.

Боброва Н.А., Зражевская Т.Д. 1985 – Ответственность в системе гарантий конституционных норм (книга)

Язык: русский
Формат: реферат
Тип документа: Word Doc
0 13440
Скачать документ

Боброва Н.А., Зражевская Т.Д. 1985 – Ответственность в системе гарантий конституционных норм

ГЛАВА 1

РОЛЬ ОТВЕТСТВЕННОСТИ В СИСТЕМЕ
ГАРАНТИЙ КОНСТИТУЦИОННЫХ НОРМ

ї 1. Понятие юридической ответственности,
причины ее многофункциональности

Общепризнанного понятия юридической ответственнос-
ти не выработано и, по мнению В. А. Кучинского, в разнообразней-
ших смыслах даже приводит некоторых ученых к пессимис-
тическим выводам относительно возможности выработки еди-
ного понятия ответственности>. (*1).

Следует отметить, что в отлитие от наших философских
словарей западные, позитивистски ориентированные словари
в статьях об ответственности избегают давать ей определе-
ние. Лишь в Гоулда и Колба о
ней сказано: . (*2). Для сравнения приведем определение из советско-
го философского словаря: . (*3).

В обыденною словоупотреблении значение термина легко улавливается из контекста. В науках
же (этике, праве, социологии, психологии и др.) контек-
стуальное оперирование термином являет-
ся уже недостаточным. Разнообразие контекстов и смысловых
значений этого понятия в рамках одной науки должно опи-
раться на строго научное понимание явления, выработка
же термина затруднена тем, что даже в рамках одной нау-
ки понятие применяется для характерис-
тики разных явлений, для описания разных сторон деятель-
ности субъектов.

В. А. Тархов сетует на то, что . (*4). К. Муз-
дыбаев также считает, что анализ смысловых значений сло-
ва в общелитературном языке может быть
положен в основу при характеристике обозначаемого этим
термином научного понятия, о какой бы науке ни шла речь. (*5).
Р. О. Халфина, наоборот, видит корень зла в том, что , и утверждает,
что давно приобрел впол-
не определенное содержание, отличающееся от общеупотре-
бительного>. (*6). Смысл рассматриваемого понятия заключает-
ся, по ее мнению, в отрицательных последствиях для лица
или организации, допустивших противоправный поступок.
Основываясь на этом (несмотря на
множество взглядов) содержании юридической ответствен-
ности, Р. О. Халфина делает вывод, что –
это специальный термин, ничего общего не имеющий с его
общеупотребительным пониманием. (*7).

Известно, однако, что понима-
ние ответственности неоднозначно и помимо позитивного ас-
пекта включает ретроспективный, в частности отрицательные
последствия для нарушителя социальных норм. Оба значе-
ния термина давно возникли в науке и в
разной мере являются общеупотребительными. Томас Гоббс,
который впервые в истории науки ввел термин (XVII в.), употребил его в смысле абстрактной от-
ветственности сограждан, объединенных , за действуя своего государства (Левиафана). Кант
отождествлял ответственность личности с ее долгом, Ге-
гель – с разумным осознанием ею необходимости опреде-
ленной линии поведения. Соотечественник Гоббса Джон-Стю-
арт Милль почти двумя столетиями позже впервые применил
термин в сугубо ретроспективном смыс-
ле. Именно Джона Милля, как подчеркивает И. А. Гала-
ган, можно с полным правом считать родоначальником рет-
роспективной ответственности, ответственности-наказания,
. (*8).

Действительно, современное традиционное представление
о юридической ответственности исходит из представления о
ней как об ответственности-наказании, санкции. Однако, хо-
тя ретроспективная ответственность и сконцентрирована в
юридической, все же не исчерпывается ею, равно как понимание ответственности распростра-
няется не только на социальную, но и на юридическую от-
ветственность. Видимо, то, что Р. О. Халфина называет , есть по-
иск всестороннего взгляда на юридическую ответствен-
ность, исследование ее специфики с позиций общесоциальной
ответственности как разновидности последней. Спору нет,
обществу нужна ответственность юридическая, т. е. опираю-
щаяся на принуждение, иначе она потеряла бы самостоя-

-8-

тельное социальное назначение. И никто из сторонников понимания юридической ответственности вовсе
не собирается отказываться от сложившихся представлений
о ней как о репрессивно-принудительном государственном
средстве борьбы с правонарушениями. Действительно, право
опирается прежде всего на принуждение, в том числе на
ответственность-наказание. Но если , (*9), оно было бы в равной мере ничто, если бы его соблю-
дение опиралось только на принуждение. Есть, видимо, в
юридической ответственности нечто, необъяснимое толь-
ко с позиций наказания, кары. Особенно это характерно
для конституционной сферы.

Конечно, рассмотрение юридической ответственности с
широких социальных позиций нельзя доводить до абсурда.
Именно этот прием используется представителями трактовки юридической ответственности, доказываю-
щими несостоятельность включения в понятие юридической
ответственности позитивного аспекта. Попытки исследова-
ния позитивной юридической ответственности препарируются
ими порою так, что напоминают буржуазные концепции, нап-
ример экзистенциализм С. Къеркегора, Сартра. А ведь экзис-
тенциалистские рассуждения об абсолютно всеобщей от-
ветственности, как образно отметил Т. И. Ойзерман, смогут
быть использованы для оправдания любой политической со-
фистики, для апологии виновного и обвинения невиновных,
для того чтобы затушевать реальные причины социального
зла, свалить вину с больной головы на здоровую>. (*10).

Рассмотрение юридической ответственности с широких
социальных позиций вовсе не преследует цели освобождения
от наказания виновных в правонарушении под видом ими позитивной юридической ответственности, размыва-
ние критериев ретроспективной ответственности. Понятие
юридической ответственности значительно сложнее, нежели
понятие санкции за правонарушение. Если бы эти понятия
были однозначными, то не было бы никакой нужды в опре-
делении понятия юридической ответственности. Все было бы
предельно просто: ответственность – применение санкции,
перевод санкции из статического состояния в динамическое.
А между тем научный анализ соотношения ответственности
и санкции убеждает в обратном: не ответственность производ-
на от санкции, а санкция-одно из проявлений ответствен-
ности как права, ее вид и мера.
Неоднозначность характера юридической ответственности до-
казывает и тот факт, что нет ее единого определения. При-
чины разноречивости определений юридической ответствен-
ности объясняются, во-первых, ее многофункциональностью:

-9-

ответственность – не только средство охраны общества от
правонарушений, средство охраны конституционных норм и
принципов но и стимулятор правомерного поведения, сред-
ство дисциплинирующего воздействия, гарантия эффектив-
ности правового регулирования, законности и демократии,
контроля. По сути дела, признание многофункциональности
юридической ответственности методологически тождественно
признанию ее многоаспектности.

Причины разноречивости определений юридической от-
ветственности определяются во многом разнообразием взг-
лядов на позитив!ный аспект юридической ответственности и
его соотношение с ретроспективным. Определение юридичес-
кой ответственности, верное в основном по отношению к од-
ному из ее аспектов, становится неточным или неверным по
отношению к другому. С одной стороны, между позитивным и
ретроспективным аспектами юридической ответственности су-
ществует та граница, игнорировать кото-
рую – то же самое, что игнорировать разницу между право-
мерным и неправомерным поведением. С другой стороны, у
ретроспективной и позитивной ответственности есть нечто об-
щее, подобно тому как у поведения с разными правовыми
знаками или (терминология Шерлока Холм-
са) есть и общее – сфера правового регулирования. В этой
плоскости измерения у позитивной и ретроспективной юриди-
ческой ответственности есть точки соприкосновения. Так, по-
зитивный аспект потерял бы свой юридический характер,
если бы за ним в конечном счете не стояла выраженная в
санкциях негативная оценка безответственного отношения
субъекта к своим юридическим обязанностям.

Другая причина разноречивости определений юридической
ответственности состоит в многообразии ее видов, (*11), в силу
чего отраслевые определения ответственности могут сущест-
венно отличаться друг от друга. Даже позитивная ответст-
венность не , а в разных отраслях
и по отношению к разным объектам, что будет показано во
второй главе на примере государственно-правовой ответствен-
ности. Юридическая ответственность как вид социальной от-
ветственности имеет множество подвидов.

Дать определение юридической ответственности, учиты-
вающее все ее разновидности и аспекты, пожалуй, не менее
трудно, чем определить исходную категорию науки, напри-
мер точку в математике, право в юриспруденции. В любом
случае общетеоретическое определение юридической ответ-
ственности будет лишь первым приближением к этому слож-
ному явлению, т. е. дефиницией в ее понимании, по Гегелю,
как условном обозначении явления.
Дать понятие какому-либо явлению, в том числе и юри-
-10-

дическому, – это показать его сущность, выделить тот глав-
ный признак, который обусловливает закономерности данно-
го явления и делает его тем, что оно есть. Но в том-то и
дело, что .среди ученых, изучающих проблему ответствен-
ности, нет единства в понимании ее сущности.

Если одни авторы видят сущность юридической ответст-
венности в государственном осуждении виновного поведения
(и определяют ее в качестве реакции на правонарушение, в
качестве последствия, следствия, результата), то другие
справедливо подчеркивают, что нельзя ставить ответствен-
ность в зависимость от осуждения виновного поведения, что
сущность ответственности заключается в истребовании отчета,
в юридически предусмотренной необходимости дать отчет в
своих действиях, а последует ли за отчетом осуждение и
наказание – это уже иной вопрос.

Если обратиться к этимологическим корням сравнитель-
но недавно возникшего в русском языке слова , то обнаруживается тесная близость таких понятий,
как и , и . В словаре В. И. Да-
ля слово разъясняется в статье .
По Далю, ответственность есть . (*12).

Думается, что юридический долг, императивная сила пра-
ва не исчерпываются санкциями, равно как и ретроспектив-
ной ответственностью. Юридическая ответственность как
комплексный правовой институт в разных функциональных
взаимосвязях выступает и может рассматриваться как: 1) про-
явление власти; 2) метод государственного руководства и
управления; 3) средство контроля; 4) принцип организации
и дисциплины; 5) одно из требований принципа демократи-
ческого централизма; 6) элемент правового статуса субъек-
тов со специальным статусом; составная часть компетенции;
7) гарантия конституционной законности и социалистическо-
го правопорядка (гарантия для…); 8) защитное средство от
правонарушений (гарантия против….); 9) условие демократии
(например, ответственность депутатов перед избирателями,
администрации – перед трудовыми коллективами, исполни-
тельно-распорядительных органов – перед Советами народ-
ных депутатов и т. д.).

Поэтому юридическая обязанность отвечать перед кем-
либо за что-либо, будучи многофункциональной, не может не
включать в себя и позитивную, и ретроспективную ответст-
венность. Оба эти аспекта пересекаются в той части, в
какой они означают для личности необходимость соотнести
свое поведение с предъявляемыми правовыми требованиями

-11-

и обращенными к данной личности юридически значимыми,
ожиданиями в соответствии с ее социально-правовым стату-1
сом.

Такое понимание юридической ответственности позволя-
ет соотнести ее с философскими категориями свободы и от-
ветственности. Только выокоответственная личность может
в полной мере осознавать возможность действовать в рам-
ках познанной необходимости, т. е. (*13).

Философское положение о том, что ответственность не-
свободного субъекта не имеет смысла, в юридическом пла-
не означает гармоничное соотношение прав и обязанностей,
реальную возможность осуществления юридичеокой компе-
тенции. Состояние ответственности предполагает в равной
мере ответственное отношение субъекта как к своим обязан-
ностям, так и к своим травам. “Каждый гражданин, – пи-
шет ректор Академии государства и права ГДР профессор
Г. Шюсслер, – в равной мере ответственности должен от-
носиться к использованию своих прав и выполнению обя-
занностей> (*14). Это согласуется с принципом единства прав и
обязанностей граждан, полномочий депутатов, комшетенции
органов и должностных лиц. Ответственная деятельность дол-
жностного лица есть не только добросовестное исполнение
обязанностей, но и активная реализация правомочий, что
обусловлено необходимостью осуществления функций. Отсю-
да понятно, почему классификация ответственности осуще-
ствляется главным образом исходя из видов ролевых обя-
занностей и тех общественных отношений, где эти роли воз-
никают, т. е. на основе объекта ответственности.

Видимо, нет оснований не соглашаться с авторами, рас-
крывающими понятие юридической ответственности через
категорию юридически значимой необходимости, специфи-
ческой обязанности (*15). При таком понимании из юридичес-
кой ответственности не выпадает позитивный аспект, наобо-
рот, именно позитивная ответственность удачнее всего опре-
деляется через эти категории. Так, А. В. Пятаков, подметив
неразрывное единство категорий позитивной юридической от-
ветственности и трудовой дисциплины в трудовом правс и
охарактеризовав трудовую дисциплину в качестве особой

обязанности, пишет: “Не сливаясь с другими обязанностями,
она как бы является их своеобразным катализатором> (*16).
Б. Л. Назаров отмечает, что позитивная юридическая от-
ветственность (*17).

В психологическом аспекте ответственный человек вос-
принимается прежде всего как обязательный человек (пси-
хологи анализируют ответственность прежде всего как обоб-
щенное психологическое свойство, а так-же социальную черту
характера личности). В юридическом смысле обязанняость
предполагает дееопособность, а ответственность – деликто-
способность. По сути дела, деликтоспособность представляет
собой особую дееспособность.

Думается, нет ничего противоречивого в определении от-
ветственности как особой обязанности, спецификой которой
является то, что она чаще всего наполняется под принужде-
нием, посредством специальной правоприменительной дея-
тельности. Особенность же принуждения в государственно-
правовой сфере такова, что именно здесь наиболее ярко вы-
ражено слияние обязанностей и ответственности. Диалекти-
ческое единство между принуждением и убеждением объ-
ясняет и диалектическое единство между позитивной и рет-
роопективной ответственностью. Специфика диалектического
соотношения принуждения и убеждения в каждой отрасли
своя и является отражением ее метода. Даже в тех отрас-
лях, где принуждение связано с наказанием, карающей санк-
цией, ответственность связана с обязанностью, т. е. .пред-
полагается осознанно-долевое отношение наказанного к от-
ветственности (иначе она не достигнет цели). Причем даже
санкция может быть сфор1мулирована через термин . Например, в 1968 г. в ГДР введена такая санкция,
как осуждение с обязанностью оправдать доверие суда (*18).

Следует обратить внимание на то, что необходимость,
обязанность отвечать не только субъективно осознает-
ся лицом, способным к самооценке своего поведения и его
результатов (в отношении должностных лиц такая способ-
ность презюмируется), но и (выступает объективно (в
качестве установленных законом требований и критериев,
посредством которых определяется оценка поведения субъек-
та со стороны общества (государства). Правы те авторы,
которые подчеркивают, что позитивная ответственность, рас-
крываемая через категории , осознания ответ-
ственнасти>, , , является скорее категорией нравственнос-
ти, чем права. Позитивная ответственность в таком понима-
нии и в самом деле имеет к юридичеокой от-
ветствеиности такое же отношение, как правосознание к бы-
тию права.

А между тем целостность понимания юридической ответ-
ственности, единство обоих ее аспектов возможны лишь в

-13-

случае рассмотрения их в единой плоскости юридического
бытия. Возможность конструирования юридической ответст-
венности как целостного правового явления М. А. Краснов
усматривает в ее охранительной функции и определяет ее
как особую правовую связь субъекта права с государством,
обусловливающую в совокупности с иными элементами пра-
вового статуса поведение данного субъекта права и служа-
щую (*19).

И хотя М. Л. Краснов ограничивает юридическую ответ-
ственность охранительной функцией, ее целостное понима-
ние приводит его к уже встречавшемуся в литературе (*20) выво-
ду, что юридичеакая ответственность конкретного субъекта
права наступает уже с момента наделения его соответствую-
щим (*21).

Целостное определение ответственности через категорию
правовой связи (напрашивается аналогия с гражданством,
которое так же имеет различные формы выражения и ста-
дии) является несомненно перспективным для исследования
юридической силы социальной ответственности, особенно в
сфере управления. Оно может быть заменено эквивалентным
определением ответственности как юридической подконтроль-
ности субъекта. Эта ответственность-подконтрольность начи-
нается с момента наделения лица деликтоопособностыю (напри-
мер, компетенцией) и предусматривает для него неблаго-
приятные последствия в случае отрицательной государствен-
ной оценки, возможность (применения санкции.

В общесоциальном аспекте (и это отмечается в социаль-
но-психологической литературе) все виды ответственности
объединяет то, что они представляют собой формы контроля
за деятельностью субъекта на разных этапах и характеризу-
ют ответственность либо с позиции общества, либо с пози-
ции личности. В первом случае ответственность отражает
подотчетность субъекта в плане реализации им требований
общества с .последующим применением санкции. Следова-
телыно, ответственность выступает здесь как средство внеш-
него контроля и внешней регуляции деятельности личнос-

-14-

ти. Во (втором случае ответственность служит средством внут-
реннего контроля.

Но если в социально-психологической литературе единое
рассмотрение ответственности и контроля те является но-
вым, то в юридической литературе как на конституционном
уровне, так и на уровне отраслевой конкретики много еще
неисследованных проблем.

Любопытно отметить, что в социально-психолотической
литературе санкции рассматриватются через ответственность
как ее заключительный этап. В юридической же литературе,
наоборот, ответственность рассматривается через санкцию,
а если признается позитивная юридическая ответствен-
ность, -то (в качестве первого этапа единой юридической от-
ветственности. Такой разный акцент в соотношении ответст-
венности и санкций применительно к социальной и юриди-
ческюй ответственности очень тривилен. С одной стороны,
подчеркивается репрессивно-принудительный характер юри-
дической ответственности, т. е. само по себе признание по-
зитивной юридической ответственности вовсе не отрицает
традиционных представлений о ее специфике. С другой сто-
роны, специфдка юридической ответственности не дает осно-
ваний и для рассмотрения ее вне закономерностей социаль-
ной ответственности вообще.

Отрадно, что рассмотрение юридической ответственности
в неразрывной связи двух ее аспектов стало в настоящее
время постепенно проникать и в спрвочную литературу.
Так, например, Энциклопедический юридический словарь в
статье (автор Б. Л. Наза-
ров) не ограничивается традиционной характеристикой юри-
дической ответственности , оконечным> вы-
ражением, юридичеокой ответственности, но не
единственной сферой ее проявления настолько же, насколь-
ко возможнюсть государственного принуждения лишь в ко-
нечном счете стоит за каждой правовой нормой.

Иная позиция привела бы к фактическому отрицанию
юридической силы конституционных принципов, реализация
которых опирается на принудительную силу государства лишь
опосредованно, т. е. в том случае, если нарушение конститу-
ционного принципа имеет конкретно определенное (формали-
зованное) юридическое выражение. Но если бы юридичес-
кая сила правовой нормы ставилась в зависимость только
от возможности непосредственного применения санкции, то
пора признать логический парадокс чрезвычайной практи-
ческой значимости, а именно: конституционные нормы-прин-
ципы (которые, как известно, определяют принципиальное
зачение Основного Закона в системе права) лишаются
своей непосредстванной юридической силы, хотя и обладают
высшей юридической силой. Но обладают-то конституцион-
ные принципы высшей юридической силой опять же в стату-
се конституционного принципа (ст. 173 Конституции СССР).

Далее, если в теории права допустить лишь опосредо-
ванную роль юридической ответственности для реализации
конституционных принципов, то в реальной жизни права
это неизбежно приведет (и приводит!) к недооценке юриди-
ческой силы конституционных принципов, в том числе одно-
го из них – принципа приоритета конституционных норм.
Должна ли правовая наука давать для формирова-
ния такого правосознания, которое характеризуется явно
заниженной степенью уважительного отношения в дифференцированных опреде-
лениях отдельных видов юридической ответственности, нап-
ример по отраслевому критерию. Есть отрасли, которые в
объективно-правовом плане имеют исключительно ретро-
спективную ответственность (позитивная ответственность в
охранительных отраслях – сфера правосознания). И наобо-
рот, есть отрасли преимущественно регулятивного содержа-
ния и опирающиеся преимущественно на позитивную юриди-
ческую ответственность. Полярными в этом смысле являют-
ся такие отрасли, как уголовное и государственное право,
Следовательно, и определения этих видов ответственности не
могут не отразить различий между .позитивной и негативной
(ретроспективной) ответственностью. Диалектическое един-
ство позитивного и негативного аспектов ответственности
(социальной, .в том числе и юридической) показано на схеме
(с. 18).

Если категория специфической юридической обязаннос-
ти в целом удачно вскрывает суть позитивной юридической
ответственности, то понимание ретроспективной оттветствен-
ности требует выяснения соотношения с такими сопутствую-
щими категориями в осо6ом понятийном ряду, как , “наказание”, . Пом.имо объединяющей чер-
ты позитивной и ретроспективной юридической ответствен-
ности как юридически значимой необходимости, понятие рет-
роспективной юридической ответственности , т. е. (*23).
-17-

Таким образом, подчердивая созидательную роль юриди-
ческой ответственности в нашем обществе, проявляющуюся
прежде всего через ее позитивную сторону, не следует сбы-
вать, что специфика юридической ответственности по сравне-
нию с иными видами социальной ответственности в ее связи
с неправомерными проявлениями: вид и мера государствен-
ного порицания – своеобразный эквивалент неправомернос-
ти. И если неправомерность допущена, то обязательно долж-
на последовать ретроспективная ответственность, которую не
может компенсировать . Поэтому ретроспективной ответственнос-
ти на позитивную есть не ответственность, а уход от нее.
Усилившийся в науке интерес к позитивной ответственнос-
ти ни в коем случае не может быть обоснованием имеющей
место практики простого к чувству ответствен-
ности виновных ответственных лиц, в то время как уже
есть основания для их ретроспективной ответственности, на-
казания.

ї 2. Функции ответственности в механизме
гарантирования конституционных норм

Функции гарантий конституционных норм – это типич-
ные, наиболее общие направления, по которым обеспечива-
ется осуществление и защита конституционных норм, эф-
фективный механизм их реализации и социального действия.

-18-

Именно функциональное назначение гарантий – ключ к
пониманию их роли в механизме гарантирования конститу-
ционных норм. Каждая функция гарантирования синтезиру-
ет однопорядковые свойства по отношению к процессу гаран-
тирования конституционных норм. Это позволяет, с одной
стороны, дифференцированно рассмотреть элементы и стадии
механизма гарантирования конституционных норм, а с дру-
гой – представить механизм конституционного гарантиро-
вания как единую систему, где любой из элементов выполняет
свою роль лишь в общей связи.

В системном понимании функция гарантирования пред-
стает как определенное отношение зависимости одной состав-
ной части механизма гарантирования от другой: каждая
функция в отдельности есть лишь один из элементов систе-
мы гарантий. По отношению к процессу реализации консти-
туционных норм мы выделяем три функции гарантирования:
стимулирующую (стимулирование реализации консти-
туционнных норм, активности субъектов), правообеспе-
чительную (непосредственное обеспечение процесса реа-
лизации конституционных норм), правоохранитель-
ную (охрана, защита конституционных норм, превентивное
гарантий охраны к процессу реализации).

Аргументация именно такой классификации функций
гарантирования конституционных норм изложена ранее дос-
таточно подробно. (*24). Следует лишь подчеркнуть, что функции
гарантий, равно как и функции одной из них. – ответствен-
ности, рассматриваются нами применительно к процессу
реализации конституционных норм во всех его стадиях и
проявлениях. Другие же объекты гарантирующей направлен-
ности ответственности вызывают, соответственно, и переак-
центовку ее функций. Так, ответственность в ее функцио-
нальном воздействии на сознание личности выполняет две
главные функции: во-первых, стимулирует отвечающее лицо
к качественному и дисциплинированному выполнению своих
обязанностей (долга, компетенции), во-вторых, формирует
чувство ответственности. (*25). А если рассматривать ответствен-
ность применительно к общественным отношениям, то она,
как и другие институты права, выполняет функции регулиро-
вания и охраны общественных отношений. Если рассматри-
вать функциональную (роль ответственности личности по от-
ношению к ее правам, свободам и обязанностям, то таковая
ответственность личности рассматривается в качестве , в качестве стимуля-
тора осуществления ею долга, обязанностей, служебной ком-
петенции, должностных функций. (*26). Иными словами, функ-
ция субъективной ответственности по отношению к функци-

-19-

ям правосубъектности выступает как своеобразная . Если рассматривать ответственность в плане
ее конституционного закрепления, то можно выделить не
только ее юридические, но и политические функции, а так-
же, при дополнительной конкретизация критериев, идеоло-
гическую направленность конституционного закрепления от-
ветственности, нравственно-воспитательную роль такого
закрепления. Ну а если рассматривать ответственность в
другой , то она сама является объек-
том функционирования. Например, среди функций полити-
ческой системы выделяется и такая, как обеспечение сочета-
ния реальных прав и свобод граждан с их обязанностями и
ответственностью перед обществом. Эта функция выделяет-
ся в преамбуле Конституции СССР.

Возвращаясь к функциям гарантий конституционных
норм, отметим, что в их гарантировании центр тяжести сме-
щен от негативных (принудительных) элементов механиз-
ма гарантирования к позитивным. Если возможность госу-
дарственного принуждения является одним из признаков,
отграничивающих правовые нормы от иных социальных
норм, то для конституционных норм этот признак не явля-
ется непосредственным, а проявляется лишь через всю сис-
тему права. Объективно стоящее за правовыми нормами
принуждение, возможность его применения, государственная
защита – лишь одна из гарантий обеспечения всех правовых
норм. Тем более это касается конституционных норм, нор-
мативность которых нельзя ставить в самую непосредствен-
ную зависимость от возможности государственного принужде-
ния.

Ответственность за нарушение конституционных норм
является, таким образом, гарантией по отношению к процес-
су реализации конституционных норм лишь в самой , т. е. в той мере, в какой вся система права
направлена на защиту конституционных норм и в какой . (*27).

Поэтому в механизм правового регулирования изначаль-
но механизм ответственности в позитивном ас-
пекте, который постоянно ему сопутствует. Реализация права
была бы невозможна без превентивных правозащитных
средств, предполагающих, в частности, и позитивную ответ-
ственность субъектов правореализации.

Однако если в тех отраслях, для которых характерно
регулирование общественных отношений с помощью запре-
тов, преобладает правоохранительная функция гарантирова-
ния и не возникает никаких сомнений в том, что ответствен-

-20-

ность – гарантия, то применительно к конституционной сфе-
ре на этот счет высказывались возражения. Так, Ю. Г. Прос-

вирнин ставит под сомнение возможность рассмотрения ин-
ститута ответственности в ряду гарантий субъективных прав
и юридических обязанностей. (*28). По его мнению, ответствен-
ность не может считаться гарантией, так как . (*29). В подтвер-
ждение этой мысли автор ссылается на высказывания дру-
гих ученых и цитирует К. Маркса: . (*30).

Вряд ли приведенное высказывание позволяет отрицать
гарантирующую роль ответственности в механизме реализа-
ции конституционных норм до их нарушения. Институт от-
ветственности – элемент права, и ему, как и праву в целом,
присуща социальная функция регулирования общественных
отношений. Несомненно, ответственность – специфический
регулятор общественных отношений: регулирование осущест-
вляется прежде всего через их охрану, через очерчивание
свободы поведения и ,
факторов его мотивации, через указание на санкции как пос-
ледствия за нарушение допускаемой свободы вы-
бора. Но специфика регулирования есть и у других гаран-
тий, например у поощрений, которые, кстати сказать, тоже после наступления обстоятельств,
предусмотренных законом для их применения. Ясно, что я
и , и , применяясь после юридических событий
и фактов, имеют гарантирующее значение и до их наступле-
ния, а,также в процессе текущей непосредственной реализа-
ции конституционных норм. Более того, позитивная ответст-

венность органа управления характеризуется в литературе
как . (*31). Что касается высказывания К. Маркса,
то контекст его, разумеется, нужно понимать в духе извест-
ных положений о том, что закон оценивает поступки челове-
ка, а не его мысли, и что иначе как в своих деяниях человек
не существует для закона.

Если Ю. Г. Просвирнин и не отрицает полностью прича-
стность института ответственности к гарантиям, то считает
все же, что это – гарантия объектов другого уровня, обеспе-
чивающая статус народных представителей, законности в

-21-

сфере деятельности Советов народных депутатов, правопоря-
док в целом. Однако разве не являются гарантии депутат-
ского статуса вместе с тем и гарантиями его элементов, га-
рантиями прав и обязанностей депутата? И можно ли гаран-
тировать законность, правопорядок, не гарантируя одновре-
менно осуществление законных прав и интересов, исполнения
обязанностей, и наоборот? Это взаимосвязанные явления.

Учитывая специфику охранительных гарантий, в том
числе собственно юридической ответственности как ответст-
венности за правонарушение, гарантии конституционных норм
можно подразделить на гарантии их реализации (осущест-
вления) и гарантии их защиты (охраны). Следует заметить,
что авторы, выделяющие гарантии реализации и гарантии
охраны (правовых норм, прав и свобод граждан, полномочий
депутата и др.), (*32), понимают условность этой классифика-
ции, ибо в реальном своем функционировании оба вида га-
рантии переплетены и одинаково важны для гарантируемого
объекта. Ответственность – одна из таких частей механиз-
ма действия констктуционных норм, которые гарантируют,
подкрепляют все уровни этого механизма, в той или иной
мере включены во все функции гарантирования,

В определенном смысле мы согласны и с С. Н. Брату-
сем, полагающим, что . (*33). Конечно, если норма
уже нарушена, то санкция выступает в качестве последствия
нарушения и не может рассматриваться в качестве гарантии
реализации. Однако санкции – не только элемент нормы,
реализующийся после ее нарушения, но и нормативная осно-
ва ответственности как явления, не сводимого к санкциям.
Это явление гарантирует реализацию правовых норм и сти-
мулированием, и дисциплинирующим воздействием, и угро-
зой неблагоприятных последствий в случае поведения. Да, санкции применяются в случае нару-
шения правовых норм, то их назначение – предостерегать
от нарушений правовых норм и, следовательно, гарантиро-
вать их реализацию. Если же норма нарушена, то это не
означает, что не было гарантий: раз, мол, угроза санкции не
подействовала и норма нарушена, то санкция – не гарантия.
Если бы нормы не нарушались, то не нужны были бы и
санкции и вообще какие бы то ни было гарантии. Но все
дело в том, что и гарантии – это лишь средства реализа-
ции правовых норм, которые в каждом конкретном случае
реализации либо срабатывают, либо не срабатывают. Не
будем же мы утверждать, что отдельные случаи нарушения
конституционных норм говорят об отсутствии гарантий кон-
ституционных норм, гарантий Конституции!
Видимо, факты нарушения конституционных норм дела-

-22-

ют актуальными проблемы гарантий конституционных норм,
их эффективности, поиска причин нарушений конституцион-
ной законности. Ответственность как гарантия конституцион-
ных норм предстает в качестве компонента конституционно-
го статуса субъектов правореализации. (*34).

Ответственность в качестве элемента конституционного
статуса предполагает ее рассмотрение наряду с другими эле-
ментами статуса на уровне прав, свобод, обязанностей, кон-
ституционного долга. В данном аспекте ответственность
выступает как средство, обеспечивающее единство прав и
обязанностей, единство свободы и долга, а то и сводится
к долгу. В таком понимании некоторые ученые не считают
ответственность (выходит, не
является ^собственно юридическим> и конституционный
долг?).

. (*35). Однако разве не через сознание ока-
зывают гарантирующее воздействие любые другие гарантии
как объекты внешней действительности? Ведь реализуют-то
правовые нормы субъекты отношений, характеризующиеся
определенным уровнем общественного и индивидуального
сознания. Известно, что правовые нормы, правовая идеоло-
гия выражаются и функционируют через психологические
механизмы. (*36). Институт юридической ответственности со-
циально ориентирует сознание и эмоции человека, оказывая
воздействие на их проявление.

Таким образом, ответственность выступает в качестве
гарантии конституционных норм, во-первых, в своем пози-
тивном аспекте, который непосредственно вливается в стиму-
лирующую и правообеспечительную функции гарантий. Во-

вторых, понимание ответственности в качестве также нацеливает на изучение
гарантирующей роли ответственности, соотношения ответст-
венности и санкций, превентивной, дисциплинирующей и ох-
ранительной функции санкций.

Превентивное действие санкций, воздействие негативно-
ретроспективной меры до ее применения получило в литера-
туре наименование перспективной ответственности, (*37), причем
даже в тех отраслях, которые имеют традиционную ответ-
ственность в ретроспективном смысле.
Однако превентивно-перспективный (проспективный)

-23-

аспект санкций не исчерпывает содержания позитивной от-
ветственности, во-первых, потому, что санкция может и не
быть , реализующего правовую норму ин-
дивида и не совершающего правонарушения, т. е. позитив-
ная юридическая ответственность, определяя исполнение
конституционного долга, далеко не всегда может рассматри-
ваться как результат превентивного воздействия санкций на
сознание , так как это
совокупный социальный эффект. Во-вторых, санкции, вли-
ваясь в сложную мотивационную сферу поведения, являют-
ся важными, но, как правило, вторичными его мотивами.
Сейчас мало кто трудится хорошо потому, что опасается
правового принуждения. Ясно, что повышение позитивной
ответственности одними правовыми средствами не обеспе-
чить. Но на этом основании нельзя вообще отказывать по-
зитивной ответственности в юридической природе. Противо-
поставление позитивной и ответ-
ственности и в самом деле затрудняет понимание нормога-
рантирующей роли ретроспективной ответственности. Между
нею и правомерным поведением возникает непреодолимая
граница, разделяющая сознание и поведение индивида
и правонарушения.

Но если рассматривать реализацию нормы системно, в
качестве элемента механизма правового регулирования, а
не как изолированный акт, то функция охраны правовых
норм предстает не в виде стадии реализации, точ-
нее , а как важнейший фактор, определяю-
щий уровень и качество реализации. Позитивный аспект так-
же необходим юридической ответственности, как и ретро-
спективный, иначе непонятен механизм юри-
дической ответственности в процесс реализации конститу-
ционных норм. В. А. Козлов пишет: . (*38). Противоположность
и единство и мер позволяют ос-
мыслить категорию позитивной ответственности.

Реализация конституционных норм и принципов в ши-
роком плане предполагает и охват всех видов юридической
ответственности, уяснение их стимулирующей, дисциплини-
рующей и превентивно-охранительной функции по отноше-
нию к процессу реализации конституционных норм. Ответст-
венность, контроль, подотчетность предстают, с одной сторо-
ны, как оптимизирующие средства управления социальными
процессами, с другой – сами требуют правильной организа-

-24-

ции (= управления) нормореализующего процесса. Насколь-
ко неразрывно связаны с государственным управлением как
успехи, так и недостатки в хозяйственном, социально-куль-
турном и административно-политическом строительстве, (*30),
настолько же неразрывно реализация конституционных норм
и осуществление гарантирующей их ответственности связа-
ны с организационными усилиями правоприменительных ор-
ганов.

Известно, что качество применения мер ответственности,
реализации конституционных принципов ответственности не-
посредственно сказывается на состоянии позитивной ответ-
ственности. Так, неприменение предусмотренной законом от-
ветственности при наличии ее основания не тождественно
нейтральному результату: вырабатывается неуважительное
отношение к закону, чувство безответственности, подкрепля-
емое состоянием бесконтрольности.

С другой стороны, состояние позитивной ответственнос-
ти позволяет и ретроспективную ответственность понять не
только как принуждение, но и как побуждение. Создание
четкого механизма ответственности – это не только и не
столько наращивание ее ретроспективного потенциала, сколь-
ко укрепление позитивного аспекта юридической ответствен-
ности через укрепление режима законности, дисциплины.
Обеспечение исполнения, соблюдения, правильного исполь-
зования и применения конституционной нормы невозможно
без ее охраны от нарушения, неисполнения, неправильного
использования и применения, пренебрежения конституцион-
ными принципами.

Своей превентивной стороной охранительные гарантии
вливаются в сам процесс реализации конституционных норм,
выполняя в нем превентивно-охранительную функцию. И
эта позитивная направленность имеет значение не только
для политических мер ответственности в государственно-
правовой сфере (в сфере политических отношений связан-
ных с отзывом депутата, лишением гражданства, наказани-
ем зажимщиков критики, должностных лиц, нарушающих
депутатское право безотлагательного приема, и т.д.), но и
в иных сферах, например в сфере хозяйственных отношений.
Вопрос о критериях выделения функций какого-либо право-
вого явления, например о критериях выделения функций
Конституции, (*40), является наиболее сложным, так как всякое
правовое явление не просто многофункционально, но и не-
одномерно, имеет множество критериев. С одной стороны,
контроль и учет называются функцией ответственности, с
другой – способствуют осуществлению всех функций ответ-
ственности, служат и стимулирующим, и дисциплинирую-
щим, и охранительным средством. Так, развитие конститу-

-25-

ционного контроля предполагает усиление охраны конститу-
ционных норм через повышение активности Президиумов
Верховных Советов. (*41). Неуклонное исполнение принципа под-
отчетности в деятельности местных Советов выступает га-
рантией ответственности исполнительно-распорядительных
органов перед Советами и населением. (*42). Отчеты депутатов
перед избирателями есть проявление их депутатской ответст-
венности как элемента императивного мандата.

Итак, ответственность – многофункциональное явление.
Как элемент общественных отношений ответственность влия-
ет на них политически, идеологически, нравственно-психоло-
гически и юридически. Как часть юридической надстройки
ответственность оказывает на поведение людей информацион-
ное, ценностное, принудительное воздействие. (*43). То есть все
зависит от того, на что нацелена ответственность: если вос-
становительно-компенсационная функция, то имеется в ви-
ду прежде всего правоотношение; если функция информа-
ционная, то, видимо, точкой отсчета является поведение;
если же – воспитательная, то это, конечно, применительно
к сознанию человека, ибо нельзя воспитывать правоотноше-
ния.

Рассмотрение ответственности в системе гарантий конс-
титуционных норм подчиняет все ее многочисленные функции
тем направлениям, по которым гарантируются конституцион-
ные нормы. Гарантирование же конституционных норм пред-
стает как процесс стимулирования, обеспечения и охраны
конституционных норм. Значение, специфика и проявление
любого вида ответственности исследуются через призму функ-
ций гарантирования, через систему других гарантий, разно-
видностью которых ответственность и является.

Конечно, нацеленность на процесс реализации конститу-
ционных норм вовсе не исключает, а, наоборот, предполагает
анализ иных функциональных срезов ответственности, ее
влияние на поведение, сознание и волю индивидов, которые-
то и реализуют конституционные нормы. Однако предмет
нашего исследования не безграничен: ответственность в сис-
теме гарантий конституционных норм имеет единую точку
оточета, единый объект гарантирования – конституционные
нормы.

-26-

ї 3. Стимулирующая функция гарантий
и ответственность

Стимулирование конституционно правомерного сведения
(деятельности) предполагает такие методы воздействия на
сознание и волю субъектов конституционной сферы, которые

-26-

повышают активность в реализации конституционных норм,
служат средством мотивации в выборе того или иного
варианта конституционно значимого поведения.

В качестве таких гарантирующих методов, системно
обеспечивающих функцию стимулирования реализации кон-
ституционных норм, можно назвать методы: ориентации;
льгот; поощрения; учета и контроля; ответственности в ее
позитивном аспекте.

Формирование позитивной ответственности субъектов,
реализующий (соблюдающих, использующих, исполняющих,
применяющих) конституционные нормы (а также следующих
принципам Конституции (*44)), эквивалентно формированию
активной, правовой позиции этих субъектов. И наоборот, пре-
одоление безответственности – это преодоление пассивности,
безыдейности, преодоление психологии , равнодушия к общественным делам и забо-
там народа, эгоизма и мещанства, накопительство и вещиз-
ма и т. д.

Стимулирующая роль ответственности в гарантировании
конституционных норм настолько велика, что некоторые ав-
торы склонны все функции ответственности рассматривать
под углом зрения ее стимулирующей роли и, более того, ви-
деть в стимулировании саму суть ответственности. . (*45). Пожалуй, это действительно так
и есть в том общесоциальном смысле, что в случае неправо-
мерного поведения наблюдается безответственное поведение.
Аналогично, например, и в моральной ответственности: амо-
ральное поведение есть безответственное поведение, безот-
ветственное отношение к нравственному долгу, проявляю-
щееся в безответственных поступках, которые в свою оче-
редь – симптом заниженного нравственного чувства.

Такое представление о юридической ответственности
сориентировано на то общее для всех видов социальной от-
ветственности, что ответственность должна не подавлять лич-
ность и ее свободу, а возвышать, стимулировать активность,
реализацию позитивного творческого потенциала личности
и тем самым повышать ее социальный статус. Так, в плане
нравственных идеалов наиболее принципиальные, глубоко
ответственные люди пользуются наибольшим моральным ав-
торитетом.

Однако изложенное представление о юридической ответ-
ственности не выявляет ее специфику. Во-первых, потому,
что нивелирует разницу между нею и теми видами социаль-

-27-

ной ответственности, которые на государственно организо-
ванное принуждение не опираются. Такое понимание юриди-
ческой ответственности выявляет в ней лишь то, что в буду-
щем предполагает слияние права с иными видами социаль-
ной регуляции, а потому такое понимание преждевременно;
оно отражает тенденцию . Во-вторых, про-
исходит нивелирование не только ответственности,
но и , ведь ориентация, льготы и поощрения также
играют (З. А. Астемиров). 1

И все же при широком социальном видении проблемы
позицию З. А. Астемирова нельзя отрицать. Известно, что
наименьшей социальной ценностью обладает правомерное
поведение, диктуемое принуждением или страхом неблаго-
приятных последствий. И хотя социальной ответственности в
виде нет, нельзя даже юридическую ответствен-
ность как наиболее карательную ее разновидность сводить
к санкциям и принуждению, т. е. к . В анализируемой позиции как бы подчеркивает-
ся, что негативная реакция на правонарушение есть реакция
на уже безответственное .поведение, так что ретро-
спективная ответственность является ответственностью лишь
в ее превентивно-позитивной направленности. Такой созна-
тельно допущенный крен в понимании природы юридической
ответственности можно объяснить, видимо, этапом преодоле-
ния априорного отрицания бытия позитивной юридической
ответственности наряду с юридической, ретро-
спективной. Любопытно, что это преодоление наблюдается
даже в законодательстве, преимущественно государственно-
правовом. Так, Закон СССР о порядке отзыва депутата
Верховного Совета СССР начинается следующим положени-
ем: . В
самом деле, санкция отзыва депутата вовсе не названа , а характеризуется ее гаран-

тирующим влиянием на политико-юридическую связь депу-
тата с избирателями, т. е. санкция отзыва – всего лишь
одна из гарантий ответственного состояния депутата, наро-
довластия.

При социализме весь механизм правового регулирова-
ния, в том числе и механизм ответственности, нацелен не
просто на поддержание, охрану, воспроизведение обществен-
ных отношений, а их воспроизводство, нара-
щивание в этих отношениях прогрессивных изменений, на
дальнейшее улучшение материальных и духовных условий

-28-

жизни людей. Таким образом, функция стимулирования прог-
рессивного потенциала, заложенного в конституционных нор-
мах, имманентно присуща ответственности как гарантии
конституционных норм.

Реальные проявления механизма юридической ответст-
венности – составная, часть правопорядка. . (*46).

Стимулирование каких-либо процессов, в том числе
процессов реализации конституционных норм, их эффектив-
ного использования, неуклонного исполнения конституцион-
ных обязанностей, всемерного соблюдения единства консти-
туционных приципов, в поведенческом аспекте предстает
как активность, в психологическом – как сознательность.
Стимулирующая роль ответственности в гарантировании кон-
ституционных норм состоит, таким образом, в формировании
активного, социально полезного, сознательного поведения
(деятельности).

Ответственность все позитивном понимании выступает в
качестве меры социально-правовой активности субъекта. И
то и другое, как , наполнены единым
содержанием, требуют для правореализующего субъекта та-
кого условия, как быть равным в отстаивании своих
прав и исполнении обязанностей с любым иным субъ-
ектом в идентичной правовой ситуации.

Проблема реализации конституционных норм, их гаран-
тий взаимосвязана с проблемой формиравания активной
жизненной позиции личности во всех ее социальных ролях,
и прежде всего тех, которые обусловлены специальной госу-
дарственно-правовой правосубъектностью. В социальной ак-
тивности именно этих субъектов государственно-правовых
отношений усматривается социалистической демок-
ратии, обусловливающий оптимизацию механизма ее дейст-
вия. И как бы ни были субъекты в государст-
венно-правовом выражении их социальных ролей, в немалой,
если не в главной, степени осуществление этих социальных
ролей зависит от самой личности, пусть заменимой, но непов-
торимой индивидуальности. Следует согласиться с автора-
ми, подчеркивающими неразрывную связь личности и поли-
тической системы. Эта связь, в частности, выражается и в
том, что система политических отношений формирует поли-
тически активную и политически ответственную личность.
Активность и ответственность (, , а в итоге растворяется в пассивности, чувстве бояз-
ни ответственности функционально дублирующих звеньев.
Часто бывает так, что при множестве ответственных субъек-
тов не с кого спросить.

Следовательно, обеспечение активности и требование от-
чета, ответственности за недостаточную активность предпола-
гают создание условий, закладывающих основы для реали-
зации принципа сознательного и эффективного участил граж-
дан в руководстве государственными и общественными дела-
ми. Такими условиями являются хорошие взаимоотношения
менаду людьми как в труде, так и в быту, поощрение и
одобрение от имени общества личного трудового энтузиазма.
В. П. Сальников, характеризуя социально-правовую актив-
ность личности в качестве важнейшего компонента ее право-
вой культуры (), справедливо отме-
чает, что . (*47).

С другой стороны, существование условий подлинной
активности и ответственности повышает общественные требо-
вания к качеству и эффективности государственного руковод-
ства и самого правопорядка, которые, в свою очередь, учи-
тывая возросший уровень образования всего народа, влекут
за собой рост понимания ответственности и заинтересован-
ности в результатах общественного развития. (*48). Ответствен-
ность, как и иные гарантии конституционных норм, должна
быть направлена на создание таких условий, на внедрение
такого механизма деятельности в любой сфере обществен-
ной жизни, которые стимулировали бы демократический по-
рядок разрушения вопросов и делали бы невыгодным всякое
отступление от него. Развитие активности как необходимой
предпосылки реализации Конституции объясняет требование

-30-

партии повысить ответственность хозяйственных, советских и
партийных руководителей, не испускать мелочную опеку и
администрирование по отношению к исполнителям, развивать
у кадров инициативу и социалистическую предприимчивость
стимулировать творческую активность трудящихся, расши-
рять самостоятельность предприятий и объединений, права
и ответственность их руководителей. (*49). Конституционное либо
антиконституционное поведение – это своеобразный союз
объективного и субъективного, т. е. результат взаимодействия
фактических условий, с одной стороны, индивидуального соз-
нания и воли – с другой, И естественно, проблема консти-
туционности поведения не может быть решена посредством
одностороннего наступления идеологической работы, тем
более критерий ее оценки . (*50). Между
тем в иных работах недостатки политико-правовой культуры,
сознания, активности части населения нередко
объясняются преимущественно недостатками идеологичес-
кой работы, воспитания. Вне всякого сомнения, роль идеоло-
гической работы нельзя недооценивать. Более того, необходи-
мо непрерывно совершенствовать ее формы и методы, что-
бы она шла в ногу с жизнью, а не плелась вослед. Именно
благодаря идеологическим и организационным мерам . (*51).
И все же видеть главный фактор идейного воспитания в
идеологической работе не совсем правильно: получается, что
мы, материалисты, нет-нет да ищем первопричину в явлениях
надстроечного порядка. А ведь воспитывают не только воспи-
татели, но и сама жизнь. Что толку от внешне налаженной
дисциплины, если не налажен хозяйственный механизм –
внутренний механизм ее обеспечения? И партия подчеркну-
ла, что , что , что необходимо . (*52).

Чем крупнее масштабы партийно-государственных ре-
шений, чем значительнее реформы, тем в большем идеологи-
ческом обосновании они нуждаются, ибо проводить рефор-
мы, опираясь на императивность велений и санкции, нельзя.
Идеологические и морально-психологические ресурсы вли-

-31-

ваются в общее русло условий для реформ и преобразова-
ний, но не могут заменить самого этого русла. Так, конста-
тируя необходимость устранять причины разбухания админи-
стративного аппарата, постоянно улучшать организацию и
техническое оснащение управленческого труда, апрельский
(1984 г.) Пленум ЦК КПСС поставил задачу . (*53).

В литературе отмечается, что позитивная ответственность
имманентна правомерному поведению. (*54). В известном смысле
это действительно так, ибо правомерное поведение есть,
как правило, ответственное поведение (перед кем-либо, за
что-либо). Однако не всегда выбор правомерного варианта
поведения проистекает из чувства ответственности и осозна-
ния долга. Глубинные мотивы отдельных правомерных пос-
тупков могут не только ничего общего не иметь с ответст-
венностью, но и противоречить ее позитивному смыслу. (*55).
Примеры тому самые различные: способы обхо-
да законов; в праве, позволяющие подвести ме-
нее правильное поведение под более выгодную юридическую
ситуацию: такие действия должностных лиц , когда буква закона приходит в противо-
речие с его духом, что и есть формализм, и т. д. Иначе го-
воря, далеко не всякое правомерное поведение имманентно
позитивной ответственности.

Позитивная ответственность – значительно более слож-
ное понятие. Она затрагивает глубинные пласты обществен-
ных отношений, (*56), глубинные мотивы человеческой деятель-
ности. Ответственность сопутствует политическим процессам
общества, развертыванию социалистической демократии как
основному направлению развития политической системы
СССР. Демократия предполагает взаимную ответственность
общества и личности, личности и государства. Развертывание
же демократии связывается с обоюдоповышенными требова-
ниями: взаимоотношения граждан с государством характе-
ризуются постоянно возрастающей ответственностью государ-
ства, его органов и должностных лиц перед обществом, лич-
ностью и одновременно – личности перед обществом, госу-
дарством, согражданами.

Таким образом, позитивная ответственность в системе
гарантий конституционных норм более многомерное понятие,
нежели правомерное поведение, и потому не может быть из-
мерена только юридическими критериями правомерности. Ес-

-32-

ли юридическая цель достигается правомерностью поведения,
то социальная цель, требуя учета диалектических противо-
речий между юридической формой и социальным содержа-
нием, вызывает необходимость обоснования более сложных
критериев меры ее достижения.

Стимулирующая роль ответственности в гарантировании
конституционных норм предполагает наряду с углубленным
исследованием сложных аспектов соотношения правомерного
поведения и ответственности корректировку традиционных
представлений о взаимосвязях правомерного поведения и
законности в аспекте позитивной ответственности. Гаранти-
рующее значение принципа социалистической законности
заключается не только в его охранительной направленности
(не допустить, запретить, предотвратить нарушения закона),
но и в его стимулирующем воздействии: всемерно поощряет-
ся активность граждан в осуществлении своих прав и закон-
ных интересов, творческая инициатива депутатов, должност-
ных лиц в осуществлении своих полномочий. Это должно

быть и юридически законно, и социально необходимо. Поэ-
тому активное начало социалистической законности все боль-
ше и больше привлекает внимание ученых, особенно теоре-
тиков и государствоведов. Для конституционных норм сти-
мулирующая роль принципа социалистической законности
особенно важна. Пожалуй, в этом и заключается главная
особенность его преломления в этой отрасли права. И дей-
ствительно, Конституция не может выполнять своей социаль-
ной миссии (решения важнейших политических задачу даль-
нейшего развертывания социалистической демократии, обес-
печения свободы личности) лишь посредством регулирования
и охраны общественных отношений. Конститу-
ционные нормы должны стимулировать развитие отношений.
Вот почему активное начало принципа социалистической за-
конности находит наибольшее воплощение в гарантиях кон-
ституционных норм.

Особенности законности в конституциониой сфере вно-
сят некоторые коррективы в общетеоретическую проблему
законности. Исходя из широко распространенного опреде-
ления законности как неуклонного исполнения и соблюдения
законов всеми лицами и организациями, она остается юриди-
чески безразличной в области правовых
норм. Например, неиспользование гражданином субъектив-
ного права не оценивается как законное либо незаконное,
т. е. это гражданина (если, конечно, право не
является одновременно и обязанностью, конституционным
долгом и не ущемляются права и законные интересы других
лиц). Или тот факт, что права, предоставленные депутатам
на сессии, реализуются не во всех Советах достаточно пол-

-33-

но, не есть еще нарушение законности. Однако и тот и дру-
гой пример говорят о факторах, оцениваемых в качестве не-
желательных, именно на конституционном уровне законнос-
ти.
Таким образом, законность, понимаемая лишь как анти-
под неправомерного поведения, не может отразить пол-
ностью уровень реализации конституционных норм. Следует
подчеркнуть активную, творческую направленность закон-
ности, важность такой ее стороны, как активное использова-
ние советских законов всеми гражданами, должностными ли-
цами, государственными органами и общественными орга-
низациями для удовлетворения конституционных интересов,
а также творческое, правильное применение правовых норм.
Возрастание активной стороны конституционной ответствен-
ности для обеспечения законность отражает процесс повы-
шения роли права в период коммунистического строительст-
ва.

-34-

ї 4. Правообеспечительная функция гарантий
и ответственность

Непосредственное обеспечение реализации конститу-
ционных норм – центральная функция гарантирования. Она
предполагает такие методы гарантирования, без которых не-
возможен либо затруднен сам правореализующий процесс.
Гарантии правореализующего характера (правообеспечитель-
ные гарантии) непосредственно в механизм реа-
лизации конституционной нормы.

Правообеспечительная функция гарантий конституцион-
ных норм обеспечивается методами процедурно-процессуаль-
ной регламентации, корреспондирующих предписаний, содей-
ствия, конкретизации, учета и контроля. Нормативно-право-
вые и организационные гарантии в процессе непосредствен-
ной реализации конституционных норм сливаются в единый
организационно-правовой механизм гарантий конституцион-
ных норм. В каждом из правообеспечительных методов самую
непосредственную роль играет ответственность,
и аспекты которой по-разному сочетаются в
той или иной гарантии. И если одни гарантии больше кон-
центрируют позитивный потенциал ответственности, то дру-
гие эффективны лишь в случае оптимальности и обеспече-
ния неотвратимости ретроспективных мер.

Да и внутри позитивной ответственности наблюдается
неоднородность проявления ее гарантирующих элементов.
О. Э. Лейст, например, различает ответственность позитив-
ную, конститутивную, функциональную и персональную. (*57).
И. Л. Бачило включает ответственность в само понятие орга-

-34-

на государственного управления в качестве одного из не-
отъемлемых элементов этого понятия. (*58). Таким образом,
И. Л. Бачило идет значительно дальше позитивного ответа
на вопрос, входит ли ответственность специального субъекта
в его компетенцию, статус. Такая концепция органа государ-
ственного управления вносит важный вклад в теорию пози-
тивной ответственности в сфере управления, которая, несом-
ненно, имеет юридические характеристики. Эта концепция
позитивной ответственности позволяет увидеть единство то-
го, что О. Э. Лейстом названо разными видами позитивной
ответственности. Ведь несение ответственности в качестве
элемента понятия органа советского государственного управ-
ления предполагает ответственность органа не просто за
собственное функционирование, за реализацию собственной
компетенции, статуса (конститутивная, статутная ответствен-
ность), а за достижение целей управленческой деятельности,
за реализацию стоящих перед органам задач, функций (функ-
циональная ответственность).
Во всех своих проявлениях позитивная ответственность
персонально обращена к определенным субъектам в силу их
статутного и функционального положения в управленческой
сфере. В зарубежной социалистической науке ответствен-
ность рассматривается как инструмент социального управле-
ния. (*59). Если учесть, что реализация Конституции и права –
один из каналов управления, то представляет повышенный
интерес вопрос о дисциплинирующем воздействии позитив-
ной ответственности на участников процесса правореализа-
ции.

Позитивную ответственность нельзя свести к одному
лишь осознанию конституционного долга (тем более не име-
ет отношения к юриспруденции понимание позитивной ответ-
ственности как осознания и долга). И хотя абсолютно правильно утверждение, что
, (*60), есть в юридической позитивной от-
ветственности не только субъективная, но и объективная сто-
рона. Помимо юридически правильного понимания должност-
ным лицом лежащих на нем в силу закона (!) обязанностей,
есть еще и сторона, объективно проявляющаяся в отношени-
ях ответственности, подконтрольности, подотчетности, ответ-

ственного состояния.

Более широко понимает объективную сторону позитив-
ной юридической ответственности М. С. Строгович, включая
сюда . (*61). В таком понимании единства
субъективной и объективной сторон позитивная юридическая
ответственность практически олицетворяет в себе, символи-
зирует всю правообеспечительную функцию гарантирования,
весь механизм реализации конституционных норм. Впрочем,
это соответствует диалектике реализации правовых норм,
механизм которой работает на ответственности,
функционирует в ответственности.

Так, всю систему взаимоотношений между органами уп-
равления и Советами народных депутатов можно, исходя из
конституционного характера их взаимоотношений, охаракте-
ризовать как позитивную ответственность органов управле-
ния перед Советами. (*62). Другой пример: принцип неотврати-
мости ретроспективной ответственности правонарушителя
есть в известном смысле и позитивная юридическая ответст-
венность государственных органов, обязанных реализовать
санкцию и обеспечить неотвратимость ответственности винов-
ных.

Правообеспечительный метод конкретизации предпола-
гает как ответственность законодателя за обеспечение конк-
ретизации конституционных норм, так и ответственность пра-
воприменителя за правильное применение конституционных
норм (и вообще обязанность их применения) при отсутствии
конкретизирующих и процедурно-процессуальных норм.

Гарантирование прав и свобод личности, гарантирование
депутатских прав, депутатской деятельности, конституцион-
ного статуса общественных организаций, трудовых коллекти-
вов предполагает содействие государства и правообязанных
органов. Субъектом конституционных отношений является
государство, которое, предоставляя права, гарантирует их.
Во взаимоотношениях с гражданами государство не только
выступает контрагентом правоотношений, а, наоборот, приз-
вано содействовать гражданам в реализации их прав, сво-
бод, обязанностей, конституционного долга, обеспечить
все условия правореализации.

Во-первых, государство создает условия юридически: ме-
тодом конкретизации процесса реализации конституционных
норм и созданием его процессуальных моделей. Во-вторых,
оптимальные правовые условия, чтобы стать фактом практи-
ки, должны поддерживаться организационно, ибо механизм
гарантирования надежен лишь при наличии организационно-
то режима гарантирования. И хотя наилучший организацион-
ный опыт может стать нормой на уровне права, организа-
ционные гарантии остаются относительно самостоятельными.

Поэтому, например, наметившееся в законодательстве рас-
ширение правовой регламентации организационных форм и
методов работы Советов вовсе не приведет к исчезновению

-36-

в советском строительстве организационных средств, не уре-
гулированных правом. Проблема состоит в научном обо-
сновании всех организационных форм и методов, которые
остаются вне сферы правового регулирования, но играют
большую роль в организации работы Советов и их органов.

Именно на организационные гарантии приходится по-
рою основной правообеспечительный акцент в повседневной
деятельности государственных органов. Как бы хорошо ни
регулировался, например, институт наказов избирателей в
праве, в конечном счете реализация конституционного инсти-
тута наказов зависит от организационных усилий ответст-
венных субъектов. В соответствии с Конституцией СССР
был принят новый общесоюзный акт о порядке рассмотре-
ния и пополнения наказов избирателей – Указ Президиума
Верховного Совета СССР от 1 сентября 1980 г. об органи-
зации работы с наказами избирателей. (*63).

Организационными усилиями ответственных субъектов
мобилизуются позитивные, гарантирующие факторы социаль-
ной среды, нейтрализуются негативные факторы, мешающие
правореализации, эффективному действию правовых средств.
Для того, например, чтобы Советы выступали не проси-
телями во взаимоотношениях с предприятиями и учрежде-
ниями вышестоящего подчинения, а строгими и требователь-
ными хозяевами, в полной мере использующими свои коор-
динационные и контрольные полномочия, (*64), необходимо хоро-
шо знать законодательство о Советах, в полную меру ис-
пользовать опыт передовых Советов, решительно бороться с
консерватизмом, рутинерством, бюрократическими извраще-
ниями. Должны предприниматься более энергичные меры по
быстрейшему преодолению психологического барьера у ра-
ботников, неохотно расстающихся с отжившими методами
работы, боящихся новизны и ответственности.

Среди организационных проблем гарантирования конс-
титуционных норм на одно из первых мест выдвигается
проблема совершенствования конкретных форм осуществле-
ния принципа демократического централизма. Решение пос-
тавленной XXVI съездом КПСС задачи развития инициативы
и ответственности предполагает более широкое использование
децентрализованных форм управления.

Организационные традиции либо стимулируют, либо на
каком-то этапе начинают тормозить активность правореали-
зующих субъектов. Так, вряд ли можно признать практику
правильной, когда сессии даже краевых и областных Сове-
тов проходят в течение 4-5 часов, в связи с чем не всегда
обеспечивается должное обсуждение вопросов, принимаются
формальные решения. В некоторых местных Советах среди
председателей сессий преобладают различные должностные

-37-

лица, что объясняется стремлением Совета избирать предсе-
дателями депутатов, обладающих опытом руководства собра-
ниями. Однако такие люди имеются и среди остальных
групп депутатов – рабочих, колхозников, непосредственно
занятых в сфере материального производства. (*65).

Отмечаются в литературе и другие недостатки сессион-
ной работы Советов: недостаточная критическая проработ-
ка докладов и проектов решений, подготовленных исполни-
тельно-распорядительными органами, недостаточный спрос
с должностных лиц за неисполнение решений Советов, за
проявления недисциплинированности, разгильдяйства, за
злоупотребления, невнимательность к людям и т. д. Редки
случаи, когда Совет на своей сессии наказывает кого-либо
из подчиненных ему работников: запросы депутатов, как пра-
вило, не обсуждаются, а решения по ним ограничиваются
принятием к сведению запроса и ответа на него; доклады на
сессиях нередко изобилуют общими положениями, безадрес-
ной критикой, множеством цифр без анализа.

Обязанность государства, его органов, должностных лиц
и общественных организаций содействовать реализаций прав
и свобод граждан является принципом конституционного
строя, конституционной ответственностыо: (ст. 4 Конституция СССР). Социалистичес-
кое государство во взаимоотношениях с гражданами высту-
пает гарантом реализации их конституционного статуса. Как
отмечает Л. Д. Воеводин, гарантии выступают в качестве
обусловленных социальным типом общества обязанностей
государства, его органов создавать и поддерживать условия,
предоставлять средства, обеспечивающие гражданам фак-
тическое пользование правами и свободами. (*66). В ст. 131, нап-
ример, закреплена обязанность Совета Министро,в СССР то
обеспечению и защите прав и свобод граждан.

Ответственность государства в конституционных отноше-
ниях конкретизируется правовыми
нормами и соответствующими правовыми отношениями лич-
ности с определенными государственными органами. ,
который . (*67).

Механизм ответственности государст-
-38-

ва в ответственность органа есть вместе с тем и механизм
правовой конкретизации. Регулятивные функции Конститу-
ции, как отмечает В. О. Лучин, на общественные отношения, а вызывают к
действию соответствующие соподчиненные нормы, которые
образуют правообеспечительный механизм реализации Кон-
ституции>. (*68).

Организация, организационный режим использования
прав, свобод, удовлетворения законных интересов, исполне-
ния конституционного долга граждан связаны с улучшени-
ем работы государственных органов и общественных орга-
низаций, преодолением отставания правоприменительной и
всей организационной деятельности от высоких требований
обновленного на основе Конституции СССР законодательст-
ва. Необходимо совершенствовать законодательство, регла-
ментирующее гарантии взаимоотношений должностных лиц,
государственных органов, общественных организаций и граж-
дан. В этих целях положительную роль могло бы сыграть
принятие закона о статусе служащих государственного ап-
парата.

Правообеспечительный механизм гарантирования консти-
туционных норм зависит прежде всего от классификации и
особенностей самих этих норм. Несомненно, что их реали-
зация протекает как в форме конкретных правоотношений,
так и вне их; концепция общих правоотношений расширяет
понимание форм существования конституционных норм, так
как для действия многих норм Конституции характерны об-
щие правовые состояния. Да и сама концепция общих пра-
воотношений обязана своим происхождением специфике кон-
ституционных норм, обусловливающей специфику форм и
способов их реализации, не укладывающуюся в общетеоре-
тические представления о правореализации.
Для этой специфики узки рамки традиционных конструкций
реализации правовых норм, ибо сами эти конструкции были
сориентированы на классический цивилистический (в соче-
тании с деликтным) уровень нормативности, но отнюдь не
на конституционный. До тех пор пока все общетеоретичес-
кие представления не будут переосмыслены через призму
конституционного строя, конституционализма, даже у иссле-
дователей конституционной материи будут возникать сомне-
ния в жизнеспособности конституционных концепций. (*69).

Конституционные нормы очерчивают ответственное сос-
тояние субъектов. Поэтому повседневное
ими позитивной ответственности, повседневная их подотчет-
ность, подконтрольность, ответственность (, и ), повседневная их деятельность во испол-
нение этой позитивной ответственности куда реальнее мер ответственности ретроспективной. Ответ-
ственность на конституционном уровне предусмотрена не
только запретами и санкциями, но и регулятивными норма-
ми. . (*70).

Отдельные авторы категорически отрицают существова-
ние позитивной юридической ответственности. (*71). Однако
трансформация правовой нормы,
устанавливающей ответственность, в (*72) санкции предполагает осмысление процессов взаимо-
зависимостей позитивной и ретроспективной ответственности
и, следовательно, исследование факторов, эффективно пре-
пятствующих подобной нежелательной трансформации. В ли-
тературе отмечается, что оба вида ответственности неотдели-
мы друг от друга, что один лишь ретроспективный подход
не раскрывает объективную необходимость ответственности
как атрибута укрепления социалистической законности, что
увлечение исследованием ретроспективного аспекта сужает
теоретическую сторону вопроса, что без исследования пози-
тивной ответственности нельзя понять и ответственность . В. И. Ленин употреблял как однопорядковые
понятия и , быть
. (*73).
Гарантией, в которой наиболее отчетливо проявляется
единствю правообеспечительной функции и функции охраны,
является контроль. . (*74). . (*75).

Никакая организация не эффективна без оптимально
налаженного контроля. Исходя из теории социального управ-
ления, это заключительная стадия управленческого цикла.
И в проблематике правообеспечительных гарантий проблема
контроля звучит как заключительный аккорд, что отнюдь не
умаляет значимости контроля для осуществления конститу-
ционных норм.

На примере контроля особенно ярко заметна функций и методов конституционного гарантирования.
Контроль способствует и правообеспечительной, и стимули-
рующей, и охранительной функциям гарантирования, ибо
осуществляется он не только для выявления фактов нару-
шения правовых норм, но и для упорядочения и оптимизации
их реализации, не только для выявления виновных, кото-
рых надо наказать, но и для определения лучших работни-

-40-

ков, которых следует .поощрить. Контроль – своеобразный
между позитивной и ретроспективной юридической
ответственностью.

-41-

ї 5. Правоохранительная функция гарантий
и ответственность

Если правообеспечительная и стимулирующая направлен-
ность контроля, равно как иных гарантий, полностью гаран-
тировали реализацию конституционной нормы, то надобнос-
ти в ретроспективного механизма ответствен-
ности не возникает. Задача состоит в том, чтобы как можно
меньше возникала необходимость обращения к принудитель-
ным мерам. (*76).

Для эффективного превентивного воздействия охрани-
тельных гарантий они должны быть юридически и организа-
ционно совершенными. Охранительный механизм традицион-
но подразделяется на прокурорский надзор, судебную защи-
ту, правоохранительную деятельность органов государствен-
ной власти и управления, различные виды контроля, Л. Д.
Воеводин в качестве средств правового механизма называ-
ет исковое заявление, жалобу, представление прокурора. (*77).

В. О, Лучин отмечает, что . (*78). В широком смыс-
ле и конституционные права выражают идею охраны лич-
ного достоинства человека, гарантируют сохранение, разви-
тие творческой индивидуальности, (*79), т. е. выполняют функ-
цию охраны по отношению к важнейшим конституционным
принципам. Столь же широко характеризует средства право-
вой охраны Конституции и М. А. Шафир, относя к ним . (*80). Средством, ин-
струментом охраны конституционной законности выступает
конституционная ответственность. В широком смысле все от-
раслевые виды юридической ответственности натравлены на
охрану конституционных норм. Выяснение гарантирующей
роли ответственности предполагает анализ ее соотношения с
такими понятиями, как , , , .

-41-

Хотя специфика ретроспективной юридической ответст-
венности – в государственном осуждении юридически винов-
ного поведения, государственное осуждение проявляется не
только в ответственности, но и в некоторых других формах
принуждения, предусмотренных в санкции. С другой сторо-
ны, в некоторых случаях противоправное поведение может
быть связано с такими обстоятельствами, которые исключа-
ют общественное порицание, хотя и возлагают на нарушите-
ля определенную ответственность. (*81).

Принуждение означает внешнее побуждение к соверше-
нию определенных действий или отказу от них. Право потому
и является правом, что обладает потенциалом государствен-
но организованного принуждения в качестве юридической
гарантии своего обеспечения. Одной из подобных гарантий
является юридическая ответственность.

Значит ли это, что понятие ответственности следует рас-
крывать через понятие принуждения? Юридический словарь
1956 г. определил ответственность в качестве мер принужде-
ния. (*82). Принуждение является необходимым, хотя и не един-
ственных признаком ответственности. Нигде государство так
непосредственно не принуждает и не контролирует действия
субъектов права, как при реализации юридической ответст-
венности. Правовая норма – атрибут власти, за ней всегда в
конечном счете стоит возможность государственного принуж-
дения. С юридической стороны даже позитивная юридичес-
кая ответственность в силу обусловленности правовыми нор-
мами носит объективно принудительный характер.

Юридическая ответственность как гарантия права не-

пременно содержит в себе возможность принуждения (и
наказания как одного из проявлений этого принуждения).
Субъективно принуждение может и не восприниматься как
таковое (этот вывод очень важен в отношении государст-
венно-правовой ответственности), но объективно ответствен-
ность принудительна. А что касается вида, формы, степени
такого принуждения, то это уже иной вопрос. Принуждение
в государственно-правовой ответственности имеет свою спе-
цифику. Высокий уровень позитивной ответственности в со-
ветском государственном праве объясняется, в частности,
тем, что принуждение не воспринимается лицом как тако-
вое, сливается с идейно-политическими убеждениями лица.
И в ретроспективной государственно-правовой ответствен-
ности принуждение очень своеобразно. Так, лишение граж-
данства, отзыв депутата и т. п. субъективно могут воспри-
ниматься по-разному: одними – как страшная трагедия, дру-
гими – как незначительный факт биографии или даже облег-
чение. Объективно же это принуждение, вызывающее боль-
шой общественный резонанс. Принуждение в советском госу-

-42-

дарственном праве носит психологический, идейно-полити-
ческий характер.

Карательные свойства государственно-правовой ответ-
ственности лишены непосредственной направленности на
причинение физических страданий либо материальных не-
удобств. Однако карательные свойства, присущие таким ме-
рам принуждения, как отзыв депутата, лишение советского
гражданства, политически значительнее, чем у некоторых.
видов ответственности в других отраслях права. (*83).

Принуждение есть лишь один из методов, способов реа-
лизации юридической ответственности и не исчерпывает ее
содержания, равно как ответственность не исчерпывает со-
держания принуждения. (*84). Важнейший аспект юридической
ответственности выражается в ее предупредительно-воспита-
тельном назначении. В ответственности проявляется и госу-
дарственное принуждение, и убеждение. Меры государст-
венного принуждения являются лишь своего рода юридиче-
ским эффектом, материализации ответственности. (*85).

Возможно осуществление ответственности без примене-
ния наказания. В. А. Тархов замечает в связи с этим, что
. (*86). И все же специфика принципа не-
отвратимости ответственности в этой отрасли, пожалуй, слож-
нее: если лицо со специальным статусом признается в отсутствии необходимого уровня ответственности, то
возможность , и
практически исключается. Ес-
ли бы мы отождествляли принуждения, наказание и ответ-
ственность, то из принципа неотвратимости ответственности
следовала бы неотвратимость наказания, а это противоре-
чит нашему законодательству и отраслевой специфике прин-
ципа неотвратимости и индивидуализации ответственности. (*87).

В литературе правильно подчеркивается взаимосвязь
санкций и ответственности, когда отсутствие санкций озна-
чает недопустимость применения юридической ответствен-
ности. (*88). Однако определить ответственность
и – это не одно и то же. В
принципе, можно определить ответственность через катего-
рию санкции, подчеркивая тем самым нормативную основу
ретроспективной ответственности. Так, компенсационная нап-
равленность гражданско-правовой ответственности фактичес-
ки исключает возможность освобождения от имущественного
принуждения, главное в ней – реализация санкции, а каким
способом она реализуется (добровольно или посредством
специальной правоприменительной деятельности), уже дру-
гой вопрос. Поэтому гражданско-правовую ответственность
допустимо определять через категорию санкции.

-43-

Но государственно-правовая ответственность вряд ли
может определяться через категорию санкции. Во-первых,
ответственность здесь возникает не только на основе санк-
ции. Во-вторых, если санкция – категория права на уровне
структурных элементов его материи, то ответственность –
категория правового регулирования на уровне вытекающих
из правовых норм прав, обязанностей, конституционного дол-
га. По своему содержанию ответственность богаче, многогран-
нее отношений, вытекающих из санкций. (*89).

Ответственность определяется факторами, находящими-
ся и вне санкции: общими принципами ответственности (не-
отвратимость, законность, целесообразность, справедливость,
индивидуализация, своевременность и т. д.); специфически-
ми принципами позитивной ответственности в государствен-
ном праве (подотчетностью, ответственностью исполнитель-
ных органов и т. д.): условиями освобождения от ответст-
венности; смягчающими и отягчающими обстоятельствами;
применением мер общественного воздействия; назначением
наказания ниже низшего предела, предусмотренного в санк-
ции, и т. д. Санкция, как предпосылка ответственности, в
известной мере абстрактна, тогда как ответственность всегда
конкретна.

Поскольку каждую функцию гарантий мы подвергаем
анализу через методы, с помощью которых эта функция осу-
ществляется, постольку следует сказать и о методах, с по-
мощью которых осуществляется превентивно-охранительная
функция. Таковыми, на наш взгляд, являются: методы угро-
зы применения мер принуждения либо наступления иных не-
благоприятных последствий (превенция, предупреждение),
метод наделения субъектов правоохранительной правоспособ-
ностью (своеобразное право на защиту прав), метод контро-
ля и надзора (и вообще деятельность правоохранительных
органов).

Все эти методы имеют разнообразные виды нормативно-
правового выражения и широкий спектр организационно-
правовых форм их реального осуществления. Например, в
разных организационно-правовых формах осуществляется
в СССР контроль, (*90), причем в сфере конституционных отно-
шений невозможно юридическую сторону конт-
роля от иных его социальных сторон и ролей. Так, . (*91).

Велика роль Советов в координации различных форм
юридической ответственности, а также в координации дея-
тельности органов, ее применяющих. Органы, применяющие
юридическую ответственность, так или иначе включаются в

-44-

процесс гарантирования конституционных норм. Поэтому
стоит проблема координированности действий этих органов,
изучения путей совершенствования применяемых ими видов
и институтов ответственности. Так, разные виды ответствен-
ности, применяемые органами народного контроля (юриди-
ческая ответственность перед комитетами народного контро-
ля и моральная – перед группами и постами), в организа-
ционном аспекте предстают все же как единый социальный
институт ответственности перед органами народного контро-
ля. Народный контроль решает ряд задач, тесно переплета-
ющихся с задачами правоохранительных органов. (*92).

Метод угрозы в советском государственном праве, в силу
специфики этой отрасли, играет вспомогательную роль, и
потому охранительные предписания непосредственно в регулятивную ткань, а ответственность за их наруше-
ние конкретизируется в большинстве случаев уже другой
отраслью. Так, в ст. 11 Закона о выборах в Верховный Совет
СССР говорится о том, что лица, нарушившие законодатель-
ство о выборах, несут установленную законом ответствен-
ность. Негативное отношение к поведению, противореча-
щему предписанию государственно-правовой нормы, может
быть выражено законодателем косвенно или прямо.

Охранительные предписания в советском государствен-
ном праве весьма разнообразны и существуют в виде:

– прямого запрета, например: (ст. 32 Закона о статусе депутатов); (ч. 3 ст. 7 Закона о го-
родском, районном в городе Совете…); (ст. 10 Кон-
ституции СССР); (ч. 3 ст. 28);

– общего указания на охрану (защиту) (*93) какой-либо
социальной ценности, чьих-либо нрав и интересов, например:
(ст. 54); (ст. 47, ч. 2);

– указания на ответственность, наказуемость деяния
без ссылки на конкретную меру ответственности, например:

-45-

(ст. 49 Конституции СССР);
(ст. 61);

– характеристики деяния в качестве противоправного
несовместимого с нашим советским строем и т. п., например

(ч. 3 ст. 62 Конституции СССР); (ст. 60);

– государственно-правовых санкций и оснований их
применения (например, совершение действий, несовмести-
мых с высоким званием депутата, гражданина СССР, и со-
ответственно, отзыв депутата, лишение гражданства).

Метод наделения субъектов правоохранительной право-
способностью является воплощением принципа правовой ак-
тивности в охранительной сфере. Право на
является важнейшей гарантией охраны, восстановления, под-
тверждения и осуществления прав и охраняемых закоком ин-
тересов субъекта. Анализируемая гарантия служит не толь-
ко защите уже нарушенной нормы, но и устранению препят-
ствий, мешающих ее осуществлению, а также предотвраще-
нию вредных последствий, предотвращению нарушения дру-
гой нормы тем же либо другими лицами, устранению неже-
лательной ситуации, восстановлению или подтверждению
субъективных прав и охраняемых законом интересов. (*94).

Субъект сам может и должен определенных образом
реагировать на нарушение своих прав, а не ждать, когда на
это отреагируют другие. Например, подавляющее большинст-
во исков о возмещении имущественного вреда, причиненно-
го колхозам и совхозам, предъявляются не руководителями
хозяйств, а прокурорами. Местные Советы должны добивать-
ся изменения такой практики, вести соответствующую работу
с руководителями хозяйств, строго спрашивать за неради-
вость в отстаивании интересов колхозов и совхозов.

Нельзя недооценивать гарантирующее значение спе-
циальных нормативных указаний на характер поведения
субъекта в случае нарушения его прав. Так, закрепляя обя-
зательность решений сельских и поселковых Советов для
всех организаций, расположенных на территории Совета
(ст. 6 Закона РСФСР о поселковом, сельском Совете народ-
ных депутатов), закон, однако, не указывает, каким обра-
зом может действовать Совет, если его решение не выпол-
нено организацией вышестоящего подчинения, расположен-
ной на территории Совета. Указать на это было бы целесо-

-46-

образно. Конституционная сила права сос-
тоит в его распространении на всех субъектов права, в
каком бы правовом статусе они ни выступали, в том числе в
правовом статусе государственного органа, должностного
лица, гражданина.

находит свое конституционное
выражение прежде всего в праве на жалобу, в том числе в
праве на обращение с заявлением в суд, в результате чего
реализуется право граждан на судебную защиту от посяга-
тельств на честь и достоинство, жизнь и здоровье, на лич-
ную свободу и имущество (ч. 2 ст. 57 Конституции СССР),
право граждан обжаловать в суд в установленном законом
порядке действия должностных лиц, совершенные с наруше-
нием закона, с превышением полномочий, ущемляющие пра-
ва граждан (ч. 2 ст. 58).

Чаще всего граждане сами выбирают внесудебный по-
рядок защиты своего права (пишут в редакции газет, в ис-
полком местного Совета, даже в Президиумы Верховных
Советов и т. д.). Однако в системе организационно-правовых
гарантий суд несомненно является наивысшим гарантом прав
личности. (*95). Предстоит еще большая работа, направлен-
ная на то, чтобы исходила не
только от суда, реагирующего на нарушения законности, но и
от самих граждан, которые бы более активно обращались в
суд за защитой нарушенного или оспариваемого права или
охраняемого законом интереса. В частности, эту цель прес-
ледует разработка специального закона, где будут конкре-
тизированы положения о подведомственности судам жалоб
на действия должностных лиц, сформулированы предпо-
сылки права на обращение в суд с жалобой, дан исчерпы-
вающий перечень процессуальных оснований, по которым
судья может отказать в приеме жалобы, и т. д. Конечно,
всей проблемы этим законом не решить, необходим целый
комплекс организационных мер, качественный скачок как в
правосознании граждан, так и судей, ибо в судебной прак-
тике встречаются случаи, когда судьи необоснованно отка-
зывают в приеме исковых заявлений. (*96).

Защита чести и достоинства личности оказывается в ос-
новном в сфере гражданско-правового регулирования. Это
вполне согласуется с логикой буржуазного права, ибо кон-
ституционно провозглашенные принципы свободы и равенст-
ва личности оказались непротиворечивыми лишь для имущих
(например, в буржуазных избирательных законах). . (*97).

-47-

Однако включение отношений, возникающих по поводу
личных неимущественных благ, в сферу гражданско-право-
вого регулирования совершенно не согласуется с логикой со-
циалистического права. В. А. Тархов правильно подчеркива-
ет, что эти отношения характеризуются неотделимостью от
личности, недопустимостью денежной оценки, непримени-
мостью к ним правового регулирования в форме сделок и
т. п. Мы также считаем, что личные неимущественные отно-
шения, предусмотренные Конституцией СССР, должны сос-
тавить предмет конституционного регулирования, но не
гражданского, с которым их связывают только традиции
и процессуальная форма. Такое решение было бы более
правильным не только с точки зрения идейно-политических
начал социалистического конституционализма, но и с тючки
зрения его нравственно-этических начал.

На наш взгляд, нынешняя уголовно-правовая защита
чести и достоинства личности также недостаточно эффектив-
на. Суды не любят подобные дела, считают их мелкими,
склочными, . (*98). Аркадий Ваксберг пишет:
… Еще как представляет!>. (*99). В
целом же в литературе отмечается, что . (*100).

ГЛАВА II

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ПО СОВЕТСКОМУ
ГОСУДАРСТВЕННОМУ ПРАВУ
В СИСТЕМЕ ГАРАНТИЙ
КОНСТИТУЦИОННЫХ НОРМ

ї 1. Ответственность по советскому
государственному праву
как вид юридической ответственности

В государственно-правовой сфере ярче всего проявля-
ется единство позитивного и ретроспективного аспектов от-
ветственности, которая наиболее близка иным видам со-
циальной ответственности. Поэтому представляется возмож-
ным определить ответственность по советскому государст-
венному праву как предусмотренную государственно-право-
выми нормами и реализуемую в системе государственно-
правовых отношений необходимость отвечать за свое юри-
дически значимое поведение. Она выражается, с одной сто-
роны, в ответственном за что-либо перед кем-либо состоянии
субъекта (позитивный аспект), с другой – в объективно
принудительном претерпевании мер воздействия в случае

безответственного поведения (ретроспективный аспект).

Помимо отмеченного единства, позитивная и ретроспек-
тивная ответственности имеют четкие различия, непересекаю-
щиеся черты, благодаря чему выступают как взаимодополня-
ющие, но все-таки относительно самостоятельные явления. В
рамках единства возможно общее определение ответственнос-
ти, вмещающее оба аспекта. Различия же позитивной и
ретроспективной ответственности можно дать лишь в их раз-
дельных определениях. (*11).

Государственно-правовая ответственность является одним
из видов юридической ответственности. В настоящее время
общепризнаны уголовная, административная, гражданско-
правовая, дисциплинарная, материальная виды ответствен-
ности. По чисто отраслевому принципу построены первые
три вида ответственности, функциональный принцип положен
в основу последнего вида ответственности. Что же касается
дисциплинарной ответственности, то здесь тесно взаимодей-

-49-

ствуют отраслевой и функциональный критерии: функцио-
нальный как бы подчиняет себе отраслевой, в
сферу дисциплинарной ответственности не только субъектов
трудового права, но и всех субъектов – участников отноше-
ний по применению труда, даже если подобные отношения воз-
никли на основе норм административного, колхозного или
государственного права.

При определений правильности деления ответственности
на виды задача состоит в выявлении оптимального соотно-
шения отраслевого и функционального критериев. (*2). В нас-
тоящее время заметна тенденция к признанию материально-
го критерия ведущим в разграничении видов ответственнос-
ти. Однако эта тенденция имеет известные пределы, ибо сам
критерий деления ответственности на виды является комп-
лексным. Ему присущи следующие признаки: а) юридичес-
кая природа поведения, влекущего негативную оценку,
б) характер системы санкций; в) порядок и формы их реа-
лизации; г) специфика субъектов применения ответственнос-
ти. Если характер правонарушения является материальным
признаком, позволяющим говорить об ответственности в
любой отрасли права, то остальные признаки ограничивают
его действие. Само по себе правонарушение еще не является
основанием для выделения самостоятельного вида ответст-
венности. Так, например, обстояло дело с административной
ответственностью, которая стала признаваться самостоятель-
ным видом лишь в результате развития системы админист-
ративных санкций и выявления специфики их применения.
Долгое время отсутствовало даже само понятие администра-
тивной ответственности. (*3).

Однако и санкция сама по себе недолжна лежать в ос-
нов> разграничения видов ответственности. Одинаковые санк-
ции (например, штраф) могут применяться в качестве мер
различных видов ответственности. То же самое можно ска-
зать и о порядке применения санкций, который может быть
одинаковым (например, судебным) для разных отраслей. И
наоборот, этот порядок может быть существенно различным
в пределах одного и того же вида ответственности, что осо-
бенно важно для государственно-правовой ответственности.
Значит, новый вид ответственности возникает на основе фор-
мирования нового облика комплексного критерия деления
ответственности на виды, на основе такого накопления его
количественных изменений, когда возникает новое специфи-
ческое качество. В государственно-правовой ответственности
при наличии общих признаков юридической ответственности
все явственнее проявляются специфические признаки, позво-
ляющие говорить о новом отраслевом виде ответственности.

-50-

Исходя из требований социалистической законности за
нарушение любой нормы права в принципе должна насту-
пать ответственность, а какого она вида – это уже другой
вопрос. Если правонарушение незначительно, ответствен-
ность все равно не исключается, хотя бы в виде мер общест-
венного воздействия. Принцип ответственности зафиксирован
в каждой отрасли права, но не в каждой отрасли на его
основе развивается система норм ответственности в качест-
ве самостоятельного института. В данном случае под инсти-
тутом понимается относительно обособленная конкретно-юри-
дическая часть отрасли, в отличие от общесоциологического
значения этого термина, благодаря которому . (*4). Так как отраслевой
вид ответственности формируется по мере образования са-
мостоятельного института, то в тех отраслях, где его нет,
ответственность осуществляется с помощью санкций отрасли и при наличии признаков преступления –
в уголовном порядке.

Именно так рассматривалась до недавнего времени от-
ветственность по государственному праву. В частности, счи-
талось, что поскольку исполнение норм государственного пра-
ва обеспечивается ответственностью всех иных отраслей, то
правообеспечительные средства этой отрасли не нуждаются в
разработке самостоятельного института ответственности.
Говоря об ответственности в советском государственном
праве как институте, как отраслевом виде юридической от-
ветственности, мы говорим о государственно-правовой ответ-
ственности в собственном смысле слова. Дело в том, что по-
нятие ответственности за нарушение государственного пра-
ва шире понятия государственно-правовой ответственности.
В первом случае имеется в виду ответственность на уровне
права в целом (в той части, в какой она направлена на за-
щиту норм советского государственного права), а также
неюридическая ответственность за нарушение государствен-
но-правовых норм. (*5).

При выявлении оптимального соотношения собственно
государственно-правовой ответственности в системе общесо-
циальной ответственности за нарушение государственно-пра-
вовых норм возникает ряд проблем: замена одних видов от-
ветственности другими; параллельное применение разных
видов ответственности; поэтапное применение мер ответст-
венности разной степени тяжести; выявление пределов госу-
дарственно-правовой ответственности. Введение нового от-
раслевого вида ответственности означает известные переме-
щения в системе юридической ответственности. Например,

-51-

функциональный, характер дисциплинарной ответ-
ственности (нормы которой содержатся в трудовом, адми-
нистративном, колхозном, государственном праве, что исклю-
чает нынешнюю монополию на нее трудового права) позво-
ляет рассматривать отдельные виды ответственности в каче-
стве автономных образований отраслевых видов ответствен-
ности, в том числе и государственно-правовой.

Поэтому напрасны, на наш взгляд, опасения по поводу
того, что отдельные авторы относят некоторые санкции го-
сударственного права к специальным дисциплинарным ме-
рам ответственности. Эти авторы ошибаются скорее не в
том, что называют подобные санкции дисциплинарными, а
в том, что считают отношения, возникающие в процессе при-
менения этих санкций, не государственно-правовыми, а тру-
довыми либо административными. Например, должностное
лицо, нарушив норму о безотлагательном приеме депутата
или иную государственно-правовую норму, совершает не на-
рушение законодательства о труде, не служебное правонару-
шение (никакого урона деятельности руководимой им орга-
низации он этим не причиняет), а государственно-правовое,
ибо объектом данного правонарушения являются порядок и
условия осуществления депутатской деятельности. Поскольку
государственные нормы регулируют и охраняют ценности,
находящиеся на вершине социальной , постольку
в данном случае должен быть обеспечен приоритет государ-
ственно-правовой ответственности.

Генетически в системе права параллельно развивались
негативный (путем запретов) и позитивный (путем дозволе-
ний и предписаний) способы правового регулирования. Не-
гативный способ регулирования общественных отношений в
сочетании с установлением специфических санкций за их на-
рушение и специфического режима применения санкций (что
в совокупности определяет специфическое правовое положе-
ние субъектов) приобретает автономное существование либо
как самостоятельная отрасль (уголовное право), либо как
отраслевой или функциональный институт ответственности
(административная, гражданско-правовая, государственно-
правовая, колхозно-правовая, международно-правовая, мате-
риальная, дисциплинарная ответственность). Поэтому вряд

ли оправдана дисциплинарной ответствен-
ности трудовым правом, хотя первоначальное развитие дис-
циплинарные санкции получили именно здесь. Но теперь эти
санкции предусмотрены не только за нарушение норм трудо-
вого права, но и за нарушение норм государственного пра-
ва, конституционной дисциплины и законности.
Подчеркивая политический приоритет общественных от-

-52-

ношений в государственно-правовой сфере, в частности кон-

ституционный принцип верховенства Советов в системе госу-
дарственных органов, Г. В. Барабашев пишет: . (*6).

Думается, что и введение института аттестации для слу-
жащих (в литературе высказываются предложения о при-
дании механизму оценки работы служащих государственно-
правовой обязательности (*7)) в части распространения его на
всех должностных лиц властно-управленческого аппарата
также имеет государственно-правовое значение, конститу-
ционную направленность. Это, во-первых, повысит эффектив-
ность государственного управления, формируя объективные
требования ответственности и субъективное чувство ответст-
венности. Во-вторых, послужит одним из резервов эффектив-
ности Советов народных депутатов как политической основы
СССР, если аттестация (в полном соответствии с основным
направлением развития политической системы СССР) будет
опираться на общественное мнение, проходить в обстановке
гласности, т. е. оценка деятельности аттестуемого должна
исходить из двуединой оценки и . Отсутст-
вие единства оценок означает, как правило, наличие конф-
ликта, разрешение которого всегда должно быть научным.
. (*8). Правильное владение конфлик-
том, учет его деловой и личностной сторон позволят и пра-
вильно разрешать в представитель-
ной системе с помощью конституционных принципов, норм
государственного права.

Разрешение в ретроспективном
аспекте (аттестовать или не аттестовать, наказать или по-
ощрить), конечно, не всегда однозначно при отрицательной
оценке или . Как вышестоящий начальник
может ошибаться, переводя деловую основу конфликта в
эмоциональную сферу (не нравится , назначенного им руководителя), так и руко-
-53-

водимый коллектив может оказаться не на высоте, мстя за
строгость руководителя, увлекшись ложным
чувством коллективизма в со
начальником и т. д.

Ретроспективный механизм ответственности за выполне-
ние государственно-властных функций зависят от правильной
оценки позитивной ответственности аттестуемого, равно как
сам этот механизм, в свою очередь, стимулирует качествен-
ное и дисциплинированное выполнение властных функций,
повышая чувство ответственности. Разные оценивающие ин-
станции могут оценить одно и то же лицо по-разному с точ-
ки зрения его ответственного состояния, так как по своей
социальной природе ответственность всегда избирательна, о
какой бы степени ответственности ни шла речь с субъектив-
но-психологической стороны. Хотя ответственность – обоб-
щенное свойство личности, она не одинаково проявляется по
отношению к делу, нормам и правилам, людям. (*9). В позитив-
ной ответственности наиболее ярко выявляются идеалы от-
ветственного субъекта, а также их соответствие формально
определенных требованиям различных инстанций, перед ко-
торыми субъект несет ответственность. Те субъекты, которые
в своих идеалах и требованиях ориентируются на людей,
больше времени уделяют общению с людьми, другие – тра-
тят на соблюдение норм (как говорится, стремятся к тому,
чтоб никто не смог ), третьи всю ду-
шу и энергию вкладывают в дело, не всегда задумываясь
о людях и соблюдении .

Конечно, ответственность в государственно-правовой сфе-
ре более всего предполагает слияние ответственного отноше-
ния к людям, нормам и делу, ибо главное дело любого пред-
ставителя власти – это в конечном счете люди, благо наро-
да как высший закон. Осуществлять же это дело можно толь-
ко на основе законности как юридического выражения го-
сударственной справедливости, иными словами, ответствен-
ное отношение к людям возможно только при ответствен-
ном отношении к нормам морали и права. И все же наличие
множества инстанций, официальных и реальных, которые на-
ходятся в сложных взаимоотношениях (*10) и которым подотче-
тен индивид, объясняет необходимость учета избирательнос-
ти ответственности индивида при ее оценке. Субъективно эта
избирательность объясняется тем, что в сознании личности
инстанции имеют свою иерархию – одной приписывается
высокий авторитет, другая прямо отвергается, а отношение
к третьей нейтрально. (*11). Объективно избирательность объяс-
няется расхождениями в требованиях инстанций, а также
уровнем формализации этих требований. В этом формально-

-54-

правовом объеме позитивная ответственность выступает в
своем юридическом качестве, поскольку критерии оценки
объективированы в формально определенных правовых
нормах.

Специфика ответственности в государственном праве
обусловлена характером общественных отношений в этой
сфере, концентрирующих классово-политическое ядро обще-
ственного строя, его социалистическую природу. Государст-
венно-правовая ответственность, будучи видом юридической
ответственности, обладает как общими признаками, прису-
щими всем видам правовой ответственности, так и специфи-
ческими, проявляющимися во всех элементах содержания
института государственно-правовой ответственности: в санк-
циях государственно-правовой ответственности; в государст-
венно-правовых нарушениях как фактических основаниях
ретроспективной государственно-правовой ответственности; в
процедурно-процессуальных формах ее реализации.

-55-

ї 2. Предпосылки государственно-
правовой ответственности.
Особенности государственно-правовых санкций

Предпосылкой государственно-правовой ответственности
как вида юридической ответственности является ее закрепле-
ние в праве. В силу того, что в литературе нередко происхо-
дит смешение понятий предпосылок юридической ответствен-
ности и ее оснований, необходимо в первую очередь разгра-
ничить эти явления.

Общепризнанным является выделение в основаниях пра-
вовой ответственности двух сторон: нормативной (т. е. на
основании чего лицо может нести юридическую ответствен-
ность) и фактической (за что несет ответственность конкретное
лицо). (*12). И все же, как признают И. С. Самощенко и М. X.
Фарукшин, вопрос о предпосылках правовой ответственности
не следует отождествлять с вопросом о ее основании: . (*13).

Отсюда предпосылки – это общие, нормативные условия
данного вида ответственности, а основание – конкретное,
фактическое условие, по наступлении которого ставится воп-
рос об ответственности.

Эффективность ответственности зависит от того, насколь-
ко совершенно или несовершенно законодательство. Норма-
тивные предпосылки государственно-правовой ответственнос-

-55-

ти, на наш взгляд, разработаны недостаточно. Причины су-
ществующего положения таковы: а) переоценка того факта,
что на охрану норм советского государственного права
направлена вея система советского права; б) абсолютиза-
ция неправовых средств воздействия на субъектов государ-
ственного права; в) специфичность самих субъектов совет-
ского государственного права, как бы нахождение их на
вершине правовой ; г) специфика вины в сфере
государственно-правовых отношений и особенности неправо-
мерного поведения в этой сфере; д) отсутствие должного вни-
мания к процессуальной стороне в советском государствен-
ном праве; е) недостаточность разработки общетеоретических
проблем юридической ответственности, не позволявшей до
недавнего времени обобщить их на более высоком уровне.

Правовое регулирование ответственности имеет сложную
структуру. Оно состоит из: 1) правовых норм, определяю-
щих возможное и социально необходимое поведение; 2) зап-
ретов; 3) системы санкций: 4) предписаний, определяющих
процесс реализации ответственности.

В структуре нормативных предпосылок ответственности
первый из указанных видов норм предопределяет соответ-
ствующий (отраслевой) вид юридической ответственности,
прежде всего в ее позитивном аспекте. В этом аспекте в лю-
бой отрасли права имеется своя ответственность.

Нормы-запреты играют роль нормативной предпосылки
своеобразного перехода от позитивного аспекта ответствен-
ности к негативно-ретроспективному. Зачастую это одновре-
менно и переход от одной отрасли к другой, если правовое
регулирование негативных проявлений в отраслевой сфере
является предметом уже другой отрасли.

Вместе с тем существование запретов не означает, что в
некоторых отраслях вообще нет ответственности в ее нега-
тивном аспекте. Так, государственное право, устанавливая
запреты, тем самым негативно оценивает соответствующие
виды поведения, а то и прямо выражает негативную оценку.
В конечном счете негативная оценка государством наруше-
ний государственно-правовых норм содержится в санкци-
ях. (*14).

Ответственность как юридический институт формируется
только тогда, когда образуется однородная система санкций
либо по отраслевому, либо по функциональному критерию.
Следовательно, санкции как масштабы негативной оценки
играют системообразующую роль по отношению к ответствен-
ности, в силу чего структура отраслей права и структура
видов ответственности не совпадают. Выявление специфичес-
ких санкций в советском государственном праве явилось од-

-56-

ной из причин постановки вопроса о государственно-правовой
ответственности. (*15). Во всяком случае, санкция является обя-
зательным атрибутом ретроспективной государственно-право-
вой ответственности.

Исходя из достаточно устоявшегося в теории права пред-
ставления о санкциях, в советском государственном праве
можно выделить следующие санкции:

лишение гражданства ( государственно-
правовой ответственности, обнажающая политическую на-
правленность ответственности в советском государственном
праве); досрочное переформирование подотчетного органа
(этим правом обладают представительные органы);

отмена, приостановление актов (в частности, отмена ре-
шения Советов народных депутатов вышестоящим Советом,
приостановление решения исполнительным комитетом выше-
стоящего Совета); отмена Верховным Советом актов Совета
Министров (например Регламент Верховного Совета Башкир-
ской АССР предусматривает отмену актов Совета Министров
Башкирской АССР ее Верховным Советом);

освобождение от должности (эта санкция закреплена
лишь в отношении министров, которые в период между сес-
сиями могут быть освобождены от должности Президиумами
Верховных Советов с последующим утверждением Верховны-
ми Советами, хотя возможна в отношении всех должностных
лиц, избираемых или утверждаемых на сессиях Советов);
признание недействительным юридически значимого резуль-
тата (эта санкция встречается в сфере отношений по выбо-
рам депутатов, судей: отмена результатов голосования, при-
знание выборов недействительными, кассация полномочий де-
путата);

отзыв депутата избирателями (в этой санкции проявля-
ется демократический характер нашей представительной си-
стемы) ;

досрочное прекращение полномочий депутата по реше-
нию представительного органа (эта санкция применяется в
настоящее время лишь в том случае, если в отношении лица,
являющегося депутатом, вступил в законную силу обвини-
тельный приговор);

дисциплинарные санкции (освобождение от должности мож-
но рассматривать в качестве крайней меры, а в сфере госу-
дарственно-правовой ответственности возможны и иные дис-
циплинарные меры государственно-правового характера, не-
которые из которых фактически применяются);

лишение орденов, медалей и почетных званий Союза ССР
и союзных республик, а также почетных званий автономных
республик (эту санкцию может применять Президиум Верхов-
ного Совета);

-57-

(они содержатся в регламен-
тах различных Советов народных депутатов на случай нару-
шения процессуальных норм).

Не всякая санкция в советском государственном праве
представляет собой меру ответственности. Например, отмена
и приостановление актов нижестоящих Советов вряд ли, на
наш взгляд, может рассматриваться как мера ответственнос-
ти; вывод о том, что нижестоящие Советы несут ответствен-
ность перед вышестоящими Советами (ответственность в ее
ретроспективном смысле), даже перед их президиумами, яв-
ляется антиконституционным. (*16).

Но и в позитивном смысле Советы не могут быть субъ-
ектами государственно-правовой ответственности как ответ-
ственности перед вышестоящим Советом. Е. И. Козлова пра-
вильно пишет, что . (*17). Действительно,
Совет как орган государственной власти ответствен перед на-
селением своей территории. Если же допустить ответствен-
ность представительных органов не только перед населением,
которое они представляют, но и перед вышестоящим предста-
вительным органом, то на практике это выльется в конечном
счете в ответственность нижестоящего Совета перед выше-
стоящим исполкомом, реализующим компетенцию Совета
между сессиями.

По этой же причине действующая Конституция СССР от-
казалась от того порядка разрешения разногласий между
палатами Верховного Совета СССР, который был закреплен
в ст. 47 Конституции СССР 1936 г., от возможности роспус-
ка палат Верховного Совета СССР Президиумом Верховного
Совета СССР.

Впрочем, подобные санкции, в том числе и санкция ст. 47
Конституции СССР 1936 г., не могут рассматриваться в ка-
честве мер ответственности: это превентивно-охранительные
меры, вытекающие из единой природы и организационного :

единства представительной системы СССР. Согласно ст. 143
и 149 Конституции РСФСР, вышестоящие местные Советы
вправе отменять акты нижестоящих, а их исполкомы – ре-
шения и распоряжения нижестоящих исполкомов. Однако это
право исполняется крайне редко, хотя, как отмечает С. А.
Авакьян, . (*18). Думается, что названная конституционная санкция
является конкретно-организационной мерой, проявлением
позитивной ответственности Советов и исполкомов за безуп-
речность правовых форм осуществления народовластия. То,
что эту санкцию применяют вышестоящие Советы и исполко-
мы, вовсе не говорит об ответственности перед ними ниже-
стоящих Советов. Наоборот, вышестоящие Советы и их ис-

-58-

полкомы, в принципе, конституционно ответственны за выяв-
ление и своевременную отмену незаконных актов нижестоя-
щих исполнительно-распорядительных органов. Таким обра-
зом, субъект, перед которым Совет несет ответственность за
осуществление местной власти, и субъект, который применя-
ет санкцию отмены незаконного решения Совета, – это раз-
ные субъекты: в первом случае население на территории дан-
ного Совета, во втором – вышестоящий Совет.

Санкция также высту-
пает как особая охранительная государственно-правовая ме-
ра, а не мера ответственности. Конкретные же виновные ли-
ца в приведенных случаях применения санкций, не являющих-
ся мерами ответственности, могут и должны понести опреде-
ленную юридическую ответственность, в том числе и госу-
дарственно-правовую, например возмещение материального
ущерба, наступившего в результате исполнения незаконного
акта.

В каждом виде ответственности – свое содержание последствий, наступающих для виновного в
неправомерном поведении. В государственно-правовых мерах
ответственности на первое место выдвигаются не компенса-
ционные, не репрессивно-личностные моменты, а морально-
политические, общественно-организационные. А такие ме-
ры, как принуждение к исполнению обязанностей, замена не-
исполненной обязанности новой обязанностью, не характер-
ны для государственно-правовой ответственности.

Необходима осторожность в отношении такого последст-
вия, как ограничение статуса. Во-первых, в большинстве слу-
чаев государственно-правовая ответственность имеет дело со
специальным государственно-правовым статусом, ограничение
которого невозможно, антиконституционно. Например, в слу-
чае досрочного переформирования исполнительного органа
происходит не ограничение компетенции данного органа, а
лишение специального статуса отдельных или всех его членов.
Во-вторых, ограничение общего конституционного статуса
гражданина, применявшееся до 1936 г. по социально-классо-
вым мотивам, в настоящее время возможно . (*19). Так, в определенных конститу-
ционных правах ограничены лица, находящиеся в местах за-
ключения. Не исключена возможность таких мер, как запре-
щение занимать должности, избираемые или утверждаемые
на сессиях Советов, запрещение занимать определенные долж-
ности на определенный период. Собственно, лишение специ-
ального государственно-правового статуса означает практи-
чески невозможность его вторичного приобретения. Иное де-
ло – лишение общего государственно-правового статуса: (ст. 19 Закона СССР
о гражданстве СССР). Поскольку законодатель не связыва-
ет возможность восстановления в гражданстве СССР с ос-
новациями утраты гражданства СССР, а одним из оснований
является лишение гражданства СССР (ст. 16 указанного За-
кона), постольку не исключается возможность восстановле-
ния в гражданстве СССР лица, утратившего этот статус
вследствие лишения гражданства.

Что касается ущемления имущественного положения, то
все исследователи государственно-правовых санкций сходят-
ся на том, что санкции в государственном праве не имеют
имущественного содержания. Однако с этим нельзя согла-
ситься. Помимо того, что ранее применялась (ныне приоста-
новлена) такая имущественная санкция, как возмещение за-
трат на обучение в высшем учебном заведении в случае вы-
езда за границу, в определенном смысле носит конституци-
онный характер такая новая имущественная санкция, как
возмещение материального ущерба лицом, издавшим незакон-
ный акт, а также имущественная ответственность государст-
ва перед гражданами в случае незаконных действий его долж-
ностных лиц (по примеру других стран). Да и такая мера, как
взыскание с виновного денежных средств за вынужденный
прогул депутата, встречающаяся на практике, имеет государ-
ственно-правовую направленность.

Такое отрицательное последствие, как выражение осуж-
дения без ущемления статуса, обладающее большими диф-
ференцирующими возможностями, слабо применяется в го-
сударственно-правовой ответственности, так как нет норма-
тивных предпосылок для этого. А отсутствие централизован-
ного нормативного закрепления данных мер объясняется, во-
первых, непризнанием дисциплинарных государственно-право-
вых мер, а во-вторых, недостаточным вниманием к общест-
венным мерам воздействия на субъектов советского государ-
ственного права. Например, большое значение может приоб-
рести практика персональной отчетности отдельных работни-
ков государственного аппарата перед коллективами трудя-
щихся, выявление их мнения о деятельности того или иного
работника, о его авторитете, более широкое использование
права отзыва (по решению собраний трудящихся) должност-
ных лиц, не оправдавших оказанного доверия, и освобожде-
ния от занимаемых постов обюрократившихся работников. (*20).

Признание ответственности субъектов советского государ-
ственного права означает и предоставление им широких воз-
можностей для успешного осуществления своих полномочий,
наличие гарантий политического, организационного, общест-
венного характера, создание такой атмосферы, в которой от-
ветственные лица могли бы добиться ожидаемых от них ре-
зультатов, своевременно устранять недостатки, повышать пра-

-60-

вовую культуру. Вот в каком смысле следует понимать по-
ложение С. А. Авакьяна о том, что . (*21). Но это не умаляет значения
государственно-правовых санкций и государственно-правовых
мер ответственности. Институт государственно-правовой от-
ветственности не только не бы государ-
ственные органы, депутатов, а, наоборот, способствовал бы
более полному воплощению принципа законности в их дея-
тельности и, следовательно, повышению их авторитета.

-61-

ї 3. Основания государственно-
правовой ответственности.
Правонарушения в государственно-
правовой сфере

Основанием позитивной государственно-правовой ответ-
ственности служит факт приобретения специального государ-
ственно-правового статуса, а основанием ретроспективной –
юридический факт неправомерного проявления в государст-
венно-правовой сфере. Что касается общетеоретического по-
нятия основания юридической ответственности, то одни авто-

ры основанием называют противоправность, другие – право-
нарушение, третьи – состав правонарушения, четвертые –
сложное основание, состоящее из факта совершения правона-
рушения и индивидуального правоприменительного акта.
Принципиальной разницы между этими понятиями нет, на-
зовем ли мы основание ответственности противоправностью,
правонарушением или составом правонарушения, так как про-
тивоправность проявляется в правонарушениях, является их
сущностью, а правонарушение непременно имеет свой состав.
Главное то, что вопрос о юридической ответственности возни-
кает с нарушением правовых норм и никакие иные критерии,
кроме нарушения правовой нормы, не могут указать на пра-
вовую наказуемость деяния. В. И. Туранов пишет, что . (*22).

Наконец, критерий противоправности в качестве основа-
ния государственно-правовой ответственности вовсе не прост,
а чаще выводится из иных социальных критериев нежела-
тельных проявлений в государственно-правовой сфере. За-
конодатель порою в самой общей форме очерчивает призна-
ки нежелательного поведения, а достаточность конкретного

-61-

определяет субъект, применяющий ответствен-
ность, хотя эта особенность не является специфичной только
для государственно-правовой ответственности. (*23). Так, депу-
татская деятельность регулируется нормами права и морали
в той степени, в какой это влияет на ее эффективность, спо-
собствует повышению авторитета депутатов. Депутатский
мандат возлагает на депутата ряд моральных обязанностей,
которые, будучи закрепленными в нормах государственного
права (ст. 5 Закона о статусе депутатов), приобрело силу
юридических норм. Поэтому депутат должен нести правовую
ответственность и за такие виновные действия (бездействия),
которые не повлекли бы юридической ответственности граж-
данина, не являющегося депутатом. Это объясняется тем, что
правовой статус гражданина при избрании его депутатом на-
полняется новым содержанием: к общей правосубъектности
гражданина прибавляется специальная правосубъектность
депутата.

Поэтому С. А. Авакьян пользуется иным термином. Он
пишет, что в качестве основания юридической ответственнос-
ти выступают . (*24). Такая формулировка представляется
удобной для государственно-правовой ответственности, так
как ассоциируется с одноактным деянием,
а в сфере государственно-правовых отношений объективная
сторона неправомерного поведения часто .

Что касается понимания основания ответственности как
сложного фактического состава, то здесь возникают опреде-
ленные возражения. Индивидуальный акт, который рассмат-
ривается некоторыми учеными (*25) в качестве компонента
основания юридической ответственности, является
не основанием, а процессуальным закреплением этого основа-
ния и выступает уже в сфере реализации ответственности.
Нельзя причину отождествлять со следствием. Как замечает
В. А. Тархов, . (*26). Нако-
нец, рассмотрение индивидуального правоприменительного ак-
та в качестве обязательного компонента ответственности ис-
ключает добровольную реализацию ответственности.

Основание ретроспективной государственно-правовой от-
ветственности имеет яркую специфику. Объектом неправомер-
ного поведения является здесь государственная дисциплина
в сфере общественных отношений, составляющих предмет со-
ветского государственного права и складывающихся в сфере
осуществления народовластия в формах прямой и предста-
вительной демократии, т. е. демократические формы устрой-

-62-

ства государственной и общественной жизни, конституцион-
ная законность. В силу этого ответственность по советскому
государственному праву носит ярко выраженный политичес-
кий характер. Впрочем, как недооценивать, так и абсолюти-
зировать эту особенность нельзя. Не все государственно-пра-
вовые нарушения имеют своим объектом непосредственно по-
литическое содержание. В международном праве ответствен-
ность тоже имеет яркую политическую окраску, однако, как
пишет Ю. М. Колосов, . (*27).

В советском государственном праве при многообразии
проявлений неправомерного поведения наблюдается, как пра-
вило, обобщенное очерчивание объективной стороны. Это
объясняется, во-первых, тем, что в сферу правового регулиро-
вания нормы морально-политического содер-
жания. Эта особенность позволяет говорить о политическом
характере государственно-правовой ответственности, ибо она
. (*28). Во-вторых, неправо-
мерность выражается здесь не просто в действиях и бездейст-
виях (в узком понимании), а в определенной установке
поведения: деятельности и бездеятельности. Поэтому не-
сколько узким является определение объективной стороны
неправомерного проявления в сфере государственно-правовых
отношений как деяния.

Разновидностями объективной стороны являются: 1) дей-
ствия граждан СССР, несовместимые со статусом граждани-
на СССР; 2) деятельность подотчетного Совету народных де-
путатов аппарата исполкома, не достигающая поставлен-
ных перед органом целей; 3) деятельность должностного ли-
ца, избираемого или утверждаемого Советом, неудовлетворя-
ющая требованиям, предъявляемым к данной должности;

4) неоправдание депутатом доверия избирателей и соверше-
ние им действий, не достойных высокого звания депутата
(частным проявлением является совершение преступления);

5) нарушение организационно-процессуальных предписаний
в деятельности органов народного представительства; 6) сла-
бая работа депутатской группы, постоянной комиссии; 7) на-
рушения, допускаемые членами избирательной комиссии;
8) неоказание содействия депутату в осуществлении его пол-
номочий.

В рамках родовых признаков (*29) возможна и желательна
конкретизация. И если по родовым признакам правонаруше-
ния различных субъектов могут совпадать, то по конкрети-
зирующим признакам подобные совпадения почти исключают-

-63-

ся. Так, и депутат и должностное лицо могут лишиться свое-
го специального статуса за , но вы-
ражается это в различных формах. Должностное лицо высту-
пает еще и в качестве правоприменителя, поэтому для него
характерны правоприменительные варианты субъектов советского государственного права, ука-
занные С. А. Авакьяном: а) неприменение государственно-
правовой нормы; б) недолжное применение государственно-
правовой нормы, что может выразиться в недостаточно эф-
фективной реализации предписаний нормы, в использовании
одного из возможных вариантов поведения в ущерб другим;
в) прямое нарушение государственно-правовой нормы. (*30).

Конкретизация родовых признаков государственно-право-
вого поведения происходит двумя путями.

Первый – указание на социально необходимое поведе-
ние субъектов государственного права. Несоответствие фак-
тического поведения субъектов государственного права ука-
занному в государственно-правовых нормах социально необ-
ходимому поведению и есть объективная сторона нарушений
в данной сфере. Именно в этом смысле мы говорим, что по-
вышение уровня правового регулирования в государственно-
правовой сфере означает повышение ответственности ее субъ-
ектов. За последнее десятилетие наблюдается заметная акти-
визация нормотворчества в данном направлении.

Второй – указание на социально недопустимое поведе-
ние субъектов государственного права. Этот путь реализует-
ся в государственно-правовой сфере пока еще слабо, хотя и
обладает большими конкретизирующими возможностями на
основе формальных критериев. Например, в Положении о
Советах губернских, уездных и заштатных городов и посел-
ков городского типа, утвержденном постановлением ВЦИК
26 января 1922 г., говорилось, что . Еще в 1919 г.,
в постановлении VII Всероссийского съезда , было сказано, что члены Советов обязаны во
что бы то ни стало давать отчеты своим избирателям не ре-
же одного раза в две недели, а член Совета, не выполнивший
два раза по неуважительной причине данного постановления,
считается лишенным мандата и вместо него избирается но-
вый депутат. (*31).
В настоящее время подобных конкретизирующих норм в

-64-

советском государственном праве почти нет и уточняются они
непосредственно в практической деятельности.

В объективную сторону входят вредные последствия и
причинная связь между ними и поведением виновного субъ-
екта. Например, решающим моментом в действиях граждан
СССР, несовместимых со статусом гражданина СССР, явля-
ется широкий политический резонанс, в том числе и за гра-
ницей, вызванный данными действиями. Характерным для
правомерного поведения депутатов, должностных лиц Советов,
прокуроров, судей является то, что вредные последствия
здесь выражаются в подрыве авторитета советских органов.

Особенности предмета и метода советского государствен-
ного права обусловливают особенности и недолжного пове-
дения субъектов этой отрасли, которые отвечают перед об-
ществом, перед государством за неиспользованные возмож-
ности быть активным, за равнодушие и формализм, нецелесо-
образность определенного поведения, недостижение необходи-
мого результата, плохую постановку дела, неумение руково-
дить, волюнтаризм, инертность, создание нездоровой атмосфе-
ры в коллективе, издержки стиля руководства, бюрократизм
п волокиту, протекционизм и т. п. Таким образом, высокое
положение субъектов, обладающих специальным государст-
венно-правовым статусом, никоим образом не умаляет их
ответственности, а, наоборот, говорит об их высокой полити-
ческой ответственности. И это понятно, ибо нарушение госу-
дарственно-правовых норм есть вместе с тем нарушение це-
лого спектра иных социальных норм, в том числе ленинских
норм партийной жизни, ведь большинство государственных
деятелей, должностных лиц, депутатов – коммунисты. (*32).

Вина в советском государственном праве – это понятие
не только психологическое, но и социально-политическое, что
особенно важно для понимания специфики вины субъектов
советского государственного права. Характеризуя политичес-
кую ответственность, В. И. Ленин писал о том, что <...>. (*33).

Мы поддерживаем мнение ученых, считающих несовмес-
тимой с интересами социалистической законности идею юри-
дической ответственности без вины, которая практически ве-
дет к признанию возможности объективного вменения. Без
вины, как и без предписаний определенного закона, не мо-
жет быть ответственности. Без вины ответственность стано-
вится беспредметной, бесцельной, неэффективной. Так назы-
ваемые неудовлетворении тре-
бований, предъявляемых к деятельности должностного лица,
о неоправдании доверия, о
даче указаний, противоречащих правилам, о
отсутствии контроля и т. п.

Выдвижение в государственно-правовой ответственности
на первый план социально-политических моментов позволяет
с новой позиции исследовать коллективную вину, ответст-
венность за которую применяется к коллективному субъекту
не как к физических лиц, а как к цельному организ-
му, обладающему определенной государственно-правовой ком-
петенцией (подобно награждению коллективных субъектов).
Так, Совет, лишая полномочий часть или весь состав испол-
кома, делает это вне зависимости от вины каждого конкрет-
ного члена; здесь социально-политическая виновность испол-
кома как подотчетного Совету органа выразилась в неумении
наладить свою деятельность и т. п. Признание возможности
коллективной вины означает признание коллективных субъ-
ектов ответственности.

Если субъектом позитивной ответственности является
каждый субъект советского государственного права, (*35), то субъ-
ектами неправомерного поведения в сфере властеотношений
могут быть не все эти субъекты; ими не могут быть те субъ-
екты, которые олицетворяют государственную власть: совет-
ский народ, обладающий всей полнотой государственной влас-
ти и участвующий в ее реализации; советское государство как
специальная форма организации власти народа; Советы на-
родных депутатов как Верховные, так и местные, в качестве
полновластных представительных органов в лице общего со-
брания депутатов.
-66-

Субъектами государственно-правовой ответственности яв-
ляются: 1) граждане СССР в случае лишения гражданства,
(ст. 18 Закона СССР о граж-
данстве СССР); 2) депутаты как субъекты, несущие полити-
ко-правовую ответственность перед избирателями и общест-
венно-организационную – перед Советами, а также перед
трудовыми коллективами, выдвинувшими данную кандидату-
ру; 3) должностные лица исполнительных аппаратов Советов
снизу доверху, избираемые или утверждаемые на сессиях
(должностные лица исполкомов и министерств), должностные
лица Президиумов Верховных Советов. Высказываются пред-
положения о конкретизации ответственности в отношении всех
категорий названных субъектов. Примером может служить
постановление Президиума Верховного Совета СССР от 3 сен-
тября 1965 г., которым возложена ответственность на секре-
таря Президиума Верховного Совета СССР за опубликование
актов Верховного Совета СССР и его Президиума; (*36); 4) долж-
ностные лица, обязанные содействовать депутатам в осущест-
влении их депутатских полномочий (ст. 26 Закона СССР о
статусе народных депутатов в СССР), избирательным комис-
сиям в осуществлении их полномочий (например, ст. 37 За-
кона СССР о выборах в Верховный Совет СССР), а также
обязанные возместить ущерб гражданину СССР в случае при-
чинения такового в результате нарушения конституционных
прав и законных интересов гражданина СССР незаконными
действиями при исполнении должностными лицами служеб-
ных обязанностей (ст. 58 Конституции СССР, Указ Прези-
диума Верховного Совета СССР о возмещении ущерба, при-
чиненного гражданину незаконными действиями государст-
венных и общественных организаций, а также должностных
лиц при исполнении ими служебных обязанностей); (*37); 5) ис-
полнительно-распорядительный аппарат Совета, ответствен-
ный за осуществление компетенции Совета; 6) избирательные
комиссии и их члены, ответственные за соблюдение законо-
дательства о выборах; 7) суды и прокуроры в части наруше-
ния ими конституционного режима, но не в части нарушения
обычной служебной дисциплины.

В нормативных актах местных Советов могут быть указа-
ны иные субъекты ответственности. Так, в Регламенте Сове-
та, который аналогичен по своему назначению правилам рас-
порядка в организации, коллективному договору на предприя-
тии, специально записано, что возлагается на
заведующего общим отделом (см., например, Регламент рабо-

-67-

ты аппарата Самарского райисполкома г. Куйбышева от 25
июля 1978 г.). В п. 9 Временного Положения о постоянных
комиссиях Горьковского областного Совета от 26 июня 1973 г.
предусматривалось, что председатель и члены постоянных ко-
миссий могут быть досрочно переизбраны областным Сове-
том. (*38). Председатель постоянной комиссии и ее члены не обла-
дают каким-то новым юридическим статусом, кроме статуса
депутата. Их качество как председателя или членов постоян-
ных комиссий является общественным статусам внутри дан-
ного Совета народных депутатов. И потому переизбрание
председателя и членов постоянной комиссии является общест-
венной ответственностью перед Советом как своеобразным
общественным образованием.

Субъекты ответственности по советскому государствен-
ному праву со специальным государственно-правовым стату-
сом специфичны: это представители власти. А подбор руко-
водящих кадров не менее важен, чем совершенное законода-
тельство и научно обоснованные реформы. От подбора кад-
ров в государственно-правовой сфере непосредственно зави-
сит государственных органов. Если в других сферах
человек выбирает (ст. 40 Конституции СССР), то в государственно-
правовой сфере граждане СССР трудятся не только на осно-
ве конституционного права на труд, но и – прежде всего! –
на основе конституционной системы формирования органов
власти, на основе избрания, подбора. Именно для государст-
венно-правовой сферы особенно актуальны ленинские слова:
<...>. (*39). Насколько коллективная от-
ветственность в государственно-правовой сфере не исключа-
ет индивидуальной, настолько и индивидуальная ретроспек-
тивная ответственность представителя власти должна, в
принципе, повышать позитивную ответственность органа, в
котором работал или работает виновный и авторитет кото-
рого этот виновный ослабил.

Правильный подбор кадров (а отсюда тот или иной уро-
вень их , индивидуальной ответственности
и безответственности) и коллективно созданные условия их
работы (коллективная ответственность) – взаимосвязанные
явления. В позитивном государственно-правовой от-
ветственности эту взаимосвязь Г. В. Барабашев характеризу-
ет так: . (*40).

Коллективная и индивидуальная ответственность особен-
но неразрывны в государственно-правовой, политической, пар-
тийной среде. В. И. Ленин особенно нетерпимо относился к
бюрократам-коммунистам и коммунистам, совершающим пре-
ступления, называл их самыми худшими внутренними врага-
ми. Узнав, что Московский комитет партии послабляет чле-
нам партии, совершившим преступления, В. И. Ленин требо-
вал в письме в Политбюро ЦК РКП (б) объявить строгий вы-
говор Московскому комитету, на суды в смысле ответственности коммунистов ЦК будет исключать из
партии. <...> Верх позора и безобразия: партия у власти за-
щищает мерзавцев!!>. (*41).

Государственно-правовая ответственность как (*42) многими
учеными именуется также конституционной ответственностью.
В известном смысле понятия государственно-правовой и кон-
ституционной ответственности могут употребляться как тож-
дественные, через скобки: государственно-правовая (консти-
туционная) ответственность. Действительно, ответственность
за нарушение конституционных норм, в широком смысле ох-
ватывая все виды юридической ответственности (в широком
смысле все виды юридической ответственности направлены
на охрану Конституции), в узком же, собственном смысле
слова, имеет свой отраслевой канал реализации – государ-
ственно-правовые меры ответственности.

И все же между понятиями государственно-правовой и
конституционной ответственностью нельзя поставить абсо-
лютный знак равенства. Это в большом объеме пересекаю-
щиеся, по все же не совпадающие полностью понятия. С од-
ной стороны, государственно-правовая ответственность погло-
щает конституционную, поскольку конституционные нормы-
часть государственно-правовых норм. С другой стороны, объ-
ем понятия конституционной ответственности по своим со-

-69-

циально-политическим не может быть исчерпан
юридическим понятием государственно-правовых мер ответ-
ственности. Если государственно-правовая ответственность
прежде всего проблема конституционной деликтологии вос-
становления конституционного статус-кво, повышения эф-
фективности специального государственно-правового стату-
са и, наконец, оснований лишения этого статуса, то специаль-
но-правовое содержание конституционной ответственности зна-
чительно глубже.

-70-

ГЛАВА III

Конституционный
УРОВЕНЬ ОТВЕТСТВЕННОСТИ:
СОЦИАЛЬНАЯ И ЮРИДИЧЕСКАЯ ПРИРОДА

ї 1. Конституционная ответственность
как элемент конституционного строя

Конституционная ответственность выступает важнейшим
элементом механизма гарантирования норм Основного Зако-
на. . (*1). Конституционная ответствен-
ность в конституционные отношения как исход-
ный этап правового опосредования социальной действитель-
ности. Этот вид социальной ответственности является как бы
олицетворением самостоятельности общих правоотношений,
прямого действия конституционных норм, реальности консти-
туционного строя как политического выражения обществен-
ного строя, основывающегося на принципах народовластия и
демократии. Конституционная ответственность, будучи видом
юридической ответственности, вместе с тем есть и особая фор-
ма социальной ответственности. Изучение специфики кон-
ституционной ответственности, ее сущности и назначения, к
сожалению, часто сводится к выяснению спектра каратель-
ных, правовосстановительных, предупредительных и воспи-
тательных функций.

Такая постановка вопроса (по аналогии с другими вида-
ми правовой ответственности) не выявляет всей многогран-
ности конституционной ответственности, ибо последняя вы-
ступает особым феноменом в системе социальных связей.
Сущность данного феномена, на наш взгляд, может быть по-
нята лишь при исследовании роли конституционной ответст-
венности в системе более высокого уровня – конституцион-
ного строя. Конституционная ответственность есть элемент
конституционного строя.

Конституционный строй – одно из сложнейших государ-
ственно-правовых понятий, постигнуть которые можно лишь
на основе глубокого проникновения в их генетическую приро-
ду, в процесс возникновения конституционного строя.
Буржуазная революция, на произвол

-71-

феодального абсолютизма с лозунгами равенства всех перед
законом, народного суверенитета, естественных прав челове-
ка и т. д., создала сложную государственно-политическую ма-
шину, которую именуют конституционным строем. Конститу-
ционный строй, несомненно, прогрессивнее примитивных по-
литических систем добуржуазных формаций. . (*2).

Получилось так, что наша конституционная наука, спра-
ведливо критикуя буржуазный конституционный строй за фор-
мализм и ограниченность рамками буржуазной демократии,
долгое время не обращалась к позитивному исследованию по-
нятия конституционного строя, как к одному из фундамен-
тальных понятий конституционной теории. В результате сам
термин звучит чуть ли не как синоним
термина , подобно тому как
парламентаризм может быть только буржуазным. В. И. Ле-
нину принадлежит высказывание о том, что всякая буржуаз-
ная революция . (*3). Думает-
ся, что ни это, ни какие бы то ни было другие высказывания
о конституционном строе без указания на его классовый тип
не дают оснований говорить о конституционном строе лишь
применительно к конституционным формам буржуазного
строя.

Ясно, что буржуазная революция впервые создала кон-
ституционный строй как неизвестный прежним государствен-
ным машинам тип властвования. Он предполагает (чисто
формально) такое же подчинение власти Основному Закону,
как и любого подвластного, который выступает уже не только
объектом, но и субъектом власти, участвуя в ее формирова-
нии. Созданный буржуазной революцией конституционный
строй не мог быть, естественно, никаким другим, кроме как
буржуазным.

Социалистическая революция вовсе не разрушает кон-
ституционный строй, а лишь уничтожает лживость его про-
явлений, которая неизбежна в условиях общества, расколо-
того на антагонистические классы. Из средства утонченного
политического обмана конституционный строй в результате
революционной ломки превращается в основу развертывания
демократии. Прогресс конституционного строя состоит имен-
но в том, что он изначально ведет к конфликту государствен-
ного строя с самим собой, положительно отвечая на вопрос о
том, <...>. (*4). Социалистический конституционный строй позволяет
революционно-демократический потенциал
конституции, сдерживаемый текущим законодательством и
классово ограниченным правоприменением в условиях кризи-
са буржуазного конституционализма. Выражая чувство исто-
рического оптимизма, И. М. Степанов пишет: . (*5).

В этих условиях конституционные отношения, в том чис-
ле и конституционная ответственность, вступают в качествен-
но новую фазу развития. Следует подчеркнуть, что конститу-
ционные отношения в отличие от всех других регулируемых
правом отношений возникают не эволюционным, а революци-
онным путем. Поэтому исторически неточными являются
встречающиеся в литературе высказывания о том, что . (*6). От каких же отраслей права оно отпочковалось
и почему, отпочковавшись, оно стало главной отраслью? Ви-
димо, государственное право – не , а отрасль, в силу чего и обладающая столь актив-
ным воздействием на другие отрасли права, концентрируя в
себе весь демократический потенциал революционно установ-
ленного конституционного строя. (*7).

Социалистический конституционный строй явился того движения общества к прогрессу, критерием ко-
торого является свобода народа, осознаваемая им, в частнос-
ти, как ответственность за свою судьбу, за судьбу своего го-
сударства, правительства. Идеал политического всевластия на-
рода становится реальностью, когда (*8) перестает быть
чувством , вырастает до политического самосо-
знания народа, до конституционной ответственности личнос-
ти, народа, нации.

Социалистический конституционный строй предполагает
повое соотношение власти и ответственности: чем больше
власть, тем больше ответственность. Роль личности в реали-
зации политической власти, равно как ответственность госу-
дарства за обеспечение условий демократии, невозможно по-
нять без осмысления ответственности в качестве элемента кон-
ституционного строя. Конституционная ответственность есть
прежде всего взаимная ответственность государства и лич-
ности.

Основной Закон государства возлагает на государство
ответственность за обеспечение условий, гарантирующих реа-
лизацию конституционно провозглашенного статуса личности.

-73-

И поскольку гарантирование опирается на текущее нормо-
творчество, государство несет ответственность за соответст-
вие правового гарантирования букве и духу Конституции.
Конституционная ответственность трансформируется в консти-
туционности правотворчества, конституционности правопри-
менения, конституционности поведения участников консти-
туционных отношений, (*9), конституционности реализации прин-
ципа демократического централизма. (*10).

Для исследования сущностных черт конституционной от-
ветственности возьмем один из важнейших этой от-
ветственности государства перед личностью: реальное осу-
ществление правового равенства, равноправия граждан. Об-
щенародное государство берет на себя ответственность перед
всеми гражданами СССР за обеспечение их действительного
правового равенства.

. (*11). По
сути дела, нарушения законности со стороны отдельных долж-
ностных лиц, связанные с осуществлением прав и обязаннос-
тей граждан, есть результат отношения к граж-
данам и, следовательно, результат нарушения правового ра-
венства. Вот почему последовательное осуществление право-
вого равенства мы считаем первой конституционной гаранти-
ей основных прав, свобод и обязанностей граждан СССР, (*12),
важнейшей гарантией конституционной законности, реализа-
ции конституционных норм.

Ф. Энгельс писал, что . (*13). Провозглашение равенства – черта кон-
ституционного строя, первейший принцип конституционализ-
ма, в том числе буржуазного. Однако отсутствие реальной
конституционной ответственности в буржуазном обществе не
гарантирует провозглашенное Основным Законом равенство
граждан, которое далеко от подлинного социального равно-
правия. В социалистическом же обществе социальный смысл
равноправия состоит в служении делу обеспечения фактичес-
кого социального равенства. (*14).

Конституционная ответственность помогает разрешить
острые социальные противоречия при обеспечении принципа
равноправия в распределительной сфере. На XXVI съезде
КПСС особо подчеркивалась необходимость совершенствова-

-74-

ния правовых основ распределительных отношений. В Поста-
новлении ЦК КПСС отмечалось стремление партии при общем росте потреб-
ления материальных и духовных благ неуклонно преодоле-
вать унаследованные от прошлого различия между социаль-
ными группами и регионами, городом и деревней, последова-
тельно соблюдать справедливые социалистические принципы
распределения, не допускать их искажений. (*15).

Ю. В. Андропов отмечал, что , (*16), стремясь к тому, чтобы организационно-правовые га-
рантии противостояли негативному влиянию на правовое ра-
венство имеющихся в социалистическом, обществе факторов
социального неравенства. Говоря о механизме нарушения со-
циального равенства в распределительной сфере, А. Б. Венге-
ров пишет, что этот механизм . (*17). В юридической, общественно-полити-
ческой литературе, прессе все четче и в разных вариантах про-
водится мысль: любое использование государственного иму-
щества и служебного положения в целях личного обогащения
есть, по сути, не что иное, как подрыв основ нашего общест-
венного строя, политическим выражением которого является
конституционный строй.

Видимо, не следует переоценивать правовые средства дви-
жения к социальному равенству людей, поскольку при подоб-
ной абсолютизации потенциала правового положения личнос-
ти
настоящего (зрелый социализм) в будущее (коммунизм)>. (*18).
Однако необходимо подчеркнуть не меньшую опасность Для
судеб социализма и недооценки правового аспекта динамики
равенства. К равноправию, отмечает В. В. Серкова, следует
подходить не только как к принципу социалистического пра-
ва, но и как к составному элементу самого равенства, посколь-

-75-

ку равноправие может рассматриваться как одно из прояв-
лений социального равенства. Равноправие может быть про-
анализировано с помощью конкретных нормативных актов,
оно поддается качественной и даже в известной степени ко-
личественной оценке. Анализ правового аспекта динамики со-
циального равенства позволяет определить социальное ра-
венство как состояние общественных отношений, показываю-
щее, в какой степени члены общества, принадлежащие к раз-.
личным классам, социальным слоям, регионам, естественных
и другим группам населения, могут для участия во всех сфе-
рах общественной жизни преодолеть (с помощью права) не-
равные возможности, обусловленные социально-экономичес-
кими и другими факторами жизни. (*19).

Конституционный институт равноправия граждан СССР
есть как бы выведение конституционно равных
возможностей советских граждан пользоваться правами и
свободами, исполнять обязанности. В принципе, любое ос-
новное право (обязанность) может быть сформулировано в
виде непосредственного его содержания плюс указания на ра-
венство. Например, граждане СССР имеют равное право на
труд независимо от происхождения, социального и имущест-
венного положения, пола и т. д. Любое конституционное пра-
во (обязанность) так и понимается. Институт равноправия из-
бавляет от громоздких нормативных конструкций.

Равенство перед законом играет функциональную роль по
отношению к субъективным правам (обязанностям). Г. И.
Чангули проанализировал функциональную роль принципа;
равенства перед законом и судом и отметил, в частности, что
во многих постановлениях и определениях вышестоящих су-
дебных инстанций, отменяющих неправосудные решения и
приговоры, отсутствуют ссылки на нарушения принципа ра-
венства граждан перед законом и судом, хотя именно этот
принцип был нарушен. Характерно, что журналисты, менее
юристов связанные формулировками правовых норм, чаще
видят эту более общую причину. Г. И. Чангули выражает на-
дежду, что теперь, когда принцип равенства граждан перед
законом и судом закреплен конституционно, в судебных и
других юридических документах чаще будут делаться ссыл-
ки на этот важнейший принцип. (*20).

Следует отметить, что, поскольку конституционные прин-
ципы законности и равноправия реализуются не только в пра-
воприменении (и тем более не только в правоприменительной
деятельности суда), но и прежде всего в правотворчестве, по-
стольку ученые исследуют реализацию этих принципов и в
законодательстве. В частности, сравниваются законодатель-
ства различных союзных республик на предмет расхождений

-76-

и допустимых пределов этих расхождений в той или иной об-
ласти правового регулирования. (*21).

Таким образом, мы подробно остановились лишь на од-
ном конституционной ответственности – как га-
ранта правового равенства советских граждан. Но и здесь
достаточно четко проступает важнейшее качественное свойст-
во ответственности как элемента конституционного строя:
конституционная ответственность есть прежде всего ответст-
венность власти, ответственность за состояние законности в
правотворческой и правоприменительной деятельности госу-
дарственного аппарата и его представителей. Так, начиная с
Конституции СССР 1924 г., главная ответственность за под-
держание единства законности на территории Союза ССР
возлагается на высшие органы государственной власти.

Конституционная ответственность позволяет выделить
ответственности на всех уровнях
властеотношений. Государство осуществляет политическую
власть через аппарат своих органов, наделяя их конституци-
онной ответственностью за эффективное осуществление власт-
ных функций. Собственно, конституционности
в любом обществе, в том числе буржуазном, проявляется
прежде всего в формировании требования ответственности,
предъявляемого к государственной власти. Так, в царской
России после революции 1905 г. народ был к учас-
тию в делах государства через Государственную Думу. Жур-
нал в апреле 1914 г. в рубрике писал: . И далее
здесь же излагается выступление лучшего оратора по юри-
дическим вопросам депутата Маклакова: . Мысль о взыскании убыт-
ков, причиненных действиями должностных лиц, есть простая
словесная иллюзия. Все такие иски безнадежны и бесполез-
ны, потому что они разбираются не судом, а тенденциозно
составленным присутствием, в которое введены лица того са-
мого административного ведомства, к которому предъявляет-
ся иск… Если наша власть в этом отношении не уступит, тог-

-77-

да будет по крайней мере совершенно ясно, что никакого
улучшения они не хотят, что под видом исполнения Высочай-
шего указа Сенату здесь куется государственный обман>. (*22).

Сущностью советского конституционного строя является
полновластие избираемых народом Советов народных депу-
татов. Это полновластие находит наиболее яркое выражение
в конституционном принципе верховенства Советов в системе
государственных органов. Названный принцип получил чет-
кое воплощение в первых советских конституциях: в Консти-
туции РСФСР 1918 г., Конституции СССР 1924 г. и принятые
в соответствии с ней конституциях советских республик. Так,
Конституция РСФСР 1918 г. устанавливала, что Совет На-
родных Комиссаров, народные комиссары, а также коллегии
при Народных Комиссариатах всецело ответственны перед
ВЦИК, а исполкомы – перед избравшими их Советами
(ст. 46, 47, 58 Конституции РСФСР 1918 г.). Анализ принци-
па верховенства Советов, закрепленного в советских консти-
туциях, позволил Г. В. Барабашеву сделать вывод о его пре-
емственности. Об этом . (*23).

Успехи и просчеты в деятельности государственных орга-
нов есть плюсы и минусы механизма распределения ответст-
венности: по-разному для каждого вида органов может сло-
житься соотношение и начал в осуществлении принципа демократического цент-
рализма, а последнего-с принципом социалистического фе-
дерализма, соотношение и в прин-
ципе двойного подчинения, нормотворческой и управленчес-
кой сфер в деятельности Советов и т. д. М. Т. Баймаханов,
например, отмечает, что общая возможность оптимального
территориального и отраслевого руководства в деятельности
Советов – местным Советам и их исполкомам>. (*24).

Советский конституционный строй предполагает, что мест-
ные Советы являются полновластными органами на своей
территории, следовательно, на них-то и ложится вся ответст-
венность за состояние дел на местах. Но поскольку не сессии,

-78-

а прежде всего исполнительно-распорядительные органы не-
сут главную ответственность за состояние практических дел
в стране и на местах, то современное состояние ответствен-
ности этих органов подчинено ведомственному началу. Такое
положение в известных пределах объективно необходимо как
директивное начало в управлении, но в случае
может приводить к привнесению в конституционную ответст-
венность некоторых элементов бюрократизации (например,
ориентация всей деятельности служащего на ответственность
перед начальством). Чтобы этого не происходило, существу-
ет система гарантий против бюрократизации ответственности.
Так, одно из направлений демократизации ответственности
органов управления и их работников за всю свою деятель-
ность состоит в усилении контроля за ними со стороны Сове-
тов народных депутатов и органов народного контроля. В этом
плане особое значение приобретает усиление политической от-
ветственности работников аппарата управления в ее позитив-
ном и негативном аспектах. (*25).

К осуществлению государственных функций могут при-
влекаться и общественные организации, на которые, однако,
не перекладывается конституционная ответственность за осу-
ществление этих функций. Общественные организации в дан-
ном случае ответственны непосредственно перед народом (по-
стоянно действующий орган общественной организации – пе-
ред ее членами), но лишь в пределах своего участия в осу-
ществлении функций государства. Ц. А. Ямпольская и
Р. Манд, анализируя природу ответственности, устанавливае-
мой в договорах между общественными организациями и го-
сударственными органами в социалистических странах, де-
лают вывод о двойственности такой ответственности ввиду не-
однородности договорившихся сторон: . (*26). Думается, что природа,
данного вида ответственности раскрывается как раз на уров-
не конституционного среза ответственности, наполняющего
общественную ответственность политическим содержанием.

Конституционный статус иных субъектов политической
системы также предполагает их конституционную ответствен-
ность, иначе не было бы смысла в самой категории полити-
ческой системы: изучение социально-политических ролей эле-
ментов политической системы предусматривает анализ вели-
чины и характера их ответственности за состояние полити-
ческой системы, за состояние конституционного строя. Так,
поднятие на конституционный уровень значения трудового
коллектива должно ; (*27); трудовые коллективы
должны заявить о себе как новые истцы – в защиту общест-
венного интереса – именно исходя из конституционной от-
ветственности за решение проблемы обязательности предъяв-
ления исков в пользу организации, государства.

Роль КПСС как ядра политической системы в регулиро-
вании идеологических параметров конституционного строя
нуждается в конституционном обосновании, а это предпола-
гает исследование конституционного статуса Коммунистичес-
кой партии. И хотя значимость партийных решений в меха-
низме правового регулирования, руководящая роль КПСС в
осуществлении правовой (правотворческой и правопримени-
тельной) политики исследуются довольно подробно, практи-
чески отсутствует сам термин . Однако несомненно, что в силу особой роли КПСС в
политической системе СССР именно на нее ложится консти-
туционная ответственность за обеспечение демократии как со-
держательной части конституционного строя, с одной сторо-
ны, за обеспечение режима конституционной законности как
основы демократии – с другой.

Конституционные нормы не просто закрепляют важней-
шие институты демократии, облекают ее содержание в право-
вые формы, но и целенаправленно воздействуют на ее прояв-
ления во всех сферах жизнедеятельности общества, государ-
ства, коллектива, личности. Известно, что в предмет консти-
туционного регулирования, помимо политических отношений
в их , отношений властвования, . (*28).

В каком бы аспекте мы ни рассматривали демократию,
она всегда выступает как конституционно опосредованная, как
конституционность политического режима. Демократия, по-
нимаемая в качестве политического режима, выступает в со-
циалистическом обществе как конституционный режим. Как
форма государства наша демократия – это прежде всего кон-
ституционно-правовая организация полновластия советско-
го народа, суверенности советских наций. Демократия как
степень участия трудящихся в управлении делами общества и
государства выступает в качестве конституционно закреплен-
ных и развиваемых форм такого участия. Демократия как
мера свободы есть полноправие советских граждан при вза-
имной ответственности личности и государства, а основы та-
кого полноправия – конституционные нормы.

Социалистическая демократия как система народовластия
существует через соответствующие институты конституцион-

-80-

ного строя. Например, конституционный институт основных
прав, свобод и обязанностей граждан СССР есть элемент и,
более того, гарантия, , ее мерило, (*29), ибо мерой достижений, разумности и спра-
ведливости общества является в конечном счете человек. Ин-
ститут конституционной ответственности проявляется в реа-
лизации всех конституционных институтов, направленных на
развитие и совершенствование демократии.

Диалектическое соотношение между демократией и Кон-
ституцией таково, что, будучи юридической формой выраже-
ния демократии, выполняя , (*30), конституционные институты есть
одновременно элемент ее содержания, одна из ее сущностных
характеристик. С другой стороны, демократия, составляя со-
держание конституционных норм, выступает в то же время в
качестве формы их реализации: реализация конституционных
норм есть осуществление демократии. Гарантии же конститу-
ционных норм – гарантии демократии. Ответственность как
элемент конституционного строя – гарантия демократии.

-81-

ї 2. Конституционная ответственность
как высшая форма социальной
и правовой ответственности

Исследование роли конституционной ответственности в си-
стеме конституционного строя подводит нас к необходимости
выявить специфику конституционной ответственности как осо-
бой социально-правовой ответственности.

Конституционная ответственность, являясь своеобразным
аккумулятором всех видов социальной ответственности, вы-
ступает как важнейшая ее разновидность. ответственности позволяет обнаружить множество взаимосвязей и взаимозависимостей между субъектами
конституционных отношений. Конституционная ответствен-
ность выступает как бы интегрирующим стержнем мотивации
человеческой деятельности на уровне высших ценностей кон-
ституционного строя.

Взаимная ответственность личности и общенародного го-
сударства имеет социальное, политико-организационное, нрав-
ственно-гуманистическое, юридическое и, наконец, психологи-
ческое . Например, психологический анализ кон-
ституционности власти позволяет оперировать психологичес-
кой категорией между властью и индивидом. (*31). Но
все указание нуждаются в едином конституци-
онном знаменателе.

Интеграция всех видов социальной ответственности на
конституционном уровне возможна прежде всего по линии

-81-

так называемой позитивной ответственности. Не случайно в
нашей юридической литературе термины и ответственность употребляются как синонимы, осо-
бенно противниками признания в позитивной ответственности-
юридического содержания. Не нуждается, однако, в особом
доказательстве и тот факт, что социальная ответственность-
это не только позитивное чувство ответственности, но и рет-
роспективные меры. Зато необходимы доказательства факта
существования не только ретроспективной, но и позитивной
юридической ответственности. Именно в этом и состоит корень
разногласий между сторонниками и противниками позитив-
ной ответственности в праве.

Специфика юридической ответственности состоит в нега-
тивной реакции со стороны государства на неправомерное по-
ведение. Поэтому юридическая ответственность как последст-
вие нарушения правовых норм никак не может быть позитив-
ной, ибо правонарушение влечет только отрицательную оцен-
ку со стороны государства и никакую другую. И хотя такая
оценка государством до самого правонаруше-
ния (обязательный признак правонарушения), знание, осозна-
ние, прочувствование может считаться ответственностью лишь
в общесоциальном смысле, т. е. в смысле проспективного чув-
ства социального долга: чем больше чувства долга, тем мень-
ше правонарушений и, следовательно, необходимости в при-
менении мер юридической ответственности.

Конечно, это всего лишь условная схема, однако она не
лишена практического основания. В философской и юриди-
ческой литературе сформулировано даже нечто вроде тезиса:
чем больше ответственности позитивной – тем меньше необ-
ходимости в применении ответственности ретроспективной. И
если не сводить позитивную ответственность к осознанию дол-
га (нравственного или юридического), а видеть в ней подлин-
но ответственное состояние субъекта (четкая система ответст-
венности, контроля и т.п.), то этот тезис действительно явля-
ется работающим. В противном же случае данный тезис ни-
чем не отличается от штампов, которых и без того достаточ-
но асоциальной психологии. Е. А. Лукашева правильно под-
метила и проанализировала аккумулировало бы лишь положительные качест-
ва, либо индивида, сознание которого во всех своих проявле-
ниях и срезах было бы только отрицательным. Сознание лич-
-82-

ности противоречиво, это постоянная арена борьбы позитив-
ных и негативных факторов…>. (*32).

Как бы ни влияло состояние позитивной ответственности
на уровень ретроспективной (в своем объективном воздейст-
вии на субъекта) ответственности, – это все же разные мето-
ды правового воздействия. Позитивная ответственность не
может ретроспективную, равно как невозможно
позитивную ответственность ростом ретроспек-
тивной ответственности, возрастанием потен-
циала права.

Четкое понимание специфики юридической ответственнос-
ти как ответственности за правонарушение особенно важно в
условиях, когда от ответственности хотят уйти, прикрываясь
ее , а попросту, ответственным постом, тем бо-
лее когда правоохранительные органы недостаточно применя-
ют установленные законом меры юридической ответственнос-
ти к нарушителям правопорядка, в частности к должностным
лицам, повинным в злоупотреблении властью, бюрократизме,
волоките, в корыстных преступлениях.

Поэтому прав С. Н. Братусь, подчеркивая, что . (*33). Ставшая
уже известной формула : – имеет не менее мудрого прародителя: . Вместе с
тем современные поиски позитивной ответственности во всех
отраслях права вплоть до уголовного есть не что иное, как
поиски путей совершенствования правосознания, повышения
чувства долга, ответственности за исполнение обязанностей,
в том числе через превентивное действие санкций.

Ясно и то, что чувство ответственности формулируется в
более высоких пластах правосознания, правовой психологии,
нежели знание отраслевых санкций и боязнь ответственности
за их нарушение. Поэтому отраслевой уровень ретроспектив-
ной юридической ответственности имеет свой позитивный эк-
вивалент уже за рамками отраслей: превентивное действие
санкций и даже высокий уровень правосозна-
ния отнюдь не равнозначны позитивной ответственности, ко-
торая не имеет отраслевых границ и подразделений на ма-
териальную, дисциплинарную, гражданско-правовую, колхоз-
но-правовую и т. д. В своем позитивном отношении к выпол-
нению юридических обязанностей человек может не осозна-
вать их конкретной отраслевой принадлежности, ибо такое
позитивное отношение формируется на межотраслевом,
надотраслевом уровне конституционной ответ-
ственности.

-83-

Думается, что социальная ответственность, приобретая
юридическую значимость на конституционном уровне, приоб-
ретает вместе с тем и юридическое содержание настолько же,
насколько конституция синтезирует в себе все социальные ви-
ды ответственности. Таким образом, позитивная юридическая
ответственность реально существует. И, видимо, нельзя сом-
неваться в ее правовом характере только потому, что в Кон-
ституции проявляются сгустки всех социальных видов ответ-
ственности. Более того, именно этот фактор, на наш взгляд,
и объясняет позитивную юридическую ответственность на кон-
ституционном уровне как реальность. Нельзя не видеть, что
конституционная ответственность имеет отношение не только
к правосознанию и правовой психологии, но и к правовому
бытию, равно как и ретроспективная юридическая ответствен-
ность – не только область действия, бытия права, но и дей-
ствие, обращенное к сознанию виновного. Конституционная
ответственность – тот уровень юридической ответственности,
на котором с одинаковой необходимостью проявляется об-
щее (социальное) и особенное (государственное осуж-
дение) в юридически значимом поведении ответственных (пе-
ред кем-либо, за что-либо) субъектов.

Именно конституционная ответственность как особая ка-
тегория социальной ответственности позволяет понять диа-
лектику перехода ответственности как внешней необходимос-
ти в ответственность как внутреннюю потребность. Эта диа-
лектика, требуя разграничения социальной и
юридической ответственности на уровне конкретного права,
на уровне отраслей, не допускает вместе с тем их противо-
поставления на конституционном уровне. Здесь нет непрохо-
димой грани между политически ответственным состоянием
конституционных отношений, выражающимся в системе орга-
низационно-правовых мер подотчетности, подконтрольности,
подответственности, и ретроспективными мерами за эффек-
тивность состояния ответственности. На конституционном
уровне сам термин является слишком уз-
ким, неточным. Ведь вся государственно-правовая сфера есть
сфера политических отношений, возникающих в связи с осу-
ществлением государственной власти, а также (в силу обрат-
ного влияния права на политику) в связи с реализацией кон-
ституционно закрепленных принципов организации и деятель-
ности государства, его органов; говорить о правонарушениях
здесь просто бессмысленно.

Конституционные нормы находятся на стыке трех видов
социальных норм: политических, моральных и юридических.
Конституционная ответственность как категория социальной
ответственности объединяет в себе политическую, моральную
и юридическую ответственность. Именно на конституционном

-84-

уровне воплощается единство этих видов ответственности и
разрешаются проблемы устранения противоречий между ни-
ми, обнаруживающихся в отдельных случаях реализации кон-
кретных видов юридической ответственности.

Переходя к характеристике конституционной ответствен-
ности как высшей формы юридической ответственности, преж-
де всего отметим, что роль первой в системе юридической от-
ветственности аналогична роли конституции в системе права.
Отражая высокую степень социальной значимости тех или
иных общественных отношений, конституционная ответствен-
ность определяет общую тенденцию развития и юридической,
и политической, и моральной ответственности.

Имея столь глубокое социальное содержание, конститу-
ционная ответственность с точки зрения формы выступает в
качестве важнейшего элемента конституционного статуса со-
циально ответственных субъектов. Выделение конституцион-
ного статуса предполагает изучение социальных взаимосвязей
субъекта на межотраслевом, надотраслевом, конституционном
уровне. И если принципом реализации отраслевых норм яв-
ляется прежде всего четкое разграничение прав и обязаннос-
тей в правоотношениях, то на уровне конституционного ста-
туса обнаруживается единство прав и обязанностей, их вза-
имопереходы, степень которых определяется степенью един-
ства свободы и ответственности, а в конечном счете – уров-
нем конституционного строя.

В сфере конституционных отношений права и обязаннос-
ти субъектов своим социальным содержанием настолько влия-
ют на юридическую оболочку формальных обозначений ( или ), что в некоторых случаях они как бы
, составляют неразрывное целое. Видимо, этот
процесс возможен на данной стадии перерастания норм пра-
ва в будущие единые нормы коммунистического общежития
и самоуправления. Уже сейчас нормы, определяющие компе-
тенцию субъектов конституционных отношений (Советов на-
родных депутатов. Верховного Совета СССР, Верховных Со-
ветов союзных республик, депутатов и т. д.), воспринимаются
на конституционном уровне и как право, и как обязанность
одновременно. Неразрывная слитность компетенционных прав-
обязанностей есть проявление конституционного уровня от-
ветственности за осуществление компетенции. Диспропорции
в осуществлении компетенции – недостаточное ее использо-
вание либо, наоборот, превышение – это диспропорция кон-
ституционной ответственности. Если, например, с органа спра-
шивается много, но возможности, в том числе правовые, не-
велики, то на каком-то этапе требования ответственности упи-
раются в пределы компетенционно очерченной свободы. И от-
нюдь не всегда решение проблемы заключается в расширении

-85-

И вообще совершенствовании компетенции: правовые пробле-
мы – это проявление более общих (общественных) проблем,
глубинных тенденций развития. Например, создание совер-
шенного законодательства о местных Советах еще не решает
всей проблемы повышения их активности.

Конституционная ответственность не сводится ни к обя-
занности, (*34), ни к сумме обязанностей, ни к сознательному
(ответственному) исполнению обязанностей. Вообще содер-
жание позитивной ответственности глубже обязанности; тем
более это касается конституционной ответственности, которая
предполагает ответственность не только за исполнение обя-
занностей, но и за осуществление прав, их активное исполь-
зование, в том числе и для эффективного исполнения обязан-
ностей, долга. Принцип конституционного единства прав и
обязанностей граждан не сводит конституционную ответст-

венность (даже в ее позитивном понимании) к обязанности. (*35).
Подобно тому как к основным правам я обязанностям во всех формах реа-
лизации последних>, (*36), так и конституционная ответственность
как принцип конституционности поведения (деятельности),
конституционности правотворчества и правоприменения к реализации прав, обязанностей, компетенции.

Чтобы конституционная ответственность всегда к механизму реализации конституционных норм,
она должна быть не просто принципом, но и реальностью, кон-
ституционным обычаем. Даже если возникает новый, более
совершенный закон, устанавливающий оптимальную компе-
тенцию, но не становится обычной нормой в конституционной
практике, то не возникает и ответственности как реальной га-
рантии конституционных норм. Конечно, позитивная ответст-
венность на уровне конституционного принципа продолжает
свое гарантирующее влияние на реализацию конституцион-
ных норм, однако уровень эффективности конституционной
ответственности определяется как раз степенью становления
данного принципа в качестве конституционного обычая. Имен-
но конституционный обычай служит гарантией непосредствен-
ного претворения в жизнь требований конституционных
норм. (*37). В этом смысле социальная ответственность и на ее
конституционном уровне может пониматься в качестве систе-
мы общественных отношений. Так, ,
выступающей . (*38). Обычай – усто-

-86-

явшееся общественное отношение, устоявшаяся взаимосвязь,
в этом и состоит его гарантирующая сила.

В том же смысле выводы о необходимости повышения
ответственности (кого-либо… за что-либо…) есть не просто
призывы, взывания к сознанию и чувствам ответственного ли-
ца, но и выводы о необходимости определенной перестройки
общественных отношений, перестройки традиции практики и
деловых обыкновений, системы организационных взаимозави-
симостей между субъектами и т. д. Данные выводы реализу-
ются на практике в тех сферах общественных отношений, ко-
торые либо не отвечают современным требованиям, либо на
каких-то дают сбои, а то и противоречат консти-
туционным принципам, т. е. нуждаются в перестройке, пере-
акцентовке, переориентации. Только в этом случае ответствен-
ность будет повышаться реально, ибо она действительно пред-
стает в качестве элемента механизма конституционного регу-
лирования.

Совершенствование системы организационных взаимосвя-
зей, в которых материализуется позитивная ответственность,
осуществляется и с помощью совершенствования санкций, рет-
роспективных мер ответственности и вообще всего того, что
символизирует отрицательную реакцию государства и образу-
ет в случае применения собственно юридическую ответствен-
ность. Например, установка на повышение ответственности
плановых органов за качество подготовки плановых актов
связана с установкой на повышение мер ответственности за
невыполнение и необоснованные корректировки плановых за-
даний, что следовало бы квалифицировать как грубое нару-
шение закона, влекущее за собой не только экономическую,
но и административно-правовую ответственность. С другой
стороны, более высокие требования за соблюдение плановой
дисциплины и усиление мер ответственности связаны с проб-
лемой усиления нормативности планирования, улучшения
обеспеченности планов правовыми нормами и гарантиями.
В свою очередь, пределы усиления юридической ответствен-
ности за нарушение плановой дисциплины определяются тем,
насколько следствием просчетов в планировании, недостат-
ков в организации производства, безответственности в сфере
управления являются и распространенные факты бесхозяйст-
венности. Пределы усиления юридической ответственности
зависят от уровня ее нормативной урегулированности, с повы-
шением уровня которой повышается и уровень ответственнос-
ти за выбор варианта деятельности.

Итак, признавая специфику собственно юридической от-
ветственности, мы все-таки выступаем против рассмотрения
социальной и юридической ответственности в качестве непе-
ресекающихся явлений хотя бы потому, что юридическая от-

-87-

ветственность – разновидность социальной. пе-
ресечения социальной и юридической ответственности есть
конституционная ответственность как особая категория со-
циальной ответственности и высшая форма юридической от-
ветственности. Конституционная ответственность – единст-
венная из юридических видов ответственности, понимаемая не
только в качестве вида правовой ретроспекции, применения
отраслевых санкций, но и в качестве позитивно ответственно-
го состояния, конституционного уровня ответственности.

Роль конституционной ответственности в системе юриди-
ческой ответственности аналогична роли Конституция в систе-
ме права. Принципы конституционной ответственности оказы-
вают самое непосредственное влияние на превентивную и
ретроспективную деликтологию права в целом. Принципы кон-
ституционной ответственности объединяют все виды юриди-
ческой ответственности в единую целостную систему. И как
, (*39), так и юридическая ответственность имеет высшую
ступень-конституционную. И поскольку при этом Советская
Конституция выступает не только объектом охраны со сто-
роны юридической ответственности, но и ее нормативным ис-
точником, можно рассматривать конституционную ответст-
венность в качестве самостоятельного института с конститу-
ционным содержанием.

Подобно тому как Конституция не может быть по отраслям юридической науки, так и изучение консти-
туционной ответственности не может быть восполнено иссле-
дованием принципов ответственности в рамках отраслевых
наук. Конституционная ответственность – не сумма всех ви-
дов юридической ответственности, а их , иными словами, конституционная ответственность есть
генерирующее начало всех видов социальной ответственности
я всех видов юридической ответственности на уровне консти-
туционно-правовой системы.

-88-

ї 3. Конституционная законность
и конституционная ответственность

Социалистическая законность выражает сущность гаран-
тирования правовых норм: их реализация невозможна без
обеспечения законности. Не случайно в литературе принцип
социалистической законности и принцип юридической гаран-
тированности правовых норм ставятся в один ряд. (*40). Что ка-
сается конституционной ответственности, то она способствует

-88-

укреплению законности непосредственно в сфере осуществле-
ния народовластия, улучшению деятельности советских орга-
нов и каждого депутата за претворение в жизнь воли избира-
телей. (*41).

Принцип социалистической законности с объективной сто-
роны предполагает наличие режима законности, с субъектив-
ной стороны он предстает в виде требования ко всем и каж-
дому (и – прежде всего! – к государственным органам) соб-
людать законы и основанные на них нормативные акты. В
результате обеспечивается полнейшая уверенность членов со-
циалистического общества в неприкосновенности их личнос-
ти, в гарантированности реализации ими своих прав. Мы пол-
ностью согласны с существующим в литературе и с новой си-
лой прозвучавшим в статье В. М. Горшенева мнением о том,
что . (*42). Такое понимание законности особенно важно для
уяснения ее сущности в сфере государственно-правовых отно-
шений: прежде всего в этой сфере наиболее ярко проявляет-
ся единство социалистической законности с такими явления-
ми, как демократия, народовластие, конституционный строй,
свобода личности. Именно в таком ключе раскрывается прин-
цип социалистической законности в ст. 4 Конституции СССР.

Отношения между личностью и государством в социалис-
тическом обществе составляют
всей сферы государственно-правовых отношений, законность
же в государственно-правовой сфере – основа всей закон-
ности. Конституционное ядро социалистической законности
формируется прежде всего в системе политических отноше-
ний, образующих фактическую конституцию. Эти отношения
составляют предмет государственного (конституционного) пра-
ва на уровнях их государственного опосредования в систе-
ме .

Ю. П. Еременко рассматривает соблюдение Советской
Конституции в качестве ядра социалистической законности,
исследует конституционную законность в ее зависимости от
конституционного строя. (*43). Идеи Ю. П. Еременко являются
чрезвычайно важными для понимания социалистического кон-
ституционализма. Однако в его трактовке конституционной
законности далеко не все бесспорно. Так, определение закон-
ности через категорию обязанности заставляет усомниться в
способности такого определения высветить суть законности
как явления конституционного строя. Во-первых, почему явле-
ние, фактическое содержание которого выходит за пределы
юридического бытия, все же определяется через юридическую
категорию конституционной обязанности? Во-вторых, в психо-
логическом аспекте (в книге не раз затрагивается социально-

-89-

психологическая структура законности) человек с развитым
чувством законности не только добросовестно исполняет кон-
ституционную обязанность соблюдать законы, но и активно
противостоит незаконным проявлениям в отношении себя, не
допускает нарушения своих прав, в том числе права на
как сущностного при-
знака конституционного строя. Такое понимание законности
служит, на наш взгляд, важным аргументом выделения кон-
ституционной законности из общей социалистической, которое
отстаивает автор. Интересно, что при характеристике закон-
ности как элемента конституционного статуса личности ав-
тор сам приходит к выводу, что законность предстает не
только как конституционная обязанность, но и как субъектив-
ное конституционное право личности, как конституционное
(с. 92-93).

Определение законности через категорию конституцион-
ной обязанности лишает категорию конституционной закон-
ности самостоятельного значения. Вряд ли можно очертить
конституционную законность на фоне общей социалистичес-
кой законности практически (теоретически конституционное
ядро социалистической законности представить нетрудно),
если соблюдение конституционного и
законодательства в равной мере есть конституционная обя-
занность. Поэтому конституционную закон-
ность нужно, видимо, не , а , т. е. идти
от сущности конституционного строя. И если обеспечение об-
щей законности в равной мере ложится и на государственный
аппарат, и на граждан, то обеспечение ее конституционного
как показатель конституционности государственного
строя обращено к государственному аппарату и гражданам
все-таки разными сторонами: к власти – обязанностью, а к
гражданам – правом; так что режим законности и в самом
деле предстает как система . При та-
ком понимании происходит не противопоставление субъектов
законности друг другу, а четкое уяснение ответственности
власти за конституционное состояние законности, ведь имен-
но власти принадлежит определяющая роль в создании ре-
жима законности (с. 69).

В Россию, например, осознание этого обстоятельства
пришло очень давно, вместе с осознанием европейских рево-
люций и буржуазного конституционализма. Так, А. П. Куни-
цын в речи, произнесенной на торжественном акте по случаю
открытия Царскосельского лицея 19 октября 1911 г., сказал:
. (*44).

Следует согласиться с данной В. В. Лазаревым харак-
теристикой социальных функций норм, опосредствующих пра-

-90-

воприменительную деятельность: . (*45).

Законность в ряду гарантий конституционных норм и в
ее соотношении с ответственностью как многофункциональной
гарантией конституционных норм занимает совершенно осо-
бое место, непосредственно характеризуя режим гарантиро-
вания. По сути дела, гарантии правовых норм есть гарантии
законности, и наоборот. Это как раз тот случай, когда при-
чинно-следственная связь прямая и обратная; причина и след-
ствие меняются местами: чтобы была законность, необходимо
неукоснительно соблюдать законы, осуществлять правовые
нормы, а с другой стороны, чтобы нормы права действитель-
но были гарантированы, необходима законность как условие,
как предпосылка, как . . (*46). П. И.
Стучка, опираясь на ленинские высказывания, писал, что
первым условием законности служит сам закон. (*47). Нарком
юстиции Д. И. Курский также отмечал, что если не будет в
государстве твердой, достаточно разработанной системы норм
права, то все разговоры о законности будут лишь эффектным
словом. (*48). Выполнение требований Социалистической закон-
-91-

ности обеспечивает установление в общественных отношениях
такого порядка, который соответствует выраженной в законах
воле советского народа. Основная ответственность за обеспе-
чение законности в сфере реализации конституционных норм
ложится на правоприменителей – органов государства, ибо-
предлогами,
не допускает противопоставления законности и целесообраз-
ности, является обязательным для всех, так как нет таких лиц,
которые стояли бы выше закона. Гарантирующее значение
принципа социалистической законности выражается и в том,
что не допускается реализация одних правовых норм с нару-
шением других, так сказать, реализация . Недопустимы как превышение должностными лицами
своих полномочий, пренебрежение процессуальными правила-
ми и т. п., так и самоуправство граждан, свои
права, пренебрежение к правам других граждан. Иными сло-
вами, гарантии реализации правовых норм должны быть за-
конными (отдельные благие намерения могут достигаться
иногда не совсем законными средствами), т. е. опираться на
правовую силу применяющих право субъектов, а не на ка-
кую-то иную их силу, или незаконную (силу ав-
торитета, обаяния, силу , человека, на-
конец, силу и т. п.).

В одной и той же юридической ситуации один человек
чувствует себя скорее просителем, чем носителем действи-
тельно принадлежащего ему права, другой же – наоборот,
использует всю свою в поисках лазеек
в праве для подведения себя под выгодную юридическую си-
туацию. И если в первом случае возникает проблема изуче-
ния причин юридического бессилия гарантий, их замыкания
на негативных социальных факторах, возникающих в социаль-
ной среде правореализации, то во втором – проблема . И ту и другую проблему нельзя
решить только с помощью права, поскольку это проблема ан-
типодов нашей идеологии, нравственности, а это социальное
зло при одностороннем права (наращивании
правовых запретов) не исчезает, а лишь видоизменяется, об-
лекается в новые личины.

Гарантирующее значение принципа социалистической за-
конности распространяется не только на правоосуществление,
но и на правотворчество. Это означает, что сами гарантируе-
мые нормы должны соответствовать принципу законности. К
примеру, если в решении исполкома местного Совета народ-
ных депутатов содержатся нормы, нарушающие действующее

-92-

законодательство, то принцип законности требует нераспро-
странения гарантий на эти нормы. Разумеется, сказанное ка-
сается в первую очередь правотворческих органов, их взаимо-
отношений. Так, одной из гарантий принципа подотчетности в
представительной системе служит право отмены решений под-
отчетных звеньев в случае нарушения принципа законности.
К такой же гарантии относится и прокурорский надзор. Впро-
чем, несмотря на законодательный принцип недействия актов,
противоречащих Конституции, и несмотря на то, что при кол-
лизии норм разного иерархического уровня должны приме-
няться нормы высшего уровня, . (*50).

В. О. Лучин констатирует, что . (*51). А если тем паче слу-
чаи преодоления законодательных противоречий приостанав-
ливаются практики, у подавляющего
большинства правоприменителей складывается ошибочное
убеждение в том, что лишение дефектного акта юридической
силы может последовать лишь в результате его специальной
отмены. (*52). На основе исследования практики В. Н. Никитин-
ский отмечает, что . (*53). Иными словами формули-

рует ту же самую проблему К. Ф. Шеремет: . (*54).

К сожалению, стереотипы практического отношения к
Конституции как к праву находят отражение
и в научных конструкциях, например в теории многостадийнос-
ти реализации субъективного права, теории, которая ставит
под сомнение саму возможность реализации неконкретизиро-

-93-

ванного в текущем законодательстве конституционного права,
Конечно, реализация субъективного права не одномоментна
и в этом смысле многостадийна, но преподнесение стадий в
качестве уровней конкретизации в конечном счете противоре-
чит реальности конституционных прав, высшей юридической
силе Конституции и интересам повышения ее авторитета в
правоприменительной деятельности. Именно следствием этих,
теорий является то, что в приговорах и решениях судов, ре-
шениях местных Советов народных депутатов и их органов,
приказах и инструкциях министров почти не встречаются
ссылки на соответствующие статьи Конституции. Нельзя ста-
вить реализацию конституционных норм в жесткую зависи-
мость от их конкретизации, иначе конкретизация (как важ-
нейшее средство гарантирования конституционных норм)
вступит в противоречие со своей гарантирующей сущностью
и превратится в некий символ официального признания юри-
дического норм с повышенной степенью обобщен-
ности правил поведения. Подобные теории приводят, наконец;
. (*55).

Наука призвана анализировать причины противоречий в:
правовом регулировании и предусматривать гарантии разре-
шения этих противоречий. В данном случае . (*56). Да, это гарантия раз-
решения отмеченного противоречия, однако не решение проб-
лемы: ответственность за просчеты нормотворчества перекла-
дывается на тех, кто от этих просчетов страдает. В самом
процессе нормотворчества должны быть средства, обеспечи-
вающие конституционную законность на всех уровнях нормо-
творчества. Например, было бы конституционно правильно
признавать юридическую силу ведомственного нормативного
акта лишь после подписания его министром юстиции (ответ-
ственность за юридические просчеты акта ложится непосред-
ственно на данного министра).

Советские ученые отстаивают необходимость принятия
специального закона о нормотворчестве, что являлось бы дей-
ственной гарантией принципа верховенства закона – важ-
нейшего требования социалистической законности. (*57). По отно-
шению к развитому социалистическому обществу в литерату-

-94-

ре указывается на необходимость возрастания роли закона
во всех сферах регулирования общественных отношений как
на тенденцию в области изменения правовых форм воздейст-
вия на общественное и индивидуальное правосознание. Учет
иерархии, юридической силы правовых норм имеет важное
значение в процессе их гарантирования. Усиление гарантий
прав личности, пишет В. А. Патюлин, нашло, в частности, вы-
ражение в возведении в ранг конституционных ряда юриди-
ческих гарантий, содержащихся ранее в текущем законода-
тельстве. (*58).

С обеспечением эффективности правовых норм связана
такая важная проблема, как соотношение числа законов и
подзаконных актов, нормативных предписаний и актов их
применения. Например, имея весьма ограниченный аппарат,
который не может в полной мере квалифицированно пользо-
ваться огромным числом нормативных актов (постановлений
правительства, ведомственных инструкций, положений и т.п.),
исполкомы местных Советов зачастую не реализуют своих
полномочий и прав, а нередко и обязанностей. (*59).

Проблема конституционной законности – это не только
обеспечение неуклонного соблюдения конституционных прин-
ципов и норм в текущем нормотворчестве и нормоосуществле-
нии, но и правильное соотношение между нормотворчеством
и нормоосуществлением в деятельности всех органов государ-
ства, и прежде всего его политической основы – Советов на-
родных депутатов. Осуществление исполнительно-распоряди-
тельных функций Советов как
опять-таки через нормотворчество вместо непосредственного
исполнения, прямого проведения в жизнь уже имеющихся
нормативных актов обесценивает закон и нормотворчество в
целом. Из-за бумажного потока страдает в итоге живое де-
ло правоприменения. В деятельности Советов народных депу-
татов, равно как и в деятельности любых других органов,
проявляет себя, видимо, закон оптимального соотношения
между объемом правоприменения и объемом нормотворчест-
ва, предназначенного для соответствующей сферы правопри-
менения. Возможны диспропорции в ту или другую сторону.
Например, в последнее время наметилась тенденция роста
нормативных актов в деятельности Советов,
что отнюдь не всегда приводит к соответствующему качест-
венному сдвигу правоприменительной деятельности, если, ко-
нечно, не рассматривать нормотворчество (а такое рассмот-
рение в известных пределах допустимо) в качестве этапа пра-
воприменения. Однако , (*60),
прежде всего, в деятельности исполнительно-распорядитель-
ного аппарата.

-95-

Беда не в том, что Советы нормотворчествуют (как выс-
шие органы власти на местах Советы должны принимать обя-
зательные на их территории решения), а в том, что местное
нормотворчество отнюдь не всегда сродни .
Эффективность решений, принимаемых нор-
мативных актов вышестоящих исполнительных органов ведом-
ственного нормотворчества в условиях, когда , (*61), оставляет желать лучшего. И хотя , (*62), нельзя признать нормальным, что нормотворческий
акцент падает не на сессии, а на исполнительно-распоряди-
тельный аппарат; что распоряжения исполкома принимают-
ся чаще всего по его внутреннеструктурным вопросам, а вся
основная правоприменительная, управленческая деятельность
облекается в форму решений исполкома.

Конечно, проблема эффективности решений Советов –
значительно более широкая социальная проблема, нежели
уточнение юридических свойств принимаемых Советами ак-
тов. Соотношение сферы нормотворчества и сферы управле-
ния различно для разных звеньев Советов. Границы этих раз-
личий в соответствии с принципом демократического центра-
лизма должны учитываться применительно к Советам каждо-
го вида, исходя из специфики их правового статуса. Должно
учитываться также разное соотношение элементов и в методах регулирования поведе-
ния в различных областях общественных отношений. А это,
в свою очередь, нуждается в теоретической разработке.

В условиях конституционного строя, предполагающего
взаимную конституционную ответственность государства и
личности, простое со стороны граждан
не может удовлетворять потребностям функционирования и
развития социалистического общества. (*63). Утверждение Ю. П.
Еременко о том, что , (*64), представляется более применимым
к правопорядку. Вполне возможен жесткий правовой поря-
док, основанный на подчинении власти при неконституцион-
ности самой власти. Думается, именно конституционная за-
конность как элемент конституционного строя позволяет об-
наружить разницу между понятиями законности и правопо-
рядка.

Учет диалектических противоречий социализма приводит
в настоящее время к выводу о несостоятельности прямоли-
нейного отрицания возможного расхождения между консти-
туционно провозглашенными принципами и правопорядком.

-96-

. (*65). Ес-
ли данное противоречие существует в рамках диалектически
развивающейся конституционной действительности и в конеч-
ном счете конституции на
прогресс>, (*66), то такое противоречие в известных пределах воз-
можно в рамках конституционной законности. Границы это-
го противоречия очерчены рамками социалистического кон-
ституционного строя. Гарантией ненарушения указанных ра-
мок является конституционная ответственность власти перед
народом за обеспечение конституционного режима
законности.

Если же противоречие между конституцией и правопоряд-
ком объясняется не диалектическими противоречиями как ис-
точником развития в рамках конституционного строя, а на-
рушениями самого конституционного строя, то налицо анта-
гонизм между ей законностью. Ослабление конституцион-
ной ответственности власти как гарантии от деформации пра-
вопорядка приводит к ослаблению законности как гарантии
демократии, конституционного строя. или контрреволюционному перерожде-
нию>. (*67). И хотя это – крайняя степень деформации право-
порядка, возможная лишь как проявление антисоциалисти-
ческой деформации политической надстройки вообще, нель-
зя считать для социализма, тем более на
высокой стадии его развития, любые противоречия между
конституцией и текущим нормотворчеством, между законами
и подзаконными актами. . (*68).

Реальное обеспечение законности, исходя из государст-
венной власти, постоянно корректируется уровнем требова-
ний граждан на ее осуществление. Однако законность не мо-
жет быть обеспечена ими самими, так как гражданин может

-97-

лишь пожаловаться на беззаконие, обратиться за защитой,
потребовать восстановления законности, а восстановить ее
своими силами он не может. Правопорядок же основывается
на правомерном поведении самих граждан. Образно говоря,
правопорядок – часть законности. На-
рушения законности эхом отзываются на состоянии правопо-
рядка. Более высокие требования к правосознанию, конститу-
ционной культуре работников государственных органов, ад-
министрации предприятий и учреждений объясняются тем,
что, нарушая законы, они не только посягают на права и ин-
тересы граждан, государственных органов, общественных ор-
ганизаций, но и нарушают конституционные основы советско-
го общественного и государственного строя, (*69), компрометиру-
ют конституционный строй.

-98-

ї 4. Конституционный контроль
и конституционная ответственность

Исследование ответственности как гарантии конституци-
онных норм влечет за собой исследование проблем соотноше-
ния конституционного контроля, ответственности и других
элементов механизма охраны Конституции. В юридической ли-
тературе уже неоднократно указывалось, что . (*70).

Ответственность и контроль – два тесно связанных, но
тем не менее различных понятия. Ответственность – одно из
проявлений взаимной связи личности, общества и государст-
ва, предполагающей отчетность за порученное дело и достиг-
нутые результаты, реализацию требований социального конт-
роля. (*71).

Ответственность и контроль – явления социальные. В
обществе, разделенном на классы, функции управления (а
следовательно, и контроля) осуществляет господствующий
класс посредством созданного им государства. Цель соци-
ального контроля – обеспечить соответствие поведения всех
членов общества тем масштабам поведения (правовым, мо-
ральным и др.), которые выгодны соответствующему классу.

В буржуазном обществе этой же цели способствует и
попытка установления отношений ответственности личности
якобы перед всем народом, государством, а на деле – перед
господствующим классом. Здесь и ответственность, и копт-
роль формально выражаются в буржуазной законности, кон-
ституционализме, однако объективно эти явления не в состоя-
нии сочетать интересы двух антагонистических классов.

-98-

В. И. Ленин писал: . (*72). Все попытки юрис-
тов, социологов, политиков обосновать классовое единство
контроля и ответственности в буржуазном обществе обрече-
ны на провал. (*73).

При социализме общественные отношения контроля и от-
ветственности изменяют свою природу: то положение, когда
народом управляют, должно быть заменено самоуправлени-
ем народа с превращением государства . (*74). Это достигается обширным комплексом политико-юри-
дических мер, которые гарантируют действенный контроль
трудящихся над учреждениями власти и должностными ли-
цами аппарата управления. (*75). К их числу относятся выбор-
ность всех представительных органов сверху донизу, импера-
тивность депутатского мандата, а также институты государ-
ственно-правовой ответственности. Следовательно, ответст-
венность есть лишь одна из политико-юридических мер, с по-
мощью которых народ осуществляет свой суверенный конт-
роль за властью в государстве.

Выявление соотношения контроля и ответственности поз-
воляет ставить вопрос об особом содержании контроля как
гаранта конституционных норм. В самом общем виде инсти-
тут конституционного контроля есть формализованные Основ-
ным Законом требования, выражающие волю советского на-
рода, посредством которых гарантируется советская конститу-
ционная законность и конституционный режим.

По отношению к иным видам конституционный контроль
является высшим: он как бы определяет в различных сущность, содержание и основные функции всех видов
контроля социального. Вместе с тем конституционный конт-
роль предопределяет и отношения ответственности. Ответст-
веннность базируется на результатах контроля, усиливает его
действенность и увязывается с его организационными форма-
ми. В государственном праве объективная связь ответствен-
ности с контролем находит наиболее полное выражение в кон-
ституционных и иных нормах, в которых ответственность орга-
нов закрепляется вместе с их подотчетностью, означающей
высшее проявление контрольной функции. (*76).

Конституционная ответственность в качестве ответствен-
ности власти за существующий режим социалистической за-
конности в государстве есть высшее проявление функции
контроля; последняя является предпосылкой возникновения
отношений конституционной ответственности.

В настоящее время при изучении механизма гарантиро-
вания конституционных норм проблема конституционного

-99-

контроля зазвучала с новой силой и вот почему. Во-первых,
одним из направлений развития социалистической демокра-
тии, провозглашенных Конституцией СССР, является усиле-
ние законности, совершенствование юридического механизма,
обеспечивающего охрану правопорядка во всех звеньях по-
литической и экономической систем. Обеспечить конституци-
онную законность, конституционный режим без постоянного
контроля на всех уровнях политических, экономических со-
циальных отношений практически невозможно. В. И. Ленин
определял . (*77).
Однако ныне существующая система контроля еще далека до
. Как неоднократно отмечалось в документах пар-
тии и правительства, в правовом механизме контроля за ис-
полнением хозяйственных договоров имеется еще много не-
достатков, устранение которых является важнейшим вопросом
дня. В совершенствовании государственно-правовых средств
обеспечения нуждается и научно-техническая политика Со-
ветского государства, и реализация целевых комплексных
программ, в том числе и Продовольственной программы. В со-
временных условиях единство политики государства долж-
но быть обеспечено не только в процессе формирования и
внедрения научно-технических программ в народное хозяйст-
во в масштабах страны, но также и путем совершенствования
контроля за их исполнением. (*78). Система контроля по
определенным закономерностям развития, и чем выше звено
в иерархической системе – тем больший круг интересов граж-
дан, должностных лиц и общественных организаций затраги-
вает его деятельность. Отсюда, укрепление повседневного
контроля именно в рамках высшего уровня государственной
власти есть объективная предпосылка укрепления законнос-
ти в рамках целого государства.

Во-вторых, необходимость совершенствования конститу-
ционного контроля обусловлена присущим только социалис-
тическому государству соединением законодательной и ис-
полнительной власти. Применительно к деятельности верхов-
ного представительного органа государственной власти это
означает, что данный орган не только принимает законы и
иные акты, определяющие основные направления деятельнос-
ти системы государственных органов, но также располагает
гарантиями, необходимыми для обеспечения проведения сво-
их .решений в жизнь, для проверки их исполнения. Именно та-
кой гарантией служит предоставленное Конституцией выс-
шим органам государственной власти право контроля за дея-
тельностью всех других государственных органов, т. е. обес-
печивается конституционное единство принятия и исполнения
партийных директив, законов и подзаконных актов, управ-
ленческих решений.

-100-

В-третьих, федеративное устройство СССР постоянно по-
рождает проблемы оптимального соотношения союзных и рес-
публиканских законов, разграничения компетенции союзных
и республиканских органов. Поэтому в современный период.
особо бурной активизации нормотворческой деятельности Со-
ветского государства чаще обычного возникают коллизии
между Конституцией, Основами законодательства, с одной
стороны, и подзаконными правовыми актами – с другой.
. (*79). Одна-
ко . (*80). Конститу-
ционный контроль призван как раз и преодолевать такие про-
тиворечия.

В-четвертых, обострение идеологической борьбы в совре-
менном мире диктует необходимость сопоставить механизм
конституционного контроля в социалистическом и буржуаз-
ном обществе, показать их классовую сущность и реальность
в гарантировании конституционных норм. Ведь многие бур-
жуазные ученые вообще отрицают существование в нашей
стране конституционного контроля: . (*81). Отсюда важная задача правовой науки – выя-
вить место и роль конституционного контроля в механизме
обеспечения законодательства.

В-пятых, существование многочисленных форм контроля
в нашем государстве породило проблему дублирования конт-
роля, возникновение как в их правовом положе-
нии (вследствие усиленного нормотворчества и
в ведомствах), так и в процессе реализации. Скоординировать
этот контроля, четко определить место каждого ви-
да контроля в системе социального, думается, тоже является
задачей конституционного контроля, ибо это единственная
форма контроля, для которого отсутствуют какие-либо тер-
риториальные, компетенционные и ведомственные границы.

Изучение конституционного контроля следует начинать с
выделения особенностей, обособляющих его от иных видов
контрольной деятельности в государстве. Даже рас-
смотрение содержания данного вида контроля убеждает нас в
том, что здесь речь идет не об обычном контроле одних го-
сударственных органов за деятельностью других, не об обыч-
ной проверке фактических результатов. Основным содержа-
нием конституционного контроля, по мнению Ю. П. Еремен-
ко, является деятельность компетентных органов Советского

-101-

государства, в процессе которой устанавливается соответст-
вие того или иного нормативного акта (действия) советским
конституциям, выносятся решения, направленные на устра-
нение обнаруженных нарушений конституционности зако-
нов. (*82).

Субъектами, осуществляющими конституционный конт-
роль, в юридической литературе единогласно признаются выс-
шие представительные органы власти СССР, союзных и ав-
тономных республик – Верховные Советы и их Президиумы..
Представляется, что это не совсем точно и вот почему.

В ст. 73 Конституции СССР контроль за соблюдением
Конституции СССР и обеспечение соответствия конституций
союзных республик Конституции СССР относятся к ведению
Союза ССР (разрядка наша.-Н.Б., Т. 3.).
Аналогичные статьи имеются в конституциях всех союзных
и автономных республик. Так, в п. 2 ст. 72 Конституции
РСФСР ведению РСФСР в лице ее высших органов власти
и управления подлежит контроль за соблюдением Конститу-
ции РСФСР и обеспечение соответствия конституций автоном-
ных республик Конституции РСФСР. Ведению Северо-Осе-
тинской Автономной Советской Социалистической республи-
ки подлежит контроль за соблюдением Конституции Северо-
осетинской АССР в лице ее высших органов власти и управ-
ления (ст. 66 Конституции Северо-Осетинской АССР).

С другой стороны, ст. 3 Закона СССР о Совете Минист-
ров СССР в качестве основного принципа деятельности Со-
вета Министров СССР предусмотрела обеспечение неуклон-
ного соблюдения Конституции СССР, т. е. осуществление кон-
ституционного контроля в сфере правоприменения. А ведь
именно в этой сфере встречаются более всего нарушения кон-
ституционных требований. Поэтому представляется целесооб-
разным включить Правительства СССР, союзных и автоном-
ных республик в круг субъектов конституционного контроля.

Контрольная деятельность высших органов государствен-
ной власти носит полновластный, всеобъемлющий характер.
Сердцевину данной деятельности Верховных Советов и Пре-
зидиумов Верховных Советов составляет контроль за претво-
рением в жизнь конституционных принципов и других нор-
мативных требований (в том числе конституционной ответст-
венности) субъектами конституционных отношений. Другой,
не менее важной особенностью конституционного контроля
является его верховенство, которое вытекает из подлинно
верховного положения высших представительных органов в
политической системе советского общества. Рамки конститу-
ционного контроля фактически не ограничены. (*83). Этими ка-
чествами конституционный контроль и обеспечивает закон-

-102-

ность в функционировании всех государственных органов, пра-
вильность и эффективность реализации Конституции СССР,
конституций союзных и автономных республик всеми общест-
венными органами, должностными лицами и гражданами.

В юридической литературе встречается мнение о том, что
конституционный контроль – это лишь часть контрольных
функций Верховного Совета и его Президиума; предлагается
определить деятельность последних как контроль
наряду с . Такая позиция представляется
глубоко ошибочной: ее первопричиной является понимание
конституционного контроля только как деятельности высших
органов государства по установлению и устранению возмож-
ных противоречий между Конституцией и другими норматив-
ными актами. Данная позиция правильно подверглась крити-
ке, так как она необоснованно сужает рамки конституцион-
ного контроля только правотворческой сферой, что несомнен-
но принижает его значение: нельзя нарушать Конституцию
ни в какой форме. (*84). Отсюда верховному контролю всегда со-
путствуют элементы конституционного контроля.

Следует подчеркнуть, что конституционный контроль ни
в коей мере нельзя сводить только к реализации отдельных
полномочий Верховного Совета и его
Президиума (например, заслушивание отчетов, докладов под-
отчетных органов, отмена нормативных актов). Конституци-
онный контроль скорее можно представить в качестве для-
щейся функции высших представительных органов, осуществ-
ляемой постоянно в процессе реализации всей (без исключе-
ния!) компетенции Верховного Совета и Президиума. Но в
одних случаях контроль занимает центральное место в рас-
смотрении вопроса, в других носит вспомогательный харак-
тер. Ведь процесс решения любого вопроса, принятие любого
акта высшим представительным органом всегда сопровожда-
ется контролем за состоянием проблемы на данном этапе,
контролем за планируемой организацией процесса исполне-
ния, коррегированием самого исполнения и, наконец, опреде-
лением форм и методов контроля за результатами исполне-
ния.

Конституционный контроль, выступая гарантом консти-
туционных норм, имеет следующие специфические цели:
1) обеспечить точное и неуклонное соблюдение, исполнение
и применение конституционных норм; 2) выявлять и устра-
нять противоречащие конституции правовые акты и отдель-
ные нормы; 3) гарантировать соответствие республиканских
конституции Конституции СССР; 4) предупреждать некон-
ституционность принимаемых законов и других актов. (*85).

По своему содержанию конституционный контроль, на
наш взгляд, неоднороден, он содержит как бы несколько са-

-103-

мостоятельных уровней: контроль за соответствием конститу-
ций союзных республик Конституции СССР; контроль за со-
ответствием законов союзных республик законам СССР; конт-
роль за реализацией конституционных норм, регулирующих
конституционный режим; контроль за конституционностью
деятельности органов власти на местах. Законодатель, взяв
в качестве исходной формулировку сущности конституцион-
ного контроля как , для
различных субъектов конституционного контроля постепенно
расширяет его содержание, прибавляя к объектам контроля
такие элементы, как законы СССР, республиканское законо-
дательство (ст. 121 п. 4 Конституции СССР), деятельность
государственных органов и организаций (ст. 125 Конститу-
ции СССР, ст. 59 Регламента Верховного Совета СССР).

Какова гарантирующая функция конституционного конт-
роля в системе иных гарантий норм Основного Закона? Здесь
гарантией выступают прежде всего нормы Конституции, оп-
ределяющие контроль за соблюдением Конституции СССР и
обеспечение соответствия конституций союзных республик
Конституции СССР относится к ведению СССР в лице его выс-
ших органов власти и управления (ст. 73 Конституции СССР).

Конкретизация данного основополагающего принципа
имеет место в ст. 121, п. 4, непосредственно обязывающей
Президиум Верховного Совета не только осуществлять конт-
роль за соблюдением Конституции СССР, но и обеспечивать
соответствие конституций и законов союзных республик Кон-
ституции и законам СССР.

Дальнейшую нормативную детализацию конституцион-
ный контроль получил в Регламенте Верховного Совета
СССР, где 10 глава специально посвящена осуществлению
Верховным Советом контрольных полномочий. Статья 59 Рег-

ламента, во-первых, уточняет круг субъектов, осуществляю-
щих конституционный контроль: Верховный Совет непосред-
ственно и через создаваемые им органы (т. е. Президиум
Верховного Совета, комиссии палат Верховного Совета). Во-
вторых, нормативно закреплен и круг объектов, который уже
не ограничивается сферой нормотворчества. Более того, имен-
но в Регламенте Верховного Совета СССР акцент делается
не столько на соответствие законодательства, сколько на кон-
ституционность его реализации. Согласно названной статье
Регламента, конституционный контроль осуществляется за
соблюдением и проведением в жизнь государственными и об-
щественными организациями Конституции СССР, а также
законов СССР и иных решений Верховного Совета СССР; за
выполнением государственных планов экономического и со-
циального развития и государственного бюджета СССР; за

-104-

деятельностью всех подотчетных Верховному Совету СССР

государственных органов.

Таким образом, даже сама направ-
ляет конституционный контроль на обеспечение реализации
Конституции, тем самым выступая ее юридической гаран-
тией.

Важность реализации конституционного контроля заста-
вила законодателя нормативно урегулировать и основные ор-
ганизационно-правовые формы осуществления конституцион-
ного контроля. Основная из них – сессионный контроль.

Конституционный контроль осуществляется уже в про-
цессе обсуждения Верховным Советом состава и формирова-
ния других высших органов государства: Президиума Верхов-
ного Совета СССР, Совета Министров, Генерального проку-
рора СССР, Комитета народного контроля СССР. Уже в этой
стадии контроль начинает как инструмент,
обеспечивающий реальность конституционного строя, консти-
туционную законность, ибо от состава Правительства и дру-
гих высших органов государства во многом зависит и весь
конституционный режим Советского государства.

На этом этапе Верховный Совет имеет возможность про-
анализировать результаты предыдущей работы подотчетных
органов и сделать выводы об уровне конституционности их
деятельности. Не случайно Верховный Совет СССР на 1-й
сессии каждого созыва принимает Постановление об одобре-
нии деятельности Правительства. Важность формирования
высших органов государства Верховным Советом СССР как
элемента гарантированности конституционного строя подчер-
кивает и тот факт, что Регламент Верховного Совета СССР
в самой детализированной форме определил процедуру их
создания. (*86).

Следующей формой конституционного контроля являет-
ся обязательное утверждение Верховным Советом ряда важ-
нейших актов, принимаемых Президиумом Верховного Сове-
та СССР, Президиумами Верховных Советов союзных и ав-
тономных республик. В частности, в соответствии со ст. 122
Конституции СССР обязательному утверждению подлежат
важнейшие акты, вносящие изменения в действующие зако-
нодательные акты; изменение территориальных границ союз-
ных республик; акты, касающиеся отдельных изменений в
составе Совета Министров, министерств и государственных
комитетов СССР. Верховный Совет на каждой сессии заслу-
шивает доклад Секретаря Президиума Верховного Совета о
таких Указах и принимает Закон или Постановление об их
утверждении. Тем самым гарантируется полный контроль за-
конодательной политики со стороны Верховного Совета. Вмес-
те с тем в юридической литературе высказывалось мнение,

-105-

что доклады Секретаря Президиума Верховного Совета
должны носить более подробный характер и по ним в неко-
торых случаях целесообразно проводить прения. (*87). Это обес-
печивает реальные предпосылки единообразия законодатель-
ной политики в рамках Советской Конституции.

К числу важнейших гарантий осуществления текущего
конституционного контроля относится заслушнвания отчетов
руководителей других высших государственных органов. Уси-
лению этой формы контроля и обеспечению ее систематичное-
ти служат, во-первых, прямые предписания Конституции, от-
носящие к непосредственной компетенции верховных органов
власти заслушивание отчетов соответствующих органов; во-
вторых, закрепление определенной периодичности таких отче-
тов. (*88).

Регламент Верховного Совета СССР по-разному опреде-
лил периодичность отчетов подконтрольных органов. С одной
стороны, для Комитета народного контроля СССР, Верховно-
го Суда СССР и Генерального прокурора определена обязан-
ность не реже одного раза за период полномочий представ-
пять отчет о своей деятельности Верховному Совету СССР и
систематически докладывать о ней Президиуму Верховного
Совета СССР (ст. 61-62 Регламента). С другой стороны, в
отношении Президиума Верховного Совета и Совета Мннист-
ров СССР законодатель не стал фиксировать конкретную
цифру отчетов, ограничившись провозглашением необходи-
мости (ст. 60 Регламента). Видимо, это обусловлено
невозможностью определения в количественных показателях
суммы проблем, которые решаются в повседневной деятель-
ности Президиумом Верховного Совета и Правительством. К
тому же из верховного положения высших органов власти вы-
текает конституционная обязанность Президиума Верховно-
го Совета СССР и Совета Министров СССР отчитываться пе-
ред Верховным Советом СССР по его требованию в любое
время.

Ныне весьма распространена такая форма конституцион-
ного контроля, как доклады высшим представительным ор-
ганам власти. Так, в период между сессиями Президиум
Верховного Совета СССР заслушивает доклады Правительст-
ва по вопросам его работы. За четыре года после принятия
Конституции СССР Президиум пять раз заслушивал докла-
ды Совета Министров СССР. (*89). В сущности, конституционным
контролем является также ежегодное обсуждение и принятие
докладов о планах экономического и социально-культурного
строительства, о государственном бюджете и утверждение
отчетов об их исполнении Верховным Советом СССР. Тем
самым Верховный Совет осуществляет контроль за фактичес-

-106-

кой политикой Правительства и аппарата управления в це-
лом по стране.

Рассмотрению на сессии названных вопросов предшест-
вует большая подготовительная работа: план и бюджет пред-
варительно обсуждаются в постоянных комиссиях палат
ежегодно накануне сессии на совместных заседаниях комис-
сии заслушиваются доклады председателя Госплана СССР
и министра финансов СССР. Для детального изучения вне-
сенных Правительством плана и государственного бюджета
по разделам постоянные комиссии образуют специальные под-
комиссии из числа депутатов Верховного Совета, представи-
телей ведомств, специалистов, научных работников. В подко-
миссиях заслушиваются доклады представителей прави-
тельств союзных республик, министров, руководителей ве-
домств СССР, оцениваются результаты их деятельности, тща-
тельно анализируются получаемые от ЦСУ СССР, Госбанка
СССР и иных организаций материалы, характеризующие ра-
боту государственных комитетов, министерств и ведомств,
развитие отраслей народного хозяйства, отдельных республик.
Особое внимание комиссии уделяют выявлению недостатков
в деятельности министерств, ведомств, разработке путей и
средств устранения и предупреждения этих недостатков. (*90).

Таким образом, весь процесс подготовки, обсуждения и
принятия докладов на сессии есть, по сути, контроль со сто-
роны высших органов власти за законностью проводимой по-
литики государства в целом и отдельных его составных час-
тей. Такой конституционный контроль обеспечивает не толь-
ко юридические, но, главное, экономические, политические,
идеологические и организационно-правовые гарантии реали-
зации Советской Конституции.

Особо Верховный Совет проверяет соответствие поста-
новлений и распоряжений Совета Министров актам Верхов-
ного Совета и Президиума (форма контроля). В случае не-
соответствия их закону высшие органы государственной влас-
ти имеют право отменять постановления и распоряжения Со-
вета Министров (конституционная ответственность). Пред-
ставляется, что данная форма связи конституционного конт-
роля и конституционной ответственности обеспечивает един-
ство в проведении законодательной и исполнительно-распоря-
дительной политики, реально гарантируя те нормы Конститу-
ции СССР, которые предусматривают подконтрольность и
подотчетность всех государственных органов органам пред-
ставительным.

Своеобразной формой конституционного контроля явля-
ется запрос депутата Верховного Совета СССР, депутатов
Верховных Советов союзных и автономных республик. Депу-
татский запрос – это адресованное депутатом конкретному

-107-

государственному органу или должностному лицу требование
дать на сессии Совета официальное объяснение по вопросу,
связанному с выполнением функции этого органа или лица.
Тем самым право запроса дает возможность привлечь вни-
мание всего высшего представительного органа власти к опе-
ративному решению особо важных проблем, чаще всего свя-
занных с нарушением законов, невыполнением различными.
органами своих конституционных функций. Таким образом,
запрос – средство конституционного контроля не только со
стороны депутатов, но и всего Совета в целом. (*91).

Эффективность депутатского запроса во многом обуслов-
лена особенностями представительных органов, в которых нет
профессиональных , а депутаты осуществ-
ляют свои полномочия, не порывая с производственной или
служебной деятельностью. Поэтому, выступая представите-
лем высшего органа государственной власти, они активно, со-
знанием профессиональных проблем ставят на обсуждение
Совета именно те вопросы деятельности Совета Министров
СССР, министерств и ведомств, которые имеют актуальней-
шее общегосударственное значение. И поскольку основы пол-
номочий органов управления, других органов, образуемых Со-
ветом, закреплены в Основном Законе, постольку и деятель-
ность депутата по реализации запроса есть гарантия эффек-
тивной реализации конституционных норм.

Статья 117 Конституции СССР, ст. 14 Закона СССР о
статусе народных депутатов в СССР и ст. 63 Регламента Вер-
ховного Совета СССР определили круг лиц, к которым де-
путат Верховного Совета СССР имеет право обращаться с за-
просом: Совет Министров СССР, министры и руководители
других органов, образуемых Верховным Советом. Представ-
ляется, что именно высокой эффективностью депутатского
запроса как формы конституционного контроля можно объяс-
нить тенденцию расширения круга подконтрольных объектов
новой Конституцией СССР. Если ранее запрос можно было
направить только Совету Министров и руководителям цент-
ральных органов государственного управления, то после при-
нятия Конституции СССР 1977 г. в круг этих субъектов так-
же вошли руководители всех органов, образуемых Верхов-
ным Советом: Председатель Верховного Суда СССР, Гене-
ральный прокурор СССР, Председатель Комитета парадного
контроля СССР и др.

В целях совершенствования запроса депутата законода-
тель усилил и реальные гарантии действенности этой формы
контроля. Он обязал должностных лиц давать ответы на дан-
ной сессии Совета в трехдневный срок, причем ответ на за-
прос должен быть заслушан обязательно на совместном за-
седании палат и может быть поставлен на обсуждение. Кро-

-108-

ме того, право внесения запроса предоставлено не только од-
ному депутату, но также группе депутатов и постоянным ко-
миссиям палат Верховного Совета СССР.

Являясь органической частью Верховного Совета СССР,
Президиум Верховного Совета также осуществляет обшир-
ные контрольные полномочия, направленные на неукоснитель-
ную реализацию норм Конституции. Конституционный конт-
роль, осуществляемый Президиумом Верховного Совета, об-
ладает некоторыми особенностями. Даже при сравне-
нии ст. 73, п. 11 и ст. 12, п. 4 Конституции СССР ясно, что
контрольные полномочия Президиума распространяются не
только на конституционные нормы, но и на законы союзных
республик. Следовательно, сфера действия конституционно-
го контроля Президиума Верховного Совета расширяется в
целях укрепления гарантий верховенства общесоюзного зако-
нодательства. Этот контроль распространяется не только на
соответствующие органы СССР, но и на органы союзных рес-
публик. При выявлении расхождения Конституции или закона
союзной республики с Конституцией или законом СССР Пре-
зидиум Верховного Совета вправе официально заявить о та-
ком несоответствии, (*92), что будет означать вступление в не-
посредственное действие ст. 74 Конституции СССР. Вместе
с тем Президиум Верховного Совета СССР ставит перед Пре-
зидиумом Верховного Совета союзной республики вопрос о
приведении Конституции или закона союзной республики в
соответствие с Конституцией пли законом СССР, издавая при
необходимости указ по данному вопросу (ст. 64 Регламента
Верховного Совета СССР). Только с января 1938 по февраль
1969 г. Президиум Верховного Совета СССР издал четыре
указа по вопросам несоответствия отдельных статей консти-
туций союзных республик Конституции СССР, шесть указов
о несоответствии отдельных актов союзных республик обще-
союзному законодательству. (*93).

Поскольку государство особо заинтересовано в повышен-
ной охране конституционных норм, а также в стимулировании
деятельности ряда государственно-правовых субъектов по
дальнейшему обеспечению реальности и верховенства консти-
туционных норм, законодатель впервые ввел перечень субъек-
тов контрольной инициативы, т. е. обладающих правом ста-
вить вопрос о правильности соблюдения Конституции СССР
государственными и общественными организациями, долж-
ностными лицами. К их числу относятся: Президиум Верхов-
ного Совета СССР, Совет Министров СССР, высшие органы
государственной власти союзных республик, комиссии Вер-
ховного Совета СССР, депутаты Верховного Совета СССР,
Комитет народного контроля СССР, Верховный Суд СССР,
Генеральный прокурор СССР, общественные организации в

-109-

лице их общесоюзных органов (ст. 64, ч. 1 Регламента Вер-
ховного Совета СССР). Аналогичные статьи имеют место в
Регламентах Верховных Советов союзных и автономных рес-

публик. Такой разнообразный субъектов контроль-
ной инициативы подтверждает вывод о всеобъемлемости и
системности конституционного контроля, реально гарантиру-
ющего исполнение Основного Закона государства во всех сфе-
рах государственной и общественной жизни, всеми органами,
должностными лицами и гражданами.

Особым видом конституционного контроля, осуществляе-
мого Президиумом Верховного Совета СССР, Президиумами
Верховных Советов союзных и автономных республик, явля-
ется контроль за рассмотрением и реализацией государствен-
ными и общественными органами, должностными лицами пред-
ложений и замечаний депутатов, высказанных на сессиях, а
также за выполнением наказов избирателей по вопросам, от-
носящимся к ведению Союза СССР, союзной или автономной
республики (см., например, ст. 25, п. 3 Регламента Верхов-
ного Совета СССР). Эти важные организационно-правовые
меры необходимы в целях гарантирования выполнения пред-
писаний Конституции о роли и назначении депутата – пол-
номочных представителей народа в Советах (гл. 14 Консти-
туции СССР), активизации их деятельности и повышения от-
ветственности перед избирателями.

Являются ли субъектами конституционного контроля по-
стоянные комиссии палат Верховного Совета СССР? Исходя
из непосредственного толкования ст. 125 Конституции СССР,
ст. 59, 65 Регламента Верховного Совета СССР, постоянные
комиссии, являясь органами, непосредственно создаваемыми
Верховным Советом, также участвуют в осуществлении кон-
ституционных контрольных полномочий за деятельностью го-
сударственных органов и общественных организаций. Конт-
роль постоянных комиссий имеет некоторые особенности, ко-
торые обусловлены вспомогательным характером их статуса.
Контроль постоянных комиссий, конечно, не может носить
столь всеобъемлемого характера, как контроль Верховного
Совета и Президиума. В то же время, с одной стороны, фор-
мирование постоянных комиссий по функциональному п от-
раслевому признаку дает возможность более тщательно про-
верять положение дел в конкретно очерченной отрасли или
сфере деятельности. С другой стороны, именно комиссии поз-
воляют высшим органам государственной власти расширить
социальную базу контроля, придать ему общественный ха-
рактер.

Контроль как одна из основных задач постоянных комис-
сий закреплена в ст. 2 Положения о постоянных комиссиях
Совета Союза и Совета Национальностей Верховного Сове-
-110-

та СССР. Согласно данной статье, постоянные комиссии осу-
ществляют контроль за деятельностью министерств, государ-
ственных комитетов и ведомств СССР, других общественных
организаций, а также республ.иканских и местных государст-
венных органов и организаций. То есть круг контролируемых
субъектов по сравнению с Президиумом Верховного Совета
значительно возрос вплоть до включения в него органов на
местах; расширился и объект контроля – проведение в жизнь
не только Конституции СССР, Законов СССР, а также иных
решений Верховного Совета СССР и его Президиума. Для
осуществления возложенных задач постоянные комиссии па-
лат наделены следующими контрольными полномочиями:

1) право заслушивать по вопросам ведения комиссии
представителей Совета Министров СССР, советов министров
союзных республик, руководителей министерств, государст-
венных комитетов и ведомств, которые обязаны представить
разъяснения по рассматриваемым комиссией вопросам (ст. 21
Положения);

2) право выступления с содокладами на сессиях Верхов-
ного Совета и заседаниях Президиума Верховного Совета;

3) право требовать представления документов, письмен-
ных заключении, отчетных данных и других материалов:

4) обращаться с запросами ко всем органам, образуемым
Верховным Советом СССР;

5) проводить проверки работы государственных органов
и организаций;

6) заслушивать отчеты и информации на заседании по-
стоянных комиссий (Положение о постоянных комиссиях,
гл. 3).

Так как рекомендации постоянных комиссий подлежат
обязательному рассмотрению государственными и обществен-
ными органами, учреждениями и организациями, то эффек-
тивность их реализаций также играет свою гарантирующую
роль в обеспечении норм Конституции.

Таким образом, анализ системы конституционного конт-
роля позволяет сделать вывод о его сложной структуре. Кон-
ституционный контроль осуществляется следующими субъек-
тами права: Верховными Советами государств (в рамках
СССР), их Президиумами, постоянными комиссиями и де-
путатами Верховных Советов, а также, исходя из буквально-
го толкования Конституции, Советом Министров СССР, со-
юзных и автономных республик.

Однако практика показывает, что для названных субъек-
тов, во-первых, конституционный контроль является лишь не-
значительной частью их деятельности, так как каждый из
них наделен и другими не менее важными задачами. Во-вто-
рых, эффективное осуществление конституционного контроля

-111-

невозможно без глубоких специальных юридических знаний,
что имеют, к сожалению, не все депутаты. В-третьих, анализ
правоприменительной практики показывает, что отдельные
противоречия в законодательстве в процессе правопримени-
тельной деятельности преодолеваются редко. . (*94).

Поэтому в юридической литературе были обоснованы
предложения о наделении функцией конституционного конт-
роля какого-либо специального органа. В этой связи целесо-
образно изучать конституционную практику социалистичес-
ких стран, где, признавая объективную необходимость су-
ществования конституционного контроля как гарантии кон-
ституционной законности, созданы различные
конституционного контроля. Чаще всего такой контроль осу-
ществляют либо высшие представительные учреждения (в
НРБ – Народное Собрание; во Вьетнаме – Национальное
собрание), либо Президиумы (в ГДР – Государственный Со-
вет Народной Палаты, в МНР-Президиум Великого Народ-

ного Хурала). Отдельные социалистические государства пош-
ли по пути создания особого органа конституционного конт-
роля либо в системе представительных органов (конституци-
онная комиссия в СРР, которая избирается Великим Нацио-
нальным собранием), либо обособленно от высших органов
государственной власти, являясь не подотчетным им (Консти-
туционный суд в Югославии).

Поиск оптимальной организации конституционного конт-
роля приводил многих ученых к выводу о необходимости соз-
дания в нашей стране специального органа конституционно-
го контроля: Конституционного Совета, Конституционной ко-
миссии, Конституционного Комитета. (*95). Однако законодатель
не пошел по пути образования новых органов, а возложил
обязанность конституционного контроля на уже существую-
щие высшие органы государственной власти и управления.
Однако думается, что проблема еще не исчерпала себя. Вы-
сокая роль конституционного контроля и необходимость его
постоянного совершенствования в системе конституционных
гарантий позволяют ставить вопрос о создании специально-
го консультативного органа конституционного контроля в
системе высших органов власти при полной независимости от
всех иных органов. Поэтому в состав такого органа должны
входить не только депутаты, но и специалисты – юристы с
большим стажем работы.

Интересно предложение о проведении государственно-
правового эксперимента по созданию конституционного орга-
на контроля в рамках одной республики. Изучение в течение

-112-

определенного срока его работы позволило бы еще более ар-
гументированно решать вопрос о необходимости создания спе-
циального органа конституционного контроля. Одновременно
с обсуждением проблемы создания органа необходимо совер-
шенствовать оперативный контроль . (*96). Думается, что данный
закон закрепил бы особую процедуру разрешения противоре-
чий конституционному законодательству. В частности, юри-
дически должна быть урегулирована стадия официальной
приостановки действия норм на основе признания их некон-
ституционными. Заключение органа конституционного конт-
роля должно утверждаться высшими органами власти.

В литературе правильно предлагается наделить суд пра-
вом приостановления производства по делу в том случае, ког-
да у суда возникает сомнение по поводу соответствия той
или иной нормы Конституции или Основам законодательства.
Данный повод должен обязательно влечь за собой запрос в
Президиум Верховного Совета СССР (или Совет Министров
СССР), на который давались бы мотивированные заключе-
ния. (*97). Представляется, что право на аналогичные запросы не
следует ограничивать лишь судебными органами. Такое пра-
во должны иметь все без исключения правоприменительные
органы советского государства.

Процессуальные нормы Закона о конституционном конт-
роле должны определить точные сроки дачи заключений по
запросам органов правоприменения, порядок доведения их
как до запрашивающего органа, так и до заинтересованных
субъектов. В этой связи целесообразно поставить вопрос о
публикации ответов на данные запросы в целях предупреж-
дения их дублирования.

Конституционный контроль во всех проявлениях пред-
определяет конституционную ответственность и гарантиру-
ет ее.

-113-

ГЛАВА IV

ОСОБЕННОСТИ РЕАЛИЗАЦИИ
И ЭФФЕКТИВНОСТИ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
(государственно-правовой аспект)

ї 1. Реализация государственно-правовой
ответственности

Изучение проблемы государственно-правовой ответствен-
ности должно осуществляться с позиции теории реализации
права. Ответственность, с одной стороны, выступает в качест-
ве гарантии реализации государственно-правовых норм, с дру-
гой – сама нуждается в определенных гарантиях. Исследо-
вание реализации государственно-правовой ответственности
позволяет выявить причины недостаточной ее действенности,
пути повышения ее эффективности. Подмечено, что . (*1).

Рассмотрение государственно-правовой ответственности в
процессе ее реализации позволяет, во-первых, изучить степень
воздействия норм института ответственности на обществен-
ные отношения и выявить недостатки в их применении, во-
вторых, сравнить реальное поведение участников правоотно-
шений с действующими правовыми нормами и выявить пути
совершенствования правового регулирования.

В качестве материальной формы ответственности высту-
пает особый вид отношений материального содержания (в
этом – отличие от процессуальной формы движения этих
правоотношений). Так, формой позитивной ответственности
является общерегулятивное отношение между ответственным
субъектом, находящимся в состоянии ответственности, (*2) и субъ-
ектом, обладающим полномочием истребовать эту ответствен-
ность. Общерегулятивное отношение может воплощаться в
отношениях так называемой конкретной ответственности, под-
отчетности, подконтрольности. (*3). Формой же ретроспективной
ответственности является деликтное (охранительное) право-
отношение.

-114-

Содержание правоотношения ответственности заключает-
ся в обязанности правонарушителя исполнить, понести ответ-
ственность, а также в праве правоприменителя применить
эту ответственность. Кстати, тот факт, что выполнение опре-
деленных обязанностей под принуждением придает этим обя-
занностям качество ответственности, подтверждает обосно-
ванность определения ответственности через категорию обя-
занности. И наоборот, добровольная, инициативная форма
реализации ответственности не противоречит пониманию ее
сущности как особой обязанности, сближает ретроспективную
ответственность с позитивной.

Позитивное состояние ответственности является постоян-
ным, длящимся в рамках специальной государственно-право-
вой субъектности (ответственность депутата перед избирате-
лями), государственно-правовой компетенции (ответственность
исполкома перед Советом). Регулятивное правоотношение от-
ветственности возникает непосредственно из закона и может
прекратиться в случае применения крайних санкций в охра-
нительных правоотношениях (лишение государственно-право-
вого статуса). Общие и конкретные правоотношения, как пи-
шет Т. Н. Радько, характеризуют юридическую связь различ-
ного . (*4). Позитивное ответственное состояние в
государственно-правовой сфере может (а при наличии соот-
ветствующих фактов должно!) перерастать в ответственное
состояние большего в конкретных правоотно-
шениях государственно-правовой ответственности.

Как нам представляется, ответственность в качестве пра-
воотношения можно рассматривать лишь в плане реализации.
Правоотношение – это форма реализации ответственности,
но не сама ответственность. А правомочие правоприменителя
(правовой инстанции), входя в содержание правоотношения
ответственности, отнюдь не входит в содержание ответствен-
ности правонарушителя, подобно тому как право одного ли-
ца не входит в обязанность другого. (*5). Более того, рассмотре-
ние ответственности в качестве правоотношения зачастую при-
водит к смешению материального правоотношения ответствен-
ности и процессуальной формы его движения, в которой воз-
никает, развивается и прекращается правоохранительное от-
ношение ответственности. Кстати сказать, процессуальную
форму осуществления имеют и санкции, несодержащие мер
ответственности. В процессе реализации ответственности воз-
никает вопрос о том, какую санкцию применять и применять
ли ее вообще, какие предварительные условия выступают для
применения мер государственно-правовой ответственности.

Система мер государственно-правовой ответственности
имеет определенное соотношение с системой санкций совет-
ского государственного права. Отличие санкции и меры от-

-115-

ветственности обнаруживается как раз в процессе реализа-
ции: абстрактная санкция трансформируется в конкретную
индивидуализированную меру.

В широком понимании меры ответственности – это все-
возможные отрицательные последствия, наступающие для
виновного в правонарушении. В собственном смысле слова
мерой ответственности служит санкция.

Отрицательные последствия могут выразиться: а) в осуж-
дении; б) в замене неисполненной обязанности новой обязан-
ностью; в) в присоединении к нарушенной обязанности но-
вой обязанности; г) в ущемлении имущественного положения;
д) в ограничении статуса; е) лишении специального государ-
ственно-правового статуса или общего статуса гражданина;
ж) в лишении определенного права, льгот и преимуществ;
з) в принуждении неисполнению обязанностей.

В зависимости от природы отраслевого вида юридической
ответственности соотношение всех указанных последствий в
нем будет своеобразным по сравнению с другими видами от-
ветственности: одни виды последствий будут выступать на
передний план, другие – вообще неприемлемы для данной
ответственности.

Такое отрицательное последствие, как выражение осуж-
дения без ущемления статуса, обладающее большими диффе-
ренцирующими возможностями, слабо применяется в госу-
дарственно-правовой ответственности, ибо для этого нет нор-
мативных предпосылок. Отсутствие же централизованного
нормативного закрепления этих мер объясняется, в свою оче-
редь, непризнанием государственно-право-
вых мер и общественных мер воздействия на субъектов со-
ветского государственного права. На практике же меры по-
добного характера применяются. (*6). Постоянные комиссии, де-
путатские группы сами изыскивают организационные средст-
ва воздействия на недобросовестных депутатов: напоминание
об обязанностях депутата в устной и письменной форме, (*7), за-
мечание на заседании, звонки на работу, требование отчета
о проделанной работе и т. п.

Значительная часть работы по активизации деятельнос-
ти депутатов, воздействию на пассивных депутатов осуществ-
ляется оргинструкторами местных Советов. Оргинструктор
беседует с депутатом, указывает на недопустимость отстра-
нения от своих обязанностей, звонит в партийные и иные об-
щественные органы по месту работы депутата и т. д. Орга-
низационные меры предусмотрены в некоторых регламентах
местных Советов.

Однако таких средств воздействия, которые могли бы
депутата работать, фактически нет. Нередки слу-
чаи бездеятельности депутатов на протяжении большого пе-
-116-

риода времени, а то и всего созыва, факты систематического
непосещения заседаний депутатских групп, постоянных комис-
сий, сессий Совета народных депутатов, несоблюдения тре-
бования закона об отчетности депутатов перед избирателями.
В лучшем случае это доводится до сведения мандатной ко-
миссии, с тем чтобы на следующий созыв данный депутат не
был снова представлен кандидатом в депутаты.

Следует признать необходимость правового закрепления
системы средств воздействия на депутатов вплоть до ответ-
ственности депутата перед Советом. Ныне данная ответствен-
ность существует в виде сообщений (информаций) депутата
на сессии. Практика показывает недостаточную распростра-
ненность этого вида ответственности. Сообщения о выполне-
нии депутатских обязанностей показывают высокую степень
реализации ответственности депутатов.

Интересна и заслуживает одобрения практика, когда на-
ряду с информацией о собственных депутатских делах депу-
тат-руководитель большого коллектива как бы отчитывается
и за свои производственные успехи. Таково, например, сообще-
ние депутата городского Совета директора завода Г. В. Кос-
тина о работе администрации по выполнению решения город-
ского Совета от 2 июля 1982 г. .

Однако такие информации депутатов бывают редки, иног-
да проходят формально, а главное – не имеют никаких пра-
вовых последствий. Если в процессе обсуждения деятельнос-
ти депутата обнаруживаются , Совет не может
применить к нему такие меры, как , , , , , .

Действительно, депутат является не только представите-
лем избирателей, но и членом Совета народных депутатов,
который, будучи ответственным за свою деятельность перед
населением данной территориальной единицы, имеет право
требовать от депутата как своего члена исполнения депутат-
ских обязанностей. Представляется целесообразным и введе-
ние в законодательство конкретного перечня деяний, за кото-
рые сессия вправе привлечь депутата к ответственности.

Наряду с материальными нормами в государственно-пра-
вовой ответственности реализуются и процессуальные. В от-
ношении самого факта существования процессуальной формы
в советском государственном праве высказываются категори-
ческие суждения, (*8), которые все же не колеблют возможности

-117-

разделения государственно-правовых норм на-материальные и
процессуальные. Причем процессуальные нормы имеют и
свое материальное содержание. (*9).

Последствия за их нарушение аналогичны последствиям
за нарушение материальных норм. Однако, думается, что про-
цессуальные санкции, как правило, не являются мерами от-
ветственности. Это, скорее, меры самозащиты процессуаль-
ной формы, дополнительные гарантии быстроты, четкости,
правильности ее функционирования, имманентно присущий ей
элемент. Так, в случае нарушения сроков той или иной ста-
дии процедурно-процессуальной формы применения государ-
ственно-правовой ответственности не всякая реакция на та-
кое нарушение, будучи процессуальной, является .мерой ответ-
ственности. Это тем более нельзя назвать государственно-
правовой ответственностью в том случае когда сроки нару-
шаются не ответственными правоприменителями, и иными
участниками процессуальной формы. Например, в Законе
СССР о порядке отзыва депутата Верховного Совета СССР
сказано: (ст. 8). Пожалуй, за выполнение этого
процессуального требования ответственны не столько прези-
диумы собраний избирателей в данном избирательном округе,
сколько окружная комиссия по проведению голосования об
отзыве депутата Верховного Совета.

Таким образом, эффективность реализации государст-
венно-правовой ответственности зависит от процессуальной
формы ее осуществления. Конечно, сущность правоохрани-
тельного отношения ретроспективной ответственности надо ис-
кать не в процессуальной форме его движения; но и без про-
цессуальной формы нельзя понять правоохранительного от-
ношения ответственности, ибо процессуальная форма являет-
ся гарантией законности ответственности.

Установление определенного порядка и способов исследо-
вания фактического основания ответственности обусловлива-
ется общими (законность, коллегиальность, гласность, объек-
тивность, гуманность и т.п.) и специфическими (например,
политическая целесообразность при лишении гражданства;
интересы дела при лишении полномочий несправляющегося
с должностью лица) принципами процессуальной формы осу-
ществления государственно-правовой ответственности. Про-
цессуальная форма в государственно-правовой сфере не явля-
ется единой, типизированной для разных мер государствен-
но-правовой ответственности, порядок применения которых
специфичен для каждой санкции.
Если нормы ответственности выражают ее сущность, то

-118-

процессуальные нормы закрепляют порядок, организационно-
правовые способы, научно обоснованные методы применения
ответственности. Процессуальная форма аккумулирует вокруг
данной, конкретной нормы ответственности иные материаль-
ные нормы, устанавливающие цели, принципы ответствен-
ности, смягчающие и отягчающие обстоятельства, освобожде-
ние от ответственности и т. д. Именно в процессуальной фор-
ме ответственности содержатся гарантии ее обоснованности,
неотвратимости, справедливости.

Процессуальная форма реализации позитивной государ-
ственно-правовой ответственности представляет собой систе-
му организационно-процессуальных взаимоотношений по по-
воду отчетности, подконтрольности одних субъектов государ-
ственного права перед другими. При этом последние имеют
право привлекать (например,
оргинструктор контролирует своевременность исполнения от-
делами аппарата исполкома решений Совета).

Процессуальная форма осуществления ретроспективной
государственно-правовой ответственности представляет собой
определенный (установленный законодателем в виде процес-
суальных норм либо выработанный практикой государствен-
ного строительства в виде процессуальных обычаев) порядок
возбуждения и разрешения вопроса об ответственности ви-
новных субъектов советского государственного права, осу-
ществляемый управомочными на то субъектами правоприме-
нительной деятельности на основе присущих данной процес-
суальной форме принципов и особых приемов установления
истины.

В содержание данной процессуальной формы входят сле-
дующие элементы:

– регламентация стадий правоотношения ответственнос-
ти, момента возникновения каждой стадии, продолжитель-
ности;

– выявление круга участников каждой стадии;
– регламентация процессуальных прав и обязанностей
участников правоотношения ответственности, способов осу-
ществления их полномочий;

– установление определенного порядка и способов иссле-
дования фактического основания ответственности-
– установление порядка реализации санкций и условий
ее дифференцированного применения, а также условий непри-
менения ее;

– требования, предъявляемые к правоприменительным
актам.

Спор о моменте возникновения в стадиях применения от-
ветственности как никакой другой отразил в себе многооб-
разие взглядов на материальное правоотношение ответствен-

-119-

ности и процессуальную форму его движения (между кото-
рыми такое же соотношение, как между содержанием и фор-
мой). Полагаем, что необходимость отвечать за свое непра-
вомерное поведение возникает из материального основания,
Ответственности, а процессуально эта необходимость может
быть оформлена в любой момент по наступлении этого мате-
риального основания (все зависит от особенностей основания,
специфики процессуальной формы и других причин). В силу
диалектического положения о том, что форма в известной ме-
ре самостоятельна и, как правило, консервативнее содержа-
ния, она может и не подключиться при наличии материально-
го основания ответственности, а может и при-
отсутствии такового. Совершенство процессуальной формы и
четкое соблюдение всех ее требований помогает избежать обе-
их крайностей.

Вопрос о стадиях юридической ответственности – это во-
прос о стадиях процессуальной формы. Попытки расположить.
правоотношение ответственности на одной плоскости со ста-
диями процессуальной формы обнаруживаются в рассужде-
ниях об охранительном (или охранительных) отношении, на
определенной стадии которого возникает правоотношение от-
ветственности. Некоторые авторы включают в процессуаль-
ную форму , которая есть не что
иное, как позитивная ответственность, либо стадию правонарушения до .
к ответственности.

Можно выделить общетеоретические стадии процессу-
альной формы юридической ответственности, которые будут
иметь особенности преломления в конкретных процессуаль-
ных формах, а именно: стадию становления, стадию конкре-
тизации, стадию реализации.

Так, в современных условиях, согласно законам о поряд-
ке отзыва депутатов, процесс отзыва может быть разделен
на три стадии: возбуждение вопроса об отзыве; назначение
голосования об отзыве; голосование.

Стадия возбуждения начинается с момента решения субъ-
ектов, которым предоставлено право возбуждения вопроса об
отзыве депутата (протокол собрания организации, трудово-
го коллектива). Стадия назначения голосования начинается
с рассмотрения представленных материалов Президиумом
Верховного Совета СССР, союзных и автономных республик
или исполнительным комитетом местного Совета. Необходи-
мо конкретизировать продолжительность каждой стадии, осо-
бенно второй, так как промедление с вынесением решения о
назначении голосования противоречит принципам государст-
венно-правовой ответственности.
К сожалению, одной из причин малоэффективной реали-

-120-

зации других мер государственно-правовой ответственности
является недостаточное развитие ее процессуальных форм.
Стадии процессуального осуществления ряда мер государст-
венно-правовой ответственности не предусмотрены законода-
телем, хотя это целесообразно было бы сделать; особенно
важным является вопрос о временных рамках каждой стадии.
В отношении такой меры ответственности, как лишение граж-
данства, на наш взгляд, должны быть следующие стадии:
стадия возбуждения вопроса о лишении гражданства; стадия
рассмотрения вопроса в Президиуме Верховного Совета
СССР; стадия реализации (лишение гражданства с возмож-
ным выдворением за пределы Советского Союза).

Одной из мер государственно-правовой ответственности
является лишение того или иного лица государственно-пра-
вового статуса (статуса депутата, статуса выборного или
утверждаемого Советом должностного лица, статуса гражда-
нина СССР). Здесь стадия разрешения вопроса об ответст-
венности и стадия ее реализации сливаются воедино, закан-
чиваясь принятием соответствующего правоприменительного
акта.

Известно, что материальное правоотношение ответствен-
ности (предмет регулирования процессуального права) вклю-
чает в себя субъекта ответственности (субъекта, который не-
сет, обязан нести ответственнесть) и субъекта применения
ответственности. К правоприменительным субъектам относят-
ся: представительные органы власти, Президиумы Верховных
Советов, избиратели. Причем Верховный Совет (Союза ССР,
союзных республик) как представитель всего советского на-
рода и национально-государственных образований определя-
ет в своих законодательных актах субъектный состав обеих
сторон правоотношения ответственности. В нормативных ак-
тах местных Советов могут быть названы субъекты примене-
ния общественных мер воздействия в сфере государственно-
правовых отношений, хотя было бы целесообразным центра-
лизованное, типовое урегулирование подобных отношений.

Бели для осуществления уголовно-процессуальной и граж-
данско-процессуальной формы созданы специальные юрис-
дикционные органы, то применение ответственности субъекта-
ми государственного права носит в их деятельности далеко не
основной характер.

Реализация государственно-правовой ответственности
предполагает существование и участников процессуальных
отношений, т. е. всех субъектов, предусмотренных процессу-

альной формой на той или иной ее стадии, действиям кото-
рых законодатель придает процессуально-юридическое значе-
ние.
Процессуальная форма предполагает конкретизацию пра-

-121-

воприменительной стороны правоотношения ответственности,
Здесь возникает специфическая разновидность субъектов:
субъекты, имеющие право возбуждать вопрос о привлечении
к ответственности, наряду с субъектами, имеющими право не-
посредственного применения мер ответственности. Правовой
статус этих субъектов также нуждается в совершенствовании.
Была бы, например, политически целесообразной конкретиза-
ция участников стадии возбуждения вопроса о лишении
гражданства.

Другой пример. Ныне право возбуждения вопроса об от-
зыве депутата, помимо самих избирателей, принадлежит ор-
ганизациям и трудовым коллективам, которые выдвигают кан-
дидатов в депутаты. Думается, необходимо предоставить пра-
во возбуждения вопроса об отзыве депутата и Совету, в ко-
тором данный депутат работает. Ведь по действующему за-
конодательству Совет, который более всего может судить о
деятельности своего члена, практически лишен юридическо-
го влияния на него. Предоставление Совету права возбуждать
вопрос об отзыве депутатов дало бы сильный толчок для
применения данной меры, повысило бы эффективность депу-
татской деятельности.

Участником второй стадии является по действующему
законодательству Президиум Верховного Совета или испол-
нительный комитет местного Совета. Участия депутата здесь
не требуется, хотя это и возможно, если при рассмотрении
представленных материалов возникнут дополнительные во-
просы. Общественным организациям, трудовым коллективам,
равно как и каждому гражданину СССР, после назначения
проведения голосования об отзыве депутата обеспечивается
право беспрепятственной агитации за отзыв или против отзы-
ва депутата. Участниками третьей стадии являются сами
субъекты материального правоотношения ответственности: из-
биратели и депутат. (*10). В качестве наблюдателя за исполне-
нием закона при проведении голосования об отзыве и опре-
делении результатов голосования участвует окружная комис-
сия по проведению голосования об отзыве депутата. Участ-
ники процессуальных отношений при осуществлении других
мер государственно-правовой ответственности либо вообще .не
урегулированы законодателем, либо здесь имеет место анало-
гия со сходными мерами иных видов ответственности. (*11).

Закрепление требований, предъявляемых к способу при-
нятия и форме правоприменительных актов государственно-
правовой ответственности, порядка их опубликования и обжа-
лования, также является важным элементом содержания про-
цессуальной формы осуществления государственно-правовой
ответственности.
Инициатива в процессуальной форме принадлежит пра-

-122-

воприменителю как властной стороне, ответственной за ито-
ги реализации ответственности, за выполнение на всех ста-
диях процессуальной формы предъявляемых к ней требова-
ний. Материальные нормы ответственности требуют при сво-
ем применении соблюдения, использования, исполнения про-
цессуальных норм, которые уже по отношению к себе не нуж-
даются в правоприменительном процессе. Так, возбуждение во-
проса об отзыве депутата правомерно в том случае, если субъек-
ты, наделенные правом возбуждения вопроса об отзыве, сооб-
щат о своем намерении депутату с изложением мотивов поста-
новки вопроса об отзыве. Депутат же в свою очередь может ис-
пользовать свое право представления объяснений в устной
или письменной форме по поводу обстоятельств, послуживших
основанием для постановки вопроса об отзыве.

Президиум Верховного Совета или исполнительный коми-
тет местного Совета рассматривают представленные мате-
риалы и по заключению мандатной комиссии, если вопрос об
отзыве возбужден с соблюдением требований закона, назна-
чают проведение голосования об отзыве депутата.

На собраниях по отзыву депутатов ведется протокол, к
которому предъявляются определенные процессуальные тре-
бования. Протокол, подписанный всеми членами президиума
собрания, в трехдневный срок представляется в окружную
комиссию по проведению голосования об отзыве депутата.
Протокол о результатах голосования представляется соответ-
ственно в Президиум Верховного Совета или исполнительный
комитет местного Совета. Депутат считается отозванным, ес-
ли за его отзыв проголосовало большинство избирателей дан-
ного избирательного округа. Окружная комиссия по прове-
дению голосования об отзыве депутата не позже пяти дней
после определения результатов голосования опубликовыва-
ет их.

Процессуальная форма представляет собой канал реали-
зации ответственности, воплощения принципов ответственнос-
ти, имеющих в советском государственном праве особое зна-
чение. Например, демократическим принципам ответственнос-
ти депутатов перед избирателями противоречит ошибочная
практика, когда лицу, совершившему проступок, несовмести-
мый со званием депутата, рекомендуют подать заявление с
просьбой освободить от депутатских полномочий (ст. 10 Закона
о статусе народных депутатов в СССР). Например, депутат
Совета за аморальное поведение и злоупотребление служеб-
ным положением исключается из членов партия, снимается с
работы и привлекается к уголовной ответственности. Одно-
временно он подает заявление с просьбой об освобождении
от депутатских полномочий в связи с возникшими обстоятель-

-123-

ствами, которые не позволяют выполнять возложенные на де-
путата обязанности. Просьба обычно удовлетворяется. Не-
смотря на достижение конечного результата (лишение депу-
татского мандата), процессуальное отношение государствен-
но-правовой ответственности здесь не реализуется.

Некоторые работники исполкомов местных Советов бо-
ятся организационных трудностей, связанных с процедурой
отзыва депутата, но, как пишет А. Я. Ярматов, это не аргу-
мент. (*12). Помимо того, что голосование по отзыву депутата-
дело хлопотное, С. А. Авакьян называет и другую причину
относительно редкого применения четкой процедуры отзыва
депутата: . (*13).

Имеющийся опыт по применению мер с государственно-
правовой направленностью, рекомендации по совершенство-
ванию государственно-правовой ответственности, высказы-
ваемые в юридической литературе, должны быть изучены,
обобщены и отражены централизованно, в союзном и союзно-
республиканском законодательстве. И все же следует под-
черкнуть, что совершенство и законодательное регулирова-
ние правоприменительного механизма реализации государст-
венно-правовой ответственности – не единственное условие
ее эффективности. Четкий механизм, например процедура от-
зыва депутата, может существовать, но ответственность мо-
жет не применяться. Условия и критерии эффективности рет-
роспективных мер государственно-правовой ответственности,
а тем более позитивных конституционной ответст-
венности, конечно же, значительно глубже и шире процессу-
альной регламентации реализации государственно-правовой.
ответственности. Пожалуй, критерии эффективности ответст-
венности объемнее юридических правопримени-
тельной деятельности, выходят на большие социальные проб-
лемы.

-124-

ї 2. Понятие и особенности эффективности
конституционной ответственности

Ответу на вопрос об эффективности такой конституцион-
ной гарантии, как ответственность, должно предшествовать
выяснение самого понятия : <...> на эти общие
вопросы>. (*14).

-124-

Если проблема эффективности правовых норм в совре-
менной юридической литературе раскрыта всесторонне, (*15), то
особенности эффективности именно правовой ответственности
в плане теории права почти не изучались. (*16). С другой сторо-
ны, появились первые работы К. А. Моралевой и В. А. Федо-
совой, (*17), в которых рассматриваются проблемы эффективнос-
ти государственно-правовых норм. Основываясь на результа-
тах исследований, попытаемся обосновать сущность эффек-
тивности ответственности по советскому государственному.
праву, ее особенности и критерии. Эффективность правового
явления традиционно определяется как соотношение между
фактическим результатом их действия и теми социальными
целями, для достижения которых эти нормы были приняты. (*18).
Не оспаривая данного определения по существу, в ряде пос-
ледних работ уточняется понимание эффективности примени-
тельно к нормам права и правоприменительной деятельнос-
ти. (*19). Аргументы, выдвигаемые учеными в пользу разграниче-
ния показателей эффективности права и эффективности пра-
воприменительной деятельности, представляются правомер-
ными. Отсюда и анализ эффективности ответственности сле-
дует проводить в рамках как института конституционной от-
ветственности, так и механизма его реализации.

В самом общем виде эффективность конституционной от-
ветственности можно определить как способность данного
конституционного института оказывать правостимулирующее,
правообеспечительное и правоохранительное воздействие на
укрепление конституционного режима, конституционной за-
конности и правопорядка, формирование у субъектов права
ответственного состояния и долга, уменьшение правонару-
шений в государственно-правовой сфере. Поэтому исследова-
ние эффективности конституционной ответственности склады-
вается как бы из двух этапов. Первый – определение соци-
альной потребности, целесообразности и оптимальности тех
конституционных норм, которые составляют институт консти-
туционной ответственности, выявление их правостимулирую-
щих, правообеспечительных н правоохранительных возмож-
ностей. Второй этап – установление качественности воздейст-
вия института конституционной ответственности на реальные
общественные отношения, соотношение результатов этих дей-
ствий с целевыми установками.

Специфика конституционной ответственности как особой
разновидности социальной и высшей формы юридической от-
ветственности определяет и особенности ее эффективности.

Во-первых, важно подчеркнуть, что конституционная от-
ветственность имеет столь разнообразные целевые установки,
что определение степени их достижения возможно лишь комп-
лексно, с учетом каждой из них. Общее, что объединяет це-

-125-

ли данного вида ответственности, – создание условий раз-
вертывания социалистической демократии, режима конститу-
ционной законности, постоянного состояния ответственности
за свое юридически значимое поведение всеми органами,
должностными лицами и гражданами. Вместе с тем, выражая
саму суть конституционности поведения (деятельности) и яв-
ляясь элементом конституционного строя, конституционная
ответственность сама выступает в качестве критерия
конституционности.

Конституционная сфера – сфера наиболее сложных кри-
териев измерения эффективности, их наложения, диффузии
системного действия и противодействия. Она практически не
поддается каким-либо одномерным измерениям, например ко-
личественным показателям экономической либо политической
либо организационно-юридической эффективности. Несмотря
на то, что конституционная сфера самая что ни на есть соци-
альная, здесь трудно приложить методы конкретной социоло-
гии вместе со всеми ее критериями измерений. Но именно в
этой сфере с невероятной легкостью внедряется термин и в каких только вариантах он не звучит как
само собой разумеющийся: эффективность депутатской дея-
тельности, эффективность сессий, эффективность различных
форм непосредственной демократии, эффективность отчетов ис-
полкомов местных Советов перед населением.

Создается впечатление, что термин по-
могает подменять научный анализ благими пожеланиями
лозунгами там, где трудно или нельзя оперировать фактами
такой научной продукции эквивалентна кочующих из документа в документ, из одного
практического решения в другое призывов , , и др.

И хотя к термину прибегают не только
для характеристики позитивных процессов, но и для показа-
негативных тенденций и явлений (, и т. д.), ча-
ще всего он предстает своеобразным символом оптимизма.

Не вызывает, например, сомнения, что уровень благосо-
стояния и грамотности населения нашей страны возрос по
сравнению с довоенным и послевоенным уровнем. Однако
весьма сомнительно, что столь же велики наши успехи и в
области сознания и сознательности, тем более что с услож-
нением общественных процессов усложняются и критерии из-
мерения уровня общественного сознания.

Так, профессор Е. Лукашева в интервью газете определила низкий уровень эффективности ответствен-

-126-

ности руководителей предприятий. За последние годы проде-
лана большая работа по совершенствованию хозяйственного
механизма, ужесточению плановой и договорной дисциплины
расширению прав и ответственности руководителей. Однако
на практике на первое место выходит выполнение плана . При этом руководители оправдываются тем что
иногда нарушают законность из побуждений
по необходимости. В то же время некоторые ведомства сни-
сходительнее относятся к нарушению собственного , чем к невыполнению плана. И начинается це-
почка нарушений. Происходит адаптация общественного со-
знания к таким повторяющимся явно незаконным явлениям,
возникает защитная реакция . (*20). Таким
образом, критерии и условия эффективности ответственности
руководителей предприятий на современном этапе существен-
но усложнились. Что же можно тогда сказать о сложности
критериев измерения эффективности таких субъектов госу-
дарственного права, как государство, народ, нация и др.?1
Поэтому в литературе обращается внимание на то, что юри-
дической наукой достигнуты более значительные результаты
в установлении факторов и условий, предопределяющих воз-
растание роли права, нежели в исследовании самого этого
процесса (его объема, интенсивности, темпов и т. д.). Соци-
альные изменения, в которых выражается повышение роли
права, в принципе, могут быть зафиксированы и изучены. Для
этого само понятие необходимо кон-
кретизировать до уровня эмпирически устанавливаемых при-
знаков – социальных индикаторов, которые позволили бы
установить, реализуется ли (в какой мере, каком объеме, ка-
ком темпе) названная тенденция. (*21).

Вторая особенность эффективности в сфере конституци-
онных отношений, в государственно-правовой сфере состоит,
на наш взгляд, в том, что эта эффективность . (*22). Но именно политическая сторона, тре-
буя оценки , не имеет непосредственных
(экономических и временных) количественных критериев этой
: сложные политические процессы народовластия до-
пускают количественные измерения лишь к своим составным
(количество взрослого населения, принимавшего участие в
референдуме, во всенародном обсуждении; процент избира-
телей, принявших участие в выборах; количество отчетов пе-
ред избирателями и перед своим Советом и т. д.). К тому же
это не тот случай, когда сумма составных (слагаемых) есть

-127-

целое или когда от перемены мест слагаемых сумма не ме-
няется.

Любые количественные данные о политических процес-
сах (которые сами по себе являются весьма ценными и за-
меняют пространные рассуждения) есть одновременно и ка-
чественная, и причинно-следственная их характеристика. Ме-
тодика получения, обработки .и использования этой информа-
ции должна постоянно совершенствоваться. Анализ причин по-
зитивных и негативных тенденций политических процессов яв-
ляется совершенно необходимым, созидательно-ведущим, ибо
правильные решения в отношении того или иного политичес-
кого явления предполагают знание закономерностей его фор-
мирования и развития.

Особенно важно это в тех случаях, когда общественная
практика, общественное сознание, а также конкретно-социо-
логические исследования с их количественными методами
конкретной . К. Ф. Шеремет, в частности, отмечает, что
; практика
показывает, что местные Советы . (*23).

Третьей особенностью эффективности ответственности в
конституционной сфере является тот оттенок, качественный,
смысл, который ориентирует субъектов на достижение целей
прогресса в этой сфере и заменяет менее приемлемый для.
характеристики политических процессов термин .
Термин иногда применяется даже там, где
термин является вообще неуместным. Так, редак-
ционная статья журнала
главной тенденцией развития советской демократии в зрелом
социалистическом обществе называет повышение эффек-
тивности народовластия. (*24).

Конечно, авторы осознают абсолютность таких понятий,
как народовластие, суверенитет (либо они есть, либо их нет,
и они не измеряются степенями , ), но в
данном случае под эффективностью народовластия и ее по-
вышением понимаются вполне определенные успехи полити-
ческого характера, когда, например, с тем, что с консти-
туционной точки зрения . (*25).

Более того, представляется вполне возможным для ха-
рактеристики духовных процессов народовластия внедрить в
науку конституционного права термин советского народа, поскольку вообще его охватывает все социально значимые сферы – имущест-
венную и неимущественную, идеологическую, личностную.
Духовное богатство (состояние) советского народа, духовное
благосостояние советской личности важны не менее матери-
ального благосостояния, прежде всего для характеристики
конституционного строя. И если вопрос об эффективности пра-
ва вообще социаль-
ной жизни>, (*26), то это тем более верно в отношении эффектив-
ности конституционных норм, конституционной ответственнос-
ти и ее реализации как элемента социалистического образа
жизни. , (*27), поэтому эффективность управления в сфере не-
посредственной реализации государственной власти должна
определяться прежде всего качественными категориями по-
литической эффективности.

Как юридическая результативность нормы еще не гово-
рит о ее социальной эффективности, так и социальную эффек-
тивность конституционной ответственности нельзя ставить в
зависимость от ее локальной и временной результативности,
социальное качество ответственности – в зависимость от ее
количественных показателей. Было бы проще всего подсчи-
тать экономические и временные затраты, связанные с про-
цедурой отзыва депутата, лишения гражданства и т.д., а
еще шире, хотя и несколько сложнее, – по конт-
ролю, подотчетности, обеспечению гласности отчетов и т. п.
Но кто может подсчитать политический, нравственный и во-
обще духовный ущерб от на таких ?!

И если эффективность хозяйственной сферы опирается на
методы экономического стимулирования, то в сфере позитив-
ной конституционной ответственности и ее реализации они
просто противопоказаны.

Впрочем, для измерения качества управления даже в про-
изводственной сфере (где деятельность по производству, рас-
пределению, обмену и потреблению материальных продуктов
выражается в натуральных показателях и в ее оценке нет
особых трудностей) пока не выработаны необходимые крите-
рии, удовлетворяющие практику. (*28). Что уж тут говорить об
управлении политическими процессами, критерии эффектив-
ности которых неоднозначны, сложны, имеют комплексный и
многоуровневый характер. Все здесь в конечном счете от ме-
тодов хозяйствования и политики в области управления до

-129-

оптимальной модели управленческого процесса, учитывающей
баланс всех факторов (в том числе даже уровень удовлетво-
ренности управленческого работника своим трудом), должно
. (*29). Сбалансированность ответ-
ственности и прав всех органов, их должностных лиц, всех
служащих аппарата управления верно характеризуется в ли-
тературе как исходное условие его эффективности, высокой
организации. (*30).

-130-

ї 3. Особенности показателей эффективности
конституционной ответственности

Показателями эффективности конституционной ответст-
венности являются как качественное состояние норм Основ-
ного Закона, так и механизм обеспечения его реализации в;
социальной действительности.

К качественным свойствам государственно-правовых норм,
выступающим в качестве показателей эффективности, в ли-
тературе правильно относят те, которые характеризуют сте-
пень их совершенства и обеспечивают их способность влиять
на развитие общественных отношений в необходимом направ-
лении. (*31). Показателями эффективности механизма обеспече-
ния называют степень достижения эффекта при реализации
достаточно эффективной государственно-правовой нормы, а
также размеры затрат и издержек (организационных, времен-
ных, материальных, духовных и др.), расходуемых на дости-
жение цели. (*32).

Не имея возможности в рамках настоящей работы рас-
крыть содержание всех показателей эффективности консти-
туционной ответственности, ограничимся исследованием лишь
их основных особенностей.

Важнейшим показателем эффективности конституцион-
ной ответственности является обусловленность данного ин-
ститута социальными потребностями общественного разви-
тия. В период диктатуры пролетариата, когда государствен-
но-правовая ответственность лишь возникала как новое явле-
ние, на первое место выдвинулось требование создания поли-
тико-юридических мер по повышению эффективности борьбы
за упрочение Советского государства. Поэтому возникли нор-
мы, обеспечивающие реальную фактическую ответственность
нового зарождающегося аппарата перед трудящимися. Про-
возглашение конституционной ответственности депутата пе-
ред избирателями (ст. 78 Конституции РСФСР 1918 г.), це-
ли уничтожения паразитических слоев общества (п. ст. 3
Конституции РСФСР 1918 г.), ответственности Совета Народ-
ных Комиссаров перед Всероссийским съездом Советов и Все-
российским Центральным Исполнительным Комитетом Сове-

-130-

тов (ст. 46), ответственности ВЦИК перед Всероссийским
съездом Советов (ст. 28) служат доказательством эффектив-
ности критериев, выдвинутых в тот исторический период.

Построение развитого социалистического общества выд-
винуло новые объективные потребности, и прежде всего фор-

мулирование в законах требования ответственного поведения
буквально всех субъектов государственно-правовых отноше-
ний. За последние годы нет почти ни одного государственно-
правового акта, где бы ни провозглашалась необходимость
ответственности государства перед гражданами, исполнитель-
но-распорядительных органов перед представительными, пред-
ставительных органов и депутатов перед избирателями. Имен-
но объективная потребность общества и выдвигает на по-
вестку дня правовой науки необходимость обобщать на тео-
ретическом уровне уже имеющиеся достижения в этой сфе-
ре, а главное, требует конкретных рекомендаций по совер-
шенствованию правового регулирования государственно-пра-
вовой ответственности.

Рассматриваемый показатель эффективности ответст-
венности имеет и другую сторону: требования норм должны
быть научно обоснованы и реальны для исполнения. Имение
научность правовых норм позволяет более полно предвидеть
возможные результаты их действия, создать оптимальную си-
стему их гарантий. К сожалению, данный показатель эффек-
тивности института ответственности еще далек от совершен-
ства: до настоящего времени отсутствуют глубокие социоло-
гические исследования практики применения как стимулиру-
ющих, так и правоохранительных санкций в государственном
праве. Отсюда можно объяснить невозможность применения
каких-либо правовых мер воздействия (кроме отзыва) к де-
путату, недостаточно активно работающему в Совете и в из-
бирательном округе, хотя давно назрела такая потребность.

Социальная целесообразность ответственности как пока-
затель ее эффективности фактически раскрыта нами в 1 гла-
ве. Законодателю в равной мере необходимо стимулировать
правомерное поведение членов общества, государства, об-
щественных организаций. Запреты и санкция, закрепленные
в Конституции, также ориентируют субъектов государствен-
ного права на социально-правомерное поведение. Интереса-
ми социальной целесообразности была продиктована необхо-
димость четкого определения в законодательстве оснований
лишения советского гражданства, а также основания возмож-
ного отказа со стороны государства в выходе лица из граж-
данств? (ст. 37, 18 Закона СССР о гражданстве СССР). Это,
безусловно, способствует повышению политико-юридической
ответственности советского гражданина, эффективности ис-
пользования данного института.

-131-

Оптимальность института конституционной ответствен-
ности означает соответствие между реальной формулой нор-
мы и ее идеальной моделью. Спецификой данного института.
ответственности является закрепление его не только в санк-
циях, но и в других структурных частях государственно-право-
вых норм. Поэтому в содержание оптимальности как крите-
рия эффективности ответственности входит правильное опре-
деление в нормах функциональной нагрузки каждого элемен-
та. Так, правовые запреты должны формулироваться в ка-
честве диспозиции, меры принуждения – в форме санкций.
Совершенство санкций государственно-правовых норм прояв-
ляется, во-первых, в четком выделении и формулиросанни су-
ти актов поведения, отклоняющихся от необходимой нормы.
Здесь можно вспомнить совершенство формулировок основа-
ний лишения государственных наград СССР (*33) и одновремен-
но неясное правовое основание отстранения от выборов в ор-
ганы власти лиц, отбывающих наказание в местах лишения
свободы. Во-вторых, совершенство санкций выражается в
закреплении в законодательном порядке оптимального круга
лиц и государственных органов, компетентных в применении
государственных санкций. Здесь, как правило, отношения и позитивной ответственности,
и ретроспективной. В-третьих, оптимальность института про-
является в соразмерности санкций, отдельных мер конститу-
ционной ответственности – характеру и значимости право-
нарушений. Специфика определения данного элемента опти-
мальности в государственно-правовой ответственности связа-
на с обобщенной родовой формулировкой ее оснований. Прак-
тика показывает, что за одно и то же деяние в государствен-
ном праве возможно применение различных мер ответствен-
ности (для других отраслей права этот фактор является на-
рушением признака оптимальности). Так, за моральный про-
ступок депутата могут обсудить в мандатной комиссии, на
сессии, а иногда и поставить вопрос об отзыве. Нормативные
основания лишения орденов, медалей и почетных званий так-
же трудно соразмерить с предполагаемыми правонаруше-
ниями.

Несмотря на то что в литературе указывается и на та-
кой показатель эффективности, как экономичность, для кон-
ституционной ответственности выявить его особенно трудно:
ведь в политических процессах экономичность нельзя пони-
мать упрощенно, в смысле наименьших затрат. Вызывает
возражение сам термин (материальные, производ-
ственные, хозяйственные, имущественные, денежные и т. п.)
применительно к таким социальным феноменам, которые не
имеют непосредственной стоимостной, экономической, товар-
но-денежной корреляции. Экономично не то, что потребовало

-132-

наименьших социальных издержек и затрат в указанном смыс-
ле, а то, что в конечном счете, с точки зрения закономернос-
тей развития, оправдывает себя и , то, что является
прогрессивным. А прогрессивное, как известно, всегда требу-
ет от общества социальных усилий.

Здесь уместно привести высказывание В. И. Ленина ко-
торый, критикуя махизм за псевдонаучную , писал: , ког-
да оно правильно отражает объективную истину…>. (*34).

В. Г. Графский, исследуя антидемократические концеп-
ции , обращает внимание на то, что некоторые
буржуазные ученые, проповедуя эффективность, правильно
вскрывают суть технократии. Например, французский социо-
лог Ж. Мэйно, автор наиболее обстоятельного исследования
технократии как социально-политического явления и опреде-
ленной идеологии, пришел к выводу о том, что технократия
находит свое главное оправдание в культе эффективности
под которой понимается стремление достичь максимальных
результатов при минимуме затрат. (*35). Подчеркиваем, что мак-
симум результатов и минимум затрат имеется в виду с пози-
ции технократов, с которых, кстати, становится излишней вся-
кая социальная ответственность, а тем более конституцион-
ная.

Проблема социальных затрат в осуществ-
лении государственно-правовых норм не возникает: пришлось
бы признать неэффективными все программные нормы, по-
скольку они требуют огромных социальных . Упро-
щенная схема оптимальности правовых норм – достижение
цели с помощью наименьших затрат (гарантий) – противо-
речит диалектике. Наоборот, известно, что чем больше гаран-
тирована норма, тем она результативнее. Юридические гаран-
тии призваны оптимально, экономично распределить имею-
щиеся у общества возможности и средства, ибо расходование
ресурсов общества (как материального, так и идеологическо-
го порядка) подчиняется определенным целям и закономер-
ностям. Однако не всегда экономически эффективные средст-
ва (меры, способы и т. д.) являются с по-
зиции социальной стратегии общества, и об этом стали по-
немногу писать не только в социологической литературе. Так,
Ю. Е. Волков отмечает, что иногда <...>. (*36).

Говоря об правовых норм, гарантий, следует помнить, что экономика и право
имеют весьма сложную корреляцию. Как пишет Л. С. Явич,
право или иная составная часть правовой надстройки прямо

-133-

не выражают экономику. (*37). В частности, между правом и эко-
номикой выступает политика как связующее звено, и без
объяснения механизма этой связи нельзя иметь полного пред-
ставления о взаимодействии права и экономики.

Мы полностью согласны с Л. С. Явичем, считающим, что
. (*38). Исследование правового механизма, в
том числе механизма ответственности, дает возможность оп-
ределить его место в управлении, демократии, конституцион-
ном строе, преодолеть игнорирование правовых аспектов уп-
равления, в чем в одинаковой мере повинны и , как правило, экономисты и юристы. . (*39).

В нашей литературе общепризнано, что советское пра-
во – одна из форм выражения политики КПСС и Советско-
го государства. . (*40). В. И. Ленин указывал так-
же на необходимость экономическую политику закреплять
. (*41). Конечно, . (*42).

Примечательно, что на первое место в разделе Конституция СССР
поставила не экономическую систему, а политическую. При-
мат базиса перед надстройкой неоспорим, но это одна сто-
рона их диалектического взаимодействия. Коммунистическая
партия исходит из отправного ленинского положения о том,
что . (*43).

В этом суть ленинского учения о соотношении экономи-
ки и политики, а вместе с тем экономики, политики и права.
Именно политические цели определяют социальное развитие
и культуру (гл. 3 Конституции СССР), внешнюю политику.
(гл. 4), взаимоотношения государства и личности, националь-
ную политику и т. д. Известно, например, что ради достиже-
ния политических целей государство в ряде случаев идет на
сознательное ограничение своих экономических интересов и
что . (*44).

Комплексный характер показателей эффективности кон-
ституционной ответственности требует исследования субор-
динации защищаемых ценностей, определенной цен-
ностей.

Несмотря на многоплановость проблемы, ясно одно, что
должна быть комплексная модель юридической ответствен-
ности вообще и ее высшей формы, т. е. конституционной от-
ветственности в частности. Причем показатели этой эффек-
тивности проецируются прежде всего на сферу духовных от-
ношений и могут быть подразделены, например, на политико-
правовые, идейно-воспитательные, нравственно-психологичес-
кие (это не противоречит базисной роли экономических крите-
риев, присутствующих в надстроечных критериях ). Здесь имеет значение все: и процедура принятия ре-
шения об ответственности как гарантия их эффективности с
точки зрения демократии, и гласность применяемых мер от-
ветственности, и политическая результативность контроля за
качеством решений и их исполнением, и пределы целесооб-
разности лишения специального государственно-правового
(конституционного) статуса за непринятие решений в случае
несбалансированности прав и обязанностей, и эффективность
мер ответственности, не отражающихся на служебном поло-
жении, продвижении по службе, получении премий и иных
благ и т. д.

Например, в судебном очерке Аркадия Ваксберга говорилось, помимо прочего, и о том,
что директор Левобережного горпищеторга г. Воронежа де-
путат горсовета Л. Копытина, пользуясь своим служебным
и общественным положением и используя все каналы влия-
ния, долгое время помогала своему сыну, А. Копытину, со-
вершившему преступление, избегать уголовной ответственнос-
ти. (*45). Редакция получила официальный ответ председателя
исполкома Воронежского городского Совета народных депу-
татов, в котором сообщалось, что Копытина освобождена от
должности директора как утратившая моральное право за-
нимать ее и ныне работает экономистом планового отдела
Центрального универмага. Кроме того, она лишена депутат-
ских полномочий. В заметке, к сожалению, ничего не сказа-
но о юридическом основании досрочного прекращения полно-
мочий депутата Л. Копытиной. Остается лишь догадываться,
что из двух возможных применено не первое (отзыв депутата
избирателями), а второе – (ст. 10 Закона о статусе народных де-
путатов в СССР).
-135-

Несомненно, Л. Копытина совершила действия, не достой-
ные высокого звания депутата, т. е. налицо основание для
отзыва. Тот факт, что процедура отзыва до процедуры личного заявления депутата, мо-
жет быть оценен неоднозначно. С одной стороны, подмена ос-
нований досрочного прекращения депутатских полномочий
неправомерна. Неправомерность подобной практики не раз
подчеркивалась в литературе.

С другой стороны, самое тяжелое для политически ответ-
ственного субъекта – гласность – уже имеет место, причем
в масштабе, значительно превышающем масштабы гласнос-
ти отзыва депутата горсовета. И все же в юридическом отно-
шении гласность лишь сопутствует ответственности, но не
подменяет ее. В данном случае редакция газеты также отме-
тила многочисленные письма, в которых возмущение читате-
лей выражало активную гражданскую позицию избирателей.
Им-то и следовало было предоставить возможность исполь-
зовать свое право отзыва депутата.

Эффективность конституционной ответственности как эле-
мента конституционного строя всегда вызывает политический
резонанс, равно как не остается без оценки общественным
мнением и неприменение ее там, где с конституционной точ-
ки зрения она должна быть. И если , (*46), то это в итоге
противоречит принципам конституционной ответственности.
Подобный путь реализации конституционной ответственности
есть . (*47).

М. В. Цвик правильно подчеркивает, что эффективное
действие закономерностей и принципов социалистической де-
мократии, не являясь стихийным, обеспечивается постоянной,
кропотливой работой всех звеньев политической системы по
совершенствованию демократических институтов, форм и ме-
тодов реализации конституционных требований. По его мне-
нию, в определении эффективности функционирования социа-
листической демократии важную роль играют и количествен-
ные, и качественные показатели. (*48). Таким образом, специфи-
ческая шкала ценностей духовных процессов сама по себе не
исключает количественных критериев; подчинение экономи-
ческих и тому подобных показателей политическим не озна-
чает отрицания количественных сторон политических крите-
риев. Собственно, само понятие критерия есть единство, не-
разрывная слитность качества и количества. Возможность и
необходимость количественных показателей демократии пря-

-136-

мо вытекает из ленинских указаний о массовом вовлечении
трудящихся в управление. (*49).

Следует иметь в виду и другую крайность, когда отрыв
проблемы гарантий реализации правовых норм от проблемы
их социальной эффективности может привести к нежелатель-
ной формализации гарантий, субъективизму, излишнему рве-
нию в использовании правового принуждения. В принципе
могут быть достаточно хорошо социально
неэффективные, а то и социально вредные нормы, подкреплен-
ные конкретным репрессивным потенциалом юридической от-
ветственности. Видимо, и такая реализация ответственности в
государственно-правовой сфере противоречит конституцион-
ным принципам ответственности, главный из которых – бла-
го народа, демократия. Следовательно, не всякое применение
юридической ответственности поднимается до высот идеала
образа конституционной ответственности, как не всякая прак-
тика правового строительства поднимается до высот идеала
и теории, разработанных классиками марксизма-ленинизма.

Идейно-политическое руководство процессами становле-
ния и реализации правовой ответственности осуществляет
Коммунистическая партия. Опыт развития реального социа-
лизма свидетельствует о том, что от уровня демократии внут-
ри партии в значительной степени зависит уровень демокра-
тии в обществе, а от степени организованности партии зави-
сит организованность и эффективность всех других институ-
тов политической системы социализма. М. П. Лебедев под-
черкивает особое значение повышения эффективности внут-
ренней организации партии, внутрипартийной Демократии что
является залогом успешного преодоления противоречий об-
щественного развития. (*50).

Какую бы огромную роль ни играла социалистическая
экономика и жизнеспособность права, главная правообеспе-
чительная функция принадлежит политике – концентриро-
ванному выражению экономики. (*51). Принцип экономичности
подчинен принципу политической целесообразности гарантий.
Государственное право имеет самые тесные связи с полити-
кой, выступая ее непосредственным выразителем.

На уровне политического руководства обществом и кон-
ституционной ответственности происходит соединение реко-
мендаций науки с эффективным демократическим участием
трудящихся в подготовке и обсуждении проектов руководя-
щих решений, в их принятии и контроле за исполнением. Эф-
фективность ответственности в государственно-правовой сфе-
ре подчиняется политическим критериям, критериям консти-
туционного строя и демократии.

-137-

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ И ПРИМЕЧАНИЯ

Введение

(**1) См. Материалы Пленума ЦК КПСС. 22 ноября 1982 г. М., 1983,
с. 9, 27; О созыве очередного XXVII съезда КПСС и задачах, связанных
с его подготовкой и проведением: Доклад Генеральдого секретаря ЦК
КПСС М. С. Горбачева на Пленуме ЦК КПСС 23 апреля 1986 г. – Из-
вестия, ]985, 24 апр.

(**2) Основин В. С. О некоторых методологических вопросах реали-
зации конституционных норм. – В кн.: Теоретические вопросы реализат-
ции Конституции СССР. М., 1982, с. 16.
(**3) Там же, с. 115.

(**4) Топорнин Б. Н. Теоретические вопросы реализации Конститу-
ции. – Там же, с. 5.

(**5) См., например: Барабашев Г. В. Ответственность органов
управления перед Советами. – Сов. государство и право, 1981, № 5,
с. 4-12.

(**6) См. Ойгензихт В. А. Рец. на кн.: О. Э. Лейст. Санкции и
ответственность по советскому праву (теоретические проблемы). М.,
1981. – Правоведение, 1982, № 6, с. 111.

(**7) Дубинин Н. П., Карпец И. И., Кудрявцев В. Н. Гене-
тика, поведение, ответственность (О природе антиобщественных поступ-
ков и путях их предупреждения). М., 1982, с, в.

(**8) Степанов И. М. Политические законы социализма и Конститу-
ция. – Сов. государство и право, 1984, № 1, с. 14.

Глава 1

(**1) Кучинский В. А. Юридические аспекты ответственности лич-
ности. – В кн.: Актуальные проблемы теории социалистического госу-
дарства и права. М., 1974, с. 194.

(**2) Цит. по: Муздыбаев К. Психология, ответственности. Л., 1983,
с. 9.

(**3) Философский словарь. М., 1980, с. 267.

(**4) Тархов В. А. Ответственность по советскому гражданскому пра-
ву. Саратов, 1973, с. 5.
(**5) См. Муздыбаев К. Указ, соч., с. 5.

(**6) Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. М., 1974, с.
316.
(**7)Там же, с. 316. 317.

(**8) Галаган И. А. Право, свобода и социальная ответственность
личности (К критике буржуазных концепций).-В кн.: Право и борьба
идей в современном мире. М., 1980, с. 112.

(**9) См. Ленин В. И. Государство и революция. – Полн. собр. соч.
т. 33, с. 09.

(**10) Ойзерман Т. И. Марксистско-ленинское понимание свободы
М., 1967, с. 27.

(**11) См. Эрши Д. О вариации ответственности в различных отраслях
права.- Jogtudomanyi kozlony, Будапешт, 1976, № ,1, с. 6–9.

(**12) Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка.
М., 1935. т. 2, с. 742.

(**13) Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и го-
сударства. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. г. .31, с. 812,

(**14) Шюсслер Г. Маркс и революционный характер социалисти-
ческого государства. – Сов. государство и право, 1984, № 1, с. 40.

(**15) См. Алексеев С. С. Общая теория социалистического права,
Свердловск, 1964, с. 182; Братусь С. Н. Юридическая ответственность
и законность. М., 1976, с. 42; Еременко Ю. П., Рудинский Ф. М.
Проблема ответственности в советском государственном праве.-В кн.:
Юридическая ответственность в советском обществе. Волгоград, 1974,
с. 33; Тархов В. А. Понятие юридической ответственности. – Право-
веление, 1973, №2, с. 34; Сыроватская Л. А. Ответственность по
советскому трудовому праву. М., 1974 с. 39-40; Колосов Ю. М. От-
ветственность в международном праве. М., 1975, с. 21; Строгович
М. С. Сущность юридической ответственности. – Сов. государство и
право, 1979, №5, с.72-73; Бельский К. С. Персональная ответст-
венность и дисциплина в государственном управлении.-Там же, 1984,
№ 3, с. 68; и др.

(**16) Пятаков А. В. Ответственность по советскому трудовому пра-
ву. – Сов. государство и право, 1981, № 12, С. 31.

(**17) Назаров Б. Л. О юридическом аспекте позитивной социальной
ответственности. – Там же, № 10, с. 37. Подробнее о понятии позитив-
ной юридической ответственности и ее роли в государственно-правовой
сфере см.: Боброва Н. А. Гарантии реализации государственно-право-
вых норм. Воронеж, 1984, с. 115-119.

(**18) См. Гальперин И. М. Рец. на кн.: Уголовная ответственность
и наказание. Берлин, 1082. – Сов. государство и право, 1984, №5,
с. 136, 137.

(**19) Краснов М. А. Юридическая ответственность – целостное пра-
вовое явление. – Там же, № 3, с. 77.

(**20) См. Барабашев Г. В. Ответственность органов управления
перед Советами. – Там же, 1981, № 5, с. 7; Бачило И. Л. Компетен-
ция и ответственность субъектов управления. – Там же, № 11, с. 21;
Боброва Н. А. Ответственность как средство укрепления законности
в государственно-правовых отношениях. – В кн.: Юридические гарантии
применения права и режим социалистической законности в СССР. Ярос-
лавль, 1977, с. 56; Зражевская Т. Д. Ответственность по советскому
государственному праву. Воронеж, 1980, с. 47.
(**21) Краснов М. А. Указ. соч., с. 77.

(**22) См. Назаров Б. Л. Ответственность юридическая. – Юриди-
ческий энциклопедический словарь. М., 1984, с. 232.

(**23) Горшенев В. М. Структура, правового статуса гражданина в
свете Конституции СССР 1977 года. – В кн.: Правопорядок и правовой
статус личности в развитом социалистическом обществе в свете Консти-
туции СССР 1977 года. Саратов, 1980, с. 54.

(**24) См. Боброва Н. А. Гарантии реализации государственно-право-
вых норм, с. 91-98.

(**25) См., например: Бельский К. С. Персональная ответственность
и дисциплина в государственном управлении. – Сов. государство и пра-
во, 1984, № 3, с. 71.

(**26) См. Реализация прав граждан в условиях развитого социализма.
М., 1983., с. 40; Р ечицкий В. В. Конституционные гарантии обеспе-
чения участия граждан СССР в управлении государственными и обще-
ственными делами. – Правоведение, 1984, № 11, с. 40.
(**27) Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 33, с. 99.

(**28) См. Просвирнин Ю. Г. Гарантии депутатской деятельности
в развитом социалистическом обществе. Воронеж, 1982, с. 18-23.
(**30) Там же, с. 19.

(**31) Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1.9, с. 32.

(**31) Бельский К. С. Об ответственности Совета Министров авто-

номной республики. – В кн.: Теоретические вопросы реализации Консти-
туции СССР. М., 1982, с. 349.

(*32) См. Витрук Н. В. Юридические гарантии правового статуса
граждан. – В кн.: Гарантии правильного применения советских право-
вых норм и укрепление социалистической законности. Киев, 1670, с. 79;
его же. Механизм реализации политических прав и свобод граждан.-
В кн.: Советское государство в условиях развитого социалистического
общества. М., 1978, с. 97; Авакьян С. А. Государственно-правовая
ответственность. – Сов. государство и право, 1975, № 10, с. 16; Ку-
чинский В. А. Политико-правовой механизм реализации и охраны
конституционных прав граждан.-В кн.: Актуальные теоретические проб-
лемы . развития государственного права и советского строительства. М.,
1976, с. 98; Проблемы гарантии осуществления и защиты прав граждан.
Тарту, 1977; Миронов О.О. Конституционное регулирование в разви-
том социалистическом обществе. Саратов, 1982, В этой книге, как и в
прежних публикациях, О. О. Миронов раздельно рассматривает реализа-
цию конституционных норм и их правовую охрану; вместе с тем конк-
ретное содержание мер защиты конституции дозволяет видеть в них

гарантия реализации конституционно-реализующего процесса, начиная с
, (с. 102).
Интересно, что Л. А. Морозова, в целом согласившись с выделением
этих двух компонентов механизма действия Конституции, все-таки пра-
вильно делает оговорку об условности такой классификации, поскольку
(Сов. государство и пра-
во, 1983, № 16, с. 129).

(**38) Братусь С. Н. Юридическая ответственность и законность. М.,
1976, с. 81.

(**34) См. Чхиквадзе В. М. Актуальные проблемы советской юриди-
ческой науки. М., 1967, с. 29, Попков В. Д. Советский гражданин. –
Вестн. МГУ. Право. 19б8, № 1, с. 11-12; Горшенев В. М. Спосо-
бы и организационные формы правового регулирования в советском об-
ществе. М., 1972, с. 102, 104; Воеводин Л. Д. Указ. соч., с. 34, 67;
Еременко Ю. П. Рудинский Ф. М. Проблема ответственности .
в советском государственном праве. – В кн.: Юридическая ответствен-
ность в советском обществе. Волгоград, 1974, вып. 9, с. 33.
(**35) Просвирнин Ю. Г. Указ. соч., с. 22.

(**36) См. Лукашева Е. А. Социалистическое правосознание и закон-
ность. М., 1973, с. 125.

(**37) См. Кудрявцев В. Н. Право и поведение. М., 1978, с. 110.
(**38) Теория государства и права. Л., 1985, с. 357.

(**39) См. Пискотин М. И. Проблемы совершенствования государ-
ственного управления в свете решений XXVI съезда КПСС. – В кн.:
XXVI съезд КПСС и вопросы развития государственного права, советско-
го строительства и управления. М., 1982, с. 101.

(**40) Б. Н. Топорнин отмечает, что (Топор-
нин Б. Н. Теоретические вопросы реализации Конституции. – В кн.:
Теоретические вопросы реализации Конституции СССР. М., 1982, с. 6).

(**41) См. Шафир М. А. Конституционная законность и ее гарантии.-
В кн.: XXVI съезд КПСС и вопросы развития государственного права,
советского строительства и управления, с. 38.

(**42) См. Мальцев В. А. Принцип подотчетности в системе местно-
го Совета. Воронеж, 1961, с. 17-25 и след.
(**43) См. Кудрявцев В. Н. Указ. соч., т. 72.
(**44) Специфика конституционных норм-принципов позволила В. Д. Ма-

заеву выдвинуть, наряду с традиционными, такой способ реализации
конституционных норм (а именно конституционных установок) как сле-
дование> (см. Мазаев В. Д. Реализация конституционных норм: Ав-
тореф. канд. дис. Саратов, 1982, с. 15).

(**45) Астемирос З. А. Понятие юридической ответственности – Сов.
государство и право, 1979, № 6, с. 60.

(**46) Вайхельт В. Совершенствование конституций и правопорядок
при социализме. – Сов. государство и право, 1983, № 3, с. 102.

(**47) Сальников В. П. Правовая культура личности. – В кн.:
XXVI съезд КПСС и проблемы теории государства и права, М., 1982,
с. 179.

(**48) См. Вайхельт В. Совершенствование конституций и право-
порядок при социализме, с. 103.

(**49) См. Материалы XXVI съезда КПСС. М., 1981, с. 50-51.
(**50) Материалы Пленка ЦК КПСС. 14-15 июня 1983 года. М., 1983,
с. 6.
(**51) Там же, с. 36.
(**52) Там же, с. 37, 39, 40.
(**53) Правда, 1984, 10 апр.

(**54) В общей теории права с достижением правомерного поведения
субъектов права связывается сама сущность реализации правовых норм
(см. Александров Н. Г. Право и законность в период развернутого
строительства коммунизма. М., 1961. с, 206; Лазарев В. В Приме-
нение советского права. Казань, 1972, с. 6; Дюрягин И. Я. Приме-
нение норм советского права. Свердловск, 1973, с. 8; Витрук Н. В.
Личность, ее права и свободы. – Изв. высших учеб. заведений. Проблемы
правоведения. Киев, 1977, вып. 36, с. 36).

(**55) В. Д. Мазаев отмечает: (Мазаев В. Д.
Роль социального интереса в реализации конституционных норм. – Пра-
воведение, 1983, № 1, с. 45).

(**56) В литературе раньше наметалась позиция, связывающая реализа-

цию правовых норм не только с формальным критерием правомерности,
но и с достижением социальной цели, которую преследует данная норма
(см. Голунский С. А. О творческой роли социалистического права в
период развернутого строительства коммунизма. – Сов. государство и
право, 1961, № 10, с. 52; Основин В. С. Нормы советского государ-
ственного права. М., 1963, с., 93).

(**57) См. Лейст О. Э. Санкции и ответственность по советскому пра-
ву (теоретические проблемы). М., 1981; с. 218-223.

(**58) См. Бачило И. Л. Организация советского государственного
управления (правовые проблемы). М., 1984, с. 31.

(**59) См. Бачило И. Л. Проблемы ответственности в управлении.-
Сов. государство и право, 1979, № 4, с. 138-139.

(**60) Ойгензихт В. А. Рец. на : Лейст О. Э. Санкции и ответст-
венность по советскому праву (теоретические проблемы). – Правоведе-
ние, 1982, № 6.

(**61) Строгович М. С. Сущность юридической ответственности. –
Сов. государство и право, 1979, № 5, с. 74.

(**62) См. Барабашев Г. В. Ответственность органов управления
перед Советами.-Там же, 1981, № 5, с. 4-13.

(**63) Ведомости Верховного Совета СССР, 1980, № 36, ст. 736.

(**64) См. Правда, 1981, 2 апр.

(**65) См. Лейзеров А. Т. Дальнейшее совершенствование сессион-
ной работы местных Советов. – В кн.: XXVI съезд КПСС и вопросы
развития…, с. 118-119.

(**66) См. Советское государство и Право/Под ред. С. С. Кравчука. М.,
1976, с. 181.

(**67) Назаров Б. Л. Конституционные правоотношения личности и
государства. – В кн.: XXVI съезд КПСС и проблемы теории государст-
ва и права. М., 1982., с. 172.

(**68) Лучин В. О. Актуальные проблемы реализации Конституции. –
В кн.: Теоретические вопросы реализации Конституции СССР М. 1982,
с. 18.

(**69) , всеобъемлющих правоотношений в
реальной жизни не существует> (Маркова Е. И. К вопросу об осо-
бенностях некоторых субъективных конституционных прав граждан
СССР. – В кн.: Проблемы укрепления социалистической законности и
правопорядка. Куйбышев, 1979, с. .10). Правда, термин
применительно к общим правоотношениям (по сути, конституционным)
и дальнейшие рассуждения Е. И. Марковой указывают на невольное
смешение понятий, когда общее правоотношение как правовое состояние
между субъектами выросло до правоотношения с не-
определенным субъектным составом.

(**70) Авакьян С. А. Государственно-правовая ответственность. –
Сов. государство и право, 1975, № 10, с. 17.

(**71) См., например: Самощенко И. С., Фарукшин М. X. От-
ветственность по советскому законодательству. М., 1971, с. 43; Сахи-
пов М. С. Проблема ответственности в колхозном праве. Алма-Ата,
1974, с. 10; работы С. Н. Братуся и др.

(**72) и нормы разгра-

ничил В. М. Горшенев (см. Горшенев В. М. Указ. соч., с. 48).

(**73) См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 50, с.125, 129; т. 37,
с. 401.
(**74) Там же, т. 2, с. 293.
(**75) Там же, т. 45, с. 116.

(**76) Назначение охранительных норм
(Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. М., 1974, с. 59).

(**77) См. Советское государственное Право/Под ред. С. С. Кравчука.
М, 1975, с. 182.

(**78) Лучин В. О. Актуальные проблемы реализации Конституции.-
В кн.: Теоретические вопросы реализации Конституции СССР. М., 1982,
с. 119.

(**79) Рудинский Ф. М. О реализации конституционных норм, га-
рантирующих честь и достоинство личности. – Там же, с. 80.

(**80) Шафир М. А. О правовой охране Конституции. – Там же,
с. 59.

(**81) См. Тархов В. А. Ответственность по советскому гражданскому
праву. Саратов, 1973, с. 7, 11, 16; Халфина Р. О. Указ. соч., с. 322;
и др.

(**82) Юридический словарь. М., 1986, т. 2, с. 71.
(**83) См. Еременко Ю. П., Рудинский Ф. М. Указ. соч. с. 29.
(**84) См. Теория государства и права. Л., 1982, с. 355.
(**85) См. Горшенев В. М. Укав. соч., с. 96.
(**86) Тархов В. А. Указ. соч., с. 15.

(**87) См. Малеин Н. С. Неотвратимость и индивидуализация ответ-
ственности. – Сов. государство и право, 1982, № 11, с. 60-66.

(**88) См. Галаган И. А. Административная ответственность в СССР.
Воронеж, 1970, с. 102; Сахипов М. С. Проблема ответственности в
колхозном праве. Алма-Ата, 1974, с. 64; Самощенко И. С., Фарук-
шин М. X. Ответственность по советскому законодательству. М., 1971,
с. 123.

(**89) Правонарушитель предстает не как объект принудительного воздей-
ствия, а как субъект правоотношения, и его правовое положение харак-
теризуется не только обязанностью отвечать за содеянное, но и конкрет-
но определенным объемом прав (см. Теория государства и права. Л., 1982,
с. 355).

(**90) См., например: Беспалый И. Т. Развитие и совершенствование
контрольной деятельности в практике Верховных Советов союзных рес-
публик. – В кн.: Актуальные проблемы советского государственного пра-
ва в свете решений XXVI съезда КПСС. М., 1978, с. 39-54: Социальный
контроль в СССР. Воронеж, 1981; Селивон Н.Ф. Контрольная функ-
ция местных Советов. Киев, 1980; Габричидзе Б. Н. Конституцион-
ные основы контрольной деятельности Советов. – Сов. государство и
право, 1981, №7, с. 3-12; Шорина Е.В. Контроль за деятель-
ностью органов государственного управления в СССР. М., 1981: Кри-
венко Л. Т. Роль Конституции в формировании новой практики конт-
роля Верховных Советов за деятельностью подотчетных органов. – Сов.
государство и право, 1982, №5; Манохин В. М. Общегосударствен-
ная контрольная деятельность – сфера административно-правового регу-
лирования. – В кн.: XXVI съезд КПСС л актуальные проблемы совет-
ской юридической науки и практики. Саратов, 1982, с. 127-133.; Тура-
нов В. И. Народный контроль в СССР. Куйбышев, 1982; и др.

(**91) Основин В. С., Глебов А. П. Рец. на кн.: Политическая
организация и управление обществом при социализме. М., 1976. – Пра-
воведение, 1977, № 3, с. 114.

(**92) Мурашин Г. А. Некоторые вопросы совершенствования дея-
тельности правоохранительных органов. – В кн.: XXVI съезд КПСС и
вопросы развития государственного права, советского строительства и
управления. М., 1982, с. 61.

(**93) Некоторыми авторами делаются попытки отграничить защиту
норм от их охраны. Причем одни из этих авторов называют защитой
то, что другие считают охраной, и наоборот. По нашему мнению, не сле-
дует противопоставлять понятия охраны и защиты правовых норм, хотя
и есть определенный нюанс различия: , .
Так, А. В. Мицкевич пишет, что (Мицкевич А. В.
Совершенствование законодательства в свете решений XXVI съезда
КПСС.-В кн.: XXVI съезд КПСС и актуальные проблемы юридичес-
кой науки и практики. Саратов, (1982, с. 18). См. также: Кабалкин
А. Ю., Мозолин В. П. Охрана прав граждан-потребителей. – Сов.
государство и право, 1983, № 4, с. 37.

(**94) Витрук Н. В. Механизм реализации политических прав и сво-
бод граждан, с. 97.
(**95) См. Конституционные основы правосудия в СССР. М., 1981,
с. 260-268.

(**96) См там же с. 272-279.
(**97) Вильданов Р. X. Сущность буржуазных конституций. М.,
1969 с. 8.

(**98) В. М. Косяков считает, что состояние критики в советской прессе
отражает состояние критики в обществе (см. Косяков В. М. О путях
борьбы с зажимом общественной критики. – Сов. государство и право,
1982, № 9, с. 24).

(**99) Ваксберг А. Тема без вариаций. – Лит. газ., 1982. 4 авг.
(**100) Цвик М. В. Демократические тенденции развития советского
права. – В кн.: XXVI съезд КПСС и проблемы теорий государства и пра-
ва, с. 52.
Глава II

(**1) См.Зражевская Т. Д. Ответственность по советскому госу-
дарственному праву. Воронеж, 1980, с.32, 157.

(**2) Этот вопрос затрагивался нами в выступлении на заседании журнала по проблеме сис-
темы советского права и перспектив ее развития (см. Сов. государство и
право, 1982, № 6, с. 99-100).

(**3) См. Галаган И. А. Административная ответственность в СССР.
Воронеж, 1970, с. 78-79.

(**4) Алексеев С. С. Структура советского права. М., 1975, с. 120.
(**5) В юридической литературе уже было обращено внимание на то,
что следует различать два понятия: ответственность за нарушение право-
вых норм и правовую ответственность; (Сахипов М. С. Проблема ответственности в колхоз-
ном праве. Алма-Ата, 1974, с. 70).

(**6) Барабашев Г. В. Ответственность органов управления перед
Советами. – Сов. государство и право, 1981, №5, с. 4.

(**7) См. Ремнев В. И. Руководитель органа управления: критерии
подбора и компетенция. – Там же, 1972, № 5, с. 71; Бачило И. Л.
Институт ответственности в управлении. – Там же, 1977, № 6, с. 46;
Бельский К. С. Персональная ответственность и дисциплина в госу-
дарственном управлении. – Там же, 1984 № 3, с. 70; и др.

(**8) Бородкин Ф. М., Коряк Н. М. Внимание: конфликт! Ново-
сибирск. 1983, с. 7.
(**9) См. Муздыбаев К. Психология ответственности. Л., 1983,
с. 25-26.
(**10) См. Афанасьев В. Г. Человек в управлении обществом. М.,
1977, с. 281.

(**11) См. Муздыбаев К. Указ. соч., с. 16.
(**12) См. Самощенко И. С., Фарукшин М. X. Ответствен-
ность до советскому законодательству. М., 1971, с. 70-72. Некоторые
авторы конструируют еще более сложное комплексное основание юри-
дической ответственности: 1) фактическое основание (как совокупность
юридических фактов, т. е. состав правонарушения плюс индивидуаль-
ный акт); 2) нормативное (юридическая ответственность существует лишь
постольку, поскольку она нормативно обусловлена); 3) государственно-
правовое основание (право соответствующих органов и должностных лиц
на применение государственно-принудительных мер ответственности, выра-
женное в компетенции) (См. Галаган И. А. Указ. соч., с. 152-156).
Последние два элемента не что иное, как предпосылки ответственнос-
ти.

(**13) Самощенко И. С., Фаруктян М. X. Предпосылки право-
вой ответственности. – Правоведение, 1970, № 5, с. 30.

(**14) Эти санкции могут быть как собственно государственно-правовы-
ми так и . Как пишет О. Э. Лейст, .
она является необходимым атрибутом каждой правовой нормы (см.
Лейст О. Э. Санкции в советском праве, т., 1962, с. 25).

(**15) Всего десять лет назад С. А. Авакьян отмечал: (Авакьян
С. А. Санкции в советском государственном праве. – Сов. государство и
право, 1973. № 11, с. 29).

(**16) По меньшей мере странно рассматривать представительные орга-
ны в качестве .
(**17) См. Сов. государство и право, 1975, № 12, с. 141,
(**18) Авакьян С. А. Реализация норм советского государственного
права. – Там же. 1984, № 1, с. 19.

(**19) Авакьян С. А. Государственно-правовая ответственность. –
Там же, 1975, № 10. с. 19.

(**20) См. Фарберов Н. П. Марксистстко-ленинская концепция социа-
листической демократии.-В кн.: Проблемы теории социалистического
государства и права. М., 1977, с. 12-13.
(**21) Авакьян С. А. Государственно-правовая ответственность,
с. 17.

(**22) Туранов В. И. Привлечение к ответственности органами на-
родного контроля. М., 1972. с. 25.

(**23) Например, п. 2 и 3 ст. 254 КЗОТ РСФСР говорят о , о совершении , несовместимых с выполнением данных трудовых функций, а конкрет-
ным содержанием их наполняет сама жизнь.

(**24) Авакьян С. А. Государственно-правовая ответственность,
с. 31.

(**25) См. Галаган И. А. Указ. соч., с. 153: Сахипов М. С. Указ.
соч., с. 20 и 82: Еременко Ю. П., Рудинский Ф. М. Указ. соч.,
с. 38.

(**26) Тархов В. А. Указ. соч., с. 21.
(**27) Колосов Ю. М. Указ. соч., с. 14.

(**28) Авакъян С. А. Санкции в советском государствениом праве,
с. 311.
Особая значимость объекта государственно-правовых нарушений
обусловливает выдвижение на первый план критериев политического со-
держания, в числе которых С. А. Авакьян называет критерии, выража-
ющиеся такими понятиями, как , , и т. п. (см. Авакьян С. А.
Государственно-правовая ответственность, с. 22). Именно по этим кри-
териям политического содержания происходят разграничение таких сход-
ных по составу правонарушений, как: 1) деяния, несовместимые с граж-
данством СССР, за которые применяется лишение гражданства; 2) особо
опасные государственные преступления, например антисоветская агита-
ция и пропаганда, измена Родине. В первом случае большой политичес-
кий резонанс обусловливает государственно-правовой ответ-
ственности, делает лишение гражданства политически целесообразной ме-
рой.

(**29) Составы правонарушений в государственном праве формули-
руются указанием на их родовые признаки (см. Еременко Ю. П.,
Рудинский Ф. М. Указ. соч., с. 40).

(**30) См. Авакьян С. А. Государственно-правовая ответственность
с. 22.

(**31) СУ РСФСР, 1922, № 10, ст. 90; СУ РСФСР, 1919. № 6, ст. 578;
Цит. по: Безуглов А. А. Советский депутат (государсвенно-право-
вой статус). М., 1971, с. 201-202.

(**32) В. И. Ленин писал о принципе (Полн. собр. соч., т. 44, с. 564).
(**33) Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 42, с. 221.
(**34) (Ленин В. И.
Полн. собр. соч., т. 40, с. 131-132).

(**35)
(Авакьян С. А. Государственно-правовая ответственность, с. 47-(18).
(**36) Ведомости Верховного Совета СССР, 1965, № 36, ст. 515.
(**37) Там же, 1981, № 21, ст. 741.

(**38) Сборник нормативных актов по вопросам работы Советов депу-
татов трудящихся. М., 1974, вып. 2, с. 171.
(**39) Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44, с. 369-370.
(**40) Барабашев Г. В. Указ. соч., с. 7.
(**41) Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 53.
(**42) Шафир М. А. О правовой охране Конституции. – В кн.: Тео-
ретические вопросы реализации Конституции СССР. М., 1982, с. 59.
Глава III

(**1) Еременко Ю. П. Советская Конституция и законность Сара-
тов, 1982, с. 145.

(**2) Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 4, с. 252.
(**3) Ленин В. И. Там же, т. 16, с. 14.

(**4) Маркс К. К критике гегелевской философии права. – Маркс К.,
Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 284.

(**5) Степанов И. М. Политические законы социализма и Конститу-
ции (философско-правовой очерк.). – Сов. государство и право, 1984,
№ 1, с. 11.

(**6) Чиркин В. Е. О системном анализе социалистических государст-
венно-правовых отношений. – Правоведение, 1986, № 3, с. 10.

(**7) В литературе, в том числе в указанной статье В. Е. Чиркина
(кстати, статья содержит плодотворные идеи о системном единстве, един-
стве конституционных отношений, и фраза об консти-
туционного права, на наш взгляд, выпадает из концептуальной основы
статьи), правильно указывается на в Древ-
ней Греции и Древнем Риме (см. Чиркин В. Е. О системном анали-
зе…, с. 10-11; Топорнин Б. Н. Становление и развитие марксистско-
ленинского учения о социалистической конституции. – В кн.: Теорети-
ческие основы Советской Конституции. М., 1981, с. 3). Вместе с тем
элементы конституционности в государственно-политической организации
рабовладельческого строя и конституционализм как порождение консти-
туционного строя – явления разные.

(**8) Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 2, с. 13.
(**9) См., например: Топорнин Б. Н. Основные направления разви-
тия исследовалий по проблемам реализации Советской Конституции. –
В кн.: XXVI съезд КПСС и вопросы развития государственного права,
советского строительства и управления. М., 1982, с. 9; Лазарев Л. В.
Социальное действие Конституции.-В кн.: Теоретические вопросы реа-
лизации Конституции СССР. М., 1985, с. 60.

(**10) См., например: Еременко Ю. П. Указ. соч., с. 134; Наза-
ров Б. Л. Конституционные правоотношения личности и государства.-
В кн.: XXVI съезд КПСС и проблемы теории государства и права. М.,
1982, с. 171.
(**11) Мальцев Г. В. Иллюзии равноправия. М., 1982, с. 65.
(**12) См. Боброва Н. А. О конституционных гарантиях основных
прав, свобод и обязанностей граждан СССР. – Сов. государство и право,

(**13) Маркс К. Энгельс Ф. Соч., т.. 20, с. 104-105.

(**14) См., например: Шидрих А. Равноправиемужчины и женщины в
праве и действительности.-Staat und Recht,1978, №5, с. 210-214.
Хованец Я. Юридическое и фактическое равноправие наций и народ-
ностей в ЧССР.- Pravny obzor, 1978, №1, с. 5-17.

(**15) См. Материалы XXVI съезда КПСС. М., 1981, с. 59, О 60-й г-
довщине образования СССР: Постановление ЦК КПСС от 19 февраля
1982 г. М., 1982, с.12.
(**16) Андропов Ю.В. Учение Карла Маркса и некоторые вопросы
социалистического строительства в СССР. – Коммунист, М., 1983, № 3,
с. 15.

(**17) Венгеров А. Б. Право и распределительные отношения в со-
ветском обществе. – Сов. государство и право, 1983, № 10, с. 15, 16.

(**18) Орзих М. Ф. Возрастание личностной ценности – закономер-
ность зрелого социализма.-В кн.: XXVI съезд КПСС и проблемы тео-
рии государства и права, с. 175.

(**19) См. Серкова В. В. Правовой аспект проблемы социального ра-
венства. – Там же, с. 177, 178.

(**20) См. Конституционные основы правосудия в СССР, с. 292- 293.
(**21) См., например: Дубинин Т. Т. Конституционный принцип рав-
ноправия граждан и проблемы освобождения от уголовной ответственнос-
ти. – В кн.: Актуальные проблемы укрепления социалистической закон-
ности и правопорядка. Куйбышев, 1982, с. 3-14.
(**22) Нива, 1914, № 5, с. 632 в-632 г.

(**23) Барабашев Г. В. Ответственность органов управления перед
Советами. – Сов. государство и право, 1981, № 5, с. 7.

(**24) Баймаханов М. Т. Территориальные аспекты развития, функ-
ций Советов народных депутатов. – В кн.: XXVI съезд КПСС и вопросы
развития государственного права, советского строительства и управления,
с. 89.
(**25) См. Пискотин М. И. Проблемы совершенствования государ-
ственного управления в свете решений XXVI съезда КПСС.-Там же,
с. 166.

(**26) Ямпольская Ц. А., Манд Р. Договоры между обществен-
ными организациями и государственными органами в социалистических
странах. – Сов. государство и право, 1983, № 3, с. 106.

(**27) Мурадьян Э. М. Социальное действие и резонанс судебного
решения. – Там же, с. 53.

(**28) Степанов И. М. Общенародная государственная власть и
советская правовая система. – В кн.: Актуальные теоретические пробле-
мы развития советского государственного права и советского строитель-
ства. Саратов,1976, с. 28.

(**29) См. Топорнин Б. Политическая система социализма на совре-
менном этапе. – Коммунист, М., 1971, № 12, с. 91; Матузов Н. И.
Личность, права., демократия. Саратов, 1972, с. 266.

(**30) Барабашев Г. В. XXVI съезд КПСС и задачи науки совет-
ского государственного права. – Вестн. МГУ. Право. 1976, № 3. с. 7.

(**31) См. Денисов А. И. Общая система социалистической демок-
ратии. М., 1975, с. 188.

(**32) Лукашева Е. А. Социально-этические проблемы социалисти-
честкой законности. – Сов. государство и право, 1982, № 4, с. 15-16.

(**33) Братусь С. Н. О некоторых актуальных вопросах теории пра-
ва. – В кн.: XXVI съезд КПСС и проблемы теории государства и пра-
ва, с. 106.

(**34) (Братусь С. Н. Указ. соч., с. 106).

(**35) Как правильно эамечает В. А. Сапун, (Сапун В. А. Социальная от-
ветственность и формы ее проявления в правовом регулировании. – В
кн.: XXVI съезд КПСС и проблемы теории государства и права, с. 109).

(**36) Федотов М. А. Системологический аспект реализации консти-
туционных прав, свобод и обязанностей советских граждан. – В кн.:
Теоретические вопросы реализации Конституции СССР. М., 1982, с. 84.

(**37) См. Страшун Б. А. Роль конституционных обычаев в реали-
зации Основного Закона СССР.-Там же, с. 33.

(**38) Назаров Б. Л. Конституционные правоотношения личности и
государства.-В кн.: XXVI съезд КПСС и проблемы теории государства
и права, с. 170-171.

(**39) Лучин В. О., Мышкин А. В. О специфике конституционно-
правового метода.-В кн.: Теоретические вопросы реализации Конститу-
ции СССР, с. 62.

(**40) См. Матузов Н. И. Субъективные права граждан СССР. Са-
ратов, 1966, с. 127; Явич Л. С. Общая теория права. М., 1976, с. 153-
154; и др.

(**41) См. Зражевская Т. Д. Ответственность по советскому госу-
дарственному праву как одно из средств обеспечения законности в
сфере народовластия в СССР, – В кн.: Правовые проблемы совершен-
ствования демократии в условиях развитого социализма. Иваново, 1980,
с. 27.
(**42) Горшенев В. М. Теория социалистической законности в све-
те Конституции СССР 1977 года. – Сов. государство и право, 1979.
№ 11, с. 15.
(**43) См. Еременко Ю. П. Советская Конституция и законность, Са-
ратов, 1982.

(**44) Цит. по: Маймин Е. А. Пушкин. Жизнь и творчество. М., 1981,
с. 9.

(**45) Лазарев В. В. Социально-психологические аспекты применения
права. Казань, 1982, с. 72-73.

(**46) Глушенко И. В. Укрепление законности – закономерность
развития социалистического общества. – В кн.: Проблемы государства
и права. М., 1975, вып. 10, с. 33.

(**47) См. Стучка П. И. Учение о Советском государстве и его кон-
ституции. М., 1926, с. 221.

(**48) См. Курский Д. И. Избранные статьи и речи. М., 1958, с. 111.
(**49) Лазарев В. В. Некоторые методологические проблемы позна-
вательной и практической деятельности в правовой сфере. – В кн.:
XXVI съезд КПСС и проблемы теории государства и права, с. 98.

(**50) Никитинский В. И. Преодоление противоречий в законода-
тельстве в Процессе правоприменительной деятельности. – Сов. государст-
во и право, 1983, № 2, с. 17.

(**51) Лучин В. О. Актуальные проблемы реализации Конституции.-
В кн.: Теоретические вопросы реализации Конституции СССР. М., 1982,
с. 117.

(**52) См. Никитинский В. И. Указ. соч., с. 17-18.
(**53) Там же, с. 16; Ю. А. Агешин также отмечает, что (Агешин Ю. А. Политика, право, мораль. М., 1982,
с. 129).

(**54) Шеремет К. Ф.. Актуальные проблемы советского строительства
в свете “решений XXVI съезда КПСС.-В кн.: XXVI съезд КПСС и вопро-
сы развития…, с. 78.

(**55) Полянский В. В. К вопросу о действии конституционных
норм. – Там же, с. 29.

(**56) Патюлин В. А. Государство и личность. М., 1977, с. 64-66.
(**57) В литературе высказано мнение о недопустимости снижения кон-
ституционно (и законодательно) установленного уровня гарантий. (Толстой Ю. К. Проблемы осуществления и защи-
ты прав граждан. – В кн.: Проблемы гарантии осуществления и за-
щиты прав граждан. Тарту, 1977, с. 19).

(**58) См. Патюлин В. А. Государство и личность: конституцион-
ные принципы взаимоотношений. – Сов. государство и право, 1978,
№ 5, с. 10.

(**58) См. Селиванов А. А. О некоторых вопросах обеспечения эф-
фективности правовых норм. – В кн.: Проблемы теории социалистичес-
кого государства и права. М., 1977, с. 78.

(**60) Мурадьян Э. М. Социальное действие и резонанс судебного
решения. – Сов. государство и право, 1983, № 3, с. 48.

(**61) Старовойтов Н. Г. Некоторые проблемы реализация кон-
ституционных положений о Советах народных депутатов. – В кн.: Тео-
ретические вопросы реализации Конституции СССР, с. 100.

(**62) Куманин Е. В. Юридическая политика и развитие права в
условиях зрелого социализма. – Сов. государство и право, 1983, № 3,
с. 129.

(**63) См. Социалистический образ жизни: Государственно-правовые
проблемы. М., 1980, с. 9.
(**64) Еременко Ю. П. Указ. соч., с. 68.

(**65) Вайхельт В. Совершенствование конституций и правопорядок
при социализме. – Сов. государство и право, 1983, № 3, с. 99.
(**66) Там же.

(**67) Зорькин В. Д. Марксизм-ленинизм о развитии сущности со-
циалистического права. – В кн.: XXVI съезд КПСС и проблемы теория
государства и права, с. 87-88.

(**68) Мурадьян Э. М. Социальное действие и резонанс судебного
решения.-Сов. государство и право, 1983, № 3, с. 49.

(**69) Ведомости Верховного Совета СССР, 1979, № 49, ст. 842, 843,
846.

(**70) Еременко Ю. П., Мазаев В. Д. Реализация Основного
Закона – условие функционирования конституционной законности.-В
кн.: Теоретические вопросы реализации Конституции СССР, с. 157.

(**71) См. Кудрявцев В. Н. Право и поведение. М., 1976, с. 108-
109.

(**72) Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 34, с. 175.
(**73) Подробнее об этом см. Черменина А. П. Проблема ответст-
венности в современной буржуазной этике. – Вопр. философии, 1966,
№ 2, с. 81–86; Антонович И. И. Капитализм и социальный конт-
роль. М., 1978, гл. 1.

(**74) Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 26.
(**75) См. Мамут Л. С. Великое открытие в науке о государстве.-
Сов. государство и право, 1983, №3, с. 43.

(**76) См. Барабашев Г. В. Ответственность органов управления
перед Советами. -Там же, 1981, № 5, с. 5.
(**77) Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 188.
(**78) См. Тюленев В. Г. Роль правовых форм осуществления хозяй-
ственно-организаторской функции Советского общенародного государст-
ва. – В кн. XXVI съезд КПСС и проблемы теории государства и права,
с. 35- 37.

(**79) Никитинский В. И. Преодоление противоречий в законода-
тельстве в процессе правоприменительной деятельности. – Сов. государ-
ство и право, 1983, № 6, с. 13.

(**80) Мурадьян Э.М. Социальное действие и резонанс судебного
решения. – Там же, № 3, с. 47.
(**81) Рене Давид. Основные правовые системы современности
(сравнительное право). М., 1967, с. 222.
(**82) См. Еременко Ю. П. Указ. соч., с. 131.

(**83) См. Махненко А. X. Государственное право зарубежных со-
циалистических стран. М., 1970, с. 298.

(**84) См. Щетинин Б. В. Проблемы теории советского государствен-
ного права. М., 1969 с. 167.
(**85) Там же, с. 168.

(**86) Формирование высших органов государства Верховным Советом
обусловливает их полную подотчетность, подконтрольность и ответствен-
ность высшему представительному органу власти. Это положение также
конституционно гарантировано: (ст. 126 Конституции СССР). Кроме того, практически все норма-
тивные акты, определяющие статус Президиума Верховного Совета
СССР, Совета Министров, Генерального прокурора, Верховного Суда
СССР и Комитета народного контроля, подчеркивают состояние подконт-
рольности этих органов Верховному Совету СССР (см., например, ст. 119,
130, 165, 152 Конституции СССР и аналогичные статьи конституций союз-
ных и автономных республик; ст. 17, 60-66 Регламента Верховного Сове-
та СССР; ст. 5 Закона СССР о Совете Министров СССР; ст. 12 Закона
СССР о народном контроле СССР; ст. 6 Закона СССР о Прокуратуре
СССР).

(**87) См. Гуреев П. П., Лазарев Л. В. Регламент Верховного
Совета СССР. М., 1981, с. 39-40.
(**88) См. Махненко А. X. Указ. соч., с. 299.
(**89) Конституция СССР: Политико-правовой комментарий. М., 1982,
с 324

(**90) См. там же, с. 302.
(**91) См. Комментарий к Закону о статусе народных депутатов в
СССР. М., 1961, с. 120-124.

(**92) Конституция СССР: Политико-правовой комментарий, с. 313.
(**93) См. Калинычев Ф. И. Президиум Верховного Совета СССР.
М., 1969. с. 41.

(**94) Никитинский В. И. Указ. соч., с. 116.

(**95) См. Шафир М. А. Компетенция СССР и союзных республик.
М., 1968, с. 219-220; Ильинский И. П., Щетинин Б. В. Консти-
туционный контроль и охрана конституционной законности в социалисти-
ческих странах. – Сов. государстве и право, 1969, № 9, с. 48; Муха-
медшин К. Д. Деятельность Президиума Верховного Совета союзной
республики по укреплению законности. М., 1975, с. 32; и др.
(**96) Никитинский В. И. Указ. соч., с. 120.
(**97) См. там же.
Глава IV

(**1) Иваненко О. Ф. Некоторые проблемы теории юридической от-
ветственности. – В кн.: Юридическая ответственность в советском обще-
стве. Волгоград, .1974, с. 4.

(**2) И. А. Галаган говорит о
(См. Галаган И. А. Административная ответственно.сть в СССР. Во-
ронеж. 1970 с. 122-131, 135).

(**3) Например, должностное лицо исполкома, на которое возложена
ответственность за исполнение решения Совета или исполкома, периоди-
чески отчитывается (в конкретных организационных отношениях) перед
субъектом, контролирующим данное исполнение (например, оргинструк-
тором).

(**4) См.: Радько Т. Н. Юридическая ответственность как общая
форма реализации социальных функций права. – В кн.: Юридическая
ответственность в советском обществе, с. 20.

(**5) Неприемлемость трактовки ответственности в качестве правоотно-
шения особенно наглядно проявляется на примере конструкции уголов-
ного правоотношения, не раз подвергаемой критике. См. об этом под-
робно: Лейст О. Э. Юридическая ответственность – фундаменталь-
ная категория правовой науки.. – В кн.: Государство, право, демокра-
тия. М., 1978, с. 140-141.

(**6) См., например: Советы депутатов трудящихся, 1975, № 3, с. 96
(); № 6, с. 99 (, ) и т. п.

(**7) Например, напоминание депутату: (Архив
Совета народных депутатов Советского района г. Куйбышева).

(**8) Анализ этих возражений см.: Боброва Н. А. Гарантии реали-
зации государственно-правовых норм. Воронеж, 1984, с. 65, 120-126.

(**9) П. М. Рабинович пишет: <...> в неодинаковых регулятивных ситуациях в сочетании
с различными другими нормами права, способна выполнять как процес-
суальную функцию, так и функцию (Рабинович.
П. М. Процессуальные нормы права и социалистическая законность-В
кн.: Юридические гарантии правильного применения советских правовых
норм и укрепление социалистической законности. Киев, 1970, с. 69).

(**10) По отзыву депутатов Верховного Совета СССР процедура этой
стадии особенно сложна: (ст. 5
Закона СССР о порядке отзыва депутата Верховного Совета СССР).

(**11) При невыполнении должностными лицами обязанностей по ока-
занию содействия депутатам в осуществлении их полномочий Совет или
его органы могут в установленном порядке налагать дисциплинарные
взыскания на этих должностных лиц либо входить в соответствующие
органы с представлениями о наложении на указанных лиц дисциплинар-
ных взысканий вплоть до освобождения от занимаемой должности (ст. 26
Закона СССР о статусе народных депутатов в СССР).

(**12) См. Ярматов А. Я. Гарантии депутатской деятельности М.
1978, с. 38.

(**13) Авакьян С. А. Реализация норм советского государстаенного
права. – Сов. государство и право, 1964, № 1 с. 18.
(**14) Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. .15, с. 368.
(**15) См., например: Фаткуллин Ф.Н., Чулюкин Л.Д.Социаль-
ная ценность и эффективность правовой нормы. Казань, 1977; Эффектив-
ность действия правовых норм. Л., 1977; Эффективность правовых норм.
М., 1980 и др.

(**16) Лишь в отраслевых юридических науках имеются исследования
эффективности отдельных видов наказаний (см. Шаргородский
М. Д. Система накаэаний и их эффективность.-Сов. государство и
право, 1968, № 11), либо рассматривается ответственность как условие эф-
фективности применения норм (см. Коврига. З. Ф. Уголовно-процес-
суальная ответственность. Воронеж, (1984, с. 141-159).

(**16) См. Моралева К. А. К вопросу об эффективности норм госу-
дарственного (конституционного) права. – В кн.: Эффективность дейст-
вия правовых норм. Л., 1977; Федосова В. А. Эффективность дей-
ствия норм советского государственного права. Воронеж, 1984,
(**17) См., например: Эффективность правовых норм, с. 22.
(**19) См. Иконицкая И. А. Проблемы эффективности в земель-
ном праве. М.. 1979, с. 30, 42: Коврига З. Ф. Уголовно-процессуаль-
ная ответственность, с. 142: Федосова. В. А. Эффективность действия
норм советского государственного права, с. 20-24, и др.

(**20) См. Деловая инициатива и норма права., – Известия, 1985, 24
янв.

(**21) См. Рабинович П. М. Основные тенденции развития правово-
го регулирования (к методологии исследования). – В кн.: XXVI съезд
КПСС и проблемы теории государства и права. М., 1982, с.. 115.

(**22) Барабашев Г. В. Расширение исследований в области совет-
ского государственного права на современном этапе. – В кн.: Актуаль-
ные теоретические проблемы развития государственного права и советс-
кого строительства. М., 1976. с. 22.

(**23) Шеремет К. Ф. Актуальные проблемы советского строительст-
ва в свете решений XXVI съезда КПСС. – Там же, с. 83, 84.
(**24) См. Сов. государство и право, 1982. № 11, с. 3.
(**25) См. там же, с. 3.

(**26) Проблемы теории государстра и права. М., 1979, с. 310.
(**27) Цветков В. В. Вопросы повышения эффективности управле-
ния.-В кн.; XXVI съезд КПСС и вопросы развития государственного
права, советского строительства и управления, с. 176.

(**28) См. Атаманчук Г. В. Право и комплексное планирование эко-
номического развития. – В кн.: XXVI съезд КПСС и проблемы тео-
рии государства и права. М., 1982, с. 65.
(**29) См. Материалы XXVI съезда КПСС. М., 1981, с. 40.
(**30) См. Лазарев Б. М., Бачило И. Л. Организационно-право-
вые проблемы управления. – В кн.: XXVI съезд КПСС и вопросы раз-
вития…., с. 194.

(**31) См. Федосова В. А. Указ. соч., с. 34.
(**32) Там же, с. 48-49.

(**33) См. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 3 июля
1979 г. – Ведомости Верховного Совета СССР. 1979, № 28, ст. 479.
(**34) Ленин В. И. Полн. собр.. соч., т. 18, с. 176.
(**35) См. Графский В. Г. Буржуазные технократы против демокра-
тии. – Сов. государство и право, 1980, № 4, с. 117.

(**36) Волков Ю. Е. Социальная политика Советского государства и
становление бесклассовой структуры общества. – Там же, 1983, №2, с. 7.

(**37) См. Общая теория государства и права. Т. 2. Общая теория пра-
ва. Л., 1974, с. 15.

(**38) Явич Л. С. Конкретные правоотношения – особая форма со-
циального существования права. – В кн.: XXVI съезд КПСС и пробле-
мы теории государства и права., с. 89.

(**39) Братусь С. Н. О некоторых актуальных вопросах теории пра-
ва. – Там же, с. 103.

(**40) Ленин В. И. Полн. собр. соч., т.. 30, с. 99.
(**41) Там же, т. 45, с. 244.

(**42) Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 417.
(**43) Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 42, с. 378.
(**44) Агешин Ю. А. Политика и право. – В кн.: Государство, пра-
во, демократия. М., 1978, с. 70.
(**45) См. Ваксберг А. Мастер вольной борьбы. – Лит. газ., 1983,
№ 27.

(**46) Щербак А. И. Об ответственности должностных лиц в госу-
дарственном управлении. – В кн.: XXVI съезд КПСС и вопросы разви-
тия…, с. 239.

(**47) Цветков В. В. Указ. соч., с. 175.

(**48) См. Цвик М. В. Всестороннее развертывание социалистической
демократии – основное направление развития политической системы со-
циализма. – Сов. государство и право, 1983, № 3, с. 136.
(**49) См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 3б, с. 481.
(**50) См. Лебедев М. П. Политическая система социализма и пре-
одоление противоречий общественного развития. – В кн.: XXVI съезд
КПСС и проблемы теории государства и права, с. 23.
(**51) См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 42, с. 278.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение . 3

Глава I. Роль ответственности в системе гарантий конституционных норм . 7

ї 1. Понятие юридической ответственности, причины ее многофункциональности . 7
ї 2. Функции ответственности в механизме гарантирования конституционных норм . 18
ї 3. Стимулирующая функция гарантий и ответственность . 26
ї 4. Правообеспечительная функция гарантий и ответственность . 34
ї 5. Правоохранительная функция гарантий и ответстственность . 41

Глава II. Ответственность по советскому государственному праву в системе
гарантий конституционных норм . 49

ї 1. Ответственность по советскому государственному праву как вид юридической
ответственности . 49

ї 2. Предпосылки государственно-правовой ответственности.
Особенности государственно-правовых санкций . 56

ї 3. Основания государственно-правовой ответственности.
Правонарушения в государственно-правовой сфере . 61

Глава III. Конституционный уровень ответственности:
социальная и юридическая природа . 71

ї 1. Конституционная ответственность как элемент конституционного строя . 71
ї 2. Конституционная ответственность как высшая форма
социальной и правовой ответственности . 81
ї 3. Конституционная законность и конституционная ответственность . 68
ї 4. Конституционный контроль и конституционная ответственность . 98

Глава IV. Особенности реализации и эффективности ответственности
(государственно-правовой аспект) . 114

ї 1. Реализация государственно-правовой ответственности . 114
ї 2. Понятие и особенности эффективности конституционной ответственности . 124
ї 3. Особенности показателей эффективности конституционной ответственности . 130
Библиографические ссылки и примечания . 138

Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter

Похожие документы
Обсуждение

Ответить

Курсовые, Дипломы, Рефераты на заказ в кратчайшие сроки
Заказать реферат!
UkrReferat.com. Всі права захищені. 2000-2020