РЕФЕРАТ
по истории
Тема: «Мамин-Сибиряк Д.Н.»
Группа 306
Выполнила: Степанова И.В.
Красноуральск
2000 г.
Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк (1852 – 1912)
Родился в Верхотурском уезде Пермской губернии. Учился на ветеринарном
факультете Медико-хирургической академии (1872-76) и на юридическом
факультете Петербургского университета (1876-77).
В 1877 прервал учебу и уехал на Урал. Вернулся в Петербург в 1891
известным писателем: романы “Приваловские миллионы”(1883), “Горное
гнездо”(1884) и др. Заведовал отделом художественной литературы в
журнале “Мир божий”. Жил в Петербурге (1891-93; 1908-12), в Царском Селе
(1894-99, 1902-1908) и в Павловске.
Умер в Петербурге. Был похоронен на Никольском кладбище
Александро-Невской лавры. В 1956 прах и памятник перенесены на
Волковское православное кладбище (Литераторские мостки, площадка
писателей).
В творчестве Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка (1852 – 1912)
исследователи обычно выделяют два основные “тематические русла”: тему
интеллигенции и “уральскую летопись”. Тем не менее авторы “Очерков
русской литературы Сибири” впервые ставят вопрос о своеобразии сибирской
темы в художественной интерпретации писателя. При этом они замечают :
“Мамин считал себя “сибиряком”, так как родился в Висимо-Шайтанском
заводском поселке, расположенном в Верхотурском уезде, а Верхотурье в
начале восемнадцатого столетия входило в состав Сибирской губернии.
Важно и то, какой псевдоним избирает для себя писатель – “Сибиряк”.
Но есть и более значительные причины, вызывающие исследовательский
интерес к творчеству Д.Н. Мамина-Сибиряка с точки зрения раскрытия
сибирской темы. С одной стороны, в его романах, рассказах и повестях
возникает образ Сибири как географического, природного,
социально-экономического пространства. Его отличает особый нравственный
уклад жизни: так в романе “Хлеб”(1895) действие часто происходит в
городе Тюмени – центре пароходостроительства, на сибирских реках Иртыше,
Туре, Тоболе; в Западную Сибирь отправляются герои романа “Без
названия”; в рассказах “Зимовье на Студеной”, “Старый шайтан” и других
повествуется об обычаях и образе жизни вогулов и т.п. С другой стороны,
в творчестве этого писателя, может быть, впервые в русской литературе
складывается “живой образ края”. Не случайно, объясняя особенности
романного мышления Д.Н.Мамина-Сибиряка, Н.И. Пруцков пишет о том, что
автору удается “роман о целом крае, о потоке жизни”.
Интересно, что сам Мамин говорил о себе как о художнике “еще
нарождающегося отдела беллетристики – областного” (1886). И потому,
может быть, для Михаила Пришвина Д.Н. Мамин и его творчество
ассоциируются с национальным чувством, родиной: “Не надо гоняться за
Александром Невским или выкапывать “Слово о полку Игореве”. Достаточно
развернуть любую книгу Мамина, понять – и родина будет открыта.
Современники не поняли Мамина потому, что в любой его книге культура
Отца – Патрио-тизм” .
“Открытие родины” у Мамина, несомненно, происходит и на уровне
изображения мира природы. Тем более , что понятие это для писателя –
одно из важнейших, так как включает в себя не только представление о
гармонии и красоте , но и выступает в качестве “конфликтного” по
отношению к миру человека явления.
Вряд ли можно согласиться с авторами работы “Сибирская тема в творчестве
Д.Н.Мамина-Сибиряка”, которые рассматривают роман писателя “Хлеб” вне
его сибирской конкретики, совсем не упоминают о романе “Без названия”,
рассказе “Зимовье на Студеной” и т.д.
