Лубшев Ю.Ф.
Адвокат в уголовном деле
: Учебно-практ. пособие. – М., 1997, 408 с.
Предисловие
Преступность на протяжении многих веков сопровождала развитие любого
общества, она тенью следовала за каждой цивилизацией. Ее причины,
ужесточение и распространенность люди объясняли то врожденной
греховностью человека, то его биологической склонностью к насилию,
жадностью, непризнанием запретов и т.п. Современная же криминология
считает реальными причинами преступности социальные противоречия.
Сегодняшнюю жизнь в России, как никакую другую, можно считать
средоточием, клубком различного рода противоречий, часть из которых
неизбежно порождает преступления.
Адвокатура призвана помогать суду, следователю, прокурору объективно
разобраться в уголовном деле и, тем .самым, определенным образом
способствует укреплению законности, социальной стабильности и
справедливости.
Видный дореволюционный адвокат П.А. Александров, выступая по делу Сарры
Модебадзе, так понимал суть своей профессии: “Я желал бы исполнить долг
мой не только как защитника, но и как гражданина, ибо нет сомнения, что
на нас, как общественных деятелях, лежит обязанность служить не только
интересам защищаемых нами, но и вносить свою лепту, если к тому
представляется возможность, по вопросам общественного интереса”
(Судебные речи известных русских юристов. М„1957.С. 115).
Адвокату намного легче работать с доказательствами при условии, когда
следователь, прокурор, суд хорошо знают дело, имеют объективное желание
проверить все версии содеянного, стремятся досконально изучить каждое
юридически значимое обстоятельство. И наоборот, субъективное,
одностороннее отношение следователя (прокурора, суда) к делу, нежелание
заниматься проверкой всех вариантов (версий) содеянного, поверхностный
подход к личности подсудимого мобилизуют адвоката не на помощь в
отыскании истины, а на преодоление лишь негативного отношения
следователя к ревизии его собственной работы. Зачастую бывает и так, что
борьба за улучшение качества, следственной работы “съедает” почти все
сроки следствия. И на саму защитительно-адвокатскую работу остается
совсем немного времени. А в суде же—у адвоката задачи иные.
Социально-правовое значение работы защитника отметил еще в 1885 г.
знаменитый адвокат С.А. Андреевский, который, выступая по делу
Мироновича, отметил, что “убежденная защита есть законный противник и
следственной власти, и прокурорского надзора, и обвинительной камеры. Он
вправе сказать им: до сих пор вы работали без нас, но мы пришли, как
люди свежие, обозрев то, что вы сделали, мы ясно видим, как вы глубоко
ошиблись, все, что вы нашли и усмотрели, только сбивает с дороги. Истина
вовсе не там, где вы ее искали. Вот в какой стороне, вот где она, по
нашему убеждению, эта истина!” (Судебные речи… С. 182).
Адвокатская практика выработала несколько процессуальных “звеньев”,
ухватившись за которые защитник может вытянуть всю цепь уголовного дела
и помочь суду верно разрешить его.
К числу самых, пожалуй, выигрышных можно отнести, грамотное
использование защитником такого процессуального принципа, как презумпция
невиновности. Несмотря на кажущуюся теоретическую “заезженность”,
“избитость”, “очевидность” его существа, следует с уверенностью заявить,
что практические возможности этого принципа поистине неисчислимы.
Причина довольно проста: в уголовных делах представлены лишь
своеобразные криминальные ситуации (сами преступления), различаются и
люди, их совершающие. Постоянным же должно оставаться само изначальное
отношение государства, закона к любому человеку, в том числе и
обвиняемому в криминальном деянии. Суть государственной оценки своего
гражданина сводится к тому, что он был, есть и будет добропорядочным до
тех пор, пока реальные факты не назовут обратное, не укажут на его
виновность, социально-правовую “непорядочность”. Это и есть, в самом
общем виде, презумпция невиновности, ее хорошо, в деталях, динамике и
вариантах, должен знать адвокат, с тем чтобы прослеживать ее судьбу в
период следствия и защищать ее, если она неосновательно игнорируется.
Ибо “непримиримый конфликт с обвинением — вот главное и, пожалуй,
единственное, ради чего защитник вступает в процесс.” (Юридическая
конфликтология, М., 1995. С, 176),
Адвокат как профессиональный защитник понимает и решающую роль суда в
отношении презумпции невиновности. Именно этот орган, и никакой другой,
полномочен определить — виновен человек, который до самого приговора
презюмировался добропорядочным, хотя и обвиняемым, или человек —
безвинный, причем не только предположительно невиновный, но и, что
важнее всего, — твердо, категорически невиновный в том; в чем его
обвиняли месяцами и даже годами. Ведь именно столько времени должен
обычный человек, обвиненный в чем-то, выдерживать тяжкое давление на
него уголовного судопроизводства.
Причем, если преступление серьезное, а доказательства очевидные и
гражданин сам добровольно признается в содеянном, — презумпция его
невиновности довольно быстро трансформируется в презумпцию виновности,
которая в суде оценивается полярным термином “виновен”. И в таких
случаях многомесячные следственно-судебные мучения человека как бы
оправдываются обвинительным приговором. Но если после полутора-двух лет
следствия и годового судебного разбирательства человека в итоге
оправдывают, т.е. удостоверяют его добропорядочность, рассуждения о том,
что он все это время следствием презюмировался невиновным — ханжество-
Фактически же оперативные работники и следователи считали (т.е.
презюмировали) человека виновным: сначала его бесчеловечно задержали и
“пристрастно” допросили, что в медицинской справке записано “как
почечные колики”, а в рапортах РУОПовцев — как “результат оказанного
сопротивления при задержании”. Затем, предъявив документальное обвинение
(постановление о привлечении в качестве обвиняемого) и не ознакомив с
доказательствами, этого человека препровождают в тюрьму, где рассуждать
о презумпции невиновности неуместно.
Таковы сегодняшние российские реалии с презумпцией невиновности
подследственного. Они ничуть не лучше отношений к обвиняемому в так
называемое застойное время, когда арестованного человека все официально
лицемерно-издевательски считали “полноправным советским гражданином,
временно ограниченного лишь в праве на свободу выбора места жительства”.
Но в те времена хотя бы соблюдались сроки следствия и суда, теперь же —
этого нет и в помине…
Поэтому следует признать, что цивилизованное понятие “презумпция
невиновности” в условиях нашей действительности — это по-прежнему всего
лишь светлая мечта, ибо реального обеспечения, как правило, данный
принцип пока не имеет. И адвокату каждый раз бывает неимоверно трудно
добиваться от следствия соблюдения презумпции невиновности человека, в
отношении которого нужно всесторонне, полно и объективно собирать
доказательства. Обвинительный уклон — это верный признак наличия у
следователя презумпции виновности.
В настоящей работе описаны лишь некоторые из многих возможных путей
защиты адвокатом лица, обвиняемого в совершении преступления.
Защита по уголовным делам — это проблема достаточно серьезная, ее
необходимо изучать со всех возможных сторон — социально-правовой,
криминологический, уголовно-процессуальной, криминалистической,
психологической и других. Только таким путем можно создать серьезные
научно-практические предпосылки к ее практическому разрешению.
В последние годы появились работы, посвященные адвокатуре, ее социальной
и правовой сущности. В то же время нет исследований по
уголовно-процессуальному аспекту работы адвокатуры, хотя необходимость в
этом очевидна.
“В судах уголовные дела занимают значительное место в общем количестве
всех дел. Их рассмотрение сопряжено с определенными трудностями и
ошибками. Именно в суде наиболее остро встают уголовно-процессуальные
вопросы работы адвокатов, поскольку здесь дается оценка работе защитника
при расследовании преступления, проходит с его участием судебное
следствие и разрешается дело по существу.
Все это, а именно: распространенность уголовных дел, острая
необходимость участия адвокатов в их разрешении, актуальность
научно-практической разработки этих взаимосвязанных проблем, наличие
большой практики участия адвокатов в расследовании и судебном
рассмотрении уголовных дел, а также отсутствие ее научного анализа и
обусловило выбор автором темы исследования.
Важность изучения поставленных в настоящей работе вопросов
подтверждается и тем, что социальные изменения привели к тому, что
сейчас, в основном, преодолена проявлявшаяся еще недавно многими судьями
недооценка роли адвоката в уголовном процессе. Однако еще имеются
серьезные недостатки в уголовно-правозащитном деле; устранение их должно
способствовать повышению эффективности охраны государством прав
личности.
Изучив определенную практику, автор попытался вскрыть и проанализировать
наиболее распространенные уголовно-процессуальные ошибки (следствия,
суда), с которыми сталкиваются адвокаты, и дать некоторые рекомендации
по их устранению.
Поскольку в своей работе адвокат сталкивается не только с чисто
процессуальными, но и с иными вопросами, автор счел возможным коснуться
некоторой части их в настоящей работе (вопросы проверки квалификации
деяния, методика рассмотрения отдельных категорий дел, некоторые
психологические особенности допросов, значение вы;-, явления причин и
условий, способствовавших совершению преступлений и некоторые другие).
Подобные аспекты освещены в работе еще и потому, что они, по мнению
автора, в определенной мере помогают адвокату решать основные,
принципиальные вопросы его работы в целом. В работе даются методические
рекомендации, способные, по мнению автора, оказать определенную помощь
адвокатам, участвующим в расследовании и судебном разрешении уголовных
дел.
Работа написана на основе изучения автором большого числа рассмотренных
в период 1985-1997 гг. уголовных дел, заслушанных с участием адвокатов.
Использована и опубликованная практика Верховного Суда РФ по
многим вопросам работы адвокатов за период 1990-1997 гг. В определенной
мере обобщен и собственный опыт работы автора в качестве адвоката
Московской городской коллегии.
Актуальность многих положений работы проверена посредством многолетнего
преподавания автором лекционного курса “Адвокатура в России” студентам
Московской государственной юридической академии.
Доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист Российской
Федерации, Президент Союза криминалистов и криминологов В.Е. Эминов
От автора
Социальные изменения в России несут в себе много антисоциального.
Криминализаиия самых различных отношений, факторов и явлений стала
очевидным свойством современной жизни.
С сожалением, досадой и огорчением приходится констатировать, что образ
адвоката, сформированный за долгие годы правового нигилизма, сейчас
сильно искажен. Его часто считают крючкотвором, выгораживателем,
гонорарщиком и вообще помехой. Такое отношение к адвокату — вина не его,
а результат вот этих самых антисоциальных явлений.
Наступление преступности на людей терпеть нельзя. Она, эта
криминализация общества, сама по себе не пройдет. Нужны очень серьезные
силы, чтобы противостоять ей.
Делать же это надо только по закону. Иначе общеуголовная преступность
хорошо обогатится государственно-противоправным содержанием, произволом.
И станет от этого еще сильнее и непобедимее.
Бесчеловечное, жестокое обращение администрации старо-российских лагерей
с заключенными издавна называлось ими “беспределом”. Сейчас это понятие,
к сожалению, вошло в обычную жизнь наших людей. Но оно никогда не должно
быть на вооружении у государства. Власть способна существовать только
через закон и мораль. Этими средствами она должна бороться и с
преступностью.
Игнорирование права, злоупотребление им, отступление от его требований
или, наоборот, произвольное расширение обязанностей ~- никогда не могут
упорядочить какое-либо социальное явление.
В этом плане адвокатура как раз и является той системой, которая
призвана законом сдерживать “чрезмерную власть”, смягчать наносимые ею
удары по судьбам людей, удерживать правоохранительных работников от
непродуманных шагов.
Работа добросовестного адвоката сама по себе всегда улучшает
деятельность дознавателя, следователя, прокурора, суда. Ибо эти люди,
общаясь по делу с адвокатом, вынуждены контролировать свое поведение,
соразмерять его С законом. А другого ~ адвокату ничего и не нужно. Он
хочет только, чтобы дело решилось по государственному закону и
человеческой совести- то есть справедливо.
В настоящей книге рассказывается о том, как и что должен делать адвокат
по уголовному делу; чего нужно избегать и к чему стремиться.
С тем чтобы оправдать свое назначение в жизни.
Общая часть
3 а щ и т а
Явление, проблема, деятельность
Глава 1
Защита, адвокат и власть органов уголовного судопроизводства
§ 1. Сложности защиты.
1. Понятие и сущность защиты. Исследование проблем защиты, ее
взаимоотношений с обвинением, государством и правом, а также изучение
уголовного процесса как сферы действия средств защиты обвиняемого имеет
большое научное и практическое значение. Значение понимания этих проблем
определяется тем, что защита, ее сущность и средства представляют собой
важнейшую человеческую ценность. Отношение к ней со стороны общества и
государства свидетельствует о характере самого общества, степени его
демократизма, гуманизма, законности.
Научное и практическое значение рассмотрения этих проблем позволяет
правильно понять связь категорий защиты, обвинения, права, в частности
уголовно-процессуального. Это весьма важно для выявления его
защитительных свойств, а также соответствующей деятельности
законодательных и правоохранительных органов. Оно раскрывает значение
личности обвиняемого как объекта уголовно-процессуальной охраны и
субъекта ответственности. Ведь человек не только объект, но и субъект
права. Это, в свою очередь, способствует более точному и глубокому
уяснению таких вопросов, как обоснованное привлечение человека к
уголовной ответственности, назначение ему справедливого наказания, роль
самого уголовного процесса и соответствующих должностных лиц в охране
прав обвиняемого.
Необходимость широких научных обобщений и более глубокого познания
сущности защиты обусловливается тем, что только таким путем можно
удовлетворять все новые и новые запросы адвокатской практики.
При исследовании свойств защиты привлекается материал, накопленный как
естественными, так и общественными науками, содержащий новейшие данные о
личности, ее сущности и структуре, взаимоотношениях человека с обществом
и государством, его воле, свободе, потребностях, обвинении, принуждении,
ответственности и т.п. Ряд аспектов защиты так или иначе уже освещен,
например, вопрос о гарантиях прав личности в уголовном процессе (см.,
например, Куцова Э.Ф. Гарантии прав личности в советском уголовном
процессе. М., 1973).
Между тем необходимы комплексные исследования многих проблем защиты
человека от уголовного процесса. Наиболее рациональным средством таких
исследований является системный анализ, который наряду с другими
методами, в частности сравнительно-правовым методом, методом
конкретно-социологических исследований и др., способствует верному
уяснению проблемы.
На основе данных философии, социологии, других общественных наук можно
раскрыть сущность и основные свойства защиты личности, в частности волю
и свободу человека как ее условия; определить значение способностей
адвоката для формирования защиты в условиях уголовного процесса;
показать личность обвиняемого в качестве объекта уголовно-процессуальной
охраны; охарактеризовать защитительную ценность уголовного процесса и
роль его отдельных институтов и категорий в охране свободы личности и
некоторые другие вопросы. Детальное изучение этой проблемы может
способствовать более эффективной практической защите нрав и интересов
граждан как от преступных посягательств, так и от нарушений в уголовном
процессе.
2. Пути подхода к решению проблем защиты. Использование данных
философии, социологии, общей теории права, социальной психологии,
криминологии, других общественных наук и различных методов дает
возможность по-новому осветить отдельные проблемы защиты человека
средствами уголовного процесса.
На основе использования метода системно-структурного анализа можно
понять роль защиты в механизме уголовной ответственности;
раскрыть взаимосвязь личности и ее свободы с категорией обвинения,
составляющей сущность наказания; осмыслить проблему защиты при
привлечении человека к уголовной ответственности и назначении ему
наказания; сформулировать концепцию механизма индивидуальной защиты
обвиняемого.
Политические и юридические цели защиты, выраженные в праве и, в
частности, в уголовно-процессуальных законах, не всегда ясны. Люди могут
уважать законодательство, воспринимать как справедливые правовые и
нравственные идеи, если в них есть защитительные свойства. Побудительным
мотивом для соблюдения человеком требований закона должен быть не только
страх перед принуждением, которое может быть к нему применено, но и
уверенность в наличии защиты в этом законе, его внутренней разумности и
справедливости. Правосудие должно ставить своей целью не только
обвинение, но и защиту личности. Только так оно способно воспитывать у
людей уважение к закону и правопорядку. Государство посредством органов
судопроизводства должно защищать и общество от преступлений.
Уголовное судопроизводство так или иначе влияет на поведение граждан.
Сфера этого воздействия различна.
Для любого общества характерно наличие различных групп интересов и
отношений. В охране и защите определенной их части заинтересовано все
общество. Так, очевидно, к убийцам, насильникам, хулиганам и т.п. у
абсолютного большинства членов общества существует одинаково
отрицательное отношение.
Посягательства же на другого рода отношения не могут одинаково
оцениваться государством и, следовательно, защищаться. Правовые и
нравственные позиции закона в отношении некоторых процессуальных явлений
соответствуют противоположности интересов защиты и обвинения. При
рассмотрении любых уголовных дел правосудие должно быть таким, чтобы
каждый гражданин был поставлен в такие условия, которые бы отвечали
интересам государства, т.е. чтобы он был не только обязанным, но и
правомочным, защищенным.
Уголовное судопроизводство должно ставить перед собой задачи по
обеспечению защиты обвиняемого; активно насаждать взгляды, представления
и предписания защитительного характера. Идеологическая, правовая и
нравственная оценка человеком своей защиты должна быть направлена на то,
чтобы в известной мере и до определенного времени нейтрализовать
обвинение, подчинить волю и интересы “выживанию” в судопроизводстве.
Вопрос о влиянии уголовного судопроизводства на защиту личности — это
часть более общей проблемы, заключающейся во взаимодействии государства,
обвинения, права и человека.
На защитительных проявлениях личности сказываются конкретные условия
общественного развития. Культурный уровень населения, расстройство
хозяйства накладывают свой отпечаток на социальную и индивидуальную
защищенность человека.
Организуя условия для использования им своих прав, в т.ч. и на защиту,
государственная власть применяет самые различные средства.
Среди них есть указания и на то, что человек должен выполнять
возложенные на него обязанности отвечать за содеянное, но в условиях
закона, защиты.
3. Противоречивость защиты. Проблема защиты человека в обществе, его
взаимоотношения с обвинением, влияние ответственности на человека и
отношение субъекта к действующему законодательству является одной из
узловых, содержащей серьезные противоречия. Правильно решить вопрос о
воздействии обвинения на личность можно путем изучения соотношения
свободы человека и требований закона. Сводить защиту исключительно к
правоохранительной деятельности государства по отношению к обвиняемому
неверно. Не менее важно видеть закон глазами этого человека. Проблему
защиты личности нельзя толковать только с позиций формально-юридического
разграничения требований закона и интересов гражданина. Нужно знать и
фактические способности права, в том числе и уголовно-процессуального,
воздействовать на обвиненную личность, а также возможности личности
защищаться и тем самым влиять на судопроизводство- Любые индивидуальные
проявления свободы личности, которые противоречат интересам государства,
не могут соответствовать букве и духу уголовно-процессуального закона.
Поэтому силой органов правосудия они решительно пресекаются, а не
защищаются. Наоборот, органы судопроизводства поощряют действие тех
элементов свободы личности, которые соответствуют их интересам.
Существует определенная обусловленность защиты человека от объективно
существующей правовой политики, от действий государственно-правового
механизма. Изменения общественных отношений, законодательства и практики
его применения не способны отразиться на состоянии защиты личности. Эти
общественные отношения не могут быть производными от поведения
индивидов. Человек в уголовном судопроизводстве может только защищаться,
если он обвинен. Не более того.
Защита исходит из объективных законов общественного развития, из
определенного соотношения интересов государства, свободы личности и
задач уголовно-процессуального закона. Роль уголовно-процессуального
права состоит прежде всего в том, чтобы отграничить личные интересы
граждан от полномочий органов следствия и суда; установить принцип
известного невмешательства государства в дела личности. Свобода же
последней должна ограничиваться удовлетворением собственных интересов и
невмешательством в дела органов системы правосудия. В подобном
направлении и идет процесс законного обеспечения защиты личности
посредством наделения ее в соответствующих случаях определенными
уголовно-процессуальными полномочиями.
Государство в интересах общества в известной мере стесняет личность,
ограничивает ее свободу и даже лишает ее некоторых прав. Но обязательно
должно обеспечить ей возможность защищаться от обвинения. Нормы
уголовного процесса должны быть системой средств защиты граждан.
Разумеется, в ходе сложнейших и глубоких социальных преобразований
допускаются неудачи и просчеты, субъективистские ошибки, в том числе и в
сфере уголовного судопроизводства, нарушаются принципы защиты свободы
личности. Это вызывается отступлениями от демократических норм и
принципов. Но эти ошибки и нарушения не характеризуют природу
соотношения свободы личности и судопроизводства, защиты и обвинения.
В целом у нас существует позитивное влияние уголовного судопроизводства
на личность, ее защиту. Хотя и существует разрыв между природой
государства, его законами и наличием у человека собственных интересов,
свобод и права на защиту.
4. Правосудие, справедливость и защита. Уголовное судопроизводство
представляет собой одно из проявлений общественной жизни. По своему
характеру уголовный процесс ~ это “сложное, комплексное, многогранное,
многостороннее, многосубъективное общественное явление” (Шпилев В.Н.
Содержание и форма уголовного судопроизводства. Минск, 1974. С. 5). Его
главное назначение состоит в борьбе с преступлениями.
Этот вид государственной деятельности юридически нормирован.
Уголовно-процессуальное право является совокупностью норм, которые
регулируют отношения, возникающие в сфере возбуждения, расследования и
разрешения уголовных дел. Оно воздействует на фактические отношения,
возникающие между государственными органами, осуществляющими уголовное
судопроизводство (обвинение), и гражданином (защита). Здесь решаются
вопросы о том, было ли в конкретном случае совершено преступление, кто
его совершил и какое должно быть назначено виновному наказание.
Государственная воля проявляется в уголовно-процессуальном праве
благодаря тому, что оно всеобще, общеобязательно, конкретно. Эти
свойства уголовно-процессуальному праву придает его внутренняя правовая
форма, т.е. структурная организация уголовно-процессуальной нормы.
Уголовно-процессуальные нормы устанавливают правила поведения участников
уголовного процесса, независимо от того, что они делают — обвиняют или
защищаются. В основе этих норм лежит определенная политика государства.
Каждая процессуальная норма содержит конкретное правило поведения одного
или нескольких участников процесса. Норма — не рекомендация, не совет и
не просьба. Это — требование, имеющее властный характер и обеспеченное
силой государственного принуждения. Вследствие чего уголовное
судопроизводство является не только правоприменительной и системной
деятельностью, но и деятельностью строго упорядоченной, обвинительной и
защитительной. Уголовно-процессуальное право нельзя отождествлять с
уголовным процессом.
Уголовный процесс есть более сложное социальное явление, чем
соответствующая отрасль права. Термин “процесс” означает течение, ход
определенных явлений. Процесс (от лат. processus ~ продвижение) —
судебное дело; порядок осуществления деятельности следственных и
судебных органов. Юридическая наука понимает под уголовным процессом
определенную, строго последовательную деятельность конкретных субъектов
(органов, должностных лиц, граждан) и систему соответствующих этой
деятельности процессуальных правоотношений.
Уголовный процесс -~ это выполнение процессуальных действий в конкретных
условиях места и времени. В этом смысле уголовный процесс и уголовное
судопроизводство — понятия однозначные. Они по-разному именуют одну и ту
же государственную уголовно-процессуальную деятельность. Причем, понятие
“уголовный процесс” подчеркивает динамизм этого социально-правового
явления. Формула же “уголовное судопроизводство”: а) указывает на
существование определенной процедуры производства по уголовному делу и
б) отмечает решающую роль суда в окончательном определении исхода дела.
Традиционные термины “уголовный процесс” и “уголовное судопроизводство”
отражают важные стороны уголовно-процессуальной деятельности; они
проверены многолетней практикой и обеспечивают верное оперирование
другими процессуальными понятиями, в числе которых важнейшее место
занимает “обвинение и защита”.
Однако, учитывая социальные изменения, происшедшие в последнее время,
сейчас более правильно говорить об уголовно-процессуальной деятельности
государства (а не просто об уголовном процессе или уголовном
судопроизводстве). Думается, что такое название отражает существо
современной работы, проводимой по уголовному делу органами следствия,
дознания и судами. Это — проверка,’ расследование, обвинение, защита,
суд и его решение.
Уголовно-процессуальная деятельность — это система постоянно
развивающихся действий и связанных с ними правоотношений, базирующаяся
на нормах УПК. В динамике и результате совершения
уголовно-процессуальных действий устанавливаются, раскрываются,
конкретизируются и удостоверяются определенные, юридически значимые
факты и обстоятельства; формируется обвинение, организуется защита.
Уголовно-процессуальная деятельность слагается из двух основных
компонентов: познания конкретных фактов и применения к ним норм права. В
ходе этой работы достигаются общие, конкретные, ближайшие, перспективные
и иные процессуальные цели (Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в
советском уголовно-процессуальном праве. Л„ 1976. С. 27-60).
Кроме того, в уголовно-процессуальной деятельности реализуются
субъективные права и обязанности участников правоотношений. Каждый из
этих участников — это не только субъект права, но и носитель
определенных социальных свойств, т.е. личность. Обезличенных,
абстрактных субъектов процессуального права нет и не может быть.
Поэтому, говоря о следователе, прокуроре, адвокате, судье, обвиняемом,
свидетеле и пр., имеют в виду их процессуальные и социальные свойства. В
связи с этим можно говорить о личности прокурора (как человеке,
наделенном государством соответствующими процессуально властными
полномочиями); о личности адвоката (как гражданине, официально
правомочном защищать от обвинения интересы подсудимого) и т.п.
Та или иная личность, в том числе и защитник, соответствующим образом
участвует в уголовно-процессуальной деятельности; в этой деятельности
проявляет себя, отстаивает интересы, требует нужное. Иначе говоря,
личность действует в условиях уголовного процесса. А сам уголовный
процесс является уголовно-процессуальным правом в действии. Поэтому
такая личность находится в сфере активного применения
уголовно-процессуального законодательства. Уголовно-процессуальное
право, его применение и человек — вот слагаемые уголовно-процессуальной
деятельности.
Применяют процессуальные нормы специальные государственные органы в лице
конкретных должностных лиц. Благодаря осуществлению ими властных,
правоохранительных и правоприменительных полномочий “работает”
уголовно-процессуальный “механизм”.
Активная роль органа дознания, следователя, прокурора и суда наполняет
всю уголовно-процессуальную деятельность не только чисто юридическим, но
также и государственным, социальным и личностным содержанием. Посмотрим,
каково же основное существо этих свойств уголовно-процессуальной
деятельности и как оно соотносится с задачами защиты. Прежде всего нужно
отметить, что уголовно-процессуальная деятельность представляет собой
способ осуществления государственной власти. Процесс предполагает
участие в нем различных властных органов, должностных лиц и отдельных
граждан (обвиняемого. потерпевшего, свидетелей). Вне осуществления
определенной власти уголовный процесс невозможен. Точно так же немыслимо
сводить процесс только к властной деятельности. Большую роль в нем, как
уже отмечалось, играет человек, хотя и лишенный властных полномочий, но,
тем не менее, обладающий специальными правомочиями, благодаря которым он
в состоянии противостоять процессуальной власти, использовать ее
возможности в собственных законных интересах, обращаться к ней за
защитой. Основное свойство уголовно-процессуальной деятельности — это
особое, точное и регламентированное законом поведение, соответствующее
определенной процедуре, порядку. Поэтому уголовно-процессуальная
деятельность — это: а) специфическая государственно-правовая работа
органов уголовного судопроизводства и б) разновидность общесоциального
поведения человека (обвиняемого, адвоката и др.). Социально-личностные
начала уголовно-процессуальной деятельности состоят прежде всего в
практическом применении норм права к | гражданам, совершившим
преступление, потерпевшим от него или свидетельствующим его отдельные
обстоятельства.
Уголовно-процессуальная деятельность представляет собой не только
применение норм права. Она вместе с тем является формой жизни
уголовно-процессуальных отношений, т.е. отношений, существующих и
действующих вокруг процессуально значимых фактов.
Уголовно-процессуальные отношения отражают возникшую на основе
уголовно-процессуального права конкретную деятельность органов
следствия, прокуратуры, суда как между собой, так и с другими
субъектами. Эти правоотношения, как выражение государственной
деятельности, бывают двусторонними и многосторонними.
Уголовно-процессуальные правоотношения придают поступкам всех участников
процесса упорядоченный, целенаправленный и право обусловленный характер.
Каждое лицо, участвующее в деле, будь то прокурор, адвокат или
обвиняемый, обязано сообразовывать свои действия с нормами
уголовно-процессуального закона. Уголовно-процессуальная деятельность —
это и есть процесс возникновения, изменения и прекращения правовых
отношений, порождающих совершение определенных действий, производных от
них или сопутствующих им.
Уголовно-процессуальную деятельность нельзя отождествлять с понятием
“правосудие”. Правосудие является формой государственной деятельности,
которая заключается в рассмотрении и разрешении судом отнесенных к его
компетенции дел.
Правосудие охватывает лишь судебную деятельность. Причем как по
уголовным, так и по гражданским делам. Правосудие по уголовным делам
осуществляют суды первой, кассационной и надзорной инстанций. Цели и
задачи правосудия шире целей уголовного судопроизводства и
осуществляются путем разбирательства в судебных заседаниях конкретных
уголовных или гражданских дел.
Понятие “уголовно-процессуальная деятельность” отличается от понятия
“правосудие” еще и тем, что охватывает не только деятельность суда по
разрешению уголовных дел, но и деятельность прокурора, следователя,
начальника следственного отдела, органа дознания, адвоката, обвиняемого,
т.е. деятельность, предшествующую судебной, в которой, строго говоря, и
осуществляется правосудие.
5. Заметки по истории вопроса. Известно, что задачи того или иного
исторического типа уголовного процесса соответствуют направлению
политической деятельности государства. Для выполнения поставленных задач
уголовное судопроизводство происходит в специально приспособленных
сфераx, базирующихся на установленной государством системе
уголовно-процессуального законодательства, где находятся категории
защиты и обвинения.
Различные формы защиты человека — явление социальное, исторически
обусловленное ходом экономического и политического развития того или
иного общества. Правовое и нравственно-психологическое содержание защиты
человека определяются условиями его жизни, существующими общественными и
правовыми отношениями.
Так, при рабовладельческом строе важнейшей политической задачей
государства было обеспечение возможности всесторонней, в том числе и
самой жестокой, эксплуатации рабов свободными гражданами и подавления
сопротивления рабов, Этим целям и служили различные институты
действующего права, в которых предусматривалась надежная защита только
“свободных” людей.
Внешне демократическая форма судопроизводства в развитых
рабовладельческих государствах не меняла его сущности, создавала
выгодные для господствующего класса иллюзии законности. Раб же и бедняк
всегда были беззащитными.
В эпоху феодализма уголовное судопроизводство было одним из эффективных
орудий в проведении политики феодального государства, направленной на
поддержание режима жесткой эксплуатации крестьян со стороны
помещиков-феодалов, стремившихся законными путями подавить возможное и
реальное сопротивление угнетаемых классов и сословий. По мере
экономического развития феодального общества менялись формы государства
и права, а вместе с ними и формы уголовного судопроизводства.
Совершенствовался механизм защиты. Так, в период расцвета феодализма в
связи с централизацией государственной власти и сосредоточением ее в
руках абсолютных монархов обвинительную форму уголовного процесса
сменила розыскная. Она открыла широкие возможности для применения пыток
и других методов физического и психического воздействия на
допрашиваемых. О защите человека не могло быть и речи.
Действовавшие в то время законы закрепляли и самые жестокие виды
наказаний. Например, в “Каролине”, бывшей в течение трех столетий
(1532—1870) единственным общегерманским уголовным и
уголовно-процессуальным кодексом, содержались такие нечеловеческие
наказания виновных, как сечение розгами, отрезание ушей, выкалывание
глаз, отсечение носа, руки, пальцев и т.п. Многообразна была и смертная
казнь: утопление, сожжение, четвертование, обезглавливание погребение
заживо, терзание клещами, пробивание колом. В ряде случаев “для вашего
устрашения прочих” пробивание колом сопровождалось предварительным
погребением заживо; перед утоплением женщин их мучили с помощью
раскаленных щипцов, осужденного волочили к месту казни “неразумными
животными” (“Каролина”. Уголовно-судебное уложение Карла V. Пер. с нем-
Алма-Ата, 1967).
1. С учетом характера уголовно-правовых и процессуальных норм становится
понятным их резко отрицательное воздействие на положение граждан. Они
были беззащитны. Открытый внесудебный произвол господина,
судебно-следственный террор, нечеловеческие наказания крестьян, жестокие
процессуальные средства не могли вызвать у народа чувства уважения к
суду и закону. Они были способны порождать ожесточение, терпимость к
насилию в отношениях, ненависть к правящим классам, недоверие друг к
другу. При анализе влияния феодального процессуального закона на граждан
нужно различать подлинную направленность уголовного судопроизводства и
его внешнее “оформление”. Дело в том, что и тогда в некоторых нормах
открыто провозглашалось равное правосудие для всех, наличие в нем
защиты. Так, по “Каролине” в присяге судьи по уголовным делам
указывалось, что он должен “судить и выносить приговор в уголовных делах
равно для бедного и для богатого и не отступать от сего ни из любви, ни
из ненависти, ни из-за платы, ни из-за даров, ни по какой-либо иной
причине” (“Каролина”. С. 36).
Однако подобного рода декларации ничем не могли быть обеспечены, поэтому
становится попятной их демагогическая, а не подлинно защитительная
направленность.
Пришедший на смену феодализму капиталистический способ производства
привел к существенным изменениям в государственно-правовой надстройке, в
том числе в системе уголовно-процессуальных норм и в формах защиты в
уголовном судопроизводстве. Типичной для прежнего буржуазного общества
является состязательная форма судопроизводства, начала устности,
гласности, непосредственности, независимости судей, наличия защиты и
т.п. Все это внешне создавало впечатление демократичности правосудия,
которое якобы одинаково благотворно воздействует на все слои общества.
Процессуальные системы ряда стран Европы (Франция, Германия, Австрия,
Россия) были построены по форме так называемого “смешанного” (не чисто
состязательного) процесса, в котором состязательное начало почти не
касалось предварительного производства по делу.
Однако какими бы “демократическими” ни были формы того буржуазного
процесса, главным оставалось его содержание. Оно заключалось во
всесторонней защите интересов буржуазии и других собственников,
подавлении противников эксплуататорского строя. Фактическая деятельность
судей диктовалась классовыми интересами буржуазного государства и права,
а не потребностью защиты прав любого гражданина.
Защита исходит из объективных законов общественного развития, из
определенного соотношения интересов государства, свободы личности и
задач уголовно-процессуального закона. Роль уголовно-процессуального
права состоит прежде всего в том, чтобы отграничить личные интересы
граждан от полномочий органов следствия и суда; установить принцип
известного невмешательства государства в дела личности. Свобода же
последней должна ограничиваться удовлетворением собственных интересов и
невмешательством в дела органов системы правосудия. В подобном
направлении и идет процесс законного обеспечения защиты личности
посредством наделения ее в соответствующих случаях определенными
уголовно-процессуальными полномочиями.
Государство в интересах общества в известной мере стесняет личность,
ограничивает ее свободу и даже лишает ее некоторых прав. Но обязательно
должно обеспечить ей возможность защищаться от обвинения. Нормы
уголовного процесса должны быть системой средств защиты граждан.
Разумеется, в ходе сложнейших и глубоких социальных преобразований
допускаются неудачи и просчеты, субъективистские ошибки, в том числе и в
сфере уголовного судопроизводства, нарушаются принципы защиты свободы
личности. Это вызывается отступлениями от демократических норм и
принципов. Но эти ошибки и нарушения не характеризуют природу
соотношения свободы личности и судопроизводства, защиты и обвинения.
В целом у нас существует позитивное влияние уголовного судопроизводства
на личность, ее защиту. Хотя и существует разрыв между природой
государства, его законами и наличием у человека собственных интересов,
свобод и права на защиту.
4. Правосудие, справедливость и защита. Уголовное судопроизводство
представляет собой одно из проявлений общественной жизни. По своему
характеру уголовный процесс ~ это “сложное, комплексное, многогранное,
многостороннее, многосубъективное общественное явление” (Шпилев В.Н.
Содержание и форма уголовного судопроизводства. Минск, 1974. С. 5). Его
главное назначение состоит в борьбе с преступлениями.
Этот вид государственной деятельности юридически нормирован.
Уголовно-процессуальное право является совокупностью норм, которые
регулируют отношения, возникающие в сфере возбуждения, расследования и
разрешения уголовных дел. Оно воздействует на фактические отношения,
возникающие между государственными органами, осуществляющими уголовное
судопроизводство (обвинение), и гражданином (защита). Здесь решаются
вопросы о том, было ли в конкретном случае совершено преступление, кто
его совершил и какое должно быть назначено виновному наказание.
Государственная воля проявляется в уголовно-процессуальном праве
благодаря тому, что оно всеобще, общеобязательно, конкретно. Эти
свойства уголовно-процессуальному праву придает его внутренняя правовая
форма, т.е. структурная организация уголовно-процессуальной нормы.
Уголовно-процессуальные нормы устанавливают правила поведения участников
уголовного процесса, независимо от того, что они делают — обвиняют или
защищаются. В основе этих норм лежит определенная политика государства.
Каждая процессуальная норма содержит конкретное правило поведения одного
или нескольких участников процесса. Норма — не рекомендация, не совет и
не просьба. Это — требование, имеющее властный характер и обеспеченное
силой государственного принуждения. Вследствие чего уголовное
судопроизводство является не только правоприменительной и системной
деятельностью, но и деятельностью строго упорядоченной, обвинительной и
защитительной. Уголовно-процессуальное право нельзя отождествлять с
уголовным процессом.
Уголовный процесс есть более сложное социальное явление, чем
соответствующая отрасль права. Термин “процесс” означает течение, ход
определенных явлений. Процесс (от лат. processus ~ продвижение) —
судебное дело; порядок осуществления деятельности следственных и
судебных органов. Юридическая наука понимает под уголовным процессом
определенную, строго последовательную деятельность конкретных субъектов
(органов, должностных лиц, граждан) и систему соответствующих этой
деятельности процессуальных правоотношений.
Уголовный процесс -~ это выполнение процессуальных действий в конкретных
условиях места и времени. В этом смысле уголовный процесс и уголовное
судопроизводство — понятия однозначные. Они по-разному именуют одну и ту
же государственную уголовно-процессуальную деятельность. Причем, понятие
“уголовный процесс” подчеркивает динамизм этого социально-правового
явления. Формула же “уголовное судопроизводство”: а) указывает на
существование определенной процедуры производства по уголовному делу и
б) отмечает решающую роль суда в окончательном определении исхода дела.
Традиционные термины “уголовный процесс” и “уголовное судопроизводство”
отражают важные стороны уголовно-процессуальной деятельности; они
проверены многолетней практикой и обеспечивают верное оперирование
другими процессуальными понятиями, в числе которых важнейшее место
занимает “обвинение и защита”.
Однако, учитывая социальные изменения, происшедшие в последнее время,
сейчас более правильно говорить об уголовно-процессуальной деятельности
государства (а не просто об уголовном процессе или уголовном
судопроизводстве). Думается, что такое название отражает существо
современной работы, проводимой по уголовному делу органами следствия,
дознания и судами. Это — проверка,’ расследование, обвинение, защита,
суд и его решение.
Уголовно-процессуальная деятельность — это система постоянно
развивающихся действий и связанных с ними правоотношений, базирующаяся
на нормах УПК. В динамике и результате совершения
уголовно-процессуальных действий устанавливаются, раскрываются,
конкретизируются и удостоверяются определенные, юридически значимые
факты и обстоятельства; формируется обвинение, организуется защита.
Уголовно-процессуальная деятельность слагается из двух основных
компонентов: познания конкретных фактов и применения к ним норм права. В
ходе этой работы достигаются общие, конкретные, ближайшие, перспективные
и иные процессуальные цели (Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в
советском уголовно-процессуальном праве. Л„ 1976. С. 27-60).
Кроме того, в уголовно-процессуальной деятельности реализуются
субъективные права и обязанности участников правоотношений. Каждый из
этих участников — это не только субъект права, но и носитель
определенных социальных свойств, т.е. личность. Обезличенных,
абстрактных субъектов процессуального права нет и не может быть.
Поэтому, говоря о следователе, прокуроре, адвокате, судье, обвиняемом,
свидетеле и пр., имеют в виду их процессуальные и социальные свойства. В
связи с этим можно говорить о личности прокурора (как человеке,
наделенном государством соответствующими процессуально властными
полномочиями); о личности адвоката (как гражданине, официально
правомочном защищать от обвинения интересы подсудимого) и т.п.
Та или иная личность, в том числе и защитник, соответствующим образом
участвует в уголовно-процессуальной деятельности; в этой деятельности
проявляет себя, отстаивает интересы, требует нужное. Иначе говоря,
личность действует в условиях уголовного процесса. А сам уголовный
процесс является уголовно-процессуальным правом в действии. Поэтому
такая личность находится в сфере активного применения
уголовно-процессуального законодательства. Уголовно-процессуальное
право, его применение и человек — вот слагаемые уголовно-процессуальной
деятельности.
Применяют процессуальные нормы специальные государственные органы в лице
конкретных должностных лиц. Благодаря осуществлению ими властных,
правоохранительных и правоприменительных полномочий “работает”
уголовно-процессуальный “механизм”.
Активная роль органа дознания, следователя, прокурора и суда наполняет
всю уголовно-процессуальную деятельность не только чисто юридическим, но
также и государственным, социальным и личностным содержанием. Посмотрим,
каково же основное существо этих свойств уголовно-процессуальной
деятельности и как оно соотносится с задачами защиты. Прежде всего нужно
отметить, что уголовно-процессуальная деятельность представляет собой
способ осуществления государственной власти. Процесс предполагает
участие в нем различных властных органов, должностных лиц и отдельных
граждан (обвиняемого. потерпевшего, свидетелей). Вне осуществления
определенной власти уголовный процесс невозможен. Точно так же немыслимо
сводить процесс только к властной деятельности. Большую роль в нем, как
уже отмечалось, играет человек, хотя и лишенный властных полномочий, но,
тем не менее, обладающий специальными правомочиями, благодаря которым он
в состоянии противостоять процессуальной власти, использовать ее
возможности в собственных законных интересах, обращаться к ней за
защитой. Основное свойство уголовно-процессуальной деятельности — это
особое, точное и регламентированное законом поведение, соответствующее
определенной процедуре, порядку. Поэтому уголовно-процессуальная
деятельность — это: а) специфическая государственно-правовая работа
органов уголовного судопроизводства и б) разновидность общесоциального
поведения человека (обвиняемого, адвоката и др.). Социально-личностные
начала уголовно-процессуальной деятельности состоят прежде всего в
практическом применении норм права к | гражданам, совершившим
преступление, потерпевшим от него или свидетельствующим его отдельные
обстоятельства.
Уголовно-процессуальная деятельность представляет собой не только
применение норм права. Она вместе с тем является формой жизни
уголовно-процессуальных отношений, т.е. отношений, существующих и
действующих вокруг процессуально значимых фактов.
Уголовно-процессуальные отношения отражают возникшую на основе
уголовно-процессуального права конкретную деятельность органов
следствия, прокуратуры, суда как между собой, так и с другими
субъектами. Эти правоотношения, как выражение государственной
деятельности, бывают двусторонними и многосторонними.
Уголовно-процессуальные правоотношения придают поступкам всех участников
процесса упорядоченный, целенаправленный и право обусловленный характер.
Каждое лицо, участвующее в деле, будь то прокурор, адвокат или
обвиняемый, обязано сообразовывать свои действия с нормами
уголовно-процессуального закона. Уголовно-процессуальная деятельность —
это и есть процесс возникновения, изменения и прекращения правовых
отношений, порождающих совершение определенных действий, производных от
них или сопутствующих им.
Уголовно-процессуальную деятельность нельзя отождествлять с понятием
“правосудие”. Правосудие является формой государственной деятельности,
которая заключается в рассмотрении и разрешении судом отнесенных к его
компетенции дел.
Правосудие охватывает лишь судебную деятельность. Причем как по
уголовным, так и по гражданским делам. Правосудие по уголовным делам
осуществляют суды первой, кассационной и надзорной инстанций. Цели и
задачи правосудия шире целей уголовного судопроизводства и
осуществляются путем разбирательства в судебных заседаниях конкретных
уголовных или гражданских дел.
Понятие “уголовно-процессуальная деятельность” отличается от понятия
“правосудие” еще и тем, что охватывает не только деятельность суда по
разрешению уголовных дел, но и деятельность прокурора, следователя,
начальника следственного отдела, органа дознания, адвоката, обвиняемого,
т.е. деятельность, предшествующую судебной, в которой, строго говоря, и
осуществляется правосудие.
5. Заметки по истории вопроса. Известно, что задачи того или иного
исторического типа уголовного процесса соответствуют направлению
политической деятельности государства. Для выполнения поставленных задач
уголовное судопроизводство происходит в специально приспособленных
сфераx, базирующихся на установленной государством системе
уголовно-процессуального законодательства, где находятся категории
защиты и обвинения.
Различные формы защиты человека — явление социальное, исторически
обусловленное ходом экономического и политического развития того или
иного общества. Правовое и нравственно-психологическое содержание защиты
человека определяются условиями его жизни, существующими общественными и
правовыми отношениями.
Так, при рабовладельческом строе важнейшей политической задачей
государства было обеспечение возможности всесторонней, в том числе и
самой жестокой, эксплуатации рабов свободными гражданами и подавления
сопротивления рабов, Этим целям и служили различные институты
действующего права, в которых предусматривалась надежная защита только
“свободных” людей.
Внешне демократическая форма судопроизводства в развитых
рабовладельческих государствах не меняла его сущности, создавала
выгодные для господствующего класса иллюзии законности. Раб же и бедняк
всегда были беззащитными.
В эпоху феодализма уголовное судопроизводство было одним из эффективных
орудий в проведении политики феодального государства, направленной на
поддержание режима жесткой эксплуатации крестьян со стороны
помещиков-феодалов, стремившихся законными путями подавить возможное и
реальное сопротивление угнетаемых классов и сословий. По мере
экономического развития феодального общества менялись формы государства
и права, а вместе с ними и формы уголовного судопроизводства.
Совершенствовался механизм защиты. Так, в период расцвета феодализма в
связи с централизацией государственной власти и сосредоточением ее в
руках абсолютных монархов обвинительную форму уголовного процесса
сменила розыскная. Она открыла широкие возможности для применения пыток
и других методов физического и психического воздействия на
допрашиваемых. О защите человека не могло быть и речи.
Действовавшие в то время законы закрепляли и самые жестокие виды
наказаний. Например, в “Каролине”, бывшей в течение трех столетий
(1532—1870) единственным общегерманским уголовным и
уголовно-процессуальным кодексом, содержались такие нечеловеческие
наказания виновных, как сечение розгами, отрезание ушей, выкалывание
глаз, отсечение носа, руки, пальцев и т.п. Многообразна была и смертная
казнь: утопление, сожжение, четвертование, обезглавливание погребение
заживо, терзание клещами, пробивание колом. В ряде случаев “для вашего
устрашения прочих” пробивание колом сопровождалось предварительным
погребением заживо; перед утоплением женщин их мучили с помощью
раскаленных щипцов, осужденного волочили к месту казни “неразумными
животными” (“Каролина”. Уголовно-судебное уложение Карла V. Пер. с нем-
Алма-Ата, 1967).
1. С учетом характера уголовно-правовых и процессуальных норм становится
понятным их резко отрицательное воздействие на положение граждан. Они
были беззащитны. Открытый внесудебный произвол господина,
судебно-следственный террор, нечеловеческие наказания крестьян, жестокие
процессуальные средства не могли вызвать у народа чувства уважения к
суду и закону. Они были способны порождать ожесточение, терпимость к
насилию в отношениях, ненависть к правящим классам, недоверие друг к
другу. При анализе влияния феодального процессуального закона на граждан
нужно различать подлинную направленность уголовного судопроизводства и
его внешнее “оформление”. Дело в том, что и тогда в некоторых нормах
открыто провозглашалось равное правосудие для всех, наличие в нем
защиты. Так, по “Каролине” в присяге судьи по уголовным делам
указывалось, что он должен “судить и выносить приговор в уголовных делах
равно для бедного и для богатого и не отступать от сего ни из любви, ни
из ненависти, ни из-за платы, ни из-за даров, ни по какой-либо иной
причине” (“Каролина”. С. 36).
Однако подобного рода декларации ничем не могли быть обеспечены, поэтому
становится попятной их демагогическая, а не подлинно защитительная
направленность.
Пришедший на смену феодализму капиталистический способ производства
привел к существенным изменениям в государственно-правовой надстройке, в
том числе в системе уголовно-процессуальных норм и в формах защиты в
уголовном судопроизводстве. Типичной для прежнего буржуазного общества
является состязательная форма судопроизводства, начала устности,
гласности, непосредственности, независимости судей, наличия защиты и
т.п. Все это внешне создавало впечатление демократичности правосудия,
которое якобы одинаково благотворно воздействует на все слои общества.
Процессуальные системы ряда стран Европы (Франция, Германия, Австрия,
Россия) были построены по форме так называемого “смешанного” (не чисто
состязательного) процесса, в котором состязательное начало почти не
касалось предварительного производства по делу.
Однако какими бы “демократическими” ни были формы того буржуазного
процесса, главным оставалось его содержание. Оно заключалось во
всесторонней защите интересов буржуазии и других собственников,
подавлении противников эксплуататорского строя. Фактическая деятельность
судей диктовалась классовыми интересами буржуазного государства и права,
а не потребностью защиты прав любого гражданина.
§ 2. Сущность уголовно-процессуальной власти и задачи адвоката
1. Необходимость уголовно-процессуальной власти. Было бы ошибочно
считать, что уголовное судопроизводство осуществляется только на
добровольных началах, при полном согласовании желаний граждан с
действиями органов дознания, следствия, прокуратуры и судов. У адвокатов
тем более нет единства интересов с этими органами. К тому же далеко не
все люди, в том числе и адвокаты, вовлеченные в процесс, правильно
понимают свои обязанности или должным образом их исполняют.
Расследование уголовного дела или рассмотрение его в суде — чрезвычайно
важная, обязательная и сложная деятельность. Исполнить ее только путем
обращения в чувству морального долга человека (обвиняемого,
потерпевшего, свидетеля), его желаниям, интересам и тому подобным
нравственным ценностям невозможно. И .это учитывает адвокат в своей
работе.
? Само по себе расследование или судебное рассмотрение уголовного дела ~
явление, малоприятное для обычных граждан, так или иначе вовлеченных в
судопроизводство. Значительная часть людей стремится избежать
соприкосновения с уголовным судопроизводством или свести до минимума
свое участие в нем. Способы поведения обусловлены процессуальным
положением гражданина. Обвиняемый (подозреваемый) нередко пытается
избежать уголовной ответственности. В связи с чем предпринимает
действия, препятствующие судопроизводству. Свидетель не хочет
“связываться с уголовным делом”, отрываться от обычной жизни, привычных
занятий и поэтому дает показания, которые позволяют ему “уйти” из
процесса. Потерпевший стремится быстрее компенсировать себе ущерб, не
проявляет особого интереса к другим обстоятельствам дела, не одобряет
длительных, по его мнению, сроков расследования или суда. Многим из
обвиняемых, потерпевших, свидетелей бывают непонятны те или иные
сиюминутные действия следователя, суда и даже адвоката, в связи с чем
образуется определенное противодействие, которое нужно преодолеть. И не
только с помощью напоминаний о гражданском долге, призывов говорить
правду, указаний на совесть и пр. Так или иначе, но в уголовном
судопроизводстве нужна определенная власть. И закон наделяет ею
работников органов дознания, следователей, прокуроров, судей. “ Адвокат
не имеет власти. Но подчиняется ей. Поэтому и должен хорошо понимать ее
суть.
По своей природе (происхождению) эта власть — общественная, т.к. исходит
от воли данного общества, определяется его интересами и направлена в
конечном счете на их обеспечение. По характеру (существу) следственная
или ей подобная власть является государственной, поскольку уголовное
судопроизводство — вид государственной деятельности. Она осуществляется
по указаниям (законам) государства и от его имени. По форме же, т.е. по
внешнему выражению, власть следователя, прокурора, судьи представляет
собой власть процессуально-правовую. Она применяется только в форме
уголовного судопроизводства |по данному делу, в отношении конкретных
лиц, и только в случае совершения ими недозволенных процессуальным (или
материальным) законом действий.
Участвующий в разбирательстве уголовного дела адвокат знает, что любые
властные полномочия органов уголовного судопроизводства должны
применяться в строгом соответствии с законом. Отступления от юридических
предписаний наносят ощутимый вред как правосудию, так и личности, В
одном из определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного
Суда РСФСР отмечено, что в нарушение ст. 17 УПК РСФСР следователь для
участия в допросах обвиняемого Андреева, потерпевшей Степановой М. и
свидетеля Степановой Л. не пригласил переводчика; сам сделал перевод их
показаний с марийского языка на русский. По существу одно и то же лицо
выполняло функции следователя и переводчика, что противоречит
требованиям ст. 59, 64, 66 УПК РСФСР. Суд также не обеспечил этих лиц
переводчиком, хотя необходимость в этом существовала. В итоге их
показания были отражены в протоколе неточно, из-за чего возникли
серьезные сомнения в доказанности мотивов убийства, что и повлекло
отмену приговора с возвращением дела для дополнительного расследования
(Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1980. №1 C. 10). В данном случае
очевидно, что нарушение принципа языка судопроизводства было результатом
незаконного использования следователем и судом их полномочий,
некачественного выполнения стоящих перед ними задач, пренебрежения
правами и интересами личности, которая вследствие этого осталась
беззащитной.
Чтобы четко понимать специфику уголовно-процессуальной власти, адвокат
должен хорошо знать основные черты любой власти, власти вообще как
социального явления.
Власть нужна для организации судопроизводства по уголовному делу,
которое немыслимо без подчинения всех участников, в том числе и
адвоката, единой воле, а также для регулирования взаимоотношений между
определенными людьми, объединенными между собой необходимостью
обеспечения интересов правосудия (следователем, прокурором, судом).
2. Властно-сдерживающие функции адвокатуры. Власть — это явление,
обладающее возможностью подчинить своей воле, управлять или
распоряжаться действиями многих людей.
Власть появилась с возникновением человеческого общества и будет в той
или иной форме всегда сопутствовать его развитию. Власть необходима
прежде всего для организации общественного порядка, который немыслим без
подчинения всех участников единой воле, а также для регулирования
взаимоотношений между людьми, связанных с жизнью в обществе.
До возникновения классов и государства власть носила неорганизованный
характер. Не было аппарата, стоящего над обществом, и особых
принудительных учреждений. В первобытном обществе власть осуществлялась
всеми членами рода (племени), которые избирали старейшину. С появлением
классов и государства кровные, родовые связи были разрушены. Вместо
морального авторитета старейшины рода возник авторитет публичной власти,
которая отделилась от общества и стала над ним.В дальнейшем власть
совершенствовалась. Но она всегда оставалась у государственных органов.
Им подчинялись все. В том числе, и адвокаты. Но последние к тому же еще
и защищали людей от “беззаконий” власти, сдерживали ее давление,
противодействовали ей, боролись с ее слишком “ревнительными” носителями.
Это было всегда, но особенно заметно такое противостояние сейчас.
Термин “власть” применяется в различных формах и аспектах: родительская
власть; государственная, которая включает такие понятия, как власть
верховная, учредительная, законодательная, исполнительная, военная,
судебная и т.д.
Применительно к уголовному судопроизводству можно говорить о судебной,
прокурорской, следственной власти. Адвокат постоянно чувствует, что тот
или иной представитель органов уголовного судопроизводства наделен
огромной 1;ластью. Причем она может быть закреплена как в статьях закона
о правах данного должностного лица, так и в нормах УПК, регламентирующих
его обязанности. Например, следователь, прокурор, орган дознания, суд
обязаны возбудить уголовное дело и раскрыть преступление (ст. 3 УПК).
Эти же работники своей властью вправе прекратить дело (например, по
основаниям ст. 6—9 УПК). “В руках следователя сконцентрирована мощная и
грозная сила, готовая обрушить на голову обвиняемого (подозреваемого)
целый каскад достаточно ощутимых принудительных мер”-, довольно удачно и
образно отметил В.М- Савицкий. – Эта сила в состоянии вторгнуться в его
жилище, при обычных условиях почитаемое неприкосновенным, открыть чужому
взору свято оберегаемую тайну почтовых отправлений отстранить человека
от привычной работы и продиктовать ему множество других строгих
ограничений вплоть до лишения высшего блага — свободы. И все это может
быть пущено в ход быстро, незамедлительно, а иногда, к сожалению, — с
предосудительной поспешностью” (См.’. Савицкий В.М. Очерк теории
прокурорского надзора, М,, 1975. С.193). Такие же действия властного
характера может совершать орган дознания, прокурор, суд. Оберегать же
людей от “властных излишеств” призван адвокат.
Властные начала присущи уголовному судопроизводству любого типа
государства. Без них невозможно осуществление уголовно-процессуальной
деятельности. Причем подлинное назначение этой власти, степень и
характер выраженного в ней психо-физического воздействия на людей
определяются природой государства. А суды, тюрьмы и другие
принудительные учреждения есть вещественные придатки власти. • В
уголовном процессе властные требования применяются в интересах
правосудия. Но они нередко используются и в целях нейтрализации
поведения, неугодного государству. Помимо того, что следственная,
прокурорская и судебная власти используются далеко не по назначению, их
применение иногда лишено элементарных гарантий, охраняющих права и
интересы лиц, в отношении которых они применяются. В современном
уголовном процессе предварительное расследование не только предваряет,
но и в значительной степени и предопределяет разбирательство уголовного
дела в суде. С этим, к сожалению, часто сталкиваются адвокаты.
Практика показывает, что аресты, задержания, обыски производятся и
тогда, когда имеется “вероятная причина” или “разумное основание”, а не
только в случаях, прямо указанных в законе. Адвокаты хорошо знают, что
продолжительность содержания под стражей в качестве меры пресечения
нередко превышает установленные законом сроки. Это вредит и людям, и
государству. Ведь реальное обеспечение и широкое использование прав и
свобод граждан государства представляет собой одну из главных
закономерностей его развития. И наоборот, нарушение гражданских свобод
тормозит развитие государства.
Уголовно-процессуальная власть не только связана с определенным
стеснением прав личности, но и, что важнее, направлена на обеспечение
потребностей всего общества, которые соответствуют законным интересам
большинства его членов. Если эти условия не соблюдены, властное
воздействие само имеет общественно опасный характер.
Процесс властного воздействия органов уголовного судопроизводства на
обычного человека или даже адвоката — сложное социально-правовое
явление. Его научное познание возможно при условии, если исследователь
пользуется правильным, объективным методом. Этот же метод должны
применять и органы уголовного судопроизводства в своей практической
работе.
Лишь опираясь на принцип объективности, честности, органы уголовного
судопроизводства могут эффективно осуществлять свою власть в отношении
того единства многообразия, каким является человек — будь то гражданин
или даже адвокат. Использование объективного подхода позволяет
проникнуть в сущность властного воздействия органов уголовного
судопроизводства, а также обеспечивает более качественное выполнение
возложенных на органы уголовного судопроизводства задач. Деятельность
адвокатов не может замыкаться в рамках сугубо профессиональных
обязанностей, она должна активно служить совершенствованию
государственно-правового механизма, повышению его эффективности.
Большое значение для раскрытия специфики процессуально-властного
воздействия имеет анализ основных свойств системы органов уголовного
судопроизводства. Органы уголовного судопроизводства представляют собой
сложную целостную систему, состоящую из отдельных взаимосвязанных
звеньев — органов дознания, следствия, прокуратуры, судов. Адвокатура же
находится вне ее, но без нее немыслима. Эта система не является
застывшей, раз и навсегда данной. В той или иной мере она меняется в
зависимости от развития потребностей общества, от появления новых задач
государства. Постоянное совершенствование системы органов уголовного
судопроизводства — объективная закономерность любого общества. Эта
закономерность обусловлена рядом социально-экономических факторов, в
числе которых и работа адвокатуры.
Прежде всего на систему органов уголовного судопроизводства, в силу
обратных связей, воздействует общество. Масштабность и сложность
проблем, решаемых государством, динамизм в развитии общества увеличивают
объем работы, усложняют задачи, стоящие как перед адвокатурой, так и
перед органами уголовного судопроизводства. Они выдвигают новые,
повышенные требования к эффективности и качеству работы этих систем. В
свою очередь, характер деятельности системы органов уголовного
судопроизводства отражается на задачах и активности адвокатуры.
Совершенствование системы органов уголовного судопроизводства —
непрерывный, целенаправленный процесс решения проблем, выдвигаемых
жизнью. В ходе этого процесса постоянно повышается культура обновляются
стиль и методы деятельности адвокатов, улучшается исполнение стоящих
перед ними задач. Определяется оптимальное соотношение между началами
централизма государственных органов и демократизма адвокатуры, между
коллегиальностью и единоначалием, обязанностями должностных лиц и
правами защитников; между принципами их работы и взаимодействия друг с
другом, а также с иными органами государства.
Проблемы совершенствования системы органов уголовного судопроизводства
всегда должны быть в центре внимания государства. Оно призвано уделять
постоянное внимание улучшению деятельности милиции, прокуратуры, судов,
органов юстиции, адвокатуры. Ведь все эти органы стоят на страже
законности, интересов общества, прав граждан. Государство должно
настойчиво добиваться, чтобы деятельность органов уголовного
судопроизводства и адвокатуры базировалась на научных основах; чтобы
решения их должностных лиц были законными, обоснованными, справедливыми;
чтобы в каждом отдельном органе уголовного судопроизводства проявлялись
внимательное отношение к правам и интересам личности, благожелательное
отношение и уважение к ее достоинству. На обеспечение этого и направлены
усилия адвокатов.
3. Адвокатура и единоначалие в уголовном судопроизводстве. Из природы
государства вытекает характер системы органов уголовного
судопроизводства и наличие в них твердой власти. В единстве демократии и
властности заключена гарантия успешного функционирования систем органов
уголовного судопроизводства и адвокатуры- Демократия обеспечивает
непрерывную связь этих органов с адвокатурой, обогащает их деятельность
ее богатым практическим опытом. Уголовно-процессуальная власть придает
деятельности ее должностных лиц и адвокатов обязательность, точность,
слаженность и оперативность. Она цементирует их многостороннюю связь в
интересах успешного решения задач уголовного судопроизводства, Поэтому
властные начала в самой системе органов уголовного судопроизводства
должны быть эффективны как с точки зрения понимания их задач, так и
уровня требований к четкости и инициативности выполнения работниками
этих органов своих должностных обязанностей. Работа адвокатов, в
известной мере, дисциплинирует органы уголовного судопроизводства.
Специфика уголовного судопроизводства, как особого направления
государственной деятельности, состоит в том, что здесь объективно
требуется единоначалие, роль которого ни в коем случае нельзя принижать,
несмотря на возросшее в последнее время значение иных
уголовно-процессуальных участников (присяжных заседателей,,. различного
рода коммерческих адвокатов и т.п.).
Сущность единоначалия в уголовном судопроизводстве состоит в том, что
руководит расследованием или судебным рассмотрением дела одно лицо,
назначаемое для этого в установленном законом порядке. Оно правомочно
единолично решать вопросы в пределах своей компетенции и несет
ответственность за состояние, качество, ход и результат определенного
этапа уголовного судопроизводства но конкретному делу.
Высокой организованности и подчинения воле руководителя
уго-ловно-процессуальной деятельности требуют современные социальные
процессы, сроки и темпы судопроизводства. Основные тенденции
общественного и правового развития таковы, что эти требования не только
не утрачивают силу, а должны приобретать все большее значение.
Единоначалие — важнейшее средство обеспечения уголовно-про-цессуальной
власти и организованности судопроизводства. Полномочия
руководителя-единоначальника являются распорядительно-дисциплинарной
властью, под которой понимается совокупность особых властных полномочий
руководителей для обеспечения их управленческой деятельности-
Руководители уголовного судопроизводства и его органов наделены
необходимыми полномочиями для выполнения своих задач и обязанностей.
Знать существо этих полномочий должны и адвокаты.
Принцип единоначалия в нашем уголовном судопроизводстве выдержал
испытание временем и, безусловно, будет сохранен в процессе дальнейшего
совершенствования этого вида государственной деятельности. Вместе с тем
по мере социального развития может происходить дальнейшая демократизация
уголовно-процессуального единоначалия. Более глубокого сочетания
принципов единоначалия и демократизма в уголовном судопроизводстве
требуют:
— усложняющиеся задачи руководства уголовно-процессуальной
деятельностью;
— необходимость принятия высококвалифицированных, научно обоснованных
процессуальных решений;
— расширение демократизма, дальнейшее сближение задач органов
судопроизводства с функциями защиты; •
— возрастание ответственности руководителей уголовно-процессуальной
деятельности.
Диалектика состоит в том, что расширение участия работы адвоката требует
не ослабления, а усиления ответственности органов уголовного
судопроизводства и их должностных лиц за качество расследования и
судебного рассмотрения дел. В этом и состоит дисциплинирующая роль
адвокатуры.
4. Законность уголовно-процессуальной власти и деятельности адвоката.
Для понимания сущности уголовно-процессуальной власти и отношения к ней
адвокатуры следует определить ее место в системе смежных процессуальных
категорий, выявить ее роль и значение в осуществлении уголовного
судопроизводства.
Уголовно-процессуальная власть тесно связана с законностью. Строгое и
безусловное соблюдение всеми субъектами уголовно-процессуального права
законов — важнейшее требование как законности, так и
уголовно-процессуальной власти. Поэтому категории
“уголовно-процессуальная власть” и “законность” частично совпадают по
объему. Законность служит общей основой уголовно-процессуальной власти,
а последняя выступает конкретным проявлением в уголовном
судопроизводстве принципа законности.
Различие между этим принципом и категорией “уголовно-процессуальная
власть” состоит в социально-правовой природе. Уголовно-процессуальная
власть значительно глубже проникает в различного рода взаимоотношения
адвоката, его подзащитного с органами уголовного судопроизводства; она
теснее связана с личностными категориями (воля, мотивы, цели, интересы и
пр.), чем законность вообще. Она органически входит в систему различных
уголовно-процессуальных отношений адвоката. Придает им необходимую
индивидуальность, конкретность и целенаправленность. Сказанным и
объясняется правовая роль уголовно-процессуальной власти, ее способность
непосредственно влиять на эффективность решения адвокатом его задач. Их
качественное выполнение в значительной мере обусловлено правильным
использованием уголовно-процессуальной власти ее носителем.
Непосредственно связанная с судопроизводством, уголовно-процессуальная
власть опирается на законность. Она имеет государственный,
процессуально-правовой характер. Ее нормативную основу составляют
уголовно-процсссуальные правила, регулирующие процедуру разбора
противоправных деяний. Такие процедурные нормы едины для поведения
должностного лица, адвоката и его подзащитного.
В отличие от законности уголовно-процессуальная власть не сводится
только к соблюдению кем-то процессуально-правовых норм. Ее содержание
шире, Она включает в себя требования закона, органов уголовного
судопроизводства и их должностных лиц, а также необходимость подчинения
адвоката и его подзащитного властным повелениям. Уголовно-процессуальная
власть опосредует неодинаковую по сути деятельность адвоката и органов
по выполнению задач и функций уголовного судопроизводства. Подчиняться
ей должен и адвокат, участвующий в уголовном судопроизводстве или тесно
соприкоснувшийся с его осуществлением (например, адвокат, принявший
поручение только для написания надзорной жалобы). Законность же имеет
более широкую сферу действия. Так, защитник, оказавшись за рамками
уголовного судопроизводства, обязан исполнять многие различные
требования права, вообще не имеющие подчас прямого отношения к процессу
по данному уголовному делу.
Различия между уголовно-процессуальной властью и законностью можно
провести и по способам их обеспечения. Органическая связь
уголовно-процессуальной власти с соответствующими правовыми нормами и
органами выдвигает на передний план такие способы ее обеспечения, как
моральные и психологические стимулы. Принуждение здесь используется как
крайняя мера. Законность же опирается на более широкий круг органов и
систему мер государственного принуждения, чем в уголовном процессе.
Из сказанного следует, что уголовно-процессуальная власть и законность
не тождественны ни по содержанию, ни по характеру норм, их опосредующих,
ни по способам обеспечения. Все это, однако, не умаляет их единства и
глубокого взаимопроникновения.
5. Работа адвоката по укреплению уголовно-процессуального правопорядка.
Власть, применяемая в уголовном судопроизводстве и распространяющаяся на
адвоката, находится в определенных связях и взаимодействиях с другой
важной категорией — “процессуальный правопорядок”.
Уголовно-процессуальная власть и процессуальный правопорядок (порядок в
судопроизводстве, процессуально-правовой порядок) — в определенной мере
совпадающие понятия. Если законность — основа всего общественного
порядка, то процессуальный правопорядок есть часть общего социального,
т.е. правового, порядка. Процессуальный правопорядок, как результат
конкретного воплощения законности, есть одна из многочисленных сторон
общественной жизни, свидетельство упорядоченности связей и отношений,
стабилизирующих направление и принципы поведения всех лиц в уголовном
судопроизводстве. Процессуально-правовой порядок является основой
нормального осуществления уголовного судопроизводства и гарантией
эффективного участия в нем адвоката. Прочный и стабильный
процессуально-правовой порядок свидетельствует о том, что цели
судопроизводства, принципы процессуального права и законности воплощены
в поведении и поступках всех участвующих в процессе лиц (а не только
компетентных органов). А это гарантирует нормальную работу адвоката.
Процессуально-правовой порядок и уголовно-процессуальную власть можно
рассматривать как особое социально-правовое состояние, которое
складывается в результате практического действия
уголовно-процессуального законодательства, органов, его применяющих, и
адвокатуры. Оно характеризуется строгим и последовательным соблюдением
всеми и всех норм уголовно-процессуального права, своих обязанностей и
даже морального долга. Однако уголовно-процессуальная власть не сводится
только к требованиям внешнего порядка, соблюдения адвокатом чисто
правовых норм. Она формирует целый комплекс более глубоких, моральных,
социально-психологических и организационных целей, и тем самым побуждает
адвоката к эффективной защитительной деятельности.
Уголовно-процессуальная власть не только связана с определенным
стеснением прав личности, но и, что важнее, направлена на обеспечение
потребностей всего общества, которые соответствуют законным интересам
большинства его членов. Если эти условия не соблюдены, властное
воздействие само имеет общественно опасный характер.
Процесс властного воздействия органов уголовного судопроизводства на
обычного человека или даже адвоката — сложное социально-правовое
явление. Его научное познание возможно при условии, если исследователь
пользуется правильным, объективным методом. Этот же метод должны
применять и органы уголовного судопроизводства в своей практической
работе.
Лишь опираясь на принцип объективности, честности, органы уголовного
судопроизводства могут эффективно осуществлять свою власть в отношении
того единства многообразия, каким является человек — будь то гражданин
или даже адвокат. Использование объективного подхода позволяет
проникнуть в сущность властного воздействия органов уголовного
судопроизводства, а также обеспечивает более качественное выполнение
возложенных на органы уголовного судопроизводства задач. Деятельность
адвокатов не может замыкаться в рамках сугубо профессиональных
обязанностей, она должна активно служить совершенствованию
государственно-правового механизма, повышению его эффективности.
Большое значение для раскрытия специфики процессуально-властного
воздействия имеет анализ основных свойств системы органов уголовного
судопроизводства. Органы уголовного судопроизводства представляют собой
сложную целостную систему, состоящую из отдельных взаимосвязанных
звеньев — органов дознания, следствия, прокуратуры, судов. Адвокатура же
находится вне ее, но без нее немыслима. Эта система не является
застывшей, раз и навсегда данной. В той или иной мере она меняется в
зависимости от развития потребностей общества, от появления новых задач
государства. Постоянное совершенствование системы органов уголовного
судопроизводства — объективная закономерность любого общества. Эта
закономерность обусловлена рядом социально-экономических факторов, в
числе которых и работа адвокатуры.
Прежде всего на систему органов уголовного судопроизводства, в силу
обратных связей, воздействует общество. Масштабность и сложность
проблем, решаемых государством, динамизм в развитии общества увеличивают
объем работы, усложняют задачи, стоящие как перед адвокатурой, так и
перед органами уголовного судопроизводства. Они выдвигают новые,
повышенные требования к эффективности и качеству работы этих систем. В
свою очередь, характер деятельности системы органов уголовного
судопроизводства отражается на задачах и активности адвокатуры.
Совершенствование системы органов уголовного судопроизводства —
непрерывный, целенаправленный процесс решения проблем, выдвигаемых
жизнью. В ходе этого процесса постоянно повышается культура обновляются
стиль и методы деятельности адвокатов, улучшается исполнение стоящих
перед ними задач. Определяется оптимальное соотношение между началами
централизма государственных органов и демократизма адвокатуры, между
коллегиальностью и единоначалием, обязанностями должностных лиц и
правами защитников; между принципами их работы и взаимодействия друг с
другом, а также с иными органами государства.
Проблемы совершенствования системы органов уголовного судопроизводства
всегда должны быть в центре внимания государства. Оно призвано уделять
постоянное внимание улучшению деятельности милиции, прокуратуры, судов,
органов юстиции, адвокатуры. Ведь все эти органы стоят на страже
законности, интересов общества, прав граждан. Государство должно
настойчиво добиваться, чтобы деятельность органов уголовного
судопроизводства и адвокатуры базировалась на научных основах; чтобы
решения их должностных лиц были законными, обоснованными, справедливыми;
чтобы в каждом отдельном органе уголовного судопроизводства проявлялись
внимательное отношение к правам и интересам личности, благожелательное
отношение и уважение к ее достоинству. На обеспечение этого и направлены
усилия адвокатов.
3. Адвокатура и единоначалие в уголовном судопроизводстве. Из природы
государства вытекает характер системы органов уголовного
судопроизводства и наличие в них твердой власти. В единстве демократии и
властности заключена гарантия успешного функционирования систем органов
уголовного судопроизводства и адвокатуры- Демократия обеспечивает
непрерывную связь этих органов с адвокатурой, обогащает их деятельность
ее богатым практическим опытом. Уголовно-процессуальная власть придает
деятельности ее должностных лиц и адвокатов обязательность, точность,
слаженность и оперативность. Она цементирует их многостороннюю связь в
интересах успешного решения задач уголовного судопроизводства, Поэтому
властные начала в самой системе органов уголовного судопроизводства
должны быть эффективны как с точки зрения понимания их задач, так и
уровня требований к четкости и инициативности выполнения работниками
этих органов своих должностных обязанностей. Работа адвокатов, в
известной мере, дисциплинирует органы уголовного судопроизводства.
Специфика уголовного судопроизводства, как особого направления
государственной деятельности, состоит в том, что здесь объективно
требуется единоначалие, роль которого ни в коем случае нельзя принижать,
несмотря на возросшее в последнее время значение иных
уголовно-процессуальных участников (присяжных заседателей,,. различного
рода коммерческих адвокатов и т.п.).
Сущность единоначалия в уголовном судопроизводстве состоит в том, что
руководит расследованием или судебным рассмотрением дела одно лицо,
назначаемое для этого в установленном законом порядке. Оно правомочно
единолично решать вопросы в пределах своей компетенции и несет
ответственность за состояние, качество, ход и результат определенного
этапа уголовного судопроизводства но конкретному делу.
Высокой организованности и подчинения воле руководителя
уго-ловно-процессуальной деятельности требуют современные социальные
процессы, сроки и темпы судопроизводства. Основные тенденции
общественного и правового развития таковы, что эти требования не только
не утрачивают силу, а должны приобретать все большее значение.
Единоначалие — важнейшее средство обеспечения уголовно-про-цессуальной
власти и организованности судопроизводства. Полномочия
руководителя-единоначальника являются распорядительно-дисциплинарной
властью, под которой понимается совокупность особых властных полномочий
руководителей для обеспечения их управленческой деятельности-
Руководители уголовного судопроизводства и его органов наделены
необходимыми полномочиями для выполнения своих задач и обязанностей.
Знать существо этих полномочий должны и адвокаты.
Принцип единоначалия в нашем уголовном судопроизводстве выдержал
испытание временем и, безусловно, будет сохранен в процессе дальнейшего
совершенствования этого вида государственной деятельности. Вместе с тем
по мере социального развития может происходить дальнейшая демократизация
уголовно-процессуального единоначалия. Более глубокого сочетания
принципов единоначалия и демократизма в уголовном судопроизводстве
требуют:
— усложняющиеся задачи руководства уголовно-процессуальной
деятельностью;
— необходимость принятия высококвалифицированных, научно обоснованных
процессуальных решений;
— расширение демократизма, дальнейшее сближение задач органов
судопроизводства с функциями защиты; •
— возрастание ответственности руководителей уголовно-процессуальной
деятельности.
Диалектика состоит в том, что расширение участия работы адвоката требует
не ослабления, а усиления ответственности органов уголовного
судопроизводства и их должностных лиц за качество расследования и
судебного рассмотрения дел. В этом и состоит дисциплинирующая роль
адвокатуры.
4. Законность уголовно-процессуальной власти и деятельности адвоката.
Для понимания сущности уголовно-процессуальной власти и отношения к ней
адвокатуры следует определить ее место в системе смежных процессуальных
категорий, выявить ее роль и значение в осуществлении уголовного
судопроизводства.
Уголовно-процессуальная власть тесно связана с законностью. Строгое и
безусловное соблюдение всеми субъектами уголовно-процессуального права
законов — важнейшее требование как законности, так и
уголовно-процессуальной власти. Поэтому категории
“уголовно-процессуальная власть” и “законность” частично совпадают по
объему. Законность служит общей основой уголовно-процессуальной власти,
а последняя выступает конкретным проявлением в уголовном
судопроизводстве принципа законности.
Различие между этим принципом и категорией “уголовно-процессуальная
власть” состоит в социально-правовой природе. Уголовно-процессуальная
власть значительно глубже проникает в различного рода взаимоотношения
адвоката, его подзащитного с органами уголовного судопроизводства; она
теснее связана с личностными категориями (воля, мотивы, цели, интересы и
пр.), чем законность вообще. Она органически входит в систему различных
уголовно-процессуальных отношений адвоката. Придает им необходимую
индивидуальность, конкретность и целенаправленность. Сказанным и
объясняется правовая роль уголовно-процессуальной власти, ее способность
непосредственно влиять на эффективность решения адвокатом его задач. Их
качественное выполнение в значительной мере обусловлено правильным
использованием уголовно-процессуальной власти ее носителем.
Непосредственно связанная с судопроизводством, уголовно-процессуальная
власть опирается на законность. Она имеет государственный,
процессуально-правовой характер. Ее нормативную основу составляют
уголовно-процсссуальные правила, регулирующие процедуру разбора
противоправных деяний. Такие процедурные нормы едины для поведения
должностного лица, адвоката и его подзащитного.
В отличие от законности уголовно-процессуальная власть не сводится
только к соблюдению кем-то процессуально-правовых норм. Ее содержание
шире, Она включает в себя требования закона, органов уголовного
судопроизводства и их должностных лиц, а также необходимость подчинения
адвоката и его подзащитного властным повелениям. Уголовно-процессуальная
власть опосредует неодинаковую по сути деятельность адвоката и органов
по выполнению задач и функций уголовного судопроизводства. Подчиняться
ей должен и адвокат, участвующий в уголовном судопроизводстве или тесно
соприкоснувшийся с его осуществлением (например, адвокат, принявший
поручение только для написания надзорной жалобы). Законность же имеет
более широкую сферу действия. Так, защитник, оказавшись за рамками
уголовного судопроизводства, обязан исполнять многие различные
требования права, вообще не имеющие подчас прямого отношения к процессу
по данному уголовному делу.
Различия между уголовно-процессуальной властью и законностью можно
провести и по способам их обеспечения. Органическая связь
уголовно-процессуальной власти с соответствующими правовыми нормами и
органами выдвигает на передний план такие способы ее обеспечения, как
моральные и психологические стимулы. Принуждение здесь используется как
крайняя мера. Законность же опирается на более широкий круг органов и
систему мер государственного принуждения, чем в уголовном процессе.
Из сказанного следует, что уголовно-процессуальная власть и законность
не тождественны ни по содержанию, ни по характеру норм, их опосредующих,
ни по способам обеспечения. Все это, однако, не умаляет их единства и
глубокого взаимопроникновения.
5. Работа адвоката по укреплению уголовно-процессуального правопорядка.
Власть, применяемая в уголовном судопроизводстве и распространяющаяся на
адвоката, находится в определенных связях и взаимодействиях с другой
важной категорией — “процессуальный правопорядок”.
Уголовно-процессуальная власть и процессуальный правопорядок (порядок в
судопроизводстве, процессуально-правовой порядок) — в определенной мере
совпадающие понятия. Если законность — основа всего общественного
порядка, то процессуальный правопорядок есть часть общего социального,
т.е. правового, порядка. Процессуальный правопорядок, как результат
конкретного воплощения законности, есть одна из многочисленных сторон
общественной жизни, свидетельство упорядоченности связей и отношений,
стабилизирующих направление и принципы поведения всех лиц в уголовном
судопроизводстве. Процессуально-правовой порядок является основой
нормального осуществления уголовного судопроизводства и гарантией
эффективного участия в нем адвоката. Прочный и стабильный
процессуально-правовой порядок свидетельствует о том, что цели
судопроизводства, принципы процессуального права и законности воплощены
в поведении и поступках всех участвующих в процессе лиц (а не только
компетентных органов). А это гарантирует нормальную работу адвоката.
Процессуально-правовой порядок и уголовно-процессуальную власть можно
рассматривать как особое социально-правовое состояние, которое
складывается в результате практического действия
уголовно-процессуального законодательства, органов, его применяющих, и
адвокатуры. Оно характеризуется строгим и последовательным соблюдением
всеми и всех норм уголовно-процессуального права, своих обязанностей и
даже морального долга. Однако уголовно-процессуальная власть не сводится
только к требованиям внешнего порядка, соблюдения адвокатом чисто
правовых норм. Она формирует целый комплекс более глубоких, моральных,
социально-психологических и организационных целей, и тем самым побуждает
адвоката к эффективной защитительной деятельности.
§ 3. Защита в условиях уголовно-процессуальной дисциплины
1. Понятие дисциплины уголовного судопроизводства. По мере дальнейшего
развития демократии возрастает социальная нетерпимость к различного рода
преступлениям как к явлениям, препятствующим прогрессу. Государство
предъявляет повышенные требования к органам уголовного судопроизводства,
и в то же время общество обязывает адвокатуру постоянно совершенствовать
свою деятельность по защите прав его членов.
Работники органов дознания, следователи, прокуроры и судьи стремятся
качественно решать задачи уголовного судопроизводства. В этой
деятельности, как ни в какой другой, наглядно проявляется единство
исполнения людьми их прав и обязанностей. Органы уголовного
судопроизводства в своей деятельности призваны обеспечивать сочетание
реальных прав, свобод граждан с их обязанностями и ответственностью
перед обществом. Важнейшим средством обеспечения такого сочетания
является дисциплина исполнения всеми участниками, в т.ч. и адвокатами,
уголовно-процессуальных требований. Ответственное отношение адвоката к
выполнению его уголовно-процессуальных задач обусловлено высоким
социальным назначением адвокатуры. В то время как в основе работы
правоохранительных органов лежат, скорее всего именно государственные
начала.
Нужно заметить, что уголовное судопроизводство представляет собой
высокоорганизованную деятельность, осуществляемую в первую очередь в
интересах государства. Его принципы объективно требуют сочетания работы
адвоката с требованиями уголовно-процессуальной дисциплины. Чем активнее
участие адвоката в уголовном судопроизводстве и выше его
профессиональная дисциплина, тем глубже, полнее и последовательнее
реализует он свои задачи. Диалектическое единство и взаимодействие
“адвокатской свободы” и “уголовно-процессуальной дисциплины” — важнейшее
условие эффективности защитительной деятельности.
Вопросы свободы поведения личности изучаются представителями различных
юридических наук — теоретиками права, цивилистами, криминологами и др.
Дисциплинирующее же воздействие уголовного судопроизводства на поведение
его участников, в том числе и адвоката, не изучено. Но такое влияние
есть в реальной жизни. Знать его надо. С тем, чтобы ориентироваться, а
может быть ~ и управлять.
Очень серьезным представляется вопрос о взаимосвязях и взаимовлияниях
“свободы творчества” адвоката и необходимости его беспрекословного
подчинения уголовно-процессуальной дисциплине. Для верного решения этой
проблемы нужно учитывать социально-правовую природу каждого. При этом
можно использовать учение о свободе личности, ее изменениях в
правоохранительной сфере и др.
На этом пути можно вплотную подойти к решению такого важного вопроса,
как социально-правовая природа адвокатской дисциплины вообще и ее
уголовно-процессуальной разновидности.
С учетом этого попытаемся “нащупать” возможные контуры весьма
интересного явления — “дисциплина адвоката”, которое важно и само по
себе, и как способ познания новых свойств уголовного судопроизводства.
Основные виды дисциплины — исполнительская, финансовая, договорная,
воинская, трудовая и другие — урегулированы соответствующими отраслями
действующего законодательства. Вследствие этого требования каждого вида
дисциплины, обеспеченного государством с помощью права, становятся
обязательными для всех лиц, участвующих в решении конкретных социальных
задач (уплата налогов, исполнение договоров, призыв в армию, соблюдение
трудовых отношений и пр.).
Уголовно-процессуальная дисциплина также невозможна без соблюдения
соответствующих законов, без выполнения требований органа
судопроизводства, без исполнения возложенных обязанностей, без
подчинения граждан и их представителей органу дознания, следователю,
прокурору, суду. Однако она не исключает, а, наоборот, предполагает
исполнение адвокатом его обязанностей в уголовном судопроизводстве.
Такое исполнение осуществляется на фоне подчинения защитника закону и
органу уголовного судопроизводства, применяющего этот закон. Так,
несколько обвиняемых по одному делу не только равноправны между собой,
но и равнообязаны перед следователем. Но если учесть, задачи уголовного
судопроизводства и правовую урегулированность положения представителей
этих лиц (т.е. защитников), то становится ясно, что все обвиняемые,
адвокаты, потерпевшие и др. лица, независимо от характера дела,
подчиняются велениям соответствующего органа уголовного судопроизводства
(следователя, прокурора, суда).
Исходной, раскрывающей социально-правовую природу
уголовно-процессуальной дисциплины, ее связь с волей государства
является емкая и богатая по содержанию, но далеко еще не
проанализированная юридической наукой категория “подчинение всех
государственной воле”. Для анализа роли этой категории в раскрытии
сущности уголовно-процессуальной дисциплины важное значение имеет
положение о том, что гарантией обеспечения общественного порядка служит
соблюдение принципа подчинения меньшинства большинству. Демократическое
общество отнюдь не отменяет этот принцип, не ослабляет подчинения
граждан тому или иному государственному органу. Напротив, охраняя
общественные интересы, государство должно предъявлять высокие требования
к дисциплине и организованности своих граждан. Для подавляющего их
большинства подчинение государственным установлениям, в том числе и
уголовно-процессуального характера, имеет значение познанной и
осознанной необходимости. Подчинение же адвоката правовым требованиям
органа судопроизводства выступает для него как обусловленные законом
границы защитительной деятельности, переступать которые недопустимо и
опасно.
2. Свобода поведения адвоката и дисциплина. На основе категории
“подчинение всех государственной воле” можно проанализировать основные
свойства другой, не менее важной категории ~ “подчинение деятельности
адвоката уголовно-процессуальной власти”. Это понятие представляет собой
целый комплекс отношений, связей и проявлений. В их число входят:
процессуально-узаконенные полномочия адвоката по выполнению своих задач
в рамках уголовного судопроизводства;
свободное проявление каждым адвокатом своей индивидуальной позиции;
сознательное подчинение адвоката представителю органа уголовного
судопроизводства, воплощающего в себе интересы государства. Основное
назначение уголовно-процессуальной власти состоит в том, чтобы
обеспечить такую деятельность, которая была бы основана на сознательной
дисциплине адвоката и его подзащитного, на согласованно-определенном
взаимодействии их между собой с учетом интересов органов уголовного
судопроизводства. Именно такой характер уголовно-процессуальной власти
способен обеспечить работу адвоката.
Свобода поведения адвоката в уголовном судопроизводстве и дисциплина
исполнения им закона объективно нуждаются в нормативном закреплении.
Основные формы возможного взаимодействия защитника с определенными
лицами так или иначе названы в уголовно-процессуальном законодательстве.
Например, в ст. 46 УПК РСФСР перечислены разнообразные права
обвиняемого, что является процессуально-правовым оформлением свободы
поведения этой личности и ее защитника в уголовном судопроизводстве.
Необходимость же дисциплины обвиняемого и его адвоката вытекает из
статей, регламентирующих задачи уголовного судопроизводства (ст. 2);
обязанность возбуждения уголовного дела и раскрытия преступления (ст,
3); право компетентного органа избрать меру пресечения (ст. 89) и т.п.
Для сравнения заметим, что потерпевший и свидетель также, с одной
стороны, обладают большой свободой действия в процессе, а с другой —
должны подчиняться требованиям органон уголовного судопроизводства, что
соответствующим образом закреплено в УПК (см., например, ст. 73—75,
136—139 и др.). Адвокат также следит в процессе за законностью, свободой
и дисциплиной поведения названных лиц.
С учетом сказанного очевидно, что уголовно-процессуальное
законодательство является не только юридической основой свободы
поведения адвоката, но и эффективным инструментом его профессиональной
дисциплины. Основные свойства уголовно-процессуального законодательства:
общеобязательность, конкретность, системность, гарантированность
государством, динамизм — позволяют использовать его в качестве
непрерывно действующей системы поведения адвоката, обеспечивающей
дисциплину и порядок в уголовном судопроизводстве. Всеми своими
функциями, свойствами уголовно-процессуальное законодательство, как и
вообще право, служит дисциплине и организованности. Оно содержит в себе
необходимую информацию о желаемом, возможном и необходимом поведении,
адресованную той или иной личности, что и учитывается в работе адвоката.
Под воздействием норм уголовно-процессуального законодательства
формируются мотивы правомерного и дисциплинированного поведения
обвиняемого, свидетеля, потерпевшего. Поведение этих лиц оценивается
адвокатом с позиций соответствия уголовно-процессуальному закону. Вместе
с тем нормы уголовно-процессуального законодательства не только несут
для защитника определенную информацию, но и содержат императивные
требования, выполнение которых одновременно и моральный долг, и
узаконенная обязанность той или иной личности. Это — обязанность
обвиняемого явиться по вызову следователя (ст. 145, 146), обязанность
потерпевшего подчиниться требованию об освидетельствовании (ст. 181),
необходимость дисциплинированного поведения всех лиц в судебном
заседании (ст. 262,263) и др. Такого рода категоричные указания закона и
служат правовой основой дисциплины поведения любой личности в уголовном
судопроизводстве.
Соблюдение уголовно-процессуальных норм — непременное условие
организованности и дисциплины во всех стадиях уголовного
судопроизводства. Верховный Суд РФ постоянно ориентирует нижестоящие
суды на необходимость активного, точного и полного использования
уголовно-процессуальных норм для обеспечения задач правосудия, четкого
функционирования отдельных звеньев системы органов судопроизводства,
укрепления законности и дисциплины в процессе. Он постоянно обращает
внимание на то, что при осуществлении правосудия имеется немало упущений
и недостатков, снижающих эффективность судебной деятельности. При
рассмотрении конкретных дел суды не всегда предъявляют должную
требовательность к качеству предварительного следствия, не восполняют
пробелы, допущенные при расследовании преступлений. Верховный Суд РФ
обязывает суды принимать меры к устранению имеющихся в их деятельности
недостатков, вести решительную и неослабную борьбу с преступностью,
другими правонарушениями на основе строгого соблюдения законности. Суды
должны повышать качество рассмотрения уголовных дел, обеспечивать
вынесение законных и обоснованных приговоров; руководствоваться
требованиями материального и процессуального законодательства, принимать
все меры к исключению судебных ошибок, особенно осуждения невиновных
лиц, как наиболее грубого нарушения прав и свобод граждан.
Большие дисциплинирующие возможности уголовно-процессуального
законодательства превращаются в реально дисциплинированное поведение
граждан только тогда, когда предписания закона воплощаются в правомерном
поведении каждой личности, будь то свидетель, потерпевший, обвиняемый
или его адвокат. Именно на основе процессуально-правомерного поведения
обвиняемого, потерпевшего, свидетеля достигается управляемое
расследование и судебное разбирательство уголовного дела,
устанавливается в судопроизводстве необходимая дисциплина и
процессуально четкий правопорядок. Обеспечение в уголовном
судопроизводстве правомерного поведения любых граждан характеризует этот
вид государственной деятельности как высокоорганизованную, сплоченную
единством интересов человека и общества систему юридических действий.
Действенность уголовно-процессуального законодательства, его реальное
значение, в свою очередь, зависит от общественной атмосферы, в которой
оно функционирует. Сегодняшнее падение авторитета уголовного
судопроизводства, его социальной ценности — результат снижения правовой
культуры общества, ослабление организованности и дисциплины поведения
людей. Единство свободы поведения адвоката и уголовно-процессуальной
дисциплины не может укрепляться стихийно, самотеком. Оно, в значительной
мере, — результат активной, целеустремленной деятельности органов
уголовного судопроизводства, их должностных лиц.
3. Возможность противоречий между требованиями дисциплины
и защиты. Между свободой поведения адвоката и дисциплиной в уголовном
процессе не исключаются известные противоречия. Ряд процессуальных
действий совершается только по одностороннему волеизъявлению
следователя, прокурора, суда (заключение под стражу, обыск, опознание,
допрос в нужный момент и пр.). Желания адвоката в таких случаях, как
правило, не учитываются. От него требуется лишь строгое подчинение
соответствующему распоряжению.
Но такого рода противоречия, во-первых, обусловлены не различием
интересов адвоката и задач уголовного судопроизводства, а приоритетом
Закона над позицией защитника. Во-вторых, разрешение возможных
противоречий между свободой поведения адвоката и дисциплиной — это
процесс, ведущий не к отрицанию желаний одной из сторон, а к
воспроизведению их единства на более высокой ступени. И в-третьих,
разрешение возникающих противоречий между свободой поведения адвоката и
уголовно-процессуальной дисциплиной обеспечивается только на основе
законной деятельности органов уголовного судопроизводства. Укрепление
дисциплины в уголовном судопроизводстве должно осуществляться не жестким
администрированием поведения обвиняемого или адвоката, а путем
деятельности, направленной на законное обеспечение интересов и
ответственности этих лиц.
Противоречия между свободой поведения адвоката и уголовно-процессуальной
дисциплиной могут порождаться разнопорядковыми причинами. К ним
относятся: непонимание отдельными адвокатами задач уголовного
судопроизводства; переоценка некоторыми должностными лицами этих органов
значения жестких методов руководства поведением обвиняемого и его
защитника в процессе; недооценка ими возможностей личной самодисциплины
адвоката или обвиняемого;
недобросовестное исполнение возложенных обязанностей (как адвокатом, так
и органом уголовного судопроизводства) и т.п.
Нужно отметить, что различного рода нарушения процессуальных прав
обвиняемого или адвоката не только определенным образом стесняют свободу
их поведения в судопроизводстве, но и ослабляют их веру в необходимость
подчинения дисциплине. Отменяя приговор по делу Сысоева и направляя дело
на новое судебное разбирательство, судебная коллегия Мосгорсуда отметила
следующее. Дело было назначено к слушанию на 10 часов 22 января 1997 г.
Фактически же разбирательство началось ранее этого срока, в связи с чем
адвокат опоздал в судебное заседание. Из протокола заседания видно, что
дело рассматривалось без участия защитника ввиду его неявки. Ясно, что
существенное нарушение прав адвоката в данном случае не могло
соответствующим образом не отразиться на его интересах, отношении к
данному составу суда. вере в правосудие и формировании мотивов
.-должного поведения в процессе.
Нужно отметить, что дисциплина в уголовном судопроизводстве,— не
самоцель, а средство решения стоящих здесь задач. Поэтому ее
необходимость и социальная ценность должны быть понятны и осознаны
каждым адвокатом. Но особую роль в уголовном судопроизводстве играет,
разумеется, дисциплина работников соответствующих органов.
4. Дисциплина органов судопроизводства. Дисциплина связана с
процессуально значимыми поступками всех лиц. Начинается же она в их
сознании, поскольку между образом мышления и образом поведения
противоречии чаще всего нет. Важное значение для укрепления
уголовно-процессуальной дисциплины имеет профессиональная квалификация
работников органов дознания, следствия, прокуратуры и судей. Юридическая
работа развивает у них высокую принципиальность, непримиримость к
отступлениям от требований закона; воспитывает их в духе ответственности
и дисциплины; формирует высокое чувство ответственности за выполнение
своих обязанностей; прививает нравственно-психологические основы
самодисциплины и самоконтроля в процессуально значимом поведении.
Состояние дисциплины в органах уголовного судопроизводства находится в
прямой зависимости от уровня культуры работающих здесь должностных лиц.
Деловитость, инициатива, доверие к адвокатам в сочетании с
принципиальной требовательностью к ним, насаждение сознательной
дисциплины и нетерпимости к неверным поступкам, постоянный настрой на
подчинение всех требованиям закона являются неотъемлемыми чертами
законного стиля работы органов дознания, следователей, прокуроров,
судей.
Важнейшим компонентом культуры уголовного судопроизводства является
умение соответствующих должностных лиц строить свои взаимоотношения с
адвокатами. В основе таких взаимоотношений должны лежать не только
законность и необходимость судопроизводства по уголовному делу, но и
заинтересованность в судьбе обвиняемого, его близких, терпеливость и
тактичность в отношении поведения адвоката;
объективность и оперативность разрешения любых процессуально значимых
просьб, ходатайств, заявлений, благожелательность и уважение к каждому
адвокату независимо от качества выполнения им своей
уголовно-процессуальной роли:
Анализ содержания, понятия культуры работы адвоката в уголовном
судопроизводстве расширяет традиционные представления о демократизме в
работе государственного аппарата, связывает адвокатскую этику с
профессиональной дисциплинированностью соответствующих должностных лиц.
Это и понятно. Ведь уголовное судопроизводство сопряжено с поступками и
поведением различных людей. Работники органов дознания, следователи,
прокуроры и судьи в силу процессуальной необходимости постоянно вступают
в непосредственные контакты с адвокатами. И от того, как складываются
эти отношения, как воспринимается соответствующим должностным лицом то
или иное поведение защитника- как будет разрешено его заявление или
ходатайство, зависит повышение или снижение авторитета самого
судопроизводства по конкретному уголовному делу.
С учетом анализа роли дисциплины в самих органах уголовного
судопроизводства можно проследить основные направления их требований к
адвокату; понять указания, которым подчиняется он, находясь в сфере
действия уголовного судопроизводства.
Потребность в строгой дисциплине вытекает из природы самого уголовного
судопроизводства. Она необходима для согласования, соподчинения.
упорядочения совместного поведения лиц, участвующих в этой сфере
государственной деятельности, и невозможна без системы определенных
юридических норм и законодательного регулирования.
Уголовно-процессуальная дисциплина ~ категория поведенческая. В ней
отражается социальная оценка человеческого поведения с точки зрения
соответствия его целям и задачам уголовного судопроизводства,
правомерности или неправомерности, внутренней культуры, чувства
ответственности, активности и т.д. Будучи юридически обусловленной,
уголовно-процессуальная дисциплина, прежде чем объективироваться в виде
требований, обязанностей, критериев, неизбежно проходит через волю и
сознание соответствующих должностных лиц, ведущих уголовный процесс.
Вследствие этого она получает целевую ориентацию, становится личностью
осознанной.
В уголовном судопроизводстве дисциплина опосредуется
уголовно-процессуальным законодательством и обеспечивается государством
(в лице соответствующих органов). От других видов
уголовно-процессуальная дисциплина отличается процессуально-правовой
регламентацией и представляет собой организованное подчинение
управляющей уголовно-процессуальной власти (воле). Иными словами, ее
можно охарактеризовать как субординационную связь, складывающуюся между
государством (в лице его компетентных органов судопроизводства) и
другими субъектами деятельности, в том числе и адвоката в процессе
расследования и судебного рассмотрения уголовного дела.
Сущность дисциплины в уголовном судопроизводстве определяется тем, что
ее поведенческую основу составляют властные требования компетентного
государственного органа, закрепленные в нормах уголовно-процессуального
права.
Роль уголовно-процессуального законодательства для обеспечения
дисциплины поведения адвоката и порядка судопроизводства трудно
переоценить. Являясь выражением государственной воли и частью единой
системы права, уголовно-процессуальное законодательство в значительной
степени обращено к сознанию адвоката и обвиняемого, а также потерпевшего
и свидетелей. С помощью закона орган уголовного судопроизводства
направляет действия и поведение этих лиц, определяет границы и характер
их должного и возможного поведения, наделяет субъективными правами и
возлагает юридические обязанности.
Уголовно-процессуальное право регулирует не только поведение участников
судопроизводства. Оно юридически закрепляет компетенцию органа дознания,
следователя, прокурора, суда; вносит порядок и согласованность в их
взаимоотношения между собой и адвокатом; придает уголовно-процессуальным
отношениям необходимую стабильность.
Уголовно-процессуальное законодательство образует нормативную основу
дисциплины. На этой основе в ходе практического уголовного
судопроизводства компетентные органы и должностные лица дают
распоряжения и указания о необходимости выполнения тех или иных
действий. Вместе с правовыми нормами решения органов дознания.
следствия, прокуратуры и судей составляют важный компонент
уголовно-процессуальной дисциплины.
Уголовно-процессуальная дисциплина строится на отношениях субординации и
строгой определенности сторон. Одна сторона — носитель власти
(компетентные должностные лица органов уголовного судопроизводства);
другая — субъекты, обязанные подчиняться авторитету и требованиям
носителя власти (адвокаты и граждане, выступающие в различных
процессуальных качествах). Уголовно-процессуальная дисциплина ~
важнейшее условие осуществления судопроизводства. Но она не исключает
принципа процессуального равноправия адвоката, которое сочетается с
отношениями подчинения органу судопроизводства.
Дисциплина адвоката- Принцип подчинения адвоката уголовно-процессуальной
власти наполнен глубоко позитивным и демократическим содержанием. Он
обеспечивает согласованность, управляемое единство
уголовно-процессуальных действии, организованность осуществления каждого
из них и дисциплину поведения обвиняемого и адвоката. Сознательное и
добровольное подчинение уголовно-процессуальным предписаниям качественно
преобразует это подчинение, превращает его в моральную потребность
защитника, в проявление истинной свободы его поведения,
Уголовно-процессуальная дисциплина обеспечивается законом, а также
мерами морального воздействия.
Действие дисциплины в судопроизводстве по конкретному делу
осуществляется главным образом нравственными средствами, убеждением.
Однако для обеспечения, развития и охраны дисциплины в процессе органы
уголовного судопроизводства используют и меры принуждения в отношении
тех участников, которые не желают добровольно и сознательно выполнять
свои обязанности, подчиняться уголовно-процессуальным требованиям.
Уголовно-процессуальной дисциплине присущи демократизм, сознательный и
добровольный характер, инициативный и творческий подход к выполнению ее
требований. Вместе с тем это — дисциплина и подчинение, организованность
и ответственность поведения адвоката.
Уголовно-процессуальная дисциплина пронизана нравственными началами, ее
требования органически сливаются с требованиями профессионализма
адвоката. Дисциплина поведения защитника в уголовном судопроизводстве
включает в себя:
— осознание целей судопроизводства;
— усвоение уголовно-процессуальных и моральных требований к поведению
адвоката;
— убеждение в необходимости выполнения этих требований. Добровольный и
сознательный характер уголовно-процессуальной дисциплины делают не
только возможным, но и необходимым для каждого адвоката максимум
самостоятельности и инициативы при выполнении их обязанностей.
Инициативное и творческое выполнение адвокатом его процессуальных
обязанностей образует важнейшую особенность этого вида дисциплины.
Обычного законопослушания защитника недостаточно для выполнения им своих
задач в уголовном судопроизводстве. От адвоката требуется, чтобы он не
только понимал, для чего и почему нужно выполнять тот или другой приказ
нормы, но и чтобы он сам активно стремился выполнить свои задачи как
можно лучше. Творческий подход и инициатива адвоката должны восполнять
отсутствие прямых указаний относительно характера и способов выполнения
тех или иных задач, возникающих в конкретных уголовно-процессуальных
ситуациях, которые заранее невозможно предусмотреть самой подробной
адвокатской “инструкции”.
Сознательная дисциплина адвоката в уголовном судопроизводстве оказывает
большое влияние на его обитую культуру. Она приучает защитника к
собранности, порядку, ответственности. В дисциплине и самодисциплине
проявляется высокий профессионализм адвоката, его способность и
нравственная потребность ставить на службу защиты свои возможности,
оценивать собственное уголовно-процессуальное поведение мерой пользы
людям, оказавшимся победе.
Уголовно-процессуальная дисциплина диалектически сочетает в себе такие
качества, как единство и дифференциация. Анализ и учет этих свойств
позволяет с научных позиций подойти к рассмотрению структуры
уголовно-процессуальной дисциплины, определить средства ее обеспечения,
выявить взаимосвязь между различными видами дисциплины.
Уголовно-процессуальная дисциплина — дисциплина, обязательная для всех
органов, должностных лиц, адвокатов. Вместе с тем единая дисциплина в
силу распространения се на различных субъектов неизбежно подразделяется
на определенные структурные образования. Она не может быть обезличенной,
полностью однозначной для различных участников уголовного
судопроизводства. Следовательно, единство и дифференциация лежат в
основе внутренней структуры уголовно-процессуальной дисциплины.
К структурным элементам (подсистемам) относятся все виды дисциплины,
урегулированные уголовно-процессуальным законодательством и
обеспечиваемые органом, осуществляющим в данный момент уголовное
судопроизводство. Таким образом, можно говорить о дисциплине,
существующей на предварительном следствии и в суде; о дисциплине
поведения конкретных участников процесса, в том числе и адвоката; о
дисциплине совершения отдельных уголовно-процессуальных действий. Каждый
из этих видов дисциплины, бесспорно, обладает относительной
самостоятельностью и спецификой. Являясь элементами единой целостной
системы, конкретные виды уголовно-процессуальной дисциплины несут в себе
все то общее, что присуще этой дисциплине в целом.
Хотя уголовно-процессуальная дисциплина в целом и ее дифференциация на
виды объективно обусловлены, но их реальное “бытие” всегда проявляется в
процессуально опосредованной форме. Закон устанавливает для каждого вида
уголовно-процессуальной дисциплины специфический правовой режим. Сюда
входит характер требований и объем процессуальных обязанностей
подвластных лиц. Уголовно-процессуальным законом определен также и круг
лиц, на которых распространяется тот или иной вид дисциплины (субъектный
состав), предусмотрены средства ее поддержания. Иногда требования
определенных видов уголовно-процессуальной дисциплины могут различаться,
а субъектный состав совпадать (например, поведение адвоката на следствии
и в суде). Это дает основание объединять сходные по субъективному
составу виды дисциплины в один (например, дисциплина поведения защитника
в уголовном судопроизводстве).
§ 4. Методы уголовного судопроизводства и функции защиты
1. Формы действия уголовно-процессуальных методов. Властное воздействие
на адвоката носит целеустремленный характер. Оно не терпит формализма,
шаблона и правил, пригодных в любых обстоятельствах и в отношении
каждого адвоката. Разнообразие и избирательность конкретных способов
властного веления обусловлены обстоятельствами процессуальной ситуации,
индивидуальными особенностями личности обвиняемого, спецификой его
поведения на следствии или в суде. Характер уголовно-процессуальной
власти по конкретному делу вносит в конкретные способы и сам процесс
воздействия на человека дополнительные особенности.
Характер властного воздействия на адвоката заключается в том, что его
выбор зависит от поставленных в процессе целей. Приемы
уголовно-процессуального воздействия на защитника обычно подчинены тому,
что именно в данных условиях соответствует конкретным целям.
С другой стороны, индивидуальные формы поведения адвоката определенным
образом влияют на выбор тех или иных средств властного воздействия
органов уголовного судопроизводства. Правильный выбор этих средств
зависит от знания следователем, прокурором, судом материалов дела в тех
пределах, в каких это необходимо для должного воздействия на поведение
адвоката.
При осуществлении властного воздействия необходимо учитывать следующее.
Нет равных людей как с точки зрения индивидуального сознания, так и в
моральном отношении. О равных способах властного воздействия на адвоката
можно говорить лишь в теоретическом плане, как об идеальных
защитительных системах соответствующей структуры. Конкретный же адвокат
в реальном процессе всегда индивидуален. Характер процесса властного
воздействия на него и диалектические свойства этого влияния видны
благодаря учету индивидуальных качеств конкретного защитника.
В сфере уголовного судопроизводства властное воздействие обычно
направлено на определенного адвоката. Вместе с тем властное воздействие
может оказываться и на более неопределенные группы людей (свидетелей,
потерпевших, граждан, находящихся в зале судебного заседания; участников
проведения очной ставки или опознания и т.д.). Для того чтобы это
воздействие было эффективным, следователем или судом учитываются так
называемые массовые психические состояния, “групповое сознание”. Органы
уголовного судопроизводства не могут приспосабливаться к ним. Эти
состояния являются не простой суммой индивидуальных сознаний,
стремлений, эмоциональных реакций, волевых актов и т.п., а результатом
взаимодействия, имеющего свои закономерности возникновения и развития.
Учет мнений, настроений, чувств определенной группы людей (обвиняемых,
потерпевших, свидетелей и т.п.) является вполне реальным и необходимым.
Чем глубже и конкретнее они поняты, тем эффективнее будут
соответствующие методы властного воздействия.
Органы уголовного судопроизводства оказывают властное влияние не только
на сознание граждан, но и на поведение защитника, его волевые качества,
чувства в целях формирования мотивов, способствующих решению
процессуальных задач.
При определении методов властного воздействия на любого человека, и тем
более на адвоката, должны учитываться определенные достижения
психологической и педагогической наук. Причем не все методы воздействия
на личность, разработанные педагогами и психологами, пригодны для
использования в процессе применения уголовно-процессуальной власти в
отношении защитника обвиняемого. Те же из них, которые применяются в
этих условиях, приобретают иное содержание, направление, возможности
реализации, ибо правосознание адвоката зачастую не ниже, а выше
правосознания следователя (прокурора, суда).
Любой орган уголовно-процессуальной власти через соответствующих
должностных лиц так или иначе воздействует на адвоката, участвующего в
расследовании преступления или его судебном рассмотрении. Используя свой
авторитет, следователи, прокуроры, судьи определенным образом управляют
поведением защитника, обвиняемого, потерпевшего, да и свидетелей.
Руководят совершением процессуально-значимых действий, отвечают за
результаты. Поэтому нередко проявляют излишнюю жесткость. Забывают, что
большинство их велений можно использовать путем обычного,
профессионального убеждения противной стороны. И это непременно
встречает понимание у адвоката.
2. Убеждение и убежденность — основа работы адвоката. Методы
процессуального руководства его поведением различны. Но все они условно
могут быть отнесены к двум большим категориям — убеждению и принуждению.
Убеждение и принуждение являются не только полярными явлениями, но и
обладают свойствами тесного взаимодействия, взаимообеспечения,
взаимоподкрепления и взаимоперехода. Одно немыслимо без другого.
В уголовном судопроизводстве опытный адвокат за убеждением всегда видит
принуждение. Он понимает, что принуждение является гарантией убеждения.
Так или иначе уголовно-процессуальная деятельность для грамотного
защитника представляет собой последовательную смену систем убеждения и
принуждения. Слишком упрощенно, а поэтому и неверно, считать, что
процессуально-властно воздействовать на адвоката можно путем только
принуждения. Власть, авторитет прежде всего убеждают человека в чем-то,
а уж потом — заставляют, принуждают его к определенному поведению. Таков
и для адвоката характер авторитета уголовно-процессуальной власти,
которым обладают следователь, дознаватель, прокурор, суд.
.. Значит, основным (главным, ведущим) методом воздействия органов
уголовного судопроизводства на защитника служит его убеждение. Такое
воздействие применяется при решении самых разнообразных задач,
возникающих при расследовании или судебном рассмотрении уголовного дела.
Преимущества убеждения перед принуждением заметны тогда, когда
воздействие происходит постепенно, осторожно, вдумчиво. Это замечает
адвокат и учитывает в своем поведении.
В наиболее общем виде убеждение — это процесс воздействия какой-то
информации, исходящей от следователя, прокурора, суда, на сознание, волю
и чувства защитника. Под влиянием убеждения у него возникает
определенное отношение к тому, что совершается на следствии или в суде.
Важное значение для понимания адвокатом сущности процессуального
убеждения имеет положение о том, что в отличие от принуждения, при
котором человека насильно, против его воли побуждают совершить что-либо
или отказаться от чего-либо, при убеждении насилие над волей исключено.
Воздействие при убеждении оказывается внушением, разъяснением, причем
достигается такая степень осознания человеком необходимости поступать
определенным образом, при которой желаемое для следователя (суда)
поведение адвоката полностью соответствует его желанию и воле.
Убеждение адвоката тогда достигает нужной следователю (суду) цели и
ведет к ожидаемому ими результату, когда оно основано и на его
интересах, пронизано духом гуманизма и морали. Нравственные нормы и
интересы подзащитного являются для адвоката критериями справедливости
процессуального убеждения.
Моральное воздействие на адвоката, лежащее в основе следственного
(судебного) убеждения, будет намного влиятельней, если оно подкрепляется
высоким процессуальным правосознанием, указывает на возможные
уголовно-процессуальные последствия в виде применения той или иной меры
принуждения в отношении обвиняемого.
Важную роль в убеждении не только адвоката, но и обвиняемого
(подозреваемого, подсудимого), потерпевшего, свидетелей играют верные
правовые чувства и мысли следователя, дознавателя, прокурора, судьи.
Эффективность убеждения адвоката во многом зависит от общего жизненного
и профессионального опыта, личной и правовой культуры работника органа
уголовного судопроизводства.
На современном этапе общественного развития каждое должностное лицо
достаточно хорошо усвоило необходимые правила профессионального
поведения. И без особых трудностей разграничивает в процессуальной
практике дозволенные поступки от порицаемых.
Однако далеко не у всех руководителей следствия (суда) моральные
принципы стали личным убеждением. В отдельных случаях их некоторые
поступки лишены нравственных обоснований. Это свидетельствует о том, что
моральные соображения еще не превратились в органические свойства
личности того или иного следователя (суда), не стали привычками их
поведения. Изъяны в нравственной обусловленности их действий отражаются
и на организации ими юридически значимого поведения, в том числе и
уголовно-процессуального характера.
Не секрет, что у части следователей (дознавателей) имеется определенный
опыт обхода моральных и юридических предписаний в их работе. Подобного
рода поведение часто наблюдают адвокаты. Более того, защитник видит, что
в сфере уголовного судопроизводства следователь может не подчиниться
предложениям прокурора и даже суда. Встречаясь с подобными
правоохранительными работниками, адвокат должен особо осмотрительно
относиться к их властным повелениям.
С позиций социальной психологии убеждение в уголовном судопроизводстве
относится к определенному виду информации, обеспечивающей налаживание
взаимодействия и взаимопонимания между защитником и соответствующим
должностным лицом.
Процессуальное убеждение имеет целью передачу адвокату информации в
такой форме, чтобы она превратилась в систему его установок на
совершение определенного поступка. Какого конкретно — и должен понять
защитник.
Важным свойством процессуального убеждения является способность органа
уголовного судопроизводства формировать у. адвоката убежденность в
чем-то как определенное психическое качество. В результате убеждения у
защитника появляются взгляды, отношения, понятия и суждения, отвечающие
целям следователя (суда), создаются внутренние
нравственно-психологические стимулы ожидаемого поведения. Этот процесс
хорошо должен знать и адвокат.
При наличии у него соответствующего убеждения его процессуально значимое
поведение превращается в осознанную необходимость, связанную с
внутренними стимулами и побуждениями. Защитник, убежденный в
справедливости тех или иных уголовно-процессуальных требований,
обязанностей, предписаний, действует уже как бы по собственной
инициативе, без давления извне, сознательно и добровольно.
3. Приемы убеждения в процессе. Убеждение адвоката осуществляется
посредством различных приемов, применяемых следователем, прокурором,
судом.
Одним из них является словесная оценка какого-либо факта, важного для
судопроизводства. Им может быть само преступление, его отдельные
обстоятельства, наступившие последствия, поведение того или иного
человека в период судопроизводства по уголовному делу и пр. Словесная
оценка обычно проясняет ситуацию, указывая из многих конкретных действий
на главный элемент. Она обобщает этот элемент, показывает его
принципиальное значение для всех других подобных ситуаций. Оценочные
моменты, сопровождающие процесс убеждения, выражаются в критике
следователем (прокурором, судом) антиобщественного (противоправного или
аморального) поведения обвиняемого, потерпевшего или свидетеля. Это
важно как для воздействия на тех, на кого эта критика непосредственно
направлена, так и для формирования у адвоката определенного мнения
относительно совершенного преступления, обстоятельств, способствовавших
его совершению, и личности обвиняемого. Обоснованная и конкретная
словесная оценка следователем (судом) отрицательных сторон
нравственного, правового и иного сознания, а также соответствующего
поведения способна помочь защитнику избрать правильную линию поведения в
уголовном судопроизводстве по данному делу.
Убеждение в сфере уголовного судопроизводства иногда осуществляется с
помощью такого приема, как внушение- Оно представляет собой
“психологическое воздействие одного лица на другое или группу лиц,
рассчитанное на некритическое восприятие и принятие слов, выраженных в
них мыслей н воли” (Яковлев A.M. Преступность и социальная психология.
М., 1971. С. 160). Внушение, как и любое другое психологическое
воздействие, в реальной жизни встречается при любом общении. В уголовном
же судопроизводстве внушение содействует интересам следствия или суда.
Поэтому оно не должно противоречить правовым и нравственным основам
судопроизводства.
-Следователь, прокурор или суд нередко внушают обвиняемому и его
защитнику, что те или иные стороны их поведения, взглядов, убеждений
ошибочны. Расходятся с правовыми и нравственными требованиями всего
общества и поэтому нуждаются в переоценке и изменении. Адвокат же должен
критически воспринимать подобные поучения. В самом деле, при
судопроизводстве по конкретному уголовному делу внушение призвано
содействовать установлению именно этой объективной истины, а не истины
вообще, и не нарушать законных интересов данного обвиняемого.
Недопустимо внушение недостоверных, ложных тезисов и положений, не
соответствующих требованиям морали, закона или искажающих факты.
Запрещено использовать такое внушение, предметом которого выступают
обстоятельства, не совместимые с правосудием. Заметив подобное, адвокат
должен соответствующим образом прореагировать.
Эффективность процессуального убеждения зависит от наличия
психологического контакта следователя (суда) с защитником. Это не
исключает противоположности их позиций. Наличие такого контакта
облегчает взаимопонимание ряда важных для дела обстоятельств. Оно
создает для адвоката благоприятные возможности к восприятию мыслей и
выводов следователя (прокурора, суда). Наоборот, неустановление контакта
препятствует уяснению адвокатом важных фактических обстоятельств.
Действенность убеждения в уголовном судопроизводстве зависит также и от
ряда других обстоятельств, которые учитываются адвокатом. Это — возраст,
жизненный опыт, профессиональные навыки следователя, его взаимоотношения
с обвиняемым, потерпевшим, поведение в процессе и пр.
Процессуальное убеждение должно быть конкретным, сочетать в себе общие
положения с обстоятельствами уголовного дела и позицией обвиняемого в
процессе. Следователь (суд) призван быть убежденным в истинности тех
положений, которые он старается донести до сознания защитника.
Пассивность, безразличие, неискренность, сомнения способны насторожить
адвоката или создать барьер недоверия к следователю и самому
судопроизводству со стороны того или иного адвоката. И это —
обоснованно.
^’ В уголовном судопроизводстве для воздействия на адвоката могут быть
применимы следователем (судом) такие средства убеждения, как приучение и
поощрение.
Приучение имеет свой целью формирование у защитника желания
процессуально нужного поведения. Требования норм
уголовно-процессуального закона, исходящие от разъяснений следователя и
воспринятые адвокатом, могут определенным образом побудить его
действовать в соответствии с велениями .органов судопроизводства.
Осознав, что те или иные указания закона обязательны и полезны в данной
ситуации, адвокат иногда вынужден пересмотреть свое поведение и изменить
тактику своей работы. Например, на допросе ранее несознававшийся
обвиняемый вдруг начинает говорить правду, безоговорочно подчиняется
распоряжениям следователя о производстве обыска, осмотра, опознания и
пр. Одновременно и поведение адвоката должно быть соответствующим
образом перестроено.
Процессуальное убеждение окажется эффективным тогда, когда то или иное
действие разъяснено защитнику, дана оценка поведения обвиняемого.
Следователь, прокурор или судья, исходя из личных данных привлекаемого
лица, в каждом конкретном случае определяют способы убеждения адвоката в
определенном поведении. Иногда следователь прямо разъясняет адвокату
возможность стеснений и ограничений в отношении его подзащитного,
которые обусловлены применением соответствующих норм
уголовно-процессуального законодательства. Процессуальное убеждение
успешно применяется лишь на основе доверия следователя к адвокату.
Поощрение как способ убеждения проявляется обычно в отношении
подзащитного и состоит в положительной оценке следователем тех или иных
черт его личности, поступков, определенной линии поведения при
судопроизводстве по делу и т.д. Большую роль в отношении следователя к
личности обвиняемого играют положительные оценки его благородных
поступков, направленных на предотвращение преступления или содействие
его быстрому раскрытию. Словесные оценки этих поступков в ходе
производства по делу иногда соответственно отражаются в процессуальных
решениях и документах.
К процессуальному воздействию на адвоката в уголовном процессе
необходимо относиться с учетом высказанных выше соображений на’ основе
строгой объективности. Это не всегда удается в силу правовых различий в
положении следователя (прокурора, судьи) и защитника. Кроме того,
нередко на адвоката, как и следователя (прокурора, судью), сильно
воздействуют резко отрицательные качества обвиняемого, а иногда и
свидетелей или потерпевшего- Такое воздействие в сочетании с
недостаточной квалификацией должностных лиц может привести к общей
отрицательной оценке обвиняемого. А это подрывает у адвоката веру в
себя, в свои способности и успех работы.
Процессуальное убеждение пронизывает все уголовное судопроизводство. Оно
возможно в любой момент уголовно-процессуальной деятельности. Ряд
процессуальных действий дает для этого особо широкие возможности:
допросы, судебные прения, случаи принятия заявлений о необходимости
защиты законных прав и интересов и т.д. Законные и обоснованные
процессуальные .акты сами: по себе являются важным средством убеждения.
Законные и обоснованные процессуальные акты сами по себе являются важным
средством убеждения адвоката, формирующего у него на определенном этапе
то или иное поведение. В наибольшей степени это относится к
постановлениям, вынесенным в стадии предварительного следствия, на
основании которых принимаются основные решения, избираются меры
процессуального принуждения; к обвинительному заключению; постановлению
о предании обвиняемого суду, приговору. Закон предъявляет строгие
требования к составлению указанных процессуальных актов, из которых
адвокат должен видеть, почему именно принято данное решение. Из
содержания процессуального документа ему должно быть ясно существо той
или иной деятельности. И это также определенным образом влияет на
поведение защитника: ведь в сфере уголовного судопроизводства “решение
не носит импровизированного характера, а подчиняется заранее
установленной процедуре его вынесения” (Грошовой Ю.М. Сущность судебных
решений в советском уголовном процессе. М-, 1979. С. 9).
В уголовном судопроизводстве сталкиваются противоречивые интересы,
разные взгляды следователя и адвоката на определенные факты, бывают и
несовпадающие суждения или представления. Предметом рассмотрения как
защитника, так и органа судопроизводства является конфликтная ситуация
преступного характера. В ней отражено резкое столкновение
индивидуального сознания субъекта с общественным сознанием. В рамках
уголовно-процессуальной деятельности это выражается в борьбе мнений
адвоката, обвиняемого и следователя (адвоката, подсудимого и прокурора).
В силу особенностей их процессуального положения такой поединок ведется
как открыто, так и в определенной тайне друг от друга. Процессуальное же
убеждение по своей сущности должно быть всегда доказательным не только
внешне, но и внутренне. В противном случае оно становится
морализированием, декларированием, рассуждением (более подробно см.:
Ковалев А.Г. Психология личности. М., 1970).
4. Условия применения процессуального принуждения. При взаимодействии с
обвиняемым органы уголовного судопроизводства используют не только
убеждение, но и принуждение. Оба метода часто переплетаются между собой.
Иногда почти полностью сливаются воедино и в таком комплексе действуют в
уголовном судопроизводстве. Убеждение обеспечивается возможностью
применения мер процессуального принуждения. Л те, в свою очередь, дают
желаемый результат, если они осуществляются после и на основании
убеждения.
Чтобы понять сущность уголовно-процессуального принуждения, нужно кратко
охарактеризовать общие принципы принуждения, используемого в социальных
и социально-психологических отношениях.
Прежде всего следует отметить, что принуждение — не изобретение людей.
Это необходимость, которую они лишь открыли, освоили и постоянно
конкретизируют.
В качестве объективной необходимости принуждение действует в различных
социальных связях, принудительная власть есть во всяком человеческом
обществе. Принуждение — категория, выражающая емкое явление объективной
действительности. Оно есть необходимый элемент всякого человеческого
общества. Принуждение как способ властного воздействия многообразно и
многообъектно. Оно имеет различные виды (формы), предполагает
разнообразные приемы воздействия. Форма принуждения определяется
степенью развития государства.
Проблемой принуждения интересуются представители различных социальных
наук (философии, психологии, этики, педагогики и т.п.). Та или иная
наука изучает принуждение, исходя из собственных достижений и
потребностей.
С позиций осуществления защиты обвиняемого важны те свойства
принуждения, которые используются в процессе расследования и судебного
рассмотрения уголовных дел.
Выявить такие особенности можно посредством использования опыта
применения и результатов его изучения другими отраслями правовой науки.
В частности, специфика уголовно-процессуального принуждения раскрывается
на основе анализа государственного принуждения. Последнее выражает волю
государства, применяется им через свои органы и обеспечивается правом,
которое немыслимо без аппарата. призванного принуждать к соблюдению его
норм. Действующее же уголовно-процессуальное законодательство
предусматривает возможность применения принуждения вслед за убеждением и
лишь в качестве крайней меры.
Государственное принуждение но своему характеру и целям применения
разнообразно. Оно выступает в виде мер уголовно-правового,
гражданско-правового, административного, дисциплинарного воздействия.
Разновидностью государственного принуждения является
уголовно-процессуальное принуждение. Последнее представляет собой
“совокупность всех предусматриваемых нормами уголовно-процессуального
права мер принудительного воздействия, призванных обеспечить исполнение
обязанностей участниками процесса в ходе расследования и судебного
рассмотрения уголовных дел и надлежащее выполнение задач уголовного
судопроизводства” (Корнуков В.М. Меры процессуального принуждения в
уголовном судопроизводстве. Саратов, 1978. С. 7).
Меры процессуального принуждения характеризуются следующими
особенностями. Они используются только в сфере уголовного
судопроизводства. Применение их происходит независимо от воли и желания
принуждаемого. Меры процессуального принуждения стесняют дальнейшую
свободу действий обвиняемого. Происходит это в силу ограничения на
законном основании его некоторых прав. К числу таких прав относится
право на неприкосновенность личности, жилища, тайну переписки; свободу
передвижения, выбора занятий и пр. Процессуальное принуждение
осуществляется только в случаях действительной необходимости и в строгом
соответствии с указаниями закона. Законность и обоснованность их
осуществления обеспечивается системой политических, экономических и
правовых гарантий (в том числе и уголовно-процессуальных).
В уголовном судопроизводстве принуждение выступает в форме требований,
за которыми отчетливо видна готовность следователя, прокурора, суда
совершить действия, обеспечивающие исполнение предлагаемого поведения.
Требования, предъявляемые к обвиняемому, носят самый различный характер
и определяются обоснованными желаниями следователя, прокурора, суда. В
одних случаях они настаивают на совершении определенных действий, в
других — ждут воздержания от нежелательного поведения, в третьих —
обязывают привлекаемого к ответственности беспрекословно подчиниться и
т.п. Подчинение — это состояние, заключающееся в таком поведении лица,
которое сообразуется с властными требованиями и носит характер
повиновения. В связи с этим принуждение — один из способов (методов),
формирующих состояние подчиненности обвиняемого; представляет собой
веление ему или прямое действие на его поведение.
Стеснение в той или иной мере свободы действий обвиняемого является
целью, органически присущей уголовно-процессуальному принуждению. По
отношению к его свободному поведению принуждение со стороны органов
уголовного судопроизводства выступает нежелательной объективной
необходимостью. Свобода исключает принуждение, и, наоборот, принуждение
несовместимо со свободой. Принуждение ограничивает, а порой исключает
выбор между различными вариантами поведения. Поэтому оно уже не является
границей свободы. Оно представляет собой несвободу.
Свобода действий обвиняемого сокращается тем больше, чем активнее
используется принуждение или жестче его формы. Поэтому различные меры
уголовно-процессуального принуждения являются, с одной стороны,
определенными формами проявления объективной необходимости, а с другой —
соответствующим показателем состояния свободы обвиняемого.
Нужно, заметить, что наибольшие стеснения и. ограничения закон
устанавливает для обвиняемого при избрании ему такой меры пресечения,
как заключение под стражу. Аналогично положение подозреваемого,
задержанного в порядке ст. 122 УПК РСФСР.
В уголовном судопроизводстве убеждение не всегда подкрепляется
принуждением. Но применению мер процессуального принуждения обязательно
предшествует определенное убеждение. Можно сказать, что убеждение —
обязательное условие, необходимая предпосылка для принуждения.
Выступая в таком качестве, уголовно-процессуальное убеждение
характеризуется рядом свойств, которые должен знать адвокат. Так,
убеждение имеет значительное преимущество перед принуждением, а
убежденность, как результат соответствующего воздействия на обвиняемого
или его защитника, характеризуется большей глубиной и прочностью, чем
принужденность. Убеждение не стесняет самостоятельности адвоката и не
нарушает прав подзащитного. Это — наиболее выгодный и рациональный путь
обеспечения их интересов.
Принуждение же призвано подавить фактически существующие у обвиняемого
стимулы нежелательного поведения. Оно неизбежно вызывает у него
недовольство.
Принуждение, как и убеждение, представляет собой способ властного
воздействия на обвиняемого. Причем такой способ, который в той или иной
мере ограничивает его права и нарушает его интересы. Убеждение создает у
обвиняемого внутренние стимулы для определения характера своего
поведения. Принуждение же заставляет его изменить свое поведение.
Должное воздействие на обвиняемого достигается лишь на основе
правильного сочетания убеждения и принуждения. Убеждение и принуждение
являются не параллельно действующими способами воздействия на
обвиняемого, а выступают в диалектическом единстве и взаимопроникновении
при сохранении приоритета за убеждением.
Не совсем верно полагать, что принуждение применяется лишь к обвиняемым.
Оно применимо в определенных случаях и к другим лицам, не подчиняющимся
установленным нормам (например, свидетелям, гражданам, нарушающим
порядок во время судебного заседания, и пр.).
Любая мера процессуального принуждения должна быть законной,
обоснованной и мотивированной. Только тогда она будет глубоко
действовать на сознание человека, его чувства, мысли и волю.
“Справедливость только тогда будет существовать, ~ писал П.И,
Люблинский, — если лицо, подвергаемое принуждению, будет ясно сознавать,
что основание тому оно дало своими поступками, а не видеть в принуждений
слепую руку, падающую тяжело на него без всякого с его стороны повода”
(Люблинский П.И. Свобода личности в уголовном процессе. СПб., 1906. С.
13). ,
Уголовно-процессуальное принуждение включает в себя использование
различного рода властных полномочий — вызовов, требований,
предупреждений о наступлении неблагоприятных последствий в случае
нарушений той или иной нормы, предложении сделать что-либо или,
наоборот, воздержаться от незаконных поступков и пр. Все эти способы
принуждения применяются в рамках уголовно-процессуальных норм. Например,
в случае нарушения обязательств по явке к следователю или в суд, по
подписке о невыезде, при использовании принудительных мер,
обеспечивающих порядок ведения судебного заседания, и пр.
Уголовно-процессуальное принуждение воздействует на обвиняемого в
направлении нейтрализации или даже подавлении тех ее черт, которые
препятствуют задачам органов уголовного судопроизводства, затягивают или
осложняют осуществление правосудия.
Указанные положения об убеждении и принуждении действуют в уголовном
судопроизводстве в соответствии со спецификой стоящих перед ним задач.
Принуждение, как правило, первенствует лишь в отношении лиц,
привлеченных к уголовной ответственности. Но и здесь существенное место
занимает убеждение, т.к. установление истины не может осуществляться
только применением принудительных мер. Более того, в ходе доказывания
запрещается какое-либо физическое, психическое или иное принуждение
обвиняемого в целях получения от него показаний. Уголовный процесс в
качестве основной формы воздействия предполагает метод убеждения.
Меры процессуального принуждения бывают нескольких видов. В одних
случаях они обеспечивают надлежащее поведение обвиняемого и других лиц в
уголовном процессе- Это — обязательство о явке, привод, задержание,
отстранение от должности. В других случаях меры процессуального
принуждения направлены на обнаружение, изъятие и исследование
доказательств. К таким мерам относятся: обыск, выемка,
освидетельствование, получение образцов для сравнительного исследования,
помещение в медицинское учреждение. И наконец, существует особая группа
мер процессуального принуждения, которые применяются в целях обеспечения
гражданского иска и возможной конфискации имущества.
Основные права обвиняемых, возможность ограничения которых более всего
связана с применением мер процессуального принуждения, закреплены в
Конституции РФ. Отдельные же из них, такие, например, как право на
неприкосновенность личности, жилища и тайну переписки, приобрели
значение принципов деятельности всех государственных органов, и прежде
всего тех, которые призваны осуществлять уголовное судопроизводство. Для
судопроизводства неприкосновенность личности, жилища и тайна переписки
являются исходными началами, нашедшими свое закрепление в нормах
уголовно-процессуального права.
Общество не может гарантировать обвиняемому .свободу совершения тех
действий, которые противоречат интересам судопроизводства. Государство
устанавливает определенные пределы дозволенного поведения и очерчивает
их посредством указания в уголовно-процессуальных нормах.
Уголовно-процессуальное принуждение является следствием противоречия
(конфликта) между волей органа судопроизводства и волей обвиняемого.
Цель такого принуждения — подчинить его уголовно-процессуальному закону;
принудительным путем снять это противоречие и обеспечить нормальные
условия судопроизводства. Осуществляя принуждение, органы уголовного
судопроизводства ставят своей задачей так повлиять на ум, сознание,
волю, чувства и настрой обвиняемого, чтобы он осознал как справедливость
примененных к нему принудительных мер, так и необходимость ожидаемого от
него уголовно-процессуального- поведения.
Глава 2. Государственная охрана прав подзащитного
§ 5. Основания и способы охраны прав обвиняемого
1. Причины охраны прав. Ведущие судопроизводство органы и должностные
лица не только воздействуют на ситуацию или поведение конкретных лиц, но
и охраняют их права. Без правовой охраны ни одна законная деятельность
невозможна или бессмысленна.
Неверно полагать, что защита обвиняемого — это исключительная задача
только адвоката. Судьбой привлекаемого к ответственности занимаются
органы дознания, следователь, прокурор и суд. Каждый из них не только
должен заниматься своим делом, но и обеспечивать, охранять, защищать
обвиняемого, его права, законные интересы.
Адвокат же должен хорошо знать, кто из этих работников, когда и как
должен защищать обвиняемого. С тем, чтобы уголовный процесс по делу не
стал произволом. Вместе с тем знание адвокатом правозащитных
возможностей и обязанностей названных должностных лиц позволяет ему
свободнее ориентироваться в судопроизводстве, верно строить свою позицию
и воплощать ее в жизнь.
Человек, вовлеченный в сферу уголовного судопроизводства в качестве
обвиняемого, должен выполнять конкретные обязанности. Вместе с тем закон
наделяет его необходимыми правами, с помощью которых тот исполняет свой
долг и отстаивает собственные интересы. Эти права личности в уголовном
процессе соответствующим образом обеспечиваются.
Кроме того, государство требует, чтобы уголовно-процессуальные права
человека уважались, охранялись, а в случае необходимости и защищались от
посягательств и нарушений.
Необходимость обеспечения прав существует до тех пор, пока обвиняемый
находится в сфере уголовного судопроизводства, выполняет возложенные на
него обязанности и обладает конкретными правами. Поэтому о подлинном
правосудии можно говорить лишь в том случае, . если оно осуществляется
без нарушения прав привлекаемых граждан. Охрана прав личности от
различного рода стеснений и ограничений служит необходимым условием
уголовного судопроизводства.
Нужно отметить, что защита прав и свобод личности представляет собой
задачу, общую для всех видов и отраслей государственной деятельности.
Органы власти законодательно закрепляют различные
права и свободы граждан, организуют их обеспечение, проводят в жизнь и
контролируют исполнение. На органах государственного управления лежит
обязанность выполнения задач по строительству жилищ, школ, больниц,
детских учреждений, театров, библиотек, спортивно-массовых комплексов и
иных объектов, необходимых для реализации гражданами их прав и свобод.
Они предоставляют человеку жилую площадь, в случае необходимости
назначают ему пенсию, принимают гражданина на определенную работу,
устанавливают ему те или иные льготы и пр.
На органах власти и управления лежат также большие обязанности по
организации охраны обще юридических прав граждан. Они создают
необходимые материально-экономические условия для -того, чтобы граждане
могли беспрепятственно пользоваться своими правами в различных сферах
социальной жизни. С этой целью поддерживается необходимый общественный
порядок, принимаются меры по обеспечению личной безопасности граждан,
вскрываются и устраняются из жизни различного рода антиобщественные
явления и противоправные проступки. Вся эта деятельность направлена на
охрану прав граждан в их повседневной жизни.
На органах же уголовного судопроизводства лежат специфические задачи но
охране прав обвиняемого одновременно с расследование преступления пли в
ходе судебного разрешения уголовного дела. В охране прав обвиняемого
органами уголовного судопроизводства проявляется определенная политика
государства.
При разрешении уголовных дел прокурорско-следственные работники и судьи
так или иначе определяют дальнейшую судьбу человека, независимо от того,
какое бы тяжкое преступление тот ни совершил. На них лежит
ответственность за законность принимаемых решений. Случаи нарушений
закона подрывают авторитет правоохранительных органов. Уголовное
судопроизводство несовместимо с нарушением законности. Никакие
отступления от норм материального и процессуального права и
упрощенчество при расследовании и рассмотрении дел недопустимы и не
могут быть оправданы соображениями так называемой целесообразности.
Охрана прав обвиняемого органами уголовного судопроизводства
осуществляется в ходе расследования и судебного рассмотрения уголовных
дел, т.е. в процессе установления виновности, применения меры наказания,
возмещения причиненного преступлением ущерба.
Органы уголовного судопроизводства должны рассматривать охрану прав
обвиняемого как деятельность, органически, присущую их функциям.
Постоянство этой работы не исключает различий в постановке конкретных
задач, в путях, формах и средствах их разрешения конкретным
правоохранительных органом на отдельных участках и этапах их
деятельности. По мере развития общества роль охраны прав обвиняемых
органами уголовного судопроизводства должна все более возрастать, а
формы ее осуществления совершенствоваться.
2. Средства охраны. Права обвиняемого охраняются с помощью
уголовно-процессуальных норм. В них указаны конкретные средства и
возможности, используя которые органы уголовного судопроизводства
оберегают те или иные интересы этой личности от стеснений и ограничений.
Уголовно-процессуальное законодательство представляет собой своеобразную
систему правовых средств охраны свободы поведения личности.
Орган дознания, следователь, прокурор и суд призваны охранять различные
свободы граждан и обеспечивать возможность их реализации. В задачу
охраны уголовно-процессуальных и иных прав обвиняемого входит также
деятельностью по предупреждению их нарушений со стороны иных участников
процесса.
Без надежной охраны прав обвиняемого от каких бы то ни было нарушений
нет и не может быть объективного уголовного судопроизводства и
подлинного правосудия.
Специальное значение для охраны прав обвиняемого имеют государственные
требования к применению норм уголовно-процессуального законодательства.
Для органов предварительного расследования, прокуратуры и суда должное
применение этого законодательства представляет основную форму их участия
в общем деле охраны прав и свобод граждан. Те или другие нормы
уголовно-процессуального законодательства должны применяться
полномочными на то правоохранительными органами, конкретными
должностными лицами, в строгих пределах их компетенции, при точном
соблюдении содержащихся в данной норме указаний, в соответствии с общими
целями правосудия и с учетом конкретных особенностей данного уголовного
дела.
Государство предъявляет высокие требования к органам уголовного
судопроизводства, применяющим закон к конкретному случаю. Органы
следствия, прокуратуры и суды не могут отступать от требований закона
или обосновывать то или иное процессуальное решение соображениями
социального, политического, нравственного характера и т.п.
Необходимое уголовно-процессуальное решение должно основываться на
фактических обстоятельствах дела. Если, например, следователь решает
возбудить уголовное дело или привлечь кого-либо в качестве обвиняемого,
но при этом не выявляет соответствующих оснований или поверхностно
толкует требования закона — это грубое нарушение законности вообще и
прав конкретного человека в частности.
Но вине следователя или суда беззащитными остаются права граждан в тех
случаях, когда фактическое привлечение к уголовной ответственности и
назначение наказания происходит по не предусмотренным законом
основаниям. При этом не имеет особого значения мотив действий
(бездействия) следователя, прокурора, суда: невнимательность в
применении нормы закона, незнание его, безответственность в принятии
решения, нерадивость при установлении истины, игнорирование законных
интересов обвиняемого, необоснованно снисходительное отношение суда к
оговору “виновного” со стороны потерпевшего и пр.
Применение норм уголовно-процессуального закона тогда обеспечивает
надежную охрану прав обвиняемого, когда оно выражается в точном
соблюдении установленной законом процедуры уголовного процесса, ее
этапов и отдельных действий. Понимание единообразного применения норм
права всеми ставит перед органами уголовного судопроизводства задачу
охранять права обвиняемого таким образом, чтобы не было разночтений
одной и той же нормы следователем и прокурором, органом дознания и
судом. Права обвиняемого будут надежно защищены, если существует единая
общая линия применения норм уголовного судопроизводства для следствия,
суда и прокуратуры.
Единообразная направленность осуществления уголовного судопроизводства
исключает произвольный подход, субъективное усмотрение остальных
должностных лиц, вкладывание в процессуальную норму неодинакового
содержания различными людьми, осуществляющими расследование и разрешение
дела.
Органы уголовного судопроизводства, обеспечивая и охраняя права
обвиняемых, действуют инициативно. Отсутствие заявления обвиняемого о
нарушении его законных интересов или стеснения прав не может служить
препятствием к активному вмешательству этих органов в дело
восстановления нарушенного закона, пресечения и предотвращения
правоограничения его в будущем.
Обязанность органов уголовного судопроизводства проявлять инициативу и
активность при охране прав обвиняемых сочетаются с широкими полномочиями
и фактическими возможностями самих этих граждан в отстаивании их
собственных законных интересов.
В уголовном процессе необходимо надежно охранять от нарушений права и
законные интересы любого обвиняемого, как признающего, так и отрицающего
свою вину, потерпевшего, свидетеля и т.д. Но особое внимание,
безусловно, сосредоточено на обеспечении прав обвиняемого адвокатом.
Любой обвиняемый, участвуя в уголовном процессе, имеет определенные
права, с помощью которых отстаивает свои интересы и выполняет
возложенные на него обязанности. Но принципиальная гарантированность
прав сама по себе не защищает их от возможных нарушений. В ряде случаев
необходимо не просто иметь те или иные обеспеченные права и
соответствующим образом пользоваться ими. Бывает, что человеку нужно
утверждать вовне эти права, отстаивать их, убеждать других лиц в
необходимости уважения этих прав. Более того, властная деятельность
органов уголовного судопроизводства побуждает обвиняемого активизировать
свое процессуальное поведение, оспаривать законность выполнения кем-то
определенных обязанностей, отражать попытки ограничения его прав,
бороться за улучшение своего юридического положения в процессе,
требовать более надежного обеспечения законных интересов и, наконец,
опровергать предъявленное обвинение. Следовательно, обвиняемый, находясь
в сфере уголовного судопроизводства и обладая конкретными правами, может
и должен уметь отстаивать их.
Уголовное судопроизводство — весьма сложная социальная деятельность. В
ходе ее соприкасаются различные интересы, взаимодействуют многие
функции, противостоят друг другу юридически неоднородные субъекты.
Поэтому было бы неверно полагать, что такой сложный процесс всегда
протекает идеально, при гармоничном сочетании интересов всех участников
процесса и других лиц. Неверно, к примеру, думать, что органы
предварительного расследования только тем и заняты, что обеспечивают и
охраняют права обвиняемого. А прокурор — постоянно заботится о создании
необходимых условий для работы адвоката в процессе или активно помогает
ему. Каждый из участников процесса имеет свои (государственные,
общественные или даже личные) интересы в данном деле. И он стремится в
меру сил и возможностей отстаивать нужные ему позиции. Это
осуществляется не всегда с полным учетом прав и интересов других лиц.
Отсюда — возможны случаи игнорирования, стеснения, ограничения,
нарушения и даже лишения кого-то принадлежащих ему прав.
Вместе с тем было бы глубокой ошибкой впадать в другую крайность. Нельзя
считать, что никто из участвующих в деле лиц не учитывает прав и
интересов остальных. Таким образом, неверно как идеализировать охрану
прав обвиняемого, так и отрицать случаи возможного и действительного их
нарушения. Как показывает практика, права личности нуждаются не только в
гарантиях их должной реализации, но и в защите от возможных и
действительных посягательств.
От состояния прав, форм и степени посягательств на них зависит
поведение обвиняемого в процессе. Если он имеет надежно обеспеченные
права, то является свободной личностью в уголовном судопроизводстве. И
наоборот, стесненного в каких-то процессуальных правах обвиняемого
нельзя считать свободно действующим. Крайней мерой несвободы
(произволом) будет ограничение его основных процессуальных прав.
Объем, характер и степень стеснения процессуальных прав зависят от
многих факторов: от того, кто является обладателем этих прав, важности
для лица того или иного права, наличием или отсутствием процессуальных
сторонников и противников, их активности в процессе и пр.
Система уголовно-процессуального законодательства такова, что она не
только регламентирует процедуру расследования иди разрешения дела. Она
еще предусматривает действия, которые в соответствующих случаях
применяются для охраны прав обвиняемого.
Некоторые процессуальные действия имеют универсальный характер. Они
могут совершаться любой личностью, будь то свидетель, обвиняемый или
адвокат. Это — различного рода формы и способы обжалования
процессуальных решений, заявление ходатайств, приобщение к делу
доказательств (или заявление ходатайств об этом) и т.п. Другие действия
правоохранительного характера могут совершаться только определенными
участниками процесса (прокурором, адвокатом, обвиняемым и т.п.). Третий
вид действий направлен на охрану одного, определенного права данного (и
никакого другого) лица. Сюда можно отнести объяснения подозреваемого
(ст. 76 УПК РСФСР), просьбу эксперта представить ему необходимые
материалы (ст. 82 УПК), жалобу обвиняемого на действия следователя и др.
Нетрудно заметить, что уголовно-процессуальные действия, по характеру
обладающие правоохранительными свойствами, могут быть определенным
образом систематизированы- В действующем законодательстве предусмотрены
различные системы средств, способных служить охране прав обвиняемого.
Это: система адвокатских способов охраны и защиты прав обвиняемого,
система прокурорского надзора, система процессуально-следственных мер
защиты, судебная система. С известной долей условности можно говорить
также и о различных системах индивидуальной самозащиты прав обвиняемого.
§ 6. Охрана прав обвиняемого следователем
1. Порядок в следствии — основа охраны прав обвиняемого. При
расследовании преступлений совершается множество разнообразных
уголовно-процессуальных действий. Почти каждое из них в той или
иной степени связано с вторжением в сферу личных интересов обвиняемого.
Поэтому существует необходимость в том, чтобы установить пределы
допустимого ограничения его прав, предотвратить ненужное стеснение
законных интересов. Этому, прежде всего, служит обоснованность принятия
решения о проведении следственного действия.
Правило о том, что любые следственные действия могут производиться
только после возбуждения дела, имеет важное значение для организации
охраны прав любых граждан. Осуществление их до возбуждения дела опасно
тем, что в результате уничтожается совершенно необходимый барьер,
ограждающий граждан от вмешательства органов власти, создается атмосфера
бесконтрольности в применении мер государственного принуждения. В этих
случаях оказывается утраченным то единственное основание, которое
позволяет правомерно ограничивать свободу и неприкосновенность личности.
Процессуально-правовая регламентация следственных действий • включает в
себя предписания, специально направленные на защиту свободы, чести,
достоинства, личной безопасности, имущественных интересов участников
процессуальных действий. Такие предписания вытекают из правового
положения обвиняемого в обществе и диктуются требованиями морали.
Рассмотрим их основные черты.
2. Безопасность следственных действий. Следственное действие должно быть
безопасным для жизни и здоровья обвиняемого. Так, закон допускает
производство следственного эксперимента, если при этом не унижается
достоинство и честь участвующих в нем лиц и окружающих и не создается
опасности для их здоровья (ст. 183 УПК РСФСР). Представляется, что не
только неправильно организованный эксперимент может создать опасность
для здоровья обвиняемого. Неменьшую опасность могут представлять
непродуманные приемы поиска взрывчатых веществ и ядов при обысках и
осмотрах. Все это расширяет фактические границы применения
рассматриваемого предписания.
Особое значение оно приобретает в случаях, когда объектом исследования
становится сам обвиняемый. Закон запрещает применять при
освидетельствовании действия, унижающие достоинство и опасные для
здоровья о свидетельствуемого (ст. 181 УПК). Не вызывает сомнений, что
экспертные исследования и другие действия, связанные, с вторжением в
полости тела человека, также должны производиться с учетом этого
правила, т.е. лишь при условии, когда такое вторжение не противопоказано
с медицинской точки зрения.
Сказанное относится и к получению образцов для сравнительного
исследования. Это действие осуществляется в пределах, которые не
угрожают здоровью и жизни обвиняемого. Такие пределы должны быть
ограничены медицинскими показаниями и связанными с ними этическими
соображениями, указывающими, как глубоко можно проникать современными
средствами в организм человека без риска нанести ущерб его здоровью и
причинить излишние страдания.
3. Охрана чести и достоинства обвиняемого. Важным средством охраны прав
обвиняемого являются процессуальные предписания, непосредственно
касающиеся его чести и достоинства- В этом проявляется тенденция к
переходу нравственных норм в юридические.
Некоторые нравственные нормы, вследствие их особой важности, включаются
законодателем в содержание правовых предписаний, т.е. приобретают
непосредственное юридическое значение. В первую очередь, это — запреты,
устраняющие из доказывания небезупречные, с нравственной точки зрения,
приемы. Так, из нравственных основ доказывания вытекает абсолютная
недопустимость не только физического, но и психического насилия над
обвиняемым в целях получения доказательств (в частности, применение
угроз и т.п. средств, парализующих его волю). Нормы о процессуальных
действиях содержат и другие предписания такого же характера (например,
запреты проводить обыски, выемки, допросы в ночное время, задавать
наводящие вопросы и пр.).
Особую группу составляют предписания, прямо относящиеся к защите чести и
достоинства обвиняемого. Необходимость в них объясняется тем, что
действия следователя, направленные на поиск нужной информации, могут
нарушать чувства стыдливости и достоинства, причинять иные моральные
неудобства гражданину. Рассматриваемые предписания призваны свести к
минимуму моральный вред процессуального действия.
В наиболее общей форме необходимость охраны чести и достоинства
обвиняемого закреплена в нормах о следственном эксперименте и
освидетельствовании.
В нормах о других процессуальных действиях предусмотрены меры
предотвращения морального вреда, которые учитывают специфику
познавательной деятельности. Так, признается недопустимым производство
личного обыска лицом иного пола с обыскиваемым либо в присутствии
понятых иного пола (ст. 172 УПК). Тот же запрет действует и в случае
освидетельствования, когда это связано с обнажением освидетельствуемого
лица. Если следователь является лицом другого пола, освидетельствование
производится врачом (ст. 181 УПК).
Следователь принимает меры к тому, чтобы не были оглашены выявленные при
обыске и выемке обстоятельства интимной жизни лица, у которого
производится обыск или выемка, а также других людей (ст. 170 УПК).
Поскольку подобные обстоятельства могут быть выявлены и в ходе других
процессуальных действий (осмотр помещений,
проверка показаний на месте, опознание и т.п.), указанное требование
распространяется и на все аналогичные случаи. Дополнительной гарантией
его реализации является ст. 139, дающая следователю право предупредить
участников следственного действия о недопустимости разглашения ставших
им известных сведений из интимной жизни того или иного гражданина.
4. Меры по улучшению охраны прав обвиняемого. Вопросы морального
характера, возникающие при производстве процессуальных действий,
невозможно решить с помощью одних только правовых предписаний. Многое
зависит от уровня нравственного сознания следователя, прокурора, суда.
Однако тенденция к возрастанию нравственного фактора в
правоприменительной деятельности требует дальнейшего совершенствования
норм о некоторых процессуальных действиях.
Заслуживают поддержки некоторые предложения, направленные на усиление
охраны прав обвиняемого. Среди них следует назвать введение в
законодательство норм о свидетельском иммунитете, т.е. права близким
родственников обвиняемого не давать показаний, уличающих его в
совершении преступления. Понуждение свидетеля под страхом уголовной
ответственности к изобличению лица, связанного с ним родственными узами,
чревато многими отрицательными последствиями: расшатываются семейные
отношения, подрывается доверие людей друг к другу и т.д. По данным
специальных исследований угроза уголовной ответственности в ряде случаев
оказывается недостаточной, чтобы предотвратить продиктованные
родственными чувствами попытки избавить близкого человека от грозящей
опасности. Среди осужденных за лжесвидетельство преобладают родственники
и близкие обвиняемого.
Поддержку законодателя должно получить и предложение об освобождении
свидетеля от обязанности отвечать на вопросы, направленные на
установление его причастности к преступлению. В основе этого довода
также лежат соображения о необходимости усиления охраны прав и интересов
личности. Предупреждая заподозренное лицо об ответственности по ст. 307
и 308 УК РФ за дачу заведомо ложных показаний и за отказ от дачи
показаний, т.е. искусственно превращая подозреваемого в свидетеля,
следователь возлагает на него правовую обязанность — дать показания,
которые, возможно, будут уличать его в совершении преступления. Между
тем возможность не отвечать на уличающий вопрос не только является
существенным элементом, характеризующим правовое положение каждого
подозреваемого, но и заключает в себе глубокий гуманный смысл,
освобождая человека от обязанности действовать себе во вред.
Заслуживает также внимания и мнение о предоставлении обвиняемому права
опровергать порочащие его честь и достоинство утверждения, к которым
иногда прибегают свидетели, потерпевшие. Такая ситуация может сложиться
в различные моменты предварительного расследования. Например, при
оглашении обвиняемому показаний других лиц. В этих случаях целесообразно
предоставить обвиняемому право просить следователя о допросе его по
спорному обстоятельству либо о проведении очной ставки.
Производя процессуальные действия, следователь должен избегать
материального ущерба имуществу обвиняемого, а если ущерб неизбежен — не
выходить за пределы действительной в нем необходимости.
Например, закон разрешает при производстве обыска и выемки изымать лишь
предметы и документы, могущие иметь отношение к делу (ст. 171 УПК
РСФСР). Требование о предотвращении чрезмерного имущественного ущерба
носит универсальный характер, т.е. должно применяться при производстве
любого следственного действия, к любому лицу, в т.ч. и обвиняемому.
§ 7. Прокурорский надзор за охраной прав обвиняемого
1. Необходимость надзора при расследовании преступления.
Предварительное расследование преступлений осуществляется в соответствии
с правилами, установленными уголовно-процессуальным законом. Они
определяют полномочия и обязанности следователя.
Следователь действует в условиях, требующих от него в крайне сжатые
сроки, а в ряде случаев еще при неизвестности многих важных
обстоятельств, принимать серьезные процессуальные решения.
Предварительное расследование преступлений не может не быть сопряжено с
существенным, хотя и законным, ограничением прав обвиняемого. Ошибки
здесь причиняют большой ущерб этим лицам, их родственникам, близким.
Для того чтобы избежать этих ошибок, а в случае, если они допущены,
быстро выявлять и устранять их, — необходим постоянный систематический
надзор, обладающий полномочиями по немедленному и решительному
устранению нарушений прав обвиняемого. Поэтому прокурор наделен широкими
полномочиями решать по существу важные процессуальные вопросы. Более
того, санкционирование производства некоторых следственных действий,
утверждение обвинительного заключения, направление дела в суд вообще
относятся к его исключительной компетенции.
Надзор прокурора за соблюдением прав обвиняемого действует со стадии
возбуждения уголовного дела, продолжается на всех этапах расследования и
судебного разбирательства. Он распространяется на всех
процессуально-властных должностных лиц и граждан, привлекаемых к участию
в судопроизводстве, и в первую очередь — на обвиняемых.
Задачи, стоящие перед прокурором в этой сфере его деятельности,
обусловлены требованиями Закона о прокуратуре РФ. Кроме того;
многие из них определены уголовно-процессуальным законодательством,
приказами и инструкциями Генерального прокурора РФ.
Осуществляя надзор за точным исполнением законов в деятельности органов
предварительного следствия, прокуроры обязаны строго следить за тем,
чтобы никто не подвергался незаконному и необоснованному привлечению к
уголовной ответственности или иному незаконному ограничению в правах.
В деле охраны прав обвиняемого от нарушений важную роль играет надзор
прокурора за законностью и обоснованностью возбуждения уголовного дела.
Незаконное возбуждение уголовного дела или же возбуждение по материалам,
в которых нет достаточных данных о преступлении, нарушают права граждан.
Прокурор требует, чтобы компетентные органы немедленно извещали его о
принятых ими мерах по заявлениям и сообщениям, содержащим указания на
признаки преступления. Неверной является практика, когда некоторые
прокуроры не придают должного значения фактам несвоевременного сообщения
органам следствия и дознания о поступивших к ним материалах о
преступлениях. Это затрудняет своевременность пресечения нарушений прав
граждан, которые могут произойти при незаконном возбуждении уголовного
дела.
Прокурор следит за тем, чтобы о решениях, принятых по заявлениям и
сообщениям о преступлениях, своевременно извещались граждане, которым
грозит обвинение. В случае поступления тех или иных жалоб от них или
ходатайств прокурор рассматривает их обоснованность. Принимает
необходимые решения и ставит этих лиц в известность о принятом решении.
Особое внимание прокурор уделяет проверке жалоб на возбуждение
уголовного дела. Иногда следователи отказывают привлекаемому лицу в
жалобе по основаниям, не предусмотренным в законе. В ряде случаев они
ссылаются на невозможность рассмотрения просьбы человека “вследствие
прохождения длительного времени с момента его ареста”. Прокурор призван
бороться с подобными отклонениями от требований закона, добиваясь
восстановления нарушенных прав граждан.
2. Надзор за охраной прав задержанного. Иногда возбуждению уголовного
дела предшествует задержание подозреваемого (ст. 122 УПК РСФСР).
Осуществляя надзор за законностью задержания подозреваемых, прокурор
проверяет факты и материалы, послужившие основанием к задержанию. Он
выясняет, в связи с каким правонарушением задержано данное лицо, может
ли быть за конкретное преступление назначено лишение свободы.
Данные, обосновывающие задержание, должны быть доподлинно установлены.
Даже задержание с поличным требует тщательной проверки и оценки этого
обстоятельства прокурором. Не меньшее внимание уделяется источникам
доказательств, в том числе таким, как прямые указания очевидцев. Ведь не
каждый присутствовавший на месте преступления — очевидец. Тем более им
не может быть тот, кто сам не воспринимал факты и события, хотя и
находился поблизости от места совершения преступления. Очевидец — тот,
кто видел, как совершилось само преступление или его результаты.
Анализируя показания задержанного, прокурор должен выяснить, проверяли
ли органы дознания обстоятельства, па которые он ссылается как на
доказательства своей непричастности к преступлению.
Осуществляя надзор за законностью задержания, прокурор вправе сам
допросить подозреваемого. Обычно он это делает, получив жалобу
задержанного. Цель допроса — проверить обоснованность жалобы и
законность задержания подозреваемого. При незаконном задержании прокурор
немедленно освобождает подозреваемого из-под стражи.
Если обнаружены иные нарушения прав личности (несоблюдение
процессуальных прав подозреваемого, режима содержания и пр.), прокурор
требует письменное объяснение должностного лица, допустившего нарушение,
и руководителя органа дознания, который осуществляет контроль за его
деятельностью. Прокурор принимает меры к устранению нарушений и ставит
вопрос о привлечении виновных к дисциплинарной и иной ответственности.
Для своевременного выявления и устранения нарушений прав личности при
задержании большое значение имеют проверки прокурором мест содержания
задержанных. Он просматривает журналы учета задержанных, выясняет
причины задержания, принимает жалобы.
3. Надзор за предъявлением обвинения и арестом. Установив лицо,
совершившее преступление, следователь при наличии достаточных
доказательств формулирует и предъявляет ему обвинение (ст. 143, 144, 148
УПК). Задача прокурора состоит в том, чтобы следить за исполнением
требований закона: о своевременности и обоснованности предъявления
обвинения; разъяснении обвиняемому его прав на предварительном следствии
(ст. 149 УПК); соблюдении сроков и процессуальных правил допроса (ст.
151, 152 УПК); принятии мер по жалобам
и ходатайствам обвиняемого (ст. 22, 131, 201, 204 УПК). . .Решение
названных вопросов часто представляет известную трудность, т.к. оно
связано с оценкой внутреннего убеждения следователя, которое
складывается в результате непосредственного восприятия доказательств.
Указания прокурора в таких случаях должны основываться на глубоком
изучении всех материалов дела, личном участии в допросе обвиняемого и
других следственных действиях.
Изучение практики показывает, что допрос обвиняемого прокурором бывает
необходим при поступлении к нему сведений о применении неправильных
методов ведения следствия или необъективном производстве расследования;
по делам о преступлениях, за совершение которых предусмотрена высшая
мера наказания; при неопытности следователя; особой сложности дела.
Заслушивая объяснения обвиняемого или рассматривая его ходатайства,
прокурор имеет реальную возможность немедленно устранить допущенное
нарушение закона. Участие прокурора в допросе обвиняемого — эффективное
средство охраны его прав. Здесь непосредственно проверяется соблюдение
процессуальных правил допроса; выясняется отношение следователя к версии
обвиняемого, его объяснениям, просьбам, ходатайствам.
Проверяя законность меры пресечения, прокурор устанавливает основания
для ее применения. Санкция прокурора на заключение обвиняемого под
стражу ~ одна из гарантий охраны прав обвиняемого. Незаконные
задержание, заключение под стражу или содержание под стражей караются в
уголовном порядке (ст. 301 УК РФ).
Санкционируя арест, прокурор требует от следователя принятия мер,
обеспечивающих надзор и уход за детьми и охрану имущества заключенного
под стражу. Давая санкцию на арест, прокурор одновременно может
предложить провести определенные следственные действия по проверке
объяснений обвиняемого. Эти указания обусловлены конкретным сроком. За
их исполнением устанавливается контроль, поскольку игнорирование их
может привести к необоснованному содержанию человека под стражей.
Прокурор в необходимых случаях присутствует при производстве отдельных
следственных действий, затрагивающих неприкосновенность личности, жилища
и тайну переписки. Сюда относятся: помещение обвиняемого или
подозреваемого в лечебно-психиатрическое учреждение; отстранение
обвиняемого от должности; обыск; наложение ареста на его
корреспонденцию; выемка ее в почтово-телеграфных учреждениях; выемка
документов, которые содержат сведения, составляющие государственную
тайну, и т.п.
4. Жалобы о нарушении прав. Получив дело с обвинительным заключением,
прокурор в полном объеме проверяет законность предварительного
расследования преступления, в связи с чем изучает; все материалы дела.
На основе этого прокурор может при наличии оснований, указанных в ст.
5—9 УПК РСФСР, вынести постановление о прекращении дела. При обнаружении
существенных процессуальных нарушений возвращает дело с письменными
указаниями для производства дополнительного расследования либо для
пересоставления обвинительного заключения; он также может составить
новое обвинительное заключение.
В большинстве же случаев прокурор утверждает обвинительное заключение,
предварительно проверив, составлено ли оно в соответствии с требованиями
закона (ст. 205, 206 УПК) и подтверждается ли формулировка обвинения
материалами дела; не выходит ли оно за рамки предъявленного обвинения;
дан ли анализ доказательств, обосновывающих обвинение, изложены ли
обстоятельства, смягчающие и отягчающие вину обвиняемого; проверены ли
его объяснения, рассмотрены ли заявленные им ходатайства.
С целью охраны прав обвиняемых законом установлен порядок, при котором
жалобы на действия следователя передаются прокурору (ст. 218 УПК).
Следователь в течение 24 часов направляет поступившую жалобу вместе со
своими объяснениями прокурору. Тот в течение трех суток рассматривает ее
и уведомляет заявителя о результатах. .Если жалоба признается
необоснованной, прокурор в ответе излагает мотивы своего решения. При
удовлетворении жалобы прокурор дает соответствующее указание
следователю. Тот факт, что следователи должны поступившие на их действия
жалобы направлять прокурору, не означает, что с них или их руководителей
снимается обязанность принимать меры к устранению допущенных нарушений.
Практика выработала порядок, когда все жалобы, отклоненные начальниками
следственных отделов, жалобы на действия самих руководителей органов
предварительного следствия и жалобы на действия, выполненные по указанию
этих руководителей и помощников прокуроров, направляются на разрешение
лично прокурору.
При обжаловании действий, санкционированных прокурором или произведенных
по его указанию, жалоба передается на разрешение вышестоящему прокурору,
о чем уведомляется обвиняемый.
Осуществляя надзор за расследованием, прокурор вправе отстранять
следователя от дальнейшего ведения следствия, если им допущено нарушение
закона при расследовании дела (п. 10 ст. 211 УПК). В зависимости от
характера нарушения к этому лицу после отстранения его от расследования
могут быть применены различные меры взыскания, вплоть до уголовного
наказания. Но даже если наказания не последует, сам факт отстранения от
ведения расследования представляет собой специфическое
уголовно-процессуальное средство охраны прав обвиняемого.
Поводами для отстранения следователя от дела обычно выступают заявления
самого обвиняемого, его родственников, защитника, а также
непосредственное обнаружение нарушения прокурором. Причины этих
нарушении закона часто кроются в недостаточной общей и профессиональной
подготовке следователя, реже — в умышленном отступлении от закона,
продиктованном ложно понятыми задачами расследования.
При обнаружении существенных нарушений прав обвиняемого прокурор
заслушивает объяснения следователя и рассматривает вопрос о привлечении
его к ответственности. Вопрос о дисциплинарной ответственности
следователей прокуратуры решается тем прокурором, который назначает
следователя на должность. При нарушении прав обвиняемого преступного
характера против следователя возбуждается уголовное дело. Расследование
по такому факту производит лично прокурор либо следователь вышестоящей
или другой прокуратуры.
Принятие мер в отношении должностного лица, нарушившего права
обвиняемого, не освобождает прокурора от обязанности восстановить
справедливость. Установив, что то или иное решение следователя не
соответствует закону или не обосновано материалами дела, прокурор
принимает решение о его отмене.
§ 8. Судебная охрана прав подзащитного
1. Особенности судебной охраны прав. В системе мер охраны прав
обвиняемого-подсудимого важное место занимают те, которыми обладает суд.
В условиях развития демократии на передний план выступает решение судом
таких важнейших задач, как недопустимость ошибок в решениях уголовных
дел и усиление охраны прав подсудимых.
Выполняя возложенные на них обязанности, судьи сознают свою роль в
охране прав личности. Об этом свидетельствуют результаты специального
опроса нами судей.
Среди мотивов, которые, по мнению судей, побудили их избрать профессию,
у половины опрощенных первое место заняло стремление к справедливости,
нетерпимость к нарушению прав граждан и общественных интересов. На
втором месте оказался мотив, связанный с особой социальной значимостью и
авторитетностью судьи. Основным стимулом к избранию судьями своей
профессии было желание обеспечить защиту прав граждан и общественных
интересов, справедливо разрешать уголовные дела.
При назначении судей на должность, наряду с другими обязательными
качествами, учитываются трудолюбие, опыт юридической или общественной
работы, человечность, беспристрастность, эрудиция, высокая
профессиональная культура.
Все это, т.е. высокие личные и профессиональные свойства, стремление
объективно разрешать уголовные дела, серьезное внимание к охране прав
подсудимых, обеспечивает авторитет суда. Отсюда становится понятным
стремление граждан искать в суде защиту своих прав и интересов.
2. Способы охраны. Говоря о путях и средствах охраны судом прав
подсудимого, нужно отметить, что самым надежным из них является
исполнение действующего законодательства. В условиях же гласного
судебного разбирательства применение даже чисто процедурной нормы
становится важным правоохранительным средством в отношении подсудимого.
От точного соблюдения судом всех требований уголовно-процессуального
законодательства в решающей степени зависит, вынесет ли суд верное
решение о дальнейшей судьбе подсудимого, защитит ли он правого, накажет
ли виновного.
Без преувеличения можно сказать, что любой недочет, помимо всякого рода
процессуальных осложнений, не может не нарушать в той или иной мере
совершенно определенные права подсудимого. Важно подчеркнуть, что при
этом стесняется не какое-то одно процессуальное право, а целая система,
поскольку человек — это не просто субъект прав, а носитель (обладатель)
именно их системы. В уголовном судопроизводстве он концентрирует в себе
совокупность процессуальных прав. Поэтому незаконное действие или
бездействие суда отрицательно отражаются на системе имеющихся у
подсудимого прав. В качестве иллюстрации можно сослаться лишь на один из
немногих случаев.
Тишин осужден за убийство при превышении пределов необходимой обороны и
злостное хулиганство. Эти преступления заключались в том, что он в кафе
поссорился с Г., вступил с ним в перебранку, перешедшую в драку, в ходе
которой, защищаясь взятым со служебного стола кухонным ножом, ударил Г.,
от чего тот скончался.
Кассационная инстанция признала приговор законным и справедливым.
Рассмотрение же дела в порядке, .судебного надзора показало, что суд в
нарушение закона исследовал фактические обстоятельства и оценил их
односторонне, поддавшись влиянию наступивших тяжких последствий. При
вынесении приговора не принято во внимание, что ссора между Тишин и Г.
произошла по вине потерпевшего, который в ответ на безобидное замечание
Тишина ткнул зажженной сигаретой в лицо, а после возникшей ссоры,
несмотря на стремление подсудимого Тишина к примирению, организовал его
избиение с участием других лиц. Именно в этой обстановке, когда
создалась реальная угроза для жизни, Тишин в целях самообороны вынужден
был воспользоваться случайно попавшимся ему под руку ножом.
Оценив обстоятельства дела в их совокупности и руководствуясь
положением закона о том, что действия граждан, направленные на
пресечение преступных проявлений, признаются правомерными, даже если при
этом вынужденно причинен вред нападавшему, Пленум Верховного Суда РФ
приговор в отношении Тишина отменил и дело прекратил за отсутствием
состава преступления.
В данном случае справедливость, хотя и не сразу, но восторжествовала.
Права подсудимого восстановлены. Но для этого потребовалось время, а
невинно осужденный необоснованно находился под стражей, испытывая ничем
не оправданные страдания и лишения. В результате неверного судебного
решения пострадали не только процессуальные права подсудимого, но и его
конституционные свободы как гражданина. И что важнее всего — безвинно
пострадала сама личность, ее социальные, биологические, психологические,
семейные, трудовые, бытовые и пр. блага, свойства, интересы,
потребности. Ведь именно это кроется за привычной формулой “права
обвиняемого”.
Надо ли говорить, что пагубные последствия подобного рода судебных
ошибок далеко выходят за рамки конкретного случая. Кроме интересов,
чести, достоинства, свободы, здоровья незаконно осужденного, ущерб
причиняется общему делу охраны различных прав граждан. Подрывается
авторитет органов, стоящих на страже интересов людей. Колеблется
уверенность человека в силе закона. Снижается его доверие к суду, как к
самому сильному государственному органу, надежно охраняющему права
личности.
3. Обеспечение законных интересов подсудимого. Государство возложило на
суд ответственную обязанность — разрешать уголовные дела объективно и в
соответствии с законом. Для этого суд наделен особыми полномочиями — от
имени государства признавать подсудимого виновным и наказывать его. Либо
наоборот, оградить от незаслуженного наказания. Названные полномочия
позволяют суду не только выносить верное окончательное решение, но и
обеспечивать интересы подсудимого в процессе судебного разбирательства.
Чтобы избежать постановления несправедливого приговора, суд подробным
образом выясняет у подсудимого претензии правового, процессуального,
материального, личного и нравственного характеров.
Повышенная ответственность за обеспечение прав подсудимого лежит на
председательствующем в тех случаях, когда нужно устранить из процесса
все то, что не имеет отношения к делу; если нужно прервать выступление
подсудимого, приостановить произнесение им последнего слова.
Торопливость в принятии решений по такого рода вопросам прямо нарушает
права центральной фигуры уголовного судопроизводства.
Допускаемые некоторыми судьями поспешность, предвзятость, некритический
подход к выводам предварительного расследования, обвинительный уклон
приводят к тому, что вывод о виновности лица подчас основывается на
недостаточно достоверных данных, собранных предварительным следствием и
не проверенных в судебном заседании. Показания подсудимого, которые
являются не только источником доказательств, но и средством защиты,
иногда встречают со стороны судей недооценку или огульное недоверие. А
это есть не что иное, как разновидность нарушения самим судом прав
подсудимого, таких, в частности, как право на защиту, принцип равенства
с другими участниками процесса, презумпция невиновности и др.
Положение усугубляется тем, что в судебном заседании даже
незначительное, казалось бы, стеснение прав подсудимого не может
остаться незамеченным ни им самим, ни его адвокатом, ни родственниками,
ни присутствующими на процессе людьми. Судьи должны считаться с тем, что
уровень, правосознания населения в последнее время значительно вырос.
Благодаря активной правовой пропаганде многие граждане неплохо знают
законы и могут компетентно и критично оценить, насколько соблюдены в
данном заседании действующие процессуальные нормы. Вместе с тем
присутствующие смотрят, соблюдают ли судьи положения закона, касающиеся
охраны прав подсудимого. Можно без преувеличения сказать: как бы ни был
подсудимый “зол” на суд, сколь бы суровой ни показалась ему мера
наказания, он всегда чувствует, был ли суд справедлив, отнесся ли со
вниманием ко всем его доводам, исследовал ли объективно, непредвзято,
без предубеждения все версии и доказательства. От этого, собственно, и
зависит надежность охраны прав подсудимого, осознание им того, что он
совершил, насколько повинен перед обществом и как неизбежна расплата за
вред, который он причинил.
Верховный Суд РФ неоднократно разъяснял судам, что все сомнения в
отношении доказанности обвинения, если их не представляется возможным
устранить, толкуются в пользу подсудимого. Правильное понимание и
применение на практике этого положения помогает судам избегать вынесения
не только необоснованных обвинительных приговоров, но и любых текущих
процессуальных решений так или иначе
касающихся прав подсудимого. Разумеется, сомнение сомнению рознь. И
далеко не каждое из них отражается на правах подсудимого. Надо уметь
отличать неустраненные сомнения от сомнений неустранимых, дабы не
допустить как толкование непроверенных сомнений в пользу подсудимого,
так и обоснования выводов суда неустановленными фактами.
Закон (ст. 281 и 286 УПК РСФСР) ограничивает случаи оглашения в суде
показаний подсудимого (свидетеля), данных ими в стадии предварительного
расследования. Однако в практике довольно часты отступления от этих
требований закона. Некоторые судьи в приговорах ссылаются на показания
подсудимого, данные на предварительном следствии и дознании. Нарушаются
принципы устности и непосредственности судебного разбирательства. И тем
самым стесняются законные интересы подсудимого, который приговаривается
к уголовному наказанию на основе доказательств, в числе которых
оказываются и выбранные судом по произвольному принципу.
Изменение показаний на суде в сравнении с показаниями, данными на
предварительном следствии, не всегда получает правильную оценку со
стороны судей. Иногда предпочтение отдается показаниям, данным на
предварительном следствии, а показания, полученные в судебном заседании,
без достаточных к тому оснований рассматриваются как ложные.
Отсюда и стремление некоторых судей “поворачивать” допрашиваемого к
ранее данным показаниям, а иногда и необоснованно ставить перед ним
вопрос о возможном усилении ответственности за такого рода показания.
Имеют место также случаи, когда показания, данные в суде, признаются
правдивыми, а противоречащие им показания, полученные в ходе
предварительного расследования, ложными. Сталкиваясь с измененными
показаниями, суд обязан объективно разрешать возникшие противоречия, не
допуская какую бы то ни было предубежденность и предвзятость в их
оценке. При этом условии законные интересы и права обвиняемого будут
судом обеспечены.
Охраняя права и законные интересы личности, суды в то же время должны
пресекать проявления недобросовестного их использования подсудимым с
целью создания помех к установлению истины по делу, для ухода от
заслуженного наказания.
4. Соблюдение судебной процедуры и охрана прав подсудимого.
Судебная работа по охране прав личности проходит одновременно с
исследованием обстоятельств дела. Эти два направления единого процесса
судопроизводства осуществляются не параллельно, а в тесном
взаимодействии и при обоюдном подкреплении друг друга. В самом деле,
исполнение отдельных судебных функций и действий является вместе с тем и
поведением по охране прав подсудимого. И наоборот, внимательное
отношение к последним способствует верному решению
процессуально-правовых вопросов.
С учетом сказанного можно отметить, что судебная охрана прав подсудимого
выражается в строгом соблюдении предписаний закона, точной квалификации
содеянного, объективном исследовании каждого доказательства и их
совокупности.
Работа суда, направленная на обеспечение и охрану прав подсудимого,
сложна и многогранна. Судьи, чтобы установить истину по делу, должны
уметь критически оценить услышанное в суде, прочитанное в деле.
Сопоставить факты, показания, документы, заключения экспертов. Для этого
нужно обладать не только высокой культурой, разносторонними знаниями, но
и быть принципиальным, объективным и внимательным к людям и в то же
время непримиримым ко всему, что нарушает их права.
Для того чтобы быть способным охранять права подсудимого, судье, не
требуется каких-то особых качеств. Те его личные свойства, которые
участвуют в исследовании обстоятельств дела и ведут судопроизводство,
одновременно служат и делу охраны прав подсудимого. В частности,
принципиальность, самостоятельность судьи выражается в наличии у него
твердых убеждений в необходимости охраны прав, в активном стремлении к
реализации этих навыков вне зависимости от внешних влияний.
Решительность выражается в его способности своевременно и без излишних
колебаний пресекать любые попытки стеснить права подсудимого, от кого бы
они ни исходили. Уравновешенность, умение владеть собой проявляется в
способности сдерживать себя, подавлять нежелательные побуждения, могущие
привести к ограничению прав подсудимого. Беспристрастность выражается в
готовности судьи объективно оценивать факты и события с
правоохранительных позиций.
Качество разрешения дела и одновременно обеспечение прав подсудимого во
многом зависят от общей и профессиональной культуры судей, их умения
соблюдать правила приличия и обхождения с людьми, проявлять
доброжелательность, хладнокровие и такт при выполнении всех установлений
закона, относящихся к процедуре ведения процесса. “Как бы хороши ни были
правила деятельности, — писал А.Ф. Кони, — они могут потерять свою силу
и значение в неопытных, грубых или недобросовестных руках” (Кони А.Ф.
Собрание сочинений. Т. 4. М., 1967. С. 34). Объективность и
беспристрастность наиболее ярко характеризуют деятельность суда, и
прежде всего председательствующего, который руководит заседанием. Эти
качества должны в одинаковой мере проявляться независимо от того,
участвует в деле прокурор или нет.
Предубежденность и предвзятость в отношении подсудимого, переход на
сторону обвинения, преждевременные оценки и выводы, бестактность и
грубость в отношении подсудимого, создание обстановки нервозности и
нетерпимости к его словам и поступкам — все эти и другие отрицательные
явления неминуемо ограничивают реализацию прав подсудимого, препятствуют
установлению истины по делу и вынесению объективного решения.
Суд — и только он — наделен таким специфическим и эффективным средством
воздействия на подсудимого, как уголовное наказание. Наказание
применяется в целях восстановления социальной справедливости, а также в
целях исправления осужденного и предупреждения совершения новых
преступлений (ст. 43 УК РФ).
Правосудию должен быть чужд абстрактный гуманизм- Всепрощение одного
неизбежно нарушает права других. Государство никогда не отказывалось, да
и не откажется от строгого наказания за тяжкие преступления. Однако
строгость неравнозначна жестокости. Суровость наказания, несоразмерная
тяжести содеянного, не только вызывает чувство озлобления у осужденного
и недоумение у присутствующих в зале суда, но и отрицательно влияет на
нравы общества, незаметно воспитывая пренебрежение к человеку.
Жестокость суда, не считающаяся ни с какими особенностями подсудимого,
делает наказание безрезультатным, отрывает наказание от права. Поэтому
как абстрактный гуманизм, так и чрезмерная жестокость не совместимы с
принципами охраны прав подсудимого в уголовном судопроизводстве.
В судебной практике бывают случаи, когда неправильные приговоры
выносятся вследствие нарушения принципа независимости судей. Когда судья
подвержен влияниям извне, он не в состоянии следить за охраной
процессуальных прав. Часто до судебного разбирательства в газетах, по
радио, телевидению сообщается о совершенном преступлении,
характеризуется виновность тех или иных граждан в содеянном,
высказываются соображения о том, как суд должен разрешить это дело.
В печати можно и нужно критиковать недостатки в работе суда, высказывать
мнение о правильности или неправильности принятых им решений. Но
предопределять решение суда, оказывать тем самым на суд давление
недопустимо, так как этим нарушается конституционный принцип
независимости судей и подчинения их только закону. Правильное
установление фактических обстоятельств дела, применение надлежащего
уголовного закона, принятие решения с учетом общественной опасности. И
нахождение судьи в плену мнений, кем-то высказанных заранее, сковывает
его инициативу в решении дела и обеспечении прав подсудимого.
Большое значение в деле охраны прав личности имеет связь судов с
органами прокуратуры, на которые возложен высший надзор за исполнением
законов. Прокуратура и суд осуществляют разные по своему характеру
функции. Однако их деятельность тесно связана и представляет собой
систему гарантий обеспечения строгой законности при рассмотрении
уголовных дел, укрепления общественного порядка, охраны прав обвиняемых.
Очевидно также, что для достижения максимальной эффективности правосудия
и укрепления общественного порядка необходима тесная деловая связь судов
с органами Министерства внутренних дел РФ. Эти органы непосредственно
общаются с широкими слоями населения, хорошо знают состояние и динамику
правонарушений и ведут большую работу по пресечению и предупреждению
антиобщественного поведения.
Именно в координации усилий многих государственных органов, общественных
организаций и трудовых коллективов заложены практически неисчерпаемые
возможности для обеспечения прав обвиняемого в уголовном
судопроизводстве и охраны его законных интересов.
Глава 3. Защита человека адвокатом
§ 9. Обвинение всегда порождает защиту
1. Понимание адвокатом предмета обвинения. Адвокат защищает обвиняемого,
т.е. человека, возле которого находится “вина”. А она — свойство
какого-то преступления. У следователя должны быть данные о преступлении
и о его совершении конкретным человеком.
Именно так надо понимать обвинение, с тем чтобы защищать от него.
Выдвинуть против человека обвинение можно только по закону. Так, при
производстве предварительного следствия нужно правильно применить закон
с тем, чтобы каждый, совершивший преступление, был справедливо наказан,
и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и
осужден- Следователь привлекает лицо в качестве обвиняемого только на
основаниях и в порядке, установленных процессуальным законом.
Необоснованное привлечение гражданина к уголовной ответственности
нарушает его права, оставляет неизобличенными действительных
преступников, подрывает авторитет правоохранительных органов в глазах
населения. Поэтому обоснованность привлечения граждан к уголовной
ответственности — неизменное требование уголовно-процессуального
законодательства. А нарушение его — предмет работы адвоката.
Основанием для привлечения в качестве обвиняемого является совокупность
данных, свидетельствующих о совершении преступления данным лицом.
Согласно ст. 143 УПК РСФСР, лишь при наличии достаточных доказательств,
дающих основание для предъявления обвинения в совершении преступления,
следователь выносит мотивированное постановление о привлечении лица в
качестве обвиняемого.
Следователь должен быть уверен в том, что принимаемое им решение
основывается на достоверных данных, достаточных для обоснованного вывода
о наличии преступления и его совершении конкретным лицом- Кроме того,
все доказательства должны быть собраны, проверены и оценены в ходе
предварительного следствия в соответствии с требованиями закона и в той
мере, какая возможна до допроса обвиняемого. Необходимо также, чтобы в
ходе следствия, но еще до предъявления обвинения, были опровергнуты все
выдвинутые версии о невиновности данного лица. При этом адвокату нельзя
не учитывать, что преступление может быть учтено как раскрытое, когда
лицу предъявлено обвинение.
Для привлечения лица в качестве обвиняемого необходимо наличие
доказательств, образующих состав преступления и подтверждающих его
совершение данным лицом. К этому моменту должны быть установлены
следующие обстоятельства:
— событие преступления (время, место, способ совершения и т.д.);
— виновность конкретного лица;
— другие данные, имеющие уголовно-правовое значение для правильной
квалификации содеянного (наличие прежних судимостей, факт признания лица
особо опасным рецидивистом), характер и размер ущерба;
— отсутствие фактов, исключающих уголовную ответственность или
освобождающих от нее.
Отягчающие же и смягчающие обстоятельства, не охватываемые признаками
состава преступления, точный характер умысла и конкретный размер ущерба
(если это не влияет на квалификацию), а также обстоятельства,
способствовавшие совершению преступления, могут быть выяснены и после
предъявления обвинения. Адвокату это нужно знать, чтобы не ставить
преждевременные вопросы следователю и не требовать от него
преждевременного прекращения дела.
Важной является и степень доказанности названных обстоятельств на момент
предъявления обвинения. Достаточно ли оснований для того, чтобы считать
установленными указанные выше обстоятельства в каждом конкретном случае,
определяет для себя адвокат после объективного анализа и оценки
собранных по делу доказательств на основе своего внутреннего убеждения.
Следует иметь в виду, что по вопросам своевременности привлечения лица в
качестве обвиняемого, квалификации преступления и объема обвинения
адвокат должен иметь четкую позицию-Привлечение в качестве обвиняемого
должно осуществляться незамедлительно после сбора доказательств
виновности конкретного лица в совершении преступления. Однако на
практике обвинение нередко предъявляется перед окончанием расследования
или в один день с окончанием следствия и ознакомлением обвиняемого с
материалами дела. Такая практика нарушает право человека на защиту, не
позволяет полно проверить его объяснения, получить оправдательные факты.
В случаях, когда в ходе исследования обстоятельств преступления
следователь получает данные о возможности совершения обвиняемым других
преступлений (эпизодов), сначала предъявляется обвинение в совершении
известных по делу фактов и эпизодов, а затем устанавливаются
обстоятельства совершения обвиняемым и других преступлений (эпизодов).
Аналогично решается вопрос и в ситуациях, когда предполагается наличие в
деянии квалифицирующих признаков. После предъявления обвинения
продолжается сбор доказательств с .учетом объяснений лица по
предъявленному ему обвинению. Поэтому в процессе дальнейшего следствия
оно может изменяться и дополняться (ст. 154 УПК). В случае предъявления
обвинения в совершении нового преступления, выявленного в процессе
дальнейшего расследования, следователь должен выставить дополнительное
обвинение, которое также может опровергаться адвокатом.
2. Законные требования адвоката к оформлению следователем обвинения. В
постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого называется
преступление, в совершении которого обвиняется данное лицо, с указанием
времени, места и других обстоятельств совершения преступления, поскольку
они установлены материалами дела; а также уголовный закон,
предусматривающий это преступление. Если лицо обвиняется в совершении
нескольких преступлений, названные обстоятельства должны быть изложены
применительно к каждому пункту обвинения.
Однако на практике не всегда соблюдается требование закона о том, чтобы
в случаях совершения нескольких преступлений, подпадающих под действие
разных статей уголовного закона, в постановлении указывались действия,
которые вменяются обвиняемому по каждой из статей (ч. 2 ст. 144 УПК). На
наш взгляд, это правило распространяется только на случаи с реальной
совокупностью преступлений, т.к. при идеальной совокупности такое
разграничение невозможно.
Если прежние судимости или признание судом лица особо опасным
рецидивистом влияют на квалификацию преступления, вменяемого
обвиняемому, то они также отражаются в постановлении.
Составляя постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого,
следователь вправе при необходимости, но не обязан, сослаться на
конкретные доказательства, подтверждающие вину обвиняемого. Адвокаты же
иногда ставят вопрос о прекращении дела, поскольку в этом документе не
названы обвинительные факты.
Постановление должно быть мотивированным, т.е. в описательной части
содержится изложение конкретных фактических обстоятельств преступления и
его квалификация. Здесь указываются и признаки, существенные для данного
состава преступления, при этом содержание и формулировка описательной
части постановления должны быть согласованы с диспозицией
соответствующей нормы УК.
Если по делу привлекается несколько обвиняемых, то следователь
указывает, какие именно действия совершены каждым из них, какова
конкретная роль и степень ответственности каждого в совершении
преступления. В случаях, когда подзащитный привлекается по ст., УК,
предусматривающей несколько способов совершения преступления,
описывается конкретный способ его совершения. При обвинении в злостном
или особо злостном хулиганстве в постановлении отражается, по какому
конкретному признаку хулиганство признано злостным.
По каждому из эпизодов указывается время, место, способ совершения
преступления, его последствия, причинная связь между преступными
действиями и наступившими последствиями и другие данные объективной
стороны преступления; а также обстоятельства, характеризующие
виновность, т.е. субъективную сторону (умысел или неосторожность).
В постановлении описываются все установленные по делу преступные
действия (факты), предопределяющие юридическую оценку содеянного. Если
преступление состоит из нескольких эпизодов общей квалификации, то
отдельно излагаются обстоятельства каждого из них. При этом мотив и цель
содеянного обязательно отражаются в соответствующей части постановления.
Если этого нет, адвокат вправе оценить подобное обвинение как
немотивированное.
В постановлении указываются лишь те действия, которые влияют на
квалификацию преступления и объем обвинения. Этим и определяются пределы
защиты на данном этапе следствия.
При привлечении лица за совершение нескольких эпизодов однородных
преступлений дается единая квалификация по признаку повторности
совершения преступления. Иногда действия обвиняемого квалифицируются по
статье УК, диспозиция которой носит бланкетный характер. В этих случаях
в постановлении приводятся соответствующие нормативные акты (правила,
инструкции), с нарушением которых связаны противоправные действия
обвиняемого. Так, по делам о дорожно-транспортных происшествиях в
постановлении должно быть указано, какое именно правило дорожного
движения нарушено водителем и находится ли нарушение правила в причинной
связи с наступившими последствиями.
Вместе с тем в постановлении могут излагаться только доказанные факты.
Поэтому в нем указываются обстоятельства преступления, “поскольку они
установлены материалами дела”, и др. Недостаточно проверенные,
сомнительные данные не должны содержаться в постановлении. Если адвокат
обнаружит их, то ходатайствует об исключении.
Изучение адвокатской практики показывает, что в постановлениях по
некоторым делам не отражаются: мотивы, цель, способ совершения
преступления; все эпизоды преступной деятельности, обвинение
предъявляется с нарушением требований закона, в частности, не
указывается точно статья УК, часть, пункт; конкретные преступные
действия обвиняемого; при совершении нескольких преступлений не дается
правовая оценка каждому из них, что является существенным нарушением
закона и влечет возвращение дела для производства дополнительного
расследования.
Недостатками постановлений являются часто неполное или недостаточно
конкретное изложение формулировки обвинения и установленных фактов,
имеющих уголовно-правовое значение (например, не называются способ
совершения преступления, квалифицирующие обстоятельства). Иногда
включаются обстоятельства, не имеющие отношения к предъявленному
обвинению и не влияющие на квалификацию и степень ответственности
обвиняемого. В случае привлечения к ответственности соучастников
подзащитного не индивидуализируется формулировка обвинения в отношении
каждого из них. Отмечаются противоречия между формулировкой обвинения и
юридической квалификацией действий, в совершении которых обвиняется
данное лицо. Следователи очень часто завышают квалификацию преступления,
вменяемого обвиняемому, что происходит из-за односторонней оценки
следователем собранных доказательств, а также стремления застраховаться
от возможного возвращения судом на доследование плохо расследованных
дел. Называют это “обвинение с запасом”. Такая квалификация является
необоснованным обвинением лица в более тяжком преступлении. Подобные
действия органов предварительного расследования адвокаты должны считать
грубым нарушением закона, прав и законных интересов обвиняемого.
Обоснованность обвинения на предварительном следствии важнейшее
требование закона, необходимое условие защиты, обеспечения законности в
деятельности следователей и последующей работы прокурора, суда.
§ 10. Адвокат и обвинительная власть
1. Возможности прокурорской власти в отношении подзащитного. Адвокат
выполняет свои задачи в сфере действия прокурорской и следственной
власти. Признает он это или нет — такая власть реально существует и
действует в отношении подзащитного. И тем самым — против его интересов.
Адвокат защищает интересы обвиняемого (подсудимого). Таким образом,
получается, что прокурорско-следственная власть направлена и против
защитника.
Поэтому ему нужно хорошо, знать — с кем и с чем .он “процессуально
воюет”. В соответствии с законом обвинительная власть — очень серьезна,
и относиться к ней надо так же.
В самом деле, прокурор может:
— давать следователю указания о расследовании преступлений, об избрании,
изменении или отмене в отношении обвиняемого мер пресечения;
— требовать от следователя для проверки уголовные дела, документы и
материалы о совершенных преступлениях;
— участвовать в производстве предварительного следствия;
— возвращать уголовные дела следователю со своими указаниями о
производстве дополнительного следствия;
— отменять незаконные и необоснованные постановления следователя;
отстранять следователя от дальнейшего ведения следствия, если им
допущено нарушение закона при расследовании;
передать дело от одного органа предварительного следствия другому, если
это необходимо для обеспечения наиболее полного и объективного
расследования уголовного дела;
— прекращать уголовные дела по основаниям, указанным в законе.
Нетрудно заметить, что в перечень форм и методов прокурорского надзора
за следствием входит не только надзор за законностью и обоснованностью
действий и решений следователя, но и еще в большей мере повседневное и
всеобъемлющее руководство всей практической деятельностью следователя.
Характер этого руководства проявляется (выражается) не только в даче
указаний о путях исследования уголовного дела, но и в том, что прокурор
отменяет своей властью решения и действия следователя (чего он не вправе
делать ни по одному из других отраслей прокурорского надзора).
Прокурорский надзор, своей властью устраняющий нарушения закона и иные
упущения следователя, есть по существу руководство следствием,
позволяющее определить главное направление деятельности следователя по
конкретному уголовному делу. Это постоянно должен помнить адвокат.
Выполняя свои задачи, он не может забывать, что именно прокурор вправе
давать указания следователю о привлечении в качестве обвиняемого, о
квалификации преступления и объеме обвинения, о направлении дела, о
производстве отдельных следственных действий и пр. Указания прокурора,
сказано в ст. 212 УПК РСФСР, являются обязательными для следователя, а
их обжалование адвокатом вышестоящему прокурору не приостанавливает
исполнения (кроме случаев, указанных в ч. 2 ст. 127 УПК).
Защита обвиняемого и прокурорское санкционирование. Решения по ряду
важных вопросов, поставленных адвокатом, принимаются только прокурором.
Так, без санкции прокурора следователь не вправе:
— избирать в отношении обвиняемого или подозреваемого в качестве меры
пресечения содержание под стражей (ст. 11 и 96 УПК);
— продлить срок следствия (ст. 133);
— отстранить от должности обвиняемого (ст. 153);
— произвести выемку документов, содержащих государственную тайну (ст.
167);
— произвести обыск (ст. 168);
— наложить арест на корреспонденцию и произвести выемку в
почтово-телеграфных учреждениях (ст. 174);
— поместить обвиняемого или подозреваемого, не содержащихся под стражей,
в лечебно-психиатрическое учреждение для стационарного наблюдения (ст.
188);
— прекратить уголовное дело по основаниям, указанным в ст. 5—9. Кроме
того, прокурор решает вопрос об отводе следователя (ст. 64). Это порой
забывают адвокаты, которые направляют свои усилия только на работу со
следователем. Такие широкие права прокурора на санкционирование многих
действий и решений следователя призваны служить дополнительной гарантией
законности при разрешении вопросов, остро затрагивающих права и законные
интересы обвиняемого. Очень часто следователь не может (не способен)
обойтись не только без надзора прокурора за его деятельностью, но и без
повседневного руководства им со стороны прокурора.
Прокурор лучше, чем следователь, информирован о состоянии борьбы с
преступностью в районе (городе или республике). У него больше
возможностей для привлечения к расследованию других следственных и
оперативных работников. И сам он должен, как правило, обладать высокой
следственной квалификацией. Все это вместе взятое должно создавать
надежные фактические предпосылки успеха расследования и обеспечения прав
обвиняемого. Однако адвокатская практика нередко свидетельствует об
обратном. Предвзятость следователя, с которой сталкивается защитник, его
тенденциозность или обвинительный уклон не есть продукт личности
следователя, а создается теми объективными условиями и обстоятельствами,
в которых ему приходится работать. Но эти же обстоятельства и условия не
исчезают и не могут исчезнуть и тогда, когда следствие ведет сам
прокурор. Это так, и только так, потому что меняются те, кто расследует
уголовное дело, но не меняются обстоятельства дела, объективные условия
его движения.
§ 11. Защита от обвинения со стороны потерпевшего
1. Правовые основания для обвинения подзащитного потерпевшим. Выполняя
свои задачи, адвокат не может забывать о том, что его подзащитного
обвиняют не только следователь и прокурор, но и потерпевший от
преступления.
Положение потерпевшего как участника уголовного судопроизводства очень
непростое. Он по сути занимает тройственное положение:
источника доказательства, гражданского истца и своеобразного обвинителя.
Сообщая сведения о преступлении и его виновнике, представляя
доказательства и участвуя в ряде процессуальных действий, потерпевший не
только добивается возмещения причиненного ему ущерба, но этим
осуществляет и процессуальную функцию защиты своих прав и законных
интересов. В то же время он активно и непосредственно участвует в
обвинительной функции, осуществляемой следователем и прокурором.
Потерпевший участвует в доказывании события преступления, которым ему
причинен вред, а также в изобличении обвиняемого. Причем для этого
потерпевший наделен широкими правами, которые влияют на весь ход
процесса. Правовым основанием и побуждающим стимулом его участия в
уголовном деле является физический, материальный или моральный вред,
причиненный ему преступлением, потому он и заинтересован в обвинении
подзащитного.
Потерпевшим, как правило, лицо признается в самом начале производства
предварительного следствия, когда в уголовном деле еще нет твердых
доказательств того, что преступлением причинен вред и именно тому лицу,
которое себя считает пострадавшим от преступления. Все это еще предстоит
исследовать в ходе дальнейшего расследования. Поэтому адвокату нужно
считать, что потерпевшим следует признавать не лицо, о котором
установлено, что ему преступлением причинен вред, а лицо, в отношении
которого имеется достаточно доказательств, дающих основание для
признания за ним определенных процессуальных прав. Иными словами,
потерпевшим будет человек, в отношении которого имеется достаточно
доказательств, дающих основание считать, что именно ему преступлением
причинен моральный, физический или имущественный вред.
Такое определение понятия потерпевшего является правильным потому, что
оно вносит ясность в разграничение двух понятий потерпевшего:
процессуального и материального.
Допущение потерпевшего к делу означает лишь признание за ним
определенных процессуальных прав, а не признание установленным факта
причинения ему вреда. Точно так же и привлечение лица в качестве
обвиняемого не означает еще признания его виновным. Признание факта
причинения вреда возможно лишь в приговоре суда.
Признание лица потерпевшим должно иметь место при покушении на
преступление. Такое мнение вполне понятно и справедливо.
Понятие вреда, причиненного потерпевшему, есть понятие не
процессуальное, а материально-правовое. Поэтому потерпевшим может быть
только то физическое (а не юридическое!) лицо, на охраняемые интересы
которого посягнул обвиняемый. Например, при изнасиловании потерпевшим
может быть признано только лицо, которое было изнасиловано (или имело
место покушение на изнасилование), а не близкие родственники, хотя и им
причинен моральный вред. Исключение из этого правила допускается только
в случае смерти потерпевшего.
Потерпевшим является то физическое лицо, которому непосредственно
преступлением причинен вред. Когда же вред связан с преступлением, но не
причинен им непосредственно, то лицо, пострадавшее в связи с этим, не
должно быть, признано потерпевшим. Это не может упускать из виду
адвокат.
Важным является решение вопроса о признании потерпевшими близких
родственников лица, погибшего от действий обвиняемого. К сожалению, ни в
теории, ни в законодательстве нет единого решения этого непростого
вопроса.
Несомненно, что по делу об убийстве потерпевшим является то лицо,
которому причинена смерть. Но ясно и то, что в случае смерти потерпевший
уже не может (физически лишен возможности) быть субъектом процессуальных
прав. Поэтому закон (ст. 53 УПК РСФСР) устанавливает, что по делам о
преступлениях, последствием которых является смерть потерпевшего, его
права имеют близкие родственники.
Несмотря на очевидность того, что смерть пострадавшего (потерпевшего)
всегда причиняет моральный, а нередко и материальный вред близким
родственникам, отдельные процессуалисты полагают, что по такой категории
уголовных дел нет и не может быть потерпевших.
Следственная же и судебная, да и адвокатская практика идут по пути
признания потерпевшим по уголовному делу об убийстве близкого
родственника погибшего от преступления- Решение этого вопроса
следователем, если есть несколько близких родственников убитого, зависит
от конкретных обстоятельств уголовного дела. Закон не исключает
признания потерпевшим по одному ^уголовному делу об убийстве и
нескольких лиц, но чаще всего им признается только одно лицо.
Бывают случаи, когда по делам об убийстве родственников убитого признают
не потерпевшими, а “представителями”.
Кроме того, представлять можно только существующее лицо. Когда же
потерпевшего нет как личности, о каком-либо представительстве по
понятным причинам говорить не приходится. Речь может идти лишь о
правопреемстве.
2, Оценка адвокатом аморального поведения потерпевшего. В работе
адвоката с потерпевшим нельзя не обратить внимания и на следующий аспект
этой проблемы. Изучение практики показывает, что совершению преступления
нередко предшествовало аморальное, а порой и неправомерное (преступное)
поведение пострадавших от преступления. Поступки таких пострадавших были
вызваны, диктовались их антиобщественными (аморальными) побуждениями,
противоречащими принципам существующей морали, а нередко и закону. В
этой связи в юридической литературе на практике высказывается
предложение о том, чтобы далеко не любой пострадавший от преступления
признавался потерпевшим.
Полагаем, что такой подход к этому вопросу верен потому, что тех
пострадавших, которые своим неблаговидным, а порой и преступным
поведением спровоцировали обвиняемого, считать потерпевшими нельзя не
только с точки зрения права, но и чисто житейских представлений обычного
человека о “необычном” потерпевшем. Пострадавшие в таких случаях должны
выступать в роли свидетелей, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
На взгляд адвоката, именно поэтому законодатель считает, что потерпевшим
лицо признается, а не является. Стало быть, признать или не признать
лицо потерпевшим должен следователь (суд). И не автоматически
(механически), с учетом только одного факта причинения вреда
пострадавшему, а сообразно с его поведением непосредственно перед
совершением преступления, во время и после него. Однако такую точку
зрения разделяют не все. Многие полагают, что высказанное предложение
противоречит закону, который устанавливает, что потерпевшим признается
каждое лицо, которому причинен материальный, моральный или физический
вред.
По нашему мнению, единообразное применение и понимание закона об
основаниях признания гражданина потерпевшим вызывает потребность
уточнить редакцию ст. 53 УПК, указав, что “при наличии достаточных
оснований следователь, прокурор и суд вправе не признавать потерпевшим
лицо, чье недостойное, аморальное, антиобщественное или преступное
поведение привело обвиняемого к преступлению или толкнуло на его
совершение”. Такая норма закона будет иметь не только процессуальное, но
и предупредительное значение в деле устранения причин и условий,
способствующих совершению преступлений.
3. Отношение адвоката к обвинению со стороны потерпевшего. В адвокатской
практике часто возникает еще один важный вопрос — о процессуальных
последствиях непризнания органами следствия лица потерпевшим, если к
тому были достаточные фактические основания.
Одни юристы полагают, что в тех случаях, когда следователь не вынес
постановления о признании гражданина потерпевшим, это обязан сделать
суд.
Другие держатся прямо противоположного взгляда и предлагают в таких
случаях возвращать уголовное дело на дополнительное расследование.
Нам же представляется, что правильное решение этого вопроса состоит в
следующем. Вопрос об обращении уголовного дела на дополнительное
расследование решается исходя из общего критерия всестороннего, полного
и объективного исследования уголовного дела. Направление дела на
доследование необходимо тогда, когда неполнота предварительного
следствия, вытекающего из непризнания лица потерпевшим, не может быть
восполнена в последующих стадиях процесса (п. 1 ст. 232, ст. 258, 343
УПК).
При этом нужно исходить из интересов установления объективной истины,
обеспечения прав обвиняемого и законных интересов потерпевшего, а не из
того, почему следователю не удалось своевременно признать лицо
потерпевшим.
Постановление о признании потерпевшим следователь выносит на основании
заявления пострадавшего от преступления или же по собственной
инициативе. Желания или согласия пострадавшего при этом вовсе не
требуется.
В случаях, когда преступлением гражданину причинен имущественный вред,
такое лицо необходимо признать не только потерпевшим, но и гражданским
истцом, оформив это решение одним постановлением следователя.
Однако на практике и по этому вопросу нет единства. Одни следователи
признают таких лиц только гражданскими истцами, другие — выносят два
постановления: о признании потерпевшими и о признании гражданскими
истцами; третьи же в одном постановлении признают указанных лиц и
потерпевшими, и гражданскими истцами. Нередко постановления о признании
лица потерпевшим выносятся не в самом начале производства по делу
предварительного следствия, а незадолго до его окончания. Такая практика
ущемляет права потерпевшего, не содействует полноте, всесторонности
расследования.
Рассмотренные вопросы о признании (непризнании) лица потерпевшим,
времени вынесения такого решения имеют для адвоката серьезное
практическое значение. В частности, ему далеко не безразлично когда и
при каких условиях пострадавший гражданин станет потерпевшим и начнет
свое собственное обвинение подзащитного, которое пойдет параллельно и с
помощью основного, государственного обвинения со стороны следователя,
поддерживаемого прокурором;
§ 12. Доказывает ли адвокат и нужен ли он в начале следствия?
1. Вопрос о ранней защите человека. Адвокат — активный участник
процесса, от деятельности которого во многом зависит защита от обвинения
на предварительном следствии и в суде. Сейчас такой роли адвоката уже
никто не отрицает. Однако далеко не все единодушны в самом содержании
деятельности защитника.
Рассмотрим некоторые спорные или дискуссионные вопросы участия адвоката
в процессе.
В числе их находится вопрос о возможности дальнейшего расширения участия
защитника на предварительном следствии. По действующему закону (ст. 47
УПК РСФСР) защитник допускается к участию в деле с момента предъявления
обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении
преступления, или применения к нему меры пресечения в виде заключения
под стражу до предъявления обвинения — с момента задержания или
заключения под стражу. Однако более целесообразным, на наш взгляд,
является допуск адвоката к уголовным делам с начала ведения
предварительного следствия. Мы высказываемся за такое расширение участия
защитника на предварительном следствии по ряду соображений. Привлечение
адвоката к делу с самого начала помогает обычному гражданину в
исследовании обстоятельств, участником которых он становится по
инициативе правоохранительных органов, содействует критической оценке
принимаемых следователем решений, предотвращает обвинительный уклон
начала следствия.
Уже одна возможность защиты вносит большое доверие к деятельности
следователя и предотвращает в отдельных случаях напрасное предание суду
и лишение свободы.
Полагаем, что в уголовном процессе не существует и объективных
препятствий, к тому, чтобы, положительно осветить вопрос о допуске
адвоката на предварительное следствие по всем (уголовным делам с момента
возбуждения дела.
2. Адвокат защищает путем доказывания. Следующим непростым вопросом
проблемы участия защитника в уголовном процессе является вопрос о месте
адвоката — его процессуальном положении в деле.
К сожалению, и сегодня в литературе и на практике нет единства взглядов,
а потому нередко возникают серьезные разногласия, ошибки.
Существует мнение о том, что защитник является помощником суда в
установлении всех обстоятельств дела, необходимых для постановления
законного и обоснованного приговора. Отсюда логично заключить, что и на
предварительном следствии адвоката можно рассматривать как помощника
следователя. Адвокат действительно “помогает”. Но не следователю, а
следствию. И своим путем.
Главная обязанность защитника — помогать обвиняемому в осуществлении
защиты от обвинения. Здесь адвокат — помощник следствия. Кроме того,
такая точка зрения не противоречит закону (ст. 51 УПК), возлагающему на
адвоката обязанность использовать законные средства и способы защиты для
выяснения обстоятельств, только опровергающих обвинение, оправдывающих
обвиняемого или смягчающих его ответственность.
Стало быть, защитник призван защищать обвиняемого, а посредством этого,
конечно же, содействовать следователю и суду в отыскании истины, т.е.
помогать.
Есть и иной подход к этому вопросу. Ряд авторов считает, что адвокат
есть представитель обвиняемого, подсудимого (их интересов):
Думаем, что и это так. Ведь юридическое понятие представительства (т.е.
определенного соглашения) соответствует характеру взаимоотношений между
адвокатом и обвиняемым, которому адвокат оказывает юридическую помощь.
Еще одним спорным вопросом процессуального положения адвоката является
вопрос об участии защитника в доказывании. По нему нет единого мнения ни
среди ученых, ни на практике.
Часть специалистов полагают, что защитник обязан в рамках, определяемых
его процессуальным положением, доказывать обстоятельства, опровергающие
обвинение.
Разделяя этот взгляд, мы считаем необходимым уточнить, что защитник
является субъектом доказывания невиновности или смягчающих обстоятельств
меньшей виновности обвиняемого.
В юридической практике не всегда различают два значения (два аспекта)
процессуального понятия доказывания:
1) доказывания в смысле розыска, собирания, закрепления, проверки и
оценки доказательств для установления объективной истины;
2) доказывания в смысле подтверждения доказательствами выдвинутого
тезиса тем, кто считает его установленным. Адвокат, следователь и
прокурор являются субъектами доказывания как в первом, так и во втором
смысле (адвокат — особенно в части установления обстоятельств,
подтверждающих невиновность или меньшую виновность его подзащитного).
Будучи субъектом доказывания невиновности или меньшей виновности
обвиняемого, адвокат может реализовать свои возможности посредством
представления доказательств, которые ему переданы подзащитным (его
близкими), юридической консультацией, получившей такие по его просьбе.
Он может представлять доказательства, полученные при помощи производства
следственных действий и решений. Иногда адвокат оказывает помощь
подзащитному не только путем дачи необходимых советов и консультаций, но
также и путем личного совершения процессуальных действий, дозволенных
законом.
Глава 4. Отношения адвоката и подзащитного в процессе
§ 13. Сложный характер понятия “защита человека” — основа непростых
отношений
1. Взаимосвязь категорий. В современных условиях борьба вокруг проблемы
защиты прав личности неразрывно связана .с задачами общественного
развития.
К решению этой проблемы привлечено внимание многих наук, даже этологии —
науки о поведении животных. Ряд проблем защиты личности вообще от
внешнего воздействия рассматривается и с позиций философской
антропологии — науки, идеалистически трактующей человеческую историю,
исходящей из зависимости общественных явлений жизни от естественных,
природных свойств человека. В антропологии — социальное в человеке
подменяется антропологическим, что не только не способствует изучению
защитных функций, а, напротив, является для него помехой. Попытки
антропологов искать решение сложных вопросов защиты человека только в
сфере его личных переживаний отвлекают людей от острейших проблем
современности. Внушают им ошибочную мысль о нецелесообразности изменения
действительности, т.к. защита человека — это только его личное дело, и
она зависит лишь от него. Все эти теории объединяет непонимание
объективных законов развития общества, стремление изолировать человека
от социальной среды, доказать невозможность устранения из общества
опасных для человека факторов. Эти научные направления свою задачу видят
не в совершенствовании общественных отношений, а лишь в преобразовании
самого человека, в перестройке его сознания на “защитительный лад”.
Подобные концепции обрекают государство на пассивность, тормозят
общественный прогресс, способствуют укреплению узкоэгоистических
общественных отношений.
Всестороннее понимание проблемы защиты имеет большое значение для
решения многих задач, относящихся к различным областям человеческой
жизни. Этим объясняется, что защита человека изучается не только
общественными, но и многими другими науками. Каждая наука имеет своей
целью либо исследование самого явления, либо создание предпосылок для
его совершенствования. Каждая наука, изучающая проблему защиты
(биология, психология, философия, социология, экономика, этика, право и
др.), рассматривает защиту человека от тех или иных опасностей в
определенном аспекте, свойственном данной науке.
Проблемы социальной сущности защиты человека, его нормального положения
в обществе, верные взаимоотношения с коллективом, классами, обществом,
государством рассматриваются общественными науками —- философией,
социологией, политической экономией, этикой, правом и др. Они изучают
различные аспекты защиты человеческой личности.
Для определения сущности защиты как явления наиболее важное значение
имеет философский, социологической аспект ее изучения. Именно философия
и социология глубоко, всесторонне определяют внешние опасности для
человека, раскрывают их основные признаки и структуру. Другие науки
выявляют на основе общефилософских, социологических данных о защите
человека специфические признаки, относящиеся к какой-либо одной стороне
жизни человека (например, роль в защите его психологических свойств:
темперамента, эмоций и других — изучает психология).
Верное понимание защиты человека очень важно для правовых наук: общей
теории права, уголовного права, криминологии, исправи-тельно -трудового
права и др. Так, в общей теории права это позволяет определить социально
опасные проявления человека как правоспособного и дееспособного
субъекта, наделенного определенными правами и несущего конкретные
обязанности. В уголовном же праве исследуется человек как субъект
ответственности и объект правовой охраны.
2. Содержание предмета защиты. Понятия защиты как таковой нет. Она имеет
смысл лишь применительно к человеку. Чтобы в ней разобраться, надо
раскрыть суть термина “человек”. Подлинно научная концепция защиты
исходит из того, что человек не только мыслящее существо. Он выступает
также как существо деятельное, защитно-способное. Понятия “человек”,
“личность” и “индивид” отличаются друг от друга и в то же время имеют
общие признаки.
Человек представляет собой совокупность всех общественных отношений,
существующих в данном обществе. При определении защиты человека надо
исходить из реально существующих общественных отношений, активным
участником и объектом воздействия которых он является. Человек как бы
аккумулирует в себе, а его деятельность выражает общественные отношения,
характерные для данного общества.
Сущность защиты человека представляет собой его охрану от воздействия
тех общественных отношений, которые функционируют в государстве. Это
позволяет говорить о специальных видах защиты.
Как индивид человек представляет собой объект воздействия только тех
общественных отношений, участником которых он непосредственно является.
Всякий индивид всегда выступает в качестве представителя какой-либо
социальной группы, и в этом смысле понятием “индивид” пользуются при
характеристике защиты человека. Это — его индивидуальная защита в сфере
конкретных отношений„0н сам своими средствами защищается от них.
Сущность человека состоит не только из социальных признаков. Человек,
вместе с тем, есть и природное существо. У него нет ни чисто
биологического, ни чисто социального. И то и другое находится в нем в
единстве. Но ведущую роль в жизни занимает все же социальный фактор. А
биологическое выступает не непосредственно, как у иных живых существ, а
в преобразованном, “очеловеченном” виде. Даже чувства человека нельзя
считать исключительно врожденными и неизменными. Благодаря социальному
богатству человеческого существа развиваются, а иногда и впервые
появляются различные человеческие чувства: музыкальный слух, понимание
красоты природы, обычных, “человеческих” наслаждений и т.п. Они также
утверждают себя в человеке как его сущность.
Социальное в человеке стимулирует биологическое. И наоборот,
биологическое — необходимая предпосылка появления, становления и
развития социального.
Поэтому адвокату нужно хорошо видеть двойственную природу обвиняемого, с
тем чтобы серьезнее подходить к организации его защиты. Далее, в науке
не отождествляются понятия “человек” и “личность”. Это тоже имеет для
адвоката определенное практическое значение. В частности, в отличие от
понятия “человек” “личность представляет собой его характеристику именно
как общественного существа. Личность — это определенные черты, свойства
человека, его качества, воспринятые из общественной среды.
Как и понятие “человек”, понятие “личность”, в свою очередь, также
многозначно. Оно употребляется в смысле родового, видового и
индивидуального понятия. В качестве родового понятия личность
представляет собой совокупность всех общественных отношений. В качестве
видового — совокупность отношений, характеризующих ее как представителя
того или иного класса или какой-либо социальной группы. В качестве
индивидуального — совокупность тех общественных отношений, участником
которых является данный индивид.
Человек не становится личностью в силу своего рождения. Он приобретает
черты личности в процессе общественной жизни и деятельности, путем
постепенного овладения социальным опытом, усвоения социальных навыков и
ролей. Суть личности — не ее абстрактная физическая природа, а ее
конкретное социальное качество. Бот почему термин “личность”
употребляется чаще всего тогда, когда хотят подчеркнуть социальные черты
человека, а термин “человек” — в более широком смысле, как понятие,
охватывающее и его природные биологические признаки. Когда адвокат
говорит о “личных” качествах обвиняемого, то имеет в виду его социальные
свойства. А указание, к примеру, на “человеческие слабости” — означает
акцент на биологические.
В общей теории права и других его отраслях для характеристики правового
положения человека в обществе употребляются также и другие термины:
“гражданин”, “лицо”, “субъект”. Гражданин — родовое понятие человека,
указывающее на его гражданство. Это понятие представляет собой
специфический политико-юридический аспект изучения человеческой личности
(именно как социальной категории).
Официальное обращение следователя к обвиняемому “гражданин” —
подчеркивает социальную ответственность личности. Адвокату же
недопустимо такое наименование своего подзащитного.
Лицо — конкретный гражданин. Этим понятием обозначается гражданин в
качестве видового понятия. В свою очередь конкретный гражданин — лицо
может выступать в роли собственника, владельца, заказчика, подрядчика,
истца, ответчика, обвиняемого, потерпевшего и т.д.
Каждая личность обладает специфическими, только ей свойственными
признаками, составляющими ее индивидуальность. Это — то особенное, что
отличает данного конкретного человека от всех других людей.
Индивидуальность включает в себя природные, социальные, телесные
(соматические), психические, унаследованные и приобретенные свойства.
Изучение этих признаков — задача отдельных наук. Основные же, общие для
всех людей признаки, без которых невозможно говорить о человеческой
личности, изучаются общественными науками. Эти науки характеризуют
личность как разумное, общественное, изменчивое существо, возникновение,
развитие и совершенствование которого совпадает с возникновением,
развитием и совершенствованием общества. В структуру личности включаются
не все признаки, их около 1500, а лишь основные, характеризующие ее
биологическую, психологическую и социальную структуры. При этом
необходимо иметь в виду, что в личности в целом и в отдельных ее
структурных образованиях социальный элемент преобладает над
биологическим и психологическим.
Сказанное о сути человека (личности) имеет важное значение для
практической работы адвоката. Работая с подзащитным, он, прежде всего,
должен сам хорошо видеть — что в его личности социальное, а что —
биологическое. Как те или иные свойства отразились в совершенном
преступлении и какие признаки обвиняемого “работают” в уголовном
судопроизводстве. Если нужно заявить необходимое ходатайство, адвокат
обосновывает его зачастую не только фактами, но и конкретными данными о
личности обвиняемого. Ими же он аргументирует свою просьбу к суду в
защитительной речи.
§ 14. Особенности и пределы защиты в уголовном судопроизводстве
1. Защита свободна. Защита вообще неотделима от условий жизни любой
личности. Сам человек — это одновременно творец своей защиты, ее
носитель и выразитель. Его существование немыслимо без защиты.
Социальная деятельность человек активно стимулирует развитие у него
навыков защиты, что, в свою очередь, совершенствует жизнь человека.
Всестороннее раскрытие сути защиты немыслимо без глубокого проникновения
в отношения человека к обществу, без изучения воздействия государства в
лице его учреждений на человека. Человек оказывается подлинно защищенным
только тогда, когда познает определенные опасности общественной жизни и
активно от них отгораживается. Сделать это бывает порой очень тяжело.
Невозможно рассуждать о защите, не касаясь вопроса о ее соотношении с
обвинением. В самом деле, обвинение было бы незначительным воздействием,
если бы оно не определялось объективными предпосылками и не
обеспечивалось соответствующими материальными и государственно-правовыми
средствами.
Познавая опасности внешнего мира, люди соответствующим образом
предостерегаются от них. Устанавливают для себя определенные правила
поведения, выражаемые в обычаях, моральных, правовых и иных нормах,
которые концентрируют в себе в той или иной мере безопасность поведения.
Юридические законы представляют собой также конкретные формы той степени
защиты человека, которой общество достигло на данном этапе развития.
Быть защищенным человеком — значит осознавать безопасность, свободу и
допустимость своих действий, поступать для себя целесообразно. Такая
направленность действий человека предполагает его подчинение
закономерностям развития общества, его законам.
Социальное понимание свободы и необходимости имеет основополагающее,
методологическое значение для понимания правопримени-тельной
деятельности и содержания защиты, а также для определения ее роли в
жизни человека и общества, путей и средств совершенствования механизма
защиты. Значит, люди в своей жизни зависят от объективных законов и
общества, часть которых имеют личностно-опасный характер. А познание
этих законов, в том числе и мешающих жизни человека, является
необходимым условием проявления ими своей защиты от социальных, правовых
и иных опасностей.
Уголовное судопроизводство представляет собой одно из урегулированных
правом направлений государственной деятельности. Эта деятельность, с
одной стороны, воздействует на личность человека и стесняет его, а с
другой, осуществляется благодаря проявлению человеческой активности. В
условиях практического действия уголовно-процессуальных норм человек
получает специфические условия для проявления своей защиты от возможного
или реального обвинения. Личность защищена, если она осознает и
использует конкретные уголовно-процессуальные положения, требования,
закономерности.
Поэтому защита человека в уголовном судопроизводстве осуществляется
двояко. Прежде всего — это господство человека, вошедшего в Сферу
действия уголовно-процессуальных норм, над складывающимися здесь
общественными отношениями. Затем — его господство в этих условиях над
самим собой, своим поведением и влечениями. Данное
уголовно-процессуальное понимание защиты соответствует объективному
значению уголовного судопроизводства. Человек защищен не тогда, когда
ему удается держать себя в отдалении от органов уголовного
судопроизводства, а тогда, когда он непосредственно связан с их
деятельностью, вырабатывает определенные навыки участия в их работе.
Следовательно, защита человека в условиях уголовного судопроизводства
выступает как реальность, обеспеченная экономическими, политическими и
нравственно-правовыми условиями,
Отрицая субъективно-индивидуалистический принцип понимания абстрактной
“защиты человекам, мы исходим из аксиомы о том, что человеку нельзя жить
в обществе и быть свободным от него. от его благ и опасностей.
Применительно к изучению проблем защиты данное положение можно выразить
следующим образом. Абсолютной, ничем не ограниченной защиты человека от
“издержек” общества никогда и нигде не было, да и не может быть. Защита
человека — понятие конкретное, определенное социальными, правовыми или
уголовно-процессуальным и границами. Подзащитные действия человека не
должны причинять вред правосудию, быть произволом по отношению к другим
участникам, ограничивать их личную или социальную безопасность.
Поскольку защита человека от обвинения в уголовном процессе не может
быть беспредельной и неограниченной, то, естественно, возникает вопрос о
критериях социального измерения такой безопасности.
2. Границы личной безопасности в процессе. В любом обществе роль
непосредственного мерила личной безопасности выполняют социальные нормы.
Механизм обеспечения защиты человека представляет собой различные
социально защищенные нормы поведения — моральные, юридические,
организационные и др. Личная безопасность не абсолютна, она ограничена
социальными пределами, а эти ограничения непосредственно для отдельного
человека выступают как правила поведения, принятые и одобренные
обществом.
По своей сути любые социальные нормы, в том числе и
уголовно-процессуальные — это правила поведения, в которых выражаются
соответствующие указания государства людям о возможном, должном и
запрещенном поведении. Они и определяют рамки, границы личной
безопасности и собственного усмотрения личности. Вместе с тем они 1
служат критерием общественной оценки поступков человека — как
безопасного или вредного. Будучи моделями безопасного человеческого
поведения, уголовно-процессуальные нормы позволяют ему оценить свои
действия с точки зрения нормальных требований государства и общества,
Степень надежности регулирования защиты человека уголовно-
процессуальными средствами коренится в их производности от законов
государства, социальной обоснованности и практической необходимости, а
также в тех гарантиях, которыми обеспечивается их исполнение. Вот почему
в обществе проводится постоянная работа по приближению
уголовно-процессуальных норм к требованиям жизни, по изучению их
применения, по совершенствованию системы обеспечения. Через постоянное
совершенствование социальных норм и неуклонное проведение их в жизнь
государственно-организованное общество устанавливает оптимальный объем
личной защиты человека, соответствующий достигнутому уровню экономики,
науки, культуры.
Следовательно, защита человека в уголовном судопроизводстве — это
предоставленная и гарантированная государством и обществом юридически
безопасная возможность для него действовать по своей воле в рамках
уголовно-процессуальных правил, не нарушая свободы других лиц и
интересов правосудия.
Человек защищен, если он сознает свободу и границы своих действий, т.е.
поступает целесообразно. Границы возможного и должного, а следовательно,
и безопасного с позиций государства поведения определяются
уголовно-процессуальными нормами. Хотя государство с помощью этих норм
регламентирует пределы дозволенного, ко рамки закона достаточно широки.
Они открывают большой простор для того. чтобы личность могла без
опасений проявлять себя, отстаивать собственные интересы. В какой бы
категорической форме ни формулировались правила поведения, заключенные в
уголовно-процессуальной норме, человек всегда имеет определенный круг
возможностей, из которых ему надлежит сознательно и свободно выбрать
один из лучших и наиболее безопасных для себя вариантов реализации
данной нормы.
Важнейшие указания о возможном, должном и защищенном поведении человека
(его права, обязанности и свобода их осуществления) закреплены в нормах
уголовно-процессуального закона. Это и понятно, поскольку признанные
государством и юридически оформленные права и обязанности гражданина
опосредствуют извечные человеческие потребности в защите и социальную
возможность ее удовлетворения.
В своей деятельности адвокат исходит из аксиомы — “защита в рамках
закона”. И считает, что уголовно-процессуальный закон — не препятствие к
качественной работе. Только неквалифицированные адвокаты склонны
противопоставлять защитительную деятельность требованиям закона. Опытный
же адвокат всегда может организовать защиту обвиняемого в рамках
действия тех или иных правовых предписаний.
Устанавливая задачи уголовного судопроизводства и запрещая осуждение
невиновного, УПК обеспечивает необходимую защиту интересов как общества,
так и человека. В этой связи можно считать, что те или иные
процессуальные запреты обязательно учитываются адвокатом в организации
защиты по делу.
Уголовно-процессуальный закон содержит в себе необходимые условия для
осуществления защиты. Вместе с тем он ставит барьеры перед возможным
произволом в отношении обвиняемого. Сама защита исходит из интересов
государства, которое выразило их в процессуальном законе.
Защита из безличной категории становится конкретным действием именно
благодаря требованиям закона. Если он гарантирован, то и защита
обвиняемого содержательна. Когда же закон имеет лишь декларативный
характер, то о защите не может быть и речи. Есть либо бездействие
адвоката, либо выгораживание им обвиняемого, т.к. правовые рамки”
(закон) — это всего лишь ничем не обеспеченные правила.
В этой связи нужно отметить, что в современном обществе многие прежние
нормы не действуют, хотя и остаются провозглашенными. Например, право на
защиту директора коммерческого банка и право на защиту уличного торговца
сигаретами нельзя считать одинаковым именно из-за разной обеспеченности
каждого.
§ 15. Законодательное регулирование защитительного поведения
1. Зависимость степени защиты от правового положения человека. Анализ
действующего законодательства убеждает в том, что основные идеи,
определяющие поведение адвоката в процессе, закреплены в соответствующих
нормах права двояко. Чаще всего в законе прямо и полно сформулирована
принципиальная идея, касающаяся существа уголовно-процессуальных
действий защитника (например, в ст. 11 УПК РСФСР говорится о существе
принципа неприкосновенности личности, в ст. 19 — об обеспечении
обвиняемому права на защиту и т.п.).
В других случаях содержание того или иного принципа как бы разбросано по
нескольким статьям закона. В каждой из них сформулирована отдельная
составная часть единой принципиальной идеи. характеризующей определенный
процессуальный аспект поведения адвоката. Сюда можно отнести принцип
соответствия действий человека закону. Данная правовая идея закреплена
во многих статьях УПК. Начала состязательности гражданина с органами
расследования закреплены в ст. 46 УПК (о правах обвиняемого), ст. 3 (об
обязанности соответствующего органа возбудить дело), ст. 47 (об участий
защитника в процессе), ст. 16 (о независимости судей, разрешающих
уголовные дела) и пр.
Различие в способах законодательного закрепления не может служить
основанием для непризнания соответствующего положения принципом
уголовно-процессуального поведения адвоката.
Принципы определяют общую направленность защиты человека в процессе. Но
уголовно-процессуальные идеи — слишком широки для того, чтобы указывать
адвокату способы его конкретного поведения. Поэтому в законе названы
права, которые определяют характер возможных или дозволенных поступков
защитника в процессе. Установлены также и обязанности, прямо
предписывающие ему совершение только таких, а не любых возможных
действий.
Без подобной юридической регламентации адвокат не может свободно
действовать в процессе, активно защищать обвиняемого от притязаний
властных органов и требовать от них совершения необходимых ему законных
действий. Уголовно-процессуальное законодательство подробно описывает
обязанности органов следствия, прокуратуры, суда; процедуру
судопроизводства, права обвиняемого. Такая четкость и определенность
нужны не столько самим органам, сколько их объекту — обвиняемому и его
защитнику.
Общепризнанным, аксиоматичным является положение о том, что любой
гражданин — подлинно свободная личность. Таковой она остается,
оказавшись в любой сфере социальной жизни общества, в том числе и в
области уголовного судопроизводства,
Но свобода — это явление социальное. Оно регулируется социальными, в
частности правовыми, нормами. Существует благодаря им и проявляется
посредством их.
Поведение является свободным, если соответствующее законодательство
наделяет личность необходимыми правами и предоставляет условия,
обязательные для реализации прав, Уголовно-процессуальное
законодательство отвечает этим требованиям. По своему характеру и
назначению оно способно обеспечивать и фактически обеспечивает свободу
действий человека, находящегося в сфере расследования или судебного
рассмотрения преступления.
Совокупность при и ад/т ежащих обвиняемому прав и обязанностей
обеспечивает ему личную независимость от других участников процесса. С
одной стороны, она характеризуется возможностью самостоятельно принимать
и исполнять важные для него решения в судопроизводстве. С другой —
недопустимостью вмешательства властных уголовно-процессуальных органов в
сферу его законных интересов. Если, разумеется, такое вмешательство не
вызвано особыми обстоятельствами, которые делают ограничения прав
обвиняемого необходимыми и оправданными. Помочь человеку оценить
законность своего поведения и призван адвокат.
Свобода обвиняемого действовать в уголовном процессе по своей воле и
собственному усмотрению не может быть безграничной. Она имеет
естественные пределы, которые в каждом процессуально значимом случае
указываются конкретными нормами, т.е. теми правами или обязанностями,
которые присущи данной личности именно на этом этапе уголовного
судопроизводства. Защитник же предостерегает обвиняемого от
процессуально опасных шагов.
Применительно к совершению таким гражданином отдельных процессуальных
действий, граница его свободы находится там, где разумное пользование
личными качествами соответствует имеющимся у него правам и обязанностям.
Если же его поведение в процессе переходит этот юридический рубеж, оно
неизбежно вторгается в чужую автономию, в сферу прав, обязанностей ч
соответствующих им действий другого участника процесса. Личная свобода и
процессуальная независимость последнего стесняются. Он ограничивается в
возможностях совершать важные для него уголовно-процессуальные поступки.
Точно так же нарушается свобода других участников процесса, если данный
гражданин (обвиняемый, подозреваемый и пр.) исполняет не все (или все,
но не качественно) возложенные на него обязанности.
Поэтому поведение человека, не обоснованное его процессуальным
положением, считается произвольным, юридически опасным, требующим
адвокатской корректировки, пресечения, исправления или даже запрещения.
Если это вовремя не сделано защитником, то органы уголовного
судопроизводства посредством совершения необходимых процессуальных
действий соответствующим образом реагируют на процессуально
неправомерные поступки обвиняемого. Тем самым они охраняют права других
лиц и обеспечивают необходимые условия для осуществления правосудия,
Но реакция следователя, прокурора и суда на неправомерное поведение
гражданина в процессе должна быть такой, чтобы она не парализовала его
юридическую активность. Смягчить их удар и должен адвокат. Нельзя лишать
человека его законных интересов к делу, своей судьбе, имеющимся
доказательствам, будущему приговору и т.п. “Подправленное” адвокатом
поведение обвиняемого по-прежнему должно быть свободным,
социально-активным и процессуально-самостоятельным. Безвольно-пассивное
поведение обвиняемого — это не свобода. Оно подчеркивает лишь властные
начала деятельности органов уголовного судопроизводства. Но не
свидетельствует об их стремлении обеспечить права и активность
обвиняемого в процессе.
Так или иначе свобода обвиняемого в процессе тем и характеризуется, что
она активна. Поведение человека будет тогда свободным. когда он хорошо
знает свои права и обязанности в процессе, постоянно ощущает их
гарантированность, активно участвует в совершении
уголовно-процессуальных действий, отстаивает с помощью адвоката перед
властными органами свои интересы и независимость. Задача адвоката —
мобилизовать свои навыки н активность подзащитного против выдвинутого
обвинения.
Каждый человек, оказавшийся в сфере уголовного производства, обладает
реальными возможностями не для разового или даже эпизодического
проявления своей свободы, а для многократного, постоянного и
систематического совершения нужных ему и правосудию свободных действий.
Но не все граждане, участвующие в судопроизводстве, имеют одинаковые
процессуальные права и обязанности. Так, юридическое положение
обвиняемого шире правовых полномочий свидетеля, а характер прав
потерпевшего существенно отличается от прав гражданского ответчика.
Различие процессуальных правомочий влечет за собой и различие в формах
проявления свободы обвиняемого и действий адвоката. Индивидуальное
содержание свободы действий защитника зависит также от других факторов и
явлений — стадии движения дела, качества выполнения основных
процессуальных функций (обвинения, следствия, суда), уровня организации
совершения данного процессуального действия.
Одни процессуальные стадии (этапы, действия) заключают в себе больше
возможностей для защиты обвиняемого, другие — меньше. Например, в стадии
возбуждения уголовного дела содержатся значительные возможности для
проявления следующих аспектов защиты: для заявления о совершенном другим
человеком преступлении; для представления соответствующих оправдательных
документов и доказательств; для обеспечения требований о свидании с
подзащитным; для обжалования решения о возбуждении дела и др.
В стадии предварительного расследования преступления расширяется круг
лиц, вовлекаемых в совершение процессуальных действий, увеличиваются
пути и средства осуществления защиты обвиняемого. Здесь появляется и
действует собственно обвиняемый. Он имеет свои права, обязанности,
интересы. Стремится реализовать их и добивается нужных ему целей и
результатов. Свои задачи адвокат выполняет не только с помощью показаний
обвиняемого или обжалований незаконных действий, но и посредством
участия в осмотрах, обысках, экспертных исследованиях, очных ставках,
допросах и иных действиях. От органов следствия требуется
профессиональное мастерство, точное исполнение предписаний закона,
умение хорошо организовать их конкретное выполнение. Если этого нет,
отсутствуют и условия для эффективной защиты. Здесь можно говорить лишь
о свободном уголовном судопроизводстве, но не о свободе действий
адвоката при осуществлении судопроизводства, Рассмотрение судом
преступления, расследованного таким образом, нельзя считать правосудием
в подлинном его значении, ибо у адвоката не было необходимых условий для
защиты обвиняемого.
Наиболее широкое поле деятельности для проявления адвокатом его
способностей находится в сфере судебного разбирательства уголовного
дела. Здесь работа защиты обеспечена независимостью суда, его
коллегиальностью, устностью процесса, активным участием прокурорского
надзора и т.п.
Именно благодаря тому, что в суде открыто проявляется свобода различных
мнений, здесь нередко адвокатом вскрываются недостатки работы органов
дознания, следствия, прокуратуры. Установление этих недочетов
предполагает их устранение. Поэтому активное проявление адвокатом его
позиции в судебном заседании способствует совершенствованию уголовного
судопроизводства, вынесению правосудного приговора. Вместе с тем
адвокат, прошедший через качественно организованное судопроизводство по
уголовному делу, несомненно становится свободнее в реализации своих
дальнейших защитительных функций.
2. Целесообразность зашиты. Защита в сфере уголовно-процессуальной
деятельности представляет собой систему мер, направленных не столько на
установление истины по делу, сколько способствующих проявлению
определенных интересов адвоката. Здесь действуют законы мышления,
логические приемы и методы, используемые в ходе познания собранных
доказательств. Воплощение в реальность мыслей адвоката при расследовании
или судебном рассмотрении дела осуществляется при помощи
уголовно-процессуальных средств. От обычного, “непроцессуального”
мышления оно отличается рядом особенностей.
Во-первых, адвокат использует свои возможности при исследовании
правоохранительным органом прошлых преступных поступков. Нередко как
адвокат, так и представители органов дознания, следствия, прокуратуры и
суды работают в атмосфере противодействия лиц, заинтересованных в
сокрытии противоправных фактов или собственного отрицательного
поведения. Прокурору, следователю, судьям и даже защитнику обвиняемого
приходится преодолевать явное или скрытое их противодействие. Испытывать
на себе воздействие различных отрицательных явлений.
В этих условиях уголовно-процессуальная защита характеризуется особым
напряжением. Она вызвана необходимостью быстро и точно оценивать
многочисленные явления, факты, обстоятельства и поступки. Здесь
адвокатом почти одновременно решаются задачи установления истины по
делу, выявления причин преступления, обеспечения необходимых интересов
обвиняемого.
Во-вторых, обстоятельства и поступки, в которых содержатся защитные
качества, к началу расследования являлись событиями прошлого.
Следователь и суд по отдельным материалам дела восстанавливают факты,
отрицательно проявившиеся в преступлении и имеющие защитительный
характер. Реконструкция адвокатом этих свойств посредством использования
уголовно-процессуальных средств является одной из форм познания путей,
по которым возможно защищать обвиняемого.
В-третьих, уголовно-процессуальная защита специфична по своим целям.
Защита человека вообще может проявляться бесконечно. Защита же его в
сфере уголовно-процессуальной деятельности направлена только против
выдвинутого обвинения и для выполнения задач правосудия. Судья или
следователь, ведущие расследование по уголовному делу, не преследуют
научных целей. Они устанавливают обстоятельства преступления, в том
числе виновность обвиняемого, т.е. решают практические задачи, связанные
с отправлением правосудия” (Лузгин ИМ. Расследование как процесс
познания. М., 1969. С. 8). Деятельность адвоката представляет собой
определенный вид социального поведения. Но поскольку
уголовно-процессуальный закон требует от него достоверного установления
защитительных фактов, то он, как правило. использует свои знания о
присущих им закономерностях, накопленных различными науками, широко
применяя свой жизненный и профессиональный опыт.
В-четвертых, защита человека в уголовно-процессуальной деятельности
характеризуется особыми условиями своего осуществления. Она
конкретизирована уголовно-процессуальными нормами. Обусловлена наличием
обвинения. Производится уполномоченными на то должностными лицами, в
задачу которых входит борьба с преступностью, а не защита обвиняемых.
Защита не может быть сведена к какому-нибудь одному направлению. Это —
обычно -— сложный процесс поведения адвоката в уголовном
судопроизводстве- В нем участвуют многие свойства его личности.
Привлекаются различные уголовно-процессуальные средства. Защита
соответствует более общим задачам совершенствования системы социальной
безопасности и граждан. Поэтому уголовно-процессуальная защита адвокатом
определенной личности представляет собой часть более общей социальной
деятельности по охране прав и свобод граждан.
Цели проявления в уголовном судопроизводстве профессиональной защиты в
своей основе соответствуют целям всемерного удовлетворения безопасности
людей. Предпосылкой этого соответствия служит то. что и для общества, и
для каждой личности защита — это органическое условие жизни человека.
§ 16. Неодинаковое отношение органа обвинения, адвоката и человека к
защите
1. Что объединяет? Одной из особенностей уголовно-процессуального
законодательства является то, что выраженная и закрепленная в нем
государственная воля, как правило, учитывает необходимость
индивидуальной защиты. Это служит процессуально-правовой базой для
включения защиты в сферу интересов правосудия. Используя закон, органы
уголовного судопроизводства обеспечивают как должный порядок и
дисциплину в обществе, так и защиту человека. Они определяют сферу
личной безопасности граждан. Предусматривают взаимные обязанности и
обоюдную ответственность соответствующих должностных лиц и граждан.
Регулируют меру обвинения и средства защиты.
Органы дознания, следствия, прокуратуры и суды олицетворяют собой
государство, воплощают в себе и охраняют, в первую очередь, общественные
интересы. Субъектами обвинения и защиты, взаимоотношений этих функций и
возможной ответственности выступают: конкретный правоохранительный орган
в лице его представителя и гражданин, являющийся в уголовном
судопроизводстве подозреваемым, обвиняемым или подсудимым.
В современном обществе существуют весьма острые, порой даже непримиримые
противоречия между государством и человеком, между органами уголовного
судопроизводства и обвиняемым. Эти органы часто противостоят человеку и
его защите как изолированное, замкнутое в себе явление, не учитывающее
интересов обвиняемого. Между ними и человеком не всегда существуют
нужные тому взаимоотношения, которые строились бы на демократических
основах: гуманизме государства и его органов, нормальных социальных
отношений, законности, соответствии личных интересов общим. Изменения,
происшедшие за последние годы в социальной структуре общества, резкое
снижение материального и духовного уровня народа, научно-технический
застой, возникновение богатых людей как новой исторической общности
значительно обесценили содержание защиты человека, снизили ее роль в
регулировании отношений между государством и человеком.
Каждая из сторон такого отношения должна иметь равные права и нести
определенные обязанности, прямо зафиксированные в
уголовно-процессуальном законе. Характерной чертой сегодняшних
процессуально-правовых отношений является то. что от имени государства
выступают очень сильные органы: дознания, следствия, прокуратуры или
суд. А социально-обедненная личность (индивид) представлена в
специфическом качестве гражданина, и он в соответствующих случаях только
наделен определенными правами (обвиняемого, подозреваемого,
подсудимого), в том числе и на защиту, которые далеко не всегда надежно
обеспечены.
Тот или иной орган уголовного судопроизводства бесспорно является
субъектом серьезных обязанностей в отношении обвиняемого. Но они
“повернуты” в сторону государства, а не человека.
Утверждение защиты человека как высшей социальной ценности должно
пронизывать все сферы общественной жизни. Оно призвано определять и
принципы отношений органов уголовного судопроизводства и человека,
носить характер обязательств следователя, прокурора, суда обеспечить не
только обвинение, но и защиту человека. Следователь, прокурор, суд в
состоянии всемерно способствовать проявлению в уголовном процессе
защитительной функции, обеспечивать индивидуальную безопасность человека
от произвола, способствовать реализации его защитительных доводов,
организовывать юридическую охрану прав обвиняемого,
Органы уголовного судопроизводства должны служить интересам не только
государства, но и его людей. В сил своего социального назначения они
посредством норм уголовно-процессуального права регулируют как
обвинение, так и защиту людей. Предоставляют им права и возлагают на них
обязанности, позволяют одни действия и запрещают другие, помогают в
третьих и т.п. Некоторых обвиняемых они определенным образом поощряют,
других принуждают к известным действиям, третьих наказывают.
Выступая по отношению к человеку в качестве представителя государства,
орган уголовного судопроизводства не может считаться абсолютно
равноправным субъектом правоотношений. Его действия не произвольны и не
случайны. Они обусловлены объективными законами государства, отраженными
в уголовно-процессуальных нормах. Оно же сформулировало определенные
правила уголовно-процессуального поведения человека и поручило органам
дознания, следствия, прокуратуры, судам претворять их в жизнь.
Изложенная в уголовно-процессуальном законодательстве процедура
разбирательства преступлений, рекомендации и запреты направлены на
защиту интересов государства, а не членов общества. Подобного рода
правовые положения и ограничения осложняют организацию и обеспечение
защиты.
Ограничения защиты от действий органов уголовного судопроизводства
посредством уголовно-процессуального права далеко не всегда разумны. Они
обусловлены уровнем политического, правового и нравственного сознания
правящего класса. Мера правовых ограничений защиты со стороны органов
уголовного судопроизводства определена общественными отношениями,
обусловлена необходимостью обеспечения интересов государства в первую
очередь.
Само же государство не принимает всех мер к тому, чтобы орган уголовного
судопроизводства не смог произвольно, вопреки закону увеличивать эти
ограничения, ставить определенные группы граждан в неравные условия в
смысле распределения возможностей защиты между ними. В деятельности
органов следствия, прокуратуры и судов существует практика возложения на
граждан обязанностей, не вытекающих из закона, и самоуправного
обвинения. Недостаточно эффективны системы следственного, прокурорского,
судебного и общественного надзора и контроля,
2. Причины “разночтений защиты”. Но различие интересов обвиняемого и
задач правосудия обусловлено не только существующими общественными
отношениями. Это различие обусловлено и рядом государственно-правовых
явлений, неравнозначных для отдельного человека и государства в целом,
его органов. В самом деле, органы уголовного судопроизводства
заинтересованы в укреплении общественного порядка, борьбе с
преступностью. Но к необходимости обеспечения человеку его естественной
потребности защищаться от обвинения они относятся с меньшей
заинтересованностью. Побудить их к объективности, честности,
справедливости и должен адвокат. В цивилизованном обществе законные
интересы человека должны охраняться органами правосудия. Государство
призвано быть заинтересованным в установлении истины, изобличении и
справедливом наказании виновных. Но оно не может и не должно стремиться
к достижению этой цели любым путем. Вот почему а ситуациях, когда в
конфликт вступают полярные по направленности интересы человека и
правосудия, а одновременно удовлетворить их невозможно, приоритет
отдается тем из них, которые в данном случае считаются более
существенными. Например, заключение обвиняемого под стражу не
допускается по делам о преступлениях, за которые законом не
предусмотрено наказание в виде лишения свободы (ч. I ст. 96 УПК), даже
если есть веские основания полагать, что он попытается воспрепятствовать
установлению истины.
Однако подобные коллизии не всегда разрешаются в пользу обвиняемого.
Налицо приоритет интересов правосудия (раскрытие преступления и
изобличение виновного) над желаниями человека. Особенно это видно в
случаях, когда в качестве меры пресечения к обвиняемому применяется
заключение под стражу по мотивам одной лишь опасности преступления (ч. 2
ст. 96 УПК),
Законными являются только те интересы человека, которые пользуются
охраной норм права, признаны им. Они подлежат защите только с помощью
законных средств. Но интересы защиты в уголовном судопроизводстве либо
согласуются с задачей установления истины и справедливого наказания
виновного (в этом случае они всегда признаются законными), либо с этой
задачей не согласуются. В последнем случае вопрос о законности интересов
защиты законодателем решается неоднородно. Они либо лишены охраны
законом именно потому, что вступают в коллизию с задачей установления
истины и справедливого наказания виновного (например, интерес скрыться
от органов следствия и суда), либо они пользуются охраной закона,
несмотря на то, что не согласуются с указанной задачей в силу их особой
значимости (например, интерес обвиняемого, выраженный в запрете
преобразования к худшему, его интерес не нести уголовной ответственности
за отказ от дачи показаний и т.п.). Адвокат должен уметь находить в
законе нужные ему защитительные средства.
§ 17. Механизм действия защиты
1. Обязанность защищать. Линия защиты адвоката в уголовном
судопроизводстве заранее не определена уголовно-процессуальным законом.
Он только обеспечивает интересы правосудия и способствует выполнению
различных функций, в т.ч. и защиты. Адвокат использует свои специальные
средства для достижения намеченных целей, Уголовно-процессуальные факты,
овладев сознанием защитника, прибавляют к его социальным и
общеюридическим возможностям новые, уголовно-процессуальные идеи и
средства. Адвокат из социального индивида с общегражданскими и
специальными правами как бы превращается в уголовно-процессуальную
фигуру. Имеющиеся в его распоряжении возможности к совершению различных,
важных для него действий, дополняются еще одной значительной
возможностью — участвовать в уголовном судопроизводстве и защищать
человека от обвинения-
Уголовно-процессуальный закон, устанавливая ту или иную правовую
возможность для защитника, обеспечивает последнего системой надежных
гарантий. Органы уголовного судопроизводства, применяющие закон, лишь
стимулируют поведение адвоката, который пользуется своими специфическими
средствами, методами, приемами.
Орган дознания, следователь, прокурор и суд, предварительно наделив
адвоката нужными ему правами, указывают ему обычно на желательный для
них вариант поведения, Но в распоряжении защитника имеется и много
других законных возможностей. За ним сохраняется инициатива выбора
поведения. Если адвокат поступает в соответствии с процессуальными
требованиями и защищает обвиняемого, его свобода остается незыблемой.
Она поощряется, развивается, обеспечивается органами уголовного
судопроизводства.
Когда же адвокат злоупотребляет своими правами, не исполняет
обязанности, пренебрегает интересами защиты, его свобода ограничивается
законными пределами. На определенную часть его действий правомочные
органы налагают запрет. В связи с этим интересны высказывания Л.
Фейербаха по поводу правовых запретов вообще. “Невозможность запрещаемых
действий, — писал он, — есть лишь желаемая, но не фактическая
невозможность… закон “не укради” или “не убий” есть не что иное, как
выраженное в повелительной форме желание неприкосновенности жизни и
священности собственности; желание, чтобы не было и не могло быть ни
воровства, ни убийства. Закон только превращает эту возможность в
долженствование… Я хочу посредством закона сделать невозможным
воровство, т.е. верю в возможность противоположности воровства, верю,
что воровство случайно, что вор свободен и может с одинаковой легкостью
не украсть, как украсть” (Фейербах Л. Избранные философские
произведения. М.. 1955. Т. I.C. 487-488),
Должное является этической оценкой адвокатом как своего предстоящего
процессуального поведения, так и поступков других лиц. Должное для
защитника — это то, что уголовно-процессуально необходимо для его
работы.
Если необходимость требуемого процессуального поведения хорошо осознана
адвокатом, она выступает для него уже не как что-то принудительное,
навязанное извне, а как собственная, желательная, должная потребность в
необходимости защиты человека.
Уголовно-процессуальная обязанность защищать не может быть
противопоставлена как несвобода свободе. Обязанность не исключает
активности поведения адвоката, самостоятельной постановки цели и
принятия своего решения в рамках уголовно-процессуального требования.
Активность и свобода адвоката проявляются в его умении преодолевать
различного рода процессуальные трудности, возникающие в ходе исполнения
основной обязанности,
2. Осмотрительность поведения адвоката. Связь между намеченной защитой и
уголовно-процессуальным поведением адвоката носит многозначительный
характер. В результате действий адвоката может наступить несколько
вариантов последствий. Одни и те же действия адвоката в случае изменения
условий в процессе могут повлечь различные последствия, а не только те,
которые им заранее планировались, По своему существу поведение
представляет собою результат бесконечного множества случаев выбора
человеком между постоянно воздвигаемыми перед ним окружающей его средой
возможными вариантами поведения.
Линии выбора защиты представляют собой реальные возможности изменения
внешних условий, объективно существующие пути разрешения ситуации, в
которой находится адвокат. В.Н. Кудрявцев отмечал: “Из каждой жизненной
ситуации всегда имеется несколько выходов. При этом большинство
возможных путей не носит противоправного характера” (Кудрявцев В.Н.
Причинность в криминологии. М., 1968. С.82).
Когда уголовно-процессуальное действие еще не со вершено адвокатом, все
имеющиеся у него возможности не произвольны. Каждая из них связана с
совокупностью объективных условий, которые на самом деле существуют в
той или иной конкретной ситуации уголовного судопроизводства.
Объективное существование ряда определенных (а не любых) возможностей
означает, что защитник в некоторой мере ограничен в своих действиях. Он
не может выйти за пределы возможностей, предначертанных
уголовно-процессуальным законом. Но он способен сделать выбор между
этими возможностями и определить верную линию защиты. Варианты его
уголовно-процессуального поведения не произвольны и не бесконечны.
Количество и характер возможностей, лежащих перед человеком, содержание
возможных для него способов поведения в конечном итоге определяются
содержанием экономических, идеологических и иных социальных категорий,
характеризующих общество в целом.
Кроме наличия ряда объективных возможностей для выбора адвокатом нужного
поведения, следует учитывать и субъективную неравноценность нескольких
линий его уголовно-процессуальных возможностей. Она выражается не только
в том, что многообразные варианты поведения имеют для различных
защитников неодинаковый смысл и значение, но и в том. что некоторые
линии просто “не видны” с позиций того или иного адвоката исходя из
особенностей его жизненного опыта. Поэтому предвидение возможных
результатов поведения и выбор его путей — есть лишь представление
адвоката, иногда неполное или искаженное, о действительно существующих
для него возможностях действий в сфере уголовного судопроизводства.
3. Адвокатские интересы. Определенную роль в механизме
уголовно-процессуального поведения адвоката играют его собственные
интересы. Они выражают все существенные свойства личности адвоката,
входят в систему его социальных и иных признаков. Изучение
профессиональных интересов адвокатов дает возможность лучше уяснить
сущность их работы.
В широком плане интерес — это отношение субъекта к объекту (т.е. к
социальным и иным условиям своей жизни, окружающим предметам, явлениям и
т.д. как к важнейшим благам), выражающееся в определенном положении
субъекта в объективном мире либо в его деятельности, направленной на
удовлетворение его человеческих потребностей.
Все многообразные человеческие интересы делятся на различные группы
(виды) в зависимости от тех критериев, которые кладутся в основу такого
деления. Так, в зависимости от сферы действия или места проявления
интересы делятся на материальные, профессиональные и духовные- В
зависимости от определенных качеств их носителя — на общественные и
личные. В зависимости от их социальной природы, отражающей
действительное положение самого субъекта (носителя интересов), — на
реальные, соответствующие природе субъекта, и мнимые, иллюзорные, не
отвечающие его природе. В зависимости от их значимости — на основные
(коренные, главные) интересы и второстепенные, временные и пр.
Общественные интересы — это интересы общества, интересы всех граждан.
Важнейшие из них выступают для адвоката в качестве целей его
профессиональной деятельности. Общественные интересы — это интересы
укрепления государственного строя, системы хозяйства, собственности,
интересы совершенствования деятельности государственного аппарата,
интересы дальнейшего развития демократии и укрепления законности,
интересы создания, умножения материальных, культурных и иных Ценностей
общества. Общественные интересы — главный источник, основа формирования
у адвоката профессиональной воли. составляющей сущность его работы;
вместе с тем они выступают в качестве важнейших объектов правовой
охраны.
Профессиональные интересы — это индивидуальные “адвокатские” интересы,
интересы отдельного защитника. Они отражают отношение адвоката к
условиям своей работы, материальным благам и т.п. и выступают в качестве
важнейших стимулов его уголовно-процессуальной защиты обвиняемого-
В государстве общественные и профессиональные интересы адвоката
теснейшим образом связаны друг с другом, имеют много общего. Это
обусловливается тем, что как те, так и другие определяются в конечном
счете социально-экономической и общественно-политической структурой
общества, политикой государства в отношении адвокатуры в целом. Поэтому
профессиональные интересы так же, как и общественные. являются для
адвоката одним из важных источников формирования защиты обвиняемого;
составляют сущность его работы и вместе с тем являются объектом правовой
охраны государства.
Наличие тесной связи, совпадение общественных интересов с
профессиональными в главном не означают их полного тождества- Оно и
невозможно. Более того, закономерно определенное несоответствие между
общественными и профессиональными интересами, наличие между ними
противоречий. Однако это не лишает профессиональные интересы адвоката
правовой охраны, если они не превращаются в антиобщественные или
непрофессиональные. В этом случае они перестают быть объектом правовой
охраны. Антиобщественные интересы — одна из причин противоправного
поведения адвоката, что весьма заметно в условиях
уголовно-процессуальной деятельности защитника.
Поскольку акт уголовно-процессуального поведения адвоката осуществляется
через его волевой процесс, то для характеристики этого акта необходимо
проанализировать воздействие уголовно-процессуального закона на
деятельность защитника.
Прежде чем совершить что-либо в сфере уголовного судопроизводства,
адвокат мысленно моделирует свой поступок. Способность человеческого
разума проектировать будущие уголовно-процессуальные действия, заранее
определять формы их осуществления и результаты придает волевому акту
профессионализм и конкретное уголовно-процессуальное содержание,
Нормы уголовно-процессуального закона воздействуют на поведение адвоката
не механически, в качестве простого восприятия им правил. заключенных в
конкретной статье закона. Реализация той или иной
уголовно-процессуальной нормы нередко является творческим актом,
требующим большого опыта, культуры и безусловного уважения закона.
Именно эти обстоятельства лежат в основе свободного и сознательного
выбора адвокатом наилучшего варианта защиты.
4. Мотивация защиты. Кроме индивидуальных интересов и волеизъявлений, в
поведении адвоката участвуют интересы и ноля государства в лице органов
уголовного судопроизводства. Между этими категориями, так или иначе
воплощающимися в уголовно-процессуальном поведении защитника, также
существуют многочисленные связи, зависимости, обусловленности. Адвокат в
каждом конкретном деле оказывается обладателем и носителем всех этих
свойств.
Чтобы уяснить механизм взаимодействия адвоката с уголовным
судопроизводством, надо раскрыть некоторые аспекты его профессиональных
свойств, проявляющихся именно в этой сфере государственной деятельности,
Вообще же, воле отдельного человека присуще стремление к согласованию ее
с волей других лиц, как бы к договору с ними. Последний, говоря словами
Г.В. Плеханова, — “это сделка, налагающая на лиц, в нее входящих,
известные обязательства, исполнение которых обеспечивается законом.
Договорные отношения предполагают закон, а не исключают его” (Плеханов
Г.В. Сочинения. М., Л„ 1925. Т. XVI, С 172).
Государственная воля и профессиональный интерес, выраженные в
реализуемом уголовно-процессуальном поведении, упорядочивают, направляют
должным образом индивидуально-волевую деятельность защитника. Тот факт,
что в одних случаях профессиональные обязанности исполняются адвокатами
хорошо, в других плохо — зависит от того, насколько защитник согласовал
свою волю с государственной, выраженной в конкретном
уголовно-процессуальном требовании.
Уголовно-процессуальная норма формирует определенную линию поведения
адвоката. Закон не только указывает на конкретный образ действия
защитника как на профессиональный, одобряемый государством и его
органами, он еще формирует в сознании адвоката мотивы в пользу
профессионально-необходимого поведения. Именно благодаря этой функции
уголовное судопроизводство охватывает своим влиянием индивидуальные
волевые процессы адвоката, внутреннюю организацию его готовности к
исполнению своих задач и само его внешнее поведение в уголовном
процессе.
Под мотивами деятельности принято понимать побуждения воли, заставляющие
человека к чему-то стремиться, чего-то достигать, В сознании людей
мотивы могут порождаться потребностями, заинтересованностью, чувствами,
склонностями, мировоззрением, взглядами, идеалами и т.д.
Норма уголовно-процессуального закона может выполнять мотивационную
функцию, лишь будучи хорошо осознанной адвокатом. Все, что побуждает
защитника к соответствующей деятельности, должно проходить через его
голову. Воздействие обстоятельств уголовного дела на адвоката
запечатлевается в его мыслях, отражается в виде чувств, побуждений,
проявлений воли,
Непосредственным же, сиюминутным мотивом действий адвоката в
судопроизводстве выступает его представление о норме
уголовно-процессуального права, ее содержании (требованиях, целях,
задачах, интересах, которые данная норма выражает и к реализации которых
она призывает). Однако само по себе соответствующее правовым нормам
объективное поведение еще не обеспечивает решающего значения в
уголовно-процессуальной защите. Профессиональный мотив становится
таковым в силу того, что его усиливают другие мотивы, связанные с
идеалами, взглядами, мировоззрением, чувствами данного адвоката.
Разумеется, такое усиление субъективного представления адвоката о нормах
права, превращение его в решающий мотив возможны лишь в том случае, если
имеется положительное отношение к необходимости защиты, если содержание
последней насыщено доказательственными фактами.
Профессиональные мотивы поведения адвоката усиливаются благодаря наличию
соответствующего морального, нравственного стимула в пользу поведения,
требуемого интересами защиты. Единство правового и нравственного
мотивов, совпадение их по содержанию и направлению побудительного
действия заложены в существе защиты — как процесса соотношения
уголовно-процессуального права и нравственности. Единство норм права и
морали нельзя представлять себе как нечто абсолютное, раз и навсегда
данное. Не исключена возможность того, что в некоторых случаях в
уголовном процессе нравственная норма может вступить в конфликт с
правовой и соответственно нравственный мотив поведения адвоката может
противостоять правовому.
У одних адвокатов мотивы, связанные с профессиональными интересами,
преобладают над общественными, у других — наоборот. Эффективная задача в
судопроизводстве предполагает такое состояние индивидуально-полевых
процессов, когда мотивы в пользу общественно-должного поведения
одерживают верх над всякими иными побуждениями.
Задачи защиты должны вызывать, стимулировать мотивы, обеспечивающие
правомерный характер адвокатских действий.
Вопрос о том, насколько сложной и напряженной является борьба между
общественными и профессиональными мотивами, имеет большое значение.
Подготовка адвоката, и в особенности процессуально-правовая, должна быть
направлена на формирование у него такого поведения, которое давалось бы
без напряженной внутренней борьбы между правовыми и неправовыми
мотивами. По своему существу поведение адвоката должно быть только
правомерным. Обществу необходимо такое уголовно-процессуальное поведение
защитника, которое является всегда привычно-правомерным, само собой
разумеющимся.
В основе уголовно-процессуальных действий адвоката часто лежат волевые
явления, в которых борьба мотивов принимает довольно сложный характер.
Она особенно усиливается там, где правомерное поведение не стало
привычкой и защитник должен решить путем оценки самых противоречивых
мотивов, многочисленных “за” и “против”, на каком варианте поведения ему
следует остановиться.
Мотив, связанный с возможной ответственностью, решительно преграждает
дорогу всяким иным влечениям и побуждениям воли, приводит к решению
поступить согласно требованиям нормы права. В этом случае можно говорить
о наличии у адвоката должного уголовно-процессуального поведения в
смысле внешнего выполнения им требований закона не нарушать действующих
норм и запретов. Для уголовного судопроизводства не безразлично, какие
мотивы лежат в основе правомерного поведения адвоката: вызвано ли оно
оказываемым на него органом уголовного судопроизводства давлением в виде
принуждения или является результатом внутреннего убеждения защитника.
Благодаря внутреннему убеждению процессуально правомерный поступок
становится органичным и непринужденным. Адвокат уже не удовлетворяется
минимумом требования уголовно-процессуального права, а реализует норму с
наибольшим защитительным эффектом. Такое индивидуальное волевое
действие, реализующее норму процессуального права, может быть названо
подлинно защитительным.
Правовые мотивы в уголовно-процессуальном поведении адвоката не являются
единственными и решающими. Нередко его нравственные убеждения и взгляды,
направленные против совершения запрещенных законом действий, настолько
сильны и устойчивы, что для него наличие норм и вызываемых ими правовых
мотивов уже не имеют решающего значения. Правовой мотив, связанный с
существованием нормы процессуального закона, лишь в конечном итоге
гарантирует поведение адвоката,
Наряду с этим существует такая категория норм уголовно-процессуального
права, которая требует выполнения известных действий как строго
обязательных. В этих случаях правовой мотив является основным мотивом
действий адвоката.
Следовательно, проблема поведения адвоката в уголовном процессе тесно
связана с его индивидуальным осознанием задач защиты. Свобода действий
адвоката выражается в таком его волевом поведении, которое способно
выявить способности и инициативу защитника.
Глава 5. Успех защиты и пути его достижения
§ 18. Понятие успеха защиты
1. Суть успеха. Эффективность, результативность защиты — явление
социально-правовое. Ее изучением могут заниматься различные науки:
право, философия, социология, психология и другие отрасли знаний. Под
эффективностью понимается обеспечение решения поставленных задач в
возможно короткий срок при наименьших затратах трудовых, материальных и
финансовых ресурсов.
При исследовании проблемы эффективности защиты необходимо исходить из
того, что она предполагает сознательный выбор адвокатом таких средств,
приемов и методов работы, которые способны при наименьших затратах сил
дать выгодные результаты.
Под результатом работы адвоката необходимо также понимать соотношение
достигнутого им успеха с его первоначальными задачами, Это — итог его
усилий по сравнению с намеченным планом. Суть успеха защиты определяется
степенью достижения тех задач, которые ставил перед собой адвокат;
соотношением результатов применения его усилий тому финалу, к которому
он стремился.
В понятие результата защиты входят:
— достижение непосредственных, ближайших целей, поставленных адвокатом;
— наступление позитивных конечных целей защиты;
— рациональность работы, т.е. сведение до минимума ошибок при защите,
экономия сил и средств адвоката, внедрение его “разработок” в конкретное
дело. выполнение им нужных действий наиболее рациональным способом.
Когда же речь идет об эффективности тактической деятельности адвоката
при решении своих задач по конкретному уголовному делу, то критериями
его успеха могут служить:
— достижение адвокатом объективной истины, то есть достоверного,
подлинного и верного установления фактических обстоятельств содеянного;
адвокатская истина и следственная версия — это не одно и то же;
— успешная защита прав и законных интересов обвиняемого
(подозреваемого);
— защитительно-мобилизующее воздействие адвоката на обвиняемого, в
результате чего тот находит в себе силы активно самообороняться.
2. Пути к успеху. Поскольку средствами защитительной деятельности
адвоката являются действия, посредством которых он получает и использует
нужные доказательства, то важным является уяснение вопроса о путях
эффективности этих действий.
Под результатом (эффективностью) конкретного действия адвоката можно
понимать уровень достижения им оптимального успеха, являющегося целью
данного поступка при наименьшей затрате сил, времени и средств.
Вообще же, когда речь идет об эффективности защиты, то здесь, как и в
любой другой сфере человеческой деятельности, очень важно не только
достижение нужного результата, но и рациональное (т.е. разумное,
целесообразное, обоснованное) использование имеющихся возможностей
(времени, сил и средств). В связи с этим правомерен вопрос о том, каковы
же пути, меры или средства достижения успеха в защите? К ним, полагаем,
нужно отнести следующее:
1) законность всех действий и решений адвоката. Это означает, что Они:
а) должны быть предусмотрены в законе; б) должны быть облечены в
установленную процессуальную форму; в) проводятся либо самим адвокатом,
либо обвиняемым или обоими, а решения принимаются только вместе;
2) своевременность действия и принятия решения. Ее следует понимать в
трех аспектах: а) своевременность а тактическом отношении, т.е.
правильный выбор адвокатом момента производства того или иного действия;
б) своевременность в смысле безотлагательности, неотложности,
быстрейшего проведения тех или иных действий; в) своевременность в
процессуальном смысле, когда сроки проведения того или иного действия
указаны в законе;
3) правильный выбор действия, который даст в конкретных условиях
наибольший эффект в защите, окажется наиболее результативным при
наименьших затратах сил и средств адвоката. Аспекты этого выбора таковы:
а) выбор наиболее эффективного действия из числа разнородных, б) выбор
верного действия из числа возможных однородных;
4) тактически верное определение очередности производства отдельных
действий, т.е. выдвижение адвокатом на первый план таких действий, в
отношении которых v него есть наибольшая уверенность в их эффективности
и которые дадут необходимую защитительную базу для производства
последующих действий;
5) тщательная подготовка адвоката к производству действий. Сюда входят:
а) изучение всех материалов дела; б) собирание дополнительных сведений,
необходимых для производства конкретных действий, когда таких данных в
материалах дела нет; в) определение круга участников или адресатов
конкретного действия; г) решение организационно-тактических вопросов
(вызов нужных лиц, подготовка или использование научно-технических
средств, обеспечение транспортом и т.д.);
д) составление плана проведения сложных защитительных действий;
6) использование научно-технических возможностей в тех случаях, когда
это необходимо. Сюда входит: применение научно-технических средств самим
адвокатом, изучение материалов дела, где отражена работа специалистов и
прокурора-криминалиста;
7) использование адвокатом помощи родственников обвиняемого в случаях
производства сложных действий;
8) создание оптимальных (наиболее благоприятных) условий для
производства намеченного действия. Ими являются: а) отвечающее
определенным требованиям место, где производится это действие (кабинет
следователя, ИВС и т.п.); б) правильно выбранное время его производства;
в) учет факторов внешнего и психологического характера, влияющих на
нормальное течение задуманного действия; г) непрерывность действия, его
завершенность; д.) недопустимость замены или подмены защитительного
действия другим — нейтральным или обвинительным;
9) освобождение адвоката от технической работы, которую могут и должны
выполнять соответствующие специалисты.
Рассмотрим вопрос об экономии средств, направленных на исполнение
принятого решения. Вопрос этот важен, так как от ответа на него зависят:
а) быстрота (оперативность) защиты; б) уровень затраты сил и средств
адвоката; в) экономия его времени. Здесь одинаково недопустимы две
крайности: отсутствие всякой экономии средств и беспредельная их
экономия во вред успеху. Первая приведет к тому, что адвокат
“захлебнется” в ненужном, а вторая — к упрощенчеству, нарушению закона,
интересов обвиняемого, к халтуре.
Нужно помнить и то, что сама система уголовного процесса, каждой его
стадии и любой уголовно-процессуальной нормы несут в себе многие
защитительные качества. Причем в некоторых нормах закона это проявляется
особенно наглядно. Так, закон предусматривает: заявление адвокатом
ходатайства о прекращении дела, об отмене меры пресечения и ареста на
имущество и др. В ряде случаев законодатель альтернативно регламентирует
действия адвоката, оставляя выбор наиболее рационального и
целесообразного пути на его усмотрение. Таким образом, экономия
адвокатом средств вполне допустима, однако только в пределах разумного
3. Оценка успеха. При исследовании вопроса о критериях эффективности
защиты необходимо выяснить, чем или какими показателями определяется
эффективность такой работы. Обобщение и анализ адвокатской практики
позволяет критериями успеха назвать:
— достижение намеченной цели (освобождение обвиняемого из-под ареста,
переквалификация содеянного, оправдательный приговор и т.п.);
.— охрана прав и законных интересов обвиняемого;
— защитно-стимулирующая работа адвоката с обвиняемым. Эффективность
защиты может быть достигнута только при условии ее обеспечения системой
адвокатских гарантий. В эту систему входят:
— правовые гарантии (закон об адвокатуре, УПК, УК РФ и др.);
— характеристика личности адвоката, приводящего в действие
(реализующего) систему правовых гарантий (его общая юридическая и
специально-адвокатская подготовка; уровень его мышления;
морально-этические качества; психологические данные);
— реальные условия жизни и работы адвоката, влияющие на качество его
работы;
— способствование адвокату в выборе правильного решения со стороны
других участников процесса (эффективность прокурорского надзора;
качество дознания и пр.);
— влияние позиции руководителя следственного аппарата и прокурора на
качество защиты.
Каждый названный выше элемент системы гарантий несет определенную
нагрузку а достижении эффективности работы адвоката.
Однако основное место в этой системе гарантий всегда принадлежит самой
адвокатской деятельности.
Из сказанного видно, что путь к успеху защиты — это, прежде всего,
строгое и неукоснительное выполнение адвокатом своего профессионального
долга по каждому уголовному делу. Важное значение для дальнейшего
повышения эффективности защитительной работы имеют также:
— дальнейшее укрепление демократических основ существования адвокатуры;
— расширение права обвиняемого на защиту посредством допуска Защитника
не с момента задержания или предъявления обвинения, а на более ранних
этапах расследования;
— изучение и использование адвокатом новейших научных данных;
— принятие мер по определению и реализации оптимальной служебной
загруженности (нормирование труда) адвоката и исчислению разумной
штатной численности коллегии;
— повышение информационной обеспеченности защиты (расширение каналов
информации о совершенных преступлениях; знание основ латентной
преступности; совершенствование процессуальных и административных норм.
а также криминалистических рекомендаций, обеспечивающих эффективные
контакты адвоката с прокурором и следователем, органами дознания);
— реальное обеспечение процессуальной независимости и самостоятельности
адвоката в процессе;
— постоянное повышение эффективности прокурорского надзора и судебного
контроля за предварительным следствием, установление судебного контроля
за возбуждением уголовных дел;
— приятие мер по повышению профессионального мастерства адвоката по
улучшению системы подготовки и переподготовки адвокатских кадров;
— внедрение “тенденции коллективизма” в защиту, то есть вовлечение в эту
деятельность (в пределах закона) усилий не только адвоката, но и его
помощников, консультантов, специалистов, экспертов и др.;
— внедрение плановых основ во всю адвокатскую деятельность, налаживание
четкого ритма и равномерности выполнения необходимых дел в течение дня,
недели, месяца и года, ликвидация искусственных “интервалов” в работе.
§ 19. Противодействие защите
1, Понятие и причины противодействия. Адвокатура выступает одним из
главных рычагов механизма реализации защиты прав граждан от притеснений.
Защитить человека всегда сложно. Поэтому нужна особая организация
адвокатом своей работы.
При этом требуется определенное содействие обвиняемого, а иногда и
других лиц. Большинство обвиняемых готово оказать защитникам посильную
помощь. Вместе с тем некоторые из них бывают заинтересованы в неудаче
расследования и готовы принять все от них зависящее, чтобы деятельность
следователя оказалась парализованной или безуспешной. И следователю в
процессе познания истины приходится затрачивать значительные усилия для
преодоления противодействия таких лиц, а также попыток обвиняемого
любыми средствами избежать ответственности. Задача же адвоката состоит в
том, чтобы выработать такие оптимальные процессуальные, организационные
и тактические формы своей деятельности, которые обеспечили бы
обвиняемому только законные способы защиты и преодоление правовым путем
всех возможных процессуальных препятствий.
Как правило, обвинение человека в совершении преступного деяния вызывает
у него страх перед наказанием, боязнь ответственности-
Поэтому он совершает различные действия, поступки или же бездействует,
считая, что этим поможет себе избежать ответственности либо уменьшить
срок наказания. Арсенал его средств ничем не ограничен, тогда как
адвокат вправе действовать только законными средствами. Обвиняемые
используют умолчание, ложь и клевету как способ своей защиты. Они знают,
какие обстоятельства следует скрыть- Защитник, приступая к делу, весьма
неполно представляет, кто, по каким мотивам совершил преступление, что
должно и может быть им установлено по делу. Обвиняемый, имея выигрыш во
времени и инициативе, нередко вынуждает адвоката действовать в
максимально затрудненной обстановке.
Известно, что продвижение адвоката к своей цели сопровождается
накоплением фактических данных, защищающих обвиняемого. Тот, зная о
возможности использования следователем тех или других способов и
приемов, пытается затруднить их применение, вообще утаить истину, в том
числе и от адвоката, уклониться от ответственности. В свою очередь
адвокат, учитывая способы совершения и сокрытия преступления, старается
установить скрываемые факты, нейтрализовать противодействие
заинтересованных лиц, а нередко и подзащитного в установлении истины.
Все это порой придает адвокатскому доказыванию конфликтный характер.
Между адвокатом и обвиняемым конфликты возникают лишь тогда, когда не
совпадают их цели. интересы и способы действия по отношению к
конкретному явлению, предмету, лицу или сложившейся ситуации,
В связи с этим вряд ли можно согласиться с позицией отдельных
практических работников, негативно относящихся к самой идеи
существования конфликтной ситуации, возможности противоборства и
противодействия между защитником и подзащитным.
Конфликты в реальной действительности носят объективный характер и
выражают всеобщий закон единства и борьбы противоположностей как
движущую силу развития общества. Поэтому было бы ошибкой закрывать глаза
на объективное существование конфликтных ситуаций в процессе защиты, на
различные формы противодействия адвокату, делать вид, что
непосредственные интересы и цели участников уголовного судопроизводства
всегда совпадают.
Для распознавания противодействия защите и в соответствии с этим
правильного выбора адвокатом тактической линии повеления ему необходимо
отличать конфликтную ситуацию, созданную противодействием
заинтересованных лиц, от проблемной процессуальной ситуации, вызванной
осложнениями, связанными с поиском каналов информации, с обнаружением
защитительных фактов. Имеются в виду случаи, когда обвиняемый
(подозреваемый) затрудняется предоставить адвокату необходимую
информацию или когда адвокат не может установить с обвиняемым нужный
контакт и пр.
Конфликтная же ситуация создается умышленным противодействием
обвиняемого, а иногда потерпевших и свидетелей, мешающих следователю в
установлении истины и затрудняющих работу адвоката. Этим и объясняется
неограниченность, разнообразие средств, способов противодействия защите
заинтересованными лицами. Противодействие заключается не только в отказе
от передачи запрашиваемой информации или сообщений ложных сведений. Оно
выражается также в уклонении от помощи, в неявке по приглашению,
уничтожении нужных документов, в подкупе свидетелей, в сокрытии способов
деяния и т.д.
2. Способы противодействия защите. В адвокатской практике встречаются
следующие способы противодействия защите: уклонение заинтересованных лиц
от следствия и суда; оговор обвиняемого соучастниками преступления;
подговор ими свидетелей или потерпевших; инсценировка места
происшествия; совершение действий, направляющих защиту обвиняемого по
ложному пути; уничтожение и фальсификация вещественных доказательств и
документов; перепрятывание и сокрытие изобличающих себя документов;
использование тайнописей при тюремной переписке; установление
нелегальной связи между лицами, содержащимися под стражей, находящимися
на свободе; попытки получить нужную информацию против обвиняемого от
участников следственных действий.
Рассмотрим способы, наиболее распространенные на практике.
Уклонение обвиняемого от следствия затрудняет, а иногда и исключает
достижение целей предварительного следствия, поэтому
уголовно-процессуальный закон признает это основанием к применению
наиболее строгой меры пресечения — содержание под стражей. Уклонение
подзащитного от следствия и суда осложняет работу адвоката.
Довольно распространен на практике сговор между соучастниками
преступления, когда причастные к делу лица договариваются между собой о
том, какие будут давать показания в случае их задержания. ареста,
вызовов на допрос и т.п. Так, при расследовании групповых преступлений
адвокату обычно противостоят несколько лиц, которые по тому или иному
существующему для них основанию конфликтуют между собой. В таких случаях
каждый из них, пытаясь смягчить свою вину или избежать ответственности,
оговаривает других соучастников, в том числе и подзащитного; нередко тот
берет на себя всю ответственность за совершенное, стараясь выгородить
остальных (самооговор), оставаясь при этом в противоборстве со
следователем. Защита в таких случаях бывает очень трудной.
Распространен и такой способ, как подговор соучастниками свидетелей или
потерпевших. Адвокату и обвиняемому могут противостоять уже несколько
лиц, которые сначала конфликтовали, а затем, заключив постоянное или
временное соглашение, вступили в противоборство и со следователем, и с
защитой. В некоторых случаях свидетели могут находиться в родственных
или иных личных отношениях с одним из обвиняемых и потому давать нужные
для последнего показания. В других ситуациях они дают ложные показания в
результате угроз со стороны обвиняемого, его родственников и близких.
Встречаются также случаи прямого подкупа подельщиками свидетелей и
потерпевших.
Инсценировка места происшествия заинтересованными лицами также
препятствует защите. Она предполагает внесение в обстановку места
происшествия изменений, искажающих подлинную картину события, с тем
чтобы при осмотре места происшествия были зафиксированы обстоятельства,
указывающие на обвиняемого (так называемая подстава обвиняемого) и пр.
Следует сказать и о совершении действий, направляющих защиту по ложному
пути. К таким действиям можно отнести и инсценировку преступления, а
также такие действия виновного и заинтересованных лиц, как обращение к
органам власти с различными заявлениями, искажающими существо события,
жалобами, анонимными заявлениями и т.д.
Перепрятывание и сокрытие ценностей соучастниками осуществляются с целью
избежания наложения ареста на их имущество и сохранения ценностей,
нажитых преступным путем- Таким путем возмещение материального вреда
остается за подзащитным. Приобретенные преступным путем вещи оформляются
соучастниками на имя их родственников, знакомых; ими устраиваются
тайники; деньги и ценности передаются близким на время следствия.
Подзащитный же с его имуществом остается в центре внимания следствия.
Необходимо подчеркнуть, что противодействию защиты способствует и утечка
информации о ходе предварительного следствия, в связи с чем адвокату
приходится остро ставить вопрос о необходимости сохранения следственной
тайны. Преждевременная огласка доказательственного материала может
помешать самому адвокату или поставить под удар обвиняемого.
Таким образом, под противодействием зашиты следует понимать активную
деятельность лиц, совершивших преступление (кроме обвиняемого). и других
заинтересованных в неудаче защиты людей, осуществляемую ими в условиях
специально созданной ситуации и направленную на воспрепятствование
работы адвоката в целях уклонения от ответственности либо смягчения
наказания за совершенное ими преступление.
3. Взаимодействие с подзащитным. Взаимодействие адвоката с обвиняемым —
это основанное на законе сотрудничество неподчиненных друг другу лиц,
при котором они действуют согласованно, правильно сочетая применяемые
средства и способы.
Взаимодействие включает в себя: решение адвоката о совместной
деятельности с обвиняемым; поведение последнего по исполнению решения
адвоката; их общая процессуальная деятельность, связанная с оценкой
доказательственной и оперативной информации по делу.
По своему содержанию взаимодействие адвоката с подзащитным — это
целостная и комплексная система, характеризующаяся внутренней
упорядоченностью деятельности каждого исполнителя. Следовательно.
взаимодействие нельзя отождествлять только с решением адвоката или
желанием обвиняемого.
Взаимодействие этих субъектов, осуществляющих уголовно-процессуальную и
внепроцессуальную деятельность, направлено на обмен и получение
доказательственной и ориентирующей информации, необходимой для
достоверного установления защитительных фактов.
В процессе совместной деятельности возникают ситуации, обусловливающие
осуществление конкретных форм взаимодействия. Целесообразность и
эффективность таких форм взаимодействия обусловлены процессуальными
ситуациями, складывающимися на определенном этапе расследования или
рассмотрения уголовного дела, и направлены на установление фактов
защиты.
Адвокат взаимодействует в двух аспектах. С одной стороны, взаимодействие
направлено на процессуальное установление фактов, входящих в предмет
доказывания, и позволяет адвокату наметить версии, эффективно применять
тактические приемы, отвечающие социально-психологической характеристике
личности обвиняемого (подозреваемого). А с другой — взаимодействие может
иметь своей целью лишь установление только обстоятельств защитительного
свойства. При этом оба могут применять как процессуальные, так и
внепроцессуальные формы контактов.
Процессуальные условия взаимодействия адвоката с обвиняемым — это
требования, которые предъявляются законом к этой деятельности. В их
числе: законность, обоснованность и целесообразность решений адвоката о
взаимодействии; законность поведения обвиняемого по выполнению этого
решения адвоката; законность деятельности адвоката по включению
результатов такого взаимодействия в общую систему защитительных
доказательств по уголовному делу. В каждом конкретном случае
взаимодействие обуславливается предписанием закона.
§ 20. Отлично знать не только дело, но и “деятеля”
1. Изучать, чтобы использовать. В самом общем виде защиту по уголовному
делу можно обозначить как работу: а) над выдвинутым обвинением и б) над
личностью человека, против которого оно направлено. Отсюда —
обязательное выполнение адвокатом двух функций; анализ системы
обвиняющих обстоятельств и анализ системы личности обвиняемого.
В различных уголовных делах та или иная система может преобладать над
другой. Более того, адвокаты знают, что есть много уголовных дел,
защитительная работа по которым состоит, главным образом, в анализе и
использовании личностных данных. Поэтому грамотный адвокат должен очень
хорошо разбираться не только в доказательственном праве, но и в
социально-психологических, криминологических, правовых и других
свойствах личности обвиняемого. Без таких знаний защита человека
невозможна.
Результаты изучения личности обвиняемого во многом определяется
активностью адвоката в процессе. Он следит за ходом предварительного или
судебного разбирательства дела, организует процессуальную деятельность
обвиняемого как участника процесса, активно исследует имеющиеся
доказательства его вины, т.е. защищает человека. При этом важное
значение имеет знание адвокатом общих принципов охраны личности, в том
числе и в сфере действия соответствующих уголовно-правовых законов, его
умение верно квалифицировать содеянное, способность в условиях
напряженной обстановки, созданной тяжестью преступления, общаться со
многими участниками процесса, свидетелями, потерпевшими.
Особое значение имеет обоснованность доводов адвоката. От его отношения
к доказательствам зависит убедительность его ходатайств и заявлений.
Между тем иногда оказывается, что защитник, стремясь досконально
выяснить наиболее сложные обстоятельства преступления, как бы забывает
про личность самого обвиняемого. Последний же, находясь под естественным
впечатлением деталей судопроизводства, теряется в процессе, забывает о
том, что он человек, и ведет себя в процессе весьма пассивно, почти так
же, как обычные граждане, пришедшие послушать дело.
Адвокат должен постоянно следить за ходом судопроизводства, поведением
подзащитного, разъяснять в процессе их общие задачи, советоваться с ним,
что-то предлагать, задавать вопросы и т.д., т.е. работать самому и
побуждать обвиняемого к активной процессуально защитительной
деятельности. Между тем замечено, что зачастую обращения адвоката к
следователю (суду) носят формальный характер; во многих случаях решения
принимаются защитником сугубо единолично, даже без попыток обратиться к
обвиняемому. Если по делам о менее тяжких преступлениях такое поведение
адвоката бывает не очень заметным, то при разбирательстве более
серьезных деяний пассивность защитника или безучастность его в отношении
обвиняемого проявляется довольно заметно. Происходит это потому, что
тяжкие преступные посягательства воспринимаются следователем (судом)
острее, чем многие другие, и от их внимания не может ускользнуть ни одна
оплошность в деятельности адвоката. Все это и должен учитывать защитник
при расследовании, подготовке и разбирательстве уголовных дел.
Тяжесть содеянного виновным воздействует на всех участников процесса и
адвоката. Ведь без человеческих эмоций никогда не может быть ни
отыскания истины, ни, тем более, защиты. Но эти эмоции адвоката должны
быть направлены именно на отыскание защитительных элементов истины, а не
выражать раньше времени мнимую убежденность адвоката в невиновности
обвиняемого. Такие качества адвоката, как спокойствие, уравновешенность,
внимательность, постоянный самоконтроль своего поведения, и процессе
позволяют правильно разобраться даже в самых тяжких преступлениях или
системах доказательств.
В интересах дела адвокат должен преодолеть в себе сильное
психологическое давление, чувство неприязни к обвиняемому. Психологи
предостерегают практических работников от опасности глобально
отрицательно оценивать личность любого человека. Справедливо отмечалось,
что этакая оценка “убивает” человека, подрывает в нем веру в себя, в
одних случаях толкает на совершение отрицательных поступков, в других
случаях озлобляете (Ковалев А.Г. Психология личности. М., 1970. С. 305).
При исследовании даже самых неприятных подробностей преступления адвокат
должен внешне оставаться бесстрастным, объективным и вдумчивым юристом.
Недопустимо выражать свое мнение по разбираемым вопросам или проявлять
собственные чувства и отношения.
Профессиональные адвокаты – это обычно люди с богатым жизненным и
специальным юридическим опытом. По роду работы им приходится
сталкиваться со многими тяжелейшими жизненными конфликтами и опаснейшими
преступниками. Поэтому их субъективная реакция на преступление может
быть менее острой, чем у обычных граждан. Но это не значит, что адвокат
может хладнокровно, в присутствии большой аудитории, профессионально
спокойно разбирать любые тяжкие подробности преступления. Здесь нужно
щадить чувства присутствующих, свидетелей, потерпевших, их
родственников. Чувство меры, каноны общей и профессиональной этики
должны подсказать адвокату те барьеры в исследовании доказательств,
переходить которые негуманно, нежелательно и недопустимо.
Замечен и еще один распространенный на практике недостаток адвокатской
работы. Он тоже в конечном счете обусловлен неприязнью к преступнику.
Речь идет о том, что, находясь в психологическом плену этих факторов,
адвокат вместо серьезного, целенаправленного исследования доказательств,
идет по пути житейско-бытового отношения к преступлению. Своим
поведением он заранее показывает, что преступление — обычное, дело ему
ясно, обвинение не доказано и неверно, а основной вопрос в том, чтобы
показать свою работу. Подобная позиция адвоката внешне проявляется в
увлечении эмоционально-воспитательной стороной процесса. При допросах
адвокаты морализируют, поучают допрашиваемых, произносят назидательные
монологи. Такое поведение адвоката подавляет психику потерпевшего,
свидетелей; угнетает их душевное состояние, мешает сосредоточиться,
отвлекает память, переключает сознание с фактов на эмоции. В результате
многие обстоятельства оказываются невыясненными, а возможности —
неиспользованными. Нужно избегать и этих крайностей.
Подавляющее число уголовных дел расследуется достаточно качественно.
Прокуpopско-следственные работники обычно представляют суду убедительные
доказательства виновности обвиняемого. И адвокату нельзя показывать в
процессе, что он уже убежден в правильности выводов органов
расследования. Иногда, предварительно хорошо разобравшись в самом тяжком
преступлении, его причинах, мотивах и системе имеющихся доказательств,
адвокаты исследуют в процессе факты так, что создается впечатление,
будто они сами изобличают обвиняемого. Это особенно заметно по тем
делам, где человек не признает себя виновным- Адвокат как бы подменяет
следователя или государственного обвинителя. В других случаях во всем
поведении адвоката сразу же отчетливо прослеживается его
оправдательно-защитная позиция (например, если преступление совершено
вследствие явно неверного поведения потерпевшего). И тот и другой акцент
исследования адвокатом фактов недопустим. Это — преждевременная
“гласность* адвоката, а не его объективность и профессионализм.
Адвокат в процессе должен так себя вести, чтобы выяснить все необходимые
факты и вместе с тем убедить всех в объективности, законности и
справедливости каждого своего шага. Такая работа адвоката вызывает у
следователя (суда) доверие к защитнику и уважение к его работе.
Изучение адвокатом личности обвиняемых вообще осуществляется в различных
формах. Оно проводится в виде его деятельности, основанной на
рассмотрении конкретного преступного факта. Но может быть построено на
основе анализа практики разбирательства им определенной группы деяний
(например, изнасилований), а также посредством предметного изучения
данного подзащитного при разрешении именно этого уголовного дела.
Изучая материалы уголовного дела. адвокат выясняет, отражены ли в нем
необходимые сведения о личности обвиняемого- Если эти обстоятельства
следствием установлены недостаточно полно, адвокат намечает пути более
глубокого их изучения в судебном заседании. В необходимых случаях он
может просить суд вернуть дело для дополнительного расследования.
Иногда в целях более полного изучения данных о личности обвиняемого
адвокатом могут быть вызваны в суд свидетели (способные рассказать об
образе жизни обвиняемого), эксперты (судебный психиатр, медик),
потребуются дополнительные документы (характеристика на подсудимого и
пр.).
Изучение личности обвиняемого должно быть организовано адвокатом таким
образом, чтобы в его распоряжении имелись все условия для верного
разрешения дела следователем или судом.
Успешному изучению адвокатом личности обвиняемого способствует строгое
соблюдение участниками процесса всех норм УПК. Выполнение ими требований
уголовно-процессуального закона обеспечивает адвокату возможность
полного, всестороннего и объективного исследования обстоятельств дела,
личности обвиняемого, построения его защиты.
Но из практики еще не изжиты случаи невнимательности адвоката к данным о
личности обвиняемого. Результатом этого бывает неглубокое изучение
доказательств, касающихся личности обвиняемого.
В работу адвоката включается и его деятельность, направленная на
повышение у обвиняемого чувства ответственности за его поведение в
процессе. Задача адвоката состоит в том, чтобы научить обвиняемого
считаться с позицией самого адвоката, избегать ненужных поступков и
фраз, способных осложнить защиту. Соблюдение процессуальных норм
поведения — надежная гарантия предупреждения конфликтов противоправного
характера со стороны обвиняемого. Всей своей деятельностью при
рассмотрении конкретного дела адвокат должен способствовать развитию и
закреплению у обвиняемого нормальных, устойчивых навыков своей защиты.
2. Таково требование закона. Адвокатская практика уделяет большое
внимание исследованию вопросов, связанных с использованием в защите
личных качеств обвиняемого. Это и понятно, ведь от того, насколько
глубоко, интенсивно и разносторонне будет изучена личность обвиняемого,
во многом зависит успешное решение адвокатом многих вопросов организации
защиты.
Необходимость изучения сведений, характеризующих обвиняемого,
предусматривалась еще российским дореволюционным законодательством, В
частности, в ст. 905 Свода законов Российской империи говорилось:
“Обвиняемого надлежит расспросить сперва о его имени, отчестве, фамилии,
звании, жительстве, какой он веры. бывал ли на исповеди и где именно,
если находится или находился на службе, то не имеет ли он каких-либо
отличных заслуг или пороков, не останавливая, однако же, за справками о
службе производство самого следствия” (Свод законов Российской империи
(законы уголовные). СПб.. 1832. Т. XV. С, 277).
Изучение личности обвиняемого обусловлено требованиями многих норм
действующего уголовного и уголовно-процессуального законодательства,
руководящих указаний Верховного Суда РФ, интересами защиты и существа
приговора.
Адвокат изучает личность обвиняемого комплексно, т.е. с позиций всех
наук криминалистического цикла. Делается это с привлечением необходимых
социологических, психологических, психиатрических, биологических и
педагогических данных. Но в целях более четкого и глубокого исследования
обвиняемого, осуществляемого для последующей его защиты, подзащитный
анализируется с позиций отраслевой правовой науки криминалистического
цикла или группы таких, тесно взаимосвязанных отраслей (например,
уголовным процессом и криминологией).
Обвиняемый может изучаться адвокатом с многоплановых правовых позиций и
в отдельные моменты уголовного судопроизводства. Так, в стадии
расследования дела большой практический интерес для адвоката
представляют свойства обвиняемого, раскрытие с помощью
уголовно-процессуальных, уголовно-правовых, криминалистических и
судебно-психологических (психиатрических) категорий. Вообще же нужно
отметить, что в различные моменты предварительного расследования или
судебного разбирательства уголовного дела меняется не только
квалификация содеянного и уголовно-процессуальный объем прав и
обязанностей обвиняемого, но и его личное состояние, поведение, эмоции,
мысли. Соответственно этому не остаются постоянными тактические приемы
подхода адвоката к нему, психологические методы воздействия на его
личность.
Однако относительный динамизм личности обвиняемого не исключает. а
наоборот, предполагает в рамках единого криминалистического комплекса
дифференцирование отраслевое изучение его положения.
Под изучением личности обвиняемого адвокатом следует понимать процесс
познания признаков, свойств, состояний лица, привлеченного к уголовной
ответственности, путем собирания и изучения доказательств о нем в
порядке и формах, установленных законом. Установление (собирание)
представляет собой обнаружение и фиксацию данных об обвиняемом. Это
обычно делает следователь. А изучение — это анализ проверка и оценка
этих данных. Оно осуществляется адвокатом. Установление является
начальным этапом изучения личности обвиняемого, но не исчерпывается им.
Так, если председательствующий в судебном заседании устанавливает в
порядке ст. 271 УПК РСФСР личность подсудимого, выясняет его анкетные
данные, то он лишь собирает и фиксирует определенные сведения, но не
проверяет и не оценивает их.
Если изучение не ограничено определенными стадиями уголовного процесса,
то установление личности обвиняемого как часть изучения в этом отношении
имеет ограничение. Личность обвиняемого должна быть выяснена в стадии
предварительного следствия и в судебном заседании (см.: Бюллетень
Верховного Суда РСФСР. 1963. № 6. С. 9).
Представляется неполным толкование сущности судебного изучения личности
обвиняемого Ю.В. Манаевым, который утверждает:
“Сущность судебного исследования личности обвиняемого состоит… как в
установлении общественной опасности преступника, зависящей от степени
опасности преступления в момент его совершения, так и в осуществлении
принципа индивидуализации ответственности и наказания, с которым закон
связывает степень и характер общественной опасности преступления и
предусмотренные законом отягчающие и смягчающие ответственность
обстоятельства” (см.: Манаев К).В. Общие аспекты исследования личности
обвиняемого в суде // Труды Высшей следственной школы МВД СССР. Вып. 1.
Волгоград. 1969. ‘ С, 207). Данное понимание сущности исследования
личности обвиняемого подразумевает лишь уголовно-правовой аспект
изучения некоторых данных об обвиняемом. Между тем личность обвиняемого
исследуется в суде не только в уголовно-правовом, но и в
криминологическом и уголовно-процессуальном аспектах.
К субъектам изучения относятся участники процесса, которые прямо или
косвенно осуществляют собирание, представление, исследование, проверку и
оценку информации об обвиняемом, в их числе — адвокат. Субъектов
исследования можно объединить в четыре группы.
Первую группу составляют органы дознания, следователь, суд, прокурор
защитник, которые исследуют личность обвиняемого в силу своих служебных
обязанностей.
Во вторую группу входят лица, чьи показания (объяснения, заключения)
служат источником получения сведений о личности обвиняемого (свидетели,
эксперты, сам обвиняемый, потерпевший),
Третью группу образуют специалисты, переводчики, секретари судебных
заседаний, понятые, которые оказывают содействие в получении данных об
обвиняемом.
К четвертой группе относятся представители общественных организаций и
трудовых коллективов, общественные обвинители и защитники.
В целях полного, всестороннего и объективного расследования преступления
и правильного разрешения уголовного дела в суде защитник должен знать
объем (пределы) изучения личности обвиняемого.
Предмет изучения личности преступника определяет, что необходимо
исследовать, и указывает на цель исследования. Пределы указывают на
степень глубины, всесторонности, полноты исследования предмета и
установления характеризующих личность преступника обстоятельств, на
степень достижения при этом объективной истины (Ларьков А. Рецензия на
книгу Ведерникова Н. Изучение личности преступника в процессе
расследования // Социалистическая законность. 1969. № 8. С. 94-95).
3. Пределы знания личности. У ПК РСФСР не содержит достаточно полных и
четких требований о свойствах и состояниях обвиняемого, которые должны
быть исследованы в ходе уголовного судопроизводства. В ряде норм есть
некоторые указания о необходимости сбора и изучения лишь отдельных
сведений о личности обвиняемого, которые важны именно в данный момент
судопроизводства (см., например, ст. 68, 91, 151, 205, 313, 392 УПК
РСФСР). Между тем существует обоснованная требованиями адвокатской
практики необходимость иметь достаточно полные, четкие и конкретные
указания уголовно-процессуального закона об объеме изучения личности
обвиняемого безотносительно к этапам судопроизводства по делу,
В ст. 205 УПК, где говорится о необходимости приводить в резолютивной
части обвинительного заключения сведения о личности обвиняемого, не
содержится хотя бы и примерного перечня их. Лишь в отношении
несовершеннолетних обвиняемых закон требует от следователя и суда
установления не только общих сведений об их личности, т.е. установочных
данных, но и выявления условий жизни и воспитания подростков (ст. 392
УПК). Результатом этого является неодинаковое понимание адвокатами
количества и характера общих сведений об обвиняемом, включаемых в
обвинительное заключение, приговор суда и другие процессуальные акты.
В юридической литературе высказывались различные мнения об объеме
изучения личности обвиняемого, делались интересные попытки дать общую
формулу данных об обвиняемом, предлагались обоснованные классификации
сведении о личности обвиняемого, подлежащих изучению в уголовном
судопроизводстве.
Классификации и перечни данных об обвиняемом предусматривают сведения об
установочных данных, психофизических и психологических особенностях
обвиняемого, его общественно-производственную и бытовую характеристики,
сведения об условиях и образе жизни, об отношении к содеянному и его
поведении в ходе следствия и суда и т.д.
Специфический объем сведений содержат справки — характеристики на
несовершеннолетнего правонарушителя, составляемые следователем по
окончании расследования им дела. В них предусматриваются сведения о том,
какие меры принимались в связи с ранее совершенными правонарушениями,
имеет ли обоих родителей или сирота и т.д.
Перечни и классификации данных о личности обвиняемого, разработанные в
теории уголовного процесса, дают адвокату верное представление о том,
что необходимо ему исследовать и учитывать в своей практической работе.
На этот счет удачным было утверждение И.И. Карпеца о том, что вряд ли
кто-нибудь похвалит следователя, если он потратит неоправданно много
времени на доскональное и всестороннее изучение особенностей воспитания
и психологии двух-трех преступников и в то же время плохо расследует
несколько уголовных дел, результатом чего будет неосновательное
привлечение невиновных к ответственности и поверхностное расследование
преступной деятельности лиц, действительно виновных (Карпец И.И.
Проблемы преступности. М„ 1969. С. 106).
Заслугой ученых, разработавших перечни и классификации сведении об
обвиняемом, подлежащих исследованию, является наполнение конкретным
содержанием формулировок уголовного и уголовно-процессуального
законодательства, говорящих о необходимости исследовать и иные данные,
характеризующие личность обвиняемого (ст. 38 УК РФ, ст. 91, 151, 313 УПК
РФ и др.).
Однако эти перечни и классификации не являются исчерпывающими. Поэтому
одной из задач адвокатской разработки вопроса об объеме изучения им
личности обвиняемого должна быть выработка такой классификации данных об
обвиняемом, руководствуясь которой он мог бы эффективно изучить личность
обвиняемого, оценить избранную меру пресечения, тактику участия в
отдельных следственных действиях и определить для себя некоторые моменты
методики защиты по конкретному преступлению, установить обоснованность
предъявления обвинения, наметить тактику работы в судебном следствии,
уяснить причины совершения данного преступления, представить свои
соображения суду о сведениях, которые способствуют избранию меры
наказания, соразмерного содеянному.
Определяя объем изучения личности обвиняемого, который должен найти
отражение в классификации данных об обвиняемом, адвокату следует
исходить прежде всего из понятия ^личность обвиняемого”. Под содержанием
этого понятия подразумевается неповторимая совокупность социальных и
иных данных о лице, привлеченном к уголовной ответственности. Объем
понятия личности обвиняемого мыслится как охват им всех обвиняемых
независимо от различий между ними. С увеличением содержания понятия
личность обвиняемого” уменьшается его объем. Так, увеличивая содержание
путем прибавления какого-либо нового признака (“рецидивиста,
“несовершеннолетний” и пр.), мы переходим к более конкретной категории,
имеющей меньший объем, т.к. обвиняемых — рецидивистов или
несовершеннолетних меньше, чем обвиняемых вообще. Содержание и объем
понятия “личность обвиняемого” тесно связаны между собой, что вытекает
из формально логического закона обратного отношения между объемом и
содержанием понятия. Этот закон устанавливает, что содержание и объем
находятся в обратном отношении друг к другу: с увеличением содержания
уменьшается его объем и с увеличением объема уменьшается его содержание
(см.: Логика / Под ред. В.И. Кириллова, М„ 1967. С. 29-30).
На предварительном следствии и в суде адвокатом исследуется не
обвиняемый вообще, а отдельный человек, обвиняемый в конкретном
преступлении (в убийстве, хулиганстве, хищении и пр.), наделенный
индивидуальными признаками и свойствами, с присущим только ему
поведением. Поэтому объем исследования личности конкретного обвиняемого
должен определяться с учетом того, к какой группе лиц он относится, что
собой представляет именно он, как индивидуальность. Например, при
изучении личности водителя, обвиняемого в автотранспортном преступлении,
кроме общих сведений о нем, адвокату необходимо выяснить, не был ли он
во время авто происшествия в состоянии алкогольного опьянения. Для
установления этого подлежат проверке:
данные осмотра внешнего вида человека, его поведение, состояние сознания
и пр. В результате такого выяснения могут быть установлены степень
опьянения (легкая, средняя, тяжелая), остаточные явления предшествующего
опьянения или, наконец, констатировано трезвое состояние водителя. При
изучении адвокатом личности водителя раскрываются профессиональные
качества — квалификация, стаж работы по специальности; наличие, характер
и причины административных взысканий; быстрота реакции и т.д.
4. Вопрос о структуре личности обвиняемого. В связи с тем, что
законодатель не может предусмотреть объема изучения личности всех
обвиняемых, в принципе должна существовать общая классификация сведений
об обвиняемом, подлежащих выяснению. Наряду с общей классификацией
следует разработать субклассификации для исследования личности
обвиняемых, привлекаемых к уголовной ответственности за отдельные виды и
составы преступлений.
При разработке общей классификации сведений, характеризующих личность
обвиняемого, адвокату необходимо исходить не только из содержания и
объема понятия -“личность обвиняемого”, но и из структуры личности
привлеченного к уголовной ответственности человека.
Структура личности обвиняемого представляет собой целостное образование
и организацию ее отдельных компонентов (признаков, свойств, состояний),
относящихся к разным уровням и сторонам развития и находящихся во
взаимосвязи между собой.
Учитывая, что структура личности в целом и ее отдельные компоненты
обязательно являются предметом адвокатского изучения, классификация
признаков, свойств и состояний обвиняемого, подлежащих изучению, может
быть построена, исходя из комплекса и системы наук общественных и
естественно-технических. Поэтому признаки, свойства и состояния
обвиняемого, изучаемые адвокатом на предварительном следствии и в суде,
могут быть разделены на изучаемые общественными и естественными науками.
Деление признаков, свойств, состояний обвиняемого на социальные и
естественно-биологические носит, разумеется, условный характер. Оно
имеет для адвоката лишь определенное научно-методологическое значение,
что обязательно нужно учитывать при ознакомлении с существом такого
деления. В самом деле, одни и те же данные (возраст, пол обвиняемого и
пр.) могут анализироваться адвокатом одновременно с позиций как
общественных, так и естественно-биологических наук.
Изучение личности обвиняемого в соответствии с общей классификацией
сведений о нем, включаемых в объем установления и анализа в силу
требований закона или с учетом обстоятельств конкретного уголовного
дела, позволяет адвокату с достаточной полнотой понять существенные
стороны обвиняемого — человека как биологического существа и как
личности. Такое изучение дает возможность понять такие сведения об
обвиняемом, которые обусловлены требованиями уголовного и у
головне-процессу ал ьного законодательства. Кроме того, изучение
обвиняемого в соответствии с общей классификацией ведет к получению
полной уголовно-правовой, криминалистической и психологической
характеристики обвиняемого, что способствует эффективной защите по
уголовному делу.
Всестороннее изучение адвокатом личности обвиняемого (подсудимого) имеет
большое значение для полного раскрытия всех обстоятельств совершенного
им преступления, правильной квалификации содеянного и назначения ему
справедливого наказания,
Изучение личности предполагает анализ различного рода данных —
установочных, уголовно-правовых, уголовно-процессуальных,
криминалистических, криминологических, социально-психологических,
биологических (физиологических). Общественная опасность конкретного
преступления обязывает адвоката как можно лучше исследовать вопрос: кто
же совершил данное деяние? Поэтому им изучаются
социально-демографические, психологические, нравственные характеристики
подсудимого. Нередко нужно разобраться в факторах социальной среды, под
влиянием которых сформировались антиобщественные навыки обвиняемого.
Во внимание принимается должностное положение подзащитного и его
профессиональная принадлежность, т.к. от этого во многом зависят
интересы, стремления правонарушителя, его мировоззрение, жизненные цели
и планы.
Адвокату важно знать интеллектуальный и культурно-образовательный
уровень человека, совершившего преступление. Установлено, что невысокому
уровню культуры и интеллекта обычно соответствуют примитивные и
низменные потребности, которые при определенных условиях способствуют
формированию антиобщественных взглядов. Индивидуалистические установки,
дефекты нравственного сознания порождают пренебрежительное отношение к
личному достоинству других людей.
Изучение эмоционально-чувственной сферы личности обвиняемого, специфики
восприятия им окружающих граждан, особенностей характера и темперамента,
преобладающих психических состояний позволит адвокату понять мотивы и
цели совершения преступления.
Изучая свойства личности обвиняемого, адвокату нельзя отвлекаться от
основных стоящих перед ним задач в уголовном производстве. В частности,
исследовать эти обстоятельства нужно в тех пределах, в каких это
содействует правильному разрешению дела, установлению истины, разработке
защитительной позиции.
Каждое выявленное свойство личности обвиняемого оценивается адвокатом в
совокупности с другими данными. Определяется, по чьей вине совершено
преступление; только ли по инициативе обвиняемого
или других лиц? Является ли то или иное свойство устоявшимся или
случайным?
Объем таких обстоятельств должен быть выявлен достаточно полно. Нельзя
ограничиваться анализом очевидных факторов и оставлять без внимания
другие, более скрытые, но важные моменты.
Изучение личности обвиняемого адвокатом производится путем использования
уголовно-процессуальных средств: при проведении допросов, очных ставок,
экспертиз, выходов на место происшествия, судебного эксперимента и
других.
§ 21. Защиту не осуществляют, а организуют
1. Основные свойства и особенности труда адвоката. Сегодняшний адвокат
много работает, а еще больше думает. О деле, подзащитном, вариантах
тактики, следователе, посещении тюрьмы, прокурора и т.п. Поэтому для
него очень важно правильно организовать свою работу. Адвокатский труд —
это высоко- и научно-организованный труд. Серьезная организация работы,
научная организация труда адвоката (НОТ) касается всего: дела в целом,
встречи с клиентом, разговора со следователем и др.
Успех защиты по конкретному делу — это не только результат мыслительной
деятельности адвоката, но и его умение рационально организовать свой
труд. Хаотичность, суетливость, несобранность адвоката исключают удачи в
его профессиональном поведении.
Наоборот, о “выигрыше дела” можно говорить тогда, когда защитник
тщательно, кропотливо его провел, предварительно продумав и детально
выверив каждый свой шаг. А сделать это без знания основ научной
организации своего труда практически невозможно.
При исследовании вопроса о понятии и значении НОТ адвоката надлежит
прежде всего отметить, что необходимость применения научной организации
труда вызвана следующими обстоятельствами:
во-первых, ныне перед адвокатом стоят более сложные задачи, а к качеству
его работы в процессе предъявляются повышенные требования;
во-вторых, анализ работы адвоката показывает, что она в последние годы
стала более тяжелой и трудоемкой; в-третьих, широкое применение
научно-технических средств в процессе намного усложняет труд адвоката,
делает его более напряженным, поскольку защитник не имеет
государственного обеспечения.
Научная организация труда адвоката — это непрерывный процесс
совершенствования его деятельности на основе достижений науки и практики
с целью повышения эффективности труда при условии наименьших его затрат
и строжайшем соблюдении закона.
Из сказанного видно, что НОТ адвоката — это: во-первых, непрерывный
процесс совершенствования его профессиональной деятельности, Во-вторых,
сам труд научно организован, т.е. рекомендации к работе основаны на
достижениях естественных, технических и правовых наук. В-третьих. НОТ
адвоката — это не самоцель, а лишь важное средство достижения высокой
производительности и эффективности его труда при одновременной экономии
материальных средств, интеллектуальной энергии и времени. В-четвертых,
рекомендации НОТ не могут противоречить закону, нормам морали,
адвокатской этики,
НОТ адвоката — это совершенствование внутрнорганизационной деятельности;
принятие грамотных решений, планирование, контроль, учет, распределение
работы, организация исполнения принятых решений взаимодействие с
обвинением и координация, налаживание стройной и надежной информации о
движении доказательств, подготовка, переподготовка и правильная
расстановка адвокатских сил и кадров.
Научная организация труда адвокатской деятельности вообще предполагает
решение государством задач в области экономики, политики, права,
психологии, социологии и т.п.
Суть общеэкономической задачи состоит в совершенствовании приемов борьбы
с преступностью, повышении эффективности предварительного следствия и
суда, улучшении условий труда адвоката, максимальной экономии его сил,
средств и времени.
В содержание психофизиологической задачи входит оптимальное сочетание
самоорганизации труда и внешних условий, повышение личной
работоспособности адвоката, обеспечение содержательности и
привлекательности его труда, устранение всего того. что преждевременно
выводит адвоката из строям, что делает его труд неинтересным, а порой и
тяжким.
Наконец, социологическое значение НОТ адвоката состоит в обеспечении ему
всестороннего развития, повышения общей и специальной культуры,
улучшении профессионального мастерства.
Научные основы организации адвокатского труда – это исходные положения,
основные принципы, с позиции которых ведется защита по делу и дается
толкование полученных результатов. НОТ адвоката образуют
психофизиологические, правовые и тактические основы.
Психофизиологические основы включают в себя практические меры,
базирующиеся на психологии и физиологии труда, направленные на
обеспечение адвокату оптимально благоприятной обстановки для работы,
способствующие повышению эффективности усилий, сохранению здоровья и
работоспособности адвоката.
Психология адвокатского труда занимает важное место во всей системе
научной организации его работы. Она включает в себя решение вопросов
улучшения условий труда, оптимизации его режима, профессиональной
ориентации, мотивации и стимулирования труда, комплектования коллективов
и адвокатских бригад.
Физиология труда адвоката — это специальный аспект его работы, в котором
отражены изменения функционального состояния организма адвоката под
влиянием его профессиональной деятельности и средства организации
творческого процесса для поддержания работоспособности на высоком
уровне. Задачи физиологии труда адвоката: а) понять то влияние, которое
оказывает на него его рабочая деятельность и б) использовать найденные
при этом закономерности для лучшей организации трудового процесса-Основы
физиологии труда адвоката опираются на учение И.П, Павлова о корковом
динамическом стереотипе, условных и безусловных рефлексах и системах
сигнальных связей, а также на физиологические основы НОТ, разработанные
И.М. Сеченовым. Научная организация труда адвоката немыслима без
объективных знании о физиологических явлениях, происходящих и организме
любого человека в процессе его работы или отдыха. К числу таких явлений
относятся утомление и упражнение. Поэтому важным элементом НОТ адвоката
является физиологическая рационализация его образа жизни и
профессиональной деятельности,
Правовые основы НОТ адвоката заключены в приоритете правовой нормы перед
^человеческими!” рекомендациями НОТ. Эти рекомендации НОТ не могут быть
противопоставлены закону, в т.ч. уголовно-процессуальному, так как это
означало бы подрыв принципа законности как в уголовном процессе вообще,
так и в работе адвоката в частности.
Применительно к изучению проблемы НОТ адвоката все нормы УПК можно
разделить на три группы. Первая — нормы, обязывающие его выполнять
строго определенные действия. Вторая — правила, запрещающие ему
определенный образ действий. Третьи — разрешающие адвокату проведение
действий, направленных на рационализацию его труда.
Тактические основы НОТ адвоката заключаются в том. что
уголов-но-процессуальны и кодекс, во-первых, указывает и очерчивает
перечень его возможных действий и, во-вторых, содержит отдельные
рекомендации о порядке их производства,
Однако уголовно-процессуальный кодекс не содержит стройной системы
указаний, при помощи каких именно приемов и методов труда проводить
защиту, какая форма организации наиболее удачна. Адвокат сам
эмпирически, иногда подсознательно, интуитивно определяет для себя
наиболее приемлемую организацию своего труда. Часто проходит много
времени, пока он научится работать, безошибочно организовывать свой
труд. Кроме того, у него имеется большая сфера деятельности, вообще
нерегулируемая законом, здесь линию своего поведения он определяет
самостоятельно; основу его деятельности в этом случае составляют
тактические приемы, разработанные психологией, криминалистикой.
В предмет научной организации труда адвоката входят следующие аспекты
деятельности:
— постоянное совершенствование профессиональных методов работы, т.е.
улучшение уже известных ему приемов и средств защиты и уяснение новых,
еще неиспользованных возможностей этого. НОТ побуждает адвоката
анализировать, насколько рационально он использует свое рабочее время,
силы и средства, насколько эффективны его усилия по защите обвиняемого;
— выработка и внедрение рациональных форм специализации (защита по
делам определенной категории), кооперации труда (расследование бригадой
адвокатов, использование труда помощников, секретаря и пр.);
– установление рационального режима работы и отдыха: эффективное
использование рабочего и свободного времени; правильное чередование тех
или иных трудовых процессов; повышение продуктивности, надежности самого
процесса труда; сокращение непроизводительных потерь рабочего времени;
меры борьбы с утомляемостью и др.;
— организация адвокатом своего рабочего места, технического обеспечения
его труда, использование благоприятных внешних условий защиты;
— нормирование труда, совершенствование путей материального и морального
обеспечения работы, определение для себя критериев оценки труда.
Сказанным, разумеется, не исчерпываются собственные возможности адвоката
по организации своего труда. Есть еще много других средств,
обусловленных более конкретными факторами — обстоятельствами данного
дела, особенностями взаимоотношений с клиентом (его родственниками),
степень делового контакта со следователем (прокурором, судом)и др.
1. Принципы научной обоснованности адвокатской работы. Серьезного
внимания при изучении названной проблемы заслуживают и принципы научной
организации труда адвоката. Ими являются:
— правовая регламентация труда адвоката;
— режим деловой и уголовно-процессуальной экономии;,
— планирование предстоящей работы в процессе;
— организация необходимого взаимодействия со следователем, органами
дознания,прокурором,судом;
— использование научно обоснованных средств и помощи адвокатской
“общественности” (опыта старейших товарищей, советов коллег и пр.).
Пути совершенствования работы адвоката с позиции НОТ состоят в
следующем:
— уменьшение расходования сил и времени за счет объединения нескольких
дел, которые нужно решить в определенное время (например, посвятить
целый день для “тюремной работы” с несколькими подзащитными);
— объединение нескольких действий в одном или соседних следственных
отделах;
— совершенствование процессуального оформления адвокатских действий;
— установление более четкого, компактного плана работы по наиболее
простым уголовным делам;
~ допустимость производства ряда действий еще до непосредственного
общения со следователем.
Планирование защиты — это еще одна необходимая предпосылка, важнейшее
условие правильной организации всякого труда и особенно творческого
труда адвоката. Планирование является организующим и направляющим
началом работы, действенным средством целенаправленного поиска
защитительных доказательств- Оно состоит из: плана защиты по данному
уголовному делу; планов работы по группе сходных уголовных дел; плана
производства одного процессуального действия.
При рассмотрении вопроса об организации взаимодействия адвоката со
следователем и органами дознания, а также с прокурором и судом
необходимо обратить внимание на следующее.
Следователь и оперативный работник органов дознания (прокурор, суд)
решают стоящие перед ними задачи с помощью своих методов и средств:
следователь — посредством только следственных действий, а оперативный
работник — при помощи оперативно-розыскных мероприятий. Взаимодействие —
это не обслуживание адвокатами следователей, оперативных работников (или
наоборот), а рациональное и разумное сочетание возможностей адвокатов и
средств, имеющихся в распоряжении его противников.
Взаимодействие со следователем предполагает:
— разумную взаимную информацию о деле адвоката, следователя и
оперативного работника;
— согласованность сроков совместного проведения нужных следственных
действий и их осуществление;
— выполнение органом дознания, следователем обоснованных просьб
защитника;
— добросовестность в работе — один обвиняет, другой защищает.
Такое взаимодействие должно строиться на строгом сочетании и
разграничении компетенции адвоката, прокурора, следователя и
оперативного работника.
Важным условием правильной организации делового взаимодействия является
самостоятельность в выборе каждым средств осуществления своих
полномочий.
Адвокат в своей работе учитывает, что уголовно-процессуальный закон
знает три формы взаимодействия следователя и органа дознания при
производстве предварительного следствия; 1) поручение следователем
органам дознания производства оперативно-розыскных действий; 2)
поручение следователем органам дознания выполнения отдельных
следственных действий; 3) содействие органов дознания работе следователя
при производстве отдельных следственных действий. Ничего иного не
дозволено.
При исследовании проблемы НОТ адвоката следует учитывать вопрос об
использовании адвокатом научно-технических возможностей и помощи
общественности. Применение научно-технических средств в идеале является
способом облегчения труда адвоката, делающим его более продуктивным,
повышающим уровень всей его работы.
Помощь же общественности сейчас используется адвокатом далеко не по
каждому уголовному делу.
Умение работать, творческий подход к делу зависят от самого адвоката —
от его трудолюбия, настойчивости, постоянного совершенствования
профессионального мастерства, активной жизненной позиции.
Вместе с тем, чтобы спросить с адвоката за порученное дело, ему
необходимы условия для полноценного труда. Нередко решение этих вопросов
со стороны руководителей государства подменяется демагогией, призывами к
преодолению трудностей- Совершенствование деятельности адвокатуры
зависит от многих слагаемых, среди которых ключевым в обеспечении полной
отдачи адвоката его делу является незамедлительное решение вопроса о
материальной гарантированнос-ти работы, об определении строгого числа
“бесплатных” уголовных дел (ст. 49 УПК), которые одновременно могут
находиться в производстве у адвоката. К сожалению, пока в этом вопросе
никаких гарантий не имеется. Между тем в пренебрежении этой важной
стороной дела находят объяснение многие серьезные недостатки адвокатской
работы. Например, всем адвокатам известен принцип непрерывности
судопроизводства. Однако адвокат месяцами, а то и годами ходит в суд, а
дело не идет. Отсюда неизбежны перегрузки адвоката, которые приводят к
тому, что он работает нервно, рывками, с особым напряжением в конце
месяца или при “аварийном” состоянии его дел. Забывает о себе. своей
семье, отдыхе, работает “на износа. В результате в ход его защиты
неизбежно вкрадываются ошибки, а то и профессиональные нарушения,
которые впоследствии служат основанием для внутреннего недовольства
собой,
По мнению многих практических работников, для улучшения дела защиты
вовсе не надо увеличивать штатную численность адвокатов. Необходим
решительный поворот к научной организации труда в самой коллегии, ее
деловое партнерство с правоохранительными органами, внедрение у практику
новейших достижений адвокатской мысли.
3. Объективные трудности организации работы адвокатов. Подготовка
кадров. Ускорение социальных реформ осложняет работу адвокатов.
Разбалансировано разумное соотношение между адвокатурой и ее “социальным
противником^ — обвинительной властью,
Деятельность следственных аппаратов в настоящее время не является еше
достаточно эффективной, уровень и качество прокурорского надзора за
осуществлением предварительного следствия существенно отстают от
предъявляемых жизнью требований. А это отражается на работе адвокатов,
которым стало намного труднее надежно обеспечивать защиту интересов и
прав граждан, наступательно вести борьбу с нарушениями принципов
социальной справедливости и законности.
Определенная работа в указанных направлениях коллегиями адвокатов
ведется: принимаются практические меры по укреплению своих кадров, их
обучению и воспитанию. Однако изменения к лучшему происходят весьма
медленно, неровно, нестабильно. Дело перестройки работы адвокатов
оказалось более трудным, чем это представлялось многим раньше.
Вопрос о том, что мешает совершенствованию системы адвокатуры, волнует
многих, если не всех. По нашему убеждению, движению вперед, избавлению
от всего старого и отжившего мешает сила инерции, которая так велика,
что отлаженный годами “адвокатский механизм” продолжает работать
по-прежнему, не учитывая социальных изменений.
Не претендуя на полноту, однозначность и бесспорность затрагиваемых
проблем, приобретших большое общественное звучание, мы поставили перед
собой две задачи: во-первых, сконцентрировать внимание на типичных
недостатках в деятельности адвокатуры, и во-вторых, показать наиболее
целесообразные пути разрешения поставленных проблем как одно из условий
повышения эффективности защиты-
Основными проблемами, от решения которых зависит дальнейшее улучшение
деятельности адвокатуры, являются:
— совершенствование профессиональной подготовки защитников;
— повышение их роли в укреплении законности;
— дальнейшее внедрение методов научной организации труда и
совершенствования системы управления в адвокатскую работу.
Говоря о совершенствовании профессиональной подготовки адвокатов, прежде
всего следует отметить, что большинство недостатков в их деятельности —
результат нерешенной первоочередной проблемы, связанной с подготовкой
адвокатов в высшей школе- Именно здесь даются профессиональные
теоретические знания и практические навыки, с которыми молодой
специалист приходит на практику. Достигается это средствами
учебно-воспитательного процесса, в том числе практическими занятиями,
групповыми упражнениями, специализированной учебной практикой,
адвокатскими “научениями”, приближенными к условиям будущей работы, и.
наконец, стажировкой в практических органах.
В настоящее время многие юридические вузы готовят
высококвалифицированных специалистов широкого профиля и потому
недостаточное внимание уделяют изучению и тщательной отработке вопросов,
отражающих специфику профессии адвоката. Особенно это касается системы
заочного обучения, где преобладает валовой, а не индивидуальный подход.
Между тем эту профессию надо рассматривать как самостоятельную
специальность, исходя из принципа: каждый адвокат должен быть юристом,
но не всякий юрист может стать защитником. Данное положение никем не
оспаривается, но, к сожалению, мало подкрепляется соответствующем
перестройкой в учебном процессе. В связи с этим нуждаются в
совершенствовании и существующий порядок отбора кандидатов на учебу, и
их профессиональная подготовка к выполнению функций адвоката, и более
тщательная проверка будущих защитников на пригодность к этой благородной
работе.
На наш взгляд, более качественному отбору кандидатов на учебу и
увеличению гарантий подготовки адвокатов, отвечающих по деловым и личным
качествам предъявляемым требованиям, способствовал бы план набора для
учебы “на адвоката”, предусматривающий значительное сокращение числа
учебных дисциплин, ненужных адвокату; создание специализированных
учебных планов с учетом профиля подготовки адвокатов; совершенствование
старых, проверенных временем, и поиск новых форм учебных занятий с
будущими адвокатами, которые бы формировали у слушателей потребности в
личной и профессиональной самореализации, приближали бы вуз к нуждам и
интересам адвокатской практики. Хорошей проверкой слушателей на
пригодность к этой работе могло бы послужить выделение продолжительной
стажировки в соответствующих коллегиях. Представляется, что
положительное решение этих вопросов позволит поднять процесс подготовки
этих специалистов на качественно новый уровень.
§ 22. Решения, решимость и решительность адвоката
1. Основы принятия адвокатского решения. Адвокаты,- как и любые люди,
бывают решительные, не очень и -гвялые^. Настоящими защитниками являются
специалисты только первой категории. Остальных можно считать
дилетантами, “любителями позащищать”.
В нашей работе речь идет о профессионалах, имеющих четкие представления
о процессе принятия решения. При этом следует учесть следующие
соображения о решениям и решительности адвоката.
В содержание этого явления входит ряд вопросов- В их числе:
— понятие, значение, содержание, цели и виды решений адвоката;
— механизм принятия им решения: значение субъективных и объективных
факторов, юридических средств, правосознания и правовой культуры в
выборе адвокатом нужного ему решения по уголовному делу;
— этапы принятия решения: установление фактических обстоятельств дела;
их оценка; выбор наиболее эффективных для защиты решений;
— содержание и соотношение верности, истинности и фактической
.обоснованности решений;
— классификация, систематизация адвокатом своих решений по данному
уголовному делу.
Четкое уяснение этих и подобных им вопросов помогут адвокату выработать
наиболее верные пути принятия решений.
Действия адвоката, облаченные в процессуальную форму и закрепленные в
определенном документе, можно считать его процессуальным актом. По
содержанию, форме и значению различаются несколько видов процессуальных
актов: заявления, жалобы, ходатайства и пр.
Адвокат в уголовном процессе принимает свои решения только в пределах
его полномочий и для выполнения задач зашиты.
Правомочия адвоката по принятию им своего решения всегда служат
интересам защиты, правам и законным интересам обвиняемого.
Отсюда вытекает необходимость правильных решений и повышения
ответственности адвоката не только за неправильное решение, но и^за его
непринятие, поскольку своевременная реакция на ту или иную
процессуальную ситуацию является не только правом, но и обязанностью
защитника.
Характерными чертами решений адвоката можно считать следующие
требования: ., ,
— они принимаются^ результате полного, объективного и всестороннего
исследования имеющихся и представленных им доказательств;
для принятия решения нужно наличие определенных условий
(организационных, правовых, психологических и пр.);
— решения адвоката должны отвечать требованиям защиты обвиняемого и быть
определенным образом мотивированными;
— адвокат всегда имеет возможность свободного выбора решения;
— в его решениях не может быть противоречий;
— в них должна иметься последовательность и согласованность отдельных
частей одного решения, а также соответствие принимаемого решения с ранее
принятыми по-тому же уголовному делу решениями адвоката.Решения адвоката
по форме должны быть простыми, ясными и четкими.Само собой разумеется,
что адвокатское решение по конкретному процессуальному вопросу должно
быть справедливым (объективным, непредвзятым). Нехорошее впечатление
производит защитник, который, к примеру, возражает “из принципа”
толковым и грамотным соображениям прокурора. Это слабость адвоката, а не
его активность. И суд очень быстро разбирается в том, что у такого
защитника нет по существу никакой толковой позиции, которая бы
заслуживала обсуждения.
Наоборот, если в основе ходатайства, заявления, просьбы, возражения
адвоката лежат осмысленные и “по-своему” преподнесенные факты ~ такая
аргументация всегда обсуждается судом.
2. Решимость защитника. Сложным и очень важным является вопрос о
механизме принятия решений адвокатом, то есть — вопрос адвокатской
решимости.
Принятие решения — это очень сложная мыслительная деятельность адвоката,
включающая в себя множество объективных и субъективных факторов. Здесь
“участвуют” социальные, гносеологические, логические, информационные,
правовые, психологические свойства. Механизм принятия адвокатом решений
включает в себя учет нескольких различных систем самого решения.
Объективные факторы — это: 1) социально-политические условия, в которых
действует адвокат; 2) законы познания правовых явлений, составляющие
гносеологическую и методологическую основу адвокатского мышления; 3)
задачи и принципы защиты, которые формулирует для себя адвокат; 4)
законы, нормы, регулирующие деятельность адвоката при расследовании и
рассмотрении уголовных дел.
Кроме объективных факторов, на характер принятая решения адвокатом
влияют и субъективные данные. Предварительное и судебное следствие
проводят конкретные физические лица — следователи, прокуроры, судьи. Их
сознание, правосознание, оценки и психологические свойства,
морально-этический уровень всегда и безусловно учитываются адвокатом в
механизме принятия решения.
Принятие адвокатом решений в уголовном судопроизводстве заложено в
уголовно-процессуальном законе. По существу, он указывает защитнику
форму решения. Важное значение имеет сам юридический механизм реализации
решений, т.е. совокупность тех правовых средств, при помощи которых
обеспечивается исполнение задуманного адвокатом “процессуального шага,
хода”. Суть его поступка состоит в том, что он определяет цели и задачи
защиты, отдельных его этапов.
Цели и задачи, на достижение которых направлены его усилия, определены в
ст. 2 УПК РСФСР, а применительно к отдельным решениям — ст. 89 УПК (цели
применения мер пресечения), ст. 175 УПК (цель наложения ареста на
имущество), ст. 178 УПК (цель производства осмотра), см. 78 УПК (цель
назначения экспертизы) и т.д.
Таким образом, основная цель деятельности адвоката является для него
движущей силой, началом, побуждающими к принятию решения.
Решение, как волевое действие, предполагает осознание адвокатом этих
целей и его поведения, которое важно для защиты. От этого зависит и
правильный выбор путей достижения намеченных целей самим адвокатом.
Механизм реализации решений охватывает ряд процессуальных средств, его
правосознание, культуру, нравственные нормы.
3. Этапы принятия решения. Принятие решений адвокатом состоит из двух
основных этапов. Первый — это изучение, проверка и оценка имеющихся
доказательств, способных привести его к установлению определенных
защитительных фактов. Второй этап состоит в “увязке” этих фактов с
наличием или отсутствием признаков преступления, указанных в законе.
На первом этапе особое значение приобретает оценка адвокатом собранных
доказательств, ведущая к отысканию’в них наличия или отсутствия тех или
иных защитительных данных. Эта оценка служит средством принятия решения
и осуществления практических шагов адвокатом. При этом нужно учитывать и
объективные данные, которые исключают субъективизм, эмоциональность в
решениях иналичие”ре-альных помех, препятствующих правильному решению.
Заслуживает определенного внимания и вопрос о соотношении результатов
оценки им доказательств и принятого затем решения.
Предварительную оценку им дает адвокат, когда исследование данных еще не
закончено (например, при участии в пред7?явлении обвинения). Такая
оценка может вести к принятию лишь ограниченного круга решений, главным
образом тех, которые направлены на составление плана по дальнейшему
собиранию и проверке доказательств. К моменту окончания же
предварительного следствия и направления уголовного дела в суд у
адвоката должна сложиться окончательная, итоговая оценка защитительных
доказательств. Эта оценка и составляет для адвоката основу для
окончательных выводов по делу. Если же такой оценки сделать пока нельзя,
то адвокат не может считать свою позицию готовой. И его решения поэтому
выглядят необоснованными. В этих случаях он обязан продолжить работу до
получения окончательных защитительных выводов по делу./P>
В соотношении предварительной и окончательной оценки доказательств
отражается процесс накопления адвокатом знаний по мере собирания,
проверки и оценки любых доказательств, переход от
предположительно-защитительных, вероятных выводов к достоверным.
Наименование оценки доказательств на следствии нельзя считать
“предварительной”, ибо это не соответствует существу оценочной
деятельности, а указывает лишь на этап процесса. Такое наименование не
отражает самостоятельного характера оценочной деятельности адвоката.
Правильнее говорить не о предварительной или окончательной оценке
доказательств на следствии или в суде, а о различном защитительном
значении выводов адвоката.
Выводы адвоката не следствии могут быть “предварительными” лишь потому,
что вопрос о наличии или отсутствии преступления, о виновности или
невиновности обвиняемого не является еще основанием для принятия
окончательного решения’по делу. Вывод суда в приговоре действительно
является окончательным, т.к. только суд решает вопросы наказания или
оправдания.
Для сравнения заметим, что произведенная оценка доказательств
следователем и прокурором при окончании следствия для них является
окончательной, но никак не предварительной. В противном случае они не
имеют права заканчивать предварительное следствие направлением
уголовного дела в суд.
4. Выбор нужного решения; .После уяснения приведенных выше положений
можно разобраться в таком важном вопросе, как содержание самого решения
адвоката.
Суть вопроса заключается в четырех основных моментах: 1) единство защиты
и целесообразности решений; 2) выбор решения в зависимости от конкретных
обстоятельств дела; 3) достоверность решения адвоката; 4) обоснованность
и мотивнрованность решений адвоката.
При рассмотрении содержания единства защиты и целесообразности решений
нужно понять следующее.
После того как фактические обстоятельства будут адвокатом изучены,
наступает второй этап движения решения — воплощение его в действии.
Практика выработала два вида решений: 1) императивный и 2)
альтернативный. В зависимости от этого различны пределы действий
адвоката — в первом случае они исключены, а во втором — допустимы.
Примером первого вида действий является требование ст. 49 УПК об
обязательном участии адвоката. Примером второго рода поведения являются
положения ст. 122 УПК об участии адвоката при задержании подозреваемого,
правил ст. 162 УПК о присутствии на очной ставке и т.п.
При рассмотрении вопроса о целесообразности тех или иных решений следует
исходить из единства защиты и полезности для нее отдельных “ходов”, из
недопустимости совершения действий, опасных для обвиняемого.
Целесообразность в защите означает не отступление от нее, а избрание
наиболее верного поведения или решения в рамках единой линии.
Уяснение смысла выработанной позиции служит для адвоката основой для ее
безошибочного применения. А надежность поступка зависит от
всестороннего, точного и объективного устранения адвокатом конкретных
обстоятельств уголовного дела и их правильной защитительной оценки.
Цель, которой должен быть подчинен выбор адвокатом вариантов поведения,
может быть указана самим обвиняемым или же вытекать из материалов дела.
Всякое решение адвоката, принятое им в точном соответствии со своим
планом, будет верным тогда, когда оно способствует защите обвиняемого. И
наоборот.
Но если у него есть не одно, а несколько решений, то тем самым
позволительно выбрать из них наиболее целесообразное для наилучшего
выполнения задач защиты. Таким образом, защита и целесообразность того
или иного решения находятся в неразрывной связи и взаимообусловленности.
Вопрос о соотношении истинности и обоснованности решений адвоката также
очень важен, поскольку он раскрывает объем требований к реализации
задуманного.
Обстоятельства, относящиеся к существу дела, устанавливает не только
суд, но и органы предварительного следствия. В пределах своих Задач
адвокат также принимает решения по тем или иным вопросам. Для одних
решений ему необходимо познание истины в отношении фактов, имевших место
в прошлом или существующих в момент принятия решения. Для других
достаточно таких данных, которые дают основание полагать, что
определенные факты уже были, есть сейчас или могут наступить в будущем.
Закон для этих последних случаев говорит о “достаточных основаниях
полагать” (ст. 89, 168 УПК и др.)-Такого рода формулировки дают адвокату
большие возможности для самых различных решений,
Каждый вывод о фактических обстоятельствах дела и принятия решения
должен быть основан на имеющихся в деле “данных”, “доказательствах”, то
есть быть обоснованным (ст. 108, 143, 314 УПК и др.).
Принятое адвокатом решение будет обоснованным, если в деле есть такая
совокупность защитительных доказательств, которая достаточна для
принятия решения.
Правильность решения достигается при его обоснованности
доказательствами, защитительный характер которых бесспорен.
В то же время ряд решений будет обоснованным только при действительном
наличии таких обстоятельств, а не предположениях о них.
Адвокату необходимо помнить, что нельзя отождествлять “обоснование
решения” и “истинное решение”. Отождествление этих понятий не отражает
процесс познания истины по делу, не показывает, каким образом из
незнания появляется знание, когда неполное, неточное знание становится
полным и точным.
По указанным выше соображениям можно заключить, что распространение
защитительных свойств отдельных решений на все не отражает тех
существенных различий, которые есть в задачах защиты, предмете
доказывания, а также в уровне достигнутого адвокатом знания о
фактических обстоятельствах дела на разных этапах процесса.
По кругу решаемых вопросов и значению для защиты по данному уголовному
делу решения адвоката, делятся на основные и вспомогательные.
К основным относятся решения, в которых адвокат дает ответ на
принципиальные вопросы уголовного дела по существу (например, просит
принять постановление о прекращении уголовного дела; вынести
постановление о переквалификации содеянного и т.п.). Это — стратегия
защиты.
К вспомогательным относятся такие решения.. адвоката, которые
способствуют его тактике. Таковыми могут быть: а) решения, направленные
на собирание доказательств (запросы, ходатайства); б) решения о
неприменении или отмене меры процессуального принуждения;
в) решения, направленные на реализацию прав обвиняемого.
По своему объему решения адвоката могут быть: а) первоначальные, которые
предваряют участие адвоката в процессе; б) промежуточные, их адвокат
принимает по ходу процесса для выяснения отдельных (частных) моментов
(например, просьба о назначении экспертизы);
в) окончательные решения, которые подводят итог всей защитительной
работе адвоката (например, ходатайство о прекращении уголовного дела;
просьба к суду о вынесении оправдательного приговора).
Поняв суть самого решения и готовность адвоката его исполнить, т.е.
решимость, можно уяснить и следующее обязательное качество адвоката.
5. Решительность адвоката — это его постоянная готовность быстро принять
и исполнить нужное решение. Названное качество вырабатывается годами, у
хорошим профессионалов, привыкших много работать по делам, настойчиво
добивающихся своих целей. Их не пугает ни сложность дела, ни
“страшность” преступления, ни чин следователя, ни “маститость” других
адвокатов, ни опасность подзащитного.
Все это и многое другое решительным адвокатом оценивается почти
мгновенно и верно учитывается в намеченной защите.
Решительность облекается в определенную форму. Иногда “за версту видно”,
что адвокат решителен. Другой, наоборот, внешне очень мягок,
интеллигентен. По по одному, казалось бы, случайному поступку он
показывает себя очень решительным защитником. У третьего, наоборот,
резкость заменяет отсутствие решительности и т.д. То есть, форма
адвоката и его существо — вещи очень разные.
§ 23. Принципиальность защиты
1. Принципы судопроизводства и защиты — не одно и то же. Защита, как и
любая социальная деятельность, основана на определенных принципах,
образующих ее внутреннюю структуру, “профессиональный каркас”. Без
твердой основы защита аморфна, рыхла, ненадежна. И, наоборот, она
успешна, если подчиняется не только букве (т.е. правилам) защиты, но и
ее духу — генеральным идеям, принципам.
В самом общем виде принципы работы адвоката —’это то, что есть во вне
(уголовном судопроизводстве) и внутри него (опыт, знания, способности,
установки). Именно в таком единстве защиту и можно считать
принципиальной.
Рассмотрим некоторые из этих .основных принципов. . Прежде всего нужно
оговориться,, что принципы уголовного судопроизводства и принципы защиты
—,это не одно и то же.
Принципы судопроизводства —.это установленные в законе основополагающие
положения (основные начала), которые определяют характер и содержание
уголовного процесса, деятельность органов предварительного следствия,
прокуратуры и суда, направленную на успешное выполнение задач уголовного
процесса.
Принципы уголовного процесса выражают его существенные признаки и
свойства. Они лежат в основе системы процессуальных норм и институтов,
гарантирующих защиту обвиняемого. .
Все стадии процесса связаны между собой и направлены к общей цели —
установлению объективной истины по делу. Взаимозависимость стадий
обеспечивается тем, что в их основе лежат общие принципы, органически
связанные между собой, взаимно обуславливающие друг друга, а потому
образующие определенную систему принципов как основу различных
процессуальных действий, решений. В рамках этой системы работает и
адвокат.
На отдельных стадиях судопроизводства процессуальные принципы действуют
по-разному, неодинаково выражаются и реализуются. Неодинаковы поэтому и
условия осуществления защиты.
Наряду с общими, едиными принципами, характерными для уголовного
процесса в целом, имеются еще и особые принципы, присущие только
отдельным стадиям. Некоторые из них действуют во всех стадиях уголовного
процесса; другие — лишь в отдельных стадиях; третьи, хотя также присущи
всем стадиям уголовного процесса, проявляются в каждой из них различно,
в неодинаковой мере; четвертые — отражены только в отдельных институтах.
Адвокат, наделенный теми или иными уголовно-процессуальными
возможностями, использует их при работе с органами уголовного
судопроизводства. Его поведение регламентировано указаниями закона (в
широком смысле слова). Им является Конституция РФ, законы о
судоустройстве, прокуратуре и адвокатуре, Уголовно-процессуальный кодекс
и т.д. Причем уголовно-процессуальные статьи указывают лишь на
некоторые, хотя и обязательные правила поведения адвоката. Многие же его
поступки в сфере действия органов судопроизводства не “укладываются” в
рамки УПК (например, работа адвоката с арестованным подзащитным
регулируется не УПК,,а другим, специальным законом).
Поэтому, говоря о роли адвоката в уголовном судопроизводстве, нужно
иметь в виду, что он прежде всего российский гражданин, а уж потом —
адвокат как член коллегии и, наконец — защитник, т.е. участник
уголовного судопроизводства. В своем основном качестве адвокат наделен
большими общегражданскими и “коллегиальными” полномочиями, которые в
определенной мере проявляются в судопроизводстве по конкретному
уголовному делу.
Чтобы яснее представить роль защитника в осуществлении правосудия, его
значение в уголовном судопроизводстве, нужно проследить — каким
требованиям закона и морали подчинены действия органов уголовного
судопроизводства и представшего перед ними обвиняемого; из каких
элементов слагается уголовно-процессуальное поведение адвоката; какое
влияние на поведение оказывают его чисто личностные качества (его
интересы, воля, мотивы, цели и пр.). Ответы на эти вопросы позволяют
раскрыть существо взаимодействия адвоката и уголовного судопроизводства.
‘ Социально-значимое поведение человека в той или иной мере обусловлено
характером государства, общества. Отношения личности и общества — это не
отношения двух различных по своей природе категорий, не взаимодействие
различных по своим качествам субъектов, а отношения взаимопроникновения,
когда одно существует через другое, посредством другого. В характере
взаимоотношений личности и государства в лице его органов отражены
принципы жизни общества, степень его прогресса, демократизма, гуманизма.
Принципы общества применяются к человеческой деятельности, а не
абстрагируются из них; не общество сообразуется с человеческими
принципами, а, наоборот, принципы поведения людей верны лишь постольку,
поскольку они соответствуют жизни общества.
В социальных принципах отражена в обобщенном виде суть взаимоотношений
государства и адвоката- Действие принципов весьма активно. Социальные
принципы одновременно пронизывают как деятельность государственных
органов, так и поведение адвоката, соприкоснувшегося с ними. Поведение
любого адвоката согласуется с требованиями социальных принципов и
подчиняется их проявлениям. В противном случае неизбежен конфликт
защитника с тем или иным государственным, т.е. правоохранительным
органом. И это отрицательно отражается на них обоих. В воздействии
социальных принципов на адвоката и заключается их активная, регулирующая
роль, Поэтому и ответная деятельность адвоката — социально’обусловлена,
носит гуманный характер.
2. Процессуальные основы защиты. Анализ литературы и изучение практики
говорят о том, что работа адвоката строится на базе соблюдения им прежде
всего таких процессуальных принципов, как презумпция невиновности,
обеспечение обвиняемому права на защиту, законность, объективность,
свобода обжалования действий, и решений следователя, прокурора, суда и
др.
При этом необходимо иметь в виду, что действие ряда принципов уголовного
процесса (свободы обжалования действий и решений следователя, прокурора
и суда; неприкосновенность личности) не отличаются особой спецификой для
адвоката, а потому основное внимание адвоката должно быть сосредоточено
на уяснении способов реализации тех принципов, которые больше всего
“работают на защиту”.
Содержание принципа законности имеет два аспекта. Во-первых, каждое
процессуальное действие и решение должны базироваться только на законе
(уголовно-процессуальном и уголовном), и никакие иные соображения
(например, тактического порядка или целесообразности) не могут и не
должны его подменять. Во-вторых, точное и неукоснительное выполнение
(соблюдение) любого иного принципа уголовного судопроизводства
одновременно является и соблюдением (реализацией) принципа законности.
Именно поэтому вся защита обвиняемого должна быть проникнута идеей
строгого соблюдения законности в уголовном судопроизводстве. Причем
закон устанавливает конкретные средства для обеспечения надлежащего
порядка возбуждения и расследования дел, регламентирует основания,
условия, процессуальную форму и порядок производства всех процессуальных
действий и решений следователя. Если в этом есть какие-то нарушения, они
“идут в актив” адвокату.
Несмотря на исключительное значение законности, нельзя не отметить того,
что фактов нарушений законности в процессуальной деятельности еще
достаточно. Они коренятся в недостаточной квалификации, профессиональной
незрелости отдельных следователей, в недостатках прокурорского надзора,
в проявлении формализма и безразличия к правам и законным интересам
обвиняемого, в несовершенстве организации предварительного следствия,
суда.
Важным принципом, обеспечивающим защиту обвиняемого, является
объективное, полное и всестороннее исследование обстоятельств уголовного
дела. Как обвинением, так и адвокатом.
Объективность для защитника означает его непредубежденность,
.непредвзятость, беспристрастность, профессиональную заинтересованность
в нужном исходе уголовного дела; недопустимость отступления от
требований закона о порядке (процедуре) исследования уголовного дела;
требование внимательно проверять свои предложения о невиновности
обвиняемого (или непричастности подозреваемого), обеспечение ему
возможности на всем протяжении процесса приводить факты, доказательства
в свою защиту, не видеть .в нем человека, уже изобличенного в совершении
преступления.
Объективность тесно связана с активностью и инициативностью адвоката,
что составляет основу его противодействия обвинению. Адвокат не может
ждать, пока обвиняемый заявит ходатайство о производстве тех или иных
процессуальных действий, а обязан сам проявлять инициативу в этом
направлении.
Адвокатская практика показывает, что факты необъективности в работе
следователей еще имеют место, а формы ее проявления весьма разнообразны.
Они коренятся в недобросовестности следователя, в пренебрежении к правам
и законным интересам обвиняемого, в игнорировании требования презумпции
невиновности, а иногда и нежелании вообще считаться с доводами адвоката.
С требованием объективности и беспристрастности неразрывно связаны
полнота и всесторонность исследования адвокатом материалов уголовного
дела. В понятие полнота и всесторонность исследования уголовного дела
входят: полнота объема того, что исследуется (предмет доказывания) в
процессе; а также полнота защитительных средств, при помощи которых
адвокат выполняет свои задачи.
Чрезвычайно важное для него значение имеет принцип обеспечения
обвиняемому права на защиту от предъявленного обвинения. Реализация
этого принципа проходит тремя путями: 1) самим фактом участия защитника,
2) пользованием обвиняемым правами, которые, ему предоставлены законом
для защиты от предъявленного обвинения и 3) удовлетворением следователем
(прокурором, судом) всех ходатайств и заявлений адвоката, которые имеют
значение для защиты, производством всех процессуальных действий и
принятием решений, реально гарантирующих право обвиняемого на защиту.
Определенное место в системе принципов защиты в уголовном процессе
отводится принципу прокурорского надзора за законностью и
обоснованностью всех действий и решений следователя. Цель такого надзора
— не допускать нарушений законности следователем, а если они допущены,
то принять действенные меры к их устранению. Адвокат выявляет нарушения,
указывает на них прокурору, требует устранения.
3. Человечность принципов защиты. Общесоциальные принципы вооружают
защитника необходимыми задачами, выступают средствами преобразования им
действительности. В этом качестве принципы играют активную роль в
воздействии адвоката на окружающие его уго-ловно-процессуальпые
обстоятельства.
Общесоциальные принципы жизни конкретизируются в различных отраслях
государственной деятельности — в сферах власти, управления, правосудия
и пр.; отраслевые принципы организации и деятельности адвокатуры
являются воплощением определенных общих, генеральных идей и направлений
государственной политики. Принципы работы адвоката в уголовном процессе
— это именно те положения, которые определяют природу этой деятельности,
ее социальную сущность и даже политическую направленность. Они
реализуются в этой деятельности, выражая в обобщенном виде ее надлежащее
направление, социальную и правовую суть.
Принципы (основные начала) определяют: порядок работы адвоката с
органами уголовного судопроизводства и направления его деятельности. В
каждом из этих начал (принципов) есть организационные и процессуальные
(функциональные) элементы, но в одних на первый план выступает
организация, а в других — функциональная сторона. ‘Имеется также
определенное соответствие между уголовно-ироцессу-.альными принципами,
принципами правосудия и принципами адвокатской работы. В самом деле,
принципы уголовного процесса — это принципы правосудия; но не все
принципы правосудия, а те из них, которые имеют непосредственно
процессуальный характер. Принципы же правосудия включают в себя суд оу
строй ственные и процессуальные, а также обвинительные и защитительные.
Однако осуществление правосудия не исчерпывает всего содержания
уголовного судопроизводства. Оно является хотя и важнейшей, но не
единственной частью судопроизводства. Последнее включает в себя и
дознание, и предварительное следствие, и прокурорский надзор, и защит;7.
Поэтому можно заключить, что принципы адвокатской работы в уголовном
судопроизводстве одновременно являются и основными началами
осуществления правосудия. Ведь правосудие немыслимо без обвинения н
зашиты. Поэтому нет принципов правосудия, существующих самостоятельно,
независимо от принципов работы адвоката в уголовно-процессуальной сфере.
Исходя из того, что уголовный процесс есть установленная законом система
действий органов дознания, следствия, прокуратуры и суда, на первый
взгляд может показаться, что принципами процесса должны быть лишь те
закрепленные законом общие и исходные положения, которые определяют
деятельность указанных органов.
Такой подход к определению принципов уголовного судопроизводства ведет в
неполному раскрытию существа этой деятельности. Она не исчерпывается
организационно-процедурной стороной поведения ее участников. В том числе
— и адвокатов- В уголовно-процессуальную деятельность входят также
правовые отношения, возникающие между обвиняемым, следователем,
прокурором, адвокатом, потерпевшим, судом и т.п.
Эта деятельность организуется, процедурно определяется и строится по
поводу преступления и совершившего его человека. В поле зрения
соответствующих должностных лиц постоянно находится гражданин,
подозреваемый или обвиняемый в совершении преступления. Именно на него в
первую очередь и направлена уголовно-процессуальная деятельность.
Орган дознания, следователь, прокурор, суд являются основными
.организаторами и одновременно наиболее активными участниками
уголовно-процессуальной деятельности.
Они находятся как бы на одном полюсе уголовно-процессуальной борьбы. На
другом же — стоит обвиняемый, которому “помогает” адвокат, законный
представитель, гражданский ответчик. Адвокат и обвиняемый занимают в
уголовном судопроизводстве весьма активную позицию. Оба они наделены
широкими правами и возможностями для отстаивания своих интересов. В
своей деятельности они: а) либо прямо исполняют уголовно-процессуальные
нормы, касающиеся их положения; б) либо пользуются возможностями,
которые предоставляются им благодаря деятельности органов следствия,
прокуратуры, суда. Так или иначе, адвокат — активный участник
уголовно-процессуальных отношений и соответствующей им деятельности. На
него распространяются как сами уголовно-процессуальные нормы, так и
лежащие в их основе принципы. Более того, сами эти принципы таковы, что
в их содержании заключены не только интересы государства, его органов
уголовного судопроизводства, но и функции защиты. Значит в принципы
уголовного процесса, кроме процедурных и правосудных компонентов,
включены также и определенные защитительные начала, т.е. те идеи,
которые касаются юридической помощи человеку, оказавшемуся в сфере
действия уголовно-процессуального законодательства.
Эти защитительные начала уголовно-процессуальной деятельности
значительно возрастают именно благодаря участию в деле адвоката. Их роль
и значение постоянно усиливаются в его дальнейшей работе, поскольку
отношение соответствующих органов государства к адвокату, его правам и
действиям является конституционным, т.е. обязательным требованием, одним
из ведущих направлений не только правовой, но и социальной политики.
Следовательно, определенные государством, разработанные правовой наукой,
проверенные многолетней практикой и в большинстве своем отраженные в
Конституции РФ принципы работы адвоката с органами уголовного
судопроизводства представляют собой руководящие государственные идеи,
которым подчиняется деятельность соответствующих должностных лиц,
поведение адвокатов и граждан, выступающих в том или ином
уголовно-процессуальном качестве. Поэтому принципиальные идеи,
требования к работе адвоката в сфере уголовного судопроизводства едины и
обязательны для-‘следователя (прокурора, судьи), обвиняемого
(подозреваемого), потерпевшего, свидетеля. И уж тем более—для самого
защитника,
С учетом сказанного можно заключить, что принципы работы адвоката с
органами уголовного судопроизводства отражают важнейшие социальные идеи
о законности, обвинении и защите, их воздействии на обвиняемого.
Этим, разумеется, не исчерпывается все значение принципов работы
адвоката в уголовном процессе. Их содержание намного, шире и богаче, чем
учет идей судоустройства, судопроизводства и Отношения к подзащитному.
Но эти основные начала можно считать главными, ведущими, т.е. теми,
которые определяют содержание, цели и направленность всей системы
защитительных принципов и каждого из них в отдельности.,
4. Законность принципов. Любое принципиальное положение в той или иной
мере касается не только участия адвоката в процедуре судопроизводства
или его роли в осуществлении правосудия. Оно исходит из необходимости
защиты человека, совершившего преступление. Сказанное можно
проиллюстрировать результатами анализа содержания любого общепринятого
уголовно-процессуального принципа. Так, принцип законности является
руководящим началом не только для деятельности всех органов уголовного
судопроизводства, но и для поведения в процессе граждан и адвокатов. Он
выступает конституционным, т.е. общеобязательным требованием государства
к его гражданам и их представителям.
Государство, все его органы, в т.ч. и уголовного судопроизводства,
действуют на основе законности. Соблюдение всех действующих, а не только
“своих” законов является конституционной обязанностью органов
предварительного следствия, дознания, прокуратуры, суда и адвокатуры.
Использование отдельными гражданами и их представителями прав и свобод
не должно наносить ущерб интересам общества, государства, правам других
лиц. Осуществление адвокатом его прав и свобод неотделимо от исполнения
им его обязанностей; он обязан соблюдать Конституцию РФ, другие
действующие законы. Исполнение действующих в обществе законов –
конституционная обязанность любого защитника, в какой бы стадии
уголовного судопроизводства он ни работал в данный момент. В этой
деятельности он может выступать в различных ролях — представителя
потерпевшего, защитника, подозреваемого или обвиняемого, представителя
гражданского истца. В соответствии со своим положением, занимаемым в
уголовном процессе, он наделен соответствующими правами. Но адвокат,
обвиняемый, потерпевший — это вторичные наименования человека. Главное
же его юридическое значение состоит в. том, что он прежде всего
гражданин РФ. И как таковой обладает не только всей полнотой прав и
свобод, но и обязан соблюдать законы.
Исходя из сказанного следует признать, что практически принципиальная
идея о законности в уголовном судопроизводстве не может ограничиваться
лишь деятельностью должностных лиц, управомочен-ных применять нормы
уголовно-процессуального права. Свое действие этот принцип
распространяет и на поведение тех участников процесса, которые не
наделены властными полномочиями и о которых принято говорить, что они не
применяют, а только исполняют (соблюдают) нормы права. К таковым
относится и адвокат.
Поэтому нарушение принципа законности будет как в случае отступления
соответствующего должностного лица от требований
уголовно-процессуального права, так и нарушение их участниками процесса,
не обладающими властными полномочиями. Следовательно, и адвокат, не
исполняя те или иные обязанности, нарушает законность. Понимание
принципа законности именно таким образом дисциплинирует всех участников
процесса, в т.ч. и работу защитника. Указывает им на необходимость
исполнения профессиональных, общегражданских, уголовно-процессуальных
обязанностей перед государством, органами уголовного судопроизводства,
отдельными гражданами, участ^ вующими в процессе (свидетели,
потерпевшие, гражданские истцы и т.д.). Требование о подчинении единому
принципу законности, обращенное к адвокату, дает практике большие
возможности для организации качественного расследования преступления,
его судебного разбирательства, вынесения правосудного приговора, в
котором учтены как доводы обвинения, так и интересы защиты.
Подчинение и соответствие требованиям закона деятельности защитника,
несмотря на то что он не применяет, а лишь исполняет (соблюдает) нормы
процессуального права, и составляют сущность принципа законности работы
адвоката в уголовном судопроизводстве.
Деятельность всех правоохранительных органов проникнута началом
публичности, т.е. служением интересам государства, общества. Вполне
естественно, что и работа адвоката не может составлять исключение из
этого правила.
Более того, именно в его защитительной деятельности начало публичности
особенно заметно. Публично-правовая природа его задач и функций не
произвольна и не привнесена извне. Она органически присуща всей
уголовно-процессуальной деятельности, поскольку адвокат олицетворяет
защиту человека от обвинения государства.
Проведение защиты человека как бы смягчает власть суда, органов
расследования и прокуратуры. И подчеркивает обязанность этих органов
также, своим путем, обеспечивать права и законные интересы самого
адвоката и его подзащитного. Причем в различных уголовно-процес-суальных
проявлениях, качествах, отношениях и действиях. Следовательно, принцип
публичности всего уголовного судопроизводства так или иначе включает в
себя и защиту обвиняемого, обеспеченную адвокатом.
5. Характер основных адвокатских принципов. Принципы общественной жизни
распространяются н на все сферы деятельности государства. Одним из
конкретных проявлений этого является установление правила, что
правосудие осуществляется на началах равенства граждан перед законом и
судом.
Ни одна норма, регламентирующая условия и порядок расследования и
разрешения уголовных дел, не ставит осуществление этой деятельности в
зависимость от социального, имущественного и служебного положения
обвиняемого, его национальной и расовой принадлежности, а также
вероисповедания. В таком качестве УПК “работает” на защиту человека.
Равенство граждан перед законом касается не только предоставленных им
прав. Оно в одинаковой мере относится к выполнению возложенных на
граждан обязанностей, в т.ч. и отвечать за содеянное, Никакое особое
положение того или иного гражданина не может освобождать его от
обязанности подчиняться требованиям суда, органов уголовного
судопроизводства, закона. Невыполнение установленных обязанностей
гражданином влечет за собой наступление различного рода ответственности,
суть которой и разъясняет подзащитному адвокат.
Конкретное проявление принципа равенства граждан перед законом и судом
многообразно и получает свое закрепление в ряде норм
уголовно-процессуального законодательства- Оно, в частности,
устанавливает положения о том, что каждому обвиняемому в равной степени
обеспечено право на квалифицированную защиту; что независимость судей в
одинаковой мере гарантирует нормальную работу адвоката при рассмотрении
любого уголовного дела и пр.
В РФ судопроизводство ведется на языке большинства населения той
местности, где расследуется, а затем и рассматривается уголовное дело.
Ведение судопроизводства на языке большинства местного населения в
сочетании с обеспечением лицам, не владеющим этим языком, ознакомления с
материалами дела через переводчика и права выступать в суде на родном
языке обеспечивает каждому обвиняемому возможность в полной мере и
беспрепятственно использовать свои права и свободы.
Действующее законодательство предусматривает ряд гарантий, позволяющих
обвиняемым, не владеющим местным национальным языком, на котором ведется
судопроизводство, находиться в одинаковом положении с теми участниками,
которые знают язык.
В этом смысле следует указать на установленную законом обязанность
следователя и суда обеспечить участникам процесса (в том числе и
адвокату), не владеющим языком, на котором ведется производство по делу,
ознакомления с его материалами через переводчика. Обеспечивается не
только устный перевод всех материалов дела на язык, которым свободно
владеет каждый участник процесса, но и письменный перевод всех
документов, которые по закону вручаются обвиняемому или его защитнику в
соответствии с их процессуальным положением. В частности, обвиняемому
вручается: повестка о вызове к следователю (ст. 145 УПК РСФСР); копия
протокола обыска, выемки, наложения ареста на имущество (ст. ] 76, 177);
постановление о прекращении уголовного дела (ст. 209); копия
обвинительного заключения (ст. 237); копия приговора (ст. 320).
Обеспечивает право обвиняемого на защиту и привлечение переводчика к
уголовному судопроизводству. Переводчик должен участвовать на протяжении
всего судопроизводства по делу, а не только на его отдельных стадиях,
этапах. Например, при допросе соответствующих лиц в ходе судебного
следствия, при переводе отдельных процессуальных документов, при
разъяснении следователем обвиняемому отдельных положений, касающихся его
ответственности, и пр.
Стремясь максимально обеспечить достижение истины по делу и защиту
обвиняемого, неосуществимую без качественного перевода хода процесса,
законодатель установил, что переводчиком не может быть лицо,
заинтересованное в исходе дела, либо ранее участвовавшее в его
производстве в ином процессуальном качестве, или же обнаружившее свою
некомпетентность. Любое из этих оснований препятствует участию
переводчика в процессе (ст. 66 УПК).
В целях ограждения прав личности от нарушений, могущих быть следствием
преступной недобросовестности переводчика, законодательство
предусматривает даже уголовную ответственность переводчика за заведомо
неправильный перевод (ст. 307 УК РФ). Председательствующий в судебном
заседании не только разъясняет переводчику его права и обязанности, но и
предупреждает о возможной уголовной ответственности (ст. 269 УПК).
Серьезным средством обеспечения интересов обвиняемого в процессе
является гарантированная возможность выступать в суде на родном языке.
Данное право не сводится только к возможности произнесения на
соответствующем языке речи в судебных прениях. Оно заключается также и в
даче показаний, объяснений, заявлений, • ответов в период всего
судебного разбирательства.
Обвиняемый и его защитник в уголовном процессе — это не только объекты
властных воздействий органов дознания, следствия, прокуратуры, суда. Они
вместе с тем являются субъектами широкого круга процессуальных прав и
обязанностей. Законодатель требует от соответствующих должностных лиц
активных действий по обеспечению и охране личных и имущественных прав
обвиняемого.
Сложное и многогранное содержание защиты обвиняемого требует от суда,
органов следствия и дознания соблюдения всех норм, определяющих
процессуальное положение обвиняемого и позволяющих ему отстаивать в
процессе свою свободу и законные интересы. Трудно найти такое стеснение
его прав в процессе, которое в конечном счете не вело бы к нарушению
презумпции невиновности или права на защиту.
Вместе с тем существо данных процессуальных положений заключается и в
том, что прокурорско-следственные и судебные работники препятствуют
попыткам отдельных обвиняемых или их адвокатов злоупотреблять законом,
использовать его в собственных неправомерных интересах, препятствовать
осуществлению правосудия, нарушать права других обвиняемых (например,
закон устанавливает, что в случаях, когда участие избранного обвиняемым
защитника невозможно в течение длительного срока, следователь или суд
могут предложить обвиняемому пригласить другого защитника или назначить
ему защитника через коллегию адвокатов. Суды не удовлетворяют просьбы
обвиняемых об отложении дела ввиду необоснованных утверждений о
некомпетентности данного адвоката, о чрезмерной сложности дела, о
занятости защитника другими делами и пр.).
Принцип обеспечения обвиняемому права на защиту и презумпция
невиновности обвиняемого являются, в первую очередь, руководящими
началами для деятельности органов уголовного судопроизводства. Но более
важны они для активного поведения адвоката в процессе, касаются его
действий в уголовном судопроизводстве. Вместе с тем они не могут
обосновывать пассивность органов уголовного судопроизводства в решении
стоящих перед ними задач по обеспечению интересов обвиняемого.
Недопустимо прекращение уголовных дел или вынесение обвинительных
приговоров вследствие поверхностного исследования доказательств, по
причине одностороннего истолкования фактов в пользу потерпевшего, из-за
беспринципного отношения к доводам адвоката.
Обнаружить и наказать виновного можно только при условии установления
следствием и судом объективной истины по делу. В противном случае
решение о признании лица обвиняемым или виновным и его наказании будет
актом произвола, а не правосудием.’
Принцип объективной истины получил свое законодательное закрепление во
многих статьях УПК, касающихся как действий органов уголовного
судопроизводства, так и адвоката. Сюда относятся нормы о целях
уголовного судопроизводства, об обязанностях соответствующих должностных
лиц полно, всесторонне и объективно исследовать обстоятельства дела, об
отсутствии у доказательств заранее установленной силы, о недопустимости
вынесения обвинительного приговора на основе предположений, об
обязанности председательствующего принимать все меры к установлению
истины по делу и т.п.
Требование установить истину предполагает не только постановку адвокатом
перед процессуально-властными органами конкретных задач, но и наличие у
защитника различных законных средств, необходимых для отстаивания своих
интересов, защиты свобод и благ обвиняемого от возможных или реальных
посягательств как со стороны иных лиц, так и ошибочных действий
правоохранительных органов и соответствующих должностных лиц.
Предоставленные адвокату процессуальные права и возможности в своей
основе учитывают обвинительную позицию органов дознания, следствия и
прокуратуры. Вместе с тем они ограждают защитника от необоснованного
стеснения его интересов, дают ему простор для активного собирания и
представления доказательств; предоставляют широкие возможности для
обжалования незаконных процессуально-властных решений.
Следовательно, принцип установления истины одновременно обеспечивает
интересы правосудия, органов уголовного судопроизводства и защиты от
обвинения.
Поведение адвоката в уголовном судопроизводстве базируется и на всех
других, кроме уже рассмотренных, процессуальных принципах. Одни из них
прямо используются защитником в его процессуальном общении со
следователем, дознавателем, прокурором. Это принципы непосредственности
исследования доказательств, неприкосновенности личности,
состязательности.
Другие принципы четко регламентируют порядок судопроизводства или
правосудия. И тем самым предоставляют адвокату условия, необходимые для
отстаивания его интересов и защиты обвиняемого. Сюда можно отнести
принципы: осуществления правосудия только судом, открытого
разбирательства дел в судах, коллегиальность разрешения дел и равенства
судей в процессе, их независимость от посторонних воздействий,
заинтересованность государства в эффективном судопроизводстве,
прокурорский и судебный надзоры за расследованием и разрешением
уголовных дел.
Поскольку каждый из принципов процесса одновременно касается поведения
адвоката в процессе, постольку принципиальными должны быть как действия
органов уголовного судопроизводства, так и поведение защитника,
привлеченного к его осуществлению. Нарушение такого соответствия,
неверное поведение той или другой стороны в процессе превращают
судопроизводство в неправосудную деятельность.
Особенная часть
Конкретизация защиты адвокатом
Глава 6. Подготовка адвоката к судебному процессу
.§ 24. Оценка качества следствия по делу
К . Задачи адвоката при досудебной подготовке дела. В соответствии со
ст. 221—230 УПК РСФСР судья, изучив поступившее к нему дело, и при
наличии достаточных оснований для его рассмотрения в судебном заседании,
не предрешая вопроса о виновности, выносит постановление о назначении
судебного заседания. В случаях, указанных в ст. 232 УПК, судья
направляет дело для дополнительного расследования.
Но независимо от дальнейшего движения дела судья решает все вопросы,
подлежащие выяснению при назначении судебного заседания, в частности:
подсудно ли дело данному суду; не имеется ли обстоятельств, влекущих
прекращение либо приостановление производства по делу; собраны ли
доказательства, достаточные для рассмотрения дела в судебном заседании,
составлено ли обвинительное заключение в соответствии с законом;
правильно ли избрана мера пресечения обвиняемому; приняты ли меры к
возмещению материального ущерба;
имеются ли по делу ходатайства и заявления обвиняемых, потерпевших,
других заинтересованных лиц и организаций (ст. 222 УПК).
Последнее предписание этой статьи дает адвокату большие возможности для
участия в досудебном разбирательстве дела. Адвокаты используют это право
и при наличии оснований заявляют соответствующие ходатайства. Однако
нередко участие защиты в этой стадии процесса незаметно. Так, изучение
1000 уголовных дел показало, что по 93,5% из них судьи назначают
судебное заседание и 6,5% дел возвращалось на доследование, причем
только 3% из них — при наличии ходатайства адвоката. Эти данные в
определенной мере свидетельствуют о том, что адвокаты обычно признают
качественным расследование преступления и считают возможным рассмотреть
дело по существу в судебном заседании. В самом же судебном заседании,
защитительной речи и жалобах адвокаты буквально “громят” следствие, К
сожалению, с запозданием.
Пленум Верховного Суда РФ отметил, что “не единичны случаи, когда
вопреки требованиям закона о всестороннем, полном и объективном
исследовании обстоятельств дела суды ограничиваются проверкой материалов
расследования, содержащих лишь данные, уличающие обвиняемого и
отягчающие его ответственность. В то же время остаются невыявленными
обстоятельства, оправдывающие его и смягчающие ответственность. Это
создает условия для различных нарушений прав и законных интересов
граждан, вынесения необоснованных и несправедливых судебных решений, а
иногда и обвинительных приговоров в отношении невиновных лиц” (Сборник
постановлений Пленума ВС РФ. 1961-1993 гг. М., 1994. С. 258-259). ;’:
Такая судебная политика включает и адвоката в сферу деятельности по
контролю за качеством следствия.
Изучая дела, адвокаты иногда формально относятся к вопросам, подлежащим
выяснению при назначении судебного заседания. Тем самым они не реагируют
на нарушения следственными работниками требований закона о полном,
всестороннем и объективном исследовании обстоятельств дела. В результате
этого пробелы расследования, своевременно не замеченные адвокатом в этой
стадии процесса, переходят в другие стадии, нередко служат причинами
вынесения незаконных приговоров, ведут к их отмене или изменению.
На практике адвокаты недооценивают значение этой стадии процесса и
считают, что все необходимые подготовительные вопросы без ‘труда могут
быть решены ими в самом судебном заседании.
Косов обвинялся по п. 3 ст. 111 УК РФ. В судебном заседании адвокат
обнаружил, что органами предварительного расследования неполно выяснены
данные о его личности, в частности, не установлен точный год его
рождения, не проверено наличие всех, в том числе и непогашенных
судимостей и пр. Поскольку эти обстоятельства имели для подзащитного
принципиальное значение и могли повлечь определенные правовые
последствия (признание его рецидивистом), суд направил дело для
производства дополнительного расследования. Очевидно, что в данном
случае неполноту расследования адвокат мог обнаружить еще в досудебном
разбирательстве дела.
2. Оценка доказательств при изучении дела. Изучая уголовное дело,
адвокат выясняет, совершено ли само правонарушение, содержит ли деяние,
вмененное в виду подзащитному, состав преступления и правильно ли оно
квалифицировано по соответствующей статье УК РФ. Сделать это нельзя
иначе как путем оценки имеющихся в деле доказательств. Оценивая
доказательства, собранные по делу, адвокат исходит только из того,
достаточны ли они для рассмотрения в судебном заседании. В этой стадии
процесса еще не стоит вопрос о доказанности или недоказанности деяния, а
решается более узкая задача — можно или нельзя при наличии собранных
следствием данных внести дело для рассмотрения но существу в судебном
заседании.
Пределы и значение оценки наличия или отсутствия доказательств имеют
здесь свою специфику. Правоохранительные органы (дознание, следствие,
прокуратура, судья, адвокат), обязанные оценивать имеющиеся
доказательства и принимать решения по делу, последовательно сменяют друг
друга, контролируя полноту и правильность оценки на предыдущих стадиях
уголовного процесса. Деятельность одного из них взаимосвязана с
деятельностью другого, взаимодополняема. Всесторонняя, полная и
объективная оценка доказательств на предшествующей стадии процесса
подготавливает фактическую основу для оценки доказательств на
последующей стадии. Должностные лица, производящие такую оценку,
независимы друг от друга, сущность этой оценки определяется имеющимися в
деле данными, требованиями закона и их внутренним убеждением.
Названные принципы предварительной оценки доказательств относятся и к
адвокату, который оценивает материалы дела, исходя из своих задач. В
частности, изучая дело, он устанавливает только наличие в
доказательствах признаков преступления и не касается вопроса о
достоверности самих доказательств или их источников. Определить
достоверность какого-либо доказательства защитник может только в суде —
путем сопоставления его с другими данными. В этой же стадии процесса
адвокат лишь отмечает для себя убедительность одних доказательств,
слабость других, сомнительность третьих и т.д. Здесь он производит для
себя дифференциацию собранных следствием доказательств. Группирует их на
обвинительные и оправдательные, твердо установленные факты и
сомнительные, законно полученные и неправомерно появившиеся в деле,
бесспорные и неочевидные и т.д.
3. Адвокатские ошибки при анализе события, состава и квалификации
преступления. Изучение адвокатской практики показывает, что в
подавляющем большинстве случаев защитники правильно понимают и выполняют
свои задачи. Оценивая собранные следствием доказательства, они
устанавливают в них признаки преступления, не касаясь оценки
достоверности самих доказательств и их источников. Но, тем не менее,
намечают проверку этого в ходе судебного следствия. Иногда они проходят
мимо случаев, когда суду предаются лица, в действиях которых нет состава
уголовно наказуемого деяния.
Другой ошибкой адвокатов является невыявление случаев совершения
подзащитным иного, чем указано в обвинительном заключении, преступления.
Это можно объяснить нечетким пониманием некоторыми адвокатами состава
конкретного деяния, неумением отграничивать его от смежных преступлений.
При изучении дела адвокату важно не только установить признаки состава
преступления как уголовно наказуемого деяния, но и проверить
правильность его квалификации по соответствующей части конкретной статьи
Уголовного кодекса.
Квалификация деяния зависит от наличия в нем ряда обстоятельств,
перечисленных в законе и характеризующих сами действия:
умышленные или неосторожные; наличие особых признаков (цинизм, дерзость
и пр.); их сопровождение (связанность с сопротивлением указанным в
законе лицам, с применением определенного оружия и предметов); личность
обвиняемого (прежняя судимость, признание особо опасным рецидивистом) и
т.п.
Проверяя правильность квалификации содеянного по соответствующему
основанию, адвокат обращает внимание на обоснованность выводов органов
расследования фактическими обстоятельствами дела.
Соловьеву было предъявлено обвинение в совершении злостного хулиганства
и систематическом нанесении побоев гр-ке Саниной, т.е. в преступлениях,
предусмотренных ст. 116 и п. 2 ст. 213 УК РФ. Прокурор утвердил
обвинительное заключение и дело направил в суд. Изучая дело, адвокат не
заметил отсутствия нужных доказательств. И судья сам, по своей
инициативе, в порядке ст. 2231 УПК РСФСР исключил часть обвинения и
назначил к судебному рассмотрению дело Соловьева, обвиняемого лишь по п.
1 ст. 213 УК. В суде же адвокату ничего не оставалось делать, как
говорить, что “судья исправил ошибку следствия и ее не нужно повторять”.
Очевидно, что подобную работу адвоката нельзя считать профессиональной.
Практика показывает, что адвокаты, в основном, правильно оценивают
наличие доказательств события преступления и с учетом этого начинают
строить свою защиту. И ошибки здесь довольно редки. Гораздо чаще ими
допускаются ошибки при определении наличия доказательств,
характеризующих квалифицирующие признаки деяния.
Нередко в совершенном преступлении следствие усматривает отягчающие
обстоятельства, например, признаки (особая жестокость, общеопасный
способ, в отношении нескольких потерпевших, причинивших крупный ущерб и
пр. (ст, 63 УК). Адвокат внимательно проверяет, вменены ли эти
обстоятельства в вину подзащитному, чем обоснованы и как отражены в
обвинительном заключении.
4. Трудности восприятия доказательств, касающихся личности подзащитного.
Одним из квалифицирующих признаков многих преступлений является прежняя
судимость субъекта. Изучая такое дело, адвокат проверяет — не снята ли
эта судимость, а также не погашена ли она давностью (ст. 86 УК).
На практике еще встречаются случаи, когда адвокат не замечает факта
предания суду по п. 2 ст. 213 УК (за хулиганство, совершенное лицом,
ранее судимым за хулиганство) после погашения у подзащитного судимости.
Постановлением судьи дело Сзирина было назначено к слушанию с обвинением
его по п.. 2 ст. 213 УК по признаку наличия прошлой судимости за
хулиганство. Из материалов дела усматривалось, что он в январе 1992 г.
был осужден по п. 2 ст. 206 УК РСФСР к 2 годам лишения свободы, а в
декабре 1993 г. — освободился из колонии по отбытии срока наказания.
Следовательно, в январе 1997 г., к моменту назначения судебного
заседания, эта судимость была погашена сроком давности. Несмотря на это,
судья назначил судебное разбирательство с обвинением Свирина как лица,
ранее судимого за хулиганство. Адвокат также не заметил этого. В
результате судебного следствия Свирину был вынесен обвинительный
приговор, в котором, в частности, было указано, что “прежняя судимость
Свирина за хулиганство не может служить основанием для квалификации его
действий по п. 2 ст. 213 УК РФ, так как она в силу п. 2 ст. 86 УК РФ в
связи с истечением срока погашена”.
Совершенно очевидно, что такую оценку делу мог дать адвокат еще в стадии
досудебного разбирательства на основе простого арифметического подсчета,
не требующего ни исследования, ни тем более оценки доказательств, а лишь
на основе указаний ст, 86 УК.
Подобного рода досадные ошибки снижают качество работы адвоката и его
профессиональный авторитет. Определенную часть времени суд и все
участники процесса вынуждены затрачивать на арифметические вычисления,
иногда в ущерб исследованию доказательств преступления. Хотя это —
прямая задача досудебной работы защитника.
5. Выявление противоречий в доказательствах. В соответствии с п. 3 ст.
222 УПК адвокат выясняет — собраны ли по делу доказательства,
достаточные для его рассмотрения в судебном заседании. При этом
проверяется: все ли обстоятельства, входящие в предмет доказывался,
изучались при расследовании преступления, обосновывают ли имеющиеся в
деле доказательства выводы органов расследования; получены ли эти
доказательства в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным
законом.
Именно так выполняется обычно адвокатами эта задача. Но иногда
встречаются случаи, когда дело назначается’ в отношении лица при
отсутствии доказательств, достаточных для судебного рассмотрения дела.
Чаще всего это проявляется в том, что к слушанию назначаются дела лиц,
объяснения которых органами расследования не проверялись. Адвокат же —
проходит мимо этого, оставляя “на потом”.
Обычно остаются непроверенными судьей и адвокатом показания обвиняемых о
мотивах совершенных им действий. Вместе с тем не всегда изучается
достаточность доказательств, устанавливающих и факт совершения самого
деяния. Все еще встречаются случаи, когда назначаются к слушанию дела
лиц, обвинение в отношении которых Основано не на конкретных фактах, а
на домыслах, предположениях.
Такого рода ошибки чаше всего допускаются по делам, в которых
потерпевший не мог точно указать лицо, которое на него посягало.
Например, по групповым делам, а также в случаях, когда сам потерпевший
находился в нетрезвом состоянии, и в силу ряда других причин,
обусловленных обстоятельствами конкретного насильственного
посягательства.
Изучая дело в ходе его досудебного разбирательства, адвокат обращает
внимание на противоречивые сведения о каких-либо обстоятельствах,
подлежащих доказывайте по делу. Причем противоречия могут содержаться
как в различных видах доказательств, так и в доказательствах одного вида
и даже в отдельном источнике доказательств. Очень часто такие
противоречия свидетельствуют о недостаточности доказательств
совершенного деяния и поэтому должны препятствовать назначению дела к
слушанию, о чем и ходатайствует адвокат. Если им будет установлено, что
органы расследования не заметили имеющихся в деле противоречий или,
заметив, не разрешили их, а равно разрешили неправильно, он и отражает
это в соответствующем ходатайстве. Например, изучая дело Смагина,
адвокат установил, что акты судебно-психиатрических экспертиз содержат
существенные противоречия о психическом состоянии подзащитного. Он
заявил ходатайство, и после его рассмотрения суд возвратил дело на
дополнительное расследование для окончательного решения вопроса о
вменяемости Смагина (п. 2 ст. 221, ст. 232 УПК).
6. Профилактические материалы следствия. В числе обстоятельств,
подлежащих изучению по уголовному делу, адвокат находит и те, которые
способствовали совершению преступления. В частности, он проверяет —
выяснил ли орган расследования эти обстоятельства и принимал ли меры к
их устранению (ч. 2 ст. 68 УПК).
Проведенное исследование показало, что по многим делам органы
расследования не выясняют эти обстоятельства, а вскрыв их, — очень редко
вносят представления об их устранении. На что и обращают внимание
адвокаты.
Всего было внесено представлений только по 3,5% изученных нами уголовных
дел. Причем наибольшее количество представлений — 67,6% — об устранении
причин и условий было внесено по делам о квалифицированных видах
преступлений. По делам же об “обычных” деяниях было внесено 31,14%
представлений. Причем нужно отметить, что адвокаты вообще ни разу не
ставили соответствующие вопросы.
Внеся представления, органы предварительного расследования не всегда
добиваются реализации содержащихся в них предложений, о чем могут
свидетельствовать данные о количестве ответов, полученных от
руководителей предприятий, учреждений и организаций. Из всех внесенных
представлений только по 55% получены ответы с сообщениями о принятых
мерах.
Если учесть, что некоторая часть этих ответов носит к тому же формальный
характер, становится ясным, что органы предварительного расследования
очень мало уделяют внимания выяснению и устранению обстоятельств,
способствовавших совершению преступлений. Адвокаты же, к сожалению, не
видят защитительных возможностей этой деятельности (о чем будет сказано
ниже).
Адвокаты неохотно проверяют качество работы органов расследования по
выявлению обстоятельств, способствовавших совершению преступлений,
особенно когда их невыяснение не препятствует рассмотрению дела по
существу. Наиболее ярко это проявляется в случаях, когда деяние
совершено несовершеннолетними или если оно вызвано неправомерными
действиями потерпевшего, провокацией окружающих и т.п.
Например, судья возвратил дело по обвинению несовершеннолетних Конева и
Таркина в злостном хулиганстве. Причиной для возвращения дела послужило
ходатайство адвоката о том, что органы расследования не установили, кто
конкретно из присутствующих при совершении хулиганства взрослых
подстрекал ребят к учинению драки и избиению потерпевших. В другом
случае судья возвратил на доследование дело по обвинению Шарова.
Причиной возвращения дела было ходатайство адвоката о невыяснении
органами расследования поведения потерпевшего в момент совершения
хулиганства. В обоих случаях основаниями к возвращению дел на
доследование были ходатайства адвоката о недостаточном выяснении
обстоятельств, способствовавших совершению преступления, и их
уголовно-процессуальной важности.
§ 25. Выявление нарушений закона
1. Установление существа нарушений. Готовясь к судебному
разбирательству, адвокат проверяет — соблюдены ли при расследовании
преступления требования уголовно-процессуального закона. Разумеется, что
для обеспечения полноты, объективности и всесторонности расследования
дела необходимо соблюдение следователем всех норм УПК, касающихся его
работы. Однако на практике несоблюдение им отдельных процессуальных норм
может не влиять на положение обвиняемого. Адвокат обращает внимание лишь
на существенные нарушения прав подзащитного. Если такое обнаружено, он
ставит вопрос о возвращении дела на дополнительное расследование для
устранения этих нарушений.
Существенность нарушения прав подзащитного определяется адвокатом в
каждом конкретном случае с учетом возможности его влияния на нужный
исход дела. В наиболее же общем виде можно утверждать, что под
существенными нарушениями прав подзащитного в первую очередь нужно
понимать такие нарушения норм уголовно-процессуального кодекса, которые
фактически воспрепятствовали или могли воспрепятствовать установлению
истины, правильному решению следователем вопроса о доказанности
обвинения.
Изучая дело, адвокат обращает особое внимание на проведение тех
следственных действий или составление документов, в которых отражается
специфика конкретного преступления.
Кроме того, к числу существенных следует отнести также нарушения
органами расследования процессуальных прав обвиняемого (ст. 46 УПК).
Практика показывает, что чаще всего нарушаются права обвиняемого на
представление им доказательств и заявление ходатайств. Внешне это
проявляется в том, что в протоколах его допросов указываются лишь те из
его показаний, которые соответствуют версии, избранной органами
расследования. Другие же сведения обвиняемого не отражаются в протоколах
допросов. Из описания в протоколах нередко выпадает изложение обвиняемым
причин и мотивов совершения им противоправных действий. На это и
обращается внимание адвоката, с тем чтобы выдвинуть защитительный тезис:
“следователь увлекся лишь обвинением, иные версии им не
рассматривались”.
В других случаях органы расследования очень подробно записывают
показания обвиняемого о совершенном им преступлении, его мотивах,
обстоятельствах, способствовавших совершению, взаимоотношениях с
потерпевшими и пр., но не принимают мер к проверке этих сведений, т.е.
подтверждению или, наоборот, опровержению. В результате чего версия
обвиняемого остается непроверенной. Обычно версия обвиняемого не
проверяется по той причине, что, по мнению органов расследования,
“доказательств совершенного преступления вполне достаточно”, “деяние –
очевидно”, “в целях экономии процессуальных средств” и т.п.
Нарушение права обвиняемого на защиту может проявляться и в отказе
органов расследования в удовлетворении различного рода ходатайств,
заявленных обвиняемым — о направлении его на судебно-медицинскую или
судебно-психиатрическую экспертизу, об истребовании письменных
материалов и документов, которых содержатся сведения положительно
характеризующие его личность, о допросе определенных лиц, проведении
очных ставок и т.п.
Нарушение прав подзащитного может выражаться в том, что органы
расследования не проверяют показаний, в которых он утверждает, что,
кроме него самого, в совершении преступления участвовали и другие лица,
не привлеченные к ответственности, или что потерпевший совершил уголовно
наказуемое деяние, которое, однако, не вменено ему в вину. Изучая дело,
адвокат в таких случаях убеждается, что показания потерпевшего вообще не
проверялись или проверялись формально, для того, чтобы его “успокоить”.
Обнаружив подобные нарушения процессуальных прав обвиняемого, защитник
вправе поставить перед судьей вопрос о возвращении дела на доследование.
При изучении дела Храпова. обвинявшегося по п. 1 ст. 111 УК, адвокат
убедился в том, что орган расследования необоснованно отказал
обвиняемому в ходатайстве о привлечении к уголовной ответственности
брата потерпевшего, также принимавшего участие в драке, закончившейся
причинением тяжкого вреда здоровью.
Адвокат установил также, что никто из свидетелей не допрашивался о
поведении брата потерпевшего в момент драки. Между тем необходимость в
этом была, так как из рапортов милиционеров было видно, что брат
потерпевшего — Косарев выкрикивал в адрес подзащитного угрозы, не давал
ему обороняться, подстрекал потерпевшего криками “бей его” и т.п.
В возбуждении уголовного дела против Косарева (брата потерпевшего)
следователь отказал на основании того, что “Косарев является
несовершеннолетним и обвиняемый Храпов не мог воспринимать произносимые
в его адрес угрозы и выкрики как реальную поддержку”.
При наличии таких обстоятельств адвокат правильно усмотрел нарушение
процессуальных прав подзащитного и по этой причине просил судью
направить дело для дополнительного расследования. Судья согласился с
ходатайством защитника.
В ходе доследования были добыты данные, послужившие основанием для
привлечения к уголовной ответственности но п. 2 ст. 213 УК брата
потерпевшего Косарева. Это обстоятельство дало адвокату повод ставить
перед судом вопрос о наличии драки, инициаторами которой были
потерпевший и его брат. В результате этого Храпов был осужден к условной
мере наказания за причинение тяжкого вреда здоровью при превышении
пределов необходимой обороны (п. 1 ст. 114 УК).
2. Оценка законности обвинения. Уголовно-процессуальный закон обязывает
органы расследования составить мотивированное постановление о
привлечении в качестве обвиняемого лица, совершившего преступление.
В этом постановлении должны содержаться сведения о месте и времени его
составления, о лице, привлекаемом в качестве обвиняемого, о
преступлении, в совершении которого оно обвиняется, и другие сведения,
перечисленные в ст. 144 УПК. Изложенные в постановлении данные о
совершенном преступлении и определяют пределы ответственности
подзащитного. Эти пределы не могут быть расширены органами расследования
без предъявления нового обвинения.
Однако по ряду дел адвокаты устанавливают случаи, когда после
предъявления обвинения органы расследования выявляют новые
обстоятельства совершенного преступления и, не предъявив нового
обвинения, включают их в обвинительное заключение. Объяснить это можно
тем, что вновь установленные обстоятельства следователи рассматривают
как несущественные, не влияющие на положение обвиняемого.
Такую практику нельзя признать соответствующей уголовно-процессуальному
закону. Адвокаты, обнаружив при изучении дела подобные факты расширения
пределов обвинения, должны ставить перед судьей вопрос о возвращении
дела для предъявления обвинения или исключении из обвинения
обстоятельств, установленных органами расследования, но не предъявленных
подзащитному.
Согласно формуле обвинительного заключения Сотин обвинялся в том, что,
находясь в нетрезвом состоянии, приставал на улице к незнакомым ему
женщинам, а одну из них — Шевелеву обругал нецензурными словами,
оскорбил ее человеческое достоинство, толкал и угрожал расправой.,
Знакомясь с делом, адвокат установил, что в постановлении о привлечении
Сотина в качестве обвиняемого не указано, что нецензурная брань и угрозы
вменяются ему в вину. Поэтому защитник просил судью исключить из
хулиганских действий угрозы и нецензурную брань. Судья согласился с
адвокатом.
В другом случае судья, согласившись с адвокатом, решил возвратить дело
на дополнительное расследование, поскольку “часть эпизодов
вымогательства (п, 3 ст. \ 63 УК) вменена в вину без предъявления их
Гурьеву, что не могло не нарушить его права на защиту”.
Причиной подобных процессуальных нарушений чаще всего является отношение
следователя к правам обвиняемого как второстепенным обстоятельствам по
делу, не требующим их обязательного обеспечения.
Но иногда причиной произвольного расширения пределов обвинения и тем
самым нарушения прав подзащитного являются недостаточное знание норм
материального и процессуального права лицом, производившим
расследование, и слабый прокурорский надзор.
Именно на эти обстоятельства обратил внимание адвокат, убедивший судью
возвратить на доследование дело по обвинению Маркина в совершении
квалифицированной кражи (п. 2 ст. 158 УК). По существу, в этом деле
процессуальные нарушения выражались в том, что постановлением
следователя Маркий был привлечен в качестве обвиняемого по п. 2 ст. 158
УК РФ. В протоколе объявления ему об окончании предварительного
следствия (ст. 201 У ПК) было указано, что Маркин совершил преступление,
предусмотренное п. 3 ст. 158 УК, а в протоколе о предъявлении ему
материалов дела (ст. 203 УПК) его действия были квалифицированы опять по
п. 2 ст. 158 УК- И наконец, в обвинительном заключении действия Маркина
были квалифицированы по п. 3 ст. 158 УК.
Это дело интересно еще и тем, что после дополнительного расследования,
проведенного прокурором, Маркину было предъявлено обвинение по п. 1 ст.
158 УК, за что он и был затем осужден. Поэтому можно. Предположить, что
названные нарушения права на защиту были формой проявления
некачественного расследования преступления.
Изучая в деле работу следователя, адвокат ни на минуту не должен
забывать о том, что они со следователем (прокурором) — процессуальные
противники, которые “должны обладать объективированными моделями
мыслительной деятельности друг друга” (Лефевр В.А. Конфликтующие
структуры. Воронеж, 1967. С. 34). Без такого “взаимного вычисления”
обвинение и защита — поверхностны, неконкретны и неубедительны. Одно
дополняет другое, как плюс и минус, день и ночь, луна и солнце. Это —
“две стороны одной медали”. Разница — в сути, задачах и в том, что
“глубина проникновения в чужие мысли во многом зависит от личных
способностей сторон. Как в шахматах игроки пытаются как можно дальше
рассчитать ходы друг друга, так и в конфликте они часто стремятся к
подобному расчету” (Юридическая конфликтология. М., 1995. С. 53).
3. Конкретизация ответственности в групповых делах. По групповым делам
органы расследования допускают нарушения прав подзащитных, заключающиеся
в том, что всем обвиняемым предъявляется текстуально одинаковое
обвинение, без учета роли каждого из них. В таких случаях создается
впечатление, что несколько правонарушителей совершили, например, кражи,
тождественные по своему характеру, последовательности и предмету
воздействия. Это должен иметь в виду адвокат, проверяя соответствие
следственных действий правам подзащитного и процессуальному оформлению
этого.
По ходатайству адвоката судья возвратил на дополнительное расследование
дело по обвинению Харитонова, Скдярко и Шутихина в совершении групповой
кражи (п. 2 ст. 158 УК).
Основанием для возвращения дела было заявление адвоката о .грубом
нарушении прав обвиняемого, которое выразилось в том, что Харитонову и
Шутихину было предъявлено одинаковое по форме обвинение, а именно:
каждый из них одновременно “взламывал дверь магазина, следя за
обстановкой”. Обвинение, предъявленное третьему участнику преступления —
Склярко, содержало те же факты, но было дополнено еще и тем, что он
“использовал при этом монтировку”.
Адвокат, изучая это дело, установил, что его подзащитный Харитонов
оставался на улице, не подходил к двери квартиры, из которой была
совершена кража. Шутихин толкал дверь плечом, а Склярко орудовал
монтировкой.
Эти обстоятельства стали предметом ходатайства адвоката и постановления
судьи, который признал, что “органы расследования не конкретизировали
вину каждого из обвиняемых и, тем самым, нарушили их права на защиту”. В
ходе дополнительного расследования каждому из обвиняемых было
предъявлено самостоятельное обвинение, основанное на фактах совершения
ими конкретных противоправных действий.
В то же время, изучая дела лиц, совершивших групповое преступление,
адвокаты должны помнить, что нередко довольно трудно бывает установить —
кто же из обвиняемых что конкретно совершал. В таких случаях адвокат
проверяет, насколько тщательно органы расследования исследовали этот
вопрос. Если при этом он убедится, что при расследовании были
использованы все возможные меры, но тем не менее осталось неясным, кем
же из обвиняемых выполнены те или иные действия, то нельзя считать
нарушением права на защиту предъявление обвинения без конкретизации
фактов. Подобные обстоятельства выясняются в ходе судебного следствия.
Чаще всего в таких случаях подсудимые сами в судебном заседании говорят
о том, кто из них что совершил- Истина оказывается установленной, а
права на защиту — обеспеченными.
Изучение практики показывает, что судьи не всегда правильно реагируют на
сообщения адвоката об обнаруженных им нарушениях прав подзащитного.
Встречаются случаи, когда причиной возвращения на дополнительное
расследование дел служат такие процессуальные нарушения, которые не
могли повлиять на защиту интересов обвиняемого.
Так, возвращая по ходатайству адвоката на дополнительное расследование
дело Филатова, судья указал, что “органам предварительного следствия
необходимо приобщить к делу первичные объяснения свидетелей
Константиновых и Машина и допросить их по факту попытки применения
Филатовым ножа”. Областной суд отменил это постановление, так как
“вопросы, поставленные на разрешение органами расследования, не имеют
решающего значения при наличии собранных по делу доказательств. Кроме
того, первичные объяснения не являются доказательствами, а свидетелей
можно допросить по всем интересующим суд вопросам в судебном заседании”.
Завершая анализ практики работы адвокатов, готовящихся к делу, нельзя
забывать, что защитительная работа — далеко не всегда бывает успешной.
Не потому, что она — плохая, а из-за косного, недоброго отношения к ней
следователя, прокурора, суда. Весьма редки случаи, когда адвоката, его
мыслей — “ждут” в процессе. Гораздо чаще, он — “гость нежеланный”.
Причем отношение к адвокату как к “досадному” в деле фактору сложилось
издавна. Традиция, к сожалению, продолжается и по сей день.
: Вот что говорил 97 лет назад, в 1900 г., адвокат Н.П. Карабчевский по
делу братьев Скитских: “Защиту впускают в “храм правосудия”, — но
надолго ли и в какой момент? Разве в самые сокровенные и трудные для
обвиняемого, а нередко и для истины моменты она не находится в жалком
положении оглашенного, изгнанного, бессильно томящегося у преддверия
храма? Ее впускают тогда, когда затяжная в глубокой тайне, сотканная в
тиши и выполненная в раздумье вся “творческая” работа обвинения в
сущности “готова” ~ окончена совершенно. Ей предоставлено только
критиковать или разрушать это “творчество”, класть свои мазки на
законченную картину — портить ее или рвать холст, на котором она
нарисована, но не давать ничего своего законченного и цельного. Отсюда
досадные к защите отношения и чувства со стороны обвинителей, но подчас
и судей” (Судебные речи известных русских юристов. М., 1957. С. 450).
Мысли — весьма современны. По-прежнему у адвоката по существу нет
возможностей к самостоятельному сбору и представлению доказательств. Его
все также держат возле “храма правосудия”; зовут – когда нужно, а
пригласив, — “вынужденно терпят”, иногда — слушают. То есть, “водят на
коротком поводке”. Вместо того чтобы всегда держать для него открытыми
двери “храма правосудия”, куда он входил бы как желанный
прихожанин.Таковы, в основном, узловые вопросы, которые, как нам
кажется, ставит перед собой, адвокат, изучая уголовное дело и готовясь к
судебной работе. Разумеется, нельзя заранее предусмотреть ситуации, с
которыми сталкивается защитник в этой стадии-процесса. Они по разным
делам различны. Как не могут быть и одинаковы адвокаты — с их
квалификацией, опытом, работоспособностью.
Тем не менее в этом разделе изложены вопросы, с которыми мы сталкивались
в своей практике и которые нам представляются наиболее типичны, доступны
для восприятия и решения многими адвокатами — как имеющими значительный
опыт работы, так и начинающими.
§ 26. Установление события преступления
1. Роль уголовно-правовой нормы в определении события преступления.
Известный русский адвокат Ф.Н. Плевако (1842—1908) выявил одну из важных
закономерностей адвокатской работы, назвав ее “защитительной жилкой”. Он
говорил: “Профессия дает нам известные привычки, которые идут от нашего
труда. Как у кузнеца от работы остаются следы на его мозолистых руках,
так и у нас, защитников, защитительная жилка всегда останется нашим
свойством не потому, что мы хотим отрицать всякую правду и строгость, но
потому, что мы видим в подсудимых по преимуществу людей, которым мы
сострадаем, прощаем, и о которых мы сожалеем. Годы закаливают нас в этой
привычке…”
Адвокатов он считал теми людьми, которые должны помогать людям: “Кроме
нас, защитников, для прямой защиты их от обидчиков, законом не создано
иного клана. При нашей привычке защищать, при нашей привычке к
снисхождению мы встречаемся с необходимостью требовать восстановления
нарушенных прав, отнятия из рук того, что они захватили”. Отмечал
Плевако и разумность, дифференцированный подход адвоката к неодинаковым
людям: “Если ко мне является человек, у которого сняли с плеч кафтан, я
действую таким образом, чтобы возвратить похищенное; но если этот же
человек — требует наказания преступника, то его заявление кажется мне
еще недостаточным. Как же примирить это? Очень легко! Нужно только уметь
поставить пределы того чувства к подсудимому, о котором я говорил, и
чувства справедливости к тому человеку, который страдает” (Судебные речи
известных русских юристов. М., 1957. С. 505—506).
С подобными мыслями и должен работать сегодняшний адвокат, разбираясь в
сложных юридических “хитросплетениях” закона и дела. В соответствии с
законом (и. 1 ст. 68 УПК) при судебном разбирательстве уголовных дел
доказыванию подлежит событие преступления: время, место, способ и другие
обстоятельства совершения преступления.
Доказать событие преступления — значит получить ответы на вопросы: имело
ли место деяние, в совершении которого обвиняется подзащитный; содержит
ли это деяние состав преступления и каким именно уголовным законом оно
предусмотрено (п. 1,2 ст. 303 УПК РСФСР).
Раскрыть же содержание предмета доказывания невозможно без
уголовно-правовых норм. В конкретных статьях Особенной части УК РФ и
перечислены признаки преступления, которые определяют предмет
доказывания события того или иного деяния.
Доказыванию прежде всего подлежит сам факт совершения общественно
опасных действий, запрещенных уголовным законом. Характер таких действий
должен быть самостоятельным предметом доказывания по уголовному делу.
Причем в каждом случае обязательному установлению подлежат все внешние
признаки, указанные в диспозиции соответствующей статьи УК. Отсутствие
какого-либо признака исключает наступление уголовной ответственности. На
это и направляются усилия адвоката.
Например, о событии хулиганства свидетельствуют действия, не просто
нарушающие общественный порядок, а нарушающие его в грубой степени.
Именно степень нарушения общественного порядка служит критерием
отграничения события уголовно наказуемого хулиганства от мелкого или
иного нарушения общественного порядка, за совершение которых установлена
административная ответственность. Таковы основные элементы позиции
адвоката по этой категории уголовных дел.
2. Анализ действий всех участников деяния. Определить критерии события
преступления нередко бывает довольно трудно. Событие преступления
адвокат не может понимать идеально, абстрактно, в отрыве от специфики
отдельных составов преступлений. Событие должно быть всегда конкретным,
четко очерченным, с приведением “фона”, на котором оно разворачивалось.
При убийстве, например, это — скандал, драка, насилие над личностью,
угроза убийством со стороны потерпевшего, причинение им вреда здоровью
подзащитному и т.п. Иногда это может быть лишь возможность создания
серьезной угрозы здоровью людей, близких подсудимому. Эти обстоятельства
может использовать адвокат, особенно тогда, когда заметна реальность,
существенность, значительность фактического вреда подсудимому, что
вызвало у него решимость совершить преступление. “Во многих случаях
преступление не только создает почву для конфликтов, но и само является
следствием конфликтов и их заключительной стадией. Особенно явно
подобная причинно-следственная взаимосвязь прослеживается на примере
насильственных преступлений, таких, как умышленное убийство, телесное
повреждение различной степени тяжести и злостное хулиганство”
(Юридическая конфликтология. М-, 1995. С. 156).
Опыт адвокатской работы говорит о распространенности насильственных
деяний, а также о наличии именно в них “ярких” классических показателей
большинства институтов уголовного процесса и уголовного права. Таких,
например, как диспозиция нормы, состав преступления, предмет
доказывания, уголовная ответственность и т.п.
Чтобы полностью определить событие преступления, адвокату надо брать всю
совокупность конкретно совершенных подсудимым и потерпевшим действий.
Например, один вначале пристал к обычному прохожему, другой — в ответ на
это оскорбил и обругал его нецензурно, затем избил и т.д.
Очевидно, что подобный анализ всей этой совокупности действий каждого и
может привести адвоката к правильному выводу о характере события
преступления. Такой анализ может быть дан только по конкретным
материалам уголовного дела.
Устанавливая событие преступления, адвокат должен иметь в виду, что
определению события преступления часто помогает анализ отнесения одних
действий к уголовным, других — просто к противоправным, третьих — к
аморальным, четвертых — к обычным, бытовым.
Именно в результате такой работы адвокат добился того, что президиум
областного суда изменил приговор районного народного суда, которым
Левушкин осужден по п. 2 ст. 213 УК РФ.
Подзащитный был признан виновным в том, что учинил дома ссору с
сожительницей Токаревой, ударил ее палкой по голове, выражаясь
нецензурными словами. В надзорной жалобе адвокат указал, что во время
ссоры в доме и во дворе никого из посторонних не было, общественный
порядок не нарушался, следовательно, в действиях Левушкина не было
состава хулиганства, а содержались признаки преступления,
предусмотренного ст. 116 УК РФ (нанесение побоев). Надзорная инстанция
согласилась с этими доводами, и, учитывая, что в деле есть • заявление
потерпевшей с просьбой привлечь Левушкина к ответственности, президиум
областного суда переквалифицировал его действия с п.2 ст.213 и ст.116 УК
РФ.
При анализе данных о событии преступления адвокат обращает внимание и на
общественно полезные действия. Например, на факт задержания подзащитным
правонарушителя, оказание подсудимым помощи пострадавшему в делах о ДТП
и др.
Данные такого рода всегда имеют защитительные возможности, используемые
адвокатом.
В то же время нельзя оставлять без внимания и совершение подзащитным
действий, объективно выражающих его пренебрежение к действующим законам,
нравственности, противопоставление личности субъекта обществу,
подчеркивание им своего превосходства над другими людьми и пр.
Такую оценку адвокат чаще всего может сделать на основе изучения
допросов свидетелей, потерпевших, из показаний которых следует, что
действия подсудимого воспринимались ими как проявление неуважения и
поэтому вызывали у них соответствующие реакции.
Если такие данные имеются, адвокату не следует их игнорировать, ибо —
как объективные — они известны и суду. Апеллирование к ним как
кассационным основаниям лишено смысла. Например, судебная коллегия по
уголовным делам областного суда признала правильным приговор районного
суда, которым Тришкин осужден но п. 2 ст. 213 УК РФ за то, что дважды —
1 и 6 ноября 1996 г. совершил хулиганские действия в отношении своих
родственников. Оставляя этот приговор без изменения, судебная коллегия
подчеркнула следующее: “Свидетельскими показаниями очевидцев
происшедшего установлено, что. в обоих случаях Тришкин совершил
хулиганские действия, связанные с явным неуважением к лицам, проживающим
в доме: стучал в дверь, бранился. Поэтому доводы адвоката являются
неубедительными”.
При установлении события преступления адвокату не следует отождествлять
два различных понятия: учинение подзащитным действий, выражающих явное
нарушение уголовного закона, и лишь вероятность их совершения. Первое
означает, что субъект фактически совершает действия, по своему характеру
исключающие возможность их истолкования как общественно полезных или
хотя бы безразличных для окружающих. Эти действия с очевидностью и
несомненностью свидетельствуют об отрицательном отношении человека к
уголовному закону.
Поэтому, установив на основе документов, показаний подсудимого,
потерпевших и свидетелей совершение им такого рода действий, адвокат тем
самым определяет преступные свойства события деяния.
Простая же возможность совершения каких-либо действий означает для
адвоката лишь то, что они могли быть совершены, а это — нужно еще
доказать, или, наоборот, исключить из обвинения как недоказанное. Это
свойство лежит за пределами события преступления. Оно иногда бывает
важным для характеристики личности подзащитного, что особо нужно
оговорить в суде.
Следует иметь в виду, что на практике не всегда легко устанавливаются
различия между внешними действиями, которые характеризуют само деяние,
или только свойства “деяния”.
3. Событие преступления всегда конкретно. Событие преступления должно
быть понято адвокатом. Если какое-либо существенное обстоятельство
совершения преступления установлено обвинением неточно или
неопределенно, то у адвоката всегда остается возможность его иного
истолкования и выводы следователя приобретают вероятный характер. Само
же обвинение таким образом оказывается поколебленным.
Конкретно установленным будет преступление, совершенное в определенном
месте и в определенное время.
Степень точности, с которой должно быть установлено время совершения
преступления, определяется в зависимости от специфики деяния и значения
самого фактора времени для понимания существа события преступления или
характеристики личности подзащитного.
На практике чаще всего время требуется установить с точностью до одного
дня, а нередко и часа. Без этого событие преступления выглядит
неконкретным.
Следует иметь в виду, что иногда время допустимо устанавливать весьма
относительно. Это прежде всего относится к случаям, когда совершенные
подсудимый действия важны только для характеристики его личности, но не
события преступления.
Чаще всего время устанавливается приблизительно по делам о
преступлениях, совершенных на почве пьянства в семье или квартире. Если
же различные эпизоды вменены обвиняемому как самостоятельные, то
устанавливается точная дата совершения каждого эпизода. В противном
случае событие преступления будет установлено весьма абстрактно, что и
служит адвокату доводом к отмене приговора или исключения из него
соответствующих эпизодов как недоказанных.
Время особенно важно устанавливать, если преступление совершено ночью,
когда оно долго не прекращалось или несколько раз возобновлялось.
В таких случаях факт совершения длительного по времени деяния
существенным образом характеризует его тяжесть, личность обвиняемого или
квалификацию содеянного. Ночное или продолжительное умышленное
преступление чаще всего правильно квалифицируется как весьма опасное по
сравнению с дневным и прилюдным деянием.
Место совершения преступления, также как и время, входит в объективную
сторону любого преступления. Но оно еще важно для определения степени
тяжести или, наоборот, сравнительной неясности деяния. Поэтому место
совершения преступления всегда относится к числу обстоятельств,
подлежащих обязательному доказыванию по уголовному делу. В зависимости
от специфики то или иное деяние может быть совершено в самых различных
местах — на улицах, площадях, в парках, скверах, кафе, ресторанах, на
городском и общественном транспорте, на производстве, в предприятиях
торговли, общественного питания, в коммунальных или отдельных квартирах
и других подобных местах.
Поэтому, чтобы конкретизировать событие деяния, следователь должен
определенным образом охарактеризовать место преступления (например,
многонаселенная квартира, безлюдная улица и т.п.) и установить
расположение данного места в системе других в пределах населенного
пункта (например, “в коммунальной квартире, расположенной по адресу…”,
“в сквере, находящемся на улице…”, и т.п.).
Участвуя в разрешении уголовного дела, адвокату следует иметь в виду,
что доказывание времени и места совершения преступления бывает важным не
только для установления его события. В соответствующих случаях эти
категории одновременно могут иметь значение обстоятельств, отягчающих
или смягчающих ответственность подсудимого. Это и учитывается адвокатом
при определении позиции по делу.
Событие любого преступления не может считаться доказанным, если с
достаточной полнотой не будут установлены способы его совершения.
Преступления могут совершаться самыми различными способами, которые в
значительной мере определяются особенностями тех или иных обстоятельств,
оказавшихся в сфере действия субъекта.
Показания свидетелей и потерпевших на следствии о конкретном способе
совершения преступления служат доказательствами события преступления.
Наоборот, наличие противоречий в этих источниках дает адвокату основания
для опровержения доказанности события преступления.
Обстановка, в которой было совершено преступление, также обязательно
выясняется адвокатом по каждому уголовному делу. При этом нужно иметь в
виду, что понятие обстановки преступления не тождественно только месту,
времени и способу его совершения. Установить обстановку деяния — значит
выяснить данные, характер взаимоотношений действующих лиц, исследовать
ту жизненную ситуацию, в которой было совершено преступное деяние.
Анализ конкретной обстановки нередко помогает адвокату отграничить
событие одного деяния от другого.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ признала
неправильным приговор районного народного суда, которым Малинин осужден
по ст. 30 и п. 2 ст. 161 У К РФ (покушение на грабеж).
Малинин признан виновным в том, что, находясь в нетрезвом состоянии,
встретил Сергееву, шедшую из бани, и стал вырывать у нее сумку с бельем.
Адвокат доказывал, что обстановка деяния (многолюдность, шутливый
характер действий подзащитного, его циничные предложения потерпевшей и
пр.) исключала желание совершить грабеж и свидетельствовала о реальности
хулиганства. Судебная коллегия переквалифицировала действия виновного на
п. 1 ст. 213 УК и указала, что “суд не принял во внимание конкретную
обстановку события”.
4. Понимание объекта преступления. Событие преступления нельзя считать
доказанным, если не установлен непосредственный объект деяния, в
качестве которого выступают те или иные общественные отношения,
охраняемые уголовным законом. “Очевидно, что само уголовное
законодательство, определяющее, что же является преступным, вытекает из
необходимости защиты определенных (разрядка моя. — ЮЛ.) общественных
интересов”, — справедливо отмечает В.Н. Кудрявцев (Юридическая
конфликтология. М., 1995. С. 155).
Адвокату следует иметь в виду, что общественные отношения как объект
преступления не следует отождествлять с иными, безразличными для УК
(например, правилами общежития, которые регулируются этическими
нормами). Преступное посягательство на общественные отношения всегда
сопряжено с нарушением нравственных норм. Но нарушение последних не
всегда является преступлением.
Признание общественных отношений, охраняемых уголовным правом, объектом
преступления создаст для адвоката предпосылки к правильному отграничению
преступления от непреступных действий.
Установить объект преступления, как одно из свойств события
преступления, адвокат может на основе изучения протоколов, документов,
показаний потерпевших и свидетелей о том, что своими действиями
обвиняемый нарушил их интересы, посягал на здоровье, жизнь, создал
крайне напряженную нервную обстановку; вызвал у многих людей глубокие
чувства страха, возмущения; лишил человека важных благ и пр.
Причем адвокат должен допрашивать подзащитного, потерпевших и свидетелей
таким образом, чтобы получить от них конкретное представление о том, в
каких формах были нарушены их законные интересы и жизненные блага, какие
нрава граждан были ущемлены, какими уголовно-правовыми запретами
пренебрег обвиняемый, и как это реально отразилось на судьбе, здоровья,
участи других лиц,
5. Обозначение предмета и последствий посягательства. От объекта
преступления следует отличать предмет непосредственного посягательства,
который по многим уголовным делам также подлежит доказыванию, поскольку
входит в событие преступления.
Совершая уголовно наказуемые действия, субъект воздействует на личность,
имущество, вещи, другие материальные или личные блага. Поэтому адвокату
важно установить, что конкретно подвергалось воздействию подзащитного,
каково количество этих предметов или благ, их назначение, стоимость и
т.п. Это важно сделать не только для установления события преступления,
но и для характеристики общественной опасности личности подзащитного.
Точное определение адвокатом и материальных предметов или благ, на
которые посягал подзащитный, помогает суду верно квалифицировать
содеянное, отграничить его от иного рода правонарушений.
Таково же в основном и значение наступивших последствий преступления.
Известно, что кроме очевидных результатов (смерть потерпевшего, вред
здоровью, утрата или повреждение имущества и пр.), преступление всегда
влечет на собой и иные последствия — нарушение производственного
процесса, перебои в движении транспорта, приостановление демонстрации
кинокартины и т.п. Наличие таких “второстепенных” последствий адвокату
не следует отождествлять с объектом самого преступления и предметами,
пострадавшими от него.
6. Раскрытие причинной связи содеянного с наступившими последствиями. В
тех случаях, когда совершение преступления имело определенные
материальные (причинение вреда здоровью потерпевшего, повреждение
имущества, мебели и т.п.) или иные последствия, событие будет тогда
доказанным, если суд установит прямую причинную связь между общественно
опасными действиями подзащитного и их последствиями. Так, рассматривая
дело Акимова, суд установил, что, спасаясь от хулигана, его жена
выпрыгнула с балкона второго этажа и сломала ногу. Суд признал
доказанным, что это последствие было прямым результатом преступных
действий подсудимого, в результате чего дело было возвращено на
доследование для предъявления, кроме п. 2 ст. 213 УК, обвинения по ст.
111 УК.
В другом случае, наоборот, суд, согласившись с адвокатом, не усмотрев
непосредственной причинной связи между хулиганством и наступившими
последствиями, исключил последние из числа обстоятельств,
характеризующих событие преступления. Шанин совершил хулиганские
действия в своей семье. На следующий день после его задержания его жена
пошла к своей матери и рассказала о случившемся. В результате сильных
переживаний, вызванных рассказом Шаниной, у ее престарелой матери
произошел сердечный приступ, в связи с чем она продолжительное время
находилась на излечении в больнице. Шанин обвинялся по п. 2 ст. 213 и п.
1 ст. 111 У К. Адвокат раскрыл существо причинной связи, и суд в
приговоре отметил, что “болезнь матери потерпевшей не является прямым
результатом хулиганских действий Шанина”. И ввиду того, что это
обстоятельство не входило в событие преступления, суд исключил его из
обвинения подсудимого. Представляется, что такой приговор суд вынес с
учетом доводов адвоката об отсутствии взаимосвязи между преступлением
Шанина и болезнью матери потерпевшей.
Событие преступления можно считать доказанным, если его прямые
последствия установлены судом не вообще, а довольно конкретно,
что предполагает .выяснение характера и размера непосредственного
ущерба, а также вида вреда'(физический, материальный, моральный) с
описанием их специфических особенностей и лиц, бывших предметами
посягательства.
7. Пути проверки адвокатом конкретизирующих признаков преступления. Мы
рассмотрели обстоятельства, характеризующие событие преступления,
которые должны быть установлены адвокатом независимо от характера
деяния, т.е. по любому преступлению. Однако в соответствующих случаях
для правильности квалификации преступления адвокату необходимо
исследовать и ряд других обстоятельств, перечисленных в конкретной
статье УК.
К числу подобных относятся, например, такие действия, которые отличаются
по своему содержанию исключительным цинизмом или бывают связаны с
насилием в отношении представителя власти, и др. Если такие признаки
содержатся в формуле обвинения подзащитного, адвокат должен проверить
фактическую обоснованность этого утверждения следователя.
Рассмотрим некоторые способы проверки адвокатом тех или иных
обстоятельств, включенных следователем в обвинение подзащитного.
Известно, что любое преступление — индивидуально. Обвинение же в его
совершении также должно быть конкретным (ст. 68,144 УПК). Если это не
сделано следователем, у адвоката есть основания оспаривать доказанность
содеянного, указывать на необоснованность обвинения фактами, на
неубедительную аргументацию выводов следователя, .на нелогичность его
рассуждений или процессуальных действий и пр.
Поясним на простых, но типичных примерах мысль о том, что задача
адвоката, в соответствующих случаях, показать неконкретность,
бездоказательность, аморфность обвинения.
Например, в судах рассматривается много уголовных дел о хулиганстве.
Редакция ст. 213 нового УК несколько иная, чем прежняя ст. 206 УК РСФСР.
Но сами деяния остались “традиционными”. Более того, и следователи пока
еще мыслят старыми категориями. Или, наоборот, искусственно “втискивают”
совершенное в новую редакцию ст. 213 УК. В нашей практике было дело о
хулиганстве, когда гражданина обвинили в “угрозе применения насилия”,
хотя он, будучи нетрезвым, обнажался и гонялся по скверу за престарелыми
женщинами.
Поэтому такие “аморфные” обвинения должны быть предметом адвокатской
критики. Защитник должен убедить суд в том, что деяние, имевшее место в
действительности, не было преступным и уголовно не наказывается.
Иное положение складывается в тех случаях, когда хулиганские действия
сопряжены с насилием. Так, Тюрин, будучи в нетрезвом состоянии, в
присутствии малолетних детей напал с целью избиения на жену Тюрину В.,
преследовал ее, когда она пыталась спрятаться у соседей; разогнал детей,
изрезал и порвал постельные принадлежности и носильные вещи, выбросил на
улицу порезанные подушки, разбил зеркало, абажур, сорвал
электропроводку, в коридоре бросал бутылки и кастрюли с продуктами.
Возвратившись в комнату, Тюрин стал зажигать спички, устрашая жителей
коммунальной квартиры пожаром, мешая их нормальному отдыху. На уговоры
соседей Тюрин не реагировал и не прекратил своих действий после прибытия
работников милиции. Своим поведением он нарушил покой двенадцати семей,
применял к их членам насилие. Районный суд осудил Тюрина но п. 2 ст. 213
УК и отметил в приговоре, что “деяние не переросло в более тяжкое
благодаря быстрому вмешательству милиции”. Проигнорировав последнее
указание, адвокат просил кассационную инстанцию о переквалификации
действий виновного на п. 1 ст. 213 У К, поскольку “жена и соседи
простили Тюрина, который после этого случая бросил пить”.
Представляется, что эти доводы — не профессиональные, а бытовые,
которыми уважающий себя адвокат оперировать не вправе. И неудивительно,
что приговор оставлен в силе.
Исследуя доказательства, характеризующие событие подобного рода деяний,
адвокат должен иметь в виду, что оба эти понятия — цинизм и дерзость —
очень тесно субъективно соприкасаются между собой, а внешне — вообще
часто трудно различимы, и это на практике порождает значительные
трудности. Тем не менее их анализ не может быть вне поля зрения
адвоката, поскольку дерзость — это обычно начало применения насилия, а
цинизм — признак угрозы этого.
Нужно иметь в виду, что такие типичные свойства события насильственных
преступлений, как приставание к людям, нецензурная брань, толкание,
удары и др., могут иметь различное значение в зависимости от конкретной
ситуации. В одних случаях, приставая, например, к женщине, субъект
преследует цель лишь унизить ее женское достоинство, в других же случаях
— он желает оскорбить в ней общечеловеческие чувства, в третьих — имеет
сексуальные намерения и т.п. Соответственно этому адвокат и оценивает
действия субъекта, дифференцирует их в зависимости от субъективных и
объективных моментов. При этом следует учитывать, что излишне
углубленное адвокатское изучение их может усугубить вину подзащитного.
Так произошло с делом Санина. Его адвокат, несмотря на обилие
доказательств совершенного хулиганства (ч. 1 ст. 213 У К), просил суд
прекратить дело. Суд, вместо этого, вернул дело на доследование, указав
следующее: “вначале, пристав к незнакомой женщине с циничными
предложениями, Санин затем избил ее за то, что она сделала ему
соответствующее замечание. Подобные действия подсудимого характеризуются
как насильственное хулиганство. Не учтя эти обстоятельства, органы
предварительного расследования неполно квалифицировали содеянное
хулиганство, только как нарушение общественного порядка, связанное с
угрозой насилия. Санину должно быть предъявлено дополнительное обвинение
в применении насилия при хулиганстве”.
Таким образом, оказалось, что адвокат, несмотря на факты, невольно помог
суду принять решение, которое ухудшило положение Санина. Тот, кстати, и
был затем осужден по п. 2 ст. 213 УК к трем годам лишения свободы и
арестован в зале суда.
Наоборот, в тех случаях, когда адвокат убедится, что органы
предварительного расследования неверно усмотрели в действиях
подзащитного квалифицирующие признаки (угроза насилия и его применение),
он должен добиваться исключения их из обвинения. На это и направляются
усилия адвоката. Если его позиция не оправдалась в суде первой
инстанции, он может писать жалобы в вышестоящие суды, указывая, к
примеру, что, “квалифицируя хулиганство по п. 2 ст. 213 УК РФ по
признаку наличия насилия в действиях осужденного, суд не указал в
приговоре, какие конкретно действия виновного он отнес к ним”.
При оценке указанных и любых других элементов события преступления
адвокат учитывает все конкретные обстоятельства дела в их совокупности,
памятуя о том, что неустановление соответствующего признака служит
основанием для постановки перед судом вопроса о переквалификации
действий подзащитного на более легкую норму УК, чем было предъявлено в
обвинении.
Приговором суда Уледов осужден по п. 2 ст. 213 УК РФ за то, что,
находясь в нетрезвом виде, надвинул швейцару ресторана на глаза фуражку,
а другого швейцара ударил по лицу: будучи задержанным, Уледов выражался
нецензурной бранью. Адвокат обжаловал приговор, мотивируя это тем, что
суд не указал в приговоре, по каким конкретным признакам действия
Уледова квалифицированы как хулиганство. Судебная коллегия по уголовным
делам Верховного Суда РФ согласилась с доводами адвоката и не усмотрела
в действиях Уледова ни насилия, ни угрозы его применения, в связи с чем
и прекратила дело по п. 2 ст. 5 УПК. Данный пример по несложному делу
показателен тем, что весьма ярко освещает удачную работу добросовестного
адвоката.
Правильно поступил адвокат и в другом случае, когда, не найдя
квалифицирующих хулиганство признаков, просил суд изменить квалификацию
содеянного Гусевым с п. 2 на п. 1 ст. 213 УК РФ.
Гусев обвинялся в том, что в ответ на требования матери прекратить
распивать вино вытолкнул ее из комнаты, затем, выражаясь нецензурными
словами, впихнул мать в соседнюю комнату, где находилась гражданка
Кузнецова, и закрыл дверь на замок. Открыл же Гусев дверь тогда, когда
приехала милиция. Суд согласился с доводами защитника о том, что Гусев
не сопротивлялся работникам милиции, оценил содеянное по п. 1 ст. 213 УК
и назначил виновному условное наказание.
В событие преступления нередко входят такие действия, которые связаны с
сопротивлением представителю власти или иному лицу, выполняющему
обязанности по охране общественного порядка или пресекающему нарушение
общественного порядка (п. “б” п. 2 ст. 213 УК). И адвокат устанавливает
факты, свидетельствующие об оказании подзащитным сопротивления лицами,
перечисленными в законе. Если они весьма спорны, защитник ходатайствует
об исключении’ их из обвинения.
Кроме того, разбирая такого рода события преступлений, .адвокату
необходимо выяснить наличие специальных полномочий у лиц, указанных в п.
“б” п. 2 ст. 213 УК. К ним относится выполнение обязанностей по охране
общественного порядка и пресечение преступных действий. Эти факты
устанавливаются адвокатом путем допроса этих лиц (дружинников, членов
домовых комитетов и т.п.), иных граждан, участвовавших в пресечении
преступления (военный патруль), а также сотрудников милиции, которые
могут подтвердить, что данные лица в момент совершения преступления
выполняли свои обязанности и помогали пресекать преступление.
Чтобы событие преступления выглядело конкретно, адвокат проверяет, кому
из перечисленных в законе лиц было оказано преступное сопротивление.
Разбирая такого рода дела, адвокат должен иметь в виду, что о событии
преступления свидетельствует лишь оказание сопротивления, не соединенное
с насилием. Если в суде будет установлено, что, совершая преступление,
подсудимый не просто сопротивлялся указанным лицам, но и применил к ним
насилие, есть опасность, что дело будет направлено на доследование для
предъявления подзащитному нового обвинения.
.,. Допрашивая своего подзащитного Збруева в суде, адвокат выяснил, что
тот, находясь в нетрезвом виде, пришел в парк дома культуры, где нанес
своему односельчанину Сидоренко удары. В ответ на замечание милиционера
Панкратова ударил того по плечу, сорвал с него погон, галстук, сбил
фуражку. В отделении милиции Збруев также буйствовал, ударил ногой в
живот дежурного Дорошина.
Суд направил дело на доследование, в ходе которого рекомендовал более
тщательно исследовать все обстоятельства дела и обсудить вопрос 6
квалификации действий Збруева по п. 2 ст. 213 и п. 2 ст. 318 УК РФ.
Часто событие преступления характеризуют такие действия, которые
совершены с применением оружия или предметов, используемых в качестве
оружия (п. 3 ст. 213 УК). В такого рода случаях в суде должен быть
установлен сам факт применения оружия. Причем, под применением оружия
понимается его использование непосредственно для причинения вреда
здоровью, а также такой способ его применения, при котором заведомо для
виновного создавалась реальная угроза для Жизни и здоровья человека.
Отменяя по жалобе адвоката приговор, Судебная коллегия по уголовным
делам Верховного Суда РФ указала, ‘fro “стрельба по изоляторам
телефонного столба не представляет угрозы здоровью граждан. Поэтому в
действиях Русева нет состава преступления, предусмотренного п. 3 ст. 213
УК РФ”.
Адвокат должен помнить, что для наличия так называемого вооруженного
события преступления достаточно установить, что применение ножа
создавало реальную опасность для жизни и здоровья людей. Причинение же
ножом вреда здоровью является условием дополнительной квалификации
действий виновного.
Но если преступление сопровождалось уничтожением или повреждением
имущества с помощью соответствующих орудий и предметов, в действиях
виновного может быть усмотрено событие другого, самостоятельного
преступления (ст. 167 УК).
В соответствующих случаях событие преступления будет доказанным, если в
суде установлен факт применения “предметов, используемых в качестве
оружия”. К таким предметам могут быть отнесены и те, которые, хотя и не
подвергались какой-либо предварительной обработке, но были заранее
подготовлены виновным и находились при нем с целью использования при
совершении преступления. Все это и выясняется адвокатом, устанавливающим
событие такого рода насильственных преступлений.
Если же адвокат в суде установит, что подзащитный применил или пытался
применить предметы, которые оказались у него случайно, несмотря на то,
что ими могут быть нанесены какие-либо телесные повреждения (палка,
отвертка и пр.), — нельзя квалифицировать такого рода действия по п. 3
ст. 213 УК. Думается, что применение предметов, подобранных на месте
преступления, которые не были специально приспособлены для нанесения
телесных повреждений, в том числе предметов хозяйственно-бытового
назначения, не могут рассматриваться как орудия, специально направленные
на причинение вреда здоровью или жизни,
Исследуя подобного рода обстоятельства, связанные с применением или
попыткой применения оружия и иных предметов, адвокат должен быть
предельно осмотрительным и не упускать из виду, что ;в действиях
подсудимого в определенных случаях могут содержаться признаки более
тяжкого преступления, чем то, за которое обвиняемый предан суду
(например, не хулиганство, а покушение на умышленное убийство,
умышленное тяжкое телесное повреждение и т.п.). Рассмотренные в этом
разделе работы некоторые обстоятельства, используемые адвокатом при
изучении события преступления, ни в коей мере не считаются
исчерпывающими. Не бесспорными являются и соображения автора по ним.
Однако на примере их анализа можно понять тот богатейший арсенал средств
и возможностей, которыми располагает адвокат, осуществляющий защиту по
уголовному делу.
§ 27. Исследование виновности подзащитного
1. Данные о здоровье и состоянии подсудимого, В соответствии с
требованиями п. 2 ст. 68 УПК РСФСР суд должен не только установить
событие преступления, но и доказать также виновность подсудимого в его
совершении и мотивы преступления.
Доказывание этих обстоятельств дает суду возможность получить конкретные
ответы на вопросы: совершил ли данное деяние подсудимый и виновен ли он
в совершении этого преступления (п. 3 и 4 ст. 303 УПК).
Рассматривая уголовное дело, адвокату нужно знать, что с точки зрения
задач доказывания все признаки состава, характеризующие субъекта
преступления, имеют одинаковое значение, и поэтому все они входят в
предмет доказывания.
При установлении события преступления адвокат, как правило, уже имеет
основные сведения о лице, его совершившем. Однако это не снимает с него
обязанности продолжить изучение вопроса, с тем чтобы не допустить ошибки
в установлении подлинного виновника совершения преступления.
К числу обязательных признаков, характеризующих субъекта, относятся
вменяемость и достижение определенного возраста. Проверка наличия этих
фактических данных и является первоочередной задачей адвоката.
По многим уголовным делам органы предварительного расследования нередко
назначают и проводят с обвиняемым судебно-психиатрические экспертизы.
Основаниями для назначения этих экспертиз чаще всего служат такие
обстоятельства, как тяжесть содеянного, заявление обвиняемого о том, что
он не помнит существа ряда своих действий или что он состоит на учете у
психиатра. Формально подобного рода заявления служат достаточным
основанием для назначения судебно-психиатрической экспертизы. Однако, по
существу, в результате проведения таких экспертиз в большинстве случаев
оказывается, что запамятование обвиняемым своих действий является
следствием обычного алкогольного опьянения, а причиной того, что он
состоит на учете у психиатра, служит злоупотребление наркотическими
средствами. В такого рода случаях в своих заключениях эксперты
указывают, что субъект вменяем, но нуждается в принудительном лечении от
алкоголизма или наркомании.
Акты судебно-психиатрических экспертиз, находящиеся в материалах
уголовного дела, служат для суда основным источником сведений о
вменяемости лица, совершившего преступление. Кроме того,
доказательствами вменяемости подзащитного бывают показания свидетелей и
потерпевших о том, что в совершенных действиях не было ничего необычного
с точки зрения общепринятой оценки поведения нетрезвого человека. Такие
показания очевидцев преступления будут основными доказательствами
вменяемости подсудимого по делам, при расследовании которых не
проводилось судебно-психиатрических экспертиз.
Определенное значение при рассмотрении ряда дел имеет вопрос о состоянии
субъекта (трезвом, нетрезвом или наркотическом) в момент совершения им
деяния. Одной из характернейших черт многих преступлений является то,
что они обычно совершаются субъектом, находящимся в состоянии
алкогольного или наркотического опьянения.
В ст. 23 УК РФ сказано, что “лицо, совершившее преступление в состоянии
опьянения, вызванном употреблением алкоголя, наркотических средств или
других одурманивающих веществ, подлежит уголовной ответственности”.
Такая формулировка. закона, а главное, – категоричность содержащегося в
нем требования — дает основание полагать, что состояние опьянения служит
обстоятельством, определенным образом характеризующим субъекта, а
поэтому и обязательно подлежащим доказыванию по уголовному делу. Причем
суду достаточно установить только сам факт нахождения правонарушителя в
состоянии опьянения, безотносительно к его характеру (алкогольное или
наркотическое) или степени (легкая, средняя, сильная). Бели суд
исследует этот вопрос, позиция адвоката должна быть
“пассивно-наблюдательной”, исключающей возможность истолкования ее как
обвинительной.
Характер и степень опьянения в соответствующих случаях учитываются судом
при решении вопроса об индивидуализации наказания виновному. Это может
быть использовано адвокатом в защитительной позиции по делу.
Как показывает изучение практики, подавляющее большинство насильственных
и корыстных преступлений совершаются в легкой и средней степени
опьянения (алкогольного, наркотического). Подобное состояние влияет на
психику человека не настолько, чтобы он лишался полностью или в
значительной мере возможности правильно воспринимать окружающее и
способности руководить своим поведением. При исследовании этого вопроса
адвокат исходит из того, что ответственность подзащитного может быть
отягчена потому, что он перед употреблением спиртных напитков или
наркотиков заранее сознает и предвидит, что опьянение может привести к
потере контроля над своими, чувствами и разумом, что, в свою очередь,
способно повлечь совершение различных общественно опасных действий. Но,
тем не менее, он умышленно приводит себя в такое состояние. Поэтому
адвокату нельзя выдвигать тезис: “немножко выпил и немножко ослабил
контроль над поведением, что привело к преступлению.”
В тех случаях, когда защитник установит, что подсудимый не мог
предвидеть того, что в результате крайне незначительного употребления
спиртного или наркотика последует сильная степень опьянения, приведшая
его к совершению преступления, целесообразно поставить (вначале перед
собой) вопрос о возможности патологического опьянения. Решить этот
вопрос можно путем заявления в суде ходатайства о назначении
судебно-психиатрической экспертизы, участии в ней и последующей оценки
ее результатов.
Устанавливая факт нахождения лица в состоянии опьянения, адвокат
учитывает и возможные случаи, когда лицо в нетрезвом виде было
привлечено трезвым субъектом к совершению деяния. Это является для
трезвого виновного отягчающим вину обстоятельством (ст. 63 УК РФ).
Учитывая доводы адвокатов, суды не рассматривают состояние опьянения в
качестве свойства субъекта, когда установят, что его нетрезвое или
наркотическое состояние не было ни условием, способствовавшим совершению
преступления (например, ввиду явно незначительной доли потребленного и
т.п.), ни свойством его личности. Такая практика работы адвокатов по
установлению состояния опьянения как обстоятельства, не характеризующего
личность подзащитного, представляется правильной. Изучение факта
нахождения подсудимого при совершении преступления в трезвом виде или,
наоборот, в состоянии опьянения помогает, суду вместе с тем установить
степень общественной опасности самого преступления и личности виновного.
2. Случаи проверки возраста и судимостей. Условием наступления
ответственности за совершение преступления является достижение
подзащитным возраста уголовной ответственности (ст. 20 УК РФ).
Установление адвокатом возраста подсудимого, как правило, лишено особых
сложностей. Основными источниками сведений о возрасте подзащитного
являются его показания, личные документы, приобщенные органами
предварительного расследования к делу (паспорт, различного рода
удостоверения, свидетельство о рождении и т.п.). На практике
необходимость установления возраста обвиняемого возникает при
обнаружении адвокатом несоответствия различных данных о его возрасте.
Адвокатам следует иметь в виду, что особо тщательное установление
возраста подсудимого необходимо при рассмотрении дел о преступлениях
несовершеннолетних, так как в этих случаях возраст не только
характеризует субъекта преступления, но и является обстоятельством,
смягчающим ответственность (ст. 61 УК РФ).
Являясь обстоятельством, характеризующим субъекта, возраст обвиняемого
устанавливается по каждому уголовному делу независимо от юридической
оценки совершенных им действий.
Вместе с тем для наступления ответственности за квалифицированные виды
преступлений требуется дополнительно доказать наличие факта прежней
судимости за аналогичное или другое преступление (например, п. 3 ст.
111, п. 2 ст. 112 УК и др.). Это обстоятельство устанавливается
адвокатом путем беседы с подсудимым о дате вынесения приговора за
прежнее деяние, его квалификации, мере наказания, сроке фактического
отбытия наказания, времени и основании освобождения из исправительного
учреждения и др. Сведения о прежней судимости подзащитного могут
содержаться в копии приговора и справке о судимости, затребованных
органом расследования и находящихся в материалах уголовного дела. В
некоторых случаях факт прежней судимости адвокат устанавливает на
основании беседы с родственниками подзащитного, находящегося под
арестом. Иногда важно проверить, что судимость снята или погашена в
установленном законом порядке.
3. Определение характера вины. Для организации правильной защиты по делу
адвокат устанавливает с достаточной полнотой факты, характеризующие
субъективную, сторону преступления. Не поняв их,
он не в состоянии грамотно участвовать в исследовании вопроса о
виновности подзащитного.
Первоначальному уяснению подлежит форма вины (умысел или
неосторожность). Сам характер одних деяний, например, насильственных,
таков, что исключает возможность их совершения по неосторожности. В
самом деле, физически воздействовать на потерпевшего можно только
умышленно. Другие же преступления совершаются только по неосторожности,
третьи — со смешанным умыслом.
Если деяние — умышленное, адвокат устанавливает, охватывались ли умыслом
подзащитного все совершенные действия, которые вменены ему в вину как
преступные. Этим и определяется объем фактов, подлежащих адвокатскому
исследованию.
Важное значение для определения виновности лица имеет знание адвокатом
характера умысла, с которым совершено то или иное деяние. По некоторым
делам адвокат дифференцирует умысел в зависимости от отношения субъекта
к самим действиям или их последствиям. Это позволяет более полно и
глубоко раскрыть субъективное содержание преступления и использовать
возможности адвокатской защиты.
Характер умысла определяется на основе анализа адвокатом отношения
субъекта к совершаемым им действиям: если он сознает общественную
опасность своих действий, но, тем не менее, совершает их, то действует с
прямым умыслом. Для установления виновности подзащитного обвинению нужно
доказать, что его умыслом охватывались соответствующие действия,
характеризующие данный вид преступления. Если окажется, что отдельные
действия совершены им по неосторожности, адвокат продумывает вопрос об
исключении их из обвинения. Например, Гуркин на кухне коммунальной
квартиры избил свою жену. Обороняясь, она оттолкнула его от себя, в
результате чего Гуркин локтем выбил оконное стекло. Адвокат доказывал в
суде, что не все действия подзащитного были умышленными. Суд согласился
с такими доводами и исключил из обвинения Гуркина ряд действий.
4. Содержание мотивов и целей содеянного. Кроме установления умышленного
характера антиобщественных действий, адвокат раскрывает мотивы их
совершения. В п. 2 ст. 68 УПК неслучайно подчеркнуто, что установлению
подлежит не мотив, а именно — мотивы. Между тем некоторые практические
работники и ученые почему-то считают возможным говорить о мотиве
преступления, как о каком-то едином, универсальном побуждении,
определяющем поведение человека. При этом забывается, что в основе
каждого человеческого поступка, как правило, лежит несколько мотивов. Их
тем более много в комплексе действий, образующих состав того или иного
преступления. Поэтому неправильно считать, будто всякое умышленное
преступление совершается с определенным мотивом и целью.
В самом деле, совершить ..антиобщественные действия человек может по
любым мотивам: из корысти, ревности, мести, эгоизма и т.п. побуждениям.
Установление адвокатом мотивов любого преступления — это весьма сложная
работа, в процессе которой содержание прошлых побуждений человека нельзя
отождествлять с их последующей процессуальной оценкой.
Рассматривая конкретное уголовное дело, адвокат стремится выявить все
возможные мотивы поступка подзащитного. Их общее количество и степень
точности каждого зависят от специфики конкретного деяния, их значения
для понимания сущности, механизма, квалификации преступления и
индивидуализации ответственности подзащитного.
Правильно понять существо мотивов, “участвовавших” в совершении
преступления, можно путем определения целей, ставившихся субъектом в
процессе совершения тех или иных антиобщественных действий, оцененных
впоследствии преступными. Эти цели более конкретны, чем мотивы, и
обусловлены создающейся и часто меняющейся “микроситуацией”, которая
требует от человека соответствующего, а в преступлениях часто и
несоответствующего, реагирования.
Определение целей, которые ставил субъект, учиняя преступление, во
многом помогает адвокату понять и “механизм” совершения самого деяния,
его мотивы и свойства личности подзащитного. Например, совершая
насильственное преступление, субъект обычно желает: оскорбить кого-либо,
выразить свое превосходство над окружающими, пренебречь общественными
отношениями, бросить “смелый” вызов обществу, его отдельным
представителям и должностным лицам, пресечь любые попытки к ущемлению
собственного достоинства, запугать потерпевшего и т.п. Надо заметить,
что в сознании любого такого субъекта, как в калейдоскопе, меняются
непосредственные цели совершения отдельных действий. Установить все (или
хотят бы их значительное большинство) в ряде случаев довольно трудно.
Поэтому адвокату важно понять лишь общее целевое назначение той или иной
основной группы действий и определить характер соответствующей цели.
Глава 8. Работа с доказательствами
§ 28. Порядок исследования доказательств
1. Обоснование первоочередного допроса подзащитного. Для осуществления
эффективной защиты подсудимого и обеспечения его прав адвокат предлагает
суду свои соображения о порядке исследования доказательств (ст. 279 УПК
РСФСР). Установление порядка исследования доказательств не сводится к
технике проведения судебного следствия; оно является важным
процессуальным действием, от правильности которого зависит качество
разбирательства дела.
Обычно адвокат предлагает начинать судебное следствие с допроса
подсудимого при признании им вины и с исследования других доказательств,
если подсудимый отрицает свою виновность.
В других случаях (по групповым, многоэпизодным и т.п. делам) адвокат
просит суд начинать судебное следствие с допроса подсудимого независимо
от его отношения к предъявленному обвинению.
Непервоочередной допрос подсудимого, не признающего вину, всегда
выглядит как работа суда по изобличению преступника иными
доказательствами. Чтобы уголовный процесс был действительно
состязательным, вслед за обвинительным заключением, которое по сути
является обвинением человека в суде, нужно всегда, во всех случаях,
допрашивать этого человека, попять его позицию, доводы, возражения и уж
потом смотреть — что говорят о преступлении человека другие
доказательства. Не следует забывать и то, что подсудимый — не только
главный (после государства) участник процесса. Он сам — важнейший
источник доказательств. И су/ту надо не изобличать его первоочередными
допросами других лиц, а проверять то, что он скажет, И проверять это с
помощью последующих за ним допросов потерпевших, свидетелей. Поэтому
такой порядок следствия и представляется самым защитительно-выгодным.
Демократичным является также порядок, при котором подсудимый сам решает,
когда ему давать показания. И это решение должно быть обязательным для
суда. Показания подсудимого на судебном следствии являются реальным и
серьезным средством его защиты, одной из форм осуществления его права на
защиту. И лишать его права и его собственному усмотрению избрать момент
для дачи суду объяснений и защиты — неверно. Самым лучшим моментом для
дачи таких объяснений является время, когда подсудимый формулирует свой
ответ на вопрос о виновности. Но если он не желает первым давать
показания, суд не может понудить его к даче таких объяснений и вправе
перейти к исследованию других доказательств по делу. Таковы наши
соображения.
На практике же нередко за основу порядка исследования доказательств
берется приложенный к обвинительному заключению список лиц, подлежащих
вызову в суд. И в судебном заседании явившиеся лица допрашиваются в той
же очередности, как они перечислены в списке, без учета
доказательственного значения их показаний. Причем, если даже кто-либо из
важных свидетелей или потерпевших не явился, то это, как правило, не
влияет на последовательность допроса пришедших лиц. Отсюда можно
предположить, что в основе определения последовательности допросов лежит
не доказательственная ценность показаний, а их формальное определение
следователем.
Изучение практики позволило выявить некоторые критерии, которыми
руководствуются адвокаты, предлагая суду порядок судебного следствия.
2. Отношение адвоката к иному порядку судебного следствия.
Чаще всего, адвокаты учитывают специфику того или иного деяния и наличие
доказательств, подтверждающих или опровергающих его совершение. Так, по
делам, где довольно трудно установить объект преступления, они просят
суд начинать следствие с допроса подзащитного.
Если преступление являлось результатом проявления длительных
неприязненных отношений между подсудимым, потерпевшим и свидетелями, то
просят суд допросить в первую очередь лиц, дававших при расследовании
преступления объективные показания о характере отношений между
конфликтовавшими сторонами. И уж потом — допрашивать подсудимого. Он
выглядит не только как участник, но и жертва конфликта.
Допросив свидетелей и потерпевших в начале судебного следствия, суд
получает определенное представление о характере существовавших между
подсудимым и другими лицами взаимоотношений, что, в свою очередь,
обеспечивает выяснение многих обстоятельств, подлежащих доказыванию. В
самом деле, выяснить общие отношения между подсудимым, потерпевшими и
свидетелями, — значит в необходимых пределах понять личные свойства
каждого из них, уяснить направленность личности подсудимого, установить
содержание и условия формирования в его сознании умысла на совершение
преступления, выяснить правомерность поведения потерпевших, осмыслить
значение повода и разобраться в обстоятельствах, способствовавших
совершению преступления. А это и есть защитительная работа по делу.
По некоторым делам адвокат нередко убеждается в том, что подсудимый
признает себя полностью виновным, поскольку доверяет показаниям
свидетелей и потерпевших, но сам не помнит своих действий. Поэтому
предлагать суду начинать исследование доказательств с допроса такого
подсудимого адвокату неразумно.
Ориентиром здесь должен выступать другой фактор, а именно: полнота и
достоверность сообщенных подсудимым сведений. Причем факт отношения
подсудимого к предъявленному обвинению может и не иметь решающего
значения для определения порядка исследования доказательств. Подсудимый
может, отрицая свою виновность, подробно рассказать о совершенных
действиях, объяснив их крайней необходимостью, вынужденностью,
провокацией и т.п. В таких случаях подсудимого целесообразно допрашивать
в первую очередь, для того чтобы затем исследовать обстоятельства, на
которые он ссылается.
Возможны и другие критерии, которыми может руководствоваться адвокат,
предлагая суду определить порядок исследования доказательств.
O
J
z
? o
(
TH
E
I
0
ue
?
R
?-
x
o
P
i%
N’
n(
,+
.
o0
v4
ae6
ae7
~9
f:
f:
=
j@
\A
?G
?I
uL
3/4O
oQ
&S
(U
aeU
†Z
&]
@_
“
?a
?c
aed
j
?k
Il
?m
?n
op
ps
zt
”v
–x
y
y
{
?|
?}
??
v„
?„
®‡
^‰
®?
th?
X?
?‘
e’
2–
D›
??
Ic
??
.®
o°
e?
»
l3/4
E?
-Ae
`AE
.E
-I
-I
v?
‚O
3/4O
lU
a
tc
?e
&i
ji
e/
*u
?????
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
?
*
ых подсудимым сведений и выяснение взаимоотношений, необходимость
первоочередного исследования объекта деяния и обстоятельств,
способствовавших совершению этого преступления, и т.д.).
Так или иначе предложения адвоката о порядке исследования доказательств
— это одна из частей его плана защиты. И подходить к ее выполнению надо
не формально, походя, а творчески, разумно, убежденно. В зависимости от
хода процесса адвокат может просить суд изменить ранее определенный
порядок следствия, предложив другой, более эффективный.
§ 29. Проверка, оценка и систематизация доказательств
1. Обязанность доказывания. В действующем уголовном судопроизводстве
обязанность доказать виновность обвиняемого лежит на следователе и
прокуроре. Обвиняемый (подсудимый) вовсе не обязан доказывать свою
невиновность или более легкую виновность. Представление им
доказательств, его оправдывающих или смягчающих ответственность, — это
лишь право, которым, как и любым средством, он может воспользоваться, а
может и нет. Ему одному решать: защищаться от предъявленного обвинения,
нет ли, как “отбиваться”, какими средствами, только возражать или же
приводить фактически обоснованные доводы и т.д. Но независимо от степени
активности и серьезности его позиции по делу никто не может заставить
обвиняемого доказательно, т.е. фактически обоснованно, оправдываться. Ни
прокурор, ни следователь, ни дознаватель, и уж тем более не суд. Эти
органы не вправе перелагать обязанность доказывания на обвиняемого (ч. 2
ст. 20 УПК РСФСР). Это означает, что нельзя заставить обвиняемого
(подсудимого) участвовать как в доказательственном процессе в целом, так
и в той его части, что оправдывает его или смягчает вину. Именно так и
должен понимать адвокат этот важнейший уголовно-процессуальный принцип и
учитывать его при организации своей работы по делу; при разъяснении
обвиняемому его положения; в процессе защиты от доводов обвинителя или
следователя и, наконец, при убеждении состава суда,
На практике суды стремятся как можно активнее допросить подсудимого об
обстоятельствах им содеянного. После чего интерес к атому участнику
процесса ослабевает. Обращение к нему (“есть ли у вас вопросы?”) после
допросов потерпевших, свидетелей, экспертов, гражданских истцов,
ответчиков носит чаще всего формальный характер, без необходимой
стимуляции активности подсудимого., Это неверно:
суд призван постоянно работать с основным участником процесса. Если
этого нет, то процессуально-стимулирующую роль должен выполнять адвокат.
Делается подобное далеко не всегда. Более того, защитники по вполне
понятным “жизненным” причинам не хотят участвовать в обязательном
порядке (ст. 49 УПК) в суде, который по много месяцев, а то и лет
переносится не по вине адвоката. Судьи также охотно освобождают адвоката
от участия в таких процессах. Но в результате оказывается нарушенным
право подсудимого на защиту.
В Оренбургском областном суде, слушавшем дело Аникиной и Шу-биной (ст.
175, 93′ УК), участвовал государственный обвинитель. Реальное же участие
адвокатов обеспечено не было. Подсудимые отказались от адвокатов,
мотивируя это тем, что признают вину, хотя, как указывала Аникина в
кассационной жалобе, она нуждалась в юридической помощи, была
психологически подавлена и не могла в полной мере защищать себя.
Верховный Суд РФ отменил приговор из-за общественного нарушения
конституционного права подсудимых, направил дело на новое судебное
рассмотрение, при котором должно быть реально обеспечено право
подсудимых на защиту (Практика Верховного Суда Российской Федерации по
уголовным делам. М„ 1995. С. 346-347).
Если обвиняемый (подсудимый) — человек в процессе “вольный”, свободный,
то его адвокат, наоборот, — “лицо подневольное”, юридически
(процессуально) обязанное. И здесь уже действуют другие категории — не
такие, как у обвиняемого (“хочу — не хочу”), а иные, более жесткие
(“должен, обязан”). “Защитник обязан использовать все указанные в законе
средства и способы защиты в целях выявления обстоятельств, оправдывающих
подозреваемого или обвиняемого, смягчающих их ответственность, оказывать
им необходимую юридическую помощь” (ч. 1 ст. 51 УПК). Иначе говоря, если
обвиняемый лишь “может” (или “не может”) доказывать что-то смягчающее
или оправдывающее, то адвокат — просто “должен”. Другого выбора у него
нет. Отсюда становится понятным и многое в работе адвоката: его
отношение с подзащитными и их родственниками; нежелательность участия
адвоката в деле для следователя и, чего греха таить, для прокурора;
“колючесть”, несимпатичность адвоката для состава суда и пр. Неслучайно
в народе издавна говорят: “сладким будешь — расклюют, горьким будешь —
расклюют”. Думается, эта присказка прямо характеризует сегодняшнюю
сложнейшую работу адвоката в очень напряженных социальных условиях. В
адвокатуру демократия широко открыла двери, в которые хлынули все кому
не лень; однако очень немногие из них становятся настоящими адвокатами,
а не ловцами гонораров, кои не так уж и велики.
Поэтому адвокат — человек долга: служебного,
профессионально-юридического, процессуального, морального. И не
участвовать в общем доказательственном процессе по уголовному делу он не
может. Неправы те теоретики права, которые рекомендуют примерно
следующее: адвокат не обязан чего-то там доказывать, его дело лишь
указать на слабости обвинения, нестыковки в доказательствах,
противоречия в фактах, нелогичность в доводах прокурора и т.н. Да кто
его из следователей, прокуроров, судей слушать-то будет? Кому он нужен
сам по себе и даже со своим подзащитным? Скорее, наоборот, правы те
юристы, кто призывает адвокатов быть самыми активными участниками
доказательственного, да и всего уголовного процесса по делу. Нужно не
просто указывать и критиковать, а приводить факты, документы, называть
лиц, которые не только опровергают обвинение, но и оправдывают человека.
И на этом строить свою защитительную работу. Вот тогда-то, на этом пути,
и может быть какой-то положительный результат.
Работа адвоката никогда не бывает гладкой. Да и не может быть, поскольку
всегда проходит в одной из социально-экстремальных ситуаций — в
уголовном процессе. То, что все привыкли к ней, не лишает ее
чрезвычайных, специфических свойств. “Представляя собой в определенном
аспекте способ выявления и разрешения криминального конфликта, уголовное
судопроизводство само по себе исполнено разнообразных конфликтов”
(Юридическая конфликтология. М-, 1995. С.166).
Все участники уголовного процесса не только взаимодействуют, но и
юридически (т.е. законно, обоснованно) конфликтуют между собой,
используя факты (доказательства), решения (выводы) и процессуальные
средства. “Преследуя несовпадающие, часто противоположные цели,
участники судопроизводства вступают в столкновение, в противоборство,
используя при этом свои права и осуществляя обязанности, установленные
уголовно-процессуальным законом” (там же. С. 166). Адвокат также —
конфликтующая сторона, причем, самая обязанная по закону. “Эти конфликты
(назовем их уголовно-процессуальными) возникают обычно на
предварительном следствии как реакция на обвинение (подозрение), когда
обвиняемый (подозреваемый) еще не знает, из каких доказательств исходит
следователь, и, будучи невиновным, не может разъяснить ему его ошибку,
либо, будучи виновным, не теряет надежды уйти от ответственности за
содеянное” (там же. С. 166).
2. Опровержение обвинения. Опровергнуть обвинение — это еще не значит
доказать невиновность подзащитного, У следствия, прокурора и суда могут
быть и другие “нехорошие” варианты по делу. Поэтому правильно работают
те адвокаты, которые путем фактического опровержения обвинения
показывают юридическую невиновность человека. Иначе говоря, опровержение
обвинения — это средство, а невиновность — цель действий адвоката. И
половиниться здесь в ту или иную сторону недостаточно. Именно в единстве
выполнения этих задач и кроется успех защитительной работы адвоката.
Однако, если адвокату удалось опровергнуть обвинение, он может
рассчитывать на оправдательный приговор для подзащитного. В зависимости
от обстоятельств дела суд выносит оправдательный приговор:
1) если не установлено событие преступления; 2) в деянии подсудимого нет
состава преступления; 3) не доказано участие подсудимого в совершении
преступления. Суд может также принять и иное решение: возвратить дело на
доследование, возобновить и продолжить судебное следствие, назначить
судебную экспертизу, отложить дело, переквалифицировать содеянное на
более мягкую статью УК. Причем, сделать это суд может как под влиянием
доводов адвоката, так и независимо от них, по своей инициативе.
Сказанное можно проиллюстрировать различными случаями из адвокатской
практики. Вот один из них, наиболее распространенный.
Семин был предан суду за разбойное нападение на своего знакомого.
Позиция адвоката состояла в том, что причиной нападения подсудимого на
потерпевшего было желание получить долг, хотя потерпевший и отрицал это.
Многие свидетели — очевидцы нападения и последовавшей затем драки
подтвердили и факт самого долга, и факт разговора о нем при драке, и
факт игнорирования его в нецензурной форме потерпевшим. Защитник обратил
внимание суда также на то, что в деле есть справка врача, осматривавшего
задержанного, о том, что на его лице были кровоподтеки, синяки и
ссадины, которые могли образоваться от ответных действий потерпевшего.
При таком развитии доказательственного процесса прокурор в своей речи
отказался от обвинения Семина по п. 2 ст. 162 УК, полагая, что содеянное
должно квалифицироваться по п. 2 ст. 213 (хулиганство) и п. 2 ст. 330 УК
(самоуправство). Адвокат убеждал суд в необходимости вынесения
оправдательного приговора. Суд же приговорил виновного по п. 1 ст. 213 и
п. 1 ст. 330 УК к полутора годам лишения свободы и освободил его из-под
стражи в связи с нахождением Семина в тюрьме в продолжение 18 месяцев.
Прокурор района подал в Мосгорсуд протест об отмене этого приговора и
переквалификации содеянного на злостное хулиганство, сопряженное с
самоуправством. Мосгорсуд, проверив дело, отменил приговор и вернул дело
на доследование ввиду того, что следователь “не дал полной
уголовно-правовой квалификации действий потерпевшего Тюрина, в
зависимости от чего невозможно правильно установить характер
правонарушений Семина”. При дополнительном расследовании было
установлено, что в действиях Семина не было ни разбоя, ни хулиганства,
ни самоуправства, а оказалось лишь нанесение потерпевшему побоев. В
поведении же потерпевшего Тюрина содержались явные признаки
мошеннического завладения деньгами Семина и нанесения тому побоев.
Прокурор прекратил дело и предложил взаимообидчикам обратиться в суд в
порядке частного обвинения, от чего они, разумеется, отказались.
Приведенный пример показателен непредсказуемостью развития уголовного
процесса, который изменил направление именно благодаря усилиям адвоката
по работе с оправдательными доказательствами-. Здесь защитнику не
удалось сразу добиться оправдательного приговора, но его заслуга в том,
что в противовес системе доказательств тяжкого обвинения, он создал еще
несколько систем, которые можно назвать системами доказательств
оправдания и более мягких квалификаций содеянного. Эти образованные
защитником системы и анализировались затем в райпрокуратуре, принесшей
протест, в горпрокуратуре, предложившей Мосгорсуду свои соображения, в
кассационной инстанции, принявшей собственное решение, и на
дополнительном расследовании, когда райпрокурор поставил окончательную
точку на этом деле.
Так или иначе, но умелое построение адвокатом системы доказательств
“контробвинения” всегда послужит делу облегчения участи подзащитного.
Вместе с тем не надо думать, что если адвокат в суде первой инстанции не
сумел доказать несостоятельность обвинения, то подсудимого в итоге
непременно признают виновным. Даже если суд вынесет обвинительный
приговор, адвокат должен использовать иные законные средства — подачу
кассационной жалобы, обращение в прокуратуру для опротестования
приговора и в надзорные инстанции.
Исходя из требований закона об установлении истины и обеспечения
подсудимому права на защиту, нужно прийти к выводу о том, что грамотная
работа адвоката с доказательствами создает для суда и надзирающего
прокурора фактическую основу для принятия решения, более выгодного
подзащитному. Но неквалифицированная защита ни в коей мере не должна
отрицательно отражаться на участи подсудимого (обвиняемого), лишать его
процессуальных прав или повлечь законом не обусловленные неблагоприятные
последствия: ведь на страже его прав и законных интересов стоит не
только защитник, но также следователь, прокурор и суд. Поэтому если
адвокат не доказал обстоятельства, опровергающие обвинение или
смягчающие ответственность обвиняемого, то это не освобождает
следователя, прокурора и суд выявить “оправдывающие обвиняемого… и
смягчающие его вину обстоятельства” (ст. 20 УПК), иначе истина не будет
установлена и задачи уголовного судопроизводства окажутся
невыполненными. Неквалифицированные действия адвоката по защите могут
отрицательно отражаться на его собственном авторитете и деловой
репутации. Но они ни в коей мере не должны лишать подсудимого его
процессуальных прав (на защиту, на объективность, полноту и
всесторонность разбирательства дела и пр.) или повлечь для него законом
необусловленные неблагоприятные последствия. Однако на это ни один
уважающий себя адвокат идти не может. Он на то и существует в деле,
чтобы самому действовать, а не ждать — сработают ли иные органы вместо
или кроме него.
3. Способы оценки доказательств. Выполняя свой профессиональный долг,
адвокат анализирует буквально каждое имеющееся в деле доказательство.
Независимо от того, обосновывает ли оно обвинение или, наоборот,
оправдывает подзащитного либо только смягчает его вину. В результате
такой работы адвокат четко представляет себе — что в деле доказано
бесспорно, с чем можно и как не соглашаться, что не доказано по делу и,
наконец, что вообще недоказуемо. Недоказуемые данные выделяются в одну,
особую категорию; не доказанные следствием обвинения идут в другую
группу, с которой защитнику предстоит тщательно работать; спорные
утверждения обвинения выделяются для Организации по ним “процессуальной
дискуссии”, а бесспорно установленные следствием обвинительные факты
самостоятельно проверяются и оцениваются адвокатом как сами по себе, в
своей совокупности, так и в сопоставлении со “спорным материалом”. Таким
путем легче убеждать государственного обвинителя и суд в недостаточности
доказательств обвинения, в противоречивости их друг другу и
оправдательным фактам, несоответствии одних процессуально-правовых
выводов по делу другим. Например, очень часто в материалах дела бывают
видны заметные противоречия в постановлениях: о возбуждении дела,
привлечении лица в качестве обвиняемого, заключении его под стражу,
окончательном обвинении и обвинительном заключении.
Особо результативными будут такие “выкладки” защиты, в которых
указывается на незаконность методов и способов получения обвинительных
доказательств. Установив это и показав суду, адвокат тем самым ставит
его в положение, когда он вынужден “узаконивать беззаконие”. Суды хорошо
понимают “опасность” такого рода обвинительных приговоров и стремятся
найти оптимальное решение по делу: переквалифицировать содеянное на
более мягкую норму, исключить из обвинения тяжкие факторы, вернуть дело
на доследование, вынести оправдательный приговор. “‘ Показателен в этом
отношении следующий случай.
Лосев осужден областным судом за грабеж и хищение предметов, имеющих
особую ценность (п. 3 ст. 161 и п. 1 ст. 164 УК). Преступления были
совершены при таких обстоятельствах. С целью кражи ценных церковных
предметов он приехал в сельскую местность, где находилась действующая
церковь, выпилил ножовкой часть металлической решетки окна и проник
внутрь помещения. Украл иконы, серебряные венцы и другие предметы. Через
несколько дней он же с неустановленным лицом забрался в дом престарелых
сестер Розовых и открыто похитил несколько ценных икон. Кассационная
инстанция оставила приговор без изменения.
Верховный Суд РФ пересмотрел в порядке надзора это дело и приговор
изменил, исключив из него как недоказанный эпизод кражи вещей из церкви.
При этом надзорной инстанцией было отмечено следующее.
Лосев не признавал себя виновным ни на следствии, ни в суде. В
обосновании вывода о доказанности его вины в краже из церкви суд
сослался на показания свидетелей Говорова, Мамояна, Ефимова и Грозного;
на протокол осмотра места происшествия, а также на выводы
трасологической, химической, биологической и судебно-медицинской
экспертиз.
Установлено, что некоторые из приведенных в приговоре доказательств
получены с нарушением закона и потому должны быть признаны не имеющими
юридической силы. Другие же доказательства не подтверждают с
достоверностью виновность Лосева в совершении этого деяния.
Так, согласно протоколу осмотра места происшествия, на подоконнике с
выпиленной частью решетки был обнаружен небольшой кусок глины, на
котором отчетливо отпечатался фрагмент рисунка подошвы обуви.
Аналогичный след имелся на двух досках, отломанных от задней стенки
киота внутри церкви.
По заключению эксперта след на одной из досок оставлен правым сапогом
Лосева, а отпечаток на подсохшем грунте — его левым сапогом. Кроме того,
по заключению химической экспертизы вещества с подошв резиновых сапог
Лосева, мельчайшие частицы железных опилок, обнаруженных на сапогах,
имеют одинаковый элементный состав с опилками на кусочке засохшего
грунта, найденного на подоконнике церкви.
Однако, как видно из материалов дела, изъятие с места происшествия
предметов с имеющимися на них следами, а также выемка у Лосева резиновых
сапог произведены с нарушением закона, определяющего порядок
производства этих действий.
Установив, что на небольшом куске глины и двух досках, отломанных от
задней стенки киота, имеются следы преступления, и сочтя необходимым
изъять эти предметы с места происшествия, следователь в нарушение
требований ст. 83, 84 УПК не признал их вещественными доказательствами,
не составил их подробного описания. В частности, в протоколе осмотра
места происшествия нет никакого упоминания о вкраплении в глину
металлических опилок. Он не зафиксировал эти предметы на пленку, хотя
при осмотре места происшествия применялось фотографирование.
Изъятый с места происшествия небольшой кусок глины был, как указано в
протоколе осмотра места происшествия, упакован в спичечный коробок, но
вопреки требованиям ст. 179 УПК не был опечатан, а две доски от киота
вообще не были упакованы и опечатаны. В акте трасологической экспертизы
отмечено, что вещественные доказательства поступили на исследование
упакованными в сверток из бумаги белого цвета, перевязанный бечевкой, и
коробок из-под спичек и что при наружном осмотре нарушений упаковки не
обнаружено. Вместе с тем в деле нет никаких данных о том, где, кем,
когда и при каких обстоятельствах были упакованы доски от киота, а также
о характере упаковки куска глины.
В соответствии со ст. 167 и 171 УПК выемка определенных предметов
производится по мотивированному постановлению следователя, а все
изымаемые предметы в случае необходимости должны быть упакованы и
опечатаны на месте выемки. Признав необходимым изъять у Лосева резиновые
сапоги, следователь в нарушение закона произвел их выемку без
соответствующего постановления, на месте выемки не упаковал их и не
опечатал. Из материалов дела видно также, что следователь в присутствии
понятых осмотрел изъятые у Лосева сапоги, но никаких записей о наличии
на подошвах следов металлических опилок не сделал.
Как на доказательство вины Лосева в хищении ценностей из церкви суд
сослался на акт биологической экспертизы, согласно которому в пятнах на
брусках, изъятых с места происшествия, обнаружена кровь ‘человека,
происхождение которой от Лосева не исключается, а также на заключение
судебно-медицинского эксперта о том, что у Лосева имелась поверхностная
рана второго пальца левой кисти и кровоизлияние под кожу левой ладони.
По мнению суда, Лосев повредил палец и кисть руки в тот момент, когда
выпиливал решетку на окне в церкви.
Лосев же на следствии и в судебном заседании утверждал, что поранил
палец при ремонте забора. Его объяснения подтвердили свидетели Куликов
А. и Куликова О. Суд признал объяснения Лосева и показания свидетелей
Куликовых недостоверными. Вместе с тем суд не дал оценки тому
обстоятельству, что в протоколе осмотра места происшествия не содержится
сведений о следах крови на каких-либо вещах; предметы со следами,
похожими на кровь, в том числе бруски, с места происшествия не
изымались, не упаковывались и не опечатывались. При таких данных
заключение биологической экспертизы не может иметь доказательственного
значения.
Другие приведенные в приговоре доказательства, недостаточны для
бесспорного вывода о доказанности вины Лосева в хищении церковного
имущества.
Так, выводы эксперта-химика о том, что обнаруженные на пальцах Лосева
пятна точечных размеров, обладающие люминесценцией, похожи на
спецвещество, находившееся в церкви, носят предположительный характер.
Как указано в заключении, в связи с тем, что нельзя извлечь пятна
точечных размеров с пальцев руки Лосева, невозможно произвести их
сравнительное исследование с образцом спецвещества, находившегося в
церкви.
Что касается показаний свидетелей, на которые сослался в приговоре суд в
подтверждение вывода о виновности Лосева, то они также не уличают его в
совершении преступления.
Таким образом, надзорная инстанция признала, что в материалах дела не
имеется доказательств, которые бы с бесспорностью подтверждали вину
Лосева в хищении из церкви икон и других предметов религиозного культа,
в связи с чем приговор и кассационное определение в этой части отменены
с прекращением дела производством за недоказанностью участия Лосева в
совершении преступления (Практика Верховного Суда Российской Федерации
по уголовным делам за 1992— 1994 гг. М„ 1995. С. 290-293).
Объем средств защиты, которые находятся в распоряжении адвоката, намного
шире, чем доказывание оправдывающих обстоятельств или смягчающих
ответственность подсудимого. Придя, в частности, к убеждению, что
подзащитный невиновен, адвокат может; обращать внимание суда на
недостаточность доказательств обвинения; называть неисследованные
версии, как бывшие на следствии, так и появившиеся в суде; доказывать
обстоятельства, в принципе несовместимые с тем, которые обосновывают
обвинение. Выбор того или иного способа защиты зависит от самого
адвоката, его квалификации, профессиональных навыков, практического
опыта и деловой добросовестности.
Обязательным профессиональным правилом каждого уважающего себя адвоката
является мысль А.И. Урусова (при защите Дмитриевой):
“Где сомнителен факт, там невозможно обвинение” (Судебные речи известных
русских юристов. М., 1957. С. 710). “Классичность? этого принципа в том,
чтобы сегодняшний защитник выявил в деле: факты и рассуждения о них,
твердые данные и весьма спорные, реальные и выдуманные, конкретные и
абстрактные. Подобная работа и есть собственно защитительная
деятельность адвоката. Далее представляется уместным показать на
практических примерах, как должен работать юридически грамотный и
добросовестный адвокат по конкретным уголовным делам. Покажем его
аналитическую работу в двух аспектах: 1) в плане исследования вначале
нормы закона и уж после этого изучения имеющихся в деле доказательств и
2) в плане кропотливой работы с доказательствами, закончившейся
вынесением подзащитному оправдательного приговора. . Начнем с анализа
работы адвоката, “идущего от закона к делу”.
Глава 9. Пути построения и возможные схемы защиты
§ 30. Защита по принципу “от закона – к делу”
1. “Наложение” закона на материалы следствия. Рассмотрев суть
защиты, задачи адвоката и его работу с доказательствами, можно перейти к
путям построения отдельных видов защиты, с тем чтобы наметить некоторые
общие схемы.
Теоретически это сделать очень трудно. А если и удается что-то “на
ощупь”, то описание защиты станет просто рассказом, более или менее
интересным. И только.
Поэтому нам представляется, что профессионально-полезные выводы можно
сделать лишь на основе анализа имеющейся конкретики, т.е. тех положений
и вопросов, которые “идут от практики”, показывают ее и “толкают мысль”
исследователя и адвоката на отыскание наиболее разумной позиции.
Поскольку в настоящее время адвокаты чаще всего работают по делам о
насильственных преступлениях, проследим на их базе основные направления
поиска того краеугольного камня, который на практике именуется “позицией
защиты”.
Бет. 111 УК РФ предусмотрена ответственность за различные виды
умышленного причинения тяжкого вреда здоровью — от таких, например,
которые повлекли за собой заболевание наркоманией или токси-команией (п.
1, наказание от двух до восьми лет лишения свободы), до закончившихся
смертью потерпевшего (п. 4, наказание от 5 до 15 лет лишения свободы).
Новая уголовно-правовая норма намного конкретнее и богаче по юридической
характеристике умышленного тяжкого вреда здоровью, чем прежняя ст. 108 У
К 1960 г. Но это не значит, что ее практическое применение будет проще
ранее действовавшей. Скорее наоборот, детализация различных составов в
одной правовой норме предполагает необходимость очень квалифицированного
юридического анализа со стороны правоприменяющих практических
работников, в том числе и адвокатов.
Защитник должен хорошо знать и четко излагать суду самые принципиальные
юридические особенности состава умышленного причинения тяжкого вреда
здоровью потерпевшего.
Одним из сложнодоказываемых свойств этого деяния является наличие (или
отсутствие) причинной связи между умышленными действиями подсудимого и
наступивший “(в той или иной форме) тяжким вредом здоровью потерпевшего.
Трудность установления указанного элемента обусловлена скрытым,
неповерхностным нахождением такой причинной связи. Это — не “эффект
домино”, когда внешне хорошо виден автоматизм и неминуемость развития
процесса поочередного падения фишек, что наглядно отражает простую
причинную связь. Последняя в составе ст. 111 УК больше напоминает
невидимую реакцию определенных химических компонентов в колбе. Здесь
известны сами действия субъекта, предметы этих действий, установлен
определенный результат. А как происходит сам процесс соединения
компонентов, т.е. развитие причинной связи, должен определить
анализатор, исследователь. Подобное наблюдается при изучении скрытой, не
внешней причинной связи, когда анализируется совершенное преступление.
Задача адвоката состоит не столько в том, чтобы найти “разрывы” в
развитии причинной связи, сколько доказательно убедить суд в их наличии,
четком освещении характера общего последствия, его элементов,
определении каждого элемента по принципу: “действие — последствие”.
Подобным способом можно показать суду, что одни действия данного
источника неминуемо повлекли такие-то последствия, другие — причинили
иное, третьи — закончились новым результатом и т.д.
Практика показывает, что даже, казалось бы, очевидное несоответствие и
нелогичность между причинной связью и последствиями с большим трудом
воспринимается судом, который с неохотой отказывается от выводов
следствия. Лишь грамотный адвокат способен убедить опытного судью в том,
что данное последствие наступило не в результате действий подсудимого.
Сказанное можно проиллюстрировать конкретным случаем из адвокатской
работы.
Во время ссоры и потасозки Стрельцов ударил кулаком в бок Тим-кина. Тот
же, находясь в нетрезвом виде, хотел нанести ответные побои и резко
подскочил к Стрельцову; но он увернулся от Тимкина, который со всего
маха сильно ударился головой о каменную стену. Защитник убеждал суд в
том, что наступившие для Тимкина тяжкие телесные повреждения (серьезное
сотрясение мозга и перелом свода основания черепа) не находились в
причинной связи с ударом кулака Стрельцова. Суд воспринял доводы
адвоката и оправдал Стрельцова, обвинявшегося по ч. 1ст. 111УК РФ.
Прокурор опротестовал данный приговор, настаивая на первоначальном
обвинении. Кассационная инстанция, согласившаяся с обоснованностью
оправдания подсудимого, отметила, что “при наличии таких фактических
обстоятельств нельзя ставить в вину Стрельцову тяжкие последствия,
наступившие не от его прямых противоправных действий, а от неверного
поступка самого потерпевшего. Осуждение Стрельцова за удар кулаком в бок
потерпевшего как за действие, якобы повлекшее черепно-мозговую травму,
было бы необоснованным и означало бы объективное вменение, когда человек
отвечает не за то, что совершил, а за то, что наступило от влияния иных
причин”.
Последующие надзорные решения подтвердили правильность приговора. И это
соответствует принципу вины в уголовном праве, когда “лицо подлежит
уголовной ответственности только за те общественно опасные действия и
наступившие общеопасные последствия, в отношении которых установлена его
вина (п. 1 ст. 5 УК). Объективное вменение, т.е. уголовная
ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается” (п. 2
ст. 5 УК). В самом деле, Тнмкину был причинен вред, но не по вине
Стрельцова. И этот вывод суда был результатом работы адвоката, его умело
избранной позиции.
Формированию верной линии защиты способствует хорошее знание адвокатом
принципов, категорий, терминов и понятий, которыми оперирует
судебно-медицинская экспертология, давая заключения по конкретным
уголовным делам. Сопоставляя специальные данные с иными
доказательствами, собранными следователем, адвокат прослеживает не
только медико-биологические пути образования тяжкой травмы, но и
социально-психологические, конфликтологические факторы, приведшие к ней.
Такое диалектическое единство позволяет более четко разграничивать,
какие действия подсудимого повлекли те или иные последствия, а какие —
ничего не вызвали и не могли вызвать;
какие силы вообще участвовали (кроме подсудимого) в причинении вреда
здоровью потерпевшего; каковы прямые последствия действия каждого
источника и т.п.
Внимательное исследование защитником фактических обстоятельств,
детальное изучение им медицинских документов (выписки из истории
болезни, заключение врачебной комиссии и пр.), акта судебно-медицинской
экспертизы нередко приводит к выводу о том, что тяжкий вред для здоровья
произошел не столько от действий подсудимого, сколько от иных факторов —
поведения третьих лиц, неосторожности самого потерпевшего, влияния
непреодолимой силы или стихийного развития побочных обстоятельств и т.д.
В практике случается, что следственные работники, а за ними и суд,
ограничиваются изучением лишь заключительной части (выводов) медицинских
документов. При этом игнорируются весьма существенные данные,
приведенные в описательных частях тех же документов или в других
материалах дела (допросах свидетелей, рапортов милиционеров) о том, что
они увидели на теле потерпевшего сразу же после посягательства на него.
Так, по делу Широковой, умышленно причинившей тяжкое телесное
повреждение Рахмановой, завершившееся потерей глаза, ее мать,
допрошенная в качестве свидетеля, показала, что дочь обратилась к врачу
через 2 дня после травмы, нанесенной Широковой. А до этого ее лечила
“народная целительница”, которую мать разыскала по рекламе. Врачевание
свелось к двум примочкам на глаза и непонятным заклинаниям. Получив
приличные деньги, целительница скрылась; указанный ею телефон оказался
подставным. И только убедившись в этом, мать и дочь Рахмановы на третьи
сутки после травмы решили обратиться сначала в травмопункт, а затем и в
поликлинику. В истории болезни эти сведения не были отражены,
потерпевшая же и ее мать на ‘следствии скрыли данное обстоятельство,
говоря, что “делали дома сами теплые глазные ванночки”. Однако
допрошенные в суде (по инициативе адвоката) отчим и младший брат
потерпевшей подробно рассказали о “самолечении” и упущении времени для
дезинфекции и приостановлении воспалительного процесса в глазу. Получив
такие сведения, защитник возбудил ходатайство о направлении дела на
дополнительное расследование для розыска целительницы, назначения
судебно-медицинской экспертизы и т.д. Ходатайство адвоката было
удовлетворено- При дополнительном расследовании было установлено, что
тяжкие последствия наступили не от скользящего удара обвиняемой
Широковой по лицу Рахмановой, а в результате “врачевания” самозванной
частной предпринимательницы. Ответственность же Широковой ограничилась
ст. 115 УК РФ. Впоследствии дело было вообще прекращено за отсутствием
жалобы потерпевшей.
По ст. 111 УК РФ наказывается лишь такое причинение тяжкого вреда
здоровью, которое было умышленным. Иные формы вины предусмотрены другими
нормами УК (ст. 113, 114, 118). Поэтому адвокату важно установить
подлинный характер умысла подсудимого.
Определение действительного содержания умысла возможно лишь на основе
тщательного анализа всех обстоятельств дела, в том числе способов
причинения тяжкого вреда, механизма использования орудия или предметов и
т.д. Первоочередному анализу подвергаются прежние взаимоотношения между
подсудимым и потерпевшим; особенности обстановки совершения деяния или
условия ее создания, причины и поводы действий всех участников
криминальной ситуации. Решая вопрос о содержании умысла виновного, суды
должны исходить из совокупности всех обстоятельств совершенного
преступления и учитывать, в. частности, способ и орудия преступления,
количество, характер и локализацию телесных повреждений (например,
ранения жизненно важных органов человека), причины прекращения виновным
преступных действий и т.д., а также предшествующее преступлению и
последующее поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения. .
Обязательным по такс 111 рода делам является выяснение адвокатом мотивов
и целей действий подсудимого, потерпевшего, иных участников преступного
конфликта. Неправы те практические работники, которые исходят лишь из
того, что раз мотивы не влияют на квалификацию, то и незачем их
выяснять. Это не так. Мотивы, действительно, сами по себе не всегда
определяют юридическую характеристику содеянного. Но в криминальной
ситуации они вместе с целями и средствами были двигателями человеческих
поступков, внутренне обосновывали внешние действия, толкали людей на
определенное, а не любое возможное поведение. Поэтому мотивы не могли не
воплотиться в конкретных действиях, которые и привели к преступному
результату в виде тяжкого вреда здоровью. Без уяснения мотивации
действий субъекта невозможно понять характер его умысла при содеянном.
Умысел — категория динамичная, впитывающая в себя желания, стремления,
попытки и пр., т.е. мотивы. И не зная их, адвокат не сможет раскрыть
свойства умысла на причинение тяжкого вреда здоровью.
Выявление адвокатом мотивов тяжкого причинения вреда здоровью
потерпевшего не означает, что о них всегда нужно говорить суду. Дело в
том, что побуждения к действиям (мотивы) не только позволяют раскрыть
содержание умысла субъекта. Они еще в зависимости от социальной оценки
могут быть полезными или антиобщественными и, соответственно, смягчать
или отягчать ответственность подсудимого. В последнем случае открытая
аргументация такими мотивами способна нанести вред судьбе подзащитного.
От этой опасности надо предостеречь адвокатов. Сначала мотивы выясняются
для собственного, внутреннего анализа содеянного; и уж потом
определяется следует ли обнародовать вскрытые побуждения субъекта или
лучше, безопаснее не заявлять о них. Б этом и состоит мудрость опытного
адвоката, которую, наподобие медицинской, следует назвать принципом “не
навреди”.
2. Перепроверка основных доказательств обвинения. Статьи 111, 113, 114,
118 УК определяют признаки тяжкого повреждения здоровью и
ответственность за их причинение при наличии умысла, или в состоянии
аффекта, или при превышении необходимой обороны, либо при превышении
мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, или в
результате неосторожности. В перечисленных нормах отражены различные
виды тяжкого причинения вреда здоровью; особо названы неосторожный
смертельный исход и наличие признаков особой жестокости, издевательства,
мучений. Важное значение имеет и знание адвокатом медицинских правил
определения степени тяжести причинения вреда здоровью. Очевидно, что без
детального изучения названных правовых и медицинских норм невозможно
квалифицированное осуществление защиты по такого рода делам.
Известно, что решающее значение для квалификации содеянного имеет
заключение (акт) судебно-медицинской экспертизы. Адвокат критически
оценивает данные экспертов с учетом всех других материалов дела. Не
остаются без внимания и процедурные вопросы. В частности, адвокат
вначале внимательно знакомится со сведениями, характеризующими
правомочность эксперта; проверяет соблюдение следователем порядка
назначения экспертизы и обеспечение прав обвиняемого при ее назначении и
производстве. При наличии необходимых оснований адвокат использует свое
право мотивированно ходатайствовать о назначении и производстве
дополнительной или повторной экспертизы. Тщательно продумывается, какие
вопросы следует задать эксперту, в какой последовательности и каких
формулировках. Именно такая работа защитника способна убедить суд в
обязательности удовлетворения соответствующего ходатайства, исходящего
от адвоката и независимо от того, поддержано оно прокурором,
опровергнуто или “оставлено на усмотрение суда”.
Внимательное и грамотное отношение адвоката к назначению и производству
экспертизы нередко приводит к выявлению дополнительных обстоятельств,
весьма существенных для защиты, а иногда — к обнаружению оснований для
переквалификации содеянного на более мягкую норму УК. И если даже суд
первой инстанции не согласится с доводами адвоката, последний в своем
распоряжении имеет веские доводы, которые затем могут убедить
кассационную или надзорную инстанцию.
Так, Малявкин был осужден по п. 1 ст. 108 У К за то, что в состоянии
алкогольного опьянения в общежитии в ответ на действия внезапно
напавшего на него и нанесшего ему по голове два удара бутылкой Чернышева
избил последнего кулаками и ногами, причинив тяжкий вред здоровью
потерпевшего, повлекший его смерть. Кассационная инстанция приговор
оставила без изменения. Однако надзорная инстанция — Судебная коллегия
по уголовным делам Верховного Суда РФ ~ приняла иное решение и указала
следующее.
Правильно установив фактические обстоятельства дела, суд неосновательно
пришел к выводу о том, что Малявкин в момент причинения Чернышеву
тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть последнего, не находился в
состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта).
Согласно закону, условием наступления ответственности за причинение
тяжкого вреда здоровью но ст. 113 УК является причинение его виновным в
состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного
насилием, издевательством или тяжким оскорблением со стороны
потерпевшего либо иными противоправными или аморальными действиями
потерпевшего. Давая объяснения по поводу своих действий, Малявкин в
судебном заседании показал, что при выходе из комнаты в коридор
общежития его внезапно кто-то дважды ударил по голове бутылкой.
Оказалось, что это был Чернышев, находившийся в состоянии сильного
опьянения.
В результате неожиданного нападения и ударов бутылкой с подсудимым
случилась истерика, из раны у него на голове пошла кровь. В связи с этим
он и стал избивать Чернышева.
Эти объяснения Малявкина подтверждены показаниями свидетелей, другими
материалами дела. Так, выбежавший на шум свидетель БЫчихин сказал, что
он увидел, как Малявкнн кулаками и ногами избивал лежавшего на полу
Чернышева, стал разнимать их, но Малявкин был сильно возбужден и не
унимался.
При судебно-медицинском освидетельствовании Малявкина на голове в лобной
области обнаружены кровоподтек, ссадина, а также кровоподтек в левой
теменной области, которые, по заключению эксперта, относятся к легким
телесным повреждениям и могли быть причинены в результате ударов тупым
твердым предметом в голову, в том числе бутылкой.
По заключению экспертов, проводивших амбулаторную комиссионную
судебно-психиатрическую экспертизу, Малявкин, находившийся в состоянии
простого алкогольного опьянения, по отношению к содеянному вменяем, но в
его действиях была аффективная реакция (реакция защиты от нападения
Чернышева).
Такие данные и позволили надзорной инстанции не согласиться с выводом
суда о наличии в действиях Малявкина состава преступления,
предусмотренного ч, 2 ст. 108 УК.
Содеянное Малявкиным, выразившееся в том, что он в ответ на
неправомерные действия потерпевшего причинил ему тяжкие телесные
повреждения, повлекшие его смерть, является умышленным причинением
тяжкого телесного повреждения в состоянии внезапно возникшего сильного
душевного волнения и квалифицируется по ст. 110 УК (ст. 113 нового УК).
(Определение СК Верховного Суда РФ от 15 марта 1994 г. Практика
Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам. М-, 1995. С.
201—203.)
По делам об умышленном причинении тяжкого вреда здоровью адвокат может:
настаивать на полной невиновности подсудимого или на невиновности его в
отношении конкретных эпизодов обвинения;
признавая вину доказанной либо не касаясь вопроса о вине, находить
обстоятельства, смягчающие ответственность; просить суд о
переквалификации содеянного со ст. 111 УК на менее строгую норму;
ставить вопрос о возвращении дела на дополнительное расследование.
В процессуальном плане адвокат, как и обвиняемый, не принуждается к
доказыванию, он вправе, но не обязан это делать. Поскольку без полного
опровержения обстоятельств, оправдывающих подсудимого, обвинение по ст.
111 УК не может считаться доказанным, защитнику иногда достаточно только
указать их. Разумеется, ссылка адвоката на такие обстоятельства не может
быть голословной, она должна опираться на конкретный фактический
материал.
Позиция “от закона — к делу” имеет не одно лишь уголовное, только что
рассмотренное содержание. Есть в ней еще и уголовно-процессуальная суть,
тесно “перемешанная” с первым, —- этим и должен руководствоваться
адвокат.
“Во многих случаях насильственные, принудительные меры сопровождают
юридический конфликт на всем протяжении его развития, — отмечают
специалисты-конфликтологи. — Так, для криминального конфликта характерны
прежде всего оперативные меры по задержанию преступника, затем могут
следовать избранные меры пресечения и другие принудительные действия
(привод, освидетельствование, обыск);
далее — мера наказания, назначаемая судом, также является мерой
государственного принуждения. Таким образом, юридический конфликт нельзя
рассматривать как мирное течение событий по меньшей мере с двух точек
зрения: напряженность, а часто и насилие имеют место во взаимоотношениях
субъектов — конфликтующих сторон, то же, но с другим содержанием и
направленностью происходит в отношениях хотя бы одной стороны с органами
власти. Все это превращает юридические конфликты в весьма острую форму
борьбы их участников, хотя эта борьба и протекает в рамках закона”
(Юридическая конфликтология. М.,1995, С.76).
Определяя свою позицию по делу, адвокат руководствуется требованиями
закона о задачах судебной защиты, своим профессиональным правосознанием
и внутренним убеждением, сложившемся на хорошем знании дела, системе
доказательств обвинения, результатах их судебного исследования и в
соответствии с законными интересами подзащитного.
Разобрав работу адвоката, “идущего от закона к делу”, посмотрим, какие
же имеются у него возможности для того, чтобы добиться от суда
оправдательного приговора. Итак, защита “от критики обвинения — к
оправданию” на примере описания конкретного уголовного дела.
§ 31. Защита “от критики обвинения — к оправданию”
1. Оценка законности первоначальных следственных действий. В один из
судов Москвы поступило обычное, казалось бы, уголовное дело о разбойном
нападении и хранении патронов. Изучив дело, суд назна-1чил его к
слушанию. Но оно “не пошло” из-за неявки потерпевшего. Дело слушанием
отложили на три недели, но потерпевший опять не явился. Слушание еще
несколько раз переносилось, пока подсудимый не “сдался”, согласившись
слушать дело без потерпевшего. . ..
Однако, как выяснилось в ходе судебного следствия, потерпевший не
являлся в суд по весьма веским причинам.
Итак… В конце мая 1993 г. в дежурную часть отделения милиции обратился
некто Климов с сообщением о том, что при выходе из спортзала, где он
тренировался, на него напали два парня, одного из которых он немного
знает, и, применив кастет, избили до потери сознания. Затем сняли с шеи
две массивные золотые цепочки (одну – с крестиком), с пальца – золотой
перстень с бриллиантом, а из пиджака забрали кошелек с деньгами и
скрылись. Это же подтвердил и гр. Сергеев, видевший нападение и
сопровождавший потом Климова в травмопункт и милицию.
Приняв заявление от потерпевшего и направив его в поликлинику, дежурный
следователь поручил работникам милиции установить нападавших, задержать
их и доставить в ИВС.
Получив конкретные указания от следователя, работники уголовного розыска
установили, что на Климова напал Михайлов, который живет в основном у
знакомых женщин, но иногда ночует у родителей. Выяснив оперативным
путем, что Михайлов вечером 31 мая должен зайти к родителям, работники
уголовного розыска около 19 часов пришли к ним на квартиру и стали
дожидаться появления Михайлова.
Ждать пришлось до поздней ночи. И чтобы не терять времени даром,
инспекторы уголовного розыска познакомились с образом жизни Михайлова:
осмотрели комнату, прочитали несколько его записных книжек, обратили
внимание на подбор литературы. В комнате находились два японских
телевизора, три упаковки одноразовых шприцев, нож “бабочка”, книга
“Стрелковое оружие” и т.п. В шкафу и трюмо работники милиции нашли 10
гильз 20-го калибра и два 9-миллиметровых патрона; а из карманов
висевшей у входа кожаной куртки извлекли две золотые цепочки, по
внешнему виду похожие на отнятые у Климова.
Все найденное работники милиции решили приобщить к уголовному делу,
оформив протокол изъятия. Дознаватели, следователи, прокуроры и адвокаты
давно привыкли к тому, что предметы и вещи являются доказательствами
обвинения, если они изъяты работниками милиции и приобщены к делу.
Однако закон(ст. 168-172, 176-177 УПК РСФСР) требует, чтобы обыск
производил именно следователь, само следственное действие должно
проводиться в строго установленном порядке и обязательно отражаться в
ряде процессуальных документов. Невыполнение этих предписаний превращает
такого рода действия в не имеющие правового значения акции; обнаруженные
при этом предметы не могут считаться вещественными доказательствами.
Именно об этом и говорил потом адвокат в своей защитительной речи.
Допущенные нарушения не были замечены самим следователем, начальником
следственного отдела, надзирающим прокурором и даже участвовавшим в
процессе следствия прежним адвокатом. Наш же, к сожалению, принял дело к
производству уже в период его нахождения в суде, когда после
шестимесячного расследования были проведены многочисленные допросы,
очные ставки, экспертизы и другие действия.
Но возвратимся в дом, где столь напряженно дознаватели ожидали появления
Михайлова.
Во втором часу ночи он пришел, спокойный, трезвый и веселый. Без особого
труда его схватили, “положили” на пол, заломили руки и надели наручники.
Михайлов был доставлен в милицию. С трех часов ночи и в течение двух
последующих суток почти без перерыва его допрашивали, трижды вызывали
при этом “скорую помощь”. Врачи фиксировали в справках “почечные колики
и обострение урологического заболевания”, хотя Михайлов в свои 27 лет не
только ничем ни разу не болел, но даже не имел медицинской карты.
Тем не менее он, в частности, признал, что действительно взял у Климова
две цепочки, перстень и деньги в счет долга, который тот не возвратил
ему. Климов скрывался, обманывал, а при последней встрече у спортзала
нагрубил ему, обругал нецензурно. Климов, как и Михайлов, занимался в
спортзале, был с Михайловым в одной весовой категории и поэтому
достаточно раскованно вел себя при встрече. Свидетели, допрошенные
впоследствии в суде, говорили о том, что побоялись вмешиваться в схватку
двух здоровяков, но кастетов ни у кого из них не было, это запрещено
спортивной этикой. Проигравшему в схватке нельзя мстить победителю,
обращаться за посторонней помощью, тем более милицейской, “отыгрываться”
на родственниках обидчика и пр.
Именно поэтому спортсмен Михайлов, забравший у Климова ценные вещи, не
скрылся. Он считал себя правым, взявшим за долги в залог имущество,
намереваясь возвратить его после получения долга.
Таковы были объяснения Михайлова с момента его задержания и до
произнесения последнего слова в суде. В суде адвокат аргументированно
доказал, что эта версия ничем не опровергнута. Он проанализировал
доказательственную ценность показаний потерпевшего Климова, который в
допросах и на очной ставке говорил, что действительно месяца два знает
Михайлова, был ему должен, долг возвратил, но тот выставил
дополнительные требования и, избив, отнял ценные вещи.
Защитник старался убедить суд в том, что следователь ошибся, когда
версию подозреваемого стал опровергать, опираясь не на факты, а лишь на
слова потерпевшего. Следователь пошел на поводу у работников дознания;
стал не исследователем, а лишь последователем дознавателей.
2. Работа со следственными ошибками. Специфика работы адвоката состоит в
том, что если для следователя многие дела являются привычными и как бы
похожими, то для адвоката каждое дело уникально, если не по фабуле, то
по отдельным его деталям, возможным вариантам оценки доказательств и
т.д.
Опытный адвокат обычно без труда выявляет следственные и процессуальные
ошибки, систематизирует их, самостоятельно оценивает, прослеживает
возможные перспективы. Очень важно уметь находить в деле недочеты,
небрежности, допущенные следствием. Однако уважающий себя профессионал
никогда не станет мелкую оплошность следователя возводить в абсолют и на
этом основании громить” все расследование. Полезнее в нескольких словах
тактично отметить недочет, показав его причину и значение; иногда же,
особенно в серьезных делах, вообще не стоит говорить по пустячным
поводам с тем, чтобы не перегружать суд ненужными деталями. Но нельзя
проходить мимо процессуальных нарушений принципиального характера.
Именно такими соображениями адвокат и руководствовался в суде при работе
над делом.
Закон, в частности, гласит, что обыск производится следователем “по
мотивированному постановлению и только с санкции прокурора”; в
присутствии понятых, самого подозреваемого или членов его семьи; всем им
разъясняется суть, цели этого действия и их права; до обыска
предъявляется постановление и предлагается выдать все относящееся к делу
и т.д. “Самодеятельность” работников милиции, доставивших следователю
какие-то вещи, никакого юридического значения не имеет. Найденные
предмет не могут считаться вещественными доказательствами- Более того,
уже никогда эти предметы не смогут стать ими.
При рассмотрении дела Михайлова защитник обратил внимание суда на то,
что милиционеры, проведя “визуальный осмотр” (так они на следствии и в
суде назвали свой обыск), составили в одном экземпляре и только ими
самими подписанный крайне оригинальный, не предусмотренный УПК “протокол
изъятия вещей”, а сами вещи привезли в милицию.
Три золотые цепочки (две — потерпевшего, одна -— Михайлова) “менялись на
следствии до неузнаваемости: сначала (в протоколе изъятия) это были
“цепочки желтого металла”. Две из них признал своими потерпевший Климов.
Следователь отдал их под расписку Климову, затем, через несколько
месяцев, забрал их обратно и стал предъявлять милиционерам. Те то
узнавали их, то нет.
В суде адвокату пришлось сказать и о том, что опознания цепочек в
соответствии с УПК не производилось, экспертиз (товароведческой,
металлографической, криминалистической и пр.) не было; золотые вещи
месяцами “кочевали” из сейфа в сейф, от дознавателей к следователю и
обратно. Подсудимому, как выяснилось, вообще не предъявлялись на
следствии цепочки. PI когда суд на заседании вскрыл конверт с вещдоками
— тремя грязновато-желтыми цепочками, Михайлов заявил, что впервые их
видит. Суд исчерпал абсолютно все возможности для проверки относимости
этих предметов к делу: проверил материалы служебного расследования по
факту “подмены” одной из цепочек;
11 месяцев вызывал в заседание потерпевшего Климова, но тот все не шел и
не шел. Оказалось, что доказательств разбойного нападения нет.
Не была установлена вина Михайлова и в “хранении боеприпасов” (двух
патронов). В суде адвокат обратил внимание и на то, что Михайлов
задержан и арестован как нигде не прописанное лицо, которое может
скрыться. Следовательно, за хранение боеприпасов он должен отвечать лишь
тогда, когда носит их при себе (поскольку нигде не прописан). Он не
может отвечать за хранение патронов, найденных там, где вообще он бывает
(патроны же были найдены в шкатулке его родителей). Суд согласился с
этими доводами и исключил из обвинения ч. 1 ст. 218 УК.
Защитник указал суду и на тот факт, что уголовное дело было возбуждено
именно по этой статье. И лишь через несколько дней Михайлова обвинили
еще и в разбое. Но в постановлении об аресте Михайлова прокурору
сообщалось, что он “бомж”, недавно освободился, может скрыться, хранил
дома боеприпасы.
Что сказать в заключение? Суд тщательнейшим образом провел судебное
следствие. И в конце концов согласился с доводами защиты. В приговоре
констатируется (в отношении работников милиции): “Находясь в квартире
родителей Михайлова, они грубо нарушили закон, фактически провели обыск,
а не осмотр, так как изъятые ими предметы (вещественные доказательства)
хранились на второй полке книжного шкафа, в пластмассовой коробочке, во
втором ящике трюмо и кофейнике…”. Таким образом, целый ряд
“доказательств” признали недопустимыми.
И в заключении мотивировочной части приговора оказался вывод:
“Исчерпаны все возможности для собирания дополнительных доказательств.
Поэтому Михайлова следует оправдать”. , ” ‘. .
В данном деле суд верно отнесся к доводам адвоката о наличии серьезных
“недоработок” следствия, не собравшего убедительных доказательств
виновности подзащитного.
Но беда в том, что последствия таких “ошибок”, “упущений” всегда очень
тяжкие. Почему-то принято считать, что водитель, не справившийся с
управлением машины и сбивший пешехода, — преступник. А следователь,
набравший в дело всяких слухов, бумажек, оперативных данных и упустивший
факты, — “ошибшийся работник”, хотя и арестовавший безвинного. Думается,
что оба они являются правонарушителями. Только первый — уголовного
закона, а второй — уголовного плюс уголовно-процессуального закона. Это
“классическая” юридическая формулировка.
Вспомним А.И. Урусова, защищавшего в январе 1871 г. Дмитриеву:
“Господа присяжные! Щадите слабых, склоняющих перед вами свою усталую
голову; но когда перед вами становится человек, который, пользуясь своим
положением, поддержкою, дерзает думать, что он может легко обмануть
общественное правосудие, вы, представители суда общественного, заявите,
что суд — действительная сила — сила разумения и совести, — и согните
ему голову под железное ярмо закона” (Судебные речи известных русских
юристов. М., 1957. С. 725).
Говоря об отношении адвоката к обвинительной власти (дознанию,
следствию, прокуратуре), нужно четко представлять их “антиподность”,
взаимоконфликтность, полярность.
Это очень удачно изложено исследователями проблем конфлнкто-логии,
“Наступательные действия состоят в нападении на противника, повреждении
его собственности, захвате спорного объекта, изоляции, изгнании,
пленении противника и иных актах, которые направлены на прямое ущемление
противоборствующей стороны. Оборонительные действия заключаются в
удержании спорного объекта, самозащите, защите от уничтожения или
повреждения материальных ценностей, различных превентивных поступков и
т.п.” (Юридическая конфликтология. М., 1995. С. 65). Указанные здесь
схемы имеют “универсальный характер”. Они применимы для понимания многих
статей Уголовного кодекса, так как раскрывают механизм совершения
преступления. И для уяснения сути уголовно-процессуальной
ответственности, когда субъекта, незаконно напавшего на жертву, ставят в
подобное положение. Но уже правомерно, путем применения установленных
государством правил, уголовно-процессуальных норм.
В самом деле, в уголовном праве субъект, к примеру, напал на другого,
ударил, схватил его (пленил, изолировал), и отобрал деньги с ценностями.
“Это, — мы говорим, — грабеж”. В уголовном процессе действует примерно
та же схема: на человека внезапно идут “с виной” (“обвиняют”), пленяют и
изолируют (“задержание” и “арест”), не забывают про собственность
(“опись имущества”). Эти действия являются государственным, законным
воздействием на человека (может быть, виновного, а может, и нет).
Поэтому человеку нужна “оборона”, т.е. защита по той же схеме: его
личное удержание на свободе (позиции, диспозиции статьи УК и пр.);
забота о его собственности (имуществе, деньгах, квартире и т.п.);
превентивные действия (жалобы, ходатайства, представление доказательств
и т.п.).
Причем, “оборона” (“защита”. — Ю.Л.) — это попытка сохранить имеющееся
на данный момент соотношение позиций в конфликте, охранить те свои
интересы, которые реализовались до сих пор беспрепятственно, тогда как
наступление меняет соотношение позиций и направлено на утверждение
нереализованных интересов. Разделение между этими типами действий,
однако, в достаточной степени условно, поскольку в реальной борьбе они
тесно переплетаются между собой и легко переходят из одного в другое.
Кроме того, наступление обычно, если не всегда, подразумевает сохранение
и защиту уже достигнутых позиций. Недаром говорят, что “наступление —
лучший вид обороны” (Юридическая конфликтология. М., 1995. С. 65).
В § 30 и 31 рассмотрено для иллюстрации лишь два пути защиты — “от
закона — к делу” и “от критики обвинения ~ до оправдания”. Названия их,
разумеется, весьма условны, хотя и приближены к практической адвокатской
терминологии.
В такой форме и существе они показаны читателям для того, чтобы раскрыть
некоторые реальные пути возможной работы адвоката. В профессиональной же
адвокатской жизни их, понятно, не 2, и даже не 22, а гораздо больше.
Кстати, этим и определяется основная сложность научных разработок
“адвокатских” проблем.
Исследователь этого сложного вопроса может нащупывать лишь некоторые
контуры, схемы движения адвокатской мысли. А она, как известно, не
бывает повторяющейся, окостенелой, догматичной.
Адвокатская идея идет от его общих профессиональных знаний к конкретному
делу и воплощается в определенном результате — переквалификации
содеянного, минимальном наказании, доследовании, полном или частичном
оправдании подзащитного. Именно этим в первую очередь определяется
качество, степень профессионализма адвокатской работы.
Но не только им. Ведь результат защитительной деятельности — это не
обязательно ее “наступившие последствия”. Автор глубоко убежден в том,
что “добротная” работа адвоката по делу — это тоже хороший результат:
для дела, судьбы подзащитного, самого адвоката, законности, общества.
Глава 10. Защита “на показаниях”
§ 32. Защитительные возможности допросов
1. Когда допросы очень важны для адвоката? В уголовном процессе
существует категория уголовных дел, обвинение в которых основано только
на показаниях разных лиц. Иных же доказательств или вообще нет, или они
имеют косвенное, второстепенное значение.
В таких случаях адвокат главное внимание уделяет подготовке, проведению
и оценке допросов подсудимых, потерпевших, свидетелей. Не забывая,
разумеется, и о наличии в деле иных доказательств.
Посмотрим, что же может сделать “защитительного” адвокат в ходе судебных
допросов. Легче всего понять эту работу на примере анализа так
называемых личностных преступлений, так как в них непосредственно
участвуют люди, которые потом дают показания.
Многие преступления против личности объединяются рядом общих признаков:
существом физического насилия, предметом посягательства, характером
умысла. К таким деяниям относятся: умышленное убийство или покушение на
него, причинение различной тяжести вреда здоровью, разбой, многие формы
грабежа, квалифицированные виды хулиганства насильственного характера.
Социально-правовая однородность названных преступлений учитывается при
расследовании и судебном разбирательстве уголовных дел. Она отражается и
на работе адвоката с доказательствами по этим делам.
2. Зависимость предмета допроса от сути обвинения. Перечисленные виды
преступлений однородны не только в криминологическом аспекте. Общие
черты присущи и защите по ним в ходе расследования и судебного
рассмотрения. Такое процессуально-криминалистическое и “адвокатское”
сходство проявляется прежде всего в “особенности” доказательственного
материала, используемого по большинству дел этой категории.
Для уголовных дел о насильственных посягательствах типичны такие
средства доказывания, как предъявление для опознания, проверка показаний
на месте. Что же касается вещественных доказательств и заключений по ним
экспертов, то они встречаются лишь по некоторым делам, в первую очередь
— об убийстве и разбое, реже — об изнасиловании и совсем редко — о
хулиганстве. С помощью таких доказательств устанавливается присутствие
подсудимого на месте преступления — обстоятельство, зачастую имеющее
решающее значение по этим делам. Показания свидетелей в основном связаны
с проверкой ссылок подсудимого на алиби.
Таким образом, не случайно, что по делам анализируемой категории особое
значение приобретают показания подсудимого и потерпевшего, а их допрос
становится важным действием адвоката.
Предмет судебного допроса определяется содержанием обвинения,
отраженного в обвинительном заключении. При проверке версии обвинения у
защитника нередко возникает необходимость устранить противоречия,
вытекающие из материалов следствия, а также восполнить пробелы,
допускаемые при расследовании.
Значительное число насильственных деяний — ситуативные преступления.
Зачастую преступная ситуация оценивается подсудимым и потерпевшим с
прямо противоположных позиций, что выражается во взаимоисключающих
версиях, каждую из которых анализирует адвокат. Резкое противоречие
позиций, открытая неприязнь ~- все это нередко накладывает, особенно при
ограниченности объективного доказательственного материала, определенный
отпечаток на ход допроса.
Изучение адвокатской практики показывает, что по делам рассматриваемой
категории из обстоятельств, подлежащих доказыванию, наиболее
неисследованной оказывается субъективная сторона преступления. Так,
составы некоторых умышленных насильственных преступлений содержат
квалифицирующие признаки, которые могут быть вменены обвиняемому лишь
при условии, если они охватывались его сознанием. Это, например, особая
жестокость способа убийства и его опасность для жизни многих людей,
характер мучения или истязания при причинении вреда здоровью,
несовершеннолетний возраст потерпевшей по делу об изнасиловании и др.
§ 33. Показания подзащитного
1. Подсудимый — всегда источник защитительных доказательств.
Много особенностей заключает в себе допрос адвокатом подсудимого,
совершившего преступление против личности. Не надо забывать, что его
показания — не только средство защиты от предъявленного обвинения, но и
источник доказательств, в т.ч. и оправдательных.
Подсудимый может дать определенные сведения о причинах и характере
физического воздействия на жертву, о поведении потерпевшего и свидетелей
в момент преступления, о наступивших последствиях. Все это позволяет
понять адвокату и объяснить суду многие внешние и внутренние стороны
преступного посягательства на личность.
Однако раскрыть значение преступного насилия, понять его общественную
опасность, правильно квалифицировать содеянное, а также выявить
смягчающие и отягчающие вину обстоятельства, причины и условия
содеянного можно только посредством анализа сведений, почерпнутых из
всех материалов дела. Сопоставляя результаты допроса подзащитного с
объективно установленными фактами, адвокат устанавливает все необходимые
обстоятельства насильственного преступления.
От того, насколько подготовлен и тактически грамотно проведен адвокатом
допрос, зависит направление и результаты судебного рассмотрения
уголовного дела.
Это весьма сложное средство получения определенных сведений о фактах,
интересующих суд. Успешность допроса определяется не только умением
защитника разбираться в психологии подсудимого, но прежде всего в
конкретных человеческих отношениях, сложившихся задолго до суда, в тех
жизненных фактах и обстоятельствах, которые породили насильственный
конфликт.
Эффективность допроса зависит от знания всех норм, предусматривающих
ответственность за противоправные физические посягательства на личность.
Допрос подсудимого адвокатом имеет несколько хотя и различных, но тесно
взаимосвязанных между собой сторон — организационно-тактическую,
криминалистическую, процессуальную и этическую.
В процессе допроса подсудимого по этого рода делам широко используются
знания о природе насилия вообще, критериях его отграничения от
ненасильственного поведения, степени тяжести, мере опасности, законных
условиях допущения и пр. Кроме того, при допросе подсудимого об
обстоятельствах содеянного, о личности субъекта и отношениях с
потерпевшим адвокат использует знания из области психологии (общей,
социальной, судебной), логики, педагогики и др.
Допрос подсудимого по делам о преступлениях против личности имеет свои
особенности и присущие только ему тактические приемы. Это обусловлено
предметом допроса и процессуально-правовым положением подсудимого,
методикой и тактикой использования .иных средств.
Правовые основы допроса подсудимого заложены в соответствующих нормах
УПК. Тактические приемы допроса разработаны на основе научно
обоснованного анализа следственной и судебной практики этой категории
дел и используются адвокатом при подготовке к допросу, его проведении,
оказании помощи в припоминании забытого, способах расположения к суду
допрашиваемого, желающего давать правдивые показания, и т.д. .
При подготовке к допросу подсудимого адвокату нужно отметить, где в
материалах дела находятся показания потерпевших и свидетелей, освещающих
основные обстоятельства насилия, на каких листах дела изложены выводы
экспертов о характере наступивших последствий, как можно использовать
данные протокола осмотра места происшествия.
Чтобы получить от подсудимого наиболее полные, достоверные и конкретные
показания, его допрос должен планироваться. В плане допроса намечаются
обстоятельства, в подтверждение или опровержение которых нужно допросить
подсудимого.
2. Соотношение показаний с целями доказывания. Адвокатская практика
показывает, что по делам о насильственных преступлениях . без особого
труда устанавливаются последствия оказанного на потерпевшего насилия и
само физическое воздействие. Эти объективные свойства события
преступления обычно удостоверяются результатами различного рода
экспертиз (судебно-биологических, судебно-трасологических,
судебно-баллистических и др.), показаниями потерпевшего. Наличие в деле
таких данных учитывается при допросе подсудимого.
Гораздо сложнее допрашивать подсудимого по тем обстоятельствам, которые
не могут быть удостоверены специальным исследованием, которые
непосредственно не наблюдались свидетелями или неизвестны потерпевшему.
Сознавая это, подсудимые нередко пытаются изменить ранее данные
показания, выдвинуть новые объяснения и предположения, касающиеся
обстоятельств совершения ими насильственных действий. По делам о
преступлениях против личности к их числу относится причинная связь между
насилием и наступившими последствиями, мотивы и цели физического
воздействия.
Конкретно это выражается в следующем. Поняв “слабость” фактического
обоснования вывода о причинной связи, подсудимый дает показания о более
легких насильственных действиях, которые он якобы совершил; пытается
убедить суд в невозможности наступления тяжких последствий от своих
незначительных по интенсивности физических действий. В подтверждение
своей версии подсудимый может ссылаться на возможность других
воздействий на потерпевшего, его особое состояние, биологические
особенности и т.п. Задача адвоката состоит в том, чтобы после допросов
(вначале подсудимого, а затем потерпевшего и свидетелей) указать на
наличие сомнений в том, что наступившие последствия стали результатом
примененного насилия.
Если после допросов окажется, что причинение вреда здоровью могло быть
следствием не столько действий подсудимого, сколько иных факторов, нужно
точно определить — каковы именно действия подсудимого и могли ли они
непосредственно, повлечь наступившие последствия.
Особо тщательно планируется допрос подсудимого, признающего факт
противоправного причинения вреда здоровью потерпевшего, но отрицающего
умышленный характер своих действий. К выяснению намечаются вопросы,
основанные на критическом анализе материалов, которыми органы
расследования обосновали умысел обвиняемого. Решая вопрос о содержании
умысла подзащитного, адвокат исходит из совокупности всех обстоятельств
совершенного преступления и учитывает способы, орудия преступления,
количество, характер и локализацию ранений (например, жизненно важных
органов человека), причины прекращения преступных действий подзащитного
и потерпевшего, их взаимоотношения.
Изучение адвокатской практики показывает, что иногда характер
субъективной стороны определяется лишь тяжестью наступивших последствий.
Объяснениям же подсудимого о неосторожности своих действий не придается
должного значения.
При выяснении адвокатом вопросов, относящихся к субъективной стороне
насильственных преступлений, их следует подвергать подробному
исследованию в ходе допросов, сопоставляя полученные сведения с
объективными материалами дела.
Одна из специфических задач защиты по делам анализируемой категории —
это подтверждение ссылок подзащитного на алиби, если оно заявлено и не
опровергнуто на предварительном следствии. Учитывая исключительную
важность подтверждения алиби, адвокату при допросе подсудимого еще до
допроса свидетелей следует детализировать его показания, подробно
останавливаясь на обстоятельствах, не выясненных следователем. Уточнению
подлежат, в частности: время, место и причина встречи подзащитного со
свидетелями, на которых он ссылается, содержание их разговора и т.п.
Адвокатская практика показывает, что если при рассмотрении дел об
оконченном убийстве суды стремятся детально проверить показания
подсудимого, то по делам о покушении на убийство или причинение тяжкого
вреда здоровью судьи ограничивают возможности допроса, довольствуются
проверкой одной версии, предложенной органами расследования. Пленум
Верховного Суда РФ отменяет приговоры в связи с тем, что суды
игнорировали показания подсудимых и не проверяли все возможные версии
преступления.
Подсудимый нередко пытается скрыть или изменить показания о мотивах и
целях насильственных действий (например, указывает на неправомерность
поведения потерпевшего, его желание обидеть или оскорбить подсудимого и
т.п.). Поэтому мотивы и цели по делам о насильственных преступлениях
должны быть намечены адвокатом. к исследованию в качестве “нестабильных”
обстоятельств, могущих стать защитительными средствами.
3. Определение тактики допроса. Проведя соответствующую подготовку и
наметив план, адвокат приступает к допросу подсудимого. Основная цель,
которая преследуется им при допросе подсудимого, получение от него
защитительных сведений по ряду обстоятельств насильственного
преступления. Причем, правильность показаний определяется не их
совпадением с теми, которые даны на предварительном следствии, а их
подтверждением объективной действительностью. Поэтому акцент делается
адвокатом никак не на изобличении подсудимого и даже не на выявлении
истины, а на том, что оправдывает подзащитного или смягчает его вину.
Делается это в условиях точного соблюдения процессуального
законодательства.
Одним из важных предметов исследования адвоката является само
противоправное насильственное воздействие. Вследствие этого ему
приходится сталкиваться с показаниями подсудимого, направленными на
сокрытие определенных сведений; иногда даже со скрытым или явным
нежеланием подсудимого говорить правду; с результатами воздействия на
его сознание отрицательных эмоций, вызванных тяжестью преступления или
суровостью грозящего наказания.
Тактика допроса здесь во многом определяется тем, признает он себя
виновным или нет, а также объемом и качеством доказательственного
материала по делу.
Допрос подсудимого, признавшего свою вину, направлен на выяснение
обстоятельств насильственного преступления, на установление мотивов и
целей содеянного, причин и условий его совершения. Делается это в той
мере, в какой можно получить защитительные данные.
Признание подсудимым вины обычно дает адвокату материал, который
используется им в ходе дальнейшего исследования обстоятельств
преступления. Неправы те адвокаты, которые, услышав признательные
показания, стремятся быстрее закончить свою работу в судебном следствии,
считая дело ясным.
Адвокату следует иметь в виду, что подсудимый может и ложно признать
себя виновным. Вследствие чего защитник должен всегда тщательно
проверить его показания. Признание обвиняемым своей вины рассматривается
адвокатом и судом как рядовое доказательство, не имеющее решающего
значения- Оно может быть положено в основу приговора лишь при
подтверждении совокупностью других доказательств, собранных по делу.
Равным образом отрицание обвиняемым своей вины не может быть положено в
основу оправдательного приговора, если виновность бесспорно установлена.
Предметом судебного допроса является выяснение адвокатом всех
обстоятельств, оправдывающих подзащитного или смягчающих его
ответственность по уголовному делу о преступлении против личности.
Судебный допрос проводится в отношении фактов, уже изучавшихся на
предварительном следствии. Поэтому круг вопросов, подлежащих выяснению в
суде, может быть уже круга вопросов, решавшихся на предварительном
следствии, т.к. “разбирательство дела в суде производится только в
отношении обвиняемых и лишь по тому обвинению, по которому они преданы
суду” (ст. 254 УПК). Значительная часть материала, собранного при
исследовании различных версий, не подтвердившихся в процессе
расследования, может оказаться за пределами судебного следствия.
4. “Самозащитное свойство показаний подсудимого. Содержание и предмет
допроса подсудимого по делам о насильственном преступлении не
ограничиваются рамками обвинительного заключения, формулой
предъявленного обвинения.
Круг вопросов, подлежащих выяснению у подсудимого, может быть шире, чем
у обвиняемого на предварительном следствии. Это бывает в случаях, когда
в судебном заседании требуется проверить обстоятельства, приводимые им в
свою защиту.
Наиболее распространенной защитительной версией подсудимого является то,
что совершенное насилие объясняется неправильным поведением
потерпевшего. В этих случаях адвокат должен допросить подзащитного о
действиях потерпевшего, которые побудили его применить физическое
воздействие.
, Допрос идет по пути исследования того, какие же действия совершил
потерпевший перед преступлением, как вел он себя в момент конфликта и
после него. В этой связи от подсудимого нужно получить ответы на две
группы вопросов: 1) какие именно действия потерпевшего послужили поводом
к применению насилия; 2) были ли они неправильными (оскорбительными,
провокационными), вызывающими желание пресечь их средствами физического
воздействия.
Оценивая эти показания, не следует забывать, что подзащитный
непроизвольно может исказить какую-то их часть в силу различного рода
субъективных причин (например, в силу нахождения в момент совершения
преступления в нетрезвом виде и в состоянии повышенной эмоциональной
возбудимости). Адвокату следует иметь в виду, что при сомнении в
психической полноценности подзащитного нужно назначать и проводить
судебно-психиатрическую экспертизу, а в необходимых случаях осуществлять
ее проведение с помещением лица в соответствующее медицинское учреждение
для стационарного наблюдения. Кроме ссылки на неправильное поведение
потерпевшего как основную причину примененного насилия, подсудимые
нередко объясняют свои действия более “мягкими” мотивами, чем те,
которые вменили им в вину органы предварительного расследования.
Обвиненные в насилии из хулиганских побуждений, подсудимые говорят о
личных мотивах содеянного.
Такого рода показания могут быть продиктованы интересами защиты
подсудимого от предъявленного обвинения или стремлением рассказать о
подлинных обстоятельствах преступления. Поэтому оставлять их без
внимания или считать явно ложными недопустимо. Адвокат должен
внимательно выслушать подсудимого по этим фактам и исследовать последние
с помощью иных средств доказывания.
Расширяется круг вопросов, подлежащих выяснению у подзащитного, не
только за счет нового объяснения им своего или чужого поведения. Иногда
нужно детальнее, чем на следствии, выяснить у подсудимого и наметить к
проверке показания, касающиеся его личности. Такое выяснение должно быть
объективным, не носить “выгораживающего” характера. Иногда нужно изучить
не просто личные качества, так или иначе проявившиеся в совершенном
насилии, но и в определенных пределах причины их приобретения подсудимым
(условия жизни подсудимого, особенности его воспитания,
нравственно-психологические свойства членов его семьи, наличие возможных
нервных срывов, психических отклонений от нормы и т.п.). Все это важно
для раскрытия основных черт личности подзащитного и в конечном счете
самого преступления. Неверно поступают те адвокаты, которые устраняются
от выяснения этих обстоятельств, перекладывают его на прокурора или даже
на суд.
Неправы и адвокаты, которые считают, что признательные показания, данные
обвиняемым на предварительном следствии, всегда являются правильными.
Может быть и так, что на следствии обвиняемый по каким-то причинам дал
неточные показания или умышленно искаженные, а в судебном заседании
решил говорить правду. Случается и наоборот: на следствии говорится
правда, а в суде — ложь, путанье, запамятование.
Кроме того, нужно учитывать, что в судебном заседании подсудимый
вспоминает не только совершенные им насильственные действия, но и то,
как он излагал их следователю. Подсудимый иногда говорит о новых фактах,
о которых он вспомнил уже после допроса его следователем.
Поэтому показания подсудимого нередко отличаются от показаний
обвиняемого. Задача адвоката состоит s том, чтобы установить для себя
причину таких расхождений. Отсюда вытекает правило: никогда не следует
от подзащитного требовать устного подтверждения факта ранее данных
показаний. Это опасно для защиты. Нельзя начинать допрос подсудимого и с
вопроса — помнит ли он свои показания, данные на предварительном
следствии.
5. Методы допроса. Подсудимый должен быть внимательно выслушан
адвокатом, иногда тактично остановлен, если он уклоняется от линии
защиты или открыто пытается ввести суд в заблуждение. Очень опасным в
таких случаях будет обращение внимания на прошлую судимость подсудимого,
его аморальные поступки, факты неискреннего поведения и т.п. Напомнив
это, адвокат как бы “подводит” суд к мысли о том, что раз у него в
прошлом было не все благополучно, то он мог совершить и данное
насильственное посягательство; Подобная линия — не защиты, а обвинения.
Иногда встречаются случаи такого ведения допроса, когда не
председательствующий и не прокурор, а сам адвокат на протяжении всего
судебного следствия многократно напоминает подсудимому о том, что он
обвиняется в совершении тягчайшего посягательства на личность и поэтому
должен говорить правду, которая по такого рода. делам имеет особо
смягчающее значение.
Такие напоминания обычно делаются адвокатом, когда он видит, что
показания подсудимого чем-то не удовлетворяют суд. Подобное
“стимулирование” вредно отражается на защите. “Подстегиваемый” и
пугаемый постоянно предупреждениями, подзащитный дает такие показания,
которые нужны адвокату, а не те, которые объективно отражают
защитительные обстоятельства.
На полноте, точности и объективности показаний подзащитного иногда
отражается время, прошедшее с момента преступления до рассмотрения дела
в суде. Подзащитный размышляет об обстоятельствах содеянного, его
причинах и своем положении. В результате многократного переосмысливания
отдельных моментов насильственного посягательства он незаметно убеждает
себя в том, что события развивались именно таким образом, а не так, как
он рассказывал о них следователю. Получается так, что в судебном
заседании подзащитный опускает часть ранее данных показаний, считая их
предположительными. Другой части он придает иную окраску, смещает
акценты в совершенном им насилии: определенную долю вины перелагает на
потерпевшего или других лиц, стремится подчеркнуть вынужденность ряда
важных собственных действий или их неосторожность. Во всем этом адвокат
может верно разобраться, если поймет внутренний процесс подготовки
подсудимого к разбирательству его дела. Наоборот, нельзя “с ходу”
отметать новые объяснения подсудимого, заранее считать их ложными, а тем
более говорить ему об этом или прерывать такого рода показания.
Адвокаты отмечают прямую зависимость между постоянностью показаний
подсудимого и временем, прошедшим с момента совершения преступления.
Установлено, что чем быстрее проведено расследование насильственного
преступления, тем меньше отклонений в показаниях подсудимого. И
наоборот, если расследование длилось несколько месяцев, неоднократно
откладывалось слушаньем в суде, показания подзащитного звучат менее
конкретно и убедительно. Чем длиннее промежуток времени, разделяющий
момент насильственного преступления и момент рассмотрения его судом, тем
более вероятны любые (как преднамеренные, так и неумышленные)
противоречия в показаниях подсудимого. Отсюда становится понятным
требование закона о необходимости соблюдения установленных
процессуальных сроков.
6. Форма вопросов. Защитительная ценность показаний подсудимого во
многом определяется вопросами, которые задаются ему адвокатом после
свободного рассказа.
Вопросы группируются и задаются подсудимому обычно в хронологическом
порядке, т.е. в такой последовательности, в какой совершалось
насильственное преступление. В частности, вначале разрешаются вопросы,
касающиеся обстоятельств, предшествующих насильственному посягательству
или ему способствовавших; выясняется поведение , подсудимого в день
совершения преступления, раскрываются его взаимоотношения с потерпевшим.
В некоторых случаях избирается иная последовательность постановки
вопросов: вначале исследуются главные признаки события преступления, его
мотивы и последствия и уж затем — частные факторы, раскрывающие причины
и условия содеянного, обстоятельства, оправдывающие подзащитного или
смягчающие его ответственность.
Изучение практики рассмотрения дел о преступлениях против личности
показывает, что вопросы, задаваемые адвокатами подсудимым, иногда
оказываются весьма лаконичными, создающими возможность их многозначного
понимания. Чаще всего подобные вопросы задаются при разрешении дел о
преступлениях, совершенных на почве интимных отношений. Здесь адвокаты
слишком увлекаются этической стороной допроса в ущерб его
процессуально-защитительной сути. Если такие вопросы оправданы по
отношению к потерпевшей и даже свидетелям, то подсудимого нужно
спрашивать более подробно. В необходимых случаях адвокату целесообразно
поставить вопрос о допросе подсудимого в закрытом судебном заседании.
Но встречаются и крайности обратного порядка: подсудимому задается
вопрос, который включает в себя несколько важных самостоятельных мыслей.
Например, по делу о разбойном нападении после свободного рассказа
подсудимого адвокат задал ему такой вопрос: “Поясните, в чем был одет
потерпевший, в каком состоянии он находился и как защищался он от
нападения?” Ясно, что такой вопрос слишком сложен для восприятия,
запоминания и ответа. Поэтому подсудимый может не ответить на все его
части, упустить важное, дать неточный или ненужный для защиты ответ.
Такие ответы фиксируются в протоколе судебного заседания, а читаются в
момент составления приговора судом. Иногда, поставив комплексный вопрос
и не получив на него исчерпывающего ответа, адвокат переспрашивает
подсудимого, тот повторяется в ответах. Старается уловить то, что нужно
узнать от него адвокату. А это суд оценивает как “выгораживание
виновного”.
Следовательно, для получения от подзащитного ясных, четких и
исчерпывающих ответов ему нужно задавать такие же по характеру и
значению вопросы. Если же усилия адвоката не дали нужных результатов,
целесообразно поставить вопрос о необходимости возвращения дела на
доследование.
Адвокат должен всегда помнить, что в протоколе судебного заседания
фиксируется существо показаний подсудимого. Протокол важен для суда
особенно тогда, когда рассматривается сложное дело о преступлении против
личности. При постановлении приговора судьи по протоколу восстанавливают
сказанное подсудимым. И чем больше в протоколе “защитительных” сведений,
тем надежнее защита.
7. Отражение допроса в протоколе судебного заседания. По протоколу
судебного заседания кассационная и надзорные инстанции проверяют, не
нарушены ли судом процессуальные гарантии допроса подсудимого,
объективно ли и целенаправленно велся его допрос. Адвоката должна, к
примеру, настораживать такая запись допроса подсудимого, в которой
отражены его показания только о самих насильственных действиях, без
объяснения их причин и поводов, поведения потерпевшего, действий иных
лиц, смягчающих факторов и пр.
Показания подсудимого должны быть правильно отражены в протоколе
судебного заседания. Учитывая, что протокол судебного заседания является
одним из важнейших процессуальных документов по делу, Пленум Верховного
Суда РФ рекомендует судам всегда уделять должное внимание повышению
качества его составления.
Но до сих пор встречаются случаи, когда при рассмотрении дел о тяжких
насильственных преступлениях в протоколах перечисляются лишь отдельные
моменты допроса подсудимого. Иногда его показания о существе физического
воздействия отражаются схематично, приблизительно, неточно, сокращенно
или перефразированно, но довольно “хлестко”. Адвокат же не всегда
проверяет полноту и точность произведенных записей, не корректирует этот
документ. В результате оказывается, что его последующее использование в
защите невозможно.
Такие факты обычно встречаются по так называемым Несложным делам — о
физическом оскорблении, покушении на изнасилование, сравнительно не
опасном грабеже и др.
Вольное воспроизведение показаний подсудимого об обстоятельствах
насильственного преступления искажает истинное значение содеянного.
Некачественно отраженные в протоколе показания подсудимого иногда
свидетельствуют о более опасном насилии, которое было фактически
совершено. Обнаружено, что секретарь суда домысливает за подсудимого
отдельные моменты преступления, группирует, обобщает и анализирует их по
своему усмотрению. Например, в судебном протоколе одного из дел нам
встретилась такая запись допроса подсудимого: “Потерпевший после моего
удара упал и больше не поднимался. Поэтому он не мог оказывать
сопротивления и не давал повода для продолжения избиения”. Ясно, что
такое протокольное оформление мысли подсудимого представляет собой
отредактированное соображение секретаря или председательствующего,
правившего запись судебного заседания.
При допросе подзащитного существенное значение имеет выяснение данных,
положительно характеризующих виновного, в том числе об отношении к
работе, поведении в быту, о его прошлом и т.п. Эти факты в определенной
мере учитываются адвокатом при подготовке, планировании и проведении
допроса подсудимого. Задача в том, чтобы, с одной стороны, использовать
все возможные средства для получения от подсудимого защитительных
показаний, а с другой — применить полученные от его допроса сведения для
тщательного исследования других доказательств.
§ 34. Защитительная направленность допросов свидетелей и потерпевших
1. Планирование допросов. Допрос свидетеля желательно начинать с
предложения рассказать о его последних встречах с подсудимым. Иногда
показания свидетеля об обстоятельствах встречи с подсудимым в день
совершения преступления оказываются совпадающими с соответствующими
объяснениями подсудимого, что и обеспечивает защиту необходимыми
данными.
Затем свидетелю задаются вопросы о тех деталях встречи с подсудимым, о
которых подсудимый уже дал свои пояснения. Оценивая ответы свидетеля,
адвокат, естественно, не пройдет мимо как существенных противоречий
между показаниями свидетеля и утверждениями подсудимого, так и дословных
их совпадений. В частности, для проверки того, почему свидетель точно
запомнил время встречи или ее мелкие подробности, необходимо поставить
ему контрольные вопросы.
В случаях, когда преступник неизвестен потерпевшему или свидетелям,
серьезное доказательственное значение имеет опознание ими подсудимого.
Поскольку практика знает случаи ошибочного опознания, обязанность
адвоката — проверить путем допросов, насколько правильным было такое
опознание.
В частности, надо выяснить: на каком, расстоянии, при каком освещении и
в течение какого времени опознающий видел опознаваемого; какие его
приметы, признаки одежды, вещей и транспортных средств он заметил и
запомнил, какие из них назвал при первом допросе и по каким приметам
опознает подсудимого. Кроме того, важно уточнить, в каком состоянии он
тогда находился: не был ли очень взволнован, напуган, не получил ли
повреждений, которые могли помешать ему правильно воспринять и запомнить
виденное. В отношении свидетелей важно и то, проявили ли они интерес к
личности обвиняемого, если они его видели.
Весьма существенно также выяснить, как и в каких условиях производилось
предъявление для опознания следователем. Особенно важно проверять при
допросах, не видел ли опознающий опознаваемого (или его фотографию)
после преступления или перед предъявлением для опознания. Для уточнения
всех этих обстоятельств целесообразно допросить в качестве свидетелей
лиц, присутствовавших при опознании.
При нападении на потерпевшего группы преступников он от испуга плохо
воспринимает и запоминает предметы. Ошибки при опознании здесь наиболее
вероятны, что требует от адвоката самой тщательной проверки его
правильности.
В то же время перед ним возникает и новая задача — разграничить между
соучастниками их действия, а иногда и отграничить от них лиц, лишь
присутствовавших при преступлении. С этой целью при допросе потерпевших
(а если были очевидцы, то и их также) надо использовать хотя бы
отдельный запомнившийся им признак того или иного соучастника
преступления (например, “самый высокий”, “рыжий”, “с золотым зубом” и
т.п.). Исходя из этого при допросах следует установить, какие же
действия были им совершены, какое оружие (орудие) было у него в руках и
т.д. В суде потерпевший видит сразу всех подсудимых и ему трудно бывает
связать внешность каждого из них с определенным участником преступления-
Задача же адвоката — разобраться в том, что тот заметил и запомнил.
Разграничивая действия между соучастниками, адвокату нельзя исключать
возможность оговора и самооговора. В первую очередь это
касается несовершеннолетних подсудимых, которых взрослые соучастники, в
частности рецидивисты, нередко уговаривают взять на себя ответственность
за фактически не ими совершенные действия.
2, Случаи изменения наказаний. По ряду дел адвокату приходится
сталкиваться с сознательным изменением показаний в судебном заседании не
только подсудимыми, но и потерпевшими и свидетелями. Особенно часто это
происходит, когда подсудимые — знакомые или близкие потерпевшим.
Показания потерпевших по большинству дел о насильственных преступлениях
служат основой доказательственного материала. Изменяя свои показания,
потерпевший обычно либо полностью отрицает событие преступления, либо
старается преуменьшить его тяжесть, утверждая, например, что вред
здоровью был ему причинен подсудимым неосторожно- Иногда же потерпевший
заявляет, что посягательство на него совершено не подсудимым, а третьим,
чаще всего неизвестным ему лицом.
Во всех подобных случаях при допросе потерпевшего в суде адвокату
необходимо уточнить: сам ли он заявил в следственные органы о
совершенном на него нападении и назвал ли при этом подсудимого в
качестве преступника, чем было вызвано такое его утверждение и было ли
вообще совершено преступление.
Далее подробно допрашиваются свидетели, очевидцы, если такие были, и
лица, первыми увидевшие потерпевшего после совершения преступления (для
выяснения того, в каком состоянии находился тогда потерпевший и о чем им
рассказал).
В заключение потерпевшему надлежит задать основной вопрос, почему он
изменил свои показания? Если его новые объяснения противоречат другим
материалам дела и даже показаниям подсудимого, признавшего себя
виновным, то потерпевшего надо обязательно спросить, чем он объясняет
такое противоречие. Если же подсудимый отрицает свою виновность, а
потерпевший заявит, что ранее он его оклеветал, то следует установить,
каковы же были мотивы ложного доноса. Затем путем допроса свидетелей,
знающих о взаимоотношениях подсудимого и потерпевшего, надо проверить,
насколько правдоподобны объяснения последнего о мотиве ложного доноса.
При допросах потерпевшего, подсудимого и соседей того и другого
выясняется возможность контакта между близкими подсудимого и потерпевшим
или свидетелями по поводу их позиции в судебном заседании. Бели
выяснится, что такие переговоры велись, то надо уточнить, что же было
обещано (или же передано) близкими подсудимого потерпевшему и свидетелям
за изменение ими показаний или не угрожали ли последние в случае их
отказа от изменений показаний. При одновременном изменении показаний
потерпевшим, свидетелям и подсудимым следует иметь в виду, что это
обстоятельство чаще всего свидетельствует об их взаимном сговоре. ‘
Особенно часто меняют показания потерпевшие по делам об изнасиловании.
Иногда причиной этого оказывается действительная невиновность
подсудимого; практике известны многочисленные случаи ложного обвинения в
изнасиловании с целью отомстить за прекращение интимной связи, за отказ
жениться, а иногда с целью оправдать в глазах супруга или окружающих
нарушение верности или внебрачную беременность, из корыстных побуждений.
Но значительно чаще потерпевшие по делам об изнасиловании меняют в суде
показания, чтобы добиться освобождения действительного преступника,
различными путями воздействующего на потерпевшую.
Одной из таких мер служит обещание насильника жениться, не говоря уж о
материальном вознаграждении или угрозах.
Из сказанного следует, что в случаях изменения показаний адвокату
необходимо принимать все меры для установления того, чем такое изменение
было вызвано и какие из показаний — первоначальные или последующие —
соответствуют действительности. Достигнуть этого часто удается путем
детализированных и тщательно продуманных допросов всех участвующих в
деле лиц.
В случае расхождения показаний подсудимого и потерпевшего об
обстоятельствах исследуемого события с самого начала следствия, адвокат
сопоставляет их показания с объективными материалами дела. Однако
нередко эти материалы бесспорно устанавливают лишь событие преступления,
причастность же к нему подсудимого, кроме показаний потерпевшего, почти
ничем не подтверждается: нет очевидцев преступления, у подсудимого не
найдены вещи потерпевшего и т.п. Чаще всего такая ситуация создается по
делам об изнасиловании. В подобных сложных случаях значение тактически
правильно проводимых адвокатом допросов приобретает едва ли не решающий
характер.
Так, при допросе потерпевшей суду необходимо уточнять все обстоятельства
ее встречи с подсудимым, причем обязательно в связи с выяснением
обычного образа ее жизни, привычного времяпрепровождения и поведения.
Необходимо установить, была ли их встреча случайной или заранее
согласованной, почему и как потерпевшая оказалась на месте встречи. Если
подсудимый знаком с потерпевшей, то подробно выясняется характер их
взаимоотношений, в первую очередь, находились ли они в интимной связи,
как часто встречались, открыто или втайне от окружающих, были ли друг у
друга и т.п.
Допрашивая потерпевшую об обстоятельствах преступления, совершенного
неизвестным ей лицом, крайне важно уточнить все, что он говорил. Нередко
насильник пытается сначала завоевать доверие потерпевшей, для этого
заговаривает, “знакомится” с ней и т.д. В процессе такого “знакомства”
он еще иногда сообщает о себе хотя и отрывочные, но правильные сведения.
Возникающая в результате этого осведомленность потерпевшей о тех или
иных сторонах личности подсудимого, ей ранее совершенно незнакомого,
может послужить серьезным опровержением версии подсудимого, если он
отрицает факт встречи с потерпевшей. Разумеется, любая такая
осведомленность потерпевшей о подсудимом лишь тогда явится
доказательством, если будет полностью исключена возможность получения ею
соответствующих сведений вне связи с совершенным преступлением.
Оправдательную версию подсудимого, в частности о добровольном характере
сношения, могут подтвердить сообщенные им сведения о некоторых
обстоятельствах исследуемого события или хотя бы с ним связанных.
Наиболее веским доказательством будет, разумеется, служить наличие в
прошлом интимной связи между подсудимым и потерпевшей, в особенности
если последняя скрывала ее от следствия. Попытки потерпевшей добиться от
подсудимого согласия на вступление в брак под угрозой обвинить его в
изнасиловании также могут иногда свидетельствовать в пользу версии
подсудимого.
Исключительно важное значение при оценке противоречивых показаний
подсудимого и потерпевшей по любому из дел анализируемой категории
приобретают данные о личности того и другого. Выяснению этих данных
адвокат должен уделять самое пристальное внимание.
Разумеется, сами по себе сведения о личности не могут служить
самостоятельным основанием для выводов о виновности или невиновности
подсудимого. Эти сведения подлежат обязательной оценке в совокупности со
всеми собранными по делу доказательствами.
Глава 11.
Экспертиза в арсенале защиты
§ 35. Возможности судебной экспертизы
1. Ориентироваться в “море” экспертиз. По ряду категорий дел защита
может быть построена на основе умелого использования данных экспертизы.
Сделать это в состоянии тот адвокат, который хорошо ориентируется во
многих вопросах применения специальных познаний в уголовном
судопроизводстве.
С каждым годом достижения науки и техники все активнее и успешнее
внедряются в практику борьбы с преступностью. Укреплению законности во
многом способствуют научно-технические средства и методы, применяемые в
процессе экспертного анализа следов преступлений.
Судебная экспертиза получила в уголовном процессе широкое
распространение. Органы расследования и суды в соответствии с законом
назначают экспертизу для установления обстоятельств, имеющих важное
значение, когда необходимы специальные познания в науке, технике,
искусстве или ремесле. Экспертные исследования способствуют принятию
обоснованных процессуальных решений.
Адвокат также хорошо должен разбираться в защитительных возможностях
экспертизы.
В экспертной практике применяется много новых, высокоэффективных методов
исследования. Полученные результаты научных работ значительно
усовершенствовали приемы судебно-почерковедческой экспертизы. В
результате более достоверными стали заключения экспертов-почерковедов
при исследовании рукописей с подражанием почерку другого лица. Эксперты
отличают почерк мужчин от почерка женщин. Разработана методика изучения
свойств рукописи для определения по почерку и некоторых других
индивидуальных признаков лица. Постоянно расширяются возможности
криминалистической экспертизы документов. Вследствие применения новейших
специальных методов исследования экспертам удается выявлять изменения,
исправления и дописки, сделанные чернилами одного цвета, отличать
чернила, изготовленные одной и той же фабрикой в разное время.
Идентифицируются и пишущие машинки. Проводятся изыскания новых приемов
выявления невидимых и слабо видимых пальцевых отпечатков. Успешны
исследования по определению оружия и боеприпасов в зависимости от следов
выстрела, идентифицируются снаряды (дробь, картечь), определяется
дистанция выстрелов, их количество и очередность. Разработана методика
проведения судебно-одорологической экспертизы, что позволяет установить
по запаху тождество некоторых объектов, пребывание их в определенном
месте или в соответствующей группе предметов.
Серьезные научные коллективы учреждений судебной экспертизы работают над
созданием теоретических основ и методик производства новых видов
криминалистической экспертизы. Исследования базируются на внедрении в
экспертную практику физико-технических, химических и биологических
методов. Для этого многие учреждения судебной экспертизы оснащены
сложными высокочувствительными и надежными приборами.
Применение новых физико-технических, химических и биологических методов
экспертизы позволяет решать многие вопросы в отношении объектов, которые
еще недавно вообще не могли быть предметами судебного, следственного или
адвокатского изучения.
2. Экспертиза может ответить даже на очень сложные вопросы. Характерная
черта современной экспертной практики — комплексное исследование
вещественных доказательств с помощью не одного, а группы методов
(физико-технических, химико-биологических, математико-кибернетических и
иных). Решение одной и той же задачи различными методами гарантирует
высокое качество исследования, позволяет решать многие сложные вопросы,
интересующие не только следственные органы и суды, но и адвокатуру.
О качестве работы адвокатов с экспертами, проводившейся с использованием
новейших сложных методов исследования, свидетельствуют многие примеры.
Так, по одному из. уголовных дел на экспертизу, назначенную по
ходатайству адвоката, были представлены документы разрешения на
захоронение. От экспертов требовалось установить последовательность
нанесения резолюций и текста заявления. В некоторых из представленных
документов записи были выполнены пастой для шариковых ручек, в других —
чернилами, в третьих — карандашами. Эксперты в своих исследованиях
применяли адсорбиционно-люминесцентный метод, метод щупового
профилирования (при исследовании штрихов, выполненных пастой шариковых
ручек), микросъемку картины инфракрасной люминесценции, метод влажного
копирования и др. В результате были получены данные об отсутствии
подделок и подчисток в документах. Это позволило адвокату просить о
прекращении дела за отсутствием события преступления.
По другому делу объектами исследования экспертизы, назначенной по
просьбе адвоката, были сходные почерки. Экспертом был сделан
категорический положительный вывод о выполнении анонимных писем
конкретным исполнителем — обвиняемым. Экспертами вышестоящей
организации, куда обратился адвокат, был дан противоположный
категорический отрицательный вывод. Для проверки вывода эксперты
дополнительно применили вероятностно-статистический метод различий. В
результате обсчета идентификационной значимости выявленных различающихся
признаков были получены данные, подтвердившие отрицательный вывод. И
уголовное дело было прекращено.
§ 36. Анализ данных экспертизы, проводившейся на следствии
1. Установление необходимости экспертизы. Возрастание роли экспертизы в
осуществлении правосудия по уголовным делам и в укреплении законности
обусловлено расширением научно-технических возможностей, появлением
новых отраслей знаний и, соответственно, более современных методик,
повышением требований к качеству следствия и суда. Однако опыт
адвокатуры показывает, что из экспертной практики не устранены еще
многие недостатки, препятствующие укреплению законности. Пока еще не все
виды экспертиз обеспечены соответствующими специалистами. Нет должной
организации в учете, подборе и привлечении к участию в деле экспертов по
технике безопасности, вопросам строительства, санитарной технике,
товароведению и др. На практике адвокаты еще встречают факты,
свидетельствующие о негосударственном подходе экспертов к решению
различных вопросов своей деятельности. Имеются серьезные недочеты в
организации и проведении экспертизы, в оценке ее результатов судами.
Адвокатами отмечаются ошибки в разрешении не только весьма сложных, но и
даже элементарных вопросов экспертной работы, в том числе таких, которые
предельно четко освещены в действующем уголовно-процессуальном
законодательстве. Деятельность по выявлению ошибок и недочетов,
юридический анализ их причин, предложения мер по совершенствованию
экспертной работы являются обязательным условием улучшения защитительной
деятельности адвокатов.
Следователи не всегда назначают экспертизу, когда ее проведение
обязательно по закону (ст. 79 УПК РСФСР). Чаще всего такие ошибки
допускаются при решении вопроса о назначении судеб но-психиатрической
экспертизы. В ряде случаев следователи назначают такую экспертизу,
руководствуясь только личным наблюдением поведения подсудимого.
Объективные же данные (травмы, перенесенные заболевания, нахождение на
излечении в нервно-психиатрических лечебницах не учитываются.
Вместе с тем еще не изжиты из практики случаи неосновательного
назначения экспертизы по фактам, изучение которых не требует специальных
познаний. В частности, при разрешении дел об автотранспортных
преступлениях упускается из виду, что выяснение существа нарушенных
водителем правил дорожного движения и оценка поведения водителя должны
осуществляться самим судом на основе имеющихся доказательств.
Специальных экспертных познаний для этого не требуется. Не нужно
назначать и экспертизу.
2. Оценка качества заключения эксперта. Важно помнить, что экспертное
исследование проводится лицом, назначенным в качестве эксперта в
установленном законом порядке (ст. 78 УПК). Имеющиеся в деле акты или
справки о результатах ведомственного исследования какого-либо
обстоятельства, в том числе и ведомственные заключения, именуемые
экспертизой (о качестве товара, недостаче товаро-материальных ценностей
и т.п.), хотя бы и полученные по запросу органов следствия или суда, не
могут рассматриваться адвокатом как заключение эксперта, служить
основанием к отказу в его просьбе в проведении специального
судебно-экспертного исследования.
Качество экспертизы во многом зависит от того, насколько процессуально
правильно следователь закрепит обнаруженные им материальные объекты —
вещественные доказательства. Как он предупредит возможность изменения их
свойств и признаков, строго индивидуализирует каждый изъятый объект,
прокомментирует место обнаружения, происхождение, состояние и другие
характерные признаки. Особенно это касается предметов, которые должны
подвергаться физическим, химическим, биологическим и
трасолого-баллистическим исследованиям. Однако следственные органы и
суды до настоящего времени представляют на экспертизу плохо оформленные
материалы, а эксперты принимают их для исследования. Определенная часть
материалов, поступающих на экспертизу, возвращается по причине
неудовлетворительного их оформления, препятствующего проведению
экспертизы. И в таком виде они изучаются адвокатом как якобы имеющие
доказательственное значение.
Следователи могут ставить на разрешение экспертизы только те вопросы,
ответы на которые имеют определенное значение для дела и которые могут
быть разрешены только путем специальных исследований.
Поставленные вопросы должны обосновываться необходимыми материалами
дела, которые представляются эксперту. Некоторые следователи, особенно
по делам о дорожно-транспортных происшествиях, хищениях и др., забывают,
что право эксперта на ознакомление с материалами дела в соответствии со
ст. 82 УПК ограничено обстоятельствами, относящимися к предмету
экспертизы. Поэтому органы следствия и суды не должны без надобности
направлять эксперту все производство по делу, так как впоследствии может
возникнуть предположение о том, что заключение дано под влиянием
собранных доказательств. Вместе с тем недопустимо произвольно
ограничивать эксперта в его праве на ознакомление с необходимыми
материалами дела.
Попытки экспертов оценивать собранные по делу доказательства не должны
оставаться без адвокатского реагирования- В самом деле, ведь эксперт
превращается в консультанта следователя по вопросам расследования дела и
изобличения виновного. Так, эксперт-бухгалтер при недоброкачественности
материалов ревизии сам дополняет ее теми или иными документами,
разыскивает и изымает недостающие материалы и тем самым проводит не
только ревизионную, но и следственную деятельность. Такое положение
противоречит основным требованиям уголовного процесса к назначению
экспертизы.
§ 37. Судебная работа адвоката с материалами экспертизы и экспертом
1. Подготовка к судебной работе с экспертизой. Широкие возможности по
использованию адвокатом данных экспертизы заключает в себе судебное
разбирательство дела. ‘
По действующему законодательству производство экспертизы в стадии
досудебной подготовки дела не допускается. Оно разрешается только при
его судебном разбирательстве. Но это положение не означает, что в стадии
досудебной подготовки вообще не обсуждаются вопросы о возможностях
экспертизы в разрешении дела. Для обеспечения проведения экспертизы в
процессе разбирательства дела судья, по ходатайству адвоката, в порядке
ст. 223 и 228 УПК РСФСР решает вопрос о вызове в судебное заседание
лица, обладающего специальными познаниями. Тем самым создаются
необходимые предпосылки для правильного разрешения дела.
Если во время дознания или предварительного следствия экспертиза вообще
не проводилась, адвокат просит судью решить вопрос о проведении
соответствующей экспертизы при судебном разбирательстве или о
возвращении дела для производства дополнительного расследования. Решение
принимается в зависимости от характера обстоятельств, подлежащих
исследованию, а также от возможности представления, эксперту в судебном
заседании материалов, подлежащих исследованию.
Если при подготовке дела к слушанию судья обнаружит, что имеющееся
экспертное заключение не согласуется с иными доказательствами,
возвращать дело на доследование нельзя. Постановлением судьи дело по
обвинению Зарипова приостановлено, и он направлен на стационарную судеб
но “психиатрическую экспертизу в Институт имени проф. Сербского. Адвокат
подал соответствующую жалобу. Отменяя это решение, судебная коллегия но
уголовным делам Мосгорсуда указала следующее.
При расследовании дела проводилась амбулаторная судебно-психиатрическая
экспертиза, заключением которой Зарипов признан вменяемым. Принимая
решение о направлении обвиняемого на стационарную экспертизу, судья по
существу отверг заключение амбулаторной экспертизы. Тем самым он оценил
доказательства, собранные органами следствия, хотя в соответствии со ст.
222 УПК он должен был решить вопрос: имеются ли доказательства,
достаточные для рассмотрения дела в судебном заседании. В этой стадии
процесса судья мог решить вопрос о вызове в заседание лица, обладающего
специальными познаниями, как производившего, так и не производившего
экспертизу при расследовании дела, В связи с названными нарушениями
постановление судьи было отменено, а дело передано на новое рассмотрение
со стадии подготовки дела к слушанию.
2. Вызов эксперта в суд. Суд должен непосредственно исследовать
доказательства по делу, в частности, заслушать заключение эксперта.
Данное положение адвокату не следует понимать как требование
обязательного вызова эксперта в судебное заседание по любому делу, в том
числе и тому, по которому экспертиза производилась в стадии
предварительного расследования. Вопрос этот решается в каждом конкретном
случае с учетом всех обстоятельств дела. По делам, экспертиза по которым
проводилась в стадии предварительного расследования, суд обеспечивает
участие эксперта лишь в необходимых случаях. Если же он в порядке ст.
277 УПК признает возможным рассматривать дело в отсутствие эксперта,
давшего заключение при расследовании дела, то заключение эксперта должно
быть оглашено и исследовано в судебном заседании.
Адвокаты могут учитывать выработанные практикой критерии, позволяющие
установить, нужно ли вызывать в судебное заседание эксперта. Очевидно,
что такой необходимости нет, если заключение, данное в стадии
расследования преступления, содержит в себе обоснованные выводы, которые
не вызывают у защиты сомнений или не оспариваются подсудимым. Приглашать
эксперта в судебное заседание следует в. случаях, когда им разрешены не
все вопросы, имеющие важное значение для защиты обвиняемого, либо когда
его заключение недостаточно ясно и вызывает сомнения. Если пробелы
заключения восполнимы в судебном заседании и нет иных причин к
возвращению дела на доследование, вызов эксперта необходим. Его участие
в заседании целесообразно, если данное на предварительном следствии
заключение оспаривается по существу обвиняемым и его защитником.
Важное значение для решения вопроса о необходимости приглашения в суд
эксперта имеют такие факторы, как сложность рассматриваемого дела и
значение экспертного заключения для защиты подсудимого в общей системе
доказательств. Эксперта следует вызывать в суд, когда его заключение
может стать доказательством невиновности подзащитного. В этих случаях
оно имеет особо важное значение, вследствие чего нуждается в тщательной
судебной проверке. Кроме того, в некоторых ситуациях можно предвидеть
возможность возникновения дополнительных защитительных возможностей но
ходу допроса эксперта в судебном разбирательстве. Обсуждая
целесообразность вызова эксперта, адвокату нужно учитывать, не появились
ли в деле новые данные, способные повлиять на выводы эксперта и ухудшить
положение подсудимого.
Иногда на практике встречаются случаи вызова эксперта в суд, когда по
характеру дела и сущности ранее данного следствию заключения никакой
необходимости в этом не было, так как выводы понятны, убедительны и
никем не оспаривались. После того как эксперт пробудет в суде несколько
дней, для оправдания ненужного вызова ему задается малозначащий
традиционный вопрос о том, подтверждает ли он ранее данное заключение.
Получается так, что эксперта вызывают “на всякий случай” или по
формальным соображениям, продиктованным стремлением суда отразить в
приговоре и протоколе заседания факт участия, а точнее, простого
присутствия эксперта в суде.
Суд может позволить себе вызывать эксперта “на всякий случай?. Адвокату
же это не полагается, особенно если заключение экспертизы обосновывает
обвинение. Ведь факт вызова эксперта, подтверждающего в суде свое
прежнее заключение, имеющее обвинительный характер, будет оценен в
приговоре как “вина подсудимого подтверждается также заключением
эксперта, данным на следствии и в суде”.
Если принято решение о вызове эксперта в суд, то б подготовительной
части судебного заседания выясняются реальные возможности проведения
экспертизы в судебном заседании и обеспечения для этого необходимых
условий. В этот период проверяется явка эксперта, выясняется причина его
отсутствия, решается вопрос о возможности слушать дело без него (ст.
268, 277 УПК); участники разбирательства оповещаются о том, кто является
экспертом; им разъясняется право на его отвод; обсуждается вопрос об
отводе эксперта, если таковой заявлен (ст. 272 УПК); эксперта знакомят с
правами, обязанностями и предупреждают об ответственности (ст. 275 УПК);
выслушиваются ходатайства, связанные с проведением экспертизы (ст. 276
УПК) и т.п.
Во исполнение требований ст. 278, 288 и 289 УПК суды должны строго
соблюдать порядок производства экспертизы при разбирательстве дела.
Лицо, вызванное в качестве эксперта, которое не было назначено таковым
на предварительном следствии, может участвовать в исследовании
обстоятельств дела лишь после вынесения определения о назначении
экспертизы.
Суд и участники процесса вправе убедиться в компетенции эксперта, ставя
ему вопросы об образовании, практическом опыте и стаже экспертной
работы.
Суд обеспечивает эксперту участие в судебном следствии. Определяя
порядок исследования доказательств, суд устанавливает время проведения
экспертизы (ст. 279 УПК). Обязательным должно стать правило, что
экспертиза не может закончиться ранее проверки доказательств,
необходимых для дачи заключения. Эксперт с разрешения
председательствующего задает вопросы допрашиваемым (ст. 82, 288 УПК);
участвует в других судебных действиях (ст. 291, 293 УПК). Ему
обеспечивается возможность ходатайствовать об истребовании
дополнительных доказательств либо о совершении с его участием
определенных действий.
3. Вопросы адвоката эксперту. Адвокатская практика показывает, что к
своей работе в суде эксперты относятся с большой ответственностью.
Развитие новых видов исследований влечет за собой расширение
возможностей экспертных исследований. Работа непосредственно в судебных
заседаниях с каждым годом занимает все большее место в практической
деятельности экспертов. Наряду с увеличением объема работы экспертов в
судах в ней произошли значительные качественные изменения- Заключения
нередко сопровождаются наглядной демонстрацией хода и результатов
исследований. Выполнение экспертизы во время судебного разбирательства в
условиях гласности процесса, демонстрация результатов исследований
оказывают непосредственное влияние на участников разбирательства и
присутствующих лиц, что требует от экспертов высокого уровня специальных
знаний, а также общей правовой и профессиональной культуры.
Экспертная работа включает в себя способность активного исследования
обстоятельств, относящихся к предмету экспертизы. Эксперт может задавать
подсудимому и другим участникам процесса вопросы, касающиеся
обстоятельств, относящихся к предмету доказывания. Перед тем как задать
вопросы обвиняемому, эксперт должен их четко сформулировать для самого
себя, желательно в письменной форме, продумать их последовательность с
тем, чтобы ответы дополняли друг друга, уточняли данные, необходимые для
заключения, и не повторяли того, что уже выяснено судом.
Интересам защиты прав обвиняемого служит точное выполнение требований
закона (ст. 261 и 288 УПК) о том, что вопросы эксперту должны ставиться
в определении суда. Судья предлагает всем участникам процесса
предоставить в письменном виде вопросы эксперту. Поставленные вопросы
должны быть оглашены, и по ним заслушано мнение участников судебного
разбирательства. Суд рассматривает эти вопросы, устраняет те из них,
которые не относятся к делу или компетенции эксперта, а также
формулирует новые вопросы, после чего эксперт приступает к составлению
заключения. Однако на практике передки отступления от названных правил.
В частности, суды не всегда выносят определения, не оглашают и не
обсуждают представленных участниками вопросов; суды разрешают прокурору
самому передавать эксперту список необходимых вопросов, т.е. по существу
устраняются от формулирования задания эксперту.
Кроме вопросов, предлагаемых на разрешение эксперта, в определении
указывается, по каким основаниям отклонены те или иные вопросы
участников разбирательства.
На практике встречаются крайности и другого порядка, когда суды
устраняют от формулирования вопросов некоторых участников
разбирательства. Иногда выносятся определения о постановке перед
экспертом вопросов, без предварительного получения их от адвокатов и
подсудимых, чем ущемляются права и законные интересы последних.;
Адвокаты должны ставить на разрешение экспертизы только те вопросы,
ответы на которые могут иметь определенное защитительное значение для
дела и которые разрешаются только путем специальных исследований.
Недопустимо указывать данные, компрометирующие эксперта или обязывающие
его заниматься не своей деятельностью. Между тем подобные случаи еще
встречаются на практике. Так, один из судов по требованию прокурора
вынес определение о назначении дополнительной судебно-баллистической
экспертизы, в котором просил руководителя экспертного учреждения не
поручать производство необходимых исследований эксперту Н„ часто
выступающему в данном суде по ходатайствам адвокатов.
Поводом для направления дела на экспертизу во ВНИИ судебных экспертиз
было то, что “практика зональной экспертной лаборатории по ряду вопросов
противоречит политике областной прокуратуры”-
Экспертам адвокаты задают такие вопросы: “Правильны ли показания
обвиняемого о том, что водитель встречного грузовика выехал на его путь
следования на половину ширины автомобиля?”, “Что означает сигнал:
вытянутая в сторону левая рука?”, “Какова техническая причина данного
происшествия и какие обстоятельства этому способствовали?” Экспертам
предлагается: “объяснить причины необычного поведения нетрезвого
потерпевшего на проезжен части дороги”, “по осколкам стекла определить
место столкновения автомобилей” и т.п. Очевидно, что подобные вопросы не
требуют специальных познаний и должны решаться самим адвокатом.
Показательна не только сама постановка таких вопросов, но и то, что
эксперты дали на них определенные ответы, которые суды оценили как
доказательства тех или иных правовых событий.
Вопросы эксперту задаются адвокатом в ясной и корректной форме. Такими
же должны быть и ответы эксперта на них. Если ответ на какой-либо вопрос
невозможен в связи с отсутствием достаточных познаний, необходимостью
изучить специальную литературу или проконсультироваться с другими
специалистами, эксперт может ходатайствовать о предоставлении
дополнительных материалов, необходимых для дачи заключения. При этом
адвокат должен знать, какие специалисты могут более квалифицированно
ответить на поставленные вопросы, где и у кого эксперту можно
проконсультироваться и сколько на это потребуется времени.
4. Заключение эксперта и его оценка. Лишь мотивированное и обоснованное
заключение дает возможность адвокату правильно его оценить. Заключение,
не отвечающее таким требованиям, не может считаться защитительным. Из
практики еще не изжиты случаи, когда адвокаты принимают в арсенал защиты
как бесспорные заключения, основанные на предположительных выводах
эксперта, его умозаключениях, “экспертной интуиции”, “большом
специальном опыте” и т.п. субъективных факторах.
Изучение практики работы адвоката с производством
судебно-авто-технических экспертиз показывает, что эксперты при
исследовании возможностей предотвращения дорожно-транспортного
происшествия не всегда проводят обязательные технические расчеты,
аналитические и графические обоснования своих исследований. При этом
специальное научное изучение подменяется обычным толкованием правил
дорожного движения. В других случаях экспертные заключения облекаются во
внешне убедительную форму, вуалируются специальной терминологией. Такая
“занаученность” процесса исследования или его выводов не всегда
распознается адвокатами из-за недостаточного опыта работы, излишней
доверчивости к возможностям экспертизы.
Иногда защитники вообще не пытаются понять ход исследования или его
выводы. Серьезную опасность для интересов подзащитного представляет
бессознательное, некритическое восприятие выводов эксперта адвокатом в
целях создания для себя возможности переложить часть ответственности на
эксперта в случае неблагоприятного процессуального исхода дела.
Экспертиза в суде является не продолжением работы, проведенной на
предварительном следствии, а самостоятельной процессуальной
деятельностью. Поэтому допрашивать эксперта адвокату можно только после
оглашения им заключения. Недопустимо подменять экспертизу в судебном
разбирательстве лишь допросом эксперта, а его заключение — иным
непроцессуальным актом. Однако такие нарушения встречаются на практике.
В частности, эксперты оформляют свои выводы не заключением, а ответами
на вопросы” (суда, прокурора, адвоката или иных участников процесса).
Иногда ими вообще не составляется никакого документа, а даются лишь
устные ответы на вопросы, что является серьезным нарушением
процессуального закона.
Допрос эксперта в суде — один из способов проверки и оценки качества его
заключения. Такой допрос производится не всегда, а лишь в случаях, когда
выводы исследования нуждаются в дополнении или разъяснении (ст. 289
УПК). Учитывая это, эксперт должен квалифицированно, со знанием дела,
научно обоснованно ответить на вопросы, относящиеся к его специальности.
Ответы даются в популярной, понятной для всех форме.
Недостатком некоторых заключений и ответов экспертов в суде является то,
что разобраться в их существе без специальной подготовки бывает вообще
невозможно или удается с большим трудом. Сложная форма изложения выводов
и ответов, применение непонятной специальной терминологии, оперирование
неразъясненными расчетами снижают эффективность многих судебных
физико-технических, химических, биологических, автотехнических,
бухгалтерских, товароведческих и некоторых других видов экспертных
исследований.
Из практики еще не устранены поспешность и недостаточная продуманность
ответов экспертов на поставленные вопросы, в результате чего встречаются
неудачные формулировки, неясность и неполнота ответов. Нередким
недостатком являются односложные или весьма лаконичные ответы, лишенные
необходимой аргументации. Заключения и ответы на вопросы могут быть
убедительными для адвоката только в том случае, если они деловиты,
популярны, подкреплены ссылками на соответствующие источники, а не
просто сопровождаются абстрактными указаниями на существование каких-то
специальных работ. При необходимости эксперт должен ознакомить адвоката
с основными положениями указываемых научных исследований, методических
разработок и выводов.
Заключение эксперта, как и любой другой источник доказательств, подлежит
оценке адвокатом по его внутреннему убеждению. Адвокат может не
согласиться с заключением эксперта, если для этого имеются достаточные
основания, и заявить соответствующее ходатайство.
Ходатайство должно быть мотивированным, содержащим достаточно веские
основания научного, фактического либо правового характера, указывающие
на неправильность или неполноту проведенного экспертного исследования,
ошибочность, необоснованность или сомнительность экспертных выводов.
Заключение эксперта должно использоваться в процессе следственных и
судебных действий. Между тем, как видно из адвокатской практики,
следователи и суды не всегда используют заключение эксперта при
допросах, осмотрах, следственных и судебных экспериментах.
Результаты использования заключения эксперта должны быть отражены в
процессуальных документах (обвинительном заключении, постановлении о
прекращении дела, приговоре). Факты, установленные экспертом и
содержащиеся в его заключении, служат доказательствами. Поэтому
следователь и суд должны использовать их для обоснования своих выводов,
отражая в процессуальных документах. Без этого нельзя считать, что
заключение эксперта использовано как доказательство.
Адвокаты часто видят, что некоторые следователи и суды недостаточно
полно используют заключения экспертов, ограничиваясь лишь самой общей и
ничего не значащей фразой: “Вина обвиняемого подтверждается заключением
экспертизы”. В ряде случаев такая ссылка не соответствует
действительности, ибо выводы эксперта прямо не подтверждают вины, а
иногда и совсем не имеют доказательственного значения.
Следователь в обвинительном заключении и суд в приговоре обязаны
мотивировать свои выводы, ссылаясь на доказательственные факты, а не
ограничиваться указанием на источник доказательства — заключение
эксперта. Обращает на себя внимание то, что суды в нарушение ст. 240,
292,301 У ПК, как правило, не оглашают заключений экспертиз, проведенных
на предварительном следствии, и поэтому либо вовсе не используют их,
либо ограничиваются в приговорах общей ссылкой на них. Такое положение
адвокат не может признать правильным.
Глава 12.
“Прошу суд учесть смягчающие вину обстоятельства…”
§ 38. Защитительная ценность обстоятельств, смягчающих наказание
1. Детальное изучение адвокатом обстоятельств, смягчающих наказание.
Любой адвокат знает, как тяжело бывает после добросовестной работы
воспринимать неопределенный приговор, т.е. тот, в котором назначенное
судом суровое наказание виновному явно не соответствует тяжести
содеянного и наличию серьезных смягчающих обстоятельств. Поскольку в п.
5 ст. 342 и ст. 347 УПК РСФСР обстоятельства считаются основаниями к
отмене или изменению приговора, то в своих кассационных жалобах адвокаты
подробно описывают какие смягчающие обстоятельства были в реальности, но
оказались неучтенными судом.
Хабаровским краевым судом Степанов осужден по ст. 15 и 93′ УК РСФСР с
применением ст. 43 УК к лишению свободы сроком на три года и шесть
месяцев в воспитательно-трудовой колонии общего режима. Адвокат в
кассационной жалобе, не оспаривая доказанности вины и правильности
квалификации содеянного, просил учесть смягчающие ответственность
осужденного обстоятельства и назначить ему наказание с применением ст.
461 УК.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор в части
назначенного наказания изменила, указав следующее.
Назначая Степанову наказание, суд не в полной мере учел. что последний
совершил преступление в несовершеннолетнем возрасте, когда ему было 15
лет, вину свою признал, в содеянном раскаялся, вещи, на кражу которых он
покушался, были изъяты на месте преступления. Ранее Степанов к уголовной
ответственности не привлекался, ни в чем предосудительном замечен не
был, на учете в инспекции по делам несовершеннолетних не состоял. С
учетом этих обстоятельств, смягчающих ответственность, Судебная коллегия
сочла возможным применить Степанову в соответствии со ст. 44 УК условное
осуждение с испытательным сроком в течение трех лет (Бюллетень
Верховного Суда РФ. 1993. № 4. С. 9).
Адвокату, участвовавшему в данном деле, повезло. Обычно суды второй
инстанции очень редко изменяют, и тем более отменяют, приговоры по таким
жалобам адвокатов. И те продолжают писать об этом •жалобы в порядке
надзора, получая в ответ лаконичные сообщения о том, что “в приговоре
учтены все обстоятельства дела, как смягчающие, так и; отягчающие
ответственность. Мера наказания виновному избрана правильно”.
2. Причины игнорирования обстоятельств, смягчающих наказание. Изучение
практики показывает, что неучет судом смягчающих вину обстоятельств, на
что нередко жалуются адвокаты, имеет различные причины. Это может быть и
перегруженность судей уголовными делами, и очевидная второстепенность
положительных данных о личности по сравнению с тяжестью ею совершенного,
и некачественное или односторонне-обвинительное следствие, и излишне
активная позиция потерпевшего (его представителя) в процессе, и
завышенные требования прокурора в обвинительной речи, и многое другое,
относящееся к деятельности следователя, прокурора, суда, других
участников процесса.
Но справедливости ради нужно отметить, что есть и вторая группа причин,
в основе которых лежат только адвокатские упущения и недоработки.
Защитник не может упрекать суд в игнорировании смягчающих обстоятельств,
если он сам не изучил их детально, не освещал .в ходе судебного
следствия, не добился их соответственного отражения в протоколе
заседания, а лишь скороговоркой перечислил их, да и то в конце своей
речи.
Более того, если адвокат, выступающий в суде, до этого участвовал на
предварительном следствии, то именно тогда он и должен был по-; мочь
выявить смягчающие факторы, показать их правовое значение и добиться
непременного учета при принятии важных процессуальных решений. Например,
таких, как избрание меры пресечения, определение фактической роли
подзащитного в системе противоправных действий соучастников,
конкретизация уголовной ответственности каждого обвиняемого,
квалификация содеянного, его мотивы, цели, характер и размер
причиненного ущерба и т.п. Серьезное отношение адвоката К выявлению еще
на следствии смягчающих обстоятельств и заявление им ходатайств об их
учете при принятии решений очень часто убеждают, если не следователя, то
прокурора, в принятии разумного, обоснованного и законного решения.
Например, но делу Кепкина и Федосова, задержанных за ограбление
продовольственного лотка, после их допроса в качестве подозреваемых,
адвокат, с разрешения следователя, стал спрашивать каждого о том, где
они и кем работают, сколько получают, для чего нужны были деньги, как
относятся к содеянному. Из ответов молодых людей стало ясно (это было
записано в протоколах допросов), что оба они дружат с детства, вместе
призывались в армию, там — переписывались. Возвратившись со службы,
вернулись на прежний завод, где работали, как они сказали, “в кредит”,
так как зарплату в 185—190 тыс. руб. не получали уже несколько месяцев.
Их товарищ из соседнего цеха пригласил ребят на свою свадьбу. Но
поскольку они не смогли занять денег на подарок, то решили украсть у
какой-нибудь зазевавшейся лоточницы “тысяч двести—триста”. В этом же
ходатайстве адвокат заявил, что целью действий ребят была кража, о чем
они договаривались, гуляя по торговой площадке; умысел был направлен на
тайное похищение денег, а не на открытое их завладение. Они долго ходили
по площадке и приглядывались именно к тем продавцам, кто отвернулся,
нагнулся за товаром, оставил свое рабочее место и пр. Защитник заявил
ходатайство в прокуратуру о переквалификации действий подозреваемых с п.
2 ст. 161 на п. 2 ст. 158 УК РФ и о применении к ним в качестве меры
пресечения подписки о невыезде, и поскольку следователь отказал в
удовлетворении ходатайства, защитнику пришлось обратиться в районную
прокуратуру. Прокурор района распорядился доставить к нему задержанных,
сам допросил их в присутствии адвоката, переквалифицировал содеянное на
п. 2 ст. 158 УК и освободил ребят из-под стражи, отобрав у них подписки
о невыезде.
В данном случае адвокату, как говорится, “попался грамотный прокурор”.
Но если бы тот оказался другим, т.е. формально подошел к доводам защиты,
то все равно их наличие, существо и правовое значение дали бы адвокату
серьезные основания для обращения в суд и городскую прокуратуру. И
наоборот, если бы адвокат упустил возможности к выяснению смягчающих
обстоятельств, мотивов и целей содеянного, то подозреваемых в грабеже,
не увидев в момент допроса смягчающих обстоятельств, перевезли бы из ИВС
в СИЗО месяцев на 6—8 следствия., Это, по нынешним временам, — не такое
уж и редкое явление.
Стремясь как можно раньше и активнее работать со смягчающими вину
обстоятельствами еще на следствии или приняв поручение на ведение дела
уже в суде и изучив материалы следствия, на котором участвовал другой
защитник, нередко убеждаешься в том, что допускаемые адвокатами
недоработки однотипны и часто повторяются по разным делам. Чтобы
избежать их в будущем и тем самым повысить защитительные возможности
адвокатов, хотелось бы высказать ряд соображений, многократно
проверенных на практике.
3. Способы выявления. В работе адвоката со смягчающими вину факторами
нужно в первую очередь исходить из того, что эти данные имеют такое же
юридическое (уголовно-правовое и процессуальное) значение, как и
первоочередные элементы предмета доказывания (событие преступления,
виновность лица). А по многим же делам, особенно когда содеянное —
очевидно, адвокату ничего не остается делать, кроме того, чтобы работать
со смягчающими обстоятельствами и только таким путем попытаться
облегчить участь подзащитного.
Не нужно, однако, забывать, что смягчающие обстоятельства выявляются
адвокатом наряду со свойствами основного предмета доказывания, а не
вместо них. Но на практике встречаются случаи, особенно при обязательном
участии адвоката в деле в порядке ст. 49 УПК, когда тот от начала
следствия и до защитительной речи в суде только и делает, что так или
иначе лишь просто заявляет о чистосердечном раскаивании подзащитного,
его активной помощи следствию, стремлении загладить вину и пр. Подобную
позицию могут занимать общественные защитники, но не профессиональные
адвокаты как грамотные юристы.
Другой предпосылкой обязательности выявления смягчающих обстоятельств
можно считать значительную силу их воздействия на принятие
процессуальных решений, направление следствия и даже на перспективы дела
в целом. Задача адвоката не столько в раскрытии или даже в правильном
освещении существа смягчающих факторов, сколько в том, чтобы с их
помощью осуществлять защиту обвиняемого, т.е. убеждать следователя,
прокурора и суд принять такое решение, которое бы учитывало максимальное
количество смягчающих вину факторов.
Не следует ждать, когда суд, назначая наказание виновному, учтет
смягчающие обстоятельства. Их надо использовать уже на более ранних
уголовно-процессуальных этапах — при предъявлении обвинения, избрании
меры пресечения, окончательной юридической квалификации содеянного,
ознакомлении защитника с материалами дела, составлении следователем
обвинительного заключения, утверждении его прокурором, изучающим
поступившее к нему дело.
Проработав, к примеру, все следствие и не использовав смягчающие данные
в принятии процессуальных решений, адвокат не вправе рассчитывать на то,
что в суде он непременно добьется их учета при постановлении приговора.
Доводы о смягчающих обстоятельствах могут оказаться в суде
умозрительными, голословными, эмоциональными, ничем не подтвержденными,
т.е. “неотработанными”, и следовательно, неубедительными. И красочное
расписывание их в кассационной жалобе вряд ли повлечет изменение
приговора.
Третьей предпосылкой для необходимости самой серьезной адвокатской
работы со смягчающими обстоятельствами является то, что они, будучи
самостоятельными в уголовно-правовом плане, органически входят в предмет
доказывания по любому уголовному делу (ст. 68 УПК). Поэтому их
установление является не правом, а обязанностью следователя, прокурора,
суда и тем более — адвоката. На адвокате, кроме того, лежит особая
профессиональная забота о том, чтобы те или иные смягчающие вину
обстоятельства были точно сформулированы, раскрыты, отражены в
процессуальных документах и учтены в принятых решениях.
§ 39. “Увязывание” обстоятельств, смягчающих наказание, с приговором и
наказанием
1. Обязательность этого. Изучение практики показывает, что далеко не
всегда при постановлении приговора и назначении наказания учитываются
смягчающие вину обстоятельства. Наиболее ярким показателем недооценки
адвокатами роли смягчающих обстоятельств служит форма их отражения в
судебных документах — приговоре и протоколе заседания.
Выявлено, что чаще всего в приговоре суда детально описываются лишь
обстоятельства события преступления, доказательства вины и квалификация
содеянного. Никогда не забываются и отягчающие данные. Получается так,
что судом наглядно представлено лишь обвинение человека, иногда с
излишне устрашающими подробностями. Факторы же защитительного свойства,
в том числе и бесспорно установленные как смягчающие ответственность,
описаны буквально несколькими, 5—6 словами как якобы серьезно учтенные
судом. Данные смягчающего характера лаконично перечисляются при
мотивировке выбора меры наказания. Обычно это выглядит примерно так: “
При назначении наказания суд учитывает положительную характеристику
личности виновного, его первую судимость, признание вины, состояние
здоровья, наличие на иждивении малолетнего ребенка”. В общем плане такое
перечисление судом положительных данных не может вызывать возражений.
Хотя, выслувдивая подобные фразы, постоянно возникает вопрос: а почему
бы и первую, основную часть приговора не изложить в том же стиле, а
именно: “Исследование данных предварительного следствия привело суд к
выводу о доказанности события преступления, его квалификации по такой-то
статье УК, виновности подсудимого. При назначении наказания учитываются
отягчающие и смягчающие обстоятельства”. И тогда вместо приговора
получилась бы хорошая революция.
2. Систематизация доказательств. Чтобы приговор был обоснованным и
убедительным, в нем надо прописывать буквально все его части:
событие, квалификацию, ущерб, виновность и в том числе развернутым
образом то, что смягчает вину подсудимого. На составление приговора
именно такого качества и должны быть направлены усилия адвоката.
Следует заметить, что “набор” смягчающих вину факторов нередко выглядит
в приговоре бессистемным, хаотичным. Здесь многое перемешано:
социально-демографические данные, медицинские показатели, семейное
положение и пр. И на этом общем фоне совершенно не видно, что же
положительного было в уголовно-правовом или процессуальном поведении
человека, чем оно помогло расследованию, повлияло ли на возмещение
ущерба от преступления и как конкретно отразилось на ходе судебного
разбирательства дела. Помочь суду грамотно и системно описать все, что
смягчает ответственность, и должен адвокат путем активного изучения
соответствующих данных в ходе судебного следствия и четкого изложения их
в защитительной речи. Здесь, в частности, нужно обрисовать характер и
роль каждого смягчающего обстоятельства, увязать его с возможной мерой
наказания. Показать, к примеру, целесообразность лишения свободы для
данного подсудимого, совершившего неопасное деяние. Такое направление
адвокатской работы не может быть не оценено судом, который доводы
адвоката признает истинными, а потому и убедительными. Наоборот,
трафаретное, “дежурное” перечисление смягчающих данных или даже их
краткая характеристика адвокатом глубоко не затронет правосознание судей
и, соответственно, не отразится на мере наказания. Хотя в тексте самого
приговора они и будут указаны как учтенные.
Но необходимость выявления, освещения и использования адвокатом
смягчающих вину обстоятельств обусловлена не только их влиянием на меру
наказания, постановление справедливого приговора или принятие
следственных процессуальных решений.
§ 40. Соотносимость смягчающих факторов с основным предметом доказывания
1. Взаимосвязь с доказательствами. В существе смягчающих факторов
заложено такое их свойство, как способность быть доказательствами (или
их источниками) какого-либо элемента состава преступления и даже
нескольких его признаков. Чаще всего такие обстоятельства определенным
образом могут характеризовать содержание умысла (или неосторожности
действий) виновного, мотивов и целей содеянного. Поэтому в задачу
адвоката входит отыскание подобных уголовно” процессуальных свойств в
смягчающих обстоятельствах и использование их затем в работе с
доказательствами.
Сказанное можно проиллюстрировать примером из адвокатской практики.
Участвуя в расследовании, а затем и судебном разбирательстве дела
Ходырева, обвинявшегося по п. 1 ст. 111 УК, адвокат обратил внимание на
реальное наличие смягчающих факторов в самом деянии и сопутствующих
событиях. Это выразилось в том, что сразу же после драки с приятелем,
закончившейся ножевым ранением последнего, Ходырев пришел домой сильно
встревоженный, подробно рассказал родителям о происшедшем, на их
предложение умыться и ехать с ними на дачу он не только ответил отказом,
но и сразу же побежал разыскивать потерпевшего по больницам, не найдя
его, пришел в милицию и рассказал о случившемся.
Поскольку Ходырев был сильно возбужден и постоянно твердил о только что
совершенном убийстве Друга, дежурный следователь сначала задержал его, а
затем и арестовал по мотивам тяжести содеянного. В процессе следствия
было установлено, что потерпевшему произведена резекция части кишечника-
Дело осложнялось длительностью лечения, требованиями родителей
потерпевшего “сурово наказать жестокого преступника”, нх утверждениями о
спокойном нраве сына и невозможности драки между ребятами,
беспричинности ножевого ранения, полной психологической подавленностью
обвиняемого, нежеланием его защищаться от обвинения, безразличием к
своей участи, готовностью его родителей согласиться с любым, даже
завышенным, обвинением их сына.
С начала расследования дела адвокату пришлось работать только с
доказательствами события преступления и конкретизацией виновности
подзащитного: он заявлял ходатайства о назначении различного рода
экспертиз, в том числе комиссионных и комплексных; требовал проведения
нескольких очных ставок, получения медицинских документов о здоровье
потерпевшего и пр. Получив нужные для защиты объективные данные о
характере преступления и форме вины Ходырева, в конце расследования
адвокат заявил ходатайство о проведении ряда процессуальных действий,
направленных на более точное установление мотивов содеянного.
Следователь отказал ему в этом, обосновав тем, что для квалификации
преступления по п. 1 ст. 111 УК выявление конкретных мотивов не
обязательно. Обжалуя отказное решение следователя прокурору, защитник
указал на то, что “мотивы совершенного, прошлые взаимоотношения ребят и
последующее за содеянным поведение подзащитного говорят не только о
причинности драки, но и ее спровоцированности потерпевшим, наличия
сильного душевного волнения у обвиняемого”. Прокурор не согласился с
этими доводами, сославшись на “достаточность собранных доказательств,
истечение сроков следствия и возможность постановки соответствующих
вопросов перед судом”.
В судебном заседании защита строилась таким образом, что умышленное
причинение тяжкого вреда здоровью доказано, однако субъективная сторона
деяния, в частности, характер умысла и мотивы, определены следствием
неверно. Быстрая явка с повинной, чистосердечное раскаяние и активная
помощь обвиняемого следствию были не только самостоятельными смягчающими
обстоятельствами, но и вескими доказательствами наличия аффекта в
действиях Ходырева. Другими значительными данными об этом адвокат назвал
показания родителей обвиняемого н дежурных милиционеров о суетливости
явившегося к ним обвиняемого, несвязности его речи, плаксивости,
требованием арестовать его как убийцу и пр. Один из допрошенных дежурных
работников угрозыска заявил в суде, что он, внимательно присмотревшись к
несуразному поведению явившегося гражданина, подумал, что у того
“поехала крыша” и поэтому “посоветовал следователю, не успокаивать, а
задержать его, с тем чтобы он еще чего-нибудь не натворил”. Все это
свидетельствовало о серьезном и продолжительном психическом срыве,
который образовался либо от осознания Ходыревым тяжести содеянного, либо
от более ранних фактических обстоятельств, в число которых могли
входить: оскорбление, насилие над личностью, угрозы и пр.
В суд был вызван эксперт, участвовавший в проведении
судебно-психиатрической экспертизы обвиняемого на следствии. В своем
заключении он, основываясь на материалах дела и данных о личности
обследуемого, не отрицал, что действия последнего могли быть
аффективными. На заданные судом вопросы потерпевший признал, что
действительно, не подумав, цинично обозвал Ходырева, не предполагая, что
тот обидится и даст пощечину, после которой потерпевший два-три раза
сильно ударил кулаком по лицу обвиняемого. Потасовка перешла в драку,
более слабый Ходырев достал нож и ударил им потерпевшего несколько раз в
грудь и живот. Адвокату пришлось просить суд огласить листы дела, где в
своих первоначальных объяснениях потерпевший также говорил, что он
“несколько раз ударил кулаком Ходырева, а тот в ответ порезал его
ножом”.
В защитительной речи адвокат просил суд о переквалификации содеянного с
п. 1 ст. 111 на ст. 113 УК. Суд согласился с этими доводами, приговорил
виновного по ст. 113 УК к 14 месяцам лишения свободы н освободил его
из-под стражи ввиду нахождения в СИЗО в течение 14 месяцев.
2. Важность изучения “хронологии” появления в деле смягчающих
обстоятельств. Включение адвокатом явки с повинной, чистосердечного
раскаяния, активной помощи следствию и других смягчающих обстоятельств в
систему их деятельного изучения и пользования предполагает активную
работу по многим направлениям. Это — установление того, когда именно
появился тот или иной фактор, был ли он результатом только
соответственного желания подзащитного или вынужденным, при котором
другие доказательства “надавили” на сознание обвиняемого и толкнули его
на явку с повинной. Если хронологически по времени фактическая явка с
повинной и заявление о чистосердечном признании предшествуют другим
следственным действиям, особенно первоначальным, то правомерным для
адвоката является предположение, т.е. защитительная версия, о том, что
многие последующие процессуальные действия в определенной мере оказались
формами проявления активного способствования раскрытию преступления.
Если это оказывается так, то убедительными для следствия и суда будут
доводы адвоката “от противного”.
Например, в деле Савельева в числе других линий защиты была и такая, как
большая роль обвиняемого в быстром и правильном расследовании дела. Не
умаляя работы следователя, адвокату пришлось отмечать такие
обстоятельства, как привязанность” появления в деле того или иного
доказательства к предшествующим показаниям обвиняемого; то, что он имел
полную возможность умолчать о чем-то и какой-то факт вообще затем не был
бы установлен, либо выявлен неверно или нескоро и др.
Работа адвоката со смягчающими вину обстоятельствами, предусмотренными
действующим уголовным законом, приобретает качественно новый характер,
так как законом (ст. 61 УК РФ) круг смягчающих факторов более
конкретизирован и расширен, а также (ст. 62) прямо отмечено, что “при
наличии определенных смягчающих обстоятельств и отсутствии отягчающих
данных срок или размер наказания не могут превышать трех четвертей
максимального срока или размера наиболее строгого наказания,
предусмотренного соответствующей статьей Особенной части настоящего
Кодекса”. Поэтому адвокаты должны серьезно отнестись к тому, что
выявление и использование смягчающих вину обстоятельств будет важной и
обязательной составной частью общей позиции по делу. Точно так же, как и
работа по опровержению или нейтрализации отягчающих факторов, станет
другим серьезным направлением построения линии защиты по любому
уголовному делу.
Глава 13. “Криминологическая” основа построения защиты
§ 41. Когда и для чего она нужна адвокату?
1. Правомерность существования. Каждое преступление имеет свои причины и
условия совершения. Адвокат должен их знать и использовать в своей
работе в разумных пределах. Независимо от того, как они отражены в деле.
Названные обстоятельства иногда пригодны для построения схемы защиты;
они дают почву для серьезного разговора о том, что толкнуло человека на
преступление, чем оно “питалось” и как развивалось. Поэтому адвокат
должен в совершенстве владеть этими, “криминологическими”, способами
защиты. Ведь закон не случайно относит их к предмету доказывания по
уголовному делу.
В соответствии с ч. 2 ст. 68 УПК РСФСР по уголовному делу подлежат
выяснению причины и условия, способствовавшие совершению преступления.
Они выявляются также и адвокатом, причем одновременно с установлением им
элементов события, состава преступления и обстоятельств, отягчающих или
смягчающих ответственность подзащитного, поскольку все они неразрывно,
связаны между собой, а по ряду свойств почти полностью совпадают.
Это значит, что обстоятельства, способствовавшие совершению деяния и
элементы его состава, устанавливаются одинаковыми процессуальными
источниками. Поэтому адвокат и имеет большие возможности для их
выявления. Необходимо только помнить, что выяснение защитником этих
обстоятельств всегда является обязательным, поскольку сами по себе они
содержат много данных, касающихся также события деяния и виновности
субъекта.
Работа адвоката по выявлению обстоятельств, способствовавших совершению
преступления, происходит в процессуальных формах и ограничена рамками
рассматриваемого дела. Определяющее значение для этой деятельности имеет
тот конкретный материал, который собран органами предварительного
расследования по данному уголовному делу.
2. Направления работы. Важным условием, обеспечивающим выяснение
обстоятельств, способствовавших совершению преступления, является
деловая активность адвоката как участника уголовного процесса. Изучение
практики показывает, что это условие зачастую не обеспечивается. Обычно
защитники выясняют только элементы состава преступления, пассивно
относясь к данным об обстоятельствах,’ способствовавших совершению
деяния.
Б число подобного рода обстоятельств чаще всего входят неблагоприятные
условия нравственного формирования подзащитного, поводы к совершению им
преступления, обстоятельства, облегчившие наступление преступного
результата, и т.п. При этом необходимо помнить, что “в межличностном
конфликте большое значение имеет характер восприятия конкретной ситуации
сторонами. Реагируя на сложившуюся ситуацию, человек действует в
соответствии с особенностями своего характера и взглядами. Именно этим
объясняется, что в одной и той же ситуации разными людьми (и группами)
совершаются разные, порой противоположные поступки. Понятно, что именно
взаимодействие конкретной ситуации и свойств личности и способно вызвать
конфликт (или уберечь от него)” (Юридическая конфликтология. М, 1995. С.
42).
§ 42. Пределы выяснения условий формирования личности подзащитного
1. Пути познания. Понять условия нравственного формирования
подзащитного, его личностных свойств адвокат может путем исследования
мотивов совершения деяния, ряда обстоятельств, характеризующих его
прошлую жизнь. Антиобщественные взгляды, навыки, привычки человека
выражаются в форме тех или иных мотивов: корысти, мести, ревности,
стяжательства; в безразличии к общественным интересам; в неуважении к
людям, к i ‘руду, к законам, правилам общежития и т.п.
Невозможно вскрыть те или иные причины и условия совершения
преступления, не выяснив внутренние стимулы, побуждения к
антиобщественным действиям, которыми руководствовался человек.
Установление мотивов раскрывает адвокату не только истинную картину
совершенного преступления, но и сущность самого человека и прежде всего
его духовные интересы, субъективное отношение к обществу, действующим
здесь законам.
Умышленные преступления обычно совершаются по различного рода низменным
мотивам. Эти антиобщественные деяния объективно представляют собой
комплекс многообразных по содержанию действий (побои, повреждения
имущества, угрозы и т.д.). Каждое из них (или их группа) совершается по
самостоятельным, присущим только ему, мотивам, которые зависят как от
особенностей человека, так, и от конкретной ситуации, часто могут быть
противоречивыми и непоследовательными.
Изучение практики показывает, что отдельные действия, образующие в своей
совокупности состав умышленного преступления, совершаются по таким,
например, мотивам, как: неуважение субъекта к другим людям, их правам и
обязанностям, желание показать свое превосходство над ними,
пренебрежение нормами права и морали, безразличие к чужой жизни или
собственности и т.д. Эти и подобные им низменные мотивы лежат в основе
совершения почти всех преступных посягательств на личность, ее
имущество. Таким образом, в насильственном деянии могут проявиться
мотивы совершения любого умышленного преступления — от побоев до
убийства.
Установив существо мотивов, которыми руководствовался человек при
совершении антиобщественных действий, адвокат может определить насколько
глубоки и прочны его антисоциальные взгляды.
При антиобщественной установке насильственного характера ведущими
свойствами субъекта являются эгоизм, отсутствие чувства уважения к
окружающим, жестокость, пренебрежение требованиями правопорядка. В
конфликтной ситуации такое лицо легко пойдет на ссору. Низкая культура,
привычка к пьянству, грубость, распущенность — характерные черты
хулиганов, насильников, бандитов, убийц и т.п. лиц, совершающих
преступления против личности, в отношении многих людей или сопряженных с
посягательством на их собственность.
Чтобы понять основные свойства подзащитного, адвокат изучает
обстоятельства, непосредственно предшествовавшие совершению деяния, и в
определенных пределах прошлую жизнь субъекта-Практика показывает, что
совершению насильственных преступлений непосредственно предшествуют
употребление спиртных напитков, приставание к гражданам, ссоры и т.п.
Уже в этих действиях можно усмотреть проявление человеком его
антиобщественных взглядов.
2. Результаты изучения прошлой жизни подзащитного. Изучая данные,
характеризующие прошлую жизнь подзащитного, адвокат убеждается в том,
проявлялись ли, в какой форме и как часто подобные взгляды раньше.
Наше исследование показало, что из лиц, осужденных за насильственные
преступления, только 36,6% ранее вообще не привлекались к уголовной
ответственности; 32,5% ранее были судимы, причем половина из них за
посягательства на личность, 19,1% привлекались к административной
ответственности за мелкое хулиганство, а остальные 11,8% привлекались к
административной или дисциплинарной ответственности за различного рода
правонарушения.
Иначе говоря, из каждых шести насильственных преступлений два совершены
ранее судимыми; еще два совершены лицами, ранее привлекавшимися к
административной или дисциплинарной ответственности за какое-либо иное
правонарушение. Следовательно, только двое из шести преступников ранее
не привлекались к ответственности. Однако практика показывает, что
последние — это не “случайные” правонарушители, а скорее наоборот, лица,
случайно избегавшие в прошлом ответственности за аморальные и
противоправные поступки.
По данным исследования, 69% .всех ранее судимых насильственные
преступников имели одну судимость, 14% — две и 17% — судимость три и
более раза.
В большинстве случаев (75%) ранее судимые полностью отбыли наказание,
назначенное им по последнему приговору. Однако, на некоторых из них оно
не оказало никакого предупредительного воздействия. Так, 22% ранее
судимых совершили последнее преступление в течение первого года после
освобождения из мест заключения.
Все это определенным образом характеризует личность людей, которых
должен защищать адвокат.
Верховный Суд РФ неоднократно обращал внимание на то, что по каждому
делу надо тщательно выявлять причины совершения преступлений, в
особенности лицами, ранее судимыми.
Изучение показало, что чем старше подзащитный, тем чаще он привлекался в
прошлом к какой-либо ответственности. Это видно из сопоставления по
возрастным категориям количества непривлекавшихся лиц, которое постоянно
уменьшается. Так, из числа лиц в возрасте до 18 лет не привлекались —
74,6%, в возрастной группе 18 лет — 24 года — 59,1%, 25—29 лет — 41,1%,
30— 49 лет – 24,8%, 50 лет и старше – 10,8%.
Следовательно, в более старших возрастных группах становится все больше
лиц, неоднократно совершавших насильственные или иные преступления.
При изучении прошлой жизни подзащитного адвокат учитывает не только
антиобщественные действия, за которые тот подвергался каким-либо видам
ответственности, но и обращает внимание на поступки, оставшиеся
безнаказанными, ибо безответственность существенно усиливает
антиобщественную направленность человека и нередко приводит его к более
тяжким преступлениям.
Сделать это можно путем изучения допросов лиц, знавших подзащитного в
течение длительного времени. Однако на практике, к сожалению, адвокаты
очень мало внимания уделяют выяснению аморальных поступков, оставшихся
безнаказанными. Основное внимание, как правило, обращается на
ознакомление с соответствующими письменными материалами уголовного дела,
которых в ряде случаев оказывается недостаточно для выводов о личности
подзащитного.
Так, по данным выборочных изучений, в уголовных делах оказались
материалы, характеризующие подзащитных: по месту работы или учебы
(исключая неработавших и неучившихся) — на,79%; по месту жительства — на
40%; в семье — на 30%.
Для более полного изучения подзащитных необходимо иметь материалы,
характеризующие их со всех сторон. Это важно и потому, что, как показало
изучение, большинство соответствующего вида характеристик —
отрицательные. Так, с места работы было дано 50% отрицательных
характеристик, с места жительства — 70% и о поведении подзащитного в
семье также 70%.
3. Прежнее отношение подсудимого к социальным обязанностям. Чтобы понять
условия формирования личности подзащитного, адвокату приходится
исследовать его прошлые отношения к выполнению социальных обязанностей и
поведение в сложных жизненных ситуациях. Важнейшими вопросами,
подлежащими выяснению, являются: отношение обвиняемого к труду,
коллективу, к членам семьи и семейным обязанностям, правилам общежития и
т.д. Это необходимо выяснить ввиду того, что выполнение той или иной
социальной роли оказывает определенное влияние на личные качества
человека и мотивы его деятельности, особенно если это продолжается
долгое время, а сама роль для него существенна. Кроме того, такое
изучение важно для адвоката еще и потому, что помогает понять, как
индивидуальные особенности человека влияют на выбор им той или иной
социальной роли и на ее исполнение. В силу сложности общественных
отношений каждый человек занимает множество позиций, различающихся по
своему значению, определенности и другим признакам. Лицо, занимающее
определенное положение, выполняет соответствующую социальную роль. Под
ролью понимается функция, нормативно одобренный образ поведения,
ожидаемый от каждого, занимающего данную позицию.
Проведенное в этом направлении изучение лиц, совершивших насильственные
преступления, позволило установить следующее.
Почти все осужденные по этого рода делам совершили преступление,
находясь в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. По
данным нашего исследования, из всех осужденных 35,5% были признаны
хроническими алкоголиками или наркоманами, в связи с чем им было
назначено принудительное лечение. Анализ показал, что стремление к
пьянству и наркотикам у таких лиц постепенно вытесняет или уже вытеснило
многие общественно полезные интересы и потребности. Это и понятно,
поскольку в обществе и в жизни каждого человека постоянно действует
закономерность взаимного вытеснения потребностей, замены одних
потребностей другими.
Алкогольное или наркотическое опьянение, резко изменяя психические
процессы и нарушая душевное равновесие, служит само по себе важным и
обязательным условием совершения любых деяний и насильственных, и
корыстных, и хулиганства. Кроме того, систематическое и чрезмерное
употребление алкоголя или наркотиков притупляет у человека естественные
гуманные чувства, сводя их до примитивного уровня или, наоборот, грубого
цинизма. Субъект постепенно утрачивает основные социально полезные
интересы. Его уже больше не интересуют ни семья, ни дети, ни близкие
родственники, ни их здоровье или благополучие. Доведенные их
антисоциальным поведением до отчаяния жены не могут жить с такими
субъектами, разводятся, предпочитают одни воспитывать детей и содержать
престарелых родителей. Вот почему среди осужденных за насильственные
деяния значительный процент составляют лица, не имеющие семей,
разведенные иди же крайне недобросовестно относящиеся к своим семейным
обязанностям.
Склонность к пьянству или наркотикам отрицательно влияет и на выполнение
человеком его способности трудиться. Это проявляется в том, что из всего
многообразия общественных отношений такое лицо выбирает только сугубо
материальные, связанные с сиюминутным получением вознаграждения за
кое-как проделанную работу. Остальные же формы трудовых отношений (с
товарищами, коллективом в целом, предприятием и т.п.) его обычно не
интересуют. Поэтому становится понятным не только то, что такого рода
люди часто отрицательно характеризуются по месту работы, но также и то,
что они легко меняют места работы и профессии.
По роду занятий осужденные за насильственные деяния в. сравнении с 1000
осужденных за иные преступления характеризуются следующим образом:
Род занятий
Среди осужденных
за насильственные
за все преступления:
Трудоспособные неработающие
и не учащиеся
68,3%
58,4%
рабочие
12.6%
14,5%
служащие
2,7%
9,6%
сельские жители
7,7%
8,9%
учащиеся
3,4%
4,2%
пенсионеры, домашние хозяйки, нетрудоспособные
2,4%
3,2%
Прочие
1,8%
. 1,2%
Среди работавших осужденных большинство составляют рабочие
государственных промышленных предприятий и строек (слесари, монтеры,
шоферы, каменщики, бульдозеристы, разнорабочие, грузчики и т.д.).
Трудящиеся же фирм, компаний и пр. весьма редко осуждаются судом, ибо,
вероятно, дорожат работой.
Обращает на себя внимание и то, что значительное количество осужденных
работали в качестве разнорабочих в государственных предприятиях торговли
и общественного питания (в магазинах, на базах, складах, в столовых и
т.п.). Объяснить это можно тем, что в таких предприятиях для них имеются
наиболее благоприятные условия: наличие товароматериальных ценностей,
небольшая численность работников, занятость администрации чисто
производственными делами, слабость дисциплины и контроля и т.п.
Естественно, что такие условия и устраивают людей, склонных к
систематическому употреблению спиртных напитков или наркотиков.
Интересно отметить, что из всех осужденных официально признано и
наркоманами, и алкоголиками: наработавших около 50%, рабочих магазинов,
столовых и т.п. — свыше 30%, рабочих государственных промышленных
предприятий и строек — около 20%.
“Социальная пассивность” лиц, склонных к систематическому пьянству и
наркомании, проявляется в их нежелании повышать свой
общеобразовательный, профессиональный и культурный уровень. Их
образование, по результатам нашего изучения, характеризуется следующим
образом: малограмотные — 0,3%, с начальным образованием (1—4 класса) —
18,6%, неполным средним (5—6 класса) — 50,8%, незаконченным средним (7—9
классов) — 17,0%, средним — 11,8%, высшим — 1,5%.
Следовательно, половина всех обследованных имела 5 классов образования.
Хотя образовательный уровень сам по себе полностью не определяет
морального облика подзащитных, однако, он в значительной мере позволяет
понять основные черты их личности, так как духовное развитие человека
связано с его интеллектуальностью, общей образованностью, эстетической
культурой.
Свойства личности, условия ее формирования и жизненные установки
(позиции) всегда влияют на выбор варианта поведения, в том числе и
выразившегося в преступлении, т.е. в криминальном конфликте. Но адвокат
при анализе конкретного дела исходит из того, что личностные свойства
подзащитного были прямым или косвенным результатом воздействия
социальных (или асоциальных) факторов, норм, правил. Эти свойства,
“внутренние команды”, определяют характер допустимых действий в
конфликте (преступлении).
Причем, “на субъекта и при отсутствии внешних правил противоборства
могут действовать определенные внутренние ограничения, заведомо не
допускающие, например, применения грубой силы. Известно, что некоторые
люди даже в критических ситуациях не могут ударить другого человека по
лицу. Для определенного количества людей переход к физическим действиям
в конфликте является чем-то вроде культурного табу. Есть, однако,
множество абсолютно противоположных случаев, когда внутренние нормы
предписывают применение насилия как наиболее эффективного средства во
всех ситуациях” (Юридическая конфликтология. М-, 1995. С. 57—58).
Подобные нормы реакции присущи многим насильственным преступникам.
§ 43. Использование адвокатом данных о ситуации деяния
1. Объективность ситуации. Отрицательные нравственные свойства человека
обязательно сыграли свою роль при совершении преступления. Но эти
свойства проявляются в конкретной жизненной ситуации, которую и должен
изучить адвокат, чтобы определить ее значение — как для совершенного
преступления, так и для более глубокого понимания личных особенностей
подзащитного.
Сами по себе, как показывает изучение адвокатской практики, эти ситуации
довольно обычны для общественной жизни и у человека с твердыми
жизненными принципами не могут вызвать желания совершить преступление. В
самом деле, вряд ли можно говорить о криминогенном значении таких
обстоятельств, как большое скопление людей в общественном месте,
правомерное замечание, законные требования граждан или работников
милиции, приличная одежда, золотые украшения и т.д.
Адвокат, участвующий в разбирательстве, уголовного дела; изучает :
прежде всего объективное содержание и значение конкретной жизненной
ситуации. Но специфика преступления часто состоит именно в том, что его
совершению способствует субъективное понимание этой ситуации.
Объективное содержание и субъективная оценка ситуации могут подчас
сильно расходиться, причем тем больше, чем более искажены представления
лица о требованиях права и морали, о своем должном поведении.
Определенная объективная жизненная обстановка приобретает иное значение
в сознании человека, чувства и разум которого затуманены алкоголем или
наркотиками, а в общей системе свойств его личности значительное место
занимают антиобщественные взгляды, навыки и привычки.
Различные жизненные ситуации неодинаково воздействуют на сознание того
или иного, оказавшегося в ней, человека, Одни могут вызывать у пего
чувства обиды, оскорбления, раздражения, озлобленности, другие — желание
наказать “обидчика”, показать свою крутость”, пресечь непонравившееся
поведение и пр.
У человека с неустойчивым характером, с ослабленной волей, со сниженным
моральным и интеллектуальным уровнем, с повышенной оценкой своей
личности, обычные жизненные ситуации вызывают реакцию, которая по своей
силе не соответствует вызвавшим ее обстоятельствам и может
способствовать превращению неправильных взглядов в преступное намерение.
Во многих случаях преступления под влиянием конкретной ситуации
совершаются необдуманно, поспешно, в результате эмоционального
напряжения, некритического восприятия событий, особенно если в это время
лицо находится в состоянии алкогольного или наркотического опьянения.
Изучение механизма совершения преступления показывает, что реализации
преступного намерения очень часто способствуют отдельные элементы
конкретной жизненной ситуации, которые играют роль внешнего предлога,
повода к совершению преступного посягательства.
2. Роль внешнего повода. Изучая уголовное дело, адвокат должен выделять
и изучать: а) собственно конкретную жизненную ситуацию как определенное
сочетание объективных обстоятельств жизни человека, непосредственно
влияющих на его поведение в данный момент; б) событие или состояние,
вызвавшее решимость совершить общественно опасное действие; в) повод как
один из элементов этой ситуации, который субъект использовал в качестве
предлога к совершению преступления. Как правило, понятие ситуации и
повода не совпадают. Видимо, повод — один из элементов ситуации, подчас
лишь внешнее и случайное ее проявление.
Следует иметь в виду, что при совершении преступления в качестве повода
очень часто выступает вся ситуация, а не отдельные ее элементы.
Например, Крошев осужден за то, что, находясь в кафе в нетрезвом виде,
подошел к группе обедавших подростков и стал выталкивать их на улицу,
говоря, что им место в детском саду, а не здесь. При этом он оскорблял
их нецензурными словами, бил по лицам, хватал за уши и т.п. Очевидно,
что в качестве повода к этому деянию послужило не отдельное действие, а
вся ситуация. Крошев, несмотря на доводы адвоката, осужден за
хулиганство.
Чаще всего ситуация является поводом к совершению преступления. Так,
Сурмин был осужден за то, что, “придя в среднюю школу, совершал
непристойные телодвижения, обнажался”. Осужден за развратные действия.
Разбираясь в деле, адвокат выясняет, что послужило поводом к совершению
данного преступления — вся ситуация или ее отдельные обстоятельства. Это
помогает понять существо обстоятельства и меха-‘ низм совершения деяния,
а также свойства личности подзащитного. По вышеприведенному делу
Сурмина, правильно установив содержание повода, суд, невзирая на доводы
зашиты, охарактеризовал в приговоре подсудимого как человека,
“нравственно опустившегося, непривыкшего соблюдать правила приличия в
отношениях с женщинами и девушками, неуважающего человеческое
достоинство в других людях”. Но не эпизодического дебошира, как
утверждал адвокат.
Рассматривая дело, адвокат нередко убеждается в том, что поводами к
совершению преступления выступали лишь некоторые элементы конкретной
жизненной ситуации. Изучение показывает, что ими чаще всего являются
справедливые замечания других лиц, сделанные пьяному человеку,
требования прекратить недостойное поведение, призывы удалиться, отстать
от девушки и пр.
Установив, что подобного рода замечания и требования послужили
непосредственным поводом к совершению преступления, адвокат в состоянии
понять, насколько действия подзащитного не соответствовали правомерности
поведения окружающих. В подавляющем большинстве случаев это ~
оскорбительные и насильственные действия субъекта в ответ на
справедливые слова окружающих. В этом и состоит одна из важных
особенностей насильственных деяний, отличающих их как от других видов
преступлений, так и от административно-наказуемых правонарушений.
Изучение показывает, что непосредственным поводом к преступлению бывают
и действия окружающих человека лиц. По характеру и направленности своей
они могут быть самыми разнообразными, относиться как к подзащитному, так
и к другим лицам и ‘даже предметам(вещам, событиям).
Например, Захаров осужден за то, что мешал односельчанам тушить пожар.
Поведение виновного в данном случае было вызвано пожаром и действиями
других лиц..,Эти действия не затрагивали интересов подсудимого, но тем
не менее послужили для него поводом к совершению хулиганства. На что и
обращал внимание суда защищающий его адвокат.
Выше уже говорилось о необходимости учета адвокатом объективного
содержания конкретной жизненной ситуации, способствовавшей совершению
преступления, и ее субъективной оценки подзащитным. Это требование в
равной мере относится и к поводу как отдельному элементу этой ситуации.
Выясняя его, адвокат также должен видеть как его объективное, так и
субъективное значение.
Последнее чаще проявляется в том, что находящийся в нетрезвом состоянии
субъект переоценивает значение повода, рассматривая его как
посягательство на свое достоинство и честь, ущемление прав, интересов и
т.п., либо, наоборот, недооценивает его существа — смысла замечания, его
возможных последствий и т.п. Поэтому и реакция такого человека нередко
бывает неадекватной поводу. Он стремится оградить себя от “приставаний”
и “оскорблений” окружающих, не обращает внимания на сделанное ему
замечание и продолжает вести себя недостойно или нападает на “обидчика”.
Обстоятельства, ставшие поводом к совершению преступления, следует
отличать от обстоятельств, способствовавших продолжению деяния.
Последние по своему содержанию нередко совпадают с поводами, но всегда
отличаются от них по времени совершения. Так, при уже начатом
посягательстве на личность присутствующие совершают правомерные
действия, направленные на пресечение преступления. Вместо того чтобы
исполнить законные требования, виновный стремится пресечь
соответствующее поведение окружающих, устрашить их своей “силой” и
подавить желание воспрепятствовать совершаемым им действиям. Все это
ведет к продолжению насилия до самых жизненно опасных последствий.
Рассматривая дело, адвокат нередко убеждается в том, что обстоятельства,
послужившие поводом к совершению преступления, появились в результате
неправильного поведения самого подзащитного. Так, замечания граждан,
повлекшие совершение хулиганства, обычно вызываются недостойным
поведением пьяного, попирающего правила повеления в общественных местах.
Подобная реакция ведет к преступлениям против личности и общественного
порядка, совершенным на почве пьянства, семейных скандалов, ссор и
других подобных поступков.
Поведение подзащитного, вызвавшее появление повода к совершению им
преступления, также должно изучаться адвокатом. Это необходимо для того,
чтобы понять, насколько соразмерной была реакция окружающих на неверное
поведение. Кроме того, анализируя реакцию окружающих на поведение
человека, адвокат устанавливает необходимость и обоснованность такой
реакции, а также определяет, как она должна быть учтена подзащитным и
как фактически он к ней отнесся.
Изучение практики показывает, что появление пьяного в общественном
месте, его приставание к незнакомым гражданам, нецензурная брань,
оскорбления, угрозы, побои и прочие формы проявления неуважения к
обществу вызывают у окружающих справедливые замечания о недопустимости
подобного поведения, предупреждения об ответственности, предложения
покинуть общественное место или обращение за помощью к работникам
милиции.
Подобная реакция граждан правильна, поскольку поведение нетрезвого
человека уже само по себе является достаточным основанием для
привлечения пьяного и недостойно ведущего себя субъекта к
административной ответственности за мелкое хулиганство или за иное
нарушение общественного порядка. Такая ответственность и наступает для
неправильно ведущего себя субъекта, хотя бы и подчинившегося законным
требованиям окружающих, о чем свидетельствует большая практика
рассмотрения судьями “административных” дел.
Продолжение противоправных действий, нереагирование на замечания,
неподчинение соответствующим требованиям, применение насилия и другие
подобные действия виновного образуют в своей совокупности состав
уголовно наказуемого деяния.
Следовательно, изучение адвокатом повода к совершению преступления и
поведения субъекта, которое вызвало появление такого повода, помогает
установить состав преступления, отделить его объективную сторону от
обстоятельств, предшествовавших совершению преступления, или, наоборот,
наступивших вслед за ним.
Последнее особенно важно для определения пределов уголовной
ответственности подзащитного. На практике очень часто пределы обвинения
в преступлении необоснованно расширяются. И подсудимый наказывается в
уголовном порядке за такое поведение, которое является только
аморальным, характеризующим свойства его личности. В подобных случаях
происходит слияние противоправных действий с иным неправильным
поведением субъекта. На это и должен обращать внимание адвокат.
Так, Савушкин был осужден за то, что на многолюдной улице поссорился со
своим братом, также находившемся в нетрезвом виде, отказывался уйти
домой, снимал с себя шапку; шарф, пальто и пытался броситься под колеса
проходивших автомашин. А когда брат помешал ему, Савушкин избил его за
это, сопровождая свои действия нецензурной бранью. Он был осужден за
хулиганство. В кассационной инстанции адвокат убедил суд в отсутствии
уголовно-правовых признаков хулиганства, и подзащитный был оправдан с
освобождением из-под стражи.
В своем выступлении защитник говорил: “Совершенно очевидно, что нельзя
судить человека за простой отказ идти домой, снимание с себя верхней
одежды и попытку к самоубийству, даже если эти действия были совершены в
общественном месте. Такое поведение характеризует только личность
человека, его состояние, но не является уголовно наказуемым”. В данном
случае суд нечетко определил пределы уголовно наказуемого хулиганства,
включив в него и не имеющие значения в правовом отношении
обстоятельства. Этого могло не быть, если бы суд согласился с адвокатом
и правильно определил повод к совершению деяния и причины его появления.
В данном случае поводом были действия брата Савушкина, направленные на
пресечение неправильного, но не уголовно наказуемого поведения
подзащитного.
Поведение подзащитного, непосредственно предшествовавшее совершению им
преступления, должно интересовать адвоката и с точки зрения выяснения
имевшихся возможностей для пресечения преступных действий и фактического
использования этих возможностей. Из допросов подзащитного, потерпевших,
свидетелей можно получить сведения о формах реакции граждан на его
поведение, о состоянии и качестве работы в данном общественном месте
милиции, народных дружинников и т.д. Подобного рода сведения могут
служить основанием для выводов о спровоцированности действий
подзащитного.
Несмотря на то что поводы к совершению преступления в большинстве своем
не имеют правового значения, их установление адвокатом необходимо для
правильного понимания существа преступления и свойств личности
подзащитного.
Однако следует иметь в виду, что в некоторых случаях совершение
преступления вызывается неправильным поведением не подзащитного, а
других лиц, в частности, свидетелей, потерпевших. Оно может выражаться в
грубом обращении с правонарушителем, произнесении угроз и оскорблений в
его адрес, нанесении ему побоев в провокационных целях и т.п. действий.
Нередко хулиганство, побои и другие преступления против личности
происходят в таких ситуациях, где неправомерные действия совершаются как
обвиняемым, так и многими присутствующими. Обычным поводом таких деяний
являются пьяные ссоры, длительно существовавшие конфликты, часто
происходящие на почве пьянства и наркомании.
Установив, что деяние в значительной мере было вызвано неправомерным
поведением иных лиц, адвокат использует это обстоятельство как
смягчающее ответственность подзащитного. Кроме того, факты
неправомерного поведения граждан, которые послужили субъекту поводом к
совершению преступления, являются предметом частного определения, о
вынесении которого вправе ходатайствовать адвокат.
§ 44. Оценка неверных действий присутствовавших
1. Когда это бывает? Изучение адвокатской практики показывает, что в
подавляющем большинстве случаев лица, присутствующие при совершении
насильственного преступления, правильно оценивают противоправность
действий субъекта и с учетом этого определяют свое поведение. Обычно
граждане и работники милиции весьма активно пресекают преступные
действия, что видно адвокату из материалов уголовного дела.
Результаты нашего исследования показали, что по 23% изученных дел об
умышленном тяжком причинении вреда здоровью преступление было пресечено
гражданами; по 66,2% — работниками милиции, по 10,8% — самими
подзащитными.
Граждане и работники милиции пресекают различные деяния. Так, все
пресеченные гражданами преступления характеризуются следующим образом:
92,4% — это хулиганство, сопровождавшееся совершением иных
противоправных действий (побоями, оскорблениями и др.);
3,8% — это только публичное нанесение побоев и причинение вреда здоровью
и 3,8% — так называемое хулиганство без сопровождения.
Из всех пресеченных работниками милиции изученных преступлений 91% — это
“комплексное” хулиганство и деяния против личности;
4,8% — побои и причинение вреда здоровью; 4,2% — хулиганство в “чистом”
виде.
Как видим, граждане больше, чем работники милиции (дружинники),
пресекают совершение хулиганства, сопряженного с посягательством на
личность. Это и понятно, поскольку такие деяния чаще всего совершаются в
быту, в семьях, коммунальных квартирах и домах, когда присутствующие люд
и, не дожидаясь прибытия милиции, сами прекращают преступные действия
субъекта.
Поведение граждан, присутствующих при совершении таких деяний, обычно
выражаются в принятии необходимых мер безопасности, пресечении
преступных действий и обезвреживании правонарушителя. По закону
правомерными признаются действия граждан, направленные на пресечение
преступных посягательств и задержание преступника, даже если этими
действиями был причинен вред преступнику.
Однако в некоторых случаях адвокат убеждается в том, что отдельные лица
сами неправильно понимают свои права и обязанности по . отношению к
нарушителям правопорядка, в результате чего их поведение объективно
облегчает совершение преступления. В таких случаях они либо не
вмешиваются в происходящее, либо неправомерным вмешательством
способствуют активизации насильственных действий. Это не должно
оставаться без внимания адвоката.
2. Провокационное поведение. Неправильные действия окружающих могут не
только вызывать совершение преступления, и тем самым выступать в
качестве повода к совершению деяния. Рассматривая дела этой категории,
адвокат нередко убеждается в том, что сравнительно незначительное
правонарушение началось при верном поведении окружающих субъекта лиц, но
продолжалось и повлекло определенные последствия благодаря совершению
ими ненужных, провоцирующих действий. В криминологии такие действия
принято относить к обстоятельствам, способствующим достижению
преступного результата. Под ними в широком плане понимаются конкретные
недостатки в деятельности учреждений, организаций, отдельных должностных
лиц, граждан, объективно облегчивших совершение преступления и
способствовавших наступлению преступного результата.
Если повод способствует возникновению у человека умысла на совершение
преступления, то эти обстоятельства помогают развитию умысла и облегчают
проявление его в конкретных действиях, нарушающих уголовный закон.
Обстоятельства, способствующие развитию преступных действий,
представляют собой различные формы неправильного поведения отдельных
граждан и должностных лиц, главным образом, работников милиции,
различного рода “охранников” и пр.
Неправильное поведение присутствующих в момент совершения деяния может
выражаться в бездействии либо неправомерных действиях по отношению к
подсудимому.
Бездействие граждан или должностных лиц убеждает его в отсутствии
препятствий для осуществления преступного умысла, создает уверенность в
безнаказанности. Хорошо известно, что безразличие граждан к
антиобщественным поступкам не только облегчает их совершение, но и
“воодушевляет” субъекта, служит непосредственным поводом для еще большей
активизации недозволенного в обществе поведения.
Неправомерные действия присутствующих вселяют в правонарушителя
уверенность в правильности совершаемого, поскольку тот оценивает свое
поведение как защиту от оскорблений, угроз, побоев и т.п.
В ряде случаев облегчать совершение преступления могут и действия
отдельных лиц, в той или иной мере солидаризирующихся с преступником.
Обычно такие люди одобряют его поведение, подстрекают человека,
призывают окружающих “не вмешиваться в чужие дела”, напоминая при этом о
возможности плохих последствий, предлагают собравшимся разойтись,
препятствуют задержанию виновного и совершают тому подобные действия.
Способствовать продолжению посягательства могут в ряде случаев
неправомерные действия не только 8 отношении самого субъекта, но и
других лиц, присутствующих в месте совершения им преступления. Видя, что
его приятель или сторонник “обижены, правонарушитель стремится
заступиться за него и совершает действия, нарушающие общественный
порядок или посягающие на личность. Не будь поблизости приятеля или
заступника, субъект по всей вероятности ограничился бы содеянным.
Наличие же этих лиц или их действия “толкают” его на продолжение
противоправного поведения.
Пряхин был осужден за то, что, ведя по улице сильно пьяного приятеля,
расталкивал прохожих, ругал их нецензурной бранью, ударил по лицу
неуспевшую уйти с дороги женщину с грудным ребенком. Возмущенные
прохожие потребовали от Пряхина прекращения хулиганства, а один из них —
Комов — взял за воротник приятеля подсудимого и втолкнул его в подъезд
дома. Видя это, Пряхин набросился на Комова и жестоко избил его. В
данном случае очевидно, что неправильное поведение потерпевшего
способствовало продолжению преступления. Это и было предметом
кассационного выступления адвоката.
Правовая характеристика поступков людей, способствующих, достижению
преступного результата, может быть различной. Изучение адвокатской
практики показывает, что неправомерные действия других лиц по отношению
к субъекту обычно носят характер аморальных поступков; реже это —
административно наказуемые действия. Но возможны и более серьезные
случаи. Если адвокат установит, что неправомерные действия по их
существу и степени нарушения уголовного закона равнозначны действиям
подзащитного или превышают их по интенсивности, то совершившее их лицо
может быть привлечено к уголовной ответственности; адвокат
соответствующим образом оценивает такую возможность в плане облегчения
участи подзащитного.
В зависимости от характера неправомерного поведения кого-либо из
окружающих и значения такого поведения для действий субъекта адвокат
должен принимать соответствующие меры: указать в суде на
неверность подобного поведения, сообщить прокурору для решения вопроса о
возбуждении дела, просить суд вынести частное определение или возбудить
уголовное дело.
Поскольку неправомерные действия присутствующих сами по себе не
порождают конкретное преступление, а лишь облегчают его совершение, их
следует рассматривать как условия, способствующие совершению деяния. Но
иногда они могут быть и непосредственной причиной преступления. В таких
случаях условия формирования личности могут и не играть решающей роли в
совершении преступления.
Рассматривая дело, адвокат должен внимательно исследовать сведения,
характеризующие обстоятельства, способствовавшие совершению
преступления, так как эта работа является частью его защиты по делу.
Глава 14. Защита “на незаконности возбуждения дела”. Иные редкие способы
защиты
§ 45. Суть и защитительные возможности стадии возбуждения дела
1. Случаи построения такой защиты. Изучая уголовное дело, адвокаты
обычно лишь “пробегают глазами” те его начальные листы, где отражено
возбуждение дела, стремятся как можно скорее ухватить суть и доводы
обвинения, с тем, чтобы быстрее построить свою защиту.
А между тем скрупулезное усвоение того, как, кем и почему начался
процесс — нередко наталкивает адвоката на мысль, что дело возбуждено
ошибочно. Последующие же материалы ничего нового не добавили, а лишь,
нанизанные на неверное начальное решение, только усугубили вольность”
следователя. Привели к созданию системы беззаконий.
Чтобы верно строить защиту в такого рода ситуациях, адвокат должен
разбираться в тонкостях возбуждения уголовного дела.
Вступив в дело, адвокат сразу же должен стремиться в тому, чтобы как
можно скорее и правильнее определить свое конструктивное отношение к
предъявленному обвинению, т.е. выработать позицию.
Не надо ждать, когда ему станет все известно по делу. Конечно,
окончательная позиция предполагает хорошее знание всех без исключения
материалов дела. Но строится она постепенно, по мере узнавания и оценки
каких-то данных. Нередко бывает так, что эти сведения, только что
понятые адвокатом, сразу же порождают у него определенные
противообвинительные выводы. Они концентрируются в единое решение,
которое может быть готово к исполнению: сейчас же, немного погодя или
отложено на более длительное время.
Так или иначе, но адвокат всегда должен по-своему оценивать все
принципиальные уголовно-процессуальные решения по делу — соглашаться с
ними, возражать до принятия, оспаривать во время, обжаловать после и
т.д.
Вступив, к примеру, 8 дело, находящееся уже в суде, адвокат,
естественно, не может повлиять на ход расследования. Но рассказать суду
о том, что преступления-то не было и не следовало возбуждать дело, он в
состоянии.
А если адвокат вступает в дело с момента задержания подозреваемого, он
имеет больше возможностей повлиять на развитие процесса. В этом случае
он работает в стадии возбуждения дела или сразу же после нее, когда
можно жаловаться начальнику следственного Отдела или прокурору на
незаконность принятого решения.
Точно так же адвокат может действовать и тогда, когда он вступает в дело
с момента предъявления обвинения или ареста и даже при проведении очной
ставки между обвиняемым и потерпевшим.
Адвокат не должен упускать ни одной возможности для реализации плана
защиты. И не важно — четкий и сложный этот план или краткий и
предварительный; важно другое — что можно и нужно именно сейчас помочь
человеку.
И даже если эти усилия окажутся напрасными, а соображения адвоката
останутся непоколебленными дальнейшим расследованием, “генеральная идея”
о незаконности возбуждения дела обрастет многими защитительными фактами
и станет четкой линией защиты как на следствии, так и в суде.
2. Верно ли возбуждено дело? В соответствии со ст. 3 УПК РСФСР “суд,
прокурор, следователь и орган дознания обязаны в пределах своей
компетенции возбудить уголовное дело в каждом случае обнаружения
признаков преступления”.
Возбуждение уголовного дела является первой стадией уголовного процесса.
В этой стадии прокурор, органы расследования и суд решают вопросы о том,
имеются ли необходимые данные, чтобы приступить к расследованию по
конкретному делу, как следует реагировать на ставший им известным факт,
содержащий признаки преступления, требуется ли на основании этого факта
вмешательство органов уголовного судопроизводства.
Возбуждение уголовного дела является единственным юридическим основанием
для производства всех дальнейших процессуальных действий по
расследованию преступления. Предусмотренные законом следственные и
судебные действия могут быть совершены лишь по возбужденному уголовному
делу. Согласно ст. 129 УПК расследование производится только после
возбуждения уголовного дела. Это значит, что возбуждение уголовного дела
должно предшествовать дознанию и предварительному следствию.
С возбуждения уголовного дела начинается осуществление общих задач
уголовного судопроизводства (ст. 2 УПК). В числе их и недопустимость
привлечения к ответственности ни одного невиновного. А это – основная
задача адвоката.
После возбуждения уголовного дела прокурор, органы расследования и суд
получают право и обязаны производить процессуальные действия,
направленные на расследование и рассмотрение конкретного дела, и
применять меры процессуального принуждения к гражданам: производить
обыски, выемки, допрашивать, свидетелей, производить осмотры и другие
следственные действия.
Для адвоката весьма важно положение о том, что возбуждение уголовного
дела — это самостоятельная стадия уголовного процесса. Ей свойственны
все признаки, характеризующие уголовно-процессуальную стадию: конкретные
задачи, своеобразное выражение основных принципов процесса,
специфический круг действий и правоотношений и др.
Поэтому возбуждение уголовного дела нельзя считать частью стадии
предварительного расследования или ее начальным этапом. Ее независимость
от иных этапов движения дела обусловлена характером разрешаемых
вопросов. В частности, здесь не только принимаются сообщения о
совершенном или готовящемся преступлении, но и, что важно для защиты,
производится проверка полученных сведений. И принимается решение о
возбуждении уголовного дела или отказе в нем. На этом этапе действуют
специфические уголовно-процессуальные отношения, отличающиеся от
существующих в стадии предварительного расследования. Самостоятельный
характер стадии возбуждения уголовного дела проявляется еще и в том, что
она представляет собой целый этап уголовно-процессуальной деятельности,
причем ни одно уголовное дело не может миновать этого этапа, возникнуть
вне его или обойти его.
Процессуальная самостоятельность рассматриваемой стадии подтверждается
тем, что возбуждать дело может и не тот орган, который впоследствии
будет вести расследование. Например, дело возбуждает суд, а расследует
следователь органов милиции или прокуратуры. Сущность этой стадии
заключается в том, что органы расследования, прокурор или суд,
рассмотрев поступившие к ним сведения, принимают решение начать
производство по уголовному делу, если есть данные, указывающие на
признаки преступления, или об отказе в возбуждении уголовного дела, если
не обнаружено оснований для этого.
Стадию возбуждения уголовного дела составляет комплекс
уголовно-процессуальных действий и правоотношений, который не может быть
сведен только к тому, что связано с актом возбуждения уголовного дела.
Нельзя не учитывать и того, что в результате проверки сведений о
совершенном или готовящемся преступлении компетентный орган государства
(должностное лицо) может вынести решение об отказе в возбуждении
уголовного дела. Такое решение не означает, что стадии возбуждения
уголовного дела не было; она была, но результатом ее явилось
постановление не о возбуждении, а об отказе в возбуждении уголовного
дела.
Своевременное возбуждение уголовного дела способствует наиболее полному
выявлению и закреплению необходимых для следствия доказательств.
Наоборот, запоздалое решение более выгодно для защиты: оно значительно
осложняет дальнейшую деятельность, т.к. изменяется обстановка совершения
преступления, уничтожаются его следы, устраняются последствия
содеянного, свидетели забывают происшедшее и т.п. Поэтому своевременное
возбуждение уголовного дела во многом обеспечивает успех обвинения.
Нередко акт возбуждения уголовного дела пресекает начавшуюся преступную
деятельность или предотвращает наступление общественно опасных
последствий.
Таково основное юридическое значение деятельности по возбуждению
уголовного дела. Но она имеет и социальное значение: обоснованное
возбуждение дела восстанавливает нарушенный закон, попранную
справедливость; укрепляет у граждан уверенность в незыблемости
правопорядка; повышает авторитет органов правосудия; способствует
упрочению общественного порядка.
Возбуждение уголовного дела играет определенную
хозяйственно-экономическую роль: возбуждение ряда дел (в частности о
хищении, мошенничестве, халатности, нарушении правил техники
безопасности, должностных преступлениях и т.п.) влечет за собой принятие
мер к устранению обнаруженных материально-экономических и
административно-управленческих недостатков и ошибок, способствовавших
совершению таких преступлений.
Возбуждение уголовных дел о насильственных преступлениях представляет
собой одну из эффективных форм борьбы за стабильность и чистоту
нравственных и социально-психологических отношений. Возбуждение этих дел
указывает государственным органам и общественным организациям на
определенные недочеты в организации и обеспечении должных
взаимоотношений между гражданами. Ведь любые посягательства на личность,
а тем более насильственные, обусловлены крайним эгоизмом виновного и
пренебрежением интересами, здоровьем и даже жизнью потерпевшего. Поэтому
возбуждение уголовного дела представляет собой не просто одну из форм
реакции государственных органов на совершение насильственного
преступления, но и повод для принятия необходимых мер, направленных на
нормализацию и улучшение тех или иных социальных и личных отношений (в
семье, быту, на производстве и т.п.).
Возбуждение уголовного дела выступает в ряде случаев и способом охраны
военно-служебных отношений. Так, возбуждение дела в связи с нарушением
воинского долга, самовольным оставлением части, неподчинением приказу и
т.п. служит надежной гарантией незыблемости воинской дисциплины.
Таким образом, возбуждение уголовного дела — это чрезвычайно
ответственный государственный акт, который призван обеспечить охрану и
укрепление различных общественных отношений. Такое происходит, если дело
возбуждается законно. Наоборот, если решение об этом неправомерное, оно
влечет в дальнейшем сплошные нарушения: закона, морали, прав граждан.
Практически стадия возбуждения уголовного дела и начало расследования
тесно соприкасаются, поскольку обе группы действий часто осуществляются
одним и тем же органом. Более того, эта стадия может тесно граничить с
другими стадиями. Но это не лишает стадии возбуждения уголовного дела
процессуальной самостоятельности. Поэтому неслучайно, что в
уголовно-процессуальном кодексе нормы, регламентирующие возбуждение
дела, выделены в отдельную главу.
Адвокат должен видеть и следующую “тонкость”: уголовное дело
возбуждается по факту преступления, но не по поводу обнаруженного или
предполагаемого виновника. Для того чтобы привлечь лицо к
ответственности, необходимо еще собрать много дополнительных сведений и
тщательно проверить их. Только тогда можно заключить, что дело,
возбужденное по факту совершения преступления, направлено против
определенного лица. Выявление, собирание и оценка доказательств
происходят в дальнейших стадиях процесса, где более свободно, чем здесь,
участвует адвокат.
Нередко в силу особенностей преступления, в момент возбуждения
уголовного дела имеется в виду и определенное лицо. Например, при
задержании правонарушителя на месте преступления, явке его с повинной и
т.п. В подобных случаях стадия возбуждения дела тесно сближается со
стадией расследования, но не отождествляется с ней.
Если бы уголовное дело всегда возбуждалось в отношении определенного
лица, это лицо тем самым ставилось бы в определенное процессуальное
положение. Но в процессуальное положение обвиняемого то или иное лицо
ставится не актом возбуждения уголовного дела, а актом привлечения в
качестве обвиняемого.
Точно так же и в положение подозреваемого лицо ставится не актом
возбуждения дела, а на основании задержания этого лица и избрания в
отношении его меры пресечения до предъявления обвинения.
Поэтому возбуждение уголовного дела в отношении конкретного лица ставит
его в определенное и недозволенное законом положение: он не является ни
обвиняемым по уголовному делу (т.к. ему еще не предъявлено обвинение),
ни подозреваемым. Вследствие сказанного нужно твердо исходить из
принципа: уголовное дело возбуждается в отношении факта преступления, но
не лица, его совершившего. Такое лицо привлекается в качестве
обвиняемого по уже возбужденному делу при наличии законных оснований.
Но если в момент принятия решения бывает известно и лицо, против
которого возбуждается дело, ему должно быть об этом прямо объявлено. И
сказано о том, что он может возражать, оправдываться, убеждать в
обратном и т.п., т.е. защищаться самостоятельно или с помощью
профессионала — адвоката.
Поэтому в законе следует предусмотреть возможность допуска защитника с
момента возбуждения дела, надо ввести в жизнь принцип:
“каждый человек имеет право на защиту с момента возбуждения уголовного
дела”.
3. Кем это сделано? При возбуждении уголовного дела решаются многие
важные вопросы, затрагивающие права и свободы граждан, касающиеся
укрепления законности, вытекающие из интересов охраны общественного
порядка.
Государство предоставило право возбуждать уголовные дела только
определенным, точно указанным в законе органам и должностным лицам.
Согласно ст. 3 УПК ими являются суд, прокурор, следователь и орган
дознания. В каждом случае обнаружения признаков преступления эти органы
в пределах своей компетенции обязаны возбудить уголовное дело, принять
все предусмотренные законом меры к установлению события преступления,
лиц, виновных в его совершении, и к их справедливому наказанию.
Деятельность названных органов в стадии возбуждения уголовного дела
имеет свои особенности. Поэтому адвокату необходимо знать их
применительно к каждому органу (должностному лицу) в отдельности.
К числу лиц, обязанных возбуждать уголовные дела, прежде всего относится
прокурор, под которым подразумеваются все прокуроры — от районного до
Генерального прокурора РФ.
Осуществляя надзор за строгим соблюдением законности, охраной
общественного порядка, нрав и законных интересов граждан, предприятий и
учреждений, он возбуждает уголовные дела во всех/случаях, когда для
этого имеются необходимые основания.
Прокурор возбуждает дело независимо от того, кому оно подследственно или
подсудно. Однако из этого правила имеются некоторые, указанные в законе
исключения. Так, прокурор не может возбуждать уголовные дела на
основании жалобы потерпевшего по делам частного обвинения, не имеющего
серьезного общественного интереса и не требующего поддержания
государственного обвинения в защиту потерпевшего, который в состоянии
осуществить ее самостоятельно. В этом случае прокурор в порядке ст. 114
УПК направляет материалы судье, который и решает вопрос о возбуждении
уголовного дела.
Кроме того, прокурор не вправе возбудить уголовное дело на основании
сообщения о совершенном или готовящемся преступлении против
государственной власти. Получив соответствующие материалы, прокурор
направляет их органам Федеральной службы безопасности.
Узнав о совершенном преступлении, прокурор в большинстве случаев сам
возбуждает уголовное дело, не поручая этого действия своему заместителю,
помощнику, следователю или органу дознания. Но в некоторых случаях,
руководствуясь соображениями оперативности и целесообразности, прокурор
может передать полученный им материал своему заместителю, помощнику или
следователю с указанием о возбуждении уголовного дела. Такая
необходимость возникает, когда имеются объективные причины,
препятствующие безотлагательному рассмотрению материалов и возбуждению
уголовного дела самим прокурором (болезнь, отпуск, командировка,
совещание, занятость в расследовании другого, более важного дела и
т.п.).
Кроме того, прокурор вправе передать следователю материалы, имеющие
отношение к находящемуся в его производстве уголовному делу. В этом
случае целесообразно, чтобы следователь сам решил, приобщить к делу
переданный ему прокурором материал или возбудить новое уголовное дело.
Другим лицом, имеющим право возбуждать уголовные дела, является
следователь (старший следователь, следователь по особо важным делам)
органов прокуратуры, МВД, Федеральной службы безопасности. Он возбуждает
уголовное дело, если к нему непосредственно поступает сообщение о
совершенном преступлении; когда при расследовании уже возбужденного
уголовного дела выявляются данные о новом преступлении и т.п.
Среди органов, наделенных правом возбуждать уголовные дела, закон
называет суд. Полномочия суда в этой стадии процесса могут
осуществляться судьей единолично, судом первой инстанции,
рассматривающим уголовное дело по существу, судом кассационной или
надзорной инстанций. Уголовное дело может быть возбуждено в любой момент
судебной деятельности (при подготовке дела к слушанию, самом судебном
следствии, при вынесении приговора и т.п.).
На практике судья обычно возбуждает только уголовные дела частного
обвинения; по поводу преступных посягательств, выяснившихся при
рассмотрении административного правонарушения. Суд возбуждает дело при
установлении факта дачи свидетелем, экспертом или переводчиком заведомо
ложного показания, заключения, перевода; обнаружении преступления,
совершенного кем-либо из лиц, не привлеченных к делу в качестве
подсудимого; выявление преступления, совершенного подсудимым, помимо
того, которое рассматривается судом. Бывает, что инициатива в
возбуждении дела исходит в суде от адвоката.
Суд первой инстанции вправе возбудить уголовное дело и тогда, когда он
установит признаки преступного деяния при рассмотрении гражданского дела
(подлог документов, грубое нарушение правил техники безопасности и
т.д.).
В кассационной и надзорной инстанциях уголовное дело возбуждается в тех
случаях, когда суд первой инстанции не возбудил уголовного дела, хотя к
этому имелись необходимые основания.
Полномочиями по возбуждению уголовных дел наделены и органы дознания,
исчерпывающий перечень которых дан в Уголовно-процессуальном кодексе
РСФСР (ст. 117 УПК). Эти органы в той или иной мере ведут борьбу с
общественно опасными деяниями. Для каждого из них дознание является
функцией, производной от основного направления деятельности.
Поскольку существо работы каждого органа дознания различно, не одинаковы
и их полномочия по возбуждению уголовных дел. Это хорошо должен знать
адвокат.
Среди органов дознания наиболее активную роль играет милиция, призванная
охранять общественный порядок, осуществлять меры по пресечению,
раскрытию и предупреждению правонарушений. При выполнении этой работы
сотрудники милиции нередко первыми узнают о совершенном или готовящемся
преступлении.
Следует заметить, что правом возбуждать уголовные дела пользуются не все
должностные лица милиции, а лишь те, на которых лежит прямая обязанность
вести борьбу с преступностью. Это — работники отделов дознания,
уголовного розыска, РУОП, борьбы с экономическими преступлениями и т.п.
Работники других служб и отделов (наружной службы, паспортного отдела,
инспекции по делам несовершеннолетних и т.д.) не наделены таким правом.
Они могут только сообщать об известных им преступных фактах должностным
лицам, компетентным возбуждать уголовные дела.
Органом дознания в армии является военное командование, представляемое
командирами воинских частей, начальниками военных учреждений и
военно-учебных заведений. Их право возбуждать уголовные дела обусловлено
необходимостью выполнения задач по обеспечению обороноспособности
страны, боевой и политической подготовки личного состава, охраны военной
тайны, порядка прохождения службы.
Военное командование возбуждает уголовные дела, подсудные военным судам,
если преступное деяние совершено военнослужащим или военнообязанным во
время прохождения им учебных сборов.
Командиры воинских частей, соединений и начальники военных учреждений
(заведений) могут возбуждать уголовное дело по преступному факту,
совершенному рабочим или служащим Вооруженных Сил (т.е. лицами
вольнонаемного состава). Однако только в том случае, если преступление
совершено в расположении воинской части или хотя бы и за ее пределами,
но связано с исполнением военно-служебных обязанностей. При отсутствии
этих условий военное командование направляет материал в органы,
компетентные возбудить уголовное дело.
В отношении деяний, совершенных другими гражданскими лицами, военное
командование вправе возбудить уголовное дело только при условии, что эти
лица являются соучастниками военнослужащего или когда деяние совершено в
военное время в местности, где в силу исключительных обстоятельств не
действуют органы милиции, прокуратуры и общие суды. В остальных случаях
командование сообщает об известных ему сведениях органам милиции,
прокуратуры и суду.
Функции дознания осуществляют и органы Федеральной службы безопасности.
Оперативные сотрудники этих органов в необходимых случаях могут
возбудить уголовное дело и до передачи материалов следователю, выполнить
неотложные действия по закреплению следов преступления, расследование
которого отнесено к компетенции следователей органов Федеральной службы
безопасности.
К числу органов дознания относятся также органы государственного
пожарного надзора. Оперативные сотрудники этих органов могут возбуждать
уголовные дела по фактам пожара или нарушений правил противопожарной
безопасности. В случае обнаружения сведений об иных преступлениях
должностные лица пожарной инспекции сообщают об этом в органы милиции
или прокуратуры. В исключительных случаях, когда из-за объективных
обстоятельств в данном населенном пункте нет работников милиции или
прокуратуры, а по полученному сообщению необходимо принять неотложные
меры по пресечению преступления, задержанию правонарушителя и
закреплению доказательств, — они вправе возбудить уголовное дело и о
другом преступлении. Приняв неотложные меры, орган пожарной охраны
немедленно направляет возбужденное уголовное дело по подследственности
(ст. 114,119 УПК).
Органы пожарной охраны, пользующиеся правом возбуждать уголовные дела,
нельзя отождествлять с добровольными противопожарными обществами, не
имеющими подобных полномочий.
Проводить дознание и возбуждать уголовные дела могут начальники
учреждений уголовно-исполнительной системы. Они возбуждают уголовные
дела о преступлениях против установленного порядка несения внутренней
службы сотрудниками исправительного учреждения и о всех других
преступлениях, совершенных в расположении данного подразделения.
Возбужденное уголовное дело передается в прокуратуру, если по нему
необходимо предварительное следствие. Если этого не требуется, материалы
дознания направляются прокурору для утверждения обвинительного
заключения и направления дела в суд.
Функции органа дознания возлагаются на органы пограничной охраны,
которые правомочны возбуждать уголовные дела по поводу нарушения
Государственной границы. После возбуждения уголовного дела и совершения
неотложных действий материалы передаются по подследственное в органы
прокуратуры или ФСБ.
Возбуждать уголовные дела могут капитаны морских судов, находящихся в
дальнем плавании, и начальники зимовок в период отсутствия транспортной
связи с зимовкой.
Перечень органов и должностных лиц, уполномоченных возбуждать уголовные
дела, является исчерпывающим и не может быть расширен.
Обнаружив, что дело возбуждено не полномочным лицом, адвокат ставит
перед прокурором вопрос о незаконности этого решения.
Должностные лица и органы, компетентные возбуждать уголовные дела, могут
просить любые государственные и общественные организации об оказании
помощи, необходимой для решения вопроса о возбуждении уголовного дела
(представить необходимую документацию, ведомственные правила,
технические расчеты, акты административной комиссии префектуры и т.п.).
Вопросы сути, значения и самостоятельности стадии возбуждения дела, а
также об органах, принимающих такое решение, сравнительно несложны для
адвоката. Здесь ему надо быть очень внимательным и весьма компетентным,
чтобы: а) заметить допущенное нарушение, б) принять нужное в этом случае
решение и в) верно исполнить его.
Гораздо труднее для адвокатской работы бывают вопросы оценки им
законности и обоснованности самого решения о возбуждении уголовного
дела. Решаются подобные вопросы с привлечением более квалифицированных
возможностей — жизненного опыта, профессиональных навыков, степени
желания работать по данному делу и даже адвокатской интуиции.
§ 46. Поводы и основания к возбуждению дела — не одно и то же
1. Правомерность поводов. Компетентные должностные лица .и органы могут
возбудить уголовное дело лишь при наличии законного повода и
достаточного основания.
Поводами к возбуждению уголовного дела являются те источники, из которых
прокурор, суд, следователь или орган дознания узнает о совершенном или
готовящемся преступлении.
Уголовно-процессуальное законодательство (ст. 108) считает поводами к
возбуждению уголовного дела следующие источники:
1. Заявления и письма граждан, которые могут быть устными или
письменными. Устные заявления заносятся в протокол, составляемый органом
дознания, следователем, прокурором и судьей. Заявителю разъясняется
ответственность за заведомо ложный донос, что отмечается в протоколе. В
протоколе, кроме того, указываются место, время и существо сделанного
заявления; возможные доказательства или их источники; сведения о
личности заявителя; фамилия и должность лица, принявшего и оформившего
сообщение.
Протокол подписывается лицом, составившим его, и заявителем.
Письменные заявления подписываются их авторами.
В случаях, точно указанных в законе, уголовное дело может быть
возбуждено только по жалобе потерпевшего.
В исключительных случаях возбуждать уголовное дело при отсутствии жалобы
потерпевшего по делам частного обвинения может прокурор (ч. 3 ст. 27
УПК). Действующий УПК не упоминает неподписанных, т.е. анонимных
заявлений в числе поводов, влекущих возбуждение уголовного дела. Лицо,
получившее такое заявление, в зависимости от его содержания и характера,
может либо оставить анонимное заявление без рассмотрения, либо провести
негласную проверку заявления и принять меры к установлению заявителя.
В ряде случаев анонимные заявления носят клеветнический характер и
авторы стремятся опорочить честных граждан. Но нередко в анонимных
заявлениях верно сообщается о готовящемся или совершенном преступлении,
хотя авторы их по каким-то соображениям желают остаться неизвестными.
Если в результате проверки будут установлены фактические данные,
указывающие на признаки преступления, то источник таких данных (а не
анонимное заявление) послужит поводом к возбуждению уголовного дела.
Если же сведения, содержащиеся в анонимном заявлении, не подтвердятся,
его автор (если он установлен) может быть привлечен к ответственности за
клевету, ложный донос).
2. Сообщения профсоюзных, иных организаций, народных дружин, других
общественных организаций. Выделение сообщений этих организаций как
самостоятельных поводов к возбуждению уголовных дел подчеркивает роль
общественности в борьбе с правонарушениями. Общественность располагает
многочисленными и разнообразными возможностями по выявлению готовящихся
и совершенных преступлений, их пресечению и принятию профилактических
мер.
Закон не устанавливает определенной формы для сообщений общественных
организаций. Поэтому адвокату следует считать, что такие сообщения могут
быть изложены как письменно, так и заявлены устно. Обязательным нужно
считать лишь факт передачи имеющихся материалов о совершенном или
готовящемся преступлении.
Сообщения общественных организаций признаются поводом к возбуждению
уголовных дел публичного обвинения. Если же общественность сообщает о
преступлении, по которому для возбуждения уголовного дела требуется
жалоба потерпевшего, то поводом к возбуждению уголовного дела может
служить непосредственное усмотрение компетентного должностного лица.
Поэтому в постановлении о возбуждении уголовного дела в качестве повода
указывается не сообщение общественной организации, а непосредственное
обнаружение органом дознания, следователем или судом признаков
преступления (ч. 3 ст. 27 и п. 6 ст. 108 УПК).
3. Сообщения учреждений, предприятий, организаций и должностных лиц. Под
этим поводом подразумевается осведомление органов прокуратуры, суда,
следствия и дознания о преступлении хозяйственными и административными
учреждениями, кооперативными и промысловыми объединениями, отдельными
должностными лицами этих учреждений и организаций. При этом не имеет
значения, о каком виде преступных посягательств идет речь. Эти
учреждения, организации и должностные лица могут сообщить как о
служебных, так и об иных преступлениях.
Сообщения учреждений и должностных лиц, в отличие от сообщений
общественных организаций, должны быть сделаны только в письменной форме
(ч. 3 ст. 110 УПК). В них за подписью руководителя соответствующего
органа или отдельного должностного лица со ссылкой на конкретные
фактические данные должно быть подробно описано деяние, которое, по
мнению этих лиц, является преступным.
По ряду ведомств изданы указания об оформлении таких сообщений.
Например, сообщения о хищениях в торговле должны содержать сведения о
личности подотчетного лица, об условиях работы данной торговой
организации и о порядке хранения в ней товароматериальных ценностей. К
сообщению должны быть приложены: акт ревизии с указанием размера
недостачи или суммы похищенного имущества; времени образования
недостачи; объяснения материально-ответственных лиц; заключение
бухгалтера о недостаче; все документы, не принятые бухгалтером или
ревизором и т.д.
Такого рода ведомственные указания направлены на то, чтобы обеспечить
быстрое и правильное решение вопроса о возбуждении уголовного дела,
усилить оперативность при реагировании на первичные сведения о
преступном факте. Исполнение таких требований является служебным долгом
руководителей соответствующих учреждений, предприятий и организаций.
Сообщения учреждений, предприятий, организаций и должностных лиц не
противопоставляются другим поводам. Они не наделяются особой
доказательственной силой. Как и заявления граждан, эти сообщения
порождают у органов прокуратуры, суда, следствия и дознания обязанность
решить вопрос о возбуждении уголовного дела. Но они не могут
предопределять заранее, какое решение будет принято. Если сообщение о
преступлении окажется необоснованным, то уголовное дело не возбуждается.
4. Статьи, заметки и письма, опубликованные в печати. В этих сообщениях
должны быть приведены конкретные данные, свидетельствующие о
преступлении. В отличие от заявлений граждан, сообщений государственных
и общественных организаций, а также должностных лиц, этот повод
представляет собой совместное волеизъявление автора корреспонденции и
решение редакционной коллегии соответствующего органа печати. Путем
ознакомления с опубликованным материалом общественность узнает о
совершенном преступлении. Публичный характер такого сообщения порождает
у органов прокуратуры, суда, предварительного следствия и дознания
обязанность рассмотреть данный сигнал, проверить достоверность описанных
в нем фактов и решить вопрос о возбуждении уголовного дела.
Адвокату нужно иметь в виду, что в так называемые застойные времена
любая информация в печати (хотя и единой, общепринятой. — ЮЛ.) всегда
служила поводом к возбуждению дела, основанием проверки материала.
Сейчас же буквально все газеты — от бульварных до правительственных —
напичканы всяческими “сообщениями” о различных преступлениях. Но из
этого вовсе не следует, что:
а) такие сообщения содержат фактическую информацию и б) она имеет
криминальное содержание.
Наличие в законе данного повода налагает на компетентных должностных лиц
лишь обязанность постоянно следить за статьями, опубликованными в
периодической печати, а иногда реагировать на описанные факты.
В УПК дан примерный перечень различных форм сообщений печати. Кроме
статей, заметок и писем, под сообщениями печати подразумеваются также
фельетоны, интервью, комментированные карикатуры и иные виды
корреспонденции. Чтобы они были поводом к возбуждению уголовного дела,
они должны быть опубликованы. Если же они не вышли из печати, а присланы
в органы прокуратуры, предварительного следствия и дознания редакцией
для проверки, то повода к возбуждению уголовного дела в смысле сообщений
печати нет. Имеется повод в виде сообщений общественных организаций,
государственных учреждений или заявлений и писем граждан.
5. Явка с повинной как повод к возбуждению уголовного дела предполагает
личное добровольное прибытие лица, виновного в совершении преступления,
к компетентным должностным лицам и сообщение им об обстоятельствах
содеянного. Если сообщение делается по просьбе неявившегося виновного
его родственниками или знакомыми, поводом к возбуждению уголовного дела
будет не явка с повинной, а заявление граждан.
Статья 111 УПК указывает, что в случае явки с повинной устанавливается
личность явившегося и составляется протокол, в котором подробно
излагается сделанное заявление и возможные доказательства.
Сотрудник органа дознания, следователь, прокурор или судья, принимающие
заявление, должны разъяснить явившемуся, что в силу п. 1 ст. 61 УК явка
с повинной, активное способствование раскрытию преступления признаются
обстоятельствами, смягчающими наказание.
Протокол подписывается гражданином, явившимся с повинной, и должностным
лицом, принявшим заявление.
До принятия решения по такому заявлению должна быть проведена проверка
для установления того, нет ли в данном случае самооговора.
В большинстве случаев явка с повинной свидетельствует о подлинном
раскаянии виновного и его стремлении искупить свою вину. Но практике
известны факты явки с повинной с целью сокрытия другого, более тяжкого
преступления, для освобождения других от ответственности и по другим
мотивам.
Чаще всего с повинной являются граждане, которые впоследствии осуждаются
за совершенные ими преступления. Но явка с повинной может быть поводом к
возбуждению уголовного дела, если лицо заявляет о совершении им такого
правонарушения, которое не образует состава преступления. Это заявление
обязывает органы прокуратуры, предварительного расследования и суд
тщательно разобраться в сообщаемых сведениях и фактах, выяснить наличие
самого правонарушения и обстоятельств, исключающих уголовную
ответственность. После чего с учетом этих данных решить, есть ли
основание к возбуждению уголовного дела.
Явка с повинной сама по себе не предопределяет заранее возбуждение
уголовного дела. Заявление явившегося должно быть проанализировано. Если
при этом выясняется необоснованность утверждения явившегося (например,
когда оно является результатом неверной оценки им общественной опасности
своих действий) или выявится какое-либо обстоятельство, по закону
исключающее уголовную ответственность, то в возбуждении; уголовного дела
отказывается. Возбуждение уголовного дела может последовать только при
подтверждении фактов преступления, сообщенных явившимся с повинной,
другими объективными данными.
6. Непосредственное обнаружение органом дознания, следователем,
прокурором или судом признаков преступления как повод к возбуждению
уголовного дела означает, что эти органы сами, без чьего-либо сообщения,
по своей инициативе обнаруживают преступление. Эти органы обязаны
активно бороться с преступностью. Поэтому они должны возбуждать
уголовное дело не только тогда, когда к ним обращаются заинтересованные
лица или же поступают сообщения о совершенных преступлениях, но и тогда,
когда в процессе выполнения возложенных задач непосредственно
обнаруживают совершенное или готовящееся преступление.
Так, органам дознания в процессе осуществления ими оперативно-розыскной
деятельности становятся известны факты преступных действий. Следователю,
расследующему дело об одном преступлении, может стать известным другое
преступление. Прокурор иногда сталкивается с данными о совершенном
преступлении при проверке в порядке общего надзора или надзора за
местами лишения свободы. Эти же данные может обнаружить суд при
рассмотрении уголовного, гражданского или трудового дела. Судья,
разбирая материалы об административном правонарушении, проверяя работу
судебного исполнителя и т.п., также может непосредственно обнаружить
данные о совершенном или готовящемся преступлении. Во всех этих случаях
поводом к возбуждению уголовного дела будет непосредственное обнаружение
признаков преступления самим органом дознания или следствия, прокурором
или судом.
Приведенный перечень поводов, к возбуждению уголовного дела является
полным, исчерпывающим. Он охватывает все законные источники, которые
могут вызвать возбуждение уголовного дела.
Все поводы имеют одинаковое процессуальное значение. Каждый из них
обязателен в том смысле, что без повода не может возникнуть деятельность
по возбуждению уголовного дела. Но ни один из них не может считаться
бесспорным и обязательным в отношении непременности вынесения решения о
возбуждении уголовного дела, т.к. при любом поводе уголовное дело
возбуждается только тогда, когда к этому есть достаточное основание.
2, Уяснение оснований к возбуждению дела. Помимо повода .к возбуждению
уголовного дела, законодатель говорит о необходимости наличия основания
для возбуждения уголовного дела.
Дело может быть возбуждено только в тех случаях, когда имеются
достаточные данные, указывающие на признаки преступления (ч. 2 ст. 108
УПК).
Возбуждение уголовного дела при отсутствии основания является серьезным
недостатком в деятельности органов прокуратуры, следствия, дознания и
суда. Это влечет за собой ничем не оправданное ущемление прав и законных
интересов граждан, нарушает законность.
Вместе с тем неправильный, необоснованный отказ в возбуждении уголовного
дела ведет к тому, что преступление остается нераскрытым, а лицо, его
совершившее, — безнаказанным. Поэтому обоснованность возбуждения
уголовного дела и отказа в таковом — обязательное требование
уголовно-процессуального закона.
Основаниями возбуждения уголовного дела являются данные, указывающие на
то, что в совершенном деянии имеются признаки преступления, и
подтверждающие реальность самого деяния. Отсутствие в полученных
сведениях любого из этих элементов (юридического или фактического)
препятствует возбуждению уголовного дела. Так, если сообщается, что в
действиях лица есть признаки преступления, но нет данных, что эти
действия в действительности совершены, отсутствует основание для
возбуждения уголовного дела. Нет основания и в случае, когда получено
сообщение о реально совершенном деянии непреступного характера.
В этой стадии процесса компетентные должностные лица или органы не имеют
полных и точных данных о совершенном преступлении. В их распоряжении
есть лишь определенным образом обоснованные предположения заявителя,
которые подлежат проверке в последующих стадиях уголовного процесса.
Поэтому в момент возбуждения уголовного дела полной уверенности в
совершении преступления может и не быть. Так, факт обнаружения трупа с
признаками насильственной смерти, будет достаточным основанием к
возбуждению уголовного дела. При дальнейшем же расследовании убийство
может не подтвердиться, а окажется, что смерть была следствием
несчастного случая или самоубийства.
Неизвестность лица, совершившего преступление, неясность тех или иных
обстоятельств совершения преступления не должны препятствовать
возбуждению уголовного дела, так как все это устанавливается при
расследовании. Но в любом случае те материалы, по которым решается
вопрос о возбуждении уголовного дела, должны давать серьезные основания
для предположения о том, что в действительности было совершено
преступление.
Адвокату нужно знать, что в качестве основания для возбуждения
уголовного дела выступает лишь предварительный вывод о признаках
преступления. Тем не менее этот вывод должен базироваться на анализе
конкретных объективных данных, содержащихся в определенных источниках
(заявлениях, объяснениях граждан, сообщениях должностных лиц,
протоколах, справках, актах и т.п.). Уголовное дело не может быть
возбуждено на основании слухов, домыслов, предположений, догадок и
материалов оперативно-розыскного характера. Для того чтобы признать
наличие основания для возбуждения уголовного дела, в представленных
материалах должны быть необходимые и достаточные предпосылки для их
дальнейшей процессуальной проверки. Если этого нет, адвокат убеждается в
необоснованности возбуждения дела.
Важное практическое значение для адвоката имеет вопрос об объеме тех
фактических данных, которые обосновывали вывод о наличии преступного
деяния. Здесь нельзя дать единой, пригодной для всех случаев
рекомендации. В любой стадии уголовного процесса все фактические данные
оцениваются по внутреннему убеждению соответствующих должностных лиц.
Поэтому достаточность тех или иных данных для того, чтобы сделать вывод
о наличии готовящегося или совершенного преступления, в каждом
конкретном случае решается тем лицом, которое рассматривает вопрос о
возбуждении уголовного дела. Адвокат же оценивает эту самую
“достаточность данных”.
Но во всех случаях фактические данные должны быть подвергнуты им
всесторонней оценке. В этой стадии процесса оценка не может быть
окончательной, так как последняя предполагает исчерпывающе собранную
совокупность доказательств. Для возбуждения уголовного ,дела
необязательно знание лица, совершившего преступление, и характера его
вины. Но нужны объективные данные, обосновывающие вывод о наличии
признаков преступления в событии, о котором получено сообщение, и
отсутствие обстоятельств, препятствующих возбуждению уголовного дела
(ст. 5 УПК).
Обычно для того чтобы решить вопрос о возбуждении уголовного дела,
необходимо произвести проверку материалов. По поступившим заявлениям и
сообщениям могут быть истребованы необходимые материалы и получены
объяснения, однако, без производства следственных действий (ч. 2 ст. 109
УПК), но до возбуждения уголовного дела нельзя производить допросы,
обыски, выемки и любые другие следственные действия.
Проверка материалов, сигнализирующих о совершенном или готовящемся
преступлении, носит предварительный характер и не должна превращаться в
собирание доказательств, изобличающих конкретное лицо в совершении
деяния, что возможно лишь после возбуждения уголовного дела. Адвокат
должен проверить, как, кем, когда и в каком объеме проводилась
предварительная проверка.
До возбуждения уголовного дела при задержании в порядке ст. 122 УПК
подозреваемого может быть осуществлен лишь его личный обыск.
В случаях, не терпящих отлагательства, до возбуждения уголовного дела
разрешается произвести осмотр места происшествия. После этого при
наличии к тому оснований уголовное дело возбуждается немедленно (ст. 178
УПК).
3. Обстоятельства, безусловно исключающие возбуждение дела. При
отсутствии оснований к возбуждению уголовного дела, а равно при наличии
обстоятельств, исключающих производство по делу, прокурор, следователь,
орган дознания и суд отказывают в возбуждении уголовного дела.
В соответствии со ст. 5 УПК к этим обстоятельствам относятся:
1) отсутствие события преступления. Для адвоката это означает, что ни в
поступивших материалах, ни в материалах проверки нет данных,
подтверждающих существование фактов, на которые указывал заявитель;
2) отсутствие в деянии состава преступления. Это значит, что хотя
поступившие материалы и подтверждают факты, на которые указывал
заявитель, но в них нет юридических признаков, совокупность которых
образует состав преступления. При этом для возбуждения уголовного дела
недостаточно наличия формальных признаков какого-либо преступления, а
необходимо, чтобы оно было общественно опасным. Нельзя возбуждать
уголовное дело по деяниям, которые в силу малозначительности и
отсутствия вредных последствий не являются преступлениями. И в то же
время следует возбуждать уголовное дело в случае наличия общественно
опасного деяния. Иногда отсутствие противоправного деяния, о котором
сделано заявление, может быть выяснено только в ходе расследования
(например, в случае необходимой обороны или крайней необходимости);
3) истечение сроков давности. Правила об истечении сроков давности
содержатся в ст. 78 УК. По истечении соответствующих сроков основание к
возбуждению уголовного дела отпадает, если течение давности не было
прервано или приостановлено.
Течение давности прерывается, когда до истечения установленных сроков
лицо совершит новое преступление, за которое по закону может быть
назначено определенное наказание. Давностные сроки в этом случае
исчисляются с момента совершения нового преступления.
Течение давности приостанавливается, если лицо, совершившее
преступление, скроется от следствия и суда. В этом случае течение
давностных сроков возобновляется с момента задержания лица или явки его
с повинной.
Необходимо учитывать особенности исчисления давности сроков, если
совершено длящееся или продолжающееся преступление. Течение срока
давности при совершении длящегося преступления (незаконное задержание,
дезертирство, побег из места заключения и т.п.) начинается с момента
окончания преступного состояния” а при совершении продолжаемого,
преступления — со времени завершения последнего из ряда одинаковых
действий, образующих состав данного преступления;
4) акт амнистии. В большинстве случаев в самом тексте этого акта указаны
пределы его применения. Если такой акт указывает на прекращение
производства дел определенной категории, то следователь, орган дознания,
прокурор или судья не имеют права возбуждать уголовные дела этой
категории;
5) недостижение лицом, совершившим преступление, возраста, с которого
возможна уголовная ответственность. По общему правилу субъектами
преступления могут быть лица, достигшие к моменту совершения
преступления 16 лет. В исключительных случаях за совершение ряда опасных
преступлений допускается привлечение к ответственности с 14 лет,
Если в поступивших материалах содержатся данные о том, что в совершении
преступления наряду с малолетними участвовали взрослые, уголовное дело
должно быть возбуждено; •
6) примирение потерпевшего с обвиняемым по делам, возбуждаемым не иначе,
как по жалобам потерпевших. Факт примирения протоколируется и
подписывается судьей, потерпевшим и лицом, которого тот обвиняет.
Примирение должно быть добровольным, обусловленным свободным
волеизъявлением лиц. Судье не следует настаивать на примирении
конфликтующих граждан, уговаривать и убеждать их, а тем более напоминать
о возможных отрицательных последствиях возбуждения уголовного дела. Его
обязанностью является лишь разъяснение им прав;
7) отсутствие жалобы потерпевшего, если дело может быть возбуждено не
иначе, как по его жалобе;
8) смерть правонарушителя исключает возбуждение уголовного дела, потому
что обезличивает дальнейшее производство, выводит из него субъекта
уголовной ответственности и, следовательно, исключает из состава
преступления один из его существенных признаков.
Но иногда уголовное дело возбуждается и после смерти правонарушителя.
Такое решение принимается в случае необходимости реабилитировать
умершего, возобновить уголовное дело в отношении других лиц или по вновь
открывшимся обстоятельствам;
9) наличие вступившего в законную силу приговора, определения или
постановления суда о прекращении уголовного дела по тому же обвинению;
10) наличие неотмененного постановления органа дознания, следователя,
прокурора о прекращении дела по тому же обвинению. Препятствует
возбуждению, данного уголовного дела и наличие ранее вынесенного и
неотмененного постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.
Любое из указанных обстоятельств исключает возможность возбуждения
уголовного дела, если оно известно в момент принятия этого решения. В
случае, когда оно обнаружилось после возбуждения уголовного дела,
производство по нему прекращается.
4. Проверка материалов до возбуждения дела и отказ в нем. Закон
обязывает все органы, обладающие правом возбуждать уголовные дела,
принимать заявления и сообщения о любом преступлении независимо от того,
относится ли к их компетенции то дело, о возбуждении которого просит
заявитель. Нельзя возвращать материал заявителю с предложением
“обратиться по принадлежности”. Недопустимо отказывать в приеме
заявления и в связи с недостаточностью данных, в нем содержащихся.
Если орган, к которому обратился заявитель, некомпетентен разрешить
просьбу, он, не возвращая материал заявителю, обязан сам направить его
компетентному органу. При этом принимаются “меры к предотвращению или
пресечению преступления, а равно к закреплению следов преступления” (ст.
114 УПК).
Компетентные органы государства (должностные лица) не вправе также
отказать в приеме заявления (сообщения) по причине недостаточности
сведений, в нем содержащихся. Они должны сами принять меры к проверке и
восполнению полученных данных, по без производства при этом следственных
действий (ст. 109 УПК), которые допустимы только после возбуждения
уголовного дела (ст. 129 УПК).
Способами проверки полученных сведений о преступных фактах являются: а)
истребование документов (от граждан, из учреждений, организаций и т.п.);
б) получение от должностных лиц и граждан объяснений (но без допросов,
очных ставок и мер процессуального принуждения); в) предложение
соответствующим учреждениям произвести ведомственную проверку или
ревизию; г) производство “в случаях, не терпящих отлагательства”,
осмотра места происшествия — единственного следственного действия,
которое согласно ст. 178 УПК может осуществляться и до возбуждения
уголовного дела; д) использование оперативно-розыскных мер для проверки
поступивших сигналов “в целях обнаружения преступлений” (ст. 118 УПК).
Эти способы хорошо должен знать и адвокат.
Любое заявление тщательно и всесторонне проверяется, чтобы установить в
нем наличие оснований для возбуждения уголовного дела. Без этого решение
нельзя считать законным и обоснованным. Способы проверки заявлений
зависят от характера поступившего заявления, полноты содержащихся в нем
сведений, качества приложенных к заявлению материалов и т.п.
Закон устанавливает трехсуточный (а в исключительных случаях —
десятисуточный) срок с момента получения заявления или сообщения для
проверки поступивших сведений и принятия решения: а) о возбуждении
уголовного дела; б) об отказе в возбуждении уголовного дела;
в) о передаче заявления (сообщения) по подследственности или
подсудности.
Решение о возбуждении уголовного дела оформляется постановлением
прокурора, следователя, органа дознания, судьи или определением суда.
В постановлении или определении, состоящем из вводной, описательной или
резолютивной частей, указывается: время и место вынесения решения; повод
и основания к возбуждению уголовного дела; статья Уголовного кодекса, по
признакам которой возбуждается уголовное дело; дальнейшее направление
уголовного дела (ст. 112 УПК). Постановление должно быть мотивировано и
подписано лицом, вынесшим его. Копия постановления направляется
прокурору.
После вынесения постановления: прокурор направляет уголовное дело для
производства предварительного следствия или дознания; следователь
приступает к производству предварительного следствия, а орган дознания —
к производству дознания; судья направляет дело для производства
предварительного следствия или дознания либо принимает его к
рассмотрению в судебном заседании (ст. 115 УПК).
При этом возбуждению уголовного дела частного обвинения должны
предшествовать меры к примирению потерпевшего с лицом, на которое подана
жалоба. Дело возбуждается только в том случае, если примирение не
состоялось.
Решение суда о возбуждении уголовного дела, принимаемое в коллегиальном
составе (ст. 256 УПК), оформляется определением.
Если решение о возбуждении дела принято, по мнению адвоката, ошибочно,
оно должно быть обжаловано им прокурору.
Когда же такое решение еще не принято и адвокат, зная материалы дела, не
видит в них необходимых оснований, он ходатайствует об отказе в
возбуждении дела.
Если в поступившем заявлении или сообщении, а также в материалах,
полученных в порядке проверки, не усматривается оснований к возбуждению
уголовного дела или обнаружены обстоятельства, исключающие производство
по делу, прокурор, следователь, орган дознания и судья отказывают в его
возбуждении (ст. 113 УПК).
Отказ в возбуждении уголовного дела оформляется мотивированным
постановлением, в котором точно указывается основание отказа. Копия
постановления об отказе направляется лицу, учреждению, предприятию или
общественной организации, от которых поступило заявление или сообщение,
Им разъясняется право на обжалование этого постановления.
Жалобы на постановление органа дознания или следователя об отказе в
возбуждении дела подаются заявителем прокурору, осуществляющему надзор
на их деятельностью; жалобы на постановление прокурора — вышестоящему
прокурору; жалобы на постановление судьи или определение суда — в
вышестоящий суд. ,
Подача жалобы об отказе в возбуждении уголовного дела сроком не
ограничена.
5. Оценка адвокатом наличия и сущности прокурорского надзора за
возбуждением дела. Прокурор принимает все меры к тому, чтобы в каждом
случае обнаружения признаков преступления было немедленно возбуждено
уголовное дело и чтобы при отсутствии поводов и оснований уголовные дела
не возбуждались.
Прокурор следит за тем, чтобы проверка заявлений и сообщений о
преступлении производилась в сроки и в порядке, определенном
уголовно-процессуальным законом, не носила характера производства
дознания или следствия без возбуждения уголовного дела и не нарушала
прав личности в этой стадии уголовного процесса.
Свои обязанности прокурор осуществляет посредством проверки документов и
материалов, указывающих на признаки преступления, или выполняя план
работы прокуратуры по надзору за исполнением тех или иных законов.
Адвокат должен знать, что о всяком возбуждении уголовного дела прокурор
ставится в известность путем немедленной высылки ему копии постановления
о возбуждении уголовного дела. Прокурор знакомится с ней, и если он
сомневается в законности решения следователя или органа дознания, то
проверяет материалы, послужившие основанием к возбуждению уголовного
дела. Законность возбуждения уголовного дела проверяется также при
осуществлении надзора за производством расследования.
Если дело возбуждено без законных поводов и оснований, прокурор своим
постановлением отменяет постановление следователя или органа дознания,
отказывает в возбуждении уголовного дела либо прекращает дело. если по
нему были произведены следственные действия (ст. 116 УПК).
При обнаружении адвокатом нарушений предписаний закона о сроках и
порядке проверки заявлений и сообщений, он подает жалобу прокурору. Тот
заслушивает объяснение следователя или лица, ведущего дознание,
указывает на допущенные неправильности, а в необходимых случаях
рассматривает вопрос о привлечении виновного к дисциплинарной
ответственности. Им проверяются и материалы, по которым было отказано в
возбуждении уголовного дела. При этом обращается внимание: на полноту
исследования обстоятельств, указанных в сообщении; соблюдение требований
закона о передаче в необходимых случаях материалов на разрешение в
административном или дисциплинарном порядке, а также для применения мер
общественного воздействия; уведомление заявителей о принятых решениях и
разъяснение им порядка обжалования; соответствие мотивов решения нормам
материального и процессуального законов и фактическим данным.
Выявив неосновательный отказ в возбуждении уголовного дела, прокурор
отменяет постановление органа дознания и следователя и либо выносит
постановление о возбуждении уголовного дела, либо предлагает произвести
дополнительную проверку, либо поручает возбудить уголовное дело, Как
расследование, так и проверка в этих случаях обычно поручается другому
следователю или работнику органов дознания.
Надзор за законностью возбуждения уголовных дел прокурор осуществляет
также при рассмотрении поступающих к нему от адвокатов жалоб. Прокурору,
в частности, направляются жалобы на незаконность постановления об отказе
в возбуждении уголовного дела, вынесенные не только следователем и
лицами, ведущими дознание, но и руководителями органов МВД и ФСБ.
Прокурор следит за тем, чтобы следователи и органы дознания не нарушили
требований закона об обязанности рассмотрения и принятия мер по всем
поступающим к ним сообщениям о преступлениях. Для этого прокурор
знакомится со сводками о происшествиях и проверяет законность принятых
по ним мер.
Одновременно прокурор осуществляет надзор и за соблюдением требований
закона о подследственное. Он следит за тем, чтобы дела, по которым
требуется производство предварительного следствия, органами дознания
передавались следователю немедленно после производства неотложных
следственных действий. В необходимых случаях (при наличии жалоб на
необъективность дознания, сложности дела и т.п.) прокурор может изъять
дело, подследственное органам дознания, и передать его следователю.
Прокурор следит за тем, чтобы следователи органов МВД, ФСБ и прокуратуры
производили расследование по делам, отнесенным к их компетенции, и не
допускали нарушения закона о подследственности. Компетенция следователей
различных ведомств и органов определяется с учетом характера
деятельности того государственного органа, в системе которого находится
тот или иной следователь и орган дознания. Поэтому соблюдение закона о
подследственности ~ не формальное требование, а необходимая предпосылка
для надлежащей координации работы различных следственных аппаратов и
лучшей организации их деятельности по борьбе с преступностью.
6. Возможность иных редких способов защиты. Знание задач стадии
возбуждения дела необходимо адвокату не только для того, чтобы как можно
раньше и эффективнее начать работу по защите “своего” клиента.
Задача раздела, о. защите на основе данных возбуждения дела — показать
адвокатам принципы направления работы. Важно не то, что есть
определенные “наработки” в построениях позиций, а то, что адвокат сам
ищет свой путь защиты. Нужно, чтобы его защита, оказалась успешной.
В последние годы заметно упала не только следственная, но и судебная
дисциплина. Судьи очень легко и охотно переносят дела, откладывая их
слушания на месяцы, а то и годы. Адвокаты ничего не могут с этим
поделать. Но использовать такую практику в защитительных целях иногда
можно. Так, если подзащитный на свободе, и дело постоянно откладывается,
то успех защиты во многом определен нервами и здоровьем подсудимого.
В нашей практике были случай двоякого рода. Иногда серьезный “клиент”,
не признававший себя виновным, спокойно воспринимает следственную и
судебную волокиту. В результате “выходит победителем”. Бывает и
наоборот: честный, случайно оступившийся и раскаявшийся человек
буквально физически “ломается” уже на 3—4-м месяце следствия, переходит
на лекарства, попадает в больницу, получает инвалидность.
В практике автора был случай, когда подзащитный, пройдя подобные муки в
течение 2,5 лет, все же явился в суд, “после инсульта”… с костылем,
перекошенным лицом и правосторонним параличом. Адвокат настаивал на
прекращении дела вследствие изменения обстановки, поскольку подсудимый
перестал быть общественно опасным. Суд, с учетом состояния здоровья
подсудимого, согласился с доводами адвоката и уголовное дело прекратил.
Описанные приемы, способы, пути защиты — это лишь наши соображения,
проверенные многолетней практикой. Они далеко не категоричны, весьма
условны — как по группировке, так и но названию. Часто применяются в
системе, совокупности.
Цель их выделения и соответствующего наименования подчеркнуть творческий
характер работы адвокатов, отметить индивидуальность методов каждого,
специфику мышления и обработки доказательственного материала.
Глава 15. Защита “сложного” подсудимого
§ 47. Основа защиты — позиция подсудимого
1. Значение версии обвиняемого для построения защиты. Защита никогда не
бывает абстрактной. Она всегда строится в ответ на обвинение и
обязательно с учетом отношения (позиции) к нему человека, которого
обвиняют, ~- обвиняемого. Очень часто его версия, объяснение
случившегося образует “хребет” всей адвокатской работы или ее
значительной части.
Большие защитительные возможности имеются в показаниях подсудимого,
допрос которого — не только источник доказательств, но и средство его
защиты адвокатом. Так, из допроса этого лица можно узнать о состоянии и
поведении потерпевшего перед посягательством на него, о наличии или
отсутствии факторов, вызвавших преступление, о моменте появления
насильственного или корыстного умыслов.
,. Выступая по делу Юханцева в С.-Петербургском окружном суде 22—24
января 1879 г., адвокат В.И. Жуковский высказал ряд мыслей, очень ценных
и для понимания сути сегодняшней защитительной работы с подсудимым.
Прежде всего он так отметил роль признательных показаний: “Независимо от
того, что сознание есть лучшее в свете доказательство, оно имеет два
драгоценных свойства: оно открывает внутренний мир подсудимого.
Произнося над ним приговор, вы (судьи. — Ю.Л.) идете не ощупью, а
решаете твердо без колебаний” (Судебные речи известных русских юристов.
М-, 1957. С. 313). Тем самым признавшийся подзащитный должен
восприниматься всеми как человек раскаявшийся, ставший на сторону
следствия, обвинения и суда. Поэтому эти органы должны в свою очередь
проявить к такому лицу особый гуманизм и всяческое снисхождение. Ведь
осознание свидетельствует о глубоком уважении подсудимого к суду
общественному и закону, а потому, произнося приговор, вы убеждены, что
даете раскаявшемуся нравственную поддержку в его стремлении отрешиться
от тех низких противообщественных инстинктов, которым он поддался, быть
может, по слабости характера, по увлечению или другим внешним условиям”.
В.И. Жуковский отметил и зависимость позиции адвоката от сути показаний
подзащитного: “Ввиду сознания подсудимого облегчается и задача защиты, —
говорил он. — Она опирается, с одной стороны, на сознание подсудимого
как на акт; уважения к суду; с другой — она находит себе опору и в том,
что в пользу обвинения было уже многое и неоднократно выражено, в пользу
же подсудимого не было еще ни слова сказано”.
Отмечена и социальная роль позиции адвоката по конкретному делу: “По
содержанию защита определяется содержанием речи прокурора. Защита имеет
прежде всего определить относительную широту общественного интереса,
затронутого делом и падающего на голову подсудимого. Необходимо
выяснить, в чем именно общественный интерес заключается: в объекте ли
преступления… или же в обстановке преступления, в самом образе
действий подсудимого” (Там же, С. 313-314).
Эти мысли В.И. Жуковского, высказанные почти 120 лет назад(1), помогают
и сегодняшним адвокатам: оттачивают профессиональный ум, учат видеть за
фактом явление, определяют социальную роль адвокатуры. Развитие
названных положений и входит в предмет нашего исследования.
Конкретизируя их, отметим далее следующее.
Раскрыть многие элементы преступления адвокату удается тогда, когда
сведения, почерпнутые из допроса подсудимого, подтверждаются другими
материалами дела. Сам по себе правильный допрос подсудимого окажется
неубедительным для суда, если в деле есть данные, противоречащие словам
подсудимого, не подтверждающие или, наоборот, опровергающие их.
Следовательно, прежде чем допрашивать подзащитного в суде, адвокат
хорошо уясняет не только доказательства обвинения, но и факторы, которые
после допроса подсудимого могут стать защитительными аргументами.
Перед допросом подсудимого адвокат отмечает для себя, в каких материалах
дела находятся показания потерпевшего и свидетелей, освещающих основные
обстоятельства преступления, где изложены выводы экспертизы о механизме
и характере наступивших последствий, как можно использовать данные
протокола осмотра места происшествия. Сделав необходимые выписки из
соответствующих документов, адвокат учитывает их при составлении плана
допроса подсудимого. Выделяются, например, те фрагменты экспертного
заключения, которые имеют не категорический, а вероятностный характер
(по типу:“могло быть, а могло и не быть”). Наличие альтернативного,
многовариантного указания экспертов обязывает адвоката выяснить у
подсудимого — что же в действительности им было совершено такое, что
получило неоднозначное экспертное заключение. При этом иногда
выясняется, что объективно установленные действия подсудимого не
находятся в прямой причинной связи с наступившими последствиями. Отсюда
возможны различные варианты защиты, в том числе и такой, когда адвокату
позволительно утверждать, что в наступлении вредных последствий
участвовали другие, кроме действий подсудимого, факторы. Это обычно
побои других лиц, прежнее наличие у потерпевшего травмы, действие
сопутствующих механизмов причинения телесного повреждения,
образовавшихся, например, от падения, и др.
Трудно дать полный перечень возможных направлений защиты, , они
определяются спецификами конкретных деяний и дел. Но главным можно
назвать то, что сам факт наличия в деле противоречий относительно
какого-либо важного элемента состава преступления должен профессионально
насторожить адвоката, мобилизовать его усилия на процессуальную работу
по выяснению причин и доказательственного значения подобного рода
несовпадений и нестыковок. Результатом такой работы адвоката нередко
бывает его убеждение, которое он доводит до суда, что действия
подсудимого носили иной характер, чем указано в обвинении, и поэтому
должны квалифицироваться по более мягкой статье УК.
Так, Баров осужден по п. “б” и “г” ст. 102 УК РСФСР. Он признан виновным
в убийстве из хулиганских побуждений и с особой жестокостью своей
знакомой Бабиной.
Как указано в приговоре, нетрезвый Баров ночью подошел к торговому
киоску, где вместе с мужчиной находилась его знакомая Бабииа, также
бывшая пьяной. Баров сделал ей замечание, та ответила грубостью, а он,
используя это как повод, сходил за ножом, через некоторое время вернулся
к киоску и, грубо нарушая общественный порядок и выражая явное
неуважение к обществу, с целью убийства с особой жестокостью нанес
Бабиной четыре удара ножом в грудь и ягодицы. Затем перетащил ее на
территорию стройки и осколком стекла нанес три удара в шею и голову,
причинив резаные раны на шее с повреждением артерии. После этого он
забросал Бабину кирпичами, досками и Другими предметами.
.. Осужденный Баров и его адвокат просили кассационную инстанцию
переквалифицировать содеянное на ст. 103 УК РСФСР, ссылаясь на
конкретные материалы предварительного и судебного следствия.
В частности, как показал Баров, увидев Бабину в состоянии опьянения, он
сделал ей замечание, возмутившись тем, что она гуляет после того, как
недавно похоронила мужа, друга Барова. Та ответила грубостью, и Баров
решил убить ее: сходил за ножом, вызвал Бабину из киоска, после чего у
них вновь произошла ссора, и он ударил ее сначала кулаком, а потом и
ножом.
В приговоре суда указано, что поводом для убийства стала грубость
потерпевшей в отношении Барова. А в чем конкретно выразилось нарушение
последним общественного порядка, явное неуважение к обществу, суд не
указал.
Между тем обстоятельства дела свидетельствуют о совершении убийства
ночью во время ссоры, обусловленной личными отношениями, а не
хулиганскими побуждениями.
В обосновании вывода об особой жестокости убийства суд сослался на
множественность ударов ножом и бутылкой, а также на то, что Баров
волочил потерпевшую, бросал на нее камни, доски и другие предметы, чем
причинял ей особые мучения и страдания.
Однако, эти данные при более тщательном анализе имеют другое значение-
Из заключения судебно-медицинской экспертизы видно, что смерть Бабиной
наступила от острой кровопотери, развившейся вследствие проникающих
ранений грудной клетки и шеи с повреждением сонной артерии.
Множественность ранений сама по себе не является достаточным основанием
для вывода об убийстве с особой жестокостью. Другие же насильственные
действия Барова (волочение тела, забрасывание его строительным мусором),
которые суд расценил как проявление особой жестокости, были совершены с
целью сокрытия трупа, а не для того, чтобы причинить потерпевшей особые
страдания и мучения.
Как показал Баров в судебном заседании, убив потерпевшую, он испугался и
решил спрятать труп. Допрошенный же в суде эксперт показал, что после
получения черепно-мозговой травмы потерпевшая могла потерять сознание,
при этом она не чувствовала боли; часть телесных повреждений
образовалась при забрасывании трупа кирпичами и другими предметами.
Следовательно, в материалах дела нет данных, которые подтверждали бы,
что Баров, совершая убийство, имел намерения причинить потерпевшей
особые мучения и страдания. Поэтому Судебная коллегия по уголовным делам
Верховного Суда РФ согласилась с доводами адвоката и приговор изменила,
переквалифицировав действия Барова с п. “б” и “г” ст. 102 УК на ст. 103
УК РСФСР (Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 6. С. 4).
Приведенный случай характерен тем, что показывает настойчивую,
кропотливую и последовательную работу адвоката по доказательствам
сложного преступления. В результате чего ему удалось вычленить из всей
массы действий подзащитного те, которые причинили смерть потерпевшей, и
другие, совершенные уже в отношении трупа. Такая дифференциация
позволила защитнику убедить кассационную инстанцию в том, что, несмотря
на кажущуюся доказанную жестокость содеянного, фактически было совершено
убийство без отягчающих обстоятельств.
Названная выше и ей подобная работа — очень сложная, но не делать ее
нельзя, ибо никто, кроме профессионального защитника, не сможет оказать
подсудимому квалифицированную юридическую помощь. Даже очень опытные
адвокаты знают, как тяжело бывает правильно разобраться во всех
обстоятельствах содеянного и собранных следователем данных. Нужно иметь
в виду, что в числе последних есть не только доказательства, но и
обычные субъективные соображения, а иногда и просто так называемое
“кое-что”, не имеющее ни процессуального, ни доказательственного
значения. Тем не менее и эти сведения “пропускает через себя” адвокат,
должным образом оценивает их.
2- Восприятие адвокатом факта изменения подзащитным его позиции. Редкими
бывают дела, где подсудимый строго последователен в изложении
совершенного им преступления. Гораздо чаще на тех или иных этапах
движения дела подзащитный меняет свои показания, дает новые объяснения
совершенным действиям, переставляет их местами, чередует объяснения
своего деяния с поведением иных лиц, в том числе потерпевшего, и др. Все
это естественно: человек узнает из дела новые данные, вспоминает,
домысливает, “подгоняет” свои прошлые действия под процессуальные
ситуации. И тем самым защищается. Если прокурору позволительно назвать
все это “уходом от ответственности”, то адвокат, наоборот, должен более
конкретно и убедительно показать суду, чем вызваны те или иные
отклонения в показаниях подсудимого от единой линии его поведения.
Оставлять без внимания дачу непоследовательных показаний подсудимого,
умолчать о них, не объясняя, — значит, согласиться с оценкой прокурора.
“Противоречия в показаниях, запутанность, забывчивость,
неподтвердившаяся ссылка на свидетелей — все это подчеркивается
следователем и ставится обвиняемому в счет, а то, что упустит
следователь, не упустит прокурор, то же, что упустит прокурор, не
упустит гражданский истец”, — отмечал В.И. Жуковский (Судебные речи
известных русских юристов. С. 302). Это весьма актуально и сегодня.
Ценны его мысли о подмене фактов рассуждениями, эмоциями. “Весьма
затруднительно положение обвиняемого, когда прямых доказательств нет или
очень мало, когда доказательства изыскиваются в сфере нравственной, т.е.
в репутации обвиняемого и потерпевшего; когда начинают чертить портреты
обвиняемого и потерпевшего, сопоставлять их и выводить заключение, что
обвиняемый — человек безнравственный, а потерпевший — человек
нравственный…”. “В особенности тяжко положение обвиняемого, когда
потерпевшего нет уже на свете. Тогда следователь имеет полное право
опереться на мудрое правило: об умершем или хорошо, или ничего” (Там же.
С. 302).
Большую сложность представляет защита ^подсудимого, признающего факт
противоправного причинения вреда потерпевшему, но отрицающего умышленный
характер своих действий. Для адвоката это означает, что подзащитный
вынужденно соглашается с наступлением последствий не без его участия, но
сами действия им категорически отрицаются. Определяя линию защиты в
подобных делах, адвокат исходит из того, что тяжесть наступивших
последствий далеко не всегда указывает на содержание умысла подсудимого.
А его объяснения о неосторожном характере действий заслуживают самого
серьезного отношения.
Так, во время ссоры, начавшейся при распитии спиртных напитков, и
последовавшей затем драки, Ворохобов ударил головой о стол Гле-бова,
после чего взял того за шею и потащил к выходу из своей квартиры. Глебов
— упирался, тянулся к столу с водкой, и Ворохобов в спину вытолкал его
за дверь, а там — и с лестницы. Глебов, не удержавшись за перила, упал
затылком на порожки и получил тяжелую травму головы, от которой
скончался. Приговором суда Ворохобов осужден за умышленное убийство без
отягчающих обстоятельств (п. 1 ст. 105 УК).
В кассационной жалобе адвокат привел доказательства неосторожной вины
осужденного, показав, что сравнительно небольшое насилие не могло быть
непосредственной причиной смерти. Умышленный характер вины Ворохобова
суд ошибочно обосновал заключением судебно-медицинской экспертизы, в
особенности той его части, где расписан механизм перелома затылочной
кости и проникновением ее в мозг. В кассационной жалобе адвокат назвал
это — биологической причиной травмы мозга. Перелом же черепа произошел
от падения человека с лестницы, а вовсе не от того, что Ворохобов
вытолкал его из квартиры. Показания участников выпивки говорят лишь об
общей нецензурщине и ссоре.
Областной суд согласился с доводами защиты, отметил неосторожный
характер причинения смерти и переквалифицировал содеянное на причинение
смерти по неосторожности (п. 1 ст. 109 УК).
На протяжении следствия, а затем и суда случается, что обвиняемый
“отходит” от первоначальных объяснений, чаще всего в сторону возможного
смягчения ответственности. Так, например, постепенно меняются его
показания о мотивах и целях действий, что, вследствие субъективности
этого, трудно проверяется. К тому же он указывает на неправомерность
поведения потерпевшего, желание того обидеть, оскорбить, унизить его и
пр. Следователь в подобных случаях чаще всего выбирает из показаний лишь
те, которые “вписываются” в обвинительную версию. Другие же измененные
утверждения обвиняемого оцениваются довольно просто.— как “желание уйти
от ответственности” или как “защитительные”.
В подобных ситуациях адвокат исходит из того, что если названная
следователем оценка изменений показаний голословна, она является его
субъективным соображением. И об этом надо прямо говорить в суде. Но
когда же она подкрепляется ссылками следователя на конкретные данные, то
носит характер реальности. Задача адвоката состоит не ‘ в том, чтобы
проигнорировать следственную оценку изменений обвиняемым показаний,
промолчать, уйти от ее обсуждения, а в том, чтобы детально проверить,
чем же фактически обосновывается трансформация показаний подзащитного.
Для этого ему нужно объяснить подсудимому, что непоследовательные
изложения обычно рассматриваются судом как неискренность или трусость; а
чтобы этого не было — он должен подсказать адвокату, какими данными
можно подкрепить соответствующие измененные показания, чтобы
аргументирование объяснить непоследовательность своих слов.
Причинами изменения показаний обычно называются: уличение подзащитного
следователем посредством предъявления какого-то документа или материала,
вывоз из тюрьмы на место происшествия, непроцессуальная “работа”
оперативников с ним и др. Любое из объяснений изменения показаний
проверяется адвокатом и либо подтверждается, либо нет. Подтвержденные
доводы о причинах изменения показаний адвокат и использует для защиты
подсудимого.
Содержание и предмет допроса адвокатом подсудимого не ограничивается
рамками обвинительного заключения, формулой предъявленного обвинения,
так как в судебном заседании нередко возникает необходимость проверить
обстоятельства, приводимые им в свою защиту.
Наиболее распространенной защитительной версией подсудимого является то,
что совершенное деяние объясняется им неправильным поведением
потерпевшего. В этих случаях адвокат допрашивает подзащитного о
действиях потерпевшего, которые побудили его применить те или иные
воздействия, и получить ответы на следующие вопросы: какие именно
действия жертвы послужили поводом к преступлению; были ли они объективно
неправильными (оскорбительными, провокационными), вызвавшими желание
пресечь их насильственным путем, или только показались подзащитному
таковыми, и почему. Кроме ссылки на неправильное поведение потерпевшего
как основную причину совершения деяния, подсудимые нередко объясняют
свои действия более “мягкими” мотивами, чем те, которые установил
следователь. В таких случаях отрицается корыстная мотивация действий и
выдвигается версия о случайном, попутном или машинальном завладении
ценностями потерпевшего. Обвиненные в насилии из хулиганских побуждений
подсудимые говорят о личных мотивах содеянного. По делам об убийстве,
предусмотренном п. 2 ст. 105 УК, подсудимые нередко стремятся отрицать
или активно оспаривать то или иное отягчающее обстоятельство. А если, к
примеру, подсудимый привлечен к ответственности по п. 1 ст. 105 УК, то в
качестве защитительного аргумента выдвигаются смягчающие вину
обстоятельства, свидетельствующие о признаках преступления,
предусмотренного более мягкой статьей УК (ст. 108, 109 УК).
В подобного рода ситуациях в задачу адвоката входит отыскание в деле
данных, подтверждающих версию подзащитного, а также решение для себя
вопроса —- была ли она предметом проверки следствия. Если нет. у
адвоката появляются основания для постановки перед судом вопросов о
возвращении дела на дополнительное расследование или переквалификации
содеянного на более мягкую статью УК.
Степень стабильности показаний подзащитного часто зависит от времени,
прошедшего с момента совершения преступления до момента рассмотрения
дела в суде. Это и понятно, ведь подсудимый всегда размышляет об
обстоятельствах содеянного, его причинах, своей судьбе, ходе следствия и
суда. В результате в суде он сообщает иные, чем на следствии, сведения;
опускает часть ранее данных показаний, другим придает иную фактическую
или правовую окраску; смещает акценты в совершенном деянии; определенную
долю вины перелагает на потерпевшего или других лиц, стремится
подчеркнуть вынужденность ряда своих действий или их неосторожный
характер. Такого рода объяснения подзащитного всегда должны быть
предметом адвокатского исследования и нередко оказываются истинными.
Приведенные соображения, полученные на основе анализа практического
опыта, имеют целью помочь адвокатам полнее и глубже уяснить методы
защиты по такого рода делам и более четко отличать их от способов
противостояния обвинению в делах иного рода.
§ 48. Понимание адвокатом причин неверного поведения подзащитного
1. Виды ошибочного поведения. Одна из задач адвоката состоит в том,
чтобы помочь человеку, столкнувшемуся с уголовным судопроизводством,
чувствовать себя полноправным гражданином, а также принимать меры к
созданию такой атмосферы, которая способствовала бы его защите, наделяла
бы его необходимыми правовыми средствами.
Нередко адвокат в уголовном судопроизводстве сталкивается с такими
поступками граждан, в основе которых лежит неограниченное
проявление ими своей личной свободы. На практике обычно это выражается в
том, что подозреваемый пытается скрыться от следствия, обвиняемый ищет
пути избежать ареста и т.д.
Очень часто ошибочное поведение подзащитного обусловлено неверными
действиями должностных лиц. В частности, органы уголовного
судопроизводства, без должной ответственности возбуждают дело, без
крайней на то необходимости заключают человека под стражу, не
обеспечивают проверку его защитительной версии, квалифицируют содеянное
“с запасом” и пр. Ясно, что такого рода позиция не может разделяться
любым обвиняемым — как признающим свою виновность, так и отрицающим ее.
А это и порождает его незаконные действия.
Очевидно и другое: названные стремления органов судопроизводства
порицаются государством, его законами. Обеспечение интересов правосудия
и защиты человека состоит в том, чтобы предупредить, пресечь или
исправить незаконную деятельность отдельных должностных лиц в отношении
граждан. Вместе с тем обеспечение интересов правосудия и одновременно
защиты — это верное отношение органа уголовного судопроизводства к
обвиняемому. Следователь, прокурор, суд, столкнувшись с проявлением
субъективно понимаемой свободы действий такого человека, должен
оставаться на законных позициях и руководствоваться принципиальными
государственными соображениями — объективностью, всесторонностью,
полнотой исследования доказательств, презумпцией невиновности и др.
Именно такое отношение предупреждает возможность неправомерного
поведения обвиняемого.
Поведение обвиняемого (подозреваемого, подсудимого), в той или иной мере
несогласующееся с задачами уголовного судопроизводства, адвокату следует
рассматривать как проявление его нравственных качеств, личных интересов,
неумение ориентироваться в уголовно-процессуальной обстановке, нежелание
считаться с фактами и пр. Оно не вызывает особых симпатий ни у адвоката,
ни у следователя (прокурора, суда).
Но не нужно забывать, что, в конечном счете, такое поведение носит
защитительный характер. И соответствующее должностное лицо не может
ставить подобное поведение человека ему в вину и тем более наказывать за
это гражданина. Однако, не исключает возможности применение определенных
мер уголовно-процессуального принуждения, о чем никогда не должен
забывать адвокат..
2. Мотивы неадекватных действий. Мотивы, которыми руководствуется
обвиняемый (подсудимый), могут быть самые разнообразные. Это — и личный
эгоизм, и стремление любым путем удовлетворить собственные интересы в
деле, невзирая на противодействующие факторы, и нежелание предпринять
определенные усилия для соблюдения прав иных участников, и пренебрежение
интересами другого человека, и отсутствие чувства ответственности перед
государством и обществом. В то же время во всех этих стремлениях и
соответствующих им действиях видна субъективно понимаемая обвиняемым его
свобода личности. Внутренняя установка внешне нередко проявляется в
обмане следователя, попытке скрыть обстоятельства содеянного, неверном
истолковании роли потерпевшего в преступлении и др.
Адвокат исходит из того, что неправомерные действия обвиняемого в
уголовном судопроизводстве вызываются определенными причинами и
направлены на достижение конкретных целей. Цель выступает для человека,
в том числе и подзащитного, активным регулятором его поведения.
Как средство управления человеческой деятельностью цель позволяет более
четко установить существо неправомерного поступка, раскрыть механизм его
совершения и выявить наиболее типичные свойства личности, благодаря
которым оказалось возможным такое поведение при осуществлении уголовного
судопроизводства.
Важными способами познания поведения обвиняемого, не соответствующего
уголовно-процессуальным требованиям, служат положения об объективности
любого’ общественно значимого явления, его социальном происхождении и
индивидуально-психологическом отражении.
Объективность той или иной цели состоит в реальности ее существования
задолго до того, как она стала достоянием сознания обвиняемого. Он лишь
“открывает” ее для себя, приспосабливает к своим интересам. Им
определяется характер как самой цели, так и средств ее достижения.
Любая цель, в том числе противоречащая нормам уголовного
судопроизводства, обусловлена взаимоотношениями обвиняемого с кем-то. В
этом процессе зарождаются и формируются соответствующие потребности.
Индивидуально-психологическое отражение цели, как объективного явления,
означает для адвоката, что возникающие у обвиняемого потребности
оформляются в желаемые им цели в соответствии с его личными качествами и
жизненными интересами.
Анализ различного рода поступков обвиняемого, противоречащих
уголовно-процессуальным требованиям, свидетельствует о существовании
нескольких, наиболее типичных целей, которые ставит перед собой такой
человек. Эти цели сравнительно немногочисленны по количеству, но весьма
специфичны по существу и формам проявления, источникам происхождения и
путям развития, механизму воздействия на сознание обвиняемого и влиянием
на выбор средств к их достижению.
Определенная часть неправомерных поступков обвиняемого совершается часто
только для демонстрации перед следователем, судом, потерпевшим и т.п.
некоторых своих свойств. Иных целей такие люди, как правило, не
преследуют. И поведение, в какой-то части противоречащее задачам
уголовного судопроизводства, выступает для них как довольно своеобразный
способ проявления “особости”, “исключительности”.
В таких случаях обвиняемый стремится показать следователю, прокурору,
суду, а нередко и присутствующим свои определенные личные достоинства,
преимущества перед многими другими людьми. Так, заявляя о нежелании
участвовать в очной ставке, освидетельствовании, допросах и иных
необходимых уголовно-процессуальных действиях, обвиняемый полагает, что
тем самым он проявляет свою нравственную силу, личную самостоятельность,
“свободную” волю. Дача заведомо ложного показания подозреваемым или
неподчинение подсудимого распоряжениям председательствующего в судебном
заседании нередко происходит из-за пренебрежения нормами
уголовно-процессуального закона. Немотивированный отказ обвиняемого
возместить причиненный материальный ущерб или, наоборот, его завышенные
моральные претензии к потерпевшему говорят о том, что тот или другой
субъект игнорирует права и законные интересы противоположного участника
процесса. Нетрудно заметить, что названные и подобные поступки
обвиняемых в конечном счете обусловлены стремлением проявить вовне
произвольно понимаемую ими свободу поведения и ее отдельные элементы.
Определенную роль в формировании решения обвиняемого противопоставить
себя закону играет его внутреннее самосознание.
Социально-психологическая теория так обращает свое внимание на это
свойство механизма человеческого поведения. “Человек не только действует
во имя определенных целей, — писал И.С. Кон, — но и осознает себя в
качестве деятеля, отделяет себя как деятеля от продуктов своей
деятельности и самого ее процесса” (Кон И.С. Социология личности. М.,
1967. С. 42). Поэтому любой человек имеет о себе довольно четкое
представление- Обладает им и обвиняемый, решивший противопоставить свои
действия правам и законным интересам других, в частности, потерпевших.
Своеобразие его сознания заключается в повышенной оценке им некоторых
личных качеств и недооценке возможностей следователя.
Оценка обвиняемым собственного положения в уголовном деле нередко
зависит не столько от уяснения своих реальных уголовно-процессуальных
прав, сколько от того, что и в каком объеме человек о себе знает.
Очевидно, что чем лучше эти знания, тем объективнее самооценка и тем
глубже понимание требований уголовного судопроизводства.
А это удерживает человека от возможности нарушения границ внешне
дозволенного процессуального поведения. И наоборот, поверхностное
осознание обвиняемым собственных основных свойств легко приводит его к
неверной оценке своей личности, чаще — завышенной. Это при определенных
условиях может привести к отстаиванию в процессе мнимых интересов путем
незаконного воздействия на поведение других (свидетелей, потерпевших).
Самосознание обвиняемого является сложным эмоционально-интеллектуальным
процессом, направление и результат которого адвокату не всегда легко
установить. Вследствие этого его выводы оказываются не всегда
объективными и четко выраженными. При этом не нужно забывать, что
определенную роль в формировании неверного поведения обвиняемого играют
особенности его психического склада;
В итоге иногда оказывается, что человек считает себя обладателем тех
свойств, которых у него фактически пет. И тем не менее он стремится
проявить их в уголовном судопроизводстве, выступая в качестве
обвиняемого, в положении которого ему этого делать не следует. Вот
почему некоторые подзащитные бывают искренне убеждены в справедливости
своего поведения, которое субъективно обосновывается ими необходимостью
защиты своих прав или проявлением правдивости. Фактически же
оказывается, что их действия противоречат интересам правосудия, т.к. в
них отражены совсем не те свойства, какими в действительности защищают
гражданина.
Поэтому названная особенность проявления обвиняемым своей правоты
отрицательно учитывается следователем, прокурором, судом. Тот или иной
его негативный поступок рассматривается ими как способ утверждения в
процессе незначительных для дела обстоятельств, средство защиты от
предъявленного обвинения, стремление воспрепятствовать установлению
истины, желание избежать ответственности и пр. Поэтому оценка адвокатом
подобного поведения обвиняемого должна учитывать как фактически
совершенные тем действия, так и возможность неверного восприятия им
значения соответствующих данных.
Оценка обвиняемым своего положения в судопроизводстве сопровождается
внутренними переживаниями, характер, направление и интенсивность которых
также зависят от особенностей психического склада конкретного человека.
Поскольку в обыденной жизни большинство людей не стремятся проявить свои
чувства или хотя бы сообщить о них окружающим, у отдельных людей может
создаться мнение, будто только они и еще, может быть, некоторые лица
оказываются наделенными подобными свойствами (мыслями, чувствами).
Осознание себя как “необычного” человека, обладающего значительными
качествами, способно проявиться и в уголовном процессе в виде поведения,
противоречащего нормам морали и даже процессуальному закону.
3. Неверная самооценка. В сфере уголовного судопроизводства, как и в
обычной жизни, каждый человек имеет о себе собственное представление.
Оно позволяет ему строить отношения со следователем, судом и другими
органами и участниками уголовно-процессуальной деятельности; выбирать
пути и средства своей защиты, отстаивания собственных интересов,
реализации предоставленных законом прав. .
Но поведение обвиняемого отличается от действий других тем, насколько он
способен сдерживать, а иногда и подавлять собственную излишнюю свободу
действий. Неправомерные действия часто являются следствием того, что
обвиняемый не контролирует свои чувства, не ограничивает их проявление
процессуальными рамками. Более того, давая им “свободу”, он неминуемо
посягает на процессуальное положение других лиц, в первую очередь
потерпевшего, нарушает их права и законные интересы.
Имея о себе довольно стойкое и весьма определенное представление,
обвиняемый может не сознавать многих составных моментов и тенденций
своего поведения в процессе. Происходит это в силу того, что “объем
реальных переживаний всегда превышает возможности их осознания; на этом
основано и разграничение Я как субъекта деятельности и Я как объекта
самосознания (Кон И.С. Социология личности. М., 1967. С.47). Чаще всего
он не осознает такие факты собственного поведения, которые могут создать
о нем невыгодное представление у следователя, прокурора, суда. Указанная
особенность позволяет адвокату понять, почему многие из обвиняемых
вообще отрицают случаи неверных или непроцессуальных действий. Например,
суд устанавливает, что подсудимый в процессе расследования преступления
давал не совсем правильные показания. Оценка его поведения судом как
неискреннего не всегда правильна. Дело в том, что даже в суде подсудимый
не признает за собой компрометирующего поведения на следствии именно
ввиду неспособности критически оценить некоторые свои прежние действия
или личные качества. Адвокат должен это понимать, а иногда и объяснить.
Завышенная оценка обвиняемым своей личности, которая при определенных
условиях способствует совершению действий, противоречащих
уголовно-процессуальному закону, так или иначе может быть раскрыта
следователем или судом. К этому и должен подготовиться адвокат. Иногда
же неправомерные поступки в процессе допускают обвиняемые, стремящиеся
таким путем проявить несколько своих интересов, которые ошибочно
оцениваются ими как исключительно важные, нуждающиеся во внешней защите.
Любое законное стеснение их защитительной версии воспринимается ими как
посягательство на их права. С учетом такого восприятия объективно
необходимых процессуальных действий они и строят свою защитительную
позицию как .в отношении следователя (прокурора, суда), так и в
отношении принимаемых этими должностными лицами правовых решений.
Адвокат же должен справедливо воспринимать подобную процессуальную
ситуацию.
Но иногда обвиняемый препятствует уголовному судопроизводству вследствие
того, что стремится отстоять какое-то одно, важное для него положение.
Защищая себя, он не задумывается над требованиями закона, интересами
правосудия, правами иных участников уголовного судопроизводства. Адвокат
обязан всесторонне учитывать любой защитительный довод обвиняемого.
С учетом сказанного можно предположить, что степень неправомерности
поступков обвиняемого определяется не столько его собственным
защитительным интересом в данном деле, сколько стремлением оградить себя
от стеснений со стороны следователя, прокурора, суда, желанием
продемонстрировать свою невиновность, “принципиальную” честность и пр.
Но серьезность уголовно-процессуальных нарушений со стороны обвиняемого
определяется, кроме сказанного, еще и степенью устойчивости
сформировавшегося завышенного осознания им своей “необычности”. В
противоправном поступке на следствии или в суде проявляется глубоко
укоренившееся представление данного человека о значительности своей
личности в целом или ее отдельных качеств. Нередко адвокат сталкивается
с тем, что эта самооценка — довольно прочная, укоренившаяся в сознании
обвиняемого задолго до уголовного судопроизводства по данному делу. Она
неоднократно обдумывалась ранее, корректировалась, подкреплялась
практическими поступками, т.е. стала внутренним убеждением данного
человека. Но поскольку в силу своей завышенное она не соответствует
принятым социальным нормам, то в сложных условиях уголовного
судопроизводства она может привести обвиняемого к действиям,
противоречащим закону и интересам установления объективной истины по
делу, а также защитительной позиции адвоката.
Анализ адвокатской практики показывает, что действия, противоречащие
уголовно-процессуальным требованиям, чаще всего совершаются обвиняемыми,
у которых завышенная оценка их свойств еще окончательно не
сформировалась. Она, может быть, лишь изредка проявлялась вовне, не
оставив глубокого следа в психике и разуме таких субъектов. И поэтому
еще не успела превратиться во внутреннее убеждение. Вследствие такого
характера самооценки уголовно-процессуальное правонарушение часто
оказывается для обвиняемого случайным, непредумышленным. Оно может быть
без особого труда прекращено адвокатом с помощью обычных возможностей
метода убеждения (разъяснений, напоминаний и пр.). Начавшись, оно
нередко прекращается и по собственному усмотрению субъекта.
Часть действий, противоречащих уголовно-процессуальному закону,
совершаются обвиняемыми, у которых не было серьезных конфликтов с
законом. Противоправный поступок, допущенный таким человеком в ходе
расследования или судебного разбирательства уголовного дела, был, по
существу, единственным случаем проявления его отрицательных качеств в
такой форме. Если это так, то адвокат открыто объясняет следователю
(суду) ошибку в поведении обвиняемого. Он, в частности говорит о том,
что подобные действия стали следствием случайного стечения ряда
объективных и субъективных обстоятельств в уголовном процессе. К ним
прежде всего можно отнести сложную судебную или следственную ситуацию, в
которой оказался обвиняемый. Она в определенной мере затрудняет
человеку, ошибочно оценивающему свое положение, выбрать вариант
поведения, соответствующий интересам правосудия и одновременно не
ущемляющий собственной защитительной позиции.
Неверное поведение какого-либо участника процесса также может поставить
обвиняемого, обладающего неустойчивой или неверной самооценкой, перед
фактом нарушения какого-либо уголовно-процессуального требования.
Адвокату нельзя также недооценивать роли в совершении процессуально
неверных действий и таких сугубо физиологических состояний, как нервное
переутомление обвиняемого, значительное умственное перенапряжение,
сильная физическая усталость, обостренное чувство неприязни к
процессуально противоположной фигуре и пр. Такие факторы усугубляют
завышенное чувство собственного достоинства обвиняемого и могут привести
к действиям, нарушающим закон и осложняющим адвокату защиту обвиняемого.
Нужно отметить, что процессуально неправомерные действия, явившиеся
результатом проявления или утверждения обвиняемым случайно завышенных
собственных свойств, защитнику не всегда легко сразу распознать. Поэтому
его усилия большей частью должны направляться не столько на личность
обвиняемого, сколько на объективно существующие s судопроизводстве
отрицательные факторы. Должное исполнение следователем, прокурором,
судом уголовно-процессуального закона, соблюдение ими прав и законных
интересов всех участников судопроизводства, обеспечение необходимых
условий для защиты — вот те пути, которые предотвращают многие, крупные
и мелкие, уголовно-процессуальные нарушения, которые совершаются именно
благодаря индивидуально-нравственным дефектам личности.
С учетом сказанного можно предположить, что различные сочетания объемных
и глубинных свойств личности обвиняемого определяют степень, характер и
последствия нарушений им уголовно-процессуальных норм. Для адвоката
очевидно, что наиболее серьезные виды нарушений со стороны обвиняемого
бывают результатом проявления им многих завышенных и одновременно
глубоко укоренившихся свойств его личности. Несколько меньшую опасность
для интересов защиты представляют собой поступки, явившиеся результатом
сочетания частично завышенных и эпизодически повторявшихся свойств
личности обвиняемого. Наименее опасны для организации защиты по
уголовному делу такие действия обвиняемого, в которых случайно
проявилось какое-либо одно завышенное личное качество.
Объем и стойкость необоснованно завышенных свойств, разумеется, не могут
в полной мере объяснить адвокату причины того или иного нарушения
обвиняемым уголовно-процессуального закона. Важную роль в уяснении
защитником механизма подобного рода деяний играет понимание им
субъективной ценности личных качеств обвиняемого, важных в данный момент
уголовного судопроизводства. Дело в том, что различные люди неодинаково
оценивают для себя значимость в определенное время тех или иных
собственных качеств- И чем процессуально важнее, для обвиняемого его
определенное свойство, тем активнее он стремится использовать таковое в
собственных интересах.
Иногда адвокат наблюдает следующую ситуацию. Обвиняемый на допросе
стремится дать правдивые показания. На очной же ставке с потерпевшим
ведет себя иначе: пытается поколебать уверенность потерпевшего,
навязывает свои объяснения события преступления, уличает того в
противоречиях, неправдивости. Следователю приходится вмешиваться, чтобы
пресечь психическое давление на потерпевшего со стороны обвиняемого.
Защита в подобных случаях затруднена.
Адвокату нужно знать, что наиболее активно проявляются в
судопроизводстве только те личные свойства обвиняемого, которые важны
для него именно в данный уголовно-процессуальный момент. Поняв их,
адвокат в состоянии предвидеть, а может быть, и пресечь такие его
поступки, которые объективно могут осложнить ведение защиты.
Осознание обвиняемым собственного положение в процессе часто
предполагает непризнание им законных интересов других людей. Поведение
обвиняемого, основанное на повышенной самооценке, не способно принимать
в расчет многих проступков окружающих, направленных на защиту их прав и
законных интересов в процессе. Так, если свидетель или потерпевший
уступают активности обвиняемого, меняют свои показания о его роли в
преступлении, то он расценивает это поведение как слабость их личных
качеств. Решительное же противодействие следователя его поступкам, не
соответствующим нормам уголовного судопроизводства, оценивается
обвиняемым как угроза его интересам. Разнообразное поведение отдельных
участников процесса признается неправильным потому, что оно не
устраивает обвиняемого, не соответствует его желаниям. И тот, усиливая
процессуально дозволенную активность, может в своих действиях перейти
границы процессуального закона. Чем, безусловно, осложняет работу
адвоката.
Действия, противоречащие интересам защиты, совершают обычно обвиняемые,
считающие себя способными преодолевать многие жизненные барьеры, в том
числе и те, которые встречаются в процессе уголовного судопроизводства.
Люди же, не обладающие названным свойством личности, больше надеются на
общесоциальные нормы и те собственные качества, которые ценятся
следователем (тактичность, выдержанность, уступчивость и пр.). Обладая
подобными чертами личности, они не очень теряются, если в отношениях с
кем-то в процессе терпят неудачу или испытывают неудобства. Они легко
находят пути к примирению со следственной властью и не позволяют своим
чувствам выходить за пределы норм, установленных уголовно-процессуальным
законом.
Было бы серьезной ошибкой полагать, что обвиняемый, имеющий завышенное
представление о собственных возможностях, войдя в сферу уголовного
судопроизводства, совершит тот или другой противоправный поступок. Этого
не следует допускать адвокату по ряду причин. Ведь далеко не все, высоко
оценивающие себя подзащитные, склонны вообще каким-либо путем внешне
проявлять себя вообще и в уголовном судопроизводстве в частности. Кроме
того, большинство людей, проявляя свои качества, ограничивают их
внутренним самоконтролем, требованиями социальных норм. Важную роль при
этом играет развитое чувство ответственности обвиняемого перед
следователем. Контроль над проявлением своих интересов помогает
обвиняемому избегать любого недозволенного поведения в сфере уголовного
судопроизводства, чем во многом облегчается его защита.
Есть много обвиняемых, справедливо считающих себя невыдержанными в
отношениях со следователем, поэтому они стремятся избегать ситуаций, в
которых может проявиться их неспособность сдерживать свои чувства. Боясь
выйти за пределы допустимого, они отступают при малейшем осложнении
отношений в процессе. Оказавшись в сфере действия
уголовно-процессуального права, они становятся предельно внимательными к
конкретным требованиям закона и осторожными во взаимоотношениях с
другими участниками процесса. Такое поведение имеет определенное
защитительное значение. Оно удерживает их от совершения поступков,
противоречащих задачам адвоката.
Адвокату нужно знать, что высокое представление обвиняемого о
собственном достоинстве, лежащее в основе его уголовно-процессуальных
нарушений, всегда имеет определенную историю своего возникновения и
развития. При разбирательстве конкретного уголовного дела защитник может
выявить данные, характеризующие в ряде случаев отдельные этапы
проявления обвиняемым неверной оценки собственных качеств. Представление
о них адвокату можно получить из материалов, свидетельствующих о формах
реакции обвиняемого на критические замечания следователя, о видимых
изменениях его отношений с участниками судопроизводства и т.п.
Анализируя отдельные факты взаимоотношений обвиняемого с другими
участниками процесса, адвокат в состоянии установить, проявлялись ли в
процессе и в какой форме его высоко оцененные личные качества. Так,
вывод о давно укоренившемся ошибочном представлении обвиняемым своей
личности может быть сделан адвокатом на основе установления в его
поведении фактов нанесения оскорблений потерпевшему, грубого навязывания
тому своей воли, игнорирования интересов окружающих в момент задержания
и пр.
Во многих конкретных уголовных делах адвокату бывает отчетливо видно,
что формированию у обвиняемого ошибочных представлений о собственной
роли прямо способствовало пассивное поведение следователя или
потерпевшего. Такая реакция укрепила в сознании обвиняемого уверенность
в преимуществах бестактных действий, резких выражений и т.п. В других
случаях защитнику хорошо заметно, что на формирование у обвиняемого
неоправданно высокой самооценки влияло различного рода неправомерное
поведение иных процессуальных участников.
Следует заметить, что реакция следователя обычно учитывается обвиняемым
только в процессе формирования его позиции. С течением времени такое
влияние может ослабевать. Достигнув определенного уровня, собственное
понимание обвиняемым своей защиты становится все более независимым от
внешних процессуальных воздействий. Более того, поведение других
участников процесса нередко служит для обвиняемого поводом изменить его
посредством совершения неправомерных действий, которые, по мнению
обвиняемого, укрепляют его позицию.
Уверовав в верность своей позиции и незначительность интересов других,
обвиняемый с большим трудом может заново переоценить себя, изменить
отношение к процессу it к действующей в сфере уголовного
судопроизводства обвинительной власти. Вот почему обвиняемые, испытавшие
на практике преимущества своих определенных качеств, нелегко
отказываются от них и в дальнейшем. Они оказываются неспособными
отыскать иные дозволенные средства защиты в сложной
процессуально-правовой ситуации. Направить их активность в нужное русло
и призван адвокат. Это лицо контролирует различные способы Проявления
обвиняемым его личных качеств, следит за правомерным отстаиванием его
собственных интересов.
Переоценка обвиняемым собственной личности играет негативную роль в его
защите. Она не только отрицательно проявляется в его различных
процессуальных поступках, но и благодаря им нежелательным образом
развивается. Кроме того, она способна трансформироваться в другие
опасные для защиты свойства, черпая у них ненужные для работы адвоката
“подкрепления”. Эти особенности и отражаются в действиях обвиняемого, не
соответствующих уголовно-процессуальным нормам, осложняющих его защиту
адвокатом.
Особенностью ряда противоправных поступков обвиняемого в процессе
является то, что взаимные оценки обвиняемого и потерпевшего часто
основаны на наблюдении сиюминутного поведения друг друга в специфических
условиях уголовного судопроизводства. Познавая человека в процессе
общения, познающий формирует образ — представление об объекте своего
познания как о человеке, имеющем определенное общественное положение,
выполняющем определенную роль на производстве, в семье, в группе друзей,
наделенном конкретными способностями, обладающем особыми свойствами
характера, темперамента, воли и т.д. Образ-представление являет собой
суждение о личностных характеристиках человека и выступает в сознании
познающего субъекта как впечатление, произведенное на него партнером по
общению. Таким образом, в некоторых случаях обвиняемый руководствуется
только кратковременным впечатлением и не может принять в расчет иную
направленность потерпевшего. Непродуманность, скоротечность и
необоснованность взаимных оценок этими людьми, а также выступление в
качестве основного регулятора поведения обвиняемого чувства
превосходства часто служат причинами его поведения, не согласующегося с
требованиями норм Уголовно-процессуального кодекса.
Рассмотренные выше некоторые особенности неправомерного поведения
обвиняемого в сфере уголовного судопроизводства не могут, разумеется,
исчерпывающе объяснить сложный механизм их влияния на защиту. Однако они
призваны определить основные моменты, облегчающие уяснение адвокатом
многих сложных социально-правовых явлений, с которыми он сталкивается в
своей практической работе.
Глава 16. Адвокатские проблемы защиты арестованного или задержанного
§ 49. Арест нужен там, где ничто другое не поможет. А не “на всякий
случай”
1. Воздействие ареста на личность подзащитного. Важным участком работы
адвоката по защите обвиняемого является его стремление “удержать клиента
на свободе”, а если подзащитный был арестован, проверить законность
ареста. Чтобы правильно организовать эту работу, адвокат должен знать,
что опасность посягательства на свободу человека определяется не только
наступившими последствиями, часто трудновосполнимыми, но и фактом его
ареста, который применяется для того, чтобы заставить обвиняемого
выполнять нужные следователю действия или воздержаться от нежелательного
поведения. Испытывая на себе физическое влияние ареста или ощущая
реальную угрозу его применения, подзащитный не имеет возможности
свободно определять свое поведение и должен производить лишь те
действия, которые требует от него следователь. Заключение под стражу
грубо нарушает психическое состояние человека, резко выводит его из
душевного равновесия, сильно нервирует, парализует сознание собственного
достоинства, значительно снижает контроль за своим поведением и
самозащитные функции. Находящемуся в таком состоянии человеку трудно
бывает самому защитить себя. Кроме того, в этот момент он оказывается
предрасположенным к совершению необычных для него действий, в том числе
аморального или неправомерного порядка. Вследствие этого государством
запрещено применять силу при обычном аресте. За исключением специально
оговоренных ситуаций, в частности, таких, как стремление сбежать,
нападение на милиционеров, задержание лица на месте преступления,
пресечение его недозволенных действий и т.п.
Рассматриваемую меру пресечения называют по-разному; “содержание под
стражей”, “арест”, “предварительный арест”, наконец, “заключение под
стражу”. Последнее наименование представляется наиболее удачным, т.к.
“содержание под стражей” — это, скорее всего, процесс реализации данной
меры пресечения.
Заключение под стражу связано с необходимостью подчиняться суровым
требованиям режима в местах заключения и определенным
право ограничениям. Оно обеспечивает достижение одновременно всех целей
меры пресечения (ст. 89 У ПК РСФСР). Однако может применяться и для
достижения лишь некоторых из них (например, лишь для предотвращения
сокрытия обвиняемого от следствия или только для устранения помех в
достижении истины).
Заключение под стражу чаще всего применяется для того, чтобы помешать
обвиняемому скрыться (более 50%), однако в постановлениях следователей
об избрании меры пресечения довольно часто не приводятся данные о
намерении обвиняемого скрыться. В бланках такого постановления,
заполняемых следователем, обычно перечисляются все цели мер пресечения.
Это неправильно, так как далеко не в каждом случае заключение под стражу
преследует все эти цели.
На это необходимо обратить внимание адвокату, ведь точное указание цели
заключения под стражу очень важно для обжалования меры пресечения.
В истории нашего государства при установлении тяжести преступления.
позволяющей применить заключение под стражу, законодатель испытывал
колебания, вызванные, видимо, изменениями в уголовной политике. УПК
РСФСР 1922 г. установил, что заключение под стражу может быть применено,
если лицо обвиняется в совершении преступления, которое, согласно
закону, наказуемо лишением свободы (на любой срок). УПК РСФСР 1923 г.
допустил применение этой меры пресечения лишь при условии, что
преступление наказуемо лишением свободы свыше одного года. В УПК 1925 г.
этот срок был снижен до шести месяцев, но в том же году восстановлен.
УПК 1961 г. допустил заключение под стражу по делам о преступлениях,
наказуемых вообще лишением свободы. И лишь в 1977 г. было введено
действующее до сих пор ограничение — лишение свободы на срок свыше
одного года (ст. 96 УПК).
Важным средством обеспечения эффективной защиты является проверка
адвокатом обоснованности заключения обвиняемого под стражу.
Уголовно-процессуальный закон дает следователю возможность быстрой
изоляции от общества наиболее опасных преступников. Это имеет большое
общее и частное профилактическое значение, укрепляет авторитет органов
борьбы с преступностью в глазах общественности. Оставление же на свободе
таких лиц вызывает справедливое возмущение населения, создает у
преступников уверенное в безнаказанности и нередко влечет за собой
совершение других, более серьезных преступлений. И наоборот, арест за
малозначительное деяние побуждает адвоката активно реагировать на этот
факт.
Чтобы защита была успешной, адвокат должен четко знать, в каких случаях
можно арестовывать обвиняемого, при каких условиях это допустимо и
возможно, а когда — запрещено законом. Правильному решению
соответствующих вопросов во многом способствует знание защитником
установленных принципов и уголовно-процессуальных оснований к заключению
под стражу.
Государство обеспечивает своим гражданам неприкосновенность личности.
Никто не может быть подвергнут аресту иначе как по решению суда или с
санкции прокурора. В интересах борьбы с преступностью и в целях охраны
правопорядка закон допускает определенные ограничения неприкосновенности
личности и возможность применять лишение свободы в одной из трех форм:
1) в качестве меры уголовного наказания, применяемого по приговору суда
за совершенное преступление; 2) в качестве меры административного
воздействия, т.е. кратковременного ареста, назначаемого единолично
судьей за совершение некоторых административных проступков; 3) в
качестве меры пресечения — заключения под стражу, применяемого с санкции
прокурора в процессе предварительного расследования дела (или по
определению суда при его рассмотрении).
При применении заключения под стражу возникает ряд вопросов, которые
создают соответствующие коллизии в уголовном судопроизводстве. Их
адвокат может поставить на “службу” подзащитному.
Например, то, что заключение под стражу находится в противоречии с
презумпцией невиновности, которая исходит из того, что всякий человек
считается невиновным, пока обратное не будет доказано вне всяких
сомнений и удостоверено приговором суда. Обвиняемый считается
невиновным, но заключен под стражу. Это противоречие исчезает, если
поставить вопрос: кем обвиняемый считается невиновным? Ответ может быть
только один: государством как субъектом права уголовного наказания.
Государство до вынесения приговора не лишает обвиняемого
социально-экономических и других прав. Требует обращаться с ним, как с
невиновным. Следователь, заключая обвиняемого под стражу, тоже действует
от имени государства. Он поступает так потому, что более или менее
убежден в виновности обвиняемого. В доказательство ложности этого
утверждения адвокат как раз и должен указать, что государство,
устанавливая судебную процедуру признания лица виновным в совершении
преступления, не спешит разделить уверенность следователя, требует
тщательной проверки его выводов. В условиях гласного состязательного
процесса с участием защиты.
Другая коллизия — это вопрос о том, должен ли следователь быть
убежденным в виновности обвиняемого, заключая его под стражу. Направлять
человека в тюрьму без убеждения в его виновности незаконно и
безнравственно. В последние годы это особенно актуально в связи с
изданием Указа Президента РФ от 14 июня 1994 г. № 1226 “О неотложных
мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной
преступности”, который дает право органам предварительного следствия
задерживать на срок до 30 суток лиц, подозреваемых и обвиняемых “в
причастности к банде и иной организованной преступной группе,
подозреваемых в тяжких преступлениях”. Однако это противоречит основным
международным актам о правах человека и Конституции РФ, На практике же —
не приводит ‘к заметным положительным результатам в борьбе с
преступностью.
. Меры пресечения — разновидность мер процессуального принуждения.
Заключение под стражу ~ самая строгая мера пресечения, связанная, в
отличие от всех других, с принудительной изоляцией от общества лиц,
подвергнутых ей. Заключение под стражу серьезно отражается на
психофизическом состоянии лиц, содержащихся под стражей. Оно зачастую
ставит членов семьи и родственников арестованного в сложное моральное и
материальное положение. Поэтому выбор ее из всех возможных мер
пресечения должен обосновываться только действительной необходимостью в
тех случаях, когда иная мера пресечения окажется неэффективной,
незаконной и необоснованной. При заключении под стражу учитывается ряд
требований, изложенных в ст. 89— 91 и 96 УПК РСФСР.
2. Возможное лишение свободы как обязательная предпосылка заключения под
стражу лица, совершившего опасное преступление.
К числу главных обстоятельств, проверяемых адвокатом, относится санкция
уголовно-правовой нормы, по которой квалифицируется совершенное деяние.
Закон устанавливает, что заключение под стражу в качестве меры
пресечения применяется только по делам о преступлениях, за которые
законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы.
Поэтому, проверяя вопрос о законности данной меры пресечения, адвокат
должен установить, есть ли в уголовно-правовой норме, регламентирующей
ответственность за конкретное преступление, указание на возможность
применения к виновному наказания в виде лишения свободы.
Отсутствие в перечне видов допускаемых наказаний упоминания о лишении
свободы исключает применение в качестве меры пресечения заключение под
стражу, и никакие другие обстоятельства не могут обосновать заключение
под стражу, если в уголовно-правовой норме не содержится указаний о
возможности приговорить виновного к лишению свободы.
Указание в санкции на возможность лишения свободы за данное преступление
служит обязательной предпосылкой для заключения обвиняемого под стражу в
процессе предварительного следствия. Для
Обоснования же фактической необходимости избрания именно этой меры
пресечения, наряду с другими обстоятельствами, учитывается и то,
является ли лишение свободы единственно полагающимся за подобные
преступления наказанием или оно находится в альтернативном перечне с
иными видами, перечисленными в санкции данной статьи УК.
Адвокат должен понимать, что, по общему правилу, указание закона на
лишение свободы как на единственно возможное наказание за то или иное
преступление требует от следователя при наличии других обязательных
оснований избирать в качестве меры пресечения заключение под стражу.
Например, совершение ряда преступлений наказывается только лишением
свободы: государственная измена; бандитизм; массовые беспорядки;
разбойное нападение; убийство; изнасилование; хулиганство, совершенное с
применением оружия; многие воинские преступления и др.
Категорическое требование закона побуждает следователя выбирать в
отношении лица, обвиняемого в совершении любого из таких деяний, меру
пресечения, строго соответствующую единственно возможному наказанию.
Применяемые к обвиняемым или подозреваемым меры пресечения по своему
характеру не должны быть более строгими, чем само наказание,
полагающееся за совершение того или иного преступления, С этой позиции
лишению свободы соответствует такая мера пресечения, как заключение иод
стражу. Другие же меры корреспондируются с остальными видами наказания,
не связанными с лишением свободы. И если обвиняемый арестован “ввиду,
тяжести совершенного”, у адвоката мало шансов опровергнуть это. Однако
неверно полагать, что заключение под стражу применяется всегда, когда
санкция статьи УК предусматривает лишение свободы как единственно
возможное наказание. Бывает так, что даже при совершении преступления,
за которое предусмотрено только лишение свободы, следует избрать более
мягкую меру пресечения, о чем и просит адвокат.
Принятие подобного рода процессуальных решений обусловлено наличием
определенных материально-правовых оснований, отраженных в уголовном
законе. В частности, ст. 64 УК РФ дает суду право учесть исключительные
обстоятельства и перейти к другому, более мягкому, чем предусмотрено в
законе, наказанию; ст. 73 УК предусматривает возможность условного
осуждения виновного. Такие варианты судебных решений нельзя не учитывать
и при избрании следователем меры пресечения лицу, совершившему
преступление, за которое предусмотрено только лишение свободы. Обнаружив
исключительные обстоятельства дела, адвокат должен обосновать ими
ненужность заключения обвиняемого под стражу и целесообразность избрания
ему иной, более мягкой меры пресечения.
Если санкция, содержащая в себе только лишение свободы за конкретное
преступление, побуждает следователя в большинстве случаев избирать в
качестве меры пресечения обвиняемому лишь заключение под стражу, то
разнообразная по видам наказания санкция предоставляет адвокату более
широкие возможности для убеждения следователя в выборе иной меры
пресечения. В своем ходатайстве о выборе меры пресечения защитник
ориентируется не только на перспективу применения лишения свободы к
конкретному лицу, но и вероятность назначения ему иного наказания. В
соответствии с этим и определяется его позиция по делу в этом вопросе.
§ 50. Проверка серьезности деяния и данных для обвинения в нем
1. Оценка адвокатом опасности преступления. Заключение под стражу в
качестве меры пресечения может быть применено по мотивам одной лишь
опасности ряда преступлений, перечисленных в ч. 2 ст. 96 УПК.
Опасность того или иного преступления обусловлена важностью для
государства объекта посягательства, размером причиненного ему вреда,
способом совершения деяния, особенностями субъектов преступления.
Неслучайно, что все указанные преступления наказываются только лишением
свободы и даже допускают возможность применения смертной казни.
Характерно также, что за большинство из них полагается длительный срок
лишения свободы. Такие критерии опасности преступлений должны
учитываться адвокатом при решении вопроса о просьбе к следователю
избрать меру пресечения.
Кроме того, при оценке возможности заключения обвиняемого под стражу по
мотивам опасности содеянного адвокату необходимо учитывать еще ряд
моментов. Прежде всего применение этой меры пресечения к лицам,
совершившим преступления, перечисленные в ч. 2 ст. 96 УПК, не является
обязанностью следователя. В законе заложена лишь принципиальная
возможность заключения под стражу за подобные деяния. Но в некоторых
случаях может быть избрана иная, чем заключение под стражу, мера
пресечения. Особенно часто причинами избрания иных мер пресечения
являются преклонный возраст обвиняемого, получение им серьезной травмы в
результате несчастного случая, тяжелая форма обострения общего
заболевания и связанная с этим необходимость оказания квалифицированной
медицинской помощи и т.п.
Эти случаи должны быть тщательно мотивированы адвокатом в своем
ходатайстве об избрании меры пресечения, не связанной с арестом.
Опасность совершенного преступления или лишение свободы за него являются
теми обстоятельствами, каждое из которых наделяет следователя нравом
заключить обвиняемого под стражу. Оставляя адвокату мало надежд на иное
решение вопроса. Но чтобы более эффективно защищать обвиняемого,
адвокату важно учитывать и ряд других, перечисленных в ст. 89—-91 УПК
факторов, которые обосновывают саму фактическую необходимость применения
в данном случае ареста.
2. Проверка обвинения и фактов для заключения под стражу. Заключение под
стражу может применяться лишь к лицам, которым в установленном законом
порядке предъявлено обвинение в совершении конкретного преступления,
т.е. к обвиняемым. Это значит, что ограничение личной свободы гражданина
может последовать только после того, как по делу будут собраны
доказательства, позволяющие признать его обвиняемым. Лишь в
исключительных случаях данная мера пресечения может быть применена в
отношении подозреваемого (ст. 90 УПК). Но привлечение лица в качестве
обвиняемого и предъявление ему обвинения само по себе еще не является
основанием для применения любой меры пресечения, а тем более заключения
под стражу.
Избрание данной меры пресечения, как и любой другой, указанной в законе,
носит факультативный характер и обусловлено необходимостью обеспечить
выполнение ряда процессуальных задач, сформулированных в ст. 89 УПК.
Здесь отмечено, что заключение под стражу применяется при наличии
достаточных оснований полагать, что обвиняемый скроется от дознания,
предварительного следствия или суда, или воспрепятствует установлению
истины по уголовному делу, или будет заниматься преступной
деятельностью, а также для обеспечения исполнения приговора. Указанные
формы поведения существенно осложняют решение необходимых задач
уголовного судопроизводства. Поэтому в названных ситуациях и принимается
решение о необходимости заключения обвиняемого под стражу.
Любая мера пресечения, а тем более заключение под стражу, применяется,
если есть достаточные основания полагать, что поведение обвиняемого не
соответствует его процессуальному положению и противоречит задачам
правосудия. Если таких оснований нет, у обвиняемого отбирается
обязательство являться по вызовам и сообщать о перемене места
жительства.
Под достаточными основаниями адвокату надо понимать определенные
фактические данные, указывающие на стремление обвиняемого вести себя
недолжным образом. Следовательно, нельзя заключать обвиняемого под
стражу по субъективным соображениям (догадкам, слухам, предположениям и
т.п.). Неверно обосновывать избрание данной меры пресечения только
доказательствами события преступления, виновности субъекта или
отягчающими обстоятельствами. Вместе с тем при заключении под стражу
соответствующие данные о неправомерном поведении обвиняемого оцениваются
адвокатом в совокупности с собранными по делу доказательствами.
Результаты такой оценки должны убедить следователя в том, что обвиняемый
предпринимает одну из форм недозволенного поведения, пытается это
сделать или готовится к нему. Заключение под стражу лишает его
соответствующих возможностей и обеспечивает выполнение основных
процессуальных задач.
Встречающиеся на практике ходатайства адвокатов показывают, что
следователи не всегда правильно понимают требование закона об
обоснованности фактами заключения под стражу. Чаще всего данная мера
пресечения ошибочно мотивируется субъективными соображениями следователя
об объеме и качестве доказательств, данными расследования и даже
оперативных проверок, что недопустимо.
Маклаев, находившийся у себя дома в нетрезвом состоянии, затеял с женой
ссору, которая закончилась избиением жены и причинением ей средней
тяжести вреда здоровью. В постановлении о заключении обвиняемого под
стражу следователь указал, что данная мера пресечения избрана вследствие
того; что “Маклаев совершил опасное преступление, очевидное по своей
фабуле и подтверждаемое многими доказательствами”. На ошибочность этого
решения указал адвокат, который отметил, что заключение под стражу в
данном случае мотивировалось не конкретными фактическими данными, как
того требует закон, а очевидностью события преступления и наличием
некоторых доказательств. “Подобными доводами, — писал защитник, — можно
обосновать не только избрание той или иной меры пресечения, но и
принятие любого процессуального решения”.
В другом случае, мотивируя избрание меры пресечения в виде подписки о
невыезде, прокурор вслед за адвокатом отметил, что “основанием для
принятия такого решения служит недостаточность в настоящее время
доказательств содеянного и виновности Шуканова в покушении на
изнасилование гр-ки С.” Представляется, что подобный довод больше
пригоден в качестве одного из возможных оснований к прекращению дела,
чем для мотивировки отказа от заключения под стражу и избрания подписки
о невыезде.
По делу Крайнева, обвинявшегося в дерзком хулиганском избиении
прохожего, заключение под стражу было произведено потому, что
“следственными и оперативно-розыскными мероприятиями не обнаружено
данных, которые могли бы обосновать подписку о невыезде обвиняемого с
места жительства”. Арест же Силаева, совершившего аналогичное
преступление, мотивировался “наличием ряда серьезных отягчающих
обстоятельств (прошлая судимость, нетрезвое состояние, приводы в милицию
и др.) и отсутствием смягчающих вину данных”. В названных случаях
адвокаты обжаловали эти решения в суд как незаконные.
В ст. 96 УПК указан перечень преступлений, предусмотренных УК, за
совершение которых допускается заключение обвиняемого под стражу “по
мотивам одной лишь опасности преступления”. Речь идет о случаях, когда в
распоряжении следователя может и не быть доказательств, подтверждающих
(хотя бы предположительно) одно из оснований применения данной меры
пресечения, указанных в ст. 89 УПК. Закон презюмирует, что лишь тяжесть
деяния может побудить обвиняемого скрыться, помешать установлению истины
и воспрепятствовать исполнению приговора. Именно это и лежит в основе
заключения иод стражу. На практике же заключение под стражу применяется
часто из-за опасений следователя, что обвиняемый скроется или помешает
установить истину, независимо от степени общественной опасности
преступления. На практике возникает вопрос, нужно ли сохранять в законе
перечень преступлений, влекущих возможность заключения под стражу по
мотивам одной лишь опасности преступления при отсутствии установленных в
ст. 89 УПК оснований? Нам представляется, что решать его надо следующим
образом. Если совершено весьма опасное преступление, караемое смертной
казнью или длительным лишением свободы, то велика вероятность, что,
находясь на свободе, обвиняемый скроется от следствия и суда или
помешает установлению истины. В законе нужно отказаться от перечневого
метода деяний и установить правило: заключение под стражу может быть
применено ввиду особой тяжести совершенного преступления, если за него
могут быть назначены лишение свободы на срок от 10 лет или смертная
казнь. Но существуют не очень тяжкие, но весьма специфичные
преступления, совершение которых может повлечь заключение под стражу без
доказывания оснований, указанных в ст. 89 УПК. В перечень их можно
включить побег из места лишения свободы, из-под ареста или из-под
стражи, “уклонение от отбывания лишения свободы” и другие.
Высказывается мнение о том, что к несовершеннолетним не следует
применять заключение под стражу по мотивам одной лишь опасности
преступления. С этим вряд ли можно согласиться: ведь несовершеннолетние
могут обвиняться в особо тяжких преступлениях — убийстве, бандитизме,
разбое, изнасиловании и т.п. При оставлении таких лиц на свободе они
могут скрыться, помешать установлению истины и совершить новые
преступления.
Заключение под стражу ввиду опасности преступления — право, а не
обязанность следователя, которым он должен пользоваться очень
осмотрительно.
И, наконец, адвокат должен учитывать, что “заключение под стражу в
качестве меры пресечения применяется по делам о преступлениях, за
которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок
свыше одного года. В исключительных случаях эта мера пресечения может
быть применена но делам о преступлениях, за которые законом
предусмотрено наказание б виде лишения свободы и на срок не свыше одного
года” (ч. 1 ст. 96). Представляется, что “годичный” барьер необходимо
повысить до 2 лет, в отношении же несовершеннолетних — до 3 лет. Учинив
нетяжкое преступление, человек вряд ли будет скрываться и захочет
помешать органам предварительного следствия установить истину по делу.
Применение к нему заключения под стражу может “выбить” его из нормальной
жизни. Кроме того, адвокату нужно бороться против сложившейся практики,
когда следователи применяют заключение под стражу по всем преступлениям,
по которым может быть назначено лишение свободы в качестве наказания.
Объясняют они это обычно таким утверждением: “Все равно ему сидеть”.
Еще один аспект применения заключения под стражу, которому должен
противостоять адвокат, — это сложившаяся практика назначения наказания в
виде лишения свободы подсудимым, к которым было применено заключение под
стражу как мера пресечения. К лицам же, находящимся до суда на свободе,
чаще применяются наказания, не связанные с лишением свободы. Судьи
объясняют эту практику так: назначить наказание, не связанное с лишением
свободы подсудимому, к которому была применена мера пресечения
заключение под стражу, — значит, признать необоснованность действий
органов, расследования, “бросить на них тень”.
Адвокаты пока не могут изменить эту практику. Но учитывать ее в своей
работе они должны. В частности, зная, что суд “проштампует” решение
следователя, того надо очень серьезно убеждать, при наличии доводов, в
нецелесообразности заключения под стражу как меры пресечения.
Адвокат в силу своей профессии не может быть сторонником .ареста за
неопасные деяния. Существующая сейчас практика заключения под стражу не
может считаться удовлетворительной. Адвокат на предварительном следствии
должен добиваться того, чтобы арестовывали подзащитного только тогда,
когда не арестовать его нельзя. В этой связи пути дальнейшего сокращения
распространенности заключения под стражу видятся нам следующим образом.
1. Декриминализация деяний, т.е. перевод незначительных по степени
общественной опасности преступлений в разряд административных
проступков.
2. Снижение строгости санкций в УК РФ: переход от мер наказания,
связанных с лишением свободы, к другим, более мягким наказаниям. Общее
изменение уголовной политики в сторону дальнейшей ее гуманизации.
3. Введение новых мер пресечения, которые могли бы стать альтернативной
заключению под стражу. Например, домашний арест, надзор милиции и т.п.
4. Сокращение ‘перечня преступлений, за совершение которых допускается
заключение под стражу по мотивам одной лишь опасности деяния.
5- Допущение возможности заключения под стражу обвиняемого лишь при
условии, что инкриминируемое ему деяние наказывается лишением свободы на
срок более двух лет.
6. Полный отказ от арестов до привлечения лица в качестве обвиняемого и
его допроса.
7. Запрещение ареста несовершеннолетних лиц (до 16 лет), обвиняемых в
преступлениях, наказуемых лишением свободы на срок менее 3 лет;
беременных женщин и женщин с детьми до трех лет; лиц старше 70 лет;
тяжелобольных, а также людей, совершивших преступления по неосторожности
(при отсутствии тяжких последствий).
8. Введение судебного порядка для применения данной меры пресечения.
§ 51. Следователь полагает, что обвиняемый скроется, будет мешать
следствию или не остановится в преступной деятельности
1. Установление реальности стремления подзащитного скрыться.
Заключение под стражу применяется к обвиняемому, поведение или образ
жизни которого свидетельствует о стремлении скрыться или наличии у него
реальных возможностей к этому. Обычно к числу подобных обстоятельств
относят: систематическое пьянство, существование на случайные заработки
или нетрудовые доходы, отсутствие постоянного места жительства или
определенных занятий и т.н.
Не обоснованная фактами простая допустимость или обычная возможность
полагать, что обвиняемый вообще способен скрыться — не могут служить
достаточным основанием к заключению его под стражу. Между тем из
следственной практики еще не устранены случаи незаконного выбора и
обоснования данной меры пресечения. По делу Шмакова, обвинявшегося в
насилии над представителем власти (п. 1 ст. 318 УК РФ), необходимость
заключения под стражу мотивировалась тем, что обвиняемый “имеет полную
возможность скрыться от следствия, так как разведен с женой и не дорожит
своей работой”. Исаков, ограбивший пьяного гражданина, был заключен под
стражу потому, что “легко может уехать в неизвестном направлении,
поскольку работает слесарем на автобазе и имеет водительские права”. На
незаконность этих решений адвокаты подали жалобы в суд.
Для заключения обвиняемого под стражу следователь должен установить, что
тот хочет скрыться именно от процесса дознания, предварительного
следствия или суда, а не просто от соответствующих органов или
конкретных должностных лиц. Жучихин обвинялся по п. 1 ст. 111 УК. В
ответ на вызов его к следователю, он пришел к прокурору и заявил, что со
следователем М. у него личные неприязненные отношения, вследствие чего
он не желает идти на допрос к М. и просит поручить вести расследование
дела другому следователю. Поскольку Жучихин в назначенное время не
явился к следователю М., тот решил заключить его под стражу как
скрывающегося от следствия. Прокурор, по ходатайству адвоката, отказался
санкционировать это решение, поскольку в основе поведения обвиняемого
лежало не стремление скрыться, а его нежелание давать показания данному
следователю.
Заключить под стражу можно только обвиняемого, который стремится
скрыться, а не просто уклоняется от явки, а тем более не прибыл в органы
расследования по однократному вызову. В случае уклонения явка может быть
обеспечена приводом обвиняемого с последующим выяснением причин такого
поведения и разъяснением его процессуальных последствий. Согласно ст.
147 УПК привод обвиняемого может последовать в случае неявки его без
уважительной причины. Привод же без предварительного вызова
осуществляется только в тех случаях, когда обвиняемый скрывается от
следствия или не имеет определенного места жительства. Бобров
подозревался в совершении квартирного хулиганства. Следователь решил
заключить его под стражу, поскольку тот не явился по вызову.
Доставленный приводом, Бобров заявил, что не пришел к следователю, так
как боится уголовной ответственности. Это обстоятельство побудило
следователя поставить вопрос о заключении Боброва под стражу. Прокурор
же обоснованно расценил его как непроцессуальное и отказался
санкционировать применение этой меры пресечения.
2. Чем препятствовал обвиняемый следователю, который арестовал его за
это? Основанием заключения под стражу может стать поведение обвиняемого,
направленное на воспрепятствование установлению истины но уголовному
делу (умышленное создание помех к установлению события преступления и
виновности обвиняемого в его совершении). Препятствование установлению
иных обстоятельств, подлежащих доказывайте, по общему правилу не должно
обосновывать заключение под стражу.
Однако в случаях, когда их выяснение имеет особо важное значение и,
сознавая это, обвиняемый стремится помешать их установлению, он может
быть заключен под стражу в целях пресечения подобных действий. Например,
Равилин обвинялся в грабеже (п. 1 ст. 161 УК). Следователь без особого
труда собрал доказательства, характеризующие событие преступления и
виновность Равилина в его совершении. В процессе расследования
выяснилось, что обвиняемый совершает действия, препятствующие
установлению размера ущерба, причиненного преступлением. Поскольку это
обстоятельство в данном деле имело важное юридическое значение, а
обвиняемый мешал его установлению, следователь решил пресечь действия
Равилина заключением его под стражу. Прокурор признал доводы
убедительными и санкционировал арест.
Заключить под стражу можно обвиняемого, который в целях
воспрепятствования установлению истины совершает не любые возможные, а
только незаконные действия, выражающиеся в уничтожении, сокрытии,
подмене, фальсификации или искажении доказательств; в подкупе,
запугивании, уговорах свидетелей (потерпевших, экспертов) в целях
склонения их к даче заведомо ложных показаний в суде и т.п. Воронин
обвинялся в причинении смерти по неосторожности (ст. 109 УК). В процессе
расследования он несколько раз обсуждал со свидетелями, ранее знакомыми
ему людьми, отдельные обстоятельства содеянного. Узнав об этом,
следователь решил заключить Воронина под стражу. Адвокат сразу же
обжаловал это решение. Прокурор не счел поведение Воронина незаконным, и
отказался санкционировать решение следователя. Таким образом, не все
действия обвиняемого, так или иначе отражающиеся на расследовании
преступления, могут считаться недозволенными, влекущими заключение под
стражу. Очевидно, что нельзя применять данную меру пресечения к лицу,
которое совершает действия, не препятствующие установлению истины и
обусловленные необходимостью воспользоваться правом на защиту.
Между тем в ряде случаев следователи ошибочно считают эти действия
незаконными, обосновывающими необходимость заключения обвиняемого под
стражу. Так, Свагин, обвинявшийся в хулиганском избиении прохожего, был
арестован потому, что “не признает себя виновным, ссылается на
запамятование происшедшего, неосновательно требует назначения
судебно-психиатрической экспертизы, явно симулирует различные душевные
расстройства и, кроме того, в процессе расследования обратился за
советом по своему делу в юридическую консультацию”. Представляется, что
в данном случае ошибочность мотивировок ареста состоит в том, что
следователь отождествил процессуальные возможности обвиняемого с
действиями, запрещенными законом.
3. Арест как мера пресечения преступной деятельности. Обвиняемый может
быть заключен под стражу, если имеются данные о том, что, оставаясь на
свободе, он будет заниматься преступной деятельностью. Эти данные могут
относиться к его личности, образу жизни, условиям работы и т.п. Нужно,
чтобы эти данные не просто отрицательно характеризовали обвиняемого, но
и одновременно предрасполагали его к совершению новых преступлений.
Между тем некоторые следователи не проводят различий между данными о
возможном совершении в скором будущем нового преступления и
определенными общими сведениями о личности обвиняемого. Из-за этого
допускаются ошибки при заключении под стражу.
Например, причинивший средней тяжести вред здоровью Неверов был
арестован за то, что “ранее судился за бродяжничество и злоупотребление
спиртными напитками”. Бесспорно, данные обстоятельства свидетельствуют
не в пользу обвиняемого. Но должным образом не раскрытые в связи с
вероятностью совершения нового преступления, они сами по себе не могли
обосновывать заключение под стражу.
В другом случае, Колчин, избивший из хулиганских побуждений соседа по
квартире, был заключен под стражу ввиду того, что “совершил хулиганство
и умышленное посягательство на личность в нетрезвом состоянии. Он часто
пьет и склонен к дракам”.
Граднев, покушавшийся на изнасилование своей знакомой, арестован ввиду
того, что “может совершить оконченное насильственное преступление, т.к.
разведен с женой, ведет аморальный образ жизни, встречается со
случайными женщинами”. Мысль следователя ясна, и она могла быть признана
законно обосновывающей арест при условии, если бы в ней раскрывалась
связь между образом жизни обвиняемого и вероятностью на этой почве
совершения нового однотипного или сходного преступления. А приведенная
форма мотивировки показывает, что обвиняемый арестован не за покушение
на изнасилование и за высокую степень вероятности совершения нового
преступления, а за то, что встречается с женщинами и разведен с женой.
Раздупкни, избивший во время совместной выпивки своего товарища,
заключен под стражу по причине “наличия у него в прошлом фактов
психических отклонений, по поводу излечения которых он находился в
больницах, а в настоящее время состоит на учете у райпсихиатра”. Но
мысли следователя, нервные расстройства влекут совершение насильственных
преступлений, и во избежание этого нездоровых людей следует
арестовывать, что, разумеется, неверно.
Заключение под стражу производится для того, чтобы пресечь дальнейшую
преступную деятельность обвиняемого и лишить его реальной возможности
совершить новое преступление. Чаще всего это целесообразно в тех
случаях, когда обвиняемый совершил только одно из нескольких задуманных
преступлений (грабежей, разбоев, изнасилований и т.п.) или у него
остались прежние преступные связи.
Фактические данные, обосновывающие необходимость заключения под стражу,
должны свидетельствовать о наличии реальной возможности совершить именно
преступление, а не правонарушения вообще либо какое-то отклоняющееся от
нормы или даже аморальное поведение. Между тем иногда показателями
возможности совершения нового преступления для следователя служат такие
факторы, как: частое употребление спиртных напитков, тяга к азартным
играм, склонность к перемене мест работы, уход из семьи, увлечение
случайными знакомствами, в первую очередь, с девушками и женщинами и
т.п. Взятые из адвокатской практики эти и подобные доводы могут служить
лишь показателями общих социально-этических свойств личности, а не ее
специальной способности и высокой вероятности продолжения преступной
деятельности.
Степень вероятности совершения данным лицом нового преступления, а также
возможный характер и опасность последнего учитываются в каждом
конкретном случае заключения обвиняемого под стражу. Чаще всего
заключением под стражу пресекаются попытки совершения повторных
преступлений. Если же данное деяние по существу своему неосторожно,
аффективно, случайно и т.п. и нет оснований полагать, что субъект после
него совершит иное преступление, то заключать его под стражу не следует.
Недопустимо также избирать данную меру пресечения “на всякий случай”,
чтобы обвиняемый не допустил еще чего-нибудь недозволенного, чтобы не
пьянствовал, не скандалил в семье и пр. Подобные соображения нельзя
считать данными о реальной возможности совершения новых преступлений.
Пресечь аморальное поведение или исправить образ жизни обвиняемого с
большим успехом можно средствами общественного или административного
воздействия, чем заключением под стражу.
§ 52. И следователь ошибается
i. Оценка адвокатом заключения под стражу “для обеспечения исполнения
приговора”. По действующему законодательству заключение под стражу может
производиться не только следователем, но также лицом, производящим
дознание, судом и прокурором. Чтобы четче представлять себе
процессуально-принудительные полномочия, адвокат должен знать и
соответствующие специальные возможности суда. В частности, особого
внимания заслуживает следующее.
На практике чаще всего обвиняемый заключается под стражу в процессе
расследования преступления. Суд же обычно только проверяет законность и
обоснованность избрания данной меры пресечения. Но иногда и ему
приходится решать вопрос о необходимости заключения под стражу. Причем
суд может заключить под стражу как обвиняемого (подозреваемого), так и
подсудимого (осужденного). Он вправе принять такое решение при наличии
любого законного основания. Кроме того, суд в состоянии заключить
обвиняемого (подсудимого) под стражу, руководствуясь еще одним
процессуальным основанием, а именно — необходимостью обеспечения
исполнения приговора.
Иногда оказывается, что органы предварительного следствия до каким-либо
причинам вообще не избрали в отношении обвиняемого меру пресечения.
Например, вследствие отсутствия оснований, нецелесообразности, служебных
упущений, ошибок и т.п. Судья, убедившись в том, что таковая должна быть
избрана и именно в форме заключения под стражу, выносит соответствующее
решение, исходя из необходимости обеспечить исполнение приговора.
Сделать это суд первой инстанции может в любой момент производства по
делу — при назначении дела к слушанию, судебном следствии и
постановлении приговора.
Вступивший в законную силу приговор подлежит обязательному исполнению.
Суд принимает ряд мер по организации исполнения приговора еще до
вступления его в силу. Сделать это суд может путем реализации имеющихся
законных возможностей, в числе которых находится и право заключить
подсудимого под стражу в целях обеспечения исполнения приговора, который
предусматривает наказание в виде лишения свободы. Данное обстоятельство
учитывается в тех случаях, когда при расследовании и судебном
рассмотрении дела мера пресечения вообще не избиралась или есть
серьезные основания полагать, что непринятие такого решения в данный
момент сделает невозможным или существенно осложнит исполнение
приговора. Закон (п. 7 ст. 315 УПК) неслучайно требует, чтобы в
приговоре отражалось решение суда о мере пресечения в отношении
подсудимого до вступления приговора в законную силу.
Адвокату следует иметь в виду, что заключать под стражу подсудимого
можно при условии, если исполнить приговор невозможно именно вследствие
его деятельности. Когда же исполнение затруднено или вообще
неосуществимо по причинам, не зависящим от подсудимого (его воли,
состояния, поведения), в отношении него нельзя избирать меру пресечения
в виде заключения под стражу. Например, названное решение будет
необоснованным, если окажется, что исполнению приговора препятствуют
объективные факторы (сложные погодные условия, снежные заносы, горные
обвалы, разливы рек и т.п.); организационные недоработки суда или иного
административного органа (нечеткая работа канцелярии, повлекшая задержку
в отсылке необходимых документов; ошибочная пересылка их ненадлежащему
адресату; почтовая утрата судебно-исполнительных документов; потеря их
администрацией места заключения и др,). Очевидно, что подобного рода
чьи-либо служебные упущения исправляются улучшением дела организации
исполнения приговора, а не заключением осужденного под стражу, что в
приведенных ситуациях выглядит как наказание.
На практике суд может избрать в качестве меры пресечения заключение под
стражу и в ряде иных, не рассмотренных здесь случаях. Важно только,
чтобы его действиями руководили интересы необходимости обеспечения
исполнения приговора. Если же имеется какое-либо другое обстоятельство
из числа предусмотренных в ст. 89 УПК, заключение под стражу
мотивируется только им. Адвокату недопустимо полагать, что суд может
избрать данную меру пресечения только по единственному основанию —
необходимости обеспечить исполнение приговора. Ошибочным является мнение
о том, что обеспечение исполнения приговора является родовым понятием,
обобщенно включающим в себя три других, ранее рассмотренных основания.
Особенно часто этой позиции придерживаются работники органов
предварительного следствия.
По делу Заурова, избившего жену и тещу, следователь вынес постановление,
в котором необходимость заключения обвиняемого под стражу обосновывалась
стремлением обеспечить исполнение приговора. Иногда бывает и так, что,
получив сведения о желании обвиняемого скрыться или воспрепятствовать
установлению истины, а также узнав о фактах продолжения им преступной
деятельности, следователь заключает его под стражу “для обеспечения
исполнения приговора”. Такие способы обоснований неверны. Признание
универсальности рассматриваемой формулировки ведет к игнорированию иных
процессуальных оснований, что при соответствующих условиях способно
породить нарушения законности.
Перечисленные в ст. 89,96 У ПК-обстоятельства, обосновывающие
возможность заключения обвиняемого под стражу, имеют строго определенное
значение и расширительному толкованию не подлежат.
Однако на практике адвокаты иногда встречают и такие мотивировки
заключения под стражу, как: актуальность борьбы с данным видом
преступлений или распространенность их на данной территории, указания
соответствующих органов, выступления в печати по конкретному случаю,
значительный общественный резонанс данного дела, ходатайство коллектива
граждан или просьба потерпевшего и т.п.
Стасов, избивший родственника, был заключен под стражу ввиду того, что
ранее отбывал 10 суток административного ареста за мелкое хулиганство.
Рябинина, хулигански избившего жену, арестовали, т.к. он ранее был
судим. Заключение под стражу Шилохвостова мотивировано низменными
мотивами покушения на изнасилование. Сошников заключен под стражу, так
как в процессе совершения хулиганства нанес несколько ударов по лицу
своему двенадцатилетнему сыну. Поярков арестован по той причине, что
“имеются серьезные основания подозревать его в совершении, кроме данного
хулиганства, других тяжких преступлений”. Пужинского заключили под
стражу не за сомнительный факт покушения на изнасилование, а за то, что
“не имеется оснований к избранию более мягкой меры пресечения”. Участник
групповой драки Бутов арестован лишь потому, что оказался сильнее и
активнее Других хулиганов. Учинивший семейное хулиганство и
замахнувшийся на жену ножом Скрябиков арестован вследствие того, что
“судебная практика требует за подобные деяния лишения свободы”. Об этих
фактах и писали в суд свои жалобы адвокаты.
Подобные основания и заключения под стражу неверны потому, что не
предусмотрены законом, не учитывают степень опасности содеянного; ими
можно обосновать применение любой меры пресечения. В этом состоит
процессуальная бессодержательность, а зачастую и опасность приведенных
доводов.
При заключении обвиняемого под стражу, наряду с обстоятельствами,
изложенными в ст. 89 и 96 УПК, учитываются и другие, примерный перечень
которых дан ст. 91 УПК. Это — тяжесть предъявленного обвинения, личность
обвиняемого, род его занятий, возраст, состояние здоровья, семейное
положение и иные данные. Названные обстоятельства оцениваются
следователем при избрании любой меры пресечения, вследствие чего по
существу своему они лишены элементов процессуальной специфики в случаях
заключения обвиняемого под стражу. Тем не менее, поскольку в конкретных
случаях они имеют большое фактическое значение для решения вопроса о
заключении под стражу, их также должен учитывать адвокат при защите
обвиняемого.
Тяжесть предъявленного обвинения определяется с учетом квалификации
деяния в УК; здесь адвокат может ссылаться на то, что преступление не
является тяжким. Учитывается и субъективная сторона преступления;
адвокат может указывать на неосторожную форму вины, подчеркивать более
мягкий вид вины; акцентировать внимание на незначительной роли
обвиняемого в преступлении, если оно совершено в соучастии. Адвокату
следует обратить внимание на характер, размер вреда, причиненного
преступлением, на обстоятельства, смягчающие ответственность. Нужно
охарактеризовать личность как положительный социальный тип. Обратить
внимание соответствующего органа на род занятий лица, его профессию,
источники к существованию.
Адвокат должен иметь в виду, что несовершеннолетний или престарелый
возраст обвиняемого, как правило, препятствуют применению заключения под
стражу. Наличие тяжелого заболевания обвиняемого, его инвалидность может
препятствовать применению строгих мер пресечения по причине
нецелесообразности и из соображений гуманности. Семейное положение тоже
подлежит учету: заключение под стражу обычно не применяется к беременным
женщинам, кормящим матерям, одиноким матерям, многодетным родителям.
Другие обстоятельства могут относиться как к содержанию обвинения, так и
к личности обвиняемого. Изменение обстоятельств, на которые указано в
ст. 91 УПК, может вызвать изменение или отмену меры пресечения (особенно
заключения под стражу).
2. Ошибки при аресте подзащитного. Адвокатская практика показывает, что
нередки случаи ареста за то, что обвиняемые отказываются выполнить
какие-либо нужные следствию действия. В частности, заключение под стражу
мотивируется такими доводами, как; непризнание или частичное признание
вины, отказ от показаний, дача явно лживых объяснений или неоднократное
изменение показаний, заявление о нежелании подписывать протокол,
активные попытки переложить свою вину на потерпевшего, нежелание
подвергнуться медицинскому освидетельствованию, возражения против
использования магнитофона при проведении очной ставки с потерпевшей и
т.п. Очевидно, что подобные факты поведения обвиняемого обусловлены его
стремлением защититься от предъявленного обвинения и лишены элементов
противозаконной деятельности по воспрепятствованию установлению истины.
Заключение под стражу в приведенных и подобных им случаях выглядит как
месть следователя за отказ от выполнения его указаний обвиняемым, что не
может считаться поведением, основанным на принципе соблюдения
законности.
Кроме того, такое заключение под стражу существенно нарушает право
обвиняемого на защиту. С процессуальной стороны названные действия
обвиняемых нельзя считать незаконными, хотя, по существу своему, они,
конечно, не способствуют расследованию. Следует иметь в виду, что помощь
следствию — лишь одно из возможных смягчающих вину обстоятельств.
Поэтому отказ от такого поведения не должен квалифицироваться как
незаконное воспрепятствование расследованию и тем самым обосновывать
заключение под стражу. Это различные категории (в первом случае —
материально-правовая, во втором — уголовно-процессуальная).
Ямпольский, учинивший хулиганские действия в коммунальной квартире, был
заключен под стражу не за это, а вследствие того, что “в отсутствие
потерпевших починил и привел в порядок поврежденную им их бытовую мебель
(кухонный стол, табуретки, полку, шкаф и др.), чем осложнил установление
материального ущерба, а по приходу соседей, с работы предлагал им выпить
вместе с ним и забыть содеянное им”. “Мотивировка данного ареста неверна
потому, — писал адвокат прокурору, — что действия обвиняемого по
устранению последствий преступления и возмещению им материального ущерба
необоснованно оценены следователем как попытки воспрепятствовать
установлению истины по делу”.
Реализуя предоставленные законом средства для защиты против
предъявленного обвинения, привлекаемые граждане нередко пытаются
направить расследование по ложному пути с тем, чтобы полностью избежать
ответственности или нести ее в меньшей мере. В этих случаях можно
говорить о воспрепятствовании установлению истины. Но оснований для
заключения под стражу здесь нет, так как обвиняемый действует в пределах
своих прав. Фактическое направление расследования должно зависеть от
следователя, а не желаний обвиняемого.
Бялый, обвинявшийся в покушении на изнасилование, был заключен под
стражу по той причине, что, “сославшись на опьянение, не смог указать
место, куда выбросил нож. Он заявил также о якобы имевшем место
добровольном согласии потерпевшей. Кроме того, у него дома были
обнаружены стихи непристойного содержания”. Ясно, что запамятование
места нахождения ножа, версия о попытке добровольного полового сношения
с потерпевшей и даже хранение нецензурных стихов не могут считаться теми
обстоятельствами, которые препятствуют установлению истины по делу.
Заключение под стражу может быть применено в случаях, когда установлению
истины мешают недозволенные действия самого обвиняемого. Аналогичные
действия других лиц (родственников, знакомых обвиняемого, а тем более
посторонних для него людей), совершенные по их собственной инициативе,
не могут считаться основанием для заключения обвиняемого под стражу. Но
если установлено, что препятствующие установлению истины лица действуют
не по своей инициативе, что побуждают их к этому обвиняемый или его
родственники, следователь вправе признать это обстоятельство
обоснованием необходимости заключения под стражу обвиняемого. И адвокат
с этим ничего не может поделать.
Несовершеннолетний Симаков обвинялся в ограблении нетрезвого гражданина.
Вину свою признал частично. После предъявления обвинения он, угостив
приятелей вином, послал их к потерпевшему с тем, чтобы уговорить его
отказаться от сделанного в милицию заявления. Не добившись
положительного результата, друзья Симакова, с его согласия, позвонили
потерпевшему по телефону и пригрозили расправой за возможную жалобу.
Установив названные факты, следователь счел их противозаконными и на
этом основании арестовал Симакова. Жалоба же адвоката в суд осталась без
удовлетворения.
Правовая регламентация оснований ареста очень несовершенна. В самом
деле, в ст. 89 УПК предусмотрены вообще причины для любой меры
пресечения, а не заключения под стражу как наиболее строгой меры
пресечения, связанной с ограничением свободы. Поэтому в законе следует
разделить основания к избранию меры пресечения (кроме ареста) и
основания к заключению под стражу.
Так, при основаниях полагать, что обвиняемый скроется от следствия,
целесообразней было бы применять подписку о невыезде. А при отсутствии
подобных оснований — вообще не применять никакой меры пресечения,
поскольку необоснованное применение мер пресечения всегда является
нарушением прав и свобод человека и гражданина.
На практике же подписка о невыезде применяется при обстоятельствах,
которые свидетельствуют скорее об отсутствии любых предпосылок для
применения меры пресечения, причем со стереотипной мотивировкой: “нет
оснований полагать, что обвиняемый скроется от суда и следствия”. При
наличии же таких оснований чаще необоснованно применяется заключение под
стражу.
Нередко при избрании меры пресечения не указываются основания ее
применения. Иногда сами основания формулируются неточно, с отступлением
от положений, содержащихся в законе. Имеет распространение и практика
заключения под стражу по мотиву опасности совершенного преступления в
тех случаях, когда инкриминируемое обвиняемому деяние фактически не
входит b’tot установленный законом перечень преступлений, который дает
право на использование этой меры по данному основанию.
Адвокаты должны знать эту следственную практику, с тем чтобы
использовать эти знания в своей работе при заключении подзащитного под
стражу. Отмеченные недостатки в определении оснований мер пресечения
свидетельствуют о необходимости более вдумчивого и серьезного подхода
адвоката к решению данного вопроса.
§ 53. Проверка срока, специальных условий и документов ареста
1. Срок содержания под стражей. Гарантии прав обвиняемого и
эффективность защиты требуют соблюдения установленных законом сроков
содержания под стражей обвиняемых (подозреваемых). Адвокат должен четко
знать их, представлять свои процессуальные права, связанные со сроками и
их продлением. Содержание под стражей при производстве предварительного
следствия ограничено достаточно коротким сроком, не превышающим обычный
срок предварительного следствия. Ведь мера пресечения — заключение под
стражу применена к лицу, не признанному виновным, а лишь обвиняемому в
преступлении. Это обязывает, в частности, к быстрому производству
следствия, осмотрительному и разумному использованию такой жесткой меры
пресечения, как заключение под стражу. Содержание под стражей сверх
установленных законом сроков — грубое нарушение закона, прав и свобод
гражданина.
Чтобы правильно исчислять сроки содержания под стражей, адвокату
необходимо знать, с какого момента начинается и в какой момент
прекращается течение срока заключения под стражу.
Но общему правилу, срок действия меры пресечения исчисляется со дня
применения меры пресечения до времени направления дела прокурору с
обвинительным заключением. Если же подозреваемый был задержан, а затем
ему было предъявлено обвинение, а в качестве меры пресечения выбрано
заключение под стражу, то срок действия этой меры пресечения начинает
исчисляться с момента его задержания.
До 13 июня 1996 г. из этого срока исключалось время ознакомления
обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела. Течение срока
приостанавливалось в день объявления обвиняемому об окончании
предварительного следствия и предъявления ему для ознакомления всех
материалов дела. Моменты начала и окончания ознакомления фиксировались
следователем в протоколе, составляемом в соответствии со ст. 203 УПК
РСФСР. Если после ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами
дела следователь продолжал производство следственных действий, то
течение срока заключения под стражу возобновлялось.
Однако постановлением Конституционного Суда РФ по делу о проверке
конституционности части 5 статьи 97 УПК, в связи с жалобой гражданина
В.В. Щелухина, данные положения УПК были признаны неконституционными, и
срок ознакомления обвиняемого суголовным делом был включен в срок
содержания под стражей.
Поскольку срок заключения под стражей исчисляется до момента направления
прокурору дела с обвинительным заключением, то время рассмотрения
прокурором поступившего к нему от следователя уголовного дела с
обвинительным заключением (пять суток, предусмотренные в ст. 214 УПК) в
срок предварительного следствия (стало быть, и заключения под стражу) не
включается.
Против и в защиту этого положения существует множество аргументов. Одни
практики предлагают включить время ознакомления прокурора с делом в срок
предварительного расследования, мотивируя это интересами заключенного
под стражу: ведь он “сидит” лишние 5 суток; другие — защищают интересы
предварительного расследования и поддерживают положение, предусмотренное
в УПК.
В данном случае адвокат должен встать на позицию, что, “пока права
человека являются высшей ценностью (ст. 2 Конституции РФ) по сравнению с
судьбой дела, целесообразнее было бы включить время ознакомления
прокурора с делом в срок предварительного расследования. И обязать в
законодательном порядке соответствующие органы представлять дело для
ознакомления за пять суток до истечения срока предварительного
расследования.
При возвращении дела на новое расследование течение срока содержания под
стражей возобновляется с момента поступления дела в соответствующий
следственный орган.
При применении меры пресечения к подозреваемому срок заключения под
стражу не должен превышать десяти суток. Особо ответственный подход к
применению данной меры пресечения обусловлен тем, что ему не предъявлено
обвинение. Срок исчисляется со дня применения заключения под стражу до
предъявления обвинения и продлению не подлежит. Если по истечении этого
срока обвинение не будет предъявлено, мера пресечения отменяется, о чем
выносится мотивированное постановление. Однако в соответствии с Указом
Президента от 14 июня 1994 г. № 1226 к подозреваемым в причастности к
банде или иной организованной преступной группе, подозреваемой в
совершении тяжких преступлений, применяется задержание до тридцати
суток. В случае применения к подзащитному задержания по этому указу
адвокат должен немедленно обжаловать его в суд. Практика идет по пути
отмены этих противозаконных задержаний.
Содержание под стражей при расследовании преступлений по уголовным делам
не может продолжаться более двух месяцев (ст. 97 УПК). Продление срока
содержания под стражей допускается только при наличии указанных в законе
оснований лишь компетентными прокурорами и в соответствии с достаточно
сложной процедурой, побуждающей к ускорению принятия решений о
завершении расследования или замене заключения под стражу при
соответствующих условиях менее строгой мерой пресечения.
Так, срок содержания под стражей может быть продлен районным и равным
ему прокурором до трех месяцев в случае: 1) невозможности закончить
расследование до истечения двухмесячного срока содержания под стражей;
2) при отсутствии оснований для изменения меры пресечения, замены ее
более мягкой.
Дальнейшее продление срока может быть осуществлено прокурором области и
равным ему прокурором (до шести месяцев) лишь ввиду особой сложности
дела и при тех же условиях, что учитывались при первом продлении.
Дальнейшее продление срока осуществляется Генеральным прокурором РФ и
его заместителями. Заместитель Генерального прокурора РФ вправе продлить
срок содержания под стражей до одного года, а Генеральный прокурор — до
полутора лет. Такое продление допускается в исключительных случаях и
только в отношении лиц, обвиняемых в совершении тяжких преступлений.
В случае, когда ознакомление обвиняемого и его защитника с материалами
дела до истечения предельного срока содержания под стражей невозможно,
Генеральный прокурор РФ, прокурор субъекта РФ и приравненные к ним
прокуроры вправе не позднее пяти суток до истечения предельного срока
содержания под стражей возбудить ходатайство перед судьей областного,
краевого и приравненных к ним судов о продлении этого срока. Судья в
срок не позднее пяти суток со дня получения ходатайства выносит
постановление о продлении срока, но не более чем на шесть месяцев, либо
об отказе в удовлетворении ходатайства прокурора и об освобождении лица
из-под стражи. В том же порядке срок содержания под стражей может быть
продлен в случае необходимости удовлетворения ходатайства обвиняемого
или его адвоката о дополнении предварительного следствия.
Никто не может содержаться под стражей при расследовании дела свыше
установленного срока. Незавершение предварительного следствия к моменту
истечения срока содержания под стражей не является препятствием к
немедленному освобождению обвиняемого.
Совместными указаниями Генерального прокурора РФ и министра внутренних
дел РФ от 17 января 1995 года “Об избрании мер пресечения” даны
необходимые разъяснения по применению закона, регулирующего порядок
избрания мер пресечения. Так, ходатайства о продлении сроков следствия и
содержания под стражей должны представ1-ляться не позднее чем за пять
дней до истечения двухмесячного срока, 10 дней — трехмесячного, 15 —
шестимесячного и 30 дней — годичного. Ходатайство о продлении срока
содержания под стражей возбуждает следователь мотивированным
постановлением. Вышестоящему прокурору его представляет прокурор,
осуществляющий надзор за исполнением законов при производстве следствия,
если он поддерживает ходатайство.
Постановление о возбуждении ходатайства о продлении срока содержания под
стражей должно включать, в частности, дату возбуждения уголовного дела;
краткое содержание дела; подробные данные о личности обвиняемого;
сущность предъявленного обвинения; конкретные доказательства виновности,
обоснование необходимости дальнейшего содержания под стражей. Кроме
того, необходимо и указание о том, обжаловалось ли в суд содержание под
стражей, какое постановление вынесено судьей. В случае удовлетворения
жалобы судьей, а затем применения повторного ареста, следует отразить
даты изменения меры пресечения.
Этими изложениями и руководствуется адвокат, оценивающий вопрос о сроках
ареста подзащитного.
2. Специальные условия для ареста некоторых должностных лиц. При работе
с некоторыми категориями обвиняемых в связи с особой ответственностью
выполняемых ими функций адвокат должен знать специфику привлечения их к
уголовной ответственности, применения к ним мер пресечения, в первую
очередь заключения под стражу. Таким лицам установлены дополнительные
гарантии против необоснованного применения к ним заключения под стражу.
В соответствии со ст. 98 Конституции РФ члены Совета Федерации и
депутаты Государственной Думы обладают депутатской неприкосновенностью.
Они не могут быть задержаны, арестованы, кроме случаев задержания на
месте преступления, а также случаев, предусмотренных федеральным законом
для обеспечения безопасности других людей. Однако в том случае, если в
связи с возбуждением дела встает вопрос об аресте, Генеральный прокурор
РФ должен поставить перед соответствующей палатой вопрос о лишении
депутата неприкосновенности.
Согласно Федеральному закону “О статусе /депутата Совета Федерации и
депутата Государственной Думы Федерального Собрания”, палаты должны в
недельный срок рассмотреть данное представление, принять по нему
решение, о котором в трехдневный срок доводится до сведения Генерального
прокурора РФ. В Государственной Думе вопрос о лишении депутата
неприкосновенности решается большинством .голосов от общего числа
депутатов Государственной Думы; в Совете Федерации для лишения
неприкосновенности требуется две трети голосов от общего числа членов
Совета Федерации.
Судья же Конституционного Суда РФ не может быть арестован без согласия
Конституционного Суда РФ. Судья суда общей юрисдикции или арбитражного
суда не может быть заключен под стражу без согласия соответствующей
квалификационной комиссии суда. Заключение судей под стражу допускается
не иначе как с санкции Генерального прокурора РФ или лица, исполняющего
его обязанности, либо решением суда. Депутаты представительных органов
субъектов Федерации в соответствии с законодательством, действующим на
территории субъектов Федерации, могут быть арестованы с согласия
соответствующих представительных органов.
3. Документальное оформление ареста. Юридически факт заключения под
стражу отражается в постановлении о заключении под стражу, выносимом
следователем, лицом, производящим дознание, или прокурором. При
производстве в суде о применении меры пресечения судья выносит
постановление, а суд — определение. Решение о применении меры пресечения
во всех случаях должно быть мотивировано. Постановление (определение)
должно содержать указание сущности обвинения (подозрения). В случае,
когда подозреваемый не был задержан, сущность подозрения в преступлении
впервые формулируется в постановлении о применении меры пресечения.
Указание на преступление, в котором обвиняется или подозревается данное
лицо, — составная часть мотивировки соответствующего постановления или
определения. В постановлении (определении) приводятся основания избрания
конкретной меры пресечения. Это — данные, свидетельствующие о наличии
какого-либо основания, указанного в ч. 1 ст. 89 УПК, а также об
обстоятельствах, учитываемых в соответствии со ст. 91 УПК.
Если лицо обвиняется или подозревается в совершении тяжкого
преступления, то при применении заключения под стражу указывается в
качестве мотива “опасность преступления” (ч. 2 ст. 96 УПК) наряду с
другими основаниями, если они имеются.
Из смысла ст. 92 УПК следует, что объявление постановления о применении
меры пресечения лицу, в отношении которого оно вынесено, и разъяснение
порядка обжалования должны производиться немедленно после вынесения
постановления.
Вручение обвиняемому (подозреваемому) копии постановления о применении
заключения под стражу служит обеспечению права: знать в чем обвиняется
или подозревается данное лицо, обжаловать данную меру пресечения. О
вручении копии постановления (определения) о применении заключения под
стражу делается пометка на постановлении, заверяемая подписью лица,
которому вручена копия, с указанием даты вручения. Постановление
подписывает следователь, прокурор, судья или состав суда.
Постановление о применении заключения под стражу санкционируется
прокурором. Право давать санкцию принадлежит: Генеральному прокурору РФ,
Главному военному прокурору, прокурорам автономных республик, краев,
областей, городов, автономных областей, их заместителям, прокурорам
автономных округов, районным и городским прокурорам, а также военным,
транспортным и другим прокурорам.
Адвокат должен четко знать перечень лиц, которые санкционируют
заключение под стражу. Санкционируя решение следователя, прокурор обязан
убедиться, что представленные ему материалы подтверждают обвинение или
подозрение в совершении преступления лица, в отношении которого
испрашивается санкция, а также наличие оснований, указанных в ст. 89
УПК. Это требование относится и к судье или составу суда, принимающего
решение о заключении под стражу. Адвокату можно попытаться в
определенных случаях настоять на личном допросе прокурором
подозреваемого или обвиняемого, что позволяет прокурору ознакомиться с
их объяснениями, отношением к выдвину тому обвинению или подозрению,
способствует принятию более взвешенного решения о санкционировании
ареста или об отказе в этом. Личный допрос прокурором
несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого) обязателен во всех
случаях, что отражает исключительный характер применения заключения под
стражу к несовершеннолетним.
§ 54. Адвокат считает арест необоснованным
1. Право обжалования. Одной из самых важных гарантий прав человека
является право обжалования в худ ареста или продления срока содержания
под стражей. В соответствии с Международным пактом о гражданских и
политических правах 1976 г. каждому, кто лишен свободы вследствие ареста
или содержания под стражей, принадлежит право на разбирательство его
дела в суде. С тем чтобы суд мог безотлагательно вынести постановление
относительно законности его задержания и распоряжения об его
освобождении, если задержание незаконно. Исходя из этого, жалоба лица,
задержанного по подозрению в совершении преступления, его защитника или
законного представителя относительно законности и обоснованности
задержания должны приниматься судом к производству и разрешаться по
существу применительно к порядку и по основаниям, предусмотренным
уголовно-процессуальным законодательством.
Перечень лиц, наделенных правом принесения жалоб на применение органом
дознания, следователем, прокурором заключения под стражу в качестве меры
пресечения, а равно продление срока содержания под стражей указан в ст.
220′ УПК. Это: лицо, содержащееся под’ стражей, его защитник или
законный представитель. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении “О
практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или
продления срока содержания под стражей” № 3 от 27 апреля 1993 г.
определил, что этот перечень — исчерпывающий, поэтому жалобы, поданные
другими лицами, не могут быть приняты к производству. Однако
Конституционный Суд РФ в постановлении от 3 мая 1995 г. по делу о
проверке конституционности статей 220′ и 2202 УПК РСФСР, в связи с
жалобой гражданина Аветяна В.А., признал неконституционными положения
УПК, ограничивающие круг лиц, имеющих право на судебное обжалование
постановления о применении к ним в качестве меры пресечения заключения
под стражу. Конституционный Суд РФ постановил, что круг объектов в
данном случае не ограничивается только лицами, содержащимися под
стражей. При этом Конституционный Суд руководствовался мнением, что как
исполнение, так и неисполнение постановления о заключении под стражу
могут быть незаконными и необоснованными, что является не только
реальными ограничениями, но и угрозой потерять свободу, нарушают
неприкосновенность личности, в том числе и психическую, оказывают
давление на сознание и поступки человека. Поэтому гарантией от таких
произвольных арестов является право потребовать судебной проверки
оснований для вынесения решений о заключении под стражу. Любой опасности
ограничения свободы и личной неприкосновенности, в том числе при наличии
законных оснований, должно противостоять право на судебное обжалование.
Жалоба на применение заключения под стражу либо на продление срока
содержания под стражей приносится в суд лицом, содержащимся под стражей,
его защитником или законным представителем непосредственно либо через
лицо, производящее дознание, следователя, прокурора, администрацию места
содержания под стражей. Жалоба должна быть направлена в суд немедленно
и, во всяком случае, не позднее 24 часов с момента ее получения.
Администрация места содержания под стражей обязана известить прокурора о
получении адресованной суду жалобы и обеспечить доставку в суд лица,
содержащегося под стражей.
Лицо, производящее дознание, следователь и прокурор обязаны направить в
суд поступившую жалобу вместе с материалами, подтверждающими законность
и обоснованность применения заключения под стражу в качестве меры
пресечения или продления срока содержания под стражей, а при
необходимости — также и со своими объяснениями.’ При этом под
законностью ареста следует понимать соблюдение всех
уголовно-процессуальных норм, регламентирующих порядок применения
указанной меры пресечения и продления срока ее действия, а под
обоснованностью — наличие в представленных материалах сведений, в том
числе и о личности содержащегося под стражей, которые подтверждают
необходимость применения заключения под стражу в качестве меры
пресечения или продление ее срока.
Материалы, направляемые в суд для проверки законности и обоснованности
ареста, должны содержать, в частности: надлежаще заверенные копии
постановления о возбуждении уголовного дела, протокола задержания
подозреваемого; постановление о привлечении в качестве обвиняемого;
постановление о применении заключения под стражу в качестве меры
пресечения; копии протоколов допроса обвиняемого и подозреваемого, а
также сведения о личности и другие данные, которые лицо, производящее
дознание, следователь и прокурор представляют в суд для подтверждения
законности и обоснованности применения заключения под стражу. При
обжаловании продления срока этой меры пресечения в суд представляются
также надлежаще заверенная копия постановления о продлении срока меры
пресечения. В случае необходимости указанные должностные лица могут
направить в суд свои объяснения. Лицо, содержащееся под стражей, его
защитник и законный представитель могут представить в суд
соответствующие данные, необходимые, по их мнению, для правильного и
объективного разрешения’ поданной жалобы. С этой же целью судья вправе
истребовать необходимые материалы по своей инициативе.
Нужно также отметить, что принесение жалобы впредь до ее разрешения не
приостанавливает действия постановления о применении заключения под
стражу в качестве меры пресечения и не влечет освобождения лица из-под
стражи, если это не найдет нужным сделать лицо, производящее дознание,
следователь или прокурор.
2. Рассмотрение жалобы в суде. По поступившей в суд жалобе проводится
проверка законности и обоснованности применения заключения под стражу в
качестве меры пресечения, а равно законности и обоснованности продления
срока содержания под стражей. Судья проверяет законность и
обоснованность ареста или продления срока содержания под стражей не
позднее трех суток со дня получения материалов, подтверждающих
законность и обоснованность заключения под, стражу в качестве меры
пресечения. Судебная проверка законности и обоснованности ареста или
продления срока содержания под стражей производится в закрытом судебном
заседании с участием прокурора, защитника, если он участвует в деле, а
также лица, содержащегося под стражей. Неявка без уважительных причин
сторон, своевременно извещенных о дне рассмотрения жалобы, не является
препятствием для рассмотрения жалобы- Судебная проверка законности и
обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей в
отсутствие лица, содержащегося под стражей, допускается лишь в
исключительных случаях, когда это лицо ходатайствует о рассмотрении
жалобы в его отсутствие либо по собственной инициативе отказывается от
участия в заседании.
При поступлении жалобы в суде заводится отдельное производство, к
которому приобщаются: жалоба, представленные сторонами материалы, данные
о подготовке заседания, протокол закрытого судебного заседания,
постановление судьи о результатах рассмотрения жалобы, а также иные
документы, не являющиеся материалами уголовного дела. Пленум Верховного
Суда РФ предлагает обратить внимание судов на то, что закон
предусматривает участие защитника в судебной проверке законности и
обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей при
условии, что он уже участвует в деле. Однако если обвиняемый или
подозреваемый одновременно с подачей жалобы заявляет ходатайство об
участии в судебной проверке избранного им защитника, то должны быть
приняты меры к обеспечению участия в проверке защитника. При
невозможности последнего явиться в суд в течение длительного срока
названные должностные лица вправе предложить лицу, содержащемуся под
стражей, пригласить другого защитника или назначить ему защитника через
коллегию адвокатов.
Перед началом судебной проверки законности и обоснованности ареста или
продления срока содержания под стражей судья, при наличии к тому
оснований, предупреждает защитника, законного представителя лица,
содержащегося под стражей, а также переводчика о недопустимости
разглашения данных предварительного следствия или дознания без
разрешения прокурора, следователя или лица, производящего дознание, о
чем у них отбирается подписка с предупреждением об ответственности по
соответствующей статье УК РФ, которая приобщается к уголовному делу.
В начале заседания судья объявляет, какая жалоба подлежит рассмотрению,
представляется явившимся в заседание лицам, разъясняет им права и
обязанности. Затем заявитель, если он участвует в рассмотрении жалобы,
обосновывает ее, после чего заслушиваются другие явившиеся в заседание
лица. Пленум Верховного Суда РФ разъяснил, что указание в ч. 2 ст. 96
УПК на перечень преступлений, за совершение которых возможно применение
заключения под стражу в качестве меры пресечения по мотивам одной лишь
опасности преступления, не освобождает судью от обязанности тщательно
проверить законность и обоснованность избрания такой меры пресечения и
не лишает его права отменить либо изменить ее при наличии к тому
оснований.
Проверяя законность и обоснованность ареста или продления срока
содержания под стражей, судья не вправе входить в обсуждение вопроса о
виновности содержащегося под стражей лица в инкриминируемом ему
преступлении. При отсутствии оснований для судебной проверки законности
и обоснованности ареста либо продления срока содержания под стражей в
связи с отменой или изменением обжалованной лицом меры пресечения либо
его отказом от поданной жалобы — судья выносит постановление о
прекращении производства. Если на момент подачи жалобы или ее
рассмотрения в судебном заседании выяснится, что уголовное дело в
отношении лица, содержащегося под стражей, передано в суд для
рассмотрения по существу, то жалоба рассматривается соответствующим
судом.
3. Постановление судьи. В результате проверки жалобы судья выносит одно
из следующих постановлений: 1) об отмене меры пресечения в виде
заключения под стражу и об освобождении лица из-под стражи; 2) об
оставлении жалобы без удовлетворения.
В случае если в судебное заседание не были представлены материалы,
подтверждающие законность и обоснованность применения заключения под
стражу в качестве меры пресечения или продления срока содержания под
стражей, судья выносит постановление об отмене этой меры пресечения и об
освобождении лица из-под стражи. Постановление судьи должно быть
мотивированным. Судья вправе одновременно с вынесением постановления об
отмене меры пресечения в виде заключения под стражу избрать любую другую
предусмотренную законом
меру пресечения. Оставление судьей без удовлетворения жалобы на.
применение меры пресечения не препятствует в последующем обращению в суд
с жалобой на продление срока содержания под стражей (равно — и
оставление без удовлетворения жалобы на продление срока содержания под
стражей не лишает соответствующих лиц права на обжалование очередного
срока содержания под стражей); в случае оставления жалобы без
удовлетворения повторное рассмотрение судьей жалобы того же лица по тому
же делу допускается, если заключение под стражу в качестве меры
пресечения вновь избрано после ее отмены или изменения лицом,
производящим дознание, следователем или прокурором.
Вынося постановление, судья должен направить его копию прокурору и
заявителю, а в случае принятия решения об освобождении лица из-под
стражи — также по месту содержания лица, заключенного под стражу, ~ для
немедленного исполнения. Если лицо, содержащееся под стражей, участвует
в заседании, оно в указанном случае освобождается судьей из-под стражи
немедленно в зале судебного заседания.
Постановление судьи по результатам проверки законности и обоснованности
ареста или продления срока содержания под стражей, как вынесенное по
материалам неоконченного дознания или предварительного следствия,
пересмотру в порядке надзора не подлежит.
Если при проверке законности и обоснованности ареста или продления срока
содержания под стражей судья выявит нарушения закона, ущемляющие
подозреваемого, обвиняемого или других участников процесса, он доводит
об этом до сведения прокурора, осуществляющего надзор за дознанием или
предварительным следствием, путем вынесения частного постановления.
В 1993г. Верховный Суд РФ обобщил судебную практику проверки законности
ареста или продления срока содержания под стражей (Бюллетень Верховного
Суда РФ. 1993- № 9).
Отмечено, что в 1992 г, было подано 14 387 жалоб на применение
заключения под стражу. Эта мера пресечения была отменена судами в 2032
случаях, что составляет 14,1% всех жалоб. Жалоб на продление срока
содержания под стражей было подано 752, освобождено 163 человека (21,7%
этих жалоб).
Кроме того, Верховный Суд указал на нецелесообразность применения
заключения под стражу по всем четырем основаниям, перечисленным в ст. 89
УПК РСФСР. Он установил, что нередко эти основания формулируются
неточно, с отступлением от положений, содержащихся в законе. Нередко
встречается незаконная практика заключения под стражу по мотивам
опасности за преступления, которые не входят в перечень деяний, дающих
право на использование этой меры по данному основанию (9%).
Все эти факты свидетельствуют о том, что данному институту предстоит еще
совершенствоваться, как и многим другим положениям
уголовно-процессуального права. Хогелось бы верить, что права и свободы
человека действительно станут высшей ценностью для общества, и
государства, как это декларирует Конституция РФ.
4. Предложения по сокращению незаконных арестов. При обжаловании
заключения под стражу адвокат указывает, что установленные законом цели
заключения под стражу являются исчерпывающими и не подлежат
распространительному толкованию. В частности, не допускается арест с
целью получения признания или, наоборот, ввиду несознания вины. Ни в
коем случае следователю недопустимо обещать арестованному освобождение
его из-под стражи, если он признает себя виновным и выдаст соучастников,
как это иногда бывает на практике. Получение признания — не цель меры
пресечения. Чем дольше человек находится под стражей, тем труднее ему
предстать перед судом в твердом состоянии духа. Даже если он и
невиновен.
Сейчас очень остро стоит вопрос о заключении под стражу граждан СНГ,
особенно несовершеннолетних. Ведь находясь не под стражей, они могут
легко уехать в страну, гражданами которой являются, и производство по
делу может быть осложнено. В такой ситуации работа адвоката необычайно
сложна, поскольку у следователя имеется серьезное объективное основание:
обвиняемый может скрыться от предварительного расследования и суда. А
это, в свою очередь, и позволяет применять эту меру пресечения. В таких
случаях адвокат должен указать на объективные факторы, которые, по его
мнению, препятствуют “бегству” обвиняемого: наличие родственников в
данной местности, которые готовы и желают временно или постоянно
зарегистрировать его на своей жилплощади; крупная собственность
обвиняемого в данной местности; небольшая степень общественной опасности
совершенного им деяния и иные обстоятельства, удерживающие обвиняемого
на данной территории. Произвольный арест в данном случае означает
субъективное усмотрение, не опирающееся на факты, ущемление прав
человека путем злоупотребления властью, нарушение неприкосновенности
личности, присвоение должностным лицом несвойственных ему функций.
Попытки решить эту проблему мы находим во множестве исторических
нормативных актов: это и английская Великая Хартия Вольностей (1215), и
французская Декларация прав человека и гражданина (1789), в которой идея
выражена следующим образом: “Никто не может подвергнуться обвинению,
задержанию или заключению иначе как в случаях, предусмотренных законом”
(ст. 7). В свое время эти законоположения сыграли прогрессивную роль, но
постепенно они становились все более декларативными, не отражающими
реальность.
В нынешнее время от произвольных арестов личность ограждается рядом
правовых актов. Их можно разделить на международные и
внутригосударственные.
К международным актам относится Всеобщая декларация прав человека
(1948), где говорится о праве каждого человека на личную
неприкосновенность и установлено, что “никто не может быть подвергнут
произвольному аресту, задержанию или изгнанию”; Международный Пакт о
гражданских и политических правах 1966 г., ратифицированный СССР в 1973
г., содержащий положение о том, что “каждый имеет право на свободу и
личную неприкосновенность. Никто не может быть подвергнут произвольному
аресту или содержанию под стражей. Никто не может быть лишен свободы
иначе как на таких основаниях и в соответствии с такой процедурой,
которые установлены законом”. Думается, что положительную роль сыграет и
вступление России в Совет Европы, который обязал РФ в определенный срок
принять и ратифицировать положения, касающиеся прав человека, в том
числе и вопрос заключения под стражу.
В Конституции РФ предусмотрено, что “общепризнанные принципы и нормы
международного права и международные договоры РФ являются составной
частью ее правовой системы. Если международным договором РФ установлены
иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила
международного договорам (ст. 15). „Тем самым основной закон открывает
возможность прямого действия норм международного права и применения их
органами власти, в т.ч. судами.
У адвокатов и подзащитных появляется возможность обращаться в
Международный суд, если все возможные внутригосударственные процедуры не
дали положительных результатов.
Кроме того, Конституция РФ закрепляет ряд положений, которые Охраняют
личность от произвольных арестов: “Каждый имеет право на свободу и
личную неприкосновенность” (п. 1 ст. 22), “Арест, заключение под стражу
и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До
судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок
свыше 48 часов” (п. 2 ст. 22). Однако следует учесть, что адвокат не
может требовать немедленного выполнения этих конституционных положений,
так как до приведения уголовно-процессуального законодательства РФ в
соответствие с положениями Конституции сохраняется прежний порядок
содержания под стражей.
§ 55. И даже законно арестованному человеку адвокат помогает
1. Должное отношение к арестованному. И вот человека арестовали…
Происходит изоляция от общества, от родных и близких людей,
ограничивается право переписки, на его корреспонденцию налагают цензуру,
производят личные обыски, принудительное дактилоскопирование,
фотографирование и другие мероприятия, связанные с ограничением
социально-экономических, личных, политических, социокультурных прав
граждан. В этих условиях адвокат должен четко знать пределы
вмешательства государства в права лиц, заключенных под стражу.
В частности, заключение подозреваемых и обвиняемых под стражу и
ограничение их прав и свобод должно сочетаться со следующими
положениями. Прежде всего, они считаются невиновными (в силу презумпции
невиновности) и содержатся под стражей лишь для возможности вынесения
справедливого и законного приговора.
— Их личность и достоинство неприкосновенны. “Никто не должен
подвергаться пыткам или жестокому бесчеловечному или унижающему его
достоинство обращению или наказанию” (ст. 7 Международного Пакта о
гражданских и политических правах).
— Заключенные под стражу по-прежнему остаются гражданами государства и
пользуются гражданскими и политическими правами. Они имеют право на
гуманное отношение к себе со стороны общества и государства.
— Заключение под стражу выбрано для них как мера пресечения, а не как
наказание. Это проявляется и в различии режимов исправительных колоний и
СИЗО: у обвиняемых (подозреваемых) больше прав, чем у осужденных (хотя
на практике условия содержания в СИЗО гораздо хуже, чем в колонии).
— Цель заключения под стражу: не получение признания, а предупреждение
нежелательного поведения. !1′ И наконец, данные лица пользуются правом
на защиту.
Основы правового регулирования данного вопроса определены Федеральным
законом “О содержании под стражей обвиняемых и подозреваемых в
совершении преступлений” (1996). Нужно помнить и о наличии ведомственных
инструкций, которые детализируют данный Закон. Они, в частности,
устанавливают нормы приема пищи, ее калорийность, периодичность
медосмотра и другие режимные вопросы. Закон “О содержании под стражей
обвиняемых и подозреваемых в совершении преступлений” включает
преимущественно положения о личных, социокультурных и экономических
правах личности. Вообще же о неприкосновенности личности нужно говорить
как о принципе всего права, а стало быть, и отдельных его отраслей,
включая уголовный процесс. Требование о неприкосновенности личности
является принципом уголовного процесса. Оно представляет собой
руководящее начало всей уголовно-процессуальной деятельности; является
одной из важнейших гарантий свободы и достоинства человека; вытекает из
нравственных представлений о положении личности в обществе; нормативно
закреплено в уголовно-процессуальном праве, а следовательно, носит
регулятивный характер.
Лица, к которым применена мера пресечения в качестве заключения под
стражу, содержатся в СИЗО уголовно-исполнительной системы МВД РФ, в СИЗО
ФСБ, в ИВС ОВД, в ИВС Пограничных войск РФ. В случаях, предусмотренных
законом, местами содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых могут
являться учреждения уголовно-иснолнительной системы МВД РФ и гауптвахты.
В 1993 г. были созданы временные СИЗО, расположенные на территориях
колоний, для содержания осужденных, в отношении которых приговоры не
вступили в законную силу, куда при наличии их письменного заявления
направлялись лица, приговор в отношении которых не вступил в силу.
Адвокату необходимо знать данное положение, поскольку в определенной
ситуации оно может облегчить условия содержания его подзащитного. На
практике в колонии условия содержания лучше, чем в СИЗО.
При заключении под стражу, применяемом капитанами морских судов,
находящихся в дальнем плавании, или начальниками зимовок в период
отсутствия транспортных связей, подозреваемые содержатся в помещениях,
которые определены указанными должностными лицами и приспособлены для
этих целей.
2. Внимательность адвоката к условиям содержания подзащитного. Теперь
хотелось бы перейти непосредственно к вопросу неприкосновенности
личности арестованного. Она складывается из: права на охрану жизни и
здоровья, телесной и психической неприкосновенности, охраны чести и
достоинства и права располагать собой.
Необходимый уровень жизнедеятельности и здоровья поддерживается через
предоставление лицам, содержащимся под стражей, предметов первой
необходимости, питания, медико-санитарного обеспечения, создания других
условий.
Законом закреплено право лиц, содержащихся под стражей, на обеспечение
бесплатным питанием, достаточным для поддержания здоровья и сил по
нормам, определяемым Правительством РФ. Подозреваемым и обвиняемым
предоставляется право приобретать по безналичному расчету продукты
питания, предметы первой необходимости, а также другие промышленные
товары. Им создаются бытовые условия, отвечающие требованиям гигиены,
санитарии и пожарной безопасности. Предоставляется индивидуальное
спальное место, выдаются постельные принадлежности, посуда и столовые
приборы. Все камеры обеспечиваются средствами радиовещания, а по
возможности телевизорами, холодильниками и вентиляционным оборудованием.
В камеры выдаются литература, периодика, настольные игры. Норма
санитарной площади в камере на одного человека устанавливается в размере
4 кв. м. Правда, по большей части все это будет реализовано с момента
создания соответствующих условий, но не позднее 1 января 1998 г.
Администрация мест содержания под стражей обязана выполнять
санитарно-гигиенические требования, обеспечивающие охрану здоровья
подозреваемых и обвиняемых. Порядок оказания медицинской помощи
обвиняемым и подозреваемым определяется Министерством здравоохранения РФ
и Министерством внутренних дел РФ. Адвокат может направить ходатайство,
по которому его подзащитного должны освидетельствовать работники
медицинских учреждений. При наличии тяжкого заболевания либо смерти
обвиняемого (подозреваемого) администрация места содержания под стражей
незамедлительно сообщает об этом близким родственникам и прокурору,
который может провести проверку но данному факту.
Законом закреплено право на личную безопасность. При возникновении
угрозы жизни и здоровью обвиняемого (подозреваемого) либо угрозы
совершения преступления против личности со стороны других .обвиняемых
(подозреваемых) сотрудники мест содержания под стражей обязаны
незамедлительно принять меры к обеспечению личной безопасности
обвиняемого (подозреваемого). Телесная неприкосновенность также
охраняется обязательным, безотлагательным медицинским
освидетельствованием. В случае получения обвиняемым (подозреваемым)
телесных повреждений они фиксируются с обязательным сообщением
начальнику места содержания под стражей.
Не менее важно также защитить честь и достоинство обвиняемых
(подозреваемых), тем более что они считаются невиновными в совершении
преступлений, пока их виновность не будет доказана в предусмотренном
законом порядке и установлена вступившим в силу приговором суда. Честь и
достоинство охраняются комплексом статей Закона “О содержании под
стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений”.
Запрещаются действия, имеющие целью причинение страданий. Не допускается
дискриминация обвиняемых по признакам пола, расы, национальности, языка,
происхождения, имущественного и должностного положения, места
жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к
общественным объединениям, а также по иным обстоятельствам. Закон
требует вежливого обращения со стороны сотрудников мест содержания под
стражей.
И наконец, подозреваемые и обвиняемые имеют право располагать собой. Это
проявляется и в том, что они имеют право с разрешения должностного лица
или органа, в производстве которых находится уголовное дело, участвовать
в гражданско-правовых сделках через своих представителей и
непосредственно, за исключением случаев, предусмотренных УПК, получать и
отправлять денежные переводы, заключать брак, участвовать в иных
семейно-правовых отношениях в случае, если это не противоречит закону,
приобретать продукты питания и предметы первой необходимости. Обвиняемые
Имеют право также на дополнительные платные услуги, перечень и порядок
которых устанавливаются Правилами внутреннего распорядка.
Закон установил ряд правовых гарантий неприкосновенности личной жизни.
Обвиняемым (подозреваемым) на основании письменного разрешения лица или
органа, в производстве которого находится уголовное дело, может быть
предоставлено не более двух свиданий в месяц с родственниками и иными
лицами продолжительностью до трех часов. Адвокат же может требовать
свидания с подзащитным наедине без ограничения их числа и
продолжительности.
Подозреваемым и обвиняемым разрешается вести переписку с родственниками
и иными лицами без ограничения числа получаемых и отправляемых телеграмм
и писем. Отправление и получение корреспонденции осуществляется за счет
средств подозреваемых и обвиняемых. Обвиняемые имеют право хранить при
себе записи, документы, касающиеся реализации своих прав и законных
интересов. Представляется разумным ввести тайну личных бумаг, дневников,
личных записей. Обвиняемые (подозреваемые) отправляют религиозные обряды
в помещениях места содержания под стражей, имеют право пользоваться
религиозной литературой, предметами религиозного культа, заниматься
самообразованием и пользоваться для этого специальной литературой.
Таковы основные права обвиняемых и подозреваемых, содержащихся под
стражей. В случае их нарушения обвиняемые (подозреваемые) могут
направлять жалобы и заявления в органы государственной власти, местного
самоуправления, в общественные объединения (в запечатанном пакете, не
подлежащем цензуре администрации).
Одной из важнейших гарантий прав обвиняемых являются меры попечения о
детях и охраны имущества заключенного под стражу. При решении вопроса о
применении в качестве меры пресечения заключения под стражу орган,
избирающий эту меру пресечения, должен выяснить, имеются ли у
обвиняемого (подозреваемого) дети и не могут ли они остаться без надзора
в случае ареста родителя или лица, его заменяющего. В случае наличия
таких обстоятельств адвокат должен информировать соответствующий орган
или должностное лицо. Попечение о детях возлагается на родственников
этих детей независимо от степени родства при условии, что они могут
реально обеспечить присмотр и заботу о несовершеннолетнем и притом
согласны принять на себя такие обязанности и ходатайствуют об этом.
Мнение детей, передаваемых на попечение, а также обвиняемого или
подозреваемого при решении вопроса о том, кто должен осуществлять
попечение, также может быть учтено. При отсутствии родственников или
невозможности обеспечить должное попечение с их стороны дети могут быть
переданы на попечение другим лицам или учреждениям.
Лицо, принимающее решение о заключении под стражу, должно выяснить, не
остается ли без присмотра имущество или жилище обвиняемого или
подозреваемого. Охрана имущества и жилища арестованного состоит в
передаче на хранение имущества родственникам, местным органам милиции, в
опечатывании помещения и т.д., а также в сообщении в нотариальную
контору по месту нахождения недвижимого имущества о недопустимости его
отчуждения. Признав необходимым принять меры попечения о детях и охране
имущества обвиняемого, суд, судья, следователь, прокурор, орган дознания
принимают решение в виде определения или постановления. Меры должны
приниматься немедленно после ареста.
§ 56. Если подзащитный уже задержан, но еще не арестован
1. Изучение факта и причин задержания. Защищая человека, адвокат исходит
из того, что в борьбе с преступностью используются только те
принудительные средства, которые разрешены законодательством. В этом
деле запрещено совершать такие действия, которые не регламентированы
правом. В числе важных мер борьбы с тяжкими, преступлениями находится
задержание подозреваемых лиц.
Задержание подозреваемых производится в соответствии с требованиями ст.
122,123 УПК РСФСР, определяющих основания, порядок задержания лиц,
подозреваемых в совершении преступления, и их допрос, а также в
соответствии с Законом “О содержании под стражей обвиняемых и
подозреваемых в совершении преступлений” (1996), который призван
обеспечивать соблюдение прав граждан и способствовать укреплению
законности при осуществлении кратковременного задержания лиц,
подозреваемых в совершении преступления. Закон устанавливает цели и
задачи кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении
преступления, в целях выяснения причастности задержанных к преступлению
и разрешения вопроса о применении к задержанному меры пресечения в виде
заключения под стражу.
Основаниями к задержанию являются определенные факты, вынуждающие
применять эту меру процессуального принуждения. Правильное уяснение
существа каждого из оснований к задержанию и отграничение их друг от
друга имеют для адвоката большое практическое значение.
Но прежде чем перейти к анализу каждого из оснований к задержанию,
необходимо подчеркнуть то общее положение, которое характерно всем этим
основаниям. Будучи закрепленным в законе, оно выступает в роли общего
условия, обязательного при любом из оснований к, применению данной меры
процессуального принуждения.
В качестве такого общего условия, необходимого для производства’
задержания по любому из предусмотренных в законе оснований, еле-‘ дуст
указать на требование закона, чтобы задержание применялось только в
отношении лица, подозреваемого в совершении такого преступления, за
которое нормами уголовного права предусмотрено наказание в виде лишения
свободы. Это — принципиальное требование действующего законодательства
(раньше, до 1958 г., такого положения в законе не содержалось, что
допускало задержание лица, подозреваемого в любом преступлении, в том
числе и таком, за которое законом не предусматривалось наказание в виде
лишения свободы).
Если отмеченное выше условие налицо, то для задержания подозреваемого
необходимо, чтобы к тому было одно из законных оснований.
В качестве первого из таких оснований названы данные, свидетельствующие
о том, что подозреваемый застигнут при совершении преступления или
непосредственно поле его совершения.
Лицо застигается при совершении преступления или непосредственно после
его совершения работниками милиции при несении патрульно-постовой службы
либо при осуществлении оперативно-розыскных мероприятий, при
патрулировании специальными службами охраны (ведомственной,
вневедомственной), потерпевшими, очевидцами преступлений, отдельными
гражданами, оказавшимися вблизи места совершения преступления и т.п.
Важное значение при этом имеет и правовой принцип о том, что действия
граждан, направленные на пресечение преступных посягательств и
задержание преступника, признаются правомерными и не влекут за собой
уголовной или иной ответственности, даже если этими действиями
вынужденно был причинен вред преступнику.
При трактовке адвокатом существа данного основания следует прежде всего
учесть, что им охватываются два обстоятельства: а) когда подозреваемый
застигнут при совершении преступления; 6) когда он застигнут
непосредственно после учинения преступления. Хотя эти обстоятельства по
своему существу весьма близки друг к другу, тем не менее между ними есть
определенная разница, учитывать которую должен защитник.
Лицо считается застигнутым при совершении преступления, если оно
замечено в процессе исполнения самих общественно опасных действий, в
ходе приготовления к преступлению или покушению на него. Равным образом
данным основанием к задержанию охватываются соответствующие
противоправные действия как самого исполнителя преступления, так и его
соучастников, если только последние застигнуты непосредственно в
процессе осуществления действий, признаваемых уголовно наказуемым
приготовлением или покушением’ на преступление.
Лицо считается застигнутым непосредственно после совершения
преступления, если оно обнаружено сразу же после завершения общественно
опасных действий. Здесь не имеет принципиального значения, достигнут ли
преступный результат или подозреваемый отказался от доведения до конца
своих преступных намерений в ходе их осуществления. Важно лишь, чтобы к
тому моменту, когда его обнаружили, противоправные действия были уже
завершены. Причем не имеет решающего значения, застигнут ли
подозреваемый непосредственно на том месте, где совершились его
преступные действия, или недалеко от этого места, при попытке скрыться.
Вторым основанием к задержанию в действующем законодательстве названа
ситуация, когда очевидцы, в том числе и потерпевшие, прямо указывают на
данное лицо, как на совершившее преступление.
Здесь под прямым указанием очевидцев на то или иное лицо, как на
совершителя преступления, понимаются заявления потерпевших и иных лиц,
оказавшихся на месте преступления, о том, что именно данное лицо учинило
это преступление или было в нем соучастником. И необязательно, чтобы в
заявлении содержались сведения о фамилии, имени и отчестве совершителя
преступления. Важно лишь, чтобы очевидцы однозначно подтвердили
причастность лица к преступлению.
Разумеется, в тех случаях, когда очевидцы не знают фамилии (имени и
отчества) совершившего преступление лица, необходимо, чтобы они сообщили
по возможности более подробные данные о приметах подозреваемого. Иначе
не будет достаточных данных для выяснения личности подозреваемого и
решения вопроса о его задержании.
При задержании органы дознания, следователь должны внимательно проверить
обоснованность заявлений очевидцев преступления, в том числе и
потерпевших, имея в виду, что в связи с краткосрочностью процесса
совершения преступления, эмоциональными особенностями этих лиц возможны
случаи неправильного восприятия данных о событии преступления и других
обстоятельствах, ему сопутствовавших, в том числе и о личности
подозреваемого. Это не должно быть вне внимания защитника. Некритическое
отношение со стороны органа дознания или следствия к указаниям
очевидцев, особенно потерпевших, приводит к серьезным ошибкам и
нарушениям законности. Заявления очевидцев и потерпевших должны
проверяться особо тщательно, когда эти лица являются престарелыми людьми
либо малолетними, а равно имеющими физические и психические недостатки,
снижающие способность правильно воспринимать и воспроизводить данные о
событии преступления и о личности подозреваемого. Но сами по себе эти
недостатки не могут служить поводом для отрицательного отношения к
заявлениям таких лиц. Практика показывает, что после определенной
проверки такие заявления дают достаточное основание к задержанию.
В качестве следующего, третьего основания к задержанию закон указывает
на такое обстоятельство, как обнаружение на подозреваемом или на его
одежде, при нем или в его жилище явных следов преступления. Имеются в
виду не всякие следы преступления, а лишь явные. Под явными следами
преступления адвокату надо понимать такие материальные признаки, которые
наглядно и с достаточной степенью вероятности свидетельствуют, что
данное лицо причастно к совершению преступления. Таковыми могут быть
следы борьбы и крови при насильственных посягательствах, похищенные
предметы, орудия или части орудий преступления и другие вещественные
доказательства.
По смыслу закона для задержания лица, подозреваемого в совершении
преступления, не требуется установления совокупности оснований,
достаточно установления хотя бы одного из них.
При наличии иных данных, дающих основание подозревать лицо в совершении
преступления, оно может быть задержано лишь в том слу1 чае, если это
лицо покушалось на побег или когда оно не имеет постоянного места
жительства, или когда не установлена личность подозреваемого.
2. Характерные особенности задержания, отличие от ареста и привода. В
чем же выражается само задержание, каковы его отличия от иных мер
процессуального принуждения, в частности, от ареста. Характерным
признаком задержания является то, что оно представляет собой взятие под
стражу лица, подозреваемого в совершении преступления. Это лицо
водворяется в специально оборудованное и охраняемое помещение и тем
самым лишается свободы передвижения и возможности общаться с внешним
миром.
Лица, задержанные по подозрению в совершении преступления, содержатся в
камерах для задержанных, а в отдельных случаях и в иных помещениях,
специально оборудованных для этих целей (изоляторах временного
содержания). При этом должны быть соблюдены следующие требования
изоляции: мужчины содержатся отдельно от женщин; несовершеннолетние —
отдельно от взрослых (в исключительных случаях с санкции прокурора в
камерах, где содержатся несовершеннолетние, допускается содержание
взрослых); особо опасные рецидивисты — отдельно от других лиц и пр.
Задержание, как и всякое заключение под стражу, серьезное ограничивает
личную свободу лица и в этом плане может рассматриваться в качестве
одной из разновидностей лишения свободы. В то же время оно существенно
отличается от других видов лишения свободы, известных действующему
законодательству. Это отличие касается не только основания и порядка
применения данной разновидности лишения свободы, но и самого места
содержания под стражей. Лицо, задержанное по подозрению в совершении
преступления, помещается в камеру для задержанных. Что же касается таких
мест содержания под стражей, как следственные изоляторы, тюрьмы,
исправительные колонии, воспитательные колонии для несовершеннолетних и
т.д., то они имеют совершенно другое назначение, служат местом
содержания под стражей арестованных в порядке избрания им меры
пресечения или осужденных. Водворение в подобные моста лиц, задержанных
по подозрению в совершении преступления, было бы преждевременным, а
поэтому и недопустимо.
Другим важным признаком задержания подозреваемого является
его кратковременность. Срок задержания лица в качестве подозреваемого не
может превышать 72 часов. Сюда входит время, необходимое органу дознания
или следователю для сообщения о задержании прокурору (24 часа), и время,
необходимое прокурору для проверки материалов с целью дачи санкции на
заключение под стражу или освобождение задержанного (48 часов). Этот
срок никем продлен быть не может. Срок задержания лица, подозреваемого в
совершении преступления, исчисляется с момента доставления этого лица в
орган дознания или к следователю, а если задержание производится на
основании постановления — то с момента фактического задержания
подозреваемого.
Что касается других видов содержания под стражей, предусмотренных
действующим законодательством, то они отличаются от задержания по
продолжительности срока содержания под стражей. Так, заключение
подозреваемого под стражу в качестве меры пресечения может продолжаться
до десяти суток, а после предъявления ему обвинения — до двух месяцев.
Этот срок может быть продлен вышестоящими прокурорами.
Специфическим признаком задержания подозреваемого следует
признать и то, что на применение этой меры процессуального принуждения
уполномочены только орган дознания или следователь. Эти органы по роду
своей деятельности хотя н сталкиваются с необходимостью заключения под
стражу тех или иных лиц, но не наделены правом самостоятельно применять
арест. Если же вопрос о заключении под стражу того или иного лица встает
непосредственно перед прокурором или судом, то речь должна идти не о
задержании, а об аресте в качестве меры пресечения, ибо эти органы сами
уполномочены применять арест при наличии к тому достаточных оснований.
Отсюда вытекает еще один характерный признак задержания, важный для
адвоката, а именно: эта мера. процессуального принуждения рассчитана
лишь на те неотложные случаи, когда взятие под стражу подозреваемого
нельзя отложить’ до решения вопроса об аресте, не причиняя вреда
интересам следствия. ^
Ввиду неотложности обстоятельств дела задерживают подозреваемого орган
дознания или следователь, а вопрос о самом аресте решает прокурор.
Содержание подозреваемого под стражей только на время, необходимое для
решения вопроса об аресте, и есть одна из характерных черт задержания.
Задержание, кроме того, обусловливается характерными только ему
основаниями, мотивами и целями. Эти обстоятельства особым образом
характеризуют задержание как неотложное следственное действие,
промедление которого может привести к непоправимым последствиям.
Наиболее типичными, часто повторяющимися мотивами и целями задержания
являются: пресечение дальнейшей преступной деятельности лица,
совершившего преступление; воспрепятствование уклонению подозреваемого
от следствия и суда; воспрепятствование подозреваемому и другим
заинтересованным лицам повлиять на ход следствия; обеспечение личной
безопасности подозреваемого от возможной pacправы со стороны
потерпевших, их родственников или иных лиц; удовлетворение чувства
общественной справедливости потерпевших и других граждан.
Чаще всего эти; мотивы и цели задержания подозреваемого выступают в
определенном сочетании- Так, при задержании X., подозреваемого в
умышленном убийстве жены, органы дознания исходили из необходимости
воспрепятствовать ему уклоняться от следствия и суда, а также из
требования помешать ему повлиять на ход следствия. К задержанию М.,
подозреваемого в ограблении, органы дознания побудило главным образом
стремление пресечь его дальнейшую деятельность. Мотивами задержания В.,
совершившего хулиганское избиение беременной соседки, были: пресечение
дальнейшей преступной деятельности, обеспечение его личной безопасности
от возможной расправы родственников потерпевшей и удовлетворение чувства
общественной справедливости.
Такое положение вполне правомерно, поскольку не требует, чтобы для
задержания того или иного лица, подозреваемого в совершении
преступления, были одновременно все мотивы и цели, которые могут
характеризовать эту меру процессуального принуждения. Задержание не
является мерой пресечения, а относится к “иным мерам процессуального
принуждения”. Мерами пресечения признаются только те средства
процессуального принуждения, которые могут применяться к обвиняемому (в
исключительных случаях также и к подозреваемому) в целях недопущения
уклонения от следствия и суда, лишения его возможности продолжать
преступную деятельность или препятствовать установлению по делу
объективной истины и обеспечению исполнения приговора суда в части меры
уголовного наказания. Меры пресечения исчерпывающим образом перечислены
в законе, где к их числу отнесены: подписка о невыезде, личное
поручительство, поручительство общественных организаций, залог,
заключение под стражу, наблюдение военного командования, отдача
несовершеннолетнего под присмотр родителей, опекунов и попечителей, а
равно отдача его под надзор администрации закрытых детских учреждений
(ст. 89, 394 УПК РСФСР).
По своему характеру из всех этих мер пресечения лишь одна — заключение
под стражу — имеет некоторые общие признаки с задержанием, поскольку и в
том и в другом случае лицо водворяется в камеру для задержанных.
Но между ними есть принципиальное отличие. Заключение под стражу как
мера пресечения есть предварительный арест лица, обвиняемого в
совершении преступления или уже осужденного судом (до вступления
приговора в законную силу). Производится оно по мотивированному
постановлению органа предварительного расследования, санкционированному
прокурором, или по определению суда и может иметь место в пределах
сроков, указанных в законе, на протяжении всего предварительного
расследования и судебного рассмотрения дела вплоть до вступления в
законную силу обвинительного приговора (или до момента оглашения
оправдательного приговора суда).
Задержание имеет некоторое сходство также с приводом, являющимся одной
из мер процессуального принуждения. Это сходство выражается в том, что и
в том и в другом случае лицо доставляется к следователю (в суд)
принудительно, чаще всего работниками милиции. Однако в отличие от
задержания привод служит лишь средством обеспечения явки
соответствующего лица в органы следствия и суд. Он может применяться к
обвиняемому (подсудимому), свидетелю и потерпевшему по мотивированному
постановлению органов дознания, следствия и суда (ст. 73, 75, 147 УПК).
Лицо, подвергнутое приводу, не может водворяться в камеру для
заключенных, ИВС или в следственный изолятор.
Задержание подозреваемого следует отличать от задержания скрывающихся
преступников, которое может иметь место как в стадии предварительного
расследования или судебного рассмотрения уголовного дела, так и при
исполнении приговора. Задержание подозреваемого носит сугубо
процессуальный характер, тогда как задержание скрывающегося преступника
по своим целям и задачам является скорее оперативно-розыскным
мероприятием. Различны и основания этих задержаний: в первом случае
таким основанием служат обстоятельства, предусмотренные в ст. 122 УПК,
во втором — требование органа, разыскивающего преступника. Эти два вида
задержания отличаются друг от друга и по срокам: при задержании
подозреваемого сроки задержания исчисляются 72 часами, задержание
преступника по предписаниям других органов сроками не определено.
Задержание не может расцениваться адвокатом как проявление наказания и
уголовной ответственности. Известно, что единственным основанием
уголовной ответственности и наказания является виновное совершение
противоправного и общественно опасного деяния (действия или
бездействия), содержащего все признаки конкретного состава преступления.
Санкции уголовного закона могут применяться исключительно по приговору
суда в отношении лица. чья вина достоверно установлена в стадии
судебного разбирательства уголовного дела.
Задержание, как и другие меры процессуального принуждения, не может
рассматриваться в качестве процессуальной санкции. Последняя является
элементом уголовно-процессуальной нормы и применяется за нарушение
правила поведения, описанного в ее диспозиции. Всякая процессуальная
санкция обусловливается строго определенными нарушениями процессуального
закона со стороны лица, к которому она применяется, и служит средством
устранения таких нарушений. В отношении же задержания этого сказать
нельзя, поскольку оно непосредственно не связано с невыполнением
требований какой-либо процессуальной нормы со стороны подозреваемого и
не выступает как средство устранения уже имеющегося процессуального
нарушения.
Кроме того, по своему назначению процессуальные санкции адресованы
главным образом должностным лицам органов предварительного
расследования, суда и прокуратуры, ведущими производство по уголовному
делу. Задержание же всегда применяется исключительно к отдельным лицам,
которые подозреваются в совершении преступного деяния.
Большое практическое значение для адвоката имеет также отграничение
задержания в порядке ст. 122 УПК от административного задержания.
Следует отметить, что задержание граждан в административном порядке
является крайней принудительной мерой и применяется только тогда, когда
исчерпаны все другие меры для наведения общественного порядка и когда
доставление в милицию вызывается необходимостью.
При нарушении общественного порядка работник милиции должен прежде всего
предупредить нарушителя и только в случае отказа выполнить требование
прекратить нарушение общественного порядка, уплатить штраф или
предъявить документы, удостоверяющие личность, — он может быть доставлен
в милицию для удостоверения личности и составления протокола. Лицо,
доставленное в учреждение милиции для выяснения личности, может быть там
задержано не более трех часов, а если оно находится в состоянии
опьянения — до вытрезвления, причем содержится это лицо в дежурной
комнате (вытрезвителе).
Основным отличительным признаком задержания в порядке ст. 122 УПК от
административного задержания является то, что оно осуществляется по
подозрению лица в совершении преступления на основании
уголовно-процессуальных законов, а административное задержание и
административный арест — за административное правонарушение и па
основании административного законодательства. Их основания, последствия,
продолжительность и порядок оформления различны.
3. Проверка соблюдения порядка задержания, О всяком случае задержания
лица, подозреваемого в совершении преступления, орган дознания или
следователь обязан составить протокол с указанием оснований, мотивов,
дня и часа, года и месяца, места задержания, объяснений задержанного.
Этот документ подписывается лицом, его составившим, и задержанным.
Протокол задержания служит юридическим основанием для помещения
задержанного в специально предназначенное для этого место.
О задержании лица, подозреваемого в совершении преступления, орган
дознания или следователь уведомляют его семью, если известно ее
местожительство. Такое уведомление производится в случае, если это не
будет препятствовать установлению истины по делу. О задержании
несовершеннолетнего обязательно уведомляются его родители или лица, их
заменяющие.
Лица, задержанные по подозрению в совершении преступления, несут
обязанности и имеют права, установленные законодательством для граждан
РФ, с ограничениями, вытекающими из режима содержания заключенных. В
частности, задержанные имеют право: знать, в чем они подозреваются;
требовать проверки прокурором правомерности задержания; о заявленном
требовании администрация места содержания задержанных немедленно
сообщает прокурору; обжаловать действия лица, производящего дознание,
следователя или прокурора; давать объяснения и заявлять ходатайства;
обращаться с жалобами и заявлениями в государственные органы,
общественные организации и к должностным лицам; пользоваться своей
одеждой и обувью, а также другими необходимыми предметами и вещами,
перечень которых определяется правилами внутреннего распорядка, в
.местах содержания задержанных.
Лица, ‘задержанные по подозрению в совершении преступления, содержатся в
условиях, соответствующих санитарно-гигиеническим правилам. Задержанным
предоставляется бесплатно по установленным нормам питание, спальное
место и другие виды материально-бытового обеспечения, а в необходимых
случаях — одежда по сезону. В местах содержания задержанных организуются
медицинское обслуживание, лечебно-профилактическая и
противоэпидемическая работа.
По письменному разрешению следователя или лица, производящего дознание,
задержанным может быть предоставлено свидание с родственниками и иными
лицами.
Лица, задержанные по подозрению в совершении преступления, обязаны
соблюдать требования правил внутреннего распорядка. Такие лица
подвергаются личному обыску, а при необходимости — дактилоскопированию и
фотографированию, о чем составляется протокол. Находящиеся у задержанных
вещи подлежат досмотру. Задержанным запрещается иметь при себе деньги,
ценные вещи, а также предметы и документы, не разрешенные к хранению в
местах содержания задержанных.
Лица, задержанные по подозрению в совершении преступления, несут
материальную ответственность за ущерб, причиненный ими государству во
время пребывания в местах содержания задержанных.
Задержанные должны соблюдать общественный порядок в местах их
содержания. Если задержанный проявляет буйство, оказывает физическое
сопротивление работникам милиции или совершает другие насильственные
действия, в целях предотвращения причинения им вреда окружающим или
самому себе допускается применение наручников, о чем составляется
протокол. При необходимости такие лица могут быть помещены отдельно от
других задержанных. В качестве крайней меры в случае совершения
задержанным нападения или иного умышленного действия, непосредственно
угрожающего жизни работников мест содержания задержанных либо других
лиц, если иными мерами невозможно пресечь эти действия, и в других
исключительных случаях в соответствии с действующим законодательством
допускается применение резиновых палок и оружия. О каждом случае
применения оружия администрация составляет протокол и немедленно
сообщает прокурору.
Лица, задержанные по подозрению в совершении преступления,
освобождаются, если не подтвердилось подозрение в совершении
преступления; когда отсутствует необходимость применения к задержанному
меры пресечения в виде заключения под стражу; ввиду истечения
установленного законом срока задержания. В случае необходимости
администрация места содержания задержанных обеспечивает освобожденных
лиц бесплатным проездом к месту жительства; по их просьбе выдает справки
о времени пребывания в месте содержания задержанных.
Надзор за соблюдением законности в местах содержания задержанных
осуществляется Генеральным прокурором РФ и подчиненными ему прокурорами
в соответствии с законодательством о прокурорском надзоре.
Жалобы и заявления задержанных, адресованные прокурору, следователю или
лицу, производящему дознание, передаются им немедленно. Жалобы и
заявления, адресованные иным лицам и органам, передаются также
немедленно следователю или лицу, производящему дознание, просматриваются
и направляются ими по принадлежности. Жалобы и заявления, содержащие
сведения, сообщение которых может помешать установлению истины по
уголовному делу, по принадлежности не направляются, о чем извещается
лицо, подавшее жалобу или заявление, а также уведомляется прокурор.
Проверка законности задержания имеет важное значение для защиты.
Правильное применение этой меры процессуального принуждения тесно
связано с анализом иных материалов дела. Незаконное или необоснованное
задержание подзащитного является для адвоката серьезным поводом для
соответствующего ходатайства или важной составной частью его позиций по
делу.
Неправомерное задержание является грубым нарушением законности, серьезно
ущемляющим права подзащитного.
4. Работа адвоката с задержанным подозреваемым. Процессуальное положение
подозреваемого является непростым. Поэтому на практике имеются различные
суждения относительно этого участника уголовного судопроизводства.
Согласно закону (ст. 52 УПК), подозреваемым является только то лицо,
которое задержано по подозрению в совершении преступления, и лицо, к
которому до предъявления обвинения применена мера пресечения. Стало
быть, существует два необходимых и одновременно действующих условия
появления подозреваемого: 1) наличие подозрения в отношении
определенного лица в совершении преступления и 2) применение одной из
указанных в законе мер пресечения к этому лицу. Это дает основание
определить подозреваемого как лицо, которое до привлечения в качестве
обвиняемого задержано или в отношении которого избрана мера пресечения в
связи с тем, что расследованием уголовного дела добыты данные,
позволяющие предполагать его. причастным к совершению преступления, но
недостаточные для предъявления обвинения.
Таким образом, процессуальный закон четко и ясно определяет понятие и
условия доставления лица в положение подозреваемого.
Сейчас уже никто из адвокатов не отрицает, что подозреваемый — это
реально существующий участник предварительного следствия. Спорными
являются вопрос об определении круга лиц, которые могут быть признаны
подозреваемыми, а также вопрос о моменте появления подозреваемого в
уголовном деле.
Отдельные практические работники пытаются непомерно расширить законом
установленное понятие подозреваемого и сделать его неопределенным,
расплывчатым и безграничным. Не считаясь с тем, что вопрос о
подозреваемом — это вопрос большой социальной и правовой важности,
затрагивающий интересы очень многих граждан.
Появление подозреваемого лица определяется не применением к нему мер
задержания или пресечения, а прежде всего наличием данных, дающих
основание подозревать это лицо в совершении преступления и,
следовательно, применить к нему меру процессуального принуждения. Иными
словами, подозреваемым является лицо, в отношении которого собраны
достаточные данные, дающие основание подозревать его б совершении
преступления, но недостаточные для предъявления обоснованного обвинения.
Появление подозреваемого в уголовном деле находит выражение в
определенных процессуальных документах: 1) постановление о возбуждении
уголовного дела по преступлениям, связанным с действиями конкретных, уже
известных следователю лиц (например, дезертирство, членовредительство,
получение взятки); 2) протокол задержания подозреваемого; 3)
постановление следователя об избрании меры пресечения подозреваемому до
предъявления обвинения; 4) протокол допроса, из которого усматривается,
что допрашиваемому задаются вопросы, направленные на получение от него
объяснений по поводу его личной деятельности в связи с расследованием
преступления.
Подозреваемым признается только то лицо, которое задержано по подозрению
в совершении преступления, или лицо, в отношении которого избрана мера
пресечения до предъявления обвинения. Все остальные граждане не могут
быть подозреваемыми и, следовательно, их правами не владеют.
Противоречащим требованиям законности является такое положение, когда
следователи допрашивают в качестве подозреваемых любых лиц только
потому, что в поступившем материале, в показаниях свидетелей или в ином
документе содержится какое-то указание на этих лиц.
При таком подходе подозреваемые “хлынуть в производство по уголовным
делам и вытеснят обвиняемых. Между тем адвокату нельзя забывать, что
доброе имя гражданина должно быть ограждено от неосновательных
подозрений не меньше, чем от неосновательных обвинений.
При решении вопроса о подозреваемом защитнику всегда нужно помнить о той
моральной травме, которая может быть причинена лицу, привлекаемому к
следствию в качестве подозреваемого без достаточных к тому оснований.
Поэтому закон определяет правовое положение подозреваемого, строго
ограничивая при этом возможность чрезмерно широкого наименования
“подозреваемый” ко всем гражданам, в отношении которых в той или иной
мере при расследовании дела может возникнуть подозрение.
Нельзя забывать, что правильное решение вопроса о правовом статусе
подозреваемого имеет исключительно важное практическое значение, которое
состоит в следующем: 1) наличие каких-либо подозрений у лица,
производящего дознание, следователя или прокурора, само по себе не может
служить основанием для превращения того или иного лица в подозреваемого.
Для этого требуется или задержание лица по подозрению в совершении
преступления, или применение к нему меры пресечения (притом, не
обязательно заключения под стражу) до предъявления обвинения; 2) лишь
подозреваемый в указанном смысле наделяется определенными правами для
защиты своих прав и законных интересов.
Из всей совокупности вопросов, определяющих процессуальное положение
подозреваемого, главным для адвоката является один: при каких условиях
лицо может быть поставлено в положение подозреваемого. От этого зависит
оценка адвокатом качества всего следствия.
Ошибочность позиции сторонников чрезмерно широкого толкования понятия
подозреваемого коренится в том, что авторы такой позиции исходят не из
правового (процессуального) понятия подозреваемого, а только из
этимологического смысла термина “подозреваемый”.
В русском языке слово “подозрение” имеет совершенно определенное
значение. Оно означает предположение, основанное на сомнении в
правильности, законности чьих-либо поступков, в справедливости чьих-либо
слов или намерений. Появление подозреваемого лица определяется не
применением к нему мер процессуального принуждения (мер пресечения в том
числе), а наличием данных, дающих основание подозревать это лицо в
совершении преступления и, следовательно, применять к нему указанные
меры.
“В термине “подозреваемый” адвокат должен различать два значения:
подозреваемый в общепринятом, то есть в бытовом, житейском или
психологическом смысле, и подозреваемый в юридическом (процессуальном)
отношении.
При производстве предварительного следствия по уголовному делу
следователь проводит поисковую и исследовательскую деятельность. Его
путь всегда идет от неизвестного и загадочного к известному и простому.
Именно в этой стадии уголовного процесса происходит переход от незнания
к знанию, в котором и заключается раскрытие преступления, установление
истины. Указанное исследование практически немыслимо без
предположительных (вероятностных) объяснений причин происшедшего
преступления, без следственных версий. В такой же мере оно немыслимо без
построения следователем различных предположений о виновнике преступных
событий. Следствие идет путем выдвижения и проверки различных версий. В
их числе неизбежно и всегда возникает версия и о субъекте преступления,
так как нет преступления без его исполнителя — субъекта преступления.
Версия о субъекте преступления наиболее близко подходит к понятию
подозрение. Их сходство по смысловому значению определяется тем, что как
одно, так и другое представляет собой предположение об участниках
преступления.
Однако это предположение (подозрение) следователя о возможном субъекте
преступления не дает еще юридических оснований признавать его
подозреваемым. Такое лицо, с точки зрения закона, может быть только
свидетелем, а превращение его в подозреваемого является лишь мысленным,
условным, не имеющим никакого юридического значения.
Предположение следователя о субъекте преступления является всего лишь
догадкой, а не правовым основанием для постановления предполагаемого
виновника в процессуальное положение подозреваемого- Такое предположение
следователя подлежит еще тщательной проверке, в результате которой
подозрение или переходит в уверенность, или же отпадает и возникает
новое. Такой процесс проверки исключения версий производится до тех пор,
пока не будет найдена’ достоверная версия, в соответствии с которой
подозреваемым окажется тот. кто в действительности совершил
преступление.
Только после того как собранными материалами дела возникшие
предположения о субъекте преступления будут подтверждены, следователь
придет к выводу о необходимости привлечения данного лица в качестве
обвиняемого. Таков обычный, нормальный путь превращения свидетеля в
обвиняемого. Однако порой этот путь удлиняется тем, что возникает
потребность в целях успешного раскрытия преступления задержать
предполагаемого виновника или избрать в отношении его ту или иную меру
пресечения еще до предъявления обвинения- Только в таких отдельных,
исключительных случаях при производстве предварительного следствия и
появляется временная процессуальная фигура подозреваемого. Стало быть,
предполагаемый субъект преступления превращается в процессуальную фигуру
подозреваемого только тогда, когда следователь, сопоставляя свои выводы
о вероятном участии того или иного лица в совершении преступления,
убедится в том, что они согласуются с теми признаками вероятной
виновности подозреваемого, которые указаны в законе как основания для
задержания или избрания меры пресечения.
Только при таком понимании процессуальной фигуры подозреваемого адвокат,
думается нам, способен обеспечить его права и законные интересы и в то
же время защищать от последующего обвинения. Подозреваемый является
временным участником предварительного следствия. После отмены меры
пресечения или задержания, лицо остается подозреваемым до того момента,
пока имеющиеся против него подозрения либо не перейдут в уверенность
следователя — и тогда подозреваемому предъявляется обвинение и он
становится обвиняемым, либо не отпадут вовсе — тогда подозреваемый
выбывает из дела или превращается в свидетеля.
Анализ уголовно-процессуального законодательства показывает, что
подозреваемый наделен широким кругом прав, позволяющих ему защищаться от
необоснованного подозрения следователя. Это и понятно, так как
подозреваемый является как бы “кандидатом в обвиняемые”, и потому он
должен иметь реальную возможность защищать себя от подозрения еще до
привлечения в качестве обвиняемого. Более того, использование прав
нередко дает возможность подозреваемому реабилитировать себя уже на этом
этапе предварительного следствия и помочь следователю обнаружить
действительных виновников исследуемого преступления.
§ 57. Когда подзащитный “был в бегах”
1. Порядок объявления розыска. Адвокату приходится изучать и оценивать
не только вопрос о законности задержания подозреваемого или аресте
обвиняемого, но и обстоятельств его розыска, если таковой
происходил. Как указывается в ст. 196 УПК РСФСР, при неизвестности
местонахождения обвиняемого следователь в случае необходимости объявляет
розыск обвиняемого, поручив его органам дознания.
Следователь вправе объявить розыск только того лица, в отношении
которого имеется постановление о привлечении его в качестве
обвиняемого.
При наличии оснований, указанных в законе, следователь с санкции
прокурора может избрать в отношении разыскиваемого обвиняемого, в случае
его обнаружения, меру пресечения в виде заключения под
Стражу.
В случае задержания разыскиваемого обвиняемого прокурор по месту
задержания устанавливает — является ли задержанный именно тем лицом,
которое разыскивается, и удостоверяется в наличии законных оснований для
ареста.
Розыск может быть объявлен как во время производства предварительного
следствия, так и одновременно с его приостановлением. После
приостановления производства по делу следователь как непосредственно,
так и через органы дознания принимает меры к розыску обвиняемого.
Надзор за производством розыска обвиняемых осуществляет прокурор.
Как требует уголовно-процессуальное законодательство, следователь обязан
принять меры к розыску скрывшегося обвиняемого. Но прежде чем
предпринять розыск, ему необходимо точно установить, что обвиняемый
действительно скрылся, с тем чтобы исключить несчастный случай с ним,
смерть, арест по другому делу и пр. До объявления розыска должны были
быть собраны исчерпывающие данные об обвиняемом (внешность, особые
приметы, родственные и прочие связи, сведения о возможных местах
пребывания) путем допроса свидетелей, производства обысков, выемок,
наложения ареста на почтово-телеграфную корреспонденцию и других
следственных действий.
Обязанность следователя производить розыск обвиняемого не исключает, а
предполагает привлечение к активному участию в розыске обвиняемого
органов дознания. Следователь вправе давать им отдельные поручения,
связанные с розыском, требовать от них содействия в розыске, а также
поручить производство его органам дознания. Об этом указывается в
постановлении о приостановлении предварительного следствия или выносится
особое постановление. В нем указывается, какую меру пресечения следует
применить в случае задержания разыскиваемого и куда его следует
направить.
Если речь идет о разовом действии, поручение органам дознания может быть
оформлено соответствующим письмом следователя на имя начальника органа
дознания.
Одновременно с приостановлением предварительного следствия в связи с
неизвестностью места нахождения обвиняемого, следователь обязан объявить
его розыск. Исходя из конкретных обстоятельств дела, розыск может быть
также объявлен и до приостановления производства по делу.
Объявление розыска осуществляется направлением в органы внутренних дел
постановления следователя о розыске и справки о личности разыскиваемого
обвиняемого. В справке указываются подробные данные о разыскиваемом; его
особые приметы; последнее место жительства и работы; в чем обвиняется;
откуда и когда скрылся; родственные, личные или иные связи; места, где,
по предположению следователя, он может скрываться; основания для этих
предположений; другие сведения, способствующие розыску. К справке
прилагается фотокарточка, а при ее отсутствии — подробное описание
внешности разыскиваемого.
2. Скрывшийся найден. При получении извещения об обнаружении
разыскиваемого или прекращении ранее приостановленного предварительного
следствия, следователь немедленно уведомляет о прекращении розыска орган
милиции, которому был поручен розыск.
Следователь обязан периодически запрашивать органы, которым поручен
розыск, о ходе и результатах его. При этом он не входит в обсуждение,
какие оперативно-розыскные меры следует применить для розыска. Однако,
усмотрев из сообщения о ходе розыска, что достаточные меры не
принимаются, следователь вправе довести об этом до сведения прокурора.
Следователь вправе применить к разыскиваемому обвиняемому любую меру
пресечения. Содержание под стражей как мера пресечения применяется к
разыскиваемому на общих основаниях.
На практике имеются разные мнения о том, правомерно ли после
приостановления предварительного следствия производство следственных
действий для обнаружения преступника (без возобновления производства по
уголовному делу). Одни юристы считают, что закон (ст. 195—198 УПК) не
предусматривает проведения следственных действий без возобновления
производства по приостановленным делам. Другие утверждают, что
процессуальный закон, по существу, не препятствует производству
следственных действий, направленных на обнаружение скрывшегося лица и
что нецелесообразно каждый раз возобновлять производство по делу.
Розыск скрывшегося от следствия гражданина требует в большинстве случаев
не только осуществления оперативно-розыскных мер, но и производство
отдельных следственных действий, которые целесообразно было бы
проводить, не возобновляя всякий раз следствие по приостановленному
делу. Несмотря на то, что все эти следственные действия имеют целью
повышение эффективности розыска, обнаружение и задержание разыскиваемых
лиц, по существу, носят характер внепроцессуальной деятельности. В
данном случае приходится говорить со всей определенностью о
противозаконной практике, так как уголовно-процессуальный закон строго
запрещает производство каких-либо следственных действий без
возобновления предварительного следствия.
Вопрос о недопустимости производства следственных действий по розыску
скрывшегося обвиняемого должен быть решен не санкционированием практики,
противоречащей закону, а путем изменения закона. Поэтому, на наш взгляд,
было бы правильно дополнить уголовно-•процессуальный закон нормой,
разрешающей производство обыска и других следственных действий по
приостановленному производству без его возобновления.
Эффективность розыскной работы во многом зависит от своевременности
объявления розыска. Однако практически объявление розыска зачастую
затягивается. Самым распространенным является нарушение сроков
объявления всероссийского розыска. Происходит оно в результате
существующего порядка, при котором в случае производства органами
милиции розыска подследственного, подлежащего аресту, постановление на
арест и этапирование должно быть санкционировано прокурором республики,
края или области или соответствующим прокурором специализированной
прокуратуры.
Однако соответствующие прокуроры во многих случаях отказывают в даче
повторной санкции на арест и этапирование, ссылаясь на соответствующие
нормы уголовно-процессуального закона. Учетно-регистрационные аппараты
МВД же на основании санкции нижестоящих прокуроров (городов и районов)
розыск не объявляют.
Было бы целесообразно внести дополнительно в У ПК статью о том, что для
объявления всероссийского розыска достаточно постановления городских,
районных и других прокуроров. С уведомлением для соответствующего
контроля Генеральной прокуратуры РФ.
Таковы некоторые вопросы розыска и его окончания, материалы о которых
должны быть в деле. Адвокат знакомится с ними и в случае несогласия
может обжаловать незаконные, по его мнению, действия.
Глава 17. “Слово для защиты подсудимого предоставляется адвокату”
§ 58. Требования к речи адвоката
1. Ответственность выступления. Судебные прения — одна из необходимых и
важных частей судебного разбирательства. Участники выступлений не только
излагают свои соображения по делу, но и, что важнее всего, стремятся
убедить суд в правильности собственных выводов. Прокурору несложно
воздействовать на суд: были следствие, обвинение, арест; есть авторитет
“ока государева”, материалы уголовного дела и судебного следствия.
Адвокат же многого лишен: у него нет ни власти, ни обязанности защищать
интересы государства, ни своего следствия. А есть у него лишь немногое —
долг помогать людям, попавшим в беду, ум, знания, опыт и порядочность.
Но и этого “малого” оказывается достаточным для того, чтобы находить
истину, отстаивать убеждения, бороться с нарушениями законов.
И все это концентрируется в защитительной речи адвоката.
Готовясь к судебному выступлению, адвокат мобилизует все свои
возможности, реализовывавшиеся или нет, по данному делу; облекает речь в
сжатую, емкую, хорошо отточенную форму. Тем самым готовит суд к
восприятию доводов защиты.
Трудно переоценить в этой связи мысли российских классиков адвокатуры.
Один из них, Н.П. Карабчевский, в деле Ольги Палем назвал очень верный
принцип “преподнесения адвоката суду”.
Он состоит в следующем. “Для каждой творческой работы первое и главное
условие – внутренняя свобода, — говорил видный юрист. — Если предвзятые
положения вами принесены уже на суд, моя работа будет бесплодна, Это
предубеждение враждебное судейскому убеждению, вызовет в вас только
сухое раздражение против всего, что я скажу вам, против всего, что я
могу сказать в качестве защитника Палем. Бесплодная и тяжкая работа! Она
только измучает нас, — справедливо предрекал Н.П. Карабчевский. — Второе
и главное условие правильности вашей судейской работы — осторожное
критическое отношение к материалу, подлежащему вашей оценке, — также
будет вами забыто. Все заменит собой готовый шаблон, готовая схема
предвзятых положений, которыми именно в деле; подобном настоящему, так
соблазнительно и легко щегольнуть. Для этого не нужно ни напряжения ума,
ни колебаний совести, не нужно даже детального изучения обстоятельств
дела. Достаточно только самоуверенной смелости” (Судебные речи известных
русских юристов. М-, 1957. С. 398).
Подобного рода обращения к суду с призывами быть объективным,
принципиальным, доброжелательным несомненно украсят и сегодняшнюю речь
адвоката, разумеется, если они — умны, неназойливы, кратки, идут, что
называется, “от чистого сердца”.
В защитительной речи, в числе прочих положений, касающихся требований
ст. 303 УПК, отражаются окончательные выводы адвоката о доказанности
события преступления, виновности подсудимого, квалификации его действий
и мере наказания.
Готовясь к речи, защитник исходит из того, что неубедительная,
немотивированная, наспех составленная речь не способна принести пользы
ни подсудимому, ни самому адвокату, так как подрывает его авторитет,
снижает оценку даже очень хорошей судебной работы с доказательствами.
Чтобы речь была убедительной для суда и юридически грамотной, адвокат в
лаконичной, хорошо отшлифованной форме отражает в ней самое необходимое
из всего рассмотренного в судебном заседании. При этом защитник всегда
сталкивается с некоторыми трудностями, обусловленными спецификой состава
конкретного деяния, многообразием форм его совершения вообще или
сложностью установления объективной и субъективной сторон данного
преступления, обилием или, наоборот, ограниченностью доказательств,
нередко довольно сложных и противоречивых по значению, и рядом других
моментов. Все это обязывает адвоката предварительно, еще до своего
выступления, тщательно исследовать не только событие преступления,
виновность и их доказательства, но и правильно определить пределы их
освещения в речи.
В изложение события преступления входят лишь те действия подсудимого,
которые адвокат признал доказанными в судебном следствии. Причем
делается это в собственных “адвокатских” терминах. Если, к примеру,
прокурор может себе позволить оперировать понятиями из обвинительного
заключения, то адвокат дает им свои названия, оставляя текстуальность
только для критики. Так, непозволительными для адвоката следует считать
такие термины, как: “шумел, кричал, пытался устроить драку, учинил
скандал с женой, сбрасывал с себя пальто, делал замечания милиционерам,
задерживавшим его, и т.п.”. Включение в речь подобных “понятий”
свидетельствует о небрежном отношении адвоката к своим задачам или о
недостаточном продумывании им их обвинительного существа. Поэтому такая
речь вряд ли будет иметь для суда и присутствующих серьезное значение;
ее форма весьма схожа с выступлением прокурора. При отступлении от
своеобразной, “адвокатской” формы изложения доказательств события и
виновности подсудимого речь утрачивает свою убедительность. Происходит
это не только по небрежности защитников при составлении выступления, но
и порой из-за незнания доказательственного материала предварительного и
судебного следствия.
Точно также в речь не следует включать и слишком вольное,
“художественное” описание действий каких-либо лиц, не относящихся к
преступлению, далеко выходящих за пределы доказывания.
Так, в речи по делу о хулиганских действиях Захарова адвокат сказал, что
“убегая от подсудимого, потерпевшие Шмакова и Окаемова упали,
споткнувшись о скамейку в коридоре и с треском растянулись по полу”.
Очевидно, что такое описание данного обстоятельства в речи не вызывалось
необходимостью, поскольку падение потерпевших, хотя и связано в какой-то
мере с поведением подсудимого, но не характеризует ни существа
преступления, ни его общественно опасных последствий. К тому же
юмористическая форма выступления в суде перед вынесением приговора
неуместна.
Наоборот, речь будет более убедительной, если в ней отражены
обстоятельства, хотя прямо и не определяющие состав преступления, но,
тем не менее, помогающие воспринимать его событие с защитительных,
смягчающих, в определенной мере оправдательных позиций.
Например, в речи по делу Колосова адвокат указал, что подсудимый “шел за
супругами Кетовыми и, ошибочно приняв их за своих знакомых. шутя,
старался наступать им на ноги. Когда же те сделали ему замечание, в
резкой форме, назвав “пьянью”, Колосов обругал их нецензурными словами,
а затем избил”.
Из такого описания ясно, что адвокат серьезно подошел к исследованию
имевшихся доказательств, которые затем грамотно привел в своей речи.
Изложение в ней существа ошибочно неправильного поведения подсудимого,
предшествовавшего преступлению, помогло суду верно оценить событие
данного хулиганства, довольно ясно подчеркнуло специфические черты этого
преступления и, соответственно, отразилось на мере наказания виновному.
2. Анализ доказательств в речи- Объем изложения в речи существа события
преступления определяется их доказанностью в судебном заседании с учетом
пределов предъявленного обвинения. Недоказанные же действия или эпизоды
адвокат прямо называет таковыми и просит суд исключить их из обвинения,
разумеется, с соответствующей мотивировкой этого.
Для адвоката очень важно правильно определить само понятие и пределы
изложения в речи сведений, характеризующих объект преступления. Речь
будет более убедительной, если при описании деяния адвокат укажет, какие
конкретные интересы и как были нарушены действиями подсудимого, какова
степень такого нарушения и его последствия. Например, причинил
имущественный ущерб или физические страдания потерпевшему, игнорировал
нормы поведения в обществе, оскорбил человеческое достоинство женщины,
выразил пренебрежение к представителю власти, нарушил отдых жильцов,
мешал работе транспорта, вызвал у присутствующих сильное волнение,
серьезную тревогу или испуг, сорвал мероприятие и т.п.
Рассмотренные в суде доказательства, устанавливающие событие
преступления и виновность подсудимого, также излагаются адвокатом в
различном объеме, в зависимости от их значения и специфики дела. Пределы
изложения в речи доказательств определяются адвокатом, исходя из
содержания и значения каждого из них для установления каких-либо
обстоятельств содеянного.
При описании показаний подсудимого в речи отражаются только их основные
моменты о существе совершенного им деяния- Если подсудимый полностью
признает себя виновным, но не помнит своих отдельных действий, об этом
необходимо прямо указать при изложении существа его показаний и, по
возможности, привести мотивы такого запамятования. При отрицании им
своей вины в речи указываются обстоятельства, которые не признает
подсудимый и причины такого отрицания, как они указывались подсудимым
при его допросе в судебном заседании, на предварительном следствии или
даже в первоначальных объяснениях при задержании. Здесь же излагается
версия подзащитного, с тем, чтобы последующие описания доказательств
соответственным образом ее подтверждали.
Существо показаний подсудимого является для адвоката одним из ориентиров
определения пределов изложения в речи других доказательств. Такой подход
защитника к описанию показаний подсудимого обеспечивает должное качество
освещения других доказательств. Пространное или, наоборот, слишком
лаконичное изложение его показаний затрудняет восприятие их существа,
мешает определению пределов изложения иных доказательств, в результате
чего нарушается гармоническая стройность, логичность защитительной речи
адвоката.
Другие доказательства также излагаются адвокатом с объяснением их
значения для дела. Однако еще нередки случаи, когда адвокаты после
описания события преступления, отношения подсудимого .к предъявленному
обвинению и существа его показаний просто перечисляют отдельные
доказательства, в которых, по их мнению, содержатся оправдательные
моменты, тем самым перекладывая на суд обязанность защиты подсудимого.
В таких случаях в речи адвоката обычно указывается, что “вина
подсудимого в совершении преступления не установлена показаниями
каких-то свидетелей и потерпевших, протоколами осмотров места
происшествия и вещественных доказательств, заключениями
судебно-медицинской и судебно-психиатрической экспертиз и другими
материалами дела”. Встречаются и такие выступления, в которых вся фабула
дела изложена буквально в нескольких словах и сводится она по существу к
тому, что “виновность подсудимого не подтверждена материалами
предварительного и судебного следствия, не обоснована показаниями
свидетелей и потерпевших или другими данными”. Особенно часто подобное
встречается при обязательном участии адвокатов в суде в порядке ст. 49
УК, а также по делам о несложных деяниях.
Очень краткие, состоящие из общих фраз речи, произносятся по таким,
примерно схемам: “событие преступления и виновность подсудимого
доказаны, квалификация содеянного не вызывает сомнения. Прошу учесть
личность подзащитного и смягчающие обстоятельства”, или: “в преступлении
осталось много неясного, суд должен это проверить. Но смягчающие вину
обстоятельства — бесспорны. Прошу их учесть” и т.п. При изучении
защитительных речей нередко убеждаемся в том, что адвокаты впадают и в
другую крайность, состоящую в том, что в выступлении слишком подробно и
бессистемно излагаются показания свидетелей, потерпевших, заключения
экспертов, результаты осмотра вещественных доказательств без их оценки и
увязки с обвинением. Составленная таким образом речь очень часто
содержит в себе нужные и ненужные сведения, затрудняя восприятие судом
основной идеи защиты.
Совершенно очевидно, что такое “кодирование” или даже “конспектирование”
отраженных в допросах сведений не имеет ничего общего с оценкой
доказательств и мотивировкой своей позиции адвокатом.
В речах адвокатов иногда бессистемно излагаются противоречивые показания
свидетелей и потерпевших. Причем не указывается, какие их них адвокат
считает достоверными, какие’ — сомнительными, а какие — неверными,
противоречащими объективно установленным данным.
Если в ходе судебного разбирательства потерпевшие или свидетели давали
противоречивые показания, в речи адвоката должна содержаться их
мотивированная оценка. Недопустимо оставлять без рассмотрения
противоречивые данные или только констатировать в речи их наличие. В
качестве положительного примера правильного изложения в приговоре
противоречивых сведений можно привести выдержку из речи адвоката по делу
Уледова, обвинявшегося в совершении кражи.
В своей речи адвокат, в частности, указал, что он “оценивает
противоречия в показаниях свидетелей (о месте расположения лавочки, на
которой сидели потерпевшие) не как умышленное искажение фактов, а как
индивидуальную психологическую особенность восприятия отдельных
подробностей этого события каждым из допрошенных лиц, учитывая при этом,
что как потерпевшие, так и подсудимые и свидетель Зыбин были в нетрезвом
состоянии, событие кражи происходило темной ночью в плохо освещенном
скверике и было по времени очень быстро. Поэтому устранить эти
противоречия в настоящее время уже невозможно, а по существу дела
решающего значения они не имеют. Ведь подсудимый признался и раскаялся в
содеянном еще с момента его задержания, т.е. почти 11 месяцев назад”.
В речи нужно приводить только доказательства, исследованные в суде. Не
следует включать в нее показания свидетелей и потерпевших, не
допрошенных в судебном заседании или не оглашенных в нем.
Выступая по делу Ступина (п. 1 ст. 111 УК РФ), адвокат отметил, что
никто из свидетелей в суд не пришел, а на следствии их показания
изложены в протоколах настолько кратко, непоследовательно и нелогично,
что по ним невозможно судить, как развивались события. Суд согласился с
адвокатом, признал следствие некачественным и вернул дело на
доследование.
Оценивая существо каждого доказательства, адвокат обращает внимание суда
на то, какие обстоятельства преступления как освещены показаниями
свидетелей, потерпевших, заключением экспертизы и пр.
Показания тех из свидетелей, которые наиболее полно “защищают”
подсудимого, должны излагаться адвокатом сразу же после изложения
показаний подсудимого. Отдельные части показаний свидетелей и
потерпевших, не вписывающиеся в защитительную позицию, не замалчиваются,
а разумно объясняются адвокатом.
Иные, кроме показаний свидетелей и потерпевших, смягчающие
доказательства также излагаются в речи в пределах, достаточных для
освещения каких-либо фактов события преступления, виновности и личности
подсудимого. Не следует ограничиваться констатацией осмотра вещественных
доказательств или исследования заключения экспертизы, а необходимо
указать, в чем состоит их доказательственно-защитительное значение.
3. Обоснование квалификации содеянного. Выводы адвоката о
квалификации действий подсудимого излагаются им после анализа
доказательств содеянного и виновности.
Необходимость в развернутом обосновании мотивировки квалификации
преступления возникает перед адвокатом при наличии оснований к изменению
обвинения, когда следственная правовая оценка содеянного является весьма
спорной, если отсутствуют четкие границы, отделяющие преступление,
вмененное в вину подсудимому, от других смежных составов, признаки
которых усматриваются в данном деле. В подобных ситуациях адвокат не
только находит эти границы, но и аргументирование указывает на них в
своей речи.
Правильно поступают те адвокаты, которые подробно мотивируют
квалификацию содеянного и в тех случаях, когда предъявленное органами
расследования обвинение существенно не изменилось в результате судебного
следствия. Разумеется, если такая позиция обоснована фактами и выигрышна
для адвоката. Не выразить своего отношения к квалификации преступления
адвокат не вправе.
Но на практике, к сожалению, еще встречаются случаи, когда квалификация
действий подсудимого вообще не мотивируется. Адвокаты нередко сообщают
суду о том, что “виновность подсудимого в совершении преступления,
предусмотренного частью такой-то соответствующей статьи УК, полностью
доказана показаниями свидетелей, потерпевших, другими материалами дела.
Но в деле есть ряд смягчающих данных, которые надо учесть суду”. Ясно,
что в таких речах нет ни доказательственной информации, ни защиты.
Изучение показало, что квалификация содеянного подробно мотивирована в
речах адвокатов только в 81% случаев; неправильная мотивировка
квалификации содержится в 13% речей и в 6% вообще отсутствует какое-либо
указание на мотивы квалификации содеянного. Следовательно, в 19%
случаев, или почти каждое пятое дело, оказалось с немотивированной
адвокатами квалификацией преступления.
Больше всего речей с немотивированной квалификацией преступления было
произнесено по несложным делам — 26,9%, почти столько же — 25% ~ по
делам, рассмотренным в порядке ст. 49 УПК; несколько меньше случаев
поверхностной мотивировки квалификации в речах адвокатов, выступивших по
делам о преступлениях лиц, ранее судимых (15,4%); в 9,5% случаев слабая
мотивировка адвокатом квалификации наблюдалась в делах лиц, не
признающих себя виновными.
Изучение позволило также установить наиболее типичные ошибки в
мотивировке квалификации, допускаемые адвокатами в их речах.
При выступлении защитники нередко мотивируют квалификацию содеянного
теми же доказательствами, которые обосновывают событие самого
преступления, не вникая в фактическую суть квалифицирующих признаков.
Речь оказывается неубедительной.
В таких случаях обычно указывается, что “совершением определенных
действий подсудимый учинил то, что подпадает под такую-то статью УК”.
Иногда указывается еще проще, а именно — что “действия подсудимого прямо
подпадают под соответствующую часть такой-то статьи УК”. Подобные
мотивировки нельзя считать правильными по существу, убедительными по
форме, поскольку они в равной мере пригодны для обоснования любого
преступления, причем как адвокатом, так и прокурором. Здесь защитник не
выполняет свое назначение в процессе.
• Еще нередко в речах адвокатов указывается, что “своими действиями
подсудимый нарушил уголовный закон, а именно такую-то его норму”.
Ошибочность подобной мотивировки довольно существенна и состоит в том,
что адвокат становится на позиции обвинения, оставляя подсудимого без
защиты. Поэтому случаи таких мотивировок квалификации в речах должны
быть устранены из адвокатской практики.
В обоснование, например, правильности квалификации хулиганства по п. 2
ст. 213 УК адвокатом кладутся такие “аргументы”, как беспричинность
совершения действий, хулиганские побуждения подсудимого, неподчинение
требованиям работников милиции и т.п. ., Нельзя считать мотивированной
квалификацию адвокатом содеянного и в следующих, взятых из практики,
выступлениях.
Так, в речи по делу Конева адвокат сказал, что “действия подсудимого
квалифицируются по п. 2 ст. 213 УК, а не по п. 3, поскольку при
совершении им хулиганства присутствовало много посторонних граждан,
которые не видели у него никакого оружия”, и дальше: “А милиции верить
нельзя”.
Или: “действия Косова должны быть квалифицированы судом по ст. 214 УК
(вандализм), так как он сам признался, что совершил порчу имущества на
общественном транспорте и никакие доказательства .Здесь оказываются не
нужными”.
По делу Рощина адвокат так мотивировал свое понимание квалификации
преступления: “Доводы прокурора об умышленном уничтожении чужого
имущества (п. 1 ст. 167 УК) неубедительны, поэтому действия Рощина
должны быть квалифицированы судом по п. 2 ст. 168 УК (неосторожное
повреждение имущества)”,
Схожая мотивировка была высказана адвокатом и в речи по делу Серова, где
сказано, что “утверждения следователя о квалификации действий виновного
по п. 1 ст. 126 УК (похищение человека) неосновательны, так как Серов
допустил лишь незаконное лишение свободы, предусмотренное п. 1 ст. 127
УК”.
При мотивировке квалификации преступления в речи нередки случаи
неправильного описания адвокатами текста закона, в результате чего
появляются новые понятия, и термины, такие, например, как:
“спровоцированное изнасилование”, “законное вымогательство”, “уп-т
реждающее нападение”, “оборонительные побои” и пр.
Все это, к большому сожалению, свидетельствует о небрежном отношении
некоторых адвокатов не только к своим речам, уголовному закону, но и в
ряде случаев к своим обязанностям. А выполняться они должны только
профессионально грамотно и творчески. Вспомним на этот счет
“классические” мысли.
Александр Иванович Урусов (1843-1900), защищая 18-27 января 1871 г. в
Рязанском окружном суде Дмитриеву, говорил: “Я считаю себя обязанным,
присяжные заседатели, обратиться ко многим из тех обстоятельств, которые
уже были рассматриваемы, с тем чтобы, по возможности, представить их в
том свете и в той группировке, как они должны быть. Поэтому я
предполагаю останавливаться не столько на подробностях, уже изложенных
вам, сколько на тех выводах, которые вытекают из обстоятельств дела”
(Судебные речи известных русских юристов. М., 1957. С. 709).
4. Освещение в речи причин и условий преступления. Статья 303 УПК
перечисляет вопросы, которые разрешает суд при постановлении приговора.
Это, однако, не ограничивает инициативу адвоката в использовании своих
прав. В частности, представляется, что он может в своей речи, в разумных
пределах, отразить сведения об обстоятельствах, способствовавших
совершению преступления. Это его право обусловлено требованием закона
(ст. 68 УПК), выяснить эти обстоятельства. Но раз они выясняются для
защитительных целей, то в случае необходимости могут быть отражены в
речи адвоката.
Изучение адвокатской практики показывает, что в большинстве речей
содержатся сведения, характеризующие в определенной мере обстоятельства,
способствовавшие совершению преступления. Излагая его событие, адвокат
обычно указывает конкретные поводы к его совершению (их характер,
значение, соразмерность с содеянным и т.п.). Характеризуя подсудимого,
адвокат освещает отдельные свойства его личности, положительно
проявившиеся на следствии. Оценивая неправильное поведение некоторых
свидетелей или потерпевших, адвокат в своей речи фиксирует
обстоятельства, облегчившие подсудимому совершить преступление, и т.п.
Эти данные включаются в защитительную речь, ибо они помогают суду понять
событие преступления, степень виновности подсудимого
или учитываются при индивидуализации наказания. В речь по делу Карпова
адвокат включил сведения о неправильном выполнении продавцом Дятловым
своих профессиональных обязанностей, что объективно способствовало
совершению хулиганства. Защитник, в частности, сказал, что продавец
Дятлов, торговавший на лотке овощами, попросил своего знакомого Карпова
подменить его, чтобы он мог сдать выручку. Тот согласился и, одев белую
куртку, стал за прилавок. Подошедший покупатель Иванов спросил Карпова,
есть ли в продаже яйца. Карпов в ответ обругал Иванова нецензурными
словами и бросил тому в лицо помидор, после чего Карпов избил Иванова. В
данном случае событие преступления было бы трудно понимаемо без указания
в речи адвоката о неправомерности действий Дятлова и Иванова, которые и
способствовали совершению Карповым хулиганства.
В некоторых случаях в своей речи адвокат просит суд включить в приговор
установленные сведения о низком качестве работы администрации на
каком-либо предприятии. Такие сведения обговариваются в речи адвоката,
если без них невозможно оценить важные обстоятельства преступления или
когда они могут быть учтены судом при определении ответственности
виновного.
Однако сведения о низком качестве работы какой-либо организации или ее
должностных лиц включается адвокатом в свое выступление в пределах,
достаточных для освещения их роли в совершении преступления или значения
для уголовной ответственности. Более подробное изложение этих
обстоятельств с соответствующей мотивировкой и требованием принятия
определенных мер к их устранению безусловно должно быть указано
адвокатом, настаивающим на вынесении частного определения.
Чаще всего речи адвокатов рассчитаны на вынесение судом того или иного
вида приговоров (обвинительных или оправдательных).
Но нередки и случаи, когда защитники просят суд не выносить приговор, а
вернуть дело на дополнительное расследование. Так, из 1000 выступлений
адвокатов в 130 содержалась просьба вернуть дело на доследование.
Фактически по этим доводам лишь в 38 случаях дело действительно было
возвращено на доследование, В остальных же ситуациях было и последнее
слово подсудимого, и обвинительный приговор виновному, и серьезная мера
наказания ему. Дела были завершены окончательно, и все вопросы,
сомнения, противоречия оказались решенными или устраненными, ибо
“вступивший в законную силу приговор… является актом одновременного
разрешения криминального и процессуального конфликтов” (Юридическая
конфликтология. М., 1995. С. 171).
Мы рассмотрели лишь некоторые, наиболее типичные ошибки, допускаемые
адвокатами при произнесении защитительных речей. Каждая из этих ошибок
способна стать самостоятельной причиной падения адвокатского авторитета,
а вся масса подрывает доверие людей к защитникам в целом.
§ 59. Реакция на следственные нарушения и причины преступлений
1. Когда нужно просить о вынесении частного определения? В некоторых
случаях адвокат включает в число своих обязательных задач постановку
перед судом вопроса о вынесении частного определения.
В ст. 212 и 321 УПК РСФСР предусмотрены права суда на вынесение частных
определений (постановлений). В этих нормах указывается, что суд обращает
внимание руководителей учреждений, предприятий, организаций и других лиц
на причины и условия, способствовавшие совершению преступления и
требующие принятия соответствующих мер. Кроме того, суд вправе частным
определением обратить внимание должностных лиц на нарушения, допущенные
при производстве дознания или предварительного следствия. И наконец, суд
также может частным определением обратить внимание общественных
организаций и трудовых коллективов на неправильное поведение отдельных
граждан на производстве или в быту или на нарушение ими общественного
долга.
Иногда постановка вопроса об устранении обнаруженных в ходе судебного
разбирательства недостатков в работе предприятий, учреждений и
организаций, а также должностных лиц исходит от адвокатов.
Законность частного определения предполагает его обоснованность. Таковым
будет частное определение, в котором содержатся выводы, соответствующие
материалам дела и полученные в результате непосредственного исследования
в судебном заседании доказательств, отражающих объективную истину. Эти
доказательства не могут быть внутренне противоречивыми, а установленные
ими обстоятельства должны получить в приговоре правильную оценку.
В частном определении суда, постановленном по инициативе защиты, должны
содержаться факты, требующие обязательного их устранения. Беспредметными
будут просьбы адвокатов о вынесении частных определений, только
констатирующих обнаруженные ими отрицательные обстоятельства, но не
предлагающие суду принятия мер к их устранению.
Ненужной будет и просьба адвоката о вынесении частного определения, в
котором он предлагал бы определенному коллективу только обсудить
поступок потерпевшего (свидетелей).
Одновременно с приговором по делу Базарова суд по просьбе адвоката вынес
частное определение в адрес ректора Политехнического института, в
котором предлагалось “обсудить поступок студента 5-го курса Воробьева,
не остановившего хулиганства Базарова, и о принятых в отношении его
мерах сообщить суду”. Вынося это определение, суд, очевидно,
руководствовался желанием провести определенную профилактическую работу.
Однако свои намерения он выразил в частном определении, придав им тем
самым видимость категоричности и законности. Ректор же организовал
обсуждение поступка Воробьева и информировал суд следующим образом: “В
ответ на вынесенное Вами частное определение сообщаю, что на основании
его деканат объявил студенту Воробьеву замечание”.
Ясно, что такое частное определение послужило основанием для принятия
меры воздействия. Но оно никак не касалось работы адвоката по делу.
Поэтому вряд ли можно назвать правильной практику вынесения подобного
рода частных определений, постановленных по просьбам адвокатов.
Объяснить ее существование можно тем, что некоторые адвокаты не хотят
утруждать себя выяснением действительно смягчающих или оправдывающих
доказательств по конкретному делу и переносят акценты на выяснение
“запредельных” обстоятельств.
Стремление к этому может привести адвоката к далеко идущим действиям,
нарушающим интересы других органов. Такие поступки, вызывая
соответствующую реакцию, подрывают, в свою очередь, авторитет всей
адвокатуры.
Одним из судов по инициативе адвоката было вынесено частное определение
по делу Лоповой. В нем указывалось, что осужденная “на протяжении трех
лет нарушала правила общежития и до такой степени обнаглела, что ее
поведение переросло в преступление. Лопова приводила к себе на квартиру
посторонних мужчин, устраивала пьянки днем и ночью, шумела и
сквернословила, в результате чего соседи были лишены нормальной жизни. В
суд, указывалось далее, часто поступали жалобы и от других жителей
района на своих неуживчивых членов семей и соседей. Немало есть еще
жильцов, которые систематически нарушают правила общежития. Поэтому суд
считает необходимым довести приговор до сведения населения района с тем,
чтобы обсудить его среди отдельных коллективов жильцов”. На основании
изложенного суд определил: “Предложить префектуре организовать
повсеместное обсуждение приговора и частного определения с участием
работника милиции и судей”. Примечательно, что, в данном случае адвокат
просил суд принять меры к милиции, не вмешивавшейся в “пьяные разборки
жильцов”.
На практике адвокаты просят суды вынести частное определение об
устранении обстоятельств, способствовавших массовым правонарушениям. Это
оправдано, если подтверждено доказательствами по ряду уголовных дел. Суд
не вправе в частном определении, ссылаться на данные, не исследованные
по рассмотренному делу.
В частном определении по делу Куницына, суд указал, что “случаи
преступлений, совершенных на Тверском бульваре, отмечались и ранее. Это
свидетельствует о том, что хулиганские элементы в районе Тверского
бульвара чувствуют себя достаточно привольно. Следовательно,
общественная охрана этого участка района находится не на должной высоте
и надзор со стороны органов милиции ослаблен, на что суд и ранее обращал
внимание начальника отдела милиции”.
Нужно отметить, что случаи, подобные приведенному, довольно редки. Это и
понятно: ведь задача адвоката — защищать человека по конкретному делу. А
охрана общественного порядка — дело не его. , Гораздо чаще адвокаты
просят суд вынести частное определение на основе рассмотрения материалов
конкретного дела.
Так, разбирая дело, адвокат иногда сталкивается с необходимостью
разрешить тот или иной частный вопрос, находящийся в определенной связи
с данным делом. Иногда нужно проверить правильность выплаты пенсии
осужденному, поставить вопрос о лишении потерпевшей, злоупотребляющей
спиртными напитками, родительских прав, сообщить префектуре свое мнение
о необходимости принятия мер к расселению семей, проживающих в данной
квартире и т.п. Подобные стремления адвокатов похвальны.
Или другой пример положительной работы адвоката.
В связи с осуждением Котлова к лишению свободы по п. 2 ст. 213 У К суд
по просьбе адвоката вынес частное определение, где указал, что у
осужденного на иждивении находилось двое детей в возрасте 12 и 14 лет,
которые в настоящее время проживают вместе со своей 65-летней бабушкой —
А.Н. Котловой. Ее пенсия составляет около 350 рублей в месяц. Эти
средства являются основным источником существования семьи. Мать детей
умерла в 1995 г. Пенсию за мать дети не получили. Частично им
выплачивалась государственная помощь в виде питания и одежды в учебных
заведениях, где они обучаются. Тем не менее суд считает, что семья
находится в затруднительном материальном положении и нуждается в
денежной поддержке на .тот период, когда отец детей будет находиться в
заключении.
Поэтому суд определил: об изложенном довести до сведения соответствующей
префектуры и просить ее поручить отделам социальной ,защиты и
образования провести обследование семьи Котлова и рассмотреть ‘вопрос о
возможности назначения детям пенсии за умершую мать, о назначении
Котловой А.Н. опекуном детей, а также о предъявлении в суде иска к
осужденному Котлову о взыскании с него алиментов на содержание детей.
Как видим, адвокат поставил очень серьезные вопросы, и суд правильно
поступил, приняв меры к их разрешению.
Мы привели ряд примеров, иллюстрирующих тезис о необходимости
соответствующего реагирования адвокатов.
Но иногда адвокаты просят суд вынести частные определения “на всякий
случай”, “в поучение”, “в наказание” и в тому подобных целях.
Так, по делу Шаркова, осужденного по п. 3 ст. 213 УК, адвокат просил суд
вынести частное определение следующего содержания:
“Рассмотрев дело Шаркова, суд установил, что руководство завода могло не
знать о неверном поведении потерпевшего Сизова, работника завода.
Поэтому настоящим им направляется копия приговора на осужденного
Шаркова, где указана неблаговидность действий Сизова”.
В другом случае адвокат установил, что “руководство ЖЭК затянуло высылку
характеристики на своего работника, совершившего изнасилование”. Поэтому
он просил суд вынести частное определение, в котором обязать ЖЭК “впредь
более серьезное относиться к запросам следственных и судебных органов”.
Совершенно ясно, что на такие частные определения адвокатам не стоит
тратить ни время, ни силы.
2. Профилактические предложения защитника — продолжение его адвокатской
работы. Адвокаты бывают правы, когда при рассмотрении дел просят суд
вынести частное определение о причинах и условиях, способствовавших
совершению данного преступления. В своих просьбах адвокаты ведут речь об
обстоятельствах, характеризующих условия нравственного формирования
личности подзащитного, облегчивших совершение деяния или указывающих на
неправомерные поводы.
Обычно такого рода реакция исходит от адвокатов — защитников
несовершеннолетних обвиняемых. Это и понятно, поскольку в судебном
заседании легче всего проследить условия формирования личности такого
подсудимого. Вынося такие частные определения по просьбам адвокатов,
суды хотят предотвратить дальнейшее действие каких-либо нежелательных
обстоятельств. В этих случаях обращается внимание соответствующих
органов на недостатки в воспитательной работе семьи, школы,
производства, пьянство или паразитический образ жизни родителей
осужденного и т.п.
Например, в связи с осуждением Афонина за совершение хулиганства суд по
инициативе адвоката вынес частное определение о неправильном поведении в
семье его отца, который, как сказано в определении, отрицательно влиял
на своих детей. Его 17-летний сын Виктор бросил работать, стал
пьянствовать и в итоге совершил хулиганство. Аморальное поведение отца
явилось дурным примером для сына”. Суть этого определения была буквально
воспринята судом из защитительной речи адвоката.
Аналогичное по содержанию частное определение было вынесено и судом по
делу Жиленского, мать которого “неправильно воспитывала сына: вместо
запрета разрешала ему употреблять спиртные напитки, давала на их покупку
деньги, готовила молодым людям закуску, а сама уходила из квартиры. Видя
попустительство родителей и не имея хорошего примера, Жиленский от
мелких правонарушений перешел к совершению крупной кражи (угнал
автомобиль)”. И здесь адвокат был прав.
Вынесенные в подобных случаях частные определения правильны по существу
и по форме, поскольку вскрывают и отражают условия нравственного
формирования личности подростков, непосредственно приведшие их к
совершению преступлений. И добросовестные защитники не могут не
реагировать на подобные явления.
Рассматривая уголовные дела о совершенном взрослыми, адвокаты обычно
ставят вопросы о вынесении частных определений по фактам, относящимся к
внешним обстоятельствам, непосредственно способствовавшим совершению
преступления. Исследуя необходимые доказательства, адвокат выявляет
неправомерные действия граждан, послужившие поводом к совершению
преступления или облегчившие его совершение.
Так, в частном определении, вынесенном по инициативе адвоката, суд
указал, что “официантка Морсова в связи с отказом осужденного Панина
покинуть кафе, высказала в его адрес оскорбительное замечание, что и
послужило непосредственным поводом к совершению им избиения”.
Ставя вопросы о вынесении частных определений по обстоятельствам,
облегчившим совершение преступления, адвокаты стремятся обратить
внимание соответствующих должностных лиц на пассивное поведение их
работников, не препятствовавших совершению преступления, на
неправомерные в отношении субъекта действия, не вызывавшиеся
необходимостью, и на поведение, объективно способствовавшее совершению
деяния, подстрекательство, заступничество, одобрение преступных действий
и т.п.
В практике встречаются и такие просьбы адвокатов о вынесении частных
определений, в которых обстоятельства, способствовавшие совершению
деяния, описываются в общей форме, кратко. Так, по делу Хазина адвокат
просил, чтобы в частном определении было указано, что свидетель Яснов
“недостойно вел себя в момент совершения преступления и хотел помочь
насильнику” (которого, кстати, защищал его коллега по консультации).
Такие определения почти не выносятся. Значительно чаще постановляются
частные определения, где относительно подробно описываются причины и
условия, способствовавшие совершению деяния именно так, как просит об
этом адвокат. Есть и определения, где содержится их обстоятельный
анализ, проведенный адвокатом в ходе судебного следствия.
В качестве положительного .примера следует привести частное определение,
вынесенное по инициативе адвоката судом по делу Наумкина, осужденного по
п. 1 ст. 213 УК. Здесь специально подчеркнуто, что непосредственной
причиной совершения хулиганства было неправильное поведение шофера
Бурова, который, поставив свою машину под окном у Наумкина, длительное
время прогревал мотор и на требования последнего прекратить шум обругал
его нецензурными словами. Затем в частном определении суд подробно
описал и другие обстоятельства, способствовавшие совершению деяния. Было
отмечено, что почти круглосуточно во дворе дома № 8 находятся под
погрузкой и разгрузкой грузовые автомашины. Шум, отравление воздуха
выхлопными газами двигателей усложняет и без того нелегкие бытовые
условия жильцов, что вызывает их острое недовольство. Одним из
проявлений этого и явилось избиение Наумкиньвд водителя Бурова.
Руководство столовой, прекрасно сознавая неправомерность своих действий
и не реагируя на многолетние претензии жильцов, способствовало
накоплению в их сознании отрицательных чувств и тем самым косвенно
помогло совершить преступление. Поэтому суд просил Управление
потребительского рынка устранить отмеченные обстоятельства, приведшие к
совершению хулиганства. Основу такой детализации дал суду адвокат,
активно исследовавший в суде необходимые факты.
В этом определении также глубоко исследованы и четко изложены причины и
условия, способствовавшие совершению деяния. Естественно, что, получив
подобного рода частное определение, соответствующие органы не могут не
принять по нему надлежащих мер. Составленные таким образом частные
определения действительно являются важным средством устранения причин и
условий, способствовавших совершению преступлений, показывают заботу
коллегии адвокатов о борьбе с правонарушениями.
Предметами частных определений, вынесенных по просьбе защиты, нередко
служат неправильные действия представителей администрации и отдельных
должностных лиц.
Так, по делу Марундина и Лгафонина, осужденных по п. 2 ст. 213 УК, суд
вынес частное определение, где было указано, что 29 декабря 1996 г. на
заводе ЖБК-2 среди рабочих происходили групповые выпивки. “Причем, ~ как
указал адвокат в своей речи, и это было отражено судом в частном
определении, — администрация завода пила отдельно от рабочих, а кадровые
рабочие — отдельно от молодых. Начальники цехов, мастера и бригадиры
выпивали то в дирекции, то с рабочими в своих цехах. Некоторые из
работников завода сильно напивались, возникали ссоры и драки. В
результате такой “организации” новогоднего вечера двое рабочих —
Марундин и Агафонин — совершили злостное хулиганство. Определенная доля
ответственности за это лежит на руководителях завода и цехов”. В силу
таких обстоятельств суд и счел необходимым вынести частное определение,
инициатива которого исходила от адвокатов.
Адвокаты нередко ставят вопросы о вынесении частных определений по
поводу неправильного исполнения отдельными лицами своих служебных
обязанностей. В своих доводах защитники подробно описывают роль
неправильного поведения таких лиц в формировании обстоятельств,
способствовавших совершению преступления (хищения, вымогательства и
пр.).
Так, одновременно с приговором по просьбе адвоката суд вынес частное
определение, в котором указал на связь бездействия представителей
администрации и хищения. В определении сообщалось, что бухгалтер
Краснобаев систематически пьянствует, запустил учетность, что и привело
к хищениям.
В другом случае суд вынес частное определение по делу Батулина,
совершившего изнасилование в гараже пожарной охраны. В определении
отмечалось, что “на территорию гаража вход посторонним лицам воспрещен,
однако дежурные по гаражу Восков и Сидоркиы разрешили Батулину войти в
гараж, несмотря на то, что тот был в нетрезвом виде”. С учетом
изложенного суд определил: “Поставить в известность командира ВПГ-22
Управления пожарной охраны о неисполнении Восковым и Сидоркиным своих
служебных обязанностей”. Нужно отметить лишь, что в данном случае
инициатором вынесения судом частного определения был адвокат,
представлявший интересы потерпевшей от насилия.
Представляется, что оба частных определения, вынесенных по просьбе
адвокатов, являются законными и обоснованными; в них дана подробная
характеристика неправомерного поведения должностных лиц и неисполнения
служебных обязанностей. Четко показана и связь между преступлением и
неправильным поведением конкретных людей.
Адвокаты просят выносить частные определения не только в случаях, когда
действия граждан являлись обстоятельствами, облегчившими совершение
преступления, но и тогда, когда обнаружится “неправильное поведение
отдельных граждан на производстве или в быту, нарушение ими
общественного долга”.
Очень часто адвокаты такое поведение считают провоцирующим преступление.
Им, как показало изучение, является: спаивание подсудимого, организация
пьянок, участие в них, невнимательное отношение должностных лиц к
поведению подсудимого в быту или нереагирование их на жалобы
родственников и соседей подсудимого и т.п.
Рассмотрим несколько подробнее обстоятельства, которые были предметами
частных определений судов и которые, в значительной мере были выявлены
адвокатами.
По делу Синькина было вынесено частное определение в адрес начальника
строительно-монтажного управления. В нем было сказано о неправильном
поведении кассира управления Ананьевой, которая по просьбе осужденного в
рабочее время принесла ему на строительный объект две бутылки водки.
Очень часто рассматриваемые определения выносятся по поводу обнаружения
адвокатами в суде неправильного поведения нескольких лиц, с указанием
действий и фамилий каждого, с выделением инициаторов или организаторов
неправильных коллективных действий.
Осудив Белова по п, 1 ст. 213 УК, суд вынес частное определение, в
котором отразил следующее. Белов с 4 апреля 1996 г. работал учеником
паркетчика, а затем паркетчиком в Спецуправлении № 149 треста
“Мосотделстрой”. 13 июля 1996 г. он получил первую зарплату паркетчика и
в столовой распивал водку вместе с товарищами по работе Ермиловым и
Саблиным. Пили на деньги Белова. Видя, что тот сильно опьянел, Ермилов и
Саблин отказались вести его домой, более того, они усиленно уговаривали
Белова купить еще водки и поехать в женское общежитие. Взяв у Белова
деньги на водку Ермилов и Саблин ушли и не вернулись. Их поведение суд
правильно оценил как аморальное, требующее общественного реагирования,
поэтому и вынес соответствующее частное определение. Основу его
образовали данные, полученные адвокатом в ходе судебного следствия.
В частном определении по делу Кедрова суд указал, что “охранник Дранков
сам злоупотребляет спиртными напитками и спаивает других. Так, 25
октября 1996 г. он .привел, на завод подсудимого, напоил его и сам ушел
домой”.
Особое внимание адвокаты уделяют выяснению неправильного поведения тех
граждан, которые в силу своего положения не должны совершать аморальные
поступки. По делу Ларина и Светличного было вынесено частное
определение, в котором сообщалось, что заместитель директора Травкин,
вместо того чтобы остановить своих товарищей, выпивал вместе с ними в
подъезде дома и у себя в квартире”. В частном определении по делу
Естратова суд указал, что “совершению преступления предшествовала
пьянка, организованная бригадиром Лосевым по случаю получения премии. В
связи с этим суд считает необходимым обратить на это внимание
администрации завода и во избежание подобных случаев в будущем обсудить
поведение бригадира Лосева”. Инициаторами обоих частных определений были
адвокаты.
Не оставляют адвокаты без внимания и факты неправильного поведения
отдельных граждан, совершенные неоднократно или систематически.
По делу Копченова адвокат просил суд вынести частное определение, где
отразить, что снабженцы Писецкий и Паньков недостойно вели себя в
командировках: пьянствовали, приводили к себе в номер женщин легкого
поведения, вовлекали в эти дела молодых ребят. Осудив по п. 2 ст. 213 УК
Боброва, тот же суд в частном определении, вынесенном по инициативе
адвоката, сообщил следующее. Квартиру супругов Бобровых посещают
подростки и девушки. В ней устраиваются пьяные оргии до 2—3 часов ночи.
Боброва находилась на излечении в больнице, а в это время ее муж
продолжал принимать разных людей, среди которых были девушки и
подростки, спаивал их. Неоднократно, вплоть до последнего времени, он
спаивал 14-летнего Жилина, проживающего рядом. Двое детей Бобровых —
Анатолий 15 лет и Николай 12 лет ~ сбежали из детского дома, живут у
Бобровых, не учатся и пьянствуют вместе с родителями. Как видим, адвокат
достаточно остро поставил перед судом соответствующие вопросы. Решение
их, несомненно, принесет пользу, особенно если адвокат грамотно вел
дело.
Частные определения выносятся в тех случаях, когда отдельные граждане
совершают неправильные действия, не содержащие уголовно-правовых
признаков. Если же при судебном разбирательстве адвокатом будут
установлены данные, указывающие на совершение преступления лицом, не
привлеченным к уголовной ответственности, и он придет к выводу о
необходимости возбудить дело, то в этих случаях он ставит перед судом
соответствующий вопрос (ст. 256, 261 УПК).
1.Непримиримость к следственным нарушениям. Частные определения могут
выноситься и в случаях обнаружения/адвокатом нарушений, допущенных при
производстве дознания или предварительного следствия.
В большинстве случаев адвокаты правильно излагают суду существо
нарушений, допущенных при расследовании преступления. Причем отмечаются
и последствия этих нарушений, установленные в процессе судебного
разбирательства. Такого рода частные определения наиболее эффективны для
совершенствования расследования уголовных дел.
Например, по делу Молоканова, обвинявшегося по п. 1 ст. 213 УК, адвокат
просил суд вынести частное определение, так как органы след-” ствия
включили в формулу обвинительного заключения многие лишние эпизоды. В
частном же определении суда было указано: “по пути следования в
отделение милиции Молоканов в автомашине не ругался нецензурными
словами, не пытался выпрыгнуть, а лишь вырывался и угрожал расправой”.
Такое поведение было включено в первоначальное постановление о
привлечении в качестве обвиняемого, затем оно изменено, но в путаном
виде попало в формулу обвинительного заключения, что адвокат правильно
счет ошибкой расследования. Поэтому в частном определении суда и было
указано, что “поскольку поведение Молоканова при доставлении в отделение
милиции не меняет квалификации обвинения, суд пришел к выводу о
нецелесообразности возвращения дела по этим основаниям для доследования.
Однако включение этого необоснованного эпизода в формулировку обвинения
затрудняло судебное следствие. На основании изложенного суд определил: о
вышеизложенном поставить в известность прокурора района для принятия
надлежащих мер”.
Как видим, в этом частном определении довольно ясно изложены упущения
органов следствия. Досадной ошибкой является лишь то, что определение
направлено не непосредственному начальнику лица, производившего
следствие, а прокурору.
Путем постановки вопроса о вынесении частного определения адвокаты
обращают внимание суда, а через него и соответствующих должностных лиц,
на самые различные процессуальные нарушения, допущенные при
расследовании преступлений.
Так, по делу Петрикова адвокат просил суд вынести частное определение, в
котором бы обращалось внимание начальника следственного отдела на то,
что при расследовании было вынесено необоснованное постановление о
прекращении уголовного дела в отношении потерпевшего Акимова.
По инициативе адвоката по делу Богданова было вынесено частное
определение о том, что следственные органы грубо нарушили процессуальный
порядок предъявления лица для опознания (обвиняемый предъявлялся один,
потерпевшая предварительно не допрашивалась о приметах обвиняемого, не
был составлен соответствующий протокол и т.п.).
В частном определении по делу Копытова было указано, что в протоколе
объявления об окончании предварительного следствия не отражен отказ
обвиняемого от защитника. Именно на это и обратил внимание суда
защитник.
По делу Павлова было вынесено частное определение о том, что органы
расследования в нарушение ст. 68 УПК не выяснили обстоятельств,
способствовавших совершению преступления. Без чего было затруднено
выяснение важных моментов содеянного.
В частном определении по делу Гуревича отмечалось, что в деле нет
протокола задержания, хотя есть санкционированное прокурором
постановление из избрании подозреваемому меры пресечения. И этот факт
выявил защитник.
При расследовании преступления, совершенного Сытовым, адвокат увидел,
что по делу не было проведено судебно-медицинской экспертизы потерпевшей
и судебно-психиатрической обвиняемого, хотя необходимость в обеих была.
На это он и обратил внимание суда, прося его вынести частное
определение.
Встречаются и другие нарушения, служащие для адвокатов основаниями для
постановки перед судом вопросов о вынесении частных определений. К
наиболее распространенным из них следует отнести такие, как невыяснение
взаимоотношений между подсудимым и потерпевшим, неправильное
установление мотивов действий подсудимого, неустановление важных
доказательств и т.п.
В частных определениях, как правило, содержатся сведения о каком-либо
одном, обнаруженном адвокатом нарушении.
Но изучение практики показало, что иногда в них имеется несколько самых
различных нарушений, допущенных при расследовании деяния. Это можно
объяснить тем, что одно какое-либо нарушение обычно влечет за собой
несколько других или, наоборот, служит средством их Маскировки.
Обнаружение их адвокатом и отражение всех их в частном определении
повышает авторитет адвоката.
; Именно так и было в деле Шведова, когда адвокат указал суду на 11
принципиальных ошибок органа следствия. В их числе: невыяснение
взаимоотношений подсудимого с потерпевшей, неустановление мотивов
конфликта и конкретных действий потерпевших, оставление без проверки
версии подсудимого, необоснованный отказ о направлении его на
судебно-медицинскую экспертизу и др. • •
В частных определениях адвокаты просят суды указывать и причины
допущенных нарушений.
В качестве таковых чаще всего называются небрежность лиц, производивших
расследование, неквалифицированность, поверхностность и пр. Например,
частным определением по делу Авакяна обращалось внимание на то, что “в
протоколе задержания по небрежности не указана степень опьянения. Все
это позволило потерпевшей в судебном заседании утверждать, что Авакян в
момент изнасилования был абсолютно трезвым, хотя это противоречило всем
материалам дела.
В частном определении, вынесенном по инициативе адвоката по делу
Кирюхина, сообщалось, что “в результате небрежности следователя фамилия
подсудимого в трех документах искажена на Краюхина и Кирхина”.
Реакция адвокатов в подобных случаях совершенно правильная.
При рассмотрении дел адвокаты нередко обнаруживают различного рода
нарушения, носящие не процессуальный, а административный характер.
Например, разбирая дело Азарова, адвокат установил, что после задержания
подсудимый был водворен в ИВС, где дежурный старшина Лыков применил в
отношении него резиновую палку. По поводу таких действий суд и вынес
частное определение, направленное в адрес начальника Университет
внутренних дел.
В другом случае по инициативе адвоката суд вынес .частное определение по
делу Должнова, в котором установил, что “в Верховском РУВД грубо
нарушается режим содержания арестованных, они пьянствуют, совершают
правонарушения и даже преступления. Так, потерпевший Садов, будучи
задержанным, напился и избил подсудимого… Такой режим содержания не
только не предотвращает совершение преступлений, а, более того, создает
для них благоприятные условия”.
В подобных случаях возникает вопрос: законны ли такие частные
определения? Иначе говоря , какие нарушения имеет в виду ст. 321 УПК
РСФСР, только ли процессуальные или любые служебные органов
предварительного расследования?
На представляется, что односложного ответа здесь быть не должно. При
решении этого вопроса следует исходить из конкретного значения факта
нарушения, допущенного при расследовании и обнаруженного адвокатом.
Такой подход позволяет более точно определить правовую природу данного
нарушения. В связи с этим по нашим примерам можно сказать следующее.
Факт незаконного применения резиновой палки сам по себе не является
нарушением ведомственных правил. Однако действия дежурного по ИВС тем не
менее нарушили процессуальные права задержанного. Поэтому данный факт
отразился на правах Азарова. Следовательно, в этом случае было
целесообразно частное определение.
По делу же Должнова форма реакции адвоката и суда были правильными,
поскольку нарушение режима содержания задержанных является не только
нарушением ведомственных правил, но и процессуальных норм. Поэтому
частное определение здесь вынесено законно.
Инициатива адвоката в вынесении судом частного определения — социально
нужное дело. Ведь адвокат – участник судопроизводства. Ему близки и
понятны не только задачи суда, но также и причины их постановки
обществом, государством, в котором живет и защитник. Тем более что
“качество частных определений (постановлений) еще не отвечает
предъявляемым требованиям; в них иногда не вскрываются грубые нарушения
закона, не содержится конкретного анализа выявленных правонарушений и
недостатков” (постановление Пленума Верховного Суда РФ “О повышении роли
судов в выполнении требований закона, направленных на выявление и
устранение причин и условий, способствовавших совершению преступлений и
других правонарушений” от 1 сентября 1987 г. № 5 в редакции
постановления Пленума от 21 декабря 1993 г. № 11 // Сборник
постановлений Пленума Верховного Суда РФ. 1961-1993 гг. М., 1994. С.
262).
Завершая этот раздел, надо отметить, что главной заботой адвокатов
является все же работа с доказательствами. На профилактических
мероприятиях следует настаивать тогда, когда они каким-то образом
“защищают или оправдывают” подсудимого. В противном случае, адвокат
становится на сторону обвинительной власти, что, естественно, снижает
его профессиональный авторитет.
В то же время надо отметить, что привычка к доскональному изучению по
делу всех обстоятельств, в том числе и способствовавших преступлению,
ведет к повышению адвокатского мастерства, расширению профессионального
кругозора, накоплению бесценного опыта работы с людьми, явлениями,
различными госорганами. Приобретенный таким путем практический “багаж”,
ушедший с завершением работы по данному делу, обязательно вернется к
адресату при организации защиты очередного клиента.
Заключение
Адвокатура – очень сложная социальная система: по сути задач, характеру
форм, видов образующих структур, по взаимоотношениям с органами и
клиентами, широкому полю деятельности, особенностям правового и
этического регулирования.
“Механизм” ее функционирования обязательно основан на законе. Но
процессы взаимодействия “пружин”, “деталей”, “частей” между собой
нередко бывают скрытыми. Здесь нет, да и не может быть, такой правовой
регламентации, как в работе следователя, прокурора, суда. Это не нужно и
практически невозможно. Поскольку адвокатура ~ не просто самостоятельная
общественная организация, живущая больше по своим “внутренним” законам,
чем — внешним, установленным государством. Она, что важнее всего, —
творческая организация. Ее члены — творцы нового на базе бывшего,
исследователи событий и судеб, “указатели” оригинальных путей движения
дела, гуманно применяющие свои способности. Одним словом — Адвокаты.
Внешняя незаметность защитительной работы, ее глубинность, скрытость от
непосвященного наблюдения и позволяет ей выполнять нужные задачи. Но эта
неоткрытость досужему взгляду порождает много сложностей на пути
человека, пытающегося понять, осмыслить, сформулировать, описать
закономерности адвокатской работы.
Исследователь, поставив перед собой научные цели, постоянно “упирается”
в конкретную работу определенного адвоката по данному делу. И вот это
поддается анализу и методике. Но как только ученый пытается осмыслить
“массу” адвокатских явлений, нащупать в них закономерности, научный
поиск нередко “пасует” перед тонкостями и непредсказуемостями
защитительного “ремесла”.
Отсюда очевидно, что требуется очень много труда большого числа
специалистов, для того чтобы открыть отдельные закономерности защиты.
Обрисовать, обозначить, проанализировать и попытаться сделать лучше, чем
было.
В настоящей работе мы и стремились показать лишь некоторые способы
познания сути адвокатуры, ее возможностей, промахов и тайн.
Таковы некоторые аспекты, направления и способы защиты адвокатом
подсудимого. При работе над уголовным делом, изучая имеющиеся там
доказательства, важно помнить, что среди них могут находиться и те,
которые смягчают ответственность привлеченного лица и даже оправдывают
его.
Задача адвоката в том, чтобы найти их, всесторонне оценить и верно
использовать. Успех этой работы зависит от добросовестности, ума и опыта
защитника.
Не все положения, высказанные автором книги, бесспорны. Одни способны
вызвать критическое отношение к себе, другие нуждаются в дополнительной
аргументации.
Но если содержание работы отражает суть адвокатской деятельности,
помогает профессионалу увидеть “новые грани” своего труда, а обычному
читателю дает пищу для серьезных размышлений — то задачи автора можно
считать выполненными.
Надеяться на это ему позволяют не только собственный опыт практической,
педагогической и научно-исследовательской адвокатуры, но и серьезная
помощь “асов адвокатуры” из Московской Городской и Областной коллегий
адвокатов, которым за это автор весьма признателен и благодарен.
Книга рассчитана на широкий круг юристов-профессионалов, занимающихся
решением вопросов любого вида защиты прав. Особенно она касается
адвокатов, судей, прокуроров, следователей,
Представители “некриминалистической” практики также могут почерпнуть из
ее содержания много полезного. Подготовленный же “обычный” читатель от
ознакомления с пей станет глубже разбираться в вопросах защиты человека,
будет свободнее ориентироваться в сегодняшних острейших социальных
процессах. Студентам юридических учебных заведений книга может служить
учебным “подспорьем” и профессиональным “компасом”, указывающим
направление жизненного пути.
Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter
