспечивающие особую
стабильность оправдательного приговора, в том числе вступившего в
законную силу, другие нормы, относящиеся к кассационному и надзорному
производству.

На стадии исполнения приговора подавляющее большинство решений может
быть принято в сторону смягчения участи осужденного по различным
основаниям. Гуманистическое начало уголовно-процессуального права здесь
проявляется весьма отчетливо

Глава VIII Этика судебных прений

. Нравственное значение судебных прений

Судебные прения – яркая и обычно эмоциональная часть судебного
разбирательства, в которой наглядно проявляется состязательное начало
процесса. Стороны обвинения и защиты, адресуясь к суду, подводят итоги
судебного разбирательства в том виде, как они им представляются, и
обращаются со своими предложениями о том, какие решения по делу они
считают справедливыми.

Судебные прения – борьба мнений, процессуальное состязание сторон,
интересы которых обычно не совпадают. Тем не менее к любому участнику
судебных прений относятся общие требования нравственного характера. Это
те требования, которые А. Ф. Кони связывал с этическими началами, с
представлениями о том, что нравственно дозволительно или недозволительно
в судебных прениях *.

* См.: Кони А. Ф. Собр. соч.: В 8 т. Т. 4. М., 1967. С. 66.

Участники судебных прений должны уважать и соблюдать моральные нормы,
принятые в обществе. Они не вправе проповедовать аморальные взгляды,
демонстрировать пренебрежение к нравственным ценностям и таким путем
отстаивать свои позиции.

Никто из участников судебных прений не вправе унижать достоинство
участвующих в деле и других лиц, начиная со своих ” процессуальных
противников” и кончая теми, кто в деле не участвует, но упоминается по
тому или иному поводу. Отрицательная характеристика личности, основанная
на установленных в суде фактах, вполне допустима, но не может
использоваться для унизительных оценок кого бы то ни было из упоминаемых
в судебных прениях. Что касается оценок личности противной стороны в
процессе, то они в принципе всегда нежелательны.

Во время судебных прений каждый их участник обязан соблюдать такт в
споре с теми, чье мнение он не разделяет, а также быть сдержанным в
оценках личности и поведения на суде экспертов, свидетелей,
переводчиков.

Стороны в судебных прениях должны оказывать уважение суду, содействовать
поддержанию его авторитета. Оценка поведения судей участниками судебных
прений вообще недопустима.

Стороны в судебных прениях чаще занимают разные позиции по вопросу о
доказанности обвинения, существенных для дела обстоятельств, а также о
юридических оценках поведения подсудимого и потерпевшего, других лиц и
об обстоятельствах, подлежащих учету в случае применения судом
наказания. В связи с этим возникает проблема нравственной свободы
участника судебных прений, а в более конкретном ее выражении – проблема
обязанности говорить суду правду и при произнесении судебной речи. Если
защитительную речь произносит сам подсудимый, что возможно при
отсутствии в деле на законных основаниях защитника, то претензий
правового характера, в случае если он говорит суду неправду к нему
предъявить нельзя. Но в нравственном плане подсудимый не освобождается
от обязанности быть правдивым, избегать лжи.

Другие стороны: государственный обвинитель (прокурор) и защитник
(адвокат), частный обвинитель (потерпевший) находятся в ином правовом
положении, и нравственные требования, адресованные им, иные. Ни
прокурор, ни адвокат, ни потерпевший не вправе лгать суду, сообщать ему
заведомо ложные сведения и на этом строить, в частности, свои судебные
речи.

Русский юрист П. С. Пороховщиков писал: “Суд не может требовать истины
от сторон, ни даже откровенности: они обязаны перед ним только к
правдивости”. (Сергеич П. Искусство речи на суде. М., 1960. С. 262.)

Но и профессиональные участники уголовного процесса – прокурор и адвокат
по-разному оперирует фактами и аргументами во время судебных прений. Это
обусловлено разницей в их роли и процессуальном положении. Если прокурор
обязан быть объективен и не вправе игнорировать то, что говорит в пользу
защиты, должен отказаться от обвинения, когда в суде оно не
подтвердилось, то защитник-адвокат действует только в интересах защиты,
и позиция его, естественно, односторонняя. Отказаться от защиты и в
случае полного согласия с обвинителем он не вправе.

Нравственное значение судебных прений состоит и в том, что они должны
способствовать нравственному воспитанию подсудимого, потерпевшего,
свидетелей, других участвующих в деле лиц, а также публики,
присутствующей в зале суда. Опубликование средствами массовой информации
сведений о содержании судебных речей, а также издание судебных речей по
выдающимся делам, представляющим общественный интерес, может также
служить нравственному воспитанию.

В суде присяжных значение судебных прений возрастает. Правдивые, яркие,
искусно построенные речи сторон могут оказать очень большое влияние на
внутреннее убеждение присяжных заседателей, их вердикт, о чем
свидетельствует опыт деятельности этого суда.

Видный профессиональный юрист Великобритании Рональд Уолкер в книге об
английском суде сообщает, что в этой стране еще сохраняются некоторые
предубеждения против суда присяжных. “Часто встречающийся упрек по
отношению к присяжным – это упрек в чувствительности к риторике… “.
(Уолкер Р. Английская судебная система. М., 1980. С.278.)

Возможно, была связана с влиянием красноречия сторон и одна особенность
деятельности суда присяжных в России. П. С. Пороховщиков писал:
“Ежедневный опыт говорит, что для виновного выгодно, для невиновного
опасно судиться перед присяжными” *.

Сергеич П. Искусство речи на суде. М., 1960. С. 263. 2. Этика
обвинительной речи прокурора

Судебные прения, в которых участвуют прокурор, составляют лишь часть его
деятельности по поддержанию государственного обвинения перед судом.
Прокурор, произнося обвинительную речь, выполняет функцию уголовного
преследования. Он – сторона обвинения. Но в российском процессе, в
отличие от некоторых зарубежных правил и практики, со времен Судебных
уставов прокурор обязан выполнять свою обвинительную функцию объективно.
А. Ф. Кони принадлежит характеристика прокурора в пореформенном русском
процессе как публично говорящего судьи. Убедившись в виновности
подсудимого, с учетом всего говорящего в его пользу, прокурор заявляет о
том суду и делает это ” со спокойным достоинством исполняемого долга,
без пафоса, негодования и преследования какой-либо иной цели, кроме
правосудия, которое достигается не непременным согласием суда с доводами
обвинителя, а непременным выслушиванием их” *. Кони считал, что “в
судебном заседании наш прокурор поставлен в такое положение, которому
может завидовать всякое иностранное законодательство” **.

Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 62. ** Там же. С. 395.

Поддерживая государственное обвинение, сформулированное на
предварительном следствии, прокурор должен достаточно критично
относиться к представленным в суд материалам, так как приговор суда
будет основываться на данных, полученных в судебном разбирательстве.

Все выводы государственного обвинителя и его мнения, предлагаемые на
рассмотрение суда, должны основываться на законе и доказанных на
судебном следствии фактических обстоятельствах дела. Юридические оценки
должны быть соразмерны установленным фактам и нормам применяемого
закона: прокурор должен быть справедлив.

Поведение государственного обвинителя, его позиция в целом должны
опираться на нравственные нормы и им соответствовать. Прокурор защищает
интересы общества, выступает от имени государства, но он в то же время
призван охранять и законные интересы подсудимого, его достоинство. А. Ф.

Кони писал, что прокурор, “исполняя свой тяжелый долг, служит обществу.
Но

это служение только тогда будет полезно, когда в него будет внесена
строгая

нравственная дисциплина и когда интерес общества и
человеческое

достоинство личности будут ограждаться с одинаковой чуткостью и
усердием” *.

Кони А; Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 62-63.

Таким образом, главное, что определяет нравственную характеристику всей
речи прокурора-обвинителя, – правильность его позиции по существу,
справедливость выводов, которые он представляет на рассмотрение суда.
Прокурор, настаивающий, к примеру, на осуждении человека, вина которого
в преступлении не доказана, поступает безнравственно.

Обвинительную речь прокурора традиционно и в соответствии с ее логикой
принято делить на ряд последовательных частей, хотя каждая конкретная
речь, естественно, строится в зависимости от обстоятельств дела.

Обвинительная речь прокурора обычно начинается с характеристики
особенностей рассматриваемого дела, преступления, в котором обвиняется
подсудимый. До последнего времени было обязательным в обвинительной речи
давать “общественно-политическую” оценку преступления. При этом
считалось, что она ” должна быть необходимым элементом каждой
обвинительной речи” *. Правильнее было бы вместо этого политизированного
понятия выделять в речи раздел, посвященный характеристике правовых и
нравственных особенностей уголовного дела, рассматриваемого судом,
оценке опасности преступления и специфике дела. Именно с характеристики
особенностей преступления или участвующих в деле лиц начинал свои речи в
суде А. Ф. Кони в бытность его прокурором **.

Проблемы судебной этики. С. 227. См. также многие работы о поддержании
государственного обвинения в суде, прокуроре в суде первой инстанции.

** См.: Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 3.

Общая характеристика рассматриваемого дела, его специфических
особенностей должна быть объективной, соразмерной, не содержать
преувеличений. Она должна быть конкретной, основанной на существе самого
дела. Не секрет, что иногда прокуроры в недавнем прошлом по аналогичным
делам использовали стандартные социально-политические характеристики,
получившие на профессиональном жаргоне наименование ” шапок”, которые
можно было “примерять” без особого труда к делам по обвинению совершенно
разных людей. Эта составная часть речи, которую принято было называть ”
политической частью”, обычно предшествовала приведению доказательств.
При этом возникали ситуации, когда обвинитель “клеймил позором”
подсудимого за тяжкое преступление, а затем оказывалось, что
обвинительные материалы, которыми он оперировал, или недоброкачественны,
или недостаточны для осуждения в соответствии с обвинительной версией.

