Содержание стр.
Введение 2
1 Об истории изучения частей речи и критериях их установления
1.1 Из истории учения о частях речи
3
1.2 Трудность в определении частей речи 5
1.3 О критериях установления частей речи
8
2 Критерии выделения частей речи в трудах различных ученых
11
3 Система имени и система глагола
3.1 Система имени
18
3.2 Система глагола
22
Заключение
24
Приложение
Таблица №1
26
Схема №1
27
Схема №2 28
Список литературы
29
Введение
Вопрос о частях речи занимает умы ученых с древнейших времен.
Исследованиями в этой области занимались Аристотель, Платон, Яска,
Панини, в русской лингвистике этим вопросом занимались Л. В. Щерба, В.
В. Виноградов, А. А. Шахматов и др.
Наиболее общими и необходимыми категориями в грамматике каждого языка
являются части речи. С выяснения вопроса о частях речи начинается
грамматическое описание любого языка. Говоря о частях речи, имеют в виду
грамматическую группировку лексических единиц языка, т.е. выделение в
лексике языка определенных групп или разрядов, характеризуемых теми или
иными признаками (Маслов Ю. С., 155). Но на каком основании выделяют
группировки слов, называемые частями речи? Или иначе – на чем основано
традиционное распределение слов по частям речи?
Проблема, касающаяся сущности частей речи и принципов их
выделения в различных языках мира, – одна из наиболее дискуссионных
проблем общего языкознания.
Высказывания по вопросу о том, на чем основано распределение
слов по частям речи, многочисленны, разнообразны, но очень часто не ясны
и противоречивы.
Выделяются отдельные части речи на основании присущего словам, относимым
к данной группировке слов, одного ведущего признака, или они выделяются
на основании совокупности разнообразных признаков, из которых не один
нельзя назвать ведущим? Если верно первое, то что является ведущим
признаком? Лексическое значение слова? Заключенная в нем логическая
категория? Его связь с грамматической категорией? Его морфологическая
природа? Его синтаксическая функция? и т.д. Выделяются ли части речи на
одном или на разных основаниях?
Познания в области природы слова, в частности его грамматической
природы, еще недостаточно глубоки для того, чтобы можно было построить
грамматическую классификацию слов в научном смысле этого слова, и
постепенно возникшее и закрепившееся в традиции распределение слов по
частям речи – еще не классификация, а только констатация того, что среди
слов есть группировки, объединенные теми или другими общими и более или
менее существенными, но не всегда ясными признаками.
В определении сущности частей речи есть еще одна проблема. Это проблема
универсальной природы частей речи, т.е. во всех ли языках выделяются
части речи, одинаков ли набор частей речи во всех языках.
Анализируя исследования в области частей речи в нашей курсовой работе,
мы поставили для себя следующие задачи:
Осветить историю вопроса о частях речи
Выделить критерии установления частей речи
Проанализировать работы ученых в этой области грамматики.
1 Об истории исследования частей речи и критериях их
установления
1.1 Из истории учения о частях речи
Уже очень давно люди интуитивно, на основе самых разнообразных
критериев устанавливали определенные классы слов, которые оказывалось
удобно установить при описании языков с делением словарного состава по
частям речи. В истории науки о языке, начиная с древнеиндийских
языковедов и Аристотеля, постоянно наблюдается стремление
охарактеризовать определенные классы слов.
Яска и Панини (V – III в. до н. э. ) устанавливали в древнеиндийских
языках четыре части речи: имя, глагол, предлог и частицу. Они
объединялись попарно по признаку сохранения значения вне предложения
(имя, глагол) или утраты значения вне предложения (предлог, частица).
Имя и глагол в предложении, т.е. как словоформы речевой цепи, назывались
”падеж” и ”действие”. Как подгруппу имен Яска выделял местоимения.
Смысловой критерий был ведущим при установлении частей речи в
древнеиндийском языкознании (Кочергина В. А., 87).
Аристотель (IV в до н. э.) устанавливал три части речи в древнегреческом
языке: имя, глагол и союзы (к которым относили также артикли,
местоимения, связки). Позже александрийские грамматики установили восемь
частей речи: имя, глагол, причастие, артикль, местоимение, наречие,
предлог, союз. Римские языковеды, изъяв из числа частей речи артикль
(артикля не было в латинском языке), прибавили междометие. В средние
века стали особо выделять прилагательное. Классификация частей речи в
античном языкознании составлялась в тесной связи с развитием логики:
части речи отождествлялись с членами предложения и сближались с членами
суждения, т.е. с категориями логики. Но все же эта классификация была
частично грамматической, так как некоторые части речи устанавливались по
наличию определенных грамматических форм и значений (например, глаголы –
это слова, изменяющиеся по числам, временам, лицам и т.д. и обозначающие
действие). Грамматика античного мира, средневековья и даже эпохи
Возрождения имела в основном дело с греческим и латинским языками; при
разработке грамматик новых западноевропейских языков языковеды исходили
из норм латинского языка (Кочергина В. А., 87-88).
Взгляд на части речи как логико-грамматические категории господствовал
вплоть до конца XVIII – середины XIX в.
В XIX – XX в. традиционная система частей речи перестает удовлетворять
ученых. Появляются указания на непоследовательность и противоречия в
существующей классификации, на отсутствие в ней единого принципа
деления.
В XIX в. в связи с интенсивным развитием языкознания, в частности
морфологии, с изучением множества новых языков встает вопрос, на основе
каких критериев следует выделять части речи и различны ли они в разных
языках. Выделение частей речи начинают основывать на морфологическом
критерии, т.е. на общности грамматических форм, присущих тем или иным
разрядам слов. Примером выделения частей речи с формально-
грамматической точки зрения может служить определение частей речи у Ф.
Ф. Фортунатова. Части речи, называемые им ”формальными классами”, Ф.
Ф. Фортунатов выделял по наличию у соответствующих слов тех или иных
форм словоизменения: слова склоняемые, слова спрягаемые слова
несклоняемые и неспрягаемые. Исходя из этого, существительное – такой
формальный класс (согласно Фортунатову), который имеет форму падежа, а
прилагательное – такой формальный класс, который характеризуется формой
рода, числа и падежа (Кочергина В. А., 88).
Наряду с морфологическим продолжал развиваться логико-синтаксический
критерий подхода к характеристике частей речи. С синтаксической точки
зрения в одну и ту же часть речи объединяются слова, которые выступают в
роли одного и того же члена предложения. Например, те слова, которые
могут выступать в качестве определений, являются прилагательными.
Основываясь на узкоморфологических или синтаксических особенностях слов,
всегда так или иначе связанных с их собственно-лексическим значением,
части речи начали обозначать как ”лексико-грамматические разряды слов”
(Кочергина В. А., 88).
1.2 Трудность в определении частей речи
Раз можно спорить о том, что является основанием, по которому выделяются
части речи, то, очевидно, распределение слов по частям речи – не
результат логической операции, называемой классификацией, поскольку
последняя, как известно, подчиняется всем правилам деления объема
понятия и, в частности, тому основному правилу, что деление должно
производиться по одному и тому же существенному и, конечно, совершенно
определенному основанию. Там, где само основание деления неочевидно,
нуждается в определении, там не может быть и речи о классификации в
научном смысле этого слова. Подведение отдельных слов под ту или иную
часть речи дает своего рода классификацию слов, однако, само различение
частей речи, едва ли можно считать результатом ”научной” классификации
слов (Стеблин-Каменский М. И., 19-20).
Распределение слов по частям речи не удовлетворяет и другому основному
правилу деления объема понятия, а именно – тому правилу, что члены
деления должны взаимно исключать друг друга. Так как в вопросе о частях
речи мы имеем дело не с классификацией слов, то, может случиться, что
одно и то же слово окажется одновременно подводимым под разные
категории. Так, например, местоимение оказывается в то же время и
существительным и прилагательным (Стеблин-Каменский М. И., 20).
Распределение слов по частям речи не удовлетворяет и третьему основному
правилу деления объема понятия, т.е. тому правилу, что объем всех членов
деления в совокупности должен равняться объему делимого понятия. Но,
поскольку мы имеем дело не с классификацией, нечего опасаться, что
некоторые слова никуда не подойдут – значит они действительно не
подводятся не под какую категорию (Стеблин-Каменский М. И., 20).
При определении частей речи по лексико-морфологическому или
лексико-синтаксическому признаку всегда выступает транспозиция значений,
т.е. повторение значений морфологических в единицах лексики и
синтаксиса. Например, грамматическое значение именительного падежа
повторяет частично значение подлежащего. Винительный падеж в такой же
степени повторяет значение дополнения. Наклонения в какой-то мере
повторяют лексическое значение модальных слов и т.п. Таким образом,
установление частей речи оказывается не строгим, а произвольным
(Кочергина В. А. , 88-89).
Структурное своеобразие каждого языка, очевидное при рассмотрении
системы его частнограмматических (словоизменительных) категорий, привело
к мысли о том, что система частей речи каждого языка тоже должна быть
своеобразна. Поэтому при описании частей речи отдельных языков начинают
вводиться новые термины, чтобы обозначить и выделить это
”своеобразие”. Проблема осложняется. В связи с этим вопрос об общих
принципах и критериях установления частей речи отходит на второй план,
уступая место строгой описательности классов слов по их формальным
показателям, которые пытаются установить (например, типы
словообразования, функционирования в предложении) даже для тех языков, в
которых формы словоизменения вообще не развиты (Кочергина В. А., 89).
Наличие нескольких допустимых критериев установления частей речи привело
к тому, что в перечне частей речи одного языка в один и тот же
исторический период устанавливалось различное количество частей речи.
Например, для русского языка А. А. Шахматов устанавливал четырнадцать
частей речи, Д. Н. Кудрявский – четыре части речи, а в ”Академической
грамматике русского языка” пишут о восьми частях речи.
Каждый ученый, имея дело с одним и тем же фактическим материалом,
осмыслял его, исходя из различных концепций частей речи. Таким образом,
отсутствие общей концепции частей речи, пестрота терминов и дефиниций,
применяемых разными авторами при описании частей речи, отрицательно
сказываются на обобщающих обзорах в этой области грамматических
исследований.
В современном языкознании вопрос о принципах установления частей речи до
сих пор остается актуальным. Сейчас в лингвистические исследования
втягивается все большее количество языков мира. При этом старые критерии
установления классов слов (частей речи) перестают удовлетворять, так как
эти критерии вырабатывались в основном при исследовании лишь языков
индоевропейской, а также семитской и тюркской семьи.
Современное языкознание выдвигает на первый план описание по таким
принципам, которые, будучи едиными, охватывали бы все известные
структурные типы языков, сведя их описание к общим исходным
представлениям.
О критериях установления частей речи
Иерархия признаков, лежащих в основе выделения частей речи, по-разному
понимается в разных лингвистических школах. Традиционно на первый план
выдвигались морфологические признаки, что обусловлено ориентацией
европейского языкознания на флективные и агглютинативные языки.
Расширение типологической перспективы привело к осознанию
неуниверсального характера морфологических признаков. При типологическом
анализе универсальное определение частей речи основывается на
синтаксических характеристиках, тогда как морфологические параметры
выступают в качестве дополнительных, значимых для флективных и
агглютинативных языков. В качестве дополнительных выступают и
семантические свойства, существенные прежде всего для идентификации
частей речи в разных языках.
Морфологический подход к выявлению частей речи полностью удовлетворить
не может. При выявлении частей речи по грамматическим формам даже в
языках, богатых формами словоизменения, за пределами остаются слова,
лишенные этих форм, так как во всех известных науке языках имеются
неизменяемые неоднородные по составу слова (среди них, например,
наречия, частицы, междометия) (Кочергина В. А., 90-91).
Даже в языках, богатых формами словоизменения, установление частей речи
через частнограмматические категории не всегда возможно. Например, можно
ли говорить, как мы привыкли, что существительному свойственна категория
грамматического рода, если в большинстве языков мира этой категории нет.
Или еще пример: при бесспорном наличии прилагательных в русском и
турецком языках по частнограмматическим категориям и по морфологической
структуре они различны. Частнограмматическими категориями
прилагательного в русском языке являются категории падежа, числа и
согласовательного класса (как соединение грамматических категорий рода и
одушевленности-неодушевленности), т.е. те же частнограмматические
категории, которые характерны и для русского существительного. Турецкое
же прилагательное не имеет ни одной частнограмматической категории,
свойственной существительному русского языка (например, категории рода,
числа, определенности –неопределенности) (Кочергина В. А., 91).
Морфологические признаки частей речи могут в известной мере являться
опознавательными знаками частей речи, но не общим критерием их
установления.
Критерий словоизменения при установлении частей речи оправдывает себя
частично в морфологически развитых языках, прежде всего в
индоевропейских, семитских и тюркских. Этот критерий непригоден для
китайско-тибетских и некоторых других языков Дальнего Востока, так как
приводит некоторых исследователей даже к отрицанию частей речи в этих
языках. В китайском, тайском, вьетнамском языках имеются слова, не
различающиеся морфологически, о которых обычно говорят, что в
зависимости от синтаксической функции одно и то же слово выступает то
как существительное, то как прилагательное, то как глагол (Кочергина В.
А., 91).
В подобных случаях перед нами различные слова-омонимы. Распространенные
в китайском, вьетнамском и других языках, они сопоставимы с редкими для
русского языка, но все же возможными для русского языка случаями
грамматической омонимии: Рабочий и колхозник или Шестичасовой рабочий
день; Печь топится, можно печь пироги и т.д. Они обладают различными
общеграмматическими значениями и, кроме того, имеют некоторые
дополнительные опознавательные признаки (Кочергина В. А., 91).
Словообразовательные процессы не всегда влияют на принадлежность слова к
той или иной части речи. Разные по производству слова могут относиться к
одной части речи (лес, лесник, лесничий, перелесок, лесничество и др.),
а слова, подобные по словобразованию, могут не принадлежать к одной
части речи (хороший, зрячий, большая – прилагательные; рабочий,
лесничий, столовая – существительные) (Кочергина В. А., 91).
Синтаксические критерии установления частей речи основаны на том, что
члены предложения и части речи выявляются по одним и тем же
грамматическим категориям. Но если, например, существительное как часть
речи связано с категорией грамматического подлежащего, а через него и с
категорией субъекта логического суждения, то следует заметить: субъект
выражается в речи чаще всего формой грамматического подлежащего, а
функции существительных шире и разнообразнее. В большинстве языков
существительные могут выступать в качестве любого члена предложения. При
этом у различных частей речи наблюдается сходство в синтаксических
функциях. Так, в русском языке обстоятельство образа действия может
выражаться наречием или конструкцией с существительным. Или, например,
прилагательные китайского языка сходны по синтаксической функции с
глаголами, существительными и особенно с числительными (Кочергина В. А.,
92).
Таким образом, ни частнограмматические формы и значения слов, ни их типы
словообразования, ни их синтаксические функции сами по себе не выступают
определяющими при отнесении слова к определенной части речи. Части речи
– каждая по-своему и в различных языках по-разному – морфологичны или
неморфологичны, синтаксичны, в известном смысле логичны.
Какие же критерии выделения частей речи могут быть общими для всех
известных науке языков?
Природа частей речи лингвистическая и общая для всех языков, как общи
пути развития человеческого мышления. Некоторые ученые связывали
общеграмматические значения частей речи с некоторыми категориями
мышления (субстанция, качество, количество и др.). Наиболее ярким
опознавательным признаком частей речи выступает лексическое значение
слов. Например, если мы знаем, что какаду – название птицы, то мы не
ищем формальных признаков для того, чтобы сказать, что это слово
является существительным. По лексическим значениям путем подведения их
под одно из общеграмматических значений слов, объективно данных в языке,
определяется принадлежность слова к той или иной части речи (Маслов Ю.
С., 156).
Как свидетельствуют исследования частей речи в самых различных,
родственных и неродственных, языках, части речи при всем их своеобразии
в языках различных типов выступают как наиболее общие и универсальные
явления в грамматической системе языков. Общеграмматические значения
частей речи безусловно связаны с общечеловеческими формами и законами
мышления, отразившимися в наиболее существенных явлениях языковой
системы.
Определение специфики частей речи сводится, таким образом, к определению
их общеграмматических значений, получивших в лингвистической науке свои
терминологические обозначения, как ”предмет” или ”предметность”,
”действие” или ”процессуальность”, ”качество” или ”атрибуция” и
т.п.
2 Критерии выделения частей речи в трудах различных ученых
По Ф. И. Буслаеву в языке девять частей речи: глагол, местоимение, имя
существительное, имя прилагательное, имя числительное, наречие, предлог,
союз и междометие. Последнее Ф. И. Буслаев выделяет в особый отдел.
Остальные части речи делятся на знаменательные (существительное,
прилагательное и глагол) и служебные (местоимение, числительное,
предлог, союз и глагол вспомогательный); наречия по этой классификации
(как, впрочем, и глаголы) попадают в две группы: произведенные от
служебных частей речи относятся к служебным частям речи, а произведенные
от знаменательных – к знаменательным. Тем самым получается, что членение
слов на знаменательные и служебные не совпадает с их делением по частям
речи.
Интересно наблюдение Ф. И. Буслаева над закрытым характером списка
служебных слов и открытым характером списка глаголов, существительных,
прилагательных и наречий, которых, по его словам, ”бесчисленное
множество”; но он отрицает открытый характер списка числительных.
Наиболее важным в отношении определения частей речи (которые Ф. И.
Буслаев рассматривал в синтаксисе) представляется его утверждение о том,
что ”для того, чтобы составить себе полное понятие об отдельных словах,
употребляемых в речи, их нужно рассмотреть в двояком отношении: 1) в
отношении к словарю 2) в отношении грамматическом. В первом отношении
обращается внимание на выражение представлений и понятий в отдельном
слове, а в последнем – на значение и принадлежности каждой части речи в
отдельности” (Буслаев Ф. И., 289). Эта констатация является, в
сущности, ключевой для определения понятия частей речи в современной
лингвистике.
Для А. А. Понебни чрезвычайно важным было установление связи между
языком и мышлением в их функционировании и развитии. Подчеркнутое
внимание к психологии, к самому процессу речетворчества привело А. А.
Потебню к утверждению о примате предложения; отдельно взятое слово
казалось ему научной фикцией. А поскольку слово – это лишь элемент
предложения, А. А. Потебня считает, что разобраться в частях речи можно
только на базе предложения. Части речи для А. А. Потебни –
грамматические категории, существующие только в предложении. ”Понимая
язык как деятельность невозможно смотреть на грамматические категории,
каковы глагол, существительное, прилагательное, наречие, как на нечто
неизменное, раз и навсегда выведенное и всегдашних свойств человеческой
мысли” (Потебня А. А., 82). Он говорил о том, что эти категории
изменяются даже в относительно небольшие периоды.
Потебня подходил к процессу речи, в котором только и выявляется язык, с
позиции отдельного индивидуума. И поэтому в его трудах имеется смешение
словоизменения и словообразования, иногда понимание чуть ли не каждого
употребления слова как отдельного, самостоятельного слова
В своих ранних работах при классификации частей речи А. А.
Шахматов опирался прежде всего на семасиологические критерии, считая,
что каждой части речи присуща некоторая система грамматических форм.
Позже он отнес определение частей речи к синтаксису, рассматривая вместе
с тем в морфологии не только словоизменение и связанные с ним категории,
получающие у А. А. Шахматова семантическое наполнение, но и структуру
основы. ”Слово в его отношении к предложению или вообще к речи
определяется в грамматике как часть речи” (Шахматов А. А., 29). А. А.
Шахматов также заметил, что в некоторых языках, в частности и в русском,
части речи могут различаться морфологически. Грамматические категории,
писал Шахматов, познаются в синтаксисе, поэтому при определении частей
речи ”должно принять во внимание ту связь, которая имеется между
отдельными частями речи и грамматическими категориями” (Шахматов А. А.,
29).
В соответствии с теми ”представлениями”, которые выражаются словами,
А. А. Шахматов делит их на три группы: знаменательные слова, выражающие
обязательно основные представления с или без отношения к сопутствующим
грамматическим категориям (существительное, глагол, прилагательное
наречие); незнаменательные слова, служащие для выражения той или иной
самостоятельной грамматической категории (местоимение, числительное,
местоименное наречие); служебные части речи, служащие для выражения той
или иной несамостоятельной грамматической категории (предлог, союз,
префикс, частица); особо стоит междометие как эквивалент слова (Супрун
А. Е., 31).
При делении слов на части речи А. М. Пешковский вводит понятие
”синтаксической”, т.е. зависящей от других слов в речи, и
”несинтаксической” (словообразовательной) формы, что дало возможность
наречия, деепричастия и инфинитивы, как слова с несинтаксическими
формами, не только не считать ”бесформенными”, но и различать между
собой. Синтаксические формы у А. М. Пешковского заданы списком: падеж
существительных; падеж, число и род прилагательных; лицо, число, род,
время и наклонение глагола. С этим связан и состав частей речи, а также
их классификационная таблица (см. таблицу №1).
А. М. Пешковский придает немалое значение психическим ассоциациям,
которые возникают у говорящего и у слушающего при произнесении слов. А.
М. Пешковский отождествляет части речи с основными категориями мышления
в их примитивной общенародной стадии развития. В связи с этим
обнаружение предметности как психологической или примитивно-логической
категории мышления, соответствующей грамматическому существительному и
т.п., поиск общего значения частей речи, объединяемых уже не только
пучком сходных форм, но прежде всего этим общим значением (Супрун А. Е.,
35).
Л. В. Щерба говорил, что исследователь при классификации частей речи
должен использовать ту схему, которая навязывается самой языковой
системой, т.е. установить общую категорию, под которую подводится то или
иное лексическое значение слова в каждом отдельном случае или, иначе,
какие общие категории различаются в данной языковой системе. Отсюда у Л.
В. Щербы признание возможности экспериментального установления состава
частей речи. Л. В. Щерба отмечает, что должны быть какие-либо внешние
выразители этих категорий, причем такими категориями могут быть
”изменяемость” слов разных типов, преффиксы, суффиксы, окончания,
фразовое ударение, интонация, порядок слов, особые вспомогательные
слова, синтаксическая связь и т.д. Щерба считал, что нет никакого
основания приписывать особую роль в выделении частей речи формальным
морфемам. Важно и положение Щербы о пучке формальных признаков как
характеристике части речи (Щерба Л. В., 65), причем допускается, что
отдельные слова, принадлежащие к данной части речи, могут и не обладать
отдельными признаками этого пучка; так, к примеру, слово какаду не имеет
окончаний, присущих существительным, но по своей сочетаемости оно
достаточно характеризуется как существительное (мой какаду, какаду
сидит, какаду моего брата), о чем свидетельствует его семантика.
Л. В. Щербой так же был поставлен вопрос о различной степени яркости и
выраженности свойств отдельных частей речи. Он считает, что некоторые
слова могут обладать признаками двух частей речи (например, причастия
подводятся под категорию прилагательного и под категорию глагола), а с
другой стороны, допускает возможность омонимии между частями речи (одно
и то же слово может в одних случаях принадлежать к одной части речи, а в
других случаях – к другой) (Супрун А. Е., 40).
И. И. Мещаниновым делается попытка типологического анализа членов
предложения и частей речи в языках различных типов на базе выдвинутой
И. И. Мещаниновым идеи о ”понятийных категориях”, т.е. своего рода
грамматических универсалиях, без которых, по его мнению, невозможно
типологическое сопоставление грамматик различных языков.
Генезис частей речи, по И. И. Мещанинову, можно описать как результат
процесса использования слов определенного значения в некоторой
определенной синтаксической функции, что вело далее к выработке
некоторых специфических для данной группы слов морфологических примет,
различных в разных языках. ”Те группировки словарного состава языка,
которым мы присваиваиваем наименования частей речи, образуются в языке
лишь тогда и лишь в том случае, когда группировка слов происходит не
только по их семантике, но и по наличию в них… характеризующих
формальных показателей” (Мещанинов И. И., 17). Части речи, по И. И.
Мещанинову, представляют собой лексическую группу, характеризуемую
соответствующими синтаксическими свойствами. Таковые приобретаются ими в
предложении, где определенная группа слов приурочивается к
преимущественному выступлению в значении того или иного члена
предложения или входит в его состав. В то же время, как член
предложения, так и часть речи, обладают своими особенностями, которыми
они выделяются: член предложения в предложении, часть речи в лексическом
составе языка (Супрун А. Е., 48).
В. В. Виноградов отстаивал синтетический подход к частям речи на базе
углубленного анализа понятия слов, его формы и структуры в языке.
”Выделению частей речи должно предшествовать определение основных
структурно-семантических типов слов” (Виноградов В. В., 29).
Классификация не может игнорировать ни одной стороны в структуре слова,
хотя лексические и грамматические критерии, по его мнению, должны играть
решающую роль, причем морфологические своеобразия сочетаются с
синтаксическими в ”органическое единство”, так как нет ничего в
морфологии, чего нет или прежде не было в синтаксисе и лексике. Анализ
смысловой структуры слова привел В. В. Виноградова к выделению четырех
основных грамматико-семантических категорий слов:
Слова-названия, к которым примыкают местоимения, образуют предметно
смысловой, лексический и грамматический фундамент речи и являются
частями речи.
Частицы речи, т.е. связочные, служебные слова, лишенные номинативной
функции, ближайшим образом связанные с техникой языка, причем их
лексические значения тождественны с грамматическими, слова, лежащие на
грани словаря и грамматики.
Модальные слова и частицы, лишенные, как и связочные слова, номинативной
функции, но более ”лексичные”: ”вклинивающиеся” в предложение,
отмечающие отношение речи к действительности с точки зрения субъекта
речи. Присоединенные к предложению, модальные слова оказываются за
пределами и частей речи и частиц речи, хотя ”по внешности” могут
походить и на те и на другие.
Междометия в широком смысле слова, не имеющие познавательной ценности,
синтаксически неорганизованные, неспособные сочетаться с другими
словами, обладающие аффективной окраской, близкие к мимике и жестам
(Супрун А. Е., 50).
В. В. Виноградов отмечает, что способы выражения грамматических
значений и сам характер этих значений неоднородны у разных семантических
типов слов. В системе частей речи, по В. В. Виноградову, наиболее резко
и определенно выступают грамматические различия между разными
категориями слов. Членение частей речи на основные грамматические
категории обусловлено:
Различиями тех синтаксических функций, которые выполняют разные
категории слов в связной речи, в структуре предложения
Различиями морфологического стоя слов и форм слов
Различиями вещественных (лексических) значений слов
Различиями в способе отражения действительности
Различиями в природе тех соотносительных и соподчинительных категорий,
которые связаны с той или иной частью речи (Супрун А. Е., 51).
В. В. Виноградов, отмечая, что в разных языках может быть разный состав
частей речи, подчеркивал динамизм системы частей речи в одном языке.
Завершая историко-лингвистический и теоретический обзор частей речи в
русском языке, В. В. Виноградов предлагает две схемы: одну,
иллюстрирующую соотношение между отдельными частями речи (в узком смысле
слова), и вторую, характеризующую все группы слов современного русского
языка (см. схему №1 и схему №2). В этих схемах перечисляются части речи
в русском языке и демонстрируются их отношения между собой.
До сих пор ученые не пришли к единому мнению по поводу критериев
выделения частей речи, таким образом, вопрос об основах классификации
частей речи в современном языкознании остается открытым. Но наиболее
продуктивным и универсальным представляется подход к частям речи как к
лексико-грамматическим разрядам слов с учетом их синтаксической роли.
3 Система имени и система глагола
Пытаясь выделить универсальные свойства частей речи лингвисты пришли к
выводу, что в большинстве языков выделяются системы имени и глагола,
чаше всего противопоставленные друг другу.
3.1 Система имени
Отличительные черты имени как типа слов связанны с особенностями
процесса наименования, приводящего к именам, и с ролью имен в
предложении.
Морфологические отличия имен от слов других классов не поддаются
обобщению, они могут вообще отсутствовать. В языках с развитой
морфологией имя отличается формами склонения, тогда как глагол имеет
формы спряжения, прилагательное – формы согласования и степеней
сравнения и т.д. Однако то, что в индоевропейских языках естественно
воспринимается как объект и выражается именем, может в некоторых
индейских языках выражаться как процесс, в формах третьего лица глагола;
например, в языке хупа ”он спускается” – название дождя (имя объекта
”дождь”), в языке тюбатюлабаль различаются ”дом” и ”дом в прошлом”
(то, что было домом и перестало им быть), т.е. имя обладает изменением
по категории времени, и т.п.; понятие ”дождь” в русском языке
выражается обычно именем, которое по функции может быть предикатом или
предложением (”Дождь, надо взять зонтик”), а, например, в английском
языке обычно не получает именной формы выражения (”It is raining”) и
т.п. (Ярцев В. Н., 175).
Существуют объективные основания, как внеязыковые, так и внутриязыковые,
для отличения имен от слов других типов. Внеязыковым основанием служит
то, что имя обозначает вещь, тогда как глагол, вообще предикат – признак
или отношение; различение этих внеязыковых сущностей объективно и не
зависит от языка. Внутриязыковым основанием является то, что только имя
стоит в таком отношении к внеязыковому объекту, которое является
отношением наименования. Глаголы и вообще предикатные слова ”выражают”
отношения между предметами действительности, не именуя этих отношений,
т.е. своих объектов обозначения. Союзы ”выражают” логические связи
между элементами мысли, не обозначая никаких внеязыковых объектов;
междометия ”выражают” эмоции, также не именуя их. Особое место
занимают ”имена признаков” – прилагательные (также могущие служить
предикатными словами) и наречия, отношения тех и других к внеязыковым
объектам подобны отношениям имени к вещи, но объекты здесь не являются
вещами. Таким образом, с внутриязыковой стороны обоснование определения
имен сводится к проблеме наименования и в конечном счете к объективному
внеязыковому различию вещей, свойств, отношений (Ярцев В. Н., 175).
В предложении имя занимает место актанта (терма) в составе предикатива,
в качестве субъекта и объекта, а также различных дополнений.
В развитых языках, как естественных так и искусственных, путем особой
трансформации, так называемой номинализации, в имя может быть превращено
любое выражение, например, в русском языке: глагол ”бежать” > ”бег”;
предикатив ”В комнате холодно” > ” В комнате холод”; целое
предложение ”Я
опаздываю” > ”Тот факт, что я опаздываю…”. В этом смысле предложения
иногда рассматриваются как ”имя факта или события”.
Номинация закономерна, но выбор признака случаен, чем и
объясняется различие имен одних и тех же объектов в разных языках. Тем
не менее, поскольку положенный в основу имени признак сам уже имел
языковое выражение, имена всегда включаются в лексико-семантическую
систему, получая свое место в группе взаимосвязанных имен,
противопоставленных другим группам. В силу устойчивости оппозиций, полей
и всей лексико-семантической системы в целом она, и главным образом
имена являются фактом духовной культуры народа, образуя устойчивый
каркас этой культуры – имена родства, власти, права, экономических
отношений, человека, животных и т.д., отражают глубокие традиции
культуры, вскрывающиеся при исторической реконструкции (Ярцев В. Н.,
175).
Внутренняя структура имени, в особенности непроизводного, достаточно
полно характеризуется системой так называемого семантического
треугольника: имя (1) обозначает вещь, (2) именует вещь, (3) выражает
понятие о вещи. В истории философии языка и собственно языкознания
отношение ”именовать” понималось неоднозначно – то как связывающее имя
и вещь, то как связывающее имя и понятие.
В новой европейской философии языка, у Платона, в его диалоге
”Кратил”, излагается второе понимание: имя именует идею, понятие
(”эйдос”) и лишь вследствие этого способно именовать ”соименную” с
ним вещь(Ярцев В. Н., 175).
Постепенно была обнаружена недостаточность такого, в целом признаваемого
правильным, понимания наименования: было предложено из совокупности всех
объективно различимых признаков вещи выделить меньшую совокупность –
непосредственный предмет наименования – денотат. В логике до некоторой
степени параллельно этому было введено понятие ”экстенсионал” имени,
соответствующее классу предметов, непосредственно именуемых данным
именем. Аналогичный процесс расщепления пережило понятие ”понятие о
вещи”, в котором в логике стали выделять непосредственно
структурированную языком часть – ”интенсионал”, а в языкознании –
сигнификат. В лингвистике прообразом сигнификата и интенсионала еще
ранее послужило понятие ”значимость” (отличное от ”значения”),
введенное Ф. де Соссюром. К. И. Льюис в работе ”Виды значения” ввел
четыре компонента в семантике имени (одновременно они же – процессы):
сигнификацию – совокупность признаков, служащих мыслимым предметом
обозначения; объем, или ”охват”, – все мыслимые предметы,
соответствующие такой сигнификации (в том числе не существующие
реально); денотацию, или экстенсию, – предметы, существующие реально;
коннотацию, или интенсию, – мыслимый предмет обозначения,
соответствующий такому денотату, или экстенсии. Таким образом, интенсия,
интенсионал так относится к экстенсии, денотату, как сигнификация
относится к охвату, объему(Ярцев В. Н., 175).
По мере расширения семантических исследований предложение стало
трактоваться как разновидность имени со своим денотатом, или
экстенсионалом, или референцией, и, с другой стороны, смыслом,
интенсионалом. Специфика имени стала теряться, растворяясь в семантике
предложения.
Классификации имен, в соответствии со схемой семантического строения
(семантического треугольника), могут проводиться по трем различным
основаниям:
По форме слова, или морфологические
По типу значения в синтаксической конструкции, или
семантико-синтаксические
По типу значения в пропозиции, или логико-лингвистические.
Морфологические классификации описывают разряды имен, существующие в
данном отдельном языке; они опираются на морфологические показатели –
главным образом аффиксы и строение основ; в них выделяются такие рубрики
как ”имена деятеля”, ”имена действия”, ”имена качества”, ”имена
отчуждаемой и неотчуждаемой принадлежности”. Эти рубрики наделены в то
же время ясным семантическим признаком (выраженным в их названии).
Далее, могут выделяться такие рубрики, как роды индоевропейских языков,
где семантическое основание выражено гораздо слабее. Могут выделяться
такие морфологические классы, как деклинационные разряды (склонения)
имен, в которых связь с семантикой в данном состоянии языка отсутствует,
но в далеком прошлом, возможно, существовала. Эти классификации имеют
важное значение для флективных языков, в особенности для
индоевропейских, на них основаны глубинные исторические реконструкции
грамматики ( Ярцев В. Н., 176).
Семантико-синтаксические классификации носят более общий, типологический
характер, они основаны на роли имени в предложении, формально – на его
месте как актанта в предикате. Поскольку такие различия далеко не всегда
выражаются морфологически, то их описание и классификация более
гипотетичны, чем морфологические классификации; в значительной степени
они зависят от выбранного метода описания. В большинстве описаний (и,
следовательно, достаточно объективно) выделяются имена денотативного
характера, тяготеющие к непосредственному обозначению вещей и занимающие
в предложении (при прочих равных условиях) позицию субъекта, и имена
сигнификативного характера, тяготеющие к обозначению, сигнификации
понятий и занимающие в предложении позицию предиката (включая
”запретную позицию” – например, русское ”принимать участие”).
Формулировки закономерностей и рубрик в этих классификациях носят
статистический (т.е. не жестко определенный) характер. Эти классификации
пересекаются с морфологическими, поскольку в языках некоторых типов
различие актантов связано с различным падежным оформлением имени (Ярцев
В. Н., 176).
Логико-лингвистические, универсальные классификации, полностью
отвлекаясь от морфологического типа имени, соотносят его с логическим
построением, в основе чего лежит в конечном счете отношение имени к вещи
в составе высказывания – референция. Выделяются такие рубрики, как
референтные имена и нереферентные имена; индивидные, общие, метаимена;
имена в прямых и косвенных контекстах; подлинные имена и квази-имена
–дескрипции, и другие (Ярцев В. Н., 176).
3.2 Система глагола
Глагол – часть речи, выражающая значение действия (т.е. признака
подвижного, реализующегося во времени) и функционирующая по преимуществу
в качестве сказуемого. Как специфически предикативное слово, глагол
противопоставлен имени (существительному); само выделение частей речи в
античной (уже а Платона), древне-индийской, арабской и других
лингвистических традициях началось с функционального разграничения имени
и глагола. Вместе с тем формообразование глагола (спряжение) не во всех
языках четко противопоставлено формообразованию имени (особенно
прилагательного), а набор грамматических категорий глагола является
далеко не одинаковым в различных языках. Во многих языках различают
глаголы и так называемые вербоиды. Собственно глагол, или финитный
глагол, используется в предикативной функции и, таким образом, в языках
типа русского обозначает ”действие” не отвлеченно, а во время
возникновения его от действующего лица, хотя бы в частном случае и
”фиктивного” (например, ”светает”). В соответствии со своей функцией
финитный глагол характеризуется тем или иным набором специфически
предикативных грамматических категорий (время, вид, залог, наклонение),
а во многих языках также согласовательными категориями (повторяющими
некоторые категории имени и местоимения). Вербоиды совмещают некоторые
черты и грамматические категории глагола с чертами других частей речи –
существительных, прилагательных и наречий. Вербоиды выступают в качестве
различных членов предложения, а также в составе аналитических финитных
форм и некоторых близких к ним конструкций. К вербоидам относятся
инфинитивы (и другие ”имена действия” – герундий, масдар, супин),
причастия и деепричастия. В некоторых языках нет морфологического
противопоставления финитных и нефинитных форм; форма глагола, выступая в
непредикативной функции, получает особое синтаксическое оформление
(Ярцев В. Н., 104)
Семантико-грамматические разряды глаголов выделяются на основании
различных признаков. Знаменательные глаголы противостоят служебным (так
называемым связкам) и вспомогательным глаголам, используемым в составе
аналитических глагольных форм. По признаку семантически обусловленной
способности ”открывать вакансии” для актантов все глаголы делятся
также на ряд валентностных классов, соответствующих формально-логическим
классам одноместных и многоместных предикатов. Так различают глаголы
одновалентные (”спит” – кто?), двухвалентные (”читает” – кто? что?),
трехвалентные (”дает” – кто? кому? что?) и т.д. Особую группу
составляют глаголы ”нульвалентные”, обозначающие некую нечленимую
ситуацию и поэтому неспособные иметь хотя бы один актант (”светает”)
(Ярцев В. Н., 104).
С приведенной классификацией перекрещиваются другие – по способности
глагола-сказуемого иметь подлежащее (так называемые личные и безличные
глаголы) и по способности принимать дополнение (переходные и непреходные
глаголы).
Личные глаголы, т.е. способные употребляться с подлежащим, составляют
большинство глаголов самой разной семантики. Безличные, т.е. не
сочетающиеся с подлежащим, – это нульвалентные глаголы и все те одно- и
многовалентные, первый актант которых не получает статуса подлежащего
(например, ”мне везет”).
Переходные глаголы получают прямое дополнение (”шью пальто”). К
переходным также относятся и те одновалентные глаголы, единственный
актант которых принимает форму прямого дополнения (”меня знобит”).
Непереходные глаголы не сочетаются с прямым дополнением (”брат спит”),
но могут и иметь другие типы дополнений (”любуюсь закатом”, ”отступаю
от правил”), называемых косвенными (Ярцев В. Н., 104-105).
В другой плоскости лежит разделение глаголов на динамические и
статические. Динамические обозначают действия в прямом смысле слова
(”рублю”, ”бегу”) или же события и процессы, связанные с теми или
иными изменениями (”чашка разбилась”, ”снег тает”). Статические
обозначают состояния, зависящие от воли субъекта (”стою”) либо не
зависящие от нее (”мерзну”), отношения (”превосходит”), проявления
качеств и свойств (”трава зеленеет”) (Ярцев В. Н., 105).
Заключение
Вопрос о принципах установления частей речи до сих пор остается
актуальным в современной лингвистике. Сейчас в лингвистические
исследования втягивается все большее количество языков мира и, таким
образом, критерии установления классов слов (частей речи), основанные в
основном на данных изучения языков индоевропейской и тюркской семьи,
оказываются совершенно неприемлемыми для языков других семей.
Хотя признаки, характеризующие слова той или иной части речи, не
совпадают в разных языках, они обусловлены общим значением данного
класса слов, т.е. обусловлены некой общей категорией, под которую
подводится лексической значение слова.
В некоторых случаях главным формальным признаком определенной части речи
является та или иная сочетаемость соответствующих слов с другими.
Синтаксические функции частей речи обнаруживают при сравнении языков
гораздо большее сходство чем типы словообразования и формообразования.
Все же ведущим и определяющим моментом является общее грамматическое
значение. Остальные моменты так или иначе подчинены ему и должны
рассматриваться как прямые или косвенные его проявления специфичные для
каждого языка.
Принцип общего грамматического значения и лежит в основе традиционной
классификации частей речи. Только этот принцип не проведен в ней
последовательно, не разграничены разные типы общих грамматических
значений. Задача состоит не в том, чтобы отбросить традиционную систему
частей речи и заменить ее какой-то совершенно новой классификацией, а в
том, чтобы выявить противопоставления, зафиксированные традиционной
классификацией, отчистить эту классификацию от непоследовательностей,
отделить в ней существенное от случайных черт, изменяющихся от языка к
языку.
Таким образом, современное языкознание выдвигает на первый план описание
системы частей речи по таким принципам, которые, будучи едиными,
охватывали бы все известные структурные типы языков, сведя их описание к
общим исходным представлениям.
Таблица №1
Форменные слова Бесформенные
слова
Форменные слова с синтаксическими и несинтаксическими формами Форменные
слова с одними несинтаксичес-кими формами
Наречия
Деепричастия
Инфинитивы
Имена
Глаголы
Имена прилагательные Имена существи-
тельные
Собст-
венно прила-
гатель-
ные Причас-
тия
Схема №1
Схема №2
Список литературы:
Буслаев Ф. И. Историческая грамматика русского языка. М., Учпедгиз,
1959. 623 с.
Виноградов В. В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). М.,
Высшая школа, 1986. 639с.
Кочергина В. А. Введение в языковедение. М., Изд. МГУ, 1970. 526 с. С.
87-93
Маслов М. Ю. Введение в языкознание. М., Высшая школа, 1997. 272с. С.
155-157.
Мещанинов И. И. Члены предложения и части речи. Л., Наука, 1978. 387 с.
Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1956. 511 с.
Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. М., Учпедгиз, 1958. 536
с.
Стеблин-Каменский М. И. Спорное в языкознании. Л., Изд. ЛГУ, 1973. 141
с.
Супрун А. Е. Части речи в русском языке. М., Просвещение, 1971. 135с.
Шахматов А. А. Из трудов А. А. Шахматова по современному русскому языку
(Учение о частях речи). М., Учпедгиз, 1952. 272 с.
Щерба Л. В. Избранные работы по русскому языку. М., Учпедгиз, 1957. 118
с.
Ярцева В. Н. Языкознание. М., Большая Российская энциклопедия, 1998.
685 с.
PAGE 1
PAGE 10
КАТЕГОРИИ СЛОВ
ЧАСТИ РЕЧИ
Модальные
слова
Частицы
речи
Междометия
ИМЕНА
Союзы
Предлоги
Связки
Частицы
Категория состояния
Наречие
Глагол
Местоимение
Имя
существительное
Имя прилагательное
Имя
числительное
7
К
а
т
е
г
о
р
и
я
состояния
Деепричастие
4 Местоимение
И
М
Е
Н
А
3 Имя числительное
2 Имя прилагательное
1 Имя существительное
5 Глагол
П
р
и
ч
а
с
т
и
е
е
6
Н
а
р
е
ч
и
е
Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter
