.

Дубнов А.П., Дубовцев В.А. 1999 – Философия преступности (книга)

Язык: русский
Формат: реферат
Тип документа: Word Doc
0 5402
Скачать документ

Дубнов А.П., Дубовцев В.А. 1999 – Философия преступности

Оглавление

Предисловие

– 5

Глава 1.Гносеологический потенциал философского

анализа феномена криминализации общества – 8

Глава 2.Криминальный субъект с позиций криминологии

и Концепции национальной безопасности России – 44

Глава 3. Перспективы декриминализации общества:

глобальный и национальный аспекты – 72

Глава 4. Масштаб криминализации экономики России

на фоне тенденции к росту транснациональной

преступности. – 89

Глава 5.Региональные проблемы криминализации

и общественной безопасности

(на примере Свердловской области) -116

Глава 6. Сценарии эволюции преступности

в современной России -133

Заключение -141

Предисловие

Война в Косово и Дагестане, взрывы во Владикавказе, Москве, Буйнакске
и Волгодонске сделали реальностью тезис С.Хантингтона о мировой войне
ХХ1 века как войне исламского фундаментализма со странами Запада и
Россией. Международный терроризм, глобализация государственной
коррупции и организованной экономической преступности, мировая торговля
оружием и наркотиками, мафиозная бандократия, катастрофическое падение
нравов, отчуждение молодежи от Бога, социума, культуры, природы,
гуманизма принимают в конце ХХ века эстафету криминализации общества,
начавшуюся мировыми войнами и революциями в начале века. Ни одна страна
мира, будь то сверхдержава США, набирающий силу Китай или ослабленная
Россия не в состоянии справиться в одиночку с гигантским цунами
глобальной криминализации общества.

Последние события показали недостаточность самых кардинальных оценок
и суждений о том, что преступный мир бросил вызов государству, вступив с
ним в открытую конкуренцию (Концепция национальной безопасности
Российской Федерации). На общество наступает нечто большее – цивилизация
уступает место технологически изощренному каннибализму: военному и
террористическому уничтожению людей и систем жизнеобеспечения.

Криминализация российского общества, возникшая в результате
исторически мгновенного слома советского строя, связана с высвобождением
рожденной в недрах тоталитарной системы огромной социальной энергии
деструктивного характера и возникновением новых криминальных субъектов,
включая само государство. Для этих субъектов не существует понятия
социальной нормы обогащения, т.е. не существует различия между
социально-нормальными, корыстными и преступными способами как
постсоциалистического приобретения (накопления) собственности, так и
способами капитализации денег, имущества, интеллектуальных ресурсов,
предпринимательских и иных способностей. Цивилизованный дух западного
капитализма, взращенный протестантской этикой обязательности, расчета,
трудолюбия, социально-скромного, а не демонстративно-престижного
потребления (М.Вебер), в российских условиях постсоциалистической стадии
развития имеет ничтожно малый вес в сообществе экономических субъектов.
Это дополняет меру неопределенности в соотношении легитимных и
криминальных способов обогащения, порождает весьма условное деление
общества на легитимные и криминальные структуры, борющиеся за власть и
богатство. Роль положительного социологического знания в процессе
познания процесса криминализации общества пока весьма невелика. При
этом в перспективе открываются широкие возможности углубления
социального знания о природе криминализации российского общества,
возникающие с привлечением классической и неоклассической теории
отчуждения, человеческой деструктивности философско-антропологических
концепций, далеко не идеализирующих сущностные свойства человеческого
рода. С другой стороны, социальная теория, теория криминализации и
декриминализации должны постоянно корректироваться с учётом уникальных
феноменов российской и мировой действительности. Читателю предлагается
междисциплинарный подход к философии преступности, показывающий
возможности такой коррекции. Авторы – известный сибирский глобалист и
геополитик Александр Дубнов и уральский философ Валерий Дубовцев –
хорошо знают предмет исследования. Выпускник философского факультета
УрГУ и Академии МВД СССР В.А.Дубовцев много лет отдал борьбе с
преступностью, исследованиям процессов криминализации общества. Анатомии
реальной экономики советского и постсоветского периодов посвящены многие
работы А.П.Дубнова.

Право написать предисловие к этой необычной книге мне дает авторство
одной из первых работ об организованной преступности в современной
России – «Мафия в Екатеринбурге».

Директор информационно-аналитического центра

региональной политики и национальной безопасности

доктор философских наук, профессор

Вячеслав Житенев

12 сентября 1999 года.

Глава 1. Гносеологический потенциал философского анализа феномена
криминализации общества

Масштаб криминализации экономики и российского общества в целом
становится сопоставимым с глобальным масштабом транснациональной
преступности. Феномен криминализации общества трансформирует всю
цивилизацию XX века. Криминализация общества стала равномасштабна с
мегатенденциями мирового развития в XX-XXI веке, с глобальными угрозами
мировому сообществу, его международным и национально-государственным
системам. Транснациональная и национальная преступность в экономической
и других сферах жизнедеятельности общества (глобальный наркобизнес,
международный терроризм) стали соразмерными с активностью
геополитических мировых центров силы, мировых геоэкономических субъектов
– транснациональных корпораций, а также религиозных и культурных
организаций на мировой процесс в целом.

Пределы криминализации заданы сегодня пределами глобальной мировой
системы. Транснациональный и, как ни прискорбно, “общечеловеческий”
характер криминализации требует включить ее в состав признаков
глобального кризиса человеческого общества XX века и в список глобальных
угроз международной, национальной и региональной безопасности
человечества.

Криминальные структуры и субъекты неразрывно включены в современный
мировой порядок, неотъемлемым свойством которого является легитимная и
скрываемая жесткая конкуренция субъектов мирового процесса за ресурсы,
за рынки, за власть, за лидерство в мировом процессе.

Можно говорить о существовании “длинных волн” криминализации общества
национального и транснационального характера, сопутствующих мировым
войнам, революциям, экономическим кризисам, демографическим взрывам,
экологическим катастрофам, голоду, обнищанию, эпидемиям и пандемиям,
расизму, фашизму, религиозному фундаментализму, классовому антагонизму,
распаду мирового биполярного порядка в полицентрический мир,
беспредельному росту свободы воли и воли к власти, стремлению к снятию
естественных и моральных регуляторов, ограничивающих свободу поведения в
правовом пространстве, в экономике, в биоинженерных и
социально-психологических технологиях, в отношениях с природой, в
беспредельном росте рационального и иррационального знания человечества.

Глобальный масштаб криминализации общества требует
познавательно-объяснительных и оценочных схем и деятельно-регулятивных
подходов к этому феномену и тотальному, как стало ясно в XX веке,
свойству человека и общества – эквимасштабной гносеологической
аналитики. Такой масштаб требует выхода за ставшие узкими, неадекватными
и искажающими объяснительные схемы и концепции, которые сводили природу
преступности сначала к деструктивным свойствам частнособственнического
начала в человеке и социальной детерминации алчно-криминального
поведения человека в несправедливо устроенном обществе, затем к
генетически врожденным свойствам, т.е. отклонениям от
социально-биологической нормы, далее, к отклонениям от психической нормы
здорового человека, к отклонениям от социально-этических и
государственно-правовых норм, и в последнее время – к девиантному
поведению в результате деформации ценностей, социальных отношений,
институтов, общностей и личностей.

Речь идет, таким образом, о свойствах людей, совершающих преступления, в
частности, преступления в экономической сфере, о качествах, из которых
при определенных социальных условиях и психологических состояниях
возникает замысел и реализация преступного деяния, индивидуального и
группового, спонтанно-традиционного и специально организованного,
спланированного и запрограммированного криминально-целенаправленного
поведения.

Традиционно считается, что свойства, порождающие преступления, присущи
не всем людям, что они присущи не законопослушным, благородным, честным,
добрым, хорошим, нормальным и т.д., а ненормальным, т.е. имеющим
отклонения от все той же морально-этической, культурно-ценностной,
государственно-правовой (законовой) нормы.

Количество отклонений, т.е. типов девиантного поведения людей в сфере
права и закона и по ту сторону права и закона растет и
диверсифицируется. Ситуация с осмыслением роста преступности напоминает
историю совершенствования геоцентрической системы Птолемея. Чем больше
наблюдалось отклонений от предписанного теорией поведения небесных
объектов, тем больше появлялось энциклов, объясняющих эти отклонения и
усложняющих объяснительную конструкцию и расчеты. Упрощение
объяснительной конструкции при увеличении ее эвристической мощности
произошло при смене геоцентрического базиса на гелиоцентрический в
системе Д. Бруно, Н. Коперника и Г. Галилея.

Есть смысл обсудить, понять и истолковать феномен криминализации
общества не путем аналитического расчленения и обособления
криминологической активности людей от сущностных свойств человеческого
существа, но посредством выведения ее из этих свойств и отнесения ее к
следствиям этих свойств. Для этого зададимся системой вопросов в
традициях философской антропологии
И. Канта-М.Шелера-М. Хайдеггера-М. Бубера. Критерии, объединяющие
философско-антропологические воззрения этих мыслителей, заключаются в
постановке вопроса “Что такое человек?” и открытым ответом на него за
последние 200 лет со времен его постановки И. Кантом. Либо в идущей от
Аристотеля до Хайдеггера традиции сомневаться в правомерности самой
постановки такого вопроса из-за невозможности на него ответить силами
человеческого разума.

Напомним вопросы И. Канта (Введение к лекциям по “Логике”):

1. Что я могу знать?

2. Что я должен делать?

3. На что я могу надеяться?

4. Что такое человек?

Последний вопрос Канта обобщает три первых и является центральным
вопросом философской антропологии.

Иначе ставил вопросы М. Хайдеггер (Европейский нигилизм, 1967)

Каким образом человек в качестве человека является самим собой, зная при
том самого себя?

Каким способом определяется существование человека?

В чем существо истины для человека?

Каким образом задается человеком мера истины?

С позиций философской антропологии вопросы, определяемые целью данного
исследования, могут быть сформулированы следующим образом:

1. Как возможно преступление ( что в человеке делает его способным на
преступление) ?

2. Как возможен криминальный субъект, в частности, в сфере экономики,
стремящийся к обогащению преступлением любых этических,
государственно-правовых, социокультурных ограничений (норм и законов) в
себе самом, в социуме и природной среде?

3. Как можно объяснить возникновение преступной организации и, шире,
организованной преступности в государстве и экономике? ( есть ли
зависимость уровня преступности и ее организованности от уровней
развития и характера государства и экономики?)

4. Существует ли философия истории, которая допускает сосуществование
цивилизации, государства и права с криминализацией общества? (возможно
ли существование криминальной цивилизации, государства, экономики?)

5. Каковы деструктивные пределы криминализации общества по эту сторону
добра и зла, истины и закона, глобального кризиса геоэкономики,
геополитики и геоэкологии? (есть ли пределы криминализации общества в
условиях глобального кризиса геоэкономики, геополитики и геоэкологии ?)

Поставленные вопросы не редуцируют философскую проблему человека к
особой разновидности человека “хомо криминалис”. Они предполагают
получение или, точнее, обсуждение этих вопросов в контексте именно
философско-антропологической традиции. За рамками обсуждения оставлены
построения теологических конструкций оправдания зла в человеке и в мире
в свете всеблагости и всеправедности христианского Бога, а также опыт
осмысления человеческих несовершенств в мировых религиях Востока.

Отличительные характеристики европейской традиции философии человека
состоят в попытке отказаться от исследования “расчеловеченного”,
расчлененного на отдельные свойства либо их группы человека, которые
стали уделом отдельных дисциплин (философия государства и права,
философия истории, философия экономического субъекта, философия
сексуальности (психоанализ), философия деструктивности, этноантропология
и т.д.). Мартин Бубер (“Проблема человека”) отдавал себе отчет в
сложностях и крайностях задач философской антропологии и ее претензий.

Пытаясь найти универсальный ответ на поставленные Кантом вопросы, писал
Бубер, философская антропология “рискует прийти к “пустому единству”. Ей
необходимо систематическое рассмотрение различий и новых свойств,
открывающихся в истории общества, в человеческом поведении, особенно в
периоды катаклизмов, потрясений, кризисно-неустойчивого развития.

С этой точки зрения возможно взаимное обогащение философии
криминализации и декриминализации общества и философской антропологии,
обобщающей свои определения сущности человека с учетом таких его
малопривлекательных свойств, как криминальное поведение.

Подчеркнем весьма немаловажное обстоятельство: указанное обогащение
возможно только тогда, когда философ, социолог, правовед, психолог,
криминолог подходят к анализу новых, беспрецедентных по качествам и
масштабам явлений и процессов, подобных тотальной криминализации
общества, с позиций непредубежденности относительно окончательно
фундаментальных, абсолютных и предельных свойств человека,
“выталкивающих” негативные качества человека за рамки нормы и трактующих
их как случайные или искоренимые культурным воспитанием, благополучной
жизнью, высоким правосознанием, т.е. системой целенаправленных действий
государства и международного сообщества на субъекты криминальной
активности.

Какова же позиция Канта в ответах на свои фундаментальные вопросы?
Опираясь на “Критику чистого разума”, “Лекции по логике”,
“Антропологию”, “Идею всеобщей истории во всемирно-гражданском плане” и
другие произведения и письма Канта, можно сделать следующие выводы.

Кант определяет родовые признаки человеческого существа по рубрикам,
“под которые можно подвести каждое подмеченное человеческое существо,
обнаружившееся в практической жизни”. Эти рубрики составляют систему,
объединяющую в единое целое содержание изысканий по отдельным рубрикам.
Это – принадлежность человека к народу, расе, роду живых существ,
отличающихся от других существ рассудком, способностью к суждению,
разумом, чувством прекрасного, художественным, интеллектуальным,
моральным вкусом, способностью к оценке, обладающих желательной
способностью, волей, т.е. властью над аффектами, жаждой свободы и
влияния на других людей, в том числе честолюбием, властолюбием,
корыстолюбием, моралью, самосохранением, способностью к обучению и
воспитанию, склонностью к раздорам.

Среди родовых признаков человека выделяются три вида задатков –
технические (труд и орудия труда), прагматические (воля к подчинению
людей и вещей), моральные задатки (различает добро и зло).

Кант постулирует высшее предназначение задатков сотворенных существ для
полного и целесообразного развития рода и направленность на предельные
цели разума, т.е. на определение того, что должно делать человеку, если
его воля свободна, если существует Бог и если душа бессмертна
(существует загробный мир).

Делать же человеку должно, по Канту, то, благодаря чему он становится
достойным быть счастливым.

По природным задаткам человек добр, но в силу свободы воли склонен
стремиться ко злу.

Чтобы обеспечить развитие всех задатков, природа создает между людьми в
обществе антагонизм, “необщительную общительность людей” и связывающую
людей в общество и грозящую ему разъединением, т.е. самораспадом.
Задатки индивида к уединению, самоизоляции, сопротивлению другим
пробуждает все силы (энергию) человека, побеждая лень.

Высшее предназначение задатков человеческих существ для наиболее полного
их развития у человеческого рода обнаруживается как открытие мыслителем
некоего замысла природы (Бога), о котором люди не ведают. Это значит,
что планомерной истории быть не может, ибо люди злобны, разрушительны,
тщеславны, а все целое соткано из глупости и состоит в бессмысленном
чередовании человеческих дел.

Высшие цели человеческого разума (и следующие из них вопросы философской
антропологии), равно как и идеалы высшего блага (идея мыслящего
существа, обладающего совершеннейшей волей и стремящегося к высшему
блаженству (бессмертию) в точном соотношении с нравственностью как
достойностью счастья) открывает мыслитель (философ).

И это означает, по Канту, отсутствие исторической предопределенности в
реализации высшего предназначения человека. Кант говорит, что
человеческому роду может удаться развить все задатки в идеал высшего
блага. Но только потому, что он постулирует бессмертие человеческого
рода при смертности составляющих его людей.

Сумма прагматической антропологии (реализация воли к подчинению людей и
вещей) Канта такова: разум открывает для человека возможность и
долженствование воспитываться для добра в общении с людьми путем
искусства и науки, т.е. культивироваться, цивилизовываться и
морализовываться. Но тот, кто должен воспитывать – сам только лишь
человек, он не свободен от “грубости природы”.

Из этого следует, что история рода человеческого постоянно отклоняется
от своего назначения и снова пытается вернуться на свою дорогу. Кант
допускает возможность обратного движения, что угрожает варварством,
обрывающим движение культуры и ниспровергающим государство. Воспитание
человеческого рода идет через большие затруднения и близко подходит к
такой переделке человеческой природы, которая представляет почти
разрушение всего рода.

Величайшая проблема для человеческого рода – достижения всеобщего
правового гражданского общества.

Историю рода можно рассматривать как осуществление тайного плана природы
– создать государственное устройство, в пределе – великий союз народов
земли, космополитический, осуществляющий мировую власть. Этот союз –
господин, который может сломить собственную, злую и неразумную волю
отдельного человека и заставить подчиниться общепризнанной воле, при
которой каждый может быть свободным. Кант замечает, что это – труднейшая
задача, труднейшая из всех, и полностью ее решить даже и невозможно.
Очерченная им идея всеобщей всемирной истории рассматривается как
возможная, а его философские труды – посильное содействие этому замыслу
природы.

Безудержным оптимизмом воззрения Канта относительно конечного состояния
человеческого рода назвать трудно. Подчеркнем еще раз, что они
продумывались в конце XVIII, а не XX века. Неустойчивое сочетание
деструктивного и конструктивного начала в человеческой природе,
подмеченное тогда Кантом, сегодня достаточно очевидно. Тогда он просто
соотнес мудрость провидения, которое допускает саморазрушение живых
существ в природе, которые все-таки сберегают себя от гибели, с
человеческой ситуацией. Человек может и должен быть созидателем своего
счастья, но это можно заключать не априори, но только из опыта истории,
считая это ожидание настолько обоснованным, насколько оно необходимо,
чтобы не приходить в отчаяние в этом движении истории вперед к лучшему.

В заключение приведем характеристики некоторых комбинаций принудительной
силы, свободы и закона по Канту:

закон и свобода без принуждения – это анархия,

закон и принуждение без свободы – это деспотизм,

принуждение без свободы и закона – это варварство,

принуждение со свободой и законом – это республика.

Крупнейшие после И. Канта мировые авторитеты философской антропологии –
Мартин Хайдеггер и Мартин Бубер считали, что Кант не дал окончательного
ответа на вопрос “Что такое человек?”, ибо человек – отдельный регион
сущего, а кантовская философская антропология есть “региональная
онтология человека” (Хайдеггер “Кант и проблемы метафизики”).

Подлинный результат кантовского исследования, по Хайдеггеру, заключается
в конечности человеческого существа, из которой следуют
антропологические вопросы Канта. Ибо бесконечно могущественному существу
не нужно спрашивать, что я могу, т.е. что я не могу, на что я имею
право, на что не имею, что я должен делать, чего не должен? Для
Хайдеггера проблема человека – в его конечности, которую нельзя понять,
даже если собрать всю сумму человеческих несовершенств. Задаваясь
вопросом о сути конечности человека, Хайдеггер приходит к вопросу о сути
сущего, что является предметом уже всей метафизики, а ответу на который
он посвятил все свои труды, начиная с “Бытия и времени”.

Для целей нашего исследования довольно и этого, ибо и философская
антропология, не касаясь уже фундаментальной онтологии, приоткрывает
достаточно в природе странных и страшных свойств человека, включающих
его способность к преступлению, из которой, в конце концов, вырастает в
XX веке проблема криминализации общества, частным случаем которой
является криминализация современного российского общества в период
реформ.

Теперь можно получить первый вариант ответа на вопрос, как с позиций
философской антропологии возможно человеческое преступление, но не в
качестве частного преступления через правовую, моральную, культурную,
общественную норму, скажем, в контексте христианских заповедей (не убий,
не укради, не пожелай жены ближнего своего и т.д.), а в самом обобщенном
смысле, включающем все частные случаи, в том числе не предусмотренные
никаким законом.

Если согласиться с Хайдеггером в том, что 1) подлинным итогом
кантовского исследования является конечность человека “Dasein”,
конечность существования во времени, 2) с выводом Хайдеггера о том, что
изначальнее, чем сам человек – конечность “Dasein” в нем, которая
проявляется как трансцендентальная нужда, забота, 3) что “Dasein”
выдвигается в ужас “ничто” , 4) что конечность человека требует движения
к бесконечному существу (к творческой полноте бытия), тогда из этого
следует вывод: разрешение “конечности” человеческого существа, его
конечных, ограниченных способом существования и временем жизни
возможностей, заключается в трансценденции – переступании через границы
его конечного существования (“Daisen”), поставленные его биологической и
социальной природой, естественными и общественными ограничениями, т.е.
государством, законом, правом, религией и культурой.

Таким образом, с позиций философской антропологии Канта и
фундаментальной онтологии Хайдеггера преступление, как переступание
через границы, т.е. через конечность человеческого существа, природные и
социальные ограничения его поведения, есть проявление его сути –
трансценденции. С позиций наиболее радикального на сегодня ответа в
европейской философии нового и новейшего времени на вопрос “Что такое
человек?” преступление есть необходимый, хотя и ужасный. признак
человека, вытекающий из рассмотренного выше определения. Заметим, что
наш вывод не противоречит идее Канта о развитии природных задатков
человека в соответствии с высшим предназначением рода, определенным
предельными целями разума, но посредством антагонизмов между людьми,
ведущих к “необщительной общительности людей”.

Ответу на вопрос “как возможен криминальный субъект?” предпошлем
обсуждение проблемы “европейского нигилизма”, где субъектность как
таковая представляет собой продвижение к более конкретному уровню
понимания и объяснения феномена преступности на уровне личности. В
произведениях А. Шопенгауэра, М. Штирнера, Ф. Ницше, О. Шпенглера,
С.Кьеркегора, позднего М. Хайдеггера, а также в воззрениях русских
писателей И.С. Тургенева, Н.Г. Чернышевского, Н.А. Добролюбова,
Д.Н. Писарева, Ф.М. Достоевского, философов В.С. Соловьева,
С.Н. Булгакова, С.Л. Франка, И.А. Ильина содержится философское
предвосхищение феномена отрицания всех внешних ценностей и социальных
норм субъектом, возникшим в новое время в рамках европейской
цивилизации, получившим имя “нигилизма”. В работе “Европейский нигилизм”
М. Хайдеггер отмечает, что слово “нигилизм” вошло в оборот через
И.С. Тургенева в конце XIX века, как воззрение тогда еще немногих людей,
отрицавших все, что основано на власти, традиции и наивном авторитете. В
русской культуре это явление, по мнению Ф.М. Достоевского, который в
своих великих романах “Преступление и наказание”, “Братья Карамазовы”,
“Бесы” исследовал феномен российского нигилизма, предвосхитил и
предсказал его будущий масштаб и размах в России, который впервые
отыскал и отметил “своим глубоко прозорливым и гениальным умом
А.С. Пушкин.”

Артур Шопенгауэр – первый европейский мыслитель нового времени, который
противопоставил всей традиции европейской философии разума, оптимизма,
прогресса, оценивающей, от Лейбница до Гегеля, наш мир как самый лучший
из миров, пессимистическое воззрение на мир, как на наихудший из
возможных миров.

В главном своем произведении “Мир как воля и представление” (1818 г.)
А. Шопенгауэр выдвинул положение о том, что субъект (тот, кто все
познает и никем не познается) есть “носитель мира, общее и всегда
предполагаемое условие всех явлений, всякого объекта: ибо только для
субъекта существует все, что существует”. Таким субъектом каждый человек
находит сам себя. В таком случае весь мир противостоит субъекту как его
представление, а сам субъект есть прежде всего воля, равно как и объекты
противостоящего ему мира. Иначе говоря, воля как “вещь в себе” есть
безосновная первооснова всего мира представлений субъекта. Человеческая
воля есть одна из объективаций слепой воли как основы всего.

Ф. Ницше (“Воля к власти”) характеризует пессимизм как предварительную
форму нигилизма. Пессимизм и нигилизм двузначны: есть пессимизм слабости
и пессимизм силы. Пессимизм начинается при обесценении высших ценностей
субъектом, проявляется как слабость и упадок, затем становится
пессимизмом силы, трезво вглядывается в силу и власть, в опасности его
окружающие, исследует условия, при которых он наперекор всему овладевает
кодом вещей.

Нигилизм как закат и уход мощи духа является пассивным нигилизмом.
Активный нигилизм возникает у тех нигилистов, которые находят источник
мощи духа в собственной субъектности, собственной воле, которая
становится волей к овладению собственным существованием и внешними
условиями существования субъекта, т.е. волей к власти в различной
степени полноты и интенсивности. Пессимизм как праформа нигилизма
открывает возможность различных градаций нигилизма – пассивного,
активного, активно-предельного, крайнего, классического,
экстатически-классического. Так нигилизм, казавшийся простым бунтом
против сложившегося порядка вещей, становится феноменом “высшей
властности” и далее не знает уже никаких мер и ограничений, ничего не
признает в качестве меры (и нормы) вовне себя и ничего над собой.

Выше приведена хайдеггеровская реконструкция идеи нигилизма у Ницше и ее
связи с пессимизмом Шопенгауэра. Заметим, что эта концепция разработана
в 60-е годы XX века, а начало ее восходит к первой трети XIX века.

Хайдеггер “прямо указывает в тексте “Европейского нигилизма” на то, что
“нигилизм” – это более чем нечто “злободневное” в наше время и в эпоху
Ницше (конец XIX века). Это “историческое движение, пришедшее задолго до
нашего времени и размахнувшееся далеко за пределы нашего времени”.
Господство одной или нескольких форм нигилизма создает “многозначное
историческое состояние эпохи”.

Практически одновременно с учением Шопенгауэра о субъектности человека,
воле как “вещи в себе”, о пессимизме в “Мире как воле и представлении”
создаются и выходят книги М. Штирнера “Единственный и его собственность”
(1844), Л. Фейербаха “Сущность христианства” (1841), К. Маркса и
Ф. Энгельса “Немецкая идеология” (1846), С. Кьеркегора “Введение в
христианство” (1848). Все они – о субъектности человека как о его
фундаментальном свойстве, порождающем грандиозный спектр свойств и
социальных последствий, проявившихся в революциях, мировых войнах,
глобализации геоэкономики, геополитики, в геоэкологии, в
геокриминализации. Полемика, возникшая между этими мыслителями (Штирнер
– Фейербах, Штирнер – Маркс, Энгельс, Маркс – Фейербах) и общая
направленность их мысли против подчинения человека Абсолюту Гегеля,
позволяет включить их в одну тенденцию, начатую “Антропологией” Канта и
продолженную “Фундаментальной онтологией” Хайдеггера. Но это – предмет
специального исследования. Здесь же очертим существенные для нашего
исследования грани. Если сущность нигилизма уже отвечает на вопрос “Как
возможен криминальный субъект?”, что он возможен как нигилист, который
не признает ничего вне себя и над собой, то Макс Штирнер непосредственно
это демонстрирует прямо с жизненных позиций такого субъекта, как бы уже
став им в действительности. В жизни Штирнер был скромный “обыватель”,
способный своим “Единственным” вызвать полемический гнев Фейербаха,
Маркса и Энгельса и восторг почитателей, но не сумевший поставить даже
собственное коммерческое дело. М. Штирнер не принимал никакого участия в
революционном движении (1848 г.).

Христианство, по Штирнеру, не могло признавать единичного человека
единственным и самоценным. Христианство было социальным учением о
сожитии и общении человека с Богом, человека с человеком, оно
совершеннейше отрицало все своеобразное в индивидууме – своекорыстие,
своеволие, своенравие, самобытность, себялюбие и т.д. Человек же как
индивид, как “единственный”, принадлежит только себе и только тогда,
когда не находится во власти “Бога, другого человека, начальства,
закона, государства, церкви и т.д., а сам овладевает собой”. Эти слова –
“принадлежит только себе”, “овладевает собой” есть откровенные и
предельные определения даже не частной, а инкапсюлированной в индивида,
“единственного” сугубо личной, персональной собственности.