В своей речи государственный обвинитель излагает фактические
обстоятельства дела в том виде, как они установлены в результате
судебного следствия. Он утверждает, что подсудимый совершил определенные
деяния, вмененные ему в вину, или же вносит коррективы с учетом
результатов судебного следствия, а при наличии оснований заявляет об
отказе от обвинения. Правовая и нравственная обязанность прокурора
состоит в максимальной объективности в формулировании предлагаемых суду
выводов о том, в чем, по его мнению, виновен подсудимый. Прокурор обязан
отказаться от обвинения, если оно не нашло подтверждения в ходе
судебного разбирательства. Прокурор уточняет обвинение в его фактической
части в соответствии с тем, что доказано на суде.

На прокурора распространяется положение о толковании сомнений в пользу
подсудимого, если их не удалось устранить.

В обвинительной речи центральное место занимает анализ доказательств,
исследованных на суде, и обоснование вывода о доказанности или
недоказанности обвинения. Нравственные аспекты использования отдельных
видов доказательств и их оценки были изложены ранее. Здесь же следует
подчеркнуть, что прокурор не может ограничиться в своей речи
утверждением, что обвинение “нашло в суде свое подтверждение”,
“полностью подтвердилось”, ” безусловно доказано” и т. п. На нем лежит
нравственная и правовая обязанность доказать обвинение, которое
выдвинуто обвинительной властью. Эту обязанность он должен выполнять и
во время судебных прений. Она реализуется в виде анализа доказательств,
доводов по существу их содержания, достоверности, достаточности, а не
путем общих утверждений и заявлений. ” Обвинитель должен быть силен в
доводах, а не в эпитетах” *, – не без доли иронии писал А. Ф. Кони.

* Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 130.

В суде присяжных обоснование обвинения тщательным, объективным и
убедительным анализом доказательств приобретает повышенное значение.

Юридическая оценка деяния – следующий элемент обвинительной речи
прокурора. Она должна быть аргументированной, основанной на глубоком
понимании сущности применяемого материального закона и даваться без ”
запроса”, когда обвинитель стремится ориентировать суд при возможной
альтернативе на применение более строгого закона, хотя внутренне не
убежден в справедливости такой оценки.

В речи прокурора дается характеристика личности подсудимого, основанная
на установленных в суде фактах. Эта характеристика должна быть
объективной. Прокурор не вправе умалчивать о положительном в
нравственном облике подсудимого, его прежних заслугах, поведении,
могущем служить смягчению ответственности. Сведения из биографии
подсудимого могут использоваться лишь в той части, которая относится к
преступлению и к возможному наказанию. Личная жизнь подсудимого может
фигурировать в речи прокурора, если соответствующие факты относятся к
предмету доказывания.

Прокурор не вправе ” вменять в вину” подсудимому то, что он не раскаялся
или не признал себя виновным, или не дал показаний, сославшись на
нежелание отвечать на вопросы или запамятование.

В речи, естественно, недопустимы насмешки над подсудимым, грубость,
оскорбительные характеристики, а также заявления по поводу наружности
подсудимого, его национальности, веры, физических недостатков.

Характеризуя подсудимого, прокурор должен исходить из того, что в
отношении последнего действует презумпция невиновности. Подсудимый может
быть оправдан, а обвинительный приговор – отменен. Поэтому оценки
качеств подсудимого как человека должны опираться на бесспорно
доказанные факты и не выходить за пределы того, что имеет юридическое
значение.

Обоснование меры наказания в речи государственного обвинителя требует
объективности, учета последствий того или иного вида и размера
наказания, обстоятельств, не только отягчающих, но и смягчающих
ответственность.

Не соответствуют нравственным нормам попытки воздействовать на судей
ссылками на возможное влияние вынесенного ими мягкого приговора на
состояние преступности и т. п.

А. Ф. Кони, выступая против ” запугивания присяжных последствиями
оправдательного приговора”, приводил красочные случаи из практики тех
лет. Один шустрый провинциальный прокурор по делу о шайке конокрадов,
возражая против защиты, добивавшейся оправдания, говорил: “Что ж!
Оправдайте! Воля ваша! Только вот что я вам скажу: смотрю я в окошко и
вижу на дворе ваших лошадей и брички, телеги и нетычанки, в которых вы
собрались… уехать домой. Что ж! Оправдайте: – пешком уйдете!.. , “.
(Кони А, Ф. Собр. соч. В 8 т, Т. 4. М., 1967. С. 136.) Нельзя сказать,
что попытки воздействовать на судей в прямой или косвенной форме
ссылками на возможные негативные последствия оправдания или мягкого
наказания в наше время совсем не встречаются.

Нередки случаи, когда прокурор в речи касается поведения и личных
качеств потерпевшего, свидетелей и других лиц помимо подсудимого. Ему
приходится давать характеристику сослуживцев подсудимого, потерпевшего,
их начальников. Она может оказаться отрицательной. Если такого рода
оценки рисуют того или иного человека в неприглядном виде, то они должны
опираться только на достаточные и проверенные доказательства.

В речи обвинителя могут использоваться приемы иронии, однако юмору не
место в зале суда, где обсуждаются слишком серьезные дела, где речь идет
о горе, причиненном преступлением

3. Этика речи защитника

Защитник-адвокат в своей речи, естественно, противостоит стороне
обвинения в состязательном процессе. В отличие от позиции прокурора как
” говорящего публично судьи” позиция защитника не может не быть
односторонней. Его участие в судебных прениях подчинено определенным
нравственным началам.

Главное в нравственно оправданном ведении защиты в целом и в содержании
и построении защитительной речи – умение верно определить свою позицию,
опираясь на правовые и нравственные ориентиры.

Защитник может применять только законные средства и способы защиты.
Выступая на стороне человека, обвиняемого в нарушении закона, он сам
должен неукоснительно соблюдать законы, пользоваться только легальными
средствами.

Защитник вправе применять лишь нравственно допустимые приемы защиты. В
частности, он не вправе лгать суду, склонять суд к неправде, хотя бы это
было выгодно его подзащитному. “У адвоката не только нет права на ложь,
не только нет права на использование искусственных, надуманных,
фальсифицированных доказательств – у него нет права и на неискренность,
нет права на лицедейство” * – пишет Я. С. Киселев.

Проблемы судебной этики. С. 240.

Защищая конкретного человека от обвинения в преступлении, защитник не
может оправдывать само преступление. А. Ф. Кони, критикуя в свое время
пороки адвокатуры, писал о справедливой тревоге в связи со случаями,
когда ” защита преступника обращалась в оправдание преступления, причем,
искусно извращая нравственную перспективу дела, заставляла потерпевшего
и виновного меняться ролями… ” *.

Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 134.

Защита должна осуществляться на основе согласованности позиции защитника
и подсудимого по принципиальным вопросам, и прежде всего по вопросу
признания или отрицания вины.

По поводу последнего положения во многих публикациях приводились и
приводятся аргументы в пользу двух противоположных точек зрения, да и
адвокатура, и суды далеко не сразу и не твердо встали на одну
определенную позицию. Речь идет о ситуации, когда подсудимый в суде
виновным себя не признает и последовательно настаивает на своей
невиновности, а в процессе судебного следствия виновность его
подтверждена достаточными и проверенными доказательствами и сам защитник
приходит к убеждению, что его подзащитный виновен, строить же
защитительную речь на отрицании виновности бесперспективно.

Многие авторы считают, что в таком положении возможно и нравственно
оправдано расхождение позиций подсудимого и защитника. Защитник в своей
речи вынужден признать виновность подсудимого доказанной и,
соответственно, настаивать на смягчении его участи. Так, Л. Д. Кокорев в
одной из последних работ писал: “Руководствуясь нравственными
принципами, адвокат не может утверждать то, в чем сам не убежден, не
может лгать, не может поступать против своей совести и внутреннего
убеждения. И если в ходе расследования, судебного следствия адвокат
пришел к выводу, что вина обвиняемого установлена, он из этого и должен
исходить, строя свою защиту; иной путь будет ложью, сделкой с совестью”
*.

Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Этика уголовного процесса: Учебное пособие.
Воронеж, 1993. С. 176.

Другие ученые высказывают противоположное мнение: защитник, который
вопреки воле подсудимого переходит, по сути, на позицию обвинения,
оставляет подзащитного без помощи, без защиты. ” Создается такое,
совершенно нетерпимое с юридической и этической точек зрения положение:
в судебном разбирательстве происходит состязание не между прокурором и
защитником, а между прокурором и защитником, с одной стороны, и
подсудимым, с другой. Между прокурором и адвокатом создается ”
трогательное единение”. Заявление защитника о виновности подсудимого
представляет чрезвычайно тяжелый удар по защите… ” *.

* Проблемы судебной этики. С. 253.

Судебная практика последнего времени, как правило, исходит из того, что
признание защитником виновности подсудимого, когда последний ее
отрицает, означает нарушение права на защиту, обязанности защитника
использовать все законные средства и способы защиты, не действовать во
вред обвиняемому.

Что касается нравственной стороны такого решения, то здесь приходится
идти по пути морального выбора в условиях морального конфликта, когда
соблюдение одной нормы влечет за собой нарушение другой. Но предпочтение
все же следует отдать нравственной обязанности до конца защищать от
обвинения другого человека, который доверил свою судьбу адвокату,
надеется на его помощь. А обвинение пусть поддерживает тот, кому это
положено. Разумеется, защитник-адвокат в этой сложной ситуации должен
использовать даже малейшие возможности для опровержения обвинения в его
основе, а также представить суду соображения о доказанных по делу
фактах, говорящих в пользу подсудимого, положительно характеризующих его
личность и т. д. Необходимо учитывать, что сама позиция подсудимого,
последовательно настаивающего на своей невиновности, может породить
сомнение в верности обвинительной версии, что вправе использовать
защитник в своей аргументации.

Структура речи защитника в какой-то мере напоминает структуру речи
обвинителя, так как они посвящены одному предмету, хотя освещают его с
разных сторон. Но здесь, конечно, нет таких жестких канонов, которые
определяют построение речи обвинителя, выступающего от имени
государства.

В речи защитника ярко проявляется гуманизм самой профессии адвоката и
его миссии, выполняемой в суде. Он стремится помочь человеку, который,
пусть по своей вине, попал в беду, или же тому, кто вовсе не виновен, но
может оказаться осужденным по ошибке в результате некритического
отношения к необоснованному обвинению. Обвиняемый, представший перед
судом, еще не осужден. Защитник более чем другие участники судебного
разбирательства обязан уважать достоинство подсудимого, щадить его
самолюбие и выступать в их защиту, в том числе и при произнесении своей
речи. Защитник, по выражению А. Ф. Кони, – ” друг, советник”
обвиняемого.

Речь защитника должна в концентрированной форме представить суду все то
положительное, что характеризует личность и поведение подсудимого. Все
обстоятельства, смягчающие ответственность, установленные по делу,
необходимо отчетливо и убедительно отметить в речи, а обстоятельства,
отягчающие ответственность или доказанные сомнительно, оценить
соответствующим образом. При характеристике подсудимого нельзя допускать
преувеличения, вопреки фактам утверждать о несуществующих добродетелях
подсудимого. Это может породить недоверие к речи и позиции защитника в
целом. Если защита ведется по групповому делу, то защитнику следует
избегать в своей речи изобличения других подсудимых в совершении
преступления. Но в жизни возникают такие ситуации, когда интересы
подсудимых противоречивы и между их защитниками дискуссия неизбежна. При
этом защитник одного подсудимого заинтересован в том, чтобы суд признал
виновным в целом или в большей части подсудимого, которого защищает
другой защитник. На практике адвокаты в подобных случаях говорят о праве
своеобразно понимаемой “необходимой обороны”, что отражает вынужденный
характер действий фактически на стороне обвинения. Ю. И. Стецовский
пишет, что адвокату очень важно “стремиться ограничить защиту тем
минимумом, который действительно необходим для опровержения обвинения
или смягчения ответственности подзащитного. Всякие заявления защитника
против других лиц можно считать оправданными, если без этого нельзя
осуществить защиту обвиняемого, доверившего защитнику свою судьбу.
Защитник должен быть предельно тактичным и сдержанным в отношении тех
обвиняемых, против которых направлена его аргументация” *.

* Стецовский Ю. И. Уголовно-процессуальная деятельность защитника.
М.,1982 С. 97.

Недопустимо строить защиту на подчеркивании негативных сторон личности
потерпевшего, его отрицательных нравственных качеств. Тем более нельзя
унижать достоинство потерпевшего. Если действия потерпевшего на самом
деле способствовали совершению преступления, спровоцировали его, и это
имеет юридическое значение, то это обстоятельство может и должно быть
освещено в речи защитника. Но всегда следует помнить, что потерпевший
-жертва преступления, а судят того, кто обвиняется в причинении ему
ущерба, горя, нравственных страданий.

В речи защитника нельзя использовать доводы, несостоятельность которых
очевидна. Обман, ложь, сознательное искажение фактов глубоко
безнравственны. Они несовместимы с престижем адвоката как человека и как
юриста, выполняющего гуманные функции. А с позиций результативности
защиты они представляют опасность и для судьбы клиента адвоката.
Обнаруженный обман даже “в мелочах” подрывает доверие ко всему, что
говорил защитник, так как честность градаций не имеет.

В то же время адвокат в своей речи не обязан упоминать обстоятельства,
могущие повредить защите, если о них не говорил обвинитель. Это
относится также к критике обвинения с позиции: “то, что не доказано
бесспорно, не может быть положено в основу обвинения” или: “версия
подсудимого, не опровергнутая обвинением, должна признаваться за
истинную”. Здесь мы имеем дело с нравственным правом строить тактику
защиты в соответствии с правами, предусмотренными законом.

Судебная речь защитника будет тогда достигать своей цели, когда защитник
владеет искусством доказывать, убеждать, спорить и приемами судебного
красноречия. С развитием состязательного начала в российском уголовном
процессе эти умения приобретают все более актуальное значение.

В своей речи защитник прямо ведет полемику, спор с обвинением. И сама
манера, форма этого спора должна отвечать определенным нравственным
установлениям.

В “Пособии для уголовной защиты”, изданном в 1911 году, профессор Л. Е.
Владимиров рекомендовал адвокатам помнить, что ” судебный бой не есть
академический спор и здесь целесообразно быть односторонним и
пристрастным”. Он рекомендовал защитникам: “… будьте постоянно и
неуклонно несправедливы к обвинителю… Рвите речь противника в клочки и
клочки эти с хохотом бросайте на ветер. Противник должен быть уничтожен
весь, без остатка… Нужно осмеять соображения обвинителя, осмеивайте
их! Будьте беспощадны. Придирайтесь к слову, к описке, к ошибке в
слове… Это ведь не умственный диспут, а потасовка словами и доводами,
потасовка грубая, как сама общественная жизнь людей”. (Владимиров Л. Е.
Пособие для уголовной защиты. СПб., 1911. С. 169). Несколько ранее он же
писал: “… судебное состязание не есть бой, не есть война; средства,
здесь дозволяемые, должны основываться на совести, справедливости и
законе”.

Конечно, судебные прения ни в правовом, ни в нравственном отношении
нельзя рассматривать как “потасовку” между сторонами, своего рода ” игру
без правил”. Их участники, говорящие публично, вправе пользоваться лишь
нравственно дозволенными приемами, обязаны соблюдать собственное
достоинство, уважать честь и достоинство своих противников и других
участвующих в деле лиц, помнить, что они обращаются к суду, уважение к
которому проявляется и в соблюдении нравственных норм

Глава IX Культура процессуальной деятельности

1. Понятие и содержание культуры процессуальной деятельности

Культура уголовного процесса представляет собой качественную
характеристику этого вида государственной деятельности, опирающуюся на
общее понятие культуры, а также представления о юридической культуре.

Термин “культура” (от латинского сшшга -возделывание, воспитание,
образование, развитие) применяется широко и истолковывается
неоднозначно, в зависимости от того, к какой отрасли знания или
практической деятельности он относится (от культуры человеческого
общества до культуры растений или микроорганизмов).

Наиболее общее понятие ” культура” означает совокупность материальных и
духовных ценностей, созданных и создаваемых человечеством, совокупность
всех видов преобразовательной деятельности по производству этих
ценностей, характеризующих уровень развития общества.

Культура представляет собой достижения общества в производственной,
общественной и духовной жизни. В то же время она характеризует уровень,
степень развития какой-либо отрасли хозяйственной или умственной
деятельности.

Принято различать материальную и духовную культуру. Материальная
культура включает всю сферу материальной деятельности и её результаты.
Это орудия труда, жилища, предметы повседневного обихода, средства
транспорта, связи, одежда и т. д. Духовная культура охватывает сферу
сознания, духовного производства. Это наука, познание, нравственность,
религия, мифология, воспитание, просвещение. Сюда относятся философия,
право, этика, эстетика, литература, живопись, архитектура и т. д.

Иногда культуру понимают лишь в узком смысле, только как состояние
духовной жизни данного общества.

Культура включает и общечеловеческие, и национальные ценности. Она
находится в непрерывном развитии.

Составной частью духовной культуры является правовая культура. Правовая
культура – это достигнутый обществом уровень правового регулирования
социальных отношений, правовой защищенности личности, обеспечения
правопорядка. Она характеризуется степенью развития и юридической
защищенности прав и свобод личности, совершенства нормативного
регулирования общественной жизни, уровнем правосознания общества,
состоянием правопорядка и способами его поддержания. В конечном счете
правовая культура оценивается по способности права обеспечивать
социальную справедливость, по степени его вклада в гуманизацию общества,
его прогресс.

Правовая культура находится в связи с другими элементами культуры: с
философией, политикой, религией и т. д. Она исторически изменчива, но в
то же время сохраняет преемственность в части восприятия и развития
накопленных ценностей. Таково, например, римское право, которое и
сегодня изучают юристы и институты которого служат человечеству в
современных условиях.

Правовая культура тесно связана с нравственной культурой: чем выше
нравственность общества, тем выше и правовая культура.

Правовая культура – область духовной культуры. Но нельзя не видеть ее
зависимости от культуры материальной и, более того, определенных
составляющих ее элементов, относящихся к материальной сфере. Например,
состояние кадров правоприменителей, их профессиональные и нравственные
качества, кадровый потенциал юридической системы характеризуют уровень
правовой культуры в данной стране. Материальная база судов, следственных
и прокурорских органов (помещения, транспорт, средства связи,
научно-технические средства и пр.) не может не учитываться при оценке
правовой культуры.

Правовая культура, являющаяся в основном духовной, зависит от культуры
материальной и, в свою очередь, оказывает на нее определенное влияние.

Уголовный процесс как вид государственной деятельности, подробно
регулируемой правом, может оцениваться с позиций уровня правовой
культуры, а совершенствование законодательства и правоприменительной
деятельности, разумеется, должно способствовать повышению правовой
культуры.

В понимании сущности культуры уголовного процесса различные авторы

на первое место выдвигают разные ее элементы. Так, Л. Д. Кокорев и Д. П.

Котов пишут: ” Культура уголовного процесса – это высокая степень

совершенства, достигнутая следователями, судьями, прокурорами,
адвокатами

и иными участниками уголовного судопроизводства в их процессуальной

деятельности на основе точного исполнения закона и норм
нравственности”*.

Другие авторы употребляют термины ” судебная культура”, ” культура

правосудия”, “культура судебной деятельности”, что относится в полной
мере и

к уголовному процессу в целом. Так, В. В. Леоненко считает, что судебная

культура – ” совокупность достижений в области судебной деятельности,

направленных на оптимально полное и правильное разрешение задач, стоящих

перед судом. Судебную культуру следует рассматривать и как степень

(уровень) совершенства в овладении судебной деятельностью, проводимой в

рамках правовых и нравственных норм” **. А. Л. Ликас определяет культуру

правосудия как единство ” юридических, экономических,
научно-технических,

организационных, личностных и других средств и приемов, обеспечивающих

качество судебной деятельности по осуществлению правосудия в
соответствии

с современным уровнем развития советского общества” ***. Особенности

правовой культуры судопроизводства этот автор видит ” в совокупности
общих

требований судебно-профессиональной культуры поведения, культуры чувств,

нравственной культуры личности, в соотношении правовых и моральных норм,

присущих судебному процессу. В понятие “культура” входят не только ее

результаты, итог трудовых усилий, но и культура их получения –

технологический процесс судопро- изводства” ****.

Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Этика уголовного процесса: Учебное пособие.
Воронеж, 1993. С. 187.

** Леоненко В. В. Профессиональная этика участников уголовного
судопроизводства. Киев, 1981. С.95.

*** Ликас А. Л. Культура правосудия. М., 1990. С. 30. **** Там же. С.
41.

Несколько иначе определяет содержание культуры судебной деятельности А.
Д. Бойков. По его мнению, она “включает в себя: 1) рациональную
организацию труда в суде, 2) профессиональное мастерство работников
суда, 3) судебную этику, 4) судебный этикет. Уровень культуры работы в
суде определяется, несомненно, и уровнем образования, эрудицией
работников суда, прежде всего судей, их способностью грамотно и
литературно писать, умением говорить, умением держать себя на людях и т.
д. ” *.

Настольная книга судьи. М., 1972. С. 17.

С учетом всего рационального в приведенных суждениях, следует прийти к
выводу, что культура уголовного процесса и правосудия по уголовным делам
в широком смысле включает: уровень развития и степень совершенства
права, которым руководствуются и которое применяют суд и
правоохранительные органы; строгое соблюдение законов и нравственных
норм в уголовном процессе; качественный состав судей, следователей,
прокуроров, адвокатов, уровень их профессионализма, социальный статус;
материально-техническое обеспечение судов, следственного аппарата,
прокуратуры, адвокатуры; внедрение начал научной организации труда в
деятельность судей, работников правоохранительных органов.

Культура уголовного процесса призвана способствовать достижению его
задач, обеспечивать охрану прав и свобод личности, ее достоинства в
связи с участием в процессуальной деятельности

2. Культура производства по уголовному делу

При производстве предварительного следствия и осуществлении правосудия
проявляются и реализуются общие элементы правовой культуры, существующей
в обществе.

В основе обеспечения культуры следствия и правосудия лежит строгое
соблюдение законов, всех материальных и процессуальных норм.
Бессмысленно говорить о культуре правосудия, если суд необоснованно
осуждает человека за действия, не образующие состава преступления,
неправильно квалифицирует деяние подсудимого и соответственно подвергает
его явно несправедливому наказанию или же постановляет приговор по делу,
при грубых нарушениях прав участников процесса. Разумеется, мы исходим
из презумпции справедливости самих законов, высокой культуры самого
законотворческого процесса, непротиворечивости и беспробельности
законодательства. Как отмечалось ранее, отступление от требований закона
в случаях, когда формальное применение правовой нормы может повлечь за
собой несправедливость, не является оправданным. Закон, как правило,
предоставляет правоприменителю достаточные возможности для принятия
только справедливого решения.

Отступление от закона по причинам “целесообразности”, с которым иногда
можно встретиться, ведет к разрушению законности и свидетельствует о
низкой культуре следствия и производства в суде. К сожалению, одним из
устойчивых негативных явлений остается так называемый процессуальный
нигилизм. Он иногда объясняется с позиций оценки процессуальных норм
только как норм процедурных, формальных, отступление от которых якобы не
может кому-либо причинить вред. Теоретическое “обоснование” подобного
отношения к процессуальным нормам исходит из непонимания социальной
ценности процессуального права *.

* О социальной ценности уголовно-процессуального права см.: Кобликов А.
С. Законность – конституционный принцип советского уголовного
судопроизводства. М., 1979. С. 150-162.

Культурное ведение производства по уголовному делу – это прежде всего
безупречное и точное соблюдение всех материальных и процессуальных норм.

Нарушение закона – опасное бескультурье.

Второй важнейший элемент культуры уголовного процесса при производстве
по конкретному делу- соблюдение норм профессиональной этики
следователем, прокурором, адвокатом, судьей – всеми профессиональными
участниками процессуальной деятельности.

Так как вся книга посвящена, по существу, вопросам профессиональной
этики в ее различных аспектах, ограничимся в данном случае лишь
констатацией, что культура предварительного следствия, дознания,
прокурорского надзора, культура осуществления правосудия определяется в
значительной мере тем, насколько тщательно соблюдаются при этом
нравственные нормы. Если, к примеру, следствие ведется в условиях
“борьбы” следователя с подозреваемым (обвиняемым) с применением
следователем соответствующих приемов преодоления сопротивления ”
противника”, включая следственные хитрости и следственные ” ловушки”, то
это – предварительное следствие низкого культурного уровня, точнее,
следствие, которое ведется бескультурно. Если во время судебного
процесса подсудимого оскорбляют родственники потерпевшего, а судья не
скрывает своего неприязненного отношения к личности подсудимого, то
такой процесс нельзя признать отвечающим критерию культурности.

Низкий уровень требовательности к соблюдению нравственных норм почти
неизбежно влечет за собой и нарушения процессуального закона, других
правовых норм.

Культура производства по уголовному делу опирается на профессиональный
уровень судьи или следователя. Более того, их высокий профессионализм
можно рассматривать в качестве составной части культуры процессуальной
деятельности *. От того, насколько высок профессиональный уровень судьи
или следователя, зависит и эффективность выполнения ими своих функций
при производстве по конкретному делу, и способы, приемы, которыми они
достигают намеченных целей. А высокопрофессиональное ведение судебного
разбирательства или предварительного следствия включает в себя не только
их результативность, но и строгое соблюдение всех правовых и
нравственных норм, высокую культуру личного поведения судьи и
следователя, многочисленных неписаных норм культуры общения, действующих
в обществе. Культура производства по уголовному делу отражает уровень
культуры того, кто его осуществляет. Прямо или косвенно на нем остается
отпечаток уровня личной культуры следователя, прокурора, судьи, их
отношения к закону, этическим нормам, общей и профессиональной эрудиции,
грамотности, умения точно и лаконично формулировать аргументы и выводы,
описывать факты и т. д.

* См.: Настольная книга судьи. С. 17.

Культура производства по уголовному делу включает рациональную
организацию труда следователя, органа дознания, прокурора, адвоката,
судьи. Этому должно способствовать улучшение условий их труда (во многом
еще не отвечающих необходимым требованиям), зависящее от соответствующих
государственных органов. Но каждый судья, работник правоохранительных
органов, действующий в конкретных условиях, призван обеспечить
рациональную организацию собственного труда. Умение грамотно планировать
свою работу, эффективно использовать время, применять современные
средства обнаружения и закрепления доказательств на предварительном
следствии, фиксирования хода судебного разбирательства, наличие навыков
поиска правовой информации и другие элементы научной организации труда
отличают работников, обеспечивающих должную культуру процессуальной
деятельности. Научная организация труда необходима как для обеспечения
эффективности предварительного следствия и судебной деятельности, так и
для охраны прав и законных интересов граждан, на которых
распространяются уголовно-процессуальные полномочия государственных
органов. Она способствует своевременному восстановлению нарушенных
преступлением прав, сбережению времени и средств граждан, повышает
авторитет должностных лиц и государственных органов, ведущих уголовный
процесс.

Культура и эффективность процессуальной деятельности зависят от
материально-технического обеспечения органов, ее осуществляющих. А. Л.
Ликас по этому поводу писал: ” Лишь утопическими можно назвать такие
модели повышения эффективности судебной работы и правосудия в целом,
которые не предусматривают развития, укрепления материальной базы суда,
начиная от помещения и кончая обеспечением судов видео- и
звукозаписывающей аппаратурой, средствами научной организации труда, а в
современных условиях научно-технического прогресса – и вычислительной
техникой (компьютеризация судебной деятельности)” *. Проводимые в наше
время мероприятия по повышению уровня обеспечения судов и
правоохранительных органов всем необходимым, начиная от соответствующих
помещений и кончая современной компьютерной техникой осуществляются с
большим трудом и далеки еще от завершения.

* Ликас А. Л. Указ. соч. С. 21.

Культура уголовно-процессуальной деятельности включает соблюдение
культуры общения, речевой культуры, а также судебного этикета.

Культура уголовного процесса обеспечивается и культурой процессуальных
документов

3. Культура процессуальных документов

Все следственные и судебные действия и решения в уголовном процессе в
соответствии с законом фиксируются в процессуальных документах. Эти
документы составляют в большинстве случаев должностные лица, ведущие
производство по делу. Культура процессуального документа отражает
культуру его составителя.

Общие требования к процессуальным документам определены законом. Под
углом зрения процессуальной культуры можно выделить наиболее
существенные требования к следственным и судебным документам.

Каждый процессуальный документ должен соответствовать требованиям закона
в отношении официальных реквизитов и содержания. УПК, как правило,
устанавливает основные атрибуты процессуальных документов и обозначает
(лаконично или подробно) элементы их содержания. Начиная с постановления
о возбуждении уголовного дела и вплоть до приговора суда и определения
(постановления) вышестоящей судебной инстанции УПК указывает, что должно
содержать письменное изложение того или иного решения. Протоколы
следственных и судебных действий также составляются с соблюдением
правил, определенных законом.

Отступления от установленных законом требований могут лишить протокол
юридической силы или повлечь за собой отмену судебного решения. Протокол
предъявления для опознания, не подписанный двумя понятыми, не имеет силы
доказательства. Приговор суда, не подписанный кем-либо из судей,
подлежит обязательной отмене, а приговор, в котором при наличии
противоречивых доказательств по поводу главного факта не приведены
мотивы принятия одних доказательств и отклонения других, подлежит отмене
или изменению. Процессуальный документ, составленный с существенным
нарушением требований закона относительно его содержания и формы,
лишается юридической силы. А эти нарушения противоречат и требованиям
культуры процессуальной деятельности, включающей правильное понимание и
применение закона.

Культура процессуального документа выражается в его общей и юридической
грамотности. Элементарное требование к любому юристу -безупречное
владение языком судопроизводства, умение грамотно излагать факты,
аргументы, решения, если последние входят в его компетенцию. Юрист,
который в своих письменных документах демонстрирует неумение грамотно
формулировать то или иное положение, подрывает свою репутацию.
Представим себе отношение обвиняемого, прочитавшего протокол своего
допроса, составленный с рядом орфографических ошибок, к тому, кто его
допросил. Грамматические ошибки, допущенные следователем или судьей,
остаются в уголовном деле, “закрепляются” в официальном документе. Они
становятся достоянием участников процесса, судей вышестоящих судов.

Юридическая грамотность документа – это его соответствие материальному и
процессуальному праву, современным научным представлениям о содержании и
толковании тех или иных институтов и норм права.

Культура процессуальных документов включает культурный язык и стиль
изложения в них фактов и решений, составляющих сущность документов.
Процессуальные документы должны быть логичными, ясными,
непротиворечивыми. Языковая культура документа предполагает такое его
изложение, которое исключает бюрократические обороты речи, канцеляризмы,
словесные штампы разного рода.

Язык процессуального документа – обычный язык культурного человека,
понятный всем. Не существует какого-то особого языка, понятного только
юристам, избранным. Ведь судопроизводство ведется в среде обычных людей,
затрагивает самые разнообразные сферы их жизни, для их защиты, а не ради
каких-либо специальных кастовых потребностей. В то же время в уголовном
процессе, естественно, широко применяются юридические термины и
формулировки.

Иногда, к сожалению, встречаются неудачные, шаблонные словесные обороты,
не опирающиеся на закон и языковые нормы. Таковы, к примеру: “проходит
по уголовному делу”; “имеют место факты”; “по встретившейся надобности”;
“по миновании надобности”; “привёл себя в состояние опьянения”; “ни в
чем предосудительном замечен не был”; “проводил время по своему
усмотрению” и т. п. Иногда можно встретить выражения: “непосредственный
очевидец”, “признательные показания”. В процессуальных документах
нежелательны сокращения, которые употребляются юристами в разговорной
речи (вещдоки, госсобственность, бомж, сизо… ) или, по сути, жаргонные
слова (частник, надзирающий, зональный…).

Инициалы, как правило, не могут заменять в документе имя и отчество
упоминаемого в нем лица.

Процессуальные документы должны составляться разборчиво, аккуратно, с
правильным расположением текста. Рукописные документы должны быть
написаны разборчивым почерком. К примеру, если протокол допроса написан
непонятно, то это не только создает трудности для ознакомления с ним, но
и может послужить основанием для недоразумений при дальнейшем
пользовании протоколом. Следователю, прокурору, адвокату, судье
желательно чаще прибегать к машинописному изготовлению процессуальных
документов, что повышает культуру ведения производства по делу. Однако
это возможно не всегда. Например, приговор, а во многих случаях и
протокол осмотра места происшествия приходится изготавливать рукописно.

В одном из зарубежных судов плохой почерк судьи закончился для него
плачевно. Главный судья зимбабвийского города Мутаре был уволен с работы
“за нарушение служебных обязанностей”. Оно состояло в том, что при
собственноручной записи хода судебных заседаний судья вел стенограммы
таким образом, что сам разбирал их с трудом. В судах Зимбабве в целях
экономии были сокращены должности стенографисток и судьи сами вынуждены
были вести протоколы. Как сообщали газеты, уволенный судья опротестовал
решение правительства, сославшись, в частности, на то, что Диккенс,
Байрон и другие крупные литераторы обладали отвратительным почерком.

Любой процессуальный документ должен составляться и излагаться
культурно. Однако повышенные требования предъявляются к документам,
закрепляющим основные процессуальные акты, имеющим принципиальное
значение. К ним в первую очередь следует отнести обвинительное
заключение, подводящее итоги предварительного следствия и оглашаемое в
суде, и приговор суда – акт правосудия.

Сам процессуальный закон формулирует некоторые требования, относящиеся к
содержанию и форме приговора, определяющие начала его культуры как
процессуального документа. УПК предусматривает логичную структуру
приговора и предписывает круг вопросов, подлежащих освещению в каждой из
трех его составных частей (ст. 312-317).

Закон же предписывает, чтобы приговор составлялся “в ясных, понятных
выражениях”. Специально определяется, кто подписывает приговор, каким
образом и когда в его текст можно вносить исправления и как
удостоверяется их правильность.

Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 29 апреля
1996 г. “О судебном приговоре” указал, что в соответствии со ст. 312 УПК
приговор должен быть составлен в ясных и понятных выражениях. Исходя из
этого, в приговоре недопустимо употребление неточных формулировок.
Использование непринятых сокращений и слов, неприемлемых в официальных
документах, а также загромождение приговора описанием обстоятельств, не
имеющих отношения к рассматриваемому делу. Приводимые в приговоре
технические и иные специальные термины, а также выражения местного
диалекта должны быть разъяснены

4. Судебный этикет

Судебный этикет является неотъемлемой частью культуры правосудия, служит
авторитету судебной власти.

Ч. Беккариа (1738-1794) писал, что “формальность и торжественность
необходимы при отправлении правосудия, чтобы ничего не оставлять на
произвол судьи, чтобы народ знал, что суд творится на основании твердых
правил, а не беспорядочно и пристрастно”. (Беккариа Ч. О преступлениях и
наказаниях. М., 1939. С. 224.)

Торжественность, обрядовая сторона правосудия находит закрепление в
праве как признак особой роли суда в обществе, жизни людей. Так, Закон о
статусе судей в Российской Федерации от 26 июня 1992 г. установил
символы судебной власти: Государственный флаг Российской Федерации на
здании суда; изображение Государственного герба Российской Федерации и
Государственный флаг Российской Федерации в зале судебных заседаний;
мантии, в которые облачаются судьи при осуществлении правосудия.

Обеспечению торжественности правосудия, охране и поддержанию авторитета
судебной власти служат правила судебного этикета.

Этикет в общем смысле есть совокупность правил поведения, регулирующих
внешние проявления человеческих взаимоотношений (обхождение с
окружающими, формы обращения и приветствий, поведение в общественных
местах, манеры и одежда). Этикет – составная часть внешней культуры
человека и общества *. Известно, что существует дипломатический этикет,
придворный этикет, этикет ” высшего общества” и т. д. Этикет
основывается на законах приличия, учтивости, способствует выработке
благожелательного и уважительного отношения к людям, учреждениям. В
целом этикет совпадает с общими требованиями вежливости и такта,
любезности. Но в то же время нельзя забывать, что строгое соблюдение
внешних правил обращения с другими не исключает неуважительного
отношения к ним, неблагожелательности.

* См.: Словарь по этике/Под ред. А. А. Гусейнова, И. С. Кона. 6-е изд.
М., 1989. С. 427-428.

Судебный этикет – это совокупность правил поведения субъектов судебного
процесса, регулирующих внешние проявления взаимоотношений между судом и
участвующими в деле лицами, формы их общения, основанные на признании
авторитета органов правосудия и необходимости соблюдения приличий
поведения в государственном учреждении *.

* Другие авторы подчеркивают, что судебный этикет – это форма, в которой
осуществляется правосудие (см.: Леоненко В. В. Указ. соч. С. 112), или
же распространяют это понятие на поведение участников процесса в течение
всего производства по делу (см.: Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Указ. соч.
С.

190).

Судебный этикет способствует созданию атмосферы необходимой
торжественности при отправлении правосудия, воспитанию уважения к
судебной власти, к закону, который она представляет. Немаловажно и то,
что соблюдение требований судебного этикета создает определенные
предпосылки для всестороннего, полного и объективного исследования
обстоятельств дела, спокойной, корректной и деловой обстановки
разбирательства дела судом с участием сторон.

Основы судебного этикета заложены и в уголовно-процессуальном
законодательстве.

Так, УПК Российской Федерации (ст. 262) устанавливает, что все
присутствующие в зале судебного заседания при входе судей встают. Все
участники процесса обращаются к суду, дают свои показания и делают
заявления стоя. Отступления от этого правила могут допускаться лишь с
разрешения председательствующего. Все участники процесса, а равно все
присутствующие в зале судебного заседания граждане должны беспрекословно
подчиняться распоряжениям председательствующего о соблюдении порядка в
судебном заседании.

Председательствующему (или составу суда) предоставлено право удалить
нарушителя порядка из зала судебного заседания, а в некоторых случаях
виновный может быть подвергнут штрафу.

Ст. 318 УПК “Провозглашение приговора” устанавливает, что во время
провозглашения приговора все присутствующие в зале судебного заседания,
не исключая состава суда, выслушивают приговор стоя. Такое же правило
действует при провозглашении вердикта коллегии присяжных заседателей.

В значительной степени к правилам судебного этикета примыкает ряд других
установлений уголовно-процессуального закона, регулирующих порядок
судебного разбирательства, хотя их предписания направлены
непосредственно на достижение иных целей, чем создание внешних форм
обращения в суде. Таковы правила приведения к присяге присяжных
заседателей, нормы о разъяснении свидетелям и потерпевшим их
гражданского долга и обязанности дать правдивые показания
непосредственно перед допросом с отобранием подписки. Суд обязан во всех
случаях предоставить подсудимому последнее слово, выслушать его без
ограничения во времени и без постановки вопросов, а после этого
немедленно удалиться в совещательную комнату для постановления
приговора. Приговор постановляется в условиях тайны совещания судей, как
и вердикт присяжных заседателей. Приговор, вердикт коллегии присяжных
заседателей не ” зачитываются”, а ” провозглашаются”. При оправдательном
приговоре, а также в иных случаях, когда подсудимый не лишается свободы,
находящийся под арестом подсудимый немедленно освобождается из-под
стражи в зале судебного заседания (хотя приговор еще не вступил в
законную силу). Приговор постановляется и провозглашается именем
государства.

Другие требования судебного этикета, непосредственно не опирающиеся на
конкретные процессуальные нормы, состоят в обязанности поддерживать в
суде необходимую торжественность процедуры. Все обращения друг к другу
при общении судей и участвующих в деле лиц должны производиться в
вежливой форме. Суд при этом подчеркнуто равно относится к участникам
процесса. В суде желательно избегать многословия, создать атмосферу
деловитости, целеустремленности, своевременно пресекать нарушения
принятых в официальных учреждениях правил поведения.

Судья, прокурор, адвокат должны заботиться о том, чтобы их внешний вид,
одежда отвечали обстановке, соответствующей месту, где осуществляется
правосудие.

Некоторые рекомендации, связанные с судебным этикетом, не могут быть
приняты. Так, А. Л. Ликас советует председательствующему после открытия
судебного заседания обращаться с напутствием к собравшимся, в котором он
должен сказать о задачах суда и о необходимости поддержки суда со
стороны участников процесса, в том числе подсудимого, а также всех
присутствующих в зале. Он же рекомендует судье после разъяснения
подсудимому его прав напутствовать подсудимого напоминанием, что суд
рассчитывает на его помощь в установлении истины *. Такая процедура
законом не предусмотрена, а в современных условиях сомнительна по
существу.

См.: Ликас А. Л. Указ. соч. С. 122, 125.

В то же время можно отметить и не совсем обоснованное подчеркивание
особого положения суда, в котором якобы нормы общения действуют
специфически. Автор ряда публикаций по вопросам судебной культуры и
судебной этики писал: “Суд – учреждение строгое. Здесь не место для
какой-то изысканной вежливости и особой предупредительности” *.
Употребленные автором иронические эпитеты не доказывают, что вежливость
и предупредительность в их истинном понимании необязательны в суде.

Шахов В. О судебной этике//Советская юстиция. 1965. № 1. С. 22.

Вежливость, внимательность по отношению к участвующим в деле лицам
обязывает, например, предложить пожилому свидетелю сесть во время его
допроса. Свидетеля-женщину желательно допросить первой среди свидетелей.
При допросах следует проявлять терпение, сдержанность, умение
внимательно слушать. Во время прений сторон неэтично листать уголовное
дело, не обращая внимания на речи, адресованные суду. Судьям и сторонам
следует следить за своими позами, жестикуляцией, тоном обращения к
присутствующим.

Судья должен держаться с достоинством, спокойно, просто, скрывать свое
плохое настроение, как говорится, “быть застегнут на все пуговицы” *.

* См. об этом: Леоненко В. В. Указ. соч. С. 107-108; Проблемы судебной
этики/Под ред. М. С. Строговича. С. 196-209; Ликас А. Л. Указ. соч. С.
68-130; Кокорев Л. Д., Котов Д. Л. Указ. соч. С. 123-150

Глава Х Нравственные качества юриста

1. Нравственно-психологические качества судьи, следователя, прокурора

В глазах общества судебная власть должна олицетворять справедливость.
Каждый, чьи интересы затрагивает производство по уголовному делу,
рассчитывает на защиту в суде его прав, удовлетворение его притязаний. А
именно в суде сталкиваются противоположные интересы того, кто нарушил
закон, и общества, интересы обвиняемого и потерпевшего, других лиц.
Судья, следователь, прокурор, защитник действуют в сфере конфликтов и
межличностных, и социальных. В этих условиях к деятелям правосудия и к
тем, кто ведет следствие, осуществляет уголовное преследование,
предъявляются повышенные нравственные требования. Эти люди должны
обладать способностью противостоять возможным попыткам воздействия на
них со стороны различных сил, руководствоваться только законом, быть
справедливыми. Те, кто вершит правосудие или содействует суду в силу
профессионального долга, должны обладать высокими деловыми и
нравственными качествами.

Еще в Уложении 1649 года говорилось: “… в судных делах по дружбе и
недружбе ничего не прибавляти и не убавляти, и ни в чем не норовити,
делати всякие государевы дела, не стыдяся лиц сильных, и избавляти
обиженного от руки неправедного”. Петр I ввел присягу судей во всем
государстве. Присяга содержала требования нравственного свойства. Ее
нарушение влекло за собой правовые последствия.

Само законодательство, как говорилось ранее, содержит нравственные
требования к деятельности судов и правоохранительных органов. Но эти
требования, адресованные обычно учреждениям, относятся к людям,
осуществляющим судопроизводство. Так, Всеобщая декларация прав человека
исходит из того, что суд должен быть равным для всех, справедливым и
беспристрастным. Международный пакт о гражданских и политических правах
говорит, кроме того, о суде компетентном. Но суд справедливый,
беспристрастный и компетентный способны вершить те люди, которые
обладают развитым чувством справедливости, беспристрастны,
высококомпетентны.

Справедливость в правосудии предполагает наличие многих условий, начиная
от содержания законов и до общественно-политической обстановки. Но она
невозможна там, где сам судья руководствуется неосознанной обязанностью
действовать и принимать решения справедливо, а какими-то другими
мотивами, не обладает развитым чувством справедливости. Где же человек
может “научиться” быть справедливым, чтобы судить затем других людей?
Таким “университетом” является сама жизнь.

Для правильного, справедливого применения закона необходимо в
совершенстве его знать, уметь правильно применять в конкретных
ситуациях. Поэтому судьи должны иметь высшее юридическое образование.

При советской власти образовательный ценз для судей длительное время
отсутствовал в законе. Это можно объяснить как пренебрежением к
развертыванию подготовки кадров юристов, так и сознательным сохранением
возможности замещать судейские должности преданными политически людьми,
независимо от их компетентности. В 1928 году в РСФСР высшее юридическое
образование имели 5,9 процента судей, со средним юридическим
образованием или окончивших юридические курсы было 17,2 процента. Все
остальные судьи юридического образования вовсе не имели. Но зато членами
ВКП(б) было 85,6 процента судей. В 1936 году высшее юридическое
образование имели 6,4 процента судей, среднее юридическое образование –
39,8 процента. Остальные, то есть больше половины, не имели никакого
юридического образования. По Закону о статусе судей в СССР, принятому 4
августа 1989 года, судьей мог быть избран только тот, кто имеет высшее
юридическое образование. К этому времени на должности судей избирались
уже только лица с высшим юридическим образованием.

Человек ” учится” справедливости, опираясь в какой-то мере на свое
специальное образование и приобретая разнообразный жизненный опыт.
Возрастной ценз кандидата на должность судьи – не тяенее 25 лет. Чтобы
стать судьей, надо иметь и опыт применения права, активной деятельности
в правовой сфере – стаж работы по юридической профессии не менее пяти
лет. Возрастной ценз для судей вышестоящих судов и стаж работы по
юридической специальности еще выше.

Принимая присягу, российский судья торжественно клянется честно и
добросовестно исполнять свои обязанности, осуществляя правосудие, быть
беспристрастным и справедливым, как велят ему долг судьи и его совесть.

Судья должен быть честен. Честность – важнейшее требование
нравственности. Она включает правдивость, принципиальность, субъективную
убежденность в правоте своего дела, искренность перед другими и перед
самим собой в отношении мотивов своего поведения. Антиподы честности –
ложь, лицемерие, вероломство. Нет нужды доказывать, что честное
исполнение обязанностей судьи, предписанное присягой, предполагает
честность судьи как человека. Нельзя быть честным ” на службе” и
бесчестным в остальном, в повседневной жизни, будучи не одетым в
судейскую мантию.

Добросовестность в исполнении обязанностей судьи связана с его чувством
долга. Непременное нравственное качество судьи — повышенное чувство
долга в его нравственном аспекте. Социальный нравственный долг судьи –
справедливое правосудие. Он трансформируется и в долг перед сторонами и
другими участниками дела, которые вправе требовать от судьи защиты их
прав, свобод и охраняемых законом интересов, чести и достоинства.

Справедливое правосудие возможно только тогда, когда судьи
беспристрастны. Способность исследовать обстоятельства дела и принимать
решение, равно относясь к сторонам, другим участвующим в деле лицам, не
привнося каких-либо личных мотивов, – не только предписание закона, но и
личностное качество судьи как человека.

Судья должен обладать развитым чувством совести. Это означает
способность осуществлять внутренний нравственный самоконтроль в ходе
производства по делу и, главное, при принятии решений. Его совесть
должна быть спокойна как при осуждении, так и при оправдании; мотивы,
которыми он руководствуется, должны быть чисты и нравственно безупречны.

Судья должен быть гуманен. Жестокий человек, видящий в подсудимом,
потерпевшем, других участвующих в деле лицах лишь “средство”, а не
“цель”, не подходит для судебной работы.

В Законе о статусе судей в Российской Федерации не упоминается о таком
качестве судьи, как гуманность. Между тем в присяге, которая принималась
в соответствии с Законом о статусе судей в СССР 1989 года, такое
требование к судье содержалось. Судья торжественно клялся “быть всегда
справедливым и гуманным”.

Сказанное выше о нравственных качествах судьи опирается на нормы
действующего законодательства, которое предъявляет к кандидатам в судьи
и судьям нравственно-правовые требования, обязательные для исполнения.
Что касается следователей, прокуроров и адвокатов, то таких развернутых
характеристик их моральных качеств в законе не содержится. Закон о
прокуратуре Российской Федерации устанавливает, что прокурорами и
следователями могут быть назначены граждане, “обладающие необходимыми
профессиональными и моральными качествами”. Законодательство об
адвокатуре также ограничивается общими требованиями. Так, Положение об
адвокатуре РСФСР 1980 года (ст. 16) устанавливает, что адвокат “должен
быть образцом моральной чистоты и безукоризненного поведения”.

Комитет по защите прав адвокатов Федерального союза адвокатов России
разработал проект “Правил профессиональной этики российских адвокатов”.
В этом документе говорится, что защита прав и свобод человека и
гражданина является профессиональной обязанностью и нравственным долгом
адвоката. Адвокат содействует устранению нарушений закона. Адвокат
обязан беречь и умножать престиж профессии. Точность, пунктуальность,
честность, правдивость и компетентность – гарантия нормальных отношений
адвоката с клиентом. Правила содержат рекомендации, основанные на
обобщении опыта адвокатской деятельности, в том числе и касающиеся
разрешения проблемных ситуаций нравственного плана.

С учетом специфики и содержания деятельности различных профессиональных
участников судопроизводства, их нравственные качества в принципе должны
быть едины. И прокурор, и следователь, и адвокат должны быть
справедливы, гуманны, честны, обладать развитым чувством долга,
добросовестно исполнять свои обязанности, действовать под постоянным
самоконтролем собственной совести. Требование объективности в какой-то
мере распространяется и на адвоката, хотя позиция его в деле неизбежно
бывает односторонней.

Психологические качества судей, а также работников правоохранительных
органов тесно связаны с их нравственными качествами.

Н. В. Радутная производила опрос судей о желательных для судьи
качествах. Судьи назвали: человечность, беспристрастность,
принципиальность, выдержку, эрудицию. В числе нежелательных упоминались
предвзятость, подозрительность, властность, бестактность. Из перечня
личностных качеств, содержавшего около 30 позиций, в первую очередь были
выбраны собранность, принципиальность, уравновешенность, человечность,
дисциплинированность, вежливость, сдержанность*. В. В. Леоненко основным
в нравственно-психологическом облике следователя считает безупречную
честность, принципиальность, объективность, бдительность, настойчивость
**.

См.: Радутная Н. В. Народный судья. Профессиональное мастерство и
подготовка. М., 1977. С. 82-105.

** См.: Леоненко В. В. Профессиональная этика участников уголовного

процесса. Киев, 1978. С. 36-49.

Среди многочисленных идейно-нравственных качеств юриста В. В. Романов в
книге о военно-юридической психологии называет, в частности, верность
гражданскому, воинскому, профессиональному долгу, гражданское мужество,
честность, неподкупность, высокую нравственность, принципиальность,
непримиримость к нарушениям правопорядка, законности, бескомпромиссность
в борьбе с ними, исполнительность, организованность,
дисциплинированность, ответственное отношение к порученному делу *.

Романов В. В. Военно-юридическая психология: Учебник. Кн. первая. М.,
1991. С. 162.

Анализ психологических позитивных качеств, которыми необходимо обладать
судье, следователю и прокурору – предмет самостоятельной науки. Здесь
уместно лишь отметить, что личность каждого человека, в том числе
деятеля правосудия, представляет собой сплав нравственных,
психологических и прочих человеческих качеств. При этом важно, чтобы они
были позитивны и реализовывались в практической деятельности. То же
относится и к личности следователя, прокурора, адвоката.

Чтобы стать судьей, необходимо обладать определенным объемом знаний,
навыков юридической деятельности и положительными нравственными и
интеллектуально-волевыми качествами. Квалификационный экзамен и проверка
сведений об отсутствии порочащих поступков создают определенные гарантии
подбора на судебные должности достойных людей. Однако вся дальнейшая
деятельность носителя судебной власти осуществляется в сложных
нравственно-психологических условиях, в сфере конфликтов разного уровня
и характера. Здесь возникает опасность так называемой профессиональной
деформации, вследствие которой судья перестает видеть в тех, с кем он
имеет дело при выполнении своих обязанностей, людей с их конкретными
судьбами, горем и заботами, черствеет духовно и утрачивает чувство
гуманности.

Писатель Виктор Курочкин так описывает это состояние: ” Не прошло и
года, а какая-то частица моей души, причем лучшая частица, пропала. Не
прошло и года, я стал автоматом. Осудив человека на пятнадцать лет, я
моментально о нем забываю, с аппетитом ем, с удовольствием пью и засыпаю
крепким сном, с сознанием, что сегодня я много и плодотворно потрудился
на пользу Отечества. Теперь я автомат. Человек вместо высшего,
таинственного и хрупкого существа стал для меня субъектом преступления”.
(Курочкин В. Записки народного судьи Семена Базыкина//Нева. 1988. № 5.)

Не менее опасна профессиональная деформация и для следователя,
прокурора. Профессиональной деформации может противостоять только
человек с развитым чувством долга, справедливости, подлинно гуманный.

Высокие нравственные качества, необходимые судье, прокурору,
следователю, адвокату, формируются и поддерживаются в процессе
повседневной жизни с ее сложностями и противоречиями. Сама практическая
деятельность, связанная с решением нравственных проблем, способствует в
первую очередь нравственному становлению личности. Кроме того, личность
формируется под влиянием этического просвещения, в процессе которого
человек получает определенную сумму знаний, ориентирующих на соблюдение
нравственных норм. Авторитет воспитателя, авторитет руководителя,
профессионала высокой квалификации, образцы их поведения служат
нравственному воспитанию.

Нравственное самовоспитание как осознанная, целеустремленная
деятельность, направленная на формирование высоких нравственных качеств
и преодоление недостатков в собственной нравственной сфере, крайне
необходимо судье, следователю, прокурору.

2. Кодекс чести судьи Российской Федерации и правила поведения юристов в
профессиональной и внеслужебной деятельности

Одним из реальных плодов российской судебной реформы стало принятие
нравственного кодекса представителей судебной власти. Совет судей
Российской Федерации 21 октября 1993 года принял документ, который
называется Кодекс чести судьи Российской Федерации *. Это Кодекс
профессиональной судейской этики, имеющий своеобразную природу. Принят
он после его обсуждения судьями и органами судейского сообщества. Кодекс
опирается на закон, так как конкретизирует и развивает требования к
судье, содержащиеся в Законе о статусе судей в Российской Федерации. Но,
кроме того, он содержит положения чисто нравственного свойства и
регулирует нравственную деятельность судьи как при исполнении
профессиональных функций, так и во внеслужебной деятельности.

* См.: Всероссийская правовая газета “Юридический вестник”. 1993. № 23
(49); Законность. 1994. № 2.

Кодекс акцентирует внимание именно на чести судьи. Он исходит из
признания особого отношения к судье со стороны общества и отношения
судьи к самому себе, в котором моральная ценность личности связана с
общественным положением человека, представляющего судебную власть,
достоинством людей этой профессии.

Достаточно дискуссионный вопрос о пределах действия правил
профессиональной этики решен в Кодексе чести судьи Российской Федерации
вполне определенно: он ” устанавливает правила поведения судьи в
профессиональной и внеслужебной деятельности”. Более того, требования
Кодекса обязательны также для судей, находящихся в отставке, но
сохраняющих звание судьи и принадлежность к судейскому сообществу.

Кодекс чести судьи Российской Федерации исходит из признания высокого
авторитета нравственных норм, их обязательности наряду с правовыми
нормами. Судьи обязаны руководствоваться общепринятыми нормами
нравственности и правилами поведения “наряду с Конституцией и другими
законодательными актами, действующими на территории Российской
Федерации”. В этой формуле находит свое отражение неразрывная связь
права и нравственности, регулирующих жизнь и деятельность людей
юридической профессии.

Кодекс чести судьи опирается на идею единства нравственных норм,
действующих в обществе, отсутствия особой нравственности для тех или
иных профессий.

Судьи обязаны соблюдать общепринятые нормы нравственности и правила
поведения.

Кодекс характеризует социальное значение соблюдения нравственных норм
судьями. Оно должно ” способствовать утверждению в обществе уверенности
в справедливости, беспристрастности и независимости суда”. Судья должен
избегать всего, что может умалить авторитет судебной власти. Он не
вправе причинять ущерб престижу своей профессии в угоду личным интересам
или интересам других лиц. Таким образом, высоконравственная деятельность
судьи и его положительные моральные качества рассматриваются как
необходимые условия и предпосылки доверия общества к судебной власти,
веры в ее справедливость. Но, к сожалению, в Кодексе прямо не сказано,
что они необходимы в первую очередь для справедливого правосудия. А
именно справедливость суда и судей главным образом обеспечивает и
авторитет судебной власти, и престиж судей, и их репутацию в качестве
объективных и беспристрастных служителей закона. Трудно говорить о
добродетелях судей тогда, когда они творят несправедливость.

К судье Кодекс предъявляет повышенные требования в части заботы о своем
достоинстве и чести. Судья ” в любой ситуации” должен сохранять личное
достоинство, заботиться о своей чести, избегать всего, что могло бы
причинить ущерб репутации и поставить под сомнение его объективность и
независимость при осуществлении правосудия. Сохранение личного
достоинства в процессе исполнения профессиональных функций и за его
пределами – обязанность судьи. Естественно, это предполагает и уважение
достоинства других лиц, недопустимость его унижения в любых ситуациях.

Кодекс чести судьи Российской Федерации исходит из приоритетного
значения в жизни судьи деятельности по осуществлению правосудия над
всеми иными занятиями. Нравственная сторона этого положения состоит, в
частности, в том, что объектом профессиональной деятельности судьи
являются другой человек, другие люди, судьбы которых, права, свободы и
доброе имя находятся ” в руках судьи”. Судья, посвятивший себя делу
правосудия, наделенный ответственными полномочиями, сосредоточивает свои
нравственные и душевные силы на главном – служении правде,
справедливости. Все другие его занятия (вне сферы личной жизни) имеют
второстепенное значение. Общественная деятельность, творчество, решение
хозяйственных вопросов и прочие виды занятий для судьи второстепенны.

Кодекс содержит ряд правил нравственного характера, относящихся к
профессиональной деятельности судьи. Они определяют в известной степени
ее нравственное содержание.

Воспроизводя требование закона о беспристрастности суда, Кодекс
обязывает судью быть беспристрастным, не допуская влияния на свою
профессиональную деятельность “кого бы то ни было, в том числе своих
родственников, друзей и знакомых” (ч. 1 ст. 2). Предостережение против
возможного влияния этих субъектов в данном случае уместно, хотя в
обыденной жизни судьи могут оказаться под сильнейшим воздействием как
раз посторонних” людей и структур. Но весьма важна основная мысль
-нравственная обязанность не только не поддаваться влиянию со стороны
кого бы то ни было, но и не допускать такого влияния на деятельность
судьи при осуществлении правосудия и выполнении других профессиональных
функций.

О беспристрастности судьи при принятии решений также идет речь и в
требовании к судье не быть приверженным одной из сторон в деле.

Судья должен быть свободным от влияния общественного мнения, от опасений
перед критикой его деятельности. Речь здесь идет, конечно, не о том, что
судья избавлен объективно от воздействия общественного мнения, что
вообще невозможно, или же от критики. Свобода судьи означает здесь его
внутреннее состояние, способность противостоять “общественному мнению”
не бояться возможной критики, если они противоречат предоставлениям
судьи о законном и справедливом разрешении конкретного дела, совести
судьи.

Поддержание своей квалификации на высоком уровне Кодекс чести
рассматривает как нравственную обязанность судьи. Судья, ее не
выполняющий, становится некомпетентным.

Судья должен добросовестно исполнять свои профессиональные обязанности,
то есть быть старательным, организованным, ответственным, преданным
своему делу, настойчиво выполнять свой социальный долг. К этому общему
требованию добросовестности Кодекс присоединил и обязанность судьи ”
принимать все необходимые меры для своевременного рассмотрения дел и
материалов”, что правильно по существу, но несколько отступает по
тональности от общего уровня этого документа.

Кодекс чести судьи уделяет внимание необходимости обеспечить высокую
культуру общения со стороны представителей судебной власти. Судья должен
проявлять терпение, вежливость, тактичность и уважение к участникам
судебного разбирательства и другим лицам, с которыми он общается при
исполнении служебных обязанностей. Этого же судья должен требовать от
работников аппарата суда.

В Кодексе чести судьи Российской Федерации как официальном документе, по
сути, впервые говорится о профессиональной тайне судьи. Судья обязан
хранить профессиональную тайну в отношении информации, полученной в ходе
исполнения своих обязанностей. Судья действует в гласном суде. Принцип
гласности – одна из основ демократического правосудия. Но тем не менее у
судей, рассматривающих дела в присутствии публики, за пределами зала
суда могут быть свои профессиональные секреты, охрана которых необходима
как раз для беспристрастного правосудия и защиты интересов тех, кого
затрагивает деятельность суда. Это и информация о прохождении дел и
распределении обязанностей между судьями, и о трудностях в решении
правовых и организационных вопросов в связи с тем или иным делом и т. п.
Кроме того, судья при производстве по делу может стать обладателем
государственной, военной, коммерческой тайны, сведений, составляющих
врачебную тайну или касающихся интимной жизни тех или иных лиц.
Гласность судопроизводства не освобождает судью от обязанности не
разглашать такого рода информацию.

Судьям запрещается делать публичные заявления, комментарии, выступать в
прессе по делам, находящимся в производстве суда до вступления в силу
постановлений, принятых по ним. Основное назначение такого запрета
обусловлено тем обстоятельством, что свое мнение по делу, находящемуся в
его производстве, судья в соответствии с законом формулирует официально
в решениях, принимаемых по делу. Если судья принял решение единолично,
то до вступления решения в законную силу не только рискованно
рекламировать его справедливость (оно может быть отменено вышестоящим
судом), но и неэтично.

О законности, обоснованности и справедливости решения судьи дано судить
другим, уполномоченным на то законом людям. Если же решение принималось
коллегией судей и судья не согласен со своими коллегами, то тем более
нельзя выносить свое несогласие на “суд общественного мнения”. Надо
учитывать также положения закона (ст. 10 Закона о статусе судей в
Российской Федерации), освобождающего судью от обязанности давать
какие-либо объяснения по существу рассмотренных или находящихся в
производстве дел. Они ориентируют судью и на то, чтобы он по своей
инициативе не выступал с такими объяснениями, тем более публично, в
прессе и т. д. Думается, что закон ориентирует судей на то, чтобы они
воздерживались комментировать собственные решения и после их вступления
в силу.

Кодекс чести судьи запрещает действия, нарушающие корпоративную
солидарность судей. Судья не вправе публично, вне рамок профессиональной
деятельности, подвергать сомнению постановления судов, вступившие в
законную силу, и действия своих коллег. Подобные действия могут
подорвать авторитет судебных решений и отрицательно сказываются на
репутации самого судьи, который поступает “не по-товарищески”.

В общении со средствами массовой информации Кодекс рекомендует “с
уважением и пониманием” относиться к их стремлению освещать деятельность
суда и оказывать им необходимое содействие, но “если это не будет мешать
проведению судебного процесса или использоваться для оказания
воздействия на суд”. Нельзя не отметить, что последнее пожелание может
на деле остаться декларативным, так как судья вряд ли может и должен
предвидеть, какую интерпретацию могут дать средства массовой информации
его действиям и решениям.

Нравственные правила осуществления профессиональной деятельности,
включенные в Кодекс, могут вполне служить ориентиром и для прокуроров и
следователей.

Внеслужебная деятельность судьи не должна вызывать сомнений в его
объективности, справедливости и неподкупности. Участие судьи в
общественной деятельности возможно, если она не наносит ущерба
авторитету суда и надлежащему исполнению судьей своих профессиональных
обязанностей. Судья не вправе принадлежать к политическим партиям и
движениям, поддерживать их материально или иным способом, а также
публично выражать свои политические взгляды, участвовать в шествиях и
демонстрациях политического характера или в других политических акциях.
Контакты судьи с органами законодательной и исполнительной власти
возможны, но если при этом не оказывается давления на судью в связи с
выполнением им своих профессиональных обязанностей “и не возникает
сомнений в его объективности”.

Кодекс запрещает судье личные, финансовые и деловые связи, которые могут
отрицательно сказаться на его репутации и профессиональной деятельности.

Интерес представляет содержание Кодекса поведения судей США, принятого в
1992 году конференцией судей, включающего “Каноны судейской этики”. Он
исходит из того, что судья своим поведением должен подтверждать
неподкупность и независимость судебной власти. Он должен избегать
нарушения приличий в любой своей деятельности. Судья обязан выполнять
свой служебный долг беспристрастно и старательно. Его поведение во
внеслужебной деятельности не должно вступать в конфликт со служебными
обязанностями. Судье запрещается обсуждать с третьими лицами
обстоятельства судебных дел или разглашать служебную тайну. Судье и
членам его семьи, совместно с ним проживающим, запрещается получать
любые подарки, принимать услуги и пр. Судья должен воздерживаться от
неуместной политической деятельности. Он может состоять в политических
партиях, но не должен посещать их собрания. Обо всех конфликтах судья
обязан представлять отчет.

Кодекс чести судьи обязывает судью “избегать любых личных связей,
которые могут причинить ущерб репутации, затронуть его честь и
достоинство”.

Разборчивость в личных связях не менее значима и для других
профессиональных участников уголовного процесса. Осторожность во всякого
рода постоянных контактах должна быть присуща любому юристу.
Неразборчивость может привести к дискредитации судьи, прокурора,
следователя.

Судья, следователь, прокурор не должны вступать в контакты с участниками
процесса, их родственниками и другими заинтересованными лицами вне
служебной обстановки. Подобного рода общение даже при безупречном
поведении может быть использовано недобросовестно, во вред репутации
должностного лица для его дискредитации и осложнения производства по
делу. .

Следователь, прокурор не вправе давать кому-либо обещания по поводу
того, какое решение будет принято по делу, направляемому в суд. Судья
нарушит свой долг, давая такого рода незаконные обещания, и, более того,
он не должен даже выслушивать подобные просьбы, рекомендации.

Судье не следует высказывать свое мнение по другому делу, которое он
лично не изучал. Каждый опытный юрист воздерживается от категорических
суждений и консультаций по конкретным делам на основе чьих-либо слов,
приватной информации, так как знает, что одна лишь “деталь”, опущенная в
пересказе обстоятельств дела, тем более заинтересованным лицом, может
стать решающей.

Судья, следователь, прокурор, ведущий производство по делу и несущий
ответственность за его разрешение в соответствии с законом, не может
переложить эту ответственность на других, апеллируя к тем или иным
должностным лицам, руководству, общественным организациям, на мнение
которых потом можно было бы сослаться в случае возможных коллизий. Закон
гарантирует их независимость, одновременно возлагая на них личную
ответственность за принимаемые решения.

В делах служебных и вне службы юрист руководствуется высоким чувством
ответственности своего положения и достоинства своей профессии, проявляя
заботу об авторитете своего звания. В частности, он обязан быть
разборчивым в выборе способов использования свободного времени; ему
противопоказаны экстравагантность в одежде (во внеслужебное время);
необдуманные или легкомысленные поступки. Он не может стать на позицию
постороннего наблюдателя в случае, когда в его присутствии совершается
правонарушение или аморальный поступок, не может пройти мимо
беспорядков, могущих породить преступление или чрезвычайное
происшествие.

В личной жизни от юриста требуется скромность, умеренность,
порядочность. Он должен проявлять заботу о воспитании членов семьи,
соблюдении ими нравственных норм.

Как отмечалось выше, в морали действуют духовные санкции в виде
нравственного одобрения или осуждения общественным мнением,
индивидуальным сознанием. В то же время Кодекс чести судьи Российской
Федерации предусматривает, что нарушения его предписаний рассматриваются
квалификационными коллегиями судей. За совершение поступка, позорящего
честь и достоинство судьи, умалившего авторитет судебной власти,
квалификационная коллегия судей может прекратить полномочия судьи в
порядке, предусмотренном Законом о статусе судей в Российской Федерации.

Следователь, прокурор, судья в общении с другими гражданами на службе и
вне ее обязан безупречно соблюдать нравственные нормы. Все его
поведение, внешность должны быть образцом соблюдения требований этики.

PAGE 1

PAGE 92

Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter