Лукашевич В.Г. 1989 – Тактика общения следователя с участниками отдельных следственных действий (книга)

Лукашевич В.Г. 1989 – Тактика общения следователя с участниками
отдельных следственных действий

Введение

Проведение утвержденного XXVII съездом КПСС курса на ускорение
социально-экономического развития, демократизацию всех сторон
общественной жизни, повышение роли человеческого фактора неотделимо от
укрепления социалистической законности и правопорядка, обеспечения
надежной охраны конституционных прав и законных интересов советских
граждан, строгого соблюдения принципов социальной справедливости.
Залогом успешного решения этих задач является дальнейшее повышение
результативности деятельности правоохранительных органов, и прежде всего
органов внутренних дел. В постановлении ЦК КПСС “О дальнейшем укреплении
социалистической законности и правопорядка, усилении охраны прав и
законных интересов граждан” (ноябрь 1986 г.) признана необходимость
перестройки работы милиции с тем, чтобы она, наряду с другими
правоохранительными органами, надежно обеспечивала защиту интересов
государства и прав граждан, еще эффективнее вела борьбу с
правонарушениями и преступностью, служила подлинным образцом строжайшего
соблюдения законности. Поэтому быстрое и качественное раскрытие и
расследование преступлений обоснованно связывается с дальнейшим
повышением научного и организационного уровня следственной деятельности:
а) расширением научных основ расследования на базе использования
передовых достижений науки и техники; б) повышением профессионального
мастерства следователей и работников органов дознания; в)
совершенствованием организационных начал расследования преступлений.

С другой стороны, повышение роли человеческого фактора в общественном
производстве и управлении, расширение сферы коллективных форм
деятельности, изменения в содержании и структуре человеческой
деятельности, вызванные научно-техническим прогрессом на современном
этапе коммунистического строительства, обусловливают необходимость
включения проблемы общения, как важнейшего социально детерминирующего
фактора и специфически человеческого способа организации деятельности, в
психолого-правовые и криминалистические исследования тактики
расследования преступлений.

В этом плане важно определить закономерности, которые управляют общением
в рамках уголовного судопроизводства, и раскрыть механизмы, которые при
этом действуют; увидеть в натуре “работу” тех социальных факторов,
которые определяют психическое содержание общения; разработать тактику
такого общения. При этом неизбежны методологические и методические
трудности, связанные с выходом за рамки, очерченные традиционно
юридическими дисциплинами, с проблемой стыковки частных научных знаний.

В криминалистической литературе предпринимались попытки систематизации
тактических приемов (А. В. Дулов, Г. Г. Доспулов, А. Н. Васильев, С. Г.
Любичев, А. А. Закатов и др.). Однако систематизация осуществлялась лишь
в рамках конкретного следственного действия, главным образом допроса,
преимущественно по характеру приемов извлечения доказательств.

Представляется обоснованным, используя в качестве методологической
основы философскую посылку обусловленности методов познания характером
отображения познаваемого объекта, провести криминалистическую
классификацию следственных действий исходя из уровней отражения
информации. Предметы отражают информацию на элементарном уровне, а
человек—на интеллектуальном (психическом) уровне.

Многократно повторяющаяся практика собирания доказательств выделила
типичные, с присущими им общими свойствами объекты, несущие в себе
доказательственную информацию. Это либо материальная обстановка
преступления (или ее отдельные части, предметы) — “вещи”, которые
отражают информацию материально, либо люди — носители идеальных
представлений (субъективных образов), мысленных (психических) отражений.
Сама природа этих объектов допускает возможность группировки на их
основе познавательных действий следователя, направленных на получение
доказательственной информации.

Предложения о классификации следственных действий на две группы исходя
из видов источников доказательств (вещественные и личные) были высказаны
еще в разработках дореволюционных русских процессуалистов И. Я.
Фойницкого, Л. Е. Владимирова. Ее разделяют в настоящее время Р. С.
Белкин, А. А. Эйсман, С. А. Шейфер и другие ученые. Она действительно
возможна, поскольку не только отражает специфику источников
доказательственной информации, используемых при расследовании
преступлений, характеризуя при этом главный метод исследования
(познания), но и выделяет особенности взаимодействия, осуществляемого в
процессе реализации этого метода.

Исходя из изложенного, представляется методически оправданным ряд
следственных действий: допрос, очная ставка, предъявление для опознания,
проверка показаний на месте (по Уголовно-процессуальному кодексу
Украинской ССР — воспроизведение обстановки и обстоятельств события) — в
учебных целях объединить в одну группу с условным названием
“следственные действия для получения информации от людей”. Ее
особенность связана с тем, что преступление закономерно порождает и
психическое отражение — субъективный образ — происшедшего события,
предшествовавших ему и последовавших за ним явлений, сформировавшихся в
сознании человека в результате сложной психической деятельности в
сохраняющихся в “следах памяти” (“идеальные следы”) будущих обвиняемых,
свидетелей и других лиц в виде образно-понятийных структур. Они
недоступны для внешнего наблюдения. След в памяти нельзя выявить
осмотром либо отыскать с помощью прибора специалистом. Его можно
получить, извлечь из материального источника (человека) только путем
непосредственного воспроизведения самим источником под влиянием
(воздействием) поставленной следователем задачи в ходе названных
следственных действии. При этом используются тактические приемы,
основанные на рациональном познании: расспрос, рассказ, демонстрация,
графическое воспроизведение, мимика, жесты — отсюда следственные
действия допустимо именовать вербальными от латинского verbus — слово.
Использование указанного термина в рамках предложенной систематизации
имеет важное учебное значение, так как помогает уяснить специфику
познавательных средств каждого следственного действия и отдельных групп
сходных следственных действий. А это, в свою очередь, устраняет ненужное
дублирование учебного материала при их изучении и способствует
правильному выбору и применению следственных действий на практике.

Всю рассматриваемую группу следственных действий объединяет особый
объект исследования для получения информации — человек. Условно его
допустимо представить в трех “образах”:

1) как источника психического отображения события преступления;

2) как носителя материальных следов преступления; 3) как субъекта
взаимодействия, направленного на получение этой информации и обеспечение
процесса доказывания. При этом последнее, по нашему мнению, допустимо
отнести к главному объединяющему моменту. Взаимодействие красной нитью
проходит через все перечисленные следственные действия, составляя их
стержень, выступая в весьма специфической форме — общения. В этом
взаимодействии человек как носитель информации не просто пассивный
объект, по поводу и в отношении которого проводятся действия, а активный
и деятельный субъект отношений, могущий оказывать существенное влияние
на его ход и результаты. В связи с этим одна из задач криминалистики
видится в том, чтобы на основе данных психологии, логики, теории
принятия решений и других наук разрабатывать тактические приемы
управления процессом общения при проведении рассматриваемых здесь
следственных действий. Их особое положение и необходимость научной
разработки обусловливается рядом обстоятельств.

Во-первых тем, что источником информации является человек — гражданин
СССР, личная неприкосновенность которого гарантируется Конституцией
СССР. При этом интересы источника идеальной информации не всегда
совпадают с целями расследования, а при общении нередко возникают
конфликтные ситуации. Поэтому извлечение информации должно основываться
на свободном волеизъявлении субъекта и здравом формулировании им
оценочных суждений, желании общаться и сообщать следствию ранее
воспринятое.

Во-вторых, организационными, методическими и тактическими трудностями
формирования психологического контакта и познания (“раскрытия”)
субъективного образа (“следа памяти”) о событиях, относящихся к
прошлому.

В-третьих, значительной распространенностью и важностью указанных
следственных действий в работе по расследованию преступлений. По данным
некоторых исследований (А. И. Михайлов) более четверти своего рабочего
времени следователи тратят только на производство допросов.

В-четвертых, отсутствием отвечающих современному уровню развития
общественных наук криминалистических рекомендаций практике, в то время
как достижения социологии, психологии, логики, кибернетики и информатики
создали методологическую и методическую предпосылки комплексного подхода
с использованием данных этих наук при разрешении рассматриваемой
проблемы.

В советской уголовно-процессуальной науке и криминалистике традиционно
исследуются проблемы, главным образом относящиеся к процедурным аспектам
формы следственных действий, в то время как при производстве этих
следственных действий возникает множество самых разнообразных
неурегулированных правом ситуаций. Так, например, порой в практике
наблюдаются случаи, когда внешне, с позиций процессуальной формы,
следственное действие, скажем допрос, отвечает всем необходимым
уголовно-процессуальным правилам (нормам), но поставленная цель не
достигается, так как с точки зрения криминалистической тактики он
проводится неверно. Опрос следователей и изучение уголовных дел, которые
ими расследовались, проведенные в рамках изучения эффективности
производства рассматриваемой группы следственных действий, показали, что
они не всегда достаточно четко ориентируются в их содержательной,
познавательной и тактической сторонах. Такое положение, не случайно, ибо
вопросы тактических средств деятельности следователя редко
рассматриваются в методической литературе. Разумеется, сказанное не
означает, что никакие аспекты” этой проблемы не затрагиваюсь в
криминалистической литературе. Отдельные вопросы привлекали внимание
ученых-криминалистов. Однако их исследования носили локальный характер,
тактические приемы преимущественно разрабатывались применительно к тому
следственному действию, при проведении которого они встречаются наиболее
часто. Не предпринималось целостного рассмотрения проблемы,
охватывающего все стержневые положения, составляющие содержание
познавательного инструмента следователя в ходе общения с участниками
процесса.

Отмеченные выше обстоятельства предопределили необходимость подготовки
настоящего учебного пособия, в котором впервые предпринята попытка
рассмотрения проблемы вербальных следственных действий комплексно, с
позиции ряда наук: социальной и юридической психологии, логики,
информатики, теории принятия решений и управления, криминалистики. В
отличие от имеющихся по этой проблематике работ, в предлагаемом пособии
тактические приемы рассматриваются в контексте и применительно к этапам
развития (протекания) общения в типичных тактических ситуациях
перечисленных следственных действий. Тактические приемы подаются как
постоянно развивающаяся и обновляющаяся система, воспроизводящая
структурные особенности общения, в основе которой лежит научная природа
происхождения приемов. Отмеченное позволяет по-новому построить способ
изложения последних: определив происхождение и содержание тактического
приема, дать рекомендации к применению его в ряде следственных действий
с учетом специфики каждого и типичной тактической ситуации, а также
рекомендации к применению комплекса тактических приемов в отдельных
следственных действиях. Так, центральным интегрирующим и
систематизирующим звеном для всей группы вербальных следственных
действий выделяется допрос, рассматриваемый комплексно: как средство
доказывания; как процесс специфического общения следователя с
участниками процесса; как метод получения информации и как социальное
явление, имеющее этическую и воспитательную стороны. Это позволяет на
основе метода допроса, избежав неизбежных при иной подаче учебного
материала повторов, рассмотреть лишь особенности организации и тактики
управления общением в ходе иных вербальных следственных действий: очной
ставки, предъявления для опознания, проверка и уточнения показаний на
месте.

В учебном пособии также анализируются и намечаются пути
непосредственного и опосредованного использования достижений
научно-технической революции на современном этапе, конкретные приемы и
методы управляющего психологического влияния на человека с целью
раскрытия его внутреннего субъективного образа (“следов памяти”).

Полноту освещения отдельных вопросов работы и ее структуру определяет
уровень планируемого научения главных адресатов пособия. В отличие от
работ аналогичного вида, в которых учебный материал подается на уровне,
способствующем формированию представлений в системе
информационно-репродуктивных методов обучения, в настоящем пособии
сделана попытка систематизации и подачи материала в русле
проблемно-поисковых методов развивающего обучения.

Не разделяя появившуюся тенденцию искусственного усложнения и
“онаучивания” языка учебных и практических пособий, следует, однако,
заметить, что язык пособия должен соответствовать уровню развития языка
науки, а он все больше “специализируется”, отходит от житейского,
обыденного. Поэтому в работах, описывающих результаты междисциплинарных
исследований, выходящих за рамки юридических наук, неизбежно
использование специальной терминологии, которая требует определенных
усилий для ее восприятия.

Работа подготовлена на основе руководящих решений партии и правительства
по вопросам дальнейшего укрепления социалистической законности и
правопорядка, постановлений пленума Верховного суда СССР, приказов и
указаний Генерального прокурора СССР, приказов министра внутренних дел
СССР, материалов следственной и судебной практики.

Учебное пособие в первую очередь рассчитано на слушателей высших учебных
заведений системы МВД СССР, осуществляющих подготовку специалистов на
базе среднего юридического образования, адъюнктов и преподавателей, а
также практических работников органов внутренних дел: следователей, лиц,
производящих дознание, оперуполномоченных аппаратов уголовного розыска и
БХСС.

Глава первая Научные основы общения следователя с участниками процесса
на предварительном следствии

Расследование преступлений представляет собой целенаправленную
деятельность следователя по установлению истины. Человеческая
деятельность в любой сфере социальной действительности выражается
совокупностью действий, объединенных общей целью, на достижение которой
они направлены (“…человеческая деятельность не существует иначе, как в
форме действия или цели действия”). В. И. Ленин неоднократно
подчеркивал, что познание связано с активной деятельностью человека, при
этом оно проходит путь от незнания к знанию, от знания менее полного к
знанию более полному, к постижению сущности фактов и установлению
истины. Сказанное в полной мере относится и к деятельности следователя,
несмотря на то, что она носит многоаспектный характер и имеет весьма
специфическое содержание.

В литературе указывается на три основные стороны этой деятельности:
познавательную, удостоверительную и коммуникативную. При этом предметом
научных уголовно-процессуальных и криминалистических исследований чаще
всего становились отдельные действия или комплексы (системы) действий
следователя, связанные с собиранием, исследованием, оценкой и
использованием доказательств, что соответствует познавательному и
удостоверительному аспектам следственной деятельности. Вместе с тем
следует отметить отсутствие сколько-нибудь системного исследования
коммуникативной стороны деятельности следователя. Последняя представлена
как общение следователя с участниками процесса, которое, с одной
стороны, выступает в качестве организующего начала любого расследования
преступлений, и с другой — является средством получения
доказательственной информации в ходе вербальных следственных действий.

Расследуя преступления, следователь вступает в контакт (взаимодействие)
и устанавливает различные отношения с широким кругом учреждений,
организаций, предприятий, должностных лиц и граждан. Чаще всего целью
этих общений является получение какой-либо информации, способствующей
качественному ведению следствия. Отсюда одной из проблем, на решении
которой интересы науки уголовного процесса, криминалистики, социологии,
психологии и практики расследования преступлений близко соприкасаются,
является разработка адекватного методологического подхода к исследованию
закономерностей и механизмов общения в сфере уголовного судопроизводства
с целью последующей подготовки практических рекомендаций по оптимизации
деятельности лиц, включенных в этот процесс

Несмотря на очевидную важность затронутых здесь вопросов, уровень их
разработанности в современной юридической науке остается крайне низким.
Это отчасти, по-видимому, объясняется их ярко выраженным
междисциплинарным характером и отсутствием удовлетворяющих задачи
научного исследования методологических концепций и методически
обоснованного инструментария. Усилия, прилагаемые учеными-юристами в
этом направлении, как правило, ограничивались рамками правовых знаний,
что соответствовало реально сложившимся направлениям
уголовно-процессуального и криминалистического изучения предварительного
следствия, проходимых по схеме: “процессуальные нормы — научные
рекомендации — следственная практика”. Отправные пункты разрешения
обозначенной проблемы, по нашему убеждению, лежат вне сферы юридической
науки. Здесь за основу допустимо принять научную концепцию, в которой
главное значение отводится фундаментальным закономерностям общественного
развития. В этом случае плоскость анализа пройдет через социальный,
социально-психологический и личностный срезы традиционно правового
института расследования преступлений.

В настоящее время проблема общения заняла одно из ведущих мест в ряде
специальных психологических дисциплин: психологии труда, инженерной
психологии, медицинской, педагогической, организационной, юридической и
других. К ней обращаются в тех случаях, когда требуется изучить
современную трудовую деятельность людей, информационные процессы
взаимодействия между ними при управлении сложными техническими
комплексами, анализе форм и способов общения, формирования навыков
общения, стиля совместной деятельности и т. п.

Традиционно в правовых исследованиях, проводимых в контексте
деятельностного подхода, расследование преступлений и вся динамика
процессов, включенных в этот специфический вид деятельности
рассматривались преимущественно в рамках отношений “субъект-объект”, где
в качестве субъекта выступало лицо, наделенное правами проводить
расследование, а объектом его воздействия любые материальные образования
(вещи и люди), связанные с событием преступления. При этом
взаимодействие лиц, вовлеченных в сферу этой деятельности, выносилось
как бы за скобки, лишь подразумеваясь, либо рассматривалось с позиций их
правового статуса.

Таким образом, предметом изучения являлась преимущественно
индивидуальная деятельность лиц, вовлеченных в уголовно-правовые
отношения. Желали того исследователи или нет, в правовом анализе
индивидуальной деятельности они абстрагировались от связи ее субъекта с
другими людьми, что позволяло раскрыть лишь одну, хотя и существенную,
сторону изучаемого явления. Однако становится все более очевидным, что
исследование индивидуальной деятельности не может ограничиваться только
анализом субъект-объектных связей. При всей их важности они составляют
только один аспект проблемы. Другой, не менее важный — это взаимосвязи
лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, представленные
отношениями “субъект-субъект”. Поэтому нам представляется, что
дальнейшая разработка проблемы оптимизации процесса расследования
преступлений требует перехода к комплексному исследованию деятельности
лиц, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства, которая протекает
в условиях их взаимодействия друг с другом — рассмотрения всей системы
расследования в плане общения.

Приведенный в литературе общефилософский анализ категории “общение”
создает методологическую предпосылку конкретизации представления о
рассматриваемом понятии на иных методических уровнях исследования и
применительно к специфической социальной среде уголовного
судопроизводства. В соответствии с этим нами было проведено
исследование, на методике которого остановимся ниже.

Деятельность следователя по расследованию преступлений представляет
собой один из видов социального поведения людей. В целом она формируется
и развивается в тех же жизненных отношениях индивида, в рамках которых
вообще возникают связи его с другими людьми, определяется его социальная
активность. Мы не обнаружили, да их по-видимому и нет, каких-либо особых
механизмов, специально управляющих поведением лиц, общающихся в
уголовном судопроизводстве. Именно это обстоятельство и предопределило
возможность использования социологического подхода к изучению феномена
общения при расследовании преступления, рассмотрению его в общей
структуре общественных отношений, складывающихся в правоприменительной
деятельности.

Суть социологического подхода к анализу исследуемой проблемы заключается
в том, что общение в сфере уголовного судопроизводства рассматривается
как социальный процесс, субъекты которого являются вместе с тем
участниками общественных отношений. В качестве таковых они занимают
определенное место в должностной структуре правоохранительных органов,
строго установленную позицию в уголовном процессе и, помимо этого,
играют ряд иных социальных ролен. А поскольку социальное поведение
человека нельзя рассматривать как “чистую” функцию его места в обществе,
то на принятие участниками процесса решений, определяющих характер
общения в рамках конкретного расследования, оказывает влияние не только
занимаемая процессуальная позиция, но и вся совокупность их социальных
связей. Юридические (процессуальные) нормы лишь очерчивают пределы и
определяют основные направления общения — играют роль самых общих
ориентиров. Поэтому для познания всего многообразия феномена общения при
расследовании преступлений оказалось недостаточно одного только
юридического анализа применения норм закона, который охватывает лишь
отдельные элементы процессуальной деятельности субъектов уголовного
судопроизводства. Потребовался также социологический анализ,
распространяющийся и на непроцессуальную деятельность как названных
субъектов, так и иных должностных лиц и граждан, так или иначе
вовлеченных в процесс расследования. Это, соответственно, расширило круг
ситуаций подлежащих рассмотрению, а следовательно угол освещения
предмета изучения, который стал несколько иным, отличным от традиционно
юридических аспектов исследования.

В научном плане социологический подход позволил углубить и расширить
понимание содержания общения в деятельности по расследованию
преступлений и увидеть, какой социальный смысл скрывается за логической
операцией подведения частных случаев под действие общей закономерности.
В конечном итоге это направлено на разработку криминалистических
рекомендаций, учитывающих соответствие единичных общественных отношений,
складывающихся в области уголовного судопроизводства, господствующему
типу социальных связей и отношений.

Социологический подход, смысл которого заключается в рассмотрении
общения в неразрывной связи с общественными отношениями, направлен также
на решение ряда спорных вопросов науки криминалистики и уголовного
процесса. В социологическом исследовании общения на предварительном
следствии центр тяжести переносится на изучение реализации объективного
аспекта общественных отношений.

Общение, по своей сути являясь межличностным взаимодействием, в то же
время фиксирует не просто взаимоотношения индивидов, а их отношения как
более или менее типичных представителей различных социальный групп и
общностей. На этом уровне анализа мы абстрагировались от личностных
психологических особенностей общающихся индивидов и изучали определенные
“типажи”. Такими “социальными типами” лиц в рассматриваемой сфере
являются следователи, потерпевшие, свидетели, обвиняемые и другие. Их
общение выступает как персонифицированная форма конкретизации правовых и
процессуальных отношений, однако при таком подходе нас интересовало лишь
объективное содержание, воплощающееся в личностной форме взаимодействия.
Здесь речь фактически идет о персонификации в определенной степени
“безличностных” отношений, не только содержание, но и форма которых
зачастую жестко регламентированы установленным законом процессуальным
порядком.

Лицо, вступая в уголовно-процессуальное общение как представитель
определенного социального типа участников процесса, осуществляет
коммуникативную деятельность, направленную на достижение целей своей
общности (типажа). В свою очередь, сама эта деятельность обусловлена
объективной необходимостью раскрытия и расследования преступлений, а
значит и обмена информацией взаимодействующих людей — общением друг с
другом. При этом следователь выступает как представитель социально
определенной группы, реализуя в общении свою профессиональную роль.
Здесь личность следователя представлена как продукт правовых и
процессуальных отношений и в то же время как выразитель и носитель этих
общественных отношений.

В конечном итоге именно это и предопределяет возможность и необходимость
рассмотрения деятельности общения с позиции социологии. Такой подход
позволил рассмотреть и представить проблему общения’ в рамках уголовного
судопроизводства как целостную специально организованную систему
социальных отношений и общность лиц, взаимодействующих друг с другом по
поводу раскрытия и расследования преступлений.

Социологический подход в нашем исследовании неразрывно связан с
социально-психологическим, рассматриваемым в качестве первого уровня
изучения любой социальной проблемы. Это обусловлено, по справедливому
замечанию Е. В. Шороховой, тем, что всякая социальная проблема одной из
своих сторон, граней, зависимостей — всегда и психологическая проблема,
поскольку в системе всех общественных отношений в качестве “центральной
образующей” выступает человек.

Социально-психологический подход прежде всего ориентирован на анализ
взаимодействия между какой-либо социальной общностью (системой) как
функциональной сущностью и индивидами как ее элементами. Предметом
социально-психологического исследования общения в уголовном
судопроизводстве обозначена проблема освоения участниками ролевых
структур (предписаний), в которых фиксируются наиболее типичные,
общественно необходимые виды деятельности, социальные функции и
социально-типичные способы поведения взаимодействующих лиц. Общение в
уголовном судопроизводстве происходит в процессе предметных
деятельностей его участников, в ходе которых они не только усваивают
определенную совокупность социальных функций, ролей, норм и
обязанностей, но и, в свою очередь, оказывают влияние на это общение, на
его развитие и на других участников сложившихся отношений. При этом
общение рассматривается как процесс реализации общественных отношений во
всем их многообразии, включая и субъективное отношение личности к
объективному положению в ролевой структуре общества: анализ переходов
объективных отношений в субъективные, а также объективизации
субъективных отношений в процессе общения. В этом случае общение на
предварительном следствии предстает как социальная деятельность, в
которой происходит усвоение личностью общественного опыта, т. е.
происходит субъективизация объективных моментов отношений, и в то же
время это деятельность, через которую субъективные качества личности, в
том числе и ее отношение к своему социальному положению, объективируются
в общественных результатах.

Выше уже отмечалось, что общение представляет собой многомерный
полифункциональный процесс, полностью раскрыть который в какой-либо
одной “системе координат” невозможно. Поэтому главное направление
анализа, в контексте настоящего исследования, связывалось с основными
функциями общения в уголовном судопроизводстве.

В социально-психологической литературе рассмотрены различные функции
общения в жизнедеятельности индивидов. Для целей исследования
представляется достаточным, выделить две группы функций.

В первую группу объединены функции трех классов:
регуляционно-коммуникативные; информационно-коммуникативные и
аффективно-коммуникативные. Первый класс функций охватывает регуляцию
всех отношений между участниками уголовного процесса — упорядочение их
поведения в широком смысле. Второй класс описывает функции, относящиеся
к передаче—приему информации. К третьему классу относятся функции,
детерминирующие эмоциональную сферу участников процесса. Разумеется, что
в реальном общении перечисленные функции выступают в единстве. При этом
реализуются они так или иначе по отношению к каждому участнику общения,
но различным образом. Так, например, акт общения, выступающий для
следователя как получение информации, для потерпевшего может выступать в
функции эмоциональной разрядки.

Вторая группа объединяет функции: а) организации совместной
деятельности; б) познания людьми друг друга; в) формирования и развития
межличностных отношений. В ходе расследования преступлений
осуществляется обмен информацией между следователем и участниками
процесса, формируется план совместной деятельности и распределяются ее
элементы, происходит взаимная стимуляция, контроль и коррекция действий.
По существу, общение выполняет функцию организации как совместной, так и
индивидуальной деятельности. Функция познания людьми друг друга связана
с решением задачи изучения личности отдельных участников процесса и
практически не исследованными процессами рефлексии, в первую очередь
между следователем и лицами, оказывающими противодействие расследованию.
Анализ функции формирования и развития межличностных отношений
предполагает изучение широкого спектра психологических, социологических,
правовых, этических и других вопросов, открывающих перспективу познания
этого сложного механизма.

Таким образом, исследование структуры общения в уголовном
судопроизводстве проводилось нами на двух уровнях. На первом уровне
анализа изучались акты общения как единого процесса, развивающегося во
времени и пространстве, который поддается расчленению на ряд стадий
(этапов) или периодов. Здесь основная задача была связана с определением
содержания периода общения, его темы, которая зависит от конкретных
условий вступления в контакт со следователем лиц, и далее—с раскрытием
динамики этого общения: развитие темы периода, выявление используемых в
нем средств (тактических приемов). В результате исследования было
выявлено, что общение на предварительном следствии всегда имеет
конкретно-ситуативный характер и протекает соответственно тому, кто
вступает в общение и какие между ними складываются отношения. Однако это
не устраняет возможности выделения каких-то общих видовых отличительных
черт, позволяющих создать концептуальную модель общения. Результаты
анализа позволяют предположить, что в “жестких” рамках
уголовно-процессуального закона общение как социально-психологический
феномен выступает весьма подвижной системой, внутренние механизмы
которой обеспечивают возможность определенного распределения (и
перераспределения) функции между его участниками (разумеется, в
социально-психологическом смысле), смены ролей во ходу решения задачи,
взаимного содействия (или противодействия), взаимной коррекции,
контроля, компенсации. Важными его моментами являются также эмпатия и
рефлексия.

В процессе общения складывается своеобразный “общий фонд” информации,
которым пользуются партнеры по взаимодействию, создаются новые
специфические механизмы регулирования динамики психических процессов и
состояний, формируются совместные стратегии решения задач и общий стиль
деятельности. Каждый отдельный период общения может быть завершенным,
если тема исчерпана и поставленные задачи решены, и незавершенным, если
задачи полностью не реализованы и сохраняется потребность в дальнейшем
общении.

При этом следует иметь в виду, что в уголовном судопроизводстве участник
процесса вступает в общение с различными лицами и с одинаковой темой
несколько раз. Так, например, с очевидцем события может быть проведена
беседа в рамках предварительной проверки материалов о преступлении,
затем в процессе предварительного следствия он будет давать показания в
качестве свидетеля и, наконец, будет допрошен в ходе судебного
разбирательства дела. Это, очевидно, требует выработки единой
последовательной линии (стратегии) общения и соответствующей
процессуально закрепленной процедуры. В этом же плане видится весьма
уязвимым для критики сложившийся на практике порядок опознания
каких-либо объектов, при котором они предварительно предъявляются лицу в
рамках так называемой “оперативной комбинации”, порою в единственном
числе, а затем уже проводится следственное действие — предъявление для
опознания, что по существу является явным нарушением закона. При этом,
по действующему уголовно-процессуальному закону, не исключена
возможность предъявления для опознания того же объекта в третий раз — во
время судебного разбирательства.

Личностный подход связан с изучением внутренних (психологических)
структур и механизмов общения.

В психологии пока еще не разработаны достаточно четкие модели процессов
(периодов) общения, принципы и схемы их анализа. Однако уже на
современном уровне познания допустимо выделить некоторые его стадии
(этапы). Начальной стадией общения является определение общих для
участников взаимодействия “координат”, модулей, эталонов, опорных
образов. Они выступают в роли своеобразной базы, относительно которой
строится весь дальнейший процесс общения. В традиционно
криминалистических исследованиях этот этап связывают с установлением
психологического контакта, и его содержание остается предметом острых
дискуссий в юридической литературе.

Сам процесс общения развертывается как последовательность циклов, каждый
из которых представляет собой сопряженный акт партнеров по общению. Цикл
начинается с выявления цели (задачи), которая возникает в ходе
взаимодействия, и завершается согласованием индивидуальных решений
(действий). Последовательность циклов может предопределяться заранее
сформированной программой или направляться самим ходом выполняемой
совместной деятельности. Центральным звеном этой стадии общения является
согласование действий, выполняемых его участниками.

На завершающей стадии процесса общения осуществляется согласование
результатов взаимодействия, их контроль и коррекция, вырабатываются
общие позиции его участников либо, напротив, происходит их размежевание.
Это, в частности, выражается в согласовании сформированных в процессе
общения представлений, понятий, решений, принципов и стратегий
совместной деятельности.

Разумеется, конкретная динамика процесса общения: длительность и
содержание стадий, переходы между ними, состав циклов и их
последовательность — зависит от темы общения и особенностей участвующих
в нем лиц. В дальнейшем, в ходе рассмотрения вопросов настоящего
пособия, применительно к видам (темам) общения на предварительном
следствии описанная концептуальная модель процесса общения наполнится
конкретным содержанием. При этом для изучения нами было выделено
несколько срезов общения. Первый связан с реализацией
“субъект-субъект-объектных” отношений. Его отличительной особенностью
является то, что главная цель взаимодействия следователя с иными
участниками процесса в нем — познание материального объекта. Именно
задача извлечения информации из материальных источников (вещей)
детерминирует все основные моменты его общения (взаимодействия) с
участниками соответствующих следственных действий. Второй раскрывает
специфику “субъект-субъект-субъектных” отношений. Здесь воздействие
следователя направлено на партнера по общению, его психику. Поэтому их
взаимодействие в процессе общения подчинено задаче извлечения
информации, содержащейся в памяти одного из субъектов.

В жизни у человека отношения к разным сторонам действительности обычно
не бывают одинаковыми, как неодинаковы они к различным людям. Это
обстоятельство не может не сказываться на характере способов его
общения. Еще В. Н. Мясищев, описывая и систематизируя наиболее
распространенные формы взаимосвязей отношений и общения, выделял две
классификационные группы. Так, в одну группу он объединил случаи
соответствия действительного отношения людей друг к другу в общении и
формы их общения друг с другом при этом. В другую группу он отнес те
случаи, когда люди используют формы общения, которые более или менее
сильно расходятся с их реальным отношением друг к другу. Неоднородно по
этим параметрам общение следователя при расследовании преступлений.
Здесь анализу были подвергнуты два среза: общения, строящиеся на
кооперативных началах (отношениях сотрудничества) и общения в
конфликтных ситуациях противоборства. При этом выявлено, что причины,
определяющие наличие или отсутствие соответствия между отношением и’
общением у участников процесса, лежат не только в их личностных
свойствах, но и в обстоятельствах общения, в частности, в характере
сложившегося на следствии психологического климата, не говоря уже о
принудительной и “жестко” обусловленной сущности многих процедур общения
в рамках уголовного процесса.

Механизм этого влияния был описан в психологии. “В условиях свободного
взаимодействия могут проявляться истинные отношения, но в условиях
тормозящих или подавляющих, в условиях несвободы и зависимости одного
человека от другого отношения во взаимодействии не проявляются, а
скрываются и маскируются… В характере—взаимодействия сказываются
отношения — это понятно, но этот характер зависит не только от
отношений, а и от внешних обстоятельств и положений взаимодействующих”.

В настоящее время в криминалистических исследованиях эту проблему
пытаются решить только в рамках установления психологического контакта и
порой на уровне “обыденно-психологических” представлений. Думается, что
здесь для анализа следует использовать рассмотренный выше
социально-психологический подход. При этом рассуждения допустимо строить
по следующей схеме: являясь объектом или результатом отношений,
возникающих в общении, личность одновременно выступает в этом общении и
в качестве субъекта определенных отношений. И хотя общающееся лицо может
это и не осознавать, от него самого в большой мере зависят характер
поведения по отношению к нему окружающих его людей, а значит и характер
восприятия им общения в целом и те оценки, которые он дает партнерам по
общению. Разумеется, в реальном процессе расследования преступлений не
приходится “надеяться” на соответствующую “понятливость” свидетеля или
подозреваемого. Отсюда вытекает важная задача научного исследования:
вооружить следователя действенным инструментом управления обозначенными
механизмами общения.

В рассмотренном плане представляется актуальным и практически значимым
исследование влияния общения следователя на протекание психических
процессов у его партнеров. Разработка этой проблемы имеет научный смысл,
так как открывает перспективы более рациональной организации
взаимодействия субъектов уголовного процесса с целью повышения его
продуктивности и эффективности. Накопленные в психологии данные
убедительно свидетельствуют о детерминирующем воздействии общения на
психические процессы человека, о специфическом характере их протекания в
условиях взаимодействия по сравнению с индивидуальной деятельностью.
Вместе с тем не вызывает сомнения неоднозначность данного воздействия: в
одних случаях продуктивность исследуемых процессов в условиях общения
возрастает, в других, наоборот, снижается. Таким образом, возникает
вопрос о выделении и исследовании тех конкретных факторов, которые
опосредуют зависимость психических процессов от общения, определяют тот
или иной ее характер.

В развитие обозначенного направления перед исследователем открываются
заманчивые перспективы выявления влияния общения на усвоение понятий и
изучения ряда факторов, которые определяют характер и степень этого
воздействия. В настоящее время усвоение понятий является важнейшей
психолого-педагогической проблемой, продуктивно исследуемой в самых
различных аспектах, в частности, рассматриваются закономерности
аналитико-синтетической деятельности в процессе образования понятий,
приемы активизации мыслительной деятельности, позволяющие добиться более
глубокого понимания материала, возможности управления процессом усвоения
путем специальной его организации. И в уголовном судопроизводстве
нередки ситуации взаимодействия следователя с участниками процесса, где
общение выступает в виде психолого-педагогического воздействия:
руководства мыслительной деятельностью, например, обвиняемого, когда с
воспитательной целью ему передаются социально поощряемые ценности,
нормы, эталоны и установки. Такое воздействие хотя и носит внешне
односторонний, поляризованный характер, по существу является совместной
мыслительной деятельностью, предполагающей обмен знаниями, обсуждение
позиций и т.п.

На втором уровне анализа изучаются отдельные сопряженные акты общения
или циклы, выступающие как своеобразные элементарные единицы. В качестве
таких единиц допустимо рассматривать различные тактические приемы и их
системы. Изучение циклов общения предполагает анализ не только действий
следователя, но и связанное с ним действие его партнера — рефлексивную
структуру общения.

Основной задачей исследования на этом уровне анализа является выявление
механизмов формирования циклов общения (систем тактических приемов), их
типологии, используемых средств общения в их взаимосвязях, динамики
процессов воплощения (экстериоризации) вовне опыта, сложившегося в
результате усвоения (интериоризации) личностью внешней социальной
деятельности.

Таким образом, социологический, социально-психологический и личностный
подходы к анализу общения в сфере уголовного судопроизводства создают
возможность, с одной стороны, рассмотреть его в рамках существующих
общественных отношений, реального взаимодействия лиц при расследовании
преступлений, а с другой — рассматривать деятельность каждого участника
процесса в контексте всего его социального поведения.

Опираясь на проведенное исследование, в самом общем виде общение на
предварительном следствии допустимо рассматривать как обязательный
элемент (сторону) следственной деятельности, содержанием которого
является организация и тактика взаимодействия следователя с участниками
процесса на основе складывающихся правоотношений в рамках уголовного
судопроизводства. В сложной организации общения можно выделить две
взаимосвязанных системы: внешнюю (организационную) и внутреннюю
(психологическую). Организационная структура в качестве элементов
включает индивидуальные позиции участников (субъектов) уголовного
процесса, их иерархию (следователь, потерпевший, свидетель, обвиняемый и
т. п.). Психологическая структура, в свою очередь, состоит из трех
подструктур: 1) системы “деловых” отношений; 2) системы “межличностных”
отношений; 3) социально-психологических явлений (заражение, подражание,
внушение, убеждение).

Общение следователя с участниками процесса обусловлено, прежде всего,
целями и формальной стороной этого взаимодействия, так как последние
включаются в процесс расследования в силу закона, определяющего вид
(форму) их участия. Отсюда его специфика проявляется в жесткой
регламентации взаимодействия уголовно-процессуальным законом,
определенном ограничении средств общения и взаимодействия, применяемых в
конфликтных ситуациях противоборства, а также тем обстоятельством, что
инициатива и организующее начало проистекают от следователя как
представителя государственного учреждения. Поэтому во взаимодействии
участников процесса их равенство относительно; как правило, следователь
выступает в нем инициатором общения, остальные—в качестве
(со)исполнителей (сотрудников) или объектов познания (“носителей”
информации о событии преступления). Очевидно, что в ходе расследования
преступлений следователю приходится общаться и взаимодействовать с
гораздо большим кругом лиц, чем это определено выше. Здесь мы
ограничимся рассмотрением лишь двух основных видов (уровней)
взаимодействия следователя, условно названных (1) “деловое” и (2)
“информационно-познавательное” общение.

“Деловое” общение сотрудничества лежит в плоскости
материально-практической деятельности следователя, направленной на
исследование материальных источников информации (вещей). Оно
представляет собой способ организации и оптимизации его совместной
деятельности с должностными лицами, способствующими решению основных
задач расследования: а) следователями, объединенными в группу, при
расследовании отдельных преступлений; б) сотрудниками милиции, ведущими
оперативно-розыскную работу по делу или выполняющими отдельные поручения
следователя; в) экспертами и иными лицами, привлекаемыми к расследованию
для реализации своих специальных знаний. Здесь общение выступает в
качестве необходимого средства обеспечения эффективности деятельности
следователя и его коллег по взаимодействию. Основное содержание такого
взаимодействия составляют побудительные сообщения: убеждение, приказ,
просьба, инструктирование, стимулирование. Наиболее рельефно описанный
механизм проявляется при производстве отдельных следственных действий,
когда следователь вырабатывает программу согласования отдельных актов
поведения участников, ориентированную на достижение общей цели, и
добивается согласованности общих действий в ходе решения поставленных
задач. Основными функциями такого общения будут организация (управление)
и координация.

“Информационно-познавательное” общение рассматривается как способ
взаимодействия следователя с источниками сведений о расследуемом событии
(потерпевшими, свидетелями, обвиняемыми и т. п.) и средство (метод)
получения информации от людей в ходе вербальных следственных действий.
Основная функция такого общения — коммуникация. Подробно этот вид
общения будет рассмотрен в следующей главе настоящей работы.

Дальнейшая разработка проблемы оптимизации процесса расследования
требует, на наш взгляд, комплексного изучения всей системы деятельности
вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства и взаимодействующих друг
с другом лиц в плане теории общения. По своему характеру ее можно
отнести к комплексной, интегративной частной научной теории, которая
представляет собой систему знаний из ряда юридических наук, в первую
очередь уголовного процесса, криминалистики, юридической психологии, о
профессиональном общении следователя, содержащую ее объяснение, описание
и прогнозирование развития, а также необходимые теоретические понятия и
практические рекомендации по их осуществлению.

В структуре обозначенной теории допустимо выделить две ее части: общую и
специальную. Общая является частной методологической основой теории
общения. Она включает три элемента: 1) понятийный, описывающий
определение понятия общения как вида человеческой деятельности, историю
его становления, предмет и объект изучения теории, ее методы; 2)
классификационный, содержащий различные классификации видов и уровней
общения, его субъектов, средств, ситуаций; 3) функциональный, включающий
описание функций теории, а также психологические и организационные
основы общения следователя.

Специальная часть теории общения представляет практическую
направленность учения, формирует научные рекомендации по организации и
управлению общением в основных видах деятельности следователя: а)
преодоления противодействия в конфликтных ситуациях; б) организации
познавательной деятельности участников; в) разоблачения лжи; г)
взаимодействия с органом дознания и т. п.

Таковы некоторые соображения по поводу создания теории общения в науке
криминалистике.

Глава вторая Допрос как способ общения и метод практической деятельности
для получения информации о психическом отображении человека

§ 1. Общая характеристика допроса как метода получения информации

В криминалистической литературе принято говорить о допросе как о
следственном и судебном действии, в процессе которого орган
расследования или суд получают информацию от допрашиваемого об
обстоятельствах, имеющих значение для установления истины по делу.

Подчеркивается, что допрос, относясь к сложному, многоплановому,
имеющему процессуальные, криминалистические, организационные,
психологические и этические аспекты, действию, в то же время является
самым распространенным способом получения доказательств.

Особенность получения информации в ходе допроса состоит в том, что
источником ее является человек, его психическое (идеальное) отображение,
которое необходимо раскрыть. В этой связи предпринималась попытка
рассмотрения проблемы допроса комплексно, с позиций ряда наук: как
средство доказывания; как процесс специфического общения для получения
информации, имеющей значение для дела; как социальное явление, имеющее
этическую и воспитательную стороны.

В такой интерпретации проблема допроса представляет собой учение о
специфическом способе (форме) общения, используемом в уголовном
судопроизводстве для получения информации от допрашиваемого. Учение
включает систему научных рекомендаций о криминалистических,
психологических и морально-этических средствах исследования личности
допрашиваемого и правомерном воздействии на него. Отсюда получение
информации методом допроса представляется как упорядоченная совокупность
(система) приемов общения с источником “идеальной” информации, имеющим
отношение к расследуемому событию. Поэтому методом допроса (опроса)
получают информацию не только в ходе следственного действия, но и при
оперативно-розыскных мероприятиях, организационных и проверочных
действиях следователя.

В настоящее время допрос допустимо рассматривать, с одной стороны, как
метод получения информации о психическом (идеальном) отображении
человеком обстоятельств, связанных с расследуемым событием, а с другой —
как деятельность (общение) по реализации этого метода, облеченную в
процессуальную форму. Обозначенный подход открывает перспективы
систематизации разработанных в криминалистике и судебной психологии
тактических и психологических приемов допроса в единый метод
практической деятельности, необходимость разработки которого отмечается
в литературе.

Допрос как процессуальная деятельность является формой реализации
тактических, психологических и иных приемов и средств расследования для
получения, исследования, фиксации и проверки показаний допрашиваемого о
расследуемом преступлении. Допрос осуществляется представителем органа
расследования (следователь, дознаватель) либо судом и представляет
процесс, управляемый и регулируемый законом, например, допрос
обвиняемого (ст. 143 УПК УССР, ст. 150 УПК РСФСР, ст. 132 УПК МССР),
подозреваемого (ст. 107 УПК УССР, ст. 123 УПК РСФСР, ст. 123 УПК МССР),
свидетеля (ст. 167 УПК УССР, ст. 158 УПК РСФСР. ст. 138 УПК МССР),
несовершеннолетнего свидетеля (ст. 168 УПК УССР), эксперта (ст. 201 УПК
УССР), а также рекомендациями науки криминалистики.

Эти рекомендации реализуются определенной программой, т. е. методикой
допроса, в которой организующая роль следователя состоит в умении
управлять тактикой общения, используя приемы законного воздействия на
допрашиваемого. Отсюда допрос допустимо рассматривать как общение
следователя с допрашиваемым, в процессе которого на основе
установившегося психологического контакта путем применения тактических
приемов управляющего воздействия достигается основная цель — получение
полных и достоверных показаний.

Практическая реализация допроса как метода получения информации о
психическом отражении человека имеет две специфические особенности (или
стороны), характеристике которых в криминалистике либо не уделялось
должного внимания, либо они дискуссионны.

Во-первых, достижение целей допроса в большинстве случаев невозможно
заранее с полной определенностью предвидеть. Во-вторых, при решении
задач допроса следователь всегда осуществляет психологическое
воздействие на допрашиваемого.

Рассмотрим эти особенности.

Расследование, как указывают многие авторы, представляет собой
исследование особого рода, специфическое не только по своему предмету,
методам и правовой форме, но и по условиям, в которых оно обычно
протекает. Очень часто определенная группа людей, сочувственно
относящихся к лицу, совершившему преступление, заинтересована в неудаче
расследования и готова принять зависящие от них меры, чтобы деятельность
следователя оказалась безуспешной.

В литературе отмечалось, что на допросе перед следователем зачастую
находится противник, поэтому реализация им тактических (познавательных)
приемов проходит в условиях двусторонне планируемой борьбы. И если
элементы борьбы следователя за установление истины находятся в
процессуальных рамках, то его противник никакими ограничениями не
связан. Возникает ситуация, характерной чертой которой является наличие
неопределенности обстановки и необходимость выбора тактики при
недостаточных основаниях. Она заставляет следователя идти на риск,
поскольку существует вероятность, что его тактика приведет к невыгодному
исходу, то есть проигрышу.

В специальной литературе вопросам следственного риска не уделяется
должного внимания, хотя он является неотъемлемой чертой активности
человека и элементы риска присутствуют во всякой деятельности, связанной
с принятием решения. Причем, чем больше неопределенность при его
принятии, тем больше и риск.

“Риск” (“рискованный шаг”, “рискованный поступок”) в общеупотребительном
(житейском) понимании означает ситуацию, в которой имеется
неопределенность относительно ожидаемого результата. Следовательно,
главная причина риска — неопределенность ситуации. Отсюда естественно
попытаться наметить пути борьбы с ней.

Что же порождает неопределенность на допросе? В первую очередь
неполнота, недостаточность знаний как о самом расследуемом событии, так
и о лице, которое предстоит допросить, т. е. незнание.

Второй причиной неопределенности выступает случайность, которую следует
понимать как нечто, что в сходных условиях происходит неодинаково,
причем заранее нельзя предугадать, как будет в этот раз.

Третья причина неопределенности связана с противодействием. Вполне
очевидно, что во многих ситуациях допроса неопределенность, неясность
обстановки возникает не сама по себе, а создается искусственно
противоборствующей стороной.

Пути борьбы с незнанием очевидны. Чем определеннее и точнее сведения о
событии преступления, чем лучше и полнее изучена личность
допрашиваемого, тем вернее тактическое решение, тем меньше риск.

Поиском самых выгодных решений занимаются сегодня математики и
экономисты, психологи и специалисты по электронно-вычислительной
технике, появилась молодая наука — исследование операций. К сожалению в
криминалистике этим важным вопросам до сего времени не уделялось
должного внимания, а проведенные единичные исследования не могут
восполнить имеющийся пробел.

Гораздо сложнее уменьшить неопределенность, связанную со случайностью,
так как информация о психическом отражении человека зависит от многих
объективных и субъективных факторов,. в которых случаю остается много
места. В криминалистике и судебной психологии уделяется достаточное
внимание психологическим процессам, связанным с формированием показаний,
и стадиям,. через которые оно проходит. Обращается также внимание на то,
что эти показания должны быть субъективно правильно восприняты,
адекватно расшифрованы, осознаны следователем и трансформированы в
протокольную запись. Все это призвано способствовать предупреждению
возможных субъективных ошибок и повышает степень надежности получаемой
информации. Однако очевидно, что совсем избавиться от случайности
невозможно.

Для выработки решений в условиях конфликта, когда интересы следователя и
допрашиваемого не совпадают и замысел их неясен, прибегают к специальным
приемам из теории игр, главной идеей которой является так называемый
“принцип минимакса”, т. е. выбор решения, гарантирующего определенный
результат при любых, даже самых неблагоприятных условиях. Криминалистов
в теории игр интересует раздел о конфликтных ситуациях, разрабатывающий
приемы выбора разумного поведения участников конфликта.

Частным приложением этой теории к практике построения тактических
приемов допроса, получившей некоторое освещение в криминалистике,
является теория рефлексивных игр.

Имитация мыслей и действий противника и принятие собственных действий на
этой основе в психологии называется рефлексией, а процесс передачи
информации одним лицом для действий второго—рефлексивным управлением.
Сущность рефлексии в том, что каждый из играющих партнеров строит
прогностическую модель о действиях хода противника и с учетом этого
выбирает оптимальное поведение, решения для своих действий.

Приведем пример рефлексии при розыске преступника, скрывшегося с места
происшествия. Преступник мог скрыться двумя путями: А — удобный для
движения, но опасный, здесь могут быть посты, люди, маршруты ПМГ, и путь
В — неудобный, трудный, но не связанный с риском. Значит путь В
предпочтительнее пути А, что записывается так: В > А. Поэтому преступник
“X” выбирает путь В, что символически изображается так:

X: (В> А) ?В

Следователь “У”, оценивая обстановку, воспроизводит ход мыслей
преступника и приходит к выводу: поскольку путь В менее опасен, значит
его избрал преступник, поэтому я должен перекрыть путь В. Это
записывается так:

У: [X: (В> А)?В]?В

Если преступник “X”. оценит эту обстановку и ход рассуждений следователя
“У”, то он примет иное решение, т. е. изберет путь “А”, где больше
риска, но который не перекрыт следователем. Это записывается так:

Х : {У : [X : (В > А) ? В] ? В} ? А .

Следователь (оперативный работник УР). обладает более высоким рангом
рефлексии и, анализируя ход мыслей и действий преступника, может принять
правильное решение, которое позволит обнаружить и задержать бежавшего.

В криминалистической литературе предпринимались попытки указать пути
использования общих положений теории рефлексивных игр в следственной
практике и названы приемы психологического воздействия на личность
подследственного в уголовном судопроизводстве. В настоящее время среди
ученых-юристов существуют две противоположные точки зрения на
допустимость психологического воздействия при получении информации от
людей и отнесении таких приемов к криминалистической тактике.

Отмеченное не может не сказаться негативно на практике предварительного
следствия, особенно при производстве вербальных следственных действий.
Отсюда дальнейшая научная разработка тактических основ и практических
рекомендаций управления общением следователя с участниками процесса
представляется сегодня актуальной задачей науки криминалистики.

С этимологической стороны воздействие понимается как “действие,
направленное на кого-что-нибудь с целью добиться чего-нибудь, внушить
что-нибудь, оказать моральное воздействие на кого-нибудь”.

С позиции философии воздействие (взаимодействие) — это наиболее
универсальная форма изменения (преобразования) окружающей
действительности, вид деятельности.

В психологии оно характеризует функцию индивида в процессе его общения с
окружающим миром. Так, например, педагогическое воздействие определяется
как “влияние педагога на сознание, волю, эмоции воспитуемого, на
организацию его деятельности и общений в интересах формирования знаний,
умений, навыков, определенных качеств личности. Или нейтрализацию и
преодоление отрицательных сторон в поведении, характере личности”.

В общеправовом смысле воздействие понимается как дозволение, побуждение
или принуждение к выполнению определенных действий либо запрещений
поступать или не поступать определенным образом в целях регулирования на
основе юридических норм взаимоотношений определенных лиц, органов и
организаций.

Изложенное позволяет констатировать определенную общенаучную
(методологическую) проработку рассматриваемой проблематики, которая
может служить отправными положениями в частнонаучных
(криминалистических) исследованиях.

Большинство ученых, как криминалистов, так и процессуалистов (Р. С.
Белкин, И. Е. Быховский, А. Н. Васильев, А. И. Винберг, В. И.
Гончаренко, А. В. Дулов, А. А. Закатов, Л. М. Карнеева, В. Е.
Коновалова, А. М. Ларин, А. Р. Ратинов, А. Б. Соловьев и др.),
рассматривают психологическое воздействие, при условии соблюдения ряда
требований, целесообразным и необходимым способом преодоления
противодействия расследованию со стороны заинтересованных лиц. При этом
психологическое воздействие интерпретируется как действие (в том числе
коммуникативное), осуществляющееся посредством различных методов и
комплексов приемов, направленных на психику человека (его
эмоционально-волевую и интеллектуальную сферы), с целью диагностики его
психического состояния и изменения поведения.

Одним из первых обратил внимание на эту проблему А. Р. Ратинов, который
писал, что “воздействие следователя на психику участвующих в деле лиц
является одним из основных элементов следственной тактики… Следователь
постоянно влияет на людей своими властными предписаниями,
воспитательными мерами, процессуальными средствами принуждения. Без
этого немыслимо решение задач уголовного судопроизводства”. Поэтому В.
С. Абраменкова разработку методов судебно-психологического воздействия
относит к одной из важнейших функций следственной тактики, направленной
на эффективное выполнение задач уголовного судопроизводства. В развитие
этого Н. И. Порубов пишет:

“Любая форма общения, тем более словесная, предполагает воздействие.
Более того, даже нейтральное взаимоприсутствие уже есть воздействие
одного человека на другого”. Его позицию разделяет Г. Г. Доспулов,
отмечая, что “всякая коммуникация, всякое общение есть прежде всего
психическое воздействие на собеседника”.

Однако, несмотря на убедительность аргументов, приводимых цитируемыми и
упоминающимися здесь авторами, проблема психологического воздействия в
целом и в особенности вопрос о его правомерности остаются
остродискусскоцными.

История знает период, когда психологическое воздействие па личность
огульно, без какого-либо обоснования относили к незаконным мерам и тем
самым в определенной мере обезоруживали практику. Сегодня отряд ученых,
занимающих негативную позицию, весьма немногочисленен. По существу ее
отстаивают лишь два представителя — И. Ф. Пантелеев и С. Г. Любичев. При
этом нередко анализируется не содержание тактических приемов, а спор
идет вокруг используемых терминов: “следственная хитрость”,
“психологическая ловушка” и т. п.

Разрешить затянувшийся спор по-видимому мешает уровень проводимых
исследований, который не позволяет увидеть проблему “снаружи”
(глобально). Критический анализ достигнутых при этом результатов не
позволяет надеяться, что исследования, проводимые на уровне тактического
приема, ввиду определенной ограниченности его познавательной сущности
как объекта исследования, смогут разрешить существующую проблему.
Требуется иной, более высокий уровень анализа, объектом которого будет
выступать общение как специфическая деятельность следователя, не
ограничивающаяся только тактической стороной. Для такого исследования
существуют необходимые методические и фактологические предпосылки,
подготовленные ходом развития науки криминалистики и проводимой
дискуссии.

Покажем некоторые новые пути разрешения этой проблемы, опираясь на уже
известные факты, а также на выводы собственных исследований.

Первое. Можно считать установленным, что воздействие является
обязательным атрибутом любого общения, а в общении в процессе
расследования преступлений оно становится доминирующим, приобретает
формирующий характер, так как решение следователем своих функциональных
задач невозможно без активного психологического влияния на участников
процесса.

Второе. Термин “психологическое воздействие” указывает на его целевое
направление—психику человека (отсюда, очевидно, допустимо говорить о
воздействии на мышление, чувства, эмоции, память, волю и т. п.), а не на
форму или содержание этого средства. Поэтому рассуждения о его
законности или незаконности не имеют предмета, так как вполне очевидно,
что психика человека, желаем ли мы того или нет, подвергается
определенному воздействию.

Третье. Попытка некоторых авторов “создать” общение без воздействия
представляется бесперспективной, а рассуждения части из них о
правомерности уголовно-процессуального принуждения и в то же время
“стыдливое” умалчивание о психологическом воздействии, а то и огульное
отнесение приемов его реализации к грубым нарушениям социалистической
законности — неверными. Подобная точка зрения могла явиться следствием
непонимания или игнорирования информационной природы психологического
воздействия, на которую в свое время указывала В. С. Абраменкова,
отмечая, что оно есть “процесс передачи информации посредством различных
методов и отражение этой информации в психике человека, способной
вызвать соответствующую реакцию, которая проявляется в его поведении,
отношениях и состояниях, становясь доступной для восприятия со стороны
субъекта воздействия”. В русле высказанной концепции подвергаться
анализу должна не правомерность самого воздействия (дозволения,
побуждения или принуждения), а содержание той информации, которая
посредством его передается субъекту. Именно она является тем
побудителем, который изменяет ход протекания психических процессов лица
и учитывается им при выборе линии поведения.

Четвертое. Воздействие в ходе общения (особо наглядно это проявляется
при использовании вербальных средств общения) зарождается на языковой
основе в психике одного участника и передается с помощью речевых средств
(слова, обороты речи и т. п.) и экспрессивно-эмоциональных проявлений
(мимика, пантомимика, расстановка в речи экспрессивно-смысловых акцентов
и т. п.) в психику другого. Поэтому по генезису (происхождению) и
целевой направленности оно (воздействие) безусловно психическое. Вместе
с тем его содержательно-целевое рассмотрение в рамках информационного
подхода позволяет использовать термин “управляющее воздействие”,
который, думается, более точно Отражает его функциональное назначение и
гносеологическую сущность.

Пятое. Содержание воздействия составляет информация (поэтому, в
частности, вполне допустимо использование термина “информационное
воздействие”), а его форму—способы и приемы общения. При этом вряд ли
существуют какие-то специальные тактические приемы психологического
воздействия. Любому приему общения, в той или иной мере, присуще
воздействие. Отмеченное позволяет утверждать, что так называемое
психологическое воздействие, реализуемое в области уголовного
судопроизводства, неотделимо от тактических приемов общения, оно
имманентно включается в их содержание, являясь необходимой стороной
средств общения. Аналогичная мысль высказывается в литературе В. Е.
Коноваловой, Н. Л. Гранат, А. В. Дуловым.

Шестое. Управляющее (“психологическое”) воздействие следует понимать как
цель и результат общения, которое реализуется с помощью (посредством)
тактических приемов, а не как воздействие—средство (прием). При таком
подходе, если психологическое воздействие считать не инструментом,
средством (действием, приемом) общения следователя с участниками
процесса, а его задачей (целью) и результатом, то снимается проблема его
правомерности. Средством реализации этой задачи будут выступать
тактические приемы и их комбинации, следовательно, речь должна идти о их
допустимости: содержательной и процедурной. Кроме того, он делает
ненужным сомнительное употребление термина “психологический” практически
к любому тактическому приему вербального общения. Поскольку
психологическое- воздействие является атрибутом средств общения, то в
названии отдельных тактических приемов целесообразнее отражать их
содержательную сущность, а не функционально-целевое назначение.

Вопрос о допустимости тактических приемов, трансформирующих управляющее
воздействие, сводится к выработке определенного (оптимального) перечня
критериев и их содержательной (с указанием конкретных объективных
признаков) интерпретации.

Существенный вклад в решение этой проблемы внес А. Р. Ратинов, который в
свое время высказал весьма плодотворную в методологическом и
методическом планах идею систематизации и структурной иерархизации
некоторого ряда критериев, определяющих допустимость формирования
(конструирования) тактических средств, а также эффективности их
применения.

Применительно к тактическим приемам, трансформирующим управляющее
воздействие в общении следователя с участниками процесса, может быть
построена следующая система критериев.

Содержательные критерии допустимости управляющего воздействия.

1. Правовой—связан с необходимостью руководствоваться при разработке и
выборе тактических средств воздействия, с одной стороны, общими
требованиями уголовно-процессуального закона, прежде всего п. 3 ст. 14
Основ уголовного судопроизводства, по которому запрещается домогаться
показаний путем насилия, угроз и иных незаконных мер, к числу которых в
литературе обоснованно относят шантаж, фальсификацию, провокацию,
принуждение к даче определенных показаний и т. д. С другой — учет
конкретных предписаний норм УПК, регламентирующих порядок (правила)
производства отдельных следственных действий и устанавливающих их особый
процессуальный режим. Отмеченные требования составляют юридическую
гарантию соблюдения прав участников процесса, поэтому этот критерий
является безусловно определяющим в системе, опосредующим все остальные.
Кроме того, сегодня его следует рассматривать с учетом факторов развития
социалистического общества на современном этапе перестройки и связанных
с ним задач: расширения гласности, дальнейшего укрепления законности,
демократизации и гуманизации.

2. Гносеологический — предназначен для определения познавательной
пригодности (и эффективности) тактических приемов воздействия, конечной
целью которых является получение полной и достоверной информации —
установление истины по делу. Его референтами выступают научная
состоятельность сущностей природы используемых в их формировании
познавательных приемов, трансформированных из общенаучных методов
(наблюдения, сравнения, расспроса, рассказа, убеждения, принуждения и т.
п.); возможность научного предвидения результатов применения этих
средств и определения степени точности получаемых результатов;
возможность заблаговременного определения наиболее оптимальных условий
их применения.

3. Информационный — его введение обусловлено информационным характером
содержания приемов управляющего воздействия. Он репрезентирует
требования, предъявляемые к средствам, условиям и технологии
информационно-коммуникативного процесса передачи и “присвоения”
информации (управляющего воздействия), разработанные в науке кибернетике
и формирующейся отрасли знаний — информатике.

4. Этический — связан с требованиями соблюдения общих принципов морали,
действующих в социалистическом обществе, а также специфических
нравственных предписаний норм профессиональной этики: не унижать честь и
достоинство гражданина, не создавать опасность для его жизни, не
способствовать развитию низменных чувств и желаний совершать аморальные
поступки, влиять на позицию невиновного, способствуя признанию им
несуществующей вины, не оправдывать совершение преступления и не
уменьшать его социальную опасность, исключать обман, использование
юридической неосведомленности, религиозных и национальных предрассудков
и т. д. Целевой аспект этических требований связан с задачей воздействия
на особые психологические механизмы личности — совесть и долг.

Этический критерий по своей природе неразрывно связан с соблюдением
режима социалистической законности, т. е. с правовым критерием. Любое
нарушение требований уголовно-процессуального закона одновременно
является нарушением и моральных норм. Не случайно в ряду
основополагающих принципов уголовного судопроизводства стоят
нравственные принципы гуманизма и справедливости (ст. 2 Основ).

5. Тактический—предполагает при конструировании тактических приемов
соблюдения определенных, разработанных в криминалистической тактике
рекомендаций и правил: обусловленности тактического приема типичной
следственной (тактической) ситуацией; соотносимости тактической задачи и
средств ее достижения; логической увязки между собой средств достижения
одной цели; избирательности воздействия тактических приемов;
рекомендательного характера использования. Кроме того, надо учитывать
требования к структурной конкретности тактического приема, который
должен включать: постановку тактической задачи; средства и методы ее
достижения; описание условий его реализации.

6. Психологический— призван определять и в какой-то мере ограничивать
пределы и целевую направленность управляющего воздействия,
трансформируемого тем или иным тактическим приемом Оно должно лежать в
сферах мышления, памяти, чувств и—при определенной оговорке—воли
противостоящего следователю лица. Из целей воздействия следует исключить
эмоциональную сферу человека, так как известно, что уже само вовлечение
его в уголовное судопроизводство в любом качестве сопряжено с известным
эмоциональным влиянием, отсюда опасность возникновения конфликтных
ситуаций. Это, в частности, ставит задачу перед наукой криминалистикой
по разработке приемов улучшения психологического климата расследования и
снятия эмоциональной напряженности с его участников.

Кроме того, управляющее воздействие должно носить развивающий,
конструктивный, а не разрушающий характер.

Наконец, результатом воздействия не должно стать болезненное изменение
психики.

К праксеологическим критериям эффективности применения приемов
управляющего воздействия вслед за А. Р. Ратиновым мы относим: а)
целесообразность, т. е. пригодность данного приема для достижения
поставленной цели; б) надежность-допустимая вероятность получения
планируемого результата; в) продуктивность — способность достичь цели с
наибольшей пользой; г) рентабельность — соразмерность расхода времени,
сил и средств с ценностью полученного результата; д)
безопасность-минимизация риска нежелательных последствий; ж) внезапность
—неожиданность применения тактических средств по месту времени и
характеру для лица, противостоящего следователю.

Рассмотренные требования в своем единстве представляют неразрывную
взаимосвязь и соподчинение, присущие определенной системе. Это
предопределяет их комплексное (системное) использование в качестве
инструментария для определения критериев содержательной разработки
научных рекомендаций и эффективности практического применения средств
управляющего воздействия.

При построении тактики допроса (так же как и других вербальных
следственных действий), несомненно, следует учитывать роль, которую
играл допрашиваемый в расследуемом событии, его процессуальное положение
в момент допроса, цели допроса, индивидуальные особенности личности,
объективные и субъективные факторы, определившие особенности
формирования его показаний, и т. п.

Однако индивидуальность конкретного допроса не исключает наличия общей
тактической схемы его проведения. Представляется возможным и
целесообразным построение такой схемы, детерминированной
объективно-закономерной последовательностью развития общения при допросе
и реализацией единых принципов криминалистической тактики.

Получение информации методом допроса—это управляемый процесс общения, в
котором, в известной мере условно, можно назвать пять стадий (этапов),
образующих собственно структуру тактики общения, а именно:

1. Прогнозирование и планирование предстоящего общения.

2. Установление психологического контакта.

3. Обмен речевой (и иной) информацией для достижения намеченной цели
допроса.

4. Окончание допроса -(выход из общения).

5. Мысленный разбор (анализ) хода и результатов допроса.

По приведенной схеме мы будем в дальнейшем рассматривать Этические и
логические основы управления получением информации в ходе допроса.

§ 2. Прогнозирование и планирование предстоящего общения

Проведение допроса во всех случаях является процессом управления
деятельностью его участников Для этого необходимо предварительно
организовать этот процесс.

Подготовка к допросу — исключительно важная стадия, от проведения
которой во многом зависят его ход и результаты.

В процессе подготовки решаются четыре основные задачи: 1) определяются
цели допроса; 2) осознается собственная роль Следователя в нем, 3)
определяются тактические и психологические методы допроса (средства
достижения цели); 4) прогнозируются поведение допрашиваемого лица

Информационную базу для решения названных задач подготовительного этапа
составляют материалы возбужденного уголовного дела и
оперативно-розыскные данные, собранные по расследуемому событию, которые
исследуются в трех основных направлениях: а) изучение лиц, которых
предстоит допросить; б) анализ фактических данных и собранных по делу
доказательств; в) изучение структуры общения интересующих нас лиц.

а) Изучение лиц, которых предстоит допросить.

Существенным фактором подготовки к допросу является ознакомление с
данными о личности допрашиваемого. Эти данные касаются характеристики
возрастных и психофизиологических особенностей допрашиваемого, его
общественно-политической и трудовой деятельности, отношения к коллективу
и коллектива к нему, морального облика и поведения в быту, отношения к
другим лицам, превоходящим по делу. Объем таких данных зависит от
процессуального положения допрашиваемого и реальных возможностей
следователя.

Криминалистический аспект изучения предполагает получение (допрашиваемом
такой информации, которая может быть использована для выбора наиболее
эффективных в каждом конкретном случае тактических приемов управления
допросом, наиболее эффективных способов воздействия на допрашиваемого с
целью получения от него полных и достоверных показаний.

Особенности изучения данных о личности допрашиваемого заключаются,
во-первых, в вероятностном характере получаемой информации. Большинство
выводов, относящихся к характеристике Мости допрашиваемого,
приблизительны, поскольку информация лежащая в их основе, обусловлена
целым комплексом причин поведения данного лица, которые не всегда
удается установить. Поэтому любые данные о личности допрашиваемого
должны рассматриваться лишь как гипотезы к дальнейшей проверке. Во
вторых, в недостаточном процессуальном отражении (регламентации)
деятельности по ее сбору. Изучение личности допрашиваемого может быть
проведено с помощью процессуальных (допросов, обысков, осмотров,
экспертиз и т. д.) и непроцессуальных (в ходе оперативно-розыскной
деятельности) источников, как самим следователем лично, так и
опосредованно — через оперативных работников, общественных помощников и
т. п.

Изучение личности допрашиваемого и систематизацию данных о нем
предлагается проводить по приведенной ниже схеме:

Иванов Петр Кузьмич, 1945 г. рождения, психофизиологические особенности
— неуравновешен, вспыльчив, крайне самолюбив

Данные, отрицательно характеризующие личность

Данные, положительно характеризующие личность

Данные, подлежащие проверке, и вопросы, которые надо выяснить

1 Незаконное хранение оружия

2 Задерживался за браконьерство

3. Пьянство и ссоры с женой

4. ……………………….

1. Служебная характерастика положительная:

в работе старателен и исполнителен

2 Положительные отзы вы соседей

3……………………………..

1 Причины разлада в семье

2 Где взял оружие?

3 Откуда взялась кровь на одежде

4…………………………..

б) Анализ фактических данных и собранных по делу доказательств.

С этой целью тщательно изучаются материалы уголовного дела и данные в
отношении допрашиваемых лиц, которые по своим источникам и содержанию
весьма неоднородны. Поэтому изучение материалов дела в первую очередь
зависит от характера информации, относящейся к предмету допроса. В
криминалистике разработаны общие рекомендации, определяющие
последовательность изучения. К ним относятся:

1) предметная систематизация материалов для получения полных сведений об
интересующих нас фактах, событиях, лицах,

2) изучение иных материалов, связанных с главными фактами, из которых
можно почерпнуть сведения, способствующие детализации, уточнению во
время допроса;

3) выявление противоречий и пробелов в изучаемых материалах;

4) изучение материалов для получения контрольных сведений, которые можно
использовать на допросе.

Практическое значение такого изучения состоит в том, что оно помогает
определить круг обстоятельств, по которым необходимо получить сведения
на допросе. При отсутствии у следователя четкого представления об этих
обстоятельствах допрос лишится целеустремленности: в показаниях
неизбежно будут, с одной стороны, пробелы, а с другой — ненужные, не
имеющие отношения к данные.

В процессе анализа фактических данных и собранных по делу доказательств
следователь нередко сталкивается с вопросами, оценка и понимание которых
требуют специальных знаний.

При изучении специальных вопросов в зависимости от характера и сложности
дела следователь может использовать в качестве источников инструкции,
приказы, справочники и другую специальную литературу по интересующему
вопросу, получить консультацию у специалиста, иногда в сложных случаях
полезно допрос производить в его присутствии. В некоторых случаях
необходимо посетить место работы допрашиваемого, ознакомиться с
технологией производства, порядком документо- и товарооборота на данном
предприятии, системой учета и отчетности, уяснить употребляемую на нем
терминологию и др.

В связи с этим принятая на практике специализация следователей по
определенным составам преступлений либо по преступлениям, совершаемым в
той или иной отрасли народного хозяйства, позволяет более полно изучить
вопросы производства, хорошо знать дело, правильно и грамотно проводить
допросы.

в) Изучение структуры общения интересующих нас лиц является важным
направлением в исследовании материалов дела, способствующим эффективному
и качественному решению главных задач подготовки к допросу. После того
как все веющиеся фактические данные и собранные по делу доказательства
проанализированы и определенным образом систематизированы (упорядочены),
должным образом изучены все проходящие по делу лица, возникает
настоятельная необходимость синтеза (соединения) всей полученной
информации в какую-то систему. Особое значение данное направление
приобретает при расследовании преступлений, совершенных группой лиц,
когда отдельные акты преступного поведения—действия, операции, приемы —
сочетаются в определенной последовательности и субординации как “та
целенаправленной и волевой деятельности ее членов, роль и содержание
действий которых могут существенно отличаться друг от друга как по
степени активности, так и по характеру причинной связи с наступившими
вредными последствиями. На практике следователь часто сталкивается с
действиями лиц, ограниченными низшими уровнями поведенческих актов
группы. В этих случаях ему порой трудно в действиях второстепенных
участников усмотреть причинно-следственную связь с наступлением
преступного результата от деятельности группы, и они допрашиваются по
делу свидетели, внося дополнительные “помехи” в процесс установления
истины, часто избегают заслуженного наказания Не менее важно на этом
этапе выяснить истинные взаимоотношения интересующих нас лиц, без знания
чего невозможно построение рациональной тактики допроса.

Для решения указанных задач следователь намечает конкретные вопросы,
подлежащие установлению в процессе изучения структуры общения проходящих
по делу лиц. В наиболее общем виде они могут выглядеть следующим
образом.

1. Установление действительной роли каждого попавшего в наше “поле
зрения” лица в структуре общения, связанного тем или иным образом с
расследуемым событием.

2. Изучение возможности дезорганизации рефлексивных связей между этими
лицами.

3. Изучение возможности использования для целей предстоящих допросов
сложившихся в процессе совершения преступления внутренних механизмов
взаимовлияния и взаимодействия участников друг на друга.

4. Изучение возможности использования складывающихся на предварительном
следствии и существовавших ранее отношений между ними.

5. Изучение возможности создания или актуализации противоречий между
ними.

6. Установление действительных мотивов поведения интересующих нас лиц.

7. Выявление среди них “слабого звена” — лиц, подлежащих допросу в
первую очередь.

Названные вопросы тесно связаны друг с другом, а также с иными задачами,
решаемыми в период подготовки к допросу и в процессе его проведения, что
требует их комплексного разрешения.

На основе тщательного изучения материалов дела в рассмотренных выше
направлениях следователь:

а) устанавливает очередность и порядок вызова на допрос. Правильное
разрешение этих, казалось бы, мелких технических вопросов (каким образом
вызвать лицо — отправить повестку по почте с вызовом через три дня;
послать ли повестку с курьером с предложением немедленно явиться;
вызвать телефонограммой по месту работы; выехать самому для производства
допроса по месту работы или жительства лица) нередко имеет важное и даже
решающее значение для получения наиболее ценных и достоверных показаний.
Решение здесь зависит от обстоятельств дела, вопросов, подлежащих
разрешению, того, насколько важно, чтобы данное лицо до допроса не имело
возможности общаться с другими проходящими по делу лицами, и имеет
процессуальный и тактический аспекты.

В первом случае закон прямо предусматривает время допроса: допрос
подозреваемого (ст. 107 УПК УССР) —немедленно или не позднее суток с
момента задержания, обвиняемого (ст. 143 УПК УССР) — не позднее суток
после предъявления обвинения.

В тактическом аспекте выбор момента допроса лица в некоторой степени
определяется его возрастом, прежней судимостью, жизненным опытом, ролью
в совершенном преступлении и т. п. несовершеннолетнего обвиняемого или
подозреваемого желательно допрашивать безотлагательно. Вследствие
недостаточного жизненного опыта допрос “по горячим следам” нередко
приносит положительные результаты, поскольку несовершеннолетний не
успевает деформировать представления самостоятельно либо под действием
заинтересованных в исходе дела взрослых. Наоборот допрос взрослого
обвиняемого иногда приходится откладывать на некоторое время для выбора
тактического момента, места допроса и наличия соответствующих
доказательств.

Если лицо имеет судимость, а следовательно и прошлый опыт оделенного
преступного поведения, то его по сравнению с лицами , не имеющими такого
опыта, надо допрашивать позже. Первыми допрашиваются лица, имеющие
меньший опыт преступного поведения.

Состояние эмоционального возбуждения допрашиваемого является более
приемлемым моментом для начала допроса. Сразу после совершения
преступления виновные очень часто переживают содеянное и не способны
разработать достаточно убедительных аргументов защиты. Интересны в этом
плане данные эксперементальных исследований. Забывание воспринятого
интенсивно уедает в первые 3—7 дней, а на 10—12 день оно стабилизируется
Поэтому допрос свидетелей следует производить по возможен в первые дни;

б) определяет цели допроса. Во многих случаях допрос оказывается
главным, подчас и единственным средством получени я информации о
расследуемом событии. Это обстоятельство определяет основную
направленность (генеральную линию) его проведения, которая, однако, не
исключает, а наоборот, ставит перед допросом ряд дополнительных задач,
как связанных с решением главной задачи, так и имеющих самостоятельное
значение. В связи с этим при подготовке к допросу следователь должен
определить основные цели его проведения. В большинстве случаев являются
: 1) установление обстоятельств события; 2) оценка обстоятельств
допрашиваемым; 3) продолжение изучения личности допрашиваемого; 4)
оказание на него воздействия с целью получения правдивых и достоверных
показаний; 5) осуществление воспитательного воздействия.

в) прогнозирует предстоящее общение. Спецификой прогнозирования работы
следователя является невозможность полностью предвидеть его конечные
результаты, оно очень динамично и постоянно меняется с получением новой,
дополнительной информации о прошлых событиях, связях, лицах. Поэтому
прогнозирование в работе следователя происходит поэтапно.

Прогнозирование имеет две стороны: одну, направленную на изучение
динамики развития уже прошедшего события, и вторую, направленную на
предсказания событий, которые еще должны произойти. Эта вторая сторона —
предвидение иди предвосхищение — основана в значительной степени не на
имеющихся конкретных фактах, а на жизненном опыте следователя, его
интуиции.

Прогнозирование при допросе происходит по трем основным направлениям: 1)
прогнозирование следователем собственных действий и поведения; 2)
прогнозирование, а затем организация и направление действий других
участников допроса; 3) предвидение возможных путей противодействия со
стороны допрашиваемых лиц.

Остановимся на некоторых моментах двух последних направлений.

Подготавливаясь к допросу, следователь всегда должен учитывать
возможность появления таких ситуаций, когда возникает необходимость в
самом его начале психологически подготовить допрашиваемого, так как его
активность, психическое состояние могут существенно повлиять на саму
возможность проведения допроса, на достижение его целей. В то же время в
самом допросе немало факторов, которые могут отрицательно сказаться на
состоянии участников, снизить их активность. К ним относятся:
переживание прошедшего события преступления, отношение участника к
данному событию и отдельным лицам, наконец, сама обстановка допроса и т.
п. Поэтому, планируя допрос, необходимо уделять внимание психологической
подготовке его будущих участников, с тем чтобы они проявили активность в
определенном, соответствующем целям уголовного судопроизводства
направлении.

Для проведения такой подготовки следователь должен знать ряд
обстоятельств, определяющих ее сущность и направленность, а также
предварительно построить мысленную модель поведения допрашиваемого.

При этом принимаются во внимание: результаты изучения личности, объем
информации о расследуемом событии, предполагаемое воздействие на него
условий общения в процессе допроса, информации, которую он при этом
получит, психическое состояние, которое может наступить у допрашиваемого
в результате всех этих воздействий. В ходе подготовки следователь:

— подбирает тактические приемы воздействия на лицо, в целях его
психологической подготовки к предстоящему допросу;

— принимает необходимые меры для улучшения условий проведения допроса;

— планирует и мысленно проигрывает применение необходимых тактических и
психологических методов воздействия, направленных на снижение
предполагаемого противодействия допрашиваемого.

Прогнозирование всегда предшествует конкретной деятельности по
планированию;

г) составляет план допроса. Необходимым условием высокого качества
проведения допроса, важным элементом его тактического обеспечения
является составление плана, сущность которого заключается в определенной
систематизации доказательственного материала, выборе тактики допроса и
т. п. Другими словами, все действия, подлежащие осуществлению при
подготовке допроса и в ходе его производства, отражаются в плане, он
четко обрисовывает его предмет, а в некоторых случаях (при детализации
предмета) — и границы, способствует систематизации выясняемых
обстоятельств и придает деятельности следователя целенаправленность.

Можно рекомендовать во всех случаях допроса составлять письменный план,
который может быть либо подробным и развернутым, либо сделан в форме
кратких заметок, что зависит от сложности дела, от квалификации
следователя и от его умения свободно оперировать собранным по делу
материалом.

Обычно план содержит не только перечисление устанавливаемых
обстоятельств, но и последовательность их выяснения, данные, на которых
базируется постановка тех или иных вопросов, фрагменты материалов дела,
которые несут в себе определенные сведения о выясняемых обстоятельствах.
Особенно важно четко сформулировать в плане вопросы, которые надлежит
задавать в процессе допроса. При этом не должна нарушаться их логическая
последовательность. В ходе допроса одни вопросы могут отпасть, а другие,
напротив, возникнуть. Однако и в этих случаях хорошо составленный план
позволит быстрее ориентироваться в изменившейся обстановке, так как
основная направленность допроса сохранится.

План, разумеется, не может предусмотреть всех особенностей допроса, он
определяет, главным образом, основные его моменты, поэтому его
необходимо рассматривать как гибкую программу, выполнение которой можно
корректировать в ходе допроса.

План составляется в произвольной форме, различные образцы которой нашли
отражение в криминалистической литературе и в принципе мало отличаются
друг от друга. В качестве одного из образцов можно рекомендовать
следующую форму:

Какие обстоятельства необходимо выяснить

Имеющиеся по ним фактические данные

Предполагаемаяпозиция допрашиваемого

Вопросы которые следует задать

Форма и порядок предъявления доказательств

Техническое обеспечение допроса включает:

— подготовку технических средств проведения допроса;

— решение вопроса о лицах, которые должны принять в нем участие
(эксперт, переводчик, педагог и др. );

— подготовку помещения для допроса.

§ 3. Установление психологического контакта

Характер человеческих отношений диктует разнообразие психологических
контактов, содержание которых в процессе расследования сводится к
“господству — подчинению” или к сугубо деловым контактам “взаимное
следование своим обязанностям” и т. п.

Психологический контакт—это образное выражение, обозначающее
взаимопонимание, доверие и желание двух лиц общаться друг с другом. Это
форма взаимоотношения лиц, обменивающихся информацией в какой-либо
деятельности.

Психологический контакт следователя с подозреваемым, обвиняемым,
свидетелем, потерпевшим — это специфическая форма взаимоотношений
представителя государства, которому поручено расследование, с названными
лицами. Психологический контакт следователя с участниками уголовного
процесса строится, с одной стороны, на нормах уголовно-процессуального
закона, а с другой — на научных положениях криминалистики, судебной
психологии, логики и теории управления деятельностью.

В криминалистической литературе до нашего времени нет единого понятия
психологического контакта. По нашему мнению, наиболее удачно
психологический контакт (как “согласованное деловое взаимоотношение
следователя со свидетелем, потерпевшим, подозреваемым или обвиняемым,
которое возникает на основе правильной позиции следователя и поведения
допрашиваемого, соответствующего или не противоречащего задачам
уголовного судопроизводства”) определяет Г. Г. Доспулов. Перекликается с
ним позиция А. Н. Васильева, который писал, что “психологический контакт
следователя с другими участниками следственных действий состоит в
установлении отношений, характеризующихся точным и добросовестным
выполнением всеми участниками (в том числе и следователем) своих
процессуальных и нравственных обязанностей, правильном использовании
своих процессуальных прав, в результате чего создаются отношения и
атмосфера, благоприятствующие решению задачи данного следственного
действия”. Уточняя положения, высказанные автором, добавим, что
описанные им отношения между участниками являются по своей сути
отношениями сотрудничества, которое может основываться не только на
доверии, но и на кооперативных началах.

Отдельные авторы видят задачу установления психологического контакта в
нахождении общих интересов следователя и допрашиваемого, т. е. в
переходе в допросе от психологического “Я” к психологическому “Мы”. А.
Б. Соловьев, указывая на особенности психологического контакта, делает
вывод, что он носит односторонний характер, так как следователь
стремится получить от допрашиваемого как можно больше информации и в то
же время скрыть свою осведомленность по делу.

Однако в ряде работ (Н. И. Порубов, А. В. Дулов) наметилась тенденция
выдвижения на первый план информационного аспекта психологического
контакта, представляющего наиболее универсальную и наиболее независимую
его характеристику. Общение в ходе допроса всегда связано с процессом
адаптации — социальной личностной, ситуативной, что требует непрерывного
поступления информации об условиях, субъекте общения и средствах
управления общением. Причем информация здесь должна пониматься как
“форма связи управляющего объекта с управляемым”.

Психологический контакт складывается в ходе общения и его обязательной
предпосылкой является обоюдная готовность (установка) к восприятию и
пониманию лицами друг друга. Общающиеся люди посредством использования
различных средств (приемов) обмениваются информацией и в итоге между
ними устанавливаются определенные отношения. Отсюда, что такое
психологический контакт? Это и цель, детерминирующая готовность к
общению, и процесс обмена информацией, предпринимаемый для достижения
цели, и, наконец, это результат—те отношения, которые позволяют
продолжить общение и совместно решать определенные задачи. Поэтому
психологический контакт целесообразно рассматривать в двух планах: как
определенные отношения, складывающиеся между участниками допроса, и как
деятельность по созданию этих отношений, протекающую в форме общения.

Установление психологического контакта — это целенаправленная,
планируемая деятельность следователя по организации и управлению
движением информации в процессе общения, направленная на создание
условий, обеспечивающих его развитие в нужном для достижения
поставленной цели направлении и осуществляется на всем протяжении
расследования. В то же время установление психологического контакта —
это деятельность временная, характерная для каждого допроса,
соответствующий “настрой” на общение.

Содержанием деятельности по установлению психологического контакта
являются отношения сотрудничества и взаимопонимания (доверия),
основанные на стремлении к единой цели (или, по крайней мере, на
совпадении целей на отдельных этапах общения) или взаимном уважении
обменивающихся информацией лиц. Установление психологического контакта
есть активная деятельность следователя, направленная на формирование
позитивной позиции лиц, дающих показания либо установки на продолжение
общения и побуждение к сотрудничеству.

Возможности установления психологического контакта, его формы, подход к
общению, благоприятствующий достижению цели, зависят прежде всего от
индивидуальных психологических качеств человека, с которым предстоит
установить отношения сотрудничества, от его типологических особенностей,
характерных для исполнения им определенных обязанностей, роли в
конкретной ситуации события преступления, жизненного и специального
опыта. Отсюда, в деятельности по установлению психологического контакта
на первый план выдвигаются умения следователя разбираться в психологии
людей, владеть приемами допустимого воздействия на них, методикой
анализа их поведения и самоанализа. Для этого необходимы жизненный опыт
и знание рекомендуемых криминалистикой тактических приемов, основанных
на данных психологии, логики и других наук.

В криминалистике в основном разработаны тактические приемы установления
психологического контакта, однако конкретные рекомендации для его
достижения различаются. Так, А. В. Дулов в числе приемов называет: а)
возбуждение интереса допрашиваемого к предстоящему допросу; б)
возбуждение интереса у допрашиваемого к допрашивающему (следователю,
прокурору, начальнику розыска); в) обращение к закону, разъяснение
значимости требуемой информации, ознакомление с обстоятельствами,
смягчающими вину, и т. п.

В. Ф. Глазырин для установления психологического контакта рекомендует
следующие приемы: а) обращение к логическому мышлению обвиняемого; б)
возбуждение у обвиняемого интереса к общению и результатам его (если
обвиняемый действительно совершил преступление, то вина его будет
доказана независимо от его показания, и т. п.); в) повышение
эмоционального состояния — возбуждения (обращение к чувствам
обвиняемого: гордости, стыду, сожалению, раскаянию и т. п.); г)
воздействие на обвиняемого личными качествами следователя (вежливость,
справедливость, доброжелательность, требовательность и т. п.).

При установлении психологического контакта нельзя допускать ситуации
“смыслового барьера”, когда в процессе общения наступает взаимное
отчуждение, непонимание друг друга. Оно характеризуется недоверием,
враждебностью, психологической непроницательностью. Все доводы кажутся
обвиняемому попыткой обмануть его.

Обобщая сказанное, можно назвать наиболее общие способы установления
психологического контакта:

1) создание надлежащей обстановки допроса;

2) допрос наедине;

3) корректное поведение следователя как представителя государства,
выполняющего важные общественные функции,

4) демонстрация доброжелательности, непредвзятого отношения к
допрашиваемому, возбуждающих интерес к следователю как партнеру по
общению,

5) демонстрация умения выслушать до конца, не повышать тон;

6) проведение предварительной беседы на отвлеченную тему;

7) обращение к логическому мышлению;

8) разъяснение целей и задач допроса;

9) создание обстановки, возбуждающей интерес к допросу и результатам
его.

При установлении психологического контакта нельзя допускать:

1) длительного ожидания допроса;

2) проявления излишней заинтересованности, сожаления;

3) обещаний невыполнимого, использования лжи, призывов к действиям,
противоречащим нормам морали, и т. п.

Таким образом, можно сделать вывод, что в литературе установление
психологического контакта связывается с применением тактических приемов,
направленных, в первую очередь, на побуждение готовности допрашиваемого
дать правдивые показания, добросовестно выполнить свои нравственные
обязанности, возбуждение чувства доверия к следователю с тем, чтобы
допрашиваемый (в том числе и обвиняемый) своим поведением способствовал
достижению истины, выполнению задач уголовного судопроизводства. К
сожалению, зачастую эти идеализированные пожелания остаются “благими
намерениями”, и не больше, сталкиваясь с ситуациями конфликтного
противоборства лиц, всеми силами стремящихся скрыть истину. Поэтому,
думается, от таких лиц реальнее будет не требовать “своим поведением
способствовать достижению истины”, ибо поиск истины — профессиональная
задача следователя, а пробудить готовность к общению и сотрудничеству со
следователем в решении отдельных задач расследуемого дела, составляющих
предмет конкретного общения.

Психологический контакт как непременный атрибут общения предполагает
различные виды взаимодействия, и прежде всего кооперацию и конкуренцию.
Поэтому установление психологического контакта возможно и в тех
ситуациях, когда лица имеют несовпадающие интересы, тем не менее
проявляют готовность и желание к обмену информацией н пониманию друг
друга.

Анализируя приводимые в литературе тактические приемы установления
психологического контакта, можно также заметить, что в них основное
внимание уделяется внешней стороне информационного взаимодействия —
обеспечению на допросе беспрепятственного и активного участия в нем
допрашиваемого, т. е. наличие или отсутствие психологического контакта в
процессе общения ставится, главным образом, в зависимость от желания
лица давать показания, в связи с чем и происходит выбор приемов
тактического воздействия на него. Такой подход к решению этого вопроса
нам представляется не совсем продуктивным.

Бесспорно, что организация правильных взаимоотношений следователя с
допрашиваемым является важной стороной установления психологического
контакта. Умение следователя проявить свои коммуникативные свойства
(вежливость, доброжелательность, внешнее выражение стремления выслушать
собеседника и т. п.) и расположить к себе допрашиваемого (завоевать
авторитет, добиться уважения, вызвать доверие) требует определенных
тактических усилий, являющихся выразителями стиля его поведения, в
котором воплощается единая направленность всех особенностей общения
взаимодействующих сторон в процессе допроса.

Стиль поведения при этом характеризуется двумя взаимосвязанными
факторами: во-первых, внешними формами проявления особенностей поведения
или манерами (формами обращения к собеседнику “на ты”, “на вы”, по
имени, по фамилии; предложением или разрешением курить; проявлением
внимательности, чуткости и пр.) и, во-вторых, внутренним, “добавочным”
смыслом или подтекстом поведения (т. е. следователь, например, должен
вести себя так, чтобы допрашиваемый видел в нем представителя
государственной власти, стоящего на страже социалистической законности,
убедился, что следователь стремится выяснить истину, что ему можно
доверять, осознал, что следователь знает свое дело, и обманывать его
бесполезно).

Планируя допрос, безусловно, необходимо учитывать все эти факты, однако
основной акцент при установлении психологического контакта следует
перенести на активизацию роли следователя в этом процессе. В связи с
этим тактическое воздействие не следует ставить в зависимость от желания
допрашиваемого давать правдивые показания, а наоборот, желание его
вступать в общение со следователем (потребность передать информацию)
нужно рассматривать как явление, зависимое от тактического воздействия
следователя.

Таким образом, в основе взаимодействия при установлении психологического
контакта лежит упорядоченное определенным образом движение информации, в
котором в качестве главного управляющего элемента необходимо выделить и
актуализировать меру влияния следователя (его предприимчивость,
инициативу, выражение внутренних побуждений к изменению обстановки, к
новым формам сотрудничества) на другого участника взаимодействия.

?

Условно, в целях оптимизации тактических приемов воздействия на
допрашиваемых, деятельность следователя по установлению психологического
кот акта можно разделить на три относительно самостоятельных этапа
(стадии):

1. Предшествующая общению стадия, которая складывается из:

а) прогнозирования процесса установления психологического кон! акта в
ходе подготовки к допросу;

б) создания внешних условий, облегчающих установление психологического
контакта.

2. Начальная стадия общения, состоящая из приемов, направленных на:

а) проявление внешних коммуникативных свойств в начале
зрительно-кинестезического (безречевого) общения;

б) изучение психического состояния, отношения допрашиваемого к
начавшемуся общению.

3. Стадия последующего общения, связанная с поддержанием
психологического контакта и преодолением негативной позиции. Она
складывается из:

а) действий по ликвидации помех в общении;

б) тактических приемов, направленных на возбуждение интереса к развитию
начавшегося общения и его продолжения в будущем.

Перечисленные выше этапы в рассматриваемом нами поведенческом аспекте
деятельности следователя по подготовке и проведению допроса
представляются как специфически организованные и управляемые поступки,
действия и комбинации действий следователя, направленные на
установление, контроль и регулирование отношений взаимодействия в
соответствии с поставленной целью и избранной моделью общения. Поэтому,
солидаризуясь с А. Н. Васильевым, мы считаем целесообразным говорить о
формировании психологического контакта как о тактической задаче,
решаемой путем применения группы частично названных нами и упоминающихся
в литературе тактических приемов.

§ 4. Обмен речевой (и иной) информацией для достижения целей допроса

Теория криминалистики и практика расследования накопили и разработали
достаточное число рекомендаций, направленных на получение от
допрашиваемого достоверной информации. Тем не менее, говоря о тактике
допроса, думается, недостаточно ограничиваться перечислением отдельных
тактических приемов, как это делается в большинстве учебников
криминалистики. Более логично рассматривать их в соотношении с целями,
задачами, ситуациями допроса, либо группировать их по отдельным
основаниям.

Современное состояние науки криминалистики служит предпосылкой для
рассмотрения тактических приемов допроса в качестве определенной
системы, представляющейся наиболее эффективной в конкретной ситуации
допроса. Безусловно, тактика допроса во многом определяется
процессуальным положением допрашиваемого, однако иногда и свидетели
пытаются уйти от дачи правдивых показаний, ссылаясь на свою
неосведомленность. Поэтому тактику допроса, по нашему мнению,
целесообразно рассматривать в зависимости не только от процессуального
положения допрашиваемого, но и от его позиции, ситуации допроса,
учитывая, конфликтный или бесконфликтный характер носит это общение.

Общение в ходе допроса принято делить на свободный рассказ, постановку
вопросов и предъявление доказательств. Отсюда и тактические приемы
целесообразно классифицировать по этим основаниям.

ТАКТИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ УПРАВЛЕНИЯ ОБЩЕНИЕМ В ХОДЕ СВОБОДНОГО РАССКАЗА
ДОПРАШИВАЕМОГО

Свободный рассказ начинается постановкой побуждающего или направляющего
вопроса в самой общей форме, например: “Расскажите, что Вам известно о
нападении на гр. Петрова Р. П. возле кинотеатра “Победа”,— и
предоставляется возможность допрашиваемому свободно изложить показания.
Такой прием помогает лучше сосредоточиться, вспомнить все виденное или
слышанное, более правильно и точно воспроизвести детали субъективного
образа. Причем лицо может сообщить важную информацию, о характере
которой следователь не предполагал и не стремился ее получить. Не
следует без причины вмешиваться в свободный рассказ, задавать вопросы,
которые отвлекают от цели и могут нарушить последовательность
повествования. Прерывать свободный рассказ допустимо лишь в следующих
случаях:

а) если допрашиваемый явно выходит за пределы темы поставленного
вопроса;

б) если он закончил фрагмент ответа и не продолжает его;

в) если он говорит слишком тихо и невыразительно. Однако и в этих
случаях следует меньше задавать вопросов, использовать их в самой общей
форме, предоставляя допрашиваемому максимум свободы в ответах.

В процессе свободного рассказа не рекомендуется вести запись протокола,
желательно ограничиваться заметками о пропусках в нем и вопросах,
которые необходимо уточнить впоследствии. Сказанное ни в коей мере не
отрицает активности на этом этапе следователя, управляющая роль которого
заключается в определении последовательности изложения допрашиваемым
обстоятельств дела во время свободного рассказа. Это помогает
следователю составить более полное и правильное представление о
взаимоотношениях допрашиваемого с другими проходящими по делу лицами, об
избранной им линии поведения на следствии, о степени его фактической
осведомленности об обстоятельствах расследуемого события.

Свободный рассказ является необходимым этапом обмена информацией, в ходе
которого следователь определяет и корректирует линию своего дальнейшего
поведения. Здесь в зависимости от характера ситуации (бесконфликтной или
конфликтной) и избранной допрашиваемым позиции (позитивной —
направленной на дачу правдивых показаний или негативной — направленной
на дачу ложных показаний) выбираются тактические приемы.

Управление процессом получения информации от человека невозможно без
критической оценки ее достоверности. Следователь должен все время
оценивать поступающую информацию и корректировать ход допроса. А. Н.
Васильев предлагает для этих целей использовать следующие тактические
приемы, которые позволяют разоблачать ложь либо заблуждения
допрашиваемого в ходе свободного рассказа:

1) оценка общей правдоподобности показаний;

2) установление возможности непосредственного восприятия фактов лицом,
дающим о них показания;

3) проверка внутреннего соответствия отдельных частей показания;

4) проверка соответствия показания другим доказательствам;

5) личное наблюдение за дающим показания лицом. При оценке информации,
сообщаемой очевидцем, могут быть полезны следующие факты, приводимые в
различных научных сообщениях.

Так, женщины запоминают правильно событие в 81,5 % случаев, а мужчины—в
78,2%. Лучше всего запоминаются действия участников события, их
количество. Признаки внешности правильно запоминают лучше женщины (81
%), хуже мужчины (78%). Наибольшее количество ошибок было при
запоминании цвета транспортного средства: правильно ответили только 67 %
испытуемых. Цвет волос и одежды правильно назван в 83 % случаев.
Известно, что внушению поддаются больше женщины—33,1 %„ а мужчины—26,9
%.

ТАКТИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ УПРАВЛЕНИЯ ОБЩЕНИЕМ ПРИ ПОСТАНОВКЕ ВОПРОСОВ
ДОПРАШИВАЕМОМУ

Постановка вопросов является одним из распространенных приемов
управления общением в ходе допроса. После свободного рассказа чаще всего
становится ясным характер ситуации общения: конфликтный или
бесконфликтный. Рассмотрим их отдельно.

Бесконфликтная ситуация. Если позиция допрашиваемого позитивная, то
тактическая задача допроса состоит в сохранении бесконфликтного
характера общения, проверке правдивости и достоверности полученных
показаний, оказании помощи допрашиваемому в целях восстановления в
памяти забытого, получении новых доказательственных фактов.

Для восстановления в памяти забытого, а также для проверки правильности
воспроизведения и обнаружения непреднамеренной лжи (заблуждения)
используется допрос в разных планах. Сущность этого приема состоит в
том, что допрашиваемому предлагают вначале рассказать все, что он знает
о факте события, а затем повторить с середины, воспроизвести по частям
либо с конца. Каждая часть показания уточняется в деталях, поэтому
иногда этот прием называют детализированным допросом.

В целях оживления памяти допрашиваемого используются тактические приемы,
возбуждающие ассоциативные связи, которые позволяют управлять допросом
лиц, добросовестно заблуждающихся либо неправильно воспроизводящих
наблюдаемое явление, факты. Здесь применяются следующие три приема:

а) прием ассоциации по смежности, когда забытое восстанавливается в
связи с воспроизведением предшествующего либо последующего события
(например, при установлении времени следует допросить о действиях
свидетеля до появления на месте происшествия); б) прием ассоциации по
сходству, когда допрашиваемому предъявляют сходный объект, который он
наблюдал ранее, но забыл (например, сходные орудия совершения
преступления); в) прием ассоциации по противоположности (контрасту),
состоящий в возбуждении представления о противоположном объекте
(например, если достоверно известно, что волосы преступника были
светлыми, то следует предложить вспомнить о человеке с темным цветом
волос). Этим приемом хорошо проверять достоверность восприятия.

К тактическому приему, в значительной степени оживляющему память
допрашиваемого, относится предъявление вещественных доказательств,
находящихся в прямой или косвенной связи с забытым фактом. Здесь процесс
вспоминания опирается не только на мыслительные ассоциации, но и на
непосредственные зрительные ощущения. Допрашиваемый узнает предмет,
который видел в момент преступления и вспоминает детали, связанные с
ним.

Для этих же целей используют допрос на месте события, когда
допрашиваемому оказывается помощь в восстановлении и оживлении в памяти
определенных событий путем повторного их восприятия. Этот прием может
быть рекомендован в тех случаях, когда показания имеют большое значение
для уяснения сущности и механизма события преступления.

Конфликтная ситуация. Негативная позиция допрашиваемого в конфликтной
ситуации проявляется в даче заведомо ложных показаний, умалчивании
известных фактов либо отказе от общения вообще.

Разберем каждую тактическую ситуацию.

Негативная позиция допрашиваемого (как свидетеля или потерпевшего, так
подозреваемого и обвиняемого) может проявляться в даче заведомо ложных
показаний или умолчании известных фактов. Это устанавливается, чаще
всего, сопоставлением показаний с имеющимися материалами дела (здесь
ярко выявляется тактическое преимущество следователя, тщательно
подготовившегося к допросу). Способом обнаружения лжи является
детализация и конкретизация показаний. Выяснение подробностей отдельных
обстоятельств, вытекающих из показаний допрашиваемого, вызывает у
лгущего лица затруднения, свидетельствуя о надуманности отдельных
деталей. В этом случае задача следователя сводится к установлению
причины такого поведения лица, изобличению его и получению полных и
правдивых показаний. Соответственно этому необходимо применять
тактические приемы, направленные на:

1) выяснение мотивов ложных показаний; 2) стимулирование положительных
личных качеств; 3) установление в показаниях противоречий, разоблачающих
ложь.

Мотивы, по которым лицо занимает негативную позицию, различны. В
криминалистической литературе приводятся перечни таких мотивов в
соответствии с процессуальным положением допрашиваемых.

Назовем их.

Мотивы дачи ложных показаний свидетелями:

а) боязнь испортить отношения с другими лицами, проходящими по делу,
боязнь мести со стороны подозреваемого или обвиняемого;

б) стремление скрыть свои собственные неблаговидные поступки, аморальное
поведение, трусость;

в) стремление выгородить подозреваемого или обвиняемого или смягчить его
вину в силу родственных, дружеских отношений или из корыстных
соображений, либо, наоборот, усугубить вину этих лиц из мести, ревности
или иных низменных побуждений;

г) ошибочная оценка своих действий в момент расследуемого события как
преступных и стремление скрыть их или описать иначе;

д) нежелание в последующем выступать в качестве свидетеля, опознающего
или участника иного следственного действия, быть вызванным в суд и т. п.

Мотивы дачи ложных показаний потерпевшим:

а) боязнь мести со стороны преступника или лиц, с которыми он связан;

б) дружеские в прошлом, родственные или семейные отношения, преступная
связь с подозреваемым или обвиняемым;

в) стремление преувеличить причиненный ему преступлением ущерб как из
чувства мести, так и из корысти и иных низменных побуждений;

г) стремление преуменьшить причиненный ему преступлением материальный
ущерб, чтобы скрыть источник приобретения утраченных ценностей;

д) стремление скрыть собственное неблаговидное поведение;

е) скептическое отношение к возможности органов дознания и следствия
раскрыть преступление, обеспечить возмещение материального ущерба,
обеспечить личную безопасность потерпевшего.

Мотивы дачи ложных показаний подозреваемым и обвиняемым:

а) желание избежать ответственности за содеянное или преуменьшить свою
вину либо понести наказание не за совершенное, а за менее тяжкое
преступление — действительное или мнимое;

б) желание выгородить соучастников или смягчить их вину в силу
дружеских, семейных или родственных связей, из корыстных побуждений;

в) стремление оговорить соучастников из мести или в целях обеспечения
собственной безопасности в будущем;

г) стремление оговорить себя в силу болезненного состояния психики либо
исходя из желания попасть в особые условия жизни — по причинам
семейного, служебного и иного характера либо из бахвальства и т. п.

Средствами преодоления указанных мотивов являются тактические приемы,
разработанные на основе метода убеждения. К ним относятся: разъяснение
значения правдивых показаний для раскрытия преступления; указание на
реальную возможность и общественную опасность совершения виновным новых
преступлений, если он избежит ответственности за данное преступление;
совет не ставить себя в положение привлеченного к ответственности за
дачу ложных показаний и т. д.

Для изменения негативной позиции допрашиваемого в некоторых случаях
благоприятную роль может сыграть стимулирование его положительных личных
качеств, основанное на приемах логического и эмоционального воздействия.
В этих случаях следователь, оперируя собранными по делу
доказательствами, логически убеждает допрашиваемого в бессмысленности
занятой позиции, не влияющей в конечном итоге на установление истины.
Проводит логический анализ интересов допрашиваемого и других проходящих
по делу лиц. Анализируя противоречия в его показаниях и показаниях
других лиц, доказывает, что он изобличен во лжи. Разъясняет правовые
последствия занимаемой позиции. Активизирует нравственные стороны
личности — чувство собственного достоинства, благородство, идейность,
справедливость, сострадание и т. п.— и на этой основе помогает лицу
побороть страх перед возможной местью со стороны обвиняемого
(соучастника), стыд, трусость и т. д. Для этих целей используются
положительные стороны личности допрашиваемого, его привязанности,
увлечения, успехи в спорте, учебе, работе и т. п.

Применяя метод убеждения, необходимо помнить следующее:

— аргументы должны быть понятны лицу, которому они адресуются
(убеждение, по возможности, должно иметь ограниченное количество
логических связей);

— следователь должен быть предельно эмоциональным;

— аргументы должны передаваться как можно убедительнее (убеждать можно
только в том, в чем сам искренне убежден);

— убеждение следует повторять.

Эффективность использования следователем приемов убеждающего воздействия
во многом зависит от предварительного анализа показаний допрашиваемого,
в ходе которого выявляются их внутренние противоречия, а также
противоречия с другими материалами дела, что служит в дальнейшем
аргументационной базой названного метода. Однако проверка показаний и
изобличение допрашиваемого во лжи является длительным и трудоемким
процессом, для облегчения которого необходимо применять различные
тактические приемы. Приведем некоторые из них.

1. Умалчивание отдельных известных следствию обстоятельств и проявление
интереса к мелким, второстепенным фактам, что создает у допрашиваемого
преувеличенное представление об осведомленности следователя.

2. Создание условий, при которых у допрашиваемого создается мнение, что
следствие располагает всем объемом доказательств по данному делу, факту.
Это достигается: а) постепенным предъявлением проверенных доказательств,
между которыми требуется установить связь; б) умалчиванием до
определенного времени известных фактов; в) постановкой вопросов о
второстепенных деталях; г) предъявлением главного доказательства; д)
временным оставлением допрашиваемого в неведении относительно действий
следователя, планов других участников преступной группы и т. п.

3. Применение тактических комбинаций в допросе, построенных на
последовательности задаваемых вопросов, предъявлении доказательств,
материалов дела, фонозаписи, использование эмоционального состояния и
постановки неожиданных, так называемых “вопросов в лоб”.

4. Демонстрация следственных и научно-технических возможностей
расследования. Его сущность заключается в демонстрации (показе)
допрашиваемому возможностей объективного установления каких-либо
скрываемых им обстоятельств независимо от его показаний путем проведения
в дальнейшем определенных следственных действий (допросов тех или иных
лиц, очных ставок, осмотров и т. д.) или использования научных методов
расследования и проведения различных видов экспертиз. Это достигается:
а) осмотром в ходе допроса вещественных доказательств с участием лица,
дающего ложные показания; б) разъяснением ему возможностей назначенной
или предполагаемой к назначению экспертизы.

Применение этих приемов, как правило, позволяет не только побудить
допрашиваемого к даче правдивых показаний, но и облегчает дальнейший
психологический контакт с ним, даже если непосредственная первая цель
применения этого приема не дала немедленного видимого эффекта.
Допрашиваемый убеждается, что следователь ведет расследование объективно
и твердо убежден в правильности хода своих логических рассуждений, в
возможности установить искомые обстоятельства путем производства
определенных следственных действий.

В этой связи полезно знать приемы распознания показаний виновного и
невиновного, сформулированные психологом Ф. Луважем и изложенные в
работе А. Р. Ратинова “Судебная психология для следователей”.

1. Реакция на прямое обвинение. Невиновный отвечает сразу отрицательно.
Виновный выжидает, ждет, чтобы следователь “отстрелял свой запас
патронов”.

2. Повторное заявление о невиновности. Невиновный активно доказывает.
Виновный чаще всего пассивен, ограничивается отрицанием вины без ссылок
на доказательства.

3. Повторное возвращение к пунктам обвинения. Невиновный постоянно
возвращается к пунктам обвинения, опровергает их. Виновный пытается
избегать возврата, при постановке прямого вопроса старается щекотливые
моменты не вспоминать, отодвигает их на задний план.

4. Указание на связь между преступлением и обычным поведением виновного.
Невиновный доказывает, что преступные действия несовместимы с его
образом жизни, моралью, положением в. обществе, характером и пр.
Виновный редко обращается к таким аргументам.

5. Боязнь позора. Невиновный остро переживает последствия обвинения.
Виновного беспокоит только мера наказания.

Распространенной позицией подозреваемых и обвиняемых, отрицающих свою
причастность к преступлению, является ссылка на алиби. Допрос таких лиц
отличается особой сложностью. Анализ следственной практики показывает,
что заявляя о своем алиби, лицо преследует определенные цели: стремление
избежать ответственности, ввести следствие в заблуждение, выиграть время
для того, чтобы уничтожить следы преступления, создать возможность
сообщникам скрыться и т. д.

Нередко опытные преступники заранее подготавливают доказательства своего
алиби. Для этого они либо ссылаются на вымышленные события, либо говорят
о событиях, действительно имевших место, но перемещенных во времени
таким образом, чтобы они совпадали со временем совершения преступления.
Отсюда перед следователем возникают две задачи:

1) выяснить, имело ли место событие, на которое ссылается допрашиваемый;

2) если такое событие действительно имело место, то не перемещено ли оно
во времени. Сложность ситуации обусловлена тем, что необходимо
своевременно из всей имеющейся информации выделить ту, которая
соответствует объективной действительности. При этом не следует
исключать ситуации, когда допрашиваемый говорит правду и объективная
проверка его показаний позволяет опровергнуть необоснованные подозрения.

Для проверки алиби рекомендуется применять следующие тактические приемы:

а) подробный допрос по всем обстоятельствам заявленного алиби и
тщательная фиксация показаний;

б) постановка уточняющих и детализирующих вопросов по этим
обстоятельствам;

в) повторное обращение к обстоятельствам, которые уже были выявлены в
процессе допроса;

г) использование неосведомленности лица о фактах, которые согласно алиби
должны быть ему известны;

д) предъявление доказательств, опровергающих показания допрашиваемого;

ж) оглашение показаний других лиц;

з) опровержение алиби на основе логических и хронологических
противоречий в показаниях;

и) выявление и использование “преступной осведомленности”,. т. е. фактов
и обстоятельств, которые может знать только лицо. совершившее
преступление.

Нередко обвиняемые отказываются давать показания. В этой ситуации важно
выяснить мотивы запирательства и убедить обвиняемого, что отказ от дачи
показаний лишь временно затрудняет и затягивает следствие, что это
ставит его в невыгодное положение, исключающее своевременное
установление обстоятельств, смягчающих вину или исключающих
ответственность. Необходимо вызвать опасение опоздать с признанием,
поскольку это могут сделать раньше его соучастники.

Таким образом, можно назвать следующие тактические приемы по преодолению
отказа обвиняемого от дачи показаний: а) постановка вопросов,
направленных на выявление мотивов и причин уклонения от дачи показаний,
убеждение в неправильности занятой позиции; б) обращение к положительным
сторонам личности;

в) оглашение доказательственной информации, содержащейся в показаниях
очевидцев, свидетелей, соучастников; г) использование противоречий между
интересами соучастников; д) оглашение данных освидетельствования,
заключений экспертиз, предъявление вещественных доказательств.

Тактические приемы, направленные на преодоление запирательства
обвиняемого, позволяют следователю держать инициативу общения в своих
руках, оказывать психологическое воздействие, приводящее к изменению
установки допрашиваемого, к налаживанию психологического контакта и
возобновлению общения.

Средствами реализации тактических приемов на допросе выступают:

а) предъявление доказательственной информации в натуре;

б) многообразные формы постановки вопросов;

в) действия следователя, не сопровождаемые демонстрацией
доказательственной информации;

г) тон и характер вопроса.

Тактические приемы чаще всего реализуются путем использования
доказательственной информации, существенным моментом чего является то,
что это всегда активное воздействие следователя на допрашиваемого
посредством передачи ему определенной информации для получения в ответ
новой информации, имеющей значение для дела. Информацию можно передать
либо в материализованной форме, например, предъявив вещественные
доказательства, либо в форме устной речи, изложив содержание этого
вещественного доказательства, разъяснив его значение в деле.

В зависимости от особенностей источников доказательств, цели их
предъявления, характера взаимосвязи доказательств, особенностей
процессуального положения и психологической структуры личности
допрашиваемого, опыта и профессиональных качеств следователя
производится выбор формы и способа предъявления доказательств на
допросе. Воздействующую силу доказательств можно увеличить за счет их
предъявления в определенном сочетании и последовательности, используя
те, о наличии которых допрашиваемый не предполагает. В криминалистике
разработаны соответствующие рекомендации.

Приведем классификацию способов предъявления доказательств.

По характеру использования доказательств в расследовании:

1) предъявление доказательств на одном допросе;

2) предъявление доказательств в ходе ряда допросов одного лица.

По характеру взаимосвязи доказательств в уголовном деле:

1) раздельное предъявление единичных доказательств;

2) предъявление комплекса взаимосвязанных доказательств;

3) предъявление всей системы доказательств.

По характеру демонстрации доказательств на допросе:

1) упоминание о наличных доказательствах на допросе;

2) перечисление имеющихся доказательств с указанием источников их
происхождения;

3) показ доказательств допрашиваемому не полностью, как бы невзначай;

4) предоставление допрашиваемому возможности рассмотреть, изучить
доказательство;

5) подчеркнутая демонстрация признаков предъявляемого доказательства,
указывающих на его связь с преступным событием.

По характеру последовательности предъявления доказательств:

1) предъявление доказательств в последовательности “нарастающей силы”;

2) предъявление доказательств в последовательности “убывающей силы”.

По характеру дополнительных условий, усиливающих воздействие на
допрашиваемого предъявляемых доказательств:

1) неожиданное предъявление доказательств;

2) предъявление доказательств после предварительного выяснения
обстоятельств, связанных с ними;

3) предъявление доказательств и разъяснение их значения в уголовном
деле;

4) использование научно-технических средств для разъяснения
допрашиваемому особенностей предъявляемых доказательств;

5) сопровождение предъявления доказательств описанием предполагаемого
хода расследуемого события и его обстоятельств.

Использование названных способов предъявления доказательств позволяет
следователю управлять общением и решать следующие задачи при получении
информации от допрашиваемого:

1. Оказание помощи добросовестному допрашиваемому в припоминании
забытого (вызов ассоциативных связей);

2. Ориентирование допрашиваемого на изложение сведений о фактах,
интересующих следствие;

3. Выяснение обстоятельств, связанных с происхождением и свойствами
предъявляемых доказательств;

4. Детализация и конкретизация показаний допрашиваемого для исключения
зависимости установления истины от занятой им позиции;

5. Изобличение допрашиваемого, дающего ложные показания;

6. Изменение установки допрашиваемого, отказывающегося давать показания,
и формирование у него установки на дачу полных и правдивых показаний.

Среди средств реализации тактических приемов особое место отводится
постановке вопросов как важной форме процессуального общения при
допросе, без которой “не обходится обмен мыслями, мнениями, суждениями
между людьми”.

С логической стороны вопрос представляет собой такую форму мысли, в
которой содержится знание предмета и незнание каких-либо его сторон или
связей. Причем соотношение знания и незнания в вопросе таково, что
знание содержится в свернутом виде, на втором плане, а незнание ярко
подчеркивается, выводится на передний план.

Правильность и полнота ответов зависит от того, как поставлен вопрос.
Вопрос передает допрашиваемому определенную информацию, первая его часть
несет в себе сообщение, вторая направлена на его востребование. Из этого
вытекает исключительно важное требование так ставить вопросы, чтобы
допрашиваемый извлек из них для себя как можно меньше информации о том,
что известно следователю, какими он располагает доказательствами, чтобы
вопросы не подсказывали ему ответ.

При постановке вопросов надо соблюдать следующие тактические правила,
основанные на общих требованиях формальной логики.

1) Вопрос должен быть конкретным и касаться одного какого-нибудь
обстоятельства. Формулировка вопроса должна предполагать развернутый
ответ и не таить в себе двусмысленности. То есть, вопрос должен быть
предметным, иметь четкую логическую структуру и объем, сохранять
истинность направленности мысли и в то же время быть нейтральным.

2) Следует избегать вопросов, на которые можно дать предположительный
ответ. Допрашиваемого следует спросить, например, “Кто видел Вас после
22-х часов такого-то числа?”, а не “Мог ли кто-нибудь видеть Вас после
22-х часов?”.

3) Нужно заранее продумать последовательность постановки вопросов, с тем
чтобы один вопрос вытекал из другого и являлся его логическим
продолжением.

4) Не следует подчеркивать вопросы, особенно интересующие следователя, и
показывать допрашиваемому, какое значение придается ответам именно на
эти вопросы. Основной вопрос лучше задать неожиданно, в ряду с другими,
выясняющими второстепенные моменты.

5) Нельзя задавать допрашиваемому наводящие и улавливающие вопросы, т.
е. такие, которые прямо или косвенно подсказывают определенный ответ.
Нельзя, например, спрашивать: “Не в красном ли платье была девочка?” или
“Вас было трое?”, “Нож Кулагин держал в левой руке?”. Правильно
сформулированные вопросы в этих случаях должны гласить; “Какого цвета
платье было на девочке?”, “Сколько с Вами было человек?”, “У кого был
нож?” и т. п.

В криминалистике в зависимости от целей вопросы делят на основные,
дополнительные, уточняющие, напоминающие, детализирующие и контрольные.

Основные вопросы направлены на выяснение предмета допроса. Содержание
вопросов и выбор момента их постановки определяются конкретными
обстоятельствами дела, планом допроса.

Дополнительные вопросы ставятся для выяснения фактов, упущенных
допрашиваемым в свободном рассказе. Цель их — выяснить обстоятельства,
которые, по мнению следователя, могут или должны быть известны
допрашиваемому. Заранее предвидеть постановку дополняющих вопросов
невозможно, необходимость задать их возникает обычно в ходе допроса.

Уточняющие вопросы направлены на конкретизацию показаний о тех или иных
фактах. Они всегда касаются существа сообщаемых сведений: а) размеров и
расстояний; б) времени и места; в) признаков лиц и предметов; г) суммы,
веса и количества; д) цвета и формы; е) содержания каких-либо сообщений
и т. п. Уточняющие вопросы нередко используются для проверки и оценки
показаний, разоблачения лжи.

Напоминающие вопросы ставятся для выяснения сопутствующих фактов или
событий, интересующих следователя, но о которых допрашиваемый забыл
рассказать. Постановка их не связана с сущностью выясняемого, а имеет
своей целью установить обстоятельства, сопутствующие интересующим
следователя фактам или событиям, т. е. активизировать ассоциативные
связи, способствующие лучшему припоминанию забытого. Как правило,
напоминающие вопросы связаны с обстоятельствами, которые предшествовали
событию, сопутствовали ему или следовали за ним, а также памятными
датами и т. п.

Детализирующие вопросы не связаны с сущностью выясняемого и имеют своей
целью получение сведений для проверки показаний, этим они отличаются от
уточняющих, связанных с сущностью выясняемого. Например, во время
допроса свидетеля, который заявляет, что видел передачу взятки
обвиняемому, детализирующим вопросом будет вопрос об обстановке
помещения, места передачи взятки, места, откуда свидетель видел это, и
т. п.

Контрольные вопросы направлены на проверку полученных данных, выяснение
источников получения свидетелем сведений о фактах, сопоставление с
фактами, точно установленными по делу.

ОСОБЕННОСТИ ДОПРОСА ПОДОЗРЕВАЕМЫХ И ОБВИНЯЕМЫХ ПРИ РАССЛЕДОВАНИИ
ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СОВЕРШЕННЫХ ГРУППОЙ ЛИЦ

Избранная тактика допроса призвана обеспечивать сохранение инициативы в
руках следователя. Особое значение имеет формулировка вопросов. Надо так
ставить вопрос, чтобы не информировать подозреваемого о степени
осведомленности следователя.

Так, если допрашиваемый признает себя виновным и ничего не сообщает о
соучастнике, например, Петрове, то нельзя ставить вопрос: “Принимал ли
участие в преступлении Петров?” Надо спросить: “Вы все рассказали об
обстоятельствах преступления и его участниках?” Получив ответ: “Все”,
надо сказать: “Но Вы не рассказали о Петрове и о том, какое участие в
преступлении принимал он”.

Тактика допроса во многом зависит от того, задержана ли вся группа или
только один ее участник.

Если задержан только один, то ему надо дать возможность свободно
изложить все о себе и своих друзьях, отношениях, связях.

Если он утверждает, что соучастники “случайные”, то надо задавать
уточняющие вопросы о внешних признаках, одежде, обстоятельствах встречи
и т. п.

Надо стремиться расколоть группу, ликвидировать у ее членов ложное
чувство “групповой солидарности” (сообщение компрометирующих данных).

Лидер — организатор допрашивается коротко, поскольку он не дает
показаний. А находящегося под его влиянием соучастника держат на допросе
умышленно долго. Затем этот факт доводят до сведения организатора.
Последний думает, что соучастник все рассказал. Поэтому на следующем
допросе достаточно организатору предъявить доказательство, например,
добытое из других источников, как он может это воспринять так, что
соучастник сознался и дал правдивые показания.

Тактика допроса обвиняемых по групповым делам чаще всего строится на
такой постановке вопросов, которая бы создавала представление у
допрашиваемого об осведомленности следователя. К примеру:

“Вы рассказали о всех преступлениях?”

“В Ваших показаниях нет речи о преступлении, которое было совершено Вами
совместно с соучастниками на улице Красина”. Если на ул. Красина
совершено несколько преступлений, то обвиняемый сам будет думать, о
каком бы ему рассказать. Рассказав об одном и утаив другое, он попадает
в ситуацию, когда следователь повторяет первоначальный вопрос и
понуждает признаться во всех совершенных преступлениях.

ОСОБЕННОСТИ УПРАВЛЕНИЯ ОБЩЕНИЕМ В ХОДЕ ДОПРОСА НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ

В криминалистической литературе особо выделяются тактика допроса
несовершеннолетних и методика расследования совершенных ими преступлений
в целом. Здесь различают допрос несовершеннолетнего подозреваемого,
обвиняемого, свидетеля.

Допрос несовершеннолетних представляет немалую сложность и имеет свою
специфику, обусловленную возрастными особенностями, своеобразием психики
детей и подростков, которая характеризуется широкой вариантностью,
связанной с особенностями их высшей нервной деятельности, бытовой
средой, условиями воспитания и обучения. Поэтому он обставлен
дополнительными процессуальными гарантиями, обеспечивающими его
объективность, а процесс его проведения требует особых тактических
приемов.

Начинать допрос лучше всего с выяснения условий жизни и воспитания,
состава семьи, жилищных и материальных условий, интересов
допрашиваемого, его успеваемости по различным дисциплинам, поведения в
школе и дома. Иногда целесообразно начать допрос с разъяснения функций
судебно-следственных органов, полномочий следователя и основных
положений о судопроизводстве по делам несовершеннолетних, необходимости
правдиво отвечать на поставленные вопросы.

На этой стадии установление контакта с несовершеннолетним является
основной задачей следователя. Здесь необходимо помнить, что если можно
надеяться установить контакт со взрослым в процессе последующих
допросов, то такая возможность при допросе несовершеннолетних
исключается. Они очень недоверчивы к людям, к которым не прониклись
симпатией.

Допрос нужно вести в форме беседы, понятным языком. Желательно, чтобы
допрашиваемый сам рассказал об исследуемом событии, так как еще по
давним наблюдениям психологов известно, что в самостоятельном рассказе в
четыре раза меньше искажений, чем в ответах на вопросы.

Выслушав свободный рассказ, следователь записывает показания в протокол,
стараясь сохранить язык и стиль речи допрашиваемого. В этом смысле лучше
параллельно с рукописным протоколированием показаний использовать
звукозапись или стенографирование. Когда показания изложены в виде
свободного рассказа и зафиксированы, следователь задает допрашиваемому
вопросы для уточнения и выяснения тех или иных обстоятельств.

Вопросы должны формулироваться с учетом степени развития
несовершеннолетнего, его впечатлительности, подверженности внушению,
наблюдательности, памяти, склонности к фантазированию, застенчивости,
робости и т. п.

Нужно стремиться выяснить все необходимое для следователя сразу, чтобы
избежать по возможности повторных допросов. Практика показывает, что
повторные показания либо “застывают”, так как ребенок не хочет
отклониться от сказанного ранее из боязни показаться лгуном, либо
“расцвечиваются” (обогащаются новыми деталями под влиянием слухов,
рассказов окружающих и собственных домыслов). Ясно, что
доказательственная ценность таких показаний невелика.

При допросе следует также выяснить, разговаривал ли кто-нибудь с
несовершеннолетним по поводу расследуемого преступления, угрожал или
советовал давать определенные показания

Если показания допрашиваемого противоречат другим материалам дела,
следователь должен выяснить причины, побудившие несовершеннолетнего к
даче ложных показаний. Ими могут быть советы близких, угрозы со стороны
соучастников, страх, стыд и др.

Допрос не должен быть длительным, ибо несовершеннолетний утомляется,
притупляется его внимание По данным советских ученых, малолетние могут
быть внимательными и сосредоточенными определенный промежуток времени-
от 5 до 7 лет — около 15 минут; от 7 до 10 лет—около 20 минут, от 10 до
12—около 25 мин.; более 12 лет—около 30 минут. Отсюда следователь должен
сделать вывод о продолжительности допроса. Длительность допроса
несовершеннолетнего старшего школьного возраста не должна превышать
часа, а в случае необходимости его продолжения нужно сделать перерыв.
Венгерские криминалисты рекомендуют после допроса провести с ребенком
заключительную беседу для снятия нервного напряжения и усталости,
воспитательного воздействия на него с учетом возрастных особенностей
допрашиваемого.

Основными тактическими приемами допроса несовершеннолетних в
бесконфликтных ситуациях являются:

а) максимальная детализация показаний;

б) получение объяснений по каждому в деле доказательству;

в) выявление обстоятельств, предшествовавших преступлению. В конфликтных
ситуациях используются те же что и для взрослых тактические приемы:
убеждение, обращение к закону, разъяснение значения последствий и
общественной опасности преступления, предъявление доказательств и др.

Подводя итог сказанному, можно сформулировать основные тактические
правила проведения допроса несовершеннолетних, нашедшие отражение в
криминалистической литературе и практике:

1) краткость (непродолжительность) допроса;

2) выбор правильного тона допроса (недопустимость как суровости,
сухости, так и панибратства или заискивания);

3) демонстрация объективности следователя, что способствует установлению
психологического контакта;

4) выяснение, кто из взрослых уже беседовал с подростком по существу
дела и о чем;

5) проведение вступительной части допроса в форме беседы;

6) максимальное упрощение, детализирование вопросов, расчленение события
на ряд составляющих;

7) привлечение в необходимых случаях к участию в допросе специалиста
(педагога, психолога);

8) использование технических средств фиксации, что позволило бы более
полно отразить ход и результаты допроса.

§ 5. Окончание допроса (выход из общения), мысленный разбор (анализ)
хода и результатов допроса

Основным содержанием заключительной стадии допроса является
процессуальное закрепление его хода и результатов.

В криминалистике разработаны основные правила, соблюдение которых
позволит следователю зафиксировать течение и результаты допроса таким
образом, чтобы закрепить в протоколе всю полезную информацию.

В протоколе допроса должны отражаться и фиксироваться:

а) позиция допрашиваемого в начале допроса;

б) мотивы изменения им показаний;

в) тактические приемы, применяемые следователем;

г) весь обмен информацией между следователем и допрашиваемым (вопросы
следователя и ответы допрашиваемого, факт предъявления доказательств и
реакцию допрашиваемого на ее предъявление);

д) особенность речи допрашиваемого.

Показания допрашиваемого должны быть запротоколированы таким образом,
чтобы в дальнейшем можно было проверить их достоверность. Для этого в
протокол следует включить контрольные моменты, например, ссылки на
источник получения информации, осведомленность других лиц и т. п.

Запись показаний надо вести от первого лица, по возможности дословно, с
сохранением той же последовательности, в какой она была изложена
допрашиваемым. В наиболее существенных местах запись показаний
производится по возможности в тех же выражениях, которые употреблял
допрашиваемый.

В тех случаях, когда следователю необходимо подчеркнуть значение
отдельных показаний или когда в них содержатся противоречия, можно
предложить допрашиваемому подписать каждый из ответов.

Предъявление в ходе допроса доказательств, а также оглашение показаний
других лиц должны отражаться в протоколе в форме вопроса. Так, например,
если допрашиваемого знакомят с показаниями другого лица, следует в
протоколе точно указать, кому принадлежит показание, от какого числа
протокол и, по возможности, листы дела:

“Вопрос: Вам предъявляются показания свидетеля Иванова П. С. от 13
января с. г. (т. 3, л. д. 47—49), в которых он указывает, что 28 декабря
прошлого года изготовил по Вашей просьбе ломик (типа “фомки”). Как Вы
объясняете это обстоятельство?”

В зависимости от того, как происходило ознакомление допрашиваемого с
протоколом, целесообразно заканчивать протокол допроса следующими
фразами: “Протокол мне прочитан вслух. Записано верно” или “Протокол
мною прочитан. Записано верно”.

Собственноручное изложение показаний допрашиваемым допускается лишь в
том случае, если он сам выразит желание воспользоваться предоставленным
ему законом правом, при этом соблюдаются следующие правила:

а) собственноручная запись допрашиваемым своих показаний производится
после его устного допроса следователем;

б) следователь прочитывает показания, после чего задает вопросы и
дополняет протокол. Дополнения вносятся самим допрашиваемым или
следователем, что отмечается в протоколе;

в) протокол подписывается допрашиваемым (с указанием о том, что запись
произведена собственноручно) и следователем, производившим допрос.

Выполнение всех этих требований, гарантирующих полноценность
составленного процессуального документа, обязательно.

Однако этим значение рассматриваемой стадии не исчерпывается. Окончание
допроса имеет еще одну весьма специфическую сторону, которой до
настоящего времени криминалисты не уделяли должного внимания.

В структуре психических, отношений следователя с допрашиваемым особое
место следует отвести тактике выхода из общения как важнейшей
предпосылке его развития в будущем. Допрос следует заканчивать так,
чтобы 1) установившийся в процессе его проведения психологический
контакт с допрашиваемым не был нарушен (чтобы при последующих допросах
не надо было начинать все с начала), 2) допрошенное лицо в будущем
“желало” встречи со следователем или, по крайней мере, относилось к ней
без предубеждения.

В этой связи возникает сложная тактическая задача выбора момента
окончания допроса, в решении которой особое место занимают практический
опыт и интуиция следователя. Последнее не исключает разработки и
применения криминалистических рекомендаций по наиболее типичным
ситуациям.

В качестве примера рассмотрим две полярные тактические ситуации. Одна
носит остроконфликтный характер: допрашиваемый (обвиняемый) отказывается
давать показания. Вторая — бесконфликтная: свидетель добросовестно
излагает известные факты, требующие, однако, дальнейшего уточнения и
конкретизации. В обоих случаях применение следователем тактических
приемов (например, демонстрация своей осведомленности, оглашение
показаний соучастников или постановка “напоминающих”, активизирующих
ассоциативные связи, вопросов) к немедленным ожидаемым результатам не
привело.

В той ситуации допрос целесообразно закончить, с тем чтобы
допрашиваемый, получив определенную “информацию к размышлению”, имел
возможность в “спокойной обстановке” должным образом ее взвесить и
оценить. При этом у лица, занимающего негативную позицию, может
сложиться двоякое отношение к следователю: с одной стороны, он будет
стремиться к общению, рассчитывая получить больше интересующей его
информации, а с другой,— имея намерение скрыть или уменьшить свою роль в
преступлении, будет опасаться встречи со следователем. Здесь искусство
следователя будет заключаться в том, чтобы в конце допроса передать
такую информацию, которая бы побудила допрашиваемого искать с ним новых
встреч.

Объединяющим моментом в обоих рассмотренных случаях является то, что
следователь, тактически грамотно построивший и закончивший допрос, как
бы сохраняет возможность управления мыслительной деятельностью
допрашиваемого в будущем, после окончания непосредственного общения.

Вот почему в структуре общения следователя с допрашиваемым “выход из
общения” допустимо рассматривать как своеобразную тактическую
комбинацию, определяющую стратегию поддержания и развития
психологического контакта на будущее.

Мысленный разбор (анализ) хода и результатов допроса.

Значение рассматриваемой стадии трудно переоценить. Допрос как
следственное действие является не только методом получения определенных
показаний, но и средством проверки их правильности.

Объективной стороной показаний является их достоверность, а субъективной
— психическое отношение допрашиваемого к их содержанию. Отсюда вытекает,
что между достоверными и правдивыми показаниями поставить знак равенства
нельзя. Правдивые показания могут оказаться недостоверными в силу ряда
обстоятельств: добросовестного заблуждения лица при восприятии события,
неполноты восприятия, забывания и др.

Таким образом, на этой стадии производится анализ и сопоставление
полученной информации с уже имеющейся по делу с целью выяснения
противоречий между ними, проверки ее полноты и правильности, а также
полноты и правильности применения следователем в ходе допроса
тактических приемов.

Проверка показаний — процесс не сиюминутный, а постоянно
осуществляющийся в ходе допроса. Однако в наиболее развернутом и
последовательном виде он все же проводится после его завершения. Причем
желательно проводить его сразу же, когда все элементы и детали еще
наиболее полно сохраняются в оперативной памяти, в противном случае
некоторые факты окажутся забытыми и анализ будет неполным.

Сам процесс вспоминания событий допроса должен быть построен строго
последовательно. Это значит, что следует поэтапно рассматривать все
стадии развития допроса (прогнозирование и планирование, установление
психологического контакта и т. д.). В такой последовательности
целесообразно раздельно анализировать и различные этапы развития
собственной деятельности следователя, что позволит полнее вскрыть
собственные ошибки, проследить, как упущения, недостатки в применении
одного тактического приема отразились на эффективности других.

Существенную помощь следователю могут оказать технические средства
фиксации информации, применявшиеся на допросе. Магнитофон, киносъемка,
видеомагнитофон сохранят не только факты, изложенные допрашиваемым, но и
интонацию, паузы и другие особенности его речи; не только вопросы
следователя, но и реплики, их интонацию, реакцию и проявление эмоции по
поводу тех или иных фактов.

Все это даст возможность подвергнуть более детальному анализу поведение
и допрашиваемого, и следователя, понять, почему примененные к
допрашиваемому методы воздействия не дали ожидаемых результатов, где
именно и в чем следователь допустил ошибку.

В этой связи заслуживает внимания имеющаяся в литературе рекомендация по
оперативно-тактическому использованию технических средств фиксации
информации, не требующему соблюдения тех процессуальных норм, которыми
регламентируется применение этих же средств для процессуальной фиксации.
При этом нет необходимости заранее предупреждать об этом допрашиваемого,
что обеспечит относительную непосредственность его поведения, меньшую
скованность. Материалы, полученные таким образом, заведомо не будут
приобщаться к делу, а послужат средством для последующего анализа и
оценки действий и поведения участников допроса.

Логическим завершением рассматриваемого этапа, его итогом является
оценка доказательственной информации, содержащейся в показаниях
допрашиваемого.

При этом устанавливают ее:

относимость, т. е. служат ли показания целям установления события
преступления, виновности или невиновности обвиняемого, степени его
ответственности, наличия и характера ущерба, причин и условий,
способствовавших совершению преступления, и т. п.;

допустимость, т. е. соответствие установленным в законе требованиям,
относящимся к источнику и форме получения показаний;

достоверность, т. е. соответствие показаний фактам объективной
действительности;

значимость для дела (определение силы и убедительности содержащейся в
показаниях доказательственной информации);

достаточность полученных доказательств для решения уголовно-правовых,
процессуальных вопросов, а также тактики проведения дальнейших
следственных действий.

В качестве самостоятельного объекта анализа может быть выделено
психическое состояние следователя, наступившее после определенного
момента допроса. Если его охватило раздражение, то следует тщательно
разобраться, какие события этому предшествовали, объясняется ли это
поведением допрашиваемого или собственными действиями. Такой анализ
часто позволяет обнаружить ошибки в применении тактических приемов
следователем.

В этой стадии анализ используется, кроме того, для продолжения изучения
личности участника допроса.

Процесс оценки допроса во всех случаях сочетается с элементами
прогнозирования последующей деятельности следователя, где использование
результатов проведенного допроса сочетается с разработкой мероприятий,
не допускающих повторения выявленных в ходе анализа ошибок.

Тактически грамотный анализ результатов допроса позволяет установить
относимость и достаточность полученной информации, оценить ее
правдивость и достоверность, прогнозировать поведение допрашиваемого на
последующих этапах общения.

Глава третья Тактические особенности организации общения в ходе иных
вербальных следственных действий

Изложенное выше имеет целью сформировать у читателя представление о
допросе как специфическом способе общения следователя с участниками
процесса, средстве организации их взаимодействия и получения
доказательственной информации. В этом плане допрос избран нами в
качестве центрального метода получения информации, имеющего систему
приемов общения с источником информации, общую для всей группы
вербальных следственных действий (очной ставки предъявления для
опознания, проверки показаний на месте).

Такой подход избавляет от необходимости повторно, применительно к иным
вербальным следственным действиям, рассматривать всю систему тактических
приемов и процедур управления общением в ходе их производства.
Определенное совпадение криминалистического содержания основных
структурных единиц общения позволяет рассматривать в настоящей главе
лишь тактические особенности организации этих следственных действий и
отдельные вопросы тактики использования познавательных приемов.

§ 1. Особенности применения тактических приемов управления общением в
ходе очной ставки

Очная ставка — это сведение друг с другом и попеременный допрос двух
ранее допрошенных лиц об обстоятельствах дела, относительно которых ими
были даны противоречивые показания. Ее познавательная сущность состоит в
непрерывном анализе и сопоставлении (сравнении) поступающих от
допрашиваемых показаний между собой и с имеющимися по делу сведениями.

Очная ставка является самостоятельным следственным действием,
направленным на получение информации от людей, и характеризуется целым
рядом отличительных признаков: а) особой процессуальной целью; б)
сочетанием различных методов познания; в) процессуальными условиями,
порядком и тактикой производства; г) своеобразной психологической
атмосферой; д) специальной формой фиксации ее результатов.

В свете рассмотренной в первой главе теоретической концепции ее
содержание заключается не только в совместном (одновременном)
попеременном допросе двух лиц, в котором один из присутствующих просто
дожидается своей очереди, а в общении трех людей, связанных взаимными
правами и обязанностями (со следователе) и корреспондирующих между
собой. В ходе такого общения все трое (в том числе и следователь)
испытывают психологическое взаимовоздействие гораздо более сильное, чем
в случае беседы с глазу на глаз, а истина, по справедливому замечанию А.
Р. Ратинова, устанавливается не согласованием показаний, а путем
использования противоречий. Поэтому, в частности, во многих странах
Европы (Польша, Румыния, Чехословакия и др.) очная ставка именуется
“конфронтацией”. Здесь действуют следующие тактико-психологические
факторы, в определенной мере стимулирующие поведение участников и
содействующие достижению ее целей:

1. Повторное рассмотрение на очной ставке обстоятельств, по поводу
которых возникли противоречия;

2. Одновременное присутствие двух лиц, которым хорошо известны
вынесенные на очную ставку спорные обстоятельства;

3. Особая концентрация внимания на спорных вопросах;

4. Влияние информации, даваемой по существу спорных вопросов, а также
воздействие поведения одного допрашиваемого на другого;

5. Коллективное обсуждение спорных обстоятельств, возможность постановки
допрашиваемыми вопросов друг к другу.

Таким образом, очную ставку допустимо определить как специальный метод
получения информации об интересующих следователя событиях и рассмотреть
ее в плане специфического средства общения: как познавательные приемы
исследования личности допрашиваемых и система мер психологического
воздействия на них, с одной стороны, и, с другой — как деятельность по
реализации этого метода, облеченную в процессуальную форму.

Очная ставка проводится следователем и представляет собой управляемый
процесс, регулируемый законом. Проведение очной ставки регламентирует
ст. 173 УПК УССР. Общая цель очной ставки состоит в том, чтобы
установить, чьи показания являются достоверными и соответствуют ли они
действительности.

Основанием для проведения очной ставки является наличие в показаниях
ранее допрошенных лиц противоречий (ст. 172 УПК УССР), а по
уголовно-процессуальному кодексу РСФСР—существенных противоречий (ст.
162). При этом в литературе под существенными противоречиями понимают
выявленные следователем в показаниях ранее допрошенных лиц взаимно
исключающие сведения об одних и тех же обстоятельствах (фактах),
составляющих предмет доказывания по уголовному делу.

Основную цель очной ставки нельзя сводить к простому разрешению
существующих противоречий в показаниях ранее допрошенных лиц; она
состоит в установлении истинного положения вещей и выявлении сущности
этих противоречий. Так, в литературе встречаются указания на то, что
очная ставка может производиться с целью напомнить лицу какие-либо
обстоятельства.

Все это делает очную ставку тактически гибким следственным действием,
направленным на установление истины по спорным обстоятельствам, в ходе
которого основная цель может конкретизироваться и уточняться, а также
могут ставиться и решаться иные тактические задачи. Так, при подготовке
к очной ставке следователь может предположить, кто из допрошенных лиц
дает достоверные показания, а кто добросовестно заблуждается либо лжет.
С учетом таких данных общая цель очной ставки конкретизируется:

преодоление добросовестного заблуждения либо разоблачение лжи
допрашиваемого. В плане последней возможны дальнейшие уточнения:
разоблачение ложного алиби, инсценировки преступления, самооговора,
оговора одного допрашиваемого другим. Попутно с основной целью могут
разрешаться частные тактические задачи:

1) оказание психологического воздействия на недобросовестного ее
участника; 2) укрепление волевых качеств, позиции допрашиваемого,
давшего правдивые показания неуверенно; 3) проверка правдивости
показаний участников и других собранных по делу доказательств; 4)
продолжение изучения личности допрашиваемых; 5) получение новых
доказательств; 6) проверка и оценка следственных версий; 7) выяснение
причин происхождения противоречий в показаниях.

Тактическую основу общения на очной ставке образуют познавательные
приемы: рассказ, расспрос, мимика и жесты, а также логические приемы
сравнения и сопоставления. Особенность общения состоит в том, что оно
развивается одновременно между тремя лицами. В ходе его допрашиваемые
обмениваются информацией между собой. Следователь путем постановки
дополняющих, уточняющих и контрольных вопросов управляет этим обменом и
направляет его на выяснение обстоятельств (устранение противоречий), по
поводу которых проводится очная ставка, осуществляет полное или
частичное снятие задаваемых допрашиваемыми друг другу вопросов.

Очная ставка является тактически сложным и конфликтным следственным
действием, в котором следователь для установления истины применяет
тактику умышленного обострения обстановки. При этом надо помнить, что
неправильная тактика связана с риском возможного изменения правдивых
показаний “добросовестного” участника, разглашения данных следствия.

Психологическая атмосфера очной ставки связана с рядом как
положительных, так и отрицательных моментов. Она характеризуется
следующими особенностями: а) возможным возникновением конфликтной
ситуации между допрашиваемыми; б) возможностью не только положительного,
но и отрицательного влияния одного участника на позицию другого.

В процессе очной ставки следователь оказывает психологическое
воздействие на ее участников, вследствие которого с “добросовестным”
участником должны установиться отношения сотрудничества, основанные на
общих интересах, стремлении разоблачить лицо, дающее ложные показания, а
для “недобросовестного” участника достаточно обеспечить психологический
контакт на уровне желания взаимно воспринимать информацию. Оказывая
моральную поддержку (“эффект присутствия”) добросовестному участнику,
следователь совместно с ним оказывают мощное психологическое воздействие
на лгущего.

Очная ставка не является единственным способом устранения возникающих в
ходе расследования противоречий. Закон лишь допускает ее проведение,
оставляя за следователем право принять целесообразное решение, исходя
главным образом из тактических соображений. Поэтому всякий раз перед ее
проведением следователь вынужден решать две взаимосвязанные тактические
задачи: следует ли проводить очную ставку в определенной ситуации
расследования (надежно ли достижение ее целей) и каковы возможные
отрицательные последствия ее производства (учет степени тактического
риска).

Порядок проведения очной ставки достаточно подробно определен
уголовно-процессуальным законом. Поэтому остановимся лишь на некоторых
организационно-тактических особенностях ее подготовки и производства.

ПРОГНОЗИРОВАНИЕ И ПЛАНИРОВАНИЕ ПРЕДСТОЯЩЕГО ОБЩЕНИЯ В ХОДЕ ОЧНОЙ СТАВКИ

Особенности проведения очной ставки требуют тщательной ее подготовки, в
ходе которой следователь решает следующие основные тактические задачи:
а) на каком этапе расследования целесообразно ее провести; б) между
какими лицами и в какой очередности; в) какие противоречия подлежат
устранению, их сущность; г) какие приемы управляющего воздействия
использовать.

Определяя момент проведения очной ставки, нужно учитывать характер
показаний, подлежащих проверке, и их место в системе других
доказательств, а также индивидуально-психологические качества ее
участников, существующие между ними отношения.

Очную ставку целесообразно проводить, во-первых, когда следователь
располагает данными, позволяющими объективно оценить показания ее
участников, определить, показания каких из них соответствуют истине;
во-вторых, когда ознакомление “недобросовестного” участника с
показаниями лица, вызванного с ним на очную ставку, не нарушит общего
тактического плана следователя. Однако промедление с производством очной
ставки может привести к тому, что она утратит характер внезапности,
который способствует успешному достижению ее целей. Поэтому иногда
рекомендуется не ставить заранее в известность участников о проведении
очной ставки, чтобы использовать фактор внезапности.

Очная ставка может быть произведена между свидетелями, потерпевшими,
подозреваемыми и обвиняемыми в любом сочетании. Однако здесь имеются
некоторые ограничения тактического и морально-этического планов. Не
рекомендуется проведение очных ставок между лицами, дающими заведомо
ложные показания; между обвиняемыми, частично признающими свою вину и
склонными к изменениям показаний; между лицами, из которых тот, кто дает
правдивые показания, находится в материальной, родственной или иной
зависимости от другого участника; когда один из участников очной ставки
отказывается давать показания в присутствии другого лица.

Осторожно следует подходить к решению вопроса о производстве очной
ставки между обвиняемым и потерпевшим, который испытал в связи с
совершением преступления сильное эмоциональное потрясение.

Особого внимания и осторожности требует решение вопроса о производстве
очной ставки с участием несовершеннолетнего. Большие эмоциональные
перегрузки в процессе ее проведения, а также повышенная внушаемость,
свойственная детскому возрасту, увеличивает риск неудачи
(недостоверности показаний) в результате отрицательного влияния со
стороны взрослого участника очной ставки. В этих случаях целесообразнее
устранить противоречия в показаниях иными средствами.

Очная ставка должна проводиться только между двумя лицами. С фактической
стороны — это совместный (одновременный) допрос двух лиц. Поэтому другие
ее участники становятся невольными наблюдателями, ожидающими своей
очереди. При этом, в силу действующих при общении группы лиц
социально-психологических механизмов взаимовлияния, они будут стремиться
согласовать свою позицию с мнением большинства, что нежелательно с
познавательной точки зрения. Кроме того, с точки зрения тактики
задаваемые вопросы теряют свою неожиданность и преждевременно
раскрываются позиции ее участников по спорным обстоятельствам. Таким
образом, производство “групповых” очных ставок тактически
нецелесообразно и не основано на законе.

Предметом очной ставки являются обстоятельства, по поводу которых
возникли существенные противоречия в показаниях ранее допрошенных лиц.
Отсюда, прежде всего, следует наметить обстоятельства, подлежащие
выяснению, определить точки зрения ее возможных участников по спорным
обстоятельствам.

Далее следует определить, каким путем и какими средствами можно
достигнуть поставленной цели. Сформулировать вопросы и установить их
последовательность, подготовить доказательства и иные материалы,
определить, с кого следует начинать допрос. Для устранения возможного
отрицательного влияния одного участника очной ставки на другого
рекомендуется сначала ставить вопрос перед тем из них, который дал на
предшествующем допросе правдивые показания. По этой же причине в первую
очередь целесообразно допрашивать несовершеннолетнего при очной ставке
его со взрослым участником. Если очная ставка производится между
обвиняемым и свидетелем, его изобличающим, или между соучастниками
преступления, один из которых изобличает другого, начинать допрос
следует с лица, которое дает изобличающие показания.

Однако из этих правил есть свои исключения. Недобросовестного участника
допустимо допрашивать первым в трех случаях:

а) когда следователь считает, что правдивый участник, услышав ложь,
более полно и аргументированно обоснует свою позицию;

б) когда слова недобросовестного лица могут настолько возмутить другого
допрашиваемого, что он сообщит следствию новые данные;

в) когда недобросовестное лицо просит об этом, думая склонить другого к
изменению показаний в свою пользу, а следователь уверен в обратном и
намеревается использовать ситуацию для получения правдивых сведений.

Важное значение в подготовке очной ставки имеет решение вопросов
технического характера — очная ставка должна проводиться в условиях,
исключающих возможность неконтролируемого общения допрашиваемых между
собой, обмениваться знаками, записками или иным образом оказывать
влияние друг на друга; всегда необходимо иметь план ее проведения.

ТАКТИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ УПРАВЛЕНИЯ ОБЩЕНИЕМ В ХОДЕ ОЧНОЙ СТАВКИ

Тактическая схема проведения очной ставки выглядит следующим образом.
Следователь предлагает поочередно каждому участнику дать показания по
существу спорных обстоятельств. С этой целью он задает одному из
допрашиваемых вопрос, что ему известно об определенном факте. Выслушав и
зафиксировав его показания, следователь задает второму участнику вопрос,
правильны ли выслушанные им показания и подтверждает ли он их. Затем
первому из допрашиваемых задается вопрос, верны ли показания второго
участника очной ставки. Последовательно выяснив все вопросы и
зафиксировав ответы на них, следователь может разрешить допрашиваемым
задать вопросы друг другу.

При этом следует руководствоваться рядом общих тактических правил, в
основе которых лежит важная закономерность очной ставки — сила
психологического воздействия зависит от длительности времени ее
проведения. Отсюда: а) показания добросовестного участника, допрошенного
первым, не должны быть растянуты во времени; б) вопросы, обращенные к
добросовестному участнику, должны быть сформулированы так, чтобы он мог
на них ответить кратко и исключительно по существу противоречий; в)
следует избегать постановки вопросов, охватывающих широкий круг спорных
обстоятельств; г) нецелесообразно ставить сразу комплекс вопросов,
логически не связанных по предметному содержанию. Исключение возможно в
ситуации, когда добросовестному участнику необходимо дать высказаться
первым по всем спорным вопросам, иначе, поняв, что его показания идут
вразрез с показаниями второго лица, он может изменить их на ложные.

Хорошо организованная очная ставка проводится активно, наступательно, в
максимально короткий промежуток времени, а управляющее воздействие
следователя направляется на решение следующих задач.

1. Активизация памяти добросовестно заблуждающегося участника. Для этого
целесообразны: а) использование известных из допроса тактических
приемов, активизирующих ассоциативные связи памяти (постановка
напоминающих вопросов, предъявление доказательств и т. п.); б)
детализация показаний; в) рассмотрение спорных вопросов в
последовательности, обратной развитию событий, и др.

2. Разоблачение лжи. Для этих целей можно рекомендовать: а) максимальную
детализацию предмета очной ставки; б) деление ее темы; в) использование
правдивых показаний соучастника; г) создание впечатления, что один
соучастник полностью признался в совершении преступления; д) обострение
противоречий в показаниях участников очной ставки по менее значимым
спорным обстоятельствам; ж) пресечение лжи одного участника с
подчеркиванием правдивости показаний другого; з) демонстрация
следователем недобросовестному участнику своих сомнений относительно
правдивости его показаний; и) форсированный, а в некоторых случаях
замедленный (чтобы успел вникнуть) темп очной ставки, и другие
тактические приемы.

3. Преодоление нежелательного воздействия одного участника на другого.
Здесь основную роль играет неожиданность проведения очной ставки и
надлежащее расположение допрашиваемых в месте ее производства; иногда
целесообразно пригласить для участия в очной ставке второго следователя.

4. Преодоление отказа допрашиваемого от участия в очной ставке требует
от следователя значительных усилий и умения использовать такие
тактические приемы, как: а) нейтрализация у допрашиваемого боязни мести;
б) разъяснение значения дачи правдивых показаний; в) стимулирование его
положительных личных качеств; г) использование информации, передающей
эмоциональное состояние обвиняемого при совершении преступления, и
другие.

Тактически грамотно проведенная очная ставка, даже если в ходе ее и не
удалось преодолеть существенные противоречия в показаниях, должна
оказать на недобросовестного участника психологическое воздействие,
ослабить его установку на ложь, помочь следователю проверить правдивость
показаний участников, глубже изучить психологию их личности, наметить
новые пути разрешения спорных вопросов.

§ 2. Организационные и тактические особенности предъявления для
опознания

Предъявление для опознания является специфическим следственным
действием, в ходе которого осуществляется криминалистическая
идентификация по идеальным отображениям (мысленным образам),“следам
памяти” людей.

Сущность этого действия заключается в том, что предварительно
допрошенное лицо (опознающий) при предъявлении ему объекта сравнивает
его с мысленным образом и дает показания о том, узнает ли он объект как
воспринимавшийся ранее при определенных обстоятельствах, связанных с
расследуемым преступлением, и объясняет, по каким признакам или
особенностям. Таким образом, опознающий в ходе следственного действия
производит отождествление по идеальному отображению, результаты которого
фиксируются в протоколе опознания.

Условием предъявления для опознания служит утверждение лица о том, что
он ранее наблюдал определенный объект, запомнил его внешний вид и может
узнать. Однако такое заявление опознающего само по себе не предрешает
вопроса о целесообразности производства следственного действия.

Целью предъявления для опознания может быть, например, получение данных
о пребывании подозреваемого на месте происшествия, о контактах между
опознающим и опознаваемым, о принадлежности предметов опознающему лицу и
т. д.

По общему правилу опознание проводить нецелесообразно в случаях: а)
когда опознаваемые объекты не имеют отчетливо выраженной индивидуальной
совокупности признаков; б) если опознаваемые объекты претерпели
изменения, лишившие их прежних свойств и признаков; в) когда
допрашиваемый затрудняется назвать признаки объекта и категорически
утверждает, что он не сможет опознать объект; г) если лицо, которому
должны быть предъявлены объекты для опознания, в силу своих физических
недостатков или состояния здоровья не может опознать их.

ОБЩИЙ ТАКТИЧЕСКИЙ ПОРЯДОК ПРОИЗВОДСТВА ОПОЗНАНИЯ

Перед предъявлением для опознания необходимо допросить опознающего, если
он ранее не допрашивался по этому поводу. Следователь путем постановки
допрашиваемому дополняющих и уточняющих вопросов устанавливает: а) при
каких обстоятельствах он воспринимал опознаваемый объект; б) может ли он
опознать его и по каким признакам; в) не имеет ли допрашиваемый дефектов
органов чувств и психики, которые могут отразиться на характере и
полноте восприятия опознаваемого объекта; г) кто может подтвердить его
показания.

Являясь важнейшим элементом подготовки к предъявлению для опознания,
допрос опознающего позволяет определить целесообразность производства
этого следственного действия, установить другие источники, с помощью
которых можно подтвердить показания допрашиваемого, а также
актуализировать (оживить) в памяти образ воспринимавшегося ранее объекта
и сохранить его для последующего узнавания.

Учитывая последнее обстоятельство, предварительный допрос опознающего
проводится как можно раньше. Если в ходе первичного допроса с
достаточной полнотой и ясностью не были установлены и зафиксированы
индивидуальные признаки объекта, либо с момента его проведения прошло
много времени, для проверки полноты сохранения и оживления в памяти
признаков запомнившегося объекта целесообразно непосредственно перед
опознанием провести повторный допрос по указанным обстоятельствам.

Во время допроса можно предложить допрашиваемому нарисовать объект,
чтобы более точно передать его признаки, либо создать иную материальную
модель. Так, например, для установления общих и частных признаков
преступника можно рекомендовать использовать научно-технические средства
и методы, содержащие типизированные элементы внешности человека (ИКР-2,
многоканальный проектор, типы элементов внешности (ТЭВ) и др.).

В отдельных случаях, с целью проверки достоверности суждений
допрашиваемого о признаках устанавливаемого объекта и возможности
восприятия их в определенных условиях, рекомендуется в ходе допроса
провести несложные опытные действия путем предъявления “нейтральных”
объектов и описания их признаков.

Тактически грамотно организованный предварительный допрос опознающего
обеспечивает возможность правильной оценки результатов опознания.
Соотношение между показаниями, данными на предварительном допросе, и
объяснениями относительно примет, положенных в основу опознания,
позволяет судить о достоверности вывода опознающего.

В зависимости от объектов, которые подлежат опознанию, предварительный
допрос имеет некоторые особенности, достаточно полно освещенные в
криминалистической литературе (И. Е. Быховский, В. С. Бурданова, А. Я.
Гинзбург).

Криминалистика на основе обобщения следственной практики выработала
научные рекомендации, которые предписывают предъявлять опознаваемый
объект в числе других однородных, не имеющих резко выраженных внешних
различий. Это обязывает следователя тщательно подбирать объекты,
руководствуясь следующими тактическими рекомендациями: а) родовые и
видовые признаки объектов должны полностью совпадать, чтобы они
различались только частными особенностями; б) предъявляемые лица должны
быть на вид примерно одного возраста, одинакового телосложения, иметь
одинаковый цвет волос, носить примерно такую же прическу, быть одетыми в
одежду с совпадающими родовыми признаками (материал, фасон, цвет); в)
предъявляемые вещи должны быть одного наименования, вида, марки, модели,
размера, формы, цвета, состояния; г) животных следует предъявлять в
группе такой же породы, не имеющих между собой существенных различий по
внешнему виду.

Особая ситуация возникает при необходимости опознать редкий, уникальный
объект (произведение искусства, драгоценности; предмет, исполненный в
одном экземпляре, и т. п.). В таких случаях практически невозможно
обеспечить необходимую степень сходства объектов, предъявляемых для
опознания, поэтому теряется смысл в производстве этого следственного
действия. Акт узнавания уникального объекта может быть произведен и
зафиксирован в процессе допроса, когда он представляется допрашиваемому
для обозрения.

По общему правилу объект предъявляется для опознания в числе не менее
трех. В ситуациях, когда опознающий предварительно не может назвать
конкретные индивидуальные признаки опознаваемого объекта, но заявляет,
что может его опознать по общему представлению о нем, сохранившемуся в
его памяти, рекомендуется увеличить количество объектов с одинаковыми
общими признаками, но с разными видовыми особенностями, до пяти-шести.

Эти рекомендации не распространяются на опознание трупа.
Уголовно-процессуальный закон, исходя из нравственных начал и
нежелательности отрицательных эмоций, которые могут наступить у
опознающих при виде нескольких трупов, устанавливает, что труп, а также
его отдельные (расчлененные) части предъявляются для опознания в
единственном числе.

Опознающему нельзя показывать объект или его фотоснимок до предъявления
для опознания.

Предъявление для опознания проводится в просторном, хорошо освещенном
помещении. Опознающему предлагают осмотреть объекты, при этом
следователь должен выяснить, устраивают ли опознающего условия
наблюдения, достаточно ли хорошо видны признаки; в необходимых случаях
изменяют степень и направленность освещения, предоставляют возможность
использовать простейшие измерительные и оптические средства, перемещать
объекты в пространстве и т. п. Следует дать опознающему время подумать,
присмотреться, а при положительном ответе предложить указать объект, о
котором он дал показания, и перечислить конкретные признаки, по которым
он опознал его.

Следователь путем постановки уточняющих вопросов придаст названным
опознающим признакам требуемую определенность. Так, например, для
выяснения степени опознания (тождества или сходства) опознающему
необходимо задать вопрос: “Опознаете ли Вы данный объект как тот же
самый или только похожий?”.

В процессе предъявления для опознания, как и при производстве других
следственных действий, связанных с получением информации от людей,
следователь оказывает определенное психологическое воздействие на
опознающего. При этом важно, чтобы оно не перерастало в психическое
насилие: не ограничивало свободу выбора опознаваемого объекта. Здесь
также необходимо исключить всякую подсказку и наводящие действия.

Психологическое воздействие, которое оказывает следователь на
опознающего, преследует цель активизировать его мышление, создать
условия, благоприятствующие нормальному протеканию психических
процессов. Для этого можно рекомендовать такие приемы, как
предварительную беседу с опознающим, в которой разъясняется порядок
предъявления для опознания, его важность, обращается внимание на то, что
участие в его производстве — важный гражданский долг опознающего, и т.
д.

Предъявлять для опознания один и тот же объект, как правило, можно
только один раз. Результат опознания может быть выражен в категорической
либо в предположительной (вероятной) форме. Результат опознания следует
считать положительным в тех случаях, когда опознающий заявляет об
узнавании и называет не только общие признаки, но их совокупность и
индивидуальные особенности, на которых базируется опознание.

Достаточность того или иного комплекса признаков для вывода о тождестве
определяется опытным путем, показывающим практическую неповторимость
данного сочетания признаков, и теоретическими соображениями.
Относительно более ценными являются такие совпадения, которые касаются
сравнительно редких признаков.

Если опознающий дал положительный ответ, но указал приметы и
особенности, послужившие основанием для опознания, отличные от тех,
которые он называл ранее на допросе, следователь должен выяснить
обстоятельства, которыми эти расхождения могут быть объяснены. Для
проверки правильности опознания возможно проведение следственного
эксперимента.

В криминалистике предъявление для опознания подразделяется на следующие
виды: 1) опознание людей; 2) опознание трупа; 3) опознание вещей
(предметов); 4) опознание животных.

Любой из перечисленных видов предъявления для опознания может
осуществляться в двух формах — предъявление объектов в натуре либо
предъявление их фотографического изображения.

ОСОБЕННОСТИ ТАКТИКИ ПРОВЕДЕНИЯ ОТДЕЛЬНЫХ ВИДОВ ОПОЗНАНИЯ

Предъявление для опознания людей чаще всего проводится в случаях, когда
на допросе лицо заявляет, что оно: 1) впервые увидело конкретного
человека в связи с событием преступления;

2) знакомо с человеком, которого увидело, но не знает его фамилии либо
называет ее не так, как назвал свою фамилию человек, о котором дал
показания допрашиваемый; 3) знакомо с данным человеком, однако последний
на допросе это отрицает.

Организация предъявления людей для опознания зависит от того, какие
признаки внешности запомнил опознающий. Опознание может быть проведено
по совокупности анатомо-морфологических или функциональных признаков.

В первом случае порядок его производства достаточно подробно
регламентирован уголовно-процессуальным законом и укладывается в
рассмотренную выше тактическую схему. К этому можно добавить некоторые
рекомендации общего плана.

Следователь должен принять меры, чтобы опознающий ранее не мог случайно
увидеть опознаваемого человека в такой обстановке, которая привлекла бы
к нему особое внимание опознающего и навела на мысль о причастности
данного лица к делу. Лица, среди которых опознаваемый будет
предъявляться, должны быть не знакомы опознающему. Если необходимо
предъявить несколько человек одному опознающему, то каждого предъявляют
отдельно. В ситуациях, когда опознающих несколько, а опознаваемый один,
то его предъявляют каждому отдельно, причем всякий раз среди новых лиц.

Опознание человека по функциональным признакам на практике возможно лишь
в случаях яркой индивидуальности этих признаков, изменить которые
усилием воли практически невозможно.

Опознание по особенностям походки осуществляется в случаях, когда
опознаваемый хромает, имеет особенности расстановки ног (например,
характерный угол разворота стопы), скорость движения и т. п.

Для опознания по особенностям походки опознающему следует
продемонстрировать походку не только опознаваемого, но и других лиц,
предъявляемых вместе с ним и имеющих сходство в походке. При этом
необходимо соблюдать два основных тактических правила: а) все
предъявляемые лица должны проходить мимо опознающего не одновременно, а
каждый в отдельности, и б) опознающему должно быть предоставлено
достаточно времени для наблюдения за перемещениями предъявленных на
опознание лиц.

Проводить негласное предъявление для опознания недопустимо.

Результатом опознания по функциональным признакам обычно является
установление большей или меньшей степени сходства, хотя и не исключено
установление тождества.

Повторное предъявление для опознания человека допустимо, когда
первоначальное опознание проводилось в условиях, затрудняющих или даже
исключающих возможность опознания. Как правило, в этих случаях
первоначальное опознание проводилось с грубыми нарушениями тактических и
процессуальных рекомендаций, поэтому к повторному его проведению надо
подходить весьма осторожно.

В случае опознания лица по фотоснимку проводить в дальнейшем его
опознание в натуре нецелесообразно, так как факт предварительного
предъявления фотоснимков окажется наводящим действием. Если же
опознающий не смог опознать лицо по фотографии, то, учитывая неполноту
отображения признаков человека на снимке, проводить опознание в натуре
возможно.

При предъявлении для опознания трупа на практике возникают две типичные
ситуации.

Первая связана с обнаружением трупа неизвестного лица, когда вслед за
осмотром места происшествия, с целью установления личности, его
предъявляют жителям окружающей местности, лицам, случайно находившимся
вблизи места обнаружения трупа, а также должностным лицам, которые по
характеру работы общаются с населением данной местности. Такое узнавание
является оперативно-розыскным действием и происходит вне процессуальных
правил предъявления для опознания: опознающий предварительно не
допрашивается, понятые не привлекаются, протокол не составляется. Если в
этом случае труп будет опознан, то показания узнавшего лица должны быть
отражены в протоколе его последующего допроса. В последующем выявленным
таким образом и предварительно допрошенным свидетелям труп необходимо
предъявить для опознания в соответствии с требованиями
уголов-но-процессуального закона.

Вторая ситуация возникает в связи с заявлением о без вести пропавшем
лице, когда предполагается, что им может оказаться обнаруженный труп. В
этом случае заявители должны быть подробно допрошены о признаках
внешности исчезнувшего лица в момент принятия заявления об исчезновении.
При этом важно установить приметы на частях тела, скрытых одеждой, а
также признаки, которые меньше подвергаются изменению и
разрушению—характер зубов, родимых пятен, бородавок, шрамов, татуировок
и т. д.

Труп следует предъявлять для опознания раздетым, покрытым простыней.
Одежда, а также обнаруженные вместе с трупом вещи предъявляются для
опознания отдельно в ряду сходных предметов. Хотя сочетание
опознавательных признаков внешности и одежды способствует активизации
памяти и облегчает опознание, однако существует недопустимый риск
опознания (или неопознания) лишь одежды или сопутствующих предметов, а
не личности погибшего.

Опознание по голосу и речи человека используется в следственной практике
давно. В качестве идентификационных признаков используют: силу, высоту,
тембр голоса, шепелявость, картавость, заикание и другие дефекты речи.

Тактика предъявления для опознания здесь имеет свои особенности, а
именно: а) опознание должно проводиться так, чтобы опознающий не видел
опознаваемого, а лишь слышал его голос; б) необходимо предоставить
возможность опознающему сравнить голос опознаваемого с голосами других
лиц, т. е. предъявлять в группе лиц; в) содержание разговора во время
опознания не должно касаться обстоятельств расследуемого дела, но в его
тексте должны быть слова, которые слышал опознающий в момент восприятия.

По звуковому образу возможно опознание не только людей и животных, но и
предметов, агрегатов, машин, являющихся источниками звука, например,
характерного звука работающего мотора автомашины и т. п.

§ 3. Некоторые особенности организации и тактики производства проверки
показаний на месте

Сущность проверки показаний на месте состоит в том, что достоверность
ранее данных показаний лица (свидетеля, потерпевшего, обвиняемого)
устанавливается путем сопоставления мысленного образа с действительной
обстановкой на местности. Одновременное восприятие и сопоставление двух
информационных потоков, идущих из различных источников, является одним
из специфических познавательных признаков проверки показаний на месте.
Дальнейшее сопоставление этих потоков информации с данными ранее
проведенного осмотра места происшествия позволяет оценить результаты
проверки показаний на месте.

Целями проверки показаний на месте являются: а) установление
соответствия ранее полученных показаний и результатов проверки на
местности между собой; б) выяснение факта нахождения лица на этом месте
в момент совершения проверяемого события (или того, что информация о нем
почерпнута из других источников).

Задачами проверки показаний на месте могут быть: а) уточнение отдельных
обстоятельств, например, где именно находится пункт, в котором протекали
события; кто и где находился; откуда и кто появился; что и куда
перемещалось и т. д.; б) “испытание на осведомленность”, т. е. указание
на реально существующие детали обстановки, знание которых
свидетельствует об осведомленности лица о событии; в) проверка
объективности противоречивых показаний двух и более лиц, находившихся,
по их словам, на месте события.

Проверка показаний на месте относится к так называемым проверочным
действиям, в результате которых устанавливаются промежуточные факты,
относящиеся к косвенным доказательствам. Проверка показаний на месте,
как правило, не бывает первоначальным следственным действием, и ей
обычно предшествуют осмотр и допрос.

Практике известны ситуации, когда во время проведения проверки показаний
на месте возникает необходимость исследовать указанное лицом место или
объект с целью обнаружения следов или иных вещественных доказательств.
Здесь основания для производства следственного осмотра имеются,
следовательно, речь должна идти о производстве двух самостоятельных
следственных действий.

Таким образом, проверку показаний на месте можно рассматривать в
качестве самостоятельного следственного действия, в ходе которого
следователь посредством управляющего воздействия понуждает источник
информации вначале актуализировать (припомнить) требуемый мысленный
образ и самостоятельно соотнести его с наличной материальной
обстановкой, выявить закономерные связи и после этого указать на них
следователю. В описанном следственном действии местность используется
как объект изучения (сравнения), а не как ассоциативный стимулятор
памяти при допросе на местности.

Организующая роль следователя в этом процессе отчетливо просматривается
при анализе тактической схемы проведения этого следственного действия.

При проверке показаний на месте обязательно участие лица, давшего
показания. Если лицо отказывается участвовать, следственное действие не
производится, достоверность показаний проверяется иными средствами.

При подготовке к проверке показаний на месте следует:

повторно допросить лицо, чьи показания будут проверяться, с целью
уточнения и детализации сведений об обстановке и предметах на месте
предстоящей проверки, маршрута движения к нему и определения основных
ориентиров на местности;

предварительно осмотреть место предполагаемой проверки с целью выявления
так называемых “опорных пунктов”, которые в процессе проведения
следственного действия послужат основой сопоставления показаний с
реальной обстановкой;

проанализировать материалы, относящиеся к каждому “опорному пункту”, с
целью определения содержания и способов проверки показаний в связи с
каждым из них, в частности: в отношении какого пункта нужно получить
объяснения от лица, показания которого проверяются; какие вопросы
следует задать этому лицу;. на что обратить внимание при осмотре и т. д.

Основным тактическим правилом проведения проверки показаний на месте
является самостоятельность действий лица в выборе маршрута движения и
показа объектов, иллюстрирующих его объяснения. Методическая схема его
проведения выглядит следующим образом.

По прибытии участников следственного действия в пункт, откуда намечено
начать проверку показаний, следователь путем постановки вопроса
предлагает лицу, чьи показания проверяются, указать путь к месту
события, и вся группа движется по указанному им маршруту. При этом лицо,
чьи показания проверяются, должно двигаться несколько впереди остальных
участников, показывать места и объекты, связанные с расследуемым
событием, давать объяснения по поводу происшедшего события и
сопровождать их демонстрацией отдельных объектов. По прибытии на место
события лицо, чьи показания проверяются, указывает его общие границы,
обстановку, предметы и обстоятельства, о которых он ранее дал показания,
поясняет их связь с проверяемым событием, указывает на изменения,
которые произошли в обстановке. С целью конкретизации и проверки ранее
полученных показаний лицу могут быть заданы уточняющие, детализирующие и
контрольные вопросы.

Характерным тактическим приемом является то, что лицо, чьи показания
проверяются, дает объяснение с так называемым “упреждением”. Например,
если оно сообщает о событии, происшедшем на определенном объекте, то
предварительно в присутствии понятых, в некотором отдалении от него
рассказывает о деталях обстановки, а затем, приблизившись к объекту,
указывает на них, подтверждая этим правильность своего сообщения.

При проверке показаний на месте необходимо полностью исключить
возможность какой-либо подсказки или внушения. Даже заметив некоторое
несоответствие фактических данных, содержащихся в показаниях и
окружающей обстановке, не следует торопиться с указанием лицу на это
обстоятельство.

Анализируя показания и результаты проверки на месте, следует иметь в
виду, что их соответствие между собой говорит лишь о том, что данному
лицу известна обстановка события. Задача следователя установить,
является ли источником этой осведомленности личное пребывание данного
лица на этом месте в момент события или его осведомленность имеет другой
источник.

При подборе и инструктаже понятых нужно учесть, что проверка показаний
на месте требует от них особого внимания, чтобы они могли не просто
свидетельствовать факт производства следственного действия и его
результат, а вникать в его ход и сознательно удостоверить, а при
необходимости подтвердить, как именно протекало действие, следовал ли на
место проверяемый самостоятельно или его привели, показали детали
обстановки, а он лишь подтверждал правильность.

В протоколе проверки показаний на месте должны быть отражены следующие
основные моменты: 1) порядок следования на место проверки; содержание
проверяемых показаний; сведения о том, подтверждает ли лицо эти
показания или меняет их, в чем именно и почему; 2) содержание действий
по уточнению показаний и их результаты; 3) объяснение лица, если
результаты не подтверждают ранее данных показаний.

Для фиксации отдельных этапов проверки показаний на месте целесообразно
использовать фотосъемку, киносъемку или видеозапись. При этом стремление
практических работников запечатлеть именно тот момент, когда лицо
указывает на что-то рукой или производит какие-то телодвижения, излишне.
Доказательственное значение имеют не жесты фотографируемого лица, а
объективные данные, установленные при производстве следственного
действия.

Показания нескольких лиц, указывающих одни и те же места и объекты,
проверяются отдельно. Кинофиксацию, видеозапись и фотосъемку
рекомендуется производить с одних и тех же точек для того, чтобы
нагляднее показать, действительно ли указывались одни и те же объекты.

При пешеходном движении по маршруту лицо, дающее показания, идет впереди
группы. Поэтому точку съемки надо выбирать сбоку от маршрута движения. В
случае, если в ходе проверки показаний обнаруживаются и изымаются следы
и иные вещественные доказательства, этот процесс подробно фиксируется
крупным планом.

Для фиксации показаний лица на месте применяется также составление
планов и схем.

Рекомендуемая литература

Алексеев А. М. Психологические особенности показаний очевидцев. — М.,
1972.

Баев О. Я. Конфликты в деятельности следователя.—Воронеж, 1981.

Бахарев Н. В. Очная ставка. Уголовно-процессуальные и криминалистические
вопросы.—Казань, 1982.

Богинский В. Е. Рефлексивное управление при допросе: Учебное пособие.
—Харьков, 1983.

Бодалев А. А. Личность и общение.—М., 1983.

Буева Л. П. Человек: деятельность и общение.—М., 1978.

Бурданова В. С., Быковский И. Е. Предъявление для опознания на
предварительном следствии.—М., 1975.

Васильев А. Н., Карнеева Л. М. Тактика допроса.—М., 1970.

Вентцель Е. С. Исследование операций: задачи, принципы, методология.
—М., 1980.

Гапонович Н. Н. Опознание в следственной и судебной практике
(тактика).—Минск, 1975.

Гинзбург А. Я. Тактика предъявления для опознания.—М., 1971.

Доспулов Г. Г. Психология допроса на предварительном следствии. — М.,
1976.

Дулов А. В., Нестеренко П. Д. Тактика следственных действий. — Минск,
1971.

Дулов А. В. Судебная психология.—Минск, 1970.

Закатов А. А. Психологические особенности тактики производства
следственных действий с участием несовершеннолетних: Учебное
пособие.—Волгоград, 1979.

Закатов А. А. Ложь и борьба с нею. — Волгоград, 1984.

Закатов А. А. Тактика допроса потерпевшего на предварительном
следствии.—Волгоград, 1976.

Коган В. М. Социальный механизм уголовно-правового воздействия. — М.,
1983.

Козелецкий Ю. Психологическая теория решений.—М., 1979.

Комарков В. С. Тактика допроса. — Харьков, 1975.

Коновалова В. Е. Проблемы логики и психологии в следственной тактике. —
К., 1979.

Леонтьев А. А. Психология общения.—Тарту, 1974.

Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность.—М., 1977.

Порубов Н. И. Научные основы допроса на предварительном следствии.
—Минск, 1978.

Ратинов А. Р. Судебная психология для следователей. — М., 1967.

Ратинов А. Р., Адамов Ю. П. Лжесвидетельство.—М., 1977.

Соловьев А. Б. Использование доказательств при допросе.—М., 1981.

Соловьев А. Б. Очная ставка на предварительном следствии. — М., 1970.

Уваров В. Н. Проверка показаний на месте: Учебное пособие.—М., 1982.

Хлынцов М. Н. Проверка показаний на месте.—Саратов, 1971.

Цветков П. И. Предъявление для опознания в советском уголовном
процессе.—Л., 1962.

Шмидт А. А. Тактические основы распознания ложных показаний и
изобличения лжесвидетелей.—Свердловск, 1973.

Филонов Л. Б. Психологические способы выявления скрываемого
обстоятельства—М., 1979.

Хийдуков Н. П. Тактико-психологические основы воздействия следователя на
участвующих в деле лиц. — Саратов, 1984.

Библиографические ссылки и примечания

Введение

См.: Справочник партийного работника. Вып. 27.—М.: Политиздат, 1987.— С.
644—649.

См.: Афанасьев В. Г. Основы философских знаний.—Изд. 10-е.—М., 1977.—С.
10.

Проверка показаний на месте законодательством ряда союзных республик
названа в качестве самостоятельного следственного действия. См. УПК
Казахской ССР (ст. 130′), Латвийской ССР (ст. 185), Литовской ССР (ст.
205), Таджикской ССР (ст. 183), Туркменской ССР (ст. 173), Узбекской ССР
(ст. 142′). В УПК УССР ст. 194 предусматривает производство
воспроизведения обстановки и обстоятельств события как самостоятельное
следственное действие. Однако его криминалистическая сущность
противоречива. Во-первых, неудачен сам термин, которым обозначено это
действие. Воспроизвести или воссоздать тот или иной факт — значит вновь
получить тот же самый факт. Но в природе нет и не может быть двух
тождественных явлений. Во-вторых, объединение в одном понятии различных
по своему содержанию следственных действий: эксперимента, в основе
которого лежит опыт, и проверки показаний на месте усложняет научную
разработку криминалистических рекомендаций их проведения.

См.: Салтевский М. В., Лукашевич В. Г. Проблемы классификации источников
информации и следственных действий в криминалистической тактике //
Криминалистика и судебная экспертиза. Вып. 29.—Киев, 1984.—С. 29—34.

Глава первая

Леонтьев А. Н/. Деятельность. Сознание. Личность.—М.: Политиздат,
1975.—С. 104.

См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч.—Т. 29. — С. 116, 123, 163, 177.

См.: Ломов Б. Ф. Проблема общения в психологии (вместо введения) //
Проблема общения в психологии.—М.: Наука, 1981.—С. 3.

См.: Бодалев А. А. Личность и общение.—М., 1983; Буева Л. П. Человек:
деятельность и общение.—М., 1978; Леонтьев А. А. Психология общения.—
Тарту, 1974; Ломов Б. Ф. Указ. работа.—С. 3—23; Прилюк Ю. Д. Проблема
общения в историческом материализме. — К., 1985 и др.

Здесь мы пока исключаем из анализа правовые нормы как специальные
социальные регуляторы поведения человека.

Отмеченное в равной мере относится и к другим участникам процесса и
должностным лицам, вовлеченным в уголовное судопроизводство.

См.: Здравомыслие А. Г. Методология и процедура социологических
исследований.—М.: Мысль, 1969.—С. 41.

См.: Шорохова Е. В. Социальная психология: Проблемы и
задачи//Методологические проблемы социальной психологии.—М., 1975.—С. 5.

См.: Русалинова А. А. Механизмы перехода объективных отношений в
субъективные в ситуациях общения и взаимодействия // Общение как предмет
теоретических и прикладных исследований.—Л., 1973.—С. 140.

См.: Ломов Б. Ф. Указ. работа.—С. 10.

Ниже, с позиций предлагаемого подхода, будет проведен подробный анализ
рассматриваемой стадии.

См.: Мясищев В. Н. О взаимосвязи общения, отношения и отражения как
проблеме общей и социальной психологии // Социально-психологические и
лингвистические характеристики форм общения и развития контактов между
людьми: Тезисы симпозиума.—Л., 1970.—С. 115.

Мясищев В. Н. Личность и неврозы.—Л., 1960.—С. 216.

Глава вторая

См.: Советская криминалистика. Ч. 1 / Под ред. С. П. Митрлчева и Н. В.
Терзиева.—М., 1962.—С. 316; Криминалистика/Под ред. А. Н. Васильева.—М.,
1980.—С. 283 и др.

См.: Порубов Н. И. Научные основы допроса на предварительном
следствии.—Минск, 1978.—С. 4.

См.: Криминалистика.—М., 1976.—С. 299.

См.: Порубов Н. И. Указ. работа.—С. 5.

См.: К.омарков В. С. Тактика допроса.—Харьков, 1975.—С. 12; Богин-ский
-В. Е. Система тактических приемов допроса // Криминалистика и судебная
экспертиза. Вып. 18.—Киев, 1979.—С. 59.

См.: Козелецкий Ю. Психологическая теория решений.—М.: Прогресс,
1979.—С. 50.

См.: Дубовик О. Л. Принятие решения в механизме преступного
повеления.—М., 1975; Васильев В. Л. Психологические основы организации
труда следователя: Учебное пособие.—Волгоград, 1976; Богомолова С. Н. О
принятии решения в ситуациях неопределенности и риска (подход к анализу
преступного поведения) // Личность преступника как объект
психологического исследования.—М„ 1979.—С. 110—119.

См.: Вентцель Е. С. Исследование операций: задачи, принципы,
методология.—М.: Наука, 1980.—С. 175.

Символика записи использована из работы: Лефевр В. А. Элементы логики
рефлексивных игр//Проблемы инженерной психологии. Вып. 4.—Л., 1966.—С.
278—282.

См.: Ратинов А. Р. Теория рефлексивных игр в приложении к следственной
практике//Правовая кибернетика.—М., 1970.—С. 185—190.

Ожегов С. И. Словарь русского языка.—М., 1973.—С. 85.

См.: Философский словарь/Под ред. И. Т. Фролова.—М.: Политиздат,
1981.—С. 50—51.

Краткий педагогический словарь пропагандиста.—М.: Политиздат, 1984.—С.
26.

См.: Юридический энциклопедический словарь.—М.: С. Э., 1984.—С. 198—199.

Ратинов А. Р. Судебная психология для следователей.—М., 1967.—С. 163.

См.: Абраменкова В. С. Правомерность и допустимость психологического
воздействия следователя в процессе получения показаний // Проблемы
борьбы с преступностью: Труды Омской ВШМ МВД СССР и Иркутского ун-та.
Вып. 5. — Омск-Иркутск, 1975.—С. 120.

Порубов Н. И. Научные основы допроса на предварительном
следствии.—Минск, 1978.—С. 52.

Доспулов Г. Г. Психология допроса на предварительном
следствии.—М..1976.—С. 51.

См.: Настольная книга следователя.—М., 1949.—С. 325; Рахунов Р. Д.
Свидетельские показания в советском уголовном процессе.—М., 1955.—С. 82;
Научно-практический комментарий УПК РСФСР.—Л., 1961.—С. 14.

Аналогичную позицию занимал М. С. Строгович. См.; Строгович М. С.
Проблемы судебной этики.—М., 1974.—С. 167.

Абраменкова В. С. Указ. работа.—С. 121.

Воздействие на волю участника процесса, по нашему мнению, должно носить
преимущественно положительный, укрепляющий ее характер. Предвидя
возможную критику: а как быть со “злой волей” лица, совершившего
преступление и оказывающего противодействие расследованию, — заметим,
что использование в этом случае приемов “прямого” воздействия на волевую
сферу с целью ее “расшатывания” и “подавления” представляется
недопустимым по моральным соображениям как противоречащее общепринятым
нормам социалистической нравственности. Воздействовать здесь следует не
прямо на волю, а опосредованно — через мышление и чувства.

Доспулов Г. Г. Указ. работа.—С. 12.

Васильев А. Н. Следственная тактика.—М., 1976.—С. 89.

Васильев В. Л. Некоторые аспекты психологии допроса // Криминалистика на
службе следствия.—Вильнюс, 1967.—С. 141.

См.: Соловьев А. Б. Очная ставка на предварительном следствии.—М.,
1970.—С. 10.

Жуков Н. И. Информация в свете ленинской теории отражения//Вопросы
философии.—1963.—№ 11.—С. 157.

См.: Дулов А. В. Судебная психология. — Минск, 1975.—С. 317—320.

См.: Глазырин Ф. В. Использование в тактике допроса данных о личности
обвиняемого//Научные труды Свердлов, юрид. ин-та. Вып. 19.—Свердловск,
1972.

См.: Краткий психологический словарь/Под ред. А. В. Петровского и М. Г.
Ярошевского.—М., 1985.—С. 214; Цурканова Е. В. Психологические трудности
межличностного общения.—Киев, 1985.—160 с.

В литературе, на наш взгляд, совершенно справедливо стиль тактического
поведения рассматривается как специфический способ (образ) действия
следователя, по своему содержанию не охватываемого понятием тактического
приема, ибо последнее понятие значительно уже. См.: Далин В. Е.
Поведение следователя как элемент следственной тактики /V Наука и
техника на службе предварительного следствия: Труды ВСШ МВД СССР. Вып.
12. — Волгоград, 1976. — С. 64—72.

См.: Васильев А. Н. Следственная тактика.—М.: Юрид. лит., 1976.— С. 106.

Подробнее о тактических приемах установления психологического контакта
см.: Порубов Н. И. Указ. работа.—С. 229; Пантелеев И. Ф. Некоторые
вопросы психологии расследования преступлений//Труды ВЮЗИ. Вып. 29.—М.,
1973.—С. 221; Доспулов Г. Г. Указ. работа.—С. 79; Васильев А. Н..
Карнеева Л. М. Тактика допроса при расследовании преступлений.—М.,
1970.— С. 180—181; Кертес Имре. Тактика и психологические основы
допроса.—М., 1965.—С. 157; Васильев В. Л. Психологическая характеристика
деятельности следователя.—Л., 1970.—С. 16 и др.

См.: Богинский В. Е. Система тактических приемов допроса подозреваемого:
Автореф. дис. … канд. юрид. наук.—Харьков, 1980.—С. 5.

Правдивыми показаниями являются такие, которые адекватны психическому
отображению человека, т. е. субъективному образу, сформировавшемуся в
процессе восприятия события. Отсюда правдивые показания не всегда
достоверны, т. е. адекватны фактам объективной реальности, поскольку
последние могут быть восприняты неточно, а иногда искаженно вследствие
психических особенностей личности.

См.: Порубов Н. И. Научные .основы допроса на предварительном следствии.
— Минск, 1978.—С. 140.

Берков В. Ф. Вопрос как форма мысли.—Минск: Изд-во БГУ, 1972.— С. 43.

См., например: Каневский Л. Л. Организация расследования и тактика
следственных действий по делам несовершеннолетних.—Уфа, 1978;
Миньковский Г. М. Особенности расследования и судебного разбирательства
дел о несовершеннолетних.—М., 1959; Гуковская Н. И., Долгова А. И.,
Миньковский Г. М. Расследование и судебное разбирательство дел о
преступлениях несовершеннолетних.—М., 1974.

См.: Закатов А. А. Психологические особенности тактики производства
следственных действий с участием несовершеннолетних: Учебное пособие. —
Волгоград, 1979.—С. 29.

К сожалению, в следственной практике не единичны случаи нарушения
указанных требований, что обусловливает необходимость акцентирования на
них внимания слушателей.

См.: Карнеева Л. М., Галкин И. С. Расследование преступлений группой
следователей. — М., 1965.—С. 28; Ратинов А. Р. Судебная психология для
следователей.—М., 1967.—С. 191—192; Дулов А. В. Основы психологического
анализа на предварительном следствии.—М., 1973.—С. 163.

Глава третья

Относительно процессуальной природы очной ставки в литературе высказана
и иная точка зрения. Так, Л. Е. Ароцкер, Л. М. Карнеева, М. С.
Строгович, Н. И. Порубов и др. авторы рассматривают ее как
“разновидность”, “особую форму” допроса. Мы же разделяем позицию М. И.
Бажанова, Н. В. Вахарева, А. В. Дулова, В. Е. Коноваловой, А. С.
Ратинова, С. А. Шейфер и др. ученых, которая предопределяет
необходимость разработки самостоятельной тактики ее производства.

См.: Ратинов А. Р. Судебная психология для следователей.—М., 1967.—С.
220.

Конфронтация — противопоставление, сопоставление. (См.: Новые слова и
значения: Словарь-справочник.—М., 1971.—С. 232.)

См.: Бахарев Н. В. Очная ставка. Уголовно-процессуальные и
криминалистические вопросы.—Казань, 1982.—С. 36.

Комментарий к УПК БССР.—Минск, 1968.—С. 250.

В литературе иногда рекомендуют проводить в рамках рассматриваемого
следственного действия опознание участков местности, жилищ и иных
помещений. Такая рекомендация плохо согласуется с общепроцессуальными
правилами производства этого следственного действия и методически
представляется не совсем верной. Установить означенные обстоятельства
можно путем производства такого следственного действия, как проверка и
уточнение показаний на месте.

Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter