Придаточные предложения в их отношении к простым

В середине прошлого века акад. В.В.Виноградов заметил, что «термин
«предложение» неприменим к частям сложного целого, так как они не
выражают законченной мысли и не обнаруживают в своём строе интонации
предложения [1, 59].

Однако этих доказательств оказалось недостаточно, и научная практика
настойчиво продолжала и продолжает сегодня использовать этот термин для
всё тех же придаточных частей. По-видимому, традиция в данном случае
одержала верх над вескостью аргументов академика, хотя в придаточных
частях часто-густо и оказываются построения, не всегда отвечающие
строгим требованиям предложения как грамматической единицы.

В каком же соотношении находятся придаточные предложения и обычные
предложения?

Зависимые предложения, как и простые их аналоговые «двойники»,
формируются на базе одного и того же конструктивного элемента –
предикативности. По сути, простое предложение и придаточное – это одна и
та же синтаксическая единица, только функционирует она в совершенно
разных синтаксических условиях, и соответственно этим условиям формирует
свой грамматический антураж.

Простое предложение, попав в положение структурного компонента
сложноподчинённого предложения, перестаёт нуждаться в услугах некоторых
своих признаков и обзаводится другими свойствами, то есть, адаптируется
к условиям сложной синтаксической единицы, ориентируясь на иные
контекстуальные связи.

Для иллюстрации своей мысли возьмём два следующих примера: 1) Юноша
поднялся на плоскую вершину старого террикона. 2) Оттуда сплошняком
открылась панорама всей шахтёрской столицы – красавца Донецка.

Преобразуем эти простые в одно сложное и посмотрим на те изменения, что
произошли в структуре простых предложений. Вот какую грамматическую
форму приобрело сложное предложение: Юноша поднялся на плоскую вершину
старого террикона, откуда сплошняком открылась панорама всей шахтёрской
столицы – красавца Донецка.

Как видим, войдя в новое построение, второе предложение заменило союзное
слово «оттуда» другим – «откуда» аналогично семантико-грамматического
статуса. Кроме этого, интонация начала получила зависимый характер,
тогда как в простом предложении она носила самостоятельный и более
энергичной.

Конечно, интонация является существенным конструктивным элементом
синтаксической единицы, но не стоит преувеличивать эту её облигаторность
в образовании сложных предложений, потому что она (интонация) является
строго релевантным признаком только для единиц устной речи и потому, что
носит сопутствующий характер по отношению к предикативности. К тому же
интонация не является организатором предложения как синтаксической
единицы, а только лишь оформителем, причём на завершающем этапе
формирования.

Проследим, как протекает сам процесс образования синтаксической единицы
– это ещё не до конца разгаданное чудо языка.

Возьмём пример из А.С.Пушкина: Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать. В
начальном этапе формирования, по-видимому, были три простые
синтаксические единицы: Я жить хочу. Я мыслить хочу. Я страдать хочу. У
всех у них есть один общий компонент – «Я хочу». Он трижды повторился с
абсолютно тем же структурно-семантическим смыслом и в одной и той же
роли. Поэтому удалим два из этой троицы; как избыточные элементы
структуры, они больше не понадобятся в виртуальной конструкции сложного
характера.

Получилось следующее построение: Я жить хочу, мыслить, страдать – по
структуре обычное простое предложение с тремя однородными сказуемыми
открытого ряда. Чтобы его закрыть (таков вариант всегда предпочтителен),
вставим между двумя последними сказуемыми соединительный союз «и» и
получим новое, снова простое предложение: Я жить хочу, мыслить и
страдать.

Но на этом наш эксперимент не заканчивается. Продолжая его, придадим
полученному простому предложению «Я жить хочу» синтаксический
(грамматический) статус главного предложения в будущем сложноподчинённом
предложении, а в качестве структурных индикаторов испробуем типичные
подчинительные союзы: «который», «какой», «кто», «что», «как будто»,
«словно», «как», «чтобы», «дабы», «вместо того чтобы», «когда», «пока»,
«где», «куда», «откуда», «хотя», «потому что», «ибо», «так что», то есть
основные союзы, возглавляющие все структурно-семантические типы
придаточных современного русского синтаксиса.

??????????????~ ???????~? жить хочу, вместо того чтобы мыслить и
страдать. 6) Я жить хочу, когда (пока) мыслить и страдать. 7) Я жить
хочу, где (куда, откуда) мыслить и страдать. 8) Я жить хочу, хотя
мыслить и страдать. 9) Я жить хочу, потому что (ибо) мыслить и страдать.
10) Я жить хочу, так что мыслить и страдать.

Теперь попробуем определить, какие из этих построений узуальны, могут
быть признаны правильными с точки зрения смысла. Для этого воспользуемся
критерием структурно-семантической достаточности. Оказывается, что
положительный ответ даёт только одно построение целевой ориентации – это
№4 да приблизилось к порогу смысловой достаточности построения под №5,
но преодолеть барьер достаточного смысла ему не удалось. Смысл данного
построения не вышел из стадии эмбрионального состояния, и, чтобы вывести
его оттуда на смысловое поле доступного понимания (восприятия), нужен
ещё один, а то и два-три компонента, но получается уже совсем другая
структурно-семантическая конструкция.

Данный экспериментальный опыт засвидетельствовал этапы рождения
известной пушкинской фразы. Это вполне правильная и сегодня фраза,
семантически достаточная, поэтому-то легко поддаётся осмыслению. Она
грамматична и синтаксична, способна функционировать в речевой практике
полноценной коммуникативной единицей. Структурная экипировка её вполне
соответствует всем параметрам синтаксической единицы.

Как видно из сказанного, пушкинская фраза проделала большой и сложный
путь к своей окончательной форме. Этот путь пролегал от изначально
простых предложений-оригиналов через преодоление избыточных структурных
элементов и завершился использованием подчинительного союза «чтобы»,
который поставил точку в деле формирования сложноподчинённого
предложения с целевыми отношениями и убедительно продемонстрировал свою
конструктивную роль.

Говоря о языковых процессах, Э.М.Рянская отмечает, что «традиционно
представление о процессе связывается с тремя фазами: начало, серединная
фаза,

конец» [2, 86].

В нашем случае начало процесса порождения предложения падает на
избавление от избыточных элементов изоморфного характера «я хочу»,
являющихся совершенно ненужными в данном контексте процесса структурации
новой единицы; срединную фазу представляет поочерёдная эпентеза
подчинительных союзов, а завершается процесс (т.е. его конец)
семантической идентификацией грамматически правильной конструкции. Это
одна сторона проведённого эксперимента, показавшая, помимо всего
прочего, что рождение синтаксической единицы – это действительно всегда
не до конца разгаданное чудо познания, а с другой стороны, эксперимент в
какой-то мере продемонстрировал правильность гумбольдтовского постулата
о том, что язык – это деятельностный механизм, а не застывшая
семиотическая система знаков.

Несомненно, простое предложение, превратившись в зависимую конструкцию в
сложноподчинённом предложении, теряет какую-то часть своих прежних
признаков, но это малосущественные признаки, и серьёзно они не
затрагивают сущности простого предложения как синтаксической единицы,
поэтому экстраполяция основной части характерологических свойств его
(простого предложения) на придаточное вполне корректна.

Сравнение простого предложения с придаточным показывает, что они
совпадают по основным синтаксическим параметрам, так что можно считать
их изоморфными единицами. На этом основании они даже не вступают в
аппозитивные отношения – оппозиция изоморфны/неизоморфны не срабатывает
в синтаксической реальности сегодняшнего дня, поэтому, несмотря на
замечание акад. В.В.Виноградова [1, 59], синтаксисты продолжают
именовать придаточные части сложных конструкций предложениями. К тому же
правомерность указанной экстраполяции вытекает ещё и из конструктивной
предназначенности простых предложений быть «строительным материалом» для
формирования сложных предложений, так что придаточные предложения и
реализуют «строительную» функцию.

ЛИТЕРАТУРА

Виноградов В.В. Идеалистические основы синтаксической системы проф.
А.М.Пешковского, её эклектизм и внутренние противоречия // Вопросы
синтаксиса современного русского языка. – М., 1950.

Рянская Э.М. Проспекция как часть аспектуальности // филологические
науки. – 2002. – №4.

который, какой;

кто, что;

как будто, словно, как;

чтобы, для того чтобы, дабы;

вместо того чтобы;

где, куда, откуда;

когда, пока;

хотя;

потому что, ибо;

так что.

Я жить хочу,