Неоконченное преступление

85

ПЛАН

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1. ИНСТИТУТ НЕОКОНЧЕННОЙ ПРЕСТУПНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

1.1 История становления и развития института преступной деятельности в
России

1.2 Понятие и содержание неоконченной преступной деятельности

Глава 2. ПОНЯТИЕ СТАДИЙ СОВЕРШЕНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

2.1 Оконченное преступление

2.2 Неоконченная преступная деятельность

2.3 Понятие и уголовно-правовая характеристика добровольного отказа от
совершения преступления

Глава 3. ОСОБЕННОСТИ КВАЛИФИКАЦИИ НЕОКОНЧЕННОЙ ПРЕСТУПНОЙ ДЕЯТЕЛНОСТИ

3.1 Проблемы оценки и квалификации «пограничных ситуаций» между
неоконченной преступной деятельностью и добровольным отказом от
совершения преступления

3.2 Принципы наказуемости неоконченной преступной деятельности

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЯ

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования заключается в том, что с введением УК РФ 1996
г. задачами уголовного законодательства явились сформулированная в ст. 2
УК охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности,
общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды,
конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств,
обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение
преступлений. Воплощение их в жизнь предполагает на основании закона
определение круга преступных посягательств. И сразу встает вопрос о
пределах признания деяний преступными и подлежащими наказанию за
приготовления к преступлению, направленные на создание условий для их
совершения, но прерванные по не зависящим от лица обстоятельствам.

Статья 8 ныне действующего Уголовного кодекса РФ указывает на то, что
основанием уголовной ответственности является совершение деяния,
содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного в
Кодексе. Часть 1 статьи 14 Кодекса преступлением признает виновно
совершенное общественно опасное деяние, запрещенное кодексом под угрозой
наказания. Преступление как разновидность поведения человека содержит
все признаки такого поведения. Оно протяженно во времени и пространстве,
обладает всеми психофизиологическими и психическими признаками поведения
личности. Физическому действию либо воздержанию от него (бездействию)
предшествует психологический процесс, связанный с мотивацией,
установлением цели и принятием решения. Он побуждает лицо к физическому
действию (бездействию), выступает причиной деяния. Принятие решения –
совершать или не совершать определенное деяние – является конечным
итогом механизма мотивации и установления цели.

Антиобщественные потребности, интересы и направленность личности
определяют низменную, в том числе криминогенную, то есть побуждающую
субъекта к преступлению, мотивацию. Преступное поведение следует
отличать от непреступного не по структуре его установления, а по его
содержанию. Мотивы, цели, принятие решения направлены на совершение
общественно-опасного деяния. Они формируют вину – умысел либо
неосторожность Наумов А.В. Введение в уголовное право // «Государство и
право», 1993 г. №11.

Преступление, являясь деятельностью человека, таким образом, проходит
определенные этапы реализации «замысла», называемые стадиями совершения
преступления.

При анализе проблемы стадий совершения преступления необходимо обратить
внимание на то, что Уголовный кодекс РФ объявляет преступным и
наказуемым не только уже совершенное преступление, но и общественно
опасные действия, не доведенные до конца по причинам, не зависящим от
воли виновного.

Проблемами приготовления и покушения на преступление занимались А.П.
Куницын, Н.А. Неклюдов, А.Н. Орлов, Н.Д. Сергеевский, Н.С. Таганцев,
А.А. Чебышев-Дмитриев и другие выдающиеся юристы XIX века. В дальнейшем,
данные понятия разрабатывали А.В. Галахова, А.А. Герцензон, Н.Д.
Дурманов, В.Д. Иванов, А.П. Козлов, Л.М. Колодкин, Н.Ф. Кузнецова, В.В.
Мальцев, А.В. Наумов, П.Н. Панченко, К.А. Панько, А.А. Пионтковский,
Э.Ф. Побегайло, А.И. Ситникова, А.А. Тер-Акопов, И.С. Тишкевич, А.Н.
Трайнин и другие.

Задачи исследования:

• рассмотреть и уточнить признаки и понятие неоконченного преступления и
стадий совершения преступления;

• рассмотреть виды неоконченного преступления;

• рассмотреть историю становления и развития института неоконченной
преступной деятельности;

• рассмотреть проблемы оценки и квалификации «пограничных ситуаций»
между неоконченной преступной деятельностью и добровольным отказом от
совершения преступления;

• выявить и рассмотреть проблемы, связанные с доказыванием по делам о
неоконченных преступлениях, указать пути их разрешения;

• определить особенности уголовной ответственности за приготовление и
покушение на преступления.

• сопоставить взгляды на приготовление, покушение и деяния, прекращённые
в силу добровольного отказа в современной уголовно-правовой литературе;

Объект исследования. Объектом исследования является институт
неоконченной, преступной деятельности и его соотношение с добровольным
отказом от совершения преступления.

Предмет исследования. Предметом исследования выступают соответствующие
конкретные нормы российского уголовного права регламентирующие
ответственность за приготовление к преступлению и покушение на
преступление.

Методологическая основа и методы исследования. Методологическую основу
исследования составляет диалектический метод познания, юридический,
социологический, системный и другие методы, использование которых
диктуется особенностями объекта и предмета исследования.
Методологическим принципом, положенным в основу дипломной работы,
является комплексный подход к исследованию проблем доказывания по делам
о неоконченных преступлениях в уголовном судопроизводстве.

При написании работы использованы общелогические методы научного
познания (анализ, индукция, дедукция, аналогия); эмпирические
(историко-юридический, конкретно-социологический, сравнительно-правовой,
метод экспертных оценок,); частные методы (обобщение следственной и
судебной практики, и другие)

Научная новизна исследования проявляется, прежде всего, в комплексном
подходе к изучению проблем доказывания по делам о приготовлении к
преступлению и покушении на преступление в условиях судебной реформы с
учетом развития норм уголовного и уголовно-процессуального
законодательства.

Глава шестая Уголовного кодекса РФ «Неоконченное преступление» дает
основание выделять три стадии совершения преступления:

приготовление к преступлению,

покушение на преступление,

оконченное преступление.

Под стадиями преступления следует понимать этапы, которые проходит
преступление в своем развитии от начала (подготовительных действий) до
конца (наступление общественно опасных последствий). Они отличаются друг
от друга по характеру и содержанию виновных действий, а также по степени
завершенности криминального деяния. Можно сказать иначе, стадии эти
различаются между собой по объективному признаку — моменту прекращения
преступной деятельности.

Науке уголовного права известны и другие позиции относительно
наименования и количества стадий преступления. Так, высказывались мнения
относительно УК 1960 г. Отдельные правоведы признавали стадиями
преступления исполнение состава преступления и наступление преступных
последствий. Но такая точка зрения подверглась жесткой критике. По
существу, «исполнение преступления» есть ничто иное, как покушение,
частичное выполнение объективной стороны. Наступление последствий не
составляют признака состава преступления, а потому оно не может
признаваться стадией.

Уголовно-правовое значение имеют лишь стадии умышленного преступления.
Конечно, неосторожные преступления также имеют протяженность во времени.
Однако ввиду того, что неосторожные поступки до наступления последствий
в уголовно-правовом отношении нейтральны, о стадиях их совершения
говорить не приходится.

Первой стадией совершения преступления являются приготовительные
действия, которые создают условия совершения преступления. Это
приобретение орудий и средств преступления, создание группы, разработка
плана, изучение обстановки последующего совершения преступления, слежка
за потерпевшим и другие действия. Чем тяжелее и сложнее преступления,
тем основательнее, как правило, приготовительные к нему действия.

Создав необходимые условия, субъект переходит ко второй стадии
совершения преступления — к исполнению состава преступления. Он
приступает к тем действиям (бездействием), которые входят в объективную
сторону соответствующих составов преступлений. Они указаны в диспозициях
соответствующих норм Уголовного кодекса. Так, субъект изымает имущество
при хищении, наносит телесные повреждения при убийстве. Именно эти
действия составляют причину преступных последствий, они порождают их с
неизбежностью в силу их социально правовой сущности. Эта стадия
исполнения состава преступления является решающей для достижения
преступного результата, достижения цели мотивированной и умышленной
преступной деятельности.

Цель настоящей дипломной работы – выяснить, что представляет собой
неоконченное преступление, его место в системе уголовного
законодательства и, наконец, какому наказанию подвергается субъект,
совершивший данное преступление. При анализе проблемы стадий совершения
преступления необходимо обратить внимание на то, что Уголовный кодекс РФ
объявляет преступным и наказуемым не только уже совершенное
преступление, но и общественно опасные действия, не доведенные до конца
по причинам, не зависящим от воли виновного.

Глава 1. ИНСТИТУТ НЕОКОНЧЕННОЙ ПРЕСТУПНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

1.1 История становления и развития института неоконченной преступной
деятельности в России

По справедливому утверждению историка русского права Д.Я. Самоквасова,
«начало и первоначальное развитие русского права скрываются в
недосягаемой для истории древности» Самоквасов Д.Я. Курс истории
русского права. – М, 1908. С. 11. Изучение русского права и важнейшей
его составляющей – уголовно-правовых норм – начинается с таких
источников и памятников права как договоры Руси с Византией X века,
Русская Правда, Судебники 1497г. и 1550г. и Соборное Уложение 1649г. При
этом известные историки И.Д.Беляев, В.И.Сергеевич,
М.В.Владимирский-Буданов и другие ставили задачу изучения происхождения
и развития как самой системы русского права, так и отдельных институтов
уголовного права путем генетического исследования первоначальных норм,
их сравнительного и исторического анализа. Самоквасов Д.Я. Курс истории
русского права. – М, 1908. С. 13. Вместе с тем реальное предпочтение при
изучении содержания и правовой сущности уголовно-правовых норм
отдавалось догматическому методу, который в отличие от других (частных)
методов считался универсальным (общим) методом исследования.
Использование догматического метода было направлено на изучение
памятников русского права в целом, а не отдельных правовых институтов.
При этом основное внимание уделялось не столько правовой природе
карательных норм, сколько их политическому обоснованию и достоинствам
национальной правовой системы. В результате использования генетического
метода, не выходящего за рамки догматического подхода, институт
неоконченного преступления в трудах русских ученых дореволюционного
периода по существу остался неисследованным. В юридической литературе
имеются лишь отдельные высказывания, о которых речь пойдет в данной
работе.

Российские историки права при толковании юридических норм правовых
памятников вместо генетического метода используют трактовку
уголовно-правовых институтов с позиций современных концепций, то есть
применяют метод синхронополяции. Наиболее ярко указанный метод
проявляется при рассмотрении Русской Правды и других нормативно-правовых
актов Древней и Централизованной Руси. Историк права И.А.Исаев считает,
что Русская Правда наряду с оконченным преступлением выделяла покушение
на преступление, так как в обязательном порядке «наказывался человек,
обнаживший меч, но не ударивший». Совершенно иначе указанный памятник
толковали М.В. Владимирский-Буданов, Л.Е.Пресняков и В.И.Сергеевич,
рассматривавшие демонстрацию оружия как оконченное преступление. Исаев
И.А. История России: Правовые традиции. – М., 1995. С. 13. При этом одни
исследователи квалифицировали действия обидчика как угрозу, другие – как
оскорбление, а В.И.Сергеевич рассматривал поведение лица, доставшего
меч, как угрозу и оскорбление одновременно. Русская Правда // Российское
законодательство Х-ХХ веков. В 9 т. 7.1. – М. 1984. С.53. В противовес
этому мнению в литературе справедливо отмечалось, что «человек может
обнажить меч без желания ранить или убить, а единственно с желанием
устрашить, прогнать». Русская Правда // Российское законодательство Х-ХХ
веков. В 9 т. 7.1. – М. 1984. С.52-53.

Системный анализ норм краткой редакции Русской Правды показывает, что
ответственность за действие с оружием в руках предусматривалась в шести
случаях: за удар рукояткой меча либо мечом в ножнах (ст.4), за отсечение
либо повреждение руки (ст.5), за повреждение ноги (ст.6), пальцев
(ст.7), бороды и усов (ст.8), вынимание меча без удара (ст.9). Причем
степень обиды измерялась в гривнах: от одной гривны – за вынимание меча,
до сорока – за отсечение руки.

Сравнительно невысокая санкция за обнажение оружия свидетельствует о
том, что действия обидчика не воспринимались как покушение на жизнь или
здоровье. Кроме того, нет никаких оснований считать демонстрацию меча
оскорблением, так как за оскорбительные действия (удар батогом, жердью,
мечом в ножнах и рукояткой) предусматривался штраф – 12 гривен, то есть
наказание, многократно превышавшее 1 гривну. Следует признать, что
обнажение меча без последующего его применения оценивалось как угроза
оружием, а не приготовление или покушение на преступление, направленные
против жизни или здоровья другого лица.

Из сказанного следует, что Русской Правде не были известны стадии
совершения преступления, а понятие покушения как таковое было чуждо
обычному праву славян, поскольку действия лица, причинившего физический
либо моральный вред, воспринимались как обида, то есть как оконченное
деяние, за которое полагалась кровная месть либо значительные по размеру
санкции. На наш взгляд, вывод о том, что Русская Правда различала
покушение на преступление и оконченное преступление, не обоснован,
поскольку представление о стадиях преступления, их формах и видах
появилось значительно позднее. Русской Правде как источнику обычного
права, построенному по казуальному принципу, институт неоконченного
преступления был не известен, хотя бы потому, что во внимание не
принималась субъективная сторона деяния, а значит и этапы ее реализации
в действиях обидчика.

Судебник 1497г. также не содержит никаких норм, предусматривающих
ответственность за неоконченное деяние. Вместе с тем исследователи
Судебника усматривают в ст.9 два вида покушения: покушение на
государственную власть и покушение на правопорядок (ст. 71). Это мнение
ничем не подтверждается, так как в указанной статье дан перечень особо
опасных для сословного государства лиц, в первую очередь таких, как
убийцы представителей господствующего класса, изменники, церковные воры,
похитители холопов, подстрекатели и организаторы бунтов и известные
разбойники. Статья 9 гласит: «А государскому убийце и коромольнику,
церковному татю, и головному, и подымнику, и зажигалнику, ведомому
лихому человеку живота не дати, казнити его смертною казнью». Судебник
1497 года // Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 т. Т.2. -M.
1985. C. 69. Тем не менее комментаторы данного текста дважды используют
термин «покушение»: вначале – в отношении изменников, а затем – в
отношении организаторов бунтов. В первом случае отмечается, что
крамольник покушается на государственный строй, а во втором – к
покушению на правопорядок относятся действия лиц, организующих бунты.
Однако данных, свидетельствующих о том, что деяния, совершенные
крамольниками и подымщиками, признавались в XV веке неоконченными
преступлениями, не имется. Даже «голый умысел» в таких случаях считался
оконченным деянием и наказывался смертной казнью. Представляется, что
при толковании Судебника допущена явная неточность: понятие «покушение»
используется вместо понятия «посягательство», поскольку авторы
фактически имеют в виду деяния, направленные против представителей
господствующего класса и феодального правопорядка, а не покушение в его
точном значении. Судебник 1550г., получивший название «царского», не
внес каких-либо норм о неоконченном «лихом деле» и, по справедливому
утверждению В.П.Портнова, «по содержанию представляет собой новую
редакцию Судебника 1497г.». Одним из таких преступлений является
«подписка», то есть подделка документов, под которой понимается
«кормление пером». Как и всякое дело, подписка не рассматривалась как
приготовление к получению незаконного (воровского) подхода. В
соответствии с правовым мышлением правящего класса феодальной Руси
каждое воровское дело, в чем бы оно ни проявлялось, воспринималось как
оконченное и сурово каралось. К числу таких деяний закон относил не
только оконченные действия, но и такие деяния, которые с точки зрения
современного уголовного права, могут быть отнесены к обнаружению умысла,
приготовлению либо покушению. Однако такого рода «квалификация»
неуместна, так как противоречит реалиям феодального права. Его
репрессивная направленность исключала возможность возникновения и
развития правовых институтов, ограничивавших уголовную ответственность,
одним из которых является институт неоконченного преступления.
Современные исследователи полагают, что Соборное Уложение 1649г.
содержит указание на приготовление к фальшивомонетничеству, а
последующий Указ 1661г. «установил и стадии совершения преступления».
Соборное Уложение 1649г. // Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9
т. Т.З. – М., 1985. С.270.

Однако анализ этих нормативно-правовых актов показывает, что они
предусматривали ответственность за оконченное преступление: изготовление
воровских (фальшивых) денег или за добавление к серебру меди, олова или
свинца. Выражение «учнут делати» медные или укладные деньги Соборное
Уложение года 1649г. // Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 т.
Т.З. – М, 1985. С.91. ошибочно трактуется как «начнут делать» фальшивые
деньги вместо «станут делать». При этом комментаторы соответствующей
нормы (ст. 1 Соборного Уложения) не аргументируют, почему начальные
действия при изготовлении фальшивых денег следует рассматривать как
приготовление к преступной деятельности. Равным образом необоснованным
является утверждение о том, что Указ 1661г. «установил и стадии
совершения преступления, выделил, например, приготовление – если деньги
делать хотели, а не делали». Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9
т. Т.З. /Под общ. ред., О.И. Чистякова. – М., 1985. С.435. Очевидно,
что в данном случае изготовление как таковое отсутствует, так как умысел
на совершение преступления не реализован даже в части совершения
действий, создающих необходимые условия для его осуществления. Указ
1661г. карал, и при том весьма сурово, за обнаружение умысла на
изготовление денег, то есть за обнаружение намерения, которое не
воплотилось в деянии. Отдельные авторы склонны видеть в ст. 16
Соборного Уложения 1649г. покушение на жизнь, честь и здоровье госпожи.
В действительности, указанная статья не регламентирует ответственность
за покушение, а устанавливает наказание слуг, оказавших помощь лицу,
незаконно проникшему в дом с намерением совершить посягательство в доме,
в том числе надругательство над госпожой, либо похитить ее из дома.
Обнаружение умысла на совершение посягательства в отношении
представительниц господствующего класса, соучастие слуг в реализации
такого умысла и даже их пассивность приравнивались к совершению
злодеяния и наказывались смертной казнью.

Уложение 1649г. предусматривало также ответственность за умысел,
направленный против здоровья Государя (ст. 86) умысел на убийство господ
(ст.248). Комментаторы справедливо отмечают, что «Уложение не
предусматривает покушения на жизнь Государя, ибо уже обнаружение умысла
считается преступлением». При этом не ставится вопрос, каким является
преступление: оконченным или неоконченным. Синхронополяция исключает
постановку такого вопроса в принципе, так как современная парадигма
юридического мышления изначально приписывает нормативным актам минувших
веков высокую законодательную технику. В результате нормативно-правовые
акты прошлого трактуются неточно, с существенными искажениями, что не
позволяет установить различия в правовом сознании представителей
различных эпох.

Синхронополяционный метод делает необъяснимыми или, по крайней мере,
недостаточно понятными уголовно-правовые нормы раннего законодательства.
В этой связи авторы прибегают к известного рода допущениям, призванным
объяснить мнимую непоследовательность нормативных актов истекших
столетий.

Уложение 1845 года достаточно определенно формулировало стадии
совершения преступления (в современном праве – институт неоконченного
преступления). Различались 4 стадии совершения преступления: обнаружение
умысла, приготовление к преступлению, покушение на преступление и
«совершившееся» преступление (ст. 8-11). Так называемый «голый» умысел,
известный Российскому законодательству с давних времен, наказывался
только в случаях, прямо предусмотренных в законе (это были наиболее
тяжкие государственные преступления), и определялся следующим образом:
«Изъявление на словах или письменно, или же иным каким-либо действием
намерение учинить преступление, почитается признаком умысла. К числу
таких признаков принадлежат угрозы, похвальбы и предложения сделать
какое-либо зло» (ст. 9). Уложение 1845 года было последним российским
уголовным кодексом, устанавливающим ответственность за обнаружение
умысла на совершение преступления. «Применение или приобретение средств
для совершения преступления признается лишь приготовлением к оному» (ст.
10). Наказание за приготовление к преступлению следовало только в
установленных законом случаях, при условии, если сам характер
приготовительных действий не был противозаконным (ст. 118). «Покушением
на преступление считается всякое действие, коим начинается или
продолжается привидение злого намерения в исполнение» (ст. 11). Уложение
же знало виды покушения. Ответственность за покушение на преступление
определялась «по большей или меньшей близости сего покушения к
совершению преступления, одною или двумя степенями ниже против
наказания, постановленного за самое совершение преступления» (ст. 120).

В Уложении 1845 года очень четко для того времени был сформулирован
институт добровольного отказа от совершения преступления (правда, без
сформулированного термина), причем по существу он вполне совпадал с
аналогичным институтом, содержащемся в уголовном кодексе России (ст.
16): «Когда учинивший приготовление к преступлению или уже и
покусившийся на оное остановился при том и по собственной воле не
совершал преднамеренного, то он подвергается наказанию лишь в том
случае, если содеянное им при сем приготовлении и покушении есть само по
себе преступление» (ст. 119).

Изложенное достаточно очевидно свидетельствует о том, что основные
понятия института неоконченного преступления в Уложении 1845 года были
разработаны на весьма высоком уровне.

Разработка в теории уголовного права учения о предварительной преступной
деятельности – свидетельство влияния научной мысли на развитие
уголовного законодательства.

Советские криминалисты при рассмотрении этой темы обсуждали следующие
теоретические вопросы: разграничение приготовления и покушения и
проблема наказуемости приготовления; отнесение обнаружения умысла к
стадиям развития умышленной преступной деятельности; понятие состава
неоконченного преступления и так называемого усеченного состава
преступления.

В XX веке теоретическая разработка вопросов предварительной преступной
деятельности началась в 20-е годы Пионтковский А.А. Советское уголовное
право. Т. 1; Немировский Э.Я. Советское уголовное право; Трайнин А.Н.
Уголовное право. Общая часть; Васильев-Южин М.И. Приготовление и
покушение на преступление. – «Вестник Верховного суда СССР», 1928, № 1.

В Руководящий началах (1991 г.) были определены понятия приготовления и
покушения, однако приготовлению и покушению, в сущности, не придавалось
самостоятельного значения, так как отрицалась необходимость учета стадии
осуществления преступного намерения при назначении наказания. По УК
РСФСР (1922 г.) наказывалось лишь покушение; приготовление же каралось
лишь в том случае, если оно само по себе являлось наказуемым деянием.
Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных
республик (1924 г.) устанавливали ответственность и за приготовление, и
за покушение.

Несмотря на указанную эволюцию законодательства по вопросам
ответственности за приготовление и покушение, отдельные авторы после
принятия Основных начал (1924 г.) полагали, что понятия «приготовление»
и «покушение», по существу, потеряли свое значение, так как степень
подготовленности преступления и близость наступления его последствий
подлежат свободной оценке суда Мокринский С. Покушение и приготовление в
советском праве. Аналогичное мнение см.: Трайнин А.Н. Уголовное право.
Общая часть, 1929.

Дискуссионный характер в эти годы носила проблема наказуемости
приготовления. Профессор А. А. Пионтковский критически подошел к оценке
положения Основных начал о том, что приготовление всегда влечет за собой
уголовное преследование. Признание уголовной ответственности за
приготовление во всех случаях, по его мнению, противоречило задачам
советской уголовной политики Пионтковский А.А. Советское уголовное
право. Т. 1. 1925. М. С. Строгович считал, что вопрос о наказуемости
приготовления – это вопрос конкретного факта: «Если преступление не есть
формальное понятие, а действительно социально опасное деяние,
разумеется, нельзя заранее объявить, что такая-то стадия осуществления
преступления ненаказуема: если в этой стадии действия того или иного
лица являются социально опасными не только сами по себе, но и по
отношению к преступной цели, к достижению которой они ведут, ни в коем
случает нельзя отказываться в отношении этих лиц от применения
соответствующих мер социальной защиты» Строгович М.С. Приготовление к
преступлению по УК в редакции 1926 года. – «Рабочий суд», 1927, № 10.

В литературе тех лет велись споры о том, что представляет собой
покушение и в чем его отличие от приготовления. С. П. Мокринский
полагал, что поскольку советское уголовное законодательство определяет
покушение как действие, направленное на совершение преступления, то оно
имеет в виду не фактическое действие, а направление воли на совершение
преступления. Наоборот, профессор Э. Я. Немировский утверждал, что за
основу разграничения покушения и приготовления советское уголовное
законодательство берет объективный критерий, т.е. характер действий.

Резко отрицательное отношение к разграничению стадий совершения
преступления высказал в 1935 г. Г. И. Волков, который утверждал, что
сама постановка вопроса о возможности разграничения преступления по
ступеням «бесплодна» и «неправильна».

Однако эта точка зрения не была поддержана. Советские криминалисты
всегда придавали большое значение точному установлению степени
реализации преступного намерения конкретного виновного лица. А. С.
Шляпочников в статье «Приготовление и покушение на преступление в
советском уголовном праве» подверг справедливой критике позицию Г. И.
Волкова, пытавшегося рассматривать советское уголовное законодательство
по вопросу о стадиях преступления как содержащее якобы «элементы
буржуазной уголовно-правовой формы». А. С. Шляпочников обратил внимание
на то, что в уголовно-правовой литературе того периода упускалось из
виду реальное значение различия между стадиями преступления для оценки
степени опасности лица. При этом автор подчеркивал, что решение вопроса
о стадиях преступления не должно базироваться исключительно опасности
личности преступника в отрыве от совершенных им действий. В связи с этим
А. С. Шляпочников предлагал исключить уголовную ответственность за
приготовление к преступлению в тех случаях, когда оно не составляет
самостоятельного деликта Шляпочников А.С. Приготовление и покушение на
преступление в советском уголовном праве. – «Социалистическая
законность», 1937,№ 3.

В 30-40-х годах проблема стадий совершения преступления освещалась в
основном в учебниках по Общей части советского уголовного права.
Некоторые особенности применения этого института к преступлениям
военнослужащих были показаны В. Д. Меньшагиным.

Обстоятельное теоретическое исследование вопросов предварительной
преступной деятельности началось в 50-е годы. В 1952 и 1953 гг. были
защищены три кандидатские диссертации, посвященные этой проблеме: Н. В.
Лясс, Н. Ф. Кузнецовой и И. С. Тишкевичем. В 1955 г. выходит из печати
фундаментальное исследование профессора Н. Д. Дурманова «Стадии
совершения преступления» – первая монография на эту тему в советской
уголовно-правовой литературе. Многие теоретические положения и научные
выводы автора имели важное практическое значение получили
законодательное закрепление в Основах уголовно законодательства Союза
ССР и союзных республик (1958 г.). В частности, были приняты
законодателем содержащиеся в монографии Н. Д. Дурманова определения
приготовления и покушения.

Н. Д. Дурманов впервые в уголовно-правовой литературе выдвинул положение
о том, что основание уголовной ответственности за предварительную
преступную деятельность является наличие в действиях лица признаков
состава неоконченного преступления, т.е состава приготовления или
покушения на совершение конкретного, предусмотренного статьями Особенной
части Уголовного кодекса преступления Дурманов Н.Д. Стадии совершения
преступления. М., 1969.

В период, предшествующий принятию нового уголовного законодательства, на
страницах юридической печати обсуждались вопросы ответственности за
предварительную преступную деятельность. Споры велись особенно по
вопросу об ответственности за приготовление. Было высказано три мнения.
Н. Д. Дурманов, А. А. Пионтковский, Т. В. Церетели, М. И. Ковалев и Н.
В. Лясс предлагали установить наказуемость за приготовление лишь в
специально указанных в законе случаях. По мнению М. А. Чельцова,
уголовную ответственность за приготовление следовало вообще исключить;
он предлагал вернуться к конструкции УК (1933 г.), который не
предусматривал наказуемости приготовления Чельцов М.А. Спорные вопросы
учения о преступлении. – «Социалистическая законность», 1947, № 4.
Напротив, А. Н. Трайнин и некоторые другие авторы считали, что
действующая в тот период конструкция ответственности за приготовление
вполне приемлема и отвечает задачам укрепления социалистической
законности Трайнин А.Н. Уголовная ответственность за приготовительные к
преступлению действия. – «Социалистическая законность», 1953, № 12;
Кузнецова Н.Ф. Ответственность за приготовление к преступлению по
советскому уголовному праву. М., 1958. Эта позиция была принята
законодателем. В Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных
республик (1958 г.) установлена наказуемость за приготовление к
преступлению во всех случаях. Однако и после принятия ныне действующего
законодательства этот вопрос продолжает оставаться дискуссионным. В
курсе уголовного права А. А. Пионтковский ссылается на опыт зарубежных
социалистических стран, в которых приготовление карается только в
случаях, специально предусмотренных законом Курс советского уголовного
права. Т. 2. М., 1970.

После принятия Основ уголовного законодательства и действующих в
настоящее время уголовных кодексов союзных республик теоретическая
разработка отдельных проблем стадий совершения преступления ведется в
учебниках для институтов и университетов, в курсах уголовного права,
кандидатских диссертациях, журнальных статьях.

Особенное внимание в эти годы привлек вопрос о сущности и условиях
добровольного отказа на различных стадиях совершения преступления.
Исследованию этой темы посвящены монография К. А. Панько Панько К.А.
Добровольный отказ от преступления по советскому уголовному праву.
Воронеж, 1975 и кандидатская диссертация А. Д. Сафронова Сафронов А.Д.
добровольный отказ от совершения преступления и деятельное раскаяние
преступника. Автореф. канд. дис. М., 1977 . Использование
социологических и криминалистических методов исследования, изучение и
обобщение значительного количества уголовных дел позволило авторам этих
работ показать общее количество этих случаев, при которых имеет место
добровольный отказ по некоторым категориям дел, мотивы, побуждающие к
добровольному отказу от доведения преступления до конца. Специальное
внимание уделено таким спорным для практики вопросам, как возможность
добровольного отказа на стадии оконченного покушения и особенности
добровольного отказа соучастников.

Следует отметить, что расширение научных методов исследования стадий
развития преступной деятельности, использование опыта зарубежных
социалистических стран этой области помогают углубить научный анализ
этого института и дать практике теоретически обоснованные рекомендации.

1.2 Понятие и содержание преступной деятельности

Предусмотренные в Особенной части УК РФ составы преступлений
формулируются как оконченные криминальные деяния. Однако в реальной
жизни преступления не всегда доводятся до конца, по независящим от
виновного обстоятельствам прерываясь на более ранних стадиях.

Под стадией понимается определенные период, этап, фаза, ступень в
развитии какого-либо явления, отличающиеся своими качественными
особенностями.

Глава 6 Уголовного кодекса Российской Федерации («Неоконченное
преступление») посвящена стадиям умышленного преступления. Законодатель
исходит из того, что процесс реализации возникшего у лица намерения
совершить конкретное преступление в ряде случаев проходит определенные
этапы (ступени) его осуществления. В таких ситуациях и говорят о стадиях
совершения умышленного преступления.

Стадии совершения умышленного преступления – это определенные в законе
этапы его подготовки и непосредственного осуществления (определенные
этапы развития преступной деятельности). Они отличаются друг от друга по
характеру и содержанию совершенных виновным действий, а также по степени
завершенности криминального деяния.

Законодатель (ст. 29 УК) различает три стадии реализации умысла
виновного на совершение преступления:

1) приготовление к преступлению;

2) покушение на преступление;

3) оконченное преступление.

Стадии эти различаются между собой по объективному признаку – моменту
прекращения преступной деятельности.

Первые две стадии (приготовление и покушение) составляют так называемое
неоконченное преступление; их называют еще предварительной преступной
деятельностью. Приготовление и покушение совершаются до окончания и для
его осуществления.

Выделение данных стадий имеет большое значение для правильной правовой
оценки совершенного преступления, его квалификации, а также для
индивидуализации уголовной ответственности Уголовное право России.
Учебник для вузов. В 2-х томах. Т.1. Общая часть. Ответственные
редакторы и руководителя авторского коллектива – доктор юридических
наук, профессор А.Н. Игнатов и доктор юридических наук, профессор Ю.А.
Красиков. – М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА*М, 2004.

Ошибочно было бы полагать, что совершение любого умышленного
преступления проходит непременно все указанные этапы. Нередко умысел
лица реализуется непосредственно в совершении конкретного оконченного
преступления, минуя приготовление к преступлению и покушение на него. В
тех случаях, когда преступление проходит в своем развитии указанные три
(или две) стадии, самостоятельное уголовно-правовое значение приобретает
только последняя стадия. Каждая предыдущая стадия поглощается
последующей.

О приготовлении к преступлению и покушении на него можно вести речь лишь
применительно к целенаправленной преступной деятельности. Человек
обладает способностью заранее, до начала какой-либо деятельности,
ставить определенные цели, подчиняя им свои последующие действия.

Еще до начала преступной деятельности субъект представляет себе ее
результат. Когда преступный результат становится целью или необходимым
этапом достижения конечной преступной цели, то в сознании субъекта
формируется умысел на совершение преступления. При определенных условиях
наличие такого умысла может обнаружиться в результате словесного,
письменного или иного выражения субъектом своего намерения вовне.

Следуя сформировавшемуся умыслу, субъект переходит далее к приготовлению
преступления, а затем направляет свои действия непосредственно на его
совершение.

Таким образом, умышленная преступная деятельность в своем возникновении
и развитии проходит ряд последовательных этапов: формирование
(обнаружение) умысла — приготовление — покушение — оконченное
преступление.

Эти стадии возможны только в преступлениях, совершаемых с прямым
умыслом. Что же касается криминальных деяний, совершаемых с косвенным
умыслом, то в них стадии приготовления и покушения невозможны Уголовное
право России. Учебник для вузов. В 2-х томах. Т.1. Общая часть.
Ответственные редакторы и руководителя авторского коллектива – доктор
юридических наук, профессор А.Н. Игнатов и доктор юридических наук,
профессор Ю.А. Красиков. – М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА*М, 2004.
Не желая наступления общественно опасных последствий, виновный,
естественно, не может и готовиться к преступлению или покушаться на
него. В данном случае общественной опасные последствия преступления не
составляют цели его криминалистической деятельности.

Не является стадией совершения преступления обнаружение умысла.
Последнее представляет собой проявление вовне (словесно, письменно или
иным путем) намерения совершить конкретное преступление. Здесь еще нет
общественно опасных действий. Это самый первоначальный, причем
ненаказуемый этап возможной или вероятной в будущем преступной
деятельности. Обнаружение умысла – еще не действие, а всего лишь
преступное намерение, мысль, хотя и объектированная. Российское же
уголовное законодательство преступными и наказуемыми признает не мысли,
не намерения и желания, а только общественно опасные поступки человека.
Все, что не выражается в деянии (действии или бездействии), находится
вне сферы уголовно-правового регулирования. Поэтому обнаружение умысла
не признается стадией совершения преступления. Общепризнан классический
принцип уголовного права: cogitationis poenam nemo patitur (мысли
ненаказуемы).

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных ст. 7 гласила:
“Изъявление на словах, или письменно, или же иным каким-либо действием
намерения учинить преступление почитается признаком умысла. К числу
таких признаков принадлежат угрозы, похвальбы и предложения сделать
какое-либо зло”. В приведенной норме неосновательно смешивались
обнаружение умысла, угроза, похвальба и предложение совершить
преступление. Угроза опасна психическими травмами потерпевшему и потому
как общественно опасная в ряде случаев преследуется в уголовном порядке
(угроза убийством или нанесением тяжкого вреда здоровью, угроза при
вымогательстве и др.). При этом для состава угрозы совсем не требуется
действительного умысла убить или учинить другое насилие против
потерпевшего. Ее цель – добиться нужного для угрожающего лица поведения
потерпевшего под влиянием психического насилия. Это уже оконченное
самостоятельное преступление в случаях, когда эта угроза в качестве
такового предусмотрена уголовным законом. Что же касается предложения
совершить преступление, то это не обнаружение умысла, а соучастие в виде
подстрекательства либо пособничества в соответствующем преступлении.

Обнаружение умысла в равной мере нельзя отождествлять со “словесными”
преступлениями типа “призывов”, “пропаганды”, клеветы, оскорбления и
т.п. Каждое из этих преступлений посягает на свой объект – мир и
безопасность человечества (ст. 354 УК РФ), конституционный строй (ст.
280 УК РФ), честь и достоинство личности (ст. 129, 130 УК РФ) и т.д.

Если обнаружение умысла никакого ущерба правоохраняемым интересам не
причиняет, то в случае с приведенными преступлениями такой ущерб налицо.

Уместно заметить, что криминализация “словесных” преступлений и
преследование за них таят в себе определенную возможность нарушений
законности. Печально известная норма о контрреволюционной пропаганде, а
позже антисоветской агитации и пропаганде часто использовалась в период
сталинских репрессий, в 70-е и даже 80-е гг. – для преследования
инакомыслия.

Изложенное позволяет сделать ряд заключений: 1) сформирование умысла на
совершение преступления находится вне пределов уголовно-правовых
отношений; 2) обнаружение умысла не есть стадия совершения преступления;
3) обнаружение умысла нельзя смешивать с угрозой совершения
преступления, подстрекательством к совершению преступления или призывами
и иными “словесными” преступлениями, предусмотренными в уголовном
законе.

Стадии совершения преступления – это этапы, которые проходит
преступление в своем развитии от начала (подготовительных действий) до
конца (наступления общественно опасных последствий). Таких стадий
(этапов) три: 1) подготовительный к совершению преступления; 2)
исполнение объективной стороны состава и 3) окончание преступления с
наступлением общественно опасных последствий.

Как уже отмечалось, Уголовным кодексом РФ выделяются три стадии
совершения преступления – приготовление к преступлению, покушение на
преступление, оконченное преступление.

Первые две стадии (приготовление и покушение) составляют так называемое
неоконченное преступление; их называют еще предварительной преступной
деятельностью. Приготовление и покушение совершаются до окончания
преступления и для его осуществления. Выделять данные стадии необходимо
для правильной правовой оценки совершенного преступления, его
квалификации, а также для индивидуализации уголовной ответственности.

Необязательно, чтобы любое умышленное преступление проходило все
указанные этапы. Нередко умысел лица реализуется непосредственно
совершением конкретного оконченного преступления, минуя предварительную
преступную деятельность.

О приготовлении и покушении можно вести речь лишь применительно к
целенаправленной преступной деятельности. Эти стадии возможны только в
преступлениях, совершаемых с прямым умыслом. Что же касается
криминальных деяний, совершаемых с косвенным умыслом, то в них стадии
приготовления и покушения невозможны. Не желая наступления общественно
опасных последствий, виновный, естественно не может ни готовиться к
преступлению, ни покушаться на него. В данном случае общественно опасные
последствия преступления не составляют цели его криминальной
деятельности.

Новый Уголовный кодекс РФ в ч.1 ст. 29 впервые определяет понятие
оконченного преступления. Преступление признается оконченным, если в
совершенном лицом деянии содержатся все признаки состава преступления,
предусмотренного конкретной нормой Особенной части Уголовного кодекса.

Важно отметить, что при этом момент юридической законченности
криминального деяния может не совпадать с представлением самого субъекта
о завершении преступления.

Наиболее существенным признаком, отличающим оконченное преступление от
иных стадий, является полная реализация объективной и субъективной
стороны, предусмотренного уголовным законом общественно опасного деяния.
Объект же и субъект деяния одинаковы как для оконченного, так и
неоконченного преступления Российское уголовное право: Общая часть / Под
ред. В.Н. Кудрявцева и А.В. Наумова. Издательство «СПАРК». М., 2004.

Момент окончания преступления зависит от того, как в конкретной норме
особенной части УК сконструирован данный состав преступления. В
материальных составах, при которых необходимо наступление конкретного
преступного последствия, последствие должно наступить фактически, чтобы
преступление было признанным оконченным. В формальных составах, при
которых достаточно совершить деяния, указанные в диспозиции закона и
необязательно наличие последствия как необходимого признака,
преступление считается оконченным с момента совершения предусмотренного
в данной норме действия или с момента бездействия.

Некоторые составы сконструированы таким образом, что преступление
считается оконченным с момента, когда объект уголовно-правовой охраны
поставлен под угрозу причинения вреда (ч.1 ст. 215 и др.).

В некоторых составах момент окончания преступления переносится на более
ранние относительно наступления преступных последствий стадии (усеченные
составы). Например, с момента посягательства на жизнь потерпевшего
считаются оконченными преступления, предусмотренные ст. 277, 295, 317
УК. В данном случае закон применительно к этим составам поступает
альтернативно, считая преступление оконченным как в случае покушения на
убийство, так и в случае самого убийства особо охраняемых законом лиц.

Отдельные составы преступлений формируются исходя из особенностей их
совершения и повышенной степени общественной опасности таким образом,
что криминальное деяние считается оконченным с момента осуществления
организационной деятельности, направленной к совершению тяжких и особо
тяжких преступлений (составы, предусмотренные ст. 208, 209, 210, 239
УК).

Различная конструкция составов преступлений в УК предопределяет и
различия в моменте окончания того или иного криминального деяния. В
случаях, когда для оконченного состава требуется фактическое наступление
последствия, его отсутствие означает, что речь может идти только о
неоконченном преступлении.

Стадии возможны практически во всех умышленных преступлениях с
материальным составом.

Приготовление и покушение невозможны, когда закон связывает уголовную
ответственность только с наступлением определенных последствий,
указанных в диспозиции Особенной части УК. Например, составы,
предусмотренные ст. 285, 286, 288, 330 УК.

Предварительные стадии невозможны в преступлениях, объективная сторона
которых состоит в создании опасности причинения вреда (ч.1 ст.215 и
др.). Приготовление (и, соответственно, покушение) невозможно и в
составах, где уже сама подготовительная деятельность рассматривается
законодателем как оконченное преступление (ст. 208, 209, 210, 239 и
др.).

Стадии покушения не может быть в преступлениях с так называемым
усеченным составом (ст.277, 295, 317), в то время как стадия
приготовления здесь вполне возможна.

Глава 2. ПОНЯТИЕ СТАДИИ СОВЕРШЕНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

2.1 Оконченное преступление

Недоведение преступления до конца по не зависящим от воли лица
обстоятельствам либо добровольно — распространенное явление. В связи с
принятием нового Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ)
этот вопрос требует теоретического осмысления, а также законодательного
уточнения, так как проблема ответственности за неоконченное преступление
тесно связана с проблемами начала уголовной ответственности,
разграничения наказуемого и ненаказуемого в уголовном праве.

Основным разграничением преступлений в зависимости от степени
осуществления преступного намерения является деление на оконченное и
неоконченное преступления. Особенная часть уголовного законодательства
непосредственно связывает уголовную ответственность с оконченным
преступлением.

Преступление считается оконченным, когда причинен вред или создана
угроза причинения вреда личности, обществу или государству и когда закон
считает преступление оконченным.

Существует мнение, что оконченное преступление можно понимать в двояком
смысле: или как конструкцию оконченного преступления в законе, т. е. в
соответствующей статье Особенной части, или как определение оконченного
преступления в судебной практике Дурманов Н.Д. Стадии совершения
преступления. М., 1969. С такой точкой зрения согласиться нельзя, потому
что в соответствии с принципом законности преступность деяния, а также
его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются
только УК РФ (ч. 1 ст. 3), а суд лишь применяет закон. Однако есть
юридический и фактический моменты окончания преступления, которые при
совершении конкретного преступления далеко не всегда совпадают (это
зависит от типа юридической конструкции состава определенного законом
преступления).

Точное определение признаков всех оконченных преступлений в Особенной
части УК РФ позволяет в каждом конкретном случае совершения преступного
деяния установить степень осуществления лицом его преступного намерения,
и, прежде всего, сказать, совершено или нет оконченное преступление, т.
е. в каждом конкретном случае закон определяет состав оконченного
преступления. Важно, что в понятие оконченного преступления входят лишь
преступления, совершаемые с прямым умыслом.

В Уложении Российской Империи о наказаниях уголовных и исправительных
1845 г. в ст. 12 понятие оконченного преступления определено так:
«Преступление почитается совершившимся, когда в самом деле последовало
преднамеренное виновным или же иное от его действий зло» Российское
законодательство Х-ХХ веков. Т. 6. Законодательство первой половины XIX
века. М, 1988. С. 175. Но данная редакция вносила значительные
недоразумения ввиду того, что для окончания преступления, по тексту
закона, было безразлично, последовало ли зло преднамеренное, или же иное
Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции. Часть Общая: В 2 т. Т. 1.
М., 1994. С. 324.

Разъяснения об определении момента окончания отдельных видов
преступлений содержатся в постановлениях Пленума Верховного Суда СССР и
Пленума Верховного Суда РСФСР (Российской Федерации). Так, изнасилование
следует считать оконченным преступлением с момента начала полового акта;
дача взятки, получение взятки и посредничество во взяточничестве – с
момента принятия должностным лицом хотя бы части взятки.

В специальной литературе даются различные определения рассматриваемого
нами понятия.

И. С. Тишкевич определяет оконченное преступление как «такое умышленное
преступное деяние, объективная сторона которого получила развитие,
предусмотренное соответствующей статьей особенной части Уголовного
кодекса» Тишкевич И.С. Понятие приготовления и покушения в советском
уголовном праве: Автореф. канд. дис. Минск, 1953. С. 6. С мнением Н. Д.
Дурманова, что «оконченным преступление будет тогда, когда в совершенном
деянии имеются все признаки состава того преступления, на совершение
которого был прямо направлен умысел виновного» Дурманов Н.Д. Стадии
совершения преступления . М ., 1969, солидарны А.Н. Игнатов, Ю.А.
Красиков.

Н. В. Лясс пишет, что «наличие в действиях лица признаков состава
данного преступления, установленных уголовным законом, образует
оконченное преступление». Аналогично определяют рассматриваемое понятие
и многие другие авторы.

Глава 6 «Неоконченное преступление» УК РФ начинается со ст. 29
«Оконченное и неоконченное преступления», в части первой которой дано
определение оконченного преступления: преступление признается
оконченным, если в совершенном лицом деянии содержатся все признаки
состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом. Н.Ф.
Кузнецова считает, что это определение – неудачно и требует
ограничительного толкования, так как оно не учитывает субъективную
направленность деяния. Она предлагает иное определение оконченного
преступления: оконченным признается такое преступление, в котором
содержатся все признаки состава преступления, совершить которое лицо
желало либо соглашалось с неизбежностью его последствий Новое уголовное
право России. Общая часть: Учебное пособие. М., 2004. С. 31.

Приведенные определения имеют общий недостаток: неприменимость понятия
оконченного преступления к преступлениям с усеченным составом.
Импонирует позиция М. Д. Шаргородского, считающего, что преступление
окончено не только тогда, когда виновный довел до конца свое преступное
намерение, но и тогда, когда полностью выполнено предусмотренное
составом деяние, хотя желаемый результат и не наступил. Преступление
признается оконченным, если в деятельности лица по реализации
преступного намерения содержатся все признаки состава преступления,
предусмотренного уголовным законом.

Из этого определения следует, что момент окончания преступления зависит
от конструкции его состава, данной в законе. Однако закон не всегда
связывает окончание преступления с причинением конкретного вреда (так
называемые преступления с материальным составом). В ряде случаев закон
карает как оконченное преступление само преступное действие
(бездействие) вне зависимости от причинения конкретного вреда (так
называемые преступления с формальным составом) или использует
конструкцию «преступления с усеченным составом».

Первые два типа из перечисленных составов преступлений, различно
конструируемых законом в зависимости от включения или невключения
причиненного вреда в число признаков, характеризующих объективную
сторону состава преступления, предлагаем кратко называть так
(соответственно): 1) составы преступлений с включением вреда и 2)
составы преступлений без включения вреда. Ввиду известной сложности,
спорности и практической важности представляется необходимым особо
остановиться на вопросе о моменте окончания преступлений с усеченным
составом.

Характерной особенностью таких составов является то, что они признаются
оконченными тогда, когда действие (бездействие), непосредственно
направленное на непосредственный дополнительный объект, еще не
совершено, но уже создана возможность для причинения вреда этому объекту
посягательства. Непосредственная же опасность для указанного
правоохраняемого объекта посягательства возникает в результате
дальнейших действий (бездействия) лица по осуществлению преступного
намерения. При отсутствии конструкции преступлений с усеченным составом
такие действия (бездействие) могли бы влечь уголовную ответственность по
ч. 1, 2 ст. 30 УК РФ (приготовление к преступлению). От формальных
составов эти составы отличаются тем, что прямым умыслом виновного
охватываются не только действия, входящие в состав преступления, но и
дальнейшие, направленные на тот же (непосредственный дополнительный)
объект действия и их результат, находящиеся за пределами данного
состава.

Вместе с тем нельзя согласиться с утверждением ряда авторов, что
конструирование преступлений с усеченным составом (примером типичного
преступления с усеченным составом является разбой) Редин М. П. — Рец:.
Ю.И. Ляпунов, В. А. Владимиров. Ответственность за корыстные
посягательства на социалистическую собственность // Правоведение. 2003.
№ 5. С. 111-112 возможно на стадии покушения Там же. С. 42, Курс
советского уголовного права. С. 414; Советское уголовное право. С. 236,
и др. (по нашей терминологии, на стадии совершения преступления). В
преступлениях с усеченными составами приготовление возможно, а покушение
— нет, так как само нападение, например при разбое, уже образует
оконченное преступление. Бандитизм, предусмотренный ч. 1 ст. 209 нового
УК РФ, считается оконченным с момента создания устойчивой вооруженной
группы (банды) в целях нападения на граждан или организации, а потому
готовность применить насилие для достижения целей банды по-прежнему
находится за пределами юридического момента окончания бандитизма.
Следовательно, в преступлениях с усеченным составом момент их окончания
перенесен на стадию подготовки к преступлению с «полным» (материальным)
составом, а на стадии совершения преступлений с «полным» (материальным)
составом конструирование преступлений с усеченным составом является
бессмысленным.

Таким образом, преступление признается оконченным, если в деятельности
лица по реализации преступного намерения содержатся все признаки состава
преступления, предусмотренного уголовным законом.

2.2 Неоконченная преступная деятельность

Деятельность лица по реализации преступного намерения может привести к
одному из имеющих различное юридическое значение последствий, например:
1) к оконченному преступлению; 2) к прерыванию подготовки к преступлению
по независящим от воли лица обстоятельствам до начала совершения
преступления; 3) к прекращению умышленных действий (бездействия) лица,
непосредственно направленных на совершение преступления, также по
независящим от воли лица обстоятельствам; 4) наконец, к прекращению до
ее завершения актом добровольного отказа лица от преступления. Когда в
уголовном праве речь идет об ответственности за неоконченное
преступление, то имеются в виду второй и третий случаи, а именно, когда
деятельность лица по реализации преступного намерения была окончательно
прекращена на стадии подготовки к преступлению, либо на стадии
совершения преступления по независящим от воли лица обстоятельствам
соответственно до начала совершения преступления, либо до момента
«наполнения» всеми признаками состава преступления, предусмотренного
уголовным законом (т. е. до момента доведения преступления до конца).

Вследствие того, что осуществление преступной деятельности в полном
объеме не произошло (было прекращено по независящим от воли лица
обстоятельствам на стадии подготовки к преступлению либо на стадии
совершения преступления), есть несоответствие между совершенным деянием
и умыслом имеющего преступные намерения лица. В то время как
охватывалась вся совокупность действий (бездействия) и причинение вреда
(создание угрозы причинения вреда), в действительности не были совершены
некоторые действия, а потому не наступили намеченные этим лицом вредные
последствия.

Основное различие между неоконченным и оконченным преступлением состоит
в том, что в неоконченном преступлении умысел только частично находит
свое воплощение во внешних действиях (бездействии) лица и их
последствиях, а в оконченном преступлении объективная и субъективная
стороны преступного деяния по своему содержанию совпадают.

Хотя ранее действовавшее уголовное законодательство и не давало
определения понятия неоконченного преступления, но из ст. 15 УК РСФСР
1960 г. вытекает, что под ним законодатель понимал приготовление к
преступлению и покушение на преступление. В новом УК РФ определено, что
неоконченным преступлением признаются приготовление к преступлению и
покушение на преступление (ч. 2 ст. 29) Курс уголовного права. Том 1.
Общая часть. Учение о преступлении (под ред. доктора юридических наук,
профессора Н.Ф.Кузнецовой, кандидата юридических наук, доцента
И.М.Тяжковой) – М.: ИКД “Зерцало-М”, 2004.

Неоконченным преступлением признается приготовление к преступлению и
покушение на преступление (ч. 2 ст. 29 УК РФ). Данная норма также
нуждается в уточнении. Дело в том, что существуют два вида неоконченных
преступлений – прерванное по не зависящим от лица обстоятельствам и
добровольно не оконченное (оставленное). Глава 6 УК РФ объединяет оба
вида общим родовым понятием “неоконченное преступление”.

Помещение норм о приготовлении к преступлению и о покушении на
преступление в единой ст. 30 УК РФ вполне обоснованно. Приготовление к
преступлению и покушение на преступление квалифицируются по двум статьям
УК – ст. 30 и статье Особенной части Кодекса, которая предусматривает
состав преступления, к совершению которого лицо готовилось либо
совершить которое покушалось (ч. 3 ст. 29 УК РФ). Ссылка на ст. 30
необходима потому, что все составы преступлений в Особенной части
кодекса сформулированы как оконченные. Если бы в Общей части не
предусматривалась ответственность за неоконченное преступление, нельзя
было бы кого-либо привлечь к ответственности за него.

Из изложенного следует, что неоконченное преступление включает в себя
все случаи выполнения действий (бездействия) по подготовке и совершению
умышленного преступления, если эти деяния не выразились в виде
оконченного преступления либо добровольного отказа от преступления.

В литературе в отношении приготовления к преступлению и покушения на
преступление распространено понятие «предварительная преступная
деятельность». В отношении покушения на преступление это неверно, так
как само понятие «предварительная деятельность» означает нечто
предшествующее чему-либо Редин М.П. Понятия оконченного и неоконченного
преступлений в уголовном законодательстве Российской Федерации //
Правоведение. М, 2004. № 1. С. 111-121.

Не правильно предположение о том, что «предварительная преступная
деятельность именно предваряет окончание преступления и осуществляется
для этого. Лицо, умышленно совершающее преступление, никогда не ставит
своей целью ограничиться приготовлением к преступлению или покушением на
него, а стремится совершить оконченное преступление. Но для этого ему в
ряде случаев как раз и надо осуществить предшествующее этому этапу
приготовление и покушение (либо одно из них)» Дурманов Н.Д. Стадии
совершения преступления по советскому уголовному праву. М., 1955. Равным
образом нельзя согласиться и с тем, что «приготовление и покушение не
предшествуют преступной деятельности, а так же, как и оконченное
преступление, являются общественно опасной преступной деятельностью.
Поэтому приготовление и покушение, являясь преступлением, так же как и
оконченное преступление, не являются предварительной деятельностью»
Иванов В. Д. Общее понятие и виды стадий совершения умышленного
преступления по законодательству Казахской ССР//Труды Карагандинской ВШ
МВД СССР. 1972. С. 140.

Приготовление — это предварительная деятельность, но покушение таковой
не является.

Оба вида неоконченного преступления возможны в случае совершения
преступных деяний, имеющих материальный состав, совершаемых как путем
действия, так и путем бездействия. Сложнее решается рассматриваемый
вопрос при совершении преступлений, имеющих формальный состав. Здесь
должен быть дифференцированный подход и, кроме того, важное значение
имеет форма совершения конкретного преступления: путем действия или
бездействия. При совершении преступлений, имеющих усеченный состав,
приготовление к преступлению возможно, покушение — нет.

Таким образом, неоконченное преступление — это деятельность лица по
реализации преступного намерения, прерванная по независящим от воли
этого лица обстоятельствам на стадии подготовки к преступлению либо на
стадии совершения преступления.

Неоконченным преступлением признаются приготовления к преступлению и
покушение на преступление (ч. 2 ст. 29 УК РФ). Стадии преступления
различаются по степени общественной опасности, которая возрастает по
мере выполнения виновным преступного умысла. Наименее опасной является
стадия приготовления, наиболее опасной – стадия оконченного
преступления.

Указанное обстоятельство нашло отражение в уголовном законе. Так, в
соответствии с ч. 2 ст. 30 УК уголовная ответственность наступает за
приготовление, только к тяжкому и особо тяжкому преступлению. Кроме
того, согласно ст. 66 УК срок или размер наказания за приготовление к
преступлению не может превышать половины максимального срока или размера
наиболее строгого вида наказания, предусмотренного статьей Особенной
части УК за оконченное преступление. Срок или размер наказания за
покушение на преступление не может превышать трех четвертей
максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания,
предусмотренного статьей Особенной части УК за оконченное преступление.

Стадии неоконченного преступления возможны далеко не во всех случаях.

Субъективная сторона неоконченного преступления может выражаться только
в виде прямого умысла. Стадия неоконченного преступления исключается в
преступлениях, совершаемых по неосторожности, а также с косвенным
умыслом.

Указанное обстоятельство обусловлено тем, что, совершая приготовление к
преступлению либо покушение на преступление, виновный стремится к
достижению определенной цели, желает ее наступления и прилагает
определенные усилия для реализации задуманного. Следовательно, стадия
неоконченного преступления возможна только в преступлениях, совершаемых
с прямым умыслом.

Кроме того, стадия покушения невозможна в формальных составах
преступлений, совершаемых только путем бездействия, так как указанные
преступления считаются оконченными с момента начала бездействия,
независимо от его продолжительности. Сказанное означает, что с момента
начала бездействия это преступление автоматически считается оконченным
(например, невозвращение из-за границы средств в иностранной валюте
признается оконченным с момента начала бездействия, вне зависимости от
времени, в течение которого виновный уклонялся от выполнения возложенной
на него обязанности).

При квалификации неоконченного преступления необходимо отражать
указанный факт, а равно указать, на какой именно стадии было пресечено
преступление. В силу названного обстоятельства, приготовление к
преступлению квалифицируется по статье Особенной части со ссылкой на ч.
1 ст. 30 УК. Покушение на преступление квалифицируется по
соответствующей статье Особенной части с применением ч. 3 ст.30 УК.

Оконченное преступление квалифицируется только по статье Особенной части
УК, ссылка на статьи Общей части УК не требуется.

Приготовление к преступлению

Первую стадию совершения преступления составляют подготовительные
действия, которые создают благоприятные условия для совершения
запланированного преступления. Их примерный перечень дает ч. 2 ст. 30 УК
РФ. Например, сговор с соучастником для совершения корыстного
преступления, покупка огнестрельного оружия для совершения убийства,
изучение режима работы банка для совершения хищения денег и т.д.

Длительность и тщательность приготовительных действий определяются
характером готовящегося преступления. Чем оно сложнее и опаснее, тем,
как правило, многостороннее и продуманнее приготовление к его
совершению. В ситуативных преступлениях стадия приготовительных действий
протекает свернуто, и преступление прекращается на ней редко (например,
при внезапно возникшем и немедленно реализованном умысле хулигана). В
преступлениях типа захвата заложников, терроризма, шпионажа, так
называемого “заказного убийства” приготовительные действия многочисленны
и основательны. В дореволюционном законодательстве для обозначения вины
в таких преступлениях существовало понятие “предумысел”. От преступлений
с предумыслом отличались преступления без предумышления.

В уголовно-правовой доктрине относительно содержания приготовления к
преступлению существовало немало точек зрения. Оно то признавалось
“отдаленным покушением”, то включалось в обнаружение умысла. В
частности, в дореволюционном уголовном праве (ст. 7 Уложения 1845 г.)
приготовлением признавалось лишь приискание и приспособление средства
для совершения преступления. Остальные виды подготовительных действий,
не связанные с орудиями и средствами совершения преступления, относились
к обнаружению умысла.

С обеими крайностями дореволюционного уголовного права нельзя
согласиться. Покушение, независимо от степени его отдаленности от
оконченного преступления, отличается от самого близкого к совершению
преступления подготовительного действия тем, что все подготовительные
действия совершаются до начала исполнения состава преступления, его
объективной стороны. Они лишь предваряют, создают условия для совершения
преступления. Что касается обнаружения умысла, то, как ранее отмечалось,
оно стадией преступления не является.

Практические, т.е. законодательный и правоприменительный, аспекты
приготовления к преступлению сводятся к следующему:

а) объем криминализации приготовления к преступлению; б) отличие его от
покушения; в) пределы наказуемости приготовления.

В истории российского уголовного законодательства ответы на эти вопросы
предлагались неодинаковые. Уложение о наказаниях уголовных и
исправительных ограничивало приготовительные действия приисканием и
приспособлением средств для совершения преступления. Наказывалось оно
лишь в двух случаях: когда было противозаконным само приобретение
некоторых средств (например, оружия) и когда приготовление относилось к
особо тяжким преступлениям. Таких преступлений по Уложению было четыре:
приготовление к мятежу, подделке денежных знаков, убийству и подлогу. УК
РСФСР 1922 г. расширил понятие приготовления, он отказался в принципе от
его криминализации. Так, ст. 12 гласила: “Приготовлением к преступлению
считается приискание, приобретение или приспособление орудий, средств и
создание условий для совершения преступлений.

Приготовление к преступлению карается, если оно само по себе является
наказуемым действием”.

Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик
1924 г. вообще отказались от терминов “приготовление к преступлению” и
“покушение на преступление”; в них говорилось о “начатом преступлении”.
Терминологическая неопределенность привела к тому, что законодатели
союзных республик толковали это понятие по-разному: одни – как
покушение, а другие – как приготовление и покушение. Пленум Верховного
Суда СССР в своем постановлении от 7 мая 1928 г. разъяснил, что под
“начатым преступлением” имеются в виду и приготовление, и покушение.
Президиум ВЦИК СССР придал этому толкованию легальную силу. В результате
все республики вынуждены были криминализировать приготовление к любому
преступлению, что было теоретически ошибочным и отступало от позиций
первого советского УК. Понимая это, авторы директивного письма
Наркомюста СССР и Верховного Суда СССР по применению УК 1926 г.
ориентировали практические органы так: “Однако следует подчеркнуть, что
применение мер наказания за приготовление к преступлению может иметь
место лишь в тех случаях, когда приготовительные к преступлению действия
вылились в конкретную форму начала осуществления преступного умысла, а
потому и являются социально опасными”. Подчеркивалось тем самым, что
приготовление наказывается при наличии в нем конкретной общественной
опасности, которая определяется главным образом тяжестью
подготавливаемого преступления.

Сложившаяся правоприменительная практика, по существу, подвергала
преследованию и наказанию приготовления лишь к тяжким преступлениям –
убийству, крупным хищениям, разбою. В 30-40-е гг. статья УК о
приготовлении к преступлению использовалась как средство для грубейших
нарушений законности. Вымышленное обвинение в “приготовлении к
террористическому акту” нередко встречалось в приговорах как основание
для суровых репрессий. УК РСФСР предусматривал ответственность за
приготовление ко всем преступлениям. В отличие от покушения понятие
приготовления не содержало важного признака – прерванности
подготовительных действий по не зависящим от лица обстоятельствам.
Фактически кодекс определял не приготовление к преступлениям, а
приготовительные действия.

“Приготовлением к преступлению признается, – устанавливала ст. 15, –
приискание или приспособление средств или орудий или иное умышленное
создание условий для совершения преступления”. Наказывалось
приготовление в рамках санкций за оконченное преступление Курс
уголовного права. Том 1. Общая часть. Учение о преступлении (под ред.
доктора юридических наук, профессора Н.Ф.Кузнецовой, кандидата
юридических наук, доцента И.М.Тяжковой) – М.: ИКД “Зерцало-М”, 2004.

УК РФ 1996 г. внес в норму о приготовлении к преступлению существенные
изменения. Он расширил примерный перечень приготовительных действий,
добавив “приискание соучастников преступления, сговор на совершение
преступления”, указал в качестве обязательного признака приготовления
вынужденную прерванность приготовительных действий, “если при этом
преступление не было доведено до конца по не зависящим от лица
обстоятельствам”. Декриминализированы приготовления к преступлениям
небольшой и средней тяжести.

Приготовление к преступлению совершается исключительно с прямым умыслом.
С такой формой вины коррелирует обязательный объективный признак
приготовления – прерванность до начала исполнения состава по не
зависящим от лица обстоятельствам. Именно желая наступления общественно
опасных последствий, субъект создает все необходимые условия, и только
непредвиденные обстоятельства срывают его планы.

Возможны случаи, когда до пресечения действий виновный успевает
выполнить состав другого преступления. Например, приобрести
огнестрельное оружие или купить наркотические средства, чтобы усыпить
жертву, и т.д. В таких случаях на общих основаниях виновный подлежит
ответственности за оконченное преступление – незаконный оборот оружия
либо наркотиков и, кроме того, за приготовление соответственно к
убийству или разбойному нападению. Так, группа из трех граждан по
мотивам мести запланировала взорвать дверь квартиры потерпевшего.
Приехав на автомашине, они поставили ее на тротуар у дома жертвы.
Дворник в резкой форме потребовал машину с тротуара немедленно убрать и
при этом грозил сообщить об этом в милицию. Испугавшись, субъекты
сложили взрывчатые вещества в урну у подъезда дома и уехали. Сработавшим
взрывным устройством оказалась убитой проходившая мимо дома студентка. В
этих действиях субъектов содержится приготовление к умышленному
уничтожению имущества, незаконное приобретение взрывных устройств и
убийство, форма вины которого зависит от данных относительно места
расположения и убойных свойств взрывного устройства (либо умышленное
убийство с прямым неконкретизированным или альтернативным умыслом, либо
неосторожное убийство).

В большинстве зарубежных уголовных кодексов приготовление к преступлению
не криминализируется. Однако считать такую позицию безоговорочно
гуманной и либеральной можно лишь с учетом объема криминализации
приготовлений как оконченных преступлений. Если заговор, сговор,
приобретение яда, подстрекательство к любому преступлению объявляются
оконченными преступлениями, тогда ненаказуемость приготовления
оказывается не только декларативной, но означает усиление репрессии за
неоконченное деяние, ибо не позволяет от него добровольно отказаться.
Например, за сговор на совершение преступления в большинстве УК стран
Европы, Англии и США предусматривается ответственность как за оконченное
преступление. Однако по своей сути – это приготовление к самым различным
преступлениям, подобно подстрекательству. До момента прерывания
преступления по не зависящим от лица обстоятельствам допустим
добровольный отказ, и тогда лицо не подлежит уголовной ответственности.
При криминализации же приготовлений как оконченных преступлений
добровольный отказ исключается.

Наказание приготовления к преступлению в мировой законодательной
практике осуществляется по двум вариантам: в пределах санкции за
оконченное преступление, приготовление к которому осуществлялось, или по
правилам обязательного снижения наказания.

УК РФ 1996 г. в отличие от УК РСФСР 1960 г. избрал второй вид
наказуемости приготовления. Срок или размер наказания за приготовление
не может превышать половины максимального срока или размера наиболее
строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей
Особенной части Кодекса за оконченное преступление (ч. 2 ст. 66 УК РФ).
При этом смертная казнь и пожизненное лишение свободы за приготовление к
преступлению (равно как и за покушение) не назначаются (ч. 4 ст. 66 УК
РФ).

Таким образом, можно сделать следующие выводы: 1) приготовление к
преступлению – это умышленное создание условий для совершения
умышленного преступления, не доведенного до конца по не зависящим от
лица обстоятельствам; 2) приготовление к преступлению квалифицируется по
ст. 30 УК РФ и по статье Особенной части, предусматривающей
ответственность за то преступление, к которому готовился виновный; 3)
если в процессе совершения приготовительных действий субъект выполнит
состав другого (а не того, к которому готовился) преступления, он
отвечает и за это оконченное преступление, и за приготовление к
соответствующему преступлению; 4) наказание за приготовление к
преступлению обязательно снижается.

Покушение на преступление

Покушение на преступление – это исполнение состава преступления,
прерванное до наступления общественно опасных последствий по независящим
от лица обстоятельствам. УК РФ 1996 г. сохранил в основном определение
покушения по УК РСФСР 1960 г.

Часть 3 ст. 30 УК РФ дает такую редакцию: “Покушением на преступление
признаются умышленные действия (бездействие) лица, непосредственно
направленные на совершение преступления, если при этом преступление не
было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам”.

Исторически со времени принятия французского УК 1810 г. по учению
классической школы уголовного права покушение на преступление
трактовалось как “начало исполнения состава преступления”. Статья 121
(5) нового УК Франции 1993 г. устанавливает: “Покушение на преступление
образуется, если, проявившись началом исполнения, оно не было
приостановлено или если оно не имело последствий лишь по
обстоятельствам, не зависящим от воли его исполнителя”. Болгарский УК
определяет покушение как “начало исполнения умышленного преступления,
при котором исполнительное деяние не завершено или хотя и завершено, но
не наступили предвиденные лицом общественно опасные последствия этого
преступления”. Недостатком этой дефиниции следует считать отсутствие в
ней указания на непременный признак любого покушения – незавершение
преступления по не зависящим от лица обстоятельствам.

Аналогичный дефект содержит УК ФРГ, в котором говорится, что покушение
на уголовное деяние совершает тот, кто в соответствии со своим
представлением о деянии непосредственно приступает к исполнению состава
преступления. Обращает на себя внимание и то, что немецкая формулировка
исходит из субъективного критерия исполнения состава, т.е. из
представления покушавшегося, а не из законодательной характеристики
состава преступления. Субъективный критерий начала исполнения состава
способен внести путаницу в квалификацию покушения, сделать ее шаткой в
зависимости от труднодоказуемого “представления” виновного лица,
распространить на ненаказуемое по закону приготовление к преступлению.

УК Испании 1995 г. предлагает следующую дефиницию покушения: “Покушением
на преступление признаются действия лица, непосредственно направленные
на совершение преступления и которые объективно должны были бы привести
к определенному результату, однако данный результат не достигнут по
причинам, не зависящим от воли лица” (ч. 1 ст. 16).

Начало исполнения состава преступления наличествует с момента совершения
хотя бы одного действия (бездействия), входящего в объективную сторону
состава. Например, кража представляет собой тайное хищение чужого
имущества (ч. 1 ст. 158 УК РФ). Квалифицированный состав предусматривает
проникновение в жилище, помещение либо иное хранилище (п. “б” ч. 2 ст.
158 УК РФ). С момента проникновения в жилище начинается исполнение
состава кражи. Если она будет прервана, например, хозяином квартиры,
виновный подлежит ответственности за покушение на квалифицированную
кражу Курс уголовного права. Том 1. Общая часть. Учение о преступлении
(под ред. доктора юридических наук, профессора Н.Ф.Кузнецовой, кандидата
юридических наук, доцента И.М.Тяжковой) – М.: ИКД “Зерцало-М”, 2004.

Не зависящие от воли лица обстоятельства, прерывающие исполнение состава
до наступления общественно опасного последствия, чаще всего имеют
внешний, объективный источник. Однако в отдельных случаях такие
обстоятельства могут носить субъективный характер, т.е. проистекать от
самого виновного лица, но во время совершения преступления против его
воли.

Например, П. проник в квартиру для совершения кражи ценных вещей. Но,
соблазнившись содержимым бара в буфете, “додегустировался” до глубокого
опьянения и сна, в котором и застал его хозяин квартиры.

В другом уголовном деле М., хронический наркоман, решил убить свою
сожительницу, которая отказалась с ним встречаться. Захватив холодное
оружие и приняв сильную дозу наркотиков, М. пришел к ней в дом. Во время
ссоры он размахивал ножом, угрожая убить потерпевшую. Внезапно наступил
наркотический шок, виновный упал на пол и потерял сознание. Потерпевшая
оперативно вызвала наряд милиции, М. был арестован, затем осужден за
покушение на убийство и за незаконный оборот наркотиков.

В обоих приведенных делах имеется покушение соответственно на кражу и
убийство. Обстоятельства, прервавшие доведение преступления до конца,
вначале инициировались виновными, но затем оказались ими неуправляемыми.

С субъективной стороны (по тем же основаниям, которые приведены
применительно к приготовлению) покушение на преступление возможно
исключительно с прямым умыслом. Это положение четко выдерживается и в
теории, и на практике.

Так, К., узнав, что Т. встречается с ее сожителем С., пришла к дому, где
те пребывали, разбила окно, сломала телевизионную антенну и бросила в
комнату заранее приготовленный ею баллон с бензином. В результате в
комнате возник пожар, Т. и С. получили тяжелые ожоги. Суд признал К.
виновной в покушении на убийство двух лиц и в умышленном уничтожении
чужого имущества, совершенном общеопасным способом. Судебная коллегия по
уголовным делам Верховного Суда России, рассмотрев дело в кассационном
порядке, приговор изменила. Было признано, что обстоятельства содеянного
К. говорили в пользу косвенного умысла на убийство. Покушение же с
косвенным умыслом не совершается. Поэтому действия К. в части
посягательства на жизнь были переквалифицированы на фактически
причиненные тяжкие телесные повреждения. При покушении возможен
аффективный прямой умысел. Если субъект выстрелил в потерпевшего с целью
убийства, но промахнулся, например, действуя в состоянии аффекта, он
будет отвечать за покушение на убийство, совершенное в состоянии аффекта
(ст. 30 и ст. 107 УК РФ).

Что касается возможности покушения с неконкретизированным или
альтернативным умыслом, то здесь мнения теории и практики неоднозначны.
Одни авторы считают, что квалифицировать покушение на преступление с
неконкретизированным умыслом надо, ориентируясь на более тяжкое
преступление, другие, напротив – на менее тяжкое, третьи предлагают
компромиссное решение. Так, в свое время до Военной коллегии Верховного
Суда СССР дошло уголовное дело, приговоры по которому судом отменялись
именно из-за неправильной оценки неконкретизированного умысла виновного.
Пятеро военнослужащих затеяли на мосту драку, во время которой один из
ее участников сбросил другого с моста в реку. Пролетев шестиметровый
пролет, упавший солдат отделался легким телесным повреждением без
расстройства здоровья. Одна судебная инстанция квалифицировала содеянное
как покушение на убийство, вторая – как оконченные легкие телесные
повреждения, третья – как злостное хулиганство. При неконкретизированном
умысле преступление следует квалифицировать по фактическим последствиям.
Поэтому Военная коллегия пришла к выводу, что в действиях виновного
наличествует оконченный состав злостного хулиганства. Драка в данном
месте и сбрасывание потерпевшего с моста в реку признаны грубым
нарушением общественного порядка. Одновременно можно считать, что с
неконкретизированным умыслом, к тому же близким по содержанию к
косвенному умыслу, покушения не совершаются. Преступник ставит прямую
цель достижения вполне определенного результата. В ситуациях с
неконкретизированным умыслом трудно признать прерывание преступления до
конца происшедшим исключительно по не зависящим от воли виновного
обстоятельствам.

Иное положение с покушениями в преступлениях с альтернативным прямым
умыслом. При нем лицо желает причинить два или более ущерба
соответственно двум и более объектам. Какой из них фактически
пострадает, ему все равно. Поэтому правило квалификации преступлений с
альтернативным прямым умыслом “по фактическим последствиям” пригодно и
для покушений.

Лицо отвечает за фактически совершенное покушение на одно из
альтернативно состоявшихся преступлений. Например, лицо дает взятку
чиновнику, не зная точно, государственное ли это должностное лицо либо
управленец частной фирмы. Дача взятки не состоялась ввиду задержания
виновного. Налицо покушение на дачу взятки фактическому чиновнику –
государственному или частному.

Следовательно, вина в покушении – это прямой конкретизированный умысел,
а также прямой аффективный и альтернативный.

Для уголовных законов, которые криминализировали неоконченное
преступление лишь начиная с покушения, вопрос о разграничении
приготовления и покушения означает разграничение непреступного
(приготовление) и преступного (покушение) деяния. В доктрине предложено
большое количество теорий разграничения приготовления и покушения.
Основные из них: а) исходящие из субъективного критерия (злого
намерения, представления субъекта о виде совершаемого им неоконченного
преступления); б) объективные, которые исходят из законодательного
определения объективной стороны состава; в) смешанные, в которых
соединяются субъективный и объективный подходы. В немецкой доктрине, в
законе и на практике преобладают субъективные воззрения на покушение. В
других странах размежевание приготовления и покушения весьма
разноречиво. Иногда суды нарушают принцип ненаказуемости приготовления,
толкуя его как “отдаленное покушение”. Самым прочным и обоснованным, как
отмечалось, является критерий начала исполнения состава, а точнее – его
объективной стороны. Все действия, совершенные до исполнения состава,
относятся к приготовлению.

От оконченного преступления покушение отличается лишь одним признаком –
отсутствием общественно опасного последствия. Это последствие, с одной
стороны, должно входить в содержание умысла и цели покушавшегося, с
другой – соответствовать законодательному описанию последствий, не
наступивших исключительно по не зависящим от лица обстоятельствам. Как и
при приготовлении, в случае, когда покушавшийся успевает выполнить
состав другого преступления, он несет ответственность и за него.

Сторонники разделения преступлений и составов преступлений на
материальные и формальные полагают, что в бездействия. К формальным
беспоследственным преступлениям ошибочно относят большинство
преступлений с неимущественными и нефизическими последствиями.
Психологический (моральный) вред, организационный ущерб всем иным
объектам, кроме убийства, причинения вреда здоровью и материального
ущерба, игнорируется. В результате на большинство преступлений норма о
покушении не распространяется вопреки установлению на этот счет УК, не
знающего каких-либо ограничений понятия покушения на преступление.

В действительности покушения на все без исключения преступления реальны,
особенно при так называемом “негодном” покушении. Например, как
покушение на “формальное” оскорбление следует квалифицировать унижение
чести и достоинства потерпевшего, который в момент деяния крепко спал в
кресле, о чем не знал виновный. В составе дезертирства также не названы
прямо общественно опасные последствия и потому оно считается, якобы,
формальным. Однако при задержании пожелавшего дезертировать лица на
пропускном пункте воинской части должна следовать квалификация
“покушение на дезертирство”.

В теории уголовного права, а иногда также в уголовных кодексах
различаются виды покушения: оконченное и неоконченное, годное и
негодное. Последнее, в свою очередь, подразделяется на покушение на
негодный объект и покушение с негодными средствами.

Неоконченным признается покушение, при котором субъект не успел
совершить все действия, входящие в объективную сторону состава.
Оконченным – когда все действия (бездействие) совершены, но результат по
не зависящим от лица обстоятельствам не наступил.

Однако критика деления покушения на оконченное и неоконченное довольно
обоснованна. Всякое покушение прерывается дальше или ближе к
последствиям преступления помимо воли субъекта. Поэтому заслуга
пресечения начатого исполнения состава преступления должна отдаваться
тому, кто остановил преступление. УК РФ 1996 г., как и прежние кодексы,
не предусматривает оконченного и неоконченного покушения.

В литературе и некоторых УК можно также встретить указание на негодное
покушение. При этом выражение “покушение на негодный объект” – ошибочно.
Объект правоохраны всегда пригоден для посягательства, потому и
покушавшийся на него несет уголовную ответственность. Речь должна идти о
покушении на негодный предмет, включающий как неодушевленные вещи,
животных, птиц, так и человека (потерпевшего – по
уголовно-процессуальному определению). Негодным для посягательства
предмет может оказаться ввиду его отсутствия, а также вследствие утраты
им прежних своих свойств, защищаемых законом.

Покушением на негодный предмет является, например, попытка приобретения
наркотического средства, вместо которого субъекту был продан безвредный
порошок, выстрел в голову потерпевшему, убитому полчаса назад, о чем
стрелявший не знал.

Во всех случаях покушения на негодный предмет налицо фактическая ошибка
лица относительно свойств предмета посягательства. Такая ошибка
охватывается не зависящими от лица обстоятельствами, которые прерывают
покушение. Поэтому на общих основаниях виновный подлежит ответственности
за покушение на соответствующее преступление.

Также фактическую ошибку допускает лицо, пытающееся достичь преступной
цели с негодными средствами. Подобные средства могут оказаться таковыми
лишь в данном конкретном случае, но могут быть и абсолютно непригодными
при любых обстоятельствах. Иллюстрацией первой разновидности
непригодности средств может служить дача по ошибке вместо яда
безвредного лекарственного препарата или попытка выстрелить в жертву из
незаряженного оружия. Абсолютно непригодны средства, связанные с
суеверием или полным невежеством, например, заговоры, “напущение порчи,
сглаза” и т.п. Первый вариант использования случайно непригодных средств
влечет ответственность за покушение, ибо результат не наступил по не
зависящим от покушавшегося обстоятельствам. Во втором случае, скорее
всего, дело не будет возбуждено за малозначительностью деяния (ч. 2 ст.
14 УК РФ).

Уместно отметить, что расцвет в последнее время в России оккультизма на
почве глубокого системного кризиса, в том числе духовного, правовая
оценка гипнотического, энергетического воздействия, “заговоров” и проч.,
не говоря уже о применении биопсихологического оружия, может потребовать
уточнения уголовно-правовой оценки покушения с такими негодными
средствами. Вполне реальны случаи воздействия “черной магии” на
сверхчувствительного человека, который, по оценке
судебно-психиатрической экспертизы, мог тяжело заболеть. В подобных
случаях допустима постановка вопроса о покушении на причинение вреда
здоровью потерпевшего Курс уголовного права. Том 1. Общая часть. Учение
о преступлении (под ред. доктора юридических наук, профессора
Н.Ф.Кузнецовой, кандидата юридических наук, доцента И.М.Тяжковой) – М.:
ИКД “Зерцало-М”, 2004.

Иллюстрацией покушения с негодными средствами может служить дело Ц. Для
ограбления Сбербанка он изготовил устройство и в запланированное время
вошел в помещение банка для разбойного нападения. Взрывное устройство не
сработало из-за технической неисправности. Выбежав из банка, Ц. зашел в
соседний дом и стал разбирать взрывное устройство, чтобы выяснить
причину его поломки. Устройство взорвалось, ранив Ц. Одновременно
взрывом были повреждены газовые трубы, и семнадцать жильцов, получив
отравления, были госпитализированы. Ц. был осужден за оконченное
преступление – изготовление взрывного устройства, неоконченное разбойное
нападение на Сбербанк и за причинение гражданам вреда здоровью по
неосторожности.

В ч. 3 ст. 29 УК РФ предусмотрены правила квалификации приготовления и
покушения: “Уголовная ответственность за неоконченное преступление
наступает по статье настоящего Кодекса, предусматривающей
ответственность за оконченное преступление, со ссылкой на статью 30
настоящего Кодекса”. УК РФ 1996 г. предусматривает обязательное снижение
наказания за покушение на преступление. Часть 3 ст. 66 УК РФ гласит:
“Срок или размер наказания за покушение на преступление не может
превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее
строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей
Особенной части настоящего Кодекса за оконченное преступление”. И далее:
“Смертная казнь и пожизненное лишение свободы за приготовление к
преступлению и покушение на преступление не назначаются” (ч. 4 ст. 66 УК
РФ).

Итак: 1) покушение на преступление – это исполнение состава умышленного
преступления, прерванного по не зависящим от лица обстоятельствам до
наступления общественно опасного последствия; 2) покушение отличается от
приготовления стадией, на которой прерывается преступная деятельность:
приготовление прерывается до начала исполнения состава преступления, его
объективной стороны, покушение – в процессе исполнения состава до
момента наступления общественно опасных последствий; 3) от оконченного
преступления покушение отличается отсутствием общественно опасных
последствий; 4) виды покушения – оконченное и неоконченное, годное и
негодное (на негодный предмет и с негодными средствами) не имеют
значения для квалификации покушения, ибо во всех случаях недоведение
преступления до конца происходит помимо воли субъекта; 5) покушение на
любое преступление наказуемо, однако УК РФ 1996 г. устанавливает
обязательное снижение наказания за покушение.

Квалификация покушения

Квалификация совершенного деяния как покушения на преступление должна
происходить при установлении: 1) действий (бездействия), непосредственно
направленных на совершение преступления; 2) умысла; 3) недоведения
преступления до конца, причем по не зависящим от лица обстоятельствам.

1. Признак действий (бездействия), непосредственно направленных на
совершение преступления, означает, что при покушении на преступление
осуществляется деяние, предусмотренное статьей Особенной части
уголовного законодательства. Этот признак отличает покушение на
преступление как от любого непреступного (пусть и предосудительного)
поведения, так и от приготовления к преступлению – создания условий для
совершения преступления (ч. 1 ст. 30 УК РФ). Если лицо не приступает к
выполнению действий (бездействия), названных в соответствующей статье
Особенной части, содеянное ни при каких условиях нельзя квалифицировать
в качестве покушения на преступление.

Не случайно Президиум Верховного Суда РФ исключил из приговора и
кассационного определения по делу Халдеева и других указание об их
осуждении за покушение на хищение наркотических средств как излишне
предъявленное. Осужденные, “обсуждая план разбойного нападения на
квартиру и предполагая, что кроме ценностей там могут находиться
наркотики, высказали намерение завладеть ими в случае их обнаружения.
Однако при нападении никаких действий, направленных на завладение
наркотиками, они не совершали”. В п. 11 постановления Пленума Верховного
Суда РФ от 10 февраля 2000 г. N 6 “О судебной практике по делам о
взяточничестве и коммерческом подкупе” разъяснено, что “не может быть
квалифицировано как покушение на дачу или получение взятки либо на
коммерческий подкуп высказанное намерение лица дать (получить) деньги,
ценные бумаги, иное имущество либо предоставить возможность незаконно
пользоваться услугами материального характера в случаях, когда лицо для
реализации высказанного намерения никаких конкретных действий не
предпринимало”.

Получается, что квалификация содеянного как покушения на преступление
предполагает установление того, что лицо приступило к совершению деяния,
предусмотренного в Особенной части уголовного законодательства. Однако
выявление данного признака само по себе недостаточно для
уголовно-правовой оценки содеянного. Кроме того, необходимо выявить
наличие умысла.

2. Признак совершения умышленных действий (бездействия) сам по себе,
конечно, не отличает покушение на преступление от оконченного
преступления, но означает, что установление неосторожности сразу
исключает квалификацию деяния как покушения на преступление. Поэтому
неправильно были оценены судом действия Буракова, фактически повлекшие
лишь легкий вред здоровью потерпевшего, в качестве покушения на
неосторожное убийство, совершенное в результате преступной небрежности.
Президиум Ростовского областного суда справедливо указал по данному
делу, что “в соответствии с законом покушение возможно только при
совершении умышленного преступления…” Благов Е.В. Квалификация
покушения на преступление // «Журнал российского права», 2005, N 8.

Известно, что умысел бывает прямым и косвенным (ст. 25 УК РФ). Однако
практика обоснованно исходит из того, что покушение на преступление
способно быть совершено исключительно с прямым умыслом. Так, в п. 2
постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. N 1 “О
судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)” разъяснено, что
“покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, то есть когда
содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную
опасность своих действий (бездействия), предвидел возможность или
неизбежность наступления смерти другого человека, но смертельный исход
не наступил по не зависящим от него обстоятельствам (ввиду активного
сопротивления жертвы, вмешательства других лиц, своевременного оказания
потерпевшему медицинской помощи и др.)”. При таких условиях, казалось
бы, очевиден вывод о том, что и установление косвенного умысла сразу
исключает квалификацию деяния как покушения на преступление. В то же
время само уголовное законодательство, используя термин “умышленное”,
прямо не ограничивает совершение подобного преступления лишь прямым
умыслом.

Вместе с тем покушение на преступление – это умышленные действия
(бездействие), непосредственно направленные на совершение преступления
или ведущие к совершению оконченного преступления. Конечно, такое может
быть и при косвенном умысле, но последним, как признается в теории,
всегда охватывается психическое отношение лишь к побочному результату
действий (бездействия), ведущих к совершению иного преступления или
непреступного деяния, для появления которого лицо вообще ничего не
предпринимает. Поскольку для реализации косвенного умысла действия
(бездействие) специально не осуществляются, их непосредственная
направленность на совершение преступления исключается.

3. Признак недоведения преступления до конца означает, что при покушении
на преступление соответствующие действия (бездействие) либо выполняются
не в полном объеме, либо не влекут общественно опасные последствия,
предусмотренные статьей или частью статьи Особенной части уголовного
законодательства. Данное обстоятельство особенно важно для отграничения
покушений на преступления от оконченных преступлений. Оно недвусмысленно
свидетельствует о невозможности квалификации как покушения на
преступление деяний, с помощью которых криминализуются в качестве
оконченных преступлений покушения на преступления. Речь идет об
усеченных и в некоторых случаях формальных составах. Например,
совершение нападения в целях хищения при разбое уже само по себе без
изъятия и обращения в свою пользу чужого имущества образует оконченное
преступление (ст. 162 УК РФ); заявление при вымогательстве требования
передачи чужого имущества без каких-либо действий, направленных на его
получение, также образует такое преступление (ст. 163 УК РФ); оконченным
преступлением является и просто посягательство на жизнь государственного
или общественного деятеля, лица, осуществляющего правосудие или
предварительное следствие, сотрудника правоохранительного органа (ст.
277, 295, 317 УК РФ) без цели воздействия на их профессиональную
деятельность или мести за нее Благов Е.В. Квалификация покушения на
преступление // «Журнал российского права», 2005, N 8.

Определение при уголовно-правовой оценке содеянного, что соответствующие
действия (бездействие) были выполнены не в полном объеме,
предопределяется их описанием в уголовном законе. Если они не являются
одноактными, то вполне могут быть не доведены до конца, а значит, и
квалифицироваться как покушение на преступление. Так, в п. 7
постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г. N 1 “О
практике применения судами законодательства об ответственности за
бандитизм” разъяснено, что “в тех случаях, когда активные действия лица,
направленные на создание устойчивой вооруженной группы, в силу их
своевременного пресечения правоохранительными органами либо по другим не
зависящим от этого лица обстоятельствам не привели к возникновению
банды, они должны быть квалифицированы как покушение на создание банды”.

В п. 11 цитированного постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10
февраля 2000 г. N 6 “О судебной практике по делам о взяточничестве и
коммерческом подкупе” дано пояснение, что “в тех случаях, когда
должностное лицо или лицо, осуществляющее управленческие функции в
коммерческой или иной организации, отказалось принять взятку или предмет
коммерческого подкупа, взяткодатель или лицо, передающее предмет взятки
или подкупа, несет ответственность за покушение на преступление,
предусмотренное статьей 291 УК РФ или соответствующей частью статьи 204
УК РФ”. Далее разъяснено, что “если обусловленная передача ценностей не
состоялась по обстоятельствам, не зависящим от воли лиц, пытавшихся
передать или получить предмет взятки или подкупа, содеянное ими следует
квалифицировать как покушение на получение либо дачу взятки или
незаконного вознаграждения при коммерческом подкупе”.

Дело обстоит несколько иначе, если состав преступления включает
альтернативные виды соответствующих действий (бездействия). Так, в
Определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ по
делу Юрьева сказано: “Диспозиция ч. 1 ст. 222 УК РФ предусматривает
уголовную ответственность за незаконное приобретение, передачу, сбыт,
хранение или ношение боеприпасов. Совершение любого из указанных в
диспозиции действий образует оконченный состав преступления,
предусмотренный ч. 1 ст. 222 УК РФ. Поэтому действия лица, которое
незаконно приобрело, хранило, перевозило и носило боеприпасы, а затем
пыталось их сбыть, квалифицируются по ч. 1 ст. 222 УК РФ. В данном
случае дополнительной квалификации по ч. 3 ст. 30 УК РФ не требуется”.

Получается, что совершение хотя бы одного из альтернативных действий в
полном объеме исключает уголовно-правовую оценку как покушения на
преступление другого действия, выполненного лишь частично. При таких
условиях в исполненном полностью действии уже содержатся все признаки
состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом. Значит,
согласно ч. 1 ст. 29 УК РФ указанное действие подлежит квалификации в
качестве оконченного преступления. Все остальные действия из фактически
совершенного деяния юридического значения при его оценке не имеют.

Изложенная уголовно-правовая оценка содеянного при совершении отраженных
в составе преступления альтернативных действий и в полном объеме, и
частично может вызвать сомнение из-за того, что не охватывает
альтернативные действия. Вместе с тем при назначении наказания такой
недостаток вполне преодолим. Зато дополнительная квалификация деяния
из-за вменения покушения на преступление допускает повышение
наказуемости содеянного в соответствии со ст. 69 УК РФ. В результате
более опасный преступник (выполнивший полностью несколько альтернативных
в составе преступления действий, оцениваемых только в качестве
оконченного преступления) способен получить преимущество перед менее
опасным (одно из действий выполнивший не в полном объеме).

Сложнее решается вопрос о юридической оценке покушения на преступления в
связи с ненаступлением общественно опасных последствий, предусмотренных
статьей или частью статьи Особенной части уголовного законодательства.
Дело в том, что при таких условиях в содеянном могут содержаться и
признаки оконченного менее тяжкого преступления. Однако умысел лица
охватывает и не наступившие последствия. Видимо, из этого исходит
практика при квалификации деяния как покушения на хищение чужого
имущества в крупном размере, независимо от количества фактически
похищенного, когда умысел виновного был направлен на завладение
имуществом в крупном размере и не был осуществлен по не зависящим от
него обстоятельствам.

Поэтому возможность уголовно-правовой оценки покушения на преступления в
связи с ненаступлением общественно опасных последствий, предусмотренных
статьей или частью статьи Особенной части уголовного законодательства,
должна зависеть от места нахождения в соответствующей статье указания на
причиненные последствия. Это вполне соответствует положениям ч. 1 ст. 29
УК РФ об оконченном преступлении, которое появляется, как только
причиненные последствия достигают показателя, охватываемого умыслом и
признаком состава преступления, предусмотренного в данной статье или
части статьи Особенной части. Дальнейшее “нарастание” вреда в рамках
этой статьи или части статьи юридического значения для квалификации
деяния не имеет.

“Избыток” умысла, не охватываемый рассматриваемой уголовно-правовой
оценкой преступления, смущать не должен. Он вполне может быть учтен при
назначении наказания. Однако квалификация деяния в качестве покушения на
преступление из-за “отрицательных” последствий влечет снижение
наказуемости содеянного в соответствии со ст. 66 УК РФ. В результате
более опасный преступник (например, убивший двоих и ранивший одного
потерпевшего) получает преимущество перед менее опасным (только убившим
двоих лиц).

Отсюда следует общий вывод о том, что только если умысел лица включал
наступление общественно опасных последствий, предусмотренных в статье
или части статьи Особенной части Уголовного кодекса, устанавливающей
ответственность за более опасную разновидность преступления, чем
фактически причиненные, содеянное должно получать юридическую оценку в
качестве покушения на преступление. Если же умысел лица включал
наступление общественно опасных последствий, предусмотренных той же
статьей или частью статьи Особенной части, что и фактически причиненные,
то содеянному надлежит давать уголовно-правовую оценку уже в качестве
оконченного преступления Благов Е.В. Квалификация покушения на
преступление // «Журнал российского права», 2005, N 8.

Наконец, деяние способно быть квалифицировано как покушение на
преступление при наличии соответствующей фактической ошибки в поведении
лица. При этом известное общее правило уголовно-правовой оценки
содеянного исходит из того, что ошибочное представление лица о наличии
фактических обстоятельств (при отсутствии их в действительности) влечет
ответственность за покушение на совершение преступления с указанными
обстоятельствами. Судебная практика давно исходит из этого. Так, по делу
Сучкова, ружье которого при выстреле дало осечку, указано, что
осужденный “думал, что из его ружья можно стрелять и, следовательно,
можно убить человека. Поэтому он должен нести уголовную ответственность
за покушение на убийство. Кроме того, покушение с негодными средствами,
по общему правилу, влечет за собой уголовную ответственность, так как
негодное покушение свидетельствует об общественной опасности личности
преступника”. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2006
г. N 14 “О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с
наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми
веществами” указано, что покупатели, которые вместо наркотических,
психотропных, сильнодействующих или ядовитых приобрели какие-либо иные
средства или вещества, “при наличии предусмотренных законом оснований
могут нести ответственность за покушение на незаконное приобретение
наркотических средств, психотропных, сильнодействующих или ядовитых
веществ”. В п. 20 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля
2000 г. N 6 “О судебной практике по делам о взяточничестве и
коммерческом подкупе” говорится, что действия виновного, передавшего для
совершения желаемого для него действия (бездействия) ценности
ненадлежащему должностному лицу либо лицу, выполняющему управленческие
функции в коммерческой или иной организации, а также лицу, не
намеревавшемуся передать их по назначению, “подлежат квалификации как
покушение на дачу взятки или коммерческий подкуп”. В п. 13 постановления
Пленума Верховного Суда РФ от 12 марта 2002 г. N 5 “О судебной практике
по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия,
боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств” разъяснено, что
“если лицо похитило непригодные к функциональному использованию
огнестрельное оружие, комплектующие детали к нему, боеприпасы,
взрывчатые вещества или взрывные устройства, заблуждаясь относительно их
качества и полагая, что они исправны, содеянное следует квалифицировать
как покушение на хищение огнестрельного оружия, комплектующих деталей к
нему, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств”. Однако и
само по себе недоведение преступления до конца еще не дает оснований для
уголовно-правовой оценки деяния в качестве покушения на преступление. По
действующему законодательству существенным моментом является еще и то,
почему преступление не было доведено до конца.

Согласно закону покушением признается лишь такое недоведение
преступления до конца, которое произошло по не зависящим от лица
обстоятельствам. Под такими обстоятельствами понимаются внешние по
отношению к желанию виновного факторы, помешавшие завершению
преступления. По этому признаку покушение на преступление
отграничивается от добровольного отказа от преступления, который
происходит при осознании лицом возможности доведения преступления до
конца (ч. 1 ст. 31 УК РФ), то есть по обстоятельствам, зависящим от
него.

Соответственно, для квалификации покушения на преступление с учетом
названного признака главное – установить, по каким именно
обстоятельствам преступление не доводится до конца. Так, по делу
Малышева и Лебедева Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда
РФ отметила, что “суд достоверно установил и в приговоре указал, что
слова Л., наносившего потерпевшей многочисленные удары: “Все, больше не
могу”, нельзя расценивать как добровольный отказ от совершения
преступления, потому что он сделал все возможное для того, чтобы убить
Б.: Действия М., выразившиеся в вызове скорой помощи, суд признал
обстоятельством, смягчающим наказание”. Содеянное при вынужденных
отказах должно считаться покушением на преступление. Установление
признака недоведения преступления до конца по не зависящим от лица
обстоятельствам уже дает окончательный вывод о квалификации покушения на
преступление. Выявлять что-либо еще нет необходимости.

2.3 Понятие и уголовно-правовая характеристика добровольного отказа от
совершения преступления

Добровольный отказ от преступления – это прекращение лицом
подготовительных действий или исполнения состава преступления при
сознании возможности доведения преступления до конца. УК РСФСР 1960 г.
не давал определения добровольного отказа от преступления и не определял
его правовую природу. В ст. 16 лишь говорилось, что при добровольном
отказе лицо подлежит уголовной ответственности в том случае, если
фактически совершенное им деяние содержит состав иного преступления.
Такой текст юридически неосведомленному гражданину грозил уголовной
ответственностью вместо того, чтобы выполнять функцию, по образному
выражению, “золотого моста”, который законодатель строит для начавшего
преступление лица.

Следуя задаче предупреждения преступления, УК РФ 1996 г. значительно
расширил статью о добровольном отказе. В ней не одна, как в УК РСФСР
1960 г., а пять частей. Она содержит понятие добровольного отказа,
определяет правовую природу, уточняет терминологию, регламентирует
добровольный отказ соучастников.

Части 1 и 2 ст. 31 УК 1996 г. гласят:

“1. Добровольным отказом от преступления признается прекращение лицом
приготовления к преступлению либо прекращение действий (бездействия),
непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо
осознавало возможность доведения преступления до конца.

2. Лицо не подлежит уголовной ответственности за преступление, если оно
добровольно и окончательно отказалось от доведения этого преступления до
конца”.

Добровольный отказ может побуждаться любыми мотивами – сострадание,
страх перед наказанием, нецелесообразность и др. Главное, чтобы
мотивация не устраняла понимания лицом того, что оно способно довести
начатое преступление до конца.

Инициатива отказа может исходить от свидетеля, соучастников, жертвы.
Однако решение об отказе всегда свободно избирает само лицо, выбирая
один из двух вариантов – продолжить преступление или прекратить его.
Закон обоснованно делает акцент на осознании возможности
беспрепятственно завершить преступление. Объективно такая возможность
может отсутствовать, но лицо об этом не знает. Например, М. решил
проникнуть в квартиру своего одноклассника П. с целью кражи магнитофона.
Однако перед дверью его квартиры остановился, решив, что “игра не стоит
свеч”, и ушел домой. Позже, когда он рассказал П. о своем поступке, тот
рассмеялся и сказал, что магнитофон давно находится за городом на даче.
М. сознавал возможность совершения кражи чужого имущества, хотя
объективно он бы не мог ее совершить. Налицо – добровольный отказ от
преступления.

Как всякая другая возможность, возможность, осознаваемая лицом, при
добровольном отказе варьируется по степени вероятности реализации.
Насколько конкретная степень вероятности совершения преступления
осознается лицом – вопрос факта. Однако во всяком случае, если лицо не
осознает реальной опасности разоблачения или задержания в конкретной
обстановке, отказ можно признать добровольным. Так, А., X. и Ф., заранее
организовавшись для совершения крупной кражи из квартиры выехавшего за
границу Л., приехали на грузовой машине с надписью “Перевозка мебели” и
направились к подъезду, где находилась квартира. Вопреки их ожиданиям у
подъезда на скамейке сидели соседи по подъезду и с подозрением
разглядывали прибывших. Те ретировались, испугавшись, что будут опознаны
и наказаны. Вероятность совершения квартирной кражи в данной ситуации
оказалась небольшой. Поэтому такой отказ нельзя считать добровольным.

На практике проблемы наличия или отсутствия добровольного отказа чаще
всего встречаются по делам об изнасиловании.

Так, Э. затащил М. в сарай для совершения над ней насилия. Хотя на лице
Э. была повязка, М. узнала в нем односельчанина и сказала ему об этом.
Испугавшись разоблачения, тот оставил жертву и убежал. Суд признал, что
Э. совершил покушение на изнасилование, которое не завершил по не
зависящим от него обстоятельствам – из-за угрозы немедленного
разоблачения Курс уголовного права. Том 1. Общая часть. Учение о
преступлении (под ред. доктора юридических наук, профессора
Н.Ф.Кузнецовой, кандидата юридических наук, доцента И.М.Тяжковой) – М.:
ИКД “Зерцало-М”, 2004.

Конечно, полностью вероятность доведения преступления до конца в данном
случае не исключалась, однако она оказалась небольшой, а вероятность
быть задержанным – значительной.

В другом деле потерпевшая, сопротивляясь насильнику, заявила, что если
он над ней надругается, то она покончит с собой. Субъект пожалел девушку
и прекратил домогательства. Здесь налицо добровольный отказ от
преступления: преступник сознавал возможность доведения преступления до
конца (угроза девушки этому не препятствовала), но эту возможность не
использовал.

Отказ означает окончательное прекращение начатого преступления. Перерыв
в начатом преступлении по “тактическим” соображениям не образует отказа.
Например, если пытавшийся проникнуть на склад оружия с целью его
похищения П. обнаружил, что на вахте стоит не его соучастник, а другой
вахтер, и отложил хищение, то здесь отсутствует добровольный отказ.

Виновный должен отвечать за приготовление к хищению оружия. Отказ от
повторения попытки совершить преступление не означает добровольного
отказа от начатого преступления. Окончательность отказа распространяется
только на начатое преступление, а не на последующие преступные деяния.

Основанием непривлечения к уголовной ответственности и освобождения от
нее является отсутствие состава преступления. В поведении добровольно
отказавшегося от преступления нет признаков неоконченного, прерванного
против его воли приготовления к преступлению или покушения на
преступление.

Часть 4 ст. 31 УК РФ впервые регламентирует добровольный отказ
соучастников. Он различается по содержанию и последствиям в зависимости
от вида соучастника. Организатору и подстрекателю предъявляются более
жесткие требования для добровольного отказа, чем пособнику. Добровольный
отказ организатора и подстрекателя должен состоять в предотвращении
доведения преступления исполнителем до конца (посредством своевременного
сообщения органам власти или иными мерами).

Для добровольного отказа пособника ему достаточно принять все зависящие
от него меры предотвращения совершения преступления. Если эти меры
оказались безрезультатными и исполнитель окончил преступление, пособник
от уголовной ответственности все же освобождается. “Все от него
зависящие меры” со стороны пособника прежде всего выражаются в
устранении, изъятии его “вклада” в преступление: передал исполнителю
ключи от чужой квартиры, а затем до начала кражи забрал их (хотя бы
исполнитель все равно совершил кражу путем взлома двери); передал
пистолет для совершения убийства, но забрал его, а исполнитель совершил
убийство ножом и т.д.

Часть 5 ст. 31 УК РФ говорит о наказании неудавшегося добровольного
отказа организатора и подстрекателя. В таком случае они несут
ответственность как соучастники совершенного преступления. Попытка
добровольного отказа может быть учтена судом как смягчающее наказание
обстоятельство.

Добровольный отказ не следует смешивать с деятельным раскаянием, которое
представляет собой добровольное заглаживание причиненных общественно
опасных последствий. Его содержание зависит от характера причиненного
вреда – физического, психического, социального, имущественного,
организационного.

Заглаживание физического вреда осложнено, а при убийстве – исключено.
Однако предпринятые после совершения преступления меры по спасению
раненного потерпевшего, срочное доставление его в больницу, оказание
медицинской помощи, иные попытки уменьшить причиненный вред закон
признает смягчающим вину обстоятельством (п. “к” ч. 1 ст. 61 УК РФ).

Более всего возможно загладить причиненный ущерб в имущественных
преступлениях. Допустимы денежная компенсация утраченного потерпевшим
имущества, возврат похищенной вещи, восстановление имущественных прав
собственным трудом (ремонт поврежденного имущества).

Дезорганизационный вред не всегда возместим. Все зависит от характера и
величины причиненной преступлением дезорганизации соответствующих
социальных отношений. Например, Ш. на дискотеке раскидал стулья,
растолкал присутствующих, нецензурно их обругал, выключил магнитофон.
Если после этого он вскоре добровольно восстановил нарушенный порядок
своими силами, извинился перед потерпевшими, восстановил звучание музыки
– состав хулиганства Ш. в деянии имеется. Однако его деятельное
раскаяние может послужить основанием освобождения его от уголовной
ответственности (ч. 1 ст. 75 УК РФ).

Для возмещения психологического (морального) вреда достаточно извиниться
перед потерпевшим за оскорбление или клевету, прекратить угрозы и
заверить, что прежние угрозы были несерьезными и субъект искренне о них
сожалеет. Кроме того, возмещение морального ущерба возможно и в денежном
исчислении (посредством гражданского иска).

Добровольный отказ от преступления отличается от деятельного раскаяния
тем, что первый происходит до наступления общественно опасных
последствий, а раскаяние осуществляется после их наступления. При
добровольном отказе – нет состава преступления. При деятельном раскаянии
– состав преступления налицо. Добровольный отказ дает основание для
непривлечения лица к уголовной ответственности. Деятельное раскаяние
выступает как основание освобождения от уголовной ответственности.

Таким образом: а) добровольный отказ от преступления представляет собой
окончательный отказ от приготовительных действий или исполнения состава
преступления при осознании возможности его совершения; б) мотивы
добровольного отказа не имеют значения, если они не устраняют
представления лица об успешном завершении преступления; в) добровольно
отказавшееся от начатого преступления лицо несет ответственность лишь за
иное оконченное преступление, если оно его совершает до добровольного
отказа; г) добровольный отказ отличается от деятельного раскаяния по
содержанию и основаниям непривлечения или освобождения от уголовной
ответственности.

Глава 3. ОСОБЕННОСТИ КВАЛИФИКАЦИИ НЕОКОНЧЕННОЙ ПРЕСТУПНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

3.1. Проблемы оценки и квалификации «пограничных ситуаций» между
неоконченной преступной деятельностью и добровольным отказом от
совершения преступления

В следственной и судебной практике годами накапливались проблемы,
связанные с юридической оценкой “пограничных ситуаций” – между
неоконченным преступлением и добровольным отказом от доведения его до
конца.

В новом УК РФ содержатся достаточно четкие определения, способные снять
ряд вопросов.

Уголовный закон выделяет две стадии неоконченного преступления:
приготовление к преступлению и покушение на преступление (ст.ст.29, 30
УК РФ). Необходимое условие наличия этих стадий – единый признак:
ситуация, когда преступление не было доведено до конца по не зависящим
от лица обстоятельствам (ч.1 и ч. 3 ст.30 УК РФ). В ранее действовавшем
законодательстве (ч.1 ст. 15 УК РСФСР) применительно к стадии
приготовления к преступлению указание (ссылки) на это условие вообще
отсутствовало. В отношении же покушения на преступление (ч.2 ст. 15 УК
РСФСР) действовало правило, согласно которому покушение имело место,
если преступление не было доведено до конца по причинам, не зависящим от
воли виновного. В правоприменительной практике это правило
распространялось и на стадию приготовления, что было вполне логичным.
Однако сама формулировка этого правила, ставившая наличие или отсутствие
покушения на преступление в зависимость от воли виновного, с правовой
точки зрения была весьма уязвима. Так, вопрос о виновности может быть
решен только на судебных стадиях процесса, уголовно-правовые же
дефиниции должны быть максимально универсальными, применимыми также и к
досудебным стадиям уголовного производства. Отсюда речь должна идти о
лице, совершившем деяние либо его “часть”, что и сделано в новом УК.
Теперь уголовный закон, определяя как приготовление к преступлению, так
и покушение и отграничивая эти стадии как от оконченного преступления,
так и от добровольного отказа от него, содержит ссылки не на “волю
виновного”, а на “не зависящие от лица обстоятельства”. Это, несомненно,
более точная юридическая формулировка.

При реализации старой редакции УК затушевывался элемент полной
добровольности отказа от преступления, что являлось необходимым
признаком исключения уголовной ответственности. В новом же уголовном
законе упор делается на не зависящие от лица обстоятельства, которые
сыграли решающую роль в формировании “волевого момента” при отказе от
доведения преступления до конца. И этот момент уже не должен
расцениваться как добровольный отказ при отсутствии осознания лицом
возможности доведения преступления до конца. Установление наличия или
отсутствия такого осознания является общим требованием при оценке обоих
рассматриваемых стадий в силу прямого указания закона. Квалифицировать
поведение лица как “добровольный отказ от преступления” допустимо лишь,
если оно отказалось от доведения деяния до конца, осознавая возможность
этого (т.е. – доведения до конца преступления), – ч.1 ст.31 УК РФ.

Определение этих новых признаков сузило возможности избежать уголовной
ответственности со стороны лиц, в действиях которых на самом деле
никакого добровольного отказа не имелось. Однако если для приготовления
к преступлению все более или менее ясно (эта стадия преступной
деятельности относительно изолирована во времени и пространстве от
оконченного преступления), то иначе обстоит дело с покушением на
преступление. Эта стадия непосредственно связана с оконченным составом.
Поэтому по любому неоконченному преступлению перед правоприменителем
встает вопрос о причинах, по которым оно не было доведено до конца. Имел
ли место добровольный отказ от преступления? Это один из сложнейших
вопросов доказывания. Однако с некоторыми рекомендациями можно выступить
уже сейчас, исходя из практического опыта и целого ряда исследований в
этой области.

В отличие от ранее действовавшего законодательства, новый уголовный
закон, раскрывая понятие добровольного отказа, предусматривает
прекращение лицом приготовления к преступлению либо покушения на
преступление (ч.1 ст.31 УК РФ). Эта формулировка означает – не
прерывание или отложение преступной деятельности, а окончательный отказ
от доведения преступления до конца (ч.2 ст.31 УК РФ). Но, повторяю, в
любом случае для добровольного отказа лица от преступления необходимо
осознание им возможности доведения преступления до конца. Отсутствие его
(несмотря на объективные препятствия, делающие невозможным доведение
преступного умысла до конца) не может исключить уголовной
ответственности.

Правда, не все так просто, как кажется на первый взгляд. Полезно в этой
связи рассмотреть некоторые примеры из практики. Некто Е., встретив в
темное время суток С., напал на нее, повалил на землю и начал с
применением насилия раздевать. Когда по вблизи расположенному шоссе
проезжала автомашина и осветила их фарами, Е. с места происшествия
скрылся. На предварительном следствии возник спор о том, как оценивать
действия Е.: покушение на изнасилование или как добровольный отказ. Пока
спорили, находившийся на свободе Е. вновь совершил аналогичное деяние в
отношении другой женщины и опять-таки по причине сходных обстоятельств
не довел его до конца. На этот раз он был взят под стражу; ходатайства
защиты о том, что в обоих случаях имел место добровольный отказ, были
отклонены. Судебные инстанции не усмотрели добровольного отказа ни по
одному эпизоду; Е. был признан виновным в покушениях на изнасилование и
осужден.

По другому делу имела место следующая ситуация. Двое молодых людей
распивали спиртные напитки в лесу. Увидев X., договорились ее
изнасиловать. С этой целью схватили Х. с двух сторон за руки и потащили
через дорогу в лес, порвав при этом на ней одежду. Однако испугавшись
шума проезжавшей мимо автомашины, бросили потерпевшую и скрылись в лесу.
На предварительном следствии защитой также ставился вопрос о наличии
добровольного отказа, с чем суд не согласился, признав этих лиц
виновными в покушении на изнасилование. Тем не менее, при рассмотрении
дела в кассационном порядке областной суд все-таки признал наличие
добровольного отказа, квалифицировав их действия по ч.1 ст.206 УК РСФСР
Селезнев М. Неоконченное преступление и добровольный отказ //
«Российская юстиция», 2004, № 11.

Как видим, двум однородным деяниям, совершенным вроде бы при сходных
обстоятельствах, судебными инстанциями даны противоположные оценки.
Уместно отметить, что в приведенных примерах виновные осознавали
возможность доведения преступления до конца, если бы проявили больше
настойчивости в реализации преступного умысла. Однако, восприняв и
оценив привходящие извне обстоятельства как способные существенным
образом затруднить дальнейшую реализацию преступного умысла и решив не
искушать судьбу, они оставляли потерпевших и покидали место
происшествия. Если оценивать ситуации без учета внутренних мотивов
поведения виновных, можно констатировать наличие добровольного отказа.
Но если углубиться в анализ психологических причин такого поведения, то
со всей очевидностью можно заключить, что оно вызвано чисто внешними, не
зависящими от этих лиц обстоятельствами, о которых говорится в ч.3 ст.30
УК РФ, т.е. имело место покушение на преступление. Лицо в силу
обстоятельств было вынуждено отказаться от доведения преступления до
конца.

Смысл термина “добровольный” раскрывается в толковом словаре русского
языка как действующий по собственному желанию, не по принуждению. А для
этого необходимы чисто внутренние побуждения, независимо от мотивов. Как
представляется, во втором случае суд второй инстанции был не прав,
признавая наличие добровольного отказа от доведения изнасилования до
конца. Конечно, грань в подобных ситуациях весьма тонкая, но тем не
менее провести ее можно.

Непредвиденные обстоятельства как бы выбивают действия субъекта из
преступной колеи. На это специально указывал в свое время
А.Пионтковский, заостряя внимание на том, что добровольный отказ при
покушении мыслим во всех тех случаях, когда субъект еще сохраняет
господство над совершением дальнейших действий Курс советского
уголовного права. М., 1970. С.435. Очевидно, что в рассматриваемых
примерах страх разоблачения и привлечения к уголовной ответственности
лишил лиц возможности осуществлять такое “господство” в полной мере и
главное – страх этот возник по не зависящим от лиц причинам, которые
возникли внезапно, сыграв роль непредвиденных препятствий.

Побудить лицо отказаться от доведения преступления до конца в некоторых
ситуациях могут, в частности, уговоры или угрозы со стороны потерпевших.
И в этой ситуации при недоведении преступления до конца для выводов о
виновности или невиновности могут иметь решающее значение мельчайшие
детали и оттенки события.

Представляется, что следует избегать расширительного толкования такого
интеллектуального момента добровольного отказа, как наличие у лица
осознания возможности доведения преступления до конца, ибо это может
привести к необоснованному освобождению от уголовной ответственности.

Как расценивать, к примеру, ситуацию, когда К., напав в безлюдном месте
на В., в течение длительного времени пытался ее изнасиловать?
Потерпевшая оказывала активное сопротивление. К., хотя и почти раздел
В., все же не довел преступление до конца, бросил потерпевшую и скрылся.
Теоретически можно предположить, что, предприми К. чуть больше усилий,
он довел бы реализацию умысла до конца. Такая возможность им
осознавалась. Тем не менее, суд совершенно правильно расценил его отказ
вынужденным, по причине активного сопротивления потерпевшей, на которое
он не рассчитывал, что и стало непредвиденной трудностью; суд признал в
его действиях наличие покушения на изнасилование.

Ни в ранее действовавшем, ни в новом российском уголовном
законодательстве нет деления покушения на неоконченное и оконченное. Эти
понятия разработаны в теории уголовного права, но они имеют и
практическое значение, причем не только для индивидуализации наказания,
а как раз при отграничении покушения на преступление от добровольного
отказа. Особое значение это имеет для оценки посягательств на жизнь и
здоровье. Так, В., имея умысел на убийство Г., с большой силой нанес ему
удар кухонным ножом в область сердца, причинив проникающее
колото-резаное ранение, опасное для жизни. Видя, что потерпевший жив, и
имея возможность довершить первоначально задуманное, Г. не стал этого
делать и с места происшествия скрылся; только по чистой случайности
потерпевший остался жив. Такие случаи нередки в следственной практике,
но порой получали неверную квалификацию как причинение умышленных тяжких
телесных повреждений, поскольку исходным моментом квалификации считали
добровольный отказ от доведения убийства до конца при наличии реальной
возможности для этого. Думается, что такая квалификация не является
верной. Она исходит в основном из объективно наступивших последствий,
без учета всех моментов субъективной стороны состава преступления. Ведь
лицо сделало все необходимое для осуществления умысла на убийство,
однако преступный результат не наступил не потому, что убийца в
последний момент отдернул руку и не нанес удара. Так, Ж., решив убить
знакомую из ревности, произвел выстрел из обреза в область груди, но
попал в ногу; от повторения своих действий отказался. В другом случае
преступник трижды стрелял из пистолета, но не смог попасть в жертву.
После чего, имея еще не отстрелянную обойму, скрылся. В этом случае
налицо отказ от повторения покушения, но никак по добровольный отказ от
преступления.

В свете приведенного анализа целесообразно указать на недопустимость
неосновательного уменьшения объема уголовной ответственности за
совершение реальных посягательств.

Как указано в ч.2 ст.31 УК РФ, не подлежит уголовной ответственности
лицо, которое добровольно и окончательно отказалось от доведения
преступления до конца. Использование термина “окончательно” имеет
значение как для покушения, так и приготовления.

На практике именно в отношении “приготовления” чаще возникают неясности
относительно того, добровольно ли лицо отказалось от доведения
преступления до конца либо временно прервало деяние, отложив дальнейшую
реализацию преступного умысла с тем, чтобы осуществить его при более
благоприятных обстоятельствах.

Содержание понятия “окончательный отказ” достаточно полно раскрывается
при описании особенностей добровольного отказа организатора
преступления, подстрекателя и пособника. Общим для всех видов соучастия
является то, что добровольный и окончательный отказ от доведения
преступления до конца может быть ими реализован только в активной форме.
Организатор и подстрекатель своевременным сообщением органам власти или
иными активными действиями способны предотвратить доведение исполнителем
преступления до конца. Пособник преступления не подлежит уголовной
ответственности, если предпринял все зависящие от него меры, чтобы
предотвратить преступление (ч.4 ст.31 УК РФ). Если исполнитель может
осуществить добровольный отказ от преступления как в форме пассивного,
так и активного поведения, то иных соучастников способно освободить от
ответственности лишь принятие активных мер по предотвращению совершения
преступления.

3.2 Принципы наказуемости неоконченной, преступной деятельности

Устанавливая уголовное наказание за приготовление к преступлению и
покушение, закон исходит из того, что эти деяния представляют собой
значительную общественную опасность. Они направляются на реальное
причинение вреда объектам уголовно-правовой охраны и не причиняют вред
только потому, что прерываются на более ранней стадии, помимо воли
виновного. Уголовная ответственность за неоконченное преступление
(приготовление и покушение) наступает по соответствующей статье
Особенной части УК РФ, предусматривающей ответственность за конкретное
оконченное преступление, со ссылкой на ст. 30. При этом надо иметь
ввиду, что каждая последующая стадия совершения преступления «поглощает»
предыдущую. Предшествующие ей стадии лишены самостоятельного
квалификационного значения.

Ответственность за приготовление к преступлению.

По УК РФ уголовная ответственность будет наступать только за
приготовление к тяжкому или особо тяжкому преступлению (ч.2 ст.30 УК).
При приготовлении к преступлениям небольшой и средней тяжести (ст. 15
УК) не возникает основания уголовной ответственности. Это решение
вызвано тем, что при практическом применении закона норма о
приготовлении используется не часто. Во-первых, уровень общественной
опасности приготовительных действий невысок. Во-вторых, при
приготовлении трудно определить умысел лица на совершение преступления
(например, лом может быть приобретен и для хозяйственных нужд).
В-третьих, приготовление обычно протекает в замаскированной, скрытой
форме. О нем мало информации. В-четвертых, приготовление нередко
совершается в малозначительных преступлениях, свидетельствующих о
незначительной общественной опасности.

Уголовный закон предусматривает особые правила назначения наказания за
приготовление к преступлению (ст. 66 УК). В частности учитываются
следующие обстоятельства: важность охраняемого объекта, степень
завершенности приготовительных действий, характер изготовленных орудий,
сговор группы и т.д. При этом срок и размер наказания за приготовление к
преступлению не могут превышать половины максимального срока или размера
наиболее строгого вида наказания, предусмотренного статьей Особенной
части УК за оконченное преступление. Смертная казнь и пожизненное
лишение свободы за приготовление к преступлению не назначаются.

Ответственность за покушение на преступление.

При назначении наказания за покушение важное значение имеют
обстоятельства, в силу которых преступление не было доведено до конца.
Покушение влечет менее строгое наказание, нежели оконченное
преступление. По закону срок и размер наказания за покушение не могут
превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее
строгого вида наказания, предусмотренного статьей Особенной части за
оконченное преступление. Смертная казнь и пожизненное лишение свободы за
покушение не назначаются.

При назначении наказания суд учитывает характер и степень общественной
опасности действий, совершенных виновным, степень осуществления
преступного намерения и причины, в силу которых преступление не было
доведено до конца.

Можно провести параллель между нормой закона и тем, как она реализуется
на практике. Верховный суд Российской Федерации разъяснил, что назначая
наказание за неоконченное преступление при наличии оснований,
предусмотренных ст. 62 УК РФ, следует исчислять три четверти
максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания от
максимального наказания, предусмотренного за неоконченное преступление.

По приговору Белгородского областного суда 15 июля 1996 г. Колибабчук,
ранее несудимый, осужден к лишению свободы: по ст. 15, пп. “а”, “е”,
“з”, “н” ст. 102 УК РСФСР к двенадцати годам, по ч. 2 ст. 144 УК РСФСР к
четырем годам, по ч. 3 ст. 146 УК РСФСР к одиннадцати годам, на
основании ч. 1 ст. 40 УК РСФСР по совокупности преступлений назначено
тринадцать лет лишения свободы.

По делу также осужден Борис С.

Колибабчук признан виновным в том, что 21 сентября 1995 г. по
предварительному сговору с Борисом С. в с. Николаевка Белгородской
области незаконно проник в магазин и похитил оттуда товары на общую
сумму 2 333 294 неденоминированных руб.; 12 декабря 1995 г. они же
напали на продавцов магазина “Кооператор”, с целью убийства нанесли им
удары молотками по голове, причинив своими действиями опасные для жизни
тяжкие телесные повреждения. Похитив товары на сумму 5 026 675
неденоминированных руб., виновные скрылись. Смерть потерпевших не
наступила по независящим от воли виновных обстоятельствам, так как им
своевременно была оказана медицинская помощь.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской
Федерации 10 декабря 1996 г. приговор оставила без изменения.

Судья Алексеевского районного суда Белгородской области постановлением
от 15 марта 1999 г. привел приговор в соответствие с требованиями
Уголовного кодекса Российской Федерации: действия Колибабчука с ч. 2 ст.
144 УК РСФСР переквалифицировал на пп. “а”, “в” ч. 2 ст. 158 УК РФ и
назначил по ней наказание сроком четыре года лишения свободы, в
остальном приговор оставил без изменения.

Президиум Белгородского областного суда 20 августа 1999 г. постановление
судьи изменил, назначенное Колибабчуку наказание по ст. 15, пп. “а”,
“е”, “з”, “н” ст. 102 УК РСФСР смягчил до одиннадцати лет и трех месяцев
лишения свободы, на основании ст. 40 УК РСФСР по совокупности
преступлений, предусмотренных ст. 15, пп. “а”, “е”, “з”, “н” ст. 102, ч.
3 ст. 146 УК РСФСР, пп. “а”, “в” ч. 2 ст. 158 УК РФ, определил наказание
в виде лишения свободы сроком на двенадцать лет три месяца, в остальном
постановление оставил без изменения.

Заместитель Генерального прокурора РФ в протесте поставил вопрос об
исключении из приговора указания об осуждении Колибабчука по ст. 15, п.
“е” ст. 102 УК РСФСР, смягчении ему наказания по ст. 15, пп. “а”, “з”,
“н” ст. 102 УК РСФСР до восьми лет четырех месяцев лишения свободы, о
назначении наказания по совокупности преступлений, предусмотренных ст.
15, пп. “а”, “з”, “н” ст. 102, ч. 3 ст. 146 УК РСФСР и пп. “а”, “в” ч. 2
ст. 158 УК РФ, сроком двенадцать лет лишения свободы.

Президиум Верховного Суда РФ 22 января 2003 г. протест удовлетворил,
указав следующее.

Согласно приговору Колибабчук осужден, в частности, за покушение на
убийство. Максимальный срок наказания в виде лишения свободы по ст. 102
УК РСФСР составляет пятнадцать лет.

В ч. 3 ст. 66 УК РФ определено, что срок или размер наказания за
покушение на преступление не может превышать трех четвертей
максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания,
предусмотренного соответствующей статьей Особенной части Уголовного
кодекса Российской Федерации за оконченное преступление.

Руководствуясь данным положением закона, а также ст. 10 УК РФ, президиум
областного суда, снижая назначенное Колибабчуку наказание по ст. 15, пп.
“а”, “е”, “з”, “н” ст. 102 УК РСФСР с двенадцати лет до одиннадцати лет
и трех месяцев лишения свободы, не учел следующего.

В приговоре в качестве обстоятельств, смягчающих наказание Колибабчуку,
суд указал на раскаяние подсудимого в содеянном и способствование им
раскрытию преступления. Обстоятельств, отягчающих наказание, суд не
установил.

С учетом этого в соответствии со ст. 62 УК РФ назначенное Колибабчуку
наказание не могло превышать трех четвертей максимального срока или
размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного
соответствующей статьей Особенной части Уголовного кодекса Российской
Федерации. При назначении наказания за неоконченное преступление при
наличии оснований, определенных данной статьей, следует исчислять три
четверти максимального срока или размера наиболее строгого вида
наказания от максимального наказания, предусмотренного за неоконченное
преступление, т.е. от трех четвертей – за покушение на убийство.

Таким образом, срок назначенного Колибабчуку наказания по ст. 15 и ст.
102 УК РСФСР не должен превышать восьми лет четырех месяцев и трех дней
лишения свободы.

Кроме того, при квалификации действий виновного по п. “а” ст. 102 УК
РСФСР (убийство лица из корыстных побуждений) по смыслу закона
исключается возможность квалификации этого же убийства, помимо
указанного пункта, по какому-либо другому пункту ст. 102 УК РСФСР,
предусматривающему иную цель или мотив убийства.

Следовательно, указание об осуждении Колибабчука по ст. 15, п. “е” ст.
102 УК РСФСР как покушение на убийство с целью скрыть ранее совершенное
преступление подлежит исключению из приговора.

С учетом изложенного Президиум Верховного Суда РФ судебные решения по
делу Колибабчука изменил: исключил указание о его осуждении по ст. 15,
п. “е” ст. 102 УК РСФСР; смягчил назначенное ему наказание по ст. 15,
пп. “а”, “з”, “н” ст. 102 УК РСФСР с одиннадцати лет трех месяцев до
восьми лет четырех месяцев лишения свободы; на основании ч. 1 ст. 40 УК
РСФСР по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 15, пп. “а”,
“з”, “н” ст. 102, ч. 3 ст. 146 УК РСФСР и пп. “а”, “в” ч. 2 ст. 158 УК
РФ, окончательно ему назначил двенадцать лет лишеия свободы, в остальном
судебные решения оставил без изменения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Уголовным кодексом РФ выделяются три стадии совершения преступления –
приготовление к преступлению, покушение на преступление, оконченное
преступление.

Первые две стадии (приготовление и покушение) составляют так называемое
неоконченное преступление; их называют еще предварительной преступной
деятельностью. Приготовление и покушение совершаются до окончания
преступления и для его осуществления. Выделять данные стадии необходимо
для правильной правовой оценки совершенного преступления, его
квалификации, а также для индивидуализации уголовной ответственности.

Новый Уголовный кодекс РФ в ч.1 ст. 29 впервые определяет понятие
оконченного преступления. Преступление признается оконченным, если в
совершенном лицом деянии содержатся все признаки состава преступления,
предусмотренного конкретной нормой Особенной части Уголовного кодекса.

Важно отметить, что при этом момент юридической законченности
криминального деяния может не совпадать с представлением самого субъекта
о завершении преступления.

Наиболее существенным признаком, отличающим оконченное преступление от
иных стадий, является полная реализация объективной и субъективной
стороны, предусмотренного уголовным законом общественно опасного деяния.
Объект же и субъект деяния одинаковы как для оконченного, так и
неоконченного преступления Российское уголовное право: Общая часть / Под
ред. В.Н. Кудрявцева и А.В. Наумова. Издательство «СПАРК». М., 2004.

Уголовный закон выделяет две стадии неоконченного преступления:
приготовление к преступлению и покушение на преступление (ст.ст.29, 30
УК РФ). Необходимое условие наличия этих стадий – единый признак:
ситуация, когда преступление не было доведено до конца по не зависящим
от лица обстоятельствам (ч.1 и ч. 3 ст.30 УК РФ).

Теперь уголовный закон, определяя как приготовление к преступлению, так
и покушение и отграничивая эти стадии как от оконченного преступления,
так и от добровольного отказа от него, содержит ссылки не на “волю
виновного”, а на “не зависящие от лица обстоятельства”. Это, несомненно,
более точная юридическая формулировка.

Определение этих новых признаков сузило возможности избежать уголовной
ответственности со стороны лиц, в действиях которых на самом деле
никакого добровольного отказа не имелось. Однако если для приготовления
к преступлению все более или менее ясно (эта стадия преступной
деятельности относительно изолирована во времени и пространстве от
оконченного преступления), то иначе обстоит дело с покушением на
преступление. Эта стадия непосредственно связана с оконченным составом.
Поэтому по любому неоконченному преступлению перед правоприменителем
встает вопрос о причинах, по которым оно не было доведено до конца. Имел
ли место добровольный отказ от преступления? Это один из сложнейших
вопросов доказывания. Однако с некоторыми рекомендациями можно выступить
уже сейчас, исходя из практического опыта и целого ряда исследований в
этой области.

В отличие от ранее действовавшего законодательства, новый уголовный
закон, раскрывая понятие добровольного отказа, предусматривает
прекращение лицом приготовления к преступлению либо покушения на
преступление (ч.1 ст.31 УК РФ). Эта формулировка означает – не
прерывание или отложение преступной деятельности, а окончательный отказ
от доведения преступления до конца (ч.2 ст.31 УК РФ). Но, повторяю, в
любом случае для добровольного отказа лица от преступления необходимо
осознание им возможности доведения преступления до конца. Отсутствие его
(несмотря на объективные препятствия, делающие невозможным доведение
преступного умысла до конца) не может исключить уголовной
ответственности.

Ни в ранее действовавшем, ни в новом российском уголовном
законодательстве нет деления покушения на неоконченное и оконченное. Эти
понятия разработаны в теории уголовного права, но они имеют и
практическое значение, причем не только для индивидуализации наказания,
а как раз при отграничении покушения на преступление от добровольного
отказа. Особое значение это имеет для оценки посягательств на жизнь и
здоровье.

Таким образом, неоконченное преступление — это деятельность лица по
реализации преступного намерения, прерванная по независящим от воли
этого лица обстоятельствам на стадии подготовки к преступлению либо на
стадии совершения преступления.

БИБЛИОГРАФИЯ

Нормативно-правовые акты

1. Конституция (1993). Конституция Российской Федерации [Текст] : офиц.
текст. – М. : Маркетинг, 2001. – 39, [1] с. ; 20 см. – 10000 экз. – ISBN
5-94462-025-0

2. Уголовный кодекс Российской Федерации [Текст]: [федер. закон: принят
Гос. Думой 24 мая 1996 г., одобрен Советом Федерации 5 июня 1996 г., в
ред. от 27.07.2006 г.]

3. Постановление ВЦИК «О введении в действие Уголовного кодекса РСФСР»
// СУ РСФСР. 1922 г. № 15

4. Постановление ПКЮ 12.12 1919 г.// СУ РСФСР.1919. № 66

5. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2006 г. № 14 «О
судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими
средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» //
«Российская газета» от 28 июня 2006 г. № 137

6. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 года «О
судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» // «Российская
газета» от 18 января 2003 г. № 9 (специальный выпуск)

7. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 года «О
судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» //
«Российская газета» от 23 февраля 2000 г.

8. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 года №7
«Об изменении и дополнении некоторых постановлений Пленума Верховного
Суда РФ по уголовным делам».

9. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 года №8 «О
признании утратившими силу некоторых постановлений пленума Верховного
суда РФ».

Научная литература

1. Акоев К.Л., Кауфман М.А. Объективная сторона преступления
(факультативные признаки). М., 1995

2. Благов Е.В. Особенности назначения наказания за неоконченное
преступление. – Ярославль, 1994

3. Дурманов Н.Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному
праву. М., 1955

4. Дурманов Н.Д. Стадии совершения преступления. М., 1969

5. Завидов Б.Д. К вопросам о стадиях уголовного преступления.
Неоконченное преступление // СПС «КонсультантПлюс», 2005

6. Иванов В.Д. Борьба органов внутренних дел с покушениями на
преступления. Учеб. пособие. Хабаровск, 1987

7. Редин М.П. – Рец:, Ю.И. Ляпунов, В.А. Владимиров. Ответственность за
корыстные посягательства на социалистическую собственность //
Правоведение. 2003. №5. С. 111- 112

8. Камынин И., Колесников А. Особенности назначения наказания за
неоконченные преступления и преступления, составляющие множественность
// «Законность», № 4, 2004

9. Иванов В. Д. Общее понятие и виды стадий совершения умышленного
преступления по законодательству Казахской ССР//Труды Карагандинской ВШ
МВД СССР. 1972. С. 140

10. Караулов В.Ф. Уголовно-правовая борьба с покушением на преступление
и приготовлением к преступлению по советскому уголовному праву. Автореф.
дис. канд. юрид. наук. М., 1969

11. Клименко С.В., Чичерин А.Л. Основы государства и права, Зерцало,
Теис, 1996

12. Козлов А.П. Неоконченное преступление: Учеб. пособие. Красноярск,
2004

13. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (отв. ред.
А.А. Чекалин; под ред. В.Т. Томина, В.В. Сверчкова). – 3-е изд.,
перераб. и доп. – Юрайт-Издат, 2006 г.

14. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. – 2-е изд.,
перераб. и доп./отв. ред. А.И. Рарог. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект,
2004

15. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации/Отв. ред. В.М.
Лебедев. – 3-е изд., доп. и испр. – М.: Юрайт-Издат, 2004

16. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации:
(постатейный)/В.К. Дуюнов и др., отв. ред. Л.Л. Кругликов. – Волтерс
Клувер, 2005 г.

17. Коржанский Н.И Объект и предмет уголовно-правовой охраны. М., 1980

18. Курс советского уголовного права. Часть общая. Т. 1. Л., 1968

19. Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 2002

20. Кузнецова Н.Ф. Ответственность за приготовление к преступлению и
покушение на преступление по советскому уголовному праву. М., 2001

21. Курс советского уголовного права. Т. 2. М., 1970

22. Лунев В.В. Мотивация преступного поведения. М., 1991

23. Лясс Н. В. Стадии совершения преступления. Курс советского
уголовного права. Часть общая. Т. 1. Л., 1968

24. Лясс Н.В. Понятие и основание наказуемости приготовления и покушения
//Уч. записки ЛГУ. № 202. Серия юр. наук. Вып. 8. Вопросы уголовного
права и процесса. Л., 1956

25. Новое уголовное право России. Общая часть: Учебное пособие. М.,
2004. С. 31

26. Мокринский С. Покушение и приготовление в советском праве.
Аналогичное мнение см.: Трайнин А.Н. Уголовное право. Общая часть, 1929

27. Наумов А.В. «Введение в уголовное право» // «Государство и право»,
№11, 1993

28. Уголовное право России. Учебник для вузов. В 2-х томах. Т.1. Общая
часть. Ответственные редакторы и руководителя авторского коллектива –
доктор юридических наук, профессор А.Н. Игнатов и доктор юридических
наук, профессор Ю.А. Красиков. – М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА М.,
2004

29. Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской
Федерации: комментарий судебной практики и доктринальное толкование. –
Волтерс Клувер, 2005 г. (под редакцией президента Адвокатской палаты г.
Москвы, заслуженного юриста Российской Федерации Г.М. Резника)

30. Наумов А.В. Применение уголовно-правовых норм. Волгоград, 1983

31. Новое уголовное право России. Общая часть / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой
/ М., 1996. 1 Курс советского уголовного права, М. 1970

32. Панько К.А. Добровольный отказ от преступления по советскому
уголовному праву. Воронеж, 1975

33. Пионтковский А.А. Советское уголовное право. Т. 1. 1925

34. Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному
праву. Часть общая. М. 1961

35. Питецкий В. Добровольный отказ соучастников преступлений //
«Российская юстиция», № 10, 2004

36. Познышев С.В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть
уголовного права. Изд. 2-е, испр. и доп. М., 1912

37. Полное собрание законов Российской империи. Т. 3

38. Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 6. Законодательство
первой половины XIX века. М, 1988. С. 175

39. Право и психиатрия / Сост. С.В. Полубинская, науч. редактор Бородин
С.В. М., 1991

40. Редин М.П. Основание уголовной ответственности за неоконченное
преступление и сущность неоконченного преступления // «Российский
следователь», № 10, 2002

41. Редин М.П. Понятие покушения на преступление в российском праве.//
«Уголовное право», № 2, 2004

42. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций / Наумов А.В.
М., 2002

43. Российское уголовное право. Особенная часть. Учебник для вузов / под
ред. Кудрявцева В.Н., Наумова А.В. М., 2003

44. Редин М.П. Понятия оконченного и неоконченного преступлений в
уголовном законодательстве Российской Федерации // Правоведение. М,
2004. №1. С. 111 – 121

45. Российское уголовное право: Общая часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева и
А.В. Наумова. Издательство «СПАРК». М., 2004

46. Сафронов А.Д. добровольный отказ от совершения преступления и
деятельное раскаяние преступника. Автореф. канд. дис. М., 1977

47. Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР по
уголовным делам. М.: Спарк, 1995

48. Селезнев М. Неоконченное преступление и добровольный отказ //
«Российская юстиция», № 11, 2004

49. Селиванов Н.А. Соя-Серко Л.А. Расследование убийств. М.: Манускрипт,
2003

50. Строгович М.С. Приготовление к преступлению по УК в редакции 1926
года. – «Рабочий суд», 1927, № 10

51. Тишкевич И.С. Приготовление и покушение по советскому уголовному
праву. М., 1958

52. Курс уголовного права. Том 1. Общая часть. Учение о преступлении
(под ред. доктора юридических наук, профессора Н.Ф.Кузнецовой, кандидата
юридических наук, доцента И.М.Тяжковой) – М.: ИКД “Зерцало-М”, 2004

53. Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957

54. Трайнин А.Н. Уголовная ответственность за приготовительные к
преступлению действия. – «Социалистическая законность», 1953, № 12

55. Трайнин А.Н. Уголовное право. Общая часть; Васильев-Южин М.И.
Приготовление и покушение на преступление. – «Вестник Верховного суда
СССР», 1928, № 1

56. Уголовное право России. Общая и Особенная части. /Под ред. В.П.
Ревина. — М.: Юрид. лит., 2005

57. Тишкевич И.С. Понятие приготовления и покушения в советском
уголовном праве: Автореф. канд. дис. Минск, 1953. С. 6

58. Фефелов П.А. Механизм уголовно-правовой охраны. Основные
методологические проблемы. М., 1992

59. Благов Е.В. Квалификация покушения на преступление // «Журнал
российского права», 2005, N 8

60. Флетчер Дж., Наумов А.В. Основные концепции современного уголовного
права. М., 2004

61. Шляпочников А.С. Приготовление и покушение на преступление в
советском уголовном праве. – «Социалистическая законность», 1937,№ 3

62. Якубов. Время совершения преступления. // «Российская юстиция», № 8,
2004

Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter