Васильева Е.Г. 2002 – Проблемы ограничения неприкосновенности личности в уголовном процессе (книга)

Васильева Е.Г. 2002 – Проблемы ограничения неприкосновенности личности в
уголовном процессе

Глава 1. Социально-правовые основы ограничения неприкосновенности

личности.

1.1. Характеристика неприкосновенности личности как принципа

уголовного процесса

При системном рассмотрении неприкосновенности личности могут быть
выявлены различные аспекты данного института, изучаемые в философском,
социальном, политическом, экономическом, нравственном и ином плане.22
Предметом нашего исследования является правовая характеристика.

Права и свободы человека, подлежащие конституционному закреплению,
принято условно делить на три основные группы: а) личные (гражданские);
б) политические; в) экономические, социальные и культурные права и
свободы. Последовательность перечисления в Конституции РФ основных прав
и свобод человека и гражданина расставила между ними свои приоритеты. На
первый план выдвинуты личные права, среди которых одно из ведущих мест
занимает “право на свободу и личную неприкосновенность” (ч.1 ст. 22
Конституции РФ).

Для более детального уяснения смысла приведенной выше формулировки
(конструкции) статьи Конституции, необходимо ответить на следующий
вопрос: каково соотношение понятий свободы и неприкосновенности
личности? При ответе на него, прежде всего, следует определиться с
термином ” свобода” в том смысле, как она понимается в части 1 ст. 22
Конституции РФ. Для этого, как нам представляется, необходимо
разграничить такие понятия, как “личная свобода” и “свобода личности”.
Первое, по нашему мнению, означает свободу моральную, нравственную и
физическую, второе – более широкое – общую свободу, включая возможность
проявления субъектом своей воли на основе осознания законов общества.23
Учитывая же месторасположение указанной статьи в Конституции РФ, а также
совокупность содержащихся в ней норм, можно прийти к выводу, что она
(статья) оперирует более узким понятием, т.е. “личной свободой”.24

Проблематика нашего исследования, помимо “личной свободы” и “свободы
личности”, требует введения еще более узкого понятия – понятия
“индивидуальной свободы”.25 Под последней, в нашем случае, мы понимаем
возможность человека по своему усмотрению определять место пребывания,
свободу передвижения, право на отсутствие наблюдения или охраны.

Рассмотрим теперь соотношение неприкосновенности личности и личной
свободы. Данные понятия не являются ни тождественными, ни
взаимосодержащими.26 В философии существует концепция о существовании

PAGE 2

двойной, так называемой, “позитивной” и “негативной” свободы. Первая
предполагает свободу, дозволяющую что-либо, вторая – свободу от
принуждения.27 В аспекте этой концепции право на личную свободу может
рассматриваться как право на такое состояние, при котором человек может
распоряжаться собой, своим телом, психикой, нравственностью,
безопасностью по своему усмотрению, в рамках, ограниченных лишь правами
других лиц, а неприкосновенность личности – как право на такое
состояние, при котором не допускается стеснение моральной, нравственной,
физической и иной целостности28 человека путем принуждения со стороны
государства, должностных лиц, остальных граждан. Личная свобода и
неприкосновенность личности, таким образом, – двуединая основа
психофизической целостности и автономии личности.

Человек в обществе ограничен определенными рамками. Внешние границы
рамки (неприкосновенность личности) защищают его от вторжения общества,
государства, других людей в его свободное состояние, внутренние границы
(личная свобода) – напротив, не позволяют человеку распоряжаться своими
правами в ущерб остальным.29 Неприкосновенность личности охватывает лишь
сферу деятельности общества (отдельного его индивидуума, группы
индивидуумов) в отношении конкретного лица, а не его собственную
деятельность.30 Понятие личной свободы, как второе составляющее
автономии личности – наоборот, определяется его деятельностью, и не
охватывает деятельности “извне”. Человек постоянно находится в контакте
с иными людьми, механизмами, силами природы и т.д. Этот контакт не
проходит для него бесследно: человек постоянно испытывает на себе их
влияние (физическое, психическое и пр.). Признание возможным некой
“абсолютной” неприкосновенности и ее добровольного ограничения привело
бы к выводу о практической невозможности реальной, сколько-нибудь
продолжительной неприкосновенности, это понятие стало бы аморфным.

Итак, пока человек существует и действует в соответствии с собственной
волей, без принуждения, он неприкосновенен. Но как только воздействие на
него осуществляется принудительно (помимо его воли), неприкосновенность
ограничивается (если принуждение правомерно), либо нарушается (если
принуждение неправомерно).

Отсутствие законодательного определения неприкосновенности личности
закономерно породило противоречивые позиции по данному вопросу. Их
анализ позволил выявить следующее:

1. Существуют две отправные точки по проблеме определения
неприкосновенности личности – узкое и широкое толкование данного
принципа.

А) При узком толковании под неприкосновенностью личности понимают такое
построение и осуществление уголовного судопроизводства, при котором
никто не может быть подвергнут аресту иначе, как на основании судебного
решения или с санкции прокурора.31 Причиной образования подобных
суждений явилось как отсутствие четкого законодательного определения
признаков неприкосновенности личности,32 так и прослеживающаяся в

з

большинстве международных актах тенденция соседства данного принципа с
правом каждого на защиту от произвольных арестов.ЗЗ Именно в узком
понимании дает свое определение и Конституционный Суд РФ:
“конституционное право на свободу и личную неприкосновенность означает,
что человек не может быть лишен свободы и заключен под стражу по
произволу власти”.З4 Словарь русского языка среди прочих дает и такое
определение свободы: это “состояние того, кто не находится в заключении,
в неволе”.З5

Б) При широком толковании происходит отход от рассмотренной выше позиции
в сторону расширения предполагаемого объема неприкосновенности личности.
На наш взгляд, именно такое понимание отвечает сегодняшним требованиям.

Еще Великая хартия вольностей (1215 г.) провозглашала: “Ни один
свободный человек не может быть арестован, или заключен в тюрьму, или
лишен владения, или объявлен вне закона, или изгнан, или каким-либо иным
образом обделен (выделено нами – Е.В.), и мы не пойдем на него, и не
пошлем на него, иначе как по законному приговору равных ему и по закону
страны”.З6 Когда комитету по правам человека по делу “Э. Делгадо Паэс
против Колумбии” (№195\1985)З7 пришлось столкнуться с проблемой
толкования термина “личная неприкосновенность”, он после тщательного
обсуждения вопроса, взвешивая все “про” и “контра”, принял консенсусом
широкое толкование этого терминаЗ8.

Согласно ч. 1 ст. 55 Конституции РФ перечисление в ней основных прав и
свобод не должно толковаться как отрицание или умаление других
общепризнанных прав и свобод человека и гражданина.З9 В.М. Корнуков по
этому поводу справедливо заметил: “возможность ограничения
неприкосновенности личности сопряжена как с производством ареста, так и
с применением других мер процессуального принуждения. Но поскольку арест
из всех возможных принудительных действий более всего стесняет личную
свободу, Конституция и соответствующие нормативные акты
уголовно-процессуального права, закрепляя принцип неприкосновенности
личности, формулируют условия ограничения личной свободы только при его
применении… Условия же применения других принудительных мер,
стесняющих личную свободу, находят свое выражение непосредственно в
нормах, предусматривающих применение этих мер “.40

2. Все ученые, разделяющие вторую позицию, сходятся на том, что
неприкосновенность личности представляет собой сложное понятие,
образующееся из системы базовых составляющих. При ответе на вопрос – что
же конкретно охватывается этим общим понятием – такого единодушия нет.

Прежде всего, это можно объяснить отсутствием единого употребления
терминов в нормативных актах различного уровня. Встречаются, например,
такие сочетания (противопоставления) прав и свобод: “право на жизнь,
свободу и личную неприкосновенность”,41 “право на свободу и личную
неприкосновенность”,42 “право на жизнь и личную неприкосновенность”,4З
“физическое и психическое здоровье и неприкосновенность
лиц”,44

PAGE 4

“посягательство на жизнь, физическую неприкосновенность или свободу
лиц”,45 “право на личную свободу и безопасность”,46 “право на жизнь, на
физическую и моральную неприкосновенность… на свободу и безопасность
“.47

Среди базовых составляющих общего принципа неприкосновенности личности,
поэтому называют: физическую (телесную) неприкосновенность (И.Л.
Петрухин,48 З.Д. Еникеев,49 В.А. Патюлин,50 Р.Х. Ильясов,51 Н.Н.
Короткий,52 В.М. Корнуков53, Ю.И. Стецовский54, О.Е. Кутафин55, Е.А.
Лукашева56), психическую неприкосновенность (И.Л. Петрухин, З.Д.
Еникеев, Е.А. Лукашева), нравственную неприкосновенность – честь и
достоинство (И.Л. Петрухин, З.Д. Еникеев, В.А. Патюлин, Н.Н. Короткий,
О.Е. Кутафин, Е.А. Лукашева), духовную неприкосновенность (Ю.И.
Стецовский, О.Е. Кутафин), половую неприкосновенность (И.Л. Петрухин),
индивидуальную личную свободу (И.Л. Петрухин, З.Д. Еникеев, В.А.
Патюлин, Р.Х. Ильясов, Н.Н. Короткий), личную безопасность (И.Л.
Петрухин, З.Д. Еникеев, О.Е. Кутафин, В.А. Патюлин, А.М. Баранов и П.Г.
Марфицин57), право свободного передвижения и выбора занятий (В.М.
Корнуков), отсутствие контроля (Ю.И. Стецовский), возможность свободно
располагать собой (В.А. Патюлин, Р.Х. Ильясов, Ю.И. Стецовский, Е.А.
Лукашева).

Некоторые из указанных компонентов включают в себя другие, что осложняет
уяснение содержания и структуры неприкосновенности личности. Так,
физическая неприкосновенность включает в себя наряду с телесной, также
половую неприкосновенность; психическая – духовную (“дух” – сознание,
мышление, психические способности”58), индивидуальная свобода – право
свободного передвижения. Право выбора занятий и возможность располагать
собой – слишком емкие понятия, не имеющее конкретного содержания: сюда
можно отнести и свободу передвижения, и право избирать и быть избранным
и т.п.

Поэтому, на наш взгляд, изложить структуру (вычленить базовые
компоненты) можно следующим образом:

I) Физическая неприкосновенность – предполагает защиту от насилия,
опасного для жизни и здоровья, насилия, не опасного для жизни и
здоровья59, охрану половой свободы; II) Нравственная неприкосновенность
– защита чести и достоинства личности; III) Психическая
неприкосновенность – защита нормального течения психических процессов;60
IV) Индивидуальная свобода -защита права по своему усмотрению определять
место пребывания, свободу передвижения, право на отсутствие наблюдения
или охраны; V) Общая свобода действий – защита действий, не охватываемых
формализованным правом; VI) Личная безопасность – обеспечение отсутствия
угрозы причинения вреда.61

3. В зависимости от того, что авторы выдвигают на первый план при
конкретном формулировании понятия, под неприкосновенностью личности
понимается: 1. Совокупность базовых составляющих, как таковых (Ю.И.
Стецовский, Р.Х. Ильясов, Е.А. Лукашева) – по нашему мнению, такое
определение не указывает на взаимосвязь, общность входящих в
неприкосновенность личности элементов. 2. Определенное состояние

PAGE 5

правопорядка и положение человека в обществе (Н.Н. Короткий) З.
Определенное построение и осуществление уголовного судопроизводства,
порядок производства по уголовным делам (С.В. Долгоруков, Ю.Д.
Лившиц62). З. Совокупность гарантий и средств обеспечения (В.М.
Корнуков, В.А. Патюлин) – в данном случае, как и в двух предыдущих,
происходит отрыв понятия неприкосновенности личности от самого человека,
его прав. 4. Гарантированная государством личная безопасность и свобода
гражданина (И.Л. Петрухин, З.Д. Еникеев) – при таком определении
“свободу” следует рассматривать как понятие, охватывающее все остальные
элементы неприкосновенности личности, за исключением личной
безопасности. 5. Право на защиту от противоправных посягательств на
личную безопасность (О.Е. Кутафин, А.М. Баранов, П.Г. Марфицин) – на наш
взгляд, право на защиту – это не право “на постоянное обладание”,
получается, пока посягательств нет, а следовательно, и нет защиты, то и
нет реализации неприкосновенности личности. Поэтому мы придерживаемся,
как уже отмечали выше, того мнения, согласно которому под правом на
неприкосновенность личности понимается определенное, гарантированное
государством, состояние человека.

4. Подобно ученым-процессуалистам, практические работники также не имеют
общего мнения о том, что же понимается под неприкосновенностью личности.
По данным, полученным нами в ходе опроса 261 работника дознания,
следователя, прокурора, ЗЗ% из них придерживается мнения, что под
неприкосновенностью личности необходимо понимать недопустимость в
процессе осуществления уголовного судопроизводства противоправных
посягательств от кого бы то ни было на личную безопасность гражданина,
его свободу, жизнь, здоровье, честь и достоинство. Как право на
индивидуальную свободу неприкосновенность личности понимают 1З,8%
опрошенных; 24,5% – в соответствии с частью 2 ст. 22 Конституции РФ
(т.е. как право не подвергаться произвольному задержанию, аресту или
заключению под стражу); 28,7% от общего числа опрошенных рассматривают
неприкосновенность личности как право каждого на защиту от всякого
посягательства на личную безопасность гражданина, его права и свободы.

5. Характерно мнение опрошенных нами 107 осужденных к лишению свободы,
т.е. лиц, чья неприкосновенность уже подверглась определенным
ограничениям. В их числе 14% вообще не знают о существовании такого
права. Другие формулируют его различно: как охрану личности законом и
государством (19,7%), как право на свободу (17,4%), как право ни в чем
не быть ограниченным (8,7%), как презумпцию невиновности (5,4%).
Встречаются и такие ответы, как, например, “все должны меня уважать”,
“нельзя меня трогать руками”, “надеюсь, что она есть” и т.п. Таким
образом, никто из опрошенных нами осужденных не осведомлен в полной мере
о праве на неприкосновенность личности.

Опираясь на изложенные выше результаты анализа, мы пришли к выводу, что
наиболее обоснованным является определение права на неприкосновенность
личности, данное И.Л. Петрухиным: это гарантированная государством
личная безопасность и свобода гражданина, как и любого

PAGE 6

человека вообще, состоящая в недопущении, пресечении и наказуемости
посягательств на физическую, нравственную, психическую
неприкосновенность и личную безопасность.63 Такое определение выгодно
отличается от других тем, что содержит в себе перечень базовых
составляющих (соответственно определяется и структура неприкосновенности
личности), и обращает внимание на наличие гарантий, обеспечиваемых
государством. Однако хотелось бы отметить и некоторые недостатки данного
определения.

Во-первых, согласно логическому правилу, определение не должно
“заключать в себе круга”.64 В рассматриваемом определении присутствует
нарушение разновидности этого правила: определяющие понятия ” личная
безопасность” и “неприкосновенность” являются повторением определяемых.

Во-вторых, И.Л. Петрухин понимает под личной безопасностью пресечение и
недопущение посягательств на индивидуальную свободу человека,
выражающуюся в предоставленной ему возможности располагать собой и по
своему усмотрению определять место пребывания, не находиться под
наблюдением или охраной.65 На наш взгляд, индивидуальная свобода,
предполагающая указанные выше возможности, не совпадает по значению с
личной безопасностью и является самостоятельным элементом расширенного
понятия неприкосновенности личности. Исходя из семантического значения
слова безопасность (“вне опасности”), а также из определений, данных
словарем русского языка, “безопасность – положение, при котором не
угрожает опасность”, “опасность – способность вызвать, причинить вред,
несчастье; угроза чего-нибудь опасного” мы пришли к выводу, что
словосочетание ” личная безопасность” предполагает, прежде всего,
отсутствие угрозы причинения вреда личности. Т.е. акцент ставится не на
какую-либо конкретизацию возможного вреда, а на отсутствие угрозы его
причинения. От базового элемента “психическая неприкосновенность” личная
безопасность отличается тем, что при ней возникает угроза без какой-либо
связи с деятельностью человека – “угроза без заставления” (сделать или
воздержатся от каких-либо действий), тогда как психическая
неприкосновенность связывается с “угрозой для заставления”.

В-третьих, исследуя базовые компоненты неприкосновенности личности,
имеет смысл отметить также и такую категорию, как “общая свобода
действий”. Несмотря на то, что осуществление формальных основных прав
исторически находится под особой защитой, концепция правового
государства требует охраны всех выражений свободы действий вне
зависимости от того, закреплены они формально или нет. Поэтому общая
свобода действий, проявляющаяся лишь тогда, когда формализованные права
не охватывают возможные поступки, также подлежит защите государством.

В-четвертых, большинство процессуалистов справедливо исходят из того
положения, согласно которому право на неприкосновенность личности может
быть правомерно ограничено. Если же признать, что это право (через
свободу и безопасность) состоит в ограждении и защите от посягательств,
то его ограничение будет означать допуск таких посягательств, хотя бы и
в исключительных случаях. Выход из этой ситуации может быть двояким:
либо

PAGE 7

отнести такое определение к принципу неприкосновенности личности, либо
расширить понятие ” посягательство”66 в аспекте определения
неприкосновенности личности.

Принципы (от лат. principium – начало, основа) права, согласно их
традиционному пониманию, представляют собой руководящие идеи, его
сущность и назначение в обществе. Это наиболее общие нормы, которые
действуют во всей сфере правового регулирования и распространяются на
всех субъектов.67 Принцип, как ведущая идея, как исходное положение,
характеризующее содержание той или иной отрасли права (в нашем случае
это уголовное судопроизводство), не может быть ограничен. Не каждый
уголовно-процессуальный принцип проявляется одинаково на каждой стадии
уголовного судопроизводства, но там, где возникают отношения, которые
должны быть им урегулированы, он не подлежит никаким ограничениям.
Конституция РФ своими положениями допускает ограничение прав (ч. З ст.
55), но не принципов.

С учетом изложенного, мы полагаем, что принцип неприкосновенности
личности может рассматриваться как недопустимость (запрещение) любого
противоправного посягательства на физическую, нравственную и психическую
целостность, индивидуальную свободу, общую свободу действий и личную
безопасность при осуществлении уголовного судопроизводства. Право на
неприкосновенность личности – это такое гарантированное государством
состояние человека, при котором его психофизическая целостность и
автономия личности свободны от принуждения. Согласно части З ст. 55
Конституции РФ, такое право может быть правомерно ограничено.

Глава 1. Социально-правовые основы ограничения неприкосновенности

личности

1.2. Социальная обусловленность и юридическая природа ограничения

неприкосновенности личности

Человек – существо глубоко социальное, общественное. Статус человека
обусловлен его социальными связями с остальными членами общества. В
отсутствие таких связей исчезает человек, появляется животное. Как
только люди поняли неизбежность совместного сосуществования, перед ними
встала необходимость определить ту степень свободы каждого из них,
которая обеспечивала бы нормальное функционирование их общества и была
бы общим для всех благом.

Историками доказано, что уже в условиях первобытного строя сложилась
своеобразная система нормативного регулирования, ориентированная прежде
всего на ограничения. Появление норм поведения, и в особенности
норм-табу, выводилось из необходимости ограничения, сдерживания
биологических инстинктов.68 Таким образом, система социальных
ограничений абсолютной и безграничной свободы человека складывалась по
законам природы и была необходимым условием его выживания.

PAGE 8

В истории человечества многие ученые-философы задумывались о понятиях
свободы и справедливости для людей, живущих в обществе. П.А. Гольбах
определял свободу как “возможность делать для своего счастья все, что
допускает природа человека”.69 Ш. Монтескье считал, что “быть свободным
– значит делать не то, что пожелаешь, а то, что должно желать”.70 В.И.
Ленин полагал, что “жить в обществе и быть свободным от общества
нельзя”71. Исходя из того, что права и свободы одного человека, если он
пользуется ими вне всяких пределов, могут привести к ликвидации или
умалению прав других, ученые разных исторических периодов, различно
определяя саму свободу, практически всегда отмечают факт ее
ограниченности72. Впервые законодательно такое ограничение общей свободы
получило с принятием французской Декларации прав человека и гражданина
1789 года: “Свобода состоит в возможности делать все, что не наносит
вреда другому: таким образом, осуществление естественных прав каждого
человека ограничено лишь теми пределами, которые обеспечивают другим
членам общества пользование теми же правами” (ст. 4).73

Как философская категория, свобода всегда выступает совместно с другой
диалектической категорией – категорией необходимости. Свобода и
необходимость выступают двумя взаимозависящими и

взаимообусловливающими характеристиками человеческого бытия. “Невозможно
рассуждать о морали и праве, не касаясь вопроса об… отношении между
необходимостью и свободой”.74

Гегель, придавая особое значение связи указанных философских категорий,
определяет одно из них через противоположное: “свобода есть познание
необходимости”.75 Действительно, лишь познав и одобрив нравственные
идеалы и необходимые законы поведения в обществе, человек может открыть
для себя подлинную свободу. Такая свобода отличается от безграничной
вседозволенности, которая может принести обществу только вред. ” Мерилом
свободы членов общества должно быть благо общества в целом. Объединяясь,
люди подчиняют обществу свои действия; они берут на себя обязательство
не пользоваться безграничной независимостью, потому что она нарушила бы
объединяющие их связи”.76 Меры и границы свободы являются не фактором,
ущемляющим личность, а гарантом реальности свободы для всех.

Социальные77 и правовые нормы, ставящие перед личностью определенные
ограничения, выступают в качестве факторов, определяющих поведение
личности во всех социально-важных ситуациях, регулирующих отношения
людей для достижения максимально возможной свободы для каждого.

Исходя из того, что философские категории не переходят в правовую науку
в готовом виде, а получают в ней свое специфическое выражение78,
необходимо отметить, что категории свободы и необходимости в праве
определяются через такие основные понятия, как права, обязанности и
ответственность.

PAGE 9

Живя в обществе, человек обладает совокупностью прав, которая
представляет собой обширный социально-правовой институт. Все законы, как
естественные, так и субъективные, призваны служить целям обеспечения
свободы личности, живущей в определенном обществе. “Так или иначе, без
свободы человека нет его прав, как без прав человека нет свободы”.79
Пользование правами сопряжено с ответственностью человека, с возможными
ограничениями, определяемыми мерой и границами свободы, установленными
правом, принципами гуманности, солидарности, нравственности.80

Права – ” это не только определенные социальные возможности, но и
определенные социальные необходимости, не свобода вообще, но мера
свободы”.81 Любой индивид обязан действовать в определенных рамках,
согласуя свои желания с правами других членов общества82, неся при этом
бремя ответственности за свое поведение. Для обеспечения своего
благополучного существования общество вынуждено сдерживать негативную
активность граждан, а сделать это возможно, лишь ограничивая до
некоторой степени их свободу.

Свобода – общечеловеческая ценность, значение которой трудно
переоценить, однако “свобода предполагает ответственность… Предпочитая
добро или зло, человек должен принять адекватную реакцию окружающих в
отношении самого себя”.8З “Когда свобода заставляет нас совершать
действия, противоречащие законам природы и разума, и, следовательно,
враждебные целям общества, она является лишь безумством, которого не
могут допустить наши сограждане, которое они д о л ж н ы п р е с е ч ь и
п о к а р а т ь (разрядка наша – Е.В.) в интересах всех людей”.84
Общество не может гарантировать личности совершения тех действий,
которые противоречат его интересам, и устанавливает определенные пределы
должного поведения.85

Общий принцип неприкосновенности личной жизни граждан знает ряд
исключений, когда общественные интересы диктуют необходимость вторжения
государства в сферу прав людей.86 Такими исключениями являются:
необходимость борьбы с преступниками и другими правонарушителями;
преодоление неблагоприятной ситуации, вызванной эпидемией или стихийным
бедствием и их последствиями; осуществление военного положения.

Среди этих исключений особое место, в силу непрерывности и значительного
распространения, занимает обеспечение общественного порядка и борьба с
преступностью, которая “не просто является одной из функций государства,
но есть часть правового режима, в рамках которого только и возможны
действительная защита и уважение прав и достоинства личности. Она есть
необходимое условие удовлетворения одной из витальных потребностей
человека – потребности в безопасности”.87 Каминская В.И. справедливо
утверждает, что бесспорным остается тот факт, что характер задач борьбы
с преступностью определяет необходимость принудительных мер, вторжений в
личную свободу и другие права граждан.88

Французская Декларация прав человека и гражданина провозгласила: ” Для
гарантии прав человека и гражданина необходима государственная сила.”
(ст. 12).89 В целях защиты порядка в обществе, обеспечения основных

PAGE 10

прав и свобод его членов, других важнейших условий достойного
существования нации, государство берет на себя обязанность осуществления
правоохранительной деятельности, в том числе уголовного
судопроизводства.

Так как преступления – наиболее общественно опасные посягательства, то и
борьба с ними требует наиболее решительных принудительных мер. Поэтому
уголовное судопроизводство располагает наиболее серьезными, в плане
ограничения прав личности, рычагами воздействия. Это условие обеспечения
нормальной жизнедеятельности законопослушных граждан. Говоря словами П.
Гольбаха, “всякий человек свободен, однако общество обладает правом
лишить его свободы, свобода перестает быть одним из прав гражданина,
если он злоупотребляет ею, используя ее во вред своим согражданам”.90

Между тем, меры, обеспечивающие защиту общества от преступных
посягательств, могут сами стать реальной угрозой самим правам человека,
” если будут нарушены условия, при которых ограничение прав граждан
остается допустимым и даже необходимым элементом демократического
правопорядка”.91

Огромная значимость права на неприкосновенность личности, гарантий ее
охраны, и вместе с тем необходимость борьбы с преступностью требуют
каждый раз находить оптимальное сочетание форм правового ограничения с
учетом правосознания, тяжести преступления и характера личности
преступника.92 Правоохранительная сила находится между интересами
преступника, обвиняемого, подозреваемого, с одной стороны, и интересами
потерпевшего и общественности – с другой. Любой чрезмерный уклон в
сторону интересов одних неизбежно влечет за собой значительное ущемление
интересов других. Социальная же ценность обеих сторон равнозначна.
Нельзя приносить интересы обвиняемых, подозреваемых (в некоторых
случаях, кроме того, свидетелей и других участников процесса) в жертву
непримиримой и жесткой борьбы с преступностью, как нельзя умалять
значение борьбы с преступностью перед опасностью ограничения их прав.

Являясь необходимым элементом жизни общества, уголовно-процессуальное
судопроизводство обладает всеми присущими ему (обществу)
закономерностями. В уголовно-процессуальном праве, как и во всей
правовой системе в целом, “каждая правовая общность или отдельные нормы
имеют глубокие социальные корни и устанавливаются для выполнения
определенных общественно-значимых функций”.93

Правомерное ограничение прав личности, в том числе ее
неприкосновенности, в уголовном процессе проявляется с той же
необходимостью, как и правомерное ограничение прав любого человека для
его нормального сосуществования с остальными членами общества вне
правоотношений, складывающихся с области уголовного судопроизводства.
Однако здесь (в уголовном процессе) эта необходимость имеет более
резкие, более рельефные очертания.

Антони У. Брэдли отмечает, что “даже такое фундаментальное право, как
право на физическую свободу, не является абсолютным. В каждой правовой
системе существует определенный диапазон ситуаций, в которых право на

PAGE 11

физическую свободу может отступать перед лицом каких-либо иных жизненных
интересов общества. Эти ситуации возникают, прежде всего, когда речь
идет о системе уголовного права”.94 Эффективное осуществление
уголовно-процессуальной деятельности зачастую вызывает необходимость
ограничения свободы личности.95 При этом справедливо утверждение Т.Г.
Понятовской о том, что “сущность уголовно-процессуального права
двуедина, но, по сравнению с уголовным правом, преимущественное значение
имеет та сторона этой двуединой сущности, которая гарантирует свободу
граждан от злоупотребления государством своей репрессивной властью”.96

Социальная обусловленность правовых ограничений предопределяется в
значительной мере таким этическим понятием, как социальная
справедливость. Понятие справедливости в уголовном процессе выступает в
качестве высшего нравственного критерия для регулирования и оценки
действий субъектов, путем применения к ним тех или иных форм
государственного воздействия. Н.Г. Стойко отмечает, что восстановление
справедливости является одним из социальных назначений установленного
порядка производства по уголовным делам.97

В английском праве слово justice означает одновременно “правосудие”,
“справедливость”, “юстиция” и “судья”,98 выявляя тем самым единые корни
их происхождения. З.З. Зинатуллин, в зависимости от ракурса
рассмотрения, различает социальную справедливость в уголовном процессе
либо в виде цели всей процессуальной деятельности, либо в качестве
одного из его принципов.99

Действительно, если в первом случае социальная справедливость определяет
моральную обоснованность и этическую оправданность существования самого
уголовного преследования и судопроизводства, то во втором случае она
выступает в качестве нравственного критерия для осуществления различного
вида институтов уголовно-процессуального права, осуществляемых в
соответствии с поставленными перед ними задачами. В отмеченном смысле
правовые ограничения неразрывно связаны с социальной справедливостью, ею
обосновываются и служат средством ее достижения.100 Поэтому меры
ограничения прав личности в уголовном процессе можно представить и как
меры социальной справедливости.

В отношении обвиняемого (подозреваемого) как субъекта уголовного
процесса, наиболее широко подвергаемого правовым ограничениям, принцип
справедливости действует в том смысле, что он “сам спровоцировал
уголовный процесс, сам навлек на себя уголовное преследование”101. По
утверждению К.Маркса, “преступник производит не только преступление, но
и уголовное право… всю уголовную юстицию… и т.д.”.102 Человек,
совершая противоправные действия, попирающие юридические и нравственные
устои общества, создает ситуацию, при которой общество вынуждено идти на
ограничения его основных прав (например, личной неприкосновенности, а
там, где еще сохраняется смертная казнь, – подчас и права на жизнь)103.

Интересы общества вынуждают государство в лице его органов,
осуществляющих уголовное преследование, прибегать к ограничению
неприкосновенности личности граждан, непричастных к преступлению. В

PAGE 12

отношении лиц, вовлеченных в уголовный процесс в качестве потерпевших,
свидетелей и др., ограничение их прав при применении
уголовно-процессуального принуждения оправдывается, на наш взгляд, теми
же факторами, что и осуществление уголовного судопроизводства в
отношении лица, оправданного впоследствии судом. Такими факторами
являются не только ” безукоризненная моральная чистота и высота
общественной цели уголовного судопроизводства”104, но и необходимость
осуществления жесткой борьбы с преступностью для обеспечения
безопасности общества, защиты самих же граждан, включая свидетелей и
потерпевших. Ибо, в конечном счете, любое преступление затрагивает
охраняемую законом совокупность общественных отношений и самим своим
существованием наносит урон каждому члену общества, внушая ему страх,
чувство незащищенности и несвободы. Неоспорим тот факт, что общая
тенденция роста преступности оказывает негативное влияние на психическое
здоровье нации. Поэтому применение принуждения со стороны государства в
целях удовлетворения общественных и личных интересов, которые не могут
быть достигнуты без соответствующей охраны от преступных посягательств,
не является и не может быть произволом по отношению к гражданам.

Одна из главных задач государства – обеспечение общественного порядка, и
здесь невозможно обойтись без принуждения. Как отмечал В.И. Ленин,
борьбу с негативными явлениями, в том числе с преступностью, “нельзя
вести только пропагандой и агитацией. борьбу надо вести и
принуждением”,105 “без принуждения такая задача совершенно
невыполнима”.106 Следовательно, нельзя отрицать возможность ограничения
неприкосновенности личности при осуществлении уголовного
судопроизводства. Важно понять, что не всегда принуждение (насилие) есть
зло, оно же может выступать и как единственное и необходимое средство
для борьбы со злом. Эту проблему наиболее подробным образом осветил И.А.
Ильин в работе “О сопротивлении злу силою”.107 Этот величайший русский
философ призывает не отказываться от насилия в борьбе с преступностью и
ее проявлениями. Он писал: “непротивление злу означало бы приятие зла:
допущение его в себя и предоставление ему свободы, объема и власти…
Всякое преднамеренное физическое воздействие на другого есть, конечно,
проявление волевого усилия и волевого действия; однако усилие воли само
по себе не есть зло: ибо оно может прямо обслуживать требования
очевидности и любви. Противодуховно и противолюбовно не понуждение и не
принуждение, а злобное насилие; совершая его, человек всегда не
прав”.108 Согласно его концепции ” принуждение и пресечение могут иметь
не злую цель и, в отличие от злого насилия, апеллируют к человеческой
воле, пресекая ей возможность злых проявлений вовне”.

В самом деле, не используя правового ограничения в борьбе с негативными
проявлениями, можно добиться прямо противоположного результата –
подготовить почву для дальнейшего их процветания и распространения.
Уголовное законодательство России имеет примеры, когда насилие109,
выступающее противостоянием злу, не признается преступлением.

PAGE 13

Так, например, не является преступлением причинение вреда посягающему
лицу в состоянии необходимой обороны (ч. 1 ст. 37 УК РФ) или крайней
необходимости (ч. 1 ст. 39 УК РФ). Более того, согласно ст. 2 ч.2
Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, лишение
жизни не рассматривается как незаконное, если оно является результатом
применения силы, не более, чем а б с о л ю т н о н е о б х о д и м о й
(разрядка наша – Е.В.) для защиты любого лица от незаконного (!)
насилия, а также для осуществления законного ареста или предотвращения
побега лица, задержанного на законных основаниях.110 Таким образом,
задача борьбы с преступностью требует от правоохранительных органов
принятия немедленных и эффективных мер, в состав которых должны входить
и меры уголовно-процессуального принуждения.111

И.А. Ильин, касаясь физического принуждения, обращает внимание на еще
один важный аспект: ” физическое заставление может быть направлено на
чужое делание и на чужое неделание. В первом случае оно чрезвычайно
ограничено в своих возможностях: бессильное вызвать целостный поступок,
вынужденное всегда ожидать обороняющегося лицемерия, оно может
рассчитывать только на медленное влияние внешнего режима и его
проникновения в душу человека. Зато во втором случае физическое
воздействие может рассчитывать на целесообразность и успех: оно может
пресечь известную деятельность, помешать определенному человеку делать
что-нибудь (конечно, не всем и не во всем) или заставить его не делать.
Отсюда возможность, наряду с физическим понуждением, еще и физического
пресечения”.112 Иными словами, возможны ситуации, когда именно путем
соответствующих ограничений, цели по борьбе с преступностью будут
достигнуты быстрее. Приведенные высказывания И.А. Ильина имеют отношение
и к уголовному процессу, так как его учение показывает значительную
эффективность ограничения и пресечения, раскрывая всю важность и
необходимость их применения в борьбе со злом. Зло же -преступность –
преследуется в форме уголовного процесса.

Согласно действующему законодательству, в российском уголовном процессе
“заставление не делать” осуществляется при помощи таких мер пресечения,
как задержание, заключение под стражу, домашний арест, а ” заставление
делать” при помощи обязательства о явке по вызову, привода, залога,
поручительства, отдачи под присмотр и т.д. Последние рассчитаны в
большей мере на создание психологических мотивов, в силу которых
обвиняемый исполняет данные им обязательства. М. Вебер писал о
специальном “аппарате принуждения”, то есть о наличии одного или
нескольких лиц, особая функция которых – готовность применить для
реализации права специально предусмотренные средства принуждения
(правового принуждения), который может применять психологические, а
также физические средства принуждения.113

К сожалению, приходится признать, что преступность в РФ по-прежнему
представляет собой реальную угрозу охраняемым законам правам и свободам
граждан, а также интересам общества и государства. Усиливается ее

PAGE 14

организованность и агрессивность. Появляются новые, все более опасные
виды преступлений. Такое состояние правопорядка диктует необходимость
повышения эффективности в координации деятельности правоохранительных
органов, решительного усиления борьбы с преступностью и ее
предупреждения.114

Особого внимания заслуживает проблема противодействия раскрытию
преступлений как со стороны лиц, в отношении которых ведется уголовное
преследование, так и в некоторых случаях со стороны потерпевших и
свидетелей. О. Стулин отмечает, что “в последние годы заметно возросла
степень противодействия расследованию преступлений, видоизменились его
формы, они стали более изощренными …”.115

Практика показывает, что стремление скрыться от следствия и
соответственно избежать правосудия характерно для многих лиц, в
отношении которых возбуждаются уголовные дела. Примерно каждый десятый,
привлеченный к уголовной ответственности, скрывается от следствия. По
данным МВД РФ, за год от органов предварительного следствия скрылось
около 40 тыс. человек.116

Согласно данным анкетирования, проведенного Л.В. Лившицем, в 75,6%
зафиксированных в материалах уголовных дел случаев оказания
противодействия подозреваемыми и в 87% случаев оказания противодействия
обвиняемыми это была дача ими ложных показаний. Довольно часто
встречаются на практике и случаи склонения или принуждения других лиц к
даче ложных показаний или изменению первоначальных показаний: такое
противодействие расследованию со стороны подозреваемых отмечают 46%, а
со стороны обвиняемых – 35% опрошенных следователей.117 Кроме того,
потерпевшие и свидетели с одной стороны “нередко пытаются уклониться от
выполнения своего гражданского долга, занимают пассивную позицию”,118 с
другой – значительная их часть “меняет свои показания под воздействием
угроз и принуждения со стороны обвиняемых”.119 Случаи недобросовестного
отношения к исполнению обязанностей на практике встречаются и со стороны
понятых, переводчиков, специалистов и экспертов.120

Правоохранительным органам поэтому просто необходимо иметь реальную
возможность ограждать следствие от противодействия указанных лиц путем

правомерного ограничения их прав. “. Именно принудительное лишение
человека его права на личную неприкосновенность и свободу выступает как
средство гарантировать уголовное судопроизводство по данному делу от
неправомерного противодействия.”.121 Таким образом, “ограничения, как
позитивный способ охраны свободы, ее гарантирования, определения предела
и меры имеют объективный и социально-необходимый характер”.122 Конечно,
” лучше было бы обойтись без насильственных мер, но в современных
условиях это утопическая идея”.123

Итак, под социальной обусловленностью ограничения неприкосновенности
личности в уголовном процессе следует понимать особые причины, которые
объективно обусловливают его необходимость для борьбы с

PAGE 15

преступностью и решения других задач уголовного судопроизводства. Такими
причинами выступают: а) потребность решительной и бескомпромиссной
борьбы с преступностью для блага общества; б) невозможность ведения
борьбы с преступностью без принудительных мер; в) выявленная и
обоснованная в каждом конкретном случае приоритетность целей,
достигаемых ограничением прав соответствующих лиц перед сохранением их
прав; г) важность обеспечения неотвратимости ответственности за
преступление.

Институт ограничения неприкосновенности личности, обладая высокими
социально-значимыми свойствами, получил широкое распространение в
уголовном судопроизводстве. Попытаемся исследовать юридическую
(правовую) природу данного института.124 Рассмотрим понятие ограничения
прав личности в уголовном процессе с точки зрения сущности, назначения и
основных особенностей данного института.

В русском языке под “ограничением” понимается стеснение определенными
условиями, помещение в какие-нибудь рамки, границы; удерживание в
известных границах, прекращение.125 В правовой литературе единое понятие
ограничения прав личности не выработано.126 Русско-украинский словарь
содержит следующее определение: ограничения юридические – это
установленные законом изъятия из правового статуса гражданина в силу
определенных обстоятельств. Они ущемляют свободу и интересы личности,
однако всегда носят превентивный характер, остерегают от возможных
неблагоприятных последствий как субъектов, относительно которых
действуют ограничения, так и иных лиц.127 Ограничение неприкосновенности
личности в уголовном процессе рассматривается и как мера исполнения
обязанностей .128

Кроме того, ограничение прав личности как суть процессуального
принуждения может рассматриваться как средство установления
преступления129 и как средство обеспечения неотвратимости
ответственности за преступление.130

Например, В.И. Гойман и М.Н. Козюк рассматривают ограничение права
(свободы) как осуществляемое в соответствии с предусмотренными законом
основаниями и в установленном порядке сужение его объема, отклонение от
правового равенства.131 С.М. Воробьев под ограничением прав и свобод
личности понимает совокупность мер негативного характера для субъектов,
их претерпевающих, устанавливающих препятствия для реализации отдельных
субъективных прав человека.132 Почти тот же смысл в правоограничение
вкладывает Т.В. Худойкина, под ним она понимает ограничение возможности
(свободы) субъекта избирать вид и меру своего поведения.133 А.В. Малько
определяет ограничение как правовое сдерживание противозаконного деяния,
создающее условия для удовлетворения общественных интересов; это
установление в праве границ, в пределах которых субъекты должны
действовать; это исключение определенных возможностей в деятельности
лиц.134

При определении понятия ограничения неприкосновенности личности, на наш
взгляд, прежде всего, необходимо исходить из сущности философской

PAGE 16

категории ” деятельность человека”, то есть специфической человеческой
формы отношения к объективной действительности, выражающейся в изменении
и преобразовании ее в интересах людей. Ограничение прав происходит в
результате проведения процессуально регламентированных действий (обыска,
выемки, применения мер пресечения и др.) уполномоченными органами и
должностными лицами (судом, прокурором, следователем, органом,
осуществляющим оперативно-розыскную деятельность) с соблюдением
процессуальной формы.

В ходе осуществления такой правоограничительной деятельности в уголовном
процессе происходит сужение прав определенного лица, стеснение их
определенными условиями, изменение по сравнению с правами остальных лиц,
не вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства. Лицо не может в
полной мере либо располагать собой, либо своим имуществом, либо
претерпевает иные неудобства, связанные с изменением объема его прав.
При этом необходимо иметь в виду, что “не только реальные ограничения,
но и выявившаяся их опасность, прежде всего угроза (выделено нами –
Е.В.) потерять свободу, нарушают неприкосновенность личности, в том
числе психическую, оказывают давление на сознание и поступки
человека”.135

Рассмотренная выше правоограничительная деятельность в уголовном
процессе выступает в виде уголовно-процессуального принуждения. “Все
юристы единодушны в определении мер принуждения как таких мер, которые
по своему объективному содержанию представляют правовые ограничения,
т.е. лишения личного, имущественного или организационного характера”.136
Нельзя принуждая, оставить человека в состоянии полностью распоряжаться
своими действиями и правами. Если человеку не причиняются никакие
неудобства, то имеет место не принуждение, а убеждение. С другой
стороны, нельзя насильно ограничить человека в правах, не принуждая.

Принуждение в уголовном процессе возможно в отношении многих участников
уголовного судопроизводства. В частности, объектами ограничения
неприкосновенности личности в уголовном процессе России являются:
обвиняемый (ст.ст. 97, 113, 179, 196 и др.), подозреваемый (ст.ст. 93,
100, 113, 179, 196 и др.), потерпевший (ст.ст. 113, 179, 196 и др.),
свидетель (ст.ст. 112, 113, 202 и др.), защитник (ст. 53 ч. 2),
гражданский ответчик (ст. 54 ч. 3), гражданский истец (ст. 44 ч. 6),
эксперт (ст. 57 ч. 5, 6), специалист (ст. 58 ч.4), понятой (ст. 60 ч.
4), представители потерпевшего, гражданского истца, гражданского
ответчика, частного обвинителя, а также несовершеннолетнего обвиняемого
и подозреваемого (ст. 161 ч. 2).

Исключительное право применять меры процессуального принуждения, а,
следовательно, ограничивать неприкосновенность личности в уголовном
процессе принадлежит государству в лице своих правоохранительных
органов. Таким образом, субъектами ограничения неприкосновенности
личности, согласно УПК РФ, являются: суд (п. 1, 2, 3, 6 ч. 2 ст. 29 и
др.), прокурор (п. 5 ч. 2 ст. 37 и др.), следователь (п. 4 ч. 2 ст. 38 и
др.), начальник следственного отдела (п. 2 ч. 3 ст. 39), орган дознания
(п. 2 ч. 2 ст. 40, ч. 1 ст. 157) дознаватель (п. 1 ч. 3 ст. 41, ст.
224).137

PAGE 17

Большое значение для уяснения сущности ограничения неприкосновенности
личности в уголовном процессе имеет определение целей и задач такого
ограничения. Исторически так сложилось, что применительно к уголовному
процессу в разное время употреблялись три категории: “цель”, ” задача” и
” назначение” (ст. 2 Основ уголовного судопроизводства СССР и союзных
республик,138 ст. 2 УПК РСФСР, ст. 2 МУПК, ст. 6 УПК РФ).139 Согласно
толковому словарю С.И. Ожегова, цель – то, к чему стремятся, то, что
надо осуществить, задача – то, что требует исполнения, решения.140 Цели
и задачи в уголовном процессе соотносятся поэтому, на наш взгляд, как
то, к чему нужно стремиться, с тем, что для этого нужно решить,
исполнить. Согласно этому же словарю, слова “цель” и “назначение”
являются синонимами.141

Если УПК РСФСР 1960 года не предусматривал целей уголовного
судопроизводства, ограничиваясь констатацией его задач, то в УПК РФ
наблюдается противоположная ситуация. Между тем, с одной стороны, четкое
законодательное изложение целей уголовного процесса имеет важное
теоретическое и практическое значение, ибо они играют организующую,
объединяющую и направляющую роль для всей уголовно-процессуальной
деятельности.142 С другой – определение конкретных задач позволяет
быстрее и эффективнее достичь эти цели, ибо они “указывают путь”,
показывают, ” каким образом” их можно и должно достичь.

УПК РФ в ч. 1 ст. 6 поставил перед уголовным судопроизводством две цели:
1) защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от
преступлений; 2) защиту личности от незаконного и необоснованного
обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Что касается части
второй этой же статьи, то, по-видимому, она содержит уже не цели, а
задачи уголовного судопроизводства. Ибо защита от преступлений
осуществляется именно посредством производства уголовного преследования
и назначения виновным справедливого наказания, а защита личности от
незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав
и свобод -посредством отказа от уголовного преследования невиновных,
освобождения их от наказания, реабилитации каждого, кто необоснованно
подвергся уголовному преследованию.

УПК РБ и УПК РК пользуются только понятием “задача уголовного
судопроизводства”. Тем не менее, внимательное прочтение текста ст. 7 УПК
РБ позволяет и здесь “разграничить “задачи уголовного судопроизводства”
и нечто более по отношению к ним, на что указывает не случайно
употребляемый законодателем целевой подчинительный союз “чтобы”143:
чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому
наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной
ответственности и осужден. Можно сказать, что законодатель здесь делает
попытку разграничить цель и задачи уголовного процесса”.144 Поэтому
можно предположить, что под целями уголовного судопроизводства ст. 7 УПК
РБ подразумевает защиту личности, ее прав и свобод, интересов общества и
государства от преступных посягательств, что соответствует “назначению”
уголовного судопроизводства

PAGE 18

согласно МУПК (ст. 2) и УПК РФ (ст. 6). 145 Ст. 8 УПК РК содержит
практически те же задачи, что и ст. 7 УПК РБ. УПК РУ (ст. 2) и УПК КР
(ст. 4) также содержат те же задачи, что и УПК РБ, относя их при этом к
задачам, стоящим не перед уголовным процессом, а перед
уголовно-процессуальным законодательством (законом).146

Конституция России допускает возможность определенных ограничений прав и
свобод человека федеральным законом в целях защиты основ
конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных
интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности
государства (ч.3 ст. 55). В случаях, когда эти цели, могут и должны быть
достигнуты посредством осуществления уголовного процесса (т.е. при
совпадении их с целями уголовного судопроизводства) неприкосновенность
личности ограничивается для решения стоящих перед ним (уголовным
судопроизводством) задач. 147

Таким образом, можно предположить, что целями ограничения
неприкосновенности личности служат: защита жизни, здоровья, имущества
граждан, прав и свобод других лиц, а также иных общечеловеческих
ценностей, охрана нравственности населения, государственной и
общественной безопасности. Задачи ограничения неприкосновенности
личности заключаются в создании условий для уголовного преследования и
назначения виновным справедливого наказания, защиты от уголовного
преследования невиновных, освобождения их от наказания.

Все сказанное позволяет дать следующее определение: ограничение
неприкосновенности личности в уголовном процессе – это социально
обусловленная уголовно-процессуальная деятельность лиц, наделенных
специальной компетенцией по применению мер процессуального принуждения,
в порядке, на основаниях и в пределах, установленных законом, в
результате которой страдает физическая, нравственная, психическая
целостность, индивидуальная свобода, общая свобода действий или личная
безопасность участника процесса для достижения указанных выше целей и
задач.

Учитывая исключительность ограничения прав для личности, и вместе с тем
необходимость такого ограничения для решения задач уголовного
судопроизводства, представляется, что возможный баланс между ними будет
найден лишь при соблюдении следующих критериев: 1) наличие законно и
обоснованно возбужденного уголовного дела; 2) применение ограничения
только к лицам, процессуальный статус которых прямо установлен законом;
3) наличие оснований и условий, предусмотренных законом; 4) наличие
решения соответствующих должностных лиц, когда это предусмотрено
законом; 5) соразмерность объема ограничений прав лица с действительной
необходимостью, диктуемой обстоятельствами дела;148 6) Соблюдение
пределов “применения” и пределов “интенсивности”;149 7) достижение
целей, ради которых неприкосновенность личности ограничивается.150

Глава 1. Социально-правовые основы ограничения неприкосновенности
личности

1.3. Источники правовых норм, регулирующих ограничение
неприкосновенности личности в уголовном процессе

PAGE 19

Приоритетность принципа неприкосновенности личности, являющегося
важнейшим составляющим правового статуса личности, обусловила его
повсеместное включение в различные правовые акты как международного, так
и внутригосударственного правового массива. Исходя из объективной
необходимости определенного вмешательства в гарантированную конституцией
неприкосновенность личности для достижения общего блага, соблюдения
интересов каждого члена общества, международные нормы, соглашения и
национальное законодательство нашей страны осуществляют последовательное
правовое обеспечение такого вмешательства на всех уровнях его
применения.

Исходя из буквального толкования ст. 1 УПК РФ, порядок уголовного
судопроизводства определяется Конституцией РФ, Уголовно-процессуальным
кодексом РФ и общепризнанными принципами и нормами международного права
и международных договоров Российской Федерации. Иные законы и
подзаконные акты не содержат уголовно-процессуальных норм. Иерархия
источников уголовно-процессуальных норм определяется следующим образом.

Конституция 1993 г. впервые включила в правовую систему нашей страны
принципы и нормы международного права и международные договоры
Российской Федерации (ч. 4 ст. 15). Это обстоятельство дало возможность
лицам, вовлеченным в уголовный процесс, при защите своих прав и свобод
непосредственно ссылаться на демократические нормы, принятые в
международном праве. При этом Конституция четко закрепила правило,
согласно которому, в случае возникшего противоречия между российскими
законами (включая Конституцию РФ) и международными нормами, приоритет
имеют правила международного договора. Это правило распространяется и на
уголовное судопроизводство, что подтверждается и частью 3 статьи 1 УПК

РФ.151

Возможность и необходимость ограничения неприкосновенности личности в
целях обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других лиц
и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и
общего благосостояния в демократическом обществе предусматривают:
Всеобщая декларация прав человека (ч. 2 ст. 29),152 Европейская
Конвенция о защите прав человека и основных свобод (ст. 18),153
Международный пакт о гражданских и политических правах (ч. 1 ст. 9).154

Кроме вышеуказанных документов, определенные положения, касающиеся
регулирования ограничения неприкосновенности личности, содержатся в иных
документах международного права: в Своде принципов защиты всех лиц,
подвергшихся задержанию или заключению в какой бы то ни было форме,
утвержденном Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 9 декабря
1988г.155, в Европейской конвенции по предупреждению пыток и
бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания от 26
ноября 1987г.156, в Минимальных стандартных правилах обращения с
заключенными, принятых Конгрессом ООН по предупреждению преступности и
обращению с правонарушителями от 30 августа 1955г.157, в Минимальных
стандартных правилах ООН, касающихся отправления правосудия в отношении

PAGE 20

несовершеннолетних (“Пекинских правилах”), принятых Резолюцией
Генеральной Ассамблеи ООН от 10 декабря 1985 г.158, в Декларации
основных

принципов правосудия для жертв преступлений злоупотребления властью
(1985 г.)159, в Основных принципах обращения с заключенными, принятых
Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1990 г160., в
Минимальных стандартных правилах ООН в отношении мер, не связанных с
тюремным заключением (“Токийские правила”), принятых Резолюцией
Генеральной Ассамблеи от 14 декабря 1990 г.,161 в Правилах ООН,
касающихся защиты несовершеннолетних, лишенных свободы, от 14 декабря
1990 г.162, в Европейской конвенции о выдаче от 13 декабря 1957 г.163

Кроме того, Комитетом Министров Совета Европы в странах-участницах
приняты следующие рекомендации: Рекомендация № Я (80) 11 о содержании
под стражей до суда; Рекомендация № Я (87) 18 об упрощении процедур
уголовного правосудия;164 Резолюция (65) 11 о помещении под стражу и др.

Вступившая в силу 11 августа 1998 г. Конвенция Содружества Независимых
Государств о правах и основных свободах человека стала новым этапом в
деле признания приоритета личности. Конвенция, как и другие важнейшие
международные документы, провозгласила право каждого на
неприкосновенность личности и предусмотрела в ст. 5 ч. 1 следующие
случаи ограничения свободы личности при применении к нему
уголовно-процессуального принуждения: а) законный арест или задержание
лица; б) законное задержание несовершеннолетнего с целью передачи дела
на расследование, вынесения наказания или в суд.165

Следующим актом по последовательности применения в случае противоречия
норм является Конституция России. Порядок уголовного

судопроизводства на территории Российской Федерации определяется УПК РФ,
основанным на Конституции РФ (ч. 1 ст. 1 УПК РФ); законы и иные правовые
акты не должны противоречить Конституции РФ (ч. 1 ст. 15 Конституции
РФ). Основной Закон России допускает возможность определенных
ограничений прав и свобод человека (ст. 55). Положения части 3 указанной
статьи определяют границы пользования правами и свободами, игнорирование
которых ведет к нарушению прав и свобод других лиц. Статья 55 включает
принцип, закрепленный в ч. 3 ст. 17 Конституции: соблюдение прав и
свобод других лиц входит в общую систему оснований, ограничивающих
злоупотребление правами и свободами.

Завершает список актов, содержащих уголовно-процессуальные нормы, УПК
РФ. Порядок уголовного судопроизводства, определенный им, является
обязательным для судов, органов прокуратуры, органов предварительного
следствия и органов дознания, а также иных участников уголовного
процесса (ч. 2 ст. 1 УПК РФ). Указанный кодекс содержит положения,
касающиеся неприкосновенности личности в уголовном процессе,
определяющие порядок применения таких мер государственного принуждения,
как: задержание, личный обыск, освидетельствование и др., а также мер
пресечения -заключения под стражу, отобрание подписки о невыезде и др.

PAGE 21

Однако УПК РФ по вопросам ограничения неприкосновенности личности
нуждается в совершенствовании, и направление в этой области может дать
изучение и анализ норм УПК РБ, УПК РУ, УПК РК, УПК КР, принятых в
последнее десятилетие и содержащих значительное количество
демократических положений, не свойственных уголовно-процессуальному
законодательству России.

Не все вопросы, связанные с ограничением прав личности, в том числе ее
неприкосновенности, в уголовном процессе охватываются перечисленными
выше актами, так как некоторые из них либо требуют более детальной
регламентации (порядок содержания под стражей), либо относятся к
деятельности, сопутствующей уголовно-процессуальной
(оперативно-розыскная и др.). Поэтому правовой базой ограничения
неприкосновенности личности являются и некоторые федеральные законы.

Право личности на защиту ее неприкосновенности раскрываются, в
частности, в Законе РФ “О содержании под стражей подозреваемых и
обвиняемых в совершении преступлений” от 21 июля 1995 г. В ст. 4 Закона
определяется, что содержание под стражей осуществляется в соответствии с
принципами законности, равенства всех граждан перед законом, гуманизма,
уважения человеческого достоинства в соответствии с Конституцией РФ и
нормами международного права, а также международными договорами
Российской Федерации, и не должно сопровождаться пытками, иными
действиями, имеющими целью причинение физических или нравственных
страданий подозреваемым и обвиняемым в совершении преступлений,
содержащихся под стражей.

Всякое ограничение граждан в их правах и свободах милицией допустимо,
согласно ст. 4 Закона РФ “О милиции”, лишь на основаниях и в порядке,
прямо предусмотренных законом. Сотрудник милиции во всех случаях
ограничения прав и свобод гражданина обязан разъяснить ему основание и
повод такого ограничения, а также возникающие в связи с этим его права и
обязанности. Милиция сообщает по просьбе задержанных лиц (а в случае
задержания несовершеннолетних – в обязательном порядке) о задержании их
родственникам, администрации по месту работы или учебы; при
необходимости принимает меры к оказанию им доврачебной помощи, а также к
устранению опасности чьей-либо жизни, здоровью или имуществу, возникшей
в результате задержания указанных лиц. Милиция не имеет права разглашать
сведения, относящиеся к личной жизни гражданина, порочащие его честь и
достоинство или могущие повредить его законным интересам, если
исполнение обязанностей или правосудие не требуют иного.

Согласно ст. 7 Закона РФ “О безопасности” от 5 марта 1992 г.,166 при
обеспечении безопасности не допускается ограничение прав и свобод
граждан, за исключением случаев, прямо предусмотренных законом.
Граждане, общественные и иные организации и объединения имеют право
получать разъяснения по поводу ограничения их прав и свобод от органов,
обеспечивающих безопасность. По их требованию такие разъяснения даются в
письменной форме в установленные законодательством сроки.

PAGE 22

Ограничение неприкосновенности личности регламентируется также ст.ст. 2,
10, 26 – 36 Закона РФ “О прокуратуре Российской Федерации”,167 ст. 7
Закона РФ “Об органах федеральной службы безопасности”,168 ст. 1 Закона
РФ ” О праве граждан РФ на свободу передвижения, выбор места пребывания
и жительства в пределах Российской Федерации”,169 ст. 23 Закона РФ “О
психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании”,170 ст.
62 Закона РФ “О средствах массовой информации”,171 Законом РФ “О
государственной судебно-экспертной деятельности в РФ “,172 Законом РФ
“Об оперативно – розыскной деятельности “.173

В заключение следует заметить, что Указы Президента РФ, руководящие
разъяснения пленума Верховного Суда РФ, Постановления Конституционного
Суда РФ, Постановления Правительства РФ, приказы и указания Генерального
Прокурора РФ и иные ведомственные акты не могут предусматривать нормы,
регулирующие ограничение неприкосновенности личности (ч. 3 ст. 55
Конституции РФ).

Глава 2. Меры ограничения неприкосновенности личности в уголовном

процессе

2.1. Общие положения мер ограничения неприкосновенности личности

Выше мы указывали, что ограничение неприкосновенности личности
представляет собой принуждение. Государственное принуждение, наряду с
убеждением, относится к традиционному методу осуществления
государственной власти. Само по себе государственное принуждение –
острое и жесткое средство социального воздействия. Оно ограничивает
свободу человека, ставит в такое положение, когда у него нет выбора,
кроме варианта, предложенного (навязанного) властью.174 Тем не менее,
принуждение -необходимый элемент в механизме правового регулирования. Он
представляет собой психологическое, материальное или физическое
(насильственное) воздействие полномочных органов и должностных лиц
государства на личность с целью заставить (принудить) ее действовать по
воле властвующего субъекта, в интересах государства.175 Общее правило о
принуждении удачно сформулировано в Конституции Федеративной Республики
Бразилия (ст. 5 п. II): “Никто не может быть принужден делать или
воздержаться делать что-либо иначе, как только на основании закона”.176
Принуждение в уголовном процессе обладает как общими, характерными и для
других отраслей права (государственного, административного,
гражданско-процессуального, уголовного и др.) признаками
(императивность, способ реализации правовых норм, идентичность
ограничиваемых прав и др.), так и специфическими особенностями (способ
правового обеспечения, основания, цели, насыщенность, субъекты
применения и пр).177

Государственное принуждение, используемое при осуществлении уголовного
судопроизводства и связанное с непосредственным ограничением прав
участников процесса, по своей природе неоднородно. Фактически оно всегда
связывается с процессуальной обязанностью того или иного участника

PAGE 23

уголовного процесса и выполняет следующие функции: 1) обеспечение
выполнения обязанности в дальнейшем (гл. 13, ст.ст. 114, 115, ч. 2, 5
ст. 196, 203 УПК РФ); 2) заставление к немедленному исполнению
обязанности (гл. 12, ст.ст. 93, 113, 179, 184, 202, УПК РФ); 3)
выяснение пригодности для исполнения обязанности (ч. 4 ст. 196); 4)
ответственность за невыполнение обязанности (ст. 117 УПК РФ).
Исключением является принуждение для обеспечения прав принуждаемого (ч.
4 ст. 196).178 Однако содержание принуждения может быть различным. Весь
объем допустимого законом принуждения в уголовном процессе распадается
здесь на две самостоятельные части: во-первых, это меры
уголовно-процессуального принуждения -способствуют успешному решению
задач уголовного судопроизводства (без наложения дополнительной штрафной
обязанности),179 во-вторых, это меры уголовно-процессуальной
ответственности180 – отрицательная государственная оценка нарушения
уголовно-процессуальной нормы (с наложением штрафной обязанности).
Критериями данного деления выступают основания и цели применения
принуждения в том или другом случае.181 Таким образом, собственно меры
уголовно-процессуального принуждения и меры уголовно-процессуальной
ответственности – несовпадающие понятия.

Признавая справедливость данного утверждения в отношении прочих мер
уголовно процессуального принуждения в правовой литературе и на
практике, нередко оно отрицается по отношению к мерам пресечения. Чаще
всего ответственностью признается либо избрание меры пресечения после
совершения лицом противоправных действий (обвиняемый скрылся, оказал
давление на свидетеля и т.п.), изменение меры пресечения после указанных
действий на более строгую в случае нарушения этой меры пресечения,
обращение суммы залога в доход государства и взыскание с поручителя.182
Однако, по нашему мнению, ни один из этих случаев не является какой-либо
ответственностью.

Справедливо отмечено, что “поскольку нарушение норм – факт свершившийся,
постольку ответственность в этом случае является ретроспективной,
относящейся к событиям прошлого. Юридическая ответственность – основной
вид ретроспективной (выделено нами – Е.В.) ответственности”.183 Мера
пресечения же, в любом случае, применяется в отношении возможного
совершения действий в будущем. Поэтому, формулируя основания для
применения мер пресечения (ч. 1 ст. 97 УПК РФ), законодатель не случайно
использует будущее время глаголов – “скроется” (а не скрывался), “может
продолжать” (а не продолжал), “может угрожать” (а не угрожал). Если мера
пресечения избирается во время указанных действий, то тоже не за то, что
они совершались до этого момента, а только потому, что будут совершаться
и дальше. Назначение (изменение) меры пресечения -корректировка
дальнейших действий обвиняемого (подозреваемого), а не оценка его
прошлого поведения, тогда как главной функцией ответственности является
штрафная, карательная функция.184 Замена меры пресечения на более
строгую – лишь мера реагирования на вновь возникшие препятствия для
осуществления расследования. Это в полной мере относится как к случаям,

PAGE 24

когда лицо, избравшее меру пресечения, с самого начала неверно оценило
ситуацию, либо изменились объективные обстоятельства, так и к случаям,
когда обвиняемый (подозреваемый) нарушением первоначально избранной меры
не оценил проявленного к нему доверия со стороны следствия. 185 О том,
что усиление меры пресечения, в связи с нарушением более мягкой, не
является ответственностью, свидетельствует также положение УПК РФ,
говорящее о возможности, но не об обязанности такого усиления –
привлечение же к ответственности не ставится в зависимость от усмотрения
правоприменителя. 186

Что касается обращения залога в доход государства и денежного взыскания
с поручителя (в ходе уголовного судопроизводства), то и эти меры,
несмотря на значительную схожесть с мерами ответственности, на наш
взгляд, таковыми не являются. И тот, и другой случай являются
специфическими разновидностями договоров (сделок) и обращение залога в
доход государства, так же, как и взыскание денежной суммы с поручителя,
по сути, являются условиями этих договоров, о которых ставятся в
известность участники.187 Последние, по своему усмотрению, могут
вступить в сделку или отказаться от нее (что вовсе не характерно для
ответственности). При поручительстве не имеет значения – виновно ли
(недобросовестно)188 поручилось лицо за обвиняемого (подозреваемого) или
нет, при залоге не имеет значение, кто вносит его – сам обвиняемый или
иное лицо (несоответствие основным принципам ответственности –
персонифицированности и виновности). Далее, установление ответственности
за нарушение одних мер пресечения и не установление за нарушение других,
на наш взгляд, было бы непоследовательным и не соответствовало бы
принципу справедливости.

Все сказанное нами выше не означает, тем не менее, того утверждения, что
лицо, нарушившее меру пресечения, должно быть свободно от всякой
ответственности. Ибо еще Французская декларация прав человека и
гражданина утвердила, что “… каждый гражданин, вызванный или
задержанный в силу закона, должен беспрекословно повиноваться: в случае
сопротивления он несет ответственность” (ст. 7). Но выступать в качестве
нее должна не уголовно-процессуальная, а административная
ответственность .189 Если же при этом совершается преступление (ст. 105,
111, 112, 313 УК РФ и др.) то лицо должно нести ответственность в
уголовном порядке.

На сегодняшний день в уголовно-процессуальном законодательстве России, а
также Республики Беларусь, Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана
установлена определенная трехзвенная система мер принуждения. Она
состоит из: задержания, мер пресечения и иных мер
уголовно-процессуального принуждения.190 Тем не менее, не все УПК
перечисленных государств одинаково включили те или иные меры в систему
принуждения, как не все одинаково классифицировали их внутри групп.
Сравнительный анализ норм, посвященным системе мер принуждения,
предложенных УПК РФ, УПК РБ, УПК РК, УПК КР, УПК РУ и МУПК, показал
следующее:

1. Всеми УПК однозначно отнесен к мерам уголовно-процессуального
принуждения и обособлен институт задержания.

PAGE 25

2. Только один из рассматриваемых кодексов – УПК Республики Узбекистан
предусматривает нормы, посвященные общим положениям ограничения прав
участников уголовного процесса. 191

3. Ни один из УПК не вышел за рамки видов мер пресечения, предложенных
МУПК. Задержание под стражу (арест), залог, подписка о невыезде (о
надлежащем поведении), личное поручительство, передача военнослужащего
под наблюдение командования воинской части и отдача несовершеннолетнего
под присмотр восприняты всеми УПК. Поручительство общественного
объединения и коллектива – УПК РУ, домашний арест – УПК РФ, РБ и РК.
Особое положение занял институт отстранения от должности. МУПК причислил
его к мерам пресечения, в то время как УПК РФ, РБ, РУ, РК и КР
предусмотрели его в списке “иных мер уголовно-процессуального
принуждения”. Представляется, что в данном случае позиция МУПК более
обоснована. Кроме того, в перечень мер пресечения необходимо включить и
такую меру, как наложение ареста на имущество.192 Понятно, что
отстранение от должности, как и наложение ареста на имущество, не могут
способствовать достижению каждой из четырех целей, поставленных перед
иными мерами пресечения (т.е. обладают сниженной пресекательной
способностью), как не могут быть и нарушены обвиняемым, тем не менее,
эти особенности не могут в целом изменить их сущности как мер
пресечения. Ни одно из этих условий не выделено учеными-процессуалистами
либо законодателем в качестве признаков меры пресечения. Отстранение от
должности и наложение ареста на имущество, как и иные меры
уголовно-процессуального пресечения, применяются только к обвиняемому и
только для корректировки его поведения и создания надлежащих условий для
осуществления судопроизводства.193 Исходя из указанных характеристик
данных мер, представляется, что в системе уголовно-процессуального
принуждения они должны занимать место дополнительных 194 мер пресечения.

Кроме того, как уже отмечалось, никакая мера пресечения не является
мерой ответственности, поэтому применение нескольких таких мер не
является усилением ответственности лица и не противоречит древнейшему
принципу “non bis in idem” (“не дважды за одно”). Сочетание любых
мер195, не связанных с лишением лица свободы, по строгости ограничения
неприкосновенности личности всегда будет меньшим, чем при заключении его
под стражу. А именно к этому, при соблюдении требований достаточности и
эффективности, и должны стремиться органы, осуществляющие уголовное
преследование. Поэтому представляется необходимым выделить в УПК РФ
расширенный круг дополнительных мер, распространив его на все меры
пресечения, за исключением домашнего ареста и заключения под стражу .

УПК РФ (ст. 110), УПК РБ (ст. 119), УПК КР (ст. 112) закрепили положение
о соответствии порядка отмены либо изменения меры пресечения порядку ее
назначения: меры, назначенные судом либо с согласия прокурора, могут
быть отменены либо изменены также судом либо прокурором. Согласно МУПК
(ст. 187) мера пресечения, избранная судом, может быть изменена и
отменена, при досудебном производстве, органом уголовного преследования.

PAGE 26

УПК РУ (ст. 240) не выразил четкой позиции, однако, исходя из того, что
не предусмотрено обратное, можно предположить его солидарность по этому
вопросу с МУПК. На наш взгляд, установление положения, согласно которому
мера пресечения, избранная судом, может быть изменена либо отменена,
когда в этом отпала необходимость, только судом, является существенным
нарушением неприкосновенности личности. Отсутствие необходимости в мере
пресечения вообще, либо в более строгой мере пресечения, является
безусловным основанием для ее отмены или изменения независимо от порядка
ее наложения. Поэтому необходимо принять рекомендацию МУПК по этому
вопросу, изменив в УПК РФ соответствующую норму.

4. Самые значительные различия в позициях рассматриваемых УПК проявились
при перечислении ими “иных мер принуждения”. При этом ни один из них, на
наш взгляд, не представил полного объема и последовательной
классификации упомянутых мер. По этому поводу хотелось бы отметить
следующее. Как нам представляется, основными признаками мер, которые
включаются в данную группу, являются: а) возможность принудительного
обеспечения; б) применение к различным участникам процесса (помимо
обвиняемого, подозреваемого также и к свидетелю, потерпевшему и др.). В
силу большого разнообразия мер, отвечающих данным условиям, имеет смысл,
по нашему мнению, выделить следующие группы.

A) “Принудительное производство следственных действий”, как это
предусмотрел МУПК. Хотелось бы заметить, между тем, что МУПК допустил
неточность (видимо, в силу экономии глав), поместив сюда же такую меру
принуждения как привод.196 Следственные действия не всегда
сопровождаются принуждением, поэтому в разделе “Меры
уголовно-процессуального принуждения” должны быть рассмотрены не сами
следственные действия, а основания, условия и порядок их принудительного
применения .

Б) Требует особого выделения и институт уголовно-процессуальной
ответственности. УПК РФ, РБ, РК и КР к мерам уголовно-процессуального
принуждения справедливо отнесли такую меру, как денежное взыскание. Тем
не менее, в силу принципиального отличия мер ответственности от других
мер принуждения, следует выделить данный институт в отдельную главу. В
этом плане наиболее удачной является позиция УПК РУ, предусмотревшего
главу

32.197

B) Непосредственно в главе “иные меры уголовно-процессуального
принуждения”, помимо приводов, следовало бы оговорить, по нашему мнению,
также ситуации, порядок и участников уголовного процесса в связи с
предупреждением об ответственности и отобранием различного рода
подписок.198 Это диктуется тем обстоятельством, что в каждом из
перечисленных случаев наблюдается корректировка последующих действий или
поведения лица, а значит, возможно (а в случае привода – обязательно)
психическое принуждение .

УПК РФ (а также УПК РБ и КР) предусмотрел, среди прочих, и такую меру,
как обязательство о явке. В этой связи возникает вопрос соотношения

PAGE 27

данной меры с уже предусмотренной п. 1 ч. 5 ст. 42 и п. 1 ч. 6 ст. 56
УПК РФ обязанностью свидетеля и потерпевшего (а по УПК КР и РБ, кроме
того, подозреваемого и обвиняемого) являться по вызову органов
уголовного преследования, а следовательно, и вопрос о применении
привода: осуществляется ли он как следствие неисполнения процессуальной
обязанности лица как участника процесса, либо он осуществляется как
следствие нарушения ими данного обязательства о явке. По нашему мнению,
отобрание обязательства о явке у свидетеля и потерпевшего в большой
степени дублирует уже существующую процессуальную обязанность: несмотря
на то, что ч. 2 ст. 112 УПК РФ обязывает разъяснять лицу последствия
нарушения такого обязательства, он не указал, какие именно последствия
имеются в виду. Отобрание обязательства не является и механизмом
реализации норм, предусмотренных в п. 1 ч. 5 ст. 42 и п. 1 ч. 6 ст. 56
УПК РФ, так как существует ч. 1 ст. 11 УПК РФ, согласно которой
участникам процесса должны быть разъяснены их обязанности. Поэтому
наличие данной меры в УПК РФ в отношении свидетеля и потерпевшего
представляется не совсем оправданным. В отношении обвиняемого
(подозреваемого) вопрос должен быть урегулирован таким же образом:
предусмотреть явку по вызову в качестве обязанности. Если же появляются
основания полагать, что он может скрыться, то следует применить меру
пресечения в виде подписки о невыезде.

Подведя итог, заметим, что, на наш взгляд, структура Раздела “Меры
уголовно-процессуального принуждения” должна определяться наличием
следующих глав: ” Общие положения применения принуждения в уголовном
процессе”, “Задержание”, “Меры пресечения”, “Принудительное производство
следственных действий”, ” Меры уголовно-процессуальной ответственности”
и “Иные меры уголовно-процессуального принуждения”.

Отмеченные выше задержание, меры пресечения, приводы и меры
уголовно-процессуальной ответственности являются фактически
принудительными. Их можно обозначить как меры обязательного принуждения
(см. схему на стр. 68). Осуществление этих мер по инициативе или при
активном одобрении со стороны ограничиваемого лица практически исключено
(I группа). Помимо этих мер, уголовно-процессуальное законодательство
предусматривает и другие – те, при которых принуждение от имени
государства находится как бы “за кадром”, непосредственно действуя лишь
в определенных случаях. Сюда относятся следственные действия, для
которых предусмотрен принудительный порядок осуществления, отобрание
подписок и предупреждение об ответственности. Это меры возможного
принуждения. (II группа).

На наш взгляд, относить меры второй группы, вследствие их ” подкрепления
принуждением”, исключительно к принудительным мерам нельзя.199 В
случаях, когда выполнение соответствующих процессуальных мер происходит
по инициативе или с согласия лиц, происходит трансформация и мера
принудительная, не меняя своего содержания, становится мерой
добровольной. “Опираться на принуждение и быть
фактически

PAGE 28

принудительным не одно и тоже. Возможное принуждение при проведении
следственного действия часто остается нереализованным”.200

В этом смысле мерам, входящим во вторую группу, более подходит
определение “ограничительных”, а не “принудительных”. Такие
ограничительные меры могут нести в себе как принудительное, так и
добровольное начала. Прилагательное “принудительные” может
использоваться в этом случае лишь для указания на возможность (а не на
обязательность) осуществления этих мер помимо воли лица и для
отграничения их от тех мер, которые обеспечиваться принудительно не
могут. С другой стороны, нельзя полностью исключать их из числа
принудительных только потому, что иногда возможно их добровольное
исполнение.201

Выше мы подчеркивали тот факт, что при добровольном осуществлении
какого-либо действия (бездействия), неприкосновенность личности не
затрагивается. Поэтому, на наш взгляд, если меры осуществляются по
варианту С – они являются добровольными и ограничения неприкосновенности
личности не происходит. Если же те же самые меры осуществляются по
вариантам А или В, т.е. принудительно, то неприкосновенность личности
ограничивается. (И в том, и другом случае речь, конечно, идет только о
тех мерах, которые затрагивают права, охватываемые неприкосновенностью
личности).

Будучи вариативными по характеру, основаниям, целям и пределам, меры
собственно уголовно – процессуального принуждения закономерно
подвергаются различного рода классификациям как со стороны законодателя,
так и со стороны ученых-процессуалистов. Классификация (от лат. – сЫ818)
представляет собой систему соподчиненных понятий какой-либо области
знания, используемую как средство для установления связей между этими
понятиями.202 В связи с тем, что ограничение неприкосновенности личности
осуществляется путем применения мер уголовно-процессуального
принуждения, их классификация имеет теоретическое значение для тематики
нашего исследования.

Группировка собственно уголовно-процессуальных мер принуждения
проводится по различным основаниям. Наиболее распространенной из них
является группировка по целям применения.

Первая группа – меры, гарантирующие собирание доказательств. Наличие
подобной группы признают: И.Л. Петрухин,203 В.А. Михайлов,204 З.З.
Зинатуллин,205 Н.А. Громов,206 А.П. Рыжаков,207 М.А. Чельцов,208 П.М.
Давыдов,209 Ю.Д. Лившиц,210 В.М. Корнуков,211 А.И. Трусов.212 Эта группа
объединяет такие меры, как обыск, выемка, освидетельствование, получение
образцов для сравнительного исследования, помещение обвиняемого,
подозреваемого в медицинское учреждение, получение образцов для
сравнительного исследования, наложение ареста на почтово-телеграфную
корреспонденцию, контроль и запись телефонных и иных переговоров. З.Ф.
Коврига, называя указанные меры “мерами обеспечения”, пополняет их также
наложением ареста на имущество.213

Следующая группа выделяет меры, служащие для устранения возникших или
могущих возникнуть препятствий в ходе осуществления уголовного

PAGE 29

судопроизводства (В.М Корнуков, З.Ф. Коврига). Это – все меры
пресечения, задержание, привод, отобрание обязательства о явке,
отобрание обязательства о неразглашении данных предварительного
следствия. Все эти меры являются, прежде всего, превентивными
(предупреждающими) мерами. Некоторые ученые (И. Л. Петрухин, В.И.
Михайлов, Н.А. Громов, Ю.Д. Лившиц и др.) обособляют меры, призванные
предотвращать совершение преступлений (меры пресечения) в отдельную
группу. М.А. Чельцов выделил в отдельную группу меры, обеспечивающие
неуклонение обвиняемого от правосудия.

Последней группой охватывается мера, служащая обеспечением в части
имущественных взысканий – наложение ареста на имущество (выделяется И.Л.
Петрухиным, В.А. Михайловым, Н..А. Громовым, П.М Давыдовым, А.И.
Трусовым). 214

В правовой литературе встречается деление мер принуждения и на иные
группы, такие как: меры защиты (А.П. Рыжаков), меры, связанные с
необходимостью доставления лиц в следственные и судебные органы (Н.А.
Громов, П.М Давыдов, А.И. Трусов), меры, обеспечивающие порядок
судебного разбирательства (М.А. Чельцов, П.М. Давыдов, Ю.Д. Лившиц) и
др., но поскольку предложенная выше классификация охватывает эти меры,
то выделение их обособленными группами представляется нецелесообразным.

По последствиям применения мер собственно уголовно-процессуальное
принуждение классифицируется следующим образом: 1. а) меры,
ограничивающие право на свободу и неприкосновенность личности; б) меры,
ограничивающие право неприкосновенности жилища и права личной
собственности; в) меры, ограничивающие право на тайну переписки; г)
меры, связанные с притеснением и ущемлением иных прав и интересов
личности (З.Д. Еникеев).215 2. а) личные ограничения; б) ограничения
имущественного характера; в) организационные ограничения (З.Ф.
Коврига).216

С точки зрения темы нашего исследования, в зависимости от элементов
неприкосновенности личности,217 подвергаемых непосредственному
ограничению, всю совокупность мер уголовно-процессуального принуждения
можно разделить следующим образом.

Во-первых, это меры, ограничивающие физическую (телесную)
неприкосновенность лица. Сюда относятся: задержание, заключение под
стражу, домашний арест, подписка о невыезде, наблюдение командования
воинской части, отдача несовершеннолетнего под надзор администрации
закрытых детских учреждений, помещение обвиняемого в медицинское
учреждение для проведения экспертизы, привод, личный обыск,
освидетельствование, получение образцов для сравнительного исследования,
изъятие вещественных доказательств из полостей тела.

Во-вторых, меры, ограничивающие психическую неприкосновенность личности:
угроза применения более строгой меры пресечения в случае нарушения
первоначально избранной, предупреждение свидетеля, потерпевшего об
ответственности за отказ или уклонение от дачи показаний и за дачу
заведомо ложных показаний, отобрание подписки о неразглашении данных
предварительного следствия с предупреждением об уголовной

PAGE 30

ответственности, возможность применения принуждения в случае отказа
подвергнутся личному обыску, освидетельствованию и др.

В-третьих, меры, ограничивающие нравственную неприкосновенность, т.е.
действия, ущемляющие честь и достоинство личности при осуществлении мер
уголовно-процессуального принуждения.

В-четвертых, меры, ограничивающие индивидуальную свободу -задержание,
заключение под стражу, домашний арест, подписка о невыезде, наблюдение
командования воинской части, отдача несовершеннолетнего под надзор
администрации закрытых детских учреждений, помещение обвиняемого в
медицинское учреждение для проведения экспертизы, привод.

В-пятых, меры, ограничивающие общую свободу действий – вследствие
отсутствия конкретного перечня неформализованных прав и ценностей,
касающихся психофизической целостности и автономии человека, могущих
попасть под понятие общей свободы действия, потенциальную опасность ее
ограничения несут все рассматриваемые меры.

В-шестых, задержание, заключение под стражу, освидетельствование, личный
обыск, следственный эксперимент, получение образцов для сравнительного
исследования, проведение экспертиз, связанных с исследованием
человеческого организма и его функций (судебно-медицинской и
судебно-психиатрической) в определенных случаях выступают и мерами,
ограничивающими личную безопасность индивида.

Глава 2. Меры ограничения неприкосновенности личности в уголовном

процессе

2.2. Ограничение неприкосновенности личности при задержании

По УПК РФ задержание подозреваемого – это мера процессуального
принуждения, применяемая органом дознания, дознавателем, следователем
или прокурором на срок не более 48 часов с момента фактического
задержания лица по подозрению в совершении преступления. Иначе
определяет задержание ст. 132 ч. 1. УПК РК: это мера процессуального
принуждения, применяемая с целью выяснения его причастности к
преступлению и разрешения вопроса о применении к нему меры пресечения в
виде ареста. Но ни то, ни другое, на наш взгляд, не раскрывает сущности
задержания. Как нам думается, более оправданным является, данное МУПК,
согласно которому задержание в уголовном процессе состоит во взятии лица
под стражу, доставлении его в орган дознания или к органу, ведущему
уголовный процесс, и кратковременном содержании под стражей в местах и в
условиях, определенных законом (ч. 1 ст. 159). 218

Несмотря на кратковременный характер применения, задержание – один из
наиболее жестких видов уголовно-процессуального принуждения. Задержанный
лишается свободы передвижения, возможности общения с другими людьми,
возможности распоряжаться имуществом, страдает его физическая и
нравственная неприкосновенность, он терпит иные многочисленные
неудобства, связанные с бытом, проживанием, медицинским

PAGE 31

обслуживанием. Задержанный, как правило, несколько суток пребывает в
состоянии сильнейшего стресса, вызванного резкой переменой положения. Он
(стресс) способен вызвать чувство безысходности и бесполезности защиты
даже у невиновного, что может послужить причиной самооговора. 219

Задержание сочетается с иными правоограничительными мерами -личным
обыском, осмотром, освидетельствованием, снятием отпечатков пальцев.220
Часто при задержании лица, подозреваемого в совершении преступления,
применяется физическая сила. В случае же, “когда эта мера принята не к
надлежащему лицу, когда подозрение оказалось необоснованным, оно
оскорбляет и унижает достоинство человека”.221

Задержание – мера, характеризующаяся повышенным риском превышения мер,
необходимых для его осуществления. Это обстоятельство увеличивает
вероятность нарушения (неправомерного ограничения) неприкосновенности
личности, что, например, подтверждается наличием ст. 38

в УК РФ.

Особенностью данной меры принуждения является тот факт, что она может
быть осуществлена не только сотрудниками правоохранительных органов, но
и любым иным лицом, в том числе потерпевшим.222 Настоящее
уголовно-процессуальное законодательство России не содержит норм,
регламентирующих “гражданское” задержание. Однако ст. 38 УК РФ
устанавливает ответственность за превышение гражданами необходимых мер
для задержания лица, совершившего преступление.

Право граждан на задержание существенно расширяет рамки возможного
ограничения (в том числе и незаконного) неприкосновенности личности
задерживаемого лица, что соответственно требует установления
дополнительных гарантий. Такими гарантиями, на наш взгляд, могут
выступить: а) немедленность доставления задержанного правоохранительным
органам (запрет на удержание, превышающем время, необходимое для
доставки к следователю, и т.д.)223; б) запрет на задержание лица,
совершившего преступление небольшой и средней тяжести;224 в) запрет на
задержание, если о совершении преступления гражданину стало известно
лишь со слов иных лиц, при отсутствии явных признаков (следов)
преступления .

Наименьшая степень ограничения неприкосновенности личности при
задержании достигается путем соблюдения ряда требований, обусловленных
уголовно-процессуальными нормами, среди которых закон выделяет
основания, цели, мотивы и условия. Перечень оснований для задержания
установлен законодательством в ст. 91 УПК РФ.225 Условия также
регламентируются уголовно-процессуальным законодательством.226 В целях
усиления гарантий законности и обоснованности ограничения
неприкосновенности личности, следовало бы, на наш взгляд, установить еще
два условия: 1) незамедлительное ознакомление с сущностью подозрения
(тем более, что это предусмотрено п. 1 ч. 4 ст. 46 УПК РФ)227; 2)
обеспечение возможности немедленного обращения к защитнику (с этой целью
возможна организация круглосуточного дежурства адвокатов). При
отсутствии указанных условий лицо не должно задерживаться228. Кроме
того, основанием для

PAGE 32

отмены задержания должно явиться нарушение процессуальной процедуры,
предусмотренной ст. 92 УПК РФ.

Статья ч. 2 ст. 92 УПК РФ обязывает орган дознания и следователя
указывать в протоколе мотивы задержания, но не раскрывает их понятия.
Поэтому среди ученых до сих пор не сложилось единого мнения о том, что
же является мотивами задержания.

В научной литературе встречаются следующие определения мотивов: 1)
опасения, что подозреваемый, в случае его оставления на свободе будет
продолжать преступные действия или скроется от дознания либо
предварительного следствия, или станет препятствовать установлению
истины;229 2) конкретные факты, конкретные обстоятельства, которые
обусловливают необходимость задержания данного лица, свидетельствуют о
правомерности его задержания;230 3) побуждения органа дознания, которые
обусловливают необходимость производства задержания лица, подозреваемого
в совершении преступления231 или побудительные причины, которые
оправдывают применение этой меры принуждения;232 4) обстоятельства,
имеющие значение оснований задержания.233 Встречаются и другие
определения мотивов задержания.234

Мотивы задержания очень близки к целям, однако не совпадают с ними.235
На наш взгляд, мотивы – это те, обусловленные потребностями, внутренние
побуждения лица, которые вызывают у него решимость поступить
определенным образом. Цели – это представление лица о тех желаемых
результатах во внешнем мире, которые должны произойти в силу совершения
определенных действий. Иными словами, цели означают то, к чему стремится
орган дознания, производя задержание, то, для чего производится
задержание, а мотивы – психические, волевые процессы лица, производящего
дознание, определяющие цель и вызывающие у него желание добиться цели.
Поэтому представляется правильной третья точка зрения. Что касается
конкретных мотивов и целей задержания, то это представляет собой сложный
теоретический вопрос.

УПК РФ, УПК РБ и УПК КР не содержат определения целей задержания. УПК РК
определяет в качестве целей задержания – выяснение причастности лица к
преступлению и разрешения вопроса о применении к нему меры пресечения в
виде ареста (ст. 132 ч. 1). УПК РУ ставит перед задержанием лица иные
цели: пресечение его преступной деятельности, предотвращение побега,
сокрытия или уничтожения им доказательств (ст. 220 ч.1). По нашему
мнению, задержание только ради выяснения причастности лица к
преступлению и решения вопроса о применении к нему меры пресечения, при
отсутствии желания у задерживаемого лица скрыться, продолжить преступную
деятельность или скрыть (уничтожить) доказательства, не совсем оправдано
-эти вопросы вполне можно решить и не задерживая лицо, личность и
местонахождение которого известно. Неприкосновенность личности же должна
ограничиваться только тогда, когда без этого достижение поставленных
целей невозможно. Поэтому позиция УПК РУ представляется более правильной
и подлежащей, на наш взгляд, закреплению в УПК РФ.

PAGE 33

Многие ученые указывают на необходимость указания мотивов, не называя
при этом, какие конкретно данные могут содержаться в протоколе.236 Если
провести сравнительный анализ с аналогичным понятием в уголовном праве,
то можно заметить, что там присутствуют такие мотивы, как корысть,
ревность, карьеризм, злость, месть и т.д., то есть, в отличие от целей
(нажива, повышение по службе и др.), именно внутренние побуждения лица
совершить определенные действия, а не какие-либо фактические
обстоятельства. Именно мотив вызывает и формирует цель, а не
наоборот.237 В силу этого нельзя признать верным суждение о том, что
“мотивы задержания определяются теми целями, которые преследует эта мера
процессуального пресечения”238. Е.М. Клюков отмечает, что в качестве
мотива может выступить, например, стремление пресечь дальнейшую
преступную деятельность. В таком случае, исходя из требования закона
указать мотивы, в протоколе должно быть указано ” стремление пресечь”, а
не фактические обстоятельства, вызвавшие это стремление. Однако такая
запись не свидетельствовала бы о действительной необходимости
задержания.

Тем не менее, те или иные обстоятельства способны сформировать у лица
определенный мотив. При задержании такими обстоятельствами могут быть:
доказательства, на которых основано признание фактов (сообщения
очевидцев, документы, результаты осмотра места происшествия и иные),
обстоятельства, которые были установлены (обстоятельства совершения
преступления, тяжесть предъявленного обвинения, личность подозреваемого
и обвиняемого, род его занятий, возраст, состояние здоровья, семейное
положение и др.), соображения, которыми руководствовался следователь при
оценке доказательств. Перечисленные выше обстоятельства являются не
мотивами, а объективными данными, свидетельствующими о необходимости
произвести задержание. Именно в этом качестве они и должны быть
представлены в протоколе.

Процесс формирования у лица решения о необходимости задержания можно
представить следующей логической цепочкой. Должностное лицо,
уполномоченное произвести задержание, получает фактические данные
(установленные обстоятельства, доказательства фактов и др.),
свидетельствующие о необходимости произвести немедленное задержание. Эти
данные формируют у него внутреннее побуждение произвести данное
действие, иными словами, формируют мотив задержания. При этом необходимо
заметить, что во всех случаях он руководствуется одним основным мотивом,
который можно обозначить, например, как правоохранительный. Такой мотив
ставит перед ним цель предотвратить дальнейшее совершение преступления,
побег задерживаемого лица, сокрытие или уничтожение им доказательств, и
тем самым обеспечить охрану законности и правопорядка.

Исходя из вышеизложенного, представляется правильным при составлении
протокола отражать в нем основания, цели задержания, а также, веские
основания (доводы),239 свидетельствующие о необходимости производства
данной уголовно-процессуальной меры .

Задержание по подозрению в преступлении – широкомасштабное явление. В
1994 – 1998 гг. число задержанных достигало 400 – 500 тыс. в год.240 В
1999

PAGE 34

г. число задержанных составило 624.218241. Однако многие задержания
являются неправомерными. В 1999 г. по этому же основанию освобождено
5.873 человек.242 Согласно результатам проведенного нами исследования,
25,7% задержанных были отпущены вследствие отказа прокурором санкции на
их арест. До 60% задержанных освобождается без обращения органов
дознания и следствия к прокурору за санкцией на арест.243

Нередки случаи нарушения закона и несоблюдения прав граждан при
задержании. Так, по опубликованным в печати данным, граждане
безосновательно задерживались в 18% случаев; не были разъяснены права
подозреваемого по 75% дел; по 30% дел было нарушено требование о
немедленном допросе подозреваемого, нарушался 24-часовой срок
направления сообщения о задержании прокурору244. Из изученных нами 176
протоколов о задержании в порядке ст. 122 УПК РСФСР (теперь ст. 91 УПК
РФ), в 14,8% случаев родственники и близкие задержанного уведомлены не
были. Причем среди причин отмечались такие, как ” уведомление не
производилось ввиду того, что оно может помешать следствию”, “никого нет
дома”, “проживает в другой республике”, в некоторых случаях причины
вообще не указывались.

Такая ситуация, на наш взгляд, нарушает права лиц, которые в силу своих
связей с задержанным испытывают значительный дискомфорт при отсутствии у
них данных о его местонахождении (тем более в ночное время суток). В 7%
протоколов отсутствовали мотивы задержания, в 9,9% отсутствовали
основания. В милиции по-прежнему практикуются недозволенные методы
обращения с задержанными. Ради получения признательных показаний,
показаний против других лиц в первые часы после задержания людей в
милиции нередко избивают, подвергают жестокому обращению и пыткам.
Имеются примеры, когда пытки приводили к смерти или тяжелым последствиям
для здоровья задержанных.245

Как мы уже отмечали, Президент не имеет права издавать законы,
ограничивающие права и свободы человека. Это прерогатива Парламента.
Однако 14 июня 1994 года Президентом РФ был издан Указ, который
закреплял возможность задержания до 30 суток.246 Такое положение
закономерно привело к нарушениям конституционных прав граждан.247
Поэтому данный Указ был подвергнут справедливой критике в Постановлении
Государственной Думы от 22 июня 1994 г. “О защите конституционных прав и
свобод граждан при осуществлении мер по борьбе с преступностью”.248

Глава 2. Меры ограничения неприкосновенности личности в уголовном

процессе

2.3. Ограничение неприкосновенности личности при применении мер

пресечения

С наиболее интенсивным ограничением права на неприкосновенность личности
в уголовном процессе связано применение мер пресечения. УПК РФ (ст. 98)
предусматривает следующие виды мер пресечения: подписка о невыезде и
надлежащем поведении, личное поручительство, наблюдение

PAGE 35

командования воинской части, присмотр за несовершеннолетним
подозреваемым или обвиняемым, залог, домашний арест, заключение под
стражу. Правоприменительная практика свидетельствует, что в стадии
предварительного расследования мера пресечения избирается в отношении
практически всех обвиняемых. Однако в основном используется лишь два
вида: до 38% обвиняемых арестовывается249, в отношении остальных
ограничиваются подпиской о невыезде250. Доля иных мер пресечения редко
превышает 1-3%. В основном, это залог, реже – личное поручительство.251
Обязательство являться по вызовам и сообщать о перемене места жительства
вообще оказалось вытесненным из правоприменительной деятельности такой
фактически заменившей ее мерой пресечения, как подписка о невыезде (по
УПК РСФСР).252

Количество случаев избрания мер пресечения, не связанных с лишением
свободы, увеличивается при освобождении арестованного судом по ст.
220-1: заключение под стражу изменяется на подписку о невыезде ~65% 253,
на внесение залога ~22,5%, на отобрание обязательства о явке ~3,8%.254

Согласно проведенным нами исследованиям по 323 уголовным делам,
закончившимся вынесением обвинительного приговора, первоначально
избирались: подписка о невыезде – в 165 случаев (51,1%), заключение под
стражу – в 145 случаях (44,9%), залог – в 10 случаях (3,1%), отдача под
присмотр родителей – в 3 случаях (0,9%), в одном случае было отобрано
обязательство о явке (0,3%).

Самой строгой мерой, которая может быть применена к обвиняемому
(подозреваемому) в качестве меры уголовно-процессуального пресечения,
является заключение под стражу. Она состоит в лишении обвиняемого
(подозреваемого) свободы на время следствия и суда путем помещения его в
специально предусмотренные для этой цели учреждения. Заключение под
стражу, широко применяемое на практике, представляет собой
непосредственное вторжение государства в сферу прав граждан на свободу и
личную неприкосновенность.255

При заключении под стражу обвиняемый (подозреваемый) терпит
многочисленные ограничения личного и имущественного характера.
Утрачивается возможность распоряжаться своим личным временем,
действовать по своему усмотрению, ограничивается свобода передвижения,
общения, переписки; заключенный ограничивается в праве заниматься
трудовой деятельностью, а зачастую и вовсе лишается работы.
Ограничивается возможность основательно подготовиться к защите,
регулярно встречаться с родственниками. Заключенный, состоящий в
общественной организации или религиозной конфессии, не может
осуществлять ряд своих членских прав. Такие права, как свободный выбор
лечащего врача и получение информации, также не могут быть реализованы в
полном объеме. Лицо, лишенное свободы, терпит физическую и
психологическую зависимость от администрации следственного изолятора.
Нахождение под стражей оказывает определенное влияние и на
избирательные, гражданские и социальные права256. Имущественные лишения
проявляются в ограничении права пользоваться и

PAGE 36

распоряжаться имуществом, потере прибыли из-за невозможности заниматься
трудовой, предпринимательской деятельностью и т.д.257

Строгость данной меры пресечения характеризуется не только обширным
объемом ограничиваемых при этом конституционных прав и длительными
сроками своего действия. Человек, заключенный под стражу на время
проведения следствия и суда, практически выпадает из общества,
кардинально меняется его статус, условия быта, сфера деятельности, круг
общения, он лишается целого ряда социальных благ. Негативные последствия
заключения не исчезают полностью и после его возвращения на свободу.
Особенно угнетающе в этой ситуации чувствуют себя лица, не связанные
тесными отношениями с преступным миром и впервые попадающие в
соответствующие учреждения.

Кроме того, не всегда лишение свободы, даже только на срок следствия и
суда, действует ” отрезвляюще” на лиц, совершивших преступление, вызывая
у них решимость встать на путь исправления258. Известны случаи, когда
пребывание в СИЗО и общение с соответствующим контингентом, наоборот,
формируют у них решимость мешать ходу расследования и продолжать
преступную деятельность. Особенно пагубно сказываются аресты на
несовершеннолетних.259 “Так что из тюрем и СИЗО общество чаще всего
получает озлобленных и готовых к новым преступлениям людей, у которых
отнято самое главное – здоровье и вера в справедливость”.260 Этого
нельзя не учитывать при назначении данной меры пресечения, особенно к
неустойчивым, впечатлительным лицам, впервые попадающим в условия
изоляторов.

Содержание под стражей обеспечивает возможность помещения обвиняемого
(подозреваемого) в медицинский и психиатрический стационар без
специального на то решения суда.

Как отмечают процессуалисты, среди лиц, осужденных к лишению свободы за
одинаковые преступления, значительно больше тех, кто до суда был под
стражей.261 Стремясь подтвердить содержание под стражей, номинально
независимый судья назначает наказание в виде лишения свободы, хотя
подсудимый не виновен или не столько виновен.262

Все вышесказанное свидетельствует о возможности применения заключения
под стражу лишь в исключительных случаях. В общее понятие
исключительности вкладывается смысл, согласно которому использование
заключения под стражу возможно лишь в ситуациях, когда без нее нельзя
обойтись и необходимость ареста диктуется обстоятельствами дела и
сведениями, характеризующими личность подследственного263. Помимо этого,
закон указывает на два конкретизированных вида исключительности
применения заключения под стражу: 1) в отношении подозреваемого (ст. 100
УПК РФ)264, 2) в отношении преступления, максимальный срок наказания за
которое не превышает 2 лет лишения свободы (ст. 108 УПК РФ).265 К
сожалению, УПК РФ ослабил такую гарантию, как общую исключительность
применения заключения под стражу к несовершеннолетнему (ст. 393 УПК
РСФСР), оставив ее лишь в случае обвинения либо подозрения его
(несовершеннолетнего) в совершении преступления средней тяжести, тогда
как

PAGE 37

содержание под стражей подростка, обвиняемого (подозреваемого) в
совершении тяжкого и особо тяжкого преступления, видимо, нужно считать
нормой.266

На практике же заключение под стражу часто используется как обычная мера
пресечения. Согласно статистическим данным, ежегодно в следственные
изоляторы России поступает почти 500 тысяч арестованных.267 В 1999 г.
число лиц, взятых под стражу в стадии предварительного расследования –
447.285 человек. 268

Однако об истинном положении дел должна судить не количественная, а
качественная характеристика случаев применения данной меры, так как ”
масштабы, частота арестов определяются, с одной стороны, положениями
закона, а с другой – объективными потребностями конкретных уголовных

дел.269

Продолжает оставаться значительным количество освобожденных из ИВС в
связи с отсутствием необходимости применения меры пресечения в виде
заключения под стражу. После пребывания под стражей от 4 до 6 месяцев
25% арестованных освобождается в связи с изменением меры пресечения или
осуждением с наказанием, не связанным с лишением свободы.270 В 1999 году
из числа взятых под стражу освобождено в стадии предварительно
расследования около 13,5%271.

В.Ф. Абрамкин приводит следующий факт: 65% заключенных СИЗО в учреждения
для отбывающих наказание не попадают, т.к. наказание, азначенное им
судом, оказывается меньшим или чуть большим, чем тот срок, который они
уже отбыли в “газовых камерах” СИЗО.272 По данным, опубликованным в
печати, 13% заключенных в СИЗО – лица, обвиняемые за преступления
небольшой тяжести (всего 2 года лишения свободы).273 До одной трети
находившихся в СИЗО граждан по разным причинам остаются без приговора
суда.274

Поскольку каждый считается невиновным, пока его вина не установлена, то
в случаях, когда признается нужным арест лица, любые излишне суровые
меры, не являющиеся необходимыми, должны строжайше пресекаться
законом275. Тяжесть заключения под стражу неоправданно усиливается, если
не соблюдаются условия содержания арестованных в местах предварительного
заключения. В условиях неблагоприятной ситуации, сложившейся в
следственных изоляторах, даже пребывание там равносильно наказанию.276 В
состоянии пенитенциарной системы до сих пор не снята напряженность. На 1
ноября 1998 года в СИЗО содержалось сверх лимита 77,5 тыс. человек,277 в
среднем наполняемость СИЗО в 1999 г. составила 150% по отношению к
лимиту имеющихся мест.278 На каждого приходится 1,7 кв.м жилой площади.
В итоге не может быть и речи о здоровье людей, находящихся в изоляции.
За три года смертность возросла в два раза – главным образом от
туберкулеза.279

По данным Председателя Комиссии Государственной Думы РФ по проверке
фактов нарушения прав подозреваемых и обвиняемых в местах содержания под
стражей С.Карапетяна280, из-за переполняемости следственных изоляторов
десятки тысяч лиц, числящихся за судом и

PAGE 38

следствием, находятся в тяжелейших санитарно-бытовых условиях, не имеют
индивидуальных спальных мест, вынуждены вести существование на грани
выживания. Аналогичные данные о состоянии следственных изоляторов
регулярно публикуются в печати.281 По свидетельству Комиссии по правам
человека при Президенте РФ, ситуация в этих учреждениях характеризуется
нарастанием социально-психологической напряженности. Среди причин смерти
называются также: истощение, тепловые удары, кислородное голодание.282
Переполненность следственных изоляторов при низкокалорийном питании,
постоянной нехватке лекарственных препаратов, отсутствии вентиляции,
изношенности водопроводных сетей и канализации губительно сказывается на
состоянии здоровья содержащихся под стражей людей, способствует широкому
распространению легочных, сердечнососудистых и кожных заболеваний,
особенно туберкулеза и чесотки. В таких условиях некоторые лица проводят
время, которое практически равно санкциям по статье Уголовного кодекса
РФ, по которым они привлечены к ответственности.

В своей Рекомендации № 1257 (1995) по вопросу об условиях содержания под
стражей в государствах-членах Совета Европы, Парламентская Ассамблея
подчеркнула необходимость сужать сферу применения тюремного заключения и
сокращать его сроки с учетом явного ухудшения условий содержания в
тюрьмах по причине их перенаселенности. Аналогичным образом, в
Рекомендации 1245 (1994), касающейся досудебного содержания под стражей,
Ассамблея подчеркнула, что превентивное содержание под стражей должно
применяться лишь в силу острой необходимости, что оно должно быть
предметом ограничений и что лицам, содержащимся под стражей до суда,
должны предоставляться гарантии”.283 Статья 5 ч. 3 Европейской конвенции
о защите прав человека и основных свобод предусматривает возможность
освобождения из-под стражи до суда в зависимости от предоставления
гарантии явки в суд. МУПК СНГ предусматривает возможность освобождения
лица из-под стражи до суда под залог, даже при совершении им тяжкого и
особо тяжкого преступления (ст. 176 ч. 3).

Процессуальные сроки нарушаются в отношении каждого четвертого
арестованного гражданина. Не единичны случаи, когда в ожидании суда
заключенные содержатся под стражей по пять и более лет.284

По данным проведенного нами выборочного исследования, 2,1% осужденных
были освобождены из зала суда в связи с отбытием наказания во время
проводимого следствия. Показательно, что многие практические работники
сами выступают против длительных сроков содержания под стражей на
предварительном следствии.285 Их мнения проиллюстрированы в приведенной
выше диаграмме, согласно которой большинство опрошенных работников
правоохранительных органов считают, что предельным сроком заключения под
стражей на предварительном следствии должно быть 6 месяцев. Понятно, что
следователи прокуратуры выступают за более длительные сроки, т.к. именно
им приходится расследовать более сложные преступления, тем не менее,
прокуроры (их помощники и заместители),

PAGE 39

осуществляющие надзор за расследованием по всем категориям дел,
допускают значительное сокращение сроков предварительного заключения под
стражу. “В правовом государстве считается недопустимым ставить под
сомнение принцип презумпции невиновности, продлевая сроки
предварительного заключения и, таким образом, превращая его в отбывание
не назначенного судом наказания”.286

УПК РФ в ч. 2 ст. 255 установил предельный срок содержания под стражей
лица со дня поступления уголовного дела в суд и до вынесения приговора –
6 месяцев. Однако ч. 3 этой статьи по уголовным делам о тяжких и особо
тяжких преступлениях позволяет продлевать этот срок на неопределенное
время. Такая ситуация, на наш взгляд, является прямым нарушением ст. 14
Международного пакта о гражданских и политических правах, которое за
каждым закрепляет права на рассмотрение любого предъявленного ему
обвинения без неоправданной задержки, а также положение ст. 5 ч. 2
Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно
которому каждое арестованное или задержанное лицо имеет право на
судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение
до суда (см. п. XXI Прил. 2).

Предельный срок содержания под стражей, с одной стороны, должен
позволять органам расследования без искусственных помех искать, находить
и изобличать виновных, с другой – он должен разумно соизмеряться с
тяжестью предусмотренного законом наказания. Кроме того, всегда есть
опасность возникновения следственной ошибки, констатируемой
оправдательным приговором суда, и тогда длительный срок содержания под
стражей невиновного превращается в произвол, грубейшее нарушение
конституционного права гражданина на неприкосновенность личности.287

На практике часто не обеспечиваются процессуальные права лиц, лишенных
свободы в процессе предварительного следствия. Нередко во время
пребывания подследственного в СИЗО нарушаются его права, предоставленные
ему Законом РФ “О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в
совершении преступлений”. Из 107 опрошенных нами осужденных 20,6%
отметили нарушение права на личную безопасность, 19,6% – права на
8-часовой сон в ночное время, 16,8% – права на свидание с
родственниками, 15% – права получать информацию о своих правах и
обязанностях, 14% – права на свидание с защитником.

Острой остается проблема жестокого обращения с арестованными с целью
добиться признаний. Об этом свидетельствуют многочисленные факты288.
Жалобы на недозволенные методы воздействия и процессуальные нарушения
при проведении дознания либо предварительного расследования составляют
одну четвертую часть от общего количества жалоб на действия должностных
лиц правоохранительных органов, поступающих к Уполномоченному по правам
человека в РФ. В подавляющем большинстве жалоб на приговоры судов
имеются сведения о том, что на стадии дознания либо предварительного
следствия с целью получения показаний о признании вины по отношению
к задержанным применялось физическое или

PAGE 40

психологическое насилие, сотрудниками милиции допускались нарушения
уголовно-процессуального законодательства. По-прежнему без достаточных
оснований граждане помещаются в ИВС и СИЗО, где путем угроз, шантажа
задержанных вынуждают к даче показаний, чаще всего к самооговору.289 Еще
П.И. Люблинский писал: “Преграждая способы сношения с внешним миром,
следственная власть с большею легкостью и спокойствием может
расследовать преступления, не опасаясь препятствий и затруднений со
стороны обвиняемого; с другой стороны, отрывая заключенного от общества
и ставя его в бесправное положение, она внушает ему страх перед своей
властью, который весьма часто может склонить его к сознанию в
преступлении”.290 Пытаясь решить эту проблему, Генеральный прокурор РФ в
Приказе № 31 от 18 июня 1997г.,291 указал на то, что ни в коем случае
нельзя допускать использование задержания и ареста обвиняемого как
средства получения от подозреваемого или обвиняемого признания вины в
совершении преступления292. Тем не менее, по утверждению С.А. Пашина,
пытки для добывания признательных показаний в органах внутренних дел
становятся чуть ли не повседневной практикой.293

Все эти факты свидетельствуют о грубейших нарушениях права на
неприкосновенность личности, которое запрещает любые посягательства на
жизнь, здоровье, телесную неприкосновенность, честь, достоинство,
психику человека. В условиях формирования правового государства
нарушения законности при применении заключения под стражу к обвиняемым
(подозреваемым) недопустимы. “Содержание под стражей до суда
-политически популярная мера, поскольку она символизирует жестокость
государства по отношению к преступности, но цена, которую платит за это
общество может быть слишком высокой, если оно становится все более
восприимчивым к неоправданным ограничениям личных свобод”. 294

Неприкосновенность личности ограничивается в разной мере при применении
любой меры пресечения. Так, при отобрании подписки о невыезде295 лицо в
принудительном порядке лишается на определенный срок свободы
передвижения, и в результате этого его законные интересы не могут быть
полностью удовлетворены. Лившиц Ю.Д. отмечал, что, несмотря на
сравнительную мягкость этой меры, сопутствующие ей ограничения все же
весьма серьезны, и оставаться равнодушным к автоматическому применению
подписки о невыезде нельзя.296 На практике же подписка о невыезде
зачастую применяется именно тогда, когда в наличии такие фактические
данные, которые, наоборот, должны свидетельствовать о возможности
неприменения к данному лицу какой бы то ни было меры пресечения.297

Конституционный Суд РФ в своем определении отметил, что “такая мера
процессуального принуждения, как подписка о невыезде, ограничивает право
свободно передвигаться, выбирать место жительства, выезжать за пределы
Российской Федерации (ст. 27 Конституции РФ), т.е. порождает
последствия, выходящие за режим уголовного процесса, при том, что эти
последствия могут иметь длительный характер, поскольку предельный срок
предварительного следствия, в ходе которого допускается действие этой
меры пресечения, ограничен лишь сроками давности (ст. 78 УК РФ)”.298
Помимо ограничения

PAGE 41

свободы передвижения, у лиц, чья работа связана с длительными, частыми
разъездами, ограничивается также и право на труд, закрепленное
Конституцией РФ. Кроме того, данная мера пресечения может повлечь за
собой ограничение права свободного выбора места отдыха, права свидания с
родственниками и друзьями, проживающими за пределами данной местности.
Подписка о невыезде оказывает психическое давление на обвиняемого
(подозреваемого), вынужденного получать разрешение всякий раз, когда у
него возникнет необходимость отъезда по тем или иным причинам.
Психическое принуждение здесь выражается еще и в том, что при отобрании
подписки о невыезде, лицо предупреждается о возможном применении более
строгой меры пресечения в случае нарушения условий подписки о невыезде.

Тем не менее, других, непосредственно не связанных с ограничением
свободы передвижения, правоограничений для лиц, давших подписку о
невыезде, закон не устанавливает. Как отмечает И.Л. Петрухин, эти лица
пользуются всем комплексом конституционных и отраслевых прав и свобод.
Иные ограничительные меры, нередко сопутствующие данной мере пресечения
(привлечение отдела кадров, участкового инспектора милиции и др.), не
предусмотрены законом, и более того, противозаконны, так как
представляют собой серьезные и чувствительные ограничения личной свободы
граждан.299 Такое утверждение соответствует международному
законодательству, согласно которому в ходе применения не связанных с
тюремным заключением мер права обвиняемого (подозреваемого) не
ограничиваются в большей степени, чем это санкционировано компетентным
органом, вынесшим первоначальное решение300.

Личное поручительство, по своему содержанию, является наиболее
демократичной мерой пресечения. Тем не менее, и она заключает в
определенные факторы морально-личностного воздействия. Н.И. Капинус
выделяет следующие: а) совместное морально-принудительное влияние
поручителей на обвиняемого (подозреваемого) с использованием различных
способов воздействия с учетом личности, имущественного, общественного и
семейного положения своего подопечного; б) осознание обвиняемым
(подозреваемым) взаимной зависимости его и поручителей от проявленного
им поведения после избрания меры пресечения: поручители могут быть
подвергнуты мерам уголовно-процессуальной ответственности, а сам
обвиняемый (подозреваемый) может подлежать изменению данной меры
пресечения на более строгую.301 При этом лицо пользуется всем комплексом
прав наравне с обвиняемым, к которому мера пресечения не применена.
Важно подчеркнуть, что поручители, исполняя свои обязанности, не вправе
самостоятельно ограничивать какие-либо права обвиняемого. Преимущество
данной меры пресечения состоит в том, что обвиняемый находится на
свободе, продолжает свою трудовую деятельность, его общение с другими
членами общества не ограничивается.302

К несовершеннолетним, согласно действующему законодательству, помимо
выше рассмотренных мер, может быть применена также отдача под присмотр
родителей, опекунов, попечителей, других, заслуживающих доверия,

PAGE 42

лиц и должностным лицам специализированного детского учреждения (ст. 105
УПК РФ). Введение особых мер пресечения в отношении лиц, не достигших
восемнадцатилетнего возраста303 не случайно. Повышенное внимание,
уделяемое правам несовершеннолетних, обусловливается важностью защиты
ребенка, который в силу своей эмоциональной, духовной, интеллектуальной
и физической незрелости, нуждается в специальной охране и заботе,
включая надлежащую правовую защиту. Дифференциация мер воздействия
позволяет не только более эффективно решать задачи уголовного
судопроизводства, но и достигать цели гармоничного развития и воспитания
подростков.

Находясь под присмотром, несовершеннолетний должен обладать всем
комплексом конституционных прав; лица, осуществляющие присмотр, в свою
очередь не вправе самостоятельно ограничивать несовершеннолетнего в его
законных правах. Однако, при применении данной меры пресечения,
подросток попадает в более или менее строгую зависимость от
присматривающего лица, которое может в некоторой степени ограничивать
свободу его действий, оказывать на него психическое давление, ибо без
этого эффективный присмотр невозможен. Поэтому в целях защиты подростка
от необоснованного и незаконного ограничения его личной
неприкосновенности, необходимо тщательно изучить моральную пригодность
присматривающего лица, а также характер его взаимоотношений с
несовершеннолетним.304 Только при таких условиях присмотр окажется
законным и обоснованным, ибо будут достигнуты его цели и будет
гарантирована неприкосновенность личности подростка.

Отдача несовершеннолетнего под присмотр администрации закрытого детского
учреждения – жесткая мера пресечения, значительно ограничивающая права
несовершеннолетнего. При ее применении подросток лишен свободы
передвижения, резко ограничено его право на уединение, личную жизнь в
различных ее проявлениях, общение с другими людьми, а также право
свободно располагать собой. Вследствие этого “несовершеннолетний
обвиняемый должен помещаться в закрытое детское учреждение лишь тогда,
когда применение к нему иной меры пресечения (в том числе присмотра
родителей, опекунов, попечителей – Е.В.), кроме заключения под стражу,
не может явиться надежной гарантией явки к следователю и в суд и его
надлежащего поведения, а заключение под стражу применять нельзя или оно
явилось бы для него слишком строгой мерой пресечения”.305

Залог как мера пресечения воздействует на личность, ограничивая, прежде
всего, ее независимость и экономические права. Однако сам факт
нахождения лица под залогом, а также большая вероятность, в случае его
нарушения, быть лишенным свободы, представляет собой серьезное
психическое принуждение. Лицо, внесшее залог, не только ограничивается в
праве свободного распоряжения внесенным в качестве залога имуществом,
залог также должен обеспечивать явку обвиняемого (подозреваемого) к
следователю или в суд, надлежащее поведение обвиняемого
(подозреваемого).

Большое значение как для обеспечения интересов расследования, так и для
охраны прав граждан имеет вопрос об определении суммы залога.306 Сумма
залога должна быть определена таким образом, чтобы стать

PAGE 43

действительно серьезным препятствием для нарушения им процессуальных
обязанностей. Для обеспечения обвиняемому (подозреваемому) их прав и
законных интересов представляется необходимым предусмотреть возможность
обжалования им или его защитником суммы залога в суд. Данное положение
необходимо для пресечения ситуаций, когда обвиняемому (подозреваемому)
будет назначена чрезмерно высокая сумма, с тем, чтобы применить к нему
заключение под стражу .

Среди ученых встречаются мнения как против307, так и за применение
залога308. На наш взгляд, залог, при его правильном применении,
оказывается довольно эффективной мерой. Так, в США, только 2-4,7%
случаев повторного ареста лиц, отпущенных под залог.309 В России число
скрывшихся от органов следствия и суда при применении залога не
превышает 2%.310 В 9-ти из 10-ти изученных нами случаев применения
залога данная мера пресечения избиралась лишь в одном районе и по
прямому указанию прокурора.311

Несмотря на то, что залог в настоящее время используется крайне редко,
его роль в обеспечении надлежащего поведения обвиняемых в процессе
ведения уголовного дела должна постепенно усиливаться. Если раньше, в
период существования СССР, упор в основном делался на сознательность
граждан, на их личную ответственность, то теперь в соответствии с
изменением экономической ситуации в стране, где имущественные отношения
регулируются, в основном, нормами свободного рынка, эффективность
имущественных рычагов, на наш взгляд, будет, несомненно, повышаться.312
Тем более, что мировая практика показывает – достижение цели уголовного
судопроизводства может быть обеспечено, в большинстве случаев, без
применения заключения под стражу.

Преимущество залога в том, что, в отличие от заключения под стражу,
задержания, не нарушается личная свобода обвиняемого, не ограничивается
его право свободного передвижения, он не ограничивается в общении с
другими членами общества, не прекращает трудовую деятельность. При
уклонении от следствия лица, к которому была применена данная мера
пресечения, залог обращается в доход государства, что в определенной
степени компенсирует затраты по дальнейшему розыску обвиняемого, в
случае если он скроется от следствия и суда. Кроме того, не связанные с
лишением свободы меры пресечения избавляют государство от необходимости
затрат на содержание лица,313 способствуют устранению переполненности в
СИЗО.

УПК РФ предусмотрел новую меру пресечения – домашний арест. МУПК (ч. 1
ст. 175) и УПК РБ (ч. 1 ст. 125) охарактеризовали ее как неполную
(нестрогую) изоляцию обвиняемого от общества без содержания его под
стражей, но с применением правоограничений, определенных решением суда
(МУПК) или прокурором и его заместителем (УПК РБ).

УПК РФ и УПК РК допускают применение данной меры при наличии условий,
позволяющих избрать меру пресечения в виде заключения под стражу, но
когда полная изоляция лица не вызывается необходимостью или
нецелесообразна с учетом возраста, состояния здоровья, семейного
положения и других обстоятельств. МУПК и УПК РБ таких условий не ставят.
В любом

PAGE 44

случае, домашний арест влечет за собой применение к обвиняемому
определенных правоограничений. Так, УПК РФ и УПК РК определяют, что
арестованному может быть запрещено общение с определенными лицами,
получение и отправление корреспонденции, ведение переговоров с
использованием любых средств связи, а также установлены ограничения
выхода из жилища. По УПК РК место жительства арестованного может
охраняться, а за его поведением при необходимости устанавливается
надзор. Согласно положениям МУПК и УПК РБ, домашний арест может
сопровождаться многими ограничениями, используемыми поодиночке или в
допустимой совокупности (запрет выхода из жилища полностью или в
определенное время, запрет общаться с определенными лицами и принимать
кого бы то ни было у себя и др.). В целом, применение домашнего ареста
представляет собой значительное ограничение неприкосновенности личности
обвиняемого, уступающее по своей строгости лишь заключению под стражу.

Не всеми авторами идея включения домашнего ареста в УПК РФ
воспринимается однозначно.314 Действительно, на сегодняшний день
отсутствует полноценная детальная правовая регламентация данного
института, как и отсутствует опыт в практике его применения. Тем не
менее, домашний арест выступает, прежде всего, как альтернатива
заключению под стражу, и в этом заключается ее значение в процессе
обеспечения производства по делу.

Глава 2. Меры ограничения неприкосновенности личности в уголовном

процессе

2.4. Ограничение неприкосновенности личности при применении иных мер

процессуального принуждения

К мерам, ограничивающим неприкосновенность личности, помимо задержания и
мер пресечения, относятся:

1- я группа (меры возможного принуждения): освидетельствование,
получение образцов для сравнительного исследования, личный обыск,
амбулаторная экспертиза, помещение лица в медицинское учреждение для
проведения судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы;
отобрание обязательства о явке, предупреждение об ответственности и
отобрание подписок;

2- я группа (меры обязательного принуждения): привод.

Применение принуждения при осуществлении мер первой группы
обусловливается важностью обнаружения сведений, которые могут быть
получены при их осуществлении для расследования преступления. При этом
ограничение неприкосновенности личности происходит в тех случаях, когда
принудительно:

== освидетельствование проводится для выявления специфических
особенностей (пятна, оставленные различными химикатами, пятна крови,
царапины, шрамы, кожные повреждения различной степени давности и т.д.) и

PAGE 45

опознавательных признаков (татуировки, родимых пятен, физических
дефектов, шрамов и т.д.).

== личный обыск проводится для отыскания предметов в одежде человека, в
обуви обыскиваемого, в вещах, находящихся при обыскиваемом (сумки,
чемоданы, свертки, различные предметы), на теле человека и в его
естественных отверстиях;

== с целью обнаружения и изъятия вещественных доказательств (находящихся
во внутренних полостях, мягких и костных тканях человека, преднамеренно
проглоченных, сохраняемых в естественных отверстиях тела) происходит
медицинское вторжение в организм человека;315

== в качестве образцов по условиям конкретного уголовного дела изымаются
продукты жизнедеятельности человеческого организма и другие
биологические объекты человека: кровь, сперма, волосы, обрезки ногтей,
микроскопические соскобы внешних покровов тела, слюна, пот и другие
выделения, а также отпечатки кожного узора, слепки зубов и конечностей
(ч. 1 ст. 296 МУПК);

== в отношении обвиняемого и подозреваемого проводится экспертиза для
определения их физического или психического состояния в тех случаях,
когда возникает сомнение по поводу их вменяемости или способности
самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном
судопроизводстве;

== в отношении потерпевшего проводится экспертиза для определения его
психического или физического состояния в случаях, когда возникает
сомнение в их способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие
значение для уголовного дела, и давать о них показания;

== в отношении обвиняемого, подозреваемого, потерпевшего проводится
экспертиза для определения возраста, когда это имеет значение для
уголовного дела, а документы, подтверждающие его возраст, отсутствуют
или вызывают сомнение (за исключением посмертной экспертизы).

== отбираются обязательства о явке, подписки о неразглашении данных
предварительного следствия;

== соответствующие лица предупреждаются об ответственности за отказ или
уклонение от дачи показаний, за дачу заведомо ложного заключения
эксперта или перевода.

При личном обыске, освидетельствовании, получении образцов для
сравнительного исследования, изъятии вещественных доказательств из
полостей тела и проведении амбулаторной экспертизы ограничение
неприкосновенности личности носит кратковременный характер. Однако это
не означает их мягкости и безвредности для обвиняемого. Осуществление
этих мер – деятельность, способная глубоко оскорбить человека, причинить
боль, вызвать чувство стыда, нанести ущерб репутации.

Во всех случаях, когда объектом исследования в принудительном порядке
выступает тело человека – ограничивается физическая неприкосновенность.
Психическая неприкосновенность ограничивается тогда, когда, не желая
испытать на себе физическое насилие, лицо вынуждено подчиниться и

PAGE 46

действовать вопреки своим желаниям. В тех случаях, когда затрагивается
честь и достоинство личности, происходит ограничение нравственной
неприкосновенности, а в случаях угрозы жизни и здоровью страдает личная
безопасность. Индивидуальная свобода, при этом, ограничивается на: а)
время доставления лица до места проведения следственного действия (если
такое доставление осуществляется принудительно); б) время удержания лица
до начала осуществления необходимых действий; в) время непосредственного
проведения следственного действия.

Мера, наиболее обременительная с точки зрения прав личности, -помещение
обвиняемого и подозреваемого в медицинское учреждение для проведения
экспертизы. При ее осуществлении обвиняемый (подозреваемый)
ограничивается в свободе передвижения, свободе общения, в праве на труд,
страдает его человеческое достоинство. О строгости данной меры говорит
длительность срока, в течение которого она может производиться (ст. 30
ФЗ “О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ”). Согласно
п. 3 ч. 10 ст. 109 УПК РФ, время нахождения лица в медицинском или
психиатрическом стационаре засчитывается в срок пребывания обвиняемого
под стражей, а исходя из положений ст. 72 УК РФ и п. 6 ч. 2 ст. 302 УПК
РФ следует вывод, что пребывание в медицинском учреждении при
прохождении экспертизы -мера, приравненная к наказанию.

В настоящее время принудительно поместить обвиняемого (подозреваемого) в
медицинский или психиатрический стационар для проведения экспертизы,
если он находится на воле, возможно только по решению суда (п. 3 ч. 2
ст. 29 УПК РФ). В случае же, когда он находится под стражей, направить
его на экспертизу, в т.ч. психиатрическую, может непосредственно
следователь (ч. 1 ст. 195 УПК РФ). Такое положение свидетельствует о
том, что уголовно-процессуальный закон заботится в первую очередь о
правомерности ограничения индивидуальной свободы лица на предварительном
следствии, тогда как охрана психической неприкосновенности личности, в
данном случае, выпала из его поля зрения. Между тем данная проблема
заслуживает особого внимания.316 Этот вопрос попытался урегулировать ФЗ
” О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ” (ч. 3 ст. 29),
закрепив положение, согласно которому для производства
судебно-психиатрической экспертизы лицо помещается в психиатрический
стационар только на основании определения суда или постановления судьи.
Однако реализация этого положения статьей 43 этого же закона поставлена
в зависимость от уголовно-процессуального законодательства. Поэтому
представляется необходимым закрепить в УПК РФ положение о передаче суду
всех полномочий для решения вопроса о помещении лица в психиатрический
стационар. Кроме того, в целях защиты законных интересов обвиняемого
(подозреваемого), необходимо установить следующие положения об
обязанности органа дознания, следователя и прокурора: 1) принять меры
попечения о детях и охраны имущества; 2) в краткие сроки сообщить
родственникам обвиняемого (подозреваемого) о его омещении в медицинское
учреждение . Усиление судебного контроля за

PAGE 47

помещением обвиняемого (подозреваемого) в медицинское учреждение – мера
необходимая. “Режим в медицинских учреждениях строг, а в психиатрических
стационарах он приближается к тюремному “.317 Справедливо замечено, что
“произвол в этой области не менее опасен, чем произвол при заключении
под стражу. “Карательная психиатрия” может стать орудием расправы…
“.318

В отношении свидетеля и потерпевшего принудительное помещение в
стационар УПК РФ не предусматривает.319 Существуют различные позиции по
вопросу о допустимости принуждения (как психического, так и физического)
в отношении обвиняемого (подозреваемого) при применении той или иной
меры 1-й группы. Некоторые ученые считают, что такое принуждение
возможно не во всех случаях.320

Мы придерживаемся того мнения, что в отношении обвиняемого принуждение
возможно для осуществления любой из этих мер (такое принуждение
предусмотрено законом – 1, 2 ст. 179, ч. 1 ст. 202, ч. 1 ст. 184, п. 3,
5 ст. 196, ч. 1 ст. 203 УПК РФ). В параграфе 1.2. мы уже останавливались
на обосновании причин, обусловливающих ограничение неприкосновенности
личности обвиняемого (подозреваемого) в уголовном процессе. Здесь
отметим лишь следующее обстоятельство. Запрет уголовно-процессуальным
законом применения принуждения в отношении обвиняемого (подозреваемого)
при производстве рассматриваемых следственных действий, в то время как
им предусматривается лишение его (обвиняемого) свободы в виде заключения
под стражу, был бы непоследовательным. Во-первых, неприкосновенность
личности при заключении под стражу ограничивается намного жестче, чем в
упомянутых случаях принуждения и, во-вторых, осуществление данных
следственных действий напрямую направлено на установление истины, тогда
как заключение под стражу – лишь мера, обеспечивающая такое
установление. Таким образом, позиция авторов, с одной стороны, не
отрицающих меру пресечения в виде заключения под стражу, с другой,
выступающих за ограждение обвиняемого от значительно более мягкого и в
то же время не менее важного для всего производства по делу (конечно,
имеются в виду случаи, когда такое принуждение действительно необходимо)
принуждения, представляется не совсем верной.

По общему правилу, к свидетелю и потерпевшему в ходе уголовного
судопроизводства, принуждение не применяется. Однако, как и любое
правило, оно имеет свои исключения. Согласно ч. 4 ст. 195 амбулаторная
судебная экспертиза принудительно может быть осуществлена в отношении
потерпевшего только в двух случаях: для определения его психического или
физического состояния в случаях, когда возникает сомнение в их
способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для
уголовного дела и давать о них показания, и для определения его
возраста, когда это имеет значение для уголовного дела, а документы,
подтверждающие его возраст, отсутствуют или вызывают сомнение (за
исключением посмертной экспертизы).

П. 2 ст. 196 УПК РФ предусматривает еще один случай обязательного
производства экспертизы – для определения характера и степени вреда,

PAGE 48

причиненного здоровью. При этом данная статья не называет лиц, в
отношении которых может быть произведена такая экспертиза. Согласно же
ст. 28 ч. 4 Закона РФ “Закон РФ “О государственной судебно-экспертной
деятельности в Российской Федерации” от 5 апреля 2001 г.,321 в случае,
если в процессуальном законодательстве РФ не содержится прямого указания
на возможность принудительного направления лица на судебную экспертизу,
государственное судебно-экспертное учреждение не вправе производить
судебную экспертизу в отношении этого лица в принудительном порядке.
Таким образом, с одной стороны, уголовно-процессуальный закон обязывает
следователя назначить экспертизу, с другой стороны, она не может быть
произведена, если лицо откажется подвергнуться ей добровольно. Поэтому
необходимо закрепление в законе, что экспертиза для выяснения
обстоятельств, указанных в п. 2 ст. 196 УПК РФ, может быть назначена в
отношении обвиняемого, подозреваемого (такая необходимость может
возникнуть, например, при производстве уголовного дела по ст. 114 УК РФ)
и потерпевшего.

УПК РФ, в определенных случаях, обязывает свидетеля и потерпевшего
подвергнуться освидетельствованию и отобранию образцов для
сравнительного исследования в принудительном порядке (ч. 1 ст. 179, ч. 1
ст. 202, ст. 196 УПК РФ). Однако не все ученые разделяют в этом вопросе
точку зрения законодателя.322 На наш взгляд, ситуации, когда применение
такого принуждения к свидетелю и потерпевшему оправдано, существуют.323
Права свидетеля и потерпевшего могут и должны быть ограничены в том
случае, если от результатов такого принуждения зависит
уголовно-процессуальное (а в дальнейшем и уголовно-правовое) положение
обвиняемого (подозреваемого), т.е. когда имеются достаточные основания
полагать, что результат произведенных следственных действий может
привести к снятию обвинения в целом или по отдельным пунктам, либо иным
образом улучшить положение обвиняемого (подозреваемого).324 Такое
утверждение полностью соответствует ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, которая
гласит: права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены в
целях защиты законных прав и интересов других лиц (вне зависимости от их
процессуального статуса – Е.В.). В данном случае права обвиняемого имеют
прерогативу, т.к. объем прав, ограничиваемых в случае его незаконного
осуждения, шире объема прав потерпевшего или свидетеля при
принудительном освидетельствовании либо отобрании образцов для
сравнительного исследования – это обстоятельство полностью отвечает
критерию правомерности ограничения неприкосновенности личности.

В пользу этой точки зрения можно привести и иной аргумент. Согласно ч. 3
ст. 123 Конституции РФ, ст. 15 УПК РФ судопроизводство в России
осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.
Состязательность же предполагает: а) перенос обязанности всестороннего и
полного исследования обстоятельств дела с суда на стороны (п. 13
Концепции МУПК); б) наделение сторон равносильными возможностями
отстаивать свою

позицию (ч. 5 ст. 28 МУПК, ч. 4 ст. 24 УПК РБ, ч. 4 ст. 25 УПК РУ, ч. 7
ст. 23

PAGE 49

УПК РК).325 Поэтому принудительное осуществление освидетельствования и
отобрания образцов для сравнительного исследования как источники
доказательств должны быть равно доступны сторонам.

Итак, для выяснения истины по делу нет принципиального различия, какое
из мест на потерпевшем (свидетеле) нужно подвергнуть освидетельствованию
и требуется ли для этого обнажение или нет, какие именно образцы нужно
отобрать (по делу об изнасиловании это могут быть образцы крови, по делу
о растрате – образцы почерка). Однако результаты этих мер могут иметь
важное значение для выявления истины, и в этом плане оказать больше
влияние на обвиняемого (обвинение может подтвердиться, либо быть
изменено или снято). 326 Обвиняемый – лицо, которое до решения суда
считается невиновным. В силу этого нельзя считать интересы свидетеля и
потерпевшего предпочтительнее интересов обвиняемого (подозреваемого),
т.е., проявляя заботу об их чувствах, лишать обвиняемого возможности
быть оправданным.327 С другой стороны, “отрицательные для обвиняемого”
результаты проведения указанных мер, имеющие важное для выяснения истины
значение не менее важны, ибо отвечают назначению уголовного
судопроизводства, обеспечивая назначение виновным справедливого
наказания

(ч. 2 ст. 6 УПК РФ).328

Понятно, тем не менее, что принудительное осуществление тех или иных
следственных действий не может быть допущено без соблюдения определенных
условий. Такими условиями должны выступить: 1. Соблюдение критериев
правомерности ограничения неприкосновенности личности (см. параграф
2.2); 2. Недостаточность доказательств у той или иной стороны в
сочетании с отсутствием иных (не ограничительных) средств (источников)
их восполнения.

Однако любое ограничение неприкосновенности личности должно иметь
определенные гарантии законности и обоснованности его осуществления. В
данном случае, в качестве такой гарантии следует, на наш взгляд,
установить институт санкционирования прокурором ходатайств о
принудительном осуществлении амбулаторных экспертиз, освидетельствований
и отобрания образцов для сравнительного исследования. В отношении
несовершеннолетних участников процесса гарантии должны быть усилены:
ходатайства о разрешении принудительного производства в отношении их
следственных действий должны разрешаться судом .

Привод (мера, относящаяся ко второй группе) принудителен по своей
сущности. Это значит, что в каждом случае его осуществления
ограничивается неприкосновенность личности. При приводе лицо, нередко
свидетель или даже потерпевший, на виду у своих родственников, соседей в
сопровождении милиции доставляется к следователю. При таких
обстоятельствах может пострадать его личное достоинство. Кроме того, на
период общения со следователем он лишается возможности свободного
передвижения. Поэтому большое значение имеет определение круга лиц, к
которым может быть применен привод. Часть 1 статьи 113 УПК РФ в числе
лиц, могущих быть подвергнутыми приводу, называет подозреваемого,
обвиняемого, свидетеля и

PAGE 50

потерпевшего. Однако согласно п. 1 части 3 ст. 54 УПК РФ приводу может
быть подвергнут также и гражданский ответчик. Представляется, что в
статью 113 УПК РФ следует внести соответствующие изменения.

Глава 3. Гарантии законности и обоснованности ограничения
неприкосновенности личности в уголовном процессе 3.1. Гарантии
неприкосновенности личности как необходимое условие законности и
обоснованности ее ограничения в уголовном процессе

Ограничение неприкосновенности личности в целях достижения задач
уголовного судопроизводства – сугубо процессуальная деятельность,
осуществляемая исключительно в рамках предусмотренной УПК РФ
процессуальной формы. Данная процессуальная форма опирается, прежде
всего, на такие категории, как законность и обоснованность.329 Указанные
категории являются неотъемлемыми требованиями и при ограничении
неприкосновенности личности. Поэтому, прежде чем перейти к рассмотрению
гарантий, необходимо определить понятие и содержание законности и
обоснованности ограничения неприкосновенности личности в уголовном
процессе.

Среди ученых не возникает сомнения в правомерности утверждения о том,
что ” законность – неотъемлемая черта конституционного правового
государства, относящаяся ко всем сферам государственной жизни”.330
Общеправовой принцип законности закреплен в п. 2 и 3 ст. 15 Конституции
РФ, а применительно к уголовному процессу, кроме того, в ст. 49, 120,
123 и др. и развит в многочисленных нормах уголовно-процессуального
права (ст. 7, 10, 37, 125 УПК РФ и др.). Однако само понятие законности
в настоящий момент формулируется по разному. Наиболее значительную
группу составляют авторы, придерживающиеся понимания законности как
правовой регламентации соответствующих общественных отношений и точного
неуклонного исполнения установленных государством юридических норм (Н.А.
Громов, Ю.В. Францифоров, Н.В. Жогин, Ф.Н. Фаткуллин, М.Е. Токарева)331
и др. В.Н. Кудрявцев, определяя законность через такие категории, как
“режим общественной жизни” и “метод государственного руководства”, в
конечном итоге, также исходит из позиции признания сущностью законности
– “издание и неуклонное осуществление законов”332, что позволяет, на наш
взгляд, причислить его к вышеназванным авторам. Иную точку зрения,
содержащую в себе расширенное понимание законности, высказал В.В.
Клочков. Согласно его позиции, законность – это взаимосвязанные
требования общества к государству и иным участникам общественных
отношений; отражение и выражение этих требований в общественном, в том
числе политическом и юридическом сознании и в законодательстве;
реализация этих требований в социальной практике – в деятельности
участников общественных отношений333.

Понятно, что такое определение законности характеризует ее как общий
принцип отношения общества и государства к праву в целом. При уровневом
рассмотрении законность, как многогранное правовое понятие,
“рассыпается”

PAGE 51

на более или менее узкие понятия334. Одно из них связано с деятельностью
государственных органов, обеспечивающих реализацию и защиту прав
личности. В этом смысле, законность действий правоохранительных органов
подразумевает надлежащее и эффективное применение ими всех норм права,
регулирующих их деятельность.335

В УПК РФ (ст. 7) принцип обозначен, но не раскрывается: акцент сделан, в
первую очередь, на запрет суду и органам уголовного преследования
применять законы, противоречащие данному кодексу. Между тем, основное
содержание законности в другом. На наш взгляд, законность ограничения
неприкосновенности личности нужно выводить из принципа законности,
данного МУПК (ч. 1 ст. 12): дознаватель, следователь, прокурор, суд, а
также иные органы и лица, участвующие в уголовном судопроизводстве,
обязаны строго соблюдать положения Конституции, уголовно-процессуального
кодекса, других законов, принятых в соответствии с Конституцией, а также
иных нормативных актов, соответствующих законам, общепризнанным
принципам и нормам международного права.336 Часть 2 ст. 15 Конституции
РФ содержит общее требование об обязанности органов государственной
власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, граждан и их
объединений соблюдать Конституцию РФ и законы.

С учетом сказанного, можно дать следующее определение: законность
ограничения неприкосновенности личности в уголовном судопроизводстве
-это точное и неуклонное соблюдение и исполнение норм, регулирующих
порядок осуществления мер уголовно-процессуального принуждения органами
предварительного расследования, прокуратуры, судом и всеми лицами,
участвующими в деле.

С требованием законности ограничения неприкосновенности личности тесно
связано требование обоснованности осуществления такой деятельности.

При этом ни одно из них ни в коем случае не должно подменять другое.
Если законность (в узком понимании) требует соблюдения рамок закона, то
под ” обоснованностью” в русском языке понимается, прежде всего,
подтвержденность фактами, серьезными доводами, убедительность.337

Таким образом, важнейшей составляющей обоснованности является
совокупность “фактов”, “сведений”, “обстоятельств”, “убедительных
доводов и т.д., т.е. данных, свидетельствующих о необходимости
ограничения неприкосновенности личности338. Указанным данным, на наш
взгляд, необходимо придать статус веских оснований (доводов) соразмерный
по значимости, со статусом доказательств. С одной стороны, этого требует
исключительность права на неприкосновенность личности как
конституционного принципа, с другой, такое положение послужит средством
защиты от неправомерного или недостаточно обоснованного ограничения. При
этом веские доводы – это данные, отвечающие требованиям относимости,
допустимости, “которые убедили бы разумного и осторожного человека”339 в
безусловной необходимости ограничения неприкосновенности личности.
Веские доводы обусловливают необходимость ограничения.

PAGE 52

Тем не менее, для категоричного суждения об обоснованности, наличия
веских доводов, по нашему мнению, недостаточно. Как отмечалось выше,
зачастую происходит столкновение интересов государства и личности, в
котором права человека могут иметь большую ценность. Поэтому важным
элементом обоснованности ограничения неприкосновенности личности, на наш
взгляд, должно явиться обоснование в каждом конкретном случае приоритета
интересов государства и общества (в том числе приоритета выполнения
задач, стоящих перед уголовным судопроизводством) перед правами
конкретного лица.

Таким образом, под обоснованностью ограничения неприкосновенности
личности в уголовном процессе следует понимать наличие у компетентного
лица веских доводов, свидетельствующих о безусловной необходимости
ограничить права лица для достижения задач уголовного судопроизводства,
при условии соблюдения приоритетов.

В теории права под гарантиями прав человека и гражданина понимается
система условий, средств и способов, обеспечивающих всем и каждому
равные правовые возможности для выявления, приобретения и реализации
своих прав и свобод.340 На наш взгляд, под правовыми гарантиями
законности и обоснованности ограничения неприкосновенности личности
следует понимать совокупность условий, средств и способов, установленных
нормами международного, конституционного, уголовно-процессуального

законодательства и иными законами, а также осуществляемая на их основе
процессуальная деятельность, обеспечивающие личности охрану и защиту ее
физической, нравственной и психической неприкосновенности,
индивидуальной свободы, общей свободы действий и личной безопасности от
произвольных посягательств в процессе возбуждения, расследования и
рассмотрения уголовного дела.

Законность и обоснованность ограничения неприкосновенности личности во
многом зависят от установления и реализации совокупности соответствующих
правовых гарантий неприкосновенности личности: международно-правовых,
конституционных, уголовно-процессуальных, уголовно-правовых и
гражданско-правовых гарантий. В качестве гарантий законности и
обоснованности ограничения неприкосновенности личности выступают также
прокурорский надзор, ведомственный и судебный контроль, но они, в силу
значительного объема, выделены нами в отдельный параграф.

Международно-правовые гарантии. Международное право оказывает в
настоящее время все более сильное влияние на развитие национального,
внутригосударственного права. Идея примата международного права влечет
за собой обязанность государств следовать его демократическим принципам.
Статья 15 ч. 4 Конституции РФ гласит: ” Общепризнанные принципы и нормы
международного права и международные договоры Российской Федерации
являются составной частью ее правовой системы. Если международным
договором Российской Федерации установлены иные правила, чем
предусмотренные законом, то применяются правила международного
договора”. Статья 17 ч. 1 Конституции РФ дополняет данное положение: “В

PAGE 53

Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека
и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного
права”. Таким образом, не может быть законным ограничение
неприкосновенности личности, если оно производится вопреки таким
принципам и нормам. Конкретными международно-правовыми гарантиями
выступают многочисленные нормы права, регламентирующие
неприкосновенность личности, которые упоминались нами выше, а также вся
урегулированная этими нормами деятельность.

Однако не всегда содержание норм уголовно-процессуального
законодательства соответствует содержанию соответствующей норме
международного права. Так, например, согласно ст. 5 ч. 2 Европейской
Конвенции о защите прав человека и основных свобод, каждому
арестованному незамедлительно сообщаются причины его ареста341. При
этом, исходя из грамматического толкования слова “причины”,
представляется, что под ними понимаются те самые конкретные фактические
данные – веские доводы, которые в силу их наличия и вызвали с
необходимостью следствие, т.е. применение меры пресечения. В развитие
указанной нормы Конвенции, ч. 2 ст. 101 УПК РФ содержит норму о вручении
копии постановления или определения о применении меры пресечения лицу, в
отношении которого оно вынесено по его просьбе. Несоответствие данного
положения норме международного документа прослеживается по двум пунктам.
Во-первых, отсутствует императивность, присущая международной норме, о
незамедлительности вручения копии постановления, определения. Во-вторых,
само по себе ознакомление обвиняемого (подозреваемого) с постановлением,
не содержащим непосредственно причины его заключения под стражей342,
является нарушением ст. 5 ч. 2 Конвенции, но вполне законно с точки
зрения УПК РФ.343 Такая ситуация при ограничении конституционных прав
граждан представляется недопустимой. Следователь должен разобраться в
каждом уголовном деле, по которому обвиняемому избирается мера
пресечения, настолько, чтобы совершенно ответственно и однозначно
принять решение о применении этой меры. Все факты, положенные
следователем в обоснование необходимости ограничения прав граждан,
должны быть отражены в соответствующем постановлении. В противном случае
необходимо признавать такое постановление незаконным, а следовательно,
не имеющим силы. Закрепление данного положения позволит, во-первых,
исключить случаи произвольного ограничения прав граждан, когда это не
вызывается действительной необходимостью, во-вторых, повысить
ответственность должностных лиц за принимаемые ими решения по применению
той или иной меры пресечения и, в-третьих, обеспечить действенный
прокурорский надзор за исполнением требований закона .

Конституционные гарантии. В свете расширенного толкования принципа
неприкосновенности личности, в качестве конституционных гарантий
неприкосновенности личности следует рассматривать ст.ст. 2, 6, 7, 15,
17-25, 41, 42, 45-52, 54, 55, 56, 80, 85, 114 Конституции РФ. Большую
роль среди них в обеспечении законности и обоснованности ограничения
неприкосновенности

PAGE 54

личности играют конституционные принципы. Те из них, которые имеют
прямое отношение к уголовному судопроизводству, являются в то же время
уголовно-процессуальными принципами. Поэтому они, во избежание повторов,
будут рассмотрены нами ниже.

Уголовно-процессуальные гарантии. Процессуальные гарантии
неприкосновенности личности представляют собой составную часть гарантий
прав личности, единую систему мер и средств, предназначенных для охраны
и защиты важнейших прав участников процесса.

Некоторые авторы различают понятие процессуальных гарантий в узком и
широком смысле. В широком смысле под процессуальными гарантиями они
понимают установленные процессуальным законом средства, которые
обеспечивают правильное осуществление по каждому уголовному делу задач
правосудия, т.е. гарантии правосудия; в узком смысле – это те
установленные законом средства, которыми охраняются и обеспечиваются
права и законные интересы участвующих в уголовном процессе лиц, т.е.
гарантии личности.344 По мнению других, все процессуальные гарантии
способствуют вынесению правильного приговора (и в этом смысле они
являются гарантиями правосудия) и поэтому помогают невиновному
обвиняемому избежать необоснованного осуждения (и в этом смысле являются
гарантиями личности). 345 Несомненно, подавляющее большинство норм
уголовно-процессуального права направлено одновременно на защиту как
личности, так и правосудия, между тем некоторые нормы отходят от общего
правила и защищают интересы либо гражданина, либо правосудия.346

Под гарантиями в уголовном процессе в научной литературе понимаются: а)
нормы, предусматривающие уголовно-процессуальные права;347 б)
процессуальные обязанности должностных лиц и органов, осуществляющих
уголовное судопроизводство;348 в) уголовно-процессуальный режим349 г)
установленная законом система средств (правовые нормы, принципы,
институты);350 Представляется верной последняя точка зрения.

В качестве процессуальных гарантий прав и законных интересов личности в
правовой литературе рассматриваются 1) принципы уголовного процесса; 2)
процессуальная форма судопроизводства; 3) закрепленные в законе права и
обязанности участников уголовного процесса.351 Рассмотрим подробнее
каждую группу гарантий применительно к неприкосновенности личности в
уголовном процессе.

1) Концептуальную роль в обеспечении неприкосновенности личности играют
назначение и принципы уголовного процесса352. В ч. 1 ст. 6 УПК РФ в
качестве одного из назначений уголовного судопроизводства прямо
указывается: защита личности от незаконного и необоснованного обвинения,
осуждения, ограничения ее прав и свобод. Причем каждый принцип
уголовного судопроизводства воплощает такие обязанности лица,
производящего дознание, расследование, прокурора, суда, которые в силу
своего существа служат особо важными гарантиями прав и законных
интересов обвиняемого и других лиц, участвующих в процессе.353 Все
уголовно-процессуальные принципы неразрывно связаны между собой и
образуют единую систему.

PAGE 55

В немалой степени способствует законности и обоснованности ограничения
неприкосновенности личности часть 4 ст. 7 УПК РФ, согласно которой все
решения суда, судьи, прокурора, следователя, дознавателя должны быть
законными, обоснованными и мотивированными, а также требования статьи 9
УПК РФ об уважении чести и достоинства личности, запрете на применение
насилия, пыток, другого жестокого или унижающего человеческое
достоинство обращения. Кроме того, наиболее значимыми являются:

Принцип обеспечения подозреваемому и обвиняемому права на защиту.
Согласно ст. 48 Конституции РФ, каждый задержанный, заключенный под
стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться
помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания,
заключения под стражу или предъявления обвинения. Признавая, что
необходимость в защитнике может проявиться и в других случаях,
Конституционный Суд в своем постановлении установил, что норма статьи 48
(часть 2) Конституции РФ определенно указывает на сущностные признаки,
характеризующие фактическое положение лица, как нуждающегося в правовой
помощи в силу того, что его конституционные права, прежде всего, на
свободу и личную неприкосновенность ограничены, в том числе в связи с
уголовным преследованием в целях установления его виновности. 354

Согласно УПК РФ, защитник допускается применительно к обвиняемому с
момента предъявления обвинения, а применительно к подозреваемому, только
при наличии какого-либо из перечисленных в ч. 3 ст. 49 оснований.
Необходимо заметить, что защитник, допущенный к участию в деле для
проверки законности и обоснованности применения принудительных мер,
фактически наделяется правом оспаривать суть обвинения (подозрения),
тогда как лицо, подозреваемое в совершении преступления, к которому
принудительные меры (или меры, затрагивающие его права и свободы) не
применяются, лишено такой возможности. Такое положение, на наш взгляд,
неправомерно. Во-первых, от характера подозрения во многом зависит
потенциальный объем последующего ограничения прав и длительность
применения такого ограничения. При признании лица подозреваемым, у лиц,
осуществляющих уголовное преследование, появляется сама возможность
применения принудительных и ограничительных процессуальных мер,355 и
участие на этом этапе защитника позволило бы сократить случаи
необоснованного их применения. Во-вторых, само подозрение ограничивает
права граждан (наносит урон их чести, достоинству), выделяет лицо из
числа законопослушных граждан, ставит его особняком. Принцип презумпции
невиновности как обязательное составляющее правового государства,
должен, как нам представляется, предопределять следующую позицию: нет
подозрения (обвинения) – нет защитника, есть подозрение (обвинение) –
есть защитник.

Новый УПК РФ значительно расширил допуск защитника к участию в уголовном
деле, в т.ч. в случаях осуществления иных мер процессуального
принуждения или других процессуальных действий, затрагивающих права и
свободы лица, подозреваемого в совершении преступления (п. 5 ч. 3 ст.
49). Однако расплывчатость и неконкретность формулировки “процессуальные

PAGE 56

действия, затрагивающие права и свободы подозреваемого” осложнит
применение данной нормы на практике. Поэтому представляется
целесообразным для усиления гарантий неприкосновенности личности
установить возможность допуска защитника к делу с момента появления у
лица статуса подозреваемого, как это закреплено в ч. 3 ст. 70 УПК РК, в
ч. 4 ст. 44 УПК РБ.

Принцип публичности. Немаловажное значение в уголовном процессе занимает
вопрос о его соотношении с правом личности на неприкосновенность. Хотя
принцип публичности провозглашен как принцип, призванный охранять права
и интересы потерпевшего, охранять защищаемые законом общественные
интересы от каких бы то ни было посягательств, нельзя сказать, что
указанный принцип полностью служит охране права личности на
неприкосновенность. При публичном обвинении может нарушаться
нравственная неприкосновенность лица, не желающего в силу каких-либо
личных причин придавать огласке факт совершения преступления, в котором
он явился потерпевшим. Кроме того, оно становится лицом, к которому, как
к потерпевшему, может быть применено уголовно-процессуальное
принуждение. Тем не менее, мы разделяем мнение о том, что “публичность
как принцип уголовного процесса нельзя трактовать как активную защиту
государства, общества от преступных посягательств вне зависимости от
интересов отдельной личности, ибо невозможно проявлять заботу о благе
государства и общества, игнорируя при этом интересы отдельной личности.
Публичный интерес – это не только интерес государства и общества в
целом, но и интерес личности”.356 “…Поскольку интересы личности
приоритетны для государства, публичный интерес включает в себя также и
защиту интересов личности”.357

Принцип презумпции невиновности,358 сущность которого состоит в
признании объективного правового положения невиновности лица, до
вступления в законную силу вынесенного в отношении него обвинительного
приговора359. Важно, что человек, привлеченный в качестве обвиняемого
(подозреваемого), остается для общества полноправным гражданином,
освобожденным от обязанности претерпевать какие-либо неблагоприятные
уголовно-правовые последствия.360 Однако принцип презумпции невиновности
в ходе уголовного судопроизводства не препятствует применению к нему
(обвиняемому, подозреваемому) мер уголовно-процессуального принуждения.
Более того, это правило распространяется и на других участников
уголовного процесса, чья виновность под сомнение вообще не ставится, но
чьи права могут быть ограничены на основании закона. Такими участниками
являются свидетели и потерпевшие.

Ш. Монтескье писал: “если не ограждена невиновность граждан, то не
ограждена и свобода”.361 Значение рассматриваемого принципа для охраны
неприкосновенности личности состоит, прежде всего, в том, что он
проводит четкую грань между ограничением прав личности как следствием
наступления уголовно-правовой ответственности и ограничением прав
личности как следствием необходимости принятия мер, обеспечивающих
должное производство по делу362. Принцип презумпции невиновности
предполагает,

PAGE 57

что на свободе до суда должны находиться все обвиняемые, в отношении
которых нет оснований для заключения под стражу, даже если им
инкриминируется совершение особо тяжких преступлений. Главное, чтобы они
не скрылись, не мешали следствию и не совершили нового
правонарушения.363

По своей сущности меры уголовно процессуального принуждения отличаются
от мер уголовно-правовой ответственности (ст. 53, 54, 56, 57 УК РФ),
несмотря на то, что при этом могут быть ограничены сходные права.364

Это разграничение имеет важное практическое и нравственное значение.365

Принцип всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств
дела представляет собой важнейшую гарантию законного и обоснованного
ограничения неприкосновенности личности в уголовном процессе. Данный
принцип способствует снижению количества судебных и следственных ошибок,
влекущих за собой нарушения прав личности. Известно, что при неправильно
решенном вопросе о возбуждении уголовного дела, предъявлении обвинения,
осуждении лица и т.п., любое ограничение прав личности будет не
соответствовать требованиям как законности, так и обоснованности.

Далее, обязанность, адресованная суду, прокурору, органам
предварительного следствия о всестороннем, полном и объективном
исследовании обстоятельств дела, касается не только данных,
непосредственно относящихся к предъявленному обвинению, но и в той же
степени к обстоятельствам, которые ложатся в основу решения вопроса о
применении той или иной меры уголовно-процессуального принуждения. При
этом учитываются: тяжесть предъявленного обвинения, криминогенность
личности обвиняемого (подозреваемого), его возраст, состояние здоровья,
семейное положение, наличие или отсутствие постоянного места жительства
и работы, поведение на следствии, признание вины, предыдущие судимости и
т.д. Тем самым в каждом конкретном случае достигается требование
обоснованности и необходимости ограничения неприкосновенности личности
того или иного лица.

Принцип осуществления правосудия на началах равенства перед законом и
судом. Сущность этого принципа состоит в том, что при рассмотрении
уголовных дел в суде закон устанавливает один и тот же процессуальный
порядок в отношении всех граждан, независимо от их происхождения,
социального, должностного и имущественного положения, расовой и
национальной принадлежности, пола, образования, языка, отношения к
религии, рода и характера занятий, места жительства и других
обстоятельств.

Тем не менее, международное право, а также конституционное и
уголовно-процессуальное право России предусматривает значительные
изъятия из данного общего права. Проведенное Ф.А. Агаевым и В.Н. Галузо
исследование норм правовых институтов об иммунитетах и привилегиях
показало, что особыми преимуществами и льготами в этой области наделены
187 категорий российских и иностранных граждан в связи с выполнением ими

PAGE 58

специфических функций в межгосударственных, государственных и
общественных отношениях.366

Значение существования определенных привилегий в уголовном процессе
велико и обусловливается, прежде всего, обеспечением возможности
выполнять указанными лицами надлежащим образом свои обязанности. Ввиду
особого назначения иммунитетов в уголовном процессе, они представляют
собой дополнительные процессуальные гарантии законности и обоснованности
вовлечения указанных граждан в сферу уголовного судопроизводства и
применения к ним мер процессуального принуждения, связанного со
значительными правоограничениями.

Однако предоставление иммунитета большому кругу лиц, по нашему мнению,
вряд ли является оправданным. Так, например, 31 декабря 1999 г. был
издан Указ и.о. Президента РФ № 1763 “О гарантиях Президенту Российской
Федерации, прекратившему исполнение своих полномочий, и членам его
семьи”.367 Согласно пп. д) п. 1 данного Указа, Президент РФ,
прекративший исполнение своих полномочий, не мог быть привлечен к
уголовной или административной ответственности, задержан, арестован,
подвергнут обыску, допросу либо личному досмотру. Сегодня уже действует
Федеральный закон от 12 февраля 2001 г. с аналогичным названием.368
Думается, наделение бывшего Президента РФ неприкосновенностью
противоречит конституционному (ст. 19 Конституции РФ), и
уголовно-правовому (ст. 4 УК РФ) принципу равенства граждан перед
законом и судом (к сожалению, УПК РФ не предусмотрел соответствующей
правовой нормы).369 Такую точку зрения можно высказать относительно и
неприкосновенности и свидетельского иммунитета депутатов, установленного
Законом РФ от 8 мая 1994 г. ” О статусе члена Совета Федерации и статусе
депутата Государственной Думы Федерального Собрания РФ”370 и Законом РФ
от 6 октября 1989 г. “Об общих принципах .. .”371.

2) Среди важнейших факторов обеспечения неприкосновенности личности
особое место занимает “надлежащая правовая процедура” (Due Process of
Law)372 – процессуальная форма уголовного судопроизводства.373 И.А.
Либус отмечает, что процессуальная форма обеспечивает наиболее
целесообразный и наиболее эффективный порядок исследования обстоятельств
дела и выяснения истины во всех стадиях процесса374. Установленные
четкие порядок, основания и условия применения мер, ограничивающих права
лиц, вовлекаемых в уголовное судопроизводство, обеспечивают охрану и
защиту неприкосновенности личности от произвольных посягательств.

В плане уголовно-процессуальной формы меры пресечения должны
использоваться лишь в строгом соответствии с их целевым назначением, при
наличии установленных законом оснований и с соблюдением надлежащей
правовой процедуры. Любое отступление от этой формы, игнорирование или
нарушение правил УПК, в которых соответствующий порядок закреплен,
влечет за собой нарушение гарантированных законом прав и интересов
участников процесса.

То значение, которое придается соблюдению процессуальной формы
правосудия, обусловливается тем, что она создает для органов следствия,

PAGE 59

прокуратуры и суда все условия для наиболее правильного и эффективного
обеспечения прав личности и правомерности их ограничения.

3) Уголовно-процессуальными гарантиями неприкосновенности личности в
большой степени служат соответствующие обязанности лица, производящего
дознание, следователя, прокурора, суда, а также права обвиняемого
(подозреваемого), права и обязанности защитника, обязанности эксперта,
свидетеля, потерпевшего, переводчика и т.д.

Согласно нормам УПК РФ уполномоченные должностные лица в ходе
осуществления уголовного судопроизводства обязаны: разрешать вопросы
уголовного дела в пределах своей компетенции (ч. 1 ст. 144, ч. 1 ст.
146, ч. 2 ст. 406 и др.); осуществлять свои полномочия беспристрастно,
объективно (ст.ст. 66 – 68, п. 1 ч. 5 ст. 327, ст. 332, ч. 5 ст. 340 и
др.); мотивировать принимаемые в пределах своей компетенции
постановления, определения, приговор (ч. 4 ст. 7, ч. 2 ст. 92, ч. 3 ст.
108, ч. 4 ст. 165, ч. 7 ст. 246, ст. 305, ст. 307 и др.); соблюдать
сроки совершения соответствующих процессуальных действий (ч. 1 ст. 10,
ст.ст. 92, 109, 121, 124, 129, 162 и др.).

З.Ф. Коврига к уголовно-процессуальным гарантиям относит также
установленные законом средства, которыми пресекаются нарушения,
восстанавливаются нарушенные права и оказывается воздействие на лиц,
допустивших нарушение прав и законных интересов личности.375 Такие
гарантии предусмотрены УПК РФ в ст.ст. 34, 37, 117, ч. 5 ст. 146, ст.
409 и др. В свою очередь, лица, вовлеченные в орбиту уголовного
судопроизводства, наделяются большим объемом прав, позволяющим им
эффективно защищать свои интересы (ст.ст. 11, 42 – 60 УПК и др.).

В системе гарантий законности и обоснованности ограничения
неприкосновенности личности в уголовном процессе немаловажное значение
имеет деятельность адвокатов.

Как свидетельствует статистика, в 1999 г. в стране насчитывалось 145
коллегий адвокатов и 4878 юридических консультаций, численность
адвокатов составляла 43113 чел. В ходе дознания и предварительного
следствия за 1999 г. адвокатами было заявлено 451 008 ходатайств, 38% из
которых -удовлетворено.376 В течение последних лет в Российской
Федерации образовались альтернативные адвокатские организации, которые
широко осуществляют правоохранительные функции, в том числе посредством
участия адвокатов в уголовном процессе. Также создаются и действуют
многочисленные организации юристов и адвокатов, которые не наделены
правом заниматься адвокатской практикой, однако их значение в развитии
общественного правосознания, выдвижении предложений по улучшению
юридической помощи гражданам велико. Обеспечение соблюдения прав
подзащитных при применении мер уголовно-процессуального принуждения
является одним из вопросов, которому адвокатами придается большое
значение.377

Увеличение численности адвокатов позволило бы осуществить такую меру,
как круглосуточное дежурство адвокатов в дежурных отделениях РОВД,
следственных изоляторах для своевременного участия в уголовном деле.

PAGE 60

Расширение адвокатского корпуса хотя и увеличит затраты (как и все
другие гарантии), тем не менее обеспечит качественную сторону
оптимизации процесса ограничения прав граждан.

X? –

†

прикосновенности и половой свободы личности, против личной
собственности. Глава 19 УК РФ полностью посвящена преступлениям против
конституционных прав и свобод граждан. Важнейшей гарантией для защиты
прав и законных интересов личности является уголовная ответственность за
привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 229 УК
РФ), незаконного задержания, заключения под стражу или содержания под
стражей (ст. 301 УК РФ), принуждения к даче показаний (ст. 302 УК РФ),
фальсификации доказательств (ч. 2 ст. 303 УК РФ), вынесения заведомо
неправосудного приговора, решения или иного судебного акта (ст. 305 УК
РФ). Субъектами этих преступлений являются лица, обладающие правом
применения уголовно-процессуального принуждения – судьи, прокуроры,
следователи, лица, осуществляющие дознание, начальники мест содержания
под стражей (в части незаконного содержания под стражей).378

Гражданско-правовые гарантии. Гражданский кодекс РФ содержит гарантии
неприкосновенности личности в части обязательств, возникающих из
причинения вреда (ст. 1070). Согласно этой статье, гражданско-правовые
гарантии включают в себя ответственность за вред, причиненный
незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия,
прокуратуры и суда в результате незаконного применения в качестве меры
пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, возможность
возмещения такого вреда за счет казны Российской Федерации, а в случаях,
предусмотренных законом, за счет казны субъекта Российской Федерации или
казны муниципального образования в полном объеме независимо от вины
должностных лиц органов дознания, предварительного следствия,
прокуратуры и суда в порядке, установленном законом.379

По смыслу ст. 12, 15, 16, 150-152 ГК РФ незаконно арестованный и
содержащийся под стражей может претендовать на компенсацию морального
вреда и возмещение убытков от противоправного применения данной меры
пресечения. Постановлением Пленума Верховного Суда РФ ” О судебном
приговоре” от 26 апреля 1996 г. разъяснено, что при вынесении
оправдательного приговора в соответствии с положениями ст.ст. 1070, 1100
ГК РФ оправданному объясняется его право на возмещение вреда и
компенсацию морального вреда, причиненного в результате незаконного
привлечения к уголовной ответственности.380 Далее, основания и порядок
возмещения ущерба предусмотрены и рядом иных нормативных актов:
Положением о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину
незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия,
прокуратуры и суда, утвержденным Указом Президиума Верховного Совета
СССР от 18 мая

PAGE 61

1981 г., Инструкцией по применению этого Положения, ст. 118 ГПК РСФСР.
Тем не менее, 91,6% опрошенных нами следователей, дознавателей,
прокуроров в воей практике не встречались со случаями возмещения вреда,
причиненного незаконным заключением под стражу.

Система гарантий неприкосновенности личности не ограничивается
вышеперечисленными принципами и нормами, а представляет собой обширную
социально-правовую систему, в которую входят также политические,
экономические, социальные, этические и иные гарантии.381 В этой системе
правовые средства защиты выступают той необходимой основой, которая
непосредственно обеспечивает законность и обоснованность ограничения
неприкосновенности личности в уголовном судопроизводстве. В целом,
вопрос установления и закрепления в законе гарантий осуществления прав и
законных интересов личности не менее значим, чем вопрос установления и
законодательного закрепления самих прав и свобод. “Права и свободы
личности могут быть действенно ограждаемы от незаконных или произвольных
ограничений путем предоставления личности: а) гарантий и б) средств
правовой защиты на национальном, региональном и международном
уровне”.382

Простое провозглашение прогрессивных идей ничего не дает без
установления эффективных гарантий, приводящих эти идеи в действие.
Только разработка и закрепление в законодательстве разнообразных
гарантий дает возможность с высокой степенью законности и эффективности
решать стоящие перед уголовным судопроизводством задачи по быстрому и
полному расследованию преступлений; позволяет вести речь о построении
правового государства, где личность провозглашается высшей ценностью.
Исследование данного вопроса должно быть направлено как на дальнейшую
разработку и законодательное закрепление гарантий, охраняющих права
личности, так и на проблему соблюдения их на практике.

Глава 3. Гарантии законности и обоснованности ограничения
неприкосновенности личности в уголовном процессе 3.2. Роль прокурорского
надзора, ведомственного и судебного контроля в обеспечении законности и
обоснованности ограничения неприкосновенности

личности по уголовным делам

Традиционная для российского государства прокуратура
надзорно-обвинительного типа в современных условиях существенно усилила
правозащитную функцию. Обращения граждан за защитой своих прав в органы
прокуратуры более чем в 10 раз превышают число обращений в суды.383

Правовой основой защиты неприкосновенности личности в уголовном процессе
стало выделение в Законе РФ “О прокуратуре РФ” от 17 ноября 1995 г.
среди основных направлений надзора за соблюдением прав и свобод
гражданина (раздел 3, гл. 2) и за исполнением законов органами,
осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, дознание и
предварительное следствие (раздел 3, гл. 3)384.

PAGE 62

Опираясь на фактические данные, можно сказать, что роль прокуратуры в
обеспечении законности и обоснованности применения процессуальных норм,
затрагивающих неприкосновенность личности, на сегодняшний день
значительна. В связи с нарушениями законности органами внутренних дел
при производстве предварительного следствия и дознания, прокуроры в 1996
г. внесли 36 924 представлений (на 2,7% больше, чем в 1995 г.).385 В
1999 году прокурорами было внесено 48074 представления на нарушения
закона в ходе дознания и предварительного следствия (на 7,6% больше, чем
в 1998 г.).386 В этом же году прокурорами было возбуждено 55 уголовных
дел в отношении следственных работников по фактам получения взяток.
Помимо этого: 5 – за служебный подлог, 3 – за халатность, 7 – за
превышение должностных полномочий, 13 – за злоупотребление должностными
полномочиями.387

Согласно данным Генеральной прокуратуры РФ, за девять месяцев 1999 года
в дисциплинарном порядке за допущенные правонарушения наказаны свыше 20
тыс. работников органов внутренних дел.388 В 2000 году за различные
правонарушения к уголовной и дисциплинарной ответственности привлечены
5146 сотрудников МВД России. За нарушение законности и преступления
осуждено 1190 человек. Только в первом полугодии 2000 г. в органы
прокуратуры РФ поступило 4087 жалоб на недозволенные методы ведения
дознания и предварительного следствия в органах внутренних дел, из
которых 160 признаны обоснованными.389 Всего в 2000 году прокуроры
освободили 2,5 тыс. незаконно задержанных граждан и свыше 600
арестованных, привлекли к ответственности за применение недозволенных
методов следствия 105 сотрудников органов внутренних дел.390 В 2001 году
прокурорами выявлено 1,3 тыс. незаконно арестованных.391

Однако деятельность прокуроров сама по себе не лишена недостатков. В
Приказе Генерального прокурора РФ от 18 июня 1997 г. № 31 “Об
организации прокурорского надзора за предварительным следствием и
дознанием” отмечается тот факт, что некоторые прокуроры районного звена
не выполняют свои профессиональные обязанности по своевременной отмене
незаконных постановлений следователей и дознавателей, не проявляют
настойчивости и принципиальности в привлечении начальников следственных
подразделений и органов дознания к ответственности. Невысок стаж
прокурорских работников. Согласно анкетированию, проведенному А.Б.
Соловьевым, 40,2% прокурорских работника имели стаж работы в органах
прокуратуры до трех лет, из них 14,7% – до года.392

В структуре организационных условий законности и обоснованности
ограничения неприкосновенности личности большое значение имеет работа по
процессуальному руководству начальников следственных отделов и их
заместителей. На начальника следственного отдела закон возлагает
обязанности по организации и руководству следственной работой. Он лично
отвечает за ее состояние в руководимом им отделе (отделении), будучи
наделенным для этого обширными полномочиями (ст. 39 УПК РФ). Особый
контроль он осуществляет за соблюдением законности при задержании и
аресте граждан, производстве обысков; им ведется соответствующий
журнал.393

PAGE 63

Однако в органах предварительного следствия наблюдается тенденция
формального осуществления ведомственного процессуального контроля со
стороны начальника следственного отдела, фактическое отсутствие
процессуального руководства по основной массе дел. Начальники
следственных отделов и их заместители превращаются порой в своеобразных
диспетчеров по распределению дел между следователями и учету их движения
в целях достижения количественных показателей к концу отчетного периода.
В лучшем случае они осуществляют ресурсное и техническое обеспечение
следователей.394

Зачастую ведомственный контроль подменяется прокурорским надзором. Такая
ситуация значительно ослабляет возможности действенной организации
предварительного дознания и следствия в соответствии с требованиями
принципов уголовного судопроизводства. А.Б. Соловьев отмечает, что
сложившаяся на практике ситуация, когда начальники следственных отделов
органов внутренних дел не везде и не всегда в полной мере выполняют
возложенные на них обязанности по процессуальному руководству
расследованием, побуждает надзирающих прокуроров в той или иной мере
заниматься этой работой. Причем нередко делается это в ущерб своим
непосредственным надзорным обязанностям.395 Поэтому необходимо более
строго подходить к выполнению начальниками следственных отделов своих
непосредственных обязанностей по организации, процессуальному
руководству и контролю предварительного следствия. Для обеспечения
надлежащего исполнения работниками правоохранительных органов
обязанностей по обеспечению прав граждан необходимо усилить
аналитическую работу.396

Одной из причин недостатков ведомственного контроля в сфере ограничения
неприкосновенности личности является отсутствие закона, регулирующего
процессуальные полномочия руководителей органов дознания. Не
предусмотрены они и в УПК РФ. В то же время УПК КР, например, закрепляет
за начальниками органов дознания полномочия по утверждению постановлений
о производстве обыска, избрании, изменении или отмене в отношении
обвиняемого (подозреваемого) меры пресечения в виде заключения под
стражу, о направлении обвиняемого (подозреваемого), не содержащегося под
стражей, в медицинское учреждение для производства стационарной
судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы, о продлении
срока содержания под стражей, а также по утверждению протоколов о
задержании (ч. 5 ст. 66). Такими же полномочиями наделен начальник
органа дознания частью 5 ст. 38 УПК РБ.

Среди причин, приводящих к нарушениям закона, часто называется штатная
неукомплектованность397 и недостаточная квалификация специалистов в
органах, занимающихся расследованием уголовных дел398.

Некомплект следователей в 1998 г. составил 3,6%, 1999 – 2,1%. По данным
Н. Соловьева, некомплект следователей на 1 июля 2000 г. составлял 1500
чел. (3,1%).399 В ряде регионов число уволенных значительно превышает
количество принятых.400 Ежегодно из следственных органов уходят не менее
5 тыс. следователей.401 Согласно сведениям начальника
Информационно

PAGE 64

аналитического управления Следственного комитета МВД РФ Б.Я. Гаврилова,
в настоящее время только 43% следователей МВД РФ имеют высшее
юридическое образование (в прежние годы число следователей с законченным
высшим образованием достигало 85%). Около двух третей всех следователей
имеют стаж работы менее 3-х лет.402 Многие следователи нуждаются в
повышении квалификации. 403 Ю.А. Костанов отмечает: 99,99…%
дознавателей и следователей не читают норм общего характера.404 Согласно
нашему опросу, 42,5% следователей, дознавателей, прокуроров вообще не
изучают какую-либо литературу, посвященную правам человека.

Проведенное нами анкетирование работников органов прокуратуры,
предварительного следствия и дознания показало, что уровень
профессиональной подготовки данного контингента по вопросам ограничения
неприкосновенности личности оставляет желать лучшего.

Таким образом, значительное число дознавателей, следователей и
прокуроров не признают ограничение конституционного права на
неприкосновенность личности при применении различных мер
уголовно-процессуального принуждения. Этим, видимо, объясняются как
масштабы их применения, так грубейшие нарушения закона при их
проведении. Незнание (не уяснение) соответствующих
уголовно-процессуальных норм обуславливает широкую практику незаконного
ограничения неприкосновенности личности.405

Хотя правомерное ограничение неприкосновенности личности осуществляется
от имени государства и закона, оно происходит не автоматически, а
является результатом проявления воли определенного лица, наделенного
специальной компетенцией. Еще А.Ф. Кони утверждал: “Как бы хороши ни
были правила деятельности, они могут потерять свою силу и значение в
неопытных, грубых или недобросовестных руках”.406 Таким образом, вопрос
о повышении профессионального образования и мастерства работников
правоохранительных органов действительно назрел. Поэтому в плане
подготовки кадров правоохранительных органов целесообразным было бы
введение обязательного дополнительного образовательного курса.407 Такой
курс, на наш взгляд, должен включать в себя: а) изучение действующего
международного и внутригосударственного законодательства, касающегося
прав человека – их обеспечения, механизма реализации, условий, порядка и
целей их ограничения; б) изучение норм уголовно-процессуального права,
реализация которых позволяет существенно ограничить конституционные
права граждан в) изучение критериев законности и обоснованности
применения норм и мер, ограничивающих права личности; г) изучение
вопросов, связанных с реабилитацией граждан, незаконно или необоснованно
ограниченных в правах, возмещением им ущерба; д) изучение норм
карательного характера по отношению к лицам, злоупотребляющим своими
полномочиями в этой сфере.408

Приоритет и незыблемость права на неприкосновенность личности безусловно
требует своевременного авторитетного и эффективного контроля за
применением правоограничивающих мер. Такой контроль во многих случаях

PAGE 65

обеспечивается деятельностью суда. В различных странах существует
множество способов защиты прав граждан с использованием судебной защиты.
Среди них наибольшее распространение получили такие судебные процедуры,
как: habeas corpus409 (судебный приказ о доставлении в суд лица,
содержащегося под стражей, для выяснения правомерности содержания его
под стражей),410 certiorari (истребование дела из производства
нижестоящего суда в вышестоящий суд), mandamus (судебный приказ
должностному лицу о выполнении требования подателя жалобы, в частности
на незаконное или необоснованное содержание под стражей), признание дела
неподсудным суду низшей инстанции и “ампаро” (ходатайства об отмене
законов и распоряжений на основании их предполагаемой
неконституционности).411

В цивилизованном обществе суду принадлежит центральное место во всей
правовой системе. Именно суд олицетворяет подлинное право, истинную
справедливость, является надежным гарантом прав и свобод личности в
конфликтных отношениях, возникающих между гражданином и государством.412
“Судебная защита – наиболее эффективный механизм правовой защиты
личности из всех, выработанных в мировой общественной практике…
Отсутствие реального права на судебную защиту ограничивает степень
свободы личности, низводит конституционные права человека и гражданина
до уровня простой декларации”,413 “судебная защита это… ограждение
прав и свобод от необоснованного нарушения или ограничения”.414

УПК РФ предусмотрел две основные формы судебного контроля на
предварительном следствии: 1) в виде принятия решений о производстве
отдельных следственных действий, ограничивающих конституционные права
граждан (ч. 2 ст. 29) и 2) в виде рассмотрения жалоб на действия
(бездействие) и решения прокурора, следователя, органа дознания и
дознавателя (ч. 3 ст. 29, ст. 125 – 127). Законность и обоснованность
ограничения личности обеспечивается посредством и той, и другой формы.

В соответствии с новым уголовно-процессуальным законодательством,
ориентированным на Конституцию РФ, только суд правомочен принимать
решения по применению заключения под стражу. Однако реализация этого
положения была отложена на два года: ч. 2 ст. 29 УПК, предусматривающая
судебные решения по упомянутым вопросам, должна была вступить в силу,
начиная с 1 января 2004 года.415 Однако Конституционный Суд в своем
Постановлении от 14 марта 2002 г. предложил Федеральному Собранию
незамедлительно внести в законодательство изменения с тем, чтобы
обеспечить введение в действие норм, предусматривающих судебный порядок
применения ареста (заключения под стражу), содержания под стражей, а
также задержания подозреваемого на срок свыше 48 часов, с 1 июля 2002
года.416

Тем не менее, отсрочка вступления в силу ч. 2 ст. 29 УПК РФ была не
случайна. Несмотря на демократичность данного института, вопрос о полной
передаче суду функций ареста неоднозначно воспринят как учеными, так и
практиками. Высказываются предположения, что это может привести к
ослаблению гарантий законности и снижению эффективности уголовно

PAGE 66

процессуальных мер в борьбе с преступностью.417 Об этом, помимо
отсутствия финансового, технического и кадрового обеспечения,
свидетельствует ряд объективных факторов. Во-первых, как отмечается
практиками, надзор должен носить постоянный характер, а в некоторых
ситуациях требуется, чтобы эта деятельность была оперативной и
конфиденциальной. Трудно себе представить, чтобы суд мог обеспечить эти
требования.418 Во-вторых, на сегодняшний день в России почти 40% –
односоставные суды, значит, судья, давший санкцию на арест, через два
месяца может рассматривать данное дело по существу,419 давая санкции на
арест, судебная система наделяется правом вершить всю судьбу процесса от
подозрения до осуждения.420 В-третьих, судебная деятельность еще сама не
избавилась от многочисленных нарушений в сфере применения мер
пресечения, в том числе ареста,421 а, следовательно, не может выступать
жестким гарантом обеспечения прав граждан и, в этом качестве в настоящее
время, не многим отличается от прокурорского надзора. По словам
президента РФ В.В. Путина, “отечественная судебная система отстает от
жизни… Для многих людей, пытающихся законно отстоять свои права, суд
так и не стал ” ни скорым, ни правым, ни справедливым”.422 Таким
образом, нельзя сказать, что момент для реализации конституционной нормы
выбран удачно, ведь “одно дело, когда национальная конституция изящно
формулирует гарантии индивидуальной свободы. И совсем другое дело –
когда правовая система решениями своих судов немедленно представляет
эффективное средство правовой защиты от действий любого официального
органа, лишившего кого-либо свободы”.423 Тем не менее, если
абстрагироваться от финансово-организационных и кадровых проблем, то
необходимо признать, что компромиссный (двухуровневый) порядок
заключения под стражу, продления срока содержания под стражей, а также
судебный порядок помещения лица под домашний арест и в медицинский
стационар (ч. 2 ст. 29, ч. 3 ст. 108, ст. 109, ч. 1 ст. 165, ч. 2 ст.
203 УПК РФ), за который высказывались многие ученые и практики,424
является крупным достижением на пути совершенствования законодательства.

На сегодняшний день, в соответствии со ст. 220-1 УПК РСФСР, судья только
проверяет законность и обоснованность ареста или продления срока
содержания под стражей. Многие практические работники, отмечая явную
недоработанность этого института,425 признают, между тем, что путем
установления судебной проверки были значительно усилены процессуальные
гарантии законности содержания под стражей в качестве меры пресечения.
Благодаря контрольной деятельности судей удается выявить большое
количество латентных ошибок следователей и прокуроров.426 Так, в 2000 г.
судами Республики Башкортостан было рассмотрено 2545 жалоб в порядке
исполнения ст. 220-2 УПК РСФСР, из них в отношении 364 лиц (14%),
вынесены постановления об отмене меры пресечения в виде ареста. Еще 86
чел. было освобождено судами республики вследствие допущенных органами
предварительного следствия и дознания процессуальных нарушений.427
Введение судебного контроля повысило ответственность прокуроров при даче
санкции на арест.428 Освобождение лица из-под стражи часто сберегает его

PAGE 67

здоровье и порой заставляет органы уголовного преследования внимательней
подходить к уликам и воздержаться от необоснованных арестов, что в
полной мере соответствует выполнению принципа неприкосновенности
личности.429 Вместе с тем, необоснованное освобождение из-под стражи
дает им возможность нарушать свои процессуальные обязанности Так, из 43
обвиняемых, освобожденных судом из-под стражи в порядке, предусмотренном
ст. 220-2 УПК РСФСР, 7 человек (или 16,2 %) скрылись от органов
предварительного расследования, а еще 5 (или 11,6%), по мнению
следователей, совершали действия, направленные на воспрепятствование
установлению истины.430

Из текста ст. 123 УПК РФ следует, что обжалованы могут быть любые
действия (бездействие) и решения органа дознания, дознавателя,
следователя прокурора и суда. Согласно ч. 1 ст. 125 УПК РФ в суд
обжалуются только такие действия (бездействие), которые способны
причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного
судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию, т.е.
обжалованы могут быть любые меры уголовно-процессуального принуждения, в
том числе любая мера пресечения, задержание, привод и личный обыск.431
Данное обстоятельство имеет большое значение, т.к. если судом будет
признана незаконность их применения, лицо получает право на реабилитацию
(ч. 3 ст. 133 УПК РФ).

Помимо этого, по смыслу статьи 123 УПК РФ, обжалованы могут быть и
принятые судом решения о применении мер принуждения. Тем не менее,
анализ ч. 3 ст. 125, ст.ст. 318 – 323, ч. 3 ст. 367, ч. 1 ст. 378, ч. 1
ст. 408, ст. 410 и др. позволяет сделать вывод о том, что порядок
обжалования принятых судом решений о принудительном производстве
следственных действий, во-первых, не имеет специально оговоренной
законодательной регламентации, во-вторых, не охватывается ни
апелляционным, ни кассационным, ни надзорным производством, ни
производством у мирового судьи. Таким образом, на сегодняшний день
механизм реализации такого обжалования не разработан. Представляется,
что в УПК РФ должна быть включена статья, оговаривающая порядок
обжалования (опротестования) судебного решения о заключении под стражу,
домашнем аресте, помещении лица, не содержащегося под стражей, в
медицинский или психиатрический стационар, помещении лица, содержащегося
под стражей, в психиатрический стационар для производства судебной
экспертизы, а также о продлении их срока .

Глава 3. Гарантии законности и обоснованности ограничения
неприкосновенности личности в уголовном процессе 3.3. Перспективы
совершенствования законодательства по ограничению неприкосновенности
личности в уголовном процессе

Любая правоприменительная деятельность – это деятельность, прежде всего,
основанная на законе. Для того, чтобы эта деятельность была
плодотворной, а намеченные законодателем правовые цели могли быть
успешно реализованы, необходима четкая, соответствующая сегодняшним

PAGE 68

мировым стандартам система правовых норм. Результативность применения
мер, ограничивающих неприкосновенность личности в уголовном процессе, во
многом зависит от того, насколько совершенны правовые нормы,
регулирующие их применение. Требование соответствия правовой нормы
объективным потребностям общества призвано придавать ей характер
оптимального варианта осуществления правоприменительной деятельности. В
этой связи эффективной и качественной будет та норма, которая обеспечит
скорейшее правомерное достижение поставленной цели.432

В нормах, образующих институт ограничения неприкосновенности личности,
оптимальность касается регламентации поведения всех субъектов и объектов
такого ограничения. Качество правовой регламентации, а следовательно,
эффективность применения мер ограничения неприкосновенности личности
предполагает: соответствие их целям, задачам и принципам уголовного
процесса, полноту охвата правовой регламентацией всех общественных
отношений в этой области (отсутствие пробелов), четкость, конкретность и
ясность правовых предписаний, логику в изложении текста и связь правовых
предписаний между собой, отсутствие противоречий и коллизий,
недопустимость использования в тексте нормы неясных, многозначных и
нечетких терминов.

В настоящее время в России развернулась правовая реформа, в ходе которой
осуществляется обновление законодательства, как общего, так и
отраслевого. Новые законодательные акты, в особенности Конституция РФ,
Уголовный кодекс РФ, Уголовно-процессуальный кодекс РФ, Закон “О
содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении
преступлений”, внесли немало позитивных изменений, касающихся соблюдения
права человека на личную неприкосновенность в уголовном процессе. Тем не
менее, многие положения, касающиеся ограничения неприкосновенности
личности, нуждаются в улучшении. В этой связи хотелось бы отметить
следующее:

1. Выше мы останавливались на критике понятия законности, предложенной
ст. 7 УПК РФ. Поэтому, учитывая, что положения ч. 1 ст. 6 УПК КР и ч. 1
ст. 11 УПК РУ определены более выигрышно, думается, редакцию указанной
статьи УПК РФ необходимо пересмотреть .

2. Статья 10 УПК РФ, переняв традицию УПК РСФСР (ст. 11), слишком узко
трактует принцип неприкосновенности личности, сводя его лишь к
установлению условий и гарантий задержания, лишения свободы и помещения
в медицинский стационар и, поэтому, на наш взгляд, требует кардинального
обновления. Положительную роль в этом может сыграть использование норм о
неприкосновенности личности, содержащихся в новых УПК РК, КР, РУ, РБ, а
также в МУПК. УПК РБ (ст. 11), кроме запрета незаконных и необоснованных
арестов, содержит также указание на запрет незаконного и необоснованного
домашнего ареста и помещения в медицинское учреждение (ч. 1). Данная
статья предусматривает право каждого не подвергаться насилию, другому
жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению, а также

PAGE 69

без его согласия не подвергаться медицинским и иным опытам (ч. 3).
Положения ст. 14 УПК РК во многом соответствуют перечисленным выше.433

Статья 11 УПК КР, сформулировав положения принципа неприкосновенности
личности, основной акцент сделала на запрете произвольного задержания,
заключения под стражу, содержания под стражей и помещения в медицинское
учреждение. Тем не менее, часть 3 упомянутой статьи, содержит норму
расширяющую границы неприкосновенности личности, говорящую о запрете
насилия, другого жестокого или унижающего человеческое достоинство
обращения. УПК РУ (ст. 18) отказался от термина “неприкосновенность
личности”, изложив положения данного института в содержании принципа
“охраны прав и свобод граждан”.434 В качестве положительного момента
здесь выступает положение ч. 6 ст. 18, согласно которой, вместе с
положениями ч. 2, 3 этой же статьи, ущерб, причиненный лицу в результате
незаконного и необоснованного ареста, содержания под стражей, подлежит
возмещению. Наиболее широкое описание рассматриваемый принцип получил в
МУПК (ст. 16). Так, в части 6 этой статьи содержится положение, на
основе которого можно сделать вывод о более емком содержании данного
принципа: “Обыск, освидетельствование лица, как и другие процессуальные
действия, нарушающие неприкосновенность его личности…”. Таким образом,
ясно обозначен отход от узкого понимания указанного института. К
сожалению, общего определения данного принципа анализируемая статья не
дает.

3. Необходимо введение ограничения на обсуждение арестов и применения
других мер принуждения по телевидению, в иных средствах массовой
информации.435 На сегодняшний день ситуация, когда гласности предаются
факт и обстоятельства арестов и других мер процессуального принуждения,
не единична.436 На международном уровне закреплено правило о том, что
желание подследственного не информировать о своем заключении кого-либо,
может быть ограничено лишь случаями крайней необходимости, как,
например, связанных с преклонным возрастом, психическим состоянием или
иной неспособностью данного лица (п. 92.3 Европейских пенитенциарных
правил).437

Часть 3 ст. 161 УПК РФ ставит в зависимость от согласия участников
уголовного судопроизводства лишь возможность разглашения данных об их
частной жизни, в которое тайна применения процессуального принуждения не
входит.438 ФЗ РФ “О средствах массовой информации” (ст. 62), как мы уже
отмечали, запрещает публикацию ложных сведений об аресте по подозрению
или обвинению в совершении преступления. Однако, учитывая, что
публикация сведений о правомерном заключении под стражу, помещении в
психиатрический стационар или применении других мер
уголовно-процессуального принуждения также ведет к тому, что могут
пострадать интересы лица, о котором распространяется такая
информация,439 возможно введение в УПК РФ и в ФЗ РФ “О средствах
массовой информации” правила, согласно которому факт применения к лицу
принуждения в ходе уголовного судопроизводства и данные об этом лице
могут быть опубликованы в СМИ с

PAGE 70

разрешения лиц, осуществляющих производство по делу только при
отсутствии возражений самого подозреваемого (обвиняемого).

4. На практике участились факты проведения обысков с привлечением
сотрудников силовых подразделений в масках, когда в этом нет никакой
необходимости. В связи с этим Генеральный Прокурор РФ подписал приказ об
усилении надзора при производстве обысков и выемок. Он расценивает эти
грубые нарушения законности как попытки оказания психологического
давления.440 Использование таких специальных средств, как автоматы,
камуфляж, наручники, маски без особой необходимости является ни чем
иным, как незаконным давлением на граждан, нарушением их психической
неприкосновенности. Поэтому в целях обеспечения права граждан на
неприкосновенность личности следует, на наш взгляд, поддержать мнение
Уполномоченного по правам человека РФ О. Миронова. В своем Заключении по
поводу закона “О милиции”, направленном в Государственную Думу ФС РФ, он
предложил уточнить положения ст. 13 и 14 данного закона, которые
противоречат ст. 3 Европейской Конвенции о защите прав человека и
основных свобод и дают достаточно широкие возможности для применения
работниками милиции физических и специальных мер воздействия в отношении
граждан и внести в закон дополнение, согласно которому применение
указанных мер в случаях, не представляющих большой общественной
опасности, квалифицируется как бесчеловечное или унижающее обращение и
влечет установленную законодательством ответственность.441

5. На сегодняшний момент УК РФ содержит единственный состав
преступления, устанавливающий ответственность за принуждение к даче
показаний (ст. 302).442 Данная статья не предусматривает повышенную
ответственность по применению указанных действий в отношении лица,
находящегося под стражей или задержанного. А ведь именно такие лица
наиболее часто и наиболее жестоко подвергаются насилию со стороны
работников правоохранительных органов.443 Поэтому в УК РФ возможно
закрепление следующего состава преступления: “Применение пыток или иного
физического насилия444 к лицу, лишенному свободы в ходе предварительного
следствия с целью принудить его к совершению процессуально значимых
действий”.445 В нормах о преступлениях против личности предусмотреть
данные действия в качестве отягчающего обстоятельства, так как
фактически лицо, лишенное свободы, находится в какой-то степени в
беспомощном, зависимом состоянии, в состоянии заложника (по аналогии с
п. в ст. 105, ч.2 п. б ст. 111 УК РФ), либо распространить на указанные
случаи действие ст. 63 ч. 1 п. з УК РФ – совершение преступления в
отношении лица, находящегося в зависимости от виновного. Общеизвестно,
что, попав в сферу деятельности уголовного судопроизводства, человек
становится мало защищенным, уязвимым. Поэтому необходимо усиливать
ответственность за любые противоправные действия446.

6. В параграфе 2.2. мы уже говорили о необходимости запрещения
применения такой, исключительной по своей жесткости, меры пресечения,
как заключение под стражу, к подозреваемому. Здесь отметим, что

PAGE 71

соответствующие изменения должны быть внесены и в Закон РФ “О содержании
под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений”,
включая и переименование данного закона.

7. ФЗ “О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ”447
устанавливает максимальный срок пребывания лица в медицинском стационаре
для проведения судебной экспертизы в 90 дней (ст. 30). Представляется,
что такой срок принудительного ограничения индивидуальной свободы лица
для производства в отношении него экспертизы является неоправданно
большим: последствием его является продление срока предварительного
следствия (невозможность в определенных случаях предъявления обвинения,
проведения необходимых следственных действий с участием обвиняемого и
др.), а, следовательно, и продление срока содержания под стражей,
предусмотренного ч. 1 ст. 109 УПК. Поэтому, на наш взгляд, необходимо
ограничить максимальный срок пребывания лица в медицинском или
психиатрическом стационаре для проведения судебно-медицинской или
судебно-психиатрической экспертизы двумя месяцами.448

8. Считаем необходимым поддержать предложение о разработке и принятии на
федеральном уровне конституционного закона о защите свободы личности,
содержащееся в Рекомендациях Международной научно-практической
конференции “Идеалы Всеобщей декларации прав человека и современный
мир”, состоявшейся в г. Уфе 16-17 ноября 1998 года.449 Примером может
послужить принятие подобного закона в Австрии 29 ноября 1988 г.
Очевидно, в таком законе надо предусмотреть следующее: каждому
гарантируется неприкосновенность личности, т.е. такое состояние, при
котором его физическая, нравственная и психическая целостность,
индивидуальная свобода, общая свобода действий и личная безопасность
свободны от принуждения.

Заключение

Рассмотрение теоретических и практических вопросов ограничения
неприкосновенности личности в уголовном процессе позволяет прийти к
следующим выводам:

1. Характер и уровень развития права в ту или иную эпоху определяет не
только содержание и объем прав человека и гражданина, но и его значение
в шкале ценностей общества и государства. В процессе становления и
развития мировой цивилизации, занявшем значительный по продолжительности
период, постепенно сформировалась единая идея осознанной людьми
необходимости свободы и независимости человека в разумных пределах. В
настоящее время, когда большинством государств накоплен позитивный опыт
и установлен мировой стандарт в области прав и свобод личности,
необходимо стремиться к тому, чтобы реальная действительность была
приведена в соответствие с этим стандартом. Отсюда важнейшей задачей
нашего времени является закрепление, гарантирование и применение на
практике передовых идей, определяющих приоритет личности, и
провозглашающих ее высшей ценностью.

PAGE 72

2. В настоящее время общедемократический принцип неприкосновенности
личности в нашей стране получает все большее развитие. Но, несмотря на
мировое общественное признание, ему часто придается слишком узкое, не
отвечающее сегодняшним реалиям, толкование. Между тем, построение
правового государства диктует законодательное закрепление не только
охраны личности от произвольных арестов и задержаний, но и гарантий на
такое состояние участника уголовного судопроизводства, при котором его
психофизическая целостность и автономия защищены от какого-либо
стеснения посредством принуждения.

В то же время сохранение преступности в нашей стране, ее масштабность,
изощренность методов, в совокупности с отсутствием посылок на ее
значительное снижение в ближайшей перспективе, вынуждают государство
вести решительную борьбу со всякими преступными проявлениями методами,
не исключающими принуждение. Институт ограничения неприкосновенности
личности, таким образом, является необходимым и социально обусловленным
средством выполнения государством функции защиты общества от преступных
посягательств, выявления и наказания преступников, обеспечения
надлежащего уголовно-процессуального производства, нейтрализации
противодействия расследованию.

Правовые ограничения – довольно жесткий способ достижения целей, однако
это вызывается крайней необходимостью. В демократическом государстве
всякое ограничение неприкосновенности личности – вынужденное действие,
обусловленное необходимостью обеспечить равновесие между этим правом,
презумпцией невиновности и интересами общества и государства.
Утопической идеей явилась бы попытка обойтись без ограничения
неприкосновенности личности в деле борьбы с преступностью, тогда как
запрет всякого излишнего принуждения – обязанность правового государства
по отношению к гражданскому обществу.

3. Правильность ограничения неприкосновенности личности достигается,
если нормы принуждения применяются только при наличии веских оснований
(доводов) – соразмерных по статусу с доказательствами – под которыми
правоприменителем понимаются данные, отвечающие требованиям
достаточности, относимости и допустимости, способные убедить разумного и
осторожного человека в том, что принуждение необходимо. Для обеспечения
правомерности и эффективности ограничения неприкосновенности личности не
меньшую роль играет и безукоризненное соблюдение законодательно
установленной процедуры. Однако сами нормы должны соответствовать не
только международным стандартам в этой области, но и отвечать
требованиям морали и нравственности.

4. Социально вреден и опасен неоправданный отказ от ограничения
неприкосновенности личности в тех случаях, когда неприменение
ограничения создает опасность вреда более приоритетным ценностям.

5. Изучение практики показало: ограничение неприкосновенности личности
в уголовном процессе – сфера многочисленных грубых и

PAGE 73

неоправданных нарушений закона. Среди главных причин такого состояния
практики можно назвать несовершенство норм, регулирующих данную сферу
деятельности, низкий уровень правосознания российского общества,
недостаточность и некомпетентность кадрового состава правоохранительных
органов. Все это закономерно требует принятия безотлагательных мер
правотворческого, идеологического и организационного характера,
направленных на создание четкого и социально оправданного механизма
ограничения права личности на неприкосновенность и его эффективной
незамедлительной проверки.

6. Обновление уголовно-процессуального законодательства принесло много
положительных моментов в сфере применения мер принуждения. Сюда
относится установление двухуровнего (прокурорско-судебного) порядка
принятия решения о заключении под стражу, сокращение сроков
предварительного содержания под стражей, отмена принудительного
производства экспертизы в отношении свидетеля. Установлены и другие
гарантии. Однако УПК РФ все еще нуждается в доработке: отсутствует
механизм реализации обжалования судебных решений, помещение в
психиатрический стационар обвиняемого (подозреваемого) находящегося под
стражей для проведения судебно-психиатрической экспертизы не требует
решения суда, отсутствует регламентация “гражданского” задержания. УПК
РФ не лишен и других недостатков, что далеко не положительно сказывается
на практике. Исходя из названных соображений, предлагается
совершенствование законодательства в рассматриваемой области,
обоснование конкретных положений по которому дается в диссертации, а
систематизированный их перечень – в приложении к диссертации.

7. В целях улучшения состояния обеспечения права на неприкосновенность
личности в ходе уголовного судопроизводства необходимо установление
механизма оперативной отмены устаревших и не отвечающих требованиям
сегодняшнего дня правовых актов и замены их на новые.

К положительным результатам должно привести установление оптимального
сочетания мер принудительного характера, ограничивающих
неприкосновенность личности со средствами-стимулами в механизме
уголовно-процессуального регулирования. В целях обеспечения большей
гибкости и в соответствии с характером и степенью тяжести преступления,
личностью обвиняемого (подозреваемого), а также с интересами защиты
общества и во избежание неоправданного заключения под стражу, система
уголовного судопроизводства должна предусматривать широкий выбор мер, не
связанных с лишением свободы.

Среди факторов, которые могли бы способствовать предотвращению
незаконного и необоснованного ограничения права неприкосновенности
личности, необходимо назвать следующие: контроль и руководящие установки
со стороны судов, прокуратуры; подготовка кадров правоохранительных
органов по учебным программам, включающим проблемы защиты и ограничения
прав личности; повышение общей правовой культуры работников

PAGE 74

правоохранительных органов; формирование соответствующего общественного
мнения и правовой культуры.

Актуальным, в свете переориентации уголовного судопроизводства в процесс
охранительного типа, становится вопрос об усилении ответственности
должностных лиц правоохранительных органов за действия, превышающие их
полномочия по ограничению неприкосновенности личности. Эффективнее
достичь цель дальнейшего укрепления законности и обоснованности
ограничения неприкосновенности личности в уголовном процессе, на наш
взгляд, позволит введение общего образовательного курса, посвященного
вопросам права. На сегодняшний день Уполномоченный по правам человека
видит актуальным введение во всех учебных заведениях страны
обязательного учебного курса “Права человека”.450

8. Ориентиры для совершенствования законодательства может дать изучение
и анализ норм УПК РБ, УПК РУ, УПК РК, УПК КР, принятых в последнее
десятилетие и содержащих значительное количество прогрессивных,
демократически оправданных положений в области уголовно-процессуального
принуждения, не свойственных уголовно-процессуальному законодательству
России.

Итак, современная тенденция к переориентации ценностей, выдвижению на
первый план прав человека обусловливает необходимость скорейшего
создания механизма уравновешивания их с потребностями общества и
государства. При этом задача стоит, прежде всего, не в отмене
ограничений прав, а в разработке социально обусловленной, юридически
оправданной системы таких ограничений. От решения этого вопроса зависят:
общее состояние прав человека в России, объем мер принуждения в
уголовном процессе, успешное решение задач уголовного судопроизводства
по борьбе с преступностью. Проблемы, связанные с ограничением
неприкосновенности личности, образуют одно из актуальных научных
направлений в области уголовного судопроизводства.

Ссылки и примечания

1 См.: Основные направления исследовательской программы “Пути и формы
укрепления российского государства”, утвержденные Указом Президента РФ
от 29 апреля 1994 г. // Рос. газета. 1994. 6 мая.

2 Постановление Съезда народных депутатов РФ от 14 декабря 1992г. “О
состоянии законности, борьбы с преступностью и коррупцией” // Рос.
газета. 1992. 17 декабря; Заключение по парламентским слушаниям “Борьба
с преступностью и укрепление правопорядка в РФ” одобренное
Постановлением Совета Федерации Федерального Собрания РФ от 8 апреля
1994г. // Рос. газета. 1994. 19 апреля; Заключение по результатам
парламентских слушаний ” О состоянии борьбы с преступностью и об
укреплении правопорядка в РФ в современных условиях”, одобренное
Постановлением Совета Федерации Федерального Собрания РФ от 24 сентября
1997г. // Рос. газета. 1997. 19 апреля; Постановление Совета Федерации
Федерального Собрания РФ от 4 сентября 1998 г. “Об информации и.о.
Министра внутренних дел РФ и

PAGE 75

директора ФСБ РФ о криминогенной обстановке в РФ, принимаемых мерах по
укреплению законности, пресечению фактов коррупции и проникновения
криминальных элементов в органы государственной власти” // Рос. газета.
1998. 10 сентября и др.

3 Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в РФ в 2000
году // Рос. газета. 2001. 16 мая.

4 См.: Международные акты о правах человека. Сборник документов. М.

2000. С. 37, 39, 53, 79, 82, 88, 328 и др.

5 См.: Рос. газета. 2000. 18 января.

6 Устинов В. Тяжела ты, папка прокурора // Рос. газета. 2000. 12 января.
По другим данным в 1999 г. массив преступлений возрос повсеместно и
впервые превысил 3 млн. преступлений (3001748 преступлений) (См.: О
состоянии и результатах работы органов предварительного следствия в 1999
г. // Информационный бюллетень. МВД РБ. Уфа. 2000. № 11. С. 25).

7 Краткая характеристика состояния преступности в России в 2000 г.//

Рос. юстиция. 2001. № 3. С.77.

8 См.: Рос. газ. 2002. 6 февраля.

9 По данным Президента РФ В.В. Путина в 2001 году только убийц ушло от
правосудия более 7000 чел. // Аргументы и факты. 2002. февраль. № 7. С.
2.

10 См.: Рос. газета. 1994. 7 июля.

11 Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в РФ в

2000 году // Рос. газета. 2001. 16 мая.

12 Ямшанов Б. Народ устал от криминала \\ Рос. газета. 2002. 12 февраля.
С. 1, 2.

13 См.: Послание Президента РФ Федеральному Собранию Российской
Федерации // Рос. газета. 2001. 4 апреля.

14 См.: Идеалы Всеобщей декларации прав человека и современный мир. Уфа.
1999. С. 347 – 348.

15 См. например: Будников Д. Кризис в России: криминальный аспект //
Рос. газета 1999. 10 февраля; Бельдюгина Л. Профессора убили. Отвечать
-некому // Рос. газета 1999. 3 апреля; Пальчиков П., Романовский В.
Презумпция виновности // Рос. газета 2000. 23 сентября; Киринициянов Ю.
Полицейские или полицаи? // Рос. газ. 2000. 24 августа; Куликов В.
Осколки с улицы разбитых фонарей // Рос. газета 2000. 3 ноября; Павлова
Н. Подозреваемым дали четвертый срок? // Аргументы и факты.
Башкортостан. 2000. июнь. № 25; Алехин С. Выстрел на Белорусской улице
// Рос. газ. 2001. 20 января; Муралов С. Спешка при разделе
собственности обернулась незаконным арестом двух студентов // Рос.
газета. 2001. 17 мая и многие другие.

16 О чем пишут люди в Кремль // Рос. газета. 2000. 26 января.

17 В дальнейшем УПК РБ.

18 В дальнейшем УПК РК.

19 В дальнейшем УПК РУ.

20 В дальнейшем УПК КР.

21 В дальнейшем МУПК.

PAGE 76

22См.: Еникеев З. Д. Свобода личности – высшее благо человечества //
Идеалы Всеобщей декларации прав человека и современный мир. Уфа. 1999.
С. 58 – 59; Туйков В. Порядок в экономике – порядок в стране //
Законность. 1999. № 6. С. 8 – 11; Рах П. Нехватка средств – причина
нарушения условий содержания заключенных // Законность. 1999. № 5. С. 27
– 29; Девиация и социальный контроль // Голубева Г.А., Дмитриев А.В.
Социология. М. 1999. С. 128 – 137; Углубление социального контроля
преступности – одна из предпосылок решения социально-экономических
проблем // Государство и право. 1999. № 9. С. 60 – 86 и др.

23 Именно свободу личности, на наш взгляд, имеет в виду Ю.И. Стецовский,
когда говорит: свобода это есть “возможность поступать по своей воле,
без принуждения, думать и открыто выражать свои мысли, передвигаться и
выбирать место жительства, объединяться с другими людьми в общественные
организации и т.д. (См.: Стецовский Ю.И. Право на свободу и личную
неприкосновенность. М. 1999. С. 12).

24 Это же мнение высказал И. Л. Петрухин: “трактуя ст. 5 Конвенции (о
неприкосновенности личности), конечно, неуместно говорить о свободе
вообще и социально-экономических и политических свободах в частности”
(См.: Петрухин И.Л. Человек и власть (в сфере борьбы с преступностью).
М. 1999. С.

251).

25 Употребляя термины “свобода личности”, “личная свобода” и
“индивидуальная свобода”, мы не претендуем на исключительность, точность
их конкретного определения, пользуясь ими лишь в силу необходимости
разграничения различных уровней и сфер свободы личности для нашего
исследования. Об ином понимании этих понятий см., например: Джон Стюарт
Милль. О свободе. С-Пб. 1906.

26 Имеются и иные точки зрения на этот счет. Так, Федеральная
Конституция Швейцарской Конфедерации в ст. 10 ч. 2 закрепила положение,
согласно которому каждый человек имеет право на личную свободу, в
частности (курсив наш – Е.В) на физическую и психическую
неприкосновенность и на свободу передвижения (См.: Конституции
зарубежных государств // Сост. Проф. В.В. Малков. М. 2000. С. 228).

27 См.: Peter M.R. Stirk and David Weigall. An Introduction to Political
ideas. Pinter. London. 1995.

28 Конституция Федеративной Республики Бразилия гарантирует право
заключенного на уважение его физической и моральной неприкосновенности
(ст. 5 п. XLIX). При этом слово “неприкосновенность” выражается через
бразильское “Integridade”, что буквально означает “целость, целостность,
неприкосновенность, полнота” (См.: Конституции зарубежных государств //
Сост. Проф. В.В. Малков. М. 2000. С. 410).

29 Подробно вопрос ограниченности общей свободы человека будет
рассмотрен нами в следующем параграфе.

30 Неприкосновенность личности охватывает многие права: право на жизнь,
право на здоровье, право не подвергаться пыткам и т.д. Но не подменяет
их, а означает запрет какого бы то ни было внешнего влияния на них без

PAGE 77

собственной (личности) на то воли (разрешения), т.е. своеобразную
“охранительную оболочку”. В этом смысл неприкосновенности личности.

31 См., например: Новый энциклопедический словарь. М. 2001. С. 800;
Долгоруков С.В. Принцип неприкосновенности личности в уголовном
судопроизводстве. Дисс. … канд. юрид. наук. М. 1985. С. 52;
Уголовно-процессуальное право РФ. Отв. ред. П.А. Лупинская. М. 2000. С.
127 -128; Водолагин С. Конвенция о правах человека как составная часть
правовой системы России // Российская юстиция. 2001. № 8. С. 25;
Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М. 1968. Т. 1. С.
59; Волженкина В.М. Европейская конвенция о защите прав человека и
уголовный процесс. С.-П. 1998. С. 21, 24; Научно-практический
комментарий к УПК РСФСР. М. 1997. С. 26 и др.

32 См., например: ст. 3 Всеобщей декларации прав человека, ч. 1 ст. 9
Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 5
Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (См.:
Международные акты. М. 2000. С. 40, 56, 540), ч. 1 ст. 5 Конвенции
Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека
(См.: СЗ РФ 1999. № 13. Ст. 1489), ст. 22 Конституции РФ и др.

33 Р.А. Мюллерсон замечает, что приверженцы узкого толкования
обосновывают свое мнение следующим: так как вся статья 9 Международного
пакта о гражданских и политических правах посвящена свободе от
незаконного и произвольного ареста, то и понятие “личная
неприкосновенность” относится в этой статье только к неприкосновенности
от незаконного и произвольного ареста (См.: Мюллерсон Р.А. Права
человека: идеи, нормы, реальность. М. 1991. С. 158).

34 Постановление Конституционного Суда РФ по делу о проверке
конституционности ст. 220-1 и ст. 220-2 УПК РСФСР в связи с жалобой В.А.
Аветяна от 3 мая 1995 г. // Рос. газета. 1995. 12 мая.

35 Ожегов С.И. Словарь русского языка. М. 1985. С. 611.

36 Конституции буржуазных государств Европы. М. 1957. С. 39.

37 См.: ООН. Доклад Комитета по правам человека. Сорок пятая сессия.
Нью-Йорк. 1990.

38 Мюллерсон Р.А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М. 1991. С.

158.

39 Лучшим образом эту мысль выразил Международный пакт о гражданских и
политических правах: ” никакое ограничение или умаление каких бы то ни
было основных прав человека не допускается под тем предлогом, что в
указанном Пакте не признаются такие права или что в нем они признаются в
меньшей мере” (ч. 2 ст. 5) (См.: Международные акты. М. 2000.

С. 55).

40 См.: Корнуков В.М. Меры процессуального принуждения в уголовном
судопроизводстве. Саратов. 1978. С. 39.

41 Ст. 3 Всеобщей декларации прав человека (См.: Международные акты.

М. 2000. С. 40).

PAGE 78

42 Ст. 9 Международного Пакта о гражданских и политических правах, ст.
16 Международной конвенции о защите прав всех трудящихся-мигрантов и
членов их семей (См.: Международные акты. М. 2000. С. 56, 365).

43 Ст. 5 Декларации о правах человека в отношении лиц, не являющихся
гражданами страны, в которой они проживают (См.: Международные акты. М.
2000. С. 407); Ст. 2 п. 2 Основного Закона ФРГ (См.: Конституции
зарубежных государств // Сост. Проф. В.В. Малков. М. 2000. С. 68).

44 Ст. 11 Дополнительного протокола к Женевским конвенциям, касающегося
защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера (См.:
Международные акты. М. 2000. С. 469).

45 Ст. 1 Европейской конвенции о пресечении терроризма (См.:
Международные акты. М. 2000. С. 603).

46 Ст. 7 Американской конвенции о правах человека (См.: Международные
акты. М. 2000. С. 722).

47 Ст. 15, ч. 1 ст. 17 Конституции Королевства Испания (См.: Конституции
зарубежных государств // Сост. Проф. В.В. Малков. М. 2000. С. 175 –
176).

48См.: Петрухин И.Л. Свобода личности и уголовно-процессуальное
принуждение. М. 1985. С.35.

49 См.: Еникеев З.Д. Проблема усиления гарантий неприкосновенности
личности в уголовном судопроизводстве // Рос. юридический журнал. 1997.
№

3. С. 68 – 74.

50 См.: Патюлин В.А. Неприкосновенность личности как правовой институт
// Советское государство и право. 1973. № 11. С. 18.

51 См.: Ильясов Р.Х. Судебная практика Верховного Суда РФ в обеспечении
прав личности в уголовном процессе. Дисс. … канд. юрид. наук. М. 1998.
С. 55.

52 См.: Короткий Н.Н. Процессуальные гарантии неприкосновенности
личности подозреваемого и обвиняемого в стадии предварительного
расследования. М. 1981. С. 14.

53 См.: Корнуков В.М. Меры процессуального принуждения в уголовном
судопроизводстве. Саратов. 1978. С. 39.

54 См.: Стецовский Ю.И. Право на свободу и личную неприкосновенность. М.
1999. С. 101.

55 См.: Юридический словарь. М. 1987. С. 249.

56 См.: Права человека. Учебник для вузов. Отв. ред. Е.А. Лукашева. М.
1999. С. 145.

57 См.: Баранов А.М., Марфицин П.Г. Словарь основных
уголовно-процессуальных понятий и терминов // Ресурс: http: //
HYPERLINK “http://lawtech.agava.ru/pub/buppdic/g0000125.htm”
lawtech.agava.ru/pub/buppdic/g0000125.htm

58 См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. М. 1985. С. 157.

59 О том, что следует понимать под насилием, опасным и не опасным для
жизни и здоровья, см.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ “О
судебной практике по делам о грабеже и разбое” // Сборник постановлений
Пленума Верховного Суда Российской Федерации. 1961 – 1996. М. 1997. С.
205.

PAGE 79

60 Подробнее о первых трех элементах неприкосновенности личности см.:
Петрухин И. Л. Свобода личности и уголовно-процессуальное принуждение.
М. 1985. С. 109 – 111.

61 Подробнее о последних трех элементах см. далее по тексту.

62 Лившиц Ю.Д. Меры пресечения в советском уголовном процессе. М. 1964.
С. 74.

63 См.: Петрухин И.Л. Свобода личности и уголовно-процессуальное
принуждение. М. 1985. С.35.

64 См.: Кириллов В.И., Старченко А.А. Логика. М. 2001. С. 51.

65 См.: Петрухин И.Л. Свобода личности и уголовно-процессуальное
принуждение. М. 1985. С. 35. В правовой литературе встречаются и иные
определения личной безопасности. Существует, например, такое толкование
данного понятия: это совокупность общественных отношений, направленная
на защиту жизни, здоровья, чести и достоинства, половой, телесной
неприкосновенности и свободы человека и гражданина от противоправных
насильственных посягательств, совершенных с применением или попыткой
применения насилия, либо с угрозой таковых (ср. с неприкосновенностью
личности) (См.: Прудников А.С. Безопасность личности и ее соотношение с
другими правовыми категориями // Закон и право. 1999. № 3. С. 42, 43).

66 То есть исходить не из общепринятого его толкования, как активного,
преднамеренного и прямо направленного на незаконное ущемление
охраняемого блага действие со стороны государственных органов и
должностных лиц, а из более широкого определения данного термина,
сформулированного в правовой литературе: “в качестве посягательства
следует расценивать любое обусловленное волей поведение – действие или
отказ от действия со стороны государственных органов, которые имеют
своим следствием прогнозируемое нарушение охраняемого блага… как
посягательство следует рассматривать и законные ограничения возможности
действия, являющиеся первичными по отношению к действию направленной
полицейской или уголовно-правовой меры” (См.: Лейбо Ю.И., Толстопятенко
Г.П., Экштайн К.А. Научно-практический комментарий к гл. 2 Конституции
РФ “Права и свободы человека и гражданина”. М. 2000. С. 41).

67 См.: Теория государства и права. Под ред. В.М. Корельского. М. 1998.

С. 237.

68 См.: История первобытного общества. Общие вопросы. Проблемы
антропосоциогенеза. М. 1983. С. 244, 316.

69 Гольбах П. А. Избранные произведения в 2-х т. М. 1963. Т. 2. С. 339.

70 Монтескье Ш. Избранные произведения. М. 1995. С. 288 – 289.

71 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 12. С. 104.

72 Например, Т. Гоббс считал, что безграничная свобода каждого и всех в
естественном состоянии парадоксально оборачивается высшей несвободой,
поскольку каждый имеет право на все, включая жизнь другого (См.: Гоббс
Т. Изб. произв. М. Т. 2. С. 235). В.М. Корельский рассматривает свободу
без границ как своеволие, вседозволенность, беспредел, т.е. отрицание
свободы (См.: Теория государства и права. Под ред. В.М. Корельского. М.
1998. С. 57).

PAGE 80

М.И. Байтин утверждает, что человек действует свободно, когда ведет себя
соответственно праву (См.: Байтин М.И. О современном нормативном
понимании права // Журнал российского права. 1999. № 1. С. 103). И.А.
Ильин также подтверждает мысль об ограниченности подлинной свободы:
“Свобода каждого простирается лишь до той границы, от которой начинается
свобода других людей. Стремясь установить эти границы, право содействует
тому, чтобы в совместной жизни людей воцарился порядок, основанный на
свободе” (Ильин И.А. Общее учение о праве и государстве (фрагменты) //
Правоведение. 1992. № 3. С. 96). “Как не может быть абсолютной свободы
государства, так и не может быть безграничной свободы каждого:
неограниченная свобода приводит к неограниченной деспотии сильнейших и
бессовестнейших” (Лейбо Ю.И., Толстопятенко Г.П., Экштайн К.А.
Научно-практический комментарий к главе 2 Конституции РФ “Права и
свободы человека и гражданина”. М. 2000. С. 20). “… Во
взаимоотношениях государства и граждан требование “обеспечения личной
свободы” не может носить абсолютный характер хотя бы уже потому, что
применение мер государственного принуждения, лишение в необходимых
случаях свободы гражданина составляет одну из прерогатив государства”
(Алексеева Л.Б. Принуждение и ответственность в механизме
уголовно-процессуального регулирования // Советский
уголовно-процессуальный закон и проблемы его эффективности. М. 1979. С.
156).

73 См.: Международные акты. М. 2000. С. 32.

74 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 115.

75 Гегель. Философия истории. М. 1935. Т. 8. С. 19.

76 Гольбах П.А. Указ. соч. С. 340.

77 О.А. Пучков справедливо отмечает, что любая социальная система
выступает серьезным ограничителем свободы личности, регламентируя ее
поведение, устанавливая известные пределы активности и самостоятельности
(См.: Пучков О.А. Социальная свобода. Теоретико-правовые вопросы
сущности. Екатеринбург. 1999. С. 115).

78 Казимирчук В.П. Право и методы его изучения. М. 1965. С. 65.

79 Права человека: история, теория и практика. М. 1995. С. 33.

80 См.: Права человека. Отв. ред. Лукашева Е.А. М. 1999. С. 102.

81 Права человека: история, теория и практика. М. 1995. С. 33 – 34.

82 Ст. 30 ч. 2 ” Отношения между обязанностями и правами” Американской
конвенции о правах человека закрепляет: права любого человека ограничены
правами других лиц, безопасностью всех, а также справедливым требованием
всеобщего благосостояния в демократическом обществе (См.: Международные
акты. М. 2000. С. 727).

83 Меголатьев А.А. Проблема свободы и ответственности человека //
Социально-политический журнал. 1998. № 4. С. 60 – 61.

84 Гольбах П. А. Избранные произведения в 2-х т. М. 1963. Т. 2. С. 339.

85 Корнуков В.М. Меры процессуального принуждения в уголовном
судопроизводстве. Саратов. 1978. С. 38. См.: Еникеев З.Д. Социальная
ценность и эффективность мер уголовно-процессуального пресечения. Уфа.
1979. С. 88.

PAGE 81

86 О соотношении прав человека и “пределов невмешательства” государства
см.: Златопольский А.А. Некоторые методологические вопросы
взаимоотношений личности и государства // Права человека: время трудных
решений. М. 1991. С. 170 – 175. См. также: Кудрявцев В.Н., Лукашева Е.А.
Новое политическое мышление и право человека // Вопросы философии. 1990.
№ 6; Витрук Н.В. Права человека: состояние и перспективы развития //
Право и власть. М. 1990.

87 Мюллерсон Р.А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М. 1991. С.

36.

88 См.: Каминская В.И. Охрана прав и законных интересов граждан в
уголовно-процессуальном праве // Советское государство и право. 1968. №
10.

С. 32.

89 См.: Конституции зарубежных государств // Сост. Проф. В.В. Малков.

М. 2000. С. 56.

90 Гольбах П.А. Избранные произведения. М. 1963. Т.2. С. 38.

91 Сироткин С. Эпоха модернизации: права человека и борьба с
преступностью // Рос. бюллетень по правам человека. М. 1997. Вып. 9. С.
27.

92 “Ограничения свободы личности должны быть строго соизмеримы с задачей
обеспечения и защиты личной безопасности граждан от возможных
посягательств на нее преступных элементов и обязательно закреплены в
законе во избежание произвольного расширения этих ограничений” (Петрухин
И.Л. Человек как социально-правовая ценность // Государство и право.
1999. № 9. С.

85).

93 Еникеев З.Д. Социальная ценность и эффективность мер
уголовно-процессуального пресечения. Уфа. 1979. С. 88.

94 См.: Антони У. Бредли. Доклад “Право на свободу и безопасность
личности согласно Европейской конвенции по правам человека” // Бюллетень
по правам человека. 1998. Вып. 8. С. 156. Обычно лишение свободы
квалифицируется в уголовном законодательстве как акт насилия –
физического или психического. Однако существуют ситуации, требующие
принудительного ограничения свободы и неприкосновенности (См.: Права
человека. Учебник для вузов. Отв. ред. Лукашева Е.А. М. 1999. С. 145).

95 Лазарева В.А. Теория и практика судебной защиты в уголовном процессе.
Самара. 2000. С. 73.

96 Понятовская Т.Г. Концептуальные основы системы понятий и институтов
уголовного и уголовно-процессуального права. Ижевск. 1996. С. 45.

97 См.: Стойко Н.Г. Новое уголовно-процессуальное право России и проект
Уголовно-процессуального кодекса РФ // Рос. бюллетень по правам

человека. 2000. Вып. 13. С. 85.

98 См.: Англо-русский юридический словарь. М. 1998. С. 251.

99 Зинатуллин З. З. Некоторые аспекты проявления социальной
справедливости при охране прав обвиняемого // Социальная справедливость
охраны прав обвиняемого. Кемерово. 1989. С. 10 – 11.

100 То, что справедливость включает в себя множество
уголовно-процессуальных институтов, в том числе обоснованные решения
органов

PAGE 82

власти, направленные против какого-либо лица, подтверждается
положениями, содержащимися в Документе Копенгагенского совещания по
человеческому измерению СБСЕ от 29 июня 1990 г. (См.: Международные
акты. М. 2000. С. 653 – 654).

101 Москалькова Т.Н. Этика уголовно-процессуального доказывания. М.
1996. С. 39.

102 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 26 ч. 1. С. 393.

103 Конституция РФ: Научно-практический комментарий. М. 1997. С.

170.

104 Москалькова Т.Н. Этика уголовно-процессуального доказывания. М.
1996. С. 40.

105 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 197.

106 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 163.

107 Ильин И. А. О сопротивлении злу силою // Путь к очевидности. М.
1993. С. 7 – 133. О нравственном обосновании применения государственного
принуждения как с позиций возможного, так и с позиций должного см.
также: Лосский Н.О. История русской философии. М. 1991. С. 451 – 452;
Соловьев В. Право и нравственность. Очерки прикладной этики //
Юридическая библиотека. СПб. 1912. № 4. С. 31; Новгородцев П.И. О
задачах современной философии права // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7.
Философия. М. 1992. № 3. С. 71 – 75. Многие труды, посвященные этой
проблеме, были вызваны как ответная реакция на философскую концепцию
Л.Н. Толстого о “непротивлении злу насилием” (См.: В.И. Ленин. Лев
Толстой как зеркало русской революции // Полн. собр. соч. Т. 17. М.
1961. С. 209).

108 Ильин И.А. Указ. соч. С. 9, 28.

109 Под ” насилием” в данном случае мы понимаем применение физической
силы к другому лицу (См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. М. 1985.
С. 334). О том, что насилие может быть законным или незаконным, см.
цитируемую далее по тексту ч. 2 ст. 2 Европейской конвенции.

110 Защита прав человека и борьба с преступностью. Документы Совета

Европы. М. 1998. С. 35.

111 Для того, чтобы применение мер процессуального принуждения
соответствовало принципу гуманизма, они должны использоваться только в
случаях необходимости, если участники судопроизводства не выполняют
возложенных на них обязанностей. Гуманизм применения мер принуждения в
уголовном процессе заключается в предоставлении каждому участнику
судопроизводства определенной свободы, разумное использование которой
позволяет ему избегать применения к нему принудительных мер (См.:
Прокофьева С.М. Гуманистические начала уголовного судопроизводства.
Автореф. дис. … канд. юрид. наук. С.-Петербург. 1999. С. 9).

112 Ильин И.А. Указ. соч. С. 19.

113 Weber M. Law in Economy and Society 13 (Rhein and Shils, пер. 1954
г.). P. 13.

114 Приказ Генеральной прокуратуры РФ от 26 июня 1997 г. № 34 “Об
организации работы органов прокуратуры по борьбе с преступностью”.

PAGE 83

115 Стулин О. Как препятствовать противодействию расследованию //
Законность. 2000. № 2. С. 26 – 27. См. также: Колоколов Н. Почему
процветает процессуальный саботаж // Юридическая газета. 2000. № 15. С.
2.

116 См. ресурс: http: HYPERLINK
“http://www.jk.ru/tema/arrest/gavrilov.html”
www.jk.ru/tema/arrest/gavrilov.html

117 При этом Л.В. Лившиц отмечает, что в качестве меры предупреждения и
нейтрализации указанного воздействия на практике обычно применяется
избрание обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу,
которая, при условии обеспечения строгой изоляции, в большинстве случаев
позволяет нейтрализовать воздействие, исходящее от данного субъекта или
направленное на него (См.: Лившиц Л.В. Проблемы преодоления
противодействия расследованию преступлений несовершеннолетних. Автореф.
дис. … канд. юрид. наук. Уфа. 1998. С. 18 – 19).

118 Щерба С.П., Зайцев Д.А. Охрана прав потерпевших и свидетелей по
уголовным делам. М. 1996. С. 3. См. также: Брусницын Л.В. Правовое
обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию. М.
1999. В результате опроса 2615 человек выявлено стремление людей
избегать “контактов” с правоохранительными органами (если респондент
оказался свидетелем преступления), 24,4% респондентов ответили, что
постараются ” уклониться от дачи показаний” (См.: Латентная
преступность: познание, политика, стратегия: Сб. материалов
международного семинара. М. 1993. С.

333).

119 Кирюшина О.М. Предварительное расследование уголовных дел о
взяточничестве (процессуальные и тактические аспекты). Автореф. дис. .
канд. юрид. наук. М. 1997. С. 17.

120 Капинус Н.И. Меры пресечения в российском уголовном процессе //
Следователь. 2001. № 8. С. 22.

121 Капинус Н.И. Указ соч. С. 36.

122 Пучков О.А. Социальная свобода. Теоретико-правовые вопросы сущности.
Екатеринбург. 1999. С. 112.

123 Чиркин В.Е. Власть, ненасилие и социальная справедливость // Сов.
государство и право. 1991. № 9. С. 103.

124 К сожалению, термин ” юридическая природа”, несмотря на его широкое
использование, в науке оказался формально не определенным (См.: Свердлык
Г.А., Страунинг Э.П. Понятие и юридическая природа самозащиты
гражданских прав // Государство и право. 1998. № 5. С. 21; Юридическая
наука – практике // Вестник МГУ. Серия “Право”. 1995. № 6. С. 66;
Воеводин Л.Д. Юридическая природа конституционных прав, свобод и
обязанностей человека и гражданина // Юридический статус личности в
России. М. 1997. С. 152).

125Даль В. Толковый словарь. М. 1956. С. 647.

126 Нет единого понимания ограничения прав, в том числе
неприкосновенности личности и среди опрошенных нами работников
правоохранительных органов. Большинство из них понимают под ограничением
неприкосновенности личности применение мер принуждения

(36%).

PAGE 84

127 Русско-украинский словарь терминов по теории государства и права.
1993. С. 83.

128 Ф.М. Кудин, например, отмечает, что в основе действия способов
принудительно-правового воздействия лежит непосредственное,
“тактическое” принуждение к требуемому правом поведению в целях создания
четкого и последовательного алгоритма уголовно-процессуальных отношений
(См.: Кудин Ф.М. Принуждение в уголовном судопроизводстве. Красноярск.
1985. С. 34). Ст. 5 ч. 2 п. Европейской Конвенции предусматривает в
качестве законного основания для задержания и ареста лица его отказ
выполнить процессуальную обязанность в целях принуждения к исполнению
конкретной и специфической правовой обязанности (См.: Международные
акты. М. 2000. С. 540). Федеральный Конституционный Суд ФРГ единогласно
расценил как оправданную меру арест лица, отказавшегося от дачи
показаний, после того, как ему настоятельно и безуспешно было указано на
его обязанность исполнить данную процессуальную обязанность (См.:
Сборник решений Федерального Конституционного Суда ФРГ. Решение № 76,
363 от 1 октября 1987 г.).

129 Чистякова В.С. Законность и обоснованность применения мер
уголовно-процессуального принуждения. М. 1978. С. 25.

130 Каюмов Р.Р. Уголовно-процессуальные средства обеспечения
неотвратимости ответственности за преступления. Автореф. дис. … канд.
юрид. наук. Ижевск. 1994. С. 17.

131 См.: Принципы, пределы, основания ограничения прав и свобод человека
по российскому законодательству и международному праву // Государство и
право. 1998. № 7. С. 43.

132 См.: Воробьев С.М. Конституционные основы ограничений личных
неимущественных прав в деятельности органов внутренних дел. Автореф.
дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург.2001. С. 6.

133 См.: Принципы, пределы, основания ограничения прав и свобод человека
по российскому законодательству и международному праву // Государство и
право. 1998. № 7. С. 43.

134 См.: Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве. Саратов. 1994. С.
59. В литературе встречается также мнение, что известное ограничение
прав представляют собой дополнительные права лиц, находящихся в
определенных условиях: при совершении преступления, при отбытии
наказания в виде лишения свободы – это специфические права
подследственных, подсудимых, осужденных к лишению свободы и др. (См.:
Права личности в социалистическом обществе. М. 1981. С. 101).

135 Постановление Конституционного Суда РФ от 3 мая 1995 г. по делу о
проверке конституционности ст. 220-1 и ст. 220-2 УПК РСФСР в связи с
жалобой В.А. Аветяна // Рос. газета. 1995. 12 мая.

136 Алексеева Л.Б. Принуждение и ответственность в механизме
уголовно-процессуального регулирования // Советский
уголовно-процессуальный закон и проблемы его эффективности. М. 1979. С.
156.

137 Правомерное ограничение прав личности в уголовном процессе
необходимо отличать от незаконных действий органов
государства и

PAGE 85

должностных лиц, которые своими действиями неправомерно сужают права
того или иного лица, тем самым нарушая закон. В этом случае виновные
должностные лица, обладающие в силу занимаемого ими положения правом
ограничения прав лиц, вовлеченных в уголовный процесс, несут уголовную
ответственность за предусмотренные Уголовным кодексом преступления
против правосудия. См. по этому поводу: Чучаев А.И. Преступления против
правосудия. Ульяновск. 1997.

138 Закон от 25 декабря 1958 г. // Ведомости Верховного Совета СССР.
1959. № 1. Ст. 15.

139 Некоторые ученые не видят разницы между этими понятиями, практически
отождествляя их (См.: например, Элькинд П.С. Цели и средства их
достижения в советском уголовно-процессуальном праве. М. 1976. С. 37 –
39; Уголовный процесс. Под ред. К.Ф. Гуценко. М. 2001. С. 11, 13). О
соотношении в уголовном процессе категорий “цель” и “задача” см. также:
Томин В.Т. Понятие цели уголовного процесса // Правоведение. 1969. № 4.
С. 70; Громов Н.А. Уголовный процесс России. М. 1998. С. 17; Назаренко
В. Задачи определяют действия // Уголовное право. 2001. № 2. С. 70.

140 См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. М. 1985. С. 175, 758.

141 ” Назначение” – цель, предназначение (См.: Ожегов С.И. Указ. соч. М.
1985. С. 175, 758).

142 По этому поводу Е. Мизулина справедливо отмечает: даже если
согласиться с тем, что обиходно-практический термин “задача”, как более
доступный для понимания, использовался в ст. 2 УПК РСФСР в качестве
синонима философской категории “цель”, все равно читающему эту статью
трудно было определить, какая же из названных задач является основной в
уголовном процессе, что является его causa finalis. Еще труднее
приходится практическому работнику, занимающемуся расследованием и
разбирательством уголовных дел. Это ему ежедневно предстоит решать
вопрос, чему отдать предпочтение: быстрому и полному раскрытию
преступления или, скажем, ограждению от ответственности невиновного
(См.: Мизулина Е. Концепция самоограничения государства. Ресурс:
HYPERLINK “http://www.epicenter.ru/Persons/”
http://www.epicenter.ru/Persons/

Mizul/ Miz_book.htm).

143 В УПК РСФСР 1960 г. использовался другой оборот русского языка -при
помощи наречия “путем”. Еще больше запутал ситуацию с определением целей
и задач УПК РБ: ч. 1 ст. 2 данного кодекса использует оба указанных
оборота.

144 Мизулина Е. Концепция самоограничения государства (См. ресурс:
HYPERLINK “http://www.epicenter.ru/Persons/Mizul/”
http://www.epicenter.ru/Persons/Mizul/ Miz_book.htm).

145 Исходя из выше обозначенного деления, задачами уголовного
судопроизводства на сегодняшний день можно признать: уголовное
преследование (УПК РФ), быстрое и полное раскрытие преступлений (УПК РК,
УПК РБ), быстрое и полное расследование общественно опасных деяний
невменяемых (УПК РБ), изобличение виновных (УПК РК, УПК РБ), назначение
справедливого наказания (УПК РФ), обеспечение правильного применения
закона (УПК РК, УПК РБ), справедливое судебное разбирательство (УПК РК),

PAGE 86

отказ от уголовного преследования невиновных, освобождения их от
наказания (УПК РФ), реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся
уголовному преследованию (УПК РФ, УПК РБ).

146 Такая позиция УПК РУ и УПК КР представляется, на наш взгляд, не
совсем оправданной. Упомянутые в данных статьях задачи присущи скорее
уголовному процессу. Что касается задач уголовно-процессуального закона,
то они точнее сформулированы в ст. 3 МУПК и ст. 2 УПК РБ.

147 Н.М. Колосова отмечает расплывчатость указанной формулировки целей,
ради которых можно ограничить права и свободы человека. При этом выход
из данной ситуации она видит не в изменении нормы Конституции РФ, а в
закреплении более четких понятий в действующем законодательстве (См.
Колосова Н.М. Обеспечение конституционности законности // Законность в
РФ. М. 1998. С. 30 – 31). Действительно, конкретизация понятий “основы
конституционного строя”, “оборона страны”, “безопасность государства” и
др., в смысле указанной статьи, позволила бы избежать неоправданно
широкой трактовки закрепленных в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ целей.

148 Комиссия по правам человека и Европейский Суд по правам человека при
рассмотрении конкретных дел проводят двойной анализ ситуации. Во-первых
они определяют, законна ли сама цель установленного ограничения.
Во-вторых, они изучают, являются ли средства, примененные в целях
ограничения права или свободы “соразмерными преследуемой законной цели”
(См.: Путеводитель по Европейской Конвенции о защите прав человека.
Совет Европы. 1994. С. 45 – 49.). Если тяжесть воздействия на охраняемое
основным правом благо перевешивает общественный интерес, то ограничение
принимает форму несоразмерного. Это означает, что при определенных
обстоятельствах государство должно отказаться от преследования законного
общественного интереса, так как частный интерес в охраняемом основным
правом благе имеет перевес (См.: Лейбо Ю.И., Толстопятенко Г.П., Экштайн
К.А. Научно-практический комментарий к главе 2 Конституции РФ “Права и
свободы человека и гражданина”. М. 2000. С. 49). И.А.Ледях признает
принцип соразмерности ограничений права как панацею от злоупотреблений
такими ограничениями (См.: Общая теория прав человека. М. 1996. С. 163).
Принцип соразмерности ограничения прав имеет и нормативное выражение. В
частности, Федеральная Конституция Швейцарской Конфедерации (ст. 36)
указывает на то, что любое ограничение кого-либо основного права должно
быть пропорционально намеченной цели (См.: Конституции зарубежных
государств // Сост. Проф. В.В. Малков. М. 2000. С. 232). Таким образом,
ограничение неприкосновенности личности должно осуществляться по
правилам крайней необходимости.

149 Пределы ” применения” ограничения прав и свобод граждан – это
продолжительность действий мер уголовно-процессуального принуждения в
рамках сроков производства по уголовному делу и в силу обстоятельств,
диктующих необходимость сохранения принятых мер. Пределы ”
интенсивности” ограничения прав и свобод граждан – предельный круг благ,
который может быть ограничен в ходе осуществления расследования по делу.

PAGE 87

150 “Государственная мера, которая наносит вред охраняемым основными
правами благам, не достигая при этом своей цели, есть излишнее и тем
самым чрезмерное посягательство” (Лейбо Ю.И., Толстопятенко Г.П.,
Экштайн К.А. Указ. соч. М. 2000. С. 49).

151 Поэтому не совсем верной, по нашему мнению, является точка зрения
Г.М. Даниленко, утверждающего, что “из смысла ст. 15 ( Конституции РФ
-Е.Г.) вытекает, что “общепризнанные принципы и нормы международного
права” не обладают приоритетом по отношению к противоречащим им
внутренним правовым актам” (См.: Конституция РФ: Научно-практический
комментарий. М. 1997. С.161).

152См.: Международные акты. М. 2000. С. 43. 153См. Там же. С. 543.

154См. Там же. С. 56.

155См. Там же. С. 208 – 216.

156См. Там же. С. 620 – 623.

157См. Там же. С. 190 – 205.

158См. Там же. С. 284 – 305.

159См. Там же. С. 165 – 167.

160 См. Там же. С. 206 – 207.

161 См. Там же. С. 217 – 225.

162 См.: Мельникова Э.Б. Ювенальная юстиция: Проблемы уголовного права,
уголовного процесса и криминологии. Приложение № 5. М. 2000. С. 252

– 271.

163 См. там же. С. 592.

164 См.: Защита прав человека и борьба с преступностью. Документы Совета
Европы. М. 1998. С.116 – 121.

165 Конвенция ратифицирована Федеральным Собранием (Федеральный Закон от
4 ноября 1995 г.) См.: Собрание законодательства РФ. 1999. № 13. Ст.

1489.

166 Рос. газета. 1992. 6 мая.

167 Рос. газета. 1995. 25 ноября.

168 Рос. газета. 1995. 12 апреля.

169 Рос. газета. 1993. 10 августа.

170 Рос. газета. 1992. 18 августа.

171 Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. № 7. Ст. 300.

172 Рос. газета. 2001. 5 июня.

173 Собрание законодательства РФ. 1995. № 33. Ст. 3349.

174 См.: Теория государства и права. Под. ред. В.М. Корельского и В.Д.
Перевалова. М. 1998. С. 133.

175 Алексеев С.С. Теория права. М. 1994. С. 150. См. также: Базылев Б.Т.
Юридическая ответственность. Красноярск. 1985. С. 40; Козулин А.И.
Правовое принуждение (Правовые начала государственного принуждения в
советском обществе): Автореф. дис… канд. юрид. наук. Свердловск. 1986.
С. 16; Сарсенов К.М. Государственное принуждение и его реализация в
деятельности органов внутренних дел: Автореф. дис. .. канд. юрид. наук.
СПб.

PAGE 88

1996. С. 12; Евдокимов С.В. Правосстановительные меры. Нижний Новгород.
2001. С. 7 – 14; Петрухин И.Л. Человек и власть (в сфере борьбы с
преступностью). М. 1999. С. 229 – 247; Чистякова В.С. Законность и
обоснованность применения мер уголовно-процессуального принуждения. М.
1978. С. 3 – 11 и др.

176 См.: Конституции зарубежных государств // Сост. Проф. В.В. Малков.
М. 2000. С. 406. Думается, в целях укрепления гарантий законности и
обоснованности ограничения неприкосновенности личности имеет смысл
закрепления данного положения в Конституции РФ.

177 Об особенностях уголовно-процессуального принуждения см.: Элькинд
П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном
праве. Л. 1976. С. 87 – 88; Чистякова В.С. Законность и обоснованность
применения мер уголовно-процессуального принуждения. М. 1978. С. 3 – 11;
Михайлов В.А. Меры пресечения в российском уголовном процессе. М. 1996.
С. 6 – 11 и др.

178 И.Л. Петрухин связывает уголовно-процессуальное принуждение, помимо
этого, с принудительным осуществлением права участников уголовного
процесса (например, ст. 49 УПК РСФСР, ст. 51 УПК РФ) (См.: Петрухин И.Л.
Свобода личности и уголовно-процессуальное принуждение. М. 1985. С.
69-75). Представляется, что такое утверждение ведет к чрезмерному
расширению данного понятия. Если идти по этому пути, к
уголовно-процессуальному принуждению можно было бы отнести также
отклонения ходатайств, подаваемых участниками процесса, и вообще все
случаи, когда должностные лица осуществляют какие-либо действия вопреки
желанию того или иного участника процесса, вплоть до вынесения
обвинительного приговора. На наш взгляд, как принуждение могут
рассматриваться лишь случаи прямого подавления воли участника, т.е.
когда он заставляется сделать либо не сделать какие-либо действия, а не
тогда, когда он заставляется смириться с тем, что другие лица, в
процессе производства по делу, действуют не так, как ему хотелось бы.

179 Продолжительное время в литературе существовало мнение, что
принуждение применяется только по поводу правонарушения. Так, Л.Б.
Алексеева отмечает, что правовое принуждение включается в работу
механизма правового регулирования только при невыполнении процессуальных
обязанностей (Алексеева Л.Б. Курс советского уголовного процесса. Общая
часть. Под ред. А.Д. Бойкова, И.И. Карпеца. 1989. М. С. 100). Д.Н.
Бахрах указывает, что “разнообразные предупредительные меры, которые
осуществляют органы государственного управления в целях охраны
общественных и личных интересов вне связи с правонарушениями, находятся
за границей принуждения” (Бахрах Д.Н. Административное право. Общая
часть. М. 1999. С. 190). См. также: Керимов А.Д. Философские проблемы
права. М. 1972. С. 186; Чхиквадзе В.М. Социалистический гуманизм и права
человека. М. 1978. С. 131. На сегодняшний день многие ученые приходят к
выводу о возможности применения принуждения и в отсутствие
правонарушений, что обусловлено, в первую очередь, обеспечением
оптимальных условий для

PAGE 89

выполнения некоторых задач, поставленных перед той или иной отраслью
права (См.: Еникеев З.Д. Меры процессуального принуждения в системе
средств обеспечения обвинения и защиты. Уфа. 1978. С. 13; Петрухин И.Л.
Свобода личности и уголовно-процессуальное принуждение. М. 1985. С. 63;
Громов Н.А., Полунин С.А. Санкции в уголовно-процессуальном праве
России. М. 1998. С. 8 – 9; Пастушенко Е.Н. Функции административного
предупреждения по советскому законодательству: Автореф. дис. канд. юрид.
наук. Саратов. 1996. С. 8). Мы полностью разделяем вторую позицию.

180 Не все ученые-процессуалисты признают существование
уголовно-процессуальной ответственности (См., например, Лейст О.Э.
Санкции и ответственность по советскому праву. М. 1962. С. 136 – 140;
Даев В.Г. Взаимосвязь уголовного права и процесса. Л. 1982. С. 46 и
др.). МУПК в ст. 61 ч. 3 употребляет следующее выражение:
“ответственность, предусмотренная настоящим Кодексом (выделено нами –
Е.В.) и другими законами”, однако статьи, непосредственно
предусматривающие процессуальную ответственность (удаление из зала лиц,
нарушающих порядок, наложения штрафов за уклонение от исполнения
обязанности и др.) в нем отсутствуют. Поэтому, кроме упомянутой статьи,
в целом, можно сделать вывод об отрицании МУПК уголовно-процессуальной
ответственности. Представляется, что вопрос о целесообразности
существования подобной ответственности может быть поставлен под
сомнение, в силу того, что, по сути, она подменяет административную
ответственность. Не останавливаясь на этой проблеме более подробно (т.к.
она не входит в задачу нашего исследования), заметим лишь, что, пока УПК
РФ содержит нормы, устанавливающие субъектов, основание, порядок и
санкции за нарушение процессуальных обязанностей (ст. 117), справедливо,
на наш взгляд, утверждать о присутствии ее в российской системе права.

181 И.Л. Петрухин делит объем принуждения в уголовном процессе на три
части: меры защиты правопорядка, превентивные меры и юридическая
ответственность, обосновывая свою позицию тем фактом, что меры защиты
превентивными не являются (См.: Петрухин И.Л. Свобода личности и
уголовно-процессуальное принуждение. М. 1985. С. 58-67). На наш взгляд,
это не всегда так. Любое предупреждение об уголовной ответственности
основной своей задачей имеет именно превенцию. Ст. 147 ч. 2 УПК РСФСР
1960 г., кроме того, предусматривала возможность привода обвиняемого без
предварительного вызова (также превенция, ибо нарушения еще не произошло
и не известно, произошло бы оно или нет).

182 См., например: Игнатов С.Д., Сафин Н.Н. Уголовно-процессуальная
ответственность и ее применение. Ижевск. 1988. С. 55; Очередин В.Т.
Юридическая природа мер пресечения в уголовном процессе //
Уголовно-процессуальное принуждение и ответственность, их место в
решении задач предварительного расследования. Волгоград. 1987. С. 70;
Дубинский А.Я. Исполнение процессуальных решений следователя. Правовые и
организационные проблемы. Киев. 1984. С. 169; Громов Н.А., Полунин С.А.

PAGE 90

Санкции в уголовно-процессуальном праве России. М. 1998. С. 13;
Столмаков А.И. Санкции в уголовном судопроизводстве // Правоведение.
1982. № 3. С. 64 – 65; Жога Е., Полунин С., Громов Н. Карательные
санкции в уголовном процессе // Следователь. 1999. № 7. С. 6 – 7;
Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском
уголовно-процессуальном праве. Л. 1976. С. 90 – 91; Мотовиловкер Я.О. Об
институте “привлечение к уголовной ответственности” и содержании
уголовно-процессуальной деятельности // Проблемы укрепления
социалистической законности и правопорядка. Куйбышев. 1979. С. 76-77 и
др.

183 Воеводин Л. Д. Юридический статус личности в России. М. 1997. С.

42.

184 В деле по обвинению К. в мошенничестве по ст. 159 УК РФ, к нему была
применена мера пресечения в виде подписки о невыезде. После чего К. от
следствия скрылся и был объявлен в розыск, мера пресечения изменена на
заключение под стражу. В процессе следствия выяснилось, что к совершению
данного преступления К. непричастен. Уголовное дело в отношении него
было прекращено, а мера пресечения отменена. Если признать, что
изменение меры пресечения на более строгую – мера ответственности за
уголовно-процессуальное правонарушение, то логично было бы в данном
случае после розыска К. заключить его под стражу, т.е. лишить его
свободы. Однако УК РФ не предусматривает в качестве преступления
нарушение обвиняемым (подозреваемым) меры пресечения. (В случае
совершения им в этот период преступления, вопрос о мере пресечения
должен решаться в соответствии с данными о новом преступлении).
Правонарушение же, как известно, обладает меньшей общественной
опасностью, чем преступление. Поэтому нельзя признать, что
правонарушение в виде неисполнения меры пресечения в ходе
предварительного следствия представляет собой большую общественную
опасность, чем совершение преступления, санкция которого не
предусматривает лишение свободы. Отсюда следует вывод о том, что
заведомо за менее общественно опасное деяние – уголовно-процессуальное
правонарушение может быть применена мера более жесткая, чем за
совершение им более общественно опасного деяния – преступления, т.е.
уголовно-процессуальная ответственность может быть строже
уголовно-правовой. А это неприемлемо с точки зрения соблюдения принципов
законности, справедливости и гуманизма. Меры пресечения несут совершенно
иную смысловую нагрузку, нежели наказание.

185 Причиной для усиления меры пресечения служит не нарушение меры
пресечения, как таковое (это нарушение может выступить лишь в качестве
обстоятельства, свидетельствующего о большой степени вероятности
дальнейшего негативного поведения обвиняемого и только в этом качестве
явиться поводом для усиления меры пресечения), а неэффективность в
отношении него данной меры для достижения задач судопроизводства.
Поэтому, если по материалам дела можно сделать вывод о том, что в
дальнейшем первоначально избранная мера будет иметь действие, изменять
ее нет необходимости. Более того, применение в этом случае более жесткой
меры

PAGE 91

было бы незаконным, так как это противоречило бы условиям и целям
применения указанных мер.

186 По мнению А.Г. Братко, если лицо нарушает правовое ограничение, то
юридическая ответственность не наступает, так как ответственность в этом
случае несут соответствующие должностные лица, не обеспечившие
осуществление ограничения (См.: Братко А.Г. Запреты в советском праве.
Саратов. 1979. С. 18).

187 В этом смысле личное поручительство и залог, который вносит иное
лицо (не сам обвиняемый или подозреваемый) схожи по последствиям: и там
и там при нарушении обвиняемым (подозреваемым) соответствующей меры
пресечения лицо отвечает за его действия имуществом, разница лишь в том,
что при залоге отсутствует вопрос о доверии к залогодателю и денежная
сумма вносится заранее, при личном поручительстве денежная сумма
называется “взысканием” и вносится после такого нарушения. Соразмерны и
суммы взыскания и залога (см., например: ч. 4 ст. 176 МУПК, ст. ч. 4 ст.
103 УПК РФ).

188 Здесь мы имеем в виду случаи, когда лицо заведомо знало о
последующем нарушении обвиняемым своих обязанностей и выступило в
качестве поручителя лишь с тем, чтобы к обвиняемому не была применена
более строгая мера пресечения.

189 В случае нарушения лицом меры пресечения, на наш взгляд, во-первых,
ему должна измениться мера пресечения на более строгую (средство,
обеспечивающее возможность успешного расследования дела, но не
ответственность), во-вторых, он должен быть привлечен к административной
ответственности, как нарушивший (виновно, что подлежит установлению)
уголовно-процессуальную обязанность (ст. 165.5 КоАП РСФСР). КоАП РФ не
содержит подобной статьи, однако, по нашему мнению, такая норма должна
быть в него включена.

190 Этой же системы придерживаются и многие ученые-процессуалисты. См.,
например: Еникеев З.Д. Меры процессуального принуждения в системе
средств обеспечения обвинения и защиты. Уфа. 1978. С. 29; Давыдов П.М.,
Якимов П.П. Применение мер процессуального принуждения по Основам
уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик. Свердловск.
1961. С. 9 – 10; Элькинд П.С. Сущность советского
уголовно-процессуального права. Л. 1963. С. 79; Жогин Н.В., Фаткуллин
Ф.Н. Предварительное следствие. М. 1965. С. 256; Капинус Н.И. Меры
пресечения в российском уголовном процессе // Следователь. 2001. № 8. С.
25; Уголовный процесс. Под ред. К.Ф.

Гуценко. М. 2001. С. 176 и др.

191 В силу того, что подобные нормы играют значительную роль в охране
права на неприкосновенность личности, представляется необходимым
включить соответствующую главу в УПК РФ.

192 Эту меру УПК РФ, РБ, РК, КР отнесли к иным мерам
уголовно-процессуального принуждения. МУПК и УПК РК считают арест
имущества следственным действием. Однако нельзя сказать, что проведение
данной меры в первую очередь направлено на получение доказательств:
во-первых, она применяется лишь в том случае если имеются достаточные
основания полагать,

PAGE 92

что лицо (в т.ч. обвиняемый, подозреваемый), у которого находится
имущество, может скрыть, испортить или издержать имущество (ст. 274 ч. 1
МУПК); во-вторых, решение о наложении ареста уже должно содержать
указание на имущество и его стоимость (ст. 274 ч. 3 МУПК). Основной
целью наложения ареста на имущество является обеспечение гражданского
иска и возможной конфискации имущества (ст. 272 ч. 2 МУПК), т.е.
обеспечение исполнения имущественной части приговора; использование
протокола данного действия в качестве доказательства (ст. 156 ч. 1 МУПК)
– дополнительная, побочная цель.

193 Целями отстранения обвиняемого от должности являются: а) лишение его
возможности помешать успешному расследованию дела путем изъятия,
уничтожения или фальсификации документов, воздействия на свидетелей,
потерпевших, по службе ему подчиненных, и совершения иных неправомерных
действий с использованием своего служебного положения; б)
воспрепятствования ему продолжать преступную деятельность, связанную с
занимаемым положением. З.Д. Еникеев Эффективность мер процессуального
принуждения на предварительном следствии // Вопросы эффективности
советского уголовного процесса. Казань. 1976. С. 113. Об этом см. также:
Чельцов М.А. Советский уголовный процесс М. 1951. С. 221.

194 Об особенностях дополнительных мер пресечения см. ст. 166 ч. 4

МУПК.

195 Как, например, залог-поручительство в США.

196 Привод не является следственным действием, что не отрицает и сам
МУПК (ст. 156 ч. 1).

197 Однако и здесь необходимо сделать два замечания. Во-первых, в
упомянутой главе УПК РУ объединил меры ответственности со статьей,
посвященной вопросам обеспечения безопасности участников уголовного
процесса, которая не имеет прямой связи ни с уголовно-процессуальным
принуждением, ни с уголовно-процессуальной ответственностью, в
частности. Во-вторых, кодекс не всегда конкретизирует, какую именно в
том или ином случае ответственность должны нести участники процесса,
употребляя выражение ” предусмотренную законом” (к какому именно закону
отсылает бланкетная статья 271, не ясно).

198 УПК РФ предусматривает случаи предупреждения об ответственности
потерпевшего, свидетеля, специалиста, эксперта, понятого, переводчика за
неисполнение или ненадлежащее исполнение своих обязанностей (ст. 42 ч.
7, ч. 8, 9 ст. 56, ч. 4 ст. 58, ч. 5, 6 ст. 57, ч. 4 ст. 60, ч. 5 ст.
59), заявителя за заведомо ложный донос (ч. 6 ст. 141); собственника или
владельца имущества или совершеннолетнего члена их семьи, у которого
оставляется арестованное не изъятое имущество, за отчуждение или порчу
этого имущества (ч. 6 ст. 115). МУПК, кроме того, предусматривает
вынесение судом или прокурором официального предостережения лицу, от
которого исходит угроза насилия или других запрещенных уголовным законом
деяний о возможном возложении на него уголовной ответственности (ст. 137
ч. 1 п. 1).

УПК РФ предусматривает подписки: участников уголовного судопроизводства
о не разглашении ставших им известными данных

PAGE 93

предварительного следствия без соответствующего разрешения (ч. 2 ст.
161); присяжных заседателей о неразглашении сведений, составляющих
государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну (ч. 24 ст.
328). МУПК, кроме того, предусматривает подписки участников следственных
и судебных действий о неразглашении сведений, составляющих служебную,
коммерческую и иную охраняемую законом тайну (ст. 216 ч. 1); защитников
и других представителей о неразглашении составляющих государственную
тайну сведений (ст. 215 ч. 5).

? Нередки случаи, когда ограничительные меры осуществляются по прямой
просьбе лица, хотя их применение по обстоятельствам дела не вызывается
необходимостью, и, в случае возможного последующего отказа, они не будут
исполнены принудительно. В такой ситуации права и интересы будут
защищены именно при применении данной меры, в противном же случае они
могут существенно пострадать, и именно эти соображения вызывают в нем
решимость обратиться с подобной просьбой. Примером может послужить
просьба лица о проведении судебно-психиатрической экспертизы, обыска,
освидетельствования, прослушивании его телефона. (См., например:
Гладышев А.А. Обращение в Европейский суд по правам человека – это
реально // Адвокат. 2000. № 6. С. 4). Согласно нашим данным, 6,5%
следователей, дознавателей и прокуроров в своей практике встречались с
ситуациями, когда участник уголовного процесса настаивал на проведении
освидетельствования, 0,8% работников правоохранительных органов – на
проведении обыска, 6,5% -на проведении экспертизы, 2,7% – на получении
образцов для сравнительного исследования.

199 Мнения ученых по поводу того, остаются ли принудительными меры в тех
случаях, когда процессуальная обязанность выполняется добровольно,
разделились. Одни ученые полагают, что принуждение не теряет объективно
принудительного характера, даже если лицо воспринимает принудительную
меру как справедливую и стремится добросовестно выполнить обязанности,
поскольку психический прессинг всегда заложен в правовой норме (См.,
например: Корнуков В.М. Меры процессуального принуждения в уголовном
судопроизводстве. Саратов. 1978. С. 17-18; Громов Н.А., Полунин С.А.
Санкции в уголовно-процессуальном праве. М. 1998. С. 12; Элькинд П.С.
Сущность уголовно-процессуального права. Л. 1963. С. 81-82; Алексеева
Л.Б. Принуждение и ответственность в механизме правового регулирования
// Вопросы борьбы с преступностью. Вып. 30. М. 1979. С. 79; Чистякова
В.С. Законность и обоснованность применения мер уголовно-процессуального
принуждения. М. 1978. С. 5; Куцова Э.Ф. Следственные действия: понятие,
обеспечение прав личности при их совершении // Вестник МГУ. Серия 11.
“Право”. 1991. № 1. С. 4 – 35; Кудин Ф.М. Принуждение в уголовном
судопроизводстве. Красноярск. 1985. С. 13 и др).

Другую крайнюю точку зрения высказал Томас Гоббс: “Страх и свобода
совместимы… Если человек платит свои долги, как это иногда бывает,
только из боязни тюрьмы, то и это действие свободного человека, ибо
ничто не препятствует этому человеку отказаться платить. Как общее
правило, все

PAGE 94

действия, совершаемые людьми в государствах из-за страха перед законом,
являются действиями, от которых совершающие их имеют свободу
воздержаться” (См.: Томас Гоббс. Левиафан, или материя, форма и власть
государства, церковного и гражданского. Избр. Соч. Т. 2. М. 1964. С
231-234).

Автор настоящего исследования поддерживает точку зрения группы
ученых-правоведов, считающих, что принуждение присутствует только тогда,
когда авторитета закона и убеждения в необходимости неукоснительного
исполнения норм права оказывается

недостаточно (См., например: Михайлов В.А. Меры пресечения в Российском
уголовном процессе. М. 1996. С. 7 – 8; Петрухин И.Л. Человек и власть (в
сфере борьбы с преступностью). М. 1999. С. 230; Зинатуллин З.З. Уголовно
процессуальное принуждение и его эффективность. Казань. 1981. С. 8;
Алексеева Л.Б. Принуждение и ответственность в механизме
уголовно-процессуального регулирования // Советский
уголовно-процессуальный закон и проблемы его эффективности. М. 1979. С.
157; Капинус Н.И. Меры пресечения в российском уголовном процессе //
Следователь. 2001. № 8. С. 25 и др).

200 Шадрин В.С. Процессуальное принуждение и убеждение при производстве
следственных действий // Уголовно-процессуальное принуждение и
ответственность, их место в решении задач предварительного
расследования. Волгоград. 1987. С. 15.

201 По мнению Н.И. Капинуса, такие меры, как обыск, осмотр,
освидетельствование, отобрание образцов для сравнительного исследования
нельзя отнести к принудительным, ибо принуждение здесь проявляется не
всегда (См.: Капинус Н.И. Меры пресечения в российском уголовном
процессе // Следователь. 2001. № 8. С. 25). Но тогда непонятно, куда же
отнести то самое редкое применение принуждения? Воля личности
подавляется, лицо испытывает более или менее значительный дискомфорт, а
мера продолжает оставаться добровольной, т.к. ее “природа и целевое
назначение иные, чем у мер уголовно-процессуального принуждения”?
Соответствует ли такое утверждение охране прав личности в уголовном
процессе? На наш взгляд – нет. Далее, Н.И. Капинус утверждает: отобрание
подписки о неразглашении данных предварительного следствия и
предупреждение об ответственности за отказ от дачи показаний также не
содержат в себе никакого принуждения. Однако нельзя не признать, что
такое отобрание и предупреждение осуществляются с целью воздействовать
на волю лица, урегулировать определенным образом его поведение. Можно ли
сказать, что в этом случае лицо не испытывает психического принуждения?
Да, если наблюдается вариант С, нет – если события развиваются по
варианту А или В (см. схему на стр. 67). Поэтому утверждать, что
рассматриваемые меры также полностью свободны от принуждения, по нашему
мнению, было бы неверным.

202 Советский энциклопедический словарь. М. 1987. С. 586.

203 См.: Петрухин И.Л. Свобода личности и уголовно-процессуальное
принуждение. М.1985. С. 3.

204 См.: Михайлов В.А. Меры пресечения в российском уголовном

процессе. М. 1996. С. 9-10.

PAGE 95

205 См.: Зиннатуллин З.З. Уголовно-процессуальное принуждение и его
эффективность. Казань, 1981. С. 12 – 13.

206 См.: Громов Н.А. Уголовный процесс России. М. 1998. С. 184 – 185.

207 См.: Рыжаков А.П. Меры пресечения. М. 1997. С. 5.

208 Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. М. 1951. С. 221.

209 См.: Давыдов П.М. Меры пресечения в советском уголовном процессе.
Автореф. дисс. . канд. юрид. наук. Л. 1953. С. 4.

210 Лившиц Ю.Д. Меры процессуального принуждения в советском уголовном
процессе. Автореф. дисс. . канд. юрид. наук. М. 1958. С. 5-6.

211 См.: Корнуков В.М. Меры процессуального принуждения в уголовном
судопроизводстве. Саратов. 1978. С. 25.

212 Уголовный процесс. Под ред. К.Ф. Гуценко. М. 2001. С. 176.

213 См.: Коврига З.Ф. Уголовно-процессуальное принуждение. Воронеж.
1975. С. 16-17.

214 Первая и третья группы данной классификации выделяются также и в
системе мер уголовно-процессуального принуждения, действующей в Германии
(См.: Филимонов Б.А. Основы уголовного процесса Германии. М. 1994. С.
43).

215 Еникеев З.Д. Меры процессуального принуждения в системе средств
обеспечения обвинения и защиты. Уфа. 1978. С. 29.

216 Коврига З.Ф. Уголовно-процессуальное принуждение. Воронеж. 1975. С.
21.

217 Данная классификация содержит не все меры уголовно-процессуального
принуждения, охватывая только те из них, которые так или иначе
ограничивают неприкосновенность личности. Поэтому именно эти меры и
будут рассмотрены нами в следующих параграфах, причем по схеме, данной в
упомянутых УПК: задержание, меры пресечения, иные меры процессуального
принуждения. Это предпринимается в целях избежания повторов при их
рассмотрении.

218 Более широкое понятие данного института содержится в международном
праве – “задержанное лицо” означает любое лицо, лишенное личной свободы
не в результате осуждения за совершение правонарушения, а слово
“задержание” означает состояние задержанного лица (п. в раздела ”
Употребление терминов” Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых
задержанию или заключению в какой бы то ни было форме) (См.:
Международные акты. М. 2000. С. 209).

219 Безлепкин Б.Т. Судебно-правовая защита прав и свобод граждан в
отношениях с государственными органами и должностными лицами. М. 1997.

С. 44.

220 Согласно п. ” ж” ст. 9 ФЗ ” О Государственной дактилоскопической
регистрации в РФ” от 25 июля 1998 г., подозреваемые и обвиняемые
подлежат обязательному дактилоскопированию (См.: СЗ РФ. 2001. № 11. Ст.
1002).

221 Мухаметшин Ф.Б. Задержание и допрос подозреваемого. Уфа. 1998.

С. 5.

222 Такое положение содержится, например, в ч. 1 ст. 133 УПК РК.

PAGE 96

223 В уголовном судопроизводстве Великобритании существует правило,
согласно которому частное лицо должно доставить задержанного магистрату
(судье) или офицеру “так скоро, как это практически возможно” (См.:
Arquile R. Criminal Procedure. London. 1969. Р. 38).

224 Это ограничение объясняется, в первую очередь, трудностями для
граждан по квалификации преступлений средней и небольшой тяжести, тогда
как тяжкие и особо тяжкие однозначно воспринимаются гражданами как
преступления. В Великобритании частные лица могут задерживать только в
том случае, если преступление ” фактически арестное и не достаточно,
если лицо только полагает, что это так” (См.: Arquile R. Criminal
Procedure. London. 1969. Р. 37).

225 Интересно, что конституции Японии и Бразилии допускают только одно
основание, когда отсутствует приказ, выданный компетентным работником
органов юстиции: задержание на месте преступления, так называемое
задержание “flagrante delicto” (См.: Конституции зарубежных государств
// Сост. Проф. В.В. Малков. М. 2000. С. 411, 385). Представляется, что
такое положение является демократическим достижением правовой системы
данных государств, ибо существенно ограничивает случаи возможного
лишения свободы граждан. Тем не менее, для эффективного решения
непосредственных задач уголовного судопроизводства, на наш взгляд,
необходимо оставить основания, перечисленные в ст. 91 УПК РФ.

226 Подробнее об этом см.: Уголовный процесс // Под ред. К.Ф. Гуценко.
М. 2001. С. 179-180.

227 Там, где речь идет о лишении человека свободы, гарантии законности и
обоснованности должны быть максимально жесткими. Ст. 5 п. 2 Европейской
Конвенции о защите прав человека и основных свобод требует
незамедлительного предъявления обвинения.

228 В зависимость от соблюдения этих условий поставлена возможность
задержания в Японии (См.: Конституции зарубежных государств // Сост.
Проф.

B. В. Малков. М. 2000. С. 385).

229 Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу
РСФСР // Под общ. ред. В.М. Лебедева. М. 1996. С. 183; Галузо В.Н.
Судебный контроль за законностью и обоснованностью содержания под
стражей подозреваемых и обвиняемых на стадии предварительного
расследования. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М. 1995. С. 28;
Уголовный процесс. Под ред. К.Ф. Гуценко. М. 2001. С. 179.

230 Бекешко С.П., Матвиенко Е.А. Подозреваемый в советском уголовном
процессе. Минск. 1969. С. 98 – 99. Корнуков В.М. Меры процессуального
принуждения в уголовном судопроизводстве. Саратов. 1978.

C. 89.

231 Зинатуллин З.З. Уголовно-процессуальное принуждение и его
эффективность. Казань. 1981. С. 88; Мухаметшин Ф.Б. Задержание и допрос
подозреваемого. Уфа. 1998. С.15; Клюков Е.М. Мера процессуального
принуждения. Казань. 1974. С. 21.

PAGE 97

232 Стецовский Ю.И. Право на свободу и личную неприкосновенность. М.
1999. С.140.

233 См.: Кудин Ф.М. Принуждение в уголовном судопроизводстве.
Красноярск. 1985. С. 117 – 116.

234 См., например: Рощин В. Задержание подозреваемого // Советская
милиция. 1966. № 8. С. 78; Мартынчик Е.Г., Радьков В.П., Юрченко В.Е.
Охрана прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве.

Кишинев. 1982. С. 67 – 68.

235 Следует отметить, что некоторые авторы не различают мотивы и цели
задержания. Так, Короткий Н.Н. указывает, на то, что “всякое задержание
должно преследовать определенные цели, т.е. быть мотивированным” (См.:
Короткий Н.Н. Процессуальные гарантии неприкосновенности личности
подозреваемого и обвиняемого в стадии предварительного расследования. М.
1981. С. 48 – 49). Из его утверждения следует вывод о том, что если есть
цель, то задержание мотивировано. Но в таком случае в постановлении
достаточно указать лишь цель задержания, что представляется
недостаточным, для подтверждения необходимости применения данного
следственного действия.

236 См., например: Ивлиев Г.П. Процессуальные гарантии
неприкосновенности личности при аресте // Вопросы государства и права в
период развитого социализма. М. 1984. С. 98; Крылов И.Ф., Бастрыкин А.И.
Розыск, дознание, следствие. Л. 1984. С. 54; Мухаметшин Ф.Б. Задержание
и допрос подозреваемого. Уфа. 1998. С. 15 и др.

237 Например, лицо, желающее получить наследство, решает убить своего
родственника. В данной ситуации отчетливо видно, что корыстный мотив
лица ставит перед ним цель убийства. При отсутствии мотива цель убийства
перед ним не возникла бы.

238 Уголовно-процессуальное право // Под общ. ред. П.А. Лупинской. М.
1997. С. 256.

239 Подробнее понятие “веских доводов” будет рассмотрено нами в
параграфе 3.1.

240 Петрухин И.Л. Человек и власть (в сфере борьбы с преступностью). М.
1999. С. 254.

241 Соловьев А.Б., Токарева М.Е. Халиулин А.Г. Прокурорский надзор за
исполнением законов при расследовании преступлений. М. 2000. С. 15.

242 Соловьев А.Б., Токарева М.Е. Халиулин А.Г. Прокурорский надзор за
исполнением законов при расследовании преступлений. М. 2000. С. 15.

243 Петрухин И.Л. Человек и власть (в сфере борьбы с преступностью). М.
1999. С. 254.

244 Бойков А.Д. Научный доклад // Судебная реформа и проблемы уголовного
судопроизводства. М. 1995. С. 26. И это не случайно. Так, согласно
опросу, проведенному среди сотрудников правоохранительных органов, на
вопрос о том, как необходимо вести себя в ситуации задержания
преступника, 67% опрошенных не смогло дать ответа, при этом из 33%,
давших ответ, только 9% ставили во главу угла правовой аспект, 4% –
тактический, остальная же часть опрошенных использовала для ответа
общие, аморфные выражения, типа

PAGE 98

“жестко”, “уверенно”, “соблюдая личную и общественную безопасность”.
Таким образом, как отмечают авторы, “… в общей своей массе сотрудники
не имеют представления о допустимых условиях и пределах причинения вреда
при задержании преступника” (См.: Скорилкина Н., Коломенский П. Значение
уголовно-правового института задержания лица, совершившего преступление,
в практической деятельности органов внутренних дел // Уголовное право.
2000.

№ 4. С. 34).

245 Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в РФ в 2000
году // Рос. газета. 2001. 16 мая; Синельщиков Ю. Насилие к задержанным:
реальность и перспективы борьбы // Законность. 2000. № 1. С. 10-13.
Такая ситуация прямо противоречит ст. 5 Кодекса поведения должностных
лиц по поддержанию правопорядка, которая гласит: “Ни одно должностное
лицо по поддержанию правопорядка не может осуществлять, подстрекать или
терпимо относится к любому действию, представляющему собой пытку или
другие бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения…” (См.:
Международные акты. М. 2000. С. 178).

246 ” О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных
проявлений организованной преступности” \\ Собрание законодательства РФ.

1994. № 8. Ст. 804.

247 Так, в 1995 г. на срок до 30 суток было задержано 20.399 лиц,
подозреваемых в совершении различных преступлений, в том числе не
относящихся к разряду тяжких. Только каждый второй из них впоследствии
бы арестован прокурором. Лишь в отношении каждого третьего задержанного
на 30 суток дело было направлено в суд. 1008 лиц было освобождено за
неподтверждением подозрения. За четыре месяца 1996 г. на основании
данного Указа был задержан уже 6.981 ч., из которых только 2.989 были
арестованы впоследствии прокурорами. Лишь в отношении каждого шестого из
задержанных на 30 суток дело было направлено в суд, а 211 ч. были
освобождены ввиду неподтверждения обвинения (Руднев В. Президент России
восстановил действие конституционной нормы // Рос. юстиция. 1997. № 8.
С.

1).

248 Рос. газета. 1994. 7 июля.

249По данным Е.В. Гусельниковой, в 1999 г. в отдельных регионах средний
показатель обвиняемых, содержавшихся по стражей, составлял от 31,8 до
39,6% (См.: Гусельникова Е.В. Заключение под стажу в системе мер
пресечения. Автореф. дис. . канд. юрид. наук. Томск. 2001. С. 1).

250 По данным В.А. Михайлова, данная мера пресечения применяется в 55 –
70 % случаев (См.: Михайлов В.А. Меры пресечения в российском уголовном
процессе. М. 1996. С. 75-76).

251 Колоколов Н.Н. Меры пресечения имущественного характера // Рос.
юстиция. 1998. № 12. С. 41- 42.

252 Кудин Ф.М. Принуждение в уголовном судопроизводстве. Красноярск.
1985. С. 115.

253 Результаты исследования, проведенного В.Н. Галузо, показали, что
подписка о невыезде применяется в 85% случаев при вынесении
постановления

PAGE 99

об отмене меры пресечения в виде заключения под стражу (См.: Галузо В.Н.
Судебный контроль за законностью и обоснованностью содержания под
стражей подозреваемых и обвиняемых на стадии предварительного
расследования. Автореф. дис. . канд. юрид. наук. М. 1995. С. 21).

254 Пашин С. Практика обжалования в суд арестов // Законность. 1994. №

7. С. 41.

255 В связи с тем, что заключение под стражу настолько серьезно
ограничивает неприкосновенность личности, данная мера пресечения
засчитывается в срок назначенного судом наказания (ст. 415 УПК РСФСР). ”
Тюремное заключение, лишая человека свободы, уже само по себе является
наказанием” (п. 64 Европейских пенитенциарных правил) (См.: Защита прав
человека и борьба с преступностью. Документы Совета Европы. М. 1998. С.

221).

256 Об этом см.: Резолюцию (62) 2 Комитета министров государствам-членам
относительно избирательных, гражданских и социальных прав заключенных
(См.: Защита прав человека и борьба с преступностью. Документы Совета
Европы. М. 1998. С. 206 – 208). Подследственные, содержащиеся в
следственных изоляторах, подлежат обязательному профилактическому
медицинскому осмотру в целях выявления туберкулеза (См.: Постановление
Правительства РФ О реализации ФЗ “О предупреждении распространения
туберкулеза в РФ” от 25 декабря 2001 г. № 892 // Рос. газета.

2001 г. 30 декабря).

257 Б.А. Филимонов, исследуя уголовный процесс в Германии, отмечает: ”
После заключения под стражу начинают действовать факторы физического и
психического воздействия, порожденные лишением свободы: изоляция от
общества, внезапный разрыв связей с обычной средой, прекращение трудовой
деятельности, моральные страдания, связанные с арестом, гнетущая
неизвестность исхода дела. обвиняемый в любое время может быть вызван на
допрос и допрашиваться сколько угодно, а само нахождение в тюрьме делает
его словоохотливым” (См.: Филимонов Б.А. Основы уголовного процесса

Германии. М. 1994. С. 48).

258 Хотя при применении мер пресечения конкретно цель превенции не
преследуется, однако предупреждение преступности является задачей,
присущей всем этапам уголовного судопроизводства.

259 Л.В. Лившиц отмечает, что, попав в следственный изолятор и стремясь
адаптироваться в экстремальной ситуации, несовершеннолетние очень быстро
обучаются тюремным традициям и нравам, усваивают жаргон, стараются
походить на “бывалых” преступников и линию поведения выбирают нередко
под воздействием сокамерников. При этом, перенимая опыт преступного
мира, они обучаются различным приемам противодействия не только
администрации, но и расследованию (См.: Лившиц Л.В. Меры преодоления
негативного воздействия на участников уголовного процесса по делам
несовершеннолетних // Проблемы предупреждения и пресечения преступности
и иных правонарушений молодежи, защиты их прав. Уфа. 2000.

С.57).

PAGE 100

260 Паулов А. Почему переполнены российские СИЗО // Рос. адвокат. 2000.
№ 3. С. 3.

261 Пешков М. Мера пресечения – залог // Законность. 1998. № 12. С. 53;
Ивлиев Г.П. Основания применения мер процессуального принуждения. Дис.
… канд. юр. наук. М. 1986. С. 47.

262 Стецовский Ю.И. Право на свободу и личную неприкосновенность. М.
1999. С. 169. Характерно также мнение начальника
Информационно-аналитического управления Следственного комитета МВД РФ
Б.Я. Гаврилова: “При рассмотрении уголовных дел в судах, судьями
учитывается, помимо других обстоятельств, и избранная на следствии мера
пресечения. Если подследственный к моменту судебного разбирательства
находился под стражей, то в отношении него, как правило, и приговор
бывает более жестким, чем в отношении тех, у кого была отобрана подписка
о невыезде” (См. ресурс: HYPERLINK
“Http://www.jk.ru/tema/arrest/gavrilov.html”
Http://www.jk.ru/tema/arrest/gavrilov.html ).

263 См.: Международные акты. М. 2000. С. 219.

264 Об этом см. подробнее: Михайлов В.А. Меры пресечения в Российском
уголовном процессе. М. 1996. С.34 – 35; Франк Л.В. Задержание и арест
подозреваемого. Душанбе. 1963. С. 49. Согласно п. 6.2. ст. 6 Стандартных
минимальных правил ООН в отношении мер, не связанных с тюремным
заключением, на ранних стадиях уголовного судопроизводства по
возможности должны использоваться альтернативы предварительному
заключению под стражу (См.: Международные акты. М. 2000. С. 219).
Подозреваемый же присутствует именно в такой стадии. Поэтому, на наш
взгляд, в УПК РФ следует запретить применение заключения под стражу по
отношению к подозреваемому, как это рекомендовано в МУПК (ч. 3 ст. 166).
Применение домашнего ареста к подозреваемому следует оставить по двум
причинам: во-первых, органы, ведущие уголовное преследование должны
иметь оперативную возможность эффективно предотвратить ненадлежащее
поведение подозреваемого и оградить общество от опасного преступника;
во-вторых, домашний арест – мера, более мягкая по сравнению с
заключением под стражу, что позволяет применить ее к лицу, которому еще
не предъявлено обвинение.

265 Об этом см., в частности: Короткий Н.Н. Процессуальные гарантии
неприкосновенности личности подозреваемого и обвиняемого в стадии
предварительного расследования. М. 1981. С. 76.

266 Согласно же Правилам ООН, касающимся защиты несовершеннолетних,
лишенных свободы, следует всячески стремиться к применению
альтернативных мер. В тех случаях, когда такая мера, как превентивное
содержание под стражей, все же применяется, суды по делам
несовершеннолетних и следственные органы должны уделять первоочередное
внимание максимально быстрому рассмотрению дел, с тем, чтобы период
содержания под арестом был как можно менее продолжительным (ст. 17)
(См.: Мельникова Э.Б. Ювенальная юстиция: Проблемы уголовного права,
уголовного процесса и криминологии. Приложение № 5. М. 2000. С. 256). Об
этом см. также: Международные акты. М. 2000. С. 292.

PAGE 101

267 Крашенинников П. Мнение министра // Закон и право. 1998. № 8. С. 4.
По данным Б. Ямшанова, этот показатель достигает 600 тыс. человек в год
(См.: Ямшанов Б. Семь лет сидеть или семь лет платить? // Рос. газета.
2001. 7 октября).

268 Соловьев А.Б., Токарева М.Е. Халиулин А.Г. Прокурорский надзор за
исполнением законов при расследовании преступлений. М. 2000. С. 15.

269 Еникеев З.Д. Роль уголовно – процессуального закона в обеспечении
неприкосновенности личности // Права человека на рубеже XX-XXI в.
Материалы научно – практической конференции 15 – 16 мая 1996 г. Уфа.
1997.

С. 11.

270 Крашенинников П. Мнение министра // Закон и право. 1998. № 8. С.

4.

271 Состояние законности в Российской Федерации (1998 – 1999 годы).
Аналитический доклад под ред. Сухарева А.Я. М. 2000. С. 52 – 53. В
последние годы из СИЗО ежегодно освобождают до суда по разным основаниям
почти каждого четвертого – до 125 тыс. чел. в год. Эти люди были
водворены в СИЗО как бы “на всякий случай” (См.: Крашенинников П. Тюрьма
по-русски в ожидании перемен // Рос. газета. 1999. 22 апреля; Ямшанов Б.
Семь лет сидеть или семь лет платить? // Рос. газета. 2001. 7 октября).
По иным данным – 130 тыс. человек (См.: Куликов В. Прейскурант на
свободу // Рос. газета. 2001. 13 апреля). В печати опубликованы данные,
когда в результате прокурорской проверки в СИЗО за одну неделю 972
человека было освобождено за отсутствием серьезной обоснованности
заключения под стражу (См.: Устинов В. Тяжела ты, папка прокурора //
Рос. газета 2000. 12 января).

272 См. ресурс: http: HYPERLINK
“http://www.jk.ru/tema/arrest/abramkin.html”
www.jk.ru/tema/arrest/abramkin.html

273 Зубков А. Силовики обманули президента // Рос. вести. 2001. 7
февраля.

274 Воротников В. Тюремные окна без решетки // Рос. вести. 2001. 24
января.

275 Такое правило содержится, например, в ст. 9 французской Декларации
прав человека и гражданина 1789 г. Согласно п. 5 Основных принципов
обращения с заключенными, за исключением тех ограничений, необходимость
которых явно обусловлена фактом заключения в тюрьму, все заключенные
пользуются правами человека и фундаментальными свободами, изложенными во
Всеобщей декларации прав человека, Международном пакте об экономических,
социальных и культурных правах, Международном пакте о гражданских и
политических правах и Факультативном протоколе к нему, а также такими
другими правами, которые изложены в других пактах ООН. Подобная норма
содержится и в Своде принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию
или заключению в какой бы то ни было форме (ч. 2

пр. 36) (См.: Международные акты. М. 2000. С. 207, 216).

276 С.А. Пашин характеризует условия содержания задержанных и
заключенных под стражу равнозначными пытке (См.: Пашин С.А. К обсуждению
проекта нового Уголовно-процессуального кодекса. Предисловие // Рос.
бюллетень по правам человека. 2000. Вып. 13. С. 75).

PAGE 102

277 Положение в местах лишения свободы признано критическим // Рос.
юстиция. 1999. № 2. С. 51.

278 Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в РФ О.
Миронова // Рос. газета. 1999. 10 – 11 марта.

279Скуратов Ю.И. В борьбе с преступностью перевал не пройден // Рос.
газета. 1998. 10 февраля.

280 Карапетян С. О защите прав подозреваемых и обвиняемых, находящихся
под стражей // Законность. 1997. № 10. С. 6.

281 См. например: Юрист. 1995. № 5; Независимая газета. 1997. 4 июля;
Рос. юстиция. 1997. № 1. С. 45 – 47; Юридическая газета. 1997. № 4. С. 1
– 2; Законность. 1998. № 12. С. 43 – 46; Рос. газета. 1998. 7 апреля;
Рос. вести. 1998. 21 февраля; Закон и право. 1999. № 5. С. 38 – 39; Рос.
юстиция. 1999. № 2. С. 51 – 53; Рос. адвокат. 2000. № 10. октябрь. С.
55; Рос. адвокат. 2000. № 3. С. 33 ; Рос. вести. 2001. 24 января.

282 Карапетян С. О защите прав подозреваемых и обвиняемых, находящихся
под стражей // Законность. 1997. № 10. С. 6; Гладышев А.А. Обращение в
Европейский суд по правам человека – это реально // Адвокат.

2000. Июнь. № 6. С. 4.

283 Права человека: постоянная задача Совета Европы. М. 1996. С. 58.

284 Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в РФ О.
Миронова // Рос. газета. 1999. 10 – 11 марта; О соблюдении прав человека
и гражданина в РФ в 1996 – 1997 годах. Доклад Комиссии по правам
человека при Президенте РФ. М. 1998. С. 35; Борисов Т. Арест по
филькиной грамоте // Рос. газета. 2001. 6 апреля.

285 УПК РФ не предусматривает предельный срок содержания под стражей на
предварительном следствии, т.к. после его максимального продления до 18
месяцев (1,5 года), он может быть продлен судом до момента окончания
ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела и
направления прокурором уголовного дела в суд (ст. 109 УПК

РФ).

286 Стецовский Ю. Конституции вопреки! // Юридический вестник. 1997.

№ 6. С. 4.

287Савицкий В. Последние новеллы УПК: порядок и сроки содержания под
стражей // Рос. юстиция. 1997. № 5. С. 17.

288 См. например: Бельдюгина Л. Моя же милиция меня же и бьет //
Рос.газета. 1998. 28 ноября; Куликов В. Прейскурант на свободу // Рос.
газета.

2001. 13 апреля; Козлова Н. Выбивание “чистосердечного признания” //
Рос. газета. 2001. 3 февраля; Сергеев В. Жестяной чайник или три книги
на весах Фемиды // Рос. юстиция. 2000. № 8. С. 61 – 62; Паулов А. Почему
переполнены

российские СИЗО // Рос. адвокат. 2000. № 3. С. 33.

289 См.: Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в РФ в
2000 году // Рос. газета. 2001. 16 мая.

290 Люблинский П.И. Свобода личности в уголовном процессе. М. 1906.

С. 23.

PAGE 103

291 Приказ Генерального прокурора РФ от 18 июня 1997 г. № 31 “Об
организации прокурорского надзора за предварительным следствием и
дознанием”.

292 На международном уровне это положение закреплено в пр. 21 Свода
принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в
какой бы то ни было форме.

293 Пашин С.А. К обсуждению проекта нового Уголовно-процессуального
кодекса. Предисловие // Рос. бюллетень по правам человека. 2000. Вып.
13. С. 75.

294 Пешков М. Мера пресечения – залог (правовой опыт судов США) //
Законность. 1998. № 12. С. 52 – 53.

295 По УПК РФ, УПК РБ и УПК РК – подписка о невыезде и надлежащем
поведении.

296 Лившиц Ю.Д. Меры пресечения в советском уголовном процессе. М.

1964. С. 43.

297 Согласно проведенному нами исследованию, в постановлениях об
избрании подписки о невыезде в качестве оснований указываются прямо
противоположные требуемым законом обстоятельства: наличие постоянного
места жительства (упоминается в качестве основания в 44% постановлений),
отсутствие судимости (19,4%), положительная характеристика (18,8%),
наличие иждивенцев, в том числе несовершеннолетних детей (11,5%),
признание вины и раскаянье (9,1%), регулярная явка по вызовам (8,5%),
наличие семьи (3,6%). Среди прочих оснований встречаются также –
удостоверение личности обвиняемого, инвалидность, болезнь, наличие
возмещения ущерба, явка с повинной, незначительная роль в преступлении,
ходатайство с места работы о неприменении заключения под стражу,
откровенность на допросе и т.д. Более того, в 2,4% постановлений о
назначении подписки о невыезде в качестве оснований значится отсутствие
у обвиняемого намерений скрыться, мешать ходу расследования и продолжать
преступную деятельность. Далее, в качестве оснований нередко выступают и
процессуальные действия прокурора: в 5,4% подписка избирается вследствие
отказа прокурора в санкции на арест. При этом фактические данные,
свидетельствующие о необходимости применения мер пресечения, вообще не
указываются.

298 П. 3 Определения Конституционного Суда РФ по жалобе граждан Лазарева
А.В., Руслановой Е.С., и Эрнезакса О.В. на нарушение их конституционных
прав рядом положений ст. 201, 202, 218 и 220 УПК РСФСР от 17 февраля
2000 года № 84-0 // СЗ. 2000. № 28. Ст. 2999.

299 Петрухин И.Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном
процессе. М. 1989. С. 224. Согласно Стандартным минимальным правилам ООН
в отношении мер, не связанных с тюремным заключением, меры, которые
накладывают какое-либо обязательство на обвиняемого (подозреваемого),
требуют его согласия (Международные акты. М. 2000. С.

218).

300 См.: Международные акты. М. 2000. С. 218.

PAGE 104

301 См.: Капинус Н.И. Меры пресечения в российском уголовном процессе //
Следователь. 2001. № 8. С. 30.

302 Поэтому практики высказываются за более масштабное его применение.
См. например: Соловьев Н.Г. Сильному следствию адвокат не помеха // Рос.
адвокат. 2000. № 6. С. 7.

303 Конвенция о правах ребенка, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 20
ноября 1989 года, предусматривает возможность увеличения данного срока
до 19 лет, в случае установления его в соответствующем законодательстве
(См.: Международные акты. М. 2000. С. 208).

304 Лицо, осуществляющее присмотр за несовершеннолетним, может быть
освобождено от своих обязанностей в силу объективных причин: занятости,
болезни, ухудшения взаимоотношений с несовершеннолетним, отъезда на
длительный срок, в случае неисполнения им своих обязанностей вследствие
переоценки своего влияния на подростка и т. п. Обо всех этих
обстоятельствах родители, опекуны, попечители должны немедленно сообщить
следователю, который должен решить вопрос либо о замене этих лиц на
других, либо о применении к несовершеннолетнему иной меры пресечения.

305 Буряков А. Отдача несовершеннолетнего под присмотр как мера
пресечения // Социалистическая законность. 1963. № 3. С. 94.

306 Согласно нашим данным, в 1997-98 гг. достаточно эффективной была
сумма залога, составляющая 1-3 млн. рублей. При определении суммы залога
необходимо исходить из 1) степени вероятности уклонения подследственного
от следствия; 2) тяжести преступления, в котором он обвиняется
(подозревается); 3) размера доходов обвиняемого (подозреваемого).

307 См. например: Лившиц Ю.Д. Меры пресечения в советском уголовном
процессе. М. 1964. С. 72 – 73; Корнуков В.М. Меры процессуального
принуждения в уголовном судопроизводстве. Саратов. 1978. С. 54. См.
также мнение В.И. Козлова, начальника отдела Прокуратуры г. Москвы (См.
ресурс: Н11р://шшш.]к.ги/1ета/агге8г/ко21оу1.Ь1ш1).

308 См. например: Зиннатуллин З.З. Уголовно-процессуальное принуждение и
его эффективность. Казань. 1981. С. 82; Петрухин И.Л. Неприкосновенность
личности и принуждение С. 244; Паулов А. Почему переполнены российские
СИЗО // Рос. адвокат. 2000. № 3. С. 33; Соловьев Н.Г. Сильному следствию
адвокат не помеха // Рос. адвокат. 2000. № 6. С. 7.

309 Пешков М. Мера пресечения – залог (опыт судов США) // Законность.
1998. № 12. С. 52.

310 Колоколов Н.Н. Меры пресечения имущественного характера // Рос.
юстиция.1998. № 12. С. 41 – 42.

311 Причем в большинстве своем применение имущественной меры пресечения
оказалось оправданным: в 6 случаях мера пресечения впоследствии не
изменялась и дело заканчивалось вынесением обвинительного приговора, в
одном случае мера пресечения была изменена, так как обвиняемый не внес
сумму залога, в двух случаях мера пресечения была изменена определением
суда с учетом таких обстоятельств, как тяжесть и многоэпизодность
совершенного преступления, отсутствие постоянного места работы. Лишь в

PAGE 105

одном случае указанная мера пресечения была нарушена (это составило
10%). Тогда как подписка о невыезде была нарушена в 14,6% случаев.

312 Б.Т. Безлепкин отмечает: “с появлением в России класса состоятельных
людей заметную актуальность приобретает… вопрос о залоге, который
применяется в качестве меры пресечения. Посвященная залогу ст. 99 УПК в
условиях, когда легальное имущественное положение граждан определялось
размером зарплаты (пенсии, пособия, стипендии), более тридцати лет
применялась крайне редко и приобрела характер нормы, имеющей важное
практическое значение, только в последние годы” (См.: Безлепкин Б.Т.
Судебно-правовая защита прав и свобод граждан в отношениях с
государственными органами и должностными лицами. М. 2000. С. 116 – 117).

313 В 1996 – 1997 годах на содержание осужденных и арестованных
поступило лишь 43,3 % денежного содержания, в том числе на питание –
25,7%, на медобслуживание 1,9% (См.: О соблюдении прав человека и
гражданина в РФ в 1996 – 1997 годах. Доклад Комиссии по правам человека
при Президенте РФ. М. 1998. С. 38).

314 Е.В. Гусельникова, например, возражая против данной меры пресечения,
ссылается на анализ применения домашнего ареста в период с 1864 по 1903
гг., а также в 1922 – 1926 гг. (См.: Гусельникова Е.В. Заключение под
стажу в системе мер пресечения. Автореф. дис. … канд. юрид. наук
Томск. 2001. С. 9). Тем не менее, нельзя не заметить, что, по сравнению
с указанными периодами, произошел значительный технический прогресс,
позволяющий на сегодняшнем уровне развития науки и техники использовать
самые современные достижения в этой области для установления контроля за
обвиняемым (подозреваемым), находящимся под домашним арестом. Более
того, п. 7 Декларации об использовании научно-технического прогресса в
интересах мира и на благо человечества прямо указывает: “Все государства
принимают необходимые меры, включая законодательные, в целях обеспечения
того, чтобы использование достижений науки и техники способствовало
наиболее полному осуществлению прав человека и основных свобод.” (См.:
Международные акты. М. 2000. С. 340).

315 Подробнее об этом см.: Петрухин И.Л. Человек и власть (в сфере
борьбы с преступностью). М. 1999. С. 351.

316 Подробно о “психиатрическом терроре” или “репрессивной психиатрии”
см.: Стецовский Ю.И. Право на свободу и личную неприкосновенность. М.
2000. С. 282 – 314. См. также: Гладышев А.А. Обращение в Европейский суд
по правам человека – это реально // Адвокат. 2000. Июнь. № 6. С. 4;
Грачев А. Как один генерал бюджет области спас // Рос. газета 1998. 21
ноября.

УК РФ предусматривает специальную статью 128, устанавливающую уголовную
ответственность за незаконное помещение в психиатрический стационар. Об
общественной опасности данного преступления свидетельствует санкция этой
статьи, предусматривающая лишение свободы на срок до 7 лет.

317 Петрухин И.Л. Человек и власть (в сфере борьбы с преступностью). М.
1999. С. 379.

PAGE 106

318 Безлепкин Б.Т. Судебно-правовая защита прав и свобод граждан в
отношениях с государственными органами и должностными лицами. М. 2000.

С. 52.

319 Помещение потерпевшего и свидетеля в медицинское учреждение для
проведения экспертизы без их согласия возможно только в порядке ст. 29
Закона РФ “О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее
применении”: если его обследование или лечение возможны только в
стационарных условиях, а психическое расстройство является тяжелым и
обусловливает: а) его непосредственную опасность для себя или
окружающих, или б) его беспомощность, то есть неспособность
самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности, или в)
существенный вред его здоровью вследствие ухудшения психического
состояния, если лицо будет оставлено без психиатрической помощи.

320 Так, например, М.Ю. Ильичева считает, что следователь не имеет права
принуждать обвиняемого (подозреваемого) к получению требуемых образцов
для сравнительного исследования (См.: Ильичева М.Ю. Советы задержанным,
подозреваемым, обвиняемым. М. 1999. С. 12). По мнению Ю.И. Стецовского,
нельзя согласиться с трансформацией права на защиту в обязанность
предоставления доказательств, обвиняемый вправе, а не обязан
предоставлять доказательства (См.: Стецовский Ю.И. Право на свободу и
личную неприкосновенность. М. 2000. С. 216).

321 См.: Российская газета. 2001. 5 июня

322 См., например: Общая теория прав человека. М. 1996. С. 182 – 183;
Каминская В.И. Охрана прав и законных интересов граждан в
уголовно-процессуальном праве // Советское государство и право. 1968. №
10. С. 32; Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М. 1968.
Т. 2. С. 126; Зинатуллин З.З Уголовно-процессуальное принуждение и его
эффективность. Казань. 1981. С.110; Уголовно-процессуальное право // Под
общ. ред. П.А. Лупинской. М. 1997. С.287; Касаткина С. О соотношении
публичных и личных интересов в российском уголовном процессе //
Уголовное право. 2001. № 3. С 67); Рассейкин Д. Получение образцов для
сравнительного исследования // Социалистическая законность. 1963. № 3.
С.42 – 43; Петрухин И.Л. Человек и власть (в сфере борьбы с
преступностью). М. 1999. С. 387 и др.

323 Данной точки зрения придерживаются также: Пичкалева Г. Нравственный
аспект принудительного освидетельствования потерпевших //
Социалистическая законность. 1976. №3. С. 63 – 64; Научно-практический
комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР // Под общ. ред.

B. М. Лебедева. М. 1996. С. 256; Шадрин В.С. Процессуальное принуждение
и убеждение при производстве следственных действий //
Уголовно-процессуальное принуждение и ответственность, их место в
решении задач предварительного расследования. Волгоград. 1987. С. 20;
Корнуков В.М. Меры процессуального принуждения в уголовном
судопроизводстве. Саратов. 1978.

C. 99, 100) и др.

324 УПК РУ (ч. 4 ст. 265), например, в случаях, когда потерпевший и
свидетель изобличают подозреваемого, обвиняемого, подсудимого
в

PAGE 107

совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, могут быть
принудительно помещены в медицинское учреждение для проведения
экспертизы. Данное положение наглядно иллюстрирует случай, когда закон
встает на защиту интересов обвиняемого, признавая их приоритет перед
правами и интересами потерпевшего и свидетеля. См. также п. 4 ч. 2 ст.
91 МУПК.

325 К сожалению, в УПК РФ эти положения четко не зафиксированы, что
является существенным недостатком в целях охраны прав и свобод
участников процесса.

326 Таким образом, применение принуждения должно ставиться в зависимость
не от отношения к нему освидетельствуемого (свидетеля или потерпевшего),
его чувства стыда и т.д. (этот критерий был предложен И.Л. Петрухиным.
См. Петрухин И.Л. Свобода личности и уголовно -процессуальное
принуждение. М. 1985. С.139), а от того значения, которое имеют
результаты освидетельствования для положения обвиняемого (а также для
всего хода расследования) и от обоснования приоритетности в каждом
конкретном случае прав той или иной стороны процесса.

327 Ситуация, когда интересы потерпевшего и свидетеля приносятся в
жертву интересам установления истины, не единична. При отказе от дачи
показаний свидетель и потерпевший подлежат уголовной ответственности.
Например, потерпевшая по делу об изнасиловании не освобождается от дачи
показаний и сообщения интимных подробностей, даже когда рассказ о них
вызывает чувство стыдливости. Тем не менее, нельзя сказать, что
сведения, полученные из свидетельских показаний, имеют большее
доказательственное значение, чем полученные в результате проведения
рассматриваемых мер, а ограничение личности при их применении менее
жестко, чем при отбытии уголовного наказания по ст. 308 УК РФ.

328 Поэтому, на наш взгляд, позиция А.И. Трусова, утверждающего, что
обвиняемый и подозреваемый могут принуждаться к освидетельствованию,
отобранию образцов для сравнительного исследования и личному обыску
только при особо исключительных условиях, например, при раскрытии тяжких
и особо тяжких преступлений, когда исчерпаны все меры для того, что бы
убедить их в необходимости подвергнуться добровольно, а свидетель и
потерпевший – ни при каких обстоятельствах, достаточно спорна. (См.:
Уголовный процесс. Под ред. К.Ф. Гуценко. М. 2001. С. 178).

329 Авторы теоретической модели уголовно-процессуального
законодательства Союза ССР и РСФСР в ст. 88 “Законность и обоснованность
применения мер процессуального принуждения” предусмотрели следующую
норму – применение мер процессуального принуждения возможно лишь при
наличии оснований и в порядке, установленных законом (См.:
Уголовно-процессуальное законодательство Союза ССР и РСФСР.
Теоретическая модель. М. 1990. С. 86). В широком понимании весь
процессуальный порядок, начиная с принципов уголовного процесса и до
деталей регулирования отдельных следственных и судебных действий,
призван гарантировать законное и обоснованное разрешение каждого
уголовного дела (См.: Громов Н.А.

PAGE 108

Уголовный процесс России. М. 1998. С.21). Об этом более подробно см.:
Боннер А.Т. Законность и справедливость в правоприменительной
деятельности. М. 1992. С.9 – 32.

330 См.: Эбзеев Б.С. Конституция. Правовое государство. Конституционный
суд: Учебное пособие для вузов. М. 1997. С.96.

331 См.: Громов Н.А., Францифоров Ю.В. Правоприменительная деятельность
органов предварительного расследования, прокуратуры и судов. М. 2000. С.
35; Жогин Н.В. и Фаткуллин Ф.Н. Предварительное следствие. М. 1965. С.
71 – 72; Соловьев А.Б., Токарева М.Е., Халиулин А.Г. Прокурорский надзор
за исполнением законов при расследовании преступлений. М. 2000.

С.12.

332 См.: Кудрявцев В.Н. Законность: содержание и современное состояние
// Законность в Российской Федерации. М. 1998. С. 4).

333 Клочков В.В. Методология и методика изучения состояния законности //
Состояние законности в Российской Федерации (1993 – 1995 годы). М. 1995.
С. 9 – 10. См. также: Теория государства и права. М. 1998. С.

437.

334 Ф.М. Кудин, например, обращает внимание на тот факт, что ”
требование законности в уголовно-процессуальном принуждении (уровневое
понятие – Е.В.) приобретает особое значение, ибо принуждение субъектов к
выполнению процессуальных обязанностей, к исполнению закона не может
быть реализовано любыми, в том числе незаконными, средствами, так как
этим подрывалась бы сама идея неуклонного соблюдения и проведения в
жизнь закона, идея законности (общее понятие – Е.В.)” (См.: Кудин Ф.М.
Принуждение в уголовном судопроизводстве. Красноярск. 1985. С.77).

335 Об этом см.: Теория государства и права. М. 1998. С. 436. См. также:
Кудрявцев В.Н. Законность: содержание и современное состояние //
Законность в РФ. М. 1998. С. 4.

336 Аналогичное понятие законности закрепили УПК КР (ч. 1 ст. 6) и УПК
РУ (ч. 1 ст. 11). УПК РК (ч. 1 ст. 10) и УПК РБ (ч. 1 ст. 8), такую
обязанность закрепили только за судом и органами уголовного
преследования.

337 Ожегов С.И. Словарь русского языка. М. 1985. С.371.

338 Согласно разъяснению Пленума Верховного суда РФ, под обоснованностью
заключения под стражу следует понимать наличие в представленных
материалах сведений, в том числе о личности содержащегося под стражей,
которые подтверждают необходимость применения заключения под стражу в
качестве меры пресечения или продления ее срока (См: Постановление
Пленума от 27 апреля 1993 г. №3 “О практике судебной проверки законности
и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей //
Сборник постановлений Пленума Верховного суда РФ. 1961 – 1996 гг. М.
1997. С. 349).

339 Именно так сформулирована достаточность основания для выдачи ордера
на арест в американском уголовном процессе (См.: Пешков М.А. Арест и
обыск в уголовном процессе США. М., 1998. С.29-30).

340 См.: Теория государства и права. М. 1998. С. 504.

PAGE 109

341 См. также: Принцип 12 п. а) Свода принципов защиты лиц, подвергаемых
задержанию или заключению в какой бы то ни было форме.

342 Согласно ч. 4 ст. 7 и ст. 101 УПК РФ в каждом постановлении о
применении меры пресечения должны указываться мотивы и основания для
принятия такого решения. На практике данное требование закона зачастую
игнорируется. Так, согласно нашим исследованиям, при вынесении
постановления об избрании меры пресечения в виде подписки о невыезде,
основания не указывались в 44,8% случаев, в виде заключения под стражу –
в 20,75% (см. Приложение I табл. 6).

343 Интересен тот факт, что в Великобритании, когда в деле C. v. L.
обвиняемый был задержан за незаконное обладание определенными товарами
при обстоятельствах, определенно дающих ему понять о причинах его
задержания, формальное неознакомление его с этими причинами не было
признанным незаконным, а арест рассматривался как правомерный (См.:
Arquile R. Criminal Procedure. London. 1969. Р. 38). Таким образом, не
формальное ознакомление с постановлением об аресте, а предъявление самих
причин его осуществления является содержанием права лица знать, за что
он арестовывается.

344 См., например: Строгович М.С. Уголовный процесс. М. 1946. С.14;
Чельцов М.А. Уголовный процесс. М. 1948. С.177 и др.

345 См., например: Каминская В.И. В чем значение процессуальных гарантий
в советском уголовном процессе // Советское государство и право. 1950. №
5. С.53; Либус И. Охрана прав личности в уголовном процессе

Ташкент. 1975. С. 46.

346 Представляется, что характерным в данном случае является
установленный Конституцией РФ (ст. 123 ч. 3) принцип состязательности,
который подразумевает роль суда в качестве арбитра спора, освобожденного
от каких бы то ни было обвинительных функций. В таком случае, при
недостатке доказательств, собранных стороной обвинения, лицу должен
выноситься оправдательный приговор, даже если он действительно совершил
преступление. Кроме того, сюда же можно отнести: недопустимость
проведения всех следственных действий до возбуждения уголовного дела,
предоставление обвиняемому права давать или не давать показания,
установление предельного срока обжалования оправдательного приговора,
недопустимость поворота к худшему при обжаловании приговора осужденным.

347 Советский уголовный процесс. М. 1980. С. 20.

348 Уголовный процесс. Под ред. Чельцова М.А. М. 1969. С. 18-19.

349 Короткий Н.Н. Процессуальные гарантии неприкосновенности личности
подозреваемого и обвиняемого в стадии предварительного расследования. М.
1981. С.14.

350 Элькинд П.С. Сущность советского уголовно-процессуального права. Л.
1963. С. 28; Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1.
М. 1968. С. 56; Уголовно – процессуальное право РФ. Под ред. П.А.
Лупинской. М.

2000. С. 64.

PAGE 110

351 Строгович М.С. Основные вопросы советской социалистической
законности. М. 1966. С.178-188; Куцова Э.Ф. Гарантии прав личности в
советском уголовном процессе. М. 1973. С.123-196.

352См. об этом подробнее: Громов Н.А., Францифоров Ю.В.
Правоприменительная деятельность органов предварительного расследования,
прокуратуры и судов. М. 2000; Куцова Э.Ф. Гарантии прав личности в
советском уголовном процессе. М. 1973. С.123 – 196.

353 Куцова Э.Ф. Гарантии прав личности в советском уголовном процессе.
М. 1973. С. 127, 136.

354 Постановление Конституционного Суда по делу о проверке
конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи
51 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова от 27 июня 2000
г. -№ 11-П // Рос. газета. 2000. 4 июля.

355 Согласно ст. 100 УПК РФ, в исключительных случаях при наличии
оснований к подозреваемому может быть применена мера пресечения;
согласно ч. 1 ст. 111 в целях обеспечения порядка производства
расследования и судебного разбирательства по уголовным делам,
надлежащего исполнения приговора дознаватель, орган дознания,
следователь, прокурор или суд вправе применить к подозреваемому иные
меры процессуального принуждения: обязательство о явке, привод,
временное отстранение от должности, наложение ареста на имущество.

356 Громов Н.А., Францифоров Ю.В. Правоприменительная деятельность
органов предварительного расследования, прокуратуры и судов. М. 2000. С.
46.

357 Соловьев А. Проблема статуса прокуратуры с позиций обеспечения
публичного и личных интересов в уголовном процессе России // Уголовное

право. 2000. № 4. С.88.

358 Впервые понятие презумпции невиновности в нашем
уголовно-процессуальном праве дал М.С. Строгович (См.: Строгович М.С.
Право обвиняемого на защиту и презумпция невиновности. М. 1984). Об этом
принципе см. также: Ларин А.М Презумпция невиновности. М. 1982; Мажинян
Д.Р. Презумпция невиновности. Ереван. 1989.

359 В силу данного положения даже арестованный не считается виновным
(См.: Международные акты. М. 2000. С. 204, 210, 215), подозреваемые и
обвиняемые пользуются правами и свободами и несут обязанности,
установленные для граждан России с ограничениями, предусмотренными
федеральными законами (ст. 6 Федерального Закона РФ от 15 июля 1995 г. ”
О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении
преступлений” // СЗ РФ. 1995. № 29. Ст. 2759).

360 Французская декларация подчеркнула связь принципа презумпции
невиновности с ограничением неприкосновенности личности, объединив в
одной статье два положения: “Всякий человек считается невиновным до тех
пор, пока он не будет объявлен виновным; если будет признано необходимым
подвергнуть его задержанию, всякая стеснительная мера, не являющаяся
необходимой для удержания его под охраной, должна сурово пресекаться

PAGE 111

законом” (ст. 9) (См.: Конституции зарубежных государств // Сост. Проф.
В.В. Малков. М. 2000. С. 56).

361 Монтескье Ш. Избранные произведения. М. 1955. С. 318.

362 Если считать применение мер процессуального принуждения началом
реализации уголовной ответственности и наказания, то в решении вопроса о
виновности центр тяжести неизбежно перемещается с вынесения судом
приговора на момент применения мер пресечения, что несовместимо с
принципом презумпции невиновности (См.: Стецовский Ю.И. Право на свободу
и личную неприкосновенность. М. 1999. С.148). По этому поводу см. также:
Жога Е.Ю., Громов Н.А. Арест, как мера пресечения в свете презумпции
невиновности // Следователь. 2000. № 6. С. 22-24.

363 См.: Колоколов Н. Правосудие в Канаде: пример успешного решения
организационных проблем // Уголовное право. 2001. № 2. С. 84.

364 В юридической литературе встречается и иное мнение: меры пресечения
в качестве первоначального элемента включаются в состав уголовной
ответственности (См.: Наумов А.В. Применение уголовно-правовых норм.
Волгоград. 1973. С. 57-60; Карпец И.И. Индивидуализация наказания в
советском уголовном праве. М. 1961. С. 28; Огурцов Н.А. Правоотношения и
ответственность в советском уголовном праве. Рязань. 1976. С. 162-177).

365 Во-первых, различен статус лиц, чьи права подвергаются ограничениям.
Обвиняемый (подозреваемый) наделяется правом защищаться от
предъявленного обвинения именно потому, что до вступления приговора в
законную силу он считается невиновным. С.Н Кожевников справедливо
отмечает, что применение мер пресечения не влечет для субъектов
состояния “наказанности” (См.: Кожевников С.Н. О принуждении в
правоохранительной деятельности Советского государства. С. 124).
Согласно принципу 36 Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых
задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, “задержанное
лицо, подозреваемое или обвиняемое в совершении уголовного преступления
считается невиновным и имеет право на обращение с ним как с таковым до
тех пор, пока его виновность не будет доказана согласно закону в ходе
судебного разбирательства, на котором оно располагало всеми гарантиями,
необходимыми для своей защиты” (См.: Международные акты. М. 2000. С.
215). Во-вторых, различно назначение указанных ограничений. Если
наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости,
исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений,
то собственно уголовно-процессуальное принуждение вызывается
необходимостью обеспечить такой порядок расследования уголовного дела,
при котором будет скорее и эффективнее достигнута истина, а также будут
решены иные задачи уголовного судопроизводства. В-третьих, круг прав,
ограничиваемых при применении наказания, шире прав, ограничиваемых в
ходе уголовного судопроизводства, а продолжительность их ограничения
длительнее.

366 См.: Агаев Ф.А., Галузо В.Н. Иммунитеты в российском уголовном
процессе. М. 1998. С. 22, 27. Указанные авторы выделяют в
уголовно-процессуальном праве следующие виды иммунитетов: а)
дипломатический

PAGE 112

иммунитет; б) иммунитеты лиц, пользующихся международной защитой; в)
депутатский иммунитет; г) должностной иммунитет судей, должностных лиц
правоохранительных и контролирующих органов; д) свидетельский иммунитет;
е) иммунитет общественных представителей; ж) иммунитет Президента РФ и
иные иммунитеты (лиц, явившихся из-за границы для участия в деле в
качестве свидетеля, потерпевшего, гражданского ответчика, их
представителей, экспертов).

367 Рос. газета. 2000. 5 января.

368 Рос. газета. 2001. 15 февраля.

369 Об этом см. подробнее: Прошляков А.Д. Указ Президента РФ М1763 от 31
декабря 1999 года: вопросы уголовного и уголовно-процессуального права
// Юридический вестник. 2000. № 5. С. 48.

370 Собрание законодательства РФ.1999. № 28. Ст. 3466. См. по этому
поводу: Тарасова А.В., Прошляков А.Д. Особый порядок привлечения к
уголовной ответственности депутатов Федерального Собрания РФ //
Юридический вестник. 2000. № 5.

371 Рос. газета. 1989. 19 октября.

372 В США надлежащей правовой процедурой считается порядок осуществления
правосудия по уголовным делам, основанный на совокупности
конституционных принципов и устанавливаемых на их основе решений
Верховного суда США правил (См.: Пешков М.А. Арест и обыск в уголовном
процессе США. М. 1998. С. 8).

373 См. подробнее: Якуб М.Л. Процессуальная форма в советском уголовном
судопроизводстве. М. 1981; Юридическая процессуальная форма: теория и
практика. М. 1976.

374 Либус И.А. Охрана прав личности в уголовном процессе. Ташкент. 1975.
С. 46.

375 Коврига З.Ф. Уголовно-процессуальная ответственность. Воронеж.

1984. С.166.

376 Адвокатура России. Год 1999-й // Рос. адвокат. 2000. № 4. С. 3.

377 См. например: Камаева Э.Р. Роль адвоката в защите прав человека и
основных свобод // Всеобщей декларации прав человека 50 лет. Уфа. 2001.
С. 68 – 70; Смирнов В., Давлетов А. Когда задержанный становится
задержанным // Рос. адвокат. 1998. № 5. С. 30 – 31; Оценка адвокатом
обоснованности ареста // Рос. юстиция. 2000. № 4. С. 38; Паулов А.
Почему переполнены российские СИЗО // Рос. адвокат. 2000. № 3. С. 32 –
33.

378 О влиянии уголовно-правовых норм на обеспечение законности и
обоснованности уголовно-процессуальной деятельности должностных лиц
правоохранительных органов свидетельствуют данные Генеральной
прокуратуры РФ, согласно которым за девять месяцев 1999 года к уголовной
ответственности за совершение должностных преступлений против правосудия
привлечено 1150 работников, в том числе за злоупотребление должностными
полномочиями – 204, за превышение должностных полномочий – 555, за
незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей
-9, за принуждение к даче показаний – 8 работников (См.: Доклад о
деятельности

PAGE 113

Уполномоченного по правам человека в РФ О. Миронова // Рос. газета.
1999. 10 – 11 марта).

379 Подробнее об этом см.: Безлепкин Б.Т. Судебно-правовая защита прав и
свобод граждан в отношениях с государственными органами и должностными
лицами. М. 1997. С.38 – 42. Об этом см. также: Декларация основных
принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью
(См.: Международные акты. М. 2000. С. 165 – 167).

380 См.: Сборник постановлений Пленума Верховного суда РФ. 1961 -1996
гг. Москва, 1997. С. 386. См. также: Постановление Конституционного Суда
РФ по делу о проверке конституционности положения п. 2 ст. 1070 ГК РФ в
связи с жалобами граждан И.В. Богданова, А.Б. Зернова, С.И. Кальянова, и
Н.В. Труханова // Рос. газета. 2001. 13 февраля. Такое же положение
содержится в Конституции Японии (ст. 40) (См.: Конституции зарубежных
государств // Сост. Проф. В.В. Малков. М. 2000. С. 386).

381 Рассмотрение этих гарантий не входит в задачу данного исследования.

382 Свобода личности в праве. Исследование по вопросу об обязанностях
личности перед обществом и ограничениях прав и свобод человека по ст. 29
Всеобщей декларации прав человека // подготовлено Э.-И. А. Даес.
Нью-Йорк. ООН. 1993. С.215.

383 Титов Ю.Н. Проблемы повышения эффективности деятельности прокуратуры
по защите прав и свобод человека // Идеалы Всеобщей декларации прав
человека и современный мир. Уфа. 1999. С.105. См. также: Халиулин А.
Кому мешает прокуратура? // Уголовное право. 2001. № 1. С. 86. Иную
точку зрения по поводу эффективности деятельности прокуратуры см.:
Пашин. С. Теоретические и практические основания реформы Российской
прокуратуры // Уголовное право. 2001. № 1. С. 79.

384 Придавая большое значение данным направлениям в работе органов
прокуратуры, защите прав и свобод гражданина и человека, Генеральной
прокуратурой РФ было издано несколько правовых актов: Приказ Генеральной
прокуратуры РФ от 18 июня 1997 г. № 31 “Об организации прокурорского
надзора за предварительным следствием и дознанием”, Приказ Генеральной
прокуратуры РФ от 26 июня 1997 г. № 34 “Об организации работы органов
прокуратуры по борьбе с преступностью”.

385 Демидов И.Ф. Обеспечение прав человека в сфере борьбы с
преступностью // Законность в Российской Федерации. М. 1998. С.143.

386 Состояние законности в Российской Федерации (1998 – 1999 годы).
Аналитичический доклад под ред. Сухарева А.Я. М. 2000. С. 52 – 53.

387 О состоянии и результатах работы органов предварительного следствия
в 1999 г. // Информационный бюллетень. МВД РБ. Уфа. 2000. № 11.

388 Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в РФ О.
Миронова // Рос. газета. 1999. 10 – 11 марта.

389 Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в РФ в

2000 году // Рос. газета. 2001. 16 мая.

PAGE 114

390 Прокуратура – на защите интересов государства и гражданина //
Законность. 2001. № 3. С. 2 – 4.

391 См.: Рос. газета. 2002. 12 февраля.

392 См.: Соловьев А.Б., Токарева М.Е., Халиулин А.Г. Прокурорский надзор
за исполнением законов при расследовании преступлений. М. 2000. С.

44.

393 См.: Бондаренко Н.И. Полномочия начальника следственного отдела //
Учебная, научно-производственная и инновационная деятельность высшей
школы в современных условиях. Оренбург. 2001. С. 134.

394 Селезнев М. Ведомственный процессуальный контроль и прокурорский
надзор на предварительном следствии // Законность.1999. № 1. С.

13.

395 Соловьев А.Б., Токарева М.Е., Халиулин А.Г. Прокурорский надзор за
исполнением законов при расследовании преступлений. М. 2000. С. 39.

396 В качестве конкретных мер можно назвать следующие: а) ежемесячно
заслушивать руководителей следственных подразделений о ходе работы по
делам, по которым имеются ходатайства, заявленные в порядке 125 УПК РФ;
б) систематически анализировать нарушение сроков производства
предварительного расследования, сроков заключения под стражу и сроков на
ознакомление участников уголовного процесса с материалами дела; в)
выявлять, обобщать и анализировать практику применения мер пресечения,
не связанных с лишением подозреваемого (обвиняемого) свободы, доводить
положительные результаты такого анализа до всех работников; г) выявлять
обобщать, анализировать и предавать широкой огласке среди сотрудников
выявленные факты нарушения уголовно-процессуального законодательства,
касающегося прав граждан, а также принятые по этим фактам меры.

397 О необходимости решения вопроса повышения штатной численности
прокурорского корпуса, оперативных и следственных работников также
заявили Президент РФ В.В. Путин (См.: Путин В.В. Быть прокурором в наши
дни непросто // Рос. газета 13 января) и Уполномоченный по правам
человека в РФ О. Миронов (См.: Доклад о деятельности Уполномоченного по
правам человека в РФ в 2000 году // Рос. газета. 2001. 16 мая).

398 Пашин С.А. К обсуждению проекта нового Уголовно-процессуального
кодекса. Предисловие // Рос. бюллетень по правам человека. 2000. Вып.
13. С. 75; Сухарев А.Я. Актуальные проблемы законности в условиях реформ
и роль прокуратуры в ее обеспечении // Законность в Российской
Федерации. М. 1998. С.128; Ростовщиков И.В. Права личности в России: их
обеспечение и защита органами внутренних дел. Волгоград. 1997. С. 183 и
др.

399 См.: Соловьев Н. Реформа следственного аппарата: от
перераспределения подследственности до модернизации УК // Рос. юстиция.
2000. № 12. С. 2 – 5.

400 О состоянии и результатах работы органов предварительного следствия
в 1999 г. // Информационный бюллетень. МВД РБ. Уфа. 2000. № 11.

С. 45 – 66.

PAGE 115

401 См. ресурс: http: HYPERLINK
“http://www.jk.ru/tema/arrest/gavrilov.html”
www.jk.ru/tema/arrest/gavrilov.html ; Рос. газета. 2002. 14 февраля.

402 См. ресурс: http: HYPERLINK
“http://www.jk.ru/tema/arrest/gavrilov.html”
www.jk.ru/tema/arrest/gavrilov.html . По данным Н. Соловьева, на 1
января 2000 г. доля следователей с высшим юридическим образованием
составила 50,9%; 20% – заочно обучаются в юридических вузах, со стажем
работы до 3-х лет – 41,5% сотрудников (См.: Соловьев Н. Реформа
следственного аппарата: от перераспределения подследственности до
модернизации УК // Рос. юстиция. 2000. № 12. С. 2 – 5).

403 Согласно государственному образовательному стандарту дополнительного
профессионального образования (повышение квалификации и переподготовки)
федеральных государственных служащих, утвержденному Приказом
Государственного комитета РФ по высшему образованию от 25 декабря 1995
г. № 1700, повышение квалификации государственных служащих проводится по
мере необходимости, но не реже одного раза в 5 лет. В соответствии в
Указом Президента РФ от 3 сентября 1997 г. № 983 “О дополнительных мерах
по подготовке государственных служащих”, лица, замещающие руководящие
должности, должны обязательно повышать квалификацию не реже 1 раза в 3
года. В региональных учебных центрах в 1997 – 98 учебном году повысили
квалификацию 710 человек, нуждаются в этом 3295 работников (См.: Козусев
А. И прокурор должен учиться // Законность. 1999. № 1. С. 43).

404 Костанов Ю.А. Доработка проекта мало что изменила // Рос. бюллетень
по правам человека. 2000. Вып. 13. С. 91.

405 На это обстоятельство обращают внимание также: Синельщиков Ю.
Насилие к задержанным: реальность и перспективы борьбы // Законность.
2000. № 1. С. 12; Громов Н.А. Уголовный процесс России. М. 1998. С. 186
и др. Специалисты Центра по правам человека при ООН в своем исследовании
по вопросу об ограничениях прав и свобод человека среди факторов,
предотвращающих превышение полицией своих полномочий, назвали подготовку
полицейских кадров по учебным программам, предусматривающим проблемы
гражданских прав и наличие культуры в работе полиции (См.: Свобода
личности в праве. Исследование по вопросу об обязанностях личности перед
обществом и ограничениях прав и свобод человека по ст. 29 Всеобщей
декларации прав человека // подготовлено Э.-И. А. Даес. Нью-Йорк. ООН.
1993. С. 144).

406 Кони А.Ф. Собр. соч. М. 1967. Т. 4. С. 34 – 35.

407 Документом Копенгагенского совещания Конференции по человеческому
измерению СБСЕ закреплено обязательство государств-участников по
включению образования и информации относительно пыток в подготовку
работников гражданских и военных правоохранительных органов,
медицинского персонала, государственных и других лиц, которые могут
иметь дело с содержанием под стражей, ведением допроса или обращением с
любым лицом, подвергшимся какой-либо форме ареста, задержания или
тюремного заключения (См.: Международные акты. М. 2000. С. 657).
“Полицейский должен… получить соответствующий инструктаж по…
демократическим

PAGE 116

свободам, правам человека…” (п. 3 раздела В Декларации о полиции)
(См.: Защита прав человека и борьба с преступностью. Документы Совета
Европы. М. 1998. С. 79).

408 Только в этом случае будет возможным реальное претворение в жизнь
положения Руководящих принципов, касающихся роли лиц, осуществляющих
судебное преследование, о том, что эти лица в соответствии с законом
исполняют свои обязанности справедливо, последовательно, быстро, уважают
и защищают человеческое достоинство и защищают права человека (курсив
наш – Е.В.), способствуя тем самым обеспечению надлежащего процесса и
бесперебойному функционированию системы уголовного правосудия” (п. 11).

409 Содержится в принятом в 1679 году Акте о лучшем обеспечении свободы
подданного и о предупреждении заточений за морями (Habeas Corpus
Amendment Act) (См.: Международные акты. М. 2000. С.6). Конституция
Бразилии придала институту habeas corpus расширенное значение. Согласно
ст. 5 п. LXVIII процедура habeas corpus применяется к любому лицу, в
отношении которого была допущена незаконность или злоупотребление
властью, кто подвергся насилию или угрозе насилия, или какому-либо
принуждению (См.: Конституции зарубежных государств // Сост. Проф. В.В.
Малков. М. 2000. С.

411).

410 См.: Англо-русский юридический словарь // С.Н. Андрианов, А.С.
Берсон, А.С. Никифоров. М. 1998. С. 85, 212, 278.

411 См.: H. Fix, Zamudio ‘A brief introduction to the Mexican writ of
amparo’, California Western International Low Journal, vol. 9, No 2,
Spring 1979, pp. 306 –

348.

412 См.: Права человека. Учебник для вузов. Отв. ред. Лукашева Е.А. М.
1999. С. 305.

413 Лазарева В. Теория и практика судебной защиты в уголовном процессе.
Самара. 2000. С. 21. Об этом см. также: Громов Н.А., Францифоров Ю.В.
Правоприменительная деятельность органов предварительного расследования,
прокуратуры и судов. М. 2000. С. 66.

414 Лазарева В.А. Судебная власть и ее реализация в уголовном процессе.
Самара. 1999. С. 59 – 60.

415 Такая постановка ситуации, когда суду делегировались функции по
применению мер пресечения, ограничивающих индивидуальную свободу
личности, а практическая реализация этого положения откладывалась на
более или менее продолжительный срок, не нова. Начало было положено в
1992 году, когда в Конституцию РСФСР Верховным Советом РФ было внесено
изменение, согласно которому заключение под стражу допускалось только на
основании судебного решения. Реализация этого положения откладывалась до
создания необходимых организационно-технических условий и принятия
соответствующих законодательных актов (См.: Ведомости Съезда народных
депутатов РФ и Верховного совета РФ. 1992. № 20. Ст. 1084). Следующим
этапом стало принятие всенародным референдумом в 1993 Конституции РФ
(предусматривающей соответствующее положение в ч. 2 ст.
22),

PAGE 117

заключительные и переходные положения которой в ст. 6 сохраняли, тем не
менее, прежний (прокурорский) порядок заключения под стражу впредь до
приведения в соответствие уголовно-процессуального законодательства.
Попытки привести уголовно-процессуальное законодательство в соответствие
с Конституцией РФ предпринимались и до принятия в 2001 году УПК РФ. 5
января 2001 г. Так, Президент РФ В.В. Путин внес в Государственную Думу
законопроект о поправках к УПК РСФСР, основная из которых сводилась к
тому, чтобы арест лиц, подозреваемых в совершении преступлений,
происходил только на основании судебного решения. 19 января 2001 г.
данный законопроект Президентом был отозван. Основной причиной отзыва
послужило отсутствие необходимого для реализации поправок финансового,
технического и организационного обеспечения – понадобится около 10 тыс.
персонала и 1,5 млрд. ежегодного финансирования (Текст проекта закона “О
внесении изменений и дополнений в УПК РСФСР”, внесенного В.В. Путиным, а
также текст его последующего отзыва см.: Рос. юстиция. 2001. № 3. С. 11
–

15).

416 См.: Рос. газета. 2002. 21 марта.

417 См., например: Краснов М. От чего независим прокурор // Рос. газета.
2001. 28 апреля; Никаноров Н. Прокурор в домашних тапочках // Рос.
газета. 2001. 26 апреля; Поляков С. Это сладкое слово “санкция” // Рос.
вести. 2001. 11 апреля; Зубков А. О присяжных, адвокатах и прочих
иностранцах // Рос. вести.

2001. 21 марта.

418 См.: Соловьев А.Б., Токарева М.Е. Халиулин А.Г. Прокурорский надзор
за исполнением законов при расследовании преступлений. М. 2000. С.

29.

419 Новый плохой закон опасней плохого старого // Рос. газета. 2001. 27
апреля.

420 См.: Рос. газета 2001. 27 февраля.

421 См., например: Борисов Т. Арест по филькиной грамоте // Рос. газета.
2001. 6 апреля; Куликов В Прейскурант на свободу // Рос. газета. 2001.
13 апреля; Колмогоров В. Судьи тоже подвержены коррупции // Рос. вести.
2001. 21 марта; Лившиц Ю.Д. Меры пресечения в советском уголовном
процессе. М. 1964. С. 97. П. Мирзоев отмечает: “…С одной стороны,
мощный и независимый суд – это хорошо и демократично, с другой – то
состояние, в котором он пребывает сейчас, не дает никаких надежд на
скорое выздоровление: судьи погрязли в коррупции, все продается и
покупается, квалификация такая, что юристов порой просто оторопь
берет.”. См. ресурс: HYPERLINK
“http://grani.ru/legal_reform/articles/control_justice1/”
http://grani.ru/legal_reform/articles/control_justice1/

422 См.: Послание Президента РФ Федеральному Собранию РФ // Рос. газета.
2001. 4 апреля.

423 Дженис М., Кэй Р., Бредли Э. Европейское право в области прав
человека (Практика и комментарии). М. 1997. С. 404.

424 За совместное использование возможностей прокуратуры с
преимуществами суда в этом вопросе высказывались, в частности: Соловьев
А.Б., Токарева М.Е. Халиулин А.Г. Прокурорский надзор за исполнением

PAGE 118

законов при расследовании преступлений. М. 2000. С. 29; Еникеев З.Д.
Спорные вопросы компетенции прокурора по санкционированию арестов //
Компетенция прокуратуры СССР. Свердловск. 1985. С. 83 – 84; Петрухин
И.Л. Судебные гарантии прав личности в уголовном процессе // Актуальные
вопросы борьбы с преступностью в России и за рубежом. Вып. 8. М. 1992.
С. 67 – 68; Корнуков В.М. Теоретические и правовые основы положения
личности в уголовном судопроизводстве. Автореф. дис. … канд. юрид.
наук. Харьков. 1987. С. 32; Токарева М.Е. Современные проблемы
законности и прокурорский надзор в досудебных стадиях уголовного
процесса. Дисс. докт. юрид. наук в форме научного доклада. М. 1997. С.
69 – 71; Кожевников О.А. Защита прав человека и гражданина российской
прокуратурой // Идеалы Всеобщей декларации прав человека и современный
мир. Уфа. 1999. С. 271 – 272; Назаренко В. Санкция прокурора или
судебное решение // Законность. 2000. № 12. С. 34 – 35; Демидов И.Ф.
Обеспечение прав человека в сфере борьбы с преступностью // Законность в
Российской Федерации”. М. 1998. С. 152; Шалумов М. Судебный контроль и
прокурорский надзор: не междоусобица, а взаимодействие // Рос. юстиция.
2001. № 4. С. 15-16; Громов Н.А., Францифоров Ю.В. О соотношении
прокурорского надзора и судебного контроля в стадии предварительного
расследования // Следователь. 2001. № 3. С.11 и др.

425 Подробнее об этом см.: Селезнев М. Процессуальные вопросы судебной
проверки законности и обоснованности арестов // Законность. 1993. № 7.
С. 41 – 45; Артемов Н. Сколько раз можно обжаловать арест // Законность.
1994. № 7. С. 34 – 35; Козырев Г. Роль адвоката в судебном контроле за
арестами // Рос. юстиция. 1994. № 3. С. 45 – 46; Масленникова Л.
Судебный контроль: от Конституции до УПК // Рос. юстиция. 1995. № 8. С.
45 – 46. Руднев В. О судебном аресте // Рос. юстиция. 1995. № 5. С. 43 –
44; Епихин А. Судебный контроль – прогрессивный принцип // Рос. юстиция
1995. № 2. С. 39 -40; Селезнев М. Арест по решению суда // Рос. юстиция.
1995. № 2. С. 40 – 42; Колоколов Н. Прокурорский надзор и судебный
контроль в стадии предварительного расследования // Законность. 1997. №
10. С. 7 – 10. См. также: Солодилов А.В. Судебный контроль за
проведением следственных действий и решениями прокурора и органов
расследования, ограничивающими конституционные права и свободы граждан в
уголовном процессе России. Автореф. дис. . канд. юрид. наук. Томск.
1999.

426 По данным С. Пашина, жалобы на применение в качестве меры пресечения
заключения под стражу удовлетворяются ~22,8% от общего числа поданных
(См.: Пашин С. Практика обжалования в суд арестов // Законность. 1994. №
7. С.41). По данным Е.В. Гусельниковой, судами удовлетворяется от 15,1
до 24,9 % заявленных ходатайств об отмене незаконных и необоснованных
арестов (См.: Гусельникова Е.В. Заключение под стажу в системе мер
пресечения. Автореф. дис. . канд. юрид. наук Томск. 2001. С. 19). По
иным данным, суды удовлетворяют около 11% жалоб на арест (См.: Назаренко
В. Санкция прокурора или судебное решение // Законность. 2000. № 12. С.
34 –

35).

PAGE 119

427 См.: Арест – оружие обоюдоострое // Республика Башкортостан. 2001. 5
апреля.

428 Например, в Республике Татарстан в 1994 г. обжаловал арест каждый
10-й арестованный, удовлетворено же было 23% жалоб. В 2000 г. арест
обжаловал каждый пятый арестованный (вдвое больше), а удовлетворено лишь
14% жалоб (См.: Багаутдинов Ф. Состояние и перспективы судебного
контроля // Рос. юстиция. 2001. № 3. С. 24 – 26.).

429 Пашин С. Практика обжалования в суд арестов // Законность. 1994. №

7. С.41.

430 Гусельникова Е.В. Заключение под стажу в системе мер пресечения.
Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Томск. 2001. С. 19.

431 Право обвиняемого (подозреваемого) подать запрос или жалобу в
судебный или другой компетентный независимый орган по вопросам,
затрагивающим его личные права в процессе применения мер, не связанных с
тюремным заключением, предусмотрено Стандартными минимальными правилами
ООН в отношении мер, не связанных с тюремным заключением (Токийские
правила) п. 3.6, 3.7 ст. 3 (См.: Международные акты. М. 2000. С.

218).

432 Подробнее об этом см.: Еникеев З.Д. Проблемы эффективности мер
уголовно-процессуального пресечения. Казань. 1982. С.54-56.

433 Хотелось бы отметить некоторую неточность в употреблении терминов в
ч. 6 ст. 14 УПК РК. Там говорится о возможности (в случаях,
предусмотренных кодексом) “нарушения” неприкосновенности личности. По
нашему мнению, в данном контексте более подходит термин “ограничения”.

434 Такая позиция представляется не совсем удачной, ибо значимость и
приоритетность неприкосновенности личности диктует необходимость
выделения, обособления данного принципа в кругу иных прав и свобод
граждан.

435 Ученые отмечают: “Достаточно актуальным и проблематичным
представляется вопрос участия средств массовой информации в обсуждении
результатов предварительного следствия. Запретить СМИ вообще упоминать о
совершенных преступлениях невозможно. Это противоречило бы общим
принципам гласности, а также Всеобщей декларации прав человека. Вместе с
тем, разглашение сведений о лице, совершившем преступление (а порой и о
ходе расследования), может существенным образом нарушить права и
законные интересы граждан, раскрыть охраняемые законом тайны” См.
ресурс: http ://lawtech.agava.ru/pub/secret.htm

436 См. например: Козлова Н. За Мавроди пришли ночью // Рос. газета.
2001. 13 января; Электричество и смерть // Рос. газета. 2001. 20 января;
Гришина Е., Туровский М. Арестован подозреваемый в организации взрыва на
Пушкинской площади // Рос. газета. 2001. 16 мая. С. 1, 5; Баршев В. В
Россию на свободу! // Рос. газета. 2001. 18 декабря и др.

437 См.: Защита прав человека и борьба с преступностью. Документы Совета
Европы. М. 1998. С. 226.

PAGE 120

438 Частная жизнь представляет собой жизнедеятельность человека в особой
сфере семейных, бытовых, личных, интимных отношений, не подлежащих
контролю со стороны государства, общественных организаций граждан;
свободу уединения, размышления, вступления в контакты с другими людьми
или воздержание от таких контактов; свободу высказываний и правомерных
поступков вне сферы служебных отношений; тайну жилища, дневников, других
личных записей, переписки, других почтовых отправлений; тайну
усыновления; гарантированную возможность доверить свои личные и семейные
тайны священнику, врачу, адвокату, нотариусу без опасения их разглашения
(См.: Конституция РФ: Научно-практический комментарий. М. 1997. С. 201).

439 Общественное мнение зачастую глубоко затрагивает личность,
ограничивает ее нравственную неприкосновенность и может послужить мерой
психического принуждения.

440 См.: Колмогоров В. Судьи тоже подвержены коррупции // Рос. вести.

2001. 21 марта

441 См.: Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в РФ в
2000 году // Рос. газета. 2001. 16 мая.

442 Подробнее об этом см.: Чучаев А., Дворянсков И. Ответственность за
принуждение к противодействию осуществлению правосудия // Законность.
2001. № 4. С. 11 – 14.

443 Часть 2 ст. 13 Конституции Итальянской Республики, например,
установила: “Всякое физическое и моральное принуждение в отношении лиц,
подвергшихся тем или иным ограничениям свободы, подлежит наказанию”
(См.: Конституции зарубежных государств // Сост. Проф. В.В. Малков. М.
2000. С. 134).

444 Здесь под насилием мы понимаем всякое, противоречащее требованиям
закона и профессиональной этике следователя (дознавателя) воздействие на
участника следственного действия, которое ограничивает или навязывает
выбор правильной линии поведения.

445 Данной статьей предполагается охватить не только случаи заключения
под стражу, но и случаи задержания по подозрению в преступлении.

446 В правовой литературе высказана и иная точка зрения: если сотрудники
милиции будут караться строже, чем любой другой гражданин, совершивший
аналогичные действия, то это будет “… явной несправедливостью в
отношении лиц, которым в силу особенностей их службы часто приходится,
рискуя своей жизнью и здоровьем, задерживать преступников” (См.:
Скорилкина Н., Коломенский П. Значение уголовно-правового института
задержания лица, совершившего преступление, в практической деятельности
органов внутренних дел // Уголовное право. 2000. № 4. С. 35). По нашему
мнению, такой подход является спорным. Перед работниками
правоохранительных органов на первом месте стоит цель охраны прав
граждан, а уж затем по раскрытию преступлений (ст. 6 УПК РФ), поэтому
нужно не поощрять их противозаконные методы (в данном случае, смягчая

PAGE 121

ответственность), а наделять их необходимыми, действенными полномочиями
для борьбы с преступностью. Справедливо, когда в законе устанавливаются
широкие средства для осуществления задач уголовного судопроизводства,
несправедливо – когда те же цели достигаются противоправными путями.

447 Рос. газета. 2001. 5 июня.

448 Срок в 60 дней установлен, например, в ст. 268 УПК РУ.

449 См.: Идеалы Всеобщей декларации прав человека и современный мир.
Уфа. 1999. С.347-348.

450 См.: Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в РФ
// Рос. газета. 1999. 10-11 марта. Такого же мнения придерживается
Комиссия по правам человека при Президенте РФ. По ее мнению,
строительство правового государства требует не только совершенствования
законодательного процесса в стране, но и глубокого изучения (с помощью
квалифицированных преподавателей) прав человека в средней и высшей школе
(См.: О соблюдении прав человека и гражданина в РФ в 1996-1997 годах.
М., 1998. С. 10). О необходимости ликвидации правовой безграмотности,
включении в судебную реформу преподавания права в высших учебных
заведениях и в средней школе свидетельствует международное
законодательство (См.: ст. 79 Венской декларации и Программы действий //
Международные акты. М. 2000. С. 92) и практики (См.: Козлова Н Тяжела
ты, судейская мантия // Рос. газета. 2000. 4 апреля).

* Разработка положений данной главы не входит в задачу нашего
исследования так как на сегодняшний день УПК РФ не предусматривает мер
уголовно-процессуальной ответственности, ограничивающих

неприкосновенность личности.

* Приложения в книге отсутствуют.

Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter