68

Введение.

ОБРАЗОВАНИЕ КИЕВСКОЙ РУСИ (839-878 гг.)

1. Русские племена в девятом веке

“Повесть временных лет”, составленная в двенадцатом веке на основе
первой летописи одиннадцатого века, открывается общим этнографическим и
географическим введением, после которого записи расположены в
хронологическом порядке. Во вступительной части составитель “Повести”
ведет речь в общих словах о тех местных славянских племенах, которые
относятся к русским. Однако, не дается исчерпывающего обзора; приводится
несколько перечней племен, и из них ни один не совпадает с каким-либо
другим. Поэтому вероятным представляется, что составитель “Повести” имел
в своем распоряжении ряд источников, сведения из которых он не
систематизировал, а также, что он распределял определенные племена по
группам в соответствии с общей для них определенной исторической почвой.

Давайте рассмотрим с этой точки зрения два перечня русских племен на
листе 4 и листе 6 Ипатьевского списка, соответственно . Первый перечень
включает в себя следующие названия: поляне, древляне, дреговичи,
полочане, словене (новгородские) и северяне. К этой цепочке следует
добавить кривичей, поскольку полочане представляют собой лишь ветвь
этого племени. Смоленск был главным городом кривичей. Вообще, в этот
перечень включены племена Западной и Северной Руси. Второй список –
следующий: поляне, древляне, северяне, радимичи, вятичи, хорваты, дулебы
уличи и тиверцы. Стоит заметить, что здесь названы племена Центральной и
Юго-западной Руси.

Сравнив оба этих перечня, мы можем убедиться, что как в один так и в
другой включены три племени: поляне, древляне и северяне. Все три жили
либо в районе Киева, либо близко к нему. Поэтому мы можем предположить,
что оба перечня были составлены летописцами, которые в каждом случае
начинали свой обзор племен с Киева. Если же мы теперь рассмотрим те
племена, которые не совпадают в перечнях, а упоминаются лишь в каком-то
одном то можем говорить о двух группах русских племен: северо-западной и
южной. Хотя перечни составлены в одиннадцатом веке, нет сомнений в том,
что большинство из упомянутых в них племен существовали значительно
раньше. Мы видели что Прокопий, историк шестого века, дает названия
двух главных славянских групп: склавене и анты. Однако, каждая из них,
вероятно, состояла из ряда более мелких групп, и сам Прокопий говорит в
одном случае о “неисчислимых племенах антов”. Иордан, которому известны
и склавене, и анты (как и венеты на севере), тоже утверждает, что
названия славянских племен варьируются в разных кланах и местностях. К
сожалению, ни он, ни Прокопий не взяли на себя труда дать хотя бы
пробный перечень этих меньших племен и кланов.

Если обратиться к византийским источникам восьмого и девятого веков, то
найдем сведения, касающиеся только балканских славян. Мы уже встречали
некоторые из этих племен, когда вели речь о южной экспансии дунайских
булгар. Теперь нам следует более тщательно рассмотреть их названия.
Согласно хронике Феофана Исповедника, когда булгары начали наступление
во Фракию в конце седьмого века, сначала они завоевали северян и семь
кланов. Название “северяне”, несомненно, соответствует названию одного
из русских племен, упомянутых выше. Что же касается семи кланов, то, на
мой взгляд, они могут быть идентифицированы с одним из двух русских
племен – радимичами или вятичами. Примечательно, что русские радимичи и
вятичи жили в непосредственной близости от русских северян, так же как и
балканские северяне и семь кланов.

Более того, если мы обратимся к археологическим свидетельствам, то надо
сказать, что среди древностей радимичей и вятичей были обнаружены
характерные семилепестковые подвески. Каждый лепесток подвески у вятичей
имеет форму продолговатого щита, в то время как у радимичей –
треугольную форму. С моей точки зрения, эту подвеску можно рассматривать
как эмблему племени, а количество лепестков показывает, что племя
состояло из семи кланов, как и балканские семь кланов. Следует также
заметить, что в то время как названия русских племен повторяются на
Балканах, названия же ни вятичей, ни радимичей вовсе не упоминаются, и
это создает вероятность того, что два эти племени, или, по крайней мере,
одно из них, было представлено на Балканах семью кланами. Стоит
отметить, что семь было сакральным числом у иранцев, а древнее иранское
название крымского города Феодосия, например, – Абдарда, что означает
“семь сторон”.

К югу от балканских северян и семи кланов в Родопских горах находились
места поселения племени дреговичей. Одним из участников церковного
Собора в Константинополе в 879 г. был епископ Петр из дреговичей.
Известно, что племена полян, кривичей и древлян заселяли Пелопоннес.

Совпадение названий племен балканских и русских славян не может быть
случайным. Ясно, что балканские и русские племена, о которых идет речь,
представляют собой разные ветви одних и тех же первоначальных племен.
Некоторые из них, должно быть, принадлежали к склавенской группе, другие
к антам. Во времена Прокопия как склавене, так и анты занимали обширные
районы к северу от нижнего Дуная. Позднее часть из них двинулась на юг,
во Фракию и Македонию. В результате последующих событий, особенно
вторжения аваров, анто-славянское объединение на нижнем Дунае было
расколото; та часть каждого племени или группы племен, что отправилась
на юг, оказалась подчиненной либо Византии, либо булгарам, другие же,
отправившиеся на север, со временем стали членами киевско-русского
союза.

Теперь нам следует определить, хотя бы в виде эксперимента, какие из
славянских племен принадлежали к склавенской группе, а какие – к
антской. Если начать разговор с балканских племен, то, по моему мнению,
как северяне, так и семь кланов относились к антской группе.
Свидетельством тому является их географическое положение в
северо-восточной части Фракии, поскольку известно, что в шестом и
седьмом веках анты занимали восточную часть нижнедунайской территории, а
склавене – западную. Более того, само название “северяне” указывает на
азовско-северокавказские связи этого племени, будучи иной формой
названия “сабеиры”, или “савиры”, принадлежавшего булгаро-гуннскому
народу на Северном Кавказе. Если балканские северяне были антами ими
должны быть и русские, и если семь кланов следует идентифицировать с
радимичами и вятичами, это значит, что русские племена, носящие такие же
названия, тоже принадлежали к антской группе. Полян – как балканских,
так и русских – следует тоже рассматривать как антское племя. В данном
случае, само их название, видимо, является переводом названия антов,
которое первоначально означало “степной народ”, то же самое, что и
название “поляне”. С другой стороны, такие племена как древляне,
дреговичи, кривичи и смоляне были скорее склавенами, а не антами,
поскольку на Руси эти племена образовали северо-западную группу,
северное “острие” которой даже сохранило подлинное название склавен
(новгородские словене). Характерно, что за перечнем северо-западных
племен в “Повести временных лет” (первым из двух, рассматривавшихся в
начале этой главки) следует такое замечание: “И так распростерся
славянский народ” (и тако разыдеся словенск язык).

Учитывая эти предварительные замечания, давайте теперь обратимся к
обзору сферы распространения и образа жизни русских племен восьмого и
девятого веков. К сожалению, свидетельства письменных источников на эту
тему, как и на многие другие, очень скудны. Больше сведений можно
получить из археологических данных, однако относительно нашего периода
их не так много, значительная часть системно исследованных славянских
курганов и городищ относятся к более позднему времени – с десятого по
тринадцатый век. Для удобства мы будем здесь рассматривать происхождение
русских племен, группируя их по географическим областям следующим
образом: а) Юго-западная область; б) Юго-восточная область; в) Запад; г)
Лесной район Припяти и д) Север.

а) ЮГО-ЗАПАДНАЯ ОБЛАСТЬ.

Мы включаем в эту область правобережную Украину (без Волыни и Галиции) и
Бессарабию, то есть территорию от Прута на западе до нижнего Днепра
(ниже Киева) на востоке. Это родина западной группы антов в шестом веке.
К концу восьмого века мадьяры проникли в район нижнего Буга. Даже после
этого отдельные поселения антов, возможно, остались на своих землях, но
вообще граница между территорией, контролировавшейся мадьярами, и
землями антов проходила по линии от Тирасполя на нижнем Днестре к устью
Роси на Днепре. Мадьяры в девятом веке жили к востоку от этой линии, а
славяне – к западу.

В девятом и десятом веках в юго-западной области, о которой сейчас идет
речь, проживали следующие русские племена: поляне, уличи и тиверцы.
Поляне к этому времени занимали большую часть Киевской области, тиверцы
– южную часть Бессарабии, а уличи – северную Бессарабию и южную часть
Подольской области.

Само название, тиверцы, возможно, происходит от названия крепости Тура в
которой император Юстиниан I разместил одно из антских племен, видимо,
предков тиверцев. Название Тура, конечно, некоторым образом связано с
античным названием Днестра Тирас, который упоминается Геродотом.
Греческая буква (ипсилон), очевидно, использовалась, чтобы передавать
звук, чуждый греческому языку. Первоначальное название происходит от
иранского корня (tur или tvr). Следовательно, тиверцы (или турцы) были
днестровским племенем.

Что касается уличей, в разных летописях их имя читается по-разному
(уличи, улучи, угличи, улутичи, лютичи, лучане). Некоторые исследователи
предпочитают форму “угличи”, которую они выводят из русского слова
“угол” и предполагают в соответствии с этим, что родина “угличей”
находилась в южной части Бессарабии, известной как “Угол” между Прутом и
нижним Дунаем. На первый взгляд, такое объяснение представляется
правдоподобным, но против него есть несколько соображений. В первую
очередь, в так называемой “Никоновской летописи” упоминается город
уличей, Пересечень. Этот город, должно быть, располагался не в южной
части Бессарабии, а в ее центре, к северу от Кишинева. Более того,
“Никоновская летопись” говорит также, что изначально уличи жили в районе
нижнего Днепра, а к западу от Днестра они двинулись позднее.
“Никоновская летопись” однако, является поздней компиляцией
(шестнадцатый век). Но вот еще одна причина, чтобы не помещать уличей в
бессарабский “Угол”: он с шестого века был занят тиверцами. Таким
образом выясняется, что форма “угличи” не имеет достаточных оснований, а
форма “улучи” или “уличи” оказывается предпочтительней. Название
“улучи”, возможно, происходит от русского слова “лука”. В этой связи мы
можем вспомнить излучину черноморского побережья между устьями Днепра и
Днестра. Именно сюда Иордан помещает антов. “Antesvero. ..qua Ponticum
mare curvatur, a Danastro extenduntur ad Danaprum”. Улучи-анты во второй
половине шестого века подвергались набегам кутригуров и аваров и,
вероятно, были оттеснены в глубь материка, потеряв на какое-то время
выходы к морю, но позднее, в седьмом и восьмом веках, они, должно быть,
вновь появились на черноморском побережье. К концу восьмого века
территорию нижнего Буга заняли мадьяры, которые веком позже, в свою
очередь, вынуждены были двинуться на запад, чтобы дать место печенегам,
теснящим их с востока.

Поляне в то время, когда составлялась первая русская летопись, населяли
район Киева. В седьмом и восьмом веках, однако, место их обитания было,
вероятно, на юге. Поскольку территория нижнего Буга в то время
занималась улучами, мы можем определить место жительства полян в районе
Ингула. Вероятно, они также контролировали устье Днепра. Даже в десятом
и одиннадцатой веках Олешье в устье Днепра служило киевским (т.е.
полянским) купцам перевалочным пунктом на их пути в Константинополь. С
приходом мадьяр – в конце восьмого века – поляне отступили на север, в
район Киева, который до этого, по всей видимости, был занят древлянами.
Племенное имя полян (как и древлян), возможно, дано им, или принято ими
как указание на природу страны, в которой они жили изначально. Как мы
уже отмечали, название “поляне” означает “полевой (степной) народ”. Мы
можем вспомнить в связи с этим некоторые другие племенные имена сходного
происхождения: езериты (“озерный народ”), поморане (“прибрежный народ”),
доляне (“долинный народ”). С другой стороны, названия “полянин” и
“древлянин” могут иметь отношение к предыдущим политическим связям
каждого из этих двух племен, соответственно. Мы знаем, что одно из
готских племен называлось гревтунги, что точно соответствует славянскому
названию “поляне”; название другого готского племени, тервинги, имеет то
же значение, что и “древляне”. Мы можем предположить, что во времена
готского владычества – в третьем и четвертом веках – предки полян были
подчинены гревтунгам, а древлян – тервингам.

Теперь обратимся к археологическим свидетельствам. Древности как уличей,
так и тиверцев исследованы недостаточно. Район их первоначального
поселения позднее “наводнялся” различными кочевыми племенами, главным
образом тюркского происхождения, поэтому следов двух этих антских племен
могло остаться немного и еще меньше обнаружено фактически. Автор первой
летописи говорит, что в его время (одиннадцатый век) некоторые города
уличей и тиверцев все еще существовали (суть грады их до сегодня). Ряд
курганов, облицованных камнем, были раскопаны в южной части Подолии, они
предположительно определяются как уличские. В этих курганах были
обнаружены сосуды с останками, сожженные кости, вот почти и все.

Больше материалов дали различные городища Киевской области на север
которой поляне переместились позднее, но на юге области поселения полян,
видимо, существовали в ранний период. Некоторые из этих городищ, такие
как Пастер и Матронино в Черкасском районе, существовали с глубокой
древности, и находки здесь иллюстрируют, главным образом, ранний этап
культуры – стадию захоронения в урнах. В городище Пастер были обнаружены
при раскопках украшения – подвески, стилизованные изображения лошадей и
т.д., – которые можно отнести к периоду пятого-шестого веков, но с ними
имеют сходство другие предметы более поздних периодов, даже
одиннадцатого века. В некоторых Других городищах Киевской области, таких
как, в частности, Княжья Гора в устье реки Рось, ранняя (пятого-шестого
веков) и поздняя (десятого и одиннадцатого веков) стадии культурного
развития в равной мере представлены лучше, чем промежуточный период –
девятого и десятого веков. Однако, поскольку между ранними и поздними
находками обнаруживается сходство, как в стиле, так и в составе вещей,
можно получить отчасти и представление о промежуточном периоде. Среди
предметов, обнаруженных в этих городищах, стоит указать железные орудия
и принадлежности, такие как ножи, топоры, гвозди, серпы, замки, обручи.
Ясно, что производство изделий из железа находилось у полян на высоком
уровне. Следует добавить, что они были известны своим искусством ковки
оружия, особенно мечей. Первая летопись содержит характерный рассказ об
ответе полян хазарам, когда последние собирались потребовать с них дань.
Поляне предложили заплатить мечами. Вообще говоря, мы можем
предположить, что культурный уровень полян был сравнительно высок даже в
восьмом и девятом веках, хотя накопление богатств, драгоценностей и
произведений искусства еще не достигло таких размеров, как это будет
позднее, в десятом и одиннадцатом веках.

б) ЮГО-ВОСТОЧНАЯ ОБЛАСТЬ.

Здесь мы ведем речь о территории к югу от реки Угры и ее продолжения,
реки Оки. На западе эта территория ограничена грубо говоря, течением
Днепра вниз от Могилева; на востоке – течением Дона; на юге – Черным
морем. Мы включаем также в эту территорию Азовский регион и дельту
Кубани.

Во время составления первой летописи, т. е. в одиннадцатом веке, вся
юго-восточная часть той территории, которую мы рассматриваем,
контролировалась куманами, и только в устье Кубани Тмутараканский
“остров” оставался в руках русских. В ранний период ситуация была иной,
и мы уже имели достаточно свидетельств для утверждения того, что в
восьмом веке на нижнем Дону и в Приазовье были русские (асо-славянские)
поселения. Возможно, также, что русские проникли и в Крым.

Первая летопись содержит названия трех юго-восточных русских племен, а
именно: севере, или северяне, радимичи и вятичи. В одиннадцатом веке
северяне заселяли бассейны следующих восточных притоков среднего
Днепра: Псёл, Суда и Десна с ее притоком Сеймом; это соответствует
территориям Черниговской, Курской и северо-западной части Полтавской
областей. Радимичи населяли бассейн реки Сож, то есть левобережную
часть Могилевской области. Вятичи контролировали южную часть бассейна
Оки и район верхнего Дона, охватывая территорию Орловской, Калужской,
Тульской и Рязанской областей. Мы можем с уверенностью сказать, что в
более ранний период земли этих трех племён простирались намного дальше
на юго-восток, и племена были вытеснены на север только в результате
печенежских и куманских набегов. Можно предположить, что в первой
половине девятого река северяне занимали весь бассейн Донца, а радимичи
– Десны. Когда северяне были оттеснены на северо-запад от бассейна Донца
печенегами, они, в свою очередь, вытеснили радимичей к северу от Десны в
район Сожа. Что касается вятичей, мы можем предположить, что
первоначально их поселения находились на Дону, по крайней мере, доходя
на юге до Богучара. У нас нет сведений о названии асо-славянского
племени, которое заселяло в восьмом я девятом веках нижний Дон и
Приазовье, но можно утверждать с большой степенью достоверности, что оно
называлось русь или рось, поскольку в этом регионе в начале девятого
века был основан Русский каганат.

Обратимся теперь к данным археологии. Древности северян, радимичей и
вятичей в границах соответствующих территорий, которые они населяли в
одиннадцатом веке, были достаточно тщательно исследованы. С другой
стороны, славянские древности на территории Донца и Дона не были
систематически изучены, что же касается нижнего Дона и Приазовья, то
даже возможность существования там предметов славянской старины
отрицается некоторыми учеными. Во всяком случае, ни одно из погребений
на этой территории нельзя признать славянским, и на этом основании
археолог Ю.В. Готье выразил мнение, что в докиевский период на нижнем
Дону и в Приазовье славянских поселений не было. Такое утверждение
вызывает возражения. Argumentum a silentio имеет значительно меньше веса
в археологических теориях, нежели точное свидетельство, особенно в
отношении регионов, которые еще не были систематически исследованы. Мы
можем согласиться, что пока еще не было найдено следов определенной
культуры в том или ином регионе, но это вовсе не обязательно должно
означать, что такие следы не будут обнаружены в будущем. Свидетельство
может находиться как раз там, но пока оно остается погребенным, мы не
знаем о нем. Нельзя было и предполагать о тех богатствах, что были
накоплены антскими вождями шестого и седьмого веков, до того, как были
обнаружены сокровищницы в Пере-Щепине и Судже, а обе они были найдены
совсем недавно, первая в 1911 г., а вторая в 1927 г. Более того, даже
уже известные какое-то время предметы не всегда сразу можно адекватно
идентифицировать; к примеру, некоторые древности Верхнего Салтова были
отнесены Арендтом и Феттихом к мадьярской “культурной сфере” только в
1934 – 1937 гг. Мы знаем также регионы, где существование славянских
поселений точно подтверждается письменными источниками, но пока еще не
археологическими находками. Так, нет сомнений в существовании племен
уличей и тиверцев но у нас слишком мало археологических свидетельств для
подкрепления данных литературных источников. Нет сомнений в том что
Тмутаракань была в одиннадцатом веке русским городом, во кроме
знаменитого камня с надписью князя Глеба, больше нет монументальных
показаний, каким-либо образом иллюстрирующих расцвет там русской
культуры. Ввиду этих соображений мы едва ли станем отбрасывать
свидетельства арабских источников касающиеся славянского населения на
нижнем Дону в восьмом веке.

Обратимся теперь к северянам. Согласно материалам, обнаруженным в
курганах северян десятого и одиннадцатого веков наиболее
распространенным погребальным обрядом у них была кремация. Однако, также
известны курганы с погребенными останками. Некоторые курганы северян
небогаты погребальным инвентарем. В них обнаружено небольшое количество
серег, инкрустированных серебром и стеклом, пряжек и бус. Другая группа
курганов значительно богаче. Среди находок в типичных курганах другого
типа обнаружены височные кольца, сделанные из спирально скрученной
проволоки, медные и железные крученые ожерелья, подвески к ожерельям –
круглые и в форме полумесяца, браслеты, кольца, декоративные пластины
для головных уборов в форме нимба. В некоторых северянских курганах, как
и в городищах, было обнаружено оружие. В гочевском кургане Курской
области был найден меч полянского типа. Ввиду различия двух типов
северянских захоронений было сделано предположение, что эти две группы
представляют захоронения людей разного социального положения: знати и
простых людей. Возможно также, что различие это не экономического, а
племенного характера.

Исследование древностей радимичей и вятичей приводит к выводу, что,
несмотря на некоторые частные различия, эти две группы имели много
общего. Мы уже говорили (в начале главки), что семилепестковая подвеска
характерна для древностей как радимичей, так и вятичей, хотя форма
лепестка у этих племен разная. Мы повторяем, что либо одно из них, либо
оба племени связаны с семью кланами во Фракии. Подвеска была, видимо,
эмблемой племени, символизирующей союз семи кланов в каждом случае, но и
сами два племени были также тесно связаны. Согласно “Повести временных
лет”, племена эти были потомками двух братьев – Радима и Вятока (Вятко).
Мы читаем, что эти два брата были поляками (лях), или жили среди поляков
(в ляхах). Комментируя это утверждение и принимая в расчет возможность
миграции отдельных западнославянских племен на восток вслед за падением
Аварского каганата, А.А. Шахматов выстроил гипотезу о польском
происхождении радимичей и вятичей. Эта гипотеза не может быть
поддержана, поскольку она явно противоречит существующим археологическим
свидетельствам. Поэтому нам следует исключить предположение Шахматова.
Вполне возможно, что легенда о польском происхождении радимичей и
вятичей была пущена в ход в то время, когда Киев был захвачен польским
королем Болеславом I (1018 г.). Возможно также, что текст легенды, как
он читается в “Повести временных лет”, является искаженным. Согласно
тексту, “было два брата среди поляков” (бяста два брата в лясех). Нельзя
ли предположить, что в оригинальном тексте читалось “среди азов” (в
язех) вместо “среди поляков” (в ляхах)? Во всяком случае, больше
оснований к тому, что радимичи и вятичи происходят от асов, нежели от
поляков. В вятичских и радимичских курганах десятого и одиннадцатого
веков погребение, как похоронный обряд, преобладает над кремацией.
Кремация очень редко встречается у радимичей, еще реже – у вятичей.
По-видимому, погребение было древним обычаем обеих племен. Теперь мы
знаем, что этот обычай был также распространен у аланов (асов). Более
того, сами имена двух мифических братьев, Радима и Вятока, возможно,
имеют осетинское происхождение. Что касается имени “Радим”, мы можем
привести осетинское слово rad (“порядок”, “линия”), а “Вяток” –
осетинское jaetaeg (“вождь”).

Обычно вятичские курганы невысоки – от 0,7 до 1,4 метра в высоту.
Костяки расположены головой на север или северо-запад. Вероятно,
мыслилось сориентировать голову погребенного в направлении заката, а
изменение связано с временем года. Состав Предметов в захоронениях
довольно однообразен в большинстве Курганов. Вот типичные предметы:
семилепестковые височные подвески, бусы, крученые ожерелья, браслеты и
кованые кольца и кресты, сделанные в ажурной технике. Кресты, видимо,
были просто украшениями, и обнаружение их совсем не обязательно является
свидетельством в пользу христианства. В радимичских курганах тело
располагалось на специальном ложе из золы и земли возвышавшемся на 0,5 м
над уровнем почвы. Затем над похоронным ложем возводился сферический
могильный холм. Тело всегда клали головой на запад. Для погребального
убранства типичными являются семилепестковые височные подвески, кованые
ожерелья и подвески к ожерельям.

в) ЗАПАДНЫЕ ЗЕМЛИ

В этом разделе речь пойдет о Западной Волыни и Галиции. Западная Волынь
в восьмом и девятом веках была местом проживания дулебов, а Галиция,
расположенная на северо-восточных склонах Карпатских гор, была родиной
хорватов (кроатов). Югославский ученый Л. Гауптманн недавно сделал
достаточно правдоподобное предположение о том, что хорваты являлись
славянским племенем, находившимся под контролем аланского клана. Другими
словами (с нашей точки зрения), хорватов можно считать одним из племен
асов или антов. Страна, которую они заселяли, называлась Белой
Хорватией, а географически и этнографически она образовывала соединение
русских, польских и чешских племен. Согласно Гауптманну, именно из
Галиции хорваты (кроаты) перешли Карпатские горы в южном направлении и
проникли сначала в бассейн верхней Эльбы (Лабы), а затем в район
среднего Дуная, пока они, наконец, не осели к югу от этой реки. Часть
этого племени, однако, осталась в Галиции и в конце девятого века
признала над собой господство моравского князя Святополка. В конце
десятого века киевский князь Владимир, в свою очередь, заявил права на
Галицию.

Что касается дулебов, то их история тесно смыкалась с историей хорват.
Мы знаем, что во второй половине шестого века авары завоевали дулебов и
вынудили часть из них мигрировать в Моравию. В основном же племя,
однако, осталось в Волыни, переместившись немного на север вниз по
Западному Бугу. Возможно, именно после этого они стали известны как
бужане. Название дулебы – древнее. В перечне славянских племен из
“Повести временных лет , приведенном в начале главки, есть замечание,
определяющее местонахождение дулебов: страна дулебов там, “где ныне
волыняне”. Согласно Барсову, это замечание в “Повести временных лет”
является вставкой более позднего переписчика, скорее всего, составителя
краткого свода летописей в четырнадцатом веке. Предположение Барсова
вполне приемлемо. А если так, то название волыняне вошло в употребление
в сравнительно поздний период. Это явно находится в противоречии со
сходно звучащим названием Valinana, или Velinana, приведенным Масуди в
главе о славянах (десятый век). Идентификация этого названия,
упоминаемого Масуди, с волынянами вряд ли представляется возможной.
Согласно Масуди, племя, которое он описывал, было наиболее мощным и
древним среди славянских племен. К тому же нет других источников, из
которых мы бы узнали о древнем славянском племени, носящем имя
“волыняне”. Поэтому Маркварт предполагает, что Масуди имел в виду антов
в своей книге. Имя вождя племени звучит у Масуди как Майак. Маркварт
пытается идентифицировать его с Мезамером (Безмером), антским князем
шестого века, убитым аварами. На мой взгляд, имя Майак следует скорее
считать искаженной формой имени Боз (он же Буз) – правителя антов во
время алано-готской войны конца четвертого века. Во всяком случае,
Velinana у Масуди вряд ли имеет какую-либо связь с русскими волынянами.
Следует добавить, что само прочтение: Valinana (или Velinana) в тексте
Масуди представляется сомнительным. В Лейденском манускрипте это
название написано без диакритических знаков; оно может быть прочитано
несколькими разными способами, соответственно воображению комментатора:
Veliamana, Veliamata, Velinamia и т. д. В рукописи труда Аль-Бакри (а
Аль-Бакри пользовался оригиналом книги Масуди) название звучит как
Velinbaba.

Археологические свидетельства также противоречат предположению, что
волыняне, или даже их предшественники дулебы были достаточно сильным
племенем, чтобы главенствовать над Другими славянскими племенами. Состав
вещей в волынских курганах достаточно беден. В некоторых курганах не
было обнаружено погребального инвентаря. В тех случаях, когда находили
утварь, она была представлена простыми кувшинами, деревянными ведрами,
примитивными украшениями. Волынские курганы – низкие. Преобладающим
погребальным обычаем было захоронение, хотя известны также отдельные
случаи кремации.

г) ЛЕСНОЙ РАЙОН ПРИПЯТИ

К северу от Припяти жили дреговичи, к югу – древляне. В десятом веке
древляне обитали в лесной и болотистой местности между течениями рек
Ирши и Тетерева на юге и Припяти на севере. Однако, есть основания
считать, что в более отдаленные времена, предшествовавшие отступлению
полян от нижнего Днепра в район Киева вследствие натиска мадьяр,
территория, занимаемая древлянами, распространялась значительно дальше
на юг, чем в десятом веке. Возможно, тогда они контролировали киевские
земли, по крайней мере район вокруг самого Киева; иными словами, их
земли простирались до северной кромки степной зоны. Хотя само название
“древляне” обозначает “древесный (лесной) народ”, оно, видимо, как было
сказано выше, скорее имеет отношение к политическим условиям, чем к
природной среде, то есть оно, скорее всего, указывает на то, что они
находились раньше в подчинении у готского племени тервингов. В любом
случае, захоронения, подобные древлянским, были обнаружены при раскопках
возле Киева. Возможно также, что не позднее конца восьмого века часть
древлян обосновалась к востоку от Днепра, откуда позднее они были
вытеснены на запад, по ту сторону реки, племенами радимичей и северян.
Конечно, все это догадки. Только древности, обнаруженные на территории,
занятой древлянами в десятом веке, могут быть надежно определены как
древлянские.

Были произведены раскопки более чем семи тысяч древлянских могильных
холмов. Они относятся к периоду с девятого по тринадцатый век.
Преобладающим типом захоронения является погребение. Состав предметов
небогат. Обнаружены были простые горшки, деревянные ведра, стеклянные
бусы, серьги из бронзы или серебра низкой пробы. Среди других предметов,
найденных при раскопках, можно указать на изделия из кремня, маленькие
железные ножи, серпы, фрагменты шерстяной ткани и кожаную обувь. В целом
уровень материальной культуры древлян девятого и десятого веков ниже,
чем у полян. Была ли ситуация такой же в седьмом и восьмом веках, или
благосостояние древлян оскудело после того, как они были вытеснены к
северу от киевских земель? Трудно сказать.

В главе, посвященной славянам, Масуди упоминает мощное царство ад-Дир с
большими городами и сильной армией. Некоторые исследователи высказывали
предположение, что название “ад-Дир” следует интерпретировать как личное
имя, и царь ад-Дир идентифицировался со скандинавом Диром, который,
согласно первой летописи, вместе с Аскольдом упрочился в Киеве около 860
г. Эта точка зрения вряд ли приемлема; более того, на мой взгляд,
название “ад-Дир” следует интерпретировать скорее как племенное, а не
личное имя. В таком случае, вероятно, Масуди имел в виду древлян.
Древляне описаны в “Повести временных лет” как гордый и воинственный
народ, несмотря на то, что ко времени составления этой летописи они были
вытеснены в болотистую глушь. Если бы можно было подтвердить, что они
контролировали Киев в седьмом-восьмом веках, то комментарий Масуди
вполне подходил бы к ним.

Что касается дреговичей, они тоже погребали своих усопших. Состав вещей
в захоронениях не впечатляет. Наряду с другими предметами были
обнаружены филигранные бусы и височные подвески с частично совпадающими
концами, которые согласно Готье, ближе к стилю украшений кривичей, чем
радимичей; и это несмотря на тот факт, что последние жили прямо по ту
сторону Днепра от дреговичей.

д) СЕВЕР

В северных и северо-западных землях было два главных племени: кривичи и
словене. Кривичи заселяли верховья Днепра, Западную Двину и Волгу,
контролируя таким образом важное пересечение речных путей. Словене,
двигаясь на север от среднего Днепра, вероятнее всего, достигли берегов
озера Ильмень не позднее шестого века, а город Новгород существовал,
видимо, уже в шестом веке.

Судя по археологическим свидетельствам, кривичи имели много общего со
словенами. Для тех и других типична была кремация усопших. Лишь в
одиннадцатом веке, под влиянием христианских ритуалов, погребение
распространилось среди кривичей.

Словенские курганы обычно высокие, выше десяти метров. Жители
Новгородской и Псковской земель, как правило, называли курганы подобного
типа сопками. Наиболее ранние сопки относятся к седьмому веку, и в одной
из них была обнаружена сасанидская монета, датированная 617 г. н.э.
Однако, большинство сопок относятся к восьмому и девятому векам. Состав
предметов, найденных в них при раскопках, небогат. Керамика и обгорелые
кости животных и людей составляют находки.

В районе Смоленска – на территории распространения кривичей –
большинство могильных холмов ниже и меньше по размерам, чем словенские
курганы. Наиболее важным местом сосредоточения кривичских курганов
является Гнездово. Большинство гнездовских курганов может быть
датировано десятым веком, но часть из них относится к более раннему
периоду. Содержимое гнездовских курганов значительно богаче словенских
сопок. Даже в ранних курганах было обнаружено много украшений, таких как
железные и медные крученые ожерелья, медные фибулы, подвески в форме
креста и полумесяца, металлические статуэтки птиц и т. д.

Как мы видели, общее направление миграции ряда южно-русских племен,
таких как улучи, поляне, северяне, радимичи и вятичи, было с юга на
север; это отступление вызвано натиском мадьяр и других кочевых народов.
Миграция северных племен, начиная с седьмого века, наоборот, была не
отступлением, а наступательной экспансией, направленной с запада на
восток, от смоленских и новгородских земель к русскому междуречью –
между верхней Волгой и Окой. Первые кривичские переселенцы достигли
верхней Волги, следуя по течению реки Вазузы. Словене поднимались по
реке Мете, от истоков которой, используя волок, они двигались к верхней
Мологе, а оттуда добирались до Сити и Кашинки. Ранние захоронения
словенского типа были обнаружены около Бежецка и на берегах реки Сити.

Два потока колонизации – словенский и кривичский – слились в
Ростово-Суздальском регионе. В девятом и десятом веках многочисленные
славянские поселения уже были на этой территории, которая первоначально
заселялась финно-угорскими племенами. Первые славянские поселенцы
появились там, вероятно, в восьмом, если не в седьмом веке. К сожалению,
результаты археологических исследований не дают нам ясной картины. В
середине девятнадцатого века граф А.С. Уваров и П.С. Савельев произвели
раскопки более чем семи тысяч курганов на этой территории, но работы
велись поспешно и без записи точного местоположения каждого из найденных
объектов. Поэтому сейчас невозможно классифицировать культурные пласты и
отделить финский слой от славянского. В любом случае ясно, что
большинство курганов обнаруживают смешанную финно-славянскую культуру.
Такие вещи, как тонкие височные подвески, фибулы и гривны, весьма сходны
с подобными же предметами, найденными в гнездовских захоронениях. То,
что, по меньшей мере, часть курганов Ростово-суздальского региона
принадлежит не финнам, а поселенцам, подтверждается большим количеством
захоронений с помощью кремации, что было не характерно для финнов. С
другой стороны, как северные славяне (кривичи и словене), так и
скандинавы практиковали кремацию. Археолог И.А. Тихомиров на этом
основании предположил, что не финские предметы в ростово-суздальских
курганах следует считать древнегерманскими. Недавно П.П. Смирнов
повторил его точку зрения. Мы видели, что скандинавы, видимо, проникли в
Ростово-Суздальский регион в конце седьмого или начале восьмого века.
Однако, вероятно, они шли по пятам славянской колонизации, которая
проторила им дорожку. Поэтому, хотя и некоторые не финские предметы в
Ростово-Суздальских курганах следует признать скандинавскими, большая их
часть, вероятно, славянская.

Что касается экономической жизни, русские племена восьмого и девятого
веков были хорошо знакомы с земледелием, которое в большинстве случаев
составляло основу их экономической деятельности. В степных районах
разведение лошадей и скота представляло собой еще одну важнейшую отрасль
экономики, в то время как в северных лесах особой значимостью, видимо,
обладали охота и пчеловодство. Что касается материальной культуры, то
русские племена находились на стадии железного века. Многие предметы
домашнего обихода и сельскохозяйственные орудия, такие как, к примеру,
серпы, были сделаны из железа. Железное оружие, подобное мечам,
выковывалось. Бронза и серебро использовались для изготовления
украшений. Находки веретен свидетельствуют о знакомстве с ткачеством, в
то время как фрагменты шерстяной ткани указывают на развитие
производства сукна.

Практикование двух разных способов захоронения – с помощью погребения и
кремации – отражает существование двух различных тенденций в религиозных
верованиях. Кремация усопших была старой традицией по крайней мере тех
славянских племен, у которых существовало почитание Перуна, бога грома и
молнии. Мы видели, что в восьмом и девятом веках обряд кремации
доминировал у кривичей и словен. Что касается полян и северян, мы имеем
свидетельства кремации, относящиеся к десятому веку, и нельзя быть
уверенными, что такая же практика существовала у них и в более ранний
период.

В погребальных обрядах всех других русских племен – радимичей, вятичей,
дулебов, древлян и дреговичей – обычай погребения представляется
преобладающим. То же самое, вероятно, относится и к хорватам. Нам
следует вспомнить в связи с этим, что погребение было типичным для
северо-кавказской культурной сферы, в частности, – для аланов. Поскольку
анты были, по нашему мнению, тесно связаны с аланами, распространение
этой формы похорон среди таких антских племен, как радимичи, вятичи,
северяне и дулебы, можно приписать аланскому происхождению правящих
кланов этих племен. Древляне и дреговичи, видимо, переняли этот ритуал у
своих соседей, дулебов.

Различие похоронного ритуала у русских племен, несомненно, является
свидетельством двойственности их религиозных верований. Религия антских
племен явно находилась под влиянием иранского вероучения и мифологии. Мы
уже отмечали почитание мифологической птицы-собаки Сенмурва в скифский и
сасанидский периоды. Поклонение Сенмурву, вероятно, продолжалось еще в
хазарский и ранний варяжский периоды, и керамическая плитка,
обнаруженная в Гнездове и относящаяся к восьмому или девятому векам,
характерна в этом отношении. В “Повести временных лет” Сенмурв
упоминается под именем Симаргла, которое близко к “Симургу”, – так
персидский поэт Фирдоуси называет мистическую птицу в своей поэме
“Шах-Намэ”.

После политического объединения русских племен под властью киевских
князей религиозные верования различных племен были синкретизированы, и
во второй половине десятого века, до обращения Владимира в христианство,
киевский пантеон включал в себя как славянского Перуна, так и иранского
Симурга.

Относительно социального расслоения русских племен восьмого и девятого
веков археологические свидетельства указывают на разделение между
богатыми высшими классами и простыми людьми, во всяком случае, среди
полян, северян и кривичей. Знать и купцы таких больших городов, как Киев
и Смоленск, накопили значительное богатство. Находки большого количества
кладов с восточными монетами, обнаруженных в разных губерниях, указывают
на широкий круг внешнеторговых отношений. Оставляя в стороне клады,
относящиеся к более позднему времени, и принимая в расчет только те,
которые содержат восточные монеты восьмого и девятого веков, следует
сказать, что большинство этих кладов было обнаружено на землях северян,
радимичей и вятичей; хотя немало подобных кладов находилось и в землях
кривичей и словен, а также в Ростово-суздальском регионе, тоже
заселенном этими двумя племенами. Что касается киевских земель, в период
до десятого века здесь было найдено немного, и лишь один клад был
обнаружен при раскопках на территории нижнего Дона.

В заключение давайте обратимся к антропологическим свидетельствам.
Антропологами было исследовано значительное количество костяков и
черепов, обнаруженных в различных курганах и могильниках по всей России,
но данные этих исследований нельзя назвать исчерпывающими или
окончательными. Согласно Ю.Д. Талко-Гринцевичу, нельзя установить общий
восточнославянский тип, и, с точки зрения антропологии, существует не
только разница между различными племенами, но, в ряде случаев,
существуют различные группы внутри одного племени.

Что касается роста, то новгородские словене, поляне и часть северян были
выше, чем представители других племен. Древляне и радимичи были среднего
роста (выше 165 см); кривичи были самыми низкорослыми (около 157 см). С
точки зрения краниометрии, поляне были суббрахицефалами; северяне,
западные кривичи, древляне и новгородцы – субдолихоцефалами; восточные
кривичи – долихоцефалами. Что касается ширины лба, то у северян, полян,
древлян и кривичей лбы были достаточно широкими, а у новгородцев –
средними. У полян были широкие затылки, это приложимо также к северянам,
древлянам и кривичам; у новгородцев затылки были среднего размера. У
древлян и кривичей были крупные лица, в то время как у новгородцев,
северян и полян – значительно меньше.

Принимая во внимание эти показатели, так же как и ряд других,
Талко-Гринцевич предложил следующую классификацию древнерусских племен:

1. Новгородцы

2. Поляне и северяне

3. Древляне и кривичи

Эта классификация неполная, поскольку в нее включены не все русские
племена. В то же время, она может помочь историку, а ее обоснованность
позволяет обнаружить различие антропологического типа между антскими
племенами (группа 2) и словенскими племенами (группа 3).

2. Распространение хазарского и мадьярского контроля над южно-русскими
племенами

У составителя “Повести временных лет”, использовавшего ряд древних
устных преданий, было смутное представление о том, что южно-русские
племена в некоторое отдаленное время принадлежали к великому
государству, или союзу, внутри которого каждое племя могло сохранять
свои собственные обычаи. Этот “союз” греки называли Великой Скифией;
каждое племя держалось и своих собственных обычаев, и законов, и
преданий их отцов, и у каждого племени было свое свойство. В этом
предании о Великой Скифии можно усмотреть отзвуки сарматской и гуннской
эпох, но более естественным представляется отнесение Великой Скифии
“Повести временных лет” к хазаро-мадьярскому периоду, когда, между
прочим, сами хазары употребляли славянское слово “закон”.

В конце седьмого века племена асов и русов с нижнего Дона покорились
хазарам, в то время как племена асов в районе верхнего Донца были
завоеваны мадьярами, последние, однако, считали себя наделенными
верховной властью над хазарами в этой местности. Согласно нашему
предположению, в 730-е гг. в регионе верхнего Донца появились шведы и
столкнулись с мадьярами. Эти последние тогда двинулись на запад в район
нижнего Днепра и Буга и частично завоевали, частично вытеснили на север
полян и уличей. Теперь донецко-донской речной путь контролировался
шведами, которые со временем смешались с асами и русами, приняв название
последних. Новые объединенные русы, должно быть, сначала признавали над
собой господство хазар, но затем, около 825 г., порвали с ними и
основали свой собственный каганат. Около 833 г. хазары нанесли ответный
удар, построив крепость Саркел, намереваясь отрезать русских от донского
речного пути.

Возведение Саркела явилось лишь первым шагом в стремлении хазар взять
Русский каганат в кольцо. Чтобы обезопасить свой контроль над нижним
Доном и предотвратить возможность прихода новых варяжских отрядов на
помощь русским, хазары вынуждены были также удерживать контроль над
верхним Доном и верхним Донцом. Такая политика была также продиктована и
экономическими соображениями. Именно по верхне-донецкому пути азовские
русские получали с севера меха. Примечательно то, что как только хазары
завоевали русские племена в районе Оки, они наложили дань в мехах.

Работы по строительству Саркела начались около 833 г. Мы можем
представить, что к 840 г. хазары, должно быть, завоевали северян и
вятичей, а позднее – также и радимичей. Относительно хазарского контроля
над полянами свидетельства противоречивы. Под датой 6367 г. от
сотворения мира (859 г. н.э.) летописец записывает, что поляне платили
хазарам дань мехами. Однако, согласно другому рассказу, когда хазары
потребовали дань с полян, те предложили заплатить мечами. Летописец
сообщает, что хазарским старшинам это предложение показалось
подозрительным, и они предостерегли своего “князя” (т.е. кагана) такими
словами: “Не добрая эта дань, князь. Мы ее добыли оружием, острым с
одной стороны, которое называется саблей, а их оружие обоюдоострое и
называется мечом. Эти люди наложат дань на нас и на другие страны. И все
это сбылось”. Этот рассказ, как он читается в “Повести временных лет”,
несомненно, является плодом поэтической доработки. В первоначальной
версии, должно быть был записан простой факт, что поляне однажды
предложили хазарам заплатить дань мечами. Впоследствии выплата дани
прекратилась, что вызвало комментарии и объяснение летописца.

Мы можем предположить, что хотя хазарские войска и дошли до Киева, они
вряд ли оставались там долго. Ввиду другой доступной информации нам
следует считать, что фактический контроль над Киевом был установлен
мадьярами. Поскольку сами мадьяры являлись хазарскими вассалами, поэтому
нет противоречия в источниках, одни из которых называют хазар, а другие
– мадьяр правителями Киева. В этой связи “Повесть временных лет” говорит
только о хазарах. Мадьярская версия дана в хронике нотариуса короля
Белы. Она была написана в тринадцатом веке, но ее составитель
использовал старую мадьярскую хронику, так называемую Gesta Hungarorum
(“Венгерские деяния”), которая была написана в начале двенадцатого века,
то есть одновременно с русской “Повестью временных лет”. Согласно
нотариусу Белы, мадьярский воевода Олом (или Алмус) разбил киевлян,
которые были принуждены после этого признать его господство. В связи с
этим следует отметить, что “Повесть временных лет” упоминает дворец
Олома (“Олмин двор”), который был расположен на холме возле Киева. Эта
гора была известна как поселение угров (т.е. мадьяр) – Угорское.

Воевода Олом также упоминается в книге Константина Багрянородного “Об
управлении империей”. Макартни считает, что сын Олома родился около 840
г.. А если так, то дата рождения Олома приходится на период несколько
раньше 820 г., во всяком случае, не позже этого года. Видимо, он был во
цвете лет ко времени, когда хазары появились в Киеве, около 840 г. Мы
можем предположить, что между хазарами и мадьярами было достигнуто
соглашение, по которому Киев был оставлен в подчинении Олому.

Имя “Кий”, возможно, происходит от тюркского слова kiy (“берег реки”).
Поскольку правящий клан Хазарского государства был тюркского
происхождения, мы можем связать название города Киева с приходом хазар.
Хазарские войска, должно быть, подошли к Киеву с востока, и их привлекли
крутые холмы (kiy) по ту сторону Днепра. Отсюда, видимо, и название
города.

3. Рюрик и варяжско-русское правление в Новгороде

К середине девятого века Украина – как правобережная, так и левобережная
– контролировалась хазарами и мадьярами. В то же время варяги усиливали
свое давление на Северную Русь. Таким образом вся территория между
Балтийским и Черным морями была разделена на две сферы влияния:
хазарско-мадьярскую на юге и варяжскую на севере. Эта ситуация точно
описана в “Повести временных лет” под датой 6367 от сотворения мира (859
г. н.э.) следующими словами: “Варяги из-за моря наложили дань на чудь,
славен, мерю, весь и кривичей; а хазары наложили дань на полян, северян,
и вятичей”.

Известия о хазарском давлении на Русский каганат, должно быть, были
доставлены в Северную Русь, в первую очередь, теми русскими
посланниками, которым византийское правительство воспрепятствовало
вернуться в каганат в 839 г., и вместо того направило в Германию,
откуда, со временем отпущенные императором Людовиком, они направились в
Швецию, а затем, вероятно, в Старую Русу. Вдобавок, сведения об
установлении хазарского контроля над вятичами и северянами и о том, что
они таким образом отрезали речной путь по Донцу, вероятно, доходили до
Новгорода от купцов, для которых теперь возникло препятствие в их
поездках на юг.

Нам следует принять в расчет, что в первой половине девятого века –
после основания Русского каганата в Азовском регионе и до хазарского
наступления – отношения между русским севером и русским югом были
оживленными и обширными. Регион верхней Двины и озера Ильмень являлся
важным торговым пунктом на пути из Скандинавии на Восток и обратно.
Находки оружия и фибул скандинавского типа вместе с восточными монетами
в Ливонских могильниках, среди других городищ, и в Асхерадене –
достаточно показательны. Некоторые шведские воины и купцы,
отправлявшиеся в поисках приключений в Азовский регион, после того как
богатели или уставали, бывало, возвращались на север и селились в
Северной Руси, где они все еще могли принимать участие в торговле с
Востоком. Некоторые из новых отрядов искателей приключений,
направлявшихся на Восток из Скандинавии, тоже останавливались в Северной
Руси; таким образом к середине девятого века в районе озера Ильмень
возникла община шведских купцов, которая, благодаря своей коммерческой
деятельности, тем или иным образом была связана с Русским каганатом.
Центром этого северного “отделения” Русского каганата была, вероятно,
Старая Руса, а Шахматов и Платонов даже предполагали, что этот город
следует идентифицировать с “Русским островом”, упоминавшимся арабскими
писателями, хотя это предположение, с нашей точки зрения, неприемлемо.

Разрыв в отношениях с Югом, явившийся результатом наступления хазар,
должно быть, болезненно отозвался на экономической жизни новгородского
региона. Мы можем вспомнить, что даже в более поздние времена, в
киевский период, население Новгорода зависело от поставок зерна из
района Оки. А ильменская “русская компания” шведских купцов и их
посредников, должно быть, терпела серьезные убытки из-за разрыва связей
с Русским каганатом. Новые отряды варягов, которые продолжали прибывать
из Скандинавии и останавливались в Северной Руси на пути в Приазовье, не
имея возможности двигаться на юг, начали грабить коренное население
Северной Руси. Есть упоминание об одном из таких эпизодов в житии Св.
Анскария, согласно которому в 852 г. какие-то датчане переплыли
Балтийское море и захватили город в стране славян (in jinibus
Slavorurn). Этот город может быть отождествлен с Новгородом. Получив
большой выкуп, датчане возвратились домой. Возможно, тот же самый эпизод
был записан в русской “Повести временных лет” под датой 862 г. “И они
(словене) изгнали варягов за море, и не дали им дани и начали править
сами”. Согласно так называемой Иоакимовой летописи, утраченной,
выдержками из которой однако пользовался В.Н. Татищев, имя словенского
князя, изгнавшего варягов, было Гостомысл . Судя по резюме Татищева к
рассказу Иоакима о Гостомысле, рассказ этот имеет характер легенды.

Хотя датчане были изгнаны, положение в новгородских землях не
улучшилось, поскольку путь на юг не был расчищен. Поэтому продолжался
кризис, “и не было справедливости в управлении, и род восставал на род,
и началась междуусобица”. Чтобы облегчить положение и открыть путь на
юг, необходима была война против хазар, но такое предприятие требовало
войск, которых явно было недостаточно в районе Ильменя. Это, вероятнее
всего, стало основной причиной “призвания варягов”.

Не известно ни одного скандинавского племени, называвшегося “русь”. Но
совершенно ясно из рассказанного в “Повести временных лет”, что именно
такое племя имелось в виду под этим названием. Давайте, действительно,
рассмотрим перечень варяжских народов, как он дан выше. Кроме русов,
упомянуты следующие народы: шведы (свей), норвежцы (урмане), англы
(англяне) и готы – жители Готланда (готе). Заметим, что здесь нет
упоминания о датчанах. В то же время русь “Повести временных лет”
следует идентифицировать с датчанами, что является еще одной причиной
для различения старых русов с Юга и новых русов с Севера; а мы знаем,
что русы Русского каганата были шведами”.

Предводитель русов, который, согласно “Повести временных лет”,
принял приглашение прийти и править ильменскими племенами, звался
Рюриком. Его действительно можно считать одним из датских феодалов и
идентифицировать с Рюриком из Ютландии, упоминающимся в западных
летописях. Отождествление Рюрика Новгородского и Рюрика Ютландского
впервые было предложено Фридрихом Крузе в 1836 г., но не получило
широкого распространения. В 1929 г. Н.Т. Беляев снова подошел к
рассмотрению этой проблемы и с помощью некоторых новых материалов и
новых доводов полностью подтвердил теорию Крузе. Эта идентификация,
конечно, имеет веские основания.

Теперь нам нужно сделать краткий очерк жизни Рюрика. Его отец, из клана
Скьелдунгов, был изгнан из Ютландии и принял вассальную зависимость от
Карла Великого, от которого получил около 782 г. Фрисланд в ленное
владение. Рюрик родился около 800 г. Его детство прошло в беспокойном
окружении, поскольку отец, а после его смерти – старший брат, постоянно
вели войну с правителями, захватившими власть в Ютландии. В 826 г. или
около того старший брат Рюрика Харальд, которому удалось захватить часть
Ютландии (но позднее он был изгнан оттуда), принял покровительство
Людовика Благочестивого и был окрещен в Ингельхейме, возле Майнца.
Поскольку Харальд прибыл туда со всем своим семейством, мы можем
предположить, что Рюрик тоже был окрещен. Если это так, то он вряд ли
всерьез воспринял свое обращение, потому что позднее вернулся к
язычеству.

После обращения Харальда император даровал ему в ленное владение район
Рустринген во Фрисланде. Рюрик имел в нем свою долю, а после смерти
брата стал владыкой всего лена. Еще при жизни Харальда оба брата яростно
воевали, чтобы защитить свои земли от нападений со стороны короля Дании,
а после смерти императора Людовика положение Рюрика стало довольно
ненадежным. Согласно Верденскому договору (843 г.), Фрисланд был включен
в долю империи, доставшуюся Лотарю, и получилось так, что Рюрик утратил
свой лен. На протяжении следующих нескольких лет Рюрик вел жизнь
искателя приключений, участвуя в набегах как на континент, так и на
Англию. В хрониках тех лет он стал известен как jel Christianitatis,
“язва христианства”. В 845 г. его корабли поднялись вверх по Эльбе, и в
том же году он совершил набег на Северную Францию. В 850 г. Рюрик
спустил на воду флот в триста пятьдесят кораблей, с которым он грабил
прибрежные районы Англии. В последующие годы он направил свое внимание
на устье Рейна и Фрисланд. Лотарь был вынужден пойти на компромисс и
возвратил Фрисланд Рюрику на том условии, что он будет защищать
побережье империи от нападений других викингов. Поскольку Рюрик теперь
не мог беспрепятственно грабить побережье Северного моря, он, вероятно,
устремил свое внимание к Балтике, видимо хорошо проинформированный о
набеге датчан на Новгород в 852 г.

Интерес Рюрика к прибалтийским землям получил новый толчок, когда Лотарь
вынудил его снова отдать Фрисланд, вместо которого ему был дарован
другой лен в Ютландии (854 г.). Став владыкой Южной Ютландии, Рюрик
получил прямой доступ к Балтийскому морю и оказался, таким образом, в
лучшем, чем ранее, положении для того, чтобы принимать активное участие
в балтийских делах. Составитель “Повести временных лет” относит прибытие
Рюрика в Новгород к тому же году, когда датчане вынуждены были оставить
город (“862”, то есть 852 г.). На самом деле, между этими двумя
событиями, видимо, прошло два года, а то и больше, и во всяком случае,
экспедиция Рюрика в Новгород не могла быть предпринята раньше его
обоснования в Ютландии, то есть, не раньше 854 г. Наиболее вероятно, что
она имела место в 855 или даже в 856 г.

“Повесть временных лет” утверждает, что Рюрик прибыл на Русь с двумя
братьями, Синеусом и Трувором. Этих имен нет в западных хрониках.
Согласно Н.Т. Беляеву, имена Синеус и Трувор не следует интерпретировать
как личные, а скорее, как эпитеты самого Рюрика. По-скандинавски
Signjotr значит “победоносный”, a Thruwar – “заслуживающий доверия”. В
средневековых сказаниях легенда о трех братьях, основывающих город или
государство, была популярным мотивом, и поскольку существовал подобный
рассказ о Киеве, летописец без колебаний приложил его и к новгородской
земле.

Теперь нам следует вернуться к анализу названия русь, источник которого
в “Повести временных лет” связан с приходом Рюрика. Мы видели, что под
русью составитель “Повести временных лет” подразумевал датчан. Как
владыка Ютландии, Рюрик, конечно, мог считаться датчанином, и в его
свите, должно быть, было много датчан. Но в Ютландии нет такого района,
который был бы известен как Русь. Однако, поскольку Рюрик на протяжении
какого-то времени был правителем Фрисланда, Беляевым была предпринята
попытка интерпретировать название “Русь” как финское искажение названия
“Фрис”. Эта гипотеза едва ли правдоподобна, но Беляев указывает, хотя и
вскользь, на другую возможность: происхождение названия “Русь” от
Рустрингена, который был первоначальным леном Рюрика; название
“Рустринген” было сокращено до “Русь”. Название “Русь” в его
первоначальном значении, относящемся к южным русам, было достаточно
хорошо знакомо в Новгороде ко времени появления Рюрика, и теперь его
стали, видимо, употреблять вместо длинного “Рустринген”. Мы видели, что
в “Повести временных лет” (Ипатьевский список) есть очевидное
противоречие, касательно руси. Это та русь, которая склоняет другие
племена к тому, чтобы пригласить варягов, и, с другой стороны, это –
варяжское племя русь, которое отозвалось на призыв. Загадку можно
разрешить, если допустить существование двух русей: старая шведская русь
Русского каганата и новая фрисландская русь Рюрика.

4. Русь в Приднепровье и Причерноморье

Согласно “Повести временных лет”, придя на Русь, Рюрик обосновался на
Ладоге, в то время как Синеус взял себе в подчинение Белоозеро, а Трувор
– Изборск. Мы видели, что предполагаемых братьев Рюрика, вероятно, не
существовало, но, скорее всего, он посадил кого-то из своих
родственников или последователей в других городах в качестве своих
наместников или вассалов. Проведя большую часть своей жизни на западе,
Рюрик, должно быть, хорошо был знаком с зарождающейся феодальной
системой и, видимо, был готов приложить ее принципы к своим новым
владениям на Руси. Под этим углом зрения привлекает внимание утверждение
Иоакимовой летописи, касающееся организации Северной Руси под властью
Рюрика, известное нам в резюме Татищева. По Татищеву, “Рюрик насадил во
всех городах князей либо варяжского, либо славянского происхождения, а
сам был известен как князь великий, что равнозначно греческим титулам
“архикратор” или “басилевс”, а те князья были его вассалами”. Греческие
титулы, конечно, здесь не относятся к делу, поскольку представления
Рюрика о сюзеренитете копировались в соответствии со стандартами
Западной империи, с которыми он был хорошо знаком.

Можно сравнить утверждения Татищева и “Повести временных лет”. Согласно
последней, братья Рюрика, Синеус и Трувор, умерли через два года после
прибытия на Русь. После их смерти Рюрик с Ладоги перебрался в Новгород и
построил там замок.

Занятый организацией своего нового царства, Рюрик, видимо, не замышлял
никакой кампании на юг. И все же, в надежде на то, чтобы способствовать
проведению такой кампании, старая колония русов в Старой Русе позвала
Рюрика в Новгород. Они, вероятно, решили теперь попытаться пробить себе
путь на юг без помощи Рюрика. С этой точки зрения мы можем подойти к
рассказу летописца о походе Аскольда на Киев. В начале повествования
читаем следующее: “И бяста у него два мужа (Аскольд и Дир), не племени
его, но боярина, и та испросистася ко Царю-городу с родом своим. И
поидоста по Днепру…”. Очевидно, что инициатива в этом деле
принадлежала не Рюрику, а самим двум боярам. Слова “не племени его”,
видимо, следует понимать в значении “не из его фрисландской свиты”. Они
отправились “с родом своим”, то есть с членами старо-русской (шведской)
колонии.

По утверждению летописца, целью Аскольда был Константинополь, но это
звучит скорее как собственный комментарий летописца, а не запись факта.
Трудно допустить, что в те времена какой-либо новгородец мог думать о
кампании против Константинополя. Замысел Аскольда, должно быть,
действительно заключался в том, чтобы прорваться на юг, но с той главной
целью, как мы можем думать, чтобы восстановить связи с Русским каганатом
в Приазовье. Поскольку традиционный донецко-донской речной путь был
перегорожен хазарами, следовало установить новый путь. Кривичские купцы,
вероятно, к тому времени разведывали днепровский речной путь от
Смоленска до Киева, и, видимо, благодаря им Аскольду пришла мысль идти
на Киев, откуда он надеялся найти какой-то путь дальше на юг.

Летописный рассказ продолжается так: “И поидоста Аскольд и Дир по
Днепру, и идуче мимо и узреста на горе градок; и упрошаста и реста “чий
се градок?”. Они же (горожане) реша: “была суть три братья. Кий, Щёк,
Хорив, иже сделаша градокось, и изгибоша, и мы седим, платяче дань родом
их козаром”. Аскольд же и Дир остатса в граде сем и многм варяги
съвокуписта, и начаста владети Польскою (т.е. – полянской) землею”.

Рассказ представляет из себя легенду, которая, вероятно, сохраняет
отзвук реальных исторических деталей. Что касается хазарской дани, мы
уже видели, что скорее всего, дань для хазар собиралась мадьярским
воеводой Оломом. Возможно, Аскольд и Дир правили Киевом от имени Олома.
Когда позднее Олег захватил Киев, он сказал Аскольду и Диру: “Вы не
князья, и не княжеского рода”, – и его слова следует понимать в том
смысле, что Аскольд и Дир не считались независимыми правителями, а,
скорее, чьими-то заместителями. Но если так, то чьими же? После того,
как они были убиты по приказу Олега, их тела принесли ко дворцу Олома на
Угорской горе. Почему? Очевидно, потому что они правили от имени Олома
из его дворца, который служил резиденцией правителя.

Под датой 6374 (866 г. н.э.) в “Повести временных лет” записано, что
Аскольд и Дир предприняли кампанию против Константинополя. Из
византийских источников мы знаем, что первое русское нападение на
Константинополь было в 860, а не в 866 г.. Поэтому нам следует считать,
что во фрагменте из “Повести временных лет” допущена хронологическая
ошибка на шесть лет. Что касается самой кампании, мы не думаем, что у
Аскольда и Дира была достаточно большая армия, чтобы предпринять этот
поход самостоятельно. У мадьяр, даже если мы предположим, что они
согласились пропустить русов через Нижнеднепровский регион, не было
кораблей, и они не знали, как вести войну на море, поэтому они не могли
оказать какую-то реальную поддержку. Ожидать помощи можно было только от
Русского каганата в Приазовье. Должно быть, кампания была предпринята
совместными усилиями Аскольда и Дира и Русского каганата. Видимо,
тмутараканский каган взял на себя инициативу в этом деле. Во всяком
случае, установление связи с Тмутараканским каганатом, как мы
предположили выше, было изначальной целью Аскольда, и, вероятно, он
отправил посланников в Тмутаракань вскоре после прибытия в Киев. От
Киева до Азовского побережья можно было добраться на кораблях, используя
степные реки и волоки. Одним из таких речных путей был путь вверх по
реке Орлу (притоку Днепра), а от его верховьев волоком к притокам Донца,
а затем вниз по Донцу и Дону. Однако, этот путь преграждали хазары.
Поэтому, скорее всего, был использован другой путь: вверх по Самаре
(южному притоку Днепра) и ее притоку Волчьей, затем волоком к Кальмиусу,
а по нему – к Азовскому морю.

О положении в Русском каганате тех лет сведений мало. Как мы видели,
посланникам из каганата, которые прибыли в Константинополь в 838 г., не
было дозволено возвратиться, и они были посланы в Германию. Мы не знаем,
удалось ли им вернуться в Тмутаракань по окружному пути – из Ингельхейма
в Новгород и так далее. Во всяком случае, задержание посланников
византийским императором означало разрыв дипломатических отношений между
Русским каганатом и Византией, и, возможно, это стало причиной русского
набега на Амастрис в 840 г. (или около того), если мы допустим, что
такой набег действительно имел место. Нет никаких свидетельств о
дальнейших действиях русских на Черном море между 840 и 860 г. В то
время как предполагаемый набег 840 г. был направлен на Малую Азию, в 860
г. русы решили ударить по самому Константинополю.

Представляется, что кампания 860 г. была хорошо подготовлена, и для нее
было выбрано подходящее время. Империя в это время находилась в самом
разгаре войны с арабами. В 859 г. последние нанесли византийским войскам
сокрушительное поражение, и самому императору едва удалось избежать
пленения. Начиная с ранней весны 860 г. империя занялась интенсивной
подготовкой армии к новой кампании против арабов, и в начале июня
император и его помощник, куропалат Бардас, повели византийскую армию в
Малую Азию. Именно такого случая и ожидали русские, чтобы напасть на
Константинополь.

С другой стороны, столь же очевидно, что византийский флот наблюдал как
за крымской береговой линией, так и за побережьем Малой Азии, чтобы не
допустить каких-либо активных действий русских, особенно после набега на
Амастрис в 840 г. Поэтому, мы вправе думать, что русские появились с той
стороны, с какой византийцы их никак не ожидали. Возможно, они
использовали окружной путь через Азовское море и Северную Таврию к устью
Днепра; то есть, сначала они переплыли Азовское море, а затем от его
северного побережья направились вверх по реке Берде и вниз по реке
Конской, притоку Днепра. Вполне возможно, что в районе лагуны,
образованной при впадении Конской в Днепр, ниже современного города
Запорожье, экспедиционные войска Русского каганата воссоединились с
отрядом Аскольда и Дира, идущим из Киева. Объединенная флотилия русских
кораблей, должно быть, затем пошла вниз по Конской и нижнему Днепру в
Черное море, а по нему направилась прямо на юг к Босфору.

18 июня 860 г. соединенный русский флот, состоящий из двухсот кораблей,
появился перед стенами Константинополя. Как власти, так и население
пришли в полное замешательство. Если бы русские сразу же пошли на штурм
города, они, вероятнее всего, захватили бы его, не встретив
сопротивления со стороны жителей. Но вместо того они начали грабить
дворцы и монастыри перед стенами города. Между тем патриарх Фотий
сплотил население и спешно сформировал народное ополчение для защиты
города. Был направлен посланник в императорскую ставку в Малой Азии с
сообщением о критическом положении столицы.

Чтобы поднять дух народа, Фотий организовал религиозную процессию к
Набережной-Золотого Рога, внутренней бухты Константинополя. Святая
реликвия, известная как плащаница Святой девы, была опущена в воду,
после чего, согласно преданию, разразился шторм, разметавший русские
корабли. Сам Фотий, однако, сказал в одной из своих проповедей, что
русские начали отступать еще перед штормом. На какое-то время они еще
задержались в ближних водах, где вскоре были атакованы византийским
флотом, посланным императором, который сам также поспешил обратно в
столицу с сухопутными войсками. Русские, несомненно, понесли большие
потери, и лишь немногим кораблям удалось спастись бегством.

5. Миссия Константина Философа в Хазарии и первое обращение Руси

После отступления русского флота от Константинополя византийским властям
пришлось принять меры, которые бы предотвратили любое нападение в
будущем. Одним из методов византийской дипломатии в отношениях с
“северными варварами” было способствование их обращению в христианство.
Мы видели, что в шестом веке “гуннский” князь Грод был приглашен в
Константинополь, чтобы принять там крещение, а в седьмом веке был
обращен молодой булгарский хан Курт. Естественно, что после русского
набега 860 г. византийские власти – как светские, так и церковные –
должны были вернуться к мысли об усмирении яростного духа русов
проповедью христианства среди них.

Во время русского набега трон патриарха, как мы знаем, был занят Фотием,
человеком высокого интеллекта и глубоко образованным, одним из наиболее
выдающихся духовных лидеров во всей истории Византии. Как глава
Византийской Церкви, Фотий играл важную роль и в государственных делах.
Императору Михаилу было немногим за двадцать лет в 860 г.; кроме того,
он был слабохарактерным юношей, которому недоставало решительности. Его
главный помощник, куропалат Бардас, был близким другом Фотия и всегда
ценил его советы. Просветительской целью Фотия было выдвижение философии
в качестве основания Церкви, а также распространение византийской
духовной цивилизации за пределами Империи. Поэтому первый срок его
патриаршества (858 – 867 гг.) был ознаменован возрождением миссионерской
деятельности византийской Церкви. Попытка обратить русов в христианство
стала лишь одним из направлений подобной политики Фотия.

Русы были столь же опасны для хазар, как и для византийцев, поэтому
представлялась необходимой некоторая координация политики византийцев и
хазар в отношении руси. Хотя христианство и пробивало свои корни в
Хазарии, оно там не утвердилось, и сам каган был язычником. Все же,
Фотий питал надежду на то, чтобы обратить хазар и русов одновременно.
Согласно “Житию” Константина Философа, именно хазарам принадлежала
инициатива его миссии, но, во всяком случае, Фотий стремился
воспользоваться прибытием хазарских посланников в Константинополь и
предложил послать им проповедников (вероятно, в конце 860 г.).

Как записано в “Житии” Константина Философа, хазарские посланники по
прибытии в Константинополь заявили следующее: “Мы знали бога,
повелителя, всего сущего (Тангри, алтайского бога неба), с незапамятных
времен… а теперь иудеи побуждают нас принять их религию и обычаи, и
арабы, со своей стороны, тянут нас в свою веру, обещая нам мир и много
даров”. В этих словах очень точно описана религиозная ситуация в
Хазарии. Мы уже упоминали, что на протяжении какого-то времени в Хазарии
распространялись как иудаизм и ислам, так и христианство, и арабы
считали обращение кагана в ислам как необходимое условие мира. Ясно, что
ко времени хазарского посольства в Константинополь, каган должен был
решить, какую из трех иноземных для Хазарии религий ему нужно принять
взамен примитивного шаманизма.

Фотий назначил самого способного из своих учеников, Константина,
прозванного Философом, возглавить миссию. Константин стал известен под
именем Кирилл, которое было дано ему вместе с высшим монашеским чином
(схимой) перед смертью, как один из двух славянских апостолов, а вторым
был его брат Мефодий. Нет сомнений в том, что Константин был человеком
мощных интеллектуальных способностей, искусным диалектиком и еще более
выдающимся лингвистом. Согласно его биографу, он был единственным
достойным кандидатом для выполнения миссии в Хазарии: “Никто иной не
смог бы осуществить ее”. Помимо общего философского и богословского
образования, лингвистические способности Константина и его знание разных
диалектик явились причиной того, что выбор пал на него. За несколько лет
до этого он был послан миссионером в Сирию, и, вероятно, приобрел не
только некоторые познания в мусульманской диалектике, но и основы
арабского и еврейского языков, что помогло ему в спорах с иудеями и
мусульманами в Хазарии. На пути в Хазарию Константин остановился в
Херсонесе в Крыму, чтобы завершить изучение древнееврейского. Между
прочим, через самаритянина, которого он встретил в Крыму, он приобрел
также некоторые познания в самаритянском языке.

Не менее важным было и знакомство Константина со славянским языком. Они
оба с братом Мефодием, который должен был сопровождать его в Хазарию,
родились в Салониках, где их отец занимал важный пост в военной
администрации”. Как и во многих македонских семьях, в семье говорили как
по-славянски, так и по-гречески. Знание славянского было главнейшим
требованием к главе и членам миссии в Хазарию, поскольку этот язык был
широко распространен в Крыму и в самой Хазарии, особенно среди племен
асов и русов. Нам следует добавить, чтобы избежать превратного
истолкования, что некоторые другие кланы – особенно на Северном Кавказе
– говорили только на иранском (осетинском), а в некоторых приграничных
районах употреблялось смешение славянского и осетинского. Даже после
прихода шведов и установления их владычества над асами и русами
лингвистическая ситуация существенно не изменилась. Шведская правящая
верхушка была немногочисленна и далека от того, чтобы навязывать свой
язык народам, которыми она правила, и сами шведы, вероятно, быстро
славянизировались, как это будет позднее и с правителями Киева.

Возможно, знание славянского языка оказалось очень полезным Константину
во время его пребывания в Херсонесе.

“И он нашел там список Евангелия и псалмов, написанных по-русски
(росьскы письмены писано; вариант: русьскы), и он нашел человека,
говорящего на этом языке, и говорил с ним, и понимал смысл того, что
говорит тот, и, приспособив его язык к своему собственному наречию, он
разобрал буквы, как гласные, так и согласные, и, помолясь Богу, стал
быстро читать и говорить (по-русски)”.

Хотя сам Константин повсеместно признан изобретателем славянского
алфавита, и хотя нет никаких ясных свидетельств о существовавшем до него
сколько-нибудь развитом славянском письме, знаменитый вышеприведенный
фрагмент из “Жития” Константина вводил в заблуждение несколько поколений
ученых. Предполагалось много теорий для идентификации тех самых “русских
букв”. До недавнего времени “готская” теория считалась наиболее
правдоподобной. Согласно ей, манускрипт, который был найден Константином
в Херсонесе, был на готском (на языке крымских готов). В 1935 г.
совершенно противоположная гипотеза была выдвинута А. Вайяном, а именно,
что текст вышеприведенного фрагмента следует считать неточным, и в нем
вместо “русских букв” (русьскы) имелись в виду “сирийские буквы”
(сурьскы). На наш взгляд, ни готская, ни сирийская теория не имеют
оснований. Крымские готы были хорошо известны даже в Константинополе и,
конечно, еще больше – в Херсонесе; невозможно, чтобы Константин ошибся,
приняв их за русских. Что касается сирийской гипотезы, она более
правдоподобна, чем готская, ввиду общего образования и культурного
уровня Константина, но в то же время мы стоим перед тем фактом, что ни в
одном из списков “Жития” Константина в этом фрагменте не читается
“сурьскы”, в то время как в некоторых манускриптах нет “русьскы”, но
есть “росьскы” или “рускы”, так что возможность вывести “русскы” из
“сурьскы” в этом фрагменте чрезвычайно мала. Более того, из содержания
рассказа ясно, что главной трудностью для Константина было разобрать
буквы, а не понимать язык, что ему удалось легко, сравнив этот язык со
своим собственным (своей беседе прикладая), то есть, несомненно,
сравнивая русский с македонским славянским наречием. Все это вместе
говорит о том, что простейший путь объяснения текста – это читать его
таким, какой он есть, и согласиться с тем, что манускрипт действительно
был на русском, то есть на языке южной руси (асов, антов), или более
точно – на языке крымских асов или русов.

Позднее, в полемике с римским духовенством, когда Константин защищал
права славян на то, чтобы иметь свои священные книги и проводить службу
на собственном языке, он составил перечень народов, которые используют
собственный язык в церковной литературе и церковной службе. Перечень
содержит названия следующих народов: армяне, персы, абасжане, иберы,
сугдеане, готы, авары, тюрки, хазары, арабы, египтяне, сирийцы. Хотя
здесь и нет особого упоминания о русских, внимание приковывает название
“сугдеане”. Их, конечно, следует идентифицировать с жителями города и
района Сугдея в восточном Крыму. А в этой части Крыма большую часть
населения составляли асы. Таким образом, под названием “сугдеане”
Константин, видимо, подразумевал и асов, и русов, поскольку русы были
кланом асов.

Хотя проблему языка рукописи, которую Константин изучал в Херсонесе, на
наш взгляд решить легко, характер букв, которыми она написана,
представляет собой значительно более сложную проблему, и здесь мы можем
лишь высказать предположение. Известно, что христианство
распространялось среди народов Северного Кавказа, главным образом, с
юга, из Грузии и Армении. Как грузинские, так и армянские миссионеры
время от времени приезжали в Хазарию. Так, в 681- 682 гг. албанский
епископ Израэль проповедовал среди северокавказских “гуннов”. Вероятно,
среди обращенных им были и осетины (асы). В конце восьмого века
грузинский монах Св. Або путешествовал по Крыму и Хазарии.
Представляется вполне правдоподобным, что христианские общины,
возникавшие на Северном Кавказе в течение седьмого и восьмого веков,
включая и осетинские (веские) общины, использовали грузинские или
армянские буквы для написания литургических текстов или молитв. От
северокавказских асов крымские асы (“сугдеане”), видимо, заимствовали
алфавит, который, скорее всего, состоял из армянских или грузинских букв
(а может быть, смешение тех и других), адаптированных к языку асов. И,
вероятно, Константин имел дело в Херсонесе с русским манускриптом,
написанным с помощью такого адаптированного армянского или грузинского
алфавита.

Можно считать, что Константин оставался в Крыму на протяжении зимы 861
г., а весной того же года направился в ставку кагана в Хазарию. Путь,
избранный миссионером, привлекает внимание. Сперва он направился в
Северную Таврию, где на него напали мадьяры, однако они не вынудили его
повернуть обратно, и он проследовал дальше к одной из бухт на северном
побережье Азовского моря, где сел на корабль и поплыл по “хазарскому
пути”. Спрашивается, почему Константин не сел на корабль прямо в
Херсонесе или, по крайней мере, в Керчи, что уберегло бы его от невзгод
на сухопутном пути через Северную Таврию, подобных нападению мадьяр.
Вероятно, для выбора окольного пути была серьезная причина. Очевидно,
морской путь через Керченский пролив кем-то был прегражден, так что
Константин не мог им воспользоваться. Но кто мог препятствовать
мореплаванию через Керченский пролив? Вряд ли кто-нибудь иной, как
русские, чья ставка находилась по ту сторону пролива в Тмутаракани, но
которые, очевидно, в это время контролировали Керчь. Из этого следует,
что русские не желали принимать византийских миссионеров. А если так, то
Константин вынужден был избрать другой путь, называемый в его “Житии”
“хазарским путем”. Это, несомненно, старый путь русских купцов через
Хазарию, как он описан у Ибн-Хурдадби, то есть вверх по Дону до Саркела,
затем волоком к Волге и вниз по Волге к городу Итилю.

Во время миссии Константина ставка кагана находилась не в Итиле, а в
Самандаре, который был расположен либо на месте современного города
Кизляра, либо на месте Тарку. Во всяком случае, Константин должен был
продолжать путешествие от Итиля на юг вдоль западного берега Каспийского
моря к устью реки Терек. После прибытия в ставку кагана Константину
предстояло вступить в полемику с оппонентами – иудейскими и
мусульманскими миссионерами. В “Житии” достаточно подробно описана его
полемика с иудеями, но мало сказано о полемике с мусульманами. В “Житии”
Мефодия о полемике с мусульманами не упоминается вовсе. Мы можем
вспомнить, что в книге арабского автора Аль-Бакри есть рассказ о
религиозных диспутах между христианами и иудеями, где, очевидно, имеется
в виду миссия Константина. Согласно Аль-Бакри, иудеи взяли верх над
своим христианским оппонентом, а что касается мусульманского миссионера,
ему не удалось принять участие в диспуте, поскольку он был отравлен
евреями. Согласно “Житию” Константина, именно он разбил все аргументы
иудея и никак иначе; но и нельзя ожидать другого в таком литературном
документе, как “Житие” святого.

Во всяком случае, даже из “Жития” ясно, что каган не был обращен в
христианство, благодаря аргументации Константина. Однако он позволил
своим придворным и своему народу окреститься, если они того желают. И
около двухсот человек действительно было окрещено. Более того, каган
написал вежливое письмо императору, в котором читаем следующее: “Ты
прислал нам, Государь, достойного человека, который своими словами и
делами показал нам, что христианская вера – святая; мы поняли, что это
истинная вера, и мы дозволили тем, кто захочет, принять крещение, и
надеемся, что мы сами будем готовы сделать то же в надлежащее время. И
мы являемся друзьями и помощниками твоего величества и готовы служить
тебе, когда тебе потребуется наша служба”. Таким образом, сохраняя
миролюбивое отношение к религии, каган заявил о дружбе и сотрудничестве
между ним и императором. Поэтому мы можем сказать, что с политической
точки зрения миссия Константина имела полный успех, но с точки зрения
религиозной успех был лишь частичным. Хотя и был дан новый толчок к
распространению христианства в Хазарии оно не стало официальной
религией, и сам каган остался от него в стороне. Следует добавить, что
через три или четыре года после путешествия Константина в Хазарию каган
был обращен в иудаизм (около 865 г.).

Провожая Константина, каган предложил ему богатые дары, но Константин
отказался принять их, попросив кагана вместо того об освобождении
византийских пленников без всякого выкупа, на что каган согласился.
Поскольку перед миссией Константина не было войны между Византией и
хазарами, естественно возникает вопрос, что за византийские пленники
были в Хазарии, и как они попали туда. Единственное возможное объяснение
– что это были греки взятые в плен русскими во время их набега на
Константинополь привезенные после этого в Тмутаракань и проданные
хазарам.

Возвращаясь назад, Константин выбрал сухопутный путь через Северный
Кавказ. Сначала он направился к Каспийским Воротам, то есть, к
Дарьяльскому ущелью. Оттуда он продолжил свое путешествие к восточному
побережью Азовского моря через засушливые степи, где и он, и его
спутники страдали от жажды и истощения. Можно удивляться, почему он не
выбрал значительно более удобный путь вниз по реке Кубани до
Тмутаракани. И опять ответ здесь, видимо, в том, что тмутараканские
русские не позволили ему пройти по их территории. Более того, при нем
были освобожденные греческие пленники, которых те хотели бы захватить.

Переправившись через Азовское море, Константин вернулся в Крым, и во
время своего второго пребывания в Крыму он обратил народ Фул в
христианство. Город Фулы находился на северовосточном склоне Крымских
гор, возле современного города Карасубазар. По свидетельству “Жития”
Константина жители Фул поклонялись священному дубу, который был срублен
Константином. Это похоже на рассказ об обращении “гуннов” албанским
епископом Израэлем в 681/82 г.. Гунны, как и фульцы, поклонялись
священному дубу, и Израэль, как и Константин, срубил его. Согласно
Маркварту поклонение деревьям было широко распространено среди касогов
(черкесцев) и абасжан, у которых его заимствовали аланы (асы). Мы можем
упомянуть в связи с этим, что Константин Багрянородный, писавший в
середине десятого века, рассказывает, что русские (которые в то время
контролировали Киев) приносили в жертву петухов перед большим дубом на
острове Св. Григория, который следует идентифицировать с островом
Хортица на Днепре. Правители Киева были скандинавского происхождения, но
в их армии было много полян, а они были одним из антских, или асских
племен. Ко времени обращения фульцев (около 861 г.) часть кавказских и
крымских асов и русов уже были христианами, а сугдейские русы имели даже
церковные книги на своем собственном языке и со своей графикой –
“русскими буквами”. Но вдали от моря, как в Фулах до прихода
Константина, асы и русы все еще оставались язычниками.

Хотя ему удавалось распространять христианство в Крыму и на Северном
Кавказе, Константин не сумел обратить тмутараканских русских, которые
решительно отказались принять его. Однако, пример крымских и
северокавказских асов и русов со временем подействовал и на
тмутараканских русов, и в 867 г. патриарх Фотий мог торжественно
провозгласить, что народ рос, известный своей дикостью, теперь принял
христианского епископа и стал исполнять христианские обряды с большим
усердием. К сожалению, Фотий не указал в своем послании, где
располагалась епархия росского епископа, поскольку тмутараканская
епархия упомянута в перечне епархий Готии, который, по моему мнению,
был, видимо, составлен Константином после его возвращения из Хазарии.
Поэтому нам следует считать тмутараканское епископство зародышем русской
церкви.

6. Миссия Константина и Мефодия в Паннонии и зарождение славянской
письменности

Через год после возвращения из Хазарии Константин с братом Мефодием
предпринял новую миссию, результаты которой имели серьезные последствия
для всего хода развития славянской культуры. На сей раз их позвали на
запад, а не на восток. Инициатива новой миссии исходила от князя
Ростислава из Моравии. В 862 г. его посланники прибыли в Константинополь
и попросили императора направить проповедников в Моравию, чтобы
насаждать там христианство. К этому времени часть моравского народа,
включая самого князя Ростислава, уже была обращена в христианство,
главным образом через германских миссионеров. Последние, однако, не были
знакомы со славянским языком, что являлось серьезной помехой для их
проповедей. Кроме того, церковные книги, которые они привезли с собой, и
церковные службы, которые они проводили, были на латыни, и потому не
воспринимались коренным населением.

Чтобы полностью осознать значимость решения Ростислава обратиться к
Константину с просьбой прислать миссионеров, нам следует рассмотреть
политическую и духовную ситуацию на нижнем Дунае, на территории,
известной как Паннония, в расширенном смысле этого слова. С церковной
точки зрения эта территория находилась под юрисдикцией Рима, а говоря
более определенно, епископ Зальцбургский провозгласил свое господство
над этим регионом. Что касается международной политики, то в первой
четверти девятого века, как мы видели, за нижнедунайские земли велся
спор между франками и булгарами. Моравия оставалась в франкской сфере
влияния, и в 840 г. король Людовик Немецкий посадил там князя Ростислава
как своего вассала. Сперва Ростислав оставался верным Людовику, но
позднее попытался освободить себя и свою страну от германского
владычества. Хотя сам Ростислав был окрещен, он возмущался высокомерием
германских епископов. В 855 г. Людовик послал войска в Моравию, но они
потерпели поражение от моравского князя. Позднее Людовик предложил
булгарскому хану Борису, в то время еще язычнику, союз против Моравии.
Чтобы предвосхитить опасность быть атакованным булгарами вместе с
германцами, Ростислав решил просить византийского императора о помощи,
как дипломатической, так и церковной.

Вполне естественным для патриарха Фотия было доверить новую миссию двум
солунским братьям, ввиду как знания ими славянского языка, так и опыта в
миссионерской деятельности, который они приобрели в Хазарии, где, и это
следует отметить, ведущая роль принадлежала Константину, в то время как
Мефодий не проявил особенной инициативы. Константин стал также главой
паннонской миссии, но на этот раз Мефодий тоже был очень деятелен, и
после смерти Константина в 869 г. Мефодий один продолжил миссионерскую
деятельность, проявив себя достойным преемником своего выдающегося
брата.

Обсуждая план миссионерской деятельности в Моравии, Константин с самого
начала настаивал на использовании славянского языка моравской церковью.
Его идею поддержали и Фотий, и император Михаил. Следует заметить, что
иерархи Византийской Церкви в некоторых случаях были готовы согласиться
на использование местных языков в церковной службе, в отличие от обычно
бескомпромиссного отношения Рима. Раз было принято решение об
использовании славянского языка в церковных службах в Моравии, сразу же
возникла проблема наличия церковных книг, по крайней мере, главных,
переведенных на славянский и написанных по-славянски; а в то время не
было устойчивого местного алфавита. Мы можем допустить, что во многих
случаях славяне использовали греческий алфавит, который, однако, не
вполне подходил для славянского языка; как мы видели выше, крымские асы
и русы использовали нечто вроде своей собственной азбуки. Теперь, перед
началом своей паннонской миссии, Константин должен был либо согласиться
на то, чтобы использовать греческий алфавит для передачи славянских
букв, либо утвердить “русские буквы”, которые он изучал в Крыму, либо
изобрести совершенно новый славянский алфавит. По “Житию”, Константин
выбрал последнее и составил свой собственный алфавит. И Философ,
согласно своему обычаю, сначала начал молиться вместе со своими
помощниками; и вскоре “Господь внял молитве его приближенных, и
божественная мысль осенила Константина, и он составил буквы”.

Славянский алфавит, используемый в церковных книгах и, в переработанной
форме, в светской литературе русскими, украинцами, болгарами и сербами,
называется кириллическим, в соответствии с монашеским именем
Константина. Однако, многие исследователи сейчас сомневаются в том, что
это именно тот алфавит, который был изобретен Константином (Кириллом), и
приписывают изобретение кириллического шрифта болгарскому ученику
Мефодия в конце девятого века . Что касается Константина, то по общему
мнению он считается сейчас изобретателем так называемого глаголического
алфавита. Проблему эту трудно решить, поскольку не только не сохранилось
ни одного автографа Константина, но и ни одной славянской рукописи его
времени не было найдено. Самые ранние образцы глаголического и
кириллического шрифтов относятся ко времени царствования болгарского
царя Симеона (892-927 гг.).

Кириллический алфавит взял за основу греческий унциальный шрифт с
использованием некоторых дополнительных букв для передачи звуков,
которых нет в греческом языке. Что касается глаголического алфавита, его
происхождение до сих пор является загадкой. Одно время существовало
общее мнение, что он произошел от греческой скорописи, но доверие к этой
теории серьезно пошатнулось. Различные исследователи выдвигали
предположения о происхождении глаголицы от того или другого восточного
алфавита: коптского, еврейского, самаритянского, армянского или
грузинского. Не являясь специалистом ни в лингвистике, ни в палеографии,
я вряд ли могу заявить о себе как о компетентном судье в полемике о
глаголице. Однако, поскольку исследователи в этих специальных областях
не пришли пока к определенным выводам, мне не остается ничего, кроме как
высказать свое собственное мнение. Нельзя отрицать определенного
сходства между армянским и грузинским алфавитами, с одной стороны, и
глаголическим, с другой. Поскольку, согласно моему предположению,
“русские буквы”, обнаруженные Константином в Крыму, вероятно,
происходили от армянского или грузинского алфавитов (или от обоих), я
готов с определенными оговорками и до определенной степени поддержать
теорию Н.К. Никольского о том, что упоминающиеся в “Житии” Константина
“русские буквы” были глаголическими. Примечательно в связи с этим, что
по надписи на реймсской копии евангелия четырнадцатого века мы можем
заключить, что глаголица была известна как “русский шрифт”.

А если так, то несомненным выводом будет то, что Константин не изобретал
глаголического алфавита, а следовательно, алфавит, который он изобрел,
вероятно, был кириллическим. Как объяснить употребление глаголицы, как
второго из двух ранних славянских алфавитов? Можно думать, что,
изобретая кириллицу для общего употребления, Константин продолжал
использовать глаголицу в качестве некоего тайного шрифта для
конфиденциальных посланий, посвятив в его “тайны” лишь наиболее надежных
своих последователей. Позднее, после смерти Константина, секретность
была снята, и глаголицей, видимо, стали пользоваться наряду с
кириллицей, а в некоторых регионах глаголице даже отдавали предпочтение.

Склоняясь к только что приведенной интерпретации взаимоотношения между
двумя шрифтами, я готов, в принципе, допустить возможность иного подхода
к проблеме. Вероятно, Константин не принял “русских букв” такими, какими
он обнаружил их, но переработал их и приспособил к потребностям
славянского языка. Эту переработку и адаптацию, возможно, называли его
изобретением. В таком случае, Константин также может считаться
изобретателем глаголического алфавита, и это позволит отнести
изобретение кириллицы к последователям Мефодия.

В 863 г. Константин и Мефодий прибыли в Моравию ко двору князя
Ростислава. История их деятельности там находится вне сферы настоящего
труда, и нам следует ограничиться лишь некоторыми замечаниями общего
характера. Особенная трудность миссионерского положения братьев
заключалась в том, что им приходилось быть одновременно в добрых
отношениях и с Византией, и с Римом. В сущности, между западной и
восточной церквями еще не было схизмы. Даже обличение папской политики
Фотием, прозвучавшее в 867 г..не разрушило общности церквей, поскольку
позднее сам Фотий возобновил отношения с Римом. Окончательный разрыв
произойдет двумя веками позже, во время патриаршества Михаила Керулария
(1054 г.). Щекотливость положения Константина и Мефодия происходила из
того факта, что они были посланы в качестве миссионеров патриархом
Константинополя в земли, традиционно относившиеся к юрисдикции папы
римского. Если бы братья по прибытии в Моравию настаивали на ее духовном
подчинении Константинополю (в чем, видимо, их инструктировал Фотий), они
бы нарушили канонический порядок. Но они ничего подобного не сделали,
будучи наполнены истинным христианским духом, а не соображениями
церковной политики. Их целью было организовать славянскую церковь в
Моравии, а не расширить границы византийского патриаршества.
Противостояние, которое они встретили сразу же, исходило не из Рима, а
от германского духовенства. Поскольку последнее канонически было
подчинено папе, то именно к папе и обратились Константин и Мефодий за
подтверждением их полномочий в Паннонии. Теоретически, во власти палы
было организовать новую епархию в Паннонии, независимо от любых
протестов епископа Зальцбургского. Действительно, немцы ставили на пути
братьев столько препятствий, сколько могли. Как германское, так и
итальянское духовенство яростно сопротивлялось использованию славянского
языка в церковных службах.

В 868 г. Константин и Мефодий отправились в Рим с целью защитить права
славянского языка, эта миссия имела полный успех, и папа Адриан
торжественно возложил копии славянских литургических книг на алтари
некоторых римских церквей. К этому времени здоровье Константина было
сильно расстроено неустанными трудами, и он умер в Риме после получения
высшего монашеского чина (схимы) под именем Кирилл (869 г.). Мефодий
готов был продолжать труд в одиночку, и в 870 г. папа Адриан II посвятил
его в сан епископа Паннонии с епархиальным центром в Сирме (Митровица).
Казалось, что дело славянской церкви обеспечено, но в это время в
Моравии произошел дворцовый переворот. Немцы искусно воспользовались
разногласиями между князем Ростиславом и его племянником Святополком. С
помощью немцев Святополк арестовал своего дядю и сам захватил моравский
трон. Вскоре немцы предали его и вторглись в Моравию. Лишь в 874 г.
Святополку удалось изгнать их и восстановить свою власть.

Сопротивляясь немцам политически, Святополк был готов к компромиссу с
ними в делах церковных. Он признал Мефодия архиепископом, но в то же
время пользовался советами германского священника, Вихинга. Вихинг
противился славянским литургиям и ветвистыми путями вел интриги против
Мефодия, посылая на него доносы папе. Мефодий еще раз отправился в Рим,
и хотя ему удалось оправдаться перед папой, тот, чтобы не вызывать
раздражения немецких прелатов, постепенно стал сокращать использование
славянского языка в моравской церкви. После смерти Мефодия (885 г.) в
Моравии прекратилось использование славянского языка для литургических
служб. Последователи Мефодия были изгнаны из страны и вынуждены были
найти убежище в Болгарии.

Хотя главные результаты паннонской миссии, таким образом, оказались
утрачены, исторический труд Константина и Мефодия был не напрасен,
поскольку они заложили прочное основание для создания славянской
письменности и всей славянской цивилизации в целом, благодаря чему
братья удостоились называться славянскими апостолами. В разгар их
административной и миссионерской деятельности в Паннонии, несмотря на
все препятствия, они находили время для литературных трудов, наиболее
важными плодами которых явились переводы на славянский язык евангелий,
псалмов и некоторых книг для церковных служб. Славянский язык в трудах
Константина и Мефодия, лингвистической основой которого явился
македонский диалект, стал языком всех славянских церквей, то есть,
православных, и поэтому известен как церковнославянский. Это был язык
большинства образованных славян на протяжении средних веков и раннего
периода новой истории, и он также лег в основу развития русского
литературного языка. Таким образом, хотя расцвет славянской письменности
в Моравии длился недолго, он продолжался достаточно, чтобы его факел
можно было перенести сначала в Болгарию и Сербию, а затем – в Россию.

7. Обращение дунайских бoлгap.

Как мы видели, дипломатический шаг моравского князя Ростислава, имевший
результатом отправку христианских миссионеров из Константинополя в
Паннонию, вызван был желанием предотвратить опасность для Моравии
франко-болгарского дружественного союза. Мало что известно о ходе
переговоров между королем Людовиком Немецким и болгарским ханом Борисом
в 862 и 863 гг., но можно предположить, что наряду с другими,
обсуждались и вопросы церковной политики. Хотя большинство болгар и
подчиненных им славян все еще оставались язычниками, христианство уже
начало распространяться в Болгарии, главным образом, через греков, как
тех, кто оказался в подчинении хана, так и греческих купцов, которые
постоянно наезжали в Болгарию. И, вообще говоря, Болгария, как ближайший
сосед империи, естественно, была открыта для византийского культурного
влияния. Таким образом хан Борис стоял перед той же дилеммой, что и
позднее князь Владимир Киевский: противостоять ли христианству, или
содействовать его распространению в интересах государства. Принятие
христианства приносило много выгод, таких как повышение престижа
правителя как внутри страны, так и на международной арене, и определение
к нему на службу высокообразованного персонала. С другой стороны, Борис
не мог не понимать определенных опасностей, вытекающих из принятия
христианства от Византии. Признание владычества константинопольского
патриарха над предполагаемой булгарской церковью могло привести к
необходимости признания господства византийского императора над
булгарским государством. Представляется вполне вероятным, что поэтому
Борис предпочел бы получить христианство не от Византии, а от Рима, а
точнее, от германских прелатов, находящихся под юрисдикцией Рима. Если
эти рассуждения верны, то значит религиозные темы играли определенную
роль в переговорах между франками и болгарами.

Известно, что в 863 г. Людовик известил Рим о намерении Бориса принять
истинную веру. Важный, хотя и деликатный пункт стал проблемой для
будущей организации болгарской церкви. Видимо, Борис настаивал на
определенной автономии болгарской церкви, во всяком случае, на
организации ее как отдельной епархии. Позднее русские киевские князья
выдвигали точно такие же требования. Пока тянулись переговоры между
франками и болгарами, византийские войска вторглись в Болгарию, и
император Михаил III потребовал от Бориса порвать союз с франками. Не
получив помощи от Германии, Борис был вынужден не только принять
византийский ультиматум, но и выразить желание стать христианином. Он
был окрещен вместе с некоторыми из его придворных в 864 г. Сам император
был крестным отцом Бориса, и поэтому Борис принял императорское имя
Михаил как свое христианское имя.

Однако, среди бойлов все еще сильна была языческая партия, которая
вскоре организовала заговор против хана. Заговорщики окружили дворец, но
Борис не испугался, и с небольшим отрядом верных ему гвардейцев сделал
вылазку и разогнал бунтовщиков. Зачинщики были арестованы и немедленно
казнены вместе с детьми, чтобы предотвратить всякую возможность
возмездия. Казнь предводителей языческой партий, среди которых
большинство составляли болгары, а не славяне, увеличила вес славян при
ханском дворе. Хотя Борис безоговорочно связал себя с христианской
партией, он не был готов к тому, чтобы полностью подчиниться главенству
Византии. Наоборот, вскоре он был разочарован в сотрудничестве с
Византией.

Нам следует осознать, что политика патриарха Фотия в отношении к
болгарской и моравской церквям была совершенно разной. Посылая своих
миссионеров в Паннонию, Фотий был готов к тому, чтобы паннонская церковь
была организована как автономная епархия, и рекомендовал использование в
литургии славянского языка. Ничего подобного не предполагалось для
Болгарии. После обращения Бориса туда послали греческих и армянских
священников; в Болгарию не был назначен епископ, и Фотий планировал
держать болгарскую церковь под непосредственной властью патриаршего
трона в Константинополе. Нетрудно понять причины разного отношения Фотия
к Моравии и Болгарии. Моравия была удалена от границ не только
Византийской империи, но и Константинопольского патриархата. Фотий
ничего не терял от образования национальной церкви в Моравии. Здесь все
заботы относились к папе. Территория Болгарии, наоборот, издавна
прилегала к границам империи, и с церковной точки зрения, Фракия всегда
считалась частью Константинопольского патриархата, а не Рима. Во всяком
случае, в отношении Фотия к Болгарии превалировали соображения
имперского централизма и греческого национализма.

Политика Византии в этом вопросе оказалась очень недальновидной. Когда
Борис принял христианство, он, должно быть, сразу же стал настаивать на
том, чтобы иметь епископа болгарской церкви, с целью сделать ее
потенциально автономной. Теперь же, когда, с его точки зрения,
византийские власти обманули его, он направил посланников в Рим с
просьбой к папе Николаю, чтобы тот прислал в Болгарию епископа и
священников (август 866 г.). Борис также обратился к королю Людовику
Немецкому с просьбой оказать содействие в этом деле, пользуясь влиянием
короля на папу. Папу не нужно было подталкивать, поскольку он очень
хотел воспользоваться случаем для распространения своего влияния на
Балканском полуострове. Он немедленно направил Борису двух легатов для
организации болгарской церкви под властью Рима. Таким действием папа
нарушил прерогативы Константинопольского патриархата, и легко можно
представить себе возмущение Фотия. Разразился острый конфликт между
папой и патриархом, и Фотий торжественно осудил действие Николая,
указывая также и на, по его мнению, теологические ошибки римской церкви,
наиболее серьезной из которых он считал пункт о Filioque в латинском
“Символе веры” (867 г.).

Опасность полного разрыва между восточной и западной церквями была
предотвращена дворцовым переворотом в Константинополе. Император Михаил
III был убит Василием Македонянином, который сам занял трон (23 сентября
867 г.). Одновременно Фотий был смещен, и вместо него патриархом был
избран Игнатий. Хотя Игнатий хотел достичь компромисса с Римом по
вопросам богословских расхождений, он проявил не меньшую, чем Фотий,
готовность настаивать на византийских прерогативах по отношению к
болгарской церкви. Нам следует принять в расчет, что хан Борис к этому
времени был разочарован в позиции папы. Одному из двух посланных в
Булгарию легатов – Формозо, епископу Порта – удалось снискать доверие
Бориса. Формозо продемонстрировал большое понимание потребностей
болгарской церкви, и намеревался организовать ее как обособленную
единицу. Это явно противоречило тайным планам папы, и противники Формозо
в Риме стали выражать подозрения в том, что он больше заботится о своих
интересах, нежели об интересах римского престола. Поэтому, когда Борис
попросил папу назначить Формозо первым епископом Болгарии, тот не только
отказался, но и отозвал Формозо обратно в Рим.

Борис был глубоко оскорблен и снова обратился в Константинополь за
руководством в церковных делах. Дело было передано на рассмотрение
Восьмого Вселенского Собора, который собрался в Константинополе в 869 –
870 гг. Собор (решения которого впоследствии отвержены православной
церковью) осудил Фотия, но с другой стороны, несмотря на протест папских
легатов, вновь утвердил владычество патриарха константинопольского над
Болгарией. Полемика, однако, на этом не закончилась, поскольку папа не
желал отказываться от своих требований.

Борьба между Византией и Римом болезненно сказалась на становлении
молодой болгарской церкви, тем более, что ни папа, ни патриарх не готовы
были признать обоснованность использования славянского языка в церковных
службах. Только после прихода последователей Мефодия – Клемента, Наума и
других – из Моравии в Болгарию (886 г.) стала возможной славянизация
болгарской церкви. Были образованы славянские школы для подготовки
болгарских священников, и подготовлены славянские переводы наиболее
важных церковных книг. В конце концов Болгарское народное собрание 893
г., которое провозгласило сына Бориса Симеона правителем (архонтом)
Болгарии, одновременно признало славянский язык официальным языком
церкви. Климент был назначен епископом Велиграда. Период правления царя
Симеона (893 – 927 гг.) стал временем быстрого подъема и расцвета
славянской письменности в Болгарии.

8. Киев в 870-е гг. и взятие его Олегом

Теперь снова обратимся к Киеву. Как мы видели, в 860 г. Аскольд и Дир
объединили силы с приазовскими русскими для нападения на
Константинополь. Известно, что после кампании 860 г., по крайней мере,
некоторая часть русских была обращена в христианство и оказалась под
владычеством епископа, чей престол был, предположительно в Тмутаракани.
B связи с таким развитием событий нам бы, естественно, очень хотелось
знать отношение к христианству тех русских, которые находились под
контролем Аскольда и Дира, и собирались ли сами Аскольд и Дир
способствовать распространению христианства в Киеве. К сожалению, в
наших источниках нет доступной информации.

С другой стороны, представляется вполне возможным, что в 860-е и 870-е
гг. некоторые христианские миссионеры добирались до Киева не только с
юга, но и с запада, а именно из Моравии. Мы видели, что благодаря трудам
святых Кирилла и Мефодия, христианство прочно утвердилось в Моравии, и
славянский язык стал первым, хотя только на время, языком моравской
церкви. Таким образом, на протяжении ряда лет Моравия была важным
центром славянской культуры и образования. Хотя князь Святополк (870 –
894 гг.) и не был поборником славянской церкви, он косвенным образом
способствовал ее распространению, расширяя границы своего государства.
Именно к его царству мы можем отнести упоминание Аль-Бахри и некоторых
других восточных писателей о могучем славянском государстве, столица
которого называлась аль-Фирак (Прага). Согласно Гардизи, имя славянского
правителя было Свет-Малик. Этот царь, наряду с другими землями, управлял
областью джервабов, то есть хорват.

Нет сомнений, что здесь имелись в виду хорваты из Галиции . Город
джервабов, упомянутый Аль-Бахри, вероятно, Краков. Эти хорваты
происходили от того же корня, что и южные (балканские) хорваты, но из-за
географического положения вошли в близкую связь с восточными славянами,
а затем и в объединение русских племен, которыми управляли киевские
князья. Даже в тот отдаленный период, видимо существовали коммерческие
отношения между Киевом и Галицией, а с купцами, как это бывало везде,
возможно, приходили и христианские миссионеры. Мы вполне допускаем, что
некоторые последователи Св. Кирилла и Мефодия приходили проповедовать в
Галицию, а оттуда кто-то из них, возможно, пытался установить связи с
Киевом. Именно к этому “Моравскому периоду” можно отнести происхождение
идеи о единстве трех славянских племен – чехов, поляков и русских;
позднее легенда о трех братьях – Чехе, Ляхе (поляке) и Русс – была
пущена в ход, чтобы еще более ясно выразить идею единства этих трех
славянских народов.

Говоря о расширении киевской торговли в 870-е гг., нам теперь следует
выделить возрастающую важность верхнеднепровского пути. История захвата
Киева Олегом (878 г.), как она рассказана летописцем одиннадцатого века,
достаточно характерна. Согласно этой истории, Олег притворился купцом, и
с помощью этой уловки ему удалось захватить город. Очевидным подтекстом
этой истории является то, что к тому времени не было ничего необычного в
прибытии купеческих кораблей в Киев из Смоленска.

Из-за недостатка свидетельств мы не в состоянии привести какие-либо
точные данные о культурном и экономическом развитии Киева в 870-е гг.
Однако, принимая в расчет то, что город установил достаточно близкие
отношения – как коммерческие, так и иные – со Смоленском на севере,
Галицией на западе и Приазовьем на юго-востоке, вполне можем допустить,
что, благодаря этим различным влияниям, в Киеве происходили важные
культурные перемены. Политически же, как уже отмечалось Киев в это
время находился под мадьярским контролем.

В конце 870-х гг. мирное, по-видимому, течение жизни в Киеве было
нарушено появлением нового отряда варягов, добравшихся до города из
Новгорода. Чтобы разобраться в причинах этого события, нам следует
теперь переключить наше внимание на Новгород. Мы видели, что ютландский
князь Рюрик появился на Ладоге около 856 гг., а несколько позднее он
захватил Новгород. Должно быть, прошло несколько лет, прежде чем Рюрик
навел порядок в своих новых владениях на новгородской земле. Однако, он
продолжал наблюдать за развитием событий на западе и в 867 г. предпринял
неудачную попытку возвратить себе Фрисланд с помощью датчан. Смерть в
869 г. Лотаря, короля Лотарингии, который в 854 г. получил Фрисланд в
ленное владение от своего отца, императора Лотаря, вызвала общее
перераспределение всех владений во Франкской империи, и Рюрик решил, что
это благоприятный момент для предъявления его требований. Поэтому он
отправился в Нимвеген для беседы с Карлом Смелым (братом императора
Лотаря) и обещал поддерживать его за соответствующее вознаграждение. В
873 г. Рюрик получил Фрисланд обратно, и после этого его имя больше не
упоминалось во фракийских хрониках. В русской “Повести временных лет”
запись о смерти Рюрика помещена под годом 879. Если мы допустим, что
здесь та же хронологическая ошибка, что и в рассказе о нападете русских
на Константинополь – то есть, ошибка в шесть лет, – мы можем отнести
смерть Рюрика к 873 г. Но, как мы вскоре увидим, расчеты летописца
постепенно корректировались, и в таком случае ошибка составляла четыре
или три года вместо шести. Во всяком случае, Рюрик умер, вероятно,
вскоре после возвращения ему старого лена.

По преданию в “Повести временных лет”, Рюрик оставил в Новгороде своего
юного сына Игоря, от чьего имени сначала правил его родич Олег. Имя
“Игорь” встречается в клане Скьелдунгов. Прародителя Скьелдунгов –
пра-пра-прадеда Рюрика -звали Ивар, это имя можно считать иной формой
имени Ингвар, или Игорь. Согласно летописям, сын Рюрика был тем самым
Игорем, ставшим киевским князем после смерти Олега и правившим с 912 по
945 г.. Однако, вряд ли допустима идентификация двух этих Игорей. В
таком случае, Игорю Киевскому было бы больше 70 лет ко времени смерти
(родился не позднее 873 г. умер в 945 г.). Между тем, в летописях нет
указаний на то, что князь Игорь был так стар. В 941 – 944 гг. он сам вел
полную тягот кампанию против Византийской империи. В 945 г. он сам
руководил походом на древлян, во время которого и был убит. К тому же,
его сын Святослав родился в 942 г.. Ввиду этих соображений мы можем
предположить, что между Рюриком Новгородским и Игорем Киевским было, по
меньшей мере, одно промежуточное поколение, а возможно, и два.

Что касается Олега, то в так называемой Иоакимовой летописи он назван
“урманином”, то есть норвежцем. Его можно идентифицировать с Оддом
норвежских саг. Возможно, что имя, под которым он упоминается в русских
летописях, есть всего лишь производное от названия его родной страны.
Олег – это русская транскрипция слова “Хельги”, которое, возможно,
обозначает уроженца Халогаланда (Хельгаланда) в Норвегии. В Олеге, таким
образом, мы имеем представителя третьей струи скандинавского потока в
Северной Руси, первые два были представлены шведами (Аскольдом и Диром)
и датчанами (Рюриком). Мы допускаем, что Олег, вероятно, прибыл в
Новгород не один, а во главе большой свиты, состоявшей главным образом
из норвежцев, и это объясняет тот факт, что он стал правителем после
смерти Рюрика, а может быть, даже раньше, после последнего отъезда
Рюрика на запад. Уплывая на запад, Рюрик, должно быть, взял с собой, по
крайней мере, часть своей датской свиты, а те датчане, что остались в
Новгороде, вынуждены были пойти на компромисс с норвежцами и дать клятву
верности Олегу. Мы уже видели, что разрыв связей с Приазовьем,
происшедший около 840 г., болезненно сказался на благосостоянии Севера.
Хотя Аскольду и Диру удалось добраться до Киева, они, в свою очередь,
потеряли связь с Новгородом. С другой стороны, Рюрик, даже будучи
правителем Новгорода, продолжал настойчиво стремиться к тому, чтобы
возвратить свои западные владения, и поэтому мало был заинтересован в
экспансии на Юг.

Именно поэтому Олегу следует воздать должное за объединение Севера и Юга
Руси. Начало его южной кампании описано в летописи следующими словами:
“Отправился Олег, взяв с собой много воинов из варягов, чуди, славян,
мери, веси и кривичей”. Ясно, что Олег к тому времени был признанным
предводителем всех северных племен. Показательно также, что русские
(русь) не упомянуты среди его приверженцев, и на то есть очевидные
причины. Старые русы (шведского происхождения, из Приазовья), должно
быть, ушли из Новгорода в Киев значительно раньше с Аскольдом и Диром, в
то время как новая фрисландская русь, или, по крайней мере, те, кто
остался от них после отъезда Рюрика во Фрисланд, смешались с варягами
Олега.

Поход Олега в первой летописи отмечен датой 6390 (882 г. н.э.). Как и
раньше, здесь можно ожидать хронологической ошибки, хотя и не в шесть
лет, как в случае с русским нападением на Константинополь. Нам следует
принять в расчет, что летописная дата договора Олега с греками верна
(911 г.). Ясно, что по ходу повествования летописец постепенно уточнял
свои расчеты. Поэтому мы можем предположить, что ошибка в датировке
первого похода Олега – меньшая, нежели в датировке набега Аскольда на
Константинополь, возможно, не в шесть лет, а, мы бы сказали, между
четырьмя и двумя годами. В таком случае, поход Олега можно отнести ко
времени между 878 и 880 гг. (скорее, к 878 г.).

Олег продвигался с осторожностью, стараясь обеспечить свой контроль над
наиболее важными пунктами на днепровском речном пути, в каждом из
которых он оставлял гарнизон своих солдат. “И он занял город (Смоленск)
и оставил там гарнизон. Оттуда он пошел дальше и захватил Любеч, и там
оставил гарнизон. Затем он подошел к киевским холмам”. Согласно первой
летописи, Олег захватил Киев хитростью. Он спрятал свои войска недалеко
от берега реки, а затем отправил гонцов к Аскольду и Диру, чтобы
известить о прибытии торгового каравана. Вполне возможно, что вестниками
Олега были какие-то смоленские купцы, которые и раньше приезжали в Киев,
так что их появление не вызывало подозрений у киевских правителей. Обман
сработал: Аскольд и Дир отправились на кораблях без достаточной охраны и
были убиты на месте воинами Олега. Как мы уже упоминали, их тела затем
были отнесены к дворцу Олома. С их убийством прекратилась власть мадьяр
над Киевом. “И Олег сам сел князем в Киеве”.

9. Заключительные замечания

Захват Киева Олегом открывает новую страницу русской истории – период
так называемого Киевского государства, или Киевской Руси. В отличие от
предшествующих южнорусских формаций государственного типа в антский и
хазарский период, расположенных на Дону и в Приазовье, днепровский
речной путь – “из варяг в греки” – становится теперь главной
географической осью Русского государства. Для Олега, однако, Киев был
только первым, пусть и наиболее важным, пунктом на пути на Юг. Южное
Приднепровье на протяжении ряда лет оставалось в руках мадьяр, и должно
было пройти около тридцати лет после завоевания Киева, чтобы Олег начал
свой первый поход на Константинополь. Тем не менее, Киев оставался
опорным пунктом во всех его последующих походах на юг, и поэтому мы
считаем дату прихода Олега в Киев важной вехой, вполне подходящей для
того, чтобы ею завершить этот том.

В этой последней главе нашего очерка истории древней Руси мы вели речь о
разнообразных событиях, которые произошли за сорок лет между русским
посольством в Константинополь в 838 -839 гг. и завоеванием Киева Олегом
около 878 г. На первый взгляд может показаться, что почти нет
органической связи между рассматриваемыми явлениями, кроме
хронологической последовательности. Такое впечатление – если случится,
что оно возникнет у читателя – может явиться результатом географической
широты событий, которые берутся в расчет. Нам необходимо было перемещать
наше внимание с севера на юг, с востока на запад, пристально наблюдая за
важными политическими событиями не только в Прибалтике, но и на
юго-восточном побережье Северного моря; мы отправлялись то на Кавказ, то
на средний Дунай. Вдобавок к рассмотрению политических и военных
событий, мы также делали обзор церковной политики и тенденций
культурного прогресса, поскольку это знаменательный период – век
формирования средневековой славянской цивилизации в целом. Именно в этом
веке было положено культурное основание так называемой Киевской Руси.
Действительно, христианство стало официальной религией Киевской Руси
только в конце десятого века.

Но расцвет христианства на Руси в одиннадцатом веке не может быть понят,
если мы не будем знать, что часть русских племен – юго-восточных и
западных – находилась под влиянием христианской мысли, по крайней мере,
с 860-х гг. Появление таких выдающихся духовных лидеров, как, к примеру,
митрополит Илларион, в одиннадцатом веке, свидетельствует о том, что
христианство пустило корни в русском обществе в значительно более ранний
период. Без знаний об этой ранней почве расцвет христианской культуры в
одиннадцатом веке на Руси мог бы показаться неожиданным чудом. В
действительности же, в девятом веке в столь взаимно удаленных районах,
как Приазовье, Моравия и Булгария, была подготовлена почва для
произрастания христианства на Руси.

Основания экономической системы Киевской Руси тоже были заложены задолго
до десятого века. Сельское хозяйство достигло значительного прогресса на
территории всей Руси на протяжении восьмого и девятого веков. Что
касается торговли, то Тмутаракань в девятом веке оставалась более важным
центром, нежели Киев, и она сохраняла свои позиции даже в начале
киевского периода. Как в десятом, так и в первой половине одиннадцатого
века, когда днепровский речной путь уже был прочно установлен, русские
князья старались сохранять нетронутыми свои отношения с Тмутараканью и
пристально наблюдали за событиями на Азовском море.

С политической, как и со стратегической точки зрения, Тмутаракань в
десятом веке была столь же важна, как и Киев. Поход Владимира на Крым в
989 г. в какой-то мере был мотивирован его стремлением обеспечить себе
владение Тмутараканью, старой столицей первого Русского каганата.
Характерно то, что после крымской кампании Владимир присвоил себе титул
кагана, который сохранил за собой и его сын Ярослав. Таким образом,
правители Киева стали политическими преемниками русских каганов
Тмутаракани. Использование титула кагана первыми киевскими князьями ясно
демонстрирует широту их политических интересов, а также их мечты о
создании империи. Новые набеги тюркских кочевников, сначала печенегов, а
затем куманов (половцев), отрезали Киев от Приазовья и сделали
невозможным осуществление плана создания империи. Положение города как
потенциальной столицы империи таким образом было подорвано. В свое время
утрата Киевом связи с Приазовьем и Северным Кавказом стала одной из
главных, хотя и не прямой, причин последующего упадка и окончательного
крушения Киевского каганата.

Литература.

Г.В.Вернадский. Древняя Русь.

В.В.Седов. Славяне в раннем средневековье.

В. Б. Антонович, Древности Юго-Западного края.

С. А. Плетнева. Хазары. – М., 1986.

Содержание.

Введение…………………………………………………………………………1

Русские племена в девятом веке.
………………………………………………………… 2

а) юго-западная область…………………………………………………………4

б) юго-восточная область………………………………………………………..6

в) западные земли………………………………………………………………..8

г) Лесной район припяти………………………………………………………..9

д) Север………………………………………………………………………….10

Распространение хазарского и мадьярского контроля над южно – русскими
племенами………………………………………………………………………..13

Рюрик и варяжско-русское правление в Новгороде…………………………14

Русь в Приднепровье и Причерноморье………………………………………..17

Миссия Константина Философа в Хазарии и первое обращение Руси…….. 20

Миссия Константина и Мефодия в Паннонии и зарождение славянской
письменности. …………………………………………………………………..25

Обращение дунайских бoлгap………………………………………………….30

Заключительные замечания……………………………………………………..33

Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter

(((((((((( ПЛАН((((((((((

I. Образование Древнерусского государства.

1. Факторы обусловившие образование государства:

а) социальные;

б) внешнеполитические и экономические;

в) общественные;

г) “союзы союзов”.

II. Социально-экономический строй.

1. Управление:

а) князь;

б) община;

в) вече;

г) система “старший город – пригороды”.

2. Социальный строй:

а) феодализм.

3. Категории населения:

а) свободные общины;

б) смерды;

в) закупы;

г) изгои (свободные и зависимые);

д) челядь и холопы.

4. Вотчина.

5. Экономическое развитие.

6. Церковь.

III. Политический строй.

1. Князь.

2. Община.

IV. Внутренняя политика.

1. Занятие славян.

2. Князь и его дружина. Полюдье.

3. Вотчинная собственность.

4. “Правда Русская”

5. Социальная организация и система управления государством

6. Восстания и социальное волнение.

V. Внешняя политика.

1. Русско-византийские отношения.

2. Разгром Хазарского каганата.

3. Борьба против кочевников.

VI. Список использованной литературы

I. Образование Древнерусского государства.

1. Образование. Факторы.

Из ряда существующих в советской Древнерусского обусловившие
исторической науке концепций государства образование происхождения
славян наиболее государства: полно отвечает требованиям современной
науки так называемая Днепровско-Одерская концепция происхождения славян
академика Б.А.Рыбакова, в соответствии с которой с середины II тыс. до
н.э. в северной части Восточной Европы между Днепром и Одером
проживали древнейшие праславяне выделившиеся к этому времени из состава
индоевропейцев. По мнению Седова и некоторых других ученых, историю
праславян следует вести приблизительно с середины I тыс. до н.э.

а) социальные; В письменных источниках, относящихся к началу нашей эры,
славяне упоминаются под названием “венеды”. Известно что венеды вели
оседлый образ жизни,знали пашенное земледелие. У них существовала
внутренняя торговля, связанная с развитием ремесла, и внешняя торговля,
в частности, с Римом. Торговля ускоряла процесс дифференциации общества,
способствовала появлению богатой социальной верхушки. Малая семья,
состоящая из мужа, жены, детей, становилась составной частью важнейшей
социальной клеточки общества – сельской общины. В сельской
территориальной общине выделялись отдельные, зажиточные семьи,
обладавшие определенной собственностью. В VIв. усиливается военная и
политическая власть. Все это ускоряло имущественную и социальную
дифференциацию славянского общества, и формирование в ней классовых
отношений. По мере углубления социальной дифференциации в союзах племен
все более усиливалось государственное начало, что неизбежно вела в
конечном счете к образованию государства. Но этот процесс потребовал
длительного времени.

б) внешнеполитические; Неблагоприятно складывается и внешнеполитический
фактор. На экономическом развитии славян тяжело отразилось нашествие
гуннов. В результате этого задержалось и их собственное развитие. Как
считал М.Н.Тихомиров, о причинах возникновения государства было
“развитие земледелия и ремесла в области экономики, развитие феодализма
– в области общественных отношений”. Так в VII-VIIIвв. в связи с ростом
производительности труда становилось вполне возможной индивидуализация
производства. Подготавливались условия для перехода от раннеклассовых
отношений к феодализму. Экономический прогресс у восточных славян
являлся движущей силой их общественного развития. При условии
существования индивидуальных хозяйств дополнительный продукт,
получаемый в них и достигавший значительных размеров, становился
собственностью производителя и мог являться источником обогащения. Так
возникло сначала имущественное, а потом и социальное неравенство. Так же
в это время складывалась и росла частная собственность у зажиточных
член общины. Формировалась социальная верхушка общеста.

в) общественные Большое значение для образования государства имели
союзы племен. В начале существования таких союзов племен, формой
организации управления была военная демократия. Однако при этом еще
долгое время сохранялась первобытные демократические учреждения –
народные собрания и совет старейшин: Но народное собрание превращалось
в собрание воинов которому военный предводитель, окруженный и
поддерживаемый дружиной, навязывал свою волю, приобретая все большее
влияние и власть за счет других старейшин. Таким образом шел процесс
преобразования органов общественного самоуправления в государственные
органы. Военная демократия постепенно перестала в военноиерархическое
правление-княжение. Органы общественного самоуправления превращались в
органы господства и угнетения,направленные против народа.
Завершалось тем самым оформление государственного строя, важнейшим
признаком которого было по явление особой, не совпадающей
непосредственно с населением, отделенной от него публичной власти,
располагающей специальным аппаратом управления и распространяющейся на
определенную территорию. Военный предводитель крупного союза племен
превращался в правителя – князя. Главенство князей приобретало
характер осуществления властных классовых функций. Приближенные
князя становились его советниками и наместниками. Дружина превращалась
в военную силу, которая подавляла сопротивление эксплуатируемых масс и
вела захватнические и оборонительные войны. Указанный процесс
преобразования органов общественного самоуправления в государственные
органы не был актом единовременным для всех союзов восточнославянских
племен. В VIII в. в условиях борьбы с кочевниками в Среднем
Приднепровье произошло объединение нескольких союзов племен или княжений
в “союз союзов” под названием “Русь” столицей которого стал Киев.

г) “союзы союзов”. “Союзы союзов”, объединявшие по несколько союзов
племен-княжений, являлись новыми образованьями и отражали более
высокий этап в процессе восточнославянской консолидации. Примерно на
рубеже VIII-IXвв. приднепровский союз союзов племен “Русь” перерастает
еще более мощное объединение с названием “Русская земля”,
включавшее значительное число союзов славянских племен. Летопись их
перечисляет: Русь, Поляне, Древляне, Полочане, Дреговичи, Север. Это уже
почти половина восточных славян. Правила в этом государственном
объединении, по своей вероятности, династия Кия, представителями
которой в середине IXв. были, по сообщению летописи, князья Дир и
Аскольд.

II Социально – экономический строй. Управление.

В современной исторической науке сложилось традиция, изображающая
Киевскую землю чуть ли не оплотом монархизма в Киевской Руси и
противопоставляющая ее в этом отношении городам с сильным вечевым
началом, таким, как Полсук и Новгород.

а) князь; В.Л.Янин и М.Х. Плешковский усматривают в новгородской
республике нечто финаменальное, совершенно непохожее на социально –
политическую организацию древнерусских княжеств, в частности Киевского
княжества, где господствовала якобы монархическое начало. М.П.Толочко
пишет о том, что “верховным главой” в Киеве являлся великий князь.
Правда, известную роль играло и вече: “При сильном киевском князе вече
была послушным придатком верховной власти, при слабом – зависимость
была обратной. Другими словами, в Киеве XI-XIIвв. существовали,
дополняя друг друга, а нередко и вступая и в противоречие, орган
феодальной демократии (вече) и представитель монархической власти
(великий князь)”. 0Формирование территориальных связей, складывание
города – волости (города – государство) более или менее хорошо
прослеживается на материалах, относящихся к истории Киевской земли.
Под 996 г. летопись сообщает о том, что старая система родовой
защиты начинает давать сбои. Владимир как представитель отживающего
строя ищет пути решения этой проблемы. С летописью перекликается
известная былина об Илье Муромце и Соловье – разбойнике. В образе
Соловья следует видеть не “столько придорожного грабителя, сколько
представителя косных сил родоплеменного строя.” Прав Б.А.Рыбаков,
отметивший, что соловей – не обычный разбойник на большой дороге,
который живет за счет проезжих торговых караванов.Можно сказать, что
образ Соловья порожден эпохой формирования территориальных связей.
Родовой строй уходил в прошлое отнють не безболезненно, подчас
отчаянно сопротивлялся. Весьма характерно упоминание летописью бедняков
и нищих, живых в Киеве во времена Владимира: “И сотвори (Владимира. –
Авт.) праздник велик… болярам и старцем градским, и убогим раздая
именье много”. Князь “повеле всякому нищему и убогому приходите на
двор князь и взимает всяку потребу питье и яденье, и от скотьниць
кунами”. Эти убогие и нищие конечно, явление нового времени – периода
распада старого родоплеменного единства.

б) община; В коллизиях гибели родоплеменного строя рождалась новая
киевская община, которая властно заявляет о себе со страниц летописи.
Это несмотря на то что летописец стремился в первую очередь отразить
деятельность князей. В 980 г. Владимир, собрав огромную рать, пошел на
своего брата Ярополка княжившего в Киеве. Ярополк не мог “стати
противу, и затворился Киеве с людьми своими и с Блудам”. Владимиру
удалось склонить к измене Блуда. И стал Блуд “лестью” говорить князю:
“Кияне слются к Владимеру, глаголюще” Преступай к граду, яко предамы
ти Ярополка. Побегни за град.” Напуганный Ярополк “побежал”, а
Владимир победно “вниде в Киев”. Отсюда ясно, что уже в этот ранний
период положение князя в Киеве в немалой мере зависело от
расположения к нему городской массы. Поэтому не выглядит неожиданной и
история, произошедшая с тмутараканским Мстиславом, когда он “приде ис
Тъмутороканя Кыяву, и не прияма его кыне”.  Князья, правившие в конце
X начале XI вв. считались с растущей силой городской общины,
стремились ее как-то ублажить. Не случайно Святополк скрывая от киевлян
смерть Владимира, а сев на стол, созвал “кыян” и “нача даяти им
именье”. После убийства Бориса и Глеба, он также “созвав люди, нача
дояти овем корзна, а другим кунами, и раздая множество”. Крепнущая
городская община держала в поле зрения и религиозный вопрос, Князь
Владимир предстает на страницах летописи в окружении не только
дружинном, но и народном. Вместе с “людьми” он совершает языческие
жертвоприношения.  Особенно важно подчеркнуть причастность “людей”
киевской общины к учреждению христианство на Руси. Они присутствуют
на совещании по выбору религии, подают свой голос, избирают “мужей
добрых и смысленных” для заграничного путешествия с целью “испытания
вер”. В одной из скандинавских саг говорится о том, что по вопросу о
вере русский князь созывает народное собрание. При решение важнейших
вопросов князья должен были считаться с мнением городской общины.
Внимательное отношение к городской общине станетеще понятнее, если
учесть, что она обладала военной организацией, в значительной степени
независимой от князя. Вои, городское ополчение – действенная военная
сила уже в этот ранний период. Именно с воями князя Владимир “поиде
противу” печенегам в 992 г.  Любопытно, что в легенде, помещенной в
летописи под этим годом, героем выставлен не княжеский дружинник, а
..нама – кожемяка – выходец из простонародья. В 997 г. Владимир не сумел
выручить белогвардейцев, поскольку “не бе бовой у него, печенег же
множьство много”. Без народного ополчения (воев) справиться с
печенегами было невозможно. Вои активно участвовали и в
междоусобных княжеских распрях. Не зря советники Бориса Владимировича
говорили ему: Се дружина у тобе отьня и вои. Пайди, сяди Кыеве на столе
отни”. Вои также служили опорой Ярославу в его притязаниях на Киев, а
Святополку – для отражения ярославовых полков.

в) вече; Так начинался процесс формирования волостной общины в Киевской
земле. Особый интерес представляет события в Киеве в 1068-1069 гг., в
которых перед нами выступает достаточно конституированная городская
община. Так пик ее самовыражение – вече, т.е. сходка всех свободных
жителей Киева и его окрестностей. Возмущеные, требующие оружие киевляне
собираются на торговище. Из слов летописца явствует, что “людье”,
собравшиеся на вече, сами принимают решение вновь сразиться с половцами
и предъявляют князю требование о выдаче коней и оружие. То есть
проявляется независимость веча по отношению к княжеской власти. В
событиях 1069-1069 гг. киевская община действует как вполне
самостоятельный социум, ставящий себя на одну доску с княжеской
властью. Вместо изгнанного Изяслава киевские “людье” сажают на стол
Всеслава. Что касается состава киевлян, изгнавших Изяслава, то к этому
вопросу имеется несколько точек зрения. М.Н.Тихомиров и Л.В.Черепин
считали, что термин “людье киевтии” обозначает торговоремесленное
население Киева. Б.Д.Греков писал о том, что “движение киевлян 1068 г.
против Изяславича в основном было движением городских масс”. В то же
время он замечая: “Но не только в XI в., а и позднее трудно отделить
городскую народную массу от сельского населения. Необходимо допустить,
что и в этом движении принимало участие сельское население, подобно
тому, как это было в 1113г. в Киеве”. 530  0Несколько иначе к решению
этого вопроса подходит В.В. Мавродин: “Кто были киевляне – “людьи
кыевстии?” Это не могли быть ни киевская боярская знать, ни воины
киевского “полка”, ни тем более княжеское дружинники, так как и те,
и другие, и третьи не нуждались ни в оружии, ни в конях. Нельзя также
предложить, что под киевлянами “повести временных лет” следует
подразумевать участников битвы на берегах Альты, потерявших в бою с
половцами и все свое военное снаряжение и коней. Пешком и безоружными
они не могли бы уйти от быстроногих половецких коней, от половецкой
сабли и стрелы. Прибежали в Киев жители окрестных сел, спасавшиеся от
половцев. Они-то и принесли в Киев весть о том, что половцы
рассыпались по всей киевской земле, жгут, убивают грабят, уводят в
полон. Их-то и имеет в виду “Повесть временных лет”, говорящая о
киевлянах бегущих от половцев в Киев.” На Киевском вече вечники без
князя обсуждают сложившуюся обстановку, изгоняют одного правителя и
возводят на княжеский стол другого, договариваются о продолжении
борьбы с врагом, правят посольства. В событиях 1068-1069 г.г. вече
вырисовывается как верховный орган народоправства, возвышающейся над
княжеской властью.

г) система. Что касается системы “старший” старший город город
«пригороды», то первые ее пригороды”. Проявления мы замечаем в начале
XIв. Летописец сообщает: “Болеслав же винеде в Киев с Святополком. И
рече Болеслав: “Разведете дружину мою по городом на покоръм”, и быть
тако.” Здесь, судя по всему, упоминаются пригороды Киева. Захват
главного города означает распространение власти и на пригороды. Из
Киева Святополк отдал распоряжение: “Елико ляхов по городам,
избиваибтея”. И избиша ляхы.” В летописном рассказе о событиях
1068-1069 г.г. есть еще одна любопытная деталь, ярко характеризующая
городскую общину. Изгнав Изяслава “киевляне “двор же княхь, разбиша,
бесчисленное множество злата и серебра кунами и белью.” Такого рода
явления мы встречаем и в других землях. Князья на Руси существовали в
значительной степени за счет кормлений – своеобразной платы свободного
населения за отправление ими общественных служб, происхождение которой
теряется в далекой древности. Все это способствовало выработке взгляда
на княжеское добро как на общественное отчасти достояние, чем и
мотивировано требование, предъявленное князю киевлянами: дать и
оружие и коней. Князья в Киевской Руси должны были снабжать народное
ополчение конями и оружием. Итак, под 1068-1069 г.г. летописец
разворачивает выразительную картину деятельности киевский волостной
общины. Становление киевской общины осуществлялось на путях утверждения
демократизма социально-экономических отношений. Недаром князья
апеллируют к мнению общины даже в вопросах внутрекняжеского быта. В
1096 г. “Святополк и Володимер послата к олгови, глаголюща аще:
“Поиде Кыеву, да поряд положим о Русьстей земли пред людьми градьскими,
да быхом оборонили Русьскую землю от поганых.” Олег, “послушав злых
советников”, надменно отвечая: “Несть мене лепо судити епископу, ли
игуменом, ли смердом”. Последняя фраза говорит о многом. Во-первых, она
намекает, что за “людьми градскими” скрывались демократические элементы,
почему Олег и уподобил их смердам. Во-вторых из нее следует что князь
приглашался в Киев не только для выработки совместных действий
против “поганых”, но для разрешения межкняжеских споров, где
“людям градским” наряду с епископами, игуменами и боярами
предназначалось быть посредниками. В дальнейшем “кыяне” переходят к
активным действиям, указывающим на широкие полномочия киевской
общины. То центральное место, которое занимало вече в
социально-политическом механизме Киевской волости в середине XIIв.
определяется не только его социальным составом но и тем кругом
вопросов, который оно решало. В компетенции вече находились вопросы,
касающиеся войны и мира, избрания князей. Более того, эта компетенция
распространялась даже на назначение судебно-административных “чинов”.

Социальный строй.

Процесс формирования в Киевской Руси основных классовфеодального
общества слабо отражен в источниках. Это одна из причин, почему
вопрос о характере и кассовой основе древнерусского государства является
дискуссионным. Наличие в хозяйстве различных экономических укладов дает
основание ряду специалистов оценить Древнерусское государство как
раннеклассовое, в котором феодальный уклад существовал наряду с
рабовладельческим и патриархальном. Большинство ученых поддерживают
мысль академика Б.Д. Грекова о феодальном характере Древнерусского
государства, так как развитие феодальных отношений стало с IXв.
ведущей тенденцией в социально-экономическом развитии Древней Руси.

а) феодализм. Феодализм характеризуется полной собственностью феодала на
землю, первичной формой которой является полюдье. Полюдье – институт
прямого внеэкономического принуждения населения, в котором “в
обнаженной форме выступают отношения господства и подчинения, равно как
и начальная фаза превращения земли в феодальную собственность.” В IX
в. формируется господствующий класс феодалов, в который входили
киевские князья, меснык бояре. В X в. усиливается формирование
великокняжеского домена и доменов отдельных князей. Феодальные
землевладения увеличились как за счет великокняжеских и княжеских
пожалований, так и за счет захвата пустующих земельи земель общинников.
Феодализм также характеризуется и неполной собственностью феодала на
крестьян, по отношению к которым он применяет различные формы
экономического и внеэкономического принуждения. Зависимый крестьянин
обрабатывает не только землю феодала, но и свой земельный участок,
который он получает от феодала или феодального государства, и является
собственником орудий труда, жилища и т.д. Начавшийся процесс
превращения родоплеменной знати в собственников земли в первые два
столетия существования государства на Руси прослеживается, главным
образом, лишь на археологическом материале. Это богатые погребения бояр
и дружинников, останки укрепленных пригородных имений (вотчин)
принадлежавших старшим дружинникам и боярам. В основном же развитие
феодализма привело к тому, что только феодалы – князья, бояре и
церковь могли обладать правом собственности на землю. Они не платили
дани и имели другие привилегии. Таким образом, в Киевской Руси наряду с
классовым делением общества шел процесс формирования сословного строя,
т.е. оформление юридически замкнутых групп среди населения. Кроме
феодалов, в Киевской Руси существовали свободные крестьяне –
общинники, свободное городское население, феодально-зависимое
население, рабы.

Категории населения. Свободные общинники.

Основную массу сельского и городского населения Киевской Руси составляли
свободные общины; “люди”, то есть феодально-зависимые крестьяне,
эксплуатируемые государством путем сбора дани, размер которой теперь
стал зависеть от количества и качества находящейся у крестьян земли,
или феодалами путем взимания оброка или привлечения крестьян к барщине.
Однако в начальной летописи термин “люди” употребляется для
наименования широких слоев сельского и городского населения. Сохранения
в течении длительного периода времени этого термина в значении
свободного населения указывает на то, что шедший процесс феодализации
неодинаково затрагивал отдельные сельские крестьянские общины,
жители многих из них, утрачивая сословную полноправность, сохраняли
личную свободу.

б) Смерды. Как отмечает Б.А. Рыбаков, древнерусские смерды XI-XII в.в.
обрисовываются как значительная часть полукрестьянского
феодально-зависимого населения Киевской Руси. Смерд был лично свободен.
Вместе с семьей он вел свое хозяйство. Князь давал смерду землю при
условии, что тот будет работать на него. В случае смерти смерда, не
имеющего сыновей, земля возвращалась к князю. За свое право владения
самостоятельным хозяйством смерд платил князю дань. За долги смерду
грозило превращение в феодально-зависимого закупа. С развитием
феодализма роль смердов в Киевской Руси уменьшалась. Следует отметить,
что источники очень мало сообщают сведений о смердах. Это обусловило
появление самых разных точек зрения на данную категорию населения. Так,
С.В.Юшков видел в смердах особый разряд закрепощенного сельского
населения. Б.Д.Греков считал, что были смерды зависимые и смерды
свободные. А.А.Зимин отстаивая идею о происхождении смердов от
холопов, посаженных на землю. По мнению С.А.Покровского, “смерд
Русской Правды, как простолюдин, рядовой гражданин, везде выставляется
Русской Правдой как свободный, неограниченный в своей
правоспособности человек”. М.Б.Свердлов считает наиболее плодотворным
деление смердов на лично свободных и феодально-зависимых.”

в) Закупы. Распространенным термином для обозначения
феодально-зависимого крестьянства в Киевской Руси был термин “закуп”.
Основным источником для изучения закупничества является Пространная
редакция Р.П. Закуп – это человек, попавший в долговую кабалу и
обязанный своей работой в хозяйстве заимодавца вернуть полученную у
него “купу”. Он исполнял сельские работы: работал на поле,
ухаживал за господским скотом. Феодал предоставлял закупу земельный
надел, а также сельскохозяйственные орудия и рабочий скот. Закуп был
ограничен в своих правах. Прежде всего это касалось права ухода от
“господина”. Но закупа запрещалось продавать в холопы. Закуп мог
выступать в суде в качестве свидетеля по незначительным делам,
обращаться в суд на своего господина. Рост закупничества был
связан с развитием частного землевладения.

г) Изгои. Изгой – это человек “изжитый”, выбитый из привычной колеи,
лишенный прежнего своего состояния. Известны изгои свободные и изгои
зависимые. Значительный контингент феодально-зависимых изгоев
формировался за счет выкупившихся на волю холопов. Они, как правило,
не разрывали связи с господином и оставались под его властью. Однако
были случаи, когда освободившийся холоп уходил от своего хозяина. Такие
изгои-вольноотпущенники, порвавшие со своими прежним господином,
попадали обычно в зависимость от церкви. Наряду с ними встречались
изгои – выходцы из свободных слоев древнерусского общества. Источники в
качестве феодально-зависимого населения называют также отпущенников,
задушных людей, пращенников и вотчиных ремесленников.

д) Челядь и холопы. В Киевской Руси несвободной частью населения были
рабы. В X-XII в.в. рабов-пленников называли “челядь”. Они были полностью
бесправны. Люди, ставшие рабами по другим причинам, назывались
холопами. Источниками холопства являлись: самопродажа, женитьба на рабе
“без ряду”, вступление “без ряду” в должность тиуна или ключника. В
холопа автоматически превращался сбежавший или провинившийся закуп. За
долги в рабство могли продать обанкротившегося должника. Холоп в
отдельных случаях был наделен некоторыми правами. Так, будучи боярским
тиуном, он мог выступить в суде в качестве “видока”. Широкое
распространение получило долговое холопство, которое прекращалось после
уплаты долга. Холопы обычно использовались в качестве домашних
слуг. В некоторых вотчинах были и так называемые пашенные холопы,
посаженные на землю и обладавшие собственным хозяйством.

Вотчина.

Основной ячейкой феодального хозяйства была вотчина. Она состояла из
княжеской или боярской усадьбы и зависимых от нее общин-вервей. В
усадьбе находились двор и хоромы владельца, закрома и амбары с
запасами, жилища слуг и другие постройки. Различными отраслями хозяйства
ведали специальные управляющие – тиуны и ключники, во главе всей
вотчиной администрации стоял огнищанин. Посадники в отличии от
тысяцких и сотских, которые были вначале командирами дружины, а затем
уже обрастали административными функциями, явились сразу же полномочными
представителями княжеской власти на местах. Будучи представителями
князей в том или ином месте, посадники выполняли функции самого
князя. Они судили, собирали дань и различные пошлины, ведали
помещейскими делами. Посадники и волостели – управители сельскими
волостями имели ближайших помощников в лице тиунов. В боярской или
княжеской вотчине, как правило, работали ремесленники, обслуживавшие
боярские хозяйства. Ремесленники могли быть холопами или находиться
в какой-либо другой форме зависимости от вотчинника. Вотчинное
хозяйство имело натуральный характер и было ориентировано на внутреннее
потребление самого феодала и его слуг. Источники не позволяют
однозначно судить о господствующей форме феодальной эксплуатации в
вотчине. Возможно, что какая-то часть зависимых крестьян обрабатывала
барщину, другая платила землевладельцу натуральный оброк. Городское
население также попадало в зависимость от княжеской администрации или
феодальной верхушки. Вблизи городов крупные феодалы основывали часто
специальные поселения для ремесленников. С целью привлечения населения
владельцы сел представляли определенные льготы, временное освобождение
от налогов и т.д. Вследствие этого такие ремесленные поселения
назывались свободными или слободами. Распространение экономической
зависимости, усиление эксплуатации вызывали сопротивления со стороны
зависимого населения. Наиболее распространенной формой были побеги
зависимых людей. Об этом свидетельствуют и суровость наказания,
предусмотренного за подобный побег – превращение в полного, “обельного”,
холопа. Данные о различных проявлениях классовой борьбы содержит
“Русская правда”. В ней говорится о нарушении границ земельных владений,
поджог бартных деревьев, убийство представителей вотчиной
администрации, кражах имущества.

Экономическое развитие.

а) Сельское хозяйство. Основу хозяйства составляло пашенное земледелие.
На юге пахали в основном плугом, или ралом, с двойной упряжкой волов.
На севере – сохой с железными лемехами, запряженной лошадьми.
Выращивали, главным образом, зерновые культуры рожь, пшеницу, ячмень,
полбу, овес. Распространены были также просо, горох, чечевица, репа.
Были известны двухпольный и трехпольный севообороты. Двухпольное
заключалось в том, что вся масса обрабатываемой земли делилась на две
части. Одна из них использовалась для выращивания хлеба, вторая
“отдыхала” – находилась под паром. При трехпольном севообороте помимо
пара и озимого поля выделялось еще и яровое. На лесном севере
количество старопахотных земель не было столь значительным,
подсечное земледелие осталось ведущей формой сельского хозяйства. У
славян сохранялся устойчивый набор домашних животных. Разводили коров,
лошадей, овец, свиней, коз, домашнюю птицу. Довольно значительную роль в
хозяйстве играли промыслы: охота, рыболовство бортничество. С
развитием внешней торговли увеличился спрос на пушнину.

б) Ремесло. Промыслы и ремесло, развиваясь, все более отделяются от
сельского хозяйства. Даже в условиях натурального хозяйства
совершенствуются приемы домашнего ремесла: обработка льна, конопли,
дерева, железа. Собственно ремесленное производство насчитывало уже
не один десяток видов: оружейное, ювелирное, кузнечное, гончарное,
ткацкое, и кожевенное. Русское ремесло по своему техническому и
художественному уровню не уступало ремеслу передовых европейских стран.
Особенно славились ювелирные изделия, кольчуги, кленки, замки.

в) Торговля. Внутренняя торговля в Древнерусском государстве была
развита слабо, поскольку в экономике господствовало натуральное
хозяйство. Расширение внешней торговли было связано с образованием
государства, обеспечивавшего русским купцам более безопасные
торговые пути и поддерживавшего их своим авторитетом на международных
рынках. В Византии и в странах Востока реализовывалась значительная
часть дани, собиравшейся русскими князьями. Из Руси вывозили продукты
промыслов, изделия ремесленников и рабов. Ввозились в основном предметы
роскоши: виноградные вина, шелковые ткани, ароматные смолы и приправы,
дорогое оружие. Ремесло и торговля сосредотачивались в городах,
количество которых росло. Часто посещавшие Русь скандинавы называли
нашу страну Гардорикой – страной городов. Однако жители городов еще
сохраняли тесную связь с сельским хозяйством и занимались земледелием и
скотоводством.

Церковь.

Кроме гражданского права в Киевской Руси существовало и церковное право,
регулирующие долю церкви в княжеских доходах, круг преступлений,
подлежащих церковному суду. Это церковные уставы князей Владимира и
Яраслава. Церковному суду подлежали семейные преступления,
колдовство, богохульство и суд над людьми, принадлежащими к церкви.
После принятия христианства на Руси возникает церковная организация.
Русская церковь считалось частью вселенской Константинопольской
патриархии. Ее глава – митрополит – назначал константинопольским
патриархом. В 1051 г. киевский митрополит был впервые избран не в
Константинополе, а в Киеве собором русских епископов. Это был митрополит
Илларион, выдающийся писатель и церковный деятель. Однако последующие
киевские митрополиты по-прежнему назначались Константинополем. В крупных
городах были учреждены епископские кафедры, бывшие центрами крупных
церковных округов епархий. Во главе епархий находились епископы,
назначаемые киевским митрополитом. Епископам подчинялись все
расположенные на территории его епархии церкви и монастыри. Князья
давали на содержание церкви десятую часть получаемых даней и оброков –
десятину. Особое место в церковной организации занимали монастыри.
Монастыри создавались как добровольное сообщество людей, отказавшихся
от семьи и от обычной мирской жизни и посвятивших себя служению Богу.
Самым известным русским монастырем этого периода был основанный в
середине XI в. Киево-Печерский монастырь. Так же как и высшие церковные
иерархи – митрополит и епископы, монастыри владели землей и селами,
занимались торговлей. Скапливавшиеся в них богатства расходовались на
строительство храмов, украшение их иконами, переписку книг. Монастыри
играли очень важную роль в жизни средневекового общества. Наличие в
городе или княжестве монастыря, по представлениям людей того времени,
способствовало стабильности и процветанию, так как считалось, что
“молитвами иноков (монахов) мир спасается”. Церковь имела большое
значение для Русского государства. Она способствовала укреплению
государственности, объединению отдельных земель в единую державу.
Невозможно также переоценить влияние церкви на разные культуры. Через
церковь Русь приобщилась к византийской культурной традиции, продолжая
и развивая ее.

III Политический строй.

Князь.

Рассуждая о политическом строе Киевской земли в “удельно-вечевой
период”, М.С.Грушевский утверждал, что “земская автономная, суверенная
община, обнимающая собой всю землю, и единоличная власть, опирающаяся на
дружину, составляют два элемента, два фактора, обуславливающие этот
строй. Первый из этих элементов – общинный – вступает в
рассматриваемый период в состоянии ослабления аторории. Хотя под
влиянием внешних условий он затем возвращается к политической
деятельности, но не создает для себя определенных, постоянных функций,
а остается в своей практике, так сказать, органом экстраординарным,
текущее же управление ведает элемент дружинный, причем эти два
элемента иногда конкурируют и сталкиваются.” Представления
А.С.Грушевского о политическом строе Киевской земле отрывают
общинно-вечевую власть от княжеской власти, противопоставляя их друг
другу, что неправомерно, поскольку этим разрушается единство
социальной структуры киевского общества, а княжеско-дружинная знать
оказывается в изолированном от земской среды положении, превращаясь в
некую замкнутую надклассовую социальную категорию. Предполагается
рассматривать вече и князя в Киеве в рамках единой
социально-политической целостности, где вече верховный орган власти,
а князь – олицетворение высшей исполнительной власти, подотчетной,
подчиненной вечу. Князь, будучи главой общинной администрации, в то же
время сам представлял собой общинную власть, выполняя разнообразные
функции. Вот почему князь являлся необходимым элементом
социально-политической структуры. В XI-начале XII вв. шел процесс
образования республики, а не монархии. Республиканские порядки сложились
в Киеве несколько раньше, чем даже в Новгороде, республиканский строй
которого незаслуженно признан современной историографией феноменальным
явлением в Древней Руси. Разумеется, древний князь таил в потенции
монархические качества и свойства. Но для того, чтобы они получили
выход и возобладали, необходимы были иные социальные и политические
условия. Эти условия возникали за пределами древнерусского периода
отечественной истории.

Община.

Сохраняется прежняя суверенность и самостоятельность городской общины,
проявляющиеся в призвании князей. Киевляне призывают Изяслава
Давыдовича: “Послаша Кыяне Демьяна Каневского по Изяслава по
Довыдовича.” Понятно почему, оправдываясь перед Юрием, Изяслав
говорит: “Посадили мя Кыяне”. Интересно, что в качестве посланца
городской общины выступает епископ, видимо церковь становиться
подручной общины. Сохраняются традиции прежней жизни. Но антикиевская
борьба вызревших и развившихся волостей Руси, борьба князей за киевский
стол Сделали свое дело: истощили силы Киева. Стольный город становится
добычей соседних городов государств. Свидетельством этого служит
ограбление Киева по инициативе Андрея Боголюбского. Воинство враждебных
городов-государств опустошило город: “Церквам горящим, крестьяном
убиваемом, другым вяжемым, жены ведоми быша в плен, разлучаеми нужею
от мужа свои, младенци рыдаху зряще матери своих и взяша именья
множьство и церкви обнажиша иконами и книгами и ризами и колоколы,
изнесоше все Смолыяне, и Суждльци и Черниговци.” После упомянутого
погрома политические силы киевской общины были надломлены, и она не
смогла уже полностью оправиться от нанесенного ей удара. По
разграблении Киева его сын Мстислав Андреевич сажает здесь на столе
князя Глеба. Правда, киевская община не сразу сдает свои позиции. Но, с
возрастанием могущества пригородов Киевской земли Киевская община, хотя
и ведет себя довольно-таки инертно, все же больше становится уже лишь
орудием в руках других сил.

IV. Внутренняя политика славян.

После Олега (879-912гг.) княжил Игорь, которого называют Игорем Старым
(912-942гг.) и считают сыном Рюрика. Игорь погиб при своеобразных
обстоятельствах. О них подробно, очевидно, на основании преданий, так
повествует русская летопись. Дружинники Игоря пожаловались князю на то,
что отроки Свенельда богаты, а они бедны. Свенельд как раз вернулся с
полюдья в земле древлян, и теперь по настоянию дружины туда
отправился и князь. Ему удалось собрать дань, но при возвращении Игорю
и какой-то части дружины показалось, что эта часть невелика. Князь
отпустил большую часть дружины, а с оставшимися пошел по дань вторично.
Очевидно он нарушил пакт (ряд) о соборе полюдья, и на сей раз древляне
не выдержали и, напав на князя, перебили его и его спутников. После
Игоря страной стала править его жена, теперь уже вдова, Ольга,
которая оказалась вполне на уровне крупного государственного
деятеля. Ольга провела ряд важных реформ, из которых самая значительная
– административно-налоговая: есть основание полагать, что при Ольге
архаичная система полюдья, повсеместно распространенная прежде, была
отменена и заменена систематической уплатой дани, которая собиралось в
административных центрах (погостах) специальными чиновниками
правительства (тиунами). Ольга ездила в Констонтинополь в 955 г. и
приняла там христианство, однако она имела отношения и с западной
церковью. Возможно это и привело к тому, что, согласно летописи, в 964
г. Святослав “возмужая” и отстранил мать от власти. Святослав был
прежде всего князем-воином, стремившимся приблизить Русь к крупнейшим
державам тогдашнего мира. Вся его короткая жизнь прошла почти в
непрерывных походах и сражениях: он разгромил Хазарский каганат, нанес
сокрушительное поражение печенегам под Киевом, совершил два похода на
Балканы. После гибели Святослава великим князем стал его сын Ярополк
(972-980 гг.). Своей главной задачей Ярополк считал объединение всей
державы, и всячески стремился к осуществлению этой цели. Советником
князя стал на первых порах престарелый воевода Свенельд. Однако
осуществить задуманное не удалось из-за военных действий против Олега,
затем против своего брата Владимира, который и одержал победу в
сражении. А вскоре, во время встречи с победившим братом Ярополк бы
убит двумя варягами. Владимир остался единовластным правителем державы.

Князь и его дружина.

В княжение Владимира Святославича к Древне руссому государству были
присоединены червенские города – восточнославянские земли по обе стороны
Карпат, земля вятечей. Созданная на юге страны линия крепостей
обеспечила более действенную защиту страны от кочевников-печенегов.
Владимир стремился не только к политическому объединению
восточнославянских земель. Он хотел подкрепить это объединение единством
религиозным, реформировав традиционные языческие верования. Из
многочисленных языческих богов он выбрал шесть, которых провозгласил
верховными божествами на территории своего государства. ПВЛ отмечает:
“и стал Владимир княжить в Киеве один и поставил кумиры на холме за
теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми
усами, затем Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла, Мокоши. И приносили
им жертвы, называя их богами, и приводили к ним своих сыновей и
дочерей, а жертвы те шли бесами и оскверняли землю жертвоприношениями
своими.” Послание другим богам жестоко преследовалось.
Неканонические идолы уничтожались. Однако языческая реформа не
удовлетворила князя Владимира. Проведенная насильственным способом и в
кратчайшие сроки, она не могла быть успешной. Кроме того, она никак
не отразилась на международном престиже Древнерусского государства.
Христианскими державами языческая Русь воспринималась как варварское
государство. Давние и прочные связи Руси и Византии в конечном итоге
привели к тому, что Владимиром в 989 г. было принято христианство в
православном его варианте. Проникновения христианства на Русь началось
за долго до признания его официальной государственной религией.
Христианами были княгиня Ольга и князь Ярополк. Принятие христианства
уровняло Киевскую Русь с соседними государствами. Христианство оказало
огромное влияние на быт и нравы Древней Руси, политические и правовые
отношения. Христианства, с его более развитой по сравнению с язычеством
богословско-философской системой, более сложным и пышным культом, дало
огромный толчок развитию русской культуры и искусства.
Прослеживается влияние христианства и на политическую структуру
Древнерусского государства. Но именно здесь отчетливо проявились
противоречия между мероприятиями киевских князей, пытавшихся с помощью
новой религии укрепить центральную власть, и, в конечном счете,
реальным ходом социально-экономического развития, которое вело “державу
Рюриковичей” к неизбежной победе раздробленности уже на новой
основе. Чтобы укрепить свою власть в различных частях обширного
государства, Владимир назначил своих сыновей наместниками в различные
города и земли Руси. После смерти Владимира между сыновьями началась
ожесточенная борьба за власть. Один из сыновей Владимира,
Святополк, захватил власть в Киеве и объявил себя великим князем. По
приказу Святополка были убиты трое его братьев – Борис ростовский,
Глеб муромский и Святослав древлянский. Занимавший престол в Новгороде
Ярослов Владимирович понимал, что опасность угрожает и ему. Он
решил выступить против Святополка, призвавшего себе на помощь
печенегов. Войско Ярослава состояло из новгородцев и
наемников-варягов. Междоусобная война между братьями завершилась
бегством Святополка в Польшу, где он вскоре умер. Ярослав Владимирович
утвердился в качестве Великого князя Киевского (1019-1054 гг.). В
1024 г. против Ярослава выступил его брат Мстислав Тмутараканский. В
результате этой усобицы братья поделили государство на две части:
область к востоку от Днепра переходила к Мстиславу, а территория
западнее Днепра осталась за Ярославом. После смерти Мстислава в 1035 г.
Ярослав стал единодержавным князем Киевской Руси. Время Ярослава – это
время расцвета Киевской Руси, ставшей одним из сильнейших государств
Европы. Самые могущественные государи стремились в это время к союзу с
Русью.

Вотчинная собственность.

Носители верховной власти в Киевской державе считался весь княжеский
род, а каждый отдельный князь считался только временным владельцем
княжества, которое доставалось ему по очереди старшинства. После
смерти великого князя на его место “садился” не его старший сын, а
старший в роду между князьями. Его освободившийся удел доставался также
следующему по старшинству среди остальных князей. Таким образом князья
передвигались из одной области в другую, из менее в более богатую и
престижную. По мере мере увеличения княжеского рода расчет по
старшинству становился все труднее. В отношения князей вмешивалось
боярство отдельных городов и земель. Способные и даровитые князья
стремились подняться выше своих родичей. После смерти Ярослава мудрого
Русь вступила в период княжеских усобиц. Однако о феодальной
раздробленности в это говорить еще нельзя. Она наступает, когда
окончательно сформировываются отдельные княжества-земли со своими
столицами, а на этих землях закрепляются свои княжеские династии. Борьба
же между сыновьями и внуками Ярослава Мудрого была еще борьбой
направленной на поддержание принципа родового владения Русью. Ярослав
Мудрый перед смертью разделил Русскую землю между своими сыновьями.
Княжение последнего из сынове Ярослава, Всеволода, было особенно
беспокойным: младшие князья ожесточенно враждовали из-за уделов,
половцы часто нападали на русские земли. Сын Святослава, князь Олег,
вступил в союзные отношения с половцами и неоднократно приводил их на
Русь. Занятия славян и их социальная организация. Основой хозяйства
восточных славян было пашенное земледелие. Применялись пахотные орудия с
железными рабочими частями – рало (в южных областях), соха (на севере).
Подчиненную роль в хозяйстве играли скотоводство, охота, рыболовство,
бортничество. Хозяйственной ячейкой была преимущественно малая семья.
Низшим звеном социальной организации непосредственных производителей,
объединявшим хозяйства отдельных семей, служила соседская
(территориальная) община – вервь. Переход от кровнородственной общины и
патриархального рода к соседской общине и малой семье произошел у
славян в ходе расселения VI-VIII вв. Члены верви совместно владели
сенокосными и лесными угодьями, а пашенные земли были поделены между
отдельными крестьянскими хозяйствами. На основе полянского союза
племенных княжеств к началу IX в. сложилось политическое
образование, носившее название Русь. Распространено мнение о привнесении
этого термина в Восточную Европу скандинавскими дружинниками
(именовавшимися на Руси варягами). Но его первое достоверное упоминание
на юге Восточной Европы (в так называемом “Баварском хронографе”,
составленном между 811 и 821 гг., – Ruzzi названы после хазар, обитавших
между Доном и Волгой) относится ко времени, когда присутствие
норманнов в этом регионе еще не прослеживается. Вопрос остается
дискуссионным, но наиболее вероятно, что это название имеет местное,
южное (при этом, скорее всего, неславянское в основе) происхождение и
восходит ко времени во всяком случае раннее IX в. В Этом же столетии
оно выступает как обозначение этнополитического образования, не
совпадающего территориально ни с одним славянским союзом племенных
княжеств: “Русь” в IX в. включала помимо земли полян значительную
часть территории северского союза. Центром Руси стал Киев. Факт
присутствия на Руси в IX-X вв. скандинавских дружинников-варягов и
летописный рассказ о варяжском происхождении древнерусской правящей
династии (Рюриковичей) породили длительную (с XVIII в.) дискуссию между
норманистами и антинорманистами. Первые отстаивали точку зрения о
создании Древнерусского государства скандинавами, а вторые отрицали
это. В настоящее время у отечественных и зарубежных исследователей не
вызывают сомнения как местные корни восточнославянской
государственности, так и активное участие в процессе складывания
Киевской Руси (главным образом, в формировании господствующего слоя)
выходцев из Скандинавии. Вместе с тем сохраняется и ряд разногласий по
частным вопросам этой проблемы, в том числе о призвании Рюрика. Князь и
его дружина. Полюдье. Правитель Руси в первой половине IX в. принял в
дополнение к общеславянскому титулу князь восточный титул “каган”
(“хакан”), у тюркских и монгольских народов обозначавший верховного
правителя (“хан ханов”). Это событие имело большое значение. Во-первых,
титулом “каган” именовался правитель Хазарии – государства, созданного в
VII в. в регионе Нижней Волги и Дона тюркскими кочевниками – хазарами.
Часть восточных славян (поляне, север, радимичи и вятичи) были вынуждены
выплачивать хазарскому кагану дань. Принятие киевским князем титула
кагана символизировало, таким образом, независимость нового государства
– Руси – от хазар. Во-вторых, оно подчеркивало верховенство русского
князя над князьями других крупных славянских общностей, которые в то
время носили титулы светлый князь и великий князь (эти титулы
сохранялись, наряду с титулом кагана, и за киевским князем в IX
первой половине X в.). IX-X века были временем постепенного вовлечения в
зависимость от Киева восточнославянских союзов племенных княжеств.
Ведущую роль в этом процессе играла военно-служилая знать – дружина
киевских князей. Дружинный слой у славян фиксируется по византийским
источникам и данным археологии уже в эпоху расселения, в VI-VII вв. К
IX в. он несомненно выдвигается на ведущие позиции в обществе. Для
некоторых из союзов племенных княжеств подчинение киевским князьям
проходило в два этапа. На первом этапе союз сохранял внутреннюю
“автономию”, будучи обязан лишь выплачивать подать дань. Дань
собиралась киевскими дружинными отрядами, которые объезжали территории
подчиненного союза; такой объезд со сбором дани именовался полюдье.
Взималась дань в X в. в фиксированных размерах, в натуральной или
денежной форме. Существовали единицы обложения: дым (т.е. крестьянский
двор), рало, плуг (эти термины обозначали в данном случае единицы
земельной площади, соответствующие возможностям одного крестьянского
хозяйства). Есть данные, что социальные процессы, свойственные
среднеднепровской “Руси”, происходили и в других союзах племенных
княжеств (складывание системы сбора дани, выдвижение на ведущие роли в
обществе военно-служилой знати). Опережающее развитие Руси выразилось
в вынесении даннической системы за рамки “своего” союза, переходе к
эксплуатации “чужих” общностей. Вторым этапом было непосредственное
подчинение союза племенных княжеств, ликвидация местного княжения и
посажение в качестве князя-наместника представителя киевской
династии. При этом, как правило, строился новый град, становившийся
центром территории вместо старого “града” “племенного” центра. Целью
такой смены центра была нейтрализация сепаратистских тенденций
местной знати. Древляне были обложены данью еще в IX в., но полное их
подчинение относится к 945-946 гг. В 945 г. древляне восстали против
киевского князя Игоря, нарушившего установленные нормы взимания дани,
и убили его. Вдова Игоря Ольга, мстя за смерть мужа, учинила жестокий
разгром Древлянской земле. Для земель дреговичей, радимичей и кривичей
первый этап подчинения относится к IX в., второй – к концу X в.,
вятичей – соответственно ко второй половине X и второй половине XI в.
(эта восточнославянская общность дольше всех боролась за свою
самостоятельность). Покорение волынян и хорватов было одноэтапным: в
конце X в. они были сразу же непосредственно подчинены Киеву. Что
касается уличей и тиверцев, то их земли в X в. были заняты тюркскими
кочевниками – печенегами. Особый случай включение в состав Киевской
Руси земли словен. В этом регионе к середине IX в. сложилось
полиэтничное политическое объединение, включившее помимо словен часть
кривичей и финноязычного населения (чуди). Входили в него также и
переселенцы из Скандинавии. Около 60-х годов IX в. на княжение в это
объединение был приглашен норманнский конунг (князь) Рюрик, пришедший со
своей дружиной. Его преемник Олег (по одной версии – скандинав, по
другой – представитель местной знати, включавшей в себя со второй
половины VIII в. скандинавские элементы) в 882 г. захватил Киев, центр
“Руси”. Но поскольку потенции государствообразования в этой последней
были гораздо сильнее, чем в северном политическом объединении, во
княжение Олега в Киеве имело следствием превращение земли словен в
территорию, зависимую от Киева, и обложение ее данью. С ликвидацией
“автономии” восточнославянских союзов племенных княжеств изменялась
форма эксплуатации их населения киевской военнодружинной знатью.
Теперь не было необходимости в полюдье объездах, исходящих из Киева;
дань собиралась наместниками киевского князя, правившими на территориях
бывших союзов племенных княжеств. Часть собранной дани (по имеющимся
сведениям, две трети) отправлялась в Киев, другая распределялась между
дружинниками князя-наместника. Территории в рамках единого
раннефеодального государства, управляемые князьями – вассалами киевского
правителя, получили наименование волость. Государство же в целом в X в.
носило название “Русь” (распространившееся с региона Среднего
Поднепровья на всю территорию, подвластную киевским князьям) и
“Русская земля”. Такая структура государства сложилась к концу X в.,
в эпоху киевского княжения Владимира Святославича, который посадил на
княжение в девяти крупнейших центрах Руси своих сыновей: в Новгороде
(земля словен) – Вышеслава, позже Ярослава, в Полоцке (кривичи)
Изяслава, в Турове (дреговичи) – Святополка, в земле древлян –
Святослава, во Владимире-Волынском (волыняне) – Всеволода, Смоленске
(кривичи) – Станислава, Ростове (земля финноязычного племени меря) –
Ярослава, позже Бориса, в Муроме (финноязычная мурома) – Глеба,
Тмутаракани (русское владение на Таманском полуострове) – Мстислава.
Помимо этих земель восточнославянских и частично финноязычных народов,
составлявших территорию Древнерусского государства, в IX-X вв. сложилась
широкая неславянская периферия из финноязычных и балтоязычных племен,
которые не входили непосредственно в состав Киевской Руси, но были
обязаны русским князьям данью. В нее входили этносы, обитавшие вдоль
северо-западных, северных и северо-восточных границ Руси: Литва,
курши, земгалы, латгалы, ливы, чудь (эсты), еж (племявВосточной
Финляндии), печеры, пермь, черемисы (марийцы), мордва и др. Волости
сложились на основе территорий прежних союзов племенных княжеств, но их
границы не оставались неизменными. Они менялись в результате
деятельности князей, междоусобных войн, разделов и дележей территории.
Так, в 1054 г. по завещанию киевского князя Ярослава Мудрого произошел
раздел между его сыновьями Изяславом, Святославом и Всеволодом
территории “Руси” в узком смысле. Киев остался за старшим Изяславом,
а города Чернигов и Переяславль на побережье Днепра стали центрами
княжений младших братьев, при этом в волость Святослава вошли
территории вятичей и Муром, а Всеволод получил Ростовскую землю. В
киевское княжение Всеволода Ярославича (1078-1093) на юго-западе Руси
сформировались волости с центрами в Перемышле и Теребовле. Главной
формой эксплуатации земледельческого населения в конце X – середине
XII в. оставалась государственная дань – налог. В то же время к данному
периоду относится начальный этап складывания на Руси индивидуальной
крупной земельной собственности – вотчины. Княжеская вотчина (домен)
начала складываться еще во второй половине X в.- в это время уже
известны княжеские села и охотничьи угодья. В XI в. появляется земельная
собственность у дружинников и церкви. Но вотчинная форма собственности
не играла еще существенной роли – ее удельный вес был незначителен,
основная часть территории находилась в корпоративной (государственной)
собственности военно-дружинной знати, реализуемой через систему
даней-налогов.

“Правда Русская”.

Завершение складывания государственной структуры и развитие феодальных
отношений сделали необходимой кодификацию древнерусского права. Свод
законов Киевской Руси именовался “Правда Русская”. В XI в. происходит
складывание так называемой краткой редакции Русской Правды. Она
состоит из двух основных частей – “Древнейшей Правды” (или “Правды
Ярослава”) и “Правды Ярославичей”. Древнейшая Правда представляет собой
кодекс, созданный Ярославом после победы над Святополком и
предназначенный первоначально для новгородцев (оказавших ему поддержку в
междоусобной войне): при этом в ней использовались уже существовавшие
правовые нормы (отчасти известные из статей русско-византийских
договоров 911 и 944 гг.). Так называемая Правда Ярославичей появилась,
по мнению одних исследователей, в 70-х годах XI столетия, по мнению
других – в середине XI в. (т.е. еще при Ярославе). В этом юридическом
памятнике отразился факт складывания княжеского домениального
землевладения большинство статей посвящено правовой защите княжеской
собственности, должностных лиц и зависимых людей вотчины.

Социальная организация и система управления государством.
Господствующим классом Киевской Руси в этот период, продолжала
оставаться дружина. Существовали дружины у киевского князя и его
родственников-вассалов. В дружинной организации была и внутренняя
иерархия: верхушку дружинного слоя представляла старейшая дружина, ее
члены именовались боярами. Низшим слоем была “молодшая дружина”; ее
представители назывались отроками; со второй половины XI в. этот термин
начинает употребляться преимущественно по отношению к военным слугам
князей и бояр, рекрутировавшимся в основном из “молодшей дружины”, а
для менее зависимого от князей слоя внутри этой последней начинает
употребляться термин детские. Члены “молодшей дружины” иногда
именовались также гридями (скандинавский по происхождению термин,
распространение получил только на севере Руси). Привилегированное
положение членов старейшей дружины нашло отражение в древнерусском
праве. В начале XII в. все ее представители получили повышенную
правовую защиту – за их убийство был установлен штраф в 80 гривен,
вдвое больший, чем штраф за убийство простого свободного человека, в
том числе младшего дружинника. Со складыванием к концу X в. структуры
единого государства формируется централизованный и разветвленный
аппарат управления. В качестве должностных лиц государственной
администрации выступают представители дружинной знати. При князьях
действует совет (дума), представляющий собой совещание князя с
верхушкой дружины. Князья назначают из числа дружинников
посадников-наместников в городах; воевод -предводителей различных по
численности и назначению военных отрядов; тысяцких – высших
должностных лиц в так называемой десятичной системе деления общества,
восходящей к догосударственному периоду; сборщиков поземельных податей
– данников, судебных чиновников – мечников, вирпиков, немцев,
подъездных; сборщиков торговых пошлин – мытников, мелких должностных лиц
– биричей, метельников. Из состава дружины выделяются и управители
княжеского вотчинного хозяйства – тиуны (с ХII в. они включаются и в
систему государственного управления). Лично свободное сельское
население, обязанное только данью, а также рядовые горожане именуются
в источниках люди. Для лично зависимого населения вотчин, а также для
несвободных слуг использовались термины челядь (ед.ч. челядин) и
холопы. Их не полноправное положение было закреплено законодательно:
так, за убийство холопа уплачивался штраф всего лишь в 5 гривен, шедший
господину убитого в качестве возмещения ущерба. Особую категорию
населения составляли смерды. Вопрос о ее сущности – предмет давнего
спора в историографии; наиболее вероятно, что смерды – группа
полувоенного, полукрестьянского населения, зависимого от князя; но есть
также мнение, что этим термином обозначались все крестьяне,
обязанные уплачивать государственную подать – дань. Во второй половине
XI в. появляется категория закупов – людей, вступающих в зависимость от
землевладельца за долги и вынужденных работать на господина до выплаты
суммы долга. Их правовое положение было промежуточным между свободными
людьми и холопами. Княжение Владимира Святославича (980-1015) было
периодом политической стабильности Киевской Руси, когда сложилась
структура единого раннефеодального государства, был нейтрализован
натиск печенегов на южные границы. После смерти Владимира в 1015 г.
развернулась ожесточенная борьба за власть между его наследниками.
Туровский князь Святополк (сын убитого в борьбе с Владимиром его
старшего брата Ярополка, усыновленный великим князем) захватил
киевский стол и организовал вероломное убийство своих братьев Бориса,
Глеба и Святослава (двое первых были впоследствии канонизированы и стали
первыми русскими святыми). В 1016 г. против Святополка выступил
княживший в Новгороде Ярослав Владимирович с войском из новгородцев и
наемных варягов. В битве под Любечем (на Днепре выше Киева) Ярослав
одержал победу. Святополк бежал в Польшу к своему тестю польскому
королю Болеславу Храброму.

Восстания и социальное волнение.

В 1018 г. Болеслав выступил в поход на Русь, разбил Ярослава, занял
Киев и вернул престол Святополку. Затем он возвратился в Польшу, оставив
за собой западную окраину русских земель (с городами Перемышлем и
Червенем – эти территории были возвращены Ярославом в 1031 г.).
Ярослав, бежавший после битвы в Новгород, получил вновь поддержку от
новгородцев, давших средства на найм новой варяжной дружины, и опять
двинулся на Киев. На этот раз Святополк, лишившийся польской помощи,
бежал из Киева, не принимая боя, и в 1019 г. подошел к столице теперь
уже с печенежским силами. Войско Ярослава одержало победу, Святополк
бежал на западные границы Руси и по дороге умер. Но на этом междоусобная
борьба не окончилась. В 1021 г. Ярослав воевал со своим племянником
Брячиславом Изяславичем, княжившим в Полоцке. Тот претендовал на
Новгород, но потерпел поражение и вынужден был заключить мир с киевским
князем. В 1024 г. против Ярослава выступил его брат тмутараканский
князь Мстислав Владимирович. Незадолго до этого Мстислав укрепил свое
княжество, подчинив северокавказское племя касогов: он победил в
поединке касожского князя Редедю и получил по праву победителя его
землю; воины Редеди влились в дружину Мстислава. Ярослав во время
выступления Мстислава находился в Ростовской земле, где подавил
восстание местного населения, вызванное голодом. Узнав о действиях
брата, он нанял варяжскую дружину во главе с Якуном и двинулся на юг.
Битва между братьями произошла при Листвене (близ Чернигова). Ярослав
ввел в бой дружину Якуна, а собственную дружину оставил в резерве.
Мстислав выставил против варягов северян – ополчение из жителей
Черниговщины, а когда варяги стали брать над ними верх, ввел в
действие свою русско-касожскую дружину и одержал победу. В конце
концов братья заключили договор, по которому к Мстиславу отходило
левобережье Днепра со столицей в Чернигове. Лишь, после смерти
Мстислава в 1036 г. Ярослав стал “самовластцем” Русской земли. В 1037
г. произошло последнее крупное сражение с печенегами: они были
разгромлены под Киевом и после этого больше не представляли опасности
для Руси. В 1043 г. обострились русско-византийские отношения. Ярослав
отправил на Константинополь войско во главе со своим старшим сыном
Владимиром (ум.1052 г.), князем новгородским. Поход оказался неудачным
русское войско было разбито греческим флотом. После смерти Ярослава в
1054 г. и упомянутого выше раздела княжений между его сыновьями
некоторое время сохранялась политическая стабильность. Ярославичи –
киевский князь Изяслав, черниговский Святослав и переяславский
Всеволод – составляли правящий триумвират под главенством старшего
Изяслава. Разделение власти привело к временному возникновению наряду
с Киевской митрополией двух новых – Черниговской и Переяславской
(упразднены в конце 70-х годов после смерти Святослава и Изяслава).

Князьям-триумвирам удалось в 1060 г. разбить соединенными силами
кочевников-торков, пытавшихся занять в причерноморских степях место
печенегов. Но во второй половине 60-х годов XI в. разразился кризис.
В 1066-1067 гг. развернулась междоусобная война между Ярославичами и
их двоюродным племянником полоцким князем Всеславам Брячиславичем. В
конце концов Всеслав был вероломно захвачен во время переговоров и
заключен в Киеве в темницу – поруб. В 1068 г. в крупный поход на Русь
двинулись половцы (кипчаки, куманы) – тюркский кочевой этнос,
сменивший печенегов и торкав в причерноморских степях. Три Ярославича
потерпели поражение в открытом бою и бежали в свои города. Тогда в
Киеве началось восстание горожан, требовавших у Изяслава оружие и
коней, чтобы биться с половцами. Кульминацией восстания стало
освобождение Всеслава Полоцкого из поруба и провозглашение его киевским
князем. Изяслав бежал в Польшу. Всеслав находился у власти 7 месяцев,
причем младшие Ярославичи в это время признавали его верховенство.
Святославу удалось разбить значительную часть половецких сил и взять
в плен хана Шарукана. Весной 1069 г. Изяслав с помощью польских
войск вернул себе киевский стол, вынудив Всеслава бежать в Палоцк.
Однако союзнические отношения между братьями Ярославичами были
подорваны, и в 1073 г. Святослав и Всеволод изгоняют Изяслава,
которому пришлось на этот раз отправиться в четырехлетние скитания по
Европе, в ходе которых он просил помощи у польского короля и римского
папы. Киевским князем стал Святослав. После его смерти в 1076 г.
престол занял Всеволод, но в следующем году он уступил его Изяславу,
двинувшемуся на Русь с польским войском. В конце 60-х – начале 70-х
годов XI в. на Руси обострилась борьба зависимого населения против
феодальной знати. Она была вызвана усилением феодальной эксплуатации,
в первую очередь государственной, широким распространением помимо дани
других податей, таких, как виры и продажи (судебные пошлины), корд
(поставки для содержания княжеских должностных лиц). Помимо упомянутого
восстания в Киеве произошли выступления в Новгороде и Ростовской
земле. Движение принимало здесь форму антихристианского, апеллируя к
возврату старой языческой религии. Во главе его вставали языческие
жрецы – волхвы. Решительные действия представителей государственной
власти позволили справиться с этими выступлениями. В 1078 г. в
политическую борьбу на Руси вступили в качестве самостоятельных
князей представители следующего поколения внуки Ярослава. Лишенные
столов князья Олег Святославич (сын Святослава Ярославича) и Борис
Вячеславич (сын младшего сына Ярослава – Вячеслава) бежали в
Тмутаракань (где княжил брат Олега Роман), заключили союз с половцами и
двинулись на Русь. Им удалось разбить Всеволода, а затем овладеть
Черниговом. Тогда против Олега и Бориса выступило войско четырех князей:
Изяслава с сыном Ярополком и Всеволода с сыном Владимиром Мономахом.
В битве на Нежатиной Ниве близ Чернигова погибли Борис Вячеславич и
Изяслав Ярославич. Половецко-русское войско молодых князей потерпело
поражение; Олег бежал в Тмутаракань. Киевское княжение вновь перешло к
Всеволоду. В 1079 г. тмутараканский князь Роман Святославич вместе с
половецким войском выступил против Всеволода. Киевский князь сумел
заключить мир с половцами, после чего те убили Романа. Олег же был
схвачен агентами Византии и отправлен в ссылку на о. Родос в Эгейском
море. Оттуда он вернулся в 1083г, и вокняжился в Тмутаракани. Киевское
княжение Всеволода Ярославича (1078-1093) было временем относительной
стабильности во внутри- и внешнеполитической жизни Руси. Сын Всеволода
черниговский князь Владимир Мономах (получивший свое прозвище по
матери, дочери византийского императора Константина IX Мономаха)
окончательно подчинил вятичей последний восточнославянский союз
племенных княжеств, сохранявший еще собственных князей. После смерти
Всеволода в 1093 г. наступает период обострения усобиц и борьбы с
половцами. Киевским князем стал старший племянник Всеволода
Святополк (сын Изяслава Ярославича). В том же 1093 г. Святополк и
Владимир Мономах с братом Ростиславом, князем переяславским, выступили
против половцев, начавших войну с Русью. Русские войска потерпели
жестокое поражение, князь Ростислав утонул в р. Стутне во время
отступления; после этого половцам удалось захватить несколько городов
(что было крайне редким явлением в русско-половецких отношениях).
Южная Русь подвергалась сильному разорению. В 1094 г. Олег Святославич
в союзе с половцами пришел из Тмутаракани на Русь и вынудил Владимира
Мономаха уйти из Чернигова в Переяславль. В два последующих года
Святополк и Владимир вели борьбу одновременно с половецкими ханами
Боняком и Тугорканом и с Олегом. В 1095 г. Владимир под Переяславлем
уничтожил отряды ханов Итларя и Кытана. В 1096 г. была разгромлена
орда Тугоркана, а сам он (тесть Святополка) убит. Олег в том же году
был изгнан из Чернигова и перенес усобицу на северо-восток Руси.
Здесь, под Муромом, в бою с ним погиб сын Владимира Мономаха Изяслав,
но старший брат последнего Мстислав, князь новгородский, нанес Олегу
поражение в Ростовской волости, после которого тот вынужден был пойти
на переговоры со своими двоюродными братьями Святопалком и
Владимиром. В 1097 г. на съезде князей в Любече было заключено
соглашение, по которому Святополк, Владимир и Олег с братьями Давыдом
и Ярославом Святославичами должны были владеть отчинами – территориями,
которые по завещанию Ярослава Мудрого принадлежали их отцам Изяславу,
Всеволоду и Святославу (с центрами соответственно в Киеве, Переяславле
и Чернигове). Давыд Игоревич, внук Ярослава, получил Владимир-Волынский,
а внуки старшего сына Ярослава Владимира – Володарь и Василько –
соответственно Перемышль и Теребовль (Юго-Западная Русь). Князья
договорились о совместных действиях по защите Руси: “…имемся в едино
сердце и блюдем Русскую землю”. Но сразу же после съезда разгорелась
новая кровопролитная усобица. Давыд Игоревич в сговоре со Святополком
Изяславичем захватил в Киеве Василька Ростиславича Теребовльского и
ослепил его. После этого он попытался захватить волость Василька, но
потерпел поражение от его брата Володаря и вынужден был освободить
пленника. Тем временем Владимир Мономах с Олегом и Давыдом
Святославичами выступили против Святополка. Тот вынужден был пойти в
поход против Давида Игоревича и изгнать его из Владимира-Волынского.
После этого Святополк, однако, попытался захватить также волости
Володаря и Василька. В решающей битве он потерпел поражение, и тогда
его сын Ярослав привел в Перемышлю (столице княжества Володаря) войско
венгерского короля Кальмана. Давид Игоревич, к этому времени вступивший
в союз с Володарем, в противовес венграм соединился с половецким ханом
Боняком. В битве под Перемышлем (1099) половцы, применили характерный
для кочевников прием “ложного отступления”: их отряд подскакал к
расположению венгерских войск, выпустил по стреле и обратился в
бегство; когда же венгры погнались следом, основные силы Боняка
ударили им в тыл. Окруженное войско Кальмана было наголову разбито и
бежало в беспорядке, неся огромные потери. Потерпела неудачу и попытка
Святополка закрепить за собой Владимир-Волынский. В 1100 г.
состоялся княжеский съезд в Уветичах, подведший итог трехлетней
войне. Давид Игоревич как инициатор усобицы был лишен
Владимира-Волынского и посажен на княжение в Бужск (менее
значительный город Западной Руси). Последующие годы отмечены
отсутствием усобиц и организацией Владимиром Мономахом и Святополком
Изяславичем нескольких успешных походов в Половецкую степь с участием
многих русских князей – в 1103,1107, и 1111 гг.; были разбиты ханы
Шарукан (возглавлявший еще поход на Русь в 1068 г.), Боняк,
Урусоба, Сугра. В 1113 г. умер киевский князь Святополк Изяславич, и в
Киеве вспыхнуло восстание против администрации умершего князя и
ростовщиков. В этих условиях киевское боярство пригласило на княжение
Владимира Мономаха. Владимир, вокняжившись в Киеве, издал ряд
законов, учитывавших требования восставших; по его повелению был
создан новый юридический свод – так называемая Пространная редакция
Русской Правды. В этом памятнике отразились социальные перемены,
происходившие на Руси во второй половине XI – начале XII в. Пространная
Правда фиксирует существование боярской собственности; специальные
разделы посвящены закупам, новой категории зависимого населения, а
также холопам. Внесены были изменения и в ряд существовавших ранее
норм.

V. Внешняя политика.

Основными задачами, стоявшими перед внешней политикой Древнеруского
государства, были борьба со степными кочевниками, защита торговых
путей и обеспечение наиболее благоприятных торговых связей с
Византийской империей.

Русско-византийские отношения.

Торговля Руси и Византии носила государственный характер. На рынках
Константинополя реализовалась значительная часть дани, собираемой
киевскими князьями. Князья стремились обеспечить для себя наиболее
благоприятные условия в этой торговле, старались укрепить свои позиции в
Крыму и Причерноморье. Попытки Византии ограничить русское влияние или
нарушить условия торговли проводили к военным столкновениям. При князе
Олеге объединенные силы Киевского государства осадили столицу Византии
Константинополь (русское название – Царьград) и вынудили византийского
императора подписать выгодный для Руси торговый договор (911 г.).
До нас дошел еще один договор с Византией, заключенный после менее
удачного похода на Константинополь князя Игоря в 944 г. В
соответствии с договорами русские купцы ежегодно летом приезжали в
Константинополь на торговый сезон и жили там шесть месяцев. Для их
проживания было выделено определенное место в предместье города. По
договору Олега, русские купцы не платили никакой пошлины, торговля
была по преимуществу меновой. Византийская империя стремилась втянуть
соседние государства в борьбу между собой, чтобы ослабить их и
подчинить своему влиянию. Так, византийский император Никифор Фока
пытался воспользоваться русским войсками для ослабления Дунайской
Болгарии, с которой Византия вела долгую и изнурительную войну. В
968г. русские войска князя Святослава Игоревича вторглись на территорию
Болгарии и заняли ряд городов по течению Дуная, из которых наиболее
важным был Переяславец – крупный торговый и политический центр в
низовьях Дуная. Успешно наступление Святослава было расценено как
угроза безопасности Византийской империи и ее влиянию на Балканах.
Вероятно, под влиянием греческой дипломатии печенеги напали в 969г. на
ослабленный в военном отношении Киев. Святослав был вынужден
вернуться на Русь. После освобождения Киева он совершил второй поход
в Болгарию, действуя уже в союзе с болгарским царем Борисом против
Византии. Борьбу со Святославом возглавил новый византийский император
Иоанн Цимисхий, один из видных полководцев империи. В первой же битве
русские и болгарские дружины разгромили византийцев и обратили их в
бегство. Преследуя отступающую армию, войска Святослава захватили
ряд крупных городов и дошли до Адрианополя. Под Адрианополем был
заключен мир между Святославом и Цимисхием. Основная часть русских
дружин вернулась в Переяславец. Этот мир был заключен осенью, а весной
Византия начала новое наступление. Болгарский царь перешел на сторону
Византии. Войско Святослава из Переяславца перешло в крепость Доростол и
приготовилось к обороне. После двухмесячной осады Иоанн Цимисхий
предложил Святославу заключить мир. Согласно этому договору русские
войска уходили из Болгарии. Восстанавливались торговые связи. Русь и
Византия становились союзниками. Последний крупный поход на
Византию был совершен в 1043г. Поводом для него послужило убийство
русского купца в Константинополе. Не получив достойного удовлетворения
за обиду князь Ярослав Мудрый послал к византийским берегам флот,
во главе которого стоял его сын Владимир и воевода Вышата.
Несмотря на то, что буря рассеяла русский флот, кораблям под
командованием Владимира удалось нанести значительный урон греческому
флоту. В 1046г. между Русью и Византией был заключен мир, который по
традиции того времени был закреплен династическим союзом браком сына
Ярослава Всеволодовича с дочерью императора Константина Мономаха.

Разгром Хазарского каганата.

Соседом Древнерусского государства являлся Хазарский каганат,
располагавшийся на Нижней Волге и в Приазовье. Хазары были полукочевым
народом тюркского происхождения. Их столица Итиль, находившаяся в
дельте Волги, стала крупным торговым центром. В период расцвета
Хазарского государства некоторые славянские племена платили хазарам
дань. Хазарский каганат держал в своих руках ключевые пункты на
важнейших торговых путях: устья Волги и Дона, керченский пролив,
переправу между Волгой и Доном. Установленные там таможенные пункты
собирали значительные торговые пошлины. Высокие таможенные платежи
отрицательно сказывались на развитии торговли Древней Руси. Иногда
хазарские каганы (правители государства) не довольствовались
торговыми сборами, задерживали и грабили русские купеческие
караваны, возвращавшиеся с Каспийского моря. Во второй половине Xв.
началась планомерная борьба русских дружин с Хазарским каганатом.
В 965г. киевский князь Святослав разгромил Хазарское государство.
После этого Нижний Дон был снова заселен славянами, и центром этой
территории стала бывшая хазарская крепость Саркел (русское название
Белая Вежа). На берегу Керченского пролива образовалось русское
княжество с центром в Тмутаракани. Этот город с большим морским флотом
стал форпостом Руси на Черном море. В конце Xв. русские дружины
совершили ряд походов на Каспийское побережье и в степные районы
Кавказа.

Борьба против кочевников.

В X и начале XIвв. на правом и левом берегах Нижнего Днепра жили кочевые
племена печенегов, которые совершали быстрые и решительные нападения на
русские земли и города. Для защиты от печенегов русские князья строили
пояса оборонительных сооружений городов-крепостей, валов и т.д. Первые
сведения о таких городах-крепостях вокруг Киева относятся ко времени
князя Олега. В 969г. печенеги во главе с князем Курей осадили Киев.
Князь Святослав в это время находился в Болгарии. Во главе обороны
города встала его мать княгиня Ольга. Несмотря на тяжелое положение
(отсутствие людей, недостаток воды, пожары), киевлянам удалось
продержаться до прихода княжеской дружины. Южнее Киева, у города
Родня, Святослав наголову разбил печенегов и даже взял в плен князя
Курю. А три года спустя во время столкновения с печенегами в районе
днепровских порогов князь Святослав был убит.

Мощная оборонительная линия на южных рубежах была построена при князе
Владимире Святом. На реках Стунге, Суле, Десне и других были построены
крепости. Наиболее крупными были Переяславль и Белгород. Эти крепости
имели постоянные военные гарнизоны, набранные из дружинников (“лучших
людей”) разных славянских племен. Желая привлечь к обороне
государства все силы, князь Владимир набирал в эти гарнизоны в
основном представителей северных племен: словен, кривичей, вятичей.
После 1136 г. печенеги перестают представлять серьезную угрозу для
Киевского государства. По преданию, в честь решающей победы над
печенегами князь Ярослав Мудрый возвел Софийский собор в Киеве. В
середине XIв. печенеги были вытеснены из южнорусских степей к Дунаю
пришедшими из Азии тюркоязычными племенами кипчаков. На Руси их
называли половцами, они заняли Северный Кавказ, часть Крыма, все
южнорусские степи. Половцы были очень сильным и серьезным
противником, часто совершали походы на Византию и Русь. Положение
Древнерусского государства осложнялось еще и тем, что начавшиеся в
это время княжеские усобицы дробили его силы, а некоторые князья,
стремясь использовать половецкие отряды для захвата власти, сами
приводили врагов на Русь. Особенно значительна была половецкая экспансия
в 90-е гг. XIв., когда половецкие ханы даже пытались взять Киев. В
конце XIв. были предприняты попытки организовать общерусские походы
против половцев. Во главе этих походов стоял князь Владимир
Всеволодович Мономах. Русским дружинам удалось не только отвоевать
захваченные русские города, но нанести половцам удар на их территории.
В 1111г. русскими войсками была взята столица одного из половецких
племенных образований – город Шарукань (недалеко от современного
Харькова). После этого часть половцев откочевала на Северный Кавказ.
Однако половецкая опасность не была ликвидирована. В течение всего XIIв.
происходили военные столкновения между русскими князьями и половецкими
ханами.

( Список использованной литературы: (

1. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIIвв. М.,1982,
стр.13, стр.258

2. Седов В.В. Происхождение и ранняя история славян. М., 1979,стр.51

3. Юшков С.В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси.

4. Тихомиров М.Н. Древнерусские города. М., 1956, стр.12

5. Павленко Ю.В. Основные закономерности и пути формирования
раннеклассовых городов-государств //Фридрих Энгельс и проблема
истории древних обществ. Киев/Отв. ред. В.Ф. Геннинг. 1984,
стр.181-186

6. Толочко П.П. Древний Киев. Киев, 1989, стр.206,208.

7. Черепин Л.В. Общеполитические отношения в Древней Руси и Русская
Правда.

8. Дроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально-экономической Истории.
Л.,1974, стр.62-65, стр 43-44.

9. История государства и права СССР 4.1/Под ред. Ю.П.Титова.М.,1988.стр
44-49.

10. Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1953, стр.225.

11. Покровский .С.А. Общественный строй Древнерусского государства.В кн:
Труды ВЮЗИ М.,1970, Том XIV стр.71

12. Грушевский М.С. История Киевской земли. стр.301.

Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter