Брагинский М.И. 1999 – Договор хранения
СОДЕРЖАНИЕ
§ 1. Понятие договора
хранения………………………………………3
§ 2. Характеристика договора хранения……………………….42
§ 3. Договор хранения и смежные договоры………………..53
§ 4. Правовое регулирование договора хранения……………….60
§ 5. Стороны в договоре
хранения…………………………………62
§ 6. Предмет договора
хранения…………………………………….69
§ 7. Порядок заключения и форма договора хранения……86
§ 8. Права и обязанности сторон в договоре хранения…….91
§ 9. Хранение на товарном складе……………………………….120
§ 10. Специальные виды хранения………………………………134
Хранение в
ломбарде………………………………………………….135
Хранение ценностей в
банке………………………………………138
Хранение в камерах хранения транспортных
организаций…………………………………………………….
…………142
Хранение в гардеробах организаций …………………………148
Хранение в
гостинице………………………………………………..151
Хранение вещей, являющихся предметом
спора
(секвестр)……………………………………………………..
…..154
§ 1. Понятие договора хранения
ГК называет хранением договор, по которому одна сторона (хранитель)
обязуется хранить вещь, переданную ей другой стороной (поклажедателем),
и возвратить эту вещь в сохранности (п. 1 ст. 886).
Договор хранения – разновидность договора услуг. Как отмечал в свое
время Г.Ф. Шершеневич, «хранение вещи представляет особого рода услуги,
личное действие, и с этой стороны поклажа1 приближается к личному
найму»2. Отнесение хранения к группе договоров услуг получило широкое
признание в литературе и применительно к ГК-643, т.е. до того, как новый
Гражданский кодекс не только упомянул о договорах возмездного оказания
услуг, но и выделил их в самостоятельную главу (39), предусмотрев в ней
специальное регулирование различных типов возмездного оказания услуг в
отдельных главах. Среди таких самостоя-
1 Так именовался договор хранения в русском дореволюционном праве.
Трудно судить, какой из этих терминов – «поклажа» или «хранение» –
является более удачным. С одной стороны, как будто бы приходится
сожалеть, что теперь создан разрыв между наименованием договора
(«хранение») и одной из его сторон («поклажедатель»). Однако, с другой
стороны, удалось тем самым избежать использования в законе омонимов.
Имеется в виду, что «поклажа» означает не только собственно хранение, но
одновременно «товар, пожитки, груз, кладь» (Даль В.И. Толковый словарь
живого великорусского языка. В 4 т. Т. III. СПб.; М, 1882. С. 241), т.е.
именно то, что служит предметом хранения. К этому можно добавить и то,
что стало возможным называть лицо, принимающее вещь на хранение,
«хранителем», отказавшись от наименования, которое оно носило в Своде
законов российских, – «тот, кто оное отдал», а равно в Проекте
Гражданского уложения, – «поклажеприниматель».
Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М , 1912. С. 623.
См., например: Советское гражданское право / Под ред. О.А. Красавчикова.
М: Высшая школа, 1985. С. 330; Советское гражданское право / Под ред.
В.Ф. Мас-лова и А.А. Пушкина. Ки1а: Вища школа, 1978. С. 328 ; Тархов
В.А. Советское гражданское право. Ч. 2. Саратов, 1979. С. 152 и др.
Правда, были и противники этой точки зрения. Возражая одному из них
(имелась в виду работа Крото-ва MB. «Обязательства по оказанию услуг в
советском гражданском праве». Л., 1990. С. 44 и ел.), А.П. Сергеев
обратил внимание на то, что в договоре хранения «полезный эффект-
деятельность хранителя – не имеет вещественного характера» (Гражданское
право / Под ред. А.П. Сергеева и Ю.К. Толстого. М.: «Проспект», 1997. С.
605).
тельно урегулированных договоров возмездного охазания услуг, на которые
не распространяются нормы гл. 39 ПС, имелось в виду хранение, которому
посвящена гл. 47 ГК (см. п. 2 ст. 779).
Хранение – один из самых распространенных видов услуг, который в
конечном счете имеет целью спасение вещи от порчи и похищения. За
услугами этого вида обращаются в равной мере для удовлетворения как
индивидуально-бытовых потребностей -от зрителя, оставляющего верхнюю
одежду при посещении театра, и до пассажира, сдающего свой багаж в
камеру хранения на вокзале, так и потребностей предпринимательских,
тесно связанных с движением материальных ценностей в гражданском
обороте. Тем и другим в конечном счете нужно одно и то же: сберечь и
сохранить принадлежащее им имущество.
Аналогичная ситуация может создаться в случаях, когда сторона в договоре
в связи с исполнением своих обязательств заключает самостоятельный
договор хранения с третьим лицом. Примером могут служить ситуации,
предусмотренные в ст. 1003 и 1004 ГК, когда при расторжении договора
комиссии одна из его сторон – комитент – не дала распоряжений
относительно судьбы оставшегося у комиссионера имущества. В этом случае
комиссионеру предоставляется право сдать его на хранение. Заключенный
таким образом договор полностью регулируется нормами гл. 47 ГК. Сам
договор комиссии определяет лишь вопрос о материальных последствиях
заключения договора хранения для комитента (речь идет о возмещении
комиссионеру связанных с передачей на хранение расходов).
Отношения по хранению являются не только самыми распространенными, но и
самыми многообразными. Достаточно указать на то, что этот договор имеет
наибольшее среди других поименованных в ГК типов договоров число
выделенных для особого урегулирования видов. Для сравнения можно указать
на то, что в главах о купле-продаже и аренде содержится только семь
видов договоров, о подряде – лишь четыре, а в главе о хранении – восемь
(один составляет содержание § 2 гл. 47, а остальные семь -§ 3 той же
главы).
На практике используются четыре основных конструкции отношений по
хранению. Первая из них построена по модели договора, который
укладывается в рамки определения, содержащегося
в п. 1 ст. 886 ГК. Необходимость или по крайней мере потребность в этой
конструкции возникает тогда, когда соответствующая услуга носит
самостоятельный характер.
Между тем гораздо чаще возникают ситуации, при которых обязательство
хранить вещь входит в содержание договоров иного типа, и тогда прибегают
к одному из двух вариантов.
При одном обязательство по хранению составляет неотъемлемую часть
единого сложного договора с тем, что без хранения он как таковой
существовать не может. Это относится, в частности, к договору перевозки.
Выделяя в нем три непременных элемента – личный наем, имущественный
наем, поручение, – Г.Ф. Шершеневич добавил к ним и четвертый: «Принимая
груз в свое ведение, перевозчик обязуется хранить его и ограждать от
повреждения – в этом следует видеть элемент поклажи (подчеркнуто Г.Ф.
Шершеневичем). Однако от чистого договора поклажи отличие обнаруживается
в том, что обязанность сохранения не является основною, а лишь
привходящею, сопутствующею обязанностью доставки»’. В таком случае
обязательство по хранению имманентно сущности конкретного сложного
договора. По этой причине обязанность по хранению превращается в
конститутивный признак соответствующего договора.
Воспользовавшись тем же примером, можно указать на то, что доставка
грузов и багажа в целости и сохранности составляет основную обязанность
транспортной организации по договору перевозки грузов и багажа, а
имущественная ответственность за их сохранность после принятия для
перевозки и до выдачи грузополучателю – основной вид ответственности
перевозчика по указанному договору. По договору залога между сторонами
возникают одновременно отношения по поводу заложенных вещей, в которых в
качестве хранителя в зависимости от характера залога выступает
залогодатель либо залогодержатель. Еще один пример – консигнационный
договор. Он имеет своим предметом реализацию переданных на консигнацию
товаров. В обязательство соответствующей стороны с необходимостью
включается хранение товаров до стадии продажи или после того, как не
удалось их продать (в том числе и частично). Наконец, Федеральный за-
Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. Т. П. С.-Петербург, 1908. С.
240.кон от 17 июля 1999 г. «О почтовой связи»1 предусматривает особый
режим обеспечения сохранности почтовых отправлений и денежных средств.
Особо выделены условия так называемого «временного хранения» почтовых
отправлений и денежных средств, которые не могли быть по разным причинам
доставлены адресату и вместе с тем возвращены пользователю услуг
почтовой связи из-за отсутствия адресных данных этого последнего.
Хранение может входить в состав не только сложного, но и смешанного
договора, при котором элементы различных договоров, в том числе и
хранения, набираются специально для конкретного случая самими сторонами,
осуществляющими таким образом свое право, опирающееся на «свободу
договоров».
Применительно к смешанному договору различаются два варианта в
зависимости от того, какое место в нем занимает хранение.
При первом хранение обслуживает основное обязательство стороны в
договоре. Как отмечал К.А. Граве, «в подобных случаях обязанность одной
стороны хранить имущество другой стороны возникает не как основная
обязанность, составляющая цель самого договора, а лишь как
сопутствующая, дополнительная обязанность»2. Так, в частности, в договор
транспортной экспедиции может быть включено условие, предусматривающее в
качестве одной из дополнительных услуг хранение груза (см. п. 1 ст. 801
ГК). Аналогичная ситуация может сложиться и применительно к таким,
например, договорам, как поручение, комиссия, купля-продажа, подряд
(имеется в виду хранение подрядчиком в период выполнения работ
материалов и/или оборудования, принадлежащих заказчику) и др.
Наконец, возможна и прямо противоположная ситуация, при которой
хранитель как сторона в одноименном договоре, помимо собственно хранения
и в непосредственной связи с ним, принимает на себя обязанность
совершать действия, которые составляют предмет других договоров. Имеются
в виду оказание хранителем экспедиционных услуг, выполнение по поручению
поклажедателя функций подрядчика при осуществлении работ, необходимых
для
1 Собрание законодательства РФ. 1999. № 29. Ст. 3697.
2 Отдельные виды обязательств. М.: Госюриздат, 1954. С. 323. См. об этом
также: Коммерческое право. Учебник / Под ред. В.Ф. Попондопуло и В.Ф.
Яковлевой. Часть II. С.-Петербург, 1998. С. 359.
обеспечения сохранности принятого на хранение имущества, осуществление
доставки хранимых вещей поклажедателю по окончании договора и т.п.
Иллюстрацией может служить Положение о таможенных складах (утверждено 10
августа 1993 г.)1. Оно допускает принятие на себя таможенным складом на
основе договора складского хранения исполнение до девяти операций по
обеспечению сохранности переданных товаров и 13 – по подготовке таких
товаров для продажи и их транспортировки.
В отличие от сложного договора, при котором хранение, сливаясь с другими
элементами договора, подчиняется единому, установленному для него
правовому режиму (в данном случае правовому режиму, предусмотренному гл.
47 ГК), при смешанном вступает в силу ст. 421 ГК. Из нее следует
непосредственное действие в соответствующей части смешанного договора
норм о договоре хранения (если иное, как указано в приведенной статье
ГК, не вытекает из соглашения сторон или существа смешанного договора).
При смешанном договоре, в котором хранение обслуживает основную функцию
контрагента, не выходя за рамки, предусмотренные ст. 421 ГК, следует
признать, что в случаях, когда нормы о хранении включаются в состав
посвященного ему института основного договора, эти нормы пользуются
приоритетом по отношению к тем, которые составляют содержание гл. 47 ГК
(«Хранение»). Примерами могут служить ст. 343 и 514 ГК, из которых
первая регулирует отношения между залогодержателем, у которого находится
заложенное имущество, и залогодателем, а вторая – отношения по
ответственному хранению товара, не принятого покупателем. И та и другая
статьи содержат существенные отличия от норм гл. 47 ГК главным образом в
отношении прав, обязанностей, ответственности хранителя-залогодержателя
или залогодателя в первом случае и соответственно – покупателя
(получателя) или поставщика — во втором2.
См.: Комментарий Таможенного кодекса Российской Федерации. М: Юрид. г
лит., 1996. С. 137-155.
Так, в силу ст. 343 ГК на залогодателя либо залогодержателя (в
зависимости от того, у кого будет находиться заложенное имущество),
возлагается обязанность принимать меры, необходимые для обеспечения
сохранности соответствующего имущества, в том числе для защиты от
посягательств и требований со стороны третьих лиц, страховать за счет
залогодателя заложенное имущество от рисковВместе с тем принцип
субсидиарного применения гл. 47 ГК в указанной ситуации означает, что
нормы, относящиеся к основному договору, могут применяться только в
случаях, если в них идет речь именно о хранении как таковом. Примером
может служить одно из рассмотренных Высшим Арбитражным Судом РФ дел.
Подрядчик потребовал от заказчика уплаты стоимости материала, который он
должен был передать заказчику в соответствии с договором. При этом
выяснилось, что заказчик в действительности передал подрядчику
материалы, но во время нахождения их у последнего они погибли при
пожаре. Суд первой инстанции, применив ст. 705 ГК счел, что риск
случайной гибели материалов лежит на подрядчике. Иную позицию заняла
кассационная инстанция. Она признала, что правила о риске случайной
гибели по ст. 705 и 714 ГК не имеют отношения к данному спору, поскольку
«по поводу переданных для переработки подрядчику материалов у подрядчика
и заказчика возникли обязательства, связанные с хранением, которые
регулируются нормами, содержащимися в гл. 47 ГК». Имелось при этом в
виду, что в отличие от подрядчика хранитель не принимает на себя риска
случайной гибели предмета договора. Точку зрения кассационной инстанции
поддержал и Высший Арбитражный Суд РФ1.
Наконец, для последнего варианта, при котором хранение не составляет
основы смешанного договора, решение должно быть
утраты и повреждения (а если полная стоимость имущества превышает размер
обеспеченного залогом требования – на сумму не ниже размера требования),
немедленно уведомлять другую сторону о возникновении угрозы утраты или
повреждения заложенного имущества. Кроме того, за залогодателем и
соответственно залогодержателем закреплено право проверять по документам
и фактически наличие, количество, состояние и условия хранения
заложенного имущества, которое находится у другой стороны.
Статья 514 ГК предусматривает обязанность покупателя (а при транзитной
поставке – получателя), отказавшегося в случаях, предусмотренных
законом, иными правовыми актами или договором, от переданного
поставщиком товара, обеспечить его сохранность и незамедлительно
уведомить поставщика. Возможны случаи, когда обязанности по хранению
возлагаются и на продавца. Так, Временное положение о порядке отпуска
ценностей из Государственного фонда драгоценных металлов и драгоценных
камней Российской Федерации (Собрание законодательства РФ. 1998. № 4.
Ст. 476) содержит указание на то, что «оплаченные, но не полученные
ценности принимаются на ответственное хранение». 1 Вестник Высшего
Арбитражного Суда РФ. 1998. № П. С. 152.
прямо противоположным: субсидиарное применение норм других глав ГК.
Обязательство хранения порождает по общему правилу договор, свободно,
без принуждения, заключенный. Однако законом могут быть предусмотрены и
исключения из этого правила. Примером может служить п. 2 ст. 44
Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)». Соответствующая
норма предусматривает в качестве одной из мер по обеспечению требований
кредиторов, применяемой в связи с рассмотрением дела о банкротстве,
вынесение арбитражным судом решения, которым должник обязывается
передать на хранение третьим лицам ценные бумаги, валютные ценности и
иное имущество. Хотя в данном Законе и отсутствует на этот счет прямое
указание, но есть основания полагать, что подобное решение должно
предусматривать, на какой круг имущества должника оно распространяется,
и тем самым определить в значительной мере предмет договора, который
предстоит заключить. Вопрос о совершении указанных сделок может
возникнуть на стадии наблюдения, они не входят в перечень сделок,
которые органы управления должника могут совершать исключительно с
согласия временного управляющего (п. 2 ст. 58 ФЗ «О несостоятельности
(банкротстве)»). Однако временному управляющему предоставлено право
обратиться в арбитражный суд с ходатайством о принятии дополнительных
мер по обеспечению сохранности имущества должника. В число этих мер
входит запрещение органу управления должника совершать без согласия
временного управляющего сделки о передаче ценных бумаг, валютных
ценностей и иного имущества на хранение третьим лицам (п. 1 ст. 60 ФЗ «О
несостоятельности (банкротстве)»)1.
Обязательство хранения может возникнуть не только из договора, но и из
закона, притом непосредственно. Последнее обстоятельство позволяет
отграничить обязательство «из закона» от такого, которое возникает «в
силу закона». Непременным элементом этого последнего служит
соответствующий договор. Так например, ст. 21 ФЗ «О почтовой связи»
отнесла к числу особых
См.: Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» / Постатейный
комментарий. Под общей ред. ВВ. Витрянского. М.: «Статут», 1998. С. 127,
150 и 155.условий оказания услуг, почтовой связи то, что недоставленные
(неврученные) почтовые отправления (в, связи с отсутствием адресных
данных получателя) передаются на временное хранение. Аналогичный
характер носит предусмотренная ст. 714 ГК ответственность за
несохранность предоставленных заказчиком материалов, оборудования,
переданной для переработки (обработки) вещи или иного имущества, которые
оказались во владении у подрядчика в связи с исполнением им договора
подряда. Важно подчеркнуть, что такого рода обязанности по хранению и
ответственность за их нарушения возникают только между сторонами
основного договора: оказания почтовых услуг – в первом и втором случаях,
а также подряда – в третьем.
Иное дело – обязательство из закона, которое предполагает указание в нем
самодостаточного юридического факта, при наличии которого возникает
обязательство принимать на хранение, хранить, а впоследствии выдать
поклажедателю переданные на хранение вещи. Непосредственно из закона
возникает, в частности, обязательство хранения находки. Так например, в
силу п. 3 ст. 227 ГК нашедший вещь вправе либо хранить ее у себя, либо
сдать на хранение в милицию, орган местного самоуправления или
указанному ими лицу. В данном случае основанием возникновения
обязательства служит такой юридический факт.
Статьей 42 Транспортного устава железных дорог РФ предусмотрена
обязанность получателя принять на «ответственное хранение» прибывший в
его адрес груз в случаях, когда поставка не была предусмотрена договором
между отправителем и получателем либо наименование груза не
соответствует тому, которое указано в транспортной железнодорожной
накладной. Статья 71 ГПК РСФСР возлагает на общие суды обязанность
хранить вещественные доказательства в деле или по особой описи сдавать
их в камеру хранения вещественных доказательств в суде; при этом вещи,
которые не могут быть доставлены в суд, должны храниться в месте их
нахождения (в указанных случаях их следует подробно описать, а если
необходимо, то сфотографировать и опеча-
тать). Суд должен при этом принимать меры к сохранению вещественных
доказательств в неизменном состоянии1.
Аналогичные нормы включены в ст. 64 АПК РФ; при этом в них особо
оговорена необходимость принимать меры к сохранению вещественных
доказательств, наряду с судом, также и хранителем2.
* *
*
Хранение как особый вид услуг, нуждающихся в самостоятельной правовой
защите, имеет большую историю. Договор хранения относится к договорам,
которые должны были заменить собой в определенной части обычный деликт.
Эти договоры позволили определить, помимо прочего, кто, перед кем и
какую должен нести ответственность в случаях, конкурирующих с
соответствующими видами деликтов.
В основе хранения лежит элементарная модель, при которой одно лицо в
силу различных причин обращается к другому за оказанием определенной
услуги: принять переданное на время имущество, сберечь его, а
впоследствии возвратить в целости и сохранности.
М.В. Зимелева, имея в виду прежде всего исследуемую ею разновидность
хранения – складское, – писала: «Идея сдачи вещи на хранение, т.е.
временного перерыва пользования вещью или намеренного выведения ее на
время из хозяйственного оборота, с отдачей ее третьим лицам, начала
применяться со времен Вавилона и Египта и связана, в частности, с
именами Хаммураби»3.
Самой элементарной, сложившейся исторически первой была конструкция
личной бытовой услуги по хранению. Она оказывалась в виде того, что на
«правовом» языке именуется «услугой в виде любезности». По этой причине,
в частности, такого рода отношения всегда или, по крайней мере, главным
образом выражали интерес одной стороны – той, которая обратилась за
соответствующей услугой. С этим, в свою очередь, было связано то, что в
Риме при регулировании указанных отношений наряду с
См.: Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу РФ. М, 1995. С.
148-149.
2 См.: Комментарий к ГПК РСФСР / Под ред. Р.Ф. Каллистратовой, Л.Ф.
Лесниц-
3 кой и В.К. Пучинского. М, 1976. С. 12.
Зимелева М.В. Поклажа в товарных складах. М., 1923. С. 3.нормами
юридическими большую роль играло соблюдение требований морали.
Предполагалось, что эти требования должны определять поведение хранителя
прежде всего в момент, когда он решил возложить на себя заботу о чужой
вещи, не получая от этого никакой выгоды. Эти же требования должен был
учесть претор, определяя масштабы проявленной хранителем заботы по
отношению к принятой на хранение вещи, при решении вопроса о том, как и
в каком виде ее следует возвратить.
Моральные принципы оказали особое влияние применительно к одному из
видов хранения – depositum miserabile. Имелись в виду случаи, когда сама
потребность в хранении была порождена определенными, отличавшимися своей
неодолимостью и внезапностью обстоятельствами. Речь идет о пожарах,
военных действиях, народных волнениях и др.
При depositum miserabile особой гарантией соблюдения хранителями
соответствующих обязанностей служила угроза быть обвиненными в бесчестии
(infamia). К этому добавлялись особые санкции материального характера,
более жесткие по сравнению с теми, которые использовались в аналогичных
ситуациях применительно к остальным видам хранения. Речь шла о
предусмотренном еще в Законах. XII таблиц положении: «Если хранитель,
получивший вещь на хранение, не возвращает ее, то платит двойную цену
вещи»1. Такие штрафные иски широко использовались в преторской практике.
Имелись в виду прежде всего случаи, когда хранитель ссылался при этом
виде хранения на то, что вообще не брал ни от кого никакой вещи. Мотивы
введения приведенной меры сводились к тому, что она действовала против
того, кто бесчестно отрицал получение вещи от лица, обратившегося к нему
за помощью и оказавшегося в ситуации, при которой, помимо прочего, был
лишен -и этому придавалось особое значение – возможности выбирать
контрагента. Такое поведение хранителя рассматривалось как вероломное,
противоречащее общественным нравам. Так появились соображения,
характерные для санкций уголовного характера: «Когда кто-либо выбирает
честность и не получает обратно внесенного на хранение, то он должен
удовлетвориться однократным размером
1 Памятники римского гражданского права: Законы XII таблиц, Институции
Гая, Дигесты Юстиниана. М: «Зеркало», 1997. С. 12.
(стоимости внесенного на хранение); если же он вносит на хранение в силу
возникшей необходимости, то возрастают преступление вероломства и
общественное значение (этих действий), являются делом государства
наказание и отмщение вероломства, ибо в таких делах вредно нарушение
честности…»1.
В римском праве договор хранения нашел себе место в малочисленной, но
все же весьма характерной для этой правовой системы группе реальных
договоров contractus rei. Имелись в виду договоры, для заключения
которых голое согласие (nudus consensus) оказалось само по себе
недостаточным, чтобы породить соответствующие права и обязанности между
сторонами. Необходима была основанная на соглашении передача одной из
сторон контрагенту принадлежащей ей вещи2.
Помимо отмеченного конструктивного признака формирования реального
договора как такового на основе непосредственного сочетания двух актов
(действий) – достижения соглашения и передачи вещи, – имел значение по
крайней мере и еще один общий признак. Все эти договоры были направлены
на передачу вещи без утраты права собственности на нее.
Хронологически первыми в числе таких реальных договоров был mutuum –
бытовой заем (передача заменимых вещей, прежде всего денег, с
обязательством вернуть определенное (обычно то же) количество таких же
вещей). Другая модель – commodatum (ссуда) – передача вещи в
безвозмездное пользование. Третья -depositum (хранение). Четвертая –
pignus – представляла собой залог с передачей заложенной вещи
залогодержателю.
Прообразом перечисленных моделей реальных договоров служила fiducia –
неформальный контракт, не имевший соответственно достаточной юридической
силы. Суть его состояла в передаче вещи во временное пользование для
определенной цели с последующим возвратом по надобности. Таким образом,
определяющий признак хранения как реального договора – «нет передачи
вещи хранителю – нет и самого договора».
Следует отметить, что даже в специальной сфере, в которой применялось
хранение в Риме, порой ощущалась потребность в
1 Памятники римского гражданского права… С. 411-412.
2 См.: Покровский И.А. История римского права. Петроград, 1917. С.
320.том, чтобы между будущим хранителем и тем, кому предстоит передать
заранее вещь, складывалась определенная связь, в конечном счете
направленная на то, чтобы существовала обязанность принять на хранение
соответствующую вещь. Для этого была использована модель pactum –
конструкция, постепенно сближавшаяся с другой – контрактом. В данном
случае речь шла о выборе одной из разновидностей pactum de contrahendo,
a именно – pactum de deponendo. Имелись в виду «предварительные
соглашения, направленные на принятие поклажи»1.
Речь шла о том, чтобы поклажедатель на случай уклонения хранителя от
принятия вещи мог бы потребовать если не заключить договор, то хотя бы
только возместить свой интерес уже без обязанности заключать договор
хранения.
Предметом хранения в Древнем Риме служила движимость. И лишь как
исключение, применительно к одному из специальных видов хранения –
секвестру (секвестрации) – допускалась передача на хранение и
недвижимости.
К поклажедателю не предъявлялось никаких особых требований, связанных с
наличием титула по отношению к передаваемой на хранение вещи.
Соответственно в такой роли мог выступать и вор – тот, кто украл вещь.
Едва ли не единственным препятствием к возникновению данного договора
служило общее правило, по которому хранитель не мог принимать на
хранение,свои собственные вещи. Ю. Барон связывал это с тем, что
«собственник заинтересован и без того в сбережении своей вещи»2. Но,
очевидно, принималось во внимание и иное: поскольку хранитель заведомо
не признавался собственником хранимой вещи, к нему нельзя было
предъявлять по этому вопросу и обязательственные требования третьими
лицами. Таким образом, у хранителя мог бы возникнуть соблазн включить
«свое» имущество в «чужое» («хранимое»), исключив тем самым
принадлежащее ему имущество из конкурсной массы3.
1 ДгрнбургГ. Пандекты. Обязательственное право. М., 1900. С. 296.
2 Барон Ю. Система римского гражданского права. Выпуск третий. Книга IV
// Обязательственное право. С.-Петербург, 1910. С. 169.
3 В римском праве одним из непременных последствий конкурса служило
missio in bona – ввод во владение всем состоянием должника. При этом
fraudationis
Подобная ситуация оказывала, в свою очередь, влияние на определение
границ упречности поведения хранителя, а значит и принципов его
ответственности за утрату и повреждение вещи. В виде общего правила
хранитель должен был отвечать лишь при установлении в его действиях
dolus или culpa lata, т.е. умысла или грубой небрежности. И только в
случаях, когда хранение оплачивалось1, ответственность переступала через
эти пределы. Подтверждением мог служить такой пример, приведенный в
книге шестнадцатой Дигест Юстиниана: банщик, потеряв переданную ему на
хранение одежду, отказался возместить ее стоимость. По этому поводу
Ульпиан полагал: если банщик не получал никакой платы за хранение, он
должен отвечать только за умысел, а если получал, то ответственность
должна наступить в соответствии с контрактом2.
Наряду с возмездностью существовали и некоторые другие основания для
усиленной ответственности хранителя. Речь шла главным образом о случаях,
при которых в силу различных обстоятельств появлялся личный интерес к
принятию вещи на хранение и у самого хранителя. Тогда ответственность
простиралась вплоть до culpa lata (легкой вины). Соответственно
хранитель не мог уйти от ответственности, воспользовавшись известной
формулой – «feci quod potui, faciant meliora potentes» («сделал, что
мог, пусть кто может сделает лучше»). Соответственно в подобных случаях
ссылки на гибель по одной и той же причине принятых на хранение и наряду
с ними собственных вещей для освобождения хранителя от ответственности
было недостаточно. К этому следует добавить и то, что в Риме
существовала повышенная ответственность за сохранность имущества (вплоть
до непреодолимой силы) корабельщиков, содержателей гостиниц,
собственников амбаров.
Хранитель по общему правилу не считался не только собственником, но и
владельцем переданных ему вещей. По этой причине подобно тому, как и
применительно к ряду других договоров, ис-
causa latitatio – бегство должника, имеющее целью уклонение от иска, –
само по себе служило достаточным основанием для конкурса.
1 Ю. Барон решительно возражал против признания безвозмездности
конститутивным признаком хранения, соглашаясь лишь на то, что на
практике в то время просто чаще других встречалось именно безвозмездное
хранение (Барон Ю. Указ. соч. С. 169).
2 Памятники римского права… С. 412.пользовалось специально
сконструированное особое вещное право- detentio (держание),
противопоставляемое possessio (владению). В самом общем виде различие
между тем и другим правомочием усматривалось в том, что detentio
представляло собой «удержание вещи для другого», в то время как
possessio составляло «обладание вещью для себя». Поскольку право
обращаться за владельческой защитой detentio не давало, важно было
разграничить понятия detentio и possessio. Подытоживая многочисленные
высказывания на этот счет, И.А. Покровский пришел к выводу, что
«наиболее близким к истине критерием является характер animus
possidendi: если кто-либо владеет alieno nomine от чужого имени (напр.,
вещь дана мне кем-либо… на сохранение…), то мы будем иметь detentio;
если же владение соединено с animus suo nomine possidere, мы будем иметь
possessio (такой animus будет у собственника, у добросовестного
приобретателя, но он будет и у вора). Только possessor suo nomine может
претендовать от своего имени на защиту владения; владение же detentor’a
должно быть защищаемо не им, а тем, от чьего имени он владеет»1.
Правда, как отмечал И.А. Покровский, все же римские юристы
принципиального критерия для отграничения detentio от possessio не
смогли дать. Он считал указанный им же критерий неточным: «В целом ряде
случаев, где мы имеем бесспорное владение alieno nomine, претор тем не
менее давал самостоятельную интердиктную защиту; таково владение
кредитора заложенной ему вещью, владение прекариста (получившего вещь в
precarium), владение секвест-рария (того, кому была двумя спорящими
лицами передана на сохранение спорная вещь до разрешения их спора),
эмфитевтичёского и суперфициарного владельца… Все это случаи т.н.
производного владения. В основе этих исключений лежит не тот или другой
теоретический принцип (как думают некоторые, напр., Зом), а та же самая
постепенная историческая эволюция, вызывавшаяся чисто практическими
соображениями. На первых порах, вероятно, самостоятельная защита
давалась только владельцам suo nomine; deten-tor’oB защищали те, от
чьего имени они владели. Но мало-помалу обнаружились случаи, где такой
защиты для detentor’oB было недостаточно. Я, напр., отдал вещь в залог,
но уже потерял надежду
1 Покровский И.А. История римского права. С. 270.
ее выкупить; если кто-либо отнимет вещь у кредитора, я вовсе не склонен
буду защищать ненужное мне владение, и кредитор останется вовсе без
защиты. Даже если я предъявлю интердикт о защите владения, то вещь будет
возвращена мне, что вовсе не в интересах кредитора. Таким образом
оказывалась существенно необходимой самостоятельная защита для creditor
pigneraticius, залогового кредитора, и не в интересах кредитора1.
Но это произошло окончательно уже в более поздний период2.
Хранитель не вправе был пользоваться вещью, в противном случае он
превращался в арендатора и, помимо прочего, это влекло за собой
обязанность платить арендную плату. Кроме того, возвращать поклажедателю
он обязан был в виде общего правила именно ту вещь, которую получил. Это
относилось даже к переданным на хранение монетам: они подлежали возврату
подобно другим вещам с индивидуализирующими их признаками. Иначе договор
хранения трансформировался в заем, а значит, помимо прочего, хранитель
должен был платить проценты за пользование вещью. Претор предоставлял
иск не только против хранителя, но и этому последнему против контрагента
– поклажедателя. Основаниями служили, как правило, три обстоятельства:
1) неуплата обусловленного вознаграждения; 2) возмещение понесенных
вследствие хранения издержек и 3) возмещение вреда, причиненного
хранимой вещью (например, взбесившимся быком).
Специальные режимы устанавливались прежде всего для двух видов хранения,
выделение которых имеет значение и в современных условиях. Первый –
depositum irregulare. Имелось в виду, что в отличие от обычного
хранения, рассчитанного на индивиду-
1 Покровский И.А. История римского права. С. 270.
2 Указав на существование двух разных походов к понятию владения, –
римского, основанного на противопоставлении владения держанию, и
германского, соединившего владение с держанием, – Г.Ф. Шершеневич сделал
вывод, что только в последние годы победило германское начало,
предоставившее равную защиту владению и тому, что имелось в виду под
удержанием (см.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права.
М., 1912. С. 236). Борьба двух начал – римского с его петиторной
(основанной на соответствующем титуле) защитой владения и германского –
с защитой поссессорной (основанной на факте господства лица над вещью
независимо от наличия титула владения) – тщательно прослежена, начиная с
права римского, А.В. Бенедиктовым (см.: Венедиктов А.В. Государственная
социалистическая собственность. М.; Л., Изд. АН СССР, 1948. С. 563 и
ел.).ально определенную вещь, данный вид хранения был близок к тому,
чтобы рассматривать вещь в качестве товара, для которого как такового,
было особенно важно обеспечение участия в обороте хранимых вещей, тесно
связанное с тем, что стало впоследствии одним из основных предметов
предпринимательства. Не случайно ключевой спор о субъекте и характере
прав на соответствующее имущество дошел до нашего времени.
Другой такой же особый вид хранения – секвестр. Его суть состояла в том,
что спорная вещь передавалась спорящими по поводу ее принадлежности на
хранение третьему лицу, а по разрешении спора вещь следовало передать
победителю. Секвестр завершался либо достигнутым соглашением спорящих
сторон, либо вынесенным судом по делу специальным постановлением на этот
счет. Секвестр имел целью обеспечить победителю исполнение решения, т.е.
получить признанную за ним в надлежащем порядке определенную вещь. В
интересах секвестранта было установлено, что тот, кому присудят спорную
вещь, должен будет уплатить ему стоимость расходов по хранению.
Договор хранения в римском праве оказывался весьма сложным с
юридико-технической точки зрения, и это нашло свое выражение в том, что
по многим вопросам между авторами приведенных положений возникали
существенные разногласия. Вот только некоторые вопросы, взятые из
юстиниановых Дигест. Первый: можно ли во всех случаях отказ хранителя
своевременно возвратить полученную им вещь рассматривать как злой умысел
(положительный ответ на этот вопрос давал Юлиан, а отрицательный –
Марцелл)? Второй: что является предметом хранения при передаче вещи в
запечатанном ящике: сам ящик как таковой (Требаций) или также предметы,
бывшие в нем, даже если хранитель и не знал, что находится в ящике
(Лабеон)? Третий: в случае, когда грабитель или вор оставили на хранение
большую сумму денег, следует ее выплатить тому, кто передал эту сумму на
хранение, или тому, у кого украли деньги (за последний вариант выступал
Трифоний, а за первый – Марцелл)? Наконец четвертый: можно ли считать,
что принявший вещь на хранение при отказе от ее возврата поступает
всегда тем самым со злым умыслом. С этим согласился Юлиан, а
противоположную позицию занял Марцелл, приводя в виде примеров случаи,
когда вещь на-
ходится в амбаре, который нельзя открыть, либо когда не осуществились
условия, под которыми вещь была сдана на хранение)1?
Весьма симптоматично, что разногласия по этим вопросам дошли до нашего
времени едва ли не во всех странах.
В одной из первых по времени кодификаций современного гражданского права
– Французском гражданском кодексе 1804 г. (ФГК) – проблема хранения
выделена в книге III («О различных способах, которыми приобретается
собственность»). В ней содержится титул XI, который именуется «О
договоре хранения и о секвестре». Несмотря на явное противопоставление
хранения секвестру в Кодексе прямо предусмотрено (ст. 1916), что
«имеются два вида хранения: хранение в собственном смысле и секвестр».
Подобно римскому праву, ФГК допускает хранение как движимости, так и
недвижимости (при этом, однако, последнее возможно только при одном виде
хранения – секвестре).
Договор хранения относится к реальным договорам, т.е. к тем,
возникновение которых имеет непременным основанием, помимо согласия на
передачу вещи, также и передачу вещи хранителю2. Этому соответствует ст.
1919 ФГК, признающая договор совершенным лишь в силу действительной или
символической передачи вещи, сдаваемой на хранение. Под символической
передачей (в кодексах некоторых других стран она именуется фиктивной)
подразумеваются случаи, при которых предметом хранения становится вещь,
находившаяся еще до заключения договора по какой-либо причине у одной из
сторон. Смысл договора состоит в данном случае в признании этой стороны
хранителем, распространив на отношения контрагентов режим договора
хранения.
ФГК дает основания и для того, чтобы рассматривать договор хранения как
двусторонний договор3. В частности, это связано уже с тем, что в
соответствующем Титуле имеются две главы, из которых одна именуется «Об
обязательствах лица хранителя», а другая – «Об обязательствах лица,
передавшего вещь на хранение».
‘ См.: Памятники римского права… С. 411 и ел.
2 См.: Годэмэ Евгений. Общая теория обязательств. М: Юриздат, 1948. С.
37.
3 См. там же. С. 20.В роли лица, добровольно передающего вещь на
хранение, выступает по общему правилу собственник либо тот, кто с его
прямого или молчаливого согласия сдал вещь на хранение.
В интересах оборота действует легальная презумпция: сдавший вещь,
является ее собственником. По этой причине хранителю запрещено требовать
доказательства наличия права собственности у того, кто передал ему вещь
на хранение.
Договор хранения вещи, стоимость которой превышает предусмотренный в
самом ФГК максимум, должен быть заключен письменно. Соответственно при
возникновении спора доказывание заключения не оформленного письменно
договора, который превышает установленную сумму (в редакции 1980 г. – 50
франков), с помощью свидетелей не допускается.
В вопросе об основаниях ответственности хранителя в виде общего правила
используется известное из римского права требование – соблюдать по
отношению к полученной на хранение вещи такую же заботливость, какая
проявляется к собственным вещам. В определенных случаях этот
субъективный критерий ужесточается: если хранитель сам предложил свои
услуги, либо хранение было возмездным, либо вещь передавалась
исключительно в интересах хранителя, либо более строгая ответственность
явилась результатом соглашения сторон. Однако существует предел и для
повышенной ответственности: во всяком случае хранитель не отвечает за
последствия непреодолимой силы, если только не окажется, что он к тому
времени впал в просрочку. Наконец, следует отметить, что ФГК закрепляет
необходимость для того, кто передал вещь, возместить хранителю ущерб,
причиненный ему ее хранением. Исполнение указанной обязанности
обеспечивается, помимо прочего, возникающим из самого закона правом на
удержание переданной на хранение вещи.
ФГК особо выделяет случаи «необходимого хранения». Речь в этой связи
идет прежде всего о передаче вещи по нужде, вызванной несчастным случаем
(непредвиденным событием). Режим в данном случае в интересах
поклажедателя является облегченным. Имеется в виду, что без ограничения
стоимости вещи допускается установление свидетельскими показаниями
наличия заключенного устно договора.
К случаям передачи вещей по необходимости приравнено хранение,
осуществляемое содержателями гостиниц. Они автоматически признаются
принявшими на хранение вещи остановившихся у них путешественников и
соответственно отвечают за кражу или повреждение вещей как своими
работниками, так и посторонними посетителями. Освобождение от
ответственности наступает для них главным образом в случаях, когда ущерб
вызван непреодолимой силой, а также как результат особых свойств вещи.
При пропаже денег и ценных предметов, которые не были сданы
путешественником содержателю гостиницы, установлены пределы
ответственности определенной суммой.
ФГК разграничивает секвестры договорный и судебный. При этом
урегулированы отношения, которые складываются при каждом из них.
Договорный секвестр как таковой возможен только при согласии всех
заинтересованных лиц. Он может быть возмездным и безвозмездным, при этом
предполагается последний. В отличие от обычного хранения предметом
секвестра может быть не только движимое, но и недвижимое имущество.
Более полно урегулирован секвестр судебный. В частности, допускается
возможность использовать такой секвестр в трех случаях. Имеются в виду,
во-первых, находящаяся у должника движимая вещь, на которую уже наложен
арест, во-вторых, движимая или недвижимая вещь, по поводу прав на
которую (права собственности либо владения) возник спор, и, в-третьих,
вещь, которую должник предлагает для своего освобождения от
обязательства. Если речь идет о хранителе, назначенном судом, критерии
для оценки его поведения при заявлении требований, возникших по поводу
несохранности вещи, носят более строгий характер. От хранителя требуется
проявлять по отношению к переданной вещи заботливость «хорошего хозяина»
в отличие от используемого, как правило, при обычном хранении критерия
-«отношения к вещи, как к своей» недостаточно.
Французское гражданское право стало выделять складское хранение одним из
первых. Этот вид хранения регулировался специальными актами, которые
начали появляться в стране, начиная с XVII в., в непосредственной связи
с развитием предпри-нимательства1. Движение к общей «коммерциализации»
отношений по хранению нашло отражение в последующих кодификационных
актах, принятых в конце XIX и первой половине XX в. в Германии,
Швейцарии и Японии, а позднее – в Италии. Имеются в виду, в частности,
Германское Гражданское Уложение 1896 г. (ГГУ) и Германское Торговое
Уложение 1897 г. (ГТУ), Швейцарский обязательственный закон 1911 г.
(ШОЗ), а также Торговый кодекс Японии 1938- г. (ТКЯ) и, позднее,
Гражданский кодекс Италии 1942 г. (ГКИ).
В первом из этих актов (ГГУ) договору хранения посвящены две главы:
«Хранение» и «Оставление вещей в гостинице», а во втором (ГТУ) –
«Складские сделки».
В Швейцарском обязательственном законе имеется единый титул (XIX):
«Договор поклажи», разбитый на четыре самостоятельных части: «Общие
положения», «Хранение заменимых вещей», «Складское дело», «Гостиницы и
постоялые дворы». В Торговом кодексе Японии в главе «Хранение» имеются
«Общие положения» и «Поклажа на товарном складе». Итальянский
Гражданский кодекс содержит главу «Хранение». В ней, помимо традиционных
общих положений о хранении, выделены хранение в отелях, хранение в
товарных складах и договорный секвестр.
Прежде всего следует указать на то, что по ГГУ хранение -реальный
договор, требующий для его совершения передачи вещи. В отличие от этого
в ШОЗ одноименный договор признается консенсуальным. Соответственно
договор поклажи порождает обязанность предпринимателя принять от
поклажедателя вещь, притом непременно движимую. В Германии указанная
трансформация договора (из реального в консенсуальный) коснулась
складского хранения, и тем самым он оказался связанным именно с
предпринимательской деятельностью. В ГГУ и ШОЗ содержатся указания на
то, что предметом договора служит движимая вещь. В ГКИ соответствующий
договор урегулирован как реальный, имеющий своим предметом лишь движимые
связи.
1 A.M. Долматовский связывал начало развития законодательства о хранении
в товарных складах с Ордонансами Кольбера, при этом речь шла о складах
при таможнях (см.: Долматовский A.M. Товарные склады и их операции. М,
1927. С. 26).
В ГГУ выделены нормы о хранении без указания срока выдачи вещи. В них
предусмотрено, в частности, право хранителя потребовать ее принятия
поклажедателем в любое время. И лишь тогда, когда срок был определен,
такое право возникает у хранителя лишь при наличии важной причины.
Аналогичные правила действуют на этот счет в Швейцарии. При этом в
срочном договоре хранения требование о возврате может быть заявлено
хранителем, если возникли обстоятельства, вследствие которых надежное
хранение стало для него невозможным или, по крайней мере, убыточным.
ГКИ предусмотрено, что хранитель обязан в виде общего правила
незамедлительно возвратить вещь по требованию поклажедателя в любое
время. Аналогичное право требовать от поклажедателя получения вещи в
любое время, если не был установлен в договоре в интересах поклажедателя
определенный срок, принадлежит хранителю.
В ГГУ закреплена презумпция возмездности хранения; соответственно
законодатель считает условие о вознаграждении молчаливо согласованным,
если возмездность можно было ожидать в соответствии с обстоятельствами.
ГТУ идет дальше в этом вопросе, признав во всех случаях за содержателем
склада право на обусловленную договором или принятую в данной местности
плату за хранение. В ШОЗ презюмируется безвозмездность хранения
(возмездность должна быть отчетливо оговорена или уплата ее должна
вытекать из обстоятельств). В ГКИ общие положения о хранении закрепляют
презумпцию безвозмездности соответствующего договора, кроме случаев,
когда есть основание считать иными намерения сторон в силу
профессионального положения хранителя или иных обстоятельств.
Принцип ответственности за утрату и повреждение хранимых вещей, как за
свои собственные действия, закреплен в общих нормах ГГУ, а также в тех
специальных, которые посвящены безвозмездному хранению. В то же время
при хранении возмездном действуют положения, предусматривающие более
строгую общегражданскую ответственность. Имеется в виду § 276 ГГУ,
который предполагает освобождение от ответственности, если будет
доказано, что должник не пренебрегал «обычной в гражданском обороте
предусмотрительностью». Таким образом, критерий от-ветственности при
возмездном хранении носит не субъективный, а объективный характер. В ШОЗ
специальных норм о принципах ответственности хранителя нет
(применительно к складскому хранению установлено, что хранитель отвечает
как комиссионер). В общих положениях о хранении в ПСИ закреплен
генеральный принцип, в силу которого хранитель должен проявлять заботу
как «bonus paterfamilias», однако при безвозмездном хранении
ответственность за небрежность определяется «менее строго».
В ГГУ среди общих положений о хранении выделяются нормы об иррегулярном
его варианте. Под ними имеется в виду передача на хранение определенных
родовыми признаками вещей. Один из возможных вариантов – переход права
собственности на вещи к хранителю. В обязанность последнего входит
выдавать в таких случаях поклажедателю вещи того же рода, качества и
количества, что и полученные от него. Указанная договорная модель
используется лишь при условии, что это явно определено в самом договоре
хранения и тем самым выражает согласованную волю хранителя и
по-клажедателя. Ее особенность состоит в том, что в подобных случаях
применению подлежат нормы о договоре займа.
Как и ГГУ, ГГУ различает два вида складских сделок: обычные, при которых
переданные на хранение вещи тем самым индивидуализируются, и так
называемое «сборное хранение». Последнее предполагает смешение
полученных вещей одного и того же рода и качества. В таком случае
возможны два варианта. При первом в соответствии с условиями
заключенного договора хранитель становится собственником общей массы
смешанных вещей; при этом на него возлагается обязанность передать
поклажедателю вещи такого же вида, качества и количества, что и
полученные от него в свое время. При втором варианте права собственности
на полученную вещь хранитель не приобретает. Соответственно у каждого
поклажедателя возникает право на получение причитающейся ему доли в
смешанных таким образом запасах. Это право не зависит от прав других
поклажедателей, и по указанной причине их согласия на выдачу
причитающейся доли не требуется. Правила, аналогичные указанному второму
варианту по ГГУ, предусмотрены и в ШОЗ для случаев «смешения товаров» на
складе. В ПСИ выделено иррегулярное хранение, предполагающее, в
частности, применение к соответствующему догово-
ру норм о займе. Общие нормы о хранении в обеих этих странах возлагают
на хранителя обязанность возвратить сданную вещь в том месте, где она
должна была находиться на хранении.
Специальные правила регулируют отношения хозяев гостиниц (гостиниц и
постоялых дворов). В частности, и ГГУ, и ШОЗ предусматривают
автоматическое возникновение указанных отношений в силу самого факта
«внесения вещи». Эта ответственность является повышенной: при утрате или
повреждении вещей она простирается до действия непреодолимой силы.
Установлен максимальный размер возмещения. Он, однако, не действует,
если в случившемся виновен сам хозяин гостиницы (гостиницы и постоялого
двора) или его служащие. Определенной спецификой обладают положения,
относящиеся к хранению ценных вещей. Имеется в виду, прежде всего; что
хозяин обязан принимать такие вещи на хранение по требованию постояльца,
при этом за их утрату или повреждение установлена более высокая по
размеру и более строгая по основаниям ответственность. При этом риск
несдачи ценных вещей несет постоялец, если не докажет, что хозяин
отказался принять их на хранение. В ГКИ предусмотрена ответственность
владельцев гостиниц (гостиниц и постоялых дворов) за целость и
сохранность внесенных вещей, за пределами которой находятся действие
непреодолимой силы и ущерб, причиненный свойствами вещей.
В ТКЯ, в котором соответствующая глава («Хранение») посвящена в основном
регламентации отношений, осуществляемых коммерсантами, интерес
представляет, в частности, общая норма о пределах ответственности
хранителя. Независимо от возмездно-сти договора хранитель обязан
проявлять заботу «хорошего хозяина» и за последствия нарушения этой
обязанности несет ответственность. Специальная норма, рассчитанная на
хранителей, в роли которых выступают владельцы гостиниц, предприятий
общественного питания, общественных бань и других помещений,
предназначенных для нахождения посетителей, предусматривает: если вещь
была сдана владельцу, его ответственность простирается вплоть до
действия непреодолимой силы. В случаях, когда такая сдача не имела
места, хранитель отвечает только при условии, когда ущерб нанесен в
результате небрежности самого владельца помещения или его служащих.
Наконец, если речь идето не сданных в установленном порядке
дорогостоящих предметах, ответственность вообще исключается.
Весьма подробно урегулирована поклажа на товарных складах. При этом
основное внимание законодатель уделил оформлению соответствующих
отношений путем выдачи по требованию поклажедателя одного из трех
вариантов документов: складской квитанции, складского свидетельства или
залогового свидетельства. Соответственно определены их реквизиты,
порядок движения в обороте и в этой связи обязательства владельца
складского документа и др. Особо выделяются вопросы, связанные с
ответственностью владельца склада за утрату и порчу вещей. Для
освобождения от такой ответственности хранителю необходимо доказать, что
и он сам, и его служащие проявили надлежащую заботливость. Установлены
последствия отсутствия в договоре указаний на срок хранения: если только
не имело места действие непреодолимой силы, хранитель не вправе
возвратить вещи по-клажедателю ранее шести месяцев.
Определенное представление об английском праве в части, относящейся к
хранению, может дать Свод английского гражданского права Э. Дженкса. В
нем, в частности, аккумулированы в значительной мере ставшие
традиционными элементы хранения. Это и реальный характер договора,
мобильная (движимая) вещь как его непременный предмет, презюмируемая
безвозмездность отношений, необходимость проявления со стороны хранителя
разумной заботливости и умения в отношении предмета поклажи. Кажущийся
субъективным по характеру критерий ответственности в действительности
сохраняет немало и объективного. Имеется в виду выделение указания в
Своде на то, что проявляемая «мера заботливости» и «умения» должна быть
такой, которую не только должник, но и всякий разумный человек проявляет
по отношению к собственным вещам. К этому следует добавить, что если
требуется особое мастерство, оно должно быть непременно проявлено
хранителем.
Можно указать на обязанность хранителя, который занимается хранением в
рамках своей коммерческой или профессиональной деятельности или
профессии, проявлять заботливость и мастерство, связанные с такой
деятельностью (профессией).
Одна из основных связанных с хранением проблем относится к необходимости
предотвратить исключение из гражданского
оборота хранимых товаров на время их нахождения на складе. Имеется в
виду необходимость сохранить в отношении находящихся на складе товаров
такую же их оборотоспособность, как если бы они находились в свободном
обращении собственников. Указанная задача может быть решена оборотом
ценных бумаг, подтверждающих нахождение товаров на хранении, а также
возможность их реализации (отчуждения).
Необходимости обеспечить оборотоспособность находящихся на складе
товаров подчинен правовой режим, закрепленный в Единообразном торговом
кодексе (ЕТК) США. При этом, в отличие от кодексов многих других
государств, в которых глава, посвященная обязанностям сторон по договору
хранения, регулирует одновременно документарное оформление отношений
поклажедателя с хранителем, в ЕТК она оказалась замененной разделом
«Складские свидетельства, коносаменты и другие товарораспорядительные
документы». Правда, в самом этом разделе выделены отдельные статьи,
посвященные отношениям владельца товарного склада, в частности, с
владельцем товарораспорядительных документов. Эти статьи во многом
совпадают с теми, которые связывают хранителя с поклажедателем
(контрагентом по договору складского хранения). Так, в частности,
владелец товарного склада отвечает перед держателем ценных бумаг за
утрату или повреждение товаров, вызванные непроявлением необхрдимой
степени заботливости.
В данном случае при оценке поведения хранителя с целью решения вопроса о
его ответственности используются два критерия. Один из них – проявление
той степени заботливости, которую при подобных обстоятельствах
осуществил бы разумный, заботливый человек. Соответственно хранитель
(владелец товарного склада), если иное не предусмотрено договором, не
отвечает за убытки, которые он при проявлении заботливости в указанном
объеме не смог предотвратить.
В принципе возможно при определенных обстоятельствах снижение объема
ответственности хранителя. Но это должно быть сделано путем включения
соответствующего положения либо в самое складское свидетельство, либо в
договор хранения. Вместе с тем допускается таким же образом внесение
условий, по которым ограничение ответственности не действует, если товар
использован им для себя. Кроме того, ограничение ответственно-сти не
действует в случае, когда владелец товарного склада присвоит переданный
ему товар для собственных нужд.
Презюмируются два разных режима хранения: раздельный и смешанный. Первый
(именно он предполагается) рассчитан на незаменимые товары. В этом
случае одни и те же товары, полученные по каждому свидетельству,
хранятся раздельно. Тем самым хранитель получает возможность их
идентифицировать. Напротив, второй имеет в виду заменимые товары, и
соответственно их партии смешиваются. Кодекс рассматривает такие товары
как общую собственность всех, кто вправе их получать. При этом весьма
интересным является то, что в указанном случае владелец товарного склада
должен отвечать перед каждым в пределах его доли. Наконец, следует
отметить обеспечение названных требований владельца склада залогом
хранимых у него товаров.
В новейших гражданских кодексах Нидерландов (весь Кодекс и, в частности,
его глава о хранении до конца еще не приняты), Квебека (принят в 1991
г., вступил в действие в 1994 г.) и Луизианы (последняя редакция – 1993
г.) более полно проявляется предпринимательское направление
соответствующих отношений.
ГК Нидерландов содержит общее положение об обязанности хранителя
сберегать и возвращать вещь. Кодекс отличается уже тем, что
соответствующая обязанность распространяется в равной мере на вещь,
которую лицо не только доверило, но и сделало это после заключения
договора. Таким образом, договор хранения может быть как реальным, так и
коисенсуальным. Рассматриваемый договор является возмездным только при
условии, если в него включено соответствующее указание на этот счет. В
случаях, когда договор содержит указание на его возмездность, но размер
вознаграждения в нем не предусмотрен, выплате подлежит вознаграждение
обычное, а при его отсутствии – разумное. В своей деятельности лицо,
осуществляющее хранение, должно поступать как добросовестный хранитель.
Особо выделено то обстоятельство, что пользование вещью допускается лишь
с согласия поклажедателя.
В ГК Квебека глава «Хранение» содержит обычное определение этого
договора, включающее специальное указание на возможность заключения
договора по поводу только движимого имущества и на определенный срок, а
также указание на реальный характер договора. Хранение предполагается
безвозмездным.
Иное может быть предусмотрено не только соглашением сторон, но и
обычаем. Для договора хранения установлена обязательная письменная
форма; исключение составляют случаи, при которых вещь уже находится к
моменту заключения договора у хранителя.
Указания на то, что передавать вещь на хранение может только
собственник, в ГК Квебека нет. Особо выделен запрет хранителю требовать
от поклажедателя доказательств того, что тот является собственником
соответствующей вещи. В интересах поклажедателя предусмотрена
обязанность хранителя продолжать хранение и после истечения указанного в
договоре срока. При определении границ ответственности хранителя
необходимо руководствоваться требованием действовать для сохранения вещи
разумно и заботливо.
Выделены специальные разделы, посвященные «необходимому хранению»,
хранению, осуществляемому в гостиницах, и секвестрам. В первом из них
речь идет об обязанности хранителя принимать в подобных случаях
передаваемую вещь и о его ответственности за причиненный имуществу
ущерб. Закреплена презумпция, в силу которой режим «необходимого
хранения» распространяется на имущество тех учреждений, которые
обеспечивают охрану здоровья и социальное обслуживание граждан. Общим
основанием ответственности хранителя служит его вина, но если хранение
было возмездным или осуществлялось по требованию хранителя,
ответственность расширяется до пределов непреодолимой силы. Для хозяев
гостиниц установлена такая же, как и для обычных хранителей,
ответственность за вред, причиненный личности или внесенному лицом
багажу, но при этом в твердо установленном размере. На хозяина гостиницы
возложена обязанность принимать на хранение особо документы, деньги,
иные ценности, принесенные лицом, поселившимся в гостинице.
Подробно урегулированы вопросы, связанные с секвестром (кто и как может
его осуществлять, какие права возникают у соответствующих лиц и др.).
В ГК Луизианы соответствующая глава именуется, как и в ФГК, «Хранение и
секвестр». Правда, указанное противопоставление и в этом случае является
условным, поскольку в одной из статей специально подчеркивается
существование двух видов хранения: собственно хранения и секвестра.
Хранение рассматривается в этом Кодексе как реальный договор:
обязанность хра-нить и возвращать чужое имущество возникает с момента
его получения на хранение.
Безвозмездность признается конститутивным признаком хранения, и
соответственно предусмотрено, что при наличии условия о вознаграждении
(компенсации) хранение превращается в аренду.
Допускается хранение как добровольное, так и необходимое.
Особо выделяются случаи хранения в закрытых ящиках (за печатью). В
частности, установлен запрет на их открытие без согласия другой стороны.
Следовательно в виде общего правила предметом хранения служит ящик как
таковой. Подробно урегулированы отношения постояльцев по поводу хранения
их вещей с владельцами гостиниц. Ключевое значение и в ГК Луизианы имеет
положение, в силу которого обязательство, связанное с хранением,
возникает непосредственно в силу самого факта внесения вещей в
гостиницу.
В Своде законов Российской империи (далее – Свод законов) для хранения
была выделена глава пятая книги четвертой «О сдаче и приеме на
сохранение, или о поклаже»1. Таким образом, хранение, которому
посвящалась глава «Поклажа», представляло собой одновременно передачу и
прием на сохранение. Если учесть толкование слов, приведенное у В.И.
Даля, оказывается, что поклажа и хранение – это, по сути дела, две
стороны одного и того же язле-ния: в то время как хранение означает
«хранить» (беречь, сберегать, тратить, содержать в целости), поклажа
дает ответ на вопрос: «что, куда класть, положить». Следовательно
различия между этими двумя понятиями можно было с известной долей
условности определить таким образом: первое означает «что делать?»,
второе – «зачем делать?» Неудивительно поэтому, что все статьи
рассматриваемой главы сводятся к определению того, кто, кому, что и как
должен делать применительно к соответствующему обязательству.
Особое положение в Своде законов имела командная статья главы – ст.
2100. Она предусматривала, что «на сохранение или в
1 В Уложении царя Алексея Михайловича (1649 г.) в гл. 10 содержались
подробные правила «Об отдаче и принятии на сохранение предметов». В
частности, предусматривалась возможность хранения только движимости,
допускалось хранение, оформляемое устно. (См. об этом подробно: Хотиевич
А. О договоре поклажи между частными лицами или отдаче и приеме их на
сохранение движимого // Университетские известия. 1876. Отд. II. № 3. С.
395.)
поклажу могут быть отдаваемы вещи, деньги и акты, собственные или по
доверенности, с согласия хозяина».
Положениям Свода законов о хранении в наибольшей степени соответствовало
предложенное Г.Ф. Шершеневичем определение: «Договор, в силу которого
одно лицо обязывается к сохранению движимой вещи, отданной ему для этой
цели другими». Конкретизируя место хранения в системе договоров, тот же
автор считал, что «хранение вещи представляет собой особого рода услугу,
личное действие, и с этой стороны близко к личному найму»1.
К числу важнейших выводов из соответствующих положений Свода законов о
хранении есть основания отнести следующие:
а) передавать на хранение имущество могут только собственник или его
представитель;
б) хранение – всегда реальный договор2;
в) лицо, не обладающее договорной правоспособностью, не было вправе
выступать в роли хранителя;
г) письменная форма договора хранения не являлась условием его
действительности. На случай спора между сторонами по поводу имевшего
место договора достаточно было представления в качестве доказательства
соответствующего факта одной только сохранной расписки (расписки в
приеме). Такое понимание норм Свода законов о форме договора было
поддержано судебной практикой и доктриной3;
д) при решении вопроса об ответственности хранителя руководящим
признавался такой критерий, как необходимость относиться к чужой вещи
как к своей. Хранитель освобождается от ответственности в случаях
повреждения, утраты, пропажи или похищения вещи вследствие действия
непреодолимой силы. Кроме того, освобождение от ответственности должно
было следовать и в случаях, когда имущество было отнято у хранителя
силой;
1 Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. 10-е изд. М.,
1912. С. 621.
2 К. Анненков обращал внимание на то, что в случае уклонения лица от
передачи вещи на хранение у хранителя может возникать только право
требовать возмещения убытков (см. его: Система русского гражданского
права. Т. IV. С.-Петербург, 1904. С. 379).
3 См.: Гражданское уложение. Книга пятая. Обязательство. Том второй. Ст.
277-504. С объяснениями. С.-Петербург, 1899. С. 203-204.е) хранитель не
вправе был пользоваться переданными ему на хранение вещами;
ж) хранение предполагалось безвозмездным, но с правом хранителя на
возмещение необходимых издержек;
з) подробно определялся круг предоставляемых в подтверждение передачи
вещи на хранение доказательств, при этом допуск свидетелей исключался;
и) невозврат по первому требованию вещи должен был влечь для хранителя
обязанность возместить поклажедателю убытки и выплатить «узаконенные
проценты» (6% годовых);
к) при признании хранителя несостоятельным переданное им на хранение
имущество не включалось в конкурсную массу и подлежало возврату
поклажедателю1.
Заслуживают быть обозначенными публичные элементы соответствующих норм,
присущие в ряде случаев Своду законов. Так, вещь должна быть возвращена
тому, кто ее действительно передал на хранение. Однако в случаях, когда
хранитель узнавал, что принятая им вещь украдена или иным незаконным
образом добыта, он обязан был сообщить об этом, причем немедленно,
«ближайшему начальству» с предоставлением самой поклажи. Если лицо,
которое передало вещь на хранение, было признано несостоятельным, либо
его имущество было подвергнуто по другому основанию взысканию целиком,
аресту или описи, то хранитель обязывался заявить об этом «кому
следует»; кроме того, если такое уведомление от него не поступит, то
даже в случае, когда это произошло вследствие небрежности с его стороны,
ему придется выплатить кредиторам должника 20 % стоимости вещи или
хранимой суммы денег. Если хранитель, уклоняющийся от возврата вещи,
доведет дело до суда, то помимо передачи вещи поклажедателю ему придется
возместить все причиненные невозвратом убытки, а также расходы по
ведению дела, выплатить «узаконенные проценты» (6 %) в пользу
поклаже-дателя, но сверх того уплатить 10 % от суммы хранимых денег или
стоимости вещи в пользу «богоугодных заведений».
Специальные правила определяли ответственность содержателя гостиницы за
целостность и сохранность вещей постояльцев.
1 Именно с этим связывал Г.Ф. Шершеневич строгости в отношении формы
договора (см. его: Учебник русского гражданского права. С. 626).
Эта ответственность наступала в силу самого факта помещения вещи в
гостиницу или передачи ее содержателю либо его служащим на вокзале,
пристани и т.п. Особая форма ответственности распространялась на
соответствующие ценные бумаги и драгоценные вещи постояльцев. В
частности, это было связано с установлением Сводом законов верхнего
предела ответственности. Но это ограничение не должно было действовать,
если ценные вещи или документы были приняты содержателем гостиницы или,
напротив, он отказался их принять либо вещи оказались утраченными по
вине хранителя.
Специальная норма действовала в отношении трактирных заведений, которые
в отличие от гостиниц не имели специальных номеров. Она предусматривала
право остановившегося там лица сдавать на хранение владельцу заведения
денежные суммы или иные ценные вещи либо запечатанными, либо по счету
(деньги). В первом случае ответственность охватывала весь пакет, а во
втором – ограничивалась принятой суммой.
Одна из особенностей соответствующих правил об ответственности
содержателей гостиниц и приравненных к ним заведений выражалась в том,
что вывешенное владельцем извещение о снятии с себя ответственности за
целостность и сохранность вещей заведомо признавалось не имеющим
юридической силы.
Подобно другим странам, и в России существовали специальные акты,
посвященные наиболее сложному виду хранения – на товарном складе. Один
из них – Положение о товарных складах от 30 мая 1888 г. Кроме того,
Устав торговый (имеется в виду текст 1909 г.) включал специальный раздел
«О товарных складах».
С учетом специфики такого рода организаций и особого интереса к ним со
стороны государства хранение на складе подчинялось специальному режиму.
В частности, в России это означало разрешительную систему создания.
Необходимые разрешения должны были выдаваться на министерском уровне
(при этом передача склада другому лицу также требовала согласия все того
же органа). Публичность складских операций выражалась в гарантиях,
предоставляемых потенциальным кредиторам. Так, запрещался частный залог
самого здания и торгового заведения с учетом того, что именно данное
имущество могло стать наиболее надежным источником покрытия долгов. К
тем же публичным элементам правовогоМ.И. Брагинский
режима товарного склада можно было отнести предусмотренную Уставом
торговым возможность производить ревизии их деятельности Министерством
финансов, а также публикации таблиц естественной убыли товаров, которые
должны были вывешиваться на видном месте.
Существенное значение имело создание двух разных режимов осуществляемого
складом хранения: обычного хранения с индивидуализацией товара и
товаровладельца, а также хранения с обезличиванием. Для складского
хранения весьма важным являлось использование специальных документарных
правовых форм, которые, с одной стороны, подтверждали факт сдачи вещи на
хранение, а с другой, как уже отмечалось, создавали возможность
использования находящихся на складе товаров в гражданском обороте.
Вводилось обязательное страхование принимаемых на иррегулярное хранение
товаров.
Проект книги пятой Гражданского уложения Российской империи
(«Обязательства») не предполагал отказа от специальных актов,
регулирующих хранение на торговых складах. Напротив, глава проекта,
посвященная поклаже, включала норму, которая предусматривала: «Поклажа в
товарных складах определяется особыми правилами».
Как это имело место и в отношении многих других разделов Свода законов,
проект книги пятой Гражданского уложения наметил включение ряда новелл,
относящихся к договору хранения.
В сохранившей свое название главе «Поклажа» предполагалось значительно
расширить объем регулирования отношений по хранению, разделив его при
этом на «поклажу вообще» и «поклажу в гостинице». Проект прямо закрепил
возможность передачи на хранение только движимых вещей. Имелось в виду
сохранить исключительно реальный характер договора. В этой связи
составители проекта высказывали интересные соображения относительно
случая, когда хранитель, основываясь на достигнутом соглашении и не
дожидаясь передачи вещи, производил различные расходы, имеющие целью
обеспечить надлежащие условия хранения. Если потенциальный поклажедатель
так и не передал вещи, то предполагалось, что расходы могут быть
истребованы хранителем с использованием конструкции pacta adjectum —
добавочные соглашения либо negotiorum gestio – ведение чуж-их
34
§ 1. Понятие договора хранения
дел без поручения. Вместе с тем возможность требовать вознаграждения при
несостоявшемся хранении исключалась1.
В числе других особенностей проекта можно указать на все ту же
«коммерциализацию» соответствующих отношений, о которой шла речь
применительно к законодательству других стран. Так, в частности,
презумпция безвозмездного хранения была заменена прямо противоположной:
предположением о возмездное™ договора. Соответственно при отсутствии в
договоре указаний относительно его безвозмездности он должен был
считаться возмездным с тем, что отсутствие в договоре цены следовало
восполнять решением суда, «вынесенным по справедливому его усмотрению».
Особый интерес вызывает решение вопроса об ответственности при отдаче на
сохранение вещей в запертом или запечатанном хранилище, т.е.
применительно к отношениям, при которых отсутствуют отдельные признаки
хранения как такового. Проект книги пятой Гражданского уложения
предусматривал, что обязательным условием ответственности в таких
случаях должно было служить повреждение самого хранилища, его запоров
или печати, причем непременно по вине хранителя. Имелось в виду, что
размер убытков должен был тогда определяться судом «по справедливому
усмотрению, основанному на соображении всех обстоятельств дела».
Более четко, чем в Своде законов, предлагалось установить требования к
форме договора, сумма которого по стоимости выше зафиксированной
величины, составляющей стоимость вещи. Порядок заключения договора
предполагалось упростить. Такой договор должен был заключаться письменно
при цене вещи свыше достаточно высокого урозня (300 рублей). Зто правило
не распространялось на необходимое хранение. Имеется в виду, что
письменного удостоверения, независимо от стоимости имущества, вообще не
требовалось в случаях, когда передача на хранение происходила во время
пожара, наводнения или иного бедствия либо при таких обстоятельствах,
при которых в соответствии с существующим порядком письменное
удостоверение вообще не выдается (составители кодекса имели в виду
главным образом оставление вещей на хранение гостями или посетителями
учреж-
1 См.: Гражданское уложение. Книга пятая… Том второй. Ст. 277-504…
С. 206-207. 2* 35дений)1.
Существенным условием договора должны были служить признаки передаваемой
на хранение вещи. Для этого сочли обязательным предъявлять к хранителю
различные по характеру требования в зависимости от того, было ли
хранение возмездным или безвозмездным. В первом случае хранитель должен
был действовать «с осмотрительностью, проявляемой к собственным вещам»,
а во втором – непременно проявлять осмотрительность, «свойственную
заботливому хозяину». Особо выделялось хранение, осуществляемое лицом,
которое занимается этим в виде промысла: хранитель должен было отвечать
за целость и сохранность принятых вещей вплоть до непреодолимой силы.
Адресованное хранителям требование не пользоваться вещами, принятыми на
хранение, в случае его нарушения должно было влечь за собой двоякие
последствия: необходимость платить проценты за пользование вещью, а если
вещь погибла, то ответственность хранителя должна была наступать
независимо от вины. Ужесточались для хранителя правила о выдаче вещи: он
обязан был исполнить эту обязанность без права ссылаться на то, что
поклажедатель не является собственником. Это, однако, не освобождало
хранителя, узнавшего, что хранимая им вещь была потеряна, похищена или
иным противозаконным образом добыта, от обязанности известить об этом
суд. При этом если вещь по своим свойствам могла быть передана суду, то
такая передача означала прекращение обязательства хранителя.
Специальный раздел («Поклажа в гостиницах») исходил из того, что
ответственность содержателя гостиницы за убытки, которые происходили
вследствие потери, похищения, уничтожения или повреждения вещей
постояльца, должна была наступать независимо от особого на этот счет
соглашения между сторонами: постояльцем и владельцем гостиницы в силу
самого факта «помещения вещей в гостинице».
Для уяснения природы складывающихся отношений – имеется в виду
одновременно и понимание соответствующих статей действующего ПС –
существенно указание на то, что содержатель гостиницы должен был нести
ответственность «как поклажепри-
‘ См.: Гражданское уложение. Книга пятая… Том второй. Ст. 277-504…
С. 229.
ниматель». Таким образом, речь шла не о договоре хранения, а о
приравнивании соответствующих отношений к этому договору.
Разъясняя позицию проекта книги пятой Гражданского уложения, его авторы
обращали внимание на то, что «юридические отношения, возникающие между
останавливающимися в гостиницах лицами и содержателями гостиниц по
поводу сохранения помещенных в них вещей приезжих, не вполне подходят
под понятие договора поклажи. По этому договору поклажедатель передает
поклажепринимателю вещь на сохранение с обязанностью его возвратить вещь
обратно, причем во время хранения вещь эта находится в фактическом
владении поклажепринимателя. Между тем, при остановке приезжего в
гостинице и при отъезде из нея, многие его вещи, особенно небольшого
объема – деньги, часы, ручные саквояжи и т.п., вовсе не передаются
содержателю гостиницы, а вносятся самим приезжим в занятое им помещение,
из которого и увозятся при отъезде без возвращения их хозяином
гостиницы. Даже те вещи, которые приезжим передаются содержателю
гостиницы или его служащим на пристани, на вокзале или в приемной
комнате гостиницы, обыкновенно по занятии в ней отдельного помещения,
вносятся в него и остаются там во владении приезжего (выделено в самом
оригинале. – Л/F.)»’.
Правовое регулирование хранения в послереволюционный период прошло
определенные этапы в своем развитии. В первом Гражданском кодексе РСФСР
1922 г. не нашлось места хранению в числе поименованных в нем договоров.
Хранение упоминалось лишь в качестве обязательства, возникающего при
определенных условиях непосредственно из закона2. Правда, само по себе
отсутствие соответствующей нормы не исключало возможности широкого
использования хранения на практике и прежде всего в отношениях,
именовавшихся в течение определенного времени хозяйст-
1 Гражданское уложение. Книга пятая… Том второй. Ст. 277-504… С.
274
2 Такую обязанность возлагали ст. 68-6 на органы милиции в отношении
переданной им нашедшим вещи, ст. 97 – на залогодержателя в отношении
заложенного в силу закона или договора имущества, ст. 187 – на продавца
в отношении имущества, право собственности на которое переходит к
покупателю ранее передачи проданной вещи, ст. 222 – на подрядчика в
отношении вверенного ему заказчиком имущества, а ст. 275-и – на
комиссионера в отношении оказавшегося у него имущества
комитента.венными. Использовался этот институт и в отношениях между
гражданами. Так, уже во время Отечественной войны 1941 – 1945 гг., когда
по понятным причинам гражданам приходилось особенно часто прибегать к
этому виду услуг, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда
СССР указала на то, что «хотя Гражданский кодекс и не предусматривает
договора хранения, но этот вид договора часто встречается в быту и, как
всякий другой договор, должен регулироваться статьями Общей части
раздела Гражданского кодекса об обязательствах, возникающих из договора
(ст. 130-151 ГК)»1.
Можно привести и другой пример: постановление Пленума Верховного Суда
СССР от 15 апреля 1943 г.2, посвященное порядку возмещения ущерба
театрами, гостиницами, банями, прачечными, пошивочными и починочными
мастерскими и др. при хищении, утрате или повреждении сданных им вещей.
Вместе с тем хранение являлось именно тем договором, для которого
оказалось особенно ощутимым отсутствие специального правового
регулирования в рамках единого договора хранения. Пробел в
законодательстве практически проявился в сведении всего, что отличало
этот договор как таковой, к выделению едва ли не единственного
конституирующего признака хранения – его цели: сберечь в течение
определенного периода времени переданное на хранение имущество.
Негативные последствия отказа от внутренней дифференцации правового
регулирования договора хранения были связаны с тем, что остальные
элементы этого договора представляют собой определенный набор дихотомий.
Так, в частности, оставаясь хранением, этот договор мог быть
сконструирован как возмездный или безвозмездный, консенсуальный или
реальный; хранимое имущество может быть обособлено или, напротив,
смешано; хранитель может быть наделен правом пользоваться вещью либо,
напротив, лишен этого права; предметом хранения могут быть деньги и,
вместе с тем, любая не являющаяся деньгами вещь; ответственность
хранителя может строиться по принципу вины или причинения вреда (ущерба)
и др.
1 Судебная практика Верховного Суда СССР. Вып. V. 1943. С. 2.
2 См.: Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного
Суда СССР. 1944. М.: Юриздат, 1948. С. 227.
Уже по указанной причине ссылка на общие нормы ПС, относящиеся к
договорам, в редких случаях устраняла отсутствие в законодательстве
необходимых решений. В этих условиях были изданы некоторые специальные
акты, посвященные главным образом таможенному хранению либо хранению в
товарном складе1.
Определенный интерес в этом смысле представляет сравнение двух учебников
по гражданскому праву, изданных непосредственно перед войной и во время
войны. В первом из них (1938 г.) соответствующая глава строилась почти
целиком на специальных источниках в то время как второй (1944 г.)
опирался в значительной мере на общие положения обязательственного
права, а также нормы ГК об обязательствах, возникающих из договоров.
Однако, как и следовало ожидать, автору (З.И. Шкундину), едва ли не
каждый раз приходилось говорить о возможности иного, отличного от
приведенного, варианта со ссылкой на общие нормы ГК.
Наиболее удачным из числа появившихся в предшествующие принятию ГК-64
годы вообще и применительно к хранению, в частности, был учебник О.С.
Иоффе. Однако и в нем автор был вынужден также широко использовать
ссылки на общие нормы об обязательствах (договорах), которые,
естественно, не отражали специфики договора хранения.
С вопросом о признаках рассматриваемого договора имело определенную
связь и его наименование. Однако в данном случае позиция О.С. Иоффе, как
представляется, нуждается в некотором уточнении. Имеется в виду
утверждение о том, что «в русском дореволюционном законодательстве и в
юридической литературе договор хранения именовался договором поклажи, а
его субъекты назывались, соответственно, поклажедателем и
поклажепринима-телем. Советская теория и практика отказались от термина
«поклажа», заменив его термином 0??:
?Xr
t
o ?
Xt
??u?Законодатель явно акцентировал внимание на том, что родовой является
вещь, которую признает таковой соответствующий договор, избранный им
правовой режим. Таким образом, хранение становится иррегулярным не
потому, что вещь относится к числу родовых, а лишь вследствие того, что
содержание договора предполагает обязанность хранителя заменять
переданные вещи. В подтверждение можно сослаться на пример, связанный с
хранением автомашин. На товарном складе по поводу хранения может быть
заключен договор относительно определенного числа автомашин, и это при
том, что каждой из автомашин присвоен заводской номер. Все дело в том,
что договор хранения пренебрегает в таких случаях
1 По этой причине представляется не совсем точным утверждение по поводу
иррегулярного хранения: «В таких случаях предметом хранения всегда
являются родовые вещи, т.е. вещи, определенные количеством, мерой,
весом» (Гражданское право России. Часть вторая. Обязательственное право.
С. 463). Соответственно более правилен, на наш взгляд, вывод О.С. Иоффе:
«В этих случаях предметом договора становятся вещи, определенные
родовыми признаками» (Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 497).
теми индивидуализирующими признаками, которые могут быть присущи
предмету договора. И наоборот, при обычном хранении совершенно
обязательной является индивидуализация предмета договора. Без этого вещь
не может быть принята на хранение на обычных для этого договора
условиях: вернуть ту же вещь.
С изложенных позиций становится ясным, почему ст. 890 ГК требует, чтобы
иррегулярный характер хранение носило только «в случаях, прямо
предусмотренных договором хранения». В приведенном положении, если не
прямо, как было сделано в ГК-64, то по крайней мере косвенно выражена та
же мысль о первичности предусмотренного договором правового режима и
соответственно вто-ричности того, что признается особенностями вещи как
таковой.
При всем широком распространении иррегулярного хранения в торговом
обороте в догме и доктрине до сих пор нет единства в вопросе о том, кто
должен считаться в таких случаях собственником хранимых вещей. И это
притом, что данный вопрос - ключевой, от которого зависит в конечном
счете едва ли не все содержание складывающихся между участниками
отношений при иррегулярном хранении.
Практически речь идет теперь о трех возможных вариантах решения
соответствующего вопроса: передача вещей в обезличенное хранение
означает их переход в собственность хранителя (1); вещи, переданные
одним поклажедателем, вместе с вещами, полученными от других
поклажедателей, становятся их общей долевой собственностью (2);
передаваемые вещи при иррегулярном хранении, подобно хранению обычному,
передаются поклажедателем хранителю только во владение, а, значит, их
собственником продолжает оставаться поклажедатель (3).
В промежутке между принятием ГК 1922 и 1964 гг. в связи с отсутствием
главы о хранении в первом из кодексов наибольший интерес представляли
Временные правила о порядке хранения на товарных складах общего
пользования, утвержденные Нарком-внуторгом 1925 г.1 Они регулировали в
равной мере отношения по поводу хранения с обезличением и без
обезличения. Не давая прямого ответа на поставленный применительно к
хранению с
' См. приложение к кн.: Долматовский А. Товарные склады и их операции.
С. 101-105.обезличением вопрос, этот акт вместе с тем предусматривал,
что в подобных случаях мог выдаваться не обязательно тот же товар.
Главное, чтобы он был товаром того же сорта. При этом особо
подчеркивалась обязанность хранителя вернуть товар, от которой он не
освобождался, хотя бы товар «по каким бы то ни было причинам был утрачен
или поврежден». Тем самым риск случайной гибели товара принимал на себя
хранитель. А из этого как будто бы следовало, что из трех возможных
конструкций, о которых шла речь, основанием для приведенного вывода
могла бы служить только первая: хранитель - собственник.
ГК-64 (ст. 432) считал одинаково возможными два решения: переход вещей в
собственность хранителя, на которого возлагается обязанность вернуть
поклажедателю в равном или в согласованном сторонами количестве вещи
того же рода и качества, либо установление общей долевой собственности
всех поклажедателей в соответствии с количеством (стоимостью) данных ими
вещей. Первое по счету решение (хранитель - собственник)
презюмиро-валось ГК-64 в то время, как второе, явно опиравшееся на
конструкцию: хранимые вещи составляют общую собственность
поклажедателей, считалось возможным при достижении согласия между
сторонами на этот счет1.
Действующий Кодекс (имеется в виду ст. 890) предусматривает только одно
решение для иррегулярного хранения: поклажедателю возвращают равное или
обусловленное сторонами количество вещей того же рода и качества. Таким
образом, ПС не дает
1 Интересна позиция нового ПС Грузии. В его общих положениях о договоре
хранения закреплена возможность сдачи вещей на хранение таким образом,
что право собственности на них должно перейти к хранителю. Тогда на
хранителя возлагается обязанность возвратить вещи того же рода, качества
и количества. Однако при этом установлено, что к такому договору должны
применяться нормы не хранения, а займа. В то же время в специальной
главе о сдаче на хранение в товарный склад предусмотрено иное: на
образовавшиеся в результате такого смешения товары разных
товаровладельцев сдавший на хранение имеет право общей собственности,
при этом доля каждого из сдавших на хранение определяется соответственно
количеству сданных им товаров. Одновременно законодатель посчитал
необходимым специально предусмотреть: хранитель обязан вернуть товары
каждому из сдавших на хранение соответственно причитавшейся ему доле, не
испрашивая при этом согласия остальных грузополучателей.
прямого ответа на вопрос о том, у кого и какие возникают права на
хранящиеся вещи.
В период, предшествующий принятию действующего Кодекса, развернулась
довольно широкая дискуссия по соответствующей проблеме. Обнаружились
сторонники всех трех конструкций, о которых шла речь. При этом часть
участников дискуссии не только обосновала свою позицию, но и приводила
аргументы против тех, кто ее не разделял.
Сторонником первой точки зрения (собственник - хранитель) был, в
частности, О.С. Иоффе. Он указывал на то, что «если кто-либо должен
вернуть не те же самые вещи, а их однородный эквивалент, уже один этот
факт доказывает, что противостоящий ему управомоченный обладает
обязательственным правом требования, но не правом собственности. Такой
характер как раз и носят взаимоотношения при обезличенном хранении. И
если покла-жедатель выступает в этих отношениях как носитель права
требования, то следует признать хранителя собственником сданного на
хранение имущества»1.
В своих возражениях против соответствующих взглядов М.В. Зимелева
совершенно справедливо, как нам кажется, обращала внимание на то, что в
действительности в данном случае «нет перехода права собственности к
товарному складу, так как закон сохраняет за хозяином товара право
распоряжаться обезличенным товаром»2. К этому, как представляется, можно
добавить и еще ряд соображений. Основное состоит в том, что признание
хранителя собственником приводит к стиранию граней между хранением и
займом. Имеется в виду, что хранение вещи как таковой утрачивает смысл,
ибо оказывается, что все обязанности хранителя, не отличаясь от тех,
которые несет заемщик, сводятся к необходимости «возвратить... равное
количество других полученных им вещей того же рода и качества». Но
именно так указано в п. 1 ст. 807 ГК, который раскрывает подобным
образом сущность договора займа. Неудивительно поэтому, что нормы ГК,
посвященные соблюдению условий хранения вещей вообще и с опасными
свойствами, в частности; запрещению передачи вещей на хранение третьему
лицу; возмеще-
1 Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 498.
2 Зимелева М.В. Указ. соч. С. 41.нию при определенных условиях расходов
по хранению, а равно чрезвычайных расходов; запрещению пользоваться
вещью; возложению ответственности за утрату, недостачу или повреждение
вещи; одностороннему прекращению договора и др., т.е. именно те нормы,
которые наполняют необходимым содержанием отношения по хранению, не
будут действовать. Остается как едва ли не единственная обязанность,
которой наделен заемщик в силу легального определения этого договора,
т.е. возвратить равное по требованию заимодавца количество вещей.
Использование той или иной конструкции для иррегулярного хранения
приобретает в настоящее время особое значение прежде всего в связи с
проблемой банкротства.
В первую очередь речь идет о последствиях банкротства хранителя. Если
хранимое на складе имущество будет признано собственностью хранителя, то
как не упомянутое в исчерпывающем списке имущество должника, которое не
включается в конкурсную массу (ст. 103-104 ФЗ «О несостоятельности
(банкротстве)») оно будет направлено на поочередное удовлетворение
требований кредиторов. Таким образом, поклажедатели как таковые
практически найдут себе место лишь в составе кредиторов последней, пятой
очереди, да и то с учетом необходимого «выравнивания» их претензий с
претензиями других кредиторов той же очереди. Естественно, что,
поскольку причиной банкротства служит тяжелое финансовое положение
организации, рассчитывать на удовлетворение требований о возмещении
стоимости вещей, переданных обанкротившемуся хранителю, им не
приходится. Таким образом, первую по счету конструкцию иррегулярного
хранения можно считать объективно защищающей интересы кредиторов
товарного склада притом, что сделано это за счет поклажедателей.
Что же касается возможного банкротства поклажедателя, то в этом случае
интересы хранителя оказываются при любом решении защищенными тем, что
хранитель-кредитор вправе использовать такое средство обеспечения, как
удержание, и тем самым занять приоритетную по отношению к остальным
кредиторам позицию.
Если оставить в стороне вопрос о банкротстве, то возникает весьма
реально проблема другого риска, связанного с тем, что переданное на
хранение имущество, поступившее в хозяйственную сферу хранителя (на этом
обычно настаивают сторонники
идеи передачи имущества в собственность хранителю), сразу же становится
возможным объектом взыскания по долгам самого хранителя. На этот раз
таким образом под угрозой оказываются интересы и самого поклажедателя, и
его кредиторов.
Подвергнув справедливой критике конструкцию: хранитель -собственник,
С.Н. Ландкоф, подчеркивал: «Сданный на хранение товар не становится
собственностью склада. За долги складочного предприятия не могут
подлежать описи товары, сданные складу на хранение»1.
Как уже отмечалось, ГК не дает ответа относительно того, какую из
указанных трех конструкций нужно использовать. В литературе авторы
склоняются в большинстве к идее общей долевой собственности
поклажедателя. Такие взгляды высказывает, в частности, М.Г. Масевич. Она
приходит к выводу, что «при иррегулярном хранении возникает общая
долевая собственность всех поклажедателей, и потери при случайной гибели
переданного на хранение имущества должны распределяться между ними
пропорционально количеству сданных вещей, если иное не установлено
договором хранения»2. Указанный вывод вызывает, на наш взгляд,
дополнительные возражения. Дело в том, что в качестве стороны в подобных
случаях выступает профессиональный хранитель. А это означает, что на
него возлагается ответственность за утрату, недостачу или повреждение
вещей, принятых на хранение. Притом - вплоть до действия непреодолимой
силы (п. 1 ст. 901 ГК). Значит тем самым он должен нести риск случайной
гибели хранимого имущества. Между тем, если следовать предлагаемому
решению, указанный риск будет распределен между поклажедателями. Это
совершенно очевидно вступит в противоречие с основными принципами
распределения риска между участниками гражданского оборота, который в
силу п. 1 ст. 901 ГК и более общей нормы - п. 3 ст. 401 ГК должна нести
именно та сторона договора, которая получает от его результатов прибыль.
Но в таком случае не совсем понятны причины, вследствие которых
предлагается отступить от указанных принципов при иррегулярном хранении.
1 Ландкоф С.Н. Указ. соч. С. 231.
2 Гражданское право России. Часть вторая. Обязательственное право. С.
464.М.Г. Масевич подчеркивает: «Как при обезличении, так и без
обезличения товары, сданные на хранение, остаются собственностью
товаровладельца с тем лишь отличием, что при обезличении товаров,
принадлежащих разным лицам, товар этот является предметом общей
собственности»1. Но в таком случае создается не совсем ясная
конструкция, на которой одно и то же имущество (товары), в одно и то же
время находится в исключительной собственности одного лица
(товаровладельца) и в общей собственности этого и всех других
поклажедателей, хранящих свое имущество на том же складе.
В свою очередь с критикой этой второй концепции выступали, * в
частности, О.С. Иоффе, К.А. Граве и М.В. Зимелева. Вот только некоторые
из заслуживающих особого внимания возражений. Участие поклажедателя «в
общей собственности никак не проявляется, если даже обратиться к
отношениям данного и других кредиторов. Он никогда, - справедливо
указывал О.С. Иоффе, -не ставит вопрос о выделении своей доли перед
поклажедателя-ми, а обращается с требованием о выдаче соответствующего
количества вещей к хранителю»2.
К.А. Граве подчеркивал, что «при такой общей собственности общего
согласия по владению, пользованию и распоряжению собственностью... не
требуется, а по существу и не может быть. Ни о каких общих издержках,
платежах и сборах в связи с этим собственники не несут. Правом
преимущественной покупки никто из собственников не пользуется»3.
Среди приведенных М.В. Зимелевой возражений можно выделить, в частности,
то, что «управление имуществом, заключаю-
1 Гражданское право России. Часть вторая. Обязательственное право. С.
464.
2 Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 998.
3 Граве К.А. Указ. соч. С. 326. Сходная аргументация против концепции
«общей собственности» приводилась и А. Долматовским. Он, в частности,
подчеркивал, ссылаясь при этом на конкретные статьи действовавшего в то
время ГК-22, что «согласие на владение, пользование и распоряжение общей
собственностью, как то установлено ст. 62 ГК, не требуется и его не
может быть вообще. Платежей по общей собственности участники не
проводят. Права преимущественной покупки при отчуждении кем-либо из
участников общей собственности (ст. 64 ГК) у них также нет. Наконец,
нету них основного права владельца общей собственности требовать своей
доли из общего имущества (ст. 65 ГК)» {Долматовский А. -Указ. соч. С.
47).
щееся в хранении, производится товарным складом на основе поручения,
вытекающего из договора поклажи...»1.
В конечном счете все эти аргументы можно свести к одному: иррегулярное
хранение, как и обычное, создает отношения с хранителем и в то же время
никакой юридической связи между поклаже-дателями в подобных случаях
вообще не возникает. Полагаем возможным утверждать, что те, кто
предлагают считать хранимое имущество общей долевой собственностью, не
учитывают, что ни одна из норм ГК, составляющих в совокупности правовой
режим общей долевой собственности и выражающих ее сущность (имеются в
виду нормы, включенные в ст. 244-252 ГК), не применяются к
рассматриваемому случаю. Можно указать, в частности, на то, что почти в
десяти нормах, включенных в указанные статьи ГК, содержатся ссылки на
необходимость соглашения всех участников долевой собственности. Среди
прочего это относится и к распоряжению соответствующим имуществом. Если
эти нормы применить к рассматриваемой ситуации, пришлось бы требовать
согласования воли всех поклажедателей при приемке вещей от нового
поклажедателя, при выдаче вещей каждому из поклажедателей и т.п. Однако
на практике этого нет и, как совершенно очевидно, быть не может.
В результате представляется наиболее соответствующей природе отношений
по иррегулярному хранению позиция сторонников последнего, третьего
варианта: поклажедатель остается собственником передаваемой на хранение
вещи. Так, по мнению М.В. Зимелевой, «в подобных случаях у хозяина
товара возникает не долевая собственность на весь запас товаров данного
сорта, которые находятся на товарном складе, а собственность на долю
этого запаса... Распоряжение общим запасом в порядке единого акта
никогда не имеет места - каждый хозяин самостоятельно распоряжается
принадлежащим ему количеством товаров того же сорта»2.
Еще более убедительными представляются взгляды К.А. Граве, обращавшего
внимание на то, что «сторона, сдавшая вещи на хранение с их
обезличением, не теряет права собственности на них. Освобождение
стороны, получившей вещи на хранение, от обязанности вернуть те же вещи
еще не означает само по себе
1 Зимелева М.В. Указ. соч. С. 44.
2 Там же. С. 49.перехода права собственности на них к получившему именно
в момент их передачи. Право собственности на эти вещи может считаться
перешедшим к хранителю лишь в тот момент, когда он возвращает взамен их
такие же вещи и в том же количестве»1.
§ 7. Порядок заключения и форма договора хранения
В гл. 47 ГК содержится определенное число норм, посвященных как порядку
заключения, так и форме рассматриваемого договора. В них
конкретизируется сфера применения изданных на этот счет общих,
относящихся ко всем договорам норм либо устанавливаются изъятия из этих
норм.
Договор хранения, как и любой другой, совершается по согласованной воле
обеих сторон. В определенных случаях на хранение распространяется режим
публичных договоров. В самом ГК названы публичными только три вида
договоров хранения: договор складского хранения, заключенный товарным
складом общего пользования (п. 2 ст. 908 ГК); договор хранения ломбардом
вещей, принадлежащих гражданам (п. 1 ст. 919 ГК) и договор хранения
вещей в камерах хранения транспортных организаций общего пользования (п.
1 ст. 923 ГК). Однако такими же публичными являются и некоторые другие
договоры, соответствующие признакам, указанным в ст. 426 ГК. Имеется в
виду, что хранителем в них выступает коммерческая организация, которая
по характеру своей деятельности должна оказывать соответствующие услуги,
а принятие на хранение вещей укладывается в рамки удовлетворения личных
бытовых потребностей граждан.
Подчинение режиму публичных договоров означает прежде всего
обязательность для хранителя - коммерческой организации заключать
договор с любым, кто обратится. Отказ от заключения договора может
последовать, как вытекает из ст. 426 ГК, только при отсутствии
возможности предоставить соответствующую услугу. Так, п. 37 Правил
оказания услуг по перевозке пассажиров, а также грузов, багажа и
грузобагажа для личных (бытовых) нужд на
федеральном железнодорожном транспорте не допускает сдачу на хранение
ручной клади, денег, облигаций, документов и других ценностей при
отсутствии специализированной камеры хранения.
Во всех других не подпадающих под этот признак случаях при уклонении
хранителя от заключения договора потребитель вправе обратиться в суд с
требованием о понуждении хранителя заключить договор (п. 4 ст. 445 ГК).
Кроме того, исключается возможность оказывать предпочтение одному лицу
перед другим в отношении отдельных условий договора (ч. 2 п. 1 ст. 426
ГК). Приведенная норма конкретизируется в специальных актах. Так,
установлено, что железнодорожные камеры хранения независимо от наличия у
граждан проездных документов (билетов) осуществляют хранение ручной
клади в соответствии с законодательством РФ (п. 34 Правил оказания услуг
по перевозке пассажиров...). Статья 426 ГК допускает отступления от этой
нормы, которые могут содержаться в законе или иных правовых актах.
Примером может служить ст. 91 Транспортного устава железных дорог РФ,
которая предусматривает, что «преимущественное право пользования
железнодорожными камерами хранения предоставляется транзитным
пассажирам».
ГК содержит единственную специальную норму, относящуюся к определению
круга существенных условий договора хранения. Речь идет о п. 2 ст. 886
ГК, из которого следует, что в консенсу-альном договоре хранения таким
существенным является, в частности, условие о сроке исполнения
обязательства принять (передать) вещь на хранение. Что же касается срока
исполнения другого обязательства - хранить вещь, то в этом случае по
общему правилу отсутствие условия о сроке не влияет на признание
договора заключенным. Восполнение недостающего условия о сроке
исполнения происходит в данном случае по правилам п. 2 ст. 889 ГК. Это
означает, что если договором соответствующий срок не предусмотрен и не
может быть определен исходя из условий договора, признается, что
обязанность хранить вещь продолжается до ее востребования
поклажедателем. Таким образом, предусмотренное п. 2 ст. 314 ГК правило,
в силу которого при отсутствии
1 Отдельные виды обязательств. С. 326.определенного или определимого
срока обязательство' «должно быть исполнено в разумный срок»,
применительно к рассматриваемому договору не действует.
Как и для всех других договоров (п. 1 ст. 432 ГК), существенным условием
договора хранения служит его предмет. В данном случае имеется в виду
условие, которым определено «чего и сколько» применительно к вещам,
передаваемым на хранение. Цена не является существенным условием
договора хранения. По понятным причинам она служит условием лишь
возмездного договора, но ее отсутствие и в нем восполняемо в
соответствии с п. 3 ст. 424: при отсутствии определенной или определимой
цены в возмездном договоре применяется цена, которая при сравнимых
обстоятельствах обычно взимается за аналогичные товары, работы или
услуги.
ГК (ст. 887) содержит по вопросу о форме договора хранения прежде всего
отсылку к ст. 161 ГК. Эта последняя статья действует в той части, в
какой она не противоречит специальным, содержащимся в самой ст. 887 ГК,
правилам. Кроме того, ст. 161 ГК может дополняться определенными
правилами. Так, с учетом того, что указанная статья для случаев
заключения договора между гражданами содержит нижний предел
обязательности письменной формы (сумма сделки должна превышать не менее
чем в десять раз установленный законом минимальный размер оплаты труда),
ст. 887 ГК раскрывает применительно к данному случаю понятие «сумма
сделки». Оно выражается в стоимости передаваемой на хранение вещи.
Размер причитающегося вознаграждения и даже сама обязанность его
выплатить для определения обязательности письменной формы значения не
имеют.
Применительно к договору хранения действует общее правило, которое
связывает с нарушением правила об обязательной письменной форме
невозможность в случае спора ссылаться в подтверждение сделки, а также
ее условий на свидетельские показания (ст. 162 ГК), сохраняя за
сторонами право в подобных случаях приводить письменные и другие
доказательства. Однако для одного случая - спора о тождестве вещи,
принятой на хране-
1 Имеется в виду указанный в п. 2 ст. 314 ГК вариант, при котором в
обязательстве хотя и отсутствует срок исполнения, но зато содержатся
условия, которые позволяют определить этот срок.
ние, и той, которая возвращена хранителем, - правило о допустимости,
относящееся к свидетельским показаниям, не действует. Соответствующая
норма (п. 3 ст. 887 ГК) допускает использование в споре по указанному
факту любые доказательства, в том числе и показания сэидетелей. При
этом, разумеется, указанная более либеральная норма предоставляет
соответствующую возможность стороне, которая доказывает тождество вещей,
как равно и ее контрагенту, который это тождество оспаривает.
Составную часть особого правового режима, установленного для хранения
при чрезвычайных обстоятельствах (в самом ГК в виде примера
обстоятельств, которые вызывают этот вид хранения, названы пожар,
стихийные бедствия, внезапная болезнь, угроза нападения), представляет
собой правило, в силу которого передача вещи на хранение в указанных
случаях может быть доказываема свидетельскими показаниями.
Соответствующая норма (ч. 3 п. 1 ст. 887 ГК) относится к числу тех,
которые подлежат распространительному толкованию: имеется в виду, что
свидетельскими показаниями могут быть доказаны не только факты
заключения такого договора, но и его условия.
К договору хранения применяется ст. 434 ГК. Это значит, что заключение
договора в письменной форме предполагает составление единого
подписанного сторонами документа либо обмен подписанными каждой из
сторон документами. Одновременно и для хранения имеет значение
допускаемый ст. 434 ГК акцепт в форме соответствующих конклюдентных
действий стороны в ответ на оферту. В соответствии с п. 3 ст. 438 ГК
речь идет о совершении лицом, получившим оферту в срок, установленный
для ее акцепта, действий по выполнению указанных в оферте условий
договора. Такой способ заключения договора допускается, если иное не
предусмотрено законом, иным правовым актом или не указано в оферте, при
этом для договора хранения акцепт, о котором идет речь, выражается в
передаче вещи, если в качестве оферента выступает хранитель, или в
принятии вещи - в случае, если оферентом является хранитель.
Одна из особенностей договора хранения состоит в том, что его письменная
форма считается соблюденной, если в ответ на конклюдентное действие
поклажедателя, выраженное в передачевещи, вторая сторона - хранитель
удостоверит приемку вещи определенным образом.
Таким подтверждением может служить прежде всего подписанный хранителем
документ. Прямо названы в п. 2 ст. 887 ГК сохранная расписка, квитанция,
свидетельство или иной документ, подписанный хранителем. Однако этот
перечень не ограничен. Соответственно в одном из рассмотренных Высшим
Арбитражным Судом РФ дел факт передачи на хранение на платную стоянку
работником Госавтоинспекции автомашины, задержанной после
дорожно-транспортного происшествия, был оформлен записью в журнале. В
этом деле, возникшем в связи с угоном автомашины с платной стоянки, суд
признал достаточным доказательством принятия автомашины на хранение
наряду с указанной записью представленный стороной пропуск на
автостоянку'.
В законе, а равно в других правовых актах может быть предусмотрен круг
документов, необходимых для подтверждения имевшего место принятия вещи
на хранение. Так, можно указать на ст. 53 ФЗ «Об исполнительном
производстве», в силу которой передача арестованного имущества на
хранение самому должнику либо другим лицам, избранным должником или
судебным приставом - исполнителем, производится под роспись в акте
ареста имущества.
Наряду с подписанным хранителем документом, который признается по самой
своей природе достаточным подтверждением факта заключения договора
хранения, та же ст. 887 называет в качестве его аналога номерной жетон
(номер) или иной знак, который удостоверяет принятие вещи на хранение.
Однако применительно к указанным формам подтверждения установлено, что
они приобретают доказательственную силу только при условии, если такая
форма подтверждения приема вещей на хранение предусмотрена законом, иным
правовым актом либо обычаем для данного вида хранения. Последнее
означает, что применительно, например, к номерному жетону могут быть
установлены в каждой организации для своего гардероба его специальная
форма, определенный символ или иной индивидуализирующий признак. При
этом не имеет значения, включены ли соответствующие признаки
1 Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1998. № 12. С. 49.
в акт, исходящий от организации, или они подтверждаются длительностью
применения соответствующего порядка.
Держатель номерного жетона или иного знака предполагается лицом, сдавшим
вещь на хранение или действующим от его имени. Такие иски служат одним
из возможных способов доказательства наличия договора. Поэтому при
утрате номера или жетона гражданин не лишается права доказывать
существование договора, в том числе и путем ссылки на свидетельские
показания.
§ 8. Права и обязанности сторон в договоре хранения
При реальном договоре хранения права и обязанности сторон возникают лишь
после передачи вещи. Иное дело - договор кон-сенсуальный, когда
отношения сторон порождаются самим соглашением между ними. В таком
договоре можно четко разделить права и обязанности, возникшие между
контрагентами в связи с передачей вещи на хранение, и те, для
возникновения которых необходима передача вещи. Последние совпадают с
теми правами и обязанностями, которые в реальном договоре хранения
связывают стороны с момента его заключения.
Хотя п. 2 ст. 886 ГК, характеризуя особенности консенсуаль-ного
договора, ограничивается указанием лишь на обязанности хранителя принять
на хранение вещь от поклажедателя в предусмотренный договором срок,
однако в действительности такой договор включает и встречную обязанность
поклажедателя: последний в этот же предусмотренный договором срок должен
передать вещь на хранение. Подтверждает такую обязанность ст. 888 ГК.
Несмотря на то, что эта статья именуется «Исполнение обязанности принять
вещь на хранение», по сути она посвящена регулированию именно встречной
обязанности поклажедателя - передать вещь хранителю.
Порядок исполнения обязанности принять вещь, а также последствия
нарушения этой обязанности определяются общими нормами
обязательственного права ГК. Из этого, в частности, вытекает, что
хранитель должен возместить поклажедателю убытки, причиненные отказом
принять вещь на хранение, еслииное не предусмотрено законом или
договором. Ответственность, о которой идет речь, наступает для него как
для лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность, независимо
от вины. Границей такой ответственности служит действие непреодолимой
силы, а равно вина самого поклажедателя (например, если передан товар,
требующий особых мер хранения, о чем в договоре не было предусмотрено).
Статья 888 ГК применительно к обязанности поклажедателя прежде всего
выделяет ситуацию, при которой он вообще не передал вещь. Последствием
такого несостоявшегося хранения служит, если иное не предусмотрено
законом или договором, возникновение у хранителя права требовать
возмещения причиненных убытков. Не очень удачная редакция ч. 2 п. 1 ст.
888 ГК, в которой оказались смешанными последствия неисполнения и
несвоевременного исполнения поклажедателем своей обязанности передать
вещь, не исключает возможности для хранителя требовать возмещения
убытков и в связи с несвоевременной передачей вещи на хранение. Налицо,
таким образом, право требовать возмещения как компенсационных, так и
мораторных убытков.
Одно из последствий допущенного поклажедателем нарушения его
обязанностей предусмотрено в п. 2 ст. 888 ГК. Оно состоит в том, что
если иное не предусмотрено договором, хранитель освобождается от
необходимости принять вещь на хранение в случае, когда в обусловленный
договором срок она не будет ему передана. Указанная норма имеет в виду
просрочку должника, которой в общем виде посвящена ст. 405 ГК. Однако
существуют определенные различия между приведенными общей и специальной
нормами. Если общая норма (ст. 405 ГК) предоставляет кредитору право
заявить требования, помимо возмещения убытков, также о расторжении
договора лишь в случаях, когда исполнение по указанной причине утратило
интерес для кредитора, то норма специальная (п. 2 ст. 888 ГК) наделяет
кредитора-хранителя ничем не ограниченным правом по собственному
усмотрению освободить себя от рассматриваемой обязанности. Таким
образом, в этом случае для возникновения права на отказ необходимым и
достаточным основанием служит сам факт просрочки.
Обязанность поклажедателя передать в установленный срок вещь на хранение
отличается еще двумя особенностями. Прежде
всего это связано с тем, что указанная обязанность носит условный
характер: она теряет силу, если поклажедатель не воспользуется
предоставленной возможностью заявить хранителю о своем отказе от его
услуг (п. 1 ст. 888 ГК). При этом для освобождения себя от
ответственности поклажедатель должен о своем отказе заявить «вразумный
срок».
Еще одна особенность - о ней также идет речь в п. 1 ст. 888 ГК, -
состоит в том, что хранитель лишен права требовать от поклажедателя
передачи указанной в договоре вещи. В данном случае ответственность
поклажедателя существует, но исчерпывается возмещением убытков, а если
это предусмотрено законом или договором, то и/или уплатой неустойки.
Соответствующая норма по сути совпадает с п. 2 ст. 396 ГК, который
предусматривает, что возмещение убытков (уплата неустойки) при
неисполнении обязательства, в отличие от его ненадлежащего исполнения,
влечет за собой освобождение должника от реального исполнения. Отличие
состоит главным образом в том, что общая норма носит диспозитивный
характер, допуская иное в законе или договоре, а специальная норма,
относящаяся к хранению, является императивной. Следовательно, если в
договоре будет предусмотрено иное, нужно будет признать соответствующее
условие в нем ничтожным. Отмеченное обстоятельство отражает специфику
самого предмета обязательства - оказания услуги. Как уже отмечалось, в
данном случае требование об исполнении в натуре явно не отвечало бы
существу оказания услуги как таковой: нельзя оказывать услугу тому, кто
от нее отказывается.
Таким образом, нарушение поклажедателем обязательства передать вещь
влечет за собой наступление обычной гражданско-правовой ответственности.
С этим связан ряд последствий. Во-первых, убытки от непередачи вещи на
хранение (компенсаторные убытки) в силу ст. 393 ГК («Обязанность
должника возместить убытки») и ст. 15 («Возмещение убытков»), к которой
она отсылает, возмещаются в полном объеме, включая реальный ущерб и
упущенную выгоду. Во-вторых, указание в п. 1 ст. 888 ГК на освобождение
от обязанности возместить убытки в случае своевременного, в «разумный
срок», уведомления хранителя о том, что вещь не будет вопреки договору
передана на хранение, представляет собой не единственное, а лишь
дополнительное, сверх указанных в п. 3ст. 401 ГК, основание освобождения
от ответственности. В-третьих, стороны имеют возможность обеспечить
неустойкой обязательство не только хранителя (принять вещь на хранение),
но и поклажеда-теля (своевременно передать вещь).
Условие рассматриваемого договора составляют сроки исполнения сторонами
своих обязанностей.
Особое значение имеет срок в консенсуальном договоре, когда с его
наступлением связывается действие во времени права по-клажедателя
требовать от контрагента принять вещь на хранение и его же обязанность
передать вещь.
Кроме того, и для консенсуального, и для реального договора имеет в
равной мере значение срок хранения (ст. 889 ГК). Срок договора (период
хранения), а в консенсуальном договоре, кроме того, и дата сдачи-приемки
вещи на хранение могут быть прямо указаны в нем. Стороны вправе
поступить и иначе: включить в договор условия, которые позволяют
определить срок. Обычно такие условия с определимым сроком увязывают его
с какими-либо обстоятельствами. Примером может служить условие, по
которому должно быть принято на хранение приобретенное по-клажедателем
оборудование до момента завершения капитального ремонта на его
предприятии. Наконец, возможен и третий вариант, когда условия договора
не содержат указаний не только конкретного срока хранения, но и способа
его определения. В этом случае, как уже отмечалось, хранение должно
осуществляться до востребования поклажедателем вещи (п. 2 ст. 889 ГК).
В договоре, по которому срок исполнения считается установленным до
востребования, для защиты интересов хранителя ему предоставлено все же
право по истечении обычного при данных обстоятельствах срока хранения
вещи потребовать от поклажеда-теля взять ее обратно, установив для этой
цели разумный срок (п. 3 ст. 889 ГК).
Поскольку речь идет только о праве заявить соответствующее требование
поклажедателю, в случаях, когда хранитель не воспользовался им, вступает
в действие п. 3 ст. 425 ГК. Это означает в данном случае, что договор
будет считаться действующим до момента возвращения вещи поклажедателю.
На поклажедателя, в свою очередь, возлагается обязанность по истечении
срока хранения немедленно забрать переданную вещь
обратно. Такую обязанность он несет независимо от того, идет ли речь о
сроке определенном, определимом или (при хранении до востребования)
назначенном хранителем.
Специальные на этот счет правила существуют на железнодорожном
транспорте. Так, ст. 49 Транспортного устава железных дорог РФ
предусматривает, что если предельные сроки хранения грузов, багажа или
грузобагажа истекли вследствие непреодолимой силы, военных действий,
блокады, эпидемии или иных обстоятельств, то дорога обязана запросить
получателя и отправителя о дальнейшей судьбе грузов, багажа,
грузобагажа. И в случае, когда в течение четырех суток от них не
поступит на этот счет распоряжений, дорога должна возвратить указанные
вещи отправителю, а если это сделать невозможно, то реализовать их. Сами
сроки хранения ручной клади на железной дороге устанавливаются правилами
перевозки пассажиров, багажа и грузобагажа (п. 34 Правил оказания услуг
по перевозке пассажиров). Кодекс Торгового мореплавания (КТМ)
предоставляет перевозчику право в определенных случаях (в частности,
если в порту выгрузки получатель не востребовал груз или отказался от
него) право сдать груз на хранение на склад либо «в иное надежное
место», и если в течение двух месяцев получатель не востребует груз,
перевозчик приобретает право продать его в установленном порядке (ст.
159 КТМ).
Федеральным законом «О почтовой связи» (ст. 21) для временного хранения»
(т.е. хранения почтовых отправлений и денежных средств, которые не могли
быть по не зависящим от организации почтовой связи причинам ни вручены
адресату, ни возвращены пользователю услуг) установлены реальные
правила. Они включают необходимость обращения в суд для получения
разрешения на вскрытие нерозданных почтовых отправлений. В случае, если
это не поможет получению адреса отправления, хранение продолжается еще
шесть месяцев, после чего письменные вложения изымаются и уничтожаются,
а к остальным вложениям применяется установленный ст. 226 ГК режим
движимых вещей, от которых собственник отказался.
Режим вещей, находящихся на хранении, в конечном счете выражается в тех
правомочиях, которыми хранитель наделен и которые соответственно может
осуществлять.Как уже неоднократно отмечалось, имманентный хранению
признак состоит в том, что хранитель обладает правом владения. Имеется в
виду, что сужение этого права в Риме до «держания» (detentio) в рамки
современного гражданского законодательства не укладывается. Как законный
владелец вещи хранитель, в частности, имеет право на предъявление
виндикационного иска в соответствии со ст. 305 ГК. Сложнее решается
вопрос относительно возможности предъявления требований о передаче вещи,
адресованных самому хранителю.
Прежде всего речь идет о требованиях, исходящих от поклаже-дателя. Если
в роли последнего выступает лицо, которое не является ни собственником,
ни законным владельцем вещи, то, естественно, оно только и может
заявлять иски, основанные на нарушении хранителем обязанности возвратить
вещь. В литературе возникли определенные разногласия при оценке
ситуации, когда поклажеда-телем является лицо, которому вещь принадлежит
на праве собственности или законного владения. Так, К.А. Граве полагал,
что в подобном случае поклажедателю предоставляется возможность по
своему выбору остановиться на одном из двух требований: винди-кационном
или основанном на договоре хранения1. Прямо противоположной была позиция
О.С. Иоффе. Он обращал внимание на то, что «если истца и ответчика
связывают договорные правоотношения, нет оснований квалифицировать
предъявленный иск как виндикационный, и дело должно рассматриваться по
правилам о договорном иске»2. Последний вывод основан на общем принципе
о вытеснении обязательственными требованиями требований вещных.
Практическое значение приведенной точки зрения состояло прежде всего в
том, что иное решение - право выбора одного из этих двух оснований -
лишало бы хранителя возможности противопоставить требованиям
поклажедателя свои возражения, опирающиеся на договор хранения.
Требование истца-собственника к хранителю является производным по
отношению к требованию, которое может быть им же заявлено поклажедателю.
Имеется в виду, что собственник вправе потребовать свою вещь от
хранителя только при условии, если ана-
1 См.: Граве К.А. Указ. соч. 328.
2 Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 204.
логичное требование он мог адресовать самому поклажедателю.
Следовательно, если поклажедатель является законным владельцем
переданной на хранение вещи, то заявленный собственником к хранителю иск
не подлежит удовлетворению. И наоборот, в случаях, когда поклажедатель
должен квалифицироваться как недобросовестный владелец либо хотя и
добросовестный, но при этом отсутствуют указанные в ст. 302 ГК
обстоятельства, при которых создается возможность истребовать вещь (вещь
утеряна собственником или лицом, которому собственник передал ее во
владение, либо похищена у того или другого, либо выбыла из их владения
иным путем, но непременно помимо их воли), заявленное собственником
хранителю требование не подлежит удовлетворению.
Что же касается встречных требований хранителя, связанных с выплатой
вознаграждения, возмещением расходов и др., то такие требования он
вправе адресовать только поклажедателю, принимая тем самым риск
неполучения от последнего соответствующих сумм на себя.
В свое время интересный пример из судебной практики привел Э. Лаасик1.
Речь шла о случае, когда собственник, знавший у кого именно хранится без
его ведома принадлежащая ему вещь, уклонился от ее получения, притом,
как можно судить из фабулы дела, именно по той причине, что не хотел
платить предусмотренное в договоре хранения вознаграждение. Думается,
что в виде общего правила в таком случае собственник вправе был
истребовать свою вещь и без выплаты вознаграждения. Помимо прочего, это
объясняется тем, что в данном случае право собственника на отобрание
вещи не основано на договоре, а носит виндикационный характер и,
следовательно, не предполагает уступки прав, сопряженных с переводом
долга. Однако этот принцип знает и исключение. Речь идет о ситуации, при
которой хранитель сможет доказать, что в данном конкретном случае налицо
определенный положительный результат хранения для собственника. Имеется
в виду, что тем самым оказанная услуга при отсутствии ее оплаты может
рассматриваться как неосновательное обогащение (например, при передаче
вором на хранение скоропортящейся вещи: помещение украденного мяса на
хранение в холодильники).
1 Лаасик Э. Указ. соч. С. 372.Из двух возможных режимов хранения -
обычного и иррегулярного - первый, безусловно, предполагает раздельное
хранение, когда каждая полученная хранителем вещь или по крайней мере
вещи одного поклажедателя определенным образом отделены от других. Это
как раз дает возможность хранителю принять на себя обязательство вернуть
поклажедателю ту же вещь. Поскольку при иррегулярном хранении или, как
его называет ст. 890 ГК, «хранении с обезличением» вещи, принятые от
разных по-клажедателей, или разные вещи одного и того же поклажедателя
смешиваются с аналогичными вещами, возвращение не той же вещи, но
непременно вещи такого же рода и качества и в таком же количестве, а
если это обусловлено договором, то в количестве большем или меньшем,
признается надлежащим исполнением. В последнем случае, как уже
отмечалось, обычно имеется в виду, что оставление хранителю части
переданных ему поклажедателем вещей становится особой формой
вознаграждения за услугу.
Хранение вещей с обезличением, с точки зрения нового Гражданского
кодекса, представляет все же исключение; в то время как хранение с
возвратом той же вещи - правило. Такой вывод можно сделать из самой ст.
890 ГК, которая закрепляет презумпцию именно в пользу обычного хранения.
По указанной причине хранитель может считать свое обязательство
исполненным возвратом аналогичной вещи только тогда, когда на это счет
имеется прямое указание в договоре или законе либо поклажедатель
согласился на предложенную замену. Если такого согласия не будет, налицо
ненадлежащее исполнение, которое влечет за собой последствия,
установленные в общих положениях обязательственного права.
Хранитель не имеет возможности ни сам пользоваться переданной вещью, ни
передавать ее в пользование третьему лицу. Исключение составляют случаи,
когда на этот счет получено согласие поклажедателя. Допускается, однако,
возможность определенных отступлений от приведенного правила. Речь идет
о ситуациях, при которых «пользование хранимой вещью», а равно «передача
ее в пользование третьему лицу» оказываются необходимыми для обеспечения
сохранности вещи и вместе с тем не противоречат договору хранения. Один
из таких случаев возникает при хранении коровы: если хранитель оставит
ее недоенной, корова погибнет. Статья 892 ГК, которая имеется в виду,
особо подчеркивает, что соот-
ветствующие действия хранитель осуществляет на свой риск и именно по
этой причине он не нуждается в согласии поклажедателя.
