.

Антимонов Б.С. 1962 – Основания договорной ответственности социалистических организаций (книга)

Язык: украинский
Формат: книжка
Тип документа: Word Doc
0 18742
Скачать документ

Антимонов Б.С. 1962 – Основания договорной ответственности
социалистических организаций

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА I

Стр.

Договор между социалистическими организациями и договорная
ответственность

§ 1. Договор как форма имущественных отношений социалистических
организаций……………. 3

§ 2. Договорные и внедоговорные правоотношения….. 11

§ 3. Договорная ответственность и договорная санкция… 14 § 4.
Соотношение договорного обязательства и договорной

ответственности……………….. 19

§ 5. Функции гражданской договорной ответственности… 21 § 6. Изменения в
договорном обязательстве в связи с его нарушением………………….. 22

§ 7. Действие закона стоимости и условия гражданской

договорной ответственности………… 23

ГЛАВА II

Общие вопросы оснований гражданской договорной ответственности

§ 1. Понятие основания договорной ответственности…. 28

§ 2. Ведущее начало договорной ответственности в советском гражданском
праве……………. 31

§ 3. Ответственность независимо от вины в советском договорном
праве………………… 38

§ 4. Основания договорной ответственности в арбитражной

практике………………….. 44

ГЛАВА III Вина как основание договорной ответственности

§ 1. Значение форм вины в договорных отношениях „… 58 § 2. Неосторожная
вина и ее критерий……….. 65

§ 3. Гражданская вина юридических лиц………. 75

ГЛАВА IV Причинная связь и договорная ответственность

§ 1. Фактор причинной связи и неустойка……… 84

§ 2. Фактор причинной связи и институт возмещения убытков при нарушении
договора…,.,.,,..,. 94

-§ 3. Применение норм ГК при возмещении договорных

убытков социалистических организаций…….. 107

§ 4. Нарушение договора и возложение обязанности возместить возникший
вред…………….. 109

§ 5. Ограничение возмещения вреда в связи с виновным поведением
кредитора……………… 123

§ 6. Возмещение вреда кредитора и степень вины должника……………………. 136

§ 7. Влияние структуры договорных сврчей на основания

ответственности……………….. 139

ГЛАВА I

ДОГОВОР МЕЖДУ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИМИ ОРГАНИЗАЦИЯМИ № ДОГОВОРНАЯ
ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

§ 1. Договор как форма имущественных отношений Социалистических
организаций

1. Договор — это правовая форма, которую в настоящее время в нашем
социалистическом государстве принимает большинство нормальных
экономических отношений;

так что договор можно считать важным юридическим инструментом
осуществления плана в нашем экономическом обороте.

Такое положение сложилось не сразу. На разных ступенях развития в нашей
стране социалистического строя использование договора было не одинаковым
ни по своему объему, ни по характеру регулирования отношений, ни по
системе сочетания договорного принципа с плановым регулированием
народного хозяйства ‘.

Внешние условия также оказывали влияние на применение договорной формы в
нашем обороте. Так, в предвоенные годы и во время Великой Отечественной
войны довольно широко применялись внедоговорные формы связей между
социалистическими организациями: их обя-

‘ См. И. Б. Новицкий и Л. А. Л у н ц. Общее учение об обязательстве,
Госюриздат, 1950, стр. 89—94; Р. О. Х а л ф и н а, Значение и” сущность
договора в советском социалистическом гражданском праве, М., 1954, стр.
18; А. В. Венедиктов, Организация государственной промышленности в СССР,
1917— 1920 гг., т. I, Л., 1957, стр. 419—421; Я. А. Донде, 3. М. Фрей-д
м а н, Г. И. Чирков, Хозяйственный договор и его роль в снабжении
народного хозяйства СССР, Госюриздат, 1953; 1960;

В. К. Р а и х е р, Правовые вопросы договорной дисциплины в СССР, Л.,
1958; Ф. И. Г а в з е, Развитие социалистического гра-жданскоправового
договора, изд-во Белорусского Государственного университета, 1959.

Из более ранних работ не утратила до настоящего времени интереса работа
А. В. Бенедиктова “Договорная дисциплина в промышленности” (изд-во
Леноблисполкома и Ленсовета, 1935).

i” a

зательственные отношения возникали в эти годы во многих случаях
непосредственно из административных актов. Но это ограничение применения
договорной формы было временным явлением 1. В настоящее время
внедоговорное возникновение обязательств между социалистическими
организациями используется в определенном сочетании с договорной формой.
Так, из административных актов возникают обязательства заключения
договоров поставки, подряда, железнодорожной перевозки, обязательства по
обороту тары и некоторые другие.

Цочти в каждом правительственном акте, касающемся вопросов снабжения
народного хозяйства или вопросов торговли, подчеркивается, что
имущественные связи советских хозяйственных организаций должны
облекаться в форму договоров.

Статья 44, ч. 2, Основ гражданского законодательства СССР и союзных
республик, Положение о поставках продукции производственно-технического
назначения и Положение о поставках товаров народного потребления не
только подтверждают правило, запрещающее бездоговорные операции 2, но и
содержат в себе прямое запрещение оплачивать продукцию либо товары,
поставленные без договора.

Советское государство в централизованном порядке определяет в плановых
заданиях основные направления деятельности социалистических предприятий
и организаций, предоставляя им широкую возможность учета местных условий
и проявление инициативы. Юридической формой конкретизации плановых
заданий является договор поставки товаров3. Об обязанности арбитража
nog-

1 А. В. Дозорцев считает, что совершенно аналогичное по содержанию
обязательственное отношение может быть совсем “не договорным”
(А. В. Дозорцев, 40 лет советского договора, “Научные записки Института
внешней торговли”, М., 1958, стр. 87, сноска 1). Думается, что изменение
правовой формы— например, договорной на внедоговорную — оказывает
влияние и ва содержание отношения.

2 Такое правило уже было установлено постановлением ЦИК и СНК СССР от
18 февраля 1931 г (СЗ СССГ 1931 г. № 18, ст. 166). Оно повторено в
первом законе о заключении договоров от 19 декабря 1933 г. (СЗ СССР
1933 г.. N. 73, ст. 445), а затем в каждом очередном постановлении о
заключении договоров оно приводилось как основное и незыблемое
положение.

3 См. В. А. Язев, Договор поставки товаров народного потребления,
Госторгиздат, 1960, стр. 5.

держивать договорную дисциплину прямо сказано и в Положении о
государственном арбитраже при Совете Министров СССР и в Положениях о
государственных арбитражах союзных республик 1.

Практика органов государственного арбитража по бездоговорным поставкам
совершенно определенная — арбитраж большей частью отказывает в исках об
оплате поставленной продукции при отсутствии договора с покупателем.
Когда ответчиков несколько, следует отказать в иске к тому из
ответчиков, кто не имел договорной обязанности принять товар и его
оплатить.

Постановлением Совета Министров СССР и ЦК КПСС от 24 августа 1954 г.
запрещено предприятиям и организациям поставлять материальные ценности
без заказа покупателя, кроме поставок, производимых до истечения срока,
установленного для заключения договоров, и случаев, когда на основании
постановления Правительства СССР „доставки производятся без заключения
договоров (п. 24). В связи с этим Госбанку предложено усилить контроль
за соблюдением договорной дисциплины и разрешать оплату акцептованных
покупателями платежных документов лишь в тех случаях, когда в этих
документах имеются указания о наличии договора или заказа на поставку
материальных ценностей (п. 25) 2. В новом Уставе Госбанка СССР,
утвержденном 21 октября 1960 г., Госбанку предоставлено право проверять
не только расчеты покупателей с поставщиками, но и выполнение договорных
обязательств3. •

Наряду с договорами в нашем социалистическом обороте имеют
распространение также и односторонние сделки — доверенность, акцепт
платежного требования, отказ от акцепта такого требования, платежное
поручение, чек, заявка в “Посредбюро”. Нетрудно, однако, установить, что
односторонние сделки в нашем обороте’

‘ См. Положение о Государственном арбитраже при Совете Министров СССР
(CILCCCP 1960 г. № 15, ст. 127) и Положение о Государственном арбиграже
при Совете Министров РСФСР, утвержденное 3 декабря 1960 г. (СП РСФСТ
1960 г. № 42, ст. 206).

2 См. “Постановления Центрального Комитета КПСС и Совета Министров СССР
по вопросам промышленности и строительства {1952—1955 гг.)”,
Госполитиздат, 1956, стр. 69—88.

” СП СССР 1960 г. № 18, ст. 160.

применяются всегда в известной связи с договорными отношениями и имеют
вспомогательное значение. \. Таким образом, договорная форма
имущественных отношений имеет в социалистическом обороте ведущее
значение.

Что же придает договору такое существенное значение в нашем
социалистическом гражданском обороте? Этот вопрос имеет как
теоретическое, так и практическое значение. Известно, что договор возник
не в социалистическом праве, а в праве эксплуататорском; договорная
форма существует, в частности, при капиталистическом строе. Как же
возможно применять при социалистическом строе юридическую договорную
форму, заимствованную из предшествовавших общественных формаций? Какова
цель применения договорной формы связей в условиях государственного
социалистического планирования? Оба вопроса получили уже довольно
обстоятельную разработку в нашей цивилистической литературе.

Применение договоров в социалистическом праве есть частный случай
использования старой формы в новых условиях существования общества; она
имеет новое содержание. Новое содержание договорной формы существенно
изменяет и самую договорную форму, хотя договор остается соглашением
сторон об определенном исполнении принятых на себя обязательств.

О возможности применения старой формы — договора — в новых
социалистических условиях писал А. В. Венедиктов’. Ярко и конкретно
противопоставлен договор социалистического гражданского права договору
буржуазного права у И. Б. Новицкого: “… В социалистическом праве, —
писал И. Б. Новицкий, — действительно, одна сторона не является
“противной стороной” для другой стороны: “кредитор” не противостоит
“должнику” как сторона, принципиально противоположная”.

И. Б. Нцвицкий подчеркивал в особенности единство ‘цели сторон в
договоре социалистических организаций. поскольку они, “заключая договор,
имеют целью выполнение своих планов, составляющих части единого
народнохозяйственного плана” 2.

‘ См. А. В. Венедиктов, Договорная дисциплина в промышленности, Л.,
1935, стр. 9.

2 И. Б. Новицкий, Солидарность интересов в советском гражданском праве,
Госюриздат, 1951, стр. 52.

Противопоставлял договор буржуазного права договору социалистического
права и В. К. Райхер 1.

Нужно, однако, еще разъяснить, почему старая форма применима к новому
содержанию. Такое явление может быть объяснено только тем, что новое
имеет все же нечто общее со старым, несмотря на все принципиальное
различие. Это общее — в товарном обращении. “Поскольку при социализме
существует товарное производство и товарное обращение, постольку
продолжает действовать закон стоимости” 2.

Дело идет не об обычной эволюционной преемственности последовательных
ступеней развития социально однотипных форм хозяйства, а о
преемственности революционного преобразования всего экономического
базиса общества. Коммунистическая партия и Советское государство сумели
своевременно выявить и практически реализовать объективную необходимость
товарно-денежных отношений в социалистическом хозяйстве 3.

В Программе КПСС, утвержденной XXII съездом КПСС, прямо указано на
необходимость “в коммунистическом строительстве… полностью использовать
товарно-денежные отношения в соответствии с новым содержанием, присущим
им в период социализма” 4.

Договорная форма применяется у нас только потому, что в социалистическом
обществе сохраняется товарно-денежное обращение. Товарно-денежное
обращение при социализме принципиально отлично от товарно-денежного
обращения предшествующей формации, но все же это — товарно-денежное
обращение, и именно потому для

‘ Су. В. К. Радхер, Правовые вопросы договорной дисциплины в СССР, Л.,
1958, стр. 9.

Общая схема буржуазного договора охарактеризована В. К. Райхером
правильно. Но нужно заметить, что и в буржуазном праве есть такие типы
договоров, в которых интересы контрагентов не являются диаметрально
противоположными. Таковы, например, договоры “товарищества”, посредством
которых капиталисты объединяют свои средства и силы, чтобы совместно, к
общей выгоде вести свое коммерческое дело.

2 “Политическая экономия”, Госполитиздат, 1960, стр. 516.

8 См. Л. Гатовский, М. Саков, О принципиальной основе экономических
исследований (“Коммунист” 1960 г. № 15).

4 “Программа Коммунистической партии Советского Союза”, иад-во “Правда”,
1961, стр. 89.

его оформления может служить и служит старая правовая форма — договор.
Об использовании старых форм для нового содержания писал В. И. Ленин. В
книге “Детская болезнь “левизны” в коммунизме” Ленин критиковал вождей
II Интернационала, которые, слывя специалистами в марксистской
диалектике, “оказались людьми до того не сумевшими учесть быстрой
перемены формы и быстрого наполнения старых форм новым содержанием, что
судьба их немногим завиднее судьбы Гайндмана, Гэда и Плеханова”.

Ленин доказывал, что новое содержание “… может и должно проявить себя в
любой форме, и в новой и /старой, может и должно переродить, победить,
подчинить себе все формы, не только новые, но и старые”. Ленин считал
доктринерством признание незыблемости старых форм при новом содержании,
но также доктринерством он признавал и безусловное требование для нового
содержания непременно и исключительно новой формы \.

Н. С. Хрущев сказал на XXII съезде: “Верно, что Маркс и Ленин говорили
об остатках “буржуазного права”, которые неизбежны при социализме,
однако при этом они имели в виду правовую форму, оставшуюся от старого
общества и которая исчезнет в условиях коммунизма” 2. Использование этой
старой формы — применение одинакового правового мерила к различным
людям, говорил Н. С. Хрущев, “является неизбежным для первой фазы
коммунистического общества.

Нельзя смешивать правовые формы с сущностью выражаемых ими общественных
отношений” 3.

Хозяйственная жизнь в СССР ширится и приобретает все более и более
разнообразные формы.

Всемерное развитие демократических основ управления при укреплении и
совершенствовании централизован-

‘ В. И, Л е н и н, Соч., т. 31, стр. 82—83.

Заслугой С. Н. Братуся является использование этой классической
ленинской диалектической мысли специально для объяснения использования
старой правовой формы в нашем социалистическом государстве (С. Н. Б р а
т у с ь, О роли советского права в использовании экономических законов
социализма, “О роли права в использовании объективных экономических
законов”, М., 1954, стр. 32 и ел.).

2 Н. С. Х р у щ е в, О контрольных цифрах развития народного хозяйства
СССР на 1959—1965 годы, Госполитиздат, 1959, стр. 115.

3 Т а м же.

ного государственного руководства народным хозяйством приводит
закономерно к тому, что “в рамках единого народнохозяйственного плана
будут и дальше расширяться хозяйственная самостоятельность и права
местных органов и предприятий, в планировании все возрастающую роль
должны играть планы и предложения, идущте снизу, начиная с
предприятий”1.

Отсюда и укрепление договора как основного инструмента в организации
народнохозяйственных связей настоящего времени. Ничто так не повышает
инициативу и самостоятельность предприятия, как самостоятельная
разработка плановых предложений и самостоятельное заключение договоров,
конечно, в рамках единого народнохозяйственного плана.

Договор двух социалистических хозяйственных организаций между собой, в
основе которого лежит соглашение этих организаций о порядке совместного
проведения экономической операции, выполнения планового задания, имеет
неоспоримые преимущества на практике в реализации хозяйственного расчета
перед другой системой организации имущественных связей хозорганов
(например, посредством односторонних административных актов выделения
фондов, выдачи нарядов, разнарядок и т.п.).

Поэтому в актах партии и правительства постоянно повторяются запрещения
бездоговорного хозяйствования2, указывается, что такое “хозяйствование”
вносит в связи хозорганов неустойчивость, неопределенность,
недорабо-танность в деталях программ и планов отдельных организаций и
предприятий.

С применением на практике договора как формы хозяйственных связей между
социалистическими организациями не всегда и не все обстоит благополучно.
Самым распространенным нарушением государственных установок в этом деле
является “выхолащивание” договора, т. е. только формальное его
заключение без использования договора как действенного инструмента
хозяйственного

‘ “Программа Коммунистической партии Советского Союза”, изд-во “Правда”,
1961, стр. 86—87.

2 Допущение бездоговоиных поставок и других операций во всех актах
Правительства сделано в виде исключения, и это прямо подчеркнуто (см.,
например, ч. 4 п. 5 Положения о поставках продукции и ч. 3 п.
6 Положения о поставке товаров).

расчета. Децентрализация в управлении и планировании все более
сокращает число такого рода нарушений ‘.

Сталкиваясь с явлениями такого рода, на наш взгляд, можно и должно
сделать единственный вывод: с превращением договора из действенного
инструмента управления хозяйством в пустую форму нужно бороться, не
делая уступок отдельным хозяйственникам, не отдающим себе отчета в
отрицательных результатах фактически бездоговорного хозяйствования. Это
тем более необходимый вывод, поскольку вопрос о договорной форме
хозяйственных связей уже давно не является дискуссионным. С полным
основанием пишет Л. М. Шор: “Юридическая служба предприятия строит свою
практическую деятельность в области заключения хозяйственных договоров,
исходя из оценки хозяйственно-политического значения договора как одного
из важных средств укрепления государственной дисциплины и хозяйственного
расчета” 2.

В настоящее время общепризнано, что хозяйственный расчет и договор — это
не только возможная форма планового ведения хозяйства при социализме, но
и наиболее целесообразная 3.

При договорной форме имущественных связей социалистических организаций
открывается возможность заранее подсчитать и учесть предстоящие затраты,
а значит, успешно свести расходы с доходами. При бездоговорной форме
хозяйствующая организация ставится, в сущности, как перед совершившимся
фактом: или с фондированием, или с занаряживанием.

Хозяйственная социалистическая организация несет административную
ответственность перед государством,

‘ См. С. Н. Б р а т у с ь и Л. А. Л у н ц, Вопросы хозяйственного
договора, 1954; И. В. Гусь-нова, О правовом регулировании
металлоснабжения, “Вопросы гражданского права, колхозного права и
гражданского процесса”, Госюриздат, 1958.

2 Л. М. Шор, Организация юридической службы на предприятии и в
совнархозе, Госюриздат, 1960, стр. 36.

3 “Политическая экономия”, Госполитиздат, 1960, стр. 540. Здесь, правда,
хозяйственный расчет объявляется “объективно необходимой при социализме
категорией”. Между тем хозяйственный расчет понимается в Программе КПСС
как “инструмент развития экономики” (“Программа Коммунистической партии
Советского Союза”, изд-во “Правда”, 1961, стр. 89).

10

наделившим ее средствами, и договорную ответственность перед другими
хозяйственными социалистическими организациями. Это две формы контроля
обеспечивают всесторонний и взаимный контроль рублем предприятий,
связанных хозяйственными договорами 1.

§ 3. Договорные и внедоговорные правоотношения

Появлением новых условий действия договора в отношениях между
социалистическими организациями оправдывается разработка темы настоящей
работы, несмотря на ряд предшествующих исследований.

Вслед за созданием в 1957 году Советов народного хозяйства
административных экономических районов в 1959 году были приняты новые
Положения о поставках продукции и товаров и новые инструкции о приемке
продукции и товаров по количеству и качеству. Они заменили собой уже
изученный и на практике, и в теоретических исследованиях нормативный
материал: многочисленные Основные и Особые условия поставки и прежние
инструкции о приемке продукции.

Огромное значение во всех областях гражданского права получил новый
общесоюзный акт — Основвг гражданского законодательства Союза ССР и
союзных республик, проект которого был опубликован и широко обсуждался
2. Новое регулирование заставляет передумывать многие вопросы
договорного права, над которыми уже основательно потрудились многие наши
цивилисты.

Договорная и внедоговорная гражданская ответственность, несомненно,
имеют некоторые общие родовые признаки. Понятия правонарушения,
причинной связи между ним и возникшим вредом, понятие вреда и его
возмещения встречаются при обоих видах гражданской ответственности.
Однако изучение попыток дать общую теорию гражданской ответственности,
пожалуй, лучше всего убеждает в нецелесообразности такого направления
исследования. Исследование гражданской ответственности “в общем плане”
стихийно распадается на исследования

‘ См. “Политическая экономия”, Госполитиздат, 1960, стр.543. 2 См.
“Ведомости Верховного Совета СССР” 1961 г. Н. 50, ст. 525.

11

Каждого из двух отдельных видов гражданской ответственности ‘.

Достаточно напомнить, что не только пределы, но и основания договорной
гражданской ответственности в той или иной мере определены соглашением,
в то время как и основания и пределы внедоговорной ответственности от
соглашения сторон никогда не зависят. Плановое начало, такое
существенное в договорных отношениях нашего социалистического хозяйства,
лишь в отдельных случаях касается отношений внедоговорных 2.

Нормы гражданского права, регулирующие отношения сторон в договоре,
направлены на укрепление этих отношений.

Положения о поставках продукции производственно-технического назначения
и товаров народного потребления прямо подчеркивают единый
общегосударственный смысл всякого планового договора 3.

На январском Пленуме ЦК КПСС (1961 год) Н. С. Хрущев говорил: “У нас
сложилась хорошая коммунистическая традиция: дал обязательство — выполни
его. Не в духе советских людей бросать слова на ветер” 4. Это применимо
и к договорным обязательствам; более того, в этом состоит сущность
договорной дисциплины.

В нашей гражданскоправовой литературе давно уже признано, что смысл и
значение договора в области отношений между социалистическими
организациями — государственными, кооперативными и иными общественными
организациями состоит в возможности обусловить конкретное и наиболее
целесообразное сочетание прав и обя-

‘ См. М. М. Тоболовская, Вопросы договорной и внедоговорной
ответственности в советском социалистическом гражданском праве,
Автореферат кандидатской диссертации, Л., 1950; О. С. Иоффе,
Ответственность по советскому гражданскому праву, Автореферат докторской
диссертации, Л., 1954; его же, Ответственность по советскому
гражданскому праву, Л., 1955;

Г. К. Матвеев, Вина в советском гражданском праве, Киев, 1955.

2 Планируются, например, внешнеторговые поставки, хотя они не основаны
на договоре между производственными предприятиями и
предприятиями-экспортерами.

8 См. п. 6 Положения о поставках продукции производственно-технического
назначения и п. 7 Положения о поставках товаров народного потребления.

4 “Правда” 22 января 1961 г.

занностей этих организаций с принципом хозяйственного расчета, с их
оперативной самостоятельностью 1.

Договорная дисциплина (в понятие которой несомненно должна быть включена
и дисциплина по заключению договоров) 2 в условиях приближения к
коммунистическому строю — не самоцель, не средство получения прибыли
(хотя получение прибыли социалистической организацией нормальное
явление), а средство наилучшего ведения социалистического хозяйства на
началах хозяйственного расчета. Договор выступает, таким образом, как
правовой инструмент социалистического хозяйства, направленного на
переход к коммунизму 3.

Иначе обстоит дело в области внедоговорных отношений, например,
отношений, возникающих из гражданского правонарушения. Здесь через нормы
права красной нитью проходит идея: воспрепятствовать повторению такого
рода отношений в будущем, запретить их, заставить избегать совершения
гражданских правонарушений и тех ошибок и недоразумений, которые
порождают связанные с ним перебои в деятельности социалистических
организаций. Короче говоря, когда договорное право угрожает
имущественной ответственностью за нарушение договорных обязательств, оно
имеет в виду укрепить эти отношения, упорядочить их. Напротив, деликтиое
право, хотя и стремится возместить имущественный вред потерпевшего при
гражданском правонарушении или вернуть потерпевшему неосновательное
приобретение другого лица, главным образом имеет общую воспитательную
цель, состоящую в изживании соответствующих общественных отношений,
мешающих поступательному развитию.

Поэтому “договорное право” и часть его — договорная ответственность,
занимающие видное и своеобразное

‘ См. А. В. Д о з о р ц е в, Некоторые вопросы договорного регулирования
отношений по поставке, “Научные записки Института внешней торговли
Министерства Внешней торговли СССР”, Внешторгиздат, 1955, стр. 137.

2 См. А. А. Волин и Г. С. Ш а п к и н а, Законодательство о поставках
продукции (ку шофер автомашины не предвидел и не мог предвидеть
возможности загорания груза’в пути”’ (разрядка наша.—Б. А.).

В гражданскоправовой литературе вопрор о понятии неосторожной вины
оказался осложненным, во-первых, тем, что вину неретгтсп не птлттают от
объективного явления противоправности, я тш-нтпрт. г^ там, лтп мнения
разделилисьвотношении критерия неосторожной вивы.

Рассмотрим вкратце взгляды напшх цивилистов на понятие гражданской
неосторожной вины.

и. Д. Каминская определяла гражданскую вину как “умышленное или
неосторожное уклонение поведения должника от предусмотрительности,
заботливости, добросовестности, требуемых законом, договором, правилами
социалистического общежития от участников социалистического оборота” 2.

‘ “Сборник инструктивных указаний Государственного арбитража при Совете
Министров СССР”, вып. 12, Госюриздат, 1960, стр. 50-52.

2 П. Д. Каминская, Основания ответственности по договорным
обязательствам (“Вопросы гражданского права”, изд-во МГУ, 1957, стр.
98).

В этой формулировке моменты противоправности (уклонение поведения)
поставлены рядом с моментами вины (упречного состояния).

Какое же уклонение поведения нужно считать виновным? П. Д. Каминская
писала по этому поводу: “Само неисполнение в тех случаях, когда должник
мог, имел возможность их (обязательства) выполнить, является виной”. Это
пояснение, по нашему мнению, не решает вопроса: неисполнение — это
объективный факт, и, следовательно, вина слилась с противоправностью.

Граница между теми мерами, которые участник договора мог принять, и
теми, которые находились за пределами его возможностей, должна быть
определена.

Мы придерживаемся той точки зрения, что арбитраж может признать
отсутствие вины в договорных отношениях только тогда, когда установлено,
что организация исчерпала все возможности для предотвращения срыва
договорного обязательства. Каковы были эти конкретные возможности во
времени, в месте и обстановке исполнения договора, можно и должно
определять только в каждом конкретном случае. У одной организации эти
возможности шире, у другой — уже. От каждого нужно требовать, чтобы он
действовал со знанием предпринятого им дела, проявляя ту заботу к
интересам социалистического государства и своих товарищей-сограждан, на
которую он, живой конкретный человек, вообще способен в определенных
условиях данного случая 1.

Если речь ид&т не об отдельном человеке, а об организации людей, то,
конечно, все эти требования остаются в силе с той лишь поправкой, что в
организации людей возможности, способности их не просто суммируются, а в
результате их соединения достигается одновременно и весьма высокий
предел возможностей, и вместе с тем устанавливается весьма высокий
предел ответственности.

При анализе границ неосторожной вины наибольший интерес представляет
вопрос о том, какая мера возможностей должна быть избрана. Если эта мера
берется —————— /

‘ См. об этом подробнее Б. С. А н т и м о н о в, Значение вины
потерпевшего при гражданском правонарушении, Госюриздат, 1950, стр. 101.

К этому мнению присоединился С. И. Вильнянский (см. С. И. Вильнянский,
Лекции по советскому гражданскому праву, Харьков, 1958, стр. 296).

в условиях деятельности самого субъекта, то такой критерий неосторожной
вины принято называть субъективным. Если эта мера берется из
деятельности, из сферы деятельности другого лица или других лиц, то
такой критерий называют объективным.

В юридической литературе вопрос неосторожной вины осложнился- еще
побочным вопросом: является ли объективный масштаб вместе с тем и
масштабом средним?

X. И. Шварц писал, что “критерием должен быть средний гражданин
социалистического общества”’.

Однако, как правильно показала Е. А. Флейшиц, этот тезис у X. И. Шварца—
скорее случайное выражение, чем определенный принцип, поскольку в той же
работе X. И. Шварц проводит такую далеко идущую дифференциацию “среднего
масштаба”, после которой объективный масштаб перестает быть средним. Это
неудивительно. По справедливому замечанию Е. А. Флейшиц, “советское
право не может исходить из среднего масштаба оценки поведения граждан и
потому, что средний масштаб всегда основан на некотором итоге прошлого.
Между тем борьба между старым и новым, между отмирающим и нарождающимся
есть закон нашего развития” 2.

Когда речь идет о таких субъектах, как предприятия, организации, то
критерий “средней” организации рушится сейчас же, как только мы обращаем
внимание (а его нужно обратить) на величину предприятия или организации,
на численность личного состава рабочих и служащих, на оснащенность
предприятия техникой, на современность оборудования и т.д.

Вот почему в нашей юридической литературе обычно и не встречается
рекомендации останавливаться на критерии “среднего субъекта”.

\ Убежденный сторонник объективного масштаба неосторожной вины
Л. А. Лунц решительно отмежевывается от критерия “среднего человека”.
“Объективный масштаб для определения той предусмотрительности, который
обязан применить должник, включает в себя требование равняться не по
“середняку”, а по “передовику”, не по тем, кто придерживается “средних
норм”, а по

‘X. И. Щ в а р ц, Значение вины в обязательствах из причинения вреда,
Юриадат, 1938, стр. 36.

2 Е. А. Флейшиц, Обязательства из причинения вреда и из неосновательного
обогащения, Госюриздат, Й51, стр. 83.

60

тем, кто осуществляет наивысшие нормы, кто дает наилучшие результаты
производства” ‘.

Абстрактный объективный масштаб в условиях социа-^ диетического
хозяйства “включает в себя обязательное использование должником {по
обязательству, направленному на выполнение планового задания) всех
фактически доступных ему возможностей, независимо от того, являются ли
они “обычными” или “необычными”, писал Л. А. Лунп в другой своей работе
2.

В связи с этим возникает практический вопрос, до какого предела должна
быть доведена эта дифференциация? Очевидно, до тех пор, пока мы не
дойдем до учета всех конкретных особенностей и условий данного
конкретного предприятия. Таким путем “дифференцированный объективный
масштаб” неизбежно превращается в тот самый субъективный масштаб, на
котором настаиваем мы. Очень ярко отмечаемое сближение точек зрения
выражено в учебнике по советскому гражданскому праву, изданному в
1959 году. После утверждения, что наш гражданский оборот требует
объективного масштаба для оценки поведения лица3, авторы учебника
отмечают, что при разрешении вопроса о виновности или невиновности
должника в нарушении договора “могут быть учтены такие моменты, как
степень профессиональной подготовки, возраст, но не индивидуальные
склонности должника”4.

Очевидно, однако, что индивидуальные склонности вообще не могут
учитываться при суждении d виновности или невиновности должника и
сторонником субъективного критерия, поскольку по нашему праву для
гражданской вины существенны лишь возможность предвидения и возможность
предотвращения вреда5. Во всяком случае не имеют значения
“индивидуальные склонности” исполнителей при суждении о нарушении
договора социалистической организацией (см. § 3 этой главы).

‘ И. Б. Новицкий и Л. А. Л у и ц, Общее учение об обязательстве,
Госюриздат, 1950, стр. 335.

2 См. Л. А. Лун ц, Договорная ответственность (“Советское право в период
Великой Отечественной войны”, Юриздат, 1948, стр. 119).

3 См. “Советское гражданское право”, т. 1, Госюриздат, 1959, стр. 446
(автор этого параграфа гл. XIX—П.’Д. Каминская).

4 “Советское гражданское право”, т. 1, Госюриздат, 1959, стр. 448.

5 См. “Вопросы советского гражданского права в практике суда и
арбитража”, изд-во МГУ, 1960, стр 373—374 (автор атого параграфа
В. П. Грибанов),

70

Сторонником объективного дифференцированного критерия неосторожности
является и О. С. Иоффе *.

Но вместе с тем О. С. Иоффе пытается примирить позицию объективной мерки
с позицией субъет^тивного масштаба введением третьего критерия.. По
мнению О. С. Иоффе, “объем требования внимательности и осмотрительности
определяется также и индивидуальными качествами лица (подчеркнуто нами.
— Б. А.), которое своим поведением причинило убытки другому лицу” 2.

С введением такого критерия объективность масштаба вины колеблется. Если
нужно учитывать индивидуальные качества лица, то это означает переход на
позиции субъективного масштаба3. Но это дополнение настоятельно
необходимо: без него будут занижены требования в одних случаях и также
необоснованно завышены — в других. На это* вполне справедливо обращает
внимание О. С. Иоффе4.

Кому много дано, с того много и спросится, хотя бы с других и нельзя
было спросить. В этом, конечно, существенное, но необходимое отступление
от внешнего масштаба требования.

Оставаясь вполне последовательным, О. С. Иоффе огра-i ничивает
применение внешнего масштаба и в другом направлении: “И при таких
исключительных обстоятельствах, когда лицо в силу своей
неподготовленности не смогло соблюсти даже указанных общих требований,
если самую эту неподготовленность нельзя поставить ему в вину, речь
может идти об освобождении от ответственности” 5.

‘ См. О. С. Иоффе, Ответственность по советскому грае жданскому праву,
Л., 1955, стр. 144—148; его же, Советекое гражданское право, Л., 1958,
стр. 462—463.

2 В свое время (в 1955 году) О. С. Иоффе считал позицию, занимаемую
автором этой работы, недостаточно ясной, поскольку в работе “Значение
вины потерпевшего при гражданском правонарушении” (Госюриздат, 1950,
стр. 101) он предлагал всегда учитывать объективный признак свойства
самого дела, а не только индивидуальные качества лица. Как видно,
сочетание этих двух признаков воспроизведено теперь самим О. >С. Иоффе в
его работе “Советское гражданское право” (Л., 1958, стр. 462—463).

3 См.’ О С. Цоффе, Советское гражданское право. Л., 1958, стр 463.

4 См. там же.

8 Т а м ж е, стр. 463.

71

Как, однако, сочетать органически объективные элементы критерия с
элементом субъективным? У О. С. Иоффе это сочетание постулируется.

В своей работе “Значение вины потерпевшего при гражданском
правонарушении” (Госюриздат, 1950 год) автор этих строк попытался дать
теорию связи между объективным и субъективным элементами критерия
неосторожной вины, теорию так называемой “предшествующей вины” (стр.
102). Большинство наших авторов не присоединилось к этой теории ‘; ее
наименование вызывало справедливые сомнения и возражения. Вина в
совершении данного правонарушения всегда должна сопутствовать этому
правонарушению. Если предприятие не было подготовлено к выполнению
данного заказа, то гражданская вина в этой неподготовленности налицо
именно в тот момент, когда принимается обязательство, которое невозможно
выполнить, несмотря на напряжение всех имеющихся у предприятия сил и на
использование всех ресурсов, и тех, которые налицо, и тех, которые можно
добыть в будущем.

Разумеется, обнаружив до принятия этого заказа неподготовленность
предприятия, нужно констатировать вину руководителей предприятия. Но это
— административный проступок (а может быть и уголовное преступление).
Гражданской вины в нарушении договорного обязательства пока еще не
существует. Гражданская вина возникает только после того, как возникло
гражданскопра-вовое отношение, и организация нарушила
гражданско-правовые обязанности, на ней лежащие. Название
“предшествующая вина” может поэтому вводить в заблуж-”дение. Кажется,
что гражданская вина возникает и исчерпывается до гражданского
правонарушения2. Правильно возражает против термина “предшествующая
вина” и В. А. Рахмилович, указывая: “Вина, как нам

‘ Например, И. Б. Новицкий и Л. А Лун ц, Общее учение об обязательстве,
Госюриздат, 1950, стр. 331; О. С. Иоффе, Ответственность по советскому
гражданскому праву, Л., 1955, стр. 150; Е. А. Ф л е и ш и ц,
Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения^
Госюриздат, 1951, стр. 86.

2 Это справедливо отметил О. С. Иоффе (см. О. С. Иоффе, Ответственность
по советскому гражданскому праву, Л., 1955, стр. 150).

72

представляется, является не только предшествующей, но и настоящей…” 1.

Но неподходящий термин не означает, что порочна и самая мысль о глубоком
анализе поведения контрагента, не исполнившего обязательства.. Напротив,
мы с удовлетворением находим по существу эту же идею у О. С. Иоффе,
когда он требует анализа неподготовленности неисправного должника и
предлагает поставить вопрос об освобождении должника от гражданской
ответственности, “если… эту неподготовленность нельзя доставить ему в
вину” 2.

В качестве аргумента против теории “предшествующей вины” Л. А. Лунц и
Е. А. Флейшиц ставили вопрос: по какому признаку следует определять
наличие или отсутствие “предшествующей вины”, если, определяя вину в
настоящем, мы решили исследовать предшествующие отношения. “Критерий”
“предшествующей вины”, — пишет по этому поводу Л. А. Лунц, — не
устраняет необходимости в объективном масштабе, не заменяет объективного
масштаба” 3. К этому присоединяется и Е. А. Флейшиц4.

Нам представляется, что учет обстоятельств, предшествующих принятию на’
себя договорного обязательства социалистической организацией, необходим
для установления или отрицания вины в поведении неисправного
контрагента.

Социалистическая организация, вступая в договорные отношения с другими
социалистическими организациями, должна быть в состоянии реальной
готовности для выполнения соответствующих обязательств. В настоящее
время плановое задание, идущее к социалистическому предприятию “сверху”
от вышестоящего органа, есть результат плановой заявки, идущей “снизу”
от самого предприятия,

‘ В. А. Рахмилович, К вопросу о содержании и значении гражданской вины
(“Ученые записки ВЮЗИ”, вып. V, М., 1958, стр. 135).

2 О. С. Иоффе, Советское гражданское право, Л., 1958, стр. 463. К этой
мысли недавно присоединился Д. М. Генкин при анализе вины
недобросовестного владельца (см. Д. М. Генкин, Право собственности в
СССР, Госюриздат, 1961, стр. 189).

‘И. Б. Новицкий и Л. А. Лунц, Общее учение об обязательстве, Госюриздат,
1950, стр. 331.

4 См. Е. А. Флейшиц, Обязательства из причинения вреда и из
неосновательного обогащения, Госюриздат, 1951, стр. 86.

73

которому впоследствии предстоит выполнять план. Поэтому невозможно
отрывать плановый додоговорный период от обстоятельств, с которыми
связано нарушение договора и которые обнаруживаются обыкновенно
значительно позднее. Ошибка в плановой заявке предприятия, как правило,
влечет за собой неисполнение конкретных договоров’. Не вскрыв этой
ошибки, допущенной до заключения данного договора, невозможно оценить
виновность (или невиновность) поведения контрагента в исполнении
конкретного договора. Неправильно, конечно, говорить, что ошибки, о
которых, идет речь, это только предйествующие ошибки: они переходят, к
сожалению^ из прошлого в настоящее, если только особыми усилиями и
напряжением сил организация не сможет парализовать их вредное влияние.

В момент вступления в договор, непосильный по плановым предпосылкам,
предприятие переносит в настоящее свою вину из прошлого, превращает вину
в длящееся состояние^ “Управлять — значит предвидеть”, — говорил
В. И. Ленин; а отсюда вывод — кто плохо предвидит течение процесса в
хозяйстве своего предприятия, тот плохо управляет этим хозяйством.

Требуется ли здесь какой-либо другой критерий, кроме того, который нами
был ранее выдвинут: каждое предприятие, — каждая организация должны
выполнять договорные обязательства с максимальным напряжением сил и
использованием всех своих возможностей?

Думаем, что этот критерий в дополнениях не нуждается. Не нужно только
забывать, что договорная дисциплина начинается до заключения договора, и
в вину нарушившему договор предприятию нужно поставить не только
неосторожность, непредусмотрительность во время исполнения договора, но
также и неосторожность, непредусмотрительность при плановых заявках,
которые предшествуют вступлению в договор.

Возможно, что на этом соображении теперь следует настаивать в
особенности потому, что в нашей правовой

‘ Нельзя, конечно, не учитывать,, что в отношении некоторых видов сырья
и материалов наше народное хозяйство в настоящее время еще испытывает
иногда дефицит. Поэтому не каждая заявка может быть удовлетворена
полностью. Но в отношении всей продукции, имеющейся в достаточных
количествах (а это большинство случаев), сказанное не требует никаких
оговорок.

74

литературе иногда понимают договорную дисциплину слишком узко, относя к
ней только или преимущественно поведение социалистических организаций
лишь с того момента, когда они вступили в договорные отношения и стали
исполнять принятые на себя обязательства 1..

На наш взгляд, сужение понятия договорной дисциплины есть шаг назад в
сравнении с Тем, более широким понятием ее, которое защищал
А. В. Венедиктов, называя планово-договорной дисциплиной “неуклонное
выполнение всех директив партии и правительства, требующих правильного
построения системы договорных отношений в общественном секторе, высокого
качества самих договоров и их своевременного и точного исполнения”. — 2.
_,

§ S. Гражданская вина. юридических лиц

Как мы видели, нормативные акты и практика арбитража в большинстве
случаев исходят из того, что основанием возлежения гражданской
ответственности на организацию за невыполнение ею договора является вина
этой организации.

Вопрос о вине юридических лиц в науке гражданского права еще почти не
разработан.

Каково содержание вины организации?

Как известно, Основы (ст. 37) впервые раскрыли содержание гражданской
вины. Другие нормативные акты этого вопроса не затрагивают и естественно
предполагать, что в этих актах подразумевается отсылка к легальному
определению гражданской вины, данному в Основах.

Когда ст. 118 ГК освобождала должника от ответственности за создавшуюся
невозможность исполнения обязательства, потому что должник не мог ее
предотвратить, можно было сделать вывод, что речь идет о вине должника и
что вывод этот в одинаковой мере относится не только к гражданам, но и к
организациям — юридическим лицам. То же самое можно сказать и о

‘ См. В. К. Р а и х е р, Правовые вопросы договорной дисциплины в СССР,
Л., 1958,. стр. 18.

2 А. В, Венедиктов, Договорная дисциплина в промышленности, изд-во
Леноблисполкома и Ленсовета, 1935, отр. 5.

7S

ст. 37. Основ, которая предлагает отсутствие вины доказывать “лицу,
нарушившему обязательство”.

Если обязанный гражданин или обязанная организация не предотвратили
невозможности исполнения взятого на себя (в частности — по договору)
обязательства, хотя могли ее предотвратить, они признаются виновными’.

Таким образом, нет и не может быть принципиального различия в понятии
вины в зависимости от категории субъекта. Но нельзя все же закрывать
глаза на то, что понятия умысла и неосторожности не одинаковы прп
применении их к отдельному гражданину и к организации, юридическому
лицу. Получающееся различие неоспоримо, но коренится оно, по нашему
мнению, не в понятии вины, а- в природе юридического лица.

Конечно, всякое юридическое лицо — это оргавизация людей, а потому вина
юридического лица всегда вина людей, и ничем иным она не может быть. В
этом смысле с полным основанием писал С. Н. Братусь: “Необходимым
условием ответственности юридического лица является вина конкретного
исполнителя, состоящего либо членом юридического лица, либо его
работником” 2.

‘ Госарбитраж неизменно признает виной предприятия вину работника,
выполняющего для предприятия известные функции. По одному делу
ответчик-завод сослался на то, что протокол разногласий не был передан в
государственный арбитраж “по ошибке одного ив работников”, а потому
заводу не может быть поставлен в упрек тот факт, что осталось
неоспоренным разногласие сторон. Однако заместитель Главного арбитра
Госарбитража при Совете Министров СССР, рассматривавшего жалобу завода,
в которой содержался изложенный довод, все же отверг жалобу, признав тем
самым, что вина работника завода должна рассматриваться как вина самого
завода (дело 4/59-1957 по веку завода имени Серго Орджоникидзе к заводу
“Двигатель революции”, “Сборник инструктивных указаний Государственного
арбитража при Совете Министров СССР”, вып. 5, Госюриздат, — 1958, стр.
45).

В статье “Об ответственности за нарушение договорной дисциплины”
И. Б. Новицкий указал, что “советское законодательство не дает никаких
оснований для сомнений, что принцип вины как основание договорной
ответственности за неисполнение обязательства, выраженный в ст. 118 ГК,
распространяется и на договорные отношения между социалистическими
организациями” (“Советское государство и право” 1958 г. № 7, стр. 33).

2 С. Н. Братусь, Субъекты гражданского права, Госюриздат, 1950, стр.
211.

Необходимо иметь в виду, что в цитированном месте своей работы
С. Н. Братусь рассматривает случаи гражданской ответ-

76

Как сам С. Н. Братусь, так и другие исследователи, касавшиеся темы о
вине организаций, приходили к выводу, что “к юридическому лицу могут
быть применены все категории, заключенные в понятии вины (умысел,
неосторожность, вменение и т.д.) в области гражданско-правовых
отношений” ‘.

Распространением родового понятия гражданской вины как основания
гражданской ответственности на юридических лиц ограничиться, однако,
нельзя. Вина юридического лица не может быть правильно понята, если ее
представлять себе только как вину отдельного работника государственной
организации или члена либо работника кооперативной организации.

Не получится правильного представления о вине юридического лица и в том
случае, если мы будем отождествлять ее с известной суммой, получаемой от
сложения виновных поведений нескольких или даже всех работников
юридического лица.

Деятельность организации — это деятельность многих людей; причем
деятельность каждого работника организации в силу порядка ее
осуществления в той или иной мере воздействует или может. воздействовать
на деятельность всех других работников той же организации. Создается
своеобразное взаимодействие, и оно приводит к результату, который нельзя
назвать суммой поведений всех работников организации.

Естественно, что и влияние виновного поведения отдельного работника
организации может быть усилено, ослаблено или даже вовсе^ парализовано
поведением других работников той же организации. Тем самым не снимается
вина с каждого отдельного работника в о т н о ш е в нии своей
организации. Учет этой вины и определение ее последствий — задача
трудового права. Гражданское же право учитывает деятельность организации
как отдельного субъекта права.

ственности за вину (ст. 119, ч. 2, ст. 403 ГК), нисколько se исключая
гражданской ответственности юридических лиц независимо от вины,
например, по ст. 404 ГК (см. стр. 207 в указанной книге С. Н. Братуся).

‘ С. Н. Братусь, Субъекты гражданского права, Госюриздат, 1950, стр.
207; И. Б. Новицкий и Л. А. Л у н ц, Общее учение об обязательстве,
Госюриздат, 1950, стр. 319—320;

О. С. Иоффе, Советское гражданское право, Л, 1958, стр. 457— 465;
“Советское гражданское право”, т. 1, Госюриздат, 1959.

77

Группа работников небрежно затарила партию продукции. В связи с этим
можно было с уверенностью ожидать повреждения груза в пути. Вина этих
работников в отношении организации, разумеется, не устраняется тем, что
по указанию ОТК другие работники исправили небрежную укладку продукции.
Но в этом случае контрагенты организации не могут сделать ей Штрека по
поводу качества продукции. j Нужно, по нашему мнению, прийти к выводу,
что вина юридического лица,, полностью входя в общее поня-ггие
гражданской вины, имеет вместе с тем свои особенности. Иными словами,
вина юридического лица — особая ^разновидность гражданской вины.

} Ознакомление с арбитражной практикой показывает t специфику вины
юридического лица. #

Доказательство невиновности отдельного работника организации не приводит
к признанию невиновности юридического ли^а-Й при невыполнении поставки
продукции или товаров, и при невыполнении подрядных работ или операции
перевозки, и в других случаях невыполнения договора. По делу между
Приморской краевой торговой базой “Росторгодежда”, Управлением
Дальневосточной железной дороги и Торопецкой швейной фабрикой
Госарбитраж при Совете Министров РСФСР признал вину железной дороги.
Дорога была виновна в том, что допустила перевозку груза клиента в
контейнерах с ветхой неис-‘ правной крышей; железо ее проржавело во
многих местах. Вследствие этого швейные изделия подмокли в пути и
впоследствии были забракованы. Дорога обязана была организовать
периодический осмотр контейнеров специалистами и своевременный ремонт.

В данном случае налицо было упущение. Дорога пыталась опровергнуть свою
вину, сославшись на то, что грузоотправитель должен был сам осмотреть
контейнер перед погрузкой и установить его яепригодность для перевозки
данного груза. Арбитраж установил, что явных дефектов (дыр в крыше) в
контейнере не было. Поэтому нельзя было признать вину лиц, которые
осматривали контейнер при погрузке. Тем самым устанавливалась
одновременно невиновность тех агентов дороги, которые предоставляли
контейнер иод погрузку, и тех агентов грузоотправителя, которые
производили погрузку. Повреждение крыши контейнера было скрытым
недостатком, и

78

вина дороги состояла в упущениях тех служащих дороги, которые должны
были производить профилактический осмотр контейнеров и их ремонт. Вина
их тем более очевидна, что на контейнер был выдан контрольный талон о
признании вагона годным под перегрузку ценных грузов.

Установив невиновность в нарушении договора тех лиц, которым
непосредственно было поручено исполнение договора, нельзя на этом
остановиться; необходимо — продолжить исследование и обсудить, не могли
ли другие соответствующие работники организации прийти на помощь,
вовремя заметить неполадки в исполнении договора и добиться их
устранения. Если и это исследование не приведет к установлению упущения,
необходимо рассмотреть еще один немаловажный ‘вопрос: правильна ли была
сама расстановка сил как при исполнении договорного обязательства, так и
при наблюдении за этим исполнением, при контроле за ним, при подготовке
к нему.

В одном арбитражном споре ответчик сослался в оправдание
несвоевременного выполнения своих обязательств по пошивке платья на
изменение контингента своих работников, занимавшихся пошивкой.
Государственный арбитраж отверг эту ссылку, поскольку организация
технологического процесса и подбор кадров, необходимых для выполнения
соответствующих работ, лежит на поставщике (или исполнителе) по
договору.

В другом случае ответчик оправдывался в необоснованном отказе от акцепта
счета, ссылаясь на запущенность учета на своем предприятии.
Государственный арбитраж отверг этот довод и удовлетворил иск с
начислением на ответчика пени и штрафа 1.

Р. О. Халфина, рассматривая вопрос о сущности вины юридического лица,
пришла к выводу, что “положительной обязанностью юридического лица
является надлежащая организация его деятельности.., а невыполнение этой
обязанности составляет собственную вину юридического лица” 2.

* См дело Государственного арбитража при Совете Министров СССР X”
1469 58 г (“Сборник инструктивных указаний Государственного арбитража
при Совете Министров СССР”, вып. 6, Госюриздат, 1959, стр. 54).

2 Цитируется по книге С Н Братуся “Субъекты гражданского права”,
Госюриздат, 1950, стр. 211.

79

С. Н. Братусь предложил существенное дополнение этого положения,
заявляя, что “задачей юридического лица является не только организация
(подчеркнуто нами.—Б. А.) определенной деятельности, но и самая ата
деятельность… А это означает, что юридическое лицо будет нести
ответственность и за вред, причиненный конкретным исполнителем при
осуществлении им служебной обязанности, если даже деятельность его и
была надлежащим образом организована” ‘.

Поправка эта действительно имеет немаловажное значение, ‘ поскольку
организуют деятельность преимущественно органы юридического лица и
административно-управленческий его аппарат, осуществляют же деятельность
юридического лица все его работники.

Торговая база Павлодарского Облпотребсоюза ссылалась на то, что ее
сотрудник, заведующий складом, гр-н Е. нарушил распоряжение
Облпотребсоюза и выдал расписку в приеме древесины единолично, без
согласия и участия членов бригады^ Эта провинность работника ответчика,
по мнению Государственного арбитража, является виной ответчика и не
лишает расписки заведующего складов в приеме древесины
доказательственного значения. Порядок приема древесины, установленный
ответчиком, не был обязателен для поставщика Управления лесной и
деревообрабатывающей промышленности Омского совнархоза. Внутренние
отношения между Облпо-требсоюзом, заведущим складом и членами бригады не
могут влиять на расчеты между Облпотребсоюзом и* Управлением Омского
совнархоза.

Отметим, что здесь вопрос о вине организации был поставлен в связи с
исполнением. Установив особые правила приема древесины, Облпотребсоюз
должен был поставить надлежащим образом и контроль за выполнением
правил; если он не сделал этого, то тем самым действовал виновно.

Обсуждая поведение гражданина, мы испытываем затруднения скорее в
установлении “нижней” границы вины. Мы ставим вопрос, неужели и это
должен и мог предвидеть человек? Неужели и это можно поставить ему в
вину?

„ \^п11’ ^..”/^о1” ^S1-®”™ гражданскогэ права, Госюриз-дат, 1950, стр.
211—212, сноска.

^

Напротив, при обсуждении поведения организации затруднения состоят в
ином: в определении “верхней” границы вины. Ведь деятельность
определенного рода, та деятельность, которую организация берет на себя
по договору, — это уставная деятельность организации. Здесь мы
спрашиваем, неужели данная организация не должна отвечать в данном
случае? Ведь ее виной является не только упущение ее органа, но также и
всех тех работников, которым орган поручил соответствующие
исполнительные, наблюдательные и контрольные функции и. мог бы поручить,
если бы действовал достаточно предусмотрительно. В отношении
юридического лица, выполняющего действия, предусмотренные его уставом,
область, где уместны оправдательные ссылки органа: “не знал”, “не мог
предусмотреть”, “не мог предвидеть”, а потому не должен отвечать,
необычайно сужается.

Все это приводит к тому, что в большинстве случаев оказывается, что там,
где арбитраж признает субъективную невозможность исполнения, налицо и
объективная невозможность исполнения.

В этом плане мы поняли и замечание В. П. Грибанова о том, что “понятие
вины юридического лица в ряде случаев очень близко подходит к понятию
случая, так что иногда разграничение этих понятий практически вызывает
большие трудности” 1. Трудности этого рода, однако, достаточно успешно
преодолеваются в практике арбитража.

По одному делу ответчик в оправдание неисполнения договора сослался на
то, что “он не имел достаточной практики по освоению зарядных станций”.
Это оправдание было отвергнуто арбитражем. Напротив, Госарбитраж учел,
что ответчику не были выделены фонды, а, кроме того, истец поздно
передал ответчику документацию, необходимую для выполнения работ.
ЕИЯ1 последние обстоятельства послужили основанием для снижения суммы
неустойки почти на 50%.

Таким образом, арбитраж учел те обстоятельства, которые ответчик не был
в состоянии преодолеть, и не были учтены те, которые он мог и должен был
устранить, в частности собственную неопытность.

‘ “Вопросы советского гражданского права в практике суд-i и арбитража”,
изд-во МГУ, 1960, стр. 374.

Значит ли это, что применительно к организациям мы приходим к
объективной ответственности даже в тех случаях, в которых применяется
начало ответственности за вину? К такому выводу,ранее приходил,
по-видимому, Г. К. Матвеев. Он писал, например: “Вина есть
противоправное поведение человека (подчеркнуто нами.—Б. А.).
Применительно к договорным отношениям вина состоит в противоправном
нарушении контрагентом своих договорных обязательств” 1. Превращение
субъективного момента вины в объективный — неправомерность — зашло здесь
очень далеко и отнесено, как мы видим, не только к вине организации, но
и к вине гражданина, т. е. к вине вообще.

Г. К. Матвеев от своей формулировки позднее отказался. В монографии о
гражданской вине Г. К. Матвеев писал, что нельзя смешивать
“противоправное действие как объективное основание ответственности… с
виной, как субъективным основанием этой ответственности”. И далее:
“только единство этих равноценных оснований, в совокупности с остальными
основаниями — причинностью и вредностью — может явиться достаточным
условием ответственности по советскому гражданскому (и уголовному)
праву. Всякое противопоставление либо смешение этих понятий является
поэтому совершенно недопустимым”2.

В этом высказывании нельзя согласиться с тем, что ‘противоправность “и
субъективная вина — это два равноценных основания ответственности3.
Достаточно напомнить, что при отсутствии противоправности нет и
юридического содержания в понятии вины; напротив, противоправное
действие, причинившее вред, и при отсутствии

‘Г. К. Матвеев, К вопросу о вине как основании договорной
ответственности, “Юридический сборник научных записок Киевского
государствендого университета им. Т. Г. Шевченко”, т. VII, вып. 2, 1948,
стр.’Т25.

2 Г. К. Матвеев, Вина в советском гражданском праве Киев, 1955, стр.
175.

8 Спор об этом шел между Г. К. Матвеевым и мною уже давно
(В. С. Антимонов, Значение вины потерпевшего при гражданском
правонарушении, Госюриздат, 1950, стр. 118 и Г. К. Матвеев, Вина в
советском гражданском праве, Киев, 1955, стр. 175, сноска 1). Очевидно,
что, оспаривая мое положение — “вина содержит в себе элемент
противоправности”, мой уважаемый оппонент должен был бы доказать, что
вина в смысле гражданского права возможна и вне противоправности. Но
этого Г. К. Матвеев пока еще не сделал.

8S

вины может повлечь за собой имущественную ответственность, когда норма
гражданского права предусматривает такую ответственность независимо от
вины (см. ч„ 1 ст. 37 Основ).

Но совершенно правильно, что вина и противоправность характеризуют
различные основания ответственности. Этот факт в более поздней
формулировке Г. К. Матвеев достаточно подчеркнул.

Г Л Л S А IV

ПРИЧИННАЯ СВЯЗЬ И ДОГОВОРНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

§ 1. Фактор причинной связи и неустойка

1. Причинную связь между поведением неисправного участника договора и
наступлением результата, убытка принято считать непременным основанием
договорной ответственности ‘. Это положение справедливо в отношении’
требования о возмещении договорных убытков, но не имеет отношения к ‘
требованию о взыскании неустойки.

Институты: возмещение договорного вреда и неустойка — это различные
институты гражданского права, хотя они тесно связаны между собою и оба
входят в общее понятие договорной ответственности. В ст. 36 Основ
граница обоих институтов проведена с полной ясностью.

Практика арбитража четко различает эти институты. Требуя взыскания с
неисправного контрагента неустойки, не может
характеризовать линию практики арбитража.

числе & к искам об убытках, предъявленным в порядке регресса ‘.

Следовательно, оказывалось, что в тех случаях, когда убыток не был
связан с поставкой продукции или товаров ненадлежащего качества, MOHtHq
было предъявлять иск в течение общего срока давности, считая его от даты
решения арбитража. Этот вывод был ошибочным для всех тех случаев, в
которых сторона по договору имела право на иск, вытекающее из нарушения
исполнителем договорного обязательства. Такое право сплошь и рядом
возни-‘ кало на много месяцев ранее вынесения арбитражем решения “с
предоставлением права регресса”^-

Таким образом, вследствие неправильного указания в решении арбитража
возникла ошибка в квалификации требования, а это влекло за собой
дальнейшие ошибки, пропуск срока исковой давности и т.д. Досаднее всего
было то, что “получившая” право регресса сторона была твердо убеждена в
том, что она лишь “выполняла решение арбитража”, она считала себя сбитой
с толку, если ‘ей отказывали в иске за пропуском срока исковой давности.

В работе о регрессных обязательствах И. Б. Новицкий убедительно показал,
что право на регресс вытекает не из решения суда или арбитража, а из
нормы права и соответствующего факта; это требование может
рассматриваться как регрессное лишь при условии, что нет прямого
требования из договорного обязательства2.

Государственный арбитраж при Совете Министров СССР обратил внимание на
ошибочность практики “предоставления права регресса”. Результатом этого
было инструктивное письмо от 29 апреля 1957 г. № И-1-223. Арбитражем
было предложено не включать в решения пункты о предоставлении права
регресса. Затем было разъяснено, что право на предъявление регрессного
иска может возникнуть у хозоргана лишь в том случае, когда у него нет
права на предъявление прямого иска и имеются

‘ См “Сборник инструктивных указаний Государственного арбитража при
Совете Министров СССР”, вып. 3, Госюриздат, 1956, стр. 7.7

2 См. И Б. Новицкиц, ^егрессные обязательства между социалистическими
организациями, Госюриздач, 1952, стр 62 и ел

8 См “Сборник инструктивных указании Государственного арбитража при
Совете Министров СССР”, вып 5, Госюриздач, •1958, стр. 15—16. ‘ -?

146

основания считать, что взыскание с хозоргана-ответчика вызвано виной
третьей организации, не участвовавшей в деле*

Несколько позднее Государственный арбитраж при Совете Министров СССР
снова вернулся к вопросу о регрессных требованиях и внес новые уточнения
1.

В письме о регрессных исках от 17 сентября 1959 г. Государственный
арбитраж при Совете Министров СССР указал, что срок исковой давности по
регрессным требованиям должен исчисляться всегда с даты уплаты
определенной суммы, а не с даты решения арбитража, которым с истца по
регрессному требованию эта сумма была взыскана. Далее, было подчеркнуто,
что срок давности по регрессам — это общий срок исковой давности, даже в
тех случаях, в которых взыскиваемая по регрессу сумма — сумма
уплаченного штрафа2.

В письме от 17 сентября 1959 г. даны четкие признаки, по которым следует
различать прямое требование, вытекающее из договора, и требование
регрессного типа.

В деле, которое было рассмотрено арбитражем совнархоза, стоял именно
данный вопрос квалификации. Арбитраж совнархоза признал требование
самостоятельно вытекающим из договора сторон. Государственный арбитраж
при Совете Министров СССР отверг это толкование: право требовать
возврата тары и уплаты штрафа з^ несвоевременный ее возврат имеет не
покупатель по договору, а только завод, изготовляющий тару.
Следовательно, при таких условиях требование покупателя по договору о
возмещении уплаченных им сумм штрафа могут иметь только регрессный
характер. Основанием этого требования является норма инструкции о
порядке возврата тары и факт уплаты штрафной суммы истцом, предъявившим
иск о возмещении, ссылаясь на невозврат тары по вине ответчика.

Поучительны обстоятельства одного дела, разрешенного Государственным
арбитражем при Совете Министров СССР.

‘ См письмо Государственного арбитража при Совете Министров СССР от
17 сентября 1959 г..№ И-10 (“Сборник инструктивных указаний
Государственного арбитража при Совете Министров СССР”, вып. 11,
Госюриздат, 1960, стр. 25—26).

2 Теперь согласно ст. 16 Основ этот срок не полтора года, а один год. /

Головной поставщик дал указание истцу об отгрузке в адрес трубного
завода партии подшипников, но адресат отказался от акцепта
соответствующего платежного требования, сославшись на протест Промбанка.

Госарбитраж установил, что подшипники, отгруженные истцом, не могли быть
использованы трубным заводом в связи с тем, что сам головной поставщик
поставлял стан некомплектно. Иск был удовлетворен в отношении головного
поставщика, поскольку он “сможет урегулировать расчеты с заказчиком при
оплате очередных узлов стана” 1.

В жалобе на решение по делу головной поставщик возражал лишь против
присуждения с него штрафа за отказ в оплате счета истца и суммы
госпошлины по делу. В ответе на жалобу заместитель Главного арбитра
Госарбитража при Совете Министров СССР указал: “При обстоятельствах,
когда невозможность исполнения обязательств трубным заводом была вызвана
неправильными действиями самого головного поставщика (ст. 119 ГК РСФСР),
у Госарбитража не было оснований для освобождения последнего от уплаты
штрафа и расходов по госпошлине”.

Ссылка на ст. 119 ГК здесь, видимо, ошибочна. Ведь в изложенном деле не
было речи ни о об объективной невозможности исполнения (п. 1, ст.
119 ГК), ни об ответственности стороны в договоре за виновные действия
привлеченного к исполнению договора другого лица (п. 2 ст. 119 ГК).

Присуждение суммы иска с головного поставщика последовало на том
основании, что его собственное поведение было виновным: он давал такие
указания об отгрузках заказчику, что поставка оказалась некомплектной.
Была, очевидно, применена ст. 118 ГК. Структура договорных связей не
повлияла здесь на основание ответственности, поскольку участник договора
сам оказался виновен в нарушении договора. Отношения с исполнителем
договора, казавшиеся первоначально решающими, на самом деле были
посторонними для существа дела.

‘ “Сборник инструктивных указании Государственного арбитража при Совете
Министров СССР”, вып. 9, Госюриздат, 1959, сгр. 38—39,

7. Положения о поставках взяли линию на непосредственные расчеты между
исполнителями договора поставки, минуя стороны: счёт выставляет
отправитель партии продукции или товара, а оплачивает его получатель
партии, плательщик. Это сокращает процесс документооборота и в
нормальных случаях расчетов обеспечивает изготовителю продукции или
товаров скорейшее получение платежа. Такая система расчетов
воспроизведена и в новой Инструкции Госбанка СССР № 2 от 28 мая 1960 г.,
введенной в действие с 1 января 1961 г.;

она вполне увязывается со ст. 38, ч. 2, Основ.

Положения о поставках в одном отношении несколько ухудшают положение
изготовителя товаров или поставщика. Поставщик (или грузоотправитель)
вправе предъявить свои требования об оплате счета к стороне в договоре
(покупателю) не ранее истечения 30 дней просрочки плательщика при
условии, что счет, первоначально выставленный на плательщика, был
отозван из банка, обслуживающего плательщика. Последнее требование
практически увеличит просрочку в оплате счета еще на несколько дней 1.

Эти правила выглядят как льгота для покупателя, а между тем в первую
очередь покупатель обязан наблюдать за нормальным ходом расчетов,
производимых плательщиком-получателем.

Ослабленная отсрочкой ответственность покупателя за оплату поставленной
продукции или товаров была воспринята некоторыми авторами как
ответственность поручителя, гаранта, а не как ответственность стороны в
договоре 2.

По нашему мнению, нужно согласиться с противоположным взглядом,
высказанным С. П. Братусем: “Ответственность заказчика — это не
гарантия, не ответственность поручителя, а самостоятельная
ответственность, вытекающая из договора поставки” 3.

‘ Согласно п. 59 Положения о поставках продукции и п. 53 Положения о
поставках товаров счет покупателю может быть выставлен немедленно, если
плательщик не просрочил платеж, а отказался от платежа.

2 См. Ф. X. Л и б е р м а н, Вопросы расчетов за продукцию и услуги в
практике Госарбитража, Госюриздат, 1959, стр. 96—97.

3 С. Н. Б р а т у с ь и Л. А. Л у н ц, Вопросы хозяйственного договора,
Госюриздат, 1954, стр, 102—103, 122—123, 134—135.

W

Покупатель, который не обязан платить, — это не покупатель в обычном
значении этого слова. Обязанность оплачивать купленный товар есть всегда
первейшая из всех обязанностей покупателя, и превращение ее в
поручительскую наносит существенный ущерб строгости отношений между
сторонами в поставке. Положения о поставках не имели в виду ослабить
договорную ответственность покупателя. Правило об отсрочке платежа
покупателя на 30 дней не связано органически с положением покупателя как
стороны в договоре поставки.

Покупатель — социалистическая организация — обязана контролировать
поведение получателя продукции или товара и устранять перебои в платежах
за поставленные партии. Не может быть и речи о распространении на
покупателя таких правил, как, например, правило о солидарной
ответственности поручителя и главного должника, о сокращенных сроках
исковой давности, установленных для осуществления кредитором его
требований в отношении к поручителю.

Таким образом, единственное, что скрывается за термином “гарантийная
ответственность”, применяемым в литературе для характеристики положения
покупателя, — это то, что покупатель отвечает за оплату счетов
поставщика дополнительно, субсидиарно’.

Однако не всякая субсидиарная, дополнительная ответственность есть
ответственность поручителя или гаранта.

8. В отношении ответственности за качество поставляемых продукции или
товаров дело обстоит несколько иначе, чем в отношении обязанности
оплатить продукцию или товар. Инструкция Государственного арбитража при
Совете Министров СССР от 24 ноября 1952 г. № 70 требует, чтобы иски по
поводу некачественности поставленных партий продукции или товаров
предъявлялись одновременно к поставщику и к изготовителю, если поставщик
не является изготовителем2.

‘ Именно этот вывод делает Г. Ф. Деревянно (см. Г. Ф. Д е-р е в я н к о,
Правоотношения между фактическими исполнителями транзитной поставки,
“Ученые записки Новосибирского института советской кооперативной
торговли”, изд-во Центросоюза, 1960, стр.98).

2 См. “Сборник инструктивных указаний Государственного арбитража при
Совете Министров СССР”, вып. 3, Госюриздат, 1956, стр. 141—150.

ISO

Это правило о непосредственной ответственности теперь опирается на ч.
2 ст. 38 Основ.

Разделение споров о качестве на два этапа: сначала — иск получателя
изделий к стороне в договоре, а потом рассмотрение иска стороны в
договоре к изготовителю продукции приводило бы не только к удвоению
числа дел в арбитраже. Приходилось бы назначать повторные экспертизы,
повторно выяснять обстоятельства хранения партий продукции или товаров,
которые могли остаться вне пОля зрения арбитража при обособленном
рассмотрении первого спора; особенно, если сторона в договоре не
завозила изделий на свой склад, так что продукция или товар следовали
прямо, транзитом от изготовителя к получателю.

Рассмотрим один из споров по качеству решенных Государственным
арбитражем при Совете Министров СССР, в котором участвовали
истец-потребитель и ответчики:

поставщик и изготовитель.

Обстоятельства дела следующие: Балашихинский завод (поставщик) поставлял
Управлению заказов (потребителю) тепловозные составы после их
капитального ремонта. Ремонт этот производил Астраханский завод, не
входящий в систему поставщика. Договор о ремонте в данном случае — это
специальная разновидность договора подряда; такой договор в соответствии
с “Основными условиями ремонта тепловозов” не предусматривал уплаты
штрафа подрядчиком в случае ненадлежащего ремонта, а обязывал его лишь
устранить недоделки первого ремонта за свой счет.

Спор между тремя названными организациями возник в связи с тем, что один
из тепловозов, отремонтированных Астраханским заводом и поставленный им
в счет договора Балашихинского завода с потребителем, скоро вышел из
строя. Из составленного акта следовало, что тепловоз был плохо
отремонтирован. Потребитель предъявил иск и к поставщику по договору —
Балашихинскому заводу и к изготовителю — Астраханскому заводу.
Основываясь на договоре поставки, потребитель требовал взыскания с
одного из ответчиков штрафа за недоброкачественность поставленной
продукции.

Государственный арбитраж на основании всех материалов дела пришел к
выводу о виновности изготовителя, Астраханского завода, в ненадлежащем
выполнении ре-

151

монта тепловоза. Здесь и возник правовой вопрос, возможно ли возложение
на Астраханский завод обязанности уплатить штраф за ненадлежащее
качество поставленной продукции в соответствии с п. 60 Положения о
поставках продукции. Такой штраф, конечно, мог быть взыскан с
Балашихинского завода, с которым был заключен договор поставки. Однако
Государственный арбитраж не признал Балашпхинский завод виновным в
неисправности тепловоза, который транзитом поступил в хозяйство
потребителя. Договор же подряда, на основании которого Астраханский
завод выполнял ремонт тепловозов, как мы отметили, не предусматривал
штрафа на случай недоделок.

В решении по делу от 5 октября 1960 г. Госарбитраж тем не менее возложил
обязанность уплатить “штраф по качеству” на Астраханский завод. По
существу нужно согласиться с таким решением, поскольку поставщик по
договору в ненадлежащем качестве ремонта повинен не был, а вина
исполнителя — Астраханского завода была доказана. Однако не было
оснований называть взыскиваемую с Астраханского завода сумму “штрафом”,
поскольку в данном правоотношении штраф не был предусмотрен ни законом,
ни договором.

Сумма, взысканная арбитражем с Астраханского завода, была не штрафной
суммой, а суммой убытка. В своем ответе на жалобу по этому делу Главный
Государственный арбитр Госарбитража при Совете Министров СССР писал: “В
силу ст. 117 ГК РСФСР неисправная сторона по договору обязана возместить
другой стороне убытки, вызванные ненадлежащим исполнением договора. Эти
убытки должны быть возмещены Астраханским заводом”}.

9. М. К. Воробьев считает нецелесообразным освобождать поставщика
(сторону в договоре) от ответственности за поставку продукции с
производственными дефектами даже в тех случаях, в которых поставщик не
имеет возможности осмотреть изготовленную исполнителем

‘ Я. Б. Бараш в статье “Ответственность сторон по договорам на
выполнение опытно-конструкторских работ в практике государственного
арбитража” (“Советское государство и право” 1961 г № 1, стр 116) ставит
интересный вопрос о возможности взыскания убытков, возникших вследствие
некачественного выполнения оиытно-конструкторских работ. Доводы автора,
который

152

продукцию, как это бывает при поставке транзитом, т. е. без завоза
продукции на склад поставщика, или при переотправке поставщиком
продукции изготовителю без вскрытия тары и упаковки ‘.

М. К. Воробьев приходит к выводу, что “поставщик должен на основании
договора нести ответственность за поставку продукции ненадлежащего
качества наряду с изготовителем”; что следует это “ясно выразить в
Положениях о поставках”; что пока действуют Положения о поставках в их
современном тексте, “Госарбитраж, в зависимости от конкретных
обстоятельств “каждого случая мог- бы делить установленные Положениями о
поставках штрафы за поставку продукции ненадлежащего качества, присуждая
их в той или иной доле и с изготовителя и с поставщика соразмерно вине
каждого, без права последующего переложения на изготовителя в порядке
регрессат 2.

Отметим прежде всего, что основание ответственности поставщика,
выдвигаемое М. К. Воробьевым, относится по его терминологии к “чистым
случаям”, в которых поставщик либо вообще не видел партии продукции (так
как она следовала транзитом), либо не должен был на своем складе
вскрывать тару и упаковку изготовителя товара, и при этом исключено, что
качество продукции ухудшилось вследствие неправильных действий
поставщика — при хранении продукции, при ее отправке и т.д.

Однако гражданской виной можно обосновывать ответственность организации
лишь в том случае, когда она не сделала того, что она была должна и
могласде-л а т ь. Чего же можно было потребовать от поставщика, который
не мог осмотреть продукцию, так как она либо следовала транзитом, либо
находилась в таре и упаковке, которые не подлежали вскрытию?

стремится показать, что возложение на исполнителя обязанности возместись
убытки в данном типе договорных отношений нецелесообразно, на наш
взгляд, убедительны. Однако отрицать по действующему праву отсутствие
такой обязанности невозможно, пока и поскольку действующие нормы не
исключат применения общего правила ст. 117 ГК к этим отношениям. В
конечном счете и сам Я. Б. Бараш’ признает желательным, чтобы вопрос был
урегулирован особой нормой.

‘ См. М К Воробье в, Об основаниях и субъектах граждая-скоправовой
ответственности за поставку продукции ненадлежащего качества (“Ученые
записки ВЮЗИ”,вып 10, М, 1960, стр. 107).

2 Т а м ж е, стр. 119,

15S

Речь идет, стало быть, о бесспорно производственных недостатках
продукции, о недостатках, в которых виновен изготовитель этой продукции,
а не перевозчик ее или хранитель.

“Неправилен тот взгляд,— пишет М. К. Воробьев, — что поставщик не
виноват: государственным планом на поставщика возложено обеспечить
поставку продукции надлежащего качества”. Обратный взгляд, по мнению
М. К. Воробьева, “исходит из устаревшей концепции”.

Нам представляется, что эти положения явно противоречат принципу
возложения гражданской ответственности по началу вины согласно ст.
37 Основ. Но М. К. Воробьев — решительный сторонник этого принципа: “В
настоящее время, — пишет М. К. Воробьев,— общепризнано, что
ответственность без вины недопустима, в частности, в области отношений
между социалистическими организациями ответственность за самый факт
причинения несовместима с борьбой против обезлички, за хозяйственный
расчет” ‘.

В “чистом случае”, как его именует М. К. Воробьев, очевидно, нет никаких
оснований упрекнуть поставщика в том, что он не осмотрел конкретную
партию продукции. Такого требования и не выдвигает М. К. Воробьев. Ему
даже кажется, что “качество всех своих изделий не всегда может проверить
и сам изготовитель”. В этом мы сильно сомневаемся. Тем более нельзя
этого потребовать от поставщика, который не получает на свой склад
конкретную партию продукции. Гражданская вина всегда конкретна, и если
такой вины нет, невозможно и возложение ответственности за брак партии
продукции.

М. К. Воробьев хочет заменить вину соображениями о том, что поставщик
обязан воздействовать на изготовителя систематичностью проверки качества
отдельных партий продукции и еще более неопределенным соображением о
том, что поставщик обязан следить за качеством продукции с
непрекращающимся вниманием.

При транзитных поставках даже проверочный контроль со стороны поставщика
исключен, — пока транзитный пбрядок поставки не заменен каким-либо иным.

Общие меры воздействия поставщика на изготовителя, если поставщик и
изготовитель находятся в разных горо-

‘ М. К. Воробьев, Об осгэваниях и субъектах гражданско-правовой
ответственности за поставку продукции ненадлежащего качества (“Ученые
записки ВЮЗЧ”, вып. 10, М, 1960, стр. 116).

154

дах, могут состоять, очевидно, лишь в систематических командировках
представителей поставщика на предприятия изготовителей. Потребуется
создание в штате поставщиков должностей разъездных представителей, а
значит, дополнительных расходов на оплату командировок. Это
экономическое соображение становится тем более внушительным, чем больше
предприятий-изготовителей охватывается одним договором транзитной
поставки. Между тем в настоящее время, как показывает изучение
арбитражных дел, вопрос о ненадлежащем качестве продукции или товаров
возникает изредка и только в связи с отдельными партиями или частями
партий. Поэтому необходим был бы технический контроль каждой партии, а
не те общие мероприятия, о которых пишет М. К. Воробьев. Ведь
гражданская ответственность за ненадлежащее качество поставки
возлагается органами арбитража именно по конкретным забракованным
изделиям и, если эту ответственность с плеч изготовителя
производственного брака перелагать на поставщика, то пришлось бы,
очевидно, отказаться от организации поставок транзитным порядком. Это,
однако, невозможно ввиду значительных преимуществ поставок транзитом,
которые не только ускоряют ход поставки, но и сокращают накладные
расходы’.

Действующее право не предусматривает такого деления неустойки на части.
Нельзя согласиться и с тем, что солидарность ответственности ослабляет
ее и тем более обезличивает ее. Потребитель, имея перед собой д в у х
солидарных должников, несомненно, быстрее и надежнее обеспечит взыскание
гражданскоправовых санкций с любо г о из них по своему выбору. Обезлички
не возникнет, поскольку после удовлетворения требований потребителя
убыток, понесенный изготовителем или поставщиком, может быть переложен
на виновную организацию в порядке

‘ Несомненно, существует линия, направленная на развитие
непосредственных договорных отношений между изготовителями и
потребителями. Это означает между прочим исключение из структуры
договорных связей излишних звеньев. Однако преддоговорная практика
Государственною арбитража подходит к этому вопросу дифференцирование В
частности, постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 8 августа
1960 г. “О мерах по дальнейшему улучшению торговли” (СП СССР 1960 г. №
4, ст 114) подчеркивает необходимость более широкого использования
транзитного завоза товаров с промышленных предприятий в торгующие
организации и на предприятия розничной торговли. См. также
“Социалистическая законность” 1961 г. № 3, стр. 91.

155

регрессного иска. Обсуждая же вопрос о распределений этого убытка между
двумя организациями, каждая из которых виновна в поставке изделий
ненадлежащего качества, арбитраж может принять во внимание степень вины
каждой из сторон — в этом мы согласны с М. К. Воробьевым.

С нашей точки зрения, нельзя считать вместе с М. К. Воробьевым, что
ответственность поставщика и ответственность изготовителя продукции за
ненадлежащее качество этой продукции — это различные обязательства.

Возможность непосредственного взыскания штрафа и убытков с изготовителя
брака, минуя поставщика, не делает обязанности изготовителя-отправителя
обязанностью, не вытекающей из договора поставки, заключенного
поставщиком: ведь именно условия этого договора и определяют требования
по качеству продукции, именно они лежат в основании непосредственных
связей между изготовителем и потребителем продукции. Правда, эта связь
опирается также и на договор, заключенный между изготовителем и
поставщиком, а иногда также на договор, заключенный между покупателем и
потребителем. Но эти договорные связи между звеньями на стороне
поставщика и покупателя вовсе не выходят из рамок договорных отношений,
существующих между поставщиком и покупателем. Поэтому, на наш взгляд,
нельзя рассматривать ответственность поставщика за качество продукции
как дополнительную, субсидиарпую в отношении к ответственности
изготовителя продукции, на чем настаивает М. К. Воробьев, оспаривая иное
мнение 3. И. Шкундина’.

10. Рассмотрение вопроса о влиянии структуры договорных связей на
основания договорной ответственности мы заканчиваем темой о переложении
договорных убытков одной организацией на другую. Это тема была впервые
теоретически поставлена и разработана И. Б. Новицким 2.

М. К. Воробьев ищет подкрепления своей позиции в соображениях
арбитражной процедуры: зачем привлекать

‘ См. М. К. Воробьев, Об основаниях и субъектах гра-яеданскоправовой
ответственности за поставку продукции ненадлежащего качества (“Ученые
записки ВЮЗИ”, вып. 10, М., 1960, стр. 121); 3 И Шкундин, Обязательство
поставки товаров в советском праве, Юриздат, 1948, стр. 111.

2 См. И. Б Новицкий, Регрессные обязательства между социалистическими
хозяйственными организациями, Госюриздат, 1952, сгр. 97—112.

156

к делу поставщика, если за производственный брак, допущенный
изготовителем, поставщик все равно ответственности не несет. Этот довод
нам представляется неубедительным. Невиновность поставщика и виновность
изготовителя не даются как заранее готовые выводы, а выясняются j самом
процессе арбитражного разбирательства. Если даже товар проходит через
склад поставщика без вскрытия тары и упаковки изготовителя, то по
внешнему виду затаренных партий все же можно в некоторых случаях
установить бои или подмочку содержимого отдельных мест и предотвратить
переотправку партии потребителю. Возможно ухудшение качества товара и во
время складской операции. При транзите, хотя и реже, можно установить
иногда вину поставщика, если поставщик не учел при выдаче разнарядки
изготовителю комплектности и очередности отгрузок данному потребителю,
не соразмерил в разнарядке сроков отгрузки данным видом транспорта со
свойствами груза и т.д. Как показывает практика органов государственного
арбитража, почти по каждому спору о качестве поставленной продукции в
перспективе всегда стоит вопрос, кто — изготовитель или поставщик —
виновен в ненадлежащем качестве той или другой партии продукции. Это
обстоятельство и оправдывает привлечение поставщика в качестве одного из
ответчиков по такого рода делам.

Итак, когда нет конкретной вины поставщика в поставке продукции
ненадлежащего качества (производственного брака), гражданскую
ответственность в соответствии с Положениями о поставках должен нести
полностью виновный изготовитель продукции!.

Но как следует построить соотношение ответственности изготовителя и
поставщика за надлежащее качество поставленной продукции, если каждый из
них виновен в таком нарушении договора?

Задолго до введения в действие Положений о поставках Д. М. Генкин
считал, что ответственность в таком случае должна считаться солидарной2.
Против этого воз-

‘ См. Д. М Генкин, Значение Основных условий поставки товаров
(“Советская торговля” 1954 г. № 3, стр. 15).

2 М. К. Воробьев, Об основаниях и субъектах гражданско-правовой
ответственности за поставку продукции ненадлежащего качества (“Ученые
записки ВЮЗИ”, вып. 10, М., 1960, стр. 120— 121).

ражает М. К. Воробьев, указывая, что “солидарность обезличивает
ответственность, а это не в интересах борьбы с браком” ‘. Вместо этого
М. К. Воробьев полагает, что арбитраж должен делить ответственность,
предусмотренную Положениями, на части, нь допуская последующих
регрес-сных исков. Речь идет о делении на части не убытков, а сумм
неустоек, предусмотренных на случай поставки продукции товаров
ненадлежащего качества.

Иски о переложении договорных убытков встречаются и в тех случаях, когда
речь идет о нарушении организацией, поставляющей детали, сырье,
материалы, требований, предъявляемых к качеству продукции.

Правда, таких исков встречается меньше, поскольку
организации-потребители, получившие изделия ненадлежащего качества,
предъявляют требования не только к поставщику по договору, но и
непосредственно к изготовителю забракованной партии изделий.

Поставщик по договору и изготовитель продукции оказываются здесь в
положении соответчиков, и весь комплекс вопросов обыкновенно разрешается
в одном арбитражном деле 2. Возможно, однако, что по тем или другим
причинам к делу не был привлечен поставщик по дого-в’ору или не был
привлечен изготовитель товара или продукции. Так случается, например, в
тех случаях, в которых поставщик по договору и сам виновен в
ненадлежащем качестве поставленной изготовителем продукции, и арбитраж,
убедившись в этом, выносит решение непосредственно против поставщика по
договору, предоставляя ему впоследствии возможность выяснять спорные
вопросы о степени вины в изготовлении, хранении или отгрузке.

По одному из дел отношения между покупателями и поставщиком были
осложнены тем, что предохранительные клапаны к котлам изготовлял и
поставлял не поставщик котлов, а другая организация — Арматурный завод.

‘ По одному из дел Госарбитража при Совете Министров СССР, по которому
иск был предъявлен и к поставщику по договору и к изготовителю
двигателя, иск был удовлетворен полностью в отношении изготовителя,
поскольку брак был производственного характера.

2 См. Д. М. Г е н к и н, Значение Основных условий поставки товаров
(“Советская торговля” 1954 г. Ns 3, стр. 15).

158

Покупатель предъявил иск о взыскании санкций за ненадлежащее качество
котлов только к поставщику. К арбитражному спору изготовитель
предохранительных клапанов, Арматурный завод, привлечен не был, хотя
обстоятельства дела подтверждали ненадлежащее качество предохранительных
клапанов. Арбитраж удовлетворил иск в доказанной сумме против поставщика
котлов и разъяснил ему, что “при наличии к тому оснований он может
предъявить самостоятельный иск к Арматурному заводу”. Можно было
предвидеть, что поставщик котлов предъявит такой иск, и тогда возникнет
тот вопрос, который возникает при переложении убытков, связанных с
недопоставкой; вопрос о несоразмерности суммы убытков, возмещенных
поставщиком котлов, и суммы договора о поставке предохранительных
клапанов, изделий, в десятки раз более дешевых, чем стоимость одного
котла.

В такого рода отношениях поставщик деталей, как и поставщик сырья или
материалов, не являются исполнителями договора поставки готового
изделия, машины, котла, агрегата. Здесь не может быть речи о применении
ч. 2 ст. 38 Основ или п. 2 ст. 119 ГК, поскольку поставщик деталей,
сырья, материалов вовсе не выполняет в отношении покупателя действий по
поставке готового изделия, а поставляет изготовителю готового изделия
другой объект по другому договору.

Существо вопроса о переложении договорных убытков состоит в том, что
бывают случаи, в которых применение норм договорного права о возмещении
убытков приводит к результатам, экономически неприемлемым.

Как известно, в большинстве случаев кредитор имеет право взыскать с
должника, нарушившего договорное обязательство, не только неустойку, но
также и ту часть убытков, возникших от нарушения договора, которая
остается непокрытой после взыскания неустойки (ст. 36, ч. 1, Основ, ст.
117 ГК, п. 80 Положения о поставках продукции, п. 81 Положения о
поставках товаров и др.)’.

Убыток, возникающий у кредитора вследствие нарушения должником
договорного обязательства, часто скла-

‘ В определенных случаях специальные правила исключают возможность
взыскания помимо неустойки еще и убытков. Так обстоит дело в отношениях
по перевозке, в кредитных и расчетных правоотношениях с Госбанком. В
этих особых случаях нет, конечно, и вопроса о переложении убытков.

т

дывается из санкций, которые сам кредитор вынужден был уплатить
вследствие нарушения им другого договора, в котором должник де
участвовал. Так бывает при сложной структуре договорных связей между
социалистическими организациями, при которой два пли несколько договоров
поставки, подряда связываются в общую цепь. Это встречается при так
называемых “кооперированных поставках”.

Договор- поставки машин, агрегатов, товаров иногда оказывается
неисполненным или ненадлежаще исполненным потому, что поставщик не
получил от своих поставщиков (по другим договорам) необходимых количеств
сырья, материалов, комплектующего оборудования, нужных деталей.

Стоимость сырья, материалов, оборудования, деталей всегда дешевле, чем
стоимость готового изделия. Поэтому за непоставку готовых изделий
поставщику их приходится уплачивать в виде неустойки, возмещения
убытков, суммы значительно больше, чем суммы неустойки, которые можно
взыскать с неисправного поставщика сырья, материалов, оборудования,
деталей. Возникает вопрос, можно ли возложить на виновного поставщика
первичного продукта обязанность возмещения тех убытков, которые понес
поставщик готовых изделий.

До совещания арбитров, проведенного Главным арбитром Госарбитража при
GHK СССР 13 апреля 1940 г.’, практика арбитражей принципиально не
допускала переложения убытков в тех случаях, когда они возникли у
кредитора в результате нарушения договора, в котором ответчик по иску не
участвовал. Иными словами, под договорными убытками, подлежавшими
возмещению, органы арбитража понимали только те убытки, которые вытекали
из нарушения данного договора. “По каждому договору отвечают только
контрагенты, участвующие в нем, и никак не третье предприятие, связанное
своим самостоятельным договором с одним из контрагентов по
договору”,—так формулировал эту практику И. Б. Новицкий 2.

‘ “Арбитраж” 1940 г. № 5/6, стр. 20—21.

2 См. И. Б. Новицкий, Регрессные обязательства между социалистическими
хозяйственными организациями, Госюриздат, 1952, стр. 105.

160

Такое решение проблемы, в сущности, не является ее решением. Это
простое непризнание существования проблемы, противоречащее при этом
норме о полном возмещении убытков (ст. 36 Основ).

По этим причинам нужно рассматривать решение совещания арбитров
13 апреля 1940 г. как акт исправления ошибок, ранее допускавшихся. Было
предложено впредь исполнять норму закона так, как она написана.

После этой перемены в практике арбитражей и возникли затруднения,
связанные с несоразмерностью сумм, в которых выражаются убытки
поставщика готовых изделий, стоимости договорного обязательства по
поставке сырья, материалов, деталей. Иногда разрыв составляет несколько
крат, иногда даже десятки крат. Экономически такое “переложение убытков”
иногда означало бы ликвидацию организации, поставляющую сырье,
материалы, детали.

Нужно заметить, что и после 1940 года органы арбитража не проявляли
склонности к автоматическому переложению на организацию, составлявшую
первое звено в цепи договоров, всей суммы убытков, возникших у ‘другой
организации, являвшейся конечным звеном в структуре договорных связей.
Изучение практики органов арбитража по делам о переложении убытков за
последние годы подтверждает теоретическое соображение, относящееся к
теории причинной связи. Чем больше факторов отделяет конечный результат
от предполагаемой причины, тем более сомнительно именно этой причине
приписывать возникновение результата.

Ведь при разрешении вопроса о причинении убытка приходится учитывать
поведение не только организаций, являющихся начальными и конечными
звеньями цепи, но также и организаций, которые были серединными
звеньями. Поэтому органы арбитража редко допускают полное переложение
убытков, возникших у поставщика готовой продукции, на плечи поставщика
сырья или отдельной детали, входящей в состав готовой продукции. Всегда
возникает вопрос, не мог ли поставщик готовой продукции независимо от
получения деталей, сырья у их поставщиков найти, сделать недостающее
другим путем и т.д.

Все эти обстоятельства проявляются даже при сравнительно коротких по
своей структуре договорных связях.

Харьковский завод ХЭМЗ должен был изготовить и поставить Пензенскому
заводу “Дезхимоборудование” 1А электромоторов для комплектования
ферментаторов. Так как ХЭМЗ несвоевременно и не полностью выполнил
поставку электромоторов, завод “Дезхимоборудование” не смог своевременно
отгрузить своему потребителю фермен-таторы. За это нарушение
обязательств потребитель, “Тех-машимпорт”, взыскал с завода
“Дезхимоборудование’” неустойку. После этого Пензенский завод
“Дезхимоборудование” поп^ался переложить уплаченную им неустойку как
убыток на завод ХЭМЗ. Иск этот был удовлетворен Государственным
арбитражем при Харьковском облисполкоме частично, поскольку истец не
доказал, что он не мог отгрузить своему потребителю ферментаторы в той
части, в которой он был обеспечен поставленными ХЭМЗ электромоторами.

Саратовский завод электротермического оборудования произвел
некомплектную поставку электропечей и вследствие этого по решению
арбитража уплатил неустойку. После этого Саратовский завод предъявил иск
к своему поставщику, поскольку тот несвоевременно произвел по ставку
комплектующего оборудования к электропечам. Ответчик по этому второму
делу возражал против иска, сославшись на два обстоятельства: 1) истец
(Саратовский завод) сам не принял

Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter

Похожие документы
Обсуждение

Ответить

Курсовые, Дипломы, Рефераты на заказ в кратчайшие сроки
Заказать реферат!
UkrReferat.com. Всі права захищені. 2000-2020