Братусь С.Н. 1947 - Юридические лица в советском праве (книга)

Братусь С.Н. 1947 – Юридические лица в советском праве

СОДЕРЖАНИЕ

РАЗДЕЛ I.

ПОНЯТИЕ ЮРИДИЧЕСКОГО ЛИЦА, ЕГО ЗНАЧЕНИЕ И СУЩНОСТЬ

I. Введение 5

II. Значение воли в праве. Понятие субъекта права и субъективных прав
10

III. Понятие юридического лица. Корпорация и учреждение … 34

IV.Буржуазные теории юридического лица (основные направления)71

V. Юридическое лицо в советском гражданском праве. Понятие и виды 110

РАЗДЕЛ II.

ЮРИДИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ ГОСУДАРСТВА, МЕСТНЫХ СОВЕТОВ И БЮДЖЕТНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ

VI. Государственный бюджет и хозяйственный расчет. Понятие бюджетного
учреждения 153

VII. Казна как субъект права 158

VIII. Юридическая личность местных советов 186

IX. Юридическая личность бюджетных учреждений 195

РАЗДЕЛ III

ЮРИДИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ

X. Основные этапы развития юридической личности государственных
предприятий… 212

XI. Юридическая личность главных управлений хозяйственных министерств и
эволюция треста . . . 255

XII. Юридическая личность производственного предприятия . . . 287

Производственное предприятие—трест-главк 333

Филиалы государственных хозяйственных организаций . . . . 358

РАЗДЕЛ I

ПОНЯТИЕ ЮРИДИЧЕСКОГО ЛИЦА, ЕГО ЗНАЧЕНИЕ И СУЩНОСТЬ

1. ВВЕДЕНИЕ

Вопрос о понятии и сущности юридического лица является одним из самых
запутанных вопросов буржуазной юридической теории, в частности, теории
гражданского права. Проблеме юридического лица посвящена большая
литература. Создано огромное количество теорий, пытающихся раскрыть
природу юридического лица, отыскать его «субстрат», определить
содержание понятия юридического и соотношение этого понятия с понятием
субъекта права.

Признавая в своем подавляющем большинстве юридическое лицо субъектом
права, буржуазные юристы в своих исследованиях неизбежно сталкиваются с
вопросом о том, следует считать субъектом права и что такое субъективные
права. Разнообразие методологических установок отдельных авторов в
решении общего вопроса о субъекте правa в значительной мере
обусловливает и разнообразие теорий юридического лица. Различие же в
оценке сущности, роли и значения категории субъекта права объясняется
целым рядом причин. Далеко не последнее место в цепи причин занимают
философское и политическое мировоззрение того или иного автора, связь
его с тем или иным направлением юридической мысли — принадлежность к
определенной юридической школе. Об относительной самостоятельности
развития, юридических теорий можно сказать то же, что писал Энгельс о
развитии философии: «…как особая область разделения труда, философия
каждой эпохи располагает в качестве предпосылки определенным
мыслительным материалом, который передан ей ее предшественниками и из
которого она исходит» ‘.

Все же в конечном с ч е т е – та или иная теория юридического лица может
(быть объяснена потребностями практики, историческими условиями
существования и деятельности общественных образований, именуемых
юридическими лицами, короче—классовыми и экономическими условиями
данного общества. «Социологический эквивалент» той или иной теории
юридического лица может быть установлен — и это следует еще и еще раз
подчеркнуть — лишь в конечном счете. Попытки вывести ту или иную
конструкцию, например, теорию Гельдера о юридическом лице, как
персонификации должностного имущества, и почти одновременно появившуюся
с этой теорией теорию коллективной собственности Планиоля,
непосредственно из экономических отношений, обречены на неудачу.
Подобные попытки исходят из позиций вульгарного экономического
материализма и игнорируют подлинное учение марксизма-ленинизма о
взаимоотношении базиса и надстроек. Энгельс в своих письмах периода 90-х
годов прошлого столетия к Штаркенбургу, Шмидту, Мерингу блестяще показал
всю несостоятельность некоторых марксистов, пытавшихся установить прямую
зависимость любого явления человеческой культуры от экономического
базиса. Действительность богаче этой схемы. «Согласно
материалистическому пониманию истории, в историческом процессе
определяющим моментом в конечном счете является производство и
воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не
утверждали. Если кто-нибудь это положение извратит в том смысле, что
будто экономический момент является единственно определяющим моментом,
тогда утверждение это превращается в ничего не «говорящую, абстрактную,
бессмысленную фразу»2.

Не только произведения искусства, философские и юридические теории, но и
юридические институты могут быть поняты и объяснены лишь в связи с
изучением других явлений, относимых марксистами к сфере идеологических
надстроек. В письме к К. Шмидту от 27 октября 1890 г. Энгельс писал: «С
возникновением потребности в новом разделении труда, создающем юристов
по профессии, сейчас же откры-

1 Маркс и Энгельс, Соч., XXVIII, р. 260.

2 Там же, стр. 244—245.

вается опять-таки новая самостоятельная область, которая при всей своей
общей зависимости от производства и обмена все же обладает особой
способностью обратно воздействовать на эти области. В современном
государстве право не только должно соответствовать общему экономическому
положению, не только быть его выражением, но также быть его выражением
внутренне согласованным, которое не било бы само себя по лицу в силу
внутренних противоречий. А для того чтобы этого достичь, точность
отражения экономических отношений страдает все более и более» 1.

Энгельс подчеркивает возможность и неизбежность известного
несоответствия экономических отношений и норм права.

Сказанное выше определяет наше отношение к буржуазной юридической
теории. При разработке марксистской конструкции юридического лица не
следует отказываться от достижений буржуазной науки права, от
критического использования буржуазной юридической культуры. Не все то,
что было написано буржуазными учеными, является неправильным. Было бы
наивно полагать, что высшая мудрость марксистской науки права
заключается в том, чтобы любое положение, выставленное буржуазной
юриспруденцией, отвергать по формуле «у нас все наоборот». Такая
методология зачастую обращается против тех, кто ею руководствуется:
разнообразие мнений по одному и тому же вопросу в буржуазной науке права
столь велико, что, отклонив одно известное ему высказывание буржуазного
автора, такой «методолог», сам того не подозревая, провозглашает, как
марксистское, положение, выдвинутое другим буржуазным автором и нередко
вполне справедливо опровергнутое третьим.

О некоторых юридических теориях можно сказать то же, что говорил Ленин о
философском идеализме: «Философский идеализм есть только чепуха с точки
зрения материализма грубого, простого, метафизического. Наоборот, с
точки зрения диалектического материализма философский идеализм есть
одностороннее, преувеличенное… развитие (раздувание, распухание) одной
из черточек,

1 Маркс и Энгельс, Соч., т. XXVIII, стр. 258—259.

сторон, граней познания в абсолют, о то p в а н н ы й от материи, от
природы, обожествленный» ‘.

Уместно ли, однако, оценку философского идеализма, данную Лениным,
распространять на область юридической идеологии? Ведь право является
столь непосредственным орудием защиты классовых интересов, что, казалось
бы на первый (взгляд .юридические теории не в состоянии в какой-либо
мере объективно отобразить действительность. Однако это не так. Именно
потому, что юридическая теория оперирует данными позитивного права,
опирается на законодательство, она, если не считать крайних проявлений
идеализма, не в состоянии окончательно порвать с действительностью в том
ее виде, как она отображена в юридических нормах.

Необходимо оговориться, что здесь, как и в дальнейшем, речь идет о
добросовестных буржуазных исследователях. Такими исследователями ни при
каких обстоятельствах не могут считаться фашистские фальсификаторы
науки. Вместе с тем относительная самостоятельность права как формы
опосредствования экономических отношений создает условия для тщательной
разработки юридических понятий и конструкций, некоторые элементы которых
могут быть использованы и марксистской наукой права в качестве материала
для создания марксистских юридических конструкций. В этих конструкциях
должно быть отображено то общее, что характеризует право как надстройку
над экономическим базисом в различных социально-экономических формациях,
и то особенное, что характерно для данного общественного строя. Та
односторонность в объяснении правовых явлений, которая обусловлена
классовыми интересами и классово ограниченным сознанием буржуазных
юристов, может и должна быть преодолена советскими юристами,
вооруженными методом материалистической диалектики.

В имущественном обороте СССР решающую роль играют юридические лица —
советские государственные предприятия, колхозы, кооперативные
организации, добровольные общества и союзы и т. д. Особенно важное место
в процессе расширенного социалистического воспроизвод-

1Ленин, Философские тетради, Партиздат, 1936, стр. 328.

ства занимают государственные хозяйственные организации.

Советское государство в отличие от буржуазного государства само является
хозяйствующим субъектом. Управление социалистическим хозяйством
осуществляется через разветвленную систему государственных
хозяйственных органов. Государственные предприятия, будучи органами
хозяйственного управления, являются вместе с тем организациями, на
которые возложена непосредственная хозяйственная деятельность
(производство товаров, их распределение, оказание услуг и т. д.). Эти
государственные предприятия (хозяйственные организации) действуют на
основе хозяйственного расчета. В связи с этим хозяйственные
взаимоотношения между социалистическими предприятиями имеют
эквивалентно-возмездный характер. Эти отношения являются
товарно-денежными отношениями. Будучи закрепленными юридически, эти
отношения становятся правоотношениями. Государственные хозяйственные
организации выступают в советском хозяйственном обороте в качестве
самостоятельных носителей имущественных прав и обязанностей. Иначе
говоря, они являются юридическими лицами.

Настоящая работа посвящена (главным образом государственным юридическим
лицам, в частности и в особенности государственным предприятиям.
Правильная характеристика юридической личности государственного
предприятия имеет большое практическое значение. Советское гражданское
законодательство играет немаловажную роль в обеспечении подлинного
хозрасчета в деятельности социалистических предприятий. Хозрасчетная
самостоятельность предприятия должна быть закреплена юридически.

Установление круга государственных предприятий, являющихся юридическими
лицами, равно как четкое и ясное определение имущественных прав и
обязанностей государственных предприятий, — таково одно из необходимых
условий правильной организации выполнения народнохозяйственного плана.

Анализ действующего законодательства о юридических лицах,
арбитражно-судебная практика и, наконец, практика советского
имущественного оборота дают богатый материал для некоторых выводов и
предложений de lege ferenda. Эти предложения объясняются устарелостью
ряда нормативных актов, регулирующих имущественно-правовое положение

государственного предприятия, и необходимостью законодательного
закрепления тех изменений, которые внесла жизнь в практику применения
названных выше актов.

Автор надеется, что настоящая работа, посвященная выяснению содержания
понятия юридического лица и характеристике видов юридических лиц в
советском праве, — главным образом характеристике государственных
предприятий и бюджетных учреждений, — содержит в себе некоторый
материал, который может быть использован при разработке проекта нового
Гражданского кодекса CGCP.

П. ЗНАЧЕНИЕ ВОЛИ В ПРАВЕ. ПОНЯТИЕ СУБЪЕКТА

ПРАВА И СУБЪЕКТИВНЫХ ПРАВ

Право, с точки зрения марксизма, — это возведенная в закон воля
господствующего класса, воля, содержание которой определяется
материальными условиями существования этого класса’. Необходимой
предпосылкой правильного определения и раскрытия содержания важнейших
юридических понятий (права в объективном смысле, субъекта права,
юридического отношения и др.) является уяснение сущности и значения
волевого момента в праве.

Для того чтобы правильно определить значение и сущность воли в праве,
необходимо предварительно обратиться к анализу содержания понятия воли.
К сожалению, проблема воли как философская проблема до сих пор не
привлекала к себе внимания философов 2. Воле, как явлению человеческой
психики, было уделено большее внимание. Удачное, основывающееся на
материалистическо-диалектическом методе изучения психических явлений
истолкование волевых процессов дает в своей, удостоенной Сталинской
премии работе С. Л. Рубинштейн 3. Разумеется, юрист в своем исследовании
о воле в праве должен опираться как на общие философские основы учения
марксизма о воле, так и на те материалы, которые ему дает марксистская
психология. Проблема воли в праве является большой темой,

1 См. Маркс и Энгельс, Соч., т. V, стр. 498.

2 Достаточно указать, что в «Кратком философском словаре», вышедшем под
редакцией М. Розенталя и П. Юдина (изд. 2-е, дополненное,
Политиздат, 1940), слово «воля» вовсе отсутствует.

3 С. Л. Рубинштейн, Основы общей психологии, Учпедгиз, М., 1940.

и надо надеяться, что когда-нибудь ей будет посвящена не одна работа.
Автор настоящих строк не ставит своей целью исследовать этот вопрос во
всей его полноте, как он этого заслуживает. Речь идет лишь о самой
предварительной постановке проблемы в связи с задачей уяснения понятий
объективного и субъективного прав и понятия субъекта права.

Вопрос о юридических действиях, т. е. волевых актах, с которыми закон
связывает возникновение, изменение или прекращение прав и обязанностей,
затрагивается в настоящей главе лишь в той мере, в какой это необходимо
для раскрытия указанных выше понятий.

Уже Гегель, хотя и на идеалистической основе, устраняет дуализм воли и
мышления, не отождествляя, однако, эти две стороны духовной деятельности
человека. По Гегелю, воля — это особый способ мышления, «…не надо
представлять себе, — пишет Гегель, — что человек является с одной
стороны мыслящим, и, с другой стороны, болящим, что у него в одном
кармане мышление, а в другом воля, ибо это было бы пустым
представлением. Различие между мышлением и волей есть лишь различие
между теоретическим ,и практическим отношением; но они не представляют
собою двух способностей, так как воля есть особый способ мышления: она
есть мышление, как перемещающее себя в наличное бытие, как влечение
сообщить себе наличное бытие» ‘. Невозможно обладать волей (без
интеллекта, но и невозможно мыслить без воли, ибо мысль есть
деятельность. Сущее как содержание мыслимого есть нечто
опосредствованное, положенное нашей деятельностью.

Куно Фишер, интерпретируя Гегеля, приходит к выводу, что для него воля —
это стремление мышления дать себе бытие. Всякое хотение есть «частная
форма мышления»; нет воли без интеллекта, так как хотеть — это значит
хотеть чего-либо, иметь предмет или цель. Цель же есть представляемое и
мыслимое содержание воли 2.

Однако, будучи объективным идеалистом, Гегель далек от уяснения
действительного соотношения между мышле-

1 Гегель, Философия права, Соцэкгиз, 1933, стр. 32—33.

2 Куно Фишер, Гегель, его жизнь, сочинения и учение, первый полутом,
М.—Л., 1933, стр. 528—529.

нием и волей, с одной стороны, и бытием — с другой. Для Гегеля свобода
воли составляет ее субстанцию и определение. Право же, по Гегелю, есть
царство реализованной свободы, исходным моментом в праве является
свободная воля. Идеалистическая система Гегеля не случайно завершается
ее автором восхвалением и возвеличением реакционной полицейской прусской
монархии.

С точки зрения марксизма сознание человека определяется общественным
бытием. Сознание — осознанное бытие. Воля человека как одна из форм
проявления человеческого сознания тесным образом связана с
интеллектуальными и эмоциональными процессами. «Зачатки воли, — пишет С.
Л. Рубинштейн, — заключены уже в потребностях, как исходных побуждениях
человека к действию1». Возникновение волевого действия предполагает
установление осознанной связи между лицом, испытывающим влечение,
субъективно (выражающее его потребность, и предметом, могущим
удовлетворить эту потребность. «Существенной предпосылкой волевого акта
является, таким образом, переход к предметным формам сознания».

Однако сознательные волевые действия всегда опосредствованы более или
менее сложной работой сознания и непосредственно не вытекают из
потребностей. Человек выбирает между различными побуждениями к
деятельности, как ее мотивами, осознает результат деятельности как цель.
Осознание цели играет существенную роль в волевом акте, но не следует
забывать, что цель, определяющая волевой процесс, сама причинно
детерминируется побуждениями.

С другой стороны, сами побуждения опосредствуются осознанной целью. Это
приводит ко все более сознательному регулированию деятельности человека.
Свобода волевого акта выражается в независимости от импульсов
непосредственной ситуации. Всякое подлинное волевое решение есть
избирательный акт, включающий сознательный выбор и решение. Деятельность
человека включается в закономерную связь причин и следствий и в этом
смысле необходима. Поэтому для марксизма свобода воли означает не что
иное как способность принимать решения со знанием дела.

Волевой акт реализуется в действии. Действие сформировалось в
общественном труде как акт трудовой деятельности. Можно отметить, что
хотя действие человека

всегда направлено на определенный результат, однако одно и то же
действие может дать множество результатов «какой-то из этих результатов
является непосредственно сознательной целью действующего субъекта».
Действие, которое воспринимается и осознается самим действующим
субъектом как общественный акт, т. е. как действие, выражающее отношение
действующего к другим людям, является поступком. Действие включается в
деятельность, общественная сущность которой является предметом различных
общественных наук.

Личность не тождественна ни с сознанием, ни с самосознанием, ибо она —
историческая конкретная личность, находящаяся в реальном отношении с
реальным миром. В системе тех связей и отношений, которые формируют
человека, решающими являются общественные отношения, общественное бытие.
Реальная личность — это общественное существо. Однако личность
невозможна без наличия сознания или самосознания, ибо человек является
личностью лишь в той мере, в какой он выделяет себя из природы и из
окружающих его людей. «Личностью является человек, который относится
определенным образом к окружающему». Психология человека обусловлена
общественными отношениями, условиями материальной жизни, но психология
изучает не общественное сознание, не идеологию, а сознание общественного
индивида в деятельности.

«…Всякие дела, которые делает человек, обычно перерастают его,
поскольку они являются общественными делами, но вместе с тем и человек
перерастает свое дело, (поскольку его сознание является общественным
сознанием» ‘.

Из изложенной выше концепции воли и характеристики значения воли в
сознании человека как психологической личности вытекает, что было бы
ошибочным отождествлять сознание, а тем самым и волю отдельного человека
с общественным сознанием, в частности, с общественной волей и ее особым
видом — волей господствующего класса, принимающей форму государственной
воли. Нельзя сводить психологические закономерности к социальным. Но не
меньшей ошибкой было бы утверждение, что между волей как психологическим
явлением и общественной волей суще-

1 См. С. Л. Рубинштейн, Основы общей психологии, Учпедгиз, М., 1940,
стр. 428—435, 438—442, 451, 454—456, 458—460, 468—469, 563—564, 566,
570.

ствует полный разрыв. Образование общественной воли необходимо связано с
волевыми актами людей, находящимися между собой в определенных
общественных отношениях. Вместе с тем действия человека, его поступки,
его поведение приобретают общественный характер, объективируются в
социальных закономерностях. Это обстоятельство необходимо иметь в виду
для того, чтобы понять связь и различие между волей в психологическом
смысле и общественной волей, порождающей право.

Право относится к категории идеологических общественных отношений, т. е.
таких общественных отношений, которые, прежде чем им сложиться, проходят
через сознание людей1. Однако право—это не только форма общественного
сознания. Право — содержание воли господствующего класса, объективизация
этой воли в правилах поведения, т. е. в нормах, определяющих и
направляющих поступки членов общества в целях обеспечения и упрочения
господствующих в данном обществе материальных и идеологических
общественных отношений.

Не случайно классики марксизма выделяют политическую и юридическую
надстройку из прочих идеологических общественных отношений. Определяя
зависимость форм общественного сознания от экономического базиса, Маркс
писал: «Совокупность этих производственных отношений составляет
экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается
юридическая и политическая надстройка (разрядка моя. — С. Б.) и которому
соответствуют определенные формы общественного сознания» 2. Точно так же
и Энгельс, характеризуя влияние идеологических форм на ход (исторической
борьбы, различает «политические формы классовой борьбы и ее результаты —
конституции (разрядка моя.—С. Б.), установленные победившим классом
после одержанной победы и т. п., правовые формы и… отражение всех этих
действительных битв в мозгу участников, политические, юридические,
философские теории, религиозные воззрения и их дальнейшее развитие в
систему догм» 3.

1 О различии между материальными и идеологическими общественными
отношениями см. Ленин, Соч., т. I, стр. 61,70.

2 Маркс и Энгельс, Соч., т. XII, ч. 1, стр. 6. »Маркс и Энгельс, Соч.,
т. XXVIII, стр. 245.

Таким образом, Маркс и Энгельс отличают юридическую надстройку, если
понимать под последней право как “совокупность норм, от правосознания
как формы общественного сознания и от тех представлений о праве, которые
имеются у отдельного человека. Определяя право, как возведенную в закон
волю господствующего класса, Маркс тем самым подчеркивает, что право как
совокупность норм — это содержание, результат воли. А это означает, что
право как объективированная в системе норм поведения воля
господствующего класса существует независимо от сознания и тем самым от
воли отдельного человека.

Тезис об объективности права как явления, существующего независимо от
сознания отдельного человека, еще не раскрывает, однако, механизма
образования юридических норм. До сих пор мы оперировали понятием «воля
господствующего класса» (применительно к бесклассовому социалистическому
обществу можно говорить об общенародной воле), не раскрывая содержания
этого понятия, исходя из него, как из некоей данности. Что эта за воля?
Каков механизм ее образования?

Общеклассовая или общенародная (в бесклассовом социалистическом
обществе) воля как источник юридических норм — это не воля в
психологическом смысле, ибо психология имеет дело только с волей
человека, с индивидуальным сознанием. Общеклассовая или общенародная
воля, получающая свое выражение в юридических нормах, не может быть
сведена к сумме индивидуальных воль. Еще Руссо в своем учении об общей
воле (volonte generale) провел резкую грань между этой волей и волей
всех ‘. Достаточно указать на то, что многие представители
господствующего класса не сознают или сознают не в достаточной степени
свои коренные общеклассовые интересы, определяемые объективными, вне их
субъективных воль сложившимися материальными условиями существования.
Чаще всего это случается с теми представителями господствующего класса,
которые являются деятельным (в сфере производства) элементом этого
класса.

1 См. Руссо, Общественный договор, перевод под ред. А. К. Дживелегова,
М., 1906, стр. 47: «Общая воля и воля всех часто значительно расходятся:
одна заботится только об общей выгоде, а другая имеет в виду лишь
частную — и представляет сумму частных воль. Но отнимите у этих самых
частных воль плюсы и минусы, которые друг друга уничтожают, и получится
воля общая».

Поэтому неправильно было бы характеризовать право, как продукт
совпадения индивидуальных воль членов господствующего класса, как единый
результат их одинаковой сознательной деятельности. Если материальные
общественные отношения приобретают самостоятельное существование по
отношению к людям, являющимся их непосредственными и косвенными
участниками, то совершенно ясно, что осознание общеклассовой значимости
этих отношений, обеспечивающих экономическое господство того или иного
класса, не может быть результатом простого сложения отдельных сознаний
его членов.

Далеко не всякий индивид поднимается до осознания общеклассовых
интересов, хотя каждый под влиянием общих для всех условий материального
производства в известной мере мыслит и водит, как любой другой член
данного класса. Воля класса, как и всякая иная общественная воля, всегда
есть нечто качественно отличное от индивидуальных воль членов класса,
хотя в конечном счете опирается на те элементы в этих волях, которые,
возможно, только в зародыше отражают классовые потребности и интересы.
Когда Маркс и Энгельс утверждают в «Немецкой идеологии», что
господствующие в данной общественной формации индивиды «должны
конструировать свою силу в виде государства» и «придать своей воле,
обусловленной данными определенными отношениями, всеобщее выражение в
виде государственной воли, в виде закона — выражение, содержание
которого всегда дается отношениями этого класса», — то едва ли можно
сомневаться, что под «господствующими индивидами» подразумевается
господствующий класс. Маркс и Энгельс здесь имеют в виду не просто
известную сумму индивидов, а тот или иной общественный класс.

Содержание закона дается отношениями класса, т. е. экономическим
базисом, а не тем или иным отдельным отношением, в котором находится тот
или иной индивид. Лишь общие условия существования класса формируют
законодательную волю. Это положение подтверждается и дальнейшими
высказываниями Маркса и Энгельса, содержащимися в «Немецкой идеологии»:
«Подобно тому как от их (т. е. индивидов. — С. Б.) идеалистической воли
или произвола не зависит тяжесть их тел, так от них не зависит и то, что
они проводят свою собственную волю в форме закона, делая ее в то же
время независимой от личного

произвола каждого отдельного индивида среди них. Их личное господство
должно в то же время конституироваться как общее господство. Их личная
сила основывается на жизненных условиях, которые развиваются как общие
для многих индивидов и сохранение которых они, в качестве господствующих
индивидов, должны утвердить против других индивидов, и притом в виде
действительных для всех условий. Выражение этой воли, обусловленной их
общими интересами, есть закон» ‘.

Эти высказывания Маркса и Энгельса имеют большое значение для
правильного уяснения значения воли в праве, в частности, для правильной
характеристики соотношения права объективного и права субъективного.
Правило поведения, исходящее от государства (закон) или молчаливо
одобренное им (обычай) и обеспеченное принудительной силой государства,
либо устанавливает, каким должно быть или может быть поведение людей,
отражающее ту или иную сторону их участия в процессе производства
материальной жизни и в иной общественной деятельности, либо требует
воздержания от действий, угрожающих данному общественному порядку. Общие
интересы господствующего класса суть необходимое выражение основных
условий его существования. Будучи выражением общих интересов, право, как
совокупность норм, вместе с тем и тем самым выражает тот объективный
интерес индивида, который определяется его позицией в общественном
процессе производства и распределения и который, следовательно, является
необходимой основой общеклассовых интересов.

Но кто же выражает общую волю, кто вырабатывает нормы, поддерживающие и
закрепляющие господствующие в данном обществе отношения? «…Все
потребности гражданского общества, — говорит Энгельс, — независимо от
того, какой класс господствует в данное время, — необходимо должны
пройти “через волю государства, чтобы добиться законодательного
признания»2. Каковы те общественно необходимые условия, которые
определяют государственную волю, было выяснено выше. Но совершенно ясно,
что государственная воля, получающая законодательное при-

1 Маркс и Энгельс, Соч., т. IV, стр. 311

2 Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 671.

знание, может быть выражена только живыми людьми. Процесс формирования
юридических норм немыслим вне психологических актов воли живых людей,
предлагающих,

обсуждающих и утверждающих эти нормы. Право как совокупность юридических
норм есть продукт сознательной деятельности тех представителей
господствующего класса, которым принадлежат законодательные в широком
смысле этого слова (т. е. нормотворческие) функции. Однако
законодательная деятельность указанных лиц, составляющих соответствующие
органы государственной власти, становится объективно значимой лишь в той
мере, в какой она закрепляет общественно необходимые условия данной
системы производства и способствует его дальнейшему упрочению и
развитию.

Правила поведения, установленные государством, должны обеспечить
осуществление тех целей, которые возникают как общественно необходимые
цели. Получив свое выражение в нормах, воля соответствующих
представителей господствующего класса (воля представителей народа в
бесклассовом социалистическом обществе) превращается в волю этого класса
(общенародную волю при социализме), потому что она соответствует
общеклассовым (или общенародным) интересам и устраняет личный произвол
отдельных индивидов. В этом случае, говоря словами Маркса и Энгельса,
происходит самоутверждение интересов господствующих индивидов, в среднем
типичном случае ‘.

Таким образом, хотя без субъективных волевых, актов невозможен процесс
образования государственной воли и, стало быть, юридических норм, эти
нормы являются объективацией воли господствующего класса или всего
народа в целом, т. е. общественной воли.

С этим выводом связаны весьма важные последствия. Если закон объективно
является выражением государственной воли, то это означает, что он может
сделаться независимым от той непосредственной цели, которой
руководствовался законодатель, издавая закон, и, следовательно, от того
психологического волевого акта, который завершился изданием закона. Как
только закон вышел в свет, он становится социальным фактом, определяющим
и регулирующим поведение многих людей, — их положение и роль в
общественной жизни. Бесконечное разнообразие условий

1 См. Маркс и Энгельс, Соч., т. IV, стр. 311.

развития данного явления не может быть охвачено или предусмотрено ни
одним законом.

Закон действует, «гласит» до тех пор, пока словесный смысл, вложенный в
него, позволяет суду или администрации, применяющим закон, регулировать
через него те охраняемые государственной властью отношения, которые
первоначально не предусматривались законодателем в качестве объекта
такого регулирования, а развились уже после издания закона. Это
обстоятельство означает, что закон жизненен, что он правильно отображает
интересы господствующего класса или общенародные интересы и тем самым и
общегосударственную волю к поддержанию и охране данных общественных
отношений. В старом споре о том, какие цели преследует толкование
законов — уяснение ли воли законодателя, т. е. обнаружение того, что
хотел сказать законодатель, или уяснение того смысла, который объективно
выражен в словесной формуле закона, — на наш взгляд, правы сторонники
второй точки зрения.

Однако теория, считающая, что важно в законе не то, что хотел сказать
законодатель, а то, что в действительности в законе выражено, забывает
одно существенное обстоятельство, вытекающее из развитой выше концепции
о процессе образования юридической воли, выраженной в законе. Если закон
действует, если он сформулирован так, что может быть использован для
регулирования отношений, которые первоначально и не имелись в виду в
качестве объекта регулирования, то яри уяснении смысла закона можно
говорить об установлении воли законодателя.

Но под волей законодателя необходимо разуметь не психологические волевые
процессы, протекавшие у лиц, обсуждавших и принимавших закон. Эти лица в
момент утверждения закона учитывали и могли учитывать лишь определенный
круг отношений, к которым закон по мысли законодателя должен был
применяться и на которые он был рассчитан. Волей же законодателя, в том
случае если закон продолжает действовать и при иных обстоятельствах,
следует считать ту объективную волю господствующего класса или
общенародную волю, которая продолжает существовать и после принятия
закона, внося в практику его применения такие коррективы, которые
вызваны условиями места и времени применения закона, короче—общественно
необходимыми обстоятельствами.

Нельзя не согласиться с Регельсбергером, охарактеризо-

вавшими действие закона в следующих словах: «…закон не стоит, так
сказать, в безвоздушном пространстве. Он имеет назначением определять
практическую жизнь и притом не как явление, существующее для себя, но
как звено всего права, находящегося в действии. Согласно этому
представляется возможным такое содержание закона, которое при его
издании не было ясно самому законодателю; по крайней мере, во многих
случаях этот вопрос может возбуждать сомнение. Таким образом, закон
может иметь содержание, не покрываемое тем конкретным представлением
законодателя, которое может быть обнаружено. Когда утверждают, что
содержание закона есть воля законодателя, то при этом понимают такую
волю, которая обнимает и не имевшееся в представлении законодателя
содержание» ‘.

Как решается вопрос о субъекте права и субъективных правах в буржуазной
юридической науке?

Отнюдь не претендуя на исчерпывающее освещение соответствующих теорий,
мы постараемся кратко отметить лишь основные, важнейшие направления в
этой области.

Проблема воли в праве привлекала внимание буржуазных ученых юристов
главным образом в связи с исследованием именно этого вопроса и тесно
связанного с ним вопроса о субъекте права. До Иеринга господствовала
теория, считавшая, что содержанием субъективного права является воля
индивида, и поэтому полагавшая, что единственным реальным субъектом прав
является волеспособное лицо, т. е. человек. Первоначальное понятие о
лице или субъекте права, по мнению Савиньи, должно совпадать с понятием
о человеке, ибо «всякое право существует ради нравственной, каждому
человеку присущей свободы»2. Вследствие этого первоначальное понятие о
лице или субъекте права должно совпадать с понятием о человеке.
Логическим выводом из этой посылки явилась фикционная теория
юридического лица. (После Савиньи волевая теория субъективного права
наиболее последовательно защищалась Виндшейдом. По мнению Виндшейда,
только человек является «лицом», ибо только человек имеет волю3.

1 Регельсбергер, Общее учение о праве, М., 1897, стр. 144.

2 Sa vigny, System des heutigen roemischen Rechts, B. II, 1840, 2.

3 Windscheid, Lehrbuch des Pandektenrechts, erster Band, neunte
Auflage, bearbeitet v. Theodor Kipp, 1906, S. 219, 221.

Уже Иеринг правильно подметил слабые стороны волевой теории
субъективного права (Willenstheorie) в том ее виде, как она была
сформулирована Савиньи, Виндшейдом и другими ее представителями, указав
на противоречие между ее основным постулатом (субъект права —
волеспособное лицо) и правовой действительностью (лица, лишенные
разумной воли, признаются законом субъектами права). Критики Виндшейда
правильно указывали, что, определяя субъективное право как «ein
Wollenduerfen», он не заметил, что «хотеть» — «wollen» — относится
только к акту воли, совершающемуся в психике человека, т. е. к воле, как
к психическому акту, а не к праву, для которого имеет значение только
«Willensbetaetigung», т. е. обнаружение хотения действием ‘. По это«
причине волевая теория не может быть применена даже по отношению к
дееспособным субъектам, ибо право защищает не акт воления сам по себе,
но его содержание 2.

По мнению других критиков, ошибка волевой теории заключалась не в том,
что она выдвигала в качестве решающего момента волю, а в том, что она
хотела, чтобы эта воля, с которой соединялось представление о
юридической власти, была волей носителя права; между тем в
действительности эта власть в правовом смысле может принадлежать и тому,
кто ее не применяет (малолетнему, умалишенному) 3.

Пытаясь найти выход из указанных выше противоречий, Бирлинг как
представитель волевой теории пришел к заключению, что дети и умалишенные
не являются подлинными субъектами права. Воленеспособные лишь
фингируются правопорядком в качестве лиц. Полностью недееспособные лица
— это фиктивные субъекты, ограниченно-дееспособные — неполноценные,
ограниченные субъекты права. Имущественные обязанности приписываются
воленеспособным в силу фикции. Подлинным субъектом права является только
тот, кто в состоянии признать правило поведения юридической нормой, т.
е. человек, находящийся

См. сводку высказываний о теориях субъективного права, в том числе и о
Willenstheorie, в работе Л. Л. Гервагена, Развитие учения о
юридическом лице, СПБ, 1888, стр. 51 и далее.

См. Michoud, La theorie de la personnalite morale, t. I, Paris, 1924, p.
99—101.

3 Sal eil les, De la personnalite juridique, 1922, p. 502, 547.

в здравом уме — в состоянии, свидетельствующем о полном и нормальном
развитии его духовных сил ‘.

К еще более радикальным выводам пришел Гельдер. Он довел до логического
конца основной тезис волевой теории о субъекте права как волеепособной и
разумной личности и вопреки положительному праву отказался признать
свойство юридической личности за недееспособным лицом. Субъектом права,
по Гельдеру, является только физически и духовно зрелый человек. Права
не могут принадлежать тому, кто лишен способности их воспринимать.
Поэтому недееспособного нельзя считать подлинным собственником.
Недееспособного собственника заменяет его законный представитель.
Законное представительство означает замену частной компетенции, как
содержания субъективного права, которая принадлежала бы данному лицу,
если бы оно было дееспоеобно, должностной компетенцией другого лица—
опекуна. Имущество подопечного, находящееся в управлении опекуна, —
должностное имущество (Amtsvermoegen). Однако Гельдер все же не решается
назвать опекуна, управляющего имуществом подопечного, собственником
этого имущества. Остается открытым вопрос: кто же является собственником
должностного имущества?

Вместе с тем следует отметить, что Гельдер не отнес дееспособность к
явлениям естественного порядка. Он понимал, что несовершеннолетние и
душевнобольные неспособны лишь к некоторым, а не ко всем действиям, что
речь идет не о естественной невозможности тех или иных действий, а об их
юридической невозможности. Поэтому субъектом права для Гельдера является
тот, кто может быть субъектом имеющей юридическое значение деятельности
2.

Развивая концепцию Гельдера, Биндер пришел к заключению, что право в
субъективном смысле — это предоставленная индивиду правопорядком власть
действовать (Macht zum Handeln). Сущность субъективного права
заключается не в «wollenduerfen», как этому учил Виндшейд, а в
«handelnkoennen». В отличие от Савиньи и Гельдера Биндер считает, что
воля как этическая категория не имеет ничего общего с правом.
«Handelhkoennen как содержание

1 Вierling, Juristische Prinzipienlehre, erster Band, 1894, S. 201,
203—204, 207—208 и др.

2 Holder, Natuerliche und juristische Personen, 1905, S. 117—119, 124,
126, 128—129 и др.

субъективного права не идентично с психологическим содержанием понятий
«koennen» и «handeln». Право не является продуктом индивидуального
сознания человека. Право — социальное явление. Поэтому не только человек
может мыслиться субъектом права. Субъективное право не связано с
психологическим актом воли. Однако юридическое действие индивида, по
мнению Биндера, совпадает (zusammenfaellt) с его действием в
психологическом смысле. Кроме того, психологическая воля не безразлична
для права, в частности, для гражданского права.

Исходя из развитых выше соображений, Биндер определяет дееспособность
как способность к деятельности, имеющей юридическое значение — прежде
всего как способность к совершению сделок. Правоспособность — это
дееспособность к осуществлению права
(Rechtsausuebungs-handlungsfaehigkeit). Душевнобольной и ребенок
неправоспособны не потому, что они не обладают дееспособностью (как это
утверждает Гельдер), а потому, что они неспособны к осуществлению права,
к употреблению власти, составляющей содержание субъективного права.
Поэтому, когда с согласия или молчаливого дозволения своего законного
представителя подопечный совершает какие-либо действия по осуществлению
своего права, эти действия надо рассматривать как действия, выполненные
вместо (an Stelle) представителя. С точки зрения Биндера
правоспособность параллельна дееспособности, ибо «все ограничения
способности к совершению сделок образуют также ограничения способности к
осуществлению прав». В конечном итоге, несмотря на различие
методологических установок, Биндер приходит к тем же выводам, что и
Гельдер: правоспособен в точном смысле этого слова только физически и
духовно полноценный человек ‘.

Биндер подметил связь, существующую между психофизиологическими
свойствами индивида и осуществлением субъективных прав. Положительной
стороной учения Биндера является также трактовка им субъективного права
как юридически обеспеченной власти, а не как проявления индивидуальной
воли человека. Однако Биндер не сумел установить правильное соотношение,
перекинуть мост между волей в психологическом смысле и субъективным
правом

1 Binder, Das Problem der juristischen Persoenlichkeit, Leipzig, 1907,
S. 38, 41—42, 44—45, 48, 50, 54, 65—66.

как сферой правовой мощи лица. Воля в психологическом смысле и воля
юридическая (правовая власть, обеспеченная правопорядком) для Биндера
лишь параллельно развивающиеся явления ‘.

Против волевой теории в том ее виде, как она была сформулирована Савиньи
и его последователями, выступил Иеринг со своей теорией интереса. Иеринг
указал на то, что субъектами права являются не только волеспособные
индивиды, но и дети, а также умалишенные, т. е. лица, не обладающие
разумной волей2. Два момента создают, по мнению Иеринга, понятие права —
субстанциональный, заключающийся в его практической цели, а именно
пользование, выгода, и формальный, являющийся средством по отношению к
этой цели, —исковая защита. «Первый момент — это ядро права, второй —
защищающая его скорлупа… Понятие права покоится на юридической
обеспеченности пользования, права суть юридически защищенные интересы»
3. Субъект права — это не волевой субъект, а субъект пользования 4. Дети
и умалишенные — субъекты пользования. Закон обеспечивает их интересы,
поэтому они субъекты права.

Как известно, и теория Иеринга подверглась сокрушительной критике и уже
давно считается преодоленной в буржуазной юридической науке. Критики
Иеринга справедливо указывали на то, что интерес — это только цель, а не
сущность права, что право — лишь средство обеспечения или охраны
интересов. Отмечались случаи охраны интересов лица при отсутствии у него
субъективного права. Кроме того, критики обращали внимание и я а то, что
субъективное право может существовать и при отсутствии

1 Впрочем, впоследствии Биндер изменил свою точку зрения и встал на
неогегельянские позиции. В своей работе «Philosophie des Rechts»
(Berlin, 1925) Биндер рассматривает субъекта права и субъективное право
как формы осуществления социального разума и нравственной воли.
Нравственная воля в качестве общественной воли предполагает отдельную,
единичную волю, «но не в ее для себя бытии и не как сумму отдельных
физических феноменов, а как деятельность общественного сознания в
общественном действии» (S. 449, цитирую по работе Hans Wolff,
Organschaft und juristische Person, erster Band, Berlin. 1933, S.
18—19).

2 Ihering, Geist des roemischen Rechts auf den verschiedenen
Stufen seiner Entwicklung, dritter Teil, erste Abteilung, Leipzig,
1888, S. 326.

3 Там же, S. 338.

4 Там же. S. 336.

или утере интересов, что можно оставаться носителем субъективных
прав даже вопреки интересу лица и т. д. ‘.

Отрыв понятия субъекта права и субъективного права от социальной
реальности, от психологических актов воли и от интереса был совершен
Кельзеном и его последователями. То противопоставление сущего и
должного, социального и нормативного, которое на кантианской основе
стадо утверждаться в буржуазной юриспруденции в конце XIX в. было
развито и завершено Кельзеном. По мнению Кельзена, субъект права — это
искусственное мыслительное средство. «Лицо — это только
персонифицированное выражение единства для комплекса (fuer ein Buendel)
юридических обязанностей и правомочий, т. е. для комплекса норм».
Физическое лицо — не человек, как учит традиционная теория. Человек не
принадлежит целиком правопорядку. Право признает обязанностью или
правомочием лишь некоторые человеческие действия. Действительные
психические переживания — юридически иррелевантны. Так называемая
юридическая воля — это лишь особый прием вменения, указывающий, в каких
случаях то или иное действие должно приписываться, «вменяться» тому или
иному лицу. «Юридическое понятие лица или субъекта права выражает только
единство множества обязанностей и прав, т. е. единство множества норм,
которые определяют эти обязанности и права»2. С точки зрения Кельзена
выражение «человек имеет права и обязанности» означает лишь, что
поведение этого человека является содержанием юридических норм. Однако
Кельзен вынужден признать, что только человеческие действия могут быть
содержанием правовых норм: «…только человек… может быть правомочным
или обязанным в том смысле, что его поведение становится… содержанием
правовой нормы» 3.

1 См, критику теории интереса у Петражицкого, Теория права и государства
в связи с теорией нравственности, т. II, СПБ, 1910, стр.367—374, у
Шершеневича, Общая теория права, вып. III, стр. 601—694. Яростным
противником теории интереса в дореволюционной русской правовой
литературе являлся Е. Трубецкой — см. его «Лекции по энциклопедии
права» М., 1917, стр. 161—164; см. также критику теории интереса у
Michoeud, указ, соч., t. l, p. 98—102, и у S а 1 е i 11 е s, указ,
соч., р. 524—525, 535-543.

2 Kelsen, Reine Rechtslehre. Einleitung in die rechtswissenschaftliche
Problematik, 1934, S. 52—53.

3 Kelsen, Allgemeine Staatslehre, Berlin, 1925, S. 70.

Другие представители нормативного понимания права не решаются
окончательно расстаться с человеком, как с первоначальным носителем прав
и обязанностей, и создают сложные конструкции юридической личности и
субъективного права» в основе которых в конечном счете лежит все та же
трактовка лица как Zurechnungspunkt, т. е. как отнесение к определенной
точке того поведения, которое составляет содержание юридических норм ‘.

Что же такое субъект права и субъективное право с точки зрения развитых
выше соображений о праве в объективном смысле? Охарактеризованный выше
процесс превращения психологической воли в волю государственную и
связанный с ним процесс образования юридических норм должен подвести нас
к правильному ответу на этот вопрос.

Маркс и Энгельс указывают, что господствующие индивиды, проводя свою
волю в форме закона, делают ее в то же время независимой от личного
произвола, т. е. от такой индивидуальной вол«, которая отклоняется от
общественно необходимых условий существования господствующего класса,
противоречит его интересам.

Обеспеченная юридическими нормами власть или, по выражению Маркса и
Энгельса, личное господство или личная сила индивида есть общественное
отношение, ко-

1 Так, например, по мнению Ганса Вольфа, «естественно-правовые» основы
правосубъектности предполагают наличие воли и интереса. Сами по себе ни
воля, ни интерес не являются ни правом, ни обязанностью, но, поскольку
правовая норма может быть адресована только к разумному и волеспособному
существу, только последнее и может быть субъектом обязанности
(Pflichtssubiekt’oM). Обладание же правами не предполагает в качестве
обязательного условия наличия воли и разума: так как все люди в той или
иной степени являются носителями интересов — они суть субъекты прав
(Rechtssubjekten). Несовершеннолетние — субъекты прав, но не
обязанностей. Однако охарактеризованные выше «естественно-правовые»
основы правосубъектности трансформируются правопорядком в
юридико-технические понятия субъекта, прав (Berechtigungssubjekt) и
субъекта обязанностей (Verpflichtungssubjekt). Юридико-технические
понятия — это определяемые положительным правом типизированные
фактические составы (Tatbestaende). Лицо — это Zurechnungspunkt;
фактический состав отнесен к этому пункту таким образом, что в
результате связи фактического состава с нормой выражается
долженствование. Лицо в юридико-техническом смысле — это один из полюсов
юридического отношения. Субъект права, объект права и правоотношение —
все это только содержание юридической нормы. Юри-

торое необходимым образом не связано с индивидуальной (психологической)
волей человека, с осознанием им общеклассовых или общенародных
интересов, защищаемых правом, с действительной позицией индивида в
общественном процессе производства.

Личная сила индивида, выраженная в его правоспособности и в его
субъективных правах, основывается на жизненных условиях, которые
развиваются как общие для многих других индивидов, а не на свободе от
этих условий. Вот почему жизненные условия (материальные условия
существования) возводятся законом в действительные для всех условия,
хотя далеко не все индивиды осознают общезначимость этих условий и в
состоянии фактически, на деле их реализовать и достичь тех результатов,
которых достигает данный господствующий класс в целом.

Разумеется, для членов подчиненных классов эти общие условия, поскольку
они выражены в объективированной в правилах поведения воле
господствующего класса, — главным образом лишь общие условия подавления.
Однако это не исключает, а предполагает ss ряде случаев, например, в
буржуазно-демократических странах, известную общность интересов
(общенациональные интересы), в частности, в те исторические (моменты,
когда нападение внешнего врага угрожает существованию данного
государства (справедливые войны), а также известное равенство формальных
возможностей для рабочего и капиталиста.

Таким образом, признаваемая объективным правом за

дическое отношение между А. и Б. — это не одно правоотношение, оно
включает в себя отношение А. и отношение Б. к правопорядку, т. е.
совокупность двух юридических отношений. Окончательным полюсом в
отношении является только тот, в пользу или для обременения которого
предписывается поведение. Лицо «есть только потенциальный конечный пункт
нормативного субъективного вменения» — таков окончательный вывод Г.
Вольфа. Правоспособность — не что иное, как дарованная позитивным
правопорядком способность быть юридико-техническим носителем прав и
обязанностей (Berechtigungen und Verpflichtungen). То, что делает опекун
как представитель подопечного, вменяется последнему — именно подопечный
является конечным пунктом вменения, субъектом в юридико-техническом
смысле, между тем, как права и обязанности (Rechten und Pflichten),
вменяемые представителю, суть права и обязанности в
«естественно-правовом» смысле (Hans Wolff, Organschaft und juristische
Person, erster Band: Juristische Person und Sfaats-person, Berlin, I933,
S. 100, 105—106, 117—119, 137—138,145—149 150—151). Вольф не порывает
окончательно с живым человеком. Поэтому он вынужден создать двухэтажную
конструкцию субъекта права — в этом его отличие от Кельзена.

индивидом или определенным образом организованным коллективом
(юридическим лицом) сфера юридической власти, именуемая субъективным
правом, не является волей в психологическом смысле. Носителями прав и
обязанностей являются лица; лица же—это не только индивиды, но и их
объединения. Субъективное право не есть господство психологической воли
индивида. Это положение необходимо иметь в виду, для того, чтобы
правильно оценить известное и часто приводимое в марксистских
юридических работах высказывание Маркса о юридическом отношении как
волевом отношении. Маркс писал: «Чтобы данные вещи могли относиться друг
к другу как товары, товаровладельцы должны относиться друг к другу как
лица, воля которых распоряжается этими вещами: таким образом, один
товаровладелец лишь по воле другого, следовательно каждый из них лишь
при посредстве одного общего им обоим волевого акта, может присвоить
себе чужой товар, отчуждая свой собственный. Следовательно, они должны
признавать друг в друге частных собственников. Это юридическое
отношение, формой которого является договор, — все равно, закреплен ли
он законом или нет, — есть волевое отношение, в котором отражается
экономическое отношение. Содержание этого юридического, или волевого,
отношения дано самим экономическим отношением. Лица существуют здесь
одно для другого лишь как представители товаров, т. е. как
товаровладельцы. В ходе исследования мы вообще увидим, что характерные
экономические маски лиц — это только олицетворения экономических
отношений, в качестве носителей которых эти лица противостоят друг
другу» 1.

Если внимательно вчитаться в это высказывание Маркса, то станет ясно,
что Маркс, говоря о юридическом отношении как волевом отношении, имеет в
виду не только психологические акты воли индивидов, но и обусловленную
механизмом товарного производства необходимость рассматривать
товаровладельцев, как лиц, воля которых распоряжается вещами-товаром.
Конечно, без соответствующего психологического акта воли немыслим обмен.
Но содержание прав и обязанностей продавца и покупателей как частных
собственников предопределено условиями товарного производства.

1 Маркс и Энгельс, Соч., т. XII, стр. 95—96.

Положение, высказанное Марксом, надо понимать не том смысле, что при
каждом акте обмена между товаровладельцами вновь и вновь совершается
взаимный психологический акт признания ими друг друга частными
собственниками, а в том смысле, что такое призвание уже молчаливо
предполагается независимо от того, способен или неспоообен тот или иной
индивид к психологическому акту воли. Ведь друг против друга здесь
выступают товаровладельцы как лица, а не как психо-физиологические
индивидуальности. По Марксу, индивиды являются лицами, как представители
товаров, т. е. как товаровладельцы, но сами товары — только вещественное
воплощение тех отношений, которые складываются между людьми на основе
общественного разделения труда.

Поэтому Маркс и говорит о товаровладельцах, как о носителях
экономических отношений, о характерных экономических масках лиц, как об
олицетворении этих отношений. Возвращаясь в дальнейшем к характеристике
акта обмена как волевого отношения, Маркс еще раз подчеркивает: «Для
того, чтобы это отчуждение стало взаимным, люди должны лишь молчаливо
относиться друг к другу как к частным собственникам этих отчуждаемых

вещей, а значит, и как к независимым друг от друга личностям» ‘.

Итак, способность иметь права и обязанности (правоспособность) и
субъективные права, на ее основе возникающие, суть отношения,
характеризующие позицию индивида или коллектива людей в общественной
организации труда, в процессе производства материальной и духовной
жизни. В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс писали: «Существовавшие до
сих пор производственные отношения индивидов должны выражаться также в
качестве правовых и политических отношений. В рамках разделения труда
эти отношения должны приобрести самостоятельное существование по
отношению к индивидам» 2.

Маркс и Энгельс имели в виду антагонистические общественные формации.
Применимо ли это положение к социалистическому обществу? Коренное
отличие экономических

1 Маркс и Энгельс, Соч., т. XVII, стр. 99.

2 Map к с и Энгельс, Соч., т. IV, стр. 348.

законов социалистического общества от законов капитализма заключается в
том, что экономические законы при социализме осуществляются посредством
организованных действий строителей социалистического общества; эти
организованные действия направляются и определяются советским
государством и коммунистической партией, руководящей всей деятельностью
трудящихся масс. Но и экономические законы социализма (план, закон
стоимости, вознаграждение по труду и др.), поскольку они законы,
являются выражением объективной необходимости ‘. Эта объективная
необходимость осознана, прошла через сознание и волю тех, кто организует
осуществление законов развития социалистической экономики в жизни.
Однако на том этапе развития социалистического общества, который
характеризуется сохранением принципа вознаграждения по труду,
непреодоленным еще различием между рабочим классом и крестьянством,
между трудом индустриальным и сельскохозяйственным, умственным и
физическим, между трудом различных квалификаций и т. д.,
общественно-производственные отношения также выражаются и в юридических
отношениях, приобретающих самостоятельное по отношению к индивидам
существование, и тем самым в субъективных правах отдельных лиц или
коллективов лиц.

И в социалистическом государстве производственные и соответствующие им
юридические отношения приобретают самостоятельное существование по
отношению к людям, однако плановое ведение хозяйства, основанное на
социалистической собственности на орудия и средства производства и
уничтожении эксплоатации человека человеком, устраняет фетишизацию этих
отношений; эти отношения осознаются как необходимые членами
социалистического общества. То обстоятельство, что экономика при
социализме развивается по плану, что государство овладевает законами
общественного развития и что при этом используется право как важнейшее
средство организации и развития социалистических отношений, не устраняет
объективности существования права. Каждому гражданину социалистического
государства дозволено определенное (типическое среднее) поведение, т. е.
определенная мера поведения.

Конечно, способность своими действиями приобретать права и обязываться,
именуемая дееспособностью, предпо-

1 См. об этом ст. «Некоторые вопросы преподавания политической
экономии» в журн. «Под знаменем марксизма», 1943, №7—8, стр.б6.

лагает наличие воли в психологическом смысле. Воля как психический акт
составляет необходимую предпосылку возникновения и в конечном счете
осуществления права. Во-первых, без нее невозможно появление
юридических норм, в которых выражается воля господствующего класса или
общенародная воля, поскольку потребности данного общества должны пройти
через сознание и получить свое отражение в соответствующих волевых актах
компетентных органов государственной власти, осуществляющих
законодательную (в широком смысле этого слова), административную и
судебную деятельность; стало быть, без волевых актов невозможен процесс
образования государственной воли. Во-вторых, без волевых актов
невозможно осуществление того .поведения, которое составляет содержание
субъективных прав: в конечном счете потому, что осуществлять свои права,
например, пользоваться вещью, может и недееспособный собственник, т. е.
лицо, неспособное к волевым актам, имеющим юридическое значение.

Но осуществление права лицом, лишенным или не достигшим зрелой воли,
будучи гарантировано государством, обеспечивается поведением других
способных к волевым актам лиц, — законных представителей и всех тех, кто
обязан воздерживаться от посягательств на чужую вещь. Поэтому лицами,
или субъектами прав и обязанностей, являются и недееспособные. От их
имени действуют, т. е. совершают волевые акты, люди, достигшие
физической и духовной зрелости. Однако волевая мощь или власть в
юридическом смысле как частица или проявление социальной власти,
принадлежит в этих случаях не представителю, а недееспособному
представляемому. Воля как психический акт, не являясь содержанием
субъективного права, составляет его необходимую предпосылку.

Нельзя не согласиться с теми, кто проводит различие между принадлежащей
лицу властью, как содержанием объективного права, и волей. Воля,
согласно этому воззрению, приводит в движение власть, предоставленную
правопорядком субъекту. Власть или возможность, предоставляемая
объективным правом лицу, — это возможность не фактическая, а
юридическая. Это не «wollenduerfen», ибо волю в психологическом смысле
объективное право ограничить не может, a «handelnduerfen», или
«handelnkoennen», т. е. предоставление (возможности действовать в
рамках, очер-

ченных законом, хотя бы фактически данное лицо и не обладало волей в
психологическом смысле.

Власть, принадлежащая лицу, обеспечивает его интересы. Речь идет об
интересах, признанных законодателем достойными охраны. Достоен же охраны
общий, типический интерес, а не отдельный, индивидуальный интерес. «Мы
утверждаем, — говорит Салейль, — что субъективное право — это власть,
поставленная на службу социально-значимым интересам (mis au service
d’interets ‘de caractere social) и приводимая в действие автономной
волей». Поэтому, по мнению Салейля, всякое существо, имеющее к своим
услугам автономную волю, могущую реализовать власть, направленную на
достижение интересов, признанных социальными, является субъектом права
1.

Что касается характеристики поведения, составляющего содержание
субъективного права, можно наметить следующие основные точки зрения.
Одни считают, что решающим является не поведение самого субъекта права
как участника данного правоотношения, а то поведение, которое о« может
требовать от субъекта обязанности.

По словам Шершеневича, «важно не то, что может субъект права, а чего не
смеют субъекты обязанностей». Шершеневич опирается на Тона, по мнению
которого «пользование юридически защищенными благами ни в коем случае не
относится к содержанию права». Поэтому, по мнению Ганса Вольфа,
субъективное право как правомочие — это только допускаемая правопорядком
возможность отказа управомоченного от права требовать соответствующего
поведения от обязанного лица; субъективное право — это рефлекс
обязанности.

Однако тот же Шершеневич, выдвигающий в характеристике субъективного
права момент отрицательный — запрет, адресованный субъекту обязанности,
не уверен окончательно в правильности своего вывода. «Осторожность
заставляет, однако, не упускать из виду затруднения, — пишет он, —
связанного с данным сейчас пониманием субъективного права. Не
определяются ли обязанности пассивных субъектов тем, что позволяет закон
активному

1 Saleilles, De la personnalite juridique, 1922, p. 548—550;
Шершеневич, Общая теория права, вып. III, M., 1912, стр. 574.

субъекту. Не устанавливаются ли пределы субъективного права с активной
стороны, а не с пассивной. Может быть, пассивные субъекты узнают, от
чего им надо воздержаться из того, что дозволено субъекту права» ‘.
Шершеневич не решается ответить утвердительно на поставленные им самим
вопросы.

Что же является решающим в содержании субъективного права — поведение
самого субъекта прав как участника данного правоотношения или то
поведение, которое он может требовать от субъекта обязанности?

Мы полагаем, что содержание субъективного права заключается не только в
том, что запрещено делать обязанному лицу, но и в поведении, дозволенном
субъекту. Одно невозможно без другого, и в том и другом случае речь идет
об определенном поведении лиц, являющихся субъектами юридического
отношения.

Трактовка субъективного права только как рефлекса обязанности, лежащей
на другом или на других лицах, есть одно из следствий распространенного
в буржуазной юридической теории отрыва должного от сущего. Между тем
сущее и должное — лишь ступени развития общественного бытия. Должное,
поскольку оно общественно-необходимо, превращается в сущее; сущее с
своей стороны чревато должным. Однако неправильным было бы и другое
утверждение, а именно, что содержание субъективного права заключается в
дозволенном пользовании. Пользование — это осуществление субъективного
права. Поэтому утверждают, что праву нет никакого дела до того, как
личный собственник будет пользоваться своею вещью и будет ли он вообще
ею пользоваться. Едва ли это правильно. Определение того1, что могут
делать управомоченные, является одновременно и определением того, что не
смеют делать обязанные лица. Связанность поведения обязанных по
отношению к собственнику лиц необходима и важна лишь в той мере, в какой
она обеспечивает ему спокойное владение, пользование и распоряжение
вещью. Само пользование — это не только фактическое отношение человека к
вещи, но и определенное поведение, т. е. деятельность, выражающая
отношение « другим лицам — субъектам обязанности. Поэтому в конечном
счете субъективное право как юридическая власть (возможность и
обеспеченность известного поведе-

1 Шершеневич, Общая теория права, вып. Ш , M., 1912, стр. 614.

ния) неразрывно связано с его осуществлением. Если субъективное право не
осуществляется длительное время, оно прекращается.

С другой стороны, было бы неверно полагать, что пассивные субъекты
узнают, от чего им надо воздерживаться, — как вести себя, руководствуясь
только тем, что дозволено активному субъекту. Этот взгляд коренится в
трактовке права как формы проявления индивидуальной свободы, а не как
социального явления. То, что дозволено субъекту «права юридической
нормой, есть одна из сторон поведения, предусмотренная государственным
авторитетом, притом поведения, имманентного данному строю общественных
отношений. Это поведение для одних есть правомочие, для других —
обязанность. Всякое субъективное право есть определенная мера поведения.

III. ПОНЯТИЕ ЮРИДИЧЕСКОГО ЛИЦА. КОРПОРАЦИЯ И УЧРЕЖДЕНИЕ

Прежде чем начать изложение своих взглядов о субъекте права, автор одной
из лучших :работ о юридическом лице, Салейль предупредил слушателей,
которым он читал лекции на эту тему, чтобы они не ожидали от него новой
системы или теории юридического лица. «Ничего нет легче, — пишет
Салейль,—.как отказаться воспринять идеи других; но сколь бесполезен
нередко такой отказ». Задача заключается, указывает Салейль, не «в том,
чтобы обязательно создать свою маленькую теорию, представляющую интерес
только для любителей, а в том, чтобы, идя широкой дорогой теорий,
отображающих жизнь, отобрать и обобщить те идеи, которые соответствуют
эпохе, требованиям жизни и вскрывают сущность явлений ‘.

Нельзя не согласиться с этим мнением. Автор этих строк также не ставит
перед собой цели создания новой теории юридического лица. Задача
заключается в том, чтобы на основе достижений марксистской науки о праве
и общих положений материалистической диалектики попытаться раскрыть
содержание понятия юридического лица, определить значение и роль
юридических лиц в советском гражданском обороте.

1Saleilles, указ, соч., р. 307.

Что касается юридических лиц буржуазного Права, то в настоящей работе
преследуются цели скорее методологического порядка; автор ни в какой
мере не претендует на исчерпывающее освещение вопроса. В настоящей главе
дается лишь общая характеристика юридического лица и видов юридических
лиц, а также выясняются социальная сущность и закономерность развития
этого общественного образования в буржуазном1 государстве.

Юридическое лицо — субъект права. Оно прошло длинный путь развития.
Процесс его образования своими корнями уходит в римское право. Однако
юридическое лицо не получило в римском праве значительного развития.
Несмотря на широкое развитие внешней торговли и ростовщичества, в основе
римского хозяйства, как общества рабовладельческого, лежало натуральное
производство.

Среди исследователей истории развития юридического лица в древнем Риме
широко распространено мнение, что понятие юридического лица зародилось;
в отношении городских общин, имущество которых постепенно было
обособлено, выделено в самостоятельную единицу, в связи с чем муниципии,
как территориальные объединения собственников-рабовладельцев, стали
уподобляться субъектам права. По свидетельству Ельяшевича, «для римских
юристов муниципии не абстрактное единство, а живая совокупность живых
людей… муниципии в их представлении — это muni-cipes»; «…в
юридическом воззрении римлян община всегда выступает как совокупность
живых лиц, ее составляющих» ‘. Миттейс, который в общем стоит на той
точке зрения, что римская общинная корпорация есть совершенно
самостоятельное целое, не связанное какими-либо жизненными нитями со
своими членами, однако, также признает, что товарищеская идея
(genossenschaftliche Gedanke) не была чужда римскому праву на всех
этапах его развития. Доказательством этого является трактовка mimera —
налогов и обязанностей, лежащих «а муниципии, как обязанностей всех
municipes. Связь общины как субъекта права с ее членами Миттейс
усматривает также в том, что лесные и луговые угодья общины являются
собственностью ее сочленов (Gemeindegenossen) как физической
совокупности (als physischer Gesamtheit).

1 Ельяшевич, Юридическое лицо, его происхождение и функции в римском
частном праве, СПБ, 1910, стр. 258, 260.

Лишь в императорское время, по мнению Миттейса, товарищеская идея
полностью исчезла под влиянием формализирующего воздействия римского
центрального управления и окончательно утвердилась мысль, что община —
это отличный от членов, ее составляющих, субъект права ‘.

В развитии римского гражданского оборота наступил момент, когда
universitas или корпорация стала рассматриваться как самостоятельное,
отличное от членов universitas единство, уподобляемое физическому лицу —
persona (municipium personae vice fungitur). Наступил момент, когда
права и обязанности возникли у объединения (корпорации) как целого,
когда они перестали быть правами и обязанностями участника объединения.
«Долг объединению не является долгом отдельным лицам и то, что должно
объединение, не должны отдельные лица» 2.

Понятие целого, отличного от составляющих его частей, было перенесено и
на другие коллективы — союзы римских откупщиков, ремесленные союзы,
религиозные общества, похоронные коллегии и т. д. Все эти союзы не
достигли той ступени развития, которым характеризуется корпорация нового
времени. Хотя имущество союза уже в республиканский период и обособилось
от личного имущества его членов, однако это обособление имело значение
лишь во внутренних отношениях союза с его; членами, а не по отношению к
третьим лицам. Для третьих существовал не союз как целое, а физические
лица, участники союза.