Олицетворением Сибири в романе Д.Н.Мамина-Сибиряка “Без названия”(1894)
становится образ Ермака. Мотив пути, реализующийся в путешествии
Окоемова сначала в уральские, а потом и сибирские земли перекликается с
мотивом “покорения Сибири” Ермаком. На это указывает и напряженный поиск
заглавия к роману. Мамин перечеркивает в “Записных книжках” названия
“Богатырь” и “На Восток”, желая избежать в этом случае слишком явных
аналогий. И тогда роман получает необычный заголовок – “Без названия”, а
мотив “покорения новых земель” воплощается в имени Окоемова – Василий
Тимофеевич- тезки Ермака. Вопрос об историческом имени Ермака до сих пор
вызывает споры среди исследователей. Из пяти существующих вариантов
Мамин-Сибиряк выбирает имя Василий, и в его очерке “Покорение Сибири”
Ермак назван Василием Тимофеевичем .
Подобно Ермаку, Василий Окоемов отправляется в Сибирь с целью завоевания
новых земель. После поездки в Америку Окоемов решает доказать миру, что
и русский интеллигент (“лишний” человек) способен в деятельности
реализовать свой высокий нравственный потенциал. Тема освоения новых
земель в романе переплетается с темой пробуждения личности.
В героях Мамина-Сибиряка “растворены” и “действуют” самые разные начала:
социальный, исторический, природный, национальный миры. Интересный прием
использует писатель в романе “Без названия”. Путешествуя по России, его
герои “наблюдают” портреты русских лиц, встречающихся им. Воссоздавая
эти портреты, автор отмечает проявляющиеся черты нации : русской,
башкирской и т.д.; и черты жителей конкретного края: Урала, Сибири,
Центральной России: “Начали попадаться типичные сибирские физиономии –
скуластые, ширококостные, узкоглазые. Окоемов про себя любовался этими
квадратными лицами, окладистыми бородами, недоверчиво-упрямыми взглядами
– все говорило о сибирском упрямстве и промысловой хитрости. Это были
отдаленные потомки новгородских землепроходцев. Сказывалась страшная
боевая закваска, унаследованная, может быть, еще от разбойничьих шаек
новгородской вольницы”. Как видим, в сибиряке “говорят” Восток и Запад.
Кровосмешение народов Востока и новгородской вольницы и породило такое
понятие, как сибирский характер. Склад мышления сибиряка, отношение его
к “пришлым” во многом обусловлено историческими причинами : “Это была
какая-то органическая сибирская подозрительность, воспитанная тяжелым
опытом невольных сношений с ссыльными бродягами и вообще с
подозрительными людьми, которых европейская Россия так охотно отдает
Сибири в течение нескольких сот лет” ( Т. 5 ,с. 389).
Писатель отмечает последствия освоения Сибири как результат создания из
нее края ссылки и каторги. В произведении изменяется содержание понятия
“пришлый”. Сибирь, в представлении Мамина, теперь такое же укорененное
место, как и центр России. А потому пришельцем является не сибиряк, а,
напротив, сам “завоеватель”. “Авторский взгляд” совпадает не с точкой
зрения “коренного россиянина”, а сибиряка.
В романе постоянно подчеркивается противопоставление жизни центра России
– Москвы – и новых уральских и сибирских земель, с их подлинной
“нравственной неизжитостью”. В центре России вырождается и человек , и
земля: “Все было так бедно, убого и жалко. Оживляли картину только белые
церкви, стоявшие среди этой равнины, да несколько фабрик. Поезд мчался
по фабричной области, по московскому суглинку. И ехавшая в вагоне
публика была такая же серая и убогая, как ландшафт – фабричные, кустари,
разные “услужающие”. ( Т. 5 ,с.292-293) Гармония человека и природы, еще
сохранившаяся в Сибири, способна исцелять, как это и происходит с
героями романа, ибо (с позиции Мамина) родовые черты Руси также более
присущи природному человеку сибирской глубинки: “Только привольный край
мог создать такое население”, или, например, об одном из персонажей:
“Да, это спал здоровый сибирский человек, не знавший, что такое нервы”(
Т. 5 ,с.357).
Контраст двух пространств России проявляется и на уроне мотива
“другого”: “Весь уклад сибирской жизни был другой, и деревня другая, и
мужик другой, и по-другому все думали. Взять хоть тех же сибирских
людей, как отец Аркадий, или Утлых, – за ними стоял целый исторический
период, придававший свою окраску… Новый край, с его несметными
сокровищами, просто пугал Окоемова” (Т. 5, 359).
Сила сибирской земли проецируется на человека, это замечают москвичи,
отправившиеся осваивать новые земли. “Другое” мыслится в романе как
“чужое”, не случайно “новый край” пугает Окоемова. Оговоримся попутно,
что в тексте художественного произведения концепция, логический тезис и
т.д., тем более если они принадлежат тому или иному персонажу, не всегда
разделяемы автором. Кроме того, роман – вовсе не публицистическая
статья, в которой суждение равно самому себе. Но произведение
Мамина-Сибиряка ” Без названия” написано в форме романа -трактата,
Окоемов выступает в роли “персонажа от автора”. Именно ему автор часто
“доверяет” свои мысли.
В романе намеренно “сталкиваются”, вступают в своеобразный поединок
герой – предприниматель, необычайно активный человек (Окоемов), который
о себе заявляет: “Я поклонник силы, личной энергии,” призванный
“открывать новые пути промышленности “(Т. 5, с.381); – и сибирская
земля, в которой “слишком уж много благоприятных условий для
деятельности”(Т. 5, с.359). Этот своеобразный конфликт – состязание
“земли” и человека позволяет автору показать процесс воздействия
человека на землю и, обратный, – земли на человека.
Природа Сибири в произведении – совершенно иная, в ней чувствуется мощь,
сила, она всегда остается “вечно юной”: ” Сибирский кедр – это могучее
дерево стояло такое зеленое, пышное, красивое неувядающей красотой…
такая нетронутая глушь”(Т.5, с.318-319).
Человек бросает вызов земле (Окоемов и другие), присваивая себе ее
сокровища, заставляя “работать на себя”. И постепенно артельщики
привыкают к новому месту, обживают его. Основная задача, которую ставит
перед собой герой, – доказать, что русский человек способен из
созерцателя превратиться в деятеля, -оказывается вполне разрешимой. И к
концу романа персонажи романа обретают ощущение дома : “Каждый начинал
чувствовать себя д о м а – это великое чувство, которое дает смысл
жизни”. Сибирская земля принимает изгнанников.
Но человек не в силах сегодня “исчерпать” судьбу Сибири, полностью
освоить эти земли. Размышляя об этом, Василий Окоемов замечает: “Вся
Сибирь в будущем. И даже страшно подумать об этом будущем. Настолько оно
грандиозно, начиная с неисчерпаемых сибирских сокровищ… И мы с вами
являемся своего рода пионерами, хотя и с очень скромной задачей.
Грандиозные дела не делаются вдруг…” (Т. 5, с.317)
Теперь уже россиянин осознает необходимость приобщиться к сибирской
земле и природе: он ищет признания этой новой земли. Жизнь героя
заканчивается в романе трагически: он умирает от застарелой болезни
сердца. Герой не рожден на сибирской земле, следовательно, и не обладает
ее жизненной силой. Да и одной человеческой жизни недостаточно для столь
великого дела, доступного лишь “особенному сибирскому народу”. Дело
Окоемова продолжит его сын Василий, в котором есть сибирская кровь (жена
Окоемова – сибирская раскольница). Так, явственным в тексте становится
мотив единства коренной и сибирской Руси.
Символична в романе картина смены времен года, когда зима с трудом
уступает дорогу весне. Долго и трудно привыкали люди к необжитому месту,
также медленно менялось их настроение, отношение к “общему делу”.
Утверждение повествователя : “Хозяйственное колесо разом повернулось” –
раскрывается в метафорическом описании весеннего половодья: ” Зима
держалась крепко, и первые темные дни сменились “отзимьем”, то есть
новым снегом… Последнее приводило всех в молчаливое отчаяние… Но вся
картина быстро изменилась, когда “тронулась” вешняя вода и сугробы
сибирского снега таяли с поразительной быстротой… Целые караваны
вольной птицы потянулись к далекому милому северу… “(Т. 5, с.430).
Мотив преображения связывается в произведении не только с образом
природы ( еще нет расцвета, а есть пробуждение), но и судьбой человека.
И в этом смысле можно говорить о новизне, своеобразии трактовки темы
человек и природа Д.Н.Маминым -Сибиряком.
Одновременно в романе предстает и традиционный миф о Сибири – сказочном
месте, крае изобилия: “Какой случай вышел однажды… Есть тут недалеко
от Тюмени завод Успенский. Ну, там до воли была каторга и казенный
винокуренный каторжный завод … Только однажды по весне и прорви
плотину, значит, в половодье. Что бы вы думали, они сделали, то есть
начальство?… Земля то еще не успела оттаять, так что чинить прорыв
долго, а вода из заводского пруда уйдет. Подумало-подумало каторжное
начальство, прикинуло в уме и велело забучить провал пшеницею из своих
складов. Факт… Оно вышло дешевле и скорее, чем мерзлую землю добывать.
Вот какое время бывало… Рассказывать, так не поверят.” (Т. 5,
с.356-357).
Устный рассказ-предание имеет свой традиционный зачин: “Какой случай
вышел однажды”, и концовку – “выход” из истории: “Рассказывать, так не
поверят”. Заметим, что в данном случае обе легенды, обычно друг другу
противостоящие в русской литературе ХУ111-Х1Х веков, присутствуют в
тексте: Сибирь как место ссылки и каторги и Сибирь- фантастический край
сокровищ.
В романе Мамина “Хлеб”(1895), как правило, картины природы “увидены”
глазами главного героя – Галактиона Колобова, реже – его отцом или
Ечкиным. Даже когда описание природы дано повествователем, “голос” его,
оформление “слова” эмоционально восходит к излюбленной лексике героя. В
природе Галактион различает близкое, родственное себе начало: “Вот это
так место! – проговорил Галактион… Действительно, картина была
замечательная. Глубокий Тобол шел по степи “в трубе”, точно нарочно
прорытой канаве… А я бы так не ушел отсюда , – думал он вслух, любуясь
местом. – Ведь что только можно здесь сделать. Отсюда во все стороны
дорога: под Семипалатинск, в степь , на Обь к рыбным промыслам. Работы
хватит!”, “Галактион смотрел на Тобол с чувством собственности, как на
лошадь-новокупку” (Т. 6, 271).
Герой любуется тем, что намерен использовать, превратить в деньги.
Заметим, что герои русского романа Х1Х века природой любовались по –
другому, без намерения обратить красоту природы “в пользу и выгоду”.
“Взгляд” на природу персонажа романа Мамина позволяет обнаружить в нем
черты нового героя времени: практика, деятеля, хозяина.
В романе Мамина-Сибиряка Тюмень предстает как город на великом сибирском
пути, как символ пространства, на которое должна быть направлена
огромная “преобразующая сила”. Именно здесь Галактион встречается с
другой “преобразующей края силой” – Ечкиным, выслушивает его планы,
здесь, едва ли не впервые за всю историю их любви, Харитина и Галактион
( оба -яркие, сильные натуры) чувствуют взаимопонимание, разделяют
взгляды друг друга.
Интересно, что историческое выдвижение Тюмени, ее быстрое промышленное
развитие по сравнению со столицей Сибири – Тобольском – было замечено
еще этнографом и писателем С.В. Максимовым в статье “Лесные города”. В
1881 году он пишет: “Здесь в 1587 году основан был Тобольск,
“царствующий град” всей Сибири, к настоящему времени и в свою очередь
успевший вместе с Верхотурьем также захудать по закону всех северных
городов в пользу южных (Тюмени, Омска, Томска)”.
Чувства и мысли Колобова раскрывает сцена ожидания навигации и картина
бурного весеннего вскрытия реки Туры . По традиции “снежная зима”,
“скованные льдом реки” передают ощущение сна, статики , полного
отсутствия движения. Сибирь – далекое место, не развитое в промышленном
отношении, противопоставляется центральной России. В романе “Хлеб” в
отличие от “Без названия” мотив противопоставления получает иную
интерпретацию : “В “коренной” России благодаря громадной сети железных
дорог давно уже исчезла зависимость от времен года, а в Сибири эта
зависимость сохранилась еще в полной силе. Весной это особенно
чувствовалось, когда замирал сибирский тракт…”(Т.6, с. 321)
Становится очевидной прямая зависимость человека от природы в том месте,
где следы цивилизации менее заметны. Образ человека – творца, деятеля
необычайно привлекает автора: “В Тюмени он (Галактион) кстати захватил
первый груз, который застрял там из-за распутицы и пролежал бы долго,
пока просохнут дороги. Это было доказательство его права на
существование” (Т. 6, с.289).
Как и в романе “Без названия”, в этом произведении Мамина обращает на
себя внимание мотив “создания нового места”. Человек посягает на роль
“завоевателя” земли , в которой скрыта великая сила: герой романа
призван стать “ее освободителем”. Галактион Колобов старается обрести
независимость от природы, стать полноправным хозяином земли.
Но ключевым в тексте романа оказывается мотив “перекрестка”, “истока
великого пути”. Тюмень олицетворяет Сибирь: важны ее пространственное
положение – “ворота Сибири” ( мотив во многом традиционный для
литературы 18-19 вв), “отворяющие” водную дорогу и сибирский тракт, а
чуть позднее и “чугунку”; и временное – “первый русский город Сибири”.
Наконец, значение города как хозяйственного и экономического центра, так
и места ссылки, изгнания, создают в представлении Мамина образ “особого
пространства”, где сходятся прежде всего “концы” и “начала” истории.
Образ этот многолик и каждый раз раскрывается в романе перед читателем с
новой стороны.
Любимым приемом, можно сказать, своего рода каноническим стилевым
оборотом, позволяющим автору утвердить “типичное”, сложившееся в жизни
края, становятся сравнения: “как все сибирские реки”, “как и в других
домах сибиряков”, “по сибирскому обычаю”, “как положено сибирской
заповедью” и т.д. Обращает на себя внимание то , что тем самым автор
придает образу Сибири единство, отмечает своеобразие устройства бытия на
сибирский манер. Писатель подчеркивает, что люди поступают так, а не
иначе, потому что таков уклад жизни их дедов, а все они вместе – его и
создают.
Мотивы “перекрестка” и “устоев”, казалось бы, взаимоисключают друг
друга, как дом и дорога, статика и движение; тем не менее, переплетаясь,
они и помогают воссоздать сложный образ города , да и всего края в
целом. Это состояние мира перед “вскрытием” бурной реки, когда вода тиха
и покойна под белым настом, но вот еще мгновение – и все стронется с
места, забурлит и понесется. Удастся ли остановить? И что будет при этом
с человеком?
Метафорическая картина весеннего половодья в произведении, символика
промышленного пробуждения края в произведении Мамина -Сибиряка
заслуживают внимания. Сопоставление с этой точки зрения двух избранных
нами романов позволяет понять, что мотивы “перекрестка”, “устоев” –
своеобразные лейтмотивы в творчестве писателя. Они проецируются на
конфликт произведения, организуют его , и во многом обусловливают
трагический финал.
Герой романа – Галактион Колобов, подобно Окоемову (“Без названия”),
вступает в состязание с землей, пытается пробудить в ней дремлющие силы.
И это ему удается: он становится известным пароходовладельцем, одним из
самых уважаемых и богатых людей в Заполье. Мечта самоосуществления,
казалось бы, сбылась. Тем не менее в конце романа Галактион кончает
жизнь самоубийством. Исследователи произведения спорят, пытаясь
разгадать авторский замысел. Часто они приводят в качестве причины
самоубийства героя “злую волю” писателя , который просто “не знает, что
дальше делать с героем”: персонаж до конца исчерпывает себя в романе и
потому должен удалиться со сцены.
Образ Галактиона более всего “созвучен” в романе сибирской реке: ее
бурный “темперамент” сродни характеру персонажа. Не случайно чаще всего
герой размышляет о своих планах, глядя на реку (Ключевую, Тобол, Туру и
др.). Водная стихия побуждает его на поступок. Вспомним, как долго
ожидает Галактион открытия навигации в Тюмени. Но саму картину весеннего
паводка герою увидеть не дано. Ночью, когда Колобов спит, страшный шум
вскрывшейся реки слышит Харитина: “Слышалось шипение, треск и такой
звук, точно по сухой траве ползла какая-то громадная змея…сделалось
страшно до слез…”(Т. 6, 395)
Конечно, героиня интуитивно предвидит трагический конец возлюбленного, и
сцена как бы “готовит” к нему читателя. Но, с другой стороны, ее функция
в повествовании шире: природа оказывается сильнее человека. И не только
земля, ее стихия, противостоят личности, но и та природа , которая
“говорит ” в самом человеке. Становясь промышленником, бросая вызов
обществу и собственному роду, Галактион разрушает в себе какие-то
нравственные основы: этические, религиозные “устои”.
Человек не может полностью быть уподоблен природе, вдруг измениться,
стать полностью другим. Романтическая любовь Галактиона к Устиньке, в
отличие от его любви – страсти к Харитине , – попытка вернуться к самому
себе. Но и она оказывается для героя невозможной. И следующим на пути
“возвращения к себе” станет самоубийство. В исследованиях, посвященных
творчеству Мамина-Сибиряка, неоднократно звучало утверждение , что
писатель “воспринимает природу как большое хозяйство”, и “не случайно
сравниваются природные явления и деятельность человека” в его
произведениях. 9 Но в том-то и дело, что такого “сравнения” человек не
выдерживает. И Галактион не может стать подобным реке, все сокрушающей
на своем пути: как человек он должен задумываться о последствиях.
Следовательно, с точки зрения Д.Н.Мамина-Сибиряка, человек и не
способен. и просто не должен вдруг становиться хозяином природы. Как и
природа, человек, в представлении писателя, “носит” в себе внутреннюю
конфликтность: “устои” и жажду деятельности, во многом сокрушительную
для мира. И как в природе, конфликтность эта в герое интересна и
неизбежна, но и трагична: с ней связаны и смерть, и обновление.
Литература:
Сибирская тема в творчестве Д.Н.Мамина-Сибиряка// Очерки русской
литературы Сибири. -Новосибирск, 1982, с.501.
Пруцков Н.И. Русская литература и современность. -Л., 1965, с.32
Пришвин М.М. Мы с тобой. По Дневнику 1940 года.//Дружба народов, 1990, №
6, с. 251.
См.: Дергачев И.А. Д.Н. Мамин-Сибиряк. Личность. Творчество. 2-е доп.
изд., Свердловск, 1981, с. 58; Миночкина Л.И. Природа в произведениях
Д.Н. Мамина-Сибиряка для детей // Седьмые Бирюковские чтения. Челябинск,
1987, с.-101-102.
Очерки русской литературы Сибири. с.501-508.
Тема завоевания Сибири в творчестве Д.Н. Мамина-Сибиряка звучит и в
“Сказании о сибирском хане, старом Кучуме” (1891), очерке “Покорение
Сибири” и других.
Здесь и далее ссылки на романы Д.Н. Мамина даны в тексте на основании
издания: Мамин Сибиряк Д.Н. Полн. собр .соч. в 6-ти т. -Т. 5, 1981, с.
316.- с указанием тома и страницы.
Максимов С .В. Лесные города // На русской земле. -М., 1989, -с. 289.
Груздев А.И. Д.Н. Мамин-Сибиряк. На пути к реализму. -Свердловск, 1963,
с. 68.
Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter
