Венедиктов В.С. та iн. 2002 - Актуальнi проблеми сучасної кримiналiстики (книга)

Венедиктов В.С. та iн. 2002 – Актуальнi проблеми сучасної кримiналiстики

ЗМІСТ

ЧАСТИНА 1

Прадід Ю.Ф. Кримський юридичний інститут Національного

університету внутрішніх справ: вчора, сьогодні, завтра 6

МІСЦЕ КРИМІНАЛІСТИКИ В СИСТЕМІ НАУК

І ЇЇ ЗАВДАННЯ НА СУЧАСНОМУ ЕТАПІ 12

Бахин В.П. Криминалистика для криминалистики или

для практики? 12

Зорин Г.А. Стратегическая программа криминалистического

развития концепции уголовно-процессуальной состязательности

и её методологии (традиционные и нетрадиционные подходы) 20

Кириченко О.А. Історія, сучасний стан та перспективи

розвитку криміналістики 36

Гурак Р. Розвиток криміналістики і удосконалення

кримінально-процесуального законодавства 48

ПРОБЛЕМИ КРИМІНАЛІСТИЧНОЇ ТЕХНІКИ

І СУДОВОЇ ЕКСПЕРТИЗИ 55

Клименко Н.И. Проблемные вопросы судебной экспертизы 55

Сімакова-Єфремян Е.Б., Шерстюк В.М., Лук’яненко В.В.

Філософські та методологічні аспекти проведення

науково-дослідних робіт в галузі судової експертизи 59

Комиссарова Я.В., Сошников А.П. Заключение

полиграфолога как источник доказательств 67

Щербаковский М.Г. Понятие, структура и виды

экспертных ситуаций 72

Таеаев Н.Н., Гайдар А.И., Куликовская Л.В.

Последовательность идентификации неизвестного лица 77

Ткачев А.В. Теория криминалистической идентификации

и некоторые проблемы экспертных исследований

электронных документов 84

Омельянюк Г.Г., Ожегов К.С. Актуальные проблемы

технико-криминалистического исследования контрафактной

продукции 91

Соболевская С.И. Проблемные вопросы организации производства

пожарно-технических исследований 96

Каткова Т.В., Каткова А.Г. Проблеми провадження

екологічних експертиз по кримінальних справах 103

Иванова Т.В., Холопова Е.Н. Порядок производства

судебно-психологических экспертиз и совершенствование

их правовой регламентации 105

Коновалов А.И., Годованец В.В. Производство

судебно-медицинских экспертиз в медико-криминалистическом

отделении лаборатории Бюро судебно-медицинской экспертизы 115

Тимощук О.В. Організаційно-правові засади судово-медичної

діяльності в Російській імперії у пореформений період

(друга половина XIX – початок XX ст.) 121

УДОСКОНАЛЕННЯ КРИМІНАЛІСТИЧНОЇ ТАКТИКИ I

МЕТОДИКИ РОЗСЛІДУВАННЯ ОКРЕМИХ ВИДІВ ЗЛОЧИНІВ 127

Ищенко Е.П. Криминалистическая тактика: направления

совершенствования 127

Баянов А.И. Соотношение стратегии и тактики в методике

расследования преступлений 133

Луценка О.А. Невербальные коммуникации при расследовании

преступлений 137

Зорина Н.А., Зорин Г.А. Криминалистические игры,

эффекты, инверсии, ловушки в ситуациях противодействия

обвинения и защиты 144

Мороз МЛ., Исютин Д.В. Нравственные аспекты получения

образцов для сравнительного исследования в уголовном процессе 151

Корма В.Д. Некоторые проблемы назначения и проведения

судебно-баллистических экспертиз при расследовании

преступлений 154

Исютин Д.В. Назначение и проведение экспертизы по УПК

Российской Федерации и УПК Республики Беларусь:

сравнительно-правовой анализ 161

Китаєва В.Н. Уровень востребованности судом выводов

эксперта-психолога по делам о серийных убийствах 166

Матюшкова Т.П. Особенности тактики допроса

несовершеннолетней потерпевшей от изнасилования 173

Катаев Н.Н. О возможности вычисления цикла нападений

серийного убийцы по сексуальным мотивам 173

Сидоров А.С. Способ преступления и механизм

следообразования как элементы криминалистической

характеристики убийств, совершенных на железнодорожном

транспорте , 175

Куркова Н.А. Проблемы формирования методики

расследования контрафакции 183

Кряжев B.C. Некоторые аспекты исследования криминальных

взрывов 190

Одерни А.В., Лысенко В.М. Обстановка совершения

преступлений о незаконном обращении наркотических средств,

психотропных веществ 198

Мазниченко Ю.О. Перспективи застосування

втоматизованих криміналістичних баз даних

перативно-пошукового призначення .’..’…’. 203

Берзин П.С. Особенности расследования хищений,

свершаемых с использованием поддельных банковских

латежных картотек ‘. 211

Гамза В.А. Криминалистические средства и методы

беспечения безопасности коммерческих предприятий ! 218

Ткачук І.Б. Банк как субъект борьбы с преступлениями

финансово-кредитной сфере :. 226

Александров И.В. Криминалистические средства

оказывания вины при расследовании налоговых преступлений 232

УДОСКОНАЛЕННЯ МЕТОДИКИ ВИКЛАДАННЯ

СРИМІНАЛІСТИКИ 240

Бирюков В.В. Современные возможности использования

сомпьютерных технологий в преподавании криминалистики .’ 240

Кузнецов АЛ. К вопросу совершенствования системы курса

в и
должна осуществляться при тесном взаимодействии и психоло-Іческой
совместимости сотрудника УР с судебно-медицинскими экс-ртами и
экспертами-криминалистами.

Идентификация человека начинается со сбора информации о головных уборах,
одежде, обуви, внешнем облике человека, наличии особых примет получаемых
от потерпевшего, свидетелей, родственников, знакомых для составления
словесного портрета, фиксации полученной информации описанием,
фотографированием, изготовлением субъективных портретов, посмертных
масок, реконструкцией лица по черепу, а оканчивается сопоставительным
анализом выявленных признаков с признаками опознаваемого лица.

На первом этапе работы сотрудником УР со слов потерпевших и свидетелей
по внешним признакам составляется словесный портрет подозреваемого, в
случаях исчезновения человека со слов родственников, сослуживцев и
знакомых словесный портрет исчезнувшего или без вести пропавшего. При
обнаружении трупа неизвестного лица словесный портрет о внешнем облике
человека составляется судебно-медицинским экспертом.

Различают два вида составления словесного портрета: произвольный и
систематизированный. Произвольный словесный портрет -это описание,
данное свидетелем-очевидцем в словах и выражениях, используемых в
повседневной речи. Бытовые характеристики внешности по такому словесному
портрету непрофессиональны и неполны, терминология не точна и возможно
истолкована по-разному, что может привести к удлинению сроков
расследования. Систематизированный (упорядоченный) словесный портрет —
это более точное, однозначное описание внешности, проводимое по
специальной методике. Такой словесный портрет должен быть: достоверным
(надежным, не вызывающим сомнений) полным, определенным и единообразным.

Иногда возникают ситуации, когда требуются так называемые средние и
нормальные значения признаков внешности. В таких случаях сотрудники УР и
следователи используют вспомогательную справочную литературу, а также
наглядные пособия, фотоальбомы, каталоги.

Наиболее полные и точные характеристики внешности содержатся в
систематизированном (упорядоченном) словесном портрете, составленном
судебно-медицинским экспертом и сотрудником УР, спе-ииализирующемся на
розыске неизвестных лиц. В словесном портрете, составленном ими,
возможны недостатки в связи с бессистемным сбо-эом информации и неполной
фиксацией, что не позволяет оперативно эсуществить розыск и ответить на
вопросы, поставленные следователем.

Наиболее полно словесный портрет будет составлен с участием
Удебно-медицинского эксперта, полностью исследующего обнажен-10го
освидетельствуемого. Признаки внешности описываются после-)вательно
сверху вниз, слева направо (по отношению к осматривае-ому) и спереди
назад. Особое внимание обращается на броские ‘Риметы, морщины, рубцы,
состояние зубочелюстного аппарата, при-

кус, анатомические и функциональные аномалии, последствия заболеваний и
травм.

Иногда по описаниям трудно воссоздать внешний облик устанавливаемого
лица. В таких случаях целесообразно получить субъективный портрет.
Субъективный портрет – это изображение лица, фигуры человека,
изготовленное в соответствии с представлением о его внешности.
Изготовить субъективный портрет могут свидетели, потерпевший и по их
показаниям – специалисты.

Отождествлением личности погибших на первом этапе расследования
занимаются сотрудники УР, специально выделенные для этой работы,
экспертных подразделений МВД, гражданские и военные судебно-медицинские
эксперты.

Наиболее полно внешние признаки человека описывают следователь со слов
судебно-медицинского эксперта, участвующего в наружном осмотре трупа на
месте происшествия и судебно-медицинский эксперт, исследующий труп в
морге и фиксирующий их в акте судебно-медицинского исследования трупа
(заключении эксперта). В этом документе сотруднику УР представляется
исчерпывающая информация о вещах, конструктивных особенностях и тайниках
в головных уборах, одежде, обуви, ярлыках и метках промышленных
производителей и ремонта, составленный словесный портрет и описанные
особые приметы, особенности строения зубочелюстного аппарата, сведения о
наличии зубов, их заболеваниях, повреждениях тела, протезах,
конструктивных особенностях коронок, по которым сразу приступают к
проведению розыскных мероприятии.

На месте происшествия сотрудник УР у гнилостно неизмененных трупов
«откатывает» пальцы и составляет дактилоскопические карты, которые
направляет экспертам Экспертно-криминалистического центра (ЭКЦ)- Пальцы
гнилостно измененных трупов, трупов лиц, извлеченных из очага пожара,
расчлененных трупов подготавливает к дактилоскопии и составляет
дактокарту судебно-медицинский эксперт отделения медицинской
криминалистики бюро судебно-медицинской экспертизы, которую передает
сотруднику УР или следователю для идентификации личности сотрудниками
ЭКЦ.

Судебно-медицинские эксперты танатологического отдела до исследования
производят фотографирование трупа по правилам сигна-литической
фотографии, фотографируют особые приметы на теле и одежде трупа.
Исследуя труп, выявляют заболевания внутренних органов, заболевания и
повреждения костно-суставного аппарата, последствия ранее перенесенных
заболеваний и травм, аномалии развития (подковообразная почка и т. п.).

Судебно-медицинские эксперты иммунологического отделения лаборатории
бюро судебно-медицинской экспертизы определяют груп-

повую принадлежность крови, возрастные и региональные особенности волос,
красители и шампуни для волос.

Судебно-медицинские эксперты отделения медицинской криминалистики,
проводят идентификацию по черепу методом фотосовмещения, рентгенографию,
подготавливают пальцы рук гнилостно измененных трупов к дактилоскопии и
проводят ее, фотографируют в инфракрасных лучах плохо различимые
татуировки гнилостно измененных трупов, проводят компьютерное
моделирование идентифицируемого лица, остеометрию, устанавливают половые
и расовые особенности по костным останкам, заболевания и повреждения
костно-суставного аппарата, возраст по костям конечностей, срок
захоронения и иногда причину смерти.

После исследования в месячный срок составляется Акт судебно-медицинского
исследования трупа (заключение эксперта), который передается сотруднику
розыска для идентификации личности. Получив от эксперта Акт
судебно-медицинского исследования трупа, сотрудник УР составляет карту
неопознанного трупа соответственно приложению 20 к инструкции.

Источником информации о внешности идентифицируемого человека, могут быть
посмертные маски не гнилостно измененных трупов, трупов не
обезображенных высокой температурой и механическими повреждениями.

На втором этапе работы розыск и идентификацию скрывающегося,
потерпевшего и преступника проводят по показаниям очевидцев,
родственников, знакомых и сотрудников. С их слов составляют словесный
портрет и фоторобот подозреваемого, художник рисует композиционный
портрет. Изготовленные портреты размножаются и передаются сотрудникам
соответствующих служб для установления личности.

Информацию по показаниям очевидцев, родственников, знакомых и
сотрудников о признаках внешности подозреваемого или иного лица,
получают в процессе свободного рассказа свидетеля или потерпевшего,
фиксируют ее в словесном портрете, фотороботе и композиционном портрете.
Портрет фоторобота составляет эксперт — криминалист, а композиционный
портрет — художник.

Сотрудник УР, получив ориентировку по имеющейся информации, мысленно
составляет словесный портрет, фиксируя внимание на броских приметах,
особенностях походки и других характерных функциональных признаках,
позволяющих опознать и идентифицировать разыскиваемого.

Словесный портрет, составляемый по показаниям, позволяет мысленно
создать и удержать в памяти образ разыскиваемого. По тако-Му портрету
оперативные мероприятия должны проводиться быстро, Так как некоторые
важные для розыска признаки могут быть изме-

йены. При составлении словесного портрета по показаниям, необходимо
проводить активизацию памяти допрашиваемого постановкой наводящих
вопросов, расширяющих словесное описание, применением наглядных
изображений (портрет, составленный по фотороботу, композиционный
портрет), предъявлением предметов и изображений следов, уточнять детали,
возникающие в процессе работы.

Наиболее подробные сведения о внешнем облике человека содержатся в
протоколах допроса свидетелей и потерпевших, протоколах осмотра места
происшествия и трупа, актах освидетельствования живых лиц,
судебно-медицинского исследования трупа и опознания, медицинских
документах, справках, рапортах, сводках-ориентировках, розыскных
письмах, плакатах-листовках, на фотоснимках, флюорограммах и
рентгенограммах, в типографских репродукциях с фотографий, с кинокадров,
телевизионных изображений и видеомагнитофонных записей.

Фотоснимки являются наглядным и достоверным источником информации. По
ним можно составить целостное представление об индивидуальных чертах
внешности человека. Для установления личности, наиболее информационными
являются сигналитические (опознавательные) снимки, которые, как правило,
на первом этапе работы отсутствуют. Поиск и изъятие фотографий проводит
следователь совместно с сотрудником УР. Среди обнаруженных фотографий
предпочтительно использовать фотографии для паспорта, удостоверения
личности, личного дела, различных пропусков и других документов, а не
художественные снимки. Обнаруженные фотографии представляются экспертам
отделения медицинской криминалистики и экспертам-криминалистам. Иногда
используют фотографии, опубликованные типографским способом в прессе.

Кинокадры и видеомагнитофонные записи дают более полное представление о
функциональных (мимике, походке, жестикуляция и т. п.) и многих других
признаках внешнего облика человека.

На рентгенограммах и флюорограммах особенно ценны профильные
изображения, фиксирующие наружные контурные очертания тела человека.
Получив сведения о заболеваниях и травмах разыскиваемого лица,
следователь должен изъять всю медицинскую документацию и передать ее
судебно-медицинскому эксперту для проведения «следований и
идентификации.

Психическое состояние и психические особенности свидетеля или
готерпевшего, вид памяти позволяют сохранить мысленный образ в Іазличное
время, о чем надо помнить, допрашивая свидетеля или по-ерпевшего.
Необходимая информация о внешности, содержащаяся в амяти свидетеля или
пострадавшего может быть как непосредствен-ой, приобретенной при
получении личного впечатления, так и опос-едованной, исходящей от других
лиц. Более ценной является инфор-

мация, полученная непосредственно от свидетеля или пострадавшего в связи
с этим, необходимо стремиться к получению ее непосредственно от
очевидца.

Свидетель и пострадавший, являясь очевидцем того или иного происшествия,
находится в стрессовом состоянии, поэтому недостаточно довольствоваться
информацией, выдаваемой одним очевидцем. По возможности информацию о
внешности лица, подлежащего установлению, следует дополнять сообщениями
других лиц, знавших и видевших разыскиваемого. Как и мысленный образ,
описание является источником информации о внешнем облике человека и
носит субъективный характер. Полнота и достоверность описанных сведений,
зависят от многих личностных характеристик и психического состояния,
очевидца и сотрудника органов внутренних дел.

Для идентификации личности проводят сопоставительный анализ внешности
задержанного с описанием в словесном портрете, изучением фотографии,
составленной фотороботом или скопированной с композиционного портрета.
Проверкой личных документов (паспортов, удостоверений и пр.), снабженных
фотографией, признаки головы и лица в фас, четко различимые на снимке,
сопоставляют с чертами внешности предъявителя документов.

Вначале устанавливают совпадение по общему типу, затем сличают признак
за признаком сверху вниз, слева направо, спереди назад, обращая внимание
на броские приметы. На этом этапе работы целесообразно привлечь
судебно-медицинского эксперта для осмотра полностью обнаженного тела и
обнаружения броских примет на молочных железах, половых органах,
ягодицах. После осмотра сразу же проводят дактилоскопическую экспертизу
и сравнивают пальцевые отпечатки задержанного с отпечатками,
обнаруженными на месте происшествия, с отпечатками пальцев лиц,
находящихся в розыске и совершавшими ранее правонарушения. Для
опознания, задержанного представляют потерпевшему и свидетелям,
назначают экспертизу по фотографиям, рентгенснимкам, флюорограммам,
экспертам отделения медицинской криминалистики с привлечением
консультантов-рентгенологов.

На третьем этапе работы идентифицирующие признаки выявляют в документах
военкоматов, спортивных обществ, медицинских документах, содержащих
антропометрические сведения о личности, сведения о перенесенных
заболеваниях, хирургических операциях, оставлявших заметные следы на
теле и состоянии зубов человека. Сведения, содержащиеся в перечисленных
документах, представляют судебно-медицинскому эксперту общего профиля и
эксперту отделения меди-чинской криминалистики для сопоставления с
результатами ранее проведенных или проводимых экспертиз. Данная
информация явля-

ется важной и незаменимой при установлении и идентификации личности
человека, в том числе и по его останкам.

Таким образом, эффективное использование информации полученной от
различных специалистов позволяет в сжатые сроки опознать неизвестное
лицо, установить личность подозреваемого и выяснить, кто совершил
преступление или причастен к нему, что, несомненно, позволит оперативно
решать задачи поставленные следствием.

Список литературы: 1. Газета «Известия». – Июнь. – 1989 г. 2. Снетков
В.А. Габитоскопия. – Волгоград: ВСШ МВД СССР, 1979, – С. 5. 3. Снетков
В.А. Мысленный образ как основа субъективных портретов // Сб.: ИКР – 2 в
практике раскрытия преступлений. – М.: ВНИИ МВД СССР, 1978, – С. 23.4.
Снетков В.А. Указ, работа, – С. 53-59. 5. Лурия А.Р. Маленькая книжка
большой памяти. – М.: Изд-во МГУ, 1986. 6. Снетков В.А., Зинин A.M.
Субъективные портреты. – М.: ВНИИ МВД СССР, 1972, – С. 5.

Надійшла до редколегії 25.07.2002 р.

А.В. Ткачев

Теория криминалистической идентификации

и некоторые проблемы экспертных исследований

электронных документов

Теория криминалистической идентификации является наиболее разработанный
и устоявшийся в методологическом отношении среди других теорий
криминалистики. Она имеет важнейшее значение для практической
криминалистической деятельности. Особенно велико ее значение для
криминалистических и других судебных экспертиз. Даже в тех видах
судебных экспертиз, в которых решение идентификационных задач не
является основным, теория идентификации выступает как важнейший элемент
их методологии.

Одной из важнейших функций криминалистической идентификации является то,
что она выступает в качестве методологической базы процесса интеграции в
криминалистику новых знаний. Традиционно при возникновении новых
направлений судебно-экспертных исследований, а также при внедрении новых
научных методов в уже существующие экспертизы, криминалисты используют
научный аппарат криминалистической идентификации с целью уяснения
возможностей и, в случае необходимости, приспособления, теоретических
положений и методов соответствующих специальных наук к решению
экспертных задач. В свою очередь теория и практика идентификации

обогащаются понятиями, идеями и методами новых научных направлений. Так
было при создании криминалистической экспертизы материалов, веществ и
изделий (КЭМВИ), при включении в число судебных экспертиз некоторых
инженерно-технических экспертиз. При этом данное взаимодействие не вело
к изменению основных положений теории идентификации.

В настоящее время положение может измениться в связи с появлением в
праве, в том числе в криминалистике, новых объектов исследования:
компьютеров и компьютерной информации. Электронные документы выступают
как важнейший вид данной информации.

Проникновение в криминалистическую деятельность новых средств обработки
и передачи информации ведет к серьезным изменениям в структуре данной
деятельности. Одним из таких изменений стало появление нового
направления экспертных исследований: исследования компьютерной техники и
информации, полученной с ее помощью. Пожалуй, впервые с момента
становления теории идентификации мы наблюдаем процесс, развитие которого
может привести к изменению основ криминалистической идентификации и ее
функционального назначения.

Остановимся на двух факторах, на наш взгляд, активно влияющих на
развитие данного процесса.

Во-первых, в законодательстве, особенно в законах, регулирующих
информационные отношения, стало широко использоваться понятие
«идентификация» в контексте, который позволяет трактовать его значение
иным образом, чем это принято в криминалистике и уголовном процессе.

Во-вторых, в ряде математических дисциплин и дисциплин в области
информатики, которые являются базовыми науками для экспертных
исследований электронных документов, понятию «идентификация» также
придается иное значение, чем в теории криминалистической идентификации.

Рассмотрим данные обстоятельства более подробно. Впервые термин
«идентификация» появился в информационном законодательстве в Федеральном
Законе РФ “Об информации, информатизации и защите информации” от
25.01.95. Он использовался для выделения документированной информации
(документа) из общего понятия информации. В ст. 2 данного федерального
закона информация определяется как «…сведения о лицах, предметах,
фактах, событиях, явлениях и процессах независимо от формы их
представления», документ — это “…зафиксированная на материальном
носителе информация с реквизитами, позволяющими ее идентифицировать”.

Анализ понятий информация и документ показывает, что возможность
идентификации информации с помощью реквизитов единствен-

ное, что по мнению законодателя, придает определенной информации статус
документа.

К сожалению, законодатель не уточняет, что он подразумевает под термином
«идентификация». После принятия ФЗ РФ «Об электронной цифровой подписи»
от 10.02.2002 г. (далее – закон об ЭЦП) стало понятнее, по крайней мере,
функциональное назначение данного термина.

Посмотрим можно ли провести идентификацию владельца сертификата ключа
подписи, использую сложившееся в юридической литературе понимание
идентификации как исследования материальных объектов по их следам с
целью разрешения вопроса об их тождестве. Как известно, объектами
идентификации могут являться лица, животные, предметы, вещества, т. е.
материальные объекты внешнего мира. В качестве объектов идентификации не
могут выступать общественные явления и процессы. Идентификация не может
заменять собой процесса доказывания – деятельности уполномоченных
государственных органов и иных лиц по познанию и установлению фактов и
явлений.

В ст. 3 Закона об ЭЦП дается определение электронной цифро-

зой подписи (ЭЦП), в котором она определяется как реквизит элект-

юнного документа, а в качестве задач ЭЦП называется идентифика-

щя владельца сертификата ключа подписи. При этом ЭЦП

осматривается как криптографическое средство; ключи подписи

закрытый и открытый) – это составная часть ЭЦП, т. е. тоже крип-

ографические средства; сертификат ключа подписи – это документ

а бумажном носителе или электронный документ, подтверждающий

равомерность пользования его владельцем ЭЦП, сертификат выдает-

ч специализированной организацией – удостоверяющим центром.

Следовательно, природа ЭЦП такова, что ни она в целом, ни ее

гдельные части не могут рассматриваться как идентификационные

зизнаки (в их традиционном понимании) непосредственно характе-

Ізующие владельца ЭЦП как личность. Поскольку не существует

(посредственной связи между биологическими или иными свойства-

І, имманентно присущими личности человека, и ЭЦП, подобно связи,

торая, например, существует между человеком и его собственноруч-

й подписью. Механизм выполнения личной подписи непосредствен-

обусловлен психофизиологическими характеристиками организма

повека и в силу этого подпись неразрывно связана с личностью

вписывающего. Поэтому и возможна идентификация лица по его

щиси.

Связь же между ЭЦП и человеком ее проставившем, закон об [П
предполагает, что таковым является владелец сертификата клю-иосит не
биологический, а социальный характер. Ее возникновение, цествование и
прекращение обусловлено совокупностью различ-

ных правовых, организационных и технических факторов, т. е. объектами
относящихся к классу общественных процессов.

Установление подлинности ЭЦП свидетельствует только о знании лицом ее
проставившем закрытого ключа ЭЦП. Для того, чтобы установить:
действительно ли данный человек заверил документ ЭЦП надо установить
помимо подлинности ЭЦП и указанные выше факторы. Следовательно,
идентификация человека, в традиционном понимании, непосредственно по
ЭЦП, как это требует закон об ЭЦП, невозможна. Доказать, что именно
данное лицо заверило электронный документ ЭЦП, можно в результате
доказывания в ходе предварительного расследования или судебного
разбирательства, а не путем проведения идентификационного экспертного
исследования.

Установление владельца сертификата ключа ЭЦП в соответствии с законом об
ЭЦП осуществимо, если считать в данном случае, что законодатель
подразумевает под идентификацией деятельность по доказыванию.

Возвращаясь к возможности идентификации с помощью реквизитов информации,
содержащейся в нем, как этого требует ФЗ РФ “Об информации,
информатизации и защите информации” мы можем следующим образом
интерпретировать традиционное определение идентификации. Задача
идентификации реквизитами документа информации, содержащейся в нем,
состоит в обеспечение сохранения тождества первоначального содержания
документа с содержанием документа, поступившего к адресату, и при
необходимости установления этого тождества, в предусмотренных законом
формах. Таким образом, тождество одного материального объекта –
содержания информации в документе устанавливается по его
идентификационным признакам -средствам ЭЦП, непосредственно связанными
со свойствами данного материального объекта. Связь между средствами ЭЦП
(как идентификационными признаками) и содержанием информации в документе
(как идентифицируемом объекте) возникает в результате технических
операций по криптографическому преобразованию содержания информации и
использования закрытого ключа ЭЦП.

Вторым важным обстоятельством, на котором хотелось бы остановиться,
является проблема взаимодействия понятийного аппарата криминалистической
идентификации, с одной стороны, и математических дисциплин, информатики
и технических дисциплин в области электронно-вычислительной техники, с
другой.

Основные понятия, используемые в криминалистической идентификации для
обозначения одних процессов и явлений, в информатике и ее технических
приложениях применяются для обозначения других процессов и явлений.
Проблему обостряет то обстоятельство, что большинство экспертов,
проводящих экспертизы электронных документов, имеют базовую подготовку в
области информатики и вычис-

лительной техники, и они зачастую интерпретируют стоящие перед ними
задачи в соответствии со значениями привычных для них понятий
информатики.

В информатике идентификация рассматривается как присвоение субъектом или
объектам доступа к информации идентификатора (понимаемого как уникальный
признак) и/или сравнение предъявляемого идентификатора с перечнем
присвоенных идентификаторов каких-либо определенных признаков. Целью
такого присвоения или сравнения является обеспечение правомерного
доступа к защищаемой информации. Аутентификация – это проверка
принадлежности субъекта доступа предъявленного им идентификатора,
подтверждение подлинности.

Проводя аналогию между вышеприведенными определениями и понятиями
криминалистической идентификации, можно видеть, что идентификации в
информатике примерно соответствует в криминалистике таким стадиям
идентификации как стадии раздельного и/ или сравнительного исследования.
Информация, установленная на данных стадиях криминалистической
идентификации, позволяет решать только диагностические или
классификационные задачи. Сама же идентификация в криминалистики, т. е.
установление тождества идентифицируемого объекта, происходит на стадии
оценки результатов сравнения В информатике осуществляется в результате
процесса, выходящего за рамки идентификации и охватываемого понятием
аутентификации.

Придерживаясь понятийного аппарата информатики эксперты зачастую
трактуют идентификационную задачу не как установление единичного
материального объекта, а как выделение в нем некоторого набора родовых и
индивидуальных признаков, без дальнейшего отождествления объекта по ним.
Фактически в своих исследованиях они останавливаются на раздельной и/или
сравнительной стадии идентификации, соответственно, решая вышеуказанные
неидентификационные задачи. Выводы же эксперт формулирует так, будто он
полностью провел криминалистическое идентификационное исследование и
решил задачу установления тождества единичного материального объекта.
Это может ввести в заблуждение лиц, использующих выводы экспертизы в
процессе доказывания.

В литературе, посвященной проблемам новых видов экспертных исследований,
уже появились предложения выделить наряду с задачей идентификации
компьютерной информации и задачу ее аутентификации.

Таким образом, перед криминалистами возникает проблема надо І вносить в
понятийный аппарат теории криминалистической иден-[фикации изменения,
которые могут привести к коренному измене-no данной теории.

Кратко остановимся на положительных и отрицательных аспектах такого
изменения.

В качестве положительной стороны коренной перестройки криминалистической
идентификации можно назвать ликвидацию понятийных и терминологических
различий между криминалистикой, другими правовыми науками и дисциплинами
в области информатики и электронно-вычислительной техники. Безусловно,
это обеспечит более эффективное взаимодействие между данными областями
знаний.

Отрицательным фактором, прежде всего является то, что математическая
теория идентификация разработана и ориентирована на обслуживание
информационных процессов в электронных средствах обработки информации.
Главным образом, данная теория используется при решении технических
задач по защите информации. Методологический аппарат идентификации в
информатике не приспособлен для анализа традиционных единичных
материальных объектов, являющихся основными объектами исследования в
криминалистике и других правовых науках, особенно для изучения
качественных закономерностей данных объектов. Следовательно, замена
принятого в криминалистике понятийного аппарата теории идентификации на
понятийный аппарат информатики приведет либо к исключению из теории
идентификации традиционных объектов криминалистики, что недопустимо,
либо к простой подмене новыми терминами старых понятий. Скажем, мы будем
называть аутентификацией заключительную стадию идентификации.

В последнем случае неизбежна терминологическая путаница, возникнет
необходимость в приложении значительных усилий к изменению привычных
представлений не только среди ученых, но и среди практических
работников, как в экспертных подразделениях, так и в правоохранительных
органах и судах. В частности, потребуется серьезное обновление
методической и учебной литературы, внесение изменений в экспертные
методики, что вряд ли оправданно.

На наш взгляд, теория криминалистической идентификации вполне может быть
адаптирована к целям исследования компьютерной информации и электронных
документов. Как показано выше, уже сейчас мы можем найти весьма близкие
аналогии между казалось бы различными по значению терминами теории
идентификации и в криминалистике, и в информатике. В определенной
степени нельзя будет обойтись без заимствования криминалистикой
некоторых понятий из информатики.

Представляется очень своевременным начать работу по включению в число
объектов криминалистической идентификации следующих новых объектов:
информации, составляющей содержание электронных документов, и
материальных носителей электронных Документов. Необычность данных
объектов заключается в форме их

существования, представляющую собой физические поля. Думается, что нет
никаких препятствий, чтобы рассматривать их в рамках теории
идентификации как специфические материальные объекты.

Тем более, что действующее законодательство позволяет это сделать. В ст.
2 закона РФ «О государственной тайне» от 21 июля 1993 г. № 5485-1 под
носителем сведений, составляющих государственную тайну понимаются «…
материальные объекты, в том числе физические поля, в которых сведения,
составляющие государственную тайну, находят свое отображение в виде
символов, образов, сигналов, технических решений и процессов…». Мы
можем рассматривать понятие «носитель сведений», предложенное в данном
нормативном акте, как основу для формулирования понятия «материальный
носитель документа», которым оперирует ФЗ РФ «Об информации,
информатизации и защите информации». При определении «материального
носителя документа должно обязательно присутствовать указание на
реквизиты, позволяющие идентифицировать информацию, закрепленную на
данном носителе.

При решении вопроса о включении новых объектов в число объектов
идентификации можно обратиться к опыту присоединения к объектам
идентификации объектов, не имеющих точных внешних границ -материалов и
веществ, изучаемых сегодня в рамках КЭМВИ.

Необходимо предпринять шаги по ликвидации наметившегося слишком широкого
подхода к использованию термина «идентификация» в так называемом
«информационном» законодательстве. Конечно, желательно было бы внести
соответствующие изменения в законодательные акты. В качестве же первых
шагов целесообразно предложить высшим судебным органам сформулировать
единую трактовку термина «идентификация», устанавливающую использование
его исключи-гельно для обозначения процесса установления тождества
индивиду-Ільного материального объекта.

Список литературы: 1. Криминалистика. Учебник / Под ред. Н.П. [блокова.
– М., 1999. – С. 718. 2. Терминологические основы проблематики
(Нформационной безопасности. – М., МГУ, 2001. – С. 102. 3. Зубаха B.C.
Современные тенденции в производстве судебных экспертиз в сфере высо-:их
технологий по опыту зарубежной экспертной практики // В сб. докла-ов
научно-практического семинара «Применение специальных познаний ри
раскрытии и расследовании преступлений, сопряженных с использова-ием
компьютерных средств» (28-31 мая 2000 г., г. Белгород). – М.: ГУ ЭКЦ 1ВД
России, 2000. – С. 15-31. 4. Ткачев А. В. Правовой статус компьютер-ых
документов: основные характеристики. – М., 2000. – С. 94.

Надійшла до редколегії 27.07. 2002 р.

УДОСКОНАЛЕННЯ КРИМІНАЛІСТИЧНОЇ ТАКТИКИ

І МЕТОДИКИ РОЗСЛІДУВАННЯ ОКРЕМИХ ВИДІВ ЗЛОЧИНІВ

Е.П. Ищенко

Криминалистическая тактика: направления совершенствования

Дальнейшее развитие криминалистики и уголовно-процессуального права, а
также практики расследования преступлений определяют направления
совершенствования криминалистической тактики. Они проявляются,
во-первых, в постановке актуальных задач, требующих теоретического
осмысления и оптимального решения. Во-вторых, предлагаются пути и
средства реализации практикой результатов решения этих задач в целях
повышения эффективности тактических приемов и тактики следственных
действий. Из этих общих предпосылок выводятся следующие направления.

/. Уточнение содержания криминалистической тактики, ее взаимосвязей с
криминалистической техникой и методикой расследования, с методологией
криминалистики, а также с родственными для последней областями научного
знания: уголовным и уголовно-процессуальным правом, теорией
оперативно-розыскной деятельности, судебными экспертизами.

Будучи разделом науки криминалистики, тактика, естественно, претерпевает
изменения: ее содержание конкретизируется, пополняется новыми знаниями.
Изменения эти вызваны нуждами практики борьбы с преступностью, отражают
ее взлеты и падения, влияние на этот процесс научно-технического
прогресса, развития смежных наук. Так, постоянное расширение
возможностей экспертных исследований, создание надежных каналов
получения регистрационно-учетной информации уже в ходе осмотра места
происшествия способствовали повышению эффективности и других неотложных
и первоначальных следственных действий, а также оперативно-розыскных
мероприятий.

Развитие теории ОРД [І], поиск с учетом ее положений путей использования
оперативной информации в доказывании виновности подозреваемого, его
причастности к совершенному преступлению [2] благотворно повлияло на
тактику таких следственных действий, как обыск, допрос подозреваемого и
обвиняемого, контроль и запись переговоров, наложение ареста на
почтово-телеграфную корреспонденцию и др.

Содержание криминалистической тактики уточняется и в результате научных
исследований типичных и атипичных следственных си-

127

, тактических операций и комбинаций, проводимых для их разрешения,
использования при этом современных достижений в области рефлексивного
управления, теории игр, логики, эвристики, теории информации и др.

2. Усиление влияния криминалистической техники проявляется

в том, что рекомендации криминалистической тактики все больше

опираются на технические средства ІЗ, с. 48-55J, резко повышающие

результативность всех действий: от планирования расследования (с

помощью персонального компьютера) до реализации отдельных так

тических приемов (например, следственный осмотр документов в ИК-

и УФ-лучах).

Внедрение в практику новых технико-криминалистических средств и методов
обнаружения, фиксации, изъятия и исследования следов преступлений и
предметов – вещественных доказательств, организация технических каналов
оперативного получения регастрационно-учет-ных данных в ходе
производства следственных и оперативно-розыскных действий, применение
особо точных экспертных методик [4, с. 16-23] способствует существенному
повышению эффективности следственных действий и в целом
криминалистической тактики.

В последние годы формируется понятие технологии производства
следственных действий, муссируется мнение о необходимости применительно
к отдельным процессуальным действиям разрабатывать не гактические приемы
их производства, а именно технологию. Это объяс-Іяется тем, что тактика
необходима тогда, когда имеется противодей-:твие следователю в
установлении истины по делу. Тактические примы как раз и призваны
преодолевать оказываемое противодействие, ели же его нет, процесс
производства следственного действия приоб-етает технологический
характер. Такова, например, процедура след-гвенного осмотра, содержание
которого составляют технологичес-ге стадии, обеспечивающие
планомерность, методичность, полноту и ‘ъективность его производства
[5J. Однако это справедливо только гех случаях, когда преступник не
предпринимал мер к сокрытию едов содеянного, направлению следствия по
ложному пути. Заметі, что оптимальным вариантом была бы разработка
алгоритмов допвенных действий, имеющих технологизированный характер.

3. «Психологизация» криминалистической тактики проявля-

я в том, что ее уже невозможно представить без все более актив-

•) использования данных судебной психологии. Изучение внутрен-

закономерностей формирования и актуализации показаний, выбора

шальной линии поведения следователя в конфликтных ситуаци-

лособов установления психологического контакта, рефлексивно-

Іравления допрашиваемым, преодоления его установки на ложь и

– результативные направления научных исследований в сфере

иналистической тактики.

В этой связи необходим поиск новых подходов к профессиональной
подготовке и переподготовке следователей и оперативных работников,
формированию у них необходимых психологических свойств и умений. При
обучении акцент должен делаться на усвоение психологических основ
производства следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий,
на учет этих данных в ходе предварительного расследования и
осуществления оперативно-розыскной деятельности по делам различных
категорий, в первую очередь о наиболее распространенных преступлениях.
Тогда открываются реальные перспективы повышения результативности
общения следователя (оперативного работника) с различными участниками
процесса раскрытия и расследования преступлений в целях получения
возможного максимума доказательственной и ориентирующей информации.

h?-,@?oyB*CJ aJ ph ?b

`„%

?Т?a(L),*N+n,Ue,o,H-aAE«”kW

`„uy

h?-,@?

????

???????????????

?Т???????????????

????????

h?-,@?yyB*CJ

RH“aJ

„e

?O?

RHaJ

„

yyyy]„O`„

„

yyyy`„

„

yyyy^„

„

yyyy^„

„

yyyy]„z`„

„

yyyy]„¦`„

???

????????

??????

???????????????

h?-,@?thyB*CJ

RHaJ

h?-,@?B*CJ

RHaJ

h?-,B*CJ

RHaJ

h?-,@?yyB*CJ

RHaJ

????

”

yyyy]„Oa$

„

^„…`„

h?-,@?uyB*ph крытию и расследованию преступлений, особенно совершенных в
условиях неочевидности членами организованных преступных групп и
сообществ, имеющих коррупционные связи в правоохранительных органах [б].

Одно из актуальных направлений научных исследований в сфере
криминалистической тактики состоит в установлении закономерных связей
между следственными ситуациями и тактическими операциями (комбинациями),
в определении комплексов типичных операций применительно к исходным,
промежуточным и конечным следственным ситуациям, складывающимся по
различным категориям уголовных дел. Такие научные изыскания позволят
разработать криминалистические алгоритмы действий следователя и
оперативного работника, что приведет также к усовершенствованию
конкретных частных методик расследования. Усилия здесь должны быть
сосредоточены на новых составах преступлений, выявление, раскрытие и
расследование которых вызывает у практических работников наибольшие
затруднения [7, с. 532-551, 579-629, 648-669,709-735].

Под этим углом зрения, в частности, чрезвычайно актуальна разработка
новых и усовершенствование имеющихся тактических приемов, учитывающих
возрастные и психологические особенности несовершеннолетних
подозреваемых, обвиняемых, потерпевших и свидетелей. Рост числа
преступлений несовершеннолетних, групповой характер Деяний, изменение их
«номенклатуры», детская проституция и нарко-

129

мания, с одной стороны, н явление акселерации, возрастание
информированности (в том числе криминальной), распространение
безнадзорности и беспризорности несовершеннолетних, иные объективные
факторы, – с другой стороны, ставят это направление совершенствования
криминалистической тактики в число приоритетных.

Не менее важна и разработка особенностей тактики производства
следственных действий в ходе предварительного расследования,
осуществляемого в условиях активного противодействия со стороны
обвиняемого и его сообщников, что особенно характерно для уголовных дел,
связанных с проявлениями организованной преступности (рэкет, заказные
убийства, бандитизм, терроризм и др.). В конечном итоге это позволит
более полно учесть тактику преступной деятельности [8].

5. Разработка тактики новых следственных действий. В условиях
радикального обновления действующего уголовно-процессуального
законодательства в связи с введением в действие с 1 июля 2002 г. УПК РФ
возникает актуальная задача разработки тактики таких следственных
действий, как проверка показаний на месте, контроль и запись
переговоров, процессуальная регламентация которых была продиктована
необходимостью совершенствования практики борьбы с преступностью,
особенно ее организованных форм. Некоторые шаги в этом направлении уже
предприняты [7, с. 460-469; 9].

В этой связи интересно отметить, что в учебнике «Криминалистика»,
изданном в 1938 году, в разделе «Тактика расследования уголовных
преступлений» фигурируют такие следственные действия: «Осмотр», «Обыск и
выемка», «Задержание», «Применение служебно-розыскных собак», «Допрос»,
«Опознание и очная ставка», «Допрос несовершеннолетних», «Следственный
эксперимент», «Производство экспертизы», приведены рекомендации по
планированию расследования [10, с. 329-536]. Другими словами, первый
учебник по криминалистике содержал тактические приемы производства
восьми следственных действии: осмотра, обыска, выемки, допроса,
опознания, очной ставки, следственного эксперимента, назначения судебных
экспертиз. В УПК РФ к ним добавились освидетельствование, наложение
ареста на почтово-телеграфные отправления, контроль и запись
пере-•оворов, проверка показаний на месте. За 64 года пополнение не
:толь существенное, всего 4 следственных действия, одно из которых
контроль и запись переговоров) больше похоже на оперативно-ро-ыскное
мероприятие, как, впрочем, и задержание, до сих пор относи-гое
некоторыми авторами к следственным действиям [5, с. 194-225; 1, с.
167-178].

Упрочение правовых основ оперативно-розыскной деятельности, асширение ее
возможностей в деле раскрытия преступлений требу-it определения
оптимальных путей реализации следователем инфор-

ІО

мации, добытой оперативным путем. Практика нуждается в научной
разработке таких следственных действий, которые позволят реализовать эту
информацию в доказывании непосредственно, отказавшись от искусственно
конструируемых промежуточных звеньев. Таким со временем может стать
следственное действие, сориентированное на снятие информации с
технических каналов связи, частным случаем которого явились контроль и
запись переговоров.

Защита потерпевших и свидетелей, ограждение их от противоправного
воздействия со стороны обвиняемого и его близких требуют существенного
изменения тактики производства ряда следственных действий, например,
предъявления для опознания, очной ставки. Для их участников личность
потерпевшего или свидетеля, уличающих их в содеянном, должна быть до
поры до времени зашифрована, что реализуемо при разработке
соответствующих тактических приемов и условий производства этих
следственных действий.

Российский законодатель в этом направлении уже предпринял некоторые
шаги. Так, в соответствии с частями 8 и 9 ст. 193 УПК РФ, «в целях
обеспечения безопасности опознающего предъявление лица для опознания по
решению следователя может быть проведено в условиях, исключающих
визуальное наблюдение опознающего опознаваемым», о чем делается
соответствующая отметка в протоколе предъявления для опознания.

В отношении очной ставки вопрос решен менее оптимально. В соответствии с
частью 4 ст. 192 УПК РФ «оглашение показаний допрашиваемых лиц,
содержащихся в протоколах предыдущих допросов, а также воспроизведение
аудио- и/или видеозаписи, киносъемки этих показаний допускается лишь
после дачи показаний указанными лицами или их отказа от дачи показаний
на очной ставке». Думается, что при опасении противоправного воздействия
на уличающую сторону в очной ставке по решению следователя возможна ее
замена воспроизведением уличающих показаний, причем без расшифровки их
источника.

6. Разработка тактики предварительного следствия при участии в нем
защитника. Реализация в уголовном судопроизводстве принципа
состязательности требует вооружения следователя тактическими
рекомендациями по тем уголовным делам, в которых активно участвует
защитник. Право защитника знакомиться с протоколом задержания,
постановлением о применении меры пресечения, протоколами следственных
действий, иными документами и материалами дела уже в начальной стадии
уголовного процесса, иметь с подозреваемым, обвиняемым личные свидания
позволяет ему знать о доказательствах, собранных следователем, в том
числе тех, значение которых им самим еще полностью не осмыслено.

Выбор подозреваемым, обвиняемым с помощью адвоката линии

131

поведения на следствии, например, с упором на свидетельский иммунитет,
право на обжалование процессуальных действий и решений, обстоятельства,
смягчающие или вообще исключающие уголовную ответственность за
содеянное, значительно осложняет работу следователя по сбору и проверке
доказательств. Поэтому разработка тактических рекомендаций, позволяющих
следователю адаптироваться к подобным ситуациям, — одна из важных задач
криминалистики. Ученые-криминалисты пока не проявляют здесь должной
активности.

В то же время, при сравнительной ограниченности возможностей защитника
по собиранию доказательств, потребность в криминалистических
рекомендациях, расширяющих эти возможности, тоже ощутима. Поэтому в
криминалистической тактике следует предусмотреть рекомендации по
расширению доказательственных возможностей стороны защиты, разработать
для защитника криминалистически грамотные приемы работы с
доказательствами по делу [12]. Высказаны даже предложения о создании
«адвокатской криминалистики» как системы научных положений,
синтезирующей в себе те криминалистические знания, которые позволят
адвокату как самостоятельному субъекту уголовного процесса осуществлять
функцию защиты с целью достижения истины по делу и в интересах своего
подзащитного [13, с. 415].

7. Разработка тактики судебного следствия. Известно, что криминалистика
сформировалась как наука, призванная оптимизировать раскрытие и
расследование преступлений. Ее рекомендации были и эстаются
сориентированными на совершенствование предварительно-•о расследования и
производства судебных экспертиз, установление и юзыск преступника.
Однако проходящая в Российской Федерации :удебно-правовая реформа
поставила в повестку дня вопрос о том, [то криминалистические
рекомендации могут и должны использо-аться для организации судебного
следствия [14].

При этом часть криминалистических рекомендаций вполне при-одна для
применения судом непосредственно, аналогично использо-анию в ходе
предварительного следствия. Однако должны быть раз-аботаны (и уже
разрабатываются) специальные рекомендации, читывающие особенности
судебной деятельности по уголовным де-ам различных категорий [15].
Обострилась задача разработки имен-э тактики судебного следствия,
учитывающей процессуальные и орга-изационные нюансы судебных действий,
особенно в ходе :рвоначального судебного разбирательства (в суде первой
инстан-ш). Эта задача в настоящее время определяет одно из важнейших
травлений развития криминалистической тактики.

Список литературы: 1. Оперативно-розыскная деятельность: Учебник. Под
ред. К.К. Горяинова, B.C. Овчинского, А.Ю. Шумилова. – М.: ИНФРА”

М, 2001. 2. Гущин А.Н. Проблемы использования результатов
оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам:
Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – Саратов, 2002. 3. Ищенко Е.П.
Тактический прием и место научно-технических средств в его структуре //
Теоретические проблемы криминалистической тактики. – Свердловск, 1981.
4. Ищенко Е.П. Неспрогнозированный прорыв в криминалистике //
Информационный бюллетень № 16 по материалам Криминалистических чтений
«научный прогноз и юридическое предвидение». – М., 2002. 5. Гинзбург
А.Я., Белкин А.Р. Криминалистическая тактика. Учебник / Под ред.
А.Ф.Аубакирова. – Ал-маты. ТОО «Аян Эдет», 1998. 6. Бабаев О.С.
Концептуальные основы и тенденции развития криминалистической тактики:
Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – М., 1998. 7. Ищенко Е.П., Топорков
А.А. Криминалистика: Учебник для вузов / Под ред. Е.ПЛщенко. – М.:
Юридическая фирма «КОНТРАКТ», «ИНФРА-М», 2002. 8. Сакало В.А. Тактика
преступной деятельности: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – К.: 2002.
9. Юрина Л.Г. Процессуальные и криминалистические проблемы контроля и
записи переговоров: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – Саратов. 2001.
10. Криминалистика / Под ред. А.Я. Вышинского. – М.: Юрид. изд-во НКЮ
СССР, 1938. 11. Тактика следственных действий: Учеб.пособие / Под ред.
В.И.Комиссарова. – Саратов, 2000. 12. Шахкелдов Ф.Г. Участие защитника в
доказывании по уголовным делам: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. –
М., 2001. 13. Реховский А.Ф. Об адвокатском расследовании // Актуальные
проблемы государства и права на рубеже веков: Материалы межвуз.
научно-практ. конф. – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1998. – С.
412416. 14. Корчагин А.Ю. Криминалистические проблемы организации
судебного разбирательства: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. –
Саратов, 2002. 15. Синигибский И.А. Процессуальные и криминалистические
особенности судебного разбирательства дел о преступлениях
несовершеннолетних: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – М., 2002.

Надійшла до редколегії 16.07. 2002 р.

А.И. Баянов

Соотношение стратегии и тактики в методике расследования преступлений

Понятия “стратегия” и “тактика” применительно к отдельным аспектам
расследования преступлений сравнительно недавно стали использовать в
криминалистической литературе: [2, с. 137; 3, с. 95; 8, с. f2;’lO, с. 5
и др.].

Такой подход вполне оправдан, поскольку он дает возможность с

133

новых позиций подойти к рассмотрению не только традиционного соотношения
таких разделов криминалистики как следственная тактика и методика
расследования преступлений, но и оказать воздействие на формирование
криминалистической теории расследования преступлений, в том числе и ее
прикладных направлений (методик и программ расследования отдельных
видов, групп преступлений). Последнее направление является объектом
нашего внимания.

Понятия “стратегия” и “тактика” используются не только в
криминалистической литературе. Эти понятия можно встретить в источниках
по различным направлениям человеческой деятельности: политической,
экономической, управленческой, военной и др.

Что следует понимать под стратегией и тактикой в общенаучном смысле?
Прежде всего, необходимо обратить внимание, что эти понятия
взаимосвязанные. Стратегия рассматривается как направление главного,
основного приложения усилий человеческой деятельности при достижении
цели [9, с. 628-629]. Таким образом, тактика рассматривается как
подчиненное стратегии направление деятельности, без которой реализовать
стратегию либо затруднительно, либо невозможно. В свою очередь стратегия
определяет основные направления достижения цели деятельности и полностью
подчиняется этой цели. Причем стратегия и тактика привязаны к реальным
условиям и этапам деятельности.

Очевидно, что криминалистическая теория расследования преступлений как
составная часть человеческой деятельности с полным основанием может
использовать для решения своих задач рассматриваемую пару понятий при
условии, что такое использование будет иметь не только теоретическую, но
и прикладную направленность.

На наш взгляд, выделения в методике двух взаимосвязанных направлений,
обусловленных типовыми следственными ситуациями, характерными для
определенных этапов расследования, позволяет упорядочить методику
расследования, придать ей наиболее эффективную направленность в
достижении целей расследования.

Цели деятельности, в том числе и деятельности по расследованию
преступлений, достигаются постепенным решением задач. Задача
представляет собой цель деятельности, приспособленная,
трансформированная к конкретным условиям, в которых протекает данная
деятельность [5, с. 209,219].

Среди круга задач, обусловленных типовыми следственными ситуациями,
можно выделить задачи, которые в достижении цели расследования играют
главную роль. Такие задачи следует рассматривать как стратегические, из
них формируется стратегия расследования. Стратегия расследования
направлена на достижение качественных изменений в следственной ситуации
и этим отличается от тактики.

Качественным изменением характера следственной ситуации сле-

134

дует рассматривать такое, которое переводит следственную ситуацию из
одного состояния в другое. Например, ситуация из разряда сложного
переходит в разряд простой, из разряда конфликтной в разряд
бесконфликтной и т. п.

Другая группа задач при достижении целей расследования может играть
вспомогательную роль. Как правило, их решение не меняет качественный
характер следственной ситуации, но способствует достижению
стратегической задачи. Очевидно, что такая группа задач с полным
основанием может быть отнесена к группе тактических. Совокупность данных
задач формирует тактику расследования.

Проиллюстрируем приведенные выше соображения на примере методики
расследования убийств новорожденного ребенка. К наиболее часто
встречающейся типовой следственной ситуации, возникающей после
возбуждения уголовного дела по факту обнаружения трупа новорожденного
ребенка, относится ситуация, которая характеризуется отсутствием прямых
данных о лицах, причастных к убийству. Если говорить о цели
расследования уголовного дела, то главной ее составляющей будет
установление лица, совершившего убийство. На начальном этапе
расследования данная цель “трансформируется” в задачу по установлению
матери новорожденного ребенка. Эта задача будет рассматриваться
стратегической (главной), т.к. ее решение определяет самый эффективный
путь по установлению преступника. Установление матери новорожденного
ребенка качественным образом меняет характер следственной ситуации,
превращая ее из сложной (неопределенной) в более простую (определенную).

Однако решение данной стратегической задачи на начальном этапе
расследования может быть существенно затруднено, если предварительно
(оновременно) не будут решены задачи, направленные на установление таких
важных обстоятельств, как условия (место) рождения ребенка (в
медицинском учреждении, вне медицинского учреждения); причина смерти
ребенка; рождение ребенка в нормативные или ненормативные сроки
беременности; рождение ребенка живым или мертвым. Установление этих
обстоятельств следует связать с решением тактических задач, поскольку их
установление направлено на достижение стратегической задачи — кто
является матерью новорожденного ребенка?

На наш взгляд, при построении методики расследования отдельных видов и
групп преступлений и создания на их основе программ расследования,
необходимо для каждого этапа расследования выделять типовые следственные
ситуации, а затем для каждой ситуации четко обозначать стратегические и
тактические направления расследования с детализацией соответствующих
задач.

Такой подход придает методике расследования, в том числе и сфор-

135

мированной на ее основе программе, эффективную направленность и окажет
положительное методическое влияние на процесс расследования.

К сожалению, значительная часть предложенных в криминалистической
литературе методик и программ расследования отдельных видов и групп
преступлений страдает отсутствием такого рода направленности. В качестве
примера можно привести недавно опубликованную программу первоначального
этапа расследования вымогательства, предложенную Н.А. Марочкиным и О.А.
Славгородской. Подробно описывая типовые следственные ситуации и типовые
задачи расследования, авторы не определяют, какие из них являются
основными, а какие вспомогательными [7, с. 26-30].

Не умаляя достоинств программы, следует заметить, что дополнение
программы стратегическим и тактическим направлениями, группировка задач
по этим двум направлениям с определением возможной последовательности их
решения в определенной степени повысит ее эффективность.

В заключение хотелось бы отметить, что эффективность методик
расследования отдельных видов и групп преступлений и создаваемых на их
основе программ расследования с учетом предлагаемых дополнений наиболее
проявляется при раскрытии неочевидных преступлений, когда на начальном
этапе расследования необходимо устанавливать характер происшедшего
события (его объективную суть), а также лиц, причастных к его
совершению.

Список литературы: 1. Васильев А.Н. Проблема методики расследования
отдельных видов преступлений / А.Н. Васильев. – М.: Изд-во Моск. ун-та,
1978. 2. Васильев А.Н. Предмет, система и теоретические основы
криминалистики / А.Н. Васильев, Н.П. Яблоков. – М.: Изд-во Моск. ун-та,
1984. 3. Возгрин И.А. Криминалистическая методика расследования
преступлений / И.А. Возгрин. – М.: Высш. школа, 1983. 4. Ларин A.M.
Расследование по уголовному делу. Планирование, организация / А.М.
Ларин. – М.: Юрид. лит., 1970. 5. Ломов Б.Ф. Методологические и
теоретические проблемы психологии / Б.Ф. Ломов. – М.: Наука, 1984. 6.
Лузгин И.М. Методологические проблемы расследования / И.М. Лузгин. – М.:
Юрид. лит., 1973. 7. Мароч-кин Н.А. Программа первоначального этапа
расследования вымогательства в типичных следственных ситуациях / Н.А
Марочкин, О.А. Славгородская // Следователь. – 2002. – № 3. – С. 26. 8.
Образцов В.А. Основы криминалистики / В.А. Образцов. – М.: Юристъ, 1996.
9. Словарь иностранных языков / Под редакцией И.В. Лехина и Ф.Н.
Петрова. – М, 1949. 10. Яблоков Н.П. Криминалистическая методика
расследования (некоторые теоретические положения) Н.П. Яблоков. – М.:
Изд-во Моск. ун-та, 1985.

Надійшла до редколегії 03.08 .2002 р. 136

ОЛ. Луценко

Невербальные коммуникации при расследовании преступлений

Невербальное поведение – это внешняя форма существования и проявления
психологического мира личности. Невербальные средства коммуникации –
важный объект наблюдения следователя.

Известно, что мимика, жесты являются одной из первых визуальных знаковых
систем. Наиболее веским аргументом в пользу приоритета невербального
языка над вербальным (словесным) служат результаты, свидетельствующие об
интернациональном характере основных мимических картин, поз, наборов
жестов. Также большую роль в формировании невербального поведения
личности играет социальная среда, национальный менталитет [1, с. 10-24].

Основными элементами невербального поведения являются: способность
выражать свои мысли, почерк; лицо, глаза, руки, другие части тела; все
движения тела, выступающие в качестве информативных проявлений его
сущности — телодвижения, гримасы; одежда, ее аксессуары (их вид,
состояние), запахи; движения, связанные с использованием предмета —
хлопанье дверью, поскрипывание стулом, верчение в руках ручки и т. д.

Невербальный язык во многих случаях плохо контролируется сознанием, но
хорошо воспринимается наблюдателем на подсознательном уровне.

Ученые выявили и зарегистрировали более тысячи невербальных знаков и
сигналов. Лишь 7 % информации в беседе передается непосредственно
словами, звуками и интонацией – до 38 %, а жестами, позой и
телодвижениями – до 55 % полезной информации.

При проведении следственных действий с точки зрения невербального
поведения важны два момента — что из себя представляет наблюдаемый
человек, и как он реагирует на сложившуюся ситуацию, его реальные мысли,
ложность его словесных высказываний.

Рассмотрим два направления использования вербалистики и не-вербалистики
в следственной практике: 1) использование наблюдения за речью и
поведением фигуранта в целях определения достоверности получаемой
информации; 2) использование возможностей невербального (в сочетании с
вербальным) воздействия на фигуранта в целях получения достоверной
информации.

Безспорно, что восприятие начинается с первого взгляда на лицо – объект
наблюдения- А.А. Протасевич и В.А. Образцов [2, с. 91] считают, что
источниками невербальной информации наряду с «языком телодвижений»
являются степень ухоженности рук, татуировки,

137

состояние прически, запаховые следы, одежда человека, другие внешние
признаки и аксессуары.

В системе невербального общения на уровне сознания существенную роль
играет одежда человека. Она может рассказать об уровне материальной
обеспеченности собеседника, его вкусе, круге общения, социальной и
возрастной принадлежности, аккуратности. Важную роль играют цветовые
предпочтения: красно-желтые цвета указывают на активность человека, его
положительное настроение, в то время как сине-зеленые оттенки
предпочитают настойчивые, серьезные, более замкнутые люди.

Малоизученной структурой невербального общения являются запахи,
естественные и искусственные, служащие дополнительной характеристикой
складывающегося образа об индивиде. С незапамятных времен известна
«культура запахов» как специфическое средство социальной стратификации,
как источник межличностных контактов, способ идентификации личности. Но
запах имеет менее важное значение в отличии от зрительного и
акустического восприятий.

При проведении следственных действий следователь анализирует речь
участников данного действия, получая при этом важную ориентирующую
информацию о них. По голосу (дикция и акцент, тембр голоса, смысловая
часть речи, ее словесное оформление, структура, логика высказывания и т.
д.) распознается внутренний мир человека. Некоторые признаки голоса
говорят о лживости. Как показывает практика, ложные показания имеют
более бледный эмоциональный и информационный фон, так как
лжесвидетельствующий не может адекватно воспроизвести те эмоциональные
переживания, которые в действительности он должен был испытывать.
Некоторые лжесвидетели, которые заранее готовятся дать ложные показания,
разрабатывают даже письменный вариант будущих показаний. В итоге такие
показания могут быть неестественно четкими, с элементами книжного стиля,
рассогласовывающиеся с общим уровнем речевой культуры допрашиваемого.
При установлении такого признака лжи его необходимо сопоставить с иными
методами диагностики лжи, с языком подсознательных жестов. Основным из
всех источников невербальной информации являются: положения ладоней, рук
человека, головы, корпуса тела, жесты, связанные с прикосновениями рук к
различным частям тела, лица. Значение жестов зачастую расходится со
смыслом речи, и впоследствии оказывается, что невольные жесты были
правдивее слов.

Мы полагаем, что особый интерес для следователя представляют те жесты,
которые говорят о ложности сообщаемых субъектом сведений, определяют его
психическое состояние (особенно негативное), намерения, чувства.

В настоящее время выявлено и зарегистрировано более тысячи подобных
невербальных знаков и сигналов. Так, если человек при

138

общении скрывает свои ладони, то это указывает на его не откровенность,
попытку скрыть информацию. Жесты, связанные с прикосновениями к
различным частям тела, лица, трактуются как лживость, неуверенность
говорящего. Защита рта рукой свидетельствует о том, что человек говорит
неправду. Прикосновения к носу — завуалированный вариант предыдущего
жеста. Потирание века в момент произносимой речи — желание говорящего
избежать взгляда собеседника, натирание уха – желание отгородиться от
неприятных слов. Оттягивание воротничка характерно для людей, которые
лгут и подозревают, что их обман раскрыт. Скрещенные на груди руки,
особенно в сочетании с сжатыми в кулак ладонями, говорят о стремлении
отгородиться от нежелательных обстоятельств, отрицательном отношении к
собеседнику.

Наблюдая за своим собеседником в ходе проведения следственного действия,
следователь на основе восприятия и осмысления его речевой и неречевой
коммуникации собирает ориентирующую информацию о самом фигуранте.

На психологический дискомфорт указывают хаотичные прикосновения к
пуговицам на одежде, кольцам, наручным часам, манипулирование случайно
попавшими под руку предметами [3, с. 21-30].

В то же время, невербальную информацию можно свести к минимуму, вводя в
заблуждение собеседника специально натренированными жестами или
отсутствием таковых.

А.Ю. Панасюк выделяет 3 таких способа: 1) предъявление иной программы
поведения через «вживание в образ» человека, испытывающего иные чувства;
2) сознательное контролирование каждого своего поведенческого акта во
время беседы; 3) формирование программы запретов на уровне подсознания
[4, с. 46]. Все эти приемы требуют от человека тщательной подготовки и
не могут контролироваться долгое время. Проявления лжи в этом случае
можно заметить в микродвижениях (движения мускулатуры лица, покраснение
кожного покрова, увеличенное сокращение зрачков и миганий глаз), которые
не контролируются человеком, но заметны окружающим.

Риск ошибки в трактовке информации, полученной из анализа жестов, может
быть сведен к минимуму при сравнении результатов наблюдения за
различными видами невербальных источников, связанных между собой,
образующими единый, целостный распознавательный комплекс.

Для того, чтобы полностью контролировать невербальное поведение лица
опытные следователи усаживают допрашиваемого на стул в открытом, хорошо
просматриваемом светлом пространстве. К тому же, более трудно лгать на
ярком свете, когда тело человека полностью находится в поле зрения
следователя.

Невербальное поведение допрашиваемого может быть связано с

139

борьбой в его сознании противоречивых начал, с осознанием, с одной
стороны, необходимости сказать следователю правду, с другой стороны,
пониманием того, что подобное поведение чревато для него нежелательными
последствиями. Отсутствие четкой установки на выход из подобного
состояния проявляется в непроизвольных жестах, которые выдают его
психологический дискомфорт.

Как только человек начинает лгать, его тело самопроизвольно совершает
некоторые движения, по которым он может быть уличен во лжи. Это связано
с тем, что в процессе лжи подсознание посылает некие нервные импульсы,
которые проявляют себя в виде жеста, противоречащего тому, что сказал
человек.

Распознавание лжи и у подготовленных к этому людей возможно в силу того,
что даже если силой сознания они в состоянии подавить основные
разоблачающие их движения тела, характерные для лгущего, ложь
проявляется в микродвижениях и диагностируется по ним. К числу
микрожестов, говорящих о лжи, можно отнести движение мускулатуры лица,
увеличение или сокращение зрачков, покраснение щек, увеличивающееся
количество миганий в минуту и различные другие внешние проявления. К
этому необходимо добавить, что даже опытные специалисты могут
имитировать нужные движения только в течение короткого периода времени,
поскольку вскоре организм непроизвольно передаст сигналы, противоречащие
его сознательным действиям.

Проблема лжи заключается в том, что наше подсознание работает
автоматически и независимо от нас, поэтому наш язык телодвижений выдает
нас с головой… Во время обмана наше подсознание выбрасывает пучок
нервной энергии, которая проявляется в жестах, противоречащих тому, что
сказал человек [3, с. 30].

Необходимо уточнить, что при этих позициях между следователем и
допрашиваемым не должно быть никаких искусственных барьеров, например, в
виде стола. Считается, что если допрашиваемый сидит за столом напротив
следователя, то ему проще противостоять вербальному воздействию
следователя. С другой стороны, если допрашиваемый сидит на стуле спиной
к входной двери, то это усиливает возможность невербального воздействия
на него.

Чаще всего подобные тактико-психологические приемы применяются опытными
следователями и оперативниками при допросах, очных ставках и иных
следственных действиях в так называемых конфликтных ситуациях «со
строгим соперничеством», когда приходится сталкиваться с жестким
противодействием со стороны подозреваемого или обвиняемого в
установлении истины.

Следует иметь ввиду, что все перечисленные здесь и далее способы и
методы вербального и невербального воздействия на фигурантов не должны
выходить за рамки уголовно-процессуального законо-

140

дательства, а единственной их целью должны являться установление в
конечном итоге истины по расследуемому делу.

Не следует также забывать, что следователь сам является источником
невербальной информации. В связи с этим следователь обязан жестко
контролировать свои не только вербальные, но и невербальные реакции и
ставить их на службу интересов следствия.

Следователь должен всем своим видом, жестами, репликами, поощрять
откровенность собеседника, желание доводить до следствия интересующие
факты, обстоятельства преступления. Открытость, доброжелательность
следователя непроизвольно рождают в ответ доброжелательность, желание
сотрудничать, и наоборот.

Иногда целесообразно использовать прием «вторжения в личностную зону».
Каждый человек считает пространство вокруг себя радиусом 50-60 см.
запретной зоной, вторжение в которую вызывает дискомфорт, стремление
изменить такую ситуацию незамедлительно.

Проникновение малознакомых лиц в это пространство обычно воспринимается
как акт агрессии. При этом тот, кто считает, что его интимная зона
неожиданно нарушена, ощущает себя пленником угрожающей ситуации,
испытывает невольно растерянность, иные чувства, определяющие его
психологический дискомфорт. Естественно и его стремление – как можно
быстрее изменить создавшееся положение, освободиться, вырваться из
объятий нежелательной ситуации.

В подобной ситуации оказывается и допрашиваемый, дающий заведомо ложные
показания в случае вторжения следователя в его интимную зону. Оно
осуществляется целенаправленно путем изменения коммуникативной дистанции
и может быть сделано так: следователь пересаживается поближе к
допрашиваемому, несколько переступив черту «интимной зоны», или встает и
подходит к нему и сблизившись с ним почти вплотную, задает интересующий
его вопрос, находясь в открытой, развернутой в сторону допрашиваемого
позе.

Корректное «вторжение в интимную (или личностную) зону» может оказаться
полезным и в ситуации другого типа – в том случае, когда достоверность
сообщаемых следователю данных не ставится под сомнение. Сократив до
возможного предела дистанцию между собой и допрашиваемым (например,
пересев ближе к нему), следователь тем самым сможет стимулировать
продолжение, углубление откровенного разговора, возобновление почему-то
угасшей речевой активности допрашиваемого, выявление таких интересующих
следствие деталей, которые при обычном способе допроса могут оказаться
не освещенными.

Все приведенные выше методы относятся не только к допросу, но и к
производству очной ставки, обыска, выемки, следственного эксперимента и
к некоторым другим следственным действиям.

Тактика и психологические аспекты производства обыска предпо-

141

лагают обязательное наблюдение за поведением обыскиваемого. Так, при
расследовании убийства семьи Макаровых [5J экспертизой было установлено,
что гр. Макаров был убит путем нанесения ему ударов в область головы
тупым твердым предметом с ограниченной поверхностью, предположительно
молотком либо гирей. При обыске в квартире подозреваемого был обнаружен
ящик с инструментами, но молотка в нем не было. Производящий обыск
следователь прокуратуры заметил, что при разговоре на нейтральные темы
обыскиваемый держался довольно уверенно, сидел на стуле, его корпус был
подан немного вперед, при этом обе руки лежали на коленях (жесты
готовности, сигнализирующие о желании скорее закончить разговор или
встречу). В то же время, когда следователь поинтересовался, что у такого
хозяйственного мужика не оказалось молотка среди инструментов,
подозреваемый явно занервничал: внезапно выпрямился, скрестил руки на
груди таким образом, что ладоней не было видно, вжал голову в плечи,
устремил взгляд в пол и перекинул ногу за ногу нервно подергивая носком
(все эти жесты в совокупности выдавали напряжение, нервозность и
угнетенность). Далее следователь постарался опять перейти на нейтральную
тему, и вскоре обыскиваемый принял прежнее, не столь напряженное,
положение тела. Продолжая беседовать с подозреваемым, следователь стал
прохаживаться по залу. Когда же он подошел к балконной двери,
обыскиваемый вновь повел себя неестественно, стал явно взволнован. Это
выразилось: в непроизвольном оттягивании воротничка, наклонении корпуса
вперед, сжатии ног «лодыжка к лодыжке» с фиксированием одной стопы на
другую, а также вновь скрещиванием рук, причем по мере приближения к
балконной двери следователя ладони крепче сжимались в кулаки. Обыск
продолжился на балконе, где под цветочным ящиком был найден молоток, на
котором в последствии при проведении судебно-биологической экспертизы
была обнаружена кровь гр. Макарова, а эксперт, проводивший
физико-техническую экспертизу, подтвердил, что удары наносились именно
этим молотком.

На сокрытие искомого, на поведение обыскиваемого во время обыска влияют:
его интеллектуальное развитие; познавательные интересы; особенности
личности (эгоизм, жадность, аккуратность и т.д.); приобретенные
человеком привычки; профессиональные знания и навыки.

Например, желательно беседовать с обыскиваемым об обстоятельствах,
которые относятся к осматриваемым объектам, предлагать обыскиваемому
самому открыть хранилища. Информацию о близости к возможному тайнику
могут дать и вербальные, и невербальные сигналы – изменение тембра
голоса, дрожание рук, мимика лица, беганье глаз, потоотделение и другие
реакции. Объясняется это тем, что приближение обыскивающего к месту
хранения искомых предметов приводит к акцентированию в мозгу
обыскиваемого тех очагов, которые

142

связаны с событием преступления и его последствиями, и это
обстоятельство сказывается на поведении субъекта, так же как и удаление
обыскивающего от опасного места [6, с. 224].

Из всего вышесказанного можно сделать вывод о том, что возникает
необходимость углубленного изучения сотрудниками правоохранительных
органов невербального поведения. Анализ телодвижений, мимики должен
учитываться в их совокупности.

В юридической литературе существует мнение, что применение знаний о
невербальных коммуникациях в сфере расследования преступлений требует
систематизации, выделении в новую отрасль знания. Предложено определение
криминалистической невербалики, как междисциплинарной отрасли знаний о
возможностях интерпретации невербальной информации, ее использования в
организационно-тактических целях для получения достоверных данных, а
также рассмотрены возможности установления достоверности получаемых
сведений с использованием возможностей невербалики при раскрытии
преступлений [напр. 7, с. 343-361].

Возникает серьезная необходимость в углубленном изучении сотрудниками,
особенно следственных и оперативных подразделений, вербалистики и
невербалистики.

Все, что относится к человеку, с которым мы вступаем в коммуникации,
воспринимается нашим зрением и слухом. Анализ всех телодвижений, мимики
и т.д. должен учитывать их в совокупности, все виды информационных
сигналов необходимо рассматривать в комплексе и взаимосвязи.

Сказанное выше позволяет сделать вывод о том, что знания верба-лики и
невербалики весьма важны в деятельности по расследованию преступлений.

Поступающая от субъекта следственного действия невербальным путем
информация доказательственного, процессуального значения не имеет. Это
прежде всего ориентирующая информация, имеющая
организационно-тактическое значение, использующаяся для построения
версий, решения распознавательных задач, определения тактики
следственных действий.

Список литературы: 1. Лабунская В.А. Невербальное поведение.
Социально-перцептивный подход. – Ростов-на-Дону. Из-во Ростовского
университета, 1986. – С. 10-24. 2. Протасевич А.А., Образцов В.А.
Раскрытие убийств: нетрадиционные методы, приемы, рекомендации. Очерки
теории и практики следственной работы. – Иркутск: ИГЭА, 1998. – С. 91.
3. Пиз А. Язык телодвижений. – М., 1997. – С. 21-30. 4. Панасюк А.Ю. А
что у него в подсознании? (12 уроков по психотехнологии проникновения в
подсознание собеседника). – М.: Дело, 1996. – С. 46. 5. Уголовное дело №
9863482, возбужденное прокуратурой Ленинского района г. Ростова-на-Дону.
6. Чу-

143

фаровский Ю.В. Юридическая психология. – М.: Право и Закон. 1997. – С.
224. 7. Луценко О.А. Значение вербальных и невербальных коммуникаций в
расследовании преступлений // Ученые записки. Сборник научных трудов. –
Вып.1. – Ростов на Дону: Проф-Пресс, 2000. – С. 343-361.

Надійшла до редколегії 15.07. 2002 р.

НА. Зорина, ГЛ. Зорин

Криминалистические игры, эффекты, инверсии, ловушки в ситуациях
противодействия обвинения

и защиты

Разработка и развитие теории и практики разнонаправленных
криминалистических конкурирующих ситуалогий обвинения и защиты
-актуальна, поскольку уголовно-процессуальная состязательность состоит
из систем интегрирующихся ситуаций противодействия и взаимодействия
обвинения, защиты, а также ситуаций созданных или анализируемых судом
при формировании внутреннего убеждения.

С позиции фундаментальной криминалистики, ситуалогия – это,
центрированная на личность, интегративная методология, обеспечивающая
суммируемый гармоничный синтез ситуаций и методов для решения задач,
порождаемых криминалистическими ситуациями в состязательном уголовном
процессе.

Мышление обвинителя отражает Необходима разработка проблем
криминалистического мышления, отражающего особенности операций
мыслительной деятельности следователя, обвинителя, адвоката и судьи.

Процесс формирования оценки состязательной ситуации, складывающейся из
следующих этапов: анализ проблемы; многоплановый «просмотр» с разных
сторон, из многих лиц; формирование модели ожидаемого результата;
определение путей достижения результата; определение суммы препятствий,
мешающих получению результата; преодоления внутреннего конфликта,
вызванного борьбой мотивов при выборе средств достижения результата;
самонаблюдение и анализ собственных мыслительных процессов, а также
процессов мышления субъектов (способствующих или препятствующих
достижению результата); самооценка собственной деятельности при
достижении ожидаемого результата; внеположенная (объективированная)
оценка полученного результата с «выходом» из позиции, отягощенной
личностным интеллектуальным субъективизмом (эгоизмом); переосмысливание
полученных результатов с позиций прошлого, настоящего и

144

будущего (что было, что есть, что будет…) при раз личных условиях…
при взгляде на ситуации из многих лиц: обвинителей, защитников, судьи,
обвиняемого, потерпевшего, свидетелей….

Криминалистическая рефлексивная мыслительная деятельность: это основание
фундамента любой интеллектуальной конструкции (приема, метода,
постановления, организационно-тактического решения (приговора); это
мотивированное побуждение к действию, которое от начала до конца
пронизывает поведенческий акт обвинителя, защитника, судьи; это
мыследеятельность, складывающаяся из ряда компонентов: восприятие,
принятие решение, его интеллектуальное оформление и формулирование; это
оригинальная тактическая реализация процессуальной реализации; это
прогнозируемый результат с позиций выигрыша, а также допустимости
проигрыша сторон состязательного уголовного процесса.

Актуальна разработка психологии государственного обвинения, т.к. перед
обвинителем стоят задачи психологической оптимизации процесса
установления истины в суде, преодоления противодействия защиты,
обеспечения собственной психологической зашиты от психотравм
судопроизводства.

Крайне необходимы многовариантные типовые программы государственного
обвинения и конкурирующей защиты по отдельным категориям уголовных дел,
которые должны отражать не только технологическую процедурность
состязательного уголовного процесса, но и специфику методик обвинения,
включая многовариантные планы допросов.

Такие программы позволят не только экономить время на подготовку к
поддержанию обвинения по уголовному делу, но и унифицирует объём
требований к качеству поддержания обвинения.

Если экономию времени умножить на десятки тысяч обвинителей, судей,
прокуроров (надзирающих за законностью рассмотрения уголовных дел в
судах), то получится внушительная сумма экономии средств и повсеместно –
высокое качество уголовного судопроизводства, что позволит реально
ощутить эффекты неотвратимости наказания, которые болезненно долго
ожидаются правоохранительной системой.

В целях оптимизации государственного обвинения и судебной деятельности
целесообразен комплекс учебных организационно-методических мероприятий.

Жизненно необходимо кардинально изменить подход к специализированному
обучению прокуроров – обвинителей, чья подготовка в стандартных условиях
обучения в университетах не соответствует высокому уровню требований,
предъявляемых современным состязательным уголовным процессом.

Многоплановая программа совершенствования процесса государ-

145

ственного обвинения свидетельствует — сегодняшнее состояние подготовки
государственных обвинителей не только не соответствует современным
требованиям, но и препятствует развитию реальной уголовно –
процессуальной состязательности. Надо создать гибкую программу
многовариантного обучения государственных обвинителей, а затем
реализовать ее на специализированных отделениях юридических факультетов,
используя интегративно-интенсивные, рефлексивно-игровые,
проблемно-модульные формы активного «погружения» в профессиональную
деятельность, что позволит исключить столь частые и болезненные дефекты
правоприменительной деятельности государственных обвинителей.

Вышеназванное позволяет констатировать, что институт государственного
обвинения находится в стадии начальной стадии методологического
образования, реально отстающего от современных требований и стандартов
состязательного уголовного процесса.

Складывается реальная конкурентная и потециально-конфликто-генная
тенденция: «Криминалистика обвинения против криминалистики защиты».
Поэтому в порядке постановки проблемы можно говорить о назревшей
необходимости разработки криминалистики государственного обвинения, как
«дочерней» отрасли фундаментальной криминалистики, имеющей свой предмет,
частную теорию, методологию, стратегию, тактику, методику, технологии, а
также профилактические системы предупреждения ошибок, гиперсистемные
справочные базы знаний, информационно – поисковые аналитические
экспертные системы.

Вышеперечисленное находится в стадии «интеллектуального созревания»,
исключать это из поля зрения нельзя. Напряжённо-риско-генно возникла
проблема противодействия: «криминалистика обвинения» против
«криминальной антикриминалистики», которая отражает систему
закономерностей совершения, сокрытия, использования результатов
преступной деятельности, а также систему преступных методов борьбы
против правоохранительных органов.

«Антикриминалистика» формируется стихийно, закономерно – отражая
развитие преступных приёмов, методов, инновационных преступных
технологий, а также активно развивающихся средств противодействия.
Богатые легализованные (в прошлом криминальные) структуры, «отмывшие
грязные» деньги, содержат штат квалифицированных юристов, программистов,
бывших практических криминалистов, которые обеспечивают защиту
«криминализированных» интересов фирмы. Они могут заранее изучать личные
составы оперативно-следственных подразделений МВД и прокуратуры, чтобы
быть готовыми на «личностный» подход в случае неудачи криминогенной
операции – сделки.

Нередко против государственного обвинения успешно играет «ан-

146

тикриминалистика», которая без разрешения властей и согласия ученых, как
живучий сорняк, «проросла» сквозь асфальтовое покрытие дорог реального
судопроизводства. «Антикриминалистика» заявила о себе подкупом
должностных лиц и запугиванием свидетелей, формированием преступных
инсценировок, созданием ложного алиби, использованием «криминальной
разведки», вербовкой информаторов из среды правоохранительных органов.

Криминалистика не может не замечать преступную среду и создателей
«антикриминалистики». Это вызывает рождение необходимости
противодействующего комплекса методов и технологий своевременного
распознавания и борьбы с «антикриминалистикой», формируемой
интеллектуалами преступного мира. Необходима разработка концепции
игрового анализа в интегрированной состязательной методике расследования
преступлений, судебного следствия, вопросах обвинения и зашиты по
уголовным делам.

Игровая форма состязательности обвинения и зашиты опосредует 70
аналитических технологии, применимых в любых следственно-судебных
действиях, а также в деятельности прокурора, судьи, защитника и
оперативного работника.

Тактические игры уголовно-процессуального состязательного
противодействия.

Формы тактических игр – это одежда, которая скрывает смысл приема, его
цель, объект, средства, темп, глубину, широту, интенсивность
воздействия, поэтому все эти элементы приемов по форме и содержанию
могут и должны постоянно пересекаться, синтезироваться, рождая при этом
новые связи и новые тактические конструкции и результаты. Подлежат
разработке: 1. Тактические игры следствия, обвинения, защиты, суда (в
системе понятий). 2. Классификация тактических игр в состязательном
уголовном процессе (в стадии судебного следствия и прений). 3. Игровая
методология (синтезированная). 4. Игровая подготовка следственного
действия. 5. Адаптация системы аргументов к личности противодействующего
участника состязательного уголовного процесса.

Рациональны разработки по теме: «Криминалистические инверсии
(переворачивания, перестановки элементов ситуации)». Суть
криминалистической инверсии состоит в преобразовании элементов
судеб-но-следственной ситуации путем переворачивания, перестановки
составляющих узлов внутри состязательной системы, а также относительно
окружающей внешней среды. Элементы внешней среды, в которую погружена
ситуация, тоже могут переставляться местами, переворачиваться. Все это
позволяет увидеть иначе вопросы, которые привели криминалиста в
проблему, а также вопросы, которые помогут найти выход из ситуации.
Инверсия мало представлена приемами судебно-следственной тактики,
оставшись за окнами криминалистических ин-

147

тересов. Между тем, инверсия является одним из плодородных пластов
рождения новых методов и приемов.

На фоне активного феномена противодействия особое значение приобретают
тактические ловушки, используемые в процессах противодействия сторон
защиты и обвинения.

Тактическая ловушка – это, подготовленная и прогнозируемая криминалистом
по процессу и результату, ситуация, в которой партнер выбирает
определенную линию поведения, косвенно формируемую криминалистом в
интересах предварительного расследования и судебного следствия,
обвинения и защиты. Ловушка тактическая -это сложносоставная
динамическая система с положением в центре личности, окруженной
обстоятельствами и проблемами, ограниченная пространственно-временным
периодом для решения и выбора допустимых тактических приемов, методов,
средств, способов.

Чем глубже способность адаптироваться к непредсказуемым изменениям, тем
выше наша потенциальная возможность к разрешению неожиданных проблем,
которыми изобилуют процессы расследования, обвинения и защиты и судебной
деятельности.

Система тактических ловушек содержит в себе рациональное распределение
активности элементов, избирательно направленных на фокусирование
тактически полезного результата. В тактических ловушках фокусируется
множественность знаний, концентрированно направленных на объекты
воздействия — «люди-ситуации». Тактические ловушки отражают в своей
системе программированный способ реализации специальных
криминалистических знаний, рассчитанных на эффективное воздействие на
ситуацию в связи с расследованием, обвинением или защитой по уголовному
делу. Тактическая ловушка может приобретать новые приспособительные
качества подсистемы, которые адаптирует тактическое средство к
особенностям ситуативной реализации. Ловушка может нести в себе
множество тактических ролей и сценариев, программ и стандартов
взаимодействия в зависимости от требований ситуации и задач обвинения
(защиты).

Необходима разработка проблем использования тактических эффектов.

Эффект тактический – это впечатление, производимое в прогнозируемых
тактических целях на участников состязательного уголовного процесса
обвинителем и защитником. Тактический эффект -это средство и результат,
производящее желаемое впечатление на субъектов ситуации тактический
эффект может рассматриваться мно-говариантно: это действие или
оправданное бездействие по мотивированной тактической программе;
(наиболее известны эффекты внезапности, первого впечатления); это
ожидаемый результат, созданный на основе моделирования; это элемент
рефлексивного управления, усиливающий субъективное восприятие и оценку
ситу-

148

ации процессуальным партнером; это инструмент допустимого воздействия на
процессуального партнера.

Таким образом, эффект представляет собой синтетический прием, в котором
заключены следующие элементы: прогнозируемая цель; модель желаемого
впечатления; процесс, в котором передается желаемая модель впечатления;
средство, представляющее собой носитель информации (материального и
нематериального характера); результат эффекта, как реализованная в
реальность желаемая модель.

Тактические эффекты направлены на: привлечения внимания к чему-либо;
формирование прогнозируемой реакции; разрушение негативной установки (на
дачу ложных показаний); убеждение в чем-либо (имея при этом статус
аргумента); формирование позитивных и негативных состояний…;
саморегуляцию; усиление или ослабление действия ситуации на личность;
демонстрации целей (многих, одной, обесцененной, ложной,
инсценированной); активизацию ассоциаций.

Тактические эффекты неизбежно связаны с ситуациями. Более того, именно
эффекты являются основой ситуаций. Именно выходящие за рамки обычного,
эффекты, делают ситуации чрезвычайными. Эффекты в криминалистике носят
чрезвычайный субъективно – личностный характер. Ситуация тогда играет
роль в поведении человека, когда она воздействует на рациональную
(мыслительную) и эмоциональную сферу.

Представляют интерес для разработки тактические интриги в состязательном
уголовном процессе.

«Если вы не знаете, что вам надо приходите к нам… У нас это есть…»
Интрига. Интрига тактическая — элемент интег-ративной состязательной
тактики, скрыто направленный на формирование управляемых впечатлений,
связанных с соотношением персонажей, обстоятельств уголовного дела.
Интрига -(лат. впутывать): 1. Скрытые действия для достижения чего-либо.
2. Соотношение персонажей и обстоятельств, обеспечивающее развитие
действия в художественном произведении.

«Чтобы победить противника, не стремись стать сильнее его, а сделай его
слабее себя». Древнее китайское правило с элементами тактической
интриги.

В литературе принято считать, что интрига – это запутывание внимания,
активизация интереса к сюжетной линии. Все авторы детективного жанра
строят интригу как самый центральный и важный элемент сценария. Именно
поэтому зрители не могут оторваться от экрана или книги… При этом
никто писателей за использование интриги (завязки) не осуждает, что
позволяет применить ее как форму приема в тактике, тем более что интрига
«живет», в тактике независимо от чьих-либо разрешений.

149

Сценарии-интриги – это планы, которые устанавливают метод подхода к
будущей деятельности. Они действительно являются скорее ориентирами для
действия, чем для мышления и подробно указывают, как именно надо
выполнять определенный вид деятельности. Главное в них – хронологическая
последовательность требуемых действий.

В методике построения интриги, центрированной на личность, очень важна
полифункциональность мировоззрения криминалиста. Он должен охватить
сознанием все дело, все точки зрения, все противоречия, выявить их,
связать незримыми связями, привести в единое русло реальности и принять
правильное решение по делу.

Криминалистическая интрига как элемент состязательной тактики имеет
множество лиц, определении: это интеллектуально-эмоциональная экспансия
и «захват внимания» личности; это отсроченное обещание…; это
трансформация смысла слов и действий; это формирование информационной
неопределенности; это форма заманивания в ситуационное поле
проигрыша…; это форма выманивания из тактического укрытия; это форма
интеллектуального лабиринта, г. е. системы ходов без перспективы; это
форма интеллектуально-тупиковой ситуации, вызывающей состояние
фрустрации (растерянности), аффекта или субъективного кризиса; это
формирование управляемых целей, мотивов, смыслов…; это косвенное
формирование ожиданий, которые могут не стать фактом; это информационная
заинтересованность в исходе действия; это форма интеллектуальной ловушки
(чем больше человек входит в ситуацию, тем труднее из нее выйти); это
формирование самому себе аффективных стимулов (похоже на проигрывание
денег в карточной игре, чем больше проигрываете, тем сильнее хочется
отыграться). Азарт снижает рациональный контроль и человек живет только
переживаниями…; это форма перевертывания смысла действия…

Каждое из предложенных авторских определении представляет криминалисту
поле для тактического маневра. Посеянные интригами тревожные мысли часто
создают маленьким предметам больше тени и взрывоопасные сомнения.

Интрига, как элемент тактики, должна быть инициативной. Это проявляется
в следующем: инициация интриги заранее подготовленным сценарием, или
импровизирование в ответ на ситуацию; удержание инициативы, чтобы не
допустить непредсказуемой ситуации; передача инициативы в реализации
интриги только по тактическим соображениям, чтобы создать эффект свободы
выбора решения; захват инициативы допускается в тактически обоснованном
периоде, времени и месте (например, в момент возникновения опасности
негативного выхода за пределы сценария); использование инициативы в
гибких формах усиления или ослабления воздействия; потеря инициативы
может быть допущена в инсценированных формах, как демонстрация

150

ошибки, которой впоследствии можно воспользоваться в интересах раскрытия
дела.

Интрига может иметь множество видов, которые избираются криминалистом
как ответ на сложившуюся ситуацию. Интрига в механизме реализации
состязающихся тактик обвинения и защиты: скрытое действие;
интеллектуально-эмоциональное «погружение» в личность; передача
информации, вызывающей программированное воздействие на установки
человека; преобразование представлений о факте или суждениях, имеющих
отношение к расследуемому делу; формирование оснований для переоценки
субъективных ценностей; формирование иллюзий относительно возможного
выигрыша в сложной конкурентной ситуации (как в лотерее); формирование
ожиданий… с эффектом неопределенности результата; побуждение,
стимулирование действия в предложенном направлении, как в рекламе о
необходимости покупки товара; формирование долговременных, тактически
оправданных мыслей, намерений, потребностей; вызов к конкурентным
отношениям; формирование потребности к лидерству в ситуации (например, в
очной ставке); повод к размышлениям в программируемом направлении.

Каждый из предложенных авторских элементов механизма интриги реализуется
в особой ситуации, созданной или сложившейся в реальности. Но в каждом
случае сочетание механизма интриги с элементами ситуации создают
неповторимый «коктейль» интеллектуальных и психологических реакций у
обвинителя, защитника или судьи Ц, с. 130].

Список литературы: 1. Зорин Г.А. Использование криминалистических игр,
инверсий, эффектов и тактических ловушек при расследовании, обвинении и
защите по уголовным делам. – М.: Юрлитинформ, 2002. – С. 360.

П.С. Берзин

Особенности расследования хищении,

совершаемых с использованием поддельных банковских платежных карточек

Хищения с использованием поддельных банковских платежных карточек (далее
– ВПК) в Украине получили распространение во второй половине 90-х гг.
Связано это с тем, что вплоть до сегодняшнего времени отечественный
карточный рынок находится только в стадии своего становления. И,
несмотря на то, что во многих случаях в процессе совершения хищений
используются поддельные ВПК не отличающиеся своим совершенством,
определить которые можно с помощью простейшей диагностики, их
расследование продолжает вызывать значительные трудности.

На хищения с использованием поддельных ВПК приходится самая большая доля
потерь платежной системы. Электронные платежи с использованием ВПК
различных видов представляют собой достаточно гибкий и универсальный
механизм расчетов в цепочке «Банк I -Клиент – Банк 2» и межбанковских
расчетов типа «Банк 1 – Банк N». Универсальность таких платежных
инструментов делает их особенно притягательным объектом для подделки и
совершения хищений. В свою очередь применение высоких технологий в
различных областях финансовой деятельности, в частности при
использовании ВПК, отнюдь не исключает возможность различного рода
злоупотреблений. Появление пластиковых платежных средств в системе
безналичных расчетов неизбежно породило альтернативные способы
правонарушений. Мошенничества становятся все более изощренными, а защита
все более хитроумной, и так до бесконечности [ 1, с. 49].

Анализ материалов уголовных дел о хищениях с использованием поддельных
ВПК свидетельствует, что раскрытие и расследование этой категории
преступлений представляет определенные трудности для оперативных
работников и следователей. Они обуславливаются, во-первых, рядом
особенностей, объективно присущих этому виду преступной деятельности, а
во-вторых, – несовершенством знаний технологии функционирования
современных платежных систем (субъективными факторами).

Данные особенности можно разделить на несколько групп. Первую группу
составляет латентность таких хищений. Нередко между моментом совершения
преступления с использованием поддельной ВПК и выявлением этого факта
проходит достаточно длительное время. Это обусловливается, прежде всего
тем, что большинство фактов хищений денежных средств с использованием
поддельных БПК устанавливается самими владельцами путем выявления
подозрительных

211

изменений на их текущих банковских счетах. Выявить такие изменения
клиент банка может лишь в конце месяца, после снятия банком со счета
израсходованных им на протяжении этого времени сумм денежных средств.
Так, 2 января 2002 г. Прокуратурой АР Крым было возбуждено уголовное
дело в отношении менеджера торгового дома «С.» С-лык, который в сговоре
с гр-кой П. 17 сентября 2001 г. используя поддельную ВПК «Master Card»,
похитил в одном из симферопольских магазинов компьютерной техники факс
(на сумму 930 грн.). Входе расследования также была задержана гр-ка К.,
которая 28 сентября 2001 г. использовала поддельную ВПК «Master Card»
при хищении денег в сумме 1 тыс. грн. в КРД «Международный коммерческий
банк» (г. Симферополь). После совершения данных преступных деяний в
сентябре 2001 г. потерпевшими было обжаловано списание денег с
расчетного счета. Чтобы разобраться в этой ситуации, оперативным
подразделениям ГУ МВД Украины в Крыму понадобилось около полугода. В
течение этого времени мошенники имели возможность еще несколько раз
использовать поддельную ВПК.

Вторую группу особенностей составляет установление взаимосвязи способа
подделки ВПК и механизма совершения хищений с их использованием.
Различая полную и частичную подделку ВПК, следует отметить, что
совершают такие преступные действия, как правило, организованные
преступные группы, в состав которых входят работники банков, торговых и
обслуживающих учреждений [2].

Механизм совершения мошенничеств с использованием поддельных ВПК
существует различный. Член преступной группировки может стать владельцем
ВПК в законном порядке, внести на специальный карточный счет минимально
необходимую денежную сумму, после чего, при помощи сообщников,
работающих в банковских, торговых и обслуживающих учреждениях, добывает
необходимую информацию о держателе ВПК этой же компании, но с более
солидным счетом (информация о кодовых номерах, фамилии, имени, отчестве
владельца ВПК, об образце подписи и т. д.). Для внесения полученных
таким образом новых данных в свою ВПК, сообщники во время обслуживания
такого клиента при помощи специального устройства незаметно копируют
содержимое магнитных дорожек (треков) его ВПК. В последующем мошенники
совершают следующие действия: а) изменяют информацию, содержащуюся на
магнитном диске; б) изменяют инфор” мацию, эмбоссированную на лицевой
стороне ВПК; в) проделывают и то, и другое; г) подделывают подпись
законного держателя карточки.

Иногда преступники подделывают, и в дальнейшем используют для
мошенничеств и украденные либо потерянные ВПК.

Возможность копирования преступниками содержимого магнит ных дорожек
вынуждает компаний-операторов вводить в обращени1 пластиковые платежные
средства, оснащенные микропроцессором, кчил
установление обстоятельств совершения неправомерных, в том числ

Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter

Венедиктов В.С. та iн. 2002 – Актуальнi проблеми сучасної кримiналiстики (книга)