В эпоху принципата за союзами начинают признавать правоспособность, союз
уподобляется лицу. Одним из первоначальных признаков, свидетельствующих
о развитии юридической личности союзов, явилось усвоение ими
процессуальной правоспособности. Затем за союзами, как таковыми, стали
признавать право собственности на имущество, составленное из взносов
членов. Наступает момент, когда изменения в личном составе членов
перестают влиять на отношения союза с третьими лицами. Однако полностью
союзы не были уравнены в правах с муниципиями. До появления кодификации
Юстиниана они не пользовались testamentifactio passiva. Союз для древних
юристов не перестает оставаться множественностью. Он трактуется как

1 Mitteis, Roemisches Privatrecht bis auf die Zeit Diokletians, erster
Band, 1935, S. 341—345.

2 L. 7. § 1. D. 3. 4, перевод И. С. Перетерского.

единство лишь вовне, в отношениях с третьими. Союзное имущество — это,
однако, не обычная особенность (condominium) объединившихся в союз лиц,
а нечто большее, приближающееся к совместной собственности, т. е.
собственности общей руки. Для римских союзов характерно «общее
обладание, совершенно уклоняющееся от обычного римского condominium’a,
но близко подходящее к тем явлениям, которые германисты конструировали
при помощи совокупной собственности» (Gesamteigentum)1. «Товарищеская
идея», по мнению Миттейса, гораздо ярче проявляется в союзах, чем в
муниципиях. Миттейс утверждает, что в источниках нигде не говорится о
том, что имущество союза в такой же мере чуждо его члену, как имущество
колонии или муниципии чуждо индивиду, проживающему на территории
муниципии или колонии. При роспуске недозволенного союза его имущество
делилось между членами. Имущество союза мыслилось как принадлежащее его
сочленам 2.

Ближе всего к universitas были муниципии и иные территориальные
образования. Universitas отлична от коллектива, имущество которого — это
общая собственность лиц, его составляющих. Universitas не смешивается с
совокупностью индивидов, из которых она состоит. По Ульману, universitas
может состоять из одного человека. Раб принадлежит не отдельным
гражданам, составляющим муниципию, a universitas. Но universitas римлян,
как единство во множественности, никогда полностью не отрывалась от
индивидов, ее составляющих. Universitas — это и единство и множество.
«Этим объясняются тексты,—(говорит Салейль, — которые отличают
universitas от ее членов, рассматриваемых как singuli, отождествляя
иногда universitas с последними в той мере, в какой они рассматривались
как целостность и коллективность» 3. Поэтому municipes==municipium.
Римскому праву было чуждо резкое противопоставление universitas
индивидам, ее составлявшим: права и обязанности universitas в конечном
счете обслуживают интересы реальных пользователей — живых людей 4.

1Ельяшевич, указ, соч., стр. 402.

2Mitteis, указ, соч., S. 345-347.

3 S a l e i 11 e s, указ, соч., р. 89.

4 Там же, р. 91. По мнению Суворова, понятия «corpus» и
«universitas» не заключают в себе чего-либо фиктивного или
воображаемого. Суворов полагает, что и в римском праве «юридическая
лич-

Германисты пытались опровергнуть характеристику римской корпорации,
данную выше. Гирке, защищая свой излюбленный тезис о коренном различии
германского и римского права, утверждал, что римская корпорация — это
фингированное лицо, совершенно отличное от индивидов, его составляющих,
между тем как средневековые германские союзы (товарищества —
Genossenschaften) — объединения, в которых переплетены интересы союзной
личности и ее членов таким образом, что права членства не
противопоставляются правам союзной личности. По мнению Гирке, немецкая
корпорация — реальное совокупное лицо (reale Gesamtperson); между этим
совокупным лицом и физическими лицами существует живое общение и
взаимодействие — лично-правовая связь ‘.

Возвеличенная Гирке немецкая Genossenschaft, трактуемая им в качестве
идеальной формы общественного образования, является более высокой формой
объединения, чем средневековая общность имущества по типу gesamte Hand
(en main commune), т, е. собственность общей руки.

Едва ли необходимо доказывать, что собственность общей руки является
живым свидетельством сохранения семейно-подворного имущества в рамках
территориальной общины, а также коллективных форм обладания цехового и
иных видов сословного имущества. Это’ так называемая совместная
собственность; совместная собственность или собственность общей руки
неделима в том смысле, что каждый из ее участников не имеет заранее
определенной доли в этой собственности. В германской совместной
собственности каждый из участников имеет одинаковое право совместно со
(всеми другими участниками на имущество, общей руки. Доля участника
может быть исчислена по общему правилу только в момент ликвидации
совместной собственности.

Несмотря на это, в отличие от корпорации субъектами права совместной
собственности остаются ее участники. Следовательно, отсутствуют
предпосылки для того, чтобы

ность — это организованный союз граждан и членов коллегии» — см.
Суворов, Об юридических лицах по римскому праву, изд. 2-е, 1900, стр.
23.

1 Gierke, Deutsches Privatrecht, erster Band, 1895, S. 460—461, 479—480.

субъектом права считать коллектив, владеющий имуществом по принципу
общей руки. Развитие товарного хозяйства и капиталистических отношений
разрушает собственность общей руки. Во Франции эта форма собственности
исчезла довольно быстро и не нашла своего отражения во французском
гражданском кодексе. В Германии собственность общей руки была
модернизирована и введена в гражданский кодеке в форме супружеского
имущества, отчасти в форме имущества простого товарищества.
Genossenschaften же в собственном смысле в новое время выступают в
качестве торговых товариществ, — начиная с полного товарищества и кончая
акционерным обществом.

В товариществе проявляется единство коллектива как, особого субъекта
права и множественность членов, сохраняющих за собой права, не
поглощаемые единством. По мнению Салейля, являющегося восторженным
поклонником Genossenschaftstheorie Гирке, товарищество представляет из
себя промежуточную фигуру между юридической личностью, поглощающей
входящие в ее состав индивидуальности (таковы, например, с точки зрения
Салейля альтруистические ферейны, т. е. ассоциации, преследующие
идеальные цели), и объединением типа gesamte Hand. Салейль считает
идеальным такую форму объединения индивидов, в которой общее имущество
рассматривалось бы одновременно «как объединенная собственность
коллектива и как неделимая сособственность по отношению к каждому из
членов ассоциации» ‘. Модернизированными Genossenschaften являются, по
мнению сторонников Genossenschaftstheorie, торговые товарищества.
Складочный капитал акционерного общества принадлежит этому обществу,
наряду с этим каждый акционер имеет право на долю в капитале,
соответствующую внесенному им паю.

Для целей настоящего исследования важно подчеркнуть, что такое
модернизированное товарищество имеет мало сходных черт со средневековыми
братствами, цехами, германской маркой и т. д. То, что германисты и их
последователи считают в буржуазном обществе Genossenschaft, есть не что
иное, как разновидность общественного образования, являющегося субъектом
права, т. е. Юридическим лицом.

1 Sаеillеs, указ, соч,, р. 205.

Римские юристы не доработались до понятия юридического лица. Они
уподобляли муниципии, союзы, императорскую казну (фиск) лицу, но отсюда
они не делали вывода о том, что существуют два вида лиц — люди и
коллективные образования. Universitas трактовалась как лицо, но лицом
(persona) по римскому праву являлся только человек.

Лишь в буржуазном обществе понятие юридического лица получило свою
законченность и определенность. Широкое развитие коллективных
образований в буржуазном обществе тесным образом связано с процессом
концентрации и централизации капитала, с появлением разнообразных
капиталистических объединений. Таковы различные виды торговых
товариществ. Буржуазное законодательство в конце концов признало
имущественную правоспособность за различного рода политическими,
профессиональными, культурными, научными и т. п. обществами, союзами и
учреждениями, поскольку эти организации для достижения своих целей
становятся участниками гражданского оборота. Юридическим лицом сделалось
и само государство, как казна (фиск). В этом своем качестве государство
приравняло себя к прочим участникам гражданского оборота, выступая как
частный собственник.

Французский гражданский кодекс, изданный ,в самом начале XIX в., в эпоху
свободной конкуренции, не знает фигуры юридического лица. Правда,
Торговый кодекс, изданный вскоре после Кодекса Наполеона, признал
торговые товарищества юридическими лицами. Отсутствие каких-либо
упоминаний о юридическом лице в общегражданском законодательстве
объясняется боязнью французской буржуазии перед организациями рабочего
класса и ее ненавистью ко 1всякого рода феодальным
сословно-корпоративным образованиям. Наконец, нельзя не учитывать и
влияние на создателей кодекса французской просветительной философии и ее
индивидуалистических учений о праве и государстве.

Новейшие буржуазные кодексы — германский, швейцарский, китайский,
итальянский « другие — официально признали удовлетворяющие определенным
требованиям коллективные образования субъектами права — моральными или
юридическими лицами.

Чем вызвано признание различных общественных образований, определенным
образом организованных коллективов субъектами права?

Ответ на этот вопрос облегчается предыдущим изложением. Если данная выше
характеристика соотношения права и экономики, значения волевого момента
в праве, понятия субъекта права и субъективного права правильна, то
задачу определения понятия юридического лица на три четверти (можно
считать решенной.

Выше было установлено, что правосубъектность человека не прирожденное
его качество, но общественное свойство. Юридическая личность —
общественное отношение. Выше мы пришли к выводу, что право в объективном
смысле, являясь формой выражения производственных отношений, регулирует
поведение людей, что воля в юридическом смысле имеет своей предпосылкой
психологическую волю, что право как выражение этой воли приобретает
относительно самостоятельное по отношению к первоначально реализуемым
через нее целям и задачам существование. Право же в субъективном смысле
— это принадлежащая лицу юридическая власть, обеспечивающая определенное
поведение обязанного субъекта и реализующаяся в поведении (деятельности)
носителя этой власти. Подчиняясь общим условиям производства и обмена,
индивид вынуждается и к соответствующему поведению. Его способность
иметь права и обязанности и возникающее на этой основе субъективное
право, т. е. способность к определенному поведению, одновременно
являющаяся и способностью вызывать определенное поведение других лиц,
отнюдь не определяется личным произволом индивида, его индивидуальной
волей, но есть лишь проекция воли господствующего класса.

В какой мере эти условия образования субъективного права и его носителя
субъекта права — физического лица — пригодны для объяснения того, почему
не только люди, но и определенным образом организованные и признанные
государством коллективы людей обладают субъективными правами и являются
субъектами права? В дальнейшем эти организованные человеческие
коллективы мы будем именовать общественными образованиями. К
общественным образованиям следует отнести не только союзы и объединения
физических лиц, но и так называемые учреждения, а в социалистическом
государстве и его органы.

В буржуазном обществе развитие юридических лиц — хозяйственных союзов,
связано с процессом аккумуляции капитала, с универсальностью товарного
производства и рыночного обращения. Предпринимательские союзы
осуществляют общий интерес собственников, объединяемых самим процессом
капиталистического развития — конкуренцией, порождающей монополию.
Экономические предпосылки таких объединений, коренящиеся в самих
условиях капиталистического производства, были охарактеризованы еще
Марксом и Энгельсом. По поводу акционерного общества как важнейшей формы
концентрации и централизации капитала Маркс писал: «Колоссальное
расширение размеров производства и возникновение предприятий, которые
были невозможны .для отдельного капитала». По мнению Маркса, в
акционерном обществе происходит превращение действительно
функционирующего капиталиста в простого управляющего, распоряжающегося
чужими капиталами, и собственников капитала в чистых собственников,
чистых денежных капиталистов >. В акционерном обществе функция
управления процессом производства отделяется от собственности на
капитал. «Капиталистическое производство, ведущееся акционерными
обществами, — пишет Энгельс, — это уже вовсе не частное производство, а
производство в интересах многих объединившихся лиц» 2.

В акционерном обществе в наибольшей степени проявляется то противоречие
между общественным характером производства и частной формой присвоения,
которое является основным противоречием капиталистического общества. Но
юридически, т. е. с точки зрения закрепления того поведения, которое
обеспечивает порядки, выгодные и угодные господствующему классу,
акционерные общества, равно как и другие экономические объединения
частных собственников средств производства, выражают и закрепляют те же
частнособственнические интересы, которые теперь представлены как общие
интересы определенным образом организованной группы лиц. «Средства
производства и само производство по существу своему стали общественными;
но они были подчинены форме присвоения, основанной на частном единичном
производстве, свойственном тому времени, когда каждый владел своим
собствен-

1 Маркс и Энгельс, Соч., т. XIX, ч. 1, стр. 475.

2 Маркс и Энгельс, Соч., т. XVI,1ч. 2, стр. 105.

ным (Продуктом и сам выносил его на рынок» ‘. Этим и объясняется
живучесть юридических форм, в частности, акционерной формы объединения
частных собственников.

Живучесть юридических институтов, созданных в условиях одной
экономической формации и нередко используемых в другой, экономической
формации, является результатом того, что экономика и право вступают на
неодинаковый путь развития. В знаменитом Введении к «К критике
политической экономии» Маркс записал: «…Собственно трудный пункт,
который надлежит здесь разобрать, заключается в следующем: каким
образом производственные отношения, как правовые отношения, вступают в
неравное развитие. Следовательно, например, отношение римского
частного права (к уголовному и государственному праву это относится
меньше) к современному производству» 2. Руководствуясь при познании
общественных явлений методом восхождения от абстрактного к конкретному,
Маркс пришел к выводу, что «…простые категории суть выражения условий,
в которых может реализоваться неразвившаяся конкретность, до
установления более многостороннего отношения или связи, которые идеально
выражаются в более конкретной категории, в то время как более развитая
конкретность сохраняет эту же категорию как подчиненное отношение» 3.
Таково, например, владение, которое играет подчиненную роль в условиях
развившейся собственности и самостоятельную роль в тот период, когда
частная собственность только начинала зарождаться. Деньги исторически
возникли и существовали раньше капитала, банков, наемного труда и т.
д.: «Чистота (абстрактная определенность), с которой в древнем мире
выступают торговые народы — финикийцы, карфагеняне, — дана как раз
самим преобладанием земледельческих народов» 4. В подтверждение своих
выводов о значении абстрактных категорий в неразвившейся конкретности
Маркс в качестве примера приводит и акционерные компании: «…одна из
последних форм буржуазного общества, акционерные компании, выступает
также и в начале последнего, в виде больших привилегированных и
наделенных монополиями торговых компаний» 4.

1 Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, Стр. 273.

2Маркс и Энгельс, Соч., т. XII, ч. 1. стр. 200.

3Там же, стр. 192.

4 Там же, стр. 198.

Вот почему в своей самой абстрактной форме право частной собственности
как владение, пользование и распоряжение вещью существует уже там, где
еще не вполне развились условия, в которых она (частная собственность)
может полностью реализоваться. Но именно в неразвившейся конкретности, в
античном мире, в основе которого лежало натуральное производство,
частная собственность выступает во всей своей чистоте и определенности.

По той же причине и юридическое лицо, будучи абстрактным выражением
единства поведения организованного человеческого коллектива, зародившись
как понятие universitas еще в древнем Риме, было использовано и получило
свое полное развитие в буржуазном обществе.

Право в своих самых абстрактных проявлениях выражает общие, внешние
условия существования данного общества. Юридические институты, как и
право в целом, в особенности гражданское право, не отражают полностью
производственных отношений. Абстрактные, т. е. общие, черты права
собственности как владения, пользования и распоряжения вещью являются
необходимыми и достаточными как для закрепления античных, основанных на
рабском труде отношений, так и для закрепления и развития отношений
капиталистической эксплоатации. Иное дело, что содержание понятий
владения, пользования и распоряжения вещью существенно изменилось и в
буржуазном обществе весьма далеко от их первоначального
натуралистического смысла. Эти абстрактные черты права делают также
возможным использование и расцвет акционерной формы, возникшей на заре
развития буржуазного общества, на более поздних этапах его развития1.

Общий интерес участников данного коллектива, выраженный в единой цели,
для достижения которой он организован, и определяемая этой целью общая
воля участников объективируются в определенной хозяйственной
деятельности этого коллектива. В связи с этим организованный коллектив
выступает в гражданских правоотношениях не как простая сумма отдельных
собственников, но как единство, т. ё. как субъект гражданских прав и
обязанностей.

1 Более развернутая попытка объяснения причин использования юридических
форм, созданных в древнем Риме, в буржуазном обществе предпринята мной в
статье— Вопросы собственности в рукописи Маркса «Формы, предшествующие
капиталистическому способу производству», «Советское государство и
право», 1940, №11.

Эти права и обязанности вытекают из общей для Всех участников данного
союза деятельности, приобретающей поэтому самостоятельное значение. В
качестве юридических лиц в буржуазном обществе выступают не только союзы
лиц (корпорации), но и учреждения, преследующие культурные, лечебные,
благотворительные и иные цели и обслуживающие неопределенный круг лиц
(больницы, музеи и т. д.). Но и в основе деятельности учреждения как
юридического лица лежит обособление определенного вида деятельности
людей, объединяемых общей целью.

Сказанное выше относится и к деятельности государства как организации
господствующего класса, ибо для выполнения своих функций и государство
должно иметь соответствующую материальную базу, а поскольку оно
существует для поддержания существующих условий производства, оно
включается в господствующую систему имущественных отношений в качестве
юридического лица. Различного рода культурные объединения и общества,
наконец, рабочие союзы в буржуазно-демократическом государстве являются
особыми субъектами гражданского права потому, что для достижения общих
для членов данных объединений целей они обособляют соответствующее
имущество и совершают имущественные сделки.

Обособление определенной группы людей в целях обеспечения и
осуществления тех или иных, продиктованных данными общественными
условиями интересов должно вылиться в надлежащую организационную форму.
Эта организационная форма создает необходимые для данного общественного
образования единство и порядок в его деятельности, делает его
организацией.

Государство всегда решало и решает вопрос о том, при каких условиях
степень обособленности тех или иных общих интересов, выражающих
общественные, в первую очередь производственные, отношения людей,
является основанием для признания за тем или иным общественным
образованием (организацией) возможности быть самостоятельным носителем
прав и обязанностей.

Разумеется, решающее значение в этом процессе играют интересы
господствующего класса. Поэтому буржуазное государство, признав на заре
своего развития капиталистические объединения (торговые товарищества)
юридическими лицами, долго отказывалось признать правоспособность за
рабочими союзами, за культурными ассо-

циациями и иными, преследующими не хозяйственные, а «идеальные» цели,
общественными образованиями. Энгельс в письме к Бебелю от 30 декабря
1884 г. отметил, что в избирательной программе рабочего класса Англии
должно также содержаться требование полной свободы для профессиональных
союзов (трэд-юнионов) и ‘«…признание их в качестве юридических лиц со
всеми правами последних» ‘.

Таковы общие «сходные положения, от которых надо отправляться при
уяснении сущности юридического лица. Юридическое лицо—общественное
образование. Основой или «субстратом» его являются люди, находящиеся в
определенных отношениях между собой. Будучи субъектом права, юридическое
лицо способно формировать и изъявлять волю, составляющую необходимую
предпосылку механизма действия права. Эта воля определяется и
направляется целью, ради которой создано юридическое лицо.
Психологическая воля и в данном случае является той предпосылкой, без
которой немыслима юридическая воля общественного образования как
объективированной и независимой от отдельных волений сферы возможного и
осуществляемого поведения человеческого коллектива. Единство поведения
этой группы людей является следствием общих для них условий материальной
и духовной жизни, определяется общей целью, поставленной перед ним
государством, и т. д.

Изложенные выше положения, совпадающие с теорией реальности юридического
лица как социального явления, защищаемой многими буржуазными юристами,
справедливы не только по отношению к союзам лиц (корпорациям), но и
пригодны для обоснования юридической личности учреждений. Единое понятие
юридического лица должно отразить единство общих условий его
образования. Для обоснования правильности этого утверждения необходимо в
кратких чертах ознакомиться с историей развития учреждений и с теориями
учреждения в буржуазной науке права.

В гражданском законодательстве некоторых капиталистических стран
(например, в германском и швейцарском гражданских кодексах) и в
буржуазной теории различают два вида юридических лиц: а) корпорации
(союзы лиц) и

1 Маркс и Энгельс, Соч., т. XXVII, стр. 442.

б) учреждения (установления). В литературе, однако, нет единого мнения о
критериях разграничения понятий «корпорация» и «учреждения». Различными
авторами на первый план выдвигается один из следующих критериев:

Корпорация — это союз лиц, который существует и действует в интересах
этих лиц, непосредственно связанных между собой и корпорацией членскими
правами и обязанностями; учреждение — общественное образование,
действующее в интересах пользователей (дестинатаров), не связанных
непосредственно между собой и учреждением в качестве его членов
(больницы, музеи и т. д.).

Состав членов корпорации заранее известен и определен, между тем как
круг лиц, пользующихся услугами учреждения, является неопределенным
(больница обслуживает больных, которые по выздоровлении уступают
свое место другим больным, неопределенным является круг лиц,
пользующихся различными культурными, благотворительными учреждениями,
и т. д.).

Основой (субстратом) корпорации являются люди, основа же
учреждения — это так называемое целевое имущество, предназначенное
для удовлетворения тех целей, ради которых учреждение создано.

Цель и содержание деятельности корпорации определяются общей волей
самих членов корпорации, учреждение же организуется по воле лица,
стоящего вне учреждения, а возможно, уже и переставшего существовать:
цель здесь привнесена извне (создание библиотеки, больницы или иного
учреждения в силу акта завещательной воли

учредителя); поэтому органом, вырабатывающим волю учреждения после
его образования, является назначенная либо учредителем, либо органами
государственной власти

администрация, высшим же органом корпорации считается общее собрание
членов или аналогичный ему орган ‘.

Указывают также, что между корпорацией и учреждением существуют
образования переходного типа: имеются учреждения с корпоративным
устройством и корпорации,

сближающиеся по своему устройству с учреждениями. В качестве примера
можно указать на университеты. Последние в средние века являлись
корпорациями, затем в новое время стали учреждениями с корпоративным
уст-

‘О теориях корпорации и учреждения см. Sа1еilles, указ, соч., р.
116-126, 231-233.

ройством. Тип корпоративного учреждения или корпорации, близкой по
своему устройству к учреждению, возникает главным образом из корпораций,
преследующих так называемые идеальные, т. е. культурные, научные,
воспитательные и тому подобные цели, сходные с целями, осуществляемыми
учреждениями.

Не все иностранные законодательства знают деление на корпорации и
учреждения. Например, оно неизвестно английскому праву. Английское право
все юридические лица считает корпорациями.

Понятие учреждения было чуждо римскому праву. Поскольку речь идет о
целокупности, выступающей вовне как единство, уподобляемое лицу, римские
юристы говорят об universitas или corpus. Если кто-либо предназначал
имущество для какой-нибудь общеполезной цели, он передавал его или
физическому лицу или корпорации sub modo. Учреждения в собственном
смысле начали развиваться в древнем Риме лишь с того момента, когда
официальной религией было признано христианство. Христианская община
постепенно превратилась в учреждение. Произошло это тогда, когда община
накопила достаточное количество имущества, предназначенного для
религиозных, а затем и нерелигиозных щелей, и это имущество стало
рассматриваться как собственность церкви, а церковь — как особое
установление, через которое осуществляется божье попечение о верующих на
земле. Обособление церкви от ассоциации верующих сделалось возможным и
по той причине, что в связи с обращением в христианство больших масс
людей и превращением христианствa в господствующую религию,
непосредственное участие рядовых верующих в управлении делами церкви
значительно уменьшилось, а затем и вовсе было сведено на нет. Церковь
перестала быть коллегией верующих, она получила вневременное,
отчужденное от воли и интересов верующих существование; ее имущество
принадлежит не коллективу верующих, но божественной и вечной цели. Сами
верующие суть только дестинатары этого имущества. «Институтная идея (т.
е. идея учреждения. —С. Б.), — говорят Суворов, — выросла на основе
развития церковных учреждений» 1.

1 Суворов, Об юридических лицах по римскому праву, изд. 2-е, 1900, стр.
46.

Идея учреждения распространяется и на другие, зависящие от церкви
благотворительные общественные образования — госпитали, богадельни,
приюты, убежища и т. д. Эти организации в своем развитии превращаются в
субъектов имущественных прав и обязанностей, обладающих самостоятельным
:по отношению к дестинатарам существованием. Сначала имущество этих
учреждений считалось либо собственностью Христа, либо собственностью
церкви, либо собственностью бедных. В дальнейшем имущество, завещанное
для благотворительных целей, управляемое специально назначенной
завещателем администрацией, становится автономным по отношению к
‘церкви, хотя епископы и осуществляют контроль за расходованием этого
имущества и над деятельностью благотворительного учреждения1.

Однако римские юристы не создали теории учреждения. Различные
благотворительные общественные образования трактуются ими как
universitas, но не personarum a rerum. Была создана персонификация по
признаку той цели, для достижения которой выделено имущество. Бедные,
больные, бесприютные и т. д. рассматривались как personae incertae2.

Не создали понятия учреждения и средневековые юристы, изучавшие,
пропагандировавшие и применявшие римское право. По-прежнему всякое
общественное образование трактовалось как universitas.

Канонисты впервые назвали корпорацию лицом; вначале наименование лица
применялось только по отношению « церкви. У легистов корпорация—это
всякое человеческое соединение. Имущество легистами не олицетворялось.
До Савиньи понятие юридического лица совпадало с понятием корпорации.
Однако уже канонисты вкладывали в

1 О развитии понятия учреждения в связи с деятельностью церкви и
церковных благотворительных организаций см. Sa l e i 11 es, p. 135—151;
Суворов, стр. 30—36, 45, 47.

2 В конечном итоге Салейль приходит к выводу, что римское право
поздней империи знало настоящие учреждения, действующие под контролем
публичного церковного права, хотя само понятие учреждения и не было
выработано римскими юристами (указ, соч., р. 151), Суворов также
считает, что юриспруденция эпохи христианства не оказалась в Силах
сконструировать понятие учреждения: …«она (юриспруденция.— C.B.)
решительно оставалась на прежней римской точке зрения, что юридическим
субъектом гражданского права, кроме отдельных лиц, может быть только
союз людей» (указ, соч., стр. 32—33).

понятие корпорации (поскольку речь шла о церковных организациях), по
выражению Суворова, институтное содержание ‘.

Понятие учреждения не привилось во французском праве. Во Франции
юристами было затрачено много усилий для того, чтобы создать понятие,
адэкватное немецкому понятию Stiftung, »о эти усилия оказались
напрасными. То, что во Франции называют etablissement d’utilite
publique, есть либо признанная общественно-полезной (d’utilite publique)
ассоциация, преследующая так называемые идеальные или альтруистические
цели, либо) связанная с определенным материальным субстратом (здание
госпиталя, школы, музея и т. д.) организация, могущая быть образована
актом воли одного лица (путем пожертвования) в том случае, если она
также признается d’utilite publique Государственным советом. Хотя такое
решение вопроса и не является последовательным, ибо, как правильно
замечает Салейль, правосубъектность не воплощается в зданиях, однако
французское право не знает понятия частного учреждения (Stiftung),
образованного за счет пожертвования для достижения постоянно действующей
общеполезной цели. В этих случаях приходится удовольствоваться
пожертвованиями и возложениями (liberalites и legs sub modo), не
создающими новых субъектов права2.

Как уже указывалось выше, английское право также не знает понятия
учреждения. Оно довольствуется понятием корпорации и понятием trustee,
т. е. доверенного управления чужим имуществом. Trustee — это те, кому
имущество передается in trust, т. е. в доверенное управление; trustees
становятся формальными собственниками этого имущества (trust property),
но управляют им исключительно в интересах другого лица, подлинного
собственника, именуемого бенефициантом. На правах доверительной
собственности осуществляется управление имуществом, предназначенным для
благотворительных или культурных целей, т. е. институт trustee заменяет
собой учреждение. По общему правилу trustees не приобретают прав
юридического1 лица. Для того чтобы принять форму юридического

1 Суворов, указ, соч., стр. 45; см. также Л. Л. Герваген, Развитие
учения о юридическом лице, СПБ, 1888, стр. 18—24.

2 Planiol, Traite elementaire de droit civil, t. I, 1937, p, 1061; см.
также Saleilles, указ, соч., p. 117, 128—131.

лица, о«и должны быть организованы в форме корпорации ‘.

Из вышесказанного вытекает, что учреждение выросло из корпорации, что
субстратом и учреждения и корпорации являются люди. И корпорация и
учреждение — общественные образования, охватываемые единым понятием
юридического лица.

В отличие от физического лица необходимой предпосылкой (или условием
(возникновения юридического лица является сознательная волевая
деятельность людей — органов государственной власти, определенной группы
или, наконец, одного физического дееспособного лица. Те юридические
отношения, которые связывают определенный или неопределенный круг лиц
при наличии поставленной ими «ли перед «ими единой щели, общих
интересов, (вызывающих одинаковое поведение, а стало быть, одинаковые
права и обязанности, обособляясь от физических субъектов этих отношений,
приобретают новое качество: участником правоотношения является новый
субъект права — юридическое лицо. Юридическое лицо является носителем
новых субъективных прав, отличных от субъективных орав людей, создавших
организацию.

Процесс образования и деятельности юридического лица невозможен вне
государственной воли в той или иной форме ее проявления. Но этот процесс
немыслим и вне проявления воли определенной группы людей или даже воли
одного человека. В этом и заключается отличие юридического лица от
общественного класса, как и от всякой иной, независимо от воли людей
объективно сложившейся однородной человеческой группы, члены которой
занимают одинаковую позицию в общественном разделении труда или в иных
отправлениях общественной жизни.

Конечно, юридическое лицо не есть телеологический продукт деятельности
людей. Право, субъект права, в част-

1 О доверенном управлении по англо-американскому праву см. А. В.
Венедиктов, Правовая природа государственных предприятий, стр. 90—96 и
Jenks, The Book of english law, fourth, revised, edition, p. 379.
Английское право признает и так называемую единоличную корпорацию
(corporation sole), состоящую не из группы единовременных членов, но из
последовательно сменяющих друг друга единоличных членов, из которых в
каждую данную минуту существует только один; например, каждый
епархиальный епископ и каждый настоятель прихода представляет
единоличную корпорацию (см. § 17 Свода английского гражданского права,
под ред. Э. Дженкса, перевод Л. А. Лунца, стр. 22, и Jenks, указ, соч.,
Юриздат, М., 1940, р. 146—147).

ности юридическое лицо, — это социальная реальность, необходимый продукт
развития общества. Но история делается живыми людьми, жизнь общества
немыслима вне воли людей. Вне волевой деятельности немыслимо и право. Та
цель, для достижения которой объединяется группа людей или которая
ставится перед «ими государством и поэтому обособляется от других целей,
(Продиктована общественными условиями и поэтому общественно необходима.
Но достижение этой цели требует соответствующих волевых усилий людей, их
интересы, предопределенные (классовым интересом, общностью условий
производства и т. д., должны быть осознаны. Цель, будучи объективно
обусловлена, в сознания людей, которые хотят ее достичь, выступает в
качестве фактора, определяющего их деятельность. Поэтому не только воля
данной группы людей или отдельного человека определяет цель юридического
лица, но и сама цель, поскольку она возникла, определяет и направляет
деятельность этой воли.

Выше было отмечено, что правила поведения, установленные для членов
данного общества, являются не суммой и не равнодействующей воль
одинаково и с одинаковой степенью сознательности болящих индивидов. В
действительности (эти правила поведения—результат объективного осознания
общих интересов класса его передовыми представителями. G точки зрения
механизма образования норм они — продукт психологической волевой
деятельности этих представителей. Поэтому юридические нормы обязывают
индивида к тому поведению, (которое объективно обеспечивает господство
данного класса, хотя с точки ‘Зрения отдельного члена этого класса,
субъективно, его устремления и интересы требуют иного поведения.

Нет необходимости доказывать, что сказанное выше справедливо вдвойне по
отношению к членам подавляемого класса. Поскольку интересы
господствующего класса отождествляются с интересами всего общества,
постольку поведение, предписываемое и дозволяемое члену подчиненного
класса, с точки зрения юриста имеет то же содержание, что и поведение,
предписываемое и дозволяемое прочим гражданам. Однако, как известно, в
(буржуазном обществе объем действительных субъективных прав трудящегося
уже объема субъективных прав буржуа. Объективно представленная субъекту
юридическая власть для рабочего есть только юридическая возможность,
превра-

щаемая в действительность лишь в той мере, в какой это позволяют
интересы (господствующего класса, соотношение классовых сил,
существующие условия производства и воспроизводства материальной жизни.

Оказанное выше mutatis mutandis относится и к юридическому лицу. Далеко
не все члены соединения лиц, именуемого корпорацией, в одинаковой мере
осознают и пре-дусматривают цель, для достижения которой создается
корпорация и вытекающие из этой цели последствия. Лицо, становящееся
акционером путем покупки акции, зачастую преследует только одну цель —
оно желает вложить в ‘ценную бумагу свои сбережения; (нередко с уставом
и задачами акционерного общества новоиспеченный акционер не •знаком,
хотя с момента покупки акции он становится членом общества и формально
имеет все те права и несет все те обязанности, которые предусмотрены
уставом. Чем шире круг лиц, вовлекаемых в корпорацию, чем текучее их
состав, тем слабее становятся связи между членом ее и корпорацией в
целом, тем сильнее обособляется данное общественное образование в
качестве особого субъекта права; тем скорее единство поведения данного,
все расширяющегося и сменяющегося круга лиц, объективируется как сфера
субъективных прав постоянного и неизменяемого по своим специальным целям
и задачам целого. Однажды образовавшееся единство имеет свою логику
развития, свое самостоятельное движение, свое самостоятельное
существование. Чем уже круг лиц, составляющих корпорацию, тем сильнее
связи между ними и целым, тем яснее те движущие силы, которые создают
феномен юридического лица. Тем легче в этих случаях государству отказать
в признании правосубъектности за данным соединением лиц.

И все же слагаемые корпорации — люди являются ее членам». Права и
обязанности членов корпорации по отношению к ней и друг к другу с
юридической точки зрения определяются не посторонней по отношению к ним
волей, но их действительной или (предполагаемой волей. Поэтому имеются
основания признать именно корпорацию как соединение лиц, образующее по
изложенным выше причинам юридическую личность, собственником
корпоративного имущества.

Инициатива создания общественного образования, которое смогло бы
обеспечить достижение постоянно действующей общеполезной цели,
затрагивающей интересы

неопределенного круга лиц, может принадлежать государству в целом,
группе физических лиц или одному лицу. Если призванная к жизни в
результате этой инициативы организация те может изменить поставленную
цель и употребить имущество иным, чем предуказано учредителем,
образом,—возникает учреждение. Частные учреждения в буржуазном
государстве (Stiftungen, fondations), создаваемые законодательной волей
или в силу пожертвования, по общему правилу выполняют функции, в
осуществлении которых заинтересовано государство в целом как организация
господствующего класса. Деятельность учреждения по призрению бедных,
больницы, школы и т. д. перерастает индивидуальную или коллективную волю
лица или лиц, учредивших эти организации. Не случайно поэтому в
большинстве буржуазных государств учреждения приобретают
правоспособность в разрешительном порядке.

Лишь Швейцарский гражданский кодекс допустил свободное образование
частных учреждений. Контроль, осуществляемый государством над
деятельностью учреждений, по мнению буржуазных ученых, находит свое
объяснение в том, что государство опасается сосредоточения имуществ
«мертвой руки» и отставания деятельности учреждения, определяемой раз
навсегда застывшей волей учредителя, от изменившейся социальной
обстановки ‘.

Во Франции, например, еще в XVIII в., в 1749 г., был издан эдикт,
направленный против сосредоточения имуществ в распоряжении «мертвой
руки», т. е. против сосредоточения в учреждениях иммобильного,
находящегося вне оборота имущества. Было разрешено предоставлять
имущество для общеполезной цели только уже существующему учреждению. Но
и в этом случае предоставление имущества путем завещательного акта было
исключено. Более того, требовалось специальное разрешение (lettre
patente) в качестве необходимого условия приобретения имущества уже
существующим учреждением. Новый режим распространил этот принцип и на
прочее имущество. В силу ст. 910 Французского гражданского кодекса
«распоряжения между живыми или завещательные распоряжения, сделанные в
пользу приютов, в пользу бедных какой-либо коммуны или в пользу
учреждений, представляющих общественную пользу, могут

1 См. например, M i с h o u d, La thearis de la personnalite morale. t.
I, p. 210—211; Sale il les, p. 232—233.

получить действие лишь поскольку они будут утверждены декретом
президента республики». Завещательные пожертвования недвижимостей
независимо от целей, которые преследовал завещатель, были запрещены.
Французский закон об ассоциациях 1901 г. воспринял принципы эдикта 1749
г.1 Эти данные, о методах государственного регулирования деятельности
учреждений во Франции показывают, насколько ревниво государство
относится к тому, в какой форме и для каких целей создано данное
учреждение. Деятельность учреждения должна быть согласована с
общегосударственными интересами и допускается лишь в той мере, ib какой
она восполняет осуществление функций, лежащих на самом государстве. Это
понимают и буржуазные ученые. По словам Салейля, воля учредителя —
индивидуальна, но цель, на достижение которой направлена эта воля,
социальна. Создание учреждения означает выход за пределы индивидуального
интереса. Любопытен ход рассуждения Салейля, который привел его к этому
заключению. Если бы признать, рассуждает Салейль, что
благотворительность должна быть уделом всех и что для выполнения этой и
других общеполезных функций необходима ассоциация, то каждый гражданин
должен был бы сделаться членом бесконечного количества ассоциаций,
преследующих цели призрения бедных, распространения образования среди
населения, лечебные цели, научные цели и т. д. Конечно, все граждане
путем уплаты налогов становятся участниками строительства школ, больниц
и т. п., а также расходов, связанных с деятельностью этих учреждений.

Но этого недостаточно. Справедливо возложить часть бремени и на богатых,
а для этого существует лишь один

1 Деятельность благотворительных учреждений абсолютной монархии еще в
XVIII в. подверглась сокрушительной критике со стороны физиократа Тюрго.
Тюрго считал эти учреждения вредными, во-первых, потому, что бедность
они не могут уничтожить; вместо того, чтобы заставить бедняков работать,
они лишь порождают паразитизм, во-вторых, потому, что они отстают от
жизни, последняя требует изменения цели, между тем как эта цель не может
быть изменена — учреждение окостеневает; в-третьих, потому, что
отсутствует орган, который мог бы регулировать расходование имущества
учреждения в меру его социальной полезности. В качестве идеолога
стремящейся к власти буржуазии Тюрго противопоставляет учреждению
свободную ассоциацию индивидов, объединение частных лиц, идущих в ногу с
требованиями жизни, свободно творящих и выражающих свою волю в
ассоциации. См. Sa Ici lies, p. 248 — 266.

путь — образование соответствующего учреждения. Далее Салейль защищает
необходимость государственного контроля «ад деятельностью учреждения.
Контроль, осуществляемый государством, должен исправить несовершенную
организацию учреждения и приспособить ее, равно как и самую деятельность
учреждения, к требованиям жизни. В качестве образца, достойного
подражания, может быть взята система регулирования деятельности
учреждения в Англии, где благодаря институту commissioners of charites
допускается изменение цели и устройства учреждения. Наконец, учреждение,
потерявшее свое значение, по мнению Салейля, может быть государством
упразднено ‘.

Те же мысли развивает и Суворов. Лишь государство, давая санкцию на
создание учреждения, (призывает его (институт или заведение — по
терминологии Суворова) к

жизни. Устав заведения поддерживается не волей учредителя, но волей
(государства. Этим объясняется характер правомочий администраторов
заведения: это — правомочия

общественные, а не гражданско-правовые. Государство, признавая
учреждение, принимает на себя известные гарантии постоянного достижения
поставленной учредителем

цели2.

По мнению Салейля, учреждение — это дань, которая уплачивается обществу
богачом за то, что оно позволило ему сделаться богатым. Государство,
утверждает Салейль, заботится лишь о самом необходимом и неотложном. Все
остальное предоставлено благородной и разумной инициативе частных лиц 3.

Функции, осуществление которых является необходимым условием сохранения
и поддержания развитого буржуазного общества (функции воспитательные,
лечебные, функции по призрению бедных и т. д.), выполняются не только
государством, но и отдельными частными лицами или их объединениями.
Кроме того, эти функции децентрализуются государством, возлагаются на
исторически сложившиеся или созданные самим государством общественные
образования (например, местные самоуправления — коммуны, муниципалитеты,
земства и т. д.), которые поэтому также становятся учреждениями, хотя в
своем первоначальном виде

1 Sa lei lies, р. 272—282.

2 Суворов, стр. 161—163.

3 Saleilles, p. 41.

они могут выступать и выступают в качестве ассоциаций. “По правильному
замечанию Суворова, закон имеет для городской общины то же значение, что
и учредительный акт для администраторов учреждений. Городовое положение
не делает, однако, излишней волю городских администраторов, управляющих
городским хозяйством.

Административно-территориальные образования в современном буржуазном
государстве лишь с большой натяжкой можно считать корпорациями. Хотя при
выборности органов местного самоуправления в (буржуазно-демократическом
государстве конституирующим элементом его деятельности является воля
избирателей, однако самоуправляющаяся единица отнюдь не является
продуктом воли только избирателей. Она объединяет и обслуживает своей
деятельностью не только избирателей, но и всех лиц, живущих на данной
территории, включая и недееспособных.

Неопределенность круга лиц, обслуживаемых муниципалитетом, превращает
самоуправляющуюся единицу в учреждение с корпоративным устройством.
Точнее говоря, самоуправляющаяся единица с точки зрения характеристики
ее юридической личности есть то переходное от корпорации к учреждению
общественное образование, которое, как в фокусе, отражает в себе и
корпоративные и институтные черты, что еще раз подтверждает
принципиальное единство обоих видов юридических лиц.

Итак, в основе деятельности учреждения лежит не только воля учредителя и
администраторов, реализующих эту волю, но и государственная воля, ибо в
конечном счете интересы дестинатаров обеспечиваются учреждением в той
мере, в какой они не противоречат общегосударственным интересам.
Конечно, при отсутствии пользователей становится бесполезным
существование учреждения. Но точно так же отпадает необходимость и в
государственном учреждении в связи с тем, что потребности, для
удовлетворения которых оно было образовано, отпали. Но подобно тому, как
за государственным учреждением стоит господствующий класс,
организованный в государство, а не те или иные граждане, обслуживаемые
учреждением, за частным учреждением стоят не конкретные пользователи, а
буржуазное общество в целом.

Это обстоятельство необходимо иметь в виду при решении вопроса о том,
кто же стоит за учреждением как собственником имущества, находящегося в
управлении адми-

нистраторов. С точки зрения некоторых буржуазных исследователей
учреждение — это обширная анонимная ассоциация с неопределенным кругом
лиц. Эти исследователи включают только администраторов и пользователей в
коллектив, который, будучи признан государством юридической личностью,
является собственником имущества учреждения. С точки зрения других само
учреждение становится модальностью этого имущества, предназначенного для
определенной цели; воля учредителя продолжает пребывать в учреждении.
Наконец, третьи склоняются к тому, что формальными собственниками
указанного имущества следует признать администраторов учреждения ‘.

Необходимо прежде всего решительно отвергнуть теорию, считающую, что
имущество учреждения принадлежит цели. Неправильность этой точки зрения
очевидна. Имущество не может принадлежать целям, которыми
предопределяется человеческая деятельность. Цель не может быть
собственником, им могут быть только отдельные люди или общественные
образования, за которыми стоят те же люди.

Но тогда нельзя ли считать собственником имущества администрацию
учреждения, исходя из того, что именно она распоряжается этим
имуществом, управляет им? Однако при ближайшем рассмотрении и эта точка
зрения должна быть отвергнута. Администраторы обязаны употребить
имущество в соответствии с целью. Доверенное управление не создает права
собственности администрации на имущество учреждения. Право собственности
— это право присвоения вещи своей властью и в своем интересе. Оно
предполагает, отношение лица к вещи, как к своей 2. Таким правом
администрация учреждения не обладает. Конструкция доверительной
собственности удобна для практических целей, по-

На этой позиции, например, стоит Серман —см. Суворов, стр. 190—193.

2См. отчет о докладе А. В. Венедиктова на тему «Государственная
социалистическая собственность и органы управления ею», помещенный в
журн. «Советское государство и право» за 1941 г., №. 4, стр. 136,
139, ст. А. В. Венедиктова, Право государственной социалистической
собственности в сб. «Вопросы гражданского права», М., изд. Академии
наук СССР, 1945, стр. 76—77 и мою статью Вопросы собственности в
рукописи Маркса «Формы, предшествующие капиталистическому способу
производства», «Советское государство и право», 1940, № 11, стр.
39.

скольку администрация выступает в роли собственника для третьих лиц, но
сущности явления она не вскрывает.

Не может (быть признана правильной и теория должностного имущества
Гельдера и Биндера, хотя в ней есть доля истины. Эти два автора при всем
остроумии их конструк-ции также не дают ответа «а вопрос о том, кто же
является собственником должностного имущества. ‘Компетенция
администраторов, но мнению обоих названных авторов, является
должностной, потому что права и обязанности, им принадлежащие, суть
должностные права и обязанности, употребляемые не в их интересах, а в
интересах обслуживаемых администраторами людей ‘. Биндер расходится с
Гельдером только в вопросе о юридической природе альтруистических
ферейнов. Гельдер считает эти ферейны учреждениями и имущество,
находящееся в управлении органов ферейна, должностным имуществом.
Биндер же полагает, что альтруистические ферейны продолжают оставаться
союзами лиц со всеми вытекающими отсюда последствиями в отношении
правовой судьбы имущества 2.

Конструкция должностного имущества, на первый взгляд весьма близкая к
раз-витым озыше взглядам на учреждение, как на такое общественное
образование, которое восполняет деятельность государства в
социально-культурной области, все же не является решением проблемы. Как
правильно отметил А. В. Венедиктов, «…для марксистской теории права
неприемлемы… попытки отдельных буржуазных ученых раскрыть «сущность»
юридического лица путем полного отрыва проблемы управления имуществом
юридического лица от проблемы права собственности на него. Мы имеем в
виду теории, признающие подлинным субъектом права в юридическом лице его
администраторов 3.

Но, может быть, более приемлемой является теория, изображающая
учреждение корпорацией с неопределенным составом членов и приписывающая
этому объединению живых людей как единому целому право собственности
на имущество корпорации?

1 Holder, указ, соч., S. 261, 305 и др.; Binder, указ, соч., S. 132.

2 Binder, S. 134—135.

3 A.B. Венедиктов, Государственные юридические лица в СССР, «Советское
государство и право», 1940, № 10, стр. 70.

Эта теория имеет то достоинство, что она исходит из подлинного субстрата
всех общественных образований — живых людей и, как это видно из
приведенных выше данных о развитии понятия учреждения, правильнее, чем
остальные теории, отображает факты исторической действительности. Однако
я корпоративная теория учреждения не может быть принята. Ошибка,
допускаемая этой теорией, заключается в том, что неопределенный круг
дестинатаров (например, посетителей музея или пациентов больницы)
превращается ею в членов корпорации. Между тем, что уже было отмечено
выше, понятие членства, в какой-то мере предполагающее изъявление воли
лица, связывающего себя с целым членскими правами и обязанностями,
неприменимо к отношениям, складывающимся между пользователем и
учреждением. Еще труднее обосновать корпоративную природу учреждения,
преследующую задачу развития науки, оперного искусства и т. д., т. е.
непосредственно не предусматривающего какого-либо круга пользователей.

Наконец, — и это едва ли не самое существенное возражение по адресу
корпоративной концепции учреждения— эта концепция пытается растворить
понятие учреждения в понятии корпорации и тем самым свести к чисто
количественным изменениям качественно новое явление.

Понятие учреждения выражает более высокую ступень развития юридической
личности общественного образования. Если деятельность органов корпорации
первоначально определяется действительной или предполагаемой волей ее
членов, то деятельность руководителей учреждения, получив первоначальный
толчок от воли учредителя, в дальнейшем определяется общественными
потребностями, в конечном счете волей государства. Так называемые
альтруистические корпорации по содержанию своей деятельности ближе к
учреждениям, чем к корпорациям, преследующим цели извлечения прибыли.
Однако с точки зрения способа и формы механизма волеобразования
альтруистическая корпорация принципиально находится в том же положении,
что и торговое товарищество, являющееся юридическим лицом. Она есть
результат объединения лиц, и от воли лиц, объединившихся в ней, зависит
ее дальнейшее существование.

Иначе протекает деятельность учреждения. Первоначальная воля учредителя,
которого возможно уже нет в живых, становится социальным фактом.
Учреждение не мо-

жет быть прекращено по воле администраторов. Основаниями прекращения
учреждения, коль скоро его существование санкционировано государством в
силу ли особого правительственного акта или в силу закона, допускающего
свободное образование учреждения (по швейцарскому праву), являются
только либо израсходование тех средств, которые составляют материальную
базу деятельности учреждения, либо уклонение его от предначертанной
основателем и одобренной государством цели его существования. В основе
деятельности учреждения лежит обеспечение социально-культурных интересов
буржуазного общества. Однако имущество учреждения не включается в состав
казны — оно не является государственной собственностью, это
собственность учреждения, как такового.

Учреждение — это своеобразный орган буржуазного общества, но это еще не
государственный орган. В противном случае оно перестало бы считаться
юридическим собственником (находящегося в его управлении »имущества и
последнее превратилось бы в имущество казны.

Учреждение выросло из корпорации; в процессе своего развития оно
переросло .корпоративную форму. Для эпохи буржуазного индивидуализма
характерно отрицательное отношение к учреждению. Объясняется это тем,
что оно (имущество «мертвой руки») использовалось феодальными элементами
вразрез с интересами развивающегося капитализма. Но коль скоро
буржуазное общество допустило под контролем своего государства
организованные по воле частных лиц общественные образования,
предназначенные для удовлетворения общественных потребностей, содержание
этой деятельности приняло публично-правовой характер. Выделение
учредителем всего или части своего имущества для какой-либо общеполезной
цели коренным образом изменяет юридическую судьбу этого имущества.
Однако имущество не передается государству, как таковому, или его органу
(имеют место и такие случаи, но не о них идет речь), а поступает в
.непосредственное управление, во владение, пользование и распоряжение
специально для этой цели созданной юридической личности, субстратом коей
является не только определенным образом организованный, постоянно
функционирующий коллектив людей — администраторов и служащих, но и все
те, кого обслуживает учреждение. (Конечно, необходимо различать
администраторов и пользователей. Администраторы, яв-

ляющиеся органом учреждения, исполняют волю учредителя. Как уже
неоднократно подчеркивалось, эта воля корректируется и преобразовывается
в процессе деятельности учреждения. Пользователи не являются ни
творцами, ли исполнителями этой воли. Учреждение не является корпорацией
с неопределенным кругом лиц. Но воля учредителя реализуется, а
деятельность администраторов возможна лишь в том случае, если те лица,
для обслуживания которых учреждение создано, пользуются его услугами и
тем самым обеспечивают достижение цели, поставленной учредителем. В
итоге возникает организация. Единство поведения этого коллектива,
обусловленное волей учредителя, санкционированной и одобренной
государственной волей, и создает особую юридическую личность —
учреждение. А так как в условиях буржуазного общества субъектом права
собственности могут быть либо физические лица, либо организованные их
объединения, либо государство в целом (казна), причем во всех этих
случаях речь идет о различных модификациях права частной собственности,
необходимо признать собственником имущества, предназначенного для
удовлетворения общественно-полезной цели, именно учреждение, как
таковое, т. е. новую юридическую личность, которая возникла в результате
охарактеризованного выше процесса общественного развития. Учреждение
(фундация) переросло форму корпорации, но не доросло до государственного
органа.

«Истинным» собственником имущества учреждения является само учреждение,
так же как «истинным» собственником имущества корпорации является
корпорация. Принадлежащее администраторам, как органу учреждения, право
распоряжения имуществом — это не право распоряжения, принадлежащее
собственнику, а право управления имуществом, принадлежащее органу
юридического лица. Конечно, действия органа и в данном случае — это
действия юридического лица.

С точки зрения характера и значения своей деятельности не только в
теории, но и в законодательстве юридические лица буржуазного права
делятся на: а) публичные и б) частные. Публичными юридическими лицами
признаются государство, административно-территориальные образования,
некоторые государственные учреждения и так назы-

ваемые публично-правовые корпорации (например, адвокатура). Частными
юридическими лицами называют все иные общественные образования —
корпорации и учреждения; деятельность которых не поднята до уровня
деятельности, имеющей общегосударственное, публично-правовое значение.

Деление юридических лиц «а (публичные и частные с точки зрения
гражданско-правовых последствий является бесплодным. Понятие
юридического лица имеет теоретическую и практическую ценность только как
гражданско-правовое понятие. Нет необходимости подробно обосновывать это
утверждение, поскольку соответствующую работу в этом направлении уже
выполнил А. В. Венедиктов 1. Для того чтобы не возвращаться более к
этому вопросу, уместно добавить лишь следующее,

С точки зрения гражданско-правовой характеристики юридического лица как
субъекта имущественных прав и обязанностей наименование его публичным
или частным не имеет значения. В тех случаях, когда государство и
публичные установления выступают в качестве субъектов имущественных прав
и обязанностей, они действуют как юридические лица гражданского права.
Характерно, что буржуазные ученые, защищающие деление юридических лиц «а
публичные и частные, не находят убедительных доводов для обоснования
полезности и необходимости этого деления с точки зрения (Гражданского
права. Так, например, Мишу, затративший много усилий для того, чтобы
доказать правомерность указанного выше деления, в конечном счете пришел
к выводу, что точных критериев отграничения публичных юридических лиц от
частных нет. Существует столько промежуточных образований между этими
двумя видами, признает Мишу, что и французская и немецкая доктрины до
сих пор не выработали по этому вопросу какой-либо определенной точки
зрения.

Отличительными привязками публичных юрисдикционных лиц считают: более
строгие требования, предъявляемые к условиям действительности сделок,
совершаемых ими, специфическое положение органов (органами являются
государственные чиновники, осуществляющие функции власти), наличие у
публичных лиц не только имущественных прав,

1 См. А; В. Венедиктов, Органы управления государственной
социалистической собственностью, «Советское государство и право», 1940,
№ 5—6, стр. 46—51.

но и публичных правомочий (права полиции, обложения налогами,
предоставление налоговых льгот и т. д.) ‘.

Правильно, что органы государственной власти обладают правомочиями,
недоступными юридическим лицам гражданского нрава. Но какое это имеет
значение с точки зрения имущественной правосубъектности? Разве только
то, что публичные учреждения пользуются некоторыми процессуальными и
налоговыми преимуществами, но это обстоятельство не меняет положения
дела — публичные лица в имущественном обороте приравнены к прочим
юридическим лицам, т. е. являются субъектами гражданского права.
Последовательно отвергая признаки, которые некоторыми авторами кладутся
в основу разграничения: принудительный характер образования публичных
юридических лиц и добровольный характер возникновения частных
юридических лиц; участие в публичном юридическом лице всех граждан, в
частном — лишь известной группы; публичную цель в первом случае в
отличие от обусловленной определенным коллективом и поэтому имеющей
частно-правовой характер цели деятельности во втором случае и т. д.,
Мишу приходит к выводу, что лишь совокупность всех этих признаков, в
числе которых решающим является наличие публичной власти у юридического
лица публичного права, может послужить основой для соответствующего
разграничения 2.

Совершенно ясно, что все эти признаки или совокупность их не оказывают
какого-либо существенного влияния на имущественную правоспособность
органов буржуазного государства, выполняющих те или иные его функции.
Конечно, осуществляя эти функции, государство- в целом или его органы
выступают как носители определенных прав и обязанностей, но содержание
этих прав и обязанностей относится к сфере государственного и
административного, т. е. публичного, права и не связано с понятием
юридического лица гражданского права. (Кроме того, лишь только некоторые
облеченные публичной властью органы государства выступают в гражданских
правоотношениях как юридические лица, в основном же имущественная
правоспособность государственных органов концентрируется в едином лице
государства, действующего в качестве фиска (см. гл.

1 Michoud, указ, соч., р. 233—234.

2 Там же, р. 237—240.

VII). Поэтому, правильно поступают те, кто при определении круга
юридических лиц изучают публичные учреждения прежде всего с точки зрения
их имущественной правоспособности и рассматривают их как публичные
юридические лица лишь постольку, поскольку государство, самоуправления и
т. д. в силу присущих им функций относятся к сфере публичного, а не
частного права.

Характерен, наконец, и тот факт, что классификация юридических лиц на
корпорации и учреждения оказалась мало пригодной для публичных
юридических лиц ввиду наличия бесконечного ряда переходных ступеней во
внутреннем устройстве публичных организаций. Это обстоятельство вынужден
признать и горячий защитник самобытности юридической личности публичных
учреждений — Мишу ‘.

Подытоживая сказанное о сущности понятия юридического лица и видах
юридических лиц в буржуазном праве, мы приходим к следующим выводам.

Юридическое лицо всегда предполагает определенным образом организованную
связь людей. Так называемый имущественный субстрат не является решающим
для характеристики юридического лица, но есть лишь проявление этой
связи. Воля юридического лица как организованного коллектива — это не
сумма отдельных человеческих воль, но санкционированная государством
воля общественного образования, как единого целого. Юридическое лицо не
есть просто точка (вменения признаваемой объективным, правом
юридической власти за группой людей, связанных единством поставленной
ими или перед ними цели. Условием возникновения юридической личности
является волевая деятельность людей, направленная на ее создание.
Поэтому юридическое лицо предполагает и в той или иной степени включает
в себя юридические отношения как между составляющими его людьми, так и
между ними и целым. В силу организации единство прав и обязанностей
совокупности людей превращается ,в новое качество — в права и
обязанности этой совокупности как самостоятельного целого. Целое хотя и
отлично от составляющих его частей, но и не оторвано от них.

Волевая деятельность людей проявляется в различных формах и различной
степени. Она не охватывает и не

1 Miсhoud, p. 218-220.

Должна охватывать одинаково в равной мере всех, кто причастен к данному
общественному образованию. Эта волевая деятельность, объективирующая и
обеспечивающая общий интерес связанных в единое целое людей, не
совпадает с волей в психологическом смысле каждого из участников этого
целого. Общая цель и общие интересы кристаллизуют и направляют такое
поведение органов юридического лица, которое зачастую отображает
единство цели и интересов независимо от того, осознавались ли они
полностью или частично участвовавшими тем или иным способом в создании
юридического лица людьми.

Для корпорации является характерным то, что ее цель определяется, а
первоначальный толчок, вызывающий деятельность ее органов, возникает на
основании акта общей воли ее учредителей. Учредители и после образования
корпорации находятся во взаимодействии с ней в качестве ее членов. Этот
признак является общим для любой корпорации независимо от того, создана
она для обеспечения имущественных или культурных интересов. Учреждение
создается актом воли лица (или лиц), предоставляющего определенное
имущество для достижения поставленной учредителем какой-либо
социально-культурной цели, причем на этом по общему правилу и
завершается деятельность учредителя. Эта цель приобретает
самостоятельное значение и становится достоянием неопределенного
количества лиц. Содержание деятельности учреждения в конечном счете
определяется общественным интересом и направляется волей государства. В
дальнейшем как в корпорации, так и в учреждении сама реализация
созидающей их воли, т. е. жизнедеятельность юридического лица,
предполагает и включает в себя новый и бесконечно совершающийся процесс
волеобразования, определяемый государственными потребностями и
конкретными условиями осуществления цели. Но вырабатываемая в
деятельности общественного образования воля это не только воля органов,
т. е. живых людей, но и воля целого, воля организации, признанной
государством самостоятельной юридической личностью. Воля органов —
это воля юридического лица 4 Суворов, разделяющий теорию реальности
юридического лица как общественного образования, считает, однако,
логической погрешностью утверждение, что воля органов является волей
юридического лица. По мнению Суворова, «правильнее было бы в
органическом составе юриди-

ческого лица различать тех, кто образует волю, чья воля есть воля
юридического лица, от органов в тесном и собственном смысле, которые
лишь исполняют волю» ‘. Различение органов, вырабатывающих волю и
исполняющих ее, является уместным, но со следующей поправкой: процесс
исполнения воли органов, ее вырабатывающей, есть одновременно и процесс
преобразования, содержания этой воли; выявляется новое содержание воли в
соответствии с объективными условиями существования и деятельности
юридического лица. Как уже неоднократно подчеркивалось, право
интересуется не психологическим (процессом образования воли, а
объективным ее выражением, ее результатом или содержанием, получающим
объективное и независимое по отношению к изъявителю воли существование и
развитие. Это развитие определяется условиями той общественной среды, в
которой эта объективированная в поведении людей воля реализуется. Вот
почему ю p и д и ч е с к о е лицо — это социальная реальность и воля
юридического лица — это именно его воля, хотя психологически она
вырабатывается и изъявляется его органами, т. е. ж и в ы м и людьми.

Человеческие понятия являются формами, ступеньками познания объективно,
вне нас существующего мира. Научные понятия отображают объективные связи
и отношения, существующие в природе и обществе вне непосредственно
(чувственно) воспринимающего сознания человека. В этом смысле наши
понятия объективны. «Человеческие понятия,— говорит
Ленин,—субъективны в своей абстрактности, оторванности, но объективны в
целом, в процессе, в итоге, в тенденции, в источнике» 2. Понятие
юридического лица отображает реально существующее социальное явление.
Организационное единство, имущественная обособленность, как правило,
(самостоятельная ответственность, выступление в гражданских
правоотношениях от своего имени, т. е. все признаки, обычно
составляющие содержание понятия юридического лица, отражают
действительные, объективно существующие связи и отношения общественного
образования, как человеческого коллектива, составляющего в силу
неоднократно уже охарактеризованных ус-

1 Суворов, стр. 176.

2 Ленин, Философские тетради, стр. 199.

ловий его существования единое целое — организацию. Прав А. В.
Венедиктов, утверждающий, что «юридическое лицо (реально как
определенная правовая форма общественных отношений людей, как форма
правовой организации определенного человеческого коллектива» ‘.
Проблема реальности юридического лица всегда являлась неразрешимой
проблемой для буржуазной науки. Даже сторонники реальности
юридического лица, когда дело доходило до конечных выводов, не будучи
диалектиками и материалистами, отрывали понятие юридического лица от
того объективно существующего общественного отношения, которому
соответствует это понятие. Например, Салейль, один из горячих
поклонников и защитников теории реальности юридического лица,
утверждает, что идея правовой личности (personnalite), как юридическая
реальность,—это «la conception juridique». Юридическая же реальность, по
его мнению, «implique un rapport, qui s’etablit entre une realite
exterieure et une conception de l’esprit, une con-i ception
intellectuelle et doctrinale1». Поэтому юридическая личность, по
Салейлю, «это совокупность условий, при наличии которых мы рассматривали
какое-либо существо внешнего мира… как способное иметь права».
(Власть, предоставляемая недееспособному правовому субъекту, надо
понимать интеллектуально, как юридически мыслимое отношение. Так же
обстоит дело и с реальностью юридической личности. Когда мы говорим о
юридическом лице, не следует думать, что юридическая личность это
естественный факт — «Le plus j simple analyse nous montre bien vite,
que ce n’est cu’une j creation de l’esprit, qui depend de la
conception que l’esprit j humain s’est faite du droit» 2.

Конечно, вне сознания как волевой деятельности невозможно формирование и
существование права. Но, как видно из предыдущего изложения, это
обстоятельство не устраняет объективности права и того реального явления
права, которое мы именуем юридическим лицом.

В связи с вопросом о реальности юридического лица необходимо еще раз
подчеркнуть значение закона, т. е. государственного признания, в
образовании юридических лиц. Сторонники теории реальности юридического
лица

1 А. В. Венедиктов, Государственные юридические лица в СССР, «Советское
государство и право», 1940, № 10, стр. 70.

2 S а 1 е i 11 е s, указ, соч., р. 573—574.

считают, что .юридическая личность возникает независимо от государства,
что роль государства—чисто полицейская; оно может не допустить к
деятельности в качестве юридического лица то или иное возникшее помимо
его участия общественное образование, может признать существование его
неприемлемым и опасным с точки зрения публично-правовых интересов. Но
не закон создает юридическое лицо, а сама жизнь, т. е. общественные
потребности людей. По мнению Гирке, как отдельный человек, так и союзная
личность субъекты права не потому, что таковыми их создало право, а
потому, что право признало их ‘. Тех же взглядов придерживается и другой
сторонник реальности юридического лица —. Мишу: «… роль государства
в возникновении моральной личности, — пишет он, — заключается не в
том, чтобы творить, но признавать ее и, выполняя эту задачу, оставаться
органом права»2.

Природе вещей, по словам Мишу, соответствует не разрешительный, а
явочный порядок возникновения юридических лиц3. Салейль полагает, что
юридическое лицо возникает и существует вне, воздействия закона 4.

В борьбе с теорией фикции защитники реальности юридического лица
переходят в другую крайность. Отрицание творческой роли государства в
формировании юридического субъекта является ошибкой реалистической
теории. Эта ошибка хорошо вскрывается в следующем рассуждении Мишу.
Возникновение физических лиц, по его мнению, не зависит от воли
государства. Правосубъектность граждан— это возникший без участия
государства феномен. Юридические же лица создаются лицами, уже
подчиненными праву. Поэтому государство играет некоторую роль в
определении условий, форм организации, условий ликвидации и
взаимоотношений членов юридических лиц 5.

Ошибка Мишу очевидна. То обстоятельство, что рождение ребенка или
достижение им совершеннолетия не сопровождается особыми актами со
стороны государства о присвоении ему правоспособности в первом случае и
дееспособности во втором, ни в коей мере не умаляет

1 Gierke, указ, соч., S. 471.

2 Michoud, I, p. 125.

3 Там же, р. 126.

4 Sa lei 11 es, р. 624.

5 Michoud, p. 122—123.

роли и значения государственной воли в процессе образования
«юридического субъекта. В законе указано, что гражданская
правоспособность возникает со дня рождения, что равная правоспособность
признается за всеми независимо от пола, национальности, вероисповедания
и т. д. Из этого не следует, что юридический субъект есть только
результат правотворчества государства. Такой вывод в своем логическом
развитии приводит к олицетворению цели, животных, вещей и т. д., т. е. к
фикционализму, к фетишизации права.

В действительности же государство, являясь продуктом общественных
отношений на известной ступени их развития, выделившись в особую силу
(особая форма движения по Энгельсу), вместе с тем выступает в качестве
необходимого условия существования воспроизводства и развития этих
отношений. Отсюда и роль закона, как выражения воли господствующего
класса. Государство признает юридическими субъектами тех, кто в силу
данных общественно-экономических условий (могут и должны быть таковыми.
Однако без законодательной санкции, вне ‘Государственной воли нельзя
быть субъектом права. Та мера поведения, которая закреплена за отдельным
человеком или общественным образованием, является субъективным правом
или обязанностью потому, что эта мера санкционирована
общегосударственной волей.

Закон, будучи выражением общих условий развития регулируемых им
отношений, может вызвать к жизни и вызывает явления и отношения, либо
существовавшие ранее в зародыше, либо, хотя и вовсе не существовавшие,
но возможность существования которых заложена в развитии этих отношений.
В этом, в частности, состоит так называемое обратное воздействие права
на экономику. Наконец, необходимо учесть относительную самостоятельность
юридической надстройки. Например, по французскому законодательству
полное товарищество является юридическим лицом, хотя зa его долги
товарищи несут солидарную ответственность. Германское законодательство
отказывается признать юридическую личность за полным товариществом, хотя
и устанавливает, что по долгам товарищества при его ликвидации по
несостоятельности взыскание должно быть обращено прежде всего на
складочный капитал товарищества.

Относительной самостоятельностью правовой надстройки объясняется и
различный порядок возникновения юридических лиц в различных странах.
Переход от разрешительного порядка к явочному порядку вовсе не означает,
что юридические лица возникают и существуют независимо от государства.
Этот переход свидетельствует лишь о том, что изменившиеся общественные
условия позволяют изменить форму государственного признания юридической
личности за теми или иными общественными образованиями. Например,
переход к явочному порядку по общему правилу связан с ростом
капиталистических объединений, с демократизацией общественного
устройства, появлением профессиональных союзов, развитием партий,
различного рода культурных ассоциаций и т. д.

IV. БУРЖУАЗНЫЕ ТЕОРИИ ЮРИДИЧЕСКОГО ЛИЦА (ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ)

Мы не ставим перед собой задачу изложить и проанализировать вce
буржуазные теории юридического лица. Существующие в иностранной и
дореволюционной русской литературе исследования о юридическом лице уже
выполнили эту задачу. Правда, в советской литературе, если не считать
сжатого, но содержательного, критического очерка буржуазных теорий в уже
неоднократно упоминавшейся статье А. В. Венедиктова и нескольких
страниц, посвященных теориям юридического лица в учебниках гражданского
права для юридических вузов, эти теории не излагались. Это служит
некоторым оправданием для (включения настоящей главы в данную работу.
Кроме того, характеристика и критический анализ важнейших буржуазных
юридических теорий для целей, преследуемых настоящим исследованием,
помогают нам уяснить сущность юридического лица.

Прав Салейль, утверждая, что теории юридического лица важны главным
образом с точки зрения их практических выводов и последствий. Как бы
далеко та или иная юридическая теория не парила над землей, она все же
какими то корнями связана с действительностью, с классовой борьбой, с
экономическими отношениями, с тем или

1 «Советское государство и право», 1940, № 10.

Иным этапом в развитии буржуазного общества и буржуазного права.
Заслуживают внимания определенные типы теорий, а не отдельные их детали
или ответвления ‘. Разнообразные буржуазные теории юридического лица
сходятся в одном—в признании того, что юридическое лицо—это некое
имущественное и организационное единство, выступающее в гражданском
обороте в качестве носителя прав и обязанностей. Выше уже указывалось,
что было бы упрощением любую теорию юридического лица “выводить
непосредственно из экономики. Юридическая идеология еще в большей мере,
чем нормы права, отражая в конечном счете производственные отношения,
приобретает относительную самостоятельность.

В основном теории юридического лица можно свести к трем главнейшим
направлениям. Это: а) фикционная теория с ее различными оттенками и
модификациями; б) теории, отрицающие существование юридического лица и
считающие, что субъектами права являются только люди. Эти теории близки
к фикционной теории, хотя методологически они исходят из иных позиций и
приходят зачастую к иным практическим выводам; в) теории, признающие
реальность юридического лица.

С точки зрения обоснования своих выводов все эти теории можно разбить на
две группы; одна группа теорий пытается уяснить сущность юридического
лица, отыскать его субстрат, обосновать, почему то или иное соединение
людей является единством, признаваемым юридической личностью. К этой же
группе теорий относятся и те теории, которые юридической личностью
считают только человека. Другие теории отказываются от попыток объяснить
феномен юридического лица и ограничиваются констатацией факта:
юридическое лицо—это явление, созданное правопорядком, некоторый пункт
приурочения (привязки, вменения) имущественных прав и обязанностей.

Самая ранняя попытка теоретического уяснения природы юридического
лица восходит к средним векам. Основоположником теории фикций считают
папу Иннокентия IV, который в 1245 г. заявил, что корпорация существует
лишь

1 Ср. Sa lei 1 les, De la personnalite juridique, Peris, 1922; p.
308—311.

в человеческом воображении, что это фикция, придуманная разумом.
Корпорация лишена воли, лишь ее члены, живые люди, имеют волю и
действуют. В отношении актов, предполагающих наличие индивидуальной
воли, идея коллективного субъекта не использовалась. Отлучение от церкви
на корпорацию распространено не было’. Каноническое право пришло к
выводу, что universitas действует сама, если она действует через
другого, т. е. через своего представителя. По мнению Дювернуа, в
условиях средневековья фигура юридического лица могла быть только
фикцией 2. К иному выводу пришел Салейль, который считает, что не только
в Риме, но и в средние века корпорация не рассматривалась как
искусственное образование, однако понятие корпорации (corpus) столь же
метафизично трактовалось схоластической философией, главе
учреждения, и лиц, обслуживаемых учреждением, с одной стороны, и
учреждением как субъектом права, с другой стороны, — обычно полностью
отсутствует. Учреждение можно считать законченным, достигшим высшего
уровня развития, юридическим лицом. По общему правилу учреждение
является «потолком» ответственности: никто из администраторов или

1 Энгельс в Своей статье «Карт Маркс» К критике политической экономии»
по поводу логического способа рассмотрения писал: «..в сущности это не
что иное как тот же исторический способ, только освобожденный от его
исторической формы и от нарушающих случайностей», К. Mаркс, Избранные
произведения, т. I, стр. 338.

150

дестинатаров не несет дополнительной имущественной ответственности за
долги учреждения. Если государство иногда и помогает учреждению, то не
потому, что государство обязано отвечать за долги учреждения — никакой
гражданско-правовой ответственности буржуазное государство за долги
возникшего по частной инициативе учреждения не несет, — а потому, что
оно (государство) находит возможным оказать материальную поддержку
организации, преследующей общественно полезные цели.

Наконец, уместно напомнить, что по германскому праву лишенные
правоспособности ферейны (Fereine ohne Rechtsfaehigkeit), т. е. союзы,
не признанные юридическими лицами, обладают пассивной процессуальной
правоспособностью — могут выступать на суде от своего имени как
самостоятельные субъекты имущественной ответственности (ст. 50 Устава
гражданского судопроизводства). Допускается также принудительное
исполнение в отношении имущества неправоспособного ферейна ‘.

Усвоение неправоспособным ферейном процессуальной правоспособности
является начальной стадией развития юридической личности. Ферейны,
обладающие только процессуальной правоспособностью, — это переходные от
простого товарищества к юридическому лицу общественные образования, но
еще не юридические лица.

Таким образом, можно считать установленным, что выступление от своего
имени — это лишь первый шаг в развитии юридической личности
общественного образования. Этим признаком не исчерпывается содержание
понятия юридического лица. Обогащение этого понятия происходит по мере
развития имущественной обособленности юридического лица и укрепления его
организационного единства. Это развитие завершается в юридическом лице,
являющемся «потолком» ответственности. Самостоятельная и исключительная
имущественная ответственность является хотя и -вторичным (производным),
но более глубоким -признаком, чем все остальные признаки, входящие в
содержание понятия юридического лица. Этот признак свидетельствует о
завершении развития юридической личности общественного образования.

1 Об имущественном статуте неправоспособных ферейнов см. Windscheid,
Lehrbuch des Pandektenrechts, erster Band, добавления Kipp’a, S. 259;
Binder, Das Problem der juristischen Persoenlichkeit, S. 93—99; Holder,
Natuerliche und juristische Personen, S. 283.

151

Из сформулированных выше положений вытекает следующий вывод.
Самостоятельное выступление общественного образования в гражданском
обороте еще не означает,

что все элементы юридической личности полностью развились в этом
общественном образовании. Поэтому вопрос о степени обособления имущества
юридического лица и, следовательно, вопрос о его внутренних
взаимоотношениях, влияющих на характер его имущественной
ответственности, не может не интересовать исследователя проблемы
юридического лица и имеет существенное значение для законодательства.

В какой мере изложенные выше соображения применимы к советским
юридическим лицам — госбюджетным учреждениям и госпредприятиям, — будет
показано дальше, в следующих главах настоящей работы.

РАЗДЕЛ II

ЮРИДИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ ГОСУДАРСТВА,

МЕСТНЫХ СОВЕТОВ И БЮДЖЕТНЫХ

УЧРЕЖДЕНИЙ

VI. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ БЮДЖЕТ И ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ РАСЧЕТ, ПОНЯТИЕ БЮДЖЕТНОГО
УЧРЕЖДЕНИЯ

Из всего круга вопросов, относящихся к проблеме юридического лица,
наименее разработан вопрос о юридической личности -государства и
государственных учреждений, финансируемых в сметном порядке.

Между бюджетным учреждением и хозрасчетной организацией имеется
существенное различие. Оно заключается в следующем.

Бюджет социалистического государства является ‘государственным
финансовым планом образования фонда денежных средств и планом их
расходования для финансирования в соответствии с государственным планом
развития различных отраслей народного хозяйства, обороны, культуры и
управления СССР. Аккумуляция и расходование средств, составляющие
содержание бюджета, необходимы для осуществления социалистическим
государством его функций. Однако, хотя государственный бюджет СССР и
является основным и решающим источником финансирования важнейших
элементов социалистического производства, оборонных и
социально-культурных мероприятий, он не поглощает всех доходов и
расходов, предусмотренных общегосударственным планом. Значительная часть
денежных ресурсов, находящихся в распоряжении хозрасчетных организаций,
не включается в бюджет. Эксплоатационные расходы хозрасчетных
предприятий не проводятся через бюд-

153

жет. Интересы выполнения плана требуют предоставления известной меры
оперативной самостоятельности и маневренности социалистическим
предприятиям. Поэтому не только средства, необходимые для обеспечения
производственной деятельности хозрасчетных предприятий (собственные
оборотные средства), но и часть накоплений этих предприятий остается в
их распоряжений ‘.

Предприятиями являются не только заводы и фабрики, производящие
материальные ценности, но и торговые предприятия, равно как и
предприятия, выполняющие определенную работу или оказывающие услуги за
вознаграждение (например, транспортные предприятия, проектные конторы и
т. д.). Поэтому в бюджет включаются не валовые суммы доходов и расходов
предприятий и не общие суммы прибылей и покрываемых за счет их вложений,
а лишь конечные Показатели их (предприятий) финансовых взаимоотношений с
бюджетом (отчисления от прибылей и финансирование из бюджета) 2. Через
бюджет осуществляется финансирование социалистических предприятий, но
лишь в той мере, в какой необходимые для выполнения плана средства не
могут быть покрыты за счет собственных накоплений этих предприятий. В
государственный бюджет поступают только отчисления от прибылей
хозрасчетных предприятий. Лишь в порядке исключения все доходы и расходы
некоторых хозяйств (например, МТС, связь) полностью проходят через
госбюджет. Но тем самым предприятия этих отраслей хозяйства перестают
быть хозрасчетными: они относятся к категории предприятий, финансируемых
в сметном порядке. Подавляющее же большинство государственных
предприятий действуют на основе хозяйственного расчета, т. е. по своему
усмотрению распоряжаются выделенными им ресурсами и стало быть
самостоятельны в выборе путей и методов выполнения планового задания.
Разумеется, это усмотрение и самостоятельность не означают независимости
предприятия от плана и плановорегулирующего воздействия вышестоящих
органов. Наоборот, инициатива и известная автономия предприятия,
выражающаяся в хозяй-

1Например, из 2-5,3 млрд. руб. прибыли, полученной предприятиями
социалистического хозяйства за 1939 г., отчисления в бюджет составляли
17,7 млрд., остальные 8,5 млрд. остались в распоряжении предприятий. См.
«Государственный бюджет Союза ССР», учебное пособие, сост. проф. H. H.
Ровинским при участии группы авторов под ред. А. К. Сучков а,
Госфиниздат, М.—-Л., 1939, стр. б.

2Т а м же, стр. 57.

154

ственном расчете, подчинена плану и является важнейшим средством
осуществления плана. Установившаяся с 1931 г. система взаимоотношений
хозрасчетных предприятий с госбюджетом способствует укреплению
хозрасчета: между степенью выполнения предприятием плановых заданий и
его финансовым состоянием имеется прямая взаимозависимость ‘.

Иначе построена деятельность госбюджетных учреждений. Смета, как особый
бюджетный документ, полностью охватывает все расходы данного учреждения.

Часть совокупного общественного дохода расходуется на нужды управления и
на социально-культурные мероприятия. Управление народным хозяйством и
иными отраслями государственной деятельности осуществляется через органы
социалистического государства. Этими органами являются союзные и
республиканские органы государственной власти, местные советы и их
отделы, а также подчиненные им и центральным ведомствам учреждения,
выполняющие те или иные хозяйственно-организаторские или
социально-культурные функции. К числу этих органов относятся также суд и
прокуратура. Эти государственные органы обычно и называют бюджетными
учреждениями, ибо деятельность этих учреждений по общему правилу
осуществляется за счет государственного или местного бюджета.

Мера оперативной самостоятельности бюджетных учреждений в расходовании
средств, выделенных этим учреждениям для того, чтобы обеспечить
выполнение возложенных на них задач, должна быть значительно уже, чем
мера оперативной самостоятельности хозрасчетных предприятий: расходы
госбюджетного учреждения обоснованы соответствую-

1 В финансовой науке охарактеризованная в тексте система взаимоотношений
госбюджета с хозрасчетными предприятиями получила наименование свернутой
системы или системы, нетто, в отличие от развёрнутой системы, или
системы брутто, при которой в бюджет поступает вся прибыль хозрасчетных
предприятий и по бюджету же проводится вся сумма финансирования этих
предприятий. Такая система была принята в 1930 г. на основании закона о
налоговой реформе от 2 сентября 1930 г. (СЗ СССР 1930 г. № 46, ст. 476),
но отменена в 1931 г. в связи с поправками к кредитной реформе, как не
обеспечившая надлежащей борьбы за рентабельность социалистических
предприятий, их заинтересованности в выполнении количественных и
качественных показателей плана; см. «Государственный бюджет Союза ССР»,
учебное пособие стр. 57—58.

155

щими показателями его деятельности, уложены в подразделения, параграфы и
статьи сметы. Основой для исчисления этих расходов служат так называемые
нормы сметного финансирования 1. Отпуск средств по смете имеет строго
целевой характер — они расходуются на те мероприятия, которые
предусмотрены параграфами и статьями сметы 2. Передвижение кредитов из
одного подразделения сметы в другое допускается лишь в исключительных
случаях. Достаточно указать, что передвижение внутри параграфа (сметы из
одной статьи в другую может быть произведено лишь по распоряжению
главных распорядителей кредитов; передвижение кредитов из параграфа т
параграф одной сметы возможно лишь по согласованию с Министерством
финансов; для передвижения кредитов из ометы в смету необходимо
разрешение Правительства 3.

Расходование бюджетных средств не по прямому назначению с превышением
предоставленных соответствующим должностным лицам прав передвижения
кредитов, а также расходование этих средств на нужды, не предусмотренные
сметами, влечет за собой уголовную ответственность этих лиц, как за
превышение власти4. Совершенно исключено передвижение кредитов на
увеличение фонда заработной платы, стипендий, канцелярские и
хозяйственные расходы 5. Отпуск средств по смете производится Госбанком
лишь в меру фактического осуществления возложенных на учреждение
мероприятий и, следовательно-, фактического освоения отпускаемых по
смете средств 6.

1 См. о классификации сметных норм в указанном выше пособии
«Государственный бюджет Союза ССР», стр. 151.

2 Ст. 32 Положения о бюджетных правах Союза ССР и союзных республик (СЗ
СССР 1927г. № 27, ст. 236); см. также пост. СНК РСФСР от 16 марта 1936
V. о самостоятельных сметах учреждений, состоящих на государственном
бюджете, республиканских бюджетах АССР и местных бюджетах (СУ РСФСР
1935 г. № 8, ст. 48), и инструкцию НКФ РСФСР от 9 февраля 1937 г.,
изданную в развитие этого постановления (ФХЗ 1937 г. № 8 — 9).

3 Ст. 33 Положения о бюджетных правах.

4 Ст. 3 пост. СНК СССР от 22 апреля 1930 г. «Об изменении порядка учета
расходов по единому государственному бюджету Союза ССР» (СЗ СССР 1930 г.
№ 25, ст. 278).

5 Пост. СНК РСФСР от 27 апреля 1933 г. «О запрещении передвижения
кредитов, отпускаемых на зарплату и административно-хозяйственные
расходы» (СУ РСФСР 1933 г. № 30, ст. 105).

6 См. «Государственный бюджет Союза ССР», стр. 149.

156

Отражается ли различие между бюджетными учреждениями и хозрасчетными
предприятиями на гражданско-правовой природе учреждений? Являются ли
госбюджетные учреждения юридическими лицами? Или же обладать гражданской
правоспособностью могут только хозрасчетные организации?

Никто не сомневается в том, что государственные предприятия, обладающие
определенной, установленной законом мерой хозрасчетной самостоятельности
являются субъектами права, т. е. юридическими лицами. По общему правилу
государство не отвечает по долгам хозрасчетного предприятия, а последнее
не отвечает по долгам государства . В ином положении по господствующему
воззрению находится бюджетное учреждение. Бюджетное учреждение
рассматривается не как самостоятельный носитель прав и обязанностей, но
как орган или представитель государства, действующий от имени
последнего, как субъекта права2. В гражданских правоотношениях с этой
точки зрения госбюджетное учреждение выступает от имени казны.
Учреждение союзного значения действует от имени Союза ССР, учреждение
республиканского подчинения — от имени данной республики, учреждение
местного значения — от имени совета депутатов трудящихся. Бюджетное
учреждение по этой концепции не является и не может являться юридическим
лицом; те имущественные права и обязанности, которые возникают у
бюджетного учреждения в связи с осуществлением возложенных на него
организационных или социально-культурных задач, в действительности суть
права и обязанности СССР, республики или местного совета.

1 См. ст. 19 ГК, ст. 4 Положения о трестах от 29 июня 1927 г.

2 См. «Гражданское право», учебник для юридических вузов, ч. 1, М.,
1938, стр. 208: «Все эти (т.е. госбюджетные организации.— С. Б.) не
являются юридическими лицами. Право на управление закрепленным за ним
имуществом принадлежит не этим организациям, а их руководителям…
Осуществляя эти функции, распорядитель кредитов выступает в качестве
представителя государства и государственного бюджета. Все совершаемые им
действия производятся за счет сметы его учреждения, которая является
частью государственного бюджета. Носителем гражданских прав и
обязанностей, возникающих из его действий, является непосредственно само
государство»; см. также «Советское гражданское право», учебник для
юридических школ, ВИЮН, 1940, стр.41, и «Советское гражданское
право»,учебник для юридических школ, УИЮН, 1940, стр. 48.

157

Эта концепция с нашей точки зрения является ошибочной. Отрицание
юридической личности за бюджетными учреждениями — результат
сознательного или бессознательного перенесения на советскую почву
конструкций, созданных буржуазным законодательством ;и буржуазной
наукой. Но для того, чтобы дать правильную характеристику юридической
личности бюджетного учреждения, необходимо предварительно выяснить,
какое положение занимает государство в системе имущественных отношений
социалистического общества.

VII. КАЗНА КАК СУБЪЕКТ ПРАВА

В гражданских правоотношениях буржуазное государство, как казна,
приравнивает себя к прочим субъектам частного права — физическим и
юридическим лицам. Подчинение государства общим нормам гражданского
права и общей подсудности возникло еще в добуржуазную эпоху, в период
абсолютной монархии, но окончательно утвердилось в законодательстве и в
судебной практике буржуазного общества. Этот процесс отделения
имущественной стороны в деятельности государства от публично-правовой
сферы протекал по-разному в различных странах ‘.

В эпоху раннего средневековья не проводилось -различия между имуществом
короля и имуществом государства. Имущество короля отождествлялось с
имуществом государства. Король, как и всякий феодал, имел
самостоятельные источники доходов, из которых он и черпал необходимые
ему средства для осуществления функций феодального государства —
подавления и эксплоатации крестьянства, обеспечения вассальной
зависимости ниже-стоящих феодалов и ведения войны. С развитием
сословно-представительной монархии в Германии создались предпосылки для
обособления государственного имущества, отличного от имущества короля
или иного феодального сюзерена. Король вынужден был испрашивать у
представителей сословий — земских чинов санкций на взимание налогов и
сборов на определенные общегосударственные нужды. Имущество,
предназначенное для удовлетворения общих нужд господ-

1 См. о развитии понятия казны и о положении казны в гражданском обороте
работу Н. Лазаревского, Ответственность за убытки, причиненные
должностными лицами, СПБ, 1905, стр. 17 — 77.

158

ствующего класса, как совокупное его имущество, уже не могло
рассматриваться как частное имущество вотчинника-князя.

В эпоху расцвета сословно-представительной монархии в Германии
появляется Landesvermoegen — имущество, принадлежащее государству, как
таковому. Значительное влияние на образование фискального имущества
оказал в Германии созданный в 1495 г. имперский суд —
ReichsKammergericht. Имперский суд, применяя римское право при разрешена
имущественных споров между князем и его подданными, действовал
обособлению казны как частного лица от публично-правовой сферы
деятельности государства. В имущественных отношениях государство стало
подчиняться гражданскому праву и судебной юрисдикции. В эпоху
абсолютизма в гражданском суде видели единственную «фортецию правды»,
ибо в области публично-правовой неограниченный монарх, как носитель
всех возможных полномочий, втекающих из осуществления принадлежащей ему
суверенной власти, не был связан никакими нормами и никакой юрисдикцией
‘. Казна рассматривалась как особое, не смешиваете с государем,
юридическое лицо частного права и поэтому подчинялось закону и судам,
государь же как носитель власти стоял над законом.

По свидетельству Н. Лазаревского «в дореформенной Франции понятие фиска,
как государства, подчиняющегося в имущественных отношениях общему
гражданскому праву и подсудного общим судам, вовсе не выработалось»2.
Имущественные споры, возникавшие между королем и его подданными,
разрешались самим же королем или его администрацией. Собственником
государственного домена считался король. Правда, в период абсолютной
монархии государственный домен рассматривался как имущество «короны»,
государства; однако, последнее в своих имущественных отношениях не
сделалось казной—юридическим лицом гражданского права.

В Англии собственником государственного имущества считался король.
Судебная власть принадлежала также королю, в связи с чем отсутствовали
предпосылки для обособления государства в его имущественных отношениях в

1 Н. Лазаревский: указ, соч., стр. 18—25.

2 Там же, стр. 41.

159

казну. Лишь по спорам о недвижимостях допускалась судебная юрисдикция.

Завоевание буржуазией власти, утверждение буржуазной частной
собственности и связанный с частнокапиталистическими отношениями дуализм
политического и гражданского общества завершают процесс кристаллизации
государства как носителя имущественных прав в отличие от государства как
субъекта публичной власти. Принцип подчинения казны гражданскому праву
был очень ярко сформулирован во Франции в период революции. «Нация, —
гласит одно из appele Директории (2 нивоза IV года), — посредством
великолепной фикции снимает с себя свой суверенитет и в лице своих
органов становится перед бесстрастным судом, обсуждает перед ним свое
право и заранее подчиняется тому же приговору, который мог бы постичь и
простого частного человека»1.

Однако нормы гражданского права и общая подсудность были распространены
во Франции не на все имущественные отношения, в которых стороной
является государство. Государство, выступая в роли непосредственного
хозяйствующего субъекта, создает для себя некоторые привилегии.
Поскольку публичная власть в буржуазном обществе выражает общие,
совокупные интересы господствующего класса в целом, постольку имущество,
принадлежащее государству, как собственнику, и употребляемое им для
достижения стоящих перед капиталистическим государством задач, не может
быть во всех случаях подчинено общему правовому режиму частной
собственности. Характерно, что в силу постановления Конвента от 26
сентября 1793 г. обязательство казны может быть признано только
администрацией, т. е. государство не может быть привлечено на суде в
качестве ответчика 2. Привилегированное положение государственного
домена нашло свое отражение и во Французском гражданском кодексе: не
всякое государственное имущество может быть объектом гражданского
оборота: так называемые публичные вещи (domaine public) — вне оборота.
Нормы гражданского права распространяются на domaine prive de l’etat.
Государство рассматривается как юридическое лицо гражданского права и
уравнивается с частными лицами лишь при совершении сделок, не отнесенных
к числу так называемых

1 Приведено у Н. Лазаревского, стр. 63.

2 Там же, стр. 55.

160

административных контрактов. К последним относятся останки для казны,
договоры о выполнении общественных работ; споры, возникающие из этих
договоров, рассматриваются не общими судами, а администрацией ‘.

В Германии развитие пошло по пути широкого подчинения казны общим нормам
гражданского права и общей подсудности.

В английском праве, как известно, наиболее сильны феодальные пережитки.
По общему правилу, не может быть предпринято никаких процессуальных мер
против короны следствие правонарушения2. Судебная юрисдикция по
имущественным спорам с участием короны вначале была допущена только в
отношении недвижимостей. Прочие имущественные споры с государством могли
быть переданы на разрешение суда лишь в том случае, если король
удовлетворял так называемую петицию о праве, с которой обращалась к нему
заинтересованная сторона. Требования государства к третьим лицам
подлежат разрешению в административном порядке. Четкого обособления
частно-правового лица государства от его публичных функций в Англии
не достигнуто.

Период империализма, расширив непосредственное участие государства в
хозяйственной жизни, не внес принципиальных изменений в положение казны.

В итоге следует притти к заключению, что, хотя обычно законах буржуазных
государств и отсутствует точно выраженное правило, признающее
государство в имущественных отношениях юридическим лицом гражданского
права3, фигура фиска или казны прочно вошла в гражданский оборот
буржуазных стран.

1 Н. Лазаревский, стр.61—63. Государственный совет во Франции также
отвергает применение к государству ст. 1382 Французского гражданского
кодекса; ответственность государства возникает лишь в том случае, когда
причинение вреда вызвано деятельностью государства в процессе управления
его частным имуществом domaine prive, в последнем случае государство
трактуется как частное лицо— см. Plаniol, Traite elementaire de droit
civil, 11-e edition, t.II, Paris,1937, p. 324.

2 Ст. 765 Свода английского гражданского права, составленного под
ред. Э. Дженкса, перевод Л. А. Лунца, М., 1940.

3 Мишу указывает, что законодательство, признающее за государством права
юридической личности, не создает правосубъектности государства;
законодательство предполагает эту правосубъектность существующей; оно
говорит лишь о применении и осуществлении этой правосубъектности (M i с
h o u d, La theorie de la personnalite morale, t. I 1924, p. 293).

161

Признание государства, как фиска, юридическим лицом повлекло за собой
имущественную ответственность государства за убытки, причиненные
должностными лицами как его представителями в области имущественных
отношений. Расширение ответственности казны развивалось параллельно с
развитием ответственности юридических лиц за действия органов.
Любопытно, что в дореволюционной России сенатская практика до издания
судебных уставов 1864 г. возлагала ответственность за убытки по
обязательствам, принятым на себя казной, на тех должностных лиц, которые
своими упущениями причинили казне ущерб. После издания судебных уставов
сенат создал конструкцию об ответственности казны за действия
должностных лиц в области имущественных отношений государства на
основании истолкования ст. 687, т. X, ч. I Свода законов, установившей
ответственность господина за действия поверенного и слуги. 1

Мы здесь не останавливаемся на теориях, пытавшихся выяснить связь и
различие понятий государства, как фиска, и государства, как субъекта
публичной власти. Фигура государства — фиска, в отличие от государства,
как субъекта публичного властвования, является одним из проявлений
различия между гражданским обществом и государством — различия, не
устранимого в условиях капиталистической экономической формации.
Конечно, фиск и государство, как субъект публичной власти, не являются
различными субъектами: это две стороны одного и того же явления — го-

1 Н. Лазаревский, стр. 140—143. Одно из принципиальных решений сената по
этому поводу гласило: «В тех случаях, когда должностные лица
административных управлений являются представителями государственной
власти, они лично ответствуют за действия, совершенные ими во вред
частным лицам без законного к тому основания… Напротив, когда они
являются уполномоченными казны по ее имуществам — ответственность за
действия их, совершенные с целью защиты имущественных интересов казны,
определяются сообразно с общим законом, в силу коего верители
ответствуют за вред и убытки, причиненные их поверенными при исполнении
поручений согласно с данным полномочием» (приведено у Н. Лазаревского,
стр. 1—2). Иначе, чем в континентальном (буржуазном) праве, решается
этот вопрос в английском праве, по которому в силу охарактеризованного
выше принципа неподсудности короны по имущественным спорам публичные
должностные лица могут привлекаться в качестве ответчиков за
правонарушения, совершенные ими от имени или по полномочию короны,
только как частные лица — ст. 766 Свода английского гражданского права,
составленного под ред. Э. Дженкса, перевод Лунца, М., 1940.

162

сударства, как организации господствующего класса, выражающие то
противоречие между гражданином, как частным лицом, и гражданином, как
членом политического общежития, которое имеет своей основой частную
собственность и товарное производство.

Государственная собственность в буржуазных странах — разновидность
частной собственности. Поэтому само государство, вынужденное в целях
осуществления своих функций участвовать в гражданском обороте в
качестве, продавца и покупателя, заказчика, нанимателя, заемщика и
заимодавца и т. д., приравнивает себя к частным лицам ‘.

Большинство представителей буржуазной науки права, считая государство
юридическим лицом как в области публичного, так и в области частного
права, исключает признание юридической личности за государственными
органами, осуществляющими административные функции. Хотя соответствующие
государственные органы при выполнении возложенных на них задач и
вступают в гражданские правоотношения с частными физическими и
юридическими лицами — приобретают топливо, арендуют помещения, закупают
необходимые материалы и т. д., — считается, что эти органы выступают не
самостоятельно, а от имени государства, следовательно, от имени казны.
Гражданско-правовые сделки, совершаемые госорганом, непосредственно
обязывают государство 2. Государство едино, и поэтому государственные
службы, администрирующие те или иные стороны государственной
деятельности, не являются юридическими лицами.

Государственный орган становится юридическим лицом лишь тогда, когда он
приобретает известную автономию, и когда у него появляется
самостоятельный источник средств. В этом случае он превращается в
публичное учреждение (etablissement public), имеющее обособленные от
государства интересы. «Государство,—говорит Мишу,—может расчленить
некоторые из служб и присвоить им отличную от себя

1 Поэтому естественно, что буржуазные юристы связывают осуществление
буржуазным государством его функций с его участием в гражданском
обороте, как юридического лица гражданского права; по словам Мишу
«никакое государство не может выполнить своей политической миссии, если
оно не будет иметь для этого необходимых материальных средств, а эти
средства (moyens) могут ему принадлежать только как субъекту права
гражданского, способному владеть и заключать договоры». (Michoud, Г, р.
296).

2 Michoud, I, p. 305-311.

163

личность» ‘. Не нарушая своего единства, государство персонализирует
некоторые публичные службы. Таковы административно-территориальные
образования, социально-культурные учреждения и т. д. Сторонники теории
реальности юридического лица полагают, что необходимым условием
признания юридической личности за публичным учреждением является
обособленность их интересов от интересов государства. Мишу допускает,
что государство может персонализировать ту или иную административную
службу даже без достаточных к тому оснований, если только признание
юридической личности за данным госорганом способствует улучшению его
деятельности — проявлению большей инициативы и самостоятельности в
выполнении возложенных на него задач 2.

«Хотя государство, — говорит Планиоль, — составляет единое моральное
лицо, его различные службы, кассы, ведомства или управления (regies)
независимы друг от друга и имеют собственное счетоводство. Их
рассматривают в известной мере как различные лица. Вследствие этого для
того, чтобы возможно было осуществить зачет между частным лицом »
государством, необходимо, чтобы долг, предъявляемый к зачету, подлежал
оплате тем же ведомством» 3.

Однако по господствующему воззрению такая персонализация есть лишь метод
рационализации государственной деятельности. В конечном счете существует
лишь одно юридическое лицо—государство; даже имущественные споры
различных госорганов между собой в принципе не являются подлинно
юридическими спорами. Споры между отдельными госорганами—это не споры о
субъективных правах, но лишь о рамках компетенции отдельных должностей.
Судебное разрешение конфликтов, хотя и полезный, но только внешний,
технический прием. Финансовая обособленность публичного учреждения — это
метод деятельности административного механизма государства, облегчающий
и упрощающий управление различными ответвлениями общественных доходов и
расходов 4.

1 M i с h o u d, I, p. 306.

2 Там же, р. 359 — 361.

3 Planiol, II, p. 207.

4Michoud, I, p. 385. Такова и германская судебная практика дофашистского
периода: «что отдельные административные учреждения (Stationen) фиска
не обладают особой юридической личностью и что фиск со своими
учреждениями представляет единое юридическое лицо, — общепризнано…
юридические сделки, заключаемые между административными

164

Изложенная выше концепция о соотношении государства — фиска и госорганов
как участников имущественных отношений перекликается с так называемой
теорией органов германской юридической школы государствоведов. В
ответственности государства за действия должностных лиц эта теория
усматривает ответственность государства за собственные действия,
поскольку должностное лицо рассматривается как непосредственный орган
самого государства. Действия же органа суть действия самого юридического
лица. В этом теория органов усматривает отличие органа от поверенного,
являющегося самостоятельным субъектом права по отношению к доверителю.
По мнению Лабанда, «государственная должность никогда не является
субъектом права и никогда не имеет прав какого бы то ни было рода,
наоборот, она объективный институт, определенный круг действий» (ein
Inbegriff von Geschaeften) ‘. В действительности только государство есть
единый субъект целостной и неделимой государственной власти 2. По мнению
Еллинека, «все споры о разграничении прав между двумя государственными
органами являются спорами о компетенции. Но компетенция никогда не
является субъективным, но всегда объективным правом» 3. Еллинек приходит
к выводу, что государственные органы являются не юридическими, а
физическими лицами, которые внутри присвоенной им компетенции
представляют государство. Однако это не представительство в обычном
смысле слова, предполагающее наличие двух лиц — представителя и
представляемого. Боля носителя органа рассматривается как
государственная воля, если, конечно, он действует в рамках,
предусмотренных законом. За органами не стоит какое-либо другое лицо,
они — само волящее государство. Государство может управлять только
посредством органов 4.

Теория, отождествляющая деятельность органа с дея-

учреждениями фиска во внешней форме договоров являются по своей природе
лишь бухгалтерски счетными административными актами (rech-nungsmaessige
Verwaltungsakte) —решение IV сената германского имперского суда от 17
сентября 1927г. («Das Recht», 1928, №2, стр. 70) приведено в ст. А.
В.Венедиктов а, Государственные юридические лица в СССР, «Советское
государство и право», 1940, № 10, стр. 86,

1La band, Staatsrecht des deutschen Reichs, 1895, t. I; S. 322.

2Там же, S. 323.

3J e 11 i n e k, System der subjektiven oeffentlichen Rechte, 1892, S.
216.

4 Там же, S. 213.

165

тельностью государства, полностью устраняет юридическую личность
госоргана. Чувствуя нежизненность такой ригористической концепции,
Лабанд вынужден был признать юридическую личность за учреждением,
которое он противопоставил должности; должность же им противопоставлена
должностному лицу — чиновнику. Лабанд утверждает: 1) что должность может
быть персонифицирована и мыслиться как субъект прав и обязанностей в
противоположность чиновнику и что в этом смысле должность называют
учреждением; 2) что в отличие от должности учреждение является не
определенным кругом действий, но идеальным субъектом тех прав и
обязанностей, которые связаны с осуществлением действий, присвоенных
данной должности ‘. Пытаясь связать эти противоречивые утверждения,
Лабанд приходит к выводу, что должность как субъект права есть лишь
юридическое вспомогательное представление, подчеркивая тем самым
искусственный технический характер юридической личности должности.

В буржуазной юридической литературе уже указывалось на противоречивость
и несовершенство построений немецкой «юридической школы». Справедливо
отмечалось, что если действие органа — это всегда действие самого
государства, то надо признать, что государственная воля распылена между
отдельными органами, что едва ли совместимо с принципом единства воли
государства 2. Понятие госоргана становится тождественным понятию
государства. Но этот окончательный вывод не решаются делать самые
крайние представители «юридической школы».

Государствоведы, разработавшие изложенную выше теорию государственных
органов, по существу перенесли разработанную в теории гражданского права
конструкцию о соотношении юридического лица и его органов (действия
органа суть действия юридического лица) в область публичного права — на
государство и его органы. Применительно к имущественным отношениям
государства эта теория оказалась весьма удобной: она наиболее адэкватно
отражает положение государства—казны, противостоящего как единое
юридическое лицо иным субъектам права — физическим и юридическим лицам.

Однако и в области имущественных отношений как теория, так и судебная
практика вынуждены уподоблять госу-

1 Laband, указ, соч., S. 322 — 323.

2 Н. Лазаревский, стр. 374 и след.

166

дарственные учреждения лицам. Учреждения — как бы лица. Отступили от
своих первоначальных позиций и представители юридической школы
государствоведов. Лабанд одновременно персонифицировал и должность и
учреждение, трактуя последнее как субъект тех прав и обязанностей,
которые возникают в связи с осуществлением должностных действий.
Отсутствует необходимая ясность и по вопросу о содержании и соотношении
понятий — должностное лицо, должность, учреждение. Органом признается то
самая должность, то человек, выполняющий должностную функцию ‘.

1 Н. Лазаревский ищет выхода из указанных выше противоречий в отрицании
госоргана как юридического лица и как особого установления и в
растворении государства в правительственном механизме, в деятельности
должностных лиц. По мнению Н. Лазаревского, должность — это «простое
словесное обозначение совокупности его (чиновника. — С. Б.) полномочий,
его прав и обязанностей, как органа государства» (указ, соч., стр. 288).
По Лазаревскому, «Правительственный механизм государства есть
совокупность физических лиц, которым в установленном порядке
предоставлены известные правительственные полномочия», поэтому «властью
над населением является не та или другая должность, а то или другое
физическое лицо, тот или другой чиновник» (стр. 289—290). В итоге
«действия должностных лиц не являются для государства действиями других
лиц. Наоборот, только тот факт, что должностные лица действуют, и
создает наличность государства» (стр. 290). Государственная
власть—совокупность полномочий органов; между государством и органом не
может существовать никаких правоотношений, ибо нет двух субъектов права
(стр. 293). Однако в конце концов Лазаревский, будучи вынужден считаться
с фактами, признает, что государство фигурирует в качестве субъекта
права в международно-правовых, в имущественно-правовых и даже в
публично-правовых отношениях с чиновниками.

В своей другой, более поздней работе («Русское государственное право»,
вып. 1, изд. 4-е, 1917) Н. Лазаревский трактует государство, как
совокупность юридических отношений, участниками которых являются, с
одной стороны, граждане, с другой — госорганы. Однако, признает
Лазаревский, это не исключает того, что государство в известных случаях
является и юридическим лицом как в области публичных, так и в области
гражданских Правоотношений, ибо совокупность юридических отношений между
несколькими лицами создает ситуацию, при которой все они вместе начинают
вовне являться особым субъектом права, отличным от тех лиц, из коих этот
субъект состоит (стр. 55—56).

Таким образом, как ни пытается Лазаревский отказаться от понятия
государства как целого, это ему не удается.

В концепции Лазаревского есть здоровая идея — это трактовка госаппарата
как совокупности живых людей, но в целом его концепция-неверна. Поэтому
неверно также утверждение, что отдельные госорганы не могут находиться в
юридических отношениях друг к другу и к государству в целом; это
утверждение покоится на непонимании соотношения общего и отдельного,
целого и части.

167

Таким образом, господствующее в буржуазной юриспруденции направление и
судебная практика склонны отвергать возможность признания
государственного учреждения юридическим лицом. Подлинным субъектом
имущественных прав остается государство — фиск.

Иначе должен быть решен вопрос о соотношении государства и
государственного органа в советском праве. Решение этого вопроса тесно
связано с решением вопроса о том, является ли советское государство
юридическим лицом гражданского права.

Несмотря на существенное различие, имеющееся между бюджетным учреждением
и хозрасчетным предприятием, и то и другое являются органами
социалистического государства. Орган, как уже отмечалось выше, — это
организованный коллектив трудящихся во главе с руководителем,
выполняющим возложенные на него функции. Но юридическими лицами являются
не только хозрасчетные предприятия. Юридическими лицами должны быть
признаны и бюджетные учреждения. Через учреждения осуществляется
использование той доли общественного продукта, которая поступает не в
производство и не в фонд личного потребления, но на организационные и
социально-культурные расходы ‘. Для выполнения возложенных на них задач
бюджетные учреждения должны вступать в гражданские правоотношения с
физическими лицами и организациями. Имущественная правоспособность
бюджетного органа реализуется в тех сделках, совершение которых
необходимо для выполнения их социально-культурных,
организаторско-хозяйственных и иных управленческих функций.
Имущественная связь бюджетного учреждения и государства в целом
осуществляется, как мы видели, в иных формах, чем имущественная связь
хозрасчетного органа с государством.

Но уже одно то обстоятельство, что законодательство в той или иной форме
проводит различие между государством и государственным органом, так или
иначе обособляя имущество госоргана внутри единого фонда государственной
собственности, свидетельствует о том, что было бы неправильным
отождествлять госорган с государством.

1 См. об этом указанные выше статьи А. В. Венедиктова «Советское
государство и право», 1940, № 5—б, стр. 21—33; № 10 стр. 84.

168

Поскольку государство, руководясь принципом демократического
централизма, предоставляет госбюджетным учреждениям известную меру
самостоятельности в имущественных отношениях, они являются юридическими
лицами. Вместе с тем, поскольку государство не может быть сведено к
простой сумме его органов, при наличии определенных условий оно
рассматривается законом как непосредственный субъект гражданских
правоотношений, т. е. как юридическое лицо.

Но может быть признание советского государства юридическим лицом
гражданского права снижает авторитет государственной власти, умаляет
государственный суверенитет? Едва ли подобные опасения имеют под собой
серьезные основания. Разумеется, государство как субъект гражданского
права существенно отличается от прочих юридических лиц. Советское
государство само является источником права; как правообразующая сила,
оно само дает жизнь юридическим лицам. По отношению к государству не
применимы положения о специальной правоспособности, возникновении и
прекращении юридических лиц и т. п. Однако советское государство при
наличии определенных условий выступает как субъект гражданского права.

Каковы же эти условия?

Советское государство выступает как юридическое лицо в тех случаях,
когда стороной в гражданском правоотношении является) именно
государство, как таковое, а не тот или иной отдельный государственный
орган. Например, СССР непосредственно выступает как субъект права при
совершении внешнеторговых сделок через торгпредство. Торговые
представительства СССР в иностранных государствах осуществляют за
границей права Союза ССР в области принадлежащей ему монополии внешней
торговли. По общему правилу торгпредства «осуществляют внешнюю торговлю
Союза ССР со страной пребывания торгового представительства» 1 При
осуществлении операций по внешней торговле торгпредства уполномочиваются
на совершение юридических сделок от имени СССР; от имени же СССР
торгпредства выступают в качестве истцов и ответчиков

1 Ст. 1. Положениями торговых представительствах и торговых агентствах
СССР за границей, утв: ЦИК и СНК СССР 13 сентября 1933 г. (СЗ СССР 1933
г. № 59, ст. 354).

169

перед судебными органами в том случае, если правительство СССР выразило
согласие на подчинение торгпредства местному суду по спорам, вытекающим
из сделок, заключенных торгпредством в данной стране ‘. Стало быть,
торгпредство при совершении тех или иных юридических сделок действует в
качестве ‘представителя ССCP; носителем прав и обязанностей, возникающих
в результате этих сделок, является не торгпредство, а непосредственно
само советское государство. Поэтому «по обязательствам торгового
представительства несет ответственность казна Союза ССР» 2. Это
положение надо понимать не в том смысле, что СССР является гарантом по
обязательствам торгпредства, а как доказательство того, что действия
торгпредства непосредственно обязывают государство.

Государство, как казна, фигурирует в ст. 19 Гражданского кодекса, в
Положении о трестах и в ряде других законодательных актов. В силу ст. 4
Положения о трестах «общегосударственная казна и местные советы за долги
треста не отвечают. Трест не отвечает за долги государства и местных
советов» 3.

Социалистическое государство является непосредственным носителем
имущественных прав и обязанностей в отношениях, вытекающих из
государственного кредита. Как известно, государственный кредит—это
заимообразное привлечение государством средств населения и средств
социалистических хозяйственных организаций путем выпуска государственных
займов. Такими организациями, помещающими свои свободные средства в
государственные займы, являются сберегательные кассы и Госстрах.
Должником по государственным займам является не тот или иной
государственный орган, а государства в целом, общегосударственная
казна4. Поступления от государст-

1 Ст. 4 Положения о торгпредствах.

2 Ст. 6 Положения о торгпредствах.

3 СЗ СССР 1927 г. № 39, ст. 392.

4 П. «р» ст. 14 Конституции СССР, п. «н» ст. 16 Положения о бюджетных
правах Союза ССР и союзных республик, утв. ЦИК и СНК СССР 25 мая 1927 г.
(СЗ СССР 1927 г. № 27, ст. 286); «В государственном кредите
государство… является должником, а держатели облигаций займа —
кредиторами… Государственный кредит теснейшим образом связан с
бюджетом… Погашение государственных займов и

уплата вознаграждения держателям облигаций займов производится из
государственного бюджета СССР. Таким образом держатели облигаций займов
являются кредиторами государственного бюджета» («Финансовое право»,
учебник для юридических вузов, М., 1940, стр. 115).

170

венных займов направляются в бюджет и распределяются в соответствии с
государственным планом развития народного хозяйства и
социально-культурного строительства.

Государство выступает в качестве гаранта по обязательствам
государственных трудовых сберегательных касс. В Положении о
сберегательных кассах указывается, что «целость сумм и ценностей,
вверенных государственным трудовым сберегательным кассам, гарантируется
правительством Союза GOP». Если убыток по операциям сберкасс за истекший
год превысит их запасный капитал, то недостающая сумма покрывается за
счет государства ‘.

Если убытки по операциям Государственного банка, выведенные по его
годовому балансу, превысят сумму резервного капитала, то «непокрытая
резервным капиталом часть убытка покрывается за счет общесоюзного
бюджета» 2.

Иное дело, что практически у Государственного банка ни разу не возникала
потребность в такой гарантии, так как в условиях социалистического
планового хозяйства кредитоспособность Госбанка не была и не могла быть
поколеблена.

По общему правилу Госбанк не отвечает по обязательствам Союза ССР,
союзных республик, их центральных и местных органов. Но в некоторых
случаях такая ответственность Госбанком может быть на себя принята.
Значит в этом случае государство рассматривается как юридическое лицо,
как сторона в имущественном правоотношении 3.

Во-вторых, государство рассматривается как непосредственный субъект
права в отношении того государственного имущества, которое еще не
поступило в распоряжение госорганов. В этом случае Министерство финансов
и его

1 Ст. ст. 4 и 61 Положения о государственных трудовых сберегательных
кассах, утв. ЦИК и СНК СССР 20 февраля 1928 г. (СЗ СССР 1929 г. № 17,
ст. 140).

2 Ст. 4 Устава Государственного банка Союза ССР, утв. ЦИК и СНК СССР
12 июня 1929 г. (СЗ 1929 г. № 38, ст. 333).

3 Дополнительная ответственность Государственного банка возникает при
поручительстве по денежным обязательствам, подлежащим исполнению
как в СССР, так и за границей, а также по акцепту векселей, выписанных с
платежом за границей (ст. ст. 3 и 25 Устава Государственного банка
Союза ССР).

171

органы действуют как представители казны. В таком именно смысле
упоминается государство в различных законодательных актах,
устанавливающих в связи с наступлением определенных, предусмотренных
законом обстоятельств переход имущества, находившегося ранее в личной
собственности граждан, либо кооперативного имущества, а в некоторых
случаях даже имущества, закрепленного за госорганами, в собственность
государства (в доход казны).

По общему правилу в силу ст. 68 Гражданского кодекса бесхозяйное
имущество переходит в собственность государства. В собственность
государства переходит также выморочное имущество (ст. 433 ГК),
конфискованное имущество, клады. Учет, оценка и реализация
конфискованного, выморочного, бесхозяйного имущества производится
финансовыми органами, действующими от имени казны. Имущество, в
зависимости от его характера и вида, передается финорганами для
использования различным государственным организациям как хозяйственным,
так и бюджетным. Кооперативным организациям имущество передается за
вознаграждение. Суммы, вырученные от продажи имущества, зачисляются в
доход союзного, республиканского или местного бюджета. Точно так же в
доход бюджета поступают конфискованные, выморочные и другие денежные
средства и ценности 1 В доход государства поступает неосновательное
обогащение одной или обеих сторон по некоторым недействительным сделкам,
(ст. ст. 147, 149, 150, 402 ГК). Ст. 147 ГК применяется не только к
частным лицам, кооперативным и общественным организациям, но в некоторых
случаях и к госорганам — предприятиям и учреждениям, руководители
которых вступили на путь обмана государства, заключив явно
противозаконную сделку2.

Не во всех случаях переход имущества в доход государства имеет под
собой гражданско-правовые основания.

1 См. Положение о порядке учета и использования национализированного,
конфискованного, выморочного и бесхозяйного имущества, утв. СНК СССР
17 апреля 1943 г. (СП СССР 1943, № 6, ст. 98).

2 Пост. Пленума Верховного суда СССР от 16 июля 1939 г. о применении
ст. 147 Гражданского кодекса РСФСР и соответствующих статей ГК других
союзных республик к сделкам между учреждениями и предприятиями
социалистического хозяйства (Гражданский кодекс РСФСР с приложением
постатейно-систематизированных материалов, Юриздат, 1943, стр.
179-180).

172

Конфискованное имущество переходит в доход государства; конфискация же
производится по приговору суда и в административном порядке ‘. Но,
поскольку и в данном случае речь идет о переходе имущества в доход
государства, последнее выступает как субъект права на это имущество, как
казна.

Конечно, ни выморочное, ни бесхозяйное или конфискованное имущество не
могут рассматриваться как постоянно действующие и хотя бы сколько-нибудь
значительные источники пополнения казны. Основной источник образования
необходимых советскому государству средств — это накопления
социалистических предприятий в виде налога с оборота, подоходного налога
или отчислений от прибылей, а также налоги и сборы с населения.
Правоотношения, которые возникают между государством, с одной стороны, и
социалистическими хозяйственными организациями и гражданами, с другой
стороны, по налогам и иным обязательным платежам в бюджет входят в
состав финансового права. Отношения налоговые — это отношения,
вытекающие из осуществления государственного властвования. Но реализация
этих отношений связана с передачей или перечислением имущества в виде
определенного количества денежных знаков в доход госбюджета, т. е.
государству. В силу принципа единства кассы все доходы государства по
налогам и иным обязательным платежам концентрируются в едином бюджетном
фонде до того, как в соответствии с расходной частью бюджета, они будут
направлены независимо от источника доходов на соответствующие цели по
сметным ассигнованиям 2. Государство поэтому является непосредственным
собственником и непосредственным распорядителем имущества, еще не
поступившего в распоряжение отдельных государственных органов.

Нормы гражданского права могут применяться при реализации налоговых
правоотношений или правоотношений, вытекающих из обязательной поставки
продуктов сельского хозяйства государству, в связи с определением
момента пе-

1 П. «б» ст. 1 Положения о порядке учета и использования
национализированного, конфискованного, выморочного и безхозяйного
имущества.

2 См. H. H. Ровинский, Государственный бюджет Союза ССР, стр. 54.

173

рехода права собственности на денежные знаки или сельскохозяйственные
продукты ‘.

Имущество, непосредственным собственником которого является государство,
как казна, т. е. имущество еще не обособленное в управление отдельных
госорганов, выступает в качество фонда денежных средств и включено в
бюджет социалистического государства. Эти денежные средства находятся на
централизованном текущем счете Министерства финансов. Выражаясь языком
финансового права, лишь после открытия кредита, т. е. после распоряжения
финансового органа соответствующему отделению Госбанка о перечислении
средств с бюджетного счета Министерства финансов на счета
соответствующих организаций, перечисленные средства переходят в
распоряжение этих организаций и перестают быть имуществом казны.
Следовательно, речь идет не о государственном имуществе вообще, не о
всенародном достоянии, а об определенной его части, а именно о тех
денежных средствах, которые проходят по бюджету. Не только
собственником, но и непосредственным распорядителем этих средств
является государство как целое, как таковое. Поэтому в доход казны по
бюджету общесоюзному, по бюджету союзной или автономной республики или
по бюджету местного совета зачисляются не конфискованное, выморочное и
бесхозяйное имущество и ценности, а суммы, вырученные от реализации
этого имущества и ценностей 2,

1 См. ст. М. Агаркова, Предмет и система советского гражданского
права. «… в вопросе о моменте перехода права собственности на
денежные знаки, которыми уплачивается налог, или на продукты
сельского хозяйства, составляющие предмет обязательной поставки,
следует применять ст. 66 ГК РСФСР и соответствующие ей статьи
гражданских кодексов других союзных республик» («Советское государство
и право», 1940, № 8—9, стр. 62); см. также ст. 21 Сводного закона о
реквизиции и конфискации, установившую, что лица, потерпевшие от
незаконной реквизиции или конфискации имущественный ущерб, имеют право
требовать возвращения неправильно изъятого имущества и возмещения
убытков путем предъявления судебного иска к учреждениям, должностными
лицами которых реквизиция или конфискация была проведена с нарушением
закона (Пост. ЦИК и СНК СССР от 28 марта 1947 г.—СЗ СССР 1927 г. № 32,
ст. 323). Если реквизиция или конфискация осуществлялись органами
Министерства финансов, то в этом случае предъявление иска к финоргану —
это предъявление иск а к казне.

2 Ст. 8 Положения о порядке учета и использования национализированного,
конфискованного, выморочного и бесхозяйного имущества, утв. СНК СССР 17
апреля 1943 т.

174

Бюджет не охватывает всего народного дохода; вне бюджета остаются
финансовые планы большинства отраслей народного хозяйства, поскольку
основой деятельности социалистических предприятий является хозрасчёт.
Как уже отмечалось, в госбюджет включаются не валовые суммы доходов и
расходов предприятий, а лишь конечные показатели их финансовых
взаимоотношений с бюджетом. Учет и распределение социалистической
продукции в денежной форме, балансы различных отраслей народного
хозяйства, а тем самым и стоимостное выражение фондов государственной
собственности, закрепленных за государственными хозяйственными органами,
не входят в состав казны, ибо казна — это государство, как субъект тех
имущественных прав и обязанностей, источником покрытия которых является
бюджет. Разумеется вне бюджета находятся балансы производства и
распределения кооперативных и общественных организаций, деятельность
которых отражена в бюджете лишь постольку, поскольку часть их дохода
перераспределяется через бюджет, и поскольку эта деятельность
финансируется из бюджета.

Охват единым финансовым планом всего народного хозяйства не означает,
что его финансовые ресурсы являются ресурсами казны. Понятие казны
соотносительно понятию госбюджета. А госбюджет — это такой оперативный
финансовый план, который в отличие от иных финансовых планов является
законом. Постановление ЦИК и СНК СССР от 23 мая 1930 г. о едином
финансовом плане определило единый финплан как сводный план всех
финансовых средств обобществленного сектора народного хозяйства,
направляемых на вложения в отдельные отрасли социалистического хозяйства
и на затраты по социально-культурному строительству, обороне и
управлению СССР. Вместе с тем это постановление подчеркнуло, что высшие
законодательные органы, одобряя контрольные цифры и единый финплан, как
ориентировочный план на предстоящий, год, утверждают в качестве закона
единый государственный бюджет ‘.

Таким образом, советское государство может являться непосредственным
носителем прав и обязанностей только по

1 Ст. ст. 1 и 4 пост. ЦИК и СНК СССР «О едином финансовом плане» (СЗ
СССР 1930 №28, ст. 315).

175

поводу государственного имущества, которым оно распоряжается в процессе
исполнения бюджета. В этом своем качестве советское государство и есть
казна.

Но правильным ли является утверждение, что право распоряжения
имуществом, поступающим в доход казны, принадлежит государству, как
таковому? Не принадлежит ли право распоряжения этим имуществом отдельным
государственным органам?

Правильно, что во всех случаях функции государства выполняются его
органами, ибо государство немыслимо вне существования и деятельности
органов. Однако следует различать правовой режим государственного
имущества, находящегося во владении, пользовании и распоряжении
хозрасчетного или госбюджетного органа, и правовой режим
государственного имущества, которым по указанию Правительства СССР или
Правительства союзной республики распоряжается Министерство финансов
СССР или Министерство финансов союзной республики ‘. В последнем случае
Правительство СССР или союзной республики, являясь высшим исполнительным
и распорядительным органом государственного управления, действует от
имени Союза ССР или союзной республики. Действия Правительства — это
действия самого государства. Ст. 14 Конституции СССР говорит о
компетенции Союза ССР в лице его высших органов власти и
государственного управления.

Разумеется, речь идет не о распоряжении средствами, отпускаемыми Совету
Министров СССР или Совету Министров союзной республики на содержание их
аппарата: в отношении этих средств Совет Министров обладает теми же
правами, что и любое госбюджетное учреждение. Речь идет об актах
распоряжения государственными денежными ресурсами в связи с выполнением
возложенных Конституцией СССР и конституциями союзных республик на
Правительство Союза ССР и правительства союзных республик задач: по
Конституции СССР Совет Министров «принимает меры по

1 Например, в силу п. «б» ст. 2 Положения о Народном комиссариате
финансов Союза ССР, утв. ЦИК и СНК СССР 27 мая 1936г., Наркомфин СССР, в
частности, «распоряжается по указанию правительства Союза ССР
казначейским металлическим и валютным фондом».

176

существлению народнохозяйственного плана, государственного бюджета и
укреплению кредитно-денежной системы». 1

Можно ли, далее, считать, что управителем имущества, поступающего в
доход казны, является Министерство финансов СССР или министерства
финансов союзных республик, т. е. что это имущество закреплено за
указанными министерствами подобно тому, как за хозяйственными
министерствами закреплена определенная сумма оборотных средств или за
бюджетным учреждением закреплены суммы, выделенные по смете. Совершенно
ясно, что такая аналогия не выдерживает никакой критики. Министерство
финансов всегда действует не в своих интересах и не в интересах того или
иного государственного органа, а в интересах государства в целом.
Министерство финансов стоит на страже общегосударственных интересов 2.
Министерство финансов — орган, на который возложена, в соответствии с
утвержденным бюджетом и иными законами организация собирания и
распределения известной части народного дохода, проверка соблюдения
финансовой дисциплины, контроль за исполнением бюджета и т. д. «На
Наркомфин возлагается проведение установленной правительством Союза
ССР финансовой политики и руководство финансовым делом Союза ССР» 3.
Поэтому действия Министерства финансов и его местных органов по взиманию
налогов или по распоряжению денежными ресурсами на основании закона о
государственном бюджете и указаний Правительства являются действиями
самого государства. Если ведению Союза ССР в лице его высших
органов подлежит утверждение единого государственного бюджета,
утверждение налогов и сборов, руководство денежной и кредитной системой,
заключение и предоставление займов, то на Министерство финансов
СССР возлагается организация и руководство исчислением и взиманием
налогов, организация! исполнения бюджета, организация размещения и
погашения государственных займов, регулирование системы денежного
обраще-

1 П. «б» ст. 68 Конституции СССР.

2 Поэтому, например, выявление, учет, оценка и реализация
национализированного, конфискованного, выморочного и бесхозяйного
имущества производится финансовыми органами (ст. 4 Положения от 17
апреля 1943г.).

3П. «б» ст. 2 Положения о Наркомфине СССР.

177

ния и т. д. Иначе говоря, функции Министерства финансов имеют
исполнительный характер. Поэтому, если Министерство финансов
«распоряжается по указанию правительства Союза ССР казначейским
металлическим и валютным фондом» ‘, то совершенно ясно, что не
Министерство финансов, а Правительство как компетентный высший орган
управляет этим фондом; действия же Правительства в данном случае суть
действия самого государства; государство же, как собственник названного
выше фонда, есть казна.

Не случайно поэтому всякого рода платежи, взыскиваемые органами
Министерства финансов в доход государства, рассматриваются как платежи в
казну. Министерство финансов и его органы воплощают финансовую мощь
государства. Все доходы по общесоюзному и республиканскому бюджетам
зачисляются учреждениями Госбанка СССР на централизованный текущий счет
(Министерства финансов СССР в Правлении Госбанка СССР и на
централизованные текущие счета союзных республик в соответствующих
конторах Госбанка. Расходы по каждому из указанных бюджетов производятся
в пределах денежной наличности также с централизованного текущего счета
Министерства финансов СССР или Министерства финансов союзной
республики2. На этих централизованных счетах отражается финансовая
сторона деятельности государства, поскольку эта деятельность
опосредствована бюджетом, т. е. выражена в финансовом плане образования
фонда денежных средств и их распределения в соответствии с
государственным планом для финансирования народного хозяйства, обороны,
культуры и управления.

Характеристика содержания понятия казны была начата с указания на то,
что под ней подразумевается советское государство, выступающее как
сторона в имущественных правоотношениях. Далее было отмечено, что под
казной понимается государство, выступающее, как таковое, в лице высших
органов государственной власти и управления, в роли непосредственного
распорядителя некоторой части

1 Ст. 4 Положения о кассовом исполнении единого государственного бюджета
Союза ССР, утв. ЦИК и СНК СССР 24 апреля 1929 г. (СЗ СССР 1929г. №31,
ст. 283).

2 Ст. 6 Положения о кассовом исполнении единого государственного бюджета
Союза ССР.

178

государственного имущества. Эта часть государственного имущества может
быть охарактеризована двумя признаками: отрицательный признак
заключается в том, что государственное имущество, в отношении которого
государство выступает, как казна, не должно находиться в распоряжении
какого-либо госоргана в качестве закрепленного за ним (госорганом)
имущества; положительный признак состоит в том, что это имущество
заключается в фонде денежных средств, аккумулируемом и распределяемом
через (бюджет.

При ближайшем рассмотрении эти две формы деятельности государства, как
казны, выражают единый процесс собирания и расходования государством
денежных ресурсов через бюджет. Бюджет — это финансовый план
перераспределения денежных средств. В процессе реализации этого плана
денежные средства беспрестанно поступают государству по различным
каналам государственных доходов и беспрестанно расходуются на нужды,
предусмотренные этим планом. Происходит беспрерывный, при нормальной
жизнедеятельности государственного механизма никогда не прекращающийся
прилив и отлив средств в государственную казну и из государственной
казны. Поэтому в каждый данный момент бюджетные средства находятся в
распоряжении государства, как целого, на централизованном счете
Министерства финансов и в то же время они уже предназначены на
определенные цели и поэтому обособляются и закрепляются либо в виде
оборотных средств, либо в виде сметных ассигнований за отдельными
госорганами. Целое не растворяется в отдельных частях, наличие
особенного не устраняет, но предполагает общее. Бесконечный отлив и
прилив бюджетных средств не устраняет, а предполагает постоянный центр
притяжения и распределения этих средств — государство. Выступая в
качестве этого центра, государство и есть казна. Не устраняя целевой
направленности бюджетных средств, закрепленности их за отдельными,
финансируемыми через бюджет органами, государство в единстве всех своих
доходов и расходов, опосредствуемых бюджетом, выступает как целое, как
казна.

В виде иллюстрации, подтверждающей эту характеристику казны, укажем на
установленный в 1927 г. порядок выдачи на основании специальных
постановлений СТО гарантийных писем Наркомфином СССР и наркомфинами
союзных республик в обеспечение ссуд, которые предоставлялись Госбанком
учреждениям и предприятиям на период

179

со дня окончания бюджетного года по день утверждения бюджета СССР или
союзной республики. Наркомфин, действующий как представитель казны,
выдавал гарантию в том, что ссуда будет погашена своевременно за счет
предстоящих назначений по общесоюзному бюджету. В гарантийном письме
указывались подразделения расходной части бюджета, за счет которых
должна быть погашена ссуда; эта сумма бронировалась Наркомфином ‘.

Налицо то единство общего и отдельного в процессе их
взаимопроникновения, которое характеризует положение государства, как
казны. Казна выступает в качестве поручителя по ссуде, хотя ссуда должна
быть погашена из соответствующих целевых подразделений расходной части
бюджета. Если же ссуда не будет погашена в срок, Госбанк вправе списать
соответствующую сумму с текущего счета Наркомфина на погашение
задолженности ссудополучателя; в этом случае Госбанку снова противостоит
казна, как целое. Учетом только этой стороны бюджетной деятельности
государства и объясняется широко распространенное мнение, отвергающее
юридическую личность за госбюджетными учреждениями и признающее
единственным носителем имущественных прав и обязанностей по сделкам,
совершаемым этими учреждениями, казну, т. е. государство как целое.

На первый взгляд эта точка зрения находит свое подтверждение в ст. 8
Положения о кассовом исполнении единого государственного ‘бюджета СССР.
В этой статье сказано следующее: «Все расходы с прямыми кредиторами
казны учреждения Госбанка производят по ассигновкам-чекам, составляемым
подлежащими распорядителями кредитов на имя прямых кредиторов». Выходит,
на первый взгляд, что не учреждение, во главе которого стоит
распорядитель кредитов, а казна рассчитывается с кредиторами. Но,
во-первых, здесь говорится о прямых кредиторах казны, чем подчеркивается
участие в данном правоотношении не какого-либо учреждения, а именно
казны. Во-вторых, если даже имеется в виду ответственность казны по
обязательствам бюджетных учреждений, то это лишь под-

1 Пост. ЦИК и СНК СССР от 21 января 1927г. «О порядке выдачи гарантийных
писем Народным комиссариатом финансов Союза ССР и народными
комиссариатами финансов союзных республик» (СЗ СССР 1927г. №6, ст. 59),

180

тверждает изложенную выше концепцию казны как бюджетного единства
государства. Здесь подчеркивается общее, выступает на передний план
целое, но за общим и цели нельзя забывать особенного или отдельного и
тех частей, которые в своем единстве создают целое. Указанное Положение
не забывает отдельное, не игнорирует части целого, ибо признает, что
«все расходы учреждений и предприятий, состоящих на общегосударственном
бюджете, производятся из учреждений Госбанка в пределах открытых этим
учреждениям и предприятиям по бюджету кредитов»1.

Ошибка тех, кто отрицает гражданско-правовую личность за госбюджетным
учреждением, заключается в том, то за общим они не видят особенного.
Ошибка тех, кто отрицает юридическую личность за государством, обратного
порядка: в жертву особенному приносится общее — за частью не видят
целого. И та и другая точки зрения односторонни и поэтому неправильны.

И государство и его органы (удовлетворяющие, разумеется, определенным
признакам, составляющим содержание понятия юридического лица) — субъекты
права. Казна, как непосредственное выражение единства бюджета
социалистического государства, противостоит отдельным госорганам и,
стало быть, отдельным частям единого фонда государственной
собственности, находящимся в управлении каждого из госорганов.

Разумеется, понятие казны не укладывается в рамки гражданского права. В
социалистическом обществе государство весьма редко выступает как
юридическое лицо гражданского права, ибо в огромном большинстве случаев
субъектами прав и обязанностей в имущественных отношениях являются
госорганы — госбюджетные учреждения и хозрасчетные предприятия2. Иначе в
буржуазном обществе, где государство в гражданском обороте выступает
наравне

1 Ст. 8 Положения о кассовом исполнении единого государственного бюджета
Союза ССР.

2 «Юридическим лицом, — пишет А. В. Венедиктов,—является именно
государственный орган, а не социалистическое государство в целом, хотя
оно и стоит за юридическими лицами как собственник выделенного этому
юридическому лицу имущества» (см. ст. «Государственные юридические лица
в СССР», «Советское государство и право», 1940, № 10, стр. 66).
Правильно, что юридическим лицом является не советское государство как
собственник государственного имущества (см. об этом

181

с частными собственниками. В СССP казна — это прежде всего выражение
финансовой мощи государства, перераспределяющего через бюджет
значительную часть общественного дохода в интересах социалистического
строительства. Отчисления от прибылей социалистических предприятий,
уплата ими налога с оборота, равно как и платежи по налогам и сборам,
взимаемым с граждан в казну, — все это проявления организующей
деятельности государства, осуществление принадлежащих ему функций
властвования. В отличие от гражданского правоотношения одной из сторон
финансового правоотношения всегда является государство, как орган
властвования ‘.

Подведем итоги. В социалистическом обществе, в котором еще господствует
принцип вознаграждения по труду и связанная с осуществлением этого
принципа товарно-денежная форма учета и распределения общественного
дохода, понятие казны выражает ту сторону деятельности государства,
которая связана с собиранием и расходованием определенной части
общественного дохода через бюджет. Понятие казны определяется через
понятие бюджета. В этом коренное отличие советской казны от казны
буржуазной. В капиталистическом обществе казна — это имущественная
сторона деятельности государства: все государственное имущество —
казенное имущество. Казна как субъект права буржуазной государственной
собственности включает в себя не только финансовые ресурсы буржуазного
государства, перераспределяемые через бюджет, но и иные вещи текст
ниже), неправильно, однако, отрицание юридической личности у
государства, как казны. Понятие казны столь жизненно и реально, что в
дальнейшем в своей статье А. В. Венедиктов вынужден оперировать этим
понятием и, следовательно, признать и государство юридическим лицом;
например, защищая тезис о дополнительной ответственности государства за
долги госбюджетного учреждения (при отсутствии на текущем счете у
последнего средств для удовлетворения кредиторов), А. В. Венедиктов
утверждает тем самым юридическую личность государства, как казны (указ,
соч., стр. 85).

1 Это определение специфики финансового правоотношения близко к той его
характеристике, которая дана в учебнике финансового права. В отличие от
признака, указанного в тексте (государство, как орган властвования), в
учебнике говорится об органах государственной власти («Финансовое
право», учебник для юридических вузов, М., 1940, стр. 4). В силу
соображений, развитых выше в тексте, мы полагаем, что надо иметь в виду
в качестве стороны в финансовом правоотношении государство как целое.

182

(в юридическом смысле этого слова) — средства производства, здания,
сооружения, дороги, оружие, боеприпасы, средства потребления и т. д.,
собственником которых является государство.

Поэтому в капиталистическом обществе государственный завод называют
казенным заводом, государственную железную дорогу — казенной дорогой, и
т. д. Казна, казенное в буржуазном обществе — нечто столь же чуждое и
внешнее трудящемуся, как и частная капиталистическая собственность на
средства производства. Прав Лазаревский, утверждавший, что «казна не
есть народное богатство: население может быть бедно, казна же,
государственные имущества — изобильны, и наоборот. Казна — это
совокупность имуществ, предназначенных для удовлетворения потребностей
управления, для покрытия расходов именно правительственного механизма»
‘. Лазаревский имел, конечно, в виду казну современного ему государства,
т. е. буржуазного общества.

Иначе в социалистическом государстве. Государственная собственность —
это всенародное достояние. Гражданин в социалистическом обществе имеет
право на труд: участвуя своим трудом в создании и расширении
всенародного достояния, он создает и для себя необходимые условия для
удовлетворения своих материальных и культурных потребностей. Кто больше
работает, тот больше и получает. Общественный интерес сочетается с
интересом личным. Государственная собственность — это не «казенная»
собственность, а собственность всего трудового народа. Конституция СССР
говорит не о собственности казны, а о собственности социалистического
государства, о средствах производства — земле, водах, лесах,
предприятиях, железных дорогах и т. д., являющихся исключительной
собственностью государства.

Если бы понятие казны являлось равнозначащим понятию советского
государства как субъекта права на всенародное достояние, отпала бы
необходимость в сохранении понятия казны. Когда законодатель желает
подчеркнуть права социалистического государства как собственника средств
производства, он не употребляет термин «казна», В этих случаях говорится
об исключительной собственности государства, о государственной
социалистической собствен-

1 Н. Лазаревский, Ответственность за убытки, причиненные должностными
лицами, стр. 298.

183

ности, о государственном имуществе, о всенародном достоянии. Например,
во вступительной части известного закона от 29 апреля 1935 г. запрещение
возмездной передачи (купли-продажи) государственных предприятий, зданий
и сооружений от одного госоргана к другому мотивировано тем, что
«государственные предприятия, здания и сооружения являются
собственностью рабоче-крестьянского государства» ‘.

Однако из всего ранее сказанного ясно, что рост народного достояния СССР
— это также рост и укрепление советской казны. В условиях
социалистического общества, при единстве политического и хозяйственного
руководства, государственный бюджет — это прямое и непосредственное
отражение плана развития народного хозяйства и важнейший источник
осуществления этого плана, равно как и плана подъема материального и
культурного уровня граждан СССР. Бюджет, как уже неоднократно
подчеркивалось, не идентичен с народнохозяйственным планом в его
стоимостном выражении, не покрывает этот план, но включает в себя его
основные и решающие показатели. Имущество, принадлежащее казне, не
противостоит народному богатству, но является его органической частью и
важнейшей формой его выражения.

Нередко законодатель отказывается от употребления термина «казна»»,
заменяя его другими словесными обозначениями. Но содержание понятия
вследствие такой замены не изменяется. Чаще всего слово «казна»
заменяется словами «доход государства», «доход госбюджета», «бюджет
государства», «за счет госбюджета» и т. д. 2. Более того, за

1 Пост. ЦИК и СНК СССР от 29 апреля 1935 г. «О передаче государственных
предприятий, зданий и сооружений»(СЗСССР 1935 г. №28,ст. 221 ).

2 Например, в ст. 4 Устава Государственного банка указывается, что не
покрытая резервным капиталом часть убытков по операциям Госбанка
покрывается за счет общесоюзного бюджета (СЗ СССР 1929 г. № 38, ст.
333); согласно пост. СНК СССР от б февраля 1941 г. «О порядке расчетов с
колхозами за зерно, сдаваемое в счет натуроплаты за работы МТС, и
возврата ссуд на глубинные пункты», суммы, взыскиваемые с колхозов для
покрытия расходов по вывозу зерна на пристанционные пункты, зачисляются
(по натуроплате) в доход госбюджета (СП СССР 1941 г. № 5, ст. 95);
штрафы, налагаемые государственными инспекторами за невыполнение
обязательных мероприятий по борьбе со свекловичным долгоносиком,
«поступают в бюджет государства» — ст. 8 пост. СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 3
марта 1941 г. (СП СССР 1941 г. № 8, ст. 129); неосновательное обогащение
по недействительным сделкам Поступает в «доход государства» — ст. ст.
147, 149, 150, 402 ГК РСФСР и т. д.

184

последние десять-пятнадцать лет в положениях и уставах государственных
предприятий, в соответствующих пунктах и параграфах, формулирующих
принцип неответственности казны за долги государственного предприятия,
все реже употребляется, слово «казна» и все чаще прямо говорится о
государстве. Например, «государственные морские пароходства… не
отвечают по обязательствам государства… равным образом государство не
отвечает по обязательствам пароходств» ‘. Несомненно, что замена термина
«казна» словом «государство» не вносит никаких изменений в ту форму
связи госбюджета с хозрасчетным предприятием, которая установлена ст. 19
ГК и Положением о трестах. Речь идет об освобождении от ответственности
за долги хозрасчетного предприятия государственного бюджета; те
средства, которые предназначались на пополнение оборотных средств
хозрасчетных предприятий, уже выделены из госбюджета,
индивидуализированы как их собственные средства. Принятие государством
на себя в исключительных случаях ответственности за долги хозрасчетного
предприятия отнюдь не означает возможности обращения взыскания
кредитором на объекты права государственной собственности в виде зданий,
сооружений, запасов продовольствия, товаров. Требования кредитора могут
быть обращены только к казне, к государственному бюджету, что
практически означает списание тех или иных сумм с централизованного
счета Министерства финансов как органа, действующего от имени казны 2.

Мы приходим к выводу, что понятие казны является вполне реальным и
жизненным в условиях советской действительности понятием. В лице казны
выступает само государство в процессе аккумуляции и распределения через
бюджет определенной части общественного дохода в соответствии с нуждами
социалистического строительства. Понятие казны тесным образом связано с
товарно-денежной

1 Ст. 2 пост. СНК СССР от 9 декабря 1934 г. «О государственных морских
пароходствах» (СЗ СССР 1934 г. № 64, Ст. 461); см. также ст. 4
Нормального устава коммунального треста, утвержденного Наркомхозом РСФСР
9 июля 1933 г. с изменениями, внесенными 25 июля 1935 г. (БФХЗ 1934 г. №
3 и БФХЗ 1935 г. № 28); § 2 Устава государственного союзного завода,
состоящего в непосредственном подчинении НКТП,— напечатано в сборнике
«Источники гражданского права», ч. 1, составленном В. К. Хитевым, 1938,
стр. 87

2 См. ст. 5 пост. ЦИК и СНК СССР от 21 января 1927 г. «О порядке выдачи
гарантийных писем Народным Комиссариатом Финансов Союза ССР и народными
комиссариатами финансов союзных республик» (СЗ СССР 1927 № 6, ст. 59).

185

формой, с сохранением двух методов перераспределения совокупного
общественного продукта — бюджетного и хозрасчетного. Понятие казны —
государственное понятие par excellence. В отличие от финансовых планов
отдельных отраслей хозяйства финансовый план собирания и расходования
средств, называемый единым государственным бюджетом, является законом,
утверждаемым, как известно, высшим органом государственной власти —
Верховным Советом. До тех пор, пока существует различие между бюджетными
и хозрасчетными организациями, а также между государством, как таковым,
и его органом, сохранится обособление государственного бюджета от иных
финансовых планов социалистического хозяйства и обособление государства,
как казны.

VIII.ЮРИДИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ МЕСТНЫХ СОВЕТОВ

ha ?@?

???

p????AAeo

????

??&?$?

???

1/4

(

1/4

’

A E (

†

ae&

¬*

†,

-5

ae5

AE>

„A

†A

„G

†G

°H

–I

aeK

1/4U

oeX

OeY

;

????????? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? xB*H*ph;?????? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? (общины) признаются буржуазным законодательством и доктриной юридическими лицами. На этом сходятся представители различных теорий самоуправления: и те, которые считают, что самоуправляющаяся единица — это самостоятельное, независимое от государства территориальное образование, что самоуправление — это заведывание делами не государственного управления, а собственными делами самоуправляющейся единицы, и те, которые отрицают самостоятельный характер компетенции общин, полагая, что самоуправление — это лишь форма заведывания государством через избранных местным населением или через назначенных центральной государственной властью лиц делами местного государственного управления. Признают самоуправления юридическими лицами и сторонники комбинационных теорий, исходящие в своих конструкциях самоуправления из того или иного сочетания этих двух основных теорий. Наибольшим распространением в эпоху империализма, характеризующегося усилением центральной государственной власти, пользуются теории, считающие, что самоуправления обладают лишь делегированными государством правами, что так называемая самостоятельность общины — это лишь форма самоограничения самого государства, передав- 186 шего часть своих полномочий самоуправляющейся единице '. Превращение местного самоуправления в придаток центральной государственной власти не устраняет, однако, противоречий между центральной и местной властью—противоречий, являющихся отражением борьбы различных классовых группировок внутри буржуазного государства и противопоставления общегосударственных интересов местным интересам. Даже в том случае, если исполнительные органы административно-территориального образования назначаются центральной властью (например, в довоенной Франции решения генерального совета департамента выполнялись префектами, т. е. чиновниками, назначенными из центра), —все же это территориальное образование, как имеющее самостоятельные источники доходов, свое имущество, противопоставляется государству и признается юридическим лицом 2. Буржуазное законодательство и доктрина юридическим лицом признают именно самоуправляющуюся единицу, т. е. административно-территориальное общественное образование, как таковое, а не его выборный орган. Например, во Франции юридическим лицом является не генеральный совет департамента, а сам департамент, не мэрия, а коммуна 3. Дореволюционное русское законодательство субъек- 1 См. о буржуазных теориях самоуправления и положении самоуправляющихся единиц в системе органов буржуазного государства ст. акад. И. Трайнина, Местные органы государственной власти в СССР и «самоуправления» в капиталистических государствах («Советское государство и право», 1940, № 1, стр. 18—28); H. Лазаревский, Ответственность за убытки, причиненные должностными лицами, стр. 524—586; П. П. Гронский, Децентрализация и самоуправление, М., 1917; Г. Еллинек, Общее учение о государстве, СПБ, 1903, стр. 430 и след. 2 Департаменты, коммуны, колонии, по мнению Мишу, являются юридическими лицами, поскольку интересы их в известной степени отличны от интересов государства в целом, хотя и не могут быть полностью от них отделены (Michoud, l, p. 325—328). Сторонники конструкции публичного юридического лица считают, что общины и иные местные территориальные образования являются не только юридическими лицами частного, но и публичного права. В доказательство ссылаются на то, что эти образования обладают самостоятельной компетенцией в области установления налогов, муниципальной полиции, в сфере здравоохранения, просвещения и т. д.; см., например, Michoud, 1, р. 348—349. Выше уже было показано, что конструкция юридического лица публичного права практического значения для характеристики юридической личности как субъекта гражданского права не имеет. 3 См. Planiol, Traite elementaire de droit civil, I, p. 1053: «Департаменты и коммуны имеют, как и государство, свое имущество 187 тами права признавало города, городские общества, сельские общества и земства. Земские учреждения и городские думы при совершении сделок действовали именем земства и именем города. X том части 1 Свода законов говорит об имуществе, принадлежащем городам и земствам '. С этой точки зрения субстрат самоуправляющейся единицы состоит из двух элементов: персонального — населения данной территории и реального — самой территории. Совокупность избирателей (избирательный корпус) — это лишь орган общины (департамента, города и т. д.) как юридического лица. Нетрудно заметить, что изложенная конструкция воспроизводит применительно к местным административно-территориальным образованиям юридическую конструкцию государства. Самоуправляющаяся единица трактуется по аналогии с государством с тем, однако, существенным от него отличием, что государство суверенно, между тем как власть или компетенция, принадлежащая самоуправлению, делегирована ему высшей государственной властью, а само самоуправление включено в систему органов власти буржуазного государства, в его управленческий механизм. Поэтому по существу в качестве юридического лица выступает не город, как территориальное общественное образование, а муниципалитет, городское управление; последнее превращается тем самым, в учреждение. Буржуазное государство не может быть отождествлено с нацией и обществом и, следовательно, не может рассматриваться как корпорация, как высшее союзное единство лиц, населяющих определенную территорию (а именно к этой излюбленной буржуазно-демократическими авторами концепции сводится их характеристика государства как союзной личности). То же следует сказать и о самоуправлениях. Даже с точки зрения традиционного учения о корпорациях и учреждениях самоуправление не является корпорацией, поскольку в состав данного территориального образования входят и лица, (leur domaine), a именно имущество, предназначенное для обслуживания местных нужд». 1 Ст. ст. 414 и 698, т. X, ч. 1 Свода законов Российской империи; в ст. 4 Положения от 8 июня 1903 г. об общественном управлении города С.-Петербурга указывалось, что «общественное управление имеет право именем города приобретать и отчуждать имущества, заключать договоры, вступать в обязательства, вчинять гражданские иски и отвечать на суде по имущественным делам... »—см. Тютрюмов, Законы гражданские, изд. 4-е 1913, стр. 619. 188 не пользующиеся избирательными правами и не могущие ими пользоваться (дети). Самоуправление перестает быть таковым и окончательно становится учреждением в тех странах, в которых ограничены демократические свободы и выборность местных органов власти. В ином положении находятся местные советы депутатов трудящихся в СССP. Местные советы депутатов трудящихся являются органами государственной власти (ст. 94 Конституции (2ССР). Советы депутатов трудящихся составляют политическую основу СССР (ст. 2 Конституции СССР), поэтому в СССР нет и не может быть противопоставления местных органов власти центральным органам, ибо система органов советской власти едина. «Вся власть в СССР принадлежит трудящимся города и деревни в лице советов депутатов трудящихся» (ст. 3 Конституции CCСP). Единство органов государственной власти в ССCP, однако, не исключает, а предполагает разграничение компетенции между центральными и местными органами государственной власти. Местные советы депутатов трудящихся, избираемые населением данной части государственной территории, управляя местными делами, вместе с тем являются теми органами, через которые центральные государственные органы осуществляют свою компетенцию на данной территории. Поэтому в положениях о местных советах прямо указывается, что они являются высшими органами власти на данной территории (города, поселка, селения, района, области) '. Положения о местных советах были изданы до принятия новой Конституции. В связи с этим в соответствующих положениях, относящихся к району и области (краю), в качестве высших органов власти на территории района и области фигурировали районные и областные (краевые) съезды советов. В промежутках между съездами советов 1 Ст. 10 Основных положений об организации в Союзе ССР городских советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, утв. ЦИК СССР 8 февраля 1928 г. (СЗ СССР 1928 г., № 10, ст. 86); ст. 7 Основных положений об организации сельских советов в Союзе ССР, утв. ЦИК СССР 3 февраля 1930 г. (СЗ СССР 1930 № 16, ст. 172). 189 высшим органом власти являлся соответствующий исполнительный комитет '. В настоящее время в соответствии со Сталинской Конституцией высшими органами власти на территории района и области являются районные и областные советы депутатов трудящихся. Местные советы имеют самостоятельные бюджеты и являются юридическими лицами. Это обстоятельство прямо зафиксировано в положении о местных советах 2. Положения о районных, окружных, областных (краевых) съездах советов и их исполнительных комитетах присваивают права юридического лица соответствующим исполкомам 3. В соответствии с ныне действующей Конституцией следует признать, что юридическими лицами являются не исполнительные комитеты советов, а сами советы депутатов трудящихся4. Признание советов юридическими лицами является совершенно правильным. В общей системе построения органов советской власти в соответствии с принципом демократиче- 1 Ст. 1 Основных положений о районных съездах советов и районных исполнительных комитетах, утв. ЦИК и СНК СССР 13 октября 1930 г. (СЗ СССР 1930 г. № 52, ст. 542), и ст. 1 Положения о районных съездах советов и районных исполнительных комитетах, утв. ВЦИК 1 января 1931 г. (СУ РСФСР 1931 №11, ст. 143); ст. ст. 6 и 7 Положения о краевых (областных), окружных и районных съездах советов и их исполнительных комитетах, утв. ВЦИК 6 апреля 1928 г. (СУ РСФСР 1928 г. № 70, ст. 503). 2 Ст. 22 Основных положений об организации в Союзе ССР городских советов. В ст. 4 Положения о сельских советах, утвержденного ВЦИК 1 января 1931 г., указывается, что правами юридического лица пользуется сельский совет, имеющий самостоятельный бюджет (СУ РСФСР 1931 г. № И, ст. 142). В настоящее время все сельские советы на самостоятельном бюджете. 3 П. «г» ст. 13 Положения о районных съездах советов и районных исполнительных комитетах; п. «и» ст. 20 Положения о краевых (областных), окружных и районных съездах советов и их исполнительных комитетах. 4 Это положение было высказано в ст. А. В. Венедиктова Государственные юридические лица в СССР («Советское государство и право», 1940, № 10, стр. 85—86). Еще III съезд советов СССР в своем постановлении по вопросам советского строительства от 20 мая 1925 г. осудил политику подмены деятельности советов деятельностью их исполнительных органов. Постановление, в частности, требует устранения таких недостатков, как «умаление роли советов, как коллективной организации и вытекающая отсюда замена сельского совета — его председателем, волостного, уездного и губернского исполкомов — их президиумами, городского совета — президиумами уездного или губернского исполкома и т. п.» СЗ СССР 1925 г. № 35, ст. 247). 190 ского централизма местный совет — это не орган самоуправления, противостоящий центральной власти, но орган государственной власти. В этом своем качестве местный совет — это государственное учреждение и как субъект имущественных прав и обязанностей становится в один ряд с другими государственными учреждениями. Вместе с тем местный совет, выражая организованную волю трудящихся, избирателей данной административно-территориальной единицы, действуя от их имени, и в этом своем качестве относится к числу тех органов, которые, как постоянно действующие учреждения, приобретают ту меру самостоятельности, с которой связано признание их юридическими лицами. Это обстоятельство не исключает признания юридической личности за административно-территориальным образованием в целом (областью, краем, районом, городом, селом). Субстратом административно-территориального общественного образования является определенное население, живущее на определенной территории. Органы этого общественного образования — совокупность избирателей (избирательный корпус), и совет депутатов, ими избранный. Поэтому административно-территориальная единица и является единицей, т. е. организацией и притом самостоятельной в имущественном отношении. Однако практически в качестве участника гражданских правоотношений выступает основной и постоянно действующий орган этого общественного образования — местный совет. Точнее говоря, жизнедеятельность административно-территориального образования в сфере имущественных отношений выражается исключительно в деятельности его постоянно действующего органа — совета. В этом существенное отличие местных советов от Верховных Советов союзных и автономных республик и от Верховного Совета СССP, являющихся только законодательными органами, в связи с чем имущественное лицо государства не может быть отождествлено ни с Верховным Советом СССР или Верховными Советами союзных и автономных республик, ни с иными высшими органами государственной власти и государственного управления. В предыдущем разделе настоящей главы было показано, что Правительство СССР или республики, а по их указанию и соответствующее Министерство финансов действуют от имени государства, от имени казны. Местный же 191 совет в имущественных и иных правоотношениях действует от своего имени, хотя в конечном счете его деятельность в сфере местного управления (заведывание местными делами) — это деятельность органа местного территориального образования. Эта двойственность в юридическом положении местных советов вызвана тем, что, будучи органами государственной власти на местах, они являются также и местными органами власти, т. е. самоуправлениями в подлинно« смысле '. Компетенция местных органов определена в ст. 97 Конституции СССР. Советы депутатов трудящихся руководят деятельностью подчиненных им органов управления, обеспечивают охрану государственного порядка, соблюдение законов и охрану прав граждан, руководят местным хозяйственным и культурным строительством, устанавливают местный бюджет. Из этого перечня функций местных советов видно, что их непосредственное участие, как юридических лиц в имущественном обороте едва ли можно признать значительным. Разумеется, местный совет при осуществлении возложенных на него ст. 97 Конституции задач вступает в гражданские правоотношения с другими лицами (в связи с обеспечением себя топливом, канцелярскими принадлежностями и т. д.). Но в этом своем качестве местный совет ничем не отличается от других госбюджетных учреждений, в частности, от подведомственных ему отделов, организаций и т. д., имеющих самостоятельную смету (об имущественной самостоятельности бюджетных учреждений см. ниже). В данном же случае нас интересует та сфера имущественных отношений, в которых совет, как высший орган государственной власти на данной территории непосредственно, а не через подчиненные ему отделы и управления, фигурирует в качестве юридического лица гражданского права. Поскольку компетенция совета заключается главным образом в руководстве, в осуществле- 1 Характерно, что хотя Положение о краевых (областных), окружных и районных съездах советов юридическими лицами считает исполкомы, в 1 главе Положения говорится о порядке образования краевых (областных) административно-территориальных объединений. Но административно-территориальное объединение — это не простая совокупность граждан, населяющих определенную территорию, а особое, самостоятельное общественное образование. 192 нии функции государственного властвования на данной территории, постольку его деятельность как органа, воплощающего в себе имущественную самостоятельность адмиистративно-территориального образования, в гражданских правоотношениях имеет ограниченный характер. Этот вывод подтверждается законом, определяющим имущественные права местных советов. Местным советам предоставляется право эксплоатировать состоящие в их ведении земли, предприятия и прочее имущество как в бюджетном порядке, так и на началах хозяйственного расчета — отчуждать и сдавать в аренду состоящее в их ведении имущество в порядке, установленном законом, и заключать займы. Советы отвечают по заключенным ими займам всеми своими доходами и находящимся в их ведении имуществом, на которое по закону может быть обращено взыскание. Заключение займов на покрытие дефицита по местному бюджету не допускается; займы должны иметь целевой характер '. Общегосударственная казна ответственности по займам местных советов не несет. Таково содержание имущественных прав местных советов. Совершенно ясно, что предоставление местным советам права эксплоатировать состоящее в их ведении имущество на началах хозяйственного расчета означает, что непосредственными субъектами права на имущество, закрепляемое за соответствующими хозрасчетными организациями, подведомственными советам, являются эти организации. Например, хотя коммунальные гостиницы входят в состав имущества, принадлежащего местному совету, но непосредственное управление гостиницами и связанное с ним совершение имущественных сделок осуществляется гостиничным трестом местного совета и от имени этого треста2. Если же имущество местного совета эксплоатируется в бюджетном порядке, то и в этом случае по общему правилу оно находится в непосредственном управлении отдельных органов (отделов) местного совета. 1 Ст. ст. 5—9 Основных положений об имущественных правах местных советов, утв. ЦИК и СНК СССР 9 января 1929 г. (СЗ СССР 1929 г. № 3, ст. 26). 2 Типовой устав гостиничного треста и типовой устав гостиницы, непосредственно подчиненной местному совету (Бюлл. Наркомхоза РСФСР, 1939). 193 Что касается указания на право местного совета отчуждать состоящее в его ведении имущество и сдавать его в аренду, то и в этом случае фактически стороной в сделке будет не совет как таковой, а его отдел или управление. Например, продажа малоценных домостроений частным лицам в связи с невозможностью их целесообразного использования коммунальным или жилищным отделом горсовета производится от имени этого отдела, а не горсовета. Конечно, если исходить из той точки зрения, что отделы и управления местного совета не являются субъектами права и действуют всегда от имени совета как юридического лица, то необходимо признать, что совет превращается в участника многочисленных и разнообразных юридических сделок. Но, как было показано выше и будет более подробно развито в дальнейшем, нет никаких оснований отрицать юридическую личность за бюджетными учреждениями, обладающими определенной мерой имущественной самостоятельности безотносительно к тому, в каком подчинении — союзном, республиканском или местном — они находятся. В отличие от других местных советов, сельский совет является непосредственным участником довольно широкого круга сделок. Объясняется это тем, что сельский совет по общему правилу не имеет отделов. Если по местному бюджету, кроме сельского, главными распорядителями кредитов являются отделы местных советов в лице их руководителей, то по сельскому и поселковому бюджетам главным распорядителем кредитов непосредственно является сельский или поселковый совет. Наряду с административно-организационными функциями сельсовет выполняет и оперативно-хозяйственные функции. Сельсовет эксплоатирует состоящие в его ведении промышленные предприятия, осуществляет строительство и ремонт своих коммунальных предприятий и муниципализированного фонда (жилых зданий, школ, больниц и т. п.), содержит в исправности и строит новые дороги, мосты, переправы и мелиоративные сооружения сельского значения '. При осуществлении всех этих задач сельсовет выступает в качестве юридического лица гражданского права. 1 П. «а» ст. 11, п. «а» и п. «б», ст. 15 Положения о сельских советах, утв. ВЦИК 1 января 1931 г. (СУ РСФСР 1931 г. № 11, ст. 142). 194 IX. ЮРИДИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ БЮДЖЕТНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ 1 Характеризуя имущественную сферу деятельности социалистического государства, мы пришли к выводу, что, выступая как целое, как казна, оно является юридическим лицом. Юридическими лицами являются также местные советы депутатов трудящихся. Вместе с тем признание государства и местных советов юридическим« лицами не исключает юридической личности министерств и других центральных ведомств, отделов местных советов, социально-культурных учреждений и иных, состоящих на государственном или местном бюджете организаций, именуемых бюджетными учреждениями. Не расходится ли, однако, это утверждение с фактическим положением вещей и с законодательством? Можно ли считать бюджетное учреждение юридическим лицом? Как известно, отделы местных советов, министерства и иные ведомственные органы, находящиеся на местном, республиканском или общесоюзном бюджетах, по общему правилу не именуются в соответствующих положениях о них юридическими лицами. Но если даже в Положении о бюджетном учреждении и содержится сакраментальная формулировка — «пользуется правами юридического лица» или «является юридическим лицом»,— значит ли это, что данное учреждение по существу отвечает тем признакам, которые в своей совокупности составляют содержание понятия юридического лица? Конечно, если соединять понятие юридической личности государственных органов только с принципом хозяйственного расчета, то вывод ясен: бюджетные учреждения юридическими лицами не являются. Но ни принципы и существующие условия деятельности этих учреждений и советского государства в целом, ни советское законодательство не дают основания для такого вывода. Нельзя правоспособность и тем самым юридическую личность основывать только на той форме имущественной обособленности и оперативной самостоятельности, которая заключена в хозрасчете. Наличие или отсутствие хозрасчета может влиять на степень, объем, характер правоспособности, но не определяет наличия или отсутствия юридической личности у данной 195 организации. При всем отличии в имущественном положении хозрасчетного предприятия и бюджетного учреждения и первое и второе являются органами государства. Советское государство в отличие от буржуазного осуществляет единство политического и хозяйственного руководства. Поэтому различие между государственным предприятием и государственным учреждением — это различие двух видов внутри единого родового явления — госоргана. В этом коренное отличие в положении советских учреждений и предприятий, с одной стороны, и органов (буржуазного государства и частных юридических лиц — корпораций и учреждений, с другой стороны. Буржуазные корпорации, в частности, объединения, преследующие цели извлечения прибыли (торговые товарищества), покоятся на частной собственности и включены не в политическую организацию, а в гражданское общество. В социалистическом же государстве различие между бюджетными и хозяйственными органами с точки зрения их имущественно-правового положения хотя и является существенным, но это различие не перерастает в противоположность. Юридическая личность тех и других органов вытекает из принципа демократического централизма, формы же его проявления различны в связи с различной степенью оперативной и имущественной самостоятельности этих органов. 2 Уже вскоре после издания Гражданского кодекса Верховному суду РСФСР пришлось положительно ответить на вопрос о том, являются ли бюджетные учреждения юридическими лицами. В 1926 г. Верховный суд РСФСР признал отделы местных советов «фактическими юридическими лицами» в связи с совершением ими юридических сделок, направленных на выполнение возложенных на эти отделы задач '. 1 Вначале, в 1925 г. ГКК Верховного суда РСФСР встала на ту точку зрения, что «только такие объединения и организации пользуются правами юридического лица, которым эти права предоставлены по закону или уставом, или положением, определяющим круг их деятельности». Вместе с тем ГКК в своем докладе за 1925 г. признала, что «эта принципиально совершенно правильная точка зрения все же не могла быть полностью выдержана до конца: наш суд и наше право не придают форме чрезмерного значения при правильности материальной стороны 196 Отсутствие законодательных норм, регулирующих имущественную правоспособность бюджетных учреждений, порождало путаницу в вопросе о том, кто отвечает за долги, возникшие из сделок, совершаемых этими учреждениями. Поэтому в РСФСР вскоре был издан закон, урегулировавший участие в гражданских правоотношениях госбюджетных учреждений. Мы имеем в виду постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 27 сентября 1926 г. «О хозяйственных операциях учреждений, состоящих на государственном бюджете» '. За госбюджетными учреждениями было признано право на совершение лишь тех сделок, которые непосредственно связаны с деятельностью этих учреждений или являются необходимыми для осуществления возложенных на них за- вела. Жизнь заставила отступить от этой позиции и делать исключения из общего правила, ибо, конечно, нельзя было закрывать глаза на факты из жизни»; так, например, ГКК сделала исключение в отношении фабзавкомов, признав их самостоятельными участниками гражданского оборота в связи с широким распространением так называемого рабочего кредита, в процессе реализации которого фабзавкомы выступали самостоятельно в интересах рабочих и служащих; кроме того, по признанию ГКК были допущены исключения и в отношении «отдельных госучреждений, не имеющих прав юридического лица (а составляющих часть или отдел другого госучреждения, так, например, отделы исполкомов и т. п.)». В 1926 г. в связи с отказом ГКК признать за отделом местного хозяйства Таганрогского исполкома права на выдачу векселей, поскольку «отделам исполкомов не присвоены права юридического лица» Пленум Верховного суда РСФСР в своем разъяснении «О правоспособности государственных учреждений в связи с вопросом об их участии в гражданском обороте в качестве фактических юридических лиц», признал мотивы определения ГКК неправильными и пришел к заключению, что «вопрос о нахождении учреждения на госбюджете может иметь отношение лишь ко взысканию, причем присуждение той или иной суммы, конечно, не дает права на ее удовлетворение из сумм, назначенных по смете на другие нужды, но что за отсутствием одной формы, например, перерегистрации в качестве юридического лица того или иного учреждения, отвергнуть всякое его право на предъявление иска, т. е. быть истцом, и всякую обязанность нести ответственность, т. е. быть ответчиком на суде, было бы бесполезно»; далее в разъяснении подчеркивается, что «в данном деле ответчиком является отдел коммунального хозяйства, само название которого указывает на его хозяйственные функции» и указывается, что «ГКК в опровержение его (т. е. отдела коммунального хозяйства— С. Б.) прав юридического лица неосновательно ссылается на конституцию и закон о губернских съездах, в котором никакого запрещения отделам губисполкомов быть юридическими лицами не содержится» (протокол №10 от 28 июня 1926г.).—Сборник разъяснений Верховного суда РСФСР, «Советское законодательство», М. 1931, изд. 2-е, стр. 52—50. 1 СУ РСФСР 1926 г, № 64, ст. 499. 197 дач. Таковы сделки по закупке топлива, хозяйственных и канцелярских товаров, инструментов, материалов и т. п., обеспечивающих нормальную деятельность учреждения '. Право на совершение сделок, а равно право быть истцом и ответчиком по имущественным спорам предоставляется лишь учреждениям, имеющим самостоятельную смету и являющимся в лице своих руководителей самостоятельными распорядителями кредитов. По заключенным ими сделкам I'учреждения отвечают как бюджетными ассигнованиями, так и специальными средствами, отпускаемыми и предоставляемыми учреждениям на соответствующие операции 2. Распорядителями кредитов являются те руководители учреждений, которым предоставлено право распоряжаться ассигнованиями, выделенными по бюджету для этих учреждений. Открытые данному учреждению кредиты используются исключительно в сметном порядке по прямому назначению на те именно нужды, которые предусмотрены соответствующими сметными подразделениями 3. По объему предоставленных им полномочий различают распорядителей кредитов первой степени (или главных), второй степени и третьей степени. Главными распорядителями кредитов являются министры и руководители центральных ведомств, а также заведующие отделами местных советов и председатели сельских и поселковых советов. Главные распорядители кредитов вправе распределять кредиты между подведомственными им учреждениями, а также в установленных законом пределах передвигать кредиты из одного подразделения сметы в другое и из одного нижестоящего учреждения в другое 4. В непосредственном ведении глав- 1 Ст. 1 Инструкции НКФ и НКЮ РСФСР от 10 января 1927 г. о применении пост. ВЦИК и СНК РСФСР от 27 сентября 1926 г. (БФХЗ, 1927, № 8). 2 Ст. ст. 2 и 4 пост. ВЦИК и СНК РСФСР от 27 сентября 1927г., ст. 3 Инструкции НКФ и НКЮ РСФСР от 10 января 1927 г. 3 Ст. 32 Положения о бюджетных правах Союза ССР и союзных республик, утв. ЦИК и СНК СССР от 25 мая 1927г. (СЗ СССР 1927г. № 27, ст. 286); ст. 6 пост. ВЦИК и СНК РСФСР от 10 марта 1932 г. «О кассовом исполнении республиканских (АССР) и местных бюджетов РСФСР» (СУ РСФСР 1933 г. № 26, ст. 125). 4 Ст. ст. 31 и 33 Положения о бюджетных правах Союза ССР и союзных республик (СЗ СССР 1927 г., ст. 286 с изменениями; СЗ СССР 1927 г. № 47, ст. 471; СЗ СССР 1928 г. № 16, ст. 133; СЗ СССР 1929 г. № 68, ст. 636); ст. ст. 191 и 192 Положения о местных финансах РСФСР, утв. ВЦИК 19 ноября 1926 г. (СУ РСФСР № 92, ст. 668). 198 ных распорядителей находятся средства, отпускаемые на расходы самого учреждения, во главе которого стоит главный распорядитель кредитов '. Распорядители кредитов второй степени управляют средствами, отпущенными им на их расходы, и разверстывают открытые им главными распорядителями кредиты между распорядителями кредитов третьей степени. Распорядители кредитов третьей степени расходуют средства только на непосредственные нужды своего учреждения, на осуществление тех задач, которые оно призвано выполнить. Список учреждений, руководителям которых предоставлены права распорядителей кредитов третьей степени утверждается: для учреждений, состоящих на республиканском бюджете, — соответствующими министерствами; для учреждений, состоящих на бюджете автономных республик и на местном бюджете, — советами министров автономных республик и местными советами 2. Аналогично решается вопрос о самостоятельных сметах учреждений, состоящих на общесоюзном бюджете. Учреждения, руководителям которых предоставлены права распорядителей кредитов третьей степени, составляют самый широкий круг учреждений. В их состав входят многочисленные социально-культурные учреждения — институты, школы, больницы и т. д. Учреждениям, во главе которых стоят распорядители кредитов третьей степени, предоставлена достаточно широкая оперативная самостоятельность для достижения поставленных перед ними задач. В распоряжении руководителей этих учреждений остается известный процент экономии от рационализации аппарата; отчисления от этой экономии расходуются на премирование работников данного учреждения 3. Таким образом, не только хозрасчетные 1 Инструкция НКФ СССР от 20 ноября 1938 г., циркуляр Государственного Банка СССР от 22 декабря 1938 г. «О порядке открытия бюджетных кредитов» (ФХБ, 1939, №3). 2 Ст. 5 пост. СНК РСФСР от 16 марта 1936 г. «О самостоятельных сметах учреждений, состоящих на государственном бюджете РСФСР, республиканских бюджетах АССР и местных бюджетах» (СУ РСФСР 1936 г. №8, ст. 48). 3 П. «б» ст. 3 пост. ЦИК и СНК СССР от 17 июня 1935 г. «О премировании работников центральных и местных советских учреждений, а также работников управленческого аппарата хозяйственных организаций»—см. сборнике «Трудовое законодательство СССР», Юриздат, 1941. 199 предприятия, но и бюджетные учреждения материально заинтересованы в экономном и правильном использовании отпущенных им средств. 3 Характеристика имущественного положения бюджетного учреждения станет еще более полной, если принять во внимание наличие у многих учреждений так называемых специальных средств. Специальными средствами являются суммы, образованные из тех доходов бюджетного учреждения, которые на основании особых постановлений (Правительства СССР, Правительства союзной республики либо местного совета — в зависимости от подчиненности учреждения) могут расходоваться этим учреждением на специальные цели без проведения по доходной и расходной части государственного или местного бюджета '. Специальные средства образуются либо за счет доходов, получаемых учреждением от вспомогательных подсобных предприятий, либо за счет доходов, непосредственно извлекаемых учреждением от различного рода хозяйственных операций и операций по оказанию услуг, характер которых определяется содержанием (функции данного учреждения. В доходной части специальных средств по центральным ведомствам, в частности, значатся: арендная и квартирная плата и другие доходы от принадлежащих центральным учреждениям домов; доходы от продажи негодного и ненужного имущества; плата за экспертизу проектов и смет по строительству; доходы от эксплоатации транспорта; плата за рассмотрение дел в ведомственном арбитраже. К расходной части специальных средств отнесены расходы на проведение тех мероприятий, которые направлены к поддержанию и развитию доходных источников специальных средств. Например, арендная и квартирная плата расходуется на содержание и ремонт зданий; суммы, вырученные от продажи негодного и ненужного имущества, расходуются исключительно на приобретение инвентаря и обо- 1 Ст. 1 пост. ЦИК и СНК СССР от 13 декабря 1930 г. «О специальных средствах учреждений, состоящих на государственном бюджете» (СЗ СССР 1931 №1, ст. 3); ст. 1 пост. СНК РСФСР от 9 июля 1944г. «О специальных средствах учреждений, состоящих на республиканском бюджете РСФСР, бюджетах, автономных республик и местных бюджетах» (СП РСФСР 1944 г. №8, ст. 42). 200 рудоваяия; доходы от эксплоатации транспорта — на содержание, ремонт и пополнение транспорта. По госбюджетным учреждениям, подчиненным ведомствам и центральным учреждениям, перечень спецсредств шире. Помимо указанных выше доходных источников, в зависимости от характера деятельности учреждения; в состав специальных средств включаются: входная плата в музеи, плата за посещение выставок и лекций; доходы от научных изданий научно-исследовательских институтов и вузов; плата за заочное обучение; доходы от производственной деятельности учебно-вспомогательных и подсобных предприятий, не пользующихся правами юридического лица, а также часть прибыли подсобных предприятий, являющихся юридическими лицами; доходы от лабораторий, кабинетов научно-исследовательских и опытных учреждений, а также от издания научных трудов; средства хозяйственных и других организаций, поступающие по договорам на выполнение специальных работ (научно-исследовательских, подготовка кадров), и т. д. '. Наличие всех этих доходных источников создает дополнительную материальную базу для учреждения, повышает его заинтересованность в результатах его деятельности и вместе с тем сокращает ассигнования по госбюджету2. Специальные средства хранятся на особых текущих счетах. Получение этих средств со счета возможно лишь при наличии справки об утверждении сметы. Как уже указывалось, специальные средства подобно бюджетным ассигнованиям расходуются по целевому назначению в строгом соответствии с назначением этих средств в преде- 1 Перечень доходных источников специальных средств и их целевых назначений в расходной части содержится в перечнях к указанному выше пост. СНК РСФСР от 9 июля 1944 г.; см. также пост. СНК СССР от 12 июня 1929 г. «О специальных средствах ВСНХ СССР по подведомственным ему научно-исследовательским учреждениям, высшим техническим учебным заведениям и техникумам» (СЗ СССР 1929 г. №39, ст. 349) и пост. СНK СССР от 8 сентября 1925 г. «Об обращении в специальные средства доходов, поступающих по зданиям, находящимся в ведении учреждений, состоящих на государственном бюджете» (СЗ СССР 1925 р. №60, ст. 449). 2 Разумеется, операции по реализации негодного или ненужного имущества допустимы лишь в той Степени, в какой они не противоречат Указу Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1941 г. «О запрещении продажи, обмена и отпуска на сторону оборудования и материалов и об ответственности по суду за эти незаконные действия» («Ведомости Верховного Совета СССР», 1941, №8). 201 лах утвержденных смет и наличности. Передвижение сметных ассигнований из сметы одного вида специальных средств в смету другого вида не допускается '. Передвижение этих средств производится в том же порядке, как и передвижение бюджетных ассигнований. Наличие у многих бюджетных учреждений специальных средств ставит в затруднительное положение противников признания этих учреждений юридическими лицами. Не может же быть учреждение двуликим Янусом: совершая сделку за счет бюджетных ассигнований, выступать от имени государства или местного совета, а действуя за счет специальных средств, превращаться в юридическое лицо. В действительности и в том и в другом случае бюджетное учреждение действует как единое юридическое лицо. Среди бюджетных учреждений, обладающих специальными средствами, следует различать учреждения, осуществляющие не только функции, выполнение которых требует соответствующих ассигнований из бюджета, но и функции, выполнение которых может быть организовано на хозрасчетных основаниях: за работу, производимую этими учреждениями, они получают вознаграждение от обслуживаемых ими лиц — физических или юридических. Общее свойство всех учреждений, обладающих .специальными средствами, заключается в том, что для всех них финансовыми источниками деятельности являются бюджетные ассигнования, во-первых, и наличие собственных доходов, во-вторых. Но для учреждения, на которое возложены управленческие, культурно-воспитательные и тому подобные функции, та хозяйственная деятельность, которую оно ведет в целях расширения своих доходных источников, имеет лишь побочное, вспомогательное значение; эта деятельность имеет связь с функциями, выполняемыми данным учреждением, лишь в том смысле, что в результате ее деятельности создается дополнительная материальная база для осуществления поставленных перед учреждением задач. Например, 1 Ст. ст. 7 и 8 пост. ЦИК и СНК СССР от 13 декабря 1930 г. «О специальных средствах учреждений, состоящих на государственном бюджете»; ст. 11 пост. СНК РСФСР от 9 июля 1944 г. «О специальных средствах учреждений». 202 школа имеет пригородное хозяйство; за счет денег, вырученных от продажи продукции этого хозяйства, улучшается снабжение завтраками учащихся. Деньги, полученные за сдачу в наем помещения, поступают на покрытие расходов по ремонту .здания и т. п. Входная плата, взимаемая с посетителей музеем, расходуется на мероприятия, связанные с улучшением деятельности музея, на научную работу и т. д. Но существуют музеи, и не взимающие плату с посетителей. Иной характер имеет та выполняемая за вознаграждение деятельность учреждения, которая является одной из его функций, вытекает из существа задач, возложенных на учреждение, Эта деятельность неотделима от той деятельности, расходы по которой покрываются за счет бюджетных ассигнований: и тот и другой вид деятельности — это осуществление функций, лежащих на данном учреждении. Таковы технические научно-исследовательские институты и многие учреждения полунаучного, полухозяйственно-технического (прикладного) характера, состоящие при министерствах, комитетах, главных управлениях и других центральных ведомственных органах. Для примера можно указать на Всесоюзный геологический фонд б. Комитета по делам геологии при Совете министров СССР. Согласно Положению о Всесоюзном геологическом фонде (ВГФ), в его задачи входят учет и обобщение результатов работ всех ведомств и организаций в области геологических работ, учет месторождений, составление обзорных карт, их географического размещения, централизованное хранение всех работ. В тесной связи с выполнением этой, имеющей общегосударственное значение учетно-статистической и научно-исследовательской работы в области геологии, находится деятельность ВГФ, которую можно назвать его хозрасчетной деятельностью: ВГФ вправе «заключать договоры с хозяйственными организациями, учреждениями и ведомствами на выполнение по их заказам отдельных работ по геолого-экономическим вопросам, по составлению сводных данных, обзоров и очерков, описаний месторождений полезных ископаемых и прочих работ». Поэтому «средства Всесоюзного геологического фонда составляются из сумм, выделяемых Комитетом по делам геологии при СНК СССР из госбюджета, и поступлений по догово- 203 рам от учреждений и предприятий за выполнение отдельных работ по их заказам» '. Второй пример. Ведомственная инспекция по котлонадзору имеет своей задачей осуществление технического надзора за состоянием котельного хозяйства, дачу соответствующих указаний и технических консультаций, выполнение связанных с котлонадзором работ и т. д. Поэтому инспекция вправе заключать договоры с заинтересованными организациями на выполнение за вознаграждение работ по котлонадзору. Вместе с тем инспекция получает на свои расходы средства из бюджета 2. Несомненно, что инспекция является в имущественно-правовом отношении самостоятельной организацией, т. е. юридическим лицом. В аналогичном положении находятся государственные инспекции по качеству продукции 3, научно-исследовательские институты (НИИ) хозяйственных министерств4, опытно-конструкторские бюро и т. д. 1 П. «г» ст. ст. 5 и 9 Положения о Всесоюзном геологическом фонде (ВГФ) Комитета по делам геологии при СНК СССР, утв. СНК СССР 16 мая 1940 г. (СП СССР 1940 г. № 15, ст. 362). 2 См., например, Положение об инспекции по котлонадзору, утв. Наркомлегпромом СССР 10 марта 1939 г. (Сборник приказов Наркомлегпрома СССР, 1939, №8—9). 3 См., например, Положение о государственной инспекции по качеству кожевенного сырья, утв. Наркомлегпромом СССР 23 августа 1939 г. (Сборник приказов Наркомлегпрома СССР 1939, № 25—26). 4 На практике иногда применяется и другая форма имущественно-правового устройства НИИ — на основе Положения о трестах. НИИ рассматривают как хозрасчетную организацию, действующую как трест. Например, государственный научно-исследовательский институт самолетного оборудования Министерства авиационной промышленности действует на основе Положения о трестах от 29 июня 1927 г. (§§ 1 и 3 Устава, утв. приказом Наркомавиапрома №13 от 12 января 1943 г.). Уставный фонд Научно-исследовательского и экспериментального института подшипниковой промышленности б. Наркомсредмаша был определен в соответствии с Положением о трестах (§ 7 Устава, утв. Наркомсредмашем 27 октября 1943 г.). Едва ли можно признать правильным приравнение НИИ к тресту. Деятельность научно-исследовательского института далеко не всегда может быть построена на эквивалентно-возмездных началах. Расходы по научным исследованиям чаще всего могут быть покрыты только сметными ассигнованиями. Поэтому не случайно в некоторых уставах, приравнивающих НИИ к трестам, наряду с указанием о том, что НИИ наделяется оборотными средствами, содержится упоминание о сметном финансировании деятельности НИИ. Хозрасчётная сторона деятельности НИИ обеспечивается специальными средствами — доходами, извлекаемыми НИИ за произведенные им работы и оказанные услуги и поэтому пре- 204 По своим обязательствам бюджетные учреждения отвечают как сметными ассигнованиями, так a специальными средствами. Порядок взыскания по долгам учреждений подтверждает принцип самостоятельной имущественной ответственности этих учреждений. В том случае, если взыскание обращается на бюджетный счет учреждения, исполнительные документы приравниваются к платежным документам по расходованию ассигнованных по смете сумм и направляются в соответствующее учреждение Госбанка через Министерство финансов СССР, Министерство финансов союзной или автономной республики или местный финотдел (в зависимости от того, на каком бюджете состоит учреждение-ответчик) для указания ими бюджетного подразделения сметы, за счет которого должно быть произведено взыскание по исполнительному документу. Это правило применяется в тех случаях, когда ко взысканию предъявляется требование об уплате учреждением сумм, превышающих 200 тыс. руб., при взыскании с учреждений, состоящих на союзном бюджете, 50 тыс. руб.—в отношении республиканских и 10 тыс. руб. — в отношении местных учреждений. В течение пяти дней после передачи исполнительного документа соответствующий финорган обязан дать распоряжение банку об оплате исполнительного документа за счет всех имеющихся на бюджетном счете должника кредитов или средств, В тех случаях, когда взыскиваемая сумма менее указанных выше размеров, исполнительный документ направляется взыскателем непосредственно в банк по месту нахождения текущего счета должника и оплачивается банком за счет всех имеющихся на бюджетном счете должника средств, за исключением кредитов и средств, находящихся на счете подведомственных должнику распорядителей кредитов. Если остаток кредитов или средств на бюджетном счете должника не покрывает всей суммы взыскания, то остальная сумма оплачивается непосредственно самим банком при последующем очередном откры- доставление НИИ оборотных средств является излишним. Либо НИИ является трестом и как трест распоряжается выделенными ему оборотными средствами, либо НИИ — госбюджетное учреждение, имеющее спецсредства, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Таким образом, научно-исследовательские институты правильнее всего считать госбюджетными со спецсредствами учреждениями. 205 тий кредитов или Перечислении средств должнику. Взыскание по исполнительным документам с бюджетных учреждений за счет специальных и иных внебюджетных средств независимо от суммы взыскания, производится в общем порядке '. Из данной выше характеристики имущественного положения бюджетных учреждений можно заключить, что учреждения, руководители которых имеют права самостоятельных распорядителей кредитов, удовлетворяют основным признакам юридического лица. В гражданских правоотношениях бюджетное учреждение выступает от своего имени. Оно действует либо на основе положения, общего для всех учреждений данного типа, либо на основе специального положения или устава. Таково первое, необходимое для юридического лица условие —организационное единство. Наличие самостоятельной сметы свидетельствует об имущественной обособленности учреждения. Вне сомнения и то, что учреждение обладает в своих имущественных отношениях известной мерой оперативной самостоятельности. Наконец, оно самостоятельно отвечает по своим долгам, хотя ответственность эта осуществляется в иных формах, чем ответственность государственного хозрасчетного предприятия. Свои требования, вытекающие из обязательств учреждения, кредиторы предъявляют к оплате самому учреждению, а не к казне. Тот факт, что оплата требования на сумму, превышающую определенный, установленный законом лимит, осуществляется под контролем и по распоряжению органов Министерства финансов, не устраняет самостоятельной ответственности учреждения: оплата требования и в этом случае производится за счет средств, предоставленных по смете учреждению. Мы присоединяемся к А. В. Венедиктову, который впервые отчетливо сформулировал и обосновал тезис о юриди - 1 Пост. ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1937 г. «О порядке взыскания с государственных учреждений, состоящих на государственном и местном бюджете, по исполнительным документам, выданным государственным, кооперативным и общественным организациям и по заработной плате» (СЗ СССР 1937 г. №51, ст. 218); ст. ст. 26—32 Инструкции Государственного бачка СССР, НКЮ СССР, НКФ СССР и Госарбитража при СНК СССР от 14 февраля 1946 г. «О порядке обращения взыскания на средства учреждений, предприятий и организаций, находящихся в Госбанке». 206 ческой личности бюджетных учреждений '. Но мы не (можем согласиться с его утверждением, что субсидиарную ответственность по долгам учреждения несет государство2. Можно было бы согласиться с этим взглядом лишь в том случае, если бы субсидиарно по обязательствам учреждения отвечала казна, т. е. государство, за счет тех его бюджетных ресурсов, которые еще не перешли в распоряжение отдельных госортанов (например, за счет резервного фонда). Изложенный выше порядок удовлетворения требований по исполнительным листам, предъявляемым кредиторами к учреждениям, не дает оснований для такого вывода. Если задолженность учреждения его кредитору не покрыта, то она погашается не государством, как таковым, а самим же должником-учреждением после того, как при очередном открытии кредитов на его текущий счет будут перечислены причитающиеся ему средства. Иначе говоря, происходит лишь отсрочка платежа по обязательству, а не перенесение ответственности на другое лицо. Итак, бюджетное учреждение удовлетворяет всем признакам, составляющим содержание понятия юридического лица. Хотя закон от 27 сентября 1926 г. и не называет госбюджетные учреждения юридическими лицами, но из содержания закона с несомненной ясностью вытекает необходимость признания этих учреждений субъектами гражданского права. Признание или непризнание данного общественного образования юридическим лицом зависит не столько от наличия или отсутствия в законе, положении ил« уставе формулы «пользуется всем« правами юридического лица» или «является юридическим лицом», сколько от существа дела, т. е. от того, обладает или не обладает данное общественное образование той очерченной точными признаками (мерой имущественной и оперативно« самостоятельности, которая составляет содержание понятия юридического лица. 1 См. А. В. Венедиктов, Государственные юридические лица в СССР, «Советское государство и право», 1940, № 10, стр. 84—86. Д.М. Генкин в ст. «Юридические лица в советском гражданском праве» проводит различие между органами государственного управления и государственными бюджетными учреждениями; к числу последних Д. М. Генкин относит больницы, учебные заведения и иные социально-культурные учреждения; только учреждения, по мнению Д. М. Генкина, следует признать юридическими лицами —см. «Проблемы социалистического права», 1939, № 1, стр. 99. 2 См. А. В. Венедиктов, указ, статья, стр. 85. 207 Поэтому нет необходимости придавать особое значение в качестве доказательства правильности сделанного выше вывода тому факту, что немалое количество социально-культурных учреждений официально признано юридическими лицами. Это главным образом государственные научные учреждения, больницы и иные лечебные организации, музеи, учебные заведения и т. д. ', По своему имущественно-правовому положению эти организации принци-циально ничем не отличаются от прочих бюджетных учреждений, в частности, от аналогичных им ооциально- 1 См., например, ст. 9 Устава Академии Наук СССР, утв. СНК СССР 23 ноября 1935 г.: «Академия Наук Союза ССР пользуется правами юридического лица. Смета Академии Наук включается в государственный бюджет Союза ССР» (СЗ СССР 1935 г. № 59, ст. 484); ст. 9 Устава Академии Архитектуры, утв. СНК СССР 31 августа 1939 г. (СП СССР 1939 г. № 51, ст. 427); ст. 54 Типового Устава высшего учебного заведения, утв. СНК СССР 5 сентября 1933 г.: вуз «является самостоятельным учебно-научным учреждением и действует как юридическое лицо, имеет свой финансовый план, утверждаемый Народным комиссариатом» (СЗ СССР 1938 г. № 41, ст. 237); ст. 8 Положения о Музее Революции Союза ССР, утв. ЦИК СССР 6 марта 1930 г.: «Музей Революции Союза ССР обладает правами юридического лица» (СЗ СССР 1930 г. № 18, ст. 201); характерно, что в действовавшем ранее Положении о Музее Революции, утв. ЦИК СССР 27 августа 1926г., не указывалось, что музей — юридическое лицо, хотя финансовое положение музея и объем его имущественных прав были такими же (СЗ СССР 1927 г. № 3, ст. 33); ст. 25 Положения о б. Всесоюзном Институте экспериментальной медицины, утв. СНК СССР 4 сентября 1933 г. (СЗ СССР 1933 г. № 58, ст. 347); ст. 8 Положения о Всесоюзном Коммунистическом Институте журналистики им. «Правды», утв. ЦИК СССР 27 марта 1934 г. (СЗ СССР 1934 г. № 17, ст. 125); ст. 5 Положения о Научно-исследовательском институте национальностей Союза ССР, утв. ЦИК СССР 17 марта 1934 г. (СЗ СССР 1934 г. № 16, ст. 118); ст. 14 Положения о Всесоюзной книжной палате, утв. ЦИК СССР 27 июля 1936 г. (СЗ СССР 1936 г. № 42, ст. 358); ст. 20 Положения о городской больнице, утв. Наркомздравом СССР 22 февраля 1939 г.: «больница пользуется юридическими правами (?!) и может для осуществления своих задач приобретать имущество, заключать договоры, выдавать обязательства, предъявлять иски и выступать в судебных и арбитражных учреждениях»—Сборник важнейших официальных материалов по организации здравоохранения, сост. И. Я. Бычковым и П. Т. Приданниковым, МОГИЗ, 1940, стр. 37; очевидно, составители устава хотели скаать, что больница пользуется правами юридического лица; ст. 29 Положения о детских больницах, утв. Наркомздравом СССР 29 апреля 1939 г., напечатано в указ, сборнике, стр. 141; ст. 3 разд. V Типового положения о Доме санитарного просвещения, утв. Наркомздравом СССР 29 октября 1938 г., напечатано в указ, сборнике, стр. 288; ст. 6 Попожения о районных и городских санитарно-эпидемиологических станциях, утв. Наркомздравом СССР 14 мая 1939 г., с исправлениями от 15 августа 1940 г., напечатано в указ, сборнике, стр. 266. 208 культурных организации, имеющих самостоятельные сметы и признанных в лице их руководителей самостоятельными распорядителями кредитов '. В заключение уместно поставить вопрос о практической целесообразности конструкции бюджетного учреждения как юридического лица. Нам представляется, что практическая ценность этой конструкции бесспорна. Она избавляет как самих участников гражданских правоотношений, так и судебно-арбитражные органы от фикции, в силу которой бюджетное учреждение при совершении каждой имущественной сделки действует от имени государства. 1 Например, в ст. 2 пост. СНК РСФСР от 14 июля 1934 г. сказано, что «всем директорам неполных средних и средних школ, а также заведующим начальными школами, имеющими не менее 160 учащихся, за исключением начальных школ, состоящих на сельском бюджете, должны быть предоставлены права третьестепенного распорядителя кредитов» (СУ РСФСР 1934 г. № 25, ст. 136); та же формулировка содержится в п. «е» ст. 23 Устава начальной, неполной средней и средней школы РСФСР; в ст. 11 Положения о городской детской консультации, утв. Наркомздравом СССР 7 июня 1940 г., указано, что самостоятельная консультация финансируется по самостоятельной смете и что заведующий консультацией является распорядителем кредитов — напечатано в Сборнике важнейших официальных материалов организации здравоохранения, стр. 137; в ст. 21 Положения о Доме ребёнка (младенца), утв. Наркомздравом СССР 1 августа 1939 г., говорится, что «Дом младенца является самостоятельной хозяйственной единицей», имеющей свой текущий счёт, заведующий домом—распорядитель кредитов, —напечатано в указ, сборнике, стр. 135; в аналогичном положении находятся ясли в городах и промышленных центрах — см. ст. ст. 33 и 34 Положения о яслях, утв. Наркомздравом СССР 17 ноября 1938 г.—указ, сборник, стр. 128; в ст. 12 Положения об Институте Карла Маркса и Фридриха Энгельса, утв. ЦИК СССР 28 июня 1929 г., было указано, что «директор Института является полномочным представителем Института и самостоятельно вступает по делам Института во всякого рода договорные отношения», хотя никакого упоминания о том, что институт является юридическим лицом, нет (СЗ СССР 1929 г. № 42, ст. 373); отсутствует указание о предоставлении прав юридического лица и Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина, положение о которой было утв. СНК СССР 16 июля 1934 г. (СЗ СССР 1934 г. № 37, ст. 298), и в Положении о Коммунистической Академии (впоследствии ликвидированной), утв. Президиумом ЦИК СССР 26 ноября 1926 г. (СЗ СССР 1927 г. № 3, ст. 34), хотя несомненно, что Академия сельскохозяйственных наук является, а Коммунистическая Академия являлась юридическим лицом. 209 В силу этой фикции не данный участник юридической сделки — то или иное учреждение—несет гражданско-правовые последствия за выполнение или невыполнение вытекающих из нее прав и обязанностей, а казна в целом, т. е. советское государство. Мы видели, что ни с точки зрения теоретической, ни с точки зрения действующего законодательства и практики его применения отождествление учреждения с государством не выдерживает критики. Прав А. В. Венедиктов, указавший, что подобное отождествление привело 'бы к нелепому выводу, что государство по отношению к самому себе одновременно выступает в качестве должника и кредитора, истца и ответчика. Поэтому противникам признания 'бюджетных учреждений юридическими лицами очевидно необходимо либо согласиться с этим выводом, либо утверждать, что правоотношения, в которых обе стороны — бюджетные учреждения, не являются настоящими юридическими отношениями 1. Но тогда неизбежен тот вывод, к которому пришла по этому вопросу буржуазная судебная практика и большинство буржуазных теоретиков. О неприменимости в условиях советской действительности конструкций, отвергающих наличие юридической личности у госорганов, говорилось выше. Защита тезиса о квази-юридическом характере отношений госорганов между собой означала бы на деле защиту теории отмирания права в сфере социалистического имущественного оборота. Признание бюджетных учреждений юридическими лицами вносит необходимую четкость и ясность в их деятельность, дисциплинирует их руководителей. Не .государство, а данное учреждение заключает договор, и, следовательно, оно, а не государство отвечает по своим обязательствам, осуществляет свои имущественные права. Иск предъявляется не к государству, а к учреждению. Простота и жизненность этой конструкции говорит сама за себя. Мы видели, что еще до издания закона от 1 Если бы те, кто отвергает юридическую личность у бюджетных учреждений, попытались ответить на вопрос о том, какова юридическая природа договоров, заключаемых между ними, то, как правильно указывает А. В. Венедиктов, «им пришлось бы либо полностью отрицать правовой характер этих отношений, либо вступить на путь сомнительных конструкций о квазиюридическом характере подобных договоров и возникающих из них отношений» — «Государственные юридические лица в СССР», «Советское государство и право», 1940, № 10, стр. 86. 210 27 сентября 1926 г. судебная практика вынуждена была признать отделы местных советов и другие бюджетные учреждения так называемыми фактическими юридическими лицами. После издания этого закона суд, арбитражные комиссии и арбитраж в своей практической деятельности правильно исходили из того, что бюджетные учреждения являются подлинными истцами и ответчиками и подлинными носителями защищаемых ими прав и возлагаемых на них обязанностей. РАЗДЕЛ III ЮРИДИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ X. ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ЮРИДИЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ 1 Пролетарская национализация основных средств производства, совершенная в период Великой Октябрьской социалистической революции и в годы гражданской войны, повлекла за собой упразднение дореволюционных капиталистических обществ и союзов. Изъятие капиталистических предприятий в собственность -государства в первые месяцы революции было направлено против тех отдельных предпринимателей и акционерных обществ, которые не подчинялись советской власти и саботировали проведение декрета о рабочем контроле '. Кроме того, имели место случаи передачи 1 Первыми декретами, положившими начало национализации промышленных предприятий и ликвидации акционерных компаний в связи с саботажем декрета о рабочем контроле, — были декреты СНК от 9 декабря 1917 г. «О конфискации и объявлении собственностью Российской Республики всего имущества акционерного Симского общества горных заводов» (СУ 1917 г. № 4, ст. 69); от 7 декабря 1917 г. «О конфискации и объявлении собственностью Российской Республики всего имущества акционерного общества Богословского горнего округа (СУ 1917 г. № б, ст. 95); от 16 декабря 1917 г. «О конфискации и передаче в собственность Российской Республики всего имущества «Общества электрического освещения 1886 г.». (СУ 1917 г. № 9, ст. 140); от 27 декабря 1917 г. «О конфискации всего имущества акционерного общества Сергинско-Уфалейского горного округа» (СУ 1917 г. № 13, ст. 190) и др. 212 имущества акционерных обществ и отдельных лиц в собственность казны по мотивам их задолженности государству1. С начала 1918 г. учащаются случаи конфискации имущества капиталистических объединений без ссылок на какие-либо мотивы или по мотивам заинтересованности государства в соответствующих предприятиях2. Наконец, советское правительство весной 1918 .г. переходит к полной национализации отдельных отраслей народного хозяйства 3. Еще раньше — в декабре 1917 г.—был издан декрет о национализации банков; все частные акционерные банки и 'банкирские конторы были объединены с Государственным банком и объявлены собственностью Российской Республики 4. Наконец, согласно декрету Совета Народных Комиссаров от 28 июня 1918 г., были объявлены собственностью РСФСР все крупнейшие предприятия во всех отраслях народного хозяйства и железнодорожного транспорта 5. В годы гражданской войны социалистические предприятия были постепенно переведены на сметное финансирование. Уже в конце 1918 г. сметы доходов и расходов государственных предприятий включаются в роспись общегосударственных доходов и расходов. Однако в отличив от государственных учреждений, которые могли расходовать кредиты лишь по прямому, предусмотренному пара- 1 Например, на основании декрета СНК от 27 декабря 1917г. ввиду задолженности акционерного общества Путиловских заводов казне Российской Республики все имущество этого акционерного общества перешло в собственность государства ("СУ 1917 г. № 13, ст. 191); по тем же мотивам в силу декрета СНК от 17 января 1918 г. в собственность государства перешел Невский завод (СУ 1918 г. № 16, ст. 236). 2 Например, в декрете СНК от 19 февраля 1918 г. «О конфискации имущества акционерного общества Верх-Исетского горного округа» сказано: «Совет Народных Комиссаров постановил конфисковать все имущество акционерного общества Верх-Исетского горного округа, в чем бы это имущество ни состояло, и объявить его собственностью Российской Республики» (СУ 1918 г. № 27, ст. 360; см. также СУ 1918 г. № 27, ст. ст. 354—359; № 28, ст. ст. 373—374; № 29, ст. 378 и др.). 3 Например, декретом СНК от 2 мая 1918 г. была полностью национализирована сахарная промышленность (СУ 1918 г. № 34, ст. 457), декретом от 20 июня 1918 г. национализирована нефтяная промышленность (СУ 1918 г. № 45, ст. 546). 4 Декрет СНК от 14 декабря 1917 г. (СУ 1917 г. № 10, ст. 150) в СУ 1918 г. № 47, ст. 559. 213 графами сметы назначению, государственным, национализированным и секвестрованным фабрикам и заводам было разрешено передвижение кредитов внутри отпущенных им смет с представлением отчетности и за лично« ответственностью руководителей; передвижение кредитов для увеличения складов содержания занятых в предприятиях лиц было воспрещено '. В январе 1919 т. был подтвержден 'принцип безналичных расчетов между советскими учреждениями и предприятиями через казначейство или через Народный банк. Тогда же было установлено, что оплата продукции, получаемой от предприятий, действующих в сметном порядке, производится путем соответствующих перечислений из кредита учреждения-покупателя в доход казны по соответствующему подразделению сметы учреждения или предприятия-производителя (продавца) 2. Наконец, в марте 1919 г. был издан декрет «О финансировании государственных предприятий», завершивший перевод государственных предприятий на сметное финансирование. Единственным источником денежных средств всех государственных (национализированных, прежних казенных, секвестрованных) предприятий становятся ассигнования из кредитов по росписи общегосударственных доходов и расходов РСФСР. Все без исключения денежные поступления за сдаваемые предприятиями продукты своего производства и по другим доходным статьям сдаются самим предприятием или регулирующим данную отрасль производства учреждением в доход казны по данному предприятию или данной отрасли производства. Расходы предприятий производятся исключительно по сметам, утвержденным главками или производственными отделами Высшего Совета народного хозяйства с участием представителей Наркомфина и Государственного контроля3. Логическим следствием перевода государственных предприятий 1Ст. 33 «Правил о составлении, рассмотрении, утверждении и исполнении смет народных комиссариатов и прочих центральных учреждений и росписи общегосударственных доходов и расходов РСФСР»), принятых СНК 2 ноября 1918 г. (СУ 1918 г. № 82, ст. 861). 2П. «а» ст. 1 декрета СНК от 23 января 1919 г. «О расчетных операциях между советскими учреждениями, советскими и находящимися в ведении или под контролем советских организаций предприятиями и о приобретении ими предметов за наличный расчет» (СУ 1918 г. № 2, ст. 22). 3СУ РСФСР 1918 г. № 10—11, ст. 107. 214 на сметное финансирование явилось аннулирование их обязательств. В числе прочих обязательств были также аннулированы долги государственных предприятий другим государственным предприятиям и учреждениям, Народному банку, а также всякого рода недоимки по государственным и местным налогам. Все принадлежавшие предприятиям наличные деньги и капиталы в кредитных учреждениях были изъяты из их распоряжения и перечислены в доход казны '. !К середине 1919 г. окончательно оформилась та система хозяйственного управления и организации хозяйственных связей, за которой прочно утвердилось наименование главкизма. Органами, планирующим« и регулирующими деятельность предприятий, являлись преимущественно главные отраслевые управления, входящие в систему ВСНХ — главки. Продукция распределялась по нарядам главков. Договорные отношения отсутствовали. Главкизм характеризуется не только централизацией планирования, но и централизацией оперативных функций. Отсутствие хозяйственного расчета и твердой денежной единицы, обезличенность доходов и расходов предприятия означали отсутствие имущественной самостоятельности и самостоятельной имущественной ответственности предприятия. Поэтому едва ли можно государственные предприятия и учреждения в период военного коммунизма признать юридическими лицами. Развитие юридической личности государственных предприятий тесно связано с процессом развития и укрепления планового социалистического хозяйства и основного метода хозяйственного управления — хозрасчета. Переход к новой экономической политике внес существенные изменения в правовые формы деятельности государственного предприятия. Задача восстановления народного хозяйства потребовала всемерного развертывания товарооборота на базе экономической смычки рабочего класса с мелкособственническим трудовым крестьянством. В «Наказе Совета Народных Комиссаров о проведении в жизнь начал новой экономической политики», принятом 9 августа 1921 г., и в «Основных положениях о мерах к 1 Декрет СНК от 4 марта 1919 г. «О ликвидации обязательств государственных предприятий» (СУ РСФСР 1919 г. № 10—11, ст. 108). 215 восстановлению крупной промышленности и поднятию и развитию производства», принятых Советом Труда и Обороны 12 августа 1921 г., уже намечены первые вехи на пути к осуществлению хозрасчета. В первом постановлении указывается на необходимость перевода на хозяйственный расчет предприятий, управление которыми было сосредоточено в ВСНХ и в его местных органах. Второе постановление предусматривает соединение наиболее крупных, технически оборудованных предприятий, в особые объединения, организуемые на началах хозяйственного расчета. «На тех же началах, — сказано в постановлении СТО, — могут быть выделены и отдельные предприятия» '. Однако это были пока первые шали на пути проведения хозяйственного расчета. Предполагалось, что отстающиеся в управлении ВСНХ предприятия в основном по-прежнему будут обеспечиваться оборудованием, сырьем и материалами из общегосударственных фондов, а денежными средствами из госбюджета, но отпущенные государством предприятию фонды и денежные знаки должны были компенсироваться (эквивалироваться) частью продукции предприятия. Предполагалось далее, что вся продукция объединения (предприятия), за вычетом некоторой (незначительной) ее части, остающейся в распоряжения объединения (предприятия), должна поступать в общий государственный фонд 2. Дальнейшее расширение имущественной и оперативной самостоятельности предприятия нашло свое отражение в декрете СНК от 16 августа 1921 г. «О расширении прав государственных предприятий в области финансирования и распоряжения материальными ресурсами» 3 и в особенности в постановлении СНК от 27 октября 1921 г. «О свободной реализации продукции предприятиями, снятыми с государственного снабжения» 4. Согласно последнему постановлению, все государственные предприятия были разделены на две категории: а) находящиеся на государственном снабжении и б) снятые с него. Продукция предприятий первой категории по об- 1 СУ РСФСР 1921 г. № 59, ст. 403 и № 63, ст. 462. 2 П. 3 ст. 2 пост. СТО от 12 августа 1921 г. 3 СУ РСФСР 1921 г. № 63, ст. 458. 4 СУ РСФСР 1921 г. № 72, ст. 577. 216 щему правилу должна была поступать в общегосударственный фонд. Этим предприятиям в соответствии с утвержденными для них сметами предоставляется право расходовать продукцию своего производства по рыночным ценам в пределах установленных норм. Предприятия, снятые со всех видов государственного снабжения, получили право реализовать свою продукцию по рыночным ценам. В случае предоставления государством денежных средств и материальных фондов этим предприятиям они должны были эквивалировать полученные ими ресурсы соответствующим количеством изделий по особому договору, заключенному ими с финансирующими или снабжающими органами. Постановление IX съезда советов по вопросам новой экономической политики и промышленности делает дальнейший шаг по пути развития хозрасчета государственного предприятия, но все же не отступает от принципов, сформулированных в наказе Совнаркома от 9 августа и в постановлении СТО от 12 августа 1921 г. «Хозяйственный расчет и общегосударственный план промышленности, — сказано в постановлении IX съезда советов, — должен лежать в основе ведения всей государственной промышленности». Постановление указало на необходимость решительной борьбы со всеми попытками возрождения главкистских приемов хозяйствования, как не совместимых с новой экономической политикой. Съезд признал необходимым снять с государственного снабжения предприятия, существование которых не может быть обеспечено наличными ресурсами государства. Вместе с тем постановление требовало предоставления государственным предприятиям и их объединениям широкой самостоятельности в области распоряжения выделенными им государством ресурсами. Что же касается сбыта произведенной предприятиями продукции, то IX съезд советов подтвердил прежний принцип, в силу которого предприятиям гарантируется право реализации только определенной доли продукции в целях пополнения недоданных государством ресурсов '. Таким образом, в начальный период осуществления новой экономической политики предполагалось, что государственные предприятия будут допущены к рынку лишь в той мере, в какой они к этому вынуждаются дефицитом 1 Ст. 8 разд. I пост. IX съезда советов по вопросам новой экономической политики и промышленности (СУ РСФСР 1921 г. № 4, ст. 43). 217 в сырье и материалах. Получаемое в порядке рыночного обмена сырье рассматривалось в качестве пополнения к ресурсам, предоставляемым государственной промышленности. Только снятым с государственного снабжения предприятиям было разрешено получать необходимые им средства путем реализации своей продукции на рынке '. Однако, несмотря на сохранение принципа централизованного государственного снабжения, бесспорно, что между порядком финансирования и снабжения промышленности, установленным в годы гражданской войны, и порядком, предусмотренным охарактеризованными выше декретами и постановлениями 1921 г., существует огромное различие. Съезд советов указал, что задачи 'бюджетно-сметных и других распределительных органов должны ограничиваться по отношению к предприятиям и их объединениям только отпуском утвержденных по бюджету и сметам денежных средств и материальных ресурсов, контроль же над их расходованием должен носить «только технический характер». Не только предприятия, снятые с централизованного снабжения, но и предприятия, находившиеся на этом снабжении и ограниченные в своих рыночных операциях, приобрели — одни в большей, другие в меньшей мере — известную имущественную и оперативную самостоятельность. Поэтому IX съезд советов имел достаточные основания заявить, что «все государственные предприятия, как оставленные на государственном снабжении, так и снятые с его, должны вестись на началах хозяйственного расчета...»2. Хозяйственный расчет предприятий, находившихся на государственном снабжении, заключался, во-первых, в том, что эти предприятия приобрели значительную оперативную самостоятельность в использовании полученных ими ресурсов, и, во-вторых, в том, что получаемые предприятием материалы и денежные средства оно было обязано оплатить своей продукцией. Что же касается предприятий, снятых с государственного снабжения, то предоставление им права самостоятельной заготовки сырья и права свободного распоряжения продукцией на рынке, естественно, повлекло 1 Ст. 6 разд. III указанного выше постановления. 2 Ст. ст. 11 и 12 разд. III указанного выше постановления. 218 за собой требование их безубыточности. Поэтому в первый год нэпа хозрасчет трактовался как самопокупаемость предприятия '. Не только предприятия, снятые с государственного снабжения, но и находившиеся на этом снабжении начали выступать по отношению к другим государственным органам и государству в целом в лице казны в качестве самостоятельных в имущественном отношении хозяйственных единиц. Конечно, степень самостоятельности предприятия, не снятого с государственного снабжения, и предприятия, снятого с этого снабжения, была различной. Однако это различие относилось к содержанию правоспособности и не ставило под сомнение юридическую личность этих предприятий, хотя они официально и не именовались в 1921 г. юридическими лицами. Логика развития рыночных отношений в экономически отсталой стране, какой была в то время Советская Россия, к концу первого года нэпа привела к тому, что намеченный по первоначальному плану организованный обмен продукции крупной государственной промышленности на продукцию сельского хозяйства не был осуществлен. Он вылился в куплю-продажу. Подытоживая в октябре 1921 г. первый этап в развитии новой экономической политики, Ленин признал, что осуществление задачи восстановления народного хозяйства требует «обходного пути — через торговлю»; «оказалось...,—говорил Ленин, — товарообмен сорвался: сорвался в том смысле, что он вылился в куплю-продажу... С товарообменом ничего не вышло, частный рывок оказался сильнее нас, и вместо товарообмена получилась обыкновенная купля-продажа, торговля»2. Товарообмен фактически превратился в торговлю. Перед органами советской власти была поставлена задача овладения рынком через государственное планирование и регулирование торговли и денежного обращения как обходных путей для социалистического строительства. Эта 1О начальных формах осуществления хозрасчета госпредприятия см. А. В. Венедиктов, Правовая природа государственных предприятий, 1928, стр. 9—10; А. В. Карасс, Советское промышленное право, 1925, стр. 4-10. 2Ленин, Соч., т. XXVII, стр. 67—68. 219 задача потребовала развертывания хозяйственного расчета, снятия государственных предприятий с государственного снабжения, перевода их деятельности на коммерческие основания. Государственные предприятия должны были научиться торговать, доказать свою жизнеспособность на рынке, добиться не только безубыточности, но и прибыльности в своей работе. Принцип самоокупаемости был заменен принципом коммерческого расчета. Советская власть пошла по единственно правильному пути — по пути овладения рынком и использования товарно-денежной формы в интересах социалистического строительства '. Переведенные на коммерческий расчет государственные предприятия начали самостоятельно выступать на рынке в качестве продавцов и покупателей. Их контрагентами сделались не только кооперативные организации и частные лица, но и другие государственные предприятия. Уже в начале 1922 г. Ленин констатировал: «Перевод госпредприятий на так называемый хозяйственный расчет неизбежно я неразрывно связан с новой экономической политикой и в ближайшем будущем, неминуемо этот тип станет преобладающим, если не исключительным. Фактически это означает, в обстановке допущенной и развивающейся свободы торговли, перевод госпредприятий в значительной степени на коммерческие основания» 2. Состоявшийся в декабре 1922 г. X Всероссийский съезд советов констатировал, что «в области организационной в течение отчетного периода закончился почти полностью процесс трестирования и синдицирования государственной промышленности, явившийся крупным шагом вперед в деле организации промышленности в новых условиях работы, в обстановке развивающихся рыночных отношений» 3. Таким образом, еще до издания закона о трестах государственная промышленность была трестирована. В апреле 1923 г. состоялся XII съезд РКП (б), который 1 Об опыте организации товарообмена и перехода к государственному регулированию торговли и денежного обращения в 1921—1922 гг. см. 3. В. Атлас, Очерки по истории денежного обращения в СССР, Госфиниздат, 1940, стр. 110—128. 2 Л е н и н, Соч., т. XXVII, стр. 148. 3 СУ РСФСР 1923 г. № 28, ст. 327. 220 принял резолюцию о промышленности, определившую принципы и формы государственного руководства социалистической промышленностью и методы хозяйственной деятельности государственного предприятия в условиях восстановительного этапа нэпа. Съезд указал, что государство, сохраняя за собой плановое руководство промышленностью, «...обязано предоставить отдельным предприятиям необходимую свободу хозяйственной деятельности на рынке, не пытаясь заменить ее административным усмотрением. Но если каждый трест для успеха своей работы должен чувствовать себя свободно ориентирующимся и несущим полноту ответственности за свою работу, то, с другой стороны, государство должно видеть в трестах и в других объединениях свои служебные органы, при помощи которых оно прощупывает рынок в целом и тем делает возможным ряд практических мероприятий, превосходящих рыночную ориентировку отдельных предприятий или объединений» '. Резолюция XII съезда РКП (б) о промышленности констатировала: «Большая часть государственной промышленности организуется в виде трестов, т. е. пользующихся широкой хозяйственной автономией объединений, выступающих свободно на рынке, как меновые хозяйства», основная задача трестов — это извлечение прибыли «в целях государственного накопления, которое только и может обеспечивать поднятие материального уровня страны и социалистическое переустройство всего хозяйства» 2. XII съезд партии в своей резолюции о промышленности опирался на опыт более чем полуторагодичной хозяйственной деятельности государственных предприятий в условиях «зла. К концу 1922 г. окончательно сложились те формы хозяйственного расчета в деятельности государственных 'Предприятий, которые нашли свое юридическое выражение и закрепление в ст.. 19 Гражданского кодекса и в Положении (декрете) о государственных промышленных трестах от 10 апреля 1923 г.3. Согласно ст. 1 этого по- 1 ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и плену мов ЦК, ч. I, 6-е изд., 1941, ст. 478—479. 2 Та м же, стр. 480—481. 3 Первая попытка введения деятельности объединений производственных предприятий (трестов) в определенные организационно – правовые рамки относится к сентябрю 1922 г. ВСНХ издал Типовое положение об объединениях (трестах). В этом Положении говорится о хозяйствен- 221 ложения, «государственными трестами признаются государственные промышленные предприятия, которым государство предоставляет самостоятельность в производстве своих операций, согласно утвержденному для каждого из них уставу, и которые действуют на началах коммерческого расчета с целью извлечения прибыли» '. Государственный промышленный трест — юридическое лицо 2. Государственная казна за долги треста не отвечает. Под государственным предприятием-трестом положение подразумевало не отдельную производственную единицу (завод, фабрику, рудник, шахту и т. д.), а объединение ряда производственных единиц. Ст. 3 положения характеризует трест как единое предприятие, в состав которого входит несколько производственных единиц, именуемых заведениями, как то: фабрики, заводы и т. п., перечисленных в уставе. Впрочем, и одна производственная единица могла образовать трест. Тресту была предоставлена широкая имущественная и оперативная самостоятельность. Трест владеет, пользуется и распоряжается предоставленным ему государственным имуществом, а равно производит свои операции на основе общего гражданского законодательства с теми изъятиями, которые предусмотрены специальными законами (ст. 6 положения). За исключением тех предусмотренных в положении случаев, когда право распоряжения имуществом треста осуществляется СТО или ВСНХ, ни одно государственное учреждение или предприятие не может получить от треста его имущество или продукцию иначе, как по соглашению с ним (ст. 5). Положение о трестах 1923 г. явилось практическим законодательным воплощением тех требований, которые предъявлялись к государственным предприятиям в первые годы перехода на мирную хозяйственную работу. Госу- ном расчете объединений и допускается занаряживание продукции не с начислением средней прибыли, а по себестоимости—см. А. В. Венедиктов, указ, соч., стр. 10—11. 1 СУ РСФСР 1923 г. № 29, ст. 336. 2 Первое указание на юридическую личность госпредприятия содержалось в декрете от 22 мая 1922 г. «Об основных частных имущественных правах», включившем «государственные учреждения и предприятия и их объединения в пределах, указанных их уставами или соответственными положениями»» в состав «признаваемых законом юридических лиц» (СУ РСФСР 1922 г. № 36, ст. 423, разд. III). 222 дарственные предприятия должны были научиться торговать для того, чтобы обеспечить правильный обмен промышленной продукции на продукцию сельского хозяйства, накопить необходимые ресурсы для восстановления промышленности, оказаться жизнеспособными в борьбе с частным капиталом, создать условия для его ограничения и вытеснения. Ленин еще в 1922 г. писал, что тресты должны работать безубыточно, деловым, купцовским путем1. Продукция трестов реализовалась ими по ценам, назначаемым по соглашению с покупателем (ст. 48). На имущество треста, относящееся к оборотному капиталу, взыскания обращались таким же порядком, как и на имущество частных лиц (п. «а» ст. 17). Тресты облагались всеми видами налогов наравне с частными предприятиями, поскольку иной порядок обложения трестов налогом не был установлен законом (ст. 47). Разумеется, поставленная перед трестом цель извлечения прибыли не означала его освобождения от воздействия планово-регулирующих органов. Это воздействие осуществлялось в той степени, в какой в эти годы оно могло осуществляться. Трест действовал на основании планового задания ВСНХ. ВСНХ распределял прибыль за истекший год, разрешал вопрос об изменении устава, о размерах уставного капитала, о ликвидации треста, об изменении утвержденного производственного плана, о вступлении треста в синдикаты и т. д. (ст. 28). По постановлению СТО через ВСНХ допускалось занаряживание продукции треста путем обязания треста заключать соответствующий договор с тем государственным органом, в интересах которого был выдан наряд. Все же следует признать, что планово-регулирующее воздействие ВСНХ в первые годы восстановительного периода по необходимости было ограниченным. Трест пользовался широкой автономией в своей оперативной деятельности. Судебно-арбитражная практика отклоняла ссылки на освобождение треста от ответственности по тому мотиву, что она снята с него планово-регулирующими органами. В одном из решений Высшей арбитражной комиссии (ВАК) сказано, что материальная ответственность треста за невыполнение им обязательств перед своими контраген- 1 См. Ленин, Соч., т. XXIX, стр. 420. 223 тами «не может быть сложена с него распоряжениями высших регулирующих органов промышленности, дающих подведомственным хозяйственным организациям лишь общие у к а з а н и я по возникающим в связи с их деятельностью вопросам» ' (разрядка моя. — С. Б.). По другому делу ВАК признала, что, поскольку трест вправе по своему усмотрению располагать выделенным ему оборотным фондом, распоряжения регулирующего органа, склоняющиеся к уменьшению этого оборотного фонда, не могут иметь для треста обязательного значения 2. Наряду с этим заслуживает быть отмеченным то обстоятельство, что в случае невыполнения государственным органом, в пользу которого было произведено занаряживание, своих обязательств перед трестом ответственной по договору является казна (ст. ст. 21 и 49), Государственное предприятие в своих имущественных отношениях противостояло государству в целом как казне в качестве самостоятельного субъекта прав и обязанностей. Казна же выступала в качестве поручителя, отвечавшего за исполнение другим государственным органом-должником его обязательств перед трестом. Положение о трестах 1923 г. говорит только о хозрасчете треста. В положении ничего не сказано о хозрасчете производственного предприятия, входящего в состав треста. Характерно, что положение уделяет заведению, т. е. производственной единице, входящей в состав треста, только одну статью, устанавливающую, что управление отдельными заведениями поручается директорам и заведующим, действующим в пределах полномочий, предоставленных им правлением (ст. 41). Положение об управлении заведением, входящим в состав треста, помимо доверенности, предусматривает также инструкцию, издаваемую правлением треста. Директор заведения вправе производить расходы лишь по сметам, утвержденным правлением треста. Что же касается оперативной работы по снабжению заведения необходимым 1 Решение ВАК от 20 февраля 1923г. по делу НКПС с «Средне-Волголесом», вып. 2, № 40 — см. Гражданский кодекс РСФСР с постатейно-систематизированными материалами, М., 1926, стр. 47. 2 Решение ВАК от 8 января 1924 г. по делу Вятского управления местным флотом к Вятскому лесному тресту, вып. 3,№ 110—см. Гражданский кодекс РСФСР, 1926, стр. 117. 224 сырьем, материалами и т. д., то по общему правилу эта работа производится трестом. Реализация продукции заведения также осуществляется трестом. Самостоятельная коммерческая Деятельность заведения допускается в ограниченных пределах в размере сумм, установленных трестом '. Судебно-арбитражная практика строго придерживалась точного смысла закона и отклоняла всякие попытки трактовать трестированные предприятия в качестве самостоятельных субъектов гражданского оборота. «Согласно декрету СНК от 10 апреля 1923 г. о государственных промышленных предприятиях, действующих на началах коммерческого расчета, — сказано в одном из решений ВАК за 1923 г.,— трест—единое госпредприятие, включающее лишь в качестве отдельных заведений входящие в его состав заводы; права юридического лица принадлежат только тресту в целом (ст. ст. 1,2, 3). Поэтому завод, являющийся составной частью треста, правами юридического лица и, в частности, правом искать и отвечать на суде не пользуется» 2. В 1924 г. НКЮ РСФСР в одном из своих разъяснений подчеркнул, что, согласно закону, трест является единым предприятием, что только трест пользуется правами юридического лица и что «отдельным заведениям (фабрикам и заводам), входящим в состав треста, такого права не предоставлено». Отсюда НКЮ делает вывод, что «фабрики и заводы, входящие в состав треста, не могут на свое имя приобретать имущества и не являются самостоятельными субъектами права» я что «между заведением, входящим в состав треста, и самим трестом не могут иметь места имущественные сделки» 3. 1 Приказ ВСНХ от 13 июня 1923 г., № 384. См. А. В. Карасе, указ, соч., стр. 46—47. 2 Решение ВАК от 3 июля 1923 г., вып. 3, № 144—см. Гражданский кодекс РСФСР с постатейно-систематизированными материалами, М., 1926, стр. 47. 3 Разъяснение III отдела НКЮ Госпромцветмету № 871 от 19 августа 1924 г.—см. указ, выше изд. Гражданский кодекс РСФСР, стр. 112. Разъяснение НКЮ появилось в связи с возникшим в практике вопросом о том, возможна ли передача железнодорожных накладных от заводов, входящих в состав треста, на имя самого треста. В силу изложенных в тексте соображений НКЮ ответил на этот вопрос отрицательно, указав, что «по железнодорожным накладным, по которым получателем груза обозначен отдельный завод, входящий в данный трест, юридическим получателем должен считаться самый трест. Никаких передаточных надписей от имени завода на имя треста быть не должно и такого рода надписи были бы лишены юридического значения». 225 Едва ли нужно доказывать, что полное отсутствие хозрасчетной самостоятельности у трестированного предприятия явилось следствием его слабости как в технико-экономическом, так и в организационном отношении. Отсутствовали необходимые предпосылки для превращения трестированного предприятия в самостоятельный субъект права. В описываемый нами период оно не могло бы успешно противостоять на рынке частнокапиталистическим элементам. Эта задача была под силу только объединению предприятий, т. е. тресту. Вслед за декретом о трестах от 10 апреля 1923 г. были изданы положения о трестах в других отраслях народного хозяйства. Таковы положения: о коммунальных трестах — от 20 декабря 1924 г., о сельскохозяйственных трестах — от 30 марта 1925 г.2 и др. Эти положения воспроизводят основные принципы декрета о промышленных трестах, отклоняясь от него лишь в некоторых деталях. Однако в отличие от промышленных трестов коммунальные и сельскохозяйственные тресты были переведены не на коммерческий, а на хозяйственный расчет, под которым в первые годы проведения новой экономической политики, как уже указывалось выше, подразумевалась самоокупаемость3. Все коммунальные услуги, оказываемые потребителям, подлежали оплате по установленному тарифу. Размер этих тарифов не должен был в среднем быть ниже себестоимости предоставляемых коммунальным предприятием услуг4. По типу промышленных трестов были образованы государственные торговые предприятия (торги), хотя Положение о торгах появилось только в 1927 г., после издания нового Положения о трестах от 29 июня 1927 г. Декрет от 10 апреля 1923 г. 'был распространен на художественные или так называемые зрелищные предприятия. НКЮ РСФСР в 1924 г. разъяснил, что «художественные предприятия, самостоятельно и обособленно функционирующие, могут быть с не меньшим основанием, чем магазины, подводимы под понятие «производственная единица», почему из оперных и драматических театров, 1СУ РСФСР 1925 г. № 2, ст. 14. 2СУ РСФСР 1925 г. № 21, ст. 150. 3Ст. 1 Положения о коммунальных трестах и ст. 1 Положения о сельскохозяйственных трестах. 4Ст. ст. 19 и 20 Положения о коммунальных трестах. 226 кинотеатров, оркестров, цирков и т. п. вполне могут быть образованы тресты» '. В итоге трест как единое госпредприятие превратился почти во всеобщую организационно-правовую форму, в которую облекалась не только любая хозяйственная деятельность, связанная с производством и распределением товаров, оказанием услуг, но и всякая иная деятельность (включая и культурно-воспитательную), построенная на эквивалентно-возмездных началах. Следующей крупной вехой в развитии юридической личности государственного предприятия было новое Положение о трестах от 29 июня 1927 г., действующее с изменениями и дополнениями и поныне 2. Положение 1927 г. было издано в период борьбы за социалистическую индустриализацию страны, оно отразило в себе возросшую роль социалистического планирования и .укрепления хозрасчета в государственной промышленности. Ст. 2 Положения 1927 г. указывает, что трест действует на началах хозяйственного (коммерческого) расчета в соответствии с плановыми заданиями того государственного учреждения, в ведении которого трест состоит. Момент плановости, таким образом, введен в определение треста. Если по Положению о трестах 1923 г. ВСНХ принадлежало право утверждения смет треста и его «плана действия на наступающий год на основе утвержденного Советом Труда и Обороны производственного плана по данной отрасли промышленности» (п. «д» ст. 28), то, согласно новому Положению, к компетенции учреждения, в ведении которого состоит трест, относится утверждение производственно-финансового плана треста (п. «а» ст. 15). В 1929 г. этот пункт был изменен. Была усилена планово-регулирующая роль органа, в ведении которого состоит трест, этот орган вправе устанавливать и в необходимых случаях изменять плановые задания, на основе которых трест составляет промфинплан 3. 1 Разъяснение III отдела НКЮ Наркомпросу № 470 от 12 мая 1923 г.—см. Гражданский кодекс РСФСР с постатейно-систематизированными материалами, М,, 1926, стр. 113. 2 СЗ СССР 1927 г. № 39, ст. 392. 3СЗ СССР 1929 г. № 5, ст. 47. 227 Совершенно ясно, что между планом действий, который утверждался ВСНХ по Положению 1923 г., и промфинпланом, который утверждается согласно Положению 1927 г., имеется существенная разница. Производственно-финансовый план, спускаемый тресту, — это уже частица годового промфинплана промышленности, рассмотренного и утвержденного директивными органами на основании принятых Правительством контрольных цифр развития народного хозяйства. В первые же годы нэпа, как известно, контрольных цифр не существовало. План действий треста утверждался ВСНХ от случая к случаю. Плановое начало крепло по мере восстановления народного хозяйства и вытеснения частника из промышленности и торговли. Положение о трестах 1927 г. полностью отразило этот процесс. Рост и укрепление социалистического планирования означает также дальнейшее развитие хозяйственного расчета. В Положении 1923 г. было сказано, что общегосударственная казна за долги трестов не отвечает. Положение 1927 г. дополняет этот важнейший принцип указанием на то, что и трест не отвечает за долги государства и местных советов (ст. 4). По общему правилу, безвозмездное изъятие у треста входящего в его состав имущества запрещается. Такое изъятие допускается лишь при условии, что оставшееся после изъятия имущество окажется достаточным для покрытия долгов треста (ст. 7). Но самое существенное, что отличает Положение 1927 г. от Положения 1923 г., — это изменение имущественно-правового состояния входящего в состав треста производственного предприятия. Положение 1927 г. посвящает производственному предприятию уже не одну статью, я двенадцать—целый раздел. Технико-экономическое и организационное укрепление низовой производственной единицы (завода, фабрики, рудника и т. д.) повлекло за собой перевод ее на так называемый внутренний хозрасчет. Последний заключается в том, что определенная часть экономии, выражающаяся в разнице между плановой себестоимостью продукции предприятия я действительной ее себестоимостью, поступает в распоряжение директора на нужды предприятия (ст. 31). Предприятию утверждается годовой промфинплан, выделяются самостоятельные материальные и денежные ресурсы; расчеты между трестом и предприятием за сдаваемую последним тресту продукцию производятся на основе системы нарядов-заказов, являю- 228 щихся формой конкретизации промфинплана (ст. 28). Предприятие ведет самостоятельное счетоводство и составляет отдельный баланс (ст. 32). Однако и по Положению 1927 г. все сделки, связанные с управлением предприятием, директор совершает от имени треста на основании доверенности. Поэтому трестированное предприятие не сделалось субъектом права; оно не выступало в качестве самостоятельного носителя имущественных прав и обязанностей в гражданском обороте. Его хозрасчет оставался внутренним хозрасчетом: вовне фигура треста заслоняла собой предприятие. Справедливость этого вывода особенно легко проверить на законодательстве 1927—1928 гг. о государственных сельскохозяйственных трестах (госсельтрестах) и входящих в их состав советских хозяйствах (совхозах). В 1928 г. было издано новое Положение о государственных сельскохозяйственных трестах '. Каких-либо принципиальных отступлений от Положения о промышленных трестах в этом положении не содержится. Отличие госсельтреста от промтреста заключалось главным образом в несколько ином, чем у промтреста, правовом режиме имущества, закрепленного за госсельтрестом, поскольку в состав изъятых из оборота фондов включался и живой инвентарь — племенной и рабочий скот. Отсюда, например, необходимость разрешения планово-регулирующих органов на отчуждение скота. Управление входящими в состав госсельтреста совхозами было целиком построено по типу отношений между промтрестом и производственным предприятием (ст. ст. 27—39). Однако фактически совхозы «е пользовались предоставленными им по закону правами. Это видно хотя бы из того, что не далее как через два месяца после издания Положения о госсельтрестах СНК СССР отметил, что вопрос о взаимоотношениях госсельтреста с входящими в его состав совхозами в полной мере еще не разрешен. Правительство предложило соответствующим планово-регулирующим органам приравнять права совхозов в госсельтрестах к правам производственных предприятий, входящих в состав промтрестов 2. Ранее же, до издания нового Положения о промыш- 1СУ РСФСР 1923 г. № 30, ст. 223. 2Ст З постановления СНК СССР от 19 апреля 1928 г. (СЗ СССР 1928 г. № 41, ст. 373). 239 ленных трестах, ЦИК и СНК СССР в своем постановлении от 16 марта 1927 г. о советских хозяйствах предложили пересмотреть республиканское законодательство о госсельтрестах и совхозах «в сторону предоставления большей свободы операционной деятельности и хозяйственной самостоятельности советским хозяйствам с предоставлением им прав юридического лица» (ст. 5) (разрядка моя.— С. Б.) '. Впоследствии, после издания Положения от 29 июня 1927 г., постановление от 16 марта 1927 г. было изменено: указание на предоставление совхозам прав юридического лица отпало. Признание совхозов юридическими лицами в условиях 1927 г. оказалось преждевременным. Как видно из сказанного выше, даже в 1928 г. предоставленные совхозам хозрасчетные права не были реализованы полностью. На практике они не получили той самостоятельности, которая была предоставлена им законом. Тем меньше оснований было предоставлять им права юридического лица и, следовательно, отказываться от принципа единства треста, закрывающего своей юридической личностью входящие в его состав производственные единицы. Таким образом, Положение о промышленных трестах послужило образцом для издания аналогичных положений, урегулировавших правовое положение государственного предприятия и в других отраслях народного хозяйства, 17 августа 1927 г. было издано Положение о государственных торговых предприятиях (торгах)2. Ст. 2 Положения о торгах воспроизводит полностью все те признаки, которые входят в состав определения треста. Торг также является единым предприятием, в состав которого входит одна или несколько оперативных единиц, как то: магазины, конторы, склады, отделения и т. д. (ст. 3). Правоспособность торга ограничена только теми торговыми операциями, которые предусмотрены в его уставе (ст. 4). На торги были распространены основные правила, регулирующие деятельность трестов, в частности, правило о занаряживании, о ликвидации, соединении и разделении трестов (ст. 13). B 1928 г. было издано новое Положение о коммунальных трестах3. B отличие от прежнего Положения 1924 г. 1СУ СССР 1927 г. № 15, ст. 162. 2СЗ СССР 1927 г. № 49, ст. 502. 3СУ РСФСР 1928 г- № 135, ст. 879. 230 в новом Положении имеется упоминание о порядке утверждения баланса и счета прибылей и убытков и о распределен« прибыли треста (ст. 24). Стало быть, новое Положение исходит из принципа допущения возможности не только безубыточной, но и прибыльной работы коммунального треста. Однако в ст. 1 указанного положения в отличие от ст. 2 Положения о промышленных трестах по-прежнему говорится не о коммерческом, а о хозяйственном расчете коммунального треста. В нормальном уставе коммунального треста, утвержденном в 1933 г., указывается, что все коммунальные услуги трест отпускает потребителям за плату по тарифам в соответствии с законом, установившим, что в основание построения тарифных ставок на оплату коммунальных услуг кладется начало возмещения их себестоимости. Однако доходы коммунальных предприятии должны не только покрывать все расходы по их содержанию, амортизации и проценты на заемный капитал, но и предусматривать известную прибыль, предназначаемую на восстановление и расширение этих предприятий '. Таким образом, фактически различие между коммерческим и хозяйственным расчетом было устранено. Понятие хозяйственного расчета в годы, последовавшие за изданием Положения о промышленных трестах 1927 г., в различных положениях о государственных предприятиях и их уставах все более вытесняет понятие коммерческого расчета, причем предполагается, что принцип хозяйственного расчета включает в себя не только безубыточность, но и рентабельность в деятельности государственного предприятия 2. Таким образом, изданные по образцу Положения о промышленных трестах с большими или меньшими от него отклонениями другие положения, определяющие организационно-правовую структуру государственного предприятия, 1 Ст. 20 Нормального устава коммунального треста, утв. НКХ РСФСР 9 июля 1933 г. (БФХЗ, 1934, № 3, стр. 21); ст. ст. 2 и 3 декрета СНК РСФСР «О порядке установления и построения тарифов на оплату коммунальных услуг» (СУ РСФСР 1926 г. № 50, ст. 385). 2 Пост. ВЦИК и СНК РСФСР от 11 июля 1927 г. «Об организации трестов по управлению муниципальными домами», изданное еще до нового Положения о коммунальных трестах, предусматривая самоокупаемость домовых трестов, наряду с этим указывает на порядок распределения чистой прибыли, получаемой трестом (СУ РСФСР 1927 г. №75, ст. 515). 231 свидетельствуют о том, что в 1927—1929 гг. трест превратился в типичную форму деятельности государственного предприятия в качестве юридического лица 1. По типу трестов была организована хозяйственная деятельность и подсобных предприятий при государственных бюджетных учреждениях 2. 5 Одновременно с образованием трестов, т. е. с 1922 г., стали появляться и синдикаты. Перед синдикатами была поставлена задача объединить торговую (сбыто-снабженческую) деятельность трестов в соответствующих отраслях государственной промышленности. К 1927/28 г. почти вся государственная промышленность была синдицирована. Однако положение о синдикатах было издано только в феврале 1928 г.3. Синдикаты сыграли большую роль в планировании сбыта готовой продукции и снабжения сырьем объединяемых ими трестов, а тем самым и в руководстве их производственной деятельностью. Закон определяет синдикат как торговое паевое с переменным составом и капиталом объединение государственных трестов, организованное в виде особого юридического лица и действующее в соответствии с плановыми заданиями наркомата, в ведении которого состоит См., например. Положение о курортных трестах общегосударственного значения от 25 июня 1929 г. (СУ РСФСР 1929 г. № 53, ст. 529), утратившее силу в 1932 г. в связи с реорганизацией управления курортами (СУ РСФСР 1932 г. № 92, ст. 409); Положение о курортных трестах местного значения от 3 января 1930 г. (СУ РСФСР 1930 г. №.1, ст. 8); Положение о государственных и общественных издательствах обще союзного значения (СЗ СССР 1929 г. № 62, ст. 572); Положение об издательствах, учреждаемых государственными органами и общественными организациями (СУ РСФСР 1933 г. № 8, ст. ЮЛ), и др. 2Пост. ВЦИК и СНК РСФСР от 10 мая 1926г. (СУ РСФСР 1026г. № 31, с . 237) и изменения от 20 ноября 1936 г. (СУ РСФСР 1937 г. № 1, ст. 6). 3 СЗ СССР 1928 г. № 16, ст. 129. Одним из первых синдикатов был Всероссийский текстильный синдикат, устав которого был утвержден ВСНХ 28 февраля 1922 г.; ст. 1 этого устава гласила: «Государственные объединения и автономные предприятия текстильной промышленности, а также текстильные сырьевые общества, товарищества и комитеты, в целях согласования и объединения их торговой, заготовительной и финансовой деятельности, организуют Всероссийский текстильный синдикат»; ст. 3 присваивала текстильному синдикату права юридического лица (СУ РСФСР 1923 г. 2-й отд. № 1, ст. 3). 232 синдикат, «а основе хозяйственного расчета (ст. 1 Положения). Синдикаты прошли большой путь развития. В начале нэпа синдицирование имело своей задачей объединение торговой деятельности трестов. Эта задача осуществлялась, во-первых, путем согласования сбыто-снабженческих операций трестов, производимых ими самостоятельно, и, (во-вторых, путем передачи трестами самому синдикату функций по сбыту их продукции, по снабжению их оборудованием, сырьем и материалами. В последнем случае синдикаты действовали либо как комиссионеры от своего имени, но за счет объединяемых ими трестов, либо как собственники приобретенной ими за твердый счет у трестов продукции, либо, наконец, как собственники приобретенных в таком же порядке предметов снабжения. Развитие синдицирования, в частности, принудительного синдицирования, повлекло за собой все большее сосредоточение у синдикатов функций по реализации продукции трестов. (Уже в первые годы нэпа появились синдикаты (например, Нефтесиндикат), полностью монополизировавшие сбыт продукции входящих в их состав трестов. В особенности содействовала этому процессу практика передачи синдикату продукции «за твердый счет» '. В советской юридической литературе двадцатых годов вопрос о юридической природе синдикатов вызывал большие споры. До издания Положения о синдикатах широким распространением пользовались теории, либо трактовавшие синдикат как особое товарищество с переменным составом членов и капиталов, либо сближавшие синдикаты с акционерными обществами2. Некоторые юристы всячески пытались (Приспособить советские синдикаты ж организационным формам торговых товариществ, известным буржуазному законодательству. Впрочем, такие попытки имели место и по отношению к государственным трестам 3. IIpo- 1 О развитии синдицирования в годы перехода к мирному хозяйственному строительству см. А. В. Карасе, указ, соч., стр. 65—76. 2 Обзор соответствующих теорий см. в указанной работе А. В. Венедиктова, стр. 161 3 Например, один из представителей юрисконсультов госпромышленности Арефьев утверждал, что «государственные хозяйства (т. е. тресты, синдикаты, государственное акционерные общества.— С. Б.) вынуждены строиться на тех же самых индивидуалистических началах, что и на Западе»; трест, по мнению Арефьева, «есть сколок акционерного общества, права ВСНХ есть права общего собрания« («Вопросы промышленного права», 1925, стр. 116). 233 никнутые сменовеховскими настроениями, эти юристы в годы нэпа усиленно ратовали за освобождение трестов и синдикатов от всякой административной опеки, за признание синдикатов корпоративными организациями, т. е. за свертывание планово-регулирующего руководства деятельностью предприятий. Практика социалистического строительства полностью опрокинула все эти теории. Несомненно, что уставные формы деятельности советских синдикатов, равно как и Положение о синдикатах 1928 гм давали известные основания к сближению синдиката и с формой торгового товарищества с переменным составом членов и капиталов, и с акционерным обществом как с разновидностью этого товарищества. Из определения синдиката, данного я ст. 1 Положения от 29 февраля 1928 г., видно, что указанные выше признаки (переменность членов и капиталов) входят в содержание этого определения. Синдикаты организуются по добровольному соглашению трестов; принудительное синдицирование — по постановлению высших (планово-регулирующих органов—допускается только в исключительных случаях (ст. 3 Положения). Синдикаты образуют складочный (паевой) капитал, который составляется из паев, вносимых его членами, т. е. трестами (ст. ст. 30 и 31). Правила, регулирующие порядок учреждения синдиката, почти текстуально воспроизводят соответствующие правила, относящиеся к акционерным обществам (солидарная ответственность учредителей по сделкам, совершенным имя до регистрации синдиката, необходимость покрытия известной доли минимального складочного капитала для того, чтобы синдикат был признан состоявшимся, и т. д.) (ст. ст. 14—16, 19 и др. Положения) . По общему правилу по обязательствам синдиката тресты не отвечают своим имуществом, т. е. их ответственность ограничивается долей их участия в складочном капитале. Однако в устав синдиката метут быть включены пункты о дополнительной ответственности членов синдиката по обязательствам в одинаковом для всех членов кратном отношении к размеру пая (ст. 39). Если первая часть правила, установленного в ст. 39 Положения о синдикатах, сближает синдикат с акционерным обществом, то вторая его часть дает основания трактовать его как товарищество с ограниченной ответственностью. Что касается остальных прав и обязанностей членов синдиката, то они также по 234 своему характеру напоминают права и обязанности членов паевых товариществ (ст. ст. 40—45, 48—49, 53, 55 Положения). Каждый член синдиката может выйти из его состава с соблюдением условий, определенных в уставе (ст. 40) постановления собрания уполномоченных по вопросам его компетенции являются обязательными для всех членов синдиката; предусматривается возможность исключения члена из синдиката за нарушение устава в том случае, если участие в синдикате является добровольным (ст. 41). Исключенным из синдиката членам возвращаются сделанные в оплату паев взносы за вычетом их задолженности синдикату, а также за вычетом приходящихся на их долю убытков за соответствующий операционный год (ст. 43). На принадлежащие члену синдиката паи не могло быть обращено взыскания по его (члена синдиката) долгам (ст. 45). Последнее правило сближает синдикат с кооперативным товариществом. Что касается организации управления синдикатами, то и в этом отношении они во многом напоминают акционерные общества. Одним из органов синдиката является собрание уполномоченных, образуемое из представителей членов синдиката, причем в этом собрании каждый член синдиката пользуется числом голосов, определяемым, согласно уставу синдиката, в соответствии с числом принадлежавших ему паев (ст. ст. 48—49). Председатель и члены правления, равно как и ревизионная комиссия, избираются собранием уполномоченных (ст. ст. 53 и 55). Наряду с признаками, сближающими синдикат с торговым паевым товариществом, Положение о синдикатах содержало правила, свидетельствовавшие о том, что синдикат — это государственный хозяйственный орган, действующий на основании директив компетентных планово-регулирующих учреждений и сам в свою очередь являющийся таким учреждением по отношению к объединяемым им трестам. Указание на то, что синдикат действует в соответствии с плановыми заданиями наркомата, в ведении которого он находится, содержится в самом определении синдиката (ст. 1). Уставы синдикатов утверждались СТО, Наркомторгом СССР и экономсовещаниями союзных республик (ст. 9). Порядок амортизации имущества синдиката определялся правилами, утвержденными СТО. Образование и расходование капиталов синдиката и его прибыли регулировались 235 специальными законами и его уставом (ст. ст. 34—36). К компетенции наркомата, в ведении которого состоял синдикат, было отнесено разрешение основных вопросов деятельности синдиката и в числе их — утверждение годового плана его деятельности, отчетов, балансов и (Проектов распределения прибылей и покрытия убытков и т. д. (ст. 47). Деятельность синдиката прекращалась по (Постановлению органа, к компетенции которого было отнесено утверждение устава синдиката (ст. 60). Хотя синдикат мот возникнуть в результате соглашения трестов дайной отрасли «производства, прекращение его в добровольном порядке по решению собрания уполномоченных исключалось. Наконец, синдикат не только торговое объединение трестов, но и орган, в значительной мере направляющий и планирующий их производственную деятельность (пп. «в», «г», «д», «е», «ж» ст. 2). Отсюда широкое распространение принудительного синдицирования. IK 1928 г. принудительное синдицирование являлось не исключением, а господствующим методом организации синдикатов. Другим видом государственной хозяйственной организации, отличной от треста как единого, с неделимым на паи капиталом .государственного предприятия, были государственные акционерные общества. Положение об акционерных обществах было принято в августе 1927 г. '. Согласно положению, акционерное общество признается государственным, если его уставом предусмотрено, что все акции общества должны принадлежать исключительно государственным учреждениям или предприятиям (ст. 3). Закон об акционерных обществах, детально воспроизводя разработанные в акционерном праве положения, регулирующие порядок учреждения общества, порядок утверждения и изменения его устава, права и обязанности его органов и членов и т. д., наряду с этим сохраняет в отношении государственных акционерных обществ все те принципы, которые характеризуют деятельность государственных хозрасчетных предприятий независимо от формы их организации (ст. 127). Планово-регулирующее руководство распространяется на государственные акционерные общества в такой же степени, как и на тресты и иные государственные предприятия. Общество может возникнуть лишь с разрешения ком- 1 СЗ СССР 1927 г. № 49, ст. 500. 236 патентного планово-регулирующего органа (ст. 128). Важнейшие постановления общего собрания акционеров, касающиеся деятельности общества (финансово-операционный план, утверждение баланса и распределение прибылей за истекший год, изменение устава, ликвидация общества и т. д.), подлежат утверждению учреждения, в ведении которого состоит общество (ст. 129). Правило о занаряживании продукции трестов было распространено на продукцию и услуги государственных акционерных обществ (ст. 135). Акции общества под страхом недействительности не могут быть отчуждаемы никому, кроме государственных учреждений и государственных предприятий. Судьба изъятого' из оборота имущества, оставшегося после ликвидации общества, равно как и имущества, оставшегося после удовлетворения требований кредиторов общества, определялась высшими планово-регулирующими органами — ЭКОСО и СТО (ст. 139). Советские синдикаты и государственные акционерные общества всегда являлись государственными предприятиями последовательно социалистического типа.. Это обстоятельство необходимо помнить при уяснении юридической природы этих образований в советских условиях. Однако нельзя игнорировать и те юридические формы, в которые была облечена деятельность этих предприятий. А. В. Венедиктов в своей работе, написанной еще в 1927—1928 гг., характеризуя государственные акционерные общества, совершенно правильно указывал, что, «несмотря на свою акционерную форму, они должны быть поставлены не только по своей социальной природе, но и как организационный тип рядом с трестами и синдикатами, а не рядом с частными или смешанными акционерными обществами». Поэтому, по мнению А. В. Венедиктова, «корпоративная природа» государственного акционерного общества играет лишь второстепенную, чисто техническую роль и не может затемнить «его действительной природы хозяйственного органа государства». Отсюда А. В. Венедиктов заключает, что «придание тому или другому предприятию формы треста с неделимым на паи капиталом или формы государственного акционерного общества является (Вопросом организационной техники» '. 1 А. В. Венедиктов, указ, соч., стр. 159. Общую характеристику развития акционерных обществ в советском гражданском праве см. у А. В. Венедиктова, указ, соч., стр. 152—154. 237 В том же духе А. В. Венедиктов характеризовал и синдикаты. Он приветствует отказ (некоторых юристов, занимавшихся изучением юридической природы синдикатов и внутрисиндикатских отношений, от чисто договорной трактовки этих отношений. Констатировав, что решающее значение к моменту издания Положения о синдикатах имеют не договорные связи между синдикатом и его членами, а постановления собраний уполномоченных и плановые задания вышестоящих органов, А. В. Венедиктов пришел к заключению, что синдицирование (в условиях 1928 г.) достигло такой степени своего развития, что с полной определенностью вырисовывается «тенденция к превращению движения товара от одной «самостоятельной хозяйственной единицы» (треста) к другой (синдикату) в движение продукта внутри замкнутого хозяйственного комплекса—синдицированной промышленности в целом» '. А. В. Венедиктов ошибочно полагал, что усиление планового начала через развитие системы генеральных договоров приведет к превращению движения товара в движение продукта внутри всего обобществленного хозяйства 2, Развитие социалистической экономики, как известно, пошло по иному пути — по пути сохранения и использования товарно-денежной формы как важнейшего рычага строительства социализма. Товарно-денежная форма движения социалистической продукции отнюдь не оказалась «внешней», чуждой социалистическим производственным отношениям формой, но закономерным и необходимым результатом осуществления принципа распределения по труду в условиях переходного периода и первой фазы коммунистического общества. Деньги остались и останутся вплоть до завершения первой фазы коммунизма не только орудием обращения и платежным средством, но и мерилом стоимости. Поэтому придание государственному предприятию формы акционерного общества не было только вопросом организационной техники. Это мероприятие отражало такую степень хозрасчетной самостоятельности государственных 1 А. В. Венедиктов, указ, соч., стр. 168. 2 T а м же. В послед тощих работах, посвященных характеристике правового положения государственного предприятия, А. В. Венедиктов подверг критическому пересмотру свои взгляды по данному вопросу, см., например, его ст. «Органы управления государственной социалистической собственностью» в журн. «Советское государство и право»; J940, № 5-6, стр. 36. 238 предприятий, которая могла сочетаться и сочеталась на определенном этапе развития нашего хозяйства со значительным использованием юридических форм, выработанных буржуазным правом. Государственное акционерное общество, объединяя известное количество трестов, несомненно выполняло определенные, диктуемые государственным планом хозяйственные задачи, непосильные для каждого из входящих в его состав членов. Достижение указанных задач было облегчено благодаря использованию акционерной формы. В результате соглашения государственных предприятий возникало новое юридическое лицо — акционерное общество, сочетавшее в своей деятельности автономию входивших в его состав членов и плановое руководство' со стороны (регулирующих органов. На более высокой ступени обобществления, после победы социализма во всем народном хозяйстве, эти задачи решаются иным способом—путем создания такой хозяйственной организации, которая, не исключая хозрасчетной самостоятельности входящих в ее состав государственных предприятий, полностью устраняет момент корпоративности в своей деятельности. Гражданско-правовая связь между этой хозяйственной организацией и входящими в ее состав предприятиями заменяется по преимуществу административно-правовой связью. Последняя является формой выражения непосредственного планово-регулирующего воздействия, осуществляемого этой организацией, действующей как орган управления по отношению к указанным выше предприятиям. Процесс перехода от одной формы к другой совершается не сразу. Доказательством тому является развитие советских синдикатов. По мере укрепления позиций социализма в народном хозяйстве договорные формы связи синдиката с его членами все больше уступали место иным формам регулирования отношений между трестом и синдикатом, вытекающим из власти, предоставленной синдикату по уставу. Возрастает плановое воздействие синдиката на деятельность треста, учащаются случаи принудительного синдицирования. Фактические отношения, складывающиеся между синдикатом и его членами, перерастают уставные формы, в рамках которых должна развиваться деятельность синдиката как паевого, с переменным составом и капиталом объединения государственных трестов. Тресты по существу перестают быть членами синдиката, выступающими по отношению к последнему как равноправные с ним 239 юридические лица. Трест .превращается в подчиненный орган синдиката, гражданско-правовая связь заменяется административно-правовым pегулированием. Договорная форма уже не соответствует своему содержанию. Синдикаты стали дублировать планово-регулирующие функции главных управлений ВСНХ. Логическим завершением этого процесса явилась ликвидация в конце 1929 г. главных управлений ВСНХ и синдикатов и создание на основе синдикатов хозрасчетных объединений. Эта реформа произошла менее чем через два года после издания Положения о синдикатах: действительное содержание деятельности синдиката уже в 1928 г. в значительно« мере не соответствовало той юридической форме, в которой, согласно Положению о синдикатах, должны были развиваться отношения между синдикатом и его членами. Однако отказ от договорных связей во взаимоотношениях треста и (хозяйственного объединения, отказ от корпоративных элементов в деятельности объединения не означал, что юридические отношения внутри синдиката заменяются организационно-техническими отношениями. Появление нового типа госпредприятия — объединения — также не означало свертывания юридической личности входящих в его состав государственных предприятий. Развитие пошло в обратном направлении. После того как были преодолены извращения в практике проведения "кредитной реформы, расширилась и углубилась имущественная и оперативная самостоятельность, и, стало быть, окрепла юридическая личность государственного предприятия. Плановое начало развивалось в тесном сочетании с процессом укрепления хозяйственного расчета и развитием юридической личности низовой хозяйственной единицы — завода, магазина и т. д. Многочисленные преобразования в организации управления хозяйством с 1929—1930 гг. по настоящее время не ломают, но лишь подтверждают один весьма важный вывод для характеристики развития юридической личности государственного предприятия. Реформа 1929—1930 гг. положила начало развитию составного, или сложного, государственного предприятия. Последнее состоит из входящих в него предприятий, в той или иной мере обладающих правосубъектностью. Составное государственное предприятие покоится не на принципе членства этих предприятий, а на принципе их административного подчинения. Организуется 240 оно не в силу соглашения входящих в него предприятий, а в силу распорядительных актов органов государственной власти. Это составное, или сложное, государственное предприятие уже не является предприятием, в точном смысле этого слова не только фактически, но и юридически. Выявление результатов деятельности вовне в советском гражданском обороте может быть осуществлено не только от имени составного предприятия, но и от имени входящих в его состав хозяйственных единиц. Поэтому правильнее именовать составное государственное предприятие иначе, например, хозяйственной организацией или хозорганом, в отличие от низовой производственной единицы, ставшей отныне предприятием. Юридическая личность предприятий, входящих в хозяйственную организацию, проявляется как в отношениях с предприятиями, включенными в эту же хозяйственную организацию, так и в отношениях с другими предприятиями. Единство составного государственного предприятия (хозяйственной организации), — будет ли это объединение периода 1930—1934 гг. или трест, — не устраняет юридическую личность предприятий, входящих в состав указанных хозорганов. В той или иной степени — в зачаточной или развернутой форме — эти предприятия сами обладают юридической личностью, не будучи, однако, членами хозоргана, в состав которого они входят. Более того: по мере упрочения юридической личности предприятия вышестоящий хозорган по отношению к входящим в его состав предприятиям все более превращается в планово-регулирующий административный орган. Та же сторона деятельности хозоргана, в силу которой он становится субъектом имущественного оборота (оперативная деятельность), все более суживается. Обычно оперативные функции хозоргана выполняются специально созданными для этого хозрасчетными единицами, в связи с чем предприятия хозоргана по отношению к этим единицам выступают как равноправные с ними субъекты гражданского оборота. Но и в том случае, когда оперативные функции по отношению к своим предприятиям осуществляются хозорганом, как таковым, имущественные связи, возникающие по вертикали, также неизбежно приобретают гражданско-правовой характер, хотя они не могут быть облечены в договорную форму. Для того чтобы уяснить охарактеризованный выше процесс развития сложного государственного предприятия и 241 превращения производственного предприятия в самостоятельную юридическую личность, необходимо более подробно остановиться на той эволюции правовых форм государственного предприятия, которую оно пережило в начале тридцатых годов и которая тесным образом связана с завершением кредитной реформы -и перестройкой системы хозяйственного управления, осуществленными в этот период. 6 Важнейшим мероприятием, проведенным на основе постановления ЦК ВКП(б) от 5 декабря 1929 г. «О реорганизации системы управления промышленностью», явилась ликвидация главков и синдикатов и создание вместо них хозяйственных объединений по руководству отдельными отраслями народного хозяйства. Объединениям были переданы планово-регулирующие функции главков и оперативные функции по сбыту и снабжению, принадлежавшие синдикатам. Объединение явилось прямым преемником синдикатов. Оно было основано на базе синдикатской организации. Это обстоятельство иногда забывается при характеристике юридического положения объединения. Между тем все союзные объединения, охватывающие предприятия и тресты только республиканского и местного значения, прямо именовались: «Объединения синдикатскогю типа» '. Взаимоотношения республиканских и местных трестов и предприятий с указанными объединениями строились на началах коммерческого расчета, т. е. по существу они оставались такими же, какими были взаимоотношения синдикатов и их членов. Но тресты уже не являлись членами объединения. Элементы корпоративности в деятельности объединения синдикатского типа были окончательно упразднены. В остальном юридические отношения, возникающие между этими объединениями и охватываемыми им трестами и предприятиями, являлись отношениями равноправных юридических лиц. Существенным образом отличались от объединений синдикатского типа общесоюзные и республиканские объединения, охватывающие предприятия и тресты союзного или республиканского значения. Будучи хозрасчетной организацией, объединение имело свой баланс. На этом балансе 1 Пункт «в» ст. 2 разд. II пост. ЦК ВКП (б) от 5 декабря 1929г. 242 значились все средства и имущества .предприятий и трестов союзного значения данной отрасли промышленности (или предприятий и трестов республиканского значения для республиканских объединений). Прибыль такого объединения образовывалась из разницы между отпускными ценами и себестоимостью продукции объединения. Стало быть, продукция, производимая трестами и предприятиями, имущество которых значилось на балансе объединения, рассматривалась как продукция объединения в целом. Что же касается трестов республиканского и местного значения, входивших в состав (союзного объединения, то последнее вело лишь особый счет прибылей и убытков с отнесением их на счет этих трестов в соответствии со сданной ими продукцией. С трестами республиканского и местного значения это объединение рассчитывалось на тех же основаниях, на каких производились расчеты синдиката с его членами '. Таким образом, союзное или республиканское объединение, соответственно охватывавшее союзные или республиканские предприятия и тресты, было хозрасчетной организацией, уставный фонд которой включал в себя имущество входивших в ее состав предприятий и трестов. Необходимо иметь в виду, что непосредственно в состав объединения (Входили не только те производственные предприятия, которые действовали на основании устава треста, т. е. официально являлись юридическими лицами (автономные предприятия), но и предприятия, действовавшие на основе типовых положений, утверждавшихся объединением. Кроме того, республиканские и местные тресты и предприятия также входили в состав союзного объединения, хотя их имущество не включалось в состав его уставного фонда. Впервые в истории развития советского государственного предприятия была создана такая действующая на основе хозрасчета в качестве юридического лица хозяйственная организация (сложное, или составное, государственное предприятие), которая, не будучи построена на принципе членства входящих в нее предприятий, не устраняет их юридическую личность, хотя и сужает их правоспособность. Итак, различия в объеме прав объединения в отношении имущества трестов и предприятий, входящих в состав объединения, определялись характером имущественной связи объединения с этими трестами и предприятиями. В ка- 1 Ст. 5 разд. II пост. ЦК ВКП(б) от 5 декабря 1929 г. 243 честве примера того, насколько разнообразна была имущественная структура объединения, можно указать на Типовой устав государственного всероссийского объединения промышленности, подведомственной ВCHX РСФСР '. Согласно ст. 2 этого устава, в состав объединения входят производственные предприятия данной отрасли промышленности, а также обслуживающие эту промышленность строительные, рационализаторские и другие организации республиканского значения. С момента 'государственной регистрации объединения уставы указанных выше предприятий и организаций утрачивали свою силу. Таким образом, включенные непосредственно в состав объединения предприятия утрачивали с момента регистрации объединения свою юридическую личность. Понятие предприятия, непосредственно входящего в состав объединений, в отличие от понятия предприятия (треста или автономного предприятия), не включенного непосредственно в объединение, красной нитью проходит через весь Типовой устав. В ином положении находятся тресты республиканского и местного значения, а также автономные предприятия, не вошедшие непосредственно о состав объединения. Они сохраняют свою юридическую личность, «продолжают действовать с правами юридического лица на началах коммерческого расчета». Однако тресты и автономные предприятия республиканского (значения состоят в непосредственном ведении объединения, а их средства и имущество учитываются в общем балансе объединения. Тресты же и автономные предприятия местного значения, подчиняясь объединению в области планового регулирования и технического руководства, остаются в непосредственном ведении местных органов народного хозяйства, а их средства и имущество в балансе объединения не учитываются (ст. 3). Отсюда различный характер имущественных связей объединения с входящими непосредственно и не входящими непосредственно в его состав предприятиями. Например, снабжение второй группы предприятий сырьем, материалами и т. д. производится на основе договорных соглашений; аналогичным образом организован и сбыт продукции этих предприятий. Договорная форма, разумеется, не применяется во взаимоотношениях 1 Этот устав утвержден ЭКОСО РСФСР 10 марта 1930 г. (СУ РСФСР 1930 г. № 17, ст. 236). 244 по сбыту и снабжению объединения с первой группой предприятий (пп. «в» и «ж» ст. 15). В итоге можно установить три группы предприятий, охватываемых объединением, и соответственно этому определить различие в объеме имущественных прав объединения по отношению к каждой из этих групп. Это: а) включенные непосредственно в состав объединения предприятия, не являющиеся юридическими лицами; б) предприятия (тресты, автономные предприятия), сохранившие свою юридическую личность; в) предприятия, в имущественном отношении полностью обособленные от объединения и подчиняющиеся последнему только как планово-регулирующему органу. Имущество объединения как уставного юридического лица включает в себя имущество входящих непосредственно в объединение предприятий и имущество трестов и автономных предприятий, поскольку это имущество учитывается на балансе объединения. Совершенно очевидно, однако, что если имущество первой группы предприятий обезличивается в уставном фонде объединения, то имущество каждого 'из предприятий второй группы остается обособленным имуществом внутри объединения. Определяя источники средств объединения, Типовой устав не проводит различия между предприятиями, входящими непосредственно в объединение, и иными предприятиями. Устав говорит просто об имуществе и капиталах предприятий, вошедших в состав объединения (п. «б» ст. 17). Но в состав объединения, как видно из предыдущего изложения, входят и те юридические лица, имущество которых учитывается на балансе объединения. В дальнейшем, в связи с поправками к кредитной реформе, расширившими имущественную и оперативную самостоятельность производственного предприятия, а также в связи с сосредоточением сбыта в хозрасчетных управлениях по сбыту или в специализированных сбытовых объединениях, различие между трестами и производственными предприятиями, входящими непосредственно в состав объединения, сглаживается. Производственные предприятия уравниваются с трестами в своих правах и обязанностях, связанных с их вхождением в состав объединения. Как следствие этого, понятие «предприятия, входящего непосредственно в состав объединения», предлагается заменить понятием «предприятия, непосредственно подчиненного объ- 245 единению». Понятие непосредственного подчинения в данном случае означает, что предприятие входит в объединение без посредствующего звена — не через трест, а самостоятельно. И тресты и предприятия, непосредственно подчиненные объединению, входят в него на равных основаниях 2. Поэтому отпадает различие в правовом режиме имущества производственных предприятий, непосредственно подчиняющихся объединению, и в правовом режиме имущества треста как составных частей уставного объединения. И то и другое имущество на одинаковых основаниях входит в состав уставного фонда объединения3. В связи с образованием хозяйственных объединений и возросшим значением производственного предприятия изменилось положение треста. Центр тяжести в его работе был перенесен на вопросы технического руководства, рационализации, реконструкции. Как правило, у трестов были изъяты функции сбыта и снабжения. Однако постановление от 5 декабря 1929 ,г. предусматривало возможность сохранения трестов со всеми теми функциями, которые были присвоены им Положением о трестах (ст. 1 разд. III). Правоспособность трестов, у которых были изъяты функции снабжения и сбыта, сузились. Однако трест по-прежнему оставался юридическим лицом — самостоятельной единицей, действующей на началах хозрасчета 4. Разукрупнение объединений, начавшееся вскоре после поправок к кредитной реформе, и проведение ряда мероприятий по укреплению договорной дисциплины и хозяйственного расчета, в 1932—1933 гг. привели к ликвидации 1 См. §§ 1, 2, 3 и др. Примерного проекта устава государственного всесоюзного объединения ВСНХ, напечатанного в сб. «Государственное предприятие», сост. Хр. Бахчисарайцевым, С. Драбкиным и С. Зайцевым, изд. 2-е, М., 1932, «Советское законодательство», стр. 723—727. 2 «В состав объединения входят союзные тресты и непосредственно подчиненные объединению предприятия, а также обслуживающие объединение строительные, снабженческие, сбытовые, рационализаторские и другие хозяйственные организации» (§ 3 Примерного проекта устава государственного всесоюзного объединения). 3 «Уставный капитал объединения образуется из уставных капиталов, входящих в его состав союзных трестов, из имущества и капиталов непосредственно подчиненных ему предприятий и организаций...» (§ 8 указ, проекта). 4 См. § 3 Примерного проекта устава государственного промышленного треста, разработанного правовой группой ВСНХ в назв. выше сборнике «Государственное предприятие» стр. 720. 246 объединений. Уже в 1931 г. вновь появились главные управления ВСНХ, а после его реорганизации в 1932 г.—в соответствующих промышленных наркоматах. Планово-регулирующие (административные) функции снова перешли к главкам. Возникшие в результате разукрупнения объединения оказались в том же положении, что и тресты, (которые вновь были подчинены непосредственно главкам. Поскольку 'между объединением и трестом различие практически стерлось — объединения как органы хозяйственного управления и как субъекты гражданского оборота перестали чем-либо отличаться от трестов, — они (объединения) были ликвидированы. В отличие, однако, от той структуры управления государственными предприятиями, которая господствовала до 1929—1930 гг. (главк — трест — предприятие), в 934— 1935 гг. после окончательной ликвидации объединений все большее значение в некоторых отраслях народного хозяйства приобретает двухзвенная система управления (главк — предприятие). Действующая в настоящее время во многих отраслях хозяйства трехзвенная система лишь внешне напоминает систему, существовавшую до постановления от 5 декабря 1929 г. В действительности объем прав и обязанностей как главка и треста, так и предприятия существенно изменился, что не могло не отразиться на юридической личности каждого из перечисленных выше государственных хозяйственных органов. Эти изменения прежде всего связаны с коренным изменением положения трестированного предприятия — с Превращением его в самостоятельного субъекта права. 7 Социалистическая реконструкция народного (хозяйства создала необходимые условия для укрепления и развития хозяйственного расчета производственного предприятия. Постановление ЦК В!КП(б) от 5 декабря 1929 г. признало производственное предприятие основным звеном управления промышленностью (ст. 1 разд. I). «Перевод предприятий на хозяйственный расчет, —сказано в постановлении, — вполне себя оправдал. Хозрасчет выявляет лицо предприятия, способствует рационализации производства, правильной организации сбыта и снабжения и вызывает вместе с тем противодействие элементам бюрократизма и волокиты» (ст. 2 разд. I). Самостоятельность предприятия 247 должна быть построена на соответствующей имущественно« базе в виде предоставления предприятию определенной суммы средств, размер которых определяется ежегодным промфинпланом. Предприятие было переведено на самостоятельный баланс. Основным показателем успешности работы предприятия является разница между заданной и фактической себестоимостью при непременном условии выполнения требований к качеству вырабатываемой продукции (ст. 5 разд. I). Плановое задание предприятию конкретизировано в наряде-заказе (ст. 3 разд. I). Таковы важнейшие положения постановления ЦК ВКП(б) от 5 декабря 1929 г., относящиеся к характеристике производственного предприятия. Укрепление самостоятельности предприятия было подготовлено всем предшествующим [развитием социалистической промышленности. Однако постановление от 5 декабря 1929 г. не дает оснований утверждать, что входящее в состав треста предприятие с момента издания этого постановления превратилось в самостоятельного субъекта гражданских правоотношений. Хотя постановление и предусматривает в наряде-заказе, выдаваемом предприятию хозорганом (трестом, объединением), взаимные начисления при нарушении установленных нарядом-заказом условий, однако это обстоятельство не означает, что предприятие сделалось юридическим лицом. Наряд-заказ не выводит предприятие из состояния внутреннего хозяйственного расчета. Использование денежной формы как средства учета и контроля за результатами выполнения промфинплана предприятия во взаимоотношениях между предприятием и тем хозорганом, в состав которого оно входит, еще не делает предприятие юридической личностью. Оно не является самостоятельным субъектом социалистического имущественного оборота. Здесь уместно вспомнить, что в 1931—1932 гг. широкое распространение получила практика перевода на хозяйственный расчет цехов и отделов производственных предприятий. Цех при выполнении заданного ему плана тоже руководствовался нарядом-заказом, выдаваемым ему заводоуправлением, и на основе этого (наряда-заказа вступал в договорные отношения с другими цехами и отделами предприятия 1. Однако цех никогда не являлся и не мог являться 1 См. «Типовое положение о цехе в производственном предприятии», утв. коллегией НК РКИ СССР и Президиумом ВСНХ СССР от 23 декабря 1929 г.; пост. Президиума ВСНХ СССР от 12 ноября 193! г, «О мере- 248 самостоятельным субъектом гражданских правоотношений. Он не имел и не мог иметь выхода вовне, не был участником советского товарооборота. Уже в 1933—1934 гг. выяснилось, что договор во внутризаводских отношениях не является необходимой формой осуществления цехового хозрасчета. От договоров и всех атрибутов, связанных с договорной ответственностью (санкций, возмещения убытков и т. д.), впоследствии отказались, однако цеховой хозрасчет от этого только выиграл 1. Точно так же предусмотренное постановлением ЦК ВКП(б) от 5 декабря 1929 г. регулирование взаимоотношений между заводом и трестом (или объединением) на основе наряда-заказа еще не означало превращения предприятия в самостоятельного субъекта советского гражданского оборота. Наряд-заказ, на основе которого должна была осуществляться деятельность завода, был предусмотрен еще Положением о трестах 1927 г. Но дело в том, что фактически и после издания этого Положения производственные предприятия не были переведены на внутренний хозяйственный расчет, предусмотренный указанным Положением2. Постановление от 5 декабря 1929 г. не ставит перед собой задачу сделать трестированное или входящее в состав объединения предприятие юридическим лицом. Скорее всего речь идет о подлинном осуществлении «внутреннего» хозрасчета, о правильном учете результатов работы предприятия и тем самым о выявлении лица предприятия. Не случайно поэтому в постановлении говорится о том, что «перевод предприятий на хозяйственный расчет себя оправдал». Отсюда вывод — осуществить на деле перевод на хозрасчет всех предприятий, реализовать на практике то, что записано в законе, ибо никаких принципиаль- приятиях по переводу цехов на хозрасчет»; «Основные положения по переводу цехов на хозрасчет» (циркуляр ВСНХ РСФСР от 30 июня 1931 г.) и т. д. в сб. «Государственное предприятие», сост. Хр. Бахчисарайцевым, С. Драбкиным и С. Зайцевым, изд. 2-е, 1932, стр. 116—131. 1 Следует отметить, что постановление Президиума ВСНХ СССР от 12 ноября 1931 г. запретило заключение договоров между заводоуправлениями и цехами, практиковавшееся ранее, и заменило их нарядом-заказом, являвшимся плановым предписанием заводоуправления цеху, обязательным для последнего. О цеховом хозрасчете см. ст. А. В. Венедиктова в сб. «Социалистическая промышленность и хозяйственное право» Л., 1935. 2 См. А. В. Венедиктов, Правовая природа государственных предприятий, стр. 25. 249 ных новшеств по сравнению с Положением о трестах в части, касающейся взаимоотношений между трестом Охарактеризованная выше в кратких чертах эволюция форм управления промышленностью сопровождалась изменением в распределении компетенции между главком, трестом и предприятием в сторону все большего сосредоточения планово-регулирующих и оперативных функций у главков и расширения оперативной самостоятельности не только подчиненных непосредственно главку, но и трестированных предприятий. Одна часть функций треста (преимущественно функции планового и технического руководства сосредоточивается у главков, другая (главным образом сбыто-снабженчеевие функции) передается либо самим произ- 1 См. ст. 1 пост. ЦИК и СНК СССР от 15 марта 1934 г. «Об организационных мероприятиях в области советского и хозяйственного строительства». В тот же день было положено начало перестройке главков ведомств на производственно-территориальной основе—принято пост. ЦИК и СНК СССР от 15 марта 1934 г. «О реорганизации органов управления водного транспорта», ликвидировавшее ряд функциональных объединений и главных управлений Наркомвода и образовавшее производственно-территориальные (по речным и морским бассейнам) управления речного и морского транспорта (СЗ СССР 1934 г. № 15, ст. 104). 2 См., например, упомянутое ранее пост. СНК СССР от 31 августа 1933 г.— в связи с ликвидацией треста «Котлотурбина» заводы, входившие в состав треста, были подчинены Главэнергопрому; непосредственно наркомату были подчинены Краматорский, Ижорский, Уральский машиностроительные заводы и т. д. 261 водственным предприятиям, либо специальным сбыто-снабженческим организациям, подчиненным главкам '. В связи с окончательной победой в стране социалистических форм хозяйства, упрочением социалистической собственности и планового начала укрепляется единство государственной собственности и меняются формы проведения хозяйственного расчета. Этот процесс нашел свое выражение в постановлении ЦИК и СНК СССР от 29 апреля 1935 г. «О передаче государственных предприятий, зданий и сооружений» 2, запретившем возмездную передачу государственных предприятий, зданий и сооружений от одних государственных органов другим, и в постановлении ЦИК и СНК СССР от 15 июля 1936 г. «О хозрасчетных правах главных управлений промышленных народных комиссариатов»3. Необходимость максимального приближения руководства к производству вызвала расширение прав главков в сфере маневрирования оборотными фондами подведомственных им предприятий и передачу главкам промышленных наркоматов оперативных функций по сбыту и снабжению. Постановление ЦИК и СНК СССР от 15 июля 1936 г. явилось важной вехой в эволюции организационных форм управления социалистическим хозяйством. Это постановление отразило возросшее значение планового централизованного руководства эксплоатационной деятельностью социалистических предприятий и укрепление единства оборотных фондов отдельных отраслей промышленности, взятых в целом. Главкам было предоставлено право давать банкам поручения о списании сумм с расчетных счетов подведомственных им предприятий: а) в порядке перераспределения оборотных средств, прибылей и амортизационных отчислений; б) с утверждения народного комиссара в каждом 1 Этот процесс наметился еще в 1931 г. в связи с реформой организации снабжения и сбыта, проведенной на основе решений 1-й Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности; ВСНХ СССР приказом № 156 от 25 марта 1931 г. реорганизовал систему внутрипромышленного снабжения: непосредственная оперативная работа по снабжению предприятий сырьем, материалами и оборудованием была возложена на сами предприятия, получившие на основании постановления ЦИК и СНК СССР от 18 февраля 1931 г. право самостоятельно оформлять свои хозяйственные взаимоотношения путем договоров; сбытовые и снабженческие операции были сосредоточены в специализированных отраслевых всесоюзных снабах и сбытах, а также в районных снабсбытах. 2 СЗ СССР 1935 г. № 28, ст. 221. 3 СЗ СССР 1936 г. № 43, ст. 361. 262 отдельном случае — на покрытие просроченной задолженности этих предприятий своим поставщикам и банкам. Во изменение постановления СТО от 23 июля 1936 г., запрещавшего изъятие оборотных средств у предприятий и иных хозяйственных организаций посередине года, народным комиссарам промышленных наркоматов было предоставлено право в течение года перераспределять между своими главными управлениями, хозяйственными органами и предприятиями излишние оборотные средства '. На расчетный счет главка, открываемый ему для перераспределения оборотных средств, амортизационных отчислений и прибылей, поступают, в частности: а) прибыли предприятий главка, отчисляемые для взносов в банки долгосрочных вложений на финансирование капитального строительства, — на пополнение оборотных средств предприятий данного главка, — для передачи в бюджет и для покрытия плановых убытков по предприятиям главка; б) амортизационные отчисления предприятий, подлежащие взносу в банки долгосрочных вложений на финансирование капитального строительства; в) подлежащие перераспределению оборотные средства; г) средства предприятий других главных управлений данного наркомата, поступающие в порядке перераспределения собственных оборотных средств; д) суммы, уплачиваемые предприятиями для (взносов в бюджет налога с оборота, и некоторые другие платежи (научно-исследовательским институтам за (выполненные ими работы, на финансирование мероприятий по подготовке кадров и т. д.2). С расчетного счета «По перераспределению оборотных средств и по другим операциям главного управления» (таково официальное наименование этого счета) средства могут расходоваться: а) на взносы в банки долгосрочных вложений для финансирования капитального строительства предприятий и строек данного главного управления, б) на пополнение оборотных средств предприятий главка, в) для уплаты в бюджет отчислений от прибылей, налога с оборота, г) на покрытие убытков предприятий главка, д) для передачи другим главным управлениям и их предприятиям сумм, изъятых в порядке перераспределения оборотных средств, е) для оплаты гарантированных глав- 1 Ст. ст. 4 и б пост. ЦИК и СНК СССР от 15 июля 1936 г. 2 Ст. 3 Инструкции НКФ СССР и Государственного банка СССР по применению пост. ЦИК и СНК СССР от 15 июля 1936 г., утв. СНК СССР 21 июля 1938 г. (СП СССР 1938 г. № 34, ст. 209). 263 ком обязательств, выданных предприятиями по ссудам Госбанка, и на некоторые другие мероприятия. 1 Не менее важным является то обстоятельство, что главные управления промышленных наркоматов получили возможность в качестве оперативных хозрасчетных органов осуществлять снабжение предприятий сырьем, материалами и оборудованием, а также сбывать продукцию этих предприятий. Для выполнения возложенных на главки задач по снабжению и сбыту им было предоставлено право заключать соответствующие договоры, иметь собственные оборотные средства и пользоваться кредитом для осуществления сбытовых и снабженческих операций, иметь расчетные счета по сбытовым и снабженческим операциям в банках. По этим расчетным счетам главки и их местные конторы по снабжению и сбыту получили право производить все денежные операции, допускаемые по расчетным счетам предприятий, состоящих на хозяйственном расчете 2. Таким образом, в конце более чем шестилетнего развития, пройденного социалистическим хозяйством со времени реформы управления промышленностью, на первый взгляд мы встречаемся с той же формой хозяйственного управления, которая была введена в 1929—1930 гг., т. е. с сосредоточением у главков планово-регулирующих и оперативных функций. Однако главки 1936 года коренным образом отличаются от хозяйственных -объединений 1930 года. Присвоение главкам хозрасчетных функций было осуществлено в иных условиях, чем слияние синдикатов и главков в 1930 г. В 1930 г., как указывалось выше, хозрасчет предприятия в лучшем случае осуществлялся лишь в самой зачаточной форме; в огромном же большинстве случаев предприятия были переведены на хозрасчет лишь на бумаге, что и было отмечено В. М. Молотовым в его выступлении на 1-й конференции работников социалистической промышленности 3. Сосредоточение оперативных функций по снабжению и сбыту в громоздких объединениях подавляло оперативную самостоятельность трестов и предприятий, ослабляло их инициативу и заинтересованность в выполнении плана. 1 Ст. ст. 4 и 5 указ, выше инструкции. 2 Ст. 2 пост. ЦИК и СНК СССР от 15 июля 1936 г.; ст. ст. 1 и 2 Инструкции НКФ и Госбанка СССР от 21 июля 1938 г. 3 В. Молотов, В борьбе за социализм (статьи и речи), Партиздат, 1935, стр. 124. 264 В иной обстановке было осуществлено наделение главков хозрасчетными правами. Это произошло в тот период, когда хозрасчет производственного предприятия стал реальным фактом, когда для самодеятельности предприятия по выполнению плана были созданы прочные материальные и организационные предпосылки: " предприятие стало самостоятельным субъектом имущественного оборота. Переход к главкам функций сбыта и снабжения не умалил оперативной самостоятельности предприятия: главки расширили свои функции не за счет предприятия, а за счет специализированных сбытовых и снабженческих хозрасчетных организаций (объединений, контор и т. д., действовавших на правах трестов), которые были ликвидированы в связи с образованием хозрасчетных главков '. Для полного уяснения различия между хозяйственным объединением 1930 года и главным управлением с хозрасчетными правами необходимо иметь в виду также следующее обстоятельство: хозяйственные объединения 1930 года были образованы на базе синдикатов, главки были ликвидированы. Главки с хозрасчетными правами— это те же главки, которые существовали и до закона от 15 июля 1936 г., но обогащенные хозрасчетными функциями в области снабжения и сбыта и получившие большие права в области управления имуществом подведомственных им предприятий. Хозяйственное объединение 1930 года являлось хозрасчетной организацией, усвоившей планово-регулирующие административные функции. Хозрасчетный главк — планово-регулирующий административный орган, усвоивший некоторые хозяйственно-оперативные (в области снабжения и сбыта) функции. Хозяйственное объединение было официально признано юридическим лицом. Главк же, несмотря на то, что ему были выделены самостоятельные оборотные средства по сбыто-снабженческим операциям, открыт самостоятельный расчетный счет в банке и предоставлено право заключения договоров, продолжает оставаться управленческим органом, составной частью наркомата (ныне министерства). Главк, которому предоставлены хозрасчетные функции в сфере сбыта и снабжения, как мы увидим в дальнейшем, является своеобразным полугосбюджетным, полухозрасчетным органом, но, прежде всего,— это орган хозяйственного управления, 1 Ст. 1 пост. ЦИК и СНК СССР от 15 июля 1935 г. 205 Таким образом, диалектика развития была такова, что в новых условиях и на новой основе вновь оказалось необходимым объединение планово-регулирующих и оперативных функций в государственном органе, призванном руководить данной отраслью народного хозяйства. Однако это не был возврат к старым формам: фигура главка с хозрасчетными правами — новое явление по сравнению с хозяйственным объединением. Новая форма оказалась весьма жизненной. Закон от 15 июля 1936 г. был распространен на главки республиканских промышленных наркоматов, на наркоматы земледелия, наркоматы совхозов, наркоматы торговли, некоторые транспортные наркоматы и на главки многих других хозяйственных наркоматов и центральных ведомств. Более того, хозрасчетные права были предоставлены ряду главков, отделов и некоторых других социально-культурных наркоматов, а также комитетов и главных управлений, состоящих при СНК СССР. 1 См. пост. СНК СССР от 19 апреля 1937 г. «О предоставлении хозрасчетных прав главным управлениям промышленных народных комиссариатов РСФСР, УССР, БССР» (СЗ СССР 1937 г. № 28, ст. 117); ст. 13 пост. СНК СССР от 13 мая 1937 г. «О реорганизации управления предприятиями общественного питания системы Народного Комиссариата Внутренней торговли Союза ССР» (СЗ СССР 1937 г. № 32, ст. 136); ст. 7 Положения о Народном комиссариате зерновых и животноводческих совхозов Союза ССР, утв. СНК СССР 17 февраля 1938 г. (СП СССР 1938 г. № 4, ст. 12); ст. 3 Положения о Главном Управлении шоссейных дорог Народного комиссариата внутренних дел Союза ССР, утв. СНК СССР 26 августа 1938 г. (СП СССР 1938 г. № 39, ст. 230); ст. 8 пост. СНК СССР от 27 марта 1938 г. «О работе водного транспорта» (СП СССР 1938 г. № 13, ст. 80); примечание к ст. 8. Положения о Наркомздраве СССР, утв. СНК СССР 3 октября 1938 г. (СП СССР 1938 г. № 43, ст. 267); ст. ст. 1 и 4 пост. СНК СССР от 1 июля 1940 г. «Об организационной структуре Народного комиссариата здравоохранения» (СП СССР 1940 г. № 19, ст. 468); пост. СНК СССР от 23 ноября 1938 г. «О предоставлении хозрасчетных прав Главным управлениям Народного комиссариата заготовок» (СП СССР 1938 г. № 54, ст. 307); ст. 5 пост. СНК СССР от 14 июля 1939 г. «Об изменениях в структуре Главного управления гражданского воздушного флота при СНК Союза ССР» (СП СССР 1939 г. №44, ст. 33); пост. СНК СССР от 15 октября 1939 г. «О предоставлении хозрасчетных прав управлениям Наркомсовхозов союзных республик» (СП СССР 1939 г. № 55, ст. 529); «Об утверждении положения о Главном Управлении геодезии и картографии при СНК СССР» (СП СССР 1939 г. № 50, ст. 339); пост. СНК СССР от 27 августа 1939 г. «О хозрасчетных правах главных управлений наркоматов автомобильного транспорта союзных республик» (СП СССР 1939 г. На 50, ст. 401); ст. 3 пост. СНК СССР от 5 декабря 266 В процессе дальнейшего развития хозрасчетной деятельности главков появилась фигура главка, переведенного на полный хозяйственный расчет. Возникли специальные снабженческие и сбытовые главки (на полном хозяйственном расчете), в связи с чем были сужены сбыто-снабженческие функции отраслевых главков. Главки, переведенные на полный хозрасчет, с точки зрения их имущественно-правового положения стали сближаться с трестами, а тресты — с главками. 4 В чем же заключается отличие между главком, имеющим хозрасчетные права, и главком, переведенным на полный хозяйственный расчет? Ни в одном из нормативных актов мы не встречаемся с точным указанием тех признаков, которыми характеризуется главк, переведенный на полный хозрасчет, в отличие от просто главка, наделенного хозрасчетными функциями. Лишь косвенные указания по этому вопросу содержатся в Инструкции по применению постановления ЦИК и СНК СССР от 15 июля 1936 г. и в Положении о государственной регистрации юридических лиц, хозяйственных организаций. 1939 г. «О структуре Наркомзема СССР, Наркомземов РСФСР и УССР, Наркомземов автономных республик, краевых, областных и районных земельных отделов» (СП СССР 1940г. № 1, ст. 4); пост. СНК СССР от 25 апреля 1941 г. «О предоставления хозрасчетных прав конторе по электрификации сельского хозяйства (Главсельэлектро) Наркомзема СССР» (СП СССР 1941 г. № 13, ст. 233); ст. 1 разд. III пост. СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 марта 1940 г. «О мерах по улучшению работы совхозов» (СП СССР 1940 г. № б, ст. 171); ст. 1 пост. СНК СССР от 1 июля 1940 г. «Об организационной структуре Народного комиссариата связи» (СЗ СССР 1940 г. № 19, ст. 466); пост. СНК СССР от 6 января 1941 г. «О распространении постановления ЦИК и СНК СССР от 15 июля 1936 г. на Управление заводами железнодорожного машиностроения НКПС (СП СССР 1941 г. № 2, ст. 39); пост. СНК СССР от 18 января 1941 г. «О распространении на Наркомлес РСФСР постановления ЦИК и СНК СССР от 15 июля 1936 г. «О хозрасчетных правах главных управлений промышленных народных комиссариатов» (СП СССР 1941 г. № 4, ст. 64); ст. 1 пост. СНК СССР от 25 января 1941 г. «О структуре и штатах Главного управления Северного морского пути при СНК СССР (СП СССР» 1941 г. № 4, ст. 76); пост. СНК СССР от 7 февраля 1941 г. «О предоставлении хозрасчетных прав некоторым управлениям НКПС» (СП СССР 1941 г. № б, ст. 100); ст. 1 пост. СНК СССР от 12 февраля 1941 г. «Об организации в системе Наркомречфлота Главного Управления речного строительства» (СП СССР 1941 г. № 7, ст. 107) и др. 267 Согласно инструкции, по расчетным счетам тех главных управлений, отделы сбыта и снабжения которых не переведены на полный хозрасчет, производятся только торгово-операционные расходы; эти отделы состоят на госбюджете и, следовательно, расходы по содержанию аппарата этих отделов производятся за счет сметного финансирования '. В ранее действовавшей инструкции по применению постановления ЦИК и СНК СССР от 15 июля 1936 г. (инструкция с>т 2 октября 1936 г.) вообще не было никаких указаний на
главки, переведенные на полный хозрасчет: в статье, регулирующей порядок
расходования средств с расчетного счета, говорилось лишь следующее: «Не
могут проводиться по расчетному счету расходы по содержанию аппарата
отделов сбыта и снабжения главного управления за исключением
торгово-операционных расходов по операциям снабжения и сбыта» 2.

Как отмененная, так и ныне действующая инструкции по применению закона о
хозрасчетных правах промышленных главков уточнили ст. 5 постановления
ЦИК и СНК СССР от 15 июля 1936 г. В этой статье сказано, что «расходы
главных управлений по снабженческим и сбытовым функциям производятся за
счет установленных накидок». Инструкции ограничительно истолковали эту
статью закона, отнеся за счет накидок лишь торгово-операционные расходы
по сбыту и снабжению; расходы же по содержанию аппарата отделов сбыта и
снабжения отнесены за счет госбюджета. Вместе с тем из текста ныне
действующей инструкции вытекает, что содержание аппарата отделов
снабжения и сбыта, переведенных на полный хозрасчет, покоится не на
госбюджетной, а на хозрасчетной основе: соответствующие управленческие
расходы подобно торгово-операционным расходам производятся за счет
накидок по сбыто-снабженческим операциям и проводятся не по бюджетному,
а по расчетным счетам главков.

Второе указание о главках, переведенных на полный хозрасчет, содержится
в Положении о государственной

1 Ст. 2 Инструкции по применению постановления ЦИК и СНК СССР от 15
июля 1М6 г. «О хозрасчетных правах главных управлений промышленных
наркоматов».

2 Ст. 2 Инструкции о порядке открытия расчетных счетов главным
управлениям промышленных народных комиссариатов и правил
производства операций по ним», утв. СНК СССР 2 октября 1936 г. (СЗ
СССР 4936 г. № 50, ст. 41)

268

регистрации государственных, кооперативных, общественных, хозяйственных
организаций и предприятий ‘. В силу п. «а» ст. 4 этого Положения главки
наркоматов «как переведенные на полный хозрасчет, так и выполняющие
сбытовые и снабженческие функции на основе хозрасчета» не подлежат
государственной регистрации. Главки, выполняющие сбытовые и
снабженческие функции на основе хозрасчета, — это главки, отделы
снабжения и сбыта которых находятся на государственном бюджете (в части,
относящейся к содержанию аппарата управления). Эти главки действуют на
основе хозрасчета постольку, поскольку в их составе функционируют
отделы, ведущие оперативную работу по снабжению и сбыту. Главк в этом
случае является хозрасчетной организацией лишь в той мере, в какой
деятельность его отделов сбыта н снабжения, имеющих самостоятельные
оборотные средства, самостоятельные балансы, расчетные счета в банке и
т. д., выступает как хозрасчетная деятельность самого главка.

Вне хозрасчета остается деятельность главка по планированию и
регулированию подведомственных ему трестов и предприятий. Разумеется,
эта деятельность не может быть построена на хозрасчетных основаниях.
Когда главк выступает как административный орган, его деятельность не
может быть введена в хозрасчетные рамки. Таковы, например, деятельность
главка по распределению оборотных средств, утверждению производственных
планов трестов и предприятий, планированию капитального строительства,
регулированию и подготовке кадров, многочисленные акты технического
руководства и т. д.

Таким образом, хозрасчетной является только та сторона деятельности
главка, которая осуществляется его отделами сбыта и снабжения.

Значительную роль в уточнении правового положения главков, переведенных
на полный хозяйственный расчет, сыграло постановление СНК СССР от 5
апреля 1940 г. «Об организационной структуре органов снабжения
хозяйственных наркоматов»2. Это постановление констатировало
нецелесообразность параллельного существования в

1 Положение утверждено СНК СССР 16 апреля 1940 г. (СП СССР 1940 г. №
15, ст.363).

2 СП СССР 1940 г. № 10, ст. 255.

269

наркоматах главных управлений по снабжению, всесоюзных снабженческих
трестов и разветвленной сети снабженческих органов отраслевых главных
управлений (отделов снабжения, местных снабженческих контор, отделений,
агентств и т. д.). Поэтому всесоюзные снабженческие тресты и все местные
снабженческие органы отраслевых главков были ликвидированы. Функции
ликвидированных снабженческих организаций были переданы главным
управлениям по снабжению (главснабам) и их конторам. Компетенция
главснабов расширилась: на них ‘была возложена вся работа по
материально-техническому снабжению предприятий, в том числе и
децентрализованные заготовки. Главснабы действуют на основе
хозяйственного расчета и имеют сеть контор и агенств на местах.
Небольшие отделы снабжения на хозрасчете (без периферийной сети) были
сохранены лишь в наиболее крупных отраслевых главных управлениях ‘. Этим
отделам снабжения было разрешено производить операции по снабжению
предприятий только через систему главснабов.

В соответствии с постановлением СНК СССР от 5 апреля 1940 г. и изданных
в 1940 и 1941 гг. постановлениях и положениях, определяющих
организационную структуру наркоматов и иных ведомств, уже говорится не о
главках с хозрасчетными правами, а о главках, находящихся на полном
хозрасчете, и о главках, в составе которых или при которых разрешается
организовать хозрасчетные отделы снабжения (без права организации
контор, отделений и агентств)2.

Хотя постановление СНК СССР от 5 апреля 1940 г. и не называет хозрасчет,
на который переведены главснабы, полным хозрасчетом, но оно
предусматривает именно эту форму хозяйственного расчета. Основное
содержание деятельности главснаба— это оперативная работа по снабже-

1 Ст. ст. 1 и 2 пост. СНК СССР от 5 апреля 1940 г.

2 П. 6 пост. СНК СССР от 5 апреля 1940 г. «Об организационной структуре
Наркомата тяжелого машиностроения (СП СССР 1940 г. № 12, ст. 287);
ст. 4 пост. СНК СССР от 10 мая 1940 г. «Об организационной структуре
Народного комиссариата электростанций» гласит: «Разрешить Народному
комиссару электростанций организовать при Главэнергострое,
Главгидроэнергострое и Главторфе отделы снабжения (без права
организации контор и агенств», состоящие на хозяйственном расчете (СП
СССР 1940 г. № 12, ст. 288); ст. 5 пост. СНК СССР от 1 июля 1940
г. «Об организационной структуре Народного комиссариата текстильной
промышленности» (СП СССР 1940 г. № 19, ст. 467) и др.

270

нию предприятий. ‘Конечно, как главк он сохраняет за собой и
планово-регулирующие функции .в этой области. В положениях о
хозяйственных наркоматах, изданных в 1940—1941 гг., главные управления
по снабжению именуются главками, состоящими на полном хозяйственном
расчете1.

Еще более оказались суженными оперативные функции отраслевых главков в
области сбыта там, где были организованы главные управления по сбыту
продукции, выпускаемой предприятиями данного наркомата. Оперативные
функции по сбыту были переданы главсбытам, действующим на полном
хозяйственном расчете, в связи с чем хозрасчетные отделы сбыта в
отраслевых главках были вовсе ликвидированы 2.

При ознакомлении с нормативными актами, определяющими организационную
структуру наркоматов, легко убедиться в том, что количество главков,
переведенных на полный хозяйственный расчет, сравнительно невелико.
Например, из шести отраслевых главков Наркомата тяжелого машиностроения
на полном хозрасчете состояли три, а именно: Глававтоген, Главснаб и
Главсбыт. Из семи хозяйственных главков, предусмотренных .положением о
Наркомате электростанций, на полный хозрасчет был переведен лишь один
главк — Главснаб. Из девятнадцати хозяйственных главков, указанных в
Положении о Наркомате текстильной промышленности, только три главка
находятся «а полном хозяйственном расчете — Главное управление заготовок
и первичной обработки шелкового сырья (Главшелксырье), Главснаб и
Главсбыт.

Нетрудно заметить, что перевод на полный хозяйственный расчет, — если не
считать главснабов и главсбытов,— коснулся лишь немногих главков. Из
семи, состоящих на полном хозрасчете главков лишь два — Глававтоген и
Главшелксырье — являются производственными главками. Что касается
Главного управления заготовок и первичной обработки шелкового сырья
(Главшелксырье), то из самого

1 См. постановления об организационной структуре наркоматов, указанные в
предыдущей сноске.

2 Например, в ст. 6 пост. СНК СССР от 1 июля 1940 г. «Об организационной
структуре Народного комиссариата текстильной промышленности» сказано:
«В связи с передачей Главтекстильсбыту функций сбыта всех готовых
изделий текстильной промышленности ликвидировать хозрасчетные отделы
сбыта в главных управлениях шерстяной, шелковой и льняной
промышленности».

271

наименования главка видно, что основной его задачей является заготовка
шелкового сырья, т. е. непосредственная оперативная хозяйственная
деятельность. Глававтоген — это реорганизованный в главк Всесоюзный
автогенный трест. За Глававтогеном были сохранены функции этого треста —
снабжение продукцией автогенной промышленности народного хозяйства,
выполнение проектно-монтажных работ по сварочной аппаратуре и т. д.’.

Как уже неоднократно отмечалось, хозрасчет возможен лишь там, где
деятельность той или иной организации может быть построена на
эквивалентно-возмездных началах. Только сбыто-снабженческая деятельность
главных управлений могла вылиться и вылилась в хозрасчетные формы.
Поэтому главк, не теряя своих функций органа властвования, становится в
один ряд с хозрасчетными хозяйственными организациями — трестами. Однако
в целях более глубокого уяснения юридической природы хозяйственных
главков, в частности главков, переведенных на полный хозрасчет,
необходимо ближе присмотреться к процессу сближения и уравнения функций
главка и треста, наметившемуся после издания закона от 15 июля 1936 г.
Ознакомление с фактами, характеризующими этот процесс, позволит также
лучше понять различие между главками, обладающими хозрасчетными
функциями в области снабжения и сбыта, и главками, переведенными на
полный хозяйственный расчет.

Выше было установлено, что главк, состоящий на полном хозяйственном
расчете, целиком содержится за счет накидок или наценок по своим
хозяйственным операциям. Расходы на содержание управленческого аппарата
этих главков производятся из средств, находящихся на их расчетных
счетах. Главк, имеющий хозрасчетные права, содержится за счет сметного
финансирования, но покрывает свои торгово-операционные расходы по сбыту
и снабжению за счет своих оборотных средств. Режим оборотных средств
полностью хозрасчетного главка сходен с режимом оборотных средств любой
другой хозрасчетной организации.

1 Пост. СНК СССРТ от 29 декабре 1939 г. «О реорганизации Всесоюзного
автогенного треста — ВАГ Наркомтяжмаша в Главное Управление автогенной
промышленности (Глававтоген)» (СП СССР 1940 г. № 2, ст. 26).

272

Однако сходство хозрасчетного главка с трестом заключается не только в
этом. Это сходство может быть охарактеризовано более глубокими
признаками.

Для того чтобы уяснить причины, способствовавшие сближению треста с
главком и главка с трестом, необходимо ознакомиться с теми изменениями,
которые произошли в положении треста в годы, последовавшие за изданием
закона от 15 июля 1936 г. Уже отмечалось, что еще до издания этого
закона двухзвенная система, организации управления промышленностью
сделалась ведущей. Однако трест как хозрасчетная форма объединения
предприятий сохранился во многих отраслях хозяйства. Сохранились тресты
в промышленности, производящей товары широкого потребления, в пищевой
промышленности, в торговле (в форме торгов), в сельском хозяйстве, в
коммунальном хозяйстве, в строительстве и в тех отраслях тяжелой
промышленности, в которых распыленность и незначительные размеры
предприятий, мастерских и т. д. делали нецелесообразным подчинение их
непосредственно главкам. Разумеется, речь идет о тресте, как форме
объединения нескольких производственных единиц, выступающем как единое
государственное предприятие. Трест как юридическая форма хозрасчетной
деятельности социалистического предприятия остается по сей день той
основной, официально признанной законом формой, в которой выражена
юридическая личность государственной хозяйственной организации. Трест —
юридическое лицо, и поэтому предприятия, непосредственно подчиненные
главку, т. е. так называемые автономные предприятия, как юридические
лица действуют на основе положения о трестах.

Чем сильнее и глубже осуществлялось воздействие планово-регулирующих
органов на предприятия, тем больше правовое положение треста стало
приближаться к правовому положению главка, а правовое положение
входящего в состав треста предприятия — к правовому положению
предприятия, непосредственно подчиненного главку. Для иллюстрации
характера эволюции треста укажем на то обстоятельство, что тресты
подобно главкам практикуют перераспределение оборотных средств, прибылей
и амортизационных отчислений между входящими в их состав предприятиями;
формы регулирования трестом различных сторон деятельности предприятий
все больше стали напоминать аналогичные формы регулирования,
осуществляемые глав-

273

ком в отношении предприятий. Все чаще нормативные акты, относящиеся к
регулированию хозяйства, фактически приравнивают трест к главку и главк
к тресту.

Приведем несколько примеров.

В постановлении Правительства, регулирующем порядок контроля за
расходованием фондов заработной платы по промышленным предприятиям,
функции треста в сфере планирования фонда заработной платы и
маневрирования этим фондом по подведомственным предприятиям
приравниваются к функциям главка. Там, где в этом постановлении
говорится о правах и обязанностях главка по отношению к предприятиям,
всюду в скобках наравне с главком упоминается и трест. Например, при
повторном перерасходе предприятием фонда заработной платы против
фактически выполненной месячной программы Госбанку разрешается в
отдельных случаях покрыть этот перерасход «с разрешения руководителя
главка (треста)… с возмещением абсолютного перерасхода за счет
перераспределения фонда заработной платы внутри главка (треста)» ‘.
Тресты наравне с главками перераспределяют амортизационные отчисления,
производимые входящими в их состав предприятиями 2.

1 Пост. СНК СССР от 15 августа 1939 г. «О порядке контроля за
расходованием Фондов заработной платы по промышленным предприятиям»
(СП СССР 1939 г. № 49, ст. 396).

2 Например, в одном из приказов Наркомторга СССР, посвященном
регулированию порядка амортизационных отчислений, предлагается
«начальникам главных управлений и директорам контор, трестов и торгов
при использовании предоставленного им права перераспределения
амортизационных отчислений между подчиненными им организациями и
предприятиями руководствоваться действительной потребностью отдельных
организаций и предприятий в капитальном ремонте» и т. д. Тресты и торги
фигурируют здесь наравне с главками —ст. 5 приказа Наркомторга СССР от
21 октября 1938 г. «О дифференцированных нормах амортизационных
отчислений и о размене ассигнований на капитальный ремонт торговых
помещений» (ФХБ 1939 г. № 8—9). Тот же принцип проведен в правилах
финансирования капиталовложений государственных сельскохозяйственных
предприятий Сельскохозяйственным банком. В ст. 4 этих правил мы читаем:
«Амортизация, перечисленная Сельскохозяйственному банку, оставляется на
счете сельскохозяйственного предприятия в части, необходимой для его
собственных капиталовложений, а в остальной части перечисляется на
счета трестов или главных управлений в Сельскохозяйственном банке для
перераспределения и на централизованные расчеты». Далее указывается,
что собственные средства хозорганов за счет прибылей, предназначенные
для капитального строительства, могут вноситься централизованно через
тресты и главки. Наконец, правила

274

Ведомственные приказы и инструкции о правах трестов в отношении изъятия
амортизационных отчислений, прибылей и т. д. имеют своим источником
общее указание, содержащееся (в Правилах финансирования строительства
Промышленным банком. «При непоступлении предусмотренных планом
собственных вложений (амортизация и прибыль), — читаем мы в этом
постановлении, — Промбанк сообщает об этом соответствующему вышестоящему
по отношению к строительству органу (главку, тресту, отделу местной
промышленности исполкома), который дает распоряжение банку о
принудительном списании»1.

Логическим завершением охарактеризованной выше эволюции треста является
реорганизация ряда трестов в главки и, реже, главков в тресты. Эта
реорганизация захватывает те тресты, функции которых переросли в функции
главка. Поскольку же сам «главк в сфере сбыта и снабжения превратился в
хозрасчетную организацию, возможен и обратный процесс — реорганизация
главка в трест2.

ставят в один ряд главк, трест и областной земельный отдел, как
вышестоящие органы, которым предоставлено право распорядиться о
принудительном списании амортизационных отчислений и прибыли
сельскохозяйственных предприятий — ст. ст. 2, 4 и 5 правил
финансирования капиталовложений государственных сельскохозяйственных
предприятий Сельскохозяйственным банком Союза ССР, утв. НКФ СССР 7 мая
1939 г. (ФХВ, 1939, № 8 -9). Тот же порядок внесения амортизационных
отчислений предусмотрен по Наркомлесу СССР; отчисления подлежат взносу
на централизованный счет треста, главка или наркомата по принадлежности
— ст. ст. 4 и 5 приказа Наркомлеспрома СССР от 4 июня 1940 г. «О порядке
взносов амортизационных отчислений в Промбанк» (Бюлл. Народного
Комиссариата лесной промышленности СССР, 1940, № 19).

1 Пост. СНК СССР от 19 декабря 1938 г. «Об изменении ст. 21 «Правил
финансирования строительства Промышленным банком» (СП СССР 1939 г. № 4,
ст. 17).

2Помимо приведенных выше примеров реорганизации трестов в главки, можно
привести ряд других, не менее поучительных примеров. Функции
ликвидированной Всесоюзной конторы по прокату кинофильмов
(Союзкинопрокат) были возложены на Главное управление массовой, печати и
проката кинофильмов (Главкинопрокат) Комитета по делам кинематографии.
Главкинопрокат состоит на полном хозрасчете — пост. СНК СССР от 16
декабря 1939 г. «О ликвидации Всесоюзной конторы по прокату кинофильмов
(Союзкинопрокат)» (СП СССР 1940 г. № 2, ст. 26). На базе треста
Востоксталь и некоторых лесных трестов было организовано Главное
управление древесно-угольной металлургии (Главдоевмет) — пост.
Экономического Совета при СНК СССР от 16 ноября 1939 г. «Об организации
в системе Наркомчермета Главного Управления древесно-угольной
металлургии» (СП СССР 1939 г. № 58, ст. 641). Тресты по кино-

275

Не случайно поэтому в Положении о Народном комиссариате местной
топливной промышленности сказано, что отраслевые главки наркомата
«руководят подчиненными им

фикации были объединены с управлением кинофикации при СНК союзных и
автономных республик, краевых и областных исполкомов советов.
Образованные в результате слияния управления кинофикации и их районные
отделы переведены на полный хозрасчет — пост. СНК СССР от 20 марта 1940
г. «О реорганизация органов управления кинофикации Комитета по делам
кинематографии при СНК СССР» (СП СССР 19^0 г. № 6, ст. 173). На основе
всесоюзной конторы Союзхимфармторг и отраслевых снабженческих контор
Наркомздрава СССР образованы два хозрасчетных снабженческих главка —
Главмедснаб и Главпромснабсбыт — ст. 4 пост. СНК СССР от 1 июля 1940 г.
«Об организационной структуре Народного комиссариата здравоохранения
СССР» (СП СССР 1940 г. № 19, ст. 468). Трест Союзэлектросбыт Наркомата
электропромышленности был реорганизован в Главэлектросбыт — пост.
Экономсовета при СНК СССР от 2 сентября 1939 г. «Об организации в
составе Наркомата электропромышленности Главэлекгросбыта вместо треста
Союзэлектросбыт; характерна мотивировка постановления: «в целях
упорядочения планирования и сбыта электроизделий, производства
предприятия Наркомэлектропромышленности и аналогичное продукции других
наркоматов …» (СП СССР 1939 г. № 51, ст. 439). Ликвидирована
всесоюзная контора Резиносбыт Наркомхимпрома с передачей ее функций
Главному управлению па сбыту химической продукции — пост. СНК СССР от 22
февраля 1940 г. (СП СССР 1940 ,г. № 4, ст. 126). Функции
ликвидированного треста по разведке и эксплоатации соляных, нефтяных и
угольных месторождений на полуострове Нордвик (Нордвикстрой) были
переданы Горно-геологическому управлению Главного управления Северного
Морского пути — п. «в» ст. 1 пост. СНК СССР от 1 июня 1940 г. «Об
изменениях в организационной структуре Главного управления Северного
Морского пути при СНК СССР» (СП СССР 1940 г. № 18, ст. 442). Перечень
аналогичных примеров можно было бы увеличить.

В качестве примера, иллюстрирующего обратный процесс — преобразование
главка в трест, — можно указать на реорганизацию Главного управления
коммунального оборудования Наркомхоза РСФСР в республиканский трест
коммунального оборудования — Росскоммунпром — ст. 1 разд. III приказа
Наркомхоза РСФСР от 15 июня 1939 г. «О структуре Наркомата коммунального
хозяйства РСФСР» (Бюлл. Наркомхоза, 1939, № 9). Нет никаких сомнений,
что такой трест, подчиняющийся непосредственно наркомату, должен
осуществлять также и функции, принадлежавшие ранее главку. Едва ли можно
установить существенное различие в функциях Всесоюзной конторы по
регенерации отработанных нефтяных масел, находившейся в системе
Народного комиссариата топливной промышленности, и какого-либо главка,
действующего на полном хозяйственном расчете. В постановлении
Экономсовета эта контора именуется хозрасчетной и уставной. Иначе
говоря, она действует на основании Положения о трестах. На контору
возлагается сбор заявок от потребителей и планирование потребности в
регенерационном и маслоочистительном оборудовании, распределение фондов
на его изготовление среди потребителей, монтаж и пуск этих установок на
дого-

276

трестами и предприятиями на основе действующих законов о хозрасчетных
правах главных управлений промышленных наркоматов и Положения о
государственных трестах» ‘.

Как известно, распространение на ту или иную организацию Положения о
трестах означает, что эта организация должна и вправе действовать так,
как действует трест; трест же является юридическим лицом. Труднее дать
более точную формулировку, чем та, которая содержится в п. 15
вышеназванного положения: главку присваиваются не только хозрасчетные
права, предусмотренные законом от 15 июля 1936 г., но и права треста.
Оставаясь органом государственного управления, главк одновременно —
хозяйствующая, хозрасчетная организация, действующая как юридическое
лицо гражданского права, с самостоятельным балансом, собственными
средствами, самостоятельной имущественной ответственностью и т. д.

Перерастание треста в главк или фактическое уравнение их в правах в тех
случаях, когда деятельность треста по существу однозначна с
деятельностью главка, свидетельствует о расширении начала хозяйственного
расчета в социалистическом хозяйстве. Вместе с тем увеличивается
компетенция планово-регулирующих органов в области распоряжения
различного рода имущественными фондами подведомственных им предприятий.
Закон от 15 июля 1936 г. начал применяться даже по отношению к
наркоматам и отделам местных советов. В постановлении об организационной
структуре Наркомата тяжелого машиностроения было сказано: «установить,
что в отношении предприятий и хозяйственных организаций, подчиненных
непосредственно народному комиссару, хозрасчетные права, предоставленные
постановлением ЦИК и СНК СССР от

верных началах с потребителями, разработка технических условий на
изготовление оборудования, технологических инструкций, схем и правил
сбора регенерации, проектирование и освоение новых типов регенерационных
установок, проведение соответствующих научно-исследовательских и
экспериментальных работ, инструктаж потребителей, подготовка кадров на
договорных началах с потребителями по обслуживанию регенерационных
установок — пост. Эконсмсовета при СНК СССР от 3 сентября 1939 г. «Об
организации всесоюзной конторы по регенерации отработанных нефтяных
масел в системе Народного комиссариата топливной промышленности» (СП
СССР 1939 г. № 53, ст. 483).

1 Ст. 12 Положения о Народном комиссариате местной топливной
промышленности РС’ФСР, утв. СНК РСФСР 2 января 1941 г. (СП РСФСР 1941 г.
№ 1, ст. 4).

277

15 июля 1936 г. главным управлениям промышленных наркоматов,
осуществляются непосредственно Наркоматом тяжелого машиностроения»1.
Можно привести примеры частичного распространения закона от 15 июля 1936
г. на министерство или приравненный к нему орган. Например, б. Комитету
по делам геологии при СНК СССР было разрешено иметь расчетный счет по
перераспределению оборотных средств и по другим операциям комитета2.
Встречается даже такая фигура, как уполномоченный министерства с
хозрасчетными правами: уполномоченные б. Наркомтопа по углю и нефти на
Дальнем Востоке и в Средней Азии действовали на основе хозяйственного
расчета 3.

Дальнейший шаг, в смысле распространения закона от 15 июля 1936 г., был
сделан по отношению к некоторым хозяйственным отделам или управлениям
местных советов: некоторым из них были присвоены хозрасчетные права.
Например, закон от 15 июля 1936 г. был распространен на областные
управления местной топливной промышленности 4

1 Весьма важное в условиях Великой Отечественной войны с точки зрения
своей практической значимости пост. СНК СССР от 1 июля 1941 г. «О
расширении прав народных комиссаров СССР в условиях военного времени»
явилось дальнейшим развитием принципа оперативного руководства и
принципа единства материальных и денежных ресурсов в рамках той или
иной отрасли народного хозяйства. Предоставление наркомам в связи с
обстоятельствами военного времени права перераспределения материальных
ресурсов, в том числе излишков материалов и оборудования, между
отдельными предприятиями в соответствии с ходом выполнения плана, а
также право списания при отсутствии возражений со стороны НКФ СССР
числящихся на балансе убытков отдельных предприятий за счет
сверхплановой прибыли по наркомату в целом, равно как и право разрешать
списание сумм с расчетных счетов предприятий на покрытие
просроченной задолженности поставщикам,—все это свидетельствовало о
сохранении и дальнейшем развитии принципов, заложенных в постановлении
ЦИК и СНК СССР от 15 июля 1936 г. и Указе Президиума Верховного Совета
СССР от 10 февраля 1941 г. Необходимо, конечно, считаться с тем, что
обстоятельства военного времени потребовали усиления оперативного
вмешательства высших планово-регулирующих органов в деятельность
предприятий, в связи с чем были допущены некоторые отклонения от
принципов хозрасчета в том их виде, в каком они действовали в условиях
мирного времени.

2Ст. 16 пост. СНК СССР от 3 июля 1939 г. «Об организации геологической
службы в СССР» (СП СССР 1939 г. № 43, ст. 318).

3 См. пост. СНК СССР от 28 февраля 1939 г «О структуре и штатах
Наркомтопа СССР» (СП СССР 1939 г. № 19, ст. 123).

4 Ст. 9 Положения о краевом, областном и республиканском (АССР)
управлении местной топливной промышленности, утв. СНК РСФСР 2 января
1941 г. (СП РСФСР 1941 г. № 1, ст. 4).

278

и на отраслевые транспортные управления Моссовета, транспортные
управления Моссовета в отношении непосредственно подчиненных ему трестов
были приравнены к главкам наркоматов ‘.

Разумеется, не все тресты превратились в главки и не во всех случаях
функции треста оказались фактически уравненными с функциями главка. Выше
уже отмечалось, что трест как организационная форма объединения мелких
предприятий, как хозрасчетная уставная единица, осуществляющая
оперативно-хозяйственную работу, продолжает и будет продолжать
существовать. Мы лишь подчеркиваем наметившуюся в нашем законодательстве
и в практике линию развития. Теперь не только трест, но и переведенный
на полный хозрасчет главк является оперативно-хозяйственной
организацией, причем при наличии определенных условий, вытекающих из
особенностей хозяйственного управления в данной отрасли промышленности,
трест усваивает такие планово-регулирующие функции, которые фактически
приравнивают его к главку; вследствие этого и возможен тот
безболезненный переход от треста к главку, который находит свое
выражение в процессе преобразования трестов в главки.

Превращение главка в хозяйственную организацию влечет за собою уравнение
главка с трестом и в сфере взаимоотношений главка с государственным
бюджетом. Главк, переведенный на полный хозяйственный расчет так же, как
и всякая иная хозрасчетная организация, содержится не за счет бюджетных
ассигнований, а за счет начислений от оперативно-хозяйственной
деятельности подведомственных ему предприятий. Из приведенных выше
примеров видно, что чаще всего на полный хозяйственный расчет
переводятся сбытовые и снабженческие главки, образованные по общему
правилу на основе ликвидированных всесоюзных

1 Типовое положение об отраслевом транспортном управлении Моссовета,
утв. СНК РСФСР 1 декабря 1939 г. (СП РСФСР 1940 г. №5, ст. 10);
.Отраслевое транспортное управление Московского совета осуществляет
руководство подчиненными ему трестами и управляет непосредственно ему
подчиненными предприятиями на основаниях, установленных для главных
управлений наркоматов, вступая в необходимых случаях в непосредственные
взаимоотношения с наркоматами, главками, управлениями и другими
государственными организациями (ст. 3).

279

сбытовых и снабженческих трестов (контор)’. Едва ли необходимо
доказывать, что реорганизация сбытового треста, например Союзлесосбыта в
сбытовой главк — Главлесосбыт, не изменяет содержания оперативной
деятельности по сбыту лесной продукции2. Обогащение компетенции
Союзлесосбыта, превращенного в главк, теми планово-регулирующими
функциями, которые свойственны главку как составной части министерства,
не меняет хозрасчетного содержания его деятельности. Поэтому
Главлесосбыт находится на полном хозяйственном расчете: средства,
необходимые для выполнения возложенных на Главлесосбыт задач, он
получает не из госбюджета, а из соответствующих накидок на совершаемые
им сбытовые операции 3.

Из изданных в 1939—1940 гг. положений о хозяйственных наркоматах видно,
что на полный хозрасчет, помимо главснабов, главсбытов, переведены лишь
немногие отраслевые производственные главки 4. Поскольку в этих положе-

1 Например, Центральное управление материального снабжения
Наркомавиапрома в соответствии с постановлением СНК СССР от 5 апреля
1940 г. было реорганизовано в Главное управление снабжения (Главснаб) на
полном хозрасчете; на Главснаб, помимо планово-регулирующих в области
снабжения функций, возложена оперативная работа по
материально-техническому снабжению предприятий и строек наркомата (ныне
Министерства авиационной промышленности) фондируемыми, планируемыми
и заготовляемыми в децентрализованном порядке материалами,
оборудованием, инструментом, топливом и пр.; реализация соответствующих
фондов осуществляется через кочторы Главснаба.

2 См. приказ Наркомлеспрома СССР от 9 апреля 1939 г. об организации
Главного управления по сбыту и торговле лесопродукцией — Главлесосбыт
(Бюлл. НКЛеса, 1939, № 10).

3 Расходы на содержание другого главка Наркомлеспрома
СССР—Главлесосплава—отнесены на стоимость сплава —см. приказ
Наркомлеспрома СССР от 29 февраля 19 Ю г. «О разукоупчении треста
«Севлесосплав» и о переименовании треста «Лентранлесосбыт» в трест
«Лентранзитсплав» (Бюлл. НКЛеса, 1940, № 5). Отраслевое транспортное
управление Моссовета, действующее как хозрасчетный главк, содержится за
счет отчислений по финансовым планам подведомственных ему пред

приятий (ст. 10 Типового положения). Торгово-эксплоатационные и
административно-управленческие расходы по содержанию центрального
аппарата Главкинопроката были отнесены на счет общей сметы расходов по
финансовому плану главка—ст. 2 пост. СНК СССР от 16 декабря 1939 г. —
«О ликвидации Всесоюзной конторы по прокату кинофильмов
(Союзкинопрокат)» (СП СССР 1940 г. № 2, ст. 26).

4 Помимо указанных выше в виде примера производственных отраслевых
главков, переведенных на полный хозрасчет, можно еще отметить случаи
перевода на полный хозрасчет даже глрвков, руководящих строительными
организациями; например, в системе Министерства авиационной
промышленности на полном хозрасчете, помимо Главснаба, состоит Глав-

280

ниях говорится о главках, действующих на хозрасчете, следует
предположить, что речь идет о главках, переведенных на полный
хозяйственный расчет; в силу общей нормы, т. е. закона от 15 июля 1936
г., все главки промышленных наркоматов наделены хозрасчетными правами, и
поэтому отпадает необходимость упоминать об этом обстоятельстве в каждом
отдельном положении. Правда, указание на то, что упомянутый закон
распространяется на главки данного наркомата обычно содержится в
соответствующем положении, но это обстоятельство только подтверждает
правильность следующего вывода: все главки обладают хозрасчетными
правами, но далеко не все состоят на полном хозяйственном расчете.
Поэтому выделение того или иного главка из ряда других главков путем
специального указания на хозрасчет этого главка может быть понято только
как признание того, что он находится на полном хозяйственном расчете.

В итоге положение главка, переведенного на полный хозрасчет, немногим
отличается от положения треста. Основное формальное отличие заключается
в том, что главк является составной частью министерства, чего нельзя
сказать о тресте. Кроме того, согласно Положению о государственной
регистрации, главки как переведенные на полный хозрасчет, так и
выполняющие сбытовые и снабженческие функции на основе хозрасчета не
подлежат государственной регистрации (п. «а» ст. 4 Положения). Однако
освобождение переведенных на полный хозрасчет главков от государственной
регистрации вовсе не означает, что они лишены гражданской
правоспособности и не признаются хозяйственными организациями —
юридическими лицами. Далеко не все юридические лица, действующие на
хозрасчете, подлежат государственной регистрации. К числу этих
юридических лиц относятся, помимо хозрасчетных главков, дирекции
строящихся предприятий, организации, находящиеся на хозрасчете, но не
ставящие своей основной целью хозяйственную деятельность (санатории,
театры, клубы, управления домами т. д.). Не является препятствием к
признанию главка, переведенного на полный хозрасчет, юридическим лицом и
то обстоятельство, что главк является структурной частью наркомата.
Хозяйственные объедине-

ное управление по руководству деятельностью строительно-монтажных
трестов Министерства авиационной промышленности — Глававиастрой.

281

ния 1930 года, будучи частями ВСНХ, одновременно являлись и юридическими
лицами. Любой хозяйственный орган является частью вышестоящего органа и
в то же время при наличии определенных условий (признаков, составляющих
содержание понятия юридического лица) рассматривается в качестве
хозяйственной организации и, как следствие этого, в качестве
самостоятельного субъекта гражданского права.

Следует признать, что главк, действующий на полном хозрасчете, является
юридическим лицом, даже если бы официально он и не именовался таковым.
Но все чаще главснабы, главсбыты и иные переведенные на полный хозрасчет
главки министерств соответствующими уставами официально признаются
юридическими лицами. Согласно § 3 Устава Главснаба Министерства
авиационной промышленности, «Главснаб является самостоятельной
хозяйственной организацией, действующей на началах полного хозрасчета в
пределах директив и плановых -заданий Н|КАП и приобретает права
юридического лица со дня утверждения настоящего устава». В § 7 Устава
говорится о том, что уставный фонд определяется в порядке,
предусмотренном Положением о трестах от 29 июня 1927 г.; в § 8
упоминается амортизационный фонд и делается отсылка к другим,
установленным законом для трестов фондам.

Таким образом, главснабы, равно как и иные переведенные на полный
хозрасчет главки, действуют на правах трестов. Поэтому эти главки в
своей деятельности руководствуются не только законом от 15 июля 1936 г.,
но и Положением о трестах. Имущественно-правовое положение действующего
на полном хозрасчете главка сходно с имущественно-правовым положением
треста. Правовое положение территориальных контор и отделений главснабов
и глав-сбытов аналогично правовому положению либо трестов, либо
переведенных на полный хозрасчет трестированных предприятий, т. е. эти
конторы и отделения являются юридическими лицами (о трестированных
предприятиях см. гл. XII).

Более сложным является положение современного отраслевого главка. Из
ранее изложенного видно, что оперативная деятельность отраслевых главков
после постановления СНК СССР от 5 апреля 1940 г. резко сократилась.

Оперативная деятельность хозрасчетных отделов снаб-

282

жения весьма незначительна. Производственно-отраслевым главкам
разрешается создавать отделы снабжения на хозрасчете с предоставлением
им права иметь небольшие складские помещения для обеспечения разовых
мелких отправок своим заводам и хранения специальных материалов,
используемых для удовлетворения потребностей главка. На эти отделы
снабжения возложены планово-регулирующие функции, как то: составление
планов материально-технического снабжения предприятий, распределение
между ними получаемых фондов, участие в разработке и утверждении норм
материалов на единицу изделий, организация системы складского хозяйства
на предприятиях, размещение некоторых заказов и т. д.

По общему правилу хозрасчетный отдел снабжения руководит заключением
договоров по снабжению и сбыту и контролирует их выполнение, но
оперативной работы по реализации фондов не ведет. Оперативная
хозрасчетная деятельность отраслевого главка заключается главным
образом только в обслуживании иногородних заводов и строительств
разовыми мелкими отправками по отдельным поручениям, а также в хранении
специальных материалов, предназначенных к использованию предприятиями
главка ‘. По существу за отраслевыми главками (не переведенными на
полный хозрасчет) в области снабжения и сбыта сохранились только
планово-регулирующие функции. Это, конечно, не означает возврата к тому
положению вещей, которое существовало до закона от 15 июля 1936 г.
Полностью сохранены права главка по перераспределению оборотных средств,
амортизационных отчислений и прибылей подведомственных ему предприятий,
расширены функции главков в области управления и иными имущественными
| фондами предприятий (в особенности в связи с Указом Президиума
Верховного Совета СССР от 10 февраля 1941 г., а на период войны в связи
с постановлением СНК СССР от 1 июля 1941 г. «О расширении прав народных
комиссаров СССР в условиях военного времени»). Однако несомненно, что
резкое сокращение оперативных функций отраслевых главков в области
снабжения и сбыта не могло не повлиять на их имущественно-правовое
положение. Можно ли в настоящих условиях признать, что юри-

1 См., например, Положение о Главном управлении Наркомавиаппома, утв.
НКАП 22 июля 1942 г.

283

дическим лицом — хозяйственной организацией — является главк в целом,
или следует притти к выводу, что, поскольку на хозрасчетных основаниях
может быть построена только деятельность отдела снабжения, этот отдел и
должен выступать в имущественном обороте как самостоятельный субъект
права?

Таким образом, возможно двоякое решение вопроса. Одно из этих решений
заключается в признании юридическим лицом главка, как такового; в этом
случае хозрасчетный отдел осуществляет функции по снабжению и,
следовательно, совершает гражданско-правовые сделки от имени и за счет
главка ‘. Другое решение вопроса заключается в том, что хозрасчетный
отдел снабжения обособляется в самостоятельную имущественную единицу и
становится самостоятельной юридической личностью. В этом случае
собственные оборотные средства предоставляются отделу, ему же
открывается расчетный счет в банке и т. д.

Первое решение соответствует букве закона от 15 июля 1936 г. Этот закон
предоставляет право заключения договоров по сбыту и снабжению не отделам
сбыта и снабжения, а главным управлениям; равным образом расчетные
текущие счета в банках, собственные оборотные средства и банковский
кредит предоставляются главкам, как таковым (ст. 2).

Такие же указания содержатся и в инструкции НКФ и Госбанка СССР по
применению закона от 15 июля 1936 г., утвержденной СНК СССР 21 июля 1938
г.: «расчетные счета

1 См., например, Типовое положение о хозрасчетном отделе
материально-технического Снабжения Главного управления НКЛП СССР,
утвержденное 1 ноября 1939 г.; в этом Положении отдел снабжения
характеризуется как такая составная часть главка, которая «осуществляет
функции по снабжению, присвоенные главным управлениям постановлением ЦИК
и СНК СССР от 15 июля 1936 г. »; поэтому «начальник отдела снабжения
действует на основании.. .доверенности, выдаваемой ему начальником
главка»: распоряжение расчетным счетом «производится начальником отдела
снабжения по доверенности начальника главка» (Сборник приказов
Наркомлегпрома СССР 1939 г. № 31—32). Необходимо учесть, что названное
выше Типовое положение было принято до издания пост. СНК СССР от 5
апреля 1940 г., т. е. в тот период, когда отраслевые производственные
главки имели довольно обширные оперативные функции в области снабжения.
Однако дальнейшая характеристика хозрасчетного отдела снабжения, данная
в Типовом положении противоречит характеристике, данной выше:
оказывается, что собственные оборотные средства, самостоятельный баланс
и расчетный счет приписываются не главку в целом, а отделу снабжения
(ст. 4).

284

по операциям снабжения и по сбытовым операциям открываются не отделам
снабжения и сбыта, а главным управлениям» (ст. ст. I и 22 инструкции).

Второе решение вопроса больше соответствует постановлению СНК СССР от 5
апреля 1940 г. и той практике, которая сложилась в хозяйственных
наркоматах, а затем министерствах, на основе применения закона от 15
июля 1936 г. и постановления от 5 апреля 1940 г. Непосредственную
оперативную работу по снабжению осуществляет хозрасчетный отдел
снабжения; он же и отвечает по своим обязательствам, вытекающим из этих
операций в пределах выделенных ему оборотных средств. Например, в
Типовом положении о Главном управлении Наркомавиапрома от 22 июня 1942
г. указано, что «по всем своим обязательствам, связанным с операциями
снабжения, Главное Управление отвечает в пределах выделенных ему
собственных оборотных средств и имущества, на которые по закону может
быть обращено взыскание» (п. 10).

Фактически эти средства находятся (в распоряжении отдела снабжения и
никакими иными средствами, на которые можно было бы обратить взыскание
по обязательствам, вытекающими из снабженческих операций, Главное
управление не располагает. Поэтому на деле претензии обращаются к отделу
снабжения, и главк, как таковой, не несет ответственности за долги,
этого отдела. Поэтому не случайно в некоторых положениях об отделах
снабжения главков содержатся формулировки, позволяющие рассматривать эти
отделы в качестве самостоятельных хозрасчетных предприятий, выступающих
вовне в качестве юридических лиц. Например, согласно положению об отделе
снабжения одного из главных управлений Наркомата — ныне Министерства —
авиационной промышленности, «отдел снабжения является хозяйственной
организацией, действующей на началах хозрасчета в соответствии с
плановыми заданиями и директивами… Управления НКАП, и находится на
самостоятельном балансе». На указанный отдел снабжения, помимо
планово-регулирующих, возложены и некоторые оперативные функции
(децентрализованные заготовки на базе местной и кооперативной
промышленности, снабжение заводов через склады отдела за счет резервов
главка).

Для осуществления этой деятельности и ведения складского и транспортного
хозяйства финансовым отделом наркомата по согласованию с главком, в
состав кото-

285

рого входит отдел снабжения, последнему выделяются необходимые оборотные
средства. Отделу снабжения предоставлено право открывать собственные
расчетные счета.

И, наконец, что весьма важно с точки зрения признания отдела снабжения
самостоятельным хозрасчетным предприятием, )В Положении об отделе
снабжения указывается, что «ответственность управления по обязательствам
отдела снабжения ограничивается лишь средствами, находящимися на
расчетном счете управления по операциям снабжения и сбытовым».

Но если отдел снабжения имеет собственные средства, свой расчетный счет,
находится на самостоятельном балансе, то его имущественные
взаимоотношения с главком аналогичны взаимоотношениям главка с
автономным предприятием или треста с трестированным предприятием, т. е.
отдел снабжения должен рассматриваться как обособленное по отношению к
главку хозрасчетное предприятие.

Приведенные выше формулировки свидетельствуют о том, что по существу
хозрасчетный отдел снабжения является самостоятельным предприятием и
выступает в гражданском обороте от своего имени; в лучшем случае главк
отвечает по обязательствам отдела лишь в дополнительном (субсидиарном)
порядке. То обстоятельство, что начальник отдела снабжения зачастую
действует не только на основании положения об отделе, но и на основании
доверенности, не имеет значения, ибо доверенность, выдаваемая в
настоящее время руководителю хозрасчетного предприятия, утеряла свой
первоначальный смысл; наличие или отсутствие доверенности у руководителя
хозрасчетного предприятия ни в какой мере не влияет на
имущественно-правовое положение этого предприятия (см. гл. XII).

В итоге мы приходим к следующему выводу.

Наличие или отсутствие юридической личности у той или иной организации
определяется не тем, что она в соответствующем уставе .или положении
именуется или не именуется юридическим лицом, а тем—обладает или не
обладает эта организация признаками, составляющими содержание понятия
юридического лица. Освобождение переведенных на полный хозрасчет главков
и хозрасчетных отделов снабжения отраслевых производственных главков от
государственной регистрации не меняет и не может изменить юридической
природы главка или отдела снабжения главка. Конечно, de lega ferendа
можно пожелать, чтобы переведен-

286

ные на полный хозрасчет главки были включены в список хозяйственных
организаций, подлежащих государственной регистрации, и тем самым их
существование как юридических лиц было бы официально узаконено.
Необходимо также точно определить положение хозрасчетного отдела
снабжения отраслевого главка. Мы склоняемся к тому, что после издания
постановления СНК СССР от 5 апреля 1940 г. этот отдел, если он
осуществляет оперативные функции, а не главк должен быть признан
хозрасчетной организацией.

XII. ЮРИДИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ ПРОИЗВОДСТВЕННОГО ПРЕДПРИЯТИЯ

Положение о трестах от 29 .июня 1927 г., действующее и поныне,
юридическими лицами признает только тресты и производственные
предприятия, поскольку они действуют на правах треста. Директор
трестированного предприятия и в настоящее время с точки зрения
формального обоснования своих полномочий руководствуется в своей
деятельности доверенностью управляющего трестом. Следовательно,
предприятие рассматривается как часть имущества треста. Впрочем, даже в
Положении о трестах эта точка зрения не могла быть проведена до конца.
Поскольку положением предусмотрена известная имущественная
обособленность предприятия внутри треста (внутренний хозрасчет),
постольку предприятие это уже не имущественная масса, а организованный
трудовой коллектив. Результат деятельности этого коллектива по
выполнению самостоятельного отрезка плана индивидуализирован — это
результат работы предприятия.

Однако поскольку директор предприятия при совершении юридических сделок
выступает по доверенности от имени треста, постольку, если исходить из
текста Положения о трестах, трест должен нести полную имущественную
ответственность по возникшим из этих сделок обязательствам. Отсюда также
следует, что на имущество, находящееся в управлении директора
предприятия, может быть обращено взыскание по долгам треста.

В результате эволюции производственного предприятия, о которой было
рассказано выше, оно сделалось

287

гражданско-правовым субъектом. По существу предприятие выступает в
гражданских правоотношениях от своего имени, а не от имени треста, в
состав которого оно входит, имеет обособленное имущество (наличие
самостоятельных оборотных средств, материальная заинтересованность в
выполнении плана, отдельный баланс) и по общему правилу самостоятельно
отвечает по своим долгам.

Юридической личностью является не всякая производственная единица, но
лишь та, которая обладает необходимой полнотой имущественной и
оперативной самостоятельности, определяемой охарактеризованными выше
признаками. Предпосылкой юридической личности предприятия является
перевод его на полный хозяйственный расчет.

Выше уже указывалось, что для полного хозяйственного расчета характерна
такая степень имущественной и оперативной самостоятельности
производственной единицы, которая делает возможным проверку результатов
ее деятельности, т. е. затраченного ею труда, через механизм
товарно-денежных отношений. Поэтому важнейшим экономическим признаком
полного хозрасчета является наличие собственных оборотных средств и
самостоятельный баланс, выявляющий имущественную обособленность
хозяйственной единицы. Имущественная обособленность хозяйственной
единицы означает, что результаты ее труда приобретают самостоятельную
товарную форму. Не является обязательным, чтобы эти результаты труда
были объектированы в вещах. В зависимости от характера деятельности
хозяйственной единицы эти результаты труда могут быть выражены в иной
форме (деятельность транспортных предприятий, органов связи, зрелищных
предприятий и т. д.) ‘.

Юридически охарактеризованный, выше процесс проверки деятельности
социалистических предприятий выражается в самостоятельном участии этих
предприятий в советском гражданском обороте, т. е. в усвоении ими
юридической личности. Поэтому хозрасчетная единица владеет, пользуется и
распоряжается закрепленными за ней средствами производства и
произведенной ею продукцией в рамках, установленных законом. Было бы
большой ошибкой сводить хозяйственный расчет только к экономи-

1 Трестированными предприятиями следует считать также хозрасчетные
конторы снабжения трестов, проектные, строительные монтажные конторы
стройтрестов, магазины и другие предприятия по реализации товаров.

288

ческим признакам и пытаться автоматически вывести из этих признаков
юридическую личность предприятия. Вопрос о том, быть или не быть данной
хозяйственной единице самостоятельным субъектом имущественного оборота,
решается государством. Вот почему в содержание понятия полного
хозяйственного расчета включается и этот признак, выражаемый зачастую в
описательной форме (право совершения сделок, наличие самостоятельного
имущества и т. д.). Но закон, признающий наличие юридической личности у
данного типа предприятий или у отдельного предприятия, учитывает степень
организационно-технической и экономической зрелости и подготовленности
этих предприятий к выявлению результатов их труда в товарно-денежной
форме и к’ проверке через товарно-денежную форму соответствия количества
и качества вложенного в производство труда вознаграждению, получаемому
предприятиями.

Для полного хозяйственного расчета характерны два основных признака: а)
имущественная самостоятельность (включающая и ведение законченной
отчетности — самостоятельного баланса) и, как следствие этого, б)
самостоятельное участие в гражданских правоотношениях (предполагающее по
общему правилу и самостоятельную имущественную ответственность).
Отсутствие какого-либо из этих признаков у хозяйственной единицы
означает, что она не переведена на полный или законченный хозрасчет и,
стало быть, не является юридической личностью.

Такое решение вопроса устраняет путаницу в распределении ответственности
и злоупотребления в маневрировании собственными оборотными средствами,
которые наблюдались в деятельности предприятий в тридцатых годах и
встречаются еще и по настоящее время: хозяйственные организации и
предприятия переводили свои отделы, склады, подсобные хозяйства на
хозяйственный расчет только для того, чтобы уклониться от
ответственности по своим обязательствам ‘.

Естественно, что переведенные на хозрасчет цехи предприятия не являются
субъектами права. Перевод цехов на

1 См., например, И. Мелешкевич, Против извращения хозрасчета и
беспринципного маневрирования денежными средствами, Бюлл. Госарбитража,
1934, № 7; Э. Т., У истоков дебиторской задолженности, (Бюлл.
Госарбитража, 1934, № 22).

289

хозяйственный расчет есть прежде всего метод организации
непосредственного процесса производства, способ учета вложенного в
цеховую продукцию труда и материалов в сопоставлении с плановой
себестоимостью. Цех является лишь частью единой производственной
единицы. Деятельность цеха локализована рамками фабрики, завода. Объем и
степень имущественной самостоятельности цеха качественно иные, чем у
завода. Хотя принцип оплаты по труду является таким же определяющим
моментом в оценке деятельности цеха, как и в оценке деятельности любого
предприятия, в связи с чем достигается индивидуализация результатов этой
деятельности, однако формы и методы осуществления учета и контроля
рублем «над мерой труда и мерой потребления» здесь иные. Цех не является
участником советского товарооборота. Тот факт, что хозрасчет цеха
является лишь внутренним хозрасчетом и не превращает цех в юридическое
лицо, нашло свое отражение в запрещении открывать самостоятельны©
расчетные счета цехам в Государственном банке еще в 1931 г.’.

Формы осуществления внутризаводского хозрасчета могут быть различны. В
начале тридцатых годов широко использовалась договорная форма во
взаимоотношениях хозрасчетных цехов друг с другом и одно время даже с
заводоуправлением. Но механическое перенесение договорных форм связи со
всеми их атрибутами (неустойки, возмещение убытков за неисполнение
договоров и т. д.) на внутризаводские отношения, как уже отмечалось
выше, себя не оправдало. Наиболее правильной формой организации
внутризаводского хозрасчета является такая форма организации
деятельности цеха, которая, обеспечивая индивидуализацию результатов
этой деятельности, соответствовала бы технико-экономическим особенностям
данного предприятия. В основе деятельности хозрасчетного цеха должно
лежать плановое задание, содержащее твердые показатели расходования
сырья, материалов, инструментов, рабочего времени и т. д. на единицу
изделия. За цехом должно быть закреплено определенное имущество —
станки, инструментарий, сырье, материалы и т. д. Результаты деятельности
цеха определяются путем сравне-

1 См. пост. Правления Госбанка СССР, «Экономическая жизнь» от 12 апреля
1931 г., № 78, приведено в указ. сб. «Государственное предприятие», стр.
227.

290

ния плановой и фактической себестоимости продукции треста в
определенный планируемый период.

Известная часть экономии от перевыполнения цехом планового задания
поступает на премирование рабочих и инженерно-технического персонала, на
улучшение условий труда и т. д. Невыполнение планового задания одним
цехом влечет за собой срыв плана другого цеха, и это обстоятельство
должно быть учтено при оценке результатов работы.

Однако практика показала, что возложение материальной ответственности на
цех, виновный в невыполнении своих обязательств перед смежным цехом, по
аналогии с материальной ответственностью хозрасчетных предприятий друг
перед другом не достигает своей цели; предприятие — это единый
производственный организм, и это обстоятельство предопределяет специфику
внутризаводского хозрасчета и его коренное отличие от хозрасчета
предприятия — самостоятельного участника гражданского оборота.

Поэтому проблема внутризаводского, цехового хозрасчета — это скорее
организационно-техническая, чем юридическая проблема. Самостоятельный
статистический и бухгалтерский учет деятельности цеха имеет
относительное значение. Еще в 1940 г. Правительство предложило
хозяйственным наркоматам свести к минимуму самостоятельный
статистический и бухгалтерский учет и планирование в цехах; учет
результатов деятельности цеха должен быть в основном сосредоточен в
заводоуправлении. Отсюда с несомненной ясностью вытекает, что
хозрасчетный цех не может самостоятельно выступать (вовне в
имущественном обороте.

Еще меньше оснований для признания субъектом права хозрасчетной бригады.
В бригадном хозрасчете самым ощутимым образом выявляется связь между
организацией производства и организацией распределения. Показателем
хорошей работы хозрасчетной бригады является та экономия, которая
остается в распоряжении бригады в результате выполнения планового
задания. Хозрасчетная бригада — это лишь одна из форм социалистической
организации труда.

Иначе решается вопрос в отношении предприятия, являющегося участником
советской торговли в широком смысле этого слова. Под советской торговлей
здесь подразумевается опосредствованный товарно-денежной фор-

291

мой процесс распределения средств производства и предметов потребления в
социалистическом хозяйстве. Расчетный счет предприятия является его
привязкой к обороту. Хозрасчетная работа предприятия в целом проверяется
не только в производстве, но и в процессе распределения результатов
‘производительной деятельности между различными отраслями народного
хозяйства —в сфере товарооборота — через договорную дисциплину, механизм
расчетов через банк и систему банковского контроля рублем.

Поэтому глубоко ошибочными являются те распространявшиеся в период
расцвета «теории» хозяйственного права в советской юридической
литературе высказывания, которые исходили из утверждения о наличии
правосубъектности в том или ином объеме у каждого хозрасчетного звена.
Отсюда делался неправильный вывод об отсутствии принципиальной разницы
между хозрасчетными отношениями предприятия — вовне— в советском
товарообороте и хозрасчетными отношениями внутри предприятия — между его
отделами, цехами и т. п.1.

1 Ошибки этого же порядка были допущены мной в ст. «Вопросы
правосубъектности в советском хозяйственном праве» (см. сб.
«Социалистическая промышленность и хозяйственное право», Л., 1935). В
этой статье содержится утверждение, что «…категория юридического лица
теряет для социалистической экономики свое значение единственной
организационной формы введения социалистической собственности в оборот.
Юридическое лицо, как метод организационно-правового оформления
социалистической собственности, отступает на задний план» (стр. 122).
Наличие элементов правосубъектности я признавал у цеха и хозрасчетный
бригады, хотя и правильно подчеркивал принципиальное различие между
юридической личностью хозрасчетного предприятия как участника советского
гражданского оборота, с одной стороны, и хозрасчетным цехом и
хозрасчетной бригадой—с другой (стр. 126—127). Понимание того, что
производственное предприятия являются самостотельными правовыми
субъектами, не чуждо и некоторым буржуазным исследователям советского
права. Так, например, Г. Фрейнд (G. Freund) в своей статье «Chosrastshot
als grundlage des Wirtsschaftsrehts der Sovietunion» (Osteuropa, Heft,
12, 1932) пришел к выводу, что в настоящее время советское предприятие
имеет столь далеко идущую самостоятельность в своей оперативной
деятельности, что необходимость признания его юридической личностью не
подлежит сомнению. Но Фрейнд тотчас же делает ошибку в духе «концепции»
хозяйственного права, признавая и цехи предприятия субъектами права.
«Поскольку можно предполагать,—писал он,—что правосубъектность
отождествляется с хозяйственной самостоятельностью предприятия или
частью последнего, то ничто не может препятствовать тому, чтобы признать
право юридической личности за переведенными на хозрасчет цехами, что
подвело бы фундамент под договоры хозрасчетных цехов предприятия» (стр.
749).

292

Бесспорно, что единство государственной социалистической
собственности предполагает и единство хозрасчета во всех звеньях
хозяйственного управления, но внутри этого единства имеются и
существенные различия. Игнорирование качественных различий в
проявлениях хозяйственного расчета внутри предприятия и в отношениях
между предприятиями явилось результатом игнорирования или недооценки
роли и сущности товарно-денежной формы в социалистической экономике.
Функции и назначение советских денег не везде проявляются одинаково. Во
внутризаводских отношениях на первый план выступает их учетная
функция. Однако продукция цеха, передаваемая для дальнейшей обработки
другому цеху, еще не превратилась в товар. Товаром является продукция,
выпускаемая предприятием в целом. Правда, это товар особого рода —
социалистический продукт-товар, но все же товар, и поэтому движение его
в плановом социалистическом хозяйстве опосредствовано денежной формой.
Вследствие этого социалистические предприятия выступают в роли
самостоятельных субъектов владения, пользования и распоряжения
закрепленным в их управление государственным имуществом, а в связи с
этим в роли продавцов и покупателей по отношению друг к другу.

В главе X настоящей работы было указано, что вслед за промышленными
предприятиями с большим или меньшим отклонениями тот же путь развития
прошли и остальные предприятия в других отраслях народного хозяйства.

В аналогичном с промышленными предприятиями положении находятся
розничные торговые предприятия (магазины), переведенные на полный
хозяйственный расчет. Однако уровень хозрасчетной самостоятельности
магазина ниже, чем уровень хозрасчетной самостоятельности
трестированного промышленного предприятия. Не случайно, что перевод
магазинов на хозяйственный расчет был осуществлен только в 1935 г. и
коснулся далеко не всех магазинов. Магазины, отнесенные к первой
категории, т. е. магазины с незначительной суммой оборота, были
переведены на внутренний хозяйственный расчет. Магазины второй и третьей
категорий получили право выступления вовне — в гражданском обороте. Но
на полный хозяйственный рас-

293

чет были переведены только магазины третьей категории: они находятся в
положении, аналогичном положению трестированного предприятия, т. е. по
существу являются юридическими лицами ‘.

Основные правила работы магазина, изданные в 1939г., подтверждают
принцип оперативной и имущественной самостоятельности магазина 2.

Однако торговое розничное предприятие как в оперативном, так и в
имущественном отношении менее устойчиво, чем промышленное предприятие.
Это объясняется прежде всего спецификой торговой деятельности, требующей
большой оперативности и маневренности как в распоряжении денежными
оборотными средствами (собственными и заемными), так и товарами. С
другой стороны, недостаточная в имущественном отношении устойчивость
магазина объясняется и тем, что торговая система вступила на путь
осуществления внутриторгового хозрасчета значительно позже, чем
промышленность. Поэтому, хотя основные правила работы магазина и не
содержат никакого указания об ответственности торга за долги входящего в
его состав магазина, «практика склонна возлагать на торг ответственность
даже при неоплате магазином отдельных обязательств» 3.

Более значительным» являются отклонения в практике проведения хозрасчета
на транспорте; это обстоятельство отражается на юридической личности
транспортных предприятий

До 1931 г. смета доходов и расходов железнодорожного транспорта
полностью входила в государственный бюджет. В 1931 г. было положено
начало развитию хозяйственного расчета и в этой отрасли народного
хозяйства. Взаимоотношения НКПС с Госбанком были изменены: в госбюджет
стал поступать только чистый доход железных т. е. превышение валового
дохода над эксплоатационными расходами 4.

1 О переводе магазинов на хозрасчет и правах и обязанностях директоров
и продавцов хозрасчетных магазинов см. ФХЗ, 1935, № 34—35, стр. .45.

2 Приказ Наркомторга СССР от 21 августа 1939 г.

3А. В. Венедиктов, Государственные юридические лица в СССР, «Советское
государство и право», 1940, № 10, стр.. 82.

4П. «а» ст. 1 пост. СТО от 30 апреля 1931 г. (СЗ СССР 1931 г. № 26, ст.
214) с изменениями, внесенными пост. СТО от 16 августа 1931 г. (СЗ
СССР 1931 г, № 53, ст. 347).

294

В 1931—1932 гг. были приняты меры для перевода на хозяйственный расчет
основных звеньев, входящих в состав железной дороги, — эксплоатационного
района, депо, распределительных и сортировочных станций, дистанций пути
и связи и т. д. «Но эти попытки не имели успеха, так как проводились
канцелярско-бюрократическими методами, бессистемно, с надуманными
показателями расчетов. Для всех звеньев были установлены многочисленные
показатели «продукции», введены различные корректировки, взаимные штрафы
и т., д., что приводило к очень сложным и запутанным финансовым расчетам
и накоплению большой взаимной задолженности» ‘.

Иначе говоря, на железнодорожном транспорт© были повторены все те
ошибки, которые имели место в практике проведения внутризаводского
хозрасчета — увлечение внешними формами хозрасчета при отсутствии к тому
необходимых технико-экономических и организационных предпосылок. Не была
также учтена специфика железнодорожного транспорта, предполагающая и
требующая иных форм проведения хозрасчета, чем в промышленности или
торговле.

Эта специфика заключается в том, что в силу характера осуществляемых им
функций железнодорожный транспорт должен быть организован на основе
большей, чем любая отрасль хозяйства, централизации планового,
оперативного и финансового руководства.

В 1933 г. в связи с ликвидацией функциональной системы управления на
железнодорожном транспорте была укреплена имущественная и оперативная
самостоятельность основного звена на транспорте — железной дороги.
Дорога была признана основной хозяйственной единицей железнодорожного
транспорта. Дорога — на хозрасчете. Средства, отпускаемые ей на
эксплоатационную деятельность и на капитальное строительство, находились
в полном распоряжении начальника дороги и расходовались по
установленному НКПС плану. Управлениям НКЛС было запрещено
перераспределять эти средства и материалы без согласия начальника дороги
или без специального разрешения наркома. В плане финансирования дороги
был предусмотрен известный фонд на непредвиденные ее нуж-

1 «Экономика транспорта», учебник для втузов железнодорожного
транспорта, сост. Водьфсоном, Ледовским и Шильниковым,
Гострансжелдориздат, 1941, стр. 643.

295

ды; этот фонд передавался в распоряжение начальника дороги. Что касается
низовых звеньев дороги, то они были переведены на твердую смету’.
Деятельность эксплоатационных районов была ограничена главным образом
функциями регулирования движения. Было указано на недопустимость
превращения эксшюатационных районов в маленькие дирекции дорог, мешающие
централизованному управлению дорогой 2.

Проведенные в 1933 г. мероприятия укрепили оперативную и имущественную
самостоятельность железной дороги. И все-таки подлинного хозрасчета на
железнодорожном транспорте до 1936 г. не было. Все доходы от перевозок
поступали непосредственно в распоряжение ШШС и, следовательно,
обезличивались, Индивидуализация результатов работы дороги
отсутствовала. Будучи юридическим лицом, дорога действовала скорее как
финансируемая в сметном порядке, чем как хозрасчетная организация.

Решительный шаг на пути к действительному осуществлению хозрасчета на
транспорте был сделан в 1936 г. Мы имеем в виду приказ НКПС «О
мероприятиях по внедрению хозрасчета и укреплению финансовой дисциплины
на железных дорогах» 3. Обоснование возможности хозяйственного расчета
на железнодорожном транспорте в связи с подготовкой мероприятий, которые
были предусмотрены названным выше приказом, изложено Л. М. Кагановичем в
Следующих словах: «Мы провели в конце 1935 г. совещание с финансовыми
работниками и с 1 января 1936 г. ведем учет фактических доходов каждой
дороги. Техника перерасчета весьма сложна, из-за нее уже споткнулись
несколько лет назад и это послужило поводом к отмене перерасчетов между
дорогами. Но мы сейчас овладели этой техникой и вполне можем перейти на
установление действительного хозяйственного расчета дорог, т. е. дороги
будут получать не по обезличенной средней плановой себестоимости
тонно-километра перевозок, а действительную плату за перевозки от
клиентуры… С введением хозяй-

1Ст. ст. 1, 2 и 3 разд. II и ст. 5 разд. III пост. СНК СССР и ЦК
ВКП(б)от8июля1933г. «О перестройке органов управления транспортом» (СЗ
СССР 1933г. №41, ст. 241).

2Вводная часть и п. «г» ст. 1 пост. СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 3 июля
1933 г. (СЗ СССР 1933 г. №40, ст. 237).

3Приказ НКПС № 88/ц от 8 июня 1936 г. (ФХЗ, 1936, № 24, стр. 20).

296

ственного расчета НКПС не отказывается от перераспределения средств
между дорогами, часть денег будет забирать у зажиточных, богатых дорог и
передавать их дефицитным дорогам. Но все же каждая дорога будет всегда
знать свои фактические доходы и стремиться всячески их увеличить» ‘.

В соответствии с этими установками была устранена обезличка в
результатах деятельности дороги, т. е. был введен хозяйственный расчет.
Все доходы от перевозок грузов, пассажиров и багажа как в прямом, так и
в местном сообщении ныне поступают в распоряжение дороги и расходуются
ею на основании квартальных финансовых планов, утверждаемых МПС.
Выявление результатов деятельности дороги по перевозкам в прямом
сообщении производится путем распределения вырученных за эти перевозки
сумм между дорогами, следовательно, пропорционально пройденным по каждой
дороге расстояниям.

Имущественная заинтересованность дороги получила свое отражение в
создании фонда начальника дороги, аналогичного фонду директора
предприятия: в распоряжение дороги поступало 50% сверхплановой прибыли,
расходовавшейся на те же нужды, на которые до отмены этого фонда в связи
с Великой Отечественной войной расходовался и фонд директора
предприятия.

Наконец, была расширена оперативная и имущественная самостоятельность
входящих в состав дороги звеньев управления железнодорожным транспортом.
На полный хозяйственный расчет переведены паровозные депо, вагонные
депо, вагоноремонтные пункты и аналогичные им предприятия. Всем этим
хозяйственным единицам открыты самостоятельные расчетные счета в банке.
Средства, переводимые управлениями дорог на эти счета, расходуются
низовыми звеньями в пределах утвержденных для них смет и финансовых
планов. Оплата работы, проделанной переведенными на полный хозрасчет
хозяйственными единицами, производится путем перечисления
соответствующих сумм на их расчетные счета. Эти единицы находятся на
самостоятельном балансе и имели фонд начальника за счет экономии.

В отличие от перечисленных выше хозяйственных еди-

1 Л. Каганович, Год подъема и ближайшие задачи железнодорожного
транспорта, 1936, стр. 74.

297

ниц отделения паровозного хозяйства, вагонные участки и отделения
движения осуществляют свою деятельность на основе сметы. Объясняется это
тем, что расходы этих звеньев железнодорожного транспорта при данном
состоянии учета не могут быть приведены в прямую зависимость от степени
их участия в обеспечении плана перевозок. Ясно, что при наличии точно
установленных измерителей деятельность отделений паровозного хозяйства,
вагонных участков и т. д. также могла бы быть построена на
эквивалентно-возмездных началах, как и деятельность других транспортных
предприятий.

Во всем остальном находящиеся на твердой смете низовые предприятия
железнодорожного транспорта действуют так же, как и другие переведенные
на полный хозяйственный расчет предприятия (наличие самостоятельного
баланса, расчетного счета в банке —собственных и заемных оборотных
средств) ‘.

Своеобразными являются также формы осуществления хозрасчета на речном
транспорте.

Эти особенности в осуществлении хозрасчета отражаются на содержании и
формах правосубъектности водно-транспортных предприятий 2.

Пароходство — юридическое лицо. В состав речного пароходства входят
первичные транспортные единицы — суда и пристани, конторы по освоению.
новых водных путей, участки связи, подсобные производственные
предприятия, заготовительные и строительные конторы, судоремонтные
мастерские.

С 1938 г. по особому списку были переведены на внутренний хозяйственный
расчет крупные суда. Хозрасчет судна заключается в том, что при
перевыполнении трансфинплана половина сверхплановой прибыли, полученной
судном, отчисляется в фонд капитана для премирования команды, на
улучшение ее бытовых условий и на текущие нужды по техническому
состоянию судна 3. Судно не имеет

1 См. указ, учебник «Экономика транспорта», стр. 647—648.

2 Характеристика форм проведения хозрасчета на речном транспорте, а в
связи с этим и имущественно-правового положения речных пароходств, равно
как и входящих в его состав хозяйственных единиц, дана и в ст. И.
Шермана, Пароходство как юридическое лицо («Арбитраж», 1939, № 12),
откуда и взяты некоторые данные, используемые в дальнейшем изложении.

Ст. 9 пост. ЦИК и СНК СССР от 27 марта 1938 г. «О работе водного
транспорта» (СП СССР 1938 г. № 13, ст. 80).

298

ни баланса, ни расчетного счета, ни собственных оборотных средств и,
стало быть, юридической личностью не является.

В ином положении находятся речные пристани. Еще в 1934 г. начальникам
пристаней было предоставлено право самостоятельно распоряжаться
денежными и материальными средствами в пределах утвержденных смет’.

В 1938 г. внеразрядные пристани, а также пристани первого и второго
разрядов были переведены на хозяйственный расчет.

Хозрасчет пристани является более развернутым, чем хозрасчет судна. Она
имеет собственные оборотные средства, самостоятельный баланс, расчетный
счет в банке. Пристань имеет свой приписной флот, эксплоатируемый ею по
договорам с заинтересованными организациями. Кроме того, пристань
обслуживает транзитный флот, находящийся в непосредственном распоряжении
управления пароходством. За работу по обслуживанию транзитного флота
пристань. Получает от пароходства вознаграждение (пристанский сбор).
Расчеты между пристанью и управлением пароходства производятся через
банк, следовательно пристань выступает не только по отношению к своим
контрагентам, но я по отношению к управлению пароходством в качестве
субъекта имущественных прав и обязанностей. Управление пароходством и
пристань несут друг перед другом даже материальную ответственность за
невыполнение принятых на себя обязательств 2.

Таким образом, положение пристани в гражданском обороте в отношениях с
третьими лицами во многом сходно с положением трестированного
предприятия. Иной характер имеют взаимоотношения пристани с
пароходством. В дальнейшем об этом будет сказано подробнее, здесь же
необходимо отметить все своеобразие этих отношений, напоминающих те
формы связи между предприятием и трестом, которые были предусмотрены
Положением о. трестах и Типовым положением о производственном
предприятии. Вместе с тем имущественные отношения между пароходством и
входящей в его состав пристанью перерастают рамки внутреннего
хозяйствен-

1 Ст. 6 пост. ЦИК и СНК СССР от 15 марта 1934 г. «О реорганизации
органов управления водного транспорта» (СЗ СССР 1934 г. № 15, ст. 104).

2 Приказ Наркомвода 1937 г. № 160, приведен в указ. ст. И. Шермана,
«Арбитраж», 1940, №12, стр.18.

299

ного расчета. За работу по обслуживанию транзитных перевозок пристань
получает от пароходства вознаграждение через банк, т. е. через расчетный
счет, являющийся привязкой предприятия к имущественному обороту.

В основном по тому же типу складываются взаимоотношения между
пароходством, с одной стороны, и конторой — агентством по освоению и
зксплоатации малых рек, равно как и судоремонтным заводом, — с другой.
Более того, отношения между пароходством и судоремонтным заводом
складываются, как отношения между подрядчиком и заказчиком со- всеми
вытекающими отсюда последствиями.

Участки связи также имеют самостоятельный баланс. Их положение в
основном таково же, как и положение отделений движения на
железнодорожном транспорте. Поэтому участки связи действуют на основании
сметы, утвержденной пароходством.

Таковы важнейшие моменты, характеризующие пароходство и входящие в его
состав предприятия как субъектов права.

Пароходство в большей степени, чем со временный трест, является
оперативной организацией. Как правильно указывает И. Шерман, «это
вытекает из существующей системы организации перевозок… Весь флот,
производящий транзитные перевозки, находится в непосредственном
оперативном и хозяйственном подчинении управления пароходства» ‘. Отсюда
и ответственность пароходства по всем претензиям, вытекающим из договора
перевозки, независимо от того, какая хозяйственная единица пароходства
осуществляла перевозку2. Отсюда также и централизованный порядок
расчетов по штрафам между пароходствами я железными дорогами за
невыполнение плана перевозок в прямом смешанном железнодорожно-водном
сообщении 3.

Еще в большей мере взаимно связаны между собой вое предприятия и службы
железнодорожного транспорта, чем и объясняется высокая степень
централизации управления железными дорогами. Железнодорожный
транспорт—сложнейший механизм; лишь только согласованная деятель-

1 И. Шерман, Пароходство как юридическое лицо, «Арбитраж», 1939, № 12,
стр. 19.

2 См. ст. 168 Устава внутреннего водного транспорта.

Ст. 34 Правил перевозок грузов в прямом смешанном железнодорожно-водном
сообщении (СП СССР 1941 г. №5, ст. 96).

300

ность всех частей этого механизма обеспечивает выполнение перевозок.

Таким образом, транспортное производственное предприятие (в особенности
железнодорожное) менее самостоятельно в оперативном и имущественном
отношениях, чем трестированное предприятие в других отраслях народного
хозяйства. Причины этого явления охарактеризованы выше. Фигура железной
дороги и фигура пароходства в значительной мере заслоняют юридическую
личность входящих в их состав разнообразных хозяйственных единиц,
осуществляющих в своем взаимодействии план перевозок. Некоторые из этих
единиц, например, суда, не переросли рамки внутреннего хозрасчета, и,
следовательно, не являются юридическими лицами. Другие производственные
единицы приблизились к положению трестированного предприятия (наличие
самостоятельных средств, отдельного баланса, расчетного счета и т. д.).
Однако юридические отношения, участниками которых они являются, по
общему правилу развиваются в рамках того юридического лица, в состав
которого они входят, т. е. дороги или пароходства. Отсюда все
своеобразие положения этих хозрасчетных единиц; это своеобразие, в
частности, проявляется в том, что они выступают в качестве субъектов
имущественных прав и обязанностей по отношению к юридическому лицу,
которому они подчиняются, как планово-регулирующему органу.

В итоге следует признать, что транспортная хозяйственная организация
(железная дорога, пароходство) как юридическое лицо с точки зрения
характера и содержания своих имущественных прав и обязанностей, в
большей мере, чем современный трест, выступает в роли единого
госпредприятия. Юридическая же личность входящих в состав железной
дороги или пароходства транспортных единиц не достигла той ступени
развития, на которую поднялось переведенное на полный хозяйственный
расчет трестированное предприятие в других отраслях народного хозяйства.

Судебная и арбитражная практика, хотя и с колебаниями, уже вскоре после
поправок к кредитной реформе и включения предприятия в систему
договорных отношений признала трестированное предприятие субъектом
права. Вопрос о юридической личности трестированного предприя-

301

тия возник Перед судом и арбитражем в связи с попытками кредиторов,
используя законодательство о трестах, переложить имущественную
ответственность по долгам предприятия на объединение или трест.

Еще в 1932 г. арбитраж при Наркомтяжпроме в мотивировке своего решения
по делу, по которому объединение предъявило иск об уплате сумм,
причитающихся находившемуся в его составе заводу, признал, что
«предприятия являются самостоятельными хозрасчетными субъектами
имущественных прав, обладающими оперативной самостоятельностью в
пределах выделенного им государственного имущества и собственных
оборотных средств». Поэтому арбитраж пришел к выводу, что «объединения и
тресты, в состав которых они (т. е. предприятия. — С. Б.) входят, могут
быть допущены в качестве истцов и ответчиков по их делам лишь в тех
случаях, когда это предусмотрено специальным законом или приказом, когда
это вытекает из заключенных ими или их предприятиями с третьими
организациями договоров, или когда им на это будут даны предприятиями
специальные полномочия» ‘.

В этом постановлении речь идет не только о так называемой процессуальной
правоспособности входящего в состав объединения или треста предприятия,
но и об имущественной его правоспособности в точном смысле этого слова.
Характеристика предприятий как «самостоятельных хозрасчетных субъектов
имущественных прав» говорит сама за себя. Перечисленные в постановлении
арбитража при Наркомтяжпроме случаи привлечения трестов и объединений в
качестве истцов и ответчиков свидетельствуют о том, что по общему
правилу тресты и объединения не должны отвечать за свои предприятия и не
вправе получать от третьих лиц удовлетворение по требованиям, по которым
кредиторами являются входящие в объединение или в трест предприятия.

Вопрос о точном определении объема ответственности трестированных
предприятий и о соотношении ее с ответственностью треста был поднят еще
в 1932 г. Уже тогда отмечалась опасность рецидивов обезлички в
ответственности треста и входящих в его состав предприятий. Отчет Госар-

1 Бюллетень Госарбитража, 1932, №8, стр. 26.

302

битража при Ленинградском облисполкоме справедливо усматривал эту
опасность в наличия разрыва «между хозрасчетностью отдельных
предприятий, входящих в состав одного объединения или треста, и внешним
правовым единством имущества последних», поскольку (предприятие
официально не является юридическим лицом, трест же (объединение) таковым
является. Это может привести и иногда приводит к тому, указывал далее
отчет, что с одной стороны внешнее единство при неплатежеспособности
предприятия или объединения вызывает у кредиторов неплатежеспособного
хозоргана стремление перенести ответственность с одной хозрасчетной
единицы на другую — с предприятия на объединение (трест) и обратно, а с
другой — то же единство может толкать вышестоящую и подчиненную
организацию к своеобразному маневрированию хозрасчетной формой для
установления на более или менее длительный период безответственности
одного из звеньев хозрасчетных организаций перед третьими
организациями». Составители отчета правильно заключают, что «оба эти
уклона являлись бы грубейшим извращением хозрасчетных отношений».

Совершенно ясно, что проблема, создавшая затруднения в практике работы
арбитража, могла возникнуть только в связи с тем, что трестированное
предприятие с 1931 г. фактически сделалось самостоятельным субъектом
имущественных прав, оставаясь вместе с тем частью треста — официально
признанного законом юридического лица. С точки зрения Положения о
трестах, продолжавшего действовать в 1932 г. и продолжающего действовать
и поныне, никакой проблемы не должно было возникнуть: юридическое лицо —
это трест, предприятие — часть треста, директор предприятия действует по
доверенности, выданной ему руководителем треста, следовательно,
обязательства, принятые на себя предприятием, — это обязательства треста
в целом, взыскание по долгам треста может быть обращено на его имущество
и, стало быть, на имущество, находящееся в управлении любого из входящих
в его состав предприятий.

Поправки к кредитной реформе и практика договорных отношений уже в
1931—1932 гг. опрокинули этот установленный законодательством двадцатых
годов порядок, фактически отменили статьи Положения о трестах,
характеризующие производственное предприятие как юридически
несамостоятельную часть треста. Трест перестал быть единым

303

госпредприятием, он превратился в сложное, или составное предприятие —
хозяйственную организацию. Не случайно цитированный выше отчет не
пытается разрешить поставленную им проблему путем отсылки к закону о
трестах. Уже в 1932 г. Государственный арбитраж хорошо понимал, что
ригористическое применение этого закона — нежизненно, что хотя
трестированное предприятие и не названо ни в одном из законодательных
актов юридическим лицом, но фактически им является.

Прежде всего была признана юридическая личность за трестированным
предприятием арбитражной практикой. Это не случайно — арбитражу чаще,
чем суду, приходилось убеждаться на деле, что сложившиеся в связи с
поправками к кредитной реформе и законодательством 1931—1933 гг. о
договорах хозяйственные взаимоотношения между социалистическими
предприятиями переросли рамки Положения о трестах. Поэтому уже а
инструкции Госарбитража при СНК СССР о заключении хозяйственных
договоров на 1934 г. содержится косвенное признание имущественной
самостоятельности предприятия. Из инструкции, установившей, что
«дополнительная ответственность сторон по генеральному договору, в
случае неоплаты счетов лекальщиком, может быть установлена в договорах
лишь в виде изъятия», 1 нетрудно сделать этот вывод. Если стороной в
генеральном договоре выступало объединение или трест, то обычно стороной
в локальном договоре являлось предприятие.

Наконец, в 1938 г. в своем постановлении по делу, к которому нам
придется вернуться в дальнейшем в, связи с проблемой дополнительной
ответственности треста за долги предприятия, Госарбитраж при СНК СССР ;в
совершенно ясных, не вызывающих никаких сомнений выражениях признал
юридическую личность трестированного предприятия. «xозрачетное п р о и
з в о д с т в е н н о е предприятие, — сказано в этом постановлении
Госарбитража,—я в л я е т с я самостоятельным субъектом имущественных
прав и несет самостоятельную имущественную ответственность в пределах
выделенных ему средств, на которые

1 Ч. III. ст. 12 инструкции Госарбитража при СНК СССР от 26 декабря
1933г. (Бюлл. Госарбитража, 1934, №1).

304

допускаемся законом обращение взыскания по обязательствам предприятия»1
(разрядка моя.—С. Б.).

Медленнее усваивался принцип имущественной самостоятельности
трестированного -предприятия судебными органами. Однако; и судебная
практика пошла по тому же пути.

Еще в 1932 г. Президиум Верховного суда РСФСР установил, что взыскания,
предъявляемые Сельхозснабом к неисправным плательщикам-покупателям его
продукции, производятся с соответствующего объединения или треста, в
состав которого входит предприятие-покупатель, своевременно не
оплативший счетов Селъхозснаба, лишь в том случае, если объединение или
трест принял на себя по договору гарантию платежа2. Стало быть, за
трестированным предприятием была признана самостоятельная имущественная
ответственность. Выходит, что трест отвечает по договору, заключенному
входящим в его состав предприятием, лишь на основании поручительства.
Такое решение вопроса понятно лишь в том случае, если предприятие
является самостоятельной юридической личностью. Только этот вывод и
может быть сделан из постановления Президиума Верховного суда РСФСР.
Поручительство может иметь место только тогда, когда должник и
поручитель — два самостоятельных лица.

Вопрос о юридической личности трестированного предприятия вновь возник
перед Верховным судом РСФСР в 1933 г. Президиум Верховного суда пришел к
выводу, что «при рассмотрении исков к хозрасчетным организациям,
входящим в состав объединений, суды могут выносить решения о
производстве взысканий только с ответчиков, привлеченных к делу, но не
могут выносить решений о произ-

1«Арбитраж», 1938, № 20, стр. 24. Кроме приведенных в тексте, можно
указать и другие постановления Госарбитража при СНК СССР из которых
видно, что трестированное предприятие рассматривается органами
арбитража, как юридическое лицо. Например, Госарбитраж признал
неправильными действия покупателя, заключившего сделку с вышестоящей по
отношению к хозрасчетной единице организацией на закупку продукции, уже
отпускаемой указанной единицей на основе ранее заключенного покупателем
с ней договора («Арбитраж», 1938, №8, стр. 24). В другом случае было
разъяснено, что по выданному арбитражем приказу взыскание можно
производить только с предприятия, прэтив которого выдан приказ, хотя
оно входит в состав другого предприятия (Бюлл. Госарбитража, 1934, № 19,
стр. 31).

2 Бюлл. Госарбитража, 1932, № 12, стр. 34.

305

водстве взысканий с объединений, в состав которых эти хозрасчетные
организации входят, если эти последние не были привлечены в качестве
ответчиков» ‘.

В литературе было высказано мнение, что это постановление имеет только
процессуальное значение и, при условии участия в качестве ответчика
самого объединения, не снимает с «его ответственности по иску,
предъявленному к его хозрасчетной единице. «Самое большее, о чем
свидетельствует постановление, это о том, что за хозрасчетной единицей
признается право иска и ответа на суде, но им (постановлением. — С. Б.)
не ограничивается ответственность юридического лица за его хозрасчетное
предприятие» 2.

Едва ли это так. Смысл постановления Президиума Верховного суда РСФСР
заключается не только в признании процессуальной правоспособности
входящих в состав объединения хозяйственных организаций, но и в том, что
последние рассматриваются в качестве субъектов права. Дело в том, что
постановление говорит о самостоятельной ответственности не предприятий,
а хозрасчетных организаций, входящих в состав объединений. Стало быть,
речь идет и о трестах, ибо в 1933 г. процесс ликвидации объединений еще
не закончился и в их состав часто входили не только предприятия, но и
тресты, равно как и иные хозрасчетные организации, действовавшие на
правах трестов (конторы, автономные предприятия и т. д.). Но трест —
даже в период падения его значения— всегда оставался юридическим лицом.
Поэтому правильнее предположить, что привлечение объединений в качестве
ответчиков и взыскание с них сумм по искам, предъявленным к их
хозрасчетным организациям, по мнению Верховного суда, могло
практиковаться лишь в тех случаях, когда из обстоятельств дела
выяснилось, что ответственным лицом по данному иску должно являться
объединение. Но если даже исходить из того, что постановление Верховного
суда РСФСР имело в виду не тресты, не автономные заводы, а иные
хозрасчетные единицы, то и в этом случае

1 Пост. Президиума Верховного суда РСФСР «О порядке и возможности
обращения на средства объединения взыскания с хозрасчетных организаций,
входящих в объединения» («Советская юстиция», 1933, №8).

2 М. Гинзберг, Ответственность юридического лица за его предприятие,
«Арбитраж», 1935, № 21, стр. 18.

306

бесспорно то, что Верховный суд далеко вышел за рамки Положения о
трестах.

Признав самостоятельную имущественную ответственность хозрасчетной
единицы, входящей в состав объединения в тех случаях, когда последнее не
привлекается в качестве ответчика, Верховный суд тем самым признал
имущественную самостоятельность и самостоятельное участие в гражданском
обороте, а стало быть, и юридическую личность этой хозрасчетной единицы.

С косвенным признанием юридической личности трестированного, либо
входящего в состав объединения предприятия мы встречаемся и в некоторых
постановлениях Правительства. Насколько назрела уже в начале 1932 г.
потребность в урегулировании взаимоотношений между объединением
(трестом) и предприятием, свидетельствует постановление СНК СССР от 25
мая 1932 г., принятое по докладу Государственного банка. Правительство
предложило Госарбитражу совместно с заинтересованными организациями
урегулировать вопрос об ответственности объединений (трестов) по
обязательствам подведомственных им предприятий и внести соответствующие
предложения в СТО1. Однако указание СНК СССР выполнено не было.

О том, что ответственность треста за долги его предприятия не
предполагается, но является лишь исключением из общего правила,
свидетельствует другое постановление Правительства — более позднего
происхождения. Охраняя интересы колхозов, СНК СССР в своем постановлении
от 19 июля 1936 г. допустил без дополнительного решения арбитражных или
судебных органов принудительное взыскание на средства республиканских и
областных заготовительных организаций по требованиям колхозов,
вытекающим из задолженности колхозам низовых заготовительных организаций
(заготовительных баз, складов) за сданную колхозами продукцию. Это
взыскание, однако, могло быть произведено только при отсутствии средств
на расчетных счетах непосредственных должников (низовых заготовительных
организаций) т. е. только в порядке дополнительной (субсидиарной)
ответственности 2.

1СЗ СССР 1632 г. №42, ст. 250.

2СЗ СССР 1936 г. №44, ст. 381.

307

Своеобразно разрешена интересующая .нас проблема в налоговом
законодательстве. Изданное в 1932 г. Положение о взыскании налоговых и
неналоговых платежей не содержит никаких указаний об ответственности
треста (объединения) по налоговым обязательствам входящих в него
предприятий. Это умолчание объясняется просто. Согласно действовавшим в
тот период правилам, плательщиками налогов являлись объединения и тресты
в целом по всем операциям входящих в их состав хозрасчетных единиц ‘.
Поэтому в 1932 г. вопрос о возложении ответственности треста за его
предприятие по налоговым обязательствам последнего вовсе не возникал. Но
возник другой вопрос — об ответственности предприятий по налоговым
обязательствам треста.

Поскольку трест (объединение) со всеми входящими в его состав
предприятиями выступал по отношению к государству в качестве единого
субъекта налоговых обязанностей, этот вопрос был разрешен положительно.
Положение о взыскании налоговых и неналоговых платежей предусматривает
возможность обращения взыскания на имущество входящих в состав треста
(объединения) предприятий по недоимкам, числящимся за трестом
(объединением). В том случае, если трест (объединение) отказывается дать
указание, на имущество какого предприятия должно быть обращено
взыскание, взыскание обращается по усмотрению финансовых органов на
имущество любого из входящих в данный трест (объединение) предприятий2.

Возложение ответственности по недоимкам треста на его хозрасчетные
единицы, основанное на практике исчисления и платежа налогов, ни в коей
мере не колеблет утверждения, что трестированное предприятие является
юридической личностью. Сама постановка вопроса об ответственности
предприятия по налоговым обязательствам треста могла возникнуть только
потому, что закон не сомневается в имущественной самостоятельности
предприятия. В этом смысле характерен самый текст закона,
устанавливающий ответственность предприятия по недоимкам треста. В
законе по этому поводу сказано: «…взыскание может

1 Ст. ст. 1, 2, 6 Положения о налоге с оборота предприятий общественного
сектора, утв. ЦИК и СНК СССР 2 сентября 1930 г. (СЗ СССР 1930 г. №47,
ст. 477).

2 Ст. 14 Положения о взыскании налоговых и неналоговых платежей (СЗ СССР
1932 г. №69, ст. 410-6).

308

обращаться… на расчётные счета, товары и имущество, принадлежащие
входящим в данное объединение или трест предприятиям» (разрядка моя, —
С. Б.).

Стало быть, наличие у предприятия имущественной самостоятельности — вне
спора даже с точки зрения Положения о налоговых и неналоговых платежах.

В последующие после издания этого положения годы трестированные
предприятия все чаще стали выступать в роли самостоятельных субъектов
налогового обложения. В настоящее время, как правило, обложение налогом
с оборота производится в децентрализованном порядке ‘. Плательщиками
являются предприятия, имеющие собственные расчетные счета в Госбанке
(завод, контора, магазин и т. д.), т. е. предприятия, переведенные на
полный хозяйственный расчет. Централизованный порядок расчетов — через
трест или главк — применяется лишь в порядке исключения 2.

В виде, доказательства имущественной самостоятельности трестированного
предприятия не только в налоговой области, но и в области иных
взаимоотношений с госбюджетом можно сослаться также на порядок расчетов
при передаче предприятий, зданий и сооружений между госу-

1 См. «Финансовое право», учебник для юридических вузов, Юриздат, 1940,
стр. 81; В. М. Ватырев и В. К. Ситнин, Организация и планирование
финансов в социалистической промышленности, 1940, стр. 160.

2 См. Правила о налоговой регистрации предприятий социалистического
хозяйства, установленные инструкцией НКФ СССР от 20 декабря 1937 г.
№659: предполагается, что предприятия, входящие в хозяйственную
организацию, т. е. в трест, торг и т. д., являются самостоятельными
плательщиками налога; трестированное предприятие, не являющееся
самостоятельным субъектом налогового обложения, должно ежегодно
представлять в финотдел по месту своего нахождения справку (выданную
организацией, которой оно подчинено) о том, что его обороты учитываются
в общей сумме оборота этой организации; предприятия, не представившие
такую Справку, считаются впредь до ее представления самостоятельными
плательщиками налога (ФХЗ, 1938 г., № 1—2). По общему правилу
самостоятельными плательщиками налога с оборота являются предприятия,
имеющие законченную бухгалтерскую отчетность и собственный расчетный
счет в Госбанке, т. е. переведенные на полный хозяйственный
расчет—см., например, ст. 1 инструкции НКФ СССР от 16 декабря 1941г. №
К/889 о порядке обложения налогом с оборота хлебобулочных изделий
(Сборник постановлений, приказов и инструкций по финансово-хозяйственным
вопросам 1942 г., № 1—2, стр. 1). За полную отмену ст. 14 указанного в
тексте положения высказался А. В. Венедиктов —см. «Государственные
юридические лица», «Советское государство и право», 1940, № 10, стр. 83.

309

дарственными организациями. При передаче предприятия, выделенного из
состава треста, последний обязан передать на баланс выделяемого
предприятия внесенные за его счет в текущем году налоги, отчисления от
прибылей и другие платежи в государственный и местный бюджеты. Недоимки
по этим платежам, так же как и незаконченные к установленному сроку
передачи расчеты с органами Министерства финансов, (передаются на баланс
выделяемого предприятия ‘.

Имущественная самостоятельность трестированного предприятия находит свое
прямое или косвенное выражение во всех нормативных актах, определяющих
его положение в гражданском обороте и его (предприятия) взаимоотношения
с трестом. Упомянутые выше Правила о порядке расчетов при передаче
предприятий, зданий и сооружений всячески подчеркивают необходимость
выявления самостоятельного, имущественного лица передаваемого
предприятия не только в связи с налоговыми отношениями или иными
платежами в бюджет. Эти правила требуют также, чтобы основные и
оборотные средства передаваемого трестированного предприятия переходили
к принимающей организации в размерах, предусмотренных финансовым планом
того квартала, в котором, согласно постановлению о передаче, оно
(предприятие) должно быть передано.

После вынесения решения о передаче передающая организация не вправе
производить никаких изъятий основных и оборотных средств передаваемого
предприятия, кроме излишков оборотных средств против нормативов, а также
не вправе вносить изменения в норматив оборотных средств,
предусмотренный квартальным финансовым планом. В том же случае, если
основные и обортные средства передаваемого предприятия в нарушение
указанного порядка были изъяты передающей организацией, о 1938 г. СНК СССР и ЦК ВКП(б)
установили поквартальное финансирование МТС в соответствии с выполнением
ими своего годового производственно-финансового плана путем выдачи
аванса на предстоящий квартал. При перевыполнении плана работ МТС за
квартал Государственному банку было разрешено дополнительно
финансировать это перевыполнение за счет годового
производственно-финансового плана МТС. Окончательный расчет
Государственного банка с МТС производится в IV квартале с покрытием
Государственным банком расходов МТС, вытекающих из (Перевыполнения
плана. При невыполнении квартального плана и израсходовании отпущенных
на квартал средств Государственный банк уменьшает на соответствующую
сумму очередный квартальный аванс. В распоряжении земельных органов
остаются маневренные резервные фонды в размере не более 3% ассигнований,
отпущенных на финансирование МТС. Маневренный фонд и удержанные с МТС,
не выполняющих план, кредиты используются в IV квартале для
дополнительной выдачи средств тем МТС, которые перевыполнили свой
годовой план. Использование резерва на покрытие ‘Перерасходов МТС не
допускается.

Установленный этим постановлением порядок финансирования МТС сближает
формы деятельности МТС с формами деятельности хозрасчетного предприятия.
Хотя все валовые доходы и расходы МТС включены в государственный бюджет,
машинно-тракторная станция обладает достаточной мерой имущественной и
оперативной самостоятельности для выполнения и перевыполнения плана.
Основное, что сближает МТС с хозрасчетным предприятием, —

1 Пост. СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 13 января 1939 г. «О работ6
машинно-тракторных станций» (СП СССР 1939 г. № 4, ст. 14).

330

Это наличие стимулов для выполнения плана, материальная
заинтересованность в конечных результатах деятельности.

В сметном порядке финансируются также основные оперативные организации
Министерства связи. Организации Министерства связи в отношении
применяемого к ним порядка финансирования разделяются на три группы:

а) почтовые, телеграфные, телефонные, радиотрансляционные предприятия,
радиостанции, объединенные конторы связи, линейно-технические узлы и
бюро контроля переводов, финансируемые в сметном порядке; б) тресты,
промышленные предприятия, местные органы Центрального управления по
распространению печати, действующие на хозяйственном р а с ч е т е, и
в) центральные управления министерства, местные управления связи,
учебные заведения, научно-исследовательские учреждения, детские сады,
состоящие на государственном бюджете.

Предприятия связи, финансируемые в сметном порядке, полностью сдают свою
выручку на особый счет Министерства связи по доходам в Государственном
банке; они не вправе непосредственно распоряжаться этой выручкой.
Эксплоатационные расходы этих предприятий покрываются согласно
утвержденным ометам за счет сумм, перечисляемых на их расчетные счета в
Государственном банке. 50% от чистого дохода по эксплоатации связи в
централизованном порядке отчисляются в союзный бюджет. Остальные 50%
используются Министерством связи в соответствии с утвержденными планами
на финансирование капитального строительства и пополнение оборотных
средств организаций связи. Для поощрения организаций, финансируемых в
сметном порядке и перевыполнивших годовой план, от 20 до 30% от суммы
сверхплановых доходов отчисляется в распоряжение начальников этих
организаций. Эти отчисления производятся авансовым порядком
поквартально, в полном размере окончательно — в конце, года. Отчисления
от сверхплановой экономии до Великой Отечественной войны расходовались
по сметам, утвержденным вышестоящим органом в порядке, установленном
законом о фонде директора предприятия за счет прибылей ‘.

1 Положение о порядке финансирования учреждений и предприятий
Наркомсвязи, утв. НКсвязи по согласованию с НКФ СССР 27 августа 1939г.
(ФХБ, 1940, № 34, стр. 21—26).

331

Финансирование таких предприятий связи, как почта, телефон, телеграф и
т. д., обеспечивает не только централизованную аккумуляцию доходов и
строгое сметное лимитирование расходов, но и развитие самостоятельности,
инициативы и имущественной заинтересованности этих предприятий. Работа
почты и телеграфа могла бы быть построена на чисто хозяйственных
основаниях: и почта и телеграф — предприятия, оказывающие свои услуги
клиентуре за вознаграждение. Однако характер той деятельности, которая
выполняется органами связи, требует не только необходимой и строжайшей
централизации управления ею, но и соответствующих форм аккумуляции и
расходования ее средств.

К той же категории организаций, финансируемых в сметном порядке,
принадлежат и некоторые другие организации, деятельность которых в силу
их особ энного для государства значения легче направлять и проверять
путем включения всех их расходов и доходов в бюджет, чем по конечным
результатам этой деятельности — через хозяйственный расчет. Укажем для
примера на Управление государственным страховым фондом сортовых семян
зерновых культур Министерства земледелия СССР и на организации
пробирного надзора. Расходы по содержанию, строительству элеваторов,
складов и организаций Госстрахфонда отнесены на союзный бюджет по смете
Министерства земледелия СССР. Средства, поступающие в уплату за
отпускаемые Госстрахфондом сортовые семена, направляются в доход
государства. Начальник управления «распоряжается средствами, выделенными
управлению государственным страховым фондом в соответствии с
утвержденной сметой». Госстрахфонд является юридическим лицом:
«Управление государственным страховым фондом в пределах утвержденных
омет имеет право заключать договоры, приобретать имущество, материалы и
другие ценности» ‘.

В аналогичном положении находятся инспекции пробирного надзора. На эти
инспекции в числе других функций возлагается анализ и клеймение
платиновых, золотых и серебряных изделий, изготовление пробирных
реактивов, экспертиза пробирных клейм; за анализ и клеймение ин-

1 Ст. ст. 7, 10 и 12 Положения об управлении государственным страховым
фондом сортовых семян зерновых культур Наркомзема СССР, утв. СНК СССР 26
апреля 1938 г. (СП СССР 1938 г. № 21, ст. 136).

332

спекции вправе взимать пробирную плату; эта плата поступает в доход
государства по союзному бюджету 1. Таким образом, взаимоотношения
предприятий, финансируемых в сметном порядке, с бюджетом складываются
иначе, чем у хозрасчетных предприятий. Однако особенности
имущественно-правового положения финансируемых в сметном порядке
предприятий не могут устранить той необходимой меры оперативной и
имущественной самостоятельности, которая присуща всякому предприятию,
деятельность которого направлена либо на создание материальных
ценностей, либо на их распределение в порядке советской торговли, либо,
наконец, на выполнение определенной работы (оказание услуг).
Эквивалентно-возмездный характер деятельности предприятий, финансируемых
в сметном порядке, отличает их от бюджетных учреждений, которые по самой
своей природе могут функционировать лишь за счет расходной части
государственного или местного бюджета.

XIII. ПРОИЗВОДСТВЕННОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ — ТРЕСТ —

ГЛАВК

Будучи самостоятельной имущественной единицей, производственное
предприятие вместе с тем является органом управления социалистическим
хозяйством. Имущественная обособленность предприятия относительна.
Единство государственной собственности определяет характер и рамки этой
обособленности.

Трест, главное управление, министерство являются теми органами, через
которые перекинут мост от целого — государства, как хозяйствующего
субъекта, к части целого — отдельному предприятию. Вместе с тем и трест
и главк как хозяйственные организации сами являются частями целого
—государства.

Имущественная связь предприятия с трестом выражается: а) в том, что-
имущество предприятия входит в состав уставного фонда треста, б) в
режиме регулирования оборотных средств предприятия, в) в единстве
прибыли,

1 Ст. ст. 11 и 12 Положения о пробирном надзоре, утв. СНК СССР 31
декабря 1940 г. (СП СССР 1941 г. № 1, ст. 23).

333

амортизационных отчислений и т. д., г) как следствие этого, при наличии
определенных условий в ответственности треста по обязательствам
предприятия.

Ранее подробно была развита и аргументирована мысль о том, что различие
между трестом и главком все больше стирается. Речь идет о характере и
содержании их деятельности по отношению к предприятию. Перечисленные
выше признаки, характеризующие имущественные связи предприятия с
трестом, почти целиком могут быть отнесены и к взаимоотношениям главного
управления с предприятием. Мы говорим «почти целиком» потому, что первый
признак (включение имущества, в состав уставного фонда треста) с
формальной точки зрения к главку не применяется: главные управления
имеют самостоятельный баланс по осуществляемым ими операциям сбыта и
снабжения и сводный баланс по подведомственным им предприятиям и
хозорганам ‘; следовательно, главные управления, как таковые, не имеют
уставного фонда, который включал бы в себя имущество подведомственных им
предприятий. Однако ив дальнейшего будет видно, что фактически это
обстоятельство большого практического значения не имеет.

Трест как целое — нечто большее, чем простая сумма его предприятий, но
трест не может существовать вне его предприятий. Имущество треста — это
имущество всех ело предприятий, взятых вместе, плюс его непосредственное
имущество в форме нераспределенного резерва оборотных средств плюс
отчисления от прибылей, поскольку они остаются в распоряжении треста, и
т. д. Таков тот вывод, который необходимо сделать из законодательства,
регулирующего имущественное положение треста.

Поэтому бухгалтерские отчеты и балансы трестов и аналогичных им
хозяйственных организаций включают в себя балансы входящих в их состав
предприятий — заводов, фабрик, депо, совхозов, складов, магазинов и т.
д. Однако и трестированные предприятия имеют самостоятельную
отчетность2. Баланс трестированного предприятия включается

1 Ст. 3 пост. ЦИК и СНК СССР от 15 июля 1936 г. (СЗ СССР 1936 р. № 43,
ст. 361).

2 Трестированные предприятия представляют копии своих бухгалтерских
отчетов и балансов тем учреждениям Государственного банка, в которых они
кредитуются, а также местным и республиканским органам ЦУНХУ—ст. ст. 1 и
2 инструкции НКФ СССР, утв. СНК СССР 29 июля 1936 г. (СЗ СССР 1936 г. №
42, ст. 60).

334

в баланс треста, то это обстоятельство не обезличивает предприятия.
Имущество трестированного предприятия числится также на собственном
балансе предприятия.

Этим объясняется возможность существования имущественных правоотношений
между трестом и его предприятием. Эти правоотношения возникают из
административных актов, «сходящих от треста и в той или иной форме
регулирующих деятельность предприятия. В том случае, если трест
выступает по отношению к своему предприятию в качестве снабженческого
или сбытового органа и не создает для проведения сбыто-снабженческих
операций специальных хозрасчетных единиц, его взаимоотношения с
предприятием могут регулироваться нарядом-заказом, являющимся не
сделкой, а административным актом. Однако, поскольку этот наряд-заказ
возлагает определенные имущественные права и обязанности на трест и на
предприятие, их взаимоотношения по существу принимают
гражданско-правовой характер. 1

В настоящее время такая форма связи треста или главка с предприятием
встречается все реже. По общему правилу свои функции по снабжению и
сбыту указанные хозорганы осуществляют через специально для этого
созданные хозрасчетные единицы —конторы, базы, склады и т. д. Однако,
как это видно из данной выше характеристики юридической личности
транспортных предприятий, гражданско-правовые отношения между
хозяйственной организацией и входящими в ее состав предприятиями
допустимы и сейчас.

Но, кроме этого, возможны и иные, вытекающие из других оснований
имущественные отношения между трестом и предприятием, равно как и между
главком и трестом или главком и непосредственно подчиненным ему
предприятием. Эти отношения могут обусловливаться расчетами, вытекаю-

1 О том же типе взаимоотношений главка с предприятием см. ст. М.
Коваленкова, Система договорных связей, («Арбитраж», 1937, № 1, стр.
32—33). М. Коваленков считает, что типовые условия или наряды-заказы,
выдаваемые главным управлением предприятию в тех случаях, когда
сбыто-снабженческие операции ведутся непосредственно через главк (по его
отделам сбыта и снабжения), по своему содержанию «должны обнимать все
договорные условия… должны полностью заменить договор и дать ответ на
все обычно разрешаемые договором вопросы»; в отличие от договора наряд
как административный акт обязателен для всех предприятий данного главка
независимо от их согласия, поэтому содержание наряда может быть в любое
время изменено односторонним волеизъявлением главка.

335

щими из факта выделения предприятию необходимых оборотных средств, а
также расчетами по накоплениям, амортизационными отчислениями и т. д.
Основанием возникновения этих имущественных отношений являются
административные акты главка и треста как планово-регулирующих по
отношению к предприятию органов. По мнению М. М. Агаркова, «переход
соответствующих (оборотных.— С. Б.) средств к предприятию, хотя бы эти
средства переходили к нему от вышестоящего регулирующего органа, всегда
является имущественным отношением и относится к гражданскому праву.
«Вертикаль» не исключает имущественного, а следовательно и
гражданско-правового характера этих отношений» ‘.

Точнее говоря, административный акт в указанном выше случае порождает
имущественные последствия. М. М. Агарков имеет в виду те
гражданско-правовые отношения, которые возникают между
планово-регулирующим органом и предприятием в связи, например, со спором
о моменте перехода к предприятию права распоряжения выделенными ему
средствами. Более важным является вопрос о том, какое влияние имеют те
или иные порождающие имущественные последствия административные действия
вышестоящего хозоргана на гражданско-правовые отношения подчиненного ему
предприятия с третьими лицами. Речь идет о том, какое влияние имеют акты
управления на имущественные права и обязанности предприятия по отношению
к третьим лицам. А с этим связан вопрос о характере и степени
самостоятельной материальной ответственности предприятия по его
обязательствам перед кредиторами.

Не подлежит сомнению, что факт выделения оборотных или предназначенных
для капитального строительства средств предприятию создает для него ту
материальную основу, которая порождает для него возможность заключения
необходимых для выполнения плана юридических сделок. Задержка по вине
вышестоящего хозоргана в выделении предприятию причитающихся ему средств
или изъятие средств, которые должны находиться в распоряжении
предприятия, отражаются на выполнении лежащих на предприятии
обязательств по отношению к его кредиторам. Поэтому в тех случаях, когда
нарушение принципа имуще-

1 М. Агарков, Предмет и система советского гражданского права «Советское
государство и право», 1940, № 8—9, стр. 63.

336

ственной самостоятельности предприятия но виде вышестоящего хозоргана
затрагивает интересы третьих лиц — будь то предприятия, входящие в
состав этого хозоргана, или иные организации ял и даже физические лица,
— возможно и допустимо возложение дополнительной ответственности на
хозорган за долги его предприятий.

Аналогичным образом решается вопрос о дополнительной ответственности
предприятия, незаконным образом удерживающего средства, которые должны
находиться в распоряжении вышестоящего хозоргана.

Рассуждая строго юридически, во всех этих случаях по существу речь идет
не о дополнительной ответственности, а о передаче требований, которые
имеются у предприятия по отношению к тресту (главку) и у треста (главка)
по отношению к предприятию— кредиторам предприятия или кредиторам треста
(главка).

На этот путь с некоторыми колебаниями и встала арбитражная практика.

Арбитраж возложил ответственность на главное управление, в ведении
которого находился заказчик, не оплативший по вине главка полученное от
поставщика оборудование: отсутствие средств у заказчика было вызвано
произведенным среди года по распоряжению главка снижением размеров
финансирования капиталовложений против первоначально утвержденной
главком суммы; справка же, выдаваемая главным управлением об
обеспеченности заказанного оборудования, была представлена заказчиком
поставщику при заключении договора ‘.

Равным образом материальная ответственность за долги предприятия была
возложена арбитражем на вышестоящий хозорган и в том случае, когда
выяснилось, что средства, необходимые для покрытия задолженности гаред-

1 См. ст. А. Исакова, О преддоговорных спорах по договорам на поставку
товаров производственного назначения, «Арбитраж», 1938, №9—10, стр. 37.
При разрешении преддоговорных споров на поставку текстильного
оборудования в проект генерального договора был включен пункт о том, что
главк-заказчик в случае неоплаты его предприятием заказанного
оборудования вследствие уменьшения объема финансирования
капиталовложений или полного их снятия уплачивает поставщику стоимость
неоплаченного оборудования и штраф в процентном отношении к
невыплаченной сумме. Аналогичное решение было принято по спору между
Главпродмашем и Главмаслопромом: ответственность за неоплату заказанного
оборудования предприятиями Главмаслопрома, возникшая по его вине, по
договору была возложена на Главмаслопром.

337

приятия, отсутствуют у него в связи с задержкой ,в спуске кредитов по
.вине хозоргана 1.

Наряду с этим известны случаи, когда хозяйственные организации в щелях
уклонения от ответственности передавали своим хозрасчетным единицам свои
активы, оставляя у себя не обеспеченные пассивы. Вследствие этого
приказы Госарбитража на взыскание с этих хозорганов сумм, причитающихся
их контрагентам-кредиторам, оставались нереализованными2. Установив
такой факт, арбитраж обращал взыскание на расчетные счета низовых
хозрасчетных единиц, поскольку они пользовались средствами, им не
принадлежащими.

Особо решается вопрос о субсидиарной ответственности треста за долги
предприятия в случае его ликвидации. Госарбитраж при СНК СССР склонен
признавать дополнительную ответственность треста «за долги входящих в
него предприятий в случае доказанной неплатежеспособности предприятий, в
особенности при его ликвидации». Поэтому Госарбитраж пришел к выводу,
что трест должен нести ответственность по иску о взыскании сумм,
причитавшихся истцу с ликвидкома фабрики, входившей в состав треста, в
полном объеме, а не только в пределах переданного ему ликвидационного
баланса фабрики. Заслуживает быть отмеченным, что этот вывод сделан
Госарбитражем в том (цитированном выше) постановлении, в котором с
наибольшей четкостью было сформулировано положение, что хозрасчетные
предприятия являются самостоятельными субъектами имущественных прав и
несут самостоятельную материальную ответственность по своим
обязательствам3.

Вопрос об ответственности юридического лица за его предприятие давно уже
привлек внимание как практиков, так и ученых-юристов и получил свое
отражение в юридической литературе.

1 См. Бюлл. Госарбитража, 1934, № 17, стр. 25.

2 См., например, факты, приведенные в упоминавшихся уже заметках И.
Мелешкевича и Э. Т.; см. также «Гражданское право», учебник для
юридических вузов, ч. 1, 1938, стр. 196.

3 Пост. Госарбитража при СНК СССР от 20 июня 1938 г. по делу торговой
базы Союзлеспродторга с трестом местной промышленности Сокольнического
района г. Москвы, «Арбитраж», 1938, №20, стр. 28.

338

Одни авторы (их меньшинство) решали вопрос просто: они предлагали
руководствоваться Положением о трестах, г. е. исходить из того, что
юридической личностью является трест, который и должен нести полную
ответственность по обязательствам входящих в его состав предприятий,
действующих в лице их руководителей от имени треста. Но так как с 1931
г. имущественная самостоятельность производственного предприятия
является очевидным фактом, сторонники этой точки зрения считают, что
ответственность треста должна быть вторичной по сравнению с
ответственностью предприятия, являющейся ответственностью первичной.

По мнению М. Г. Гинзберга, «надо сохранить принцип ответственности
юридического лица за его предприятия с тем лишь, чтобы в первую очередь
отвечало предприятие — должник по операции». За долги предприятия,
полагает М. Г. Гинзберг, должен отвечать не только трест, как таковой,
но и другие его предприятия. Укоренившаяся в хозяйственной и
судебно-арбитражной практике последних лет трактовка предприятия как
самостоятельного субъекта прав с точки зрения М. Г. Гинзберга является
ошибочной. Такой взгляд «а предприятие, по его мнению, объясняется тем,
что «в судебно-арбитражную практику и в ведомственные распоряжения,
разъяснения и акты не могло не просочиться течение о признании за
отдельными хозрасчетными единицами самостоятельных имущественных прав, о
признании их субъектами прав» ‘. Автор отвергает эту концепцию, исходя
из закона о трестах, т. е. игнорирует те изменения в социалистической
экономике, в законодательстве и в практике его применения судом и
арбитражем, которые произошли за восемь лет, истекшие с момента издания
Положения о трестах от 29 июня 1927 г. до момента написания автором
(своей статьи.

При всей своей приверженности к ригористическому проведению в жизнь
Положения о трестах М. Г. Гинзберг вынужден отступиться от взгляда на
предприятие, как на имущество юридического лица (треста).
Ответственность треста, по Гинзбергу, наступает лишь при недостаточности
средств у предприятия, причем эта ответственность должна наступать не
автоматически, по требованию взыскателя,

1 М. Г. Гинзберг, Ответственность юридического лица за его
предприятие, Бюлл. Госарбитража, 1935, № 21, стр. 18.

339

а устанавливаться банком или арбитражем по заключению банка.

Не ясно ли, что, формулируя этот принцип, автор тем самым признал только
что отвергнутую им юридическую личность предприятия. Поистине—гони
природу в дверь, она влетит в окно.

Взгляды М. Г. Гинаберга столь резко разошлись с действительностью, что
ни в литературе, аи в судебно-арбитражной практике эти взгляды поддержки
не получили.

Другие авторы, справедливо указывая на устарелость закона о трестах в
части, относящейся к характеристике предприятия, его взаимоотношений с
трестом и положения в гражданском обороте, признают предприятие
субъектом права и предлагают установить дополнительную ответственность
треста за ‘Предприятие и предприятия за трест лишь в строго определенных
случаях. Все сходятся, во-первых, на том, что ответственность входящих в
состав, треста предприятий друг за друга должна быть полностью
исключена. Подобная ответственность в корне подрывала бы хозрасчетную
самостоятельность предприятий и обезличивала результаты их деятельности.

Во-вторых, почти вое авторы, признающие юридическую личность за
производственным предприятием, согласны в том, что взаимная
дополнительная ответственность треста за предприятие и предприятия за
трест по их долгам должна возникать в случае изъятия у предприятия или
непредоставления ему трестом оборотных и иных средств, необходимых для
выполнения промфинплана, либо при неправомерной задержке средств,
принадлежащих тресту, его предприятием ‘.

До сих пор не существовало каких-либо серьезных разногласий между
авторами, писавшими о юридической лич-

1 См. А. И. Еселевич, Ответственность юридического лица за его
предприятие, «Арбитраж», 1936, № 4; С. Н. Братусь, К проблеме
юридического лица в советском гражданском праве, «Проблемы
социалистического права», 1938, сб. 3; В. Айзин «Об ответственности
хозорганов по обязательствам хозрасчетных предприятий», «Арбитраж»,
1937, №7; «Гражданское право», учебник для юридических вузов, Юриздат,
1938, стр. 196—197; Д. М. Генкин, Юридические лица в советском
гражданском праве, «Проблемы социалистического права», 1939 г., № 1; его
же, Об юридических лицах в проекте гражданского кодекса СССР, «Труды
первой научной сессии ВИЮН»; А. В. Венедиктов, Государственные
юридические лица в СССР, «Советское государство и право», 1940, № 10.

340

ности (госпредприятий, также и в вопросе о возложении на трест
дополнительной ответственности за долги предприятия в случае его
ликвидации. Господствующим является мнение, выраженное и автором этих
строк в 1938 г., что ликвидация предприятия влечет за собой возложение
дополнительной ответственности на трест в случае невозможности полного-
удовлетворения кредиторов за счет имущества, числящегося на
ликвидационном балансе предприятия (разумеется, речь идет об имуществе,
на которое по закону может быть обращено взыскание). Эта точка зрения
нашла свое подкрепление и в приведенном выше постановлении Госарбитража
при СНК СССР.

Так, например, А. В. Венедиктов — один из наиболее последовательных и
вдумчивых сторонников признания трестированного предприятия
самостоятельной юридической личностью—не задерживает своего внимания на
этом вопросе. В своей работе, посвященной государственным юридическим
лицам в СССР, А. В. Венедиктов, невидимому, солидаризируется с решением
вопроса, данным в постановлении Госарбитража при СНК СССР от 20 июня
1938 г. Никаких возражений против этого постановления он не приводит.
Молчаливое согласие А. В. Венедиктова с арбитражной практикой отражает
позицию, занятую им по вопросу о значении самостоятельной имущественной
ответственности как одного из признаков юридического лица.
«…Самостоятельная ответственность юридического лица по его
обязательствам, — пишет А. В. Венедиктов, — не исключает принципиально
возможности ответственности за его долги не только членов самого
юридического лица, но и других организаций, в той или иной мере с ним
связанных»1. Эта точка зрения защищается и Д. М. Генкиным, который также
считает, что вопрос о юридической личности того или иного общественного
образования, в частности госпредприятия, не следует связывать с вопросом
о так называемом потолке ответственности 2.

В 1938 т. автор этих строк полагал, что субсидиарная ответственность
треста за его предприятие в случае ликвидации последнего не должна
вызывать каких-либо

1А. В. Венедиктов, Государственные юридические лица в СССР», «Советское
государство и право», 1940, № 10, стр. 82.

2 Д. М. Генкин, Об юридических лицах в проекте гражданского кодекса
СССР, «Труды первой научной сессии ВИЮН», стр. 298—300.

341

сомнений: я исходил из того, что именно при ликвидации проявляется
единство имущества треста, включающего в себя и имущество входящих в его
состав предприятий: «…общность имущества, числящегося на балансе
организации, — писал я, — проявляется при ликвидации правосубъектного
предприятия. В этом случае хозяйственная организация при недостаточности
средств у ликвидируемого предприятия должна в полном объеме нести
ответственность по его обязательствам. Этот принцип нам представляется
бесспорным: имущество ликвидируемого или реорганизуемого предприятия
остается у организации; оно лишь принимает иной вид, иную форму» ‘.

Наибольшее расхождение вызвал во взглядах вопрос о том, должна ли быть
установлена дополнительная ответственность треста за долги предприятия
при отсутствии у наго средств, на которые может быть обращено взыскание.
А так как практически взыскание обращено только на денежные средства
должника-предприятия, ибо продажа товаров, ему принадлежащих, для
удовлетворения кредиторов допускается только в исключительных случаях —с
разрешения председателя правления Госбанка, — то проблема свелась к
следующему: должна ли вышестоящая организа-

1 С. Н. Братусь, К проблеме юридического лица в советском гражданском
праве, «Проблемы социалистического права», 1938, сб. 3, стр. 53. С
различными предложениями установить ту или иную форму дополнительной
ответственности хозяйственной организации за предприятие выступали и
другие авторы. Например, В. Рясенцев в своей статье «Как охранить
интересы кредиторов железных дорог» писал: «Было бы целесообразно
предоставить кредитору право отказываться от заключения договора с
неплатежеспособным должником. Тогда объединение должника оказывалось бы
перед дилеммой: либо его предприятие, как неплатежеспособное, будет
исключено из списков получателей продукции по генеральному или
локальному договорам, либо объединение должно будет оздоровить его
финансовое состояние и погасить его долги из имеющихся в своем
распоряжении средств, (Бюлл. Госарбитража, 1934, № 22, стр. 18). Стало
быть, по Рясенцеву, решение вопроса передается на усмотрение объединения
(треста). По мнению Д. Сазонова объединение (трест) имеет громадные
возможности путем мобилизации внутренних ресурсов, маневрирования
оборотными средствами входящих в него предприятий и т. д. оздоровить
финансовое хозяйство своего предприятия. Поэтому, считает Сазонов — при
неоплате счетов в течение двух месяцев ввиду отсутствия средств на
расчетном счете предприятия необходимо установить, что заинтересованный
кредитор вправе, не ставя вопроса о ликвидации по несостоятельности,
возбудить ходатайство перед Госарбитражем о реализации решения через
соответствующее объединение должника — Д. Сазонов, Неплатежеспособность,
а не несостоятельность, (Бюлл. Госарбитража, 1934, № 5, стр. 28).

342

ция нести дополнительную ответственность при неоплатности ее предприятия
или от такой ответственности ее необходимо освободить?

А. И. Еселевич в 1936 г. и в более развернутой форме автор этих строк в
1938 г. ответили на этот вопрос положительно, т. е. признали возможным и
необходимым возложение дополнительной ответственности по решению суда
или арбитража на трест. Основной аргумент в пользу такого решения
вопроса заключался с нашей точки зрения в том, что сохранение принципа
дополнительной ответственности при неоплатности предприятия будет
способствовать укреплению имущественной связи организации с предприятием
и усилению оперативного руководства его деятельностью ‘.

Возложение дополнительной ответственности на трест с этой точки зрения
должно было стимулировать принятие им необходимых мер, которые
обеспечили бы рентабельную работу предприятия. Что касается
материального источника дополнительной ответственности треста, то как А.
И. Еселевич, так и автор этих строк усматривали его в наличии у треста
нераспределенного им маневренного резервного фонда оборотных средств;
как известно, этот ‘фонд был предусмотрен постановлением СТО от 23 июля
1931 г. Для того чтобы возложение дополнительной ответственности на
трест не ослабляло хозрасчетные стимулы в деятельности предприятия, я
полагал необходимым установить, что уплаченные хозорганом по долгам
предприятия средства должны удерживаться хозорганом при распределении
оборотных средств на новый хозяйственный год или при уточнении их на
новый квартал. «При таком порядке, — писал я, — полностью сохраняется
принцип самостоятельной имущественной ответственности предприятия и
индивидуализация его работы; сохраняется, следовательно, хозяйственный
расчет во взаимоотношениях по вертикали и вместе с тем обеспечиваются
интересы контрагентов предприятия — интересы хозяйственного расчета по
горизонтали» 2.

Значительное расхождение взглядов у авторов, признающих дополнительную
ответственность треста за его предприятие, наблюдается в вопросе о
возможности установления ответственности в обратном порядке—по нисхо-

1 С. Н. Братусь, указ., статья стр. 52.

2 Там же, стр. 53.

343

дящей линии, т. е. предприятия за трест. Еселевич полагал, что
ответственность по нисходящей линии ввиду недостаточности резервных
средств у треста должна быть шире, чем ответственность по восходящей
линии ‘.

В отличие от Еселевича автор этих строк отвергал ответственность по
нисходящей линии, исходя из того, что оборотные средства предприятия
покрывают лишь минимальные его потребности в сырье, средствах на
зарплату и т. д., т. е. всегда увязаны в производстве или обороте, в
связи с чем изъятие этих средств нарушило бы его нормальную
хозяйственную деятельность и подорвало принцип хозрасчета 2.

А. Штейнберг пришел к выводу, что все хозрасчетные предприятия,
переведенные на самостоятельный баланс, должны быть признаны
юридическими лицами, при том, однако, условии, чтобы была установлена
взаимная ответственность предприятия и хозоргана :в случае фактической
неоплатности.

В отличие от авторов, считавших возможным установление такой
ответственности лишь по решению суда или арбитража, А. Штейнберг
высказался за то, чтобы подобная ответственность (была предусмотрена
законом, в исключительных же случаях суд или арбитраж может ограничить
или устранить дополнительную ответственность.

Взгляды Штейнберга иго существу весьма близки к взглядам Гинзберга.
Однако в отличие от Гинзберга Штейнберг признает юридическую личность за
трестированным предприятием, хотя и допускает неограниченную
дополнительную ответственность предприятия и вышестоящей организации
друг за друга 3. Но что же тогда остается от имущественной
обособленности этих юридических лиц? Осуществление предложения
Штейнберга породило бы обезличку в ответственности и нарушило принципы
хозрас-

1 Руководствуясь именно этим обстоятельством, т. е. фактом наличия у
треста лишь незначительных средств, Еселевич и объясняет, что Положение
о взыскании налогов и прежняя Инструкция НКЮ РСФСР, изданная в 1934 г.
(равно как и ныне действующая Инструкция НКЮ СССР 1939 г.—С. Б.), «О
порядке исполнения судебных решений», хранят молчание по вопросу об
ответственности по восходящей линии — А. И. Еселевич, указ, статья, стр.
14.

2 С. Н. Братусь, указ, статья, стр. 54.

3 А. Штейнберг, Юридические лица в советском хозяйственном обороте
«Советская юстиция», 1937, № 8, стр. 26.

344

чета, установленные нашим законодательством и проверенные многолетней
практикой его применения.

Особо следует остановиться на позиции В. Айзина. Основанием
дополнительной ответственности (хозяйственной организации за
предприятие, по мнению Айзина, «является общность и единство имущества,
но не в пределах юридического лица, а общность и единство всего
государственного имущества как «всенародного достояния». Поэтому
дополнительная ответственность может быть установлена не только органами
суда и арбитража, но и на основании распоряжения Правительства,
наркомата (ныне министерства) или главка. То или иное решение вопроса
определяется интересами плана в зависимости от политико-экономических
задач в (отдельных отраслях народного хозяйства. Поэтому в некоторых
случаях «дополнительная ответственность выходит за пределы уставной
организации (при передаче предприятий), в других она допускается внутри
организации только по нисходящей (по взысканию налогов), в третьих —
только по восходящей… и ни в одном случае не распространяется на все
имущество уставной организация (юридического лица) во всех ее звеньях».
Как правило, предприятие должно самостоятельно отвечать по своим
обязательствам. Дополнительная ответственность может допускаться только
в виде исключения. В. Айзин отвергает возможность возложения судом или
арбитражем дополнительной ответственности на хозорган за его предприятие
и на предприятие за хозорган при неоплатности основного вида должника
вследствие неудовлетворительности его работы или недостаточности
запланированных ему оборотных средств или кредитов. «Решения суда и
арбитража, сводящиеся к перераспределению оборотных средств, т. е. по
существу к финансовому планированию, недопустимы» ‘.

Мы исчерпали почти все имеющиеся в советской юридической литературе
последних лет высказывания по вопросу о дополнительной ответственности
треста за его предприятие и предприятия за трест. Не случайно эта
проблема вызвала наибольшие споры.

1 В. Айзин, Об ответственности хозорганов по обязательствам
хозрасчетных предприятий, «Арбитраж», 1937, № 7, стр. 6—7.

345

Правильное определение объема и пределов самостоятельной имущественной
ответственности юридического лица имеет большое значение для судебной и
арбитражной практики и может быть использовано при пересмотре
законодательства о юридических лицах —государственных предприятиях.

В основу решения вопроса должны быть положены соображения, изложенные
выше в связи с характеристикой значения принципа самостоятельной
имущественной ответственности как важнейшего признака юридического лица.
Необходимо, конечно, иметь в виду, что в основе- деятельности советских
предприятий лежит социалистическая собственность и плановое руководство
и что, будучи хозрасчетными организациями, они вместе с тем являются
гос-органами.

Трест по закону от 29 июня 1927 г. является законченной юридической
формой, в рамках которой должна протекать деятельность государственного
хозрасчетного предприятия. Выше уже было сказано, почему трест
именовался государственным предприятием. В совершенно ясной и
категорической форме Положение о трестах установило взаимную
неответственность треста за долги государства и государства за долги
треста. Однако то обстоятельство, что трест является государственным
органом и что, следовательно, в организационных и имущественных
отношениях трест связан с государством, нашло свое отражение в законе.
Во-первых, планово-регулирующему органу, в ведении которого находится
трест, предоставляются многочисленные права по распоряжению имуществом
треста. Во-вторых, значительная часть имущества треста — основные
средства производства—изъята от взысканий со стороны кредиторов. Таким
образом, взаимоотношения треста с государством прежде всего отразились
на характере имущественной ответственности треста как юридического лица.
И все-таки трест — это «потолок» ответственности, это завершенное
юридическое лицо в условиях 1927 г. Трест является завершенным
юридическим лицом на той стадии развития советской экономики, когда
использование товарно-денежной формы и эквивалентно-возмездных отношений
в социалистическом хозяйственном обороте опосредствовано юридическими
отношениями, субъектами которых могли быть только тресты, как единые
госпредприятия.

Но, как известно, государство (казна) в силу -ст. 39 По-

346

ложения о трестах несет дополнительную ответственность за невыполнение
госорганом, в пользу которого было произведено занаряживание (а таким
органам мог оказаться и трест), своих обязательств перед поставщиком.
Отсюда некоторые авторы заключают, что трест не является «потолком»
ответственности ‘. Однако ясно, что в данном случае государство
выступает в качестве поручителя на основании закона. Это поручительство
является естественным результатом акта вмешательства государства в
нормальную хозрасчетную деятельность треста. Ответственность,
принимавшаяся в этих случаях на себя государством, ни в коей мере не
колеблет принципа полной самостоятельной ответственности треста.

Является ли и должно ли являться в настоящее время таким «потолком»
ответственности производственное предприятие, входящее в состав треста?
В 1938 г. и а этот вопрос я ответил отрицательно и выдвинул теорию
«ступеньчатости» юридических лиц. Юридическими лицами 1-й ступени я
назвал трестированные предприятия (завод, фабрику, магазин, совхоз и т.
д.), юридическими лицами 2-й ступени — трест и аналогичные ему составные
(государственные предприятия — хозорганы. Я исходил из того, что
правосубъектность хозоргана не только количественно, но и качественно
отлична от правосубъектности предприятия — юридического лица 1-й
ступени. Это качественное различие я усматривал в более широкой, чем у
предприятия ответственности хозоргана.

Дополнительная ответственность треста за предприятие, которую, как мне
казалось, необходимо было установить, рассматривалась с точки зрения
изложенной выше концепции как следствие особых внутренних
взаимоотношений предприятия и треста, поскольку эти отношения
основывались на единстве имущества треста и вместе с тем на хозрасчете
предприятия. Понятие юридического лица госпредприятия должно было
отобразить не только пределы самостоятельности хозрасчетных единиц
вовне, т. е. во взаимоотношениях с третьими лицами, но и внутренние
имущественные связи, т. е. отношения между организацией и предприятием
по хозяйственному управлению 2.

Эта конструкция юридического лица базировалась на

1Д. М. Генкин, указ, доклад, стр. 300.

2С. Н. Братусь, указ, статья, стр. 47—48, 52—53.

347

переоценке треста как «потолка» ответственности и недооценке
имущественной самостоятельности производственного предприятия. Отсюда и
вытекало предложение установить субсидиарную ответственность треста в
случае неоплатности предприятия, правда, с последующим удержанием со
стороны треста выплаченных по обязательствам предприятия сумм при
распределении оборотных средств на новый хозяйственный год или уточнении
их на новый ив ар-тал. Практически это предложение означало установление
дополнительной ответственности треста за долги предприятия при
отсутствии средств на расчетном счете у предприятия. На опасность такого
предложения с точки зрения укрепления хозрасчета предприятия правильно
указал Д. М. Генкин ‘.

Установление правила, в силу которого тресту предоставлялось бы право
удерживать уплаченные им за предприятие суммы в начале нового
хозяйственного года или в начале .квартала, хотя и явилось бы
значительным коррективом, способствовавшим упрочению самостоятельной
имущественной ответственности предприятия, нельзя считать
удовлетворительным решением вопроса. В течение известного периода
времени предприятие могло рассчитывать на то, что материальная
ответственность по его обязательствам может быть переложена на трест, а
это едва ли содействовало бы укреплению хозрасчета предприятия.
Уменьшение же суммы оборотных средств, выделяемых предприятию в начале
нового квартала или хозяйственного года против нормативов, ему
установленных, затруднило бы выполнение производственного плана и
вызвало потребность в дополнительном банковском кредите. Наконец,
следует признать справедливыми и те соображения, что десятипроцентный
резерв от суммы оборотных средств, остающийся в распоряжении треста, по
смыслу закона предназначается для обеспечения производственных программ
входящих в состав треста предприятий, а не для покрытия их долгов
вследствие неоплатности2. Во всяком случае, взвешивая преимущества и
недостатки такого порядка распределения ответственности по долгам
предприятия между предприятием и трестом, необходимо признать, что он
содержит больше минусов, чем плюсов, и что узаконение этого

1 Д. М. Генкин, Юридические лица в советском гражданском праве,
«Проблемы социалистического права», 1939, № 1.

2 В. Айзин, указ, статья, стр. 4.

348

порядка с точки зрения укрепления позиций хозрасчета было бы
нежелательным.

Ошибка конструкции, предложенной нами в 1938 г., проистекала главным
образом из недооценки изменившегося в связи с изданием закона о
хозрасчетных главках положения треста в системе хозяйственного
управления. Правда, извиняющим эту ошибку обстоятельством является то,
что в тот период (1936—1937 гг.) практика применения закона от 15 июля
1936 г. только начинала складываться. Эта практика в конечном счете
привела к коренному изменению роли и значения треста в советском
гражданском обороте. Основное в эволюции треста заключалось в том, что
трест начал усваивать по отношению к входящим в его состав предприятиям
те функции, которыми были наделены переведенные на полный хозяйственный
(расчет главные управления. Более того, поскольку сбыто-снабженческие
функции сосредоточились в соответствующих отделах главков и их местных
конторах, постольку трест сделался преимущественно управленческим
звеном, освобожденным от оперативно-хозяйственных функций. Положение
переведенного на полный хозяйственный расчет производственного
предприятия, входящего в состав треста, немногим отличается от положения
предприятия, (непосредственно подчиняющегося главку ‘.

1 В ином положении находятся производственные предприятия, которые не
сделались самостоятельными субъектами советского хозяйственного оборота;
таковы, например, производственные единицы, входящие в состав
промкомбинатов низового подчинения, действующее на основании пост. ВЦИК
и СНК РСФСР от 13 августа 1928 г. (СУ РСФСР 1928 г. № 122, ст. 768).
Отдельное предприятие, входящее в состав промкомбината низового
подчинения, не обладает даже той имущественной самостоятельностью,
которая принадлежит по Положению от 29 июня 1927 г. трестированному
предприятию. Производственная единица комбината низового подчинения
(иначе называемого райпромкомбинатом) по своему правовому положению
скорее напоминает заведение периода действия декрета о трестах от 10
апреля 1926 г. (см. ст. ст. 19, 20, 21 Положения о промкомбинатах.).
Стало быть, райпромкомбинат, равно как и тресты, объединяющие мелкие или
не устойчивые в технико-экономическом отношении производственные
предприятия, не вышедшие в своей деятельности за рамки внутреннего
хозяйственного расчета, по-прежнему остаются едиными госпредприятиями со
всеми вытекающими отсюда последствиями. Пост. СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 7
января 1941 г. «О мероприятиях по увеличению производства товаров
широкого потребления и продовольствия из местного сырья» указало, что
основной формой управления промышленностью районного подчинения является
райпромкомбинат (ст. 4).

349

С точки зрения гражданского права основное отличие хозрасчетного главка
от треста заключается лишь в том, что главк, имея самостоятельный баланс
по осуществляемым операциям сбыта и снабжения и сводный баланс по
подведомственным ему предприятиям и хозорганам, официально не признан
юридическим лицом, между тем как трест, будучи уставной организацией,
имеет уставный фонд, включающий в себя имущество входящих в его состав
предприятий. Однако, как правильно указал А. В. Венедиктов,
фиксированный уставный фонд отсутствует и у уставных организаций,
поскольку ежегодное утверждение производственно-финансовых планов
сопровождается изменением их оборотных или основных средств без внесения
соответствующих изменений в их уставы ‘.

Все это еще более укрепило имущественную самостоятельность предприятия,
упрочило его позиции как юридической личности в гражданском обороте.

Вместе с тем расширение оперативных прав главных управлений создало
предпосылки для возложения на главки, а в соответствующих случаях и на
тресты дополнительной имущественной ответственности по обязательствам
предприятий. Об основаниях возложения такой ответственности было сказано
выше. В этих случаях суд или арбитраж по своей инициативе или по
требованию заинтересованных лиц, кредиторов предприятия, вправе вынести
решение о возложении материальной ответственности на вышестоящий
хозорган, по указанию которого было сделано изъятие принадлежавших
предприятию средств. Такое решение, например, может быть вынесено по
требованию подрядчика, осуществляющего по договору с предприятием
капитальный ремонт, обеспеченный соответствующими ассигнованиями из
находящегося в распоряжении директора предприятия целевого фонда,
созданного на основании постановления СНК СССР от 8 января 1938 г.2.

Таким образом, и арбитражная практика и советская юридическая литература
при разрешении этого вопроса пошли по правильному пути. Область
внутренних (взаимоотношений предприятия с вышестоящим хозорганом отнюдь
не безразлична для решения вопроса о пределах имуще-

1 См. А. В. Венедиктов, указ, статья в журн. «Советское государство и
Право», 1940, № 10, стр. 82.

2 СП СССР 1938 г. № 1, ст. 1.

350

ственной ответственности предприятия как юридического лица.

По мотивам, изложенным выше, следует отвергнуть возможность возложения
судом или арбитражем дополнительной ответственности на трест или главк
за долги предприятия при его неоплатности или вследствие недостаточности
запланированных ему оборотных средств. К этим соображениям можно
присоединить правильное соображение, высказанное В. Айзиным:
предоставление плохо работающему предприятию дополнительных средств,
равно как и исправление ошибок в планировании оборонных средств подлежат
компетенции не суда или арбитража, а соответствующих
планово-регулирующих органов. Суд и арбитраж не вправе вмешиваться в
планово-регулирующую, т. е. организационную, деятельность компетентных
государственных хозяйственных органов.

Нельзя, однако, согласиться с окончательными выводами В. Айзина.
Правильно подчеркивая значение единства государственной социалистической
собственности в разрешении проблемы дополнительной ответственности,
Айзин недооценивает значение юридического лица в социалистическом
хозяйстве. Единство государственной собственности сочетается с
хозрасчетом, с индивидуализацией ответственности государственных
хозяйственных органов. Юридическое лицо есть определенная грань,
определенная ступень как обособления имущества, так и ответственности по
обязательствам, вытекающим из этого обособления. Позиция же Айзина,
усматривающего основания дополнительной ответственности в общности и
единстве всего государственного имущества, может натолкнуть на
неправильный путь расширения ответственности .государства за долги
хозрасчетных предприятий.

В итоге мы приходим к следующему выводу.

Ныне существующие отношения между трестом и предприятием переросли те
формы связи между ними, которые установлены Положением о трестах.
Дополнительные средства предприятию могут быть предоставлены трестом не
потому, что имущество предприятия является частью имущества треста, а
потому, что государство не может допустить приостановления хозяйственной
деятельности социалистического предприятия (должника), выполняющего
какой-то отрезок народнохозяйственного плана. Материальная помощь
предприятию-должнику будет оказана также

351

и потому, что оздоровление его деятельности явится необходимым условием
обеспечения хозрасчетной деятельности предприятия-кредитора.
Соответствующие дополнительные средства, необходимые для оздоровления
работы предприятия, могут быть предоставлены главком или трестом за счет
тех средств, которые образовались у главка или треста в связи с
перераспределением оборотных средств и отчислением от прибылей
подведомственных им предприятий. Эти средства, в частности, направляются
не только на пополнение оборотных средств предприятий в связи с
расширением их производственных программ, но и на покрытие их убытков.

Перераспределение излишних оборотных средств производится не только
внутри треста или главка, но и внутри министерства между главками и их
предприятиями. На расчетный счет по перераспределению оборотных средств,
амортизационных отчислений и прибылей поступают не только
соответствующие средства предприятий и хозорганов главка, но и средства
предприятий других (главных управлений данного министерства, поступающие
в порядке перераспределения их излишних оборотных средств по
распоряжению министра. Было бы весьма соблазнительно считать эти
средства имуществом главка или треста и на этом основании узаконить
дополнительную ответственность вышестоящего хозоргана за нижестоящее
хозяйственное звено. Но такая трактовка юридической природы этих средств
была бы ошибочной.

Дело в том, что хотя указанные выше средства и находятся в распоряжении
главка или треста, но они не являются их собственными оборотными
средствами. Главк имеет собственные оборотные средства, но они
предназначены для других целей — для сбыто-снабженческих операций главка
как хозяйственной организации и хранятся на другом расчетном счете. В
настоящее время сбыто-снабженческая деятельность треста осуществляется
через хозрасчетные отделы сбыта и снабжения, которым переводятся
оборотные средства и открываются расчетные счета. Оперативные
сбыто-снабженческие отделы треста действуют по отношению к предприятиям
треста либо в качестве самостоятельных имущественных единиц и,
следовательно, сами превращаются в предприятия, либо действуют от имени
треста и, стало быть, юридически действует сам трест. В последнем случае
трест обособляет себя по отношению к вхо-

352

дящим в его систему предприятиям в качестве самостоятельной
имущественной -единицы. В какую бы форму ни выливались эти отношения —
в форму ли наряда-заказа, наряда-приказа и т. д., — они, как это уже
отмечалось выше, не могут быть никакими иными, кроме как хозрасчетными
имущественными отношениями.

Ранее была дана характеристика имущественных связей, существующих между
управлением пароходства и подведомственными ему транспортными
хозрасчетными предриятиями. В качестве субъекта этих имущественных
связей выступает именно управление пароходства, чем подчеркивается то
обстоятельство, что пароходство в данном случае противостоит входящим в
его состав другим хозрасчетным единицам, как имущественно обособленная
от них юридическая личность.

Эти выводы могут быть подкреплены также и иными примерами. Рассмотрим,
например, имущественные отношения, складывающиеся внутри торга.
Непосредственная оперативная работа промторга—снабжение своей розницы
промтоварами—осуществляется торговым отделом торга, действующим на
хозрасчете. Тортовый отдел пользуется правом самостоятельного заключения
договора, имеет самостоятельный баланс, собственные оборотные средства,
свой расчетный счет в банке и т. д., т. е. находится на полном
хозяйственном расчете. Покупателями торгового отдела являются ровничные
предприятия того же торта — районные конторы или магазины. Они
(выступают по отношению к торговому отделу, а торговый отдел по
отношению к ним как самостоятельные и равноправные субъекты права’.

Приведенный пример характерен в качестве иллюстрации Внутритрестовских
связей иного типа, чем связи между пароходством и его хозрасчетными
предприятиями.

1 См. Аксельрод, Гурьев, Езерский, Хейфец, Торговая работа торга,
Госторгиздат, М., 1939, стр. 118—122. Примером связей как первого, так и
второго типа являются также взаимоотношения между строительством и его
подсобными, переведенными на самостоятельный баланс предприятиями.
Расчеты подсобных предприятий со строительством за отпущенные товары и
услуги «производятся через банки на основании договоров, заключаемых
этими предприятиями с хозрасчетными частями стройки, а при отсутствии
хозрасчетного Контрагента — на основании нарядов лица, возглавляющего
стройку» (п. 9 Положения об укреплении хозяйственного расчета
строительства (приложение к приказу НКТП №387 от 8 марта 1936 г.).

353

Оперативная деятельность хозоргана сконцентрирована о его отделе,
выступающем по отношению к предприятиям в качестве обособленной от них и
равноправной с ними юридической личности. Но и в этом случае конечный
эффект тот же—налицо имущественное обособление хозоргана в его
оперативной деятельности от имущественной сферы входящих в него
предприятий.

В совершенно ином положении находятся подлежащие перераспределению
оборотные средства, прибыли и амортизационные отчисления. Часть этих
средств направляется в бюджет, часть — в банки долгосрочных вложений на
финансирование капитального строительства предприятий данной отрасли
народного хозяйства, часть—на пополнение оборотных средств и покрытие
убытков предприятий данной системы.

Главк и трест распоряжаются этими средствами в качестве органов
хозяйственного управления. Эти средства находятся в их ведении
(управлении), но не являются принадлежащими им средствами в том смысле,
в каком эти средства могут являться собственными средствами хозрасчетных
единиц. Это целевые средства, отношение к которым со стороны управляющих
ими органов сходны, но не тождественны с отношением органов Министерства
финансов к бюджетным средствам, направляемым на содержание госбюджетных
учреждений или на финансирование народного хозяйства. В отличие от
финансовых органов главк и трест имеют более широкие права по
маневрированию резервом оборотных средств. Однако главк или трест,
распоряжаясь резервными оборотными средствами и частью прибыли, идущей
на их пополнение, действуют в качестве административных, а не
хозрасчетных органов и поэтому не могут и не должны нести имущественную
ответственность за долги своих предприятий за счет этих средств на
основании решений суда или арбитража 1.

1 Поэтому нельзя согласиться с заключением, данным в консультации,
помещенной в 1935 г. в журн. «Арбитраж» по вопросу о том, вправе ли
Госарбитраж вынести решение о замене неплатежноспособного ответчика —
хозоргана госбюджетным главком, которому этот хозорган подчинен. В
консультации правильно указывается, что Госарбитраж не вправе вынести
такое решение. «Однако Госарбитраж, — сказано в ответе на поставленный
выше вопрос,—вправе обязать главк, которому подчинены несостоятельные
ответчики-совхозы, предусмотреть в утверждаемых им на ближайший плановый
период финансовых планах свиносовхозов специальные ассигнования на
покрытие сумм, присуж-

354

Разумеется, по той же причине нельзя считать эти средства и общими
средствами всех предприятий данной системы. Поскольку указанные средства
были изъяты от предприятий, последние полностью утрачивают связь с этими
средствами. Отношение предприятия к средствам, получаемым на покрытие
убытков или на расширение производственной деятельности, таково же, как
и отношение его к средствам, поступающим на его расчетный счет в начале
года через главк или трест из госбюджета.

Все эти соображения должны быть положены в основу решения вопроса об
условиях дополнительной ответственности треста по обязательствам его
предприятия в случае ликвидации последнего. Решение вопроса должно
соответствовать плановой природе социалистического хозяйства и принципам
хозрасчета, лежащим в основе имущественных отношений государственных
социалистических предприятий.

Ликвидация государственного предприятия в настоящее время по общему
правилу является следствием реорганизации хозяйственного управления в
той или иной отрасли социалистической экономики. В условиях полной
победы социализма в стране отпадает необходимость сохранения
установленного Положением о трестах порядка ликвидации государственных
хозорганов по мотивам несостоятельности ‘.

Основная форма прекращения юридических лиц госпредприятий—
реорганизация, как известно, не сопровождаемая ликвидацией их дел и
имущества. Деятельность прекращаемых предприятий в этом случае принимает
новые организационные формы, она продолжается в деятель-

денных со свиносовхозов» («Арбитраж», 1935, № 20, стр. 31).Такое решение
вопроса находится в противоречии с принципами хозрасчета; свиносовхозы —
хозрасчетные, а не госбюджетные организации, и ни суд, ни арбитраж не
вправе обязывать вышестоящий планово-регулирующий орган финансировать
хозрасчетное предприятие в целях покрытия им своих долгов перед
кредиторами.

1 Впрочем, НКЮ РСФСР в циркуляре № 9 от 8 марта 1937 г. признал
допустимой ликвидацию совхоза по несостоятельности; согласно этому
циркуляру, «при отсутствии у совхозов имущества, на которое по закону
допустимо обращение взыскания, суд должен в соответствии с разъяснением
Президиума Верховного суда РСФСР от 13 мая 1936г. вынести определение о
постановке перед Наркомсовхозов вопроса или о погашении долга путем
санирования или о ликвидации совхоза, как неплатежеспособного, с оплатой
долгов в порядке ликвидации».

365

ности тех юридических лиц, которые возникли в результате реорганизации
(слияния или разделения) «ли которые существовали и ранее (при
присоединении).

Из этого, однако, не следует, что в социалистическом хозяйстве
невозможны случаи прекращения госпредприятий с ликвидацией их дел и
имущества, т. е. ликвидации их в точном смысле этого слова.
Госпредприятия могут быть прекращаемы не в порядке их ликвидации по
несостоятельности, а по другим основаниям. Таковы, например, случаи
ликвидации (расформирования) торговых, транспортно-складских и даже
небольших промышленных предприятий в виду нецелесообразности их
дальнейшего существования.

Должны ли, однако, вышестоящие хозорганы, в систему которых входили
ликвидированные предприятия, нести дополнительную материальную
ответственность за их долги в случае недостаточности средств на
ликвидационном балансе. Госарбитраж, как мы видели, ответил
утвердительно на этот вопрос. «В настоящее время, — сказано в
упоминавшемся выше постановлении арбитража, — фабрика ликвидирована и ее
ликвидационный баланс передан тресту. Трест должен полностью гнести
материальную ответственность по настоящему иску к фабрике № 1, а не
только в пределах переданного ему ликвидационного баланса фабрики». В
свете изложенных выше соображений данное Госарбитражем обоснование
субсидиарной ответственности треста едва ли можно признать правильным.
Почему трест должен нести ответственность за предприятие, признанное
самим арбитражем самостоятельным субъектом прав? Очевидно, в силу особых
внутренних взаимоотношений предприятия и треста, т. е. вследствие того,
что трест — это «потолок» ответственности — законченное имущественное
единство, растворяющее в себе имущество предприятия при его ликвидации.
Позиция, занятая арбитражем, совпала с позицией, которая защищалась нами
в 1938 г.

В связи с изменившимся положением треста этот вывод подлежит пересмотру.
Поскольку предприятие является самостоятельной имущественной единицей,
суд и арбитраж не вправе решать вопрос о перераспределении резервных
оборотных средств, находящихся в ведении треста, как
планово-регулирующего (административного) органа. Трест или главк могут
направить эти средства на покрытие убытков предприятия, но суд не вправе
обязывать ука-

356

занные органы покрывать убытки ликвидированного предприятия. Это
нецелесообразно даже с политико-правовой точки зрения. Покрытие убытков
действующего предприятия имеет своей целью оздоровить его финансовое
состояние и тем самым создать нормальные условия для его дальнейшей
работы. Покрытие же убытков ликвидированного в связи с
нецелесообразностью дальнейшего существования предприятия может быть
оправдано только соображениями защиты имущественных интересов кредиторов
ликвидированного предприятия. Однако едва ли эти соображения могут иметь
перевес над соображениями, исходящими из необходимости индивидуализации
и укрепления имущественной ответственности каждой переведенной на полный
хозяйственный расчет производственной единицы. С этим обстоятельством
должны считаться все участники советского гражданского оборота и не
рассчитывать на то, что в судебном или арбитражном порядке материальная
ответственность по обязательствам предприятия-должника будет возложена
на вышестоящий хозорган, хотя бы неплатежеспособность была установлена в
связи с ликвидацией должника.

Иное дело, когда ликвидируется (расформировывается) филиал хозоргана. В
этом случае вполне оправдано возложение на хозорган материальной
ответственности за долги ликвидируемого филиала, действующего от имени
хозоргана. Было бы недопустимо поощрять имевшие место в практике попытки
некоторых хозорганов освободиться от материальной ответственности по
обязательствам, своих ликвидируемых отделений путем ограничения этой
ответственности пределами тех активов, которые находились в распоряжении
данного отделения ‘.

Конечно, если при обращении взыскания на имущество ликвидируемого
предприятия выяснится, что вышестоящий хозорган неправильно удерживает у
себя принадлежавшие предприятию средства, суд или арбитраж в силу
соображений, о которых упоминалось ранее, вправе привлечь в качестве
ответчика этот хозорган и обязать его удовлетворить претензии кредиторов
в размере, не превышающем размер удерживаемых хозорганом сумм.

1 Об этом в ст. Я. И. Рапопорта, Нужен закон о порядке ликвидации
государственных хозорганов, Бюлл. Госарбитража, 1934, № 15, стр. 13.

357

Разумеется, в силу тех или иных хозяйственно-политических соображений
компетентные планово-регулирующие органы могут полностью покрыть убытки
ликвидированного предприятия. Это могут потребовать интересы кредиторов,
хозрасчет которых был бы существенно нарушен неплатежеспособностью
ликвидированного предприятия.

Но для возложения такой ответственности на хозорган необходимо либо
специальное постановление Правительства, либо распоряжение министерства
или иного планово-регулирующего органа.

В итоге необходимо притти к выводу, что переведенное на полный или
законченный хозяйственный расчет предприятие должно нести
самостоятельную имущественную ответственность по своим обязательствам не
только в процессе своей обычной хозяйственной деятельности, но и в
случае его ликвидации.

XIV. ФИЛИАЛЫ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ХОЗЯЙСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ

Филиал — это составная часть юридического лица, осуществляющая на
определенной территории вне обычного места деятельности юридического
лица все или часть его функций. Отсюда следует, что сделки, заключаемые
филиалами в лице их руководителей, должны создавать права и обязанности
для юридического лица в целом, а не только для филиала. Руководители
филиалов должны действовать на основании доверенности соответствующего
юридического лица. Филиал—это часть юридического лица, не являющаяся
самостоятельной юридической личностью. Поэтому по обязательствам филиала
должно отвечать юридическое лицо, частью которого является филиал.

Правда, филиалам открываются самостоятельные расчетные счета в банке и
разрешается заключать договоры после того, как они пройдут
государственную регистрацию. Однако это обстоятельство не может
поколебать вывод о том, что филиал не является юридическим лицом.
Государственная регистрация является одним из способов проверки
законности возникновения филиала. Открытие расчетного счета филиалу,
предоставление ему права заключать договоры — это только способ
перенесения дея-

358

тельности юридического лица в другой, территориально отличный от места
его нахождения пункт. Для этого, конечно, необходима соответствующая
организация. Наличие филиала облегчает выполнение функций, возложенных
на юридическое лицо, и пространственно расширяет сферу его деятельности.

Такое истолкование понятия филиала, на наш взгляд, находится в
соответствии с теми указаниями, которые содержатся по этому поводу в
постановлении СНК СССР от 9 декабря 1935 г. «О порядке открытия и
регистрации филиалов и представительств хозяйственных организаций я
предприятий»’ и в Положении о государственной регистрации от 16 апреля
1940 г. Первое постановление, говоря о порядке открытия филиалов,
понимает под последними отделения, конторы, агентства хозяйственных
организаций и предприятий. Постановление от 9 декабря 1935 г.
устанавливает для филиалов тот же порядок их открытия, что и для
представительств хозяйственных организаций и предприятий. Чтобы не
допускать открытие филиалов, существование которых с хозяйственной точки
зрения нецелесообразно и повлечет только излишнее расходование
государственных средств, установлен строго разрешительный порядок
организации филиалов.

То обстоятельство, что закон предусматривает для филиалов такие же
условия их образования и деятельности, что и для представительств,
свидетельствует о правильности сделанного ранее вывода. Филиал—это не
самостоятельный субъект права, не самостоятельное предприятие. Отличие
филиала от представительства заключается в следующем. Представительство,
равно как и единоличный уполномоченный, совершает от имени и за счет
представляемой хозяйственной организации необходимые для выполнения
возложенных на нее задач сделки и иные юридические действия на той
территории, которую обслуживает данное представительство. Филиал же,
помимо выполнения этих задач, может осуществлять на данной территории и
те хозяйственно-оперативные функции, которые составляют содержание
деятельности самого юридического лица.

К сожалению, практика существенным образом расходится с изложенной выше,
единственно правильной, на наш

1 СЗ СССР 1935 г. № 64, ст. 5181.

359

взгляд, характеристикой филиала. Филиалами зачастую именуют входящие в
состав хозяйственной организации хозрасчетные единицы —производственные
предприятия, выполняющие самостоятельные задачи и являющиеся
самостоятельными юридическими лицами.

Например, Гипроавиапром (Государственный институт по проектированию
заводов авиационной промышленности) является хозрасчетной организацией и
действует на основе Положения о трестах от 29 июня 1927 г. ‘. В силу §
14 Устава Гипроавиапрома входящие в состав института филиалы действуют в
качестве подотчетных производственных е д и н и ц на хозрасчете. Но если
в состав данной хозяйственной организации входят переведенные на
хозрасчет производственные единицы, то их и следует именовать тем, чем
они являются в действительности, т. е. предприятиями, а не филиалами.
Если же данная производственная единица находится на внутреннем
хозрасчете, она ничем не отличается от цеха предприятия 2.

Правильно охарактеризован филиал в Положении об Институте летних
исследований Министерства авиационной промышленности. В положении
предусмотрена возможность открытия филиалов института в целях
приближения научно-исследовательской работы к месту производства;
финансирование филиалов производится за счет и по смете института.

В практике хозяйственных министерств встречаются случаи открытия
филиалов производственных предприятий. В некоторых положениях о таких
филиалах предусматривается субсидиарная ответственность предприятия за
долги филиала; баланс филиала входит в баланс за/вода; начальник филиала
действует на основании доверенности, выданной директором завода. Затем
неожиданно выясняется, что начальнику филиала, действующему по
доверенности ди-

1§ 2 Устава Гипроавиапрома, утв. Наркомавиапромом 22 июня 1941 г.

2Точно так же Положение о Центральной научно-исследовательской
лаборатории по водоочистке и водоподготовке Центрального
научно-исследовательского института бумажной промышленности именует
лабораторию филиалом института. Однако в действительности лаборатория
является не филиалом, а предприятием, находящимся в ведении института
и выполняющим самостоятельные функции, не сливающиеся с функциями,
лежащими на институте.

360

ректора завода, предоставляется право совершать сделки и иные
юридические действия от имени филиала, а также выдавать доверенности
отдельным лицам на право совершения тех или иных действий от имени
филиала. Иногда в таких положениях (содержится указание, что филиал
действует на началах хозрасчета и производит все необходимые для
осуществления возложенных на него задач операции по всей территории
СССР. Но хозрасчет филиала может быть только внутренним хозрасчетом, т.
е. принципом, определяющим взаимоотношения филиала с его предприятием, а
не положение филиала вовне, в гражданском обороте, ибо в конечном счете
предприятие должно нести имущественную ответственность за долги филиала.
Нельзя признать правильным предоставление филиалу права осуществлять
возложенные на него задачи на всей территории СССР: филиал в этом случае
перестает быть филиалом и превращается в самостоятельное предприятие.

Смешению понятия филиала с понятием предприятия способствовала и та
трактовка понятия филиала, которая дана в инструкции НКФ СССР от 6
августа 1940 г. В силу п. 24 этой инструкции «к филиалам, подлежащим
государственной регистрации, относятся: а) конторы, отделения и
агентства юридических лиц, выполняющие все основные функции данного
юридического лица на части территории, на (которую распространяется его
деятельность, например, республиканские, краевые, областные и городские
конторы Заготзерно; б) (конторы и отделения юридических лиц, выполняющие
часть основных функций данного юридического лица на всей территории, на
которую распространяется его деятельность, например, контора треста по
снабжении сырьем входящих в его состав фабрик и заводов или контора
треста по сбыту продукции его заводов и фабрик».

Отнесение к филиалам контор, отделений и т. д., обозначенных в п. «а»
ст. 24 инструкции, является правильным в тех случаях, когда
осуществление возложенных на юридическое лицо функций проводится не
только через его конторы и отделения, но и самим юридическим лицом. Если
же оперативная деятельность данного юридического лиц полностью
распределена между его конторами, отделениями и агентствами, то эти
органы являются не филиалами, а самостоятельными производственными
единицами хо-

361

зяйственной организации. Эти производственные единицы могут действовать
либо на основании Положения о трестах, либо являются трестированными
предприятиями.

Едва ли можно согласиться с п. «б» ст. 24 инструкции: если контора или
отделение юридического лица выполняет часть его функций на всей
территории, на которую распространяется его деятельность, то в этом
случае контору или отделение следует считать не филиалом, а хозрасчетным
предприятием юридического лица. Контора материально-технического
снабжения треста в том случае, если она переведена на полный
хозяйственный расчет, по своему правовому положению ничем не отличается
от иных трестированных предприятий.

Не являются филиалами также канторы, отделения, а равно находящиеся на
самостоятельном балансе базы как тех главных управлений, которым
присвоены хозрасчетные права, так и тех главков, которые действуют на
полном хозяйственном расчете. Косвенно это признает и инструкция НКФ
СССР от 6 августа 1940 г. В ст. 27 инструкции говорится о том, что
конторы, отделения и т. д. главков проходят государственную регистрацию
в порядке, установленном для регистрацию филиалов. Таким образом, речь
«дет о том, что порядок регистрации филиалов распространяется и на
указанные выше хозрасчетные единицы, но инструкция нигде не именует
конторы, отделения и базы главков филиалами.

Нет никаких сомнений в том, что снабженческие и сбытовые конторы
главснабов и главсбытов являются самостоятельными хозрасчетными
предприятиями и, следовательно, юридическими лицами. Согласно Типовому
положению о государственной заготовительно-снабженческой конторе
Главного управления снабжения Министерства авиационной промышленности
СССР ‘, контора действует на началах хозяйственного расчета на
самостоятельном балансе (§ 2). На контору возлагается непосредственная
реализация на основе договоров с предприятиями, организациями и
стройками НКАП выделенных для них фондов (§ 6); контора имеет
собственные расчетные и специальные счета в банках (§ 11). Управляющий
конторой совершает сделки от имени конторы, хотя управляющий конторой
действует «на

1 Приложение № 3 к приказу НКАП от 22 мая 1940 г.

362

основании настоящего положения и выданной ему Главснабом НКАП
доверенности» (§ 13). Налицо все признаки законченного хозяйственного
расчета. Контора — юридическое лицо, а не филиал.

Правовое положение филиалов должно быть уточнено в законодательном
проекте. Отсутствие необходимой ясности в трактовке понятия филиала
вносит ненужные осложнения в организацию нашего имущественного оборота.

Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter

Братусь С.Н. 1947 – Юридические лица в советском праве (книга)