Варфоломеева Т.В. 1987 - Криминалистика и проффесиональная деятельность защитника (книга)

Варфоломеева Т.В. 1987 – Криминалистика и проффесиональная деятельность
защитника

ВВЕДЕНИЕ

На всех этапах развития Советского государства совершенствованию
гарантий реального осуществления прав граждан, укреплению
социалистической законности и правопорядка придавалось первостепенное
значение. В. И. Ленин подчеркивал: «Необходимо соблюдать свято законы и
предписания Советской власти и следить за их исполнением всеми» [3,
155].

Претворяя в жизнь и творчески развивая ленинские идеи об укреплении
социалистической законности, КПСС не раз обращала внимание коммунистов,
всех трудящихся на необходимость неукоснительного соблюдения советских
законов во всех сферах деятельности государства.

Эта линия была подтверждена XXVII съездом КПСС: «Строжайшим образом
должны соблюдаться демократические принципы правосудия, равенства
граждан перед законом, другие гарантии, обеспечивающие защиту интересов
государства и каждого гражданина» [4, 61]. Решению указанных задач
подчинена деятельность советской адвокатуры. Она призвана содействовать
охране прав и законных интересов граждан и организаций, осуществлению
правосудия, соблюдению и укреплению социалистической законности,
воспитанию граждан в духе точного и неукоснительного исполнения
советских законов, бережного отношения к народному добру, соблюдения
дисциплины труда, уважения к правам, чести и достоинству других лиц, к
правилам социалистического общежития (ст. 1 Закона об адвокатуре в СССР,
ст. 1 Положения об адвокатуре Украинской ССР [5; 6]).

Значительную юридическую помощь, предусмотренную ст. 161 Конституции
СССР, адвокаты оказывают гражданам в процессе реализации ими
конституционных прав, и в частности права обвиняемого на защиту.
Участвуя в качестве защитников по уголовным делам на предварительном
следствии и в суде, они используют для

ОТСЛаИВаНИМ ПрсШ И ОаЛОППИЛ ыпи.ръ^и» цуил^А””
и^^^,

арсенал предоставленных им законом средств и способов защиты.

Вопросам деятельности адвокатов в уголовном процессе, повышения ее
эффективности посвящены работы А. Д. Бойкова, Л. Д. Кокорева, И. А.
Либуса, А. М. Ларина, Я. О. Мотовиловкера, И. Д. Перлова, И. Л.
Петру-хина, А. Г. Поляка, А. Л. Ривлина, М. С. Строговича, Ю. И.
Стецовского, Г. П. Саркисянца, В. А. Стремовско-го, А. Л. Цыпкина, М. А.
Чельцова, М. П. Шаламова и др. Поднятые этими учеными проблемы имеют
огромное теоретическое и практическое значение, способствуют повышению
уровня отправления правосудия, выполнения адвокатами профессионального
долга.

Вместе с тем, глубоко и всесторонне анализируя процессуальные аспекты
деятельности адвоката-защитника, ученые и практические работники по
существу обошли вниманием тактические основы и методику ее
осуществления.

В настоящей работе автор на основе анализа деятельности адвокатов
республики по уголовным делам, анкетирования адвокатов и личного
практического опыта предпринимает попытку сформулировать и обосновать
концепцию о том, что в процессе судебного познания и деятельности по
доказыванию защитник, равно как следователь и судья, является субъектом
применения криминалистических рекомендаций, использует соответствующие
тактические приемы в целях защиты прав и законных интересов граждан.
Рассматриваются также другие, наиболее актуальные вопросы уголовного
процесса и криминалистики, даются рекомендации применительно к работе
адвокатов по уголовным делам, что, как надеется автор, будет
способствовать повышению роли защитника в установлении истины и в
конечном итоге дальнейшему укреплению социалистической законности.

ГЛАВА I. ОСОБЕННОСТИ ПРОЦЕССА ПОЗНАНИЯ ПРИ ОСУЩЕСТВЛЕНИИ АДВОКАТОМ
ФУНКЦИИ ЗАЩИТЫ

§ 1. Познание по уголовным делам и криминалистика

Познание есть процесс узнавания неведомого ранее, открытия новых сторон
известного, углубления и совершенствования имеющихся представлений. Это
феномен человеческого общества, происходящий постоянно, во всеобщем
масштабе и на самых различных уровнях. Процесс углубления познания
бесконечен [2, 203].

Диалектико-материалистическая гносеология определяет познание как
отражение тех предметов и явлений, которые существуют вне и независимо
от сознания человека, т. е. как отражение объекта познания [1, 131]. При
этом процесс познания не есть зеркально-мертвое отображение видимого,
это активное, творческое, диалектическое отражение, в котором
осуществляется скачок от чувственных форм отражения видимого,
раскрывающих лишь внешнюю сторону предмета, к логическим формам
отражения скрытой за непосредственной видимостью вутренней сущности
предметов и явлений.

Таким образом, познание состоит в установлении фактов, их осмыслении,
выявлении закономерных связей и взаимозависимостей. Благодаря этому в
результате познавательной деятельности формируются новые представления,
понятия и законы, отражающие объективную реальность. Достигается цель
познания: устанавливается объективная истина, находящая свое воплощение
в знании.

Всеобщность познания предполагает наличие в его структуре некоторых
уровней. Это эмпирический и теоретический уровни, характеризующие
движение мысли от опыта к абстракции. При этом познание должно пройти
путь от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике
[2, 152—153]. Эти уровни присущи всем формам познавательной деятельности
человека независимо от того, познаются закономерности движения материи
или устанавливаются конкретные факты повседневной жизни человека.

РаЗНИЦа СОСТОИТ ЛИШЬ В юм, Ч1и о идп”л ^^ 1^/ш

результаты познания имеют научное (фундаментальное или прикладное)
значение, если они являются очередной ступенью познания объективного
мира, а в других -практическое, когда результаты познания представляют
собой завершенный акт установления какого-либо факта или их
совокупности, научное значение которых проявляется лишь косвенно.
Познавательная деятельность при осуществлении правосудия — судебное
познание * — как частный случай практического познания протекает в
специфических условиях, которые нельзя не учитывать. Среди них следует
выделить два главных: во-первых, средства и методы судебного познания
должны быть этичными и не противоречить закону; во-вторых,
познавательный процесс и его результат должны быть юридически значимыми,
т. е. иметь, кроме гносеологической, и удостоверительную сторону,
процессуальную форму.

При этом отдельные моменты судебного познания могут быть и вне рамок
процессуальных норм, например установление связей подозреваемого
оперативным путем, беседа следователя с экспертом по поводу возможностей
данной экспертизы до ее назначения, прослушивание судьей материалов
звукозаписи при подготовке к допросам на судебном следствии и т. п. В.
Я- Колдин правильно обращает внимание, что информационно-познавательная
деятельность по раскрытию преступлений начинается до возбуждения
уголовного дела и может осуществляться вне рамок уголовно-процессуальных
действий [60, 18]. Однако, несмотря на это, второе условие полностью
сохраняет свое значение, иначе судебное познание потеряло бы смысл.

Специфику судебного познания подчеркивают многие юристы. Н. А. Якубович,
например, особенности познания объективной действительности в процессе
следствия видит в ограниченности его определенными законом сроками, в
течение которых должна быть установлена истина и принято одно из
предусмотренных законом решений, обусловленных результатом познания
исследуемых по уголовному делу фактов. При этом объект познания

* В литературе судебное познание иногда относят к категории
эмпирического познания. С этим нельзя согласиться, поскольку, как и
всякое иное познание, судебное познание в гносеологическом плане не
ограничивается эмпирией, а развивается системно, в единстве эмпирии,
абстракции и практики, хотя по своему целеполаганию и находится на более
низком уровне по отношению к научному познанию, так как имеет чисто
практическое, конкретное значение.

предстает в виде сложного комплексною изстмодеи^!-вия явлений
социального, психического и материального характера, поскольку в данном
случае исследуются связи и опосредования, охватываемые понятием
общественно опасного и противоправного деяния, основные характеристики
которого предусмотрены уголовным законом [137,22-23].

Судебное познание в уголовном судопроизводстве в удостоверительном
отношении полностью, а в гносеологическом в значительной степени
обеспечивается нормами уголовно-процессуального законодательства,
которые дают наиболее общие предписания, позволяющие постигнуть истину.

Однако эти предписания в то же время слишком абстрактны, чтобы в полной
мере обеспечить реальный процесс судебного познания. Нужна еще система
средств и методов обнаружения доказательственной информации, ее
фиксации, собирания, исследования и использования, чтобы познание по
уголовным делам, протекающее в условиях ситуационности, дефицита времени
и психологического дискомфорта, могло завершиться успешно. Такую
совокупность средств и методов дает криминалистика.

Высказанный тезис нетрудно доказать, обратившись к действующему
законодательству. К примеру, норма УПК УССР, регулирующая производство
допроса обвиняемого (ст. 143), предписывает следующий порядок допроса,
позволяющий, по мнению законодателя, обеспечить получение полных и
объективных показаний: «В начале допроса следователь должен спросить
обвиняемого, признает ли он себя виновным в предъявленном обвинении,
после чего предлагает ему дать показания по существу обвинения.
Следователь выслушивает показания обвиняемого и, в случае необходимости,
задает ему вопросы».

Нет сомнения, что такой порядок допроса является правильным в
познавательно-психологическом (свободное повествование, движение от
общего к частному) и тактическом (возможность задавать вопросы)
отношениях. Однако очевидно, что эффективность допроса обвиняемого
достигается не только за счет этих общих предписаний, айв результате
умелого применения (по форме, содержанию, месту и времени) специальных
криминалистических приемов уточнения, дополнения, контроля показаний.
Эти приемы могут состоять в предъявлении доказательств, показе
противоречий, напомина-

нии с помощью ассоциации, умолчании и 1. и. с учеюм материалов
конкретного уголовного дела и личности обвиняемого. Еще рельефнее
взаимозависимость норм процесса и рекомендаций криминалистики,
необходимость их использования проявляются при следственном осмотре. В
ст. 190 УПК УССР говорится, что с целью выявления следов преступления и
других вещественных доказательств, выяснения обстановки преступления
следователь производит осмотр местности, помещения, предметов и
документов. Ст. 191 УПК УССР, регламентирующая порядок производства
осмотра, предоставляет следователю лишь факультативную возможность
произвести измерения, составить план и чертеж осмотренного места и
отдельных предметов, а также по возможности сфотографировать их. Успех
зависит от его квалифицированного проведения (обеспечение надлежащей
охраны места происшествия, приглашение соответствующих специалистов,
подготовка необходимых научно-технических средств и т. п.); выбора
последовательности осмотра; профессиональной способности моделировать
происшедшее событие во всех его взаимосвязях на основании обстановки и
материальных следов; знания психологических основ поведения участников
происшествия по определенным категориям дел в типичных ситуациях; умения
применять разнообразные технические приемы осмотра, позволяющие в полном
объеме решать задачи этого следственного действия. Не обойтись и без
знания правил и приемов осмотра, препятствующих уничтожению или
искажению материальных следов и вещественных доказательств.

Таким образом, процесс судебного познания зависит не только от
правильного применения норм уголовного процесса, но и от рекомендаций
криминалистики и других наук, отражающих огромный опыт деятельности по
расследованию и судебному разбирательству уголовных дел.

Как отмечает Н. А. Селиванов, «криминалистическое исследование
представляет собой частный случай познания, в полной мере подчиняющийся
основным законам диалектики» [108, 24]. Нельзя согласиться с некоторыми
криминалистами, отводящими уголовному процессу роль оформителя
криминалистической деятельности, отвергающими тем самым его
познавательную сущность. Так, по словам Н. Н. Медведева, криминалистика
«изучает сущность, содержательную сторону расследования», а «предметом
уголовно-процессуальной науки является его фор-

Малола” ^л~г~«-« 1^–, —.,-

жание процесса собирания доказательств к предмету криминалистики, а
исследование его процессуального порядка — к уголовно-процессуальному
праву: уголовный процесс в общем виде — это «регламентированный законом
порядок производства предварительного расследования и судебного
разбирательства» [20, 261].

Наука уголовного процесса и практическая процессуальная деятельность
бесспорно проникают в сущность явлений, связанных с установлением
объективной истины, и в совокупности с рекомендациями криминалистики
дают возможность глубже познать сущность исследуемых явлений.
Процессуальная деятельность, обеспечиваемая в определенном объеме
средствами криминалистики, других наук, позволяет полностью решать
задачи, предусмотренные ст. 2 УПК УССР [31; 38; 118; 136].

Таким образом, в судебном познании определяющей является процессуальная
деятельность, осуществляемая ее субъектами * в разных формах и
различными допустимыми средствами.

Если уголовно-процессуальная наука и криминалистика каждая в своей
области, своими средствами и методами способствуют решению задач
судопроизводства, то логично, что все субъекты судебного познания в
качестве участников уголовно-процессуальной деятельности обязаны
использовать в своей работе (в пределах функциональных прав и
обязанностей) данные обеих наук.

Когда речь идет о следователе, работнике органов дознания, судье, то это
утверждение не вызывает возражений. Однако стоит упомянуть об
адвокате-защитнике, как сразу возникает сомнение в правомерности
применения им криминалистических знаний. Между тем адвокат по своей
познавательной функции в уголовном процессе в принципе ничем не
отличается от следователя или судьи, хотя существуют предусмотренные
законом ограничения в использовании результатов этого позна-| ния.
Защитник наделен правом официально пользоваться сведениями,
направленными на защиту, смягчающими ‘ или исключающими ответственность
своего доверителя. Поэтому вопрос о применении адвокатом при осуществле-

* Защитник является субъектом уголовно-процессуальной деятельности,
поскольку он выполняет процессуальную функцию защиты, наделен правами и
обязанностями, совершает предусмотренные законом процессуальные
действия, вступает в уголовно-процессуальные отношения с другими
участниками процесса [59, 33; 136, 17; 139, 69].

НИИ ЗаЩИТЫ С уЧСШМ осоосппи^и-и ^1^ «^о..ч~~!. 1^„

деятельности данных криминалистики должен быть решен положительно.

Судебное познание не может быть ограничено установлением истины, оно
должно принести юридически значимый результат. Это возможно в случае
процессуального закрепления получаемой информации. То есть познание
приобретает юридический смысл, если проходит в форме юридического
доказывания. Конечно, отдельные познавательные акты могут находиться за
пределами доказывания, и в этом смысле предмет судебного познания шире
предмета доказывания. Однако решение дела по существу происходит на
основании результатов процессуального доказывания, которое заключается в
собирании, исследовании и оценке доказательств *. И в этом отношении
понятие процессуального доказывания равнозначно понятию судебного
исследования [24, 6; 41, 204; 115, 245].

В юридическом доказывании как специфической форме судебного познания
криминалистика является непременным атрибутом.

Не случайно криминалистику понимают как науку о закономерностях
объективного отражения и познания уголовно-релевантных фактов и
основанных на этих закономерностях приемах, методах и средствах
информационно-познавательной деятельности субъектов доказывания и иных
надлежащим образом уполномоченных лиц, осуществляющих раскрытие,
расследование и предупреждение преступлений [60, 19].

Деятельность защитника как субъекта доказывания имеет криминалистическое
наполнение и направленность. Это означает, что работа защитника на
предварительном следствии и в суде — объект исследования не только
уголовно-процессуальной науки, но и криминалистики. Серьезное внимание
криминалистов должно быть обращено на разработку тактических основ
расследования в ситуациях, когда защитник допущен к участию в деле с
момента предъявления обвинения. При этом следует разрабатывать не только
вопросы следственной тактики, но и тактику защиты, особенно тактику сов-

* В юридической литературе под доказыванием понимается деятельность
субъектов уголовного процесса, связанная с собиранием, проверкой и
оценкой доказательств [115, 302; 122, 238] и их процессуальных
источников, а также формирование на этой основе определенного тезиса и
приведение аргументов для его обоснования [84, /;].

меСТНОИ раОО1Ы ^^сд^асч^^п и осимшппп.а ° иуидсссс ди-

зывания, направленной на обеспечение полноты, всесторонности и
объективности расследования.

Практика настоятельно требует создания стройной системы тактических
приемов, используемых защитником в судебном следствии. Именно в этой
стадии уголовного судопроизводства проявляется все многообразие приемов,
применяемых адвокатом в защите, поскольку он как равная сторона,
участвует во всех действиях, проводимых судом.

Таким образом, участвуя в доказывании, защитник обязан в пределах своих
профессиональных полномочий руководствоваться как предписаниями закона,
так и научными рекомендациями криминалистики.

§ 2. Формы и способы получения защитником доказательственной информации

Некоторые юристы отстаивают мнение, что защитник, являющийся субъектом
доказывания и защищающий обвиняемого (подсудимого) предоставленными
законом средствами, не несет обязанности доказывания. «Обязанность
защищать может быть реализована и без доказывания каких-либо
положительных фактов: иногда достаточно подвергнуть сомнению основания
обвинения. Можно говорить поэтому о наличии у адвоката обязанности
участвовать в доказывании, но не о переходе на него обязанности
доказывания» [122, 519]. В подтверждение этого тезиса ссылаются на то,
что за неосуществление защитником доказывания не предусмотрены
какие-либо процессуальные санкции, а без них нет и юридической
обязанности [70, 57; ИЗ, 19]. Причем под санкциями подразумеваются те,
которые непосредственно сказываются на судьбе дела. Прежде всего
необходимо обратить внимание на некоторую непоследовательность автора в
приведенном выше высказывании. Ведь если он не возражает против
обязанности адвоката участвовать в доказывании, то тем самым допускает
обязанность доказывания защитником конкретных фактов, так как
участвовать в доказывании не доказывая невозможно. Отсюда необоснован и
другой тезис: обязанность защищать может быть реализована без
доказывания.

На защитника возложена обязанность использовать все указанные в законе
средства и способы защиты (ст. 23 Основ уголовного судопроизводства, ст.
7 Закона об адвокатуре в СССР). Выполнение этого требования

.,« ^ „~~ „ л -т^тттто ттот^а^ чтр т^гтн ятткп-

катом, их исследование, оценку, формирование на зши основе конкретной
правовой позиции и приведение для ее обоснования соответствующих
аргументов, свидетельствующих о невиновности или меньшей виновности
обвиняемого. Осуществление защиты в полном объеме невозможно без
указанных действий, представляющих не что иное, как
уголовно-процессуальное доказывание.

Неприменение адвокатом всех средств и способов защиты, предусмотренных
законом, может отрицательно сказаться на ее качестве и по существу
привести к оставлению обвиняемого без надлежащей юридической помощи, а
следовательно, к ущемлению его права на защиту.

Например, определением судебной коллегии Кировоградского областного суда
был отменен приговор по делу И. вследствие неполноты предварительного и
судебного следствия и вынесено частное определение, в котором обращено
внимание на то, что адвокаты не выполнили в полном объеме свои
профессиональные обязанности *.

Помимо отрицательных последствий, наступающих по конкретному делу из-за
неисполнения или некачественного выполнения защитником обязанностей, к
нему по этим основаниям применяются различные меры дисциплинарного
взыскания (ст. 29 Положения об адвокатуре Украинской ССР).

Таким образом, невыполнение защитником обязанности «использовать все
указанные в законе средства и способы защиты в целях выяснения
обстоятельств, оправдывающих обвиняемого или смягчающих его
ответственность», влечет за собой реальные санкции. В этой связи нельзя
согласиться с мнением А. М. Ларина, ратующего за отказ от буквального
толкования воспроизведенной выше ст. 23 Основ и признание того, «что
доказывание обстоятельств, оправдывающих обвиняемого и смягчающих его
ответственность, не процессуально-правовая обязанность, а задача,
призвание, право защитника» [70, 60]. Право обвиняемого на защиту должно
обеспечиваться не «правом защитника», которым он может и не
воспользоваться, а его обязанностью осуществлять активную деятельность
по доказыванию.

И. А. Либус полагает, что адвокат при наличии объективных возможностей
доказывает невиновность обви-

* Здесь и далее использованы материалы дисциплинарной практики некоторых
коллегий адвокатов Украинской ССР за 1984— 1985 гг.

-~„»,тгг> ппрпгтявляя в подтверждение имеющиеся v него

ЛОКЗЗательсюл и и^ии.юо^л А””п омим ислп сииуаппыс

следователем и судом. Таким же способом он может доказывать отдельные
частные обстоятельства, влияющие на общий вывод о виновности,
опровергающие его или указывающие на меньшую меру ответственности.
Адвокат, по мнению автора, может избрать и иной способ защиты: в
положительном смысле ничего не доказывая, а лишь обращая внимание на то,
что противной стороне не удалось доказать виновность. Выполняя в этом
случае обязанность защиты обвиняемого, защитник не выполняет обязанности
доказывания каких-либо обстоятельств [72, 158].

Конечно, возможны различные варианты доказывания невиновности или
меньшей виновности. Однако всякий раз защитник строит этот тезис и
обосновывает его аргументами, сформировавшимися у него в итоге проверки,
исследования и оценки доказательств —• составных элементов доказывания.
В литературе не без оснований он рассматривается как лицо, которое
наряду с правами имеет определенные обязанности по участию в доказывании
и наделено правом выражать свое мнение по вопросам, подлежащим решению
[104, 57; 133, 79; 139, 70]. «Ограниченная обязанность доказывания
определенной части обстоятельств дела возлагается и на защитника. Не
вытекает из закона утверждение о том, что защитник вообще не несет
подобной обязанности» [126,54].

Я- О. Мотовиловкер также считает адвоката субъектом обязанности
доказывания, на которого не возложено бремя доказывания, так как
неумение доказать невиновность не должно повлечь неблагоприятные
последствия для обвиняемого [85, §7].

Безусловно, следователь, прокурор, суд не могут не-] реложить на
защитника обязанность доказывать оправ- ( дывающие обвиняемого
обстоятельства. Однако это не } освобождает защитника от обязанности
опровергать I обвинение, доказывать наличие обстоятельств, смягчающих
или исключающих ответственность обвиняемого. ‘

По вопросу о том, вправе ли защитник собирать доказательства, не
существует единого мнения. На наш взгляд, наиболее обоснованной является
точка зрения, согласно которой защитник не может их собирать, поскольку
этот процесс подразумевает не только выявление, но и процессуальное
закрепление фактических данных уполномоченными на то лицами [129, 71]. К
их

ЧИСЛУ ЗаЩИТНИК Не ОТНОСИТСЯ. О ШМ 10 п иапшлш,^ 4/4^

пространенная ошибка, что, упуская из виду это обстоятельство, многие
адвокаты, запрашивая и получая через юридическую консультацию
необходимые документы,, полагают, что тем самым они собирают
доказательства. Как пишет М. М. Михеенко, в собирании, закреплении,
проверке и особенно в оценке доказательств на предварительном
следствии защитник только участвует [84, 11]. Представление же
доказательств участниками процесса по собственной инициативе М. М.
Михеенко выделяет в особую группу способов собирания доказательств
наряду со следственными, судебными и иными процессуальными действиями.
Получение их от участников процесса М. М. Михеенко включает в иные
процессуальные действия. Такой разрыв единого, взаимосвязанного,
двустороннего процесса ни логически, ни ”практически оправдать
нельзя, \ибо представление документов предполагает их получение и
соответствующее 5 процессуальное закрепление этого акта, что должно со-‘
ставлять одно процессуальное действие, опирающееся на I встречное
волеизъявление обоих его субъектов: пред-; ставляющего
доказательства и получающего их для при-I общения к делу_^

^ Некоторые ученые пытаются обосновать право защитника на собирание
доказательств и неоправданно расширить возможности получения им
необходимой информации. Они допускают беседы защитника с гражданами,
располагающими определенными сведениями, получение от них письменных
объяснений, самостоятельный осмотр адвокатом места происшествия,
фотографирование предметов, имеющих отношение к расследуемому событию, с
последующим представлением указанных документов следователю, суду [77,
31; 113, 59], изготовление моделей, образцов [49, 77].

По мнению И. Л. Петрухина, защитник не должен отказываться от беседы с
лицами, которым что-либо известно по делу, а также игнорировать просьбу
подзащитного побеседовать с ними. «Становится непонятным и то, как
защитник может осуществить предоставленное ему законом право
ходатайствовать о вызове и допросе в качестве свидетелей и потерпевших
определенных лиц, если он не знает, о чем хотя бы примерно они будут
говорить» [97, 64].

Действительно, такой риск при появлении новых свидетелей существует, но
это ни в коей мере не является основанием для внепроцессуальных
контактов с возмож-

НЬШИ сьидехсллши. ниишшп иииспивсиь иа доаьиасп-

ность ссылками на то, что защитник беседует с родственниками и другими
лицами, обратившимися к нему от имени обвиняемого (подозреваемого) за
юридической помощью, несостоятельны. [Принимая поручение на ве-~ дение
дела, защитник действительно выясняет у них известные им сведения, иначе
и быть не может, поскольку он должен знать некоторые исходные данные
(например, кто производит расследование, каковы демографические данные
обвиняемого, что известно обратившимся о расследуемом событии). По-иному
складываются обстоятельства, когда защитник предпринимает
самостоятельные действия по обнаружению данных, которые могут стать
доказательствами по делу (предметов, документов, свидетельских
показаний). Здесь особую значимость приобретает источник их получения, и
поэтому важно, чтобы у лиц, производящих расследование или судебное,
разбирательство, не возникли сомнения в его допустимости^

Собирать доказательственную информацию путем опроса частных лиц адвокат
не вправе. Любые частные переговоры с гражданином, которому что-либо
известно по делу, чреваты нежелательными реакциями с его стороны,
формированием своеобразной установки против обвиняемого, что
незамедлительно может отразиться на направленности свидетельских
показаний. По-видимому, в таких беседах нет необходимости еще и потому,
что обвиняемый обычно правильно ориентируется в том, кого и по каким
фактам можно дополнительно допросить в качестве свидетеля, каков общий
характер таких показаний и т. п.

В то же время нельзя согласиться с огульным отрицанием всех действий
защитника, направленных на обнаружение обстоятельств, свидетельствующих
в пользу обвиняемого, под тем предлогом, что они «выходят за пределы его
полномочий, предусмотренных процессуальным законом» [36, 80].

Для более глубокого проникновения в суть происшествия, формирования
внутреннего убеждения и отыска- : ния аргументов, подкрепляющих правовую
позицию, за-щитник может самостоятельно осмотреть и провести
фотографирование места происшествия или отдельных: объектов [97,
65; 113, 60], составить план местности,] схемы. Результаты могут
быть использованы в качестве основания для возбуждения им ходатайств о
производстве осмотра либо иных следственных (судебных) дейст-1

ВИИ, СПОСООС1 ВУЬсНо .иунхи,” .ч^м* ” • ^~^~ ». _, -.

; проведении; фотоснимки, схемы повышают убедитель-

! ность ходатайства.

Вместе с тем защитник не вправе ссылаться на выявленные в процессе
проведенного им осмотра обстоятельства и полученные при этом сведения в
подтверждение отстаиваемой правовой позиции, поскольку они не имеют
доказательственного значения. В этом отношении вполне обоснованным
является частное определение по делу Б., вынесенное в адрес адвоката,
который в судебном следствии анализировал детали обстановки, не
зафиксированные в протоколе осмотра места происшествия, а обнаруженные
им лично.

Ошибочным представляется утверждение 3. В. Макаровой о том, что адвокат
может заявить ходатайство о приобщении фотографий, схем, планов,
изготовленных им, а следователь и суд обязаны приобщить таковые к делу в
качестве доказательств [77, 30], что записанный адвокатом на
магнитофонную пленку шум реки, протекающей вблизи места происшествия,
может стать опровержением показаний свидетеля о хорошей слыши–мости
[76, 115]. Фотоснимки, схемы, планы действитель-

х) но могут быть приобщены к делу вместе с ходатайством.

1 Но поскольку они добыты непроцессуальным путем, то заключенные в них
сведения являются лишь вспомогательными, ориентирующими,
свидетельствующими о наличии доказательственной информации и
указывающими на ее местонахождение [24, 181]. Они служат дополнительным
доводом при принятии следователем или судом решения о проведении
конкретных следственных (судебных) действий с целью получения
процессуальным путем фактических данных, о которых речь идет в
ходатайстве / защитника и приложениях к нему, помогают правильному
планированию соответствующего следственного (су-

цдебного) действия. Доказательственного значения такие фотографии, схемы
и т. п. не имеют [122, 555]. Доволь-Г но часто к защитнику обращаются
родственники и близкие обвиняемого с просьбой передать следователю те
или иные предметы, которые могут стать вещественными доказательствами,
свидетельствующими в его пользу. Как должен в таком случае поступить
адвокат? Представление их следователю поставит защитника в сложное
положение, поскольку необходимо будет указать источник их происхождения,
условия возникновения. По форме это выльется в допрос защитника, который
законом за-^__прещен (ст. 69 УПК УССР). Поэтому адвокат должен

самостоятельно доставить обнаруженные предметы следователю.

Многие существенные обстоятельства защитник мо-] жет установить из
документов, которые он вправе на ос-| новании ст. 6 Закона об адвокатуре
в СССР истребовать через юридическую консультацию в различных
учреждениях и организациях. Тщательно изучив и проанализировав их, а
также установив, что полученные сведения впи-| сываются в отстаиваемую
им правовую позицию, защитник ходатайствует о приобщении документов
к делу т. е. представляет доказательства, а следователь, в свою
очередь, решает вопрос об их принятии и соответствую щем закреплении.

Нередко полученные адвокатом через юридическую^ консультацию документы
не содержат доказательственной информации, но из их содержания вытекает
необходимость заявления ходатайств о производстве определенных
следственных действий. Приложенные к ходатайству, они служат надежным
подтверждением его обоснованности.