Процитируем один из пассажей Штирнера, которыми пронизана вся книга и
которые, понятно, вызвали такую ярость у молодых коммунистов Маркса и
Энгельса: “Но что мне за дело до его (другого индивида) прав и
притязаний? Если это право дано ему только человеком, а не мною, то
передо мной он не имеет прав. Его жизнь, например, имеет для меня
значение только постольку, поскольку она ценна для меня. Я не
преклоняюсь ни перед так называемым правом собственности, ни перед его
правом на материальные блага, ни перед правом на “святость внутреннего
мира” или правом на неприкосновенность его божеств, духовных благ и
божественности. Его блага, как материальные, так и духовные, – мои
блага, и я распоряжаюсь ими как моей собственностью, насколько хватает у
меня силы”. (Единственный, стр.235).

“Единственный” утверждал: мое дело не божественное и не человеческое, не
дело истины и добра, справедливости, свободы и т.д., это исключительно
мое, и это дело не общее, а единственное – так же, как и я –
единственный. Ибо я, так же как и Бог, – ничто всего другого.

Антропология М. Штирнера странным образом “обходит” панлогизм Гегеля и
предначертанность миссии человека в универсуме (совместно с
младогегельянцами) и идею безграничного развития позитивных способностей
человека. Штирнер построил мост или обходной путь, соединивший
антропологию Канта, не решившегося конечным образом определить человека,
с антропологией Ницше, как нигилизмом, из которого следует идея
сверхчеловека. Книга “Единственный и его собственность” заканчивается
так: “Идеал – Человек, будет реализован, когда христианское
мировоззрение преобразуется и будет признано следующее положение: я –
это единственный человек”. Тогда вопрос: “Что такое человек?”
превращается в вопрос личный: “Что есть человек?…

О Боге говорят: “Имен для тебя нет”. Но это справедливо для меня: ни
одно понятие не может меня выразить, ничто, что преподносится мне как
моя сущность, не исчерпывает меня…

Я – собственник своей мощи и только тогда становлюсь таковым, когда
сознаю себя Единственным. В Единственном даже собственник возвращается в
свое творческое ничто, из которого он вышел… Если я строю свое дело на
себе, Единственном, тогда оно покоится на преходящем, смертном, творце,
который сам себя разрушает, и я могу сказать: “Ничто – вот на чем я
построил свое дело”.

Осознание Штирнером связи между конечностью человека (смертность) с
творчеством, т.е. сотворением себя и своего мира собственными усилиями
из ничто, т.е. отрицания всех ценностей кроме себя, говорит и о
предвосхищении идеи Хайдеггера, положенной в основу его фундаментальной
онтологии (человек как “Dasein”, конечность “Dasein” как базис
трансценденции к бесконечности и в этой трансценденции – необходимости
пре-ступления через все пределы и границы).

Таким образом, мы получили философско-антропологический ответ на вопрос
“как возможен криминальный субъект?” Криминальный субъект из возможного
превращается в действительный при условиях социально-исторического
масштаба, порождающих отчуждение индивида от христианской религии,
отчуждение его от государственно-политической власти, отчуждение от
частной и общественной собственности, отчуждение от морали и культуры,
отчуждение от мировой цивилизации и природы.

Многоаспектное отчуждение порождает, в свою очередь, длинные волны
криминализации, возникающие в России, начиная с 1914-го по 1991-й год.
Влияние двух мировых и одной гражданской войн, когда человекоубийство и
прямое насилие человека над человеком возводились в принцип
существования целого народа как цена классовой или национальной победы
многократно усиливают волны криминализации, вызванные накатами
отчуждения.

Рассмотрим вкратце философско-теоретическую “подготовку” этих условий в
работах Фейербаха, Маркса и Энгельса.

Слово “подготовка” не означает инкриминирование великим мыслителям
попыток криминализировать Россию и мировое сообщество в XX веке. Учения
создавались с самыми благими намерениями относительно перспектив
совершенствования человека и развития общества. Однако сугубо
доктринальные представления о природе человека у этих мыслителей и
претензии на владение окончательным знанием о предельных его
характеристиках и путях достижения идеалов человеческого существования ,
конечно, неожиданно для них привели к непредвиденным ими результатам –
глобальным проблемам XX века, включающим криминализацию общества.

Учение Людвига Фейербаха есть философская антропология. Первая глава
“Сущности христианства” называется “Общая сущность человека”, вторая –
“Общая сущность религии”. Фейербах постулирует также отличительные
признаки истинно человеческого в человеке: разум, воля и сердце
(чувства, любовь). “В воле, мышлении и чувстве заключается высшая,
абсолютная сущность человека как такового и цель его существования.”
Цель разума – разум, любви – любовь, воли – свобода воли. Вот
субъектность человека по Фейербаху. Бог – внутренний, интимнейший объект
внутри субъекта. Далее опять постулируется: объект человека есть
объективная (овнешненная) сущность. Бог человека таков, каковы его,
человека, мысли и намерения. Ценность Бога не превышает ценности
человека. Они тождественны.

Отсюда следует то, о чем Штирнер заявил без всяких доказательств, по
своей интуиции Единственного: я и Бог равны по свойствам (следовательно,
что мне Бог? Я выше всякого Бога и т.д.). А именно: божественная
сущность есть очищенная человеческая сущность, множество предикатов
(свойств) Бога реализуется во всем наличном множестве человеческих
существ. Каждый новый человек есть новый предикат, но уже не Бога, а
человечества. Тайна божественных предикатов есть тайна бесконечно
определенной человеческой сущности. Бог “ликвидирован” Фейербахом.
Человек – это земной бог, высшая цель и ценность для самого себя,
которые отняты им у Бога. Пафос Фейербаха очевиден: ни единого сомнения
в том, чем иным, кроме “приземленной” божественной сущности может стать
обезбоженный человек, у него нет , впрочем, так же как и у Штирнера, так
же как и у Маркса.

И только Ницше, констатирующий, что “Бог умер”, продумавший, что такое
нигилизм, что такое обезбоженный человек, сказал: “Нигилизм стоит у
ворот: откуда к нам пришел этот самый жуткий из гостей?” (Воля к власти,
№ 1).

Ницше связывал переоценку всех прежних ценностей, следующий отсюда
нигилизм и волю к власти так, что результатом являлся сверхчеловек:
Вперед! Ввысь! Вы, высшие люди! Только теперь гора Человека-Будущего
мучится в родах. Бог умер – теперь хотим мы – чтобы жил “Сверхчеловек”
(Так говорил Заратустра, IV часть). Сверхчеловек, по Ницше, не
насильник, не преступник, не расист. Это субъект, который в обесцененном
мире способен полагать новые ценности и тем самым осуществлять волю к
власти, прежде всего над своим собственным существованием, а не
разрушением, ведь Бога-то нет!

Но что происходит в период между обесценением высших ценностей, прежде
всего, христианского Бога, и началом полагания новых ценностей, т.е.
эпохой Сверхчеловека? Ницше не ставит этот вопрос и не отвечает на него.
Тогда нужно сделать вывод, что именно в этот период возникают такие
субъекты, которые, отринув Бога, сначала преступили через заповеди
религии, затем преступают через все нормы и законы общества. Этим
открывается тотальная возможность преступности, и следовательно
состояния криминализации общества.

Что позволяет назвать Штирнера и Фейербаха ранними единомышленниками
Ницше? Приведем следующий фрагмент из Ницше: “Всю красоту и
возвышенность, которыми мы наделили действительные и воображаемые вещи,
я хочу затребовать назад, как собственность и произведение человека, как
его прекраснейшую апологию. Человек как поэт, как мыслитель, как бог,
как любовь, как мощь, власть – о, сверх того его царственная щедрость, с
какой он осыпал подарками вещи, чтобы обеднить себя и чувствовать себя
нищим … скрывать от себя, что это он создатель Того (Бога), чему он
изумлялся” (Воля к власти, XV).

Фейербах, Штирнер, Ницше не могли увидеть воочию, к чему ведет нигилизм
как деструкция ценностей, сначала религиозных и моральных, затем
государственно-правовых, экономических, культурных, экологических. Это
увидел своими глазами М. Хайдеггер. У позднего Хайдеггера в работах
50-х-60-х годов находим толкование с позиции метафизики, а точнее
преодоления метафизики, глобально-деструктивных тенденций всемирной
истории двадцатого столетия. Преодоление метафизики у Хайдеггера – это
преодоление такого взгляда на мир, что его судьба – в руках провидения.
Наоборот – это реализация проекта глобального “самоуправления”
человечества, управления своим существованием, эпоха творческого
Сверхчеловека и Сверхчеловечества. Чем же, по Хайдеггеру, “наполнен”
промежуток между обесценением ценностей (началом нигилизма, XIX век) и
реализацией “воли к власти” людей над своим существованием (XX век)?

1. Наступает глобальный кризис, мир рушится, человек трудится напрасно,
все сущее в целом идет к своему концу.

2. “Трудящееся животное оставлено дышать угаром своих достижений, чтобы
оно растерзало само себя и уничтожилось в ничтожное ничто.”

3. Неизбежный рок Запада есть предпосылка его планетарного господства.
Это господство обречет массы человечества на обессмысленное
существование.

4. Воля к воле (не к власти) организует себя как техника, как
опредмеченная природа, устроенная культура, подстроенная политика,
надстроенные идеалы и, собственно, технолизированное производство.

5. Воле к воле присуще всестороннее, постоянное, полное исследование
средств, причин, помех, расчетливая замена и эксплуатация целей, обман и
маневр, инквизиторская хитрость, недоверчивость, нацеленность на
обеспечение себя самой в качестве власти. По сути она является
катастрофической анархией, которую скрывает в “легитимности”.

6. Борьба между теми, кто у власти, и теми, кто хочет власти, с обеих
сторон есть борьба за власть. Борьба за власть планетарна и безысходна,
поскольку из этой борьбы выхода в подлинное бытие нет.

7. Мировые войны – это миро-войны, предварительная форма устранения
различий между войной и миром, куда втянут человек как “ценнейший
материал”. Следует ожидать создания фабрик для искусственного
производства человеческого материала (Хайдеггер, Преодоление метафизики,
1954).

Можно видеть, что в ситуацию, очерченную Хайдеггером, легко вписывается
тенденция глобализации преступности, которая в контексте конца
метафизики есть особая разновидность воли к воле, стремящейся саму волю
к власти в качестве легитимной формы подчинить себе для обеспечения себе
планетарного масштаба. Международная борьба с транснациональной
преступностью в этом контексте – просто разновидность мировой войны в
мире, в котором нет ни мира, ни войны.

Ответу на вопрос, как возникает организованная преступность, предпошлем
рассмотрение философских взглядов молодого К. Маркса в работах “К
критике гегелевской философии права” (1844 г.) и в
“Экономическо-философских рукописях” 1844 года, а также самой “Философии
права” Г. В. Ф. Гегеля (1821 г.)

Философия права и философия отрицания права (философия неправа и
преступления) Гегеля возводит на предельно возможную высоту обобщения
идею разума как высшего гаранта права, идущую от античных мыслителей до
европейской философии Нового времени (Декарт, Спиноза, Локк, Лейбниц,
Юм, Шеллинг, Гоббс, Руссо).

Будучи поднята Гегелем на предельные высоты абстракции, философия права
и симметрично-диалектичная ей философия преступления (через право)
дальше развиваться не могла. Эта философия уже не отвечала потребностям
фактического развития новоевропейского субъекта, когда сама субъектность
перемещается из высших сфер (религия, государство, монарх) человека
вообще, в общество, в класс, в индивида. Этот перелом и был совершен
Шопенгауэром, который положил в самую основу субъектности не разум, а
волю (великого Гегеля, положившего в основу всего сущего и своей
философии разум, Шопенгауэр называл просто шарлатаном), Фейербахом,
Штирнером, Марксом и Энгельсом.

Выделим базисные принципы гегелевской философии права.

1. Задача философии – постичь то, что есть, ибо то, что есть, есть
разум.

2. Существуют законы двоякого рода: законы природы и законы права
(законы, идущие от людей).

3. Идея права есть свобода.

4. Почвой права является духовное, а его исходной точкой – воля, которая
свободна.

5. Система права есть царство осуществленной свободы, мир духа,
порожденный им самим как некая вторая природа (законы, законодательство,
судопроизводство, разделение властей и т.д.)

6. Воля как свобода, в которой нет никаких ограничений, содержит в себе
негативную свободу и становится как в области политики, так и в области
религии фанатизмом всего существующего общественного порядка… Лишь
разрушая что-либо эта отрицательная воля чувствует себя существующей…
возникает самосознанием этой отрицательной свободы, а осуществление
этого может быть лишь функцией разрушения” (Философия права, стр. 71).

7. Субъект (Я), имея возможность выбирать, обладает произволом.
Субъективная воля содержит произвол и случайные цели.

8. Воля развивается по последовательности ступеней, преодолевая свою
субъективность и единичность в семье, в гражданском обществе, в
государстве, наконец, во всемирной истории как всеобщий мировой дух,
право которого есть наивысшее.

Выделим гегелевские характеристики философии преступления, встроенные в
триады “Философии права”.

1. Существуют три вида неправа (форма видимости права посредством
субъекта): непреднамеренное (гражданское), неправо (правовые коллизии и
споры), обман и преступление.

2. Принуждение как насилие, совершенное свободным, нарушает право как
право, есть преступление. Это сфера уголовного права.

3. Нарушение права, которым затрагивается владение есть зло, ущерб
какому-либо виду собственности или имущества.

4. Наказание, карающее преступника, есть так же право, поскольку он
совершает поступок разумного существа и как таковой, признает для себя
закон, который он преступил.

5. Определение преступления как угрозы общественной безопасности часто
понимается только окольным путем, по их следствиям, вместо того, чтобы
понять их из понятия предмета, так как более опасное преступление есть
более серьезное нарушение права по своему объему и качеству (стр. 144).

Нанесение ущерба государству вообще или суверенитету, величию и личности
государя определяется как величайшее преступление (стр. 327).

Выделим базисные принципы гегелевской философии снятия преступления,
встроенные в философию права посредством полагания и преодоления
отрицательной свободы воли, произвола, неправа и преступления.

1. Подлинное неправо представляет собой преступление, в котором не
уважается ни субъективное, ни объективное право.

2. Посредством принудительного наказания (в неразвитом виде – мести),
которое развивается в “мстящую справедливость”, преступность из сферы
права переходит в сферу моральности, т.е. в сферу различения свободным
субъектом добра и зла и умышления преступления как выбором в пользу зла.

3. Сфера моральности развивается посредством самоограничения свободной
воли в обязанность, в сферу нравственности, где идея свободы становится
живым добром, в котором соединены знание, воление и действование
субъекта-индивида.

4. Высшим состоянием нравственной идеи является государство, как “самой
себе ясная, субстанциональная воля”, знающая себя и действующая согласно
этому знанию. Индивид становится членом государства. Государство есть
нравственное целое, осуществление свободы. “Государство – это шествие
Бога в мире; его основанием служит власть разума, осуществляющего себя
как волю” (стр. 284).

Добавим, в целом, что государство, как высшая стадия развития, в которой
снимается преступление, начинается со ступени индивидуальной
собственности (экономическое определение воли субъекта – собственность,
владение, распоряжение), которая переходит в договор между
собственниками, в определенное самоограничение воли каждого. Из этого
следует, по Гегелю, и возможность общественного договора (политическое
определение воли), и его высшая реализация в государстве как высшем
нравственном состоянии человеческой воли. Гражданское же общество есть
переходная ступень в развитии воли (права) от семьи к государству.

Гегелевская конструкция государства и права подвергалась и подвергается
критике с различных сторон и позиций.

Прояснение подхода к тому, как возможна преступность как организация,
организованная преступность, организация как противоправная форма
преступности, организация как преступное государство эффективно с
позиций критики гегелевской конструкции государства а) в качестве
теоретического обоснования тоталитаризма (Б. Рассел, К. Поппер); б) в
качестве апологии государственной бюрократии, овладевающей государством
как частной собственностью бюрократической корпорации (К. Маркс).

С позиций идеи правового государства, у Гегеля механизм насилия и
аппарат политического господства введены в правовое русло и ограничены
законом, тоталитарное государство – антиправовая и антигосударственная
организация политической власти – тотально преступная организация,
применяющая политическое, экономическое, психологическое и физическое
насилие над членами общества, как субъектами, в принципе, свободного
волеизъявления. Такое государство отрицает права и свободы личности,
цинично имитирует государственно-правовой порядок и его атрибуты
(конституция, избирательная система, разделение властей и т.д.).
Подлинные атрибуты тоталитарно-государственного порядка – волеизъявление
тоталитарного субъекта – в форме квазизакона и лицемерная манифестация
расовых, классовых и технократических ценностей и целей, как якобы
имманентно присущих законам и конечным целям мировой истории (супермен
высшей расы, супермен коммунистического общественного устройства,
супермен технократической эры и т.д.).

Молодой Маркс (1844 г.) начинает разработку своей системы с “Критики
гегелевской философии права”. Из самых благих намерений сначала
постулируя, а затем “выводя” коммунизм из материалистический философии
истории (истмат) и следующих из
материально-производственно-технологически-экономического социального
примата над антропологическим законом, Маркс исследует гегелевскую
конструкцию государства. Он находит в ней антипод коммунизма – частную
собственность, которая, по Марксу, никогда и ни при каких условиях не
может эволюционно трансформироваться в коллективную (коммунистическую)
собственность. Только революция, только революционное насилие –
экспроприация экспроприаторов (класса буржуа, не по праву овладевшего
собственностью, созданною классом наемных работников, соответственно,
государственной властью) может прервать преступный порядок истории.
Маркс апеллирует к истории и ее законам, объявляет буржуазное общество и
государство преступной организацией буржуазии. Гегелевская конституция
государства и права объявляется апологией тотальной криминальности строя
частной собственности:

в обществе господствует материальный интерес, который представляют
индивиды, публичные корпорации и государство;

объем наличного материального богатства конечен и, хотя растет, не может
удовлетворить материальные интересы субъектов во всей их полноте;

духовность (нравственность) вторична и никогда не будет в состоянии
облагородить “войну всех против всех”, т.е. естественное состояние
гражданского общества без государства, иными словами, “всеобщий интерес
и сохранение в нем особых интересов” (Гегель) есть фикция;

государственная бюрократия (чиновнический аппарат) по определению не
может защищать всеобщий интерес государства, она эту фиктивную, мнимую
всеобщность защищает только ради своего особого корпоративного интереса,
противостоящего интересам других корпораций;

бюрократия считает самое себя конечной целью государства, она имеет в
своем обладании государство – это ее частная собственность;

бюрократия как особая корпорация в государстве сначала борется с другими
корпорациями за свое место под солнцем, затем стремится их сохранить,
чтобы утвердить свой корпоративный принцип существования. Корпорациям
бюрократия нужна как сила, которую можно использовать против других
корпораций;

Маркс прямо не квалифицирует бюрократию как преступную организацию, но
дает, на наш взгляд, весьма полную характеристику ее как таковой: грубо
материалистические цели бюрократии (погоня за чинами, карьера,
обогащение) создает “механизм твердо установленных формальных действий,
готовых принципов, воздействий, традиций, культивирует иерархию знания
(информации), тайну своей корпорации, обоготворение авторитета,
ненависть к действительной (вне корпорации) жизни, к действительному
знанию, к любым иным социальным, демократическим целям государства”.

В таком подходе – ключ к пониманию того, как возможна преступная
организация. Это корпоративность, подминающая под себя государство,
право и закон, это овладение государством с позиций частно-корпоративных
интересов.

Маркс постулирует, что существуют условия для подлинной реализации
всеобщего интереса. Это историческое устранение корпоративной бюрократии
и задача вернуть политическое государство в сферу материальных, т.е.
производственно-экономических интересов народа. А именно, от имени
народа организовать национальную экономику так, чтобы произведенного
продукта хватило сначала всем по труду, а потом – по мере развития
производительной силы труда – и по потребности. Это и есть
материалистический способ преодоления частной собственности и достижение
коммунизма как подлинной общности людей. Этим выводом Маркс переходит из
сферы права в область политической экономии.

Отметим здесь, что в последующем Маркс обосновал необходимость
становления пролетариата из “класса в себе” в “класс для себя”, т.е. в
субъект исторического процесса. Это возможно, по Марксу, только
соединением теоретиков-коммунистов (мозг) с политической организацией
(революционная деятельность) рабочего класса для выполнения
постулированной его теоретиками исторической миссии. Но в рамках
правового (то ли этатически-монархического, то ли
либерально-буржуазного) государства и права невозможна законная
политическая организация и ее деятельность, которая направлена на
насильственное свержение наличного и законного конституционного строя.
Тогда создаются подпольные корпорации-партии, которые могут
легитимизировать себя только пре-ступлением через существующий закон и
право – насильственным захватом власти, что даже по Гегелю является
величайшим преступлением.

Революционное действие по свержению власти и экспроприации частной
собственности Маркс не трактовал как преступление, хотя и был доктором
права. Оно оправдывалось тем, чем оправдывалось высшее право государства
в лице монарха волей Бога по Гегелю, а для Маркса – законами мировой
истории.

Это подтолкнуло российских преемников идеи Маркса к созданию
нелегитимной, т.е. преступной корпоративной организации национального (и
интернационального) масштаба, в недрах которой зародилась и окрепла
очередная преступная корпорация.

В “Экономико-философских рукописях 1844 года” К. Маркс, пытаясь найти
ответ на вопрос, как объяснить сам факт частной собственности, не
находит ответа у А. Смита, Д. Рикардо, поскольку великие экономисты
просто постулируют частную собственность как изначально присущее
человеку свойство.

Маркс снова обращается с Гегелю и попутно к Фейербаху. Гегель в
“Феноменологии духа” рассматривает процесс происхождения и
самопорождения всего, в том числе – человека как опредмечивание, как
распредмечивание, как отчуждение и снятие этого отчуждения, прежде всего
и явнее всего – в сфере труда. Л. Фейербах в “Сущности христианства”
показал антропологический способ осмысления категории отчуждения, как
отчуждение человеком себя в религии и Боге, и призвал к
неопосредованному религией, неотчужденному существованию человека.

Маркса привлекала позиция Фейербаха о реализации неопосредованного через
Бога общественного отношения человека к человеку (Я и Ты по Буберу).
Маркс стремился также “сконструировать” социальность, не опосредованную
наемным трудом и эксплуатацией обществом человека и человека. человеком.

Маркс попал на стезю философской антропологии и нашел теоретическое
обоснование частной собственности и соответствующих общественных
отношений и свойств общества на многообразной трактовке феномена
отчуждения. Приведем описанные еще в 1844 году виды отчуждения:

отчуждение от процесса труда;

отчуждение от продукта труда;

отчуждение от средств труда;

отчуждение от другого человека;

самоотчуждение (от самого себя);

отчуждение от общества;

отчуждение от природы;

отчуждение от самопознания;

отчуждение от жизни.

Отсюда последовало теоретическое уточнение того, что такое коммунизм
(положительное упразднение частной собственности – этого самоотчуждения
человека, подлинное присвоение человеческой сущности человеком и т.д.)
(стр. 116, т. 42).

С высоты опыта мировой истории последних 150 лет, прошедших с момента
написания этих выводов, можно утверждать, что наиболее глубокое
известное сегодня осмысление природы преступности, субъекта
преступления, преступной организации находится в философской
антропологии, философии истории, философии права.

Если идеал коммунизма по Марксу оказался недостижимым, то теория
отчуждения дает объяснение криминального поведения человека, появления
преступно организованных групп, сообществ и корпораций. Если процесс
отчуждения необратим, то результатом теоретически может быть
криминализация общества.

Криминальное воздействие на общество, санкционированное «правильной»
теорией, порождает волны криминализации и создает условия для
самоорганизации криминальных сообществ, которые перенимают и усваивают
все черты субъектности социальной организации, включая партии,
государства, экономические и религиозные корпорации.

Мы рассмотрели концепции, в которых можно почерпнуть философский ответ
на вопросы, как возможны преступление, криминальный субъект и
криминальная организация. Эти концепции относятся к XIX веку.
Единственная всеобъемлющая философская система Гегеля в “Философии
права” в явном виде ставит, обсуждает, включает преступное деяние
преступного индивида в структуру исторического процесса и дает свое
решение проблемы в нравственной сфере правового государства.

Рассмотрим еще один подход к осмыслению проблемы криминализации общества
с наиболее общих философских позиций. В первой трети XX века философская
антропология Шелера, обновившего философию человека и оказавшего большое
влияние на философское понимание человека во второй половине XX века,
характеризует пять основных типов анализа человека, пять основных
концепций.

В рамках этих концепций, объединивших философско-антропологическое
знание последних двух тысячелетий плюс Ветхий Завет, Шелер не пытается
дать окончательный ответ на вопрос Канта “что такое человек”. Он сводит
известное на сегодня знание о человеке к наиболее ярким идеальным типам.

В принципе вопрос о человеке для Шелера оставался открытым. Это
обстоятельство, весьма важное, на наш взгляд, для исследования проблем
преступности и дальнейшего углубления в основания этого феномена,
подчеркнул Хайдеггер: “В определенном смысле все центральные проблемы
философии можно свести к вопросу о том, что есть человек… Но Шелер с
особой проницательностью усмотрел также, что многообразие определений
сущности человека не может быть свернуто в общую дефиницию. “Человек –
это столь обширное, пестрое, многообразное существо, что любая дефиниция
оказывается слишком ограниченной. У него слишком много граней” (“Кант и
проблема метафизики”).

В работе М. Шелера “Положение человека в космосе” (1928 г.) дана
развернутая характеристика пяти основных идеальных типов человека,
сформированных в западноевропейской культуре.

1. Религиозное иудейско-христианское представление. Греховность
человека, инициированная Богом в его грехопадении, учение о спасении
через Богочеловека, о Страшном суде, всей многоцветной эсхатологии
естественным образом включают в себя многообразный феномен человеческой
преступности. Можно сказать, что Библия – это первая криминология
западной цивилизации.

Шелер пишет, что порожденный страхом миф о падении и первородном грехе и
психология страха довлеет над всей западной цивилизацией. Нельзя
исключить, на наш взгляд, что и преступность – один из способов
преодолеть этот глубинный сущностный страх, пре-ступить страх, встать
над страхом.

2. Концепция “Homo sapiens”. Мы уже рассмотрели величайшую апологию
разумности в философии Гегеля и тот способ, которым в “Философии права”
вводится и преодолевается человеческое преступление. В XX веке эта
концепция, в которой не только для человека, но и для всего мира, разум
является главным принципом, подвергается серьезному сомнению. Если разум
не является базисным принципом, то инстинкты и страсти человека из слуг
Логоса (“Хитрость разума”, Гегель) превращаются в его хозяев.

3. Концепция “Homo faber”, человек деятельностный, объединяет воззрения
натуралистических, позитивистских и прагматических учений. Эта концепция
вообще отрицает разум, как конститутивную способность человека. Человек
здесь – только особый вид животного с присущими ему инстинктами,
влечениями и генетическими детерминантами. У индивида и рода
закрепляются те формы поведения, которые приводят к жизненному
обеспечению, и это хорошо, а если не приводят – плохо. Хотя Шелер этого
не говорит, но из определения “Homo faber” можно умозаключить, что для
него преступление не есть преступление, если преступное деяние приводит
к успеху. Недаром в число отцов этой концепции Шелер включает
Н. Макиавелли и Т. Гоббса, причисляя к ним и самого себя. Три
универсальных инстинкта положены в основу этой концепции: 1) половой
инстинкт; 2) инстинкт роста и власти; 3) инстинкт жизни (пропитания) в
широком смысле слова.

Отсюда берут начало: 1) марксистское понимание истории (воспроизводство
средств жизни и классовая борьба); 2) расовые теории; 3)
властно-политические теории (воля к власти – главная движущая сила,
Макиавелли, Гоббс, Ницше, А. Адлер).

4. Концепция отчужденного человека. Концепция не понята и не принята, по
мнению Шелера, в ученом мире. Суть ее в том, что в процессе борьбы за
существование сформировалась тенденция замены собственно человеческих
свойств, например, духа, инструментами интеллекта. Мышление здесь не
средство возвышения человека над животностью а средство быть “самым
главным зверем среди зверей”. Восстановить утраченное единство с
природным миром (дионисианство) путем отказа от духовности – вот цель
такого человека. В этой концепции криминализация общества – чуть ли не
желаемое состояние, в крайнем случае – естественная фаза на пути
освобождения человека от духа и его созданий (государства, закона,
искусства, науки, техники и т.д.). Крестными отцами концепции Шелер
считает Шопенгауэра, Ницше, Бергсона, Шпенглера.

5. Концепция Сверхчеловека. Эта концепция поднимает человека на
небывалую высоту. Здесь, как и у Ф. Ницше, Сверхчеловек – идеал
ответственного и счастливого господина, творца, который оправдывает само
существование Земли, человечества, народа, истории, мирового процесса.
Отречение от концепции Ницше – подведение под Свехчеловека рационального
фундамента, прежде всего Николаем Гартманом. Здесь постулируется
принципиальный атеизм, который противоположен постулативному тезису
И. Канта: только в лишенном телеологии мире может возникнуть и
существовать свободное нравственное существо (Н. Гартман). Мы добавим,
что если уж под божьим оком человек совершает преступления, то в
лишенном телеологии мире – тем более.

Гартман, подобно Штирнеру, но через 100 лет после него, утверждал, что
основные свойства Бога нужно перенести на человека, что для такого рода
личности, самоценной и блестящей, человечество, народы, история больших
общностей являются лишь окольным путем для ее самовыражения. Но ни тот,
ни другой, даже не заикнулись о возможности пандемии преступности в
обществе, состоящем из представителей этого типа, по-видимому, используя
для создания этого идеального типа аналог своих личных высочайших
моральных качеств.

В первой половине XX века в русской философии возникла линия
экзистенциальной философии в лице Льва Шестова, мысль которого в равной
степени свободно и творчески развивалась и обобщалась и русскими
мыслителями (Л. Толстой, Ф. Достоевский, В. Соловьев, Д. Мережковский,
С. Франк, Н. Бердяев, С. Булгаков, В. Розанов, Вяч. Иванов) и западными
(Э. Гусерль, М. Хайдеггер, М. Бубер, Л. Леви-Брюль и др.). Проблема
добра и зла, нигилизма, способов устройства жизни с Богом и без Бога у
Л. Шестова дает основания отметить его позицию в контексте основных
проблем нашего исследования.

Л. Шестов подверг сомнению учение И. Канта о том, что всякое разумное
существо всегда будет чувствовать неразрывную связь своей жизни со
своими моральными принципами, что всякий человек на этом основании хочет
уважать себя и больше всего на свете боится испытать отвращение к самому
себе, не следуя моральным принципам: “Я спрашиваю, кто дал право Канту
делать все эти его обобщения и антиципации, в которых, как известно,
заключается сущность всех его критик, откуда он знает, что испытывает
каждый человек? Откуда он знает, что будет с ним завтра?” (“Власть
ключей”, стр. 76). В этих вопросах подспудно звучит
философско-антропологическая посылка М. Шелера и М. Хайдеггера о
неисчерпаемости как положительных, так и отрицательных свойств человека.
Шестов говорит, что основная мысль Ф. Достоевского состоит в том, что
величайший грех – стремиться устроиться на земле без Бога, против Бога.
Отсюда происходит “сообщество в заблуждении” и существует оно, пока само
не разрушится. Все, что представляется Достоевскому не соборным
единением душ, но “механической кооперацией личностей”, условившейся во
имя самоутверждения каждой и в целях общей выгоды работников сообща,
подлежит осуждению как демоническое притязание устроиться на земле без
Бога. Отсюда следует, что для Достоевского не существует особой разницы
между сообществом “социалистов”, объединяющихся в этих целях без Бога, и
криминальным сообществом, также объединяющегося без Бога ради общей
выгоды и во имя личного самоутверждения.

Шестов отмечает, что Вяч. Иванов, вслед за Достоевским, осуждает попытку
устроиться на земле без Бога и идет дальше – хочет помочь людям
устроиться на земле с Богом. Здесь-то Л. Шестов демонстрирует свою
позицию: если хотите устраиваться, устраивайтесь, Господь с вами, но
Бога оставьте в покое. Декадент Иванов, по Льву Шестову, не понимает
глубин нигилизма, как это понимают Достоевский и Ницше. Если “Бог умер”,
то к нему уже не “пристроишься”, остаются нигилисту его пути, описанные
выше.

Остановимся кратко на версиях философского анализа русского нигилизма у
Н. Бердяева и В. Соловьева. Н.А. Бердяев (Философская истина и
философская правда. Вехи, 1909) указывал на то, что общественный
утилитаризм в оценках всего, поклонение “Народу” – то крестьянству, то
пролетариату было моральным, ценностным догматом большей части русской
интеллигенции. “Любовь к уравнительной справедливости и общественному
добру, к народному благу парализовала любовь к истине, почти что
уничтожила интерес к истине” (Вехи, стр. 30).

Бердяев делает вывод: основное моральное суждение интеллигенции
укладывается в формулу: да сгинет истина, если народу от гибели ее будет
лучше житься, если люди будут счастливее, если она (истина) стоит на
пути заветного клича “долой самодержавие”.

Далее логика проста: если закон и право – это истина государства,
которая мешает благу народа, а следовательно, класса, слоя, группы,
организации, то долой эту истину, закон, право, государство.
Народничество, далее марксистская “любовь” к пролетариату, партии,
государству привели Россию через 100 лет к криминализации общества, к
криминальным субъектам, к криминальным структурам, к криминализации
общественных отношений.

Такая же логика национал-социализма приводит Германию к фашизму и,
далее, к противоправной перекройке Европы между Германией и СССР, в
конце концов – ко II мировой войне, где победа была не за международным
правом, а за геополитической волей, стратегическим умом и мощью стран
антигитлеровской коалиции.

Бердяев доказывал, что именно поэтому мыслитель такого калибра как
Чаадаев не был замечен и не был понят, а вокруг В. Соловьева, которым
могла бы гордиться философия любой европейской страны, не создана
русская национальная философия. Ибо философия Соловьева была чужда и
народничеству, и марксизму.

Сам В.С. Соловьев в своей философии всеединства народов в человечестве,
т.е. их равноправия, и рассмотрения высшей истины, добра как правды, в
том числе и права, видит свойства преступности в злой воле “лихих
людей”, “настолько сильной и решительной, что они ее прямо практически
осуществляют во вред своим ближним и с опасностью для целого общежития”
(Оправдание добра, 1897).

Квалифицируя преступника в состоянии преступления как заведомо
ненормальном состоянии, В. Соловьев апеллирует к наказанию и
образумлению преступников с помощью полицейско-судебно-пенитенциарной
системы. Эта позиция тождественна позиции Гегеля в “Философии права”.
Государство берет на себя защиту граждан, преступления против личности и
имущества рассматриваются как враждебные действия против государства и
общественного целого и подлежат отмщению (вместо реликтовой кровной
родовой мести) самим государством. Уголовно-правовая доктрина наказания
есть, таким образом, исторически трансформированный первобытный принцип
кровной мести.

В. Соловьев показывает внутреннее бессмыслие доктрины возмездия или
“мстительной справедливости”, следующее из того, что месть и устрашение
есть смягченные остатки “зверочеловечества”, устремляющегося исторически
к состоянию “богочеловечества”. В свою очередь, это означает:
общественная опека над преступником поручается компетентным людям
(юристы, психиатры и священники) и это единственное положительное
противодействие преступлению, допускаемое нравственным началом (а не
местью и устрашением) с точки зрения безусловного Добра. Ибо насильно,
извне, заставить человека иметь внутреннее, т.е. идущее изнутри
расположение к добру и к истине не может быть ни в каком случае
достигнуто.

Альбер Камю – один из немногих мыслителей XX века, который в своей
философии абсурда и бунтующего человека сводит практически воедино все
следствия из философии крушения высших ценностей в философии бунтующего
человека (философской антропологии бунтующего человека). Эти следствия
систематизированы как по линии собственно философии, так и по типам и
ситуациям “бунтов” XIX и XX веков в истории Западной Европы и России.

Абсурд как ситуация и состояние в которой ставятся под сомнение все
высшие ценности как смыслы человеческого существования, порождает,
подобно хаосу, все виды бунта, к которым, без сомнения, можно отнести
все типы преступной деятельности, осуществляемой с умыслом, с масштабной
организацией, с четкими целями. Герои метафизического бунта (философы
Шопенгауэр, Штирнер, Фейербах, Маркс, Ницше, Шпенглер, Шестов, Шелер),
исторического бунта (герои революций, мировых войн, политических
переворотов, литераторы, художники, нигилисты, анархисты, преступники,
убийцы, палачи и насильники) несовместимы, однако, у А. Камю с
“рациональным злодейством” “Человека нельзя считать полностью виновным –
ведь не с него началась история; но и полностью невиновным его тоже не
назовешь – ведь он ее продолжает… Бунт настаивает на относительной
виновности человека” (Бунтующий человек, 1951). А. Камю – оптимист, его
базисная посылка: справедливость бессмертна, свидетельствует, подобно
посылкам Гегеля и В. Соловьева о предзаданности общих выводов философии
абсурда и бунтующего человека. Вместе с тем, аналитический потенциал его
философии весьма велик, поскольку сводит воедино опыт “бунтов” Европы и
России в истории Нового времени в его философии и искусстве.

В заключение отметим, что социология как “позитивная наука об обществе”
XIX-XX веков удивительно мало внимания уделяла преступности, что само по
себе является интересным аспектом исследования философии преступления.
О. Конт, Дж. С. Милль, Г. Спенсер, Э. Дюркгейм, Ф. Теннис,
М. Ковалевский и П. Сорокин как бы не замечали опасности криминализации
общества, тем более мирового сообщества, будучи увлеченными идеей
прогресса и конструированием идеальных, гармоничных, равновесных
конечных состояний человеческого общества.

У Г. Спенсера находим два подхода к анализу преступности, в том числе,
организованной. Один состоит в критике социалистической организации
общества, в котором возникает “обширная, широко разветвленная и
объединенная в одно целое корпорация лиц, руководящих деятельностью
общества, которая получит возможность применять принуждение
беспрепятственно, насколько это окажется нужным в интересах системы,
т.е. в сущности в их собственных интересах, – не преминет распространить
свое суровое владычество на все жизненные отношения действительных
работников; и в конце концов разовьется чиновная олигархия с более
чудовищной и страшной тиранией, чем какую когда-либо видел свет”
(История теоретической социологии, Т. 1, стр. 289).

Второй – в его концепции социального дарвинизма. Наиболее общий признак
социального дарвинизма – трактовка социальной системы как арены борьбы
за существование между индивидами, группами, социальными институтами.
Отсюда следует выживание сильнейших, как наиболее приспособленных,
своего рода – естественный отбор. Альтернатива такого отбора, по
существу, одна – деградация общества.

Австрийский социолог Л. Гумплович в духе социального дарвинизма
трактовал отношения социальных групп как непрерывную и беспощадную
борьбу за господство и экономическое богатство.

Эмиль Дюркгейм в исследовании самоубийств выделил силу влияния
социальных норм: в частности, аномическое состояние общества, когда
социальные нормы не просто слабо влияют, а вообще практически
отсутствуют, когда в обществе наблюдается нормативный вакуум, т.е.
аномия. Можно сделать вывод, что аномия вызывает не только самоубийства,
но и более широкий спектр преступлений, и является, по Дюркгейму,
непосредственной причиной криминализации аномического общества.

Молодой Питирим Сорокин (Преступление и кара, подвиг и награда, 1913)
создает “политико-правовую утопию”, в которой преступление есть конфликт
разнородных шаблонов поведения. Когда мир будет составлять единую,
“замирённую” общность, тогда преступлений, по Сорокину, не будет, не
будет и подвигов. Концепция преступности П. Сорокина мало что дает для
социологического анализа этого феномена.

Максимилиан Вебер в своей системе социологии ввел понятия легитимности и
легальности. Легитимность – это социальный порядок, который обладает
престижем, в силу которого индивиды, включенные в него, получают
обязательные образцы поведения. Легитимность – это не формальное
свойство социального порядка, формальное соответствие законам страны
(легальность). Это совокупность представлений о порядке, отправляясь от
которого люди ведут себя определенным образом, сообщая тем самым силу
самим существующим законам.

Для человека, включенного в значимый порядок, нарушение им самим норм и
требований представляется неприемлемым в силу того, что такой порядок
самоценен для индивида и не нуждается ни в каком внешнем обосновании.
Поэтому нарушители этого порядка вынуждены скрывать свои преступления,
нарушающие социальный порядок.

В противоположность юриспруденции социология М. Вебера допускает в
рамках одного и того же порядка сосуществование различных пониманий его
смысла, соответственно разных способов поведения людей вплоть до
противоположных.

Легитимность социального порядка гарантируется внутренне
(эмоционально-ценностным отношением к нему) и внешне –
законно-принудительными средствами государства.

Социологическая теория действия Толкотта Парсонса – классика
американской и мировой теоретической социологии второй половины XX века,
базируется на понятиях индивидуального действия, порядка,
рациональности, формальной и реальной свободы (волюнтаризма). Теория
претендует на наиболее абстрактную точку зрения на мир событий вокруг
человека с позиций общей теории действия. Следовательно, эта теория дает
подход и к преступному, индивидуальному, групповому, системно
организованному действию и деятельности, поскольку рассматривает
проблему “войны всех против всех” (Гоббс, Локк) и аномию общественного
порядка (Дюркгейм). С другой стороны, общие для любой деятельности
характеристики единичного акта, без которых не бывает никакой
деятельности: субъект действия (актор), цели действия, ситуация действия
(средства и условия), связь целей и средств обусловлены ценностными
стандартами субъекта. С третьей стороны, ролевая структура социальной
системы, где роль – образец (pattern), ожидаемая от
субъекта-действователя ориентация на поведение в обществе,
соответственно, способы вознаграждения ролевого поведения субъектов.
Распределение ограниченных ресурсов по ролям является источником
структуры власти, а уровень вознаграждения – источником расслоения
общества (социальной стратификации).

Таким образом, описывается система и процесс институционализации
индивидов и теоретически идеально-равновесное состояние системы.
Процессы и тенденции, возмущающие эту систему – постоянный приток нового
человеческого материала в систему, который может сопротивляться
институционализации, динамика индивидуальных и групповых мотиваций,
неадекватных мотивационно-ролевой структуре общества. Последние
включаются в девиантное, отклоняющееся поведения, базой которого
является “амбивалентность” мотивационной структуры личности
(конфликтность – отчуждение).

Парсонс предполагал, что механизмы социализации, социального контроля
достаточно эффективны, чтобы противостоять девиантному поведению и
обеспечить динамически-равновесные состояния социальной системы. Среди
них – механизмы подавления в зародыше девиантной мотивации, механизмы
изоляции переносчиков такой мотивации, механизмы вторичной защиты,
способные обращать вспять девиантные процессы.

Преступная деятельность в этой системе социологии – не исключительное
явление. Допущения Парсонса, из которых следует возможность
социализировать субъект с девиантной мотивацией, соответственно,
“возмущающие” социальное равновесие тенденции – в существовании и
совершенствовании вышеназванных механизмов. Но стоит только доказать
недейственность этих допущений, и теория социализации Парсонса может
быть преобразована в теорию криминализации общества.

Таким образом, получен ответ на вопрос о том, как можно объяснить
возникновение организованной преступности в рамках социологической
теории. Теория социального действия Т. Парсонса дает такое объяснение.

Роберт К. Мертон, известный американский социолог и ученик П. Сорокина,
известен разработкой многих проблем современной социологии, в том числе
социологии отклоняющегося поведения в рамках структурно-функционального
анализа. Р. Мертон следует Э. Дюркгейму в разработке проблемы аномии,
развивая ее.

Нормативная социальная структура, по Мертону, структура отношений между
нормами, ролями, статусами, ценностями и институциональными порядками.
Аномия как бесформие социальной системы возникает в результате утраты
социальных стандартов поведения, общезначимой системы ценностей, т.е.
разрушения нормативной социальной структуры как таковой. Аномия
возникает в ситуации несовпадения структуры возможностей индивида и
нормативной структуры общества. На уровне индивидуального поведения
аномия проявляется как структурно-заданная ограниченность возможных
выборов. Когда структура возможностей расходится с нормативной
структурой, человеку приходится выбирать между трудностями жизни
(неравный доступ к институционализированным средствам достижения
нормативных целей) и самими этими ценностями. Так конструируется
уточненный механизм аномии, порождающий все виды девиантного поведения,
в том числе криминальной деятельности в сфере бизнеса.

Разрабатывая проблему создания социологической теории “среднего уровня”
Р. Мертон показал, что теория организует язык и аппарат эмпирического
исследования, выбор фактов для описания и осмысления. Мертон показал
обратное воздействие отклоняющихся, аномальных, неожиданных фактов в
деле создания новых радикальных теорий и концепций.

На примере анализа преступности низших и высших классов была
продемонстрирована теоретическая предзаданность в оценке доли и
характера преступлений представителями этих классов: высокая доля
преступности низших классов и уголовный характер правонарушения (против
личности и частной собственности), низкая доля – у высших классов и
гражданский характер правонарушений (злоупотребление профессиональным
положением, финансовые мошенничества и другие виды “беловоротничковой
преступности”) (История теоретической социологии, Т. 3, стр. 267).

Гигантская волна криминализации человеческого общества в конце ХХ века
поставила не столько современную социологию, в том числе социологию
преступности, сколько всю человеческую мысль новой эры и нового времени
перед феноменом, который осмысливается здесь категорией «философия
преступления».

Глава 2. Криминальный субъект с позиций криминологии и Концепции
национальной безопасности России.

Преступление субъектно в любом случае – в случае умышленного или
неумышленного, действенного или бездейственного, случайного или
детерминированного преступного деяния.

Масштаб преступности в современном обществе характеризуется
количественным ростом преступлений, то есть увеличением числа
преступников, ростом качественного разнообразия сфер и способов
совершения преступлений, следовательно, разнообразия субъектов
преступления, организационным усложнением криминализации общества в
географическом измерении, следовательно, развитием криминальных
субъектов в местные, региональные, национальные и транснациональные
структуры (формы). Это значит, что происходит совершенствование и
развитие субъекта преступления. Преступные сообщества субъектны еще и в
том смысле, что они используют наисовременнейшие формы организации,
информационного обеспечения, современную технику, интеллектуальные
технологии, экономические, юридические, психологические технологические
знания. Поэтому они стали, по крайней мере, равномощными легальным
целереализующим институтам общества – государственным организациям,
предпринимательским структурам регионального, национального и
транснационального масштаба, силовым и правоохранительным органам
государства, инновационным и финансовым структурам общества.

Рассмотрим возможности и, соответственно, познавательные пределы
распознавания масштабов и свойств криминальной субъектности с позиций
нового УК Российской Федерации (1997), современной “Криминологии” (1997)
и федерального законодательства по национальной безопасности, главным
образом, Концепции национальной безопасности РФ (1997) и Закона РФ “О
безопасности” (1992).

Во вступительной статье Комментария к УК Российской Федерации (авторы –
Генпрокурор РФ Ю.И. Скуратов, Председатель Верховного Суда РФ
В.М. Лебедев, советник Генпрокурора РФ Э.Ф. Побегайло) очерчены причины
разработки и принятия нового УК РФ, концептуальные положения реформы
уголовного законодательства России.

1.Проблема преступности в последние годы приобрела для российского
общества особое значение, став подлинно социальным бедствием, угрожающим
самим устоям российской государственности и национальной безопасности.
Старый УК РСФСР не был рассчитан на “взрыв” преступности.

2. Принципиально изменились ценностно-нормативные приоритеты борьбы с
преступностью. В Кодексе признано, что человек в цивилизованном мире
является высшей социальной ценностью, последовательно проведен принцип
приоритета общечеловеческих ценностей, провозглашена ориентация на
максимальное обеспечение безопасности личности, охрану жизни, здоровья,
чести, достоинства, прав и свобод граждан. Вместе с тем сохраняется
смертная казнь за особо тяжкие преступления (посягательство на жизнь
человека) что обусловлено а) общественным правосознанием в России, в
котором укоренилось представление о справедливости и целесообразности
смертной казни за преступления, связанные с умышленным лишением жизни
другого человека; б) устрашающим превентивным воздействием смертной
казни на определенный (экспертно 14-18%) контингент лиц.

3. Новый УК проводит принципы законности, равенства граждан перед
законом, вины, справедливости, ответственности и гуманизма. Цель
наказания – быть необходимым и достаточным для восстановления социальной
справедливости, исправления виновных и предупреждения новых
преступлений. Принцип наказания или иных мер уголовно-правового
воздействия – соответствие степени общественной опасности преступления,
обстоятельствам совершения и личности виновного.

4. При определении уголовной ответственности критерием являются интересы
общественной безопасности. Вводится дифференциация уголовной
ответственности и соответствующая система уголовных наказаний (штраф,
социальные ограничения, ограничение и лишение свободы, смертная казнь).

5. Приоритет международного договора перед внутригосударственным правом.

6. Соответствие современного отечественного уголовного законодательства
новым экономическим условиям российского обществ. Самая большая глава УК
(гл. 22) посвящена преступлениям в сфере экономической деятельности и
содержит описание 32 составов преступлений, подавляющее большинство
которых являются для УК новыми.

7. УК РФ содержит меры по соответствию законов криминологической
реальности в стране. Вместе с тем концепция реформы уголовного
законодательства не учитывает выявленных и прогнозируемых тенденций
преступности, ее новых видов, контингента преступников, не дает ясного и
четкого понимания границ воздействия правовых институтов и норм на
изменения в состоянии, структуре и динамике преступности.

Так, организованная преступность в России давно вышла за рамки института
соучастия. Она связана с функционированием особого рода криминальных
структур – управляемых преступных сообществ (организаций). В УК сделана
попытка закрепить норму о преступных сообществах (организациях) и об
особенностях ответственности их участников. Однако ни в одной норме
Особенной части УК нет составов преступления, к особо квалифицируемым
признакам которых было бы отнесено совершение преступления преступным
сообществом (преступной организацией).

8. В УК повышена профилактическая функция уголовного закона,
эффективность специальной и общей превенции преступлений. Вместе с тем
УК не предусматривает санкции, которые делали бы невыгодными занятия
преступной деятельностью. Так в сфере налоговых преступлений гражданам и
организациям выгоднее нести ответственность за уклонение от уплаты
налогов, нежели их платить.

Характеристики криминального субъекта в Уголовном кодексе можно
разделить на философско-антропологические и социально-опасные. Общая
часть УК в разделах II. Преступление и III. Наказание и соответствующий
комментарий трактуют субъект преступления и его свойства, отталкиваясь
от понятия “общественно опасное деяние”, запрещенное под угрозой
наказания.

Преступления могут образовывать все виды человеческой деятельности,
независимо от их сложности. Это очень важная посылка Комментария, из
которой законодатель, как будет показано ниже, не делает всех необходимо
следующих выводов. Подчеркивается, что уголовную ответственность,
преступный субъект несет не за свои антиобщественные (точнее говоря,
представляющие для общества, государства, личности потенциальную угрозу)
личностные свойства, помыслы и убеждения, а за деяние (и бездействие),
т.е. за фактически нанесенный ущерб (вред) объекту безопасности. Здесь
УК следует двухтысячелетней традиции римского права: никто не несет
наказания за “плохие” мысли. Но в соответствии с УК преступный субъект
несет уголовную ответственность за свою “злую” волю.

Субъект – это индивид, обладающий свободной волей, сознанием
(способностью мыслить), способностью волей регулировать свое поведение
(направлять или останавливать умственные и физические усилия,
направленные на достижение цели) и рефлексией – способностью мысленно
оценить свой преступный умысел и совершенное преступное деяние.

Действие (деяние) – это волевой акт, свободно избираемый человеком в
пределах своего сознания и в конкретной ситуации. Воля – это усилие,
способность воздействовать на внешние факторы. Уголовное право
рассматривает волю человека более конкретно: Воля – это либо желание,
либо согласие.

Преступное поведение включает преступное деяние и характеризуется
сознательностью (субъект отдает себе отчет с своих поступках)
преступного деяния – активного, пассивного и смешанного.

Действие в УК всегда физическое (механическое) и выражается в
телодвижении, отражающем мысли, слова и мимику и вызывающем изменения во
внешнем мире: в случае преступного действия – ущерб, вред объектам
внешнего относительно криминального субъекта мира.

Среди категорий, характеризующих преступления, одно из центральных мест
занимает понятие вины. Вина – это отрицательное отношение к интересам
объектов преступления – личности и общества, выраженное психически
субъектом преступления в форме умысла или неосторожности к совершаемому
преступному деянию и к его деструктивным последствиям. Сознание
(интеллект) и воля, их соотношение – базовые категории для
характеристики вины и формы вины. Волевое содержание вины определяет
законодатель в уголовно-правовой норме. Предмет волевого отношения
субъекта – обстоятельства, которые осмысливаются с преступным умыслом и
завершаются преступлением через норму, т.е. преступным деянием.

Комментаторы УК указывают на то, что в законодательной формулировке форм
вины – умысла и неосторожности, нет упоминания о мотиве, целях и эмоциях
(?, психического переживания жизненного смысла явлений и обстоятельств),
что, однако, не значит, что последние не входят в содержание вины.
Мотив, цель, эмоции составляют субъективную сторону преступления,
которая выражается далее через форму вины – умысел и неосторожность,
т.е. волевое отношение и далее превращаются в преступное деяние.

Комментаторы следующим образом характеризуют (предполагаемый
законодателем, но явно не выраженный) психологический механизм
(взаимодействие основных свойств личности) преступного поведения и
деяния, как и любого (общечеловеческого) поведения и деяния:

Потребность, нужда в чем-либо – исходное состояние любой деятельности.
Потребность пробуждает интерес как направленность (интенцию) на предмет
(или состояние), способный его удовлетворить. Мотив – лежит между
потребностью и интересом, это осознанное влечение к удовлетворению
потребности. Интерес определяет предмет, мышление (интеллект) формирует
цель как обладание объектом, конкретизирующим предмет удовлетворения
потребности. Воля запускает механизм поведения и деяния и регулирует его
вплоть до реализации цели.

Комментаторы отождествляют по форме психологический механизм
общечеловеческого и преступного деяния. Это справедливо постольку,
поскольку предполагается, что криминальные субъекты психически
нормальны, и только в этом случае относятся к юрисдикции уголовного
права. Это несправедливо, когда предметы некриминального и криминального
интереса (нужды) рассматриваются рядоположенно (пища, тепло, одежда,
алкоголь, наркотики и т.д., стр. 24). Потребности, нужды и интересы
бывают социально опасными, деструктивными и социально допустимыми,
конструктивными.

Именно от меры деструктивности для личности, общества, государства,
природы, культуры и т.д. зависит степень вины преступника, которая в
законодательстве не раскрывается. Комментарий содержит важную догадку о
том, что степень вины непосредственно выражает меру искажения ценностных
ориентаций виновного. Указание на то, что степень вины является
количественным выражением отрицательного отношения криминального
субъекта к интересам личности и общества ориентирует (в неявной форме)
на те области знания, где следует искать и количественную и качественную
конкретизацию сути отрицательного отношения индивида к интересам других
индивидов общества и его структур. Мы имеем в виду философскую
антропологию, аксиологию и теорию нигилизма.

Указание на общественную опасность как критерий обнаружения вины и ее
вменения криминальному субъекту содержит точно и глубоко не раскрываемый
в УК, но прямо зафиксированный в федеральном законе “О безопасности” и
“Концепции национальной безопасности РФ” уровень и направление угроз
жизненно важным интересам личности, общества и государства. Жизненно
важный – это предельный для самого существования индивидов как живых
существ, социальных структур как живых биосоциальных структур – этносов,
народов, народностей, социальных и природных систем жизнеобеспечения.

Определение общественной опасности трактуется как способность деяния
причинить вред общественным отношениям, как объективное свойство
преступного деяния, как критерий дифференциации деликтов (поступков) на
преступления, административные и гражданско-правовые деликты и
правонарушения.

Впервые в уголовном законодательстве России категории преступлений
представлены в зависимости от характера и степени общественной
опасности. Категория особо тяжкого преступления относится к
квалифицированным видам преступлений (например, убийство). Категория
тяжкого преступления относится к легализации денежных средств, нарушение
правил безопасности движения на различных видах транспорта. К
преступлениям средней тяжести УК относит умышленное причинение средней
тяжести вреда здоровью, незаконное предпринимательство.

По этим квалификациям видно, что общественная опасность трактуется в УК
более частично, нежели угроза национальной, экономической, политической
и другим видам безопасности в соответствии с законом “О безопасности” и
“Концепцией национальной безопасности РФ”.

Трактовка понятия “преступление” в УК непосредственно связана с
субъектностью преступника – антиобщественными свойствами его личности,
психологическим механизмом преступления, понятием вины и формы вины,
соотнесением категории преступления со степенью его общественной
опасности.

Трактовка понятия “наказание” в УК непосредственно связана с
субъектностью государства, ибо наказание есть мера государственного
принуждения в трех целях:

восстановления социальной справедливости,

исправления осужденного,

превенции новых преступлений.

Государственный характер меры принуждения означает:

наказание может быть назначено только от имени государства (государство
есть высший и монопольный субъект, имеющий право наказывать),

только государство имеет право на принуждение, т.е. подчинение лиц
органам государства,

государство имеет право применять предусмотренные законом способы и меры
(в том числе физические) наказания,

государство имеет право ограничивать права и свободы лиц, к которым
применено наказание,

государство защищает законные интересы и права, обеспечивает возможность
возмещения вреда, причиненного преступлением,

государство имеет право на исправление осужденных (перевоспитание) и на
специальное предупреждение преступлений (общего и специального
рецидива).

Таким образом, в преступлении и наказании друг другу противостоят
криминальный субъект и правовой субъект – государство в лице своих
правоохранительных органов. Криминальный субъект совершает преступление,
государство за эти преступления наказывает. Уголовный кодекс (ст. 44)
содержит 13 видов наказаний от штрафа до смертной казни. Предписания о
видах наказания представляют собой действующее право, т.е. легитимную
волю государства, направленную на системное воздействие на осужденного –
лишение имущества, ограничение прав и свобод, воздействие на психику
личности, ограничение профессионального и криминального поведения в
будущем. Предельное наказание – смертная казнь есть абсолютное
ограничение криминальной активности субъекта лишением его жизни, т.е.
преступной субъектности. Пожизненное заключение есть пожизненная
изоляция криминального субъекта от общества, лишение его всех прав и
свобод кроме жизни.

Взаимодействие криминального субъекта и легитимного субъекта происходит
посредством волевых актов – противоправных (преступных) и правовых
(легитимных). Особо отметим, что психологическая структура поведения
криминального и легитимного субъекта формально тождественны (интеллект,
воля, интерес, цель, мотив, деяние, основание интересов, мотивов и целей
– ценности).

Содержательное различие – государство защищает интересы личности,
общества и свои, преступник угрожает общественной безопасности,
причиняет вред и ущерб обществу и личности, в пределе – разрушает
личность и жизнь граждан, общественные устои и государственное
устройство, подвергает деструкции культуру и природу. Именно в своих
предельных проявлениях криминальный субъект, но уже как преступная
организация, представляет угрозу национальной и международной
безопасности, становится силой революционной государству и международным
правозащитным органам. Уголовное право страны в современном его виде
снова отстает от адекватной классификации соотношения между угрозами
национальной безопасности и сложностью, уровнем развития криминальных
качеств субъекта преступления.

Социальная экспансия криминала угрожает обществу уже не вредом, не
ущербом, а тотальным перерождением цивилизованного общества в нечто
иное. Иное цивилизации – это современное варварство, это изменение
направления исторического процесса, возможно, возврат к еще более ранним
состояниям общества. Феномен криминализации общества требует нового
подхода к социологическим теориям прогресса. Если движение к прогрессу и
не отменяется этим феноменом, то вносит идею петлевого цикла,
включающего фазу возврата на доцивилизационный уровень, критерием
которого являются отсутствие демократического права и правового
государства.

Базисным различием, в пределе – антагонизмом между легитимным субъектом
– государством, которое в своем уголовном законодательстве допускает
разрешение антагонизма физическим уничтожением преступника посредством
смертной казни, и криминальным субъектом, который в форме преступных
организаций национального и международного масштаба бросает вызов
государственной власти и международному сообществу является система
ценностных оснований легитимного и криминального поведения одного и
другого субъекта.

Парадокс между предельной мерой вины – перерождением общества, его
деградацией и мерой наказания (даже предельной) состоит в том, что в
рамках уголовного права государство не может остановить процесс
деструкции общества.

Сама идея права, в том числе уголовного, оказалась бессильной против
современных форм отрицания права, т.е. правового нигилизма. Это
указывает на предел юридического знания криминала, за которым остается
только философский анализ криминализации общества.

Структура ценностей, защищаемая легитимным субъектом уголовного права,
весьма велика и разнообразна. Если под ценностью понимать онтологическое
основание целесообразной деятельности людей и социальных структур,
включая государство, то можно сказать, что криминализация общества даже
в рамках классификаций Уголовного Кодекса уже имеет тотальный характер,
ибо по ценностям, защищаемым Уголовным Кодексом можно утверждать, что
для преступности в России нет ничего мало-мальски ценного, нет ничего
святого.

Богатство ценностей, защищаемых государством в рамках только уголовного
права, отражает социальное разнообразие субъектов, цели и поведение
которых определяют эти ценности.

Скудость собственных ценностей криминальных субъектов отображает факт
несимметричности этих ценностей относительно попираемых ими ценностей
социума. Ценности криминальных субъектов сводятся к свободе воли в форме
произвола, жажде обогащения в форме неограниченной корысти, к достижению
власти над индивидами, государственными структурами и обществом в форме
правового нигилизма, т.е. абсолютного отрицания и попирания любых прав
любых субъектов кроме самого криминального субъекта.

Выводы, которые следуют из этих констатаций:

– не существует социально значимых ценностей, которые не были бы
объектом аксиологического нигилизма – первопричины преступного деяния
криминального субъекта;

– обратная сторона этого вывода – если ценность становится объектом
аксиологического нигилизма, значит, она социально значима, и поэтому ее
носители подвергаются воздействию криминального мира;

– чем более значима ценность, тем больше различных преступных умыслов на
нее направлены. Например, жизни и здоровью, т.е. основе безопасности
личности, общества и государства, угрожают просто убийство, терроризм,
бандитизм, экоцид, наркотики, психотропные вещества, микробиологические
агенты, токсины, патогены, радиоактивные вещества, атомная энергия,
наемничество, некоторые религиозные обряды, все виды войн, угрозы
транспортной, экономической, продовольственной, демографической
безопасности, преступления против собственности и экономической
деятельности, катастрофы всех видов и т.д.

Далее, самая большая глава в Уголовном Кодексе посвящена преступлениям в
сфере экономической деятельности, где описано 32 состава преступления.
Они, очевидно, не охватывают всех видов экономических преступлений,
основанных на криминальном, сугубо корыстном присвоении экономических
ценностей.

Поскольку подавляющее большинство ценностей завязано на человеческую
жизнь и деятельность, то жизнь и здоровье человека принимают удары
преступности на себя и как таковые, т.е. непосредственно, и
опосредованно, поскольку существует множество ситуаций, когда преступный
умысел достигается только пре-ступлением через человеческую жизнь.

Здесь вскрывается следующая коллизия: постулируя индивидуальную
человеческую жизнь в качестве высшей ценности, Конституция РФ и УКРФ
закрывают себе путь к адекватной квалификации преступлений, направленных
против естественных и социальных основ индивидуальной человеческой жизни
– экономических, социальных, культурных и природных систем
воспроизводства жизни и жизнеобеспечения, против самой исторической
направленности развития по линии прогресса.

Коллапс (схлопывание и отчуждение) разнообразия социальных ценностей
личности, индивида или группы до произвола, корысти и безмерной жажды
власти характеризует психологические предпосылки формирования
криминального субъекта:

– коллапс разнообразия ценностей, т.е. обесценение высших ценностей, в
обществе есть предпосылка его криминализации;

– освобождение энергии потенциально-криминального субъекта посредством
революций, войн, реформ, переворотов запускает и раскручивает социальный
механизм криминализации общества.

Особенная часть УК РФ (ст. 210, комментарий) характеризует феномен и
механизм формирования организованной преступности, организации
преступного сообщества:

– объединение на основе преступных замыслов,

– иерархия строения преступной организации,

– система руководства и дифференцированные функции,

– масштабность,

– устойчивость,

– транснациональность.

Слабым местом этой характеристики является отсутствие аксиологического
анализа, т.е. вычленения ценностей, формирующих и консолидирующих
преступное сообщество как сложный криминальный субъект.

Сильным местом является фиксирование симметричности легитимных и
криминальных структур общества по уровню их организованности, мощности,
управляемости и масштабности.

Динамика роста и взаимодействия легитимных и криминальных структур может
теперь определяться и исследоваться по формальным критериям равновесия и
неравновесия между правоохранительными органами и преступными
сообществами. Потеря равномощности их означает запуск необратимого,
вероятно, экспоненциального процесса криминализации общества. В этом
случае уже не УК, не деятельность правоохранительных органов процесс
криминализации общества остановить не могут.

Пределы криминализации общества – деградация его до варварства и
дикости, застойное существование до следующего цикла возрождения
культуры или до полного его обесчеловечивания.

Дадим краткую характеристику криминального субъекта с позиций
современной российской криминологии. Достаточно полное представление
дает новейший учебник “Криминология” под редакцией доктора юридических
наук, профессора А.И. Долговой (М., 1997), первый учебник по
криминологии, написанный с учетом нового УК РФ и криминальной реальности
в России в период реформ.

Соотношение криминологии и философии формулируется так: “Криминология, в
отличие от философии, изучает преступность в конкретных формах места и
времени, определенных пространственно-временных границах. Наиболее общие
закономерности преступности, как одного из явлений человеческого
общества, служат предметом философских исследований в связи с изучением
общих закономерностей природы и общества” (стр. 22).

Криминология – это типичная теория среднего уровня, дифференцирующая
преступность на отдельные виды, изучающая динамику преступности,
непосредственные причины преступного поведения, анализирующая
эффективность борьбы с преступностью.

Криминология не дает всеобъемлющих политических, юридических,
экономических, социологических, психологических рекомендаций, она
информирует общество и его институты о тенденциях криминализации и
возможностях декриминализации общества.

На указанных установках криминологии как одной среди наук о человеке,
обществе, государстве и праве, сказался 30-летний запрет в СССР на
криминологические исследования (с начала 30-х до начала 60-х гг.).
Прежде всего это повлияло на исследования личности преступника, свойства
которой не могли быть теоретически дедуцированы из доктринально
постулированных свойств “советского народа” и “советского человека”. Ибо
исследование свойств личности криминального субъекта, как мы уже
показали, ведет к далеко идущим последствиям относительно свойств
общества и человека, самой направленности исторического процесса. Такое
исследование, по понятным причинам, само считалось идеологическим
преступлением.

Молодой возраст новейшей отечественной криминологии влияет и на ее
квалификацию как преимущественно юридическую науку, ибо границы
преступного устанавливает закон и борьба с преступностью регулируется
законом.

Криминология западных стран ориентируется на социологию преступности, в
последнее время – на психологию человеческого поведения и превращается в
комплексное, междисциплинарное знание.

Масштабы криминализации общества и требование адекватности этого
феномена и системы знаний о нем, на наш взгляд, порождает тенденцию к
интеграции теоретической криминологии с философской антропологией,
социальной философией, философией истории, социологией, экономической
теорией, политологией, социальной и общей психологией, статистикой и
другими философскими и конкретными науками.

Авторы “Криминологии” справедливо подчеркивают, что преступность – это
постоянно развивающееся явление, которое пронизывает все сферы
общественной жизни и тесно связано с проблемой человека и его
исторической судьбой, но сильно зауживают объект и предмет своей науки.

Схема механизма индивидуального преступного поведения (в основе
разработанная и обоснованная академиком В.Н. Кудрявцевым, 1968 г.),
предлагаемая в “Криминологии”, представляет собой поведенческую
(бихевиористскую) структуру, где базисные элементы заключаются в
принципах “внешний фактор – реакция” и “управление – целереализация”:
Среда воздействует на индивида и формирует мотивацию и цели его
социального поведения и статуса, которое может быть легитимным и
преступным. Далее – принятие решения, планирование, реализация цели,
посткриминальное поведение.

Термином “среда” камуфлируются те фундаментальные –
философско-антропологические, аксиологические социально-философские и
историко-философские предпосылки криминализации общества.

Схема механизма организованной преступной деятельности включает
цикличность и описывает последовательный во времени ряд преступлений.
Эта схема весьма упрощенно и “механистично” характеризует сложившийся
феномен организованной преступности.

В анализе механизма преступной деятельности личности в отечественной
криминологии существенную роль играет проблема выбора между
нормативно-допустимой и уголовно-наказуемой деятельностью. Растущие
масштабы преступности и криминализация общества показывают, что проблема
выбора преступной деятельности решается или предрешается гораздо раньше,
только последствия которой вскрываются возникновением ситуации
социальной аномии, психологически изощренным анализом криминальными
субъектами “праведных” или “неправедных” актов и траекторий своего
социального поведения.

В механизме преступного поведения в криминологии не затрагивается более
существенная стадия редукции огромного разнообразия ценностей и
потребностей личности до произвола, корысти и власти, свойственных
криминальному субъекту. Этими редуцированными ценностями
предопределяется, детерминируется пре-ступление, трансценденция как
выход преступной воли через все запреты, нормы и возможные наказания.

Вряд ли российский криминальный субъект может быть подобен
рационально-экономическому человеку западных теорий, вряд ли он
просчитывает выгоды от преступления и ущерб от наказания. Само понятие
“механизм преступной деятельности”, укоренившееся в криминологии, не
является адекватным сложности психических процессов “подготовки”
преступления, феноменологии преступления, интенции к преступлению,
телеологии преступления, криминального способа существования, самой
криминализации общества.

Криминология продвигается в познании преступности особым акцентированием
объектной стороны этого явления, системно-структурных его характеристик,
организованности и воспроизводства преступного мира,
причинно-следственной детерминации преступности, встроенности
организованной преступности как особой системы в социум и т.д. Эта
сторона данной науки отвечает росту масштабов криминализации общества.

Но криминология весьма скромное внимание уделяет криминальному субъекту,
его социальным, биологическим, психологическим,
философско-антропологическим свойствам в их целостности. В подходах к
классификации криминальных субъектов и криминальной субъектности не
используются результаты философии человека и выделенных в ее рамках
философско-антропологических типов, и менее всего – возможности
выделения криминальных субъектов различного уровня среди субъектов
глобально-цивилизационного процесса в рамках социальной философии и
философии истории.

Отметим следующее: авторы учебника “Криминология” находят у Ф. Энгельса
теоретическое определение преступности как социальной войны за себя
против всех остальных. Дело, конечно, не в том, что не Энгельс первым
сформулировал тезис “общество – это война всех против всех” и следующую
из этого необходимость государства, права и общественного договора –
социальных институтов, сдерживающих скатывание общества к
самоуничтожению.

Дело в том, что авторы отделяют преступность (как чисто эгоистический
расчет) от революционной борьбы, идеалами которой является улучшение
условий социальной жизни народа (стр. 106). Здесь открывается
затруднение авторов советской и современной отечественной криминологии в
характеристике криминального субъекта. Индивид, группа и организация,
бросающие вызов общественной безопасности, экономическому порядку,
государству и закону во имя своего эгоистического интереса, но от имени
целого класса (то ли буржуа, то ли пролетариев) и именем законов
исторического материализма, (всего лишь постулированных теоретиками
коммунизма) – не являются криминальными субъектами. Наоборот, они –
благодетели человечества и двигатели истории.

Здесь видно, что проблема теоретической, т.е. абстрактной и всеобщей
идентификации криминального субъекта, тем более, криминального субъекта,
равномощного легитимному субъекту – государству не может быть решена в
рамках криминологии. Поэтому криминология, и это не может быть
поставлено ей в вину, ограничивается в изучении преступности объектом
исследования, распределенным по отдельным видам преступности:

насильственная преступность,

общеуголовная корыстная преступность,

экономическая преступность,

коррупционная преступность,

экологическая преступность,

налоговая преступность,

государственная преступность,

военная преступность,

организованная преступность,

профессиональная преступность,

преступность в экстремальных ситуациях,

пенитенциарная преступность,

женская преступность,

преступность несовершеннолетних,

преступность мигрантов,

рецидивная преступность,

региональная преступность и т.д.

По отдельным видам преступления легче определить криминальный субъект
для практической борьбы с отдельными видами преступлений, даже с
организованной преступностью. Этим подходом, однако, устраняется
необходимость понять и определить свойства криминального субъекта,
пытающегося “переопределить”, трансформировать в свою пользу
общественные устои и институты.

Криминология подчиняет изучение преступника, личности преступника
выявлению закономерностей преступного поведения, преступности как
массового явления, их детерминации и разработке научно-обоснованных
рекомендаций по борьбе с преступностью.

Криминология не ставит задачу исследования наката и волн преступности,
тотальной криминализации общества и выработке стратегии его
декриминализации. Привычка к словосочетанию “борьба с преступностью”,
которое звучит достаточно сурово, скрывает от нас подлинный смысл этих
слов – не победа над преступностью, не декриминализация общества, но
борьба, по всей вероятности, нескончаемая, перманентная. Для
криминологической мысли этого достаточно, для философской – нет.

Криминология удовлетворяется тем, что криминологическое изучение
преступника не может быть исчерпывающим исследованием всей комплексной
проблемы человека и его деятельности. Она выявляет ближайшие к
преступлению и преступности причинные связи, причинные комплексы и
цепочки.

Философия человека знает, что исчерпывающее исследование всех свойств
человека невозможно. Неисчерпаемость человеческого феномена и массовая
криминализация позволяют рассмотреть склонность к криминалу как свойство
человека, характеризующее его трансцендентность, как частный случай
прехождения (переступления) человека через все пределы естественного и
социального порядка. Философия преступности вписывается в философию
человеческой трансценденции. Это не значит, что преступление придется
признать нормой, хотя к криминалу произошло привыкание, а уголовное
преступление стало элементом структуры повседневности российского
общества.

Норма всегда была и будет необходимым условием общественного и
глобального порядка и всегда будет преступаться субъектами этого
порядка. При этом важно понимать не только то, что социальная норма
всегда подвижна, условна и не абсолютна, будь то норма религиозная,
моральная, правовая, политическая, экономическая и т.д. Важно понимать,
что норма есть необходимый, но не достаточный элемент социальной
регуляции, что любая норма производна от общественно-признанной и
актуальной ценности: обесценивается ценность – ослабевает норма.
Следовательно, вопрос устойчивости и социальной силы нормы – это вопрос
устойчивости ценности, закономерности ее циклического воздействия на
общество (возникновение, рост, обесценение).

Движением криминологии к пониманию и осмыслению аксиологического подхода
в изучении преступления является появление его среди объективных
(социально-ролевые, деятельностные, демографические, биологические и
др.) и специфически субъективных, точнее субъектных характеристик. Это –
потребностно-мотивационная и собственно ценностно-нормативная
характеристика преступления и его носителя криминального субъекта.

Содержание этих характеристик неглубоко, местами тривиально. Выделяются
основные мотивы криминального поведения:

участие в управлении государством и обществом,

тот или иной уровень удовлетворения материальных потребностей,

неограниченное самоутверждение, агрессивность,

безответственность.

Выделяются основные ценностные ориентации криминального субъекта:

личное материальное благополучие,

неограниченная свобода своего “Я”,

клановый интерес.

Если эти мотивы и ценности преступного мира, выделенные криминологией и
соответствуют деятельности, то за рамками понимания, почему именно эти
мотивы и ценности детерминируют преступное поведение, остаётся ответ на
вопрос, как именно и почему в массовых масштабах на данной стадии
мировой истории они формируются. Главный же вопрос – какими мерами и
какими субъектами они преодолеваются, и возможно ли это преодоление?

На вопрос о том, почему криминального субъекта не остановил закон,
криминология отвечает: наличие неадекватного правосознания у такого
субъекта. Тем самым она ограничивает себя в исследовании преступления
рамками юридического подхода. В стране, народу которой три четверти века
прививалось понятие права как “воли класса, возведенной в закон” со
всеми тоталитарными партийно-государственными атрибутами его реализации,
а затем освобожденной от всех видов государственного регулирования и
патернализма, трудно опираться в исследовании преступления на
“правосознание”, под идеалом которого имеется в виду отношение к праву и
закону населения западных стран.

Криминология обсуждает вопрос: что такое личность преступника –
абстракция или специфический тип личности? Криминологи начинают
разрабатывать личностные характеристики социального типа криминогенной
личности, среди которых – формирование личности в условиях
противоправного поведения микросреды, противоправное поведение,
адаптация к отрицательной оценке, совершение преступления без серьезных
внешних поводов. По признаку доминирования либо ситуации либо личности
как ведущей стороны в совершении преступления выделяются
последовательно-криминогенный, ситуативно-криминогенный, и ситуативный
подтипы.

Далее покажем, что новый УК РФ и новейшая отечественная криминология,
демонстрируя продвижение в деле учета новой социальной реальности,
которая сложилась в России после начала радикальных реформ, реагируя на
взрыв преступности как на социальное бедствие, угрожающее устоям
государственности и национальной безопасности, тем не менее, не в
должной мере отражает глубину, степень и разнообразие этих угроз.

Разделы УК РФ, посвященные преступлениям против личности, преступлениям
в сфере экономики, преступлениям против общественной безопасности и
общественного порядка, преступлениям против государственной власти,
против мира и безопасности человечества отражают высокий уровень
претензий законодателя на блокирование этих деструктивных процессов,
порождающих угрозы национальной безопасности.

Однако в УК РФ и криминологии мы не находим самого термина «национальная
безопасность». Понятно, что не только санкции уголовного закона являются
контрмерами против угроз национальной безопасности. Но внутренние и
внешние угрозы в конечном счете являются результатом деяний различных
субъектов, следовательно, уголовной ответственности за деяния, которые
наносят вред и разрушают общество.

Концепция национальной безопасности РФ, утвержденная Указом Президента
РФ в декабре 1997 г., содержит характеристику положения России в мировом
сообществе, характеристику национальных интересов России, оценку угроз
национальной безопасности РФ, перечень основных направлений и принципов
обеспечения национальной безопасности РФ. Концепция базируется на
следующих определениях безопасности и жизненно-важных интересов согласно
Закону РФ “О безопасности” (1992 г.):

а) безопасность – это состояние защищенности жизненно важных интересов
личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз;

б) жизненно-важные интересы – совокупность потребностей, удовлетворение
которых надежно обеспечивает существование и возможности прогрессивного
развития личности, общества и государства.

К основным объектам безопасности закон относит:

– личность – ее права и свободы,

– общество – его материальные и духовные ценности,

– государство – его конституционный строй, суверенитет и территориальную
целостность.

Выделим основания определения безопасности. Это само существование
личности, общества и государства. Угроза безопасности – это угроза
существованию, в более общем философском смысле – бытию этих объектов.
Из этого следует, что безопасность – это онтологическая сфера,
противоположность которой – несуществование, небытие, исчезновение
объектов безопасности. Далее, безопасность – это возможность развития.
Угроза безопасности – это угроза застоя, регресса, деградации личности,
общества и государства, возврата на более низкие уровни развития.

С философской точки зрения сущность безопасности определяется
федеральным законом как устойчивое бытие объектов безопасности и
производных от их бытия ценностей- личности (права и свободы),
государства (конституционный строй, суверенитет и целостность) и
общества (материальные и духовные ценности).

Система национальных интересов России определяется в Концепции
национальной безопасности совокупностью основных интересов личности,
общества и государства. Концепция развивает понятие жизненно важных
интересов, данных в законе “О безопасности” как национальных интересов:

– для личности – это реальное обеспечение прав и свобод, личной
безопасности, повышение качества и уровня жизни, духовное и
интеллектуальное развитие;

– для общества – упрочение демократии, общественное согласие, повышение
созидательной активности населения, духовное возрождение России;

– для государства – защита конституционного строя, суверенитета и
территориальной целостности, установление политической, экономической
стабильности, поддержание законов и правопорядка, развитие
международного сотрудничества на основе партнерства.

Согласно Концепции, совокупность основных интересов личности, общества и
государства определяет национальные интересы России в области экономики,
во внутриполитической, международной, оборонной и информационной сферах,
в социальной области, духовной жизни и культуре.

Таким образом, национальные интересы – это ранжированная система
ценностей страны, сохранение и упрочение которых обеспечивает
существование и развитие России в современном мире. Приоритеты в системе
ценностей определены важностью сфер (экономика, политика, оборона и
т.д.), в которых разворачивается жизнедеятельность и развитие страны.

Отметим, что Особенная часть УК РФ также опирается на эту систему
ценностей, но в более дифференцированной и редуцированной, применительно
к реальным уголовным преступлениям и их опасности, форме. Уголовный
кодекс оперирует понятием “общественная опасность преступной
деятельности” и дифференцирует субъекты преступной деятельности, меру их
вины, меру ущерба, меру наказания.

В Концепции национальной безопасности используется понятие “национальная
безопасность и угрозы национальной безопасности”. Угрозы не
отождествляются с точно определенными субъектами угроз. Угроза в
Концепции – это интегрированное воздействие на тот или иной национальный
интерес некоторой совокупностью субъектов, не определяемых с точностью,
необходимой для уголовного права.

Сила и действенность УК – в локализации преступного деяния, в реакции на
непосредственный криминальный субъект, будь то индивид, группа или
криминальное сообщество. Слабость УК в недооценке интегральных угроз
обществу на уровне национальной безопасности России, в неумении
(нежелании, неспособности) законодателя подняться на уровень глобальных
оценок совокупности угроз самому существованию России, подобно тому как
это сделано в Концепции национальной безопасности РФ.

Концепция расставляет приоритеты национальных интересов так, что борьбе
с преступностью и коррупцией отводится третье место, следующее за
национальными интересами в сфере экономики и внутренней политики.
Концепция требует “резкого ограничения экономической и
социально-политической основы этих противоправных явлений, выработки
комплексной системы мер правового, специального и иного характера для
эффективного пресечения преступлений и правонарушений, для обеспечения
защиты личности, общества и государства от преступных посягательств,
создания системы контроля за уровнем преступности”. В этих требованиях
различимы, с одной стороны – неудовлетворенность системой борьбы с
преступностью, с другой стороны, – требование другого уровня
эффективности построения этой системы, в том числе, правового
обеспечения пресечения и превенции преступлений.

Систему угроз национальной безопасности РФ Концепция ранжирует следующим
образом:

кризисное состояние экономики;

утеря стратегических ресурсов;

разрушение научно-технического потенциала;

экономическое расслоение и обнищание населения;

сокращение численности населения (депопуляция);

истощение природных ресурсов и ухудшение экологической ситуации;

этноцентризм, этноэгоизм, шовинизм, национализм;

региональный и этнонациональный сепаратизм;

провалы национальной политики России и стран СНГ;

принятие субъектами РФ правовых актов и решений, противоречащих
Конституции РФ и Федеральному законодательству;

криминализация общественных отношений, складывающихся в процессе
реформирования социально-политического устройства общества и
экономической деятельности;

угроза физическому здоровью нации;

противодействие укреплению России как одного из влиятельных центров
многополярного мирового порядка.

Оценки угрозы криминализации общества в России Концепцией национальной
безопасности выходят за границы сугубо правовых отношений в двух
смыслах:

криминализация общественных отношений в России заключается на только в
росте масштабов и разнообразия преступлений, представляющих угрозу
общественной безопасности (УК РФ) и национальной безопасности
(Концепция). Она заключается в том, что общественные отношения в
постсоветской России не регулируются ни законом, ни политической
властью, ни законами рыночной экономики. Они развиваются независимо от
конституционных правовых норм социального регулирования. Они входят с
этими нормами в соприкосновение, но от них практически не зависят. Более
того, они приспосабливают их к себе, поглощают их и парадоксально
криминализуют;

криминализация общественных отношений заключается в сращивании
исполнительной и законодательной власти с криминальными структурами,
проникновении их в сферу управления банковским бизнесом, крупными
предприятиями, торговыми организациями и товаропроводящими сетями.
“Преступный мир, по существу, бросил вызов государству, вступив с ним в
открытую конкуренцию. Борьба с преступностью и коррупцией носит не
только правовой, но и политический характер”.

В Концепции утверждается: в результате ошибок в проведении реформ в
экономической, военной, правоохранительной деятельности и ослабления
системы государственного регулирования и контроля, вследствие
масштабного и, в силу этого, конфликтного раздела бывшей государственной
собственности и борьбы за власть преступность в стране перерастает в
терроризм.

Обратим внимание на квалификацию Концепцией действий, породивших
криминализацию общества, и приводящих к политической и вооруженной
борьбе кланов и корпораций, к терроризму, как “ошибки”. Это слабая и
уклончивая оценка действий первого поколения реформаторов, которая
открыла шлюзы для организованной преступности “советского” образца и в
условиях разрушения старого порядка и отношений собственности породила
массовое поведение людей не знающих права и закона и вне наскоро
сочиненных новых законов, в том числе нового уголовного права. Термин
“правовой нигилизм”, используемый в Концепции имеет, по контексту, не
только смысл отрицания права и закона. Правовой нигилизм по-российски в
настоящее время – это способ существования в обществе, находящемся в
хаотическом, квази-правовом состоянии, когда тоталитарное право партии и
советского государства разрушено, а новое – демократическое право и
закон, хотя и написаны и приняты, но фактически не являются основой
правосознания массы граждан. Они живут, но живут по неписаным и
государственно не опосредуемым законам и правилам.

Констатация политического характера борьбы с преступностью и коррупцией
также означает необходимость вынесения этой борьбы между носителями
современной российской государственности и правовым нигилизмом
криминальных сообществ за пределы существующего и неадекватного ситуации
права и закона. В этом смысле Концепция помогает вскрыть “внеправовой”
характер криминализации общества, свойственный периодам слома
общественных устоев и порядка в периоды политических и духовных
революций, в периоды глобальных войн и становления нового мирового
порядка. Концепция национальной безопасности не дает характеристики
субъектов угроз национальной безопасности, подобно характеристикам
личности преступника, или более широко – криминального субъекта в УК и в
криминологии. В этом ее слабость, поскольку в таком качестве она
является текстом, а не стратегией достижения национальной безопасности,
в том числе, декриминализации нашего общества.

Этот недостаток смягчает указание на то, что Концепция является только
основой для разработки конкретных программ и документов, в том числе и
нормативно-правовых, в области обеспечения национальной безопасности РФ.

?

¬

2

?

¬

???????UUe 2 E E 2 o u A A & ? ? ? ? OJQJPе субъектности и мощности стоящих за ними субъектов, которым противостоит идея и система национальной безопасности. Главный вывод из этого заключается в противоречии: криминализация общества как качественная квалификация возможна только на основе существования права и закона и вместе с тем криминализация современного общества содержит черты, выходящие за компетенцию уголовного права и закона вообще. Это значит, что проблема криминализации как декриминализация теоретически не разрешима в рамках теории права. Ее разрешение возможно в рамках знания, которое оперирует доправовыми, правовыми, неправовыми, “внеправовыми” отношениями соответственно, рядоположенно рассматривающей свойства субъекта, действующего в правовом поле и в поле правового нигилизма (вне права, над правом, неправа). Такие возможности предоставляет философия человека, философия права, социальная философия и философия истории, в которых исследуются не только действие или бездействие государства и права, но и само их происхождение, появление на траектории новоисторического развития общества и, возможно, их исчезновение или замена другими институтами подобно тому, как абсолютистско-феодальное государство и право в Европе (под контролем христианской церкви и в борьбе с ней) в результате буржуазных революций XVII-XIX веков было исторически замещено гражданским обществом и правовым государством современного типа. Попытка создать в России и в СССР на основе отечественной разновидности марксизма “Советское государство”, “Советскую демократию”, “Советское право” не удалась. Попытка разрушить тоталитарный режим и сразу заместить его наскоро декретированным демократическим порядком, где права человека положены в основу текста Конституции РФ, также не удалась. Старый режим генерировал свои волны криминализации, новый режим вызвал “цунами” криминализации, охарактеризованные в нашем исследовании в предшествующих разделах. Криминализация российского общества развивается на фоне и в контексте глобальной криминализации. Рассмотрим далее вероятные процессы развития криминализации на трёх уровнях - глобальном, национальном и региональном. Глава 3. Перспективы декриминализации общества: глобальный и национальный аспекты Теоретическая концептуализация, оценки международных организаций, в первую очередь Организации Объединенных Наций и глобальных международных фондов, относительно феномена организованной транснациональной преступности, международного терроризма, экспансии наркобизнеса и теневого бизнеса - дело последних лет. В начале 70-х годов двадцатого столетия, несколько отдалив угрозу атомного апокалипсиса, мыслящее человечество стало осваиваться с глобальными экологическими процессами, быстро получившими название экологических катастроф. Если экологические последствия производства и испытания ядерного оружия и развития атомной энергетики были относительно локальными, то парниковый эффект и стремительное потепление планетарного климата, истощение озонового слоя атмосферы, кислотные дожди, масштабные загрязнения окружающей среды токсичными химическими веществами, быстрое сокращение генетического разнообразия биосферы быстро приобрели в 80-е годы глобальный характер. Деятельность членов Римского клуба, основанного в 1968 году итальянским бизнесменом и общественным деятелем, А. Печчеи привлекла внимание политиков, предпринимателей, ученых, культурных и религиозных деятелей, философов и мыслителей, озабоченных быстрым переходом от оптимизма к пессимистическим концепциям мирового развития, получившим широкое хождение в последней трети XX века и в конце второго тысячелетия новой эры. Римский клуб инициировал ряд ставших сенсационными исследований и публикаций, в первую очередь - Дж. Форрестера “Мировая динамика” (1971), знаменитый доклад, сделанный под руководством его ученика Д. Медоуза “Пределы роста” (1972), и целый ряд известных и малоизвестных докладов Римскому клубу, в течение десятилетия будораживших общественную мысль. В 1972 году уже не общественная, а международная организация - ООН продемонстрировала обеспокоенность возникшими прямо на глазах угрозами состоянию природной среды и оптимистическим перспективам развития цивилизации, создав на Стокгольмской конференции Программу ООН по окружающей среде (ЮНЕП). В 1987 году Всемирная комиссия ООН по окружающей среде и развитию снова привлекла внимание международного сообщества к необходимости кардинального пересмотра производственно-технологических оснований, техногенной и демографически взрывоопасной модели развития человечества. В рамках философии истории, теоретической социологии, философии культуры и техники начался процесс переосмысления самых глубинных знаний о человеке, человечестве, человеческой истории, невостребованных с XIX века, но всколыхнувших общественную мысль в начале XX века в связи с первой мировой войной, социалистической революцией в России и в ряде других стран Западной Европы, возникновением фашизма и расистской теории в Германии и Италии. Стали вновь востребованы концепции Шопенгауэра, Ницше, Шпенглера, казалось, начисто забытые общественной мыслью и ставшие достоянием курсов истории философии университетов мира. Эта ситуация обсуждалась в I главе настоящего исследования. Отметим, что глобальные угрозы и проблемы развития человечества описаны Аурелио Печчеи в книге “Человеческие качества” (1976). При этом автор даже не апеллирует к западным и российским предтечам глобалистики, заново открывая себе и миру трагедию человеческого существования на планете. В 1992 году в Рио-де-Жанейро Конференция ООН по окружающей среде и развитию собрала уже 180 представителей стран мира. Оценки происхождения глобальных проблем из глубин западной цивилизации (рынка, технологизации и приоритета индивидуалистических ценностей в обществе), вызванного эволюцией в медицине и в сельском хозяйстве демографического взрыва в Азии, Африке и Латинской Америке, прозвучавшие в Рио-де-Жанейро, замалчивались в России, которой было обещано западное рыночно-экономическое процветание в обмен на разоружение. Генеральный секретарь Конференции Морис Стронг заявил: “Центральными вопросами проблемы, которой нам предстоит заниматься, являются: характер производства и потребления в промышленно развитой части мира, который подрывает системы, поддерживающие жизнь на земле; взрывообразный рост населения, преимущественно в развивающейся части мира, добавляющий ежедневно четверть миллиона человек, углубляющееся неравенство между богатыми и бедными, которое ввергает 75% человечества в борьбу за выживание, и, наконец, экономическая система, которая не учитывает экологические ценности и ущерб, система, которая рассматривает неограниченный рост как прогресс”. Укажем на особый факт в контексте нашей кратчайшей характеристики возникновения и оценки глобальных угроз существованию человечества. В документах Конференции ООН в Рио и в отечественных публикациях по глобальному кризису нельзя найти упоминания о криминализации общества в ряду одноранговых экологических, демографических, экономических проблем. То ли вследствие недооценки, то ли вследствие их “незаметности” на фоне масштабов глобальных катастроф на планете. «Не заметило» опасность криминализации и латентной организованной преступности и первое поколение реформаторов России начала 90-х годов. Здесь не обсуждается вопрос о том - не заметило или недооценило. Сейчас важно, что так называемые “ошибки” в проведении социально-экономических реформ, т.е. мгновенного разрушения старой государственной машины, свободного доступа к государственной собственности, упование на мгновенное возникновение чуть ли не российского аналога “протестантской этики и духа Европейского католицизма”, по Веберу, и т.д., выпустили на свободу, как злого джина из сказочной бутылки, - массовую преступность, бандитизм, терроризм и организованную преступность, открыли все шлюзы наката на Россию транснациональной преступности. Государственно-правовой резонанс этого феномена обсуждался в первой главе. Здесь покажем, что и специалисты по глобальным проблемам и документы Конференции ООН в Рио еще несколько лет назад так же недооценивали угрозы глобальной криминализации международного сообщества. Покажем этот факт следующим образом. 1. В центре внимания концепции устойчивого развития, провозглашенной в подписанной в Рио-де-Жанейро “Декларации об окружающей среде и развитии”, а это уже 1992 год, нельзя найти положений, посвященных глобальной угрозе развитию человечества со стороны криминализации общества и транснациональной преступности. Война в качестве такой угрозы упоминается в конце списка принципов: “Война неизбежно оказывает разрушительное воздействие на процесс устойчивого развития. Поэтому государства должны уважать международное право, обеспечивающее защиту окружающей среды во время вооруженных конфликтов, и должны сотрудничать в сфере его дальнейшего развития” (принцип 24). “Мир, развитие и сохранение окружающей среды взаимозависимы и неразделимы” (принцип 25). Имея в виду глобальный феномен криминализации общества, можно по аналогии сделать утверждение: мир, развитие, сохранение окружающей среды и криминализация взаимозависимы и пока неразделимы, так же как современное общество нельзя отделить от факта локальных, а в недалеком прошлом - и мировых войн. Поставим вопрос: Совместимы ли цивилизация, развитие и сохранение окружающей среды с криминализацией? Как ответить на этот вопрос? 2. Позиция “Green peace” (“зеленого” движения) была выражена там же, в Рио-де-Жанейро, в следующих аксиомах: экономическое развитие в отрыве от экологии ведет к превращении Земли в пустыню; примат экологии без экономического развития закрепляет нищету и несправедливость; равенство без экономического развития - это нищета для всех. Заметим, что данная аксиоматика “зеленых” принципиально аксиологична (ценностна). Это значит, что здесь постулируется ранговая тождественность экономических, экологических и социальных ценностей. Весте с тем задается логика вывода из ситуации, когда одна из заданных ценностей получает приоритет. Отдать приоритет любой из них - экономике, экологии или социальному равенству - значит построить аксиологическую модель и задать перспективы 1) максимальной угрозы существованию биосферы, социосферы и антропосферы, т.е. реализации небытия, ничто; 2) угрозы стать обществом нищих и несправедливых, т.е. одичать; 3) угрозы стать обществом справедливых нищих. Если категорию “справедливость” заменить категорией “блаженство”, получим один из раннехристианских идеалов (“Блаженны нищие (духом), ибо их есть Царствие Небесное”). Выводы “зеленых” характеризуют варианты материального состояния общества (отсутствие всякого благосостояния и та или иная разновидность нищеты). Позитивного варианта политического устройства у них нет - он возможен только при равенстве постулируемых ими ценностей. Приведем логику бизнеса о социальных следствиях доминирования ценности природы (соответственно оценка мер, следующих из этого): 1. Большие затраты на охрану природы угрожают нашему благосостоянию. 2. Строгие экологические меры не приносят дивидендов, они съедают средства общества и резко ужимают частные доходы. 3. Защита природы требует роста затрат на единицу продукции, что снижает деловую активность и сокращает рабочие места. 4. Строгое экологическое регулирование побуждает компании перемещаться за границу, если они хотят оставаться конкурентоспособными. Если эти выводы обобщить, то они смыкаются с выводами “зеленых” о нищете и социальной несправедливости, т.е. они совпадают по смыслу. Концептуальной альтернативой развитию глобального кризиса и возможности самоуничтожения человечества является концепция устойчивого развития, нашедшая подтверждение на Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро. Эта концепция является аналогом Концепций национальной безопасности для международного сообщества. В США действует Президентский Совет по устойчивому развитию, который определил в 1995 году три национальных ценностных ориентира устойчивого развития: социальная справедливость, сохранность окружающей среды и экономическое процветание. Они совпадают в аксиоматикой “зеленых”, если постулировать их равенство. Совет определил 10 национальных целей, позволяющих США вступить на путь устойчивого развития: здоровая окружающая среда; экономическое процветание; справедливость (гарантия каждому члену общества справедливого правосудия и возможность достигнуть материального, экологического и социального благополучия); охрана окружающей среды; рациональное управление ресурсами; устойчивость территориальных общностей; вовлечение граждан в процессы принятия решений; стабилизация численности населения США; международная ответственность (принятие США на себя роль лидера в разработке моделей глобального устойчивого развития, стандартов поведения, а также соответствующей торговой и внешней политики); непрерывное образование, необходимое для социально значимого труда, высокого уровня жизни и понимания сущности устойчивого развития. Движение к цели оценивается системой специальных социальных, экономических, экологических и организационных индикаторов. Важно отметить, что ни в целях, ни в индикаторах нет упоминания о преступности вообще, если таковым не считать требование справедливого правосудия. Обращает на себя внимание содержание международной ответственности США - принять а себя роль лидера в разработке глобальной политики устойчивого развития, соответствующего торговой и внешней политике. Дело в том, что система ценностей, определяющая устойчивое развитие, глобальное и национальное, в явном виде не вводит и не обсуждает проблему мировой власти одного из центров силы планеты, на роль которого претендуют США. Власть - это ценность, реализация которой есть смысл существования политических партий, государств, международных политических союзов, смысл мировых и локальных войн, смысл борьбы двух мировых систем, поражение социалистической системы и СССР, победа атлантизма и США. Геополитический анализ мировой ситуации оперирует понятиями мирового порядка, мировых центров силы, мирового баланса сил, полицентрического, биполярного и моноцентрического мира. Мировой дисбаланс сил, геополитическое неравновесие есть одна из характеристик кризисно-неустойчивого развития мирового сообщества наряду с экологическими, природно-ресурсными, экономическими, демографическими, этнонациональными, техногенными и этнокультурными коллизиями. Неустойчивость развития характеризуется циклическим разбалансированием сил в мировой политике. Мировой геополитический цикл реализуется в сменяющейся последовательности состояний полицентрического, биполярного и моноцентрического мира. Вторая половина XX столетия характеризуется нарастанием неустойчивости мира, расширением и нарастанием зон, сфер и процессов экологического, климатического, демографического, геополитического, экономического, социального, этнонационального и духовно-религиозного неравновесия. Нарушение равновесия, несовместимость ценностных оснований экономического развития, экологических приоритетов и социальной справедливости, по нашему мнению, есть путь к криминализации международного сообщества. Столкновения субъектов мировой политики, мировой экономики и мировой цивилизации объясняются нарушением равновесия между ценностными основаниями их деятельности. В число субъектов мировой политики, экономики и цивилизации (многообразие культур современного мира) в последние годы стремительно вошли криминальные субъекты международного, национального и регионального уровней. Криминализацию международного сообщества мы объясняем теми же основаниями, что и борьбу за власть над миром геополитических держав и союзов, борьбу за экономическое могущество и господство транснациональнных корпораций, борьбу религиозно-фундаменталистского характера между исламским и христианским миром. Тот факт, что преступный мир планеты бросает прямой вызов мировому сообществу, государствам и культурам, в целом - международному праву, свидетельствует уже о равномощности этой мировой силы остальным мировым силам, о ее воздействии на мировое развитие, чего уже нельзя не замечать. Борьба мирового криминала за беспредельную власть, за неограниченное богатство, за свободу произвола объяснима только редукцией всего богатства ценностей мировой истории и мировой цивилизации к трем вышеназванным. В аксиологическом анализе преступления через нормы, запреты, угрозы наказания, которые на языке закона и права манифестируют социальные ценности, нет никакого различия между игнорированием ценности полноценной окружающей среды со стороны многих представителей бизнеса и между преступлением норм законного предпринимательства или норм цивилизационной политики. Природа их одинакова, как и угрозы безопасности существования. Отсюда следует, что сопротивление угрозам экологического характера, истощению природно-ресурсного, генетического и культурного потенциала, военной, экономической, этнонациональной и криминальной агрессии и другим видам опасностей следует рассматривать как рациональную и ценностную реакцию мирового сообщества (либо его представителей) на угрозу глобальной безопасности существованию и развитию человечества. Эти угрозы настолько велики, что порождают пессимистические сценарии разрешения глобального кризиса, вплоть до самоуничтожения человечества, соответственно, апокалиптические настроения, свойственные переходам от столетия к столетию, от тысячелетия к тысячелетию. Если смотреть на глобальную ситуацию насколько возможно объективно, то следует описать спектр сценариев оптимистического и пессимистического разрешения глобального кризиса с учетом нового глобального фактора развития - транснациональной преступности и криминализации общества. Из множества способов построения сценариев изберем аксиологический подход, примененный И. Кантом и использованный сегодня приверженцами концепции устойчивого развития. Сформулируем перечень глобальных ценностей конца XX-начала XXI века, на базе которых действуют современные глобальные субъекты. Это будут общечеловеческие ценности в том смысле, что они присущи людям, многим, хотя и не всем. Но реализация этих ценностей не объединяет человечество, а, скорее, дифференцирует и разъединяет, побуждает к борьбе за власть, богатство и т.д. Доминирующие ценностные системы (иерархии): либерально-экономическая (базисная ценность высшего ранга - экономическое богатство в рыночной экономике в форме финансового капитала, деньги); либерально-демократическая (базисная ценность - права человека и свободы личности, право и закон); геополитическая (базисная ценность - политическая власть на геопространстве планеты); сайентистская (базисная ценность - технологизированные знания); этнонациональная (базисная ценность - этнос, нация, народ, народность); религиозно-духовная (базисная ценность - вера в бога); культурно-цивилизационная (базисная ценность - духовные и материальные артефакты); природно-экологическая (базисная ценность - биосфера, жизнь в природной форме); социально-гуманитарная (базисная ценность - социосфера, жизнь в социальной форме); космо-планетная (базисная ценность - трансфизическая идея космологического процесса). Основное свойство любой базисной ценности - безграничность ее количественного и качественного роста. Основное свойство ценностных систем - иерархичность, подчиняющая базисной ценности другие ценности, разделяемые субъектом. Все ценности онтологически равнозначны (производны от бытия), ранжированность ценностей в человеческом мире - дело выбора субъекта. Обесценение ценностей, равно их восприятие субъектом - трансдуховный, пока никем не объясненный процесс (возможно - необъяснимый, в смысле кантовской "вещи в себе"). Это положение принимается в данном исследовании как постулат. Подобно тому, как И. Кант и сторонники "зеленого" движения сформулировали возможные исходы развития социосферы и биосферы на планете, возможно сформулировать на системе доминирующих ценностей внушительный спектр сценариев будущего в глобальном контексте. Оставляя детальный анализ всего спектра (а это сотни сценариев) для дальнейших исследований, выделим геополитические сценарии, представляющие интерес с точки зрения перспектив криминализации и, соответственно, декриминализации общества. Геополитические сценарии мирового устройства базируются на идее баланса и дисбаланса мировых сил (world power), определяющих характер мирового порядка (world order). С этой точки зрения XX век есть история трансформации полицентрического мира после первой мировой войны в биполярный мировой порядок. Человечеству, разделенному после второй мировой войны на два лагеря, прививалась коммунистическая и западная система ценностей. Это делало мировой порядок весьма напряженным, но и, благодаря балансу сил, достаточно устойчивым. С внутринациональной и транснациональной преступностью обе системы успешно справлялись. И только после победы Запада над мировым социализмом преступность получила весьма благоприятные условия роста. Центром (очагом) мировой преступности становится Россия. Мир же становится моноцентричным, США недвусмысленно заявляют о готовности принять на себя роль лидера в разработке и реализации мировой политики глобального устойчивого развития, в которой России и развивающимся странам в обмен на услуги по наведению экономического и иного порядка предлагаются либерально-экономические модели перехода к рыночной системе. Для России либерально-монетаристская технология экономического реформирования привела к неожиданным для реформаторов результатам, в том числе к взрыву преступности как в России, так и во всем мире. Разрушение биполярного порядка породило претензии мирового криминального сообщества на роль влиятельной силы, навязывающей международному сообществу свой мировой порядок, свои условия существования. С этим фактором уже не сможет не считаться ни сверхдержава - мировой гегемон, ни система нескольких, балансирующих мировую ситуацию центров силы, ни постулируемый концепцией устойчивого развития бесполярный мировой порядок. Классификация мировой преступности, разработанная ООН демонстрирует, насколько сильно влияние преступности на жизнь частных лиц, функционирование государства и права, на мировое сообщество наций, на все отрасли мировой экономики, на экологию, на мир в целом. Мощным фактором проникновения преступности во все элементы и во все системы человеческого общества на планете становится сама глобализация человечества, т.е. само единство мира, в котором все связано со всем. Уверенность специалистов ООН по международной преступности в возможности победить эту модернизированную форму мирового контроля за всем миром весьма наивна. Об этом свидетельствует вся мировая история, особенно - двухтысячелетний опыт борьбы со злом христианства. Сценарий монополярного мира, в котором господствуют США, в очередной раз описал и модернизировал Збигнев Бжезинский в книге "Великая шахматная доска. Господство Америки и его императивы", 1998, Москва: "Впервые в истории неевразийская держава стала не только главным арбитром в отношениях между евразийскими государствами, но и самой могущественной державой в мире… вопрос о том, каким образом имеющая глобальные интересы Америка должна справляться со сложными отношениями между евразийскими державами и особенно сможет ли она предотвратить появление на международной арене доминирующей и антагонистичной евразийской державы, остается центральным в плане способности Америки осуществить мировое господство… Окончательная цель американской политики должна быть доброй и высокой: создать действительно готовое к сотрудничеству мировое сообщество в соответствии с долговременными тенденциями и фундаментальными интересами человечества." Если это не геополитическкая риторика, то в фундаментальных интересах человечества - победить мировую преступность, остановить процесс криминализации мирового сообщества, осуществить декриминализацию человечества. Если говорить прямо, то любая сверхдержава в качестве глобального лидера должна будет принять на себя главную тяжесть в остановке криминализации общества. Эта миссия теоретически вытекает из идеи монополярного мира: две мировые силы на Земле сосуществовать не могут, побеждает та или другая. Это значит, что либо США, либо Европейский Союз во главе с Германией, либо Китай, Япония или исламский мир, либо новый СНГ во главе с Россией встанет лицом к лицу с "самым жутким из гостей" мировой истории - аксиологическим нигилизмом в форме глобального криминала - с транснациональной преступностью. В этой борьбе есть три исхода: - победит глобальный гегемон, - победит мировой криминал, - победит апокалипсис. Глобальная угроза мировой криминализации имеет самый сильный и до конца не понятый потенциал: XX век показал, что можно победить в мировой войне, можно победить подготовку к третьей мировой войне, можно осуществить либеральную рыночную экономику, можно победить голод, можно остановить разрушение природной среды или создать искусственную. Можно ли победить криминализацию, если она демонстрирует, что может подчинить себе все, вплоть до мировых запасов природных ресурсов и самой мировой экономики? З. Бжезинский формулирует глобальную миссию США - создать геополитический мировой порядок (в течение ( 30 лет) и оставить мир таким: "Эта сеть (международных связей), сотканная многонациональными корпорациями, неправительственными организациями (многие из которых являются транснациональными по характеру) и научными сообществами и получившая еще большее развитие благодаря системе Интернет, уже создает неофициальную мировую систему, в своей основе благоприятную для более упорядоченного и всеохватывающего сотрудничества в глобальных масштабах" (стр. 254). Если США, по сценарию З. Бжезинского, не остановят в течение 30 лет своего геополитического регентства (господства) и глобальную криминализацию мирового сообщества, то они создадут не систему упорядоченного и всеохватывающего сотрудничества, а мировое сообщество, открытое для окончательной и, возможно, необратимой криминализации. Бжезинский не видит и не ставит задачи декриминализации, будучи геополитиком, поглощенным идеей балансировки геополитически-силового, но не криминально-ориентированного мирового сообщества. Идея трансевразийской системы безопасности не совместима с перспективой криминализации, она ее исключает. Таким образом, либо последняя мировая сверхдержава, управляющая миром, либо биполярная мировая система будут обязаны взять на себя миссию декриминализации, либо человечество будет иметь нового глобального регента - глобальную криминальную корпорацию, сосуществующую с национальными государствами и с геоэкономическими ТНК. Можно заметить аналогию с теоретическими выводами К. Маркса: государство как система насилия было необходимо пролетариату, чтобы построить мощную экономически и поэтому справедливую социальную систему. Выполнив свою функцию, государство, по Марксу, отмирает, необходимость мирового регента со стороны мировой сверхдержавы также отмирает. Благими намерениями устлан путь в ад. Новейшая история XX века показала, что вопреки теории Маркса идея конструктивности государственного насилия в деле построения коммунизма на всей планете превратилась в тоталитарное общество, предсказанное только пессимистами как теоретиками нигилизма. Тоталитарное общество в социалистическом и национал-социалистическом вариантах породило вторую мировую войну и конфронтацию двух мировых центров силы. Победа Запада над СССР породила "Евразийские Балканы" - пространство между расширяющейся Европой и Китаем, которое на глазах всего мира превращается в котел этнических конфликтов, великодержавного соперничества, конкурентной борьбы транснациональных корпораций за мировые природные ресурсы, в попытки транснациональной преступности установить свой, криминальный мировой порядок. Вероятный уход США в первой трети XXI века с роли геополитического лидера вряд ли оставит мир в состоянии сбалансированного мирового порядка: на роль следующего мирового лидера претендует и Китай, и Европа, и страны ислама. Новому региону мирового геополитического порядка проблема криминализации общества достанется в глобальном масштабе. Возможно, что остановить криминализацию под силу будет только Китаю или исламскому миру, т.е. чисто азиатскими беспощадными методами. Исторический (западный) оптимизм, т.е. доминанта универсальности западных ценностей, их проникновение в Азию, в частности, демократизация китайского строя, является, по Бжезинскому, и бременем Америки, и ее уникальной обязанностью. В эту обязанность входит "предотвращение возможности глобальной анархии". Имеется в виду терроризм и этнонациональные конфликты. Но "анархия не означает отсутствие власти единого центра силы и не означает понимания сути проблемы одичания, варваризации общества, по И. Канту, которая следует из экспансии преступности и означает наступление Нового средневековья, в котором, как это уже было в истории Нового времени, преступность как варварство либо победит сама себя, либо приведет к апокалипсису. Главные выводы, которые можно сделать сегодня по перспективам декриминализации на глобальном уровне: 1. Мировая система, в которой доминируют либерально-экономическая, геополитическая и этнонациональная системы ценностей, чревата криминализацией мирового сообщества. 2. Глобальный субъект мирового порядка, т.е. сверхдержава (США, Китай, Япония, объединенная Европа) есть мировой центр власти, экономического, научно-технического и военного могущества. В таком качестве он может остановить рост транснациональной преступности, как альтернативной мировой силы, но не победить ее навсегда. 3. Мировая система, в которой доминируют указанные системы ценностей, не может осуществить декриминализацию общества, ибо постоянно ее порождает, она может понизить уровень криминализации. 4. Криминализованное человечество - не самый невозможный исход для всемирной истории, ибо самый пессимистический вариант эсхатологии - разрешение глобального кризиса самоуничтожением человечества. Состояние криминализации человечества в XX-XXI веках означает завершение 500-летнего цикла развития цивилизации Нового времени и, вероятно, начало нового цикла развития. Этот цикл возможен на основе обесценения ценностей геополитической власти, экономического богатства, научно-технического и этнонационального могущества, т.е. онтологической основы преступности, чего в ближайшей перспективе ожидать нельзя. Глава 4. Масштаб криминализации экономики России на фоне тенденции к росту транснациональной преступности. В оценках проблем эскалации преступности на национальном уровне на примере России и перспектив декриминализации российского общества целесообразно различать два аспекта: эволюцию теоретико-философских воззрений на природу преступления в СССР с начала 60-х годов до начала 90-х годов, далее период переосмысления до 1992 года, (вступление в силу нового УК РФ) и написания ряда теоретических работ и новых учебников по криминологии на базе новейшей эмпирики; прогнозируемую динамику политического строя и социально-экономического порядка в России на среднесрочную перспективу до 10-15 лет. Еще 15 лет назад советская криминология исходила из того, что "преступность - это негативное социально-правовое явление классового общества, характеризующееся совокупностью всех преступлений, которые совершены в государстве или отдельном регионе за известный промежуток времени. Преступность - явление преходящее и изменяющееся, то есть оно возникло в определенный период развития общества, претерпело изменения, соответствующие историческим особенностям социально-экономических формаций и конкретных политических систем, и перестанет существовать после исчезновения эксплуататорских формаций и классов." Если в 1961 году Программа КПСС декларировала цель "искоренения преступности", то в 1990 это положение толкуется как «научная гипотеза», а реальной целью в обозримом будущем может быть лишь сокращение преступности, ликвидация преступности отодвигается в неопределенное будущее. В 1997 году авторы учебника "Криминологии" провозглашают: "Преступность, как и общество, - живое, постоянно изменяющееся явление". Логика ясна - пока живо общество, будет существовать преступность. Концепция национальной безопасности РФ, декабрь 1997 года, вводит преступность в ранг угрозы национальной безопасности и констатирует угрозу криминализации общества, т.е. открытую конкуренцию преступного мира с государством, борьбу между ними за политическую власть. Философия борьбы с преступностью выражена в данной Концепции ясно. Это - противодействие преступности, создание системы противодействия для обеспечения надежной защиты интересов личности, общества и государства. Концепция не ставит глобальных задач типа "искоренение преступности" вообще, она не содержит количественных формулировок "снизить", "уменьшить", "сократить" и т.д., не называет никаких сроков. Она не содержит понятий "косвенная" и "прямая" стратегия борьбы с преступностью, т.е. не делит деятельность государства на прямые и косвенные методы противодействия криминализации или декриминализацию. Указание на питательную среду преступности - недостатки в законодательстве, кризис в экономике, слабость контроля доходов, слабость работы правоохранительных органов и составляет немудреную аналитическую базу философии борьбы, т.е. противодействия криминализации. Противодействие - это даже не борьба, которая подразумевает то ли победу, то ли поражение. Противо-действие - это посильное противостояние, это стояние, а не процесс движения к желаемому состоянию. Если давать оценку философии противодействия, называемой борьбой с преступностью, то это - философия бессилия, сначала - теоретического, затем - практического, прикрываемого принципами демократизации всей системы борьбы с преступностью, гуманизации законодательства, социальной справедливости во всей деятельности правоохранительных органов, гласности, профилактики. Философия преступности как форма борьбы с имманентными пороками классового общества оставила в наследство философии противодействия только слово "борьба". Демократическая философия борьбы с преступностью переносит отношение к криминалу, выработанное всей культурой Запада и 5-ю столетиями Нового времени на российскую почву в самой неподходящей ситуации - расшатанных социально-политических устоев, борьбы без правил за власть, богатство, за выживание, эскалации системного экономического кризиса, вызываемого коллапсом социалистической экономики, распадом экономической системы СССР и новой волной деструкции в результате так называемых ошибок в процессе реформирования в социально-политической и экономической жизнедеятельности общества. В результате демократическая философия борьбы с преступностью в России ставит систему правоохранительных органов и всю систему национальной безопасности в положение непрерывной погони по следам криминала, который диктует преследователю свои условия взаимодействия (используя коррупционный паралич и другие методы) и использует при этом новые нормы и правила УК РФ, непрерывно усиливается интеллектуально и организационно. Признаком этого является устаревание и отставание нового УК РФ от криминальной динамики уже в момент его принятия. Поэтому философия гонки по материально-вещественному следу преступности всегда будет проигрывать философии преступления, непрерывно измышляющей опережающие технологии преступления. Принятие демократической философии борьбы с преступностью на деле означает состязательность, конкуренцию интеллектуальных технологий преступления и борьбы с преступлением. Со всей очевидностью это проявляется в экономических преступлениях, в компьютерных преступлениях, в краже интеллектуальной собственности, в технических преступлениях, где преступный интеллект обгоняет правоохранительный интеллект в создании все более совершенных технологий преступления. Если оставаться в рамках философии борьбы с преступлением как прямым противодействием преступлению, особенно в сфере организованной и транснациональной преступности, то повышение эффективности этого противодействия означает только одно - сначала интеллектуальное предвосхищение правоохранительными органами новых возможных преступлений, затем практическое применение интеллектуально-конкурентных преимуществ в профилактике преступлений, в лучшем случае - абсолютной монополии правоохранительных органов на базе этих преимуществ. Понятно, что философия интеллектуального превосходства, соответственно стратегия прямого противодействия не в состоянии до конца искоренить преступность, но она в состоянии существенно сократить и довести ее до уровня, когда она не представляет угрозы для национальной безопасности. Проблема же декриминализации общества лежит за рамками этой стратегии, она неподсильна отдельно взятой стране. Решение проблемы декриминализации лежит в глубинах исторического процесса и связано, как показано выше, с возможностью обесценения ценностей геополитической власти, экономического богатства, научно-технического и этно-национального могущества. В последние годы ХХ века проблема преступности приобрела для российского общества особое значение, став подлинно социальным бедствием, угрожающим самим устоям российской государственности и национальной безопасности. Статистика свидетельствует, что по сравнению с 1960 г. число преступлений в России возросло в четыре раза. В настоящее время ежегодно регистрируется около трех миллионов преступлений ( и это при значительной латентности: на каждое зарегистрированное преступление приходится, по мнению экспертов, два незарегистрированных). В условиях острого кризиса российской экономики особо негативную роль играет экономическая, организованная и транснациональная преступность. Поскольку целью преступной деятельности в этих сферах является извлечение прибыли и сверхприбыли, то корни этого явления следует искать в экономике, точнее в ее “узких” местах. Характерно, что термин “теневая экономика” возник не в 90-х годах, а гораздо раньше и обозначал финансово-хозяйственную деятельность, функционирующую вне правового поля. Ее главной чертой в современных условиях является уклонение предпринимателей от официальной регистрации коммерческих договоров или искажение их содержания при регистрации. Определения “теневая”, “скрытая” иногда уточняются с помощью понятия “незаконная” и относятся к тем видам экономической деятельности, которая запрещена нормами уголовного права. Теневая экономика существовала и при рыночной, и при планово-административной системе хозяйствования, различаясь лишь масштабом и разнообразием сфер деятельности. Удельный вес неформального производства в мире составляет в среднем 5-10 % от валового внутреннего продукта (ВВП), в африканских странах - 30 %. В России этот показатель Госкомстатом оценивается в 25 %, а по данным правоохранительных органов - в 40-45 %. Следует учесть, что цифры в 40-50 % составляют критический порог, за которым воздействие криминальных факторов на хозяйственную жизнь страны становится настолько ощутимым, что противоречие между легальным и нелегальным укладами экономики превращается в основное социально-экономическое противоречие. Поэтому необходимо разобраться в этом явлении, прежде чем начинать с ним борьбу. Очень важно определить структуру теневой экономики, выяснить причины ее возникновения и выработать механизм ее легализации. Не вся теневая экономика подпадает под действие Уголовного кодекса, т.е. ее можно условно разделить на две части, из которых криминальная представлена наркобизнесом, торговлей оружием, рэкетом, проституцией, бандитизмом, грабежом, контрабандой, заказными убийствами и в известной степени коррупцией. Этот сектор теневой экономики во многом зависит от несовершенства нормативно-законодательной базы и определяется уровнем правоприменительного риска изъятия доходов от противоправной деятельности. Вторая часть теневой экономической деятельности осуществляется предпринимателями, финансистами, промышленниками, мелкими и средними аграриями, “челноками”. Эти люди - двигатель российской экономики, ее финансово-промышленная элита, основа среднего класса, обеспечивающего социально политическую стабильность общества. “В тень” бизнес уходит не от хорошей жизни: в основном туда гонят непомерные налоги - ныне это более 60% продажной цены. Изъятия из прибыли достигают 65%, а по некоторым оценкам 80-90% (в мировой практике оптимальной долей изъятий из прибыли считается 33-35%). В такой ситуации исполнение законов ставит под угрозу сам бизнес, не говоря уже о получении прибыли. Как правило, предприниматели идут другим путем: либо сворачивают производство и переводят капитал за границу, либо пытаются получить какие-нибудь квоты или налоговые льготы, зачастую используя подкуп должностных лиц. Третий путь - уклониться от налогов, перейти на наличные расчеты, т.е. уйти в теневую экономику. Причем на этом пути приходится пользоваться услугами криминальных структур для решения арбитражных споров и проблем финансовой ответственности партнеров, поскольку обращение к судебным органам невозможно. Хотя два вышеописанных сектора теневой экономики имеют общую цель деятельности - получение дохода за пределами правового поля и общие формы его реализации ( в том числе, вывоз капитала за рубеж и накопление “в чулках”) - между ними существуют принципиальные различия. Если криминалитет действует преимущественно в сфере распределения и перераспределения внеэкономическими, насильственными методами, то теневики - хозяйственники получают свои доходы вполне легально, лишь впоследствии уводя их от закона. Во-вторых, финансово-экономический хаос в стране и бессилие власти на руку преступному миру, который контролирует до 90% предприятий и организаций, взимая с них дань. Поэтому он всеми способами стремится законсервировать кризисную ситуацию. В ход идут подкуп, шантаж, политические убийства, прямой прорыв преступных лидеров во власть. А коммерсантов нестабильность в обществе и усиление криминалитета не устраивает, т.к. они только за “крышу” платят ему огромные средства, что в свою очередь приводит к удорожанию товаров и услуг примерно на треть. И в-третьих, первая часть теневиков использует незаконные или полузаконные способы отмывания криминальных доходов, а вторая заинтересована в легализации прибыли на основе изменения действующих норм и законов. Характерной особенностью последних лет является проникновение преступности в сферы, ранее ей практически недоступные: банковская, внешнеэкономическая, верхний эшелон государственной власти. Целые отрасли экономики сползают в “тень”. В процессе криминального передела госсобственности прямые потери государства составили только в 1995 г. 10 трлн. руб. В ходе форсированной приватизации повсеместно практиковалось искусственное занижение стоимости при аренде и продаже муниципальной собственности, массовый характер приобрели хищения денежных средств от продажи акций. По утверждению аналитического центра Российской академии наук, 55% капитала и 80% голосующих акций были переданы в ходе приватизации в руки российского и зарубежного криминального капитала. По словам Генерального прокурора РФ Ю.Скуратова, в 1996 году в России было совершено около 2000 преступлений, связанных с приватизацией. На первых этапах разгосударствления в целях фактического расхищения госимущества создавались закрытые АО и в обход программы приватизации производилась незаконная продажа и аренда с выкупом не подлежащих приватизиции объектов, составлялись фиктивные договоры аренды, нарушались правила проведения аукционов и конкурсов и т.п. В настоящее время полученная незаконными путями собственность легализируется и преступные группы становятся полноправными участниками рыночных отношений. Наиболее распространенными преступлениями экономической направленности являются хищения и мошенничества в финансово-кредитной сфере. В 1995 г. в сфере страхования, кредитов и финансов зарегистрировано 13,9 тыс. преступлений. Общая сумма ущерба по ним составляет 139 млрд. руб. В банковской системе зафиксировано около 10,5 преступлений, сумма ущерба по ним составила 120 млрд. руб. Самыми распространенными преступлениями здесь остаются хищения денежных средств с использованием подложных платежных документов и поддельных банковских гарантий, финансовые аферы с деньгами вкладчиков, должностные злоупотребления руководителей и служащих банков. Характерным преступлением становится противозаконное получение льготных государственных кредитов, их нецелевое использование. По мере совершенствования банковских технологий отмечается рост преступлений с пластиковыми карточками и хищений с использованием компьютерных методов внедрения в телекоммуникационные сети банков. В 1995 г. выявлено уже 188 таких преступлений. Что касается страховой деятельности, то она большинством организаций, не прошедших обязательную перерегистрацию, ведется нелегально. Особое место на страховом рынке приобретают махинации с участием совместных предприятий или брокерских фирм. В 1995 г. из России в иностранные банки переведено более 300 млн. долл. При этом 90% общей выручки остается за рубежом. Рост зарегистрированных в 1996 г. экономических преступлений (13%) наглядно отражает общую тенденцию усиления криминализации хозяйственного комплекса. Продолжаются масштабные действия по незаконному завладению государственной собственностью в ходе ее разгосударствления и приватизации, многочисленные корыстные злоупотребления при управлении ею, уклонение от налогообложения. Заключаются противоправные сделки по вывозу сырьевых, энергетических и других невосполняемых ресурсов за рубеж, активизируется перевод экспортной валютной выручки на счета наших бизнесменов в иностранных банках. За последние годы вывоз капитала за рубеж по разным оценкам составил от 120 до 300 млрд. американских долларов, а накопление частных сбережений “в чулках” российских граждан, занимающихся нелегальной экономической деятельностью, по мнению некоторых экспертов достигает 60 млрд. долл. До августовского 1998 г. финансового кризиса российские торговцы -”челноки” обеспечивали 20-25% импорта. Так, в 1995 г. ими было ввезено в страну товаров на сумму более 10 млрд.долл.(для сравнения: экспорт нефтепродуктов дал 12,3 млрд.долл.). По оценкам итальянских специалистов, вклад русских “челноков” в экономику Италии составил 10% ВВП. Организованная преступность стала предметом специального криминологического изучения сравнительно недавно. Вывод о ее существовании в СССР был сделан в начале 80-х гг. Всесоюзным институтом по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности ВНИИ МВД СССР, Омской высшей школой милиции, проводившими криминологические исследования независимо друг от друга. А с 1987 г. работа по анализу организованной преступности стала проводиться координировано органами Прокуратуры МВД, КГБ и их научными учреждениями. В результате этого анализа изучены данные уголовной статистики за последние 25 лет: материалы более 500 уголовных дел о преступлениях организованных групп в легкой, лесной и хлопковой промышленности, торговле, сфере бытового обслуживания населения и других отраслях, дела о бандитизме, вымогательстве и т.п., материалы о нескольких сотнях устойчивых преступных групп; проинтервьюированы более 200 преступных “авторитетов” и коррумпированных должностных лиц, свыше 600 сотрудников правоохранительных органов различных регионов страны. По итогам проделанной работы в 1989 г. состоялся “круглый стол”, посвященный проблеме организованной преступности. На нем юристы, экономисты и практические работники правоохранительных органов рассматривали проблемы теоретической разработки понятия организованной преступности, стратегии и тактики борьбы с ней. В ходе дискуссии обсуждались вопросы соотношения организованной преступности с профессиональной и экономической преступностью, а также причины их порождающие. Впервые были сформулированы признаки, характеризующие организованную преступность. Это: 1) выраженная организационно-управленческая структура, четкое распределение ролей в группе, строгая иерархия самих групп, наличие единых для их членов норм поведения и ответственности, системы санкций и поощрений, их практическая реализация; 2) устойчивый, планируемый, законспирированный характер преступной деятельности, особенно хищений, подкупа должностных лиц и крупных краж, наличие общих целей, ориентация на получение максимально высоких доходов при минимальном риске; 3) система планомерной нейтрализации всех форм социального контроля с использованием разведки и контрразведки: выведывание планов органов по борьбе с преступностью, целенаправленная разработка мер противодействия и защиты от разоблачения (подкуп сотрудников правоохранительных, контролирующих органов, внедрение в государственный аппарат); 4) наличие значительных денежных фондов, инвестируемых в различных сферах преступной деятельности, помогает увеличивать масштабы хищений, коррумпированности полезных чиновников, материального поощрения членов сообщества. Оплата услуг уголовников приводит к сращиванию общеуголовной и корыстно-хозяйственной преступности; 5) расширение сферы деятельности - кооперация преступных группировок в различных отраслях народного хозяйства, внедрение на “черный рынок” товаров и услуг, контроль над изготовлением и организация сбыта наркотиков, патронаж порнобизнеса и проституции; 6) активное распространение членами преступных сообществ антиобщественной идеологии, в первую очередь, в местах лишения свободы. Моральная и материальная поддержка осужденных преступников (при условии “правильного” поведения на следствии и суде) и их семей. Также были выделены 3 уровня организованности в преступности. На первом уровне преступные группировки структурно не оформлены, в них нет сложной иерархии, четкого разделения функций и ролей. Попытки вступить в контакт с представителями власти и силовых ведомств носят единичный, ситуативный характер. Второй уровень предполагает иерархическое построение групп, иногда их конгломерат. Особенностью преступных объединений второго уровня (за рубежом их называют “преступные синдикаты”) является активное внедрение в официальные структуры общества и использование их в своих целях. На этой стадии уголовно наказуемые деяния являются лишь операциями более сложной и широкой криминальной деятельности, которую направляют и координируют лидеры преступного мира. Практическую реализацию их идей и планов осуществляют непосредственные исполнители, имеются также группы прикрытия, разведки. Качественное отличие третьего уровня организации преступной деятельности состоит в формировании преступной среды и консолидации ее лидеров. На этой стадии завершается отделение функции организации и руководства преступной деятельностью от непосредственного участия в ней, вычленяется руководящее организаторское ядро - мозговой центр, практически недоступный для правоохранительных органов. Криминальные авторитеты координируют свою деятельность не эпизодически, по поводу отдельных операций, а в рамках сотрудничества на долговременной основе. Вырабатываются стратегия и тактика деятельности, разграничиваются сферы влияния, утверждаются принципы взаимной поддержки и общая линия поведения. Намечаются следующие виды деятельности: а) постоянная разведка и сбор информации о выгодных сферах криминального внедрения, об оптимальных способах проведения операций и возможных путях провала. Планирование преступных акций в рамках данного вида деятельности носит прогностический и профилактический характер; б) коррумпирование, нейтрализация и последующее привлечение к сотрудничеству государственных и правоохранительных органов. Оплачиваемые услуги состоят как правило в передаче конфиденциальной информации и консультативной помощи при решении кадровых вопросов, определении прибыльных направлений деятельности, обеспечении защиты; в) легальное использование социально-экономических институтов и условий, имеющихся в стране, для придания внешней законности своей преступной деятельности; г) нагнетание атмосферы страха и бессилия перед криминалитетом в целях деморализации потерпевших и свидетелей. Слухи о могуществе мафии и беспомощности правоохранительных органов в борьбе с нею создают благоприятный фон для совершения преступлений и защиты от разоблачения; д) создание сложной иерархо-управленческой цепочки руководства преступной деятельностью, которая избавляет криминальных авторитетов от непосредственного участия в противоправных деяниях и, следовательно, от уголовной ответственности. Таким образом, верхушка криминальной пирамиды, ее интеллектуально-организационный потенциал, всегда сохраняется, обеспечивая постоянную регенерацию преступного сообщества, что выгодно всем его членам - от «шестерки»-карманника до «крестного отца»; е) собственно преступная деятельность, т.е. совершение конкретных преступлений, должностных, насильственных, имущественных при доминирующей корыстной мотивации. Стремление к власти и контролю над всем и вся тоже обусловлено корыстными целями. Было дано определение понятия “организованная преступность” как негативного социального явления, которое характеризуется организацией и консолидацией криминальной среды на уровне региона, страны, мирового сообщества (транснациональная преступность), наличием сложной иерархической структуры и руководящей верхушки, осуществляющей организаторские, управленческие, идеологические функции; коррумпированием, вовлечением в противоправную деятельность работников госаппарата и правоохранительных органов; монополизацией и расширением сфер антизаконной деятельности для получения максимальных доходов при минимальном риске для криминальной элиты.(Там же, с.31). Далее участники дискуссии отметили ряд новых признаков, появившихся в организованной преступности, таких как: - монополизация сфер асоциальной деятельности, - создание условий, провоцирующих дефицит в экономике, - использование легальных каналов для отмывания денег, - отвлечение сил общества и общественного мнения на второстепенные проблемы. Если десятилетие назад криминологи еще спорили, есть ли у нас организованная преступность или мы имеем дело с организованностью в преступности, то в настоящее время доказано, что уже с середины восьмидесятых организованная преступность в России приобрела характер реальной угрозы экономической и политической безопасности страны. Несмотря на все меры, принимаемые правоохранительными органами, не удается пресечь попытки криминальных группировок взять под контроль финансовые и коммерческие структуры, остановить повсеместную коррумпированность госчиновников. О масштабах организованной преступной деятельности говорят следующие цифры, представленные отделом статистики и анализа организационно-контрольного управления Генеральной прокуратуры РФ: Количество преступлений, совершенных организованной группой или преступным сообществом в 1997 году Численность населения Количество преступлений Всего по России г.Санкт-Петербург г.Москва Челябинская обл. Ростовская обл. Свердловская обл. Нижегородская обл. Пермская обл. Воронежская обл. Красноярский край Новосибирская обл. Архангельская обл. Псковская обл. Ставропольский край Саратовская обл. Ярославская обл. Волгоградская обл. Кемеровская обл. Ленинградская обл. Омская обл. Респ. Башкортостан Московская обл. Самарская обл. Иркутская обл. Тульская обл. Вологодская обл. Приморский край Респ. Коми Ульяновская обл. Краснодарский край Белгородская обл. Новгородская обл. Пензенская обл. Липецкая обл. Алтайский край Оренбурская обл. Курская обл. Читинская обл. Мурманская обл. Чувашская респ. Курганская обл. Удмуртская респ. Владимирская обл. Кировская обл. Костромская обл. Респ. Татарстан Мордовская респ. Калининградская обл. Орловская обл. Смоленская обл. 146.976.000 4.800.000 11.000.000 3.600.000 4.400.000 4.600.000 3.727.000 3.000.000 2.500.000 3.100.000 2.700.000 1.521.000 832.000 2.600.000 2.739.000 1.451.000 2.700.000 3.000.000 1.676.000 2.100.000 4.000.000 6.597.000 3.300.000 2.795.000 1.815.000 1.350.000 2.255.000 1.200.000 1.500.000 5.000.000 1.469.000 750.000 1.500.000 1.250.000 2.600.000 2.200.000 1.347.000 1.295.000 1.048.000 500.000 1.100.000 1.600.000 1.645.000 1.634.000 806.000 3.700.000 956.000 1.000.000 914.000 1.172.000 28497 2164 1955 979 970 950 815 774 764 746 727 670 644 612 581 574 551 500 498 485 479 478 458 440 410 405 386 380 339 335 317 315 306 305 262 258 252 248 244 243 231 220 219 198 194 166 165 165 162 160 Чрезвычайно опасными являются международные операции и связи российской организованной преступности. По данным ФБР, русская мафия установила рабочие контакты с партнерами в 50 странах мира. Для сравнения - в 1994 г. такие связи были только с 29 странами. Международная организованная преступность - это качественно новое криминогенное явление, характеризуемое рядом признаков, которые в своей сумме, сложности сочетания, результативности, высоком уровне интеллектуальной проработки преступных сценариев, многоэтажной системе защиты превосходят все ранее известные формы организованной преступности. ООН разделила все транснациональные преступления на 17 групп. Одним из авторов классификации международной мафии является Герхард Мюллер - один из ведущих криминологов мира, крупный специалист по борьбе с организованной преступностью, более 20 лет возглавляющий подразделение ООН по борьбе с преступностью и международному уголовному праву. Им приводится принятое в мировом сообществе определение транснациональной преступности как криминальной деятельности, нарушающей законы более чем одной страны, и характеристики ее видов: 1. Отмывание денег предпринимается для того, чтобы незаконно полученные капиталы представить финансовым органам как законные. Каковы же нелегальные источники грязных денег? Это взяточничество и коррупция, черный рынок, уклонение от налогов, контрабанда оружия, сбыт краденого, произведений искусства и наркотиков. Известно, что ежегодно в мире продается наркотиков на сумму 300-500 млрд.долл. Но пользоваться ими в цивилизованных странах невозможно. Стандартная процедура отмывания денег выглядит так: происходит переброска наличности за рубеж (самолетом, пароходом, в грузовике с двойным дном) и вложение на банковские счета при помощи многократных международных переводов, после которых источник происхождения денег выяснить уже невозможно. В результате деньги выглядят чистыми и легально вкладываются в экономику, хотя и находятся под контролем организованной преступности. Существуют и другие способы легализации криминальных доходов, но об этом позже. Истинные масштабы отмывания денег неизвестны, особенно в тех странах, где тайна банковских вкладов охраняется законом. 2. Терроризм. Правительства всех стран, кроме тех, кто поддерживает международный терроризм, долгое время надеялись, что проблема может быть разрешена путем переговоров и договоренностей. Однако несмотря на все случаи согласования и урегулирования, террористические акты продолжаются, а современные средства передвижения и связи в значительной мере облегчили их подготовку и осуществление. Больше всего от терроризма страдают те страны, чьи правительства занимают жесткую позицию в отношении террористов. Международный механизм ареста и выдачи террористов еще только формируется, а криминологические исследования этой проблемы, перешагнувшей государственные границы, пока в самом начале. 3. Кражи произведений искусства и предметов культуры. Этот вид преступности угрожает культурному наследию народов. Хотя гробницы и памятники разорялись со времен египетских фараонов, но тогда этот промысел не был международным бизнесом. В настоящее время совершенствование орудий преступления и высокий спрос на произведения искусства, а также простота их транспортировки позволили грабителям разработать целую систему, с помощью которой можно лишить культурного наследия хоть регион, хоть даже страну. Установлено, что ежегодно похищается произведений искусства на сумму 4,5 млрд.долл. для продажи их на мировом рынке. Сейчас в розыске находятся 45 тыс. произведений искусства, причем ежемесячно этот список пополняют 2 тыс.новых предметов. 4. Кража интеллектуальной собственности. Понятие “кража интеллектуальной собственности” означает нарушение прав авторов и исполнителей, а также незаконное использование знаков охраны авторского права и торговых марок. Практика незаконного воспроизводства защищенных товаров для продажи их по дешевке или за ту же цену довольно распространена, особенно в странах с неразвитой экономикой. Масштабы ущерба стран-производителей трудно поддаются измерению. Только от нелегального использования программного обеспечения, по подсчетам Ассоциации американских издателей программного обеспечения, ущерб составляет 7,5 млрд.долл. ежегодно. Подделку знаков охраны авторского права не могут осуществлять мелкие предприятия или предприниматели-одиночки, так как здесь необходимы умелая координация и налаженная система сбыта, что часто требует сговора на правительственном уровне. 5. Незаконная торговля оружием. Вооруженные конфликты в различных точках земного шара нельзя представить без международной сети производителей и поставщиков оружия. Масштаб их деятельности - вне статистических оценок. В этой опасной игре совсем немного действующих лиц, а те, кто расписывает роли и продумывает хитроумные комбинации преступных сценариев, действуют в союзе с правительственными органами. Достоверная информация о незаконной торговле вооружением отсутствует, хотя происхождение оружия и военного снаряжения можно отследить. Самым опасным моментом в этих преступлениях стала нелегальная перевозка радиоактивных материалов, несмотря на то что в ряде случаев похитители и перевозчики сами были облучены. Пока что ни одна из этих попыток не увенчалась успехом и смертоносный груз не дошел до адресата. По рекомендации международных организаций многие страны уже приняли ответные меры, установив межправительственный контроль за источниками радиоактивных материалов. 6. Угон самолетов. Авиация страдала от угонов самолетов и в 70-е, и в 80-е годы. Только в редких случаях действовали одиночки, требовавшие выкуп; в большинстве случаев угонщики выдвигали политические требования, характерные для террористов. Ответные меры на угон самолетов были быстрыми и результативными, в результате чего частота подобных инцидентов снизилась, хотя возможность захвата самолетов с заложниками существует и сегодня. 7. Морское пиратство. Этот средневековый вид преступной деятельности возродился в середине 70-х годов при нелегальной перевозке наркотиков из Южной и Центральной Америки в США на яхтах или рыболовных судах. Захватив в открытом море или в порту судно, преступники уничтожают его владельцев и экипаж. От рук пиратов пострадало уже несколько тысяч судов. Есть версии, что пиратство в Юго-Восточной Азии контролируется организованными преступными группами, связанными с вооруженными силами. Криминологи склоняются к выводу, что одновременные пиратские нападения в разных частях мира вовсе не случайны, их следы ведут в один центр. Сейчас этот вид преступлений пошел на спад. 8. Захват наземного транспорта. Включение этого вида преступлений в классификацию ООН не случайно. Угон грузовика в пределах одной страны считается кражей. По мере развития мировой экономики следование грузовиков на огромные расстояния из Восточной Европы в Западную или из Средней Азии в страны Балтии стало повседневной реальностью и число исчезнувших грузовиков растет пропорционально росту товарооборота. Точные масштабы этого криминального бизнеса неизвестны. Только 4 государства ответили на анкету ООН по этой теме. Можно прогнозировать обострение этой проблемы в ближайшем будущем из-за возрастающей прозрачности границ и роста организованной преступности, особенно в странах Восточной Европы. 9. Мошенничество со страховкой. Поскольку страховая индустрия стала международной, то преступления в этой сфере, в какой бы стране они не совершались, теперь затрагивают всех. Совокупный ущерб от этого вида криминальной деятельности не подсчитан, хотя известно, что например потери Австралии от страховых мошенничеств составляют 1,7 млрд. австралийских долларов, а в США ежегодные убытки равняются 100 млрд.долл. Международная преступность стремится к участию в страховом мошенничестве путем объединения мелких предпринимателей в отдельных отраслях ( к примеру, страхование морских перевозок) или же проникая в саму страховую сферу. 10. Компьютерная преступность. Как только коммерческие и правительственные организации перешли на компьютерное обслуживание, этим достижением прогресса воспользовалась и мафия: Internet с его возможностями стал доступен организованной преступности. Пока криминологи исследовали только индивидуальные компьютерные правонарушения с целью обогащения. Потери от компьютерной преступности ежегодно достигают 8 млрд.долл. Время требует срочной разработки методов защиты от хакеров. 11. Экологическая преступность. Жертвой экологических преступлений становится население всего мира. По большей части в роли преступников выступают промышленные предприятия, игнорирующие экологические нормы и запреты и вступающие в сговор контролирующими органами. Это стало особенно очевидным, когда производство стали переносить в развивающие страны, где механизм контроля практически отсутствует или неэффективен. Иностранные производители не скупятся на взятки и подкуп чиновников, да и государственная политика бедных наций ориентирована в первую очередь на индустриализацию, обеспечивающую занятость, и рост национального продукта в ущерб чистоте окружающей среды. В этой ситуации нашлось занятие и для организованной преступности, особенно в деле перевозке и захоронении ядовитых отходов. 12. Торговля людьми Торговля людьми набирает силу и включает в себя перевозку иммигрантов-нелегалов, женщин для занятия проституцией, наемной силы для работы в рабских условиях, домашней прислуги из развивающихся стран, детей для незаконного усыновления. Правовая база для пресечения преступлений подобного рода вполне сложилась, и по мере все большей прозрачности границ эти законы становятся все строже. Однако проблема торговли человеческим товаром год от года становится все острее, так как и спрос, и предложение имеют тенденцию к росту. Жители третьего мира во что бы то ни стало стремятся к переселению в относительно благополучные страны, и этот нелегальный поток большей частью контролируется организованной преступностью. 13. Торговля человеческими органами. Известно, что первая пересадка почки была сделана в 1954 году, легкого - в 1963 году, сердца - в 1967 году. На сегодня проведено почти полмиллиона операций по пересадке почек. Трансплантология стала значительной отраслью медицины и породила индустрию по снабжению донорскими органами, а также массу проблем этического, юридического, политического и уголовного характера. Для обеспечения медицинских учреждений необходимыми трансплантантами только в США создано 69 специализированных агентств, за деятельностью которых пытаются добиться контроля местные и государственные органы. Количество потенциальных доноров в США составляет примерно 12 тысяч, а больных, нуждающихся в пересадке органов гораздо больше. Поэтому нелегальный бизнес по поставке органов очень прибылен и переместился в страны третьего мира, где “доноров” часто убивают после изъятия органов или же ими становятся дети бедняков, проданных за ничтожно низкую плату. Есть немало доказательств, что нелегальная поставка органов из развивающихся стран контролируется организованной преступностью, управляющей из стран Западной Европы. После публикации в прессе разоблачительных материалов о нелегальной торговле человеческими органами в ряде стран были созданы специальные комиссии по разработке законодательных актов, регулирующих этот процесс. 14. Незаконная торговля наркотиками. Ее оборот в мировом масштабе оценивается в 300-500 млрд.долл. Такие важные документы как Всеобщая конвенция о наркотиках 1961 года, Конвенция о психотропных веществах 1971 года и Конвенция ООН против нелегальной торговли наркотиками и психотропными веществами 1988 года создали базу для международного контроля. Однако усилия не увенчались успехом по ряду причин: - из-за нехватки средств ООН не в состоянии контролировать соблюдение конвенций и выполнять Международную программу по борьбе с наркотиками, аналогичные национальные и региональные программы также не профинансированы; - различное отношение к проблеме у разных стран (одни настаивают на запретах и жестких мерах, другие предпочитают контроль и терпимость); - у многих государств нет законодательной и технической базы для выполнения международных соглашений. 15. Ложное банкротство. Интернационализация торговли превратила ложные банкротства из локальных правонарушений в международный криминальный бизнес. Его реальный размах не поддается учету. Механизм преступления выглядит так: мафия, купив рентабельное предприятие доводит его до банкротства, хотя доходы велики. Для борьбы с этим преступным явлением, подрывающим национальные экономики и социально-политическую стабильность многих стран необходимо объединить международные усилия по сотрудничеству. 16. Проникновение в легальный бизнес. Международные криминальные организации, в первую очередь, наркокартели владеют большим числом предприятий. Инвестиции в легальный рынок только от одной торговли наркотиками приблизительно составляют от 200 до 500 млрд.долл. Криминальный бизнес растет прямо пропорционально законному. Тенденция его развития и влияния такова, что может наступить момент, когда мировая экономика окажется под контролем организованной преступности. Очень трудно установить, имеет ли менеджер фирмы связи с преступным миром и не куплено ли предприятие, чтобы скрыть или отмыть криминальные деньги. Известно, что половина денег, ежедневно проходящих через международные границы, отмывается в оффшорных зонах или налоговых оазисах. 17. Коррупция и подкуп общественных и партийных деятелей, выборных лиц. Пока в ряде стран подкуп должностных лиц не подлежит наказанию, хотя остальные виды взяток включены в уголовные кодексы. Маскируясь под комиссионные, консультирование, посреднические или юридические услуги, взятки во всем мире стали неизбежной платой за деловую активность. Коммерсанты и инвесторы повсеместно утверждают, что не могли бы заниматься бизнесом, не нарушая деловой и политической этики в тех странах, где им приходится работать. Недавно созданная международная организация “Транснэренси Интернэшнл” поставила перед собой задачу выработать основополагающие принципы международной этики бизнеса: - обнародование размера взяток и рейтинга коррумпированности политиков и конгрессменов в каждой из стран по оценкам иностранных партнеров; - оказание давления на национальные правоохранительные органы с целью отказаться от взяточничества; - поиск путей международного сотрудничества в борьбе со взяточничеством должностных лиц, в том числе через законы стран взяткодателей; - усиление международного сотрудничества неправительственных организаций, таких как Международная торговая палата и других. Классификация транснациональной преступности, разработанная ООН, демонстрирует - насколько велико влияние преступности на жизнь частных лиц, на отдельные отрасли экономики и мировое хозяйство в целом. Транснациональные преступные структуры опираются на целый ряд факторов, благоприятных для развертывания криминальной деятельности в том или ином регионе: - прежде всего, учитывается уровень социально-экономического развития региона, чем он ниже, тем легче происходит внедрение; - очень важно наличие выхода за границу и проверенного пути возвращения, не пересекающихся между собой; - возможность транзита в соседние государства с прозрачными границами; - несовершенство правоохранительной системы, ее техническая отсталость и материальная необеспеченность; - дефекты хозяйственной деятельности на территории базирования, включая производственную, банковско-финансовую, внешнеэкономическую, торгово-коммерческую и частно-предпринимательскую деятельность; - неудовлетворительное качество законодательства и его нестабильность; - отсутствие барьеров для развития игорного бизнеса, проституции, порнобизнеса и шоу-бизнеса; в этих сферах можно манипулировать легализованными “грязными деньгами” с последующим вливанием их в легальную экономику для роста. Поскольку главная цель транснациональной преступной деятельности состоит в получении сверхдоходов, то автоматически возникает и главная проблема: представить их финансовой системе как легально полученные, т.е. проблема отмывания денег. Одно из первых определений “грязных денег” было предложено на Конгрессе ООН в Гаване в 1990 г., там же были указаны основные способы их отмывания. К ним относятся: - сокрытие и маскировка криминального источника происхождения денег; - передача права собственности на имущество криминального происхождения легальной организации или частному лицу с целью обоснования правомерности появления имущества; - преобразование формы собственности с криминальным прошлым в легальную, к примеру, путем слияния разорившегося предприятия с фирмой теневого сектора; - дробление крупной суммы и ее возврат в финансовую сферу по частям недекларируемого объема; - лжедокументация легальности незаконных доходов: инсценировка выигрыша по лотерее или получения наследства; - перечисление денег по различным счетам с последующим их возвращением в качестве долга или оплаты реально не выполненных работ; - скупка банковских платежных документов и ценных бумаг; - использование счетов “на предъявителя”; - приобретение недвижимости и ее легализованная реализация по большей стоимости за счет привлечения криминальных средств; - фиктивное соучредительство совместных предприятий с последующим экспортом-импортом капиталов за границу или в страну пребывания; - перекачка денег через банки стран, имеющих льготный налоговый режим, таких как Гонконг, Люксембург, Ирландия, Швейцария; - использование АВИЗО; - перевод денег в оффшорные зоны; - инсценировка иностранных инвестиций от фирм за рубежом, созданных на преступные деньги; - создание и инвестирование предприятий за рубежом с переводом туда оборудования и капиталов; - компьютерные незаконные операции с деньгами на счетах отечественных и заграничных банков. В деле легализации преступно нажитых капиталов не обойтись без организаций, которые помогают опосредовать процессы отмывания денег. К ним можно отнести: - банки, скрывающие за коммерческой тайной криминальный характер финансовых операций; - обменные конторы; - организации, приобретающие ценные бумаги через подложные счета; - хозяйственные предприятия, которые искажают отчетность и движение материальных ценностей по счетам, совершают бестоварные операции, рассчитываясь безналичным способом и тем самым обосновывая появление денег. Транснациональная преступность породила новые направления криминальной деятельности: - трансграничную преступность, под которой понимаются воронкообразные процессы протекания через границу криминальных денег, товаров, услуг, людей транспорта; - транснациональную коррупцию, когда представители властных структур сопряженных стран по обе стороны границы сотрудничают с криминалитетом; - транснациональную конкуренцию между преступными кланами разных стран базирования на территории страны незаконного функционирования; - криминализацию территорий как базирования так и функционирования. Изучение зарубежного опыта борьбы с организованной преступностью в сфере экономики имеет важное значение для российских правоохранительных и законодательных органов ибо тенденции развития отечественной преступности весьма схожи с общемировыми. Вхождение России в мирохозяйственные экономические связи уже поставило в повестку дня необходимость международной координации борьбы с экономической организованной преступностью. Глава 5. Региональные проблемы криминализации и общественной безопасности (на примере Свердловской области) Масштаб и динамика криминализации национального сообщества России, как и любой страны, складывается из масштабов и динамики криминализации ее территориальных частей - субъектов Федерации (регионов) и макрорегионов, в том числе Урала, Сибири и других. Главная количественная характеристика территориального разреза криминальной ситуации состоит в резкой дифференциации абсолютной и относительной преступности по регионам в течение последних лет. Эта дифференциация резко увеличилась в период либерального реформирования и нарастания системного кризиса в экономике. В 1995 году интенсивность зарегистрированной преступности по относительному показателю (в расчете на 100 тыс. населения) различалась в субъектах Федерации в 9 раз: минимум 400 преступлений, максимум - 3600 преступлений на 100 тыс. населения. При этом Свердловская область попадала в интервал 2350-2949, равно как и Архангельская, Калининградская, Курганская, Ленинградская, Новгородская, Новосибирская, Пермская, Псковская, Томская, Тюменская и Магаданская области. Выше по этому показателю стояли только три области - Еврейская автономная, Сахалинская и Читинская (2950-3600). Московская и Оренбургская области, наряду с Волгоградской, Кемеровской, Мурманской, Ростовской и другими попадали в интервал 1050-1699 преступлений на 100 тыс. человек. В 1990 г. дифференциация субъектов Российской Федерации по этому показателю составила 6 раз. Всего в 1997 г. МВД РФ раскрыто 28479 преступлений, совершенных организованными преступными группировками (ОПГ). Лидирует Санкт-Петербург (2164), далее следуют Москва (1955), Челябинская (979), Ростовская (970), Свердловская (950), Нижегородская (815) области. Свердловская область формально занимает пятое место. Точнее говоря, Челябинская, Ростовская и Свердловская области делят третье место по России по количеству преступлений, совершенных организованной группой или преступным сообществом (1997 г.), поскольку их количество, соответственно, 979, 970, 950, являются практически однопорядковыми величинами. В 1998 году (за январь-ноябрь) по данным ГУВД Свердловской области организованными группами или преступными сообществами совершено 971 преступление. Приведенные данные говорят о том, что Свердловская область, наряду с С.-Петербургом, Москвой, Челябинской и Ростовской областями занимает особое место в общей картине и в региональной специфике масштабов и динамики криминализации российского общества. Далее следуют регионы Сибири и Дальнего Востока. Для наглядности укажем, что общее количество преступлений в Свердловской области в 1995 г. (~110 тыс.) менее чем в 2 раза меньше общего количества преступлений по Кемеровской и Томской областям, Красноярскому и Алтайскому краям вместе взятым (основным регионам Западной Сибири) (~200 тыс. преступлений). В целях корректности сравнения укажем, что численность населения Свердловской области в 1995 году составляла ~4,7 млн. человек, а по сравниваемым регионам Западной Сибири ~10,6 млн. человек. В целом на территории Российской Федерации уровень криминализации общества характеризуется наличием ярко выраженных центров криминализации (обе столицы, Северный Кавказ, Средний и Южный Урал, Западная Сибирь, Дальний Восток (особо тяжкие преступления)) и менее криминализованных регионов, находящихся между ними. Интенсивная криминализация регионального сообщества Свердловской области и г.Екатеринбурга, вызывающая угрозу общественной безопасности региона, наряду с экономической безопасностью и целым спектром угроз иного характера, вызвала адекватную реакцию исполнительной и законодательной власти области, научных кругов г.Екатеринбурга. В 1995 г. коллективом ученых-экономистов Института экономики Уральского отделения РАН под руководством члена-корреспондента РАН А.Н. Татаркина разработана "Комплексная методика диагностики угроз экономической безопасности территорий различного уровня" (республики и области в рамках Уральского экономического региона, промузлы, города и др.) и совместно с Советом по размещению производительных сил и экономическому сотрудничеству (Москва) на основе этой Методики подготовлен научный доклад "Оценка угроз экономической безопасности Урала". В методике среди 21-го индикатора экономической безопасности территории нашел отражение один показатель криминализации экономики - рост тяжких преступлений в отношении личности. Сам факт включения этого показателя положителен, поскольку отмечен авторами методики как существенный. Но этот показатель не является главным, поскольку криминальная активность экономической направленности не косвенно, а непосредственно включается в рыночно-оптовый, финансово-кредитный, бюджетно-налоговый, производственно-экономический механизмы территориальной экономики на всех уровнях, от предприятия до региона. Воздействие преступлений против личности как угроза экономической безопасности территории несоизмеримо меньше воздействия всех преступлений экономической направленности, что должно найти отражение в скорректированной методике. В 1997 году в Свердловской области был принят областной закон "О Совете общественной безопасности Свердловской области" и "Концепция общественной безопасности Свердловской области". Эти документы и институциональные преобразования в системе государственного управления области - создание Совета общественной безопасности при Губернаторе Свердловской области в соответствии с Уставом области, отражают более высокий уровень осознания угроз общественной и национальной безопасности и мобилизацию усилий по предотвращению этих угроз. В целях обеспечения общественной безопасности области осуществляется взаимодействие всех органов государственной власти, органов местного самоуправления, правоохранительных органов, граждан и организаций а также сотрудничество с другими субъектами РФ. Законом определены задачи, функции и компетенция Совета общественной безопасности. Среди задач наиболее важное значение имеют выявление основных угроз безопасности и их источников, разработка стратегии обеспечения общественной безопасности, совершенствование системы общественной безопасности области, организация необходимых научных исследований. Среди основных функций Совета особо выделяются разработка и реализация комплексных областных программ по стратегическим вопросам обеспечения общественной безопасности, выработка приоритетов в защите жизненно важных интересов, разработка предложений по координации деятельности исполнительных органов государственной власти и местного самоуправления по вопросам общественной безопасности. В компетенции Совета общественной безопасности - разработка Концепции и реестра угроз, рассмотрение проекта областного бюджета в части средств, выделенных на мероприятия по обеспечению общественной безопасности, участие в подготовке законодательных актов по проблемам национальной безопасности РФ и общественной безопасности Свердловской области. Концепция общественной безопасности Свердловской области содержит следующие важные положения, помимо общих с содержанием Концепции национальной безопасности РФ: В понятии общественной безопасности - это "институционально гарантированная способность общества своевременно распознать и оценить все классы угроз и принять необходимые меры к оптимальному их снижению с учетом текущих возможностей области и долговременных интересов ее развития"; В понятии объекта общественной безопасности - это понимание того, что "угроза причинения вреда или осуществление этой угрозы в отношении объектов общественной безопасности оказывает или может оказывать негативные устранимые или необратимые последствия социально-дестабилизирующего характера"; В принципах общественной безопасности - это определение подлинной общественной безопасности, т.е. способности обеспечить рациональное, неуклонное, эволюционное развитие общества в рамках определенной законом режимности обеспечения безопасности, в то же время защищая его от иррациональных перемен, безответственных экспериментов с непредсказуемыми последствиями: определение принципа системности - понимание того, что безопасность общества в интересах его жизни требует видеть одновременно и в комплексе все угрозы безопасности - по всем основным сферам жизни и деятельности общества, всем ведомственным, организационным и прочим каналам обеспечения общественной безопасности региона; принцип соразмерного использования ресурсов и возможностей субъектов системы общественной безопасности во избежание ненужного дублирования и необоснованного переложения ответственности одних компетентных ведомств и служб на другие; принцип минимизации силовых подходов при решении проблем общественной безопасности - сведение данных мер до необходимого минимума; В целях системы общественной безопасности - поддержание стабильности: предсказуемого, нестихийного хода основных жизненных процессов общества как в самой области, так и в сфере ее отношений с другими субъектами Федерации. Обеспечение такого сочетания внешних и внутренних условий развития Свердловской области, которое было бы максимально благоприятным для ее населения - организационная, интеллектуальная и практическая мобилизация возможностей Свердловской области как субъекта РФ применительно к вопросам общественной безопасности. Среди основных задач - на втором месте после защиты конституционного строя - программа обеспечения правопорядка, далее - программа создания системы индикаторов, анализа, контроля и регулирования бесперебойного функционирования основных средств жизнеобеспечения населения области. Вместе с тем, наиболее сильные оценочные характеристики криминализации общества в Концепции общественной безопасности Свердловской области не присутствуют. Имеется в виду угроза криминализации общественных отношений и ее особая острота, проявляющаяся в сращивании исполнительной и законодательной власти с криминальными структурами, открытой конкуренции преступности с государством за власть над обществом и его национальным богатством и другие. Определение сущности угроз дано в Концепции общественной безопасности жестко и однозначно: угрозы - это обстоятельства, представляющие реальные, потенциальные, неизбежные и чрезвычайные вызовы объектам безопасности, влекущие или могущие повлечь необратимые существенные, устойчивые отрицательные последствия, устранение, предотвращение или смягчение которых невозможно без применения специальных или чрезвычайных мер. При таком определении сущности угроз угрозам в сфере обеспечения законности и правопорядка (рост числа преступлений, предусмотренных Особенной частью УК РФ, особенно тяжких и корыстных преступлений, деятельность организованных преступных группировок, рост числа экономических преступлений, коррупция, наркобизнес, вымогательство и другие) данной Концепцией отводится пятое место. Ранг данной угрозы уступает угрозам экономического характера, угрозам в сфере социальной политики, в сфере социально-политической стабильности, угрозам в сфере межнациональных и межконфессиональных отношений. В свою очередь, ранг угроз научно-технического характера, угроз в сфере здравоохранения, демографии, угрозы техногенного характера и радиации уступают рангу угроз в сфере обеспечения законности и правопорядка. Необходимо отметить, что ранжирование угроз национальной и региональной (общественной) безопасности - весьма сложное и ответственное дело. Но официально объявленный в реестре угроз ранг той или иной угрозы отражает ценностные предпочтения и оценки соответствующего субъекта безопасности, будь то Президент РФ, Совет безопасности РФ, губернатор субъекта Федерации или Совет общественной безопасности территории, соответственно, внимание, усилия и ресурсы, направленные на предотвращение соответствующих угроз. Подчеркнем, что в сравнении с ранжированием угроз в Концепции национальной безопасности РФ, где угроза криминализации общества стоит на восьмом месте (после угроз экономического, научно-технического, социально-демографического, природно-ресурсного, этно-центристского и регионально-сепаратистского характера, угрозы целенаправленного вмешательства иностранных государств и международных организаций во внутреннюю жизнь России, угрозы Конституции РФ), Концепция общественной безопасности Свердловской области придает угрозе криминализации регионального сообщества (хотя впрямую ее так не называет) более серьезное значение. Региональный ранг угрозы криминализации регионального сообщества - программы противодействия злоупотреблению наркотиками, борьбе с коррупцией и организованной преступностью, по укреплению общественного правопорядка, программы "Содействие трудовой занятости осужденных к наказанию в виде лишения свободы", программы "Строительство и реконструкция следственных изоляторов и тюрем МВД РФ", строительство жилья для персонала указанных учреждений (совместно с программами противопожарной безопасности и безопасности дорожного движения) требует определить объем средств, выделяемых из областного бюджета на эти цели. На 1999 год Областное правительство Свердловской области сформировало следующий перечень приоритетных программ: губернаторские программы, областную строительную программу (включая газификацию), программы по борьбе с преступностью и противопожарной безопасностью, программы здравоохранения, социальной защиты, образования, сохранению и развитию культурного наследия, энергосбережения, поддержки малого предпринимательства. Это вызвано тем, что заявки по ассигнованиям на действующие целевые программы превысили в 3,7 раза бюджетные средства, выделенные областным правительством в 1998 году. Максимально возможная сумма ассигнований на финансирование областных программ на 1999 год составляет 1-1,1 млрд. рублей. 50% этих средств (550 млн. руб.) предполагается направить на областную строительную программу (жилищное и коммунальное строительство, строительство школ и учреждений здравоохранения, культуры , метро и других). Около 17% этих средств приходится на финансирование программы по поддержке приоритетных сфер и отраслей экономики области, формирующих структурно-инвестиционную направленность социально-экономического развития области - конверсию оборонной промышленности, переработку техногенных преобразований, развитие минерально-сырьевой базы, поддержку сельского хозяйства и малого предпринимательства. 10% этих средств приходится на долю программ в области здравоохранения. Примерно 8% средств выделяется на программы по укреплению правопорядка, пожарной безопасности, безопасности дорожного движения. Остальные средства (15%) выделяются на губернаторские программы. Приведенные данные подтверждают, что формальный, экспертно-оценочный ранг угрозы криминализации регионального сообщества и ресурсно-финансовый ранги практически совпадают: по доле выделенных из бюджета средств программы укрепления правопорядка, противопожарной и дорожной безопасности стоят на пятом месте. Реально же - несколько ниже (за вычетом средств, идущих на программы противопожарной и дорожной безопасности). Используя ведомственные данные Главного управления внутренних дел Свердловской области, рассмотрим систему показателей, динамику и общие тенденции криминализации регионального сообщества и эффективности противодействия этим процессам со стороны Федеральных и региональных органов охраны правопорядка и законности за период 1993-1998 гг. Криминальная статистика а аналитика на уровне области как субъекта Федерации оперирует системой показателей криминализации и ее динамики, приспособленной к региональной специфике криминальной реальности, т.е. не в полной мере отражает структуру преступлений по новому Уголовному Кодексу, но в полной мере - категоризацию преступлений в зависимости от тяжести содеянного и степени вины. Социальное пространство криминализации регионального сообщества характеризуется следующими параметрами: общее количество преступлений, с выделением компетенции криминальной милиции и милиции общественной безопасности; относительный уровень преступности в расчете количества преступлений на 10 тыс. населения в год; удельный вес тяжких и особо тяжких преступлений; преступления с применением оружия и взрывчатых веществ; преступления против личности граждан; преступления против собственности граждан и юридических лиц; преступления экономической направленности с указанием количества лиц, их совершивших; преступления против государственной власти; преступность, связанная с незаконным оборотом наркотиков с указанием количества лиц, их совершивших; организованная преступность с указанием количества групп и организаций и численности участников, деятельность которых пресечена и продолжает осуществляться; преступления против общественной безопасности и порядка; дорожно-транспортные и противопожарные нарушения; пенитенциарная преступность; территориальный разрез криминальной ситуации с выделением городов и районов. Противодействие криминализации характеризуется следующими показателями: раскрываемость, расследование преступлений и привлечение к уголовной ответственности с учетом деятельности криминальной милиции и МОБ территориального разреза; изъятие оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ; выявление и пресечение преступлений экономической направленности со взысканием в бюджеты всех уровней финансовых средств в порядке возмещения нанесенного ущерба; изъятие наркотических средств и сильнодействующих ядовитых веществ, закрытие притонов для потребления наркотиков; изъятие материальных ценностей у преступных групп; профилактика преступности (информирование населения, посещение квартир, постановка на учет, взятие под административный надзор, борьба с бродяжничеством и попрошайничеством, трудоустройство, работа с подростками и др.); кадровая работа в органах внутренних дел; материально-техническое обеспечение. Прямой ущерб общественной безопасности характеризуется следующими показателями: количество лиц, пострадавших от преступных посягательств физически, в том числе погибших и с нанесением тяжкого вреда здоровью; количество лиц, погибших от пожаров; материальный ущерб от краж, грабежей, разбойных нападений, поджогов; денежно-финансовый ущерб от преступлений в сфере экономики; алкоголизм, наркомания, рецидивизм, детская и подростковая преступность среди населения области; количество и доля лиц, совершающих преступления, в общей численности населения; количество организованных преступных групп и сообществ; отвлечение людских, финансовых и материально-технических ресурсов на борьбу с криминализацией. Динамику криминализации регионального сообщества Свердловской области за период 1993-1998 гг. проиллюстрируем следующими диаграммами, таблицами и графиками. Общая преступность 1993 г. 1994 г. 1995 г. 1996 г. 1997 г. 6 мес. 1997 г. 6 мес. 1998 г. Зарегистрировано 108123 109987 117736 107401 91808 46721 45269 Динамика по отношению к предыдущему году (абс.) -1528 +1864 +7749 -10335 -15593 -16893 -1452 Динамика по отношению к предыдущему году (+,- %) -1.4 +1.7 +7.0 -8.8 -14.5 -26.6 -3.1 Количество раскрытых 45402 58965 69444 72119 60169 31395 31950 Динамика по отношению к предыдущему году (+,- %) +15.8 +29.9 +17.8 +3.9 -16.6 -14.6 +1.8 Раскрываемость (%) 41.8 52.3 58.4 64.6 66.1 66.5 70.7 Динамика по отношению к предыдущему году (+,- %) +4,6 +10.5 +6.1 +6.2 +1.5 +2.3 +4.2 Тяжкие и особо тяжкие преступления 1993 г. 1994 г. 1995 г. 1996 г. 1997 г. 6 мес. 1997 г. 6 мес. 1998 г. Зарегистрировано 108123 109987 117736 107401 91808 46721 45269 Динамика по отношению к предыдущему году (абс.) -1528 +1864 +7749 -10335 -15593 -16893 -1452 Динамика по отношению к предыдущему году (+,- %) -1.4 +1.7 +7.0 -8.8 -14.5 -26.6 -3.1 Удельный вес от зарегистрированных 41.8 52.3 58.4 64.6 66.1 66.5 70.7 Динамика по отношению к предыдущему году (+,- %) +4.6 +10.5 +6.1 +6.2 +1.5 +2.3 +4.2 Сделаем основные выводы по тенденциям развития криминальной ситуации в области и результативности деятельности правоохранительных органов и органов власти и самоуправления всех уровней. 1. В течение 1993-1998 годов криминальная ситуация в области развивалась циклически, если начало цикла относить к 1992-1993 годам (~108 тыс. преступлений) пик цикла в 1995 г. (~118 тыс. преступлений) и снижение в 1997-1998 гг. (до ~91 тыс. преступлений) по показателю общей преступности. В 1999 году по оптимистическому сценарию социально-экономического развития области может продолжаться стабилизационный процесс, начавшийся в 1996-1997 годах. По пессимистическому сценарию, включающему процесс снижения финансирования областной программы укрепления правопорядка, может начаться новый цикл роста общей преступности аналогично 1991-1992 годам. 2. Признаками возможности нового цикла, сопровождающегося ростом преступности, являются возрастание степени общественной опасности преступлений в I полугодии 1998 года (т.е. до 17 августа): увеличилось количество зарегистрированных тяжких и особо тяжких преступных деяний. В результате пострадало 33752 человека, погибли 1048 человек, здоровью 1916 человек причинен тяжкий вред; выросло количество преступлений, связанных с незаконным оборотом оружия, его хищений и совершенных с применением оружия; выросло количество преступлений против личности: умышленных убийств, изнасилований, похищений людей (в 2,3 раза); возросло количество убийств или покушений на них в общественных местах и на улицах. В 15 городах и районах области обстановка с зарегистрированными убийствами на 10 тыс. населения оценивается ГУВД как сложная, в 10 - как критическая; в структуре зарегистрированных преступлений почти две трети направлены против собственности (разгром, грабежи, кражи); осложняется ситуация с незаконным оборотом наркотических средств, увеличивается число преступлений, совершающихся в состоянии наркотического и алкогольного возбуждения (при некотором сокращении "пьяной" преступности); в 32 городах и районах области продолжается рост рецидивной преступности; растет преступность среди женщин, учащихся, студентов, не снижается совершенная несовершеннолетними; растут преступления экономической направленности, они смещаются в сторону организованной и квалифицированной экономической преступности; растут преступления, совершенные организованной группой или преступным сообществом, группой лиц по предварительному сговору. По данным Управления по организованной преступности в области действует около ста организованных преступных групп общей численностью свыше 1200 человек, имеющих разветвленную территориально-иерархическую структуру, преступные интересы и деятельность которых распространяется за пределами Свердловской области и Урала, в том числе в Москве и С.-Петербурге, в странах ближнего и дальнего зарубежья (Латвия, Казахстан, Швеция, Германия, Венгрия, Англия, США, Китай, Израиль). Данные интересы реализуются в оптовой и розничной торговле, в обороте цветных металлов, автобизнесе, игорном бизнесе, кредитно-финансовой сфере, в наркобизнесе и порнобизнесе, в рынке энергоресурсов, производстве и сбыте спирта и алкогольной продукции. Основная тенденция в развитии организованной преступности заключается в трансформации криминала традиционно-уголовной направленности в криминал новой модификации, связанный с легальным бизнесом и легальной и полулегальной экономикой, с освоением и монополизацией различных сфер и отраслей экономической деятельности. 3. Особенностью криминализации регионального сообщества Свердловской области является наличие в Москве свердловской диаспоры, представители которой занимают весьма значительные позиции в федеральных органах власти и управления, в российском политическом и экономическом пространстве. 4. Достигнутый уровень стабилизации в криминализации регионального сообщества свидетельствует о пределе эффективности борьбы с преступностью, достигаемой на базе существующей концепции преступления и наказания способами организации, аналитики, раскрытия, наказания, профилактики, выделяемыми финансовыми и материально-техническими ресурсами, кадровым и интеллектуальным потенциалами. Зависимость уровня, структуры и динамики общеуголовной, экономической и организованной преступности в регионе от кризисного состояния национальной экономики, культуры, государственно-правовых институтов, от проникновения в регион транснациональной преступности говорит о том, что наращивание местных усилий по борьбе с преступностью не будет сопровождаться прямо пропорциональным снижением ее уровня, хотя такое снижение можно прогнозировать, если увеличить даже средства областного бюджета на борьбу с правонарушениями в 2-3 раза. Резкое снижение зависит от скорости социально-экономической и политической стабилизации в стране и растянется на много лет. 5. Преступность в стране и регионах имеет социально-органический характер, т.е. ей присущи свойства социального организма-паразита, проникающего во все органы и системы нашего общества. Из этого следует, что региональные органы правопорядка и законности противодействуют региональному организму-сообществу национального масштаба с транснациональными связями. Локальные усилия никогда не могут превысить уровень национальных, они не в состоянии снизить преступность в регионе намного ниже среднего в стране. 6. Для максимизации эффекта, т.е. реальной отдачи от средств, выделенных на борьбу с преступностью в регионе, необходимо изменить концептуальный подход к оценке и интегральной характеристике региональной и национальной преступности, прежде всего экономической и организованной, и рассматривать конфликт государства и права с криминалом как конфликт мыслящих структур, из чего следует, что профилактика преступности в информационно-интеллектуальном обществе, свойства которого осваивает экономическая и организованная преступность, в настоящем ее виде ни ведомственно, ни социально не эффективна, хотя нельзя отрицать ее определенной полезности. Подлинная профилактика квалифицированной, интеллектуально-оснащенной преступности сегодня заключается уже не столько в регистрации, раскрытии преступлений и наказании таких преступников, сколько 1) в интеллектуальном превосходстве работников соответствующих структур, например, налоговой полиции, 2) в изучении и понимании слабостей уголовного законодательства, допускающего возможность интеллектуально-изощренного и информационно-технически оснащенного криминала, 3) в разработке стратегий и систем опережающего и предвосхищающего противодействия квалифицированной преступности со стороны правоохранительных органов. Глава 6. Сценарии эволюции преступности в современной России Рассмотрим вероятные сценарии эволюции преступности в России в среднесрочной перспективе, используя новейшие сценарии внутренней и внешней ситуации, получившей очертания после августовского обвала кредитно-финансовой системы в России, краха фондового и валютного рынков и попыток нового Федерального Правительства сформировать реальный госбюджет на 1999 год при прямом взаимодействии с МВФ. В основу формирования сценариев положим политические факторы - внутриполитический и геополитический, экономические факторы - внутриэкономический и геоэкономический, и криминогенные факторы - внутреннюю и транснациональную преступность. Сценарии разрешения кризисной ситуации в России строятся различным образом, но ведущими факторами являются политический и экономический. Субъекты политической реальности России могут осуществить различные варианты политического режима на федеральном уровне, среди которых наиболее вероятны следующие: Президент и президентские структуры продолжают линию на усиление своей позиции подчинением себе силовых и правоохранительных структур, финансовой системы и экспортоориентированных корпораций, всех ветвей власти, включая контроль над регионами (либеральный ультраавторитарный режим); восстанавливается в явном виде традиционная для России власть партийно-государственной номенклатуры, которая снова интегрирует Центр и регионы, власть и население на базе традиционных ценностей и отказа от либеральных ценностей (антилиберальный режим), восстанавливаются госмонополии; антикоррупционные меры федерального центра снова затухают, криминализация власти, экономики и общества в целом завершается разделом сфер влияния и территорий между конкурирующими кланами, группировками, преступными организациями и транснациональными корпорациями - легитимными и криминальными, геоэкономически страна превращается в объект транскорпоративного дележа, геополитически - в евразийские Балканы, возможно, распадается на самостоятельные части. В сложившихся условиях в России, после разрушения тоталитарных государственных силовых структур и системы правопорядка, наступлению криминала и криминализации общества пытаются противодействовать новые органы правопорядка и национальной безопасности, созданные и развивающиеся в период 1992-1998 гг., и частные силовые структуры внутри страны. Вопреки предположениям либеральных реформаторов роль насилия в обществе не сократилась, а многократно возросла. Насилие как принцип функционирования государства пролетарской диктатуры и далее, советского государства периода "развитого социализма", сменилось открытым "беспределом", т.е. состоянием противодействия государственным силовым структурам, частным силовым структурам, общеуголовной, организованной, транснациональной преступности и терроризма. Это состояние охарактеризовано в Концепции национальной безопасности как открытая конкуренция преступного мира с государством (и частными корпорациями) за политическую власть в стране. На уровне регионов правоохранительные органы тесно вплетены во властные и экономические элиты и взаимодействуют с местными частными силовыми структурами. В целом, силовое пространство страны стало неизмеримо сложнее, векторы интересов силовых структур федерального уровня (ВВ МВД, спецподразделения ФСБ, армия, погранвойска, президентские силовые структуры и другие) разноориентированы. Теоретически уровень силовой активности различных структур в среднесрочной перспективе зависит от разных факторов, но может быть сведен к трем вариантам: слабый вариант, характеризующийся практической нейтральностью силовых структур к внутреннему балансу политических сил, когда силовые структуры не воздействуют на те или другие сценарии реализации политического режима партиями, группами, организациями, корпорациями, выполняя свои функции, определенные Конституцией РФ; активный вариант, характеризующийся прямыми действиями силовых структур по поддержанию существующего либо нового политического режима, формируемого побеждающей и изменяющей в свою пользу внутренний баланс политической силой, допускающий применение насилия в отношении разных групп и слоев населения на уровне федерации и регионов; сильный вариант, характеризующийся политизацией силовых ведомств и вмешательством не только во внутренний баланс политических сил в пользу той или иной партии, но трансформацией силовых ведомств государства и частных корпораций в самостоятельную политическую силу, претендующую на "наведение порядка" в обществе, в государстве, в экономике, на возврат страной утерянных позиций в международных отношениях. Взаимовлияние трех вариантов политического режима в стране с тремя вариантами развития силового пространства и активности силовых структур, дает девять сценариев, в которых получаем возможность оценить изменение криминальной ситуации, динамику криминализации и декриминализации государства, общества и экономики. Метод сценариев позволяет прогнозировать и другие параметры общества, например, состояние социальной напряженности, демографическую динамику, развитие этнонациональных отношений и другие, не входящие в предмет данного исследования. Представим сценарии в следующей таблице: 1. Слабый вариант, нейтральность силовых структур к политической динамике 2. Активный вариант, воздействие силовых структур на политическую динамику 3. Сильный вариант, силовые структуры становятся самостоятельной политической силой 1. Либеральный ультраавторитарный режим сценарий 1-1: Борьба с преступностью с помощью международных организаций. Остановка роста и некоторое снижение масштабов преступности. сценарий 1-2: В борьбу с преступностью включаются силовые структуры. Угроза национальной безопасности снижается. сценарий 1-3: В борьбу с преступностью включаются региональные элиты и силовые структуры регионов. Усилия на всем поле борьбы координируются, угроза национальной безопасности приближается к допустимому порогу. Оптимально либеральный партийно-государственный режим сценарий 2-1: Осуществляется институционально-государственная защита частной собственности и конкуренции, мафия и оргпреступность вытесняются из экономики и политики. Криминализация снижается за порог национальной безопасности. сценарий 2-2: Оргпреступность переходит в наступление против антикриминальной стратегии государства. Силовые структуры активно вступают в борьбу с преступностью, силой подавляя ее сопротивление. сценарий 2-3: Сопротивление оргпреступности возрастает и смыкается с противодействием государству транснациональной преступности. Вводится военное положение, начинается ремилитаризация страны и физическое уничтожение преступности. 3. Необратимо-коррумпированный криминальный режим сценарий 3-1: Уголовная, экономическая, организованная и транснациональная преступность сливаются и подчиняют себе государство и общество, которые дезинтегрируются и распадаются на части. сценарий 3-2: Состояние социального хаоса, процесс декриминализации становится необратимым, начинается раздел станы между мировыми центрами силы, проблемы национальной безопасности не существует. сценарий 3-3: Раздел страны завершен, геополитические, геоэкономические, георелигиозные лидеры мира устанавливают свои порядки, подчиняя остатки криминала новому порядку. Сценарий 1-1 "запускается" активной реакцией президентских структур на процедуру импичмента, на падение рейтинга президента, на сепаратистские действия периферийных регионов. Политика либеральных реформ продолжается под контролем и при содействии МВФ, возможно установление протектората США в обмен на ратификацию СНВ-2, поддержание правопорядка. Борьба с коррупцией, экономической, организованной и транснациональной преступностью в России начинается с помощью формирований ООН и НАТО, международных и частных силовых и полицейских организаций. Такая борьба мотивирована задачей усиления режима личной власти, подавлением любого рода противодействий ей, будь то криминал, выступления населения при закрытии нерентабельных предприятий или сепаратизм регионов. Либерализация экономики России и совместная борьба с криминализацией российского общества осуществляется в интересах США: с одной стороны - это спасение американских инвестиций и поддержка бюджета России "от сбрасывания миллиардов долларов наших налогоплательщиков в черную дыру институтов эпохи коррумпированных банков и жульнических пирамид" (У. Коэн, министр обороны США, 1998 г.), с другой - это поддержка статуса США как мирового лидера, защита Запада и глобальной безопасности от геополитической "черной дыры" в Евразии - России (З. Бжезинский, 1997 г.). В этом сценарии реальна остановка роста и некоторое снижение "достигнутых" в России масштабов преступности. Проблема угрозы национальной безопасности со стороны криминала остается. Сценарии 1-2 и 1-3 допускают фактор включения активного и сильного варианта поведения силовых структур общества в поддержке и усилении авторитарного режима власти, либерализации экономики, сотрудничества с международными силовыми структурами и элитами регионов в борьбе с экономической, организованной и транснациональной преступностью в России. Все усилия на поле борьбы с преступностью координируются. Угроза национальной безопасности со стороны криминала существенно снижается. Сценарий 2-1 "запускается" импичментом президента, изменением Конституции РФ и перераспределением властных полномочий в пользу Федерального Собрания и Правительства, в пользу Субъектов Федерации. Новая федеральная власть реализует основные идеи президентской программы Г. Явлинского ("Можем жить лучше", М., 1998) по предотвращению коррупции в государственном аппарате, эффективной борьбе с криминальной экономикой, предотвращению окончательного "укоренения в России криминально-корпоративной олигархической системы". Реализуется линия на институционально-государственную защиту частной собственности и рыночной конкуренции, поскольку свободные цены и финансовая стабилизация суть необходимые, но не достаточные условия конкурентной экономики. Проводится реформа государственного управления, сокращение и рационализация государственного аппарата, повышение ставок для его работников в несколько раз для исключения массовой подработки "на стороне", т.е. в сфере теневой экономики, снижение налогов, легализация теневиков и реальная защита собственности и доходов предпринимателей правоохранительными органами государства и вывод их из-под опеки частных силовых структур и рэкета. Введение государственной службы охраны собственности, контрактного надзора должно обеспечить вытеснение мафии и оргпреступности из сферы цивилизованного предпринимательства, обеспечить свободу разорвать порочный круг, когда предприниматели платят "крышам", а не специальной государственной службе. Органы правопорядка и безопасности включаются в эту работу, поскольку оргпреступность не уступит свои позиции без сопротивления. Аналогичные меры осуществляются на уровне субъектов Федерации. Реализация этого сценария зависит от возможности мобилизовать дополнительные денежные ресурсы для увеличения расходов государства на перечисленные мероприятия и создание условий для инвестиций в реальное производство, что само по себе представляет серьезную проблему. Но в результате осуществления этого сценария предполагается выведение коррупции и экономической преступности за порог, представляющий угрозу национальной безопасности России. Сценарий заключает в себе возможности перехода государственной власти от режима "номенклатуры" к режиму "бюрократии" (концепция В.А. Лоскутова, "Чиновник", №2, 1998). Сценарии 2-2 и 2-3 допускают варианты активного и сильного воздействия правоохранительных органов и силовых структур на процесс декриминализации государства, экономики и общества при сопротивлении организованной преступности антикриминальной стратегии государства. В этих сценариях возможны варианты вооруженной борьбы, чрезвычайных ситуаций, военного положения, обращения за помощью к международным органам стабилизации порядка. Такое развитие событий повлечет серьезное свертывание рыночных отношений, ремилитаризацию и военизированную мобилизацию ресурсов, необходимую для существования нации, совмещаемую с геополитически агрессивной внешней политикой. Сценарии 3-1, 3-2, 3-3 развиваются из существующей реальной ситуации в стране, если все попытки федерального Центра решить проблемы выхода страны из системного кризиса, из тисков криминально-корпоративной системы, снижения зависимости от мировых финансовых и геополитических центров вариантами усиления авторитарной власти или партийно-государственной номенклатуры не удаются. Это весьма пессимистические сценарии, характеризующие уже не угрозу национальной безопасности страны, а полное отсутствие этой безопасности. Это означает, что нация (общество) и государство существуют только номинально, а как реальная, фактическая целостность они не существуют. Не существует, следовательно, и жизненно важных интересов общества и государства, а таковые существуют только для отдельных индивидов, семей, групп, кланов, криминальных организаций. Страна быстро дезинтегрируется (с той или иной скоростью по всем трем сценариям) - политически, экономически, этнически, культурно и религиозно. Исчезает различие между силовыми структурами государства и бандформированиями, общество переходит из состояния "черной дыры" в состояние хаоса. Процесс полной криминализации становится необратимым. Цивилизационная система ценностей, редуцированная до тотального произвола, насилия и алчности, вырождается в биологические инстинкты (данную возможность развития событий в России можно усмотреть в работе В.В. Скоробогатского "Россия на рубеже времен: новые пути и старые вехи", 1997; фрагмент "Катастрофические последствия свободы" в работе Ю.Г. Ершова "Философия права", 1997). В этот социальный хаос порядок может быть внесен либо извне, либо повторением биосоциальной исторической эволюции, либо никак. Страна становится объектом раздела между мировыми центрами силы - геополитическими, геоэкономическими, георелигиозыми. Рассмотренные сценарии позволяют сделать выводы: объективные предпосылки для сопротивления криминализации общества в России при определенных вариантах политического, экономического и государственно-правового развития существуют; возможна остановка роста и уменьшение преступности ниже уровня, представляющего угрозу национальной безопасности страны; эффективность борьбы с преступностью и возможности декриминализации региональных сообществ населения во многом предопределены сценариями развития страны в целом; значительна вероятность полной криминализации общества при отсутствии политической воли в государственных структурах для перехода от локальных действий к фронтальной программе противостояния процессу криминализации; абсолютная декриминализация общества в ближайшей исторической перспективе является утопией, реальное снижение криминализации в стране возможно и требует средств, соразмерных величине госбюджета. Заключение. Открытая конкуренция и борьба за власть, богатство, сферы и ареалы влияния легитимных и криминальных структур в России, фактическое их сосуществование и взаимопроникновение, сопровождаемое сращиванием исполнительной и законодательной власти с криминальным сообществом вызвали к жизни новые субъекты экономической активности. Объясняется их поведение криминологическими и социальными теориями экономического субъекта. Переходный период, переживаемый российским обществом, порождает процессы, явления, феномены и типы субъектов, либо не существующих, либо латентных (скрытых) в социальных структурах равновесного, устойчивого состояния общества. Традиционная криминология затрудняется объяснить всю совокупность свойств криминально-экономического субъекта ( индивида, группы, сообщества, корпорации и т.д. ), возникшего в ситуации социального кризиса и хаоса в России. Способы приспособления людей к выживанию в условиях хаоса носят двойственный характер. С одной стороны - это борьба за существование в смысле социал-дарвинизма, где ведётся борьба без правил, на уничтожение конкурентов. С другой стороны, в таком состоянии бифуркации необходимо вычленить конструктивные аспекты самосохранения субъектов криминальной активности с тем, чтобы понять, может ли в принципе массовая криминализация быть преобразована в массовую легитимную экономическую активность. В работе исследованы возможности преодоления кризиса социальных теорий криминального субъекта, состоящие в обращении к результатам философии человека ( философской антропологии ) , которая несколько лет как приобрела гражданство в научном мире России. Философская антропология за два столетия от И.Канта до Гегеля, Фейербаха и Маркса, от Штирнера и Шопенгауэра до Ницше и Шелера, от Хайдегера, Фрейда, Адлера, Юнга до Сартра, Камю, Фромма и Франкла, рассматривает человеческое существо далеко не в розовых, тем более не в чёрно-белых тонах. Антропологические типы, очерченные Шелером в начале ХХ века, были не востребованы для нужд социальной теории. В ситуации глобального антропологического кризиса, частью которого является кризис переходных обществ, в том числе России, философско-антропологические подходы к исследованию человека могут дать серьёзные основания для объяснения неожиданных свойств, проявляющихся в субъектности переходного периода, слома старой системы ценностей в ситуации чуть ли не абсолютной социальной свободы, которая, на что указывал в начале ХIХ века Гегель, чревата ужасными последствиями. Теории Ж.П. Сартра, А. Камю, Э. Фромма, В.Франкла и других западных современных мыслителей, ранее нас столкнувшихся с неизведанными свойствами психики людей в условиях либерализма, главным образом - бунтом и деструктивностью, агрессией и аддиктивностью, амбивалентностью , девиантным поведением, могут дать известный вклад в разрешение кризиса теории конструктивного экономического субъекта. Отдавая себе отчёт в очень сильных ограничениях сугубо материалистической теории К.Маркса, экономически детерминирующей так называемые базисную и надстроечную деятельность общественных классов и социальных групп, с упором на социально-нравственную непогрешимость рабочего класса, его партии и государства, необходимо использовать теоретический багаж работ раннего Маркса - теорию отчуждённого человека. Эта теория опирается на теорию отчуждения Гегеля и Фейербаха. Она фиксирует многоаспектное отчуждение человека в процессе истории от собственности, от труда, от общества, от ближнего, от самого себя и т.д. . Познавательный объяснительный и деятельно-конструктивный аспекты теории отчуждения используются в настоящее время в западной социологии и психологии. Поскольку неистощимость и изобретательская изощрённость экономических субъектов постсоциалистической России в способах обогащения, как легитимных, так и криминальных , стремительно растёт, и в силу этого никакой комплекс теоретических посылок , имеющихся в литературе, «не успевает» осмысливать это легальное, теневое и криминальное многообразие, то методологически правильно соблюдать «маятниковую» стратегию соотнесения растущих и всё более дифференцированных квалификаций преступной деятельности субъектов в экономической сфере с наличными теоретическими положениями и наоборот. Теория должна постоянно корректироваться по мере роста разноообразий преступлений экономической направленности. Поскольку в запрещённую законами деятельность втягивается всё большее количество населения, а сами законы имеют характер социально-правовой нормы, поскольку существуют целые районы, где половина населения состоит из лиц отбывших наказание, когда лица отбывшие наказание баллотируются в органы власти, когда растёт сфера коррупции, то возникает проблема теоретической квалификации целых фрагментов общества или общества в целом как криминального, следовательно квалификации определённой части граждан в качестве криминальных субъектов. Рост разнообразия сфер экономики, квалификационной дифференциации, способов организации, методов использования пробелов и неопределённости в заокнодательстве, в регламентации экономической деятельности органов государственного и местного управления в бюджетной и внебюджетной сферах, взаимодействия государственных и местных органов с частными и корпоративными структурами в кредитно-финансовой сфере, в социальной политике ( рынки труда, социальная защита, жилищно-коммунальное хозяйство, народное здравоохранение и д.р. ), во внутренней и внешней торговле, крупных производствах ресурсно-сырьевого , топливно-энергетического, металлурго-строительного, транспортного, военно-промышленного. Лесного и агропромышленного комплексов, в которых совершаются преступления экономической направленности, свидетельствует о расширении криминальной экономики и тенденции к охвату ею всего народно-хозяйственного комплекса страны. 6. Борьба с преступностью на национальном и международном уровне - не безнадежное дело в том же смысле, в каком геополитически не безнадежен мировой баланс сил и экономическое равновесие на мировых рынках сырья, энергии, продовольствия, медикаментов и т.д. 7. Декриминализация общества в полном объеме как глобальная задача человечества будет поставлена только тогда, когда в рамках системы философского знания и наук о человеке, обществе и истории будет поставлена сама проблема возможности декриминализации. Для этого должна возникнуть философия декриминализации в рамках философии человека, социальной философии, философии истории, пролегомены которой обсуждались в настоящем исследовании. Важнейшим шагом в становлении философии декриминализации будет неутопическое доказательство возможности и необходимости декриминализации, исходя из самых глубоких знаний о природе человека и общества, об историческом процессе и его мировых циклах, о возможности оптимистического разрешения глобального кризиса. В.А. Коптюг, В.М. Матросов, В.К. Левашов, Ю.Г. Демянко Устойчивое развитие цивилизации и место в ней России: проблемы формирования национальной стратегии. Москва-Новосибирск, 1996. Там же, стр. 25. Библия, Нагорная проповедь И. Христа, От Матфея, гл. 5,3. В.А. Коптюг, В.М. Матросов, В.К. Левашов, Ю.Г. Демянко Устойчивое развитие цивилизации и место в ней России: проблемы формирования национальной стратегии. Москва-Новосибирск, 1996. Стр.59. С.В. Бородин, Е.Г. Ляхов Международное сотрудничество в борьбе с уголовной преступностью. М, МО, 1983. С.В. Бородин Борьба с преступностью: теоретическая модель комплексной программы, М, Наука, 1990. Исправников В.О. Теневая экономика: экспроприация, “отмывание” или легализация?// Социально-политический журнал. 1996. №6. С.3-10, с.4. Макаров Д. Экономические и правовые аспекты теневой экономики в России.// Вопросы экономики. 1998. №3. С.38-54, с.38. "Теневые” параметры реформируемой экономики. Материалы научной конференции //Реферативный журнал. 1996. №8. С.14-32, с.15. Теневая экономика и ее последствия (материалы научной конференции).//Социально-политический журнал. 1996. №6. С.3-34,с.6. Организованная преступность в России. Доклад Центра стратегических и международных исследований США, так называемый “доклад Уэбстера”.//Бизнес для всех. 1998. №9. С.20, №12. С.22, №13. С.19, №13,с.19. Мордовец, с.11-12 Там же. Там же. Исправников. С.5. Там же. С.7. Организованная преступность. - М.: Юридическая литература.-1989.-352 с. Там же. С.24. Там же. С.11-14. Там же. С.26-27. Там же. С.31. Александров Г. Организованная преступность в России // Независимая газета. 30 июня 1998 г. Мюллер Г. Семнадцать ликов мафии. - Московские новости.-1997.-№19 (11-18 мая), с.15 Зорин Г.А., Танкевич О.В. Стратегия борьбы с транснациональной преступностью. - Гродно: Институт современных знаний, 1997.- 104 с., с. 14-15. Антонян Ю.М. Преступность женщин.//Криминология. -М.: Юрист, 1995.-512 с., с.299-308 Сборник законов и норм ООН в области предупреждения преступности и уголовного правосудия. -Нью-Йорк, ООН.-1992.-446 с., с.420 Расследование хищений с использованием АВИЗО.//Криминалистика.-Н.Новгород: Н.Г ВШМВД.-1995.-400 с., с.206-214 Бородин С.В. Борьба с преступностью: теоретическая модель комплексной программы.-М.:Юрист,-1995 с., с.25 Криминология, М, 1997. Стр. 753. Состояние преступности в Свердловской области за январь-ноябрь 1998 г., Екатеринбург, 1998. Прогноз социально-экономического развития Свердловской области и целевые программы на 1999 год, Областная газета, 7 июля 1998 г. Оценка состояния оперативной обстановки на территории Свердловской области и результатов деятельности органов и подразделений внутренних дел за I полугодие 1998 года, г. Екатеринбург, 1998. PAGE PAGE PAGE 25

Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter

Похожие документы
Обсуждение

Ответить

Курсовые, Дипломы, Рефераты на заказ в кратчайшие сроки
Заказать реферат!
UkrReferat.com. Всі права захищені. 2000-2020