Приведенная ситуация может быть весьма условно названа «пользованием
вещью». Имеется в виду, что пользование как таковое выражается в
удовлетворении вещью своих потребностей. А потому по самой его природе
должно обеспечивать интерес носителя права, о котором идет речь.
Примером может служить ситуация, при которой владелец автостоянки
использовал находящийся в загоревшейся автомашине огнетушитель. Следует
особо отметить, что использование хранимой вещи без согласия
поклажедателя в случае, предусмотренном ст. 892 ГК, укладывается в рамки
прав хранителя, а потому возможные неблагоприятные для поклажедателя
потери, наступившие по обстоятельствам, не зависящим от хранителя,
должны пасть на поклажедателя. Разумеется, последний не лишен права
доказывать, что условия пользования, указанные в ст. 892 ГК,
отсутствовали. Например, ссылаться на то, что пользование вещью в
действительности не было необходимым вообще или по крайней мере для
обеспечения сохранности именно принадлежащей данному поклажедателю вещи
(например, случай, когда на самом деле опасность угрожала вещам других
поклажедателей или имуществу самого хранителя).
В виде общего правила пользование переданной на хранение вещью, не
считая тех исключительных ситуаций, о которых шла речь, представляет
собой обычное нарушение договора, которое влечет за собой
предусмотренные законом негативные для хранителя последствия. В ряде
случаев стороны заранее оговаривают в договоре последствия такого рода
нарушений. Примером может служить спор, возникший по поводу юридической
природы той суммы, которую хранитель обязан в соответствующих случаях
уплатить поклажедателю за неправомерное пользование переданной на
хранение вещью. Так, акционерное общество заключило с меланжевым
комбинатом договор по поводу оказания услуг, выражавшихся в принятии на
ответственное хранение полученной продукции и ее отгрузке. Договором
было предусмотрено, что комбинат не вправе по своему усмотрению
использовать переданную ему на хранение продукцию (ткань). При
неисполнении этого условия он обязан был выплатить акционерному обществу
двукратную стоимость использованной ткани. Комбинат нарушилданную
обязанность, и тогда возник вопрос о том, что имели в виду стороны под
«двукратной стоимостью». Необходимость дать на него ответ была связана с
тем, что акционерное общество рассматривало указанную двойную стоимость
как цену использованной комбинатом продукции. А если это так, то
проценты за пользование чужими средствами (ст. 395 ГК) должны были
исчисляться применительно к сумме, составляющей эту двукратную
стоимость. Однако Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ с таким
пониманием соответствующего условия договора не согласился. Он указал на
то, что «двукратная стоимость» — это обычная неустойка, право на
взыскание которой возникло в связи с допущенным комбинатом нарушением
договора. А из этого следует, что базой для исчисления процентов по ст.
395 ГК должна быть именно однократная стоимость тканей1.
При отсутствии на этот счет в договоре указаний, подобных тем, которые
имелись в приведенном случае, речь может идти о взыскании
неосновательного обогащения (например, использование хранителем на
стоянке автомашин, принадлежащих поклаже-дателю), а при повреждении
вещи, утрате ее товарного вида и других последствиях, повлекших снижение
стоимости вещи, речь пойдет о возмещении убытков.
Из ст. 906 ГК, закрепившей возможность существования обязательства
хранения, которое возникает из закона, и приоритет норм, содержащихся в
такого рода законах по отношению к гл. 47 Кодекса, следует, в частности,
что хранитель может быть наделен правом пользоваться вещью и в силу
закона. Такое исключение из положения ст. 892 ГК содержится в ст. 53 ФЗ
«Об исполнительном производстве», которая предусматривает, что лица,
кому передано на хранение имущество должника, вправе пользоваться этим
имуществом, если только по причине особых его свойств использование не
ведет к уничтожению или уменьшению ценности имущества. При этом
фактически полученная от использования арестованного имущества выгода
засчитывается в счет подлежащего выплате вознаграждения.
Или другой пример: пользование арестованными ценными бумагами при их
хранении допускается, но только в интересах
1 Вестник Высшего Арбитражного Суда. 1997. № 5. С. 66-67.
своевременного полного и правильного выполнения исполнительного
документа1.
Общие нормы о пределах права пользования со стороны хранителя
распространяются и на fructus. Имеется в виду, что полученные за время
хранения плоды, а равно и доходы должник обязан передавать поклажедателю
вместе с возвращением вещи. Указанная норма (п. 3 ст. 900 ГК) является
диспозитивной, допуская иное в договоре.
Договор хранения как таковой не предполагает наделения хранителя не
только правом пользования, но в такой же мере и правом распоряжаться
переданным ему на хранение имуществом. Специальный случай распоряжения
вещью - передача ее в пользование третьему лицу - был рассмотрен выше.
Распоряжение хранителем взятой на хранение вещью должно рассматриваться
как нарушение договора и влечь за собой обязанность возместить
поклажедателю причиненные убытки.
ГК предусматривает определенные исключения из правила, по которому не
допускается распоряжение хранителем переданным на хранение имуществом.
Так, в общих положениях о хранении выделены три случая, при которых
хранитель обладает в строго ограниченных пределах указанным правомочием.
В одном из них признание права распоряжения переданной на хранение вещью
за хранителем вызвано интересами исключительно этого поклажедателя, в
другом - как хранителя, так и всех вообще поклажедателей, передавших ему
вещь, а в третьем - только самого хранителя.
В первом случае имеется в виду наделение хранителя правом самостоятельно
решать вопрос о продаже вещи (или ее части), если она уже подверглась
порче, возникла реальная угроза порчи либо обстоятельства, которые не
позволяют обеспечить ее сохранность, притом ожидать от поклажедателя
своевременного принятия мер нельзя. Перечень условий, при которых такая
самостоятельная продажа возможна, и порядок ее осуществления определены
в п. 2 ст. 893 ГК. В нем предусмотрено, что продажа должна
осуществляться по цене, соответствующей той, которая сложилась в месте
хранения вещи. В случаях, когда обстоятельст-
1 См. п. 8 Порядка наложения ареста на ценные бумаги // Собрание
законодательства РФ. 1988. № 33. Ст. 4035.ва, вызвавшие необходимость
продажи, возникли по причине, за которую хранитель не отвечает, он
сохраняет право на возмещение своих расходов по продаже за счет выкупной
цены. Второй предусматривает ситуацию, при которой хранитель приобретает
право обезвредить или уничтожить хранящиеся у него вещи с опасными
свойствами (ст. 894 ГК). При третьем распоряжение вещью выражается, как
и при первом и втором, в том, что у хранителя возникла возможность
собственной волей решить вопрос о ее продаже. Такая возможность
порождается нарушением по-клажедателем обязанности своевременно взять
вещь обратно, в том числе уклонением от получения вещи (п. 2 ст. 899
ГК).
Указанные ситуации объединяют то, что право распоряжения возникает у
хранителя лишь при наличии, на что уже обращалось внимание,
определенных, указанных в соответствующих нормах ГК, обстоятельств.
Иная ситуация выделена в ст. 918 ГК. В ней применительно к хранению на
товарном складе предусмотрена возможность наделения хранителя правом
распоряжаться сданными ему на хранение товарами (см. об этом ниже в
разделе, посвященном этому виду договоров).
ГК усматривает смысл обязанностей хранителя в принятии мер по
обеспечению сохранности переданной ему вещи.
Пункт 1 ст. 891 ГК, посвященный критериям, которые должны учитываться
при оценке действий хранителя, ориентирует прежде всего на принятие мер,
предусмотренных в договоре. И только при отсутствии в договоре
соответствующих условий или их неполноте вступают в действие «каучуковые
критерии». Имеется в виду, что для сохранения вещи должны быть приняты и
такие меры, которые соответствуют обычаям делового оборота и существу
обязательства, включая свойства переданной на хранение вещи. При этом
допускаются указания в договоре и обратного характера: запрещение
принятия определенных мер либо общее указание на то, что
предусмотренными в договоре мерами обязанность хранителя исчерпывается.
Причины появления такого рода условий могут быть самыми различными - от
особенностей хранимой вещи (например, недопустимость замораживания
соответствующих продуктов) до нежелания сделать более дорогим хранение.
Соответственно нарушение такого ограничительного условия в одних случаях
приводит к
принятию хранителем на себя риска возможных для самой вещи последствий
(ее гибели или повреждения), а в других - к освобождению поклажедателя
от необходимости компенсировать хранителю понесенные им для этой цели
расходы.
Особо выделяются меры, абсолютная обязательность которых предусмотрена
законом, иными правовыми актами или установленны ими порядком. Имеются в
виду меры противопожарные, санитарные, охранные и т.п. В необходимости
принятия такого рода мер проявляется уже не частный, а публичный
интерес, вследствие чего любые на этот счет ограничения, указанные в
договоре, юридической силы не имеют. Примером специальных мер,
относящихся к хранению такого же публичного характера, могут служить те,
которые предусмотрены в Положении о порядке хранения арестованного и
изъятого имущества, утвержденном постановлением Правительства РФ от 7
июля 1998 г. Хранитель обязан принимать меры, обеспечивающие сохранность
свойств, признаков и стоимости соответствующего имущества, а также
отличительных знаков, проставленных на нем судебным приставом -
исполнителем.
Основная обязанность хранителя - сберечь вещь. Однако договором, законом
или иными правовыми актами на хранителя могут быть возложены обязанности
предоставления, помимо основной, и ряда дополнительных, связанных с нею
услуг. Связь таких услуг с основной — хранением может быть и прямой, и
косвенной. Примером могут служить те услуги, которые предусмотрены в
Правилах наложения ареста на ценные бумаги. В целях своевременного и
правильного выполнения исполнительного производства, а также содействия
реальному исполнению решений судебных органов на специализированные
организации, которым передаются на хранение ценные бумаги, возложена
обязанность при наступлении сроков платежа или погашения принимать меры
к истребованию денежных средств с дальнейшим их зачислением на
депозитный счет соответствующего подразделения судебных приставов.
Обязательства по хранению вещи относятся к числу предполагающих их
личное исполнение должником. Это связано с тем, что поклажедатель,
заключая договор, обычно учитывает индивидуальные особенности хранителя:
заслуживает ли он доверия и, в частности, в состоянии ли по своему
финансовому положениюнести соответствующую ответственность, обеспечивает
ли имеющееся на складе оборудование, необходимые для данной вещи условия
хранения. Учитывая особый, фидуциарный характер хранения, ст. 895 ГК,
посвященная передаче вещи на хранение третьим лицам, предусматривает
необходимость получения для этого предварительного согласия
поклажедателя. В таком согласии, однако, нет необходимости, если
возможность передачи вещи на хранение третьему лицу была заранее
предусмотрена договором либо хранитель в интересах поклажедателя силой
обстоятельств вынужден был передать вещь на хранение третьему лицу, а
обстоятельства складывались таким образом, что получить согласие
поклажедателя хранитель не имел возможности (например, склад вследствие
паводка оказался затопленным водой). В любом таком случае о состоявшейся
уже передаче на хранение вещи третьему лицу хранитель должен уведомить
поклажедателя, притом - что важно - незамедлительно. Нарушение этой
обязанности хранителем само по себе может влечь неблагоприятные для него
последствия. Имеется в виду, что в случае последовавшей гибели или
повреждения вещи поклажедатель получает возможность доказывать, что если
бы он был вовремя уведомлен о передаче третьему лицу, происшедшей при
этом гибели или повреждения вещи можно было бы избежать (например,
немедленно забрав переданные на хранение вещи). И если ему удастся это
доказать, он приобретает право требовать возмещения убытков, которые
были ему таким образом причинены.
При передаче вещи на хранение третьему лицу договор продолжает связывать
поклажедателя с первоначальным хранителем. Поскольку в таком случае речь
идет не об уступке прав и переводе долга, а лишь о возложении исполнения
на третье лицо, за действия последнего в полном объеме отвечает должник
(хранитель), притом как за свои собственные действия (ст. 895 ГК).
Кодекс не предусматривает возможности предъявления третьему лицу
по-клажедателем каких-либо требований, как и третьим лицом -
по-клажедателю. Все отношения связывают поклажедателя только с
хранителем, а хранителя - только с поклажедателем.
В обязанности хранителя входит соблюдение предусмотренных договором
условий хранения вещи. Однако в силу различных обстоятельств может
возникнуть необходимость изменить в соот-
ветствующей части договор. Поскольку такого рода изменения могут
затронуть интересы поклажедателя, на хранителя возлагается обязанность
уведомить, опять-таки незамедлительно, поклажедателя. Однако этого
недостаточно. В указанном случае для осуществления изменений в виде
общего правила требуется предварительное получение согласия контрагента
- поклажедателя. При этом из п. 1 ст. 893 ГК вытекает, что хранитель,
самостоятельно принявший решение об изменении условий хранения (в том
числе о способе и месте хранения), принимает тем самым на себя риск
наступления неблагоприятных последствий такого решения, в том числе и
удорожания самого хранения.
Из приведенного правила сделано, однако, исключение для случаев, когда
изменения связаны с необходимостью устранить опасность утраты, недостачи
или повреждения принятой на хранение вещи. Тогда хранитель, как
предусмотрено в п. 1 ст. 893 ГК, вправе изменить способ, место и иные
условия хранения, не дожидаясь ответа поклажедателя.
Смысл хранения состоит в том, что, заключив договор, поклажедатель
поручает хранителю осуществлять за его, поклажедателя, счет необходимые
меры для сбережения вещи. Соответственно понесенные хранителем расходы
должны быть ему возмещены. В самом ГК (п. 2 ст. 897 ГК) указание на этот
счет содержится прежде всего в отношении безвозмездного хранения. При
этом виде хранения поклажедатель обязан возместить произведенные
хранителем необходимые расходы на сохранение вещи, если законом или
договором не предусмотрено иное.
В качестве примера можно сослаться на дело по иску частного предприятия
к Управлению внутренних дел о возмещении убытков, которые возникли в
связи с хранением автотранспортных средств. Истцом как раз и являлся
тот, кому принадлежала платная стоянка, на которую ответчиком
доставлялись на хранение автотранспортные средства, задержанные
работниками Госавтоинспекции после дорожно-транспортных происшествий.
Предметом иска служили суммы, составляющие стоимость хранения по
установленным тарифам. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ признал
такие требования завышенными, обратив внимание на то, что в данном
случае речь идет о безвозмездном хранении, а потому в силу п. 2 ст. 897
ГК обязанность поклажедателяограничивается возмещением хранителю
необходимых расходов, если иное не предусмотрено законом или договором1.
Другое решение приведено в той же статье ГК применительно к договору
возмездному. В этом случае действует общее правило: расходы включаются в
состав причитающегося хранителю вознаграждения. Тем самым хранитель
должен сам для себя решать, нужно ли ему было производить такие расходы.
Соответственно вопрос о том, относятся ли расходы к числу необходимых,
может возникнуть именно тогда, когда речь пойдет об оценке исполнения
хранителем предусмотренной в п. 1 ст. 891 ГК обязанности обеспечить
сохранность переданной на хранение вещи. Таким образом, хранитель
принимает на себя риск того, что расходы, от которых он отказался, были,
как оказалось, действительно необходимы.
С известной долей условности можно сравнить отношение между возмездным и
безвозмездным хранением с тем, которое существует между договорами
подряда и возмездного оказания услуг. Имеется в виду, что хранитель в
данном случае занимадт позицию, близкую подрядчику в том смысле, чтоон
несет ответственность в подобных случаях (при возмездном хранении)
именно «за результат».
По указанной причине прежде всего именно для данного вида хранения
(возмездного) приобретает особое значение выделение категории
«чрезвычайных расходов». Для их компенсации установлен особый режим ст.
898 ГК. Этот режим, в частности, определяет, что если иное не
предусмотрено договором, такие расходы возмещаются сверх вознаграждения
за хранение. И тогда уже интереса к тому, чтобы от них уклониться, у
хранителя не будет.
Чрезвычайные расходы обладают двумя признаками: во-первых, по своему
размеру они превышают обычные для такого рода хранения расходы и,
во-вторых, являются неожиданными для сторон (имеется в виду, что стороны
их не предвидели и, более того, не могли предвидеть при заключении
договора). Порядок несения и компенсации таких расходов прямо
противоположен установленному для расходов обычных. Чрезвычайные расходы
подлежат возмещению хранителю только при условии, если на этот счет есть
прямое указание в законе, ином правовом акте или договоре либо
Вестник Высшею Арбитражного Суда РФ. 1998. № 6. С. 44.
при отсутствии таких указаний поклажедатель дал согласие на возмещение
соответствующих расходов. Такое согласие может быть дано и в виде
последующего одобрения произведенных расходов.
Для получения необходимого согласия хранитель должен обратиться с
запросом к поклажедателю. Молчание последнего на протяжении указанного в
запросе срока рассматривается как согласие на соответствующие расходы
(при условии, если по обстоятельствам дела это было возможно). Если срок
для выражения согласия в законе не указан, это означает необходимость
исходить из времени, нормально необходимого для ответа. Если не получено
согласие поклажедателя, хотя по обстоятельствам дела это было возможно,
хранитель в виде общего правила лишен права требовать возмещения своих
чрезвычайных расходов. Однако в случаях, когда ему удастся впоследствии
доказать, что такие расходы были понесены для предотвращения ущерба,
который мог бы быть причинен вещи, если бы хранитель не произвел
соответствующих расходов, эти последние должны быть ему компенсированы
независимо от возражений поклажедателя (п. 2 ст. 898 ГК). Складывающаяся
таким образом ситуация близка к той, которая возникает при заявлении
требования, основанного на неосновательном обогащении (имеется в виду
неосновательное сбережение имущества)1.
Приведенная норма ст. 898 ГК позволяет сделать вывод, что во всех других
случаях, т.е. тогда, когда получено в любой из предусмотренных в этой
статье форм согласие контрагента, тем самым создается презумпция
целесообразности расходов. Это не лишает поклажедателя права доказывать
иное (например, ссылаться на то, что хранитель намеренно или даже
ненамеренно, т.е. заблуждаясь, неверно оценил обстоятельства).
Вслед за ГК-64 и действующий Кодекс устанавливает пределы требований,
которые могут быть заявлены хранителю. В ГК-64 они находятся в прямой
зависимости от того, являлось ли хранение безвозмездным или возмездным,
а также кто выступал в роли контрагентов по договору. Так, применительно
к безвозмездному хране-
1 См.: Маковский А.Л. Обязательства вследствие неосновательного
обогащения // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая.
Текст, комментарии, алфавитно-предметаый указатель / Под ред. О.М.
Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М.: Международный центр
финансово-экономического развития. М., 1996. С. 593.нию ГК-64 между
фажданами (ст. 425) было предусмотрено, что хранитель в подобных случаях
должен заботиться о переданном ему на хранение имуществе, как о своем
собственном. Имелось в виду, в частности, освобождение хранителя от
ответственности в случае, когда ему удастся доказать, что вместе с
хранимыми на складе вещами, несмотря на принятые им меры, погибло и его
собственное имущество, притом по одной и той же причине. Иначе решается
вопрос в п. 3 ст. 891 ГК. В нем предусмотрено: «Если хранение
осуществляется безвозмездно, хранитель обязан заботиться о принятой на
хранение вещи не менее (подчеркнуто мною. - М.Б.), чем о своих вещах».
Из редакции ГК вытекает прежде всего, что если при описанной ситуации
наряду с вещами, находящимися на хранении, погибли и вещи самого
хранителя, это обстоятельство само по себе может быть признано
недостаточным для освобождения хранителя от ответственности1. К этому
следует добавить, что в отличие от ГК-64 действующий Кодекс
устанавливает более узкие границы упречности поведения хранителя,
связывая это только с одним признаком договора - безвозмездностью. Это
означает, что теперь субъектному составу договора (тому, что он заключен
между фажданами) Кодекс значения не придает.
Применительно к собственно хранению определенные обязанности возникают и
у поклажедателя.
Как уже отмечалось, ГК выделяет необходимость возместить хранителю
убытки, которые были причинены последнему свойствами сданной на хранение
вещи. Смысл соответствующей нормы (ст. 903 ГК) состоит в том, что она
расширяет круг оснований освобождения от ответственности: в данном
случае освобождение может последовать только тогда, когда будет
установлено, что, принимая на хранение вещь, хранитель знал и к тому же
должен был знать о ее свойствах. Таким образом, риск случая (casus)
перенесен в значительной части на поклажедателя как предполагаемого
собственника вещи.
1 В проект книги пятой Гражданского уложения предполагалось ввести
статью, которая предусматривала, что хранитель отвечает за случайную
гибель или случайное повреждение вещи, если при общей опасности для
собственных его вещей и для вещи, отданной на хранение, он спасает
только свои вещи, притом не может доказать, что он не имел возможности
спасти одновременно и принятые на хранение вещи.
В соответствии с общими правилами о распределении бремени доказывания
между сторонами в гражданском процессе (ст. 50 ГПК РСФСР и ст. 53 АПК
РФ) указанные обстоятельства (не знал и не должен был знать) обязан
доказывать хранитель. В данном случае речь идет о выполнении им одной из
своих обязанностей. Она состоит в том, что хранитель должен проявить
активность при приеме вещей на хранение.
Особые правила об ответственности поклажедателя установлены ст. 894 ГК
применительно к хранению вещей с опасными свойствами, например,
легковоспламеняющихся, взрывоопасных или вообще опасных по своей природе
вещей.
Прежде всего речь идет о возложении на поклажедателя обязанности
предупредить хранителя при сдаче вещей на хранение о соответствующих их
свойствах. Если же он не исполнил указанной обязанности, не имеет
значения, поступил ли он подобным образом по своей вине или без вины (не
знал и не должен был знать о таких свойствах), во всех подобных случаях
на него возлагаются неблагоприятные последствия хранения вещи с опасными
свойствами. Одно из них состоит в предоставлении второй стороне -
хранителю права в любое время принять решение об обезвреживании или
уничтожении подобной вещи. При этом по-клажедатель в подобном случае
требований о возмещении причиненных ему таким образом убытков
предъявлять хранителю не может. Более того, в случаях, когда был
заключен возмездный договор, хранитель и после уничтожения вещей имеет
право на получение вознаграждения. Это означает, что неполученное
вознаграждение подлежит уплате в полном размере, а уже выплаченное
обратно поклажедатель требовать не может.
Следует особо отметить, что на поклажедателя возлагается обязанность
возместить убытки, причиненные хранением такого рода вещей, не только
самому хранителю, но и третьим лицам. Например, если вследствие взрыва
вещи сгорел принадлежащий хранителю склад, а с ним хранящиеся на нем
вещи других покла-жедателей, а равно соседнее здание, пострадал прохожий
и т.п.
Менее жесткие для поклажедателя правила установлены на случай, когда
вещь хранилась у профессиональных хранителей, притом возмездно. Речь
идет о перенесении на профессиональных хранителей части соответствующего
риска. Имеется в виду,что приведенные выше неблагоприятные для
поклажедателя последствия хранения вещей с опасными свойствами наступают
только в случаях, когда хранителю удалось доказать, что вещи были сданы
на хранение под неправильным наименованием, и тем самым хранитель был
введен в заблуждение относительно подлинной опасности, которую создают
переданные на хранение вещи. При этом не имеет значения, была ли
передана вещь под неправильным наименованием поклажедателем умышленно
или он сообщил такое наименование по ошибке. Важно и то, что в этих
случаях при наружном осмотре вещей во время приемки хранитель сам не мог
удостовериться в их опасных свойствах.
Статья 894 ГК выделяет ситуацию, при которой хранитель знал об опасных
по своей природе свойствах вещей и все-таки согласился их принять. Если
теперь, несмотря на то, что соблюдались все условия хранения вещей, они
все же стали опасными для окружающих либо для имущества хранителя или
третьих лиц (например, для вещей, переданных другими поклажедателями) и
притом обстоятельства не позволяют хранителю потребовать от
поклажедателя немедленно забрать такие вещи либо поклажеда-тель не
выполнил заявленного ему на этот счет требования, хранитель, ка что уже
обращалось внимание, вправе обезвредить или уничтожить вещь. Надеяться
на возмещение понесенных ему убытков поклажедатель не может. И все же
особенность рассматриваемой ситуации - то, что вещь была принята на
хранение с ведома и согласия хранителя, учитывается законодателем. Как
предусмотрено в п. 2 ст. 894 ГК, поклажедатель не несет ответственности
за убытки, причиненные хранением соответствующих вещей ни перед
хранителем, ни перед третьими лицами.
Основную обязанность хранителя составляет возврат вещи, полученной от
поклажедателя. Возвращаемая вещь должна находиться в таком же состоянии,
в каком она была передана, с тем, однако, что последствия естественного
ухудшения вещи или ее естественная убыль (имеется в виду естественная
усушка, утруска) либо иное ухудшение вследствие естественных свойств
падают на поклажедателя. В этой связи «Правила оказания услуг по
перевозке пассажиров...» специально подчеркнули, что железная дорога за
естественную порчу сданных на хранение скоропортящихся продуктов
ответственности не несет.
Плоды, продукция и доходы, полученные во время нахождения вещи на
хранении, считаются принадлежащими поклажедателю (собственнику). В этом
проявляется существенное отличие хранения от аренды с передачей вещи
арендатору, при которой собственник, передавший вещь в аренду,
утрачивает право на плоды, продукцию и доходы от пользования вещью (ст.
606 ГК). Причиной подобного решения служит характер соответствующей
услуги: при договоре аренды пользование составляет цель договора, а при
хранении указанное правомочие предполагается отсутствующим.
Плоды и доходы, полученные за время хранения, должны быть возвращены
поклажедателю одновременно с возвратом вещи. Договором может быть
предусмотрено и иное решение, когда плоды и доходы остаются у хранителя,
в частности, в качестве вознаграждения (части его) за оказанную услугу
(п. 3 ст. 900 ГК).
Ответственность хранителя за утрату, недостачу или повреждение принятых
на хранение вещей наступает в соответствии с общими основаниями
ответственности должника. Содержащаяся в п. 1 ст. 901 ГК отсылка по этим
вопросам к ст. 401 ГК означает, что хранитель в виде общего правила
несет ответственность в подобных случаях лишь при наличии своей вины.
Определяя виновность хранителя, как следует из этой последней статьи,
необходимо учитывать, принял ли он при той степени заботливости и
осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и
условиям оборота, все меры для надлежащего исполнения обязательства.
Отсылка к ст. 401 ГК означает и то, что применительно к хранителю в
определенных случаях может действовать правило о повышенной
ответственности, т.е. ответственности независимо от вины должника.
Конкретизация соответствующей нормы для договора хранения содержится в
п. 1 ст. 901 ГК. В нем правила о повышенной ответственности, которые
сформулированы в ст. 401 ГК применительно к случаям исполнения
обязательства при осуществлении предпринимательской деятельности,
распространяются на профессиональных хранителей. Указания на то, кого
следует относить к этой категории субъектов, в самой ст. 901 нет.
Правда, то же понятие используется и в п. 2 ст. 886 ГК, который признает
профессиональным хранителем коммерческую либо некоммерческую
организацию, осуществляющую хранение в ка-честве одной из целей своей
профессиональной деятельности. На наш взгляд, приведенное толкование
указанного термина нуждается в уточнении, исходя из самого смысла
понятия «профессиональная деятельность». Имеется в виду, что не только в
отношении некоммерческих, но в равной'мере и коммерческих организаций
для признания их профессиональными хранителями необходимо, чтобы
хранение входило в состав осуществляемой ими предпринимательской
деятельности. В противном случае нет оснований для применения правила
отювышенной ответственности. Следовательно, склад несет ответственность
за целостность и сохранность принятых им на хранение товаров независимо
от вины, но за утрату сданного покупателем в принадлежащий складу
гардероб верхней одежды - лишь при наличии его вины.
Смысл повышенной, с точки зрения ее оснований, ответственности
раскрывается в ст. 901 ГК. Пределы этой ответственности оказались
несколько уже тех, которые указаны в ст. 401 ГК. Имеется в виду, что
расширен круг обстоятельств, при которых профессиональный хранитель
освобождается от ответственности. Речь идет об утрате, недостаче или
повреждении вещи, которые произошли вследствие не только непреодолимой
силы, умысла или грубой небрежности поклажедателя, но также свойств
вещей, о которых хранитель, принимая вещи на хранение, не знал и не
должен был знать. Таким образом, во всяком случае для освобождения
профессионального хранителя от ответственности недостаточно
доказательств того, что он предпринял все необходимые меры обеспечения
сохранности переданной на хранение вещи, о которых речь шла выше в связи
со ст. 891 ГК.
Так, в соответствии с заключенным между сторонами договором трест
обязался принимать и хранить на своей базе поступающие
контрагенту-объединению грузы, производить погрузоч-но-разгрузочные
работы, а объединение - оплачивать оказанные услуги. Трест принял
определенное количество металла на хранение, но около половины было
утрачено «в результате разбойного нападения». При этих обстоятельствах
суд признал, что имеет место неисполнение хранителем обязанности в
натуре, за которое должна быть применена мера ответственности в виде
возмещения
ущерба. Оценка действий треста на предмет установления его вины вообще
не производилась1.
В случаях, когда поклажедатель не взял в установленный договором срок
обратно хранившиеся вещи, а впоследствии произойдет их утрата, недостача
или повреждение, поклажедатель, заявляющий соответствующие требования,
оказывается в положении кредитора, допустившего просрочку. В этом случае
вступает в действие п. 2 ст. 901 ГК. Им предусмотрено сужение границы
упречности поведения хранителя: ответственность хранителя наступает лишь
при наличии с его стороны умысла или грубой неосторожности.
ГК (ст. 902) установил, что убытки, причиненные поклажедате-лю утратой,
недостачей или повреждением вещи, должны возмещаться хранителем в
соответствии с общим принципом, закрепленным в ст. 393 ГК, если иное не
предусмотрено законом или договором. Если иметь в виду, что ст. 393 ГК,
в свою очередь, отсылает по вопросу о составе подлежащих возмещению
убытков к ст. 15 ГК, это дает основания признать, что в виде общего
правила возмещению со стороны хранителя подлежат, если иное не
предусмотрено законом или договором хранения, расходы, которые
поклажедатель произвел или должен будет произвести для восстановления
утраченной или поврежденной вещи, а также неполученные доходы, которые
поклажедатель получил бы при обычных условиях гражданского оборота, если
бы договор не был нарушен. Вместе с тем ст. 902 ГК вносит определенные
ограничения для ответственности, наступающей при безвозмездном хранении.
Так, при утрате или недостаче вещей возмещение следует выплачивать в
размере стоимости утраченных или недостающих вещей, а при повреждении
вещи возмещение производится в размере суммы, на которую понизилась ее
стоимость. В случае, когда вещь за время хранения по обстоятельствам, за
которые отвечает хранитель, изменилась настолько, что не может быть
использована по первоначальному назначению, отказавшийся по этой причине
от получения вещи поклажедатель вправе потребовать возмещения ее
стоимости и других убытков, если иное не предусмотрено законом или
договором.
Содержащаяся в ст. 902 ГК ссылка на ст. 393 Кодекса позволяет, среди
прочего, определить исходную величину при подсчете
1 Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1999. № 1. С. 22-23.убытков,
причиненных утратой, недостачей или повреждением вещи. Имеется в виду,
что если иное не предусмотрено законом, другими правовыми актами или
договором, за основу должны быть приняты цены в месте, в котором
обязательство должно быть исполнено, или на день, когда требование
кредитора было удовлетворено добровольно, а в случае возбуждения дела в
суде -в день предъявления иска.
Действующий Кодекс не содержит нормы, которая была включена в ст. 428
ГК-64. В силу указанной нормы, если при сдаче имущества на хранение была
произведена оценка этого имущества, которая указана в договоре или ином
документе, выданном хранителем, последний должен был отвечать в размере
суммы оценки, поскольку не доказано, что действительная стоимость
утраченного, недостающего или поврежденного имущества ниже этой суммы.
Такая предварительная оценка, облегчающая положение поклажедателя на
случай утраты, недостачи или повреждения вещи, весьма важна, особенно
для случаев, когда стоимость вещи зависит от ее индивидуальных свойств
(состояния, степени износа и т.п.). Отсутствие приведенной нормы все же
не исключает возможности помещения положения о такой предварительной
оценке в договор или в специальные правила. Однако поскольку аналогичной
факультативной нормы в ГК нет, в случаях, когда возможность или
обязательность предварительной оценки появится в условиях договора или в
соответствующей норме правового акта, должно быть разъяснено значение
соответствующего условия (нормы). Оптимальный вариант, на наш взгляд,
все же тот, который содержался в приведенной выше ст. 428 ГК-64.
Хотя ст. 901 и 902 ГК носят расширенные названия - «Основания
ответственности хранителя» и «Размер ответственности хранителя» - они, в
действительности, имеют в виду только один из возможных вариантов
ответственности соответствующей стороны - за утрату, недостачу или
повреждение вещи. Однако ответственность на деле может наступить и при
любом другом варианте неисполнения или ненадлежащего исполнения договора
со стороны хранителя (например, при отказе выдать находящуюся на
хранении вещь). В подобных случаях руководствуются общими нормами об
ответственности за нарушение обязательств. Имеется в виду, что если
такой случай не выделен специальной нор-
мой об отдельных видах хранения, вступают в действие статьи гл. 25 ГК
независимо от того, содержится ли отсылка к одной из них в гл. 47. Это
же относится к ответственности поклажедателя, если она не предусмотрена
соответствующими нормами, которые входят в состав «общих положений о
хранении».
На поклажедателя.возлагается обязанность своевременно взять свою вещь
обратно. При этом по общему правилу - немедленно после истечения срока,
указанного в договоре, или (в случаях, когда это предусмотрено п. 3 ст.
889 ГК) в срок, установленный поклаже-дателем. При нарушении такой, как
и любой другой, договорной обязанности потерпевшая сторона (в данном
случае - хранитель) вправе требовать возмещения причиненных по этой
причине убытков. Примером может служить просрочка исполнения указанной
обязанности поклажедателем, повлекшая за собой для хранителя
невозможность заключить договор с другим поклажедателем на более
выгодных для него условиях либо необходимость нести ответственность
перед другими поклажедателями, которым пришлось отказать в приеме на
хранение принадлежащих им вещей.
Следует иметь в виду также специальную санкцию, защищающую интересы
хранителя, о которой уже говорилось. Речь идет о положении п. 2 ст. 899
ГК, в силу которого, если поклажедатель не исполнил обязанности взять
обратно вещь, переданную на хранение, или уклонился от ее получения
(например, отказался принять вещь, доставленную по его адресу
хранителем), хранитель вправе, если иное не предусмотрено договором,
после предварительного письменного предупреждения поклажедателя
самостоятельно продать вещь по цене, которая сложилась в месте хранения.
Для защиты интересов поклажедателя предусмотрено, что если речь идет о
дорогой вещи (имеется в виду ее стоимость свыше 100 минимальных размеров
оплаты труда), продажа должна быть произведена с аукциона. Порядок его
проведения регулируется соответствующими общими нормами (ст. 447-449
ГК). Сумма, которую удалось выручить от продажи вещи, должна быть
передана поклажедателю. При этом за хранителем признается право удержать
свои расходы по продаже вещи из переданной хранителю суммы. Пункт 2 ст.
899 предоставляет хранителю лишь право продать вещь. При этом указанная
норма в силу своего исключительного характера не подлежит
распространительному толкованию. По указанной причинехранитель не может
оставить вещь самому себе, перечислив покла-жедателю сумму, равную цене,
которая сложилась в месте хранения, даже в случае, когда ее стоимость не
выходит за пределы указанной выше величины.
Как уже отмечалось, во всех случаях, при которых поклажеда-тель в
возмездном договоре не выполняет своей обязанности взять обратно вещь,
он должен, если договором не предусмотрено иное, за все время
фактического ее нахождения на хранении уплачивать соразмерно
предусмотренное договором вознаграждение. При этом не имеет значения,
возникла обязанность возврата вещи в связи с истечением срока хранения
либо потому, что хранитель воспользовался предоставленным ему ГК или
договором правом досрочно расторгнуть договор по причине нарушения
соответствующей обязанности поклажедателем (п. 4 ст. 896 ГК).
Можно указать и на еще одно последствие нарушения поклажедателем все той
же обязанности возвратить вещь. Имеется в виду сужение основания
ответственности хранителя. Речь идет о том, что в указанном случае
профессиональный хранитель, который по общему правилу должен нести
ответственность за утрату, недостачу и повреждение вещи независимо от
вины, при наступлении указанных последствий в период, когда
поклажедатель находился в просрочке, понесет ответственность только при
условии, если будет установлена его вина в таком нарушении в форме
умысла или грубой неосторожности.
Специфика договора хранения (как и некоторых других поименованных в ГК
договоров услуг - см., например, ст. 699) состоит в предоставлении одной
из сторбн - той, которая обратилась за услугой (поклажедателю), права в
любое время и независимо от причины, а также от того, заключен ли
договор с точным указанием срока исполнения или по крайней мере порядка
определения срока либо до востребования, отказаться от договора. В
указанном случае поклажедатель обращается с соответствующим требованием
к хранителю, который в соответствии со ст. 904 ГК обязан «по первому
требованию» возвратить вещь. При этом хранитель не может ссылаться на
то, что срок хранения в данном случае не истек. Поскольку
соответствующее право поклажедателя никоим образом не конкурирует с
правом его контрагента - хранителя, следует признать, что по-
клажедатель обладает им по отношению к любому хранителю, в том числе и
профессиональному.
Возмездность договора выражается в необходимости для поклажедателя
уплатить хранителю вознаграждение. Связанный с этим комплекс вопросов
урегулирован в ст. 896 ГК. Особенность включенных в нее норм выражается
в том, что все они относятся к числу диспозитивных.
В частности, предусмотрены два порядка выплаты вознаграждения. При
однократной выплате расчеты производятся по окончании хранения, а при
периодической - соответствующими частями в конце каждого периода. Смысл
приведенной нормы состоит в том, что вознаграждение может быть выплачено
и не обязательно по окончании хранения (периода). Однако факт
неисполнения обязательства и вместе с тем возможность применения
установленных на случай просрочки санкций определяются на момент
завершения хранения или соответствующего периода.
Из указанных двух порядков оплаты при отсутствии иного в договоре
используется второй.
Невыплата вознаграждения в срок, представляющая собой просрочку
должника, влечет за собой обязанность поклажедателя возместить
причиненные хранителю убытки (ср. п. 1 ст. 405 ГК). При^ менительно к
хранению действует и специальная норма: если просрочка уплаты
вознаграждения составила более половины суммы, которая должна быть
выплачена за соответствующий период, у хранителя возникает право
отказаться от исполнения договора. В этом случае хранитель направляет
поклажедателю требование немедленно забрать сданные на хранение вещи (п.
2 ст. 896 ГК). В этом и во всех других случаях, при которых досрочное
расторжение договора вызвано обстоятельствами, за которые хранитель не
отвечает, за ним признается право получить соответствующую часть
вознаграждения. Однако если это вызвано обнаружением опасных по своей
природе свойств хранимой вещи, вознаграждение подлежит уплате в полной
сумме.
При досрочном прекращении хранения, вызванном обстоятельствами, за
которые отвечает хранитель, он лишается права на получение
вознаграждения, а суммы, которые он получил в счет причитавшегося
вознаграждения, ему придется возвратить (п. 3 ст. 896 ГК).Перед
законодателем возникает вопрос о том, как гарантировать исполнение
поклажедателем обязательства выплатить хранителю вознаграждение и
возместить понесенные последним расходы по хранению? Можно указать на
две предпосылки для установления соответствующих гарантий. Одна из них
связана с тем, что вещь, являющаяся предметом договора, находится в
обладании кредитора (хранителя). А для второй важным является то, что
обязательства сторон (поклажедателя — возместить расходы и выплатить
вознаграждение, а хранителя - возвратить взятую на хранение вещь) носят
встречный характер.
В подтверждение можно сослаться на такие примеры из зарубежного
законодательства.
§ 421 ГТУ признает за владельцем склада «законное право залога» на
находящиеся в его владении товары. В отличие от этого ШОЗ предоставляет
тому же владельцу склада право удержания. Аналогичное право удержания (в
связи с требованиями о возмещении расходов и выплате вознаграждения),
было включено в редакцию проекта Гражданского уложения в России.
До принятия ГК вопрос об обеспечении прав хранителя рассматривался в
плане возможности применения содержащихся в ГК-22 (ст. 139) и ГК-64 (ст.
177) правил об одновременном исполнении взаимных обязанностей в
двустороннем договоре (причем в ГК-22 эта статья прямо допускала
возможность для стороны отказывать другой в удовлетворении до получения
от нее встречного удовлетворения). При этом в литературе отношение к
возможности для хранителя воспользоваться указанной статьей ГК не было
однозначным. Решительным противником применения соответствующей нормы,
как, впрочем, и других способов обеспечения обязательств поклажедателей,
о которых шла речь, был К.А. Граве. Он полагал, что «при предъявлении
хранителю ...иска о возврате сданного ему на хранение имущества... он не
может отказаться от возврата имущества, ссылаясь, например, на то, что
истец не уплатил ему вознаграждения за хранение. Такое право удержания
хранителю не принадлежит. Не принадлежит ему и право залога на сданное
на хранение имущество в обеспечение уплаты причитающегося за хранение
вознаграждения, которое принадлежит, например, комиссионе-
ру»1. С принятием ГК-64 к прямо противоположному выводу пришел О.С.
Иоффе: «Согласно ст. 177 ГК взаимные обязательства, по общему правилу,
должны исполняться одновременно. Возмездный договор хранения носит
взаимный характер, и в соответствии со ст. 177 ГК хранитель вправе
задержать выдачу вещи до внесения поклажедателем установленной платы»2.
Действующий Кодекс не предусматривает в гл. 47 права хранителя на
удержание3 в отличие, например, от того, что сделано в ряде других его
глав4. Однако само по себе отмеченное обстоятельство не может иметь
значения, учитывая, что удержание, в силу ст. 359 ГК, представляет собой
способ обеспечения обязательств, вытекающий непосредственно из закона,
притом включенного в «Общую часть обязательственного права». При этом
соответствующая норма (ст. 359 ГК) носит диспозитивный характер. Таким
образом, если иное не предусмотрено договором, в случае неисполнения
должником в срок обязательства по оплате вещи или возмещению других
связанных с этим издержек и иных убытков у кредитора возникает право
удерживать вещь вплоть до того, как обязательство не будет исполнено;
это право возникает у кредитора всегда при наличии выделенных в
вышеназванной статье предпосылок. Имеется в виду, что подлежащая
передаче должнику либо указанному им лицу вещь находится у кредитора.
Особенность ст. 359 ГК состоит в том, что она дает разные ответы на
вопрос о пределах ее действия в зависимости от субъектного состава
основного, обеспеченного удержанием обязательства. Имеется в виду, что
применительно к обязательству, в котором обе стороны действуют как
предприниматели (например, хранение принадлежащих предпринимателю
товаров на товарном складе), удержание возможно в отношении любых
требований кредитора, а во всех других обязательствах - только в
случаях, когда речь идет о неисполнении должником в срок обязательства
по оплате вещи или возмещении кредитору связанных с нею из-
1 Граве К.А. Указ. соч. С. 328.
2 Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 506.
3 В Грузии, например, Гражданский кодекс содержит статью об удержании в
главе о хранении.
4 Имеются в виду статьи об удержании, помешенные в главы: «Подряд» (ст.
712 ГК), «Перевозка» (ст. 790 ГК), «Поручение» (ст. 972 ГК), «Комиссия»
(ст. 996 ГК).держек и других убытков. Имея в виду, что сама ст. 359 ГК
носит исключительный характер, она не может быть подвергнута
распространительному толкованию.
В результате остается сделать вывод, что удержание в связи с невыплатой
вознаграждения, в отличие от обязательства возместить убытки, кроме
случаев, когда обе стороны действуют как предприниматели, может иметь
место только при условии, что на этот счет есть прямое указание в
договоре1.
§ 9. Хранение на товарном складе
Автор вышедшего в 1927 г. исследования, посвященного этому виду
хранения, М.В. Зимелева рассматривала «поклажу в товарных складах» как
продукт дифференциации торговли, наступившей лишь в эпоху современного
капитализма2. Соответственно подчеркивалось, что «товарные склады
приобрели характер самостоятельных предприятий только тогда, когда в
развитии торговли обозначилось вообще стремление к вынесению вне ее
непосредственных пределов всех так называемых вспомогательных операций,
т.е. операций, не направленных непосредственно на обмен. Транспорт,
страхование, кредитование, складочное дело и другие связанные с
торговлей промыслы приняли при этом отдельную от торговли организацию.
На почве этой дифференциации хранение товаров и
1 В свое время Г.Ф. Шершеневич, в противозес составителям проекта
Гражданского уложения, выступал за то, что хранитель не вправе
задерживать вещи под предлогом неплатежа ему условленного
вознаграждения, потому что требование возвращения вещи основывается не
только на обязательственном праве, но, может быть, и на вещном праве
поклажедателя. Г.Ф. Шершеневич считал, что «подобное удержание влечет за
собой все последствия», соединенные с отказом возвращения (Шершеневич Г.
Ф. Учебник русского гражданского права. С. 630). Применительно к
действующему Кодексу высказанные соображения вряд ли могут быть приняты
во внимание уже потому, что аналогичная ситуация с конкуренцией вещного
и обязательственного иска возникает и в отношениях между перевозчиком и
грузополучателем. Хотя грузополучатель, как правило, является
собственником груза, п. 4 ст. 790 ГК предоставляет перевозчику право
удерживать переданные для перевозки грузы и багаж в обеспечение
причитающейся провозной платы и других платежей по перевозке. И это
притом, что в указанной статье содержится прямая отсылка к ст. 359 и 360
ГК, посвященным удержанию.
2 См.: Зимелева М.В. Указ. соч. С. 4.
получило свое юридическое оформление в создании института поклажи в
товарных складах, который должен быть определяем как возмездное хранение
чужих товаров в специально приспособленных помещениях, совершаемое в
виде промысла»1.
Не удивительно поэтому, что в то время как законодательное регулирование
хранения зародилось еще ранее римского права, первые акты, посвященные
хранению складскому, как уже отмечалось, появились лишь в XVII в.
Послереволюционное законодательство, по крайней мере в течение 20-х и
30-х гг., сводилось в основном к трем общим актам о хранении:
постановлению СНК СССР от 4 сентября 1925 г. «О документах, выдаваемых
товарными складами при приемке товаров на хранение»2, Временным правилам
Наркомторга РСФСР «О порядке хранения товаров на товарных складах общего
пользования» от 8 сентября 1925 г.}, а также Инструкции Наркомторга СССР
от 12 апреля 1927 г. «О порядке дачи разрешений товарным складам на
выдачу свидетельств в приемке товаров на хранение»4. Эти акты
действовали довольно долго. Не случайно в учебнике «Гражданское право»
1944 г. были указаны в качестве действующих два из этих трех актов5.
Впервые кодифицировавший нормы о хранении ГК-64 вместе с тем не счел
необходимым ни выделить отношения по складскому хранению, ни даже
упомянуть о них как об особом виде рассматриваемого договора. Это сделал
действующий Кодекс, который не только указал на существование хранения
на товарном складе, но и посвятил этому виду хранения специальный
параграф соответствующей главы.
Нет сомнений в том, что операции товарных складов получат в будущем
самое широкое развитие. А это, в свою очередь, должно повлечь за собой
принятие законодательных актов, посвященных этой разновидности
предпринимательской деятельности.
Рассматриваемый вид хранения отличает прежде всего его предмет -
«товары», т.е. то, что в одном из действующих законов
1 Зимелева М.В. Указ. соч. С. 4.
2 Собрание законодательства РФ. 1925. № 60. Ст. 445.
3 Торговые известия. 1925. № 68.
4 Советская торговля. 1927. № 27-28.
5 См.: Гражданское право. Т. 2. С. 108.определено как «продукт
деятельности, предназначенный для продажи или обмена»1. Цель создания
товарного склада состоит в том, чтобы не только обеспечить сохранность
передаваемых вещей, но и создать условия, при которых во время
нахождения товаров на складе их движение в обороте могло продолжаться.
Тот, кто положил вещи на товарный склад, имеет обычно в виду их
реализацию в будущем и даже нередко рассчитывает на непосредственную
помощь в этом товарного склада.
С изложенных позиций из двух элементов понятия «товарный склад»
подлинный его смысл усматривается в слове «товарный». По этой причине не
совсем удачным следует признать то, что первая статья § 2 гл. 47 носит
название «Договор складского хранения», т.е. признаки «товар, товарный»
оказались потерянными. Между тем камера хранения, например, тоже склад,
но не товарный. Поэтому законодатель и вынес в отдельный параграф (§ 2)
регулирование лишь последних отношений, т.е. складских, причем товарных.
Таким образом, «товарность» составляет признак не деятельности склада, а
предмета этой деятельности.
Отмеченная цель товарного склада получает двоякое выражение. Прежде
всего речь идет о том, что соответствующие специальные нормы
обеспечивают поклажедателю, который, как уже отмечалось, не случайно
назван в § 2 гл. 47 «товаровладельцем», возможность пустить хранящиеся
на складе товары в оборот. В результате модель хранения, предполагающая
соединение фигур того, кто сдал вещь на хранение, и того, кто за нею
явился, применительно к данному случаю не является типичной.
Соответственно важнейший элемент правового режима рассматриваемого вида
хранения составляет оформление отношений сторон с помощью
товаро-распорядительных документов, ставшее имманентным самому понятию
«товарный склад». Отмеченное обстоятельство в свое время было очень
точно подчеркнуто в российском Уставе торговом. Определяя предмет
регулирования одноименного его раздела (книги), ст. 766 Устава
предусматривала, что ее нормы распространяются на товарные склады,
учреждае-
Имеется в виду Закон РФ от 22 марта 1991 г. «О конкуренции и ограничении
монополистической деятельности на товарных рынках» (в ред ФЗ от 25 мая
1995 г.) - Собрание законодательства РФ. 1995. № 22. Ст. 1977).
мые для приема на хранение разного рода товаров с выдачей документов для
продажи и заклада этих товаров. Не случайно поэтому и то, что два из
трех действовавших в 20-е и 30-е гг. актов о хранении на товарных
складах были посвящены именно документам, которые оформляют отношения по
хранению. Вполне закономерно, что из 12 статей, которые посвящены
хранению товаров на складе, шесть, т.е. ровно половина, регулируют
вопросы, относящиеся к складским документам.
Статья 907 (п. 1) ГК называет товарным складом организацию, которая
осуществляет в качестве предпринимательской деятельности хранение
товаров и оказывает связанные с хранением услуги. Имеются в виду услуги,
которые носят вторичный по отношению к хранению характер. В их число
входят принятие различных мер, направленных на сохранение свойств
товаров, оказание транспортных и транспортно-экспедиционных услуг и т.п.
Наряду с этим предпринимательская деятельность товарного склада может
выражаться непосредственно в реализации от собственного имени хранимых
на нем товаров. С этой целью непосредственно и была введена в § 2 гл. 47
ГК ст. 918, посвященная наделению товарного склада правом распоряжаться
товарами, действуя в этих случаях от собственного имени и в общих для
хранителя и товаровладельца интересах.
В сфере отношений товарного склада с теми, кому он оказывает услуги,
широко используется то, что ст. 428 ГК называет формулярами и иными
стандартными формами, которые могут быть приняты другой стороной не
иначе как путем присоединения к предложенному договору в целом.
В этой связи вполне закономерно, что С.Н. Ландкоф в работе «Торговые
сделки» счел необходимым выбрать из всех видов «продиктованных
договоров» именно хранение на товарных складах и на этом материале
исследовал природу «таких договоров», т.е. того, что ст. 428 ГК именует
«договорами присоединения». И так же, как его предшественница М.В.
Зимелева', С.Н. Ландкоф убедительно доказывал, что и при использовании
формулярного права отношения с товарным складом сохраняют
1 См.: Зимелева М.В. Указ. соч. С. 23.все ту же свою договорную
природу1. В настоящее время при наличии включенных в ст. 428 ГК
гарантий, предоставляемых «присоединившейся» стороне, договорной
характер основанных на формуляре отношений и, в частности, в сфере
хранения на товарных складах не должен вызывать сомнений.
Пункт 1 ст. 907 ГК определяет рассматриваемый договор как такой, по
которому товарный склад (хранитель) обязуется за вознаграждение хранить
товары, переданные ему товаровладельцем (поклажедателем), и возвратить
эти товары в сохранности. Приведенное определение позволяет выделить три
непременных признака данного вида договора хранения.
Первый — особый предмет, которым служат «товары». Помимо отмеченного уже
выше, это дает возможность использовать в соответствующем качестве вещи
как индивидуально определенные, так и родовые, а значит, распространить
на соответствующие отношения в зависимости от обстоятельств режим
обычного и более свойственного складу иррегулярного хранения.
Второй - особый субъектный состав. Абзац 2 п. 1 ст. 907 ГК связывает
возможность участия в договоре в роли хранителя с осуществлением
определенной предпринимательской деятельности. А это означает, что
выступать в роли хранителя в рассматриваемом договоре могут наряду с
коммерческими также и некоммерческие организации (последние - при
условии, если их деятельность по хранению служит достижению целей, ради
которых они созданы, и им соответствует).
При этом, если речь идет о некоммерческих организациях, а также об
организациях коммерческих, которые в силу п. 2 ст. 49 ГК ограничены в
своей правоспособности (унитарные предприятия и иные виды организаций,
предусмотренных законом), необходимо учитывать, что договоры хранения в
товарном складе могут быть связаны с двумя видами деятельности. Имеется
в виду хранение, а также реализация товаров. Поэтому в принципе возможен
вариант, при котором осуществление хранителем сделок по распоряжению
товарами оказывается за пределами его специальной правоспособности.
Следует иметь в виду также и то, что
1 См.: Ландкоф СИ. Указ. соч. С. 253.
некоторые виды хранимых товаров могут оказаться точно так же за
пределами выданной складу лицензии.
Контрагентами товарного склада в рассматриваемом договоре могут быть
лишь те, для кого передаваемые на хранение вещи являются товаром, т.е.
такими вещами, продажу которых поклажеда-тели могут осуществлять в
рамках своей предпринимательской деятельности. Только в таком случае на
них может распространиться предусмотренный в § 2 гл. 47 ГК порядок,
включая возможность оформления отношений по хранению товаров
распорядительными документами, а также наделение товарного склада правом
реализо-вывать находящиеся на хранении товары и др. Во всех остальных
случаях хранение на товарном складе должно осуществляться исключительно
в режиме обычного хранения. И соответственно на них должны
распространяться общие положения о хранении.
Третий признак договора складского хранения выражается в том, что
соответствующие услуги оказываются товарным складом за вознаграждение.
Тем самым возмездность договора складского хранения не презюмируется на
случай, предусмотренный императивной нормой, а является конститутивным
признаком складского хранения. Отношения по безвозмездному хранению,
даже тогда, когда соответствующие услуги предоставляются товарным
складом, находятся вне пределов регулирования § 2 гл. 47 ГК. Нормы этого
последнего могут в таких случаях применяться к безвозмездному хранению
только путем аналогии закона и в режиме, установленном п. 1 ст. 6 ГК.
Договор хранения в товарном складе должен быть письменным. В
соответствии с п. 2 ст. 907 ГК такая форма считается соблюденной, если
заключение договора и принятие товара на склад удостоверены складскими
документами. В свою очередь, ст. 912 ГК, к которой отсылает п. 2 ст. 907
ГК, содержит перечень таких документов. Он включает двойное складское
свидетельство, простое складское свидетельство и складскую квитанцию.
Все три документа, хотя и закрепляют сами по себе волю только одной
стороны - хранителя, приравниваются к письменной форме договора, потому
что вторая сторона - товаровладелец выражает, в свою очередь,
собственную волю заключить договор путем принятия соответствующего
документа в обмен на переданные на хранение товары.На практике иногда
возникает необходимость определить, можно ли считать заключенным
рассматриваемый договор, несмотря на состоявшуюся передачу товаров на
хранение, по той причине, что стороны не использовали ни один из
указанных трех складских документов. Очевидно, что при отсутствии
специальной на этот счет нормы в § 2 гл. 47 ГК следует руководствоваться
ст. 162 ГК. Эта последняя позволяет сделать вывод: договор хранения в
таком случае считается заключенным, а единственное последствие
происшедшего составляет, как и во всех других случаях нарушения
требования об обязательной письменной форме, невозможность в случае
спора ссылаться в подтверждение заключения договора и его отдельных
условий на свидетельские показания. Кроме того, следует иметь в виду
действие п. 3 ст. 887 ГК, в силу которого в случае спора о тождестве
вещи, принятой на хранение и возвращенной хранителем, при установлении
соответствующего факта должны допускаться также и свидетельские
показания. Этот пункт распространяет свое действие, при отсутствии иного
в гл. 47 ГК, и на отношения по складскому хранению.
Приведенное в ст. 907 (п. 1) определение договора складского хранения
имеет в виду реальную модель договора. Однако при отсутствии специальных
на этот счет указаний в § 2 гл. 47 ГК есть основания распространить на
отношения с товарным складом и п. 2 ст. 886 ГК, признав тем самым
возможность заключения кон-сенсуального договора хранения на товарном
складе. Наконец, если стороны того пожелают, они, имея в виду длящийся,
устойчивый характер их отношений, могут заключать и предварительный
договор - о заключении договора «складского хранения» в будущем. В
последнем случае для возникновения между ними отношений хранения стороны
должны еще раз выразить свою волю. При уклонении одной из них от
заключения предварительного договора в силу п. 5 ст. 429 ГК контрагенту
этой стороны по предварительному договору предоставляется право
обратиться в суд с требованием о понуждении ее заключить договор.
Разновидность товарного склада составляет склад общего пользования.
Основной признак этого последнего - то, что законом, иным правовым актом
и разрешением (лицензией) на такой склад (в этой роли должна непременно
выступать коммерческая организация) возложена обязанность принимать
товары на хране-
ние от любого товаровладельца (п. 1 ст. 908 ГК). Используемые таким
образом договоры признаются публичным (п. 2 ст. 908 ГК), а значит к ним
в полном объеме должны применяться нормы, составляющие содержание ст.
426 ГК («Публичный договор»). Соответственно любые лица вправе требовать
от указанного склада заключить с ними договор со включением таких же
условий о цене и т.п., какие содержатся в других заключенных им
договорах. Склад общего пользования вправе уклониться от этого только в
случаях, когда он докажет невозможность принять товар на хранение
(например, из-за полной загрузки складских емкостей или невозможности
обеспечить специальные условия хранения, необходимые для хранимого
товара). Устанавливать дифференцированные условия для разных лиц можно
только с учетом льгот и преимуществ, предусмотренных законом и иными
правовыми актами. При этом следует иметь в виду, что ст. 426 ГК
устанавливает особые рамки для соответствующих договоров. Тем самым
нормы, о которых идет речь, носят исключительный характер.
Остальные статьи § 2 гл. 47, не конкурирующие со ст. 426 ГК,
распространяются на все виды товарных складов, в том числе склады общего
пользования.
На товарный склад, если иное не предусмотрено договором, возлагается (п.
1 ст. 909 ГК) обязанность при приемке товаров на хранение за свой счет
произвести их осмотр, определить количество (число единиц или товарных
мест либо меру - вес, объем), а также внешнее состояние принимаемых
товаров.
Склад как профессиональный хранитель не может, обнаружив впоследствии
при возврате товаров их частичную утрату, повреждение или недостачу,
ссылаться на обстоятельства, предусмотренные в ч. 2 п. 1 ст. 901 ГК.
Речь идет о ссылках на то, что указанные последствия произошли из-за
свойств товаров, которые хранитель не только не знал, но и не должен был
знать.
По этой причине ему придется для освобождения себя от ответственности
доказать, что обнаружить свойства товаров, о которых идет речь, при
внешнем осмотре в момент приемки он не мог. Тем самым соответствующие
нормы устанавливают не только определенную обязанность склада как
таковую, но и ее границы.
Склад несет и некоторые другие специальные обязанности. Так, в
соответствии с п. 2 ст. 909 ГК он должен в течение всеговремени, на
протяжении которого товар находится на хранении, предоставлять
контрагенту возможность осматривать товары или их образцы, если речь
идет об иррегулярном хранении, а также брать пробы. Товаровладельцу
должна быть предоставлена возможность самостоятельно принимать меры,
которые необходимы для обеспечения сохранности товаров. Наличие п. 2 ст.
909 ГК, в котором такая обязанность хранителя предусмотрена, открывает
перед товаровладельцем возможность доказывать, что если бы хранитель не
отказался допустить его к осмотру, не создал необходимых для того
условий, а также не воспрепятствовал товаровладельцу принять необходимые
меры (например, заменив тару, он мог бы предотвратить утрату или
повреждение товаров), гибель, утрата или повреждение отваров были бы
предотвращены.
Специфика товарных складов проявляется и при решении вопроса об
изменении условий хранения товаров (п. 1 ст. 910 ГК). В отличие от того,
что предусмотрено в общих положениях об изменении условий хранения (п. 1
ст. 893 ГК), товарному складу предоставлено право в случаях, когда
возникает необходимость изменить условия хранения для обеспечения
сохранности товаров, самостоятельно решать вопрос о принятии
соответствующих мер, не дожидаясь выражения согласия контрагента. Он
должен лишь после принятия таких мер, т.е. задним числом, уведомить о
них контрагента. Такая обязанность возлагается на хранителя только в
случае, если речь идет об изменении условий хранения, которое носит
существенный характер. ГК дает основания сделать вывод, что о менее
существенных изменениях можно и не уведомлять контрагента.
Для случая, когда хранитель во время нахождения у него товаров обнаружит
повреждения, которые по своим размерам выходят за пределы согласованных
в договоре или обычных норм естественной порчи, на товарный склад
возлагается обязанность незамедлительно составить по этому поводу акт,
и, как предусмотрено в п. 2 ст. 910 ГК, уведомить об этом в тот же день
товаровладельца. Если указанную обязанность хранитель не исполнит, у
товаровладельца возникнет возможность и в этом случае ссылаться на то,
что, будучи уведомлен своевременно, он смог бы предотвратить дальнейшую
порчу товаров.
Поскольку на отношения по складскому хранению распространяются, хотя и
субсидиарно, общие положения о хранении, это позволяет сделать вывод,
что товарный склад может воспользоваться предоставленным ему п. 2 ст.
893 ГК правом хранителя, обнаружившего при хранении порчу вещи или
угрозу порчи либо обстоятельства, которые не позволяют ему обеспечить
сохранность вещи, при этом надежд на своевременное принятие мер
товаровладельцем нет. Имеется в виду, что у товарного склада возникает
тогда возможность, не испрашивая согласия на то товаровладельца, продать
вещь (часть вещи). Продажа должна осуществляться по цене, которая
сложилась в месте хранения. При этом во всех случаях, когда
соответствующие обстоятельства возникли по причинам, за которые
хранитель не отвечает, он вправе требовать возмещения своих расходов по
продаже вещи за счет вырученной цены.
Каждой из сторон в договоре складского хранения при возвращении товаров
предоставляется право потребовать от контрагента их осмотра и проверки
количества. Цель осмотра - проверка качества возвращаемых товаров и их
состояния. Эти обстоятельства, как правило, устанавливаются обоими
контрагентами совместно. Соответственно допущенные отклонения в этом
случае фиксируются в двустороннем акте. Пункт 1 ст. 911 ГК, имея в виду
случаи, при которых осмотр и проверка количества возвращаемых товаров
связаны с определенными расходами, предусматривает, что они должны быть
возложены на ту из сторон, которая заявила о необходимости осмотреть
товары (проверить их количество). Такое последствие рассчитано на
случаи, когда нарушений ни одной из сторон не было установлено. Иное
дело, если обнаружена недостача или порча товаров по обстоятельствам,
зависящим от хранителя. Тогда вступают в действие ст. 393 ГК и
отсылающий к ней п. 1 ст. 902 ГК, это означает включение понесенных
товаровладельцем расходов, о которых идет речь, в состав убытков,
подлежащих возмещению хранителем. В случаях, когда виновным признан
товаровладелец, расходы придется возмещать ему.
Если по каким-либо причинам при возвращении товара складом совместные
осмотр и проверка количества не производились, недостача и повреждение
товаров могут быть установлены самим товаровладельцем (имеется в виду, в
частности, случай, когда хранитель отказался участвовать в осмотре или
хотя бы в фиксацииобнаруженных недостатков в акте, а недостача и
повреждение товаров установлены уже на складе товаровладельца). В
указанной ситуации товаровладелец вправе сделать по этому поводу
письменное заявление хранителю. Поскольку речь идет именно о
«заявлении», очевидно, одного лишь сообщения о соответствующих фактах
недостаточно. Такого рода документ должен быть волевым актом. Этим
определяются, от чьего имени следует направлять заявление (от того, кто
наделен полномочиями совершать соответствующие юридически значимые
действия от имени товаровладельца), а также содержание заявления,
которое должно отвечать определенному набору требований. В частности,
если речь идет об «открытых недостатках», т.е. таких, которые могли быть
обнаружены при обычном способе принятия товаров, заявление следует
направить хранителю сразу же по получении товара. Иная ситуация
складывается при скрытых недостатках. Тогда товаровладельцу
предоставляется для их установления определенный срок, в течение
которого необходимо не только обнаружить нарушение, но и уведомить об
этом хранителя. Указанный срок - он равен трем дням - исчисляется с
момента получения товара поклажедателем.
Несоблюдение приведенных требований само по себе не лишает
товаровладельца права ссылаться на обнаруженные недостатки и позднее.
Неблагоприятные для товаровладельца последствия допущенных им же
нарушений выражаются в том, что если заявление, о котором идет речь,
было направлено своевременно, действует презумпция в пользу
товаровладельца, т.е. не он должен доказать наличие нарушения и его
причины, а хранитель -то, что нарушение в действительности не имело
места либо хотя и произошло, но по обстоятельствам, за которые он не
несет ответственность. Нарушение указанных требований лишает
товаровладельца установленной в его пользу презумпции.
Из трех предусмотренных ст. 912 ПС складских документов, которые
выдаются в подтверждение принятия товаров на хранение: двойного
складского свидетельства, простого складского свидетельства и складской
квитанции, два первых представляют собой ценные бумаги. Именно их
использование позволяет пустить в оборот права на хранимые товары и, в
частности, облегчает их залог.
Двойное складское свидетельство состоит из двух частей -складского
свидетельства и залогового свидетельства (варранта).
Как двойное свидетельство в целом, так и та и другая его части в
отдельности являются ценными бумагами.
Двойное складское свидетельство и каждая его часть относятся к категории
ордерных ценных бумаг и соответственно передаются на основе передаточной
надписи в то время, как простое представляет собой ценную бумагу на
предъявителя, передаваемую простым вручением. Подобно другим ценным
бумагам, используемые при хранении отдельные части двойного складского
свидетельства и простое складское свидетельство должны иметь указанные в
законе обязательные реквизиты. Для каждой из двух частей двойного
складского свидетельства обязательны одни и те же восемь реквизитов. Их
перечень содержится в ст. 913 ГК. Он включает: наименование и место
нахождения товарного склада, который принял товар на хранение (1);
текущий номер складского свидетельства по реестру склада (2);
наименование юридического лица или имя гражданина, от которого принят
товар на хранение, а также место нахождения (место жительства)
товаровладельца (3); наименование и количество принятого на хранение
товара - число единиц и (или) отдельных мест и (или) мера (вес, объем)
товара (4); срок, на который товар принят на хранение, если такой срок
устанавливается, либо указание на то, что товар принят на хранение до
востребования (5); размер вознаграждения за хранение либо тарифы, на
основании которых он исчисляется, и порядок оплаты хранения (6); дата
выдачи складского свидетельства (7). Особо оговорена необходимость
учинить на каждой части двойного складского свидетельства идентичные
подписи уполномоченного лица и печати товарного склада (8). Простое
складское свидетельство должно иметь аналогично двойному подпись
уполномоченного лица, печать товарного склада, а также шесть из
указанных выше семи реквизитов двойного складского свидетельства.
Имеется в виду, что из перечня исключается третий по счету реквизит,
учитывая предъявительский характер соответствующей ценной бумаги. Вместо
этого в складском свидетельстве должно быть дополнительно указано, что
оно выдано на предъявителя. При отсутствии хотя бы одного из
обязательных для них реквизитов указанные документы уже не являются
соответственно ни двойным, ни простым складским свидетельством. Вместе с
тем документ может рассматриваться как складская квитанцияпри условии,
если из него видно, кто, где, когда и какой товар принял.
И двойное, и простое складские свидетельства представляют собой
товарораспорядительные документы. Это связано с тем, что за теми, кто
является держателями простого либо двойного складского свидетельства,
закрепляется в полном объеме право распоряжаться товарами, которые
хранятся на складе. В числе прочих за ними закреплено и право залога.
Хранящиеся на складе товары выдаются в обмен на предъявленные документы.
При получении только части товара происходит замена документа.
В случаях, когда двойное складское свидетельство было разделено на
складское и залоговое, расчленяется и единое право распоряжения
товарами. Тот, кто стал держателем одного лишь залогового свидетельства,
отделенного от складского, признается обладателем лишь права залога на
товар в размере выданного под залог кредита и процентов по нему.
За держателем складского свидетельства, которое отделено от
свидетельства залогового, закреплено право распоряжаться товарами, но
определенным образом ограниченное: такое лицо не может получить обратно
товары до того момента, пока не будет погашен кредит, который обозначен
в залоговом свидетельстве. По этой причине для получения товаров на
складе держателю складского свидетельства необходимо представить в обмен
на товары вместе со своим складским свидетельством квитанцию, которая
должна подтвердить, что вся сумма долга, в обеспечение которого в
соответствии с залоговым свидетельством был выдан кредит, уже погашена.
Для того, чтобы установить этот факт, нет нужды требовать представления
складу залогового свидетельства, поскольку всякий раз, когда выдается
кредит под обеспечение товаров на складе, соответствующая запись
производится не только в залоговом, но также и в складском
свидетельстве.
Если товарный склад, выдавший складское свидетельство, нарушит указанные
требования, выдав товары тому, кто представит одно лишь складское
свидетельство без залогового или без данных о погашении долга, который,
как окажется, продолжает существовать, на товарный склад возлагается
ответственность перед держателем залогового свидетельства. При этом
последний вправе требовать от склада выплаты всей суммы кредита,
обеспечен-
ной залогом товаров, независимо от того, в каком соотношении находятся
размер кредита и стоимость заложенных товаров.
Хранитель — товарный склад может быть в виде исключения наделен законом,
иными правовыми актами и договором возможностью распоряжаться сданными
ему на хранение товарами. Ситуация, которую имеет в виду ст. 918 ГК,
носящая название «Хранение вещей с правом распоряжения ими», существенно
отличается от той, которая возникает при заключении товарным складом
консигнационного договора. В этом последнем случае распоряжение складом
переданными ему товарами выражается в их реализации третьим лицам. Такая
реализация составляет цель соответствующего договора. С нею в равной
мере связаны интересы как склада, так и товаровладельца. К этому можно
добавить, среди прочего, что при консигнации элементы хранения
представляют собой субсидиарное обязательство применительно к тем
отношениям, которые составляют обязательство комиссионера.
Соответственно обязательство склада по хранению прекращается оплатой
стоимости проданных товаров, а если остается непроданной определенная
часть товаров, то ее в зависимости от условий договора либо приобретает
склад, либо она возвращается контрагенту.
Иной характер носит ситуация, которую имеет в виду ст. 918 ГК. Как
предусмотрено в ней, соответствующие отношения, которые возникают по
поводу распоряжения складом находящимися у него на хранении товарами,
основаны на договоре займа. Имеется в виду, что товары берутся складом у
поклажедателя только взаймы и соответственно товаровладельцу должно быть
возвращено, как следует из ст. 807 ГК, «равное количество других
полученных им вещей того же рода и качества». Отношения займа являются в
таких случаях производными" от главных - отношений хранения. Поскольку
наделение хранителя правом распоряжения в рамках ст. 918 ГК никакого
встречного удовлетворения для товаровладельца само по себе не
предполагает, эта статья включает определенные гарантии для
товаровладельца. Так, с явной целью - сделать последствия
распорядительных действий хранителя не ощутимыми для товаровладельцев -
предусмотрено, что «если из закона, иных правовых актов или договора
следует, что товарный склад может распоряжаться сданными ему на хранение
товарами, к отношениям сторон применяются правила главы 42 настоящего
Кодекса о зай-ме, однако время и место возврата товаров определяются
правилами настоящей главы» (т.е. главы «Хранение»).
Что касается места возврата, то здесь допущена некоторая неточность,
поскольку в главе «Хранение» положения на этот счет (о месте возврата)
вообще отсутствуют.
Соответствующее решение, которым следует руководствоваться, вытекает из
ст. 316 ГК. Она предполагает, что в случаях, когда место исполнения не
определено законом, иными правовыми актами или договором, не явствует из
обычаев делового оборота или существа обязательства, исполнение должно
быть произведено по обязательствам предпринимателя передать товар или
иное имущество, не предусматривающим перевозки, в месте хранения
имущества, если это место было известно кредитору в момент возникновения
обязательства. Таким образом, местом исполнения договора хранения
предполагается сам склад.
Особое значение имеет другой вопрос - о сроке исполнения. Если учесть,
что каким бы образом ни формулировалось соответствующее условие в
договоре, императивная норма (ст. 904 ГК) возлагает на хранителя
обязанность возвратить поклажедателю товары по первому требованию. На
отмеченное обстоятельство обратила внимание М.Г. Масевич, сделав из
приведенного справедливый вывод: «Это вынуждает склад иметь в наличии
достаточное количество аналогичных вещей, чтобы своевременно
удовлетворить требования контрагента»1. Отмеченное обстоятельство служит
убедительным доводом в пользу того, что ситуация, на которую
рассчитывает ст. 918 ГК, будет встречаться довольно редко.
§ 10. Специальные виды хранения
В § 3 гл. 47 ГК выделены шесть специальных видов хранения. Если даже
прибавить к ним и седьмой, которому посвящен §2 указанной главы, этим
отнюдь не исчерпается набор договоров, которые можно по таким же
основаниям считать специальными видами договора хранения2. Остановившись
именно на тех, которым
' Комментарий к Гражданскому кодексу (постатейный). М., 1998. С. 501. 2
В качестве примера можно указать на договор хранения ценных бумаг
национальной депозитарной системой (см.: Указ Президента РФ «Об
обеспечении
посвящены § 2 и 3 гл. 47, законодатель, очевидно, учитывал
распространенность соответствующих видов хранения, а также их
несомненное своеобразие. Определенное значение, по крайней мере
применительно к § 3, имело и то, что большинство поименованных в нем
договоров охватывает хранение, при котором за соответствующими услугами
обращается гражданин, нуждающийся в особой защите как заведомо более
слабая сторона в договоре.
Хранение в ломбарде
Отношения по хранению в ломбарде связаны обычно с основной его
деятельностью - выдачей предназначенных для личного потребления
кредитов. Тогда обеспечивающий кредит залог принимает форму заклада.
Имеется в виду, что в соответствии со ст. 358 ГК закладываемые вещи
передаются ломбарду, который не вправе пользоваться и распоряжаться ими.
Обязанности ломбарда по хранению в указанных случаях заложенных вещей
оказываются непосредственно связанными с его же положением залогодателя.
По этой причине хранение предметов залога, обеспечивающих выданный
ломбардом кредит, регулируется ст. 358 ГК. И тогда ст. 919 и 920 ГК
могут применяться лишь в порядке аналогии закона. Значение такой
дифференциации нетрудно усмотреть на примере ответственности ломбарда за
целость и сохранность принятой вещи. Если речь идет о хранении как о
самостоятельной услуге, то в связи с отсутствием в ст. 919 и 920 ГК
специальных на этот счет норм применению будет подлежать содержащая
общие положения о хранении ст. 901 ГК. Из нее следует, что ломбард как
профессиональный хранитель отвечает за утрату, недостачу и повреждение
вещей, кроме случаев, когда ему удастся доказать, что это произошло
вследствие одного из трех обстоятельств: в результате непреодолимой силы
(1); свойств вещи, о которых хранитель, принимая ее на хранение, не знал
и не должен был знать (2); либо умысла или грубой неосторожности
поклажедателя (3).
прав инвесторов и акционеров на ценные бумаги в Российской Федерации» от
16 сентября 1997 г. - Собрание законодательства РФ. 1997. № 38. Ст.
4356).Иное дело при принятии вещи в залог. Тогда для освобождения себя
от ответственности за утрату, недостачу и повреждение вещи ломбарду
придется доказать, что это произошло вследствие непреодолимой силы (п. 4
ст. 358 ГК). Таким образом, можно сделать вывод, что законодатель счел
возможным перенести на ломбард с учетом особого интереса его к кредитной
сделке (имеются в виду проценты, выплачиваемые за выданную ссуду) риск
случайной гибели вещи до пределов непреодолимой силы.
Особенности правового режима, установленного для хранения в ломбарде,
сводятся в основном к следующему.
1. Деятельность ломбарда, а значит и осуществление им хранения
предполагает непременно лицензирование (см. п. 1 ст. 358 ГК и ФЗ «О
лицензировании отдельных видов деятельности»).
2. Заключенный ломбардом договор хранения вещей, принадлежащих
гражданам, является публичным, поэтому на него распространяется правовой
режим, установленный ст. 426 ГК.
3. Существует специальная письменная форма удостоверения договора
хранения - именная сохранная квитанция, выдаваемая поклажедателю
ломбардом. При этом, однако, поклажедатель не лишен права доказывать
наличие между сторонами отношений по хранению, даже и не имея квитанции,
с тем, однако, что в подтверждение соответствующего факта могут
быть приведены только письменные доказательства.
4. Стороны по соглашению между собой производят оценку сдаваемых на
хранение вещей. Особо предусмотрено, что такая оценка должна быть
произведена в соответствии с ценами на вещи такого рода и качества,
которые обычно устанавливаются в торговле в момент и в месте их принятия
на хранение.
Приведенная норма является императивной. По этой причине, когда на
практике возник вопрос о том, может ли ломбард при приеме имущества под
залог (на хранение) оценивать его не в полную стоимость (как для целей
страхования), а по скупочной цене металла, содержащегося в принимаемых
ювелирных изделиях, на него, со ссылкой на ст. 919 ГК, был дан
отрицательный ответ. Соответственно обращалось внимание на то, что при
возникновении спора между сторонами суд должен исходить из пол-
ной цены вещи, исчисленной по правилам, которые содержатся в п. Зет. 919
ГК1.
5. На ломбард возлагается обязанность страховать в пользу поклажедателя
за свой счет принятые им на хранение вещи в полной сумме, исходя из
оценки, произведенной в соответствии с предусмотренным выше порядком.
6. При нарушении поклажедателем обязанности потребовать вещь обратно в
согласованный срок ломбард должен хранить ее еще в течение двух месяцев.
В продолжение всего этого времени сохраняется и встречная обязанность
поклажедателя - платить предусмотренное договором вознаграждение. И
только после завершения указанного предельного срока вещь может быть
продана ломбардом в установленном порядке (в том же, который установлен
для реализации им заложенных вещей). Поскольку продажа в указанный
двухмесячный срок - лишь право ломбарда, вещь может оставаться у него на
хранении неограниченное время, и на протяжении всего этого времени
сохраняются обязанности ломбарда хранить вещь, а поклажедателя - платить
установленное вознаграждение.
7. По вопросу о порядке продажи ломбардом невостребованной вещи п. 1
ст. 920 ГК содержит отсылку к п. 5 ст. 358 ГК. В свою очередь, последняя
норма отсылает к пп. 3, 4, 6 и 7 ст. 350 ГК. Эти нормы предусматривают
необходимость продажи заложенного имущества с торгов. По этой причине
утверждение, будто «реализация заложенного имущества (а значит, и
имущества находящегося на хранении у ломбарда. - М.Б.) осуществляется не
по общему правилу - на публичных торгах, а путем продажи его через
торговую сеть»2, является, на наш взгляд, неточным в равной мере по
отношению и к заложенным, и к только находящимся на хранении у ломбарда
вещам.
8. Из суммы, которую удастся выручить при продаже в установленном
порядке невостребованной вещи, ломбард вправе удержать причитающееся ему
вознаграждение за хранение и другие платежи
1 См. Брагинский М.И. Деятельность ломбардов по Гражданскому кодексу //
Право и экономика. 1998. № 1. С. 126.
2 Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации части первой.
Постатейный. М., 1997. С. 610. См. противоположную точку зрения:
Брагинский М.И. Указ. соч. С. 127 и ел.(например, за дополнительно
оказанные поклажедателю услуги). Ко всему, о чем шла речь, можно
добавить и то, что одним из конститутивных признаков хранения в
ломбарде, как, впрочем, и всех других выделенных в § 2 и 3 специальных
видов хранения, служит то, что соответствующая услуга осуществляется
возмездно.
Хранение ценностей в банке
Под «ценностями» п. 1 ст. 921 ПС подразумевает ценные бумаги,
драгоценные металлы и камни, иные драгоценные вещи, в том числе
документы (имеются в виду, естественно, документы, с которыми связаны
права на соответствующие ценности). Приведенный перечень в значительной
части совпадает с тем, который содержится в Законе РФ «О валютном
регулировании и валютном контроле» (п. 4 ст. 1) под названием «Валютные
ценности».
Статьи 921 и 922 ПС различают договоры хранения с условием помещения
ценностей в сейф (или, что то же самое, - в ячейку сейфа, в
изолированное помещение) и без такого условия.
Договор с банком без указанного условия отвечает всем признакам обычного
договора хранения (ст. 886 ГК). Соответственно к нему применяются общие
положения о хранении. Единственная специальная на этот счет норма ПС
содержится в п. 2 ст. 921 ГК и относится к форме договора. Имеется в
виду, что подтверждением заключения указанного договора служит именной
сохранный документ. Этот документ не обладает свойствами ценной бумаги.
Товарораспорядительным документом он также не является. По своей
природе, подобно складскому документу при хранении на товарном складе
или именной сохранной квитанции при хранении в ломбарде, именной
сохранный документ представляет собой долговой документ в понимании ст.
408 ПС. А потому, как следует из этой статьи, банк обязан выдать
находящиеся у него на хранении ценности в обмен на сохранный документ.
При отказе клиента возвратить его банку тот вправе задержать исполнение.
Наконец, в силу все той же ст. 408 ПС нахождение именного сохранного
документа у банка удостоверяет, пока не доказано иное, что обязательство
хранителя прекратилось.
Ныне действующий Кодекс (ст. 922) различает три существенно отличающиеся
одна от другой разновидности договора хранения ценностей в сейфе. Это -
договор хранения ценностей с использованием поклажедателем (клиентом)
охраняемого банком индивидуального банковского сейфа, договор хранения
ценностей с предоставлением такого сейфа с ответственностью банка за
содержимое сейфа и, наконец, договор хранения ценностей с
предоставлением сейфа без ответственности банка за содержимое сейфа.
При договоре хранения ценностей с использованием клиентом
индивидуального банковского сейфа поклажедателю предоставляется
индивидуальный, т.е. только им используемый, сейф. Сущность этого
договора, как подчеркнуто в п. 2 ст. 922 ГК, состоит в том, что банк
принимает от клиента ценности, которые должны храниться в сейфе,
осуществляет контроль за их помещением клиентом в сейф, и изъятием из
сейфа и после изъятия он (банк) возвращает их клиенту.
Поскольку банк принимает и возвращает ценности, есть основания считать,
что и в данном случае речь идет об отношениях, которые укладываются в
рамки договора хранения и подчиняются действию общих положений о
хранении, не противоречащих специальным нормам о данном виде договора
хранения. А в числе последних - нормы, посвященные ответственности
хранителя за целость и сохранность принятых вещей (ст. 901 и 902 ГК).
Особенность договора хранения ценностей с предоставлением банковского
сейфа с ответственностью банка составляет то, что помещение ценностей в
сейф и изъятие их из него клиент осуществляет без чьего-либо контроля. С
этой целью клиенту вручается ключ от сейфа, а также карточка, которая
позволяет идентифицировать клиента, либо иной знак, удостоверяющий его
право на доступ к сейфу и к содержимому сейфа. В отличие от договора об
использовании сейфа в данном случае банк обеспечивает клиенту
возможность помещать ценности в сейф и изымать их из него вне чьего-либо
контроля, в том числе и со стороны банка. Более того, по условиям
договора возможно предоставление клиенту права работать с ценностями,
которые находятся в сейфе. С этим, как полагаем, связано принципиальное
различие между первым и вторым видами договора хранения в сейфе. В
случае возникновения спора, вызванного утратой или повреждением
ценностей,нахождение в сейфе указанных в иске клиентов ценностей при
договоре с использованием индивидуального банковского сейфа
предполагается, а в договоре о предоставлении такого сейфа доказывание
этого факта возлагается на клиента.
Исследуя природу отношений, возникающих при помещении вещей (ценностей)
в предоставляемый банком сейф, Г.Ф. Шерше-невич в свое время пришел к
выводу о невозможности использовать в подобных случаях модель договора
хранения. Сопоставляя договор «отдачи банками в наем ящиков» с договором
хранения (в частности, имелся в виду договор поклажи, заключаемый на
станции железной дороги), автор обращал внимание на реальный характер
договора хранения, который «возникает с момента передачи вещи на
хранение. Между тем, получив в свое распоряжение ящик, пользователь
может ничего не класть в него»1. Другое соображение автора сводилось к
тому, что банк не может отвечать как хранитель, поскольку он не знает,
каково содержимое ящика2.
Думается, что соображения автора как в своей негативной части - имеется
в виду отрицание конструкции договора хранения, так и позитивной -
признание соответствия договора особенностям имущественного найма,
сохраняют свое значение и теперь. И все же, на наш взгляд, сущность
рассматриваемого договора не укладывается целиком в рамки аренды.
Достаточно указать на то, что в противном случае не было бы разницы в
положении банка, предоставившего сейф напрокат, имея в виду
использование его в помещении, принадлежащем клиенту, и предоставление
сейфа, который находится в помещении банка.
Между тем такое различие есть и состоит оно в принятии на себя банком
обязанности по охране сейфа. Указанный элемент относится к числу
конститутивных для соответствующего договора. Интересны в этой связи
соображения самого Г.Ф. Шерше-невича относительно перспектив
использования «отдачи в наем ящиков». Они сводились к следующему:
«Конечно, в нормальное время в таких ящиках никто денег не держит. Но
при первом тревожном слухе люди, которые оставляли в банке свои вклады
за неимением места для их хранения, теперь могут сразу потребо-
1 Шершенееич Г.Ф. Курс торгового права. Т. II. С. 530. 1 См. там же.
вать свои вклады назад, рассчитывая продержать их в опасное время в
неприкосновенном месте»1. Но совершенно очевидно, что без принятия
соответствующих обязательств по охране со стороны банка вряд ли кто
станет таким образом спасать свое имущество, используя вместо счета в
банке его сейф.
Статья 922 ГК не вызывает, как полагаем, сомнений в том, что «охрана»
составляет неотъемлемую часть «договора хранения с предоставлением
сейфа». Это выражается не только в том, что, как предусмотрено в этой
статье, «банк обязан осуществлять контроль за доступом в помещение, где
находится предоставленный клиенту сейф», но и в установлении пределов
ответственности банка. Имеется в виду, что применительно к
рассматриваемому договору ст. 922 ГК устанавливает: «Если договором...
не предусмотрено иное, банк освобождается от ответственности за
несохранность содержимого сейфа, если докажет, что по условиям хранения
доступ кого-либо к сейфу без ведома клиента был невозможен либо стал
возможным вследствие непреодолимой силы».
Приведенная норма охватывает последствия только одного из двух
формирующих рассматриваемый договор обязательств -того, которое связано
с охраной. Однако наличие в этом же договоре элементов договора аренды
позволяет сделать вывод, что к соответствующим отношениям применяется и
ст. 612 ГК. В силу этой последней на арендодателя падают последствия,
вызванные недостатками переданного в аренду имущества. Типичный для
рассматриваемого договора пример - неисправность замков.
Третий договор - тот, по которому банк ограничивает свои обязанности
предоставлением в пользование сейфа, не принимая на себя обязанности
обеспечить сохранность его содержимого. К этому последнему по счету
договору из числа выделенных в ст. 921-922 ГК относится содержащееся в
п. 4 ст. 922 ГК указание: «К договору о предоставлении банковского сейфа
в пользование другому лицу без ответственности банка за содержимое сейфа
применяются правила настоящего Кодекса о договоре аренды». Из
приведенной нормы вытекает, что в подобном случае банк несет
ответственность только по ст. 612 ГК, т.е. за последствия, вызванные
недостатками переданного в аренду имущества. Однако необходимо иметь в
виду, что
1 Шершенееич Г.Ф. Курс торгового права. Т. И. С. 529.
и в этом случае на банк возлагается обязанность «стороны по договору
охраны». Все дело в том, что различаются две разновидности
соответствующего договора: с ответственностью за содержимое и без такой
ответственности. В первом случае - он имеет место применительно к
договору о предоставлении сейфа с ответственностью— банк определенным
образом гарантирует сохранность содержимого сейфа. По этой причине его
ответственность, как отмечалось, и простирается вплоть до непреодолимой
силы. В договоре предоставления сейфа без ответственности сторона
принимает на себя обязательство обеспечить охрану, и не более того. По
этой причине банк несет ответственность лишь за последствия своих
виновных действий. Таким образом, в конечном счете различие между
договорами второго и третьего видов состоит в пределах ответственности
банка за последствия утраты хранимых в сейфе ценностей: без вины или
только за вину.
Хранение в камерах хранения транспортных организаций
Заключенные в таких случаях договоры регулируются находящимися на
различных ступенях нормами. При этом иерархия норм принимает такой вид:
ст. 923 ГК (1) - не противоречащие ей специальные законы и в их числе
соответствующие транспортные уставы и кодексы (2) - изданные на основе
последних другие специальные акты (3) - общие положения гл. 47 ГК
«Хранение» (4) - общие статьи ГК об обязательствах (5).
Статья 923 ГК различает два способа хранения: путем передачи вещей
пассажиров и других граждан в камеру хранения и помещения вещей в
автоматические камеры.
В основе отношений, складывающихся и в первом, и во втором случаях,
лежат разные договорные модели, хотя это и не служит препятствием к
существованию у того и другого договоров ряда общих черт.
Прежде всего следует указать на предмет договоров: им служит обычно
ручная кладь. В обоих договорах совпадает и субъектный состав: одна из
сторон - транспортная организация, в ведении которой находится камера
хранения, а ее контрагент - гра-
жданин. ГК особо подчеркивает, что речь идет о транспортной организации
общего пользования. Это и объясняет, почему указанные договоры относятся
к числу публичных (п. 1 ст. 923 ГК).
Публичный характер рассматриваемых договоров приобретает в этом случае
особое значение. Речь идет о том, что указанные договоры являются
самостоятельными по отношению к договору перевозки пассажиров и багажа.
Соответственно транспортная организация не вправе требовать при приеме
вещей предъявления проездного документа. Общая норма, действующая в этих
случаях, закрепляет все же преимущества особой категории пассажиров: как
уже отмечалось, транзитным пассажирам предоставляется соответствующая
услуга в первую очередь (ст. 91 Транспортного устава железных дорог).
Естественно, что лицо, претендующее на соответствующую льготу, должно по
требованию транспортной организации предъявлять проездной документ.
Общими являются и содержащиеся в Правилах оказания услуг по перевозке
пассажиров, а также грузов, багажа и грузобагажа для личных (бытовых)
нужд на федеральном транспорте нормы, в силу которых за естественную
порчу сданных на хранение скоропортящихся продуктов железная дорога
ответственности не несет, а также установлены требования к самой
поклаже. К числу последних относятся, в частности, максимальный вес
каждого места (50 кг), запрет сдачи на хранение животных и птиц,
огнестрельного оружия, зловонных, огнеопасных, отравляющих,
легковоспламеняющихся, взрывчатых и других опасных веществ, а также
вещей, которые могут загрязнить или повредить вещи других пассажиров.
Кроме того, сдача на хранение в ручной клади денег, облигаций,
документов и других ценностей запрещена при отсутствии на
железнодорожной станции специализированной камеры хранения. Смысл этой
последней нормы состоит в том, что транспортная организация вправе,
сославшись на предусмотренное в названной норме обстоятельство, отказать
в приеме указанных ценностей. Если же она этого не сделает, то тем самым
лишается возможности в случае утраты ценностей ссылаться на отсутствие у
нее условий хранения ценностей.
Принятие вещи на хранение подтверждается выдачей покла-жедателю
работником транспортной организации квитанции или номерного жетона. Тот
и другой обладают одинаковой правовойсилой: они служат достаточным и
вместе с тем необходимым доказательством сдачи вещей; соответственно у
хранителя возникает обязанность возвратить вещи тому, кто предъявит
квитанцию (номерной жетон). Достаточность указанных способов
подтверждения сдачи вещей выражается в том, что работник транспортной
организации не вправе потребовать от поклажедателя каких-либо
дополнительных доказательств принадлежности ему вещи. Признание
квитанции и номерного жетона необходимыми доказательствами влечет за
собой то, что при отсутствии у лица квитанции (номерного жетона) вещь
может быть ему выдана лишь после предварительного представления
доказательств принадлежности вещи тому, кто за ней обратился.
Срок хранения определяется транспортными уставами, иными законами и
издаваемыми в соответствии с ними правилами. В частности, на
железнодорожном транспорте такие сроки установлены правилами перевозки
багажа и грузобагажа. Предусмотренные в правилах сроки являются
обязательным минимумом и могут быть увеличены по соглашению сторон. Если
в определенный таким образом срок вещь не будет получена поклажедателем,
транспортная организация обязана хранить ее у себя еще 30 дней. И только
после этого вещь может быть продана. В рассматриваемом случае действует
одно из общих положений о хранении, предусмотренное ст. 899 ПС. Оно
сводится к тому, что продажа возможна после письменного предупреждения
поклажедателя (если, разумеется, его адрес был указан в транспортной
квитанции). При цене вещи свыше 100 установленных законом минимальных
размеров оплаты труда продажа должна осуществляться непременно с
аукциона с соблюдением установленного ст. 447-^449 ГК порядка.
Убытки, которые понес поклажедатель вследствие утраты, недостачи или
повреждения вещей, сданных им в камеру хранения, подлежат возмещению
хранителем. В интересах поклажедателя установлено, что расчеты в
указанных случаях должны быть завершены в течение 24 часов с момента
заявления требования о возмещении убытков. В противном случае
транспортная организация оказывается в положении должника, впавшего в
просрочку, с последствиями, предусмотренными в ст. 405 ГК. Однако при
применении указанной статьи следует иметь в виду, что в интересах самого
хранителя Кодекс предусмотрел необходимость воз-
мещения убытков в рамках произведенной поклажедателем оценки в момент
сдачи вещи на хранение. Эта последняя норма позволяет сделать вывод, что
если вещь была принята без такой предварительной оценки, убытки должны
быть возмещены в полном объеме и без каких-либо ограничений.
Обычно предметом хранения служат вещи, помещенные в закрытом чемодане,
сумке, портфеле, ящике и т.п. В подобных случаях возникает необходимость
установить, должен ли товарный склад нести ответственность за их
содержимое. Судебная практика длительное время давала на этот вопрос
отрицательный ответ. Например, в одном из разрешенных еще в 1945 г. дел
Верховный Суд СССР занял такую позицию: «Хранитель не отвечает за
сохранность содержимого чемодана, если при передаче на хранение не был
поставлен в известность (не знал и не должен был знать), что находится в
чемодане»1. Таким образом, ответственность за все помещенное в «узел»
могла наступить только при наличии специальных указаний на этот счет в
законе.
В настоящее время, по крайней мере применительно к отношениям,
регулируемым Транспортным уставом железных дорог, на поставленный вопрос
должен быть дан иной ответ. Имеется в виду, что никаких исключений из
общих правил об ответственности применительно к хранению вещей со
скрытым содержимым не установлено. Разумеется, это не освобождает
поклажедателя от необходимости представить в случае спора доказательства
того, что указанные им вещи действительно находились в «узле». В то же
время за хранителем сохраняется право оспорить соответствующие факты.
Для решения поставленного вопроса большое значение имеет правило, по
которому, как уже отмечалось, вещи должны приниматься на хранение
транспортной организацией с предварительной оценкой, производимой
поклажедателем. А потому, если у хранителя возникли сомнения по поводу
заявленной оценки, он не лишен права потребовать от поклажедателя
ознакомить его с содержимым: при отказе поклажедателя исполнить такое
требование транспортная организация вправе отказаться от принятия вещи
на хранение.
1 Судебная практика Верховного Суда СССР. 1945. Вып. НЮСХШ. 1947. С.
16.При возникновении отношений по поводу хранения в автоматической
камере роль оферты играет выставление в зале такой камеры, готовой к
приему вещей. Эта оферта носит публичный характер, поскольку выражает
готовность заключить договор (п. 2 ст. 437 ГК) на условиях, доведенных
до всеобщего сведения, с любым, кто отзовется. Конклюдентное действие
поклажедате-ля - помещение вещей в камеру - имеет двоякое значение:
акцепта и необходимой для реального договора передачи вещи.
Природа отношений, возникающих при хранении в автоматической камере,
вызывала значительные споры в литературе. Не оказалась единодушной и
судебная практика. Были выдвинуты три разных точки зрения:
соответствующий договор должен рассматриваться либо как договор аренды,
либо как договор хранения, либо как договор охраны.
Первая из них выражена, в частности, довольно четко в п. 24
постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26 декабря 1989 г. «О
практике рассмотрения судами РСФСР дел по спорам, связанным с
обслуживанием населения»1. В этом постановлении лица, обратившиеся за
соответствующими услугами, были признаны арендаторами ячейки. «Арендная
конструкция» была подвергнута критике со стороны З.И. Цыбуленко2. В
частности, речь шла об одном из разъяснений Верховного Суда СССР. На
вопрос о том, какими нормами следует руководствоваться при рассмотрении
требований о возмещении убытков, которые были причинены утратой вещей из
автоматической камеры хранения, был дан такой ответ: помещая вещи в
автоматическую камеру хранения, граждане не передают их станции, и ей
неизвестно, находились ли в этих камерах какие-либо вещи. В этих случаях
железнодорожная станция предоставляет за определенное вознаграждение
гражданам в пользование автоматическую камеру. Складывающееся между
сторонами отношение по существу является договором имущественного найма,
в силу которого наймодатель предоставляет нанимателю автоматическую
камеру во временное пользование за плату3. Последовательно придерживаясь
такой конструкции, суды отказыва-
1 Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1990. № 13. С. 13-14.
2 См.: Цыбуленко З.И. Указ. соч. С. 60 и ел.
3 Обзор законодательства и судебной практики за Ш квартал 1971 г. //
{Цыбуленко З.И. Указ. соч. С. 60).
лись удовлетворять требования о возмещении ущерба за похищенные из
автоматических камер вещи, если только оказывалось, что замыкающие
устройства были исправными1.
Сам автор этих строк, ссылаясь на многочисленные литературные источники,
приходил к выводу, что в данном случае налицо обычный договор хранения.
Помимо прочего, этот вывод обосновывался примерами, доказывавшими
абсолютную невозможность применения к рассматриваемым отношениях норм об
аренде (имеются в виду правила о ремонте, субаренде и др.).
Конструкция договора аренды в настоящее время получила новых
сторонников. Так, СИ. Пегов предлагает исходить из того, что «при
помещении ручной клади в КХС (камеру хранения самообслуживания. - М.Б.)
железная дорога, владеющая КХС, не принимает от гражданина ручную кладь
на хранение, а лишь предоставляет место (ячейку КХС) для краткосрочного
хранения ручной клади»2.
,
Нам кажется заслуживающей внимания последняя точка зрения, но только в
той части, в какой она исключает существование договора хранения в
случаях, когда отсутствует передача вещи. Вместе с тем сведение
рассматриваемого договора к одной лишь аренде с транспортной
организацией - арендодателем приводит к тому, что таким образом отпадают
основания для вывода СИ. Пегова, что «железная дорога при этом несет
ответственность за сохранность ручной клади, помещенной гражданином в
КХС, по принципу вины (например, неисправности ячейки КХС, ее
запирающихся устройств), при других обстоятельствах, свидетельствующих о
вине железной дороги»3. Но все дело в том, что подобная ответственность,
если не считать ответственности за недостатки самой камеры, не может
вытекать непосредственно из договора аренды уже потому, что сама
обязанность - охранять сданное в аренду имущество - в содержание
договора аренды не входит. Арендодатель может принять на себя такую
обязанность, но для этого необходимо аренду дополнить элементами охраны
с тем, чтобы соответствующий договор стал смешанным (охрана
1 См. Цыбуленко З.И. Указ. соч. С. 61.
2 Комментарий к Транспортному уставу железных дорог Российской
Федерации (постатейный). М, 1998. С. 174.
3 Там же.плюс аренда). Именно такое положение, как представляется, и
складывается по поводу сдачи вещей в автоматическую камеру. По этой
причине, если возникает пожар в помещении вокзала или его заливает
водой, или ломаются запоры в автоматической камере, то в этих и в других
подобных случаях речь может идти о нарушении обязательств, составляющих
элемент аренды. Однако, если грабитель получил доступ в камеру хранения
по той причине, что она охранялась ненадлежащим образом (заснул
охранник), имеет место нарушение обязательства той же транспортной
организации, но вытекающего теперь уже из договора охраны.
В результате следует прийти к выводу, что договор между транспортной
организацией и поклажедателем, воспользовавшимся автоматической камерой,
не только не является договором хранения как таковым, но и не содержит
элементов этого договора: его.подлинная природа сводится к «смешению»
элементов лишь «аренды» и «охраны».
Хранение в гардеробах организаций
В период действия ГК-22 в связи с отсутствием специального регулирования
договора хранения вопрос об основаниях возложения ответственности
организаций за утрату «переданных им на хранение» вещей, в том числе
верхней одежды, оставался в литературе спорным. Недостаточно устойчивой
была и судебная практика. В соответствии с наиболее распространенной
точкой зрения для признания наличия между организацией и гражданином
отношений хранения достаточно было того, что организация возлагала на
своих посетителей обязанность снимать верхнюю одежду. Так, в одном из
дел, возникших в связи с утратой пальто в парикмахерской, Верховный Суд
СССР, отменяя решение нижестоящего суда, указал: «Суду надлежало
выяснить, какие имеются правила в парикмахерской по обслуживанию
клиентов, является ли обязательным для клиентов при их обслуживании
снятие верхней одежды». Признание обязательным для посетителей
1
снимать верхнюю одежду и выделение для этого соответствующего места
(примером могло служить выставление вешалки) рассматривались как
публичная оферта с тем, что оставление в указанном месте готовой одежды
приобретало значение акцепта.
Приведенная позиция судебных органов вызвала определенные возражения в
литературе. Так, в частности, B.C. Якушев полагал, что «во всех случаях,
когда у организации нет специального гардероба, отсутствует договор
хранения. Клиент не передает свои вещи определенному лицу, представителю
учреждения или организации. По этой причине обязанность возместить
стоимость утраченной вещи все же возникает, эта ответственность носит не
договорный, а деликтный характер».
Для ответа на поставленный вопрос о природе рассматриваемых отношений
применительно к действующему ПС следует учесть, что хотя ст. 924 ГК
именуется «Хранение в гардеробах организаций», ее содержание выходит за
рамки названия. Речь идет о том, что в силу п. 2 этой статьи включенные
в нее правила, имеющие в виду хранение в гардеробе организаций,
распространяются и на хранение «верхней одежды, головных уборов и иных
подобных вещей, оставляемых без сдачи их на хранение гражданами в
местах, отведенных для этих целей в организациях и средствах
транспорта». Таким образом, действующий Кодекс признал ответственность
именно договорной (не деликтной) не только при сдаче вещей в гардероб,
но и при оставлении вещей на специально отведенном месте. Законодатель
совершенно очевидно исходит из того, что отведение места для хранения
вещей (заключение на этот счет граждане могут сделать, в частности, из
соответствующего объявления письменного или устного по местному радио,
из поставленной в коридоре или в приемной вешалки и т.п.) признаются
публичной офертой, а оставление вещи в отведенном месте - акцептом. Прав
был B.C. Якушев, утверждая, что договор хранения возникает только при
сдаче вещей в гардероб. Однако это не исключает возможности признания
сторон в рассматриваемых случаях состоящими все же в отношениях по
договору, но не хранения, как при сдаче в гардероб, а опять-таки охраны.
Вот
почему отпадает необходимость в использовании «запасной» конструкции -
деликта.
При сдаче вещей в гардероб организации гражданину выдается номерок или
жетон. Указанный способ подтверждения принятия вещи не всегда дает
возможность индивидуализировать поклажедателя, а также подтвердить
соответствие выдаваемой вещи той, которая была в свое время передана на
хранение. На этот случай распространяется общее правило, допускающее
свидетельские показания при возникновении спора о тождестве вещи,
принятой на хранение и возвращенной хранителем (имеется в виду п. 3 ст.
887 ПС).
В п. 1 ст. 924 ГК содержатся еще две нормы, и применительно к каждой из
них подчеркивается, что она действует лишь при наличии все того же
основного признака хранения - передачи вещи. Первая из этих норм
посвящена разграничению возмездного и безвозмездного хранения.
Установлено, что в подобных случаях («при сдаче вещи на хранение»)
презюмируется безвозмездность хранения. Возмездность должна быть
оговорена или иным способом (при этом особо подчеркнуто - «очевидным»)
обусловлена при передаче вещи.
Другая норма (также указывающая в качестве условия ее применения на то,
что речь идет о «вещи, сданной в гардероб») возлагает на организацию
обязанность принять все меры, которые признаются необходимыми общими
положениями о хранении.
Принципиальную особенность рассматриваемого вида хранения составляет
отказ от неодинакового подхода к требованиям, предъявляемым к хранителю
при решении вопроса о возложении на него ответственности за утрату,
недостачу или повреждение вещи. Имеется в виду учет того, был ли договор
возмездным или безвозмездным. В данном случае то обстоятельство, что
хранителю не выплачивается вознаграждение, его ответственности не
сужает.
В заключение следует отметить, что выделение без каких-либо оговорок
рассматриваемого договора в ГК служит, помимо других, еще одним
аргументом против выдвинутой в свое время идеи распространить на
отношение к хранению личных вещей в тех случаях, когда они передаются
организации, в которой потерпевший работает и в связи с его работой,
нормы трудового, а не гражданского права. Думается, что для этого нет ни
теоретических, ни практических оснований. Помимо прочего, реализация
приведенного поло-
жения сузила бы основания для возмещения убытков, которые работник понес
вследствие утраты или повреждения своих вещей. А это само по себе может
служить достаточным основанием для оспаривания подобного предложения,
означающего переложение на эаботника части риска, связанного с передачей
принадлежащих ему личных вещей на хранение или под охрану своей
организации.
Хранение в гостинице
Статья 925 ГК, посвященная этому виду отношений, является специальной по
отношению к ст. 924, которая устанавливает общие правила хранения в
гардеробах организаций. Отношения, регулируемые ст. 925 ГК, отличаются
от тех, которые имеет в виду ст. 924 ГК, по исключительности субъектного
состава. Прежде всего это относится к хранителям. Хотя ст. 925 именуется
«Хранение в гостинице», она распространяется на хранение вещей граждан в
мотелях, домах отдыха, пансионатах, санаториях, банях и других подобных
организациях (п. 5 ст. 925 ГК). При всем том существует определенный
признак, объединяющий все такие организации. Он заключается в том, что
сохранение вещей неизменно сопутствует тем основным услугам, для которых
такие организации созданы.
С этим связаны по крайней мере два последствия. Первое выражается в том,
что определенные обязанности, относящиеся к обеспечению сохранности
вещей граждан, непосредственно возникают из договора, который заключен
по поводу оказания основной услуги. Имеются в виду договоры на
проживание в гостинице, договоры по поводу пребывания в санатории или
пансионате и т.п.
Второе сводитися к тому, что в сферу действия ст. 925 ГК входит, причем
автоматически, только то лицо, которое заключило договор по поводу
оказания основной услуги. Поскольку ст. 925 ГК является специальной по
отношению к ст. 924 ГК, к лицам, не входящим в круг тех, на кого
распространяется ст. 925 ГК, применяется в соответствующих случаях ст.
924 ГК. Этой последней надлежит, в частности, руководствоваться при
утрате, гибели или повреждении вещей, принадлежащих тому, кто пришел к
постояльцу в гости либо по делам службы.
В соответствии с п. 1 ст. 925 ГК гостиница, а значит и все другие
организации, о которых идет речь в указанной статье, отвечают за утрату,
недостачу или повреждение вещей, которые были внесены постояльцами «без
особого на то соглашения». Это позволяет сделать вывод, что договор по
поводу проживания в гостинице является смешанным, включающим в себя,
помимо прочего, непосредственно оказание различных по характеру услуг, в
том числе и тех, о которых идет речь. В силу императивного характера
приведенной нормы стороны обязаны ею руководствоваться, а значит -
считать соответствующие положения частью договора по поводу проживания
независимо от того, достигли ли они по указанному поводу согласия либо
нет. Более того, придавая особое значение соответствующему правилу, ГК
(п. 4 ст. 925) подобно тому, как это имеет место в законодательстве
многих других стран, счел необходимым предусмотреть: «Сделанное
гостиницей объявление о том, что она не принимает на себя
ответственности за несохранность вещей постояльцев, не освобождает ее от
ответственности». Приведенная норма подлежит распространительному
толкованию и соответственно позволяет сделать вывод, что если гостиница
(иная организация, на которую распространяются правила о хранении в
гостинице) включает условие о ее освобождении от ответственности в
заключенный ею договор (например, в санаторную путевку), то в силу ст.
168 ГК это условие должно быть признано недействительным. Примером может
служить и принятая Советом Европы в декабре 1962 г. Конвенция об
ответственности владельцев гостиниц за имущество постояльцев. В ст. 6
Конвенции оговорена недействительность любых объявлений, а также
включенных в договор условий о полном или частичном освобождении за
убытки, причиненные постояльцу.
Пункт 1 ст. 925 различает три ситуации, при которых юридический факт, с
которым связано наступление соответствующей ответственности, т.е.
внесение вещи, считается наступившим. Сюда относится то, что вещь
вверена работнику гостиницы или помещена в гостиничном номере либо в
предназначенном для этого месте. Последние две ситуации отличаются тем,
что при них отсутствует конститутивный элемент договора хранения -
принятие вещей хранителем и их возврат поклажедателю. Таким образом, и в
этом случае речь идет не о хранении, а об ином договоре - охраны. Как и
во всех других случаях конкуренции между договорами хранения и охраны,
практическое значение имеет, помимо прочего, то, что доказывание факта
утраты, похищения или повреждения лежат не на том, кто оказывает услуги
по охране, а на его контрагенте.
Общая норма об ответственности гостиницы за утрату, недостачу или
повреждение вещей постояльцев не распространяется на принадлежащие им
деньги, иные валютные ценности и другие драгоценные вещи. По поводу этих
вещей необходимо заключение специального договора. По своей природе это
обычный договор хранения, который подчинен действию общих положений о
договорах хранения. В частности, речь идет об обязательной письменной
форме, если только в соответствии со ст. 887 ГК стоимость передаваемых
на хранение ценностей превышает 10 минимальных размеров оплаты труда.
Особый случай составляет помещение ценных вещей в индивидуальный сейф,
который был предоставлен постояльцу гостиницей. При этом не имеет
значения, помещен ли сейф в его номере или в любом ином помещении.
Имеется в виду, что передача клиенту ключа от сейфа и оставление
открытой захлопывающейся дверцы сейфа, расположенного вне номера, должны
в равной мере рассматриваться как публичная оферта, адресованная
конкретно постояльцу.
Статья 925 (п. 2) ГК ограничивает пределы ответственности гостиницы за
несохранность содержимого сейфа. Если гостиница сможет доказать, что по
условиям хранения доступ кого-либо к сейфу без ведома постояльца был
невозможен или стал возможным вследствие непреодолимой силы, она
освобождается от ответственности. Освобождение от ответственности должно
последовать и в случаях, когда утрата последовала вследствие виновных
действий постояльца (не закрыл сейф). Соответствующая норма позволяет
сделать вывод, что в действительности и в этом случае складывающиеся
между сторонами отношения представляют собой все же договор хранения.
Содержащееся в том же п. 2 ст. 925 ГК указание на то, что гостиница
несет ответственность за утрату денег, иных валютных ценностей, ценных
бумаг и других драгоценных вещей при условии, если они были приняты
гостиницей на хранение или помещены постояльцем в предоставленный ему
гостиницей сейф, должно оцениваться под углом зрения публичного
характера соответствующего договора. Это означает, что указанная норма
об исключении ответственности за утрату, недостачу или повреждение вещей
не действует, если постоялец докажет, что гостиница отказалась принять
соответствующие вещи на хранение.
Наконец, следует особо выделить общую норму, которая в равной мере
относится ко всем вообще договорам, связанным с хранением в гостинице.
Речь идет об установлении обязанности постояльца, обнаружившего утрату,
недостачу или повреждение своих вещей, без промедления поставить в
известность о совершившемся администрацию гостиницы. При этом п. 5 ст.
925 ГК предусматривает, что в противном случае гостиница освобождается
от ответственности за несохранность вещи. Думается, что соответствующая
норма является слишком широкой. Вряд ли есть основания для освобождения
гостиницы от ответственности, если просрочка, о которой идет речь, не
препятствовала сама по себе установлению обстоятельств, которые привели
к утрате хранимых вещей. Таким образом, как представляется, налицо один
из случаев, при которых возникает необходимость в ограничительном
толковании соответствующей нормы.
Хранение вещей, являющихся предметом спора (секвестр)
Секвестр как способ и вид хранения, как уже говорилось, был выделен еще
в Древнем Риме. В титуле III книги шестидесятой Дигест, посвященной
хранению, содержится ряд фрагментов, относящихся к секвестру. В конечном
счете смысл секвестра усматривали в том, что лица, между которыми возник
спор, на время его разрешения (судом либо возможным впоследствии
соглашением, которого стороны достигли), передавали спорную вещь
третьему лицу - секвестратору, а последний должен был ее впоследствии
вернуть тому, кто будет признан победителем в споре. Одна из
особенностей хранения, осуществляемого при секвестре, состояла в том,
что поскольку неизвестно было, кому же принадлежит (будет принадлежать)
спорная вещь, секвестратор, в отличие от обычного хранителя, который
обладал только правом держания, признавался ее владельцем. С этим, как
подчеркивал Флорентин, было связано то, что время, в течение которого
вещь находилась на хранении у секвестратора, не шло в счет срока,
необходимого для признания права собственности по давности владения.
Секвестр был в послереволюционное время впервые урегулирован действующим
Кодексом. Соответственно в ст. 926 ГК выделены два вида секвестров. Речь
идет о секвестре договорном и секвестре судебном. Смысл договорного
секвестра раскрывается в п. 1 ст. 926 ГК. Подобно тому, что имело место
в Риме, двое или несколько лиц, между которыми возник спор о праве на
вещь, передают ее третьему лицу, принимающему на себя обязательство по
разрешению спора возвратить вещь тому лицу, которому она будет
присуждена по решению суда либо по соглашению всех спорящих лиц.
Наряду с договорным секвестром, при котором вещь передается третьему
лицу по согласованной воле спорящих сторон, существует и судебный
секвестр, т.е. такой, который устанавливается во исполнение судебного
решения. Хранитель в последнем случае либо назначается самим судом, либо
суд предоставляет сторонам возможность согласовать, кто будет исполнять
соответствующую функцию, т.е. с кем будет заключен такой договор.
Хранение в порядке секвестра обладает тремя особенностями. Первая
относится к его предмету. Как уже отмечалось, им могут быть не только
движимые, но и недвижимые вещи. Вторая выражается в презумпции права
третьего лица на получение от сторон в договоре (при судебном решении -
от сторон в споре) определенного вознаграждения. Вместе с тем спорящие
стороны или суд вправе установить в договоре (суд в своем решении) иное,
т.е. безвозмездность хранения.
Следует учесть и третью особенность секвестра, закрепленную в п. 2 ст.
926 ГК: независимо от того, идет ли речь о договорном или судебном
секвестре, если иное не предусмотрено законом, согласие на хранение
должен дать хранитель.
Под признаки судебного секвестра подходит арест имущества должника с
передачей его на хранение третьему лицу. Эта мера может быть применена в
порядке обеспечения иска (см. ст. 76 АПК РФ и ст. 134 ГПК РСФСР).
Федеральный закон «Об исполнительном производстве» предусматривает
обстоятельства, при которых применяется соответствующая мера на стадии
исполнения решений (ст. 51 Закона). При этом ст. 53 Закона гласит, что
подвергнутое аресту имущество может быть передано на хранение лица
назначенным судебным приставом - исполнителем. Порядок и условия
хранения арестованного и изъятого имущества определяются Правительством
РФ. В самой ст. 53 Закона предусматривается, что в указанных случаях
подлежит выплате вознаграждение хранителю (если он не является членом
семьи должника или работником организации-должника), возмещаются
понесенные им необходимые расходы по хранению имущества за вычетом
фактически полученной выгоды от использования переданного на хранение
имущества, если по его свойствам такое пользование не влечет ни
уничтожения имущества, ни уменьшения его стоимости.
Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда
СССР. 1948. С. 176.
См.: Якушев B.C. Обязательства, возникающие из договора хранения личных
вещей // Советская юстиция. 1990. № 6. С. 59.
Стависский П. Договор хранения или трудовые отношения // Советская
юстиция. 1974. №18. С. 23 и ел
Приходится сожалеть, что возникает необходимость формулировать
соответствующее положение, исходя из общих принципов, содержащихся в § 1
гл. 47 ГК. Вероятно, подобно Конвенции, о которой шла речь выше,
следовало бы предусмотреть в самом Кодексе, что указанное правило об
ограничении ответственности гостиницы не распространяется на случаи,
когда она отказалась принять на хранение ценные вещи.
Дигесты Юстиниана / В пер. и под ред. И.С. Перетерского. М., 1984. С.
265. В этом же фрагменте можно прочитать, что «собственность на вещь,
сданную на хранение, остается у сдавшего; также и владение, разве что
вещь была сдана секвестратору: ибо в этом случае секвестратор является
владельцем; эта сдача на хранение производится для того, чтобы это время
не шло в пользу (давност-ному) вложению ни одного из них...».
Положение о порядке и условиях хранения арестованного и изъятого
имущества. Утверждено постановлением Правительства РФ от 7 июля 1998 г.
(Собрание законодательства РФ. 1998. № 28. Ст. 3362).
Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter
