Кудрявцев В.Н. 1972 – Общая теория квалификации преступлений (реферат)

Кудрявцев В.Н. 1972 – Общая теория квалификации преступлений

П РЕДИСЛОВ И Е

В современных условиях, когда повышение эффективности деятельности
государственных органов, ведущих борьбу с преступностью, является одной
из актуальных задач, разработка вопросов правильного применения норм
уголовного законодательства имеет важное теоретическое и практическое
значение. В резолюции XXIV съезда КПСС по Отчетному докладу ЦК КПСС
подчеркивается: «Необходимо и дальше укреплять социалистическую
законность, улучшать деятельность милиции, прокуратуры и судов». Строгое
соблюдение законности — незыблемый принцип деятельности органов
советского социалистического правосудия.

Пути и методы обеспечения правильного применения закона органами
следствия, прокуратуры и суда рассматриваются во многих работах как по
общей теории права, так и по конкретным правовым дисциплинам. В области
уголовного права соблюдение требований закона в значительной мере
связано с правильной квалификацией совершенных преступлений.

В 1963 году авторам была написана монография «Теоретические основы
квалификации преступлений». За прошедшее время теория квалификации
преступлений получила в работах ряда советских юристов дальнейшее
развитие. Многие конкретные вопросы квалификации были детально
рассмотрены в работах по Особенной части уголовного права, написанных С.
В. Бородиным, Г. А. Кри-гером, Б. А. Куриновым1 и другими авторами.
Подверглись анализу и некоторые общие вопросы квалификации в монографиях
и статьях М. И. Блум, Я. М. Брайнина, Б. С. Волкова, П. С. Дагеля, М. П.
Малкова2 и ряда дру-

1 См. С. В. Бородин, Квалификация убийства по действующему
законодательству, М., 1906; Г. A. Kipureip, Квалификация
хищений социалистического имущества, М., 19(711; Б. А. Кур и нов,
Квалификация транспортных преступлений, М., 1966.

2 См., например, М. И. Б л у м, А. А. Тилле, Обратная сила закона,
М., 1969; Я. М. Б р а й н и н, Уголовный закон и его приме-

>>>4>>>

гих советских ученых. Для разработки общей теории квалификации
необходимо учитывать, что в этот же пер’иод времени получили
значительное развитие исследования в области логики, кибернетики и
психологии, имеющие непосредственное отношение к вопросам применения
закона. Все это потребовало в значительной степени пересмотреть
содержание .прежней монографии.

В настоящей книге от нее сохранились без существенных изменений главным
образом первые главы, в которых дается понятие и освещены
методологические вопросы квалификации преступлений. Наибольшая же часть
книги подверглась значительной переработке, изменениям и дополнениям.
Эта доработка была направлена главным образом на углубление и развитие
ранее сформулированных положений с учетом и использованием нового
материала. Автор стремился уточнить ряд понятий, более детально раскрыть
«механизм» квалификации и рассмотреть наиболее типичные ее случаи. С
этой целью расширено изложение некоторых вопросов, введены новые главы:
«Признак состава преступления», «Разграничение преступлений», «Процесс
квалификации», а также ряд новых параграфов.

Новым аспектом работы является анализ психологических особенностей
деятельности следователя при квалификации преступлений, произведенный на
основе полученных автором экспериментальных материалов. С учетом того,
что в настоящее время на повестку дня поставлен вопрос о создании
автоматизированных справочно-информационных систем в области права, в
книге шире ^использованы данные математической логики и
программирования. При переработке прежнего текста почти полностью
обновлены примеры и ссылки на судебную практику, использована новая
литература по уголовному праву и смежным дисциплинам, в том числе
некоторые работы зарубежных авторов.

В течение ряда последних лет на юридических факультетах некоторых
университетов читается спецкурс

пение, М., 1967; Б. С. Волков, Мотив и квалификация преступлений,
Казань, 1968; П. С. Д а гель, Проблемы вины а советском уголовном траве,
Владивосток, ;1968; В. П. Мал кош, Повторласть преступлений, Казань,
1970.

>>>5>>>

по общим вопросам квалификации преступлений. Учитывая пожелания
студентов и преподавателей юридических факультетов МГУ им. М. В.
Ломоносова и Латвийского государственного университета им. П. И. Стучки,
автор дополнил изложение каждой из глав монографии вопросами и
упражнениями, которые могут быть использованы в учебном процессе..

Автор приносит искреннюю благодарность доценту М. И. Блум,
профессорам Б. А. Куринову и А. А. Эйсма-лу и канд. юрид. «аук А. Г.
Мазалову за ценные замечания, способствовавшие существенному
углублению и уточнению ряда положений книги.

>>>6>>>

ГЛАВА 1

ПОНЯТИЕ И ЗНАЧЕНИЕ КВАЛИФИКАЦИИ. ЕЕ МЕСТО В СИСТЕМЕ НАУЧНЫХ
ЗНАНИЙ

§ 1. Определение

1. Квалификация преступления—одно из важнейших понятий науки уголовного
права, широко применяемое в практической деятельности органов юстиции.

Квалифицировать (от латинского qualis—ячество) —• значит относить
некоторое явление по его качественным признакам, свойствам к какому-либо
разряду, виду, категории. В области права квалифицировать — значит
вьгбрать ту правовую норму, которая предусматривает данный случай, иными
сло!вам,и— подвести этот случай под некоторое общее правило.
Квалифицировать преступление— значит дать ему юридическую оценку,
указать соответствующую уголовно-правовую норму, содержащую признаки
этого .преступления. «Квалификация преступления,— писал А. А.
Герщензон,— состоит в установлении соответствия данного конкретного
деяния признакам того или иного состава преступления, предусмотренного
уголовным законом»1. ,

В юридических документах ‘квалификация преступления выражается в виде
готовой оценки совершенного деяния. Вполне понятно, однако, что эта
оценка появляется лишь в результате сложной, подчас длительной и
кропотливой работы органа дознания, следователя, про-

1 А. А. Гeip цензом, Квалификация преступления,. М., 1947, стр. 4.
Сходные ‘определения дают и другие авторы (А. Н. Т р аи я и я, Общее
учение о составе преступления, 1957, стр. 6; А. А. Пионт-ковский и В. Д.
Меньшагип, Курс советского уголовного права. Особенная часть, т. I, M.,
1955, сир. 32; «Советское уголовное право. Часть Особенная», М., 1964,
стр. 10; «Уголовное право. Часть Общая», М, 1969, стр. 99, и др.), Ом.
также «Юридический словарь», т. I, M., 1956, стр. 426.

>>>7>>>

курора и суда; она .предполагает глубокое изучение фактических
обстоятельств дела, толкование смысла закона, выбор соответствующей
нормы, сопоставление закрепленных в ней признаков преступления с
признаками фактически совершенного деяния и, наконец, построение вывода,
который закрепляется в том или ином правовом документе.

В связи с этим можно сказать, что понятие квалификации преступления
имеет два значения: 1) процесс установления признаков того или иного
преступления в действиях лица и вместе с тем 2) результат этой
деятельности судебных и прокурорских органов — официальное признание и
закрепление в соответствующем юридическом акте (постановлении
следователя или органа дознания, обвинительном заключении, судебном
приговоре или определении) обнаруженного соответствия признаков
совершенного деяния уголовно-правовой норме1.

Г. А. Левицкий справедливо отмечал, что «квалификации преступления
только на первый взгляд присуща статичность. В действительности эта
статичность является относительной. Лишь будучи закрепленной в судебном
приговоре, вступившем в законную силу, квалификация преступления
становится устойчивой»2.

Рассматривая квалификацию преступления как процесс и как результат,
необходимо иметь в виду их тесную взаимосвязь. Процесс выбора
уголовно-правовой нормы завершается закреплением установленного
соответствия в юридическом акте суда или органов предварительного
расследования: правильная квалификация преступления, понимаемая как
юридическая оценка совершенного деяния, немыслима без определенной
деятельности по обнаружению такого соответствия. Подчеркнуть связь и
единство этих аспектов, может быть, более важно, чем отметить их
различие. Поэтому в определении понятия квалификации, по нашему мнению,
целесообразно совместить оба его значения и определить квалификацию
преступления

1 Н. Г. Александров различает акт применения -нормы права «как
действие соответствующего исполнительного органа и акт —документ, в
мотором это действие получает объектмрованное 1ВЫ!ра.же-

>• ние» (Н. Г. Александров, Применение норм советского социалистического
права, М., 1958, стр. 9). См. также «Советское уголовное право. Часть
Особенная», М., 1964, стр. 10.

2 Г. А. Л е в и ц к и й, Квалификация преступления (общие вопросы),
«Правоведение» 1962 г. № 1, стр. 144.

>>>8>>>

как установление и юридическое закрепление точного соответствия между
признаками совершенного деяния и признаками состава преступления,
предусмотренного уголовно-правовой нормой. i

Приведенное определение характеризует квалификацию преступления как
правовое явление. Однако процесс квалификации имеет и другие аспекты.
Важнейшие из них— психологический и логический.

С точки зрения психологии квалификация преступления есть мыслительный
процесс, связанный с решением определенной задачи. Анализ особенностей
этого процесса, которому мы уделяем определенное место в данной книге
(см. гл. VI и др.), помогает сделать его более продуктивным, избежать
довольно часто встречающихся ошибок. Такую же цель преследует изучение
логических фор!М квалификации. При этом квалификацию можно рассматривать
в качестве определенной операции, производимой ио соответствующим
правилам логики. ‘Как пишет известный польский дроф. И. Андреев в книге
«Установление признаков преступления», «юридическая квалификация
является совокупностью мыслительных приемов, подчиненных законам
логического мышления»1.

Квалификация преступления, являющаяся на первый взгляд технической
операцией, в действительности имеет глубокий социально-политический
смысл. «Правильно квалифицировать преступление — значит с
марксистско-ленинских партийных позиций, с позиций советского закона
оценить юридическую и, следовательно, общественно-политическую сущность
этого преступления, установить его соответствие той правовой норме,
которая описывает в типовом виде подобное деяние. Правильно
квалифицировать преступление — значит свято соблюдать все предписания
уголовного закона, отражающего коллективный разум и волю трудящихся,
политику Коммунистической партии и Советского правительства»2.

2. Уголовно-правовая квалификация — частный случай юридической
квалификации. Действие или бездей-

1 I. And re jew, Roapoznanie znamion przest e;pstwa, Warsza-wa,
1968, str. 33.

2 Г. А. Левицкий, указ. статья, стр. 143. См. также П. Е.
Недбайло, Применение советских правовых норм, М., 1960,
стр. 260 и след.

>>>9>>>

ствие человека может быть квалифицировано как гражданский деликт,
административное правонарушение, дисциплинарный проступок, уголовное
преступление и т. д Когда мы, например, говорим студенту: «То, что Вы
сейчас делаете, называется списыванием у товарища»,— мы тоже
квалифицируем поступок, применяя, однако, ?нормы не лрава, а
нравственности и языковые нормы. Для квалификации же преступления
обязательным условием является ссылка на норму уголовного закона.

Однако не всякая ссылка на норму уголовного законодательства может
рассматриваться как квалификация преступления.

Советское уголовное за1конодател^стео_1к^люч_а^т_нор-мы
разли’чного^типа^^Некото^ые нормы вовсе не содержат описания каких-либо
п р иэнYков””прёступлёнйй~~(н а -пример, ст. 21
0сШъу?шштю?ъ-ъъкхШ6$х$т^1^ъа Союза ССР и союзных республик, определяющая
виды наказаний). Естественно, что подобные нормы для квалификации
преступления неприменимы.

Другие кормы содерЖ1ат лишь общие признаки преступного деяния. Например,
ст. 8 Основ уголовного [законодательства дает определение умысла. Статья
7 УК РСФСР характеризует несколько элементов преступления; (объект,
объективную сторону). Мы нередко используем подобные общие
оценки,’—(например, говорим: «Насилие над личностью — это преступление».
Очевидно, что с юридической точки зрения подобная оценка деяния
недостаточна: она слишком неконкретна.

Наконец, третья группа норм устанавливает признаки преступления
определенного вида. Например, ст. 102 УК РСФСР1 определяет понятие
умышленного убийства, совершенного при отягчающих обстоятельствах.

Применение каких из этих норм отвечает требованиям, предъявляемым при
квалификации преступления? Ответить на этот вопрос можно, только исходя
из целей, •которые преследуются квалификацией.

В квалификации преступления находит проявление важнейший принцип
советского уголовного права—персональной ответственности лица за
конкретное деяние,

1 Здесь и далее имеются в виду также соответствующие нормы УК Других
союзных .республик.

>>>10>>>

предусмотренное законом. Согласно ст. 3 Основ уголовного
законодательства, уголовной ответственности и наказанию подлежит только
лицо, виновное в совершении преступления, т. е. умышленно или по
неосторожности совершившее предусмотренное уголовным законом общественно
опасноедеяние. Для того чтобы привлечь виновного к уголовной
ответственности и применить меру наказания, необходимо точно указать,
какой закон им нарушен, какое преступление совершено. Эта задача и
выполняется посредством квалификации преступления.

Когда лицо совершает преступление, возникает определенное правовое
отношение, содержание которого заключается в праве Советского
государства применить к виновному уголовное наказание и в обязанности
преступника это наказание отбыть1. Совершение преступления — это тот
юридический факт, который порождает указанное правовое отношение;
прекращается же оно в результате отбытия наказания виновным или
освобождения его от наказания2.

Возможность применения наказания ,к преступнику возникает, с правовой
точки зрения, уже с момента совершения преступления. Однако чтобы
практически применить меру наказания, необходимо официально признать и
зафиксировать это уголовно-правовое отношение, т. е. установить
юридический факт, его породившей:,— событие преступления, установить
субъекта уголовно-правового отношения — лицо, виновное в совершении
преступления, а также определить конкретное содержание данного
отношения, т. е. выяснить, какой уголовно-правовой нормой оно
предусмотрено. Эти задачи выполняются органами предварительного
расследования и судом в уголовном процессе, которые в ряде
процессуальных документов фиксируют выявленное уголовно-правовое
отношение в виде определенной квалификации совершенного деяния.

1 См. А. А. Л и он тк овс к и и, Учение о преступлении сто советскому
уголовному праву, М., 1961, стр. 106; А. А. Ривлин, Об
уголовно-правовых и уроловио^прощеооуальныэс отношениях, «Правоведение»
1959 г. № 2, и др.

2 Или, как полагают некоторые, в результате етятия или погашения
судимости.

!0

>>>11>>>

«Виновность всегда конкретна. Для того чтобы осудить человека и
применить к нему нака1зание, советский суд должен установить факт
совершения преступления, установить, какое именно преступление
совершено, и выявить виновность обвиняемого именно в этом
преступлении»1. Это положение науки советского уголовного права в полной
мере разделяется судебной и прокурорской практикой. «По общему смыслу
советского уголовного законодательства,— указывалось еще в постановлении
Пленума Верховного Суда СССР от 12 июля 1946 г.,— наказание может быть
назначено судом лишь в случае признания подсудимого виновным в
совершении определенного преступления»2.

Квалификация преступления означает/подведение его под норму того
уголовного закона, который предусматривает признаки совершенного
преступления в наиболее конкретной форме. Такой нормой, как известно,
является норма Особенной части. Как пишут авторы учебника по уголовному
праву под редакцией профессоров Загород-никова Н- И. и Кириченко В. Ф.,
«квалификация преступлений означает .применение статей Особенной части
советского уголовного права в результате установления соответствия
признаков совершенного общественно-опасного деяния признакам конкретного
преступления, предусмотренного одной из статей Особенной части
уголовного кодекса»3.

Это правильное в своей основе определение нуждается, однако, в некоторых
уточнениях. В частности, возможно применение отдельных уголовных
законов, не вошедших в Уголовный кодекс. Кроме того, статьи Особенной
части содержат признаки не «конкретного преступления», а состава, т. е.
обобщенные признаки преступления определенного вида. Как мы увидим
далее, квалификация преступления обязательно предполагает использование
если не всех, то значительной части норм О|бщей части уголовного
законодательства (например, относительно признаков субъекта
.преступления).

1 Т. Л. Сергеева, Вопросы виновности и вины в практике
Верховного Суда СССР я о уголовным делам, М.— Л., I960, стр. 35.

2 «Сборник действующих .постановлений Пленума Верховного Суда
СССР, 1924—1951 гг.», ML, 1952, стр. 74.

3 «Уголовное право. Часть Особенная», М., 1968, стр. Н.

11

>>>12>>>

Поэтому, говоря о применении для квалификации нормы Особенной части, мы
допускаем некоторую условность. При квалификации преступления мы
действительно ссылаемся в приговоре (определении, постановлении по
конкретному уголовному делу) на статью Особенной части УК. То же
обстоятельство, что при этом были использованы и .некоторые нормы Общей
части, нами подразумевается1.

Имея в виду сказанное, мы должны сделать еще два замечания.

Первое состоит в том, что не все статьи Особенной части предусматривают
признаки определенных видов преступлений. Такова, например, ст. 236 УК
РСФСР. В этой статье определяются пределы действия гл. XI УК
(«Преступления, составляющие пережитки местных обычаев»). Признаков
какого-либо преступного деяния она не описыва-ет и санкции не имеет.
Общий характер носят также ст.ст. 101 («Преступления против
государственной или общественной собственности других социалистических
государств»), 151 («Преступления против собственности объединений, не
являющихся социалистическими организациями»), 237 («Понятие воинского
преступления») и некоторые другие статьи УК.

Можно ли ссылаться на такие статьи при квалификации преступлений? Да, но
лишь в тех случаяк, когда они в какой-либо мере дополняют, уточняют или
конкретизируют признаки преступления, содержащиеся в других статьях
Особенной части. Так, ст. 144 УК о краже личного имущества граждан,
когда она применяется вместе со ст. 151 УК, приобретает особое
содержание: из подобной квалификации видно, что речь идет о хищении
имущества, принадлежащего несоциалистическому объединению.

Когда же подобная общая (или, точнее, родовая) норма ничем не дополняет
норм Особенной части, то ссылка

s ‘ Поэтому более точным представляется утверждение, что при
квалификации устанавливаются «асе без исключения признаки, которые
описаны или подразумеваются в диспозиции статьи Особенней части,
соответствуют требованиям норм Общей части и в своей совокупности
образуют конкретный состав преступления» («Угалошное право. Часть
Особенная», М., 1966, стр. 10. Ом. также «Уголовное право. Часть Общая»,
М., 1969, стр. 101).

12

>>>13>>>

на нее при квалификации не вызывается необходимостью. Такова, например,
ст. 237 УК РСФСР.

?Нормы, помещенные законодателем в Общей части УК, по общему правилу,
содержат такие признаки преступления, которые касаются всех или
большинства преступных деяний, предусмотренных Кодексом. Поэтому
ссылаться на них при квалификации можно лишь в сочетании со статьями
Особенной части.

Типичным примером квалификации преступления с использованием статей как
Общей, так и Особенной части является привлечение лица к уголовной
ответственности за неоконченное .преступление, а также за соучастие.

В статьях Особенной части законодатель, как правило, описывает
оконченное преступление, совершенное исполнителем1. Однако уголовную
ответственность влечет и неоконченное преступление (приготовление,
покушение), а также соучастие в преступлении. Статьи 15 и 17 УК РСФСР
дополняют в этом отношении нормы Особенной части, и поэтому также
указываются при квалификации содеянного в тех случаях, когда совершено
неоконченное преступление -или имело место соучастие2.

Сказанное дает возможность сделать вывод, что при квалификации
преступления должна быть указана: а) соответствующая статья (пункт,
часть статьи) Особенной части Уголовного кодекса, предусматривающая
данный вид преступления, или б) уголовный закон, содержащий диспозицию и
санкцию, но не вошедший в Уголовный кодекс (статья, часть, пункт этого
закона или Указа), а также ib случае необходимости в) статья (часть,
пункт статьи) Общей части Уголовного кодекса, устанавливающая
наказуемость приготовления, покуше-

1 «В Особенной части Уголовного кодекса определяется ответственность
именно аа оконченные преступления и соответственно
сформулированы составы преступлений» (Н. Д. Дурманов, Стадии
совершения преступления по советскому уголовному праву, М., ?1966, стр.
28).

2 В принципе возможны ссылки я на некоторые другие статьи Общей части.
Например, ст. 8 УК. РСФСР («Совершение преступления умышленно») могла
бы указываться в сочетании с теми статьями Особенной части, которые
допускают различные формы виновности (например, при транспортных
преступлениях), для указания на то, что в данном случае преступление
было умышленным, а не неосторожным.

13

>>>14>>>

ния или соучастия в совершении определенного преступления либо иным
образом дополняющая или конкретизирующая норму Особенной части УК (при
этом на статью Общей части следует ссылаться лишь в сочетании со статьей
Особенной части)1.

3. Далее следует рассмотреть вопрос о таких нормах, которые хотя и
помещены в уголовном законодательстве и содержат признаки конкретного
деяния, но не характеризуют его как преступление.

В УК РСФСР к ним могут быть отнесены, например, пункты >>15>>>

от уголовной ответственности и наказания»), 52 («Освобождение от
уголовной ответственности с передачей виновного на -поруки»), чч. 3 и 4
ст. 10 («Ответственность несовершеннолетних») и некоторых других статей
Общей и Особенной части УК, допускающих при определенных условиях
освобождение от наказания и уголовной ответственности лиц, совершивших
преступления.

4. Квалификация преступлений может’быть легальной и доктринальной).
Официальный характер и юридическую силу по конкретному уголовному делу
имеет лишь та квалификация преступления, которая производится
следственными, судебными и прокурорскими органами. Этого, разумеется,
нельзя сказать о так называемой доктринальной или научной квалификации,
которая предлагается в юридической литературе или дается отдельными
лицами в порядке выражения своего мнения по тому или иному уголовному
делу. В дальнейшем, говоря о квалификации преступления, мы имеем в виду
только легальную квалификацию, т. е. ту, которая производится органами
дознания, следствия, прокуратуры или судом в установленном законом
порядке.

§ 2. Место квалификации в процессе применения норм права

1. Для того чтобы полнее раскрыть содержание понятия квалификации
преступления, необходимо определить место квалификации в процессе
применения правовых норм.

Применение нормы права есть один из способов претворения ее в жизнь.
Нормы уголовного лраиза, запрещающие совершение общественно опасных
деяний, реализуются прежде всего путем добровольного их соблюдения
подавляющим (большинством граждан. Тем самым выполняется их
запретительное предписание (но не санкция, которая, естественно, не
применяется к лицам, соблюдающим требования закона). Этим достигается
цель

1 Некоторые авторы предпочитают термины «официальная» и «неофициальная»
(ом., например, П. Е. Недбайло, Применение советских правовых -норм,
стр. 346 и -след.).

15

>>>16>>>

советского уголовного законодательства: охрана советского общественного
и государственного строя, социалистической собственности, личности и
прав граждан и всего социалистического правопорядка от преступных
посягательств (ст. 1 Основ уголовного законодательства), и,
следовательно, уголовно-правовая норма выполняет свое главное
назначение.

Вместе с там сущность уголовно-правовых норм не ограничивается
провозглашением определенных запретов. Уголовно-правовая норма не толыко
норма запрещающая1. Как правильно отмечал А. Ф. Шебанов, «всякая
(правовая норма имеет двусторонний предоставительно-абязывающий
характер»2. Норма уголовного права, помимо запрета для граждан,
устанавливает также право (и .обязанность) суда .применить
уголовно-правовую санкцию — наказание в случае совершения преступления.
Эта вторая функция уголовно-правовой нормы — предписание о наказании
лиц, совершивших преступление,— реализуется только в случае применения
нормы судом как органом социалистического государства3.

Квалификация преступления является лишь частью процесса применения
уголовно-правовой нормы. Нельзя признать правильным утверждение, что
«процесс квалификации совершенного обвиняемым преступления есть
применение уголовного закона к конкретному жизненному случаю»4. По
нашему мнению, применение уголовного закона охватывает не только
принятие решения по делу (например, вынесение “обвинительного
приговора), но и последующую деятельность органов, ведающих исполнением
наказания.

1 См. М. А. Карева, А. М. Айзенберг, Правовые нормы и
.правоотношения, М., 1949, стр. Ш; «Теория государства и права», 1М.,
1955, стр. 360.

2 А. Ф. Шебанов, Нормы советского социалистического права, М., 1956,
стр. 42; см. также «Теория государства и права», М., 1968, стр. 433.

3 См. П. Е. Н.е д б а й л о, Применение советских правовых норм, стр.
Г26 и след.

4 А. А. Пионтковский, В. Д. Меньшагин, Курс советского уголовного
права. Часть Особенная, т. I, стр. 37. См. также приведенное выше
определение квалификации, данное в учебнике -«Уголовное право.
Часть Особенная», М., 1968, стр. 111.

16

>>>17>>>

Но если даже «применение нормы права» понимать более узко, имея в виду
под этим термином лишь «совершаемые компетентными государственными
органами… акты индивидуального значения, влекущие возникновение,
изменение или прекращение у конкретных лиц соответствующих прав или
обязанностей либо применение к ним санкций»1, то и при этом условии
квалификация будет только частью процесса применения нормы.

Понятие «применение нормы права» включает: 1) анализ фактических
обстоятельств дела; 2) выбор (отыскание) соответствующей нормы; 3)
удостоверение в правильности (подлинности) текста юридического
источника, содержащего нужную норму, и установление его силы; 4)
уяснение смысла и содержания нормы; 5) толкование нормы; 6) принятие
решения и издание акта, закрепляющего это решение2,

‘Для квалификации преступления, конечно, необходимо прежде всего
правильно установить фактические обстоятельства дела, уяснить содержание
уголовно-правовой нормы, выяснить юридическую силу соответствующего
источника и т. д.3. В процессе квалификации все эти обстоятельства
неоднократно проверяются и уточняются. Однако указанные действия, на наш
взгляд, сами по себе не составляют содержания процесса квалификации, а
лишь создают для него необходимые предпосылки (условия), обеспечивающие
правильное применение закона. Следует согласиться с И. Е. Фарбером, что
«эти стадии применения права теоретически обобщают лишь одну сторону
дела: они отвечают на вопросы о том, что должен предварительно сделать
судья или работник органа для того, чтобы применить норму права»4.
Квалификация же преступления охватывает только ту часть процесса
применения нормы права, которая заключается в выборе уголовно-правовой
нормы, предусматривающей данное

1 «Теория государства и права», М., 1968, стр. 511.

2 См. Ю. Г. Т к а ч е н к о, Нормы социалистического права и их
применение, М., 1956, ст,р. 27; Н. Г. Александров, Применение норм
советского социалистического права, стр. 9.

3 См. П. Е. Недба й л о, Применение советских правовых норм, стр. 220.

4 И. Е. Ф а р б е р, О применении норм советского социалистического
права, «Советское государство и право» 1964 г. № 4, стр. 14.

2 Заказ 3846
]7

>>>18>>>

общественно опасное деяние, и в закреплении этого выбора в юридическом
акте (приговоре, определении, постановлении).

Предварительная работа следственных, прокурорских и судебных органов:
анализ фактических обстоятельств дела и уяснение содержания правовой
нормы —может в ряде случаев и не привести к квалификации преступления.
Квалификация только одна из возможных форм применения правовой нормы.
Анализ фактических обстоятельств дела и уяснение правовых норм могут
привести к выводу, вообще исключающему какую-либо квалификацию по
конкретному закону, предусматривающему уголовную наказуемость (например,
к выводу об отсутствии события преступления, об’ отсутствии вины, о
наличии обстоятельств, исключающих уголовную ответственность, и т .д.).

Понятие квалификации ближе всего стоит к последней стадии процесса
применения нормы права: принятию решения и изданию акта, закрепляющего
это решение. Квалификация входит в эту стадию, но полностью с ней не
совпадает. Как уже говорилось, указанная стадия не исчерпывается
квалификацией. Для применения уголовно-правовой нормы необходимо
установить не только наличие в действиях обвиняемого определенного
состава преступления, но и решить вопрос о возможности и необходимости
применения наказания или наступлении иных правовых последствий.
Квалификацией преступления процесс применения уголовно-правовой нормы не
заканчивается.

Таким образом, квалификация преступления есть лишь один из этапов
применения нормы советского уголовного права, состоящий в принятии
решения о том, какая именно уголовно-правовая норма предусматривает
совершенное преступление, и в закреплении этого решения в
уголовно-процессуальном акте.

2. Отнесение квалификации к последней стадии применения нормы
социалистического права не означает, конечно, что квалификация
преступления является последним по времени действием судебных и
следственных органов при расследовании и разрешении уголовного дела. Не
следует смешивать стадии применения правовой нормы со стадиями
уголовного процесса. Само разделение деятельности по применению норм
права на опреде-

18

>>>19>>>

ленные этапы имеет главным образом логическое и психологическое
значение1. В практической деятельности органов, ведущих борьбу с
преступностью, различные этапы применения нормы права тесно
переплетаются, иногда повторяются и продолжаются в течение подчас
длительного времени.

При этом на каждой из стадий уголовного процесса (три возбуждении
уголовного дела, предварительном расследовании, предании суду, судебном
разбирательстве и вынесении приговора) решаются вопросы, связанные с
применением правовых норм, в там числе и вопросы квалификации
преступлений.

Наиболее важным актом применения нормы уголовного права является
судебный приговор, в котором дается оценка содеянного от имени
государства. Только приговором суда лицо может быть признано виновным в
совершении преступления и подвергнуто наказанию (ст. 3 Основ уголовного
законодательства). Однако это не означает, что до вынесения приговора
уголовно-правовые нормы больше никем не применяются.

В действительности нормы уголовного права применяют -и орган дознания, и
следователь, и прокурор, и судья. Характер, порядок, объем, цели и
правовые последствия этой деятельности на различных стадиях уголовного
процесса различны. Суд при вынесении обвинительного приговора в полном
объеме применяет как диспозицию, так и санкцию нормы. Другие же органы
(например, следователь) применяют лишь диспозицию уголовно-правовой
нормы, но не ее санкцию. При этом ссылка на диспозицию статьи Особенной
части УК влечет определенные процессуальные последствия. Например,
вынесение постановления о привлечении должностного лица в качестве
обвиняемого дает основания в случае необходимости отстранить обвиняемого
от должности и порождает ряд других правовых последствий, хотя еще >и не
означает признание этого лица виновным. Эта «пред-

1 Различие между фактической и лопичеокой последовательностью в процессе
применения нормы права отмечал П. Е. Недбанло (П. Е. Недбайло,
Применение советских правовых .норм, стр. 221 и след.). См. также А. С.
Пяголкин, Изучение фактических данных и обстоятельств дела при
применении норм права, «Советское государство я .право» 1968 г. № 9,
стчр. 31.

2*
19

>>>20>>>

верительная» квалификация, произведенная компетентными лицами, «является
фактом, с которым считаются все, обязанные проверить эту квалификацию на
основе того же доказательственного материала»1.

Итак, во всех стадиях уголовного процесса производится квалификация
содеянного. Как следователь, так и суд реализуют при этом все этапы
применения нормы права: уяснение смысла закона, выявление фактических
обстоятельств дела, толкование нормы и, наконец, подведение под нее
данного конкретного случая. Лишь в этом случае может быть обеопечена
правильная окончательная квалификация совершенного деяния2.

Указание на то, что квалификация относится к завершающей стадии
применения нормы права, имеет существенный практический смысл. Оно
означает, что нельзя решать вопрос о квалификации преступления, пока не
установлены с необходимой для каждой данной стадии судопроизводства
полнотой и объективностью фактические обстоятельства дела, пока не
уяснено содержание правовых норм, относящихся к данному случаю,
неизвестна их юридическая сила. Квалификация преступления не может
предшествовать этому процессу, а должна быть его завершением, являясь
вместе с тем основанием для решения ряда других вопросов уголовного,
процессуального и исправительно-трудового права.

§ 3. Социально-политическое и правовое i значение квалификации

•1. Отношение общества и государства к процессу применения норм
уголовного законодательства есть проявление общей политической линии,
определяемое тем значением, которое придается в данной социальной
системе праву и законности как принципам государственного руководства
обществом.

Сущность правового и иных методов регулирования общественных отношений
определяется классовой струк-

1 I. А п d г е j e w, op. cit., p. 82.

2 Подробнее эти вопросы рассматриваются в гл. VI настоящей работы.

>>>21>>>

турой общества; в государствах эксплуататорских общественных формаций
эти методы подчинены осуществлению целей господствующего меньшинства, в
то время как при социалистическом строе общественные отношения
регулируются в интересах всего народа. Вместе с тем немаловажное
значение имеет и то, какие методы регулирования общественных отношений
применяются и как последовательно они соблюдаются. Так, например, если
органы власти и управления действуют на основе не правовых принципов и
институтов, а личного усмотрения работников чиновничьего аппарата, то,
конечно, ни о каком правильном применении нормы, в том числе и о
квалификации, говорить не приходится. Характеризуя некоторые
средневековые представления по этому поводу, Рене Давид пишет: «Право
никогда не казалось китайцам необходимой, даже нормальной основой
правильно организованного общества… Законы в силу их абстрактности не
могли бы учесть бесконечного разнообразия возможных конкретных ситуаций,
и поэтому точное применение законов грозило бы нарушением у людей их
врожденного чувства справедливости»1. Жизнь общества должна согласно
этим взглядам обеспечиваться «правилами приличия», примером поведения
властелина, народной моралью.

Сохранению неразвитых правовых представлений, свойственных раннему
периоду развития человеческого общества, способствовала феодальная
раздробленность; в последующий же период нормативно-правовой принцип
регулирования общественных отношений становится главенствующим. Однако
это не означает, что его становление происходило гладко и безболезненно,
без политической борьбы, связанной как с содержанием, так и с методами
осуществления правовых принципов и институтов.

Известно, что в борьбе с произволом феодального государства
демократические представители буржуазии выдвигали требования,
направленные на соблюдение элементарных принципов законности. Одним из
них был лозунг: «Нет преступления без указания о том в законе»,

1 Рене Давид, Основные правовые системы ооврем&ниости, М„
1967, стр. 448, 455.

21

>>>22>>>

который предполагал разделение функций законодателя и суда: только закон
может устанавливать признаки преступления, суд же лишь применяет норму
права к конкретному случаю. В постановлении о введении в действие
французского уголовного кодекса 1791 года говорилось, что «никто не
может быть наказан иначе, как в силу закона, установленного и
опубликованного до совершения преступного деяния и примененного в
законном порядке».

Для проблемы квалификации преступлений эти политические идеи имели
существенное значение. Вполне понятно, что любой закон эксплуататорского
общества как прежде, так и теперь выражает не волю трудящихся, а
классовые интересы господствующего меньшинства. Применяя буржуазный
закон в строгом соответствии с его смыслом и буквой, буржуазные судьи я
прокуроры действуют не в интересах народа, а в интересах правящих
классов. Тем не менее даже в условиях буржуазной действительности
правильное применение закона, квалификация содеянного в соответствии с
нормой права, строгое соблюдение яорм судопроизводства — все это,
несомненно, более соответствует интересам трудящихся масс, чем
беззаконие и произвол.

Соблюдение элементарных демократических требований в условиях
буржуазного .государства «не уничтожает эксплуатации человека человеком.
Но их реализация ограничила бы мощь монополий, увеличила авторитет и
политический вес рабочего класса в жизнл страны, способствовала изоляции
наиболее реакционных сил и облегчила объединение всех прогрессивных
сил»1. Вот почему трудящиеся капиталистических стран вели и в настоящее
время ведут борьбу за соблюдение демократических принципов
судопроизводства, против антинародных, реакционных законов.

Современная теория и практика буржуазной юстиции давно уже отказались от
тех прогрессивных политических и юридических идей, которые были
выдвинуты на варе капиталистического общества. В политических интересах
буржуазии применяются различные приемы отступления от смысла и буквы
закона. К ним относится,

1 «Программные документы борьбы за мир, демократию и социализм», М.,
1961, стр. 72.

22

>>>23>>>

например, расширительное толкование правовой нормы. Тем самым ее
распространяют на действия, не предусмотренные законом в качестве
преступных или подлежащие квалификации по другому, более мягкому закону.
Таким образом, применяется уголовно-правовая норма, которая не
предусматривает данных случаев.

Расширительное толкование нормы рассчитано на то, чтобы создать
видимость применения закона в соответствии если не с «буквой», то с его
«духом» и «смыслом». Нередко расширительное толкование маскируется
буржуазными юристами посредством ссылок на «обычную практику» судов, на
«здравый смысл» и т. д. Между тем действительная классовая, политическая
целенаправленность подобного приема становится очевидной, если
ознакомиться с практикой применения уголовного законодательства органами
буржуазной юстиции.

Основная сфера нарушения законности в буржуазных государствах — это
область борьбы с революционным, демократическим,
национально-освободительным движением.

Характерными примерами применения закона не в соответствии с его
содержанием, заведомо неправильной квалификации содеянного являлись акты
о запрещении коммунистических партий и судебные приговоры в отношении их
руководителей. Эти решения были вынесены в прямом противоречии с буквой
и смыслом тех буржуазных законов, которыми они обосновывались. Как
известно, американский Закон Смита, предусматривающий ответственность за
заговор с целью свержения правительства США «путем силы или насилия»,
был применен к коммунистам, никогда не совершавшим подобных действий.
Разоблачая этот акт произвола, прогрессивный американский публицист
Джордж Марион писал: «Вся деятельность участников «заговора» не только
не является противозаконной, но конституция США прямо запрещает
конгрессу когда-либо объявлять ее таковой… Истинный смысл
обвинительного акта ясен: назвать гласную и легальную деятельность
коммунистической партии «заговором», а потом посадить коммунистов в
тюрьму за эту деятельность»1.

1 Дж. Марион, Судилище на Фоли-Сквер, М, 1950, стр. 85.

33

>>>24>>>

Существование политической подоплеки нарушения законов в странах
империализма не вызывает сомнений. Заведомо неправильная квалификация
деяния широко применяется буржуазной юстицией для того, чтобы
репрессировать лиц, чьи действия не дают для этого законных оснований, а
политические взгляды — нежелательны. Известны многочисленные факты
осуждения коммунистов по закону о государственной измене за чтение
партийной литературы, участие в митингах, забастовках и т. д.
:

Неправильная квалификация содеянного нередко производится и по мотивам
расовой дискриминации. Конгресс борьбы за гражданские права США проделал
огромную работу по обору и анализу фактов дискриминации негров в
Соединенных Штатах. В своей петиции «Мы обвиняем в геноциде», поданной в
Организацию Объединенных Наций, авторы отмечают, что в отношении негров
фактически действует не законодательство соответствующего штата, а
«черный кодекс», цель которого — обособление негров от белых и
осуществление в отношении их «особого правосудия». «Тексты законов
изменились,— пишут авторы петиции,— однако старая практика дискриминации
при определении меры наказания, прочно закрепившаяся в течение более чем
одного столетия, продолжает действовать и теперь, маскируясь равенством
на словах»1.

Точная квалификация преступления предполагает существование общей нормы,
предусматривающей определенную категорию запрещенных законом деяний. Но
о какой квалификации может идти речь, если норма сформулирована
казуистично, предусматривает лишь некоторые случаи, не охватывает всего
круга соответствующих деяний и дополняется (а нередко фактически
заменяется) судебными прецедентами — решениями по конкретным делам?
Между тем именно так построена система английского права. Как признают
английские юристы, многие уголовно-правовые нормы «даже в своей
ограниченной области… не стремятся к тому, чтобы путем абстрактных
общих понятий дать решение, охватывающее

1 «Мы обвиняем в геноциде», М„ 1902, стр. 327, 337. 24

>>>25>>>

Все случаи»1. Эти нормы «являются ло своей форме и то своей цели
дополнением к прецедентному праву»2, т. е. к правотворчеству буржуазного
суда, решающего конкретное дело в зависимости от своей классовой
позиции.

Не удивительно поэтому, что «хотя судьи не могут признать лишенными силы
законы, формально действующие, тем не менее возможно такое положение,
когда заколы и судебные прецеденты, находящиеся в непримиримом
противоречии с изменившимися правовыми воззрениями, фактически
отменяются в результате их неприменения»3. При ссылках на нормы «общего
права», на судебный прецедент можно лишь условно говорить о
«квалификации» преступления. В действительности речь идет о том, что суд
применяет, нормы, которые сам же и творит.

Разрушение буржуазной законности проявляется не только в широком
применении распространительного толкования правовых норм или прямом
отступлении от их смысла и буквы, но и в создании таких правовых норм,
которые сформулированы нарочито неясно, расплывчато, неопределенно и
дают тем самым широкие возможности для судебного произвола.

Например, ст. 4 Закона Маикарэна-—Вуда объявляет преступным «для любого
лица умышленно объединяться, составлять заговор или вступать в
соглашение с любым другим лицом, чтобы совершать какие-либо действия,
которые будут существенно способствовать установлению в Соединенных
Штатах тоталитарной диктатуры». Здесь все отдало на усмотрение тех, кто
применяет этот закон, так как в нем нет я попытки ограничить круг
названных «действий» какими-либо (более конкретными признаками.

Во второй главе закон Маккарэна—Вуда предусматривает право президента в
период «чрезвычайного положения» арестовывать и содержать под стражей
всякого, относительно кого «имеется разумное основание полагать, что
такое лицо, вероятно, будет совершать или бу-

1 М. Г р ю н х у т, Английское уголовное право, сб. «Современное
зарубежное уголовное право», т. 3, М., 1961′, стр. 243—244.

2 Там же.

3 Т а м же.

25

>>>26>>>

дет сговариваться с другими лицами совершать акты шпионажа и саботажа».

Нетрудно видеть, что и в данном случае речь идет не об установлении
каких-либо конкретных признаков состава преступления, а только о
предположениях и подозрениях государственных чиновников, и это тем не
менее объявляется вполне достаточным для направления людей в
концентрационные лагеря. От элементарных принципов законности здесь не
остается и следа. Применение на практике подобных законов трудно
соотнести с понятием квалификации, предполагающим наличие такого деяния,
которое точно определено в уголовно-правовой норме.

Коммунистические и рабочие партии капиталистических стран ведут упорную
борьбу за демократизацию законодательства. Отстаивание элементарных
принципов законности, и в частности положения о том, что совершенное
действие или бездействие должно квалифицироваться в точном соответствии
с законом, предусматривающим это деяние, также играет определенную роль
в этой борьбе. В докладе Л. И. Брежнева на XXIV съезде КПСС отмечалось,
что в условиях противоборства с социализмом господствующие круги стран
капитала как никогда боятся перерастания классовой борьбы в массовое
революционное движение. Эти-м и объясняется стремление буржуазии
применять более замаскированные формы эксплуатации и угнетения
трудящихся, «ее готовность в ряде случаев идти на частичные реформы с
тем, чтобы по возможности удерживать массы под своим идейным и
политическим контролем». В юридической области вынужденные уступки
трудящимся нередко маскируются «демократизацией» законодательства и
практики ело применения.

2. В социалистическом государстве правосудие осуществляется на
незыблемом основании закона. Статьи 1, 3, 7 Основ уголовного
законодательства устанавливают, что преступлением признается лишь такое
общественно опасное деяние, которое предусмотрено уголовным законом.
Согласно ст. 10 Основ уголовного судопроизводства «судьи и народные
заседатели разрешают уголовные дела на основе закона». Принцип
законности лежит в основе всех актов советского уголовного и
процессуального законодательства.

26

>>>27>>>

Значение права и законности в социалистическом обществе вытекает из той
роли, которая принадлежит государству и праву в этой
общественно-исторической формации.

Историческая роль государства в период развернутого строительства
коммунизма глубоко раскрыта в Программе Коммунистической партии
Советского Союза. В современных условиях Советское государство призвано
наряду с выполнением других задач охранять права -и свободы советских
граждан, социалистический правопорядок и социалистическую собственность,
воспитывать народные массы в духе сознательной дисциплины и
коммунистического отношения к труду1. Эти функции государства
осуществляются, в частности, путем создания и применения норм советского
права.

Подчеркивая роль социалистической законности в современных условиях,
тов. Л. И. Брежнев говорил: «Любые попытки отступления от закона или
обхода его, чем бы они ни мотивировались, терпимы быть не могут… Для
нас, коммунистов, сторонников самых гуманных идеалов, это — дело
принципа»2.

Уголовный закон выражает государственную волю всего советского народа по
вопросам борьбы с преступностью. Издавая уголовный закон, верховные
органы власти Советского государства всесторонне оценивают характер и
степень общественной опасности соответствующих действий (бездействия),
учитывают эффективность борьбы с этими действиями ‘мерами уголовного
права, избирают необходимую санкцию и решают другие вопросы, вытекающие
из принятия (нового закона. В формуле уголовного закона сконцентрированы
положения, направленные на обеспечение наиболее успешной борьбы с данным
видом преступлений. Вот почему строгое соблюдение закона является
непременным и важным условием осуществления линии партии на решительную
ликвидацию ‘преступности в нашей стране. «Закон есть мера политическая,
есть политика»,— указывал В. И. Ленин3.

* «Материалы XXII съезда КПСС», М., 196)1, стр. 396.

2 «Материалы XXIV съезда КПСС», М., 1971, стр. 81.

3 В. И. Л е н и н, Поли. собр. соч., т. 30, стр. 99.

27

>>>28>>>

Прямая обязанность следственных, судебных и «прокурорских органов
заключается ib том, чтобы правильно применять уголовно-правовые нормы,
квалифицировать совершенное преступление в точном соответствии с законом
и ©семи обстоятельствами дела.

Линия партии (на строгое соблюдение законов нахо-дит четкое отражение в
постановлениях пленумов Верхов-, ?ного Суда СССР и Верховных судов
союзных республик, а также судебных решениях по конкретным делам. В
постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 18 марта 1963 г. «О
строгом соблюдении закона при рассмотрении судами уголовных дел»
говорится: «Суды должны точно и неуклонно соблюдать требования
уголовного законодательства, не допускать осуждения лиц, в действиях
.которых отсутствует состав преступления, а также случаев .неправильной
квалификации ‘содеянного и назначения мер наказания без учета
обстоятельств дела и личности виновного. Совершенное (преступление
должно ‘быть квалифицировано :в точном соответствии с законом,
(предусматривающим уголовную ответственность за это деяние, и никакие
отступления от этого требования недопустимы»1.

Развивая эти положения, Пленум .Верховного Суда СССР указал в
постановлении от 30 июня 1969 г. к>>29>>>

кодексах союзных республик содержится требование точно указывать на
статью уголовного закона, которой предусматривается совершенное
обвиняемым преступление.

Это требование сформулировано в различных статьях
Уголовно-процессуального кодекса по-разному. Выражение «квалификация
преступления» употребляется сравнительно редко (см., например, ст.ст.
127 в 213 УПК РСФСР). Значительно чаще упоминается об («уголовном
законе, предусматривающем данное преступление» (ст.ст. 144, 205, 303
УПК), а также о (Правильном или неправильном «применении уголовного
закона» (ст.ст. 222, 342, 352, 380, 382 УПК). Встречаются и другие
выражения, например, согласно Уголовно-шроцессуальному кодексу РСФСР, в
постановлении о возбуждении уголовного дела должна быть указана «статья
уголовного закона, по признакам которого оно возбуждается» (ст. 112
УПК), а в обвинительном приговоре — «уголовный закон, по которому
подсудимый признал виновным» (ст. (315 УПК). Однако, независимо от
различий в формулировках, 1речь всюду идет об одном: преступление должно
быть квалифицировано в точном соответствии с законом и фактическими
обстоятельствами дела.

Квалификация есть официальное признание того факта, что имеется
определенное уголовно-правовое отноше-иие, и вместе с тем она выступает
как юридическая и социально-политическая оценка этого отношения.
Правильная ?квалификация исключает неосновательное осуждение лица,
действия которого не представляют общественной опасности и не являются
противоправными, и создает правовые предпосылки для наказания
действительного преступника.

Правовые последствия квалификации разнообразны. Самое существенное из
них —это применение наказания или иных мер воздействия, предусмотренных
законом, по которому квалифицировано !данное преступление. Поскольку
уголовный закон устанавливает те меры воздействия, которые наиболее
эффективны в борьбе с соответствующей категорией преступлений, то ошибка
в квалификации может ослабить эффективность этой борьбы.

Правильная квалификация преступления весьма существенна для обвиняемого
(осужденного). Для несведущего лица может быть не так уж очевидной
разница в

29

>>>30>>>

диспозициях ст.ст. 103 («Умышленное убийство») и 102 УК («Умышленное
убийство при отягчающих обстоятельствах»). Однако в первом случае
совершеннолетнему подсудимому может быть определено лишение свободы на
срок не выше десяти лет, а во втором случае ему грозит применение
смертной казни.

Ошибка в квалификации может повлечь не только неправильное назначение
меры наказания, но и необоснованное применение или неприменение ряда
других правовых ограничений (назначение более строгого или более мягкого
вида режима в ‘ИТК, применение или неприменение амнистии,
условно-досрочного освобождения, неправильное исчисление сроков
давности, сроков, погашающих судимость, и т. д.).

Поскольку в ряде уголовных кодексов применение мер общественного
воздействия к лицу, совершившему преступление, ставится в зависимость, в
частности, от характера и степени тяжести содеянного, то квалификация
имеет в этих случаях значение и для решения вопроса о передаче дела в
товарищеский суд, передаче виновного на лоруки и т. д.

Необходимо отметить, что если бы ошибка в квалификации и не влекла за
собой назначения наказания, не соответствующего содеянному, и
наступления других правовых последствий для обвиняемого, не
предусмотренных тем законом, который в случае правильной квалификации
был бы к нему применен, она может значительно отразиться на других его
законных интересах. Ведь юридическая оценка преступления, данная в
квалифика– ции, одновременно носит нравственный и
социально-политический характер. Небезразлично,,, например, будет ли
лицо осуждено как вор, расхититель народного добра, или оно признано
виновным лишь в халатности, даже если размер назначенного ему наказания
был бы в обоих случаях одинаков. Склонность отдельных следственных
работников квалифицировать (преступление «с запасом» — по статье о более
тяжком преступлении с расчетом на применение более мягкого закона судом
— является нарушением прав и интересов обвиняемого я наносит ущерб
социалистической законности1.

* «Уголовное право БССР. Часть Особенная», Минск, 1971,
стр. 380.

30

>>>31>>>

Не менее вредными являются и ошибки противоположного характера, когда
действия виновного квалифицируются по статье, предусматривающей менее
тяжкое преступление, в то время как было совершено преступление более
тяжкое. При этом виновный подвергается .меньшему наказанию, чем он
заслуживал по закону, преступление без достаточных оснований получает
более мягкую нравственную, политическую и юридическую оценку. Это
ослабляет борьбу с преступлениями, а порой вызывает законное возмущение
граждан и ведет к появлению неправильных представлений о состоянии и
мерах борьбы с ‘Преступностью. Ошибки в применении закона ослабляют
авторитет органов правосудия, порождают мнение о безнаказанности
виновных либо о .несправедливости суда. Цели как общего, так и частного
предупреждения преступлений при этом в должной мере не достигаются.

Наконец, следует отметить, что квалификация преступления влечет и
процессуальные последствия. «Предварительная юридическая квалификация
определяет форму предварительного расследования (следствие или
дознание), подсудность, порядок судопроизводства, а также ряд иных
процессуальных последствий»1.

Наконец, она существенна и с точки зрения криминологии и судебной
статистики, которые, обобщая данные о состоянии и динамике преступности,
служат исходным материалом при формировании социально-политических
выводов о необходимых мерах борьбы с преступностью, в том числе и о
внесении изменений в уголовное законодательство.
~)

Верховный Суд СССР неоднократно подчеркивал принципиальное значение
правильной квалификации, независимо от ее влияния на меру наказания.

Так, по делу Г. действия обвиняемого были ошибочно переквалифицированы
кассационной инстанцией о ч. 1 ст. 136 УК РСФСР 1926 года (умышленное
убийство) на ч. 2 ст. 142 того же УК (умышленное телесное повреждение,
повлекшее смерть). Президиум Верховного Суда РСФСР, рассматривая протест
Генерального Прокурора СССР, признал, что переквалификация была
неправиль-

1 I. А п d r e j e w, op. cit., р. 81; см. также J. В a f i a,
Zmiana Kwalifikacji Prawnej czynu w procesie karnym, Warszawa, 1967,
str. 69.

31

>>>32>>>

ной, но протест отклонил, мотивируя это тем, что мера наказания Г. три
квалификации преступления по ч. 1 ст. 136 «должна быть избрана в виде
тех же десяти лет лишения свободы, которые назначены ему по ч. 2, ст.
142 УК».

Пленум Верховного Суда СССР,, рассматривая это дело по протесту
Генерального Прокурора СССР, указал: «Независимо от того, что
кассационная инстанция может, исходя из конкретных обстоятельств дела,
снизить наказание осужденному, вопрос правильной квалификации
преступления имеет принципиальное значение для юридической оценки
действий виновного и для установления степени их общественной
опасности»1. Дело было направлено на новое рассмотрение в кассационном
порядке.

Советский уголовный закон, давая отрицательную оценку сов ершен ному
преступлению, мобилизует общественность на борьбу с общественно опасными
деяниями, способствует формированию и развитию правосознания граждан. М.
И. Калинин, выступая на III Всесоюзном съезде Советов (1925 г.), отметил
огромное воспитательное значение осознания правонарушителем того факта,
что «©го карает не судья, не то или другое административное лицо, а
безличный закон, за которым стоит все советское общество»2. Строгое
соблюдение закона судом, органами следствия и дознания укрепляет
авторитет атих органов и способствует вовлечению широких масс трудящихся
в борьбу с правонарушениями.

3. Правильное применение уголовного закона требует определенных условий
и предпосылок. Применение закона — не автоматический процесс, а
творческая деятельность. «Бели бы законы применялись сами собой,— писал
К- Маркс,— тогда суды были бы излишни»3. Чтобы правильно квалифицировать
преступления, нужны грамотные следователи, прокуроры и судьи, имеющие
высокий уровень правосознания и правильно понимающие требования закона,
политику Коммунистической партии,

1 «Социалистическая законность» 1958 г. № 2, стр. 90—91.

2 М. И. К а л и н и н, Вопросы советского строительства, М., 1958,
стр. 247.

3 К. М а р к с, Ф.Энгельс, Соч., т. I, стр. 67.

32

>>>33>>>

интересы советского народа; необходимы также определенные
социально-политические условия, обеспечивающие независимость суда,
следственных я прокурорских органов от каких-либо внешних влияний,
подчинение их только закону1.

В настоящее время у нас в стране существуют все условия для
осуществления правосудия в строгом соответствии с законом. Руководящая
роль Коммунистической партии, выражающей волю всего советского народа и
заинтересованной в обеспечении режима социалистической законности, а
также независимость судей и ряд других демократических гарантий
социалистического правосудия обеспечивают полную возможность правильной
квалификации преступлений в соответствии с требованиями действующего
законодательства.

Одна из важнейших общих предпосылок правильного применения закона, в том
числе и правильной квалификации, заключается в глубоком понимании
судьями, следователями и прокурорами принципов социалистической
законности, своего места и роли в ее осуществлении, уважении к
советскому закону, представлении о нем как о непререкаемом велении
народа. «Уважение к праву, к закону должно стать личным убеждением
каждого человека»,— говорится в Отчетном докладе ЦК КПСС XXIV съезду
партии. Тем более это относится к юристу, обязанному требовать от других
лиц соблюдения советских законов.

Между тем ошибки в квалификации преступлений еще встречаются. Ежегодно
около 10—12% приговоров изменяются или отменяются по причине
неправильной квали.-фикации содеянного. По данным Я- М. Брайнина,
изучившего опубликованные материалы судебной практики Верховного Суда
СССР за ряд лет, число приговоров, отмененных и измененных только в
связи с неправильной квалификацией преступлений, составляет около 50% по
отношению ко всему числу отмененных и измененных приговоров и
определений2. На Украине в 1963 году из-за

1 Подробнее по этому вопросу см. О. С. И о ф ф е, М. Д. Ш а р
-городски й, Вопросы теории права, М., 1961, стр. 194 и след.

2 См. Я. М. Б р а йн и н, Уголовный закон и его применение, М., 1967,
стр. 160.

3 Заказ 3846
уд

>>>34>>>

неправильной квалификации было изменено 22% приговоров областных судов1.
О распространенности подобных ошибок свидетельствует и тот факт, что
13—15% жалоб, поступивших в Судебную коллегию по уголовным делам
Верховного Суда СССР, принесено на неправильную квалификацию
содеянного2.

«Нарушения норм материального и процессуального права,—отмечал А. Ф.
Горкин,—-в большинстве случаев происходят не по «злому умыслу», а
объясняются неглубоким знанием требований закона, неумением правильно
применять нормы права при рассмотрении конкретных дел»3. Дальнейшее
повышение идейно-политического уровня и профессиональной подготовки
юристов, применяющих закон, способствует изжитию подобных ошибок.

Неправильно применяя норму закола, некоторые практические работники
иногда ссылаются на то, что закон якобы устарел, «отстал от жизни».
Правовая норма действительно может устареть и не соответствовать
требованиям правосознания народа. Однако в нашей стране существуют и
всегда существовали законные пути и средства пересмотра такого закона.
Определять признаки того или иного вида преступления, предусматривая за
него уголовное наказание, вправе только законодатель, а не юрист,
применяющий закон.

Пренебрежение к знанию закона — опасный недостаток, чреватый самыми
тяжелыми последствиями для дела правосудия. Коммунистическая партия,
выдающиеся деятели нашего государства всегда обращали внимание на то,
чтобы должностные лица, применяющие законы, знали их в совершенстве.

В приказе Президиума ВЧК «О строгом соблюдении советских законов» от 28
февраля 1920 г., подписанном Ф. Э. Дзержинским, говорилось:
«Председатели ЧК, от-

1 См. «Бюллетень Верховного Суда СССР» 1964 г. № 5, стр. 4.

2 См. «Бюллетень Верховного Суда СССР» 1971 г. № 2, стр. 43.

3 А. Ф. Горкин, Задачи социалистического правосудия в современных
условиях, «Советское государство и право» 1962 г. № 8, стр. Ы. См. также
В. Н. Смитиенко, Правильная квалификация преступления—важное условие
укрепления социалистической законности (в сб. «Юридические гарантии
применения советских правовых норм и укрепление социалистической
законности», Киев, 1971, стр. 14—17).

34

>>>35>>>

вечая перед ВЧК и Советской властью за работу своих учреждений, а также
и члены коллегии ЧК обязаны знать все декреты и ими в своей работе
руководствоваться. Это необходимо для того, чтобы избежать ошибок и
самим не превратиться в преступников против Советской власти, интересы
коей мы призваны блюсти»1. По поводу декрета о борьбе с волокитой В. И.
Ленин требовал разъяснить всем должностным лицам и гражданам, что мы
«будем карать и за незнание и за неприменение этого закона»2.

Большое значение для правильного применения закона имеют систематическая
публикация новых законодательных актов, информация о них юристов,
периодическая переподготовка работников органов юстиции в институтах и
на курсах, семинарах и учебных сборах, а также хорошо поставленная
справочно-кодификаци-онная работа. Более глубокому уяснению смысла
закона способствует и научная разработка вопросов уголовного и
процессуального права. В этом отношении необходимы не только подготовка
конкретных рекомендаций о применении той или иной .нормы, но и решение
вопросов, имеющих значение для любого уголовного дела. К числу таких
вопросов относятся проблемы общей теории квалификации преступлений.

§ 4. Общая теория квалификации

преступлений в системе науки

уголовного права

1. В резолюции XXIV съезда КПСС обращено внимание на дальнейшее развитие
фундаментальных исследований. «Развертывая широким фронтом научные
исследования, нужно концентрировать усилия ученых на решении наиболее
важных проблем, укреплять связь науки с практикой коммунистического
строительства»3.

Для того чтобы юридическая наука успешно способ-

1 «Из истории Всероссийской Чрезвычайной комиссии, 1917— 1921
гг. Сборник документов», М., 1958, стр. 374.

2 В. И. Л е н и н, Поли. собр. соч., т. 51, стр. 95.

3 «Материалы XXIV съезда КПСС», стр. 206.

3*
35

>>>36>>>

ствовала решению задач, стоящих перед органами юстиции, оказывала
реальную помощь в борьбе с преступностью, необходимо не только
исследовать отдельные вопросы этой науки, имеющие частный характер.
Принципиальное значение имеет разрешение общих проблем права и его
отраслей, так как именно на их основе могут быть правильно разрешены
конкретные вопросы судебной и прокурорской практики.

Глубокая разработка общих проблем и принципов советского права
содействует осуществлению правосудия в строгом соответствии с законом,
выражающим волю всего советского народа. Она обеспечивает устойчивость в
судебной и прокурорской практике, единообразие и стабильность в
применении закона. К числу таких общих проблем советского уголовного
права относится и проблема квалификации преступлений.

В науке уголовного права она разрабатывалась почти исключительно по
отношению к отдельным видам преступлений. Вопросы квалификации хищений
социалистической собственности, преступлений против личности,
должностных, хозяйственных, воинских преступлений и др. с большой
полнотой рассматриваются в курсах и учебниках по Особенной части
советского уголовного права, монографиях и журнальных статьях. Однако
проблема квалификации в целом выходит за рамки этих исследований.
Существуют общие положения и принципы квалификации, имеющие значение
применительно к любому виду преступлений, определяющие основания и
порядок выбора статьи уголовного закона, подлежащей применению по
конкретному делу, независимо от его категории.

Отсутствие достаточного числа обобщенных исследований по вопросам
квалификации преступлений до сего времени отрицательно сказывается .на
судебной и прокурорской практике. Оно «приводит к разнобою в
квалификации сходных по своей юридической конструкции преступлений, а
подчас и к неправильному применению законов. Разобщенность и
противоречивость советов и рекомендаций о квалификации, содержащихся в
различных комментариях и учебниках, трудность их усвоения, когда они
выступают в виде разрозненных положений, также не способствуют
правильному и единообразному применению уголовного законодательства.

36

>>>37>>>

Следует отметить, что отсутствие в уголовно-правовой литературе общих
исследований по вопросам квалификации воспринимается некоторыми
практическими работниками как доказательство того, что вообще якобы нет
и не может быть каких-либо общих правил применения уголовного закона,
что поскольку «каждое дело конкретно», то и закон всякий раз может
применяться иным образом. Подобная точка зрения, с которой еще
приходится встречаться, ведет к субъективизму, нигилистическому
отношению к теории и закону. Разработка общих проблем квалификации имеет
поэтому не только юридическое, но и социальнонполитическое эна^чение.

2. Общая теория квалификации преступлений, как отмечалось выше, может
рассматриваться в рамках проблемы применения правовых норм. Так, в курсе
теории государства и права «правильный выбор применяемой нормы» (в том
числе и уголовно-правовой) анализируется в разделе «Применение норм
социалистического права»1.

Этот подход не может вызвать принципиальных возражений. Разумеется,
проблемы применения закона входят в предмет общей теории государства и
права. Возникает, однако, другой вопрос: является ли проблематика,
связанная с квалификацией преступлений, также частью предмета советского
уголовного права, и если да, то какого именно раздела этой науки?

Очевидно, на этот вопрос следует дать положительный ответ: трактовка той
или иной проблемы в теории государства и права не исключает ее более
глубокого изучения в специальной дисциплине.

Практически в учебных программах, а также в учебниках по уголовному
праву этот вопрос так и решается: в них рассматриваются некоторые общие
вопросы квалификации преступлений (главным образом понятие квалификации
и предъявляемые к ней требования). Правда, этот материал большей частью
фигурирует не в Общей, а в Особенной части (как правило, во Введении)2-

С учебно-методической точки зрения такое его распо-

* «Теория государства и права», М., 1068, стр. 519.

2 В учебнике «Уголовное право БССР. Часть Особенная», (Минск, 1971)
глава 13 «Квалификация преступлений» помещена в конце книги.

37

>>>38>>>

ложение представляется как будто обоснованным. Так как в Особенной части
рассматриваются отдельные виды преступлений, то почему бы не предпослать
км изложение некоторых общих принципов квалификации преступлений— после
того как студент изучил Общую часть?

Тем не менее с принципиальных позиций такое решение не может считаться
удовлетворительным. Достаточно сказать, что Введение или Заключение к
Особенной части не представляет собою органического элемента системы
науки, равно как и системы уголовного законодательства.

То обстоятельство, что анализ различных видов преступлений приводит к
выделению некоторых общих вопросов, свидетельствует как раз о другом — о
том, что возникла потребность расширения проблематики Общей части науки
уголовного права. Ведь Общая часть исторически сложилась именно в
результате ряда подобных обобщений, происходивших по мере развития и
законодательства, и научной теории. В настоящее время Общая часть
содержит принципы и основные положения, применяемые по всем правовым
нормам или значительной части их, составляющих содержание Особенной
части уголовного права.

Общая теория квалификации преступлений по своему содержанию несомненно
является проблемой Общей части уголовно-правовой теории, и она должна
излагаться и изучаться в ее рамках.

Об этом свидетельствует, в частности, опыт преподавания на ряде
юридических факультетов спецкурса по научным основам квалификации
преступлений. Программа по этому спецкурсу, который читается на
юридическом факультете МГУ им. М. В. Ломоносова профессором Ку-риновым
Б. А., предусматривает следующие темы: Понятие квалификации
преступлений; Значение правильной квалификации; Методологические основы
и основные приемы квалификации преступлений; Советский уголовный
закон—iюридическая основа квалификации преступлений; Квалификация и
состав преступления; Квалификация неоконченной преступной деятельности;
Квалификация преступлений, совершенных в соучастии;. Вопросы
квалификации при совершении лицом нескольких преступных деяний; Коллизия
общих и специальных норм Особенной части УК и квалификация преступлений;
Ква-

38

>>>39>>>

дификацйЯ преступлений, осуществляемая на отделыных стадиях уголовного
процесса1.

Примерно так же построена программа спецкурса, который читается доцентом
М. И. Блум в Латвийском государственном университете им. П. И. Стучми.
Кроме перечисленных выше, она включает следующие темы: Учение об
уголовно-лравоеой норме и квалификация преступлений; Пределы действия
уголовного закона и квалификация; Квалификация преступлений и
обстоятельства, исключающие общественную опасность деяния; Квалификация
преступления и освобождение от уголовной ответственности и наказания2.

Нетрудно видеть, что в обеих программах предусматривается изучение лишь
общих вопросов квалификации .преступлений. И это правильно, так как
квалификация отдельных категорий преступлений должна рассматриваться в
рамках Особенной части науки уголовного права.

3. В связи с этим возникает следующий вопрос — о ?месте общей теории
квалификации преступлений в системе Общей части науки советского
уголовного права (и в системе учебника).

Если исходить только из теоретических соображений, то таким местом, как
представляется, должен быть раздел «Уголовный закон». Общая теория
квалификации преступлений есть часть этого раздела, ибо в ней изучаются
проблемы конструкции закона, правил его применения, затрагиваются
вопросы толкования и уяснения ело смысла и др. Общая теория квалификации
совсем не касается вопросов наказания. Проблемы учения о преступлении,
строго говоря, также лежат за ее рамками, ибо теория квалификации уже
исходит из тех конструкций составов преступлений, стадий преступной
деятельности и форм соучастия в преступлении, которые подробно
рассматриваются в учении о преступлении.

Против изложения общей теории квалификации шрес-

1 См. Программа спецкурса для студентов IV курса дневного отделения
юридического факультета МГУ по теме «Научные основы квалификации
преступлений», М., 1970.

2 См. Программа спецкурса для студентов юридического факультета ЛГУ
«Теоретические основы квалификации преступлений», Рига, 1971.

39

>>>40>>>

туплений в разделе «Уголовный закон» есть только одно возражение —
учебно-методического характера. Дело в том, что трудно изучать общие
проблемы квалификации преступления, если студент не знаком с учением о
преступлении, не знает, что такое состав преступления, каковы его
элементы и признаки, не знает ,и других институтов Общей части.

Это возражение правильно, но оно основано не на ошибочном мнении о
научной принадлежности рассматриваемой проблемы, а, скорее, на
неправильном расположении в учебной программе и в учебнике самого
раздела «Уголовный закон», который помещен перед разделами о
преступлении и о ‘наказании. Традиционное изложение курса уголовного
права таково, что социально-правовые явления, какими являются
преступление и наказание, рассматриваются главным образом как’содержание
соответствующих норм уголовного закона, выводятся из них, вместо того
чтобы более отчетливо показать вторичный и производный характер правовых
норм по сравнению с социальной действительностью. В результате студент
изучает преимущественно юридические понятия о преступлении, наказании и
других социально-правовых явлениях.

В результате дальнейшего развития социологического метода исследования в
науке уголовного права возможна перестройка учебной программы. Эта
перестройка могла бы заключаться в том, чтобы после изучения
преступления и наказания как социальных явлений студент перешел бы к
изучению уголовного закона — формы их от-ражения и закрепления в системе
правовых норм и институтов.

Разделами, посвященными квалификации преступлений и применению
наказаний, в этом случае завершалось бы изучение курса Общей части
уголовного трава.

Разумеется, дело не в механическом перенесении упомянутых разделов с
одного места в другое, а в изменении их содержания, с тем чтобы правовая
норма (уголовный закон) последовательно рассматривалась в качестве
вторичного, надстроечного явления.

4. Сейчас еще преждевременно- говорить об отражении общей теории
квалификации в нормах уголовного законодательства.

40

>>>41>>>

Известно, что уголовное законодательство развивается в конкретных
исторических условиях под влиянием ряда факторов, среди которых научная
теория играет ще последнюю роль. Достаточно напомнить, что ряд
теоретических положений, сформулированных в работах советских
криминалистов конца 40-х годов—середины 50-х годов, нашел прямое
отражение в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных
республик 1958 года. Поэтому ,не исключено, что при дальнейшем развитии
общей теории квалификации преступлений некоторые ее положения могут
стать правовыми нормами, записанными в Общей части уголовного
законодательства.

Если исходить из потребностей практики, то законодательное оформление
должны получить в первую очередь правила квалификации преступлений по
совокупности; некоторые правила квалификации повторных и продолжаемых
преступлений; правила переквалификации содеянного при изменении
фактических материалов дела; наконец, правила квалификации преступлений,
совершенных на территориях двух или более союзных республик.

Впрочем, как показывает опыт, скорее всего эти положения будут вначале
закреплены не в нормах закона, а в руководящих указаниях пленумов
Верховного Суда Союза ССР и Верховных судов союзных республик. Это
представляется естественным и оправданным путем внедрения научных
положений в практику деятельности следственных, прокурорских и судебных
органов. Некоторые из отмеченных выше положений уже получают в последнее
время такое позитивное закрепление1.

Процесс этот, несомненно, будет продолжаться. Для того чтобы общие
правила квалификации преступлений стали нормами закона, они должны быть
сформулированы особенно точно, лаконично, отчетливо, а перед этим
многократно проверены на практике. Однако прежде всего должны быть
развиты исходные теоретические пред-

1 См., например, постановление Пленума Верховного Суда СССР от 30 июня
1969 г. «О судебном приговоре», где (в пи. 7, 8 и 9) формулируются
правила переквалификации содеянного при изменении обвинения в суде
(«Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР, 1924—1970», стр.
258).

41

>>>42>>>

посылки, на которых основывались бы такие будущие положения уголовного и
процессуального законодательства.

Вопросы и упражнения1

1. Можно ли считать квалификацией преступления указание на статью
Уголовного кодекса, содержащееся в постановлении следователя
(прокурора) о прекращении уголовного преследования в силу отсутствия в
деянии лица состава преступления? В оправдательном приговоре,
вынесенном по тому же основанию? В оправдательном приговоре,
вынесенном по причине недоказанности обвинения?

2. Является ли квалификацией ссылка на статью УК, содержащаяся в
документе, который был составлен л осле вступления приговора в законную
силу (например, в протесте прокурора на приговор в порядке надзора; в
определении суда об условно-досрочном освобождении от наказания; в
Указе о помиловании данного лица и др.)?

3. Квалифицируйте по статьям УК РСФСР: приготовление к
соучастию в умышленном убийстве; соучастие в приготовлении к
умышленному убийству. Имеется ли разница в квалификации между этими
случаями?

4. Является ли квалификацией преступления ссылка на ст. 932’ УК РСФСР
(«Применение штрафа за хищение государственного или общественного
имущества»)? Мотивируйте Ваше мнение.

5. Может ли ошибка в квалификации преступления повлечь неправильное
судебное решение относительно гражданского иска в уголовном
деле? Может ли она повлиять на решение суда о применении условного
осуждения? О применении амнистии? Приведите соответствующие
примеры.

6. Какие имеются способы исправления ошибочной квалификации,
допущенной в различных уголовно-процессуальных актах: в постановлении
следователя; в обвинительном заключении; в определении суда? Существуют
ли случаи, когда согласно процессуальному закону исправить ошибочную
квалификацию, допущенную в приговоре, невозможно?

1 Вопросы и упражнения предназначены как для самостоятельной работы, так
и для обсуждения на семинарских и практических занятиях по спецкурсу
«Основы квалификации преступлений». Не на все из вопросов имеется прямой
ответ в тексте книги; некоторые из них составлены таким образом, чтобы
обратить внимание читателя на еще не разработанные и спорные проблемы,
заслуживающие дальнейшего изучения. В ряде вопросов и упражнений
затрагиваются проблемы, рассмотренные в последующих главах книги. По
мнению автора, это будет стимулировать читателя к самостоятельным
выводам.

>>>43>>>

ГЛАВА II , МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ КВАЛИФИКАЦИИ

Квалификация преступления основывается на положениях, сформулированных в
законе и разработанных в теории права. В свою очередь эти положения не
могут не исходить из определенных методологических предпосылок, будь то
сознательно принятая философская теория или неявно используемая
концепция, связанная с той или иной философской школой.

Марксистско-ленинская философия обеспечивает глубокую научную основу для
правильного применения юридической нормы. Она дает классово-историческое
обоснование режима социалистической законности, конкретное проявление
которого представляет собой квалификация содеянного по нормам права. Не
меньшее значение имеют марксистские философские категории,
характеризующие гносеологическую природу процесса применения нормы права
к конкретному случаю. При этом наиболее важную роль играют категории
единичного и общего, конкретного и абстрактного, а также понятия
абсолютной и относительной истины.

^ § 1. Отношение единичного и общего— философская основа
квалификации

1. Марксизм-ленинизм учит, что общее и единичное представляют собой
категории, которые отражают реальную действительность.

Единичное выражает качественную определенность вещи или явления, их
индивидуальность, своеобразие, пространственную и временную
определенность1. С единичными явлениями — конкретными фактами в области

См. «Краткий словарь по философии», М., 19G6, стр. 75.

43

>>>44>>>

права мы сталкиваемся постоянно. Например, некто А. совершил 11 августа
1960 г. в г. Жуковском Московской области кражу велосипеда. Это
единичное явление, реальный факт объективной действительности. В
советском уголовном праве такое отдельное деяние обычно именуют
конкретным преступлением1. Это понятие употребляется в указанном умысле
и в настоящей работе.

Единичное явление обладает бесчисленным множеством разнообразных
свойств. Всякое конкретное преступление может быть охарактеризовано
массой признаков, относящихся как к лицу, его совершившему (например,
его биографические данные, внешность, черты характера, особенности
поведения и т. п.), так и к самому деянию (например, способ совершения
преступления, наступившие последствия, место, время и обстановка его
совершения и т. п.). Как правильно указывал в одной из своих философских
работ Н. Г. Чернышевский, представление о каком-либо предмете можно
назвать конкретным тогда, когда он описывается нами «со всеми качествами
и особенностями и в той обстановке, среди которой существует, а не в
отвлечении от этой обстановки и живых своих особенностей»2. Поэтому
когда мы говорим о конкретном преступлении как единичном явлении,
событии объективной действительности, то мы имеем в виду всю
(бесчисленную совокупность присущих ему признаков, как имеющих, так и не
имеющих значения для квалификации, и притом независимо от того, в какой
степени они были выявлены и отражены следователем ‘или судом в
материалах уголовного дела.

В уголовном деле мы никогда не достигаем такой максимальной полноты
описания единичного преступления. При расследовании и разрешении
уголовного дела нас обычно интересуют лишь те признаки конкретного
деяния, которые имеют уголовно-правовое, криминологическое,
процессуальное или иное .юридическое значение. Многие же признаки
конкретного преступления остаются за

1 Необходимо отметить, что понятие единичного преступления в
уголовно-правовой литературе часто употребляется в ином, условном
значении для выражения отличия от совокупности преступлений (об этом
подробнее см. гл. IX настоящей работы).

2 Н. Г. Чернышевский, Избранные философские сочинения, М., 1938, стр.
454.

44

>>>45>>>

рамками уголовного дела. Так, например, цвет волос преступника,
особенности асфальтового покрытия улицы, по которой он ехал на
похищенном велосипеде, или номер велосипеда—все это признаки
совершенного деяния или личности преступника, «о они абсолютно не влияют
на решение вопроса об уголовной ответственности и потому не имеют
уголовно-правового значения. Некоторые из этих признаков могут найти
отражение в деле, но лишь постольку, поскольку их выяснение было
необходимо при расследовании преступления (.например, при опознании
личности).

Таким образом, применительно к конкретному преступлению можно выделить
по крайней мере четыре категории признаков: 1) «все» признаки данного
деяния. Мы берем слово все в кавычки, потому что вою действительную
совокупность признаков какого-либо события или явления можно лишь
представить себе теоретически: она неисчерпаема; 2)’ признаки, имеющие
значение для расследования и разрешения уголовного дела;

3) признаки, имеющие уголовно-правовое значение;

4) признаки, имеющие значение для квалификации преступления.
Границы этих групп признаков можно изобразить в виде окружностей,
последняя из которых имеет наименьший диаметр (рис. 1).

Рис. 1. Признаки преступления

2. Для того чтобы квалифицировать совершенное преступление, недостаточно
установить его признаки; необходимо также определить, предусмотрено ли
совершенное деяние уголовным законом, подпадает ли оно под норму
Особенной части УК. Для этого необходимо сопоставить признаки
совершенного деяния с теми признаками, которые описаны в
уголовно-правовой норме.

Правовая норма, если ее рассматривать с точки зрения философских
категорий, содержит общее понятие.

Под общим в философии понимается объективно существующая повторяемость
черт, свойств, признаков единичных предметов и явлений объективной
действитель-

45

>>>46>>>

ности, сходство отношений, связей между ними1. В общем понятии
отражается закономерность, свойственная объективной действительности.

Говоря об общих понятиях, В. И. Ленин указывал: «Всякое слово (речь) уже
обобщает… Чувства показывают реальность; мысль и слово — общее»2.
Когда конструируется норма, предусматривающая признаки какого-либо
преступления (например, кражи), в ней закрепляются, фиксируются в
обобщенной форме наиболее существенные признаки всех общественно опасных
деяний данного вида (характеризуемых законом как кражи). В результате
понятие кражи как «тайного похищения личного имущества» распространяется
на любое общественно опасное деяние, имеющее признаки ст. 144 УК РСФСР.

Общее понятие представляет собою абстракцию. Уголовно-правовая норма не
может содержать (и не содержит) всю массу разнообразных признаков,
характерных для каждого конкретного преступления. «Всякое отдельное,—
указывал В.И.Ленин,— неполно входит в общее»3. Уголовно-правовая норма
предусматривает только некоторые признаки соответствующего преступления,
абстрагируясь, отвлекаясь от других его признаков и свойств. Статья 144
УК, например, не говорит ни о «цвете волос» преступника, ни даже о
некоторых обстоятельствах, имеющих юридическое значение (например, о
свойствах личности преступника).

Однако это вовсе не означает, что общее понятие более поверхностно, чем
единичное. Дело в том, что оно содержит не случайный подбор признаков, а
выделяет такие из них, которые вскрывают сущность явления, дают
возможность раскрыть кроющуюся за этим явлением объективную
закономерность реальной действительности. В. И. Ленин указывал, что
«мышление, восходя от конкретного к абстрактному, не отходит — если оно
правильное… от истины, а подходит к ней»4. Образование общих понятий
углубляет познание объективной действительности, позволяет осмыслить
наиболее существен-

1 См. «Категории материалистической диалектики», М., 1957, стр.
280; «Диалектический материализм», М., 1968, стр. 213.

2 В. И. Л е н и н, Поли. собр. соч., т. 29, стр. 246.

3 В. И. Л е н и н, Поли. собр. соч., т. 29, стр. 318.

4 Т а м же, стр. 152.

46

>>>47>>>

ные связи и закономерности природы и общественной жизни.

Глубокое изучение общественной практики, в частности проведение
криминологических исследований, дает возможность выявлять общественно
вредные процессы и явления и предусматривать меры борьбы с ними, в том
числе и путем создания норм уголовного законодательства. Опасные для
социалистического общества формы поведения людей фиксируются в
уголовно-правовых нормах, и соответствующие действия признаются
преступными и уголовно наказуемыми. При этом закон отражает объективные
свойства таких поступков людей. «Законодатель же,— писал Маркс,— должен
смотреть на себя как на естествоиспытателя. Он не делает законов, он не
изобретает их, а только формулирует, он выражает в сознательных
положительных законах внутренние законы духовных отношений»1.

3. Марксистако-ланинская философия четко определяет соотношение
единичного и общего. Общее реально существует, но не само по себе, не
самостоятельно, а в конкретных, единичных явлениях. «Общее,— писал В. И.
Ленин,— существует лишь в отдельном, через отдельное… Всякое общее
есть (частичка или сторона или сущность) отдельного»2.

Если с этой точки зрения рассмотреть правовую норму, то нетрудно понять,
что закрепленные в ней признаки деяния могут встретиться в реальной
действительности, в жизни не сами по себе, а лишь как признаки
конкретных преступлений. Не существует, например, кражи, как таковой, но
есть разные случаи краж, совершаемых в различных условиях места и
времени.

Учитывая эти соображения, не следует вместе с тем отрицать известное
самостоятельное значение общих понятий как логических категорий.
Возникновение я развитие общественного сознания привело к появлению
человеческой культуры, которая закрепляет в специфически присущих ей
формах классово- и социально-обусловленные образцы поведения, ценности,
нормы, институты и т. д. В ходе исторического развития некоторые общие
понятия, категории, а также теории и научные системы

1 К. М а р к с, Ф. Э н г е л ь с, Соч. т. 1, стр. 1S2.

2 В. И. Л е нин, Поян. собр. соч., т. 29, стр. 318.

47

>>>48>>>

стали приобретать относительно самостоятельное значение как элементы
общественного создания и общественного бытия, как продукты духовного и
материального производства, в свою очередь влияющие на поведение
человека.

Рассматривая с этой точки зрения правовую норму, можно оказать, что как
элемент правовой надстройки и социальная ценность она также существует в
объективной действительности. Представляя собой явление общественного
сознания, она может быть закреплена в мате-риалиэованной форме, например
записана в Уголовном кодексе. Ее соотношение с реальным преступлением
выглядит так же, как соотношение чертежа и настоящего здания, на «ем
изображенного. Чертеж существует в действительности, но это лишь
представление о доме, закрепленное на бумаге- Это обстоятельство не
умаляет значения чертежа, так как именно по чертежу строится дом. Так и
правовая норма, закрепляющая признаки того или иного вида преступления,
служит основанием для наступления правовых последствий, но само
преступление совершается не только в представлении человека, а в
реальной действительности. .

Уголовно-правовая норма может содержать .понятия разных степеней
абстракции. Например, понятие «ражи личного имущества граждан,
содержащееся в ст. 144 УК, можно считать абстракцией первой, самой
низкой степени. Более высокая степень абстракции—-понятие похищения
личного имущества (в действующем УК оно упоминается в ст.ст. 144, 145 и
266). Это понятие охватывает как кражу, так и грабеж. Еще ‘более высокая
степень — общее понятие преступления против личной собственности граждан
(гл. V УК)- Наконец, наивысшая степень абстракции [применительно к
.рассматриваемому вопросу— понятие .преступления, содержащееся в ст. 7
УК.

Относительная самостоятельность правовой надстройки сделала в принципе
возможным создание и таких абстракций, которым может иногда и не
соответствовать реальное жизненное явление. Не надо думать, что при этом
всегда имеется в виду ?существование неправильной или ненужной нормы.
Вполне возможны случаи, когда новая норма создается в предвидении
возможных явлений общественной жизни, которых еще нет в данный
исторический момент. Вот почему могут существовать уголов-

48

>>>49>>>

иые законы о преступлениях, которые не совершаются в действительности.

4. Относительная самостоятельность категории общего дает возможность
конструировать нормы, в том числе и правовые; взаимосвязь же общего и
единичного является философской основной их применения1.

В самом деле, если считать общее и единичное самостоятельными
сущностями, не связанными между собой, то единичное нельзя подводить под
общее и делать на’ этом основании правовые выводы. Признание же того,
что общее существует в отдельном, единичном, дает теоретическую базу для
установления совпадения соответствующих признаков при применении закона.
Этим и объясняется содержание процесса квалификации: он состоит в
сопоставлении конкретного и абстрактного, единичного и общего —
фактических обстоятельств дела и правовой нормы,—с тем чтобы прийти к
выводу, какая правовая норма предусматривает данный конкретный случай.

В работе «К вопросу о диалектике» В. И. Ленин ярко раскрыл процесс
сопоставления единичного и общего на примерах простейших предложений,
элементарных понятий. «Иван есть человек; Жучка есть собака и т. п. Уже
здесь (как гениально заметил Гегель) есть диалектика: отдельное есть
общее… Значит, противоположности (отдельное противоположно общему)
тождественны: отдельное не существует иначе как в той связи, которая
ведет к общему… Всякое отдельное есть (так или иначе) общее… Всякое
общее лишь приблизительно охватывает все отдельные предметы… Случайное
и необходимое, явление и сущность имеются уже здесь, ибо говоря: Иван
есть человек, Жучка есть собака, это есть лист дерева и т. д., мы
отбрасываем ряд признаков как случайные, мы отделяем существенное от
являющегося и противополагаем одно другому»2.

1 С философской точки зрения можно было бы рассматривать конкретное
преступление, норму Особенной части УК и общее понятие преступления в
плане соотношения единичного, особенного и общего. Другими словами,
можно в наше изложение ввести также noj нятие «особенное». Однако этот
промежуточный термин принципиально не вносит ничего нового, так как
«особенное», в свою очередь, выступает в одной связи явлений как общее,
а в другой — как едч-ничное.

2 В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 29, стр. 318—321.

4 Заказ 3846

49

>>>50>>>

Процесс выделения существенных .признаков и сопоставления их с общим
понятием происходит и при квалификации преступления. Подводя совершенное
деяние под правовую иорму, мы устанавливаем, что государственно-л разов
а я оценка соответствующих явлений относится и к данному случаю.
Следовательно, .имеются все основания для наступления тех .правовых
‘последствий, которые .предусмотрены в законе.

§ 2. Квалификация и объективная истина

1. Деятельность следственных и .прокурорских органов и суда при
расследовании и разрешении уголовиого дела .предполагает установление
объективной истины; .без этого (невозможно осуществить цели
социалистического правосудия. Однако ?сводится ли установление истины
лишь к выяснению фактических обстоятельств дела .или оно охватывает и
травильную квалификацию содеянного? Устанавливается ли ори квалификации
преступления объективная истина?

С точки эр ели я диалектического материализма, истина—это соответствие
наших представлений, «наших восприятий с предметной природой
воспринимаемых вещей»1. Понятие ‘истины относится ко всем областям
человеческих знаний, распространяется на представления о любых явлениях
природы и общества. Основой для такого понимания истины является
практика. «Господство над природой, проявляющее себя в практике
человечества,—писал В. И. Ленин,—есть результат объектив’но-вериого
отражения в голове человека явлений и процессов природы»2.

Эти положения, не встречают возражений в советской правовой литературе.
Вместе с тем существуют расхождения по вопросу о том, что входит в
понятие истины, устанавливаемой по уголовному делу.

«Понятие материальной истины,— писал М. С. Стро-тович,— относится к
установлению фактов, обстоятельств

1 К. Маркс, Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. И, М.,
1955, стр. 91, см. также В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 18, стр.
110—111; 123—125.

2 В. И. Л е н и н, Поли. собр. соч., т. 18, стр. 198.

5Q

>>>51>>>

уголовного дела, «о не к юридической (уголовно-правовой) оценке,
квалификации этих фактов… Юридическая оценка факта и «ера назначенного
судом наказания зависит от действующего в данное время закона, от
отношения судей ,к рассматриваемому ими деянию ‘.и от ряда других
обстоятельств. Само же деяние, событие преступления и вина совершившего
его лица ни в какой мере не зависят от судей, являются для них
объективным фактом, который судьи должны установить, познать таким,
каковым юн имел место в действителыности»1. Аналогичные взгляды
высказывали и некоторые другие авторы2.

С такой точкой зрения трудно согласиться. Представляется, что в
действительности установление истины по уголовному делу включает и
решение вопроса о квалификации содеянного.

Прежде всего следует уяснить, что именно познает юрист, применяющий
уголовный закон. Если не иметь в виду данные.-неО’бходвмые для
назначения наказания, то с уголовно-правовой точки зрания знания и
представления следователя, прокурора ,и судьи, которые можно оценивать с
позиций истинности или ложности, складываются из трех элементов: а)
представления о фактических обстоятельствах дела; б) представления о
содержании уголовно-правовой нормы и в) представления об отношении
‘между фактическими признаками деяния и признаками, предусмотренными в
уголовно-правовой норме.

Элементы «а» и «б» отражают необходимые предпосылки для квалификации
преступления. Не вызывает сомнения, что закон не может быть применен
правильно, если факты по делу не установлены или установлены неверно.
Вывод юриста о фактических обстоятельствах дела является истинным, если
он точно отражает объективно происходившие -события. Этот вывод обычно
выража-

1 М. С. С т р о г о в и ч, Материальная истина и судебные
доказательства в советском уголовном процессе, М., 1955, стр.
64—65.

2 См., например, М. А. Ч е л ьц о в, Советский уголовный процесс,
М., 1962; М. Л. Ш и ф м а н, Основные вопросы теории советского
доказательственного права, М., 1956, и др. Из последних работ можно
назвать Г. М. Р е з н и к, Оценка доказательств по внутреннему
убеждению в советском уголовном процессе, автореферат канд. дисс,
М., 1969.

4*
51

>>>52>>>

ется в описательном, так называемом дескриптивном1 высказывании,
например: «А. умышленно лишил жизни человека, выстрелив в него из
ружья». Дескриптивные высказывания «истинны, поскольку, они описывают и
поскольку дадаемые ими описания соответствуют действительности»2.

В таких же логических формах отображаются представления юриста о
содержании уголовно-правовой нормы. При этом не следует смешивать саму
норму и представление о ней. Норма, в том числе уголовно-правовая, также
выражается в виде логического высказывания, но это высказывание большей
частью не дескриптивное, а так называемое нормативное. Об его истинности
можно говорить лишь в определенном условном смысле3, и, видимо, отсюда и
проистекают те сомнения, которые существуют у некоторых авторов по
поводу применимости категории истинности к правовым категориям.

Однако, какой бы ни была норма с точки зрения категорий логики, в данном
случае нас интересует не истинность самой нормы, а истинность понимания
юристом ее содержания. Надо различать4: а) высказывание, являющееся
содержанием нормы, например: «умышленное убийство наказывается так-то»,
и б) высказывание, отражающее представления юриста о содержании этой
нормы, например: «данная статья уголовного закона признает умышленное
противоправное лишение жизни другого человека — убийством». Если это
последнее высказывание соответствует действительному содержанию нормы,
то оно истинно — юрист понял требования закона правильно, в соответствии
с его содержанием. Нетрудно заметить, что это высказывание также
является дескриптивным и на него в полной мере распространя-

1 «Высказывание является дескриптивным, если оно используется для
целей описания или сообщения информации» (А. А. И в и н, Основания
логики оценок, М., 1970, стр. 45).

2 Т а м же, стр. 45.

3 В том смысле, что в содержании всякой нормы находят отражение
социально значимые интересы, закономерные для данной социальной группы
или для общества в целом; следовательно, норма опосредствованно отражает
(правильньо или неправильно) объективную действительность.

4 В книге «Теоретические основы квалификации преступлений» мы не
проводили этого различия достаточно четко.

52

>>>53>>>

ются те положения об истинности и ложности, которые мы привели выше.

Но и уяснение содержания нормы еще не есть квалификация, а только вторая
ее предпосылка. Квалификация выражается в представлениях юриста о
характере связи между фактическими обстоятельствами и уголовно-правовой
нормой. В философском смысле эта связь есть не что иное, как отношение
между единичным и общим. Подведение конкретного события под общую норму
означает признание совпадения признаков, имеющихся как в этой норме, так
и в .конкретном событии. «Мышление, если оно не делает промахов,— писал
Ф. Энгельс,— может объединить элементы сознания в некоторое единство
лишь в том случае, если в них или в их реальных прообразах это единство
уже до этого суще-ствовйло»1. Вот почему высказывание о том, что данное
конкретное деяние подпадает (или не подпадает) под какую-то
уголовно-правовую норму, имеет истинностный характер, т. е. может быть
(Истинным или ложным.

Если отношение между деянием и нормой познано правильно, мы можем
заключить, что при квалификации установлена объективная истина, если же
нет, то вывод о квалификации будет ложным. Обращая внимание на это
обстоятельство, А. И. Трусов пишет: «Поскольку данная оценочная норма
или критерий существуют объективно, то в случае правильного приложения
этого «масштаба» к оцениваемым фактам (которые тоже существуют
объективно), результат должен получиться объективным, независимым от
оценивающего объекта»2.

В юридическом смысле связь между деянием и нормой отражает уголовное
правоотношение, возникшее тогда, когда субъект совершил
уголовно-противоправное деяние. Представление юриста об этом отношении
выражается в дескриптивном высказывании (умозаключении), например: «А.
умышленно противоправно лишил жизни Б.— другого человека, следовательно,
он совершил убийство, предусмотренное такой-то статьей УК»- На это
высказывание, как говорилось выше, в полной мере распространяются
категории истинности и ложности.

1 К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., т. 20, стр. 41. См. также В. И. Л
е н и н, Поли. собр. соч., т. 29, стр. 160—161.

2 А. И. Трусов, Основы теории судебных доказательств, М., 1960, стр.
25.

53

>>>54>>>

На рис. 2 схематически изображено содержание этих представлений юриста,
применяющего уголовный закон.

2. То обстоятельство, что в содержание истины по делу входит не только
установление фактов, но и квалификация содеянного (отношение деяния и
нормы), имеет важное практическое значение. Для интересов правосудия
невозможно ограничиться установлением физических свойств событий,
игнорируя их социальную сущность. П. Е. Недбайло справедливо заметил,
что

Рис. 2. Установление фактов, уяснение закона и квалификация
преступления

истина в юридической области включает, в частности, такие свойства
поступков людей, как их правомерность или неправомерность. «Но без
обращения к закону этого нельзя установить»1. Поэтому, пишет автор, «без
юридической оценки (квалификации) исследуемых фактов, исходящей из
требований закона, нельзя добыть той суммы знаний, которая составляет
объективную истину в практике применения правовых норм, так как без
этого нельзя раскрыть связь фактов с законом, их юридическую значимость
и сущность»2.

Мнение о том, что установление петиты по делу распространяется не только
на анализ фактических обстоятельств, но и на квалификацию преступления,
поддерживается многими теоретиками права, криминалистами и
процессуалистами3.

1 П. Е. Недбайло, Применение советских правовых норм, стр.
229.

2 Там же, стр. 228. См. также «Теория доказательств в советском
уголовном процессе. Часть Общая», М., 1966, стр. 71.

3 См. П. Е. Недбайло, Применение советских правовых норм, стр. 226 и
след.; А. И. Трусов, Основы теории судебных доказательств, стр. 24 и
след; А. С. Шляпочников, Толкование советского уголовного закона, М.,
1960, стр. 50 и след.; П. Ф. Пашкевич, Опознании истины в судебной
деятельности, «Вопросы философии» 1957 г. № 1, стр. 205, и др.

54

>>>55>>>

А. С. Шляпочников правильно указывал, что отрицание истинности в
квалификации «приводит к искусственному разрыву процесса установления
судом факта и процесса применения права, которые тесно между собой
связаны»1. Но дело не только в этом. Если считать, что на квалификацию
не распространяется понятие объективной истины и она зависит, как
утверждает М. С. Строгович, «от отношения судей к рассматриваемому ими
деянию»2, то это значит, что квалификация может быть произвольна: одно и
то же деяние может быть квалифицировано двумя судьями по-разному, и оба
решения будут правильными.

Естественно, что такого рада выводы не соответствуют задачам укрепления
социалистической законности. Как справедливо указывал А. И. Трусов, если
бы понятие объективной истины не распространялось на квалификацию,
«каждый судья смог бы мерить «та свой аршин» ,и его выводы нельзя было
бы ни проверить, ни поправить»3.

В действительности дело обстоит иначе. В каждом уголовном деле возможно
только одно единственно правильное решение вопроса о квалификации
содеянного, соответствующее закону; все же иные решения могут быть
только ошибочными.

Это положение не может быть поколеблено тем, что уголовно-правовые
‘нормы изменяются, издаются новые законы, а прежние утрачивают силу.
Оценка совершенного преступления всегда должна производиться в
соответствии с законам, действовавшим во время совершения преступления
(ст. 6 Основ уголовного законодательства). Истина исторически конкретша.

Иногда говорят, что поскольку при изменении закона может происходить
переквалификация содеянного, то это свидетельствует о невозможности
установления истины в данном случае. Но конкретный характер истины,
устанавливаемой при квалификации, не только не нару-

1 А. С. Шляпочников, Толкование советского уголовного закона, стр. 55.

2 М. С. Строгович, Материальная истина и судебные доказательства в
советском уголовном процессе, стр. 65.

3 А. И. Трусов, Основы теории судебных доказательств, стр.
27. -.

в

>>>56>>>

шается, но даже .подтверждается таким соображением. В самом деле, если,
например, до принятия УК I960 года кража была правильно квалифицирована
по ст. 1 Указа от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за
хищение государственного и общественного имущества», а потом тоже
правильно была переквалифицирована на ст. 89 УК, то следует оказать, что
суд в обоих случаях установил истину, верно охарактеризовал отношение
между фактами и нормой. Истина эта состоит в том, что лицо совершило
преступление, которое по советскому законодательству расценивается как
кража, предусматривавшаяся до 1 января 1961 г. ст. 1 Указа от 4 июня
1947 г., а после этой даты —ст. 89 УК РСФСР. Стало быть, вывод суда в
связи с изменением закона приобрел более сложный характер, но суть
вопроса от этого не изменилась.

Авторы, возражающие против включения квалификации в содержание истины,
устанавливаемой по уголовщо-му делу, привадят еще один аргумент. Они
утверждают, что правовая норма включает оценочные понятия («злостное»
хулиганство; «крупный» размер похищенного и т. д.), а к этим понятиям
категория истинности неприменима1.

Эти соображения неосновательны. Во-первых, на оценочные понятия при
определенных условиях распространяются положения об истине (об этом см.
в гл. IV). Во-вторых, элементы оценок содержатся не только в
нормативных, но и в дескриптивных высказываниях. Строго говоря, при
установлении фактических данных мы также пользуемся теми ил,и иными
оценочными понятиями и отнюдь не только правового характера. Так,
констатируя факт нанесения потерпевшему удара топором, мы не даем
никакой правовой оценки, оставаясь в рамках одних только фактических
данных. Однако нетрудно видеть1, что при этом мы неизбежно используем
различные понятия: «топор», «удар» и др., которые предполагают оценку
содеянного хотя бы с точки зрения языка: что понимается под ударом; был
ли этот предмет топором и пр. Это происходит в любом процессе познания,
а не только в юридической деятельности. Разница лишь в том, что язы-

1 См., например, Г. М. Резник, указ. автореферат, стр. 6. 66

>>>57>>>

ковые нормы не обладают обязательной силой и не столь определенны, как
правовые.

Признание правомерности распространения на квалификацию всех требований,
связанных с достижением истины, приводит некоторых авторов к другой
крайности: к мысли о том, что установление фактов и квалификация всегда
нераздельны. Так, по мнению И. С. Самощеико, истинность выводов по делу
выступает «не как результат отделыного и изолированного исследования
фактической и юридической стороны дела о нарушении законности и
?сложения двух истин, а как результат исследования фактов
действительности в их неразрывной свяаи с позицией закона по отношению к
такого рода фактам»1.

Представляется, что в этом отношении реалыная картина может быть
достаточно разнообразной. Часто процесс установления фактов и их
юридической оценки действительно совпадает. Например, постепенно
устанавливая в ходе расследования, что субъект тайно похитил чужую вещь,
мы «автоматически» констатируем, что им совершена кража. В более же
сложных случаях может быть больший или меньший логический и временной
разрыв между установлением фактических обстоятельств дела и их правовой
оценкой (например, при расследовании дела о превышении пределов
необходимой обороны).

3. Марксистско-ленинская философия различает понятия абсолютной и
относительной истины. Как с этой точки зрения следует оценить ту истину,
которая устанавливается при травильной квалификации преступления? Какой
является она: абсолютной или относительной?

Под абсолютной истиной понимается полное и всестороннее познание
объективной действительности. В. И. Ленин указывал, что «человеческое
мышление по природе своей способно давать и дает нам абсолютную истину,
которая складывается из суммы относительных истин. Каждая ступень в
развитии науки прибавляет новые зерна в эту сумму абсолютной истины, но
пределы истины каждого научного положения относительны, будучи то
раздвигаемы, то суживаемы дальнейшим ростом

1 И. С. С а м о щ е н к о, Охрана режима законности Советским
государством, М., 1960, стр. 101.

2 В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 18, стр. 137.

57

>>>58>>>

При изучении обстоятельств конкретного уголовного дела и решении вопроса
о квалификации содеянного также происходит познание действительности.
Однако оно ограничено определенными рамками: для того чтобы
квалифицировать преступление, необходимо установить некоторый минимум
фактов, а именно лишь те обстоятельства, признаки которых образуют в
своей совокупности состав преступления.

Отсюда видно, что для решения вопроса о том, какой является истина,
достигаемая в процессе квалификации: абсолютной или относительной,
необходимо ясно определить, о чем идет речь: об установлении фактов в
определенных рамках, в пределах состава преступления, или о познании
явления в целом, с исчерпывающей полнотой и глубиной.

Если иметь в виду только установление тех фактов, которые соответствуют
.признакам состава преступления и сопоставление их с содержанием
правовой нормы (а именно это и происходит при квалификации), то
достигаемая при этом истина может и должна быть (в этих пределах)
абсолютной. При этом она относится к числу «не исчерпывающих, но
неопровержимых результатов познания отдельных сторон изучаемых объектов
или классов, принимаемых вид констатации или описаний»1. Это те «плоские
истины», о которых Ф- Энгельс писал, что их можно считать окончательными
и вечными, если «применять большие слова к весьма простым вещам»2.

Например, когда мы правильно решаем, что впервые совершенное лицом
открытое похищение чужого чемодана без применения насилия подпадает под
признаки грабежа (ч. 1 ст. 145 УК), мы тем самым устанавливаем точное
соответствие конкретного .преступления данной уголовно-правовой норме. В
этом вопросе дальнейшие уточнения невозможны, так как он исчерпан.

Положение о том, что квалификация преступления может и должна
представлять собою в указанном смыс-

1 И. С. Нарский, Диалектическое противоречие и логика познания, М.,
1969, стр. 186.

2 К. М а р к с, Ф. Энгельс, Соч., т. 20, стр. 88. По мнению некоторых
авторов, истина приговоров относится к группе истин с более «широким
содержанием» (см. «Теория доказательств в «овет-ско.м уголовном
процессе. Часть Общая», М., 1966, стр. 104).

58

>>>59>>>

ле абсолютную истину, имеет немаловажное практическое значение. Оно
предостерегает от агностицизма, от пренебрежительного отношения к
закону. В этом смысле М. С. Строгович правильно писал, что «советское
социалистическое правосудие удовлетворяется лишь достижением
объективной, абсолютной истины»1. Как отмечалось и в философской
литературе, «абсолютная полнота знаний недостижима, но абсолютно
истинная концепция юридически значимых фактов… должна быть непременным
условием строгого соблюдения законности»2.

Теперь рассмотрим другую сторону вопроса об абсолютной и относительной
истине.

Познание фактов объективной действительности при квалификации
преступления ограничено. Оно очерчено рамками состава преступления.
Между тем за пределами его находится множество конкретных жизненных
обстоятельств, немаловажных не только с точки зрения углубленного
познания явлений вообще, но и с точки зрения правильного разрешения
данного уголовного дела. Предположим, что похищение чемодана, о котором
говорилось выше, было совершено впервые в силу случайного стечения
тяжелых личных’ обстоятельств молодым человеком, работающим в
рыболовецкой артели, имеющим на иждивении малолетнюю сестру и старую
мать. Эти факты выходят за рамки признаков состава, выяснение которых
необходимо для правильной квалификации. Вместе с тем они имеют значение
как для решения вопроса о привлечении виновного к уголовной
ответственности или применения к нему мер общественного воздействия, так
и для правильного определения меры наказания.

Отсюда следует, что та истина, которую мы установили, признав, что
совершен грабеж, подпадающий под признаки ч. 1 ст. 145 УК РСФСР, не
слишком богата. Эта истина, если рассматривать совершенное деяние в
целом, не ограничиваясь квалификацией, лишь относительная, ибо она не
вскрывает всех сторон совершенного

1 М. С. С т р о г о в и ч, Материальная истина и судебные
доказательства в советском уголовном процессе, стр. 79.

2 И. С. Напеки й, Диалектическое противоречие и логика,
познания, стр. 183. Ом. также «Теория доказательств в советском
уголовном процессе. Часть Общая», М., 1966, стр. 104 и след.

59

>>>60>>>

преступления. И это вполне естественно. Как уже отмечалось выше, любое
применение общего правила к конкретному явлению связано с отбрасыванием
ряда его признаков, не имеющих в данном отношении существенного
значения. Общее, как указывал В. И. Ленин, «мертво, оно нечисто, неполно
etc., etc., но оно только и есть ступень к познанию конкретного, ибо мы
никогда не познаем конкретного полностью. Бесконечная сумма общих
понятий, законов etc. дает конкретное в его полноте»1.

Выходит, что истина, достигаемая при квалификации преступления,
одновременно является и абсолютной, и относительной. Здесь нет никакого
противоречия, ибо она рассмотрена в разных отношениях. Относительные
истины включают в себя частицы абсолютной истины, а сама абсолютная
истина складывается из сумм относительных истин2. В. И. Ленин указывал,
что «для диалектического материализма не существует неперехадимой грани
между относительной ,и абсолютной истиной»3.

Указание на то, что квалификация преступления, поскольку она является
лишь частью решения вопроса о том, что совершено и каковы должны быть
правовые последствия содеянного, представляет собою только относительную
истину, предостерегает нас от переоценки значения квалификации. Мало
подвести содеянное под признаки уголовно-правовой нормы, необходимо еще
индивидуализировать ответственность, установить смягчающие и отягчающие
обстоятельства, выявить причины и условия, способствующие преступлению.
Только при таком подходе к расследованию и разрешению уголовного дела мы
можем быть гарантированы от формализма в применении уголовного закона.

Учитывая «двойственный» характер истины при квалификации, а также
неполноту признаков, устанавливаемых по уголовному делу, по сравнению с
неисчерпаемой глубиной объективной действительности, нередко избегают
применять к процессу квалификации термин «истин-

1 В И. Леиин, Поли. собр. соч., т. 29, стр. 252.

2 Поэтому следует признать неточным утверждение, что «объективная
истина и есть абсолютная истина» (М. С. Строгович. Материальная
истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе, стр.
71).

3 В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 18, стр. 138.

60

>>>61>>>

ность», а используют другой, менее обязывающий —? «правильность». Такое
словоупотребление не может вызывать существенных возражений, если под
этим понимается, что при применении закона всегда должно быть достигнуто
наиболее полное соответствие наших представлений объективной
действительности.

§ 3. Логические формы квалификации

1. Философские категории, лежащие в основе правильного применения
закона, воплощаются в практической деятельности следователя, прокурора,
судьи в конкретные правовые институты, понятия и приемы. При этом
мыслительная деятельность юриста, квалифицирующего совершенное
преступление, является по своей форме логической.

Значение логики для юриспруденции, в том числе для правильной
квалификации преступления, несомненно. Пожалуй, нет никакой другой
области общественной жизни, где нарушение законов логики, построение
неправильных умозаключений, приведение ложных аргументов могли ‘бы
причинить столь существенный вред, как в области права.” Логичность
рассуждений, строгое соблюдение законов правильного мышления при
расследовании и разрешении дела — элементарное и необходимое требование
для каждого юриста.

Значение науки логики для разрешения проблем уголовного права и
процесса, в том числе и вопросов квалификации преступлений, обусловлено
объективной природой логических законов. Законы логики — это законы
правильного мышления. Они отнюдь не произвольны. В. И. Ленин указывал:
«(Практика человека, миллиарды раз повторяясь, закрепляется в сознании
человека фигурами логики»1. Данные, (добытые путем применения логики,
есть те «кирпичики», из которых строится человеческое познание. Каждый
такой «кирпичик» не может заменить целого здания, но является для него
необходимым элементом. В. И. Ленин подчеркивал, что не только законы
диалектики, но и законы логики «суть отражения объ-

‘В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 29, стр. 198.

61

>>>62>>>

ективного в субъективном сознании человека», «не пустая оболочка, а
отражение объективного мира»1.

Формальная логика по сравнению с диалектикой ограничена.
«Материалистическая диалектика является логикой в ином смысле, чем
формальная логика. Диалектика рассматривает -мышление не с той стороны,
с какой оно выступает как оперирование по определенным правилам знаками
и знаковыми конструкциями (это задача формальной логики), а со стороны
процесса развития познания, закономерностей выработки новых теорий и т.
д.»2. Как пишет А. А. Старченко, логика «учит лишь о том, как следует
связывать уже установленные, истинные понятия и суждения в процессе
вывода, какие следует при этом соблюдать правила и условия, (чтобы с
необходимостью получить надлежащие результаты»3. Другими словами, логика
«помогает делать правильные выводы из уже готовых посылок»4.

Формальная логика по сравнению с диалектической может быть уподоблена
.арифметике по сравнению с высшей математикой. Но так же как мы не можем
отбросить четырех правил арифметики, как бы ни признавали их
ограниченность, так неверно было бы полагать, что возможно правильное
решение какого-либо вопроса вопреки логическим законам и категориям.

Логика я юриспруденция имеют глубокую внутреннюю связь, сходные сильные
и слабые стороны. Как отмечается в литературе, «несмотря на то, что
область применения законов формальной логики чрезвычайно широка (они
применяются во всех науках), тем не менее при определенных условиях они
утрачивают свою силу (например, в тех случаях, когда мы не можем
отвлечься от развития, изменения изучаемых предметов)»5. Но ведь

1 В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 29, стр. 162.

2 П. Копни н, В. Лекторский, Материалистическая диалектика—
методологическая основа научного познания, «Коммунист» 1971 г. №7, стр.
94.

3 А. А. Старченко, Логика в судебном исследовании, М., 1958,
стр. 230.

4 А. И. Трусов, Основы теории судебных доказательств, стр.
12.

5 «Логика» под ред. Д. П. Горского и П. В. Таванца, М„ 1956,
стр. 18—’19.

62

>>>63>>>

и юридическая норма, .подобно логической категории, не в состоянии
‘непосредственно отразить движение, развитие. Обычно в диспозиции статьи
Особенной части отображается один «узловой момент» развития
.преступления, в большинстве случаев — его окончание (стадия оконченного
преступления). Поэтому весь реальный ‘процесс развития событий можно
отразить в квалификации только /Приближенно, на определенный момент
времени, и притом, разумеется, не во всей его действительной полноте, а
лишь в более или менее схематическом виде.

Не является ли препятствием для использования логики в судебной
деятельности то обстоятельство, что она является формальной? Как следует
понимать это положение?

Формальность логики состоит в том, что она абстрагируется от
непосредственного содержания тех понятий и суждений, с которыми имеет
дело. В этом отношении она сходна с математикой. Для арифметической
операции сложения безразлично, складываем ли мы цифры, обозначающие
людей, яблоки или, например, столы. Подобно этому логические правила и
формы умозаключений имеют одинаковую силу ‘Независимо от того, идет ли
речь о связи суждений в области (уголовного права, в области
животноводства или в сфере исследований космического пространства.
Логика изучает формы мысли, т. е. их строение, структуру1. В этом
отношении логика сходна с грамматикой и синтаксисом, которые
абстрагируются от конкретного значения слов и предложений и
устанавливают формы и правила использования языка, имеющие значение для
любой области знаний.

?Г. А. Левицкий справедливо пишет, что квалификация преступления — это
итог сложного процесса познания, «[успешность которого находится также в
прямой зависимости от знания и соблюдения законов логики»2-В
практической работе следователя, прокурора и судьи законы и правила
логики применяются обычно (безотчетно, неосознанно. Это [характерно для
любой практической деятельности, так как логическое мышление—-это
свойство человеческого мозга, развивающееся в течение всей жизни,
независимо от того, изучал ли человек логику или

1 См. «Логика», М., 1956, стр. 9—10.

2 «Правоведение» 1962 г. № 1, стр. 143.

63

>>>64>>>

нет. Но в целях научного анализа вопросов квалификации преступлений мы
должны раскрыть логические формы этого лроцесса, уяснить себе, какие
задачи и как решаются при этом в сознании юриста, какие логические
операции наиболее эффективны при применении уголовного закона.

S. При квалификации преступления, как и в любой другой области
мыслительной деятельности, используются самые различные логические
правила, категории и приемы. Важная роль принадлежит, например, таким
категориям, как понятие и суждение.

Раскрывая логическую природу деятельности суда по применению закона, К.
Маркс писал: «Закон всеобщ. Случай, который должен быть определен на
основании закона,— единичен. Чтобы подвести единичное под всеобщее,
требуется суждение»1.

Наибольшее звдчение при квалификации имеет логическая категория
дедуктивного умозаключения2.

Как уже (Говорилось, в каждом случае применения уголовного закона мы
имеем дело с двумя суждениями. Первое из них дано законодателем и
заключено в содержании нормы. Например, ст. 144 УК устанавливает, что
«кража есть тайное похищение личного имущества граждан». Это
высказывание представляет собою так называемое, общеутвердительное
суждение3, поскольку в нем указываются признаки всех без исключения краж
личного имущества граждан.

Для того чтобы правовая норма могла быть использована при (квалификации,
она должна быть мысленно выражена в форме общеутвердительного суждения.
Иногда в скупой формулировке диспозиции это суждение подразумевается.
Например, диспозиция ст. 103 УК (умышленное убийство) не раскрывает
понятия этого преступления. Если преобразовать эту норму в общее
суждение, то она будет иметь следующий вид: «Любое умышленное

1 К. М а р к с, Ф. Э н г е л ь с, Соч., т. 1, стр. 66—67.

2 «Дедуктивными называются умозаключения, в которых с необходимостью
выводится заключение от знания большей степени общности к
знанию меньшей степени общности, от общих положений к частным
случаям» («Логика» пои ред. В. И. Кириллова, М., 1967, стр. 127).

3 См. «Логика», М., 1956, стр. 85—88.

64

>>>65>>>

противоправное лишение жизни другого человека, совершенное без
отягчающих обстоятельств, является убийством, наказуемым в соответствии
с санкцией данной статьи».’

Второе суждение мы высказываем по данному конкретному делу в результате
анализа всех обстоятельств содеянного. Например, «а основании
расследования какого-то происшедшего шбытия мы вправе заявить: ?) обозначает импликацию (отношение следования): из
утверждения, что совершено тайное похищение личного имущества граждан,
следует, что совершена кража.

Весь силлогизм будет тогда представлен следующей формулой:

[Д.,(Л—*В)]—*В (2)

Знак (.)означает союз «и» (конъюнкция, соединение). Формула читается
так: если тайное похищение имущества граждан есть кража и действительно
тайно похищено личное имущество гражданина, то, следовательно, совершена
кража».

Пр.и квалификации используются и другие формы умозаключений. Иногда,
например, мы (прибегаем к раз-

1 См. «Логика», М., 1956, стр. 81. 88. . .-ff>> ..

2 См. т а м ж е, стр. 114 и след.

5 Заказ 3846
65

>>>66>>>

делительно-категоричвскому силлогизму. Предполагая, что действия данного
преступника образуют либо кражу, либо грабеж, мы выясняем
разграничительные признаки между этими составами преступлений, уточняем
обстоятельства конкретного случая и приходим к тому или иному
определенному выводу. Часто применяется отрицательный .модус
категорического силлогизма, в котором признаки того :или иного
преступления отвергаются.

В мыслительной деятельности следователя, прокурора, судьи сложные
силлогизмы часто используются с большими сокращениями. Рассмотрим такое
умозаключение: «Грабеж есть открытое похищение личного имущества
граждан. Преступник .похитил имущество. Это имущество является личным.
Оно принадлежит гражданину. Имущество было похищено открыто.
Следовательно, в действиях преступника имеются все признаки грабежа.
Грабеж в отношении личного имущества граждан предусмотрен ст. 145 УК
РСФСР. Следовательно, действия преступника подпадают под ст. 145 УК».

Эта цепь рассуждений обычно сильно сокращается и превращается в так
называемый сорит: «Преступник открыто похитил чужое личное имущество.
Следовательно, его действия подпадают под ст. 145 ,УК».

3. Соблюдение правил построения умозаключений в процессе квалификации
имеет важное практическое значение. Известно, что вывод силлогизма будет
правильным, если обе его посылки (большая и меньшая) истинны. Отсюда
вытекает (и это мы уже подчеркивали выше) необходимость как глубокого
уяснения содержания правовой нормы, так и правильного установления
фактических обстоятельств дела.

Ф. Энгельс указывал: «Если наши предпосылки верны и если мы правильно
применяем к ним законы мышления, то результат должен соответствовать
действительности»1. Как показывает практика, основная масса ошибок,
допускаемых при квалификации, обусловлена главным образом тем, что либо
поверхностно анализируются фактические обстоятельства дела, либо не
вполне правильно понимается содержание соответствующей уголовно-правовой
нормы. По данным Я- М. Брайнина, из

1 К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., т. 20, стр. 629. 66

>>>67>>>

общего количества дел, прекращенных за отсутствием состава преступления,
свыше 70% составляют дела, по которым были недостаточно исследованы
фактические обстоятельства или была дана их неправильная оценка1.

Ошибок, связанных с нарушением правил построения самого умозаключения,
при получении вывода о квалификации встречается значительно меньше. Это
не удивительно: логическая форма умозаключения весьма лрос-та, можно
оказать, элементарна. Ее повседневно применяют для самых разнообразных
целей люди, совершенно не знакомые с наукой логикой и не задумывающиеся
над ее законами.

Эта элементарность логических форм, по-видимому, явилась одной из причин
некоторой .недооценки значения логики при решении вопросов квалификации
преступлений. Действительно, если все значение логики сводится к
построению классического силлогизма или элементарной импликации, то
польза от такого ее применения невелика. Главная трудность при
квалификации заключается не в том, чтобы из двух готовых посылок сделать
вывод, а в том, чтобы решить, какие именно посылки должны быть взяты для
построения умозаключения. Правила построения силлогизма не дают ответа
на этот вопрос.

Представим себе, что следствием установлена вина Б. в нанесении ©обоев
гражданину Н. в общественном месте. Вое фактические обстоятельства дела
достаточно полно выяснены. Следователь, прокурор и судья хорошо знают
действующее законодательство. И тем не менее построение необходимого
«силлогизма квалификации» может представлять трудности.

Действия, описанные нами в рассматриваемом примере, могут в зависимости
от обстоятельств дела подпадать под различные статьи Уголовного кодекса.
Так, нанесение побоев предусмотрено не только ст. 112 УК РСФСР
(«Умышленное легкое телесное повреждение или побои»), но может быть
разновидностью хулиганства (ч. 1 или 2 ст. 206 УК), элементом насилия
над должностным лицом или общественным работником (ст. 193 УК),
сопротивления представителю власти или предста-

1 Я. М. Б р а й н и н, Уголовный закон и его применение, М.,
1967, стр. 107.

5*
67

>>>68>>>

вителю общественности, выполняющему обязанности по охране общественного
порядка (ст. 191 УК), сопротивления работнику милиции или народному
дружиннику (ст. 191′), оскорбления работника милиции или народного
дружинника (ст. 1921), и некоторых других преступлений. Большая посылка
умозаключения в данном случае неясна, так как мы не знаем, какую именно
норму следует «предпочесть» для квалификации.

Следует отметить, что .нередко при этом недостаточно ясна и меньшая
посылка, потому что хотя все обстоятельства дела известны, но мы ие
уверены, какие именно признаки содеянного имеют в данном случае
юридическое значение и должны быть описаны в приговоре или другом
документе: то ли характер взаимоотношений виновного с потерпевшим, то ли
место совершения преступления, то ли особенности личности потерпевшего
и т. д.

Таким образом, сущность трудностей при квалификации заключается главным
образом в том, чтобы правильно определить, какая именно норма подлежит
применению, т. е. —с логической точки зрения — щайти большую посылку
умозаключения.

Характерно, что в том случае, когда мы найдем такую посылку,
умозаключение о квалификации будет построено и вывод о том, что деяние
охватывается дайной нормой, уже получен. Задача квалификации по сути
дела решается одновременно с построением умозаключения.

Для того чтобы подобрать правовую норму, которая дает правильный вывод о
квалификации, необходимо последовательно осуществить ряд логических
операций.

При подборе уголовно-правовой нормы производится сравнение имеющихся в
законодательстве норм с фактическими обстоятельствами дела. Это —
сложный процесс, он не протекает одномоментно. Совершенное преступление
мысленно расчленяется на отдельные признаки. Затем каждый из этих
признаков сопоставляется в определенной последовательности с обобщенными
признаками, содержащимися в одной или .нескольких правовых нормах. В то
же время производится .разграничение между признаками смежных составов
преступлений. Выявление «подходящей» нормы происходит постепенно; оно
завершается установлением того, что содеянное по всем признакам
соответствует данной норме и не соответствует другим нормам хотя бы по
одному признаку.

68

>>>69>>>

Для более подробного изучения этого процесса необходимо детальнее
проанализировать содержание уголовно-правовой нормы, в частности
рассмотреть понятие и виды конструкций состава преступления.

Вопросы «упражнения

1. На примере конкретного уголовного дела покажите, какие признаки
происшедшего события имеют значение для квалификации; какие имеют иное
уголовно-правовое значение; какие признаки имеют уголовно-процессуальное
значение, криминалистическое? Назовите обстоятельства этого события, не
имеющие никакого правового значения.

‘2. Назовите по крайней маре три содержащихся в действующем уголовном
законодательстве понятия различных степеней абстракции, обозначающие
убийство.

3. Исходя из того, что общее существует только в, отдельном, объясните,
как обстоит дело в том случае, когда принят новый уголовный закон, а
предусмотренные им преступления еще не совершались. Обобщением каких
единичных событий является эта норма?

4. Можно ли считать, что при квалификации достигнута истина, если
соответствующая деянию уголовно-правовая но:рма была применена без
достаточно полного осознания ее содержания (например, юридически
не подготовленным лицом, проводившим дознание)?

5. Приведите примеры, когда при расследовании или судебном рассмотрении
дела трудно разделить на отдельные этапы установление фактических
обстоятельств дела, с одной стороны, и уголовно-правовую оценку
содеянного — с другой. Приведите иные примеры, когда расчленение этого
процесса на два указанных этапа является достаточно характерным.

6. Рассмотрим следующее умозаключение: «Грабеж — это открытое похищение
чужого имущества, совершенное без насилия. Некто Н., похищая чемодан,
причинил потерпевшему насилие—нанес побои, не повлекшие расстройства
здоровья. Следовательно, совершенное им преступление не является
грабежом». Правильно ли это умозаключение? Если нет, то почему?

>>>70>>>

ГЛАВА III

СОСТАВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ —ЮРИДИЧЕСКОЕ ОСНОВАНИЕ КВАЛИФИКАЦИИ

Уголовно-правовая норма и фактические обстоятельства совершенного деяния
— два круга явлений, объединяемые в процессе квалификации. Это
объединение осуществляется при помощи выделения в том и другом общих для
них признаков. При (квалификации используется не вся уголовно-правовая
норма, так же как и не вся совокупность признаков совершенного
конкретного преступления. Та часть признаков, которая необходима для
квалификации содеянного, охватывается понятием состава преступления.

§ 1. Состав преступления и его функции

1. Для правильного понимания функций состава преступления необходимо
прежде всего выяснить его соотношение с уголовно-правовой нормой,
предусматривающей ответственность за определенный вид преступления.

Норма — это правило поведения, не всегда полностью совпадающее с текстом
статьи закона. Уголовно-правовая норма, предусматривающая
ответственность за определенный вид преступления (например, за кражу),
означает не толыко запрещение совершать соответствующее деяние
(диспозиция нормы), tjo и устанавливает санкцию за его совершение, а
также предусматривает условия для ее применения (гипотеза нормы)1.

1 Существуют и другие точки зрения я а конструкцию уголовно-правовой
нормы. Согласно одной из них уголовно-правовая норма состоит из гипотезы
(описание признаков преступления) и диспозиции (мера наказания), санкции
же в ней нет. Норма обращена не

70

>>>71>>>

Если исходить из того, что состав преступления — это «совокупность
установленный советским уголовным законом признаков определенного
общественно опасного деяния»1, то нетрудно сделать вывод, что понятие
состава как по объему, так и по содержанию является более узким по
сравнению с понятием уголовно-правовой нормы.

Во-первых, за пределами состава находится санкция нормы. Во-вторых,
состав не вполне совпадает с диспозицией нормы2. Как правильно отмечает
Н. Д. Дурманов, «норма уголовного права содержит конкретное веление о
несовершении отрицательных поступков. Состав же преступления заключает в
себе описание признаков преступления. Состав преступления сам по себе
веления не содержит»3.

Не вполне ясен вопрос о соотношении состава преступления и гипотезы
уголовно-правовой нормы: это объясняется отсутствием единого мнения о
роли гипотезы в уголовном праве. Если придерживаться распространенной
точки зрения, что в уголовно-правовой норме гипотеза и диспозиция
сливаются4, то состав будет более узким понятием, ибо он явно не
включает некоторых условий наступления уголовной ответственности
(например, положений гл. II УК о пределах действия уголовных законов во
времени и пространстве, ст. 48 УК о давности уголовного преследования и
т. д.). Если же выделить гипотезу в самостоятельную часть
уголовно-правовой нормы, то состав, не включая гипотезы, будет по
содержанию очень близок к диспозиции нормы, с той приведенной выше
оговоркой, которая сделана Н. Д. Дурмановым.

2. В советской литературе неоднократно указывалось, что в состав как
элемент уголовно-правовой нормы зако-

ко всем гражданам, а к юристам—следователям, судьям, прокурорам (см. В.
Г. Смирнов, Функции советского уголовного права, Л., 1965, стр. 34 и
след.).

1 См., например, «Курс советского уголовного права. Часть
Общая», т. I, Л., 1868, стр. 243—244.

2 Не следует смешивать диспозицию уголовно-правовой нормы с
диспозицией статьи Особенной части УК (об этом подробнее ем. § 2
настоящей главы).

3 «Курс советского уголовного права. Часть Общая», т. 1, «Уголовный
закон», М., 1970, стр. 181.

4 См. «Курс советского уголовного права. Часть Общая»,.т. I,
^Уголовный закон», М., 1970, стр. 180—182.

71

>>>72>>>

подателем включаются лишь те признаки, которые в своей совокупности
характеризуют сущность преступления данного вида, свидетельствуют о
наличии, характере и, в общих чертах, о степени его общественной
опасности1.

Я. М. Брайнин расширил эту формулировку. Он правильно отметил, что
«сведение роли состава преступления исключительно к роли характеристики
общественной опасности деяния суживает его значение»2. Признаки состава
в действительности характеризуют не только общественную опасность
деяния, но и вину лица. Они отличают одно преступление от другого. В
связи с этим более правильными представляются те определения состава, в
которых подчеркивается, что это совокупность признаков общественно
опасного деяния, определяющих его, согласно уголовному закону, как
преступное и уголовно наказуемое3.

Признаки, характеризующие какой-либо ooiCTaiB преступления, в равной
мере входят и в понятие об этом преступлении. Говорим ли: «состав кражи»
либо употребляем слава «понятие «ражи», мы по сути дела имеем в виду
одни и те же уголовно-правовые признаки, характеризующие преступление
соответствующей разновидности.

Значит ли это, что между составом и понятием преступления определенного
вида разницы не существует? Нет, не значит. В составе преступления
признаки перечислены в некоторой жесткой последовательности, они
сгруппированы, привязаны к определенным элементам преступления, а для
понятия преступления это отнюдь не характерно. Иными словами, состав и
понятие преступления различаются по их внутренней структуре, по степени
упорядоченности одних и тех же признаков. Как пишет Н. Ф. Кузнецова,
состав преступления является

1 См. А. Н. Трайнин, Общее учение о составе преступления, М., 1957,
стр. 60; А. А. Пи он тк о в с к и й, Учение о преступлении, стр. 108.
Аналогично решают вопрос и юристы зарубежных социалистических стран.

2 Я- М. Брайнин, Уголовная ответственность и ее основание в советском
уголовном праве, М., 1963, стр. 94.

3 См., например, «Советское уголовное право, Часть Общая», М.,
1969, стр. 85; «Курс советского уголовного права, Часть Общая», т. II,
М., 1970, стр. 89.
?•”•….?.

72

>>>73>>>

«своего рода ядром и структурой (скелет, остов)»1 преступления
определенной категории.

Состав — это не только совокупность, а строгая система признаков
преступления. Состав отражает характерные для преступления внутренние
связи образующих его элементов. Большой заслугой науки уголовного права
является обнаружение единой общей структуры всех преступлений и
построение на этой основе состава каждого преступления из четырех
основных групп признаков, характеризующих объект, субъект, объективную и
субъективную сторону преступления. Структурный характер состава
преступления имеет принципиальное значение для квалификации, ибо дает
возможность выработать некоторые общие ее принципы.

Состав преступления .представляет собой систему таких признаков, которые
необходимы, и достаточны для признания, что лицо совершило
соответствующее преступление. Они необходимы в том смысле, что без
наличия всех .признаков состава в их совокупности лицо не может быть
обвинено в преступлении, а следовательно, и привлечено к уголовной
ответственности. Они достаточны потому, что нет необходимости
устанавливать какие-либо дополнительные данные, чтобы иметь основание
предъявить соответствующему лицу обвинение в совершении преступления.

Можно сказать, что состав является информационной моделью преступления
определенного вида, закрепленной в уголовном законе. Эта модель
образуется в результате обобщения признаков всех преступлений данной
разновидности. В результате мы получаем экономное, краткое и достаточно
четкое описание их основных свойств.

В практической деятельности юриста информационная модель преступления
играет двойную роль. Во-первых, она дает юристу представление о
требованиях закона. Например, мы говорим, что состав кражи личной
собственности граждан, предусмотренный ст. 144 УК, включает такие-то
признаки этого преступления.

1 Н. Ф. Кузнецова, Преступление, состав преступления, диспозиция
уголовно-правовой нормы, «Вестник МГУ», Серия «Право» 1967 г. №. 54,
стр. 40.

73

>>>74>>>

С другой стороны, эта модель дает нам информацию о свойствах
совершенного конкретного деяния, которые мы «должны» обнаружить при
расследовании дела (предмет доказывания). Соединение, совпадение
информации первого и второго рода и происходит при ‘Квалификации
преступления.

В связи с двойной информационной функцией состава возникает вопрос о
терминологии. Так, в литературе иногда используются понятия «законного»
и «фактического» составов преступления1. А. А. Пионтковский утверждает,
что «понятием состава преступления юристы пользуются как для обозначения
совокупности признаков, характеризующих определенное преступление по
уголовному законодательству, так и для обозначения конкретного деяния,
соответствующего этим признакам»2.

Действительно, такое смешение имеет место. Но, видимо, поддерживать его,
как это делает Н. Ф. Кузнецова3, не следует. Дело в том, что признаки,
содержащиеся в норме и в конкретном деянии, строго говоря, не одни и те
же: они даже не равноценны. Признаки, содержащиеся в уголовно-правовой
норме, являются обобщенными, лежат на более высоком уровне абстракции,
чем приз-. паки единичного явления’—? конкретного преступления. Можадо
лишь говорить о соответствии тех и других — в том смысле, что признаки
конкретного преступления входят в соответствующие классы признаков,
содержащихся в норме права. Поэтому целесообразно пользоваться понятием
состава преступления только в одном—^нормативном смысле. Тогда вместо
так называемого фактического состава правильнее говорить о «фактических
признаках» или просто о «признаках» конкретного преступления.

3. Отмеченные свойства состава определяют и его правовое значение.
Прежде всего оно заключается в том, что состав служит юридическим
оанованием привлечения лица, совершившего преступление, к уголовной
ответствен-

1 См. Я- М. Б’р аи нин, Уголовная ответственность и ее основание в
советском уголовном праве, стр. 116 и след.; И. Ненов, Прес-тъплъ’ние и
съ’став престьпленлето, «Известия на пращи» институт», нн. 1—2, София,
1955, стр. 116.

2 А. А. Пионтковский, Учение о преступлении, стр. 115.

3 См. Н. Ф. Кузнецова, указ. статья, стр. 36—38.

74

>>>75>>>

ности. Бели каждый признак конкретного преступления входит в обобщенный
признак состава, соответствует ему, так же как единичный предмет
относится к определенному класоу предметов, мы говорим, что в действиях
этого лица имеется состав преступления. При расхождении хотя бы одного
признака основание для наступления уголовной ответственности
отсутствует. Как известно, уголовное преследование не может быть
возбуждено, а возбужденное дело подлежат прекращению во всякой стадии
процесса «за отсутствием в деянии состава преступления» (ст. 5 Основ
уголовного судопроизводства). Ответственность наступает по определенной
статье Особенной части уголовного законодательства. Именно в этом смысле
состав преступления следует считать необходимым и единственным
основанием уголовной ответственности, а поэтому и юридическим основанием
квалификации преступлений.

Следствием указанных свойств состава преступления является и то, что он
обеспечивает разграничение преступлений различных категорий1.

Вполне понятно, что не могут существовать два абсолютно одинаковых
(идентичных) состава; все составы преступлений различаются между собой
хотя бы одним признаком. Отсутствие различий между составами означало бы
невозможность разграничения смежных преступлений.

1 Разграничительная функция состава имеет важное практическое значение,
так как она позволяет дифференцировать ответственность в зависимости от
степени общественной опасности различны» преступлений, избирая те
правовые последствия, которые законодатель считает наиболее эффективными
для борьбы с данным видом преступлений. •

В составе преступления нет таких признаков, которые не играли бы
разграничительной роли. Каждый из них либо отделяет данный вид
преступления от других видов, либо отграничивает преступление от иных
правонарушений или общественно опасных действий2.

1 См. Я. М. Брайлин, Уголовная ответственность и ее основание в
советском уголовном праве, стр. 92—93.

2 См. Н. Ф. Кузнецова, указ. статья, стр. 44.

– 75

>>>76>>>

Анализируя разграничительные функции состава, можно заметить, что
подавляющее большинство его признаков выполняет .первую функцию или
одновременно обе. Так, например, понятие «тайное» (похищение) в составе
кражи отделяет кражу от грабежа. Все остальные признаки этих составов
совпадают, но зато отделяют кражу и грабеж от иных видов преступлений.
Понятие «похищение» не только отграничивает кражу и грабеж от некоторых
преступлений против личной собственности граждан (например, от
уничтожения имущества), но и отделяет их от гражданских правонарушений.

В той совокупности признаков, которая в настоящее время включается в
содержание понятия состава преступления, имеется, видимо, только один
признак, не играющий роли для отграничения одного преступления от
другого. Это — вменяемость, которая с юридической точки зрения одинакова
для всех преступлений без исключения.

Если в уголовно-правовой норме выделить гипотезу как одинаковую для всех
преступлений совокупность условий их совершения, то вменяемость могла бы
быть вынесена в гипотезу. Этому с научной точки зрения препятствует то,
что вменяемость как признак субъекта преступления тесно связана с
формами психического отношения лица к своему поведению. Кроме того,
вменяемость отграничивает преступление от общественно опасных действий,
не влекущих уголовной ответственности. Поэтому в дальнейшем мы будем ее
рассматривать как признак состава, делая в случае необходимости
соответствующие оговорки,

4. Абстрактность состава, его обобщающий характер имеет определенную
отрицательную сторону. Она состоит © том, что закон предусматривает
уголовную ответственность только при наличии определенной совокупности
признаков, не учитывая множества других обстоятельств. Закон как бы
говорит: если есть «тайное похищение личного имущества граждан», то
основание для .наступления (уголовной ответственности (налицо, ‘хотя
имеется целый рад обстоятельств, свидетельствующих о положительных
качествах личности обвиняемого, особенностях личности потерпевшего и т.
д., которые могли бы делать нецелесообразным привлечение к уголовной
ответственности именно этого лица. Как известно, «всякое

76

>>>77>>>

право есть применение одинакового масштаба к различным людям»1.

Однако абстрактность состава и отмеченный выше формализм юридической
нормы имеют не только отрицательную сторону, которая должна
преодолеваться, но и положительную, вполне искупающую эти недостатки.

В чем состоит эта Положительная сторона? В первую очередь — в единстве и
определенности требований, предъявляемых законом ко.всем гражданам. В
совет-оком праве все граждане равны перед законом, независимо от
национальных, социальных, религиозных и прочих различий. Этот
конституционный принцип имеет и уголовно-правовое [Значение. Он, в
частности, проявляется в том, что советское уголовное законодательство,
как 1И другие отрасли советского права, предъявляет ко всем лицам единые
требования. Состав мражи одинаков для всякого, кто бы ее ни совершил, .и
это имеет важное предупредительное и воспитательное значение. Состав
преступления, лишенный многих конкретных деталей, формулирующий
преступление в обобщенной, абстрактной форме, дает возможность с
необходимой последовательностью и определенностью проводить в жизнь волю
трудящихся в деле борьбы с преступностью.

Основное условие преодоления отрицательной стороны абстрактности состава
заключается в правильном построении уголовно-правовой нормы. Норма
должна с наибольшей точностью и полнотой отражать тот и только тот круг
общественно опасных деяний, который стре-‘мится ‘предусмотреть и
запретить законодатель.

Однако и при хорошей «редакции закона возможно возникновение
противоречий между абстрактным требованием нормы и конкретными
особенностями жизненной ситуации. В таких случаях это преодолевается
посредством норм Общей и Особенной части УК, специально
предусматривающих то особое стечение обстоятельств, которые исключают
уголовную ответственность.

В Общей части УК такое значение имеют ст. ст. 16 («Добровольный отказ от
совершения преступления»), 48 («Дайность привлечения к уголовной
ответственно-

1 В. И. Л ен и н, Поли. собр. соч., т. 33, стр. 93.

77

>>>78>>>

era»), 50 («Освобождение от уголовной ответственности и наказания»), 51
(«Освобождение от уголовной ответственности с передачей дела в
товарищеский суд»), 52 («Освобождение от уголовной ответственности с
передачей виновного да поруки») и др. В Особенной части такими нормами
являются, например, п. «б» ст. 64 УК (освобождение от уголовной
ответственности гражданина СССР, завербованного иностранной разведкой),
примечание к ст. 174 (освобождение взяткодателя от уголовной
ответственности) и др.

Особенно много возможностей для учета конкретной ситуации имеется у суда
при решении вопроса о мере наказания виновному. Рассмотрение всех этих
случаев выходит за пределы темы этой книги. Здесь мы должны отметить
лишь следующее.

Во-первых, преодоление формализма состава, как явствует из сказанного,
происходит на основе и в рамках закона, который сам представляет
достаточные возможности для учета конкретной ситуации1.

Во-вторых, характерной чертой социалистического уголовного права
является то, что особенности конкретной ситуации при решении вопроса о
наличии состава преступления могут учитываться лишь в пользу
обвиняемого.

Советский уголовный закон знает ряд обстоятельств, исключающих как
признание наличия в действиях лица состава преступления, так и уголовную
ответственность. В нашем уголовном законодательстве нет норм, которые
допускали бы привлечение к уголовной ответственности при отсутствии
состава преступления. В этих положениях ярко проявляются принципы
социалистической законности и гуманизма, присущие советскому праву.

1 Отрицая формализм состава, Н. Д. Дурманов в рецензии на книгу
«Теоретические основы квалификации преступлений» пишет, что «в
действующем законодательстве, которое надо рассматривать как единое
целое, а нормы его как взаимосвязанные, вообще нет формализма»
(«Советское государство и право» 1964 г. № 3, ст)р. 151). Это в
известной степени верно, но у нас говорилось о формализме только самого
состава, а не системы уголовного права в целом, включая нормы о
назначении наказания и освобождении от уголовной ответственности.
Поэтому возражение Н. Д Дурманова не достигает цели.

>>>79>>>

§ 2. Состав и диспозиция статьи уголовного закона

1. Для того чтобы уяснить содержание ‘каждого состава преступления,
‘необходимо знать ©се его признаки. Но здесь возникает вопрос: как
определить, какие именно признаки преступления входят в его состав, а
‘какие «е входят? Где сформулированы эти признаки? Откуда следователь,
прокурор или судья могут узнать, какие признаки присущи, например-,
составу кражи личной ‘собственности, или составу должностного
присвоения, или, скажем, составу неосторожного повреждения морского
телеграфного кабеля?

Наиболее простой ответ на этот вопрос напрашивается такой: все признаки
состава ‘преступления определенной категории содержатся в тексте
Особенной части, в ее диспозиции. То, что в ней прямо предусмотрено, то
и является признаком состава данного преступления.

При этом необходимо помнить, что следует различать \ диспозицию нормы (о
ней говорилось в предыдущем параграфе) и диспозицию статьи (части
статьи) Особенной I части уголовного закона, т. е. текст, в котором
описаны/ признаки соответствующего преступления1. Например,\
диспозиция ч. 1 ст. 144 УК гласит: «Тайное похищение личного имущества
граждан (кража)». В данном случае/ речь идет именно о диспозиции статьи
закона.

Точка зрения о том, что состав полностью описан в диспозиции статьи УК,
представляется на первый взгляд убедительной. Она обеспечивает
определенность в понимании закона и стабильность в его применении.
Удобно и просто пользоваться любым законодательным актом, если исходить
из того, что все признаки деяния перечис-

1 Так понимал диспозицию, например, А. Н. Траймин («Общее учение о
составе преступления», стр. 259 и след-)- Аналогичный смысл вкладывается
в понятие диспозиции авторами учебника «Советское уголовное право. Часть
Общая», М., 1959, стр. 61 и след.; «Курса советского уголовного права.
(Часть Общая)», т. I, Л., 1968, стр. 76 и ряда других работ. А. А.
Герцензоя определял диспозицию как «описание признаков данного вида
преступления» (А. А. Герцем зоя, Уголовное право. Часть Общая, М., 1948,
стр. 184).

79

>>>80>>>

лены исчерпывающим образом в этом а,кте, ,и притом только в нем одном.

К сожалению, указанная точка зрения не отражает действительности. Уже А.
Н. Трайнин подчеркивал, что в статьях Особенной части, как правило, нет
указаний на объект преступного посягательства1. К этому можно добавить,
что в (большинстве статей УК не говорится о субъекте преступления и о
субъективной ‘стороне. Как правило, в диспозиции статьи описываются
признаки лишь объективной стороны преступления, да и то не в полном
объеме. Авторы одного из учебников уголовного права судят даже более
категорично: «Ни одна диспозиция не содержит описания всех (признаков
состава преступления»2.

В самом деле, например, приведенный выше текст диспозиции ч. 1 ст. il44
УК (кража) не раскрывает всего содержания этого состава преступления. Он
непосредственно говорит лишь о двух группах, признаков: объективной
стороне (тайное похищение) и предмете посягательства (личное имущество
граждан).

Для полного представления о составе кражи обязательно следует выяснить
содержание и других признаков состава: субъекта и субъективной стороны.
Для этого необходимо обратиться к статьям Общей части УК, в частности к
ст.ст. 10 и 11 УК РСФСР. Из них видно, что субъектом кражи может быть
любое вменяемое лицо, достигшее 14-летнего возраста.

Субъективная сторона кражи может быть раскрыта лишь на основе анализа
других элементов состава и всего деяния в целом. В частности, из этого
анализа вытекает, что похищение имущества может быть только умышленной
деятельностью, направленной на изъятие чужого имущества (завладение) с
целью обращения с ним, как со своим собственным, для того чтобы извлечь
материальную выгоду для себя или других лиц. В результате толкования
закона устанавливаются и другие признаки состава кражи: причинение
потерпевшему материального ущерба, безвозмездность изъятия и отсутствие

1 А. Н. Трайнин, Общее учение о составе преступления, стр.
260—261,

2 ^Уголовное право. Часть Общая», М., 1969, стр. 87.

80

>>>81>>>

у виновного в момент совершения преступления намерения возвратить это
имущество.

Если теперь попытаться собрать все эти .признаки воедино, то можно было
бы сказать, что кража есть противоправное, тайное умышленное изъятие
имущества из владения отдельных граждан с целью обращения его в свою
собственность, совершенное вменяемым лицом, достигшим 14-летнего
возраста1.

Приведенный пример достаточно наглядно свидетельствует о том, что состав
преступления — гораздо более глубокое понятие,, чем диспозиция статьи
Особенной части. Как отмечает Н. Ф. Кузнецова, в статье Особенной части
указаны обычно только признаки, «специфичные для тех или иных
составов… Признаки составов, общие для всех преступлений, вынесены
законодателем в Общую часть УК, ибо именно в этом состоит ее
назначение»2.

Восполнение диспозиции .нормы происходит не только путем использования
статей Общей части, но и посредством анализа системы норм уголовного
законодательства в целом.

Из положений Общей части вытекают следующие признаки составов
преступления, отсутствующие в дис-1П03ИЦИЯХ статей Особенной части:

а) признаки, характеризующие субъекта преступле- ‘ ния:

наличие определенного возраста — не менее 14 или 16 лет (ч. 2 ст. 10
УК);

вменяемость (ч. 1 ст. Ill УК);

• шризнаки специального субъекта — военнослужащего и приравненных к нему
лиц (ст. 1 Закона об уголовной ответственности за воинские
преступления);

б) признаки, характеризующие объективную сторону:

внешняя форма общественно опасного деяния (действие и бездействие) — ч.
1 ст. 7 УК;

признаки неоконченного преступления (чч. 1 и 2 ст. 15 УК);

1 См., например, «Уголовное право. Часть Особенная», М.,
1968, стр. 271.

2 Н. Ф. К у з н е ц о в а, указ. статья, стр. 44. В дальнейшем под
диспозицией, если не оговаривается иное, мы будем всюду понимать
диспозицию статьи Особенной части УК.

ft»” 6 Заказ 3846

81

>>>82>>>

признаки совершения преступления в соучастии (ст. 17 УК);

в) признаки, характеризующие субъективную сторону: прямой и косвенный
умысел (ст. 8 УК);

формы неосторожности — самонадеянность и небреж-

HOCTbjgT. 9 УК); __

‘умышленная вина при ‘приготовлении и покушении ‘на преступление (чч. 1
и 2 ст. 15 УК);1

умышленная вина пр,и соучастии (ст. 17 УК);

г) шризнаки, характеризующие объект преступления: общий перечень
объектов (ст. 7 УК).

2. Сложное соотношение понятий состава преступления, диспозиции
уголовно-правовой шормы, диспозиции статьи Особенной части УК, положений
статей Общей части, гипотезы уголовно-правовой нормы, а также санкции
как частей нормы и статьи объясняется главным образом ‘недостаточно
четким ‘определением этих .понятий в науке уголовного -права (в
законодательстве же почти все они отсутствуют).

Недостаточное внимание к терминологии, отсутствие единства в понимании
названных выше категорий затрудняет не только исследовательскую работу,
но и практическую деятельность юриста, препятствует использованию в
области борьбы с преступностью современной счетно-вычислительной
техники, строгих математических методов. Представляется, что советским
ученым—специалистам в области уголовного права следовало бы приступить к
выра|ботке единой точной терминологии по всем вопросам содержания и
шрименения уголовного законодательства1.

Что касается рассматриваемого вопроса, то прежде всего следует
сопоставить .между собой все смежные понятия, применявшиеся в этом и
.предыдущем параграфах. В таблице 1 сделана такая попытка. Во второй
вертикальной колонке в качестве примера приведены признаки состава кражи
личной собственности граждан, санкция этой нормы, а также правовые
условия для наступления

1 В этом отношении заслуживают внимания и поддержки соображения Б. С.
Никифорова относительно упорядочения уголовно-правовой терминологии (ом.
Б. С. Н и к и ф о р о в, Применение общего определения умысла к .нормам
Особенной части УК, «Советское государство и право» 1966 г. № 7, стр.
Iil3).

82

>>>83>>>

уголовной ответственности за это преступление. В последующих столбцах
даются различные обозначения частей нормы и статьи УК- Мы считали
целесообразны*! использовать при этом пять наиболее распространенных в
нашей литературе классификаций: по элементам нормы, включая
классификации и Н. Д. Дурманова и В. Г. Смирнова; по основаниям и
предпосылкам уголовной ответственности; по статьям Общей и Особенной
части УК. В таблице в первой колонке приводятся также необходимые для
последующего изложения символические обозначения различных признаков.
Пунктиром в таблице показаны линии разграничения признаков, не имеющие
общепринятого толкования.

Из этой таблицы видно соотношение состава преступления со смежными
понятиями. Его можно выразить и при помощи средств математической
логики. .

Так, если основания и предпосылки уголовной ответственности обозначить
буквами М, и М2, обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность
буквой М3, а санкцию — буквой М4, то мож-:но сказать, что

(Aft + Af, + Af,) —^ Af* (3)

М\ в свою очередь состоит из ряда элементов. При этом возможно было бы
деление состава в зависимости от основных элементов преступления
(объект, субъект, объективная и субъективная сторона), однако нам
представляется более удобным деление, показанное на таблице, в
зависимости от структуры уголовного законодательства. При этом делении
прежде всего следует указать на элементы состава, нашедшие отражение в
диспозиции статьи Особенной части (Q). В статьях Общей части УК,
применительно к анализируемому составу кражи, находят отражение
вменяемость (V), возраст субъекта (Г) и обстоятельства, исключающие
уголовную ответственность (Р)’. Таким образом,

Mi = Q-V-T-P (4)

Это означает, что состав кражи личного имущества граждан включает
признаки, обозначенные в диспозиции ч. 1 ст. 144 УК, а также признаки
субъекта преступления, предусмотренные в статьях Общей части
(вменяемость и возраст), и, кроме того, не содержит обстоятельств,
исключающих уголовную ответственность. Поэтому Р помещено в формулу со
значком Ч, обозначающим отрицание.

Дальнейшая расшифровка этих элементов приведенной формулы дает
возможность конкретно обозначить каждый признак состава соответствующего
преступления (см. § 3 настоящей главы).

1 Предлагаемые символические обозначения разработаны совместно с А. А.
Эйсманом.

6*
83

>>>84>>>

Таблица 1

84

>>>85>>>

3. Из таблицы видно, что понятия состава преступления и диспозиции
статьи Особенной части УК лежат в несколько различных плоскостях. Если
состав лреступ-ления можно .рассматривать как логическое суждение о
преступлении определенного вида, то диспозиция статьи закона содержит
словесную форму выражения указанного суждения, да .и то не .в полной
мере1. Естественно, что одно и то же понятие может быть выражено в
различной словесной форме и от этого оно не изменится, а тем более не
изменятся реальные признаки деяния, образующие его состав2.

Потребность четко и кратко изложить признаки состава в диспозиции статьи
УК вызывает необходимость в ряде случаев прибегать к специальной
терминологии. Юристов часто упрекают ,в том, что они выражаются сложным
языком, не вполне ясным для неспециалистов.

Однако создание различных специализированных языков вытекает из
потребностей развития науки и практики. В литературе подчеркивается, что
наиболее точные и «короткие описания мы получаем благодаря использованию
специализированных языков, принципиально непригодных для более широкого
круга вопросов»3. Вместе с тем при подготовке нового закона приходится
учитывать, что закон должен быть понятным для любого гражданина.
Необходимость совмещения двух этих требований также нередко приводит к
неполному совпадению состава и текста диспозиции.

С позиций теории информации диспозицию можно рассматривать как сообщение
об отличительных признаках состава. Как и при всякой передаче
информации, при изложении признаков, состава в тексте диспозиции могут
быть допущены пробелы и неточности. Например,

1 А. С. Шляпочников правильно пишет, что «не только возможно, но в ряде
случаев и неизбежно несовпадение словесного выражения мысли и
внутреннего содержания.., не говоря уже о том, что многие слова могут
выражать разные понятия» (А. С. Шляпочников, Толкование уголовного
закона, М., I960, стр. 156).

2 В так называемой простой диспозиции преступление «лишь
называется, но характеризующие его признаки не определяются» (А.
А. Герцен з он, Уголовное право. Часть Общая, М., 1948, стр.
185).

3 М .М. Б он гард, Проблема узнавания, М., 1967, стр. 74.

85

>>>86>>>

часть признаков состава может не найти отражения в диспозиции, и о них
придется только догадываться. Напротив, в других случаях имеет место так
называемая избыточность информации, которая в тексте уголовного закона
выражается в использовании слов, без которых при изложении признаков
состава можно было бы обойтись.

Так, в ст. 2131 УК говорится о самовольной остановке поезда «стопкраном,
путем разъединения воздушной тормозной магистрали». Эти слова, строго
гово|ря, излишни, так как далее сказано: «или иным способом».

В ч. 1 ст. 223 («Загрязнение водоемов и воздуха») называются «реки» и
«озера», хотя далее сказано о «других водоемах и водных источниках», т.
е. использовано обобщенное понятие, охватывающее все возможные водные
объекты.

Избыточность информации может сыграть полезную роль при передаче
сообщений, которые могут быть утрачены, или плохо поняты1. Но
приведенные примеры,скорее свидетельствуют о другом: о попытках
законодателя сочетать краткость диспозиции с понятностью ее для граждан.
В самом деле, перечни приемов остановки поезда или названий водоемов и
водных источников помогают лучше понять требования закона, хотя они
вовсе не нужны грамотному юристу.

Иногда в тексте диспозиции допускаются неоправданные неточности, которые
вскоре выявляются на практике. Это не всегда проходит безболезненно.
Достаточно напомнить о многочисленных трудностях, возникших и до сих пор
встречающихся в следственной и судебной практике по делам о хулиганстве.
Неясное упоминание о «применении или попытке применения» оружия вызвало
самые различные толкования. Сейчас лишь постепенно вырабатывается более
или менее единая точка зрения по этому вопросу. Как отмечается в
литературе, часто в законодательстве употребляются омонимы и синонимы, в
которых нет большой нужды. Только для обозначения физического ущерба от
преступлений УК РСФСР прибегает к 13 различным лексическим выражениям.
Не соб-

1 См. А. Д. Урсул, Природа информации, М., 1968, стр. 25. 86

>>>87>>>

людается единство терминологии в нормах Общей и Особенной части и т.
д.1.

Неполное совладение признаков состава преступления со словесной
формулировкой диспозиции не является какой-то чертой, специфически
присущей нормам уголовного права. Эта проблема относится к семиотике,
различающей языковые единицы (слова) и их смысловое значение2. Слова
отражают понятия, а через них —реальные свойства вещей и явлений (в том
числе и преступлений). Однако следует иметь в виду, что в юридической
науке и в законодательной деятельности как нигде должна достигаться
наибольшая точность определений и описаний, наибольшее взаимное
соответствие буквы и смысла закона. Ведь от этого подчас может зависеть
судьба человека — наивысшей ценности социалистического общества.

Я. М. Брайнин в содержательной монографии «Уголовный закон и его
применение» уделил большое внимание вопросу о конструировании диспозиции
закона. Он подчеркивает, в частности, недопустимость употребления в
диспозициях разных статей УК одних и тех же слов в различном смысле. А
между тем такое словоупотребление встречается не так уж редко. Например,
по-разному толкуется признак вооруженности в статьях о бандитизме, о
разбое и об особо злостном хулиганстве. Различный смысл вкладывается в
ряде статей УК в термин «насилие» и многие другие понятия. Это
затрудняет понимание закона и применение его на практике. Чтобы избежать
подобных недостатков, необходимо тщательнее разрабатывать
уголовно-правовую терминологию и строго придерживаться ее при издании
новых законов.

§ 3. Конструкции составов преступлений

1. Поскольку состав преступления имеет определенную структуру, ему
должна быть присуща та или иная

1 Ом. Н. Ф. Кузнецова, Язык уголовно-правовых норм и
юридические гарантии применения уголовного закона, сб. «Юридические
гарантии применения советских правовых норм и укрепление
социалистической законности», стр. 66.

2 См., например, А. А. Ветров, Семиотика я ее основные
проблемы, М., 1968, стр. 28 и слей.

87

>>>88>>>

конструкция, под которой следует понимать характер, тип связей между
образующими его признаками, а также разновидность их «набора» или
сочетания. Так как признаки составов различны и находятся между собой в
разных комбинациях, это приводит к многообразию конструкций составов
преступлений.

Во многих случаях несколько признаков составов группируются одинаковым
образом; иными словами, есть типичные варианты построения отдельных
частей состава преступления. Например, одинаковые конструкции имеют
составы кражи и грабежа или соответственно составы умышленного убийства
и умышленного менее тяжкого телесного повреждения.

С другой стороны, многие составы различаются между собой по
конструкциям. Так, состав умышленного тяжкого телесного повреждения,
повлекшего смерть, отличается от состава умышленного убийства не только
признаками объекта, объективной и субъективной стороны, но и
особенностями своего строения: в нем предусмотрено наступление двух
видов вредных последствий (тяжкое телесное повреждение и смерть) и
имеется смешанная форма вины. Зато для состава умышленного убийства
характерна сложная структура отягчающих обстоятельств.

Из этого примера видно, что различия в конструкциях составов
определяются не содержанием отдельных признаков, а более крупными
образованиями — группами признаков, характеризующих определенный элемент
преступления. Образно говоря, если состав преступления есть здание,
состоящее из крупных типовых блоков, то конструкция определяется набором
этих блоков.

Я. М. Брайнин писал: «Структурную основу состава преступления образует
система его элементов: объекта, объективной стороны, субъекта и
субъективной стороны»1. Правильная по существу, эта мысль нуждается в
терминологическом уточнении. Во избежание путаницы следовало бы термином
«элемент» обозначать только четыре составные части преступления (объект
преступления, субъект и т. д.), а применительно к содержанию

1 Я. М. Б’райиия, Уголовная ответственность и ее основание в советском
уголовном праве, ст.р. 162.

>>>89>>>

состава использовать слова «признак»1 или «группа признаков». С этой
точки зрения состав содержит четыре группы признаков, характеризующих
четыре соответствующих элемента, преступления; это и является его
структурной основой.

Однако ограничиться этим недостаточно. Конструкцию состава образуют и
более мелкие группы его признаков. Такие группы представляют собой
обобщенные характеристики отдельных признаков составов, присущих всем
или многим преступлениям. Это не сами содержательные признаки, а их
категории, или классы2.

Так, например, объективная сторона преступления включает действие или
бездействие, вредные последствия и т. л. «Действие» (или «бездействие»)
есть класс (категория), включающий разнообразные формы поведения. О
некоторых категориях признаков, характеризующих субъекта (вменяемость,
возраст), уже говорилось.

Наличие тех или иных категорий признаков, подобных перечисленным выше,
еще не служит достаточно полной характеристикой состава, поскольку
категории указывают на родовую принадлежность признаков и не обладают
необходимой конкретностью: для обрисовки какого-либо состава нужно
ука!зать не только на то, что в него, например, входит вообще
«действие», но и раскрыть содержание этого обобщенного признака, т. е.
определить, идет ли речь о тайном похищении имущества или, например, о
нарушении правил борьбы с эпидемиями. Следовательно, перечисление
категорий признаков, входящих в состав, еще не раскрывает его
содержания, но зато указывает на его конструкцию.

Прежде чем рассмотреть разновидности конструкций составов, приведем
общий перечень категорий признаков и их символических обозначений. При
этом следует учитывать, что какой-либо официальной классификации
признаков состава не существует и мнения ученых по этому вопросу не
отличаются полным единодушием.

1 См. В. И. Курляндский, Вопросы основания уголовной
ответственности, сб. «Вопросы уголовного права», М., 1966, стр. 39 и
след.

2 См. Н. И. Кондаков, Логический словарь, М., 1971, стр.214.

89

>>>90>>>

Таблица 2 Основные категории признаков состава преступления

Элементы преступлении

Категории признаков состава

Возможные значения признаков

Объект В Непосредственный объект .преступления Предмет
преступления в е bi . . . . Ьп

ei—–е„

Субъект S Вменяемость Возраст Специальный субъект [Повтормость
преступления V

т

S’ D V

t’, t”

Si——Sn

di—–dn

Объективная сторона G Действие (бездействие) Обстановка совершения
преступления йредное последствие Возможность вредных послед СТ1ВИЙ
А

Н R

L ai—–an

II!——hn Tl——–Гц

li…. 1.

Субъективная сторона С Умысел Неосторожность Смешанная вина Мотив иг
цель (Сильное душевное волнение и

N С i

i u’, u” n’, n” с i—–in

i

В приведенной таблице мы видим три степени абстракции признаков состава.
Самая высокая степень абстракции—это характеристика элементов
преступления (В, S, G, С). Далее идут категории признаков
—”Непосредственный объект, предмет преступления, вменяемость, возраст и
т. д., еще не «привязанные» к определенному виду преступления. Наконец,
третья ступень —различные значения признаков (они обозначены малыми
буквами латинского алфавита).

Из последнего столбца таблицы видно, что различные признаки составов
преступлений могут принимать одно, два или несколько значений. Одно
значение имеет V—’вменяемость. Наш закон не признает разных уровней
вменяемости; отсутствие вменяемости исключает наличие состава
преступления. Следовательно, этот признак один и тот же во всех
составах1. То же касается j — сильного душевного волнения.

Два значения принимает признак Т—возраст. Если по закону достаточен
14-летний возраст, мы обозначим этот признак символом t’, а возраст в 16
лет и старше— t”.

1 Точнее, этот признак может принять два значения: вменяемость либо
есть, либо ее нет. Но только при первом значении вменяемость является
признаком состава преступления.

90 …..

>>>91>>>

По два значения принимают также признаки U (умысел) и N
(неосторожность). Имеются в виду прямой и косвенный умысел,
самонадеянность и небрежность.

Многие признаки составов могут принимать большее количество значений, в
зависимости от вида преступлений.

Каждый элемент преступления характеризуется группой признаков. Например,
совокупность признаков, характеризующих субъекта преступления, состоит
из признаков вменяемости и возраста, а также признаков специального
субъекта (не во всех случаях) и признака прежней судимости (повторности)
или ее отсутствия:

S = V-T-(S’VS’)-(DVD) ‘ (5)

Знак V обозначает дизъюнкцию (разъединение), которой соответствует слово
«или».

Для состава преступления определенного вида, например для хищения
государственного имущества, совершенного должностным лицом, ранее
судимым за то же преступление (ч. 2 ст. 92 УК), набор признаков субъекта
будет более конкретным (специальных субъектов этого преступления мы
обозначим S’92 и SVo. специальную пов-торность (судимость за
преступление — dS9):

S92=V-r- (S’,7oVS’92)-rf89 (6)

Это означает, что субъектом данного преступления является вменяемое
лицо, достигшее 16-летнего возраста, которое либо является должностным
лицом, либо лицом, которому вверено имущество, и притом ранее
совершившее преступления, перечисленные в примечании к ст. 89 УК.

2. Обратим теперь внимание на то, что все имеющиеся в законодательстве
составы преступлений образуются из комбинации приведенных в таблице 2
категорий признаков.

Конечно, количество возможных комбинаций признаков для разных элементов
преступления различно. Например, для признаков объекта и предмета
преступления возможны две комбинации:

В = ЬУ (Ь-е) ? (7)

Эта формула означает, что объект как признак состава может быть выражен
самостоятельно или в сочетании с предметом преступления.

При характеристике субъекта возможны следующие четыре комбинации:

S={V-T)V(V-T-S’) V(V-T-D)V(V-T-S-D) (8)

Это означает, что субъектом преступления является вменяемое лицо,
достигшее возраста уголовной ответственности, в сочетает с признаками
специального субъекта и (или) повторности или без такого сочетания.
Небольшое преобразование этой формулы дает возможность выделить из нее
обязательные и факультативные признаки, т. е. вернуться к формуле (5):

S=V-T-(S’VS’)-(DS/D)

91

>>>92>>>

Объективная сторона более многообразна. В ней возможны 8 комбинаций
следующих категорий признаков: действие (бездействие), обстановка
совершения -преступления (в том числе время и место преступления),
последствия и (или) возможность их наступления. Преобразованная формула
конструкции объективной стороны будет такой:

G = A-(HVH)-(R\R)-(LvT) (9)

Обязательными являются лишь признаки действия (бездействия), прочие
факультативны.

Субъективная сторона включает девять комбинаций, образующихся из
сочетания умысла с мотивам и целью, а также С неосторожной виной: C =
UVNVC’V(U-i)V(C’-i)V(U-j)V(C’-j)V(U-i-j)V(C’-i-i) (10)

Однако последние три сочетания в действующем законодательстве не
встречаются. Преобразованная формула такова:

C=U-(iVl)-(jV]jV NV С (И)

Итак, в результате мы имеем две комбинации категорий признаков,
характеризующих объект, четыре—субъекта, восемь—^объективную и
девять—субъективную сторону преступления. Их произведение дает общее
число возможных комбинаций признаков состава, названных в нашей
таблице1. Оно равно 576. Следовательно, при том «наборе» признаков,
которым характеризуется состав преступления, согласно указанным
обозначениям теоретически возможны-576 различных конструкций состава. Но
практически это число во много раз меньше, так как многих комбинаций в
законе не встречается. Известно, что число составов в действующем
законодательстве РСФСР не превышает 300, а ведь многие из них имеют
одинаковую конструкцию.

Заметим, кстати, что число 576, отражающее возможные комбинации
признаков состава, в свою очередь значительно меньше максимального
количества комбинаций признаков, если бы эти комбинации были произвольны
(например, в случае предположения, что состав преступления не
обязательно содержит четыре группы признаков, т. е. признаки субъекта,
субъективной стороны и т. д.). В таблице 2 мы перечислили 15 категорий
признаков. По формуле С’=2П—1, где «п»— число элементов, нетрудно
подсчитать, что из 15 признаков можно построить свыше 30 тыс. вариантов.
Уголовное законодательство не использует и одного процента из этого
разнообразия.

Одно из ограничений, налагаемых законом на теоретически мыслимое
количество комбинаций признаков, .состоит в том, что некоторые категории
признаков являются обязательными атрибутами любого состава. Из
приведенных выше формул видно, что к ним относятся: непосредственный
объект (в), вменяемость (V), возраст (Т), деяние (действие или
бездействие — А) и вина (WN). Таким образом, «минимальный» по
своей конструкции состав выглядит

1 Естественно, что признаки, указанные в таблице, могут быть
разукрупнены (например, отдельно обозначены цель и мотив) и тогда число
комбинаций будет больше.

92

>>>93>>>

следующим образом (включая указание на отсутствие обстоятельств,
исключающих уголовную ответственность)1:

Mi = B-V-T-A-(UVN)-P (12)

«Максимальная» конструкция состава может включать все 15 категорий
признаков, перечисленных в таблице.

Наука уголовного права еще не разработала полную классификацию
разновидностей составов по их конструкциям. Большое внимание этому
вопросу уделил А. Н. Трайнин, который рассматривал составы общие и
специальные, конкретизированные и обобщенные, простые и сложные ‘(в том
числе альтернативные составы, составы с двумя действиями, с двумя
формами вины, с двумя объектами и др.2). Это деление повторено в «Курсе
советского уголовного права» (т. II, М., 1970). В ленинградском Курсе
выделен параграф «Виды составов преступлений», в котором наряду с
классификацией А. Н. Трайнина указывается на составы материальные,
формальные и усеченные3.

Ограничение возможного числа конструкций определенными пределами имеет
важное значение при уяснении содержания уголовного закона. Если
конструкции состава обладают определенностью и число их ограничено, мы
легко можем представить себе, какие же категории признаков состава прямо
не описаны в той или иной диспозиции статьи Особенной части и требуют
«восполнения» путем толкования закона.

3. В связи с анализом конструкции состава необходимо еще раз вернуться к
вопросу о соотношении состава преступления и статьи Особенной части УК.
В данном случае нас будет интересовать, где проходит граница между
несколькими смежными составами: там же, где граница смежных статей УК,
или они не совпадают? Иначе говоря; соответствует ли каждый состав
преступления одной стдхье. Уголовного кодекса или их соотношение
является иным: например, один состав соответствует одной части статьи
УК, а может быть, напротив, — нескольким статьям?

1 Этой конструкции соответствует, например, состав оскорбления.

2 А. Н. Трайнин, Общее учение о составе преступления, стр.
97—117 и след.

3 «Курс советского уголовного права. Часть Общая», т.
I, Л., 1968, стр. 270.

93

>>>94>>>

В теории обычно принято считать, что это соотношение может быть
различным1. Вероятно, это правильно, но при этом возникает вопрос: что
же и в каких случаях считать критерием для практического определения
границ состава. Особенно неясно это в связи с тем, что существуют
составы с так называемыми альтернативными признаками2.

Известно, что в ряде уголовно-правовых норм предусматриваются «варианты»
преступного поведения, описанные в одном тексте. Например, в ст. ст.
89—93 и 95— 99 УК говорится о посягательствах на «государственное и
общественное» имущество. Очевидно, некоторые случаи совершения этих
преступлений (грабежей, краж, разбоев и др.) связаны с посягательством
на государственное имущество, а другие — на общественное.

В ст. 88 УК предусмотрена ответственность за спекуляцию «валютными
ценностями или ценными бумагами», в ч. 2 ст. 89 приводятся три
отягчающих обстоятельства кражи, а в ст. 108 УК — ряд признаков тяжкого
телесного повреждения. Можно привести большой перечень подобных
примеров. Для всех них характерно, что признак, употребляемый со словом
«или» (либо с равноценными обозначениями, выражающими дизъюнкцию V),
может быть заменен другим признаком, также указанным в этой же статье
закона. Так, виновный в нарушении правил о валютных операциях мог,
конечно, спекулировать одновременно как валютными ценностями, так и
ценными бумагами, но все же чаще встречается либо один, либо другой из
этих вариантов, и для ответственности они равноценны. При этом в деянии
обязательно должен быть хотя бы один из перечисленных альтернативных
признаков, чтобы это деяние можно было бы считать содержащим состав
данного преступления.

Применительно к некоторым из приведенных примеров как будто бы
бесспорно, что речь идет об одном сос-

1 См., например, Я. М. Б р а й н я н, Уголовный закон и его применение,
М., 1967, стр. 56.

2 В них «для обоснования уголовной ответственности нужно наличие не
всех иазванных в законе элементов состава, а одних или других» (А. Н.
Т р а й н и н, Общее учение о составе преступления, ?стр. 109). Следует
добавить, что в уголовном праве альтернативными считаются не
только два (как в логике), но и более признаков, взаимно заменяющих
друг друга.

94

>>>95>>>

таве, а не о нескольких. Например, общепризнано, что потеря зрения,
слуха и другие разновидности тяжкого телесного повреждения образуют один
состав.

Относительно других статей УК вопрос представляется не таким простым.
Например: один или несколько составов в ст. 163 УК? Иными словами,
содержит ли формулировка закона: «Производство рыбного, звериного и
других водных добывающих промыслов» альтернативные признаки или нет? А
ст. 165 («производство лесосплава или взрывных работ»)? Если не считать
эти признаки альтернативными, то мы могли бы сказать, например, что в
каждой статье о преступлениях против социалистической собственности
заключены не один, а несколько составов. Так, в ст. 89 УК имеются: 1)
«простая» кража государственного имущества; 2) та же —общественного
имущества; 3) повторная кража государственного имущества; 4) та же
—общественного имущества; 5) кража государственного имущества по
предварительному сговору группой лиц и так далее — всего 12 составов.

Такой вывод получается при «разукрупнении» составов путем избавления от
альтернативных признаков. Если же пойти по другому пути и, не боя’сь
большого числа альтернативных признаков, называть составом более широкую
совокупность, то придется признать, что суще-?ствует, например, всего
лишь один состав умышленного убийства, а ст. ст. 102—104 предусматривают
его альтернативные разновидности.

Все эти трудности связаны главным образом с тем, что криминологические
(а отсюда и уголовно-правовые) различия между близкими вариантами
преступного поведения имеют различную степень глубины и определенности.
Можно построить шкалу, на одном конце которой будут слабые различия
между разновидностями преступного поведения, которые допустимо свести к
наличию альтернативных признаков; на другом же конце этой шкалы различия
будут существенными (например,,по нескольким элементам преступления).

В таблице 3 сделана попытка показать эти нарастающие (слева направо)
различия, а также привести наши соображения о том, где должна проходить
граница между одним и несколькими составами преступления.

Как видно из этой таблицы, две разновидности преступного поведения,
предусмотренные в законе, можно

95

>>>96>>>

$

Таблица 3

Структура нормы и состав преступления

-^Структура

Степень ^””-^^^

различия ^”””^ Диспозиция Санкция Границы состава Пример

1 2 3 4

одному ‘1. iO6a различающихся признака содержатся в одной части (пункте)
статьи Одинаковая ‘Один состав с альтернативными признаками Часть 1 ст.
149 — уничтожение или повреждение имущества

Различие по

признаку 2. Каждый признак в отдельном пункте статьи

Статья 102—убийство: а) из корыстных или б) из хулиганских побуждений

3. -Каждый признак в отдельной части статьи Разная Один состав с
‘разновидностями Статья 89 ч. 1 — кража «простая» или ч. 2-—«ража
повторная

различие по нескольким

признакам 4. Каждый признак в отдельной статье

S. Все ‘различающиеся признаки в одной части статьи

Статья 102 — убийство из корысти или ст. 103 — убийство из ревности

Одинаковая Разные составы Часть 1 ст. 88 — нарушение правил о валютных
операциях или спекуляция валютными ценностями

6. .Различающиеся признаки в разных частях одной статьи Разная

Статья 153 — частнопредпринимательская деятельность или коммерческое
посредничество

>>>97>>>

считать входящими в один и тот же состав, если они идентичны по
большинству признаков (и, видимо, во всех случаях — по непосредственному
объекту, субъекту я форме виновности), и притом предусмотрены в одной
статье Особенной части УК. Различия мел-еду ними в рамках одного состава
могут касаться лишь признаков предмета преступления и объективной
стороны.

Напротив, следует говорить о наличии нескольких составов в трех
следующих случаях:

а) две разновидности преступного поведения предусмотрены разными
статьями УК. С этой точки зрения ст. ст. 102 и 103 УК
предусматривают два различных состава умышленного убийства;

б) разновидности преступных деяний предусмотрены в одной статье УК, но
различаются между собой по непосредственному объекту, субъекту или форме
виновности (а тем более по нескольким из этих признаков одновременно). С
этой позиции имеется два состава в ст. 153
(частнопредпринимательская деятельность и коммерческое посредничество),

в) две разновидности преступления предусмотрены в одной статье,
различаются только по признакам объек-” тивной стороны или (и) предмета
преступления, однако различия эти существенны1 (например, различны
способы действия, квалифицирующие признаки, последствия и т. д.). Так, в
ст. 88 УК имеются два состава: нарушение правил о валютных операциях и
спекуляция валютными ценностями. Возможно, что такой же вывод будет
правилен и для ст. 165 (производство лесосплава или взрывных работ).

Отсутствие категоричности в наших выводах объясняется неразработанностью
этого вопроса: еще не созданы критерии для более четкой формализации
указанных различий. Вместе с тем представляется, что эти различия имеют
серьезную криминологическую и социально-правовую основу. Так, если
преступные посягательства направлены против различных общественных
отношений

1 Я. М. Брайшш считает основанием для разделения двух составов то, что
«их объективные признаки существенно различны». (Я. М. Б р а н н и н,
Уголовный закон и его применение, стр. 57). Еще один аргумент: некоторые
такие разновидности преступных деяний предусмотрены в разных статьях УК
других союзных республик.

7 Заказ 3846
97

>>>98>>>

(неодинаковые непосредственные объекты) или степень общественной
опасности лица существенно различна (статья предусматривает ,не единые
субъект или форму виновности), есть основания усматривать два разных
состава. Напротив, различные способы действий или предметы
посягательства при одинаковых прочих признаках могут трактоваться как
альтернативные варианты поведения в рамках одной криминологической и
уголовно-правовой формы.

§ 4. Уяснение содержания состава

1. Конструкция состава преступления есть лишь его форма, а для
применения закона необходимо глубоко знать содержание состава и каждого
из его признаков.

Под содержанием состава мы понимаем совокупность образующих его
признаков. Для уяснения содержания состава необходимо прежде всего
определить его конструкцию, т. е. выяснить, какие вообще категории
(классы) признаков в него включены (например, есть ли указание на
последствия, на специальный субъект и т. д.). Затем следует установить
конкретные характеристики каждого признака, отличающие данный состав от
другого состава аналогичной конструкции. Существует и третья проблема:
уяснение содержания отдельного признака, но ее мы рассмотрим в следующей
главе.

Процесс уяснения содержания состава может быть рассмотрен с логической,
психологической и правовой точки зрения.

Что касается логических приемов уяснения содержания состава, то они
частично были освещены в предыдущих параграфах. Если диспозиция статьи
Особенной части не описывает тех признаков состава, которые вытекают из
его конструкции, мы должны обратиться к Общей части. Так как конструкция
любого состава включает указание на возраст, вменяемость, отсутствие
обстоятельств, исключающих ответственность, то эти признаки должны быть
непременно установлены; описание их имеется в Общей части УК.

Но при этом возникает трудность, состоящая в том, что некоторые
категории признаков, входящие в конструкцию состава, в Общей части хотя
и упомянуты, но не раскрыты: например, из нее мы не сможем узнать, како-

98

>>>99>>>

ва форма виновности при нарушении законов об отделении церкви от
государства.

Узнать о том, что тот или иной признак должен быть в данном составе, мы
можем из его конструкции. Однако конкретно охарактеризовать его на
основе одной лишь конструкции невозможно. Так, если в диспозиции описаны
признаки последствия, а признаки действия (бездействия) и субъективной
стороны не упомянуты, мы можем ?судить о конструкции данного состава. В
частности, мы знаем, что этот состав включает действие (или
бездействие), что форма виновности должка быть сложной (по отношению к
действию (бездействию) и к последствиям) и что требуется установление
причинной связи (мы ее при перечислении признаков состава условно
считали необходимым атрибутом последствия). Однако при этом конкретного
описания каждого признака состава мы еще не имеем.

Для того чтобы получить это конкретное описание, т. е. полностью уяснить
содержание состава, необходимо обратиться к системе норм уголовного
законодательства либо к официальному (легальному или судебному)
толкованию закона. Если же и эти источники не раскроют в достаточной
мере содержания состава, то придется основывать решение на неофициальном
уяснении его содержания. При этом необходимо использовать выводы
юридической науки.

Приведем несколько иллюстраций сказанному.

Сопоставительный анализ системы норм закона предполагает сравнение
анализируемой нормы с другими нормами и выявление тех признаков, которые
свойственны данному составу. Именно из сравнения нескольких составов мы
делаем выводы о присущих им признаках.

Характерным примером может служить установление субъективной стороны
кражи, в частности решение вопроса о том, присуща ли ей определенная
цель. Попытка анализировать состав кражи в отрыве от других составов
вряд ли приведет нас к правильному выводу. Если же сопоставить этот
состав с некоторыми смежными составами, то получится убедительный
результат. Сравним, например, кражу и угон автомашины. Объективная
сторона, субъект и предмет этих преступлений могут быть совершенно
идентичными. Об объекте мы заранее сказать ничего не можем, так как он
определяется в дан-

7*
, д?

>>>100>>>

ном случае целями преступника. Субъективная сторона и при краже, и при
угоне автомашины характеризуется умыслом. Разница может быть лишь в цели
виновного: обратить автомототранспортные средства в свою собственность
или использовать их временно, как говорится в законе, — «без цели, их
хищения».

Если бы кража не характеризовалась специальной (корыстной) целью, то,
как видно, она .ничем не отличалась бы от угона. В постановлении Пленума
Верховного Суда РСФСР от 22 октября 1969 г. «О судебной практике по
делам о преступлениях, связанных с нарушениями правил безопасности
движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их угоном
(ст.ст. 211— 2121 УК РСФСР)» подчеркнуто, что при рассмотрении дел об
угоне машин «суды должны в каждом случае тщательно выяснить, какую цель
преследовал виновный, совершая угон»1. Таким образом, в данном случае
признак состава кражи (цель) уясняется при помощи систематического
толкования закона.

Путем толкования статей УК в системе Особенной части уясняются такие
признаки, как форма вины в отношении смерти потерпевшего (в ч. 2 ст.
108), отсутствие намерения вернуть имущество законному владельцу (в
статьях о хищении) и т. д. Сравнение двух или более составов между собой
выявляет различие между ними, а это различие и выражается в том или ином
конкретном признаке.

Может ли производиться сопоставительный анализ правовых норм вне рамок
уголовного законодательства? Представляется, что может, но лишь в том
случае, если речь идет не о разграничении преступлений внутри Особенной
части УК, а об уяснении признаков состава преступления, отличающих его
от других правонарушений (гражданско-правовых, административных и
др.).

В качестве примера использования положений науки для уяснения состава
сошлемся на установление признаков преступного бездействия. Из теории
уголовного права известно, что для всякого случая преступного
бездействия характерным признаком состава является возможность совершить
требуемое от данного лица дей-

1 «Бюллетень Верховного Суда РСФСР» 1970 г. № 1, стр. 7. 100

>>>101>>>

ствие. Нередко закон прямо указывает на это, употребляя такие выражения,
как «имел возможность оказать помощь» (ст. ПО Казахской ССР), «помощь
могла быть оказана» (ст. 129 УК РСФСР), «меры могли быть приняты» (ст.
203 УК Узбекской ССР), или ссылаясь на необходимость установления
отсутствия «уважительных причин» (ст.ст. 9, 10, 11 Закона об уголовной
ответственности за воинские преступления). Но в большинстве статей УК,
предусматривающих ответственность за преступное бездействие, подобных
указаний нет. Тем не менее и в этих случаях возможность совершить
общественно полезное действие подразумевается как необходимое условие
наступления уголовной ответственности за преступное бездействие, а
следовательно, является признаком состава преступления. Это отчасти
вытекает из толкования ст. ст. 7, 8 и 9 УК, устанавливающих
ответственность только за такие общественно опасные действия и
бездействие, которые совершены по воле виновного. Более строго это
требование сформулировано в теории уголовного права1.

По делу К. было установлено, что он, управляя автомашиной, не предпринял
всех мер предосторожности, в результате чего сбил выбежавшую на дорогу
шестилетнюю девочку, которая от полученных повреждений скончалась.
Районный народный суд не исследовал, мог ли К-, сократив скорость до 20
км в час, предотвратить наезд на девочку, которая неожиданно выбежала
наперерез автомашине. Указав на то, что обвинительный приговор вынесен
без установления этого важного обстоятельства, Президиум Верховного Суда
РСФСР отменил приговор и дело направил на дополнительное расследование2.
Здесь суд явно учитывал, что возможность предотвращения несчастного
случая есть признак бездействия, хотя это и не сформулировано в законе.

2. Вопрос о том, можно ли уяснить содержание состава, опираясь не только
на лрямо выраженные в законе признаки (в Особенной части, в Общей части
или хотя бы в системе норм УК), но и на «подразумеваемые»

1 См., например, А. А. П и о н т к о в с к и й, Учение о преступлении,
стр. 250 и след.

2 См. «Бюллетень Верховного Суда РСФСР» 1962 г. № 3,
стр. 10—11.

101

>>>102>>>

или «латентные» (неявные) признаки, которые устанавливаются при
толковании закона или научными исследованиями1,— это вопрос не простой,
тем более что он имеет социально-политическое значение.

С точки зрения задач укрепления социалистической законности
целесообразно, чтобы все без исключения признаки состава были указаны в
уголовном ‘законе2. Если исходить из этой позиции, то вне правовых
предписаний признаки состава установлены быть не могуг. Непременным
условием признания тех или иных обстоятельств признаками состава
преступления должна служить ссылка на закон, из которого они вытекают.

Однако для проведения такой категорической позиции в следственной и
судебной практике необходимо, чтобы зако’н был достаточно совершенен.
Поскольку, как отмечалось выше, это имеет место далеко не во всех
случаях, уяснение «латентных» и ^подразумеваемых» признаков состава пока
является неизбежным. В свою очередь это приводит к необходимости
обратиться для уяснения признаков состава к области политики, идеологии,
социальной психологии я общественной практики.

Иногда утверждают, что содержание признаков состава должно
вытекать «из смысла» еакона.

О необходимости выяснить социально-политический смысл уголовно-правовой
нормы, ее целенаправленность упоминается в ряде работ советских
криминалистов. Полагая, что квалификация не может сводиться к
установлению «формального совпадения или несовпадения признаков деяния и
той «ли иной правовой нормы», Г. А. Левицкий, например, писал, что она
предполагает «раскрытие действительной общественно-политической сущности
совершенного деяния и подлинного политического смысла применяемого
закона»3. В работе, специально посвященной толкованию закона, А. С.
Шляпочников отмечал: «Задача толкования советского уголовного закона
заключается в том, чтобы установить его смысл и этим

1 И. Андреев называет их «предполагаемыми» признаками (I.
Andrejew, op. cit., p. 9).

2 См. Н. Ф. Кузнецова, указ. статья, стр. 46.

3 «Правоведение» 1962 г. № 1, стр. 142—143,

102’

>>>103>>>

выявить воплощенную в нем волю советского законода-

теля»1.

Эти положения, взятые в контексте указанных работ, являются правильными.
Поскольку уголовно-правовая норма охраняет определенные общественные
отношения и выражает волю всего советского народа, политику
Коммунистической партии, для правильного применения этой нормы
необходимо глубоко уяснить ее социально- ? политическую направленность.

Выше отмечалось, что нормы советского права создаются непроизвольно. Они
отражают объективные закономерности общественного развития. Выяснить
смысл правовой нормы — это значит раскрыть, какие именно общественные
явления, объективные исторические закономерности лежали в основе
создания данной нормы, какую цель хотел достичь законодатель ее
установлением. Только тогда мы можем правильно представить, система
каких именно юридических признаков отвечает этой цели, как надо понимать
те или иные выражения из текста закона2.

Выяснение смысла закона не может и не должно приводить к расхождению его
с текстом статей уголовного закона. Если мы стремимся к строгому
соблюдению законности, термин «раскрытие смысла закона» следует понимать
лишь как наиболее глубокое и правильное уяснение его буквы. Нельзя
забывать, что в конечном счете «применению подлежит закон, а не мотивы
закона, не намерения законодателя»3. Раскрытие смысла закона— одна из
сторон его уяснения, которое осуществляет каждый орган, применяющий
закон. Раскрытие смысля не должно означать фактическое изменение
содержания закона, так как только законодатель вправе корректировать
закон, приводя устаревший или неточный текст

‘А. С. Шляпочников, Толкование уголовного закона, стр. 8. См. также М.
Д. Шаргородский, Уголовный закон, М., 1948, стр. 132; «Теория
государства и права», М., 1955, стр. 387.

2 В статье Кобзаренко и Иванова «Еще раз о разграничении
ответственности по статьям 140 и 215 УК РСФСР» («Советская юстиция»
1971 г. № 16, стр. ilS) хорошо показано, как уяснение целя

создания этих норм дает возможность провести разграничение между ними.

3 В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 19, стр. 273.

103

>>>104>>>

в соответствие со смыслом правового акта, с целью, преследовавшейся при
издании нормы.

Представляется, что в интересах строжайшего соблюдения законности не
следует хотя бы в малейшей степени поступаться этим правилом. В этой
связи допустимо высказать критические замечания по поводу таких
толкований или разъяснений, которые иногда ведут к изменению
содержания нормы, предусмотренной законом.

Думается, что для подобной критики дает основание п. 2 постановления
Пленума Верховного Суда СССР от 12 сентября 1969 г. «О судебной практике
по делам о вовлечении несовершеннолетних в преступную и иную
антиобщественную деятельность».

Пленум указал, что по ст. 210 УК «могут быть квалифицированы лишь
действия лица, достигшего восемнадцатилетнего возраста»1. Это положение
вытекает из ряда обобщений судебной практики2 и соответствует, как
представляется, смыслу и основным целям закона, который направлен на
борьбу с взрослыми преступниками, вовлекающими в преступления
подростков. И тем не менее оно выходит за рамки допустимого разъяснения
текста уголовно-правовой нормы. В нем фактически устанавливается новая
норма, ограничивающая действие ст. 10 Основ уголовного законодательства,
согласно которой уголовная огветственность наступает с 14 или 16 лет.
Поэтому есть основания утверждать, что Пленум Верховного Суда СССР,
формулируя приведенный пункт постановления, не просто разъяснил
содержание нормы ст. 210 УК, но и отошел от буквального текста ст. 10
Основ уголовного законодательства, на что не был правомочен. Такое
изменение мог сделать лишь законодатель, а не судебный орган.

«Смысл нормы» не существует помимо закона: он всегда воплощен в
совокупности признаков уголовно-правовой нормы (системы норм). Выяснение
смысла закона должно приводить к более правильному и полному пониманию
всех признаков данного состава преступле-

1 «Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР, 1924—1970
гг.», стр. 501.

2 См. «Некоторые результаты изучения дел о совместном совершении
преступлений несовершеннолетними и взрослыми» («Бюллетень
Верховного Суда СССР» 1969 г. № 4, стр. 43—47).

10t

>>>105>>>

ния. Смысл нормы безусловно влияет на квалификацию, но влияет не
непосредственно, а через конкретные признаки состава. Поэтому выяснение
смысла закона служит лишь первоначальным этапом поиска и уяснения
конкретных юридических признаков, в которых этот смысл Н находит свое
прямое выражение. Может быть, слишком категорично, но по существу
правильно писал Б. С. Никифоров: «Дух закона выражается в его букве и ни
в чем другом выражаться не может»1.

В буржуазной уголовно-правовой науке соотношение смысла и буквы закона в
большинстве случаев рассматривается с идеалистических позиций. Наряду с
прагматическим пониманием признаков нормы, при котором они
отождествляются с буквальным текстом закона, существует иное
истолкование этого соотношения, которое особенно характерно для
английского права. Смысл нормы понимается как нечто неуловимое и
неопределеннее, существующее вне ее текста. Юрист, применяющий закон,
должен приблизиться к пониманию этого смысла, опираясь на обычай и
судебный прецедент2. Если первая интерпретация лежит в основе
юридического формализма в худшем смысле этого слова, то второй подход
создает почву для судебного произвола. Как разрыв, так и отождествление
текста и смысла закона создают опасность нарушения законных интересов
участников процессуальной деятельности.

Понимание содержания состава с позиций диалектического материализма не
является застывшим, неизменным. Оно, как и всякое познание, углубляется,
становит-гя более полным. Это, однако, означает не проникновение в
какую-то субстанцию, не имеющую отношения к зако1 ну, а более глубокое
уяснение существенных свойстэ преступных деяний, существующих в реальной
действительности и отраженных в правовых нормах.

Такой подход к уяснению состава тесно связан с задачей строгого
соблюдения и дальнейшего укрепления социалистической законности. В
настоящее время, когда п советском уголовном законодательстве
последователь-

1 Б. С. Никифоров, Правовая культура и закон, «Известия» 22 мая 1962 г.

2 См., например, К. Кении, Основы уголовного права, М., 1949;
Э. Дженкс, Английское право, М., 1947.

105

>>>106>>>

но проведен принцип: «Нет преступления без указания ъ законе», признаки
состава не могут быть добавлены или исключены из него по воле лица,
применяющего закон. Иное решение этого вопроса означало бы, что суд
стоит выше закона, не соответствовало бы указаниям партии,
предусматривающей проведение единой линии в борьбе с антиобщественными
явлениями при строгом соблюдении прав и законных интересов граждан.

3. Логические и правовые аспекты уяснения содержания состава отражают
общие механизмы мыслительном деятельности человека, но при этом, однако,
они не учитывают особенностей личности конкретного следователя,
прокурора и судьи, не раскрывают содержания психических процессов,
протекающих в его ‘сознании, не дают “представления о реальной
мыслительной деятельности. А между тем именно знание этих процессов дает
возможность более глубоко понять причины ошибок, допускаемых при
применении закона, и способствовать улучшению практической деятельности.

С точки зрения психологии процесс квалификации входит в содержание
мыслительной деятельности юриста, применяющего закон, и, следовательно,
подчиняется всем присущим этой деятельности закономерностям. Вместе с
тем в нем есть некотор’ые особенности, отличающие его от других форм
мыслительной деятельности юриста (например, от процесса выбора и
назначения меры наказания).

Специфика мыслительного процесса при квалификации преступления
заключается не только в особом содержании разрешаемой задачи, но и в тех
операциях, которые обычно при этом применяются. Наиболее характерной из
них является сравнение, протекающее в рамках так называемого узнавания
(опознания образов).

Предварительным этапом для узнавания является обучение. К нему относится
и уяснение содержания нормы.

Процесс обучения включает: а) ознакомление человека с объектами
(классами объектов), которые он должен научиться различать и опознавать;
б) выделение отличительных признаков этих классов; в) сравнение этих
признаков и соответственно разграничение классов объ-

103

>>>107>>>

ектов, которым они принадлежат; г) запоминание признаков соответствующих
классов1.

Усвоение признаков (обучение) происходит как в результате
целенаправленного педагогического процесса, так и стихийно. При
целенаправленном обучении (например, при получении юридического
образования) юрист овладевает сразу обобщенными и суммированными
сведениями о признаках различных составов преступлений. Так, в процессе
изучения курса уголовного права студент усваивает классификацию
преступлений (разделение их но главам и статьям Особенной части
Уголовного кодекса) и запоминает их основные признаки. Тем самым
достигается основная цель обучения — формирование представлений о том,
чем именно различные классы объектов различаются между собой.

Стихийное обучение (например, в практической деятельности юриста)
происходит более сложным путем. При наблюдении различных классов
объектов — разных видов преступлений человек сам устанавливает их
признаки, выделяет повторяющиеся и существенные, а также отделяет те
классы объектов, в которых эти признаки не встречаются. Общее
представление о содержании состава того или иного преступления и его
отличии от других составов складывается постепенно. Для этого необходимо
изучить достаточно большое число преступлений, относящихся к различным
видам. «Следует учитывать не только разнообразие характеристик объектов
разных классов по данному признаку, но и степень однообразия
характеристик объектов одного и того же класса»2. Лишь в результате
такой достаточно сложной мыслительной работы формируются общие
представления о содержании состава того или иного преступления.

, В настоящее время, когда почти все юристы-практики имеют высшее
образование, стихийного обучения в чистом виде почти не встречается.
Однако процесс усвоения признаков составов преступлений далеко не
сводится и к одному целенаправленному обучению. Уже в вузе студент
усваивает признаки уголовно-правовых норм не только из специальной
литературы или лекций препода-

1 См., например, М. С. Ш е х т е р, Психологические проблемы
узнавания, М„ 1967, стр. 10, и др.

2 М. М. Б о н г а р д, Проблема узнавания, М., 1967, стр. 42.

107

>>>108>>>

ьзтеля, но и из собственного опыта во время посещения судебных
заседаний, чтения уголовных дел, прохождения производственной практики и
др. Стихийное обучение вступает в свои права во время практической
работы следователя, судьи и прокурора. Однако здесь, в свою очередь,
имеются и элементы целенаправленного воздействия как в форме разъяснений
вышестоящих судебных и” прокурорских органов по конкретным делам или
категориям дел, так и виде различных мероприятий производственной учебы
(лекции, семинары, краткосрочные курсы и т. д.).

Всякое обучение предполагает следование определенным образцам поведения
или получение собственного опыта в результате «проб и ошибок».
Целенаправленное обучение контролируется педагогом. В стихийном процессе
такой контроль осуществляется самой практикой. Представление о
содержании того или иного состава преступления может закрепиться в
сознании и превратиться в эталон лишь тогда, когда оно будет проверено л
каким-либо путем подтверждено. Для практического работника юстиции
наилучшим подтверждением обычно служит решение вышестоящей инстанции*
согласившейся с его выводами по уголовному делу. Впрочем, отмена или
изменение их вышестоящим органом тоже определенный урок, подчас
свидетельствующий о неправильном усвоении содержания состава. Таким
образом, роль «учителя» для юриста-практика выполняет не столько
ученый-спе-ниалист, сколько повседневная юридическая практика.

Материал обучения во время практической работы юриста все время
пополняется и изменяется, что приводит, в свою очередь, к изменению
«эталонов» — представлений о признаках различных видов преступлений. Не
всегда эти представления становятся более точными и правильными; иногда,
к сожалению, происходит обратный процесс — утрата некоторых существенных
признаков. Отрицательную роль при этом играет, в частности, известное
«однообразие» практики, в результате чего возникают упрощенные,
шаблонные представления, неточно отражающие действительное содержание
состава того или иного преступления. Например, если в течение ряда лет
среди преступлений, квалифицируемых по ст. 92 УК, встречались только
хищения, совершенные должностными лицами, у конкретного следователя,
про-

108

>>>109>>>

курора или судьи может образоваться суженное, неполное представление о
содержании этой нормы как якобы не предусматривающей хищения,
совершенного частным лицом, которому было вверено государственное
имущество. Это свидетельствует о том, что у таких лиц «эталон» состава,
в свое время, возможно, правильно усвоенный в вузе, с течением времени
исказился, и, если подобный случай хищения вдруг встретится в жизни,
квалификация его может вызвать неожиданные затруднения.

Гарантией глубокого усвоения требований права является соединение теории
и практики на базе -марксистско-ленинской методологии. У юриста
постоянное совершенствование практической деятельности должно сочетаться
с повышением теоретических знаний, с ознакомлением со всеми достижениями
юридической науки.

Вопросы и упражнения

1. Имеется ли, по Вашему мнению, состав преступления в случае
приготовления к преступлению? При покушении? При соучастии? В
случае добровольного отказа от доведения преступления до конца?
Если да, то где содержатся признаки этих составов?-

2. Укажите составы преступлений, различающиеся между собой только по
одному признаку объективной стороны; субъективной стороны;
объекта преступления. Имеются ли в действующем законодательстве составы,
идентичные по всем признакам, кроме субъекта преступления?

3. Назовите группы составов преступлений, имеющих одинаковые
конструкции. Чем эти составы различаются между собой?

4. Дайте определения понятия диспозиции а) нормы; б) статьи
Особенной части УК. Как они соотносятся со следующими понятиями:
гипотеза; юридический факт; состав преступления; санкция?

5. Перечислите признаки составов следующих преступлений:
присвоение найденного или случайно оказавшегося у виновного
государственного или общественного имущества (ст. 97 УК РСФСР);
доведение до самоубийства (ст. 107); незаконное лишение свободы (ст.
126); нарушение тайны переписки (ст. 135); заведомо
незаконный арест (ч. 1 ст. 178). Укажите, откуда Вы почерпнули
сведения о субъекте, объекте, объективной и субъективной
сторонах этих преступлений.

6. Какова, по Вашему мнению, цель включения в уголовное
законодательство норм об уголовной ответственности за незаконное
пользование товарными знаками (ст. 155 УК); за
незаконный подъем Государственного флага СССР или союзной
республики’на торговом судне (ст . 203 УК). В связи с этим, что Вы
могли бы сказать о субъектах названных преступлений? На каких нормах
закона основывается Ваше мнение?

7. Считаете ли Вы правильным ограничительное истолкование

109

>>>110>>>

ст. 139 УК (отказ в приеме на работу или увольнение беременной женщины
или кормящей матери) в том смысле, что субъектом этого преступления
является только должностное лицо? То же относительно ст.ст. 160
(«Нарушение ветеринарных правил») и 161 («Нарушение правил,
установленных для борьбы с болезнями и вредителями растений»). Обоснуйте
свое мнение ссылками на закон.

8. Один или несколько составов преступлений описаны в следующих статьях
УК: 133 («Подлог избирательных документов или неправильный подсчет
голосов»); 146 пп. а—Д, ч. 2 Оразбой при отягчающих обстоятельствах);
152 («Выпуск недоброкачественной, нестандартной или некомплектной
продукция»); 178 («Заведомо незаконный арест или задержание»); 188
(«Побег из места заключения или из-под стражи»); 196 («Подделка,
изготовление или сбыт поддельных документов, штампов, печатей,
бланков»). Мотивируйте свои ответы.

>>>111>>>

ГЛАВА IV ПРИЗНАК СОСТАВА ПРЕСТУПЛЕНИЯ

§ 1. Понятие признака состава

1. То, что мы называем «признаком состава», есть, точнее говоря, признак
преступления, включенный в состав, или, по образному выражению А. Н.
Трайнина, «возведенный в ранг» признака состава преступления.

Словом «признак» обычно обозначают свойство, черту, особенность предмета
или явления, по которым можно его узнать, отличить от других1. Развитие
учения о признаках в теории познания, логике, а также в такой
специальной дисциплине, как криминалистика, дало возможность выделить
ряд категорий признаков и особенностей их построения. Различают,
например, признаки полезные, устойчивые, существенные, достаточные,
необходимые, специфические, отличительные, обобщенные, ?индивидуальные и
еще целый ряд разновидностей2. Все эти характеристики могут быть
приложены и к признакам состава преступления. Как уже говорилось ранее,
р составе содержатся такие признаки преступления, которые являются
существенными, отличительными, необходимыми и достаточными для
квалификации преступлений, а потому их уяснение нужно для практической
деятельности юриста.

Каждая классификация явлений преследует определенную цель.
,

1 См., например, Н. И. Кондаков, Логика, М., 1954, стр.473; В. И.
Курляндский, Вопросы основания уголовной ответственности, сб. «Вопросы
уголовного права», стр. 40 и след.

2 См. А. А. Эйсман. Заключение эксперта, стр. 36 и след., Р. С.
Белкин и А. И. Винберг, Криминалистика и доказывание, М., 1969, стр. 92
и след.

111

>>>112>>>

Для подробного анализа признаков состава целесообразно выделить те их
стороны, которые, с нашей точки зрения, имеют важное значение для
правильного понимания и применения уголовного закона.

При правильном построении законодательства признаком состава
преступления следовало бы считать таксе качество (свойство, черту,
особенность) преступления, которое удовлетворяет следующим
требованиям:

а) вместе с другими признаками определяет общественную опасность,
виновность и наказуемость деяния;

б) выражает его отличие от других преступлений и правонарушений; в)
прямо указано в законе или однозначно вытекает из него при толковании;
г) не является производным от других признаков; д) присуще всем
преступлениям данного вида. Остановимся вкратце на этих требованиях,
многие из которых фактически уже были рассмотрены в предыдущей главе.

А) Все признаки состава в совокупности характеризуют соответствующее
деяние как общественно опасное, виновное и наказуемое, причем отсутствие
хотя бы одного признака нарушает эту характеристику. Нужно лишь
отметить, что вряд ли есть основания связывать каждый признак
одновременно со всеми условиями уголовной ответственности. Например,
вменяемость лица как признак состава имеет непосредственное отношение к
вине л наказуемости, но общественная опасность деяния этим признаком
вряд ли определяется (так как и невменяемые могут совершать общественно
опасные действия). С другой стороны, наступление тяжких последствий
влияет на определение степени общественной опасности деяния, но вовсе
еще не свидетельствует о виновности лица а отношении последствий
(последствия могут быть прк-чинечы умышленно, по неосторожности или без
наличия вины). Лишь система признаков состава определяет общественную
опасность, виновность и наказуемость (уголовную противоправность) деяния
в целом.

Многие признаки, для того чтобы войти в состав преступления, должны
обладать, так сказать, определенной степенью интенсивности. Это
обстоятельство тесно связано с положением ч. 2 ст. 7 Основ уголовного
законодательства, согласно которой малозначительное деяние не является
преступлением. Рассмотрение понятия малозначительности выходит за рамки
настоящей работы,

112

>>>113>>>

однако надо сказать, что деяние может оказаться малозначительным в
результате «неполноценности» различных признаков (например, невысокая
степень тяжести последствий, неполнота возможного предвидения при
небрежности, слабая степень легкомыслия при самонадеянности и” др.).
Некоторые признаки имеют жесткие границы, у них нет таких количественных
градаций, которые могут сделать деяние малозначительным. Это, например,
относится к вменяемости, возрасту, должностному положению лица и др. Эти
признаки изменяются «скачками», по принципу: «да» — «нет» (субъект
вменяем либо невменяем; лицо является должностным или не является и т.
д.).

Б) Признаки состава выражают отличие одного преступления от других
преступлений и правонарушений. Нет двух составов, все признаки которых
совпадали бы полностью: они различаются между собой хотя бы одним
признаком. Кроме того, нет признака, который не отличал бы данный состав
от какого-либо из .иных составов преступлений или правонарушений.
#

В) Признаки состава должны быть указаны в законе или однозначно вытекать
из него, причем это должно быть ясно при толковании закона. Кроме
законодателя, никто не может «добавить» или «исключить» тот или иной
признак из состава преступления. Выше уже отмечались те трудности и
недостатки, которые проистекают из несоблюдения этого требования.

Г) Признаком состава преступления должно служить такое свойств.о,
которое не является производным от других свойств, не может быть
выведено из других признаков состава и потому «подлежит всякий раз
установлению в уголовном процессе»1. Этим достигается «экономность»
состава, его лаконичность.

Так, известно, что объект — сложный элемент всякого преступления. Тем не
менее далеко не все признаки объектов некоторых преступлений входят в
соответствующие составы. Ряд признаков объекта является производным: их
нетрудно вывести из имеющихся в составе других признаков объекта или
предмета преступления. Напри-

1 I. A n d г е j e w, op. cit., p. 68.

Заказ 3846

113

>>>114>>>

мер, в составе кражи личного имущества граждан не содержится указаний на
то, что это преступление посягает на личную собственность. Но зато
имеется указание на предмет преступления — «личное имущество граждан»
iii на вредные последствия — причинение материального ущерба
собственнику. С установлением наличия этик двух признаков состаиа-
отпадает необходимость в самостоятельном обосновании того факта, что
объектом преступления является личная собственность.

Производность некоторых признаков преступления (например, объекта)
отнюдь не свидетельствует о меньшей степени их важности. Нередко именно
самые существенные свойства преступления находятся «в глубине», а их
доказывание производится опосредствованно, через другие, более
«доступные» свойства и качества, которые закреплены в виде признаков
состава преступления.

В суде должно быть доказано наличие только признаков состава
преступления (мы имеем в виду цели квалификации). Производные его
свойства не требуют доказывания: они либо неопровержимо презюмируются
законодателем, либо вытекают из признаков состава, устанавливаемых по
делу.

Однако следует учитывать, что некоторые признаки состава могут
рассматриваться под углом зрения так называемых фактических презумпций1.
Например, не требуется доказывать по каждому уголовному делу вменяемость
субъекта; она презюмируется. Но эта презумпция является опровержимой, и
если психические способности обвиняемого вызывают сомнения, они должны
быть всесторонне проверены. Свойства преступления, рассматриваемые с
использованием фактических презумпций, являются признаками состава,
потому что они не проиэводны от других признаков; порядок же их
установления является специфическим.

Д) Признак присущ всем преступлениям данного вида. Это требование
необходимо толковать с учетом высказанных выше соображений об
альтернативных признаках и разновидностях состава. Если рассматривать
все содержащиеся в составе альтернативы как один

1 Подробнее см. «Теория доказательств в советском уголовном процессе.
Часть Общая», М., 1966.

114

>>>115>>>

сложный признак, то приведенное выше требование выполняется достаточно
точно.

2. Признак характеризует одно из свойств преступления. Но чем
характеризуется он сам? Как раскрыть его содержание?

Для ответа на этот вопрос следует обратить внимание на то, что
содержащиеся в составе признаки не одинаковы по степени абстракции и
многие из них находятся з определенной связи между собой (хотя их нельзя
признать зависимыми друг от друга). В группе признаков, относящихся к
объективной стороне состава кражи, есть, например, такие, как
«похищение» и «тайное». Второй признак уточняет, детализирует первый;
они не равноценны по уровню обобщения, хотя и тот и другой входят в один
состав.

Рис. 3. Ранги признаков объективной стороны состава кражи с применением
технических средств.

В общей форме следует сказать, что в большинстве случаев признаки
состава относятся к различным ступеням абстракции и нередко могут быть
представлены в виде иерархической -системы — «дерева» признаков,
взаимосвязанных между собой и расположенных по «рангам»— от высшего к
низшему. Так, если в группе признаков объективной стороны состава
квалифицированной кражи (ч. 2 ст. 89 УК) наиболее высокой ступенью
абстракции можно считать понятие «противоправное действие» (категория
признаков), то далее идут такие признаки: «похищение имущества» (I
ранг), «тайное» (II ранг),

8*

115

>>>116>>>

«с применением технических средств» (III ранг). Это «дерево»
изображено на рис. 3 (см. стр. 115).

Из схемы видно, что признак каждого последующего ранга раскрывает,
поясняет предыдущий. Боковые стрелки указывают, что ?могут существовать
и другие признаки нижестоящего ранга. Например, понятие «похищение
имущества» может быть разложено на две разновидности: «тайное» и
«открытое» и т. д.

Наивысшая ступень рассматриваемой абстракции есть категория (класс)
признаков, определяющая конструкцию состава. Конкретизация этого класса
начинается с признаков первого ранга и продолжается до нижних пределов,
обусловленных содержанием состава.

При этом возникает вопрос: следует ли считать признаком состава только
свойство одного какого-либо ранга или все ранги представляют собой
качества, заслуживающие наименования признака состава? Ответ на этот
вопрос [вытекает из сформулированных выше требований к признаку состава.
В частности, если отмеченные свойства не прсшзводны и отграничивают это
преступление от других деликтов, то мы имеем дело с признаками состава.

В данном случае свойства I, II и III рангов несомненно являются
признаками кражи. Убедимся в этом, исходя из приведенных критериев:

а) производны ли эти признаки, т. е. вытекает ли однозначно признак
низшего ранга из высшего или наоборот? По-видимому, нет. Похищение
имущества (I ранг) не обязательно может быть тайным (II ранг), и
наоборот, какое-либо тайное действие отнюдь не всегда чвляется
похищением имущества. То же и с соотношением признаков II и III рангов.
Каждый высший ранг предполагает ряд вариантов низшего;

б) все признаки I, II и III рангов состава квалифицированной кражи
необходимы для ее отграничения соответственно от уничтожения имущества;
от грабежа; от кражи без отягчающих обстоятельств. Значит, и второму
требованию — отграничению от иных деликтов — они удовлетворяют.

Как уже сказано, самая низкая ступень абстракции признаков (на рис.
3—III ранг) обычно используется для характеристики обстоятельств,
разграничивающих разновидности одного состава. Разумеется, возможны не
только три ранга признаков, но и больше, и меньше. Во

116

>>>117>>>

многих составах мы встречаемся с одним-двумя рангами. Так,” в составе
умышленного убийства без отягчающих обстоятельств, предусмотренном ст.
103 УК, можно выделить только один ранг (по объективной стороне) —•
лишение жизни.

3. Что произойдет, если попытаться продолжить конкретизацию признака
состава? Например, построить продолжение схемы, приведенной на рис. 3,
разложив признак а'” «с применением технических средств» на такие
разновидности: bi — с применением отмычки; Ь2 — с применением лома; Ь3 —
с применением пилы; Ь4 — с применением иных технических средств (рис.
4).

Рис. 4. Разновидности «технических средств» при краже

Очевидно, в принципе такая конкретизация возможна и даже полезна, ибо
она помогает раскрыть содержание признака «с применением технических
средств». Но надо сразу сказать, что этот IV ранг абстракции (или,
скорее, последовательной конкретизации) не образует новых признаков
состава, потому что перечисленные в его пунктах свойства не
отграничивают кражу от других преступлений. Хотя они дают нам
дополнительную информацию о данном преступлении, для квалификации такая
информация уже не нужна. «Как ни парадоксально это звучит, — замечает М.
М. Бонгард, — но основная задача узнающей системы… вовсе не в
сохранении всей информации, а в максимальном сокращении несущественной
информации о каждом объекте»1.

М. М. Бонгард, Проблема узнавания, стр. 39.

117

>>>118>>>

Ненужное для квалификации деление признака на составляющие его элементы
есть, однако, полезная форма описания его содержания, что необходимо для
уяснения требований закона.

Как известно, содержание понятия может быть раскрыто двумя способами:
путем определения его через ближайшие род и видовое отличие или через
перечисление образующих его элементов1. Содержание признака состава
можно раскрыть обоими -способами. Так, мы можем понятие «технические
средства» определить первым путем, сказав, например, что это предметы,
изготовленные с применением техники (промышленностью или кустарным
порядком). С другой стороны, можно дать перечень различных технических
средств, но он вряд ли будет исчерпывающим. Это ведет к дальнейшей
конкретизации соответствующего признака.

Описание (раскрытие) признаков состава нередко дается в самой диспозиции
уголовного закона. Так, перечисленные в ст. 223 УК виды водоемов и
водных источников—«реки» и «озера» — не являются признаками состава. Еще
более наглядным примером может служить ч. 1 ст. 108 УК, в которой
понятие тяжкого телесного повреждения раскрывается посредством
перечисления нескольких альтернативных признаков. При этом названные в
статье «потеря зрения», «потеря слуха» и «душевная болезнь»
самостоятельными признаками состава данного преступления не являются.
Это лишь расшифровка альтернативного признака: «расстройство здоровья,
соединенное со стойкой утратой трудоспособности не менее чем на одну
треть». Строго говоря, указание на них излишне, их можно было не
перечислять в законе, а оставить в инструкции для определения степени
тяжести телесных повреждений2.

Описание содержания признака надо отличать от альтернативных признаков
состава. При этом следует исходить из различной логической природы
этих явлений.

1 Такие элементы, разумеется, тоже представляют собою логические
признаки, однако это не признаки состава преступления.

2 См. Правила определения степени тяжести телесных повреждений,
предусмотренных УК РСФСР 1960 г. («Советская юстиция» 1961 г. № 13).
Следует отметить, что признаки легкого телесного повреждения в
законе не раскрываются, а перечислены в тех же Правилах.

118 , , ?•• • ;

>>>119>>>

Если признаки низшего ранга полностью исчерпывают все содержание
«вышестоящего» признака, то это есть описание (раскрытие) его
содержания; если же не исчерпывают, —? то мы имеем дело с
самостоятельными (альтернативными) признаками. Напомним, что
альтернативные признаки состава отграничивают данное преступление от
других; раскрытие же содержания понятия к этому не приводит.

В формулах математической логики это различие выглядит следующим
образом. Обозначим признак вышестоящего ранга символом а’, нижестоящего
— а”. Тогда описание (раскрытие) признака а’ через признаки а” полностью
укладывается в следующую формулу:

а’=а”1-а”г (13)

При этом а\ и а”2 представляют собой взаимные дополнения1, т. е.

а’\ = а\ (14)

а”г = а’\

Если же признаки нижестоящего ранга являются альтернативными, то они в
совокупности не исчерпывают содержание вышестоящего признака :

а’=а’\-а”2-х (15)

«Остаток» х не входит в число признаков данного состава и характеризует
иное преступление, правонарушение или деяние, безразличное для права.

Проиллюстрируем сказанное на двух примерах.

В ст. 107 УК («Доведение до самоубийства») имеется понятие «зависимость
от виновного». Оно раскрывается посредством указания на две формы такой
зависимости: «материальная» (а/’) или «иная» (а2″) зависимость.
Очевидно, эти формы исчерпывают все возможные варианты зависимости и не
дают никакой дополнительной информации для отграничения данного
преступления от других. В этом случае мы имеем дело не с альтернативными
признаками, а с раскрытием содержания понятия «зависимость» (а’). .

Иначе обстоит дело в ст. 118 УК .(«Понуждение женщины к вступлению в
половую связь»). Субъектом этого преступления является лицо, в отношении
которого жен-

1 Дополнением к классу N называется класс N, который при сложении с N
образует универсальный класс, т. е. всю совокупность рассматриваемых
объектов.

119

>>>120>>>

щина являлась «материально» {п\”) или «по службе» (а2″) зависимой.
Нетрудно видеть, что оба эти термина в совокупности не исчерпывают всех
возможных форм зависимости (что наглядно видно при сравнении с текстом
ст. 107). Ведь кроме материальной и служебной может быть и иная (х)
зависимость, но она ст. 118 не предусмотрена. Значит, понятия
«материально» и «по службе» зависимая являются альтернативными
признаками, которые отграничивают это преступление от действий, не
предусмотренных данной статьей (так, понуждение женщины, находящейся в
иной зависимости ,(х) от субъекта, не влечет уголовной ответственности).

4. Раскрытие (описание) содержания признака состава большей частью
производится не в законе, а в руководящих разъяснениях пленумов
Верховных судов (СССР и союзных республик).

Так, например, в постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 22
октября 1969 г. «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных
с нарушениями правил безопасности движения и эксплуатации транспортных
средств, а также с их угоном (ст. ст. 211—2121 УК РСФСР)» разъясняется
термин «гибель нескольких лиц» (ч. 3 ст. 211). Под ним, указал Пленум,
«следует понимать причинение смерти двум или более потерпевшим»1.
Относительно понятия «заведомая техническая неисправность» Пленум
указал, что это такая техническая неисправность, о которой «известно
лицу», ответственному” за техническое состояние или эксплуатацию
транспортных средств»2.

Конкретизация признака, разложение его на составные элементы,
необходимые для его описания, теоретически может продолжаться
неограниченно долго3. Ведь можно подвергнуть подобному анализу каждый из
терминов самого описания (например, раскрыть, что означает понятие
«гибель» или понятие «неисправность»).

1 «Бюллетень Верховного Суда РСФСР» 1970 г. № 1, стр. 7.

2 Т а м ж е.

3 См. А. А. Ветров, Семиотика и ев основные проблемы, М., 1968, стр.
171; Е. П. Никитин, Объяснение — функция науки, М., 1970, стр.
255. Процесс описания, по мнению этих авторов, прекращается
там, где мы приходим к «чувственным образам» либо к устоявшимся
определениям (постулатам).

120

>>>121>>>

Рассматривая этот вопрос, И. Андреев, пишет: «Мы получаем производные
описания все более детальные, причем подробность описания мы можем
довести до такой степени, что она будет совпадать с описанием
действительного деяния, содержащимся в описательной части наиболее
подробно составленного приговора»1.

Иногда законодатель или орган, толкующий закон при его применении,
намеренно «прерывает» возможности для подобного анализа, например прямо
указывает, кто должен считаться «лицом, достигшим определенного
возраста»2, исключая различные толкования. Это делается главным образом
в тех случаях, когда возможный разнобой в следственной, судебной и
прокурорской практике при разрешении соответствующего вопроса более
опасен, чем известный формализм такого законодательного решения.

Бывает, что закон не дает окончательного определения того или иного
постоянного признака, и в судебных решениях его содержание не
прокомментировано. В таком случае практический работник органов
следствия, суда или прокуратуры вынужден истолковывать содержание
признака, основываясь на собственном понимании данной нормы. При атом
приобретает существенное значение правосознание следователя, прокурора,
судьи. Однако его роль, как справедливо писал В. И. Шанин, «выражается
не в том, что оно исправляет закон своими критериями, лежащими вне
действующего права, а в том, что оно помогает преодолеть отрыв в
сознании толкователя применяемой нормы от системы данной отрасли права
или права в целом, обеспечивает неразрывную связь толкуемого закона с
другими нормами и институтами права, помогает уяснить его
общественно-политическое значение, раскрыть подлинный смысл и конкретное
содержание закона в применении к конкретному случаю»3.

1 I. And re jew, op. cit, p. 91.

2 Развернутые соображения по этому вопросу были высказаны в
постановлении Пленума Верховного Суда СССР по делу К.
(см. «Бюллетень Верховного Суда СССР» 1959 г. № 4, стр. 32—34).

3 В. И. Шанин, Роль социалистического правосознания в
укреплении советской законности, «Труды ВПА им. В. И. Ленина», вып. 24,
М., 1958, стр. 179.

121

>>>122>>>

§ 2. Позитивные и негативные признаки

1. Большинство признаков состава сформулировано в законе в позитивной
форме: в виде указания на те или иные качества (свойства) преступления.
Многочисленные примеры этих признаков были приведены выше. Все эти
признаки можно назвать позитивными. С логической точки зрения они
выражаются в так называемых положительных понятиях1.

Вместе с тем при описании некоторых составов встречаются признаки,
которые выражаются в отрицательных понятиях2. Например, в ст. 83 УК
говорится о выезде за границу «без установленного паспорта», а в ст. 223
УК используется термин «необезвреженные сточные воды». Такие признаки
состава можно назвать негативными. Они указывают на отсутствие тех или
иных качеств, свойств, особенностей деяния, признаваемого преступлением.

Негативные признаки играют в составе преступления такую же роль, что и
позитивные признаки. Они в полной мере могут использоваться при
квалификации. При уяснении содержания негативных признаков иногда
возникают трудности, связанные с тем, что они не содержат положительного
описания соответствующих явлений. В связи с этим следует рассмотреть
природу негативных признаков несколько более подробно.

Прежде всего надо отметить, что негативные признаки, как и позитивные,
могут быть различного уровня, разной степени обобщения. Например, в п.
«а» ст. 268 .(«Дурное обращение с военнопленными») имеется такой
признак: «при отсутствии признаков более тяжкого преступления». В ст.
100 говорится об «отсутствии признаков должностного преступления».

В ст. 100 УК негативный признак олицетворяет целый состав должностного
преступления, а в ст. 268 — даже несколько разных составов. Он не
расчленен на признаки, относящиеся к отдельным элементам преступления.

1 «Понятия, в которых отражаются признаки, присущие пр^Д* мету,
называются положительными» («Логика», М., 1967, стр. 33).

2 «В отрицательных понятиях признаком, по которому обобщаются предметы,
служит отсутствие у них тех или иных качеств, свойств, отношений»
(там же).

122 ‘

>>>123>>>

Так же построены негативные признаки в ст. 191 («кроме случаев,
указанных в статье 191 настоящего Кодекса») и ряде других статей УК.

Цель включения в состав таких обобщенных негативных категорий состоит в
том, чтобы способствовать отграничению данного состава от смежных
составов преступлений. Строго говоря, подобные признаки могли бы и не
содержаться в законе. Разграничение преступлений происходит по
определенным правилам независимо от того, имеется ли такой «отсылочный»
негативный признак в самой диспозиции статьи. Понятно, например, что
только по ст. 100 («Недобросовестное отношение к охране государственного
или общественного имущества») деяние квалифицируется лишь тогда, когда
виновный не совершил злоупотребления служебным положением, халатности
или иных преступлений. Об этом можно и не упоминать в данной статье.
Следовательно, приведенные негативные признаки представляют собой
избыточную информацию, которая имеет для юриста нейтральный характер
(если не считать, что полезно всякое лишнее напоминание о том, что
существуют смежные составы).

Большинство негативных признаков сформулировано гораздо более конкретно.
Они явно относятся к отдельным элементам преступления. Например, к
объективной стороне: хранение оружия «без соответствующего разрешения»
(ч. 1 ст. 218), посев опийного мака «без надлежащего разрешения (ст.
225); к субъекту: занятие врачеванием как профессией лицом, «не имеющим
надлежащего медицинского образования» (ст. 221); к предмету
посягательства: сильнодействующие или ядовитые вещества, «не являющиеся
наркотическими веществами» (ч. 2 ст. 224); к субъективной стороне: сдача
военных сил… «не в целях способствования врагу» (ст. 261).

Во всех подобных случаях при уяснении требований закона может возникнуть
необходимость раскрыть содержание негативного признака более подробно.
Как это сделать? Нельзя ли, в частности, заменить, его позитивным?

«Всякое утверждение в одном отношении есть отрицание в другом
отношении»1. Поэтому в принципе такая

«Логика», М., 1967, стр. 70.

123

>>>124>>>

замена возможна. Например, в ч. 1 ст. 218 говорится о незаконном ношении
огнестрельного оружия «(кроме гладкоствольного охотничьего)». Очевидно,
в законе можно ‘было бы дать понятие тех видов огнестрельного оружия,
которые не относятся к охотничьему гладкоствольному. Это будет: а) любое
нарезное оружие; б) гладкоствольное оружие военного образца, в)
самодельное гладкоствольное оружие. Таким образом, мы избавились бы от
негативного признака «кроме» и получили бы точный перечень видов оружия,
ношение которых запрещено.

;

2. Из сказанного можно сделать вывод, что негативный признак в принципе
всегда может быть заменен позитивным дополнением к нему. Рассмотрим это
подробнее на приведенном примере. Все разновидности оружия вместе
образуют универсальный класс U, соответствующий общему понятию
«огнестрельное оружие» (рис. 5). Дополнением к понятию «гладкоствольное
охотничье оружие» (А) являются в совокупности, три вида оружия,
перечисленные выше (В).

Рис. 5. Виды огнестрельного оружия

Класс В может быть обозначен иначе как Л, поскольку он охватывает в
пределах универсального класса U все, что не относится к А. Таким
образом,

U=A-B или С/=Л-Х JJG)

124

>>>125>>>

Если нам дан негативный признак А, а мы его хотим заменить на
равноценный позитивный признак В, то мы должны, очевидно, сначала
образовать универсальный класс U (в приведенном примере— сформулировать
общее понятие «огнестрельное оружие»). Затем надо вычленить из этого
класса то, что обозначено признаком А («гладкоствольное охотничье
оружие») и сформулировать оставшуюся часть, как мы это выше и сделали,
назвав три других вида оружия.

Первый этап операции — создание универсального класса—: обычно
трудностей не вызывает. Например, таким классом для понятия «остановка
поезда без надобности» будет «любая остановка поезда», в отношении
субъекта преступления — лица, «не имеющего надлежащего медицинского
образования» — «любое лицо» и т. д.

Вторая операция — перечисление позитивных признаков оставшейся части
универсального класса — не всегда может быть осуществлена достаточно
экономным способом. Там, в приведенном выше примере позитивное понятие
оружия, хранение которого запрещено, получилось довольно сложным,
поскольку оно охватывает три разновидности. В некоторых же случаях эта
сложность практически оказывается непреодолимой.

Как, например, раскрыть в законе случаи остановки поезда «без
надобности»? Для этого нужно либо дать перечисление всех этих случаев
(что явно невозможно), либо определить, в каких ситуациях остановка
поезда может быть признана необходимой. И то и другое решение приводят к
громоздким конструкциям, не приемлемым для закона.

Приведем другой пример. Чтобы определить, что означают сильнодействующие
или ядовитые вещества, «не являющиеся наркотическими», надо было бы дать
в законе список всех существующих ядовитых и сильнодействующих веществ,
за исключением входящих в них наркотических веществ. Эта задача трудно
выполнима, помимо прочего, еще в силу изменчивости самого такого
перечня. Такой же неудачной была бы, например, попытка перейти к
позитивному определению лица, «не имеющего надлежащего медицинского
образования»: пришлось бы привести весь список имеющихся на свете
^дипломов о высшем образовании, не являющемся медицинским.

125

>>>126>>>

Из сказанного можно сделать вывод о допустимости пользования негативными
признаками, как таковыми, без их перестройки в позитивные. Вместе с тем,
когда возникает трудность с уяснением их содержания, надо иметь в виду,
что в принципе их можно перевести в позитивные признаки.

Иногда, напротив, целесообразно как раз иное: осмыслить позитивный
признак через соответствующее ему негативное дополнение. Что значит
«тайное» хищение? Очевидно, «не открытое». Анализ особенностей открытого
хищения и последующее их отрицание дают возможность легко понять
признаки тайного похищения имущества. Равным образом для определения
вида грабежа, предусмотренного ч. 1 ст. 90 УК, мы говорим, что это —
открытое похищение государственного или общественного имущества,
совершенное «без насилия». Это гораздо проще и понятнее, чем подыскивать
позитивные признаки данного преступления.

Указание на отсутствующие .(негативные) признаки имеет важное значение
для разграничения преступлений.

Обычно при квалификации мы используем как позитивные, так и негативные
признаки, устанавливая наличие определенного состава преступления и
отделяя его от смежных составов.

Конечно, недопустимо ограничиваться установлени-. ем одних только
негативных признаков ? и, таким образом, квалифицировать преступление
«путем исключений». Вряд ли нашелся бы судья, который бы осудил человека
за убийство только на том основании, что в совершенных им действиях нет
признаков ни разбоя, ни бандитизма, ни телесного повреждения, ни
изнасилования, ни дезертирства. Дело в том, что хотя нередко удается
подобрать пару таких признаков, которые вполне дополняют и исключают
друг друга («открытое» хищение — значит не «тайное» и наоборот), но в
большинстве случаев у нас нет гарантии, что мы предусмотрели все
возможные варианты (невозможно утверждать, например, что если данное
преступление посягает не на имущество, то, значит, — на личность). Как
отмечается в психологической литературе, люди с большим трудом работают
с отрицательными понятиями, чем с положительными, «поскольку они
предпочитают извле-

126

>>>127>>>

кать информацию из положительных событий»1. Поэтому именно позитивные
признаки являются основой построения состава, а потому и основой
квалификации.

§ 3. Постоянные и переменные признаки

1. Второе деление признаков, важное для квалификации, можно произвести
по степени их неизменности, устойчивости. Это деление признаков на
постоянные и переменные.

Под постоянными понимаются такие признаки, содержание которых остается
неизменным- в течение всего времени действия данного уголовного закона и
не зависит существенным образом от конкретных обстоятельств совершенного
преступления. Соответственно переменными следует называть признаки,
содержание которых может измениться без изменения текста диспозиции
статьи Особенной части УК.

К постоянным можно, например, отнести все признаки, указанные.в
диспозиции п. «ж» ст. 102 УК («умышленное убийство… женщины, заведомо
для виновного находившейся в состоянии беременности»). Пока эта норма, а
также ее положение в системе Особенной части уголовного законодательства
не изменились, все признаки данной нормы (понятие «убийство», понятие
«состояние беременности» и т. д.) остаются стабильными и значение их
применительно к каждому конкретному случаю совершения преступления одно
и то же.

Постоянные признаки состава обычно предусмотрены самой уголовно-правовой
нормой без ссылок на какие-либо нормы других отраслей права.

Постоянными являются не только признаки, прямо указанные в диспозиции
статьи Особенной части. Как отмечалось выше, некоторые признаки состава
отражены и в статьях Общей части УК. Они в большинстве случаев также
бывают постоянными для данного вида преступления или даже для всех
преступлений (например, возраст).

1 3. Хант, Дж. Марин, Ф. Стоун, Моделирование про-цесса’ формирования
понятий на вычислительной машине, М., 1970, стр. 68.

127

>>>128>>>

Постоянный признак состава стабилен как во времени (не изменяется, пока
не изменится закон), так и в пространстве (означает одно и то же на всей
территории действия данной нормы, независимо от местных условий).
Применительно к таким признакам задача органов следствия и суда в
процессе квалификации обычно ограничивается тем, чтобы правильно уяснить
их содержание и точно установить, имеются ли они в действиях
обвиняемого. Если этот факт достоверно установлен, то тем самым и
определена правильная квалификации содеянного. Игнорирование
предусмотренных законом постоянных признаков состава или произвольное их
истолкование при применении нормы является грубой ошибкой.

Постоянные признаки характеризуют такие свойства преступления, которые
существенным образом не зависят от изменений конкретной обстановки.
Например, «злоупотребление доверием или обман» как признак
мошеннического посягательства на личное имущество граждан представляет
общественную опасность независимо от того, совершено ли это преступление
в городе или в деревне, днем или ночью, в отношении малолетнего или
старика, ,в 1961 или в 1971 году. Конечно, степень общественной
опасности конкретных деяний может быть различной, но это учитывается уже
посредством других признаков состава — переменных.

Постоянные признаки состава в большинстве случаев относятся к объекту
преступления, субъекту, субъективной стороне. Эти элементы преступления
обычно испытывают наименьшее влияние изменяющейся конкретной обстановки.
Как отмечал Я- М. Брайнин, признаки состава описываются: а)
общеупотребительными терминами (например, личное имущество), б)
научно-техническими выражениями (например, эпизоотия), в) специальными
юридическими терминами (например, похищение)1. Это в полной мере
относится к постоянным признакам состава.

Постоянные признаки стабильны лишь в пределах действия конкретного
уголовного закона. Стоит измениться закону, и соответствующий признак
будет заме-

1 Я. М- Бра ft Я и н, Уголовный закон и его применение,
стр. 59—63.’

128

>>>129>>>

нен другим или приобретает иное содержание. Так произошло, например, с
признаками кражи, когда вместо «тайного или открытого» похищения,
предусмотренного Указом 4 июня 1947 г., этот состав преступления стал
охватывать только «тайное» похищение чужого имущества.

Возможны и такие случаи, когда текст статьи УК сам по себе не изменился,
а тем не менее содержание нормы стало иным в связи с изменением смежных
уголовно-правовых норм и понятий. Так, понятия тяжкого и легкого
телесных повреждений после вступления в силу УК РСФСР 1960 года
приобрели иное, содержание, чем в УК 1926 года, потому что появилось
промежуточное понятие менее тяжкого телесного повреждения (ст. 109 УК).

Тем не менее на протяжении того периода временю, когда закон действует
без изменений, постоянные признаки состава также не меняют своего
содержания. Единообразное понимание этих признаков всеми органами
дознания, предварительного следствия, прокуратуры и судами имеет важное
значение с точки зрения соблюдения социалистической законности и
организации успешной борьбы с преступностью. Такое единообразное
понимание обеспечивается толкованием закона, относящимся к компетенции
верховных органов власти, а также изданием руководящих разъяснений
пленумов Верховного Суда СССР и союзных республик.

Характерным примером такого разъяснения по вопросам содержания признаков
состава может служить постановление Пленума Верховного Суда СССР от 31
июля 1962 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве». В п. 7
этого постановления Пленум раскрыл понятие посредника во взяточничестве,
указав, что им является «тот, кто, действуя по просьбе или по поручению
взяткодателя или взяткополучателя, способствует достижению либо
осуществлению соглашения о даче-получении взятки»1.

В п. 9 постановления разъясняется, что под добровольным заявлением о
даче взятки следует понимать

1 «Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР,
1924—19710», стр. 470.

9. Заказ 3846
. 129

>>>130>>>

обращение с таким заявлением (устным или письменным) в милицию,
прокуратуру, суд, а также к иные советские органы или общественные
организации, сделанное взяткодателем независимо от мотивов, но не в
связи с тем, что о совершенном им преступлении уже стало известно
органам власти.

Эти понятия, разъясненные Пленумом, относятся к постоянным признакам,
они стабильны и одинаковы на весь период действия ст. ст. 173, 174 УК
РСФСР.

Когда закон действует уже сравнительно продолжительное время, возникает
вопрос о том, применительно к какому периоду времени следует давать его
толкование: времени издания или времени применения закона?1. Если иметь
в виду постоянные признаки, то этот вопрос в значительной мере
утрачивает актуальность: так как признак постоянен, он сохраняет то свое
значение, которое в него было вложено при издании закона. Какая бы то ни
было «модернизация» постоянного признака недопустима.

Исходя из этих соображений, мы полагаем, что М. Д. Шаргородский был не
прав, когда писал: «Суд должен стремиться установить не волю закона, что
пропагандирует нормативная теория права, не волю законодателя времени
издания закона, что никогда не может привести к правильному решению
конкретного вопроса, а то, что фактически всегда имело и имеет место:
закон толкуется и должен толковаться в соответствии с волей законодателя
времени применения закона»2. Это утверждение неверно, если речь идет о
постоянных признаках состава; оно может считаться обоснованным лишь для
переменных признаков.

5. Вторая группа — это переменные признаки. Как отмечено выше, их
содержание может измениться на протяжении действия данного уголовного
закона. Это означает, что содержание указанных признаков определяется не
только текстом статьи, но и какими-то другими моментами. Переменные
признаки имеют две основные разновидности: бланкетные и оценочные.

1 См. А. С. Шляпочников, Толкование уголовного закона, М., 1970, стр.
106 и след.

2 М. Д. Шаргородский, Закон и суд, «Ученые записки ЛГУ», вып.
8, 1956, стр. 18.

130

>>>131>>>

Большинство переменных признаков состава сформулированы в законе как
бланкетные. Это означает, что конкретное их содержание зависит от
другой, в большинстве случаев подзаконной нормы, относящейся к иной
отрасли права. Например, способ преступного действия (бездействия),
предусмотренного ст. 85 УК, является переменным признаком, потому что
уголовный закон предусматривает ответственность за «нарушение правил
безопасности движения и эксплуатации транспорта», не раскрывая, в чем
конкретно заключается это нарушение. Правила же безопасности движения и
эксплуатации транспорта установлены административными актами и
периодически изменяются.

Переменный признак состава внешне как бы стабилен: текст соответствующей
статьи Особенной части на протяжении ряда лет остается прежним. Однако в
действительности содержание этого признака состава может существенно
измениться из-за изменений подзаконной нормы. Характерным примером могут
служить правила движения автотранспорта, которые периодически
пересматриваются. При этом то, что по старым правилам являлось
противоправным, может допускаться новыми правилами и наоборот, хотя бы
сама уголовно-правовая диспозиция не изменялась.

В условиях быстрого развития техники количество бланкетных диспозиций
неуклонно возрастает. В ряде отраслей народного хозяйства только
детализированные правовые акты, вроде правил по технике безопасности,
могут предусмотреть разнообразные виды общественно опасных действий1.
Следует учитывать, что условия работы различных механизмов существенно
изменяются, а это ведет и к изменению правил поведения людей, их
обслуживающих. Никакой уголовный закон не в состоянии предусмотреть эти
изменения. Он может в лучшем случае дать лишь общую формулу,
охватывающую все возможные нарушения в совокупности. Поэтому суще-

1 Так, А. Б. Сахаров отмечал, что перечень только важнейших материалов
по технике безопасности и промышленной санитарии для железнодорожного
транспорта включает свыше 115 нормативных актов (А. Б. Сахаров,
Уголовно-правовая охрана безопасности условий труда в СССР, М., 1958,
стр. 62).

9*
131

>>>132>>>

ствование норм, содержащих переменные признаки состава, неизбежно.

Уголовные кодексы союзных республик включают большое количество
бланкетных норм. Например, в УК РСФСР их более 30: нарушение правил
вождения и эксплуатации машин ,(ст. 252), нарушение законодательства о
труде (ст. 138), правил охраны труда (ст. 140), ветеринарных правил (ст.
160), правил безопасности горных работ (ст. 214), занятие запрещенным
промыслом (ст. 162) и т. д.

Необходимо отметить, что известная «бланкетность» имеется и в ряде
других диспозиций, обычно не называемых бланкетными. Так, в некоторых
статьях Особенной части содержатся указания на «противоправность» и
«незаконность» того или иного действия. Что означают эти ссылки?

Рассмотрим, например, диспозицию ч. 1 ст. 178 УК РСФСР, которая гласит:
«Заведомо незаконный арест». Указание на «незаконность» здесь означает,
что под эту статью УК подпадает не всякий арест, а лишь такой, который
не предусмотрен в качестве правомерного уголовно-процессуальным
законодательством. В данном случае слово «незаконный» является
негативным бланкетным признаком, по существу имеющим переменное
содержание, так как конкретные условия производства ареста могут
меняться в зависимости от изменения уголовно-процессуального
законодательства по этому вопросу1.

Разъяснение содержания бланкетных признаков дано в ряде руководящих
постановлений судебных органов. Например, в постановлении Пленума
Верховного Суда РСФСР от 22 октября 1969 г., упоминавшемся выше,
разъясняется понятие «транспортные средства». Пленум указал, что под
ними «следует понимать авто-мототранспортные средства, подлежащие
регистрации в Государственной автомобильной инспекции, пассажирские и
грузовые трамваи и троллейбусы, все виды тракторов, а также дорожные,
строительные, уборочные,

1 Вполне возможно, что это законодательство будет изменяться реже, чем
уголовное. Но на таком основании указанный признак нельзя назвать
постоянным, поскольку суть дела состоит в том, что он может измениться
независимо от нормы УК.

132

>>>133>>>

сельскохозяйственные и тому подобные специальные самоходные машины»1.

Слова «тому подобные» весьма характерны. Дело не только в том, что
исчерпывающий перечень был бы очень велик, но и в том, что он не может
быть стабильным. Ведь этот признак бланкетный, он будет меняться по мере
развития техники, и Пленум не вправе вводить перечень в~жесткие рамки,
потому что законом они не установлены.

Уяснение содержания переменных признаков в отличие от постоянных не
может базироваться лишь на анализе уголовно-правовых норм. Оно часто
требует соответствующего толкования не только уголовного закона, но и
подзаконных актов. Такое толкование также нередко осуществляется в
судебной практике.

По делу П. и А. было установлено, что подсудимые, найдя чужой
аккредитив, переправили текст и получили по нему в сберкассе 5000 руб.
(в старом масштабе цен.). Эти действия были квалифицированы народным
судом как хищение государственного имущества, а Фрунзенский областной
суд переквалифицировал их на статью, об имущественном обмане
государства, не соединенном с хищением. Как же правильно квалифицировать
это преступление?

При неопределенном умысле это зависело от того, кому был причинен
материальный ущерб действиями подсудимых: государству или лицу,
утерявшему аккредитив. В свою очередь это зависело от действовавшего
порядка возмещения ущерба, определяемого подзаконными актами:
инструкцией Главного управления гос-трудсберкасс и госкредита «О ведении
бухгалтерского учета и отчетности в управлениях гострудсберкасс и
госкредита» и инструкцией Министерства финансов СССР по выдаче и оплате
аккредитивов.

Разъясняя требования этих инструкций, Пленум Верховного Суда СССР указал
в постановлении по данному делу, что по их смыслу лицо, утратившее
аккредитив, имеет право на получение денег из сберкассы только в том
случае, если выплата другому лицу была произведена «по вине работников
сберегательных касс». Так как

1 «Бюллетень Верховного Суда РСФСР» 1970 г. № 1, стр. 5.

133

>>>134>>>

в деле были данные о том, что П. получила деньги по подложному
аккредитиву вследствие невнимательности работников сберкассы, Пленум
признал осуждение за хищение правильным1.

При уяснении содержания рассматриваемой разновидности переменных
признаков роль правосознания юриста мало отличается от того, что имеет
место при применении признаков постоянных. Как там, так и здесь задача
состоит в правильном понимании смысла закона ,(или подзаконного акта).
«Исполнитель закона не вправе, ссылаясь на правосознание, изменять смысл
и содержание толкуемого закона. Чтобы правильно уяснить подлинный смысл
закона, толкователь может подняться до уровня законодателя, но, находясь
на этом уровне по развитию своего политического и правового сознания, он
не превращается в законодателя и не перестает быть только исполнителем.
Его деятельность под-законна, и данное им толкование не обязательно для
других»2.

§ 4. Оценочные признаки

1. Вторая разновидность переменных признаков характеризуется тем, что их
содержание в значительной мере определяется правосознанием юриста,
применяющего закон, с учетом требований УК и обстоятельств конкретного
дела. Эти переменные признаки еще более приближены к изменяющейся
обстановке, которую оценивают органы следствия, прокуратура и суд.
Поэтому с известной условностью их можно назвать оценочными признаками.

Типичным примером оценочного признака может служить указание на
«существенный вред», причиняемый при злоупотреблении властью
государственным или общественным интересам либо охраняемым законом
правам и интересам граждан (ч. 1 ст. 170 УК). Ни уго-

1 См. «Бюллетень Верховного Суда СССР» 1959 г. № 1,
стр. 12.

2 В. И. Шанин, Роль социалистического правосознания в укреплении
советской законности, «Труды ВПА им. В. И. Ленина», вып. 24, М.,
1958, стр. 183—184.
?

134

>>>135>>>

ловный кодекс, ни какой-либо иной акт не раскрывают этого понятия.
Окончательно решить вопрос о том, является ли причиненный вред
«существенным» или нет, может только суд применительно к данному
конкретному делу.

Оценочные понятия отражают отношения между предметами (явлениями),
характеризуют результат сопоставления некоторого предмета с образцом
(стандартом, эталоном)1.

«Производя операцию оценки данного символического содержания, человек в
результате приходит к установлению некоторого отношения этого содержания
к определенному стандарту»2. При этом стандарт, используемый
применительно к оценочным понятиям, весьма специфичен.

Для уяснения этой специфики сравним два понятия, например «деревянный» и
«хороший». В употреблении этих прилагательных мы можем заметить
существенную разницу. Утверждая, что «этот дом деревянный», мы
пользуемся термином — определенным эталоном («деревянный»), выработанным
не для данного конкретного случая, а имеющим общепринятое и одинаковое
значение. Другое дело, если мы скажем: «Этот дом — хороший». Здесь,
конечно, тоже используется известный эталон, т. е. представление о том,
какие дома могут быть охарактеризованы как хорошие. Однако важно то, что
этот эталон неоднозначен. Он может быть выработан только для данного
случая и притом тем самым лицом, которое его применяет. Поэтому и вывод
— оценка дома — может быть различным: дом, хороший для одной цели
(летний отдых), может оказаться плохим для другой (производственное
помещение). В данном случае термин «хороший» можно назвать оценочным3.

Следовательно, «оценочные» понятия характеризуются тем, что субъект,
который их использует, осуще-

1 См. А. А. Ивил, Основания логики оценок, М., 1970,
стр. 25, 31.

2 Сб. «Основные направления исследований психологии мышления в
капиталистических странах», М., 1966, стр. 263.

3 Условность оценочного понятия нетрудно заметить. Если
существует определенный стандарт, соблюдение которого принято
считать показателем «хорошего» качества предмета, то это понятие уже
теряет характер оценочного.

135

>>>136>>>

ствляет две функции: он не только сравнивает рассматриваемое явление с
некоторым общим понятием, но и формулирует .(конечно, в определенных
пределах) содержание самого этого общего понятия1.

При этом следует иметь в виду, что «оценки изменяются не только от
человека к человеку, но и у одного и того же человека с течением
времени»2. Поэтому мы и вправе отнести оценочные признаки к числу
переменных.

Эти соображения имеют важное значение для квалификации. Из них вытекает,
что в тех случаях, когда признак состава преступления является
оценочным, суд не только должен установить совпадение фактических
обстоятельств дела с этим признаком, но и прежде всего определить, что
имеется в виду под самим этим признаком. Для того чтобы установить,
например, является ли причиненный злоупотреблением властью ущерб
существенным, необходимо в первую очередь решить, что мы вообще в
современных условиях понимаем под «существенным ущербом». Решение этого
вопроса зако-” нодатель относит к компетенции юристов, применяющих
закон.

2. В действующем уголовном законодательстве оценочных понятий немало.
Типичные примеры таких понятий имеются в составе хулиганства. Статья 206
УК определяет это преступление как «умышленные действия, грубо
нарушающие общественный порядок и выражающие явное неуважение к
обществу». Что значит «грубо»? Когда неуважение к обществу следует
считать «явным»? Эти вопросы в каждом уголовном деле решает суд, исходя
из своего социалистического правосознания, основываясь на понимании
требований советского права, знании жизни, практики.

Оценочные понятия имеются в статьях и Общей и Особенной часта УК.
Например, в ч. 2 ст. 7 оценочным является понятие
«малозначительность» деяния», в

1 По мнению У. Рейтмана, такие понятия можно назвать открытыми, ибо
они включают «один или более параметров, значения которых остались
незаданными в тот момент, когда задача для решения дается системе
извне» (У. Р е й т м а н, Познание и мышление, М., 1968, стр. 200).

2 А. А. И в и н, Основания логики оценок, стр. 33.

136

>>>137>>>

ч. 2 ст. 13 — «явное несоответствие защиты характеру и опасности
посягательства». Ряд таких понятий содержится также в ст. ст. 38 и 39
(обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность).

В Особенной части оценочные понятия нетрудно усмотреть в п. «г» ст. 102
(«умышленное убийство, совершенное с особой жестокостью»), ст.ст. 122 и
123 («злостное уклонение» от уплаты средств на содержание детей или
родителей), ст. 131 (унижение чести и достоинства личности, «выраженное
в неприличной форме»), ст. 134 (воспрепятствование женщине принимать
участие в государственной, общественной и культурной деятельности,
«существенно нарушающее равноправие женщины»), ст. 171 (умышленное
совершение должностным лицом действий, «явно выходящих за пределы прав и
полномочий, предоставленных ему законом»), ст. 172 («ненадлежащее
выполнение» должностным лицом своих обязанностей), ст. 207 (угроза
убийством, нанесением тяжких телесных повреждений или уничтожением
имущества путем поджога, «если имелись основания опасаться осуществления
этой угрозы»), и т. д.

Оценочными являются понятия «тяжкие последствия», «существенный вред»,
«крупный размер», употребляемые во многих статьях Уголовного кодекса.

Существование в законодательстве оценочных понятий объясняется тем, что
они дают возможность хорошо учитывать социально-политическую обстановку,
специфические обстоятельства дела, которые «обладают многообразным
содержанием и в конкретном своем проявлении выступают в различной
форме»1. В силу этого указанные обстоятельства не всегда возможно
отразить и закрепить в законе или подзаконном акте. Общественные
отношения в период действия уголовно-правовой нормы постоянно подвержены
изменениям, они развиваются, усложняются. Суд должен иметь возможность в
определенных пределах учитывать эти изменения, происходящие в жизни.
Такую возможность и обеспечивают оценочные понятия. «Не стеснять судью
чрезмерно формальными определениями, предоставлять ему изве-

Я. М. Б р а й н и н, Уголовный закон и его применение, стр. 63.

137

>>>138>>>

стный простор, — писал В. И. Ленин, — это, конечно, очень разумное
правило»1.

Существование оценочных понятий в законе неизбежно. Они полезны, если
устанавливаются для тех случаев, когда это необходимо и когда правильно
применяются на практике. Вот почему важно подчеркнуть, что употребление
этих понятий ни в коем случае не должно порождать произвола. Оценочные
суждения должны основываться на реальных фактах, отражать требования
закона, истолковываться во взаимосвязи с другими институтами и понятиями
советского права.

На какой основе уясняется содержание оценочного понятия?

Советские юристы не разделяют мнения о том, что якобы при вынесении
решения судья должен «опуститься в глубины своего существа» и при помощи
тех «человеческих, духовных сил, которые мы называем чувством, решать
вопрос там, где разум отказывается дать ответ»2. Любое судебное решение,
связанное с употреблением оценочных понятий и суждений, должно быть
мотивировано, основано на законе и на доказанных тто делу фактах и может
подлежать проверке со стороны вышестоящих судебных органов.

В случаях применения оценочных понятий роль правосознания юриста,
расследующего и разрешающего уголовное дело, достаточно велика.
Если при анализе постоянных, а также бланкетных признаков состава его
значение состоит главным образом в обеспечении правильного уяснения
текста закона, то в данном случае на правосознание возлагается и
дополнительная задача: /’определить содержание соответствующего общего
поня-( тия, исходя из требований закона, правильного понима-\ ния целей
и задач уголовного законодательства. ^- Мнение юриста о содержании
понятия имеет под собою объективные основания: действительные свойства
этого предмета или явления, не зависящие от нашей оценки.
Ошибочными являются идеалистические представления буржуазных
философов и юристов об оценоч-

1 В. И. Л е нин, Поли. собр. соч., т. 4, стр. 405.

2 Н. Hub man, Naturrecht und Rechtgefiihl, «Archiw fur die
civilistische Praxis», 1954, S. 297.

138

>>>139>>>

ных понятиях, например мнение Карнапа, что «оценочное суждение… ничего
не утверждает и не может быть ни доказанным, ни отвергнутым»1. Как и
всякое другое суждение, оценочное суждение также может быть проверено
путем выяснения объективных свойств соответствующего явления или
предмета.

?Как отмечает советский логик А. А. Ивин, «неясность многих стандартов и
отсутствие устоявшихся представлений о том, какими должны быть вещи
некоторых типов, не означает, конечно, что все оценки с точки зрения
стандартов лишены истинного значения»2. Если такой «стандарт», даже для
данного дела, определен (например, установлено понятие «крупный
размер»), то применение этого понятия к конкретным фактам может быть
правильным или неправильным, истинным или ложным. Конечно, необходимо
всегда иметь в виду, что по сравнению с другими суждениями оценочное
суждение содержит большую опасность отрыва от реальной действительности,
поскольку общая посылка в нем формируется самим лицом, применяющим это
суждение. Это свойство оценочного суждения и преувеличивают идеалисты.

3. Обеспечение единства мнений работников следственных, судебных и
прокурорских органов о содержании тех или иных оценочных признаков
состава производится различными способами. Рассмотрим это на примере
оценочного понятия «тяжкие последствия».

Какие последствия могут считаться тяжкими? Очевидно, это является
вопросом факта, решение которого входит в компетенцию суда.

Возлагая на следственные, судебные и прокурорские органы как оценку
степени тяжести фактически наступивших ‘последствий, так и решение
вопроса о том, какая степень тяжести этих последствий достаточна для
наступления уголовной ответственности, законодатель исходит из того, что
лишь в практической деятельности можно наиболее правильно и всесторонне
учесть изменяющиеся условия общественной жизни.

Вместе с тем исходные позиции для оценки степени

1 Цит. по книге А. Шишкин, Основы коммунистической морали, М.,
1955, стр. 108.

2 А. А. Ивин, Основания логики оценок, стр. 45.

139

>>>140>>>

тяжести последствий содержатся все же в законе. Здесь мы укажем на два
основных обстоятельства.

Во первых, в ряде статей УК частично раскрывается понятие тяжких
последствий, приводится их примерный перечень. Например, признание
тяжким последствием лишения жизни человека или причинения ему тяжких
телесных повреждений вытекает из тех статей УК, в которых такие
последствия признаются разновидностью тяжких последствий. Так, ст. 252
УК устанавливает ответственность за нарушение правил вождения или
эксплуатации военных машин, повлекшее «несчастные случаи с людьми или
другие тяжкие последствия». Подобным же образом ст. 253 УК указывает на
«катастрофу или другие тяжкие последствия», ст. 254 — на «гибель либо
серьезные повреждения корабля, человеческие жертвы или другие тяжкие
последствия». В этих случаях понятие тяжкого последствия истолковать уже
легче».

Во-вторых, уяснить степень тяжести последствий в известной мере можно с
помощью сравнения санкций, установленных за совершение различных
преступлений. Если, например, п. «б» ст. 4 Закона об уголовной
ответственности за воинские преступления предусматривает за
сопротивление начальнику или принуждение его к нарушению обязанностей по
военной службе, повлекшее тяжкие последствия, лишение свободы на срок от
трех до десяти лет, то из сравнения этой санкции с санкциями статей о
преступлениях против личности можно сделать вывод, что п. «б» ст. 4
охватывает такие последствия, как тяжкие телесные повреждения, но не
охватывает умышленного убийства при отягчающих обстоятельствах, санкция
за которое выше. Разумеется, подобные выводы, которые делаются на
основании сопоставления санкций, отражающих степень общественной
опасности не только деяния, но и личности преступника, могут носить лишь
приблизительный характер.

Наконец, некоторые самые общие правила оценки степени тяжести
последствий даются уголовно-правовой теорией. Н. Ф. Кузнецова
справедливо указывала в этой связи на два момента: 1) тяжесть
последствий зависит исключительно от характера и степени вредных
изменений в объекте. Другие элементы состава (умысел или
неосторожность, способ действия, субъект)

140

>>>141>>>

непосредственно не влияют на эту оценку; 2) единицы измерения ущерба
должны быть общими как для. простого, так и для квалифицированного по
тяжести последствий состава преступления1.

В целях обеспечения единого понимания оценочных понятий Пленум
Верховного Суда СССР и пленумы Верховных судов союзных республик
систематически разъясняют их в руководящих постановлениях.

В постановлении Пленума Верховного Суда СССР «О судебной практике по
делам о взяточничестве» разъяснен, например, такой квалифицирующий
признак, как «ответственное положение должностного лица». Это
разъяснение очень характерно по своей форме для раскрытия содержания
именно оценочных признаков. Пленум указал, что «вопрос об ответственном
положении должностного лица, обвиняемого в получении взятки, решается
судом- в зависимости от конкретных обстоятельств дела с учетом характера
занимаемой должности и важности осуществляемых им функций (представители
власти, руководящие работники предприятий, учреждений и ведомств,
оперативные работники контролирующих и ревизующих органов и др.)»2.

Такрш образом, с одной стороны, Пленум дал примерный перечень лиц,
положение которых можно признать ответственным, и тем самым ориентировал
суды относительно содержания этого понятия. С другой стороны, Пленум все
же не разъяснил его исчерпывающим образом, а сослался на «конкретные
обстоятельства дела», учитываемые судом. Пленум- и не мог поступить
иначе, ибо в противном случае он заменил бы оценочный признак,
содержащийся в законе, постоянными признаками.

Несколько иной способ разъяснения применил Верховный Суд РСФСР в
постановлении о судебной практике по делам о нарушениях правил
безопасности движения. Раскрывая содержащееся в ст. 2112 УК понятие
«иное грубое нарушение» правил эксплуатации транспортных средств, он
привел примерный перечень таких

1 См. Н. Ф. Кузнецова, Значение преступных последствий Для
уголовной ответственности, М., 1958, стр. 106.

2 «Постановления Пленума Верховного Суда СССР, 1924— 1970»,
стр. 471.

141

>>>142>>>

нарушений: «допуск к управлению транспортом лиц, не имеющих прав..,
грубое нарушение режима работы водителей» и т. д.1, а затем сослался на
невыполнение «других требований» по эксплуатации и техническому
состоянию транспорта.

В тех случаях, когда по тем или иным причинам трудно обеспечить единство
в применении оценочного понятия, законодатель, если это возможно, идет
по пути замены оценочных признаков постоянными. Характерным примером
может служить статья о нарушении правил движения на транспорте. В ч. 2
ст. 593 УК РСФСР 1926 года содержалось понятие «злостное нарушение»
правил, которое было типично оценочным. Суды, оценивая нарушения правил,
по-разному понимали термин «злостное», в результате судебная практика не
была стабильной. В Уголовном кодексе РСФСР 1960 года из аналогичных
норм, предусматривающих ответственность за транспортные преступления,
это понятие было исключено. В статьях 85 и 211 УК 1960 года вместо него
указаны конкретные признаки: крушение, авария, смерть потерпевшего,
причинение ему тяжкого телесного повреждения и др. Отмечая положительное
значение оценочных признаков, следует признать, что сокращение их числа
в законодательстве способствует дальнейшему укреплению социалистической
законности. Конечно, это в известной мере суживает пределы судейского
усмотрения, дает прокурорам и судьям меньше возможностей для
самостоятельной оценки при квалификации преступления. Но, на наш взгляд,
в этом нет большей беды. В статье «Дебаты по поводу закона о краже леса»
К. Маркс писал: «Я вообще не думаю, что личности должны служить
гарантиями против законов; я, наоборот, думаю, что законы должны служить
гарантиями против личностей»2.

И. Андреев справедливо отмечал, что при большом количестве оценочных
признаков «закон начинает выполнять роль орнамента, упорядочивающего то,
что создает правосознание судьи или прокурора»3. Чтобы этого не
произошло, необходимо обеспечить унификацию

1 «Бюллетень Верховного Суда РСФСР» 1970 г. № 1, стр. 7.

2 К- М а р к с, Ф.Энгельс, Соч., т. 1, стр. 140.

3 I. Andrejew, op. cit., p, 42.

142

>>>143>>>

законодательной терминологии, в том числе описывающей оценочные признаки
состава, а также «направить усилия на то, чтобы по мере возможности
заменить некоторые существующие в действующем уголовном законодательстве
оценочные понятия более точными»1.

Четкое определение в законе признаков состава преступления обеспечивает
более последовательное и строгое его выполнение, более .полное
осуществление воли советского народа, воплощенной в нормах советского
права.

Применительно к оценочным признакам допустимо и даже необходимо
учитывать волю законодателя «времени применения закона», конкретные
исторические условия, новые политические взгляды, новые задачи и
требования, выдвигаемые перед органами правосудия.

При этом, конечно, нельзя изменять содержание оценочных признаков
вопреки их смыслу. Как отмечали М. Шаргородский и О. Иоффе, «если в
процессе его-применения в закон приносится новый смысл вопреки
действующей системе права, налицо нарушение законности»2. Воля
законодателя времени применения закона учитывается в тех пределах, в
каких это допускает текст закона, и постольку, поскольку она не
расходится с системой законодательства и с целенаправленностью данной
нормы, имевшей место при ее издании. При таком подходе к толкованию и
уяснению уголовно-правовой нормы обеспечивается, с одной стороны,
стабильность в понимании и применении закона, а с другой — эффективное
реагирование на изменения в исторической обстановке, происшедшие ко
времени совершения преступления. При любом толковании нормы, в том числе
ее оценочных признаков, должна быть непременно обеспечена «устойчивость
основных правовых принципов», характерных для данной отрасли
законодательства и тем более для социалистического права в целом3.

1 Я- М. Б р а й н и н, Уголовный закон и его
применение, стр. 65

2 М. Шаргородский, О. Иоффе, Вопросы теории права, М., 1961, стр.
50.

3 См. И. Павлов, К вопросу о теории общенародной социалистической
законности, «Социалистическая законность» 1962 г. № 6, стр.
18.

143

>>>144>>>

Вопросы и упражнения

1. Укажите, какие именно признаки состава преступления,
предусмотренного ст. 223 («Загрязнение водоемов и воздуха»),
характеризуют общественную опасность этого деяния, а какие —
виновность лица. Какие из этих признаков являются
постоянными? Переменными (бланкетными Я оценочными)? Есть ли в этой
статье негативные признаки? Не являются ли некоторые из
признаков данного состава производными от других?

2. Укажите на примере ст. 223, какие признаки могут изменяться в
количественном отношении, превращая деяние в малозначительное, а какие —
нет. Соответствующее упражнение проделайте применительно к ст. 226
(«Содержание притонов и сводничество»), ст. 230 («Умышленное
уничтожение, разрушение или порча памятников культуры»), ст. 221
(«Незаконное врачевание»).

3. Разъясните содержание следующих признаков, максимально их
детализируя: «небрежное хранение» огнестрельного оружия (ст.
219); «вовлечение» несовершеннолетних в преступную деятельность (ст.
210); «подъем» Государственного флага СССР или союзной республики (ст.
203). На какие правовые нормы Вы можете сослаться в подтверждение
своего мнения по поводу содержания этих признаков?

4. Какие нормативные акты, кроме Уголовного кодекса, потребуются Вам
для того, чтобы уяснить содержание признаков следующих составов
преступлений: «Незаконное пользование знаками Красного Креста
и Красного Полумесяца» (ст. 202); «Неоказание помощи при
столкновении судов или несообщение названия судна» (ст. 204);
«Нарушение правил хранения, использования, учета, перевозки
взрывчатых и радиоактивных веществ или пиротехнических изделий
(ст. 217)? Какие именно признаки этих составов Вы отнесли бы к
бланкетным, какие — к оценочным? Есть ли в этих составах постоянные
признаки?

5. Назовите альтернативные признаки следующих составов
преступлений: «Нарушение паспортных правил» (ст. 198);
уклонение военнообязанного от учебных сборов при отягчающих обстоя-

. тельствах (ч. 2 ст. 198’); «Разглашение данных предварительного
следствия или дознания» (ст. 184); «Заведомо незаконный арест или
задержание» (ст. 178). Чем отличается альтернативный признак состава от
описания (раскрытия) содержания признака? Имеются ли в перечисленных
статьях случаи описания содержания признаков состава?

6. Какими критериями Вы руководствовались бы при уяснении содержания
следующих оценочных признаков: совершение «каких-либо общественно
опасных» действий (ст. 194); отсутствие «серьезной опасности» (ст.
204); «тяжкие» последствия (ст. 220); «злостное» нарушение правил
административного надзора (ст. 1982)?

7. Являются ли следующие признаки бланкетными или оценочными:
«непринятие должных мер» капитаном судна (ст. 204); «распространение»
заразных заболеваний (ст. 222); принуждение к даче показаний путем
«иных незаконных» действий (ст. 179)?

Если эти признаки являются бланкетными, на какие нормативные
акты следует ссылаться при привлечении лица к уголовной

144

>>>145>>>

ответственности за предусмотренные этими статьями
преступления?

8. Не изменяя содержания уголовно-правовой нормы, попытайтесь заменить
следующие негативные признаки на соответствующие им позитивные: «при
отсутствии признаков измены Родине или шпионажа» (ст. 75); «при
отсутствии признаков хищения» (ст. 94)5 «не опасное для жизни» (ст.
109); «не терпящая отлагательства» (ст. 127). Укажите негативные
признаки в этих или других составах преступлений, которые, по Вашему
мнению, не поддаются замене на позитивные признаки без искажения «ли
утраты смысла закона.

10 Заказ 3846

>>>146>>>

ГЛАВА V

РАЗГРАНИЧЕНИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

§ I. Общие замечаний

1. Каждое преступление имеет ряд общих признакоз с другими
преступлениями. «Всякое отдельное, — указывал В. И. Ленин, — тысячами
переходов связано с другого рода отдельными (вещами, явлениями,
процессами)»1. Трудности при квалификации главным образом и объясняются
этим обстоятельством. Для того чтобы правильно квалифицировать
преступление, необходимо очень четко представлять себе разграничительные
линии между ним и смежными преступлениями. Устанавливая свойственные
данному деянию признаки, отбрасывая те признаки, которые ему не присущи,
постепенно углубляя анализ и правовой нормы, и фактических обстоятельств
содеянного, мы приходим к единственной совокупности признаков,
характеризующих данное преступление и отличающих его от других.

По сути дела весь процесс квалификации состоит в последовательном
отграничении каждого признака совершенного деяния от признаков других,
смежных преступлений. Можно скавать, что разграничение преступлений есть
обратная сторона квалификации.

При изучении курса Особенной части уголовного права разграничению
преступлений уделяется большое внимание. Правда, при этом обычно
разграничиваются два-три смежных состава, реже — преступления, входящие
в одну главу Уголовного кодекса. Однако с точки зрения теории
квалификации важно не столько разрешить отдельные спорные случаи
разграничения преступлений, сколько установить общие правила для такого
рода решений.

1 В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 29, стр. 318. 146

>>>147>>>

Необходимой для этого предпосылкой является выяснение характера
внутренних взаимосвязей между нормами Особенной части УК.

Всегда ли эти нормы можно разграничить по четким логическим основаниям?
Представляют ли они собой взаимоисключающие или пересекающиеся
логические классы? По какому числу признаков обычно различаются смежные
составы? Ответы на все эти вопросы имеют не только теоретическое, но и
практическое значение.

Анализ норм Особенной части приводит к выводу, что вся их совокупность
не может рассматриваться как завершенная логическая система, построенная
по одним и тем же правилам. Так как уголовное законодательство
создавалось на протяжении длительного исторического периода и
неоднократно изменялось, система норм Особенной части представляет собой
довольно пеструю картину. Есть нормы, увязанные между собой в четкую
систему. Разграничение между ними можно провести с достаточной
точностью. Различие между другими нормами не является столь очевидным.
Некоторые же нормы относятся к так называемым пересекающимся классам1, и
их признаки совпадают между собой, так что разграничение подчас
становится невозмож-, ным.

Исходя из количества разграничительных признаков между составами
преступлений, можно выделить три основных случая:

1) составы не имеют между собой ни одного общего признака (кроме
вменяемости и возраста).

Так, например, у составов незаконного производства аборта и заведомо
ложного доноса различны все признаки объекта, объективной и субъективной
стороны: субъекты совпадают лишь частично (возраст, вменяемость).

Разграничение таких составов не представляет трудности. Оно возможно уже
при ознакомлении с конструкциями соответствующих составов. Вряд ли не
только юрист, но и любой человек, не знакомый с уго-

1 При пересечении классов некоторые элементы одного класса являются
одновременно элементами другого класса (см. Н. И. К о н-д а к о в,
Логический словарь, стр. 381).

10*
147

>>>148>>>

ловным законодательством, может смешать эти преступления;

2) составы имеют малое число общих признаков. В таком соотношении
находятся, например, составы кражи личной собственности (ст.
144) и похищения и подмены ребенка (ст. 125). Объекты этих
преступлений различны, субъекты (ло возрасту) тоже. Частично совпадают
способ действий: «похищение» и форма вины — умысел. Но далее -снова
различия: по предмету посягательства и по субъективной стороне
(при похищении ребенка корыстная цель не обязательна).

И в этом случае разграничение не представляет сложности, так как оно
может быть проведено по целому ряду признаков. Кроме того, большей
частью такие составы имеют различную конструкцию;

3) составы имеют все общие признаки, кроме одного. Следовательно,
только этот один признак является разграничительным. Подобные
преступления можно в полном смысле слова назвать смежными;
конструкции их обычно одинаковы.

Так, кража отличается от грабежа лишь способом действий; грабеж без
насилия отличается от квалифицированного вида грабежа по одному из
альтернативных признаков и т. п. Объект, субъект, субъективная сторона,
предмет посягательства у всех преступлений, связанных с похищением
личной собственности граждан, идентичны.

Именно подобные случаи и вызывают при квалификации наибольшие трудности.
Такие составы легко смешать, особенно если единственный
разграничительный признак определен недостаточно четко. В последующем
изложении мы уделим этому типу соотношения составов наибольшее внимание.

Анализ действующего уголовного законодательства показывает, что составы
данной разновидности в нем преобладают. Так, из приблизительно 300
составов УК РСФСР более половины могут быть отнесены к числу тех, для
которых нетрудно указать один, два и более смежных составов. Примерно
30% всех составов различаются между собой двумя-тремя признаками и 15—
20%—по четырем и более признакам. Есть «уникальные» составы, для которых
трудно указать смежные нормы. К ним относятся, например, нарушение
законов

148

>>>149>>>

о записи актов гражданского состояния (ст. 201), Нарушение правил,
установленных для борьбы с болезнями и вредителями растений (ст. 161).

Смежные составы нередко образуют друг с другом довольно длинные
«цепочки» (группы). Типичными в этом отношении являются группы смежных
преступлений против социалистической и личной собственности граждан,
должностных, транспортных преступлений и т. д. На рис. 6 в качестве
иллюстрации приведена одна из групп смежных составов, в основе которой
лежат некоторые посягательства на жизнь и здоровье граждан. ,(На этом
рисунке в целях упрощения указываются не составы, а статьи УК-)

2. Смежные преступления могут отличаться друг от друга по самым разным
категориям признаков: по непосредственным объектам, по форме вины, цели,
мотиву, способу действий, последствиям и т. д.

Один из общих принципов разграничения преступлений состоит в построении
иерархической системы отличительных признаков: от более общих к более
частным, от высшего ранга к низшему. Вначале надо разделить ВСЮ рис. 6.
Составы преступлений имеющуюся совокупность против жизни и здоровья
граж-составов на две (или. не- дан и смежные нормы.

сколько) групп по отличающему их наиболее общему признаку (так
называемый «развал на кучи»). Затем каждая группа делится на более
мелкие в зависимости от различных оснований деления; этот процесс
производится до тех пор, пока не останется два смежных состава,
различающихся между собой минимальным числом признаков низшего ранга.

Одним из условий эффективного разграничения является создание единого
«алфавита» разграничительных признаков1. Применительно к Уголовному
кодексу

1 См. сб. «Опознание образов», М., 1968, стр. 24.

149

>>>150>>>

это означало бы использование во всех нормах УК единой стандартной
терминологии, сведение признаков по возможности к одному классу явлений,
к одной категории.

Для действующего уголовного законодательства такая рекомендация является
нереальной. Во-первых, содержание уголовно-правовых норм настолько
различно, что их признаки относятся к разным областям социальной жизни.
Сравним, например, «тайное похищение имущества» и «унижение достоинства
личности». Хотя оба высказывания описывают объективную сторону
соответствующих преступлений, использовать для них единую систему
обозначений невозможно — это разные явления.
.

Во-вторых, если бы даже унификация терминологии и была бы возможной, она
потребовала бы пересмотра почти всего уголовного законодательства.
Вопросы же разграничения преступлений приходится решать в теории и на
практике повседневно, не дожидаясь этих изменений.

Все это неизбежно сказывается на характере построения общей программы
разграничения преступлений. Ее надо создавать, по крайней мере вначале,
из нескольких отдельных частей. Потом их можно попытаться объединить. В
связи с этим последующее изложение вопросов разграничения преступлений
мы проводим по отдельным элементам преступления: объекту, объективной
стороне, субъективной стороне и субъекту. Затем попытаемся воссоздать
общую картину комплексного разграничения преступлений.

§ 2. Разграничение по объекту преступления

1. Для решения вопросов, связанных с разграничением преступлений по их
объектам, следует прежде всего сделать несколько замечаний о структуре
объекта и, в частности, определить, какие именно свойства объекта
преступления входят в число признаков состава и имеют значение для
квалификации.

Объектами преступлений, предусмотренных советским уголовным
законодательством, являются социали-

150

>>>151>>>

стические общественные отношения. Известно, что почти каждое
преступление посягает не на одно, а на несколько смежных общественных
отношений; при этом каждый объект преступного посягательства имеет
сложную внутреннюю структуру.

Выражаясь в действиях или определенном положении людей по отношению друг
к другу и обществу в целом, общественное отношение нередко имеет
материальные предпосылки (условия) своего существования и может быть
закреплено в определенных материальных формах. Например, необходимым
условием и предпосылкой существования отношений собственности является
имущество, вещи. Деньги и документы служат формой закрепления различных
отношений.

Кроме того, вокруг «фактических» общественных отношений в случае их
правового регулирования складывается некая «правовая оболочка», т. е.
устанавливаются правовые отношения, которые обеспечивают определенное
поведение участников общественных отношений, а также охрану этих
отношений. Например, фактические отношения собственности являются
правоотношениями, если они осуществляются в законном порядке, на
законном основании.

Объект преступления охватывает весь этот комплекс: а) фактические
общественные отношения между людьми; б) их правовую форму или
«оболочку»; в) материальные формы, условия и предпосылки существования
этих общественных отношений1. В диспозиции же статьи УК нередко описан
только какой-нибудь один элемент из всего этого комплекса2.

В «материальных» составах объект определяется посредством указания на
вредное последствие и иногда на предмет посягательства. Здесь признаки
объекта представлены значительно полнее, чем в составах «формальных».

Рассмотрим в качестве примера состав умышленного убийства,
предусмотренный ст. 103 УК.

1 Более подробно этот вопрос рассматривался нами в работе
«Объективная сторона преступления», М., 1960, стр.
143—148. См. также Б. С. Никифоров, Объект преступления по советскому
уголовному праву, М., 1960, стр. 12 и след.

2 См. Н. Ф. Кузнецова, указ. статья, стр. 45.

151

>>>152>>>

Объектом убийства является жизнь человека,-правовой формой будут
правоотношения, обеспечивающие неприкосновенность личности. «Уголовное
право, охраняя субъектов общественных отношений, их жизнь, здоровье и т.
п., — писал Н. И. Загородников, — тем самым охраняет и общественные
отношения, которые вообще не могут существовать без субъектов»1.

Указанные признаки объекта умышленного убийства полностью входят в
состав этого преступления. Суд должен в каждом случае установить,
имелось ли посягательство на жизнь человека и было ли оно
противоправным, т. е. были ли нарушены правовые отношения, охраняющие
жизнь человека. В противном случае состав убийства отсутствует и
действия обвиняемого не могут быть квалифицированы по ст. 103 УК (а
равно и по любой другой статье об умышленном убийстве).

Следует подчеркнуть, что для признания содеянного оконченным убийством
необходимо установить обе составные части объекта этого преступления.
Если в результате умышленного действия обвиняемого человек фактически
лишился жизни, этого еще недостаточно, чтобы признать его виновным в
умышленном убийстве, так как необходимо выяснить, нарушены ли
общественные (правовые) отношения, охраняющие жизнь человека. Ведь
причинение смерти может быть и правомерным действием (например, при
необходимой обороне).

С другой стороны, если умышленные действия лица, направленные на лишение
жизни человека, были противоправными (нарушали правовые отношения,
установленные в целях охраны личности), но потерпевший остался жив,
квалифицировать содеянное как оконченное убийство нельзя.

В так называемых формальных составах последствия не являются признаками
состава. В них обычно указывается лишь один признак объекта — его
«правовая оболочка», т. е. те правовые отношения, которые установлены
для охраны общественных интересов.

При квалификации этих преступлений установление объекта обеспечивается
путем установления противо-

1 Н. И. Загородников, Преступления против жизни по советскому уголовному
праву, М., 1961, стр. 30,

152

>>>153>>>

правности совершенного деяния1, а причинение вреда фактическим
общественным отношениям презюмирует-ся, причем эта презумпция в
большинстве случаев является неопровержимой.

Рассмотрим, например, состав побега из-под стражи. Представим себе
случай, когда лицо, совершившее побег, было затем признано невиновным в
совершении того преступления, в связи с которым оно находилось под
стражей. Этот побег было бы неправильно считать законным действием и
вместе с тем нетрудно видеть, что он не причинил ущерба интересам
правосудия — объекту данного преступления. Но это не имеет значения для
квалификации. Так как состав побега из-под стражи относится к числу
«формальных», то вред от него презюмируется и доказывать наличие или
отсутствие ущерба объекту является операцией юридически неправомерной (в
плане квалификации, но не в плане назначения наказания!)2.

Разумеется, судье необходимо представлять себе объект любого
преступления, в том числе и «формального», во всей его полноте. Если в
состав преступления включена только «правовая оболочка» объекта, то
иногда может быть неясно, каково существо общественных отношений,
охраняемых уголовно-правовой нормой. Надо учитывать и то, что одинаковая
«оболочка» может подчас охватывать различные общественные отношения.
Из-за неполного и потому неправильного представления об объекте
преступления нередко возникают ошибки при квалификации преступлений3.

1 На значение противоправности как «особенно ясно видимого показателя
преступности деяния» правильно обратил внимание Г. А.
Левицкий в статье «О некоторых теоретических вопросах
квалификации преступлений» («Вестник Ленинградского
университета» 1962 г. № 23, стр. 87). См. также нашу статью «О
противоправности преступления» («Правоведение» 1959 г. № 1).

2 Иная точка зрения выражена -в «Комментарии к Уголовному кодексу
РСФСР» (М., 1971, стр. 398), где оказано, что «побег явка, незаконно
взятого под стражу.., не образует состава преступления».

3 По данным Я. М. Брайнина, общее число отмененных и измененных
приговоров областных судов и определений кассационных инстанций в
связи с неправильным определением объекта преступления составляло в
50-х годах 3,3% ко всему числу отмененных и измененных приговоров и
определений (Я. М. Б р а й н и н, Уголовный закон и его применение,
стр. 165).

153

>>>154>>>

Б. и другие были осуждены за то, что они изготовляли и сбывали фальшивые
монеты царской чеканки десятирублевого достоинства. Исходя главным
образом из признаков объективной стороны преступления и не уяснив его
объекта, суд первой инстанции квалифицировал эти действия как
фальшивомонетничество.

Верховный Суд СССР указал на ошибочность такой квалификации: «Объектом
фальшивомонетничества являются советская денежная и кредитная система
или общественные отношения, возникшие в связи с международными
соглашениями, заключенными СССР. Подделка денежных знаков, не имеющих в
настоящее время хождения как в CGCP, так и за рубежом, не может
рассматриваться как фальшивомонетничество, так как изготовление и сбыт
таковых не могут в какой-либо мере нанести ущерб советской денежной и
кредитной системе»1. Действия осужденных были переквалифицированы на
статью УК, предусматривающую ответственность за мошенничество.

В 1962 году Верховный Суд РСФСР исправил иную ошибку, в результате
которой действия С. и других, занимавшихся аналогичным преступным
промыслом, были квалифицированы как нарушение правил о валютных
операциях. Указав, что фальшивые монеты, изготовленные из меди под
золотые монеты царской чеканки, не являются валютой, Верховный Суд РСФСР
переквалифицировал преступление на ст. 147 УК РСФСР2.

2. Преступлений, которые различались бы .между собой только по признаку
объекта, не так много. Прежде всего здесь надо указать на две смежные
группы преступлений: против социалистической собственности и против
личной собственности граждан. Например, кража личного имущества граждан,
предусмотренная ст. 144 УК, и хищение государственного или общественного
имущества, совершенное путем кражи (ст. 89 УК), полностью совпадают по
всем признакам субъекта, объективной и субъективной стороны, а
различаются

2 См стр. 8.

154

(Бюллетень Верховного Суда СССР» 1957 г. № 4, стр. 39. ;м. «Бюллетень
Верховного Суда РСФСР» 1962 г. № 12,

>>>155>>>

только по объекту преступного посягательства. Таковы и другие
преступления, относящиеся к этим группам: грабеж, разбой, мошенничество
и др.

С точки зрения категорий логики понятия социалистической собственности,
личной собственности граждан и собственности объединений, не являющихся
социалистическими организациями (ст. 151 УК), являются исчерпывающим
раскрытием более широкого понятия — «собственность»; границы между ними
вполне четки и определенны.

Вероятно, помимо имущественных преступлений можно признать
различающимися между собой только (или главным образом) по признаку
объекта еще и такие пары составов: оскорбление (ч. 1 ст. 131) и
оскорбление представителя власти (ст. 192); разглашение государственной
тайны (ст. 75) и разглашение данных следствия ,(ст. 184); умышленное
повреждение лесных массивов (ч. 2 ст. 98) и умышленное повреждение
полезащитных лесонасаждений (ст. 168). Правда, нетрудно заметить, что в
этих случаях два непосредственных объекта, взятых попарно, уже не
образуют такого полного класса общественных отношений, как это имеет
место в примере с собственностью. В самом деле, например, лесные массивы
и полезащитные лесонасаждения в совокупности не образуют какого-либо
единого общего понятия. Тем не менее во всех подобных случаях, когда
объекты двух преступлений достаточно четко отличаются один от другого,
трудности при квалификации обычно не возникают. Это объясняется, в
частности, и тем, что если не объект, то потерпевший (ст. ст. 131 и 192)
или предмет преступления (ст. ст. 98 и 168) в подобных случаях всегда
прямо названы в законе, а это дает возможность легко решить вопрос о
различии в объектах.

Когда в законе объект или предмет преступления определены через
оценочные понятия, для разграничения преступлений требуется глубокий
сопоставительный анализ1.

1 Такой анализ проведен, например, в статье В. Кузнецова «Разграничение
ответственности по статьям 140 и 215 УК РСФСР» («Советская юстиция» 1971
г. № 3, стр. 26).

155

>>>156>>>

3. Сложнее разграничить преступления, если их объекты частично совпадают
(пересекаются) друг с другом. Это встречается главным образом в случаях
посягательства на сложные группы общественных отношений, которые тесно
взаимосвязаны между собой.

В качестве примера можно сослаться на разграничение неосторожного
убийства (ст. 106) и нарушения правил охраны труда, повлекшего смерть
человека ,(ч. 3 сг. 140). Объекты этих преступлений частично совпадают,
ибо если неосторожное убийство приводит к лишению жизни человека, то
нарушение правил охраны труда, повлекшее смерть, вызывает то же
последствие и одновременно причиняет ущерб нормальной хозяйственной
деятельности предприятия.

Казалось бы, разграничение составов преступлений по объекту
непосредственно вытекает из их классификации по главам Особенной части
Уголовного кодекса. Однако эта классификация не обладает той степенью
точности, которая необходима для разграничения преступлений. Система
Особенной части уголовного законодательства складывалась исторически.
Если даже признать, что в основе ее построения лежал исключительно и
только объект преступного посягательства (а в этом можно сомневаться),
то и при таком допущении комплексный, сложный характер объектов многих
преступлений не мог найти должного отражения в этой системе. Группируя
преступления по главам, уголовный кодекс учитывает лишь основную
направленность данного преступления, наиболее важную часть общественных
отношений, на которые оно посягает, выделяет главный объект.

Преступления же в действительности посягают на многие и притом сложные
объекты. В результате получается, например, что в УК РСФСР
посягательства на жизнь предусмотрены чуть ли не во всех главах
Особенной части. При этом применительно к каждой главе они имеют
специфические особенности, в зависимости от других общественных
интересов, которые также нарушаются при этом посягательстЁе.

Как отмечает Н. И. Загородников, «преступное пося? гательство на жизнь
человека может осуществляться не только при тех преступлениях против
личности, которые непосредственно направлены на жизнь и образуют тот

156

>>>157>>>

или иной состав убийства»1. «В целях охраны жизни и здоровья граждан
государство издает целый ряд правил, соблюдение которых обеспечивает
безопасность людей… При этом законодатель, определяя ответственность
за нарушение соответствующих правил, имеет целью оградить от преступных
посягательств не только установленный правопорядок, но и создать тем
самым дополнительные средства охраны личности»2.

В реальной жизни разнообразные общественные отношения тесно
переплетаются. Посягательство на одну группу отношений почти всегда
влечет нарушение смежных общественных отношений. Поэтому для
разграничения преступлений необходимо хорошо представлять себе весь круг
норм, охраняющих одни и те же общественные отношения, и знать разницу
между этими нормами.

Рассмотрим это на примере преступлений, причиняющих вред жизни и
здоровью человека.

Если нам известно по данным уголовного дела, что совершенное
преступление привело к смерти или причинило вред здоровью личности, то
для квалификации преступления по объекту необходимо прежде всего
подобрать полный перечень уголовно-правовых норм, охраняющих (хотя бы
частично) этот объект.

Этот перечень будет довольно большим. Жизнь и здоровье человека
охраняются не только статьями о преступлениях против личности3, но и
статьями глав о государственных4, должностных5 преступлениях, о
преступлениях против социалистической6 и личной собственности граждан7,
о воинских преступлениях8 и др.

Обширный перечень норм, охраняющих наряду с другими общественными
интересами жизнь и здоровье человека, можно изложить сравнительно
экономно, сгруппировав составы преступлений в зависимости от содержания
объекта посягательства:

1 Н. И. Загородников, Преступления против жизни по советскому
уголовному праву, стр. 244.

2 Там же, стр. 245; см. также С. В. Бородин, Квалификация убийства по
действующему законодательству, М., 1966, стр. 20.

3 См. ctjct. 102—117, 119, 121, 126—129 УК РСФСР.

4 Ом. ст.ст. 64. 66—69, 77, 79, 85 и др. УК РСФСР.

5 См. ст.ст. 170—172 УК РСФСР.

6 См. ст.ст. 90, 91, 98 и 99 УК РСФСР.

7 См. ст.ст. 145, 146, 149 и 150 УК РСФСР.

8 См. ст.ст. 240, 242—244, 252—254 УК РСФСР и др.

157

>>>158>>>

1. Преступления, непосредственно посягающие на жизнь или
здоровье человека:

а) причинение смерти — ст. ст. 102—107, ч. 2 ст. 108 УК РСФСР;

б) причинение ущерба здоровью (телесные повреждения) — ст. ст.
108—116 УК.

2. Преступления, посягающие на жизнь или здоровье человека одновременно
с посягательствами на:

внешнюю безопасность СССР (ст. 64);

политическую основу СССР (ст. ст. 66, 67);

экономическую основу СССР (ст. ст. 68, 69);

основы общественной безопасности (ст. ст. 79, 85, 86);

государственное и общественное имущество (ст. ст. 77, 90, 91, 98, 99);

половую свободу граждан (ст. ст. 117 и 121);

свободу передвижения (ст. 126);

политические и трудовые права граждан (ст. 140);

личную собственность граждан (ст. ст. 77, 145, 146, 149, 150);

порядок военной службы (ст. ст. 240, 242, 243, 252, 260) и т. д.

Таким образом, установив, например, что преступление привело к смерти
человека, мы еще не можем окончательно его квалифицировать, так как в
Уголовном кодексе имеется много статей, предусматривающих
ответственность за посягательство на жизнь. Но уже значительно легче
квалифицировать содеянное, если мы, например, знаем, что посягательство
на жизнь было одновременно сопряжено с посягательством на личную
собственность. Круг уголовно-правовых норм существенно суживается,
выявляются смежные соста,вы. Речь может идти о бандитизме (ст. 77),
разбое (ст. 146), умышленном или неосторожном уничтожении имущества,
повлекшем человеческие жертвы (ст. ст. 149—150), либо о реальной
совокупности преступлений против личности и личной собственности
граждан1. Дальнейшее разграничение требует перехода от объекта к другим
элементам преступления.

Таким образом, установление объекта преступного

1 Вопросы конкуренции норм и совокупности преступлений рассматриваются в
гл.гл. VII и VIII настоящей работы,

158

>>>159>>>

посягательства служит как бы предварительной программой для выбора той
группы смежных составов, среди которых нужно будет уже более тщательно
искать необходимую норму.

4. В большинстве случаев объект не является единственным
разграничительным признаком преступлений. Нередко различие в объектах
двух преступлений связано с различием и других элементов.

Иными словами, существует взаимозависимость двух или нескольких
разграничительных признаков, включая признаки объекта преступления.

Характерным примером являются некоторые воинские преступления (например,
разглашение военной тайны, совершение военнослужащим должностного
преступления, оскорбление другого военнослужащего) и соответствующие им
общеуголовные преступления (разглашение государственной тайны,
злоупотребление властью, оскорбление). Разграничение между этими
составами проходит и по признакам объекта, и по признакам субъекта. То
же можно сказать о разграничении ряда преступлений против правосудия и
преступлений против личности, например, незаконного ареста (ст. 178) и
незаконного лишения свободы (ст. 126).

Возникает вопрос: что здесь является ведущим, а что производным:
признаки объекта или субъекта? Если иметь в виду процесс создания
уголовно-правовых норм, то несомненно, что ведущая роль принадлежит
объекту, с учетом которого законодатель и конструирует соответствующую
статью закона: содержание общественных отношений, поставленных под
охрану закона, определяет круг возможных субъектов преступления и другие
признаки состава. Однако при применении закона зависимость получается
обратной: большей частью раньше устанавливаются признаки субъекта
преступного посягательства, а в связи с этим, с учетом характера
действий, определяется и объект. Например, установив, что один
военнослужащий оскорбил другого при исполнении служебных обязанностей,
мы делаем вывод, что пострадала не только личная честь, но и воинская
дисциплина. Следовательно, объект здесь является зависимым признаком.

В заключение поставим такой вопрос: всегда ли объект может служить
разграничительным признаком меж-

159

>>>160>>>

ду преступлениями? Иначе говоря, существуют ли хотя бы два состава
преступления, полностью совпадающих между собой по объекту преступного
посягательства?

Рассматривая вопрос о структуре объекта, Б. С. Никифоров пришел к
отрицательному ответу на последний вопрос. Так, говоря о разнице между
отдельными видами посягательств на личную собственность, он утверждает,
что «различие между кражей и разбоем в конечном счете сводится к тому,
что эти преступления нарушают различные условия реализации обеспеченной
законом возможности собственнику использовать имущество по своему
усмотрению»1.

В известной мере эти соображения правильны. Можно привести ряд примеров,
подтверждающих, что между весьма близкими преступлениями имеются
некоторые различия в непосредственных объектах. Но все же возможность
разграничить преступления по непосредственному объекту существует не
всегда. В отличие от точки зрения Б. С. Никифорова мы полагаем, что
некоторые преступления не имеют никаких различий между собой по объекту
посягательства. Например, такой разницы нет между умышленным и
неосторожным убийством, между кражей и грабгжом без насилия, между
тяжким и легким телесными повреждениями и т. п.

Это говорит о том, что для разграничения ряда преступлений недостаточно
установить признаки объекта преступного посягательства, а необходимо
обратиться и к другим признакам состава.

I § 3. Разграничение по объективной стороне

1. Объективная сторона преступления — элемент, обычно наиболее полно
отраженный в диспозиции статьи УК. Поэтому разграничение преступлений по
признакам объективной стороны состава представляется как будто менее
сложным. Однако ошибок при применении закона здесь больше2. Объясняется
это тем, что при разграниче-

1 Б. С. Никифоров, Объект преступления по советскому
уголовному праву, стр. 172.

2 В связи с неправильным определением признаков объективной стороны
отменяется и изменяется до 20% приговоров областных

160

>>>161>>>

нии преступлений признаки, характеризующие объективную сторону,
встречаются чаще, чем остальные. Выше упоминалось, что эти признаки
.дают гораздо больше комбинаций, чем признаки других элементов
преступления; они разнообразнее, нередко состоят из сложных образований,
имеют альтернативный или оценочный характер.

Правильное установление признаков объективной стороны важно по многим
причинам. Оно нередко дает возможность определить признаки объекта и
субъекта преступного посягательства. Дело в том, что посягательство на
некоторые общественные отношения может быть совершено лишь ограниченным
кругом способов и лишь специальным субъектом. Нельзя совершить поджог
путем неуплаты средств на содержание детей или украсть имущество
посредством недонесения о преступлении. Как правильно отмечает Б. С.
Никифоров, «нарушение охраняемого законом объекта может быть совершено
не любыми, а только определенными действиями, характер которых
определяется в первую очередь свойствами самого объекта»1. Правильно
установив способ действия, мы в некоторых случаях можем сделать
обоснованный вывод об объекте или хотя бы о примерном круге объектов
преступного посягательства, а подчас и о форме виновности.

В практической работе юриста так обычно и происходит. Узнав о том, что
произошло нападение на гражданина, следователь обращается к статьям
Уголовного кодекса о преступлениях против личности, хулиганстве, разбое
и бандитизме, но не к статьям о нарушении правил охраны труда или о
подделке документов. Характер объективной стороны с большей или меньшей
точностью определяет круг тех общественных отношений, на которые могло
быть совершено преступное посягательство, и в некоторых случаях
предопределяет содержание субъективной стороны.

Вместе с тем признаки объективной стороны имеют

судов и определений кассационных инстанций (по отношению к числу всех
отмен и изменений) (см. Я. М. Брайнин, Уголовный закон и его применение,
стр. 170).

1 Б. С. Никифоров, Объект преступления по советскому уголовному
праву, стр. 137.

11 Заказ 3846
JgJ

>>>162>>>

для разграничения преступлений большое самостоятельное значение.

Разграничивать преступления по объективной стороне, как правило,
приходится в тех случаях, когда установлено, что оба деяния посягают на
одну и ту же область общественных отношений, т. е. когда уже в общих
чертах выяснен объект преступного посягательства и установлено, что эти
деяния относятся к одной группе преступлений. Рассмотрим подробнее, как
осуществляется это разграничение.

2. Для определения признаков объективной стороны, по которым одно
преступление отличается от другого, прежде всего необходимо выявить
содержание смежных составов. Не ограничиваясь сравнением их признаков в
диспозициях, необходимо, уяснив содержание закона, дать полное описание
всех признаков на основе анализа Общей части УК, систематического
толкования Особенной части, использования положений науки и судебной
практики.

Покажем это на конкретном примере разграничения по объективной стороне
некоторых преступлений против социалистической собственности: хищений
государственного или общественного имущества, совершенных путем кражи
(ст. 89), грабежа (ст. 90), присвоения или растраты либо путем
злоупотребления служебным положением (ст. 92), мошенничества (ст. 93), а
также разбоя с целью завладения государственным или общественным
имуществом (ст. 91). Для некоторого упрощения мы проанализируем эти
преступления без ряда квалифицирующих обстоятельств, отвлекаясь от
институтов Общей части: соучастия, стадий предварительной преступной
деятельности, добровольного отказа и др. — и не имея в виду совершение
мелкого хищения (ст. 96) и хищения в особо крупных размерах (ст. 931).
Кроме того, мы не будем учитывать того обстоятельства, что разбой
образует оконченное преступление на более ранней стадии, чем кража,
грабеж и мошенничество. Такое упрощение предполагает, что мы
рассматриваем разграничение указанных преступлений на стадии изъятия
виновным имущества у потерпевшего.

Для проведения разграничения между указанными составами прежде всего
выпишем признаки объективной стороны каждого из них, зафиксированные в
диспозици-

162

>>>163>>>

ях статей Особенной части (с тем упрощением применительно к разбою,
о котором сказано выше). Получится

следующая таблица.

Таблица 4

Признаки объективной стороны некоторых преступлений против
социалистической собственности, указанные в диспозициях статей УК

статей УК

Краткое наименование преступлений

Признаки, указанные в диспозиции статьи

89

кража

тайное

похищение имущества

90

грабеж

открытое

похищение имущества

без насилия

с насилием

не опасным для жизни и здоровья

91

разбой

нападение с целью

завладения имуществом

с насилием

опасным для жизни и здоровья

с угрозой

применения

насилия

опасного для жизни и здоровья

92

должностное присвоение

присвоение вверенного имущества

растрата вверенного имущества

завладение имуществом

путем злоупотребления служебным положением

93

мошенничество

завладение имуществом

путем обмана или злоупотребления доверием

Из этой таблицы видно, что, во-первых, признаки объективной стороны
названных пяти составов неоднородны и не всегда сопоставимы между собой.
Неизвестно,

11*

1G3

>>>164>>>

Таблица

Полный перечень признаков объективной стороны составов некоторых
преступлений против социалистической собственности

статей УК Краткое наименование Ранги признаков

I II III IV V VI

Кража завладение имуществом путем изъятия помимо воли владельца без
использования служебного положения без насилия тайно

90 грабеж

* без насилия открыто

с насилием, не опасным для жизни и здоровья

91 разбой » »

И с насилием, опасным для жизни и здоровья открыто или тайно

92 „должностное присвоение” ш путем удержания • ? без насилия открыто
или тайно

путем изъятия ш с использованием служебного положения

93 мо-шен-ниче-ство т путем изъятия по

„воле* владельца без использования служебного положения в результате
обмана или злоупотребления доверием —*

Примечание: к составу мошенничества признак «тайно»или «открыто»,
видимо, неприменим.

164

>>>165>>>

например, чем похищение отличается от завладения, а последнее — от
присвоения. Во-вторых, очевидны пробелы в перечне признаков. Например,
если способ действия преступника при разбое и мошенничестве более или
менее определен, то при присвоении и растрате о нем ничего не говорится.
Неясно, следует ли считать тайными или открытыми такие преступления, как
разбой, мошенничество, «должностное присвоение».

Приведение всего этого конгломерата признаков в какую-то единую систему
требует, как об этом говорилось в гл. гл. III и IV, большой работы,
связанной с уяснением содержания составов. Не останавливаясь на
указанном вопросе вновь, приведем уже результаты этой работы (см.
таблицу 5). Они заключаются в том, что, раскрыв содержание каждого из
разграничиваемых составов преступлений, мы вновь выписываем их признаки,
но теперь в сопоставимой терминологии, с большей полнотой и в
определенной последовательности, с учетом их взаимной связи, а
следовательно, и рангов каждого из них.

Следующий этап разграничения состоит в определении тех признаков, по
которым каждый состав отличается от другого. На основе приведенной
таблицы 5 это сделать уже совсем нетрудно. Обозначенные в ней признаки
целесообразно представить в виде логической схемы (ориентированного
графа), в которой общие признаки составов объединены, а различающиеся
указаны отдельно.

При составлении схемы должна быть определена и наиболее выгодная
последовательность описания и проверки всех разграничительных
признаков1.

Такая схема представляет собой «дерево», т. е. систему разветвлений,
начинающихся . от одного, общего для рассматриваемых преступлений
признака, и постепенно переходящих к признакам более низких рангов. При
построении дерева желательно пользоваться двузначными обозначениями, т.
е. каждый признак расчленять на два нижестоящих признака, причем таким
обра-

1 Подробнее о методах построения таких логических схем см., например, Э.
X а н т, Дж. Марин, Ф. Стоун, Моделирование процесса формирования
понятий на вычислительной машине, М., 1970, стр. 43 и след.

165

>>>166>>>

зом, чтобы не было повторений одних и тех же признаков в разных ветвях.

Каждый из поставленных на схеме вопросов должен допускать только один из
двух ответов: имеется этот признак или нет. Положительный ответ на один
вопрос определяет переход к следующему вопросу, расположенному ниже на
схеме. Отрицательный ответ означает, что следует двигаться по другой
ветви дерева.

Постепенно двигаясь по этой схеме сверху вниз, мы отбрасываем одни
признаки, уточняем и конкретизируем другие. Таким образом, мы приходим к
одной или нескольким статьям УК, предусматривающим преступления с
одинаковой объективной стороной. Дальнейшее решение вопроса о
квалификации зависит уже от других элементов состава (субъективной
стороны и субъекта преступления).

Схема разграничения преступлений против социалистической собственности
начинается с признака, относящегося к преступным последствиям:
причинение материального ущерба государству или общественной
организации. Этот признак характеризует не только хищения и вообще не
только преступления, но и гражданские деликты.

Следующий признак, который является общим для всей группы названных выше
преступлений против социалистической собственности, — это завладение
государственным или общественным имуществом. Этот признак делится на две
группы: а) имущество было виновным незаконно изъято и б) оно было
виновным удержано (не возвращено государству или общественной
организации лицом, которому оно ранее было вверено).

Если завладение совершено путем изъятия имущества, может идти речь о
краже (ст. 89), грабеже (ст. 90), разбое (ст. 91), хищении путем
злоупотребления служебным положением (ст. 92), мошенничестве (ст. 93). В
том случае, если имущество, находившееся во владении виновного, не было
им возвращено собственнику (удержано), необходимо проверить, нет ли
признаков присвоения или растраты (ст. 92) или присвоения находки (ст.
97).

Предположим, что имущество было изъято. Продолжим анализ. Зададим второй
вопрос: перешло ли имущество от собственника к виновнику по воле или

166

>>>167>>>

Рис. 7. Схема разграничения преступлений против социалистической
собственности ,

вопреки воле собственника?

Если имущество перешло к виновному по воле собственника, но в результате
обмана или злоупотребления доверием, то будет мошенничество (ст. 93).

Переход имущества к виновному вопреки воле собственника является
признаком кражи, грабежа и разбоя, а также хищения путем
злоупотребления служебным

167

>>>168>>>

положением. Для окончательного разграничения по объективной стороне
поставим еще три вопроса: было ли имущество похищено с использованием
или без использования служебного положения; если нет, то тайно или
открыто; если открыто, то с насилием ли и с каким именно или без
насилия?

Представим себе, что имущество было похищено без использования
служебного положения и тайно. Следовательно, это — кража (ст. 89 УК). Мы
отграничили кражу от смежных преступлений и вместе с тем квалифицировали
деяние (по признакам объективной стороны).

Проведенный анализ показывает, что для разграничения преступлений
необходимо четко и определенно сформулировать ряд вопросов и разрешить
их в определенном порядке. Логическая схема, подобная приведенной,
определяет наиболее экономную последовательность вопросов, которые
должны быть поставлены при разграничении разных видов хищения по способу
совершения преступлений.

Для завершения логического анализа процесса разграничения преступлений
по признакам объективной стороны построенную схему полезно выразить в
математических символах.

Условимся каждую ветвь обозначать цифрами «О» (левую) или «1» (правую),
а каждый ранг — степенью числа 10. Первый ранг признаков — «завладение»
— получает обозначение «1», а каждый последующий признак — номер ветви,
умноженный на 10, 100, 1000 и т. д. В результате мы можем получить
точные обозначения места каждого признака в схеме и обозначение
окончательных выводов о квалификации. Так, объективная сторона кражи”
получит символическое обозначение НПО, грабежа—1111101 и 111 111 (с
насилием и без насилия), разбоя—1 111 100 и т. д. Эти обозначения уже
вполне пригодны для использования в электронно-вычислительной машине.

3. В рамках объективной стороны возможно разграничение преступлений не
только по способу действий, но и по признакам последствий, месту и
времени совершения преступления.

В советском уголовном законодательстве имеются нормы, предусматривающие
преступления, которые посягают на один и тот же объект и могут быть
совершены одинаковым способом, но причиняют вредные последствия
различного характера. Таковы, например, статьи УК, устанавливающие
уголовную ответственность за тяжкие, менее тяжкие и легкие телесные
повреждения.

168

>>>169>>>

Все эти преступления посягают на один и тот же объект— здоровье граждан.
Все они совершаются с одной формой виновности и нередко одинаковым
способом. Различие между ними может заключаться в единственном
признаке-—характере последствий, причиненных здоровью потерпевшего.

По степени тяжести наступивших последствий (сумме похищенного)
разграничиваются, например, мелкое, не мелкое (значительное), крупное и
особо крупное хищение социалистической собственности. Здесь и объект
преступления, и способ действия, и характер причиненного вреда
совпадают, однако разница же в степени тяжести последствий настолько
существенна, что она приобретает качественное значение и является
решающей для квалификации.

Разграничение преступлений по времени и месту их совершения в
основном происходит путем выделения ‘ квалифицированного вида
состава из общего и часто встречается в главе о воинских
преступлениях («военное время», «боевая обстановка» и т. д.).

В данной книге нет необходимости подробно рассматривать разграничение по
этим признакам объективной стороны, так как оно ничем не отличается по
своей методике от описанного выше разграничения преступлений по способу
их совершения.

4. Изучение судебной практики показывает, что одна из современных
тенденций в применении уголовного законодательства состоит в углублении
и усложнении анализа разграничительных признаков преступлений. Это
выражается, например, в том, что придается разграничительное значение
таким признакам преступлений, которые ранее не считались специфическими
и рассматривались как одинаковые для ряда смежных преступлений.
Наблюдаемый процесс есть следствие более глубокого раскрытия
криминологической и социально-правовой природы различных форм
преступного поведения и вытекающего отсюда расширения числа признаков,
входящих в состав преступления.

В качестве иллюстрации можно сослаться на такой признак объективной
стороны преступления, как причинная связь. Собственно, как видно из
предыдущего, мы не называем причинную связь признаком состава, ибо она
неизбежно вытекает из такого признака, как наличие

169

>>>170>>>

вредных последствий, и, стало быть, является зависимым признаком. Тем не
менее постепенно выявляется тенденция придания этому признаку
преступления самостоятельного значения, в том числе и при разграничении
преступлений.

Теория и практика показывают, что в конкретном преступлении причинная
связь не может быть любой; в некоторых преступлениях она может быть
только непосредственной, состоящей из одного звена, в других же случаях
— более отдаленной и сложной. «Содержание» объективной причинной
зависимости между действием и результатом также разнообразно и зависит
от вида преступления. Например, при умышленном убийстве промежуточные
звенья причинной связи, «расположенные» между действием виновного и
смертью потерпевшего, могут быть-образованы функционированием
механических, химических и других средств, а при злоупотреблении властью
они могут состоять из поступков других людей, в том числе невиновных1.

Повышенная опасность технических средств требует, чтобы работники,
обслуживающие эти средства, в своей деятельности учитывали возможность
не только правильного поведения граждан, соприкасающихся с техникой, но
и неправильного их поведения, случайных ошибок. Поэтому, например,
работники транспорта несут ответственность даже за такие нарушения
правил движения, которые находятся в сравнительно отдаленной причинной
связи с преступным результатом, наступившим непосредственно по вине
потерпевшего2. Напротив, в составе умышленного убийства причинная связь
является более короткой, непосредственной3.

Характер причинной связи в последнее время стал, таким образом,
приобретать значение признака состава преступления, а следовательно, и
влиять на разграниче-

1 Подробнее по этому вопросу см, в нашей работе «Объективная сторона
преступления», М., I960.

2 См. «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1952 г. № 4,
стр. 23—24. См. также Определение Военной коллегии Верховного Суда СССР
от 8 мая 1969 г. по делу С. («Бюллетень Верховного Суда СССР» 1969 г. №
5, стр. 32—34).

3 См. «Бюллетень Верховного Суда СССР» 1960 г. № 4,
стр. 45.

170

>>>171>>>

ние преступлений. Процесс выделения новых независимых признаков составов
преступлений повышает требования к органам юстиции при расследовании и
разрешении уголовных дел и способствует применению закона в более точном
соответствии с теми целями, которые ставил при его создании
законодатель.

§ 4. Разграничение по субъективной стороне

1. Субъективная сторона преступления, говоря ц, самой общей форме,
представляет собою отражение (возможность отражения) в сознании субъекта
объективных признаков содеянного и характеризует отношение к ним
субъекта1. Отсюда следует, что если одно преступление по объективным
признакам отличается от другого, то непременно различна и их
субъективная сторона. Но даже и в случаях совпадения двух или нескольких
преступлений по объекту, объективной стороне и субъекту они всегда имеют
различные признаки субъективной сторо-. ны, так как в противном случае
речь шла бы не о нескольких, а об одном и том же преступлении.
Представляя собой своеобразную «модель» объективной стороны состава в
психике субъекта, субъективная сторона различных преступлений имеет
неодинаковое «предметное содержание» и может иметь различную форму2.

Эти качества субъективной стороны, тонко передающей особенности
различных преступлений, определяют ее большое значение при разграничении
преступлений. Правильное понимание содержания субъективных признаков
того или иного преступления позволяет с высокой степенью точности
квалифицировать совершенное деяние. Изучение судебной и прокурорской
практики свидетельствует о том, что большинство ошибок в квалификации
преступлений происходит либо из-за непонимания

1 См. И. Л е к ш а с, Вина как субъективная сторона преступного
деяния, М., 1958, стр. 48; Т. Л. Сергеева, Вопросы виновности и вины в
практике Верховного Суда СССР, стр. 51—54; П. С. Да гель,
Проблемы вины в советском уголовном праве, «Ученые записки
ДГУ», вып. 21, ч. 1, Владивосток, 1968, стр. 31.

2 Под «предметным содержанием» мы понимаем описание того, к чему
определяется психическое отношение лица, а под формой — специфику
отражения (умысел, неосторожность, наличие цели, мотива и т. д.).

171

>>>172>>>

субъективных признаков составов, либо по причине неглубокого их
выяснения на предварительном следствии или в суде. По данным Я. М.
Брайнина, из всего числа отмененных и измененных приговоров областных
судов и определений кассационных инстанций около 21% были отменены или
изменены из-за неправильного определения признаков субъективной
стороны1.

Советское уголовное право придает одинаково важное значение признакам
как объективной, так и субъективной стороны состава преступления.
Переоценка объективной стороны состава в ущерб субъективным при* знакам
приводит к так называемому объективному вменению; наоборот, переоценка
субъективной стороны связана с возложением ответственности не за
общественно опасные действия, а за «опасные мысли», «голый умысел» или
опасное состояние. И то и другое извращает задачи борьбы с преступностью
и ведет к нарушениям социалистической законности.

Правильное соотношение объективных и субъективных признаков состава
преступления предполагает их соответствие друг другу. Правильное
понимание значения признаков субъективной стороны для квалификации
содеянного помогает выработать те критерии, по которым разграничиваются
преступления применительно к их субъективной стороне.

Основной элементарный критерий разграничения преступлений по
субъективной стороне — это форма виновности. По этому критерию легко
разграничить многие из тех преступлений, которые имеют одинаковые
объективные признаки: умышленное и неосторожное убийство (ст. ст. 103 и
106), умышленное и неосторожное тяжкое телесное повреждение (ч.ч. 1
ст.ст. 108 и 114),умышленное и неосторожное уничтожение или повреждение
имущества (ст. ст. 98, 99 и 149, 150) и т. д.

Естественно, что отграничить по этому признаку невозможно такие
преступления, при совершении которых допустима любая форма вины
(например, разглашение государственной тайны — ч. 1 ст. 75, нарушение
правил международных полетов — ст. 84, нарушение правил охраны труда— ч.
1 ст. 140).

1 См. Я. М. Брайнин, Уголовный закон и его применение, стр. 170.

172

>>>173>>>

Как определить, предусматривает ли тот или иной состав преступления вину
умышленную или неосторожную либо допускает любую из этих форм? Выше уже
указывалось, что уяснить это можно различными путями. Форма виновности
может быть: а) прямо указана в законе («умышленное» убийство); б)
вытекать из смысла употребленных терминов («самовольная» отлучка) или в)
из указаний закона на мотив, цель, или заведомость, что характеризует
умышленное преступление, либо г) следовать из систематического
толкования закона1. Как справедливо указывал А. Н. Трайнин, «умолчание о
форме вины не снимает вопроса о вине, а лишь требует тщательного
выяснения мысли законодателя для установления необходимой для данного
состава формы вины»2.

При этом возникает вопрос о существовании составов, предусматривающих
преступления, совершаемые с «двойной» или «смешанной» формой вины.

Как правило, форма вины в составе едина, поскольку в соответствии с
законом она определяется в материальных составах отношением лица к
общественно опасным последствиям, а в формальных — к своим
общественно-опасным действиям. Если преступное деяние (действие или
бездействие) вызывает одно последствие, то отношение к нему может
характеризоваться умыслом либо неосторожностью, а следовательно, и
преступление в целом следует признать совершенным умышленно или по
неосторожности. «Смешанной» формы вины тут быть не может.

Это обстоятельство было ясно подчеркнуто, например, постановлением
Пленума Верховного Суда СССР \от 6 октября 1970 г. «О судебной практике
по делам об автотранспортных преступлениях», где говорилось, что
преступления, предусмотренные ст. ст. 211, 2112, 213, 252, «должны
рассматриваться как совершенные по неосторожности, поскольку
субъективную сторону этих деяний определяет неосторожное отношение лица
к возможно-

1 См. Б. С. Никифоров, Применение общего определения умысла к
нормам Особенной части УК («Советское государство и право» 1966 г. №
7, стр. 117); П. С. Да гель, Проблемы вины в советском уголовном
праве, стр. 163.

2 А. Н. Трайнин, Общее учение о составе преступления, стр.
206.

173

>>>174>>>

сти наступления общественно опасных последствий при нарушении им правил
безопасности движения или эксплуатации транспортных средств»1.

Понятно, что нарушение самих правил безопасности движения или
эксплуатации транспорта может быть как осознанным, так и не осознанным
(при наличии возможности и обязанности это осознавать). Однако разное
психическое отношение к нарушению правил не меняет неосторожности как
формы виновности в данном преступлении, не превращает ее в смешанную
вину и не является признаком, разграничивающим смежные преступления.

Иное положение имеется в тех случаях, когда «формальный» состав по своей
конструкции предусматривает совершение двух действий или «материальный»
состав— наступление двух .(нескольких) последствий.

При подобной конструкции состава вина не обязательно должна быть
«смешанной». Например, оба действия при спекуляции (скупка и
перепродажа) совершаются умышленно.

Однако не исключены и иные случаи. Так, состав оставления погибающего
военного корабля командиром .(ст. 262) включает два деяния виновного: а)
невыполнение до конца своих служебных обязанностей и б) оставление
корабля. При этом первое действие может быть как умышленным, так и
неосторожным, второе же совершается только с прямым умыслом2. В целом
это преступление нельзя назвать умышленным, так как один из его
элементов не всегда осознается субъектом; его нельзя назвать и
неосторожным, поскольку существенные его элементы предполагают
умышленную вину. К такому преступлению понятие смешанной вины вполне
применимо.

Другой случай — преступление с двумя последствиями (например, умышленное
тяжкое телесное повреждение, повлекшее смерть3).

1 «Бюллетень Верховного Суда СССР» 1970 г. № 6, стр. 21.

2 См. «Закон об уголовной ответственности за воинские
преступления. Комментарий», М., 1969, стр. 171.

3 П. С. Дагель утверждает, что смешанная вина допустима лишь в
тех материальных составах, где «само деяние, независимо от
наступившего по неосторожности последствия, представляет

174

>>>175>>>

Первым последствием является наступление тяжкого телесного повреждения,
отношение к которому—умышленное. Неосторожность по отношению ко второму
последствию (в данном примере — к смерти потерпевшего) прямо вытекает из
законодательства некоторых союзных республик (см. ст. 11 УК Грузинской
ССР).

Преступления со «смешанной» формой вины могут быть отграничены сразу от
двух видов преступлений, составы которых содержат аналогичные
объективные признаки: состава умышленного и состава неосторожного
преступления. Так, преступления, предусмотренные ч. 2 ст. 108,
разграничиваются по субъективной стороне от преступлений, названных в
ст. ст. 103 и 106 УК1.

2. Определяя деяние как совершенное умышленно или по неосторожности (или
со «смешанной» формой вины), мы даем целостную характеристику его
субъективных признаков. Однако в действительности эта целостная
характеристика является сложной, поскольку она складывается из
психического отношения субъекта к отдельным объективным признакам
состава, а эти признаки многообразны.

Утверждая, что кража — умышленное преступление, мы указываем на
отношение лица ко всем объективным признакам кражи в целом, причем эти
-признаки рассматриваются в самом обобщенном виде (действие и
последствие).

Но ведь в действительности кража совершается не вообще путем «действия»,
а путем вполне определенного действия — «тайного похищения личного
имущества».

Поскольку это так, то и субъективная сторона кражи предполагает
осознание каждого из объективных признаков этого состава: понимание
того, что совершается «похищение», что оно происходит «тайно» и что
похищается «личное имущество». Кроме того, имеется еще и желание все это
совершить.

¦0

2

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

2

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

l

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

^

`

j

l

n

¬

?

¶

?

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

I0

EEII&

(

.

0

2

¬

?

hJIeB*

hJIeB*

ph’?

?

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

B*

?

‚

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

?

?

”

–

?

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

B*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

B*

hJIeB*

B*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

B*

B*

hJIeB*

B*

B*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

B*

B*

B*

hJIeB*

B*

B*

hJIeB*

B*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

e

th

hJIeB*

ae

e

O

ae

ae

e

e

th

B*

B*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

B*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

hJIeB*

?

1/4

? ? 2 4 o u ,

8

>>176>>>

Если совокупность объективных признаков состава ‘выразить в виде
взаимосвязанной сети («дерева»), то субъективные признаки преступления
образуют соответствующую им параллельную сеть, каждый узел которой будет
соответствовать узлу первой сети. Это значит, что обобщенная
характеристика психического отношения лица к своим действиям и их
последствиям в форме умысла или неосторожности по существу складывается
из, совокупности, если можно так выразиться, «психических отношений» к
каждому признаку объективной стороны (но к ним не сводится).

Иначе го’воря, субъективную сторону каждого преступления образуют не
умысел или неосторожность «вообще», а умысел или неосторожность,
наполненные определенным содержанием, специфическим для преступлений
данного вида1. Это дает возможность разграничивать по субъективной
стороне даже такие преступления, которые совершены с одной и той же
формой виновности. Умысел на грабеж, например, совсем не тот, что умысел
на изнасилование, и оба они отличаются от умысла совершить самовольную
отлучку.

Психическое отношение лица к отдельным объективным признакам состава не
следует называть «умыслом» или «неосторожностью», поскольку закон
употребляет эти понятия лишь для обобщенной характеристики деяния в
целом. Выясним, из каких же элементов складывается это психическое
отношение и какова роль этих элементов при разграничении преступлений.

Этот вопрос привлек в последние годы внимание ряда советских
криминалистов. Их работы, среди которых в первую очередь следует назвать
статьи Б. С. Никифорова2, существенно продвинули вперед понимание
природы субъективных признаков состава преступления.

1 «Под содержанием умысла понимается отражение в сознании субъекта
юридически значимых признаков совершаемого деяния,! его
возможных общественно опасных последствий и обстановки
совершения преступления» (П. С. Д а г е л ь, Динамика умысла и ее
значение для квалификации преступлений, «Советская юстиция»
1971 г. № 17, стр. 25).

2 См. Б. С. Н и к и ф о р о в, Об умысле по действующему уголовному
законодательству, «Советское государство и право» 1965 г. № 6; е г о
ж е, Применение общего определения умысла к нормам Особенной части УК,
«Советское государство и право» 1966 г.

176 ! •

>>>177>>>

В частности, было установлено, что психическое отношение лица к
отдельным объективным признакам состава включает интеллектуальный
элемент, наблюдаемый в двух формах: лицо сознает наличие
соответствующего объективного признака или не сознает (но может и должно
сознавать). При этом первая форма — сознание— может варьировать в
пределах следующих представлений субъекта: данный признак «не исключен»—
«возможен» — «вероятен» — «неизбежен»1. Все эти варианты относятся как к
отдельным признакам действия (бездействия), так и к последствиям. Однако
заметим сразу же, что для разграничения преступлений варианты степени
осознанности признака практического значения не имеют. Исключение
составляют лишь те случаи, когда в законе прямо указывается на
«заведомость» его существования (например, убийство «заведомо беременной
женщины»), ибо только тогда степень осознания признака отграничивает
данное преступление от других преступлений или неуголовных
правонарушений.

За этим исключением, интеллектуальная сторона психического отношения к
отдельному объективному признаку сводится к двум вариантам: «сознавал —
не сознавал». Более тонкие различия психического отношения к отдельному
признаку пока что не влияют на решение .вопроса о разграничении
преступлений (и следовательно, сами не являются признаками состава).

Возникает вопрос: однородно ли психическое отношение ко всем объективным
признакам состава в преступлении с одной формой виновности? Иными
словами, возможно ли в умышленном преступлении сознание некоторых
объективных признаков состава при отсутствии сознания других?

На этот вопрос теория и практика дают следующий ответ. В составе
умышленного преступления каждый объективный признак состава осознается,
в составе неосторожного преступления хотя бы один признак соста-

№ 7; его же, Субъективная сторона в «формальных» преступлениях,
«Советское государство и право» 1971 г. № 3; Г. А. 3 л о-б и н, Б. С.
Н и к и ф о р о в, Умысел и его формы, М., 1972.

1 См. Б. С. Никифороо, Об умысле по действующему уголовному
законодательству, «Советское государство и право» 1965 г. № 6, стр. 29 и
след.

12 Заказ 3846 .
177

>>>178>>>

ва не осознается, хотя может и должен осознаваться1. Иными словами,
отсутствие осознания одного признака состава превращает данное
преступление из умышленного в неосторожное2.

Эта позиция разделяется и руководящими судебными органами, которые
считают, что все признаки состава в умышленном преступлении осознаются
виновным.

Так, Пленум Верховного Суда СССР в одном из постановлений подчеркивал,
что для осуждения за посягательство на жизнь работника милиции или
народного дружинника необходимо установить «знание виновным того, что им
совершается посягательство на жизнь… именно работника милиции либо
народного дружинника при исполнении или в связи с исполнением ими
обязанностей по охране общественного порядка». В другом постановлении
Пленум указывал, что по п. «г» ст. 102 может быть осужден субъект,
действовавший «с умыслом, направленным на совершение преступления с
особой жестокостью», а по п. «д» той же статьи — субъект, сознававший,
что примененный им способ совершения преступления, «был опасен для жизни
не только одного человека»3 (выделено нами. — Авт.).

Вместе с тем, последовательно проводя точку зрения, изложенную выше,
следует признать неудовлетворительным то решение, которое было принято
Пленумом Верховного Суда СССР в постановлении от 25 марта 1964 г. по
вопросу об ответственности за изнасилование несовершеннолетней.

Пленум указал, что по ч. 3 ст. 117 может нести ответственность лицо,
которое не только сознавало факт несовершеннолетия потерпевшей, но
хотя бы «могло и

1 См. Б. С. Никифоров, Субъективная сторона в формальных»
преступлениях, «Советское государство и право» 1971 г. № 3, стр. 119.

2 Мы полагаем, что преступная самонадеянность характеризуется не только
волевым, но и интеллектуальным моментом: при ней отсутствует
осознание хотя бы одного признака состава (обычно последствия).
См. П. С. Да гель, Проблемы вины в советском уголовном праве,
стр. 108 и след.

3 См. «Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР, 1924—1970»,
стр. 480—481; 449—450.

178

>>>179>>>

должно было» это сознавать1, другими словами, признал возможным
неосторожную вину, хотя изнасилование —? умышленное преступление т
конструкция его в данном случае не предусматривает двух действий или
двух последствий. Неосторожность в составе, предусмотренном ст. 117,
допустима лишь при условии наступления тяжких последствий, а возраст
потерпевшей последствием, конечно, не является.

Итак, отсутствие сознания хотя бы одного из объективных признаков
умышленного преступления исключает возможность квалификации содеянного
по статье, предусматривающей это преступление, и, следовательно, служит
обстоятельством, отграничивающим этот состав преступления от некоторых
смежных составов.

Народным судом Могойтуйского района Читинской области Ц. был осужден за
хищение государственного имущества. Он был признан виновным в том, что,
работая электромонтером, проник под видом проверки электропроводов в
квартиру К-, работавшей заведующей магазином, и похитил деньги,
принадлежащие магазину.

Ц. утверждал, что, похищая деньги из комнаты, он не знал, что там
проживает заведующая магазином и что деньги являются выручкой магазина.
Это объяснение Ц. ничем не опровергнуто. Тем не менее Ц. был осужден без
учета содержания и направленности его умысла.

Приговор по данному делу был изменен Верховным Судом РСФСР.
Переквалифицируя преступление на статью о краже личной собственности,
Судебная коллегия указала, что «для правильного решения вопроса о
квалификации хищения необходимо точно установить, на хищение какого
имущества — государственного, общественного или личного — направлен
умысел обвиняемого»2.

Отсутствие осознания одних признаков и наличие сознания других позволяет
разграничивать покушение на убийство и телесное повреждение3,
сопротивление пред-

1 Ом. «Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР, 1924—1970»,
сгр. 456. В работе «Теоретические основы квалификации преступлений»
это решение было непоследовательно признано правильным.

2 «Сборник постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по
уголовным делам Верховного Суда РСФСР 1957— 1959 гг.», М.,
1960, стр. 200.

3 Ом. «Бюллетень Верховного Суда СССР» 1068 г. № 5, стр. 12.

12*
179

>>>180>>>

ставителю власти и дезорганизацию работы исправительно-трудового
учреждения1, хулиганство и преступление против личности2, хищение и угон
автомашины3 и ряд других смежных преступлений.

Различно также предметное содержание неосторожности в разных составах.
Но так как здесь невозможно покушение, то разграничение преступлений в
зависимо-. сти от объема, содержания или степени предвидения последствий
имеет второстепенное значение4.

Входит ли в психическое отношение к отдельному признаку, кроме
интеллектуального, также и волевой момент? По нашему мнению, волевое
отношение (желание, допущение) к отдельным признакам состава
определяться не должно; оно является целостной характеристикой
преступления. Лицо «желает» совершить хищение государственного
имущества, — это его цель или средство для достижения другой цели, но
вряд ли правильно утверждать, что оно отдельно желает, чтобы имело место
похищение, чтобы оно было тайным и т. д.5.

Даже если допустить, что фактически волевое отношение может быть
различным применительно к разным признакам одного преступления, то,
видимо, это различие пока что имеет лишь криминологическое, но не
уголовно-правовое значение.

3. С учетом приведенных соображений можно сформулировать некоторые общие
правила разграничения преступлений по субъективному отношению к
отдельным объективным признакам.

Если лицо не осознает какой-либо из объективных признаков умышленного
преступления, то содеянное .подпадет под статью об умышленном
преступлении без указанного признака (например, вместо п. «ж»
ст. 102

1 См. «Бюллетень Верховного Суда СССР» 1968 г. № 3, стр. 34.

2 См. «Бюллетень Верховного Суда РСФСР» 1968 г. № 9, стр. 9.

3 См. «Бюллетень Верховного Суда РСФСР» 1968 г. № 6, стр. 11.

4 Б. С. Никифоров правильно обратил внимание на то, что тем не менее
такое различие возможно (см. «Советское государство и право» 1966 г.
№ 7, стр. 119).

5 Близкой к этому мнению представляется точка зрения
Б. С. Никифорова в его статье «Субъективная сторона в «формальных»
преступлениях» («Советское государство и право» 1971 г. № 3,
стр. 117—118). См. также Г. А. 3 л о б и н, Б. С. Никифоров, Умысел и
его формы, стр. 184, и др.

180

>>>181>>>

(убийство заведомо беременной женщины) должна быть применена ст. 103 —
«простое» убийство)1.

Если в законодательстве нет аналогичной статьи об умышленном
преступлении без того признака, который лицом не осознан, но мог и
должен был быть осознан, то должна быть применена статья о неосторожном
преступлении, включающем подобный признак; при отсутствии же подобной
нормы — статья о неосторожном преступлении без этого признака; если и
такой статьи нет, то состав преступления отсутствует2.

Так, от ч. 2 ст. 98 (умышленное уничтожение или повреждение
государственного или общественного имущества, совершенное путем поджога
или иным общеопасным способом, или повлекшее человеческие жертвы и т.
д.) возможен последовательный переход к ч. 1 той же статьи (без
отягчающих обстоятельств) и к ст. 99 (неосторожное уничтожение
имущества).

По делу А. и других, осужденных за злоупотребление служебным положением,
было установлено, что они, подписывая чеки,- не знали об их подложности
и не имели притом корыстной или иной личной заинтересованности.
Отсутствие этих субъективных признаков исключает обвинение в
злоупотреблении служебным положением. Другого состава умышленного
должностного преступления без указанных признаков нет. Следовательно,
необходимо перейти к составу должностной халатности. Верховный Суд СССР
так и переквалифицировал это преступление3.

На рис. 8 приведена общая схема последовательности действий
по.разграничению преступлений при условии, что лицо не осознает один из
объективных признаков состава (движение по схеме сверху вниз).

4. Поскольку отношение к отдельным признакам состава имеет значение для
разграничения преступлений, то необходимо решить вопрос, является ли
само это отношение признаком состава или не является. Мы отвечаем на
этот вопрос отрицательно.

1 См. С. В. Бородин, Квалификация убийства по действующему
законодательству, стр. 62, 103 и др.

2 «Бюллетень Верховного Суда СССР» 1970 г. № 6, стр. 36.

3 В ст. 16 УК НРБ указывается, что, если по закону в отношении
наступивших тяжких последствий не требуется умысла, лицо несет
ответственность за неосторожное преступление.

181

>>>182>>>

Как указывалось в гл. IV, признаком состава следует признавать только
такое качество, которое имеет самостоятельное значение (не является
производным) и отграничивает один состав от другого. Эти черты в данном
случае отсутствуют.

Рис. 8. Последовательность разграничения преступлений при отсутствии
осознания объективного признака

Прежде всего, как видно из сказанного выше, отношение лица к отдельным
объективным признакам по своему содержанию производив а) от содержания
объективной стороны преступления и б) от формы виновности, допускаемой
составом в целом. Так, признание преступления умышленным влечет за
собой обязательное

182

>>>183>>>

требование, чтобы каждый объективный признак состава осознавался;
степень осознания не играет роли при разграничении1.

Далее обратим внимание на то, разграничиваются ли смежные преступления
между собой действительно по отношению лица к отдельным объективным
признакам состава или по форме виновности в целом. Поскольку отсутствие
осознания хотя бы одного признака исключает возможность признать данное
преступление в целом умышленным, получается, что разграничение его со
смежными составами осуществляется в конечном счете через его целостную
характеристику. Отношение к отдельному признаку состава есть,
следовательно, не самостоятельный признак, а только элемент описания,
раскрытия содержания форм субъективной стороны данного состава
преступления — умысла или неосторожности. Это отношение может приобрести
значение признака состава лишь в том случае, если при одних и тех же
объективных признаках состава и в рамках одинаковой формы виновности
может существовать два или несколько разных видов отношения к одному и
тому же признаку, которые влекут различную квалификацию содеянного. Но
таким единственным примером является «заведомость». Возможно, что со
временем и другие формы интеллектуального и волевого отношения к
отдельным признакам состава также будут рассматриваться как
самостоятельные признаки состава,.

5. Разграничение преступлений возможно и по иным субъективным признакам,
в рамках одной формы виновности. К ним, например, относятся мотив и
цель2.

Так, ст. 66 признает террористическим актом такое убийство
государственного или общественного деятеля или представителя власти,
совершенное в связи с его государственной деятельностью, которое
преследовало цель «подрыва или ослабления Советской власти».

В связи с этим нетрудно провести разграничение между террористическим
актом и убийством (п. «в» ст. 102 УК) по субъективной стороне. По мотиву
и цели

1 За исключением заведомости, которую следует считать признаком
состава, если она указана в законе.

2 Подробнее см. Б. С. Волков, Мотив и квалификация преступлений,
Казань, 1968.

183

>>>184>>>

различаются многие разновидности убийства, должностных, хозяйственных,
имущественных преступлений, хулиганства и др. Как указывалось в
предыдущих главах, мотив и цель в случаях, указанных в законе, следует
рассматривать как самостоятельные признаки составов преступлений.

6. Итак, различия в субъективной стороне составов теснейшим образом
связаны с разницей по объективным признакам состава и всегда отражают
ее. Из этого обстоятельства необходимо сделать соответствующие выводы
при построении программы разграничения преступлений по субъективным
признакам.

Во-первых, классификация признаков субъективной стороны может иметь
ценность лишь в связи’ и на основе системы объективных признаков. Было
бы малопродуктивно при расследовании дела сначала выяснять, действовал
ли виновный умышленно или неосторожно, а затем уже устанавливать, что он
совершил или стремился совершить. Поэтому и разграничение преступлений
по субъективным признакам целесообразно производить на базе уже
установленных объективных признаков состава.

Во-вторых, по этой же причине невозможно создать самостоятельную схему
субъективной стороны преступления — без указания предмета осознания,
предвидения, желания и т. д., ибо она не будет наполнена никаким
содержанием. Напротив, такую схему можно построить, если продолжить
классификацию признаков объективной стороны, дополняя их субъективными
признаками.

Покажем это на примере разграничения умышленного убийства (ст. ст. 102,
103), неосторожного убийства (ст. 106), умышленного и неосторожного
тяжкого телесного-повреждения (ст. ст. 108 и 114 УК)1. Это те случаи,
где соображения о смешанной вине имеют практическое значение.

Предположим, что смерть потерпевшего явилась результатом причинения ему
тяжкого телесного повреждения (объективная сторона преступления) и
рассмотрим

1 Для простоты схемы мы исключаем из нее убийство и телесное повреждение
в’ состоянии сильного душевного волнения и при превышении пределов
необходимой обороны (ст. ст. 104, 105, 110 и 111 УК), а также случаи
покушений на убийство или причинение телесного повреждения.

184

>>>185>>>

все возможные варианты психического отношения виновного к совершенным им
действиям и наступившим вредным последствиям.

Следует отметить, что в правой ветви схемы (в III ранге) возможны только
два варианта: неосторожность в отношении к смерти или случай. Умысел
исключается.

Рис. 9. Схема разграничения убийства и тяжкого телесного повреждения по
субъективным признакам

Дело в том, что вина в отношении последствий не может быть «большей»,
чем вина в отношении действия. Если субъект не предвидит того, что он
причиняет телесное повреждение, то, естественно, он не может умышленно
относиться к смерти, наступившей от этого повреждения. Поэтому варианты
в левой и -правой ветвях схемы несколько различны.

185

>>>186>>>

Комбинированная схема разграничения указанных преступлений может быть
выражена и в математических символах. Примем следующие обозначения:
тяжкое телесное повреждение — г\, смерть — г2, умысел — и,
неосторожность — п. Цифрами (1; 0) обозначим ветви дерева и ранги
признаков. Тогда соответствующие преступления, в рамках объективной и
субъективной сторон состава, получат по данной схеме следующие
обозначения:

Умышленное убийство (п-и) • (г2-и) 0000
Неосторожное убийство (п-п) • (г2-п) 100
Умышленное тяжкое телесное повреждение _
____

(ч. 1 ст. 108) (гги)-[г2 vOvu-n)] 001;
01

Умышленное тяжкое телесное повреждение, повлекшее смерть (ч. 2

? ст. 108) (rru)-(r2-n)
. 0001

Неосторожное тяжкое

телесное повреждение _ ____

(ч. 1 ст. 114) (ri.n)-Kv(ra-UH)] 11;
101

Различие в символах достаточно ясно показывает, чем каждое из этих
преступлений отличается от другого.

§ 5. Разграничение по субъекту преступления

1. Разграничение преступлений в зависимости от их субъектов в
большинстве случаев не вызывает затруднений. Это объясняется тем, что
признаки субъекта обычно указаны в законе и легко могут быть установлены
на практике. Если объект, объективная сторона и субъективная сторона
преступления существуют непродолжительное время — лишь в момент
совершения деяния, то субъект в ‘большинстве случаев остается неизменным
(с юридической точки зрения) к моменту и расследования дела и
рассмотрения его в суде.

Признаки субъекта преступления, имеющие значение для квалификации,
немногочисленны. К ним относятся возраст виновного (точнее; факт
достижения 14-летнего или 16-летнего возраста), прежняя судимость
(повтор-ность или рецидив) и признаки специального субъекта.

Возраст виновного имеет значение для отграничения преступлений,
упомянутых в ст. 10 УК (кража, грабеж, разбой, убийство, умышленное
нанесение телесных пов] еждений, причинивших расстройство здоровья, зло-

186

>>>187>>>

стное хулиганство, изнасилование, умышленное уничтожение или повреждение
имущества, хищение огнестрельного оружия, боевых припасов или взрывчатых
веществ либо умышленное совершение действий, могущих вызвать крушение
поезда) от смежных составов.

Например, если несовершеннолетний участвовал в бандитской группе,
совершившей несколько нападений на граждан, вопрос о том, достиг ли он
16-летнего возраста, имеет существенное значение для квалификации. Если
в момент совершения преступления ему уже исполнилось 16 лет, он может
нести ответственность за ‘бандитизм, если же он в возрасте от 14 до 16
лет, то ответственность этого подростка наступает лишь за фактически
содеянное им в пределах тех составов преступлений, которые указаны в ст.
10 (например, за разбой и убийство). Подобное же разграничение имеет
значение для составов массовых беспорядков, сопротивления представителю
власти, некоторых особо опасных государственных преступлений и др.

Существенное значение имеет правильное разграничение преступлений по
признакам специального субъекта. Под этими субъектами понимаются лица,
«характеризующиеся дополнительно особыми лишь им присущими качествами»1,
главным образом относящимися к профессии, занимаемой должности или
выполняемым данным лицом обязанностям.

В действующем уголовном законодательстве преступлений со специальным
субъектом довольно много. Например, в ст. ст. 170—172 УК говорится о
должностном лице, в ст. 85 — о работниках железнодорожного, водного или
воздушного транспорта, в ст. 116 — о враче, ст. 122 — о родителях, ст.
123 — о детях, ст.ст. 129 и 204 о капитане судна, ст. 157—-о заведующем
магазином, базой, складом, секцией, а также товароведе и бракере и т. д.
Во всех случаях для квалификации содеянного по одной из упомянутых
статей необходимо не только установить вменяемость виновного и
достижение им соответствующего возраста, но и предусмотренные законом
признаки профессии или должностного положения.

* В. С. Орлов, Субъект преступления, М., 1956, стр. 138.

187

>>>188>>>

Хотя статей со специальным субъектом в Уголовном кодексе немало, однако
разграничение преступлений по этому признаку не представляет больших
трудностей. Дело в том, что большинство из этих составов преступлений не
имеет смежных составов, которые предусматривали бы те же самые объекты и
характеризовались бы аналогичными объективными и субъективными
признаками. Например, выпуску недоброкачественной продукции либо
вынесению неправосудного приговора не соответствует никакое преступление
из числа совершаемых не должностными лицами. Поэтому вопрос о
разграничении преступлений в связи со специальным субъектом практически
возникает в сравнительно немногих случаях.

К таким случаям можно отнести отграничение воинского оскорбления
насильственным действием (ст. 224) от оскорбления, предусмотренного ст.
131 УК; воинского должностного преступления ,(ст. 260) от
злоупотребления властью или служебным положением (ст. 170); превышения
власти (ст. 171) и халатности (ст. 172). По специальному субъекту может
быть отграничено неоказание помощи больному (ст. 128) от оставления
больного в опасности (ч. 2 ст. 127), а также неоказание капитаном судна
помощи терпящим бедствие (ст. 129) от оставления в опасности (ч. 1 ст.
127).

Из приведенного перечня видно, что разграничение указанных преступлений
по признакам специального субъекта одновременно является разграничением
их по непосредственному объекту1. Дело в том, что преступления со
специальным субъектом — должностные, воинские, транспортные и др.—
выделены в уголовном законодательстве в самостоятельные группы в
большинстве случаев именно по характеру тех общественных отношений,
которые ограждаются от преступных посяга-

1 Неясно, имеются ли преступления, которые различаются только по
признакам специального субъекта. Возможно, к таким случаям можно отнести
разграничение между шпионажем (ст. 65) и изменой Родине в форме шпионажа
(ст. 64). Однако при этом можно указать и на различие в характере
нарушаемых правовых отношений как элемента объекта: гражданин СССР,
совершая это преступление, посягает на внешнюю безопасность страны и
вместе с тем нарушает свой гражданский долг. Последнее не относится к
иностранцу.

188

>>>189>>>

тельств1. Эти преступления совершаются в определенных областях
государственной и общественной деятельности, поэтому практически не
всякий может их совершить. Как правило, специальный субъект преступления
— только следствие создания норм со специфическими признаками объекта
преступления.

Этот вывод имеет непосредственное практическое значение. Нередко трудно
решить вопросы квалификации, исходя только из признаков. субъекта.
Например, как квалифицировать присвоение личного имущества граждан,
совершенное должностным лицом с использованием своего служебного
положения? Некоторые суды, учитывая признаки субъекта, рассматривают
такие действия как должностное преступление, другие же , кладут в основу
квалификации то обстоятельство, что причинен ущерб имуществу граждан
путем злоупотребления доверием, и расценивают это как мошенничество.
Если проанализировать все признаки состава, в том числе и объект
посягательства, то нетрудно сделать вывод, что подобное преступление не
только причиняет ущерб гражданам, но и существенно нарушает порядок
деятельности государственного учреждения и потому является должностным
злоупотреблением. Здесь, как и во многих других случаях, решающее
значение для разграничения составов должно придаваться характеру тех
общественных отношений, которые нарушаются, т. е. объекту преступного
посягательства.

§ 6. Комплексное разграничение преступлений

1. Под комплексным разграничением преступлений мы понимаем разграничение
составов преступлений по многим признакам, относящимся к различным
элементам преступления. Практически в большинстве случаев юрист
осуществляет, как правило, комплексное разгра-

1 В. С. Орлов правильно отмечает, что выделение преступлений со
специальным субъектом связано с «определенной деятельностью людей..,
выполнением возложенных на них определенных обязанностей». (В. С. Орлов,
Субъект преступления, стр. 1138). Подобные соображения развиты и в
работе Б. С. Никифорова «Объект преступления по советскому уголовному
праву».

189

>>>190>>>

дичение, тем более что большинство составов различаются между собой не
по одному, а по ряду признаков.

Рассматривая в предыдущих параграфах отдельные элементы квалификации, мы
увидели, что может быть составлен точный перечень вопросов, которые
необходимо выяснить для отграничения одного преступления от другого. На
основе этого перечня, содержащего указанные вопросы в определенной
последовательности, нетрудно построить логическую схему, которая
наглядно характеризует разграничительные линии между элементами смежных
преступлений. Подобная схема есть, по существу, определенная программа
(алгоритм) мыслительной деятельности следователя (прокурора, судьи) при
разграничении составов преступлений1.

Выше приводилось несколько таких программ разграничения составов по
признакам, относящимся лишь к одному из элементов преступления
(объективной стороне и субъективной стороне). Логические схемы или
программы, составленные по отдельным элементам преступления, могут быть
соединены в одну схему. Тем самым мы получим комплексную программу
разграничения смежных преступлений, а при соединении всех таких схем —
общую программу разграничения преступлений, предусмотренных Особенной
частью уголовного законодательства.

Так, например, общая комплексная программа разграничения преступлений
против жизни и здоровья по всем элементам может быть построена по схеме,
изображенной на рис. 10.

Подобная схема, давая общее представление о взаимосвязи смежных групп
преступлений, дисциплинирует мышление юриста и помогает ему в
практической работе, упрощая процесс установления отдельных признаков
составов, необходимых для правильной квалификации содеянного.

Четкая логическая схема разграничения преступлений имеет практическое
значение как при расследовании, так и при судебном рассмотрении
уголовного дела.

1 Под алгоритмом понимается «точное предписание о выполнении в
определенном порядке некоторой системы операций для решения всех задач
данного типа» (Б. А. Трахтенброт, Алгоритмы и машинное решение задач,
М., 1960, стр. 7).

190

>>>191>>>

Она помогает целенаправленно отбирать юридически значимые факты,
необходимые для правовой оценки содеянного, и в этом смысле «направляет»
ход расследования, указывая на те признаки, которые характерны для
смежных преступлений, и создавая логическую базу для образования версий.
Но самое главное — это контроль за рассуждениями следователя, прокурора
и судьи при разграничении смежных составов. Программа дает возможность
четко проконтролировать весь ход этих рассуждений, с тем чтобы не был
пропущен ни один признак, имеющий значение для квалификации содеянного.

Рис. 10. Общая схема разграничения преступлений против жизни и здоровья

Создание программ квалификации преступлений не является чем-то
совершенно новым. По сути дела выработкой определенных правил
разграничения тех или иных видов преступлений занимаются все те, кто
работает над вопросами Особенной части уголовного законодательства.
Учебники и комментарии, монографии и статьи по вопросам Особенной части
содержат описание элементов этой программы. В практической деятельно-

191

>>>192>>>

сти каждый следователь, прокурор и судья неизбежно пользуется теми или
иными — письменными или устными программами, но делает это в большинстве
случаев неосознанно, как, впрочем, каждый из нас пользуется логическими
формами мышления, не отдавая себе в этом отчета.

Рис. 11. Принципиальная схема учебного стенда по разграничению
преступлений (фрагмент)

Вместе с тем в некоторых учебных заведениях, а также в практических
органах юстиции используются и специально разработанные логические
программы разграничения преступлений.

В этой связи можно сослаться на полезный опыт

192

>>>193>>>

применения механизированных устройств для обучения разграничению
преступлений в Прокуратуре Киргизской ССР. Здесь в течение ряда лет для
обучения молодых следователей и практикантов используется
электрифицированный стенд, на котором представлена программа
разграничения преступлений против жизни и здоровья. В основу логической,
конструкции стенда положена схема разграничения убийств и телесных
повреждений, приведенная на стр. 185 нашей книги. На рис. 11 показано
электромеханическое устройство подобного стенда более совершенной
конструкции, созданного лабораторией уголовной статистики и
счетно-вычислительной техники Всесоюзного института по изучению причин и
разработке мер предупреждения преступности (автор схемы Г. П. Ни-ли).

2. При составлении и использовании схем разграничения преступлений
необходимо учитывать следующее.

Любая программа разграничения преступлений может конструироваться
по-разному. Не обязательно начинать разграничение с объекта
преступления. При практическом разрешении вопросов разграничения и
квалификации преступлений иногда значительно удобнее и проще выяснять не
признаки объекта преступления, а другие элементы состава (например,
субъекта преступления или объективную сторону).

3. Хант отмечает, что при определении последовательности групп
признаков, указанных в логической схеме, необходимо руководствоваться
несколькими соображениями. К их числу относятся: а) частота
встречаемости тех или иных признаков; б) простота их установления; в)
точность схемы и др.1. Очевидно, при составлении схемы разграничения
преступлений главное требование— это точность решения. При соблюдении
этого требования порядок чередования разграничительных признаков
различных составов в логической программе не является жестким.
Разграничение преступлений можно предусмотреть в различной
последовательности, в зависимости от таких практических соображений, как

1 См. Э. Хант, Дж. Марин, Ф. Стоун, Моделирование

процесса формирования понятий на вычислительной машине,
стр. 44—45.

13 Заказ 3846
. J93

>>>194>>>

первоочередность получения доказательств по делу, степень вероятности
совершения того или иного преступления, легкость установления в первую
очередь именно данного признака и т. д. Однако важно подчеркнуть, что в
схеме должны содержаться все разграничительные признаки всех смежных
преступлений.

Учитывая, что разграничение преступлений, в зависимости от названных
обстоятельств, может быть начато с разных признаков состава, не
исключено составление нескольких программ для одной и той же группы
преступлений. Одна программа может начинаться с признаков субъекта
преступления, другая — с признаков объекта и т. д. Возможны и смешанные
варианты программ, в которых признаки, относящиеся к различным элементам
преступлений, чередуются в той последовательности, которая в данном
случае является почему-либо наиболее целесообразной.

В заключение следует подчеркнуть, что надо различать логическую схему
(программу) разграничения преступлений и практическую последовательность
действий следователя, прокурора и судьи в процессе квалификации
преступлений. При расследовании и судебном рассмотрении уголовного дела
разграничение преступлений не осуществляется изолированно от
установления фактических обстоятельств дела и уяснения -содержания
состава преступления. То и другое сочетается во времени, чередуется и
взаимно влияет друг на друга. К тому же разграничение преступлений для
юриста-практика не самоцель, а лишь необходимый этап в процессе
квалификации содеянного. Логическая программа разграничения преступлений
— это лишь схема, показывающая в абстрактной форме теоретическую сторону
данного процесса.

Вопросы и упражнения i

1. Что имеется в виду, когда говорят, что разграничение
преступлений есть обратная сторона квалификации? Возможна ли
квалификация без предшествующего разграничения составов преступлений?
Встречается ли в юридической практике разграничение составов
преступлений не в целях квалификации? Приведите примеры.

2. В чем имеется различие по объекту посягательства между
должностными преступлениями, преступлениями против правосудия

194

>>>195>>>

и преступлениями против порядка управления? Нарисуйте схему
разграничения этих групп составов по признакам объекта преступления.

3. Могут ли быть совершены одинаковым способом следующие преступления
(попарно): убийство (умышленное и неосторожное) и телесное
повреждение; бандитизм и массовые беспорядки; повреждение путей
сообщения и транспортных средств и нарушение правил безопасности
движения и эксплуатации транспорта; умышленное повреждение
государственного имущества и хулиганство? Каковы различия между этими
преступлениями по другим признакам объективной стороны? Нарисуйте схему
комплексного разграничения этих преступлений.

4. Можете ли Вы назвать два состава преступления с совершенно
одинаковой субъективной стороной как по ее форме, так и по
предметному содержанию? Укажите, чем различаются между собой по
субъективной стороне следующие составы (попарно): неосторожное убийство
и неосторожное телесное повреждение; разглашение государственной
тайны и разглашение данных предварительного следствия;
незаконное лишение свободы и заведомо незаконный арест или задержание;
неосторожное убийство и оставление в опасности. Попытайтесь изобразить
эти различия на схемах.

5. На примере состава разбоя укажите, как следует квалифицировать
совершенное преступление, если субъект не осознавал отдельные
объективные признаки состава (опасность нападения; принадлежность
имущества и т. д.). Проделайте то же упражнение применительно к составам
злоупотребления служебным положением; дачи взятки; получения
взятки; нарушения правил охраны труда.

6. Назовите максимальное число пар составов преступлений, различающихся
между собой по субъекту. Поясните, почему преступления со специальным
субъектом встречаются преимущественно в нескольких главах УК, а не
«распределены» равномерно по всей Особенной части УК-

7. Как объяснить возможность построения программы разграничения
преступлений, исходя из любого признака? Попытайтесь перестроить схемы,
составленные Вами при ответах на предыдущие вопросы, таким образом,
чтобы они начинались с иных исходных признаков. Существуют ли, по Вашему
мнению, наиболее экономные способы построения этих схем?

13*

>>>196>>>

Г Л А В А VI

ПРОЦЕСС КВАЛИФИКАЦИИ

§ 1. Типы задач

1. Как уже говорилось, процесс квалификации преступления в
психологическом плане можно рассматривать как решение определенной
задачи, которая состоит из ряда компонентов. Теперь следует подробнее
рассмотреть практические пути и методы ее решения.

В литературе по психологии творческого мышления отмечается, что сущность
решения всякой задачи заключается в установлении взаимосвязи между ее
начальными условиями и конечным выводом ,(результатом), в нахождении
логического пути между ними. «Всякое решение имеет два корня: один — в
том, что требуется, другой’—в том, что дано»1. Решить задачу можно, лишь
опираясь на какие-то исходные условия и зная, хотя бы в общих чертах, к
чему следует стремиться.

Трудность всякой задачи зависит не только от сложности логической
взаимосвязи между условиями задачи и ее решением, но и от определенности
самой задачи при ее постановке, от того, с какой степенью точности
заданы ее начальный и конечный компоненты: условия задачи и тот
результат, который должен быть получен в качестве решения.

Если в свете этих общих положений оценить характер задач, возникающих
перед юристом при квалификации преступлений, то можно указать на три
основных их разновидности:

1. Задача, в которой не определены как условия,так

1 Сб. «Основные направления исследований психологии мышления в
капиталистических странах», М., 1966, стр. 118. См. также У. Рейтман,
Познание и мышление, М., 1968, стр. 206 и след.

196

>>>197>>>

и результат. Иначе говоря, неизвестно, что надо квалифицировать и каков
может быть вывод. Задачи такого типа возникают и решаются главным
образом в стадии предварительного расследования, когда еще не
установлены все обстоятельства уголовного дела и поэтому нет данных о
том, как следует квалифицировать содеянное. Часто неизвестно даже, есть
ли вообще основания для квалификации по статье уголовного закона; вполне
возможно, что в действиях лица нет состава преступления.
!

2. Задача, возможный результат которой неизвестен, но условия четко
определены. Это тот случай, когда фабула уголовного дела
установлена с достаточной полнотой; собраны все доказательства по делу,
но преступление еще не квалифицировано. В таком «академическом»
виде задача квалификации ставится главным образом при консультациях
юриста-практика с учеными, а также в процессе обучения
студента-юриста (решение «казусов» по Особенной части уголовного
права). Изредка с этим типом задач может встретиться следователь
(например, при предъявлении обвинения) и судья (при поступлении в
суд дела частного обвинения). Изредка — потому, что в
подавляющем большинстве случаев к завершению процесса собирания
доказательств уже известна квалификация данного преступления или ее
варианты, хотя бы в форме версий (предположений).

3. Задача, условия и результат которой хорошо определены —
известны и факты, и норма закона. Однако решение этой задачи еще требует
проверки. Необходимо проверить правильность вывода о квалификации, т.
е. восстановить логический путь рассуждений от условий к
выводу, от фактов к норме (или наоборот), а может быть, и найти
иное решение. В таком виде задача квалификации возникает главным
образом перед судом первой инстанции, рассматривающим дело на
основании обвинительного заключения, в Котором квалификация уже
предложена, а также перед судом кассационной и надзорной инстанций и
лицами, приносящими протест, или прокурорами, дающими заключение.

Конечно, эти три типа задач характеризуют лишь основные случаи;
существует и масса промежуточных вариантов, часто встречающихся на
практике.

197

>>>198>>>

Во многих областях жизни возникают практические задачи еще одного типа,
при котором заранее известен требуемый результат, но неизвестны исходные
условия (например, перед криминалистом поставлена задача создать прибор
для отыскания предмета по запаху, но методы изготовления этого прибора
неизвестны). В процессе квалификации аналогичной задачи быть не может:
ведь она означала бы, что мы заранее знаем ту статью, по которой следует
осудить человека, но не имеем для этого необходимых фактических данных.
Очевидно, что постановка такой задачи была бы связана с нарушениями
социалистической законности.

В процессе квалификации о знании результата как исходном пункте решения
задачи можно говорить весьма условно лишь в следующем смысле: мы заранее
знаем, что должны найти конкретную норму закона (а она может оказаться и
такой, которая свидетельствует об отсутствии состава преступления), но
это «знание результата» фактически равно незнанию, ибо оно крайне
неопределенно.

В зависимости от различных типов задач, в процессе квалификации на
первое место выступают различные их компоненты. Естественно, что, когда
неясны условия задачи, главное значение должно быть придано их
установлению, т. е. собиранию и оценке фактических данных уголовного
дела, но эти вопросы рассматриваются в теории доказательств.

Иначе обстоит дело в тех случаях, когда факты по делу известны, а норма
— нет. Здесь решается специфическая задача квалификации, связанная с
поиском соответствующей нормы. Рассмотрим подробнее процесс квалификации
преступлений в этом случае, памятуя о том, что разделение этого процесса
на отдельные этапы является сугубо условным и полезно лишь для того,
чтобы более глубоко уяснить его логическое, психологическое и правовое
содержание.

§ 2. Поиск правовой нормы

1. Необходимой предпосылкой правильной квалификации является
исчерпывающее установление всех фактических обстоятельств совершенного
преступления.

Когда фактические данные по делу хорошо известны, но

198

>>>199>>>

норма, подлежащая применению, не определена, j)euie-ние задачи
квалификации предполагает последовательное осуществление нескольких
этапов.

Первый из них состоит в том, чтобы упорядочить установленные фактические
данные и выделить из них юридически значимые признаки.

Как отмечалось в литературе, для правильной квалификации «решающее
значение имеет не только установление фактических обстоятельств данного
дела, но и выделение тех именно фактов, которым присущи объективно
определенные, предусмотренные законом правовые признаки, конкретизация
таких правовых признаков»1.

-Сообщение о совершенном преступлении часто содержит такие
обстоятельства, которые не имеют никакого правового значения, а тем
более значения для квалификации содеянного. Представим себе, что
изложенные в показаниях свидетелей или документах сведения о
происшествии достаточно подробны. Однако эти сведения не упорядочены:
наряду с важными для квалификации обстоятельствами здесь перечислены
бытовые и другие детали, сами по себе не имеющие юридического значения.
Например, из дела о происшедшей драке, во время которой наступила смерть
человека, можно сделать выводы об участниках драки, о последовательности
происходивших событий, о разговорах по этому поводу как самих
участников, так и окружающих лиц, об обстоятельствах, установленных при
вскрытии трупа, и т. п. Из всех этих сведений надо отобрать лишь
юридически значимые и к тому же лишь те, которые могут иметь значение
для квалификации содеянного.

Этот первый этап подбора нормы для квалификации является весьма сложным
главным образом потому, что неясен предмет доказывания, неизвестно,
какие факты будут иметь уголовно-правовое значение, а какие — нет.

В практической деятельности следователя, прокурора и суда по
квалификации преступлений, как мы увидим далее, уже на этом этапе
имеются более или менее точные предположения о норме, которая может быть
в

1 А. С. Шляпочников, Толкование уголовного закона, стр. 45.

199

>>>200>>>

данном случае применена (или о нескольких нормах). Однако если этот
процесс рассматривать с абстрактной точки зрения, то можно исходить из
предположения, что нет еще никаких данных о норме, подлежащей
применению.

В таком случае к сведениям, имеющим уголовно-правовое значение (в плане
квалификации), должно быть отнесено максимальное число фактов,
установленных по делу, — в предположении, что каждый из них может
соответствовать признакам какого-либо из нескольких вероятных при данных
обстоятельствах составов преступлений. Если возникают сомнения, имеет ли
конкретный факт значение для квалификации или не имеет, то полезнее его
включить в число сведений, необходимых для квалификации, учитывая, что в
дальнейшем он всегда может быть исключен из этого перечня.

При этом отбор и упорядочение фактических обстоятельств дела, имеющих
значение для квалификации, следует вначале производить применительно к
той- группировке признаков, которая присуща любому преступлению, т. е.
применительно к объекту, субъекту, объективной и субъективной стороне
преступления. С этой точки зрения в перечень фактов должны быть включены
сведения о способе действий лица, о наступивших и возможных последствиях
разного рода, о возрасте и должностном положении субъекта, о его целях и
намерениях и т. д.

Второй этап — это, выявление всех возможных конструкций, которым
соответствует имеющийся фактический материал. Например, если драка
привела к смерти одного из ее участников, то одна из возможных
конструкций, которая соответствует этим данным, — «материальный» состав,
включающий наступление смерти. При этой фабуле дела не исключены составы
с двумя действиями, со «смешанной» формой вины, но вряд ли возможен
состав преступления с признаками специального субъекта.

Выявление всех возможных конструкций состава существенно приближает нас
к нахождению правовой нормы, подлежащей применению, так как оно
ограничивает круг составов, наличие признаков которых следовало бы
проверить по материалам данного дела. Если, например, из фактических
данных по делу видно, что

200
.

>>>201>>>

никаких вредных последствии не наступило, то «материальные» составы не
могут быть исключены из круга предполагаемых составов лишь в случае
покушения на преступление или приготовления к нему.

На основе определения предполагаемых конструкций состава можно перейти к
третьему этапу — выявлению группы смежных составов преступлений, которые
соответствуют фактическим признакам, установленным по материалам дела.

На этом этапе еще рано делать выводы относительно той единственной
уголовно-правовой нормы, по которой должно быть квалифицировано
содеянное. Пока: что следует подобрать группу таких норм, исходя из
признаков объекта, объективной стороны и других элементов преступления.
Применительно к рассмотренному выше преступлению (смерти человека во
время драки) в эту группу войдут прежде всего следующие составы:
хулиганство, умышленное убийство (все разновидности), умышленное тяжкое
телесное повреждение, повлекшее смерть.

Не исключено и формирование «резервной» группы, составы которой менее
вероятны, но все же требуют проверки. В эту группу могут быть включены,
с учетом конкретных обстоятельств дела, сопротивление работнику милиции
или народному дружиннику, насилие над должностным лицом или
представителем общественности, оскорбление, побои, легкие и менее тяжкие
телесные повреждения, неосторожное убийство и др.

Формулирование группы смежных составов, в той или иной степени
соответствующих фактическим обстоятельствам дела, должно происходить не
только посредством анализа позитивных признаков, имеющихся как в
материалах дела, так и в уголовно-правовых нормах, но и с учетом
негативных признаков. Естественно, что если, например, установлено, что
ни один из участников драки не был военнослужащим, то версия
относительно воинского преступления отпадает. Наиболее правильное
определение группы смежных составов, подлежащих проверке с точки зрения
пригодности для квалификации’, предполагает не только установление
наличия признаков этих составов, но и исключение Других составов,
отдельные признаки которых явно отсутствуют,

201

>>>202>>>

После формирования группы смежных составов начинается четвертый этап —
выбор из этой группы одного состава, признаки которого соответствуют
содеянному. Этот этап тесно связан с разграничением преступлений,
рассмотренным в предыдущей главе. Мы вернемся к нему в следующем
параграфе-

2. Намеченные здесь четыре этапа поиска уголовно-правовой нормы на базе
фактических материалов дела отражают некоторые общие психологические
закономерности процесса познания и, в частности, те его особенности,
которые свойственны так называемому опознанию образов.

В психологических исследованиях подмечено, что процесс опознания
(узнавания) объекта в самом общем случае включает следующие элементы: а)
ориентировка в фактических данных; б) выделение основных признаков
объекта; в) актуализация (воспроизведение) в сознании знакомых признаков
эталона; г) выявление их соответствия или несоответствия с признаками
объекта; д) осознание соответствия между объектом и эталоном; е) вывод о
принадлежности объекта к тому или иному классу1.

По мнению психологов, «неправильно было бы думать, что сличение всегда
или в большинстве случаев осуществляется как развернутое сознательное
действие: с одной стороны, человек сознает эталон или несколько
эталонов, с другой стороны, — содержание воспринятой информации; затем
он сравнивает то и другое и обнаруживает их сходство или различие»2. В
действительности часто наблюдается мгновенное, так называемое
симультанное узнавание, при котором используется обобщенный образ
типичного объекта. Практика применения уголовного закона подтверждает,
что этот тип узнавания довольно часто встречается и при квалификации
преступлений. Опытный юрист уже при ознакомлении с фабулой дела делает
вывод о составе совер-

1 См. М. М. Б о н г а р д, Проблема узнавания, М., 1967, стр. 107 и
след.; М. С. Ш е х т е р, Психологические проблемы узнавания, М.,
1967, стр. 38 и след.; А. К. Галактионов, Представление информации
оператору, М., 1969, стр. 33 и след.

2 М. С. Ш е х т е р, Психологические проблемы узнавания,
стр. 40.

202

>>>203>>>

шенного преступления, не производя .(во всяком случае внешне) детального
сопоставления выявленных признаков с нормой закона.

Для того чтобы определить особенности решения задач по квалификации
преступлений юристами-практиками, нами был проведен в 1967 году
специальный эксперимент1. Были взяты две основные группы юристов: 75
следователей прокуратуры, обучавшихся в Ленинградском институте
усовершенствования следователей, и 230 бывших следователей — в то время
слушателей Высшей школы МВД СССР. Контрольная группа состояла из
студентов юридического факультета МГУ (17 человек) и научных работников
— специалистов по уголовному праву (8 человек). Испытуемым предлагалась
задача по Особенной части уголовного права, содержащая фабулу уголовного
дела, по которому следовало принять решение о квалификации. Эту задачу
они должны были решать без предварительной подготовки, вслух (в этом
случае ход решения фиксировался магнитофонной записью или
стенографированием) либо письменно, но с подробной мотивировкой и
изложением всех этапов решения.

Всего было предложено две задачи, причем каждая в двух вариантах. Задача
1 (А и Б) касалась разграничения хищения социалистической собственности
и злоупотребления служебным положением, а задача 2 (А и Б) относилась к
разграничению умышленного убийства и умышленного тяжкого телесного
повреждения, повлекшего смерть.

Четыре текста задач давали возможность проверить различные приемы
квалификации на достаточно разнообразном материале, что уменьшало ошибки
в выводах по результатам эксперимента. Испытуемые заранее не были
знакомы с этими задачами. Специально проверялось, встречались ли
подобные уголовные дела в их практике.

1 В проведении эксперимента помимо автора участвовали профессора Н. Ф.
Кузнецова и А. Р. Ратинов, преподаватели Ленинградского института
усовершенствования следователей и преподаватели кафедры уголовного права
Высшей школы МВД СССР (подробнее см. сб. «Правовая кибернетика», М,
1970, стр. 69 и след.).

203

>>>204>>>

В ходе эксперимента было обнаружено, что некоторая часть испытуемых
(около 10%) не использует какую-либо последовательную логическую
программу поиска нормы, а сразу же делает вывод .(правильный или
ошибочный) о квалификации, как только ознакомится с предложенной
фабулой. Следовательно, особенностями мышления этой группы испытуемых
являлось симультанное (мгновенное, целостное) узнавание.

Такое узнавание характеризуется автоматизмом сравнения объекта с
эталоном, хранящимся в памяти узнающего. Испытуемый не производит
сознательного сравнения того и другого1. Проводившиеся психологами
исследования показали, что автоматизм при этом достигается в основном за
счет хорошего знания эталонов, которые в этих случаях выступают не как
теоретические построения — какие-либо системы отдельно осознаваемых
признаков,-—а скорее в виде целостных образов. Применительно к
квалификации можно предполагать, что юрист, действующий методом
симультанного узнавания, руководствуется обобщенными образами тех
преступлений, которые он представляет, исходя из знания текста закона и
с которыми он часто встречался на практике.

Нетрудно заметить преимущества и недостатки симультанного узнавания.
Преимущества состоят в быстроте этого процесса. В наших экспериментах
некоторые испытуемые называли статью УК буквально мгновенно после
прослушивания фабулы, и во всяком случае не позже, чем через 2—3
секунды. Недостатки же этого способа порождены самими его особенностями:
автоматизмом, субъективностью и образностью. Если симультанное узнавание
опирается в основном на обобщение практики, полученное из личного опыта,
то естественно, чем меньше этот опыт юриста, тем больше ошибок в
узнаван-ии он может допустить. Об этом косвенно свидетельствуют и
результаты эксперимента.

При сравнении стажа работы юристов в органах юстиции и качества решения
предъявленных им задач было установлено, что у следователей со стажем до
пяти

1 Сч. М. С. Ш е х т е р, Психологические проблемы узнавания, стр. 73
и след.

204

>>>205>>>

лет количество неверных решений составляло 41%, со стажем от 5 до 10 лет
— 27% и свыше 10 лет—18%. В эти группы испытуемых входили и лица,
действующие методом симультанного узнавания.

Еще более серьезным недостатком представляется то, что при симультанном
узнавании объект (как и эталон) не расчленяется на отдельные признаки.
Как отмечается в психологической литературе, в этих случаях
отличительные особенности узнаваемого объекта «представляют собой не
группы опознавательных свойств, а целостные, т. е. неразлагаемые на
несколько опознавательных свойств, единицы»1. В результате практически
исключается логическая проверка опознаваемого объекта путем
сопоставления каждого его признака с признаками смежных составов
преступлений. Это усугубляет возможные ошибки в квалификации.

Поскольку узнавание «проще», чем сознательно осуществляемая мыслительная
деятельность по решению задачи, у некоторых лиц наблюдается
непроизвольное стремление к симультанному узнаванию. В результате
заданная ситуация, требующая сознательных логических операций по
сравнению с признаками составов преступлений, «подгоняется» под знакомую
данному лицу, похожую схему2. Это еще более чревато возможными ошибками.

Из сказанного был бы естествен вывод: избегать использования метода
симультанного узнавания, не гарантирующего от серьезных ошибок. Но дело
в том, что этот «метод» осуществляется человеком непроизвольно: если Вы
сразу узнали своего знакомого, то изменить этого уже нельзя — узнавание
произошло. Стало быть, можно и нужно рекомендовать другое: симультанное
узнавание следует подвергать последующей тщательной проверке на основе
логической программы квалификации (она будет рассмотрена в следующем
параграфе). Нельзя полагаться на то, что данное дело напоминает
предыдущее: необходимо сознательно проверить все признаки
предполагаемого и совершенного пре-

1 М. С. Ш е х т е р, Психологические проблемы узнавания,
стр. 82.

2 См. В. Н. Пушкин, Оперативное мышление в больших системах, М.—Л.,
1965, стр. 161 и др.

>>>206>>>

ступления, выявив его отличия от смежных преступлений.

Когда ознакомление с фабулой дела не дает немедленных результатов, нужно
последовательно пройти те четыре этапа поиска нормы, которые описаны
выше. Психологические исследования говорят о том, что когда новый объект
трудно опознаваем (а это при большой «опознавательной практике» бывает
редко), то используется контрольный способ узнавания — проверка всех его
признаков1. Следует отметить, что в пашем эксперименте, возможно, из-за
трудности задач, последовательным, расчлененным узнаванием (так
называемым сук-цессивным) пользовались до 90% испытуемых.

Этот тип решения задачи квалификации наглядно виден из следующего
отрывка письменной работы испытуемого Д. (Высшая школа МВД СССР):
«Прежде всего я стараюсь осмыслить в общих чертах сущность
правонарушения, т. е. ответить на вопрос: что произошло?.. Отвечая на
него, стараюсь кратко сформулировать фабулу дела, абстрагируясь от
конкретной личности: должностное лицо, используя свое служебное
положение, незаконным путем извлекло для себя определенную сумму
денег…». Далее испытуемый переходит к выбору конкретного состава
преступления.

Осмысливание фабулы дела и опознание типа задачи является необходимым
этапом подыскания нормы. По сути дела он представляет собой проверку
различных фактов из фабулы дела для нахождения в них каких-либо
элементов известных испытуемому составов преступлений. А так как всякий
такой элемент есть в то же время узловая точка в схеме разграничения
смежных преступлений, то можно сказать, что опознание типа задачи
состоит в поисках логической программы квалификации. Опознание типа
задачи относится к «несамостоятельным фазам решения», которые, как
полагают психологи, «имеют своей целью приблизительное определение
области, в которой следует искать решение»2.

1 См. М. С. Шехтер, Психологические проблемы узнавания, стр. 166.

2 К. Д у н к е р, Психология продуктивного (творческого) мышления,
сб. «Психология мышления», М., 1965, стр. 101.

206

>>>207>>>

После ориентировочного этапа юрист, принявший предварительное решение о
типе задачи .(группе смежных составов), переходит к непосредственному
анализу всех фактических данных. Для этого он использует логическую
программу квалификации, которая строится на основе рассмотренных в
предыдущей главе схем разграничения преступлений.

§ 3. Логическая программа квалификации

1. Логическая программа квалификации представляет собой наиболее
целесообразную последовательность действий юриста, производящего выбор
уголовно-правовой нормы из числа смежных норм, предусматривающих
некоторые признаки данного преступления. С логической точки зрения такая
программа есть алгоритм, подобный тому алгоритму, который был рассмотрен
в предыдущей главе применительно к разграничению преступлений.
Собственно говоря, программа квалификации есть та же программа
разграничения смежных преступлений, только дополненная несколькими
признаками составов, которые не имеют значения для разграничения, но
необходимы для наступления ответственности (например, вменяемость). В
программе квалификации акцент делается на позитивном установлении всех
признаков, в то время как разграничение в основном предполагает
«негативную работу»: отбрасывание признаков, не свойственных данному
виду преступлений.

В качестве простейшей программы квалификации может быть использована
любая схема разграничения преступлений из числа приводившихся выше.
Вернемся в этой связи, например, к программе разграничения составов
преступлений против социалистической собственности (рис. 7 на стр. 167).

Если использовать эту программу для анализа не признаков составов, а
фактических обстоятельств конкретного дела, то она автоматически
превращается в программу квалификации. Так, установив по материалам
дела, что виновным причинен материальный ущерб государству или
общественной организации, мы, двигаясь вниз по схеме, последовательно
выясняем все сфор-

807

>>>208>>>

мулированныё в ней вопросы и переходим к точному выводу о том, какому же
составу преступления соответствует содеянное.

Логическая программа квалификации может быть применена на том этапе
поиска нормы, когда нам известна группа предполагаемых смежных составов
преступлений, или, что то же самое, известен общий для всех них признак,
с которого начинается программа (исходная точка «дерева»). Поэтому чтобы
выяснить, какая из многочисленных групп составов должна быть проверена
и, следовательно, какая логическая схема должна быть применена,
неизбежно должны быть пройдены предварительные этапы поиска нормы,
описанные в предыдущем параграфе.

Естественно, что использование логической программы квалификации
предполагает, что уже заранее имеются такие разработанные программы
применительно ко всем основным группам смежных преступлений. Из них и
может сделать выбор юрист.

В настоящее время, как известно, это условие еще не обеспечено. В
литературе делаются только первые попытки создания программ
разграничения и квалификации преступлений. Разработка научно
обоснованных алгоритмов (программ) квалификации, которые могли бы широко
использоваться как в учебной, так и в практической работе, — одна из
задач науки уголовного права.

2. Полезность логических программ квалификации преступлений вытекает из
того, что они указывают наиболее эффективную последовательность действий
следователя, прокурора или судьи при квалификации преступлений,
обеспечивая проверку всех признаков смежных составов.

Как справедливо отмечал П. Е. Недбайло, квалификация—«это вовсе не
простая деятельность, требующая лишь хорошей способности наблюдения.
Нет, это сложная юридическая операция.., требующая надлежащей подготовки
и соблюдения правил ее проведения»1. Использование программы
квалификации и означает

1 П. Е. Недбайло, Применение советских правовых норм, стр. 252.

208

>>>209>>>

выполнение таких четких правил. Ясно осмыслив наиболее оптимальный
логический ход рассуждений, юрист выполняет процесс квалификации
сознательно, с глубоким пониманием дела, так же как мы сознательно
решаем арифметическую задачу, применяя правила арифметики.

Мы пользуемся нередко подобными программами при решении множества задач,
возникающих в повседневной практической работе. Любой следователь, судья
и прокурор при расследовании или разрешении уголовного дела
придерживаются определенного порядка действий, намечают план проведения
предварительного или судебного следствия, последовательно ставят и
разрешают вопросы, возникшие по делу. Когда эта определенная
последовательность действий применяется для решения нескольких дел
аналогичного характера, мы уже имеем дело с программой — определенным
алгоритмом, так как «алгоритм решает не одну лишь индивидуальную задачу,
а некоторую серию однотипных задач»1.

С логической точки зрения некоторые правила Уголовно-процессуального
кодекса представляют собой один общий алгоритм, используемый при
разрешении всех уголовных дел во всех стадиях процесса. Для алгоритмов
характерно «расчленение процессов на элементарные акты, представляющие
собой, как правило, альтернативные выборы («да» или «нет»)»2. Именно это
мы можем видеть, например, в ст. 303 УПК РСФСР (вопросы, разрешаемые
судом при постановлении приговора). Как гласит эта статья,
«председательствующий на разрешение суда ставит вопросы в порядке,
указанном в статье 303 настоящего Кодекса. Каждый вопрос должен быть
поставлен в такой форме, чтобы на него мог быть дан либо положительный,
либо отрицательный ответ».

Всякий алгоритм характеризуется двумя весьма важными свойствами. Первое
состоит в массовости ал-

1 Б. А. Т р а х т е н б р о т, Алгоритмы и машинное
решение задач, стр. 13.

2 A. h. Китов, Кибернетика и управление народным хозяйством, сб.
«Кибернетику на службу .коммунизму», т. 1, М., 1961, стр.
206.

И Заказ 3846
209

>>>210>>>

горитма. Оно заключается в том, что, как уже отмечалось выше, алгоритм
представляет собою программу для решения всех задач одного и того же
типа. Второе свойство — детерминированность алгоритма. Это значит, что
алгоритм предписывает такой метод решения задачи, который не допускает
произвольных выводов, а является строго определенным, однозначным и
«может быть в любое время повторен и выполнен с успехом и другим
лицом»1. Это дает возможность использовать указанные алгоритмы в работе
электронно-вычислительных машин.

Практическая возможность «механизированной» квалификации может быть
косвенно подтверждена использованием электронных машин для медицинской
диагностики болезней. Ведь постановка диагноза врачом по своей сложности
не уступает решению следователем вопроса о квалификации преступления, а
по своей логической структуре эти процессы одинаковы2.

Вместе с тем на данном этапе научно-технического развития возможности
использования ЭВМ для решения задач по квалификации ограничены.

Машина может решать логическую задачу выбора одной уголовно-правовой
нормы, подходящей к данному случаю, из нескольких норм. Но для этого она
должна получить от человека информацию: а) о фактических обстоятельствах
дела и б) о значении всех понятий, содержащихся в правовой норме. И ту и
другую информацию в настоящее время может ей дать только человек.
Фактические обстоятельства дела пока что не может установить ни одна
машина. Что же касается значения понятий, содержащихся в норме, то
некоторые из них могут быть «заложены» в машине .(«постоянные
признаки»), а некоторые, очевидно, нет. В последнем случае речь идет
об оценочных признаках состава,

1 Б. А. Трахтенброт, Алгоритмы и машинное решение задач, стр. 13.

2 См. Н. И. Осип о в, П. В. К о п н и н, Основные вопросы теории
диагноза, М., 1951, стр. 112 и след. П. Е. Недбайло справедливо
сравнивал квалификацию с «медицинским диагнозом, в соответствии с
которым затем подбирается лекарство и ведется
лечение» (П. Е. Недбайло, Применение советских правовых
норм, стр. 220).

210

>>>211>>>

т. е. о тех признаках, раскрытие значения которых относится к
компетенции суда,

Человеческое мышление, с его тонким аналитическим аппаратом, еще не
превзойдено никаким электронным устройством. Машина может лишь помочь
человеку подобрать необходимый материал, указать возможные пути для
решения вопросов, проделать трудоемкую подготовительную работу. Как
правильно писал академик В. Глушков, кибернетические машины, «пока живо
человеческое общество, в общественном, социальном аспекте были и будут
не более чем орудиями, с помощью которых человек умножает свою власть
над природой»1.

Таким образом, если бы машина использовалась для квалификации
преступления, то она могла бы решать эту задачу лишь вместе с человеком
— в качестве его помощника, подручного средства.

Необходимо подчеркнуть и другое. Внедряя новые технические достижения в
юридическую науку и практику, нельзя отвлекаться от специфики этой
области человеческой деятельности.

Если использование современных ЭВМ и других технических средств в борьбе
с преступностью представлять себе таким образом, что машина должна
заменить следователя, прокурора или судью, а также ученого,
исследователя, то против этого следовало бы возражать категорическим
образом.

Какая бы то ни была замена машиной судьи, следователя, прокурора —
человека, принимающего юридически значимое решение, — недопустима прежде
всего по социально-политическим соображениям. Вынесение приговора,
определения, постановления и т. д. — это акт, доверенный только
человеку, который несет за него всю полноту ответственности.
Социалистическое правосудие есть деятельность людей, именно, как
таковая, она достигает целей воспитания и исправления виновного,
оказывает предупредительное воздействие на других членов общества. В
праве, как ни в одной другой области жизни, недопустимы бездушие и
формализм. Только люди могут решать вопросы, связанные с судьбами и
интересами других людей.

1 «Известия» от 4 июля 1962 г. 14*
211

>>>212>>>

Вот почему, разрабатывая логические формы квалификации и создавая ее
программы, мы отнюдь не стремимся заменить работой машины деятельность
человека, а преследуем иную цель: уяснив, как производится человеком
этот сложный мыслительный процесс, определить наиболее правильные и
эффективные пути решения им возникающих вопросов. Это должно
способствовать предотвращению тех ошибок, которые могут быть совершены,
когда квалификация производится «по догадкам», интуитивно, безотчетно,
на основании случайных соображений и отрывочных знаний. Значение
программы квалификации прежде всего заключается в том, чтобы оказать
судье, прокурору, следователю максимальную помощь при применении закона.

В связи с этим следует обратить внимание еще на один вопрос, который как
раз и характеризует разницу между работой человека и машины в процессе
квалификации преступлений.

3. Мы уже указывали выше, что программы квалификации отдельных видов
преступлений могут быть соединены в единую программу квалификации всех
преступлений, предусмотренных кодексом. Такая программа могла бы быть
использована с учетом ограничений, отмеченных выше, в
электронно-вычислительной машине.

Если представить себе эту программу как «дерево*, включающее
всевозможные альтернативы решений, то окажется, что число конечных точек
этого «дерева» достаточно велико. Такая программа предполагает
необходимость осуществления большого количества проб, нужных для
принятия решения путем «слепого поиска». Так, если число альтернатив в
каждой узловой точке принять за М, а число шагов (рангов) на пути от
начала «дерева» до конечного решения равно К, то, чтобы найти правильное
решение при помощи случайных поисковых действий, потребуется в среднем
‘/г Мк проб.

В программе квалификации хищений социалистической собственности число
таких проб сравнительно невелико— оно равно 32, но в общей программе
квалификации всех преступлений, предусмотренных Уголовным кодексом, их
было бы уже более 1 тыс. Если же в эту программу включить дополнительные
пункты, характеризующие, например, соучастие и стадии развития
преступной деятельности, то число проб возрастет до 2 тыс.

212

>>>213>>>

Программа квалификации, включающая совокупность преступлений, будет
предусматривать не менее 10 тыс, проб, а если ее дополнить
обстоятельствами, смягчающи. ми и отягчающими ответственность, то зто
число увеличится еще в 10—15 раз.

Правда, количество ветвей «дерева» и соответственно число проб можно
сократить, если использовать так называемое шаговое подкрепление, т. е.
не проверять каждый раз все мыслимые варианты решения, а уже в каждой
узловой точке исключать боковые пути, не ведущие к правильному
результату. Программа квалификации преступлений с таким шаговым
подкреплением рассчитана на совместную работу ЭВМ и человека: ЭВМ ставит
вопрос, а человек на него отвечает (или наоборот). Это, конечно,
существенно снизило бы эффективность поиска. Шаговое подкрепление в ряде
случаев можно поручить и ЭВМ, но для этого потребовалось бы очень
сложное первоначальное кодирование всех признаков фактически
совершенного преступления, которое должен был бы каждый раз производить
следователь или судья, желающий получить от ЭВМ ответ о квалификации
содеянного. Нетрудно видеть, что подобная предварительная работа по
каждому уголовному делу сводила бы на нет весь эффект от использования
программы. Ответ о правильной квалификации содеянного был бы получен
грамотным юристом уже в процессе кодирования имеющихся фактических
данных, до их ввода в вычислительное устройство, которое в таком случае
и не потребовалось бы.

Быстрота в кодировании признаков совершенного преступления есть
необходимое условие, определяющее использование
электронно-вычислительной техники при решении правовых задач.
Пренебрегать этим условием нельзя. В результате остается, казалось бы,
единственный путь: отказ от шагового подкрепления и перебор всех
вариантов решения по методу проб и ошибок.

Разумеется, приведенные выше количественные характеристики вариантов
перебора при случайном поиске совсем невелики для современной
быстродействующей ЭВМ, производящей сотни тысяч операций в секунду. Но
дело в том, что юрист, решающий реальную задачу по квалификации
преступлений, в действительности не производит и сотой части этих проб.
Логическое рассуж-

213

>>>214>>>

дение опытного юриста даже в трудных случаях содержит обычно два-три,
максимум четыре предположения о квалификации. Каким же путем в
деятельности человека достигается это весьма существенное сокращение?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо подробнее рассмотреть
психологические особенности деятельности юриста, решающего задачу по
квалификации преступлений.

§ 4. Эвристические особенности процесса

квалификации

1. Видный французский психолог Ж- Пиаже заметил, что логические
операции, с точки зрения психологии,— это лишь образцы, эталоны, к
которым стремятся реальные процессы мышления на определенном уровне его
развития. «Человек не обладает какими-либо общими методами решения
информационных задач»1. Не всегда человек строго соблюдает правила
логики; не каждый раз следователь, прокурор и судья осуществляют процесс
квалификации в строгом соответствии с теми логическими программами, о
которых говорилось выше.

Об этих отступлениях практика-юриста от положений теории квалификации и
требований логики можно было бы только сожалеть, и для этого есть
достаточно оснований, если учесть те ошибки, которые допускаются в
практической деятельности по применению закона. Однако приходится
считаться с тем фактом, что особенности человеческого мышления, которые
иногда уводят его в сторону от логически безупречной системы, устранить
невозможно. Более того, некоторые из этих особенностей (мы их называем
здесь эвристическими2) имеют, по-видимому, немаловажное положительное
значение, а подчас они незаменимы, например, при решении творческих
задач.

1 Э. X а н т, Д ж. Марин, Ф. Стоун, Моделирование процесса
формирования понятий на вычислительной машине, стр. 15.

2 Под эвристикой понимают методику поиска доказательств и
путей решения творческих задач, не определенную заранее какой-либо
программой (см., например, Н. И. Кондаков, Логический словарь,
стр. 596).

214

>>>215>>>

В процессе реальной практической деятельности юриста многие
характеристики его деятельности—быстрота, точность, правильность решения
и т. д. — подвержены влиянию целого ряда факторов, как субъективных
(уровень знаний, жизненный опыт, психофизиологическое состояние и пр.),
так и объективных .(особенности дела, наличие времени, сложность задачи
и т. д.). Человек при решении задачи не всегда может пользоваться
готовой логической программой хотя бы потому, что он ее не всегда знает,
а вынужден создавать заново, подчас не имея даже образца. Человеческая
психика имеет достаточно разнообразный «набор» средств и приемов решения
возникших проблем. Все это объясняет возможность, а подчас и
целесообразность отступления от того логического пути, который был
описан выше.

Перед проведением эксперимента по поводу методов решения
юристами-практиками задач о квалификации преступлений были намечены
некоторые гипотезы. Основные из них сводились к следующему: 1) опытный
юрист, подыскивая норму, искусственно сокращает во время своего
размышления над уголовным делом число шагов от начала «дерева» до
решения, подразумевая некоторые звенья и совершенно не проверяя их; 2)
он не пользуется единой «стандартной» программой разграничения и
квалификации преступлений, а каждый раз создает и использует разные
варианты программ; 3) на методы и результаты решения влияют различные
привходящие обстоятельства интеллектуального и эмоционального характера.
Все эти гипотезы получили в ходе эксперимента убедительное
подтверждение.

Анализ фактически применявшихся испытуемыми методов поиска
свидетельствует о том, что начало поиска может быть весьма
разнообразным. Смысл выбора исходного пункта, видимо, состоит в том,
чтобы прежде всего найти те признаки, которые дадут возможность
испытуемому определить тип задачи, подлежащей решению, отнести ее к
какой-то уже известной ему категории. Так, например, решая задачу 1 о
разграничении хищения и должностного преступления, 40% испытуемых
начинали анализ с вопроса о характере причиненного ущерба, 35%—с
выяснения должностного положения субъекта, а 15%—с выяснения мотивов
преступления. Последняя группа испытуемых, установив, что имеется

215

>>>216>>>

корыстная цель, сразу выделяла для дальнейшего анализа более узкий круг
составов, в которых корыстна^ цель является необходимым элементом. То
же, но с другой точки зрения делали испытуемые, обратившие прежде всего
внимание на должностное положение субъекта преступления. Любопытно, что
некоторые испытуемые (а также преимущественно студенты МГУ в контрольной
группе), предпочитали вначале дать самую общую оценку ситуации: являются
ли действия субъекта законными или незаконными (и даже моральными или
аморальными!). Это, по-видимому, облегчало им дальнейшие поиски правовой
нормы, соответствующей деянию.

Как мы отмечали ранее, последовательность признаков, перечисленных в
программе квалификации, определяется главным образом тем, выяснение
какого из них раньше всего ведет к решению, с учетом: а) наличия
доказательств, которыми располагает в данный момент следователь или суд;
б) простоты установления новых фактов по делу; в) степени вероятности
совершения того или иного преступления.

Проведенный эксперимент свидетельствует также о том, что в определении
перечня признаков, по которым должны разграничиваться смежные
преступления, а также в установлении порядка их рассмотрения большое, а
может быть и решающее, значение имеет прежний опыт испытуемого.
Большинство лиц, которым ранее уже встречались подобные дела на
практике, решали соответствующие задачи так, как обычно они
квалифицировали подобные случаи.

Эти особенности, замеченные при проведении эксперимента, подтверждают
некоторые общие психологические наблюдения. Установлено, что при
опознании образов человек обычно выделяет какую-то группу признаков (для
каждого испытуемого она различна) и на первом шаге «слепого поиска»
оперирует только с ней. Некоторые испытуемые устанавливают строгую
последовательность в проверке этих признаков (начинают поиск всегда с
одного и того же признака; если же его нет, то обязательно проверяют
один и тот же другой признак)1.

1 См. А. И. Галактионов, Представление информации оператору, стр. 34.

216

>>>217>>>

Отмечай разнообразие в путях и методах подыскания уголовно-правовой
нормы, И. Андреев писал: «Трудно было бы требовать соблюдения в
уголовном процессе установления признаков в соответствии с логической
очередностью — это могло бы привести к бесполезной формалистике»1. По
мнению ряда авторов, «люди используют различные стратегии обработки
информации», причем любому человеку присуще изменение стратегии, которую
он применяет при переходе от одной задачи к другой2.

В ходе эксперимента было также установлено то, что можно назвать
свертыванием логической программы. Эта особенность мышления состоит в
том, что некоторые звенья (узлы) логической схемы полностью исключаются;
юрист действует по сокращенной логической программе, особенно если
получает положительные ответы на некоторые вопросы (т. е. имеется
шаговое подкрепление). В результате происходит «перескакивание» через
некоторые узловые точки «дерева». Те признаки составов, которые
представляются испытуемым очевидными, не задерживают их внимания.

В качестве иллюстрации сошлемся на решение испытуемыми задачи 2, фабула
которой требовала найти разграничение между умышленным убийством и
тяжким телесным повреждением, повлекшим смерть. Как указывалось выше
(см. рис. 9 на стр. 185), для правильного разграничения этих
преступлений необходимо ответить на следующие вопросы:

1) было ли причинено потерпевшему тяжкое телесное повреждение? Да;

2) причинено ли оно умышленно? Да;

3) повлекло ли оно смерть? Да;

4) был ли умысел в отношении смерти? Да. Нет.

В случае положительного ответа на вопрос 4 следует вывод: совершено
преступление, предусмотренное ст. ст. 102—104 УК РСФСР.

1 I. Andre jew, op. cit., p. 100.

2 Э. X а н т, Дж. Марин, Ф. Стоун, Моделирование процесса
формирования понятий на вычислительной машине, стр. 184 и 196. О
некоторых общих закономерностях эвристического решения задач см. А. В. Н
а п а л к о в, Эвристическое программирование, Ростов, 1971, стр. 73 и
след.

217

>>>218>>>

В случае отрицательного ответа на вопрос 4 (т. е. утверждения, что лицо
проявило неосторожность в отношении смерти) следует вывод: совершено
преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 108 УК РСФСР.

В большинстве случаев вопросы 2 и 4 упускались из виду. Ход многих
рассуждений был таков: тяжкое телесное повреждение — умысел — смерть —
умышленное убийство. Такое неоправданное сокращение анализа привело к
большому числу ошибочных выводов (в среднем 30%).

Аналогичное «перескакивание» через существенные для дела вопросы
наблюдалось и в задаче 1 (о разграничении хищения и должностного
преступления). Центральное звено этой задачи: кому был причинен
материальный ущерб — государству или гражданам — было осознано лишь 15%
испытуемых (четвертой частью из тех, кто дал правильные ответы). В
результате в решениях этой задачи наблюдался большой разнобой.

С пропуском некоторых звеньев тесно связана еще одна особенность:
отсечение ряда боковых ветвей «дерева», связывающих данный состав со
смежными составами.

Почти от каждого вопроса, которые надо решать по задаче 1, идут боковые
ветви к другим программам: к группе преступлений против личной
собственности, к частнопредпринимательской деятельности, коммерческому
посредничеству и т. д. Если испытуемый пропускает некоторые звенья, идя
посокращенному пути,тем самым он оставляет без рассмотрения эти ветви,
которые в ряде случаев было бы необходимо проверить, чтобы исключить
иную квалификацию.

Вероятно, имеется и обратная зависимость: сам факт пропуска тех или иных
звеньев может иногда объясняться тем, что испытуемый не представляет
себе, какие вообще имеются в данном случае смежные составы. Это приводит
к тому, что он не сосредоточивает внимания на тех узловых точках, в
которых необходимо было провести разграничение с иными преступлениями.

Для проверки этого предположения каждому испытуемому, который решал
задачу 1 .(хищение или злоупотребление служебным положением),
предъявлялось требование перечислить все составы, которые могут иметь
хотя бы косвенное отношение к рассматриваемой

218

>>>219>>>

им фабуле уголовного дела. Результаты свидетельствуют о том, что
действительно далеко не все испытуемые имели ясное представление о всем
перечне смежных составов, которые им следовало иметь в поле зрения при
решении задачи. Так, указало пять смежных составов (ст. ст. 92, 93, 94,
153 и 170) 12% испытуемых1, четыре статьи — 5%, три статьи — 20%, две
статьи — 50%, одну статью — 13%.

Правда, эти результаты нельзя расценивать только как свидетельство
недостаточно широкого юридического кругозора испытуемых. Возможно, что
сосредоточение внимания на том составе, который казался испытуемому
наиболее подходящим для квалификации, препятствовало одновременному
выявлению других смежных составов (которые по существу олицетворяют иные
возможные решения). Тем не менее нам важно здесь отметить следующий
факт: отступление от строгой логической программы сокращает время
решения задачи, но серьезно снижает точность решения.

* 2. Помимо особенностей построения и использования логической программы
поиска нормы, в эксперименте выяснилось также влияние на ход решения
задач различных привходящих обстоятельств, которые в общем-то не должны
были бы иметь юридического значения. Это те случаи, когда решение
«затемняется большим количеством не относящихся к делу признаков»2.

Для проверки этого влияния испытуемым и были предложены по два варианта
каждой задачи. В задаче 1 текст 1Б отличался от IA тем, что в начале
было сказано, что «следователю поступило сообщение о
частнопредпринимательской деятельности» субъекта. Эта «подсказка» была
заведомо неверной, что нетрудно было видеть по изложенной тут же фабуле,
в которой описывались признаки должностного преступления. Однако такой
ложной информации оказалось достаточно, чтобы из тех 10 студентов МГУ,
которые решали этот вариант задачи, четверо пришли к выводу о наличии
ст. 153 и еще четверо обсуждали, но отвергли эту

1 В перечень включены также и те статьи, по которым испытуемые
предлагали квалифицировать данное деяние.

2 Э. X а н т, Дж. М ар и н, Ф. С т о у н, Моделирование процесса
формирования понятий на вычислительной машине, стр. 89.

219

>>>220>>>

квалификацию. Из тех же студентов, которые решали задачу IA (без
«подсказки»), ни один не пришел к выводу о частнопредпринимательской
деятельности, а трое обсуждали и отвергли эту возможность. У
следователей МВД эта «подсказка» не повлияла на результаты испытания: по
ст. 153 не квалифицировал деяние ни один испытуемый.

В задаче 2 варианты отличались один от другого «эмоционально»: ПА был
изложен сравнительно нейтрально, объективно, а ПБ «нагнетал»
отрицательные эмоции в отношении виновного: в начале текста задачи было
сказано о «сильном возмущении общественности поселка злодейским
поступком» субъекта. Хотя признаки состава преступления (тяжкого
телесного повреждения) в обоих вариантах были совершенно одни и те же, у
испытуемых — следователей МВД, решавших вариант ПБ, количество решений с
квалификацией содеянного как умышленного убийства (по ст. 103) было
вдвое большим, чем у тех, кто решал «нейтральный» вариант НА. У
следователей прокуратуры такого изменения в количественном отношении
практически не произошло, однако характер ошибок несколько изменился в
сторону более тяжкой оценки содеянного: появились решения о квалификации
по ст. 102, которых вообще не было у тех, кто решал вариант задачи ПА.

Вполне понятно, что в психических процессах, связанных с квалификацией
преступлений, занимают важное место память, волевые качества личности,
эмоции и другие свойства и явления, без которых не осуществляется
никакая психическая деятельность. Мышление не изолировано от личности
человека и прежде всего от практической деятельности, лежащей в основе
мышления и представляющей его результат. Как отмечает И. Андреев, подбор
нормы для квалификации неизбежно связан с типом личности юриста,
особенностями его правосознания, а также рядом важнейших факторов,
например временем, которым он располагает для принятия решения. Нередко
(к сожалению) на выбор нормы невольно влияет санкция статьи, которая
известна юристу — прокурору, следователю и судье1. Учет этих

1 I.Andre jew, op. cit., p. 37. См. также Э. X а н т, Д ж. Марин, Ф. С т
о у н, Моделирование процесса формирования понятий на вычислительной
машине, стр. 64. I

220

>>>221>>>

особенностей психологии предостерегает от ряда ошибок, способствует
осознанному совершению логических операций, необходимых для правильного
применения закона.

Следует указать еще на одну особенность мыслительной деятельности
юристов. Когда некоторые пункты задачи были испытуемому неясны ,(то ли
из-за недостаточности фактических данных, то ли из-за пробелов в
теоретических знаниях), перед ним вставала действительно творческая
проблема: найти решение, для которого в памяти не существовало готового
эталона. При этом наблюдались эвристические закономерности, обычные для
такого рода ситуаций1, а именно:

попытки использовать уже известные методы решения аналогичных задач,
опираясь на прежний опыт;

стихийные манипуляции — «подгонка» решения под разные нормы закона;

создание новой программы решения путем самостоятельных теоретических
рассуждений.

В последнем случае наблюдалось максимальное развертывание трудного звена
задачи, его детализация, по сути дела — создание дополнительной
программы для получения ответа на один из вопросов основной программы
квалификации.

Это можно было наглядно видеть при решении задачи 2, которая специально
была подобрана таким образом, что не давала достаточно полных данных для
уверенного вывода о квалификации (произошло ли убийство либо телесное
повреждение, повлекшее смерть). Главная сложность возникала при решении
вопроса о направленности умысла виновного, избивавшего жену из-за ее
частых выпивок, и о предвидении им возможности смерти потерпевшей. Вот
как создавалась дополнительная внутренняя программа в одном из решений
(магнитофонная запись):

Испытуемый (прочитав задачу): «Умысла не было, как он говорит, …не
установлено, что у них были неприязненные отношения, за исключением ссор
на почве частых выпивок… (пауза). Ему было безразлично, каким орудием
бил и какие последствия наступят…

1 См. Я. А. Пономарев, Психология творческого мышления, М , 1960, стр.
339 и след.

221

>>>222>>>

В то же время он должен был предусмотреть, что избивает женщину палкой
по голове… Так… (пауза).

Допустима ли возможность убийства?.. В то же время может быть поставлен
вопрос о тяжких телесных повреждениях со смертельным исходом… Здесь,
конечно, граница очень шаткая. Насколько было вероятно то, что он убьет
ее, ударяя ее по голове палкой, а после этого металлической цепью?..
Да… Сомнения довольно веские и упираются в степень вероятности
наступления последствий… Конечно, если бы сразу она умерла… Тут она
умерла на следующий день…

Скупость задачи в том, что она не позволяет установить, насколько слова
обвиняемого реально отражают его намерения… Многое зависит от самого
орудия… учитывая, что он был пьян, и насколько его реакцию вызвало
поведение жены, и ярость… Я бы это дело направил на доследование для
дополнительного анализа обстановки».

Здесь ярко видны колебания в решении и намечается сложная совокупность
ряда факторов, которые испытуемый считает важными для получения вывода.
К ним, по-видимому, относятся: мотивы избиения, характер применявшегося
орудия, отношение виновного к возможным последствиям его действий,
степень вероятности смерти, срок наступления смерти, нетрезвое состояние
виновного, поведение потерпевшей, соответствие объяснений обвиняемого
его действительным намерениям. Однако все эти факторы не связаны в
сознании испытуемого в единую систему: программы решения вопроса о том,
был или не был умысел на убийство, у испытуемого нет. Это и не
удивительно, если учесть, что и теория, и судебная практика, к
сожалению, не дают исчерпывающих рекомендаций по поводу разграничения в
конкретном уголовном деле покушения на убийство и причинения тяжкого
телесного повреждения. Но углубление и развитие соответствующего пункта
программы видны отчетливо.

Развертывание трудного звена и построение новых внутренних
вспомогательных программ могут быть крайне разнообразными. Юрист-практик
использует при этом весь свой опыт и творческие знания, а также
применяет дополнительные средства решения задачи (аналогия, учет мнений
других лиц, обращение к опублико-

222

>>>223>>>

ванной судебной практике и т. д.). Рано или поздно «вакуум» заполняется,
а если его невозможно восполнить при существующих фактических данных по
делу, юрист продолжит собирание необходимых доказательств.

Следует заметить, что эвристические приемы обязательно будут
использованы в тех случаях, когда юристу встречаются такие разновидности
преступного поведения, которые не были известны ему при обучении и не
встречались в практике.

Некоторые из этих форм преступной деятельности подпадают под уже
известные общие эталоны. Например, в процессе обучения и на практике
молодой следователь имел дело с кражами лишь следующих предметов личной
собственности граждан: деньги, одежда, велосипеды, мотоциклы,
музыкальные инструменты. Поступили сведения о тайном похищении домашнего
животного .(породистой собаки). Вряд ли это дело вызовет какие-либо
затруднения в плане квалификации, так как эталон признаков кражи,
используемый в мыслительной деятельности следователя, не сводится к
перечню названных выше предметов. Он сконструирован как более
абстрактный признак: «личное имущество граждан», который, разумеется,
распространяется и на приведенный пример.

Но трудности могут возрасти в двух случаях. Во-первых, при неправильно
сформированном эталоне. Например, у судьи в процессе обучения сложилось
представление о разбое как открытом похищении имущества, совершенном с
насилием, опасным для жизни или здоровья потерпевшего. (Напомним, что
закон, определяя признаки разбоя, не упоминает термина «открытое».)
Фабула нового преступления состоит в том, что потерпевший был задушен в
квартире во время сна и имущество похищено без ведома кого-либо из
окружающих, т. е. тайно. Как квалифицировать совершенное похищение: как
кражу или как разбой?

Из-за неправильного представления о признаках разбоя такой судья может
допустить ошибку, признав содеянное кражей (в совокупности с убийством).
Между тем, поскольку разбой не имеет признака «открытое» (похищение),
следовало это преступление квалифицировать как разбой и убийство.

Далее возможны формы преступного поведения,

223

>>>224>>>

которые не укладываются даже в эталоны, правильно сформированные в
соответствии с требованиями закона (например, редкое сочетание
преступлений, совершенных по совокупности).

Эти случаи требуют, очевидно, нового творческого решения, выходящего за
пределы обычного узнавания. Перед юристом здесь возникает ранее им не
решавшаяся задача. Практика и научные эксперименты показывают, что эту
задачу юрист решает с использованием эвристических методов.

3. Сделаем некоторые выводы из сказанного.

Основные эвристические приемы, применяемые при квалификации
преступления, состоят в использовании индивидуальных предварительных
программ «опознания типа задачи» и в перестройке основной программы
квалификации в соответствии с конкретными условиями задачи и прежним
опытом юриста, ее решающего.

Создание предварительных программ «опознания» обычно обусловлено
имеющимися доказательствами по делу и базируется прежде всего на тех
признаках составов, которые хорошо известны юристу по прежнему опыту
расследования или рассмотрения уголовных дел. Перестройка логической
программы квалификации идет в двух направлениях: сокращается число ее
звеньев главным образом за счет известного следователю (судье) «шаблона»
и развиваются и углубляются вопросы, относящиеся к неясным узловым
пунктам и звеньям.

Все эти эвристические особенности имеют положительные и отрицательные
черты. Их положительные черты состоят главным образом в том, что они
значительно сокращают путь решения по сравнению с простым перебором
вариантов, ‘предусмотренных в логической программе.

Отрицательные черты состоят в следующем:

во-первых, отступление от строгой логики формального алгоритма чревато
серьезными ошибками: «перескакивание» через некоторые звенья и отсечение
боковых ветвей может привести к ошибочным выводам;

во-вторых, путь рассуждений, основанный на эвристике, зависит в большой
степени от случайностей, связанных с эмоциями, неверным пониманием
отдельных деталей фабулы дела и другими привходящими обстоятельствами,
которые при строгом подходе не должны

224

>>>225>>>

влиять на решение юридических вопросов. Они неизбежные попутные
компоненты всякой эвристики, ибо ее смысл состоит в том, чтобы изыскать
путь к решению, не имея для этого достаточно полного материала в самой
задаче (пли не имея возможности быстро его использовать),

В этой связи справедливо положение, что эвристический прием «может
привести нас кратчайшим путем к искомой цели или завести нас в тупик»1.
Формальный алгоритм не может привести к неверному выводу, однако и к
искомой цели он приводит путем, который не всегда является кратчайшим.
Отсюда следует, что основное достоинство формального алгоритма —
точность и надежность, а основное преимущество эвристики — ее творческий
характер, что особенно важно при недостаточном объеме информации,
которым подчас может располагать следователь.

Так как, исходя из принципа законности, главная цель при квалификации
преступлений состоит в получении правильного решения по делу, то следует
признать, что большинство эвристических приемов не имеет преимуществ
перед строгим формально-логическим алгоритмом квалификации. Ради
быстроты решений правовой задачи мы не должны поступаться точностью и
надежностью вывода.

Это, конечно, не означает, что ни один из рассматриваемых приемов нельзя
использовать в интересах разработки проблем машинного решения правовых
задач. Например, идея создания предварительных программ «опознания
типа’задачи», привязанных к различным элементам основной программы, нам
кажется весьма плодотворной. Заслуживает внимания и «развертывание»
сложных узлов в самостоятельные подпрограммы. В практической
деятельности юристов следует сочетать полезные эвристические приемы со
строгими формальными алгоритмами.

С этой точки зрения эксперименты указывают на ряд возможностей, которыми
следует воспользоваться. Живой человек, конечно, не может
«отказаться» от

,’ Г. Л. Г е л е р н т е р, Н. Рочестер, Интеллектуальное поведение
машин, решающих задачи, сб. «Психология мышления», стр. 477.