.

Л.Л.Кофанов – Обязательственное право в архаическом Риме. 1994 (книга)

Язык: русский
Формат: книжка
Тип документа: Word Doc
146 37221
Скачать документ

Л.Л.Кофанов – Обязательственное право в архаическом Риме. 1994

ОГЛАВЛЕНИЕ.

ВВЕДЕНИЕ 5

ГЛАВА 1. Дифференциация римского общества и характер

обязательственного права в VI-V вв. до н.э 26

1.1. Социально-экономическая дифференциация в

VI-Vbb. до н.э 26

Патриции, плебеи и клиентела. Характер

социальных противоречий 26

Имущественные разряды Сервия Туллия 44

Правовое положение неграждан 51

Социальный статус должников 56

1.2. Обязательственное право 62

Понятие обязательства в римском праве 62

Сакральный характер обязательственного права

в архаическом Риме 63

Священные законы в системе обязательственного

права 71

Stipulatio 82

Mancipium 85

1.2.6. Nexum 97

ГЛАВА 2. Долговой вопрос в свете социальной борьбы в

Риме VI-V вв. до н.э 112

Должники при Сервии Туллии 112

Тарквиний Гордый 120

Священные законы первых консулов 121

Данные о заговорах рабов 501-500 гг. до н.э 122

Рост движения должников в 498-49С гг. до н.э 124

Первая сецессия плебеев: причины, характер и

значение 125

Историография вопроса. Проблема достоверности…. 125

Основные экономические и социальные причины

восстания 129

Итоги сецессии. Восстановление leges sacratae 132

Учреждение трибуната, его основные функции 136

Социально-экономические последствия сецессии и

кризис V в. до н.э 140

Мятеж Аппия Гердония 143

Создание законов XII таблиц 144

2.9.1. Нормы местного права и заимствования из

солоновских законов как составные части законов

XII таблиц 144

2.9.2. Уравнение сословий и система государственного

3

откупа 147

2.9.3. Должность цензоров и коллегия 10 судей 149

2.10. Долговой вопрос во второй половине V в 150

ГЛАВА 3. Обострение борьбы должников в IV в. до н.э 152

Характер социально-экономических изменений на

рубеже V-IV вв. до н.э 152

Заговор Манлия и волнения должников в 385-384

гг. до н.э 158

Законы Лициния Столона 367 г. до н.э 162

Долговой вопрос в середине IV в. до н.э 164

3.5. Закон Петелия 313 г. до н.э 173

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 185

БИБЛИОГРАФИЯ 189

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 201

УКАЗАТЕЛЬ ЛАТИНСКИХ И ГРЕЧЕСКИХ ТЕРМИНОВ 202

Summary 206

4

ВВЕДЕНИЕ.

Тема нашего исследования – обязательственное право в раннем Риме –
предполагает решение целого ряда задач. Рим VI-IV вв. до н.э. обычно
трактуется как раннеклассовое государственное образование, в котором
многие государственные институты еще не приобрели законченных форм.
Римская история этого периода связана с бурными процессами социального
развития, сопровождавшегося ломкой старых патриархальных институтов
родо-племенного строя.

Античные историки, описывая события V-IV вв”., борьбу различных
социальных групп, обычно называемую борьбой патрициев и плебеев, одной
из основных причин социальных противоречий считали остроту проблемы
долгов. По словам античных авторов, общая задолженность часто достигала
того уровня, когда в обществе практически не оставалось групп, так или
иначе не вовлеченных в социальный конфликт.

Современные историки отмечают, что в архаическом Риме экономика
носила патриархальный характер с ярко выраженными чертами
натурального хозяйства. Вместе с тем многие исследователи трактуют
упоминаемый в традиции юридический акт nexum как чисто денежный
заем. В связи с этим возникает вопрос, почему в обществе, где роль
денежного обращения сводилась к минимуму, стэль высокой
была распространенность именно денежных займов, просрочка
выплаты по которым вела к долговому рабству? Поэтому одной из
центральных проблем данной работы является выяснение точного
юридического значения термина nexum в контексте раннеримского
права. Однако задачи исследования не могут быть ограничены чисто
юридической стороной проблемы. Для историка прежде всего
необходимо проследить развитие института nexum в историческом
контексте. В связи с этим ставится задача выявить социальные и
экономические причины, обусловившие появление и развитие
различных норм обязательственного права, а также те или иные
формы их проявления.

Несомненно, проблема долгов была вызвана к жизни конкретными социальными
противоречиями общества. Поэтому необходимо выяснить, какую роль в
развитии обязательственных

5

отношений играли различные социальные группы общества. И наоборот,
крайне важно понять, какое влияние те или иные нормы обязательственного
права оказывали на экономическое положение этих групп. Эта задача
затрудняется тем, что в ранних обществах процесс дифференциации носил
весьма неустойчивый характер. Социальное деление общества далеко не
всегда совпадало с экономическим положением различных имущественных
слоев или классов.

Названными задачами определяется общая структура работы. Во введений
рассматривается историография проблемы и источниковая база. В первой
главе особое внимание уделяется социальной структуре римской гражданской
общины VI-IV вв. до н.э. Далее изучаются конкретные юридические
институты обязательственного права, предпринимается попытка выявления
древнейших форм и значения институтов nexum mancipiumque. Вторая и
третья главы – это конкретный анализ исторических событий, связанных с
проблемой долгов, в их хронологической последовательности. Очерк
охватывает период от реформ Сервия Туллия (сер. VI в.до н.э.) до закона
Петелия (313 г. до н.э.).

Долговой вопрос в Риме V-IV вв. до н.э. всегда был объектом пристального
внимания в мировой историографии. Однако недостаточность данных
источников и их неоднозначность обусловили то, что проблема выяснения
сущности сделки nexum, с которой античная традиция связывает долговое
рабство, остается открытой и сегодня, несмотря на обилие исследований. В
начале XIX века Б.Г.Нибур предложил рассматривать nexum как основной
источник рабства в ранней Республике. Он стал основоположником теории,
согласно которой nexum следует считать актом самопродажи должника.
Немецкий ученый считал, что эта самопродажа осуществлялась в форме
либралыюго акта манципации, то есть сделки купли-продажи основных
средств производства (res mancipi), заключавшейся при наличии пяти
свидетелей и весовщика, державшего весы (libra), на которых взвешивалась
медь, служившая ценой за покупаемый предмет. Однако это была условная
продажа, так как после возврата полученных должником денег манципация
уничтожалась и должник получал свободу ‘.

Взгляды Б.Г.Нибура вызвали возражения со стороны Ф.К.Савиньи,
считавшего, что самомапципация была неизвестна

1 Niebuhr B.G. Romische Geschichte. T.I. Berlin, 1853. S.322 ff.

6

в раннем Риме, а условная манципация вообще была невозможна2. По его
мнению, уплата покупной цены носила символический характер, а по
содержанию nexum являлось обычным денежным займом. Его точку зрения
поддержал Э.Гушке, согласно которому nexum – это всякое долговое
обязательство, заключавшееся в форме манципации, подкрепляемое клятвой
должника3. Он обосновал также теорию исполнительной силы nexum, согласно
которой кредитор обладал правом захвата и порабощения должника без
судебного решения (manus iniectio pro iudicato) в случае просрочки
платежа. Сделка nexum носила подчеркнуто публичный характер, так как
пять свидетелей, присутствовавших при ее заключении, являлись, по мнению
исследователя, представителями пяти римских классов. Поэтому
невыполнение клятвенного обещания об уплате было достаточным основанием
для порабощения должника- без суда. Эта теория получила широкое
признание и до сих пор имеет многочисленных сторонников.

Однако в начале XX века теория исполнительной силы nexum была
подвергнута острой критике со стороны Л.Миттайса4. Справедливо обращая
внимание на единство форм сделок nexum и манципации, он приходит к
выводу, что сделка nexum все же являлась актом самопродажи. Л.Миттайс
выделяет две различные формы nexum: 1.Nexum как контракт, заключаемый в
форме иска legis actio sacramento in personam, который вел к кабале
должника у кредитора. 2.Nexum как непосредственный акт самопродажи, в
результате которого должник становился рабом. Однако деление nexum на
две различные сделки вызвало ряд возражений даже со стороны сторонников
Л.Миттайса. Так А.Ленель отмечал, что в поздних источниках nexum
рассматривается как либральный акт, идентичный манципации, которая, по
его мнению, не могла выполнять функции обязательства5.

Вслед за ним свою интерпретацию nexum выдвинул Г.Пфлюгер6.
Он отверг теорию либрального обязательства, не

2 Savigny F.K. Ueber das altromische schuldrecht. Berlin, 1834.

3 Huschke E. Ueber das Recht des nexum und das alte romische

Schuldrecht. Berlin, 1846.

4 Mitteis L. Ueber das nexum II ZSS. №22. 1901 S.96 ff.; Idem.

Romische Privatrecht bis auf die Zeit Diokletians. Lpz., 1908.
S.I36-152.

5 Lenel A.M. Ueber das nexum II ZSS. №23. 1902. S. 84 ff.

6 Pfluger H.H. Nexum und mancipium. Lpz., 1908. См. также:

Schlossman S. Altromisches Schuldrecht und Schuldferfahren. Lpz., 1904;

7

видя реальных подтверждений этой теории данными источников.
Исследователь характеризует сделку пехшп как акт продажи рабочей силы,
не ведущий к полной потере правоспособности должника.

Теория непосредственной самопродажи должников nexi вызвала критику и со
стороны Т.Моммзена7. Он признавал, что nexum было древнейшей формой
либрального обязательства, однако подчеркивал, что это была условная
самопродажа, дававшая кредитору право на захват и порабощение должника
только по истечении срока платежа. Появление nexum он относит к царскому
периоду, считая, что законы XII таблиц лишь придали сделке законченную
юридическую форму8. По его мнению, после отмены обязательства пехшп
законом Петелия 326 г. до н.э. функции денежного займа стала выполнять
стипуляция.

В двадцатые годы нашего столетия была сделана попытка представить nexum
как либральный акт, осуществлявшийся через принуждение претора и имевший
целью передать несостоятельного должника во власть кредитора. По мнению
авторов этой теории А.Хагерстрема и А.Сегре, nexum сводится к confessus
in iure, то есть к признанию должником долга в присутствии магистрата,
через 30 дней после которого должник присуждался к уплате долга и
становился nexus9. Немецкий юрист У.фон Любтов, возражая против слишком
узкого понимания nexum, привел ряд доводов в пользу того, что это все же
было либральное обязательство, по которому несостоятельный должник или
члены его семьи в день погашения обязательства передавались в
собственность кредитора как компенсация суммы денежного займа10.

В 1940 году было высказано предположение, что nexum это акт,
непосредственно устанавливавший власть (mancipium)

кредитора над должником11 . Это аргументировалось тем, что в законах XII
таблиц nexum и mancipium идентичны друг другу, а следовательно,
обозначали прежде всего власть кредитора. Все различие состояло в форме
клятвенного обещания (nuncupatio), которое произносилось в обеих
правовых сделках. Эта точка зрения нашла поддержку и дальнейшее развитие
в капитальном труде К.Ф.Тормана, считавшего, что в позднереспубликанском
праве nexum и mancipium слились воедино и обозначались одним термином
mancipatio12. Это сходство имело место и в раннеримском праве, однако в
характере сделок имелись существенные различия. В архаическом Риме
nexum, по мнению К.Ф.Тормана, обозначало “право копья”, то есть право
установления в судебном порядке власти кредитора над должником. Эта
власть устанавливалась в форме судебной уступки (in iure cessio). С
другой стороны, сделку mancipium он называет “правом весов”, то есть,
либральным актом купли-продажи.

Несколько иную точку зрения высказал П.Кошакер, считавший nexum
либральным актом, с помощью которого осуществлялся непосредственный
обмен денег на обязательство должника служить у какого-либо лица, так
что это был не денежный заем, а акт найма на работу13.

В шестидесятые годы было высказано мнение, что nexum это юридическая
сделка, с помощью которой кредитор одалживал должнику деньги, а тот
вместе со всем своим имуществом и семьей переходил под власть кредитора.
В качестве аргументации приводится соображение о том, что выражение
nexum se dare по смыслу равнозначно deditio in fidem, таким образом,
положение должника было подобно бесправному статусу вольноотпущенника
или клиента14.

Точку зрения, близкую к взглядам К.Ф.Тормана, выссказывает
Ц.Ш.Томулеску. Он убежден, что сделка nexum

Kretschmar P. Das nexum und sein Verhaltnis zum Mancipium II ZSS №29.
1908. S. 227-280.

7 Mommsen Th. Nexum II ZSS. N23. 1902. S.348 ff.

8 Моммзен Т. История Рима. Т.1. М.,1936. С. 145.

Hagerstrom Л. Dcr romischc Obligationsbegrif im Lichte der allgemeinen
romischen Rechtsanschanung. T.I. Upsaln, 1927; Segre A. II nexum II
Archivo Giuridico F.Sefarini. №102. Modena, 1929. P.28 ss.

10 Von Ltibtow U. Das altromische nexum a I* Geisclschafr // ZSS N56
1936. S.234.

8

1! Noailles P. Nexum 11 Revue historique de droit francais et
etranger. № 19. 1940-1941. S. 220-244.

12 Tohrman K.F. Der doppelte Ursprung der Mancipatio. Ein Beitrag zur

Erforschung des friihromischen Rechtes unter Mitberucksichtigung des

nexum. Miinchen, 1943.

13 Koschaker J. Rezensionen: Noailles P. Nexum II ZSS. N63. 1943.

S.457 ff.

14 Imbert J. “Fides” ef “nexum” // Studi in onore Arangio-Ruiz. T.I.

1953. P.339-363; Finley M.I. La servitude pour dettes // RHD. T.43. N2

Paris, 1965. P.159-184.

9

заключалась в форме судебной уступки (in iure cessio), подчеркивая, что
положение должника nexus было более выгодным и менее тяжелым, чем
должника iudicatus, приговоренного к рабству15. Эта мысль была
поддержана английскими исследователями Дж.Маккормаком и А.Уотсоном,
считающими должников nexi кабальными, не потерявшими окончательно
гражданского статуса и не имевшими никакого отношения к приговоренным к
рабству или смертной казни. Они считают, что участь осужденных
должников, описанная в законах XII таблиц, не имела никакого отношения к
nexi16.

Особого внимания заслуживают работы немецкого историка права
О.Берендса17. Он убежден, что сделка nexum, известная нам из текстов
позднереспубликанского времени, была одной из форм манципации, с помощью
которой осуществлялось отчуждение прежде всего мелких земельных наделон.
По его мнению, nexum никогда не было-денежным займом, поэтому он
отвергает все попытки современных исследователей рассматривать эту
сделку как обязательство. О.Нереиде доказывает, что основным видом
денежного займа н эпоху законов XII таблиц была стимуляция, то есть
клятвенное обещание вернуть долг, нарушение которого вело к осуждению
должника на смерть или рабство18. Вместе с тем он допускает, что nexi –
это те, кто отдал себя в кабалу кредитору с целью избежать осуждения на
смерть, предусмотренного законами XII таблиц19. Особое внимание
О.Берендс уделяет рассмотрению закона Петелия. Датируя его 313 г. до
н.э., он указывает на отсутствие острой социальной борьбы за принятие
закона и считает, что должники nexi по негласному обычаю не обращались в
рабов уже с начала IV в. до н.э.

Ритуал манципации, сопровождавший сделку nexum, разбирает в своей статье
итальянский исследователь А.Корбино. Его работа основана на
сопоставлении текста Гая (Inst.1.119) по codex Veronensis и того же
отрывка из Боэция. Автор считает, что сам ритуал манципации говорит о
том, что в первоначальном

15 Tomulescu C.St. Nexum bei Cicero // IVRA. N17. 1966. P.39-113.

16 Mac Cormack J. Nexi, iudicati and addicti in Livy // ZSS. N84. 1967.

P.350-355; Watson A. Rome of the XII tables. London, 1975. P.Ill f.

*?’ Behrends O. Das nexum im Manzipationrechts oder die
Ungeschichtlichkeit des Libraldarlehens // RIDA. N21. 1974. S.137-184.

1° Behrends O. Der Zwolftafelprozess: Zur Geschichte des romischen
Obligationenrechts. Gottingen, 1974.

19 Ibid. S.153-158,

10

тексте Гая (1.119) должно было стоять aes tenens вместо rem tenens,
как это и процитировано у Боэция20.

На проблемах сущности сделки nexum останавливается также французский
историк Ж.-К.Ришар21, определяя состояние nexus как кабальное
должничество. Подробно рассматривая причины первого возмущения должников
в 494 г. до н.э., он называет основной силой движения обеспеченные слои
плебса assidui, которые под угрозой долговой кабалы присоединились к
борьбе неимущих граждан за отмену долгов и освобождение порабощенных
должников.

Капитальный труд, посвященный истории долгового вопроса в V-IV вв. до
н.э., принадлежит итальянскому историку права Л.Пеппе22. Уделяя большое
внимание проблеме достоверности источников, автор признает данные об
обострении проблемы долгов в начале V в. до н.э. неисторичными и
объясняет их склонностью античных историков к модернизации. Тем не
менее, он относит nexum к наиболее древней форме денежного займа, а
казнь должника интерпретирует как сакральный акт возмездия за нарушение
религиозной клятвы (fides). Однако реальное обострение долгового вопроса
он относит лишь к IV в. до н.э.

На юридическом положении должников nexi акцентирует свое внимание еще
один итальянский исследователь -Ф.Серрао23. По его мнению, nexum – это
обязательство в форме манципации, поэтому правовой статус nexi должен
был соответствовать положению лиц in mancipio. Ближайшую аналогию сделке
nexum он видит в акте продажи отцом своего сына. Отсюда Ф.Серрао делает
вывод, что обычно должник отдавал в кабалу по nexum не самого себя, а
своего сына. Он подчеркивает, что должники nexi сохраняли свое членство
в гражданской общине populus и имели право принимать участие как в
народных собраниях, так и в военном ополчении24.

20 Corbino А. II rituale della “mancipatio” nella descrizione di Gaio

(“Rem” tenens in Inst.1.119 e 2.24) // Studia et Documenta Historiae et

Iuris. XLII. 1976. P.149-196.

21 Richard J.-Cl. Les origines de la plebe romaine: Essai sur la
formation

du dualisme patricio-plebein. Rome, 1978. P. 496 ss.

22 Peppe L. Studi sull’esecuzione personale. Debiti e debitori nei due

primi secoli della repubblica romana. Milano, 1981.

23 Serrao F. Individuo, famiglia e societa nell’epoca decemvirale
//

Societa e diritto nell’epoca decemvirale (Atti del convegno di diritto
romano,

1984). Napoli, 1988. P.85-119.

24 Ibid. P.98 ff.

1 1

В последние годы историки права активно обсуждают проблемы
взаимоотношения обязательств архаического права, возникающих из деликта
и договора. Особое внимание уделяется изучению характера санкций законов
XII таблиц за нарушение спонсии и сделки nexum25. Приведенный выше
далеко не полный перечень различных точек зрения на характер сделки
nexum свидетельствует об огромном внимании зарубежных исследователей к
проблеме долгов и обязательственных отношений в раннем Риме. В несколько
ином положении находится на сегодняшний день русская историография.

Интерес к обязательственному праву появляется в России уже во второй
половине XIX века. Русское антиковедение формировалось под сильным
влиянием зарубежной и, прежде всего, немецкой историографии. Тем не
менее ученые России также внесли свой вклад в изучение долгового вопроса
в раннем Риме. Наибольший интерес представляет монография А.Гусакова,
посвященная истории возникновения обязательственного права в архаическом
Риме26. Автор приводит целый ряд аргументов в пользу того, что в
варварских обществах обязательственное право неразрывно связано с
уголовным. Он перечисляет древнейшие юридические нормы различных
индоевропейских народов, доказывая, что невыполнение обязательства
воспринималось на ранней стадии развития общества как обман, нарушение
клятвы, равнозначное воровству. Взгляды А.Гусакова на сущность nexum
почти идентичны представлениям об этом Т.Моммзена. В то же время русский
исследователь более пристальное внимание обращает на связь долгового
вопроса с борьбой плебса за землю.

Проблемы правовой ответственности должника в раннем Риме рассматриваются
также в работе В.В.Ефимова27. Он обращает внимание на происхождение
института поручительства в уголовном процессе законов XII таблиц. Автор
связывает этот институт с талионом – принципом кровной мести,
характерным для первобытных родовых отношений. Вся история
nexum

25 Talamanca М. Forme negoziali е illecito // Poteri negotia actiones

nella esperienza romana. (Atti del convegno di diritto romano,
Copanello,

12-15 maggio 1982). Napoli, 1984. P.125-177; Cannata C.A. Delitto e

obbligazione // Illecito e pena privata in eta repubblicana
(Atti del

convegno internazionale di diritto romano, Copanello 4-7 giugno 1990).

Napoli, 1992. P.23-45.

26 Гусаков А. Деликты и договоры в системе цивильного права

древнего Рима. М., 1896.

27 Ефимов В.В. Посильная ответственность должника. Спб, 1888.

12

свидетельствует, по его мнению, о постепенном смягчении наказания
должников пехі в ходе становления и развития гражданского права.
Поворотным моментом этого развития он считает закон Петелия 326 г. до
н.э.

Определенный интерес представляет исследование П.Бодянского, посвященное
изучению причин восстания должников в 494 г. до н.э.28. Анализируя
источники, ученый приходит к выводу, что обострение долгового вопроса в
раннем Риме предопределялось характером земельных отношений, условиями
кабальной аренды, к которой были вынуждены прибегать плебеи, кроме того,
размер денежных налогов и несправедливость патрицианских судей и
ростовщиков неизбежно вели к обнищанию и порабощению плебса29.

В историографии советского периода нет исследований, специально
посвященных изучению долгового вопроса в Риме архаического периода,
однако многие ученые касаются этой проблемы в более общих трудах.
Проблемы долгового рабства по nexum касается Н.Н.Залесский, рассматривая
ее всвязи с анализом текста закона XII таблиц, регулировавшего
юридическое положение форктов и санатов30. Автор дает краткую
характеристику nexum и mancipium, обращая внимание на их близость и
взаимосвязь. Ученый однозначно определяет положение должников пехі как
долговое рабство31.

Проблемы рабства и социально-экономической дифференциации в раннем Риме
поднимаются в работах А.И.Немировского32. По его мнению, военнопленные
VI-V вв. до н.э. не обращались римлянами в рабство, но присоединялись к
плебсу. В nexum он видит основной источник рабства для этого времени,
полагая, что существование долгового рабства свидетельствует о
неразвитости общества33.

2° Бодянский П. История народного трибуната // Университетские известия.
Киев, 1881. N1. С. 1-28; 1884 N3. С. 153-172; N5. С. 269-296; 1885. N2.
С.31-49; 1886. N8. С.84-107.

29 Там же. 1884. N5. С.275-296.

Залесский Н.Н. К вопросу о происхождении плебса (форкты и санаты XII
таблиц) // Ученые записки ЛПИ. 1948. Вып.68. С.87-1ОО.

31 То же. С. 99.

32 Немировский А.И. История раннего Рима и Италии. Воронеж,

1962; Он же. К вопросу о времени и значении центуриатной реформы

Сервия Туллия // ВДИ. 1959. N2. С. 153-165.

Он же. К вопросу о рабстве в раннем Риме // Научные доклады высшей
школы. Ист. науки. 1960. N4. С.206-217.

13

В специальной монографии о рабстве в раннем Риме Л.А.Ельницкого
долговой вопрос практически не рассматривается34. Упоминая же о борьбе
должников, автор почему-то говорит о ее обострении во второй половине V
в. до н.э., ничем не подтверждая этот тезис. Наибольшее внимание
уделяется рассмотрению института клиентелы, которую историк относит к
одной из форм рабской зависимости.

Долговой вопрос освещается в книге Ф.М.Нечая35. Он приводит данные
античной традиции о борьбе должников в V-IV вв. до н.э., в целом
признавая их достоверность. Автор дает краткую характеристику сделки
nexum и манципации, различных форм аренды и владения землей, подчеркивая
взаимосвязь проблемы долгов и земельных отношений.

Особый интерес представляют исследования Е.М.Штаерман36 Автор большое
внимание уделяет источникам рабства в III—I вв. до н.э., считая, что
рабство-должничество и в этот период сохраняло свое значение. Автор
объясняет это неэффективностью закона Петелия, запретившего долговое
рабство37. В монографии, посвященной анализу социально-экономических
отношений в римской civitas, Е.М.Штаерман большое внимание уделяет
истории борьбы патрициев и плебеев, отмечая ее роль в процессе
становления гражданской территориальной общины38. В статье по истории
римского права исследователь касается проблемы nexum и, присоединяясь к
взглядам ряда зарубежных историков, рассматривает эту сделку как договор
о самопродаже39.

Проблемы рабства и клиентских отношений касается И.Л.Маяк40. Рабство в
древнейший период истории Рима еще не имело серьезного значения и
носило, по мнению автора, сугубо патриархальный характер. Допуская
возможность существования в то время рабства военнопленных, ученый
говорит о безусловном преобладании рабства-должничества. По мнению

34 Ельницкий Л.А. Возникновение и развитие рабства в Риме в VIII-III вв.
до н.э. М.,1964.

3^ Нечай Ф.М. Образование римского государства. Минск, 1972.

З** Штаерман Е.М. Расцвет рабовладельческих отношений в римской
Республике. М., 1964.

37 Там же. С.56-65.

3** Штаерман Е.М. Древний Рим. Проблемы экономического развития. М.,
1978.

39 Штаерман Е.М. Римское право // Культура древнего Рима. Т. 1.

М., 1985. С. 214 ел.

40 Маяк И.Л. Рим первых царей. М., 1983. С.152-166.

14

И.Л.Маяк, патриархальное рабство пришло на смену тем социальным
отношениям первобытного общества, когда “лишних людей” предавали
смерти41.

В итоге можно сказать следующее. В зарубежной
историографии проблема задолженности была предметом в основном
чисто юридических исследований. Однако юристы нередко пренебрегали
историческим подходом к анализу источников, опираясь в своих
оценках того или иного института архаического Рима на юридические
нормы позднеримского права. В то же время они обычно
недооценивали данные античной историографии. С другой стороны, историки
почти не вели самостоятельных исследований правовых институтов,
полагаясь в этом на работы юристов. Таким образом, несмотря на большое
количество работ, вопрос о сущности nexum остается актуальным и в наши
дни. В отечественной историографии проблема nexum практически не
изучалась и является предметом будущих исследований, которые, с нашей
точки зрения, могли бы внести существенный вклад в изучение
социально-экономического развития римской civifas.

* * *

При изучении истории раннего Рима перед историками неизбежно встает
проблема достоверности источников. Это связано с тем, что источники,
современные событиям V-IV вв. до н.э., практически не сохранились.
Архаический период римской истории представлен лишь в изложении
поздних античных авторов, живших в I в.до н.э. – V в.н.э. Поэтому
историки долгое время относились с недоверием к данным традиции, считая
их недостоверными. Античных авторов обвиняли в модернизации, подтасовке
фактов и прямой фальсификации истории42. Однако значительное
расширение источниковой базы позволило в последнее время
пересмотреть отношение к сообщениям традиции43, так как новые
археологические открытия, данные

41 Там же. С. 162-166.

4^ Низе Б. Очерк римской истории и источниковедения. Спб., 1910; Радциг
Н.И. Начало римской летописи // Уч. записки Моск. ун-та (серия
“история-философия”). 1904. Вып.32; Нетушил Н.А. Обзор римской истории.
Харьков, 1916; Немировский А.И. У истоков исторической мысли. Воронеж,
1979.

43 Pallotino М. The origines of Rome: a survey of recent discoveries and
discussions // Italy before the romans: Iron age, orientalising and
Etruscan periods (Eds. D.Ridgway). L.,1979. P. 197-222.

15

лингвистики, эпиграфики, а также этнографические исследования других
раннеклассовых обществ дают все новые подтверждения античной традиции.

В связи с этим все’ большее число историков говорит о
необходимости большего доверия к традиции. К.А.Раафлауб обращает
внимание на то, что противоречивость традиции часто иллюзорна и
объясняется ее неверной интерпретацией современными учеными44.
Тем не менее еще и сегодня многие предпочитают опираться не на
источники, а на собственные чисто теоретические построения,
произвольно перекраивая ход исторических событий45. Более того, иногда
историка обвиняют именно в том, что он основывает свое исследование на
данных источников46. Некоторые исследователи, особенно англоязычной
школы, продолжают считать всю историю Рима до III в.до н.э.
этиологическим мифом, далеким от реальных событий47, называя ненаучным
всякое изучение более раннего периода48. Увлекаясь голым
теоретизированием, гиперкритики готовы отрицать даже очевидные сведения
современников описываемых событий. Так Р.Т.Ридли с некоторым удивлением
отмечает “некомпетентность” древнегреческого историка Тимея, жившего
в III в. до н.э., который якобы ошибочно приписывал чеканку первых
медных ассов (aes signatum) царю Сервию Туллию, что, по мнению
исследователя, произошло только в III в. до н.э., то есть при жизни
самого Тимея49. Сегодня археологические раскопки в Риме и Лации
Показали, что ошибались как раз современные историки, датируя первые aes
signatum не VI, а III в. до н.э.50 Конечно, заявления Э.Пайса и его
последователей о полной недостоверности источников по раннему Риму в
наши дни уже

44 Raaflaub К.A. The conflict of the orders in archaic Rome: A
comprehensive and comparative approach // Social Struggles in Archaic
Rome (Eds. K.A.Raaflaub). L.,1986. P.13.

4^ Gierstad E. Legends and facts of early Roman history. Bund, 1962;
Werner R. Der Beginn der romischen Republic. Miinchen, 1963.

46 Drummond A. Review (Richard J.-Cl. Les origines) // JRS. N79. 1982.

4^ Millar F. Political power in mid-republican Rome: curia or comitium?
// JRS. N79. 1989. P.138-150.

4° Ferenzy E. From the patrician state to the patricio-plebeian state.
Budapest, 1976. P.7.

49 Ridley R.T. The enigma of Servius Tullius // Klio. N57. H.I. 1975. P.
147 f.

50’Serrao F. Op. cit. P.40.

16

мало кем воспринимаются всерьез, сами став “историческим курьезом”51.
Однако не всегда оправданный скептицизм в отношении к традиции
продолжает сохраняться.

Представления древних о своей истории опирались не только на устное
предание, но и на древнейшие исторические хроники, фасты магистратов,
тексты древних законов и договоров, на записи и комментарии понтификов.
Как справедливо отметил Дж.Тимоти, у нас нет серьезных оснований для
недоверия к традиции, мы не можем априорно считать ложью то, в чем не
сомневались сами римляне52. Особенно нетерпимо огульное обвинение
античных историков в незнании или непонимании того или иного факта, хотя
бы потому, что им этих фактов было известно гораздо больше, чем
современным исследователям. Так, например, Ливия нередко обвиняют в
непонимании сущности сделки nexum53. Однако во времена Цицерона и Ливия
законы XII таблиц, регулировавшие правовые отношения по nexum, римляне с
детства выучивали наизусть (Cic. De Ieg.2.49), в то время как
современные исследователи вынуждены довольствоваться немногочисленными
цитатами и комментариями поздних античных авторов к этим законам.
Поэтому такое J обвинение Ливия представляется совершенно неправомерным.

Это особенно важно еще и потому, что труд Тита Ливия (59 г. до н.э. – 17
г.н.э.) остается основным источником, содержащим последовательное
изложение событий VI – IV вв. до н.э. Часто отмечают, что при изложении
истории этого периода Ливии стремился показать concordia ordinum
древних54, скрывая наиболее острые моменты борьбы патрициев и плебеев.
Заговоры, стычки на форуме, убийства наиболее популярных народных
вожаков, оскорбления “величества” консулов, нарушения неприкосновенности
трибунов, описание которых мы часто находим у Дионисия Галикарнасского,
Валерия Максима и Аппиана – все это нередко затушевывается Ливием. Тем
не менее, он трогает душу читателя описанием бедствий плебеев и
коварства “отцов”, вызвавших первую сецессию, изгнание Марция Кориолана,
свержение децемвиров и т.д. Однако и в патрициях он в целом ряде случаев
видит достойный объект для подражания, восхваляя их умеренность и
справедливость. Это

51 Timothy J.C. The value of literary Tradifio concerning Archaic Rome

// Social Struggles in Archaic Rome (SSAR). P.64.

52 Ibidem.

53 Mac Cormack G. Op. cit. P.55 f.

54 Peppe L. Op. cit. P.55 f.

17

якобы противоречивое отношение к патрициям и плебеям дало основание
некоторым историкам говорить о несамостоятельности Ливия. По их мнению,
при восхвалении патрициев он слепо следует Валерию Анциату, известному
своими просенаторскими взглядами. Описывая же бедствия плебеев, Ливии
якобы руководствовался исключительно сочинениями популяра Лициния
Макра55.

Следует отдать должное гиперкритикам XIX – XX вв. в том, что они самым
тщательным образом исследовали некоторые первоисточники Ливия,
основываясь на его собственных указаниях. В первой декаде своего
сочинения римский историк нередко ссылается на Фабия Пиктора
(1.55;2.40;8.30), Кальпурния Пизона (1.55; 2.32; 58; 9;
44; 10.9), Валерия Анциата (3.5), Лициния Макра (4:7; 20; 23;
7.9; 9.46; 10.9), Цинция Алимента (7.3), Квинта Элия
Туберона (10.9) и Клавдия Квадригария (8.19). Поскольку
наиболее ранним автором, используемым Ливией был Фабий Пиктор (III в.
до н.э.), то именно на него обрушилась критика последователей
Дж.Корнуолла и Э.Пайса56. Фабий изображается создателем
“этиологических мифов”, выдумавшим римскую историю по образцу
греческой. Так, например, осада римлянами города Вей объявляется
вымыслом в подражание десятилетней осаде Трои греками57. По отношению к
более поздним римским историкам II—I вв. до н.э. в современной
историографии сложилось устойчивое мнение, что они излагали
раннюю историю, приписывая ей черты эпохи гражданской смуты
и борьбы оптиматов и популяров58. Самого же Ливия
гиперкритики обвиняют в бездумной компиляции более ранних исторических
сочинений59. В качестве подтверждения этого обычно ссылаются на 21
книгу Ливия, где автор во многом следует описанию пунической войны у
Полибия. Этот факт невозможно отрицать, тем более, что сам Ливии
говорит об этом (21.30.10), считая

55 Немировский А.И. У истоков исторической мысли. Воронеж, 1979

С.183.

56 Cornewall G.L. An inquiry into the credibility of the early Roman

history. L., 1853; Pais E. Storia critica di Roma durante і primi
cinque

secoli. T.l-2. Roma, 1913-1915.

Beloch K.-J. Romische Geschichte bis zum Beginn der romischen Kriege.
Lpz., 1926.; Радциг Н.И. Ук. соч. CIO.

58 Von Urgen-Sternberg J. The formation of the “Annalistic Tradition”.

The example of Decemvirate // SSAR. P.86 ff.

59 Немировский А.И. Там же.

18

Полибия наиболее надежным источником. Учитывая, что древнегреческий
историк был современником третьей пунической войны, можно утверждать,
что в данном случае компилятивность не предполагает обязательную
недостоверность. Тем более неверно говорить о несамостоятельности Ливия
в остальных книгах. Ливии как историк, отбирая материал,
руководствовался представлениями о большей достоверности одних авторов
по сравнению с другими.

Сам римский историк в различных частях своего труда говорит о состоянии
источников и их достоверности (8.40), соблюдая определенную осторожность
в выборе первоисточников. Так, Ливии недоверчиво относится к Валерию
Анциату, сомневаясь в его слишком точных цифрах (3.5.12-13). Довольно
часто он ссылается на Лициния Макра, так как тот использовал “полотняные
книги” древних летописей и списки магистратов (4.7.12;20.8). Вместе с
тем он учитывает стремление Лициния прославить свой род (8.9.5). В
спорных вопросах Ливии руководствуется старшими анналистами, признавая
их более достоверными. Так Лицинию Макру и Элию Туберону он предпочитает
Кальпурния Пизона, как более древнего автора (10.9.10-13). В свою
очередь Фабию Пиктору – древнейшему римскому историку – он более склонен
верить, чем Пизону (1.55.8-9). Таким образом, очевидно стремление
историка отбирать информацию и опираться на писателей, наиболее близких
к описываемым событиям. Ливии подчеркивает, что “…если бы был верный
способ доискаться истины, я не пожалел бы для этого сил”. И только в тех
случаях, “…когда за давностью времен достоверность уже недостижима”,
он считает необходимым держаться предания (7.6.6).

Следует отметить, что гиперкритики, как правило, умалчивают о других
первоисточниках Ливия. А между тем он иногда ссылается и на тексты
древних законов, сохранившихся в его время (7.3.5), древние летописи,
ведшиеся понтификами в так называемых “полотняных книгах”, а также на
консульские фасты (4.7.12;20.8). Многие из древнейших текстов
религиозных заклинаний, сакральных клятв и посвящений сохранились лишь
благодаря цитированию их Ливием (1.18.9; 24.4-8; 26.6; 2.45.14;
8.9.6-8). Таким образом, есть все основания для пересмотра критического
отношения к ливианской традиции, что сегодня успешно делается
итальянской исторической школой60. Эта

60 Legge е society nella repubblica romana (Eds. F.Serrao).
Napoli, 1981.

19

тенденция нашла свое отражение и в отечественной литературе. Так
ИЛ.Маяк, опираясь на данные зарубежной археологии, эпиграфики л
лингвистики, доказывает истинность наименее достоверной, по мнению
некоторых историков, части ливианской традиции – истории царского
периода и начала Республики61.

Конечно, при использовании данных Ливия нельзя не учитывать те
политические задачи, которые ставил перед собой историк. Вполне понятно
его стремление сгладить социальные противоречия римской истории и,
умалчивая о наиболее неприглядных событиях, представить образ жизни
предков как некий идеал. Этот недостаток истории Ливия восполняется для
нас трудом древнегреческого историка, современника Ливия -Дионисия
Галикарнасского. Известно, что греки не стеснялись освещать острые
моменты римской внутренней истории, что вполне характерно и для
Дионисия.

Сам Дионисий пишет, что главная цель его сочинения -показать грекам
древнейший период римской истории, стремясь доказать родство римлян с
греками (1.5). Это признание дает некоторым историкам основание
утверждать, что Дионисий переносил на римскую почву факты из греческой
истории. Так, например, считается, что сюжет с освобождением должников
римским царем Сервием Туллием заимствован Дионисием из греческой
традиции о Солоне62. Дионисий действительно опирается на греческую
традицию, называя Иеронима, Тимея, Антигона, Полибия и Силена (1.67).
Однако эти авторы писали римскую историю, причем некоторые из них
описывали почти современные им события, что говорит лишь о высоком
уровне достоверности данных Дионисия. Из римских историков, труды
которых он использовал в своем сочинении, Дионисий называет Фабия
Пиктора, Цинция Алимента, Фабия Максима, Валерия Анциата и Лициния
Макра, упоминаются также Элии, Геллии и Кальпурнии. Множественное число
здесь, по-видимому, означает, что историк использовал не просто труды
Гнея Геллия или Кальпурния Пизона, но историческую хронику их родов.
Несомненно, Дионисий использует и целый ряд других источников: тексты
царских законов, древних договоров и других документов, нередко даже
цитируя их.

Все это свидетельствует о достоверности Дионисия, изложение
которого в целом совпадает с традицией Ливия. Но

Маяк И.Л. Из новой литературы по источниковедческим проблемам
древнейшего Рима // ВДИ. М., 1972. N3. С.214-221 62 Ridley R.J. Op. cit.
Р.161; Рерре L. Op. cit. P.23 f.

20

иногда он дополняет Ливия, приводит различные с ним версии и более
подробно освещает внутриполитические события. Важно, что Дионисий,
характеризуя различные социально-политические институты римлян, описывая
борьбу патрициев и плебеев, часто приводит аналогии из греческой
истории. Интерес представляет также анализ греческих терминов,
используемых Дионисием для обозначения римских политических и
юридических понятий, что позволяет делать сравнение институтов
древнегреческой и римской гражданских общин. Таким образом, можно
заключить, что античная историография в лице Ливия и Дионисия в целом
является достаточно достоверным источником для изучения социальной
истории раннего Рима. Современные исследователи большое внимание уделяют
и письменным источникам другого рода. Среди них обычно выделяют три
основные группы:

1. Сочинения антиквариев и грамматиков, 2. Труды античных ученых по
естествознанию, 3. Трактаты ораторов, юристов, лексикографов и т.д.63.

Из первой группы особого внимания заслуживает трактат Варрона (I в. до
н.э.) “О латинском языке”, этимологический словарь Феста (II в.н.э.) и
“Аттические ночи” Авла Геллия (II в.н.э.). Сведения этих авторов
представляют для историков интерес тем, что они особенно часто цитируют
недошедшие до нас ранние источники: древнейшие законы, тексты договоров
сочинения старших анналистов, довольно подробно комментируя неясные
места и объясняя вышедшие из употребления архаизмы. Использование их
данных позволяет значительно расширить наши представления об истории
раннего Рима, сформировавшиеся на основе сочинений Ливия и Дионисия.
Однако антиквары дают разрозненную, отрывочную информацию, которую не
всегда легко увязать с конкретным историческим периодом. Вторую группу
источников представляют сочинения Катона, Варрона, Колумеллы и Плиния
Старшего. Особенно важна книга Катона “О земледелии”, где автор
описывает традиционные для римлян способы выращивания и уборки урожая,
подробно останавливаясь на сделках, связанных с арендой земли,
куплей-продажей урожая на корню и некоторых видов земельных сервитутов.
Совершенно очевидно, что Катон говорит не о новых, а о традиционных
методах землепользования, поэтому вполне правомерно проецировать
наиболее архаичные институты землевладения Ш-П вв. до н.э. на аграрные
отношения V-IV вв. до н.э.

63 Raaflaub К.А. Op. cit. P.2.

21

Не менее интересны многочисленные фрагменты, касающиеся истории и права
раннего Рима, разбросанные по тексту многотомной “Естественной истории”
Плиния Старшего. Этот автор, хорошо знакомый с древними юридическими
нормами и летописями, часто приводит из них отдельные цитаты и дает
подробные комментарии.

Из третьей группы источников огромное значение имеют многочисленные и
разнообразные по характеру труды Цицерона. Крупнейший знаток истории
государственного, сакрального и обязательственного права, Цицерон
блестяще знал законы XII таблиц (De leg. 2.59; De orat. 1.193-195).
Он сам говорит о глубоком изучении им “старинных законов”,
постановлений, договоров и “обычаев предков” (De orat. 1.35-40;
193), книг авгуров, понтификов, списков магистратов (De rep. 2.54; De
orat. 1.193) и древних летописей (De rep. 2.28). Ему хорошо были
известны священные законы (leges sacratae) древнейшей эпохи римской
истории, на текст которых он часто ссылается в своих судебных речах
(Balb. 14.33; Sest. 30.65; De dom. 17.43; De off. 3.111; De leg.
2.7.18). н прекрасно знаком с античной историографией,
ссылаясь практически на всех римских анналистов. Важно
отметить его знакомство с сочинениями юристов II в. до н.э. Муция
Сцеволы (De orat. 1.166; 167; 170; 212; 217; 2.52; 285; Brut.98; 108)
и Публия Корнелия Сципиона (De orat. 1.211; 255; 2.22; 106;
170; 253; Brut. 17; 80-85). Наконец, о высокой степени
достоверности Цицерона говорит использование им сочинений известного
государственного деятеля IV в. до н.э. – Аппия Клавдия Цека
(Brut.55.61). Таким образом, свидетельства римского оратора, юриста и
философа Цицерона о характере древних юридических норм
обязательственного права, об истории римской civitas и
сущности государственных институтов ранней Республики особенно ценны
при изучении долгового вопроса.

Некоторые сведения содержат также сочинения Плутарха (46-130 гг.н.э.),
особенно биографии Валерия Попликолы, Гая Марция и Камилла, и сборник
сведений историко-этнографического характера “Римские вопросы”.

Немало информации можно найти и у других позднеримских писателей. Так
книга Макробия “О сатурналиях” дает интересный материал о религиозных
обычаях и сакральном праве архаического Рима, а комментарии Боэция к
Цицерону позволяют лучше понять многие юридические нормы древнейшего
обязательственного права. Следует отметить, что нельзя пренебрегать даже
самыми поздними авторами, поскольку они особенно часто цитируют и
комментируют несохранившиеся

22

сочинения ранних анналистов, древние законы и обычаи. В этом смысле
немаловажную информацию содержат произведения ранневизантийского автора
Иоанна Лида. С одной стороны, он имел доступ к тем же не дошедшим до нас
первоисточникам, что и авторы II—I вв. до н.э., с другой стороны, он
описывал уже исчезнувшие социальные институты и поэтому акцентировал
внимание на тех моментах, которые для более ранних авторов были
самоочевидны и не требовали комментария.

Огромную важность для исследования долгового вопроса представляет еще
один вид источников – законодательные акты и произведения римских
юристов. Это прежде всего законы XII таблиц, составленные в 451-450 гг.
до н.э. К сожалению, сами законы не сохранились и лишь частично
восстановлены за счет извлечений из сочинений самых разнообразных
античных авторов64. Проблема достоверности, характера и содержания
законов XII таблиц достаточно глубоко исследована в современной
историографии. Давно замечено, что там, где авторы дословно цитируют
законы, их язык очень архаичен65. В настоящее время текст законов
признается достоверным66 и является основным источником по истории
раннеримского права. Интересно, что в законах встречаются различные
термины, смысл которых был не всегда понятен уже римским авторам I в. до
н.э. Варрон, Цицерон, Фест и Авл Геллий пытались растолковать эти
термины, обращая внимание на значительную разницу между их древним и
“современным” смыслом. Поэтому особенно важно сравнение законов XII
таблиц с данными нарративных источников. Значительное место в древнем
своде занимает обязательственное право. Однако отрывочность дошедшего до
нас материала не всегда позволяет точно восстановить значение многих
юридических терминов.

Другим, не менее важным источником по истории древнейшего римского права
являются “Институции” Гая (II в.н.э.). В компетентности и глубоком
знании этим юристом Древнего законодательства сомневаться не приходится.
Его перу принадлежало также сочинение “Ad legem XII tabularum”, в
котором давался очерк римского права до появления законов XII таблиц и
подробные комментарии самих законов. К сожалению, от этого сочинения
сохранилось лишь несколько фрагментов.

Бартошек М. Римское право (понятия, термины, определения). М. 1989.
С.187.

65 Scherini S. La lingua delle XII Tavole // SDED. P.45-54. Маяк И.Л.
Рим первых царей. С.33.

23

Римский юрист прекрасно знал древнейшие религиозные обряды (Inst.
1.102; 112; 130; 145;3.114), неписанные обычаи предков (mores -Inst.
4.26;27), родовое право (ius gentilicium – Inst. 3.17) и законы V-IV вв.
до н.э. (Inst. 1.3; 3.121; 122; 4.15;21-25). Поэтому Институции являются
основательным дополнением к законам XII таблиц. Достаточно сказать, что
автор более 40 раз ссылается на эти законы.

Интересную информацию по обязательственному праву XII таблиц можно найти
и в других юридических сочинениях -“Сентенциях” Павла, Дигестах,
“Институциях” Юстиниана и т.д. В Дигестах наибольшую ценность для нас
представляет краткий очерк Секста Помпония (II в.н.э.) по истории
римского права (D.1.2), а также 16 и 17 главы 50-й книги, объясняющие
значение многих забытых юридических терминов и правовых норм древнейшего
права.

Несколько слов следует сказать об археологических данных. В последнее
десятилетие их значение все более возрастает. Археологические источники,
как правило, не дают самостоятельной информации по социальной истории
раннего Рима67, а тем более по раннеримским правовым институтам. Однако
в целом ряде случаев они дают прямое подтверждение данным традиции. Так
раскопки на римском Форуме подтвердили сведения об активном
строительстве храмов царями этрусской династии, а также традиционную
датировку “сервиевой стены”, которая действительно была заложена в VI в.
до н.э.68 Находка сатриканской надписи подтвердила историчность такой
политической фигуры, как Валерий Попликола, а также существование в VI
в. до н.э. различных коллегий (sodales)69. Гораздо меньше сведений дает
культурный слой V в. до н.э., чрезвычайно бедный археологическим
материалом. Это прослеживается как на резком обеднении погребений, так и
на исчезновении фрагментов дорогой аттической расписной керамики в
культурном слое после 480 г. до н.э.70, что позволяет многим
историкам говорить о так

67 Raaflaub K.A. Op. cit. P. 13 ff.; Momigliano A. The rise of the plebs
in

the archaic age of Rome // SSAR. P.181.

68 Bloch R. The origins of Rome. N.Y.,1960. P.93; Coarelly F. La Roma

del V Secolo A.C. // SDED. P.33.

69 Serrao F. Op. cit. P. 116.

70 Coarelli F. II foro romano. Periodo arcaico. Roma, 1983; Brown F.E.

La protostoria della Reggia // Rendiconti della pontif. Accademia Romana

di Archeologia. N47. 1974-1975. P. 15 f.

24

называемом экономическом кризисе V в. до н.э. Наконец, в отдельных
случаях данные археологии Позволяют уточнить отдельные аспекты
политической жизни архаического Рима. Так раскопки римского Форума и
здания Регии показали, что функции “царского дома” несколько раз
менялись на протяжении VI в. до н.э., о чем свидетельствуют
функциональные изменения планировки здания71. На основании этих данных
итальянский историк права Б.Санталючия делает интересные наблюдения об
изменениях в общественно-политической жизни римлян в VII-V вв. до
н.э.72.

В итоге можно сказать, что наши источники достаточно представительны и
позволяют восстановить реальную картину развития обязательственных
отношений в Риме VI-IV вв. до н.э. Традиция, подкрепляемая
археологическими данными, представляется в основном достоверно
отражающей историю архаического Рима.

?

71 Santalucia В. II prozesso penale nelle XII Tavole // SDED. P.236 ff.

72 Ibidem.

25

Глава 1

ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ РИМСКОГО ОБЩЕСТВА

И ХАРАКТЕР ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННОГО ПРАВА

В VI-V ВВ. ДО Н.Э.

1.1.Социально-экономическая дифференциация в VI-V вв. до н.э.

1.1.1. Патриции, плебеи и клиентела. Характер социальных противоречий

Прежде чем перейти к рассмотрению истории долгового вопроса в
раннем Риме, необходимо выяснить, между какими социальными
категориями общества происходил конфликт, связанный с долгами,
каков был характер отношений между основными противоборствующими
сословиями – патрициями, отстаивавшими интересы ростовщиков, и
плебеями, значительная часть которых, если верить традиции, находилась в
VI-V вв. до н.э. под постоянной угрозой долгового рабства. Источники не
всегда позволяют определить характер основных социальных групп в
VI-V вв. до н.э., их происхождение, а также
экономические, социальные и правовые различия. Однако понять
социально-экономические противоречия, вызвавшие обострение долгового
вопроса, можно только тогда, когда есть более или менее ясное
представление о социальной структуре римской civitas в VI-IV вв. до
н.э.

Рим данной эпохи обычно характеризуют как раннеклассовое общество1.
Наряду с появлением гражданской общины, все члены которой обладали
формальным равенством перед законом, продолжают существовать некоторые
институты, сохраняющие формы первобытной родовой организации. Речь идет
прежде всего о римских gentes, которые в V в. до н.э. играли еще

1 Штаерман Е.М. Древний Рим. С.20.

26

довольно заметную роль в управлении гражданской общины2. Традиция часто
сообщает о патрицианских родах, которые вместе с их клиентами
представляли достаточно сплоченную политическую силу внутри римской
civitas *(Liv. 2.49.2-5; 64.1; 3.14.4; 16.5; 44.5; Dionys. 6.47.1; 63.3;
7.18.22; 19.2). Что касается плебеев, то мы будем придерживаться
наиболее общепринятой в современной науке точки зрения о том, что в V в.
до н.э. они стояли вне патрицианской родовой организации3. Определению
происхождения и социального положения плебса в раннем Риме посвящено
множество исследований. Однако разброс мнений по этой проблеме весьма
значителен. Существует, как известно, три основные концепции
происхождения плебса; 1. Этническое различие плебса и патрицианского
populus. 2. Происхождение плебса из клиентелы. 3. Плебеи – это
ремесленники и торговцы, появившиеся в VI в. до н.э. в результате
экономического развития4. Ф.де Мартино5 убедительно показал, что каждая
из этих теорий, хотя и имеет отдельные подтверждения в источниках, в
целом искажает общую картину данных традиции.

Детальное исследование происхождения и социального положения плебса не
входит в рамки данной работы. Однако необходимо, опираясь на современные
исследования, дать общую характеристику таким категориям как plebs,
populus, patres, patricii и clientes.

Рассматривая понятие плебс в VI-IV вв. до н.э., необходимо учитывать,
какой смысл вкладывали в него сами античные авторы. Так, Ливии отличает
плебеев поздней Республики, являвшихся по сути городской чернью, от
плебса ранней эпохи, включавшего, по его мнению, и те слои, которые в
его время скорее принадлежали к нобилитету или всадническому сословию
(Liv. 9.46.11-14). Само слово plebs, производное от “pleo, plenus”6
часто идентифицируется с греческим ітАіїво? и в широком смысле означает
“толпа, множество”. Дионисий именно термин тгХЧЄо? часто использует как
эквивалент латинского plebs. Кроме того, для обозначения плебса он
употребляет термин

De Martino F. La gens, lo stato e le classi in Roma antica // Diritto e
socieft nell’antica Roma. Roma, 1979. P. 51-74.

Маяк И.Л. Рим первых царей. С. 149-159; Немировский А.И.
История раннего Рима. С.241-243; De Martino F. Op. cit. P.65. Richard
J.-Cl.Les origines de la plebe. P. 1-77.

5 De Martino F. Op. cit. P. 64.

6 Моммзен Т. История Рима. Т.1. М.,1936. С.83.

27

бтщотікбу, который в греческом языке означал принадлежность к тому или
иному дему. Греческий дем в литературе обычно приравнивают к римскому
пагу или курии7, следовательно, Дионисий не сомневался’ в членстве
плебеев в курии. Наконец, При противопоставлении плебса патрициям или
сенату Дионисий часто пользуется словом 8ffuos, которое сопоставимо лишь
с1 латинским populus, то есть “народ” (Dionys. 4.3.4; 21.1; 5.64.2-3;
6.24.3; 30.2-3).

Таким образом, для Ливия и Дионисия термин плебс означал простонародье,
которое они противопоставляют патрицианскому сенату. В некоторых случаях
термин plebs использовался ими в том же значении, что и термин populus,
обычно обозначавший весь римский народ. В связи с этим необходимо
выяснить соотношение понятий plebs и populus.

В историографии существует мнение, что populus обозначал в раннем Риме
прежде всего воинов. В качестве главного аргумента приводится
архаическое выражение pilumnoe populoe, где pilumnus обычно переводят
как “несущий копье”8. Но отсюда саму фразу можно перевести лишь как
“вооруженный народ”, что вполне допускает более широкое толкование слова
populus. Неубедительны также ссылки на одно из названий римского
диктатора – magister populi9, так как он избирался не только для военных
действий, но и для решения внутренних проблем. Так Ливии (7.3.3-9)
сообщает об избрании диктатора для совершения сакрального ритуала
“вбития гвоздя”. Кроме того, слово populus, также как и plebs,
этимологически связано с глаголом pleo и в широком смысле означает
“толпа, множество”10. Термин populus некоторым образом даже
противостоит слову classis, обозначавшему организованное,
построенное в ряды войско. Поэтому следует согласиться с выводом
Е.Перуцци о том, что выражение pilumnoe populoe во времена
Нумы Помпилия обозначало всех римлян11.

Если populus обозначал весь римский народ, то плебс античная традиция
всегда считала частью народа, причем древние авторы отмечали, что
плебс – это весь populus, за

7 Palmer R.E.A. The archaic Community of the Romans. L., 1970. P.68.

Momigliano A The rise of plebs in the archaic age of Rome // Social
Struggles in Archaic Rome (SSAR). L.,1986. P. 183. 9 Ibidem.

Ernout A. Millet A. Dictionnaire etymologique de la langue La tine.
Paris, 1939. P.790.

11 Peruzzi E. Aspetti culturali del Lazio primitivo. Firenze,1978.
P.163.

28

исключением либо сенаторов(D.5.16.238), либо patres (Fest. populi com.
P.264 L.), либо патрицианских родов (Gell. 10.20.5; Gai. Inst. 1.3)12.
Однако в науке довольно сильно представление, идущее еще от Б.Г.Нибура и
Т.Моммзена о том, что плебеи первоначально не входили в populus, то есть
практически не были полноправными гражданами Рима13.

Краеугольным камнем таких взглядов является толкование

выражения populus plebesque, всречающегося у Ливия

(25.12.10;29.27.2), Цицерона (Pro Mur. 1.1) и других авторов

(Macr. Sat. 1.17.28; Тас. Ann. 1.8) в текстах, касающихся

событий III-I вв. до н.э. Кроме того, выражение populus plebesque

встречается в надписях второй половины II в. до н.э. (Lex Lat.

tab. Bantinae (3),14-15; (4),23-24; Lex Acilia repetundarum, 12).

А.Момильяно считает этот термин безусловно архаическим и

объясняет это сочетание тем, что в Риме VI-IV вв. до н.э. плебс

противостоял патрицианскому populus и, следовательно, не

входил в его состав14. Это действительно серьезный аргумент в

пользу различия populus и plebs. Однако прямых подтверждений

того, что выражение populus plebesque появилось уже в

древнейший период, в источниках нет. Наоборот, традиция прямо

подтверждает, что плебс был составной частью populus в VI-IV

вв.до н.э. У Ливия плебеи нередко называются квиритами

(2.55.7), термином, обозначающим полноправных граждан.

Античные авторы однозначно утверждают, что борьба в начале V

поп populi suffragium] appellatur…”(K.O.Muller); Gell. 1.20.5: “Plebem
autem Capito in eadem definitione seorsum a populo divisit, quoniam in
populo omnis pars civitatis omnesque eius ordines contineantur, plebes
vero ea dicatur, in qua gentes civium patriciae non insunt.”;
Gaius.Inst. 1.3: “Plebs autem a populo eo distat, quod populi
appellatione universi cives significantur, connumeratis etiam patriciis,
plebis autem appellatione sine patriciis ceteri cives significantur.”;
Serv. Ad Aen. 1.148: “Populum” totam civitatem, “vulgum” plebem
significari putant.”

13 Niebuhr B.G. Op. cit. S.I73-186; Mommsen Th. Romisches Staatsrecht.

T.3. Berlin, 1887. S.3 ff.

14 Momigliano A. Op. cit. P. 184 ff.

29

Таким образом, можно заключить, что традиция никогда не рассматривала
плебеев VI-IV вв. до н.э. как неграждан и обозначала словом plebes
простолюдинов в противоположность властьимущим – сенаторам, patres и
патрициям.

Как отмечалось, традиция, описывая движение должников в V в. до н.э.,
говорит прежде всего о борьбе народа (populus) против сената, а не
патрициев. Ливии, например, вообще почти не употребляет слова
“патриций”, но только “patres”. Как: отмечает К.А.Раафлауб, для
Ливия сенат практически является синонимом патрициата24. Греческие
авторы Дионисий и Плутарх гораздо чаще употребляют термин ігсстрікюі,
однако и он часто употребляется ими именно для обозначения сената25. В
связи с этим встает вопрос о взаимоотношении терминов senatores, patres
и patricii. Сторонники теории, приравнивающей патрициев к populus,
считают, что термин patres применялся не только для обозначения
сенаторов, но и всех патрициев, первоначальных граждан Рима26.
Такая интерпретация опирается на представление о том, что
патрициями в Риме эпохи Ромула были все римляне, имевшие свободных
отцов (patres familiarum)27. Однако источники всегда под patres времен
Ромула понимали именно сенаторов28. В древнейший период цари, а
позднее консулы и цензоры, вводили в сенат новых людей, однако
выбирали их не из числа patres или патрициев, а, как правило, из
плебеев, которые также являлись patres familiarum (Liv. 2.1.10;
Dionys. 3.67.1; 5.13.2; Fest. Qui patres. P. 304 L.; Zonar. 7.9.).
Поэтому нельзя отождествлять термины patres и pater familias, опираясь
только на сходство названий, как мы не ставим знака равенства между
magister populi и magister pagi. Так и сегодня отнюдь не одно и то же
означают выражения “отец

24 Raaflaub К.A. From protection and defence to offence
and

participation: Stages in the conflict of the Orders // SSAR. P.203.

25 Dionys.2.60.3;4.8.2;5.63.2;6.90.2; Plut.Rom.quest.5.8; Romul.13.

2” Маяк И.Л. Populus, cives, plebs начала республики // ВДИ. 1989. N1.
C.70.

27 Mannino V. Auctoritas patrum. Milano, 1979. P.20; Heurgon J. The

rise of Rome to 264 B.C. Batsford.1973. P. 108.

28 Fest.P.288 L.: “[Patres appe]Ilantur, ex quibus senatus primum

compositus, nam initio urbis conditae Romulus C.[viros
elegit

praestantissimo]s, quorum consilio atque prudentia
respublica

administraretur; atque [ii patres dicti sunt], quia um patres
ad[tribuerant

tenuioribus], perinde ac liberis”(Car.d.Muellerus); P.454
L.:”Senatores a

senectute dici satis constat; quos initio Romulus elegit centum,
quorum

consilio rempublicam administraret. Itaque etiam [pa]tres appellati
sunt…”

32

семейства” и “отцы города”. Фест(Р. 288 L.), например, видел сходство
patres-senatores с patres familiarum лишь в том, что первые с отеческой
заботой относились к плебеям и “…давали беднякам земельные участки как
своим детям”. Поэтому следует согласиться с теми историками, которые
считают термины senatores и patres синонимами29. Что касается слова
patricius, то здесь соотношение более сложное. Дословно “патриции”
означает “дети patres”. Совершенно справедливо отмечает Ришар, что
“…согласно традиции, патрициат – это наследственная знать сенаторских
сословий”30 В последнее время историки находят все больше аргументов в
пользу того, что в раннем Риме сенаторское звание было наследственным31.
Красноречиво свидетельствует об этом, в частности, Макробий, согласно
которому Тарквиний Древний ввел золотую буллу и тогу-претексту для
патрициев, “…так как патриции – это те,.отцы (patres) которых занимали
курульные магистратуры.” (Sat. 1.6.11). Далее он замечает: “Раньше у
сенаторов был обычай ходить в курию с сыновьями, одетыми в иретексту”
(Sat.1.6.19). Однако впоследствии этот обычай был отменен (Sat. 1.6.25).
Из этих слов можно сделать вывод, что дети сенаторов с ранних лет
готовились к сенаторской должности, присутствуя на заседаниях сената.
Следовательно, есть псе основания считать сенаторское звание
наследственным в древнейший период истории Рима. Правда, в сенат иногда
вводились и непатриции, однако борьба patres за сохранение
исключительного права на курульные должности и V-IV вв. до н.э.
свидетельствует об их стремлении сохранить место в курии как спою
наследственную вотчину.

Т.Моммзен считает, что и древнейший, возможно, еще Дорийский период,
сенат был представительной организацией, то есть каждый сенатор
представлял отдельный род и являлся как бы pater gentis32. Этот взгдяд
нашел поддержку и в современной историографии33. Однако следует
добавить, что система представительства сохранялась и в более позднее
время. Фсст сообщает, что даже в IV в. до н.э. (по закону Овиния)
сенаторы избирались по куриям (curiatim), то есть
являлись

29 Capogrossi Colognes. L. Delia tribu № sfiito. I.c istitu/.ioni
dello

stato ciffcuiino. Roma, 1990. P.99-103.

30 Richard J.-CI. Patricians and plebeians. P. 106.

31 Mitchell R.I’. The definition of patres and plebs. An end to the
struggle

of the orders // SSAR. P. 144 ff.

32 Моммзсп Т. История Рима. T.I. С.74.

33 Маяк ИЛ. Рим первых царе»- С.238.

33

представителями той или иной курии34. Таким образом, патрицианским
считался тот род, который представлял свою курию в сенате. Если же члены
рода переставали занимать курульную должность, а следовательно, и быть
членами сената, то данный род со временем терял патрицианское звание35,
что, как пишет Светоний, произошло, например, с родом Октавиев36. Отсюда
вполне объяснимо стремление патрицианских родов к превращению
сенаторского звания в наследственное.

Теперь необходимо коснуться круга прав и обязанностей сената. В
последнее время в историографии получила распространение точка зрения,
согласно которой звание сенатора в архаическом Риме самым
непосредственным образом связано с осуществлением религиозных
обязательств, с выполнением жреческих функций37, более того,, делается
вывод о том, что сенат царского времени состоял в основном из жрецов38.
В, доказательство этого приводятся достаточно веские аргументы. Так,
согласно источникам, сенат часто действовал как жреческая коллегия,
заседая в храме (Gell.15.7; Macrob. Sat.3.11.6; Liv.34.44.5; 23.9; Cic.
De dom.l)39. Далее, основываясь на Ливии (1.17), Р.Митчелл утверждает,
что старшие роды узурпировали некоторые жреческие должности и потому
автоматически являлись членами сената. Так, например, место в сенате,
курульное кресло и тога-претекста гарантировались в древности I

34 Fest.P.29O L.: “Praeteriti senatores quondam in opprobrio non erant,

quod, ut reges sibi legebant, sublegebantque, quos in consilio
publico

haberent, ita post exactos eos consules quoque et tribuni militum
consulari

potestate comunictissimos sibi quosque patriciorum, et deinde
plebeiorum

legebant; donee Ovinia tribunicia intervenit, qua sanctum est, ut
censores ex

omni ordine optimum quemque curiatim in senatu legerent.” Комментарии к

отому отрывку из Феста см.: Heurgon J. Op. cit. P. 126.

35 Palmer R.E.A. Op. cit. P.245; Richard J.-Cl. Origines. P.519
f.;

Ranovil P.Ch. Recherches sur lc patriciat (509-356 av.J.C). Paris,
1975.

P.64 f.

36 Sveton. Div. August.2.1: “Этот род (Октавиев) был введен в сенат

Тарквинием Древним в числе младших родов, затем причислен Сервием

Туллием к патрициям, с течением времени опять перешел в плебс и

лишь много спустя божественный Юлий вернул ему патрицианское]

достоинство.”

3 Linderski J. Religion aspects of the conflict of the orders //
SSAR. P.244-261,.

38 Mitchell R.1-. Op. cit. P. 139.

39 Ibid. P. 140.

m

34

фламину (Liv.27.8.4-10), понтификам, фециалам и легатам40. Таким
образом, “patres были жрецами, которые автоматически становились
сенаторами”, – утверждает Р.Митчелл, оговариваясь, что в период
Республики многие жреческие коллегии постепенно потеряли свое значение и
ко II—I вв. до н.э. количество жрецов в сенате уменьшилось41. Эти выводы
довольно убедительны, тем более, что они имеют прямое подтверждение в
источниках. “Общеизвестно, – пишет Иоанн Лид – что в древности были
жрецы, которые впоследствии были (заменены) магистратами римской
Республики… Итак, нам предстоит рассказать о гражданских властях, а
именно о том, как власть перешла от жреческого сословия к гражданской
форме.”42.

Любопытно, что антиквар Лид, прекрасно знавший римскую историческую
литературу43, считал факт исполнения жрецами в древнейший период функций
магистратов общеизвестным.и не нуждающимся в каких-то доказательствах. И
действительно, такое же утверждение об установлении предков дает и более
ранний автор – Цицерон: “Среди многочисленных правил, понтифики, по воле
богов установленных и введенных нашими предками, наиболее прославлен их
завет, требующий, чтобы одни и те же лица руководили как служением
бессмертным богам, так и важнейшими государственными делами.”44

Таким образом, жреческие обязанности сенаторов не только не мешали им
исполнять управленческие функции, а наоборот, являлись необходимым
условием их исполнения.

Среди других функций следует выделить прежде всего судебные,
исключительное право на которые сенат сохранял за собой вплоть до закона
Семпрония 123 г. го н.э.45 О судебных функциях сената III-II вв. до
н.э., которые можно проецировать и

40 Ibid. Р. 156 ff.; Palmer R.H.A. Op. cif. P.268.

41 Ibid. P.161 ff.

Lyd.De magistr. 1 .praef.: lepitf? уєіхбваі io npir idw іїотгрог а'рхоі'та^ топ Po(.im'oi' ііоХітеїфПТО? oufiei'i Tt3r постиг ііугбіутаі, ыотс їітю'Лоптоі/ TTfpl nil' noXiTiKiuf гіфі)уі)(тооОпі t^ououoi' кої on ano іерптікі)? та^сіа? era то поАпіког іієісфім)опі' охПі"1 3 Многие фрагменты из сочинений раннеріїмскіїх историков дошли до нас лишь благодаря этому автору. 44 Cic. De dom.l. 1: "Cum multa divinitus, pontifices, a maioribus nostris inventa atque instituta sunt, turn nihil praeclarius, quam quod eosdein et religionibus deoruin immortalium et suinmae rei publicae praeesse voluerunt..." 4^ Бартоінск М. Римское прано (понятия, термины, определения). М.,1989. С. 172, 196. 35 в ранний Рим, подробно сообщает Полибий (6.17.5-7): "5. По всем этим делам (о государственных откупах - п.а.) решает сенат, а именно: назначить срок уплаты, в случае несчастья облегчить плательщиков или при несостоятельности совсем освободить от обязательства. 6. Словом, во многих случаях сенат имеет возможность причинить вред или помочь людям, имеющим отношение к общественному достоянию, ибо по всем названным делам нужно обращаться к сенату. 7. Потом, что самое важное, из среды сенаторов избираются судьи в многочисленных тяжбах, как государственных, так и частных, если только тяжбы возбуждаются по важному обвинению."(пер. Ф.Мищенко). На судебные функции древнейшего сената, по-видимому, указывает Дионисий Галикарнасский46, уподобляя сенат герусии лакедемонян, одной из основных функций которой была именно судебная. В современной историографии обращалось внимание на непосредственную связь между ста сенаторами Ромула и древнейшей судебной коллегией центумвиров47. Согласно Фесту, в эту коллегию стали выбирать по три человека из каждой трибы, когда число триб в Риме достигло 3548. Это говорит о представительном характере коллегии центумвиров, а следовательно, и сената. Английский историк права Дж.Келли считает, что в древнейший период центумвиры избирались по куриям и являлись представителями родов, впоследствии же, когда количество триб достигло 35, характер выбора изменился и стал проводиться по трибам, о чем и сообщает Фест49. Впрочем, о представительном характере древнейшего сената прямо говорит 4^ Dionys.2.14.2: "Сенату Рому л предоставил следующие почесть и могущество: обсуждать и подавать свои голоса относительно всего, что царь вносил на рассмотрение, и решение большинства преобладало. Это ofi также взял из конституции Лакедемонии. Ведь цари лакедемонян не обладали авторитарной властью делать все, что они хотят, но герусия имела полную власть над всеми делами." 47 La Rosa F. Decemviri e centumviri // Labeo. N4. 1958. P. 14-34; Kelly J.M. Studies in the civil judicature of the Roman Republic. Oxford, 1976. P.3 ff. ° Paul. exc. ex Fest. P.47 L.: "Центумвиральные тяжбы называются так от центумвиров. Ведь когда в Риме было 35 триб, которые также назывались куриями, то из каждой трибы для ведения судебных разбирательств выбиралось по три человека, которые назывались центумвирами и, хотя их было на пять больше ста, однако с тем, чтобы легче было их именовать, они были названы цснтумвираміГ. 49 Kelly J.M. Op. cit. P.23. 36 Дионисий Галикарнасский50. В древнейший период деятельность центумвиров носила религиозный характер, о чем свидетельствует древнейший вид исков - legis actio sacramento, с которыми разбирались центумвиры (Gai. Inst. 4.13-1 б)51. Первые сакраментальные штрафы по традиции установил еще Ромул в виде быков и овец (Cic. De rep. 2.9.16). Исковый взнос, сопровождавшийся религиозной клятвой, был ничем иным как жертвоприношением в храм Юпитера или эрарий и использовался для богослужения, (Fest. Sacramentum aes, P.468 L.). Согласно Полибию (6.17.1-7), сенат ведал всем, что касалось государственной казны, будь то земля, реки или здания, и регулировал государственные откупа (в частности и аренду ager publicus). В то же время известно, что именно центумвиры конролировали виндикацию, посредством - которой осуществлялась продажа и аренда государственных земель52. Цицерон дает довольно подробный перечень судебных дел, которые рассматривали центумвиры: "...в них (центумвиральных тяжбах - п.а.) разбираются узаконения о давности, об опеках, о родстве родовом и кровном, о намывных берегах и островах, об обязательствах, о сделках..."53. В этом тексте для нас особенно Dionys.2.12: "Когда Ромул устроил эти дела, то решил назначить сенаторов (роиХеита?), вместе с которыми он должен был вершить государственные дела, выбрав для этого сто мужей из патрициев. Сделал же это он следующим образом. Сам он назначил одного наилучшего из всех, которому счел необходимым поручать управление городом, когда он сам будет выводить войско за пределы Рима. Затем он приказал каждой трибе (ФиЛил) избрать по три человека из тех, кто был тогда в наиболее зрелом возрасте и отличался благородным происхождением. После избрания этих девятерых он снова приказал, чтобы каждая курия (фра'траі) избрала по три наиболее подходящих человека из числа патрициев. Затем, добавив к первым девяти, названным трибами, еще 90 мужей, которых приготовили курии, И сделав главой над ними того, кого он сам избрал, Ромул довел число сенаторов до ста." 51 Ьартошек М. Ук. соч. С. 202. " 2 Behrends О. Das Vindikationsmodell a Is "griindrechtliches" System der altesten romischen Siedlungsorganisation // I.ibcrtas grundrechtliche und rechtsstaatliche Gewahrungen in Antike und Gegenwart. Ebelsbach, 1991. S.20 ff. •• Cic. De oral. 1.38.173: "...in causis centumviralibus, in quibus usucapionem, tutelarum, gentilitatum, agnationum, alluvionum, circumluvionum, nexoruin, mancipiorum... iura versentur." 37 важно, что предметом разбирательства в центумвиральном суде, то есть в сенате, были сделки nexum и mancipium. He менее важно и то, что именно сенат ведал вопросами распределения земли (Liv. 2.41.2-4; 42; 44; 3.1.3; Dionys. 8.81; 87.4; 9; 18.1;27.4; 37;51; 10.30.4-5; 32.3-4). В связи с эти важен тот факт, что древнейший сенат представлял из себя совет старейшин54, а согласно Проперцию (4.1.11-14), это было нечто вроде "совета сельских старшин" (rustica corda, patres). Этими сельскими старшинами могли б,ыть прежде всего магистры пагов. Давно отмечено, что до Сервия Туллия паг являлся территорией курии55. Отсюда магистр пага был, по всей видимости, курионом в своей курии. Согласно Дионисию (4.15.2), паг выполнял функции укрепления, куда во время вражеского набега пряталось сельское население, а сам магистр являлся руководителем местного ополчения, защищавшего это укрепление (Dionys.4.15.3). Эти магистры иногда назывались patroni pagi56. Дионисий, называя магистров пагов архонтами, говорит, что в случае необходимости они командовали военным ополчением пага и ежегодно собирали с жителей пага подоходный налог (хрпматыу еїстфора?), совершая во время празднества Паганалии необходимые священнодействия и жертвоприношения (4.15.3). Эти очистительные жертвоприношения (hostiae lustrales - Ovid. Fast.1.667; Tibull. 2.1.17) связаны с ежегодным выполнением lustrum (lustratio pagi)57 и сбором налога annona (Sic.Flac.165). Сам налог назывался также vectigal, а договор, который земледельцы заключали с магистром - vectigalia locatio, то есть арендный договор (Macrob.Sat.1.12.6). Важно отметить, что магистры пагов, выполняя сакральные функции в культе Юпитера Компагия, являлись фламинами58. По древнему обычаю фламину Юпитера гарантировалось место в сенате, которое он получал вместе с курульным креслом и тогой-претекстой (Liv.27.8.4-10). Однако Ливии подчеркивает, что во II в. до н.э. этот обычай уже стал анахронизмом, вышедшим из употребления59. Возможно, что магистры пагов, являясь фламинами Юпитера Компагия, подобно flamen Dialis в 54 Маяк И.Л. Рим первых царей. С.238. I Capogrossi Colognesi L. Propriety e signoria in Roma antica. Roma, 1986. P.82. 56 Kornemann E. Pagus // RE. T.36. St., 1943. S.2325. 57 Ibid. S.2324. 58 Kornemann. Op. cit. S.2324. 59 MitchellR.E. Op. cit. P. 144; Palmer R.E.A. Op. cit. P.268. 38 древнейший период также имели гарантированное место в сенате. Если же учесть, что в древнейший период паг был, по видимому, территорией курии60, то вполне можно поставить знак равенства между магистрами пагов и flamines curiales. Согласно источникам, число курульных фламинов соответствовало числу курий (Paul, ехс.ех Fest. Р.56 L.; Dionys.2.64.2), то есть равнялось 30. Само название flamines curiales указывает как на представительный характер этого жреческого сана, так и на членство их в курии, то есть в сенате61. Членство магистров пагов в сенате в древнейший период римской истории лишний раз подтверждает представительный характер сената. Магистры, по видимому, обладали всей полнотой религиозной, административной и военной власти в своем паге (Dionys.4.15.3). Естественно, с расширением римской территории значение магистров принизилось и их членство в сенате стало анахронизмом. Согласно Фесту (Vici, Р. 502 L.), в императорском Риме магистры пагов уже избирались ежегодно (quotannis fiunt). Однако следует отметить, что употребленное здесь Фестом слово По весьма многозначно и может быть переведено не только в значении "избираться", но и в смысле "оцениваться", "приноситься в жертву". Эти значения сразу вызывают ассоциации с ежегодным lustrum, то есть очистительными жертвоприношениями, которые ежегодно совершали магистры. Поэтому у Феста речь может идти не о ежегодных перевыборах, а о своеобразном цензе или отчете магистра пага перед поселянами. Эта версия более вероятна еще и потому, что обязанности фламина, отвечавшего за проведение Паганалии, носили пожизненный характер62, так как их должность связана с особой формой брака - конфарреацией63. Религиозные обязанности курульных фламинов, как и вообще жрецов, с течением времени потеряли свою значимость. Это связано и с общим положением patres в VI-IV вв. до н.э., их религиозных функций. Уже начиная с Линия Клавдия Цека некоторые религиозные культы стали передаваться в ведение общественных рабов (Liv.9.29.9). В связи с этим интересен следующий отрывок из* комментариев Сервия к Энеиде 60 Capogrossi Colognesi. Op. cit. P.82. ' О членстве flamines maiores и minores в древнейшем сенате см.: Mitchell R.E. Op. Cit. P. 153 ff. 62 Gell. 10.15.22-24; Gai. Inst. 1.112; Serv. Ad Aen. 4.103; 339; 374; Georg.1.31: см. также: I.inderski J. Op. cir. P.245. 63 Mitchell R.E. Op. cif. P. 146. 39 Вергилия: "Никто кроме patres не имеет права договора (auctoramenti potestatem). Однако считается, что в священнодействиях труд даже рабов (servis) мог быть посвящен богам, и он посвящался вплоть до тех пор, пока не ослабеет рассудок человека, то есть пока он не освободится от обязательства посвящения (nexu sacrationis). Это чаще всего происходило по наступлении смерти." (Serv. Ad Aen. 11.558; 591). Из текста следует, что сакральные обязанности! принадлежали только patres, хотя богу мог быть посвящен и труд рабов. В качестве прислужников жрецов рабы использовались уже во времена Сервия Туллия, однако только с конца IV в. до н.э. им стали передавать и некоторые жреческие функции. Важно также, что patres принимали на себя сакральные обязательства (nexum sacrationis) и в случае нарушения обета подвергались смертной казни, как это происходило, например, с весталками, нарушившими обет девственности (Dionys. 2.67.3), или патроном, обманувшим своего клиента (lex XII tab. VIII.21). Таким образом, власть patres-senatores регламентировалась религиозными обетами, табу, за исполнением которых следила, по-видимому, вся римская община и персонифицировался этот контроль за сенатом в лице римских царей. Проблема взаимоотношения сената и народа, патрициев и плебеев в Риме VI-IV вв. до н.э. может несколько проясниться при рассмотрении института клиентелы. В науке довольно распространенным является представление о том, что клиенты в древнейший период находились в полной, близкой к рабской зависимости от своих патронов64. Один из основных аргументов в пользу такой зависимости - объяснение характера древней клиентелы либо сведением ее к институту вольноотпущеничества, либо попыткой представить клиентов как наследственных рабов рода, или как завоеванные племена, ставшие дедитициями65. Однако практика взаимоотношений патрона и вольноотпущенника не может быть распространена на весь спектр отношений патроната-клиентелы в древнейший период, тем более что в позднереспуб^иканском Риме это далеко не единственный вид патроната66. Затем, источники по раннему Риму не дают никаких оснований считать клиентов рабами рода. Наконец, представление о том, что клиенты были дедитициями67 64 Ельницкий Л.А. Ук. соч. С. 117 ел. 65 Premerstein A. Clientes // RE. Т.4. St.,1901. S.23-55. 66 Watson A. Rome of the XII tables. L.,1975. P.98. 67 Premerstein. Op. cit. S.28 ff. основано на вольном толковании понятий fides и patria potestas. Fides, как известно68 связана с религиозной клятвой, которая произносилась при заключении различных договоров, торговых сделок и обязательств (Dionys. 2.75; Cic. De off. 3.17.70) между правоспособными римскими гражданами. Поэтому наличие fides между патроном и клиентом свидетельствует об их взаимной ответственности, что подтверждает и закон XII таблиц69. Отношения покровительства патрона над своими клиентами также нельзя уподоблять власти отца семейства над своими домочадцами (patria potestas), как это принято в историографии70. Вообще термин potestas обозначал власть всякого магистрата римского народа71, а власть сената (auctoritas patrum) no наделению бедняков землей тоже уподобляется в источниках отеческой власти над сыновьями (Fest. P.288 L.). Поэтому вполне обосновано представление о том, что патроны, являясь родовой верхушкой populus, были теми самыми patres, собрание которых называлось сенатом72. Но вряд ли у кого возникнет мысль, что весь римский народ (populus) находился в рабской зависимости у отцов-сенаторов. Поэтому гораздо более реалистичными выглядят выводы И.Л.Маяк, по мнению которой возникновение клиентелы "...было результатом расслоения внутри gentes, а также между gentes"73. Клиентов в раннем Риме источники представляют младшими членами рода. На их обязанностях достаточно подробно останавливались многие ученые74. Однако необходимо более подробно рассмотреть их юридическую правоспособность. Представление о том, что клиенты являлись лицами с весьма ограниченной правоспособностью (поп sui iuris), не имеет серьезного подтверждения в источниках. Клиент в раннем Риме изображается традицией как юридически независимое лицо75. 68 Рерре L. Studi suIJ'esecuzione personale. Debiti e debitori nei primi secoli della repubblica romana. Milano, 1981. P.208 ff. 69 XII tab.8.21 (Serv.Ad Aen.6.609): "Patronus, si clienti fraudem fecerit, sacer esto." 70 Premerstein. Op. cit. S.33. 71 Бартошек. Ук. соч. С.253. 72 Маяк И.Л. Рим первых царей. С. 160. 73 Там же. С. 157. 74 Там же. С. 152-161; Штаерман Е.М. Расцвет рабовладельческих отношений. С.70-73; Немировский А.И. История раннего Рима и Италии. С.46. 75 Watson A. Op. cit. P. 100. 40 41 А.Уотсон совершенно справедливо отмечает, что зависимый юридический статус вольноотпущенника еще не говорит о неправоспособности всех категорий лиц, вступивших в патронатные отношения76. Институт клиентелы как искуственного родства в доклассовых и раннеклассовых обществах вообще был весьма разнообразным. Он имел формы как индивидуальные, так и коллективные, как горизонтальные (породнение равных), так и вертикальные (вассалитет). Целью такого породнения были обязательство взаимозащиты, прекращение кровной мести, установление квазиродственных союзов-братств, составляющих ячейку общества77. Очевидно, фратрии-курии архаического Рима имели ту же природу, что и союзы-братства первобытных обществ эпохи классообразования. Поэтому отношения патрон - вольноотпущенник, возникшие гораздо позднее самого института клиентелы, нельзя проецировать на отношения patresco своими клиентами. Патронатные отношения часто сравниваются с институтом отцовской власти (patria potestas) над своим сыном (filius familias). Сын, находящийся под властью отца, имел ограниченную правоспособность, будучи лишен права заключения сделок, и в частном праве рассматривался как лицо поп sui iuris. Отсюда представление о том, что и клиент подобно сыну не являлся лицом sui iuris78. Однако некоторые данные источников говорят о прямо противоположном. Так, согласно Плавту (Menaechm. 4.2.572-595), клиенты были вправе заключать любые юридические сделки, выступали в качестве истцов и ответчиков в суде, а роль патрона заключалась в защите и поручительстве за своего клиента (Dionys. 2.10.1). Основываясь на Плавте и известном тексте закона XII таблиц (8.21), А.Уотсон пришел к выводу, что клиент являлся юридически независимым лицом79. Ливии (3.44) и Дионисий (11.28.6) сообщают, что клиент Аппия Клавдия Децемвира объявил своей рабой девушку из плебейской семьи Вергинию и в знак своего права наложил на нее руку (manum iniecit), следовательно, этот клиент был юридически правоспособным лицом. Наконец, клиенты обладали также избирательным правом (Liv. 2.56; Dionys. 9.51.4-5), что отличает их от дедитициев. 76 Ibidem. 77 История первобытных отношений. Эпоха классообразования. М.,1988. С.513 ел. 78 Premerstein. Op. cit. S.41 ff. 79 Watson. Op. cit. P. 100. 42 Таким образом, древнейший институт клиентелы не сводится ни к отпущеничеству, ни к дедитициям, ни к положению filius familias. Корни его следует искать в институте искусственного родства первобытного общества эпохи классообразования. Причем возможны не только вертикальные структуры по принципу вассалитета80 и покровительства, но и горизонтальные, объединяющие равных с целью взаимопомощи. Примером такой общины равных в Риме является курия (фратрия). Одной из функций куриона было, по-видимому, представительство своей курии в сенате, защита ее интересов в целом и каждого ее члена (квирита) в отдельности, так как именно 30 курионов совершали все необходимые жертвоприношения каждый за свою курию (Dionys.2.64.1) и, соответственно, каждый в своей курии председательствовал на совместных праздничных пиршествах, сравниваемых Дионисием со спартанскими общими застольями (Dionys.2.23.1-3). Видимо, они, опять же каждый в своей курии председательствовали и на куриатных комициях, так как первоначально каждая курия собиралась отдельно81. Поэтому он мог именоваться pater, подобно отцу, защищавшему своих детей, а рядовые квириты являлись его клиентами. Такая же система могла существовать и в родах. Ведь система судебной защиты и поручительства также носила по законам XII таблиц название патроната (D.26.4.3-5). Таким образом, важнейшим элементом древней клиентелы был судебный патронат, регламентируемый в ius gentilicium. Собственно, традиция именно так и характеризует отношения сената и народа, патронов и клиентов82. Система 80 Watson. Op. cit. P. 100. О 1 1 Dionys.2.14.3: "Ведь народ (6 брцо?) не подавал свои голоса совместно, но созывался по куриям (ката та? Фра'тра?) и то, что было решено большинством курий, сообщалось сенату." 82 Dionys.2.9: "1. После того как Ромул отделил высших от низших, он затем установил законы, которыми предписывались обязанности тех и Других. Евпатриды должны были отправлять священнодействия, Управлять (археїв) и судить (6іка'Fеіівзаимопомощи и круговой поруки объясняет тот факт, что в начале V в. до н.э. patres и клиенты представляются достаточно сплоченной политической силой, отстаивающей свои привилегии в борьбе с плебсом. Однако само появление плебса, противостоящего патрициям и клиентам, говорит о том, что система патроната, в эпоху Ромула имевшая всеобъемлющий характер, в VI-V вв. постепенно утрачивает его. 1.1.2. Имущественные разряды Сервия Туллия. Разделение римской архаической общины на патрициев и плебеев, патронов и клиентов носит преимущественно социальный характер и, однако, не всегда совпадает с имущественной дифференциацией. В изучаемый нами период традиция нередко упоминает и о бедных сенаторах (Plut. Poplic. 23; Dionys. 10.24.1-3; Liv. 3.27.1), и о богатых плебеях (Liv. 4.13; Dionys. 5.13.12). По традиции, царь Сервий Туллий разделил все римское общество на шесть имущественных разрядов (Liv. 1.43; Dionys. 4.16-18; 7.59). Долгое время данные о реформе Сервия Туллия признавались малодостоверными. В качестве главного аргумента выдвигали невозможность существования денежного ценза в середине VI в. до н.э., хотя традиция приписывает именно Сервию начало чеканки медных (Plin. N.h. 33.3.43) и даже серебрянных монет (Varr. Annal. fr.l). Существование денег в Риме VI в. до н.э. сегодня подтверждается и археологически". Однако та же традиция сообщает, что еще в V в. до н.э. применялись главным образом лишь медные тяжелые ассы (Liv. 4.60.6; Gai. Inst. 1.122). Преимущественно натуральный характер римской архаической общины также делает маловероятным ценз имущественного разряда в сто тысяч ассов. присутствии, делая для них все, что отцы делают для своих сыновей, как в отношении имущества (хрлці'тші'), так и в отношении имущественных контрактов Qri3v -пері хРЛйата аиц(5оХаіа>і>). Кроме того патроны были
обязаны предъявлять иск от лица своих клиентов, когда с ними обошлись

Несправедливо В ОТНОШенИИ контрактов (абкоицс’ушу
Aayxa’veiv) И

защищать их против любого, кто сделает обвинение против них, короче
говоря, обеспечивать для них как в частных, так и в общественных делах
все то спокойствие, в котором они особенно нуждались.” См. также
Plut.Romul.13.

83 Richard J.-Cl. Les origines. P.389.

44

Исходя из этого, некоторые исследователи и сегодня отрицают возможность
проведения центуриатной реформы в VI в. до н.э.84 Однако многие ученые
справедливо рассматривают эту реформу как реальное событие VI в. до
н.э.85, но, опираясь на известное изречение Авла Геллия (6.13),
признают изначальное существование только двух разрядов – classis и
infra classem86. Однако Ливии (1.43) и Дионисий (4.6-18;
7.59.3-6), характеризуя разряды, говорят не только об имущественном
цензе, но и о соответствующем вооружении каждого разряда. Понятно, что
наиболее полное вооружение могли иметь только состоятельные граждане.
Вид вооружения позволяет установить и функциональное назначение каждого
разряда, на что обратил внимание еще Т.Моммзен87. Воины первого и
второго классов составляли ударную силу фаланги, имея тяжелое
вооружение. Воины третьего класса (велиты) также входили в фалангу, но
занимали задние ряды, так как не имели панциря и поножей, защищавших от
первого натиска противника. Остальные классы (четвертый – метатели копий
и дротиков, пятый – пращники) не входили в строй фаланги и имели
вспомогательное значение. А строй фаланги собственно и назывался
classis88. Соответственно 1-3 разряды можно считать classici, то есть
”находящиеся в строю”, а 4-5 разряды следует отнести к infra classem.
Такое объяснение данных Авла Геллия не перечеркивает традицию о шести
разрядах Сервия Туллия, а лишь дополняет ее. А взносы на военные нужды
(tributum), делаемые в соответствии с цензом, вряд ли можно расценивать
как анахронизм. Ведь и в более раннюю эпоху римское войско
должно было снабжаться провиантом во время похода, и Сервий Туллий
лишь заменил подушный взнос, не зависящий от доходов граждан, подоходным

О А

Gierstad Е. Innenpolitische und militarische Organisation in mihromische
Zeit // Aufstieg und Niedergang der romischen Welt. N.Y., 1972. S.181;
Ridley R.T. Op. cit. P.161 ff.

85 Last H. The Servian reforms // JRS. N35. 1945. P.30-48; Richard J.-

Cl. Les origines. P.356. De Martino F. Storia della costituzione romana.

Г.1. Naples. 1951. P. 149 ff.

86 Ridley. Op. cit. P. 149; Raaflaub K.A. The conflict of the orders.
P.25;

Richard. Patricians and plebeians. P.I 16-119; Heurgon. Op. cit. P. 149;

Momigliano A. Studi sugli ordinamenti zenturiati // Studia et Documenta

Historiae et Iuris. T.4. ??????

Моммзен Т. История Рима. Т.1. С 90

DO

00 Mommsen Th. Romisches Staatsrecht. T.3. S.259 f.

45

военным налогом (Liv. 1.42.5). Правда, первоначально этот налог носил,
вероятно, натуральный характер.

Ливии присоединяет к первому разряду две центури*
ремесленников, занимавшихся военными машинами (Liv.1.43.3), Дионисий же
упоминает их во втором разряде. Однако важно, что оба относят их к
одному из высших разрядов. Дионисиі называет среди этих ремесленников
“…плотников, оружейников и других мастеров, используемых для войны
(Dionys.7.59.4). Указывая на низкий социальный статус
ремесленников распространяя Сервиево деление только на землевладельцеї
Т.Моммзен считает, что ремесленники лишь приписывалис| (accensi) ко
второму классу и были как бы слугами у высших разрядов89. Однако
следовало бы предположить, чт4 ремесленники, деятельность которых
имела большое социально и особенно военное значение, могли иметь
достаточно высокс положение в обществе. Цицерон, например, считал
презренным! те ремесла, которые обслуживают наслаждения, и наоборот
достойным уважения то ремесло, от которого “ожидают немало! пользы”
(Cic. De off. 1.42.150). Труд кузнецов, например, многих древних
народов имел почетный и даже нескольку магический
характер90. Грубым же ремеслом в Римподенщиков93. Причем бедняков Дионисий четко разделяет на две категории. Это, во-первых, плебеи, не имеющие своей земли, но работающие на чужой и использующие свой скот и орудия труда (Dionys.8.87.5). Здесь речь идет, вероятно, об арендаторах. В то же время фетам он противопоставляет бездомных - dv^orioi (Dionys. 9.44.7), то есть не имеющих никакого имущества. Последние, возможно, и относились к шестому разряду Сервия Туллия, освобожденному от каких бы то ни было повинностей. Валерий Максим (2.3.1) и Авл Геллий (16.10) называют их capite censi, ценз которых составлял не более 375 ассов. Они никогда не привлекались к военной службе и практически не имели никакого имущества, что следует из самого их названия (буквально - "оцененные головой"). Вероятно, это были по преимуществу батраки и наемные работники - "mercenarii, которые служат (serviunt), получая за это плату" (Isid. Orig. 9.4.31). Согласно Павлу (apud Gell.16.10.11), ни пролетарии, ни capite censi не обладали имуществом (familia pecuniaque), достаточным для предоставления их обществу в качестве залога или поруки. Цицерон (De rep.2.16) и Овидий (Fast.5.280) говорят, что во времена Ромула имущество состояло из скота и земельных владений, отчего и называли зажиточных людей pecuniosi и locupletes. Это имущество являлось залогом в сделке mancipium и называлось praedium (Varr.L.L.5.40). Locupletes, выступавшие в суде в качестве поручителей (satisdatores), назывались прэзами (praedes - Ps.Ascon. in Cic. Verr. 1.115). Лицам, не имевшим своего недвижимого имущества (praedia) было запрещено по закону о заключении сделок mancipium (lex mancipiorum) выступать в качестве поручителя (vas) или самому требовать такового (Varr.L.L.6.74). Таким образом, proletarii и capite censi в силу своего имущественного положения были ограничены в своей правоспособности. Следует добавить, что Варрон, говоря о lex mancipiorum, считает слова о запрещении неимущим выступать в качестве поручителей введенными в текст закона позднее (postea). Вероятно, это ограничение было введено уже после появления законов XII таблиц, о чем будет сказано ниже. Теперь вернемся к характеристике первых четырех разрядов, относимых к assidui. Харисий пишет, что богатых называли assidui "...также из-за того, что они часто принимали участие в государственных делах (in negotiis publicis - 1.75, Кейль). 93 Schwahn W. Theten // RE. Т.П. St., 1936. S.186-204. 48 Примерно то же мы находим у Исидора: "Assiduus у древних называли из-за ассов того, кто должен был внести их на расходы казны и часто принимал участие в государственных делах (in negociis publicis)." (Orig. 10.17). Употребленный у обоих авторов термин "государственные дела" (negotia publica) может иметь двоякое толкование. С одной стороны они могли иметь в виду магистратские должности, часто занимаемые ассидуями. С другой стороны, термин negotia очень часто употреблялся римлянами для обозначения коммерческой деятельности, особенно для обозначения юридически значимых соглашений или сделок94. Поэтому в сочетании со словом publica этот термин можно перевести как "государственные контракты". Более точно определить термин publica negotia позволяет сопоставление приведенных текстов с равнозначным местом у Авла Геллия, согласно которому: "Assiduus в XII таблицах сказано о -богатом и охотно жертвующем либо от того, что он давал ассы, то есть деньги, когда этого требовало положение государства, либо от привычки (adsiduitate) совершать munera из семейных средств." (Gell.16.10.15). Согласно римским юристам термином munera publica обозначались государственные дела, связанные с расходами, но без занятия какой-либо магистратской должности95. Это могли быть и общественные жертвоприношения, и устройство общественных игр (Tert. De spect. 12; Serv. Ad Aen. 3.67), и уплата налогов за общину, чем обычно занимались государственные откупщики - публиканы. Сопоставление munera и negotia publica позволяет остановиться на переводе последнего термина только как "государственные контракты" или "подряды". О возможности существования государственных подрядов в раннем Риме, времени их возникновения и характере речь пойдет ниже. Важно лишь отметить, что архаический термин assiduus мог использоваться как синоним более позднего publicanus. He менее древний синоним слова assiduus - это locuples, который, но словам Псевдо-Аскония, использовался для обозначения прэзов, так как, 94 Бартошек М. Ук. соч. С. 222. 95 Marcian D 50 16 214: "Munus - это то, чему мы по необходимости подчиняемся в соответствии с законом, обычаем или приказом того, кто имеет власть приказывать."; Pomp. D.50.16.293.3: "Munus publicum -^это обязанность частного лица, из которой происходит по приказу магис paia дополнительная польза для отдельных лиц и для всех граждан, а также для их дел."; Call. D.50.4.14.1: "Munus publicum называется то, что мы берем на себя в управлении государством с соответствующими издержками, но без обозначения почетной должности. 49 имея много земли (praedia), локуплеты выступали в суде в качестве поручителей (In Cic. Verr. 1.115). Согласно Фесту (Praes. P. 249 L.): "Прэзом является тот, кто обязуется перед народом (populo) и, спрашиваемый магистратом, ручается ли он, отвечает: "Ручаюсь (praes)." Еще один синоним слова assiduus - pecuniosus, объясняется Плинием, по словам которого налог с пастбища с древнейшего периода долгое время оставался для государства единственным источником дохода (vectigal - Plin. N.h. 18.11). Следовательно, скотовладельцы pecuniosi с древнейших времен являлись откупщиками общенародных пастбищ (pascua), выплачивая за это скотом (pecus), откуда, согласно Плинию, и произошло название денег - pecunia (N.h. 18.11). Теперь рассмотрим значение слова fenerator, часто используемого Ливием и другими латинскими авторами для обозначения ростовщиков, опутывавших плебеев в V-IV вв. до н.э. непосильными процентами. В историографии этот термин понимается весьма однозначно, как обозначавший ростовщика, получающего проценты за данные взаймы деньги96. Однако дренейшее значение этого слова позволяют понять данные римских антикваров. Так Фест пишет: "Слова "процент" (fenus), "ростовщики" (feneratores), "закон о данных под Процент деньгах" (lex de credita pecunia fenebris) происходят от слова "приплод, урожай"(fetus), так как одалживаемые деньги рождают другие (деньги), что у греков называется тбко?. Ведь и село с лугов (fenum pratorum) точно также называется по этой же причине, так как (луг), сам оставаясь неизменным, ежегодно создает новое." (Fest. P. 76 L.). То же самое определение мы находим у Нонния Марцелла и цитируемого им Варрона (Marc.53.28). Конечно, предлагаемая древними этимология слова fenus от fetus весьма сомнительна, однако идентичность слов "процент" и "сено" несомненна и ясно указывает на древнейшее значение слова fenus. Еще во времена Цицерона это слово иногда использовалось для обозначения дохода с поля (Cic. De sen. 51). Колумелла, говоря о значимости ухода за лугами (fetus), приводит слова Катона о том, что луг "...почти не требует затрат, а доход приносит ежегодно, причем двойной: от свежих кормов не меньше, чем от сена (fenum - Colum. R.r. 2.16.1-2). Следовательно, слово fenerator также могло иметь в древнейший период несколько иное значение и дословно его можно перевести De Martino F. Storia economica di Roma antica. T.I. Firenze, 1980 P. 147; Бартошек. Ук. соч. С. 131. 50 как "сборщик сена" или "сборщик урожая". Это древнейшее значение слова fenerator также позволяет раскрыть отрывок из несохранившегося произведения Варрона (ДувршігопбХі?. fr.l(D): "Алчный ростовщик (fenerator) из-за стремления к наживе везде с помощью налога на пастбище (scriptione) удваивал имущество." Нонний Марцелл говорит, что здесь Варрон использовал слово scriptio вместо scriptura (Nonn.Marc.174.15). Значение термина scriptura дает Фест: "Облагаемой налогом на пастбище землей (scriptuarius ager) называется ager publicus для выпаса скота, на которой следовало уплатить определенное количество меди (aes), потому что публикан заключает деловые отношения с пастухом путем записи (scribendo)." В этом тексте речь идет о сборщике земельных налогов за пользование общественным полем. Возможно, в раннереспубликанском Риме сборщики налогов назывались именно feneratores. Известно, что в раннем Риме scriptura носила натуральный характер и могла выражаться как в определенном количестве приплода скота (pecus), так и в сене (fenum), необходимом для корма лошадей в римском войске97. Существование сборщиков налогов уже в раннем Риме подтверждают данные об эрарных трибунах, главной обязанностью которых был сбор военного налога tributum98. Таким образом, первые четыре разряда состояли как минимум из трех социальных групп: землевладельцев, скотоводов и сборщиков налогов, хотя необходимо отметить, что все эти функции могли персонифицироваться в одном лице. Им противостояли пятый и шестой разряды - мелкие арендаторы и батраки. Причем правоспособность последних была ограничена, они не имели права на совершение сделки mancipium, так как не имели скота и земли, служивших залогом этой сделки. 1.1.3. Правовое положение неграждан Необходимо также рассмотреть категории лиц, которых традиция не включала в римскую civitas. Прежде всего обратимся к положению эпариев. Т.Моммзен считал эрариями всех тех, кто платил налоги, и поэтому относил их к assidui. По Т.Моммзену, единственное отличие эрариев от других граждан 97 Моммзен Т. История Рима. Т.1. С.253; Kiibler. Scriptura // RE. Bd.3. St., 1921. S.904. 98 Cato apud Gell.6.10; Varr. L.L. 5.184; Plin. N.h. 33.1.31 ;34.1.1; Fest. Aerarii trib. P.2 L.; Cic. Pro Rab. 9.27. 51 состояло в том, что их ценз основывался не на земле, а на другом имуществе". Однако в современной литературе высказываются справедливые возражения против такой трактовки100, ведь перевод граждан в эрарии в V в. до н.э. сопровождался исключением из трибы (Liv.4.24.8), а согласно Цицерону (Arcia.1.1), римское гражданство всегда зависело от записи в трибу. Лицо, исключенное из трибы, вписывалось в Церитские таблицы и становилось civis sine suffragio (Gell.16.13.7), то есть лишалось избирательного права. Совершенно ясную характеристику положения эрариев дает Псевдо-Асконий (In Cic. Divin. P.103 Beiter): "Они (цензоры) всех граждан таким образом записывали, что тот, кто был сенатором, исключался из сената, тот, кто был римским всадником, терял казенного коня, тот, кто был плебеем, переносился в Церитские таблицы и становился эрарием и по этой причине не включался в именной список своей центурии и кроме того не являлся гражданином, следовательно, он только платил деньги за свою личность в виде налога."101. Возникает вопрос, существовали ли в раннем Риме племена, обложенные податями. Ведь и само название Церитских таблиц могло появиться только после покорения города Цере, что произошло в IV в. до н.э. Но и само латинское гражданство не сразу получило законченное юридическое оформление, тем не менее источники позволяют говорить о гегемонии Рима в Латинском союзе уже в VI в. до н.э. Е.М.Штаерман отвергает возможность эксплуатации союзников в ранней Республике102. Однако по традиции римляне начиная с VII в. до н.э. постоянно отторгают у завоеванных общин треть, половину и даже две трети земли, а иногда и всю их территорию103, превращая ее в ager publicus, причем в V-IV 99 Mommsen Th. Romisches Staatsrecht. Т.2. S.402. 100 Last H. Op. cit. P.41. 101 Ps.-Ascon. In Cic.Divin. P.103. Beiter: "Regendis moribus civitatis censores quinto quoque anno creari solebant. Hi prorsus cives sic notabant, ut, qui senator esset, eiceretur senatu; qui eques Romanus, equum publicum perderet; qui plebeius, in Caeritum tabulas referretur et aerarius fieret ac per hoc non esset in albo centuriae suae, sed ad hoc non esset civis, [tantum] tantummodo ut pro capite suo tributi nomine aera praeberet." 102 Штаерман Е.М. К проблеме возникновения государства в Риме // ВДИ. М.,1989. N2. С.89. 103 Dionys. 2.50.4; 5.60; 6.20; Liv. 2.41.1; 6; 4.49.5; 6.33.3. 52 вв. до н.э. этот процесс шел достаточно интенсивно104. Известно, что ager publicus сохранял статус общественной земли, когда передавался в пользование частным лицам при условии выплаты земельного налога105. Введение этого налога (vectigal) можно отнести как минимум к началу V в. до н.э.106 а может быть и ко времени Сервия Туллия107. Дионисий указывает, что уже в первой половине V в. до н.э. существовала практика сдачи римскими колонистами захваченной земли тем, у кого она была отнята (Dionys.9.60.2). Но здесь речь идет о частной аренде. Возможна ли была аренда ager publicus Romanus эрариями, то есть негражданами, в этот период? На этот вопрос помогут ответить данные о форктах, санатах и hostes, упоминаемых в законах XII таблиц. Текст с упоминанием форктов и санатов дошел в очень неполной форме (XII tab.1.5). Их определение дает Фест: "Санатами называются те, которые живут выше и ниже Рима. Они зовутся так из-за того, что, отделившись от римлян, вскоре вернулись к дружбе, как бы вразумленные (quasi sanates). Так в XII таблицах предписано, чтобы санаты имели те же права, что и форкты, которые никогда не отпадали от римлян." (Fest. Р.474 L.). РГз отрывка ясно, что санаты и форкты - союзники римского народа, обладавшие какими-то правами в Риме. Об этих правах говорится в другом отрывке из Феста, дошедшем до нас лишь во фрагментах (Fest. P.426 L.). Предпринимались неоднократные попытки его восстановления. Обсуждение различных вариантов перевода представлено в статье Н.Н.Залесского108. Однако, как верно заметил этот ученый, само восстановление отрывка является гипотезой, попыткой трактовать проблему рабства в раннем Риме на основе данных античной традиции. Но из уцелевшего фрагмента можно кое-что извлечь. В нем упоминаются форкты и санаты, а также сделка nexum (nex[ ] forcti sanatid [....), а в конце отрывка имеется следующее высказывание: "...legem hanc scrip[fam ]n, ut id ius man[c/p« nexique quod populu]s Romanus haberent." - то есть: "законом предписано, чтобы они имели то же право заключения сделок mancipium и nexum, что и римский народ." (Fest. P. 472 L.). 104 Нечай Ф.М. Ук. соч. С.89. 105 Там же. С.170 ел. 106 Burdese A. Studi sull'ager publicus. Torino, 1952. P.49. 107 Mommsen Th. Romisches Staatsrecht. T.3. S.162 f. 108 Залесский. Ук. соч. С.87-100. Отсюда следует, что форкты и санаты обладали ius commercii, то есть правом приобретения собственности,^ в том числе и res mancipt (то есть скота, земли~іГ"т.д.Т"по римским законам. Подробно комментирует эти права римских союзников Дионисий Галикарнасский. Он рассказывает__р__том, что ранее отложившиеся и вновь покоренные "антиаты (то есть^санаты), "...которые владели домами и участк!ши~землй,~оставались в стране, обрабатывая не только земли, приписанные к ним, но также те земли, которые были взяты у них колонистами, возделывая их на основе фиксированной доли, выплачиваемой колонистам из продукции..." (Dionys.9.60.2). Законы XII таблиц упоминают также чужаков (hostes), с которыми граждане могли вступать в правовые отношения: "Пусть сохраняет силу навеки auctoritas109 с чужаком (hostem)." (XII tab. 3.7). Слово hostis часто преводят в данном тексте как "изменник" на основании текста Цицерона, содержащего этот отрывок (Cic. De off. 1.12.37)110. Но ведь здесь же Цицерон говорит, что "...словом hostis древние называли перегринов". Кроме того, XII таблиц упоминают "день, предназначенный для суда с hostis"(XII tab. 2.2). Фест указывает, что "...так назывался день, предназначенный для суда с перегрином" и далее обясняет значение hostis: "Древними hostes назывались перегрины, которые имели одинаковые права с римским народом, ведь hostire означает "быть равным". Отсюда Плавт в "Curculio" пишет: "Если назначен день для суда с hostis, то все-таки не весело тому, кто властвует." (Fest. Status dies. P.414 L.). Наконец, '09 Слово auctoritas в различных изданиях переводится по разному. Например, в отечественных изданиях оно обычно переводится как "иск". Однако такое словарное значение термина auctoritas не встречается в латинских текстах. Сочетание auctoritas aeterna, примененное в данном отрывке, переводится как "право собственности без применения давности" (Х.С.Дворецкий. Латинско-русский словарь. С. 115). Такой перевод принят и в последнем английском издании законов (Remains of Old Latins (Eds. E.H.Warmington) // LCL. T.3. P.441: "Пусть вечными будут права собственности у hostis.") Кстати, слово "вечный" (aeterna), употребленное в данном тексте, перекликается с преамбулой текста Латинского договора у Дионисия (6.95.2), где говорится о вечном мире и нерушимости правовых сделок и обязательств между римлянами и латинами. Таким образом, в нашем отрывке речь, по-видимому, идет о признании нерушимости правовых соглашений с hostis.) *'" Хрестоматия по истории древнего мира. (ред. В.В.Струве). М., 1963. С.22,23,32; Хрестоматия древнего Рима. (ред. Е.М.Штаерман). М., 1962. С.64. Варрон так объясняет значение hostis: "Ведь прежде этим словом называли перегрина, который пользовался своими законами, теперь же так называют того, кого раньше звали perduellis (воюющий враг)" (Varr. L.L. 5.3). То же самое мы находим и у Макробия (Sat.l.16.14), и у Гая в комментариях к XII таблицам (D.50.16.234). Для того, чтобы понять какими правами пользовались hostes в V-IV вв. до н.э., необходимо обратиться к Латинскому договору 493 г. до н.э. Из рассказов Ливия (2.18-21;33.4) и Дионисия (6.1-5;21) известно, что латины отпали от римлян, но затем, образумившись, возобновили договор. Отсюда их можно идентифицировать с санатами XII таблиц. Слова договора звучат следующим образом: "Пусть мир между римлянами и всеми латинскими городами будет до тех пор, пока существуют небо и земля... Пусть иски между ними по частным контрактам производятся каждый десятый день, тогда же пусть заключаются обязательства (ауцрбХаюу). И пусть ничто не будет изъято или добавлено к этому договору иначе, чем с согласия римлян и всех латинов." (Dionys.6.95.2). В упомянутом десятом дне нетрудно узнать status dies cum hoste законов XII таблиц. Отсюда можно сделать вывод, что hostes, forctes, sanates и латины в период ранней Республики представляли с точки зрения римлян одну и ту-же правовую категорию. Это лишний раз подтверждает, что латины> хотя и не были включены в состав
римского гражданства, все же обладали определенными экономическими
правами в римской civitas. Это право заключения сделок nexum и
mancipium, а следовательно, и право собственности, признанное римскими
законами в V в. до н.э.

Пятили имели право и на определенную защиту своей собственности в Риме,
что явствует из следующего текста: “Nancitor в XII таблицах – владеет,
захватывает; также в договоре с (латинами) сказано: “Если кто завладел
имуществом (quid pignoris nanciscitur), то пусть также имеет у себя в
распоряжении.” (Fest. P. 166 L.). Это право захвата залога красноречиво
комментирует Ливии, рассказывая, что в начале II в. до н.э. “…многие
римляне стали попадать к латинам в долговую кабалу, так как закон,
запрещающий ее, не распространялся на латинян.” (Liv,35.7).

В исследованиях по раннему Риму убедительно доказано, что при
переселении в Рим латин автоматически получал римское гражданство, так
как через nexum и mancipium мог приобрести любую недвижимость.
Известно, что латины в V в. до н.э.

54

55

обладали также ius conubii с римлянами (Dionys.6.1.1)111. Все это
доказывает, что Рим эпохи ранней республики был открытой общиной112, то
есть тенденции к замкнутости римской гражданской общины еще никак не
проявлялись.

1.1.4. Социальный статус должников

Теперь необходимо рассмотреть положени^пехГв V-IV вв. до н.э., которое в
историографии обычно расцёТГивается как промежуточное между свободой и
рабством113. Прежде всего необходимо рассмотреть источники рабства.
Большинство исследователей выделяет два основных их вида – рабство
военнопленных и долговое рабство1.14. Л.А.Ельницкий пытается также
интерпретировать клиентскую связь как одну из форм, близкую к
рабству115. Некоторые соображения такого же рода, но с многочисленными
оговорками, приводит А.И.Немировский116. Но в античной традиции и в
законах XII таблиц достаточно указаний, опровергающих такого рода
представления. Поэтому остановимся лишь на первых двух источниках
рабства. Какой из них был более древним и насколько распространен в Риме
V в. до н.э.?

Р.Гюнтер справедливо отмечает, что у Ливия в изложении истории V в. до
н.э. почти не встречаются упоминания о рабстве военнопленных117. Он
объясняет это внешнеполитическими причинами, считая, что в VI в. до н.э.
рабство военнопленных применялось гораздо шире, чем в V в. до н.э.
Трудно согласиться со столь категоричным утверждением. Данной точке
зрения

111 Моммзен Т. История Рима. Т.1. С.321-325; Alfoldi A. Early Rome and
the Latins. N.Y., 1963. P.41.

‘*2 Заборовский Я.Ю. Очерки по истории аграрных отношений в римской
Республике. Львов, 1985. С.69-73; Залесский. Ук. соч. С.87-100; Моммзен
Т. История Рима. T.I. C.321-325.

113 Рерре L. Op. cit. Р.1-11; Behrends О. Der Zwolftafelprozess. S.I 52-

159; Westrup C.W. Introduction to early Roman Law.
Comparative

sociological studies. T.4. book 1. London, 1950. P.129-158.

114 Валлон А. История рабства в античном мире. М., 1941. С.289-311;

Маяк И.Л. Рим первых царей. С. 162; Watson A. Op. cit. P.84.

115 Ельницкий Л.А. Ук. соч. С.118.

Ч” Немировский А.И. К вопросу о рабстве. С.206-217. 1 ‘7 Гюнтер Р.
К развитию социальной и имущественной дифференциации в
древнейшем Риме // ВДИ. М.,1959. N1. С.52-83.

56

можно привести следующие возражения. Захват в рабство военнопленных
упоминается и Дионисием Галикарнасским, и Ливией. Но если у Дионисия
Галикарнасского и в VI, и в V вв. до н.э. каждая удачная военная
кампания римлян заканчивается захватом пленников и продажей их в
рабство, то у Ливия мы видим совершенно иную картину. Упоминания о
продаже в рабство военнопленных встречаются у него лишь с конца V в. до
н.э. (Liv.4.59;5.14;5.22). В более ранний период противник обычно либо
подвергался истреблению (Liv. 3.23.5; 31.4; 5.13.11-13), либо после
унизительного обряда “прохождения под ярмом” отпускался на волю (Liv.
3.28.10; 4.9.5-6), что говорит об отсутствии рабства военнопленных. О
физическом истреблении противника в ранний период римской истории
свидетельствует обычай римлян убивать часть военнопленных во время
триумфа118. Это говорит в пользу того, что продажа в рабство пленников в
V в. до н.э. была довольно редким явлением, хотя, конечно, уже имела
место. В законах XII таблиц такой раб называется servus (XII tab. 12.2).
Ограниченность внешнего источника рабства можно объяснить не только
отсутствием успехов в завоевательной политике и недостаточной
социально-экономической развитостью римского общества в V в. до н.э., но
и наличием широких внутренних источников рабства. Е.М.Штаерман
справедливо отмечает, что прежде всего активная борьба плебса в Риме,
демоса в Афинах обусловила своеобразие развития античного рабства, что
именно политическая активность плебса привела к ограничению
рабства-должничества в IV в. до н.э.119. С этим связано и расширение
рабства военнопленных. Однако в V в. до н.э. плебеи еще не добились
такого ограничения, и сделка nexum, как источник рабства, имела широкое
применение.

Вопрос о существовании рабства-должничества из-за неоднозначности данных
источников до сих пор остается достаточно спорным несмотря на большое
количество исследований. Из закона XII таблиц (XII tab.3.5) известно,
что осужденный должник мог быть продан в рабство за Тибр или подвергнут
смертной казни. Однако в научной литературе предпринимаются попытки
противопоставить осужденных дожников (addicti) тем должникам, которые в
традиции называются nexi120. Особенно распространенной является точка

118 Валлон А. Ук. соч. С.296.

119 Штаерман Е.М. Древний Рим. С.96.

120 Рерре L. Op. cit. P.99-110.

57

зрения, согласно которой пехі не являлись рабами, но добровольно
заключали кабальный договор, что позволяло им избежать суровой участи
осужденного – смертной казни или продажи в рабство121! Ф.Серрао даже
считает, что пехі сохраняли гражданский статус и участвовали в выборах и
военном ополчении122.

Однако у нас нет никаких оснований считать, что на должников пехі не
распространялась судебная ответственность, предусмотренная законами XII
таблиц. О.Берендс убедительно доказал связь ноксальных исков уголовного
права с характером судебной ответственности должников123. По законам XII
таблиц вор, пойманный на месте преступления, подвергался наказанию
розгами и отдавался под власть того, у кого была сделана кража (XII
tab.8.4), причем речь идет, по-видимому, не о временном наказании, а об
окончательном рабстве. В таком же положении могли находиться и должники,
– осужденные по законам XII таблиц.

Любопытно сравнить примененный в законе термин poena capite (то есть
“смертная казнь”, дословно – “наказание головой”) и юридический термин
capitis deminutio maxima (то есть “потеря гражданства и свободы”,
дословно – “величайшее усечение головы”), который в классическом праве
обозначал рабский статус. Дословное, а значит и наиболее древнее
значение этих выражений почти идентично, поэтому и “наказание головой”
могло означать в законе XII таблиц обращение в рабство. Ведь и рабство
военнопленных, известное по законам XII таблиц – это замена смерти,
откуда и появилась предлагаемая древними юристами этимология слова
servus (то есть “сохраненный”), и юридические выражения “у раба нет
головы” (servus… nullum caput habuit – Iust.Inst.1.16.4) и “рабство
уподобляется смерти” (servitus morti adsimilatur – D.35.1.59).

В связи с этим важно отметить, что Ливии нередко прямо называет
положение пехі рабством (servitus – Liv. 2.23.6; 6.14.4). Он
конкретизирует это понятие, говоря, что должник лишается власти над
собственным телом, а следовательно, считается рабом (Liv.6.36).
Греческие авторы по отношению к такого рода должникам используют слово
БоУАо? – основной греческий термин для понятия “раб” (Арр. Rom. 2.9;
Dionys. 6.26.1; 58.3;

121 Watson A. Op. cit. P.I 13; Behrends O. Der Zwolftafelprozess. S.158.

122 Serrao F. Individuo, famiglia e society nelFepoca decemvirale //

Society e diritto nell’epoca decemvirale. Napoli, 1988. P.98.

123 Behrends O. Der Zwolftafelprozess. S.I24 f.

58

59.3). При описании событий первой сецессии, там, где Ливии употребляет
термин nexus (Liv.2.27), Дионисий использует и другое слово –
тгроа9г^то?(то есть “должник, присужденный кредитору”), следовательно,
это слово вполне можно соотнести с nexus и приравнять вслед за античными
историками к понятию “раб” (Dionys.6.59.3). Согласно Дионисию, к
долговому рабству вела сделка, при которой заключалось обязательство “в
залог личности свободного человека” (Dionys.4.9.7;10.2). Он обращает
внимание на то, что порабощение за долги влечет за собой лишение
гражданских прав (6.59.3), тюремное заключение (6.22.3), телесные
наказания (6.26.1), наложение цепей и оков (6.26.2). Дионисий
красноречиво характеризует положение уже осужденных должников в
следующих словах одного из руководителей сецессии 494 г. до н.э. – Луция
Юния Брута: “Для них (заимодавцев) мы, сдавленные бедностью, вынуждены
возделывать наши собственные участки, копая, сажая, работая плугом,
заботясь о стаде, становясь товарищами наших собственных рабов, которых
мы захватили в войне. Одни из нас были связаны цепями, кандалами,
другие, подобно диким зверям, тащили деревянные колодки и железные шары.
Я ничего не говорю о мучениях, оскорблениях, телесных наказаниях, работе
от подъема до заката и о всякого рода других жестокостях и наглости,
которые мы переносили…” (Dionys.6.79.2-3). В связи с движением
должников 342 г. до н.э. также упоминаются “закованные, работающие на
полях”, в которых нетрудно узнать осужденных пехі, находящихся в
долговом рабстве (Арр. Rom. 3.1.1; Dionys. 15.3.15).

Таким образом, источники позволяют заключить, что осуждение должников
вело к capitis deminutio maxima, то есть к потере имущественного ценза,
гражданства и свободы, а следовательно, к долговому рабству. О том, было
ли это рабство окончательным или временным, только до уплаты долга,
прямых указаний в источниках нет. Но кое-какие предположения на этот
счет сделать можно. Во-первых, само отсутствие упоминаний о возможности
освобождения долгового раба говорит о всевластии кредитора. Во-вторых,
восстания рабов в конце VI в. до н.э., в которых некоторые историки
видят осужденных должников, говорят об отсутствии иного выхода из
состояния nexum. Наконец, потеря гражданского статуса, возможность
продажи trans Tiberim и право кредитора над жизнью и смертью должника
как будто говорят в пользу окончательного рабства. Единственным способом
освобождения пехі против воли кредитора, вероятно, можно считать
поручительство (vadimonium), то есть выплату долга третьим лицом, как
это

59

делал Марк Манлий в 384 г. до н.э. Но не следует забывать, что в таком
случае должники стали бы рабами самого Манлия. Они только по воле нового
хозяина, который отпустил их (emanumittit per aes et libram), приобрели
свободу (Liv.6.14.5). Кроме того, известны случаи освобождения nexi
государством при Сервии Туллии (Dionys. 6.9.7; 10.12), после сецессии
494 г. до н.э. (Dionys. 6.83.4; Dio Cass. 4.3.5) и после движения 342 г.
до н.э. (Арр. Rom. 3.1.2; Dionys. 15.3.5).

Л.Пеппе считает, что возможность освобождения путем уплаты долга
маловероятна. Он указывает, что nexus не мог рассчитывать на содействие
магистрата и что рабство было окончательным, так как невозможно оценить
стоимость труда и содержания nexi124. На это можно возразить, что именно
для защиты nexi был создан плебейский трибунат125. Защита плебейского
трибуна могла распространяться в V-IV вв до н.э. и на рабов126. Законы
XII таблиц упоминают об иске “в случае спора о свободе”, хотя в данном
случае могут иметься в виду лишь злоупотребления по отношению к
свободному (XII tab. 2.1). Наконец, Ливии упоминает об уплате пяти
процентов тем лицом, которое выкупается на волю (qui manu mitterentur –
Liv. 7.16.7). Итальянский ученый А.ди Порто трактует этот закон как
попытку патрициев помешать плебеям создавать собственную клиентелу путем
эманципации рабов127. Но анализ текста позволяет предположить, что пять
процентов в пользу казны могли выплачивать и те лица, которые
освобождались из под чужой власти (manus). Это могли быть и должники, и
другие категории лиц, находящиеся под чужой властью (in manu).

Что касается заявления Л.Пеппе относительно невозможности оценки
содержания осужденного должника, то в XII таблицах наоборот весьма точно
оговорены условия этого содержания: “Если хочет, пусть кормится за свой
счет. Если же он не находится на своем содержании, то пусть тот, кто
содержит

124 Рерре L. Op. cit. P. 177-181.

125 Dionys.6.84;87-90; Liv.2.24;6.31;35. См. также: Моммзен Т.

История Рима. Т.1. С.257-259; Lintott A.W. Provocatio: From the Struggle

of the orders to the Principate // Aufstieg und Niedergang der romischen

Welt. N.Y., 1972. T.2. S.234.

126 Щтаерман Е.М. Расцвет рабовладельческих отношений. С.160-

197.

127 Di Porto A. II colpo di mano di Sutri e il “plebiscitum de populo
поп

sevocando” // Legge e society nella repubblica Romana (Eds. F.Serrao).

Napoli, 1981, P.376.

60

его в заточении, выдает ему по фунту муки в день, а при желании может
давать и больше.” (XII tab. 3.4).

Необходимо также учитывать, что рабство в Риме носило патриархальный
характер и резкой грани между свободным и рабом еще не было. В царском
Риме еще свежо было, по меткому выражению Плутарха (Num.23),
“…воспоминание о пресловутом всеобщем равенстве, уцелевшем со времен
Сатурна, когда не было ни раба, ни господина, но все считались родичами
и пользовались одинаковыми правами” (пер. С.П.Маркиша). Эти слова
отчасти правомерны и по отношению к Риму V в. до н.э., так как об этом
периоде тот же Плутарх (Магс.24) пишет следующее: “К рабам тогда
относились с большой снисходительностью, и это вполне понятно; трудясь
собственными руками и разделяя образ жизни своих слуг, римляне и
обращались с ними мягче, совсем запросто. Для провинившегося раба было
уже большим наказанием, если ему надевали на шею деревянную рогатку,
которой подпирают дышло телеги, и в таком виде он должен был обойти
соседей.” (пер. С.П.Маркиша). Это описание Плутарха весьма близко по
своей сути к определению патриархального рабства у современных
этнологов, которые, основываясь на богатейшем этнографическом материале
по различным общинам, находящимся на стадии разложения первобытности,
выделяют следующие черты: 1. Сравнительно хорошее отношение к рабу. 2.
Временность статуса раба, возможность превращения в полноправного члена
коллектива. 3. Возможность вступления раба в брак, пользование
имущественными правами, участие в общественной жизни128. К этому следует
добавить, что рабы находились под опекой сакрального права. Ведь даже в
более поздние времена сохранялись различные очистительные обряды:
Lustrum, Сатурналии, лектистернии, во время которых люди прощали друг
другу долги, отпускали на волю рабов и т.д. В поздней Республике эти
обычаи носили уже преимущественно чисто символический характер, однако в
архаическом Риме эти формальные обряды могли имехь реальное значение.
Ведь многие религиозные культы санкционировались сакральным правом.
Чтобы понять механизм этого права, регламентировавшего также и отношения
должников с кредиторами, чтобы объяснить причины, ведшие к долговому
рабству, статус должников и кредиторов в архаическом Риме, чтобы,
наконец, выяснить

128 История первобытного общества. Эпоха классообразования.
С.202 ел.

61

характер юридических сделок, ведущих к долговому рабству, необходимо
обратиться к обязательственному праву эпохи Сервия Туллия и законов XII
таблиц.

Ф Ф Ф Ф Ф

иностранных рынках, ни бедняки (тге>г|те?) не будут наниматься на
какое-либо законное занятие” (Dionys.5.6’6.3).

1.2. ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННОЕ ПРАВО 1.2.1. Понятие обязательства в римском
праве

Сами римляне понимали обязательство очень широко. Они считали, что любые
отношения между людьми могут породить обязательство (D.44.7.3). Так,
например, римский юрист Гай пишет: “Название кредиторов получают не
только те, кто дал деньги в кредит, но и всякий, кому задолжали по какой
бы то ни было причине” (D.50.16.11), а Ульпиан развивает эту мысль,
говоря, что “…кредиторами становятся, если, например, кому-то
задолжали за покупку (ex empto) или за сданное в аренду (ех locato) или
за что-то другое. Но даже если ему должны из деликта, то мне кажется, он
может считаться кредитором.” (D.50.16.12). Таким образом,
обязательственное право охватывало весь спектр социально-экономических
отношений в древнем Риме129. О том, что такое понимание
обязательственного права распространялось и на ранний Рим,
свидетельствует Дионисий. Так Аппий Клавдий, противник ликвидации долгов
во время первой сецессии 494 г. до н.э. говорит, что в случае ликвидации
обязательственных договоров “…жизнь общества будет лишена всяких
связей…, так как ни земледельцы (уеоруоууте?) не будут более засевать
и убирать урожай на их землях, ни купцы не будут плавать по морю и
обмениваться на

1.2.2. Сакральный характер обязательственного права в архаическом Риме.

В ранней римской civitas кредитные отношения понимались даже еще шире,
чем в позднем Риме, и гораздо теснее были связаны с религиозными
культами. Все обязательства покоились на fides (Dionys.2.75), то есть
клятве, приносимой богам, согласно которой поклявшийся обязан был
что-либо дать или сделать1293. Известно, что римляне всякое частное или
общественное мероприятие, будь то военный поход, сражение, строительство
храма или покупка земли, судебное разбирательство или арендный договор,
согласовывали с волей божества. При этом они давали обет богу в случае
удачного завершения предприятия поделиться долей дохода с божеством130.
В мировозренческом плане это покоилось на представлении древних о
приоритете естественного (ius naturale), то есть божественного права
(divinum ius) над человеческим (humanum ius – Cic.De off.3.23). В таких
условиях особую роль в обществе выполняли жрецы, как толкователи воли
богов131. По представлению древних, именно они имели исключительное
право на заключение обязательства с богом (nexum sacrationis), а
следовательно, и право регулировать социальную жизнь общины в той или
иной религиозной норме. В архаическом Риме всякое договорное
обязательство обычно сопровождалось ритуалом умилостивительных
жертвоприношений и сакральных клятв. Исследователи сакрального права
отмечают, что договоры вообще делились на два основных типа: 1.
обязательство частного или должностного лица, либо всей общины в целом,
заключаемое непосредственно с богом; 2. обязательства между
частными

‘^9 Более подробно теорию обязательства в римском праве см.: De Martino
F. L’origine delle garanzie personali e il concetto dell’obligatio //
SDHI. VI. f. 1. 1940. P.133-158; Scherillo G. Le definizioni romane
delle obbligazioni // Studi in onore di G.Grosso. Vol. 4. Torino, 1971.
P. 97-116; Lantella L. Note semantiche sulle definizioni di “obligatio”
// Studi di Grosso. Vol. 4. S.I67-232; Gallo F. Per la ricostruzione e
l’utilizzazione della dottrina di Gaio sulle obligationes ex variis
causarum figurh // BIDR. Vol. 76. 1973. P. 171-224.

62

129а рерре L. Op, cit. P.208 ss.

130 Например, обет Камилла на десятую долю добычи в пользу бога в

случае захвата Вей (Liv.5.23.8). Более подробно см.: Berger. Ius sacrum

// RE. Bd.10. St., 1919. S.1294; Werner E. Votum // RE. Suppl.14. S.970

ff.

131 Kaser M. Romische Rechtgeschichte. Miinchen, 1967. S.23 f.

63

лицами, сопровождавшиеся сакральными клятвами132. Обе формы
обязательств назывались vota nuncupata.

Сакральная формула обязательства с богом приводится Макробием
(Sat. III. 9,6-13). Наиболее важной формой обязательства с
богом было обязательство-молитва за римский народ, которое заключали
магистраты при вступлении в должность (Liv. 21.62.10;
22.33.7; 27.11.6; 23.5). Эти vota обычно происходили в январе
(Lyd. De mens. IV. 10). Консул обещал в случае благоволения богов к
римскому народу либо принести им при сложении своих полномочий
обильные жертвоприношения, либо построить храм, либо
провести религиозные игры (ludi), главным компонентом которых были
человеческие жертвоприношения133. Такие же обязательства могли
заключаться от имени цензоров (Suet.Aug.97.I), сената (Liv. 25.12.12)
и других римских магистратов и частных лиц, причем клятвенное обещание
могло даваться как в устной (Ov. Fast. 1.75 ff; Liv. 22.1.5), так и в
письменной форме. Письменные обязательства записывались на так
называемых вотивных табличках. Такого рода таблички, датируемые IV в.
до н.э.- III в.н.э., в большом количестве находят археологи и по сей
день134. Освобождение от сакрального обязательства описано у Феста (Р.
353 L.): “Resecrare означает освобождать от религиозной клятвы, особенно
когда должник просил на комициях народ именем богов, чтобы он от этого
судебного иска был освобожден и магистрат приказывал его освободить
от сакрального посвящения”. Думается, что в древнейший период
таким магистратом был прежде всего понтифик (Liv. V.23.8), так как
именно они были судьями во всех сакральных вопросах.
Невыполнение обязательства вело к посвящению должника и его имущества
богам, либо требовало немалых искупительных
жертвоприношений. По мнению римлян, к особенно тяжелым последствиям
для всей общины вело невыполнение религиозного обязательства магистрата.

В этой главе мы остановимся лишь на тех видах сакральных обязательств,
которые непосредственно регулировали отношения собственности в
архаическом Риме. Упоминание таких

132 Berger. Ius sacrum // RE. В.10. St., 1919 S.1294; Pernice. Zum
romischen Sakralrecht. T.I. Berlin, 1885. S.1143-1169, T.2. 1886. S.I
169-1203.

Tert. Spect. 12. См. также: Любкер. Реальный словарь класических
древностей. Спб., 1885. С.786.

134 Werner Е. Op. cit. S.972 f.

64

обязательств есть у Феста: “Nuncupata pecunia – это, как говорит Цинций
во 2 книге “О должности юрисконсульта”, названные, определенные,
объявленные специальными словами деньги. Ведь в законе XII таблиц
сказано: “Когда кто-то совершает сделки nexum и mancipium, то пусть то,
что он клятвенно пообещает (nuncupassit), будет законом”…vota
nuncupata называются те (сакральные обязательства), которые заключают
консулы и преторы, когда отправляются в провинцию. Также Сантра во 2
книге “О древних словах” довольно многое разъясняет относительно слова
nuncupata, что это не точно означает nominata (названные), но также и
“обещанные” и как будто “засвидетельствованные”, “определенные”,
“обязательственные”, потому что даже и теперь это слово используется в
религиозных клятвенных обетах (in votis nuncupandis).”

При рассмотрении этого отрывка бросается в глаза, что, Фест ставит в
один ряд религиозные обеты и чисто юридические сделки nexum и mancipium
законов XII таблиц. В обоих случаях должники (Serv.Aen.V.237) давали
сакральную клятву nuncupatio135, которая в архаическом Риме означала
обречение себя на заклание богам в случае невыполнения обязательства.
Термином mancipium римляне эпохи XII таблиц обозначали всякое договорное
обязательство между государством и откупщиком государственного
имущества, прежде всего земли, скота и других вещей, относящихся к res
mancipi, что будет более подробно рассмотрено ниже. Как известно, такими
договорами в республиканскую эпоху ведали цензоры (Liv.4.8.2) и сенат
(Polyb. 6.17.1-6). Однако в Риме эпохи царей государственными откупами,
вероятно, ведала жреческая коллегия понтификов. Это предположение
подтверждается рядом свидетельств источников. Так Иоанн Лид прямо
говорит о том, что древние римляне писали законы и составляли торговые
сделки, основываясь на мнении и приговоре понтификов (Lyd. De magistr.
1.35). Кроме того, общеизвестна роль понтификов при проведении
очистительного жертвоприношения lustrum, во время которого и заключались
договоры государства с откупщиками. Именно понтифики руководили
процессом принесения магистрами жертвоприношения, состоявшего из кабана,
барана и быка; именно они совершали над жертвами наиболее важные
ритуальные обряды136. Данные Ливия говорят о том, что в архаический
период эти священнодействия совершал сам царь,

135 Dull. Nuncupatio // RE. 11.34. St., 1937. S.I467.

136 Любкер. Ук. соч. С.1177.

65

но это лишь подтверждает свидетельства источников о том, что именно
цари и являлись в то время верховными понтификами (Serv. Ad Aen.
3.80; Plut. Num. 9; Zosim. 4.36). Ведь позднеримский
комментатор Вергилия Сервий (Ad Aen. 8.183) прямо говорит о том,
что жертвоприношения по окончании пятилетнего lustrum приносили
понтифик или цензор. Однако цензоры появились лишь в 443 г. до н.э. На
роль понтификов в пятилетнем lustrum указывает и Фест (Р. 50 L.):
“Жертвенные животные назывались caviares оттого, что часть жертвы
вплоть до хвоста назвается caviae; и она приносилась во
время жертвоприношения в пользу коллегии понтификов каждые пять
лет”. Как известно, с цензорским lustrum была связана выплата
поземельных налогов за аренду общественной земли или скота. Вероятно,
этот налог также выплачивался в форме жертвоприношения
в размере 1/10 части дохода от урожая или приплода скота. Эти жертвы
приносились в государственную казну в храм Сатурна, видимо, во время
Сатурналий, о чем подробнее будет сказано ниже. Новые же арендные
договоры обычно заключались где-то в конце февраля – начале марта
(Macr. Sat. 1.12.7). Заключение арендых договоров также
сопровождалось особыми религиозными ритуалами. Понтифики, а позднее
консулы и цензоры, обращались к богу с мольбой о процветании достояния
римлян (vota pro salute rei publice)137 и в сакральной клятве обещали за
это обильные жертвоприношения. Затем уже заключались арендные договоры в
форме назначения лиц по кормлению зерном священных гусей и
окрашиванию статуи Юпитера красной охрой (Plin. N.h. 10.26.51; 33.36;
Plut. Rom.q. 18;98). Зерно для священных гусей,
вероятно, символизировало арендную плату в виже части урожая
за использование общественной земли. Красная охра
символизировала кровь жертвенного животного, которым должно окраситься
лицо Юпитера при жертвоприношении (Serv. eel. 6.22; 10.27).
Соответственно, это могло использоваться как форма заключения
договоров по аренде общественного скота. Законы XII таблиц
предусматривали в обоих случаях строгую ответственность
должников-откупщиков в случае неисполнения обещанного богу
жертвоприношения (Gai. Inst. 4.28).

Такое искупительное жертвоприношение-налог называлось десятиной (decima)
по размеру процента налога от общей суммы дохода. Ведь согласно Фесту
(Р. 63 L), “decima – это всякое (жертвоприношение), которое древние
предлагали своим богам”.

137 Werner Eisenhut. Votum V/ RE. Suppl.XIV. S.970.

66

Особенно широко известна десятина, которую ежегодно в мае приносили
купцы в храм своего бога-покровителя Меркурия (Plut.Rom.q.l 8). Поэтому
неудивительно, что и в позднереспубликанском Риме поземельный налог и
налог за выпас скота также назывались decima, а налогосборщики
-decumani138. Известно несколько вотивных табличек III—I вв. до н.э.,
где арендные договоры заключались все еще в форме обещания богу
десятины139.

Договорные обязательства между частными лицами также имели в архаический
период чисто сакральную форму. Согласно традиции (Liv. 1.21.4; Dionys.
2.75; Plut. Num. 16), Нума Помпилий освятил храм богини Верности (Fides)
с тем, чтобы, заключая между собой обязательственные контракты, римляне
скрепляли их религиозной клятвой и в знак верности клитье совершали
жертвоприношения во время соответствующего религиозного празднества.
Клятва также носила название fides и ее нарушение строго каралось
сакральными законами (Cic.De off.3.1 И). Жертвенное возлияние во время
заключения обязательства называли spondeum (Fest. P. 440 L.; 476 L.)140.
Известно, что древнейшая стипуляция происходила в форме сакрального
обещания votum nuncupatum141. To же самое можно сказать и о сделке nexum
– долговом обязательстве в форме фидуциарной манципации (см. ниже), при
заключении которой также как в вотивных сакральных обязательствах,
произносилась религиозная клятва nuncupatio (XII tab. 6.1). Видимо, при
заключении nexum как фидуциарной манципации использовалось и жертвенное
возлияние sponsum. Любопытно рассмотреть в связи с этим употребляемый
Сервием термин “обязательство посвящения” (nexum sacrationis). Римский
грамматик подчеркивает, что от этого древнего сакрального обязательства
можно было освободиться, лишь расплатившись собственной головой, во
всяком случае, кровавым человеческим жертвоприношением (Serv. Ad Aen.
11.558; 591). Однако уже в архаическом Риме выражение “посвящать богу
голову человека” (sacrare caput hominis) имело двоякое значение. С одной
стороны, это могло означать человеческое жертвоприношение, как
искупление кровью вины перед богом. С другой стороны, этим

Liebenem. Decima // RE. B.IV. St., 1901. S.2306 ff.

inscriptions latinae liberae rei publicae. Firenz*. 1957. IV.14J; 155.

140 Behrends O. Der Zwolftafelprozess. Zur Geschichte des

Obligationenrechts. Gbttingen, 1974. S.35 f.

141 Berger. Ius Sacrum. S.I299.

67

термином могли обозначать и акт посвящения человека в услужение богу,
на деле такой человек становился храмовым рабом. Примером искупления
вины кровью является смертная казнь должника nexus, нарушившего
сакральную клятву, что предусматривалось даже в законах XII таблиц
(3.5-6). Однако те же законы допускали в качестве альтернативы долговое
рабство. Пример установления пожизненного рабства у бога дает институт
confarreatio. Это один из видов брачного контракта, установленный для
жрецов, прежде всего для фламинов Юпитера. Эта форма брака признавалась
юридической сделкой в форме продажи (Serv. Georg. 1.31) невесты, в
результате которой женщина переходила под власть (Gai.Inst.1.110 – in
manu) мужа и всю жизнь “прислуживала” (serviat – Serv. Georg. 1.31) ему
подобно рабыни. Важно подчеркнуть, что фламиника формально становилась
женой не жреца, а самого бога (Fest. Flammeo. P. 82 L.) и,
следовательно, пожизненно являлась рабыней бога.

При заключении брачного контракта конфарреации обязательным было
присутствие десяти свидетелей и верховного понтифика. Заключение брака
сопровождалось принесением в жертву Юпитеру хлеба из полбы. Ради
ауспиций приносилась в жертву также овца, а после завершения ритуала –
свинья142. Наконец, во время этого юридического акта произносились также
“определенные торжественные слова” (Gai.Inst.1.112). Необходимо
отметить, что конфарреация очень близка по своей форме и характеру
другому виду брачных контрактов -коэмпции, которая происходила в форме
манципации, то есть через nexum (Gai. Inst. 1.113). Этот брак также
заключался в форме мнимой продажи, здесь также применялся ритуал manus
iniectio. Однако вместо десяти свидетелей здесь было лишь пять, а вместо
верховного понтифика – весовщик. Видимо, при браке через nexum также
использовались и определенные жертвоприношения. Вообще, если коэмпция
называлась “обязательство” (nexum), то конфарреация может быть
определена как “обязательство посвящения богу” (nexum sacrationis).

Чтобы глубже понять, как с помощью сакральных институтов древнейшие
римляне регулировали социальные отношения, необходимо рассмотреть
некоторые религиозные празднества, связанные с урожаем. Особенный
интерес представляет празднество Паганалии, так как оно
позволяет понять

142 Бартошек М. Ук. соч. С.85; Любкер. Ук. соч. С.319.

68

архаическую систему римского налогообложения. Согласно античной
традиции, подоходный налог и ценз были введены царем Сервием Туллием в
середине VI в. до н.э. Наиболее подробно об этом рассказывает Дионисий
Галикарнасский (4.15): “2. Туллий построил убежища на таких возвышениях,
которые могли обеспечить достаточную безопастность земледельцам, дав им
греческое название паги… 3. Эти места также имели своих правителей,
чьей обязанностью было не только знать имена всех земледельцев,
относившихся к этому пагу, но также и владения, за счет которых они
жили. И когда возникала необходимость призвать сельчан к оружию или
собрать военный налог, то они собирали людей и взимали их имущество. И
для того, чтобы их число не было неизвестным, но могло быть подсчитано и
определено, он приказал им воздвигнуть алтари богам, хранителям и
защитникам пага и определил, чтобы они каждый год собирались и почитали
этих богов общественными жертвоприношениями. Это событие он сделал одним
из наиболее важных праздников, назвав его Паганалиями. И царь, написал
законы об этих жертвоприношениях, которые римляне до сих пор соблюдают.
4. На эти жертвоприношения и собрания он приказал со всех членов пага
поголовно взимать определенное количество денег, одно количество с
мужей, другое – с женщин, третье – с детей. Когда это подсчитывалось
совершавшими жертвоприношения, то количество людей, разделенное по полу
и возрасту, становилось известным… б.Затем, введя такие правила, он
приказал зарегистрировать свои имена и указать собственность в денежном
исчислении, в то же время дав клятву, предписанную законом, о том, что
они честно дали верную оценку (имущества). Они должны были также указать
имена своих отцов, их возраст и имена жен и детей, и каждый должен был
объявить, в какой городской трибе или сельском паге он живет. Если кто
не давал такой оценки, то Сервий Туллий установил в наказание
конфисковать их имущество, а их самих, выпоров, продать в рабство. И
этот закон долгое время сохранял

силу у римлян”.

Итак, текст Дионисия позволяет заключить, что во времена Сервия Туллия
налог взимался в форме жертвоприношения в казну того или иного храма.
Греческий историк говорит о денежной форме этого жертвоприношения.
Однако, более вероятно, что в эпоху Сервия Туллия он скорее всего
выражался в определенной доле от урожая и приплода скота
(Ovid.Fast.1.672). Возможно, речь идет прежде всего о хлебном налоге
аппопа, который собирался незадолго до начала военного сезона (Паганалии
отмечались и конце февраля) для содержания

римского войска (Lyd. De mens. 4.30). Хотя военный налог существовал,
согласно Дионисию (4.9.7; 43.2), и ранее, однако именно Сервий Туллий
сделал его подоходным, справедливо распределив аппопа среди плебеев (De
vir. ill. 7). Важно отметить сакральный характер законов, регулировавших
систему налогообложения. Поскольку именно понтифики распоряжались
жертвоприношениями всех храмов, указывая, из каких средств и в каком
размере они должны быть сделаны (Liv. 1.20.5; Cic. De leg. 2.19-20), то
становится понятной древнейшая функция понтификов в распределении
бюджета общины.

Дополнительные сборы-жертвоприношения совершались в связи с рождением
ребенка в казну храма богини Люпины, в связи со смертью человека – в
казну храма Венеры Либитины, в связи с совершеннолетием юноши – в казну
храма Юноны (Dionys.4.15.4-5). Известны также жертвоприношения так
называемых “первинок” урожая в храм Сатурна (Dionys.6.1.4), который в
римской традиции считался основной казной (aerarium) римской общины
(Macr. Sat. 1.8.3). Правильное соблюдение этих жертвоприношений
регламентировалось строгими санкциями законов, в случае нарушения
которых следовала конфискация имущества, наказание розгами и продажа в
рабство (Dionys.4.15.6). Вообще всякое нарушение религиозного
обязательства (fides) каралось, согласно Цицерону (De off.3.31.111),
строже всякого иного преступления. Как пишет Арнобий, всякое
“…нарушение религиозных обрядов и очистительных церемоний требует
немалого искупления”. (Arnob. Adv. nat. 7.21). В связи с этим любопытно
рассмотреть саму систему законов, называемых в традиции leges sacratae.

1.2.3. Священные законы в системе обязательственного права

Единственное определение ” священных законов” дает Фест (Р. 422
Ь.):”Священными законами являются те, в которых установлено, что если
кто-нибудь что-либо против них сделает, то посвящается (sacer) кому-либо
из богов, также как и его имущество. Есть и такие, которые говорят, что
священными являются законы, установленные плебеями на Священной горе”.
Таким образом, священные законы тесно связаны с сакральной санкцией
“sacer esto”, на что давно обратили внимание современные
исследователи143. Дословно формула “sacer esto” переводится как “да
будет посвящен в жертву богам”. Цицерон прямо подтверждает, что эта
формула означала посвящение нарушителя закона кому-либо из богов и
передачу его имущества в храм Цереры (Cic. Tull. 48). Для нас особенно
важно точно определить, что означала формула “sacer esto” no отношению к
человеку. В связи с этим любопытно также рассмотреть определение
Фестом(Р. 422 L.) понятия сакральной неприкосновенности: “Sacrosanctus
говорится от того, что, когда дается религиозная клятва (iusiurandum),
установлено, что если кто-либо ее нарушит, то должен быть подвергнут
наказанию смертью”. Такого рода наказание непосредственно связано со
священными законами, в частности, с известным законом о
неприкосновенности плебейского трибуна (Zonar. 7.15).

Однако необходимо отметить, что реальное значение формулы sacer esto за
долгие века римской истории претерпело значительные изменения, которые
тесно связаны с общим процессом формирования римского права и отделения
его от

70

143 q содержании формулы sacer esto в научной литературе давно ведутся
ожесточенные споры. Одни видят в этой сакральной санкции следы
человеческих жертвоприношений, другие склонны считать, что изначально
эта санкция лишь позволяла любому гражданину безнаказанно убить
человека, признанного sacer. Различные точки зрения на эту проблему см.:
Rose II.J. Ancient Roman religion. L., 1948. P.82; Voci P. Diritto sacro
romano in eta arcaica // SDHI. №19. 1988. P. 145-179; Bloch R. The
origin of Rome. N.Y., 1960. P.123-125; Ogilvie R. A commentary on Livy,
book 1-5. Oxf., 1965. P.500 f. 25; Santalucia B. Alle origini del
processo penale romano // HJRA. №35. 1984. P. 47-72; Albanese B. “Sacer
esto” // BIDR. №91. 1988. P.145-179; Garofalo L. Sulla condizione di
homo sacer in ete arcaica // SDHI. №56. 1990. P. 223-255.

71

религиозных институтов. Так Макробий, говоря о религиозных обычаях еще
доримской эпохи, писал следующее: “Также то, как он (Вергилий – п.а.)
может обозначать требования с небесных высот определенными словами из
священного ритуала, можно показать, например, в следующих словах: “Парки
наложили на него руку (manum iniecere) и с помощью оружия Эвандра
принесли его в жертву богам (sacrarunt) “144. Ведь все, что посвящено
богам, называется sacrum. Однако посвященное не может достичь богов,
если душа (посвященного) не будет освобождена от бремени тела, что
нельзя сделать иначе как с помощью смерти. Поэтому Вергилий вполне
уместно называет Галеза посвященным (sacratum), так как тот должен был
умереть. 4. И здесь Вергилий следует особенности, свойственной как
человеческому, так и божественному праву; ведь под взятием руки (manus
iniectio) он практически имел в виду право собственности (mancipium)
(богов), а также дополнил соблюдение божественного права словом
посвящения. 5. В данном случае мне кажется уместным обратиться к участи
тех людей, которых законы предписывают посвящать определенным богам
(leges sacros esse…certis dis iubent), так как я не знаю, почему
некоторым кажется удивительным, что в то время как другим посвященным
предметам нельзя причинить вред, то считается законным убить
посвященного богам человека. 6. А причина этому следующая. Древние не
допускали, чтобы посвященное богам животное умерло своей смертью, но
отправляли его в пределы тех богов, которым оно посвящалось. Души же
посвященных людей, которых греки называли zanas , они считали
предназначенными для богов” (Saturn.3.7).

Приведенный текст позволяет заключить, что на основании формулы “sacer
esto” священных законов в древности совершались человеческие
жертвоприношения. Любопытно отметить, что Макробий считает институт “lex
sacrata” связанным как с “человеческим” так и с “божественным” правом.
Важно также подчеркнуть отмеченную им тесную связь чисто юридических
институтов manus iniectio и mancipium с ритуалом человеческих
жертвоприношений сакрального права. Ведь совершение сделки mancipium, по
словам Макробия, сопровождалось “словом посвящения” божественного права,
то есть религиозной клятвой fides или nuncupatio. На связь клятвы со
священными законами указывают также Цицерон (De off. 3.111) и Невий
(Fest. Sagmina. P.424 L). Однако где-то в VI-V

144 Здесь Макробий цитирует отрывок из Энеиды Вергилия (10.419).

72

вв. до н.э. формула sacer esto несколько изменила свое значение. Так
Фест, говоря о священном законе о неприкосновенности плебейских трибунов
и эдилов, следующим образом определяет понятие homo sacer (P.424 L):
“Посвященным (sacer) является тот человек, которого народ приговаривает
за преступление, но его не дозволено приносить в жертву, однако тот, кто
его убьет, не осуждается за злодейство. Ведь в первом трибунском законе
сказано: “Если кто того, кто по решению плебеев посвящен богам, убьет,
то убийцей не будет”.

Примерно такой же текст закона о трибунской власти, но в греческом
переводе, дает и Дионисий Галикарнасский (6.89.3). Таким образом, налицо
некоторое смягчение, по крайней мере, изменение формы наказания, дающее
осужденному шанс уйти в изгнание145.

В эпиграфичесеих надписях юридического характера Ш в. до н.э.
предусматривается уже два варианта наказания, где магистрат имел право
на основании сакрального закона подвергнуть консекрации виновника и его
имущество, либо ограничиться одним штрафом146.

Наконец, в период поздней Республики и начала принципата посвящение богу
сводилось лишь к религиозному проклятию, причем считалось, что бог сам
покарает преступника (Cic. De leg. 2.22; Тас. Ann. 1.73). Таким образом,
очевидно, что эволюция священных законов развивалась в сторону их
некоторого смягчения и отделения от чисто религиозных институтов.

Теперь необходимо, уточнить, какие именно законы мы можем отнести к
разряду leges sacratae. В историографии существует довольно
распространенная точка зрения, согласно которой священные законы
появились в 494 г. до н.э.147, так как они якобы неразрывно связаны с
неприкосновенностью плебейского трибуна и религиозной клятвой плебса на
Священной горе. Эта точка зрения основывается на целом ряде источников,
упоминающих о священном законе 494 г. до н.э. Однако эти свидетельства
легко объясняются данными Цицерона, который пишет, что если плебейский
трибунат в 494 г. до н.э.

145 Santalucia В. II prozesso penale nelle XII tavole. P.241 s.

146 Fontes iur. Rom.anteiust. T.3.P.224 (lex luci Lucerrina).

147 Штаерман E.M. Ук. соч. С.27 ел; Mommsen Th. Romisches

Staatsrecht. T.2 S.257; Serrao F. Lotte per la terra e per la casa a
Roma dal

485 al 441 а.с // Legge e society nella repubblica romana. Napoli, 1981.

P.80-86.

73

был создан впервые (crearet), то священные законы были восстановлены
(restituerunt) плебсом (Cic. Pro Corn, fr.23). Таким образом, речь идет
о восстановлении ранее действовавших, но, видимо, нарушаемых патрициями
законов. Поэтому скорее следует говорить о том, что в V в. до н.э.
священные законы не впервые появились, а наоборот, уже начали уступать
свои позиции гражданскому праву.

Недостаточно убедительной представляется и точка зрения Ф.Альтхайма,
считавшего, что священные законы ведут свое происхождение от иститута
фециалов, связанного с правом объявления войны и заимствованного, по
мнению автора, у других народов Италии148. Институт фециалов безусловно
носил сакральный характер, однако это лишь часть сакрального права.
Многие религиозные обряды, регламентируемые священными законами, не
могут быть объяснены из права фециалов.

Вообще появление сакральных законов, традиция относит к правлению Нумы
Помпилия (Liv. 1.19-21; Dionys. 2.10; 3.74) и даже к более раннему
периоду. Известен целый ряд царских законов, связанных с человеческими
жертвоприношениями в соответствии с санкцией “sacer esto”. Так,
например, к ним относится закон Нумы, под страхом смерти запрещавший
сдвигать межевые камни (Fest. P. 505 L.). Один такой камень с текстом,
содержащим известную формулу “sacer esto” и датируемый как минимум VI в.
до н.э., был найден в Риме149. Священным был и закон Сервия Туллия,
регламентировавший систему налогообложения (Dionys. 4.15.6). Известен
закон Валерия Публиколы 509 г. до н.э. о предании смерти и конфискации
имущества (sacrando cum bonis capite) всякого, уличенного в стремлении к
царской власти (Liv.2.8.2). Известны и самые разнообразные священные
законы, принятые уже после 494 г. до н.э. Так закон Ицилия 456 г. о
выделении плебеям земельного участка на Авентине Ливии прямо называет
lex sacrata (Liv.3.32.7). В 449 г. был принят “священный закон”,
запретивший выборы должностных лиц без права обжалования их действий
(Liv.3.55.5). Формулу sacer esto имели и закон Горация 446 г. (Dionys.
11.45.1-2) и закон Лициния Столона 367 г. (Арр.В.С.1.8.33). В 357 г. был
установлен священный закон, запрещавший проводить народное собрание вне
пределов города (Liv.7.16.17). Наконец, lex sacrata 342 г. запретил
вычеркивать

имена воинов из армейских списков без их согласия
(Liv.VII.41.4).

Этот перечень священных законов можно было бы значительно расширить,
однако и так достаточно очевидно, что священные законы – это самые
разнообразные по содержанию юридические нормы, объединенные лишь одной
общей чертой -сакральной санкцией. Таким образом, священные законы – это
своего рода религиозные запреты150, табу, строго регламентировавшие не
только порядок совершения богослужения, но и самые разнообразные стороны
частной и общественной жизни членов архаической римской общины. В
древнейший период нарушение этих табу вело либо к человеческим
жертвоприношениям, либо к обильным искупительным жертвам, приносимым
виновниками разгневанным богам. За соблюдением этих религиозных запретов
и следили самым тщательными образом понтифики, первоначально имевшие
власть судить и казнить. Совмещение религиозных и правовых институтов,
так называемая сакрализация права – черта, берущая свое начало, видимо,
еще из недр родового строя151, в котором правом судьи и законодателя
формально обладало божество, а реальным исполнителем его воли являлись
жрецы.

Долгий путь развития сакральных законов можно проследить также с помощью
сопоставления слов sacrum и sanctum, понятий sacratae leges и sanctae
leges. Первое значение слов “sacrare” и “sancire” совпадает и
переводится как “освящать, посвящать богу”, что позволяет поставить знак
равенства между sacratae leges и sanctae leges. Однако, их значения
могут и не совпадать. Если в первом случае подчеркивается сакральный
характер этих законов, то есть, связь их с каким-либо божеством, то во
втором делается упор на их запретный характер. Так Макробий указывает на
то, что sanctum означает также “целомудренный” и “непорочный” и
подчеркивает, что sanctae leges – это те, “которые нельзя опорочить
(т.е. нарушить – п.а.) из-за строгости наказания” (Macr.Sat.3.3.6-7).
Любопытную этимологию дает Исидор Севильский: “…слово sanctum зовется
от крови (sanguine) жертвенного животного. Ведь у древних ничто не
называлось sanctum, кроме того, что

148 Altheim F. Lex sacrata (Die Anfange der plebeischen Organisation).

Amsterdam, 1940. S.34.

149 Федорова Е.В. Введение в латинскую эпиграфику. М., 1982. С.42.

74

150 Bloch R. Op. cit. P. 124 f.

151 иСТОрИЯ первобытного общества. Эпоха классообразования. С.

450; Куббель Л.Е. Очерки потестарно-политической этнографии. М.,

1988. С.81 ел.

75

освящено или окроплено кровью жертвы… Sancire также означает
утверждать и защищать от несправедливости посредством наложения
наказания; отсюда и говорится sanctae leges и нерушимые (sa’ncti) стены”
(Orig. 15.4.2). Также и Модестин в Дигестах пишет, что”… sanctum – это
то, что защищает человека от несправедливости” (D. 1.8.3). Любопытно,
что слово sanctio, производное от sancire, широко использовалось в
классическом римском праве и означало закон, устанавливающий
определенные санкции по отношению к его нарушителям152.

Приведенные данные еще раз подтверждают, что раннеримское право прошло
путь развития от наказаний путем принесения преступника и его имущества
в жертву богам, то есть, от чисто религиозного института, до
юридического определения наказания, санкции в законе гражданского права.
Поэтому священные законы представляют как раз ту стадию развития, когда
право еще не вполне отделилось от религиозных институтов, когда fas и
ius связаны между собой через ius sacratum или понтификальное право153.

Процесс отделения fas or ius и изменения религиозно-правовых норм в
сторону их смягченипя, видимо, начался уже при Ромуле. Согласно
Цицерону, уже Ромул изменил наказания за некоторые преступления против
божественного права сакраментальными штрафами (Cic. De rep.2.16),
которые, по-видимому, являлись искупительными жертвоприношениями. Это
нововведение дало начало судебным искам с обещанием жертвоприношения
(legis actio sacramento – Fest. P. 468 L.; Gai. Inst. 4.13-16; Varr.
L.L. 5.180). В случае уличения одной из спорящих сторон во лжи в
качестве искупительного жертвоприношения использовался уже не сам
человек, а его сакраментальный залог.

Отмену наиболее массовых форм человеческих жертвоприношений Сатурну
традиция приписывает также Нуме Помпилию (Plut.Num.15). Однако в целом
ряде случаев сакральное право продолжало требовать человеческой крови,
что и определялось формулой sacer eslo священных законов. Но уже при
Сервии Туллии смертная казнь могла заменяться рабством (Dionys.4.15.6).
По священным законам начала V в. до н.э. осужденный имел,
по-видимому, возможность удалиться в

152 Бартошек М. Ук. соч. С.281, 424.

153 Штаерман Е.М. Социальные основы религии древнего мира. М.,

1988. С.72сл.

76

изгнание, что произошло, в частности, с Марцием Кориоланом. Смягчено
было действие сакрального права и в случае неуплаты долга. Реально
смертная казнь должника, упомянутая в законах XII таблиц (3.5-6), уже в
V в. до н.э. обычно заменялась рабством. Тем не менее, отдельные случаи
человеческих жертвоприношений известны даже для IV в. до н.э. Примером
может служить человеческое жертвоприношение, происшедшее во время
землетрясения в 341 г. до н.э. (Liv.8.9.4-6) или добровольное принесение
себя в жертву богам отца и сына Дециев (Liv. 8.9; 9.28; Plin. N.h.
28.12). Долгое время сохранялся обычай приносить в жертву часть
военнопленных при совершении торжественного ритуала в честь триумфатора
(Zonar.7.21). Окончательное запрещение человеческих жертвоприношений
относится только к I в. до н.э., о чем свидетельствует Плиний Старший в
следующем отрывке (N.h. 30.1.12): “У италийских племен также существуют
определенные следы магии- в XII таблицах и в других свидетельствах, о
чем я говорил в предыдущей книге (28.12-18). Только в 657 г. от
основания города (97. г. до н.э.) в консульство Гн. Корнелия Лентула и
Публия Лициния Красса было принято решение сената, запретившее
человеческие жертвоприношения (ne homo immolaretur). Так что ясно, что
вплоть до этой даты практиковались эти отвратильные обряды”. Тем не
менее, отдельные случаи человеческих жертвоприношений известны даже в
императорском Риме154. Так при игрищах в честь Юпитера ему в жертву
приносились преступники (Tert. Apol. 1.9), кровавые жертвы богам манам
превратились в гладиаторские бои155. Однако эти отдельные случаи в целом
можно рассматривать как отголоски древнеримского “варварства”.

Чтобы глубже понять, как с помощью сакральных институтов древнейшие
римляне регулировали обязательственные отношения, необходимо
рассмотреть религиозное празднество

1^ Ельницкий Л.А. Ук. соч. С.61 ел.

155 Тертуллиан в сочинении “О зрелищах” так описывает жертвоприношения
манам (12): “Это зрелище названо долгом (munus} или повинностью
(officium)…Древние думали, что этими зрелищами они воздают свой долг
мертвым, особенно после того, как они стали соблюдать умеренность в
своем варварстве. Прежде, полагая, что дуїл/и усопших облегчаются
пролитием крови человеческой, они просто на их могилах предавали смерти
или несчастных пленников, или непокорных рабов, которых специально для
этого покупали,… но затем научили их убивать друг друга.”

77

Сатурналии, так как оно имело самое непосредственное отношение к
долговому рабству. Вот что об этом празднике писал Плутарх (Num.
23.(1)): “…Мы должны признать Нуму законодателем, гораздо полнее
воплотившим дух эллинства: ведь он даже совершенно бесправным рабам дал
вкусить от радостей свободы, приучив хозяев сажать их в Сатурналии рядом
с собой за один стол. Да, говорят, что и асот обычай ведет свое начало
от Нумы, приглашавшего насладиться плодами годичного труда тех, кто
помог их вырастить. Некоторые же видят в этом воспоминание о пресловутом
всеобщем равенстве, уцелевшее со времен Сатурна, когда не было ни раба,
ни господина, но вге считались родичами и пользовались одинаковыми
правами.” (пер. С.П.Маркиша).

Согласно Макробию, истоки этого празднества уходят в незапамятные
времена Сатурноиа царства, когда”…дом Сатурна был казной римлян, так
как… при нем вообще не было никакой частной собственности” (Sal.
1.8.3). Это было время, когда потомки Геракла и пеласги совершали в его
честь человеческие жертвоприношения (Macr.Sai.1.7.28), а поля, скот и
даже движимое имущество еще не были поделены (Lucr.V. 1020-1025).

Во время Сатурналий (с 17 но 23 декабря) с “закованных” снимались
кандалы156, а рабам на время празднества даровалась полная свобода
(Macr.Sat. 1.10.26) и их господа устраивали им торжественные пиры
(Macr.Sat. 1.10.22), выполняя роль прислуги (Macr.Sat. 1.12.7). Кстати
говоря, римляне считали, что Сатурн, сам “связанный” (nexus) в течении
всего года, в конце года получал свободу (Macr.Sat. 1.22.8). Акт
“освобождения” Сатурна происходил в форме торжественного сакрального
ритуала. В храме Сатурна находилась статуя этого бога, ноги которой в
течении всего года были связаны шерстяной веревкой, называвшейся как и
колодки осужденных должников vinculum или compedes. Ритуальное снятие
этих оков означало начало праздника, а завершение праздника
сопровождалось наложением новых оков (Масг. Sat. 1.8.5; Arnob. 4.24;
Stat. Silv. 1.6.4). Отсюда ясно, что освобождение “связанных” (nexi)
носило религиозный ритуальный характер. Видимо, это те самые nexi,
которых принято считать неоплатными должниками.

На период празднования Сатурналий закрывались суды, прекращались войны
(Масг. Sat. 1.10; 16.16). Макробий считает, что семь дней Сатурналий
были не праздничными, а днями отдыха (dies feriati – Масг. Sat. 1.1.1;
2.50; Cic. De leg. 2.29). В то же время это были дни всеобщего очищения
от скверны и искупительных жертвоприношений в виде первинок урожая и
молодого скота (Dionys.6.1.4). Порядок совершения этих жертвоприношений
строго регламентировался законом (Cic. De leg. 2.29).

Есть все основания предположить, что именно эти приносимые Сатурну
“первинки” плодов урожая и приплода скота и являлись древнейшей формой
поземельного налога vectigal, который по закону, упомянутому Лукианом
(Сгопо-Solon. 13-18), составлял 1/10 часть от годового дохода, а
следовательно носил уже рассмотренное выше название decima. По всей
видимости, неуплата этого налога-жертвоприношения грозила откупщику
эпохи римских царей самому оказаться на жертвенном алтаре Сатурна. Следы
этого обычая видны в том, что в середине праздника, в дни, которые
назывались sigillaria (21-22 декабря), римляне приносили своим старшинам
(superioribus – Varr. L.L. 5.64) восковые свечи, олицетворявшие их дущи.
По преданию, Геркулес человеческие жертвы Сатурну заменил приношением
свечей, воспользовавшись созвучием слов человек и факел (фії? – Масг.
Sat. 1.7.31). Ритуал человеческих жертвоприношений долгое время
сохранялся и в обычае избирать царя Сатурналий, который по завершении
празднества приносился в жертву богам157. Возможно, это происходило 22
или 23 декабря во время Ларенталий, которые приходились на шестой день
Сатурналий (Varr.L.L.6.23). В этот день в присутствии понтификов
(Cic.Brut. 1.15.8) фламин Квирина совершал жертвоприношения на алтаре у
могилы Акки Ларенции (Gell.7.5.7). Известно, что во время Ларенталий
“рабским богам Манам” (diis Manibus servilibus – Varr.L.L.6.24)
-Ларенции и Фаустулу приносились в жертву преступники или рабы, часто
специально приобретаемые для этого (Tert. De spect.12). По словам
Тертулиана, впоследствии, предположительно где-то уже в период
Республики158 простое заклание было заменено гладиаторскими состязаниями
на арене

15″ Штаерман Е.М. Социальные основы религии древнего Рима. С.92;
Sabbatucci D. La religione di Roma anrica (dal calendario festivo
all’ordine cosmico). Milano, 1988. P.343 s.

78

1^7 Ельницкий Л.А. О социальных идеях Сатурналий // ВДИ. 1946. N4. С.61.

158 Ляпустина Е.Г. Гладиаторские бои в Риме: жертвоприношение или
состязание? // Религия и община в древнем Риме. М., 1993.

79

цирка. Эти гладиаторские игры происходили в последний, седьмой день
Сатурналий, после ночных очистительных омовений в Тибре (Tert.Apol.42).
Согласно Макробию, массовые человеческие жертвоприношения 23 декабря в
честь Lares Compitales были отменены первым римским консулом Брутом, то
есть в конце VI в. до н.э. (Macr.Sat. 1.7.34-35).

Во время Сатурналий богатые должны были делать своим родственникам,
друзьям и клиентам дорогие подарки, уплачивать долги за своих
друзей-бедняков, изгнав из своего дома сребролюбие и корыстолюбие.
Специальный закон159 устанавливал, какое количество денег могло быть
затрачено на праздничный стол во время Сатурналий (Gell.2.24.3).
Согласно Лукиану, законами были регламентированы и все остальные обряды
Сатурналий, причем их несоблюдение влекло за собой гнев Сатурна
(Crono-Sol. 18).

Таким образом, через обряды Сатурналий регламентировались
социально-экономические отношения в римской архаической общине и их
использование санкционировалось священными законами. Ритуальное
освобождение долговых рабов nexi, погашение долгов родственников и
друзей, а также ритуальное приношение свечей, в древнейший период имели,
по-видимому, совершенно определенное социальное значение, также как и
ритуальный обход границ во время Терминалий или жертвоприношение-налог
во время Паганалий. Известно, что выплаты по арендным договорам между
частными лицами, а следовательно, и по долговым обязательствам nexum
обычно производились в ноябре (Lyd. De mens.4.92). В случае неуплаты
долга экзекуция над должником происходила по законам XII таблиц (3.6) в
третьи нундины, то есть, где-то во второй половине декабря.
Несостоятельный должник таким образом мог быть по закону подвергнут
смертной казни, то есть, мог быть либо принесенным в жертву Сатурну во
время Сатурналий, либо быть освобожденным своим патроном, что также
предписывалось законом. Возможно, уже со времен Сервия Туллия или первых
консулов эта казнь стала носить символический характер и обычно
заменялась рабством. В то же время Сатурналии могут быть связаны с
обычаем погашения долгов по прохождении определенного периода, что было
свойственно многим древним

народам, находящимся на стадии классообразования160. Это было нечто
вроде современной амнистии, имевшей однако довольно регулярный характер.
Но уже в эпоху ранней Республики обряд погашения долгов и
освобождения должников во время Сатурналий стал носить,
видимо, чисто символический, по крайней мере, менее обязательный
характер. С середины V в. до н.э. помимо сената амнистировать должника
мог также и цензор при проведении пятилитнего lustrum, а в более ранний
период этим ведали исключительно понтифики. В конце V в. до н.э.
появились лектистернии (Dionys. 12.9; Liv.5.13.4-8),
равнозначные по своему социальному значению Сатурналиям. Во время
лектистернии римляне также должны были прощать друг другу обиды и долги,
отпускать на волю закованных должников. Как и в Сатурналиях, в течении 7
дней приносились в жертву первинки урожая и устраивались
совместные пиршества (Dionys. 12.9(9)). Но лектистернии проводились
уже гораздо реже, только в тех случаях, когда жрецы
объявляли о неоходимости умилостивления богов. Так в IV в до н.э.
они проводились всего лишь пять раз (Liv. 7.2.2.; 7.27.1;
8.25). Удлинение сроков между амнистиями должников
свидетельствует, по-видимому, о постепенном отмирании остаточных
признаков родового коллективизма и поруки, а также об усилении признаков
классового общества, выражавшихся прежде всего в ужесточении защиты
нарождающейся частной собственности. В то же время следует
отметить, что обычай амнистировать заключенных должников и вообще
преступников в конце года не был изжит окончательно даже и в позднем,
уже христианском Риме. Так император Юстиниан, запретивший проведение
Сатурналий и, прежде всего, совершение языческих очистительных ритуалов
и гладиаторских игр, тем не менее сохранил обычай давать на
время праздника отсрочку по взысканию всех частных и
общественных долгов (omnium publicorum privatorumque debitorum
– Cod.3.12.6), а также предоставлять амнистию (licentiam)
заслуживающим того осужденным и рабам (Cod.3.12.7).

Таким образом, сакральное право в древнейший период римской истории
регламентировало все отношения в обществе. И эта мелочная регламентация
непосредственно касалась всех сторон обязательнного права, что можно
более детально проследить при рассмотрении древнейших видов
обязательств.

*’9 Известен закон Фанния 161 г. до н.э., но такого рода сакральные
законы существовали уже в эпоху царей.

80

160 История первобытного общества. Эпоха классообразования. С.152 ел.,
С.524.

81

1.2.4. Стипуляция

Известно несколько терминов, которые античные авторы использовали для
обозначения обязательств, применявшихся в эпоху законов XII таблиц. Это
stipulatio, mancipium и nexum.

Определение стипуляции дают римские юристы Гай (Inst.3.92) и Павел:
“Стипуляция есть словесная формула, по которой кто-либо, должным образом
спрошенный, отвечает, как например: “Обязуешься? Обязуюсь. Дашь? Дам.
Обещаешь? Обещаю. Ручаешься своей честью? Ручаюсь.” Стипуляция может
быть заключена как просто, так и под условием.” (Paul.Sent.2.3.1). В
словесном обязательстве возможно, хотя и не обязательно, участие третьих
лиц – поручителей. Гай выделяет три их вида: “За обещающего должника
обыкновенно обязываются другие, из которых одни называются sponsores,
другие – fideipromissors, третьи – fideiussores. Спонсора спрашивали
так: “Обещаешь ли то же самое дать?”, фидеииромиссора: “Даешь ли честное
слово, что обещаешь то же самое?”, фидеиюссора: “Даешь ли честное слово,
что приказываешь то же самое?” (Gai. Inst. 3.115-116). Они несли
ответственность своим имуществом в случае неплатежеспособности должника.
Приведенные виды поручителей могут соответствовать древнейшим видам
поручителей, называемым vades, subvades (Gell. 16.10.8). Основная
ответственность ложилась, согласно Гаю (Inst. 3.121), на фидеиюссора.
Следовательно, он соответствует древнейшему vas. Сила словесного
обязательства, как уже отмечалось выше, заключалась в нерушимости клятвы
и ее нарушение строго каралось священными законами, законами XII таблиц
и постановлениями цензоров (Cic. De off. 3.31.111). В зависимости от
значимости конкретного преступления назначались либо смертная казнь
(sacer esto), либо искупительное жертвоприношение (sacramentum) в казну
храма Сатурна.

Свидетельством того, что стипуляция была древнейшим видом обязательства,
является фрагмент Институций Гая на египетских папирусах. В нем
упоминается исковое право из стипуляции по законам XII таблиц (Gai.
Inst. 4.17(a))161.

В самой стипуляции никак не оговаривается, что послужило ее причиной, то
есть передача вещи или денег в долг ничем не

161 Подробнее см.: Behrends О. Der Zwolftafelprozess. S.33-112.)

82

регламентировалась, а следовательно, осуществлялась путем простой
передачи. Описывая обязательство, совершаемое путем простой передачи
вещи, Гай называет лишь mutuum – “заем в узком смысле слова”. Этот вид
обязательства относят ко времени поздней Республики, так как он никогда
не упоминается в связи с законами XII таблиц162. Следует отметить, что
предметом обязательства mutuum могли быть лишь res пес mancipi, “как,
например, наличные деньги, вино, масло, хлеб в зерне, медь, серебро,
золото…” (Gai. Inst. 3.90). Они отчуждались простой передачей,
которая, безусловно, могла быть основанием для стипуляции163.
Следовательно, стипуляционная форма обязательств существовала только для
res пес mancipi. Исследователи обращают внимание на религиозный характер
обряда заключения спонсии-стипуляции164. Само слово spondere связано с
жертвенным возлиянием165. Spondeum-дословно означает “чаша для
возлияний”. Нарушение клятвы, сопровождавшеся жертвенным возлиянием
(sponsio), вело к нарушению божеского мира (pax deum)166, караемого
строгими нормами leges sacratae и законами XII таблиц. Введение
обязательства, сопровождавшегося сакральной клятвой, традиция
приписывает римскому царю Нуме Помпилию (Dionys.2.75), который к тому же
в целях обеспечения культа клятвы построил храм в честь богини Fides
(Plut. Num. 16.1; Flor. 1.2.3) и учредил посвященные богине празднества
(Liv.1.21.4).

В случае нарушения клятвы кредитор мог подать на должника в суд иск либо
в форме legis actio Sacramento, либо посредством требования назначить
особого судью из числа центумвиров (Gai.Inst.4.12). Если суд, признавал
право кредитора, то ответчик принуждался к уплате долга. После этого
должнику давались 30 льготных дней, а затем кредитор имел право
возобновить иск, но уже в форме наложения руки (manus iniectio) и
отвести должника к претору, если у того не было поручителей (XII tab.
3.1-2). Суд приговаривал (addicere) должника к наложению оков и
тюремному заключению, и в третий базарный день (tertiis nundinis)
осужденный подвергался

162 Римское частное право (ред. И.Б.Новицкий, И.С.Перетерский).

М., 1948. С.406-409.

163 Там же. С.409.

164 Behrends О. Der Zwolftafelprozess. S.35.

165 Kaser M. Das altromische ius. Gottingen, 1949. S.257.

166 Wieaker F. Formations hardt // Entretiens N13. 1967.
S.42-47;

Lombard! L. Dalla “Fides” alia “Bona Fides”. 1961. S.36 ff., 47 ss.

83

poena capite или продаже в рабство trans Tiberim (XII tab. 3.3-5).
Любопытно отметить, что присужденный к уплате долга по стипуляции
приравнивался к тому лицу, которое заключило обязательство через
манципацию: “Есть еще и другая форма символической уплаты посредством
меди и весов, которая была принята в тех случаях, если, например,
следует что-либо на основании юридического акта, заключенного
посредством меди и весов (то есть, посредством манципации – п.а.) или,
если долг возник по судебному решению.” (Gai.Inst.3.173). Речь идет о
погашении долга через эманципацию от власти кредитора, установленной
посредством manus iniectio.

Следует отметить, что sponsio-stipulatio могла заключаться не только при
возникновении долга путем простой передачи, но и сопровождать другие
виды обязательств. Ведь клятва (fides), жертвенное возлияние (sponsio) и
поручительство могли использоваться и в фидуциарной манцинации.

Источники называют еще два вида сделок, применявшихся в раннем Риме.
Законы XII таблиц гласят: “Если кто заключает сделку nexum или
mancipium, то пусть слова, которыми он обязуется, почитаются
нерушимыми.”167. Но в самих законах объяснения сделок nexum и mancipium
мы не находим. В то же время, правильное понимание их характера может
дать ключ к верной оценке всей структуры раннеримского права, развития
социально-экономических отношений в Риме V-IV вв. до н.э. Отсюда
неослабевающий интерес исследователей к данной проблеме. Недостаточность
и неоднозначность источников вызвали к жизни десятки теорий и трактовок
сущности nexum mancipiumque, многие из которых прямо противоположны друг
другу’68. Поэтому при рассмотрении данной проблемы особенно важен
тщательный анализ источников.

1.2.5. Mancipium

Остановимся прежде всего на сделке mancipium. Прямых данных источников
по толкованию термина mancipium крайне

167 XII tab.6.1: “CUM NEXUM FACIET MANCIPIUMQUE, UTI LINGUA NUNCUPASSIT,
ITA IUS ESTO.” О значении слова nuncupassit см.: Fest. Nuncupate
pecunia, P. 176 L.; Varr. L.L. 6.60.

См. обзор различных теорий о nexum mancipiumque: Thorman K.F. Der
doppelte Ursprung der Mancipatio. S.I76 ff.; Tomulescu C.St. Nexum bei
Cicero. S.40 ff.; Behrends O. Das Nexum. S.141 ff.

84

мало. Так Варрон говорит, что “mancipium называется то, что

берется рукой”169. Несколько более пространное определение

дает Исидор: “Mancipium – это все то, что может быть взято и

подчинено рукой, как, например, человек, лошадь, овца. Ведь

эти животные сразу, как рождаются, считаются взятыми в

mancipium. Ведь и те животные, которые причисляются к диким,

по-видимому, тогда становились mancipium, когда их захватывали

или когда они приручались.”170 Таким образом, mancipium

обозначало прежде всего власть над человеком или животным.

Отсюда и широко распространенное название рабов – mancipii.

Власть через mancipium осуществлялась с помощью особого

ритуала “наложения руки” (manus iniectio). На это обращает

внимание Макробий, говоря, что ритуал manus iniectio – это

почти и есть mancipium, добавляя, что последнее относилось к

божественному праву и сопровождалось определенными словами

посвящения (Macr.Sat.3.7). Таким образом, mancipium обычно

трактуется как древнейшее обозначение права собственности171.

Г.Диошди уточняет, что термин mancipium обозначает не столько

право собственности, сколько власть домовладыки (patria potestas)

над манципируемым имуществом и подвластными членами

семьи172. Однако неограниченная власть над вещью, например,

над купленным домом (Cic. De orat. 1.178) – это и есть один из

главных элементов права собственности.

В науке господствует мнение о том, что древнейшее mancipium – это
манципация, определение которой дает римский юрист Гай (Inst.1.119;
120). Однако такое представление не подтверждается данными целого ряда
источников. Дело в том, что формула nexum mancipiumque закона XII таблиц
(6.1) имеет параллельный пересказ у юриста Павла, где древняя формула
заменена терминологией классического права – mancipatio et in iure
cessio (Vat. fr.50). Исследователи римского права давно

1″9 Varr.L.L.6.85: “Mancipium quod manu capitur.”

170 Isid.Orig.9.4.45: “Mancipium est, quidquid manu сарі subdique
potest,

ut homo, equus, ovis. Haec enim animalia statim ut nata sunt, mancipium

esse putantur. Nam et ea, quae in bestiarum numero sunt, tunc
videntur

mancipium esse, quando сарі sive domari coeperint.”
Обычно

комментаторы этого текста обращают внимание на ошибку Исидора,

причислившего к mancipium овец и диких животных: Fontes iuris Romani

antiqui (Eds. C.G.Bruns). Vol.2. Tubingae, 1909. S.83. Однако возможно и

другое объяснение этого текста (см. ниже).

171 Steinwenter. Mancipium // RE. Bd.l4(l). S.1010-1014.

*7^ Diosdi G. Ownership in ancient and preclassical Roman Law.
Budapest, 1970. P.50 f.

85

обратили на это внимание. На сопоставлении двух параллельных формул
основывается теория, согласно которой nexum – это древний вид in
iure cessio, так как манципация может быть соотнесена только с
mancipium173. Однако такому толкованию противоречат данные Боеция,
приводимые им в комментарии к цицероновской Topica. Учитывая
важность этого текста, приводим его полностью: “Ведь (Цицерон)
определяет, что именно может быть (названо) отчуждением той вещи,
которая относится к res mancipi, говоря: “Отчуждение вещи, которая
является res mancipi – это или передача ее другому лицу
посредством nexus или уступка в суде (in iure cessio),
с помощью которой это (отчуждение) может быть признано в
гражданском праве.” Ведь ничто не может быть сделано в
гражданском праве между кем бы.то ни было кроме римских граждан, для
которых и существует гражданское право, содержащееся в законах
XII таблиц. Ибо все вещи, которые могут быть отчуждены, то есть те,
которые могут перейти от нас в собственность другого лица, являются либо
mancipi, либо пес mancipi. Res mancipi древние называли такие вещи,
которые отчуждались так, что это отчуждение производилось с помощью
некоего обряда nexus. Ведь nexus – это некий правовой обряд, который
происходил так, как это описывает в “Институциях” Гай. У этого Гая в
первой книге “Институций” о способе заключения nexus имеются
следующие слова: “Манципация состоит, как мы выше сказали, в некоей
воображаемой продаже. Эта форма приобретения собственности свойственна
римским гражданам и совершается так. Пригласив не менее
пяти совершеннолетних римских ґраждам в качестве свидетелей и сверх
того еще одно лицо того же состояния, которое держало бы в руках медные
весы, и называющееся весовщиком, тот, кто получал mancipium, держа
медь174, говорил так: “Я утверждаю, что этот человек принадлежит мне по
квиритскому праву и что он должен считаться купленным мною за эту медь и
посредством этих медных весов.” Затем он ударяет этой медью об весы и
передает ее как бы в качестве покупной цены тому, от кого получил
mancipium.” (Inst.1.119 – п.а.). Итак, всякая вещь по

173 Thorman K.F. Op. cit. S.255 ff.; Toraulescu C.St. Op. cit. S.70 ff.

1’* Употребленное здесь Боэцием выражение aes tenens расходится с
соответствующим местом у Гая (Inst.1.119), за что Боэций подвергался
критике, как недостаточно добросовестный автор. Однако итальянский
исследователь А.Корбино доказал, что предлагаемый Боэцием вариант более
точен: Corbino A. Op. cit. P. 150-196.

86

закону XII таблиц не может отчуждаться иначе, чем посредством этого
обряда. Прочие же вещи, пользующиеся своим правом (отчуждения),
назывались res пес mancipi. Res mancipi также уступаются по суду.
Уступка по суду (in iure cessio) происходила так, как это изложил тот же
Гай во втором толковании: “Уступка по суду происходит следующим образом:
Перед магистратом римского народа или претором, или наместником
провинции тот, кому вещь уступается в суде, держа ее, произносит: “Я
утверждаю, что этот человек мой по праву квиритов.” Затем он таким
образом виндицировал: претор спрашивал уступающего вещь, не будет ли он
виндицировать против? Когда же тот скажет, что нет или промолчит, тогда
он присуждает вещь тому, кто виндицировал. И это называется legis
actio.” (Inst.2.24 – п.а.) Итак, res mancipi отчуждаются, как было
сказано, или через nexus, или с помощью in iure cessio… Ведь
отчуждение res mancipi не осуществляется посредством простой
передачи…”175.

175 Boeth. Ad Cic.Top.3.5.28 (Orelli-Beiter): “Definit enim, quid
sit

abalienatio eius rei, quae mancipi est, dicens: “Abalienatio est eius
rei,

quae mancipi est aut traditio alteri nexu aut cessio in iure, inter quos
ea

iure civili fieri possunt.” Nam iure civili fieri aliquid non inter
alios nisi

inter cives Romanos potest, quorum est etiam ius civile, quod duodecim

tabulis continentur. Omnes vero res, quae abalienari possunt, id est,
quae a

nostro ad alterius transire dominium possunt, aut mancipi sunt, aut nee

mancipi. Mancipi res veteres appellabant, quae ita abalienabantur, ut ea

abalienatio per quandam nexus fieret solennitatem. Nexus vero est
quaedam

iuris solennitas, quae fiebat eo modo, quo in Institutionibus Gaius
exponit.

Eiusdem autem Gaii libro primo Insfitutionum de i.cxu faciendo haec
verba

sunt: “Est autem mancipatio, ut supra quoque indicavimus,
imaginaria

quaedam venditio: quod ipsum ius proprium Romanorum est civium; eaque

res ita agitur, adhibitis non minus quam quinque testibus civibus
Romanis

pubcribus et praeterea alio eiusdem condicionis, qui libram aeneam
teneat,

qui appellatur libripens. Is qui mancipium accipit, aes tenens
ita (licit:

IIUNC EGO EX IURE QUIRITIUM MEUM ESSE AIO, ISQUE МІНІ

EMPTUS EST HOC AERE AENEAQUE LIBRA. Deinde acre percutit

libram idque aes dat ei a quo mancipium accipit, quasi
pretii loco.”

Quaecunque igitur res lege duodecim tabularum aliter nisi
per hanc

solennitatem abalienari non poterat. Sui iuris autem
ceterae res nee

mancipi vocabantur. Cessio vero tali fiebat, ut secundo commentario
idem

Gaius exposuit: “In iure autem cessio fit hex modo. Apud magistratum
populi

Romani vel apud praetorem vel apud pracsidem provinciae is, cui res in
iure

ceditur, rem tenens ita vindicat: HUNC EGO HOMINEM EX IURE

QUIRITIUM MEUM ESSE AIO. Deinde, postquam hie vindicaverit, praetor

interrogat eum, qui cedit, an contra vindicct. Quo negante aut tacente,
tunc

ei, qui vindicaverit, earn rem addicit: idquc legis actio vocatur.” Res
igitur,

87

Таким образом, Боэций относит широко известное определение манципации
Гая именно к nexum. Тогда под сделкой mancipium следует понимать
судебную уступку – in iure cessio, упомянутую в приведенном выше законе
XII таблиц. Однако здесь может возникнуть серьезное возражение в том,
что объектом mancipium могли быть только res mancipi; тогда как через
судебную уступку могли передаваться и res пес mancipi. Согласно Гаю, к
res mancipi относились “…рабы, быки, лошади, ослы, мулы и земли,
далее, строения на италийской земле.” (Inst.2.14(b)), а также земельные
сервитуты (sevitutes praediorum rusticorum) и свободные лица, подлежащие
манципации (Inst.l.l20;2.17). К res пес mancipi относились все прочие
вещи (Inst.2.16-20), которые могли отчуждаться простой передачей.

Немецкий исследователь К.Ф.Торман, на наш взгляд, весьма убедительно
показал близость манципации и виндикации (in iure cessio). По его
мнению, древнейшая виндикация также ограничивалась только res
mancipi176. Ведь в виндикации, также как и в манципации, употреблялся
обряд “наложения руки”, о чем недвусмысленно свидетельствует Варрон и
Авл Геллий177. К.Ф.Торман обращает внимание также и на то, что слово
manus, подобно mancipium, обозначало власть как таковую178. Формальным
отличием этих сделок было то, что приобретение власти (mancipium) через
манципацию совершалось с помощью меди и весов, а в виндикации –
прикладыванием палочки (festuca) к приобретаемому предмету. Эта палочка
символизировала собой копье (Gai.Inst.4.16), то есть военную силу,
которая всегда признавалась римлянами основным источником приобретения
собственности. (Cic. De off. 1.21). К.Ф.Торман называет такую сделку
“правом копья”179.

Живым примером виндикации в архаическом Риме являются торги отнятым у
врага имуществом, которые устраивали консулы по возвращении из похода
(Dionys. 5.47.1; Liv. 3.31.4), которые носили название “продажи под
копьем”. Так как среди отнятых у

врага вещей (обычно скот и рабы) часто оказывались те, которые
противник, разграбив римские поля, пытался увезти с собой, то аукцион
проходил в виде судебного разбирательства под руководством консула. Он
объявлял вещь и ее хозяином становился тот, кто, наложив на нее руку,
называл своей (meum esse ex iure Quiritium aio.).

Против трактовки древней mancipium как виндикации могут возразить, что
римские авторы при описании манципации указывают, что приобретатель в
результате именно манципации получал власть (mancipium accipere) на
купленную вещь (Gai. Inst. 1.119). Однако необходимо обратить внимание
на различие выражений mancipium facere, используемое в законах XII
таблиц (6.1) и mancipium accipere, употребленное в определении
манципации. В первом случае глагол facere означает “делать, создавать”.
И действительно, в обряде виндикации власть над вещью, никому не
принадлежавшей по квиритскому праву, создавалась путем символического
повержения ее копьем. Во втором случае эта власть лишь получалась
(accipere) покупателем от ее прежнего хозяина.

Глубже понять характер mancipium позволяет рассмотрение термина manceps.
В кратком толковании у Павла Дьякона слово manceps связывается со
“взятием рукой”180. Уже давно обращено внимание на очевидную
этимологическую связь этого термина со словом mancipium181.
Действительно, дословно manceps можно перевести как “тот, кто делает
mancipium”. Античные авторы дают достаточно полное определение этого
слова. Так у того же Павла: “Манцепсом называется тот, кто что-либо
покупает или арендует у народа, так как он путем наложения руки
обозначает, что сам является гарантом покупки; он также называется
презом, так как должен представить народу то, что обещал, так же как и
тот, кто являлся поручителем за него.”182. Из этого текста следует, что
манцепсы назывались также и прэзами, что в общем-то не подвергается
сомнению в научной литературе183.

quae mancipi sunt, aut nexu, ut dictum est, abalienabantur, aut in iure
cessione… Nam pure traditione abalienatio rei mancipi non explicatur.”
176 Thorman K.F. Op. cit. S.57.

Varr.L.L.6.64: “Sic ex iure manu[m] consertum vocare.”; Gell.20.10.7-8 =
XII tab.6.5a: “Manum conserere… Correptio manus in re atque in loco
praesenti apud praetorem ex XII tabulis fiebat, in quo ita scriptum est:
SI QUI IN IURE MANUM CONSERUNT.”

178 Thorman K.F. Op. cit. S.36.

179 Ibid. S.274.

88

180 paui.exc р.! 15 L.: “Manceps dictus quod manu capiatur.”

181 Steinwenter. Manceps // RE. H.27. St., 1928. S.987: Meylan Ph.

Essai d’explication semantique du mot mancipare // Studi in onore di
P.de

Francisci. Milano, 1956. P.65-73.

182 Paul. exc. P. 137 L.: “Manceps dicitur, qui quid a populo
emit

conducitve, quia manu sublata significat se auctorem emptionis esse:
qui

idem praes dicitur, quia tam debet praestare populo, quod promisit, quam
is,

qui pro eo praes factus est.”

183 Steinwenter. Op. cit. S.989.

89

Согласно Павлу: “Прэзом является тот, кто обязуется перед народом и
спрошенный магистратом, ручается ли он, отвечает: Да, ручаюсь.”184. У
Варрона мы находим еще одно определение прэза: “Praedia, также “как и
прэзы, зовутся так от того, что предлагаются в качестве обеспечения, так
как они, публично данные в залог, гарантируют честность манцепса.”185.

В приведенных выше отрывках дается прямое подтверждение того, что прэз,
то есть манцепс, заключал обязательство по государственным откупам с
помощью публичной сделки в присутствии магистрата. Необходимо также
отметить, что власть манцепса над вещью устанавливалась путем “наложения
руки” (manu sublata). Особенно важно подчеркнуть, что эта сделка
совершалась не между частными лицами, а с государством, причем формально
манцепс заключал это обязательство с римским народом, поэтому
единственно возможной формой заключения обязательства манцепса следует
считать виндикацию. Нет сомнения, что именно эта сделка и носила
название mancipium в законах XII таблиц.

Однако в юридической литературе распространено мнение, что mancipium не
использовалось для заключения обязательства186, так как сам акт продажи,
а тем более виндикации, якобы, не мог использоваться для установления
обязательства. Тем не менее, в XII таблицах сказано: “Проданные и
переданные вещи становятся собственностью покупателя лишь в том случае,
если он уплатит продавцу покупную цену или обеспечит ему каким-либо
образом удовлетворение требования, например, представит поручителя или
залог.”187. Этот текст прямо свидетельствует о возможности продажи в
кредит под определенное обеспечение уже в V в. до н.э. Однако противники
теории обязательства из mancipium считают обеспечение обязательства
залогом достаточно поздним

‘°^ Paul. ехс. Р.249 L.: “Praes est is, qui populo
se obligat, interroganturque a magistrate, si praes sit. Ille
responded praes.”

185 Varro De lingua Lat.5.40: “Praedia dicta, item ut praedes,
a

praestando, quod ea pignore data publice mancup[is] fidem praestent.”

186 Муромцев С. Гражданское право древнего Рима. М., 1883. С.58;

Гусаков А.П. Деликты и договоры. С.161-168; Дыдынский Ф.М. Залог

по римскому праву. Варшава, 1872.

187 XII tab. 7.11 (Iustin. Inst. 2.1.41): “Venditae… et traditae
(res) non

aliter emptori adquiruntur, quam si is venditori pretium solvent vel
alio

modo satisfecerit, veluti expromissore aut pignore dato; quod cavetur…
lege

XII tabularum.”

90

элементом римского права188. В качестве доказательства выдвигается
теория, по которой возникновение залогового права относится лишь к III
в. до н.э. Следует возразить словами Авла Геллия, что уже во время
закона XII таблиц “…деньги и имущество считались залогом и порукою в
обществе”189. Если даже предположить, что отрывок из XII таблиц с
упоминанием залога – позднейшее наслоение, то в тех же законах мы
находим залог, который вносился при возбуждении иска – sacramentum (XII
tab. 2.1). Цицерон относит его возникновение ко времени Ромула (De rep.
2.16). На существование залога указывает следующий отрывок из XII
таблиц: “Законом был введен захват залога (pignoris capio) в целях
обеспечения долга.” (12.1). Также и Фест, цитируя текст древнего
Латинского договора и законов XII таблиц, указывает на существование
залога (Fest. P. 166 L). Кроме того, он сообщает, что в древности слово
pignus в косвенных падежах писалось через -s- (pignosa), подобно
Валериям и Аврелиям (Fest. P. 232 L.). По словам Цицерона, междугласный
звук -s- перешел в -г- в середине IV в. до н.э. (Cic. Ad fam. 9.21). Это
говорит о древности термина pignus, который был хорошо известен уже в V
в. до н.э. Наконец, многие античные авторы, описывая события V-IV вв. до
н.э., нередко упоминают о залоге, служившем обеспечением обязательства
(Liv. 2.23.6; 24.6; Dionys. 4.69.1; 79.2). Таким образом, термины pignus
и praedia служили для обозначения залога в сделке mancipium, который
манцепсы обязаны были предоставить народу в качестве обеспечения сделки.

Обстоятельное определение манцепса дает Псевдо-Асконий: “Манцепсами
называются принцепсы публиканов; римляне, которые ради своей прибыли
выкупают свои десятины, называются декуманами, если же они (выкупают)
портовый налог или общественный скот, то называются сборщиками
таможенных пошлин или скотоводами, отчет которых называется
scriptura…”190. Таким образом, Псевдо-Асконий выделяет три вида
манцепсов: decumanes, portitores и pecuarii, из них существование
последних уже в Риме XII таблиц несомненно.

188 Дыдынский Ф.М. Там же. С. 11-21; Гусаков А.П. Там же. С.204.

189 Gell.16.10.11’: “Sed quoniam res pecuniaque familiaris obsidis vicem

pignerisque esse apud rempublicam videbatur…”

190 Ps-Ascon. In Cic.Divinat. P. 113 (Orelli-Beiter): “Mancipes
sunt

publicanorum principes, Romani homines, qui quaestus sui causa sui
decumas

redimunt, [decumani appellantur,] si portum aut pecora publica,
portitores

aut pecuarii, quorum ratio scriptura dicitur.”

91

Ведь как мы уже указывали, scriptura была древнейшим видом налога и
pecuarii вполне могут быть соотнесены с древними pecuniosi. Что касается
таможенных сборщиков (portitores), то их появление может быть связано с
введением таможенной пошлины portum, которая, согласно Плинию (N.h.
19.19.56), существовала уже в начале V в. до н.э. Наконец, вполне
реально для раннего Рима существование сборщиков поземельного налога
(decumanes), так как tributum или vectigal существовал уже в VI в. до
н.э. Более того, согласно Иоанну Лиду, манцепсы, как поставщики
провианта римскому войску, существовали уже во времена Ромула: “Манцепсы
– это как бы мастера рабского хлеба, они отправляли тем, с кем
договорились, ромуловы зерновые пошлины; также их призывали для того,
чтобы они от имени Ромула снабжали в течение девятилетнего периода
воинов провиантом.” (Lyd. De mens. 4.30). Конечно, текст Лида нельзя
понимать буквально, но важно отметить, что в традиции было представление
о манцепсах как очень древнем институте. В этом, возможно, и нет особой
модернизации, так как манцепсами называли также и рядовых арендаторов
ager publicus, выплачивающих vectigal, что следует из подробного
определения Гигина: “Вектигальными являются земли, связанные
обязательством, одни (принадлежащие) к общему достоянию римского народа,
другие – относящиеся к колониям или муниципиям…, разумеется (это
земли), захваченные у врага, разделенные и распределенные по центуриям с
тем, чтобы ими были наделены те воины, доблестью которых они были
захвачены… Оставшиеся земли облагаются налогами и одни на годы,
…другие же на сто лет продаются манцепсам, то есть арендаторам. По
окончании этого срока многие земли вторично продаются и сдаются в аренду
так, чтобы отношения определялись налогами. Однако манцепсами называются
и те, которые в соответствии с законом купили право взимания налогов и
сами сдали его в аренду по центуриям или продали кому-либо из соседних
владельцев.”191.

191 Hygin. P.I 16 (Blume): “Vectigales autem agri sunt obligati, quidam
rei publicae populi Romani, quidam coloniarum aut municipiorum…,
scilicet ex hoste capti partitique ac divisi sunt per centurias, ut
adsignarcntur militibus, quorum virtute capti erant… qui superfuerant
agri, vectigalibus subiecti sunt, alii per annos…, alii vero
mancipibus ementibus, id est conducentibus, in annos centenos. Plures
vero finite illo tempore iterum veneunt locanturque ita ut vectigalibus
est consuetudo… Mancipes autem qui emerunt lege dicta ius vectigalis,
ipsi per centurias locaverunt aut vendiderunt proximis quibusque
possessoribus.”

92

Процитированный отрывок позволяет заключить, что древнее mancipium,
совершаемое в форме виндикации, использовалось для аренды ager publicus,
а также для найма государством налогосборщиков. Следует оговориться, что
манцепсы V-IV вв. до н.э. вряд ли сопоставимы по масштабу своей
деятельности с публиканами поздней Республики, как несопоставимы размеры
архаического Рима и римской средиземноморской державы II—I вв. до н.э.
Но само появление аренды ager publicus уже в раннем Риме подтверждается
существованием древнейшего правового института – сделки mancipium.

Современные исследователи, как правило, не подвергают сомнению
возможность продажи земли и частной собственности на землю в эпоху XII
таблиц192. Это обычно связывают с появлением ager quaestorius, то есть
общинными землями, проданными квесторами частным лицам, что обычно
датируется временем появления квесторов, то есть концом VI в. до н.э.
Следует возразить против прямолинейного понимания акта продажи земель в
частную собственность. Е.М.Штаерман справедливо говорит об отсутствии
даже в императорском Риме абсолютной частной собственности в ее
капиталистическом варианте 1^3 Скажем, римские юристы классического
времени часто затруднялись определить отличие между куплей-продажей
(emptio-venditio) и арендным соглашением (locatio-conductio), так как
даже наследственное владение обуславливалось выплатой ежегодной ренты
(Gai. Inst.3.145). В раннем Риме условный характер всякого владения был
значительно сильнее. Ведь по Фесту, самой продажей (venditiones) “…в
старину назывались арендные договоры с цензорами, так как они (цензоры)
как бы продавали плоды с общественных полей”194. Следовательно,
заключающий сделку mancipium с римским народом либо покупал, либо
арендовал ager publicus (emit conducitve – Fest. P. 137 L). Причем
различие покупки или аренды заключалось не в характере владения (и то, и
другое относилось к ager vectigales), а в его сроках. В первом случае
земля продавалась на сто лет, а во втором, видимо, на пять лет, то есть
на срок до очередного lustrum, проводимого цензором (Hygin. P.I 16
Blume).

Маяк И.Л. Ранняя республика в Риме // История Европы. Т.1.

М.,1988. С.351.

Штаерман Е.М. Древний Рим. С.216.

‘” Fest. Р.516 L.: “\end[itiones]… dicebantur censorum locationes;
quod vel [ut fr] uctus locorum publicorum venibant.”

93

Важным подтверждением существования аренды ager publicus уже в середине
V в. до н.э. служит известный текст из XII таблиц (6.5Ь). В современных
изданиях XII таблиц обычно не оговаривается, что данный отрывок
приводится Павлом в качестве доказательства возможности аренды через in
iure cessio, то есть через mancipium. В разделе, посвященном узуфрукту,
Павел пишет: “Вызывает сомнение, может ли узуфрукт быть передан с
помощью манципации или уступки по суду навсегда или на время, безусловно
или под условием; как, например, если тот, кому делается уступка в суде,
говорит: “Утверждаю, что это поле принадлежит мне, так как узуфрукт на
него передан мне вплоть до десятых январских календ.” …Также и в
манципации: “Пусть (это) будет куплено мной за плату, так как узуфрукт
передан с таких-то календ.” То же самое совершают и под условием. Итак,
Помпоний считает, что узуфрукт не может быть отдан на определенное время
ни- через судебную уступку, ни через манципацию, но он сам может быть
только передан. Я же узнал, что узуфрукт может быть и отдан на время,
так как нормы о манципациях и судебных уступках утверждаются законами
XII таблиц.”193

Следует отметить, что в приведенном отрывке Павел спорит не о самой
возможности аренды через уступку в суде или манципацию, а о том, должен
ли узуфрукт “условно отчуждаться” (deducere) через них196 или только
передаваться (transferri).

О древности такого рода сделок свидетельствует то, что виндикационная
форма иска гораздо древнее самих законов XII таблиц197. Древность
арендного договора из mancipium

195 Fragm. iur. Rom. Vatic.50 (Paul. lib. 1. Manualium): “In
mancipatione

vel in iure cessione an deduci possit vel ex tempore vel ad tempus vel
ex

condicione vel ad condicionem, dubium est: quemadmodum si is, cui in
iure

ceditur, dicit: AIO HUNC FUNDUM MEUM ESSE, DEDUCTO

USUFRUCTU USQUE AD KAL. IAN., vel: DEDUCTO USUFRUCTU

USQUE AD KAL. IAN. DECIMAS… Item in mancipatione: EMPTUS МІНІ

ESTO PRETIO, DEDUCTO USUFRUCTU EX KAL. ILLIS: et eadem sunt

in condicione. Pomponius igitur putat, non posse ad certum tempus deduci

nee per in iure crssionem, nee per mancipationem, sed tantum transferri

означает отчуждение

вещи, при котором отчуждатель оговаривает для себя право

пользовладения: Бартошек М. Ук. соч. С. 103, 277.

197 Нечай Ф.М. Ук. соч. С. 167 ел.

94

подтверждается и чисто религиозным обрядом его заключения. Помимо
ритуального “убиения” манципируемого предмета символическим копьем,
арендующие у цензора ager publicus должны были окрасить лицо Юпитера
кровью своей жертвы, которая позднее была заменена специальной красной
краской (minium – Plin. N.h. 33.36.112). Той же краской окрашивалось
лицо Юпитера и во время религиозных празднеств, а также тело полководца,
получившего триумф. Особенно отчетливо характер mancipium проявляется
при обращении в рабство пленников. Вообще следует отметить, что
публичные торги, устраиваемые цензором каждые пять лет с целью сдачи в
аренду государственной собственности, даже в позднем Риме носили
сакральные черты. Мы уже упоминали о том, что эти торги начинались с
символической продажи “под копьем” права кормления священных гусей и
окрашивания статуи Юпитера красной краской. Следует отметить, что на
этом религиозные ритуалы не заканчивались, а только начинались. Далее в
аренду по сделке mancipium сдавались все храмы и храмовое имущество. На
это указывают свидетельства Тертуллиана, который описывает характер
торгов следующим образом: “Также вы устанавливаете в порядке договора по
публичному праву и общественных богов, которых вы используете в
публичных торгах как источник податей. Ведь Капитолий приобретается
(откупщиками) точно также как и овощной рынок. Проданные с торгов боги
берутся на откуп при обычных словах глашатая, при обычном копье, при
обычной заботе квестора. Но обложенные податью поля дешевле; платящие
подушный налог считаются менее благородными, ибо это знак рабства, боги
же, чем большей податью обложены, тем более священны, и наоборот, чем
большей податью обложены, тем более священны.”198. В другом месте
Тертуллиан добавляет: “Богов, которых вы выносите на публичные торги, вы
подчиняете откупщикам и в течении всех пяти лет вписываете их в
государственные доходы. Так приобретается храм Сераписа,
Капитолий… Так что больше

I98 Tert. Apol. 13.5-6: “Publicos aeque publico iure, quos in hastario
vectigales habetis. Sic Capitolium, sic olitorium forum petitur; sub
eadem voce praeconis, sub eadem hasta, sub eadem adnotatione quaestoris
divinitas addicta conducitur. 6. Sed enim agri tributo onusti viliores,
hominum capita stipendio censa ignobiliora (nam hae sunt notae
captivitatis), dei vero qui magis tributarii, magis sancti, immo qui
magis sancti, magis tributarii. Maiestas quaestuaria efficitur.”

95

выручают откупщики, нежели жрецы…”199. Приведенные отрывки из
Тертуллиана совершенно однозначно свидетельствуют о тесной связи системы
государственного откупа в позднем Риме с храмовым имуществом. Вполне
допустимо предположить, что в архаическом Риме в отличие от позднего
вообще все общественное имущество (земля, скот и т.д.) формально
принадлежало богам и находилось в ведении храмов. А сдача этого
имущества в аренду происходила в форме обещания искупительной жертвы
богам (vota nuncupata), обычный размер которой, как уже отмечалось выше,
составлял одну десятую часть урожая – decima.

Законы XII таблиц говорят о системе поручительства при обязательстве из
mancipium. Залогом в этом случае было имущество поручителя (praedia –
Schol. Bobiens in Cic. Pro Flac. 32.4 P. 244; Gell. 16.10.11). Полибий
сообщает о системе коллективного поручительства, включавшей в
государственные откупа значительную часть римских граждан (6.17.13). Это
вполне можно соотнести с коллективным поручительством законов XII таблиц
(vades, subvades – Gell. 16.10.6). Таким образом, манцепсы представляли
целые коллективы граждан, отсюда их второе название – magistri
societatis. Систему коллективного поручительства в V в. до н.э.
упоминает также и Ливии (3.13.8; 5.32.8). Этим может объясняться и
существование товариществ, которые по закону XII таблиц (8.27)
представляли в суде одно юридическое лицо. Происхождение этих
товариществ связано не только с древней клиентелой, но и с ролью
магистров пагов, которые в древнейший период, как отмечалось выше,
представляли свой паг в сенате при распределении ager publicus. Ведь во
времена Сервия Туллия именно они собирали налоги в своем паге
(Dionys.4.15; Macr.Sat.1.12.7), которые царь использовал для снабжения
войска во время похода (Lyd. De mens. 4.30). Именно они и были
древнейшими манцепсами-налогосборщиками. Однако эволюцию института
манцепсов необходимо рассматривать в историческом контексте.

Законы о поручительстве в XII таблицах (1.4; 7.11) позволяют нам лучше
понять характер древнейшей клиентелы. Известны случаи, когда клиенты
являлись коллективными

199 Tert. Ad nat. 1.10: “lam primum, quos in altarium regessistis
publicanis subd…tis, omni quinquennio inter vectigaiia vestra
proscripto addicitis: Sic Serapeu, sic Capitolium petitur, addicitur,
conducitur… Plus denique publicanis refigitur, quam sacerdotibus.”

96

поручителями своего патрона в суде, при необходимости вносившими за него
залог (Plut. Camill.12; Liv. 5.32.8). Соответственно, они были наиболее
вероятными поручителями патрона при заключении им обязательства из
mancipium. И наоборот, патрон являлся поручителем клиента на суде200.
Таким образом, речь идет о некоторых элементах круговой поруки внутри
gentes, которые еще и в V в. до н.э. обеспечивали патрициям поддержку
своих клиентов в борьбе с плебеями. Внутри рода, между патроном и
клиентом юридические обязательства цивильного права в древнейшее время
заключаться не могли. Это следует из слов Цицерона, который возмущался
лицами, заключавшими вопреки обычаям предков и законам XII таблиц
обязательства со своими клиентами (Cic. De orat. 1.38.174).

1.2.6. NEXUM

Перейдем к рассмотрению правовой сделки nexum, упоминаемой в законах XII
таблиц и представляющей наибольший интерес для изучения долгового
вопроса в Риме V-IV вв. до н.э. Мы уже останавливались на различных
теориях о nexum во введении. Рамки данной работы не позволяют отдельного
критического анализа всех этих теорий. Поэтому они будут рассмотрены в
той или иной мере в процессе анализа источников.

Этимология слова nexum давно известна201. Грамматически оно представляет
собой отглагольное существительное, образованное от причастия прошедшего
времени глагола nectere. Основное и, видимо, древнейшее значение этого
слова -“связывать”202. Причастие этого глагола – nexus, a, um – часто
встречается в различных текстах именно в значении “связанный”203.
Следовательно, встречающийся в источниках термин nexus может обозначать
не только должника, но и всякого “связанного” вообще. Поэтому
нельзя всякое

200 XII tab. 8.21; Plaut. Menaechm. 572-595; Dionys. 2.10.1.

201 Behrends О. Das Nexum. S.I42.

202 Fest. P. 160 L.: “Nectere ligare significat, id est apud
plurimos

auctores frequens; quin etiam in commentario sacrorum usurpatur hoc
modo:

“Pontifex minor ex stramentis napuras nectito”, id est funiculos
facito,

quibus sues adnectantur.”

2^3 Дворецкий И.Х. Латинско-руский словарь. С.670.

97

употребление слова nexus в источниках связывать с древним
обязательством nexum, если нет контекста, свидетельствующего о
правомерности такой связи. Точно так же и существительное nexum (у
Цицерона – nexus, us) иногда употребляется не в узком юридическом, а в
более широком значении, как всякое обязательство вообще. Особенно часто
расширительное значение nexum встречается в Дигестах (D.46.4.1;
48.21.3.3; 49.14.22.1; 10.233; 12.6.26.7).

Прямых данных о древней сделке nexum сравнительно немного. Так
определение nexum дает Варрон: “Nexum, как пишет Манилий, это все, что
заключается посредством меди и весов, включая и права отчуждения
собственности, но Муций определяет это как сделку посредством меди и
весов с целью обязать, кроме тех случаев, когда что-либо дается
посредством сделки mancipium. О том, что последнее является более
верным, свидетельствует само обсуждаемое слово. Ведь та медь, которой
обязуются при помощи весов и которая становится не своей, именно поэтому
и зовется nexus. Свободный, отдающий свой труд в рабство за деньги,
которые он был должен, зовется nexus, как человек зовется obaeratus от
аеге.”204. Более краткое определение дает Фест: “Nexum, как говорит Элий
Галл – это то, что совершается посредством меди и весов, то, что
называется necti. К этому роду (сделок) относятся следующие: составление
завещания, заключение nexum, освобождение от nexum.”205, a также: “Nexum
aes у древних называются деньги, которыми обязываются посредством сделки
nexum.”206. Об освобождении от обязательства, совершенного с помощью
меди и весов, сообщает Гай (Inst. 3.173), описывая процесс уплаты долга
в присутствии пяти свидетелей и весовщика (Inst. 3.174). Отсюда nexum
можно определить как долговое обязательство, совершаемое в форме
манципации, то есть с помощью меди и весов в присутствии пяти

Varr. L.L. 7.105: “Nexum Manilius scribit omne quod per librara et

aes geritur, in quo sint mancipia; Mucius, quae per aes et libram fiant
ut

obligentur, praeter quom mancipio detur. Hoc verius esse ipsum verbum

ostendit, de quo quaeritfur]: nam id aes quod obligatur per libram
neque

suum fit, inde nexum dictum. Liber qui suas operas in servitutem pro
pecunia

quam debebat [nectebat], dum solveret, nexus vocatur, ut
ab aere

obaeratus.”

pest. p. 160 L.: “Nexum est, ut ait Gallus Aelius, quodcumque per aes

et libram geritur: id quod necti dicitur. Quo in genere sunt haec:
testamenti

factio, nexi datio, nexi liberatio.”

Fest. P. 162 L.: “Nexum aes apud antiquos dicebatur pecunia, quae per
nexum obligatur.” См. также: Cic. Dc orat.3.40.159.

98

свидетелей и весовщика. Важно выяснить, что порождало это

обязательство. Принято считать, что nexum – это древнейший вид

денежного займа, что основывается, в частности, на переводе

термина “nexum aes” как “медь, взятая взаймы”207. Но если

определять nexum как самопродажу, то есть самоманципацию,

как это делают некоторые исследователи208, то в данном случае

кредитор является одновременно и покупателем. Если же он

передает должнику деньги, то акт отчуждения на этом

завершается и должник становится рабом кредитора, отношения

с которым не могут породить обязательства. Наконец, трудно

допустить, как верно подметил Л.Пеппе209, что уже в начале V

в. до н.э. товарно-денежные отношения в Риме достигли тех

размеров, при которых ведущую роль играли чисто денежные

займы. Еще в середине XIX в. К.Маркс, не подвергая в принципе

сомнению существовавшую в историографии его времени теорию

nexum, высказывал недоумение, видя нецелесообразность чисто

денежных займов в полунатуральном хозяйстве210. Поэтому в

нашем переводе nexum aes – это деньги, которые должник

обязуется уплатить за вещь, переданную ему кредитором. Такой

перевод вполне подтверждается источниками. Выше уже

упоминалось, что предметами, отчуждаемыми через манципацию,

могут быть только res mancipi, в число которых деньги не входят.

В том, что манципация являлась тем юридическим актом, в

форме которого заключалась сделка nexum, сомневаться не

приходится211. Следовательно, при nexum возможна передача

только res mancipi. Прямое подтверждение этому мы уже

приводили в отрывке из Цицерона (Тор.5.28) и подробном

комментарии к нему у Боэция (3.5.28 Orelli-Beiter). В другом

месте Цицерон также говорит, что “…в случае спора из-за

вещей, которые относятся к res mancipi, лицо, обязавшее себя

207 Huschke Е. Ueber das Recht des nexum. S.52 ff.; Mitteis L. Ueber

das nexum. S.96 ff.; Westrup C.W. Introduction to early Roman law. T.4.

b.l. P.129, 143-178; Watson A. Op. cit. P.I 12.

208 Villers R. Rome et le droit prive. Paris, 1977. P.60; Watson A. Op.

cit. P.I 16 ff.

209 Peppe L. Op. cit. P.85-99.

210 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2 изд. Т.25. С.148.

2*1 Stintzing W. Nexum mancipiumque tied mancipatio. Lpz., 1907; Pfluger
H. Nexum und mancipium. Lpz.,1908.

212 Cic. Pro Mur.2.3: “Quod si in iis rebus repetendis quae mancipi
sunt, is periculum iudicii praestare debet, qui se nexu obligavit,…”

99

посредством nexum, должно нести ответственность по суду.”212

Таким образом, nexum как и манципация – это способ отчуждения
собственности, где должник формально является покупателем. Но это была
фиктивная продажа (imaginaria venditio – Gai.Inst.1.119), так как
покупатеель не вносил денег, а лишь обязывался их внести. Именно поэтому
древние переводят nexum aes как пес suum aes (то есть “не своя -медь”)
по аналогии с alienum aes, а отнюдь не потому, что это уже взятые взаймы
деньги. Взаймы же, или в кредит должник брал прежде всего res mancipi,
то есть основные средства производства.

Предметом отчуждения по nexum могла быть и земля, что подтверждает
отрывок из Гая: “Nexum применяется к земле только в том случае, если она
mancipi, а провинциальная земля причисляется к res пес mancipi”213. To,
что провинциальная земля исключается из res mancipi,. свидетельствует в
пользу древности института отчуждения земли через сделку nexum. О том,
что на ager Romanus распространялось право отчуждения через nexum,
свидетельствует и отрывок из трактата римского агрименсора Агенния
Урбика: “Но земли, обложенные данью, которые не обладают правом nexum и
не могут быть востребованы от другого, тем не менее могут находиться во
владении частных лиц; и они все же продаются, но их манципация не может
быть законной.”214. Любопытно, что здесь так же как и у Боэция ставится
знак равенства между nexum и манципацией. В науке давно обращено
внимание на тождество этих сделок. Однако современные правоведы
искусственно разделяют nexum “в широком смысле слова”, которое считалось
равнозначным манципации и nexum в “узком значении”, под которым
понимается чисто денежный заем или самоманципация215. Однако такого
разделения nexum у античных авторов нет. Как справедливо отметил
О.Берендс, теория nexum -это искусственное творение историков права216.
Он убедительно доказал, что для чисто денежного займа существовал такой
тип

213 Gai. lost. 2.27: “[Ptaeterea hoc loco admo]nendi sumus, [etiam

nexum Ilalici soli proprium] esse, provincialis soli nexum non [esse;
nam

recipit nexus] significationem solum non aliter [quam si] mancipi est;
at

provinciale nee mancipi est.”

214 Agenn. Urb. P.64.(Blume): “Et stipendiaries (agros) qui nexum non

habent, neque possidendo ab alio quaeri possunt. Possidentur tamen
a

privatis, sed alia condicione: et veneunt, sed nee mancipatio eorum
legitima

potest esse.”

215 Dull. Nexum. II RE. Bd.17. St., 1936. S.I63 f.

216 Behrends O. Das Nexum. S.141.

100

обязательств, как стипуляция217, а сделка nexum использовалась прежде
всего для отчуждения земли218. В то же время он обратил внимание на то,
что через nexum отчуждались не крупные земельные участки (fundi), а
парцеллы (loci)219. О.Берендс впадает в другую крайность, считая, что
данные источников, в которых nexum обозначается как обязательство (Varr.
L.L. 7.105; Cic. Pro Mur. 2.3), являются поздней интерпретацией,
созданной Муцием Сцеволой под влиянием греческого нрава220. Тем самым он
ограничивает сферу действия древнего обязательственного права лишь
денежным займом или займом res пес mancipi но стипуляции. Мы уже
обращали внимание на то, что римляне гораздо шире трактовали
обязательственное право, которое возникало, в частности, и при аренде
земли, договор о которой заключался в форме манципации (Paul. Vat.
fr.50). Вообще продажа res mancipi под условием или на время была широко
распространена уже в эпоху XII таблиц. В этих законах упоминается, в
частности, аренда крупного рогатого скота. А согласно верховному
понтифику Кв.Муцию Сцеволе, обязательство, сопровождаемое древней
клятвой (fides), возникало и при арендном догвйорс (conductis-locatis –
Cic. De

off. 3.70).

Каким образом заключалось арендное обязательство, подробно рассказывает
Катон: “На каком условии следует продавать зимнее пастбище. Где
продаешь, укажи межи. Пастбищем пусть начинает пользоваться с
сентябрьских календ, с сухого луга пусть уйдет, когда начнет цвести
груша; …с прочего пастбища пусть уйдет в мартовские календы. 2. За
хозяином, когда будет пасти покупатель, удерживается право пасти две
пары волов и одного мерина; удерживается право хозяина пользоваться
овощами, спаржей, дровами, водой и проезжей дорогой. Если покупатель или
пастухи, или скот нанесут хозяину убыток, то пусть тот выплатит по
указанию честного человека; если хозяин или его рабы нанесут покупателю
убыток, пусть будет выплачено по указанию честного человека. Пока
(покупатель) денег не обеспечит, скот и рабы, которые там будут, пусть
остаются в залог. Если будет об

217 Behrends О. Der Zwdfftafelprozcss. S.34 ff.

218 Behrends O. Das Nexum. S.I74 f.

219 Ibid. S.I79 f.

220 Ibid. S.I63 ff.

.10 1

этих делах спор, пусть суд пойдет в Риме.” (пер.
М.Е.Сергеенко)221.

В данном тексте речь идет о краткосрочной аренде частной земли для
выпаса скота. Любопытно отметить, что хозяин участка сохраняет за собой
целый ряд земельных сервитутов: право выпаса определенного количества
скота (actus), пользования водой (aqueductus), проезжей дорогой (iter),
а также правом выращивания овощей и рубки дров. Покупателю же продается
лишь один сервитут – право выпаса скота. Следует отметить, что земельные
сервитуты (servitutes praediorum rusticorum) относились к res mancipi
(Gai.Inst.2.17) и, следовательно, могли отчуждаться в пользу арендатора
по пехшп. Историки римского права относят первые три из упомянутых
сервитутов к древнейшим222, поскольку они упоминаются в законах XII
таблиц (7.6-8). В то же время принято считать, что основной вид
земельных сервитутов – узуфрукт – появляется лишь в конце Республики223.
С этим можно согласиться лишь в том смысле, что сам термин usufructus
получает более широкое распространение лишь в период поздней Республики.
Однако в современной литературе приводится немало данных
о

Cato De agr. 149: “1. Qua lege pabulum hibernum venire oporteat.

Qua vendas, fines dicito. Pabulum frui occipito ex Kal. Septembribus.
Prato

sicco decedat ubi pirus florere coeperit: …Cetero pabulo Kal.
Martiis

[de]cedito. 2. Bubus domitis binis cantherio uni, cum emptor pascet;
domino

pascere recipitur. Holeris, asparagis, lignis, aqua, itinere,
actu domini

usioni recipitur. Si quid emptor aut pastores, aut pecus emptoris
domino

damni dederit, boni viri arbitratu resolvat. Si quid dominus aut familia
aut

pecus emptori damni dederit, viri boni arbitratu
resolvetur. Donicum

pecuniam satisfecerit aut delegarit, pecus et familia, quae illic erit,
pigneri

sunto. Si quid de iis rebus controversiae erit, Romae iudicium fiat.”

Римское

частное право. С.223; Муромцев С.А. Гражданское право древнего Рима.

М., 1883. С.133-137. Вместе с тем необходимо отметить, что юристы

B

D

L

N

|

~

????E?‚

I

?

O

Oe

??

???ETHaaeaeouth

?

?

1/4

?

o

o

u

^Jph

„f

yyyy^„f

yyyy^„B

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

„?

yyyy^„?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

„?

yyyy^„?

yyyy`„¶

hUe E@?

ph

hUe E@?

„1/2

yyyy^„1/2

„?

yyyy^„?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

ph

OJQJ^Jph

hUe E@?

„p

yyyy^„p

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

„6

yyyy^„6

yyyy`„U

ph

hUe E@?

hUe E@?

?ue’ue”ue\y~

p

iiUAe–fR

0

Z

n

p

ph

hUe E@?

hUe E@?

yyyy`„

hUe E

yyyy^„

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

„-

yyyy^„-

ph

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

yyyy^„F

„H ¤p

??y^„(

yyyy^„

hUe E@?

hUe E@?

ph

??y^„

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

„-

yyyy^„-

hUe E@?

?Љ??????

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

aI?!…jU

„#

yyyy^„#

yyyy^„¶

yyyy`„»

ph

hUe E@?

ph

hUe E@?

T

“$??1/4

D

D

L

`

d

|

?

c

¤

?

?

ue

th

hUe E@?

hUe E@?

@?

hUe E@?

@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

yyyy^„•

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

yyyy^„»

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

dyy ¤¶

yyyy^„»

yyyy^„»

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

„]

yyyy^„]

yyyy^„C`„

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

OJQJ^Jph

I

IcUE¶¦?s^

yyyy`„¶

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

yyyy^„?`„

yyyy^„

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

ph

??

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

(

d

 

c

°

?

A

Ae

Ue

Ue

0

?

hUe E@?

hUe E@?

ph

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

ph

yyyy^„F

yyyy^„F

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

ph

„#

yyyy^„#

`„E

ph

ph

ph

?j

yyyy^„S

„-

yyyy^„-

„#

yyyy^„#

hUe E@?

hUe E@?

??????

hUe E@?

D

J

T

X

d

t

?

n

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

„2

yyyy^„2

hUe E@?

aIA°?‚nZ

yyyy^„E

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

?? E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

„#

yyyy^„#

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

„-

yyyy^„-

yyyy`„I

yyyy^„I

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

ph

>

?

?

8

@

D

F

H

J

N

^

x

o

o

„-

yyyy^„-

OJQJ^Jph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

„(

yyyy^„(

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

ph

„-

yyyy^„-

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

yyyy^„

„A

yyyy^„A

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

hUe E@?

ph

hUe E@?

„U

yyyy^„U

hUe E@?

hUe E@?

ph

„-

yyyy^„-

`„I

4

iU1/2!?jUU

hUe E@?

hUe E@?

(

2

4

:

& F hUe E@? aIIµ™‚kW ph hUe E@? hUe E@? hUe E@? hUe E@? hUe E@? hUe E@? @? @? hUe E@? hUe E@? & F & F & F hUe E@? hUe E@? hUe E@? ph только как право прохода. С другой стороны, по мнению многих исследователей (см. например: A.Corbino Ricerche sulla configurazione originaria delle servitu. Milano, 1981. P. 97.), сервитут выпаса скота (servitus pascendi) появляется гораздо позднее. С этим никак нельзя согласиться. Есть все основания считать более верной точку зрения Шенеланна, относящего этот сервитут к наиболее древним (Schonemann, Die Servituten. Lpz,., 1866. S. 6 ss., 15 ss.). Римское частное право. С.221. 102 существовании частной аренды земли в раннем Риме224. Кстати, римский юрист Гай в своих комментариях к законам XII таблиц большое внимание уделяет именно узуфрукту (D.22.1.19). Вообще отрицание возможности существования аренды в раннем Риме не имеет под собой серьезной теоретической базы. Наоборот, современные этнографы утверждают, что различные виды издольной аренды, ведущеей к кабальному должничеству и долговому рабству существовали в различных обществах уже на стадии разложения первобытнообщинного строя. Причем важно, что в роли ростовщиков обычно выступали деревенские вожди и колдуны225. В качестве аналогии ситуации в раннем Риме часто приводится положение должников в досолоновской Аттике226. Еще К.К.Зельин, используя для сравнения большой этнографический материал, убедительно доказал связь - долгового вопроса в Афинах VI в. до н.э. с кабальной арендой гектеморов227. В последнее время факт существования кабальной аренды гектеморов у большинства исследователей не вызывает сомнения228. М.Финли, специально сравнивая обязательственное право в архаических Афинах и раннем Риме, констатирует, что несмотря на некоторые параллели, различия в этих общинах были весьма существенны229. Это отличие выражалось, по его мнению, в институте nexum - денежном займе, не имеющем аналогии в Афинах даже в терминологическом плане230. Однако приведенный выше материал позволяет говорить о значительно большем сходстве характера долгового вопроса в Афинах и Риме. 2^4 Штаерман Е.М. Расцвет рабовладельческих отношений в римской республике. С.70-73. *?*" История первобытного общества. Эпоха классообразования. С.207-209. 226 Raaflaub К.А. The conflict of the orders. P.31 ff. Зельин К.К. Борьба политических группировок в Аттике в VI в. до н.э. М.,1964. С.218-243. 22° Forrest W.G. The emergence of Greek Democracy. The character of Greek politics, 800-400 B.C. Li, 1966. P. 148; Jeffery H. Archaic Greece. The city-states с 700-500 B.C. L.,1976. P.91 f.; Starr C.G. The economic and social growth of early Greece, 800-500 B.C. N-Y.,1977. P. 183; Murray O. Early Greece. Brington, 1980. P. 181 ff.; Fine J. The ancient Greeks. L.,1983. P.192-199. 229 Finley M.J. La servitude pour dettes // Revue hist, de droit francais et etranger. T.43. N2. 1965. P. 184. 230 Ibid. P. 172 f. 103 В обоих случаях он связан с жесткими условиями кабальной аренды земли. Таким образом, данные источников, указывающие на существование различных форм аренды в раннем Риме, лишь подтверждают, что развитие римской civitas шло в общей колее исторического процесса, хотя и имело некоторое своеобразие в конкретных формах выражения. Трудность выявления этих форм связана не столько с недостаточностью источниковой базы, сколько с общей недифференцированностью ранних форм эксплуатации23'. Итак, nexum в раннем Риме - это способ отчуждения собственности и установления через манципацию власти над вещами, входившими в число res mancipi Однако это было не полное отчуждение, поскольку община сохраняла верховную власть над собственностью. Она выражалась прежде всего в периодических переделах общественной земли, а также в выплате налогов, сбор которых осуществлялся магистрами пагов, то есть древнейшими манцепсами. Именно последние прежде всего выступали в роли ростовщиков (feneratores), собирая с арендаторов (coloni) мелких парцелл (loci) определенный процент от их доходов. В то же время продажа res mancipi могла осуществляться и на определенный срок, чаще всего на один год (Paul. Vat.fr.50). Продавались и отдельные сервитуты какого-либо земельного участка и такая продажа мало чем отличалась от найма. Так Катон упоминает о продаже урожая на корню (Cato De agr.144; 146), то есть еще не собранного с поля урожая, где плата покупателя выражалась в определенной доле от взятого им с чужого поля урожая. Таким образом, nexum лишь по форме была, сделкой купли-продажи, а на деле использовалось в самых разнообразных сферах имущественных отношений, будучи зачастую кредитной, "воображаемой продажей", так как покупатель не вносил денег, а лишь обязывался внести их. Так же, как и в случае сделки mancipium, обряд заключения nexum сопровождался клятвенным обещанием nuncupalio (XII tab. 6.1) и залогом сделки могло быть имущество покупателя (pecus et familia - Cat. De agr. 149) или поручитель (XII tab. 7.11). Однако в традиции должники nexi изображаются как малоимущие граждане, потерявшие возможность предоставить залог (Liv.2.23.6; Dionys.6.79.2). Плебеи к тому же не всегда, В отличие от клиентов, были в состоянии найти поручителя. История первобытного общества. Эпоха классообразования. С.209. 104 Традиция говорит о том, что в данном случае залогом обязательства служила сама личность должника (Dionys.6.65.5; 6.58.3). Понять механизм такого самозалога позволяет рассмотрение терминов manus iniectio (наложение руки) и pignoris capio (захват залога). Гай рассказывает, что по законам XII таблиц в случае спора о правах собственности в суде истец и ответчик налагали руку на предмет спора и таким способом отстаивали свое право (Gai. Inst. 4.16-17; 4.21). Отсюда manus iniectio можно определить как заявление прав собственности (власти - mancipium) на какой-либо предмет или лицо (XII tab.6.5 а). В случае предоставления должником залога кредитор имел право на захват этого залога после просрочки обязательства. Акт захвата можно рассматривать как "наложение руки" на залог. При отсутствии залога происходило "наложение руки" на самого должника, личность которого и являлась залогом, что подтверждается обрядом эманципации при возникновении долга per aes et librum (Gai. Inst. 3.173-174), a также описанием в традиции участи nexi после просрочки обязательства (Liv. 6.14.3-5; 34.2; 8.28.1-2; Val. Max. 6.1.9). Любопытно указание Гая, что среди древних юристов не было единого мнения о захвате залога (pignoris capio): "Одни считали, что захват залога относится к законным искам, другие же утверждали, что это не legis actio, так как захват залога совершался не в присутствии претора (то есть вне суда) и в большинстве случаев даже в отсутствие противника" (Inst.4.29). Отсюда Э.Гушке, считая, что захват залога не требовал дальнейшего судебного, разбирательства, по аналогии с ним обосновал теорию исполнительной силы nexum, то есть наложения руки на должника без суда (manus iniectio pro iudicato)232. Следует возразить, что у Гая спор римских юристов шел не об отсутствии суда в случае захвата залога, а лишь о том, относится ли эта форма иска к legis actio. Таким образом, manus iniectio pro iudicato, так же как и pignoris capio, является лишь средством подачи иска. Ведь по законам XII таблиц после наложения руки следовало вести должника в суд (in ius ducito -XII tab. 3.2). Только после суда manus iniectio получало юридическую силу и влекло за собой capitis deminutio maxima. Яркий пример такого наложения руки описан у Ливия в случае с Виргинией, которую клиент Аппия Клавдия объявил своей рабыней (Liv. 3.14.4; 6; Dionys. П. 1.28.6). Правда, в данном случае речь идет не о должниках, но с ними происходило 232 Mommsen Th. Nexum. S.352 ff. 105 то же самое (Dionys.6.58.2). Процесс этот происходил в форме in iure cessio, что позволило некоторым историкам права говорить об идентичности nexum и in iure cessio233. Однако в данном случае происходила не передача или отчуждение собственности, а ее возникновение, ведь кредитор, совершая ритуальное "убиение" жертвы, то есть должника, копьем (festuca), таким образом создавал свой манципий над должником. Как уже отмечалось, виндикация сопровождалась и актом "наложения руки". Отсюда осужденные должники nexi имели и другое название - mancipia, о чем прямо свидетельствует Цицерон234. Теория исполнительной силы nexum по Э.Гушке все же не совсем лишена оснований. Так А.Уотсон, обосновывая свой взгляд на nexum как непосредственный кабальный договор, самопродажу235, утверждает, что для nexi гораздо предпочтительнее кабала, нежели смерть или продажа за Тибр. Отсюда он делает вывод, что смертная казнь или продажа к nexi вообще не применялись. Но отделение nexi от осужденных должников (iudicati) не подтверждается источниками. У Ливия мы находим упоминание о nexi vincti solutique, то есть о должниках, заключенных в оковы и свободных от них, положение которых было одинаково тяжелым (Liv.2.23.8). Также у Дионисия должники, находящиеся во власти кредиторов, подразделяются на тех, которые "...просрочив время оплаты обязательства, установленное законом, находятся в кабале (та агіцата кате'хетси)", и на должников, "...осужденных по частному иску ( не оспаривается Дионисием. Чтобы выяснить, насколько можно
доверять этой информации греческого историка, следует обратить внимание
на исключительно сакральный характер описываемых Дионисием установлений
Пумы Помнилия. У Фсста сохранилось несколько фрагментов из отдельных
законов Пумы и все они имеют сакральную окраску и более походят на
религиозные табу примитивных обществ. В одном из таких фрагментов
упоминается и судебный процесс над должником по стипу.чяции

113

(reus – Fest. P. 336 L.). Мы не будем обсуждать здесь вопрос об
историчности царя Нумы Помпилия, однако одно можно утверждать с
достаточной долей вероятности: уже в первый век существования римской
civitas обязательственные отношения регулировались определенными
сакральными нормами.

Далее необходимо отметить определенный рост общественного разделения
труда, так как выделение ремесла в особую сферу производства традиция
связывает именно с царствованием Нумы Помпилия, учредившего первые
коллегии ремесленников (Plut. Num. 17; Plin. N.h. 34.1.1). Характер
созданных царем ремесленных коллегий представляет особый интерес для
нашей темы. Плутарх (Num.17) сообщает, что каждая коллегия имела право
проведения собраний и свои религиозные обряды. В комментариях к законам
XII таблиц Гай говорит, что члены одной и той же коллегии назывались
sodales (D.47.22.4). Современные исследователи обращают внимание на
равнозначность понятий collegium и sodalitas3, хотя последние чаще
упоминаются в традиции как политические объединения, имевшие своего
патрона4. Так из Сатриканской надписи5 (VI в. до н.э.) известны suodales
Валерия Публиколы. Ливии упоминает также sodales Тарквиния (Liv.2.3.2),
Фабия (Liv.2.49.5) и Квинкция Цезона (Liv.3.14.3). Ремесленные коллегии
также имели своих магистров (Fest. Magistrate. P.I 13 L.),
представлявших, по-видимому, интересы коллегии в сенате и руководивших
исполнением ее религиозных обрядов. На это указывает рассказ Ливия о
создании коллегии торговцев (mercatores) в 495 г. до н.э., когда впервые
вопреки воли patres, то есть сенаторов, народ выбрал магистром простого
плебея (Liv.2.27.56). Каждая коллегия имела и место отправления своего
культа или даже свой храм, как, например, коллегия mercatores,
заведовавшая храмом Меркурия (Liv.2.27.5). По своей структуре эти
коллегии напоминают римские товарищества откупщиков (societates),
которые на ранних стадиях развития общества также могли иметь
подчеркнуто сакральный характер6. Глава откупного

3 Serrao F. Interventi // Society е diritto nell’epoca decemvirale. Ані
del

convegno di diritto romano, 1984. Milano, 1988. P.40.

4 Serrao F. Individuo, famiglia e society neU’epoca decemvirale //
Societa

e diritto nell’epoca decemvirale. P.I 16.

5 Немировский АИ. Надпись из Сатрика // ВДИ. 1983. N1. С.40-51.

Так, например, религиозный характер имели товарищества откупщиков на
острове Кос: Ростовцев М. История государственного откупа в Римской
империи. Спб.,1899. С.5.

товарищества в Риме назывался magister societatis, что равнозначно
термину manceps7. Следует подчеркнуть,что слова sodalitas, collegium и
societas воспринимались римскими юристами как синонимы*. Необходимо
также отметить тот факт, что даже во времена Цицерона манцепсов
сравнивали с сенаторами (quasi senatores – Cic. In Verr. 2.71.175). Выше
уже приводились данные в пользу существования системы откупа в Риме
царской эпохи, чему есть и еще некоторые подтверждения источников. Так,
появление откупщиков соли традиция относит ко времени Анка Марция
(Liv.1.33.9; Plin. N.h.31.7.89; De vir.illustr.5; Dionys.2.55). О
существовании уже при Ромуле манцепсов, ведавших сбором пошлин и
снабжением провиантом римского войска сообщает Иоанн Лид (De mens.4.30).
Обычное недоверие в историографии к приведенным выше данным9
представляется совершенно необоснованным. Ведь речь идет об элементарном
разделении труда, свойственном даже примитивной соседской сельской
общине, содержавшей на общественный счет кузнецов, пастухов и т.д. К
тому же в царский период функции распорядителей – манцепсов осуществляли
только patres-senatores, что тесно связано с необходимостью совершения
религиозных обрядов той или иной коллегии. Такое разделение труда, когда
высшим собственником является община, а распорядителем собственности –
каста жрецов, осуществляющих на земле “божий суд”, но когда уже
существуют элементы частного присвоения продуктов труда, вообще
свойственно примитивным обществам, находящимся на стадии разложения
первобытнообщинного строя10. Поэтому необходимо согласиться с точкой
зрения Т.Моммзена о том, что система откупов ведет свое начало с эпохи
царей11.

В предыдущей главе уже обращалось внимание на то, что обострение
долгового вопроса в раннем Риме тесно связано с системой откупа,
выражавшегося в характере сделок nexum mancipiumque. Поэтому данные
традиции о появлении должников уже в царский период заслуживают самого
серьезного внимания. Античные авторы впервые упоминают о тяжелом
положении

7 Бартошек М. Ук. соч. С.211.

8 Там же, С.76.

‘ См., например: Ростовцев М. Ук. соч. С. 103.

10 иСТОрИЯ первобытного общества. Эпоха классообразования. С.28,

427.

11 Моммзен Т. История Рима. T.I. C.252.

1 14

115

должников в связи с деятельностью царя Сервия Туллия. Дионисий
(4.9; 11) и Цицерон (De rep. 2.38) сообщают, что одной из
наиболее популярных реформ Сервия Туллия было освобождение должников
(obaerati). В современной историографии, богатой
рассуждениями о центуриатной реформе царя, вопрос о должниках этого
периода практически не рассматривается, а сведения источников
априорно признаются недостоверными. Л.Пеппе объясняет данные
Дионисия стремлением этого автора найти доказательства сходства реформ
Сервия Туллия с законами Солона в Афинах12. Цицерон же, по его
мнению, использовал традицию Лициния Макра, нарисовавшего
портрет Сервия Туллия по образу Тиберия Гракха13.
Действительно, шестой римский царь не только освободил
должников, но и, подобно Солону, издал закон, запрещавший
обращать в рабство за долги. Дионисий (4.11.2) пишет, что царь не
позволял ростовщикам лишать бедняков свободы и уводить их в рабство за
долги. Устами самого Сервия Туллия он излагает программу действий царя:
“Тем из вас, кто уже имеет долги (хре’а) и которые из-за бедности
неспособны их отдать, я жажду помочь, так как они является гражданами
и претерпели много трудностей на службе у своего отечества. С тем, чтобы
не потеряли собственную свободу те, кто укрепил общую, я даю (им
средства) из моего собственного имущества, чтобы они могли заплатить
долги. Что касается тех, которые задолжают в будущем, то я не позволю
уводить их в рабство за долги (про? та хреа атгаусстбаі), но издам
закон, чтобы ничто не давалось в долг под проценты под залог тела
свободных людей, так как считаю, что ростовщикам достаточно
владеть имуществом заключивших договор.” (Dionys.4.9.6-7). Далее
Дионисий излагает конкретные действия Сервия Туллия: “…Он приказал
переписать тех должников, которые были не в состоянии
выполнить свои обязательства, а также кому и сколько каждый должен.
Получив этот список, он приказал поместить таблицы на форуме и и
присутствии всех отсчитал кредиторам долги.” (Dionys.4.10.2).
Приведенные Дионисием сведения необходимо сопоставить с известными
нам реалиями социально-экономической жизни Рима в VI в. до н.э. Прежде
всего, следует отметить, что сегодня мало кто ставит
под сомнение существование уже в VI в. до н.э. категории assidui,
которые и занимались ростовщичеством. К тому же причины появления

12 Рерре L. Op. Git. P.24.

13 Ibid. P.25.

должничества, на которые ссылается Дионисий, у многих современных
историков также не вызывают сомнений. Так Дионисий говорит о бремени
налогов (єіафора?), которыми были задавлены бедняки, а существование
ценза и трибута в VI в. до н.э. признается многими исследователями14.
Второй причиной тяжелого положения должников древнегреческий историк
считает захват патрициями общественной земли, что вынуждало плебеев
работать на чужой земле в качестве мелких арендаторов или батраков
(Dionys.4.9.8). To, что уже в царский период земля находилась в
распоряжении патрициев, также мало у кого из современных историков
вызывает сомнение. Одной из характерных черт данной эпохи обычно считают
конфликт царя и патрициев в распоряжении общественной землей15. Таким
образом, в римском обществе VI в. до н.э. уже присутствовали причины,
вызывавшие обострение долгового -вопроса, следовательно, и сообщения
Дионисия и Цицерона заслуживают

большего доверия.

Что касается закона Сервия Туллия о запрещении долгового рабства, то
здесь надо отметить следующее. Сам закон нельзя трактовать в той
юридической форме, которая была свойственна более поздней эпохе. Царские
законы носили преимущественно, если не исключительно, религиозный
характер16. Как уже отмечалось, согласно Цицерону (De rep. 2.16), еще
Ромул заменил смертную казнь за большинство преступлений штрафом в виде
искупительной жертвы богам. Л Сервий Туллий, по словам Дионисия
(4.10.3), восстановил многие из забытых законов Ромула. Вообще,
повторное принятие законов свойственно римской (и не только римской)
истории и в большинстве случаев может быть объяснено реальной
исторической ситуацией. Тацит сообщает, что законами Сервия Туллия
регламентировались очистительные жертвоприношения Диане (Ann. 12.8).
Известно, что культ Дианы тесно связан с религиозным праздником,
сопровождавшимся ритуальным освобождением рабов и введенным Серпнем
Туллием (Fest. Servorum dies, P. 460 L.). Этот царь по одной из версий
известен также в античной традиции как основатель рабского празднества
Компиталии, тесно связанного с Сатурналиями как по времени

14 Moinmsen Th. Romische Staatsrccht. T.3. S. 164 ff.; Last II. Servian

reforms // JRS. N35. 1945. P.38 f.; Печаіі Ф.М. Ук. соч. С. 107 ел.

15 Richard J.-l l,es origines dc la plebe. P.41(> IT.

‘” Santalucia B. II proaesso penalc ncllc XII Tavole // Society с
diritro псІГсросл decernvirale. P.238.

1 16

1 17

его проведения, так и по своему характеру (Dionys. 4.14.3-4; Plin. N.h.
36.204). Оба эти праздника сопровождались очистительными
жертвоприношениями, причем жертвы богам во время Компиталий-Ларенталий
приносились именно рабами (Dionys.4.14.4). По словам Дионисия (4.14.3),
специальный закон регулировал ритуалы жертвоприношений и самого
празднества. Причем в этот ритуал входило и полное освобождение рабов на
время праздника, что должно было примирять рабов со своими хозяевами
(Dionys.4.14.4). С деятельностью Сервия Туллия связывает Дионисий и
обычай римлян регулярно освобождать рабов за достойный труд и похвальное
поведение (Dionys.4.24.2-4). Таким образом, вполне допустимо, что закон
Сервия Туллия о запрете долгового рабства имел сакральные формы,
дошедшие.до нас в виде религиозных празднеств, частично утративших
прежнее реальное содержание. Возможно также, что этот закон подтвердил
закон Ромула о замене смертной казни или рабства очистительным
жертвоприношением-штрафом в отношении несостоятельных должников nexi.
Итак, есть некоторые основания считать, что сведения традиции о
регулировании Сервием Туллием долгового вопроса отражают факты
действительной истории Рима VI в. до н.э.

Сервий Туллий не ограничился ликвидацией долгов и запрещением долгового
рабства. Чтобы ликвидировать сами причины задолжности, он, согласно
традиции (Liv. 1.47.12; Dionys. 4.11.2), провел реформу ценза, благодаря
которой основное бремя налогов легло на наиболее обеспеченных граждан.
Он также разделил общественную землю, находившуюся в распоряжении
“отцов”, между беднейшими гражданами, которых Дионисий называет фетами.
Любопытно замечание Дионисия о том, что этими преобразованиями царь
уничтожал власть сената (4.10.13). Но более всего эта власть была
поколеблена утверждением на куриатных комициях около 50 законов о
заключении сделок и правонарушениях (Dionys.4.13.1). Их историчность
ставится под сомнение современными учеными17, однако у Феста (Plorare,
Р. 260 L.; Procum patricium, P. 290 L.) сохранились цитаты из некоторых
законов Сервия Туллия.

Присутствие в них формулы религиозного заклятия sacer esto18, а также
архаичность языка, часто непонятного современникам Феста,
свидетельствуют в пользу аутентичности этих текстов и подтверждают
реальное существование других законов, приписываемых Сервию Туллию.
Кроме того, известно, что куриатные законы римских царей были собраны и
записаны еще в VI в. до н.э. верховным понтификом Публием Папирием в
книге, получившей название “Папириево цивильное право” (Dionys. 3.38.4;
D. 1.2.2.2)19. Часто указывают на то, что во время галльского нашествия
большая часть записей понтификов и других документов погибла
(Liv.6.1.2). Однако Ливии сообщает, что значительная часть царских
законов была вновь собрана и восстановлена уже после галльского пожара
(Liv.6.1.10). Следовательно, Дионисий мог знать о законах Сервия Туллия
не по наслышке и вряд ли стал бы заниматься домыслом в угоду
художественному замыслу своего труда, имея надежный источник информации.
Таким образом, вполне допустимо, что сакральное право Нумы Помпилия,
регулировавшее сделки nexum mancipiumque. получило дальнейшее
юридическое оформление в середине VI в. до н.э.

Дионисий рассказывает, что патриции должны были теперь “…жить по
писанным законам, равным образом давая права вам (то есть плебеям –
п.а.) и получая их от вас, а не обращаться с бедняками как с купленными
рабами…” (4.11.2). По-видимому, именно эти законы регулировали размер
налога, который взимали магистры пагов, сдавая общественную землю в
аренду, а также размер арендной платы. В связи с этим интересное
сообщение есть у Аврелия Виктора о том, что Сервий Туллий
“…распределил хлебный налог среди плебеев (plebi distribuit annonam –
De vir. ill. 7). Это можно понять в том смысле, что царь привел размер
продовольственных поставок в соответствие с цензом, поставив таким
образом под контроль закона деятельность магистров пагов. Эти магистры,
бывшие прежде практически независимыми родовыми или сельскими вождями,
стали теперь административным органом, контролируемым царем. А чтобы
среди магистров, живших в достаточно укрепленных сельских крепостях,
служивших в случае военного набега убежищем для местного населения
(Dionys.5.22.1), lie

17 Ridley R.T. The enigma of Servius TuIJius // Klio. T.57. N1. 1975.
P.161; Peppe L. Op. cit. P.23 f.; Orestano R. I fatti di normazione
nell’esperienza romana arcaica. Torino, 1967. P. 71 ss.

118

1 О

Формула sacer estod встречается уже в древнейшей надписи на Lapis Niger,
датируемой как минимум VI в. до н.э.: Santalucia В. Op. cit. Р.239.

19 Бартошек М. Ук. соч. С.340.

1 19

возникло заговора и сепаратистских настроений, он поселил их всех
вместе на так называемой “патрицианской улице” в Риме. Благодаря этому
царь имел возможность подавить всякий заговор против него с
господствующих над улицей высот (Fest. Patricius vicus, P. 247 L.). Факт
переселения патрициев в Рим свидетельствует еще и о том, что Сервий
Туллий ? стремился превратить сенат из представительного органа,
собиравшего родовых вождей лишь по мере необходимости подобно описанному
Дионисием (5.50.2-4) общелатинскому совету городов, в постоянный
совещательный орган при царе, не имевший неепосредственной поддержки
своей курии или пага и в большей степени зависимый от царя. Тем самым
Сервий разрушал связи патрициев в курии20.

2.2. Тарквиний Гордый

Контроль царя за распорядителями собственности патов означал, что
римляне стали воспринимать свою территорию как единое целое. Это
способствовало созданию понятия общеримской собственности. В период
правления Сервия Туллия ius civile стало преобладать над ius
gentilicium. Однако реально это привело к усилению власти царя, что
красноречиво подтверждает традиция в описании правления Тарквиния
Гордого. Дионисий сообщает, что он разогнал значительную часть сената,
поставив на место прежних сенаторов своих сородичей (4.42), отменил все
законы Сервия Туллия (4.43.1) и ликвидировал систему ценза и
налогообложения, заставив всех римлян платить одинаковые подати
независимо от их состояния (4.43.2). Особенно важно сообщение Дионисия о
том, что Тарквиний запретил проведение собраний среди жителей сел
(кыцлтши), членов курий (фратркхатьГи) или соседей (yei to’vuv) ,
проводившихся для совершения совместных священнодействий и
жертвоприношений ( іера каї биаіа?- 4.43.2). Это место иногда понимают
как стремление Таркниния уничтожить самостоятельность курий21. Однако
здесь следует отметить, что без совершения жертвоприношений не могла
осуществиться ни одна крупная юридическая сделка. Ьсз них
не могли

Richard J.-CI. La population romaine a I’epoquc archaique // Roma
arcaica с Ic recenti scoperte archeologiche (in onorc di U.Coli).
Milano, 1980. P.63. 21 Ibid. P.63.

заключаться арендные договоры, не мог проводиться сбор налогов во время
Паганалий. Отсюда можно Предположить, что последний римский царь
стремился сосредоточить контроль за всякой экономической деятельностью в
самом Риме и тем самым укрепить свою экономическую власть, превратив
сенаторов в слуг, не имевших права без ведома царя совершать
священнодействия и связанные с ними юридические акты. Возможно, именно
это ограничение и было одной из главных причин изгнания Тарквиния
Гордого.

2.3. Священные законы первых консулов

Согласно традиции, после изгнания царя конституция Сервия Туллия была
полностью восстановлена. Первыми консулами был проведен целый ряд
законов, носивших сакральный характер, которые, как и большинство
царских законов, можно отнести к leges sacratae. Таковыми были,
например, законы Валерия Попликолы о домогательстве царской власти и о
праве аппеляции к народу (Liv. 2.8.1; Plut. Poplic.ll). Из Дионисия
следует, что в 508 г. до н.э. были восстановлены также ценз и система
налогообложения в соответствии с законами Сервия Туллия (Dionys.5.20.1).
Это сообщение ни в коей мере не противоречит данным Плутарха (Poplic.ll)
и Ливия (2.9.6) об освобождении плебса от пошлин и налогов (portoriis et
tributo). Ведь, как уже упоминалось, при цензовой системе Сервия
основное бремя налогов ложилось на имущие разряды, тогда как неимущие
вообще были освобождены от налогов. Интересен также рассказ Ливия о том,
что в 508 г. до н.э. римский сенат принял “…постановление о продаже
соли, которая шла по непосильной цене”. Далее римский историк добавляет,
что “…государство взяло на себя это дело, отобрав его у частных лиц”
(Liv.2.9.6). Здесь, конечно, речь идет не о том, что продажа соли
перешла из частных рук в руки специальных государственных служащих, а о
том, что римская civitas взяла под свой контроль цены на соль, ранее
произвольно устанававшиеся манцепсами – откупщиками соляных
месторождений. Договоры с ними, как и всякого рода другие обязательства
общественного и частного характера (то есть mancipium и nexum), стали
регламентироваться специальными законами об обязательствах. Ведь
Дионисий сообщает, что в 509 г. до н.э. консулы “…возродили законы об
обязательствах (иоцоу? tot»? тгері t(5V ov\i$o\ai(nv), написанные
Сервием Туллием (Dionys. 5.2.2). Причем Дионисий подчеркивает, что эти
законы

120

121

были приняты с целью укрепить плебс (Ьг\\і6тг\у) и низкую чернь (Xx^ov)
в верности государству (Dionys. 5.2.2). Возродив отмененные Тарквинием
собрания плебеев (бтщбтаі) и сородичей (фиХ^таі) для совершения
совместных жертвоприношений, первые консулы укрепили и власть
патрицианского сената, в руках которого было право совершения sacra.
Вообще логично предположить, что с изгнанием царей власть сената не
только возродилась, но и многократно усилилась, поскольку годичная
власть консула несопоставима с царской властью, контролировавшей прежде
всего деятельность сената.

Бесконтрольная власть вела к различного рода злоупотреблениям, которые,
исходя от власть имущих, становилась обычаем, часто и успешно
соперничавшим в древнем Риме с любыми законами (Арр.В.С.1.54). В
условиях изнурительных войн, провоцируемых изгнанным Тарквинием, эти
злоупотребления незамедлительно привели к обострению социальной
напряженности внутри Рима, которая проявилась прежде всего в заговорах
рабов 501-500 гг. до н.э.

2.4. Данные о заговорах рабов 501-500 гг. до н.э.

Весьма незначительные сведения об этих заговорах дает Ливии. Он не
указывает ни причин, ни характера мятежа 501 г. до н.э.: “…в толпе
поднялась ссора и чуть ли не драка, этот пустячный случай едва не подал
повода к мятежу” (Liv.2.18.2). Из этого текста не ясно, связан ли мятеж
с внутренними событиями в Риме, или с внешнеполитическими. Тем не менее
он в какой-то мере он подтверждает данные Дионисия о заговоре рабов 501
г. до н.э. Под этим годом Дионисий называет тех же консулов, что и Ливии
– Публия Каминия и Тита Ларция. Но Ливии добавляет, что в этом же году
Тит Ларций был назначен диктатором, а начальником конницы – Спурий
Кассий (Liv.2.18), что по Дионисию происходит тремя годами позже
(Dionys.5.63:65). Ливии сам объясняет несовпадение тем, что год
назначения диктатора точно не известен (Liv.2.18). Таким образом,
сведения Ливия и Дионисия в целом совпадают. К этому следует добавить
упоминание Дионом Кассием о заговоре рабов в этом году (Zonar.7.13).
Дионисий говорит, что “…рабы хотели захватить холмы и поджечь город”.
Но заговор был раскрыт, его участники схвачены и после пыток казнены
(Dionys.5.51.3). Кто были эти рабы и каковы причины заговора –
неизвестно.

Суть его может проясниться при сравнении с заговором следующего года. У
Ливия о нем вообще нет никаких сведений.

122

Он характеризует события 500 г. до н.э. более чем кратко: “Консулы
Сервий Сульпиций и Маний Туллий; не случилось ничего, достойного
упоминания” (Liv.2.19). Кратко о заговоре 500 г. до н.э. говорит Дион
Кассий, называя среди заговорщиков “рабов (боиАоО и тех, которые
присоединились к ним” (Zonar.7 2.5. Рост движения должников в 498 - 496 гг. до н.э. Согласно Дионисию, следующая попытка плебеев облегчить бремя долговых обязательств относится к 498 г. до н.э. Движение стало еще более массовым. Отказ должников от набора в армию, приведший консулов в растерянность, и их попытка добиться освобождения от долгов посредством голосования в народном собрании (Dionys.5.63.1) говорят в пользу того, что борьба против кредиторов охватила уже и средние слои гражданства. По словам Дионисия (5.69.1), борьба должников встретила сочуствие даже среди некоторых членов сената. Так Марк Валерий, который в традиции изображается покровителем простого народа, высказывает мнение за ликвидацию долговых обязательств (Dionys. 5.53.2: Val. Max. 8.9.1). Дионисий, перечисляя высказанные в сенате мнения, по сути дела дает характеристики различных программ решения долгового вопроса. Программа Валерия заключалась в полной ликвидации долгового рабства и погашении всех долговых обязательств за общественный счет. Более умеренная программа предлагала только запрещение долгового рабства и выкуп за общественный счет уже осужденных должников. Наконец, третья программа, которую традиция приписывает Линию Клавдию (Dionys.5.66-68; Val.Max.9.3.6), заключалось в строгом взыскании долгов и наказании неподчинившихся. К этому году Дионисий относит постановление сената, приостанавливающее изыскание долгов и судебные иски до полного окончания войны (Dionys.5.69.2). Тогда же Тит Ларций назначается диктатором, причиной чего, по-видимому, было не только внешнее, но и внутреннее положение Рима (Dionys.5.70; Zonar.7.14). 124 2.6. Первая сецессия плебеев: причины характер и значение 2.6.1. Историография вопроса. Проблема достоверности Если введение каких-то новых обрядов Сатурналий в 496 г. до н.э. и были связаны с некоторым смягчением положения должников, то они, тем не менее, весьма слабо отразились на общем положении nexi. Ведь уже в следующем году произошла новая вспышка недовольства должников, приведшая к так называемой первой сецессии плебеев 494 г. до н.э. Несмотря на обилие источников, касающихся этого события, изучение данной темы обусловлено необходимостью рассмотрения некоторых проблем современной историографии. Главной из них следует считать проблему достоверности данных традиции о первом удалении плебеев. Долгое время большинство ученых вообще отказывалось верить в реальность событий первой половины V в. до н.э. Ярким примером такого направления может служить работа Н.Радцига24. Не обошла гиперкритика и первой сецессии плебеев25. Основные доводы в пользу недостоверности традиции заключались в следующем: 1. Повторяемость событий. 2. 23 Latte К. Romische Religionsgeschichte. Munchen, 1960. S.254 f.; Ogilvie R.M. Op. cit. P.290. 24 Радциг Н. Начало римской летописи // Ученые записки Московского ун-та, (ист.-фил.) 1904. вып.32. 25 Meyer Е. Der Ursprung des Tribunats // Kleine Schriften. 1910. T.I. S.354-379; Sordi M. II santuario di Cerere, Libero e Libera e il tribunafo dello plebe // CISO. N9. Milano, 1983. P. 127-139. 125 Непризнание возможности обострения долгового вопроса в первой половине V в. до н.э., из чего делается вывод, что описание борьбы должников в V в. до н.э. является точной копией событий II—I вв. до н.э. 3. Противоречие данных Ливия и Диодора Сицилийского о времени учреждения первого трибуната. В настоящее время реальность первой сецессии признается большинством историков26. И.Маяк объясняет повторяемость событий историческими реалиями V в. до н.э. При остром сопротивлении патрициев плебеям постоянно приходилось вновь завоевывать свои права27. К тому же нельзя не отметить, что несмотря на внешнее сходство некоторых событий ранней истории Рима, каждое из них носит свои индивидуальные черты, присущие лишь данной эпохе28. Археологическое исследование Рима29, новые находки эпиграфических документов, в частности - Сатриканской надписи30, дают все новые подтверждения реальности событий и исторических лиц V в. до н.э. В то же время некоторые исследователи обращают внимание на то, что новые археологические и эпиграфические данные не могут однозначно подтвердить или опровергнуть данные источников именно по" социальной истории31, поэтому правильному пониманию социальных процессов в раннем Риме могут способствовать только аналогии с другими раннеклассовыми обществами32. В этих рассуждениях справедливо то, что данные письменных источников и сегодня остаются основным 26 Немировский А.И. История раннего Рима и Италии. Воронеж, 1962. С.244 ел.; Маяк И.Л. Ранняя республика в Риме. С.352; Ogilvie R.M. Op. cit. P.309-314. 27 Маяк И.Л. Из новой литературы по источниковедческим проблемам древнейшего Рима // ВДИ. 1972. N3. С.214-221. 28 Legge е societa nella repubblica Romana (Eds. F.Serrao). Napoli, 1981. 29 Bloch R. The origin of Rome. N.Y., 1960; Heurgon J. Op. cit. P. 1-23; Pallotino M. Fatti e legende (moderne) sulla рій antica storia di Roma // Studi Etruschi. T.31. Firenze, 1963; Coarelli F. La Roma del V secolo A.C. // Societa e diritto nell'epoca decemvirale. P.33 s. 30 Немировский А.И. Надпись из Сатрика. С.40-51. 31 Momigliano A. The rise of the plebs in the archaic age of Rome. P. 181; Timothy J.C. The value of literary tradition concerning archaic Rome // Social struggles in archaic Rome. P.67. 32 Raaflaub K.A. The conflict of the orders in a/chaic Rome. A comprehensive and comparative approach // SSAR. P.26-46. 126 материалом по социальной истории ранней Республики. Что касается утверждений о противоречивости сведений традиции о первой сецессии, то следует отметить, что многие из них надуманны и произвольны, так как, предлагая различные реконструкции, они весьма мало опираются на источники33. Примером этого может служить проблема датировки возникновения плебейского трибуната. Античная традиция в целом едина в определении времени учреждения трибуната34. Исключение составляет лишь Диодор Сицилийский, который сообщает, что в 471 г. до н.э. "...в Риме впервые было установлено четыре трибуна" (11.68). Диодор никак не комментирует свое краткое сообщение. Его сведения о раннем Риме вообще крайне отрывочны и разбросаны по тексту, содержащему в основном греческую историю, поэтому они не могут восприниматься однозначно. Тем не менее, основываясь именно на этом отрывке, Эд.Мейер признает все прочие многочисленные данные традиции о первой сецессии и установлении трибуната недостоверными35. Однако точка зрения Эд.Мейера достаточно убедительно опровергнута36. Ведь и Ливии (2.58.1) и Дионисий (9.49) сообщают, что в 471 г. действительно "впервые" были проведены выборы плебейских трибунов в собраниях по трибам, в то время как ранее они проходили в куриатных комициях. Таким образом, Диодор сообщал ни о чем ином, как о законе Публилия 471 г. до н.э., по которому выборы трибунов были перенесены из куриатных в трибутные комиции. Кроме того, Диодор мог говорить не о создании трибуната, а об удвоении числа трибунов37. Многие современные историки, в целом принимая традицию, по разному оценивают причины и сущность первой сецессии. Р.Гюнтер объясняет обострение долгового вопроса в начале V в. до н.э. чисто политическими причинами, связывая рост долгового рабства с общим внешнеполитическим кризисом римской 33 Timothy J.C. Op. cit. P.64 f. 34 Liv.2.23; Dionys.6.49.1; De vir. illustr.18; Gell.17.21.10; D.l.2.2.20; Isid. Orig. 9.4.18; Cic. Pro Corn. (Ascon. P.75 Beiter); Lyd. De mag. 1.38;44; Eutrop. 1.13; Zonar. 7.15. 35 Meyer E. Op. cit. S.368. 36 Stuart Jones H. The early republic // САН. Т.7. 1928. P.453. 37 Urban R. Zur Entstehung des Volkstribunates // Historia. N22. 1973. S. 763. 127 Республики38. Тяжелое внешнеполитическое положение конечно оказывало влияние на внутриэкономическое развитие, но оно было не единственным и, вероятно, не главным в развитии долгового рабства. Иную точку зрения высказывает Л.Пеппе^ считая, что античная традиция, и прежде всего Дионисий Галикарнасский, преувеличивали значение долгового вопроса в начале V в. до н.э.39. Действительно, мы видим, что вслед за первой сецессией долговой вопрос на протяжении всего V в. до н.э., согласно Ливию, не всплывал на поверхность политической жизни Рима. На основании этого Л.Пеппе приходит к выводу, что причиной первой сецессии, также как и всех последующих событий V в. до н.э., была борьба сельского плебса за землю. Такой же точки зрения придерживается и Ф.М.Нечай, совершенно необоснованно утверждая, что главным требованием восставших было наделение землей малоимущего крестьянства40. Однако актуальность именно долгового вопроса в V в. до н.э. подтверждается хотя бы тем, что долговое рабство зафиксировано в законах XII таблиц. К тому же развитие рабства-должничества самым непосредственным образом связано, как отмечалось в предыдущей главе, с земельным вопросом. А.Дель-Оро, относя плебеев к латинской общине, автономной от римской патрицианской общины, считает главной причиной восстания стремление латинян к независимости и связывает учреждение трибуната с заключением договора Спурия Кассия41. Но такая точка зрения противоречит данным традиции и не объясняет, а лишь запутывает и без того не вполне ясную картину, что убедительно показал в своей статье Р.Ридли42. Интересную точку зрения на причины первой сецессии высказал еще в конце XIX в. П.Бодянский. Тесно увязывая долговой и земельный вопросы, он считал основной причиной обострения социальных отношений в начале V в. непомерное увеличение налога на войну (tributum), от которого страдали прежде всего плебеи - арендаторы чужой земли, вынужденные залезать в долги ради уплаты этого налога*". 38 Гюнтер Р. К развитию социальной и имущественной дифференциации в древнейшем Риме // ВДИ. 1959. N1. С.37-75. 39 Рерре L. Op. cit. P.85-93. 40 Нечай Ф.М. Ук. соч. С. 113. 41 Dell'Oro A. La formazione dello stato patricio-plebeio. 1950. P.71 s. 42 Ridley R.T. Notes on the establishment of the tribunate of the plebs // Latomus. T.27. N3. 1968. P.545. 43 Бодянский П. История народного трибуната. 1881. N1. С.8-12. 128 Таким образом, в историографии существуют самые разнообразные точки зрения, тем не менее, большая часть историков стремится так или иначе связать события 494 г. до н.э. с нехваткой земли в Риме. Попытаемся выяснить причины возмущения плебса, обратившись непосредственно к данным источников. 2.6.2. Основные экономические и социальные причины восстания Большинство античных авторов называют главной причиной первой сецессии непомерное бремя долгов и долговое рабство44. Ливии (2.23), Дионисий (6.26.1) и Плутарх (Магс.5) говорят также об обнищании плебеев и жестоких притеснениях со стороны кредиторов, причем Дионисий указывает на постоянные войны и непосильный военный налог, углубившие обнищание плебса. Согласно Диону Кассию (4.17.2), одна сторона стремилась к чрезвычайной власти, а другая - к освобождению от добровольного рабства (ебєХобоиХєіа?). Таким образом, согласно традиции, главной причиной первой сецессии было тяжелое положение должников, которых Ливии часто называет nexi (2.23.8; 2.24.7; 2.27.1; 2.31). Должникам противопоставляются кредиторы, ростовщики, сенаторы и консулы, которые своим господством довели народ до рабского положения. В историографии господствует мнение, что тяжелое положение должников nexi связано с договором nexum, который часто понимают как денежный заем, ведущий к долговой кабале45. Однако мы уже обращали внимание на действительное значение в римском праве сделки nexum в частности и обязательства вообще. В связи с этим под кредиторами и ростовщиками, упоминаемыми в традиции, следует понимать крупных землевладельцев, сдающих землю в аренду, и вообще различного рода магистров. Это прежде всего magistri pagorum, сдающие землю пагов в аренду, и различные raagistri societatis, то есть манцепсы, бравшие на откуп сбор налогов и называвшиеся в традиции feneratores. 44 Liv.2.23; Dionys.5.22; Plut. Marc.5; Cic. De rep.2.33.57, Brut.14.57; Gell.16.21; 8.9.1; Flor.1.23; De vir. illustr. 18; Zonar.4.17.1-2; Fest. P.422 1.; Lyd. De mag.i.44. 4^ Peppe L. Op. cit. P.222 ss.; Finley M.I. La servitude pour dettes. P. 159. 129 Такая точка зрения находит прямое подтверждение в источниках. Так Дионисий называет среди удалившихся плебеев фетов, которых считает арендаторами чужой земли (Dionys.7.1 Л). Он не раз упоминает земельную аренду в описании событий первой половины V в. до н.э. (Dionys. 3.31; 4.9.13; 9.60.2; 9.51.4; 9.44.7). Согласно Аппиану (В.С.1.7) и Цицерону (Verr.3.6.13; 3.8.20; 3.11.27; 3.21.53), сдача земли в аренду издревле существовала в римской civitas. Далее Саллюстий, описывая причины сецессии, сообщает следующее: "Затем patres изнуряли плебс царской властью, выносили решения о жизни и теле (плебеев) с царским своеволием, они сгоняли плебс с земли и не допуская никого из прочих, одни осуществляли государственную власть." (Sallust. Hist. 1. fr.ll). Сообщение о том, что сенаторы сгоняли плебеев с земли, может быть объяснено двояко. Речь может идти либо о конфискации личных земельных наделов за долги, либо, что более вероятно, сгоняли плебеев с арендуемой ими общественной земли за неуплату поземельного налога. Наконец, прямым аргументом в пользу существования земельной аренды и непомерно высокого уровня арендной платы в начале V в. до н.э. можно найти у Плиния Старшего, который пишет следующее: "Неужели никто не обсудил горы Священную и Авентин и сецессию разгневанного плебса? Конечно, продовольственный рынок выравнивал тех, кого разделило имущество, поэтому, клянусь Геркулесом, ничто кроме рыночного налога не имело в Риме большего значения для возмущения плебса, жалующегося на него в присутствии всех глав государства до тех пор, пока сбор этой пошлины не был уменьшен, и выяснилось, что нет способа обложения налогом более продуктивного или более безопасного и менее подверженного случайностям судьбы, чем когда эта арендная плата доверяется беднейшим, ведь тогда и на земле есть поручитель, и выплаты совершаются в срок, и наземные постройки радуются всякому небу."46 Важно подчеркнуть, что при описании событий 494 г. до н.э. ростовщики, землевладельцы и кредиторы прямо идентифицируются античными авторами с сенаторами и часто 4^ Plin. N.h.19.19.56: "Nemo Sacros Avenfinosque montes et irafae plebis secessus circumspecserit? Macellum certe aequabit quos pecunia separaverif. Itaque, Hercule(s), nullum quam maceli vcctigal maius fuit Romae clamorc plebis incusantis apud omnes principes donee remissuin est portorium mereis huius, compertumque non aliter quaestuosius censum haberi aur tutius ac minore fortunae iure: cum credatur pensio ea pauperrumis in solo sponsor est et sub die reditus superficiesque caelo quocuinque gaudens." 130 объединяются одним общим термином patres, который обозначает именно членов сената. По всей видимости, это можно объяснить только одним - исключительным правом сената распоряжаться общественной землей (ager publicus), в частности, и правом сдачи ее в аренду, что, кстати, подтверждается данными Дионисия, согласно которому Спурий Кассий предложил сенату в 494 г. до н.э. часть общественной земли разделить на наделы и сдать в аренду, чтобы полученную арендную плату (цісгвшаі?) использовать на военные нужды (Dionys.8.73.3). Следует отметить, что сословию сенаторов во время первой сецессии противостояли не только неимущие должники, но и почти все сословие плебеев. Если верить традиции, среди восставших были не только proletarii и capite censi, но и граждане среднего достатка, относившиеся к assidui. Именно массовое разорение средних слоев населения, всегда служивших опорой римского государства и, прежде всего, римского войска, привело к первой сецессии47. То, что основным составом ушедших были воины, лишний раз подтверждает это (Liv. 2.32; Dionys. 6.55.2). Есть некоторые основания считать, что вплоть до первой сецессии право на заключение сделки mancipium с государством, что давало возможность распоряжения от его лица крупной земельной собственностью, находилось исключительно в руках сената, прежде всего, в руках магистров пагов. Об этом позволяет судить сообщение Ливия об учреждении коллегии торговцев48 Из этого сообщения следует, что в 495 г. магистром коллегии купцов, являвшимся первосвященником храма Меркурия и совершавшим жертвоприношения за свою коллегию, впервые был избран не представитель "отцов", а простой плебей. Это первый из известных нам прецедентов занятия должности манцепса плебеем. Впоследствии такая практика могла стать более распространенным явлением, о чем свидетельствует сам факт появления квесторских земель. Однако в начале V в. до н.э. даже сравнительно зажиточные плебеи находились в полной 47 Richard J.-Cl. Les origines de la plebe. P.512. 4° Liv. 2.27.5-6: "Между консулами случился спор, кому освящать храм Меркурия. Сенат передал решение этого дела народу: тот из них, кому повелено будет народом освятить храм, станет ведать хлебным снабжением (аппопае), учредит торговую коллегию (collegium mercatorum), совершит торжественный обряд в присутствии понтифика, а народ представил освящение храма Марку Леторию, первому центуриону первого манипула, и, конечно, не столько ради того, чтобы его почтить - ибо такая честь не подобала человеку его звания, -сколько ради посрамления консулов." 131 зависимости от воли сенаторов, имевших верховное право распоряжения землей и взимания с нее налогов. Бесконтрольное увеличение налога вело к разорению даже средних слоев плебса и давало "отцам" право сгонять с общественных земель одних и порабощать других (Liv. 2.23.6-8; Sallust. Hist. 1. fr. 11). 2.6.3. Итоги сецессии. Восстановление leges sacratae Такой взгляд на причины первой сецессии позволяет внести некоторые коррективы в понимание результатов первой сецессии. В историографии, как ни странно, почти не предпринимались попытки связать чисто экономические причины возмущения должников с его результатами -установлением плебейского трибуната и священных законов. Такое отношение вызвано, по-видимому, неверным пониманием долгового вопроса в начале V в. до н.э. и гиперкритическим отношением к традиции. Согласно традиции, восстание окончилось полной победой плебса. Ливии пытается показать, что окончание сецессии произошло благодаря взаимным уступкам патрициев и плебеев (Liv.2.33). Он говорит лишь об учреждении плебейского трибуната, объявленного неприкосновенным по священному закону (lex sacrata). На решение долгового вопроса Ливии не указывает. Однако несколько ранее он упоминает об эдиктах Сервилия 496 г. до н.э. (Liv.2.24) и М.Валерия 494 г. до н.э. (Liv.2.31). Содержание этих эдиктов сводилось к тому, что во время военных действий запрещалось держать римского гражданина-воина "...в оковах или заключении и владеть или передавать имущество воина, или докучать его детям или внукам" (Liv.2.24). Несомненно, успешное завершение первой сецессии и избрание трибунов, имеющих право наложения veto, гарантировали силу этих эдиктов. О более радикальных последствиях восстания говорит Дионисий, передавая их в речи Менения Агриппы к восставшим: "Мы думаем, будет справедливо, чтобы все те, кто связан долгами, были бы освобождены от своих обязательств; и если кто-либо из неплатежеспособных уже находится в кабале до полной выплаты, предписанной законом, то мы решили, что они также будут освобождены. Что касается тех, кто был осужден по частному иску и передан кредиторам, выигравшим тяжбу против них, то мы хотим, чтобы они тоже были освобождены и ликвидируем их осуждение... Что же касается ваших будущих долгов, то все, что будет одобрено вами, народом и сенатом в 1.32 обоюдном согласии после постановления с этой целью, то и будет" (Dionys. 6.83.4-5). Таким образом, Дионисий, а также Дион Кассий (4.17.12; Zonar. 7.14; 15) говорят о том, что в результате первой сецессии были ликвидированы все долговые обязательства, освобождены все кабальные должники и возвращены свобода и гражданство всем, находящимся в рабстве у кредиторов. Античные авторы однозначно указывают на то, что в результате возмущения плебса был учрежден плебейский трибунат, главное предназначение которого - защита плебеев от несправедливости сената и консулов. Согласно Цицерону (Pro Quint. 20.63), Саллюстию (Cat.33.5) и Ливию (6.37), одной из функций плебейских трибунов была защита должников, причем по Ливию трибуны в IV в. до н.э. успешно препятствовали их осуждению. Любопытно также наблюдение Е.М.Штаерман о том, что в Риме эпохи республики даже для раба, которому грозили несправедливая казнь или мучения, сохранялась возможность прибегнуть к защите плебейского трибуна49. О характере первых выборов плебейских трибунов в 494 г. до н.э. сообщает Дионисий (6.89.1): "И народ, разделившись на существовавшие тогда фратрии или, если кто-то предпочинает называть их так, как зовут их сами римляне, на курии, избирает годичными магистратами (apxovTccs) следующих: Луция Юния Брута и Гая Лициния Беллута, которых народ имел до этого момента в качестве вожаков, и вдобавок к ним Гая и Публия Лициниев и Гая Визелия Руга. Эти пять человек были первыми, кто получил трибунскую власть за четыре дня до декабрьских ид, как это принято и в наши дни." В процитированном сообщении важно отметить то, что трибуны были выбраны плебсом по куриям. О выборах первых плебейских трибунов на куриатных комициях, сопровождавшихся совершением ауспиций, сообщает также и Цицерон (Pro Corn, fr.23). Возможность этого подвергается сомнению50, но достаточно вспомнить, что все вопросы, касающиеся sacrum, а тем более священные законы, регулировавшие , в частности, священную неприкосновенность трибунов, были в компетенции только куриатных комиций51, чтобы отбросить возможные сомнения. К тому же источники позволяют утверждать, что на плебс также распространялось социальное деление по трибам и куриям, а следовательно, и Штаерман Е.М. Расцвет рабовладельческих отношений. С.167-168. Маяк И.Л. Populus, cives, plebs начала республики. С.72. *' Маяк И.Л. Рим первых царей. С.236. 133 право участия в куриатных комициях52. Личность трибунов была объявлена неприкосновенной (sacrosancti essent - Liv.2.33) и всякое насилие над ними и даже словесное оскорбление каралось по священным законам смертной казнью и конфискацией имущества (Cic. Pro Tull. 47; Pro Sest. 79; Dionys. 6.89). Кроме того, священный закон запрещал под страхом смерти применять насилие к кому-либо из римских граждан вопреки запрету плебейского трибуна. Текст данного закона цитируется Дионисием (6.89.3): "Против воли плебейского трибуна, даже если одного из многих, никто ничего не должен заставлять делать: ни высечь плетьми, ни приказать другому высечь, ни убить, ни приказать другому это сделать. Если же кто-нибудь сделает что-либо из того, что запрещается, то да будет он проклят (с^осуіато? єатш), а его имущество пусть будет посвящено Оіера) Церере. И если кто-либо убъет сделавшего это, то убийцей не будет." Далее, согласно Цицерону (De pr. cons. 19.46) и Ливию (2.33), священные законы запрещали сенаторам и членам их родов занимать должность плебейского трибуна. В данном случае речь идет, по-видимому, о разграничении исполнительной власти (сенат) и функций контроля за ней (трибунат). Плебейский трибун получил также право привлечения к суду любого гражданина, включая членов сената и консулов (Lyd. De mag. 44). Современная историография обычно этим и ограничивает содержание leges sacratae, принятых в 494 г. до н.э., причем эти законы по преимуществу связывают только с санкционированием неприкосновенности трибуна53. Однако одно место у Цицерона позволяет считать, что священные законы связаны отнюдь не только с учреждением трибуната. Цицерон говорит буквально следующее: "Столь велика тогда была в них сила, что на 16 год после изгнания царей из-за чрезмерной власти повелителей они удалились (из города), сами себе восстановили священные законы и выбрали двух трибунов."54. Таким образом, если в 494 г. до н.э. плебейский трибунат был создан впервые (crearet), то священные законы были восстановлены (restituerunt) плебсом. Botsford G.W. The social composition of the primitive Roman populus // PSQ. N21. 1906. P.498-526; Richard J.-Cl. Patricians and plebeians. P. 108 ff. 53 Mommsen Th. Romisches Staatsrecht. T.2. S.257 f. ' 54 Cic. Pro Corn, fr.23 (Ascon. P.75 Beiter): "Tanta igitur in illis virtus fuit, ut anno XVI post reges exactos propter nimiam dominationem potentium secederent, leges sacratas ipsi sibi restituerunt, duos tribunos crearet." 134 Это место вызывало недоумение уже у античных комментаторов Цицерона, не знавших содержания священных законов. Однако это свидетельство, как мы уже отмечали, убедительно подтверждает существование священных законов еще в царскую эпоху. Неизвестно, кто и когда отменил данные законы. Вполне возможно, что это именно те законы об обязательствах, которые установил Сервий Туллий (Dionys. 4.12.25) и восстановили в 509 году первые консулы

(N.h. 19.19.56), согласно которому арендная плата (pensio vectigalia) в результате первой сецессии была снижена, а наблюдение за ее внесением было передано беднейшим гражданам (pauperrumis). Сам термин pensio - это отглагольное существительное от слова pendere, что означает "взвешивать". Отсюда можно предположить, что уплата pensio производилась посредством фрмального акта solutio per aes et libram, (то есть, "уплата при помощи меди и весов"). Под беднейшими гражданами Плиний подразумевал, по всей вероятности, плебейских трибунов и эдилов, выбранных после первой сецессии. У Иоанна Лида (De mag. 1.38) в связи с этим мы находим одно любопытное сообщение: "На 17 год введения консулата, когда между сенатом и народом произошел раздор, толпа выбрала двоих трибунов, чтобы они были судьями для плебеев и следили за рынком. Они могли осуждать за обман бесстыдных (нарушителей) и даже самих патрициев." Несколько неясным представляется сообщение Лида о контроле трибунов за рынком (-rnv dyopdv єтнсткептєабаг.), поэтому необходимо более подробно рассмотреть некоторые функции плебейских трибунов. 2.6.4. Учреждение трибуната, его основные функции Иногда в пользу недостоверности традиции о первой сецессии современные историки приводят соображение о том, что создание трибуната - чисто политического института - никак не связано с экономическими требованиями восставших56. Указывают также на то, что трибунат был создан по образу и подобию консулата и это дублирование привело к разделению римского общества на две независимые и враждующие общины патрициев и плебеев. Однако данные традиции противоречат таким выводам. Сообщение Лида ставит под сомнение вопрос о чисто политическом характере трибуната. Что может означать на практике наблюдение за агорой, то есть за форумом? Известно, что в начале V в. до н.э. форум был центром всей экономической и деловой жизни Рима. Здесь заключались не только торговые сделки, но и долговые обязательства, арендные договоры, проводились судебные разбирательства по частноправовым и публичным искам. Таким образом, одной из первоначальных функций трибунов было исполнение обязанностей рыночных надзирателей. Свидетельство столь 56 Рерре L. Op. cit. P. і38. 136 позднего автора может вызвать сомнение в достоверности его сведений, однако они вполне согласуются с сообщением Плиния Сташего о выборе после первой сецессии из числа беднейших граждан лиц, контролировавших уровень арендной платы (Plin. N.h. 19.19.56). Еще одно косвенное подтверждение данным Иоанна Лида дают сообщения Ливия (2.35) и Дионисия (7.26) о борьбе трибунов с Марцием Кориоланом. По сути дела Кориолан пытался установить спекулятивно высокие цены на хлеб, тем самым заставив голодающий плебс отказаться от своих завоеваний. Об этом свидетельствует речь в сенате о ценах на закупленный государством хлеб, приписываемая Дионисием Гнею Марцию Кориолану (Dionys.7.24.1-2). Приведем небольшую выдержку из этой речи: "1. Представившийся случай как никакой другой является удобным, если вы все же намерены стать благоразумными, так как большая часть плебеев страдает от голода, остальные же не смогут долго продержаться из-за нехватки денег. Худшие из них и никогда не приветствовавшие аристократию вынуждены будут покинуть город, а более умеренные - спокойно придут в повиновение и более не будут вас беспокоить. 2. А съестные припасы заключите под охрану, цены же на продукты не снижайте, но постановите, чтобы и теперь цены оставались такими же высокими как и раньше..." Именно это заявление Кориолана в сенате вызвало бурю негодования со стороны трибунов, о чем также сообщает Дионисий (7.25.3): "Видя это, трибуны..., закричав и разволновавшись и называя Марция губителем и разорителем города, публично произнесшим оскорбительные слова против народа, сказали, что если патриции не воспрепятствуют его намерению развязать гражданскую войну в государстве, наказав его смертной казнью или изгнанием, то они сами сделают это..." Дальнейшие драматические события свидетельствуют об огромной роли плебейских трибунов в борьбе между народом и патрицианским сенатом, а последующее осуждение трибунами Кориолана демонстрирует выполнение ими функции контроля за рыночными ценами на хлеб. О снижении в середине V в. до н.э. плебейским трибуном Луцием Минуцием цен на хлеб сообщает и Плиний Старший (N.h. 18.3.15). Наконец, хорошо известны функции плебейских эдилов (по гречески ауорауоцоі, то есть "рыночные надзиратели" - Dionys. 6.90.2-3; Zonar. 7.15). Согласно традиции, первоначально они были лишь помощниками трибунов в выполнении функций контроля. Позднее эта магистратура стала более самостоятельной и одной из главных ее обязанностей было наблюдение за уровнем цен и порядком торговли на форуме, о чем свидетельствуют данные Плиния 137 Старшего (N.h.18.3.15), Цицерона (De leg. 3.7) и содержание эдильского эдикта (D.21.1). К функциям контроля за рынком можно отнести наблюдение трибунов за уровнем долговых процентов (Liv.6.27.8-I0), так как деятельность ростовщиков также проходила на форуме. Крупные арендные договоры, совершаемые на форуме в форме акта купли-продажи, также оказывались в поле зрения трибунов. Таким образом, контроль за форумом означал постоянную защиту экономических интересов плебса. Поскольку функции перераспределения общественного достояния осуществлял сенат, то деятельность трибунов, не входящих в сенаторское сословие, но обладавших правом вето, в значительной степени ограничивала власть сената, что неминуемо приводило к постоянным конфликтам между ними. Из функций контроля над рынком проистекают и полицейские обязанности трибунов. Известно, что они исполняли свою должность только публично57, а их постоянное должностное место находилось на форуме (Plut. Cat. Minor. 5) и в случае обмана или несправедливости со стороны продавца, кредитора или судьи, будь то сенатор или даже консул, каждый обиженный мог позвать трибуна (appellatio), который имел право тут же арестовать или подвергнуть штрафу нарушителя (Zonar.7.15). Полицейскими функциями обладали и помощники трибунов -плебейские эдилы (Liv. 3.6.9; 4.30.11). В поздней республике функции охраны порядка в городе (cura urbis) принадлежали уже только эдилам (Cic. De leg. 3.7). В подчинении трибунов находились также общественные рабы. Вот что об этом пишет Иоанн Лид (De mag. 1.44): "Сами трибуны опоясывались кинжалами и имели на службе общественных рабов, которых называли вернами; это название обозначает рабов, родившихся дома." Эти рабы выполняли, по-видимому, те же функции рядовых полицейских, что и так называемые "скифы" на афинской агоре. По словам римского юриста Павла (D.1.15.1), эдилы и плебейские трибуны контролировали также деятельность начальников ночной стражи, привлекая в случае необходимости общественных рабов (servi publici). Наконец, плебейские трибуны руководили работой коллегии рыночных судей (Liv.3.55.7), которые разбирали дела, связанные с продажей "под копьем", то есть те же рыночные тяжбы, связанные с крупными торговыми сделками через mancipium^. По мнению некоторых 57 Mommsen Th. Romisches Staatsrecht. T.2. S.268. 58 Behrends О. Der Zwolftafelprozess. S.2. 138 современных исследователей, коллегия десяти судей (iudices decemviri) была создана в 494 г. до н.э. вместе с плебейским трибунатом и служила для защиты плебеев от порабощения59. Следует отметить, что при столь мощном аппарате контроля власть трибунов, тем не менее, не была изначально неограниченной, как это порой представляется в историографии60. Согласно традиции, ее целью было "предотвратить явную несправедливость" (Gell.13.12), то есть, говоря юридическим языком, противозаконность тех или иных действий со стороны власть имущих. Основанием для такой деятельности трибунов были священные законы (leges sacratae), предусматривавшие смертную казнь и конфискацию имущества тех, кто их нарушит. Трибуны не имели права превысить свои полномочия, регламентированные этими же законами, будучи, как образно отметил Цицерон, "закованы в цепи священных законов" (Cic. Pro Sest. 16). Вполне возможно, что трибуны, подвергая консекрации нарушителя священных законов и его имущество, первоначально контролировались в своей деятельности коллегией понтификов, о чем свидетельствует тесная связь этой коллегии с трибунами в вопросе консекрации (Cic. De dom.45). По крайней мере, даже в I в. до н.э. Цицерон, чье имущество было конфисковано по приказу трибуна, обращался с апелляцией именно к коллегии понтификов (Cic. De dom. 1.2), имевших, по-видимому, право признать деяние трибуна не соответствующим божественному праву, на котором и покоились leges sacratae. Трибуны (Cic. De dom.48.125), а иногда и эдилы (Liv. 10.23.13; Ovid. Fast. 5.280-294) подвергали имущество нарушителей leges sacratae конфискации в пользу храма Цереры, где хранилась казна, использовавшаяся исключительно на нужды плебса (хлебные раздачи, празднества и т.д.). Согласно данным источников, власть трибуна ограничивалась также территорией города (Zonar. 7.15; Dionys. 13.87.6). Однако это отнюдь не означает, что сельский плебс был лишен трибунской защиты. Ведь все судебные разбирательства, в том числе и сельских жителей, происходили на римском форуме (Cat. De agric. 149.2)61, что красноречиво подтверждается юристом Гаем, рассказывающим о том, что в случае спора о 59 Serrao F. Individuo, famiglia е societA nell'epoca decemvirale. P.96; Моммзен Т. История Рима. Т.1. С.259. 60 Mommsen Th. Romisches Staatsrecht. T.2. S.277. 61 Santalucia B. Op. cit. P.246 ss. 139 земельном участке в суд необходимо было принести комок земли с этого участка (Gai. Inst.4.17). Право внесудебной трибунской защиты плебеев (ius auxilii) также покоилось на священных законах. Можно говорить и о праве защиты должников пехі от несправедливых судебных решений, примером чему могут служить действия трибунов в 380 г. до н.э. (Liv.6.27). Известно также право рабов и аддиктов аппелировать к плебейским трибунам (Martian. Capella. De nuptiis. 5.446; Flacc. Declam. 33)62. Должник мог прибегнуть к помощи трибуна не только по вынесении приговора, но и в ходе судебного разбирательства (Pro Quint. 20.63). Таким образом, можно констатировать, что учреждение трибуната самым непосредственным образом связано с долговым вопросом и является прямым следствием победы восставшего плебса в 494 г. до н.э. Обычно говорят, что священные законы гарантировали неприкосновенность плебейского трибуна63.. Однако следует подчеркнуть, что установление трибуната создавало необходимые условия для соблюдения патрициями священных законов, регламентирующих обязательственное право. Священные законы, принятые в результате первой сецессии, распространялись только на римских граждан. Но уже в следующем 493 г. до н.э. был заключен Латинский договор, в котором закреплялось юридическое положение hostes, то есть латинов, получивших ius commercii. Были установлены законы, дающие союзникам право на заключение сделок mancipium и nexum (Dionys. 6.95.2; Fest. Nancitor. P. 166 L.). По всей видимости, этот договор гарантировал права собственности латинов. а следовательно, и их юридическую защиту в самом Риме. Для разбора дел с негражданами существовал специально отведенный день - status dies cum hostis (Macr. Sat. 1.16; Fest. Status dies. P. 414 L.). Однако едва ли латины могли всегда рассчитывать на действенную помощь плебейских трибунов. 2.7. Социально-экономические последствия сецессии и кризис V в. до н.э. События 494 г. до н.э., по-видимому, в значительной степени ограничили произвол patres, гарантией чего являлась деятельность плебейского трибуната, однако основные причины появления должничества не были и не могли быть уничтожены. Плебс не получил прямого доступа к ager publicus. Более того, patres, продолжая контролировать аренду земли посредством nexum, лишали значительную часть граждан возможности независимого существования. Плебеи были лишены-допуска к ager publicus64 и патрицианский сенат стремился сохранить контроль над общественной землей, что и обусловило характер дальнейшей сословной борьбы. Однако история борьбы плебса за землю выходит за рамки данной работы. Уже через год патриции попытались свести на нет завоевания плебса (Liv. 2.34; Dionys. 7.1.14-15), стремясь к уничтожению трибуната, что по словам Ливия неминуемо привело бы плебеев к новому рабству (Liv.2.35). Несомненно, Ливии имеет в виду не столько потерю политического влияния плебса, сколько возможность его дальнейшего закабаления, возвращение наиболее жестких форм рабства-лоджии честна. В качестве рычага воздействия были использованы цепи на хлеб но время голода. Интересно, что традиция приводит дне точки зрения - патрициев и плебеев - о причинах этого голода. Гак патриции считают, что причина голода - удаление плебеем, гак как "поля остались невозделанными" (Liv. 2.34; Diony.s. 7.1.1). Плебеи же возводят вину на патрициен, обвиняя их н утайке провизии (Dionys.7.14) и сознательном завышении цен на иноземный хлеб (Liv.2.35). Ливии говорит о том, что patres к борьбе с плебеями прибегали "частью к личному влиянию, частью к влиянию всего сословия" (Liv.2.35.4). Не совсем понятно, что подразумевается под "личным влиянием" патрициен. Возможно, это не только отношения с клиентами, выступающими на стороне своих патронов, но и влияние на плебеев посредством долговых обязательств. Это следует из другого отрывка Ливия, относящегося к борьбе патрициев и плебеев в 480 г. до н.э.: "...Бывшие консулы, пользуясь правами, вытекающими из частных отношений к отдельным лицам (privatim aliquid iuris), где влиянием, где авторитетом добились того, что те (трибуны) согласились обратить силу трибунской власти на пользу государства" (Liv.2.44.5). П.Адрианов, комментируя это место у Ливия, понимает под частными отношениями долговые обязательства, побуждавшие трибунов быть податливее"65. Эти 62 Рерре L. Op. cit. Р.136-146; Штаерман Е.М. Расцвет рабовладельческих отношений. С. 168 ел. 63 Moramsen Th. Romisches Staatsrecht. T.2. S.276. 140 "^ De Martino F. La gens, lo stato e le classi. P.51-74. 6' Тит Ливии. История Рима от основания города, (ред. П.Адрианои). М.,1892. С.161. 141 события лишний раз свидетельствуют о том, что первая сецессия не сняла основных социальных противоречий, став лишь прелюдией к дальнейшим столкновениям. Тем не менее, активизация плебса, не уничтожив системы кредита, ставила под сомнение его надежность в глазах власть имущих. Контроль плебейских трибунов на форуме вел к искусственному сдерживанию имущественной дифференциации внутри civitas. Это, с одной стороны, вело к укреплению социальной базы средних землевладельцев, с другой стороны, неизбежно вело к временной консервации, натурализации хозяйства и свертыванию товарного обмена. В современной историографии отмечается, что в археологических слоях архаического Рима после 480 г. до н.э. исчезают многие предметы роскоши, в частности, привозная чернолаковая посуда66, погребения этого времени разительно отличаются от погребений VI в. до н.э. своей бедностью67. Это явление принято связывать с так называемым кризисом V в. до н.э.68 Нельзя не согласиться с Л.Пеппе, который считает, что экономический кризис имел место не в конце VI - начале V вв. до н.э., а на несколько десятилетий позже69. Но отрицая значение долгового вопроса в начале V в. до н.э., он не может объяснить экономических причин натурализации хозяйства к середине V в. до н.э. Следует возразить тем авторам, которые видят в появлении пехі результат экономического кризиса начала V в. до н.э.70. Здесь можно было бы выделить несколько иную последовательность. Политический кризис конца VI в. до н.э. несомненно сказался на экономических связях Рима со своими соседями, что подтверждается и источниками. Так вражда с соседями заставила искать помощи в отдаленных странах (Liv.2.32). Развитие за счет внутренних ресурсов привело к росту экономической дифференциации, к ужесточению отношений в сделках пехшп и mancipium. Борьба плебса против долгового рабства в начале V в. до н.э. привела к его ограничению и регламентации nexum рамками закона. Это в 66 Bloch R. Op. cit. P.92. Гюнтер Р. Ук. соч. С.52 ел. 68 Рерре L. Op. cit. Р.85 ss.; Richard J.-Cl; Les origines. P.502 ss.; Raaflaub К.A. From protection and defence to offence and participation. P.210 ff. 69 Peppe L. Op. cit. P.85 ss. 70 De Martino F. Storia economica. P. 10-15. свою очередь, как указано выше, явилось причиной натурализации хозяйства в первой половине V в. до н.э. 2.8. Мятеж Линия Гсрдония Натурализацию хозяйства не следует понимать буквально. Экономическое развитие Рима преимущественно вширь еще не говорит об отсутствии развития вглубь, то есть дальнейшей дифференциации римского общества. Об этом свидетельствует заговор Аппия Гсрдония, который в своих планах рассчитывал на поддержку не только рабов, но и беднейшей части римских граждан. Ливии указывает, что Аппий Гердоний рассчитывал прежде всего на рабов (Liv.3.15.9), однако поведение народных трибунов говорит о том, что некоторая часть плебса также могла оказаться на стороне заговорщиков (Liv.3.16-17). Более определенно в этом смысле высказывается Дионисий. Он сообщает, что часть войск во время осады Капитолия специально была поставлена для того, чтобы удерживать рабов и бедняков от перебежки к врагу (Dionys.10.16.3). Перечисляя потенциальных сторонников Аппия Гердония, Дионисий называет рабов (SovAoi), изгнанников (фууабе?), должников (катахрєоі) и лиц, лишенных избирательных прав (атцше Tff? іго'Аеш? - Dionys.10.15.1). Последняя группа лиц вызывает двоякое толкование. С одной стороны, это могут быть "чужаки", то есть hostes - лица, не имеющие гражданства, по каким-то причинам лишенные избирательных прав. Поскольку. изгнанники названы отдельно, то это могут быть прежде всего осужденные пехі. Однако по словам Дионисия (10.15.1), эти потенциальные сторонники "...не предпочли свое личное благо общественному" и, хотя Аппий Гердоний обещал им ликвидацию долгов (Dionys.10.14.3), не присоединились к заговору. Из этого материала можно сделать следующие выводы: 1. В 460 г. до н.э. продолжали существовать такие социальные группы как nexi soluti et vincti (то есть кабальные и долговые рабы). 2. Однако задолженность не распространялась на средние слои населения, что и предопредилило поражение Аппия Гердония. 3. Благодаря политической активности плебса не только кабальные, но и лица, лишенные гражданских прав, то есть осужденные пехі, а возможно, и hostes могли рассчитывать на улучшение своего положения внутри римской civitas. 142 143 2.9. Создание законов XII таблиц 2.9.1. Нормы местного права и заимствования из Солоновских законов как составные части законов XII таблиц Событием огромной важности, началом равноправия сословий считают античные авторы создание в 451-450 гг. до н.э. законов XII таблиц (Liv. 3.34; Cic. De oral. 1.44.195-197; Gell.20.1). В современной историографии многие законы из этого кодекса считаются нововведениями, ставшими результатом полувековой борьбы плебса71. В то же время совершенно очевидно, что новые законы не возникают на пустом месте и обычно опираются как на прежние правовые акты, так и на не отраженные в праве социальные явления, ставшие обычаем. Поэтому многие исследователи справедливо полагают, что создание законов XII таблиц - это прежде всего фиксация уже действующего права72. Действительно, появление многих известных нам норм законов XII таблиц традиция относит еще к периоду первых царей73. Цицерон, обсуждая те или иные юридические нормы, иногда ссылается одновременно как на древние leges sacratae, так и на законы XII таблиц, что свидетельствует о повторении этих норм в децемвиральном законодательстве (Cic. De off.3.111; Pro Sest.30.65; De leg.27.18). Законы о hostes, регламентировавшие правовые и коммерческие отношения Рима с соседними латинскими общинами, также повторяются и в тексте Латинского договора 493 г. до н.э., и в законах XII таблиц (Fest. Nancitor. P.166 L.). Это дает некоторым историкам основание утверждать, что цивильное право в Риме складывалось на исключительно национальной почве и законы XII таблиц создавались без всякого заимствования извне74. В связи с этим следует упомянуть еще одну точку зрения в историографии на характер законов XII таблиц. Многие историки указывают на заимствования децемвиров из аттического законодательства при составлении законов73, о чем прямо свидетельствуют многочисленные источники. Согласно традиции, перед составлением законов в Грецию была послана комиссия для специального изучения греческих законов с целью их использования в римском законодательстве76. Один из позднеантичных авторов, Исидор, вообще утверждает, что децемвиры, "...переведя законы из книг Солона, внесли их в XII таблиц (Orig.5.1.3). Складывается впечатление, что законы XII таблиц в значительной своей части, если не полностью, заимствованы из законов Солона. Это впечатление усиливается еще и тем, что в источниках довольно часто встречается сравнение текстов обоих законодательств. Так Цицерон говорит о том, что большая часть десятой таблицы законов, посвященной регламентации погребального обряда, полностью взята из законов Солона (De leg.2.59). Гай в комментариях к XII таблицам, рассматривая закон об установлении границ, прямо указывает на то, что он взят из закона Солона и приводит греческий текст, сохраняя архаичность и краткость слога древнегреческого законодательства (D. 10.1.13). В другом месте своих комментариев Гай сообщает, что норма, регулировавшая деятельность коллегий, также взята из законов Солона (D.47.22.4). Горячие противники всяких заимствований в децемвиральном праве объявляют все эти сведения источников неисторичными, считая их выдумкой Полибия, подхваченной более поздними античными авторами77. Однако аргументы, выдвигаемые ими против какого бы то ни было греческого влияния, неубедительны, так как они опираются в основном не на источники, а на собственные чисто теоретические построения. Так, например, Э.Рушенбуш78, пытаясь опровергнуть свидетельство Цицерона о прямом заимствовании в десятой таблице законов (Cic. De leg. 2.59), сообщает, что в трактате "О государстве" не упоминаются солоновские законы при описании деятельности децемвиров (Cic. '1 Бартошек М. Ук. соч. С. 187; Мае Соппаск , Nexi, iudicati and acidicti in Livy. P.351 ff. 7^ Amirante L. Famiglia, liberta, citta nell'epoca decemvirale // Societa e diritto nell'epoca decemvirale. P.72. 'З Маяк И.Л. Рим первых царей. С. 39. '^ Amirante L. Op. cit. P.84; Volterra E. Diritto romano e diritti orientali. Bologna, 1937. P. 173-231; Никольский Б.В. Система и текст XII таблиц. Спб.,1897. С.65. 144 75 Westrup C.W. Introduction to early Roman law. T.4. b.l. P.106 ff.; Kaser M. Das romische Privatrecht. I. S.I 7 f.; Wieacker F. Zwolftafelprobleme // RIDA. N3. 1956. S.459-491. 76 Liv. 3.31.8; Dionys. 10.50; Zonar. 7.18; D.1.2.2.4; Flor.1.24; August, de civ. Dei. 2.16; Tac. Ann. 3.26; Plin. Epist. 8.24.4. Viulai G. Die Zwolftafeln und die romische Gesandtschaft nach Griechenland // SZ. N64. 1944. S.350 ff. 78 Ruschenbusch E. Die Zwolftafeln und die romische Gesandtschaft nach Athen // Historia. T.I2. N2. 1963. 145 De rep. 2.61), а в другом месте и вовсе противопоставляются законам XII таблиц. Основываясь на этом мало о чем говорящем свидетельстве, историк считает все прочие данные источников выдумкой самого Цицерона и его последователей79. Гораздо более взвешенную интерпретацию источников предлагает Г.Дельц80. Исследуя конкретные аналогии децемвирального кодекса и законов Солона, он обнаруживает в них целый ряд параллельных юридических выражений. Исследователь приходит к выводу, что о полном заимствовании, конечно, речи быть не может. Однако греческое влияние выразилось в следующем: 1. В построении общего плана кодекса как такового. 2. В заимствовании отдельных постановлений. 3. В использовании общих абстрактных заготовок и языковых формул в правовых нормах81. Таким образом, можно заключить, что законы XII таблиц вобрали в себя значительную часть более ранних правовых норм и обычаев. В то же время отдельные нормы были заимствованы из афинского законодательства Солона, а возможно, и из некоторых других греческих сводов законов (Dionys.10.51.5). Нас безусловно интересует, что нового внесли децемвиры в социальную жизнь Рима кроме того, что сделали законы доступными всему народу. Обычно подчеркивают, что законы XII таблиц несколько смягчили суровое обязательственное право*2. По мнению О.Берендса, это выразилось прежде всего в увеличении отсрочки платежа и приведения в исполнение приговора над должником (XII tab.3)83. He менее важной мерой считается ограничение долгового процента и суровое наказание кредитора за его нарушение (XII tab.8.18). Иногда сторонники разделения сущности статусов nexus и addictus считают, что закон запретил использование долговой кабалы nexus, что, однако, уже вскоре стало активно нарушаться84. Последнее предположение едва ли соответствует истине, так как оно не учитывает реальной ситуации в Риме в период проведения законов и основывается на неверном понимании института nexum. Вообще факт какого бы то ни было нововведения децемвиров в юридические нормы справедливо подвергается 79 Ibid. S.252. 80 Delz G. Der griechische Einfluss auf die Zwolftafelgesetzgebung // Museum Helveticum. T.23. N2. 1966. S.69-83. 81 Ibid. S.83. 82 Штаерман E.M. Римское право. С.215. 83 Behrends О. Der Zwolftafelprozess. S.I37 ff. 84 Mac Cormack G. Op. cit. P.351. 146 сомнению, так как законы прежде всего фиксировали уже действующее право и обычаи, хранение и толкование которых были ранее в исключительном ведении понтификов85. Это тем более касается обязательственного права. Известно, что издание законов было вызвано отнюдь не движением должников, поэтому нельзя ожидать проведения в законы принципиально новых норм, ограничивающих произвол кредиторов. Более вероятно, что большая часть этих норм стала результатом первой сецессии и была зафиксирована в недошедших до нас leges sacratae, а законы XII таблиц лишь зафиксировали их наряду с другими священными законами. 2.9.2. Уравнение сословий и система государственного откупа Мы уже отмечали, что по словам Ливия (3.43.3) главным нововведением было то, что децемвиры "...уравняли права всех -и лучших и худших". По всей видимости, это касалось прежде всего уравнения прав плебеев и патрициев в заключении государственных откупов общественной земли, налогов и т.д., что вполне согласуется с длительной борьбой плебса за аграрное законодательство, которая и стала основной причиной создания XII таблиц. Однако в известном нам отрывке, упоминающем сделку mancipium (XII tab.6.1), никаких оговорок на этот счет не делается. Правда, случаи допуска плебеев к mancipium были известны уже в V в. до. н.э. К тому же, после первой сецессии плебеи получили довольно действенный механизм контроля за распределением сенаторами общественного достояния, что вынуждало "отцов" идти на постоянные уступки плебеям в экономической сфере. Таким образом, проникновение зажиточных плебеев в систему откупа уже не в качестве поручителей манцепса, рядовых членов сообщества sodalitas, a самостоятельных юридических лиц, заключавших mancipium, стало, по-видимому, реальным явлением в первой половине V в. до н.э. и получило в законах XII таблиц юридическое оформление. Этому можно найти подтверждение и в самом своде законов. Мы уже говорили, что отдельные заимствования в XII таблицах из Солоновского законодательства вполне очевидны. Это особенно важно в том смысле, что в Аттике V в. до н.э. система 85 Amirante L. Op. cit. P.72. 147 государственных откупов, различные формы аренды государственной земли, рудников и т.д. имели достаточно широкое распространение86. Причем с точки зрения некоторых исследователей, правовые основы этой системы заложены именно законами Солона87. В Риме же старая система сакрального права, допускавшая к государственным откупам лишь лиц сенаторского сословия, посвященного в необходимые для этого обряды и священнодействия, видимо, сильно препятствовала активизации хозяйственной деятельности. Поэтому некоторые нормы регулирования системы государственных откупов были заимствованы из Аттики. В связи с этим обратимся к комментариям римского юриста Гая к XII таблицам: "Sodales - это те, кто также именовались товарищами (collegii), что у греков называется Ітаірс^а(товарищество). Закон (XII таблиц) предоставляет им право заключать между собой любые соглашения, если только они не нарушают этим какой-либо из публичных законов (publica lex). Закон этот, по-видимому, был заимствован из законодательства Солона. Ведь там сказано следующим образом: "Если же дем (Sf(|io?) или братства (фраторе?) по священным жертвоприношениям или по мореходству, либо братства по сисситиям или связанные общими могилами, либо сотоварищи по культу или идущие (вместе) за добычей, или товарищи по торговле заключат между собой какой-либо договор, то да будет это правом (xwpiov e?vai), если только этого не запрещают государственные акты" (Бтщоаіа урацмата - XII tab. 8.27 = D.47.22.4). Судя по комментариям Гая, в законах XII таблиц оговаривалось равноправие любых sodalitates, то есть объединений граждан, перед законом. Мы уже отмечали, что sodalitas - это, по-видимому, древнейший эквивалент терминам collegium и societas88. Это подтверждает и текст Солоновского закона, приведенного Гаем. Очень важно, что под этим термином римляне понимали как чисто родовые сообщества типа имеющих общие сисситии или могилы, так и профессиональные коллегии (например, мореходов) или товарищества торговцев. Таким образом, децемвиры декларировали равенство перед законом патрицианских родовых сообществ, сохранявших формы родов или объединений, свойственных родовому строю, и плебейских товариществ, признав и тех и других равными юридическими лицами. 2.9.3. Должность цензоров и коллегия десяти судей Некоторым подтверждением этому является введение вскоре после принятия законов XII таблиц должности цензоров, одной из главных обязанностей которых было руководство государственным откупом и сбором податей с римского народа (Liv. 4.8.2; Zonar. 7.19) .Причем иногда считают, что эта должность скопирована с афинских полетов, главной обязанностью которых было именно заведование откупами с государственных доходов89. Однако это не абсолютно новый для римлян институт. Ранее обязанности цензоров выполняли консулы90. Теперь они были не в состоянии исполнять эти функции, так как они значительно усложнились. По-видимому, введение цензуры было компромисом между patres и плебеями. Поскольку последние не имели права совершать священнодействия, связанные с умилостивлением Юпитера кровью священной жертвы при заключении государственного подряда, то за них по окончании пятилетнего срока lustrum это выполнял сам цензор. Далее следует несколько слов сказать о коллегии десяти судей (decemviri litibus iudicandis). Согласно Помпонию, они занимались делами под копьем, связанными с продажей или арендой государственной собственности. Об их введении Помпоний пишет следующее: "Затем, когда оказался необходимым магистрат, который ведал бы делами под копьем, были избраны десять мужей для разрешения споров." (D. 1.2.2.29). Из последовательности изложения Помпония можно предположить, что коллегия возникла где-то во второй половине IV в. до н.э. Однако Ливии упоминает эту коллегию уже в священном законе 449 г. до н.э. консулов Валерия и Горация, по которому децемвиры, также как и плебейские трибуны и эдилы, были объявлены неприкосновенными (sacrosancti - Liv. 3.55.7-8). В современной литературе иногда датируют их появление 494 г. до н.э.91, однако текст Ливия позволяет однозначно утверждать 8** Андреев В.Н. Аграрные отношения в Аттике в V-IV вв. // Античная Греция. М.,1983. С.277 ел. 87 Ростовцев М. Ук. соч. С.48. прим.2. 88 Бартошек М. Ук. соч. С.76. 1*48 89 Ростовцев М. Ук. соч. С.49. 90 Zonar.7.19; см. также: Моммзен Т. История Рима. T.I. C.276. 91 Serrao F. Individuo, famiglia е socieft nell'epoca decemvirale. P.95. 149 только то, что уже в середине V в. до н.э. коллегия iudices decemviri существовала. О.Берендс, связывая деятельность децемвиров с плебейскими трибунами, считает их рыночными судьями92. Ф.Серрао же полагает, что первоначально они рассматривали тяжбы, касающиеся свободы гражданина93. По-видимому, и то и другое верно в том смысле, что государственные откупа заключались именно на рынке, то есть на форуме, также как и судебные разбирательства по ним. В то же время, невыполнение обязательств по откупу грозило манцепсу теми же последствиями, что и всякому другому должнику в случае его неплатежеспособности. Кроме того, коллегия защищала перед откупщиками мелких арендаторов, для которых перспектива потери свободы и долговое рабство были особенно актуальны. Однако следует подчеркнуть, что эта коллегия отнюдь не дублировала деятельность центумвиров, которые также ведали исками по делам продажи под копьем. Если центумвиры рассматривали только имущественные притязания и выносили решения о несостоятельности в делах по nexum mancipiumque, то коллегия децемвиров была своего рода последней инстанцией, когда было необходимо выносить решение о свободном статусе должника (Cic. De dom^ 29.78; Pro Caec. 38.97). Коллегия децемвиров была плебейским, подчиненным трибунам институтом и, по-видимому, выносила свои постановления на форуме при стечении народа, решение которого и являлось последней инстанцией при определении свободы гражданина^. Таким образом, плебеи создали еще один институт защиты своих прав, контролирующий решения патрицианской центумвиральной коллегии. дифференциации. Это подтверждается отсутствием указаний в традиции на какое бы то ни было возмущение должников в последующие 50 лет. Заговор рабов в 419 г. до н.э. (Liv. 4.45.2; Dionys. 12.6.6) не нашел поддержки низших слоев плебса, как это было во время заговоров 501-500 гг. до н.э. Это также говорит в пользу прочности социального положения плебса. Плебеи, получив доступ к экономическим механизмам и экономическую самостоятельность, в значительной степени увеличили свой социальный вес в римской общине. Согласно Ливию, в конце V в. до н.э. из среды плебеев выделяется верхушка наиболее именитых плебейских фамилий, для которых историк употребляет известный термин homo novus (Liv. 4.48.7). Новое обострение долгового вопроса приходится уже на послегалльский период римской истории и связан с деятельностью Марка Манлия Капитолийского в 384 г. до н.э. Ухудшению положения должников в этот период предшествовал целый ряд изменений в экономической, социальной и правовой сферах римской жизни на рубеже V-IV вв. до н.э., что будет рассмотрено в следующей главе данной книги. 2.10. Долговой вопрос во второй половине V в. до н.э. Создание законов XII таблиц в значительной степени укрепило экономическое положение плебса. Социальная защищенность этого сословия гарантировала общество от гибельных для него крайностей социально-экономической 92 Behrends О. Der Zwolftafelprozess. S.2, 63. 93 Serrao F. Ibid. P.96. 94 Santalucia B. Op. cit. P.246 ss. 150 151 Глава 3 ОБОСТРЕНИЕ БОРЬБЫ ДОЛЖНИКОВ В IV В. ДО Н.Э. 3.1. Характер социально-экономических изменений на рубеже V-IV вв. до н.э. Захват и разграбление богатого этрусского города Вейи и нашествие галлов сыграли значительную роль в социально-экономическом развитии Рима. Вейи были отданы на разграбление (Liv.6.21), а большая часть их земель была поделена между всеми римскими гражданами (Liv.5.30; Dionys. 14.47). Это послужило внешним толчком к дальнейшему развитию имущественной дифференциации внутри римской civitas. Главным богатством, которое дал захват Вей, была земля. Однако, быстро концентрируясь в руках знати, она не могла полностью ликвидировать земельный голод среди плебеев. Это тем более важно в том смысле, что теперь к расширению своих земельных владений стремились не только отцы-сенаторы, но и набирающая силу плебейская верхушка. Регулирование откупа ager publicus через mancipium все еще находилось в преимущественном ведении сената, который, по словам Ливия, позволял многим отцам-сенаторам "несправедливо" и "незаконно" владеть общественной землей (Liv. 4.51.5-6; 53.6; 6.14; 11). Таким образом, плебеи имели право на пользование общественной землей, но не добились реального осуществления этого права, находясь вне патрицианского сената. Поэтому многие плебеи были вынуждены продолжать арендовать землю у патрициев под условием выплаты процента от урожая. Осада Вей, согласно традиции (Liv.5.20.8), была тяжелым испытанием для всей римской civitas. Она сопровождалась целым рядом мер, которые свидетельствуют о глубоких изменениях в социальной жизни Рима. Источники • сообщают, что после волнений в римском войске в 406 г. до н.э. сенат пошел на установление воинам ежегодной платы за службу (Liv.4.59.11; Diod.14.9; Zpnar.7.20; Lyd. De mag. 1.46). Иногда эти данные используют для утверждения, что только в этом году был введен налог tributum, а сведения о более раннем введении этого налога не историчны1. Однако Ливии говорит не о введении трибута, а только о его увеличении в связи с необходимостью выплачивать из казны жалование воинам (Liv.4.60.4). К тому же, если ранее налог на войну вносили только первые четыре цензовых разряда, непосредственно принимавшие участие в военных походах, то теперь это распространялось и на остававшихся в городе (Liv.5.10.5). Причем Плутарх уточняет, что теперь налогом были обложены и "сироты, прежде не платившие никаких податей" (Plut. Camil. 2). Думается, что термин "сироты" здесь можно толковать несколько расширительно. Буквальное значение термина 6рфа»»б? - "лишенный чего-либо". Однако значение "сирота" также встречается довольно часто. Обычно принято соотносить данный термин с латинским orbus, который буквально также означает "лишенный". Однако этот термин применялся по отношению и к сиротам, лишившимся родителей, и к вдовцам, и к калекам, и к бездетным. Последнее значение имеет и некоторый социальный смысл, так как бездетных бедняков называли в архаическом Риме "оцененные головой" (capite censi), то есть не имеющие не только имущества, но и семьи. Таким образом под "сиротами" римляне подразумевали не только несовершеннолетних детей, лишившихся родителей, но и шестой имущественный разряд Сервия Туллия - capite censi. Так что теперь неимущие слои общины оказались под двойным гнетом, они должны были выплачивать vectigal за аренду земли у своих патронов или откупщиков-манцепсов и трибут в государственную казну. Кроме того, если vectigal мог выражаться в натуральных поставках провианта2, то налог на выплату жалования, несомненно, выражался в медных ассах. Денежный налог всегда был наиболее тяжелым для крестьянства, живущего натуральным хозяйством и слабо связанного с рынком. Поэтому введение платы воинам резко ухудшило положение неимущего плебса и, по-видимому, уже в конце V в. до н.э. число неплатежеспособных должников резко увеличилось. Видимо, традиционный отпуск на волю должников во время ежегодных Сатурналий или по окончании пятилетнего срока 1 Schwan W. Tributum und Tributus // RE. Т. 13. Stutgart, 1939. S.7. 2 Mommsen Tb. Romisches Staatsrecht. T.2. S.409-434. 1.52 153 lustrum, о чем мы говорили в первой главе, в этот период уже не соблюдался, став формальным или необязательным актом. К такому выводу приводит рассмотрение данных традиции о введении лектистерний в 399 г. до н.э. Речь идет не о регулярных лектистерниях Капитолийской триаде, которые существовали и ранее, а о чрезвычайных искупительных и очистительных жертвоприношениях, обусловленных охватившими государство' несчастьями3. Вот что об этом сообщает Ливии (5.13): "4. Суровую зиму сменило тяжкое чумное лето. 5. Поскольку не разглядеть было ни причины, ни конца этому бедствию, сенат решил обратиться к Сивиллиным книгам. 6. Тогда впервые в городе Риме был устроен пир для богов, и дуумвиры, ведавшие священнодействиями, застелив три ложа, в течении восьми дней со всей возможной тогда роскошью угощали Аполлона с Латоной, Геркулеса и Диану, Меркурия и Нептуна, пытаясь умилостивить их. 7. Этот обряд отправляли также и сами граждане. По всему городу растворяли двери, выставляли имущество на открытый воздух и пользовались всем не разбирая своего и чужого, оказывали гостеприимство знакомым и незнакомым, приглашали чужестранцев, приветливо и ласково беседовали даже с недругами. 8. Прекратились ссоры и тяжбы, на эти дни сняли кандалы с узников (vinctis) и потом уже сочли кощунственным снова надеть их на тех, кому боги помогли подобным образом." (пер. С.А.Иванова). Краткое сообщение о введении лектистерний имеется также у Августина (De civ.Dei.3.17) и более подробное у Дионисия Галикарнасского (12.9(9)). Последний рассказывает следующее: "Римляне ввели празднество, называемое на их языке lectisternium, по приказанию толкователей Совиллиных книг. Ведь какая-то чума, посланная судьбой, и тщетность человеческих усилий заставили обратиться к прорицателям. Они украсили три ложа, как приказали прорицатели, одно для Аполлона и Латоны, другое для Геркулеса и Дианы и третье для Меркурия и Нептуна. И в течении семи дней они совершали жертвоприношения как общественного характера, так и частного, каждый в соответствии со своим состоянием принося в жертву богам первинки (от урожая); и они устраивали наиболее пышные пиршества и угощали временно живущих у них иностранцев. 10. Пизон эксцензор в своих анналах добавляет к этому следующие детали: что хотя тогда все рабы (тілу верапбутыг), которых прежде господа (ol Беатгбтаі) держали в оковах, освобождались, что хотя 3 Любкер. Ук. соч. С.726. 154 тогда город был наполнен толпой иностранцев и дома были открыты днем и ночью и всякий, кто хотел, входил без препятствий, однако никто не жаловался на какие-либо пропажи или на то, что кто-то поступил несправедливо по отношению к нему, даже если случалось, что праздник приносил многочисленные беспорядки и беззакония из-за пьянства." Приведенные описания празднества лектистерний удивительно напоминают по своему характеру декабрьские Сатурналии. Точно также прекращались ссоры и судебные разбирательства, также устраивались общие пиршества, также как бы отменялись все права собственности, когда никто не различал своего и чужого. Точно также в соответствии с имущественным цензом в жертву богам приносились первинки от урожая. Само празднество длилось в обоих случаях в течении семи (по Ливию - восьми) дней. Также как и во время Сатурналий освобождались от оков рабы (9epairovT??) и закованные в кандалы (vincti) должники и, как отмечает Ливии, римляне считали противным воле богов вновь одевать на них кандалы. Это позволяет думать, что во время регулярных празднеств пятилетнего lustrum и ежегодных Сатурналий в конце IV в. до н.э. закованные должники уже не амнистировались в обязательном порядке и ритуал освобождения принял формальный характер, и по окончании Сатурналий должники вновь могли заковываться в кандалы. Таким образом, амнистии должников теперь проводились не регулярно, а только в случае, когда необходимо было умилостивить гнев богов. В реальности это было связано с неурожайными либо чумными годами, как это было в 399 г. до н.э., когда ни арендные, ни какие-либо другие обязательства не могли быть исполнены значительной частью населения. В то же время амнистии во время лектистерний были способом снять неминуемое в такие периоды социальное напряжение в обществе, одновременно запугав политических противников гневом богов. Именно так и поступили отцы-сенаторы в 399 г. до н.э. по приближении выборов военных трибунов (Liv.5.14.1-5). Тем не менее, в IV в. до н.э. лектистерний в среднем совершались каждые 15 лет, что следует из сообщений Ливия (7.2.2; 8.25.1). В связи с этим любопытно рассмотреть данные Иоанна Лида о римских циклах очистительных жертвоприношений lustrum. Этот автор сообщает следующее: "Ведь в древнейшее время римляне имели очистительный цикл в пять лет, который назывался ими lustrum (ведь это было очистительное жертвоприношение, во время которого совершались мистерии в честь Матери), впоследствии же они стали возобновлять их на пятнадцатый год, по-видимому, 155 в честь Марса (у римлян, как говорят, этот бог был и отцовским). Ведь полное возобновление планеты Марса соблюдается двояко: меньшее - 15 лет, большее - 79 лет. То, что отцовское начало года римляне предоставили марту, следует из того, что называемые у них матронами (то есть свободнорожденными) женщины приносили рабам жертвы точно так же, как это обычно делают господа во время Сатурналий. Из них одни, будучи более выдающегося рождения, в честь Марса прислуживают мужчинам из рабов, другие же, устраивая культ Сатурну, служивший как бы для отвращения несчастий, прислуживали своим рабам, чтобы на самом деле не попасть в рабство к врагам из-за того, что случится что-либо, что может принести им вред." (Lyd. De mens. 3.15). Из приведенного не вполне ясного отрывка можно тем не менее сделать два однозначных вывода. Во-первых, всякое lustrum связано не только с очистительными жертвоприношениями, но и с ритуальными освобождениями рабов, сходными с Сатурналиями. Во-вторых, эти ритуалы связаны с окончанием определенного цикла, причем древнейший пятилетний цикл впоследствии был заменен пятнадцатилетним. Если сочетать эти данные со свидетельствами античных авторов о введении лектистерний, можно сделать вывод, что начиная с IV в. до н.э. реальное освобождение порабощенных должников происходило теперь в среднем не чаще одного раза в 15 лет. Приведенные данные свидетельствуют о глубокой дифференциации римского общества в начале IV в. до н.э., которая еще более усилилась в результате нашествия галлов и разрушения Рима. Вынужденные заново отстраивать город, плебеи, как пишет Ливии, "...были истощены издержками (на постройку) и не думали о земле, снабдить которую необходимым у них не хватало сил". Несмотря на помощь из казны на восстановление жилищ (Liv. 6.4.8; Diod. 19.52), плебеи вынуждены были залезать в долги, что вновь сделало долговой вопрос первостепенным, отодвинув проблему земельного голода на второй план. В не меньшей степени обострению долгового вопроса способствовали и некоторые законодательные акты, принятые в начале IV в. до н.э. В Институциях Гая упоминается следующая правовая норма: "Кроме того, закон Апулея ввел в отношении спонсоров и фидеипромиссоров начала как бы товарищества (societatem): если кто из них уплатил больше, чем следовало, то получал право требовать соответствующего удовлетворения от остальных." (Gai. Inst. 3.122; см. также: Just. 156 Inst. 1.3.20; D.50.16.32). В науке предлагается различная датировка закона, от 390 до 200 гг. до н.э.4 Однако источники, упоминающие плебейского трибуна Луция Апулея, инициатора судебного преследования Фурия Камилла в 390 г. до н.э. (Liv. 5.32.7; De vir. illustr. 23: Plut. Camill. 12) позволяют считать вполне возможной наиболее раннюю дату. Данное предположение становится еще более вероятным, если учесть, что эта правовая норма органично связана с законом 384 г. до н.э. плебейского трибуна Публилия (Liv.6.19.5)5, о котором также сообщает Гай: "Одинаково положение всех в том случае, что если поручителю заплатить что-либо за должника, то для возвращения уплаченного ему предоставляется иск доверенности, кроме того спонсоры имеют по закону Публилия отдельный иск на двойную сумму" (Gai. Inst. 3.127). По этому же закону спонсору-поручителю предоставлялось право наложения руки (manus iniectio) на должника, "...за которого он заплатил долг, если сделанная уплата не была возмещена в течении шести месяцев" (Gai. Inst. 4.22). Таким образом, поручители после уплаты ими долга могли применить те же санкции к должникам, что и прямые кредиторы. Появление обоих рассмотренных законов, на наш взгляд, было логическим следствием ужесточения системы налогообложения в 406 г. до н.э., когда трибут стал взиматься с каждого гражданина, будь то патриций или клиент, богатый землевладелец или пролетарий. Мы знаем, что в большинстве случаев поручителем клиента был его патрон, который нес по закону XII таблиц (8.21), относящемуся, по-видимому, еще к ius gentilicium, сакральную ответственность за своего клиента. Теперь положение изменилось, так как новый закон предоставил поручителю право на взыскание суммы, уплаченной им за своего клиента. Таким образом, введение закона Публилия способствовало разрушению отношений круговой поруки внутри гентильных, соседских общин и других архаических типов объединений внутри civitas. С другой стороны, закон Апулея предоставил каждому члену товарищества право на возмещение убытков, гарантировав, таким образом, и клиентам возможные имущественные притязания к своим патронам. Здесь речь Идет 4 Weiss Е. Lex Apuleia (de sponsu) // RE. Bd.12. 1925. S.2325; Дыдынский Ф.М. Латинско - русский словарь к источникам римского права. Варшава, 1896. С.39; Бартошек М. Ук. соч. С. 183. ^ Behrends О. Der Zwolftafelprozess. S.I40; Weiss E. Lex Apuleia (de sponsu) // RE. Bd.12. St.,1925. S.2404; Бартошек М. Ук. соч. С.195. 157 только о судебном патронате, наиболее распространенном в Риме со времен Ромула (Dionys. 2.10). Таким образом, если в законах XII таблиц нормы и обычаи внутри всякого рода корпораций, будь то гёнтильные объединения, ремесленные коллегии или товарищества откупщиков, признавались законом, если не противоречили общему гражданскому законодательству, то теперь государство все активнее вмешивается в эти нормы, утверждая приоритет цивильного права. Родовые связи, системы патроната начинают постепенно вытесняться из правовых и экономических отношений, что в значительной степени расширяло возможности эксплуатации обнищавших римских граждан. Но в связи с этим патрициат постепенно теряет поддержку своих клиентов во внутриполитической борьбе, что произошло, в частности, с Камиллом, который не получил политической защиты у своих клиентов в 390 г. до н.э. (Liv. 5.32.8-9). Ливии словами Манлия Капитолийского комментирует последствия этих социальных изменений в следующей фразе: "Но ведь теперь против каждого патрона будет столько противников, сколько клиентов окружало его" (Liv.6.18.6). Действительно, в истории IV в. до н.э. мы уже не находим сведений о массовой поддержке клиентами патрициев в борьбе с плебеями, свойственной событиям V в. до н.э. 3.2. Заговор Манлия и волнения должников в 385-384 гг. Внешнеполитическое положение Рима после вторжения галлов также было довольно напряженным. Соседние общины, считая римлян небоеспособными, всячески стремились ущемить их интересы (Liv. 6.2.1-9), что отнюдь не способствовало смягчению социальной напряженности внутри Рима. Попытка выйти из кризиса путем обложения налогом малоимущих слоев плебса и ужесточения обязательственного права встретила отчаянное сопротивление, проявившее себя в волнениях должников в 385-384 гг. до н.э., возглавляемых Марком Манлием Капитолийским. Непосредственной причиной задолженности Ливии считает разорительные траты плебеев на восстановление города (Liv. 6.11.9). В связи с этим следует отметить, что при изложении событий первой половины IV в. до н.э. Ливии практически не использует термины nexum и пехі для обозначения долговых обязательств и должников, как он это делал при описании сецессии 494 г. до н.э. Их место занимают слова fenus и aes alienum, а должники обозначаются терминами debitores, iudicati и addict! (Liv. 6.11.8; 20.6; 27.8; 31.1; 32.1; 158 36.12; 37.2). Это свидетельствует, по-видимому, об ином характере обязательств, ставших преобладающими в этот период. Изменение характера обязательств может быть связано с введением денежного налога в 406 г. до н.э. на неимущих граждан, а также с увеличением чисто денежных займов, так как на восстановление жилья нужны были именно деньги. Деятельность Манлия Капитолийского традиция освещает по-разному. Можно условно выделить две основные линии: патрицианскую и плебейскую. Первая акцентирует внимание лишь на стремлении Манлия захватить власть и установить тиранию. Наиболее ярко это отражено у Зонары: "Он захватил Капитолий с целью установить тиранию, а также для того, чтобы терзать патрициев прислуживанием Манлию." (Zonar. 7.23 (26)). Об отношении Манлия к должникам эта версия предпочитает умалчивать или отводит его на задний план (Gell. 17.21; Cic. De rep. 2.27.49; Diod. 15.5; Dionys. 14.4(6) ; Quint. Inst. 7.2.2; Plut. Camill. 26). Иную трактовку дают Аппиан (Rom. 2.9), Ампелий (Memor. 27.4) и Луций Флор. Основной причиной казни Манлия является то, "...что он освобождал много должников" (Flor. 1.26). Наиболее взвешенную позицию занимает Ливии. Он подробно излагает деятельность Манлия и его попытку разрешения долгового вопроса: "Не довольствуясь аграрными законами, он начал колебать кредит: большие-де бедствия соединены с долговыми обязательствами (aes alienum), которые грозят не только нищетой и позором, но и пугают свободного человека кандалами и оковами." (Liv.6.11.8). Одновременно Ливии сообщает версию о том, что целью деятельности Манлия было привлечь на свою сторону широкие слои обнищавших граждан и с их помощью установить тиранию. Но он высказывает сомнение в истинности такой версии: "...Ни у одного автора я не нахожу указаний на то, какие обстоятельства кроме созывания плебеев, его мятежных речей, щедрых раздач и ложного показания, относящиеся собственно до обвинения в домогательстве царской власти, выставлены были обвинителями, когда наступил день суда." (Liv. 6.20.4). Объяснение дает Зонара, указывая, что Манлий со своими сторонниками захватил Капитолий, для осады которого римляне вынуждены были использовать войска (Zonar. 7.23(26)). Трудно сказать, насколько это соответствует истине, однако тот факт, что Манлий жил на Капитолии и собрал там толпу своих приверженцев (он освободил от долгов около 400 человек - Liv. 6.20.6), а также запрещение патрициям селиться на Капитолии, принятое после подавление мятежа (Liv. 6.20.13; Plut. Q.r. 91), говорят в пользу достоверности сведений Зонары. 159 Меры, которые принимались по отношению к должникам в первой половине IV в. до н.э., обычно называют паллиативными, так как они улучшали положение должников только на данный момент времени6. Это относят и к деятельности Манлия. Согласно Аппиану, Манлий "предложил уже общее снятие долгов" или же считал возможным, чтобы народ отдал кредиторам деньги, причитающиеся с должников, "продав для этого общественную землю, бывшую еще неразделенной" (Арр. Rom. 2.9). Далее, согласно Ливию (6.17.2), "...он возвращал свободу и свет погрязшим в долговых процентах (fenore) и задавленным ими гражданам". Манлий предлагал также, показывая в этом пример, освободить должников частным порядком, простив им ростовщические проценты (Liv. 6.15.10). Это был не только призыв к благотворительности, но и протест против Публилиева закона. Протест этот был небезосновательным, поскольку опирался на закон XII таблиц о поддержке патроном своего клиента (7.21). Интересно, что плебейские трибуны, являвшиеся в большинстве случаев зачинщиками народных смут, в данном случае оказались на стороне сената. Более того, следует напомнить, что Публилий, инициатор закона о поручительстве, тоже был плебейским трибуном. Объяснить это противоречие только опасением трибунов, как пишет Ливии (6.19.4), что в случае победы Манлия они лишатся власти, явно недостаточно. Можно еще сослаться на утверждение Ливия, что патриции быстро научились использовать силу плебейского трибуната в своих целях (Liv. 2.44.2-6). Не подлежит сомнению, что плебейские трибуны М.Менений и Кв.Публилий были приверженцами патрициев, так как именно они вынесли на обсуждение сената предложение о казни Манлия. Можно привести и еще один довод. Несомненно, дифференциация внутри плебса в то время была уже значительна. Наиболее богатые плебеи также могли использовать свое имущество для отдачи под проценты и именно их интересы защищали по преимуществу трибуны в начале IV в. до н.э.7 Таким плебеям законы Апулея и Публилия давали значительный оперативный простор в предпринимательской деятельности, тем более, что они не были связаны положением законов XII таблиц о взаимоотношениях патрона и клиента. О том, что цели богатых и бедных плебеев уже не совпадали, говорит деятельность плебейского трибуна Лициния Столона, 6 Ефимов В.В. Ук. соч. С.79-81. 7 Рерре L. Op. cit. P. 141 ss. 160 который отказывался принимать на обсуждение выгодные для беднейшей части плебса законы о процентах без принятия законопроекта о плебейских консулах (Liv.6.39). Таким образом, М.Манлий, лишенный поддержки имущих слоев плебса и плебейского трибуната, влияние которого на плебеев всегда было значительно, оказался в изоляции, что и привело выступление 385-384 гг. к поражению. Никаких уступок или кассаций долгов не произошло, о чем свидетельствует последующий ход событий. Борьба патрициеев и плебеев возобновляется уже в 380 г. до н.э. Любопытно, что с этого момента во главе движения плебса неизменно стоят плебейские трибуны. Мы уже говорили, что их власть в V в. до н.э. препятствовала злоупотреблениям кредиторов против должников. Не потеряла она своего- значения и в IV в. до н.э. "Итак, если в умах плебеев сохранилось воспоминание о свободе отцов, - пишет Ливии о деятельности трибунов 380 г., - то они, трибуны, не позволят, чтобы какой-нибудь римский гражданин был осужден за долги" (se пес addici quemquam civem Romanum ob credilam pecuniam passuros - Liv. 6.27.8). Об этой их функции, установленной обычаем, говорит Цицерон (Pro Quint. 20.63), Авл Геллий (13.12) и Варрон (L.L. 5.81). Требования плебейских трибунов сводились к проведению ценза, который позволил бы выяснить сумму долга, и к принятию мер по ликвидации задолженности (Liv. 6.27.8). Она, вероятно, приняла весьма значительные размеры, так как, по словам Ливия, цензура "...должна показать, что одна часть государства подавлена другой" (6.27.6). Вероятно, в тяжелом положении оказалась и значительная часть средних слоев плебса, о чем свидетельствует не только требование проведения ценза, но и вступление в борьбу против долговых процентов плебейских трибунов, всего четыре года назад отстаивавших интересы сената и ростовщиков. Так Ливии пишет о единодушии плебеев и трибунов в борьбе против долгового рабства (Liv. 6.27.9). Наиболее действенным средством борьбы было наложение вето трибуна на увод осужденных на рабство должников к кредиторам и на запись плебеев в войско (Liv. 6.27.10). Но и на этот раз борьба была безуспешной, можно говорить лишь о приостановке осуждения должников и выплаты трибута на время военных действий (Liv. 6.3.14). Судебные процессы над должниками возобновляются лишь в 378 г. до н.э. "Снова начались многочисленные процессы, и не только не осуществились надежды на облегчение старых долгов, но возник еще и новый долг из-за налога на стены, которые должны были быть построены из квадратных плит по цензорскому подряду." (Liv. 6.32.1). Многие из должников были 161 осуждены на рабство и "даже выдающиеся плебеи (principes plebis) пали духэм" (Liv. 6.34.2). Таково было положение к тому времени кх>гда
началась деятельность плебейских трибунов Лициния Столона и Л.Секстия.

3.3. Законы Лициния Столона 367 г. до н.э.

О деятельности Лициния Столона упоминают самые разнообразные источники8.
Но наиболее полным является рассказ Ливия, только он упоминает
законопроект о ликвидации долгов (Liv. 6.35.4), причем подчеркивает, что
именно огромное бремя долгов стало поводом для создания законопроектов
Лициния и Секстия (Liv. 6.31.1). Между тем, предметом пристального
внимания ученых являются только два законопроекта – о земельном
максимуме в 500 югеров и о выборах плебейского консула (Liv. 6.35.5)9.
Эти законопроекты были предложены трибунами еще в 377 г. до н.э., а
принятие их относится, судя по контексту, только к 367 г. до н.э. Борьба
за законы приняла затяжной и ожесточенный характер. Ливии рассказывает,
что часть трибунов – ставленников патрициев -постоянно налагала вето на
законопроекты Лициния-Секстия, которые в свою очередь пытались
прибегнуть к помощи народного собрания, игнорируя этот запрет (Liv.
6.38). Кроме того, по словам Ливия, мятежные трибуны, используя все то
же право вето, в течение пяти лет не допускали выборов магистратов (Liv.
6.35.9-10). При спорной достоверности этого факта10 можно однако
однозначно утверждать, что активность трибунов была исключительно
высокой. История борьбы за законы свидетельствует о различии
интересов внутри плебса. Так

8 Cato (apud Gell.6.3.37); Varro, De re rust. 1,2.9; Liv. 6.35-39;
Dionys.

14.12(22); Plut. Camill. 39; Flor. 1.26; Diod. 15.23; De vir. illusfr.
20; Gell.

17.21; Val. Max. 2.4.4; Zonar. 7.24; App. B.C. 1.8.33; Plin. N.h.18.17.

9 Утченко С.Л. Закон Лициния Секстия “de incxlo agrorum” И его

значение для аграрных отношений раннего Рима // Изв. АН СССР

(ист.-фил.) 1947. N2. С. 153-162; Нечай Ф.М. Ук. соч. С.
172-188;

Заборовский Я.Ю. Очерки по истории аграрных отношений в римской

Республике. Львов, 1985. С.76-88; Von Fritz К. The reorganisation of
the

Roman Govennent in 366 B.C. and the so-called Licinio – Sextian Laws //

Historia. N1. 1950. P.3-44.

1″ Соколов Ф.Ф. Хронология событий римской истории IV в.до Р.Х. // ЖМНП.
1904. N7. С.296-321; Немировскпй А.И. История раннего Рима. С.261 ел.

162

представители плебейской верхушки, каковыми были трибуны Лициний и
Секстий, стремились прежде всего к политическому равноправию с
патрициями, желая через консульскую должность получить доступ в
сенат.”Это дало бы им возможность принять участие в распределении
откупов на еще неразделенную общественную землю, а также право
судебного контроля над их использованием. Мятежные трибуны отказывались
принять два других законопроекта отдельно от закона о плебейских
консулах, понимая, что смогут добиться политических завоеваний только
как защитники интересов и беднейших слоев плебса (Liv. 6,39,1-2:10).
Средние слои, имущество которых не было обременено долгами,
по-видимому, выставляли требование о разделе общественных
земель, незаконно захваченных отцами-сенаторами (Liv.
6.36.10-11). Наконец, остальная часть, наиболее многочисленная и
все время пополняющаяся из-за бремени все новых налогов и податей (Liv.
6.32.1), требовала кассации долгов и отмены ростовщических процентов.
Чтобы сохранить поддержку этой наиболее многочисленной части
плебса, трибуны в течение всего времени борьбы з а
законопроекты продолжали препятствовать осуждению должников, о
чем свидетельствует запрет выбирать курульных магистратов (Liv.
6.35.10), в том числе лиц, ведавших судебным разбирательством по делу
должников. Закон Лициния о долговых обязательствах не внес кардинальных
изменений в характер обязательственного права. Согласно Ливию, он
состоял в том, “…чтобы, вычтя из суммы долга то, что
начислялось как проценты, остаток погашать равными долями в течении
трех лет” (Liv. 6.35.4). Речь идет о признании незаконными полученные
кредиторами проценты по обязательствам. Соответственно, это могло
означать аннулирование некоторых видов долгосрочных обязательств, общая
сумма выплаченных процентов но которым могла даже превысить размер
долга11. Рассрочка на три года оставшихся долгов, не обремененных на
это время процентами, также давала должникам шанс избежать
несостоятельности и долгового рабства. Наконец, Ливии пишет о
том, что по истечении трех лет в 364 г. в консульство Лициния
Столона был проведен очистительный обряд лектистерний
(Liv.7.2.2), следовательно, все оставшиеся долги были
прощены, а содержавшиеся в оковах должники – отпущены на свободу ради

И Ефимов В.В. Ук. соч. С.81; Ковалев СИ. История Рима. JL.1948. С.85.

163

умилостивления воли богов. Кстати, и сами законы Лициния относились к
разряду leges sacratae (App. B.C. 1.8).

Несколько слов следует сказать и о законе, установившем земельный
максимум в 500 югеров (Liv. 6,35,5; Plut. Camill. 39; De vir. illustr.
20; App. B.C. 1.8.33; Varr. De re rust. 1.2.9) и максимальную
норму владения скота: не более 100 голов крупного и 500 –
мелкого скота (Cato apud Gell. 6.3.37-40; App. B.C. 1.8). Иногда,
пытаясь доказать неисторичность закона о земельном максимуме, говорят о
невозможности в IV в. до н.э. существования крупных личных поместий,
так как рабство в этот период еще не получило широкого развития12.
Другие считают, что в законе речь идет об ager publicus, который
незаконно окулировали патриции13. Однако, на наш взгляд, речь идет о
максимуме земли, предоставленной государством также на откуп манцепсам,
будь то скотовладельцы или землевладельцы, сдающие, в свою очередь, эту
землю мелким арендаторам. Это ограничение, несомненно, вело к подрыву
крупного, в первую очередь патрицианского землевладения, а также ставило
предел бесконечному увеличению сообщества публиканов,
возглавляемого одним манцепсом, на месте которого по закону следовало
создать несколько более мелких товариществ, чтобы общий объем откупа
земли в каждом товариществе не превышал 500 югеров.

3.4. Долговой вопрос в середине IV в. до н.э.

Законы Лициния – Секстия не разрешили проблемы долгов, лишь на некоторое
время улучшив положение обедневшего плебса. Однако право избрания
консулов из числа плебеев некоторым образом способствовало активизации
участия государства в регулировании кредита. Традиция изображает
плебейских консулов защитниками интересов беднейших слоев плебса. Ярким
примером является Гай Марций Рутил, который в 357 г. до н.э. “помог
воинам увеличить свое частное состояние”

‘2 Заборовский Я.Ю. Ук. соч. С.82 ел.

13 Утченко С.Л. Ук. соч. С.154 ел.; Нечай Ф.М. Ук. соч. С.186-188; Маяк
И.Л. Ранняя республика в Риме. С.360.

164

(Liv.7.16.3), полностью разделив среди них богатую добычу и ничего не
отобрав в казну. В его консульство плебейским трибунам удалось провести
закон о максимальном проценте в 8 1/3% в год (de unciario fenore
– Liv. 7.16.1). Этот закон дублирует норму XII таблиц о
8 1/3 %. Л.Блох пытался объяснить это тем, что по закону
Лициния якобы вообще запрещено было брать проценты по
обязательствам, а в 357 г. норма в 8 1/3 % была восстановлена14. Но
Ливии изображает закон Дуилия как достижение плебса, поэтому
повторное принятие нормы процента свидетельствует, скорее всего, об
ожесточенной борьбе одних – за ее отмену или хотя бы забвение, а других
– за ее неукоснительное применение. Сенаторами (patribus)
закон был принят без удовольствия и, не имея возможности
прямого сопротивления, они ответной мерой провели закон об
уплате 5 % каждым, кого отпускали на волю (legem… de vicesima eorum,
qui manu mitterentur – Liv.7.16.7). Обычно это понимают как уплату 5 %
от стоимости раба его хозяином в пользу казны в случае отпуска раба на
волю15. Однако, на наш взгляд, не следует слишком узко понимать сферу
применения этого закона. Ведь во власти (in mancipio) находились как
домочадцы, так и осужденные должники nexi16. Они также освобождались
из под власти (то есть manu mitterentur) домовладыки или
кредитора с помощью специального обряда эманципации. Должник выплачивал
кредитору сумму долга и становился свободным (Gai. Inst.
3.173-174). Вполне допустимо, что данный закон требовал выплаты
должником 5 % с общей суммы долга в пользу казны. Таким
образом, государство в какой-то степени допускало правоспособность этих
лиц, что было возможно в период патриархального рабства17.
Правоспособность рабов, возможность заключения сделок, в которых они
выступали как самостоятельные юридические лица, зафиксированы даже по
отношению к более позднему периоду у Плавта (Pseud. 85-87). Тем более
вероятна правоспособность в некоторых юридических актах осужденных
должников nexi, отношение к которым было все же лучше, чем к
купленным рабам по рождению.

*4 Блох Л. Сословная и социальная история римской Республики. Спб.,
1904. С.48.

15 Di Porto A. Op. cit. Р.307 ss. 1″ Serrao F. Individuo, famiglia e
society. P.91 ss. 17 Штаерман E.M. Расцвет рабовладельческих отношений.
С. 164 ел.

165

Однако для должников новый закон означал ужесточение условий долгового
рабства, затрудняя выкуп на волю. Об этом свидетельствует реакция на
принятие закона плебейских трибунов, которые специальным священным
законом запретили принимать новые законы в войске, где воины подчинены
воле своего военачальника и “установили смертную казнь за созыв народа
вне пределов города” (Liv.7.16.7). Установление максимального процента
не решило проблемы долгов. Это явствует из слов Ливия: “…хотя платежи
(usura) были облегчены установлением 8 1/3 %, но плебеи были задавлены
самим долгом и попадали в кабальное рабство” (nexum inibant
-Liv.7.19.5). Важно отметить, что здесь Ливии впервые после описания
первой сецессии 494 г. до н.э. вновь использует термин nexum. Если
учесть рассмотренное выше значение этого темина, то вполне можно
допустить, что слово usura, употребленное Ливием, означает “пользование”
не только денежной ссудой, но и чужой землей, и может быть переведено в
данном контексте также как “арендная плата”. Таким образом, здесь речь
может идти о том, что несмотря на снижение процентных ставок по
просроченным арендным платежам, сами условия аренды по nexum угнетали
плебс, обращая должников в кабальных рабов.

Стремясь не допустить дальнейших послаблений в пользу должников,
патриции в обход закона Лициния долгое время добивались избрания только
патрицианских консулов. Однако противодействие плебейских трибунов
привело в 352 г. до н.э. к избранию плебейского консула Гая Марция
Рутила, который немедленно провел ряд мер по облегчению долгов.
“Консулы задумали облегчить долговые обязательства (fenebrem rem),
-пишет Ливии, – и сделали уплату долгов (alieni aeris) предметом
общественной заботы, назначив комиссию из пяти мужей,
которых наименовали mensarii, так как они взвешивали деньги (ab
dispensatione pecuniae). Просроченные долги, неуплаченные не столько
по недостатку средств, сколько по небрежности должников, или
выплачивала казна (на форуме были расположены столы с
деньгами) с тем, чтобы предварительно народу было представлено
поручительство за них, или они погашались путем предоставления
вещей одинаковой стоимости.” (Liv.7.21.5-8). Речь идет о том, что
государство взяло на себя все долги должников. Однако здесь имеются
в виду только те должники, которые могли предоставить какие-то
гарантии, то есть имущество или поручителя. Поэтому
положение несостоятельных должников, вероятно, осталось неизменным.
Таким образом, перечисленные меры касались лишь средних слоев
плебса. Но даже эти половинчатые меры позволили

погасить “огромную массу долгов” (Liv.7.21.8), лишив
кредиторов возможности закабаления должников.

Некоторые меры предпринимались и по смягчению судебных исков. К 349 г.
до н.э. относится закон претора Пинария, упоминемый Гаем: “Законом
Пинария установлено, чтобы судья назначался за 30 дней; до этого закона
судья назначался сразу.” (Gai.Inst.4.15). Основанием для датировки
закона послужило упоминание Ливием претора Л.Пинария под этим годом
(Liv.7.25)1*.

Следующая попытка смягчения долговых обязательств произошла в 347 г. до
н.э. Она отчасти повторяет закон Лициния – Секстия. Погашение долгов
было разделено на четыре года и, в отличие от закона Лициния Столона,
вообще запретившего взимание процентов на время выплаты, было
установлено 4 1/6 % вместо 8 1/3 % (Liv.7.27.3). Государство все же
соотносит свои действия с интересами кредиторов. Так Ливии пишет: “Хотя
и это условие было для части плебеев обременительно, но поддержание
общественного кредита более озабочивало сенат, чем личные затруднения.”
(Liv.7.27.4). Еще одной мерой, направленной на облегчение положения
должников, следует признать “…приостановку взноса трибута и
прекращение наборов (Liv.7,27). Это как нельзя лучше подтверждает мысль
о том, что государство, призванное к укреплению собственности
обеспеченных граждан, вынуждено было принимать меры по снижению
задолженности, используя для этого ресурсы государственной казны.

У Гая упоминается также lex Furia de sponsu. Датировка закона неясна, но
его обычно отличают от двух других законов Фурия более позднего
времени19. Ф.Дыдынский относит закон ко времени диктатуры Л.Фурия
Камилла в 345 г. до н.э., назначенного для ведения войны с аврунками20.
Фурий неоднократно называется Ливием в IV в. до н.э. в качестве консула
или диктатора, поэтому дата 345 г. до н.э. весьма гипотетична. Тем
более, что Фурий Камилл в большинстве упоминаний изображается ярым
сторонником патрициев. И все же содержание закона позволяет
предположить, что он относится

1’8 См. также комментарии Ф.Дыдынского к процитированному фрагменту Гая
в книге: Гай. Институции, (ред. Ф.Дыдынский). Варшава, 1892. С.379, 511.

19 Муромцев С. Гражданское право. С. 178-195; Steinwenter. Lex Furia

(de sponsu) // RE. Bd.12. St.,1925. S.2356-2360.

20 Гай. Иституции. (ред. Ф.Дыдынский). С.311, 511.

166

167

именно к середине IV в., когда принимались многочисленные меры по
ограничению ростовщичества. Гай рассматривает закон в связи с двумя
правовыми институтами – manus iniectio и поручительство: “Равным образом
закон Фурия de sponsu допускал наложение руки на кредитора, который
взыскивал с поручителя более, чем следовало с него по закону…”
(Gai.Inst.4.22). Речь идет о взыскании незаконных процентов, Наказание
за ростовщичество предусмотрено еще XII таблицами, однако здесь оно
конкретизируется в правовой инициативе поручителя по отношению к
кредитору, что реально ограничивало возможность злоупотреблений.

С большей уверенностью можно датировать закон Марция, также упоминаемый
Гаем: “Другие законы для многих случаев установили исковые формулы через
наложение руки (manus iniectio), но безусловно, без посредства
заступника, причем ответчик приравнивался к лицу, осужденному судебным
решением. Так, например… по закону Марция manus iniectio дана была
должнику против ростовщиков для взыскания полученных процентов.”
(Gai.Inst.4.23).

Мы знаем, что Гай Марций Рутил был консулом в 357, 352, 344 и 342 гг. до
н.э., а также цензором 351 г. до н.э. Согласно Ливию, все консульства
Марция связаны так или иначе с долговым вопросом (Liv. 7.16; 7.21;
7.28). Ф.Дыдынский относит закон на его второе консульство в 352 году,
поскольку именно этот год по словам Ливия (7.21.6) “прославлен всеми
летописями” в связи с погашением значительной части долговых
обязательств. Кроме того, Ливии прямо говорит об инициативе Марция в
проведении этого мероприятия. Однако в это время не упоминаются меры по
пресечению злоупотреблений ростовщиков, с которых говорится в lex
Marcia. Поэтому более предпочтительно датировать закон консульством
Марция Рутила в 344 году. Дело в том, что Ливии, дав весьма краткую
характеристику событий этого года, упоминает, что “…в этом году народ
произнес суровые приговоры над ростовщиками, привлеченными эдилами к
суду” (Liv. 7.28). Об инициативе, исходившей от плебейского консула,
свидетельствует то, что патриции, раздраженные активностью плебеев,
посредством междуцарствия добились в следующем году избрания только
патрицианских магистратов (Liv. 7.28.10). Любопытно указание Ливия на
отсутствие видимых причин для междуцарствия, кроме стремления патрициев
избрать консулов из своего сословия. Следовательно, именно в этом году
борьба плебейского консула Марция Рутила с патрициями привела к закону,
согласно которому многие ростовщики были осуждены. Если по закону

168

Фурия правом иска против ростовщиков обладали только поручители, то есть
достаточно обеспеченная часть населения, то закон Марция расширял сферу
ответственности кредитора и давал исковое право малоимущим гражданам.
Более того, можно предположить, что данный закон распространялся и на
nexi, которые не имели поручителя, то есть на самые низшие слои плебса.

Таким образом, целая серия законов, проведенных в середине IV в. до
н.э., была направлена на регулирование долгового вопроса. Основная их
цель – поддержание стабильности среднего слоя граждан – главного
источника пополнения римской армии. Но меры, принятые в пользу должников
и законы против ростовщичества давали, по большей части, лишь временный
результат. Действие законов XII таблиц, предусматривавших продажу в
рабство trans Tiberim или capitis poena, не были отменены, что ставило
должников, и прежде всего nexi, в весьма тяжелые условия. Кроме того,
меры по разрешению долгового вопроса распространялись в основном на
средние слои плебса и в гораздо меньшей степени касались
неплатежеспособных должников. Положение nexi оставалось почти
неизменным. В связи с этим долговой вопрос продолжал обостряться и
вылился в вооруженное выступление 342 г. до н.э.

О бремени долгов как главной причине этого выступления согласно сообщают
многие авторы21. Ход восстания, его причины и последствия достаточно
подробно разобраны Л.А.Ельницким22. Необходимо остановиться лишь на
некоторых проблемах, связанных с долговым вопросом. Основными движущими
силами восстания были самые низшие слои плебса. Так Ливии, который в
данном случае не склонен возвеличивать чернь, все же упоминает, что это
были люди, “…которые терпели разорение от увеличивавшихся со дня на
день процентов” (Liv. 7.38.7). Более подробную характеристику дает
Дионисий, указывая, что в числе восставших были те, “…кто не имел
надежных средств к существованию и даже самого необходимого, но более
всего те, кто не был в состоянии уплатить долги своим кредиторам…”
(Dionys. 15.3.3). Также и Аппиан говорит о воинах, которые “страшились
долгов ростовщикам” (Арр. Samn. 3.1.I) и выставляли в качестве причины
возмущения долги, которыми были обременены в Риме (Арр. Samn. 3.12). О
размерах восстания и его движущих силах свидетельствует также Аврелий

21 Liv. 7.38; Dionys. 15.3.5-6; Лрр. Samn. 3.1.1.2: De vir. illustr.
29.3.

22 Ельницкий Л.А. Возникновение И развитии рабства. С. 189-200.

169

Виктор: “Огромная толпа народа, обремененная долгами, пыталась захватить
Капую…” (De vir. illustr. 19.3). И только Дион Кассий в сокращении
Зонары не упоминает по поводу этого движения вообще долгового вопроса
(Zonar.7.25). Но поскольку место из Диона до нас не дошло, а само
сокращение Зонары объясняет отсутствие деталей, то можно сказать, что
представление у древних о движущих силах восстания было единым.

Итак, источники позволяют заключить, что восстание было начато беднейшей
частью плебса, то есть пролетариями и capite censi, которые по
преимуществу не имели res mancipi, либо потеряли их из-за долгов. Это
были лица, которые, даже отдав все свое имущество, не всегда могли
расплатиться с долгом. Уступка имущества (cessio bonorum) уже тогда была
возможна и санкционировалась государством, о чем свидетельствует Ливии
(7.21.5; 7.27). Однако для неимущих должников остался лишь один способ
избежать долгового рабства – кассация долгов. Ливии упоминает об
активной борьбе против заговорщиков плебейского консула Г.Марция Рутила
(Liv.7.38). Следовательно, верхушка плебса не только не присоединилась к
восставшим, но и боролась против них. Это свидетельствует о весьма
значительной дифференциации внутри плебса, о различии их
социально-политических интересов. Но пролетарии, используемые
государством для несения военной службы, представляли значительную
политическую силу, с нуждами которой вынуждены были считаться
выступившие единым фронтом патриции и homines novi.

Для более полного представления с движущих силах восстания особенно
важно упоминание Дионисием и Аппианом “закованных на полях” (та
Бсстцоттїріа у по аитшу, баа ката той? аурой? rjv), которых освобождали
и присоединяли к себе мятежники в ходе выступления (Dionys. 15.3.15;
App. Samn. 3.1.1). Есть нее основания предполагать, что и этих отрывках
упоминаются осужденные должники nexi, отрабатывавшие сной долг в рабстве
у кредитора. Активная борьба плебса, как это видно из восстания 342 г.
до н.э., препятствовала окончательному превращению гражданина и раба.
Л.А.Нлышцкий выдвигает гипотезу, согласно которой большая часть
“закованных на нолях” была не римлянами, а латинами23. Он мотивирует это
тем, что на пути к собственно римским областям восставшие проходили по
латинским землям. Следовательно, уже тогда римляне

экономически порабощали граждан хотя и союзной Риму, но все же
независимой латинской общины на ее же собственной земле. Хотя это и
возможно, но отчасти противоречит историческим реалиям того времени24.
Более вероятной поэтому представляется мысль о том, что речь идет в
основном о римлянах, осужденных за долги, тем более, что в требованиях
восставших никак не были затронуты интересы латинов. Хотя закабаление
латинов римлянами посредством nexum и mancipium вполне допустимо.

Для нас крайне важно, каковы были требования восставших и как они
соотносились с мерами, принятыми ранее. Ливии, подробно описывая
требования повстанцев, представивших их на рассмотрение сенату, ничего
не говорит о ликвидации долговых обязательств (Liv.7.41). Аппиан,
Дионисий Галикарнасский и Аврелий Виктор также не сообщают об этом
требовании. Однако Аппиан отмечает, что Корвин, который, по словам Ливия
(Liv.7.40.4), был посредником между заговорщиками и сенатом, прежде
всего говорит, что он “посоветовал бы сенату снять долги с этих людей”
(App. Samn. 3.1.2). Аппиан (Samn.3.1) и Аврелий Виктор (De vir. illusr.
29.3) сообщают также, что в результате этого восстания была проведена
полная кассация долгов. Отсюда следует, что восставшие предъявили сенату
и это требование, которое, вероятно, и было основным. В отличие от ранее
принимаемых мер ликвидация долгов распространяла свое действие прежде
всего на неимущих граждан. Это стало возможным лишь в результате
вооруженного восстания вопреки интересам патрициев и верхушки плебса.
Любопытно отметить, . что сразу после 342 г. до н.э. плебеи вновь
активно включаются в борьбу за землю, что говорит об увеличении числа
лиц, обладавших достаточными средствами для ее освоения. Так Ливии пишет
о событиях 339 г. до н.э.: “Материалом его (плебейского консула Т.Эмилия
Мамерцина – п.а.) обвинений (против сената) послужила слишком скупая
раздача плебеям участков в Латинской и Фалернской областях” (Liv.7.12).

Кроме временной меры, каковой являлась ликвидация долгов, была сделана
попытка кардинального разрешения долгового вопроса. “У некоторых
писателей, – пишет Ливии, – мы находим известие, что плебейский трибун
Луций Генуций вошел к плебеям с предложением о запрещении
ростовщичества.” (Liv.7.42.1). В историографии существует мнение, что
закон этот даже если и был принят, то никогда не применялся на

23 Ельницкий Л.Л. ‘Гам же. С.196 ел.

170

24 Маяк И.Л. Взаимоотношения Рима и италийцев. С.38-62.

171

практике25. Данные источников позволяют усомниться в этом. Нарушение
закона Генуция влекло за собой, по всей видимости, то, что древние
называли infamia. В этой связи интересно упомянуть высказывание Катона о
ростовщичестве: “Иногда лучше было бы наживаться… отдавая деньги в
рост, если бы только это было честным занятием. Предки наши так полагали
и постановили в законах: вор присуждается к двухкратной пене, ростовщик
– к четырехкратной. Отсюда можно понять, насколько, по их мнению,
ростовщик был худшим гражданином, чем вор.” (Cato. De agr. 1). Из этих
слов ясно, что ростовщичество вообще, вне зависимости от количества
взимаемых процентов, было во времена Катона несовместимо с понятием
“честный гражданин”. О презрительном отношении к ростовщикам говорит и
Плавт (Cure. 485-555). Если до принятия закона Генуция Ливии постоянно
рассказывает о патрициях, мучавших плебеев процентами (Liv.6.36), то
после его принятия ростовщичество становится уделом вольноотпущенников и
клиентов. Согласно Плавту (Maenaech. 572-585), знатные римляне зачастую
заводили себе клиентов именно для того, чтобы те, занимаясь под их
опекой ростовщичеством, приносили доход своему патрону. Эти данные
свидетельствуют о действии закона Генуция в III—II вв. до н.э. и о том,
что патриции и богатые плебеи довольно быстро научились обходить его. И
если знатному римлянину infamia грозила потерей определенного положения
в обществе (хотя бы на основании решения цензоров), то для его клиента
подобная перспектива была не опасна. Кроме того, он всегда мог
рассчитывать на защиту своего патрона в суде (Plaut. Maenaech. 585-595).
Таким образом, закон Генуция, выразивший общественное мнение о
ростовщичестве, не был пустым звуком и в какой-то мере ограничивал
свободное развитие ростовщического капитала.

Таковы в общих чертах результаты движения 342 г. до н.э. Они на
некоторое время смягчили социальные противоречия римского общества,
укрепили средний социальный слой воина-земледельца. Но не был решен
главный вопрос – отмена долгового рабства. Ненадолго затихнув, страсти
вокруг долговых обязательств разгораются с новой силой в конце IV в. до
н.э. Более полное разрешение долгового вопроса, давшее плебеям “начало
действительной свободы” (Liv.8.28), ацтичная традиция

25 Муромцев С. Ук. соч. С. 192; Ельницкий Л.А. Возникновение и
развитие рабства. С]96.

172

приписывает закону Петелия. Но его сущность и значение не вполне ясны,
так как источники слабо освещают этот вопрос и нередко противоречат друг
другу. История закона Петелия непосредственно связана с рядом крупных
проблем развития римской civitas. Это, прежде всего, проблема источников
рабства, а также проблема особенностей античной гражданской” общины и
античной формы собственности. Необходимо детальное рассмотрение сведений
по истории самого закона, а также изучение данных о положении должников
как до, так и после проведения закона.

3.5. Закон Петелия 313 г. до н.э.

В современной историографии часто отмечается важность закона Петелия, и
в исследованиях многих западных историков права он всесторонне
изучается26. В то же время в отечественной литературе, хотя основные
положения концепции античной формы собственности базируются именно на
этом законе, специальных исследований его сущности и значения
практически нет. Тем не менее многие исследователи соглашаются в том,
что именно закон Петелия определяет своебразие развития античного
рабства, так как он не допускал превращения римского гражданина в
раба27. Однако данная теория нередко подвергается сомнению и диапазон
толкования сущности закона весьма широк. Одни историки, понимающие пехиш
как кабальную отработку долга, считают, что закон отменил именно
долговую кабалу28, другие – что только наказание должников посредством
их продажи за границу или посредством смертной казни, причем
констатируется существование отработки долга по приговору суда в 111—І
вв. до

26 Рерре L. Op. cit. Р.183-261; Behrends О. Der Zwolftafelprozess.

S.151-184; Mac Cormack G. The lex Poetelia // Labeo. N19. 1973. P.306-

317; Ferency E. Op. cit. P.61-64.

27 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2 изд. Т.19. .120 ел.; Т.23. С.147; Т.25.

4.2. С. 148; Валлон А. История рабства в античном мире. М.,1941. С.295;

Машкин Н.А. История древнего Рима. М.,1950. С. 134; Немировский

А.И. Ук. соч. С.263; Нечай Ф.М. Ук. соч. С.106 ел.; Кузищин В.И.

Античное классическое рабство как экономическая система. М.,1990.

С.83.

Штаерман В.М. Расцвет рабовладельческих отношений. С.58; История
древнего Рима (ред. В.И.Кузищин). М.,1982. С.59.

173

н.э.29 Согласно третьим, долговое рабство, представленное addicti и
obaerati, было возможно и после закона Петелия, а отмена рабства
относилась только к пехі30, в связи с чем делается вывод о
неэффективности закона. В ряде случаев подвергается сомнению и сама
возможность существования долгового рабства по nexum до закона
Петелия31.

Таким образом, необходимо выяснить действительную сущность и роль закона
в последующем развитии рабства в римской республике. Прежде всего
следует коснуться датировки закона. Согласно Ливию (8.23.17; 8.28),
закон был принят в 326 г. до н.э. в консульство Гая Петелия и Луция
Папирия Мугилана. По версии Варрона (L.L.7.105), закон следует
датировать 313 г. до н.э., когда Петелий был диктатором (CIL. I. Р.21).
Многие историки дают обе датировки, однако наиболее общепринятой датой
является 326 г. до н.э.32. О.Берендс предложил уточнить датировку на
основании данных легенды, связанной с историей появления закона33. Она
излагается Ливием, Дионисием Галикарнасским и Валерием Максимом. У Ливия
это рассказ о Гае Публилии, попавшем в рабство за долги отца (Liv.8.28).
Дионисий уточняет, что отцом Публилия, который “был вынужден занять
деньги для похорон своего отца”, был военный трибун, “уничтоживший армию
самнитов и проведший их под игом” (Dionys. 16.5.9). Валерий Максим
передает эту легенду с несколько иными подробностями. Вместо Публилия он
называет “Тита Ветурия, сына того Ветурия, в консульство которого из-за
позорнейшего поражения был дан договор самнитам” (Val.Max.6.1.9). Речь
идет, несомненно, о поражении римлян в Кавдинском ущелье в 321 г. до
н.э. О.Берендс, ссылаясь на отрывок из Валерия Максима, датирует закон
Петелия 313 г., считая, что Ливии умышленно относит его к 326 г., чтобы
для 313 г. уступить активное поле деятельности Г.Юнию Бубульку34.
Любопытно, что Ливии упоминает о двух удачных сражениях Публилия.
Первое совершил проконсул

29 Behrends О. Der Zwolftafelprozess. S.I57 f.

3″ Кучеренко Л.П. Социально-политическое развитие Рима в период
самнитских войн. Автореф. диссертации канд. ист. наук. Л.,1981. С.10
ел.; Рерре L. Op. cit, P. 183.

31 Гусаков А. Ук. соч. С. 199-204.

32 Немировский А.И. Ук. соч. С.134; Машкин Н.А. Ук. соч. С.134;

Рерре L. Op. cit. P.186. п.9.

33 Behrends О. Der Zwolftafelprozess. S.I59 f.

34 Ibidem.

174

Публилйй в 326 г. до н.э., за что получил триумф (Liv.8.25-26). Если
согласовать эти данные с Дионисием, то получится, что победа, триумф,
смерть Публилия и долговое рабство его сына падают на одно и то же
время, что маловероятно. Второе поражение самнитам Публилйй нанес в 320
г. до н.э. (Liv.9.13), то есть после поражения в Кавдинском ущелье.
Интерес представляет упоминание Ливием Публилия Филона в связи с судом
над заговорщиками в Кампании в 314 г. до н.э.: “Привлекался также к суду
и был оправдан Публилйй Филон, человек, совершивший столько подвигов и
на войне, и во время мира, много раз получавший высокие почетные
должности, но ненавистный для знати.” (Liv.9.26). Мы видим, что патриции
пытаются поколебать незыблемое ранее положение Публилия, что вполне
согласуется с дальнейшей судьбой его сына.

Таким образом, на основаниии разбора рассказов о
проведении закона Петелия можно заключить, что Варрон,
Дионисий Галикарнасский и Валерий Максим относят закон к 313 г. до н.э.
Ливии, говоря о законе 326 г. до н.э., противоречит сообщениям о
Публилии, которые сам же и приводит. Все это убеждает в том, что более
точной датировкой закона Петелия является 313 г. до н.э. Это более
вероятно еще и потому, что обострение долгового вопроса трудно
связать с внешне- и внутриполитическим положением Рима в 326 г. до
н.э. Если же считать, что закон Петелия был принят в 313 г. до н.э.,
то достаточно ‘ отчетливо пролеживается его предистория.
Капитуляция в Кавдинском ущелье ухудшила
внешнеполитическое положение Рима, что привело к обострению
внутриполитической ситуации. Об этом говорит борьба
патрициев и плебеев, отразившаяся в массовом судебном
процессе, организованном сенатом против тех, “которые где-либо
соединялись в партии и составляли заговоры против государства” (Liv.
9.26). Эта борьба привела к активизации плебейских низов и к объединению
их с homines novi, что и дало возможность рогации закона Петелия.
Наконец, ошибка Ливия может объясняться еще и тем, что
в 326 г. до н.э. также было совершено освобождение
несостоятельных должников. Однако оно было связано не с законом Петелия,
а с проведением в 326 г. лектистерний, то есть с религиозным обрядом
искупительных, очистительных жертвоприношений и
ритуалов, сопровождавшихся массовым освобождением “закованных”
должников (Liv. 8.25.1; сравн. 5.13.8).

О.Берендс высказывает мнение, что закон был принят не в результате
напряженной борьбы патрициев и плебеев, а по инициативе самого сената,
не заинтересованного в существовании

175

долгового рабства граждан35. В силу этого исследователь считает, что
закон не имел прогрессивного значения, так как он утвердил лишь то, что
в значительной мере уже осуществлялось на практике. Более того,
О’.Берендс указывает, что кредиторы не были заинтересованы в превращении
своих должников в кабальных рабов, что их интерес лежал лишь в области
возвращения кредита и получения законных дивидендов. В том, что
государство стремилось к упрочению прав собственности, в том числе и
собственности кредиторов, и в том, что закон Петелия учитывал интересы
собственников, есть рациональное зерно, однако отрицание его
прогрессивного характера вызывает сомнение.

Большинство источников действительно утверждает, что закон был внесен по
инициативе консула или диктатора Петелия и что он сопровождался
милостивым постановлением отцов-сенаторов (Liv. 8.28.7-8; Val.MaxA1.9;
Dionys.16.9), что однако отнюдь не доказывает отсутствия борьбы за
принятие этого закона. Ведь и в 494 г. до н.э., когда накал борбы был
особенно силен, раздор также завершился постановлением сената (Dionys.
6.83; Dio Cass. 4.17.12). Но даже Ливии, которому свойственно
прославление Concordia ordinum предков, упоминает о взбунтовавшейся
массе народа, обремененного долгами (Liv.8.28.7), хотя и говорит, что
“народ припадал к ногам каждого из patres”, а не требовал закона с
оружием в руках. О волнениях народа, вызвавших проведение закона,
свидетельствуют Цицерон (De rep. 2.24.59) и Дионисий Галикарнасский
(16.5(9)). Любопытен отрывок из Псевдо-Квинтилиана, где говорится о
военной забастовке и отказе диктатору в триумфе как о средствах борьбы
за проведение закона (Declam. maior. 3). Кроме того, мы уже говорили,
что закон, проведенный в 313 г. до н.э., был результатом борьбы плебеев
и патрициев, начавшейся еще в 314 г. до н.э. Согласно О.Берендсу,
проведением закона обусловлен и последующий военный успех римлян в войне
с самнитами36. Наконец, распределение Аппием Клавдием Цеком
значительного количества городской черни по всем трибам (Liv. 9.46;
Diod. 20.36.4; Plin. N.h. 33.17) через год после проведения закона
свидетельствует о большом количестве освобожденных Петелием
рабов-должников.

35 Behrends О. Der Zwolftafelprozess. S.I63.

36 Behrends О. Der Zwolftafelprozess. S.I59-163.

176

Сведения о самом законе 313 г. имеются преде всего у Ливия, который
сообщает следующее: “В этом году римский плебс заново обрел свободу, так
как уничтожено было рабство за долги… (8) В тот день из-за чрезмерного
насилия одного были уничтожены крепкие цепи кредита и консулам было
приказано предложить народу, чтобы никто не содержался в колодках или
оковах, кроме тех, кто заслужил такое наказание до искупления вины, за
долги же должно отвечать имущество должника, а не его тело. Таким
образом, nexi были освобождены и запрещено в будущем отдавать должников
в рабство.”37 Далее некоторые сведения дает Варрон: “Когда Гай Петелий
Либон Визул был диктатором, это (nexum) было отменено с тем, чтобы оно
более не совершалось, и все, кто объявил себя несостоятельным, перестали
быть nexi и были освобождены.”31. Упоминает об этом законе и Цицерон: “У
наших предков при большом бремени долгов, быть может, и был тот или иной
способ помочь должникам: такой способ не ускользнул от внимания
афинянина Солона, а некоторое время спустя – и от нашего сената, когда
из-за волнений, вызванных произволом одного человека, все долговые
обязательства граждан были отменены, а затем эта форма обязательств
упразднена.”39.

Довольно подробно рассказывает о законе 313 г. до н.э. Дионисий
Галикарнасский: “Вещь еще более удивительная, чем эта, была сделана
римлянами несколькими годами ранее, хотя оскорбление касалось личности
раба. Публий, сын одного из военных трибунов, которые сдали армию
самнитам и прошли под ярмом, оставшись в совершенной бедности, был
вынужден залезть в долги из-за похорон отца, надеясь получить затем
помощь от родственников. Обманутый в своих ожиданиях, он был

37 Liv.8.28: “(1) Ео anno plebei Romanae velut aliud initium libertatis

factum est, quod necti desierunt;… (8) Victum eo die ob inpotentem
iniuriam

unius ingens vinculi fidei; iussique consules ferre ad populum, ne quis,
nisi

qui noxam meruisset, donee poenam lueret, in conpendibus aut in nervo

teneretur; pecuniae creditae bona debitoris, non corpus obnoxium esset.
Ita

nexi soluti, cautumque in posterum, ne necterentur.”

38 Varro. De ling, lat.7.105: “Hoc C.Poetelio Libone Visolo dictatore

sublatum ne fieret, et oranes, qui bonam copiam iurarunt, ne essent nexi

dissoluti.”

Cic. De rep.2.34.59: “Fuerat fortasse aliqua ratio maioribus nostris in
illo aere alieno medendi, quae neque Solonem Atheniensera non longis
temporibus ante fugerat, neque post aliquanto nostrum senatum, cum sunt
propter unius libidinem omnia nexa civium liberata nectierque postea
desitum.”

177

заключен в тюрьму за долг, когда прошел срок уплаты, будучи еще совсем
молодым и миловидным по внешности. Он выполнял все обязанности, которые
закон предписывал выполнять рабам для господ, но возмутился, когда ему
было приказано отдать молодость своего тела и наотрез отказался. Получив
за это множество ударов плетьми, он бросился на форум и, встав на
какое-то возвышение,… рассказал о распущенности кредитора… Когда
народ пришел в возмущение и народный гнев достиг значительных размеров,
а плебейские трибуны вынесли обвинение, кредитор был осужден на смерть.
Благодаря этому случаю все римляне, порабощенные за долги, получили
обратно прежнюю свободу по принятому тогда закону.”40

Примерно такого же рода историю, где, правда, фигурируют другие имена,
излагает Валерий Максим в следующем отрывке: “Тит Ветурий, сын того
Ветурия, в консульство которого из-за позорнейшего поражения был дан
договор самнитам, когда он из-за разрушения домашнего очага и тяжести
долга, находясь в юном возрасте, был вынужден отдать себя в долговое
рабство Публию Плоцию, то был подвергнут рабскому наказанию розгами, так
как не захотел терпеть бесчестие и принес страстную жалобу консулам. Ими
было доложено об этом в сенате, который приказал поместить Плоция в
тюрьму. Сенат постановил, чтобы целомудрие всякого римлянина по крови
любого положения было защищено.”41

4^ Dionys. 16.5 (9): Fті бе тои’тоъ ваоцаоиотЕроу ? правої» ои -поХХої?

•npoTepov хро”01? каітоі пері боОЛої/ аы\ш ycvoiicVt)? Tf)? їі’рреш?.
tvo? yap

Ttuv TTapa6ovTU)V Еаиіч’таі? то атратопебоі’ xl^uc’PXa)V’ Kal “п° 4uyov

uneXedv-ruv ПоттХі’ои ulo? ії>? «v noXXif катаХїіфвеі? vuviq 6avaiov

т|уаукгіавті Xapetv d? tt|V тафг|У тои тгатро?, w? ?рауіавт]аоцFі>о?
їіпо twv

auyyevwv біафєиобеі? 6Ё ті)? ЁХтн’бо? отттіхбп npos^ то XP«’°S jA?

ттровесгриа? 6іеХвоиат|? коцібгі veo? uv каї ті) шраїо?. 2: оито? та pev
a\\a

UTTT)pFT(3v боа бои’Хои? бсапотаі? ігоцо? t\v, Г|УFіхєто, ту 6г аицато?
ibpav

Харшаоваі кеХеибцеуо? T)yava’KTEi каї (іехр1 ttovtos’ апсцахето. ттоХХа?

8є біа тоито (іаотіуші’ Харал- пХт)уа? е^’брацеі’
tivo?, .. тії^ т?

акоХаашу топ SaveioTou бігіуіїоато … 3. ayavaKTijaavTo? Si too бт|цои
каі бццоаіа? opyfj? а^юі- тіуеааце’уои то прауца каї jt\v Kpiaiv
KaTijyopouinw tt)v Eiaayy^Xiav tuv втціархьіі/ ыфХт) Оагатои бїкі)і/.
каї 61 ?K

Обычно считают, что сделка nexum после закона Петелия перестала существовать45. Однако это не совсем верно в том смысле, что само слово nexum часто упоминается в текстах, касающихся событий позднереспубликанского Рима (Cic. De orat. 1.173; Harusp. 7.14; Paradox. 5.1.35) и даже в юридических сочинениях первых веков н.э. (D.12.6.26.7; D.43.4.1.4; D.46.4.1; D.48.21.3.3; D.49.14.22.1). Поэтому следует говорить скорее об изменении характера этой сделки, что наиболее точно передал Ливии (8.28.8), отметив, что по обязательствам должно отвечать имущество должника, а не его тело. О том же говорит и Тертуллиан, подчеркивая, что смертная казнь осужденного должника была заменена распродажей имущества (proscriptio bonorum) и клеймом позора (notam pudoris), которое означало гражданское бесчестие (infamia), упоминаемые Цицероном как обычная практика для I в. до н.э. (Cic. Pro Quint. 15.49). Таким образом, закон Петелия запретил Долговое рабство, и теперь ни в одной сделке, в том числе и в nexum, залогом обеспечения обязательства не могла служить сама личность должника и вообще свободного гражданина. Принцип имущественной ответственности должника, о котором говорят Ливии (8.28.8) и Тертуллиан (Apolog. 4.9), немецкий историк права Э.Гушке и его последователи объясняют как указание на запрещение долговой кабалы и замену ее новым институтом "уступки имущества" (bonorum cessio)**^. Однако такая интерпретация не вполне отвечает содержанию античных источников. Возможность погашения обязательств путем уступки имущества должника зафиксирована источниками уже в середине IV в. до н.э. (Liv. 7.21.5) и является прямым продолжением принципа захвата залога (pignoris capio) законов XII таблиц (XII tab. 12.1). Поэтому в законе Петелия речь идет не о возникновении "нового" института bonorum cessio, а об отмене одного из видов залога, допускавшего долговое рабство и смертную казнь должника. Что касается кабальной отработки долга у кредитора при сохранении свободы, то она более характерна для позднереспубликанского периода, нежели для эпохи законов XII таблиц47. Этим выводам, казалось бы, противоречит определение nexus у Варрона как свободного, отдающего свой труд в услужение (servitus) в счет погашения долга (Varr. L.L. 7.105). Однако здесь Варрон скорее характеризует долговую кабалу, свойственную его времени. Если он говорит о труде (opera) свободного, то у Ливия, характеризующего положение пехі до закона Петелия, речь идет о самой личности (corpus) должника, находящегося в рабстве у кредитора (Liv. 8.28.9). Принцип отработки долга в Риме III в. до н.э. - II в.н.э. наиболее точно высказан юристом Павлом: "Свободного человека нельзя оценить никакой стоимостью..., труд же (его) может быть сдан." (Paul. Sent. 5.1). Ливии указывает также на запрещение законом Петелия налагать оковы на несостоятельных должников (Liv. 8.28.8). Это подвергается сомнению многими исследователями48 на основании данных Авла Геллия (20.1.51). Однако у Геллия речь идет о захованных должниках II в.н.э. и распространение социально-экономических условий этого времени на III—I вв. до н.э. совершенно неправомерно. Достаточно убедительные доводы по этому поводу приводит О.Берендс, указывая, что наложение оков само по себе принижает гражданский статус49. Наконец, у Дионисия Галикарнасского (16.(5)), Валерия Максима (6.1.9) и Псевдо-Квинтилиана (Declam. maior. 3) говорится о наказании кредитора, допустившего насилие над должником. Дионисий приписывает инициативу наказания плебейским трибунам, Валерий Максим - сенату. Он же говорит о введении строгих санкций и для будущих преступлений подобного рода. Римский юрист Павел (Sent. 5.1) упоминает закон, по которому кредитор, допустивший отдачу детей должника в рабство "в залог или обеспечение долга", подвергался изгнанию. Возможно, здесь имеется в виду именно закон Петелия, обеспечивший санкции против нарушителей закона. Следует отметить, что изгнание обычно сопровождалось конфискацией имущества. Таким образом, закон о запрещении долгового рабства сопровождался серьезными санкциями по отношению к его нарушителям, что позволяет говорить о достаточной эффективности его применения. Для более полного понимания закона Петелия необходимо выяснить на конкретном историческом материале, что изменилось в положении несостоятельных должников после 313 г. до н.э. в III—I вв. до н.э. В раннем Риме осуждение должников вело к capitis deminulio maxima, что означало потерю имущественного ценза, гражданства и свободы, то есть долговое 45 Рерре L. Op. cit. P.259 ss. 46 Huschke E. Op. cit. S.I32 ff. 47 Behrends O. Der Zwolftafelprozess. S.181 ff. 48 Ефимов В.В. Посильная ответственность должника. Спб., 1888. С.72. 49 Behrends О. Der Zwolftafelprozess. S.I65. 180 181 рабство. Конечно, рабство в Риме V-IV вв. до н.э. носило еще патриархальный характер и резкой грани между свободным и рабом еще не было. Однако развитие частной собственности постепенно ужесточало положение раба. Что касается статуса несостоятельных должников в III-I вв. до н.э. (речь идет об addicti и obaerati), то одним из доводов в пользу их рабского положения иногда считают применение к ним юридического акта manus ini'ectio, что вело к превращению их в mancipii, которые, по существу, и были рабами50. Вообще в литературе укрепилось понимание термина mancipius как обозначение раба51. Однако у Гая мы находим опровержение слишком узкого толкования термина mancipius: "Наименьшее умаление правоспособности бывает тогда, когда сохраняется и гражданство, и свобода, но изменяется состояние человека. Это случается с теми, которые усыновляются, а также с теми женщинами, которые вступают во власть мужа посредством коэмции, и с теми, которые отдаются в кабалу (qui in mancipii sunt) и которые отпускаются на волю из манципации" (Gai. Inst. 1.162). Из текста следует, что осужденный должник подвергался capitis deminutio minima и, подобно не имеющему своей собственности сыну, находившемуся во власти pater familias, переходил из состояния sui iuris в состоянеие iuris alienp2. Цицерон, описывая судьбу осужденного должника, сравнивает его положение со смертью, достигая в своем повествовании высокого, с долей трагизма пафоса. Это вообще свойственно его судебным речам, где основная цель - тронуть душу слушателей описанием несправедливости и жестокости противной стороны. Но даже в этом случае он не сравнивает осужденного должника с рабом. По Цицерону (Pro Quint. 4.49), осужденный должник терял лишь доброе имя (infamia) и имущество, но отнюдь не свободу. Е.М.Штаерман, опираясь на отрывок из Дигест со ссылкой на Квинта Муция Сцеволу (D.40.12.23), высказывает мысль, что закон Петелия, вероятно, был забыт или его обходили с помощью других законов, так как во II-I вв. до н.э. было возможно обращение должника в рабство на законном основании53. Но в 50 Ефимов В.В. Ук. соч. С.72-74. 51 Steinwenter. Mancipium // RE. Bd.14. St.,1928. S.1014; Смирнії В.М. Патриархальные представления и их роль в общественном сознании римлян // Культура древнего Рима. М.,1985. С.63-75. 52 Behrends О. Der Zwblftafelpro^ss. S.I66-171; Смирим В.М. Ук. соч. С.21-38. ^3 Штаерман Е.М. Расцвет рабовладельческих отношений. С.57 ел. 182 данном отрывке речь идет не об осужденном должнике, а о добровольной самопродаже, на возможность которой в Ш-П вв. до н.э. указывает и Плавт (Stich. 195; Pseud. 87; Curcul. 482). Более того, в этом отрывке из Дигест прямо говорится о незаконности обращения должников (qui pignori se dari passi sunt) в рабство. Распространяя применение в Риме долговой кабалы, близкой к рабству, на весь период II—I вв. до н.э., Е.М.Штаерман опирается также на отрывок из Саллюстия (Catil. 33) об осуждении должников во время заговора Каталины54. Но по меткому замечанию О.Берендса55, это место явно указывает не на законные действия кредиторов, а на прямое нарушение законности, которое и привело к потере свободы и гражданства. Нарушение состояло прежде всего в отсутствии "законной защиты", то есть, защиты плебейских трибунов (ср.: Cic. Pro Quint. 20.63) и в лишении должников права совершить уступку имущества (bonorum cessio). Отрывок, несомненно, свидетельствует об обострении долгового вопроса в середине I в. до н.э. Следует напомнить, что в это время власть трибунов была только-только восстановлена. Любой закон, принятый римским народом, мог соблюдаться лишь при наличии демократии, то есть власти народного собрания и ее гаранта - плебейского трибуната, столь ненавистного аристократам, награждавшим его эпитетами "мерзкая и отвратительная" (Cic. De leg. 3.8.19). Не вполне правомерно в данном случае и использование Е.М.Штаерман56 источников эпохи империи, так как развитие в I—III вв. н.э. в отличие от эпохи римской республики шло в ином направлении: от свободного гражданина - к подданному. В период империи различия между свободным и рабом постепенно стираются, наблюдается тенденция превращения колона или арендатора в прикрепленного к земле крестьянина, зависимого от ее владельца57. Нет нужды останавливаться на практике отработки долга или на долговой кабале при сохранении личной свободы в III—I вв. до н.э., так как в работах Е.М.Штаерман и О.Берендса их существование блестяще доказывается на основе детального анализа источников58. 54 Там же. С.73 ел. 55 Behrends О. Der Zwolftafelprozess. S.I72. 56 Штаерман Е.М. Ук. соч. С.65. 57 Липшиц Е.Э. Право и суд в Византии в IV-VIII вв. М.,1976. С.77. 58 Штаерман Е.М. Там же. С.67-77; Behrends О. Der Zwolftafelprozess. S. 171-207; Рерре L. Op. cit. P. 188-207. 183 Итак, закон Петелия отменил долговое рабство, что означало и ликвидацию пехшп как обязательственно-правового отчуждения res mancipi (в том числе, и земельных сервитутов) под залог личности свободного человека. Закон ввел четкое разграничение между личностью должника (corpus), которая не могла быть залогом обязательства, и его имуществом (pecunia) или трудом (opera), являвшимися обеспечением долга. Основная причина проведения закона - борьба плебса, благодаря которой рост социальной дифференциации сдерживался рамками гражданства, что привело не к росту числа рабов-должников среди римлян, а к возникновению значительного слоя люмпен-пролетариата, являвшегося одним из источников пополнения армии в III—I вв. до н.э. Это стало одной из причин своеобразия развития рабства в поздней римской республике. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Проведенное исследование позволяет сделать некоторые общие выводы о характере долгового вопроса в Риме VI-IV вв. до н.э. Прежде всего необходимо отметить, что наши источники дают достаточно материала для изучения рассмотренной проблемы. Достоверность античной традиции в последние годы постоянно подтверждается данными археологических раскопок и лингвистических исследований. Письменные источники позволяют заключить, что социальные конфликты V-IV вв. до н.э., связанные с проблемой долгов, объясняются противостоянием между патрицианским сенатом и простонародьем. Характер этого противостояния можно понять лишь при изучении общей социально-политической структуры раннего Рима. В древнейший период римской истории отцы-сенаторы являлись главами родов или родовых объединений. Поэтому сенат изначально был представительным органом, сосредоточившим в своих руках важнейшие религиозные, судебные и управленческие функции. В конце царского периода патрицианской верхушкой, то есть сенаторами, являлись прежде всего различного рода магистры пагов, коллегий, товариществ и т.д. Именно они в V-IV вв. до н.э. сосредоточили в своих руках право на аренду общественной земли, которую они в свою очередь сдавали на кабальных условиях мелким арендаторам. Эти магистры, обладая всей полнотой судебной власти в своем паге или коллегии, осуществляли непосредственный контроль за древнейшими договорными обязательствами, в частности, и за сделками nexum. Анализ данных традиции о реформе Сервия Туллия, как известно, позволяет выделить две основные имущественные группы - это, с одной стороны, pecuniosi и locupletes, имевшие достаточно высокий имущественный ценз, с другой стороны -proletarii и capite censi, находившиеся на нижней ступени имущественной дифференциации. Первая группа уже в эпоху законов XII таблиц обладала всей полнотой прав собственности и 184 185 возможностью их реализации, в то время как вторая группа фактически не могла заключать сделки типа mancipium в силу своего имущественного положения. Что касается осужденных должников nexi, то традиция однозначно характеризует их социальный статус как долговое рабство. Необходимо подчеркнуть, что обязательственные отношения регулировались сакральными законами римской civitas, близкими по своей сути к религиозным запретам, табу первобытных обществ. Всякое обязательство подкреплялось религиозной клятвой, нарушение которой каралось в древнейший период принесением виновника в жертву богам. Следы сакрального права отчетливо видны и в ритуальных формах заключения сделок nexum mancipiumque. Источники позволяют определить mancipium как обязательственный договор между гражданской общиной в целом и отдельными ее группами, будь то род, племя, коллегия или соседская община. Во главе каждого такого объединения стоял патрон или магистр, который брал на себя функции заключения обязательств с римской civitas на предмет пользования общественной землей и уплаты налоговых сборов. Nexum в отличие от mancipium происходило только между частными лицами в форме купли-продажи (условного отчуждения) основных средств производства (res mancipi). Следовательно, nexum нельзя рассматривать ни как денежный займ, ни как самопродажу. В то же время с помощью этой сделки регулировались самые разнообразные отношения в обществе. Поскольку земельные сервитуты также входили в число res mancipi, то одной из сфер применения nexam в VI-IV вв. до н.э. были договоры по аренде земли. Залогом в сделках типа nexum служила прежде всего сама личность должника. Эти выводы позволяют рассматривать историю долгового вопроса в раннем Риме в более тесной связи как с политическим конфликтом между отцами-сенаторами и плебеями, так и с социальными аспектами аграрных отношений. Как показывают источники, договорные обязательства приобрели юридическую форму уже в конце царского периода. Законы Сервия Туллия, касавшиеся сделок nexum и mancipium, носили ярко выраженный сакральный характер (leges sacratae). Тем не менее, эти религиозные запреты, несмотря на их сакральную форму, уже можно считать писанным правом, так как они содержали в себе необходимые элементы социальных регуляторов имущественных отношений. Борьба плебса в начале V в. до н.э. была направлена прежде всего на сохранение социальных гарантий по отношению к 186 неимущим должникам nexi, что издревле регламентировалось сакральным правом. Стремление плебса к социальной защищенности выразилось, в частности, в установлении плебейского трибуната. Анализ традиции позволяет считать, что одной из первоначальных функций трибунов был контроль за соблюдением "отцами" священных законов. Более состоятельные слои плебса уже в начале V в. до н.э. стали проявлять стремление к экономической самостоятельности, независимости от патрицианских магистров. В юридическом отношении этого удалось достичь только в середине V в. до н.э. Равноправие плебейских "товариществ" с патрицианскими родовыми и сакральными объединениями было зафиксировано в законах XII таблиц. На рубеже V-IV вв. до н.э. в характере долгового вопроса произошли серьезные изменения, обусловленные введением денежной формы налогообложения и увеличением срока между амнистиями должников (лектистернии). Поэтому в IV в. до н.э. гораздо большую роль стали играть именно денежные займы. Введение земельного максимума и получение плебеями доступа к консулату в 367 г. до н.э. предоставили плебеям не формально-юридическую, а реальную возможность пользования общественной землей. Однако эти меры не решали проблемы существования долгов и кабальных условий аренды по nexum, так как беднейшие слои плебса не имели достаточно средств для предоставления залога по сделке mancipium, через которую и осуществлялась аренда общественной земли. Меры, принимаемые в IV в. до н.э. по смягчению положения должников, также не могли решить долгового вопроса, так как кассации долгов и понижение процентных ставок по обязательствам давали лишь временный результат, не затрагивая глубинных причин существования долгового рабства. Только в конце IV в. до н.э. были приняты меры, кардинально изменившие положение должников, Закон Петелия, который следует датировать не 326, а 313 г. до н.э., запретил долговое рабство по nexum, постановив, что залогом обязательства может быть толяко имущество должника, а не его тело. Однако запрещение долгового рабства отнюдь не исключает дальнейшего существования отработки долга по приговору суда, как одной из форм погашения обязательства. Исследование долгового вопроса в раннем ,Риме позволяет сделать вывод, что обязательственные отношения развивались не только в направлении смягчения норм права по отношению к должникам, так как и в древнейший период существовали наряду с жесткой карой формы социальной защищенности 187 неимущих слоев, религиозные амнистии закованных должников. Развитие шло прежде всего в направлении от примитивных, сакральных форм регулирования долгового вопроса, свойственных общинам с неразвитым понятием собственности, к правовым нормам гражданского общества, где главным рычагом регулирования социальных процессов являются отношения собственности. Борьба плебса за отмену долгового рабства не могла уничтожить глубинных причин роста социальной и имущественной дифференциации, тем не менее она объективно способствовала консолидации римской гражданской общины. •*• ^р ч* ^р 188 БИБЛИОГРАФИЯ Источники Appians Roman history (Eds. H.White). LCL. T.I. L., 1912. Arnobius. Adversus Nationes. (Eds. A.Reifferscheid). Vindbonae, 1875. Augustinus. De civitate Dei libri XII. Lpz.,1863. Cato M.P. De agriculture (Eds. A.Mazzarino). Lpz.,1962. Cicero M.T. Opera quae supersunt omnia (Eds. C.Orelli). T.I-5. L., 1833-1854. Cicero M.T. De re publica (eds. K.Ziegler). Lipsiae, 1958. Corpus Inscriptionum Latinarum. Berlin, 1863-1903. Corpus Iuris Civilis (Eds. T.Mommsen). Berlin, 1911. Dio Cassius. Roman history. T.I. LCL. L.,1914. Diodorus Siculus (Eds. C.H.Oldfather). LCL. L.,1937. Dionisius of Halicarnassus. Roman Antiquities. LCL. T.I-7. L., 1937-1951. Eutropius. Breviarium Historiae Romanae. Teubner. Lpz.,1871. Festus S.P. De verborum significatu (Eds. M.Linsaay). Lpz.,1913. Florus L.A. Epitomae (Eds. O.Rossbach). Lpz., 1896. Fontes Iuris Romani Antiqui (Eds. E.Bruns). Tubingen, 1909. Gellius A. The Attic Nights (Eds. J.K.Rolfe). LCL. T.l-3. L.,1927-1928. Historicorum Romanorum fragmenta (Eds. H.Peter). Lpz., 1886. Iurisprudentiae Anteiustinianae (Eds. W.M.Lindsay). Oxonii, 1911. Livius T. Ab urbe condita (Eds. W.Weissenborn). T.I-2. Lpz., 1879. Lydus. Opera // Corpus historiae scriptorum Bysantinae. Vol.24. Bonnae, 1837. Macrobius A.Th. Saturnalii. (Eds. J.Willis). T.I. Lpz., 1963. Ovidii Fasti (Ed. G.H.Hallam). L.,1881. Plautus M. Comedies (Eds. P.Nixon). LCL. T.l-5. L.,1936-1945. Plutarch. The Parallel Lives (Eds. B.Perrin). LCL. T.l-11. L.,1921-1922. Plinius Secundus C. Naturalis historia. Lpz., 1870. Polybii historiarum reliquae (Ed. A.F.Didot). Parisiis, 1859. Quintiliaanus. The institutio oraatoris. LCL. T.l-4. L.,1921-1922. 189 Remains of Old Latin (Eds. E.A.Warmington). LCL. T.l-4. L.,1956. Die Schriften der romischen Feldmesser (Eds. F.Blume, K.Lachmann, A.Rudorff). Berlin, 1848. Servius Grammaticus. In Vergilii carmina commentarii. Vol. 1-6. Lpz., 1883. Tacitus P.C. Annales. (Ed. E.Koestermann). Vol.1. Lpz., 1969. Tertullianus Q.S. Apologeticus. De Spectaculis. (Eds. T.R.Glover). LCL. L., 1957. Varro M.T. De Lingua Latina (Eds. G.Roland). LCL. T.l-2. L.,1938. Varronis rerum rusticarum (rec. M.Keili). Lipsiae, 1884. Использованные переводы Аппиан Александрийский. Римская история // ВДИ. 1950. N4. Вергилий. Энеида. Пер. В.Брюсова и С.Соловьева. М.-Л., 1933. Гай. Институции. Пер. Ф.Дыдынского. Варшава, 1892. Квинтилиан Фабий. 12 книг риторических наставлений. Т. 1-2. М.,1834. Ливии Тит. История Рима от основания города (Ред. Е.С.Голубцова). Т.1-2. М., 1989-1992. Овидий. Фасты. Пер. С.Ширвинского. М.,1973. Плутарх Херонейский. Сравнительные жизнеописания. Пер. С.П.Маркиша. Т.1-3. М.,1961-1964. Павел Юлий. Пять книг сентенций к сыну. Пер. Е.М.Штаерман // ВДИ. 1971. N1-2. Плавт Макций. Комедии. Пер. Артюшкова и др. .1-2. М.,1987. Полибий. Всеобщая история в 40 книгах. Пер. Ф.Г.Мищенко. Т.1-3. М.,189-1895. Саллюстий Крисп. Сочинения. Пер. В.О.Горенштейна. М.,1981. Светоний Гай. Жизнь двенадцати цезарей. Пер. МЛ.Гаспарова. М.,1964. Ульпиан Домиций. Фрагменты. Пер. Е.М.Штаерман // ВДИ. 1961. N2. Цицерон Марк Туллий. Полное собрание речей. Пер. Ф.3елинского. Спб., 1901. Цицерон. Диалоги. Пер. В.О.Горенштейна. М., 1974. Литература Азаревич Д. Патриции и плебеи в Риме. Т. 1-2. Спб., 1875. Алексеев С.Н. К долговому вопросу в Риме // Записки общества истории, филологии и права при Варшавском университете. Т. 3. 1904. Андреев М. Недвижимая собственность в Риме до XII таблиц // ВДИ. 1955. N 1. С. 142-146. Бодянский П. История народного трибуната в период сословной борьбы // Университетские известия. Киев, 1884. N 1, 3, 5. 1885. N 2. 1886. N 8. Бартошек М. Римское право. Понятия, термины, определения. М., 1989. Валлон А. История рабства в античном мире. М., 1941. Виноградов В.В. Развитие земельной собственности в древнем Риме (царский период и первые века республики) // УЗГПИ. Горький, 1966. N 61. С. 150-179. Гревс И.М. Очерки из истории римского землевладения // ЖМНП. 1898. N 9-Ю. Гусаков А. Деликты и договоры как источники обязательств в системе цивильного права древнего Рима. М., 1896. Гюнтер Р. К развитию социальной и имущественной дифференциации в древнейшем Риме // ВДИ. 1959. N 1. С. 52-83. Дормидонтов Г. Система римского права. Обязательственное право. Т. 2. Казань, 1909. Дыдынский Ф.М. Залог по римскому праву. Варшава, 1872. Дыдынский Ф.М. Аграрный вопрос древнего Рима // Варшавские университетские известия. 1884. N 9. Дыдынский Ф.М. Латинско-русский словарь к источникам римского права. Варшава, 1896. Ельницкий Л.А. О социальных идеях Сатурналий // ВДИ. 1946. N 4. С. 54-65. Ельницкий Л.А. Возникновение и развитие рабства в Риме в VIII-III вв. до н.э. М., 1964. Ефимов В.В. Посильная ответственность должника. Спб., 1888. Заборовский Я.Ю. Очерки по истории аграрных отношений в римской Республике. Львов, 1985. 190 191 Залесский Н.Н. К вопросу о происхождении плебса (форктЫ и санаты XII таблиц) // УЗГПИ. Т. 68. Л., 1948. С. 87-100. Зенгер Г.Э. К вопросу о patres // Варшавские университетские известия. 1890. N 3-5. История первобытного общества. Эпоха классообразования (Ред. Ю.В.Бромлей). М., 1988. Ковалев СИ. Проблема происхождения патрициев и плебеев // Труды юбилейной научной сессии ЛГУ. Секция исторических наук. Л., 1948. С. 202-244. Колобова К.М. Восстания рабов в V-I вв. до н.э. // Проблемы всеобщей истории. Л., 1967. Культура древнего Рима (Ред. Е.С.Голубцова). Т. 1-2. М., 1985. Кучеренко Л.П. Социально-политическое развитие Рима в период самнитских войн (К вопросу о завершающем периоде сословной борьбы патрициев 1л плебеев). Автореферат диссертации к.и.н. Л., 1981. Кулаковский Ю. Коллегии в древнем Риме. Киев, 1882. Маяк И.Л. Взаимоотношения Рима и италийцев в Ш-П вв. до н.э. М., 1971. Маяк И.Л. Из новой литературы по источниковедческим проблемам древнейшего Рима // ВДИ. 1972. N 3. Маяк И.Л. Паг в древнейшем Риме // Древний восток и античный мир (Ред. В.И.Кузищин). М., 1980. С. 183-196. Маяк И.Л. Рим первых царей. М., 1983. Маяк И.Л. Populus, cives, plebs начала Республики // ВДИ. 1989. N 1. С.66-81. Миницкий Н.И. Политический и правовой аспекты римского религиозного института lex sacrata // Вопросы истории древнего мира и средних веков. Минск, 1977. С. 52-59. Михайловский Ф.А. Основание народного трибуната и lex sacrata // Античная гражданская община. М., 1986. С. 44-62. Моммзен Т. История Рима. Т. 1. М.-Л., 1936. Немировский А.И. К вопросу о времени и значении центуриатной реформы Сервия Туллия // ВДИ. 1959. N 2. С. 153-165. Немировский А.И. К вопросу о рабстве в раннем Риме // Научные доклады высшей школы. Исторические науки. М., 1960. N 4. С. 206-217. Немировский А.И. История раннего Рима и Италии. Воронеж, 1962. Немировский А.И. Изучение истории Рима в итальянской историографии // ВДИ. 1974. N 1. Немировский А.И. У истоков исторической мысли. Воронеж, 1979. Немировский А.И. Надпись из Сатрика // ВДИ. 1983. N 1. С. 40-51. Нетушил И.В. Городские трибы до цензуры Аппия Клавдия и выборы жрецов // Филологическое обозрение. Т. 7. N 2. 1894. Нечай Ф.М. Образование римского государства. Минск, 1972. Никольский Б.В. Система и текст XII таблиц. Спб., 1897. Парфентьев Д.Н. К теории и истории аграрного закона Лициния-Секстия // Доклады АН СССР. Серия В. Л., 1930. N 1. С. 1-40. Проблемы происхождения и социально-политического развития раннего Рима (реферативный сборник). М., 1984. Радциг Н.И. Начало римской летописи // УЗМУ. Ист.-фил. М., 1904. N 32. Рашеева М.Г. Проблема происхождения патрициев и плебеев в концепции Нибура // Критика буржуазных концепций всеобщей истории. N 1. Казань, 1972. С. 150-156. Ростовцев М. История государственного откупа в римской Империи (от Августа до Диоклетиана). Спб., 1899. Савельев В.А. История римского частного права. М., 1986. Сидорович С.В. Римские патрицианские роды и сельские трибы ранней республики // Проблемы истории античности и средних веков. М., 1979. С. 14-29. Сидорович С.В. Этнический состав римского патрициата ранней республики // Проблемы истории античности и средних веков. М.,1980. С. 28-44. Синайский В.И. Очерки из истории землевладения и права в древнем Риме. Т. 1. Юрьев, 1908. Т. 2. Киев, 1913. Соболевский С.И. История римской литературы. Т. 1. М., 1959. Соколов Ф.Ф. Хронология событий римской истории IV в. до Р.Х. // ЖМНП. 1904. N 7. С. 296-321. Тумасов Н. Религиозно-общественные учреждения древнего языческого Рима. Киев, 1880. Трухина Н.Н. Политика и политики "золотого века" римской республики. М., 1986. Тэн. И. Тит Ливии. Критическое исследование. М., 1900. Тянава М. О некоторых аспектах реформ Сервия Туллия // Tartu ulikool. Uldoyaloo Kateedri toid. Tartu, 1973. N 2. С 62-77. Штаерман Е.М. Расцвет рабовладельческих отношений в римской республике. М., 1964. Штаерман Е.М. Римская собственность на землю // ВДИ. 1974. N 3. 192 193 Штаерман Е.М. Древний Рим. Проблемы экономического развития. М., 1978. Штаерман Е.М. Некоторые новые итальянские работы по социально-экономической истории древнего Рима // ВДИ. 1982. N 3. Штаерман Е.М. Социальные основы религии древнего Рима. М., 1987. Штерн Э.Р. Вопрос о происхождении трибуната в Риме // Летопись историко-филологического общества при Новороссийском университете. Т. 8. 1900. С. 29-35. Утченко С.Л. Цицерон и его время. М., 1972. Утченко С.Л. Закон Лициния-Секстия de modo agrorum и его значение для истории аграрных отношений раннего Рима // Известия АН СССР. Серия историко-философская. 1947. N 2. С. 153-162. Федорова Е.В. Латинская эпиграфика. М., 1976. Литература на иностранных языках Albanese В. "Sacer esto" // BIDR. Vol. 91. 1988. P. 145-179. Alfdldi A. Ager Romanus antiquus II Hermes. N 90. 1962. P.187-213. Alfoldi A. Early Rome and the Latins. Michigan, 1963. Alheim F. Lex sacrata. Die Anfange der plebeischen Organisation. Amsterdam, 1940. D'Arms E.F. The classes of the Servian constitution // AJPh. N 64. 1943. P.424-426. Behrends O. Der Zwolftafelprozess. Zur Geschichte des romischen Obligationenrecht. Gottingen, 1974. Behrends O. Das Nexum im Manzipationrecht oder die Ungeschichtlichkeit des Libraldarlehens // RIDA. 1974. N 21. S. 137-185. Belloci N. La struttura del negozio nella fiducia nell'epoca repubblicana. I. Le nuncupationes . Napoli, 1974. Belloci N. La struttura della fiducia . II. Riflessioni intorno alia forma del negozio dall'epoca arcaica аіГероса classica del diritto romano. Napoli, 1983. Berger A. Encyclopedic dictionary of Roman, law. Philadelph., 1953. Berve. Locupletes // RE. Bd. 13(2). St., 1926. S. 949-957. Berve. Lustrum // RE. Bd. 13(2). St., 1926. S. 2040-2059. Bickerman E.J. Some reflections an early Roman republic. Munich, 1968. Biscardi A. "Auctoritas patrum". Problemi di storia del diritto pubblico romano. Napoli, 1990. Bleicken J. Geschichte der romischen Republik. Mtinchen, 1988. Bleicken J. Das Volkstribunat der klassischen Republik. Studien zu seiner Entwicklung zwischen 287 und 133 v. Chr. Miinchen, 1955. Bleicken J. Das romische Volkstribunate Versuch einer Analise seine politischen Funktion in republicanische Zeit // Chiron. N 11. 1981. S. 87-108. Bloch R. The origin of Rome. N.Y., 1960. Bonfante G. Le origini della repubblica Romana // Studi Grosso. T. 4. Torino, 1971. P. 464-484. Bretone M. Manilio e nexum // IVRA. N 32. 1981. P. 143-146. Broughton T.R.S. The Magistrates of the Roman Republic. T. 1. N.Y., 1951. Brunt P.A. Social conflicts in the Roman republic. L.,1971. Burckhard L.A. The political elite of the Roman republic: commentary on recent discussion of the concepts nobilitas and homo novus // Historia. T. 39. N 1. Wiesbaden, 1990. P. 77-99. Burriss E.E. Taboo, magic, spirits. A study of primitive elements in Roman religion. Westport, 1974. Busch A.G. Studies in Roman social structure. Jowa, 1982. Capogrossi Colognesi L. Alcuni problemi di storia romana arcaica: ager publucus, gentes e clienti // BIDR. Vol. 83. 1980. P. 29-65. Capogrossi Colognesi. L. Proprieta e signoria in Roma antica. Roma, 1986. Capogrossi Colognesi L. Dalla tribu alio stato (Le istituzioni dello stato cittadino). Roma, 1990. Capozza M. Movimenti servili nel mondo romano in eta repubblicana. Roma, 1966. Carcaterra A. Dea Fides e "fides". Storia d'una laicizzazione // SDHI. Vol. 50. 1984. P. 198-234. Catalano P. Populus Romanus Quirites. Torino, 1974. Lo Cascio E. Ancora sui censi minimi delle cinque classi "serviane" // Athenaeum. Vol. 66. F. 3-4. 1988. P. 273-302. Coarelli F. И foro romano: periodo arcaico. Roma, 1983. Crawford M.H, The early Roman economy, 753-280 B.C. // Melanges offerts a J.Heurgon. Rome, 1976. P. 197-207. Crifo G. Attivita normativa del senato in eta repubblicana // BIDR. Vol. 71. 1968. P.31-115. Delz J. Der griechische Einfluss auf die Zwolftafelgesetzgebung // Museum Helveticum. T. 23. N 2. 1966. S. 69-83. 194 195 Diosdi G. Ownership in ancient and preclassical Roman law. Budapest, 1970. Dondin-Paure M. Homo novus // Zeitschrift fur alte Geschichte. T. 30. N I. 1981. P. 22-8L Ferenzy E. From the patrician state to the patricio-plebeian state. Budapest, 1976. Ferenzy E. Uber die alte Klientel // Oikumene. N 3. 1982. S. 193-201. Finley M.I. La servitude pour dettes // RHD. T.43. N 2. P. 159-184. Fowler W.W. The Roman festivals. L., 1899. Fowler W.W. The original meaning of the word "sacer" // JRS. N 1. 1911. P. 57-63. Fritz K. Leges sacratae and plebeiscita II Studies presented to D.M.Robinson. Washington, 1953. T.2. P. 893-905. Frezza P. Secessioni pie bee e rivolte servili nella Roma antica // Studia et Documenta Historiae et Iuris. Roma. N 45. 1979. P. 310-327. Fritz K. The reorganisation of the Roman goverment in 366 B.C. and the so-called Licinio-Sextian laws // Historia. N 1. Baden-Baden, 1950. P. 3-44. Gallo F. Per la ricostruzione e l'utilizzazione della dottrina di Gaio sulle obligationes ex variis causarum figuris II BIDR. Vol. 76. 1973. P. 171-224. Gargola D.J. Aulus Gellius and the property qualifications of the proletarii and the capite censi II Classical Philology. T. 84. N 3. Chicago, 1989. P. 231-234. Garofala L. Sulla condizionedi "homo sacer" // SDHI. N56. 1990. P. 224-255. Gierstad E. Innenpolitische und militarische Organisation in fruhromische Zeit // Aufstieg und Niedergang der romischen Welt. N.Y., 1972. T. 1. S. 136-188. Gioffredi С Su "XII tab." VI.l. // SDHI. N27. 1961. P. 343 ss. Guarino A. La rivoluzione della plebe // APh. N 47. 1982. P. 177-179. Guarino A. "Novissima de patrum auctoritate" // BIDR. Vol. 91. 1988. P. 117-143. Hagerstrom A. Der romische Obligations begriff im Lichte der allgemeinen romischen Rechtsanschanung. T. 1. Upsala, 1927. Hannay J.B. The rise, decline and fall of the Roman religion. L., 1925. Heurgon J. The rise of Rome to 264 B.C. Batsford, 1973. Halperin J.L. Tribunat de к plebe et hante plebe // RD. N 62. 1984. P. 161-181. Hoffmann W. Servius Tullius // RE. Bd. 7(1). St., 1939. S. 804-820. Horak F. Kreditvertrag und Kreditprozess in den Zwolftafeln // ZSS. N 93. Rom. Abt. 1976. S. 261-286. Huschke E. Ueber das Recht des nexum und das alte romische Schuldrecht. Lpz., 1846. Imbert J. "Fides" et "nexum" // Studi in onore Arangio-Ruiz. T. 1. 1953. P. 339-363. Kaser M. Romische Rechtgeschichte. Munchen, 1967. Kelly J.M. Studies in the civil judicature of the Roman republic. Oxf., 1976. Klingmuller. Fenus II RE. Bd. 6. St., 1909. S. 2187-2205. Koehn J. Uber den Beginn des romischen Privateigentums // Aetertum. N 30. 1984. S. 161-168. Kornemann E. Pagus II RE. Bd. 18(2). St., 1943. S. 2318-2339. Kornemann E. Locatio II RE. Bd. 13(1). St., 1926. S. 933-938. Kretschmar P. Das Nexum und sein Verhaltnis zum Mancipium // ZSS. N 29. 1908. S. 227-280. Kubler. Locus II RE. Bd. 13(l).St., 1926. S. 957-964. Kunkel W. Mancipatio II RE. Bd. 14(1). St., 1928. S. 998-1009. Kunkel W. An introduction to Roman legal and constitutional history. Oxf., 1973. Lantella L. Note semantiche sulle definizioni di "obligatio" // Studi in onore di G.Grosso. Vol. 4. Torino, 1971. P. 167-231. Latte K. Romische Religionsgeschichte. Munchen, 1960. Legge e societa nella repubblica romana (Eds. F.Serrao). Napoli, 1981. Lenel A.M. Ueber das nexum 11 ZSS. N 23. 1902. S. 84 ff. Lobrano G. ІІ potere dei tribuni della plebe. Milano, 1983. Lubtow U. Zum nexum problem // ZSS. N 67. 1950. S. 112 ff. Lengle J. Tribunus plebis II RE. Bd. 6(2). S. 2454-2490. Last H.M. The Servian Reforms // JRS. N 35. 1945. P. 30-48. Mac Cormack J. Next, iudicati and addicti in Livy // ZSS. N 84. 1967. P. 350-355. Mac Cormack J. The lex Poetelia II Labeo. N 19. 1973. P. 306-317. 196 197 De Martino F. L'origine delle garanzie personal! e il concetto dell'obligatio // SDHI. N6. F.I. 1940. P.132-158. De Martino F. Ager privatus vectigalisque II Studi in onore di F. de Francisci. Milano, 1956. P. 557-579. De Martino F. Storia economica di Roma antica. T. 1. Firenze, 1979. De Martino F. Diritto e societa nell'antica Roma. Roma, 1982. Meyer E. Der Ursprung desTribunats und die Gemeinde der vier Tribus // Kleine Schriften. Berlin, 1910. S. 351-380. Meylan Ph. Essai d'explication semantique du mot mancipare II Studi in onore di P. de Francisci. T. 2. Milano, 1956. P. 65-73. Mitteis L. Ueber das nexum II ZSS. N 22. 1901. S. 96-119. Mitteis L. Romisches Privatrecht bis auf die Zeit Diokletians. T.I. Lpz.,1908. Millar F. Political power in mid-republican Rome: curia or comitium? II JRS. N 79. 1989. P. 138-150. Mommsen Th. Romisches Staatsrecht. T. 1-3. Lpz., 1887-1888. Mommsen Th. Nexum II ZSS. N 23. 1902. S. 348-350. Niccolini G. Le leges sacratae II Historia. N 2. 1928. P. 3-18. Niccolini G. II tribunato della plebe. Milano, 1932. Nichols J.J. The Content of the lex curiata II AJPh. 1967. T.88. N 3. P. 257-278. Niebuhr B.G. Romische Geschichte. T. 1. Berlin, 1853. Noailles P. Nexum II Revue Historique de Droit Francais et Etranger. N 19. 1941. P. 220-244. Ogilvie R.M. A commentary on Livy, book 1-5. Oxf., 1965. Pagliaro A. Proletarius II Helicon. N 7. 1967. P. 395-401. Palmer R. The archaic community of the Romans. Cambridge, 1970. Peppe L. Studi sull'esecuzione personale. Debiti e debitori nei due primi secoli della repubblica romana. Milano, 1981. Peruzzi E. Money in early Rome. Firenze, 1985. Pfluger H.H. Nexum und mancipium. Lpz., 1908. Poma G. Le secessioni e il rito dell'infissione del clavus // Rivista storica dell'antichita. N 8. 1978. P. 39-50. Prachner G. Alte Geschichte. Untersuchungen zu Uberlieferungsproblemen der fruhromischen Sklaverei und Schuldknechtschaft. Munster, 1966. Premerstein A. Clientes II RE. Bd. 4. St., 1901. S. 23-55. Richard J.-Cl. Les origines de la plebe romaine. Rome, 1978. Rawson E. More on the clientilae of the patrician Claudii // ZAG. T. 26. 1977. N 3. P. 340-357. Ridley R.T. Notes on the establishment of the Tribunate of the plebs // Latomus. T. 27. N 3. 1968. P. 535-555. Ridley R.T. The enigma of Servius Tullius // Klio. T. 57. N 1. 1975. P. 147-178. Roma repubblicana fra il 509 e il 270 a.C. (Eds. J.Dondero, P.Pensabena). Roma, 1982. La Rosa F. Decemviri e centumviri II Labeo N 4. 1958. P. 14-34. Rose H.G. New light on early Rome // Classicum. N 9. 1983. P. 3-6. Santalucia B. Alle origini del processo penale romano // IURA. N47. 1984. Savigny F.K. Ueber das altromische Schuldrecht. Berlin, 1834. Scherillo G. Le definizioni romane delle obbligazioni // Studi in onore di G.Grosso. Vol. 4. Torino, 1971. P. 97-116. Schonbauer E. Mancipium und nexum II IVRA. N 1. 1950. S. 300 ff. Scullard H.H. A history of the Roman world (753-146 B.C.). L., 1980. Seeck. Colonatus II RE. Bd. 4. St., 1901 S. 483-510. Schlossmann S. Nexum. Nachtragliches zur altromischen Schuldrecht. Berlin, 1904. Schlossmann S. Altromisches Schuldrecht und Schuldverfahren. В., 1904. Schwahn W. Tributum und Tributus II RE. Bd. 7(1). St., 1939. S. 1-78. Social struggles in archaic Rome: New perspectives on the conflict of the orders (Eds.K.A.Raaflaub). Berkeley, 1986. Societa e diritto nell'epoca decemvirale: Atti del convegno di diritto romano, Copanello 3-7 giugno 1984. Napoli, 1988. Staveley E.S. The nature and aims of the patriciate // Historia. T. 32. N 1. Wiesbaden, 1983. P. 24-57. Staveley E.S. The reform of the "comitia centuriata" // AJPh. N 74. 1953. Steinwenter. Mancipium II RE. Bd. 13(1). St., 1928. S. 1010-1014. Stintzing W. Nexum mancipiumque und Mancipatio. 1907. Suolahti J. The Roman censors. A study on social structure. Helsinki, 1963. 198 199 Szemler G.J. Pontifex II RE. Bd. 15. Munchen, 1978. S. 331-396. Thorman K.F. Der doppelte Ursprung der Mancipatio. Ein Beitrag zur Erforschung des fruhromische Rechtes unter Mitberuchsiehtigung des nexum. Munchen, 1943. Tomulescu C. Nexum bei Cicero // IVRA. N 17. 1966. S. 39-113. Urban R. Zur Entstehung des Volkstribunates // Historia. T. 22. N 4. Wiesbaden, 1973. S. 761-764. Valditara G. Aspetti religiosi del regno di Servio Tullio // SDHI. Vol. 52. 1986. P. 394-434. Voci P. Diritto sacro romano in eta arcaica // SDHI. N19. 1953. P. 38 ss. Voigt M. Die XII Tafeln. T. 1-2. Lpz., 1883. Watson A. Rome of the XII tables. L., 1975. Wenger L Die Quellen des romischen Rechts. Wien, 1953. Werner R. Der Beginn der romischen Republik. Miinciien, 1963. Westrup C.W. Notes sur la sponsio et le nexum dans 1'ancien droit romain. Le nouveau fragment des Institutes de Gaius. Kobenhavn, 1947. Westrup C.W. Some notes on the Roman slave in early times. Kobenhavn, 1956. Westrup C.W. Introduction to early Roman law. T. 1-4. London, 1944-1950. Wieacker F. Zwolftafelprobleme // RIDA. N 3. 1956. S. 459-491. Wieacker F. Solon und die XII Tafeln // Studi in onore di E.Volterra. T. 3. Milano, 1971. S. 757-784. Wissowa G. Lectisternium II RE. d. 12(1). St., 1924. S. 1108-1115. Zulueta F. The recent controversy about nexum II LQR. N 29. 1913. P. 137-153. Yavetz Z. Plebs and princeps. Oxf., 1969. СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ ВДИ - Вестник древней истории. ЖМНП - Журнал министерства народного просвещения. УЗГПИ - Ученые записки Горьковского педагогического института. AJPh - American journal of philology. BIDR - Bullettino dell'istituto di diritto romano "Vittorio Scialoja". САН - Cambridge ancient history. IVRA - Rivista internazionale di diritto romano e antico. JRS - Journal of Roman studies. LCL - The Loeb classical library. LQR - The Law Quarterly Review. PSQ - Philologische Studien und Quellen. RE - Real Encyclopedic der classischen Altertumswissenschaft hrsg. von Pauly, Wissowa, Kroll. Stuttgart. RHD - Revue historique de droit francais et etranger. RIDA - Revue internazionale des droits de l'A.ntiquite. SDHI - Studia et documenta historiae et iuris. SSAR - Social struggles in archaic Rome. New perspectives on the conflict of the orders (Eds. K.A.Raaflaub). L., 1986. SDED - Societa e diritto nell'epoca decemvirale: Atti del convegno di diritto romano, Copanello 1984. Napoli, 1988. ZSS - Zeitschrift der Savigny-Stiftung fur Rechtgeschichtc. Romanistische Abteilung. 200 201

Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter

Похожие документы
Обсуждение

Ответить

Курсовые, Дипломы, Рефераты на заказ в кратчайшие сроки
Заказать реферат!
UkrReferat.com. Всі права захищені. 2000-2020