Некоторые сведения становятся известными адвокату непроцессуальным
путем, например из бесед с обвиняемым. Значительная их часть, как
правило, представляет интерес для следствия и существенна для защиты.
Поэтому совместно с обвиняемым обычно защитник намечает способы ее
легализации, которые должны строго соответствовать закону. Так, защитник
не вправе самостоятельно истребовать предметы, которые могут быть
использованы как вещественные доказательства. Ходатайство об их выемке,
изъятии может быть отклонено. В такой ситуации достаточно представить
необходимые сведения об объекте, которые можно получить по запросу
юридической консультации.

В связи с оказанием юридической помощи иногда необходимо обратиться в
экспертные и иные учреждения за разъяснениями и консультациями.
Потребность в таких консультациях обычно возникает в связи с заявлением
ходатайств о назначении экспертизы и оценкой заключения эксперта, с
предстоящим участием защитника в некоторых следственных действиях, при
отработке правовой позиции, в процессе оценки свидетельских показаний и
иных доказательств.

Консультационная помощь специалиста законом не предусмотрена, а
привлечение его в соответствии со ст. 1281 и ст. 270 1 УПК УССР
преследует несколько

~ – /&?#х : „

/^ с/ %

навыков специалиста и оказании им помощи в процессе обнаружения,
закрепления и изъятия доказательств, даче пояснений при производстве
следственного действия. Аналогичные функции он выполняет по поручению
суда.

Неурегулированность этого вопроса в законодательстве приводит к тому,
что в постановления о назначении экспертиз нередко включаются вопросы
справочного характера, не требующие проведения экспертных исследований
и, следовательно, не подлежащие разрешению и освещению в экспертном
заключении. Поскольку часто без консультации специалиста установление
истины затруднено и учитывая, что такая деятельность специалиста должна
протекать в определенных процессуальных рамках и облекаться в конкретную
процессуальную форму, необходимо соответствующим образом дополнить
уголовно-процессуальное законодательство, предусмотрев, что обращаться к
специалисту за консультационной помощью вправе не только следователь,
суд, но и адвокат.

Отдельные сведения из определенной отрасли знаний, носящие справочный
характер, защитник может почерпнуть из документов, истребованных через
юридическую консультацию. При необходимости они представляются адвокатом
для приобщения к делу.

Помимо представления доказательств, защитник содействует установлению
фактических данных, присутствуя при производстве следственных действий и
выясняя при этом обстоятельства, свидетельствующие в пользу обвиняемого.
С учетом ситуации он может предложить конкретные, наиболее эффективные
способы получения доказательственной информации.

Нередко сам защитник обладает специальными познаниями в конкретной
отрасли науки. Он может применить их для аргументации ходатайства
(например, произвести необходимые расчеты тормозного пути, скорости
автомобиля), проверки правильности использованной экспертом методики,
для детального анализа доказательств в защитительной речи и т. п.

Основной объем существенных для защиты сведений защитник черпает из
материалов дела. Поэтому важно, чтобы он глубоко и всесторонне изучал их
буквально с первого момента вступления в процесс. Недопустимы имеющие
место случаи воздействия на защитника с целью ограничения его в объеме
изучаемых материалов

тельный анализ имеющихся в деле документов может привести к тому, что
защитник не обратит внимания на наличие противоречий в интересах его
подзащитных, что сделает невозможным их защиту одним адвокатом.
Несвоевременное ознакомление защитника, вступившего в процесс с момента
предъявления обвинения, с собранными к этому моменту доказательствами
приводит к затягиванию заявления ходатайства, в результате чего может
стать невозможной проверка обстоятельств, на которые ссылается защитник.

Некоторые юристы высказывают мнение, что защитник не является субъектом
оценки доказательств [86, 153]. Если бы это было так, то его
деятельность по защите стала бы бессмысленной. Отстаивать конкретную”
правовую позицию, не оценивая доказательства, невозможно. В процессе
доказывания по уголовному делу некоторые адвокаты, увлекаясь
материально-правовой характеристикой конкретного состава, иногда весьма
поверхностно оценивают доказательства с точки зрения от^.^ носимости,
допустимости, достоверности. |_Установление связи между конкретным
доказательственным фактом и | расследуемым событием имеет исключительно
важное значение в защите. Фактические данные, которые свидетельствуют в
пользу обвиняемого, опровергают обвинительный тезис, всегда должны
считаться относимыми к делу. Защитник содействует определению
относимости доказательств. Это, в частности, проявляется в том, что в
ходатайствах он указывает, для установления каких обстоятельств
необходимо произвести конкретные действия, и обосновывает значимость для
дела фактов, на выяснении которых он настаивает. Вопросы определения
относимости доказательств находятся также в поле его зрения в связи с
представлением доказательств, возможностью высказывать свое мнение в
процессе собирания/ доказательств (ст. 221, 315 УПК). В то же время еще
нередко защитники опираются на сведения, которые не могут быть признаны
относимыми к делу и, следовательно, не имеют доказательственного
значения.

Не вызывает сомнения относимость к делу и так называемых «негативных
обстоятельств», свидетельствующих о несостоятельности обвинения,
отсутствии события преступления, непричастности к нему конкретного лица.
Следует отметить, что ходатайствуя, например, о вызове свидетеля,
защитник не может знать наверняка, что изложенные им факты будут иметь
непосредственное от-

1а

г-, ^ ,, ^

он обязан настаивать, чтобы свидетель был выслушан (конечно, при
уверенности, что он не сообщит сведений, ухудшающих положение
подзащитного). Поэтому нельзя признать обоснованным частное определение
по делу П., одной из причин которого было то, что допрошенный по
ходатайству защитника свидетель не сообщил каких-либо сведений, имеющих
отношение к устанавливаемым фактам.

Защитник должен оценивать каждое доказательство с точки зрения его
допустимости. При этом необходимо установить возможность использования
конкретного вида источника доказательств, определить, не нарушены ли
процессуальные нормы при получении либо закреплении информации, а если
нарушены, то в чем конкретно и как эти нарушения отразились на
достоверности полученных сведений. Пренебрежение этими требованиями
приводит к проникновению в сферу доказывания сведений, полученных с
нарушением процессуальных правил, влечет за собой судебные ошибки,
сводит на нет все усилия по установлению истины. В тех случаях, когда по
делу выявлены не соответствующие требованиям допустимости фактические
данные, защитник не только обязан ставить вопрос о невозможности их
использования в доказывании, но и приложить усилия к поиску путей
получения доказательственной информации, отвечающей требованиям
допустимости, взамен отвергнутой.

Не подлежит сомнению, что защитник не должен выпускать из виду оценку
доказательств и с точки зрения их достоверности, внимательно и глубоко
анализируя процесс формирования каждого доказательства как при
подготовке и осуществлению защиты, в период ознакомления с материалами
дела, так и при проведении следственных действий, участии в судебном
разбирательстве, с тем чтобы верно оценить его достоверность и,
следовательно, возможность использования в доказывании.

Специфическая роль защитника в установлении истины обусловливает
особенности формирования его внутреннего убеждения и особый подход к
оценке доказательств [27, 109], которые происходят под воздействием
определенной установки — не вредить подзащитному, анализировать
установленные данные в преломлении защиты, находить аргументы,
опровергающие обвинение, каждый факт рассматривать с точки зрения
возможности выявления обстоятельств, свидетельствующих в пользу
обвиняемого (подсудимого), смягчающих его ответствен-

НОСЮ- 1и«»””-^ чу~,„„.._ , _, ,,

и ту информацию, которой располагает сам защитник, он I может
предпринять конкретные действия и использовать \ предусмотренные
законом средства по осуществлению ( защиты.

Оценив доказательства, защитник высказывает свое \

мнение в ходатайствах, прениях сторон, кассационных и I

надзорных жалобах. Тем самым он непосредственно воз- |

действует на процесс оценки доказательств и принятие I

решений должностными лицами. ^

§ 3. Формирование оптимальной правовой позиции защиты

Правовую позицию, отстаиваемую защитником, обычно понимают как отношение
этого участника процесса к обвинению, предъявленному лицу, права и
законные интересы которого он защищает, как отношение ко всем правовым
вопросам, подлежащим разрешению по делу, или как мнение по вопросам вины
и ответственности обвиняемого.

Каждый из этих признаков характерен для правовой позиции, но не
раскрывает ее понятия в полном объеме. По-видимому, правовая позиция,
отстаиваемая защитником, — это не только его мнение об обвинении, но и
точка зрения по обстоятельствам, подлежащим доказыванию, а также по всем
иным правовым вопросам, возникающим в процессе расследования и судебного
разбирательства дела, исходя из которой строится программа защиты.
Правовая позиция защиты базируется на глубоком анализе всех элементов
конкретного состава преступления.

Наиболее полное, всеобъемлющее понятие позиции в процессуальном смысле
дано М. С. Строговичем. Он охарактеризовал ее как «утверждение, которое
субъект процессуальной деятельности считает необходимым отстаивать в
производстве по уголовному делу, добиваться его признания, в
соответствии с чем он совершает процессуальные действия, направленные к
подтверждению его мнения и к оспариванию противоречащих ему утверждений
других участников процесса. Позиция участника процесса в своей основе
есть позиция по отношению к обвинению, по которому обвиняемый предан
суду» [117, 57].

Вопросам выбора и отстаивания правовой позиции защиты уделено
значительное внимание в юридической литературе. Наиболее оживленная
дискуссия развернулась

ЬОКру! Ои11р1Д_а V Ирио^ оиш,11 хшньи липший л
и ~«—–.«..

тельную правовую позицию при непризнании обвиняемым (подсудимым) вины.

Действительно, значительные трудности на практике вызывает ситуация,
когда в распоряжении защитника нет каких-либо убедительных оснований для
опровержения обвинения, следствие в подтверждение виновности его
подзащитного располагает достоверными доказательствами, собранными в
строгом соответствии с законом, а подсудимый, тем не менее, отрицает
вину.

По поводу позиции, которую должен занять защитник в этом случае,
высказываются диаметрально противоположные суждения. Согласно одному из
них, защитник вправе самостоятельно избирать правовую позицию сообразно
материалам дела и сложившемуся у него на основании их исследования
внутреннему убеждению. Другими словами, его правовая позиция может быть
сформулирована без учета мнения подзащитного и его отношения к
предъявленному обвинению [58, 70; 68, 65; 96, 142; 104, 46; 109, Ш].
Так, Л. Д. Кокорев полагает, что защитник не может следовать за
утверждениями подзащитного, противоречащими материалам дела, а с их
учетом должен занять «разумную позицию защиты» [92, 114].

В литературе высказано мнение о том, что защитник избирает позицию в
соответствии с материалами дела и своим процессуальным положением. При
этом 3. В. Макарова ссылается на то, что защитника считают и
представителем обвиняемого, и самостоятельным участником процесса. Она
полагает возможным в зависимости от того, какого мнения по данному
вопросу придерживается адвокат, определять позицию по делу и тем самым
содержание защитительной речи. Исходя из неверной посылки о том, что
адвокат представляет права и законные интересы подзащитного, автор
приходит к выводу о необходимости осуществления деятельности этого
участника процесса «в строгом соответствии с законом, а не с желаниями
своего подзащитного» [16, 117].

Прежде всего, 3. В. Макарова игнорирует то важное обстоятельство, что
споры по поводу процессуального положения защитника неуместны, так как
ст. 9 Закона об адвокатуре в СССР четко определяет, что адвокаты
участвуют на предварительном следствии и в суде по уголовным делам в
качестве защитников, представителей потерпевших, гражданских истцов,
гражданских ответчиков. А в ст. 6 Закона об адвокатуре в СССР, ссылкой
на

идет о конкретных правах, которыми наделен адвокат, выступая в качестве
представителя (соответственно — потерпевшего, гражданского истца,
гражданского ответчика) или защитника (соответственно — обвиняемого,
подсудимого).

Помимо ошибочности высказанного 3. В. Макаровой положения, ее концепция
по данному вопросу порочна в том, что в принципе допускает возможность
решения одного из наиболее важных, принципиальных вопросов защиты — о
правовой позиции-—в зависимости от того, каких взглядов по тому или
иному спорному вопросу придерживается защитник. Если следовать
рассуждениям автора, то станет совершенно очевидным, что обвиняемые при
реализации права на защиту окажутся в неравном положении, так как одни
смогут реально рассчитывать на помощь защитника, солидарного с ними при
отстаивании правовой позиции, а другие будут лишены такой возможности
только из-за приверженности избранного адвоката к противоположным
взглядам на процессуальное положение защитника.

Считая допустимой самостоятельную позицию защитника при отрицании
обвиняемым вины иногда уточняют, что адвокат при расхождении позиций
должен предложить обвиняемому пригласить другого защитника [89, 103}
либо, не располагая материалами для защиты, выйти из процесса до начала
слушания дела в суде [33, 54].

Наиболее согласуется с принципами советского уголовного процесса,
задачами советской адвокатуры и соответствует интересам практики точка
зрения, согласно которой защитник обязан оспаривать обвинение при
непризнании обвиняемым вины и не может занять по этому вопросу позицию,
отличную от той, которую выдвинул его подзащитный [36, 8; 37, 5; 53, 65;
111, 49; 115,247].

Такая постановка вопроса, к сожалению, не всегда находит понимание и
поддержку у практических работников. Некоторые из них полагают, что
защитник, выполняющий свой профессиональный долг и солидаризирующийся с
позицией обвиняемого (подсудимого), отрицающего вину, мешает
установлению истины.

Не до конца осознают свой профессиональный долг и некоторые адвокаты,
отказываясь от открытой, бескомпромиссной борьбы за права и законные
интересы своего подзащитного, подчас не подвергая глубокому, всесто-

—..

казательство, сводя на нет состязательность процесса, отказываясь по
существу от защиты обвиняемого, отрицающего вину, и переходя таким
образом на позиции обвинения.

О пагубных последствиях концепции самостоятельной правовой позиции
защиты свидетельствуют факты, когда ошибочность приговора
устанавливается по жалобе осужденного, а не его защитника, считавшего
вину доказанной. Да и к предотвращению и исправлению судебных, ошибок,
пусть единичных, но тем более досадных, не всегда прилагали усилия
защитники, направленность их позиции оказывала дополнительное
воздействие на формирование внутреннего убеждения судей о виновности
подсудимых. Об одном таком деле шла речь в судебном очерке «Частное
определение, которого не было», опубликованном в «Литературной газете»
15 января 1986 г. Адвокаты оставили без защиты лиц, нуждавшихся как
нельзя более в их профессиональной помощи, не стали на защиту
невиновных, причастность которых к преступлению была, отнюдь, не
бесспорной. Справедливо звучат слова автора очерка, что защита
«испытывает на прочность улики и доказательства — все аргументы,
подтверждающие обоснованность обвинения. Все, что можно сказать в защиту
преданного суду, она обязана высказать вслух. Даже в тех случаях, когда
вина подсудимых очевидна и велика: это страховка на случай ошибки, это
великая гарантия правосудия».

В Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, а
также в Законе об адвокатуре в СССР внимание акцентируется на том, что
все предусмотренные законом средства и способы защиты должны быть
направлены на отстаивание прав и законных интересов граждан. Поэтому
рассмотрение вопросов о правовой позиции защиты вполне обоснованно
связывается с законностью защищаемого интереса.

Это понятие трактуется по-разному. Так, законным предлагается считать
любой интерес, поскольку обвиняемый отстаивает свои жизненные интересы
[27, 62]. Высказывается и другое мнение: законный интерес — это интерес,
отраженный в законе и ему не противоречащий, это интерес,
соответствующий целям и задачам правосудия [15, 149; 56, 167; 57, 50;
92, 21]. Нам более всего импонирует мнение, согласно которому пока
истина не установлена и не закреплена в приговоре, нельзя определить,
законен интерес обвиняемого или нет. До этого

момента защитник должен руководствоваться презумпцией законности
интереса подзащитного.

Трудно согласиться, например, с В. Д. Гольдинером, утверждающим
следующее: если адвокату становится известно, что подсудимый, отрицающий
свою вину, совершил вменяемое ему преступление, он не может его защищать
не только потому, что интерес подзащитного незаконен, но также и потому,
что средства и способы защиты являются в этом случае для защитника
заведомо незаконными [37, 4].

Прежде всего, неверна, а также противоречит презумпции невиновности
посылка автора, что защитник «убедился» в совершении подзащитным
преступления до установления его виновности в предусмотренном законом
порядке. Кроме того, автор смешивает понятие законного интереса и
законных средств и способов защиты. Он забывает о том, что они не
взаимосвязаны и обнаружение незаконности интереса еще не свидетельствует
о том же в отношении примененных средств и способов. Отдельные юристы
высказывают мысль о том, что защитник не может, вплоть до вступления
приговора в законную силу, исходить лишь из невиновности подсудимого. Л.
Д. Кокорев пишет: «Ссылка здесь на презумпцию невиновности, на
некомпетентность защитника решать вопрос о виновности — неуместна» [57,
53].

Для адвоката, который защищает интересы обвиняемого, отрицающего вину,
он невиновен, и интерес его, состоящий в опровержении инкриминируемого
деяния,— законен. Защитник не вправе пренебрегать показаниями
обвиняемого, которые являются доказательствами, равными с другими по
юридической силе.

Несостоятельна также попытка обосновать пренебрежение презумпцией
невиновности пои отстаивании позиции защиты на протяжении всего
расследования и судебного разбирательства наличием «начальной» и
«конечной» позиций, при которых только «исходная позиция
адвоката-защитника действительно должна строиться на основе презумпции
невиновности» [87, 136].

Допускать возможность корректировки, уточнения позиции совсем не
означает, что защитник может пренебречь важнейшим принципом уголовного
процесса. Как •отмечает М. С. Строгович, «закон считает обвиняемого
невиновным, пока те участники уголовного процесса, которые считают его
виновным, не докажут, что он действительно виновен, и пока суд не
установит вину своим приговором» [116, 88]. Из этого непременно должен
ис-

ходить защитник, выполняя свой профессиональный и нравственный долг. К
сожалению, отдельные практические работники и ученые игнорируют это
важное положение. Так, в литературе можно встретить высказывания, где
именуется преступником лицо, в защиту которого в судебных прениях
произносится речь [16, 120]. У некоторых следователей и судей заранее
формируется установка о виновности обвиняемого (подсудимого) и они с
предубеждением относятся к доводам, приводимым защитником в его пользу,
а подчас пытаются ограничить действия защитника, активно отстаивающего
позицию невиновности, оказывают давление на адвоката вплоть до вынесения
частных определений по поводу отстаиваемой им позиции.

Чтобы обосновать допустимость оперирования независимой от подзащитного
позицией (при отрицании им вины), обычно ссылаются на внутреннее
убеждение адвоката-защитника, которым он не может пренебречь и которому
позиция должна соответствовать. Утверждается, что «вряд ли обоснованно и
справедливо требовать от защитника поддержания позиции невиновности
подзащитного, если он придет к твердому убеждению о доказанности его
вины» [88, 166].

При этом игнорируется то обстоятельство, что защитник призван
содействовать подсудимому в осуществлении его прав и защите его законных
интересов (ст. 266 УПК УССР), именно ради этого он, участвуя в прениях,
высказывает свое мнение о значении проверенных доказательств. Если
допустить, что свое мнение защитник может строить на основе внутреннего
убеждения, сформулированного в отрыве от занимаемой подзащитным позиции,
то совершенно очевидно, что он не сможет выполнить сформулированную в
ст. 266 УПК УССР задачу и будет действовать вопреки интересам
защищаемого им лица.

В тех случаях, когда его внутреннее убеждение сложилось не в пользу
подсудимого, защитник, тем не менее, не освобождается от обязанности
поколебать, оспорить обвинительный тезис и должен противопоставить ему
иное истолкование обстоятельств события.

Особенности решаемых защитником задач, односторонность выполняемой им
функции лишают внутреннее убеждение адвоката той определяющей роли,
какую оно играет в деятельности должностных лиц следствия и суда.
Подтверждением этого является ст. 17 Основ уголовного судопроизводства
(ст. 67 УПК УССР), в которой

среди лид, ицеиииашщил док.сиа1ельс1ва по своему внутреннему убеждению,
не назван защитник.

Нельзя согласиться с тем, что процесс формирования внутреннего убеждения
защитника не имеет специфики [98, 76]. Доказательственная информация
воспринимается и преломляется защитником в соответствии с установкой на
отыскание оправдывающих или смягчающих ответственность обстоятельств,
анализируется и трансформируется под влиянием показаний обвиняемого,
сведений, ставших известными адвокату в процессе оказания юридической
помощи, из бесед с родственниками подзащитного, а также других данных,
которыми располагает адвокат, но не может легализовать их из-за
необходимости соблюдения адвокатской тайны.

Несмотря на это, внутреннее убеждение защитника может сложиться
неблагоприятно по отношению к выдвинутой подзащитным версии. Это дает
основания некоторым ученым утверждать, что защитник в такой ситуации
должен отказаться от защиты (но не ранее окончания судебного следствия),
а суд обязан проверить обоснованность мотива отказа [89, 103].

Отказ защитника от дальнейшего осуществления своих профессиональных
обязанностей в самый напряженный момент судебного разбирательства (перед
прением сторон) оказал бы значительно большее эмоциональное воздействие,
чем самая изощренная обвинительная речь, и этим был бы нанесен
непоправимый ущерб праву обвиняемого на защиту.

Защитник, в силу специфики выполняемых им задач, не может отстаивать
позицию, направленную на ухудшение положения обвиняемого, хотя бы она и
соответствовала его внутреннему убеждению. Не вправе он и отказаться от
принятой на себя защиты (ст. 48 УПК УССР), недопустимо также склонение
обвиняемого к отказу от помощи защитника (в таком случае отказ от
защитника рассматривается как вынужденный).

О влиянии внутреннего убеждения на позицию, отстаиваемую защитником,
исключительно точно сказал видный советский адвокат Я. С. Киселев:
«Чтобы оспаривать виновность подсудимого, адвокат может и не быть
убежденным в невиновности подзащитного, она даже может ему казаться
более или менее вероятной, но адвокат должен быть убежден в том, что не
собрано и нельзя собрать бесспорных и достоверных доказательств вины,—
этого достаточно, чтобы возражать против осуждения» [53, 63].

Пытаясь примирить приведенные выше полярные 1^н-ки зрения о позиции
защитника при непризнании обвиняемым вины, некоторые ученые и адвокаты
предлагают компромиссное решение. Допускают возможность альтернативной
позиции: защитник поддерживает позицию подсудимого, отрицающего вину, и
одновременно дает иное истолкование, основанное на признании его
виновным [27, 71], и свои предложения о наказании [71, 133] на тот
случай, если суд не примет позицию об оправдании.

Утверждение о том, что защитник не вправе занять самостоятельную позицию
при отрицании обвиняемым вины, приводит к выводу, что он обязан ставить
вопрос об оправдании без каких-либо оговорок, и альтернатива здесь
неуместна.

Если же исходить из того, что самостоятельная позиция допустима, не
исключается тогда и возможность альтернативы, поскольку в этом случае
ничто не мешает защитнику обосновать точку зрения подсудимого по поводу
обвинения и одновременно аргументировать свою, отличную от той, которой
придерживается его подзащитный. Думается, что подобная постановка
вопроса неприемлема потому, что свидетельствует о неуверенности
защитника в невиновности подсудимого, ослабляет позицию защиты. Суду
должен быть высказан только один конечный вывод. Когда установленные
факты позволяют сделать не один, а несколько вытекающих из них выводов,
необходимо остановиться на том, который наиболее благоприятен для
обвиняемого. Однако при этом защитник должен так построить свои доводы,
чтобы ими были охвачены все возможные суждения о виновности,
квалификации преступления, наличии смягчающих ответственность
обстоятельств. На все, что имеет хоть малейшее значение для защиты,
должно быть обращено внимание суда. В этом и состоит тактика
защитительной речи.

Задачи защиты четко сформулировал М. С. Строго-вич: «Защита должна быть
полной, разносторонней, исчерпывающей, чтобы не упустить ничего, что
благоприятствует подсудимому и что суд может учесть и в том случае, если
не согласится с защитником в его окончательном выводе. Окончательный же
вывод, к которому адвокат приходит в результате участия в судебном
следствии и который он формулирует и представляет суду в защитительной
речи, может быть только вполне определенным и однозначным, без всяких
вариантов и альтернатив» [117,58].

ПОЗИЦИИ Оститы во1сла,зош1 ь сжинчаГеЛЬНОМ ВИДе

в прениях сторон, но это не означает, что она не формируется на более
ранних этапах уголовного судопроизводства. Окончательный ее вариант
может быть высказан, например, в ходатайстве о прекращении дела,
заявленном на предварительном следствии. Ходатайство о принятии
определенного решения, по мнению А. М. Ларина, является версией
участника процесса, по своему объясняющего имеющиеся в деле
доказательства [69, 149}.

Возникает вопрос, обязан ли защитник, выполняя требования ст. 218 УПК
УССР, возбуждать ходатайство о прекращении дела, если обвиняемый не
признает вину, и не свидетельствует ли отсутствие такого ходатайства о
согласии защитника с обвинением.

В этом вопросе мнения расходятся. Сторонники одной из точек зрения
утверждают, что незаявлением ходатайства защитник фактически признает,
что нет оснований ни для прекращения дела, ни для изменения квалификации
[15, 165]. Это не всегда так, поскольку иногда основания бывают столь
зыбкими, что по тактическим соображениям возбуждение ходатайства
целесообразно отложить. Вызывают возражения также высказываемые
сторонниками другой точки зрения опасения по поводу возможности
выработки окончательной позиции по результатам предварительного
расследования [104, 70].

Вступая в процесс с момента предъявления обвинения, защитник не только
знакомится с формулой обвинения, с материалами, на которых оно основано,
но и располагает дополнительным объемом информации, относящейся к делу.
Так, из беседы с обвиняемым ему известно мнение подзащитного об
обоснованности предъявленного обвинения, он знает трактовку обвиняемым
расследуемого события. Им учитываются сведения, ставшие известными от
родственников подзащитного, поступившие по запросам юридической
консультации. Нередко обвиняемый при первом же допросе признает вину в
полном объеме, дает правдивые показания, способствующие установлению
объективной истины, которые подтверждаются доказательствами, имеющимися
в распоряжении следователя к моменту вступления в процесс защитника. То
есть формирование правовой позиции или отдельных ее элементов возможно и
до окончания предварительного следствия, что позволяет заявлять
ходатайства и осуществлять иные действия по защите в период
расследования.

ЕСЛИ В Последующих надилл ирии^ч-хи _, »^ »…..

отдельные обстоятельства, изменяются показания подсудимых, потерпевших,
свидетелей, появляются новые доказательства, то в правовую позицию могут
вноситься коррективы. Например, подзащитный, отрицавший вину, признает
ее в полном объеме (или частично) в суде либо, наоборот, признающийся
ранее станет ее отрицать.

Это, однако, не означает, что при одинаковом объеме доказательственной
информации на предварительном следствии и в суде по конкретному делу
допустимы диаметрально противоположные позиции защиты, например
отстаивание на предварительном следствии мнения о прекращении дела по п.
2 ст. 6 УПК УССР, а в суде — об изменении квалификации. Подобная
непоследовательность свидетельствует о том, что защитник тактически
неверно определил свои действия по согласованию и отстаиванию правовой
позиции.

Случается и так, что окончательный вариант позиции защитник формулирует
лишь в конце судебного следствия, уточнив конкретные обстоятельства,
исследовав доказательства в условиях судебного разбирательства при
соблюдении принципов гласности, непосредственности, состязательности, и
обосновывает ее в защитительной речи.

Все это свидетельствует о вариационности правовой позиции, что, в свою
очередь, обусловливает тактику защиты.

Защита должна быть построена таким образом, чтобы предпринимаемые
адвокатом действия в период предварительного расследования не сказались
отрицательно при отстаивании позиции в суде. В то же время нельзя и
упускать возможности выявления фактов, важных для защиты, установление
которых в будущем может быть затруднено либо исключено. Недопустимо,
прикрываясь тактическими соображениями, безосновательно перекладывать
исполнение профессиональных обязанностей по защите на стадию судебного
разбирательства.

Вырабатывая правовую позицию, защитник не вправе игнорировать мнение
обвиняемого, его показания. Он обязан принять во внимание отношение
подзащитного к предъявленному обвинению. Защитник не свободен в
определении позиции (кроме случаев, когда обвиняемый оговаривает себя),
но в решении вопросов правового характера, а также в выборе тактики
защиты он независим (14, 37; ПО, 14). В то же время обвиняемому не
безразлично, какими способами будет отстаиваться правовая

Х1^„ , „ , –Ч–^м*..^.^»»!^

его о предполагаемых тактических приемах, разъяснить их суть, чтобы
применение их не было неожиданностью для обвиняемого и не вызвало с его
стороны нежелательной реакции.

На практике случается, что защитники допускают ошибки в правовой позиции
и в применении тактических приемов ее отстаивания, но ошибочность мнения
адвоката по вопросу о квалификации преступления не может являться
основанием для вынесения частного определения.

В уголовно-процессуальном законодательстве способы и средства защиты не
разграничены. Определение содержания указанных терминов, их
разграничение имеют принципиальное значение, поскольку помогут адвокату
лучше уяснить, какие действия и как ему надлежит выполнить в конкретной
ситуации, чтобы получить доказательственную информацию.

Выражение «предусмотренные законом средства и способы защиты»,
употребляющееся в законодательных актах об адвокатуре, не нашло четкого
и единообразного осмысления. Например, А. Д. Бойков рассматривает
средства и способы защиты как права и обязанности адвоката и в то же
время как «приемы защиты, ее тактику» [27, 78]. 3. В. Макарова пишет:
«Средствами и способами защиты являются процессуальные формы участия
защитника в уголовном судопроизводстве, т. е. права, предоставленные ему
законом» [77, 27], Способы защиты отождествляются также с тактикой
защиты [14, 37].

Исходя из значения слов «средство» и «способ» и употребления их в
практической деятельности адвокатами, можно сделать вывод, что средства
защиты — это предусмотренные законом процессуальные действия защитника,
направленные на выполнение профессиональных обязанностей, а способы
защиты — это приемы, используемые им для наиболее эффективной защиты.

Способы защиты на предварительном и судебном следствии имеют
определенные отличия. Это связано, с одной стороны, с неодинаковым
объемом прав, предоставленных защитнику на каждой стадии, а с другой — с
различными условиями процесса доказывания.

Способ действий, направленных на достижение наиболее эффективных
результатов в защите прав и законных интересов граждан, является
тактическим приемом защитника. Он применяется в рамках тех средств
защиты, которые предусмотрены уголовно-процессуальным

законодательством и направлены и.о. рсш^ппч, ч.^^^,-.. рованных в законе
задач.

Определенный тактический прием используется с учетом конкретной
следственной ситуации. Она является исходной точкой не только для
следователя, но и для защитника при избрании тактических приемов. Со
следственной ситуацией сообразуется и правовая позиция, которая в
зависимости от нее варьируется.

Некоторые авторы связывают понятие следственной ситуации исключительно с
действиями следователя. Как пишет В. И. Шиканов, это совокупность
данных, характеризующих обстановку, в которой следователю надлежит
действовать [131, 17]. Многие ученые трактуют это понятие шире,
акцентируя внимание на том, что в этой сложной обстановке действует не
только следователь, но и иные субъекты, участвующие в доказывании [22,
66], а значит, и защитник. Л. Я. Драпкин полагает, что следственная
ситуация — это динамическая информационная система, включающая также
связи и отношения между участниками процесса расследования, наступившие
или предполагаемые результаты действий сторон [47, 42].

Действительно, в конкретной следственной ситуации приходится действовать
и принимать решения не только следователю, но и иным лицам, участвующим
в процессе доказывания, в частности защитнику. Правда, принятие решения
следователем и защитником имеет различную процессуальную значимость.
Однако решения защитника, принимаемые им в связи с оказанием юридической
помощи по уголовному делу (например, о представлении конкретного
доказательства или заявлении ходатайства, в котором, в частности,
изложена позиция защиты или же отдельные ее элементы), имеют
существенное значение для установления объективной истины и оказывают
влияние на весь ход расследования.

Учитывая следственную ситуацию, защитник соответственно планирует
защиту, разрабатывает тактические приемы отстаивания правовой позиции,
предлагает оптимальные варианты проведения следственных действий.

Одной из характеристик следственной ситуации является динамичность. Как
отмечает Р. С. Белкин, «именно динамичность следственных ситуаций дает
основание различать в их числе исходные (с точки зрения процесса
расследования), промежуточные и конечные» [22, 77]. Эта характерная
черта следственной ситуации непосредственно влияет на осуществление
защиты, поскольку в ряде случаев защитник вынужден соответственно сло-

правовую позицию и с учетом этого строить тактику защиты.

Сообразно целям защиты защитник, в свою очередь, воздействует на
следственную ситуацию, внося неиспользованную информацию, выдвигая новые
версии, предлагая свою уголовно-правовую трактовку события. Как
подчеркивают В. А. Образцов и В. Г. Танасевич, большое значение для
обеспечения полноты, всесторонности, объективности исследования
обстоятельств дела имеет учет особенностей ситуаций, характерных для
дальнейшего расследования, а такие особенности во многом определяются
занятой обвиняемыми позицией, обусловливаются наличием или отсутствием у
них защитников, заявленными ходатайствами.

Существенные трудности у защитника могут возникнуть при отработке
позиции защиты на предварительном следствии и планировании действий по
ее реализации в тот период, когда обвиняемый не знаком с материалами
дела, а защитник не вправе в соответствии со ст. 121 УПК УССР разглашать
ставшие ему известными материалы дела. В этих условиях выработать
правовую позицию, согласовать ходатайства, задать в ходе следственного
действия вопросы, основанные на таких материалах, и т. п. чрезвычайно
сложно.

Поэтому не без оснований ставится под сомнение вопрос о правомерности
распространения требований ст. 121 УПК УССР на взаимоотношения защитника
и обвиняемого. Так, запрещение сообщать содержание материалов дела
обвиняемому, утверждают некоторые юристы, лишает защиту смысла,
равносильно отказу от нее [97, 64; 104,66; 113,37].

Вместе с тем нельзя не учитывать того, что сообщение защитником
определенных сведений в период следствия в ряде случаев привело бы к
безуспешности расследования, ибо дало возможность обвиняемому, особенно
находящемуся на свободе, предпринимать действия к сокрытию следов
преступления и иными способами противодействовать установлению истины,
сделало бы бесполезным применение следователем многих разработанных
криминалистами тактических приемов.

Обязанность защитника не разглашать данные предварительного следствия не
является абсолютной; с разрешения следователя или прокурора в
определенном объеме они могут быть преданы гласности. Поскольку защитник
наделен самостоятельными правами по осуще-

2 561

ствлению защиты и с момента вступления в процесс знакомится со всеми
материалами дела, он может в случаях, требующих немедленного
реагирования, предпринять необходимые действия, не разглашая
подзащитному материалов следствия, но обязательно удостоверившись, что
этим не ухудшит его положения. Если это невозможно, то защитник должен
просить следователя разрешить сообщить требуемые сведения обвиняемому с
тем, чтобы до окончания следствия предпринять соответствующие действия
по осуществлению защиты.

Некоторые авторы пытаются смягчить противоречие между нормами закона,
запрещающими защитнику разглашать материалы следствия, и нормами,
обязывающими его использовать все средства и способы защиты. Так, Н. С.
Алексеев и В. 3. Лукашевич считают, что уже после первого допроса
обвиняемому становятся известны основные доказательства, которыми
располагает следствие, так как от него должны быть получены объяснения
по каждому из них, и, следовательно, защитник не может сообщить
обвиняемому ничего такого, что было бы ему неизвестно [15, 180].

Данное утверждение вызывает возражения прежде всего потому, что допрос
по всем имеющимся в распоряжении следователя доказательствам
необязателен. Однако даже когда необходимость в нем возникает, это не
обязывает следователя сообщать обвиняемому все содержащиеся в деле
сведения, знакомить его со всеми имеющимися доказательствами. Не
случайно закон предусматривает право обвиняемого на ознакомление со
всеми материалами дела в четко определенный момент — после окончания
расследования.

Особенности расследования таковы, что умолчание часто необходимо по
тактическим соображениям в интересах установления истины. Этим
обстоятельством не может пренебречь адвокат, разрабатывая и реализуя
позицию защиты. Заявляя ходатайства и используя иные средства защиты в
тех пределах, которые не связаны с необходимостью сообщения подзащитному
скрываемых сведений, защитник тем самым не нарушает запрета на
разглашение определенных материалов.

ГЛАВА II. КРИМИНАЛИСТИЧЕСКАЯ ТАКТИКА В РАБОТЕ ЗАЩИТНИКА

§ 1. Общие положения тактики защиты

Практика судопроизводства на определенном этапе своего развития
закономерно выдвигает вопрос об изменении понятия предмета
криминалистики. Первоначально разработанную Л. Е. Ароцкером точку
зрения, что «криминалистика не является наукой только для
предварительного следствия и дознания, ее приемы и методы должны
применяться в деятельности судов» в настоящее время разделяют многие
криминалисты, причем речь идет не только о криминалистике в целом, но и
о ее структурных разделах, особенно о криминалистической тактике [17;
21; 31; 38; 94; 119; 121; 38]. При этом справедливо подчеркивается, что,
несмотря на различия в тактике предварительного и судебного следствия и
на обусловленную ими самостоятельность предмета каждого из названных
видов тактики, в своей совокупности они составляют единый предмет
криминалистической тактики [138, 135]. Не случайно в первой же работе о
принципах криминалистической тактики формулируются общие принципы
тактики предварительного следствия и судебного разбирательства [63, 44].

В юридической литературе внимание акцентируется на том, что предметом
криминалистики становится не только деятельность следователя по
применению технических средств, тактических приемов и методик собирания,
исследования и использования информации в целях установления истины, но
и деятельность прокурора, су-Дьи, защитника, участвующих в процессе
судебного познания [27, 78; 53, 51; 121, 120}.

Вместе с тем очевидно, что тактические приемы, разработанные
применительно к деятельности следователя, нельзя механически переносить
в сферу исполнения специфических профессиональных полномочий других лиц.
Поэтому в рамках криминалистики должны быть разработаны оптимальные
тактико-методические варианты осуществления деятельности каждого
участника процесса доказывания.

2 * 35

В ЭТОЙ СВЯЗИ определенный пши^ч*», ^г^^,^. „-…._

предложение В. И. Шиканова о тактике доказывания, определяемой им как
система «научно разработанных рекомендаций, направленных на оптимизацию
процесса выдвижения следственных версий, собирания, проверки, оценки
доказательств, аргументации выводов по обстоятельствам дела, имеющим
уголовно-правовое значение» [130, 20]. Такое понимание тактики
доказывания предполагает объединение усилий лиц, участвующих в процессе
доказывания, взаимообусловленность применяемых ими тактических приемов,
а это максимально соответствует потребностям практики.

В понятие следственной тактики предлагается также включить «формирование
правильных психологических и нравственных взаимоотношений следователя с
участниками процесса» [62, /5], а в тактику судебного следствия —
определение линии поведения суда и участников судебного разбирательства
при производстве процессуальных действий по исследованию доказательств
[138, 139], что также предполагает разработку тактических приемов с
учетом совместной деятельности этих лиц по доказыванию.

Поскольку деятельность защитника определенным образом воздействует на
тактику предварительного и судебного следствия, то создание комплексных
программ криминалистической тактики без учета этой деятельности
невозможно. Вместе с тем точка зрения о том, что сфера применения
криминалистики распространяется на все судопроизводство, не разделяется
некоторыми авторами. Так, А. Н. Васильев отводит криминалистике лишь
область предварительного расследования. Ссылаясь на отсутствие в УПК
РСФСР норм, регулирующих производство некоторых процессуальных действий
судом, в частности обыска, эксперимента, предъявления для опознания, А.
Н. Васильев делает категорический вывод: «Следовательно, фактическое
производство судом других следственных действий… не вызывается
необходимостью» [30. 44], а опознание «теряет всякий смысл и представило
бы собой бесполезную формальность» [30, 45].

Ссылка на пробелы в законодательстве, его несовершенство при решении
концептуальных вопросов не может быть аргументом в пользу той или иной
точки зрения. Более того, уголовно-процессуальные кодексы ряда республик
предусматривают производство судом процессуальных действий, на
отсутствие которых в УПК РСФСР обращает внимание А. Н. Васильев. В УПК
УССР, на-

ния в суде (ст. 309); в УПК Узбекской ССР — воспроизведение обстановки и
обстоятельств события судом (ст. 274) и т. д.

Необходимость производства судом перечисленных выше действий прямо
вытекает из указания в законе на то, что участники судебного
разбирательства имеют право ссылаться только на те доказательства,
которые были исследованы в судебном заседании (ст. 318 УПК УССР).

Скованный рамками своей концепции об ограничении криминалистики
предварительным следствием, А. Н. Васильев относит разработку вопросов
планирования судебного следствия, проведение допроса к исключительной
компетенции процессуалистов. С этим нельзя согласиться. Судебное
следствие протекает в особых условиях, что накладывает своеобразный
отпечаток на все действия суда. Кроме того, довольно часто возникает
необходимость выдвижения и проверки новых версий, не являвшихся ранее
предметом изучения; специфичен судебный допрос при участии равноправных
сторон — обвинителя и защитника, распространены случаи собирания судом и
исследования участниками процесса новых доказательств. Тот факт, что
деятельность суда, государственного обвинителя и защитника подчинена
задаче содействовать повышению воспитательного воздействия судебного
процесса, также обусловливает необходимость применения своеобразной
линии поведения.

Совершенно очевидно, что уголовно-процессуальное законодательство не
может (да это и не нужно) предусмотреть все тонкости, нюансы
деятельности субъектов доказывания. Пути наиболее оптимального и
эффективного осуществления этой деятельности представляют собой тактику.
Тактика, применяемая в судебном разбирательстве, не может быть ничем
иным, как тактикой судебного следствия.

«Действия суда…— отмечает А. Н. Васильев,— не сводятся к проверке
материалов предварительного расследования, а в судебном следствии
производится полностью самостоятельное исследование события преступления
и установление вины подсудимого» [30, 46]. Этому правильному тезису
противоречит следующее его утверждение: если расследование проведено на
низком уровне, то суду не помогут никакие специальные тактические приемы
и научно-технические средства, «ему следует использовать свое право
возвращения дела на дополнительное расследование» [30,46].

Эта рекомендации мсиии^пиичх.^- ~г

да и ставит его в полную зависимость от предварительного расследования.
Более того, она противоречит закону, так как направление судом дела для
дополнительного расследования по мотивам неполноты дознания или
предварительного следствия допускается лишь при условии, если эта
неполнота не может быть восполнена в судебном заседании. Таким образом,
сама норма закона предусматривает обязанность исправления судом
недостатков следствия.

Не отвечает судебной практике также следующее утверждение: «Если
какой-то суд и производил когда-то эти следственные действия, то надо
считать это уникальными случаями, для которых нет нужды разрабатывать
особые приемы» [30, 45]. Действуя в рамках судебного разбирательства,
суд осуществляет не следственные, а судебные действия, предусмотренные
уголовно-процессуальным законодательством; другое дело, что приемы
проведения судебных действий разработаны явно недостаточно. Тем не
менее, можно привести немало примеров, когда в результате правильно
спланированного судебного следствия, тактически умело построенного
допроса подсудимых, потерпевших, свидетелей, экспертов,
квалифицированного исследования доказательств, детального осмотра места
происшествия, проведения первичных и повторных экспертиз в суде и т. п.
были не только восполнены допущенные пробелы, исправлены ошибки, но и
установлены новые данные, содействовавшие полному и объективному
исследованию обстоятельств дела.

Цель судебного следствия — установление истины, решение судьбы человека.
Поэтому оно не в меньшей степени, чем предварительное следствие, должно
быть проведено с соблюдением как процессуальных гарантий, так и
криминалистических рекомендаций. Только тогда оно будет максимально
эффективно.

Отрицая возможность распространения криминалистики на судебное
следствие, А. Н. Васильев обошел молчанием дела частного обвинения, по
которым не проводится предварительное расследование. Если следовать
занятой им позиции, то и по этим делам суд руководствуется исключительно
процессуальными нормами. Это в корне неверно, так как одной
процессуальной регламентации для установления истины недостаточно;
используя соответствующие криминалистические рекомендации, суд
приспосабливает их к специфике судебного разбирательства. Это относится
и к судебному разбирательству дел,

._„„.,„ г,г>г,т *-юшх^^1 х».^ч* ^^ ~^~—- х

наиболее эффективно содействуют достижению целей, поставленных перед
защитником уголовно-процессуальным законом [124, 34]. Данное определение
также неудачно, ибо «правильность» и «своевременность» являются
составной частью квалифицированного осуществления защиты. Определяя
тактику защиты через правильный и своевременный выбор средств и способов
защиты, автор отходит от общепринятого определения криминалистической
тактики как системы научных положений и разрабатываемых на их основе
рекомендаций по организации и планированию предварительного и судебного
следствия, определению линии поведения лиц, осуществляющих судебное
исследование. Криминалистическую тактику определяют как разработанные в
соответствии с законом, основанные на достижениях науки и практики
наиболее целесообразные в конкретной ситуации приемы, методы и
рекомендации.

В. В. Титаренко в своем определении говорит о квалифицированном
применении предусмотренных процессуальным законом средств защиты, а не о
соблюдении защитником специально разработанных приемов осуществления его
процессуальных функций. По существу под тактикой защиты подразумевается
выполнение сформулированных в ст. 23 Основ и ст. 7 Закона об адвокатуре
в СССР процессуальных обязанностей адвоката-защитника, а не о
тактических приемах. Как справедливо подчеркивает А. Д. Бойков, «о
тактических приемах защиты можно говорить только применительно к
использованию тех средств и способов, которые закон предоставил в
распоряжение защитника» [25,5.7].

I В общем виде тактику защиты можно определить следующим образом. Это
созданные на основе достижений науки и опыта адвокатской деятельности
рекомендации по разработке оптимального варианта правовой позиции защиты
и его реализации в конкретных условиях и о наиболее эффективных способах
осуществления адвокатом действий по защите прав и законных интересов
граждан.

Тактика защиты должна включать как общие вопросы (приемы взаимодействия
с обвиняемым при оказании ему юридической помощи, разработка правовой
позиции, планирование защиты на разных стадиях процесса), так и
конкретные рекомендации о способах и приемах реализации адвокатом
правовой позиции на каждой стадии уголовного судопроизводства (в
процессе участия в след-

осуществлении защитником определенных действий) .(|

Не вызывает сомнения тот факт, что работа следователя, прокурора, суда,
защитника по решению задач уголовного судопроизводства взаимосвязана.

Уголовно-процессуальный закон четко определяет характер действий и
степень участия указанных лиц в процессе доказывания. Криминалистика же
на основе процессуальных норм должна разрабатывать формы наиболее
целесообразного способа их действий. Поэтому нам представляется, что
достижению объективной истины в значительной степени способствовала бы
разработка тактических приемов и криминалистических рекомендаций как
общего характера (их могли бы использовать в процессе доказывания все
перечисленные лица), так и специальных (с учетом специфики выполняемых
ими функций) . Кроме того, должны быть созданы комплексные программы
криминалистической тактики, охватывающие деятельность следователя и
защитника на предварительном следствии и взаимосвязанную деятельность
государственного обвинителя, защитника и суда по доказыванию.

| На процесс доказывания определенным образом воздействует и обвиняемый
(подсудимый). Дача показаний, участие в следственных (судебных)
действиях являются для него средством защиты. В зависимости от линии
поведения обвиняемого, характера сообщаемых им сведений, выдвигаемых
версий применяются конкретные тактические приемы. Принятие следователем
тех или иных тактических решений зависит от объема и содержания
полученной от обвиняемого информации. Нередко, именно обвиняемый
провоцирует обстановку, вынуждающую следователя действовать в условиях
тактического риска [23,25].

Работа адвоката по конкретному уголовному делу протекает в
непосредственном контакте с обвиняемым, его мнение учитывается при
планировании защиты, заявлении ходатайства и т. п.|Это требует
применения специфических приемов в процессе общения с ним на протяжении
всего периода расследования и судебного разбирательства.

Одним из составных элементов осуществления защиты являются беседы
защитника с обвиняемым, в процессе которых ему оказывается
консультационная помощь, намечается правовая позиция, согласовываются
возможные пути ее отстаивания, выясняются обстоятельства,

СПОСООСТВуюЩИс лаш,”!^, ««,«-“”–—• »

в подтверждение обвинения, и анализируются доводы, которые обвиняемый
приводит в их опровержение.

Вступая в процесс с момента предъявления обвинения, защитник знакомится
со всеми имеющимися материалами и непременно до допроса гражданина в
качестве обвиняемого беседует с ним по вопросам, связанным с
предъявленным обвинением. Эти действия защитника неизбежны, так как, не
зная содержания собранных следователем доказательств, не выяснив
отношение обвиняемого к вмененным ему деяниям, не ознакомившись с его
контрдоводами, не проанализировав данные, характеризующие личность
обвиняемого, защитник не сможет во время допроса и последующих
процессуальных действий выполнить в полном объеме свои профессиональные
обязанности.

Предложенные в юридической литературе приемы ознакомления с материалами
дела применяют с учетом всевозможных факторов: момента изучения, объема,
сложности и категории дела, числа обвиняемых, роли подзащитного в
расследуемом преступлении и т. п. Правильно избранные защитником приемы
работы с доказательственным материалом позволяют в сжатые сроки изучить
содержание документов, проследить трансформацию показаний, выявить
несоответствия и противоречия в доказательствах, вычленить информацию,
которая может быть использована в защите.

По-видимому целесообразно создать систему приемов ознакомления защитника
с материалами дела в зависимости от указанных факторов, а также стадии
процесса, вида преступления и т. д.

, Право защитника на ознакомление с материалами дела возникает с момента
допуска к участию в процессе и защитник обладает им на протяжении всего
следствия. Поэтому он вправе не только при предъявлении обвинения, но и
вплоть до выполнения требований ст. 218 УПК УССР знакомиться с
документами, изучать протоколы следственных действий, проводившихся в
его отсутствие, осматривать приложения к протоколам, приобщенные к делу
документы, предметы, делать необходимые выписки, и никто не может
ограничить его в этом праве. Последовательное ознакомление с материалами
дела и анализ собранных доказательств позволяют более четко планировать
защиту, своевременно корректировать правовую позицию и оперативно
заявлять ходатайства, упрощают в последующем ознакомление со всеми
материалами

ка при производстве следственных действий.

Б процессе ознакомления с материалами дела сопоставляются и
анализируются доказательства, формируются отдельные элементы правовой
позиции. \Поэтому вполне оправданы, например, рекомендации о том, что
когда юридическая помощь оказывается по делам о преступлениях против
социалистической собственности и подзащитный компетентен в
технологических, экономических, бухгалтерских и других производственных
вопросах, целесообразно ознакомление со специальными документами
(например, касающимися его профессиональной деятельности) проводить
совместно, а остальные документы обвиняемый и защитник могут изучать
независимо друг от друга. Составленные адвокатом графические построения
и схемы, иллюстрирующие способы совершения преступления, связь между
соучастниками, вмененные эпизоды и подтверждение их доказательствами
дают наглядное представление о том, какие действия должны быть
предприняты защитником, чем можно обосновать правовую позицию.

I Количество свиданий защитника с обвиняемым, их продолжительность
нельзя ограничивать. И вместе с тем свидание с подзащитным наедине в
предверии первого допроса в качестве обвиняемого обычно не бывает
длительным, поскольку ограничен круг затрагиваемых во-просов./Поэтому
важно тактически верно спланировать и провести такую беседу. Разговор с
обвиняемым должен быть конкретен, не выходить за пределы содержания
предъявленного обвинения, объема признания и отрицания вмененных деяний,
аргументов, выдвигаемых обвиняемым в свое оправдание. В процессе
свидания уточняются обстоятельства, входящие в предмет доказывания,
выясняются демографические и иные данные об обвиняемом. В этот период
расследования согласовываются те ходатайства, которые должны быть
заявлены неотлагательно, разъясняется содержание норм закона, в
соответствии с которыми подзащитный привлечен к уголовной
ответственности, даются пояснения по реализации обвиняемым его
процессуальных прав, так как это не всегда достаточно четко делается
следователем*. Обязательно проверяется наличие оснований для прекращения
дела в

* В литературе справедливо обращается внимание на необходимость
разъяснения обвиняемому всех его прав на конкретной стадии, включая и
те, которые не входят в перечень прав, разъясняемых при предъявлении
обвинения [15, 152].

этой стадии (например, по а. -о^^1~ ^^,^-^л…..~» – ,, •• . –

тами, которыми располагает следствие, и часто испытывает необходимость
уточнить в процессе беседы некоторые обстоятельства, не раскрывая при
этом тайну следствия.

Так, адвокат Киевской областной коллегии, осуществляя защиту Н.,
отрицавшего свою вину, при изучении материалов, собранных к моменту
предъявления обвинения, убедился, что другие обвиняемые, соучастники Н.,
признали вину и дали показания, свидетельствующие об участии Н. в
совершении преступления. Это подтверждалось также доказательствами,
имевшимися в распоряжении следствия. В процессе беседы с Н. защитник
подверг глубокому анализу ход его рассуждений о непричастности к
расследуемому событию и доказал несостоятельность приведенных
аргументов. При допросе в качестве обвиняемого Н. заявил ходатайство о
немедленном проведении очной ставки с одним из сообщников, в ходе
которой убедился в бессмысленности запирательства и дал правдивые
показания. В результате суд избрал Н. более мягкую меру наказания.

Беседуя с несовершеннолетним, важно квалифицированно и доступно
разъяснить ему содержание предъявленного обвинения, показать ошибочность
его суждений, поскольку часто подростки четко не представляют, какие
действия являются уголовно наказуемыми, не ориентируются в том, что
конкретно им вменяется; они нередко признают вину, отрицая в то же время
совершение действий, входящих в состав преступления, либо наоборот: по
существу не отрицая совершенного, отрицают вину. Должны быть выяснены
детали обстоятельства, предшествовавшие расследуемому событию, сведения
о его участниках с тем, чтобы своевременно заявить необходимые
ходатайства.

Если защитник обнаружил, что обвиняемый косноязычен, сильно заикается
либо формулирует свои объяснения сумбурно, неточно, он должен оказать
ему помощь в подготовке к даче показаний с тем, чтобы они не
противоречили фактам, достоверность которых не оспаривается обвиняемым,
не вносили неясность, не приводили к различному толкованию сведений и т.
п.

Неправильное поведение обвиняемого при допросе и Других следственных
действиях чревато ухудшением его положения. Защитник обязан умело
разъяснить, что, например, отказом от дачи показаний обвиняемый лишается
одного из средств защиты, а настаивая на явно надуманных показаниях,
исключает возможность приведения более надежных аргументов в его защиту,
смягчения ответственности чистосердечным признанием и т. п.

Если обвиняемый голословно отрицает вину, а доказательства ее
подтверждают, защитник должен указать

на ошибочность занятой обвиняемым позиции, п^ .‘»”‘ “ячнячение.

конкретное содержание, особенности использовании, *!.«-этому необходимо
их четко разграничивать.

А. Я. Меженцева предлагает рассматривать ходатайства как «процессуальное
право, предоставленное законом определенному кругу лиц в целях
обеспечения объективного, всестороннего и полного исследования
обстоятельств дела, а также для защиты личного или представляемого
интереса, выраженное в виде устной или письменной просьбы и обращенное к
должностным лицам и органам, ведущим производство по делу, о совершении
ими определенного процессуального действия или принятии процессуально
значимого решения» [80, 60].

Определяя ходатайство как процессуальное право, используемое для
достижения конкретных интересов и требующее определенных действий
должностных лиц, автор допускает некоторую неточность. В данном случае
речь идет о сформулированном в ст. 21, 23—26 Основ уголовного
судопроизводства Союза ССР и союзных республик праве «заявлять
ходатайства» и корреспондирующей обязанности должностных лиц рассмотреть
заявленное ходатайство и принять соответствующее решение. Реализация
права, достижение интереса предполагают действия активного характера.
Как справедливо замечает П. С. Эль-кинд, уголовно-процессуальные
действия субъектов представляют собой средство осуществления их
процессуальных прав и обязанностей [134, 20}. Семантически же слово
«ходатайство» обозначает «документ», содержащий просьбу о чем-либо,
представление с целью добиться чего-либо, выхлопотать. Ходатайством
обоснованно признается также официальная просьба о совершении
процессуальных действий или принятии решений, обращенная к органу
дознания, следователю, прокурору, судье или суду. Следовательно,
ходатайство не есть процессуальное право.

Предоставление участникам процесса прав для защиты, а равно и возложение
на них обязанностей, М. Л. Якуб относит к признакам процессуальной
формы [136, 19]. В соблюдении процессуальной формы немаловажное
значение придается совокупности условий выполнения
уголовно-процессуальных действий, включая правила оформления
процессуальных документов. [136, 19]. (“Ходатайство защитника — это
документ, составленный в \ соответствии с требованиями закона одним из
участни-\ ков уголовного судопроизводства (защитником). Оно
^свидетельствует о необходимости соблюдения прав и за-

конных интересов личности, побуждает должностных ?

ствий, помогает реализовать правовую позицию защиты. ‘\ Отсюда следует,
что ходатайство — процессуальная фор- / ма осуществления гражданами
своих (или представляе- \ мых) прав и выполнения обязанностей.

Ходатайство, заявленное устно, заносится в протокол следственного
действия или судебного заседания и как их ^ составная часть является
источником доказательств. 1 Письменное же ходатайство защитника —
самостоятель- ) ный источник доказательств и относится к «иным доку- ‘
ментам».

Ю. И. Стецовский определяет ходатайство, заявленное защитником, как
официальную просьбу о выполнении каких-либо процессуальных действий,
принятии решений [113, 50]. Однако тогда возникает вопрос: как отличить
ходатайство от иных средств защиты, также содержащих просьбу. На этот
недостаток определения указывает и сам автор, исключая из ходатайств
отводы, защитительную речь, объяснения в вышестоящем суде, замечания на
протокол судебного заседания и некоторые Другие.

Многие практические работники под ходатайством подразумевают мнение,
высказываемое в защитительной речи. Формированию такого представления
способствуют и официальные формы отчетности коллегий.

Между тем такая постановка вопроса противоречит закону. Судебные прения
— самостоятельная часть судебного разбирательства. В ходе прений на
основе исследования доказательств, анализа законодательства, оценки всех
материалов дела защитник высказывает суду свое мнение о значении
проверенных доказательств, наличии обстоятельств, оправдывающих
подсудимого или смягчающих его ответственность, а также свои соображения
(но не ходатайства) по поводу применения уголовного закона и меры
наказания (ст. 266 УПК УССР).

Ходатайства защитника, как правило, способствуют собиранию, накоплению
информации, принятию судом благоприятных для подсудимого решений. Имея
некоторое сходство с отдельными фрагментами защитительной речи, в
которых сконцентрировано суждение по основным вопросам дела,
ходатайства, тем не менее, заявляются лишь на протяжении судебного
следствия, что вытекает из ст. 317 УПК УССР. Исключение составляют
ходатайства о возобновлении судебного следствия, однако и здесь
Дальнейшее заявление ходатайств по существу дела и вы-

ЯВЛеНИе ИНЫХ ВОПрОСОВ ВОЗМОЖНЫ Шлычх. и^.4~ ~~_

ления судебного следствия.

Если предположить, что мнение защитника, высказанное в прениях,—
ходатайство, то суд был бы обязан разрешить его с соблюдением правил ст.
296 УПК УССР мотивированным определением. Однако, как известно, после
судебных прений и последнего слова подсудимого суд немедленно удаляется
в совещательную комнату для постановления приговора (ст. 320 УПК).
Конечно, не исключено, что во время судебных прений вследствие новых
обстоятельств станет очевидной необходимость направить дело на
дополнительное расследование. В данной ситуации суд возобновляет
судебное следствие, выслушивает мнение прокурора и других участников
судебного разбирательства и удаляется в совещательную комнату для
вынесения определения.

~ Таким образом, ходатайство защитника — это облекаемое в форму
документа официальное обращение к лицам, уполномоченным осуществлять
уголовно-процессуальную деятельность по доказыванию и принимать решения
по делу, о совершении этими лицами действий, входящих в их компетенцию,
и направленное на защиту прав и законных интересов обвиняемого.
Заявление ходатайств защитником является одной из форм его участия в
доказывании.

Обвиняемый и его защитник вправе заявлять ходатайства на различных
стадиях уголовного судопроизводства. При этом защитник может возбуждать
их от своего имени либо оказывать обвиняемому (подсудимому) юридическую
помощь в составлении ходатайства.

Помимо сформулированного в ст. 48 УПК УССР права защитника на заявление
ходатайств с момента допуска к участию в деле, законодатель особо
регулирует порядок возбуждения и разрешения некоторых видов ходатайств
(ст. ст. 221, 240, 253, 266, 281, 296 УПК УССР и др). Однако не все
аспекты рассматриваемой проблемы отражены в законе, а отдельные вопросы
решены в УПК не совсем удачно. Так, в ст. 219 УПК УССР воспроизведены с
небольшими изменениями и дополнениями все права, предоставленные
защитнику ч. 2 ст. 48 УПК, за исключением права на заявление ходатайств,
которое заменено здесь правом на обсуждение с обвиняемым вопросов о
заявлении ходатайств при ознакомлении с материалами дела.

Допуск защитника в процесс предполагает совместное решение адвокатом и
обвиняемым вопросов, связанных с оказанием ему юридической помощи и
осуществ-

лени>-»’ ^«~-,— — — – –г-

ГО) собственно, адвокату и предоставляется право на свидание без
каких-либо ограничений. Согласование с подзащитным правовой позиции,
уточнение отдельных обстоятельств, вызвавших необходимость возбуждения
ходатайств, определение их содержания — непременные элементы
деятельности защитника по каждому уголовному ДелУ- Без этого невозможно
осуществление защиты, а следовательно, бессмыслен допуск его в процесс.
Круг вопросов, подлежащих обсуждению с обвиняемым (в частности, по
поводу заявления ходатайств), не нуждается в законодательном
закреплении, поскольку защитник определяет их без чьего-либо
вмешательства.

Конкретизируя порядок рассмотрения ходатайств, заявленных при
ознакомлении с материалами дела, законодатель в ст. 221 УПК УССР
формулирует перечень ходатайств, которые могут быть возбуждены
обвиняемым и его защитником в этот период (о дополнении предварительного
следствия, изменении квалификации преступления, прекращении дела).
Вместе с тем данный перечень не является исчерпывающим, в него не
включены, например, ходатайства об изменении меры пресечения, устранении
процессуальных нарушений. Их нельзя отнести к категории ходатайств о
дополнении следствия.

Дополнение следствия заключается в собирании недостающих сведений о
фактах, имеющих доказательственное значение. Роль защитника при этом
сводится к представлению находящихся в его распоряжении документов,
внесению предложений о получении новой доказательственной информации и
указанию возможных путей ее получения (например, допрос новых
свидетелей, изъятие и приобщение предметов, имеющих отношение к
преступлению, проведение дополнительных, повторных экспертиз, осмотров и
иных следственных действий по восполнению пробелов проведенного
расследования).

Дополнительно собранные следователем по ходатайству защитника
фактические данные могут стать поводом для возбуждения других категорий
ходатайств: об изменении квалификации, меры пресечения, прекращении
дела.

Вопросы, связанные с заявлением защитником ходатайств с момента
предъявления обвинения и вплоть до выполнения требований ст. 218 УПК
УССР, по существу не регулируются уголовно-процессуальным
законодательством. Лишь две нормы имеют косвенное отношение к
ходатайствам защитника в этот период предварительного

следствия: п. 2 ч. 3 ст. 48 УПК и ч. 1 ст. 1/у .ушч, о ^и^ рых
упоминаются ходатайства о производстве следственных действий. Отсутствие
подробной регламентации не препятствует возбуждению любых ходатайств,
соответствующих задачам данной стадии уголовного судопроизводства, а
также основным требованиям, предъявляемым к ходатайствам защитника. Так,
ознакомившись с постановлением о привлечении гражданина в качестве
обвиняемого, защитник уже в этот период расследования может
ходатайствовать о проведении конкретных следственных действий для
проверки и установления обстоятельств, свидетельствующих в пользу
подзащитного (это целесообразно, когда к данному периоду работа по
собиранию доказательств в основном выполнена, что нередко бывает на
практике), об изменении юридической квалификации действий обвиняемого,
меры пресечения, об исключении отдельных эпизодов обвинения, прекращении
дела, истребовании документов и т. д.

Не нашли отражения в уголовно-процессуальном законодательстве и вопросы,
связанные с реализацией защитником права заявлять ходатайства на разных
этапах судебного разбирательства. Так, в некоторых статьях УПК УССР речь
идет только о порядке рассмотрения ходатайств, а право защитника на их
заявление презюмиру-ется из ст. 48 УПК. Например, в нормах, регулирующих
порядок предания обвиняемого суду, находим лишь указание на то, что в
распорядительное заседание приглашаются и выслушиваются лица в связи с
заявленными ими ходатайствами (ст. 240 УПК) и что при подготовке дела к
рассмотрению в судебном заседании подлежат разрешению вопросы о
ходатайствах обвиняемого и защитника (ст. 253 УПК).

Среди прав, которыми защитник обладает в судебном разбирательстве,
названо не только его право возбуждать ходатайство об истребовании и
приобщении к делу новых доказательств, но и заявлять другие ходатайства
(ст. 266 УПК). Следовательно, защитник волен ходатайствовать по любым
вопросам, возникающим в связи с защитой. И действительно, в ст. 281 УПК
упоминаются ходатайства о направлении дела на дополнительное
расследование, в ст. ст. 301, 360 УПК — ходатайства об оглашении судом
показаний и т. п.

В то же время, если обратиться, например, к формулировке ст. 296 УПК,
станет очевидным сужение круга ходатайств, которые могут быть заявлены и
разрешены в подготовительной части судебного заседания. Нельзя ог-

ПЗНИЧИИсНЬ ВОЗМильписип оаил’чпплч ч ажч« 11^(лх^м «1пши

двумя видами ходатайств: о вызове новых свидетелей и экспертов, об
истребовании и приобщении к делу новых доказательств. Ведь не исключена
постановка других вопросов, соответствующих назначению подготовительной
части судебного разбирательства. В этой стадии суд может разрешать
ходатайства о признании лица гражданским истцом, о рассмотрении дела в
закрытом заседании, направлении его по подсудности и другие.

Таким образом, в уголовно-процессуальном законодательстве вопрос о
заявлении ходатайств на различных этапах уголовного судопроизводства
решается с разной степенью полноты, нередко противоречиво. Конечно,
нельзя предусмотреть все возможные ходатайства, да в этом и нет
необходимости. Но язык закона должен быть конкретен и логичен, чего, к
сожалению, не скажешь о нормах, регулирующих право защитника на
заявление ходатайств. Это право предоставлено ему с момента допущения к
участию в деле, поэтому нет необходимости повторять его применительно к
различным стадиям уголовного судопроизводства. Точно так же нелогично,
наряду с неоднократным подтверждением права на заявление любых
ходатайств, особо выделять один или два вида ходатайств, присущих всему
периоду расследования и судебного разбирательства (например, об
истребовании и приобщении к делу доказательств).

В уголовно-процессуальном кодексе нецелесообразно приводить перечни
ходатайств, заявление которых допустимо в тот или иной период уголовного
судопроизводства. Предоставленное ст. 48 УПК УССР право защитник может
использовать по своему усмотрению: исходя из позиции защиты, тактических
приемов ее отстаивания, сообразно компетенции каждой стадии процесса,
основному назначению защиты и частным задачам, стоящим перед ним в
определенный период процесса доказывания. О конкретных видах ходатайств
в УПК может идти речь лишь в связи с их особой принадлежностью только к
определенному периоду расследования или судебного разбирательства, с
особенностями их возбуждения либо определением процессуального порядка
их разрешения уполномоченными на то лицами.

Заявление защитником ходатайства свидетельствует обычно о каких-либо
нарушениях, упрощениях, пробелах, Допущенных в ходе следствия, поэтому
приведенные доводы требуют тщательной проверки и оценки следовате-Лем
(прокурором), судом. Отклонение ходатайств о со-

бирании доказательств, имеющих значение для дела, ти жет повлечь за
собой серьезное ущемление прав и законных интересов обвиняемого,
волокиту в судопроизводстве, стать источником судебных ошибок [122,
548].

Важно создать условия максимального благоприятствования в отношении
ходатайств защитника, так как они содействуют достижению полноты,
объективности, всесторонности расследования, помогают избежать
возвращения дела на дополнительное расследование, способствуют повышению
качества отправления правосудия.

Среди факторов, оказывающих существенное воздействие на своевременное и
объективное рассмотрение ходатайств, прежде всего следует выделить их
содержательную сторону.

Принятие следователем правильного решения по ходатайствам находится в
прямой зависимости от глубины их аргументации. К сожалению, не редки
случаи, когда они составляются наспех, не имеют должного обоснования, в
них нет анализа доказательств либо доводы защитника не увязаны с
существом ходатайства. Это довольно часто служит поводом для
неадекватного восприятия участниками процесса доказательственной
информации, приводит к различному толкованию конкретных фактов,
недооценке их значения, а следовательно, к ошибкам при принятии решений
по ходатайствам.

Немаловажное значение в деятельности защитника по заявлению ходатайств
приобретает оперативность. Нередко при наличии оснований для их
возбуждения в период предъявления обвинения защитник оттягивает эти
действия до выполнения требований ст. 218 УПК, когда следователь уже не
может учесть их, так как следствие окончено. Поэтому проявляется
тенденция отклонения следователями ходатайств с расчетом на последующее
удовлетворение их судом.

Так, по делу Т. и В. защитник заявил ходатайство о проведении повторной
судебно-медицинской экспертизы, поскольку ранее экспертам не были
представлены некоторые медицинские документы. Отклоняя ходатайство,
следователь сослался на то, что данное обстоятельство может быть учтено
в процессе судебного разбирательства. Впоследствии кассационная
инстанция возвратила дело на доследование. Была проведена повторная
судебно-медицинская экспертиза и на основании заключения эксперта
квалификация действий одного из обвиняемых изменена.

Кроме того, некоторые ходатайства не терпят отлагательства и затягивание
момента их заявления может пагубно сказаться на качестве оказания
юридической помощи.

Следующим фактором, влияющим на зцдревлиьнисиь

ходатайств, является субъективное отношение к ним лиц, которым они
адресуются. Не исключены еще предвзятый подход следователей к
ходатайствам защитника, неумение абстрагироваться от сложившегося
внутреннего убеждения по поводу доказанности обвинения, нежелание
загружать себя дополнительной работой по восполнению пробелов следствия,
которые, по их мнению, могут быть устранены судом, и т. д.

Проведенный автором настоящей работы анализ мотивов отклонения
ходатайств убеждает в том, что постановления следователей не всегда
убедительно аргументированы, иногда доводы вообще отсутствуют и
подменяются ссылками на «нецелесообразность» или «полную доказанность
обвинения».

Нельзя не отметить того, что в ряде случаев судьи, признавая ходатайство
защитника необоснованным, выносят частные определения в отношении
адвоката. Такая практика отнюдь не способствует осуществлению активной
защиты, сковывает защитника в применении средств и способов отстаивания
прав и законных интересов граждан, а следовательно, ущемляет право
обвиняемого на защиту. В постановлении президиума Белгородского
областного суда по делу В. подчеркнуто: признание судом ходатайства
необоснованным не может служить основанием для вынесения частного
определения в отношении адвоката [13].

И наконец, значительное место в решении вопросов, связанных с повышением
результативности ходатайств защитника, принадлежит совершенствованию
законодательства.^?. 129 УПК УССР устанавливает срок не более трех суток
для рассмотрения следователем только одного вида ходатайства — о
производстве следственных действий. Эта норма должна быть распространена
на все иные ходатайства, что дисциплинировало бы лиц, ведущих
расследование. Кроме того, следует установить срок, в течение которого
следователь обязан уведомить ли-Цо, заявившее ходатайство, о результатах
его рассмот-| рения.

Желательно также определить время, которое отводится защитнику на
обоснование и подготовку текста ходатайства, на обжалование
постановления следователя об отклонении ходатайства (в течение этого
срока дело не может’быть направлено в суд).

В литературе неоднократно высказывались предложения по поводу более
четкой регламентации порядка за-

3 561 65

явления ходатайств, но в ущерб практике они не оыли восприняты
законодателем.

Уголовно-процессуальный закон обязывает следователя удовлетворять такие
ходатайства обвиняемого или защитника, в которых речь идет об
установлении обстоятельств, «имеющих значение для дела».

Данный критерий не поддается четкому, однозначному определению, к тому
же он весьма субъективен. Все это предопределяет различное восприятие
субъектами доказывания объема информации, необходимой для решения дела
по существу, а следовательно, приводит к ошибкам при разрешении
ходатайств.

Под «обстоятельствами, имеющими значение для дела», понимаются
обстоятельства, составляющие в совокупности предмет доказывания либо
влияющие на оценку доказательств, или имеющие значение для познания
истины [128, 80]. М. П. Шаламов определяет их как обстоятельства,
подлежащие доказыванию, а равно и как доказательства, которыми они
устанавливаются [127, 34]. Верным представляется мнение о том, что
указанное понятие не равнозначно предмету доказывания, а значительно
шире его. В этой связи правильно подчеркивается, что нельзя отказать в
ходатайстве о выяснении обстоятельств, хотя и не входящих в предмет
доказывания, но необходимых для проверки полноты и достоверности
устанавливающих его доказательств [122,144} Л

Применительно к конкретным видам~Тсодатайств можно определить некоторые
критерии, обязывающие следователя удовлетворять ходатайства/Например,
ходатайства о дополнении следствия подлежат удовлетворению в следующих
случаях: внимание следователя обращается на не разрабатывавшуюся им
версию и для ее проверки предлагается провести конкретные следственные
действия; ставится вопрос об алиби обвиняемого и в подтверждение
требуется вызов свидетелей, истребование и приобщение документов;
обвинение зиждется на противоречивых показаниях свидетелей и для
устранения этих недостатков необходимо допросить новых свидетелей,
истребовать документы, назначить повторную экспертизу; не отражены в
полном объеме данные о личности обвиняемого — психическом состоянии,
возрасте и пр.

Этот перечень можно продолжить. Так, должны подлежать обязательному
удовлетворению ходатайства, в которых ставится вопрос об осуществлении
процессуальных прав обвиняемого и защитника, об устранении нарушений,
допущенных при реализации этих прав, либо о

пйпрпповеоке сведений, при получении которых не соблю

дены ^усииоинг»,! _ухчу,.^„л— ..г„„, _,_,;„::.

тельства. Такие ходатайства требуют положительного разрешения, если они
заявлены в период, когда имеется возможность реализовать процессуальные
права, устранить (или не допустить) нарушения закошу

Анкетирование, проведенное автором в восьми областных коллегиях
адвокатов, показало, что необоснованные отказы следователей в
удовлетворении ходатайств часто не обжалуются из-за того, что адвокаты
получают извещения о результатах рассмотрения ходатайств после передачи
дела в суд. Еще одна причина слабого использования этого средства защиты
кроется в том, что жалобы прокурору на действия следователя крайне редко
положительно разрешаются. Так, в 1985 г. адвокаты республики обжаловали
25% постановлений следователей об отказе в удовлетворении ходатайств, из
них только 12 % жалоб были удовлетворены.

Не изжита порочная практика резервирования ходатайств до судебного
разбирательства, в то время как своевременно заявленное ходатайство
(пусть даже отклоненное следователем), находясь в материалах дела,
способствует принятию правильного решения прокурором (при утверждении
обвинительного заключения), судом (при предании суду). Повторение его в
последующих стадиях демонстрирует суду убежденность защитника в
правильности отстаиваемой позиции и побуждает к более внимательному
изучению приведенных им аргументов.

Стадию предания суду обоснованно рассматривают как форму проверки
полноты, всесторонности и объективности дознания и предварительного
следствия, соблюдения уголовно-процессуальных норм при их проведении,
законности и обоснованности предъявленного обвинения, а также создания
условий для рассмотрения дела с соблюдением всех гарантий защиты
обвиняемого.

Следовательно, выполняя контрольные функции, судья обязан проверить
обоснованность отклонения следователем ходатайств защитника и, если он
не согласен с решениями следователя, прокурора, принять необходимые меры
к выполнению изложенных в ходатайстве требований (в пределах компетенции
стадии предания суду).

В п. 6 ст. 253 УПК УССР указано на необходимость разрешения вопроса о
ходатайствах при подготовке дела к рассмотрению в судебном заседании.
Указанную норму следует в интересах более полной реализации права на

3 * 67

-,,„,., ^„тттттпитртткно и относить сюда не только ходатайства,
адресоианные скади*. ^^м^””” «-.г^, но и те, которые были отклонены в
период предварительного следствия.

В постановлении Пленума Верховного Суда СССР № 8 от 28 ноября 1980 г. «О
практике применения судами законодательства при предании обвиняемого
суду» прямо указано: «Если разрешение вопросов, поставленных в
отклоненном следователем ходатайстве, будет способствовать
всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств дела,
судья или суд при предании обвиняемого суду могут истребовать
дополнительные доказательства, о которых было заявлено в названном
ходатайстве» [9].

Довольно часто защиту в суде осуществляет адвокат, не участвовавший на
предварительном следствии, вследствие чего он лишен возможности при
предании суду подать ходатайства, требующие изучения материалов дела. С
учетом этого обстоятельства было бы полезно обязать адвокатов в случае
отклонения ходатайства следователем и отклонения жалобы на его действия
прокурором закончить выполнение поручения по осуществлению защиты на
предварительном следствии повторным ходатайством (с критическим анализом
аргументов, приведенных прокурором), адресовав его стадии предания суду.

Наиболее рациональные приемы применения каждого средства защиты, в том
числе и заявления ходатайств, с учетом стадии процесса, типичных
ситуаций и прочего вырабатываются в ходе адвокатской деятельности и
внедряются в практику работы по уголовным делам в виде рекомендаций.
Приемы, которые избирает защитник при подготовительных действиях,
предшествующих заявлению ходатайства, определение вида и момента его
заявления относятся к тактике защиты.

Тактика заявления ходатайств — это система действий защитника и приемов
их выполнения, наиболее целесообразных в конкретной ситуации и
побуждающих лиц, которые осуществляют уголовно-процессуальную
деятельность, к совершению процессуальных действий, принятию решений,
направленных на обеспечение прав и законных интересов обвиняемого
(подсудимого), установление обстоятельств, смягчающих ответственность
либо оправдывающих его.

При возбуждении ходатайств защитник должен руководствоваться следующими
требованиями: а) необходимость доведения до сведения следователя (суда)
об

интересе обвиняемого (о совершении действий в его ин-

способах его достижения; б) наличие данных, которые защитник может
использовать в обоснование сформулированных им в ходатайстве просьб; в)
разрабатывая линию защиты и планируя средства ее обеспечения, защитник
не вправе ухудшать положение подзащитного.

Заявление ходатайств включает основные этапы: подготовительные действия
к возбуждению ходатайства, собственно заявление ходатайства,
планирование способов реализации в доказывании результатов рассмотрения
ходатайств должностными лицами.

Пути реализации данных, об установлении которых ходатайствует защитник,
обдумываются им заранее. Результаты ходатайства прогнозируются, чтобы не
ухудшить положение подзащитного. Кроме того, они подчас вынуждают
вносить коррективы в тактику защиты. В зависимости от конкретной
ситуации, вида и содержания ходатайства в нем может быть высказано
мнение о необходимости дальнейших действий по использованию в
доказывании информации, полученной по ходатайству защитника.

Представляется полезным выделить тактические приемы, применяемые
защитником при заявлении ходатайств. Так, приемы, применяемые при
подготовке к заявлению ходатайств, могут быть сгруппированы в
зависимости от решаемых в данный момент задач.

Качество защиты часто страдает из-за того, что своевременно не были
выявлены обстоятельства, которые могли бы стать поводом для возбуждения
ходатайств. И причина не только в ненадлежащей профессиональной
подготовке, пренебрежении своими обязанностями, но и в неразработанности
тактических приемов выявления оснований для заявления ходатайств.
Система тактических приемов должна быть определена при планировании
защиты. Сообразно этапу расследования или судебного разбирательства и
объему информации о расследуемом событии, которой располагает защитник,
определяются конкретные задачи защиты и необходимые для их разрешения
исходные данные, намечается круг ходатайств (и их последовательность),
которые могут помочь достижению искомых результатов.

Определив виды ходатайств, которые целесообразно возбуждать в конкретной
ситуации на данном этапе уголовного судопроизводства, защитник сможет
выбрать наиболее целесообразные в сложившихся условиях. Это

ПОЗВОЛИТ И^исл\аю иуи^.^^-, г,-…,

осуществлении защиты в связи с незаявлением или несвоевременным
возбуждением ходатайства.

Некоторые ходатайства не требуют детального изучения материалов дела и
потому возбуждаются незамедлительно (например, о приобщении документов,
касающихся личности обвиняемого либо с достоверностью устанавливающих
его алиби, о прекращении дела вследствие амнистии, недостижения
обвиняемым возраста уголовной ответственности, смерти обвиняемого, об
изменении меры пресечения).

Основная же масса ходатайств обычно формулируется в процессе или после
ознакомления с материалами дела, участия в следственных и судебных
действиях, т. е. когда адвокат тем или иным официальным способом
информирован об обстоятельствах дела. Необходимость заявления
ходатайства дополнительно подтверждается и теми сведениями, которые
защитник черпает из бесед с обвиняемым, его родственниками.

Способ получения начальной информации, побуждающей защитника заявить
ходатайство, тесно взаимосвязан с выбором вида ходатайств, определением
последовательности и момента их заявления, а также с формами
аргументации ходатайств. Например, ходатайства, связанные с
характеристикой личности обвиняемого, возникают не только в результате
изучения материалов дела, но и на основании сообщений обвиняемого, его
родственников. Из показаний свидетелей, потерпевших, официальных
характеристик и других документов, находящихся в деле, защитник
определяет, какие данные об обвиняемом необходимо собрать дополнительно
и как это сделать. Могут быть заявлены ходатайства о вызове новых
свидетелей, истребовании документов, проведении некоторых следственных
действий (например, для устранения противоречий в показаниях разных лиц
относительно характеристики обвиняемого), назначении экспертиз и т. д.

Довольно часто поводом для ходатайства служат сообщенные обвиняемым, его
родственниками сведения сугубо личного характера. Защитник должен
проявить особый такт при их проверке, а также избрании приемов
оперирования данной информацией в процессе расследования и судебного
разбирательства. Кроме того, в его распоряжении могут оказаться полезные
для защиты данные о потерпевшем, в частности, вносящие существенные
коррективы в характеристику обвиняемого.

Среди практических работников нет единого мнения

о том, вправе ли защитник затреоовать через юридическую консультацию
либо ходатайствовать об истребовании справок, документов, касающихся
характеристики потерпевшего, отдельных сторон его жизни, состояния
здоровья, служебной деятельности и т. д. Думается, что этот вопрос
должен решаться положительно, поскольку такие сведения могут быть
необходимы для оценки поведения обвиняемого, стать основанием для
постановки вопроса об изменении квалификации преступления. Справки и
характеристики можно истребовать и в отношении свидетелей [122, 555].
Право на истребование таких документов вытекает из ст. 6 Закона об
адвокатуре в СССР без каких-либо ограничений в отношении круга лиц,
которых будут касаться запрашиваемые сведения. Однако важно, чтобы
строжайше были соблюдены этические нормы, чтобы ходатайства об
истребовании или приобщении к делу документов, характеризующих
потерпевшего или свидетеля, заявлялись в тех случаях, когда такого рода
сведения имеют непосредственное отношение к данному делу. Последнее
требование, к сожалению, не всегда соблюдается, поэтому в процессе
предварительного или судебного следствия фигурируют обстоятельства, не
относящиеся к разбираемым эпизодам, подчас существенно затрагивающие
честь и достоинство потерпевших.

Характерным недостатком в работе адвокатов является то, что они не
всегда своевременно обнаруживают данные о различного рода отклонениях в
психической деятельности обвиняемого. Такие сведения иногда тщательно
скрываются, обвиняемый возражает против их оглашения. Как должен
поступить защитник в подобной ситуации? Поскольку сведения такого рода
имеют исключительно важное значение для защиты, адвокат вправе принять
самостоятельное решение.

Формированию убеждения в необходимости заявления указанных ходатайств
могут помочь наблюдения защитника в процессе общения с обвиняемым.
Необычные проявления какого-либо эмоционального состояния, поведение, не
соответствующее конкретной ситуации, затрудненное восприятие
элементарной информации, характерные особенности речи — все это должно
быть предметом внимания защитника.

Характерным примером является дело несовершеннолетнего М.
Присутствовавший при предъявлении обвинения и допросе подростка защитник
обратил внимание на некоторые странности в его поведении, путанные,
несвязные показания. В беседе с обвиняемым уда-

лось установить, что он перенес черепно-мозговую травму, находясь под
стражей, пытался покончить с собой. Все эти обстоятельства послужили
поводом для заявления ходатайства о назначении комплексной
психолого-психиатрической экспертизы. Сведения, изложенные в заключении
экспертов, были впоследствии успешно использованы в защите.

Иногда для обнаружения оснований к заявлению ходатайств полезно идти от
обратного: выбрать типичные для конкретной категории дел и стадии
судопроизводства виды ходатайств и, сопоставив цели, которые обычно с их
помощью достигались, с целями, стоящими перед защитой в данной ситуации,
принять решение о видах и последовательности ходатайств по конкретному
делу. Такой прием наиболее характерен при решении вопроса о
необходимости проведения экспертиз, следственных действий.

Как отмечалось выше, прежде чем заявить ходатайство, у защитника должна
сформироваться убежденность в том, что оно не повлечет за собой
ухудшения положения обвиняемого (подсудимого). В связи с этим
представляет практический интерес разработка приемов прогнозирования
результатов ходатайств, психологических аспектов взаимодействия с
обвиняемым по определению целесообразности ходатайства, вопросы
формирования внутреннего убеждения и принятия защитником решения о его
заявлении.

Некоторые виды ходатайств не могут в принципе ухудшить положение
обвиняемого, и поэтому при наличии оснований вопрос об их заявлении
всегда решается однозначно (например, об изменении меры пресечения,
устранении процессуальных нарушений, о реализации конкретного
права обвиняемого или защитника). Для их обоснования достаточно
сослаться на конкретную норму закона или на наличие условий,
указанных в законе. Такие ходатайства подлежат
обязательному удовлетворению [125,79].

К ним приравниваются ходатайства об изменении квалификации, исключении
отдельных эпизодов из обвинения, прекращении дела и некоторые другие,
если основания для их возбуждения зафиксированы в материалах дела,
однозначно вытекают из них и не требуют дополнительного собирания
доказательств. В таких случаях результативность ходатайств очевидна, и
они не могут ухудшить или иным образом отрицательно сказаться на
положении обвиняемого, а потому заявляются немедленно независимо от
мнения обвиняемого.

Наиболее распространенными являются ходатайства

документов к делу. В судебном заседании их заявляется около 40 % общего
числа ходатайств (93 % удовлетворяются судом). Понятно, что такие
документы представляются с определенной целью — дополнить материалы
следствия, более полно и всесторонне отразить обстоятельства,
свидетельствующие в пользу подзащитного. Однако чтобы приобщенные к делу
по ходатайству защитника документы не осложнили положение обвиняемого,
защитник обязан тщательно проверить происхождение документа, установить
его подлинность, достоверность изложенных в нем сведений, определить,
имеет ли представляемый документ отношение к данному делу и может ли он
быть использован в качестве источника доказательств.

Разрешение некоторых видов ходатайств тесно связано с необходимостью
дополнительного собирания следователем доказательств. Поэтому принимая
решение о заявлении ходатайства, защитник особенно тщательно должен
моделировать возможные ситуации, прогнозировать последствия появления
дополнительных доказательств.

Как известно, потребность заявления многих ходатайств определяется
правовой позицией защиты. Наиболее тесно связаны с ней ходатайства по
существу квалификации действий обвиняемого (подсудимого). Вместе с тем
не всегда защитники ходатайствуют об изменении квалификации на
предварительном следствии, несмотря на то что основания для этого
усматриваются из материалов дела либо обвиняемый признает действия,
составляющие иной состав. Не всегда используются возможности уточнения с
помощью ходатайств, предшествующих ходатайству об изменении
квалификации, различных обстоятельств, связанных с отдельными элементами
состава преступления.

К сожалению, в некоторых случаях используются приемы, недопустимые в
адвокатской практике: игнорируются достоверно установленные по делу
факты, извращается суть отдельных показаний, приводятся абсурдные
аргументы в обоснование сомнительной правовой позиции и т. п. Иногда не
принимается во внимание, что обвиняемый вину признал лишь частично, и
ходатайства направляются на выяснение обстоятельств по эпизодам, Которые
он отрицает.

^Мнение обвиняемого оказывает существенное воздействие на принятие
защитником решения о заявлении хо-

4 561 73

датаиства и вьшоу *1И1 1аки ^ш^япии-

этого средства защиты. Поэтому защитник предварительно выясняет мнение
обвиняемого о необходимости ходатайства, согласовывает его содержание,
ставит в известность об избранных приемах его отстаивания, об
использовании данных, полученных в результате удовлетворения
ходатайства, устанавливает возможности выявления аналогичных сведений
иными процессуальными средствами. \

Часто перед защитником встает вопрос, как поступить, если обвиняемый
против заявления ходатайства.

Обычно, не желая заявлять ходатайство для защиты своих интересов,
обвиняемый называет причины этого, и защитник имеет возможность
определить их значимость и обоснованность.

Думается, что когда возражения обвиняемого сводятся к правовым аспектам
заявления ходатайства и его обоснования либо к тактическим приемам
отстаивания, защитник вправе принять самостоятельное решение. Он также
не связан мнением подзащитного, если уверен, что ходатайство необходимо
для защиты его прав и законных интересов и не приведет к отрицательным
для него последствиям.

Если же обвиняемый ссылается на конкретные причины (например, нежелание
обнародовать интимные стороны жизни, сведения о других лицах), называет
основания, препятствующие возбуждению ходатайства, или высказывает
опасения по поводу его последствий для защиты, адвокат не имеет права
пренебрегать этими обстоятельствами. В такой ситуации он должен отыскать
иные средства достижения конкретных целей защиты.

Следует подчеркнуть, что защитник не вправе оказывать помощь обвиняемому
в составлении ходатайства, если оно заведомо построено на
фальсифицированных сведениях и данных, полученных незаконным путем.

В определении условий, позволяющих положительно решить вопрос о
заявлении ходатайства, существенную помощь оказывает ознакомление со
специальной литературой, использование знаний и навыков в области
криминалистики, обращение за консультационной помощью к специалистам. В
этой связи требует совершенствования система информирования адвокатов о
современных возможностях судебных экспертиз и об использовании данных
естественных и технических наук в уголовном судопроизводстве. Необходимо
создать условия для постоянного обновления этих знаний.

диетические познания защитника и почерпнутые им из литературных
источников сведения носят вспомогательный характер. Благодаря им
формируется внутреннее убеждение, обосновывается ходатайство.

Довольно часто между защитником и обвиняемым (подсудимым) складываются
сложные отношения, когда вопреки собранным доказательствам обвиняемый
категорически отрицает совершение вмененных ему дейстий или, признавая
их, возражает против избранной следователем квалификации. Должен ли
защитник непременно ходатайствовать соответственно о прекращении дела,
об изменении квалификации именно на предварительном следствии, и не
будет ли отсутствие такого ходатайства расценено как согласие с
обвиняемым?

Как правило, обвиняемый в подтверждение своей версии ссылается на
конкретные обстоятельства. Проверка этих обстоятельств — обязанность
следователя и суда. Такие сведения в совокупности с информацией,
почерпнутой защитником из материалов дела и иных источников, могут быть
положены в обоснование ходатайств, необходимых для отстаивания
предложенной обвиняемым позиции. Однако бывает и так, что защитник не
находит аргументов для поддержания версии обвиняемого из-за ее
надуманности, отсутствия на конкретном этапе предварительного или
судебного следствия необходимых доводов.

В сложившейся ситуации уместны подробная беседа с обвиняемым,
разъяснение со ссылкой на конкретные факты бессмысленности его
отпирательства и возможных вредных последствий такого поведения. При
этом недопустимо «давление» на подзащитного, склонение его к признанию
вины. Для защитника, как и для иных участников процесса, подсудимый до
установления вины вступившим в законную силу приговором суда — лицо
невиновное. Следовательно, любые доводы должны быть тщательно взвешены и
проверены, использованы все возможные варианты защиты.

Защитник не вправе отказаться от принятой защиты либо, как отмечалось
выше, избрать самостоятельную позицию о доказанности обвинения при
отрицании вины. Поэтому он обязан оказать подзащитному юридическую
помощь в полном объеме, в соответствии с выдвинутой им позицией.

Ходатайства о прекращении дела и об изменении квалификации должны
заявляться сразу, как только обнару-

жены основании, и и; л^ ок^,.,* и^а–:, -поспешность в заявлении
ходатайств, тем более при отсутствии веских поводов для этого.
Надуманные, искусственно создаваемые причины для ходатайств, безмотивные
просьбы о прекращении уголовных дел, вольное обращение с
доказательственной информацией могут повлечь за собой усиление позиции
обвинения и таким образом осложнить защиту.

Необходимо остановиться и на вопросе о том, связан ли защитник мнением
обвиняемого о правильности квалификации его действий и обязан ли
независимо от сложившегося убеждения заявлять ходатайство об изменении,
квалификации, если на этом настаивает обвиняемый.”

В вопросах квалификации защитник самостоятелен. Привлеченный к уголовной
ответственности гражданин не в состоянии правильно оценить все тонкости,
связанные с уголовно-правовой квалификацией его действий. Таким образом,
когда обвиняемый признает вмененные ему деяния, но не согласен с их
правовой оценкой, защитник самостоятельно избирает правовую позицию в
части квалификации, поставив об этом в известность обвиняемого. И,
естественно, он не должен заявлять необоснованные ходатайства о
переквалификации обвинения только на том основании, что на этом
настаивает его подзащитный. Если же обвиняемый признает совершение им
неправомерных действий, но не тех, которые были ему вменены, либо не в
таком объеме и это влияет на квалификацию, защитник, после уточнения с
обвиняемым этих обстоятельств, намечает возможные способы установления
необходимых сведений.

,’oe\

cOA1/2?!“!?‚1/2vh?hZ!1/2!H7! h

????2

????2?¬

ph’ h

????2

??????2

??2

??????2

$ h

ph! h

????2

ph! h

??2

????2

??2

ph! h

????2

??????2

??2

?eP

????2

??????2

????2

^JaJ

??2

??????2

????2

ph!

??2

????2

??2

iaI?!!?ycI

????2

1/4

????2

ph/датайства.

С заявлением ходатайств о прекращении дела, изменении квалификации
необходимо повременить и тогда, когда в материалах дела зафиксированы
непоследовательные, противоречивые показания обвиняемого в части,
касающейся признания вины, по вопросам, связанным с квалификацией его
действий. Поспешность может привести к разрешению ходатайств в
противоречие инте-

рС*~с*ц^’* а ^> А.»^~ш^.1^ *л^1 л жи^^
^**« А~„1« ^^^^^.^.^^^.ц^ ^

подзащитным его показания, правовую позицию, принять меры к отражению в
материалах дела его однозначных показаний (этого можно достичь,
ходатайствуя о дополнительных следственных действиях с участием
обвиняемого либо в процессе его судебного допроса).

Ходатайство может быть непосредственно направлено на выяснение основного
вопроса, возникшего в связи с защитой. Однако чаще всего прежде чем
ходатайствовать по какому-либо поводу, необходимо решить побочные
вопросы, установить некоторые исходные данные для обоснования
ходатайства. Поэтому, как отмечалось выше, в ряде случаев его
возбуждению предшествуют ходатайства по частным вопросам (например, о
назначении экспертиз, проведении следственных действий), а затем
полученными таким путем дополнительными сведениями аргументируется
основное ходатайство.

Заявление ходатайства в зависимости от его вида и оснований
возникновения требует разного объема подготовительных действий. Так, для
ходатайства об изменении меры пресечения достаточно указания на
отсутствие оснований для ее применения (ч. 3 ст. 148 УПК УССР). В других
случаях необходимо подтвердить наличие обстоятельств, свидетельствующих
о возможности изменения меры пресечения. Поскольку ст. 150 УПК УССР
указывает на то, что при разрешении вопроса о применении меры пресечения
учитываются также личность обвиняемого, его возраст, состояние здоровья,
семейное положение, то просьба об изменении меры пресечения
подкрепляется ‘соответствующими документами. Ходатайства об изменении
меры пресечения могут возникнуть также в связи с иными ходатайствами как
их логическое продолжение.

Отыскивая, например, основания для заявления ходатайства о возвращении
дела на дополнительное расследование нельзя забывать, что при его
производстве могут быть выявлены сведения, об установлении которых
защитник не ходатайствовал. Поэтому все возможные варианты следует
тщательно взвесить и принять оптимальное решение, чтобы избежать
ухудшения положения обвиняемого.

Ходатайства защитников подчас содержат неубедительные доводы,
необоснованно ставится вопрос о доследовании. Следует с сожалением
констатировать, что благодатной почвой для культивирования порочной
практики направления судом на дополнительное расследование дел,

по которым не доказано совершение подсудимым преступления и должен быть
постановлен оправдательный приговор, нередко являются действия
защитников, ходатайствующих о направлении дела на дополнительное
расследование вместо отстаивания позиции об оправдании.

Пленум Верховного Суда СССР указал, что в случаях, когда отсутствуют
доказательства, подтверждающие предъявленное обвинение, и исчерпаны
возможности для собирания дополнительных доказательств, суд обязан
постановить оправдательный приговор или вынести обвинительный приговор
лишь по тому обвинению, доказанность которого не вызывает сомнения (11,
10).

Нигилизм в отношении тактики защиты, недопонимание содержания
тактических приемов, игнорирование рекомендаций о порядке возбуждения
ходатайств приводят к неправильному определению момента их заявления,
недооценке оснований ходатайства, неумению создать психологический
контакт для преодоления предубеждения, иногда возникающего у лиц,
принимающих решение по поводу ходатайства, и т. п. Если защитник
возбуждает ходатайства несвоевременно либо не заявляет их вовсе при
наличии всех требуемых условий или специально приберегает ходатайства до
суда, он тем самым не выполняет свои профессиональные обязанности,
сформулированные в ст. 7 Закона об адвокатуре в СССР *.

Выбор момента заявления ходатайства самым непосредственным образом
влияет на дальнейшее осуществление защиты и на весь процесс доказывания
по делу. В этом отношении правильно отмечается, что определение момента
для заявления того или иного ходатайства относится к тактическим приемам
защиты [123, 57].

Высказываются различные суждения о моменте заявления ходатайства. Ю. И.
Стецовский утверждает, что защитник вправе самостоятельно определить
момент заявления ходатайства [113, 53]. Согласно А. Д. Бойкову, «всякое
ходатайство должно быть заявлено на той стадии процесса, на которой
появились или стали известными адвокату основания для ходатайства» [26,
28]. Последнее не бесспорно. На практике случается, что защитник,
усматривая основания для заявления ходатайства, не

* Резервирование ходатайств с целью достижения большего эффекта
заявлением их в суде решительно осуждается. Г. М. Шафир, например,
пишет, что умолчание на предварительном следствии об обстоятельствах,
подлежащих доказыванию, но выпавших из поля зрения следователя,
представляет не что иное, как нарушение адвокатом закона, обязывающего
его защищать [128, 79].

уЬСрСП 13 и^и^^ичу^ * ~ _-

обстоятельств заявление ходатайств иногда может быть отложено до
судебного разбирательства.

Поскольку различные виды ходатайств направлены на обеспечение избранной
правовой позиции защиты, результаты их рассмотрения часто требуют ее
уточнения, корректировки, оказывают существенное воздействие на
дальнейшее построение тактики защиты.

Ходатайства, не получившие положительного разрешения на предварительном
следствии либо удовлетворенные лишь частично, возобновляются в стадии
предания суду, в судебном следствии. Выбор момента их повторного
заявления зависит от вида и содержания ходатайства (например,
ходатайства, разрешение которых требует оценки доказательств, не
заявляются в стадии предания суду и в подготовительной части судебного
заседания). Существенное значение оказывают и тактические задачи защиты.

В случае отклонения ходатайства необходимо тщательно проанализировать
причину. И при его повторном возбуждении положения, которые не были
восприняты следователем, должны быть усилены. Мотивам, приведенным
следователем в постановлении об отказе в удовлетворении ходатайства, а
также аргументам прокурора, отклонившего жалобу на действия следователя,
следует противопоставить веские доводы, свидетельствующие о
необходимости принятия иного решения. Они будут более убедительными,
если их подкрепить документами, ссылками на соответствующие источники
доказательств.

При планировании дальнейшей защиты следует учесть задачи, которые
пытался решить защитник, заявляя ходатайство (не нашедшее положительного
разрешения), и предусмотреть иные средства их достижения.

Профессиональная деятельность адвоката, в том числе использование им
различных средств и способов защиты, непосредственно связана с участием
в реализации воспитательной функции советского правосудия. Это вытекает
из ст. 1 Закона об адвокатуре в СССР, в которой подчеркивается, что
одной из важнейших задач адвокатуры является содействие воспитанию
граждан в духе точного и неуклонного исполнения советских законов,
уважения к их правам, чести и достоинству.

Ходатайство защитника также должно иметь эту направленность. Она
реализуется прежде всего в процессе согласования ходатайства с
подзащитным. Адвокат разъясняет ему суть советских законов, права,
обязанности

правильную линию поведения и отразить ее в соответствующих ходатайствах.

В процессе подготовки к заявлению ходатайства, равно как и при
осуществлении защиты в целом, у обвиняемого под влиянием действий
адвоката вырабатывается глубокая убежденность в том, что все средства
защиты направлены на охрану законных его интересов и призваны обеспечить
реализацию его прав, но ,ни в коем случае не могут служить оправданию
преступления, использоваться вопреки интересам общества и государства.

Существенное воспитательное воздействие оказывает четко продуманная
аргументация ходатайства. Недопустимы какие-либо натяжки, искажение
фактов, неопределенность, неубедительность суждений, ссылки на
источники, которые не могут быть использованы в доказывании, не
основанные на законе просьбы, поскольку это свидетельствует о слабости
защиты, вызывает сомнения в ее действенности, подрывает авторитет
адвокатуры, ведет к правовому нигилизму.

Немаловажное значение в повышении убедительности ходатайства, его
эмоционального и воспитательного воздействия имеет правильный выбор
логических, стилистических построений и психологических приемов,
используемых при его отстаивании в суде. Не только выступление в
прениях, но и все иные действия защитника в процессе судебного
разбирательства оказывают воспитательное воздействие на участников
процесса и присутствующих в зале. Это еще одно серьезное основание к
выполнению защитником своей миссии в строжайшем соответствии с законом и
принципами советского правосудия.

Следует категорически исключить изредка допускаемые в официальных
документах, выступлениях, в беседах с подзащитным, его родственниками
голословные высказывания в адрес правоохранительных органов, замечания,
умаляющие честь и достоинство участников процесса, унизительные
перепалки между сторонами и т. п. Это существенно снижает воспитательную
функцию правосудия.

Большой воспитательный заряд кроется в ходатайствах защитника о
выявлении и устранении причин, способствовавших совершению преступления.
Такие ходатайства помогают всесторонне и глубоко проанализировать
обстоятельства, связанные с совершением преступления, и в конечном итоге
принять объективное решение о наказании, соразмерном со степенью вины.
Они помогают

СЬ»-»-“^^”‘4-“”^ Д^^ГХ”*„ ” ж^^ч,. ж„ ^,„1„.„.. .
. _.., „.„ „„.._,^

тйтельствовал преступлению, убедительно доказывают, что не остаются
безнаказанными лица, способствовавшие совершению преступления.
Ходатайства защитника и принимаемые по ним решения являются наглядной
демонстрацией большой профилактической работы, содействуют разработке
мероприятий по правовому воспитанию населения. Не может быть отклонено
ходатайство о выявлении причин и условий, способствовавших совершению
преступления, поскольку они признаны обстоятельствами, имеющими
существенное значение для дела [25, 79]. В связи с этим вполне
оправданным является вывод о том, что ходатайства о выявлении причин и
условий правонарушений должны заявляться на более ранних стадиях
расследования, а ходатайства о внесении представлений целесообразны в
момент окончания предварительного следствия либо в последующих стадиях
уголовного судопроизводства. С проблемой участия адвоката в выявлении
причин и условий, способствовавших совершению преступления, тесно
связаны вопросы тактики защиты [25, 50}.

§ 3. Тактика реализации защиты на предварительном следствии

Основной объем доказательственной информации устанавливается на
предварительном следствии, и стержневую основу уголовного дела обычно
составляют материалы, полученные в данной стадии уголовного
судопроизводства. Как справедливо подчеркивает М. М. Ми-хеенко, «в
стадии предварительного расследования уголовного дела производится
развернутое уголовно-процессуальное доказывание, в котором наиболее
полно1 реализуются все его элементы, широко применяются
научно-технические средства для собирания, закрепления и проверки
доказательств и их источников. Некоторые следственные и иные
процессуальные действия по собиранию доказательств производятся только
или преимущественно в этой стадии» [84, 30].

Очень важно поэтому, чтобы именно в период формирования
доказательственного материала, когда особое значение приобретает процесс
возникновения конкретного доказательства, правильное закрепление и
отражение его в материалах дела, трансформация полученных фактических
данных следователем и т. п., мог выполнять свои профессиональные
полномочия защитник.

Анализ качества оказываемой гражданам юридической помощи по уголовным
делам свидетельствует о том, что участие защитника в предварительном
следствии содействует наиболее полному обеспечению права обвиняемого на
защиту, соблюдению принципов социалистической законности. Присутствуя
при проведении следственных действий, представляя доказательства или
заявляя ходатайства, осуществляя другие предусмотренные законом
действия, защитник накапливает и использует максимальный объем
информации в интересах подзащитного, воспринимает поступающие при
производстве следственных действий сведения непосредственно из
первоисточника. Своей деятельностью он способствует предупреждению
случаев необоснованного привлечения к уголовной ответственности,
устранению нарушений уголовно-процессуального законодательства,
препятствует неправильному применению уголовного закона, помогает
восполнить пробелы предварительного следствия, обеспечить
всесторонность, полноту, объективность расследования. Факт участия
защитника дисциплинирует следователя, заставляя строже относиться к
формированию доказательственного материала, более критически подходить к
оценке доказательств.

Характеризуя роль защитника в этой стадии процесса, Н. С. Алексеев и В.
3. Лукашевич пишут: «Участие адвоката в стадии предварительного
следствия не является простой подготовкой к участию в стадии судебного
разбирательства, а совершенно самостоятельной и ограниченной рамками
предварительного следствия деятельностью, направленной на защиту
законных интересов и прав обвиняемого в этой стадии процесса» [15, 164].

Многие адвокаты уже на предварительном следствии успешно достигают целей
защиты. Изучение обоснованности заявления ходатайств по 900 адвокатским
производствам (в котором участвовал автор) показало, что положительно
разрешается следователями около 50 % ходатайств о прекращении дел в
полном объеме или по отдельным эпизодам, 20 % ходатайств — об изменении
квалификации обвинения, преобладающее большинство ходатайств о
приобщении к делу различных документов и об установлении конкретных
обстоятельств.

Можно привести немало примеров эффективной защиты.

Так, в процессе изучения протоколов осмотра места происшествия, других
документов и допроса несовершеннолетнего обвиняемого Б. у защитника,
вступившего в процесс с момента предъявления

обвинении, вилиик-/ш «-омиение в висшожносш проникновения в ДОМ
способом, о котором Б. рассказывал. Беседа с обвиняемым укрепила
сомнения адвоката в причастности Б. к данному эпизоду и дала повод к
заявлению ходатайства о воспроизведении обстановки и обстоятельств
события с целью проверки возможности проникновения Б. в данное
помещение. При проведении следственного действия присутствовал защитник.
Было установлено, что попасть в дом таким образом, как пояснил
обвиняемый, невозможно. Это стало серь-езным поводом для ходатайства об
исключении данного эпизода обвинения. Впоследствии было установлено, что
Б. оговорил себя, чтобы облегчить положение совершеннолетнего
соучастника преступления.

Качество работы адвокатов на предварительном следствии во многом
определяет результативность защиты в суде. И здесь с сожалением следует
констатировать, что по значительному числу дел адвокаты вступают в
процесс в качестве защитников только со стадии судебного
разбирательства, а предварительное следствие остается за пределами их
профессиональной деятельности.

Увеличение количества дел, по которым предварительное расследование
проводилось бы с участием защитника, и активизация деятельности адвоката
в этой стадии имеют непосредственное отношение к экономичности судебной
процедуры: разрешение ходатайств защитника уже на этой стадии снимает
многие вопросы, перенесение которых в суд перегружает, затягивает
судебное следствие, вызывает необходимость доследования и повторного
судебного разбирательства.

На основании изучения судебной практики и проведенного автором
анкетирования адвокатов следует констатировать, что нередко отсутствие
защитника на предварительном следствии объясняется тем, что отдельные
следователи не достаточно четко разъясняют обвиняемому его право
обратиться к прокурору с ходатайством о допуске защитника с момента
предъявления обвинения, право на ознакомление со всеми материалами
расследуемого дела в присутствии защитника, возможность освобождения его
от оплаты юридической помощи.

В то же время в постановлении Пленума Верховного Суда СССР № 5 от 16
июня 1978 г. «О практике применения судами законов, обеспечивающих
обвиняемому право на защиту» акцентируется внимание на необходимости
разъяснения обвиняемому его права обращения к прокурору о допуске
защитника.

Случается, что из-за несвоевременного либо формаль-ного разъяснения
обвиняемому прав он не всегда имеет Реальную возможность обратиться к
конкретному адвокату и отказывается от помощи защитника. Иногда

следователи не скрывают предвзяше ишошспт, «. ^ ,„^. тию защитника на
предварительном следствии и неверно интерпретируют суть юридической
помощи, оказываемой адвокатом. Следователи нередко ориентируют
обвиняемых на то, что участие защитника в данной стадии — формальность,
а главное — деятельность его в суде [55, 46; 73, 69; 97, 67]. Такие
отказы от правовой помощи являются вынужденными и свидетельствуют о
нарушении права обвиняемого на защиту. К сожалению, не исключены случаи,
когда деятельность адвокатов, осуществляющих функцию защиты со стадии
предварительного расследования, бывает ограниченной и малоэффективной.
Это связано не только с недостаточной процессуальной регламентацией
некоторых действий защитника, но и с косностью многих практических
работников (как следователей, так и адвокатов), не пытающихся изменить
положение, при котором защитник порой обрекается на роль пассивного
наблюдателя и, следовательно, не обеспечивается в должном объеме
оказание юридической помощи обвиняемому. Нередко участие адвоката
сводится к формальному выполнению обязанностей: присутствию при
предъявлении обвинения и допросе обвиняемого, а затем беглому
ознакомлению с материалами дела и подписанию соответствующего протокола.

Причины инертности адвокатов кроются и в психологическом восприятии
своей роли в данной стадии уголовного судопроизводства. Значимость
функциональных обязанностей на предварительном следствии защитник обычно
сравнивает с судебным следствием и тут результаты не в пользу первого.
ТТолномочия защитника на предварительном следствии прямо определены в
законе как «присутствие» при проведении строго очерченного в ст. 48 УПК
УССР круга следственных действий. Эта формулировка ограничивает
деятельность защитника и предопределяет его пассивную роль в
доказывании, в то время как в суде он наделен равными с другими
участниками судебного разбирательства правами. Обращает на себя внимание
то обстоятельство, что как в названиях ст. ст. 44, 45 УПК УССР, так и в
содержании ст. ст. 44—47 УПК УССР речь идет об участии защитника в
предварительном следствии. Этот термин также употреблен в п. 3 ч. 3 ст.
48 УПК УССР по отношению к праву защитника представлять письменные
замечания по поводу правильности и полноты записи в протоколе
следственного действия, в котором он участвовал. Но в той части ст. 48,
где определяются права защитника в след-

ствию». Разнообразие терминов, обозначающих возможности защитника по
оказанию юридической помощи обвиняемому и осуществлению защиты, должно
быть устранено.

В определенном несоответствии находятся нормы, регулирующие допуск
защитника к следственным действиям в зависимости от момента вступления
его в процесс, что также отрицательно влияет на качество и эффективность
защиты. Так, п. 1 и п. 2 ч. 3 ст. 48 УПК УССР предоставляют безусловное
право (в реализации его не может быть отказано) защитнику, допущенному с
момента предъявления обвинения, присутствовать при допросах обвиняемого
и в других следственных действиях, выполняемых с участием обвиняемого
либо по его ходатайствам или по ходатайствам защитника. В то же время
защитник, вступивший в процесс с момента окончания следствия и
ознакомления обвиняемого с материалами дела, имеет возможность
присутствовать при производстве более узкого круга следственных
действий, причем его допуск зависит от решения следователя. Такое право
должно предоставляться защитнику без ограничений, его присутствие при
следственных действиях не может быть связано с получением каких-либо
разрешений. На это, в сущности, ориентирует ст. 21 УПК УССР, обязывающая
суд, прокурора, следователя и лицо, производящее дознание, обеспечить
обвиняемому право на защиту.

Обязательное участие защитника на предварительном следствии связано с
тем, что именно на этой стадии обвиняемый особо нуждается в
квалифицированной юридической помощи. Возложение на защитника
обязанности использовать все указанные в законе средства и способы
защиты предполагает его постоянную (с момента вступления в процесс), а
не эпизодическую, деятельность, направленную на достижение целей защиты.

Поэтому участие защитника в следственных действиях, в процессе которых
могут быть установлены или опровергнуты существенные для защиты
сведения, следует рассматривать как его профессиональный долг*.

* Например, в уголовно-процессуальном законодательстве ПНР
предусмотрено, что защитник обязательно должен быть допущен к участию в
процессуальных действиях, которые не смогут быть повторены на судебном
следствии, в ЧССР — защитнику самому предоставлено право решать, в каких
действиях он хочет принять участие [102, 192, 201].

Согласно УПК ВНР, защитник вправе присутствовать при допросе эксперта,
производстве осмотра, эксперимента, предъявлении

..„„„,.„ттпгмгпфт л/стгпгмр ППГЯНИЧЯТТИПтт

ные вопросы, связанные с обеспечением ею ирису югвия при производстве
следственного действия. Это не всегда просто, так как он в этот же
период может быть занят в другом процессе. Поэтому вполне оправдан и
отвечает интересам уголовного судопроизводства порядок, в соответствии с
которым защитник, вступивший в процесс, должен поставить следователя в
известность о своем намерении присутствовать при проведении конкретных
следственных действий из числа тех, к которым он может быть допущен по
закону. Следователь, со своей стороны, обязан проинформировать защитника
о времени и месте производства следственного действия, при выполнении
которого он изъявил желание присутствовать.

Участие защитника при производстве следственных действий — непременный,
но не единственный фактор достижения высокого уровня правовой помощи
обвиняемому. Решающее значение в этом имеет тактически правильно
построенная защита, основанная на максимальном использовании допустимых
в этой стадии средств и способов ее реализации. Уголовно-процессуальное
законодательство в стадии предварительного расследования предоставляет
защитнику возможность активно воздействовать на процесс доказывания: в
ходе следственных действий задавать вопросы, заявлять ходатайства,
представлять доказательства, приносить жалобы на дей-стия следователя,
прокурора и т. п. Однако результативность этих действий защитника
поставлена в прямую зависимость от усмотрения следователя, который
вправе отвести вопрос, отклонить ходатайство, отказать в приобщении
документов и т. д. Иногда следователи принимают необъективные решения,
особенно если действия защитника вторгаются в сферу, недостаточно
отработанную следователем, нарушают стройность смоделированной им
картины расследуемого события.

Оказывает отрицательное психологическое воздействие на адвоката и
вызывает существенные затруднения в реализации тактики защиты отношение
некоторых следователей к защитнику как к участнику процесса,
затрудняющему ход расследования.^Из-за такой необъективной оценки роли
адвоката отдельные следо-

для опознания, допросе подзащитного. Ему может быть разрешено
присутствовать при допросе свидетелей. О времени производства
следственного действия защитник оповещается письменно или по телефону
[52, 64].

Ника в процесс, проведенный автором настоящей работы анализ уголовных
дел о преступлениях несовершеннолетних показал, что в ряде случаев лица,
подозреваемые в совершении преступления, но не имеющие такого правового
статуса, допрашивались длительное время как свидетели, а предъявление
обвинения, несмотря на наличие достаточных оснований, оттягивалось и
совпадало по времени с выполнением требований ст. 218 УПК УССР. О^том же
свидетельствуют уголовные дела, по которым защитник был допущен
прокурором с момента предъявления обвинения. Во многих случаях допуск
носил формальный характер, поскольку к моменту вступления защитника в
процесс следствие по существу было проведено в полном объеме и сразу
после предъявления обвинения и допроса обвиняемого следовало
ознакомление со всеми материалами дела.

Искусственное затягивание предъявления обвинения приводит к нарушению
права на защиту.

Иногда обстоятельства, свидетельствующие о необходимости допуска
защитника с момента предъявления обвинения, устанавливаются, когда
обвинение уже предъявлено и основные следственные действия проведены. И
хотя обвинение предъявляется повторно в том же объеме, но уже в
присутствии защитника, совершенно очевидно, что это не эквивалентно его
участию на предварительном следствии с момента предъявления обвинения,
так как обвиняемый не получает должной юридической помощи на протяжении
следствия. В этом случае перепредъявление обвинения превращается в
пустую формальность.

В подобных ситуациях необходимо тщательно проанализировать материалы
дела и, уточнив правовую позицию с подзащитным, ходатайствовать не
только о проведении дополнительных следственных действий, но и о
повторном производстве в присутствии защитника тех следственных
действий, при проведении которых хотя и были получены доказательственные
факты, но-их достоверность вызывает сомнение. При этом адвокат должен
быть уверен, что не ухудшит положение обвиняемого.

В последнее время наметилась тенденция более широкого участия защитника
в деле с момента предъявления обвинения. Речь идет о применении
положений ч. 1 ст. 44 и п. 12 ч. 1 ст. 227 УПК УССР о допуске защитника
с указанного периода расследования по постановле-

8Т

ПП1и ИрЧ/1у^ ^чу^у~. ^-4,–

крайне редко. Это объяснялось, с одной стороны, единичными случаями
обращения обвиняемых к прокурору о допуске защитника вследствие незнания
или недопонимания этого права, а с другой — отсутствием указаний о том,
какие основания могут быть приняты во внимание прокурором для
положительного решения вопроса о допуске защитника.

В последние годы положение существенно изменилось. В Украинской ССР
стала складываться практика допуска защитника по постановлению
прокурора. Основанием для этого служат ходатайства обвиняемых, их
родственников, иногда такую инициативу проявляют следователи, обращаясь
с соответствующей просьбой к прокурору. Прокуроры принимали
положительное решение в следующих случаях: наличие у лица, привлеченного
к уголовной ответственности, физических или психических недостатков,
которые не исключают возможности самостоятельно осуществлять право на
защиту, но затрудняют этот процесс; престарелый возраст, неграмотность
обвиняемого; изменение или дополнение обвинения в сторону усиления
ответственности. По отдельным категориям дел, производство
предварительного следствия по которым не обязательно, защитники
допускались прокурорами на дознание.

Положительно должны разрешаться, по нашему мнению, ходатайства о допуске
защитника с момента предъявления обвинения, когда обвиняемый не владеет
языком, на котором ведется судопроизводство, когда санкция статьи, по
которой квалифицируются его действия, предусматривает смертную казнь, т.
е. в случаях, требующих по действующему законодательству обязательного
участия защитника с момента окончания предварительного следствия (п. 3,
5 ст. 45 УПК УССР). Целесообразен допуск защитника с более ранней стадии
и тогда, когда производятся сложные экспертизы и обвиняемому требуется
юридическая помощь для реализации прав, предоставленных ему ст. 197 УПК
УССР.

Статью 142 УПК УССР необходимо дополнить правом обвиняемого обратиться к
прокурору с просьбой о допуске защитника с момента предъявления
обвинения *. Адвокат обязан информировать граждан, обративших-

* Правильно утверждает В. А. Стремовский, что прокурор вправе решить
вопрос о допуске защитника в любой момент предварительного следствия
после предъявления обвинения [114, 51].

т~^,тг,„тт0г^пй помощью по уголовному делу, о содержании Ч. I СТ. ЧЧ О
ш\ а \^^1. .

Первым следственным действием, при котором защитник, допущенный с
момента предъявления обвинения, присутствует и может воздействовать на
процесс получения доказательственной информации, является допрос
обвиняемого. Показания обвиняемого — важное средство защиты. Они могут
подтверждать обвинение в полном объеме, и тогда чистосердечное признание
считается обстоятельством, смягчающим ответственность. Показания
обвиняемого могут также существенно поколебать обвинение, способствуя
всестороннему, полному и объективному расследованию. Учитывая это,
защитник должен помочь обвиняемому сориентироваться в характере его
показаний, беседуя с ним до допроса, а также умело использовать свои
права и тактические приемы в ходе этого следственного действия.

Ученые определяют допрос как «психологическую борьбу двух лиц с
противоположными интересами» [101, 30], как «мыслительную деятельность
двух сторон, участвующих в общении», «процесс совместной мыслительной
информационной деятельности, взаимное воздействие допрашиваемого и
следователя с целью восстановления фактов, обстоятельств, имеющих
значение для расследования дела» [48, 58].

Определяя допрос как борьбу двух лиц, нельзя сбрасывать со счета
психологическое воздействие и роль в установлении доказательственных
фактов лиц, присутствующих при его проведении. По-видимому, назрела
необходимость в разработке тактики допроса, проходящего в присутствии
лиц, допущенных законом к участию в этом следственном действии (в
частности, защитника).

Подлежит немедленному искоренению тенденция, когда для того, чтобы
закрепить показания обвиняемого и предупредить их изменение в суде, к
участию в допросе приглашаются третьи лица, присутствие которых законом
не предусмотрено.

В этой связи справедливо подчеркивается: «Допрос обвиняемого в
присутствии лиц, участие которых не предусмотрено
уголовно-процессуальным законом, влечет искусственное создание
свидетелей по уголовным делам, что является нарушением советского
законодательства. Эта практика неверна еще и потому, что лишает
обвиняемого возможности использовать допрос как средство своей защиты,
она не способствует получению правдивых показаний, сковывает обвиняемого
в свободном повест-

5 561 89

ВОЬсШии, илаошоы^» не» 1*^* – „..г __

кое давление» [101, 53].

А поэтому не проще ли было бы в целях содействия соблюдению законности,
этических норм при допросе,, благоприятного воздействия на обвиняемого,
установления невыясненных вопросов допускать защитника по всем делам с
момента предъявления обвинения.

При допросе важно не только неукоснительно соблюдать все процессуальные
нормы, но и правильно выбрать тактические приемы его производства. Для
определения достоверности доказательств, возможности использования в
целях установления объективной истины определенных фактических данных
немаловажное значение имеет то, с использованием каких тактических
приемов они получены.

Среди рекомендаций по использованию следователем тактических приемов
допроса можно встретить такие» которые существенно ущемляют право
обвиняемого на защиту. То, что они применяются на практике, подчас
приводит к появлению искаженной информации, получению неправдивых
сведений, умолчанию о фактах, которые могут свидетельствовать в пользу
обвиняемого, и т. д. Так, недопустимо в качестве тактического приема
допроса применение форсированного темпа. Рекомендуя этот тактический
прием, Г. Г. Доспулов пишет: «Навязывая допрашиваемому активность,
следователь берет инициативу в свои руки, опережает ход его мыслей, не
давая возможности для размышления и уловок. Поступление обильной
информации от следователя исключает замедление ответов и использование
выдуманной лжи. Возбуждение, напряженность заставляют допрашиваемого
отступать от заранее продуманных ответов и исключают возможность пауз
для обдумывания новой ложной информации» [45, 81].

Автор выпускает из вида, что лица с различными типами высшей нервной
деятельности (холерики, сангвиники, флегматики, меланхолики) по-разному
усваивают разговорную речь и воспринимают окружающую обстановку.
Неодинаковая скорость протекания нервных процессов обусловливает разную
реакцию на внешние раздражители. Следовательно, в зависимости от вида
темперамента допрашиваемому необходимо время на то, чтобы понять
содержание обращенного к нему вопроса, выделить в памяти соответствующую
информацию и выразить ее словесно. Кроме того, надо учитывать словарный
запас, интеллектуальный уровень и иные индивиду-

альные черты допрашиваемого. Форсированный темп, не

«^”””””иш,”.. -Г -• , , 4

может привести к искажению истинных фактов, к неточной передаче деталей
события и прочего. Этот прием есть не что иное, как психическое насилие,
не позволяющее обвиняемому свободно и в полной мере использовать такое
средство защиты, как дачу показаний.

Не без основания подчеркивается в литературе, что выбор тактической
линии зависит от личностных качеств допрашиваемого, его характера и
темперамента [52, 113]. Не способствует обеспечению права обвиняемого на
защиту создание условий, «при которых в воображении обвиняемого
возникает преувеличенное представление относительно собранных
доказательств и объема имеющейся у следователя информации» [48, 88].

М. С. Строгович по поводу подобного тактического приема писал, что
создать у обвиняемого преувеличенное представление об имеющихся
уличающих доказательствах, которых в действительности у следователя нет,
значит санкционировать обман, ложь [103, 20].

Недопустимо применение тактических приемов, в которых таится хотя и не
прямой, но замаскированный обман. Например, использование приема
внезапности позволяет иногда получить желательный для следователя ответ,
однако при этом не учитывается, что полученная проговорка может и не
иметь доказательственного значения.

Таким образом, рекомендуемые тактические приемы допроса требуют
серьезной ревизии с точки зрения соответствия реальному обеспечению
права обвиняемого на защиту. Применение незаконных действий может
привести к негативным последствиям: допрашиваемый не сможет объективно
оценить явления, поддастся внушению, оговорит себя. «Лицемерие,
притворство и ложь возбуждают в допрашиваемом неприязненное чувство,
порождают недоверие к следователю, заставляют замыкаться в себе. Подчас
это приводит к даче ложных показаний или отказу от дачи показаний» [45,
54] *.

Адвокату иногда от обвиняемых, свидетелей становится известно, что в
процессе допроса или других след-

* В этом отношении интересно следующее высказывание венгерского
криминалиста Имре Кертэса: «Следственные работники настаивают на том,
чтобы адвокаты чаще присутствовали на допросах. Это обеспечивает
всесторонность показаний и предупреждает последующие необоснованные
заявления со стороны подозреваемого или обвиняемого о неправильных или
незаконных мерах работников следственных органов» [52, 65].

„„«„„„„Л ттг>тт Т/ОТППТ,^ ЧЯПТИТНИК НР ППИГУТ-

ствовал, следователь использовал недотпиленные 1 аттические приемы
(угрозы, обещания, провокации). Естественно, материалы дела не
подтверждают этих фактов. Некоторые адвокаты, располагая такими
сообщениями, избирают неверный путь отстаивания прав и законных
интересов своего доверителя, ограничиваясь пространными рассуждениями в
суде, не имеющими отношения к конкретному делу, а в ряде случаев, как
свидетельствует дисциплинарная практика коллегий адвокатов, нарушают при
этом требования профессиональной этики.

Между тем от защитника требуется особое внимание к проверке ставших ему
известными фактов применения недозволенных приемов, он должен определить
истинность такого рода заявлений. Чтобы выводы защитника не были
голословны, полезно еще раз тщательно проанализировать под этим углом
зрения материалы дела, в частности последовательность показаний
обвиняемого и суть их расхождений, установить момент и возможные причины
их возникновения. Необходимо выяснить, как конкретно сказалась ситуация,
в процессе которой применены недозволенные приемы, на достоверности
сведений, полученных в ходе следственных действий, и предпринять меры
для устранения неправдивых показаний в пределах, значимых для защиты.
Если полученные в таких условиях показания не подтверждены иными
доказательствами, то они в силу сомнения в их истинности не могут быть
использованы в доказывании, так как все сомнения, которые не
представляется возможным устранить, должны толковаться в пользу
обвиняемого.

Убедившись в вынужденном характере показаний и наличии зафиксированной в
протоколе искаженной информации, целесообразно заявить ходатайство о
дополнительном допросе, повторном проведении следственного действия, в
процессе которого были допущены упомянутые нарушения. Присутствуя при
его проведении, защитник должен использовать все предоставленные ему
полномочия для получения объективных данных.

В тех случаях, когда обвинение построено лишь на нестабильных показаниях
обвиняемого, подкрепленных результатами воспроизведения обстановки и
обстоятельств события (а таких дел немало), необходимо обратить внимание
следователя на расхождения в показаниях обвиняемого, их
непоследовательность, неконкретность, а в той части, где они изменялись
под нажимом,

ня искажение первоначального смысла. С помощью об-

ЕтГ1/И-1У1^1 ^ ах«/^,^ „~г-^-

представить дополнительно, о каких следственных действиях
ходатайствовать, чтобы подтвердить наличие вымысла в показаниях, их
несоответствие действительности и объяснить причины вынужденного
характера таких показаний, тщательно продумать способы установления тех
сведений, на которых настаивает обвиняемый. Эти действия защитника могут
стать прочной основой для выдвижения им контрдоводов в суде, обоснования
выводов о недопустимости использования в доказывании сведений,
поступивших с нарушением процессуальных норм.

Достижение полноты получаемой информации зависит часто от желания самого
допрашиваемого изложить необходимые сведения, от различных условий,
положительно влияющих на его эмоциональное состояние, что во многих
случаях объясняется воздействием адвоката, согласованием с ним четкой
правовой позиции, психологическими факторами, возникающими благодаря
присутствию защитника и восприятию результативности его действий,
активной и квалифицированной юридической помощи.

В установлении объективной истины немаловажное значение приобретает
отношение следователя к заявляемым обвиняемым или защитником
ходатайствам. Безмотивные, слабо аргументированные постановления об
отказе в удовлетворении обоснованных ходатайств подрывают у обвиняемого
веру в справедливость, в реальность института защиты, что может свести
на нет все усилия, направленные на получение полных и правдивых
показаний.

Игнорирование следователем обоснованных ходатайств, заявленных в связи с
проведенным допросом, отвод вопроса, заданного защитником для
установления существенных обстоятельств, приводят к тому, что остаются
не выясненными, не уточненными отдельные обстоятельства дела (возможно,
ускользнувшие от внимания следователя), допускается неполнота,
необъективность следствия, обвинительный уклон. Это может повлечь за
собой дополнительное расследование, неоднократные судебные
разбирательства, а подчас привести к судебным ошибкам.

Взаимоотношения следователя и защитника в процессе допроса имеют
значение не только с точки зрения этики. Они существенно влияют на
формирование у обвиняемого положительного или отрицательного отноше-

.,,,„ ,. „тт^.т^лг-,.™.тт,-> о ттопотп^г, и ця пыбпп ИМ
ТТИНИИ ПЯЛЬ-

нейшего поведения, неуважительное, аренеоре/лшсльное отношение к
адвокату со стороны должностных лиц, занимающихся расследованием, может
восстановить обвиняемого против следователя, вызвать недоверие,
замкнутость, а это, в свою очередь, может отрицательно сказаться на
результатах расследования *.

Предоставленное защитнику право задавать вопросы обвиняемому,
свидетелям, потерпевшим и экспертам в процессе производства следственных
действий является важным инструментом осуществления защиты, позволяет
адвокату активно участвовать в установлении доказательственных фактов.

Вопросы защитника могут быть направлены на обнаружение новых
обстоятельств, которые не были изложены допрашиваемым, детализацию
отдельных фрагментов показаний и преломление их в направлении защиты.
Кроме того, вопросы можно задавать с целью уточнения показаний, если
защитник намерен представить письменные замечания по поводу правильности
и полноты записи в протоколе следственного действия. Здесь уместно
напомнить, что, получая в ходе допроса различную информацию, следователь
перерабатывает ее, нередко по-своему трансформирует и излагает в
процессуальном документе в присущей ему языковой форме. От того, что он
отберет для фиксации, насколько точно изложит, зависит объем и
содержание занесенных в протокол допроса доказательственных фактов. В
протоколе отражается позиция допрашиваемого в начале допроса, мотивы
изменения показаний, тактические приемы, применяемые следователем в ходе
допроса, весь обмен информацией между следователем и допрашиваемым.
Показания обвиняемого должны быть по возможности дословно переданы в
протоколах допроса и очной ставки.

Диссонансом звучит предложение Л. Л. Каневского делать в ходе допроса
черновые записи показаний, а в протокол заносить их только по окончании
допроса, сохраняя при этом свойственные несовершеннолетнему обороты речи
[50, 65]. Оформление протокола после окончания допроса противоречит
закону (ст. 145 УПК УССР), может исказить сущность показаний и никоим

* Следует поддержать высказываемые предложения об обязательном извещении
соответствующих органов обо всех случаях неправильного отношения
следователей к участию защитника в установлении истины по делу.

• /•^ппианитл МИПИВИ7Г\;ЯЛЬНПГТИ

речи.

Содержание вопроса защитника, его форму, момент, когда он задается,— все
это необходимо подчинить единой цели: установить факты,
свидетельствующие в пользу обвиняемого. Вопросы защитника должны быть
досконально продуманы и заданы лишь при уверенности, что положение
подзащитного не ухудшится. Иногда в процессе допроса защитник может
получить интересующие его сведения, поставив несколько второстепенных,
но четко сформулированных и логически увязанных вопросов.

При построении вопроса защитник должен непременно учитывать
интеллектуальный уровень лица, которому он направлен, его эмоциональное
состояние, осведомленность, характер взаимоотношений с обвиняемым,
возможности не только правильно воспринять, понять содержание вопроса,
но и сконцентрировать в ответе известные ему сведения. Иногда полезно
задать вопрос в упрощенной, доступной для допрашиваемого форме,
подразделив его на несколько более мелких вопросов. При допросе
рекомендуется использовать следующие приемы: напоминание, детализацию,
активизацию ассоциативных связей. Важно учитывать и психофизиологические
свойства лица, к которому обращен вопрос. В зависимости от этого
избирается темп, в котором задаются вопросы, возможны их уместное
повторение, уточнение, применяются приемы, направленные на преодоление
стеснения, неуверенности, замкнутости, снимается конфликтный настрой,
который может быть вызван присутствием защитника.

Возбуждаемые в памяти свидетеля или потерпевшего события не должны
порождать отрицательные эмоции, которые могут нежелательным образом
сказаться на объективности и полноте сообщаемых ими сведений.
Недопустимо упоминать обстоятельства, даже косвенно указывающие на
негативные стороны жизни и деятельности обвиняемого. При необходимости
можно задать контрольные вопросы, чтобы установить предубежденность
свидетеля или потерпевшего, выяснить степень соответствия их показаний
действительности, а также выявить иные отрицательные факторы,
воздействующие на показания этих лиц, и их причины.

Содержание вопроса, момент, когда его следует задать, защитник избирает
сообразно сложившимся обстоятельствам дела, но всегда после свободного
рассказа

рывать, подменять беседой в виде вопросов и ответов, что, к сожалению,
нередко случается.

Следователь «ревизует» вопросы защитника с точки зрения содержания и на
этом основании допускает или снимает их.

Правильность принятия следователем решения об отводе вопроса можно
проверить, поскольку отведенный вопрос обязательно заносится в протокол.
Зафиксированный в процессуальном документе такой вопрос может
свидетельствовать о наличии у защитника сомнений, не установленных
обстоятельств, раскрывать направленность защиты, содействовать
формированию внутреннего убеждения у лиц, осуществляющих
уголовно-процессуальную деятельность. На его основе прокурор, судьи,
изучающие впоследствии материалы дела, могут принять процессуальные
решения, важные для обвиняемого.

Одним из оснований отвода вопроса защитника может быть его
несвоевременность. Это —• безусловное право следователя, так как только
он, и никто иной, организует следственное действие, определяет порядок
его проведения, устанавливает тот момент, когда защитник может задать
вопрос. Если вопрос отведен в связи с этим, то защитник вправе его
повторить, выбрав наиболее благоприятный момент.

Существует мнение, что если по одному и тому же обстоятельству на
вопросы следователя и защитника последовали разные ответы, то вопрос
защитника не подлежит обязательному внесению в протокол, так как это
правило относится только к отведенным вопросам. Такая постановка
недопустима, ибо может привести к обвинительному уклону в расследовании,
искажению доказательственной информации, нарушению требований ст. 145
УПК УССР о том, что показания обвиняемого излагаются по возможности
дословно.

Если существенные для защиты сведения не попадут в протокол либо будут
искажены, защитник должен напомнить обвиняемому о его праве требовать
дополнения протокола и внесения в него поправок, которые подлежат
обязательному занесению в протокол (ст. 145 УПК).

Во время допроса обвиняемого, с которым защитник уже обстоятельно
беседовал, уточнял позицию, он может заранее прогнозировать ответ на
заданный вопрос. В то же время, присутствуя при допросе лица, с которым
в силу различных обстоятельств состоялось лишь краткое свидание и не
были подробно оговорены многие момен-

11Л, ^,1ЛЛ^С111111Л^ »~ 11 ^ *-М*- 1 ^ ЛШ,Л ^1
уДО 11 ^ ^ \^^» iv* , а А ” *-* Л а 1 ПС В

состоянии предположить возможные варианты ответов. Если защитник
опасается, что его вопросы могут повредить подзащитному, их лучше не
ставить. Защитник должен помнить, что следователь может использовать
закономерности рефлексивного мышления для получения необходимой
доказательственной информации, строя свою тактику на недомолвках,
умолчаниях защитника, на анализе отведенных вопросов и т. д.

Требуют дальнейшей раз-работки вопросы о допустимых границах и
тактических приемах выяснения при допросах обстоятельств, способствующих
защите одного обвиняемого, но ухудшающих положение других, тактические
приемы участия защитника в допросе свидетелей, потерпевших, чьи
показания отягчают ответственность подзащитного, тактические приемы
установления благоприятного психологического контакта с участниками
процесса. Для этого необходимы обоюдные действия следователя и
защитника. Как известно, психологический контакт создает благоприятную
психологическую обстановку, при которой каждый участник следственного
действия выполняет свои процессуальные и нравственные обязанности,
правильно использует свои процессуальные права.

Анализируя собранные следствием доказательства, изучая показания
обвиняемого, потерпевшего, свидетелей (по протоколам следственных
действий либо непосредственно), защитник подвергает их
криминалистическому анализу. Он состоит в оценке общей правдоподобности
зафиксированных показаний, построении логической модели будущих
показаний, возможности воспринимать конкретные факты в определенных
условиях, проверке соответствия отдельных частей показаний об одном и
том же обстоятельстве с содержащимися в деле доказательствами и т. п.

Наряду с оценкой относимости и допустимости доказательств, их
достоверности криминалистический анализ позволяет выработать
аргументированную позицию, подкрепив ее соответствующими
доказательствами, обнаружить противоречия в доказательственном материале
и предпринять необходимые действия для их устранения, оспорить при
наличии оснований доказательства, противоречащие позиции защиты.
Результаты проведенного криминалистического анализа подсказывают
защитнику наиболее целесообразные тактические приемы реализации целей
защиты.

Глубокому криминалистическому анализу должны быть подвергнуты
содержащиеся в деле документы с тем, чтобы установить обстоятельства,
способствующие защите. Например, сопоставляются документы текстуально
для выявления противоречий в их содержании; логические построения
позволяют обнаружить недостоверность показаний, несогласованность
показаний различных лиц по конкретному обстоятельству, что
свидетельствует о несоответствии их (или некоторых из них)
действительности. Анализ стиля изложения показаний свидетеля,
потерпевшего, их тщательное изучение помогают составить или уточнить
характеристику лица, давшего эти показания, представить его
интеллектуальный уровень, узнать степень осведомленности о конкретной
обстановке, понять отношение его к событию, обвиняемому, позволяет
защитнику определить тактические приемы допроса свидетеля или
потерпевшего в суде.

Процессуальные документы должны подвергаться тщательному анализу с точки
зрения соответствия их реквизитов, правильности и полноты отражения
обстоятельств, касающихся обнаружения доказательств, и т. п. Здесь
уместно привести несколько примеров из практики автора.

Гр-н П. обвинялся в умышленном уничтожении имущества гражданки О. путем
поджога (ст. 145 УК УССР). В процессе осуществления защиты был детально
изучен протокол осмотра места происшествия, особое внимание обращалось
на расположение в комнате предметов, сосредоточение следов возгорания и
т. п. Картина, зафиксированная в протоколе, а также отсутствие в нем
сведений об обнаружении объектов, указывающих на совершение поджога
(горюче-смазочных материалов, спичек, зажигалки и т. п.), анализ
поведения обвиняемого, предшествовавшего событию и во время его,
послужили основанием для оспаривания доказанности обвинения и
отстаивания позиции о непричастности подсудимого к возникшему пожару.
Суд согласился с мнением защиты, П. был оправдан.

По другому делу защитником были сопоставлены протокол обыска, протокол
осмотра вещественного доказательства и заключение судебно-баллистической
экспертизы. Возникли сомнения в том, что изъятое у К. оружие было
специально приспособлено для стрельбы малокалиберными патронами.
Вызванные по ходатайств) защитника свидетели показали, что вследствие
неправильной упаковки и транспортировки были случайно соединены изъятые
у К. детали (на их хранение у К. имелось разрешение) различных
экземпляров оружия (охотничьего ружья и ствола малокалиберной винтовки)
По ч. 1 ст. 222 УК УССР, предусматривающей ответственность за незаконное
хранение огнестрельного оружия, К. был оправдан.

Защитник должен четко представлять, какие доказательственные факты и
каким образом он может получить, присутствуя при производстве
конкретного следственного действия. Кроме того, защитник должен нацелить
сле-

дователя на установление данных о зависимости между личностными
характеристиками обвиняемого и некоторыми признаками состава
преступления. Например, если защитник допущен к делу в связи с наличием
у обвиняемого физических недостатков либо его участие с указанного
периода разрешено прокурором вследствие болезненного состояния,
престарелого возраста или неграмотности обвиняемого, целесообразно
проведение следственных действий с целью выяснения возможности
обвиняемого слышать, видеть в определенной ситуации, однозначно понимать
и оценивать окружающую обстановку, конкретные явления; следует
установить, как состояние обвиняемого могло повлиять на совершение
инкриминируемых ему действий, и т. п. Должны быть избраны
соответствующие тактические приемы (в том числе и по совету защитника),
которые помогут установить обстоятельства, исключающие вину или
смягчающие ответственность обвиняемого. Защитник может обсудить со
следователем план проведения предстоящего следственного действия, внести
предложения по наиболее рациональному его производству.

Законом прямо не предусмотрены подобные действия защитника, но общий дух
советского законодательства, стоящего на страже интересов личности,
оправдывает такую постановку вопроса, поскольку представляет
дополнительные гарантии осуществления конституционного права обвиняемого
на защиту, способствует соблюдению объективности следствия, обеспечению
достоверности доказательств.

Выполнение защитником профессиональных обязанностей часто требует от
него применения знаний из различных областей науки и техники,
следовательно, вынуждает его обращаться за консультационной помощью к
специалистам. Этот вопрос четко не урегулирован в законодательстве, и на
практике адвокаты встречаются с серьезными препятствиями при ее
получении. Ходатайство защитника о приглашении специалиста для дачи
пояснений по специальным вопросам следователь может отклонить.
Результаты же консультации специалиста, полученные по неофициальным
каналам, не могут быть использованы в доказывании.

Статья 6 Закона об адвокатуре в СССР предоставляет защитнику право
запрашивать через юридическую консультацию справки и иные документы,
необходимые в связи с оказанием юридической помощи, из государственных и
общественных организаций.

Может ли быть распространена эта норма на получение консультации у
специалиста? Прямо из закона такое право защитника не вытекает,
по-видимому, оно должно регулироваться самостоятельной нормой.

Резонно консультационную помощь специалистов облечь в форму справок,
которые будут использоваться в качестве источников доказательств.
Следует также определить пределы допустимости получения адвокатом
информации из экспертных учреждений. Это сведения справочного характера,
консультации по различным отраслям знаний, по применению экспертных
методик, позволяющие защитнику избрать правильную позицию, заявить
обоснованные ходатайства, убедиться в том, что заявление данного
ходатайства не ухудшит положение обвиняемого, определить тактические
приемы защиты и т. п.

При обращении за консультационной помощью к специалисту неизбежно
раскрывается часть сведений, доверенных защитнику обвиняемым. Если
консультация специалиста свидетельствует не в пользу обвиняемого,
защитник не станет обнародовать ее, и он не может быть допрошен
следователем по этим вопросам в силу ст. 6 Закона об адвокатуре в СССР и
ст. 69 УПК УССР.

В целях сохранения адвокатской тайны необходимо предусмотреть норму,
запрещающую допрос специалиста по обстоятельствам, связанным с оказанием
консультационной помощи защитнику. В процессе осуществления защиты может
использоваться лишь та полученная от специалиста информация, которая
способствует отстаиванию прав и законных интересов доверителя, остальные
сведения без его разрешения не подлежат разглашению ни специалистом, ни
адвокатом.

Нередко защитник, запросивший через юридическую консультацию из
учреждения или организации данные, необходимые для защиты, не получает
их в связи с тем, что они составляют профессиональную или служебную
тайну и выдаются лишь по запросам следственных и судебных органов
(например, о сумме вклада, психических заболеваниях и др.). Оправдан ли
такой порядок? По-видимому, нет, поскольку это затрудняет защиту, лишает
адвоката возможности отыскать оптимальный вариант защиты, уточнить в
зависимости от содержания истребованных документов, правовую позицию,
убедительно обосновать ее.

Коль скоро такие данные вправе запрашивать только следователь или суд,
но они становятся известны защит-

100

пику, вс! у пившему в процесс, ю, по-видимому, не! не-обходимости
запрещать ему получать их заранее, если этого требуют интересы
подзащитного, не разглашая.

В установлении объективной истины широко используются судебные
экспертизы. Они содействуют получению лицами, осуществляющими
уголовно-процессуальную деятельность, доказательственной информации,
которая может как подтверждать виновность, так и свидетельствовать в
пользу обвиняемого.

Часто для защиты прав и законных интересов граждан необходимо решать
сложные вопросы, требующие интеграции знаний, назначения различных видов
судебных экспертиз, постановки разнообразных вопросов и т. п.

Обвиняемый наделен широкими правами при назначении и производстве
экспертиз. Однако многие из них не могут быть реализованы им
самостоятельно, без помощи защитника; особые затруднения испытывают
несовершеннолетние, лица престарелого возраста, малограмотные.
Значительную помощь в определении и отстаивании позиции защиты может
оказать заключение эксперта.

Помощь адвоката в формулировании вопросов, знание им возможностей
экспертиз способствуют наиболее полной реализации прав обвиняемого.
Вместе с тем проведенное нами анкетирование адвокатов показало, что они
крайне редко оказывают обвиняемому юридическую помощь в указанных
вопросах, поскольку по большинству дел экспертизы проводятся задолго до
их допуска к делу. Кроме того, многие обвиняемые не обращаются к
защитнику (допущенному с момента предъявления обвинения) за помощью, так
как не придают должного значения производству экспертизы. Большую
заинтересованность должны проявлять следователи и адвокаты в
предоставлении своевременной юридической помощи обвиняемому при
назначении экспертизы, ознакомлении с заключением эксперта и в его
оценке.

К делу Г. защитник был допущен по постановлению прокурора о момента
предъявления обвинения. В деле имелось заключение
судебно-психиатрической экспертизы, что обвиняемый не страдает
психическими заболеваниями и вменяем. Тщательно проанализировав этот
документ, адвокат обратил внимание на его неполноту. Из бесед с
обвиняемым, его родственниками защитнику стало известно, что Г. перенес
несколько стрессовых ситуаций. Эти сведения, а также наблюдения за его
поведением убедили адвоката в необходимости перепроверки выводов
экспертов. Однако ходатайства по этому поводу были отклонены. Вызванные
в суд по ходатайству защитника врачи-психиатры подтвердили необходимость
проведения по-

101

вторной стационарной экспертизы, пю оыли усыновлены исиличе^ ское
заболевание и невменяемость Г. Суд применил к нему принудительные меры
медицинского характера.

Ходатайства о назначении экспертизы должны быть, заявлены своевременно.
Необоснованное отклонение таких ходатайств может привести к утере важных
доказательственных фактов.

Обвиняемый 3. обратился к прокурору с ходатайством о допуске защитника с
момента предъявления обвинения. При этом он ссылался на то, что в связи
с проведением ряда сложных следственных действий, назначением различных
видов судебных экспертиз, при производстве которых он желал бы
присутствовать, ему необходима квалифицированная юридическая помощь. В
удовлетворении ходатайства было отказано. Защитник, вступивший в
процессе с момента окончания следствия, обосновывая позицию об изменении
квали фикации, ссылался, в числе иных обстоятельств, на
неприспособленность помещений к хранению продуктов, ненадлежащее
оборудование магазина, вследствие чего произошла сверхнормативная порча
товаров. В удовлетворении ходатайства о проведении
судебно-техно-логической и судебно-бухгалтерской экспертиз следователь
отказал Определением распорядительного заседания дело было возвращено,
для дополнительного расследования в связи с неисследованностью, многих
вопросов, но магазин к тому времени уже переоборудовали и
эксперты-технологи не смогли решить вопросы, поставленные по инициативе
защитника. При дополнительном расследовании были истребованы документы,
на основании которых исключена часть эпизодов и изменена квалификация
действий обвиняемого.

Нередко возникает вопрос, может ли адвокат присутствовать наряду с
обвиняемым при производстве экспертом исследований и даче им объяснений.
Исходя из ст. 48 УПК УССР, защитник, выполняя свои профессиональные
обязанности с момента предъявления обвинения, вправе присутствовать при
производстве следственных действий, когда в них участвует обвиняемый.
Однако производство экспертизы (ст. 198 УПК УССР) в отличие от
назначения экспертизы (ст. 196 УПК) нельзя отнести к следственным
действиям, так как исследования проводит эксперт. Таким образом, из
содержания ст. 48 УПК прямо не следует право защитника присутствовать
наряду со своим подзащитным при производстве экспертизы. В то же время
необходимость в юридической помощи может возникнуть, например, в
случаях, когда проведение экспертных исследований связано с изучением
характера действий обвиняемого, их последовательности, особенностей его
профессиональной деятельности и т. п. Поэтому уголовно-процессуальный
кодекс целесообразно дополнить нормой, предусматривающей право защитника
присутствовать при проведении, экспертных исследований вместе с
обвиняемым.

102

нием либо самостоятельно знакомясь с ним, защитник прежде всего должен
обратить внимание на то, соответствуют ли компетенции эксперта
поставленные вопросы, какова его экспертная подготовка, не содержатся ли
в заключении суждения по правовым вопросам. Следует тщательно
проанализировать все части заключения (вводную, исследовательскую,
выводы). Неверно поступают те адвокаты, которые знакомятся лишь с
выводами, не вникая в содержание заключения, полностью полагаясь на
авторитет эксперта, тем самым они необоснованно отдают экспертному
заключению преимущество перед другими доказательствами.

Иногда в основу заключения кладутся данные, произвольно избранные
экспертом по материалам дела, предоставленного ему для ознакомления. Это
недопустимо, эксперт не может оценивать доказательства.

§ 4. Особенности тактики защиты в суде

Судебное разбирательство — самостоятельная стадия уголовного процесса, в
которой заново и в полном объеме осуществляется процесс доказывания, а
также решается дело по существу.

Судебное доказывание включает как процессуальную, так и мыслительную
деятельность судьи и других участников процесса по оценке доказательств
[75, 33; 100, 182; 115, 295). Особенности судебной процедуры, строгое
разграничение функций обвинения, защиты и разрешения дела предопределяют
специфические приемы деятельности указанных лиц по доказыванию.

Действуя в условиях состязательности, прокурор и защитник наделены
равными правами. «Все, что может делать в судебном разбирательстве
прокурор для обоснования обвинения,— подчеркивает М. С. Строгович,— то
же могут делать обвиняемый и защитник для защиты» (116, 90). Интересы
участников процесса определяют их процессуальные функции:
государственный обвинитель направляет усилия на подтверждение положений,
изложенных в обвинительном заключении, защитник же старается
опровергнуть его доводы, приводит аргументы в пользу подсудимого. Это
требует использования наиболее рациональных (с учетом цели и конкретной
ситуации) тактических приемов.

Защитник, равно как суд и государственный обвинитель, не связан
материалами предварительного рассле-

103

ДОВаНИЯ. ^П чинару лчши^* 1л ..г_„_-

зательства, исследует, оценивает установленные в ходе судебного
следствия обстоятельства дела, изучает личность подсудимого, выясняет
условия, способствовавшие совершению преступления. При этом могут быть
выявлены новые сведения, не фигурировавшие ранее.

Проводя расследование, следователь оперирует данными, добытыми, как
правило, вскоре после свершившегося события и отличающимися большей
точностью, однозначностью, конкретностью, чем по прошествии
определенного времени. Суд же имеет дело с информацией, уже ранее
зафиксированной в протоколах следственных действий, а со временем
претерпевшей изменения под воздействием различных факторов, в том числе
рассказов других лиц, домысливания, забывания, утаивания, новой
интерпретации увиденного или услышанного; утрачиваются либо
видоизменяются отдельные свойства некоторых вещественных доказательств,
что может отрицательно сказаться на установлении с их помощью
существенных для доказывания сведений.

Участники судебного разбирательства знакомы со всеми материалами дела,
имеют представление о содержании различных источников доказательств. Они
не связаны выводами органов расследования. Поэтому, исследуя
доказательства в ходе судебного следствия, они вынуждены
абстрагироваться от убеждения, сложившегося при ознакомлении с делом. В
то же время, зная слабые и сильные стороны собранных следователем
доказательств, защитник соответственно этому избирает либо корректирует
тактику защиты.

Бытует мнение, что у следователя больше, чем у суда, возможностей
применить в целях раскрытия преступления тактические приемы и
технические средства, разработанные криминалистической и другими науками
[59, 5]. С этим трудно согласиться. Речь, очевидно, должна идти не
столько об объеме их возможностей, сколько о разнообразии, оперативности
следственных действий, проходящих, в отличие от статичных в основном
действий суда, непрерывно одно за другим в присутствии подсудимого,
потерпевшего, свидетеля, эксперта, когда здесь же каждому из них могут
быть заданы вопросы, сопоставлены ответы, устранены противоречия.

Следователь — единоличный субъект применения тактических приемов при
производстве конкретного следственного действия. В ходе судебного
следствия тактические приемы сообразно решаемым задачам при-

104

требует от защитника особого внимания при выборе оптимального
тактического приема и оперировании им.

Специфика судебного разбирательства, отправление судебной процедуры при
неукоснительном соблюдении гласности, состязательности,
непосредственности, непрерывности и других принципов, характерных для
этой стадии уголовного судопроизводства, определяют особенности
использования тактических приемов судьями, прокурором, защитником.

В. И. Шиканов пишет: «Механически взять в судебное разбирательство
уголовных дел тактические приемы предварительного следствия нельзя»,
«особенности судебного разбирательства обязывают учитывать их при
разработке тактики проведения судебных действий» [130, 19].

Когда на предварительном следствии и в судебном разбирательстве
участвует один и тот же защитник, он имеет возможность значительно
глубже, чем суд и прокурор, уяснить обстоятельства дела. Это объясняется
тем, что он присутствует при проведении следственных действий и таким
образом непосредственно из первоисточника воспринимает сведения. Более
того, из личной беседы с подзащитным, помимо его официального допроса, а
также из иных, не отраженных в деле, источников, защитник получает
необходимую дополнительную информацию. В этом его преимущество перед
судом и государственным обвинителем: они лишены такой возможности.

Участвуя впоследствии в установлении фактических данных судом, защитник
еще раз, но в иных условиях воспринимает и усваивает их. Таким образом,
полагаясь на глубокое знание материалов дела, защитник в суде свободно
оперирует ими, результативно использует средства и способы защиты,
уверенно применяет тактические приемы. С учетом результативности
примененных на предварительном следствии тактических приемов защитник
может определенным образом откорректировать их в судебном следствии или
же в зависимости от конкретной ситуации (например, изменение
психологического состояния допрашиваемых лиц, возникновение в суде новых
обстоятельств и т. п.) заменить их другими.

Применение тактических приемов в суде защитником, не участвовавшим на
предварительном следствии, имеет специфику. Отличительные особенности
наиболее ярко проявляются прежде всего в тактике беседы с подзащит-

105,

НЫМ. ВСТУПИВ В процесс аислс нр^и,”””” ~.;.-..» «А1:-

при отработке правовой позиции исходит из конкретной формулы обвинения,
изложенной в обвинительном заключении, постановлении о предании суду.
Более того, высказано и закреплено в процессуальных документах мнение
обвиняемого по поводу обоснованности обвинения. Подсудимому и защитнику
известны все материалы дела, тогда как на стадии предварительного
следствия степень их осведомленности о материалах, которыми располагает
следствие, различна.

Поскольку подсудимый и защитник наделены правами, позволяющими
непосредственно участвовать в исследовании всех доказательств,
фигурирующих в суде, то в процессе подготовки к осуществлению защиты
должны быть тщательно продуманы возможные ситуации, учтены реакция лиц,
вызванных в суд, особенности их поведения и показаний в присутствии
подсудимого. В зависимости от этого избираются определенные тактические
приемы их допроса. Одним из первых выясняется вопрос о соблюдении
уголовно-процессуального законодательства при собирании доказательств и
оперировании ими, о соответствии примененных следователем тактических
приемов требованиям законности, научности и этичности. Обнаружив
какие-либо нарушения, защитник намечает способы устранения искаженных
сведений и установления истинных обстоятельств дела, высказывает свои
предложения суду.

Если при отказе от показаний, данных на предварительном следствии,
подсудимый ссылается на применение незаконных методов допроса, суд
обязан проверять законность условий и способов получения показаний и их
процессуального закрепления.

Эффективность защиты во многом зависит от уровня подготовки адвоката к
участию в судебном рассмотрении уголовного дела. Некоторые из них
поверхностно знакомятся с материалами дела (судя по ордеру, за несколько
часов до начала слушания). Таким образом, они лишают себя возможности
тщательно изучить и оценить собранные доказательства, не могут свободно
оперировать ими, продумать и согласовать правовую позицию с подзащитным,
разъяснить ему нормы материального и процессуального права применительно
к конкретной ситуации, разработать тактику защиты и т. п.

Следует категорически отказаться от практики сообщать в юридическую
консультацию о необходимости обеспечить защиту подсудимому
непосредственно перед

106

V. У ,Д1,^^ И.Х>1 IV! ьЗ Л^-СД ЛЛ-М^ЛУ! , \^ 1 и/^11Д,С1 1
Ч-»Л1Л1^/ Ч^1\.С11ЛЛ *_) С*. Л^ 1 Ч~/1 П С1 М V ”

зультатах оказания юридической помощи срочная замена защитника и
направление его в суд по существу не подготовленным к защите только для
того, чтобы процесс не был сорван. Нередко подсудимые отказываются от
такой наспех организованной юридической помощи, что можно рассматривать
как вынужденный отказ, либо настаивают на приглашении избранного ими
адвоката, и рассмотрение дела откладывается. В любой ситуации защитник
обязан настаивать на предоставлении ему времени, необходимого для
изучения собранных на предварительном следствии доказательств, и
свидании с подзащитным для обстоятельной беседы по согласованию правовой
позиции, решения практических вопросов защиты.

О необходимости планирования защиты и подробном плане ее реализации на
каждой стадии уголовного судопроизводства речь шла выше.

В плане защиты, осуществляемой в суде, должны быть предусмотрены
заявление ходатайств в подготовительной части судебного разбирательства,
предложения о порядке наиболее целесообразного ведения судебного
следствия, определение главных пунктов защиты, конкретные действия
(допросы отдельных лиц, постановка вопросов эксперту, оглашение
документов и т. д.). План может быть изменен или дополнен в зависимости
от обстоятельств, возникших в судебном заседании. Однако в нем должны
быть отражены тактические приемы, используемые адвокатом в каждом
судебном действии.

Отрицательно сказывается на практической деятельности адвокатов
недостаточная регламентация участия защитника при предании обвиняемого
суду. Поскольку поручение на осуществление защиты оформляется на
конкретную стадию уголовного судопроизводства, с передачей дела в суд
полномочия защитника, участвовавшего на предварительном следствии,
заканчиваются. В судебном разбирательстве дела участвует защитник,
имеющий поручение на осуществление защиты на данной стадии либо
назначенный в порядке ст. 47 УПК. УССР. Однако в законодательстве прямо
не определено, с какого момента производства дела в суде первой
инстанции допускается защитник. Из ст. 253 УПК УССР следует, что вопрос
об участии защитника разрешается после предания обвиняемого суду. Ст.
266 УПК УССР наделяет его правами для осуществления защиты подсудимого,
что свидетельствует о возникновении у защитника прав после предания
обвиняемого суду. Аналогично решается и во-

10Т

прос об ознакомлении защитника с ма1ериала»ш м^и (ст. 255 УПК УССР).
Предоставление ему такой возможности лишь после предания обвиняемого
суду является серьезным препятствием для заявления ходатайств в
указанной стадии: защитник, не участвовавший на предварительном
следствии и не изучивший материалы дела, может возбудить только
ходатайства, не требующие ознакомления с собранными доказательствами,
например ходатайства о вызове свидетелей, истребовании документов,
прекращении дела по амнистии, вследствие недостижения возраста уголовной
ответственности и некоторые другие.

Об участии защитника в стадии предания суду упоминается лишь в ст. 240
УПК УССР, в которой сказано, что в распорядительное заседание суда
вызываются и выслушиваются лица (в том числе и защитник) в связи с
заявленными ходатайствами. Но и эта возможность осуществления защиты
отдана на усмотрение судьи (суда), о чем прямо указано в законе.
Инструкция об оплате юридической помощи, оказываемой адвокатами
гражданам, предприятиям, учреждениям и организациям, предусматривает
такой вид юридической помощи, как участие в распорядительном заседании.
Однако выполнение поручения на ведение дела в этой стадии не может быть
гарантировано, поскольку, как отмечалось, вызов защитника в
распорядительное заседание зависит от усмотрения судьи (суда).

Все это обусловливает необходимость совершенствования законодательства.
Некоторые ученые ратуют за законодательное закрепление допуска защитника
с начала стадии предания суду [113, 49]. Действительно, такой порядок
был бы логичнее, ибо защитник в силу ст. 23 Основ уголовного
судопроизводства Союза ССР и союзных республик наделен правами с момента
допуска к участию в деле. Таким образом, если он вступил в процесс с
момента предъявления обвинения, то деятельность его как защитника не
должна прерываться до окончательного разрешения дела. Это подлежит
закреплению и в соглашении, заключаемом гражданином с юридической
консультацией, но тем не менее не исключена замена адвоката по желанию
обвиняемого или иным объективным причинам. В юридической литературе
нашла одобрение практика отдельных судей, допускающих защитника к
ознакомлению с делом до принятия решения о предании обвиняемого суду
[113, 167], хотя, строго говоря, она не основана на действующем
законодательстве.

108

ПОСКОЛЬКУ ООВИНМемому и ъ аил и^ри^А м^,1Лчи_, ^Ш1„

обеспечено право на защиту, то уголовно-процессуальные кодексы
необходимо дополнить правом защитника участвовать в распорядительном
заседании суда не только по усмотрению судьи, но и когда сам защитник
находит присутствие в распорядительном заседании целесообразным,
высказывать мнение по обсуждаемым вопросам, изучать материалы дела с
момента их поступления в суд. Принимая участие в этой стадии процесса,
защитник должен пользоваться всеми правами, предоставленными ему ст. 48
УПК УССР.

Кроме того, в ст. 237 УПК УССР желательно включить дополнительное
основание проведения распорядительного заседания: если есть отклоненные
в ходе расследования ходатайства обвиняемого и защитника или имеются
ходатайства, поданные суду. Следует предусмотреть также случаи
обязательного участия защитника в распорядительном заседании — если в
деле есть постановление следователя об отказе в удовлетворении
ходатайства защитника и прокурор не удовлетворил жалобу по поводу
постановления следователя, если требуются пояснения по ходатайствам *.

Осуществление защиты в стадии предания суду осложняется еще и
существующим порядком ознакомления обвиняемого и защитника с
обвинительным заключением. Содержание обвинительного заключения
доводится до сведения подсудимого и становится известно защитнику после
предания суду. Следовательно, ходатайства, адресованные суду, подготовка
и дача объяснений по ним в распорядительном заседании выполняются без
учета тех важных сведений, которые содержатся в обвинительном
заключении.

Своевременное ознакомление с обвинительным заключением приобретает
особое значение для защиты тогда, когда прокурор в соответствии со ст.
229 УПК УССР составил новое обвинительное заключение, внес изменения в
список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание. В связи с такими
коррективами может возникнуть необходимость уточнения правовой позиции и
тактики защиты.

Неосведомленность защитника о содержании указанного документа вынуждает
иногда воздержаться от за-

* Ю. М. Грошевой считает обязательным вызов обвиняемого и защитника в
распорядительное заседание при прекращении дела по нереабилитирующим
обстоятельствам [42, 67].

109

У1и.1^ии/* л^М”^””1-‘” Щ/” ир^дыппп \, у д, у .
11СрСГ1СССППС Ж&

заявления ходатайства (например, о назначении экспертизы, вызове новых
свидетелей, истребовании документов и проч.) в последующие стадии
судебного разбирательства чревато различного рода осложнениями, приводит
к откладыванию слушания дела. Поэтому обвинительное заключение следует
вручать обвиняемому и защитнику сразу же после утверждения его
прокурорО]М.

В стадии предания суду тактика защиты сводится к определению видов
ходатайств, подлежащих возбуждению, выбору приемов их отстаивания
(поскольку защитник не повторяет ходатайство, а выслушивается в связи с
ним, т. е. аргументирует, обосновывает свои просьбы), а также
планированию дальнейшей линии защиты с учетом положительно разрешенных
ходатайств.

Чтобы установить обстоятельства, оправдывающие подсудимого или
смягчающие его ответственность, нередко необходимо допросить свидетелей,
дававших показания на предварительном следствии, но; не включенных в
список лиц, подлежащих вызову в суд. Среди них подчас бывают граждане,
располагающие значимой для защиты информацией, которая не всегда
попадает в соответствующие процессуальные документы. Настаивая на их
до-прО|Се, защитник должен привести аргументы, способные убедить суд в
целесообразности заслушивания их показаний. При этом надо четко
представлять объем сведений, которые они могут сообщить в интересах
подсудимого, быть уверенным в их достоверности, в том, что не возникнет
оснований для иного их истолкования, а оперирование этими данными не
потребует вызова новых свидетелей, проведения процессуальных действий,
ухудшающих положение подзащитного.

Этими же принципами должен руководствоваться защитник при решении
вопроса о возможности слушания (или окончания) дела, если не явились
свидетели, показания которых существенны для защиты. Он должен настоять,
чтобы были выяснены причины их отсутствия, и только в случае признания
причин такими, которые исключают возможность явки данных свидетелей в
суд, их показания могут быть оглашены.

Практике известны случаи, когда решение вопроса о возможности
рассмотрения дела без допроса тех или иных свидетелей откладывается до
окончания следствия. При уважительных причинах неявки в суд свидетелей и
потерпевших, показания которых имеют существенное значение для дела,
защитник должен настоять на пере-

110

ложении в связи с необходимостью обеспечения явки этих лиц в суд.

Для того чтобы процесс не затягивался и в целях предупреждения
нерациональных затрат рабочего времени, ходатайство об обеспечении явки
свидетелей, без которых нежелательно слушание дела, защитник обязан
заявлять своевременно, ибо судья должен предпринять меры для ; их
участия в судебном разбирательстве.

В начале судебного следствия защитник высказывает мнение о порядке
исследования доказательств (ст. 299 УПК УССР). В вопросе о том, как
тактически правильно определить этот порядок, нет единой точки зрения.
Так, допрос подсудимого, не признающего вину, предлагается осуществлять
в конце судебного следствия, после допроса потерпевшего, свидетелей,
поскольку выслушав показания указанных лиц и оценив все доказательства,
подтверждающие его вину, подсудимый может дать объективные показания.

Данная позиция уязвима, так как подсудимый ознакомлен со всеми
материалами дела до судебного разбирательства, знает, какие
доказательства подтверждают его вину, а какие свидетельствуют в его
пользу, и, учитывая это, высказывает свое отношение к обвинению сразу
после оглашения обвинительного заключения. Если в результате
исследования доказательств он решит изменить показания, то может сделать
это на протяжении всего судебного разбирательства дела, в том числе и в
своем последнем слове. В. М. Савицкий справедливо подчеркивает, что
допрос подсудимого последним таит опасность склонить его к признанию
вины, получить показания, согласные с только что установленными фактами.
Отстаивая иной порядок допроса подсудимого, он аргументирует это тем,
что для подсудимого, оспаривающего обвинение, важно, чтобы ему первому
была предоставлена возможность дать объяснения, ответить на вопросы «и
тем самым сразу же привлечь внимание к слабым звеньям в цепи
обвинительных доказательств, указать на пробелы и ошибки
предварительного следствия» [106, 17].

Действительно1, допрос подсудимого первым позволяет ему незамедлительно
использовать такое средство защиты, как дача показаний, и, изложив
необходимые аргументы в свое оправдание, обратить на них особое внимание
участвующих в деле лиц с тем, чтобы в течение всего последующего
разбирательства его показания

111

ИриЬСрЛ^ШСО ГА Ои^_у Л^ДШШ^.^ 1ЖМ^ – – 1 . .,

следствия необходимо присутствие эксперта [93, 77], защитник должен
исходить из того, как это отразится на интересах его подзащитного, не
приведет ли присутствие эксперта при допросах к предвзятому подходу в
процессе экспертного исследования. Иногда, наоборот, уместно настоять на
допросе отдельных свидетелей в присутствии эксперта. Л. Е. Ароцкер
обращает внимание на то, что «в суде на формирование выводов эксперта
могут оказать влияние и впечатления, сложившиеся от восприятия показаний
подсудимого, потерпевшего, свидетелей, выводов других экспертиз,
результатов проведения определенных судебных действий» [17, 166].

Высказывая мнение о возможности рассмотрения дела в отсутствие
неявившегося эксперта или о необходимости его замены другим, следует
руководствоваться тактическими соображениями, помня о том, что
настаивать на явке эксперта в суд не всегда целесообразно.

В интересах защиты можно воспользоваться правом присутствия при
производстве экспертизы, проводимой вне зала судебного заседания, на что
указывает Пленум Верховного Суда СССР.

Случается, что на разрешение экспертизы выносятся вопросы, не имеющие
отношения к делу, либо для ответа на них не нужны специальные познания,
так как интересующие суд сведения носят справочный характер. Защитник
должен обратить внимание суда на эти обстоятельства, добиться устранения
таких вопросов несмотря на то, что разрешение их может быть в интересах
подсудимого. Как и любой участник процесса, защитник не вправе
пренебрегать процессуальной формой получения доказательственной
информации и обязан настаивать на том, чтобы экспертиза не назначалась в
тех случаях, когда имеющие значение сведения могут быть получены из
справочной литературы либо даны специалистом, участвующим в судебном
разбирательстве в порядке ст. 270 1 УПК УССР. В интересах подзащитного
адвокат может самостоятельно отыскать и представить суду такие
справочные сведения.

Защитник не должен оставлять без внимания случаи нарушения установленной
процедуры производства экспертизы в суде и тогда, когда поставленные
эксперту вопросы не оглашаются, не выслушивается мнение участников
судебного разбирательства, определение о назначении экспертизы выносится
в зале судебного за-

120

кратно указывалось в юридической печати [90, 12].

Некоторые адвокаты, руководствуясь неправильным пониманием тактики
защиты, настаивают на вызове эксперта в суд для проверки заключения,
когда в этом нет необходимости, пытаются путем постановки эксперту
замысловатых вопросов, нарочитого оперирования сложной терминологией, а
иногда и умышленным «запутыванием» понятий и суждений поставить под
сомнение достоверность выводов эксперта. Подобные приемы несовместимы с
задачами советской адвокатуры.

Касаясь вопросов оценки заключения эксперта в судебных прениях, А. Я-
Палиашвили считает, что необходимо освещать допустимость заключения
эксперта в качестве источника доказательств, объективность, квалификацию
эксперта, подлинность, достаточность и пригодность материалов
экспертизы, правильность составления заключения и обоснованность
выводов, значение заключения в цепи других источников доказательств [93,
107]. Это же необходимо рекомендовать для освещения в приговоре, где,
как правило, подробной оценки заключения эксперта нет.

Для установления обстоятельств, содействующих защите подсудимого,
защитник может ходатайствовать о производстве судом осмотра места
происшествия, указав цель такого процессуального действия. Не исключено,
что в силу различных причин осмотр места происшествия по конкретному
делу впервые осуществляется именно на стадии судебного разбирательства.
Думается, не должно быть препятствий к тому, что защитник предварительно
ознакомится с местом происшествия (если это не приведет к изменению
обстановки, повреждению следов и т. п.) с тем, чтобы заранее продумать и
предложить наиболее результативные с точки зрения защиты приемы
проведения судом этого действия, при осмотре обратить внимание суда на
существенные для дела обстоятельства (ст. 315 УПК УССР).

Л. Е. Ароцкер справедливо подчеркивает, что при судебном осмотре «нельзя
оставлять без внимания заявления, ходатайства, замечания обвинителя и
защитника, следует внимательно изучать те детали обстановки места
происшествия, на которые ими обращено внимание» [17, 115].

Осмотр места происшествия судом обычно проходит в более благоприятных
условиях, чем на предварительном следствии. Следователь не знает
условий, в которых

121

обдумать тактику осмотра, суду же, как правило, известно место
происшествия, детально описанное в протоколе его осмотра, изображенное
на фотоснимках, схемах. Если осмотр впервые проводится судом, то
исходная информация об осматриваемом участке может быть получена от
подсудимого, потерпевшего, свидетелей. Это позволит соответствующим
образом подготовиться к такому действию не только суду, но и лицам,
участвующим в нем.

В судебном заседании часто принимает участие общественный защитник. В
целях наибольшей результативности тактики защиты адвокат, защищающий
того же подсудимого, должен согласовать с общественным защитником
вопросы, связанные с общей направленностью защиты, с правовой позицией
(в том объеме, который предполагает затронуть общественный защитник),
полезно ознакомить его с некоторыми процессуальными и тактическими
аспектами осуществления защиты.

Иногда суд, прокурор, другие участники процесса недостаточно уважительно
относятся к защитнику. Они более внимательны к ходатайствам, которые
заявляет государственный обвинитель, и к вопросам, которые он задает
допрашиваемым. К сожалению, не все профессиональные юристы, а тем более
лица, присутствующие в зале, осведомлены о том, что защитник не вправе
занять иную позицию, чем та, на которой настаивает подсудимый,
отрицающий вину, и что этим обусловливается тактика защиты. Случаются
еще досадные недоразумения, когда такая позиция защитника становится
предметом частного определения в его адрес.

Взаимоотношения участников процесса не ускользают от внимания
присутствующих в зале и по-разному истолковываются ими, что может
снизить воспитательную направленность судебного разбирательства.
Нежелательным образом сказывается это и на подсудимом, потерпевшем,
свидетелях, угнетает их душевное состояние, мешает сосредоточиться,
переключает сознание с фактов на эмоции, мешает реализовать тактические
приемы защиты, снижает ее эффективность.

Необходимо стремиться к взаимопониманию, строжайшему соблюдению норм
профессиональной этики.

ГЛАВА III. ПРОБЛЕМЫ МЕТОДИКИ ОСУЩЕСГВЛШШН ЗАЩИТЫ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ

Деятельность по реализации системы типичных операций, независимо от
характера решаемых в ходе ее задач, плодотворна лишь на основе научно
состоятельных, апробированных на практике и объединенных единой
организационной идеей предписаний и рекомендаций, при этом предписания и
рекомендации должны представлять упорядоченную совокупность
взаимосвязанных способов и приемов. Эта совокупность в самом общем виде
является методикой деятельности. Причем совокупность взаимосвязанных
способов и приемов можно представить как методику деятельности, если
последняя последовательна, целеустремленна и направлена на наиболее
эффективное и экономное решение аналогичных задач определенного класса.

Данное определение применимо на любом уровне: для методической
деятельности в целом (всеобщий уровень), деятельности в определенной
отрасли науки и практики (специальный уровень), деятельности при решении
конкретной научной или практической задачи (единичный уровень). Из него
вытекает следущее: а) эффективность деятельности зависит от степени ее
методичности; б) методичность — это наиболее целесообразная
последовательность и упорядоченность деятельности; в) необходимая
последовательность и упорядоченность обеспечиваются системой способов и
средств, дающих достоверные и воспроизводимые результаты; г) система
способов и последовательность их применения имеют алгоритмическую основу
и могут быть формализованы; д) методику деятельности можно в
соответствующих пределах автоматизировать.

Очевидно, не требует доказательства тот факт, что результативность
любого рода юридической деятельности неразрывно связана с методическими
приемами и рекомендациями, направленными на решение установленных
законом задач, и степенью их соблюдения в процес-

123

изводства, протекающего, как отмечалось, в экстремальных условиях.

К сожалению, методика этой деятельности разработана криминалистами лишь
применительно к следствию. Однако некоторые положения криминалистической
методики могут быть заимствованы при создании методик судебного
разбирательства уголовных дел и осуществления защиты.

Методике расследования преступлений посвящены работы Р. С. Белкина, А.
Н. Васильева, А. И. Винберга, И. А. Возгрина, И. Ф. Герасимова, А. Н.
Колесниченко, С. П. Митричева, И. Ф. Пантелеева, Н. А. Сенчика, С. И.
Тихенко, М. П. Шаламова, Н. П. Яблокова и других криминалистов, которые
создали теорию методики расследования и дали конкретные практические
рекомендации в этой области.

Криминалистическая методика расследования развивается в направлении
создания общей методики как раздела науки криминалистики и частных
методик расследования отдельных видов преступлений. Оба направления
взаимосвязаны, практическое воплощение методических положений
криминалистики реализуется через частные методики.

Подробный анализ определения криминалистической методики дали Р. С.
Белкин [22, 177], А. Н. Васильев и Н. П. Яблоков [30, 66]. Это избавляет
от необходимости комментировать все имеющиеся определения. Как известно,
каждое определение содержит позитивные моменты, раскрывает сущность
рассматриваемого предмета с той или иной стороны и в целом позволяет
получить достаточно четкое представление о предмете криминалистической
методики расследования. В то же время значительное число формулировок,
их разноплановость свидетельствуют об отсутствии единства в понимании
методики расследования, ее принципов, что, безусловно, негативно
сказывается не только на дальнейшем развитии ее основ, практическом
применении положений криминалистической методики, но и тормозит
разработку методики судебной деятельности, методики защиты прав и
законных интересов граждан.

Обращает на себя внимание тот факт, что многие авторы, формулируя
принципы методики расследования, включают в нее принципы, не являющиеся
для нее специфическими. И. Ф. Пантелеев, например, относит к числу
методических принципов, определяющих процесс рас-

124

стической законности» [81, 5], в то время как это общеправовой принцип
и, следовательно, не является специфическим только для методики
расследования. Это же характерно и для принципов методики расследования,
названных И. А. Возгриным: соблюдение законности, единство теории и
практики в методике расследования, самостоятельность методики
расследования отдельных видов преступлений, целостность методики
расследования отдельных видов преступлений [32, 129]. Здесь
общефилософские понятия единства теории и практики, соотношения
всеобщего, особенного и единичного, принцип системности представлены
даже не как принципы частной науки, а как принципы одного из учений
данной науки.

Как справедливо замечает Н. А. Селиванов, не могут быть принципами
методики расследования такие положения, которые распространяются не
только на методику, но и на другие части криминалистики или на другие
науки, равно как и те, которые не являются общими для всех частных
методик, а распространяются лишь на некоторые из них [108, 120].

В значительной части работ по криминалистике нет четкого разграничения
общих положений и принципов методики расследования, данные понятия
смешиваются. Например, И. Ф. Пантелеев относит эффективное использование
научно-технических средств при расследовании преступления к числу общих
методических принципов [81, 5], а А.Н. Васильев включает особенности их
применения в общие положения методики расследования [28, 34];
обеспечение быстроты и полноты И. Ф. Герасимов относит к предмету общей
части методики расследования [35, 16], С. П. Митричев — к ее общим
положениям [82,27].

Не могут быть отнесены к общим положениям методики расследования
правовые и процессуальные вопросы, в частности такие, как быстрота и
полнота расследования, возбуждение уголовного дела, уголовно-правовая
характеристика, правильная правовая оценка преступления,
профилактическая деятельность следователя и др. Не обосновано также
включение в число основных принципов методики расследования положения о
том, что «любая методика должна разрабатываться с учетом широкого
использования специальных знаний в различных формах» [30, 109], так как
использование их относится к содержанию криминалистической деятельности

125

в целом и является одним но с^са^’и до^шл^ии;- . в уголовном
судопроизводстве.

На наш взгляд, наиболее полно и аргументированно основные принципы
методики расследования изложены Н. А. Селивановым [108, 121—128] и
сводятся к следующему:

планомерность осуществления системы действий, из которых складывается
расследование;

обусловленность методики расследования предметом доказывания;

обоснованность методики расследования положениями соответствующей
типовой методики, учитывающей типовую криминалистическую характеристику
преступлений данного вида;

учет обстоятельств дела, следственной ситуации, наполняющих методику
конкретным содержанием;

оптимальный набор следственных действий, обеспечивающий полноту,
точность и экономичность расследования;

подразделение следственных действий на первоначальные и последующие;

оптимальная последовательность намечаемых и проводимых следственных
действий;

включение в структуру методики не только простых элементов в виде
отдельных следственных действий, но и комплексов следственных действий,
подчиненных каким-либо частным задачам;

решение вопроса о чередовании отдельных следственных действий внутри
каждой частной совокупности и определение оптимальной очередности
осуществления самих серий;

подвижность, динамичность методики расследования любого конкретного
преступления.

В число основных принципов Н. П. Яблоков включает следующее требование к
методике: она «должна основываться на знании той сферы человеческой
деятельности, в которой совершаются преступления данного вида» [30,
109], и это справедливо. Многие криминалисты считают необходимым изучать
закономерности, свидетельствующие о зависимости методики расследования
от значительной совокупности объективных и субъективных факторов,
влияющих на характер преступного деяния. от содержания конкретной
информации по делу и источников ее поступления, особенностей
следственных ситуаций и т. п. [30, 69].

И. А. Возгрин полагает, что криминалистическая ме-

126

^М..„~ ..„; .„_.-,_ .._г~ _г.. , .,_,–

ления раскрытия, расследования и предотвращения преступлений в целях
выработки научно обоснованных рекомендаций по наиболее эффективному
проведению судебного исследования отдельных видов преступлений [32, 52].
Автор допускает методологическую неточность. Закономерности возникают и
развиваются как объективно существующая, повторяющаяся, существенная
связь явлений. Познание закономерностей открывает возможность их
практического использования в деятельности людей. Элементы же
организации и осуществления расследования формируются человеком в
процессе изучения закономерностей отражения в окружающей среде
расследуемых событий и представляют собой правила оптимального
проведения данной работы.

Многие ученые определяют криминалистику как науку о закономерностях
возникновения, собирания, исследования и использования доказательств и
основанных на познании этих закономерностей средствах, методах судебного
расследования и предотвращения преступлений [20, /8]. В развитие этого
определения В. И. Гонча-ренко вполне резонно замечает, что именно знание
закономерностей возникновения доказательственной информации служит
основой для разработки технических средств, тактических приемов и
методов для собирания, исследования и использования фактических данных о
преступлении [38, 53].

Поскольку методика расследования это составная часть науки
криминалистики, то при определении ее предмета не следует пренебрегать
приведенными выше соображениями. Это необходимо и потому, что
технические средства, тактические приемы и методики расследования при
конструировании предмета криминалистики и в практической деятельности по
расследованию преступлений и судебному разбирательству уголовных дел
могут рассматриваться только как система, ибо предметом науки не могут
быть разрозненные элементы, собранные в механически объединенный
конгломерат.

Анализ и некоторое усовершенствование наиболее, на наш взгляд,
обоснованных определений методики расследования дают основание для
следующего вывода: криминалистическая методика расследования как.
функция криминалистики — это совокупность взаимосвязанных способов и
средств определенным образом упорядоченной деятельности по наиболее
эффективному реше-

127

нию задач расследования отдельных видов и групп преступлений.

На методику расследования оказывают влияние си-туационность условий и
вариационность деталей осуществления этой деятельности. Поэтому в
частных методиках в зависимости от тех или иных типичных ситуаций могут
возникать отдельные подсистемы или модификации, работающие по принципу
импликации.

Создание методик расследования со всеми их разновидностями — процесс
сложный и длительный. Однако, несмотря на это, в результате более чем
полувекового развития советской криминалистики проделана значительная
часть работы: органы предварительного расследования и дознания
располагают теорией и многочисленными частными методиками, которые
постоянно совершенствуются и обогащаются за счет обобщения и анализа
следственного опыта.

Скромнее достижения в области разработки методики разбирательства в
судах различных категорий дел. Имеющиеся исследования относятся в
основном к сфере организационных, уголовно-правовых и процессуальных
проблем, вопросы же криминалистической тактики и методики
рассматриваются поверхностно.

Практика остро нуждается в научно обоснованных криминалистических
рекомендациях по организации и наиболее эффективному проведению
судебного следствия с учетом особенностей различных видов преступлений.
Подчеркивая важность научной разработки криминалистической методики
судебного разбирательства, Р. С. Белкин отмечает, что для правильного ее
выбора небесполезно знание методик расследования, несмотря на то что суд
не может использовать ту же методику, которая была применена
следователем. Причины этого он усматривает в различии исходных данных у
следователя и суда, в их процессуальном положении, в характере и
процессуальных условиях деятельности [22, 219]. Вместе с тем
сопоставление общих положений методики расследования с основными
требованиями, предъявляемыми к организации и производству судебного
разбирательства, с используемыми при этом приемами и средствами
свидетельствует об их определенной корреляции. Причем некоторые общие
положения методики расследования, ее принципы могут стать
основополагающими для криминалистической методики судебного
разбирательства, а отдельные методические рекомендации по проведению
предварительного следствия применимы не

128

ного разбирательства, как государственный обвинитель и защитник.

В необычном ракурсе исследует связь криминалистической методики и
судебной практики И. А. Возгрин. Правильно подчеркивая необходимость
изучения судебной практики, он рассматривает ее как инструмент
совершенствования методики расследования. Исключительное значение
судебной практики для криминалистической методики он усматривает в том,
что в приговорах судов определяется правильность следственной практики и
как результат — эффективность и обоснованность методических рекомендаций
по ее организации. «Судебная практика (как и следственная) является для
криминалистической методики одновременно объектом изучения и критерием
истинности» [32, 137]. О совершенствовании предварительного
расследования через изучение судебной практики совершенно справедливо
пишет Ю. В. Кореневский.

В отдельных работах советских криминалистов намечен подход к решению
вопроса об обратном влиянии криминалистической методики на судебную
практику. Это важная в научном и практическом аспектах проблема.
Отмечается, в частности, что методика судебного разбирательства зависит
от обстоятельств (которые следует учитывать лишь в совокупности),
отражающих специфику определенной категории уголовных дел, а также от
обстоятельств, относящихся к характеру и условиям судебной деятельности.
С учетом этого убедительно звучит предложенная в литературе структура
методики судебного разбирательства. Она состоит из обстоятельств,
подлежащих выяснению по конкретной категории уголовных дел; особенностей
построения и проверки судебных версий, типичных для определенной
категории уголовных дел; особенностей производства судебных действий по
делам данной категории [22, 220]. Однако такая структура методики
судебного разбирательства отражает ее лишь в общих чертах, поэтому
нуждается в дальнейшей детализации.

Действительно, особенности судебной процедуры, и в частности протекание
ее в условиях состязательности сторон, определяют специфику методики
судебного разбирательства в целом, особенности методики поддержания
государственного обвинения и методики защиты. Методика судебного
разбирательства не может развиваться в отрыве от реальностей уголовного
процесса, а по-

129

Э1^и>.у И^ЬЛИИ^^^^*.*. ~ ~^^\^/Д,^И1Г1\^ 1*с*
<_. vi>1>С*1АГ1^ Ш^Ч>Ш1.х *х«^> ^
~х~,.х.ч1л.х ^«хх^хх^,

проявлениям предвзятости, тенденциозности при расследовании и судебном
разбирательстве еще бескомпромисснее, чтобы полностью исключить судебные
ошибки, неправосудные приговоры.

Достижение этих целей в полном объеме возможно в первую очередь
благодаря дальнейшему совершенствованию законодательства, в том числе в
направлении расширения сферы деятельности защитника в уголовном
судопроизводстве, предоставлении ему более широких прав по доказыванию.

Обеспечение указанных задач требует также высочайшего уровня
профессиональной подготовки каждого адвоката, что может быть достигнуто,
в частности, на основе широкого изучения, обобщения и внедрения
положительного опыта, глубокого научного осмысления методов защиты,
дальнейшей разработки тактических приемов, используемых защитниками,
общих принципов методики защиты и создания конкретных методик
осуществления защиты по отдельным видам преступлений. Важным фактором
повышения эффективности работы адвокатов в этом плане, таким образом,
является внедрение данных криминалистики в теорию судебной защиты и в
практику ее осуществления, возведение благодаря этому доказывания по
уголовным делам на более высокий качественный уровень. Такой подъем
уровня адвокатской работы окажет ощутимое содействие социалистическому
правосудию в борьбе за полное искоренение преступности в нашей стране.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм // Поли. собр.

соч. —Т. 18.— С. 7—384.

Ленин В. И. Конспект книги Гегеля «Наука логики»//Там же.—

Т. 29.—С. 77—218.

Ленин В. И. Письмо к рабочим и крестьянам по поводу побе

ды над Колчаком//Там же. — Т. 39.— С. 151—159.

Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского

Союза. — М.: Политиздат, 1986. — 352 с.

Закон Союза Советских Социалистических Республик об адво

катуре в СССР. — М.: Политиздат, 1979. — 11с.

Положение об адвокатуре Украинской ССР // Вторая сессия Вер

хов. Совета Украинской ССР (десятый созыв) 30—31 окт.

1980 г.: Стеногр. отчет.— К., 1981. —С. 224—241.

Постановление Пленума Верховного Суда СССР № 1 от 16 мар

та 1971 г. «О судебной экспертизе по уголовным делам»//СП

Пленума Верхов. Суда СССР, 1924—1977.—М., 1978.—Ч. 2.—

С. 335—342.

Постановление Пленума Верховного Суда СССР № 5 от 16 ию

ня 1978 г. «О практике применения судами законов, обеспечи

вающих обвиняемому право на защиту» // Бюл. Верхов. Суда

СССР. — 1978, — № 4. — С. 8—12.

Постановление Пленума Верховного Суда СССР № 8 от 28 но

ября 1980 г. «О практике применения судами законодательства

при предании обвиняемого суду»//Бюл. Верхов. Суда.— 1978.—

№ 1.—С. 7—12.

Определение судебной коллегии по уголовным делам Верхов

ного Суда СССР по делу Зиракишвили // Бюл. Верхов. Суда

СССР,—1983.—№ 4.—С. 25—26.

Постановление Пленума Верховного Суда СССР № 15 от 5 де

кабря 1986 г. «О дальнейшем укреплении законности при осу

ществлении правосудия» // Бюл. Верхов. Суда СССР.— 1987 —

№ 1.—С. 8—12.

Определение судебной коллегии по уголовным делам Верхов

ного Суда РСФСР по делу Григорьянц//Бюл. Верхов. Суда

РСФСР. — 1980. — № 2. — С. 9.

Постановление президиума Белгородского областного суда по

делу Выродова // Бюл. Верхов. Суда РСФСР.—1984.—№ 2.—

С. 9.

Адаменко В. Процессуальное положение защитника обвиняе

мого // Проблемы охраны прав граждан в сфере борьбы с пре

ступностью.— Иваново, 1980. — С. 32—42.

Алексеев Н. С., Лукашевич В. 3. Ленинские идеи в советском

уголовном судопроизводстве. Возбуждение уголовного дела и

144

1970. —192с.

Алексеев Н. С., Макарова 3. В. Ораторское искусство в суде. —

Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1985.— 176 с.

Ароцкер Л. Е. Использование данных криминалистики в судеб

ном разбирательстве уголовных дел.— М.: Юрид. лит., 1964.—

223 с.

Арсеньев В. Д., Заблоцкий В. Г. Использование специальных

знаний при установлении фактических обстоятельств уголовного

дела. — Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1986.— 152 с.

Баев О. Я. Конфликты в деятельности следователя. — Воронеж:

Изд-во Воронеж, ун-та, 1981.— 160 с.

Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. Т. 1. Общая тео

рия советской криминалистики. — М.: Изд-во Акад. МВД

СССР, 1977. —340 с.

Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. Т. 2. Частные

криминалистические теории. — М.: Изд-во Акад. МВД СССР,

1978. —410 с.

Белкин Р. С. Курс Советской криминалистики. Т. 3. Кримина

листические средства, приемы и рекомендации. — М.: Изд-во

Акад. МВД СССР, 1979. —408 с.

Белкин Р. Тенденции и перспективы развития криминалистики //

Соц. законность. — 1983. — № 1. — С. 24—26.

Белкин Р. С., Винберг А. И. Криминалистика и доказывание. —

М.: Юрид. лит., 1969. —216 с.

Бойков А. Д. Роль защитника в предупреждении преступле

ний.—М.: Юрид. лит., 1971.— 112 с.

’26. Бойков А. Д. Пути повышения эффективности деятельности защитника.—
М.: Ин-т Прокуратуры СССР, 1972. — 57 с.

Бойков А. Д. Этика профессиональной защиты по уголовным

делам. — М.: Юрид. лит., 1978.— 176 с.

Васильев А. Н. Проблемы методики расследования отдельных

видов преступлений.— М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978.— 72 с.

Васильев А. Н. Тактика отдельных следственных действий. —

М.: Юрид. лит., 1981.— 112 с.

Васильев А. Н., Яблоков Н. П. Предмет, система и теоретиче

ские основы криминалистики. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.—

142 о.

31. Винберг А. И. О научных основах криминалистической такти

ки // Правоведение. — 1965. — № 3. — С. 78—83.

Возгрин И. А. Криминалистическая методика расследования

преступлений. — Минск: Вышэйш. шк., 1983.—215 с.

Выдря М. Участники судебного разбирательства и гарантии их

прав. — Краснодар: Изд-во Кубан. ун-та, 1979.— 101 с.

Гаврилов А. К., Асташенков В. Г. Этико-правовые вопросы вза

имоотношений следователя с адвокатом // Развитие теории и

практики уголовного судопроизводства в свете нового законо

дательства о Верховном Суде СССР, Прокуратуре СССР и ад

вокатуре в СССР. — Воронеж, 1981. —С. 81—83.

Герасимов И. Ф. Вопросы развития и совершенствования мето

дики расследования отдельных видов преступлений // Вопросы

методики расследования преступлений. — Свердловск 1976 —

С. 5—16.

Гинзбург Г. А., Поляк А. Г., Самсонов В. А. Советский адво

кат.—М.: Юрид. лит., 1968.— 200 с.

Гольдинер В. Д. Защитительная речь. — М.: Юрид. лит, 1970.—

167 с.

145

Гончаренко В. И. Использование данных естественных и техни

ческих наук в уголовном судопроизводстве (методологические

вопросы). — К.: Вища шк. Изд-во при Киев, ун-те, 1980.—

157 с.

Гончаренко В. И. Кибернетика в уголовном судопроизводстве. —

К.: Вища шк. Изд-во при Киев, ун-те, 1984. — 52 с.

Гончаренко В. И., Кушнир Г. А., Подпалый В. Л. Криминали

стическая характеристика преступлений // Криминалистика и су

деб, экспертиза.— К., 1986,— Вып. 33.— С. 3—8.

Горский Г. Ф., Кокорев Л. Д., Элькинд П. С. Проблемы дока

зывания в советском уголовном процессе. — Воронеж: Изд-во

Воронеж, ун-та, 1988. — 304 с.

Грошевой Ю, М. Сущность судебных решений в советском уго

ловном процессе. — X.: Вища шк. Изд-во при Харьк. ун-те,

1979.—143 с.

Гуняев В. А. Содержание и значение криминалистических харак

теристик преступлений // Криминалистическая характеристика

преступлений.—М., 1984.—С. 58—61.

Густое Г. А. Понятие и виды криминалистической характери

стики преступлений // Криминалистическая характеристика пре

ступлений. — М., 1984.— С. 43—48.

Доспулов Г. Г. Психология допроса на предварительном след

ствии.—М.: Юрид. лит., 1976.— 112 с.

Доспулов Г. Г. Оптимизация предварительного следствия. —

Алма-Ата: Наука, 1984.— 208 с.

Драпкин Л. Я. Понятие и классификация следственных ситуа

ций // Науч. тр. Свердл. юрид. ин-та. — Свердловск, 1975. —

Вып. 41. —С. 26—44.

Дулов А. В., Нестеренко П. Д. Тактика следственных дейст

вий.— Минск: Вышэйш. шк., 1971. — 272 с.

Калитвин В. В. Защитник как субъект доказывания в совет

ском уголовном судопроизводстве // Развитие теории и практики

уголовного судопроизводства в свете нового законодательства

о Верховном Суде СССР, Прокуратуре СССР и адвокатуре в

СССР.—Воронеж, 1981—С. 77—78.

Каневский Л. Л. Организация расследования и тактика следст

венных действий по делам несовершеннолетних. — Уфа: Изд-во

Башкир, ун-та, 1978. — 88 с.

Карнеева Л. М., Кертэс И. Источники доказательств по совет

скому и венгерскому законодательству.— М.: Юрид. лит., 1985.—

136 с.

Кертэс Имре. Тактика и психологические основы допроса. —

М.: Юрид. лит., 1965.— 164 с.

Киселев Я. С. Этика адвоката. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та,

1974. — 103 с.

Клочков В. В. Криминалистическая характеристика преступле

ний: состояние и перспективы исследований // Криминалистиче

ская характеристика преступлений. — М., 1984. — С. 19—25.

Кобликов А. С. Право обвиняемого на защиту при производстве

предварительного следствия. — М.: Госюриздат, 1961. — 80 с.

Коврига 3. Ф. Уголовно-процессуальная ответственность. — Во

ронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1984. — 190 с.

Кокорев Л. Д. Подсудимый в советском уголовном процессе. —

Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1974.— 270 с.

Кокорев Л. Д. Проблемы уголовно-процессуальной защиты в

свете нового законодательства об адвокатуре в СССР // Разви

тие теории и практики уголовного судопроизводства в свете но-

146

СССР и адвокатуре в СССР. — Воронеж, 1981. —С, 68—74.

Колбая Г. Н. Соотношение предварительного следствия и су

дебного разбирательства. — М.: Юрид. лит., 1975.— 152 с.

Колдин В. Я., Полевой Н. С. Информационные процессы и

структуры в криминалистике.— М.: Изд-во Моск. ун-та, 1985.—

134с.

Колесниченко А. Н., Коновалова В. Е. Криминалистическая ха

рактеристика преступлений.— X.: Юрид. ин-т, 1985.— 93 с.

Комиссаров В. И. Научные, правовые и нравственные основы

следственной тактики.— Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1980.—

140 с.

Коновалова В. Е. Криминалистическая тактика: принципы и

функции//Криминалистика и судебная экспертиза. — К., 1981.—

Вып. 22.— С. 40—47.

Коновалова В. Е., Колесниченко А. Н. Теоретические проблемы

криминалистической характеристики // Криминалистическая ха

рактеристика преступлений.—М., 1984. — С. 15—19.

Конституционные основы правосудия в СССР / Под ред.

В. М. Савицкого. —М.: Наука, 1981. —366 с.

Криминалистика / Под ред. И. Ф. Пантелеева, Н. А. Селивано

ва.—М.: Юрид. лит., 1984.—544 с.

Крылов И. Ф, Криминалистическая характеристика и ее место

в системе науки криминалистики и в вузовской программе //

Криминалистическая характеристика преступлений. — М., 1984.—

С. 31—34.

Куцова Э. Ф. Гарантии прав личности в советском уголовном

процессе. •—’М.: Юрид. лит., 1973. — 199 с.

Ларин А. М. От следственной версии к истине. — М.: Юрид. лит.,

1976.—199 с.

Ларин А. М. Презумпция невиновности. — М.: Наука, 1982.—

151 с.

Леоненко В. В. Профессиональная этика участников уголовного

судопроизводства. — К.: Наук, думка, 1981. — 162 с.

Либус И. А. Презумпция невиновности в советском уголовном

процессе. — Ташкент: Узбекистан, 1981. — 232 с.

Совершенствование уголовно-процессуального законодательства

и охрана прав личности / Ф. А. Лопушанский, В. В. Леоненко,

Г. И. Чангли и др.— К.: Наук, думка, 1983. —223 с.

Лузгин И. М. Некоторые аспекты криминалистической харак

теристики и место в ней данных о сокрытии преступлений // Кри

миналистическая характеристика преступлений. — М., 1984. —•

С. 25—30.

Лупинская П. А. Доказывание в советском уголовном процес

се.—М.: ВЮЗИ, 1966. — 102 с.

Макарова 3. В. Научно-технические средства в уголовно-процес

суальной деятельности адвоката // Актуальные проблемы укреп

ления социалистической законности и правопорядка. — Куйбы

шев, 1982.— С. 112—117.

Макарова 3. В. Обязанность адвоката-защитника по доказыва

нию — важная гарантия права обвиняемого на защиту // Проб

лемы охраны прав граждан в сфере борьбы с преступностью.—

Иваново, 1980.— С. 26—32.

Мартынчик С., Титаренко В. Методика участ! адвоката в кри-

мшальних справах//Рад. право.— 1977. — № 1. — С. 70—73.

Медведев Н. Н. Криминалистика и уголовный процесс // Тр. Ир-

кут. ун-та.—Иркутск, 1971.—Вып. 11, т. 81, ч. 4.—С. 129—150.

147

80. Меженцева п. л. /или,”1″‘”-«~- –

производстве // Вопр. борьбы с преступностью.— М., 1982.—
Вып. 37. — С. 57—66.

Методика расследования отдельных видов преступлений. — М.:

ВЮЗИ, 1982. — 66 с.

Митричев С. П. Методика расследования отдельных видов пре

ступлений // Криминалистика и судебная экспертиза. — К.,

1973. —Вып. 10. —С. 27—33.

Митрохин Н. П. Законность и демократизм предварительного

следствия.— Минск: Вышэйш. шк., 1979.— 206 с.

Михеенко М. М. Доказывание в советском уголовном судопро

изводстве.— К., Вища шк. Изд-во при Киев, ун-те, 1984.— 133 с.

Мотовиловкер Я. О. О принципах объективной истины, презумп

ции невиновности и состязательности. — Ярославль: Изд-во Яро

слав, ун-та, 1978.— 96 с.

Мухин И. И. Объективная истина и некоторые вопросы оценки

судебных доказательств при осуществлении правосудия.—

Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1971. — 183 с.

Некрасова М. П. О некоторых аспектах процессуального поло

жения адвоката-защитника // Вопр. организации суда и осуще

ствления правосудия в СССР. — Калининград, 1977. — Вып. 5.—

С. 125—141.

Некрасова М. П. К проблеме законного интереса обвиняемого //

Развитие науки и практики уголовного судопроизводства в све

те требований Конституции СССР. —М., 1978. —С. 164—166.

Некрасова М. П., Осяк О. В., Цветинович А. Л. О коллизии

позиций обвиняемого и защитника в уголовном процессе // Вопр.

организации суда и осуществления правосудия в СССР. — Ка

лининград, 1975.— Вып. 4.— С. 93—104.

О практике применения судами РСФСР законодательства, свя

занного с обеспечением права обвиняемого (подсудимого) на

защиту, и некоторых других норм, гарантирующих права лич

ности в советском уголовном судопроизводстве // Бюл. Верхов.

Суда РСФСР.—1980. —№11. —С. 11—17.

Образцов В. А. Криминалистическая характеристика преступле

ний: дискуссионные вопросы и пути их решения // Криминали

стическая характеристика преступлений.— М., 1984.— С. 7—15.

Общественные и личные интересы в уголовном судопроизвод

стве. — Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1984. — 158 с.

Палиашвили А. Я- Экспертиза в суде по уголовным делам. —

М.: Юрид. лит., 1973.— 142 с.

Пантелеев И. Ф. Криминалистика — наука о раскрытии преступ

лений // Криминалистические проблемы пространственно-времен

ных факторов в методике расследования преступлений. — Ир

кутск, 1983. —С. 3—21.

Пашкевич П. Ф. Процессуальный закон и эффективность уго

ловного судопроизводства. — М.: Юрид. лит., 1984. — 176 с.

Перлов И. Д. Защита и правосудие // Роль и задачи советской

адвокатуры. — М., 1972.— С. 124—153.

Петрухин И. Л. О расширении защиты на предварительном след

ствии//Сов. гос-во и право. — 1982. — № 1. — С. 62—70.

Побегайло Г. Д. Некоторые аспекты формирования внутренне

го убеждения адвоката // Актуальные вопросы развития и совер-

‘шенствования законодательства о судоустройстве, судопроиз

водстве и прокурорском надзоре. — М., 1981. — С. 68—77.

Полевой Н. С. Криминалистическая кибернетика. — М.: Изд-во

Моск. ун-та, 1982. — 208 с.

148

1 пп тт * ” .., . I и г! Г7„.„, — .*
ъл/~

Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter

Варфоломеева Т.В. 1987 – Криминалистика и проффесиональная деятельность защитника (книга)