Репрезентация глагольных категорий в существительных в славянских языках
Имя существительное и глагол представляют собой две «полярные»
лексико-грамматичекие группы в системе частей речи, «в типичных случаях
обладающие полным набором дифференциальных признаков» [1, 38] –
лексических, грамматических и синтаксических. Ядро существительного как
части речи составляют слова с категориальным значением предметности
(стол, окно), прерогатива глаголов – значение действия, процесса,
состояния (отыскать, склеивать). Но, несмотря на это резкое
противопоставление, в языке всё-таки существует образование, совмещающее
признаки существительного и глагола, название которому – герундий. К
примеру, латинский герундий, будучи отглагольным существительным и имея
парадигму склонения, сохранял глагольное управление и определялся
наречием: lego libros «читаю книги» – capiditas legendi libros «желающий
читать книги», gutta saepe cadit «капля часто падает» – gutta cavat
lapidem non vi, sed saepe cadendo «капля долбит камень не силой, а
частым падением». Характерная особенность английского герундия –
сохранение глагольных грамматических категорий аспекта и залога: I like
reading books – I regret having read this book, I hate interrupting
people – I hate being interrupted. Однако примеры глагольного имени в
этих языках не показательны: латинский герундий не выражает
грамматических категорий глагола, в английском языке достаточно слабо
прослеживаются его именные свойства, что связано прежде всего с
аналитизмом форм, в частности с отсутствием категории падежа. На наш
взгляд, одним из основных, решающих критериев в пользу выделения
герундия, как и любого «гибридного» образования, должен являться
«морфологический» критерий, предполагающий одновременное выражение
грамматических категорий двух частей речи, в данном случае –
существительного и глагола.
В славянских языках «эквивалентом» глагольного имени может выступать
определённый разряд существительных – отглагольные имена действия,
наследующие семантику производящего глагола и его синтаксическую
валентность (управляя при этом Род.п., но сохраняя объектные отношения):
ср. русск. отыскание истины, подбор материала, польск. proba zabicia
strzygi «попытка *убития ведьмы», zabarykadowanie si? w domu
«самозабарикадирование в доме», укр. розпалювання багаття, перевезення
меблів. Их не следует путать со «словообразовательно омонимичными»
опредмеченными существительными, типа польск. zachowanie «поведение»,
zebranie «собрание», русск. собрание, донесение «…».
В сфере номинации отвлечённого действия наиболее продуктивными в
славянских языках являются следующие словообразовательные модели:
а) существительные на -(е)ние/тие, (укр. -(е)ння/ття, польск.
-(e)nie/cie): русск. обалдение, скомкание, укр. створення, польск.
zjedzenie «съедение», przyjmowanie досл.«*принимание»;
б) модель на -к(а): русск. выборка, разбивка, польск. orka «пахота»,
tu?aczka «скитальчество», укр. читка;
в) бессуфиксные имена: польск. syk «шипение», lot «полёт», русск. сбор,
укр. відбір;
г) модель на -(а)ция (польск. -(a)cja): русск. газация, польск. agitacja
«агитация», eliminacja «исключение», укр. адаптація;
Наибольший интерес для нас представляют образования первой группы.
Во-первых, в отличие от других типов имён действия они сохраняют в своей
структуре всю глагольную основу, куда зачастую входит и
видоразличительный суффикс, получая, таким образом, реальную возможность
выражения глагольной категории вида: польск. piecz?tow-a-? «ставить
печать» ? piecz?tow-a-nie, укр. над-а-ти ? над-а-ння, но выезж-а-ть ?
выезд, польск. wytopi? ? wytop «выплавка». Во-вторых, структурная
особенность этих имён в польском языке – сохранение краткой формы
возвратного местоимения si? – ещё один несомненный факт,
свидетельствующий об их «глагольности»: zachwyca? si? «восхищаться» –
zachwycanie si?. В-третьих, существительные на *-nьje/tьje – более
абстрактные из всех типов отглагольных образований, сберегающие в
большей степени значение действия [18, 199]. Согласно мнению
Н.П.Романовой, формы на -ка называют более конкретное действие –
«действие-процесс, часто сопровождающийся в представлении говорящего
различными конкретными обстоятельствами – представлением об орудии,
месте, предмете действия…, формы же на -ние, -ение чаще называют
действие значительно более отвлечённое, действие-состояние вообще» [19,
178].
В силу приведенных причин можно предположить, что именно существительные
на
*-nьje/tьje имеют право претендовать на роль «славянской» склоняемой
глагольной формы. Однако вопрос о включении этих образований в
глагольную парадигму может быть решён положительно только в случае
обнаружения у них глагольных категорий. По свидетельству
А.М.Пешковского, «то, что объединяет глагольные существительные,
прилагательные и наречия с глаголом, – это категория вида» [16, 104],
поскольку находит своё выражение в глагольной основе – общем структурном
элементе всей глагольной парадигмы: укр.
прийняти – прич. прийня-тий, дееприч. прийня-вши, глаг. имя прийня-ття.
Глагольное существительное на *-nьje/tьje, будучи общеславянским по
происхождению, является одним из продуктивных классов имён отвлечённого
действия в славянских языках, отличаясь неизменностью семантики
(действие как субстанция, предмет). Грамматическая «сторона» имени,
напротив, характеризуется исторической и территориальной изменчивостью,
непостоянством в выражении глагольных категорий, что связано, прежде
всего, с продуктивностью отдельных словообразовательных подтипов модели
и её структурными особенностями в отдельных славянских языках. Поэтому,
наша задача – исследовать славянское глагольное существительное на
*-nьje/tьje в свете сохранения им грамматических категорий глагола
(прежде всего – вида.) на примере русского, украинского и польского
языков.
Известно, что эта грамматическая категория в славянских языках
реализуется в противопоставлении совершенного и несовершенного видов.
Совершенный вид (далее – СВ) предполагает целостное, законченное
действие, «взгляд на ситуацию целиком, без отдельного рассмотрения её
фаз» [15, 74]; глагол несовершенного вида
(в дальнейшем – НСВ) обозначает процесс действия, «концентрирует
внимание на внутренней структуре ситуации» [15, 86]. Другими словами,
категория вида выражает отношение действия к его внутреннему пределу.
Например, русск. обвяливать – обвялить, укр. вийти – виходити, польск.
zamyka? «замыкать» – zamkn?? «замкнуть».
Рассматриваемый тип глагольных имён по происхождению связан с
переразложением основ страдательных причастий на -н- и -т-, к которым
присоединялся суффикс отвлечённого существительного *-ьj(e), обладавший
в древнюю эпоху большой продуктивностью [24, 49]. Со временем они стали
образовываться и от непереходных глаголов, не имеющих форм страдательных
причастий, что говорит о становлении формантов *-nьj-/tьj- как
универсального средства номинации отвлечённого действия и свободном
образовании этих форм от любого глагола. Е.А.Земская, на этом основании,
считает, что данные глагольные имена в древнюю эпоху имели статус
глагольных форм [5, 86]. Такое же мнение высказывает А.Вайан
относительно старославянского языка: «так как глагольные существительные
имеются у глаголов и совершенного и несовершенного вида, то они образуют
такие же соотносительные по виду пары, как и глаголы», следовательно,
входят в глагольное спряжение [3, 227-228]: падaни~ – падани~,
погрaбaни~ – погр hбани~. В некоторых случаях старославянское глагольное
имя подобно глаголу могло управлять Вин.п. зависимого слова: о събрании
съборъ, по при#тии ми вaликыи даръ [3, 383]. Нужно, однако, заметить,
что категория вида в старославянском языке находилась ещё в стадии
становления [24, 49], поэтому глагольное имя не могло достаточно ясно
выражать видовые значения в современном понимании, но сам факт
свободного образования таких существительных, на наш взгляд, уже
свидетельствует об их принадлежности к глагольной парадигме и
способности выражать пусть не «полноценные» видовые значения, но хотя бы
их «зачатки».
В последующие эпохи глагольное существительное развивалось одновременно
в разных славянских языках, что повлекло за собой значительное
расхождение в их структуре и функционировании. Так, в русском языке
видовая соотносительность глагольного имени оказывается практически
разрушенной ввиду сокращения продуктивности большинства
словообразовательных подтипов модели, семантического расхождения
соотносительных по виду имён, что привело к нейтрализации видовых
значений, семантическому отрыву имени от глагола [5, 89]. В современной
русистике господствует мнение о неспособности образований на -ние/тие
выражать видовую семантику (А.В.Исаченко [6, 15], Л.В.Бортэ [2, 76],
В.Н.Хохлачёва [23, 53], Л.Г.Свердлов [21, 17]), хотя некоторые лингвисты
говорят о наличии «отголосков», «оттенков» видовых значений в парах
типа: обуздание – обуздывание, обережение – оберегание, чтение –
прочтение [16, 112], представляющих собой единичные случаи. По
свидетельству Е.Э.Пчелинцевой, «вследствие нерегулярности экспликации
аспектуальность не приобретает в именах действия статус грамматической
категории» [17, 180]. Среди прочих факторов, способствовавших
нейтрализации видовых значений, необходимо отметить, во-первых,
нарушение семантического «параллелизма» соотносительных глагольных имён:
открывание двери – открытие выставки, рассмотрение дела в суде –
рассматривание картин, снимание одежды – снятие с работы, во-вторых,
активизация модели на -к(а) и её вовлечение в сферу номинации
отвлечённого действия: выборка, переделка, в-третьих, многие
«имперфектные» имена отошли в область терминологии: заволакивание
фильтров, обыгрывание крепи, считывание информации.
Многие учёные (Н.П.Романова, Л.Г.Свердлов и др.), исследуя отглагольные
существительные на разных исторических этапах развития русского языка,
приходят к выводу, что имена действия на -ние/тие наиболее чётко
отражали видовые различия в период кон. XVII – нач. XIX в., отмечающийся
высокой продуктивностью всех словообразовательных подтипов модели и
особенно активизацией форм так называемой «вторичной имперфективации» на
-ива/ыва (переделывание, зачитывание), окончательным становлением
категории вида. По свидетельству Л.Г.Свердлова, условие выражения
глагольными именами категории вида зависит от одновременного воздействия
четырёх факторов: 1) сложившаяся категория вида в самом глаголе; 2)
сохранение в именах на -ние,
-тие всей глагольной основы; 3) наличие регулярных парных образований, а
также целого ряда морфологических средств выражения видовых значений и
оттенков, что обуславливается широтой словообразовательных связей имён
действия; 4) семантический параллелизм существительных, образованных от
разных членов видовой пары глагола.
На протяжении XVIII века наблюдалось интенсивное взаимодействие этих
четырёх факторов, что позволило славянскому имени на *-nьje/tьje на
почве русского языка приобрести статус глагольной формы [20, 20; 4,
102], выражающей видовые значения теми же средствами, что и глагол – при
помощи аффиксов, чередования и супплетивных основ. Например:
Белая глина, годная для делания фарфора. Пахта, юрга – остаток по
сделанию из молока масла.
…И пошла на час для прогулянья в лес. Прогуливанье по берегу было в
моде…
По собрании суда и по представлении челобитчикаи и истца извозчик
объявил… …излишнее время тратят они на собирание трав.
Каин просил его, чтоб дозволил войти в огород для поймания залетевшей
туда курицы. Вошедши, он под видом ловления курицы высматривал затворы.
В.В.Виноградов упоминал о случаях употребления глагольного имени с
Вин.п. прямого объекта в «приказном канцелярском языке вплоть до начала
XIX века»: …об убиении купчиху Васильеву [4, 102]. В современном русском
литературном языке, напротив, сохраняются, главным образом, первые две
тенденции.
3/4AZ \ ????????? ??????????? ??????????????? ?? ?? ??????????? ??????? ??????Традиционная грамматика современного украинского языка также не признаёт за существительными на -ння/ття статуса глагольных форм и способности дифференцировать видовые значения [25, 13], но значительная часть языковедов не поддерживает эту точку зрения (І.Марван [11, 4], Ращинская Г.М. [18, 215], Наконечный М.Ф. [14, 62]). Заметим, что дискуссия по этому поводу в украинском языкознании всегда ведётся в сопоставлении с русским языком, чтобы продемонстрировать более выразительную видовую семантику украинских девербативов, «употребляющихся с осознанием видовых различий», в то время как в русском – наблюдается сужение сферы их словообразовательных возможностей [18, 215]. Например: укр. загасання – загаснення виникання – виникнення русск. затухание – ? ? – возникновение Хотя, по большому счёту, девербативы на -ння/ття образуются далеко не от каждого глагола, и зачастую наблюдается совмещение значений обоих видов «перфектными именами» [25, 13]. Причину этому учёные последних десятилетий усматривают в чрезмерном влиянии русского языка – в ошибочной трактовке глагольных имён, которая базируется на «русскоязычной модели, в то время как русский формальный эквивалент утратил свой парадигматический статус по историческим причинам» [11, 3]. Вот что пишет по этому поводу О.Кочерга: «Позначання завершених та незавершених дій та процесів однаковими іменниками, вилучення коротких безсуфіксових іменників та запровадження в цій функції іменників жіночого роду на -ка, -ча призвело до того, що ми й досі не можемо позбутися покручів типу обробка (хоча маємо обробляння/оброблення на позначення дії та обріб на позначення наслідку), розробка (замість розробляння/розроблення), передача (замість передавання/передання) тощо» [9]. Согласно последним, новейшим требованиям украинской терминологии, зафиксированным в нормативных актах [10, 211], нужно разграничивать средствами украинского языка действие и событие, обозначая их разными отглагольными существительными, образованными соответственно от глаголов несовершенного и совершенного видов: «дію треба позначати віддієслівними іменниками на -ння (-ття), утвореними від дієслів недоконаного виду, подію – віддієслівними іменниками на -ння (-ття), утвореними від дієслів доконаного виду...» [13, 76]. Например: згинання – зігнення, змінювання – змінення, повертання – повернення. Другими словами, в современном украинском языке наблюдается тенденция к трактовке глагольного имени как глагольной формы, опираясь на «западнославянскую модель», которая традиционно закрепляет за ним парадигматический статус [11, 4]. Западнославянские языки, в частности польский, в полном объёме сохранили праславянское «наследие», и, более того, создали благоприятные условия для выражения девербативом на *-nьje/tьje глагольных категорий, благодаря чему оно прочно закрепилось в системе неличных глагольных форм – rzeczownikowa forma czasownika – «именная форма глагола» (Ткаченко О.Б. [7, 54], Тихомирова Т.С. [22, 103], Мацюсович Я.В. [12, 41]). Формации на -nie/cie (фонетически [-н’э, -ч’э]) могут быть образованы от любого глагола, за исключением модальных chcie? «хотеть», moс «мочь», musie? «быть должным», wole? «предпочитать» и т.д., свободно выражают категорию вида и формируют особые синтаксические конструкции, переводимые на русский язык придаточными предложениями: …po czym k?apn??a ?uchw? z trzaskiem przypominaj?cym zamykanie skrzyni. (…после щелкнула челюстью с треском, напоминающим закрывание крышки железного сундука.) …i wyszli ?piesz?c si?, by do odleg?ej bramy Nomenta?skiej doj?? przed jej zamkni?ciem. (…и все трое поспешили выйти, чтобы добраться до Далеких Номентанских ворот… прежде, чем их закроют.) Co si? stanie, je?li pan tak dostojny, jak Winicjusz, poniesie jakowy szwank przy porywaniu dziewicy? (Что будет, ежели такой достойный господин, как Виниций, потерпит неудачу при похищении девушки?). Winicjusz t?umaczy? jej, i? o jej porwaniu dowiedzia? si? od samego Aulusa. (Виниций объяснял ей, что о её похищении он сам узнал от Авла.) …mam nadziej?, przekona?, ?eby rzuci? ten swoj dziki zwyczaj zjadania ludzi. (…надеюсь убедить его, чтобы бросил свой дикий обычай есть людей.) Wybrani na zjedzenie ta?czyli dziki taniec rado?ci,… (выбранные на съедение исполняли дикий танец радости…) Marynarze, ktorzy wzi?li si? do bicia, ?mierdzieli piwem, jak jego ojciec. (От матросов, которые принялись избивать его, пахло пивом, точь-в-точь как от отца.) U nas po takim pobiciu le?y si? dzie?, wy delikatniejsi,… (У нас после такого избиения один день лежат пластом, а ты послабей,…) Несмотря на своё удобство, термин герундий всё же непопулярен в польском языкознании. Вместо него, как правило, применяется менее ясное наименование отглагольное существительное на -nie/cie. Неудобство обусловлено тем, что, помимо глагольных может обозначать ещё и опредмеченные существительные типа wzniesienie «возвышенность» (ср. гер wzniesienie, wzniesienie si? от wznie?? (si?) «поднять (ся)»). Вполне оправданной в связи с этим представляется точка зрения польского лингвиста Я.Токарского, который вполне обоснованно обозначает глагольное имя термином герундий (gerundium – ods?ownik) и отмечает ещё одну немаловажную его «именную» особенность – наличие форм только единственного числа [26, 48]. Множественное число имеют иногда формы, получившие особое применение в значениях, отличающихся от значения основного глагола, от которого они образованы, не являющиеся, следовательно, герундиальными формами в собственном смысле слова [26, 48-49]. Ещё одна грамматическая особенность польского глагольного имени, способствующая сохранению его глагольности и отличающая западнославянские языки от других подгрупп, – способность частично выражать категорию залога [7, 53; 8, 112], на основании сохранения краткой формы возвратного местоимения si?, при помощи которой образуется возвратная форма глагола: odda? «отдать»/odda? si? «отдаться» – oddanie/oddanie si?. Категория залога в польском языке трехчлена, в рамках которой представлены значения действительного, страдательного и возвратного залогов. В целом структура категории практически совпадает с русской трёхзалоговой; отличие состоит в том, что страдательный залог выражается только формами причастий, а личные формы глагола, следовательно, не имеют морфологических средств для его выражения. В связи с этим рамки возвратного залога в польском языке более чётко очерчены, чем в русском, поскольку он имеет своё средство выражения – формы на -si? (семантически параллельные соответствующим формам действительного залога), которые в русском могут выражать два залоговых значения: страдательное и средневозвратное. Таким образом, залоговая парадигма глагольного имени представлена значениями действительного и возвратного залогов: To w?drowny magik, ?yj?cy z zachwycania przygodnej publiczno?ci sprytem i zr?czno?ci? swych manualnych sztuczek. (То странствующий фокусник, живущий тем, что восхищает случайную публику быстротой и ловкостью своих «штучек».) Chcia?em by? m?dry, ale poprzesta?em na zachwycaniu si? m?drosci?. (Хотел быть мудрым, но ограничился *восхищанием мудростью.) …ci?g?e i nieustanne papranie swojego ulubionego sweterka past? do z?bow,… (…непрерывное и неустанное пачканье своего любимого свитера зубной пастой…). …no chyba ?e wolisz papranie si? klejem. (…разве что хочешь пачкаться клеем.) В научных работах, посвящённых глагольным формам, в качестве эталона герундия обычно приводиться латинские и английские формы, но польский герундий, на наш взгляд, наиболее полно отражает сущность этой глагольной формы, последовательно совмещая грамматические категории глагола и существительного, зачастую в приделах одной лексемы (cр. uczenie – nauczenie, англ. learning – having learned). Несомненно то, что типологически славянское существительное на *-nьje/tьje представляет собой глагольную форму, о чём свидетельствует его способность сохранять грамматические категории вида и залога, аналогично причастиям и деепричастиям. Возникнув в праславянском языке, глагольное имя было унаследовано всеми славянскими языками, дальнейшее развитие которых повлекло за собой расхождение в его структуре и функционировании. Обретя статус глагольной формы в западнославянских языках, девербатив на *-nьje/tьje проявляет тенденцию к снижению глагольности в юго- и восточнославянских, что связано, прежде всего, с потерей способности выражать категорию вида. ЛИТЕРАТУРА Бабайцева В.В. Зона синкретизма в системе частей речи современного русского языка // Филологические науки. – 1983. – №5. – с.35-43. Бортэ Л.В. Проявление связей между частями речи в современном русском языке. – Кишинёв: Штиица, 1979. – 115 с. Вайан А. руководство по старославянскому языку. – М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1952. – 446 с. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. – М.: Высшая школа,1947. – 613 c. Изменения в словообразовании и формах существительного и прилагательного в русском литературном языке XIX в. – М.: Наука, 1964. – 600 с. Исаченко А.В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении с словацким. Морфология. – Братислава: Изд-во словацкой АН, 1960. – 576 с. Исследования по польскому языку (Сборник статей).– М.: Наука, 1969. – 307 с. Киклевич А.К., КожиноваА.А. Польский язык. – Минск: ТетраСистемс, 2000. – 316 с. Кочерга О. Мовознавчі репресії 1933 року // www.ji.lviv.ua/n35texts/kocherha.htm. Литвин О. Російсько-українсько-англійський словник машинобудівних термінів. // Вісник Нац. ун-ту "Львів.політ." – 2002. – №453. – c.210-214. Марван И. Статус українських дієслівних субстантивів і дієприкметників // Мовознавство. – 1992. – №2. – с.3-7. Мацюсович Я.В. Морфологический строй современного польского литературного языка. – СПб., 1975. – 161 с. Моргунюк В. Застандартовані правила ділового та наукового стилю // Вісник Нац. ун-ту "Львів.політ." – 2004. – №503. – с.75-81. Наконечный М.Ф. Розмаїтість форм – багатство мови // Мовознавство. – 1967. – №2. – с.57-65. Пазельская А.Г. Аспектуальность и русские предикатные имена // Вопросы языкознания. – 2003. – №4. – c.72-90. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. – М.: Языки слав. культуры, 2001. – 509 с. Пчелинцева Е.Э. Аспектуальность в сфере отглагольных имён действия в русском языке: Дисс. филол. н. – Черкассы, 1998. – 198 c. Ращинская Г.М. Віддієслівні іменники на -ння, -ення (-іння), -ття в сучасній українській мові: Дисс. филол. н. – Львов, 1967. – 281 с. Романова Н.П. Имена действия в памятниках русского языка XVI в.: Дисс. филол. н. – К., 1968. – 424 с. Романова Н.П. Русское именное словообразование (Формирование системы наименований отвлечённого действия в старорусском языке). – К.: Наукова думка, 1994. – 156 с. Свердлов Л.Г. Отглагольные существительные на -ние(-ение), -тие в русском литературном языке XVIII в. – АКД, М., 1961. – 20 c. Тихомирова Т.С. Польский язык. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. – 207 с. Хохлачёва В.Н. К истории отглагольного словообразования существительных в русском языке нового времени. – М.: Наука, 1969. – 149 с. Шелихова Н.Т. К истории словообразования существительных на -ние (-ение) в XV – XVII вв. // Филологические науки. – 1972. – №5. – с.48-60. Юрчук Л.А. Про лексикографічне відображення віддієслівних іменників на -ння, -ття // Мовознавство. – 1975 – №2. – с.12-20. TokarskyJ. Czasowniki polskie. (Formy. Typy. Wyj?tki. S?ownik.). – W., 1951. – 250 s.
Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter
