Лебедева Н.Н. 2004 – Право. Личность. Интернет (книга)

Лебедева Н.Н. 2004 – Право. Личность. Интернет

Предисловие

Проблема правовой культуры становится наиболее острой в период
общественной трансформации, когда объективно происходит разрушение
большинства институциональных и нормативных образцов, меняются цели,
ценности, допустимые средства реализации социальных потребностей, в
обществе устанавливаются новые правила правового взаимодействия.

В настоящий момент происходит очередной этап научно-технической
революции – становление информационного общества, основными чертами
которого являются ускорение темпов развития техники, автоматизация
обработки информации, создание новых интеллектуальных технологий,
превращение информации в важнейший глобальный ресурс человечества.

Перечисленные факторы ведут к кардинальному, многоуровневому изменению
культурной, политической, правовой жизни, социальной среды, выдвигают
проблему правового регулирования в разряд одной из основных в научных
исследованиях правоведов, философов, культурологов, социологов HYPERLINK
\l “sub_991” *(1) . Ее разрешение требует серьезных глубоких
исследований.

За последние годы многие государства, в том числе и государства так
называемого третьего мира, в качестве приоритетной задачи выделили
разработку и реализацию концепций и программ по переходу к
информационному обществу. Эта деятельность принимает разнообразную
форму, но преследует одну цель – войти в число лидеров мирового
сообщества. Федеральная целевая программа “Электронная Россия на
2002-2010 гг.” HYPERLINK \l “sub_992” *(2) должна обеспечить
формирование нормативной правовой базы в сфере информационных и
коммуникационных технологий, развитие информационной и
телекоммуникационной инфраструктуры, сформировать условия для
подключения к открытым информационным системам, а также обеспечить
эффективное взаимодействие органов государственной власти и органов
местного самоуправления с гражданами и хозяйствующими субъектами на
основе широкого внедрения информационных и коммуникационных технологий.

Необходимо отметить, что в условиях информационного общества ключевую
роль играют телекоммуникационные сети как среда для сбора и обмена
информацией в локальных, общегосударственных и международных масштабах.
В свою очередь Интернет как глобальная телекоммуникационная сеть наряду
с ключевой ролью в техническом прогрессе по мере увеличения массы
пользователей, в том числе и в России HYPERLINK \l “sub_993” *(3) ,
стал играть роль социального фактора, что делает возможным включение
проблем, с ним связанных, в предмет гуманитарных наук.

В связи с этим представляется важным комплексное исследование правовой
культуры личности и процесса ее трансформации (развития) в условиях
становления информационного общества, повышения значимости
информационно-телекоммуникационных технологий, в частности Интернета.

Изменения правовой культуры под воздействием международных
телекоммуникационных сетей, наиболее масштабной из которых является
Интернет, в силу инерционности системы права в настоящий момент
недостаточно ощутимы и, как следствие, мало изучены. Таким образом,
отсутствие комплексных исследований в этой сфере и наличие безусловной
тенденции к развитию глобальных телекоммуникационных сетей обусловливают
актуальность темы настоящей работы.

Особая значимость данного исследования заключается в выявлении
характера и готовности как личности, так и государства к происходящим
изменениям и регулированию отношений, возникающих по поводу
использования международной телекоммуникационной сети Интернет.

Актуальность темы исследования, как нам представляется, обусловлена
также ее слабой разработанностью в аспекте происходящих перемен,
связанных со становлением информационного общества, в условиях
глобализации и информатизации во всем мире. Существенным показателем
этого является тот факт, что в настоящее время нет крупных
монографических исследований в аспекте теории права и государства.

Настоящая работа ориентирована на комплексное исследование характера и
механизмов влияния сети Интернет на правовую культуру личности в аспекте
теории государства и права для формулирования теоретических положений и
практических предложений по повышению эффективного взаимодействия
личности и Интернета в развитии правовой культуры.

Для достижения указанной цели были поставлены соответствующие задачи:
раскрыть понятие и сущность правовой культуры; охарактеризовать уровни и
типы правовой культуры; сформулировать понятие сети Интернет как
коммуникативной основы информационного общества; проанализировать
процесс взаимодействия Интернета и правовой культуры личности и выделить
его составляющие; проанализировать эффективность взаимодействия личности
и Интернета в развитии правовой культуры.

Работа выполнена с применением различных методов исследования, в том
числе общенаучных: формально-логического, системного, исторического,
аналитического, а также частнонаучных: сравнительно-правового,
конкретно-социологического, иных методов научного познания.

Достоверность и научная аргументация результатов исследования
основываются на широком использовании специальной литературы по теории
права, гражданскому праву, административному праву, истории правовых и
политических учений, информатике, философии, культурологии.

Эмпирической базой исследования послужили результаты социологического
исследования в г. Муроме по комплексному анализу типов правовой культуры
личности. Обобщение этих данных позволило сформулировать и уточнить ряд
теоретических положений и предложить их применение на практике в целях
развития правовой культуры личности в условиях информационного общества.

В работе использовалась практика работы судов, российских и
международных организаций, осуществляющих саморегулирующие инициативы в
сети Интернет.

Теоретической базой данного исследования являются труды российских и
советских правоведов. Среди них: Аграновская Е.В., Байниязов Р.С.,
Бачило И.Л., Батурин Ю.М., Венгеров А.Б., Волокитин А.В., Волчинская
Е.К., Иванников И.А., Ильин И.А., Карелина М.М., Кейзеров Н.М., Копылов
В.А., Кристальный Б.В., Курило А.П., Мелюхин И.С., Морозов А.В., Наумов
В.Б., Рассолов М.М., Сальников В.П., Семитко А.П., Синюков В.Н.,
Талимончик В.П., Терещенко Л.К., Финько О.М. и др.

В отечественной юридической науке отношения, связанные с использованием
Интернета, исследованы фрагментарно. Большинство авторов посвящают свои
работы отдельным проблемам демократии HYPERLINK \l “sub_994” *(4) ,
политического процесса HYPERLINK \l “sub_995” *(5) , дистанционного
образования HYPERLINK \l “sub_996” *(6) , юрисдикции сети Интернет и
ответственности информационных провайдеров, распространения массовой
информации и спама (нежелательной почты), защиты персональных данных при
работе в сети Интернет HYPERLINK \l “sub_997” *(7) , правовой охраны
объектов авторских прав, доступных пользователям телекоммуникационных
сетей HYPERLINK \l “sub_998” *(8) ; затрагиваются также вопросы прав на
доменное наименование HYPERLINK \l “sub_999” *(9) , идентифицирующий
сетевой информационный ресурс (сайт) HYPERLINK \l “sub_9910” *(10) ,
соотношения этих прав с правами на товарный знак и фирменное
наименование HYPERLINK \l “sub_9911” *(11) , вопросы защиты
персональных данных, обеспечения права граждан на получение информации
из Интернета, в том числе правовой информации и информации о
деятельности государственных органов, вопросы предотвращения
распространения с использованием Интернета сведений, не соответствующих
действительности, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию
граждан либо юридических лиц HYPERLINK \l “sub_9912” *(12) , а также
пропаганды, направленной на разжигание национальной, расовой и
религиозной розни, насильственное изменение конституционного строя
HYPERLINK \l “sub_9913” *(13) , вопросы электронного документооборота
HYPERLINK \l “sub_9914” *(14) , электронной подписи HYPERLINK \l
“sub_9915” *(15) и заключения сделок в электронной форме HYPERLINK \l
“sub_9916” *(16) , налогообложения, регулирования отношений по поводу
осуществления безналичных платежей с использованием телекоммуникационных
сетей, защиты прав потребителей и рекламы в сети Интернет.

Нашли отражение в научной литературе проблемы информационной
безопасности государства и граждан в сфере несанкционированного доступа
к компьютерной информации с использованием телекоммуникационной сети
HYPERLINK \l “sub_9917” *(17) , проблемы внесения несанкционированных
изменений или уничтожения информации, распространения вредоносных
программ, российская судебная практика и статус доказательств в спорах,
связанных с использованием Интернета HYPERLINK \l “sub_9918” *(18) .

Следует отметить, что многие исследователи ограничиваются лишь
указанием на существование проблемы, а не на способы их решения.

В отношении анализа исследований правовой культуры следует отметить
следующие обстоятельства. Во-первых, проблемы правовой культуры
неоднократно поднимались в трудах отечественных философов, социологов,
правоведов (И.А. Ильина, Б.А. Кистяковского, М.М. Ковалевского, С.А.
Котляревского, П.И. Новгородцева, Л.И. Петражицкого, П.А. Сорокина) в
основном в контексте реформирования сознания, привития российскому
обществу правовых идеалов и ценностей. Во-вторых, основные дефиниции
термина правовая культура были даны в 60-80-е гг. HYPERLINK \l
“sub_9919” *(19) , в более поздний период к данной проблеме практически
не обращались, хотя общественные отношения претерпели значительные
изменения. Более того, в настоящее время российская правовая культура
находится в состоянии глубоких структурных реформ. В-третьих, как
справедливо отметила И.А. Крыгина, разработка данного понятия велась в
основном без учета социально-философского анализа данной проблемы, за
некоторым исключением HYPERLINK \l “sub_9920” *(20) . В-четвертых, в
настоящее время хотя и активизировался процесс по исследованию проблем
правовой культуры, однако исследования носят узкоприкладной характер,
связанный в основном с профессиональными аспектами данной правовой
категории HYPERLINK \l “sub_9921” *(21) . В-пятых, характер и специфика
правовой культуры России среди других национальных культур до сих пор не
получили всестороннего исследования и культурологического обоснования в
трудах отечественных юристов. Редко появляются компаративистские работы,
посвященные феноменам правовой, политической культуры, юридической
профессии HYPERLINK \l “sub_9922” *(22) .

Следует отметить, что комплексный, междисциплинарный характер темы
исследования, включающей в себя не только правовые, но и философские,
психологические, культурологические, социологические, технические
вопросы, потребовал освоения широкого круга источников.

Нормативно-правовая база исследования представлена Конституцией России,
федеральными законами, в частности Федеральным законом “О связи”,
Федеральным законом “Об участии в международном информационном обмене”,
Федеральным законом “Об информации, информатизации и защите информации”,
Федеральным законом “Об электронной цифровой подписи”, Законом РФ “О
средствах массовой информации”, Законом РФ “Об авторском праве и смежных
правах”, а также другими федеральными законами и подзаконными актами,
актами международного права.

Научная новизна данной работы определяется как совокупностью изучаемых
путей системного, комплексного характера и механизмов влияния Интернета
на правовую культуру личности, так и собственно содержанием ряда
сформулированных относительно развития правовой культуры личности в
условиях функционирования сети Интернет положений, научных определений и
рекомендаций.

Исходя из теории государства и права, действующего законодательства
сформулирована концепция влияния Интернета на правовую культуру личности
в современном российском обществе, дано новое понятие Интернета,
правовой культуры общества и личности, ресурсов правовой культуры,
приводится авторская классификация ресурсов и типов правовой культуры.

С позиций системного и других подходов показана взаимосвязь правовой
культуры и информационного общества, информационной и правовой культуры,
роль информационной составляющей, формирующейся под влиянием Интернета,
в ценностных установках правовой культуры личности, показано, что
основные закономерности развития правовой культуры личности в условиях
возрастания роли телекоммуникационной сети Интернет определяются такими
факторами, как доступность правовой информации, качество размещенной в
Сети правовой информации, совершенствование правового регулирования
интернет-отношений, развитие саморегулирования интернет-отношений,
развитие дистанционного обучения.

Внесены предложения по совершенствованию законодательства и
правоприменительной практики, а также организационно-правовых форм
взаимодействия Интернета и правовой культуры личности.

Кроме того, новизну предпринятого исследования характеризуют следующие
положения:

– Дается авторское определение правовой культуры, которая
характеризуется как совокупность материальных и духовных достижений в
правовой жизни общества. В свою очередь правовая культура личности
представлена как информационно-ценностные ориентации личности в правовой
сфере, выражающиеся на практике как стиль деятельности. Автор,
основываясь на представлении о правовой культуре личности как
совокупности информационного, деятельностного, оценочного элемента,
предлагает новую типологию правовой культуры, включающую в себя
гражданский, подданнический и переходный типы.

– Изучение признаков сети Интернет и сопоставление их с положениями
действующего российского законодательства позволило рассмотреть Интернет
как международную технологическую систему (сеть электросвязи) общего
пользования, предназначенную для обмена сведениями об окружающем мире,
его объектах, процессах и явлениях, объективированных в форме,
позволяющей провести их непосредственную обработку с помощью
вспомогательных технических средств.

– Показано, что процесс перехода к информационному обществу,
технологической базой которого являются глобальные телекоммуникационные
сети, является одним из решающих факторов, влияющих на формирование
современной правовой культуры. Влияние Интернета на правовую культуру
граждан представляет собой процесс и результат изменения Интернетом
позиций, оценок и установок гражданина, т.е. качественную модификацию
его правовой культуры. Являясь в определенном смысле детерминантой не
только правовой культуры, но и правовой жизни всего общества, Интернет
приобретает особенное значение (а в будущем, возможно, основное) для
проявления установки субъекта и его правовой активности, т.е. тех
условий, которые прямо определяют процесс, формирующий правовую
культуру.

– Основные направления влияния, которое оказывает Интернет на процесс
формирования правовой культуры, исследованы через пять составляющих:
формирование культуры информационного общества; изменение
взаимоотношений между государством и обществом, государством и
личностью; изменение функций государства, демократии в современном
обществе; появление новых общественных отношений, возникающих в связи с
функционированием Интернета, трансформации общественных отношений в
основных сферах общественной жизни (в сфере производства, потребления,
развлечения, образования, общения); изменение способов хранения,
передачи и использования правовой информации; изменения в сфере
правового образования.

– Обосновано, что влияние Интернета на правовую культуру личности имеет
комплексный характер, в связи с этим необходимо использовать
технологические достижения в созидающем, а не в разрушающем человека
режиме. Выделены и рассмотрены следующие факторы доступности правовой
информации с использованием Интернета: качественный уровень правовой
информации в Интернете и количественный уровень правовой информации в
системе Интернет, функционирование Интернета как канала правового
информирования граждан.

– Автор дает новое определение ресурсов правовой культуры, под которыми
понимаются запасы и источники, необходимые для формирования и
функционирования гражданского общества и правового государства.
Предлагается ресурсы правовой культуры классифицировать по типам и
видам. В зависимости от типа выделяются субъективные и объективные
ресурсы. Эта классификация, как обосновано в работе, отражает их
принадлежность конкретному носителю: человеку, гражданину или окружающей
действительности. Видовая классификация рассматривается через анализ
утилитарных (экономических, социальных), культурных, нормативных,
информационных ресурсов.

– Показано, что использование телекоммуникационной сети Интернет
позволяет организовать действенную прямую и обратную связь между
государственными органами и населением на качественно ином уровне,
приводит к повышению общей эффективности деятельности государственного
механизма, развитию демократии и правовой культуры личности. Наиболее
приемлемой, по мнению автора, представляется политика ограниченного
государственного вмешательства в сетевые отношения, направленная на
пресечение преступных действий, совершаемых в Сети и с ее
использованием. Необходимость правового регулирования очевидна в тех
случаях, когда отсутствие такового создает угрозу информационной
безопасности Российской Федерации, соблюдению прав граждан и юридических
лиц.

– Обосновано, что развитие информационного законодательства должно
проходить не только на уровне Российской Федерации, но и на уровне ее
субъектов. Возможность правового регулирования информационных
общественных отношений законодательством субъектов Российской Федерации
должна определяться в каждом конкретном случае путем анализа правовой
природы тех или иных отношений, того или иного информационного ресурса.
В этой связи вносятся предложения по совершенствованию законодательства
в данной сфере.

– Установлено, что в России идеи саморегулирования постепенно начинают
восприниматься в качестве одного из основных механизмов регулирования
отношений, возникающих в связи с использованием сети Интернет.
Деятельность соответствующих организаций, как обосновано в ходе
исследования, должна основываться на принципе законности,
диспозитивности, внутреннего единства и непротиворечивости правил,
создаваемых в результате такой деятельности; а также принципе
сотрудничества субъектов саморегулирования сети Интернет с органами
государственной власти, занимающимися вопросами правового регулирования
сети.

– Автор обосновывает необходимость разработки кодекса поведения
интернет-провайдеров, в котором необходимо отразить: принцип открытости
кодекса, положения о защите данных, секретности, электронной почте,
информации относительно бизнеса, защите несовершеннолетних от вредного
содержания, положения, регулирующие размещение информации, разжигающей
ненависть и вражду; вступление кодекса в силу, ответственность за
размещение не соответствующего закону материала, предусмотреть механизм
сотрудничества с органами государственной власти, третьими лицами, а
также несложный с формальной точки зрения механизм обжалования
примененных мер воздействия, пересмотра и внесения изменений в кодекс.
Обосновывается также целесообразность создания специальной организации,
осуществляющей маркировку содержания сетевых ресурсов, распространяющей
системы фильтрации и оценки их содержания.

Теоретическая и практическая значимость исследования заключается,
прежде всего, в том, что оно имеет научно-познавательное значение и
рассматривает теоретико-правовые представления о влиянии Интернета на
правовую культуру личности в современном российском обществе.

Разработанные автором теоретические положения, выводы и предложения
могут быть использованы в практической работе органов государственной
власти и органов местного самоуправления, и, в частности, в области
совершенствования законодательства, регулирующего различные аспекты
функционирования сети Интернет. Они могут найти также свое применение
при разработке учебных курсов, программ и проведении в вузах занятий по
проблемам правовой культуры в условиях информационного общества,
функционирования сети Интернет.

Основные положения, результаты и материалы настоящего исследования
прошли апробацию в научных и учебно-педагогических сферах.

Материалы исследования докладывались на межвузовских, всероссийских и
международных научных конференциях и семинарах, а именно: международных
научных конференциях в Сибирской академии государственной службы,
международных научных конференциях “Гагаринские чтения” в Российском
государственном технологическом университете им. К.Э. Циолковского,
научной конференции профессорско-преподавательского состава в ННГУ им.
Н.И. Лобачевского, XII Международной сессии “Права человека, культура
мира, толерантность – содержание и методы обучения” (Москва, 2002 г.),
национальных слушаниях в Государственной Думе Российской Федерации
(Москва, 2003 г.).

Некоторые из предложений и рекомендаций автора исследования учтены и
нашли применение в деятельности Законодательного собрания Владимирской
области, межрегионального общественного фонда “Новые Перспективы” (г.
Москва), подразделения судебных приставов округа г. Муром, Муромского
городского суда.

По результатам исследования автором опубликованы следующие работы:

– Уровень правовой грамотности населения как фактор влияния на правовую
культуру граждан//Объединенный научный журнал. 2001. N 4. 0,2 п.л.;

– Исследование правовой культуры студентов//Гагаринские чтения. Тезисы
докладов. М., 2001. 0,2 п.л.;

– Понятие и классификация ресурсов правовой культуры//Вестник ННГУ им.
Н.И. Лобачевского. Вып. 4. Н. Новгород, 2001. 0,4 п.л.;

– Анализ правовой культуры населения (на материалах г.
Мурома)//Материалы научной конференции. СибАГС, 2001. 0,08 п.л.;

– Социально-демографические особенности потребления правовой информации
населением//Гагаринские чтения. Тезисы докладов. М., 2001. 0,2 п.л.;

– Понятие и типология правовой культуры//Материалы научной конференции.
СибАГС, 2002. 0,08 п.л.;

– Типы правовой культуры населения г. Мурома//Проблемы реформирования
современной России: Сб. науч. работ. Вып. 1. Муром: Изд.-полиграфический
центр МИ ВлГУ, 2002. 0,08 п.л.;

– Что такое Интернет?//Юрист. 2003. N 10. 0,4 п.л.;

– Проблема контроля за рабочим местом служащего//Российская юстиция.
2003. N 11. 0,2 п.л.;

– Всем ли доступна правовая информация, размещенная в
Интернете?//Российская юстиция. 2004. N 1. 0,2 п.л.;

– Интернет как источник правовой информации//Гагаринские чтения. Тезисы
докладов. М., 2004. Т. 7. 0,2 п.л.;

– Доступ граждан к информации о деятельности органов государственной
власти//Законодательство. 2004. N 8. 0,4 п.л.;

– Влияние Интернета на взаимоотношения государства и общества. 0,7 п.л.
(в печати);

– Понятие правовой культуры в теории права. 0,8 п.л. (в печати).

Глава 1. Правовая культура в информационном обществе

§ 1. Понятие и содержание правовой культуры в теории права

Правовая культура – чрезвычайно емкое явление. Ее общественная
значимость во многом превосходит границы нормативного воздействия права
на социальные отношения, так как, являясь составной частью
общечеловеческой культуры, правовая культура прямо и косвенно влияет на
формирование сознания и деятельность личности в самых различных сферах
жизни общества. Не случайно поэтому к подавляющему большинству проблем
построения правового государства и гражданского общества вопросы
формирования правовой культуры имеют самое прямое отношение.

В юридической науке, как и в культурологии, нет единого понимания ни
самого термина “культура” вообще, ни правовой культуры в частности.
Несмотря на то, что предложено множество его толкований, универсального,
сущностного определения культуры, получившего бы общепризнанное
распространение, до настоящего времени нет. В свою очередь В.М. Боер
полагает, что, возможно, такого определения и быть не может, “ибо
нелегко заключить в конечную форму нечто непрерывно развивающееся”
HYPERLINK \l “sub_9923” *(23) . Полагаем, что данное замечание не имеет
существенного значения, поскольку любому понятию, даже столь
динамичному, можно придать точный смысл. Тем более что специфической
особенностью права является употребление терминов, которые строго
определены.

Формулировка понятия правовой культуры связана с определенными
теоретическими и методологическими трудностями, которые вызваны
многогранностью данного феномена HYPERLINK \l “sub_9924” *(24) .

В настоящее время в юридической науке сложился ряд методологических
подходов к исследованию правовой культуры.

Много сторонников имеет аксиологический подход к изучению правовой
культуры. При этом правовая культура понимается как развивающаяся
система правовых ценностей (правосознание, правовая наука,
законодательство, правопорядок, правовая деятельность), созданных и
создаваемых в ходе развития общества и впитавших в себя передовые
достижения юридической культуры человечества. Такой подход обеспечивает
характеристику правовой культуры как меры гуманизации человека и
общества HYPERLINK \l “sub_9925” *(25) , позволяет четко отграничить
правовую культуру от других близких и взаимосвязанных с нею правовых
категорий, обосновать ее преемственность и подчеркнуть, что к ней
относятся лишь процессы и явления, которые отражают сущность правового
государства и гражданского общества, его основные устои и принципы
HYPERLINK \l “sub_9926” *(26) .

Аксиологическое направление в исследовании правовой культуры
основывается на философском изучении именно ценностного аспекта культуры
и дает возможность определить социальные основы правовой культуры,
объективные свойства ее нормативности, духовные и нравственные аспекты.
В данном случае “прослеживается связь правовой культуры и нравственности
членов общества, без которой правовая культура невозможна” HYPERLINK \l
“sub_9927” *(27) .

Определенное значение в юридической науке имеет функциональное
исследование правовой культуры. Основное содержание данного подхода
состоит в уяснении роли правовой культуры под углом зрения деятельности
субъектов права, критерием которой является соответствие ее высшим
ценностным критериям права. В данном случае под правовой культурой
следует понимать совокупность всех элементов юридической надстройки,
рассматриваемых в динамике HYPERLINK \l “sub_9928” *(28) . Используя
функциональное определение правовой культуры, можно говорить о связи ее
содержательной стороны со степенью развитости социальных качеств
субъектов права, активной преобразующей роли человеческого мышления в
сфере правовой культуры.

Существует также деятельностный подход к определению правовой культуры,
который акцентирует внимание на различных сторонах или характеристиках
человеческой деятельности. В этом аспекте культура понимается как
синоним творческой деятельности, как воплощение творческих сил общества,
как специфический способ человеческой деятельности. Сторонники данного
подхода подчеркивают, что правовая культура возникает, развивается и
преобразуется с помощью деятельности. Причем речь идет именно о
творческой деятельности. Процесс деятельности и составляет ее
содержание, а также результативную сторону. Одним из направлений
деятельностного подхода является технологический. Его представители
HYPERLINK \l “sub_9929” *(29) особо отмечают, что систематизирующим
принципом выступает специфический способ организации и развития
общественно-человеческой деятельности. Культура рассматривается как
определенная система социальных норм и учреждений, регулирующих
взаимоотношения между людьми и их отношение к природе.

В рамках деятельностного подхода правовая культура определяется как
деятельность “такого качества, при котором наступает ее соответствие
выработанным в правовой сфере ценностям, согласованность поведения с
правовыми нормами, включая в себя использование, соблюдение и исполнение
предписаний правовых норм, в результате чего происходит постоянное
обогащение системы правовых культурных ценностей и дальнейшее
гармоническое развитие самого человека” HYPERLINK \l “sub_9930” *(30) .

Особый интерес представляет семиотическая концепция культуры, которую,
в частности, разрабатывали Ю.М. Лотман и Б.А. Успенский и которая
является комплементарной ценностному и деятельностному подходам. Ученые
акцентировали внимание на том, что культура представляет собой знаковую
систему, и определяли культуру как “непосредственную память коллектива,
выражающуюся в определенной системе запретов и предписаний” HYPERLINK \l
“sub_9931” *(31) .

Существуют и иные подходы к пониманию правовой культуры. Ее определяют,
с одной стороны, как правовую среду обитания людей, совокупность
текстов, когда-либо легитимированных как правовые, и механизм по их
созданию, хранению и трансляции HYPERLINK \l “sub_9932” *(32) , особый
социальный механизм, с помощью которого обеспечивается в соответствии с
достигнутым уровнем правового сознания производство, сохранение и
передача правовых ценностей, информации, традиций, способствующих
правомерному и социально активному поведению людей HYPERLINK \l
“sub_9933” *(33) ; как постоянно совершенствующийся процесс
поступательного развития правовой действительности, а с другой, как
совокупность достигнутых результатов в сфере права в целом HYPERLINK \l
“sub_9934” *(34) ; как выражение государственно-правового опыта
конкретных социальных общностей и индивидов в материальных и духовных
процессах, продуктах жизнедеятельности, в навыках и ценностях, которые
влияют на их юридически значимое поведение HYPERLINK \l “sub_9935”
*(35) .

Профессор А.Б. Венгеров определяет правовую культуру как “более высокую
и емкую форму правосознания” HYPERLINK \l “sub_9936” *(36) .
Существенным недостатком данной трактовки является игнорирование
деятельности субъектов, обладающих правосознанием, и ее результатов.
Правосознание – это лишь одна из характеристик правовой культуры. Нельзя
считать правильным и включение в определение правовой культуры факторов,
влияющих на последнюю.

Представляется, что многообразие различных подходов к определению
правовой культуры правомерно. Однако те или иные авторы при разных
подходах зачастую абсолютизируют отдельные аспекты правовой культуры.

Приведенные определения и трактовки правовой культуры отражают лишь
грани ее проявления, социальные феномены, на которые она
распространяется и из которых развивается. Кроме того, сама по себе
правовая культура – это не просто сознание и деятельность определенного
рода, но и испытывающая воздействие права материальная и духовная сфера
жизни, вся область воздействия права на общественные отношения.

По нашему мнению, нельзя сводить правовую культуру лишь к системе
правовых ценностей, деятельности, какому-либо иному элементу, так как
если оставить в стороне другие структурные элементы или преуменьшить их
значение, то познание сущности правовой культуры будет неполным. В связи
с этим наиболее приемлемым можно считать создание интегрированного
(синтетического) подхода к пониманию правовой культуры на основе ее
структурного анализа. Такой подход выступает методологическим основанием
для анализа всех проявлений правовой культуры.

Данное положение подтверждается наблюдающимся взаимным сближением,
обогащением рассматриваемых концепций, хотя и они продолжают
самостоятельное существование. В последние годы наметилось ведущее
положение двух концепций правовой культуры – как творческой деятельности
и как специфического способа человеческой деятельности, наблюдается их
взаимодополняемость. Представители этих концепций ориентируются в своих
исследованиях на анализ различных, однако естественно предполагающих
друг друга объектов – правовой культуры личности и правовой культуры
всего общества.

Представляется возможным определить правовую культуру как совокупность
материальных и духовных достижений в правовой жизни общества HYPERLINK
\l “sub_9937” *(37) . Следовательно, правовая культура отражает
качественное состояние правовой жизни общества, предстает как право и
его реализация в определенном качественном состоянии их развития.

Представляется, что изложенное автором определение правовой культуры
через категорию “правовая жизнь” более предпочтительно, так как не
содержит перечисления различных элементов структуры правовой культуры,
тем более что включение тех или иных элементов неизбежно порождает новые
споры.

При этом следует иметь в виду, что правовая культура более узкое
понятие, нежели “правовая жизнь”, под которой понимается “совокупность
всех форм юридического бытия общества, выражающаяся в правовых актах и
иных проявлениях права (в том числе и негативных), характеризующая
специфику и уровень существующей юридической действительности, отношение
субъектов к праву и степень удовлетворения их интересов” HYPERLINK \l
“sub_9938” *(38) . К позитивным составляющим правовой жизни можно
отнести само право; правовую систему в целом; механизм правового
регулирования; законные правовые акты; юридические поступки (как
разновидность правомерного действия – юридического факта) и события как
юридический факт; правовые режимы и составляющие их первичные
юридические средства (льготы, поощрения, дозволения, запреты, наказания,
обязанности и т.п.); правоотношения и юридическую практику;
правосознание и правовую культуру; законность и правопорядок;
юридическую науку и образование (и их структуры) и т.д.; к негативным –
в основном негативные, противоправные явления: преступления и иные
правонарушения; их субъекты и криминальные структуры; коррупцию,
злоупотребления, деформацию правосознания, выражающуюся, в частности, в
правовом нигилизме, идеализме, популизме; ошибки в праве и иные
препятствующие положительной юридической деятельности факторы.

Таким образом, правовая культура выступает составной частью категории
“правовая жизнь”, включающей в себя как положительные, так и
отрицательные правовые явления и процессы. Поэтому трудно согласиться с
точкой зрения В.К. Бабаева и В.М. Баранова, определяющих правовую жизнь
как совокупность многообразных видов и форм конструктивной совместной
деятельности людей в сфере права HYPERLINK \l “sub_9939” *(39) .

Наиболее полно раскрыть сущность правовой культуры позволяет анализ ее
структуры. Следует отметить, что вопрос о структуре правовой культуры в
отечественной юридической литературе является дискуссионным. Так,
например, В.П. Сальников считает, что структурными элементами правовой
культуры выступают компоненты юридической действительности, являясь
эталонами поведения: право, правосознание, правовые отношения,
законность и правопорядок, правомерная деятельность субъектов.
Логическая структура правовой культуры включает юридические понятия и
категории, оценки (оценочные суждения) и деонтические модальности
HYPERLINK \l “sub_9940” *(40) . Под последними понимаются нормативные
суждения, включающие такие модальные операторы, как “обязательно”,
“разрешено”, “запрещено”, которые складываются на основе правовых
знаний, оценок и т.д. Другие представители данного направления в состав
правовой культуры помимо вышеназванных структурных элементов считают
необходимым добавить:

а) правовые учреждения, обеспечивающие правовой контроль, регулирование
и исполнение норм права HYPERLINK \l “sub_9941” *(41) ;

б) политическую оценку права и правового поведения, правотворческую
деятельность, правовую науку HYPERLINK \l “sub_9942” *(42) ;

в) уровень развития всей системы юридических актов (юридических
документов) HYPERLINK \l “sub_9943” *(43) ;

г) государственно-правовую идеологию HYPERLINK \l “sub_9944” *(44) ;

д) права и свободы граждан HYPERLINK \l “sub_9945” *(45) .

Выделение в качестве компонентов правовой культуры
государственно-правовой идеологии, прав, свобод и обязанностей граждан
сближает понимание правовой культуры с пониманием всей юридической
надстройки, правовой системы общества, включает личность и ее
деятельность. Правовая культура в этом случае выступает как социальное,
имеющее ярко выраженную целевую направленность явление, охватывающее всю
совокупность важнейших компонентов юридической реальности в ходе ее
фактического функционирования.

Следует также отметить, что выделение некоторых из указанных элементов
является излишним. Так, оценку права и правового поведения можно давать,
выражая свое отношение к праву, правосудию и т.д., т.е. тогда, когда
речь идет о правосознании.

Иным образом к рассмотрению структуры правовой культуры подходят С.С.
Алексеев и А.П. Семитко. С.С. Алексеев выделяет четыре элемента: уровни
правосознания, законность, совершенство законодательства и юридическую
практику. А.П. Семитко также считает необходимым акцентирование внимания
на уровне развития законодательства, правовой практики, правосознания
при определении и характеристике структуры правовой культуры общества.
По его мнению, структурными элементами правовой культуры выступают
компоненты правовой системы, взятые в уровневом состоянии их развития.

Данная точка зрения, указывающая не просто на правовые явления, а на
уровень их совершенства, представляется в целом убедительной, но
нуждается в некоторых уточнениях. С одной стороны, она неполная, так как
не включает в правовую культуру нормы права и правовые отношения, а с
другой стороны, выделяет те элементы, которые не носят самостоятельного
характера.

Следует согласиться с мнением И.А. Крыгиной, что формулировка “уровень
совершенства законодательства” представляется весьма расплывчатой и
одновременно с этим предполагает поиск и обоснование критериев этого
уровня совершенства, что вносит элемент субъективности в изучение
данного явления и ставит его в зависимость от оценочных ориентаций
исследователя HYPERLINK \l “sub_9946” *(46) .

Особо необходимо отметить структуру правовой культуры, предложенную
профессором Э. Бланбургом и другими представителями западной традиции
социологии права, включающую в себя:

1) количество, компетенцию, юрисдикцию судов, способы апелляции в
судебные органы; организацию и устройство легислатур; исполнительной
власти, уголовно-процессуальные процедуры;

2) правила, нормы (включая законодательство) и образцы поведения людей
в рамках системы;

3) отношение людей к праву и правовой системе – их убеждения, ценности,
идеалы и ожидания – то, что движет юридическим процессом.

Применительно к некоторым странам (например, США) возможно говорить о
“местной правовой культуре” – особой локальной неформальной системе
взглядов, интересов, практики HYPERLINK \l “sub_9947” *(47) .

Данный перечень представляется незавершенным, так как ученый считает
основным фактором правовой культуры институциональную инфраструктуру –
юридическую профессию и методы разрешения споров, не придавая особого
значения этнологическим и экономическим факторам, национальной правовой
ментальности (в том числе правосознанию). Данный подход отрицает
устоявшийся в науке тезис о том, что право возникает на основе обычаев и
народных верований (историческая школа права Ф.Г. Савиньи) и лишь затем
трансформируется в юридические нормы. С данным утверждением нельзя
согласиться, так как “любой институт испытывает влияние какой-либо
культуры, с ее языком, традициями, нормами поведения и т.д.” HYPERLINK
\l “sub_9948” *(48) . В то же время нельзя согласиться с точкой зрения
сторонников крайнего консервативного национализма и самобытности
национального развития, согласно которой формально-юридические источники
и юрисдикционные структуры – в основном результаты фундаментальных
особенностей менталитета народа. Кроме того, российская правовая
культура утрачивает изоляционные черты и становится открытой. При этом
межкультурное взаимодействие как фактор формирования правовой культуры
определяется следующими обстоятельствами:

1) культурно-правовой близостью контактирующих сообществ;

2) отношением носителей культуры-реципиента к культуре-донору
(заимствованию правовых институтов способствует создание
технологического и экономического превосходства соответствующей страны;
когда же господство основывается на военных, силовых средствах,
негативное отношение порабощенного населения к угнетателям препятствует
рецепции);

3) степени связи с другими элементами общества (чем сильнее
интегрированы компоненты культуры, тем сложнее изменить облик каждого из
них в отдельности) HYPERLINK \l “sub_9949” *(49) .

Наиболее подробно и полно структура правовой культуры отражена И.А.
Иванниковым, включившим в последнюю следующие компоненты: право,
правосознание, правовые отношения, законность и правопорядок,
правомерную деятельность субъектов, государственно-правовые институты,
юридическую науку, юридические акты HYPERLINK \l “sub_9950” *(50) .

Элементы, образующие правовую культуру общества, одновременно включены
и в другие структуры. Например, право входит в систему социальных норм;
правоотношения являются разновидностью общественных отношений и т.д.
Таким образом, данные категории интегрируют в общее правовое
пространство, правовую систему, однако в определении сущности и
содержания последней правовой культуре отводится основная роль.

Исследование правовой культуры во взаимосвязи с другими социальными
явлениям, формами ее проявления помогает шире раскрыть систему правовой
культуры и отнести к ней широкий комплекс материальных и духовных
явлений, выходящих прямо или косвенно на различные стороны
государственно-правовой жизни общества. К последним принадлежит
политико-правовая идеология и правовая наука, государственно-правовые
интересы и потребности личности, принципы, формы и институты
государственной власти, законность и правопорядок, система общественного
контроля и ответственности, каналы политико-правовых коммуникаций,
правовые элементы общественного мнения, структура и механизм действия
политической и правовой системы, исторический, национальный и
международный правовой опыт, правовые традиции, стереотипы или образцы
правового поведения и т.д. HYPERLINK \l “sub_9951” *(51)

Следует отметить, что правовая культура в полной мере может быть
раскрыта лишь в контексте общественного прогресса, так как она немыслима
без своей прогрессивной направленности. В данном контексте правовая
культура трактуется через призму становления личности, которая начинает
осознавать, а затем требовать и создавать правовые средства защиты своей
зарождающейся свободы и автономии HYPERLINK \l “sub_9952” *(52) .
Осмысление правовой культуры как феномена, отражающего уровень и
характер прогрессивных достижений общества в правовой сфере
применительно к субъектам правового регулирования, позволяет выделить
понятие правовой культуры личности.

Рассматривать сущность и функциональную роль правовой культуры общества
невозможно вне обозрения проблем, связанных с правовой культурой
личности. Так, еще Л.И. Спиридонов справедливо отмечал, что “если
общество – целостность, тогда субъект, который познает сам себя, –
целостность, включающая в себя и общество, и государство, и право и
т.д…” HYPERLINK \l “sub_9953” *(53) .

Правовая культура личности является фундаментом общей концепции
правовой культуры, а, кроме того, само понятие правовой культуры
общества в полной мере отражает степень и характер правового развития
личности, направленности ее деятельности.

Вместе с тем, в рамках традиции западной социологии права (ярким
представителем которой является профессор Э. Бланкенбург) категория
“правовая культура” используется для социальных измерений опыта юриста и
рядовых граждан, затронутых юридическими процессами, права в его
реалистической и динамичной форме, социальных фактов и статистических
связей, разделяемых представлений и верований, отношений, когнитивных
идей, ценностей и моделей рассуждения и восприятия, которые являются
типичными для определенного общества или социальной группы. При этом
исследователи, руководствуясь правилами социологии, обычно стремятся к
нейтралитету, избегают оценочных суждений и не рассуждают с позиций
моралистов.

Близким к правовой культуре личности качеством является образованность
человека. Как правило, под образованностью обычно понимают результат
познавательного процесса, который характеризуется получением
определенного рода знаний. Культура в отличие от образованности
характеризуется не только знаниями, но и различными способностями по
применению этих знаний, т.е. определенными умениями и навыками. Таким
образом, культура более широкое понятие по сравнению с образованием,
включающее в себя не только определенные представления, информацию, но и
умение человека применять их в реальной жизни, с их помощью продолжать
поднимать свой общеобразовательный и культурно-правовой уровень,
развивать интеллект.

Представляется возможным понимать под правовой культурой личности
информационно-ценностные ориентации личности в правовой сфере,
выражающиеся на практике как стиль деятельности. Правовая культура
предполагает знание, понимание и сознательное выполнение требований
права человеком в процессе его жизнедеятельности.

Постановка проблемы в таком ракурсе ориентирует на понимание правовой
культуры личности, сводимой не только лишь к правовым знаниям, но и
включающей определенную степень самосовершенствования посредством
достижений права, прогрессивной культуры общества, умения использовать
право и культуру в своей жизни и деятельности. Когда речь идет о
правовых знаниях в плане правовой процедуры, то имеются в виду не
обязательно юристы, и потому “знание права” в данном случае предполагает
лишь представления о правовых принципах, важнейших законах и их задачах.
Социальная обстановка может потребовать практически от каждого человека
как умения осуществлять юридически значимые правомерные действия, так и
умения подчиняться законным правовым требованиям.

Правовая культура личности необходима как предпосылка и созидательное
начало правового состояния общества. И вместе с тем это степень и
характер развития самой личности, которое находит свое выражение в
уровне ее правосознания и правомерной деятельности.

Правовая культура личности характеризуется не только наличным уровнем,
но и внутренним потенциалом. С этой точки зрения правовая культура
личности – это определенный характер и уровень творческой деятельности.
Таким образом, уровень правовой культуры отражает степень зрелости,
цивилизованности человека, его образа мышления и стандартов поведения.

В данном случае уместно сделать замечание и по поводу средств овладения
правовой культурой. Думается, что эти средства не исчерпываются
юридическим просвещением, так как оно имеет своим итогом, прежде всего,
овладение суммой юридических знаний. Правовая культура личности
формируется под воздействием всего объема социальных условий и
выражается в ее умении адекватно ориентироваться в различных правовых
ситуациях и умело применять известные достижения юридической науки и
практики.

Представляется целесообразным уделить особое внимание процессу правовой
социализации личности, т.е. “процессу присвоения – прогрессивной
ассимиляции и реорганизации субъектом в его собственном мире
представлений и знаний – элементов правовой системы, регулирующей данное
общество” HYPERLINK \l “sub_9954” *(54) . Необходимо отметить, что
наряду с понятием правовой социализации существует понятие правовой
инкультурации, означающей процесс приобщения индивида не просто к
социальным нормам, условиям и формам общения того или иного общества, а
к определенной правовой культуре (типу правовой культуры), усвоение
человеком существующих и вновь возникающих правовых ценностей, норм,
привычек и паттернов (стереотипов) правового поведения и правовой
деятельности. Условия жизнедеятельности социального индивида, его
интересы, поведение и правовые нормы оказываются, таким образом,
взаимообуславливающими факторами, а связь инкультурации с социализацией
влечет интернализацию политических, культурных, правовых ценностей. При
этом следует учитывать, что под поведением в науке принято понимать
присущее живым существам взаимодействие с окружающей средой, включающее
двигательную активность и ориентацию по отношению к этой среде.
Поведение возникает на определенном уровне организации материи, когда
живые существа приобретают способность воспринимать, хранить и
преобразовывать информацию, используя ее в целях самосохранения и
приспособления к условиям своего существования HYPERLINK \l “sub_9955”
*(55) .

Следует отметить, что право отличается неодинаковой социальной
очевидностью в том смысле, что не все его аспекты в одинаковой степени
квалифицируются индивидами как принадлежащие праву. В своей технической,
опубликованной форме оно редко используется неюристами. Когда право
обретает форму институтов (государство, суд и т.д.), оно достигает
степени очевидности, которая привлекает к себе внимание, почти скрывая
другие аспекты права. В данном случае речь идет об “эксплицитной”, или
“сознательной” правовой социализации. В противоположном случае, когда
субъект воспринимает ситуации или социальные отношения как не имеющие
прямого отношения к праву (например, семья, ответственность, свобода),
но в то же время интегрирует в образ элементы, принадлежащие праву,
следует говорить об “имплицитной”, или “несознательной” правовой
социализации.

Исходя из указанного понимания правовой социализации, согласно которому
субъект осваивает право и его элементы таким образом, чтобы они имели
смысл для него самого и вошли в его собственную систему представлений о
мире, авторы данной концепции различают два аспекта этого освоения. В
первом случае происходит “правовая аккультурация субъекта”, в ходе
которой он приобретает общие знания правовой культуры, доминирующей в
его обществе. Приобретение этих общих знаний, существование общих
социальных представлений о законах и институтах, об отношениях между
государством и гражданином, об общих ценностях, на которые они
опираются, обеспечивают всех членов данной правовой культуры “единым
языком”, позволяя им общаться, понимать друг друга.

Во втором случае, существующем параллельно первому, возникает явление
“аккультурации субъектом права” или различных объектов, принадлежащих
общей правовой культуре. Субъект дает им специфическое содержание,
которое имеет особый смысл в культуре его семейной и социальной среды.
Индивид интерпретирует объекты права в свете системы норм и значений
усвоенного первоначального культурного контекста; эта система позволяет
ему понять и интегрировать свой личный опыт HYPERLINK \l “sub_9956”
*(56) .

Подводя итог теоретическому осмыслению понятия правовой культуры и
Интернета в теории государства и права, необходимо отметить следующее.

Правовая культура общества как сложное системное образование
представляет собой совокупность материальных и духовных достижений в
правовой жизни общества. Она выступает как смыслонесущий и
смыслопередающий аспект человеческой практики и ее результатов в
правовой жизни общества.

В свою очередь правовая культура личности выражается в представлениях
граждан как субъектов права о правовых явлениях, которые воплощаются на
практике как стиль их деятельности. При этом правовая культура как
детерминирует формы жизнедеятельности человека, так и является способом
реализации его творческих возможностей.

Процесс формирования правовой культуры личности характеризуется
многогранностью, большой совокупностью составляющих, разнообразием
соотношений качественных и количественных, объективных и субъективных
факторов, многообразием форм их проявления и динамикой развития. Это
обстоятельство неизбежно влечет определенные различия в правовой
культуре конкретных людей, что позволяет говорить об уровнях и типах
правовой культуры личности.

§ 2. Уровни и типы правовой культуры личности в информационном обществе

В определении правовой культуры личности как степени и характера
правового развития индивида, обеспечивающих гражданскую активность, по
существу содержатся различные ее характеристики.

Правовая культура личности, на наш взгляд, зависит от многих
обстоятельств, в том числе от типологии деятельности и сферы правового
регулирования, различного правового опыта, уровня подготовки и характера
профессиональной деятельности, общественной работы, интересов, запросов
и т.д. Различие в характеристиках позволяет выделить уровни и типы
правовой культуры личности.

Существуют различные подходы к пониманию и, соответственно, измерению
уровня правовой культуры личности. Так, Р.В. Енгибарян, Ю.К. Краснов
считают, что уровень правовой культуры индивида определяется правовой
активностью последнего, т.е. готовностью личности к активным
сознательным действиям на основе права; и, ссылаясь на концепцию Д.Б.
Богоявленской, выделяют три уровня правовой активности: пассивный (если
субъект права остается в рамках первоначально найденного способа
действия и его деятельность каждый раз определяется влиянием какого-то
внешнего стимула); эвристический (если субъект права, имея достаточно
надежный способ решения своей задачи, ищет и находит новые решения);
творческий (самый высокий уровень интеллектуальной активности, при
котором обнаруженное явление становится самостоятельной
исследовательской проблемой, решение которой приводит к открытию новых
закономерностей) HYPERLINK \l “sub_9957” *(57) .

Представляется необходимым дополнить изложенное выше понимание уровня
правовой культуры личности интеллектуальным элементом, т.е. наличием у
индивида определенного уровня правовой информированности. Несмотря на то
что связь между уровнем правовой информированности и правовой
активностью очевидна, последняя в большей степени относится к волевому
элементу правовой культуры личности, так как наличие правовых знаний не
всегда означает их активное использование.

В связи с этим особый интерес представляют выделенные В.М. Боером
HYPERLINK \l “sub_9958” *(58) на основе социологического исследования
следующие уровни информированности.

Первый уровень связан с восприятием правовой информации и
свидетельствует о факте ее приема, первичной осведомленности личности о
тех или иных событиях, имеющих правовое значение.

Второй уровень характеризуется достаточно свободным ориентированием
личности в изменяющихся правовых ситуациях, возможностью относительно
самостоятельно разрешать возникающие правовые обстоятельства,
основываясь на твердом знании правовых норм.

Третий уровень характеризуется активностью личности в правовой
информационно познавательной сфере. Показателями этого уровня являются
постоянный интерес к праву, наличие сформировавшейся потребности в
получении и расширении правовой информации, установка как на активное
восприятие, так и на использование публикуемой и передаваемой правовой
информации. Таким образом, необходимым условием является наличие
навыков, а Интернет – это прежде всего технология. Следовательно,
пользователи Интернета, соответствующие данному уровню правовой
культуры, испытывают воздействие международной информационной сети в
большей степени.

Четвертый уровень характеризует профессионально-юридическую
информированность. Юрист – эксперт в конкретных жизненных ситуациях.

Более четко уровни правовой культуры личности выделил В.В. Бородин
HYPERLINK \l “sub_9959” *(59) , однако его точка зрения требует
некоторых дополнений.

Первый уровень – это уровень правовой индифферентности,
свидетельствующий о полной неподготовленности лица к активному участию в
правовой жизни, о его неосведомленности относительно правовых явлений,
составляющих одно из слагаемых повседневной окружающей среды. Второй –
это уровень правовых чувств, для которого свойственно в большей степени
интуитивное, чем осознанное восприятие права, в частности, своего долга,
прав и обязанностей, когда лицом окончательно еще не выработана система
правовых понятий, ориентиров и ценностей. Третий – уровень начального
правового воздействия, когда право в основном чисто механически
воспринимается и реализуется, но вместе с тем начинают уже формироваться
и устойчивые навыки правового поведения в различных регулируемых правом
жизненных ситуациях. В данном случае уже можно говорить о первичной
осведомленности личности о тех или иных событиях, имеющих правовое
значение. Четвертый уровень – уровень самостоятельного развитого
правового мышления, вырабатывается в ходе упорной и систематической
теоретической и практической работы в сфере правового регулирования.
Данный уровень характеризуется наличием потребности в получении и
расширении правовой информации, активным поиском последней. Наконец,
пятый уровень, соответствующий правовой культуре юристов,
характеризуется наличием полных правовых знаний, способов их
практической реализации.

Довольно распространена позиция, в соответствии с которой правовую
культуру в зависимости от ее уровня подразделяют на обыденную,
профессиональную и теоретическую. При этом уровень правовой культуры
выражается в качественной характеристике ее структурных компонентов.

Обыденный уровень правовой культуры личности обычно характеризуется
отсутствием глубоких обобщений, ограничен повседневными рамками
жизнедеятельности личности. Как правило, эта культура останавливается на
поверхности правовых явлений. Однако, как отмечает И.А. Иванников,
данному уровню правовой культуры личности, более чем какому-либо
другому, присущ здравый смысл, так как народ всегда прав, будучи
непосредственно связанным с практикой бытия, более скептичен,
консервативен, чем люди идеи HYPERLINK \l “sub_9960” *(60) .

Большинство граждан обладают именно такой правовой культурой. Данный
уровень ограничивается преимущественно осознанием социально-правовой
реальности, свойственной для данного индивида или группы лиц, он
внутренне противоречив, так как в нем могут переплетаться передовые,
прогрессивные, цивилизованные взгляды и настроения с устаревшими,
отсталыми. Поэтому в нем надо различать консервативные стороны
(обывательские взгляды и настроения) и творческие, позитивные элементы.

В условиях становления правового государства и гражданского общества
обыденная правовая культура формируется под возрастающим воздействием
профессионального и теоретического ее уровня.

Профессиональный уровень правовой культуры обычно приписывают юристам,
а также тем лицам, которые связаны с правовой деятельностью. При
непосредственном и частом выполнении юридически значимых действий они
совершенствуют свои знания, степень понимания государственно-правовых
явлений и свою профессиональную деятельность. Очень часто эту
деятельность осуществляют должностные лица. Высокая правовая культура
должностных лиц является условием обеспечения реализации субъективных
прав и юридических обязанностей в обществе, гарантией соблюдения
законности и правопорядка.

Правовая культура юристов имеет свои особенности и отличается от
правовой культуры других граждан и должностных лиц не столько элементами
структуры, сколько содержанием. Для нее характерны более полные правовые
знания, умение применить их на практике, наличие точных форм выражения
результатов правовой деятельности (строгая система научных понятий,
суждений, принципов и теоретических доказательств).

Профессиональный уровень правовой культуры выступает ведущим по
отношению к обыденному так же, как теоретический уровень по отношению к
профессиональному. Профессиональная правовая культура тесно связана с
теоретической (научной), являясь для последней источником формирования и
своеобразным звеном между осознанием повседневных правовых условий жизни
личности и теоретическим научным осознанием правовых реалий. Таким
образом, теоретическая научная правовая культура, являясь самым высоким
уровнем правового осознания действительности, представляет собой четкую
систему правовых ценностей, выраженных в юридических принципах, понятиях
и категориях, направленных на раскрытие сущности права, правовых реалий
и достижения практических целей цивилизации. Она вырабатывается усилиями
людей, имеющими научные знания о природе, сущности, взаимодействии
государственно-правовых явлений. Это, как правило, ученые-юристы,
работники научно-исследовательских и учебных центров правового профиля.

Теоретический уровень правовой культуры должен служить правовому
государству и гражданскому обществу как идейный источник права. Значение
его проявляется не только в стадии правотворчества, но и при реализации
права, в правовых актах государства, его органов и должностных лиц,
поступках личности, что предполагает высокий уровень их
цивилизованности. Следовательно, можно вести речь о том, что элементы
теоретического уровня правовой культуры должны быть свойственны не
только государственным деятелям, но и простым гражданам в процессе
освоения ими права и юридической практики.

Многообразие подходов к понятию и содержанию правовой культуры
порождает различные типологии HYPERLINK \l “sub_9961” *(61) культур.

Первым, кто заявил и обосновал многообразие и известную обособленность
культур в истории и мире, был Н.Я. Данилевский HYPERLINK \l “sub_9962”
*(62) . В дальнейшем данная концепция нашла развитие в трудах О.
Шпенглера, А. Тойнби, С. Хантингтона HYPERLINK \l “sub_9963” *(63) .

В основе данного (культурно-исторического) подхода к мировой правовой
культуре лежит идея культурно-исторических типов, позволяющая выделить
столько типов правовых культур, сколько существовало в прошлом и
существует в настоящее время соответствующих материнских
культурно-исторических типов, материнских цивилизаций. Причем
качественно новым, перспективным с точки зрения истории, типом Н.Я.
Данилевский считает славянский культурно-исторический тип, наиболее
сильно выраженный в русском народе, в котором воплощена мессианская идей
возрождения культуры.

В рамках указанного подхода необходимо отметить исследование
взаимодействия правовых культур, главным образом западной и российской,
проведенное А.М. Величко HYPERLINK \l “sub_9964” *(64) . В данном
случае содержание того или иного типа обусловливается характером
религиозных воззрений, коренящихся в истоках народного сознания. В свою
очередь А.В. Поляков считает целесообразным выделение западной и
восточной правовых культур, в рамках которых выделяются англосаксонская,
романо-германская, исламская правовые культуры и т.д HYPERLINK \l
“sub_9965” *(65) .

Семитко А.П. HYPERLINK \l “sub_9966” *(66) выделил два исторических
типа правовой культуры: социоцентристский и персоноцентристский.
Основанием такого выделения является правовое положение личности,
уровень обеспечиваемой правом свободы человека. Правовое развитие в
целом идет от социоцентристского к персоноцентристскому типу правовой
культуры, т.е. к такому, в центре которого стоит личность, ее права,
свободы и законные интересы, и все правовые средства, механизмы и
институты направлены на поддержание центрального, ведущего положения
личности как высшей ценности в культуре.

П. Сорокин, понимая под культурой “единство или индивидуальность, все
составные части которого пронизаны одним основополагающим принципом и
выражают одну и главную ценность…” HYPERLINK \l “sub_9967” *(67) ,
делит культуру на три типа: идеациональную, идеалистическую и
чувственную.

Идеациональная культура основана на принципе сверхчувственности и
сверхразумности Бога как единственной реальности и ценности.
Идеалистическая культура – промежуточная между идеациональной и
чувственной, так как ценности ее принадлежат как Небу, так и Земле. Мир
этой культуры как сверхчувственный, так и чувственный, но чувственность
самых возвышенных и благородных проявлений. В настоящее же время имеет
место чувственная культура, ценности которой в повседневном, земном
мире. Эта культура стремиться освободиться от религии, морали и других
ценностей.

И.Д. Невважай HYPERLINK \l “sub_9968” *(68) опирается на понимание
правовой культуры как семиотической структуры, которая была предложена
представителями тартуской школы семиотики Ю.В. Лотманом и Б.А.
Успенским. Рассматривая правовую культуру как знаковую систему, он
выделил в зависимости от отношения к знаку два типа культур: культура
выражения и культура правил.

В первом типе культуры сознание направлено на поиск выражения уже
данного содержания, а задача заключается в том, чтобы найти “правильное”
выражение или репрезентативную форму, соответствующую данному
содержанию. Культура правил определяется отношением к знаку как к
чему-то условному и произвольному по отношению к референту,
существующему в действительности. Она нацелена на определение еще не
данного содержания.

Автор предлагает иную типологию правовой культуры, включающую в себя
гражданский, подданнический и переходный типы HYPERLINK \l “sub_9969”
*(69) .

Данная модель, по нашему мнению, является наиболее универсальной,
потому что основана на представлении о правовой культуре как
совокупности взаимосвязанных элементов: информационного, отражающего
степень выражения знания граждан о своих правах и свобода;
деятельностного, выражающегося через степень активности и реактивности
личности (степень прочности правопорядка), направленность личности на
субъект, осуществляющий защиту их прав и свобод, а также ресурсы
деятельности по защите прав и свобод.

Следует отметить, что вышеперечисленные элементы так или иначе
выражаются посредством субъективных оценок личности. Однако
целесообразно выделить оценочный элемент, отражающий состояние
практической работы правоохранительных органов и суда, их реальную роль
в правовой системе.

Указанные элементы правовой культуры имеют количественные
характеристики, анализ которых позволяет выделить три типа правовой
культуры личности: гражданский, подданнический и переходный.

Гражданский тип характеризуется высокой степенью правовой
просвещенности, использованием специальных источников информации о своих
правах и свободах, активными действиями и значительной активностью и
реактивностью в правовом поведении. Под реактивностью понимаются
ответные реакции на нарушение прав и свобод человека и гражданина. В
оценочном аспекте гражданскому типу присуще отношение к правозащитным и
судебным системам как значимым инструментам, несмотря на имеющиеся
недостатки.

Подданнический тип является противоположностью гражданского. Он
характеризуется низкой правовой просвещенностью, нежеланием пополнять
свои знания о правах и свободах. Представители данного типа склонны
полагать, что защита прав и свобод граждан – дело государственных
органов. Вместе с тем для данного типа характерно принципиально
негативное отношение к правоохранительным и судебным органам. В случае
нарушения прав и свобод субъекты данной ориентации прибегают к самым
примитивным, чаще всего аффективным или силовым средствам. В вопросах
реформирования правозащитной сферы делают акцент на административных,
карательных мерах.

Переходный тип характеризуется сочетанием черт, принадлежащих как
гражданскому, так и подданническому типам. Преобладание тех или иных
черт свидетельствует о существующей тенденции развития правовой культуры
личности.

С учетом изложенной типологии правовой культуры личности автором было
проведено социологическое исследование в г. Муроме, объектом которого
стала правовая культура граждан, а целью – выявление характера
воздействия указанных объективных и субъективных факторов, а также
преобладающего типа правовой культуры.

В соответствии с поставленными задачами был составлен опросный лист, на
основании которого мы смогли ознакомиться с ответами 567 человек (180
пенсионеров, 150 служащих, 140 рабочих, 40 предпринимателей, 40
студентов и 17 безработных). Пропорциональная выборка приблизительно
отражает структуру взрослого населения г. Мурома.

Результаты исследования выглядят следующим образом.

Информационный элемент правовой культуры личности. Результаты
проведенного исследования свидетельствуют о достаточно высокой
активности населения в стремлении самостоятельно получать юридическую
информацию. Наибольшую активность проявляют предприниматели (90%), затем
приблизительно одинаковые позиции занимают служащие, рабочие, пенсионеры
и безработные (58-62%). Студенты менее всех остальных групп населения
стремятся к получению информации о своих правах.

На основании субъективных оценок граждан знания ими своих прав как лиц,
играющих различные социальные роли в обществе, сложилась следующая
картина. Значительная часть населения знает свои права частично, что по
этому показателю свидетельствует о большей распространенности
переходного типа правовой культуры, в меньшей степени – подданнического
и еще меньшей – гражданского типа.

Таким образом, молодое поколение в лице студентов, на которое делается
ставка в построении правового государства, гражданского общества,
характеризуется подданнической ориентацией в отличие от других групп
населения, что, по-видимому, объясняется недостаточной степенью
социализации этой группы. Вместе с тем наблюдается несколько завышенная
оценка своих знаний о праве среди граждан (особенно среди рабочих), что
проявляется в пониженной чувствительности к нарушениям соответствующих
прав, в частности прав избирателей, налогоплательщиков и собственников
имущества.

Деятельностный элемент правовой культуры личности. Анализ степени
активности граждан и ориентации на объект, осуществляющий защиту прав,
свидетельствует о значительном преобладании подданнического типа
правовой культуры, затем переходного и гражданского соответственно.
Большинство граждан никак не реагируют на нарушения своих прав, как
незначительные (16,4%), так и серьезные (4,7%), либо выражают возмущение
в адрес нарушителя (в случае незначительного нарушения – 64,9%, в случае
серьезного нарушения – 36,7%), однако в последнем случае несколько
увеличивается доля обращающихся к начальству нарушителя (с 11% до 23%) и
в правозащитные органы (с 4% до 22%).

По степени реагирования граждан на факт нарушения прав и фиксации
нарушителя доминирует переходный тип правовой культуры. Меньшая
распространенность гражданского и подданнического типов соответственно.

Анализ ресурсов деятельности показывает, что основная часть населения
не получает даже минимальных правовых знаний. При этом большинство из
тех, до кого правовая информация все же доходит, получают ее из
случайных и не всегда достоверных источников. Высокая доля периодических
каналов в информационном поле позволяет говорить о том, что знания о
праве, получаемые гражданами, “мозаичны” и во многом зависят от степени
квалифицированности и точности освещения правовых вопросов журналистами,
их тематических и содержательных предпочтений. Потребность в правовой
информации в большей степени мотивирует обращение к непериодическим
каналам. Доля популярной правовой информации, распространяемой СМИ,
чрезвычайна низка, а уровень внимания СМИ, в том числе Интернета, к
правовым вопросам в целом ниже, чем уровень интереса населения к данной
тематике. Значительная часть населения не обладает достаточной
осведомленностью, чтобы соотнести абстрактные правовые знания с
конкретной жизненной ситуацией.

Респонденты с начальным, средним или неполным средним образованием
обычно используют телевидение, значительно реже Интернет в качестве
источника правовой информации, а с высшим или неполным высшим
образованием – печатные издания и Интернет. Мужчины предпочитают
телевидение, Интернет, юридическую литературу и советы друзей, в то
время как женщины – печатные издания и адвокатов. Уменьшение
материальной обеспеченности и увеличение возраста определяет
ограниченное обращение граждан к адвокатам, юридическим службам,
Интернету. Старшее поколение (от 60 лет) получает необходимую информацию
в основном по радио.

Среди трудностей, вызванных необходимостью ознакомиться со своими
правами, чаще других граждане называют недоступность юридических
консультаций, затрудненный доступ к Интернету, юридической литературе,
сложность юридических текстов для понимания. Основная сложность
(максимальная доля пенсионеров и рабочих) – отсутствие знаний о том, где
можно ознакомиться с правами. Большая часть служащих и предпринимателей
не испытывает в этом трудностей.

Анализ способов, с помощью которых граждане защищают свои права,
свидетельствует хотя и о незначительном, но все же превосходстве
переходного типа правовой культуры над подданническим.

Оценочный элемент правовой культуры личности. Результаты исследования
отношения граждан к состоянию практической работы правоохранительных
органов и суда подтверждают доминирующее положение переходного типа.
Далее следуют подданнический и гражданский типы правовой культуры.

На вопрос: “Что бы Вы сделали, если должностное лицо государственного
органа, соответствующего учреждения или организации откажет Вам в том,
что несомненно положено по закону”, – ответы распределились следующим
образом: 44,3% обратились бы с жалобой в вышестоящий орган, 22,2% нашли
бы человека со связями, который смог бы помочь, либо попытались бы
сделать подарок чиновнику, от которого зависит решение вопроса, 19,8%
обратились бы в суд и 7,4% обратились бы в газету или иные СМИ.

Таким образом, в целом по совокупности показателей преобладающим в
большинстве случаев является переходный тип правовой культуры, затем
подданнический и гражданский. Однако по активности граждан и ориентации
на объект, осуществляющий защиту прав, большинство опрошенных проявили
свойства подданнического типа.

Возвращаясь к теоретической части данной работы, следует отметить, что
указанные классификации уровней, типов правовой культуры нельзя
абсолютизировать. В реальной жизни, практической деятельности грани
между перечисленными уровнями, типами правовой культуры личности
довольно подвижны и относительны. Они могут сочетаться,
взаимообусловливать друг друга и в то же время существовать
самостоятельно.

Переход от одного уровня или типа к другому во многом зависит от
качества и количества имеющихся ресурсов правовой культуры.

В юридической литературе термин “ресурсы правовой культуры” не
используется, несмотря на то, что он несет значительную смысловую
нагрузку и способен решить некоторые теоретические и практические
проблемы государства и права. Исторический опыт позволяет верить, что
ресурсы самоорганизации остаются значительными и что осознанная
деятельность способна их увеличить.

Автор предлагает определить ресурсы правовой культуры как запасы и
источники, необходимые для формирования и функционирования гражданского
общества и правового государства.

Ресурсы правовой культуры могут быть классифицированы по типам и видам.
В зависимости от типа представляется целесообразным выделить
субъективные (материально-имущественное положение личности, уровень
правовой грамотности, характер российской ментальности и т.д.) и
объективные ресурсы (эффективность неюрисдикционных способов защиты
гражданских прав, совершенство нормативно-правовой базы, эффективность
правоприменительной деятельности и др.). Эта классификация отражает их
принадлежность конкретному носителю: человеку, гражданину или окружающей
действительности.

Видовая классификация может быть представлена следующим образом:

1) утилитарные (экономические, социальные);

2) информационно-ценностные;

3) нормативные.

Теоретическое осмысление указанных ресурсов правовой культуры,
факторов, влияющих на процесс ее формирования, представляет значительный
интерес прежде всего потому, что правовая культура имеет огромное
значение в развитии и функционировании российской государственности.

По наиболее распространенному в теории права мнению правовая культура
оказывает организационно-регулирующее воздействие на общественные
отношения в плане обеспечения социально-позитивного поведения,
предупреждения негативных проявлений и устранения способствующих им
факторов при решении социальных задач любой сферы и любого уровня жизни
общества HYPERLINK \l “sub_9970” *(70) . Она выступает необходимым
условием демократического развития общества, а демократия, в конечном
счете, нужна для того, чтобы в обществе реализовывалась справедливость и
обеспечивалась законность как основополагающие принципы современного
государства.

Крыгина И.А. выделяет следующие аспекты функциональной роли правовой
культуры: социализирующий, стабилизирующий, интегративный и
детерминирующий HYPERLINK \l “sub_9971” *(71) .

Социализирующий аспект функциональной роли правовой культуры
проявляется в следующем. Правовая культура, являясь основной частью
общей культуры, одновременно с этим выступает в качестве несущей основы,
объединяющей в себе и правовую культуру личности, и правовую культуру
определенных социальных групп, а также профессиональную правовую
культуру. Являясь качественным состоянием правовой жизни общества,
правовая культура прямо связана с таким понятием, как социализация
личности.

Следовательно, функциональная роль правовой культуры в данном
направлении будет заключаться в том, что она влияет на социализацию
общества, стимулирует ее и на совершенно новом уровне направляет данный
процесс в сторону совершенствования государственности и становления
наивысшего типа общества гражданского общества.

Функциональная роль правовой культуры в развитии
государственно-правовых процессов выражается и в так называемом
стабилизирующем аспекте. Вопрос, по нашему мнению, заключается в том,
насколько возможно, создав новую модель государственного развития, не
просто обеспечить ее надлежащее функционирование, но и придать данной
модели элемент устойчивости. Само по себе является весьма сложной
задачей в наши дни, так как устойчивое социальное, а значит, и правовое
развитие общества, как известно, предполагает определенно высокий
уровень жизни, материальное благополучие, духовное и культурное
развитие, социальную защищенность, высокую степень общественного
сознания и самосознания и т.д.

В современном значении социальная технология должна охватывать не
просто совокупность операционных процедур, но и представлять собой
систему деятельности, детерминированную инструментальной системой и
влияющую на нее, структуру управления соответствующей деятельностью,
совокупность социальных и экономических последствий, социоэкологическое
окружение, информационную среду, в которой эта деятельность
осуществляется.

Поэтому важнейшим составным компонентом социальной технологии являются
и соответствующий менталитет, социально-экономические и информационные
ресурсы, разумность и целесообразность человеческой деятельности,
ориентированность ее, прежде всего, на достижения культуры и
цивилизации, формирующие определенные ценностные ориентиры. Особое
значение во всех этих процессах приобретает правовая культура. Практика
свидетельствует о том, что существует глубокая внутренняя взаимосвязь
между характером и интенсивностью государственных преобразований и
уровнем правовой культуры общества. Как справедливо отмечает И.А.
Крыгина, чем выше уровень правовой культуры, тем эффективнее
деятельность законодателя, целенаправленнее управленческая деятельность,
более результативен процесс реализации правовых предписаний, соблюдения
и исполнения законов HYPERLINK \l “sub_9972” *(72) .

Вместе с тем в стадии становления правовой культуры личности, основное
содержание и значение которой определяется постепенным созданием,
накоплением объективных и субъективных предпосылок процесса формирования
правовой культуры, решающими могут быть как новые условия
информационного общества, основанного на технологиях массовой
коммуникации, так и материально-имущественная обеспеченность граждан,
характер российской ментальности, качество состояния законодательства,
проблема гарантированности прав и свобод человека и гражданина в
государстве и другие факторы.

Так, проблема поиска места в жизни существенным образом влияет на
характер социального и правового оптимизма. Если большинство богатых
смотрят в будущее с надеждой или, по крайней мере, спокойно, то
представители бедных не ждут от жизни ничего хорошего; для их
мироощущения характерен пессимизм и отчаяние, чувство тревоги. В таком
состоянии люди становятся невосприимчивыми к правовой информации,
пассивны и часто даже не замечают нарушения своих прав HYPERLINK \l
“sub_9973” *(73) .

Тихоновой Н.Е. в результате сопоставления комплекса критериев были
выделены следующие слои современного российского общества: нищие (9%),
бедные (10%), малообеспеченные (25%), среднеобеспеченные (34%),
обеспеченные (12%), состоятельные (10%). Если среди внешних факторов
важнейшим водоразделом, отделяющим относительно благополучную и
неблагополучную части населения, стали работа в государственном секторе
экономики, а также занятие разными формами индивидуальной трудовой
деятельности, то среди личностных характеристик на одном из первых мест
оказался возраст. Старшее поколение в массе своей скатилось по статусной
лестнице вниз, а поколение сорокалетних с трудом удержалось на
завоеванных позициях. В более выгодном положении оказалась молодежь,
которая в силу вступления в трудовую жизнь уже в ходе реформ
“использовала представившийся ей шанс на восходящую мобильность”
HYPERLINK \l “sub_9974” *(74) .

Негативные социальные последствия реформ нашли отражение в
диспропорциональной социальной структуре российского общества, которая
“в корне отличается от типа социальной структуры, характерной для
современных и стабильных обществ западноевропейских и североамериканских
стран” HYPERLINK \l “sub_9975” *(75) .

“Социальная структура России”

“Типичная социальная структура 17 стран Европы и Северной Америки”

Материальное неблагополучие большей части российского общества создает
неблагоприятную основу для формирования правовой культуры личности, ее
развития. Подобная ситуация не позволяет также активно использовать
технологические средства формирующегося информационного общества, в том
числе Интернет, в качестве одного из инструментов развития правовой
культуры личности. Это объясняется тем, что доступ к технологии, навыки
ее использования требуют наличия определенных материальных ресурсов и
личностной активности.

Что касается традиционной российской ментальности, то она отражает
глубокий пласт общественного сознания и выражает морфологию на
генетическом, архетипическом уровне, прежде всего внепозитивные,
образные, символические образы правовой культуры HYPERLINK \l “sub_9976”
*(76) . Как отмечает В.Н. Синюков, ментальность – это “своего рода
умственный и духовный строй народа, его духовная инварианта.
Ментальность отражает фундаментальные устойчивые структуры сознания,
которые как бы образуют костяк, остов правовой культуры, неизменный во
времени, выступающий глубинным регулятором поведения и даже – бытия
человека в мире” HYPERLINK \l “sub_9977” *(77) .

Одной из черт российской ментальности является неуважение к закону, что
нередко объясняется характером власти в России: и в прошлом, и особенно
в настоящем она руководствуется не законом, но собственным произволом.
Объяснение верное, но недостаточное. Если власть беззаконна, для так
называемых “обычных” людей естественно объединяться в противостоянии
этому беззаконию, пытаться заставить власть соблюдать закон.

Правовой нигилизм представляет собой составную часть нигилистической
ментальности, основанием которой выступает отчуждение к праву,
свойственное как государственной власти, так и народным массам. Как
справедливо отмечает Д.Н. Вороненков, “правовой нигилизм вошел в кровь и
плоть народа, проявляясь не столько в нарушении народными массами права,
сколько в незнании его и пренебрежении им” HYPERLINK \l “sub_9978”
*(78) . Кроме того, указанный автор выделяет наиболее характерные
особенности современного правового нигилизма:

1) его подчеркнуто демонстративный, волевой, агрессивный и
неконтролируемый характер;

2) глобальность, массовость, широкое распространение не только среди
граждан, социальных групп, но и в официальных государственных
структурах, законодательных, исполнительных и правоохранительных органах
власти;

3) многообразие форм проявления – от криминальных до легальных;

4) особая степень разрушительности;

5) слияние с политическим, нравственным, духовным, экономическим
нигилизмом, образующими вместе единый деструктивный процесс.

Важнейший вывод, который необходимо сделать, – как справедливо отмечает
В.Н. Синюков, – право сейчас не есть форма общественного сознания в
России. Правовыми категориями у нас не размышляют, в лучшем случае –
“применяют” законы, в худшем – прикрывают ими властно-политическую
деятельность HYPERLINK \l “sub_9979” *(79) .

Суровая жизнь русских людей воспитала в них глубокое уважение к сильной
воле, упорству в достижении цели и бурным эмоциональным переживаниям.
Желая быть свободными людьми, они в то же время хотели бы возложить на
государство заботу о наиболее насущных проблемах своей материальной
жизни. В связи с этим В. Чиркин предлагает новое истолкование концепции
“социального государства”, связанное с отказом от иждивенчества и
предполагающее, “что государство берет на себя заботу о фундаментальных
нуждах человека (инфраструктура, медицина и др.), но он сам должен
повседневно заботиться о себе и своей семье” HYPERLINK \l “sub_9980”
*(80) .

Атомизация общества питает индивидуализм, не ограничивает и не
уравновешивает (как в развитых демократических обществах) культурой
ассоциативного, группового действия, она усиливает традиционный для
российского социума комплекс социальной слабости личности. Человек
ощущает свою беспомощность перед лицом власти “сильных мира сего”,
процессов, происходящих в обществе, у него отсутствует способность,
умение, внутренняя установка к объединению с другими людьми, к активному
социальному действию, которое помогло бы ему преодолеть свою слабость и
одиночество. Как свидетельствует исторический опыт, в критические
моменты социального и общественного развития возрастает интерес к
историческому прошлому, заметно обостряется самосознание. Основой его
формирования и развития служит социальная память, под которой понимают
“память о прошлом опыте и сам опыт” HYPERLINK \l “sub_9981” *(81) .

Традиционная российская ментальность является одним из факторов,
сдерживающих развитие социально-правовой активности личности, приводит к
правовому бессилию, неэффективности правовой системы.

Основные пути преодоления правового нигилизма видятся в первую очередь
в повышении общей правовой культуры граждан, совершенствовании
законодательства, укреплении законности и правопорядка.

Правовая культура является естественным проявлением творческого начала
индивида в правовой сфере и раскрывает возможности в этой области.
Правовая культура предполагает наличие глубоких и качественных изменений
в мировоззрении личности, суть которого не только в том, чтобы быть
достаточно информированным и знать, как предписывает правовой закон
вести себя в обществе, но и еще глубоко убежденным в разумности и
целесообразности правомерного поведения, всегда сознательно следовать
правовым велениям и активно бороться за соблюдение правовых предписаний
всеми.

Необходимо учитывать, что, не зная стремлений индивида, наблюдая только
его внешние поступки, невозможно вывести суждение об уровне или типе его
правовой культуры. Так, индивид с ограниченным кругом желаний может
ощущать себя комфортно, свободно в узких пределах тех возможностей, в
частности, при наличии определенной совокупности правовых знаний, какие
имеются у него для удовлетворения его потребностей. И наоборот, человек
с широкими возможностями для удовлетворения своих желаний может
чувствовать себя некомфортно, быть совершенно несвободным, если
многообразие, интенсивность и характер его стремлений превышают
возможности их реализации.

Таким образом, представляется возможным вывести следующую формулу
правовой культуры личности:

Информационно-ценностные

ориентации личности

ПК (правовая культура личности) =
??????????????????????????????????????

Деятельность по их реализации

и ее результаты

Для оценки правовой культуры личности как структурирующего элемента
общей правовой культуры необходимо анализировать не только ее
поведенческий аспект, но и социально-психологический аспект –
потребность, интерес, установку, цель и т.д., лежащие в основе
реализации прав и обязанностей личности. В данном случае представляется
необходимым обратить внимание на анализ такой правовой категории, как
“правовая установка”. Именно она выступает как ключевой элемент,
определяющий сущность отношения к праву, и является связующим звеном
между правосознанием человека и его социально-правовой активностью,
напрямую зависящей от уровня развития его правовой культуры.

Правовая установка – это особое состояние психологического склада
личности, предрасполагающее к определенной активности исходя из позиций
потребности и личного интереса HYPERLINK \l “sub_9982” *(82) . Она
возникает на основе социальной потребности и ситуации для удовлетворения
предрасположенности субъекта каким-либо образом реагировать на различные
явления правовой действительности, а также склонность или готовность его
к совершению конкретных, юридически значимых действий.

Природа правовой установки, уровень ее вероятности находится в
зависимости от соотношения составляющих ее элементов. Сущность установки
в правовой сфере определяется в наиболее общем виде как
предрасположенность личности к восприятию определенной нормы права, его
оценке, готовность к совершению действия, имеющего юридическое значение,
или как возможность, вероятность того или иного варианта поведения в
сфере правового регулирования.

В механизме формирования правовых установок под воздействием социальных
факторов большая роль отводится процессу объективации.

Объективация понимается в психологии как процесс, который возникает у
субъекта, встретившего “препятствие” при деятельном удовлетворении
потребности и вынужденного поэтому превратить свою деятельность в
предмет сознательного рассмотрения в целях ее совершенствования.
Объективация и “включает” механизм сознательного регулирования поведения
человека. В том случае, когда “препятствий” нет, поведенческий акт может
совершаться и без существенного влияния сознания. В условиях правовой
жизни индивида таким препятствием может служить правовая норма. В случае
принятия индивидом норм происходит смена фиксированной установки,
обеспечивающая общественно одобряемое поведение.

Описанная схема позволяет увидеть два способа регуляции поведения
индивида. Во-первых, возможно воздействие на поведение посредством
изменения среды, которое влечет за собой смену индивидуальных
потребностей и установок; во-вторых, возможно формирование установки
путем воздействия на мышление. Второй способ во многом адекватен
первому, с той лишь разницей, что он осуществляет первый в идеальном
виде.

Тот след, который оставляет правовая норма в психической структуре
индивида, выступает, прежде всего, как установка. Этим отнюдь не
умаляется значимость сознательных процессов (в частности, использования
знаний о требованиях общества) при принятии решения HYPERLINK \l
“sub_9983” *(83) .

Таким образом, процесс формирования правовых установок реализуется в
познавательной активности личности. В дальнейшем этот процесс неразрывно
связан с проблемами анализа правосознания, правомерного поведения и
социально-правовой активности. Следствием этой взаимосвязи является
вероятность правомерного поведения. Таким образом, правовая установка
личности – это не только регулятор поведения, но и важный элемент,
включаемый в социально-психологический аспект правовой культуры
личности.

И.А. Крыгина HYPERLINK \l “sub_9984” *(84) выделяет следующие
элементы структуры правовой установки личности:

1. Когнитивный элемент (представляющий собой не просто определенный
уровень, сумму знаний и представлений о правовых явлениях, а
определенную степень осознания полученных знаний, преломление их через
психику человека, через его сознание, в силу чего и будет формироваться
его жизненная позиция, основанная на твердом убеждении в необходимости
правового регулирования общественных отношений, справедливости и
целесообразности правовых предписаний, содержащихся в нормах права).

2. Оценочный элемент (представляющий собой особый механизм формирования
ценностных ориентаций человека, посредством которого развивается или
устанавливается степень одобрения требований, содержащихся в нормах
права, в соответствии с которыми и будет строиться поведение человека).

3. Коммуникативный элемент (представляющий собой совокупность
взаимосвязей, объединяющих в себе такие системы взаимоотношений, как
личность – государство, личность – социальная общность, личность
личность и т.д., и здесь коммуникативный элемент является связующим
звеном, в котором правовая установка определяет и направляет поведение
человека, соотнося его опять же с требованиями правовой нормы).

4. Интегративный элемент, являющийся по своей сути несущим в структуре
правовой установки личности (представляет собой объединение в единый
конгломерат как самой правовой установки, так и правовой активности
личности, органически связывая их с правомерным поведением, т.е.
объединение всех звеньев одной цепи в рамках поведенческого аспекта
правовой культуры личности).

Функции правовой установки личности обуславливаются ее сущностью и
структурой и включают регуляцию поведения в процессе познания норм
права, в определении своего личностного отношения к правовой норме, в
отношении к правотворчеству и т.д.

Таким образом, установка субъекта – это механизм активного,
деятельностного отражения окружающей действительности; установка – как
вероятность определенного поведения в соответствующей ситуации.
Вероятность перехода от состояния готовности к непосредственному
действию правового значения зависит, в конечном счете, от совокупности
объективных и субъективных факторов.

В этой связи, как уже отмечалось, представляет значительный
теоретический и практический интерес вопрос о влиянии социально-правовой
среды на правовую активность личности, а значит, и на состояние ее
правовой культуры.

Социально-правовая среда стремится путем передачи направленных
инфоблоков воспитать человека нужным ей образом. Этим целям служит
система постоянно действующих каналов передачи информации, среди которых
особое место занимает Интернет. Как справедливо отмечает И.Л. Бачило,
“информационные ресурсы, информационные и коммуникационные технологии
становятся рычагом, позволяющим воздействовать на механизмы социального
управления во всех его видах и сферах” HYPERLINK \l “sub_9985” *(85) .

Следовательно, являясь в определенном смысле детерминантой не только
правовой культуры, но и правового состояния всего общества, Интернет
приобретает особенное значение (а в будущем, возможно, основное) для
проявления установки субъекта и его правовой активности, т.е. тех
условий, которые прямо определяют процесс, формирующий правовую
культуру.

Некоторая сложность заключается в том, что правовая информация
направляется через Интернет анонимной рассредоточенной аудитории
ретиально, потребляется же персонифицированно, аксиально. Идеи, взгляды,
мнения, фактологические сообщения передаются множеству индивидов, и в
целом трудно определить конкретных адресатов, которые, в конечном счете,
используют данный блок информации.

При обмене информацией через Интернет происходит не просто движение
информации, но, как минимум, активный обмен ею. Поэтому в данном
коммуникативном процессе реально даны в единстве деятельность, общение и
познание. В данном случае правовое информирование включает в себя
распространение правовых знаний и получение и накопление их гражданами.
Между этими элементами нет четкой грани, так как распространение и
накопление правовой информации – это единый непрерывный процесс. Ведь от
полноты и качества информации зависит уровень знаний, перевод их в
реальное поведение и общественное мнение.

Безусловно, воздействие правовой информации на сознание человека
составляет одну из важнейших сторон формирования правовой культуры
личности. Знание и учет особенностей восприятия права имеет существенное
значение в деле организации воспитательной работы. Однако нельзя
рассматривать формирование правовой культуры исключительно как процесс
наращивания информации, смешивать познание и знание, информацию и
формирование правовой культуры. Интерес представляет изучение того, как
происходит интериоризация знаний, полученных с помощью Интернета, т.е.
их включенность в совокупность всей информации, приобретенной ранее, и
их оценка в соответствии с социальным и культурным статусом и ролью
личности в обществе.

Кроме того, человек далеко не всегда потребляет предлагаемую ему или
уже находящуюся в его распоряжении информацию.

Фаза потребления представляет собой сложный процесс, который
характеризуется активным влиянием психологических факторов,
персонифицированностью информации (особенно через имя), неформальными
каналами передачи информации. Степень и характер потребления правовой
информации можно оценить, анализируя эффективность и интенсивность
использования информации, склонность к длительному использованию
информации, активность использования информации, корректировку процесса
использования на групповом уровне, наивысшую активность
(самостоятельность) использования информации.

Доступность больших массивов правовой информации требует времени и
усилий для их осмысления. Обилие информации не приводит автоматически к
лучшим решениям. Новые масштабы работы с информацией требуют дальнейшей
автоматизации интеллектуальных функций.

Подводя итоги данного параграфа, необходимо отметить, что правовая
культура личности отражает в первую очередь степень и характер правового
развития индивида, обеспечивающих гражданскую активность последнего. В
ней замыкается как субъективный мир творческой личности, так и
объективный мир культурных ценностей.

Изучение указанных характеристик позволяет классифицировать правовую
культуру личности по типам и уровням. Однако подобные классификации
нельзя абсолютизировать, так как в реальной жизни грани между
рассмотренными выше уровнями и типами правовой культуры личности не
всегда очевидны.

Кроме того, анализ закономерностей формирования правовой культуры
личности, ее типа или уровня позволяет выделить категории информации,
ценности и деятельности в качестве детерминирующих факторов этого
процесса.

Осуществление рассмотренных в данной работе форм освоения элементов
правовой культуры происходит под влиянием различных источников
информации. Данное обстоятельство предопределяет особую актуальность
теоретического осмысления взаимодействия современных источников
информации и правовой культуры личности в условиях становления
информационного общества, характеризующегося развитием индустрии
создания, обработки и передачи информации, производства интеллектуальных
инноваций культурных стандартов.

§ 3. Интернет как коммуникационная основа информационного общества

Исследования проблем, порожденных научно-техническим прогрессом,
приобрели актуальность уже в 50-70-е гг. XX в. HYPERLINK \l “sub_9986”
*(86) . Раньше других, еще в 1920-е гг., это выразил О. Шпенглер,
провозгласивший закат индустриального века. В 1940-е гг. вполне
определенную характеристику общества с новой экономикой, “общества
информации и услуг” дал австралийский экономист К. Кларк. В конце 1950-х
гг. тезис о наступлении информационной экономики и превращении
информации в главный товар выдвинул американский ученый экономист Ф.
Махлуп. Первоначально данное общество получило название
“постиндустриального”. Этот термин родился в США в 1950-е гг. и получил
наибольшее распространение благодаря работам гарвардского философа и
социолога Д. Белла. Употребление латинской приставки “пост” показывает,
что автор отталкивался от уже достигнутого, а для принципиально нового
общества важно найти совершенно новое название, одновременно
показывающее преемственность и принципиальную новизну грядущего
общества. И таким названием стало “информационное общество”,
предложенное О. Тоффлером HYPERLINK \l “sub_9987” *(87) .

Парадигма постиндустриального развития общества или информационного
общества основана, в первую очередь, на новом подходе к оценке места и
роли интеллектуально-духовной сферы человека. В идеологии
информационного общества активно заявляют о себе новые факторы:
определяющими во всех сферах жизни становятся информация,
интеллектуальная и, в широком смысле слова, инновационная деятельность,
укрепление роли науки как непосредственной производительной силы и
эффективного способа разрешения большинства проблемных ситуаций на путях
нового этапа развития.

Из “фундаментальных” системообразующих качеств информационного общества
следует назвать формирование технологического уклада, основанного на
научном использовании информации и знаний, достижений современной науки,
эффективных методов экономического и социального управления и т.п.

От общества индустриального типа информационное общество отличается,
прежде всего, тем, что отрасли информационной экономики и сфера
информационных услуг растут значительно более быстрыми темпами,
постоянно наращивая свой вклад в ВНП и образуя совершенно новые формы
самодеятельности населения и новые рабочие места, основанные на особо
наукоемких технологиях и видах деятельности. В инфраструктуре народного
хозяйства становятся преобладающими телекоммуникация, массовое проводное
и беспроводное, в том числе спутниковое, вещание, сетевой компьютинг и
т.п.

Парадигма информационного общества уже стала реальностью общественного
сознания в большинстве развитых стран Нового и Старого Света, включая
Россию и СНГ. Рождается специфическая культура информационного общества,
которая опирается на технологические инновации и формирующиеся правовые
механизмы регулирования социального поведения.

Технологической базой информационного общества являются глобальные
телекоммуникационные сети. Крупнейшей в мире телекоммуникационной сетью
является сеть Интернет, которая, возникнув как средство связи для узкого
круга специалистов, сравнительно быстро превратилась в массовое
социальное явление. Это обусловило актуальность рассмотрения понятия
Интернета не только с позиций технических наук как совокупности
технических средств для обмена данными, но и с позиций социальных – как
совокупности общественных отношений, связанных с использованием
международной телекоммуникационной сети. Интернет, будучи сетью для
передачи информации, является средой обитания информационного общества,
органично сплавляясь с общими тенденциями информатизации различных
сторон общественной жизни HYPERLINK \l “sub_9988” *(88) .
Подтверждением данного тезиса может служить и тот факт, что для
измерения и оценки состояния успехов и потерь в движении к
информационному обществу наиболее популярным среди социологов является
индикатор уровня пользования Интернетом и его отдельными сегментами.
“Наличие всемирной сети информационного общения – Интернета и его
модификаций в разных странах позволяет сказать, что информационное
общество уже ЕСТЬ” HYPERLINK \l “sub_9989” *(89) .

Таким образом, в рамках данного исследования представляется
целесообразным сформулировать определение Интернета в рамках теории
права. Для выполнения поставленной задачи необходимо проанализировать:

1) понятие “информационное общество”;

2) понятие информации;

3) генезис Интернета как масштабной социотехнической системы;

4) законодательное закрепление терминологии информационных отношений;

5) правовую природу Интернета.

В связи с тем, что Интернет является средством обмена информацией,
представляется необходимым рассмотреть понятие и сущность последней.

Понятие информации трактуется в науке неоднозначно, однако при его
изучении можно выделить широкий и узкий подход к его определению.
Информация в широком смысле присуща любой материи и представляет собой
меру неоднородности распределения материи и энергии в пространстве и во
времени, меру изменений, которыми сопровождаются все протекающие в мире
процессы:, передача, отражение разнообразия в любых процессах и явлениях
HYPERLINK \l “sub_9990” *(90) .

В узком смысле информация возникает только в высокоорганизованной
материи HYPERLINK \l “sub_9991” *(91) . Так, в словаре русского языка
Ожегов С.И. определяет информацию как сведения об окружающем мире и
протекающих в нем процессах, воспринимаемые человеком или специальным
устройством HYPERLINK \l “sub_9992” *(92) , при этом сведения – это
познания в какой-либо области, известия, сообщения, знания,
представление о чем-либо.

Большинство из определений информации имеют нечто общее. В частности,
они предполагают существование по крайней мере четырех компонентов:

1) процесса познания чего-либо, о чем передается информация;

2) передающего информацию;

3) воспринимающего информацию и

4) самой информации.

Исходя из изложенного выше, информация, передаваемая через Интернет,
представляет собой сведения об окружающем мире, его объектах, процессах
и явлениях, представленные в форме, позволяющей провести расшифровку
закодированных данных (данные находятся в двоичном виде и не нуждаются в
преобразовании, как, например, при сканировании изображения либо при
оцифровке звука HYPERLINK \l “sub_9993” *(93) ).

Таким образом, Интернет как телекоммуникационная сеть – это средство
передачи сведений об окружающем мире, его объектах, процессах и
явлениях, объективированных в форме, позволяющей провести их машинную
обработку (расшифровку).

Интернет с технической точки зрения представляет собой крупнейшую
телекоммуникационную сеть, образованную путем объединения более десяти
тысяч пятисот телекоммуникационных сетей различных типов. Такое
объединение стало возможным за счет использования межсетевого протокола
TCP/IP HYPERLINK \l “sub_9994” *(94) , играющего роль своеобразного
переводчика стандартов при передаче данных между разнотипными
телекоммуникационными сетями.

Комплексное рассмотрение понятия Интернет требует изучения генезиса
Интернета как масштабной социотехнической системы, прошедшей путь от
объединения нескольких десятков компьютеров до десятков миллионов.

История развития глобальной информационной среды достаточно подробно
отражена в диссертационной работе С.В. Петровского, В.П. Талимончик
HYPERLINK \l “sub_9995” *(95) .

В 1969 г. для обмена научной информацией между сотрудниками Агентства
перспективных научных исследований при Министерстве обороны США
(Advanced Research Projects Agency – ARPA) была создана компьютерная
сеть ARPAnet HYPERLINK \l “sub_9996” *(96) . С.В. Петровский особо
отмечает, что “в СССР за шесть лет до построения в США ARPAnet –
прообраза Интернета существовал план создания Государственной сети
вычислительных центров (ГСВЦ), однако, к большому сожалению, он не был
реализован на практике, что лишило нашу страну возможного приоритета в
данной области” HYPERLINK \l “sub_9997” *(97) .

В США сеть ARPAnet была построена с учетом обеспечения ее
функционирования в период военных действий, что, в частности, отражалось
в высокой надежности доставки сообщений при повреждении части узлов сети
или даже при физическом уничтожении оборудования этих узлов. В случае
поражения отдельных участков сети действующие узлы автоматически
перенаправляли данные по функционирующим каналам связи.

Затем, на базе принципов, заложенных в основу построения этой сети,
возник ряд разрозненных частных сетей, объединявших от нескольких единиц
до десятков, сотен персональных ЭВМ. Для передачи данных, как правило,
использовались обычные и внутрифирменные телефонные линии.

Стандарты передачи данных в этих сетях сильно различались, из-за чего
корректная передача информации между компьютерами, находящимися в разных
сетях, была технически невозможной. В целях решения этой проблемы ARPA
профинансировало разработку нового стандарта (протокола) межсетевой
передачи данных (Transmission Control Protocol/Internet Protocol –
Протокол управления передачей/Межсетевой протокол).

В конце 1970-х гг. начался процесс интеграции отдельных сетей,
завершившийся к 1983 г. включением в объединенную сеть самой ARPAnet.
Названием для этой объединенной сети послужило название протокола
передачи данных “Интернет”. Такая интегрированная сеть стала развиваться
огромными темпами. В настоящий момент сеть Интернет объединяет не только
персональные компьютеры, но и целый спектр переносных устройств, от
ноутбука размером с папку до карманных и автомобильных компьютеров, а
также сотовых телефонов. Если первоначально в качестве основного канала
для передачи данных в рамках Интернета использовались телефонные линии,
то в настоящий момент используются такие виды связи, как
оптико-оволоконная, инфракрасная, кабельная, а также радиосвязь, в том
числе с использованием спутников.

Исследователем Талимончик В.П. в диссертационной работе был проведен
обзор процессов развития Интернета и выделены четыре исторических этапа
в развитии этой сети HYPERLINK \l “sub_9998” *(98) :

1. С середины 1960-х до 1973 г. – этап становления Интернета на
территории США (использование в военных целях, а также для обмена
научно-технической информацией).

2. 1973-1983 гг. – этап переориентации использования сети в мирных
целях (первое международное подключение в 1973 г., подключение к ARPAnet
сети Csnet, объединявшей несколько университетов, выделение в 1980 г.
военной компоненты в отдельную сеть Milnet).

3. 1983-1986 гг. – этап объединения разрозненных сетей в единую
глобальную сеть (завершился по инициативе Национального научного центра
США объединением сети ARPAnet и NSFnet – сети, соединявшей шесть научных
центров США).

4. С 1986 г. по настоящий момент – этап многофункционального развития.

В свою очередь С.В. Петровский добавил к указанным еще один этап – этап
коммерциализации Интернета, открывший возможность подключения к
глобальной сети не только научных центров и государственных учреждений
США и других стран, но и всех других организаций и частных лиц. Условной
точкой отсчета данного этапа С.В. Петровский считает 1989 год, когда
было разрешено первое подключение к Интернету коммерческой организации
HYPERLINK \l “sub_9999” *(99) , так как именно после этого момента, в
90-х гг. XX в., Интернет стал получать широкое распространение как
общедоступная сеть для обмена компьютерной информацией по всему миру.
Функционирующие на территории России сети Relcom, Sovam Teleport и
другие постепенно влились в Интернет, начался рост количества
русскоязычных сетевых информационных ресурсов. Развитие Интернета
порождало правовые проблемы, уровень которых был пропорционален степени
его распространения.

Автор в целом согласен с выделенными этапами развития Интернета, однако
необходимо сделать ряд уточнений.

Во-первых, выделенный С.В. Петровским в качестве самостоятельного этап
коммерциализации Интернета в целом охватывается этапом
многофункционального развития Интернета, выделенным В.П. Талимончик.

Во-вторых, одновременно с коммерциализацией сети Интернет происходит
процесс ее трансформации в общедоступную, что является не менее важным с
точки зрения развития данной сети.

В-третьих, при выделении данных этапов не всегда соблюдается правило
деления, согласно которому деление должно производиться по одному
основанию, т.е. характеристика, выбираемая в качестве основания деления,
в ходе деления не должна подменяться другой характеристикой. В данном
случае коммерциализация Интернета может стать основанием
таксономического HYPERLINK \l “sub_99100” *(100) деления этапа
многофункционального развития сети. Таким образом, представляется
целесообразным, с учетом характера настоящего исследования, предложить
следующие периоды развития Интернета как социально-технического явления.

С точки зрения ведущей целевой функции (функциональный подход), можно
выделить следующие этапы:

1. С середины 1960-х до 1973 г. – этап становления Интернета на
территории США (использование в военных целях, а также для обмена
научно-технической информацией).

2. 1973-1986 гг. – этап переориентации использования сети в мирных
целях.

3. С 1986 г. по настоящий момент – этап многоцелевого
(многофункционального) развития.

Использование в качестве критерия периодизации (основания деления)
структурной организации Интернета, отражающей в том числе и субъектный
состав пользователей (структурный подход), позволяет выделить следующие
этапы:

1. С середины 1960-х до 1973 г. – этап становления Интернета на
территории США.

2. 1973-1989 гг. – этап объединения разрозненных сетей в единую
глобальную сеть.

3. С 1989 г. – становление Интернета как общедоступной
телекоммуникационной сети.

Кроме того, возможно, в конце этого десятилетия начнется новый этап
структурной организации Интернета. Дальнейшая активная разработка
средств информационного обмена в космическом пространстве, признанных во
всем мире, позволит получить первую версию операционного “Межпланетного
Интернета”. Так, в 1998 г. Агентство по научным исследованиям в области
обороны (DARPA) США инициировало работу небольшой группы в Лаборатории
реактивного движения (JPL) в Паседоне, Калифорния, как часть своего
проекта “Интернет будущего поколения” с целью изучения технических
особенностей системы “Межпланетного Интернета”. Идея создания такой
группы принадлежит одному из основателей Интернета и со-разработчику
Протокола управления передачей/Межсетевого протокола. В настоящее время
эту работу курирует NASA. Особо отмечается, что уже к 2005-2007 гг.
будет создан достаточный арсенал технических возможностей для
налаживания сообщения между Марсом и Землей с помощью протокола File
Delivery Protocol (CFDP), разработанного в рамках Консультативного
комитета по информационным космическим системам (CCSDS) HYPERLINK \l
“sub_99101” *(101) .

Следует отметить, что значение для исследования взаимодействия
Интернета и правовой культуры личности имеют этап многофункционального
использования Интернета и этап становления Интернета как общедоступной
сети, так как именно с ними связано превращение последней в масштабное
не только техническое, но и социальное явление.

Далее, чтобы сформулировать понятие Интернета в рамках данного
исследования, необходимо рассмотреть терминологию, используемую в
нормативно-правовых актах Российской Федерации для регулирования
информационных отношений, в том числе отношений, возникающих в связи с
сетью Интернет.

Несмотря на то что российский законодатель сформулировал определение
только термина “информационная система” HYPERLINK \l “sub_99102” *(102)
, следует различать информационные и телекоммуникационные системы. В
частности, ст. 17 Федерального закона от 8 августа 2001 г. N 128-ФЗ “О
лицензировании отдельных видов деятельности” HYPERLINK \l “sub_99103”
*(103) разграничивает данные понятия, но не дает соответствующих
определений.

Кроме того, анализ нормативно-правовых актов позволяет сделать вывод,
что иногда законодатель разграничивает понятия информационная система и
информационная сеть. Так, ст. 2 Федерального закона от 4 июля 1996 г. N
85-ФЗ “Об участии в международном информационном обмене” HYPERLINK \l
“sub_99104” *(104) относит к числу средств международного
информационного обмена информационные системы, сети и сети связи
HYPERLINK \l “sub_99105” *(105) , используемые при международном
информационном обмене. Данная позиция представляется неверной, так как
понятие информационной системы, данное в ст. 2 Федерального закона “Об
информации, информатизации и защите информации” HYPERLINK \l “sub_99106”
*(106) , полностью охватывает понятие информационная сеть, причем
последняя является разновидностью информационной системы. Кроме того,
Федеральный закон от 10 января 2002 г. N 1-ФЗ “Об электронной цифровой
подписи” HYPERLINK \l “sub_99107” *(107) используя понятие
информационная система, понимает под последней организационно
упорядоченную совокупность документов (массивов документов) и
информационных технологий, в том числе с использованием средств
вычислительной техники и связи, реализующих информационные процессы.

Следует также отметить, что в законодательстве России употребляется
несколько терминов, обозначающих сети по передаче данных. Так, помимо
термина “компьютерная сеть” HYPERLINK \l “sub_99108” *(108) , в
законодательстве о средствах массовой информации говорится о
телекоммуникационных сетях, законодательные акты об информатизации
оперируют словосочетанием “информационная сеть”. При этом не излагаются
признаки, позволяющие отграничить понятия, описываемые указанными
терминами, что приводит к избыточному терминологическому многообразию,
пересечению предметов регулирования отдельных законов и подзаконных
нормативных актов.

Как правило, Интернет характеризуется как компьютерная сеть HYPERLINK
\l “sub_99109” *(109) , однако такая характеристика не отражает
современных тенденций объединения в сеть не только компьютеров, но и
других устройств: сотовых телефонов, телевизионных приставок и т.п.

Термин “информационная сеть” HYPERLINK \l “sub_99110” *(110) , который
содержится в законодательстве России и иногда используется для
обозначения Интернета, также видится не совсем удачным с учетом его
достаточно широкой трактовки. Этот термин не уточняет ни форму
передаваемой информации, ни передающих субъектов.

Категорией “информационная сеть” могут охватываться как технические,
так и социальные образования, осуществляющие передачу информации.

Исходя из данных соображений, видится более правильным использовать
термин “телекоммуникационная сеть” (от английского термина,
обозначающего сеть передачи данных – telecommunications network)
HYPERLINK \l “sub_99111” *(111) в отношении Интернета. В свою очередь
Федеральный закон от 11 июля 2001 г. N 95-ФЗ “О политических партиях”,
Федеральный закон от 12 июня 2002 г. N 67-ФЗ “Об основных гарантиях
избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской
Федерации” используют термин “информационно-телекоммуникационная сеть
общего пользования (включая Интернет)” HYPERLINK \l “sub_99112” *(112)
.

В целях формулирования научного определения Интернета представляется
необходимым обратиться к правовой природе последнего, является ли данная
сеть объектом права (точнее, правоотношений), субъектом правоотношений
или представляет собой совокупность общественных отношений. Так, С.В.
Малахов отмечает: “…Интернет… может быть охарактеризован: как некая
совокупность имущества, как общественное образование
(Интернет-сообщество как совокупность пользователей Интернет), и,
наконец, как совокупность информационных общественных отношений”
HYPERLINK \l “sub_99113” *(113) .

Рассматривая Интернет как технический комплекс, отдельные вещи в
котором находятся в собственности большого числа лиц, С.В. Петровский, в
отличие от С.В. Малахова, приходит к вполне обоснованному выводу:
“Признавая, что Интернет не принадлежит никому в отдельности (тем более
что юридические препятствия к этому отсутствуют. – Прим. авт.), нельзя
согласиться с принципиальной невозможностью для Интернета выступать в
качестве (потенциального. – Прим. авт.) объекта гражданских прав”
HYPERLINK \l “sub_99114” *(114) . Кроме того, в абз. 2 п. 1 ст. 5
Федерального закона от 7 июля 2003 г. N 126-ФЗ “О связи” указано, что
сети связи и средства связи могут находиться в государственной
собственности, муниципальной собственности, а также в собственности
граждан и юридических лиц.

К сказанному можно добавить, что в отношении иных отраслей права
Интернет также является или фактическим, или потенциальным объектом.

Вопрос о признании сообщества пользователей и операторов связи в
качестве субъекта правоотношений изучался различными учеными. В
частности, по мнению М.А. Якушева, С.В. Малахова, данное сообщество не
имеет признаков юридического лица HYPERLINK \l “sub_99115” *(115) , а
также признаков общественного объединения HYPERLINK \l “sub_99116”
*(116) .

Характеризуя Интернет как информационное пространство, отдельные
исследователи говорят о нем как об особой реальности, мире, особой среде
обитания человечества.

Там, В.М. Розин, считая Интернет семиотической системой, в качестве
важной его особенности выделяет ее машинный характер. Здесь человек
оперирует со знаками с помощью специально созданных машин – компьютера,
телефона, сети. В результате возникает возможность быстродействия,
оперирования большими объемами информации, обнаружения и использования
эмерджентных и системных эффектов. Но машинность Интернета не отменяет
необходимости замещать, выражать, представлять содержания, ситуации,
события в знаках, символах, схемах. Именно семиотический характер
Интернета позволяет говорить о последнем как об особой реальности или
мире HYPERLINK \l “sub_99117” *(117) .

Д.С. Пушкин использует термин “среда Интернет”, под которой понимает
“распределенную всемирную базу правовых, социальных и иных знаний,
включающую в себя множество различных информационных массивов
(информационных ресурсов, баз данных, знаний), состоящих из законов,
иных юридических актов, документов, данных, юридических текстов и др.,
объединенных между собой трансграничной телекоммуникационной
информационной “паутиной” или сетью” HYPERLINK \l “sub_99118” *(118) .

Ряд исследователей характеризуют Интернет как совокупность
информационных общественных отношений в виртуальной среде HYPERLINK \l
“sub_99119” *(119) .

Представление об Интернете как совокупности общественных отношений, на
наш взгляд, не совсем верно. Правовая природа выступает как общее
понятие об объекте, задающее принципиальную схему понимания и объяснения
Интернета, как предмета изучения правовых наук. Такое общее понятие, как
предельная абстракция, влияет на основные характеристики предмета
изучения. Поэтому использование понятия информационных общественных
отношений, точнее, отношений, возникающих в процессе функционирования
телекоммуникационной сети Интернет, уместно в контексте определения
предмета правового регулирования Интернет-права HYPERLINK \l “sub_99120”
*(120) . Причем в юридической литературе такие отношения трактуются
учеными по-разному: “правоотношения в Интернет”, “информационные
отношения в Интернет” – урегулированные нормами права отношения в
виртуальном пространстве Интернет; “интернет-отношения” – “часть
отношений в виртуальном пространстве (включая моральные, этические и
иные отношения), участники которых выступают как носители субъективных
прав и обязанностей в Интернет HYPERLINK \l “sub_99121” *(121) . Более
правильным представляется использование термина “интернет-отношения”,
обозначающего общественные отношения, возникающие в связи с
использованием сети Интернет.

В юридической литературе представлен ряд дефиниций Интернета, среди
которых доминирует определение Интернета в качестве компьютерной или
информационной сети, единого информационного, виртуального пространства,
киберпространства, в котором протекают глобальные процессы социальных
коммуникаций. В связи с этим необходимо рассмотреть категории
“виртуальность”, “виртуальная среда”, “киберпространство” и сопоставить
их с теми информационными процессами, которые протекают в глобальной
телекоммуникационной сети Интернет.

Понятие виртуальности в последнее время широко используется как
самостоятельно, так и в различных сочетаниях (виртуальная свадьба, офис
и т.п.).

Сложность явления вызвала разные точки зрения на проблему виртуальности
или виртуальной реальности, которые могут быть поделены в самом общем
виде на три группы. К первой группе можно отнести понимание термина
“виртуальность” как синонима потенциальной возможности либо, в
отрицательном смысле, иллюзорности, близкое к буквальному значению
латинского слова virtus – сила, способность, могущий HYPERLINK \l
“sub_99122” *(122) .

Ко второй группе относится точка зрения на виртуальность как термин, во
многом синонимичный термину “электронный”, “компьютерный”. В этом смысле
говорят о виртуальной библиотеке, музее, экскурсии, представительстве и
других аналогах организаций, предоставляющих информацию в электронном
виде по каналам электросвязи (сети Интернет, локальной сети и т.д.).

К третьей группе относится подход к виртуальности как к совокупности
программно-технических средств имитации пространства и поведения в нем
субъектов, создания у человека иллюзии нахождения в моделируемом
компьютером пространстве. Иными словами, под виртуальностью
подразумевается трехмерное, компьютером генерируемое, имитационное
окружение, предъявляемое пользователю в реальном времени его поведения.
Такая трактовка виртуальности, по мнению С.В. Петровского, получила
поддержку в массовой и, прежде всего, молодежной культуре. С данных
позиций компьютерная виртуальная реальность – созданная искусственными
средствами аудиовизуальная (и воздействующая на иные органы восприятия,
т.е. расширяющая сферу своего воздействия) смысловая среда, которая
выдается или принимается субъектом ее воздействия за подлинную или
близкую к подлинной HYPERLINK \l “sub_99123” *(123) .

Исследуя данные понятия термина “виртуальность”, С.В. Петровский пришел
к выводу, что употребление термина “виртуальное пространство”,
“виртуальная среда” представляется не совсем верным. Основанием для
такого вывода послужил тот факт, что в Интернете происходит обмен в
основном документами, содержащими текстовую и графическую информацию,
тогда как технология виртуальной реальности подразумевает обмен
видеоинформацией о действиях субъектов в моделируемом компьютером
пространстве. Соответственно, с технической точки зрения, в Интернете на
сегодняшний момент невозможно массовое распространение виртуальной
реальности и создание единого виртуального пространства.

Данная точка зрения представляется правильной только в контексте
третьего подхода к понятию виртуальность, однако существуют и другие
подходы, указанные выше. Вывод о том, что данный подход получил
распространение в массовой культуре и, особенно, в молодежной культуре,
носит субъективный характер, а кроме того, не означает приоритета
данного понимания виртуальности по отношению к другим.

Обычно виртуальную реальность понимают как компьютерную имитацию
обычного мира, обычных впечатлений и переживаний от событий этого мира.
Очевидно, что это всего лишь один из видов виртуальных реальностей. По
основным областям употребления и в эпистемологическом (а также
семиотическом) отношении виртуальные реальности, по мнению В.М. Розина
HYPERLINK \l “sub_99124” *(124) , могут быть разбиты на четыре основных
типа: имитационные, условные, прожективные и пограничные.

При создании имитационных виртуальных реальностей речь идет
действительно о разработке программ и технологий полноценной имитации
различных действий или форм поведения (жизнедеятельности), внешне,
психологически для человека ничем не отличающихся от соответствующих
реальных действий или ситуаций. Но чтобы эффективно решать многие
задачи, необязательно строго моделировать реальный мир и ощущения
человека в нем. Это соображение, а также технические трудности,
возникающие при имитации обычной реальности, подсказали исследователям
другое решение – создать виртуальные миры, которые бы по отношению к
миру обычному выступали как схемы. Подобные виртуальные реальности можно
назвать условными. К прожективному классу виртуальных реальностей
относятся все реальности, созданные, спроектированные исходя из
некоторых идей. Это могут быть простые фантазии или, напротив, идеи,
основанные на определенных знаниях или теориях. Важно не то, чтобы
виртуальная реальность напоминала собой чувственный мир и реальные
переживания человека в нем, а чтобы соответствующие идеи были воплощены,
чтобы человек оказался в мире, отвечающем этим идеям, каким бы странным
он при этом ни был. Пограничные виртуальные реальности представляют
собой сочетание обычной реальности с виртуальной. Их создание позволяет
“расширять сознание” специалиста, вооружая его “видением” и знаниями,
которыми он актуально здесь и сейчас не может обладать.

Как один из видов виртуальной реальности Интернет обладает большинством
из перечисленных здесь свойств. Для него характерно сюжетное
программирование виртуальных событий, действие обратных связей,
возможность для пользователя быть не только зрителем, но и актором,
изменение виртуальной среды в ответ на активность пользователя, все
основные виды виртуальной реальности, особая условность проживаемых
событий. Событийность Интернета можно назвать “синтетической” в том
смысле, что она задается пересечением разных семиотических и
несемиотических средств: тексты-нарративы, условные символы, графические
и иконические изображения, экран, техническое устройство (машина),
ВР-технологии и прочее.

Использование понятия “кибернетическое пространство” видится не совсем
удачным с учетом его достаточно широкой трактовки. Исходя из понимания
кибернетики (от греч. – искусство управления) как науки об управлении,
связи и переработке информации, Интернет следует рассматривать как
абстрактную кибернетическую систему, вне зависимости от материальной
природы. Таким образом, указанный термин не отражает ни форму
передаваемой информации, ни передающих субъектов.

Иное определение понятию Интернет дано В.П. Талимончик: “Интернет –
комплексный предмет правового регулирования, объединяющий разнообразные
общественные отношения в единой социально-технической системе, созданной
в процессе развития глобальной компьютерной сети и предназначенной для
осуществления массовой информации и коммуникации” HYPERLINK \l
“sub_99125” *(125) . Признавая достоинства данной формулировки, все же
нельзя согласиться с определением Интернета только как совокупности
общественных отношений, так как в этом случае один аспект – социальный –
подменяет собой все явление, носящее социально-технический характер.

Проводя аналогию между Интернетом и телефонной сетью (как Интернет, так
и телефонная сеть являются сетями электросвязи HYPERLINK \l “sub_99126”
*(126) ), С.В. Петровский справедливо отмечает, что “вряд ли можно
признать телефонную сеть предметом правового регулирования, объединяющим
общественные отношения в телефонной сети” HYPERLINK \l “sub_99127”
*(127) . Таким образом, исходя из понимания правовой природы Интернета
как объекта правового регулирования, представляется более правильным
рассматривать Интернет как техническую систему, но с учетом социального
аспекта данного явления, а общественные отношения, возникающие в
процессе функционирования данной сети, в качестве предмета правового
регулирования соответствующих норм права.

Изложенное выше позволяет сформулировать понятие Интернета как
международной технологической системы (сети электросвязи) общего
пользования, предназначенной для обмена сведениями HYPERLINK \l
“sub_99128” *(128) об окружающем мире, его объектах, процессах и
явлениях, объективированных в форме, позволяющей провести их
непосредственную обработку с помощью вспомогательных технических
средств. При этом под вспомогательными техническими средствами
понимаются не только компьютеры, осуществляющие обработку информации, но
и другие программируемые устройства, способные получать данные и
преобразовывать их в форму, доступную для непосредственного восприятия
информации человеком (например, мобильные телефоны, специальные
телевизионные приставки Web-TV и т.д.).

Таким образом, процесс формирования правовой культуры личности, под
которой понимается знание, понимание и сознательное выполнение
требований права человеком в процессе его жизнедеятельности,
характеризуется многогранностью, большой совокупностью составляющих,
разнообразием соотношений качественных и количественных, объективных и
субъективных факторов, многообразием форм их проявления и динамикой
развития.

Освоение элементов правовой культуры в условиях становления
информационного общества происходит под влиянием различных источников
информации. Вместе с тем технологической основой складывающегося
информационного общества является Интернет.

С точки зрения внутреннего содержания, правовая культура включает в
себя социально-психологический, профессиональный и психофизический
потенциал человека. Вместе с тем непременным условием функционирования
человека как субъекта правовых отношений, как субъекта деятельности
являются сознание, воля, интеллект и т.д. Все эти элементы являются
важнейшими условиями самореализации человека, его включения в процесс
формирования правовой культуры общества.

В сложном процессе формирования концепции правового государства
существенная смысловая нагрузка заключена в комплексе проблем правовой
культуры личности. В конечном итоге личность является главным субъектом
правового государства и гражданского общества. Личностные свойства
гражданина – основное звено в общей цепи задач становления правовой
государственности в России. Следовательно, наличие высокого уровня
правовой культуры личности – залог высокой социально-правовой активности
граждан.

Правовая культура личности выражается в представлениях граждан как
субъектов права о правовых явлениях, которые воплощаются на практике как
стиль их деятельности. Однако связующим звеном между правовой
информированностью, правосознанием человека и его социально-правовой
активностью является правовая установка, под которой понимается механизм
активного, деятельностного отражения окружающей действительности.

Процесс формирования правовых установок реализуется в познавательной
активности личности. В дальнейшем этот процесс неразрывно связан с
проблемами анализа правосознания, правомерного поведения и
социально-правовой активности. Следствием этой взаимосвязи является
вероятность правомерного поведения. Вероятность перехода от состояния
готовности к непосредственному действию правового значения зависит, в
конечном счете, от совокупности объективных и субъективных факторов.

В этой связи представляет значительный теоретический и практический
интерес вопрос о влиянии социально-правовой среды на правовую
информированность и активность личности, а значит, и на состояние ее
правовой культуры. В свою очередь исследование правовой сущности
Интернета, правовой культуры личности и их взаимодействия является
необходимой предпосылкой для анализа особенностей формирования правовой
культуры личности в условиях становления информационного общества.

Интернет как телекоммуникационная сеть общего пользования является
действенным инструментом реализации творческой роли права и дает
возможность более полного использования демократических прав и свобод
гражданами. Кроме того, будучи агентом правовой социализации, Интернет
обладает потенциальной возможностью воспитывать уважение к правовому
закону, развивать правовое мышление, формировать правовую культуру и
обеспечивать социально активное поведение в правовой сфере.
Информационный обмен через Интернет предполагает единство деятельности,
общения и познания.

Если национальная правовая действительность будет развиваться на основе
приоритета убеждения над принуждением, то доступность правовой
информации посредством Интернета по мере роста правовой культуры нашего
общества, его превращения в правовое будет играть все более значительную
роль в системе условий, предпосылок правомерного поведения,
социально-правовой активности граждан.

Поэтому представляется целесообразным уделить особое внимание роли сети
Интернет в обществе, рассмотрев ее через призму конкретных отношений,
т.е. через анализ влияния Интернета на индивида, на процесс формирования
правовой культуры, чему посвящена HYPERLINK \l “sub_200” глава 2
данной работы.

Глава 2. Основные направления влияния Интернета на правовую культуру
личности

§ 1. Роль Интернета в формировании правовой культуры личности

Современные информационные, интеллектуальные и телекоммуникационные
технологии вносят существенные изменения в производство продуктов и
услуг, содержание и формы досуга, открывают новые возможности личности в
реализации своих гражданских прав. Но что более важно – они оказывают
решающее воздействие на трансформацию института права. Представляется
целесообразным проанализировать влияние сети Интернет на правовую
культуру личности как процесс модификации последней. При этом следует
учитывать, что Интернет, будучи основой информационных и
телекоммуникационных технологий, в то же время не является единственным
способом хранения, передачи и обработки информации в современном мире.
На сегодняшний день Интернет представляет собой достаточно динамично
развивающийся организм, быстро реагирующий на текущую ситуацию, что
объясняется двумя основными факторами – жесткой конкуренцией за
посетителя веб-страниц и возможностью сверхоперативного обновления
размещенной информации.

Влияние – процесс и результат изменения индивидом или социальной
группой поведения других людей, их позиций, оценок и установок HYPERLINK
\l “sub_99129” *(129) . В рамках данной работы представляет интерес
исследование влияния Интернета на правовую культуру личности, т.е.
исследование процесса и результатов изменения Интернетом правовой
культуры личности, а именно правовых знаний, правовых установок,
социально-правовой активности личности.

Рассматривая социокультурные процессы, Питирим Сорокин под процессом
понимает любой вид движения, модификацию, преобразование, перестройку
или “эволюцию”, любое изменение данного логического субъекта во времени,
касается ли оно изменения его места в пространстве или речь идет о
модификации его количественных или качественных аспектов. Причем любой
процесс, чтобы называться таковым, должен включать в себя следующие
составляющие:

1) логическое подлежащее (unit) – единицу, т.е. то, что изменяется (в
рамках данного исследования таким подлежащим является правовая культура
личности);

2) временные отношения;

3) пространственные отношения;

4) направление HYPERLINK \l “sub_99130” *(130) .

Представляется возможным использовать данные теоретические положения в
рамках настоящего исследования.

Направления процесса могут быть разнообразными. Их можно свести к
четырем видам: направление во времени, в пространстве, качественное
направление (в смысле перехода из одного качественного состояния в
другое), количественное направление (процесс может возрастать,
уменьшаться или оставаться постоянным; он указывает на количественную
модификацию правовой культуры личности как таковой).

Применительно к любому процессу можно выделить ряд закономерностей.
Во-первых, в одной и той же социальной, правовой системе или разных
процесс достигает своей “точки насыщения”, после чего зачастую идет в
обратном направлении. Во-вторых, чем более резкое изменение происходит в
данном направлении, тем сильнее модификация процесса в этом направлении.

Влияние может быть прямым и косвенным. Критерий его полезности –
реализуемые в нем социальные ценности.

Все влияние, которое оказывает Интернет на процесс формирования
правовой культуры, можно разделить на шесть составляющих. Следует
отметить, что некоторые из них характеризуются наличием ярко выраженной
обратной связи, позволяющей говорить о взаимовлиянии Интернета и
правовой культуры.

В качестве первой оставляющей этого влияния можно назвать формирование
культуры информационного общества. Данная составляющая подробно освещена
в диссертационном исследовании Е.В. Пахомова, посвященном
социокультурным основаниям и механизмам формирования современной
правовой культуры HYPERLINK \l “sub_99131” *(131) .

Вторая составляющая связана с процессами изменения взаимоотношений
между государством и обществом, государством и личностью; изменения
функций государства, демократии в современном обществе.

Третья составляющая основана на появлении новых общественных отношений,
возникающих в связи с функционированием Интернета, трансформации
общественных отношений в основных сферах общественной жизни (в сфере
производства, потребления, развлечения, образования, общения). Интернет
существенно влияет на становление информационного образа жизни, который
требует правового регулирования, а это, в конечном счете, ведет к
изменению и правовой культуры.

Четвертая составляющая влияния Интернета связана с изменениями в
способах хранения, передачи и использования правовой информации. В этом
случае изменение правовой культуры связано с процессом функционирования
Интернета как источника правовой информации.

Пятая составляющая характеризуется изменениями в сфере правового
образования.

Проанализируем более подробно данные составляющие.

На процесс формирования правовой культуры, в первую очередь, влияет
становление информационного общества. К сожалению, авторы концепции
информационного общества, как правило, не уделяли достаточно места для
рассмотрения вопроса о том, какие последствия его наступление принесет
для культурной жизни человечества. Отдельные фрагменты, позволяющие
прояснить образ новой культуры, можно встретить в работах О. Тоффлера,
А. Этциони, Х. Сколимовски и др.

О. Тоффлер одним из первых подметил произошедшие за последнее время
коренные изменения в культуре общества, особенно западного. Нарастающая
сила информационных потоков между людьми породила новый тип культуры, в
которой все подчинено необходимости классификации, унификации с целью
наибольшей компрессии и повышения эффективности при передаче от человека
к человеку, будь то лично или через средства массовой информации
HYPERLINK \l “sub_99132” *(132) .

Согласно О. Тоффлеру, люди информационного общества чувствуют себя
свободнее, именно сталкиваясь с “блипами” – информационными сообщениями,
отрывком из песни или стиха, заголовком, мультфильмом, коллажем и т.д.
Человек поглощает огромное количество информации, но при этом он
стремится найти новые понятия и метафоры, которые позволили бы
систематизировать или организовать “блипы” в более широкое целое.

В связи с грядущим наступлением “информационного века” основной задачей
становится максимальное ускорение и упрощение передачи информации между
людьми и повышение ее усвоения. Этот процесс воздействует на культуру
двояко: с одной стороны, максимально сближаются духовная и материальная
стороны жизни человека, ибо в культуре необходимым образом присутствует
подвергающийся вышеописанным трансформациям информационный элемент, а с
другой стороны, происходит резкое разграничение эмоционального и
информационного аспектов культуры.

Развитость информационных систем, в том числе Интернета как
международной текоммуникационной информационной сети, приводит к тому,
что новости практически мгновенно становятся достоянием больших масс
людей, оказывают серьезное воздействие на формирование обыденного
сознания. Доступность и одновременно отстраненность потребителей
информации, не предполагающая сопереживания, приводит к тому, что грань
между реальностью и вымыслом в восприятии и осознании стирается.
Воздействие этих эффектов на психику приводит к изменению
психологического строя личности.

Будучи особой формой бытия, виртуальная реальность формирует новые
потребности, игровые образы собственного Я. Возникает параллельная
квазижизнь со своими критериями реальности, что порождает своего рода
раздвоенность сознания, ценностно-смысловую, экзистенциальную
децентрацию, перед которой пасуют обычные компенсаторные способы
рецентрации. В итоге нарастает состояние неопределенности не только на
уровне оценки текущей информации, но и происходит резкое снижение
критериальных регистров определенности. Данное обстоятельство дает повод
ряду ученых рассматривать информационные технологии, в том числе
Интернет, в качестве “консциентального оружия”, под которым понимается
такая технология работы с сознанием, которая нацелена на поражение и
уничтожение определенных форм и структур сознания, а также некоторых
режимов его функционирования HYPERLINK \l “sub_99133” *(133) . Это
предполагает:

1) понижение общего уровня сознания людей, живущих на определенной
территории;

2) разрушение у них устойчивой системы мировоззренческих ценностей и
как следствие – уничтожение родовой и культурной памяти людей,
психотизация и невротизация общества;

3) разрушение традиционных механизмов самоидентификации, внедрение в
общество специально конструируемой матрицы ценностей норм поведения и
реакций как единственно возможной модели жизнедеятельности населения;

4) уничтожение способности ставить глобальные и стратегические цели.

Другое характерное для информационного общества явление – это возникшее
явление “контркультуры” как реакции на технократизацию общества. Как
справедливо отмечает Е.В. Пахомов, движение контркультуры еще глубже
подорвало рациональное мышление западного человека и легитимизацию его
деятельности в целом, в особенности правовой. Контркультура поставила
вопрос о ценности высокого уровня жизни, достоинства потребления,
упорного труда и бережливости. В любой из своих форм: движение хиппи,
культура наркотиков, новые религиозные культы, – контркультура видела в
непосредственном удовольствии, в свободном проявлении порывов, в
нерациональном или иррациональном поведении, в заботе скорее о
личностных, чем производственных нуждах, именно ту жизненность, которую
люди теряли в конце длинной цепи рационально скомбинированных средств,
составляющих основу материалистских усилий. Эти явления также сказались
как на правовой системе, так и на правовой культуре. Последние стали
более либеральными по отношению к различного рода социальной девиации и
культурным меньшинствам. Жесткость наказания за отступления от
социальных норм сменилась терпимостью: наркомания – болезнь,
гомосексуализм – субкультура и т.п. HYPERLINK \l “sub_99134” *(134) .

Так или иначе, функционирование Интернета влечет глобализацию массового
потребления информации, что, в свою очередь, приводит к становлению
единого социокультурного пространства. Масуда отчасти прав, отмечая, что
“на основе глобальной информационной инфраструктуры, включающей линии
связи, спутники связи, компьютерные сети, формируется глобальное
информационное пространство… Информация не имеет национальных границ:
усилятся связи, инфообмен между индивидами, взаимопонимание станет
глубже, и глобальные проблемы будут решаться с глобальной точки зрения.
Когда это случится, дух глобализма, перекрывая конфликтующие
национальные интересы и различия, станет глубже и шире укореняться в
сознании людей” HYPERLINK \l “sub_99135” *(135) .

В информационном обществе сочетаются две противоположные тенденции. С
одной стороны, глобализация информационного рынка приводит к унификации
массовой информации, к тому, что общезначимые события становятся
объектом повышенного внимания, активно предлагаются, даже навязываются
большим массам людей. С другой стороны, есть тенденция прямо
противоположная – диверсификация информационных услуг по
национально-региональным или культурно-содержательным признакам.
Небольшие сообщества или национальные образования получают возможность
не только развивать свою культуру, но и поддерживать собственную
нормативную систему, которая в некоторых случаях даже не прошла процесс
общественной легитимизации (например, кодекс поведения хакера).

Благодаря глобализации компьютерных сетей возникает глобальная мода,
особенно среди подростков, на определенную музыку, стиль одежды,
поведение, отношение к праву, законодательству, юридическим учреждениям
и т.п. Это позволяет говорить об интенсивном формировании новых моделей
и норм культурного и юридически значимого поведения. Символическое
содержание, представленное в Интернете, оказывает глубокое воздействие
на процесс социализации, в том числе правовой социализации, способствуя
формированию определенных ценностей и образцов поведения.

Более сильные в информационном плане государства начинают доминировать
и в области формирования общественного сознания, навязывая свои
культурные ценности, образ жизни, стереотипы поведения, а также, в
конечном счете, и свою систему права.

Таким образом, культура нового общества представляет собой весьма
неоднородную массу, так как находится в процессе формирования, а
завершение этого процесса произойдет, возможно, в середине XXI в.

Проблема существования и бытия человека в информационном обществе не
могла не занимать философов, что вызвало к жизни различные концепции,
посвященные взаимоотношениям между государством и обществом,
государством и личностью. Так, Масуда стал автором концепции
“информационных свободных сообществ” – совершенно нового типа свободных
сообществ, основанных на компьютерных сетях – которые будут основной
организационной единицей в информационном обществе.

Характеристиками данных свободных сообществ являются следующие.
Во-первых, они не будут утопическими коммунами (хиппи и т.д.), а будут
обладать реальными возможностями. Во-вторых, они будут связаны
информационным пространством (через сети), что означает глобализм,
совместные достижения, функциональный кооперированный труд. В третьих,
будет наблюдаться возрастание рассредоточенности и сложности связей
HYPERLINK \l “sub_99136” *(136) .

Граждане этих сообществ будут принадлежать и к другим группам. Более
того, группы и индивиды, составляющие каждое сообщество, будут в то же
время участниками других сообществ, так что будет возможен переход в
другое сообщество, так как невозможно связывать жизнь только с одним
сообществом.

Таким образом, это многомерные, многосвязные сообщества, граждане
которых обладают качеством множественной принадлежности.

Правительственный сектор будет значительно упрощен по сравнению с
современными непомерной величины правительственными организациями, а все
важнейшие направления политики государства будут реализовываться через
прямое участие граждан. Доминирующая форма поддержания общественного
порядка через обращение к помощи закона будет заменена автономным
ограничением, осуществляемым самими гражданами (от закона – к
самоорганизации).

Такие изменения частного и государственного секторов уподобят их
свободному сектору.

Свободный (добровольный) сектор станет лидирующей социетальной формой,
и человеческое общество будет превращено в добровольное гражданское
общество, которое есть то, что мы называем “High muss futurisation
society” (футуризированное общество) HYPERLINK \l “sub_99137” *(137) .

Добровольные сообщества могут быть разделены на два типа:

1) местные информационные сообщества (local);

2) информационные добровольные (voluntary) сообщества.

Фундаментальная характеристика таких сообществ – свобода от
привязанности к конкретному месту. Люди, объединенные в таких
сообществах, связаны общей философией и целями повседневной жизни.
Компьютерные сети представляют собой материальную базу, делающую
возможным такое единство. В рамках данного исследования такой
материальной базой является Интернет. Предшественники такого типа
сообществ – группы по интересам (например, Римский Клуб).

Другая фундаментальная характеристика – интернациональная и
политическая ориентированность.

Несмотря на то что изложенная выше концепция в целом носит утопический
характер, она содержит ряд разумных положений, отражающих изменения
взаимоотношений между государством и гражданами.

В настоящее время наметилась тенденция изменения характера
информационного взаимодействия общества и государства, выражающаяся в
расширении прав граждан путем предоставления моментального доступа к
разнообразной информации, увеличении возможности людей участвовать в
процессе принятия политических решений и следить за действиями
правительств, предоставлении возможности активно производить информацию,
а не только ее потреблять, обеспечении средств защиты частной жизни и
анонимности личных посланий и коммуникаций. Уже сейчас существует
широкое разнообразие методов для повышения участия граждан в управлении
на всех уровнях. В их числе проявление инициативы, проведение
референдумов, участие в голосовании на дому и др. Данные изменения стали
возможны во многом благодаря международной телекоммуникационной сети
Интернет, позволяющей организовать прямую и обратную связь между
государственными органами и населением на качественно ином уровне,
приблизить органы государственного управления к гражданам, улучшить
работу с населением, повысить внутреннюю эффективность и сократить
затраты на содержание госаппарата.

Общественно-политическая деятельность обретает новую глубину с
использованием Интернета. Гражданин, имеющий доступ к Интернету, имеет
возможность реагировать на текущие события политической жизни, задавать
вопросы различным органам государственной власти, принимать участие в
анкетировании, голосовании. Это делает общественное мнение более
динамичным как в плане изменения взглядов на тот или иной предмет, так и
в плане скорости их изменения.

Информационные и коммуникационные технологии как нельзя лучше подходят
для задач децентрализации, удешевления и сокращения госаппарата,
обеспечения непрерывности его действия HYPERLINK \l “sub_99138” *(138)
.

Кроме того, осуществляется переход к “электронной демократии” как форме
обеспечения полной прозрачности во взаимоотношениях “гражданин –
государство”, “избиратель – депутат”, внедрение системы электронного
голосования, “электронного производства” во взаимоотношениях общества и
государства (электронное декларирование доходов юридических и физических
лиц в целях налогообложения, регистрация новых юридических лиц, внесение
электронных платежей, изменение в составе персональных данных). Кроме
того, как отмечает А. Серго, использование систем электронного
документооборота позволяет добиться огромного экономического эффекта, а
применительно к России такое снижение издержек с учетом территориальной
протяженности может быть колоссальным HYPERLINK \l “sub_99139” *(139) .

Таким образом, с одной стороны, Интернет способствует повышению
эффективности государственной деятельности, большей открытости
политических процессов и формированию более широкого общественного
согласия благодаря укреплению обратной связи между государственными
органами, политической системой и избирателями. С другой стороны, ряд
исследователей считают, что в результате усиления позиций исполнительной
власти возрастет контроль административного аппарата и экспертов,
нарушится баланс различных ветвей власти, усилится контроль бюрократии
над гражданами, в целом коренным образом изменятся отношения парламента
и правительства.

В частности, Ричард Девис, исследуя влияние Интернета на американскую
политическую систему, отмечает, что политики будут продолжать
использовать сеть лишь как инструмент для удержания и усиления имеющейся
власти наряду с другими механизмами общественного воздействия. Что
касается перспектив, то сеть приспособится и будет поддерживать
существующие властные отношения, но не станет революционной силой,
создающей прямую демократию HYPERLINK \l “sub_99140” *(140) .

Что касается голосования через Интернет, то, по мнению Р. Латейна, оно
имеет свои плюсы и минусы. Оно способно стимулировать политическое
участие: в ходе эксперимента в Орегоне в 2000 г., когда голосование
производилось исключительно посредством электронной почты, “явка”
избирателей превысила 80%. Потенциальная опасность состоит в том, что
упрощение процедуры подачи гражданами петиций сделает возможным
появление целой волны политических инициатив, идущих от населения.
Некоторые считают, что “электронные городские собрания” – это и есть
демократия в ее лучшем проявлении. Оппоненты настаивают на том, что
повседневная вовлеченность в процесс управления не соответствует
принятому на западе идеалу представительской демократии, когда
ответственность за принятие решений лежит на избранных народом лидерах.
Таким образом, кибердемократия в сочетании с упрощенной системой
электронного голосования может вернуть нас в далекое прошлое – к прямой
демократии Древних Афин, выродившейся во власть толпы. На данный момент
невозможно с определенностью утверждать, как развитие
интернет-технологий скажется на нашем политическом процессе. “Информация
может стать властью, а история учит нас, что властью можно
злоупотреблять” HYPERLINK \l “sub_99141” *(141) .

Кроме того, Б.П. Пружинин отмечает, что перед “СМИ открываются теперь
практически неограниченные возможности манипулирования сознанием
индивида, такие возможности создания потребных политических альтернатив
и придания им соответствующе эмоционально-нравственной окраски, что
сегодня уже довольно трудно сказать, что это за власть такая – выборная
демократия?” HYPERLINK \l “sub_99142” *(142) .

П. Кевенхерстер HYPERLINK \l “sub_99143” *(143) указывает, что
факторами, способствующими укреплению “информационного превосходства”
правительства по отношению к парламенту, являются стремительный рост
функций современного государства, благосостояния и процесс автоматизации
административной деятельности. В условиях возрастающей специализации
политики и взаимопереплетения сфер принятия политических решений центр
тяжести в управленческой деятельности смещается от подготовки проектов
решений по отдельным вопросам к разработке долгосрочных комплексных
программ. Таким образом, депутаты представительных органов власти
оказываются все менее способными осуществлять контроль за деятельностью
государственной администрации во всем ее многообразии. Разрыв между
компетенцией государственной администрации и парламентом становится
центральной структурной проблемой современных демократий.

Характерной чертой современного западного государства, учитывая его
многообразные функции и требующиеся для этого гигантские массивы
информации, является то, что в основу принимаемых решений политики
требуют закладывать как можно больше данных, информационное содержание
которых они не в состоянии оценить самостоятельно. Вследствие этого
возрастает опасность усиления влияния со стороны экспертов, владеющих
этими данными и методами их обработки, но не несущих политической
ответственности, в то время как политическое руководство в лице
парламента и правительства теряет способность самостоятельно
ориентироваться.

Кроме того, Интернет может способствовать возрастанию контроля за
общественностью со стороны спецслужб. Так, приказом Минсвязи РФ от 25
июля 2000 г. N 130 HYPERLINK \l “sub_99144” *(144) “О порядке
внедрения системы технических средств по обеспечению
оперативно-розыскных мероприятий на сетях телефонной, подвижной и
беспроводной связи и персонального радиовызова общего пользования”
оператором связи предписано осуществлять приобретение и установку на
электронных телефонных станциях, центрах коммутации систем подвижной и
беспроводной связи, на сетях электросвязи, входящих в состав
Взаимоувязанной сети связи Российской Федерации, независимо от форм
собственности и ведомственной принадлежности постоянно действующего
оборудования, позволяющего органам ФСБ России получать содержимое
сообщений электросвязи и информацию о них в любое время. При этом в
соответствии с п. 2.6 первоначальной редакции данного приказа информация
об абонентах, в отношении которых проводятся оперативно-розыскные
мероприятия, а также решения, на основании которых проводятся указанные
мероприятия, операторам связи не предоставлялись. Данное положение, по
жалобе П.И. Непутского, было признано незаконным и не подлежащим
применению решением Верховного Суда РФ от 25 сентября 2000 г. N ГКПИ
00-1064 HYPERLINK \l “sub_99145” *(145) .

В связи с этим актуальной становится проблема влияния технических
требований на гарантии обеспечения прав граждан и юридических лиц, тем
более что требования, изложенные в указанных актах, не могут обеспечить
контроль за получением компетентными органами информации только на
основании судебного решения HYPERLINK \l “sub_99146” *(146) .

Что касается зарубежного опыта, то следует отметить Закон о
регулировании следственных действий (The Regulation of Investigatory
Powers Act (RIPA)) HYPERLINK \l “sub_99147” *(147) в Великобритании,
который был одобрен 28 июля 2000 г. и поэтапно вступили в силу в течение
осени 2000/весны 2001 г. Он отменяет ранее действовавший Акт контроля и
перехвата сообщений The Interception of Communications Act (IOCA) (1985)
и регулирует деятельность различных юридических агентств (что
отсутствовало в IOCA) в части получения доступа к средствам связи и
использования персональных данных. RIPA также предусматривает контроль и
блокировку сообщений и, что наиболее спорно, раскрытие ключей
шифрования.

Многие считают, что RIPA угрожает частной жизни человека
(гарантированной Актом о правах человека 1998 г., который стал частью
правовой системы Великобритании 2 октября 2000 г.) и возлагает
необоснованные обязанности на компании. В частности, этот закон
предоставляет Государственному Секретарю (Министру иностранных дел – в
США) право требовать от компаний связи, таких как Служба Предоставления
Интернет-услуг (Internet Service Providers), или коммуникационных
компаний устанавливать оборудование, облегчающее контроль и блокировку
сообщений (к примеру, электронной почты), обязывать поставщиков
коммуникационных услуг осуществлять блокировку сообщений, а также
подключаться к любому виду связи. Любая компания, получившая такое
предписание, может обратиться в Техническую Консультативную Палату для
рассмотрения технического задания и определения размера денежного
вознаграждения. Государственный Секретарь обязан контролировать
предоставление вознаграждения HYPERLINK \l “sub_99148” *(148) .

Согласно RIPA городские власти имеют право требовать у определенных лиц
предоставления доступа к данным средств связи. “Данные средств связи” –
это любой адрес или данные, необходимые для передачи сообщений, не
включающие содержание самого сообщения.

Против введения RIPA выступали бизнес-компании, считая, что это
ограничит или исключит е-(электронную) торговлю в Великобритании.
Издержки, связанные с введением RIPA, а также беспокойство клиентов по
поводу безопасности и секретности их данных, могут заставить поставщиков
Интернет-услуг закрывать свои фирмы на территории Великобритании.
Учитывая подобные проблемы, Правительством Великобритании была
предусмотрена определенная система защиты сообщений. Гражданам
предоставляется возможность ходатайствовать о возбуждении дела по факту
разглашения конфиденциальной информации вследствие халатности
должностных лиц. Была введена должность Независимого Уполномоченного по
Перехвату Сообщений (The Independent Interception of Communications
Commissioner), который контролирует исполнение предписаний RIPA, а также
создан независимый суд, рассматривающий жалобы граждан HYPERLINK \l
“sub_99149” *(149) .

В США создано Федеральное Бюро Расследования “Хищник”, аналогичное
системе “Черный ящик”, предусмотренной RIPA. Несмотря на короткий срок
действия “Хищника”, он вызвал значительные разногласия. Палатой
представителей был подготовлен проект, согласно которому необходимо
затребовать отчет у юридических агентств о том, что преступление
произошло до прослеживания адреса электронной почты. Проект,
разработанный Сенатом, запрещает раскрывать персональную информацию
пользователей без их согласия.

Представляется возможным использовать данный опыт по созданию системы
защиты сообщений в Российской Федерации.

Пока трудно утверждать, что с помощью Интернета граждане оказываются
более вовлеченными в политический процесс, так как данная сеть
используется государствами скорее как средство информирования, чем учета
общественного мнения.

Тем не менее доступная в электронном виде информация от государства
может способствовать развитию диалога государства с общественностью.
Государство как инструмент, призванный служить интересам общества,
людей, с внедрением в органы государственной власти информационных и
телекоммуникационных технологий получает новые возможности для
информирования своих граждан, учета их мнения по ключевым вопросам,
повышения эффективности своей деятельности. В информационном обществе
государственные органы используют Интернет для реструктуризации,
повышения эффективности своей работы, открытого информационного
взаимодействия с общественностью. Те негативные проявления, которые
могут иметь место в результате использования сети в качестве средства
обеспечения взаимодействия государства и личности, не умаляют указанных
выше преимуществ, тем более что существуют возможности по их
предупреждению.

“Сетевая” культура перестраивает внутренние взаимоотношения, устраняет
иерархические барьеры как между подразделениями, так и между различными
уровнями управляющих. Если этот процесс тормозится или данные
последствия не принимаются в расчет, ценность информационной системы
резко снижается, она не выполняет одну из своих главных функций –
повышать эффективность деятельности всей организации. В целом можно
утверждать, что Интернет – это не только средство выполнения
государственных функций, но и способ их преобразования, а следовательно,
и элемент новой управленческой культуры.

В информационном обществе не просто качественно меняется характер
организационно-управленческих систем, но резко возрастает значимость
самого управления. Действительно, в условиях информационных – быстрых –
коммуникаций актуальная информация столь же быстро устаревает, все время
обновляется, требуя принципиально изменить характер принятия решений
(управления), которое должно быть быстрым и точным, иначе управленческие
решения окажутся неадекватными, не отвечающими текущей ситуации. То есть
в подобных условиях либо управление управляет информацией, либо общество
неуправляемо. Иными словами, в нынешних условиях реально формирующегося
информационного общества организационно-управленческие системы, именно
такие, в которых осуществляется управление информацией, приобретают
значение основного стратегического общественного ресурса.

Влияние Интернета на правовую культуру личности проявляется и в
изменениях в характеристиках современной демократии. В информационном
обществе любой человек де-факто имеет возможность через использование
интернет-технологии самостоятельно выстраивать приватную
организационно-управленческую политику, не испрашивая на это санкцию у
статусных структур и “типовых ролей”. Проще говоря, в информационном
обществе существенную, если не решающую, роль начинает играть
нестатусная демократия – “нанодемократия” HYPERLINK \l “sub_99150”
*(150) : демократия индивидов, а не традиционная демократия организаций.
О реально наступающей, и во многом уже наступившей, эпохе
“нанодемократии” как демократии индивидов пишут и российские
исследователи HYPERLINK \l “sub_99151” *(151) , например А.С. Панарин,
который считает, что “сама демократия утрачивает прежний облик,
связанный с требованиями “массового общества”. “Демократия равенства”,
ассоциируемая с “равной доступностью” благ и услуг, с насаждением
стандартных эталонов и норм, уступает место новому образу демократии –
“демократии свободы”. Она предполагает синхронность двух процессов: все
более свободное осознание специфики различных групповых интересов
(вместо былого “монолитного единства”) и более интенсивную культурную
стратификацию населения (вместо былого тяготения к “единым образцам
поведения”). Все более дефицитными, престижными и социально значимыми
выступают такие ценности, как автономия, самобытность, самоопределение,
самодеятельность” HYPERLINK \l “sub_99152” *(152) .

Вхождение мирового сообщества на рубеже XX-XXI вв. в координаты
“нанодемократии” – это в том числе и некие новые риски для человечества,
связанные с тем, что в условиях “нанодемократии” (которая, в качестве
информационной демократии, глобальна) всегда будут находиться личности,
настроенные решительно осуществлять без всякой на то общественной и
официальной санкции свои глобальные проекты, не обязательно безупречные
с точки зрения морали.

Во всяком случае, упомянутый “информационный повод” ясно показывает –
впредь человечеству со всеми его статусными институтами придется
считаться с разномасштабными нестатусными инициативами частных лиц, в
том числе претендующих и на глобальные эффекты. На наш взгляд, именно
этот “нанодемократический” вызов статусному устройству (в рамках
государства и права) социальной жизни и побуждает традиционные статусные
организационные формы общества к соответствующему изменению.

Подобным образом, как справедливо отмечает В.И. Сарафанов, перед
вызовом “нанодемократии” все статусные организационные формы общества, и
прежде всего оргструктуры госуправления, обязаны становиться
эффективными PR-субъектами – чтобы управлять “нанодемократией”, иначе
мир ожидает перспектива разрушения самого феномена государства и права
HYPERLINK \l “sub_99153” *(153) . При этом под PR понимается функция
управления по установлению благоприятной для организации внутренней и
внешней социальной среды.

Поэтому представляется, что, прежде всего, современное Госуправление
(главная в обществе социально-организующая сила) должно осуществляться в
корпоративной организационной форме, наиболее приспособленной к ведению
эффективной PR-работы. Корпоративные оргструктуры госуправления – это
уже даже не теория, но мировая практика, которая не случайно получила в
1990-х гг. мощный импульс к своему развитию на уровне
национально-правительственных программ демократизации системы
госуправления в рамках развития федерализма.

В “нанодемократических” условиях – появления нестатусных субъектов
социального управления (наряду со статусными: профсоюзами, политическими
партиями, общественными объединениями, госуправлением) – беспрецедентно
возрастает значение PR-функции управления. И это происходит потому, что
у нестатусных субъектов нет иного средства воздействия, как только
PR-средство, и именно они превращают его в высокую технологию
социального управления. Так что если этой высокой технологией не будут
пользоваться статусные субъекты, и прежде всего госсубъект, их ожидает
утрата эффективности и деградация.

Таким образом, согласно экспертным свидетельствам, сегодня к “наиболее
статусному” субъекту социального управления – госсубъекту –
предъявляются два требования:

1) оптимальная оргструктура госуправления – корпорация;

2) госуправление должно быть эффективным.

Если объединить обе эти современные политико-институциональные
тенденции, то они складываются в доктрину госуправления как, прежде
всего, эффективного PR-субъекта. Действительно, во-первых, в
информационном обществе – в любых его секторах – выигрывают
организационно-управленческие системы, которые наилучшим образом
способны управлять информацией, а такими зарекомендовали себя
корпоративные оргструктуры, быстро реагирующие сетью своих структур на
новую информацию, где бы она ни появилась. Во-вторых, сама доктрина
эффективного государства определенно указывает на потребность
госаппарата в информационном обеспечении своей деятельности.

Особенно же потребность публичной государственной политики в
PR-самообеспечении возрастает, естественно, в реформационные периоды,
когда госсубъекту приходится принимать “реструктуризационные” решения,
непопулярные по определению. На данное обстоятельство – повышения
значения госпиара в реформирующемся обществе – специально указывают
эксперты, подчеркивая, что важнейшим фактором обеспечения успеха реформ
является доверие общества к политическому руководству. Оно особенно
необходимо в том случае, когда реформа связана с немалыми добровольными
экономическими жертвами. Здесь обществу, помимо доверия, нужны и
определенные гарантии, что жертвенность не будет напрасной. Гарантии эти
заключаются не только в принятии и контроле за выполнением определенных
законов и постановлений, но и в демократизме самого реформаторского
действия. Новое административное насилие, хотя бы с лучшими намерениями,
обречено на неудачу. Оно упрется в явное или скрытое сопротивление одной
части общества, в непонимание и пассивность – другой. Чем сложнее
задачи, стоящие перед властными структурами, тем надежнее должен быть
механизм прямых и обратных связей между ними и обществом.

Между тем, отмечая повышенную востребованность госпиара именно в
периоды реформационных общественных кризисов, исследователи тем самым
вольно или невольно констатируют исторически устойчивое основание, по
которому современная цивилизация, называемая индустриальной, является
обществом, где публичное (PR-обеспечиваемое) поведение социальных
акторов востребовано постоянно. Этим исторически устойчивым основанием,
дают понять экспертные наблюдения, выступает реформационная ментальность
индустриального общества – особое состояние общественного сознания,
характеризуемое постоянным “недовольством” наличной реальностью,
постоянным ощущением ее как кризисной, проблемной, что и оказывается
сильной мотивацией к непрерывному реформированию общества (уходу от
“общественного застоя”) в координатах “устойчивого развития”.

Таким образом, очевидно, что отдельное и ключевое обязательство в этом
отношении ложится на российское госуправление, которое должно быть в
авангарде процесса, демонстрируя сильный и эффективный госпиар HYPERLINK
\l “sub_99154” *(154) , иначе, не обеспечиваемый механизмом прямых и
обратных связей между госуправлением и обществом, исчезнет сам
реформационный импульс.

Однако что касается России, исследователи говорят о типичном (как и для
стран бывшего соцлагеря) явлении – информационной асимметрии, вызываемой
дефицитом информационного обеспечения, т.е. недостаточной публичностью
организационно-управленческих систем. В то время как в США планируется
построить для государственных нужд специальную сеть (Government
Network), необходимость создания которой (“второй сети”) сами ее
проектировщики объясняют следующим образом: “Наша экономика, наша
национальная оборона и во все большей степени сам образ нашей жизни
зависят от эффективности, надежности и защищенности важнейших
инфраструктур, которые, в свою очередь, зависят от киберпространства…
Поэтому… все существующие государственные сети, а также подобные им
будут интегрированы в новую инфраструктуру” HYPERLINK \l “sub_99155”
*(155) . Что же касается Европы, то начиная с 2000 г. там проводятся
конкурсы на лучший сайт правительственных структур, и, например, по
итогам такого конкурса в 2001 г. “лучшими оказались сайты Швеции и
Великобритании, худшими Бельгии, Дании и Люксембурга… Россия не
участвовала, но если бы и участвовала, похвастаться перед европейскими
коллегами нам было бы нечем… притом что даже самым передовым странам
еще очень далеко до настоящей интерактивности. Но все попытки ведутся в
правильном направлении” HYPERLINK \l “sub_99156” *(156) .

В настоящее время в России органы государственной власти создают свои
сайты HYPERLINK \l “sub_99157” *(157) , в структуру которых входят в
числе прочих специальные разделы, предназначенные для обратной связи и
оперативного обмена информацией с посетителями. Например, сайт
Министерства юстиции России www.minjust.ru – содержит в своей структуре
“Вопрос министру”, являющийся формой открытого письма министру юстиции,
отсылаемого по e-mail. Ответ министра юстиции направляется по адресу
заявителя, а в случае его отсутствия размещается на сайте министерства
HYPERLINK \l “sub_99158” *(158) .

Информационные обязанности государства перед гражданами возрастают.
Информация, собранная на средства налогоплательщиков, должна быть им
доступна. Так, в целях обеспечения реализации прав граждан и организаций
на доступ к информации о деятельности Правительства Российской Федерации
и федеральных органов исполнительной власти 12 февраля 2003 г.
Правительство Российской Федерации приняло постановление N 98 “Об
обеспечении доступа к информации о деятельности Правительства Российской
Федерации и федеральных органов исполнительной власти” HYPERLINK \l
“sub_99159” *(159) . Согласно п. 2 данного постановления федеральным
органам исполнительной власти необходимо:

1) обеспечить доступ граждан и организаций к информации о деятельности
федеральных органов исполнительной власти, за исключением сведений,
отнесенных к информации ограниченного доступа, путем создания
информационных ресурсов в соответствии с перечнем HYPERLINK \l
“sub_99160” *(160) , утвержденным данным постановлением;

2) своевременно и регулярно размещать указанные информационные ресурсы
в информационных системах общего пользования, в том числе в сети
Интернет;

3) систематически информировать граждан и организации о деятельности
федеральных органов исполнительной власти иными способами,
предусмотренными законодательством Российской Федерации.

Органам исполнительной власти субъектов Российской Федерации и органам
местного самоуправления рекомендуется принять меры по обеспечению
доступа граждан и организаций к информации о своей деятельности с учетом
положений указанного постановления.

Необходимо отметить создание российского сегмента сети Интернет для
органов государственной власти Российской Федерации – Russian Government
Internet Network (далее по тексту – сеть RGIN) – на базе домена GOV.RU
сети Интернет, который является совокупностью территориально
распределенных сетей и серверов доступа, принадлежащих организациям,
имеющим статус органа государственной власти Российской Федерации.
Иерархически структурированная сеть RGIN предоставляет пользователям
доступ к информационному пространству сообщества сетей Интернета и
размещает на своих серверах только официальные материалы, относящиеся к
деятельности органов государственной власти Российской Федерации. В
настоящее время на сервере органов государственной власти Российской
Федерации “Официальная Россия” HYPERLINK \l “sub_99161” *(161)
содержатся лишь общие сведения как о федеральных, так и о региональных
органах государственной власти. Более подробную информацию можно
получить, используя ссылки на официальные сайты указанных органов
государственной власти. Таким образом, объем размещенной информации и
система навигации требует значительных доработок.

В настоящее время значительная часть государственных информационных
ресурсов не предусматривает какой бы то ни было интерактивности.
Причиной этого является отсутствие административных ресурсов даже для
того, чтобы поддерживать форум (например, портал Минтруда России
(www.mintrud.ru), который задуман как главный информационный ресурс
страны, посвященный социально-трудовой сфере). Вместе с тем существуют
официальные сайты, например Верховного Суда Российской Федерации
(http://www.supcourt.ru/), Высшего Арбитражного Суда Российской
Федерации (http://www.arbitr.ru/), Министерства юстиции Российской
Федерации (http://www.minjust.ru) идр., поддерживающие интерактивные
конференции, содержащие ссылки на различные органы государственной
власти, специализированные серверы по законодательству. Особо ценно
наличие в структуре данных сайтов в числе прочих специальных разделов,
предназначенных для обратной связи и оперативного обмена информацией с
посетителями.

Следует отметить, что уровень взаимодействия судебной власти и СМИ, в
том числе Интернета, пока не соответствует потребностям общества:
“…складываются настороженные, а иногда и конфликтные отношения”
HYPERLINK \l “sub_99162” *(162) . С одной стороны, это объясняется
позицией судов, склонных к информационной закрытости, а с другой –
наличием поверхностных материалов, вытесняющих серьезные материалы,
ориентированные на анализ вопросов правосудия, развитие гражданского
оборота. Непрозрачность работы судов для СМИ и граждан, которые не
всегда могут оперативно и беспрепятственно ознакомиться с решениями и
приговорами, вынесенными и публично провозглашенными в судебном
заседании, нарушает важные конституционные принципы публичности и
гласности правосудия.

Вступление России в Совет Европы накладывает на страну обязательства,
связанные с достижением международных стандартов по обмену правовой
информацией (включая судебную) в электронном виде по сети Интернет. В
целях реализации принципа гласности судопроизводства в европейских
странах все судебные процессы транслируются в Интернете в режиме
реального времени (“в прямом эфире”). Любой желающий может следить за
ходом разбирательства через персональный компьютер. Причем европейцы
активно пользуются такой возможностью, особенно если это касается дел,
получивших общественный резонанс. Очевидно, что о скорой реализации этой
программы в России говорить пока не приходится. Но ориентироваться нужно
на уровень, достигнутый в этом направлении в наиболее развитых странах.

Конечно, чтобы реализовать эти задачи, государству необходимо обратить
внимание на то, как и с какой целью используются информационные и
телекоммуникационные технологии в его структурах. Для обеспечения
гармоничного перехода к информационному обществу государство призвано
обратить особое внимание на правовое обучение, правовой механизм
предоставления государственных услуг электронным образом, создание по
возможности равноправия в доступе всех слоев населения к информационной
инфраструктуре. В данном случае необходимо отметить, что эксперты
журнала Economist, уже в четвертый раз проводившие исследование
готовности рынков 60 стран к использованию возможностей Интернета, особо
подчеркнули, что ни одна страна не двигается назад, их правительства
прилагают существенные усилия для развития электронных технологий.
Однако “e-готовность” России в 2003 г. уменьшилась по сравнению с
прошлым годом, что дает серьезные основания для совершенствования
механизмов развития Интернета в России.

Третья составляющая влияния Интернета на правовую культуру личности
характеризуется возникновением новых общественных отношений, возникающих
в связи с функционированием сети и нуждающихся в правовой регламентации.

Действующие в настоящее время нормативно-правовые акты HYPERLINK \l
“sub_99163” *(163) не всегда дают ответы на возникающие вопросы.

Внедрение Интернета приводит к изменению механизма осуществления
торговых операций. Сегодня уже значительная часть коммерческих сделок
проходит в форме электронных торгов, получила развитие сеть
интернет-магазинов, но правовой механизм осуществления этой деятельности
остается неотрегулированным. В частности, федеральный закон “Об
электронной торговле” пока не принят, но находится на рассмотрении в
Государственной Думе Российской Федерации.

Во многих сферах деятельности широкое распространение получило
использование электронных документов, причем последние применяются не
только наряду с традиционными бумажными документами, но и вместо них.
Как отмечает А. Серго, использование систем электронного
документооборота позволяет добиться огромного экономического эффекта, а
применительно к России такое снижение издержек с учетом территориальной
протяженности может быть колоссальным HYPERLINK \l “sub_99164” *(164) .
В связи с этим одним из важнейших направлений развития российского
законодательства и правоприменительной практики в настоящее время
является правовое регулирование отношений в области электронного
документооборота и придание юридической силы электронным документам.

До настоящего времени ни законодатель, ни современная доктрина не
выработали общего однозначного определения электронного документа.
Легальное определение данного термина появилось лишь в 2002 г. в
Федеральном законе “Об электронной цифровой подписи”: “электронный
документ – документ, в котором информация представлена в
электронно-цифровой форме” HYPERLINK \l “sub_99165” *(165) .
Законодатель в этом определении обратил внимание лишь на форму
предоставления информации данного класса документов, отличающую его от
других документов. В юридической литературе многократно отмечалось, что
это определение достаточно широкое, и оно далеко не полностью раскрывает
рассматриваемое понятие, что дает почву для его неоднозначного
толкования при решении задач правового регулирования вопросов
использования электронных документов.

Более удачным представляется понятие электронного документа,
предложенное С.И. Семилетовым: “Электронный документ – документ,
созданный при помощи электронных аппаратно-технических (ЭВМ) и
программных средств, фиксируемый в цифровом коде в форме
идентифицируемого именного файла(ов) или записи в файле(ах) базы данных,
доступный для последующей обработки в информационных системах,
использования, воспроизведения (отображения) и визуального восприятия, а
также для передачи и получения по телекоммуникационным каналам связи”
HYPERLINK \l “sub_99166” *(166) .

Как справедливо отмечает С.И. Семилетов, электронные цифровые документы
в качестве объекта права следует рассматривать как обособленные или
выделенные объекты и в тех же формах, в которых эти документы реально
существуют как объекты деятельности и оборота в конкретных
правоотношениях. При этом файл как форма электронного документа должен
выступать в качестве главного объекта правового регулирования HYPERLINK
\l “sub_99167” *(167) .

Что касается юридической силы электронного документа, то возможность ее
обеспечения связана с исполнением специальной юридической процедуры,
признанной участниками взаимодействия или легитимированной нормой
закона. В частности, одной из таких процедур является установление
электронной подписи, используемой в качестве аналога собственноручной
подписи.

Электронная цифровая подпись – необходимый атрибут электронного
документа, который используется в качестве универсального способа
подтверждения факта волеизъявления лица. В этой связи несомненна
своевременность и актуальность HYPERLINK \l “sub_99168” *(168)
принятия 10 января 2002 г. Федерального закона “Об электронной цифровой
подписи”. Вместе с тем существует ряд проблем, связанных с
использованием электронно-цифровой подписи.

Действие данного федерального закона распространяется на отношения,
возникающие при совершении гражданско-правовых сделок и в других
предусмотренных законодательством Российской Федерации случаях. Однако в
некоторых странах сфера применения подобных законов гораздо шире и
определяется методом исключения.

Например, в США согласно Закону об электронных подписях в мировой и
национальной торговле (Electronic Signatures in Global and National
Commerce Act) (известного как закон об электронной подписи (E-Sign
Act)), вступившему в силу 1 октября 2000 г., любой контракт, соглашение,
документ, закладная или другая форма документа, имеющего отношение к
недвижимости, – или любой другой деловой документ – может быть подписан
с помощью электронной подписи. Более того, документы, имеющие отношение
к вещным правам, недвижимости, могут быть нотариально
засвидетельствованы через электронные средства информации, если
уполномоченный государственный нотариус работает в режиме on-line, т.е.
имеет возможность видеть, что человек “подписал” документ, и
подтверждает подлинность подписи. В связи с чем документ, отправленный,
подписанный и нотариально засвидетельствованный с помощью электронных
средств связи, может быть использован в суде и при отсутствии на нем
традиционной подписи HYPERLINK \l “sub_99169” *(169) .

Однако указанный закон предусматривает ряд исключений, в частности,
последний не признает электронные подписи на завещаниях, дополнениях к
завещанию, завещаниях с установлением доверительной собственности,
бумагах, связанных с разводом и усыновлением; документах, сопровождающих
опасные материалы. Судебные приказы также должны фактически
подписываться судьей. С помощью электронной подписи не может быть
осуществлен переход заложенной недвижимости в собственность
залогодержателя, аннулирован страховой полис медицинского страхования
страховыми компаниями. Необходимо отметить, что данный список имеет
тенденцию к сокращению. В связи с чем представляется целесообразным
создание правовых основ для использования электронной цифровой подписи в
России не только в гражданском электронном документообороте, но и во
взаимоотношениях с государственными и муниципальными органами власти.

Многие положения Федерального закона “Об электронной цифровой подписи”,
да и сам факт его принятия соответствуют требованиям Типового закона,
изданного Комиссией Организации Объединенных Наций по праву
международной торговли “Об электронных подписях”, который был принят
Рабочей группой ЮНСИТРАЛ по электронной торговле на ее тридцать седьмой
сессии, проходившей в Вене 18-29 сентября 2000 г. Но, тем не менее,
Федеральный закон “Об электронной цифровой подписи” ориентирован
исключительно на технологию использования электронно-цифровой подписи,
генерация которой основана на единственном математическом методе
вычисления хэш-функции с использованием асимметричных криптографических
открытых и закрытых ключей и не допускает использования других
технологий и расширительного охвата других известных способов
организации электронной подписи и тех, которые будут изобретены и
внедрены в будущем HYPERLINK \l “sub_99170” *(170) . Последнее также не
соответствует общепринятой мировой тенденции развития законодательства и
действующей законодательной практике ООН, Европейского сообщества и ряда
государств, где субъект, использующий электронную подпись, основанную на
том или ином методе и технологии, сам решает, какая степень защиты
электронного документа ему необходима.

Расхождение между названными актами еще и в том, что российский закон
не распространяется на другие формы аналогов собственноручной подписи.

Собственноручная подпись неотделима от человека, а наиболее важный с
юридической точки зрения компонент – электронно-цифровая подпись (далее
– ЭЦП) – секретный закрытый ключ – пока вполне отделим. Отсутствие норм,
уникально увязывающих электронную цифровую подпись с физическим лицом,
породит множество проблем правоприменительной практики. Так, если
третьему лицу станет известен закрытый ключ, то отличить подлог подписи
до аннулирования ключей будет невозможно. В силу этого возникает
необходимость в установлении правомерности владения секретным ключом
лица, подписавшего документ. Практически это не всегда достижимо,
поэтому должна быть закреплена презумпция, согласно которой бремя
юридических последствий за использование третьими лицами закрытого ключа
лежит на его владельце. Иными словами, кто бы ни подписал электронный
документ, он будет считаться подлинным лицом, обладающим закрытым
ключом, если владелец не известил участников системы о необходимости его
аннулировать в связи с выходом из-под контроля.

Важным вопросом представляется обеспечение защиты и сохранности
секретного ключа. Такие ключи никогда не должны храниться в явном виде
на носителях, с которых они могут быть скопированы и, соответственно,
скомпрометированы. В числе способов обеспечения сохранности секретных
ключей можно назвать следующие:

1) хранение на носителях, которые трудно копируются, например,
специальные чип-карты, доступ к которым имеет лишь владелец ключа,
знающий PIN-код;

2) использование методов, позволяющих с очень высокой степенью
достоверности обеспечить привязку электронно-цифровой подписи к
подписанту (примером может служить технология цифровой обработки
папиллярного узора отпечатка пальца, радужной оболочки глаза, автографа
и других биометрических параметров);

3) шифрование секретных ключей на других ключах, которые могут быть
тоже зашифрованы.

Недостаточно проработаны вопросы ответственности третьих лиц,
участников электронного оборота документов и органов, ответственных за
проведение сертификации средств ЭЦП. Не установлено, кто несет
ответственность в случае, если убытки будут по причине
несанкционированного взлома сертифицированных средств цифровой подписи
или наличия в них разного рода незаконно установленных программных или
аппаратных закладок. Не определен также порядок хранения и доступа к
закрытым ключам ЭЦП в удостоверяющих центрах. Следует отметить, что эти
проблемы можно решить договором с удостоверяющим центром, однако типовую
форму такого договора только еще предстоит разработать.

Неурегулированным вопросом является проверка уникальности открытых
ключей. Такая проверка проводится в реестре сертификатов ключей подписей
и архиве удостоверяющего центра, причем удостоверяющий центр проводит
проверку по данным своего реестра и архива. Вследствие этого без
внимания остаются реестры и архивы других удостоверяющих центров, где
могут храниться идентичные ключи. Выход из сложившейся ситуации видится
в том, чтобы создать единый реестр ключей ЭЦП, возложив ведение этого
реестра на государство, и сделать его доступным для граждан через сеть
Интернет. Это позволило бы существенно сократить издержки, связанные с
функционированием множества удостоверяющих центров. Принятие на себя
государством расходов, связанных с созданием и ведением реестра ключей
ЭЦП, сократило бы затраты граждан на оплату услуг удостоверяющих
центров, а следовательно, удешевило бы технологии цифровых подписей.

Предложенное правовое регулирование порядка применения ЭЦП, основанное
строго на одном и единственном методе и технологии, является
недостаточно гибким и не вполне перспективным, так как не допускает
использования других методов и технологий, расширительного охвата
известных способов организации электронной подписи и тех, которые будут
изобретены в будущем. Последнее также не соответствует общепринятой
мировой тенденции развития законодательства и уже действующей
законодательной практике ООН, ЕС и ряда государств, где субъект
использует электронную подпись, основанную на методе и технологии,
которую он сам выбирает с учетом необходимой степени защиты электронного
документа.

Электронный документ с ЭЦП как форма является универсальным для
документов, в которых фиксируется динамика отношений, особенно в
гражданско-правовой сфере, что и закреплено законодательно. Но динамики
не меньше и в системе государственного и муниципального управления.
Потребность органов государственной власти в ускорении доведения
информации до исполнителей управленческих отношений, более широкие
финансовые возможности системы государственного управления и меньший
риск негативных последствий в случае возникновения сбоев и ошибок
обусловливают развитие системы электронного документооборота. Однако эта
сфера остается вне законодательного регулирования.

Закон делит все системы электронного документооборота на две категории:
информационные системы общего пользования и корпоративные информационные
системы. Использование ЭЦП в корпоративных системах регламентируется
решением владельца системы и пользователем. При отсутствии обязательных
требований к процедурам использования и удостоверения ЭЦП сфера действия
Закона об ЭЦП неоправданно сужается, а сфера договорного регулирования –
чрезвычайно расширяется. Вследствие этого Закон об ЭЦП оказывается
неспособным влиять на практику электронного документооборота, создавая
лишь видимость правового регулирования. На законодательном уровне
необходимо урегулировать процедуры использования ЭЦП во всех категориях
информационных систем, установив при этом для корпоративных
информационных систем более жесткие требования, чем к требованиям
информационных систем общего пользования.

Предоставленные государственному органу полномочия представляются
недостаточными, так как государственный орган не может каким-либо
образом влиять на деятельность удостоверяющих центров. Поэтому
государственному органу должно быть предоставлено право приостанавливать
деятельность удостоверяющих центров, а также отзывать у удостоверяющих
центров лицензии в случаи нарушения ими требований закона или
предписаний государственного органа.

Что касается опыта зарубежных стран, то необходимо отметить следующее.
Государства с разной правовой культурой традиционно расходятся в оценке
подписи. Страны общего права (США, Великобритания) не предъявляют особых
требований к подписи, стоящей в конце документа, который может быть
подписан либо одной стороной, либо двумя сторонами. При этом сама
подпись может быть сделана любым способом. В романо-германских правовых
системах (в странах континентальной Европы), где правовая доктрина
традиционно играла существенную роль, сложилась иная концепция подписи.
Она воспринимается как факт окончательного выражения воли сторон,
придания документу характера юридически значимого – в этом заключается
основная функция подписи. Кроме того, в США и Европе структура
сертификационных центров на практике сложилась самостоятельно, без
какого-либо участия государства, при этом она существует на средства
коммерческих компаний.

Государства и предприниматели заинтересованы в стандартизации
регулирования электронной подписи, что было бы удобно и целесообразно
при осуществлении международной торговли через Интернет. Однако практика
пошла по пути разработки национальных моделей. Законы приняты в
Германии, Австрии, Великобритании, Японии, ряде латиноамериканских
стран. Национальное законодательство чрезвычайно разнообразно. Германия
и Япония уделяют большое внимание техническим стандартам, Сингапур и
Малайзия – юридическому значению электронной подписи, государственному
контролю за деятельностью удостоверяющих (сертифицирующих) органов.

Таким образом, действующее законодательство характеризуется наличием
определенных пробелов, что в свою очередь негативно сказывается на
развитии соответствующих общественных отношений. В частности, существует
ряд теоретических и процессуальных проблем, остро стоящих перед
правоприменителем в сфере использования электронных документов в
качестве доказательств в российском судопроизводстве HYPERLINK \l
“sub_99171” *(171) .

Проблема определения формы электронного документа: подлинник или копия.
На теоретическом уровне до сих пор не решен вопрос, что считать
подлинником электронного документа. Ситуация усложняется тем, что
информация, которую пользователь наблюдает на экране, не является
идентичной той, которая размещена на информационном ресурсе (там она
представляет собой ряд компьютерных файлов, кодированных языком HTML).
Более того, когда пользователь распечатывает на принтере содержание
экрана монитора (а практически во всех судебных процессах, связанных с
использованием сети Интернет, исследовались именно такие
доказательства), при печати к данному изображению добавляется
специальная информация (о времени осуществления распечатки, адрес
распечатываемого ресурса).

Таким образом, важно подчеркнуть, что распечатка на бумаге, где
достоверно отражается содержание страницы в сети Интернет, не является
копией этой страницы в строгом смысле слова, это необходимо учитывать
при оценке таких доказательств.

Документирована ли информация, полученная из сети Интернет. На
сегодняшний момент законодательно не закреплен порядок документирования
информации, который согласно ст. 5 Федерального закона от 20 февраля
1995 г. “Об информации, информатизации и защите информации”
устанавливается органами государственной власти, ответственными за
организацию делопроизводства. Данная проблема, на первый взгляд, кажется
надуманной. Но это далеко не так. Существует прецедент отказа в
удовлетворении иска именно по этому основанию. Так, в решении
Арбитражного суда г. Москвы по делу ООО “Промо-РУ” к ООО “Познавательная
книга плюс” судья использовал такую фразу: “Информация (документы),
полученная из Международной информационной сети “Интернет”,
представленная истцом, не документирована и не обладает никакой
юридической силой, поскольку не может быть заверена каким-либо
должностным лицом, обладающим соответствующими полномочиями” HYPERLINK
\l “sub_99172” *(172) .

Проблема отсутствия у суда соответствующих технических возможностей. В
ходе судебных разбирательств суд в подавляющем большинстве случаев
заслушивал объяснения сторон и свидетелей и ознакомлялся с письменными
доказательствами, представленными на бумажных носителях, т.е.
использовал классические способы получения и исследования доказательств.
Суд не воспользовался возможностью непосредственно ознакомиться с
обстоятельствами, имеющими отношение к нарушителям прав в сети Интернет,
самостоятельно используя компьютерное оборудование и сеть Интернет.
Непосредственно суд не проверял ни фактическое размещение в Интернете
определенной информации, ни ее принадлежность ответчикам.

Отсутствие у суда технической возможности самостоятельного визуального
наблюдения информации на сайтах сети Интернет по сути исключает
правильную оценку достоверности таких доказательств. Это доказывает
судебная практика. Так, рассмотрев одно из дел, суд посчитал, что
“распечатка образов экранов”, содержащая название программы, фамилию,
имя и отчество разработчика, указание на принадлежность авторских прав
юридическому лицу, не может служить доказательством нарушения ответчиком
прав истца, так как отсутствуют доказательства утверждения истца об их
получении через веб-сайт сети Интернет по адресу ответчика. Будь у суда
техническая возможность ознакомления с информацией, размещенной в
Интернете, необходимость таких доказательств отпала бы. Однако это
объективно породит новую проблему: наличие такой возможности будет
означать делегирование суду функции удостоверения достоверности и
идентичности информации, что противоречит задачам и целям судебной
деятельности в РФ. Вместе с тем, если рассматривать возможность
непосредственного ознакомления с доказательствами путем подключения к
сети Интернет в зале заседания, то необходимо обеспечить информационную
безопасность, чтобы не допустить потенциальной фальсификации сведений в
результате вторжения в информационную систему суда.

Проблема обеспечения электронных доказательств. Ввиду того, что не
существует законодательно урегулированного порядка фиксации факта и
содержания распространенной массовой информации через сеть Интернет,
возникает много затруднений.

В настоящее время для обеспечения большей доказательственной силы
распечаток страниц сайтов используется практика удостоверения таких
доказательств нотариусом, который самостоятельно входит на сервер
ответчика, регистрируется там в качестве пользователя и сопоставляет
содержащиеся там сведения с представленными. Так, в деле ООО
“Сильмарилл” против ООО “СофтЛэнд” использовались протокол осмотра
письменных доказательств, осуществленного нотариусом г.
Санкт-Петербурга, и материалы экспертизы, произведенной по его запросу
учреждением системы Министерства юстиции.

Проблема юрисдикции отношений, связанных с сетью Интернет. Несмотря на
отмеченные процессуальные проблемы, объективную сложность исследования
обстоятельств споров, связанных с использованием сети Интернет,
отсутствие предметного законодательства об электронном документообороте,
в России постепенно формируется судебная практика, в которой исследуются
и оцениваются доказательства, полученные с помощью Интернета. Количество
прецедентов невелико, однако необходимо проанализировать тенденции
развития судебной практики.

Наиболее часто в таких спорах защищаются права на фирменные
наименования и товарные знаки (знаки обслуживания). В суд в качестве
доказательств предоставлялись распечатки информационных ресурсов.
Например, в доменных спорах стороны предоставляли распечатки из баз
данных доменных имен регистратора российской доменной зоны RU –
Российского научно-исследовательского института развития общественных
связей. В заседаниях данные доказательства не оспаривались и считались
допустимыми. Вместе с тем часто при рассмотрении указанных доказательств
у суда возникали сомнения в их относимости, так как письменные
доказательства в форме распечаток содержания экранов объективно не
показывают суду возможностей и свойств сети Интернет (например,
организацию, основанную на гипертекстовой ссылке). Это приводит,
например, к таким выводам суда: “Доводы истца в отношении наличия
доказательств нарушения его прав путем размещения в Интернете информации
первым ответчиком отклоняются, так как представленные истцом копии
страниц сайта ответчика не доказывают ее фактического размещения
ответчиком”.

Проанализировав судебные решения, можно сделать вывод, что суд “не
доверяет” электронным доказательствам, просит представить
дополнительные, например, договор с провайдером об использовании сайта.
Однако, поскольку данные отношения законодательством не урегулированы, в
частности, не требуется императивного заключения договора, то указанное
условие суда часто не выполняется, что влечет ущемление прав истца.

В существенной части анализируемых судебных решений имеют место ошибки
суда. Так, суд часто исходил из тезиса “на день рассмотрения спора не
существует закона или иного правового акта, регулирующего
соответствующие взаимоотношения”, и не проводил детального анализа
обстоятельств дела. Например, в доменных спорах не анализировал,
насколько зарегистрированные классы товаров и услуг соотносились с
действиями ответчика, связанными с использованием домена.

До настоящего момента в судебных процессах использовались классические
способы получения и изучения доказательств. И, хотя заседания вели
судьи, специализирующиеся на интеллектуальной собственности, отсутствие
методик в проведении экспертиз, сборе и оценке сетевых доказательств
превращало относительно несложные процессы в продолжительные и
драматические.

Тем не менее постепенно вырисовываются те методические требования,
которые должны быть учтены при рассмотрении споров, связанных с
информационным пространством:

1) нужно получать информацию о принадлежности доменных имен
информационных ресурсов из базы данных доменных имен зоны RU;

2) исследовать бумажные распечатки содержания ресурсов, полученные не
только от участников процесса, но и от лиц, не имеющих процессуального
статуса, в порядке истребования доказательств, предусмотренном
процессуальными кодексами;

3) при необходимости назначать специализированную экспертизу или
привлекать к процессу специалистов.

Таким образом, анализ судебной практики показал, что российский
законодатель, легально закрепив на уровне федерального закона
возможность использования электронных документов в судопроизводстве, не
обеспечил гарантий такого использования, гарантий полной
доказательственной силы электронных документов.

Судебная практика, касающаяся разрешения дел с помощью электронных
доказательств, в России постепенно формируется, что, несомненно, очень
важно для всей правовой системы государства. Однако происходит этот
процесс очень медленно, принимаются противоречивые решения. Производимая
судом оценка электронных документов как доказательств почти всегда
негативная. Это означает, что не отрицается только допустимость такого
рода доказательств, а остальные признаки (относимость, достоверность,
достаточность) всегда оспариваются и, в конечном итоге, суд учитывает
такие доказательства не в полной мере.

В рамках данного исследования заслуживает внимания и сфера организации
труда и производственных отношений, в которой важное значение имеет
появление так называемого гибкого рабочего места и развитие
надомничества, когда работник остается дома, работает на персональном
компьютере, а его рабочее место называется гибким. Как отмечает Г.В.
Белов, такое современное надомничество в англоязычной специальной
литературе определяется термином “телекомьютинг”. Телекомьютинг повышает
производительность труда, по некоторым оценкам, на 25%, однако может
приводить к ряду нежелательных проблем социально-психологического и
административного характера HYPERLINK \l “sub_99173” *(173) .

Особую значимость приобрела проблема контроля за рабочим местом
служащего, включающая противоречие между потребностями работодателя
(право прерывать сообщения служащего, например, для контролирования
сделок, обеспечения гарантий работы системы в целом или предотвращения
распространения клеветнических сведений) и правом служащего на
конфиденциальность информации.

В настоящее время в России регламентируется лишь вопрос о проведении
оперативно-розыскных мероприятий, позволяющих органам ФСБ России
получать содержимое сообщений электросвязи, в том числе Интернета, и
информацию о них в любое время HYPERLINK \l “sub_99174” *(174) .
Другими словами, специальные нормы, регулирующие отношения между
работником и работодателем по перехвату и блокировке сообщений,
отсутствуют.

Подобная ситуация может стать предпосылкой для неправомерного поведения
работодателей, влекущего нарушение прав работников на тайну переписки,
телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений,
предусмотренных ст. 23 Конституции Российской Федерации. Тем более что
ограничение этого права допускается только на основании судебного
решения.

Особую актуальность данная проблема приобретает в связи с
распространением новых технологических решений по обеспечению
управляемости, надежности, безопасности рабочих мест. За последние годы
технологические компании выработали несколько различных подходов и
решений: Х-терминалы, Win-терминалы, бездисковые станции, сетевые
компьютеры. В настоящее время за счет развития сетевых технологий
появилась возможность сконцентрировать все данные и вычислительную
нагрузку на централизованном серверном комплексе, сделав клиентские
рабочие места максимально облегченными и управляемыми.

Как отмечает Павел Анни HYPERLINK \l “sub_99175” *(175) , в решении на
базе “тонких” клиентов все пользовательские данные и запускаемые
приложения хранятся и управляются централизованно. Системный
администратор определяет, какие приложения будут доступны пользователям
(с точностью до пользователя), контролирует хранимые данные (на вирусы,
на конфиденциальность, на мусор), управляет распределением ресурсов.

Таким образом, работодатель имеет достаточные технические возможности
для осуществления контроля за рабочим местом работника, в том числе и
для блокировки и перехвата электронных сообщений последнего.

В то же самое время работодатель не имеет права незаконно собирать или
распространять сведения о частной жизни работника, составляющие его
личную или семейную тайну, без его согласия; нарушать тайну переписки,
телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений
граждан. Нарушение указанных запретов влечет уголовную ответственность
(ст. 137, 138 УК РФ).

Выходом из сложившейся ситуации может стать разработка работодателем
политики компании в отношении использования электронной почты и доступа
в Интернет на рабочем месте работника. Эффективной с точки зрения
работодателя будет политика уведомления работника о том, что все
частные, не относящиеся к работе действия последний совершает на свой
риск и не может рассчитывать в данном случае на неприкосновенность
личной жизни. Работодатель должен разъяснить служащим, в каких случаях
можно использовать телефонную связь и электронную почту в личных целях и
какое использование может повлечь применение дисциплинарного взыскания.

Работодатель может в договоре с работником установить, что последний
согласен на контроль и блокировку сообщения и на разглашение сведений о
возможных получателях информации. Однако в данном случае возникает
другая проблема. Дело в том, что другая сторона, участвующая в
информационном обмене, также пользуется правом неприкосновенности
частной жизни, переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных
или иных сообщений. Это означает, что согласие последней на контроль и
блокировку сообщения также необходимо. Таким образом, наблюдение в
режиме реального времени за сообщениями работников, общающихся с лицами,
не давшими согласие на такое наблюдение, может повлечь применение
соответствующих мер ответственности. В данном случае целесообразно
сначала получить необходимое согласие и только потом исследовать
сообщение, сохранившееся на сервере компании.

Кроме того, работодатель может предоставить служащим возможность
пользоваться персональными средствами связи.

В Великобритании проблема противоречия между потребностями работодателя
и правом служащего на конфиденциальность информации появилась при
рассмотрении и принятии Закона о регулировании следственных действий
(The Regulation of Investigatory Powers Act (RIPA)) HYPERLINK \l
“sub_99176” *(176) , который предусматривает контроль и блокировку как
сообщений, отправляемых как по электронной почте, так и телефонные
переговоры, и, что наиболее спорно, раскрытие ключей шифрования. Причем
служащие и работодатели одинаково подпадают под сферу действия данного
закона.

Вместе с тем в октябре 2000 г. в Великобритании вступили в силу Акт о
правах человека 1998 г. и так называемые нормы “Законной Деловой
Практики” (The Lawful Business Practice regulations), которым
работодатели также должны подчиняться. В Акте о правах человека указано,
что каждый имеет право на защиту частной и семейной жизни, жилища,
корреспонденции.

Профессиональные союзы заявили, что RIPA предоставляет слишком
значительные полномочия работодателям по контролю персональной
информации. Представители работодателей утверждали, что получение
согласия отправителя и получателя информации (как основание для
законного контроля) проблематично. В итоге Правительством были
выработаны определенные ограничения HYPERLINK \l “sub_99177” *(177) .

Теперь контроль и блокировка сообщений допускается, если работодатель
обоснованно убежден, что будет получено согласие отправителя и
получателя сообщения на его контроль. Если согласие не получено, то
контроль и блокировка могут быть осуществлены для:

1) установления существования фактов (например, сделки) или согласия с
применяемыми методами и процедурами;

2) предотвращения или обнаружения признаков преступления или
несанкционированного использования системы;

3) обеспечения эффективной работы самой системы HYPERLINK \l
“sub_99178” *(178) .

Даже если такой контроль осуществлялся в рамках “законной деловой
практики”, он будет допущен только:

1) для целей бизнеса;

2) если работодатель предпринял все “разумные меры”, чтобы предупредить
отправителя и получателя информации о том, что сообщение может быть
перехвачено (например, путем телефонного сообщения или с помощью
электронной почты).

Возникновение в России новых общественных отношений в связи с
функционированием Интернета, их трансформация в основных сферах
общественной жизни существенно влияет на становление информационных
правоотношений, которые требуют особого регулирования. В данном случае
представляется целесообразным использование положительного опыта
зарубежных стран.

Существуют также процессуально-правовые проблемы обнаружения и
доказывания фактов нарушения авторских прав при размещении информации в
Интернете, проблема правового регулирования исключительных прав на
доменное наименование, которое идентифицирует сетевой информационный
ресурс, и соотношение этих прав с правами на товарный знак и фирменное
наименование; проблема защиты персональных данных, обеспечения права
граждан на получение информации из Интернета, в том числе правовой
информации и информации о деятельности государственных органов;
предотвращение распространения сведений, не соответствующих
действительности, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию
граждан HYPERLINK \l “sub_99179” *(179) либо юридических лиц,
оскорбительных и клеветнических сведений, а также пропаганды,
направленной на разжигание национальной, расовой и религиозной розни,
насильственное изменение конституционного строя с использованием
Интернета; электронного документооборота, электронной цифровой подписи,
налогообложения, проблема осуществления безналичных платежей с
использованием телекоммуникационных сетей, информационной безопасности
государства и граждан в сфере несанкционированного доступа к
компьютерной информации с использованием телекоммуникационной сети,
внесение несанкционированных изменений или уничтожение информации,
распространение вредоносных программ, вопросы юрисдикции для юридических
фактов, связанных с пользованием трансграничной телекоммуникационной
сетью Интернет, проблемы применения телекоммуникационных сетей для
судопроизводства.

Обилие поставщиков информации и возможность их активного выбора со
стороны потребителя порождает проблему правовой регламентации
взаимоотношений на рынке информационных услуг. На первый план,
соответственно, выходит правовая культура личности, поскольку в
информационных потоках, окутавших сегодня человека, далеко не все
отвечает высоконравственным стандартам, является идеологически
нейтральным, способствует творческой самореализации, дает объективное
знание.

Все эти вопросы требуют скорейшего разрешения путем принятия
соответствующих нормативно-правовых актов или внесения изменений и
дополнений в уже действующие. Так, отсутствие до недавнего времени
Закона “Об электронной цифровой подписи”, т.е. подкрепление своих
торговых операций электронно-цифровой подписью, практически сводило на
нет достоинства интернет-торговли. Отсутствие соответствующих правил и
ответственности за их нарушение отрицательно сказывается на правовой
культуре как общества в целом, так и личности в частности, поскольку
создает предпосылки для неправомерного поведения HYPERLINK \l
“sub_99180” *(180) . Однако, с другой стороны, подобная ситуация
стимулирует гражданскую активность в вопросах саморегулирования сети,
создания специальных норм морали и этических стандартов. Так,
Национальный кодекс деятельности в области информатики и
телекоммуникации содержит этические стандарты саморегулирования,
созданные на основе законодательства России и международного права. Тем
не менее последний аспект влияния на правовую культуру значительно
слабее.

Существенное влияние на правовую культуру личности оказывает Интернет в
качестве источника информации. Однако поскольку наше внимание
сосредоточено на взаимодействии Интернета и правовой культуры личности,
то интерес представляет именно правовая информация, размещенная в
международной телекоммуникационной сети. Тем более что такая информация
занимает одно из первых мест по ее значимости для общества, а также по
объему в составе информационного ресурса.

Определение сущностной характеристики и содержание термина “правовая
информация” даны как в широком, так и в узком смысле. Иногда под
правовой информацией понимается только информация, которая содержится в
нормах права. Более широкое понимание предполагает понимание правовой
информации как совокупности сведений о праве, всех процессах и явлениях,
с ним связанных. Наблюдается тенденция использовать этот термин в еще
более широком значении. Им, наряду с имеющимся информационным фондом,
обозначается также и совокупность норм, знаний и информации,
определяющих поведение личности и различных социальных групп в правовой
сфере. Здесь уже правовая информация рассматривается под углом
социального механизма действия права, который зависит от многих
факторов. Такое расширенное понимание правовой информации представляется
обоснованным в рамках настоящего исследования.

И.А. Ильин справедливо отмечал, что “народу необходимо и достойно знать
законы своей страны; это входит в состав правовой жизни. Право говорит
на языке сознания и обращается к сознательным существам; оно утверждает
и отрицает, оно формулируется и требует – для того, чтобы люди знали,
что утверждено и что отринуто, и сознавали формулированное требование”
HYPERLINK \l “sub_99181” *(181) .

В юридической литературе используется понятие “презумпция знания
закона”. Правовые презумпции – это обычно выражение того, что происходит
или имеет место. Их как общее правило можно опровергать. Презумпцию
знания закона как общее правило опровергать нельзя. При этом презумпция
знания закона имеет фиктивный и реальный аспекты. Реальный аспект
соответствует объективному уровню правовой информированности общества,
повышение которого увеличивает реальность данной презумпции. Фиктивный
же аспект презумпции знания закона должен быть обеспечен созданием самых
разнообразных условий и предпосылок получения индивидами доступной
информации о законодательстве, и в этом смысле доступность
законодательства для личности представляется явлением не менее важным,
чем знание права.

В настоящее время противоречие между презумпцией знания закона и
реальной действительностью углубляется. “Единственным решением проблемы,
– как отмечает И.П. Сидельников, – следует признать обеспечение
доступности законодательства, которую можно рассматривать и как
результат совершенствования правовой информированности личности
(определенный уровень правовых знаний), и как сам процесс правового
информирования (создание условий и предпосылок для знания права)”
HYPERLINK \l “sub_99182” *(182) .

Не следует забывать и об экономической стороне доступности
законодательства, поскольку для любого общества, а тем более
формирующегося как правовое, актуальной является задача экономного
расходования сил и средств. Повышение уровня правовой информированности
общества, создание необходимых условий для ознакомления с юридическими
установлениями обеспечивают экономию бюджета личного времени граждан,
освобождают государственные учреждения от необходимости разбирать
необоснованные заявления граждан, снижают материально-имущественные
потери, связанные с нарушениями законности и правопорядка.

Таким образом, уровень доступности правовой информации, в частности
законодательства, – один из важнейших показателей правовой культуры
любого общества, способный влиять на функционирование всех элементов
механизма социального действия права. Он определяется не только
состоянием правовых норм, их систематизированностью и т.д., но и
факторами, находящимися в сфере правовой культуры личности,
функционирования каналов правового информирования граждан, в том числе
Интернета.

Понятие доступности правовой информации может быть охарактеризовано и в
широком смысле. В этом случае в его содержании следует различать два
аспекта: предпосылки знания личностью содержания юридических норм и
результат реализации этих предпосылок, определенный уровень знания
права, достигнутый в обществе.

Обеспечение доступности правовой информации, контроль за ее состоянием
– это обязанность государства. К этому его обязывает необходимость
формирования статуса гражданина демократического общества,
предполагающего информированность по всем важнейшим вопросам
общественной жизни.

Представляется возможным выделить следующие факторы доступности
правовой информации HYPERLINK \l “sub_99183” *(183) с использованием
Интернета.

1. Качественный уровень правовой информации. К числу факторов, влияющих
на качество информации, В.М. Боер, относит следующие HYPERLINK \l
“sub_99184” *(184) :

– научность и объективность. Научность предполагает ее соответствие
требованиям объективных закономерностей развития общества, обобщенности,
систематичности, скоординированности ее потоков и каналов. Научность,
объективность правовой информации должна быть неразрывно связана с
жизнью, практикой создания гражданского общества, реализацией
современных задач;

– достоверность. Данное качество воспитывает чувство ответственности.
Условиями достоверности являются плюрализм мнений, критика правовой
реальности устаревших законов: Достоверность предпосылка доверия
личности к государству, необходимое средство формирования правовой
культуры, повышения социальной активности членов общества;

– конкретность (информация должна иметь конкретного адресата);

– полнота (сведения должны отличаться разнообразием);

– достаточность – возможность из данного информационного сообщения
уяснить суть, сформировать определенные навыки, неоднократно
воспроизвести некоторые положения для лучшего усвоения, разъяснить
термины;

– актуальность и новизна. Своевременное поступление к гражданам
информации позволяет быстро и эффективно решать необходимые задачи,
формировать общественное мнение. Ее отсутствие влечет отсутствие
возможности в полной мере реализовать права гражданам. Эффективному
управлению правовыми процессами может служить только
систематизированная, комплексная правовая информация, которая сочетает в
себе различные сведения, исторически и логически увязанные, поступающие
в определенном порядке и последовательности. Соблюдение этого требования
позволит личности видеть явление во всей его сложности и многообразии, в
общей системе права, коррегировать его функционирование и развитие
соответственно каждой конкретной ситуации;

– оптимальность, точность, лаконичность.

Теперь представляется целесообразным оценить качество и практическую
полезность размещенной в Интернете информации.

Л. Шер в ряде своих публикаций HYPERLINK \l “sub_99185” *(185) привел
примеры использования Интернета для повышения правовой культуры. Анализ
этих публикаций позволяет выделить следующие возможности современных
информационных и телекоммуникационных технологий:

1) электронные библиотеки правовой информации;

2) информационные сайты министерств и ведомств;

3) юридические консультации;

4) дискуссионные клубы;

5) поисковые системы правовой информации;

6) юридические интернет-журналы.

Наибольшее количество правовой информации сосредоточено в электронных
библиотеках, которые могут быть общими и специализированными. Примером
специализированной библиотеки может служить официальный сервер
разработчиков справочных правовых систем: “Гарант-Сервис”, который
находится по адресу: http://www.garant.ru; АО “КонсультантПлюс”-
http://www.consultant.ru. Информационное наполнение таких
специализированных библиотек составляют от нескольких десятков до сотен
тысяч нормативных актов. Как правило, все документы размещаются в
свободном доступе, и любой посетитель может бесплатно поработать с ними
в режиме оn-line или загрузить тексты документов непосредственно на свой
компьютер. Для облегчения поиска документы систематизированы в
тематическом классификаторе. Однако эффективное использование
электронных библиотек возможно только в случае, если пользователь
одинаково хорошо владеет предметной областью и навыками работы с
компьютерами. Кроме того, можно подписаться на бесплатную рассылку
материалов сервера.

На сегодняшний день в России не существует общепринятой методики, по
которой определялась бы популярность того или иного www-сервера. Каждая
фирма, специализирующаяся на оказании информационно-правовых услуг,
ведет собственную статистику обращений на свой правовой сервер. Так
среднее количество обращений к серверу www.garant.ru составляет около
3000 уникальных посетителей в день; запросов к серверу “КонсультантПлюс”
– 8000 в день HYPERLINK \l “sub_99186” *(186) . Если сравнивать эти
цифры с данными сервера LEXIS-NEXIS (всемирно известной американской
системы, работающей с 1969 г.), который объявляет о 300 000 запросов в
день, то можно сделать вывод, что отечественные правовые системы еще не
стали повседневно необходимы.

Однако существуют некоторые ограничения доступа к определенной правовой
информации, размещенной на данных серверах. Так, часть правовой
информации можно получить только предварительно оплатив доступ к
последней, цены на который варьируются от 1000 до 12 000 рублей
HYPERLINK \l “sub_99187” *(187) .

Кроме того, необходимо отметить, что особую сложность представляет
получение информации о международных правовых актах, в том числе
составляющих часть правовой системы Российской Федерации. Такого рода
информацию, причем, как правило, на английском языке, можно получить на
сайтах соответствующих международных организаций HYPERLINK \l
“sub_99188” *(188) .

Отдельные государства, вступая в международную организацию, например
Евросоюз, берут на себя обязательство осуществлять перевод всех
документов организации на родной язык. Для осуществления данной функции
создаются специальные департаменты, разрабатывается многоуровневая
система перевода и проверки его правильности, требующая больших
финансовых вложений.

Решением проблемы создания русской версии сайтов международных
организаций, или, по крайней мере, отдельных их страниц могло бы стать
учреждение специального федерального фонда, который бы финансировался
как за счет государства, так и из любых иных законных источников.
Деятельность данного фонда должна быть согласована с соответствующими
международными организациями.

Кроме библиотечных ресурсов в Интернете имеется большое количество
информационных сайтов различных министерств и ведомств. Если человек не
имеет четкого представления о предметной области, то логичнее всего
начать поиск с информации официальных сайтов государственных служб. На
первой странице такого сайта обычно можно обнаружить ссылку на правовую
регламентацию деятельности соответствующей государственной службы. Если
посетитель обнаруживает, что его деятельность попадает в сферу
компетенции данного министерства или ведомства, то он может получить
практические рекомендации по правовым вопросам.

Однако у посетителя могут остаться вопросы по каким-либо особенностям
правовых отношений. Тем более если проблема, связанная с правовыми
вопросами, не является распространенной, т.е. не существует правового
прецедента, то в этом случае юридические консультации в Интернете,
содержащие подборку консультаций по самым сложным коллизиям
отечественного права, становятся полезным источником информации.

Другой формой контактов по юридическим вопросам являются интерактивные
телеконференции (дискуссионные клубы), которые представляют собой такое
место, где любой юридически грамотный человек может найти разрешение
самых сложных правовых проблем. Возможности свободного и открытого
обсуждения права формируют своеобразный коллективный разум, частью
которого может стать каждый человек. Именно коллективный разум,
сконцентрированный в дискуссионных интернет-клубах типа оn-linе, даст
практически на любой вопрос ответ, найдет разрешение любого противоречия
в законодательстве, несмотря на то что взгляды разных специалистов на
толкование и порядок применения одного и того же закона могут разниться
столь значительно, что предлагаются решения, прямо противоречащие друг
другу. Но в подобных спорах и рождается истина.

Все эти преимущества организации интерактивного обсуждения юридических
вопросов уже обретают реальное воплощение. Например, по согласованию с
Правовым управлением Государственной Думы на сервере компании
“Гарант-Сервис” проводилась акция “Ваш голос в Государственной Думе”,
целью которой был сбор предложений и анализ замечаний пользователей о
проекте Налогового кодекса РФ. Впоследствии “Гарант-Сервис” создал
специализированную базу данных по результатам обсуждения и передал ее в
правовое управление аппарата Государственной Думы. Данный опыт оказался
полезным, о чем свидетельствуют повторные просьбы о проведении подобных
интерактивных телеконференций.

Другая возможность обсуждения юридических вопросов предоставляется
организаторами выпусков сетевых версий таких юридических журналов, как
“Российский бюллетень по правам человека” (Москва), “Академический
юридический журнал” HYPERLINK \l “sub_99189” *(189) или “Правоведение”
(Санкт-Петербург) HYPERLINK \l “sub_99190” *(190) . Эти журналы
основываются либо правозащитными организациями (“Российский бюллетень по
правам человека” HYPERLINK \l “sub_99191” *(191) , “Академический
юридический журнал”), либо вузами, готовящими специалистов в области
юриспруденции (“Правоведение”).

Но даже самый высококлассный специалист как в области юриспруденции,
так и в области информационных технологий в существующих информационных
потоках не может обойтись без поисковых систем, позволяющих за несколько
минут обнаружить накопленные человечеством знания по интересующему
вопросу.

Необходимо также отметить, что с помощью Интернета можно получить
доступ и к сетевым ресурсам по зарубежному праву HYPERLINK \l
“sub_99192” *(192) .

Таким образом, информационные и телекоммуникационные технологии
позволяют даже далекому от законодательства и нормативных актов человеку
быстро получить все необходимые ему сведения и узнать свои законные
права и обязанности.

2. Другим фактором доступности правовой информации является
количественный уровень правовой информации в Интернете.

В данном случае можно обратиться к сведениям, представленным в
Rambler’s Top100. Регистрируя свои ресурсы в рейтинге, владельцы относят
их к тому или иному тематическому разделу. Объединение для наглядности
56 разделов Тор100 в тематические группы позволило получить следующее
распределение интернет-ресурсов по темам.

“Распределение интернет-ресурсов по темам”

Таким образом, очевидно, что доля специализированной правовой
информации, даже не выделенной в отдельный тематический блок, является
минимальной. Естественно, это не исключает наличия определенной правовой
информации в рамках иных тематических групп, предлагаемой пользователям
как бы “попутно” или параллельно с основным информационным блоком.
Данная ситуация способствует формированию “мозаичных” правовых знаний у
личности, не позволяющих ему в полной мере получить представление о
праве в целом, свободно ориентироваться и применять его в повседневной
жизни.

3. Третьим, не менее важным фактором доступности правовой информации,
размещенной в Интернете, является эффективное функционирование
последнего как канала правового информирования личности.

Анализ данного фактора доступности правовой информации позволяет
отразить процесс влияния Интернета на правовую культуру личности во
времени и пространстве.

Так, в соответствии с ФЦП “Электронная Россия”, представляющей собой
стратегический план развития страны, предполагается создать по всей
стране широкую сеть пунктов доступа в Интернет до 2010 г. Таким образом,
временным ориентиром эффективного функционирования Интернета является
2010 год.

Что касается распространения Интернета как источника правовой
информации в пространстве (имеется в виду территория России), то в
настоящее время сложилась следующая ситуация.

В октябре 2002 г. были проанализированы процессы развития
информатизации Российской Федерации за последние годы HYPERLINK \l
“sub_99193” *(193) . Цель исследования заключалась в том, чтобы
определить общие показатели развития ИТ-технологий в стране и получить
аналогичные данные по регионам. Исследование позволило сравнить уровень
развития республик, краев и областей, выявить лидеров и аутсайдеров.
Каждый регион получил общий коэффициент по уровню информатизации.
Параметры оценки степени информатизации, компьютеризации и уровня
внедрения Интернета учитывали количественные (демонстрировали степень
проникновения новых технологий) и качественные критерии (определяли
степень развитости информатизации во всех 89 субъектах РФ). По каждому
критерию рассчитывался свой коэффициент, а затем получалось общее
значение, т.е. коэффициент информатизации каждого региона. Для
определения количественных показателей, отражающих интенсивность
проникновения ИТ-технологий, отбирались такие критерии, как совокупный
инфокоммуникационный показатель процессов информатизации и уровень
освещения региона в Интернете, т.е. учитывалось количество сайтов и
порталов.

Первый из выбранных критериев оценивал количественные показатели,
отражающие интенсивность региональных процессов информатизации. Для
формирования репрезентативного коэффициента в рамках выбранного критерия
учитывались такие показатели, как количество интернет-пользователей,
пользователей электронной почты, число провайдеров, объем инвестиций в
развитие индустрии связи, доля интернет-аудитории (показатели
посещаемости Рунета) по каждому региону и число абонентских терминалов
сотовой связи.

Второй критерий предусматривал оценку развития Интернета и
ИТ-технологий в конкретном регионе как по количественным, так и по
качественным признакам. При этом учитывались показатели общего числа
веб-ресурсов и разработанность сайтов местных властных и
административных органов; количество региональных сайтов экономической
тематики, электронной коммерции, число образовательных сайтов и порталов
регионального значения, качественная дифференциация ресурсов Интернета
(число участников, представляющих различные отрасли региона), сайтов
госучреждений, партий и общественных организаций.

Для оценки степени развитости процессов информатизации за основу
брались наличие в том или ином регионе проектов и программ
информатизации, участие в процессах информатизации регионов
государственных, общественных и коммерческих организаций, а также
спонсоров. Положительным фактором было признано наличие финансирования
программ информатизации в бюджете региона. Кроме того, анализ СМИ и
других открытых источников показывает, что внедрение программы в
конкретном регионе способствует росту интереса к Интернету и
ИТ-технологиям.

При расчете итогового коэффициента информатизации использовались все
количественные показатели каждого региона. За единицу взят средний по
России уровень проникновения информационных технологий. Следовательно,
отклонение в большую или меньшую сторону от этого показателя
свидетельствует об уровне активности того или иного региона. Основным
источником информации о состоянии информатизации в регионах стали
Интернет и региональная пресса (в том числе федеральная), что позволило
расширить количество выбранных критериев.

Исследователи убедились в том, что все проблемы, связанные с
информатизацией конкретных регионов, носят сугубо локальный характер.
Главные из них при этом связаны со схемами финансирования или
экономическими проблемами краев и областей, особенно
регионов-аутсайдеров. В целом в большинстве регионов РФ популярны
проекты, связанные с образовательными программами. Активно ведутся
работы и по использованию ИТ в сфере услуг, электронной коммерции, при
создании баз данных финансовых, юридических и библиотечных систем, а
также регистров граждан. Общая картина такова: Центральный федеральный
округ в целом отличается достаточно высоким по общероссийским меркам
уровнем развития информатизации, причем лидирует в нем Москва, которая
намного опережает все без исключения субъекты РФ. Среди лидеров также
Калужская и Воронежская области. Слабая степень развития
информатизационных процессов – в Ивановской, Курской, Орловской,
Тульской и Тверской областях.

Таким образом, влияние Интернета на правовую культуру личности
существенно отличается в зависимости от степени распространения данного
явления в пространстве, т.е. на территории Российской Федерации.
Бесспорно, что в регионах, характеризующихся высоким уровнем
распространения Интернета, влияние последнего на правовую культуру
личности значительно сильнее, чем в регионах с низким уровнем
информатизации. Однако в последнем случае сама по себе недоступность
Интернета как источника правовой информации может рассматриваться как
негативный фактор влияния.

В современном обществе выбор и отыскание нужного правового установления
среди большого числа нормативных актов, усвоение его конкретного
содержания во многих случаях представляют большую сложность. На
доступность правовой информации, а следовательно, информированность
общества о содержании правовых норм негативно влияют и определенные
процессы, которые являются неизбежным следствием развития
законодательства, а также обусловливаются определенными недостатками
правотворческой, правоприменительной и правовоспитательной деятельности.
К ним относятся низкий уровень правосознания отдельных граждан,
недостаточная эффективность правового просвещения, рост количества
нормативных актов, усиление противоречивости их содержания, постоянное
внесение изменений в действующее российское законодательство, за
которыми порой трудно уследить даже опытному юристу. Кроме того,
довольно часто обнаруживается отсутствие правовой нормы при разрешении
конкретных жизненных случаев, которые охватываются правовым
регулированием и должны быть разрешены на основе права. Особо необходимо
выделить усложнение системы законодательства и терминологии правовых
актов, что создает дополнительные сложности в восприятии и переработке
правовой информации личностью.

Доступность правовой информации с помощью Интернета зависит не только
от государства, но и от самих граждан, уровня их правовой и политической
культуры, социальной активности, желания познать и усвоить требования
законодательства.

Основная часть людей привыкла быть пассивными потребителями правовой
информации. Но сегодня доля интерактивных услуг значительно возросла,
что приводит и к постепенной переориентации потребительской культуры с
пассивной на активную форму. Интерактивность новых средств массовой
коммуникации, прежде всего глобальных компьютерных сетей, предполагает
поиск информации по своему вкусу. Интернет дает новые возможности,
автоматизируя индивидуализацию информационных потребностей и услуг.
Человек становится более свободен от того, что ему пытаются навязать
производители аудиовизуальной продукции. Это не означает его полной
независимости, но монополия на информацию разбивается обилием ее
источников. Как следствие, потребительский рынок в
информационно-правовой сфере перестает быть однообразным, становится
более фрагментарным.

Граждан необходимо обучать умению самостоятельно получать нужную
информацию о законодательстве по следующим причинам: острой потребности
в знании (постоянной), тенденции возрастания интереса к праву с
увеличением возраста, динамичности законодательства, невозможности
воспользоваться услугами юриста в определенных ситуациях, кроме того,
наиболее эффективно усваиваются нормы, имеющие непосредственное значение
для личности. Правовые знания не самоцель для правового просвещения. Они
должны способствовать высокой социально-правовой активности личности,
которая рассматривается как важный элемент правовой культуры.

Пятая составляющая влияния Интернета на правовую культуру личности
связана с изменениями в сфере правового образования, появлением
дистанционного образования.

Под дистанционным образованием понимается комплекс образовательных
услуг, предоставляемых широким слоям населения в стране и за рубежом с
помощью специализированной информационно-образовательной среды,
базирующейся на средствах обмена учебной информацией на расстоянии
(спутниковое телевидение, радио, компьютерная связь и т.п.).
Дистанционное образование представляет собой целенаправленный
интерактивный, асинхронный процесс взаимодействия субъектов и объектов
обучения между собой и со средствами обучения, причем процесс обучения
индифферентен к их пространственному расположению.

Являясь следствием объективного процесса информатизации общества и
образования и вбирая в себя лучшие черты других форм, дистанционное
образование войдет в ХХI в. как наиболее перспективная, синтетическая,
гуманистическая, интегральная форма получения образования.

Внедрение дистанционного образования способно помочь в решении
следующих задач: реализации потребностей населения в образовательных
услугах; удовлетворении потребностей страны в качественно подготовленных
специалистах; повышении социальной и профессиональной мобильности
населения, его предпринимательской и социальной активности, уровня
самосознания, расширении кругозора.

Дистанционное обучение стало развиваться в конце XX в., и в его основе
лежат идеи открытого образования. Речь идет, конечно же, в большей мере
о системе профессионального образования, преимущественно высшего, когда
главным становится интерактивная работа студента со специально
разработанными учебными материалами.

В России внедрение ДО началось с 1992 г. На федеральном уровне задача
развития ДО была поставлена решением коллегии Комитета по высшей школе
от 9 июня 1993 г. N 9/1 “О создании системы дистанционного образования в
Российской Федерации”, отметившим, что сеть образовательных учреждений
дистанционной формы, обеспечивающая использование новейших технических
средств и информационных технологий для доставки учебных материалов и
информации потребителю независимо от его местопребывания, должна стать
неотъемлемым элементом системы высшего образования Российской Федерации.
Развитие инфраструктуры дистанционного образования предусмотрено
приказом Министерства общего и профессионального образования Российской
Федерации от 30 января 1998 г. N 253 “О мерах по созданию единой системы
дистанционного образования в России”. Развитие, разработка и реализация
информационных образовательных технологий и методов обучения, в том
числе дистанционных, признано одним из основных приоритетов развития
системы образования в России Федеральным законом от 10 апреля 2000 г. N
51-ФЗ “Об утверждении Федеральной программы развития образования”
HYPERLINK \l “sub_99194” *(194) . Приказом Минобразования РФ от 16 июня
2000 г. N 1791 предусмотрено создание объединенного проекта по
разработке нормативно-правовых документов и отраслевых стандартов
дистанционного образования. Приказами Минобразования России от 20 марта
2001 г. N 1066 и от 17 апреля 2001 г. N 1725 предусмотрена реализация
программы создания системы открытого образования в России, на Российский
государственный институт открытого образования возложены функции
головной организации по данной программе. Следствием всех этих импульсов
стало быстрое развитие системы дистанционного образования в практике
деятельности высшей школы. Резко активизировались работы по обеспечению
захвата образовательного пространства Сети многими российскими вузами и
организациями.

Естественно, что подобные процессы идут не только в России, но и за
рубежом. Как отмечалось на крупнейшей мировой конференции в области
образовательных технологий “Educause 2000”, основной задачей
преподавателей США и Европы в последние годы стало внедрение новых
информационных технологий в процесс образования HYPERLINK \l “sub_99195”
*(195) . Особо актуальными здесь также являются системы дистанционного
образования, которым уделяется все большее внимание такими традиционными
крупными вузами, как Калифорнийский государственный университет,
Висконсинский университет, Университет Линкольна, Университет Новой
Англии, Восточно-Орегонский университет, Техасский университет. В США
реализуется национальная программа по развитию дистанционного
образования “Learning Anytime Anywhere Partnership” (“Обучение в любом
месте и в любое время”). Создана Федеральная комиссия Конгресса США по
дистанционному образованию HYPERLINK \l “sub_99196” *(196) .

Кроме того, в мировой практике в сфере дистанционного образования
получили бурное развитие учебные заведения нового типа: дистанционные
мега-университеты, в которых число обучающихся студентов исчисляется
сотнями тысяч: Открытый университет Великобритании, Открытый университет
Нидерландов, Балтийский университет в Швеции, Китайский телеуниверситет,
Национальный университет дистанционного образования Испании, Университет
Южной Африки, Национальный открытый университет имени Индиры Ганди и др.
HYPERLINK \l “sub_99197” *(197) В каждом из них обучается порядка 200
тысяч студентов. Крупнейший в мире по числу студентов, Анатолийский
университет из 504 тысяч своих студентов 260 тысяч обучает на базе 81-го
своего филиала, 200 тысяч обучаются дистанционно с использованием
кейсовых технологий. Еще 40 тысяч студентов Анатолийского университета
обучается через Интернет HYPERLINK \l “sub_99198” *(198) .

Появление Интернета стало одним из факторов изменений, переживаемых
системой образования под влиянием цифровых технологий. Появляются
Интернет-университеты в виде добровольных сообществ студентов и
преподавателей, удаленных друг от друга географически, но связанных в
киберпространстве HYPERLINK \l “sub_99199” *(199) . Крупнейшими
проектами в области интернет-образования стали Global Distance Learning
Network (Глобальная сеть дистанционного обучения) Всемирного банка
HYPERLINK \l “sub_99200” *(200) , Универсальная информационная сеть
поддержки дистанционного обучения Канады HYPERLINK \l “sub_99201”
*(201) , работы корпорации Sprint в сфере создания беспроводной зоны
Интернета для дистанционного обучения, разработки обучающего
программного обеспечения корпорациями IBM и Microsoft.

По прогнозам аналитиков к 2004 г. общий объем мирового рынка
интернет-образования должен был превысить 2 млрд. долларов. А с 2005 г.
ожидается начало взрывного роста в сфере интернет-образования. Наиболее
продвинутый вуз мира – Массачусетский технологический институт объявил,
что к 2010 г. он сделает доступными для дистанционного образования 2000
курсов, причем основой для обучения станет обмен данными через Интернет
HYPERLINK \l “sub_99202” *(202) .

Национальным консорциумом университетов Италии во главе с университетом
Флоренции недавно открыта первая в мире дистанционная
интернет-аспирантура, в которой к настоящему времени обучаются
соискатели из 20 стран. Так как в каждой аспирантуре учится, как
правило, всего несколько аспирантов, очень накладно приглашать для их
обучения первоклассных специалистов с мировыми именами. Дистанционная
аспирантура снимает эту проблему HYPERLINK \l “sub_99203” *(203) .

Появление системы дистанционного обучения (образования) с помощью
Интернета на базе соответствующих учебных программ создает конкурентную
среду для образовательных структур, делает обучение, знания доступными
широкому населению, поскольку полноценный рынок (немонополизированный и
неолигополизированный) всегда работает на удешевление предлагаемых на
нем товаров и услуг.

Дистанционное образование через Интернет позволяет расширить географию
обучающихся, сократить время обучения благодаря быстроте
телекоммуникационной связи преподавателя и студента. Все это делает
процесс обучения более гибким и мобильным. Можно добавить и другие
характерные особенности дистанционного образования – обучение может
осуществляться без отрыва от производства. Создается возможность
получения образования независимо от места жительства, состояния
здоровья, социального статуса.

Кроме того, дистанционное обучение повышает творческий,
интеллектуальный потенциал человека. Этому способствуют самоорганизация,
использование новых информационных технологий и т.д.

Ученые отмечают, что с точки зрения когнитивной психологии взгляд на
обучаемого как на пассивного реципиента информации сменился на видение
его как самоопределяющегося агента, который активно избирает информацию
из воспринимаемого окружения и конструирует новое знание в свете того,
что он уже знает. Это является весомым основанием для сдвига в
образовании от преподавания к обучению, в частности в направлении к
“независимому” и “сосредоточенному на студенте” обучению.

Как справедливо отмечает А. Паливала HYPERLINK \l “sub_99204” *(204) ,
обучение посредством учебников не обеспечивает обратной связи, но и
методология обучения с помощью компьютера еще не создала эффективной
обучающей системы, которая обеспечивала бы обратную связь согласно
индивидуальным запросам конкретного лица.

Помимо преимуществ по сравнению с традиционными формами обучения
система дистанционного образования с помощью Интернета имеет и
недостатки. К последним можно отнести непосредственный контакт с
объектом знаний, отсутствие личности педагога, а это ослабляет
заинтересованность обучаемого в процессе познания. Психологи утверждают,
что прежде всего нас интересует личность того, кто доносит знания, а
затем уже само знание. По словам Л. Виннера, недостаточно получить
доступ к любой информации. Он утверждает, что спектакль с сотней
студентов, сидящих в одном классе, смотрящих на мониторы и редко
приходящих на личные встречи с умным человеком, кажется ему подделкой
образования HYPERLINK \l “sub_99205” *(205) .

Теме не менее влияние Интернета на правовое образование очевидно, и
осуществляется оно в четырех направлениях: посредством электронной
информации, коммуникации, интерактивного обучения, воспроизводимой или
активной практики.

Подводя итоги данного параграфа, отметим, что на процесс трансформации
правовой культуры личности оказывает большое влияние новая правовая
культура формирующегося информационного общества.

Интернет, будучи основой информационных и телекоммуникационных
технологий, способствует изменению характера взаимодействия общества и
государства. Эффективное использование телекоммуникационной сети
приводит к повышению общей эффективности деятельности государственного
механизма, формированию открытого информационного общества, становлению
новых и трансформации старых правовых институтов.

Правовыми основами информационного общества являются законы и
нормативные акты, регламентирующие права человека на доступ к Интернету
как информационному ресурсу, защиту интеллектуальной собственности,
неприкосновенность личной жизни, свободу слова, информационную
безопасность и др. Отсутствие соответствующих правил и ответственности
за их нарушение, с одной стороны, отрицательно сказывается на правовой
культуре, поскольку создает предпосылки для неправомерного поведения, а
с другой стороны, – стимулирует гражданскую активность в вопросах
саморегулирования сети, создания специальных норм морали и этических
стандартов.

Интернет как источник правовой информации постепенно начинает играть
важную роль в жизни всего общества, выступая в качестве средства
повышения уровня правовой культуры.

Однако существуют субъективные и объективные пределы такого влияния
HYPERLINK \l “sub_99206” *(206) . Субъективные пределы связаны с
наличием у личности навыков пользования Интернетом, материальных
ресурсов (особенно в тех случаях, когда услуги являются платными).
Препятствовать влиянию может также свойственное человеку сопротивление
новому, чем, в принципе, является сеть Интернет для многих граждан
России.

Объективные пределы обусловлены отсутствием возможности доступа в
Интернет для значительного числа граждан, неразвитостью информационной
инфраструктуры: большая часть России недостаточно охвачена
коммуникациями, а в крупных городах технологии развиваются слишком
быстро, скачками.

Внедряемые технологии изначально содержат в себе некие социальные и
культурные возможности. Однако принципиально важно, что возможности эти
– разные, и что они, как правило, реализуются в альтернативные
социальные и культурные перспективы. Их реализация в значительной
степени зависит от того, насколько активно государство, общество,
личность на соответствующем уровне будут вмешиваться в происходящее на
основе знания о происходящем, насколько будут противостоять одним
тенденциям и поддерживать другие.

§ 2. Проблемы повышения эффективности влияния Интернета на правовую
культуру личности

Анализ взаимодействия Интернета и правовой культуры личности позволил
выявить ряд проблем, решение которых способно оказать позитивное
воздействие на формирование правовой культуры личности. В связи с этим
особую актуальность приобретает рассмотрение способов их решения.

В частности, представляется целесообразным уделить внимание следующим
вопросам:

– обеспечению доступа граждан России к общегосударственным
информационным ресурсам на основе соблюдения прав человека, в том числе
права на свободный поиск, получение, передачу, производство и
распространение информации, а также права на обеспечение
конфиденциальности любой охраняемой законом информации, имеющейся в
информационных системах. Это позволит создать оптимальные условия для
развития гражданского общества;

– контролю за содержательной стороной информации, размещенной в
Интернете (цензуре в Интернете);

– проблемам соотношения и эффективности правового регулирования и
саморегулирования интернет-отношений;

– развитию дистанционного образования, основанного на
интернет-технологиях.

Внедрение интернет-технологий в механизмы взаимоотношений правительства
с гражданами и организациями стало сегодня одной из актуальных задач во
многих странах мира.

В наиболее развитых странах процесс модернизации информационной
инфраструктуры государственных учреждений является следствием
крупномасштабных реформ системы государственного управления, нацеленных
на повышение его эффективности, открытости, демократичности, преодоление
ведомственных и бюрократических барьеров, повышение престижности
государственной службы.

Вступая в Совет Европы, Россия обязалась реализовать европейские
стандарты открытости официальной информации. Вместе с тем
законодательное регулирование права граждан на доступ к официальной
информации практически отсутствует: Федеральные законы “О праве на
доступ к информации”, “Об обязанности органов государственной власти,
государственных организаций и органов местного самоуправления
предоставлять информацию гражданам о своей деятельности” находятся еще
на стадии разработки.

В целях создания необходимых условий для открытости официальной
информации представляется целесообразным исследование и использование
опыта зарубежных стран, где существуют различные варианты
законодательства относительно принципов общественного доступа к
официальной информации. В частности, представляется целесообразным
использование международного и шведского HYPERLINK \l “sub_99207”
*(207) опыта обеспечения доступа к информации, изложенного Х. Ядерблом.
Она считает необходимым следующее: во-первых, определить рамки
законодательства (кто обязан предоставлять информацию, кто может
пользоваться этим правом, какого рода информация должна подпадать под
действие закона о доступе к информации, а также каким образом и для
каких целей он может быть ограничен). Во-вторых, разрешить вопросы,
связанные с запросами на получение информации, и их подачу (речь идет о
том, должен ли порядок подачи запросов быть формализован) и проблему
закрытия конфиденциальной информации, пределов ее закрытия. И далее,
рассмотреть вопросы о форме доступа, пересмотре случаев отказа в
предоставлении информации, принятия поддерживающих правых норм и мер
(например, правовых норм, обязывающих учреждения хранить и
структурировать информацию должным образом), защиты информаторов СМИ
HYPERLINK \l “sub_99208” *(208) .

В отношении проекта российского закона “О праве на доступ к информации”
можно отметить следующее. Во-первых, данный закон регулирует отношения в
сфере электронного документооборота, что подтверждает осуществление
перехода России к информационному обществу, основанному на международных
телекоммуникационных сетях HYPERLINK \l “sub_99209” *(209) . Во-вторых,
закон ориентирован в основном на предоставление уже готовых официальных
правительственных документов, в то время как законодательство зарубежных
стран, например американский Закон “О свободе информации”, дает
возможность получать промежуточные решения и подготовительные материалы.
Объясняется это тем, что американские журналисты, присутствуя на
начальной стадии принятия решений, могут влиять на тех, кто готовит и
разрабатывает эти решения.

Россия должна обеспечить предоставление в Интернете бесплатной
информации о правовых актах федерального уровня, уровня субъектов
Федерации и муниципальных образований. Сюда входят материалы судебной
практики и многие другие документы, содержащиеся в разделе “Правовая
информация”. Второе направление – предоставление в Интернете различных
реестров: собственности, юридических лиц и т.п. Третье – становление
автоматизированного судопроизводства. Речь идет об использовании в суде
информационных технологий, т.е. подсудимый, адвокат, прокурор, судья
могут находиться где угодно и участвовать в судебном разбирательстве в
электронной форме.

В России работа по обеспечению прав граждан на доступ к информации
ведется в ходе реализации Федеральной целевой программы “Электронная
Россия на 2002-2010 гг.”. В свете этого изучение мирового опыта решения
аналогичных задач приобретает большое значение. Международная
консалтинговая организация “Accenture” провела исследование состояния
электронных государственных служб в 22 странах мира HYPERLINK \l
“sub_99210” *(210) .

Данное исследование проводилось в январе 2001 г. Перед исследователями
“Accenture” стояла задача определить уровень развития электронных услуг
для граждан и коммерческих организаций 22 стран, использующих Интернет
для обращения в правительственные учреждения. В исследование было
включено 165 видов услуг, предоставляемых государственными органами в
девяти областях государственной деятельности: гуманитарные программы,
юстиция и охрана порядка, государственный доход, национальная оборона,
образование, административные функции, транспорт, самоуправление и
демократия, почтовая служба. В этот список вошли услуги, обычно
оказываемые при непосредственном общении, по телефону или почте. Данный
перечень охватывает почти все поводы для общения с правительством,
возникающие у граждан и частных фирм. Исследователи отмечают, что в
настоящее время ни одно из правительств не предоставляет все 165 услуг.

Были определены три качественных уровня присутствия государственных
служб в Интернете: уровень публикаций информационных материалов, уровень
интерактивного взаимодействия и уровень реальных операций. Для оценки
развития электронных услуг использовалось два критерия: уровень развития
самих услуг и уровень развития способов их предоставления. Первый из них
отражает степень присутствия правительства в Интернете, и при его
определении учитывалась доля услуг соответствующего правительства,
представленных в сети (количество), а также полнота предоставления
потенциала этих услуг (качество). Критерий уровня развития способов
предоставления услуг использовался для оценки механизмов взаимодействия
с потребителем, таких как: унифицированные порталы, ориентированный на
пользователя дизайн, повышение пропускной способности сайтов,
предоставление дополнительных услуг. Совмещение показателей этих двух
уровней позволило использовать еще один критерий – общий уровень
развития электронных услуг. Основываясь на показателях именно последнего
критерия, исследуемые страны были разделены на несколько категорий.
Авторы выделили четыре качественных уровня развития стран:

1) уровень инновационного лидерства – страны, входящие в эту группу,
отличаются большим количеством и высоким уровнем развития сетевых услуг;

2) уровень высоких ожиданий – к этой группе отнесены страны,
находящиеся в начале периода интенсивного развития электронного
правительства, они демонстрируют явные признаки улучшения способов
предоставления услуг и имеют реальную возможность в ближайшее время
совершить качественный скачок и переместиться в первую группу;

3) уровень умеренного роста – в эту группу вошли страны, правительства
которых в целом достаточно широко представлены в сети, но им необходимо
совершенствовать как сами услуги, так и способы их предоставления;

4) уровень создания основ – объединяет государства с недостаточным
присутствием правительственных организаций в сети и большими
неиспользованными возможностями.

Необходимость создания электронного правительства осознана политиками
большинства стран. Но исследование показало, что, несмотря на наличие в
ряде государств концепции развития электронного правительства, ее
реализация на практике оказалась сложным процессом. Одним из факторов,
сдерживающих осуществление подобных программ, является проблема
обеспечения доступа к новым информационным каналам для всех слоев
общества.

Как отмечает Л.В. Журавлева, исследование позволило выделить пять
отличительных признаков, характерных для стран-лидеров в области
создания электронного правительства HYPERLINK \l “sub_99211” *(211) .

1. Удачное сочетание замысла и способов реализации. Страны лидеры
вовремя сформировали концепцию развития и привели в действие
административные механизмы, способствующие реализации государственных
программ. Правительственные службы перенесли центр внимания на
потребности граждан и организаций, а также была установлена строгая
отчетность за предоставление услуг. В этих странах был найден правильный
баланс между политической инициативой и простотой административных схем.

2. Ориентация на потребителя. На первой стадии реализации программ
электронного правительства страны обычно ограничиваются публикацией
основной информации и расширяют свое присутствие в сети за счет
использования традиционных организационных схем и услуг. Но практика
показывает, что успешная деятельность в Интернете должна исходить скорее
из пожеланий клиента, чем из особенностей собственной структуры.
Подобный подход является теперь общепризнанным в практике стран-лидеров.
Правительственные сайты этих государств построены с учетом типичных
поводов для обращения граждан в государственные органы.

По принципам организации государственные информационные ресурсы могут
быть структурно-ориентированнными, проблемно-ориентированными и
синтетическими – совмещающими структурный и проблемно-ориентированный
подходы. Зарубежные государственные информационные ресурсы, как правило,
представлены на уровне проблемно-ориентированных либо синтетических
порталов. В качестве классического примера проблемно-ориентированного
государственного информационного ресурса А. Солдаткин HYPERLINK \l
“sub_99212” *(212) приводит сингапурский портал Е-citizen. Портал
начал функционировать в начале 2000 г. и сразу был признан модельным в
части организации взаимоотношений государства и общества. Достоинство
этого подхода заключается в том, что от посетителей сайта не требуется
знания специфических особенностей деятельности государственных
институтов. Навигация построена по принципу “Путешествие по жизни”.
Регистрация рождения, вопросы здравоохранения, образования, социального
обеспечения, обороны, организации бизнеса, налогообложения являются
“узловыми точками” портала, предлагающего посетителю информацию и услуги
в интуитивно понятных терминах навигационной модели. Введена единая
процедура прохождения информационных потоков по государственным
учреждениям, поскольку многие вопросы являются межведомственными по
порядку регулирования.

3. Методы управления отношениями с клиентами. Еще одни фактором,
позволившим ряду стран лидировать в сфере создания электронных
правительств, является использование методов управления отношений с
клиентами. Эти методы дают возможность обращаться к клиентам персонально
и таким образом сводить к минимуму дублирование информации, а также
систематизировать данные о поведении клиентов. Правительства могут
значительно снизить затраты в результате внедрения систем управления
отношениями с клиентами.

4. Сочетание количества и комплексности услуг. Характерной чертой
политики инновационных лидеров является стремление не ограничиваться
расширением сети правительственных сайтов, но и разрабатывать новые
комплексные подходы к предоставлению услуг.

5. Сетевые порталы – единые центры доступа. На первом этапе реализации
концепции электронного правительства во многих странах было создано
большое количество сайтов государственных органов. Но такой подход не
обеспечивал повышения качества услуг. Выходом из положения стало
создание сетевых порталов, предоставляющих доступ к ресурсам нескольких
государственных учреждений одновременно.

?

j¶

jB

ju

j†

. -O

j

j

j

Oe

ph+Oe

Основной целью государственных информационных порталов (крупных
интегрированных информационных ресурсов, в совокупности образующих
систему “электронного правительства”, или Е-Government) HYPERLINK \l
“sub_99213” *(213) , является создание для посетителей условий,
позволяющих, зайдя на один сайт, получить максимальные возможности по
доступу к информации и услугам, относящимся к сфере компетенции
государственных органов власти и управления. Предоставляется доступ к
централизованным базам данных, обеспечивающим работу всех подразделений
государственных учреждений.

В рамках государственных информационных порталов создается электронный
рынок товаров и услуг в интересах обеспечения государственных структур в
части эффективного выполнения государственных заказов HYPERLINK \l
“sub_99214” *(214) , организации тендеров, привлечения заинтересованных
сторон к реализации программ социальной поддержки нуждающихся слоев
населения.

В ходе исследования было отмечено, что ключевым моментом перехода от
констатации проектов по созданию электронного правительства к их
конкретному осуществлению во многих странах стало повышение планов
развития государственных сетевых услуг из общей массы правительственных
программ в сфере информационных технологий. Так, в Португалии была
принята программа “Информационное общество 2000-2006”, в Нидерландах –
План действий по созданию электронного правительства, в Австралии –
программа “Правительство в сети”.

Авторы исследования выделяют ряд общих черт, присущих успешным
программам по созданию электронного правительства. Прежде всего,
необходимо наличие активных лидеров в политическом руководстве и в
административном аппарате правительства. Также очень важно создать
необходимую инфраструктуру и четкую программу действий,
предусматривающую ответственность за результаты. Программа действий
должна основываться на адекватной стратегии, учитывающей все аспекты
организационной модели и направленной на выявление деятельности,
перенесение которой в Интернет будет максимально эффективным. Большую
роль в успешном развитии электронных правительств играют специально
созданные ведомственные структуры, отвечающие за реализацию программ
правительственных услуг в Интернете. И опыт стран – инновационных
лидеров, создавших такие структуры, подтверждает правоту этого тезиса.

В группу стран – инновационных лидеров входят Канада, Сингапур и
Соединенные Штаты Америки. Отличительной чертой их концепций создания
электронных правительств является четкая ориентация на потребности
граждан.

В рамках данного исследования представляется целесообразным рассмотреть
также вопрос о цензуре в Интернете, так как не только наличие правовой
информации в сети и доступа к ней, но и содержание информации
сказывается на формировании правовой культуры личности.

Закон РФ “О средствах массовой информации” провозглашает недопустимость
цензуры, но в то же время запрещает использование средств массовой
информации в целях совершения уголовно наказуемых деяний, для
разглашения сведений, составляющих государственную или иную специально
охраняемую законом тайну, для осуществления экстремистской деятельности,
а также для распространения передач, пропагандирующих порнографию, культ
насилия и жестокости. Запрещаются использование скрытых вставок,
воздействующих на подсознание людей и (или) оказывающих вредное влияние
на их здоровье, распространение сведений о способах, методах разработки,
изготовления и использования, местах приобретения наркотических средств,
психотропных веществ и их прекурсоров, пропаганда каких-либо преимуществ
использования отдельных наркотических средств, психотропных веществ, их
аналогов и прекурсоров, за исключением рекламы наркотических средств и
психотропных веществ, внесенных в списки II и III в соответствии с
Федеральным законом “О наркотических средствах и психотропных веществах”
HYPERLINK \l “sub_99215” *(215) , в средствах массовой информации,
рассчитанных на медицинских и фармацевтических работников, а также
распространение иной информации, распространение которой запрещено
федеральными законами.

С начала 1995 г. правительства многих стран указывают на проблему
нелегального (по законам этих стран) материала, размещенного в
Интернете, а также материала, который отрицательно влияет на
несовершеннолетних. Особую актуальность данная проблема приобретает и в
России. Кроме того, как отмечает Д.И. Дубровский, произошедший благодаря
Интернету слом экспертных барьеров на пути тиражирования информации
привел к тому, что “публикуется что угодно – малограмотный лепет,
бредовые идеи…, когда ничего нельзя ни доказать, ни опровергнуть”
HYPERLINK \l “sub_99216” *(216) .

Политику государств, касающуюся цензуры в Интернете, условно можно
разделить на четыре группы.

1. Государственная политика, направленная на поддержание самоуправления
Интернета и добровольное использование пользователями фильтрующих
(блокирующих) устройств. Этот способ был применен в Великобритании,
Канаде, Новой Зеландии и ряде других стран. В этих странах законы
признают нелегальным размещение в Интернете детской порнографии и
материалов, возбуждающих расовую ненависть и вражду. Содержание
(сontent) сайтов “неуместное для несовершеннолетних” не является
нелегальным для использования и не может контролироваться системой
доступа. Поэтому правительства таких стран поощряют добровольное
использование и развитие технологий, позволяющих пользователям сети
контролировать свой доступ и доступ их детей к информации, размещенной в
Интернете.

2. Устанавливается ответственность, в том числе уголовная, в отношении
провайдеров, предоставляющих доступ к информации неуместной для
несовершеннолетних HYPERLINK \l “sub_99217” *(217) , а также иной
информации. Этот подход применяется в некоторых австралийских штатах, в
США (хотя в США пока нет ни федерального закона, ни закона штата,
которые придавали бы этим действиям законную силу). В России также
устанавливается уголовная и административная ответственность за
злоупотребление свободой массовой информации. Статья 242 УК РФ HYPERLINK
\l “sub_99218” *(218) устанавливает ответственность за незаконное
распространение порнографических материалов или предметов, ч. 2 ст. 280
УК РФ – публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности с
использованием средств массовой информации. Статья 13.15 Кодекса
Российской Федерации об административных правонарушениях HYPERLINK \l
“sub_99219” *(219) устанавливает ответственность за изготовление и
(или) распространение относящихся к специальным средствам массовой
информации информационных компьютерных файлов и программ обработки
информационных текстов, содержащих скрытые вставки, воздействующие на
подсознание людей и (или) оказывающие вредное влияние на их здоровье.
Кроме того, ст. 16 Закона РФ “О средствах массовой информации”
устанавливает, что деятельность средства массовой информации может быть
прекращена или приостановлена судом в порядке гражданского
судопроизводства по иску регистрирующего органа или Министерства печати
и информации Российской Федерации. Основанием для такого прекращения
являются неоднократные в течение двенадцати месяцев нарушения редакцией
требований закона о недопустимости злоупотребления массовой информацией,
по поводу которых регистрирующим органом или органом государственной
власти в сфере печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций
Российской Федерации делались письменные предупреждения учредителю и
(или) редакции (главному редактору), а равно неисполнение постановления
суда о приостановлении деятельности средства массовой информации.
Деятельность средства массовой информации может быть также прекращена в
порядке и по основаниям, предусмотренным Федеральным законом от 25 июля
2002 г. N 114-ФЗ “О противодействии экстремистской деятельности”
HYPERLINK \l “sub_99220” *(220) . Статья 12 указанного закона запрещает
использование сетей связи общего пользования для осуществления
экстремистской деятельности. В противном случае применяются меры,
предусмотренные в данном законе, с учетом законодательства Российской
Федерации о связи.

Несмотря на законодательное закрепление в России соответствующих мер
ответственности за злоупотребление свободой массовой информации,
проблема размещения в Интернете нелегальной информации остается
актуальной. В связи с чем представляется целесообразным наряду с
установлением мер ответственности проводить политику стимулирования
добровольного применения пользователями фильтрующих устройств.

3. Государственная политика, направленная на ограничение доступа к
определенной информации для взрослых. Этот подход используется в
австралийском федеральном законе (хотя он до сих пор не вступил в силу),
в Китае, Саудовской Аравии, Сингапуре, Объединенных Арабских Эмиратах,
Вьетнаме. Некоторые страны требуют от интернет-провайдеров блокировать
подобную информацию, в то время как другие страны допускают ограниченный
доступ в Интернет, контролируемый государственными органами.

4. Государство запрещает открытый доступ к Интернету. Отдельные страны
требуют от пользователя зарегистрироваться или получить лицензию для
того, чтобы получить доступ с ограничениями, перечисленными выше (см.
HYPERLINK \l “sub_220503” п. 3 ). Например, на Кубе пользование
Интернетом ограничено и контролируется правительством. Требуется
официальное разрешение и необходимое оборудование, включая наиболее
современное, которое ограничено и может быть куплено только в
специальных управляемых государством магазинах, снова только со
специальным разрешением. Декрет 209 (“Доступ к Мировой компьютерной сети
c Кубы”), принятый в июне 1996 г., гласит: сеть не может использоваться
“в нарушение моральных принципов Кубинского общества и законов” и что
сообщения электронной почты не должны “подвергнуть опасности
национальную безопасность” HYPERLINK \l “sub_99221” *(221) .

Необходимость регулирования доступа к материалам, размещенным в
Интернете, признается во многих странах мира. Однако то, что является
легальным в одной стране, может не быть таковым в другой стране.
Например, во Франции запрещается размещение на веб-страницах нацистской
тематики, в то время как австралийские законы этого не запрещают
HYPERLINK \l “sub_99222” *(222) . Существуют и другие примеры
неэффективности национальных законов, касающихся цензуры в Интернете. В
данном случае представляется целесообразным приятие соответствующего
акта на международном уровне.

Необходимо отметить, что чрезмерное регулирование содержания
информационных ресурсов, размещенных в Интернете, может негативно
сказаться на развитии правовой культуры, на формировании правовой
активности личности. Вместе с тем отсутствие минимально необходимых
ограничений на доступ к определенной информации также может привести к
подобному результату. В связи с чем представляется целесообразным
законодательное регулирование данного вопроса на основе сочетания
интересов как личности, так и общества, и государства.

Знание гражданином права, как одна из составляющих правовой культуры
личности, тесно связана с информационной функцией права и особенно его
составляющей – законодательства. Как справедливо отмечал И.А. Ильин,
“положительное право имеет единое и определенное содержание, которому
свойственно особым образом “значить” в жизни и делах данного союза
людей. Право берет на себя ответственную задачу указать людям
“объективно лучший” способ внешнего поведения и “связать” их этим
указанием” HYPERLINK \l “sub_99223” *(223) .

Среди форм воздействия права на социальные связи можно выделить
информационно-психологическую, воспитательную, социальную и правовое
регулирование. В рамках данных форм осуществляется влияние правовой
информации на мотивы субъектов, на их внутренний мир, на формирование в
сознании людей ценностных представлений, на правовое воспитание
личности, социальную среду действия права, общественные отношения, а в
целом на общественную жизнь, сознание и поведение людей. Таким образом,
право оказывает существенное влияние на формирование правовой культуры
как общества, так и личности.

Информация, интернет-технологии меняют и среду правового воздействия, и
само право HYPERLINK \l “sub_99224” *(224) . От информативности права
зависит правовая культура общества HYPERLINK \l “sub_99225” *(225) , а
значит, и личности. Следовательно, одной из основ формирования правовой
культуры личности является формирование информационной среды Интернета,
широкомасштабная информатизация и формирование соответствующей правовой
среды информационного общества и специально законодательно установленных
для него правовых регуляторов и механизмов. Причем совершенствование
последних позволит повысить эффективность функционирования международной
телекоммуникационной сети Интернет в качестве средства развития правовой
культуры как личности, так и общества в целом.

Теоретико-правовое осмысление регулирования интернет-отношений
определяется необходимостью доктринальной разработки правовых понятий и
установления методов, обеспечивающих возможность реализации права в
виртуальном мире, который не признает национальных правовых систем и в
котором отсутствует какой-либо орган централизованного контроля и
принуждения.

Учитывая, что правовое регулирование и саморегулирование, право и
мораль – это различные виды нормативных систем, то возникает вопрос об
их соотношении в процессе регулирования интернет-отношений. Этот вопрос
может означать, во-первых, каково фактическое соотношение между данными
формами социального регулирования, а во-вторых, каким это соотношение
должно быть.

Интернет до последнего времени представлял собой практически полностью
саморегулируемую (автономно регулируемую) среду, в которой участники
информационного обмена следовали стихийно сложившимся нормам поведения,
некого “сетевого” этикета (netiquette). В основе саморегулирования
интернет-отношений лежат нормы морали (нравственности), этики, обычаев,
обыкновений, традиций.

В связи с объективной сложностью регулирования общественных отношений в
сети Интернет и постоянным развитием и совершенствованием информационных
и коммуникационных технологий законодательство и правоприменение не
всегда успевают отслеживать динамичное развитие информационного
общества. В. Наумов отмечает, что “в такой динамичной и комплексной
сфере, как сеть Интернет, внедрение в рамках действующего
законодательства механизмов саморегулирования является приоритетным,
поскольку таковые отвечают интересам субъектов соответствующих
отношений, ликвидируют часть существующих пробелов в сфере регулирования
использования сети Интернет и способствуют оперативному разрешению
конфликтов между организациями, гражданами и государственными органами в
связи с использованием информационных и коммуникационных технологий”
HYPERLINK \l “sub_99226” *(226) .

Вместе с тем как специалистами в области права, так и представителями
интернет-сообщества справедливо отмечается явная недостаточность только
саморегулирования применительно к отдельным “сетевым” отношениям. Во
многом это объясняется динамикой взаимодействия права и нравственности,
разграничением сферы действия правовых и моральных предписаний.

Представляется верной точка зрения Л. Гумпловича, считавшего, что право
возникает при столкновении разнородных социальных элементов, когда
коллективное уже не может быть сдержано простым обычаем, мораль одних не
является в то же время моралью других HYPERLINK \l “sub_99227” *(227) .
Именно правом примиряется противоречие нравственных воззрений. Вместе с
тем, К.П. Победоносцев обращал внимание на противоречие между моралью и
правом, углубляющееся по мере развития законодательства, всей
юридической действительности HYPERLINK \l “sub_99228” *(228) . Е.Н.
Трубецкой отмечал, что “с одной стороны, нравственные предписания
объемлют в себе часть права; с другой стороны, предписания правовые
заключают в себе часть нравственности; но вместе с тем существует
множество таких нравственных требований, которые не имеют правового
значения, и много таких правовых норм, которые или вовсе не имеют
нравственного содержания, или даже прямо безнравственны. Нравственность
и право в их взаимных отношениях могут быть сравнены с двумя
пересекающимися окружностями: у них есть, с одной стороны, общая сфера
сфера пересечения, в которой содержание их предписаний совпадает, и
вместе с тем две отдельные области, в коих их требования частью не
сходятся между собой, частью даже прямо противоречат друг другу”
HYPERLINK \l “sub_99229” *(229) .

Развитие электронно-цифровой среды, безусловно, требует
государственно-правового обеспечения. Центральным понятием в данном
случае выступает правовое регулирование.

По мнению О.А. Степанова HYPERLINK \l “sub_99230” *(230) , необходима
смена правовой парадигмы (или типа рациональности), что связано,
во-первых, с определением места и роли человека в условиях дальнейшего
развития информационно-электронной среды (определением идеологии
выживания человека), а во-вторых, с тем, что правовые средства,
ориентированные на реальный (аналоговый) мир, оказываются неадекватными
для регулирования многих ситуаций, связанных с развитием виртуального
(электронно-цифрового) мира.

Рассматривая первый из указанных аспектов, О.А. Степанов справедливо
отмечает, что уже сегодня право призвано приобретать новое содержание в
рамках формирования новой информационно-электронной реальности,
переключая общественное мировоззрение на общецивилизационные ориентиры,
способные обеспечить устойчивое функционирование социума в условиях
возмущающих воздействий (психокомпьютерные воздействия, хакерство и
т.п.) информационно-электронной среды. В связи с этим становление новой
правовой парадигмы должно быть связано не только с прагматическими, но и
с гуманистическими началами, поскольку правовое регулирование, прежде
всего, должно создать условия для безопасности и развития каждого
индивида. Поэтому право следует рассматривать в качестве средства
обеспечения свободы личности в условиях поддержания динамического
равновесия между ее интересами и общественной необходимостью. Конечная
цель права должна сводиться к поддержанию благоприятной для человеческой
жизни внешней среды, а соответствие этой цели должно быть одним из
основных критериев в оценке правовых явлений. Миссия права при данном
подходе может сводиться к обеспечению гарантии свободы и справедливости
в обществе, а также внесению стабильности в дальнейшее развитие социума.
Вместе с тем на переломах цивилизационного развития стабильность права
может оказаться негативным фактором, мешающим адаптации социума к новым
условиям жизнедеятельности. Это предполагает необходимость анализа
смыслового назначения права.

Вступление мира в фазу информационного общества позволяет говорить о
расширении среды обитания человека за счет виртуального пространства в
информационную сферу, влияние которой на качество жизни, здоровье и
социальные параметры резко усиливается. Именно поэтому по аналогии с
экологией материально-энергетической среды обитания человека Г.В. Белов
вводит понятие “информационная экология”. В данном случае речь, прежде
всего, идет о влиянии информатизации на морально-нравственное,
психофизиологическое, психологическое и психическое состояние как
отдельного человека, так и общества в целом. В рамках данного подхода
правовой идеал информационного права находится в сфере обеспечения прав
и свобод личности в информационном обществе, в создании правовых основ
“информационной экологии”, ориентированной на сохранение баланса в
сложной системе информационных свобод и их ограничений. Распространение
“информационно-экологической” идеологии может дать определенный прогресс
в понимании разумных и целесообразных установок в обсуждении путей
выхода из цивилизационного кризиса современной эпохи
компьютерно-технологической революции HYPERLINK \l “sub_99231” *(231) .

Формирование правовой основы безопасного развития
информационно-электронной среды, Интернета в частности, обусловлено
потребностью повышения регулятивных возможностей системы права. Такой
подход предполагает необходимость постановки вопроса о наполнении
правовых систем современности, которые должны быть совместимыми с новыми
механизмами, стандартами, принципами, реализация которых обеспечит
дальнейшее развитие социума. Правовые подходы к регулированию явлений,
ориентированные на реальный (аналоговый) мир, оказываются неадекватными
для регулирования многих ситуаций в рамках развития виртуального
(электронно-цифрового) мира HYPERLINK \l “sub_99232” *(232) .

Однако на основе сложившихся правовых понятий осуществить
концептуальную разработку правового регулирования отношений в области
электронного взаимодействия сложно (поскольку наказание и поощрение в
традиционном виде в виртуальном пространстве бессмысленно), поэтому
необходимо формировать новую базу правовых знаний.

Принимая во внимание особенности виртуального мира, О.А. Степанов
предложил гипотезу “квазиправового пространства”, электронно-цифрового
мира, обеспечиваемого общественным и частично государственным контролем,
а также техническими (технологическими) средствами самозащиты
пользователей. Эти средства предусматривают для них равноправную
многостороннюю систему безопасности и дополняются определенными
превентивными (прежде всего уголовно-правовыми) гарантиями со стороны
государства. Однако данная позиция представляется не совсем верной, так
как предполагает наличие “мнимого” правового регулирования
интернет-отношений, что не соответствует действительности. Несмотря на
то, что некоторые правовые аспекты Интернета еще находятся в стадии
разработки, определенная их часть уже сейчас попала в сферу
регулирования различных нормативно-правовых актов. С.В. Петровский
отмечает, что “в отдельных моментах Интернет даже чересчур
зарегулирован, одновременно попадая в сферу действия законов о связи, о
средствах массовой информации, об авторском праве, об обязательном
экземпляре документа и других. Просто в одних законах его называют
“взаимоувязанная сеть связи”, в других – “телекоммуникационная сеть”, а
в третьих …никак не называют, но налагают на его пользователей
какие-либо обязанности” HYPERLINK \l “sub_99233” *(233) .

Кроме того, в настоящее время отмечается все более явная тенденция
урегулирования различными государствами “сетевых” отношений посредством
их четкой правовой регламентации, попытки изменить соотношение стихийно
сложившихся норм сетевого этикета и собственно правовых норм в пользу
последних.

Изначально правовое регулирование Интернета HYPERLINK \l “sub_99234”
*(234) осуществлялось на ведомственном уровне, поскольку основными
пользователями сети были служащие Министерства обороны США. Затем, по
мере расширения количества международных подключений к Интернету,
возникла проблема правового регулирования трансграничной передачи
данных, которая остается актуальной до настоящего времени и требует
международно-правового регулирования вопросов сотрудничества государств
по обеспечению ограничений и запретов на передачу определенных видов
информации HYPERLINK \l “sub_99235” *(235) .

Среди наиболее актуальных проблем, возникающих в связи с использованием
интернет-технологий, можно назвать вопросы разграничения юрисдикции
различных государств применительно к возникающим в Интернете отношениям,
вопросы определения правового статуса “сетевых” средств массовой
информации, в том числе вопрос о допустимости и пределах сетевой
цензуры, многочисленные вопросы электронной торговли (электронного
документооборота, электронно-цифровой подписи и др.), защиты
интеллектуальной собственности, вопросы ответственности за
правонарушения, совершенные посредством Интернета; вопросы обеспечения
информационной безопасности, предотвращения распространения информации,
создающей угрозу для прав и законных интересов физических и юридических
лиц, а также создающей угрозу для государственной безопасности,
экономического и социального развития страны. С включением отношений,
связанных с использованием Интернета, в сферу предпринимательской
деятельности возникла актуальность в защите инвестиций, направленных на
оказание услуг посредством сети Интернет, разработку информационных
ресурсов и компьютерных программ.

Решение данных проблем должно основываться не только на разработке
новых технологических решений, но также на значительной нормотворческой
работе, создании нового законодательства и совершенствовании
действующего. Причем проблемы нейтрализации негативных последствий
использования Интернета должны решаться как международными, так и
национальными правовыми средствами.

В настоящее время во многих странах только начинает формироваться
национальное законодательство, касающееся использования сети Интернет.
Многие страны стараются решать правовыми способами как глобальные
проблемы использования Интернета при шпионаже, терроризме,
укрывательстве и отмывании доходов, так и более частные вопросы защиты
детей от порнографии, защиты платежей и прав потребителей в
интернет-магазинах, предотвращения распространения опасной информации,
развития электронного бизнеса и т.д. Как отмечает И.М. Рассолов, в
странах, где определенные нормы существуют, они представляют собой плохо
систематизированный ряд правовых предписаний HYPERLINK \l “sub_99236”
*(236) . В США действует закон, разрешающий интернет-провайдерам
ограничивать или закрывать доступ к сайтам, владельцы которых нарушают
законодательство или размещают там оскорбительную, непристойную
информацию. В Германии блокировка подобных сайтов является прямой
обязанностью провайдеров. Японское правительство регулирует Интернет так
же, как обычные и электронные средства массовой информации. Китайские
пользователи, особенно владельцы сайтов, обязаны даже вставать на учет
по месту своего постоянного жительства или временного местонахождения, в
то время как на территории Тайваня государство принципиально не
вмешивается в “интернетные” дела.

Несмотря на различные походы к регулированию общественных отношений,
возникающих в процессе функционирования Сети, большинство проблем
Интернета носит глобальный характер и требует совместных усилий
государств HYPERLINK \l “sub_99237” *(237) . Связанные с Интернетом
правоотношения носят “экстранациональный” характер. Применение локальных
правовых норм к таким правоотношениям без учета и связи с
законодательством других стран может быть неэффективным. Это требует
приоритетного внимания к разработке правовых норм, направленных на
регулирование Интернета, на международно-правовом уровне, путем
заключения и исполнения (в том числе инкорпорирования соответствующих
норм в российское законодательство) универсальных международных
соглашений. Однако специальных международных соглашений HYPERLINK \l
“sub_99238” *(238) по этому вопросу не так много.

Российская Федерация ратифицировала Федеральным законом от 30 марта
1995 г. N 37-ФЗ HYPERLINK \l “sub_99239” *(239) Устав HYPERLINK \l
“sub_99240” *(240) и Конвенцию Международного союза электросвязи,
подписанную в Женеве 22 декабря 1992 г. HYPERLINK \l “sub_99241” *(241)
Осуществление связи с помощью Интернета и других телекоммуникационных
сетей подпадает под определение электросвязи, данное в Уставе
Международного союза электросвязи. В его п. 1012 зафиксировано, что
электросвязь – это “…любая передача, излучение или прием знаков,
сигналов письменного текста, изображений и звуков или сообщений любого
рода по проводной, радио-, оптической или другим электромагнитным
системам”.

Устав международного союза электросвязи предусматривает следующие
положения:

1. Государство обязано обеспечить передачу сообщений от населения при
помощи международной службы общественной корреспонденции с
предоставлением по каждой категории корреспонденции одинаковых условий
обслуживания, тарифов и гарантий без предоставления какого-либо
приоритета или предпочтений (ст. 33 Устава).

2. Государство вправе прервать любую “…частную электросвязь, которая
могла бы представлять угрозу безопасности государству или противоречить
его законам, общественному порядку или правилам приличия” (ст. 34
Устава).

3. Государство вправе прекращать службу международной электросвязи
вообще или для отдельных видов электросвязи, либо корреспонденций с
немедленным уведомлением других членов Союза международной электросвязи
(ст. 35 Устава).

4. Не принимается никакая ответственность “…по отношению к
пользованию службами международной электросвязи, в частности, в
отношении претензий по возмещению убытков” (ст. 36 Устава).

5. Принимаются меры для сохранения тайны международных сообщений, с
резервированием за государством права передавать эти сообщения
компетентным властям во исполнение внутреннего законодательства либо
международных соглашений (ст. 37 Устава).

Данные положения являются базовыми при изучении правового статуса
общедоступных сетей электросвязи, в том числе международной сети
Интернет.

Другим международным актом, определяющим принципиальный подход России к
политике развития и правового регулирования процессов информатизации,
среди которых ведущим следует признать процесс расширения доступности и
информационной наполненности сети Интернет, является Окинавская хартия
глобального информационного общества, принятая на совещании “стран
восьмерки” 22 июля 2000 г. HYPERLINK \l “sub_99242” *(242) Участники
данного договора подтверждают приверженность принципу участия людей во
всемирном информационном процессе (ликвидации международного разрыва в
области информации и знаний (цифрового разрыва)): все люди повсеместно,
без исключения должны иметь возможность пользоваться преимуществами
глобального информационного общества. Устойчивость последнего
основывается на стимулирующих развитие человека демократических
ценностях, таких как свободный обмен информацией и знаниями, взаимная
терпимость и уважение к особенностям других людей.

Данная Хартия провозглашает также принцип содействия развитию
конкуренции в телекоммуникационной сфере, защиты прав интеллектуальной
собственности на информационные технологии, развития трансграничной
электронной торговли в контексте жестких рамок Всемирной торговой
организации (ВТО), продолжение практики освобождения электронных
переводов от таможенных пошлин до тех пор, пока она не будет рассмотрена
вновь на следующей министерской конференции ВТО, развитие механизма
защиты частной жизни потребителя, а также электронной идентификации,
электронной подписи, криптографии и других средств обеспечения
безопасности и достоверности операций.

Рядом международных соглашений предусматривается информационный обмен
путем передачи данных. Это, в частности, заключенное в рамках
Содружества Независимых Государств Соглашение об обмене экономической
информацией от 26 июня 1992 г. HYPERLINK \l “sub_99243” *(243) ,
Соглашение о межгосударственном обмене научно-технической информацией от
26 июня 1992 г. HYPERLINK \l “sub_99244” *(244) , Соглашение об обмене
правовой информацией от 21 октября 1994 г. HYPERLINK \l “sub_99245”
*(245) , Конвенция о сотрудничестве в области культуры, образования,
науки и информации в Черноморском регионе, подписанная в городе Стамбуле
6 марта 1993 г. HYPERLINK \l “sub_99246” *(246) , и др HYPERLINK \l
“sub_99247” *(247) .

Кроме этого, сотрудничество по развитию трансграничных коммуникаций
предусматривается двухсторонними договорами Российской Федерации. Среди
них Соглашения о сотрудничестве в области информации и вычислительной
техники с Правительством Французской Республики от 15 февраля 1996 г.
HYPERLINK \l “sub_99248” *(248) , Правительством Республики Беларусь от
27 февраля 1996 г. HYPERLINK \l “sub_99249” *(249) и др.

Основой правового регулирования общественных отношений в России
является Конституция РФ HYPERLINK \l “sub_99250” *(250) , закрепившая
гарантии единства экономического пространства, свободного перемещения
товаров, услуг и финансовых средств, свободу экономической деятельности
(ч. 1 ст. 8); признание идеологического многообразия в Российской
Федерации (ч. 1 ст. 13), гарантии свободы слова и мысли, свободы
литературного, художественного, научного, технического и других видов
творчества; гарантии свободы совести, включая право распространять
религиозные и иные убеждения (ст. 28); права каждого на личную и
семейную тайну, тайну переписки и иных сообщений, ограничение которых
допускается только на основании судебного решения (ст. 23), запрет на
сбор, хранение, использование и распространение информации о частной
жизни лица без его согласия (ст. 24); запрет пропаганды или агитации,
возбуждающей социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть
и вражду, запрет пропаганды расового, национального, религиозного или
языкового превосходства и другие.

В настоящий момент находится пока только на стадии формирования система
нормативно-правовых актов HYPERLINK \l “sub_99251” *(251) , относящихся
к электронной торговле, налогообложению создания и использования ИТ,
таможенному регулированию общественных отношений в области ИТ, а также
предупреждению и пресечению монополистической деятельности и
недобросовестной конкуренции в сфере ИТ.

Нужно отметить, что предметных федеральных законов, регулирующих
исключительно общественные отношения в области функционирования
Интернета, в России не существует, а большинство норм сосредоточено в
системе так называемого информационного законодательства, в которой
проблемы использования Интернета и других информационных технологий не
являются единственными и которая регулирует процессы, происходящие во
всей информационной сфере общества.

Федеральный закон от 7 июля 2003 г. N 126-ФЗ “О связи” HYPERLINK \l
“sub_99252” *(252) устанавливает правовые основы в области связи,
осуществляемой под юрисдикцией России, определяет полномочия органов
государственной власти в области связи, а также права и обязанности лиц,
участвующих в указанной деятельности или пользующихся услугами связи.

В отношении операторов связи, осуществляющих свою деятельность за
пределами Российской Федерации в соответствии с правом иностранных
государств, данный Федеральный закон применяется только в части
регулирования порядка проведения работ и оказания ими услуг связи на
находящихся под юрисдикцией Российской Федерации территориях.

Закон определяет электрическую связь (электросвязь) как любые
излучения, передачу или прием знаков, сигналов, голосовой информации,
письменного текста, изображений, звуков или сообщений любого рода по
радиосистеме, проводной, оптической и другим электромагнитным системам
(ст. 2 Закона). Данное определение несколько шире, чем определение
электросвязи, содержащееся в Федеральном законе от 16 февраля 1995 г. N
15-ФЗ “О связи”. В последнем под электросвязью понималась всякая
передача или прием знаков, сигналов, письменного текста, изображений,
звуков по проводной, радио-, оптической и другим электромагнитным
системам.

Услуги связи представляют собой деятельность по приему, обработке,
хранению, передаче и доставке сообщений электросвязи (ст. 2 Закона).
Законодательное оформление получили услуга присоединения и услуга по
пропуску трафика. Регулируется порядок и условия присоединения сетей
электросвязи и их взаимодействие, при этом устанавливаются некоторые
особенности в отношении оператора, занимающего существенное положение в
сети связи общего пользования.

В соответствии с п. 3 ст. 7 Закона “О связи” на операторов связи
возлагается обязанность обеспечить защиту сетей и средств связи от
несанкционированного доступа к ним. Сведения об абонентах-гражданах не
могут быть без их письменного согласия включены оператором связи в
данные информационно-справочного обслуживания.

Статья 64 Закона устанавливает обязанности операторов связи и
ограничение прав пользователей услугами связи при проведении
оперативно-розыскных мероприятий и осуществлении следственных действий.
При разработке и эксплуатации сетей связи операторы связи обязаны
оказывать содействие и предоставлять соответствующим органам возможность
осуществлять оперативно-розыскные мероприятия на сетях связи (ст. 64
Закона). Операторы связи обязаны приостановить оказание услуг связи
физическому или юридическому лицу на основании мотивированного
письменного решения одного из руководителей органа, осуществляющего
оперативно-розыскную деятельность (п. 3 ст. 64 Закона). Возобновление
оказания услуг связи возможно только на основании решения суда или
мотивированного письменного решения одного из руководителей органа,
осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, который принял
решение о приостановлении услуг связи.

Вместе с тем данный Закон гарантирует тайну связи (ст. 63 Закона).
Ознакомление с сообщениями электросвязи, получение сведений о них и иные
ограничения тайны связи допускаются только на основании судебного
решения.

Федеральный закон “О связи” представляет собой базовый нормативный акт,
предполагающий принятие нормативно-правовых актов по отдельным
категориям услуг связи.

Другим базовым актом, регулирующим использование ИТ, в том числе
Интернета, в Российской Федерации, является Федеральный закон N 24-ФЗ
“Об информации, информатизации и защите информации”, принятый
Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации 25
января 1995 г. и вступивший в силу 20 февраля 1995 г. Данный закон
является системообразующим нормативно-правовым актом и содержит основные
юридические дефиниции и принципы, применяемые не только к ИТ, но и ко
всем информационным отношениям в Российской Федерации.

Согласно ст. 1 Федерального закона “Об информации, информатизации и
защите информации” (далее – ФЗ “Об информации”) закон регулирует
отношения, возникающие при: “формировании и использовании информационных
ресурсов на основе создания, сбора, обработки, накопления, хранения,
поиска, распространения и предоставления потребителю документированной
информации; создании и использовании информационных технологий и средств
их обеспечения; защите информации, прав субъектов, участвующих в
информационных процессах и информатизации”.

ФЗ “Об информации” указывает, что информационные системы состоят из
документов и информационных технологий, а информационные ресурсы
формируются из массивов документов в информационных системах. Причем
только документированная информация может быть включена в информационные
ресурсы. Само документирование информации осуществляется в порядке,
устанавливаемом органами государственной власти, ответственными за
организацию делопроизводства, стандартизацию документов и их массивов,
безопасность Российской Федерации (ч. 1 ст. 5 Закона).

Документ, полученный из автоматизированной информационной системы,
приобретает юридическую силу после его подписания должностным лицом в
порядке, установленном законодательством Российской Федерации (ч. 2 ст.
5 Закона). Кроме того, юридическая сила может подтверждаться электронной
цифровой подписью. Юридическая сила последней признается при наличии в
автоматизированной информационной системе программно-технических
средств, обеспечивающих идентификацию подписи, и соблюдении
установленного режима их использования.

Указанные общественные отношения в области ИТ развиваются в рамках
процесса информатизации, который определяется как “организационный
социально-экономический и научно-технический процесс создания
оптимальных условий для удовлетворения информационных потребностей и
реализации прав граждан, органов государственной власти, органов
местного самоуправления, организаций, общественных объединений на основе
формирования и использования информационных ресурсов” (ст. 2 ФЗ “Об
информации”).

Согласно ст. 16 ФЗ “Об информации” “все виды производства
информационных систем и сетей, технологий и средств их обеспечения
составляют специальную отрасль экономической деятельности, где
устанавливается принцип равенства, согласно которому все субъекты –
государственные и негосударственные организации, граждане – имеют
“равные права на разработку и производство информационных систем,
технологий и средств их обеспечения” (ч. 2 ст. 16 ФЗ “Об информации”).

Закон дополнительно конкретизирует статус, права и обязанности
субъектов информационных отношений, складывающихся в процессе
использования информационных ресурсов, – собственников, владельцев и
пользователей (ст. 12-15), а также закрепляет основы правового режима
информационных ресурсов, который определяется нормами, устанавливающими
порядок документирования информации; право собственности на отдельные
документы и отдельные массивы документов, документы и массивы документов
в информационных системах, категорию информации по уровню доступа к ней,
порядок правовой защиты информации (ст. 4).

Согласно ФЗ “Об информации” информационные ресурсы делятся по
категориям доступа на общедоступные и ресурсы, содержащие
документированную информацию ограниченного доступа.

Презумируется, что государственные информационные ресурсы Российской
Федерации являются открытыми и общедоступными (ч. 1 ст. 10). Исключение
составляет документированная информация, отнесенная законом к категории
информации ограниченного доступа. Последняя может подразделяется на
информацию, отнесенную к государственной тайне, и конфиденциальную
(конфиденциальная информация – документированная информация, доступ к
которой ограничивается в соответствии с законодательством Российской
Федерации, ст. 2 ФЗ “Об информации”).

При использовании ИТ и при формировании и использовании информационных
ресурсов важным является институт персональных данных.

Согласно ст. 2 ФЗ “Об информации” “информация о гражданах (персональные
данные) – сведения о фактах, событиях и обстоятельствах жизни
гражданина, позволяющие идентифицировать его личность”. Согласно ст. 11
персональные данные относятся к категории конфиденциальной информации, а
собираемые любыми субъектами информационных отношений перечни
персональных данных должны определяться федеральным законодательством:
не допускаются сбор, хранение, использование и распространение
информации о частной жизни, а равно информации, нарушающей личную тайну,
семейную тайну, тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых,
телеграфных и иных сообщений физического лица без его согласия, кроме
как на основании судебного решения. Персональные данные не могут быть
использованы в целях причинения имущественного и морального вреда
гражданам, затруднения реализации прав и свобод граждан Российской
Федерации.

Необходимо отметить, что деятельность негосударственных организаций и
частных лиц, связанная с обработкой и предоставлением пользователям
персональных данных, признается подлежащей обязательному лицензированию
(п. 4 ст. 11 Закона).

Кроме того, ФЗ “Об информации” регулирует защиту информации и прав
субъектов в области информационных процессов и информатизации (ст.
20-22) HYPERLINK \l “sub_99253” *(253) . Так, владелец документов,
массива документов, информационных систем обеспечивает уровень защиты
информации в соответствии с законодательством Российской Федерации и
обязан оповещать собственника информационных ресурсов и (или)
информационных систем о всех фактах нарушения режима защиты информации.

Российское законодательство устанавливает особые условия для
использования ИТ путем распространения на создание и оборот ИТ
институтов лицензирования HYPERLINK \l “sub_99254” *(254) и
сертификации HYPERLINK \l “sub_99255” *(255) .

При этом необходимо отметить, что общемировой тенденцией является отказ
от лицензирования деятельности в Интернете и необходимость выдачи
каких-либо лицензий должна рассматриваться как исключительное требование
HYPERLINK \l “sub_99256” *(256) .

Закон “Об информации” устанавливает, что риск использования информации,
полученной из несертифицированной системы, лежит на пользователе
информации (п. 3 ст. 22 Закона).

Данное положение Закона может повлечь за собой создание в Интернете
двух самостоятельных секторов, один из которых (платный) сможет
обеспечить защиту пользователя от несанкционированного доступа к его
информации, от вирусов, спама и т.д., в то время как во втором
(бесплатном) подобные гарантии безопасности будут отсутствовать. Таким
образом, будет найден компромисс между свободным доступом к
информационным ресурсам Интернета и обеспечением безопасности
пользователя и защиты информации.

ФЗ “Об информации” особо выделяет роль государства при формировании
информационных ресурсов и информатизации, на которое возлагается
обязанность по созданию условий для эффективного и качественного
информационного обеспечения решения стратегических и оперативных задач
социального и экономического развития Российской Федерации.

Кроме того, согласно ст. 16 государство создает условия для проведения
научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ в области
разработки и производства информационных систем, технологий и средств их
обеспечения, а Правительство Российской Федерации определяет
приоритетные направления развития информатизации и устанавливает порядок
их финансирования. Однако в Федеральной целевой программе “Электронная
Россия на 2002-2010 гг.” данное положение существенного уточнения не
получило.

Помимо базового Закона “Об информации”, в России 4 июля 1996 г. принят
Федеральный закон N 85-ФЗ “Об участии в международном информационном
обмене”, целью которого является создание условий для эффективного
участия России в международном информационном обмене в рамках единого
мирового информационного пространства, защита интересов Российской
Федерации, субъектов Российской Федерации и муниципальных образований
при международном информационном обмене, защита интересов, прав и свобод
физических и юридических лиц при международном информационном обмене
(ст. 1 Закона).

Данный Закон дополняет юридическую терминологию в области
информационных технологий (информационные продукты (продукция),
информационные услуги, информационная сфера (среда), информационная
безопасность и др.), определяет правовой режим участия в международном
информационном обмене и ответственность при осуществлении такого обмена.
Объектами международного информационного обмена признаются:
документированная информация, информационные ресурсы, информационные
продукты и услуги (действия субъектов по обеспечению пользователей
информационными продуктами). При этом под информационным продуктом
(продукцией) понимается документированная информация, подготовленная в
соответствии с потребностями пользователей и предназначенная или
применяемая для удовлетворения потребностей пользователей (ст. 2
Закона).

В ст. 4 Закона устанавливаются обязанности государства в сфере
международного информационного обмена; в частности, упоминается создание
условий для защиты отечественных собственников и владельцев
документированной информации, информационных ресурсов, информационных
продуктов, средств международного информационного обмена, пользователей
от некачественной и недостоверной иностранной информации,
недобросовестной конкуренции со стороны физических и юридических лиц
иностранных государств в информационной сфере.

Ответственность за распространение недостоверной, ложной иностранной
документированной информации, полученной в результате международного
обмена, на территории России возлагается на субъекта международного
информационного обмена, получившего такую информацию и (или)
распространяющего ее на территории Российской Федерации (ст. 14 Закона
“О международном информационном обмене”).

Также в соответствии со ст. 19 Закона в случае совершения
противоправных действий при осуществлении международного информационного
обмена последний может быть приостановлен на любой стадии на срок до
двух месяцев.

Как справедливо отметил С.В. Петровский HYPERLINK \l “sub_99257”
*(257) , Федеральный закон “Об участии в международном информационном
обмене” с точки зрения урегулирования им отношений по обмену информацией
в международных сетях электросвязи носит рамочный характер. Более того,
В.А. Копылов HYPERLINK \l “sub_99258” *(258) указал, что данный закон
касается вопросов международного обмена информацией на материальном
носителе. Его норм недостаточно для регулирования обмена информацией в
телекоммуникационных сетях, что требует его дополнения или принятия
отдельного федерального закона. Вместе с тем в Указе Президента
Российской Федерации “О мерах по обеспечению информационной безопасности
Российской Федерации в сфере международного информационного обмена” от
19 мая 2004 г. N 611 специально оговаривается, что международный
информационный обмен осуществляется посредством информационных систем,
сетей и сетей связи, включая международную ассоциацию сетей “Интернет”.
При этом субъектам международного информационного обмена в Российской
Федерации запрещается осуществлять включение в Интернет автономных
персональных компьютеров, в которых обрабатывается информация,
содержащая сведения, составляющие государственную тайну, и служебная
информация ограниченного распространения, а также для которых
установлены особые правила доступа к информационным ресурсам.

Важную часть законодательства, регулирующего информационные технологии,
составляет ранее упоминавшийся Федеральный закон от 10 января 2002 г. N
1-ФЗ “Об электронной цифровой подписи”, принятый в целях обеспечения
“…правовых условий использования электронной цифровой подписи в
электронных документах, при соблюдении которых электронная цифровая
подпись в электронном документе признается равнозначной собственноручной
подписи в документе на бумажном носителе” (п. 1 ст. 1 Закона). Данная
цель оправдана, так как ЭЦП как способ идентификации собственноручной
подписи легитимирован ГК РФ с 1995 г. Как уже отмечалось, некоторые
положения Федерального закона “Об электронной цифровой подписи” уже
сейчас нуждаются в доработке. Однако наличие такого закона
представляется важным для правового регулирования отношений, связанных с
включением электронного документа и его ЭЦП в структуру документирования
информации, в организацию документооборота. Законодательное оформление
электронно-цифровой подписи, являющейся определенной гарантией
подлинности документа, ограничивает возможности для неправомерного
поведения пользователей, что, несомненно, имеет положительное значение
для развития правовой культуры.

В настоящее время на рассмотрении в Государственной Думе находится
проект федерального закона “Об электронной торговле”, призванный стать
нормативной базой для электронной коммерции. При этом, как справедливо
отмечает С.В. Петровский HYPERLINK \l “sub_99259” *(259) , название
данного законопроекта не соответствует его содержанию. Распространенный
в мире термин “электронная коммерция” (электронное предпринимательство)
не является аналогом более узкого понятия “торговля”, под которым в
соответствии с многочисленными нормативно-правовыми актами Российской
Федерации понимается деятельность по осуществлению купли-продажи.

При установлении режима налогообложения в Интернете следует различать
операции, связанные с обеспечением доступа в Интернет, и операции по
оказанию собственно сетевых услуг (информационных, сделок по
купле-продаже товаров и т.д.). Представляется, что нет необходимости
отходить от общемировой тенденции отказа (или, по крайней мере,
моратория) на введение специфических “налогов на Интернет”. При этом
услуги доступа в Интернет облагаются налогами на общих основаниях с иной
деятельностью операторов доступа (как правило, ими выступают
лицензированные операторы связи), а иные, “сетевые” сделки сами по себе
не подлежат налогообложению вообще (налогообложение производится только
в отношении результатов хозяйственной и иной деятельности участников
сделок в целом, без выделения как специфических собственно сделок в
Интернете). Соответствующие положения должны быть отражены в Налоговом
кодексе Российской Федерации.

К числу нормативных правовых актов, регулирующих отношения, возникающие
в процессе функционирования Интернета, относится также упоминавшийся
ранее Закон РФ от 27 декабря 1991 г. N 2124-I “О средствах массовой
информации” HYPERLINK \l “sub_99260” *(260) . Согласно ст. 24 данного
Закона его положения, установленные для радио- и телепрограмм,
применяются в отношении периодического распространения массовой
информации через системы телетекста, видеотекста и иные
телекоммуникационные сети, если законодательством Российской Федерации
не установлено иное. Эта норма позволяет говорить о распространении на
отношения по поводу передачи данных в телекоммуникационных сетях, в том
числе в Интернете, законодательства о средствах массовой информации.

В соответствии с данным законом издания, обладающие признаками средства
массовой информации HYPERLINK \l “sub_99261” *(261) , подлежат
обязательной регистрации. Освобождены от регистрации лишь средства
массовой информации, перечисленные в ст. 12 Закона:

– учрежденные органами законодательной, исполнительной и судебной
власти исключительно для издания их официальных сообщений и материалов,
нормативных и иных актов;

– периодические печатные издания тиражом менее одной тысячи
экземпляров;

– радио- и телепрограммы, распространяемые по кабельным сетям,
ограниченным помещением и территорией одного государственного
учреждения, учебного заведения или промышленного предприятия, либо
имеющим не более десяти абонентов;

– аудио- и видеопрограммы, распространяемые в записи тиражом не более
десяти экземпляров.

Таким образом, для средств массовой информации, распространяющих свою
продукцию в Интернете, исключений не предусмотрено. Тем не менее, как
справедливо отмечает С.В. Петровский HYPERLINK \l “sub_99262” *(262) ,
фактически невозможно добиться исполнения норм о всеобщей регистрации
информационных ресурсов, находящихся в Интернете, поэтому на практике
МПТР России не требует обязательной регистрации средств массовой
информации, распространяющих массовую информацию в Интернете HYPERLINK
\l “sub_99263” *(263) .

Таким образом, действующий закон нуждается во внесении необходимых
изменений и дополнений, отражающих специфику правового режима
электронных СМИ, о чем неоднократно отмечалось в литературе HYPERLINK \l
“sub_99264” *(264) .

Определенное отношение к правовому регулированию отношений, возникающих
в процессе функционирования Интернета, имеет Федеральный закон от 18
июля 1995 г. N 108-ФЗ “О рекламе” HYPERLINK \l “sub_99265” *(265) ,
регулирующий отношения, возникающие в процессе производства, размещения
и распространения рекламы на рынках товаров, работ, услуг Российской
Федерации.

Согласно ст. 2 данного Закона реклама представляет собой
распространяемую в любой форме, с помощью любых средств информацию о
физическом или юридическом лице, товарах, идеях и начинаниях (рекламная
информация), которая предназначена для неопределенного круга лиц и
призвана формировать или поддерживать интерес к этим физическому,
юридическому лицу, товарам, идеям и начинаниям и способствовать
реализации товаров, идей и начинаний.

Реклама должна быть распознаваема именно как реклама без специальных
знаний или применения технических средств непосредственно в момент ее
предъявления независимо от формы или средства ее распространения (ст. 5
Закона).

Пункт 3 ст. 13 Закона устанавливает, что при платном справочном
телефонном, компьютерном и ином обслуживании реклама может
предоставляться только с согласия абонента. Стоимость такой рекламы не
должна включаться в стоимость запрашиваемых абонентом справок. Таким
образом, несанкционируемое пользователем Интернет-услуг предоставление
рекламы является неправомерным.

Данное положение имеет существенное значение, тем более что рекламный
бизнес в Интернете имеет больше перспективы. Так, общий доход от рекламы
в Интернете в США в 2001 г. составил 5,5 миллиардов долларов по
сравнению с 20 миллионами в 2000 г. HYPERLINK \l “sub_99266” *(266)
Реклама в режиме оn-line по прогнозам специалистов в 2010 г. достигнет
20 миллионов долларов HYPERLINK \l “sub_99267” *(267) .

Возможности пользователя сети Интернет по мгновенному копированию и
передаче информации на любые расстояния независимо от границ и
территориальной юрисдикции государств позволяют устанавливать совершенно
новые отношения посредством неведомых прежде инструментов, отличающихся
от привычных аналогов. Естественно, следом за размещением авторских
произведений в Интернете встали проблемы охраны и защиты авторского
права, возникла необходимость разработки новых правовых механизмах
регулирования.

Правовой основой охраны авторских прав является Закон РФ от 9 июля 1993
г. N 5351-I г. “Об авторском праве и смежных правах” HYPERLINK \l
“sub_99268” *(268) , урегулировавший отношения, возникающие в связи с
созданием и использованием произведений науки, литературы и искусства
(авторское право), а также фонограмм, исполнений, постановок, передач
организаций эфирного или кабельного вещания (смежные права), и Закон РФ
от 23 сентября 1992 г. N 3523-I “О правовой охране программ для ЭВМ и
баз данных” HYPERLINK \l “sub_99269” *(269) , урегулировавший авторское
право на объективную форму представления и организации совокупности
данных (база данных), систематизированных таким образом, чтобы эти
данные могли быть найдены и обработаны с помощью электронных
вычислительных машин (далее – ЭВМ), а также на совокупность данных и
команд (программы), предназначенных для функционирования ЭВМ и других
компьютерных устройств с целью получения определенного результата (ст. 1
Закона).

Согласно п. 3 ст. 13 Закона РФ “Об авторском праве и смежных правах”
последний распространяет авторское право на произведения науки,
литературы и искусства, существующие в объективной форме, независимо от
способа их выражения, что позволяет применять нормы данного закона к
отношениям, связанным с созданием и использованием произведений,
объективированным в виде последовательности сигналов, передаваемых по
каналам сети Интернет. Из сферы охраны авторским правом исключаются
“…идеи, методы, процессы, системы, способы, концепции, принципы,
открытия, факты…” (ст. 6 Закона), “официальные документы (законы,
судебные решения, иные тексты законодательного, административного и
судебного характера), а также их официальные переводы… сообщения о
событиях и фактах, имеющие информационный характер” (ст. 8 Закона).

Положения Закона РФ “О правовой охране программ для ЭВМ и баз данных”
распространяются на любые программы или базы данных, которые могут быть
выражены на любом языке и в любой форме (п. 3 ст. 3), независимо от
назначения и достоинства этих программ или баз данных (п. 1 ст. 3).
Исходя из этого, совокупность данных, находящихся в информационном
ресурсе, доступном в Интернете, можно признать базой данных. Если в
состав информационной системы входят также компоненты по компьютерной
обработке данных, то эти компоненты являются программами для ЭВМ.

Тем не менее нормативная правовая база, имеющая своим назначением
регулирование отношений в данной сфере, характеризуется значительными
пробелами, что негативно сказывается на формировании правовой культуры,
создает предпосылки для неправомерного поведения отдельных
пользователей.

Очевидно, что способы защиты авторского права в Интернете ничем не
отличаются от традиционных способов защиты. Сущность нарушений
авторского права в Интернете такая же, как и вне сферы сети. Отличие в
том, что простота копирования и нематериальная сущность объектов
авторского права в Интернете не позволяет так же просто решить проблему
обеспечения доказательств нарушений авторского права. Некоторые действия
по защите авторских прав при нарушениях, связанных с использованием
Интернета, намного сложнее.

Анализируя Закон “Об авторском праве и смежных правах”, можно заметить,
что основные положения данного закона сформулированы законодателем
исходя из представления, что авторские произведения, как правило,
распространяются издателем путем опубликования тем или иным способом
определенным тиражом и на твердом материальном носителе, в частности на
бумажной основе. Издатель как посредник в отношениях между автором и
читателем-пользователем играет существенную роль.

Но в Интернете информация и авторские произведения существуют
исключительно в форме электронных документов (файлов), причем
материальный носитель и физическое место, где конкретно записан машинный
код такого документа, в таких системах несущественен, а пользователь
всегда будет иметь дело с виртуальным образом таких электронных
документов, отображаемых на экране дисплея. Использование Интернета
изменило общественные отношения между автором, издателем и
пользователем, а законодательство по авторскому праву осталось прежним.

Использование авторских произведений в личных целях пользователя
вызывает много вопросов. Копирование пользователем авторских документов
на своем периферийном оборудовании (т.е. запись в электронной форме в
память ЭВМ, на винчестер, дискету; распечатка на принтере) является
актом воспроизведения. Некоторые из этих действий пользователя не
урегулированы действующим законодательством Российской Федерации, а
некоторые противоречат требованиям Законов “Об авторском праве и смежных
правах” и “О правовой охране программ для ЭВМ и баз данных”.

Законами РФ “Об авторском праве и смежных правах” и “О правовой охране
программ для ЭВМ и баз данных” программа ЭВМ формально приравнена к
произведению литературы, авторское право на них возникает автоматически,
в момент создания, но де-факто данные законы закрепляют совершенно
разный статус литературного произведения и программы ЭВМ. Причем режим
использования программ ЭВМ более ограничен. Так, в ст. 18 Закона РФ “Об
авторском праве и смежных правах” п. 2 не допускает без согласия автора
и без выплаты авторского вознаграждения воспроизведение правомерно
обнародованного произведения в виде программ для ЭВМ и баз данных. В
соответствии со ст. 4 данного закона “репрографическое воспроизведение
не включает в себя хранение или воспроизведение копий в электронной
(включая цифровую) форме”, а п. 2 ст. 18 данного Закона однозначно
запрещает репродуцирование в личных целях книг полностью. Однако в
сложившихся обычаях делового оборота сети Интернет считается нормальной
практикой копирование веб-страниц с информацией для личного употребления
с размещенных для свободного обозрения веб-сайтов. Такие действия,
являющиеся нарушениями действующего законодательства Российской
Федерации, имеют массовый характер, нарушители не несут никакой
ответственности, и, более того, ни у одного правообладателя авторских
прав, как правило, не возникает предмета спора по нарушению авторских
прав, пока его произведение используется в личных целях.

В Интернете существуют коммерческие сайты, доступ к которым возможен
лишь на основе заключаемого соглашения и за определенную плату. В
последнем случае не может идти речь о несанкционированном доступе к
материалам, поскольку коммерческие сайты обладают достаточно
эффективными системами технического контроля, позволяющими отследить
действия пользователя, например, по копированию материала. В случае если
он желает получить указанный материал, он должен заплатить за него
требуемую сумму, что не противоречит правилам коммерческого оборота.

Информация, размещенная на некоммерческом сайте, не имеет системы
контроля со стороны держателя сайта. Последний лишь обязан при
размещении материалов на своем сайте указать источник, из которого они
получены, чтобы интернет-провайдер мог проконтролировать законность
получения материалов.

В США интернет-провайдеры как коммерческих, так и некоммерческих услуг
стараются следить за тем, чтобы требования авторского законодательства
неукоснительно соблюдались. Так, при заключении договора с держателями
сайтов провайдеры обязательно включают в договор пункт о том, что должен
обязательно указываться источник размещаемых на веб-странице материалов.
Запрещено коммерческое распространение материалов любого рода без
предварительного согласия их автора. В случае нарушения данного
предписания возможно расторжение провайдером в одностороннем порядке
договора на осуществление услуг с последующим запретом восстановления
данных договорных отношений на определенный, оговоренный в
первоначальном договоре, срок.

Таким образом, положения Законов РФ “Об авторском праве и смежных
правах” и “О правовой охране программ для ЭВМ и баз данных” ограничивают
права пользователя сети Интернет в возможностях копирования и
использования произведений в личных целях. Эти положения также
ограничивают конституционное право человека свободно искать, получать,
передавать, производить и распространять информацию.

Необходимо также отметить, что дизайн сайта, т.е. особое
проектировочное решение (деятельность) в формате языка разметки
гипертекста HTML (Hypertext Markup Language), обладающее эстетическими
свойствами, также охраняется нормами авторского и патентного
законодательства. В данном случае, по мнению М. Дашяна HYPERLINK \l
“sub_99270” *(270) , техническое и художественное осуществление
замысла, объединяющего все документы на сервере, особый порядок связей
между отдельными страницами сайта, а также порядок обновления информации
могут рассматриваться как промышленный образец. Однако в соответствии с
п. 1 ст. 6 Патентного закона РФ от 23 сентября 1992 г. N 3517-1
HYPERLINK \l “sub_99271” *(271) промышленным образцом является
художественное конструкторское решение изделия, промышленного или
кустарно-ремесленного производства, определяющее его внешний вид. В
качестве промышленного образца не могут быть заявлены изделия,
противоречащие общественным интересам, принципам гуманности и морали.

Контент сайта, под которым следует понимать статьи, обзоры и иные
публикации, составляющие информационное содержание сервера, также
охраняется нормами Закона “Об авторском праве и смежных правах”. В
соответствии с ответом Министерства РФ по делам печати, телерадиовещания
и средств массовых коммуникаций на запрос А. Серго “авторская работа
(статья), размещенная на сайте в Интернете, является объектом авторского
права в случае, если она является произведением в смысле статей 5, 6 и 7
Закона N 5351-1” HYPERLINK \l “sub_99272” *(272) .

В соответствии со ст. 4 Закона РФ “О правовой охране программ для
электронных вычислительных машин и баз данных” правообладатель для
оповещения о своих правах может использовать знак охраны авторского
права (копирайт). Такой знак должен состоять из 3 элементов:

1) буквы С в окружности или в круглых скобках;

2) наименования (имени) правообладателя;

3) года первого выпуска охраняемого объекта в свет.

Таким образом, размещение копирайта на сервере (сайте) способно
оптимизировать процедуру правовой охраны объектов, составляющих сайт.
Информация, оповещающая об исключительных правах правообладателя, должна
быть доступна пользователям. Как отмечает М. Дашян, наиболее удобное
место для ее размещения – карта сайта, представляющая собой оглавление
со встроенными гипертекстовыми ссылками на его разделы, или каждая
веб-страница HYPERLINK \l “sub_99273” *(273) . Иным способом
обеспечения охраны авторских прав в Интернете является применение
электронной цифровой подписи.

Существует также проблема регистрации уникального имени домена
веб-сайта (адреса первого уровня), которое совпадает с раскрученным
товарным знаком или названием известной фирмы. Возможное тождество или
сходство доменных имен с уже зарегистрированными товарными знаками и
существующими фирменными наименованиям приводит к противоречию интересов
лиц, владеющих доменными именами, которые они получили в процессе
регистрации (в России – у НО РосНИИРОС), и лиц, владеющих объектами
интеллектуальной собственности – средствами индивидуализации.

В настоящее время действующее законодательство прямо указывает на то,
что нарушением исключительного права правообладателя признается
размещение товарного знака или сходного с ним до степени смешения
обозначения в сети Интернет, в частности в доменном имени и при других
способах адресации. До внесения законодателем соответствующих изменений
в судебной практике уже встречались прецеденты распространения норм
Закона РФ “О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест
происхождения товаров” от 23 сентября 1992 г. N 3520-1 HYPERLINK \l
“sub_99274” *(274) на отношения, связанные с применением доменных
имен. Примером могут служить судебные разбирательства по доменным именам
www.kodak.ru, www.mosfilm.ru, www.quelle.ru.

Так, в постановлении Президиума ВАС РФ от 16 января 2001 г. N 1192/00
по спору о доменном имени kodak.ru фактически выносится правовая оценка
соотношения терминов “товарный знак” и “доменное имя”. В документе
отмечается, что доменные имена фактически трансформировались в средство,
выполняющее функцию товарного знака. Также указывается, что доменные
имена, которые содержат товарные знаки, имеют коммерческую стоимость.

Здесь следует обратить внимание на некоторые противоречия, которые
возникают в результате формального отождествления доменного имени и
товарного знака:

– домены открытого пользования, а также некоторые другие типы доменов
могут содержать названия, состоящие из общеупотребительных слов. В то же
время, являясь общепринятыми символами и терминами, доменные имена не
могут быть зарегистрированы в качестве товарного знака;

– физическое лицо, собственник интернет-ресурса (сайта), не располагает
надлежащими правовыми способами защиты своих исключительных прав. Это
связано с тем, что охрана товарного знака возникает в результате
государственной регистрации, а регистрация товарного знака может
производиться исключительно на имя юридического лица или индивидуального
предпринимателя. Таким образом, позиция защиты доменных имен является
более слабой, чем позиция исключительного права на средство
индивидуализации.

Тем не менее не всегда можно признать нарушением прав владельца
товарного знака использование в названии домена буквенного обозначения,
совпадающего с неким товарным знаком.

Кроме того, Единые Правила Рассмотрения Споров о Доменных Именах,
действующие во многих доменных зонах, в частности в зонах .com, .org,
.net., предусматривают, что спор о домене будет рассмотрен только при
наличии всех трех перечисленных ниже обстоятельств:

1) доменное имя идентично или сходно до степени смешения с товарным
знаком или знаком обслуживания на которое заявитель имеет права;

2) у ответчика нет прав или законных интересов в отношении доменного
имени; и

3) доменное имя было зарегистрировано и используется недобросовестно.

С.И. Семилетов выделяет и иные проблемы авторского права, порожденные
Интернетом. К их числу можно отнести следующие HYPERLINK \l “sub_99275”
*(275) .

1. При организации структуры веб-сайта часто приходится ссылаться на
другие сайты, устанавливая соответствующий указатель-ссылку. При
установке таких указателей-ссылок материалы и другие ресурсы
правообладателей необходимо их корректно адресовать в соответствии с
правилами, установленными создателями ресурса, и учитывать их законные
интересы. Некорректная установка указателей-ссылок породила ряд судебных
прецедентов в западном секторе сети Интернет.

2. Структура организации веб-сайта позволяет запускать
программу-браузера пользователя сети Интернет таким образом, что у него
на дисплее будут открываться новые фреймы, т.е. специальные
дополнительные окна для удобства навигации по сети Интернет, активность
которых определяет сам пользователь. При этом авторские материалы
дополнительных окон других сайтов могут смотреться под реквизитами сайта
основного окна программы-браузера. Последние считают, что их авторские
права существенно нарушаются.

3. Важную роль играют веб-сайты автоматических поисковых серверов. При
открытии веб-сайта, пользователь устанавливает в структуру электронных
документов веб-сайта специальные программные команды, именуемые
мета-тэгами. В функцию некоторых таких программных команд входит
передача на различные поисковые серверы справочной информации о
содержании веб-страницы. После регистрации вновь создаваемого веб-сайта
на поисковом веб-сайте поисковая программа может обращаться к страницам
веб-сайта для записи в базу данных поисковой программы информации о
страницах веб-сайта, и к ней могут получить доступ другие пользователи
сети “Интернет”, обратившиеся к поисковому веб-сайту. Некоторые
недобросовестные администраторы веб-сайтов умышлено вставляют в
мета-тэги в качестве ключевых слов раскрученные товарные знаки и
наименования и таким образом хотят обеспечить к своему веб-сайту
дополнительные обращения пользователей.

Еще одна проблема защиты авторских прав в сети Интернет – отсутствие
легальной процедуры документирования электронных файлов, обеспечивающей
возможность зафиксировать факт размещения электронных документов с
авторскими материалами, время их размещения и другие реквизиты, а также
обеспечивающей целостность таких документов и защиту от
несанкционированного изменения. Наличие такой процедуры позволило бы
проводить аутентификацию (проверка реквизитов документа, целостности,
подлинности документа и его электронно-цифровой подписи) и идентификацию
(определение адресной информации источника и автора документа)
электронных документов и решило бы проблему обеспечения доказательств в
защиту авторских прав в Интернете.

Существует мнение, что в Интернете невозможно обеспечить правовую
защиту авторских прав из-за отсутствия ограничений на свободное
копирование и сложности ведения контроля за копированием и
использованием произведений. Однако некоторые исследователи данной
проблемы считают, что такую правовую защиту обеспечить можно. Так, В.
Наумов предлагает защищать авторские права и решить проблему обеспечения
доказательств посредством создания веб-депозитария на основе контрольных
копий электронных документов веб-сайта на лазерных CD-дисках.

В данном случае представляется необходимым классифицировать сайты на
статические (редко изменяемые) и динимические (часто изменяемые), что
отразится на порядке их регистрации. Заявка о регистрации создателя
статического информационного ресурса должна содержать, охраняемые
авторским правом текст, художественный образ, музыку, аудиовизуальный
ряд, звукозапись и т.д. При этом возможна модернизация или новая
редакция, которая также требует подачу отдельной заявки и уплаты
пошлины.

Для сайтов, которые содержат постоянно меняющиеся данные, возможна
регистрация уникальной заготовки сайта. В данном случае предоставляется
предусмотренная законом защита всему содержанию сайта в течение трех
месяцев, несмотря на изменения информации на сайте. При этом
модернизация и изменение содержания веб-сайта, как отмечает Shaw Pittman
HYPERLINK \l “sub_99276” *(276) , должны отвечать следующим
требованиям:

1) они принадлежат одному и тому же заявителю;

2) они соответствуют общему содержанию, включая существенные черты;

3) они оформлены одинаковым образом с предыдущим содержанием сайта.

С.И. Семилетов видит решение проблемы охраны авторских прав на основе
технологических принципах работы сети Интернет, путем автоматизации
процедуры защиты авторских документов и обеспечения доказательств.

В техническом и технологическом плане проблема охраны авторских прав в
сети Интернет решена на базе использования электронно-цифровой подписи,
обеспечивающей аутентификацию и идентификацию электронного документа.

Для решения проблемы охраны авторских прав в Интернете в юридическом
плане необходимо принять федеральный закон “Об электронном документе и
электронном документообороте”.

Как уже отмечалось, законодатель в настоящее время не сумел точно
определить и сформулировать понятие электронной формы представления
документа и учесть его главные отличительные признаки и свойства, в
частности отсутствие жесткой привязки электронного документа к
материальному носителю в отличие от традиционного документа.

Таким образом, очевидно, что значительная часть общественных отношений,
возникающих в процессе функционирования международной
телекоммуникационной сети Интернет, нуждается в правовом регулировании
либо его совершенствовании.

Следует отметить, что принятие нового закона всегда сопровождается
множеством вопросов, относящихся к снятию естественных психологических
барьеров, возникающих с переходом к новым граням правовых отношений, а
также в связи с освоением новых правил. Очень часто новый закон,
создавая условия инноваций в той или иной области жизни страны,
обнаруживает и те сложности, которые неминуемо возникают в практике его
применения, что требует внесения соответствующих изменений и дополнений.

Развитие информационного законодательства должно проходить не только на
уровне Федерации, но и на уровне ее субъектов.

Указанная позиция не нашла еще окончательного одобрения ни на практике,
ни в юридической науке. До сих пор существует не совсем верное мнение,
что в соответствии с п. “и” ст. 71 Конституции России правовое
регулирование информационных отношений должно осуществляться
исключительно на федеральном уровне. Однако Конституция относит к
ведению Российской Федерации федеральную информацию и связь.

Возможность правового регулирования информационных общественных
отношений законодательством субъектов Российской Федерации должна
определяться в каждом конкретном случае путем анализа правовой природы
тех или иных отношений, того или иного информационного ресурса.

В настоящее время на уровне регионов уже принято определенное
количество законодательных актов по вопросам информационных отношений
HYPERLINK \l “sub_99277” *(277) . Такие акты регламентируют как общие
вопросы информационного права, так и частные аспекты.

Характеризуя нормативные акты субъектов Российской Федерации, А.
Ефремов отмечает, что “большинство из них в значительной мере
воспроизводит положения Федеральных законов от 20 февраля 1995 г. N
24-ФЗ “Об информации, информатизации и защите информации”, от 29 декабря
1994 г. N 77-ФЗ “Об обязательном экземпляре документов” HYPERLINK \l
“sub_99278” *(278) , от 29 декабря 1994 г. N 78-ФЗ “О библиотечном
деле” HYPERLINK \l “sub_99279″ *(279) применительно к субъектам
федерации. При этом в большинстве случаев наблюдается прямое
заимствование норм” HYPERLINK \l “sub_99280” *(280) .

Необходимо также отметить, что в условиях обновления законодательства,
в результате активной правотворческой деятельности значительно возросло
количество, а вместе с ним и противоречивость нормативных правовых актов
как федеральных, так и региональных. Типичными недостатками
нормативно-правовых актов являются противоречия между новыми и
действующими нормативными документами, между законами и подзаконными
актами. Порой имеет место несоответствие нормативных положений одного и
того же правового акта, искажение содержащихся в них основополагающих,
исходных идей.

Как отмечает Н.Н. Литягин, “логическая противоречивость, пробельность и
дублирование, отсутствие механизмов реализации правовых норм стали
обычным явлением в правотворческой практике” HYPERLINK \l “sub_99281”
*(281) .

В этих условиях особое значение приобретает ревизия законодательства,
его систематизация. Со всей очевидностью проявляется также необходимость
совершенствования правотворческой практики, повышения качественного
уровня разрабатываемых законопроектов. Без осуществления этих мер
систематизация законодательства не даст желаемого результата.

В Российской Федерации очевидно отставание норм действующего права от
реалий нового виртуального мира, следовательно, спорных ситуаций
становится все больше, поэтому значительную роль начинают играть
официальные разъяснения HYPERLINK \l “sub_99282” *(282) по поводу
применения отдельных нормативных актов к отношениям, складывающимся в
связи с использованием Интернета, постепенно формируется судебная
практика HYPERLINK \l “sub_99283” *(283) по данным общественным
отношениям. В связи с этим не случайно ставится вопрос о придании
нормативного характера решению суда по конкретному делу, касающемуся
интернет-отношений.

Реализация данной точки зрения имеет некоторые трудности. В частности,
норма закона обязательна для судьи (он подчиняется только Конституции и
закону), тогда как приговор или решение другого судьи ни к чему его не
обязывают. О них судья просто не знает, потому что их – миллионы, и они
нигде не публикуются. Реализация изложенных предложений может привести к
нарушению законности, поскольку судьи по-разному будут понимать закон и
можно будет сослаться на любое из противоречивых судебных решений. Среди
наших судей есть еще немало юристов с низкой профессиональной
подготовкой.

Система прецедентного права не может быть введена в России без учета
глубоких и стойких исторических традиций. К тому же даже в Англии –
родине общего (прецедентного) права все более обнаруживается тенденция к
правовому регулированию на основе статутов. На континенте Европы веками
складывалась статутная система права. Развитие шло по линии уточнения,
детализации законодательства и ограничения сферы судейского усмотрения.

Сильные стороны судебного нормотворчества можно сохранить и в рамках
статутного права: быстроту, гибкость законодательства можно обеспечить
благодаря систематическому наблюдению за эффективностью правовых норм и
их своевременной корректировке; можно добиться, чтобы закон усваивал
только те социальные нормы, которые являются истинно правовыми,
гуманными, защищающими права и свободы личности. Обобщения судебной
практики, законодательная инициатива Верховного Суда РФ, Высшего
Арбитражного Суда РФ могут сыграть неоценимую роль в развитии
законодательства в указанных выше направлениях.

От результатов выполнения или игнорирования правил информационного
пространства будет зависеть получение реальных благ и услуг субъектами
виртуального взаимодействия или ограничение возможности их участия в
рамках такого взаимодействия. Причем такое ограничение, направленное на
достижение общего блага, опосредуется не только юридическими нормами, но
и морально-этическими, создаваемыми субъектами интернет-отношений.

На первый план, соответственно, выходит правосознание личности,
поскольку в информационных потоках, окутавших сегодня человека, далеко
не все отвечает высоконравственным стандартам, является идеологически
нейтральным, способствует творческой самореализации, дает объективное
знание. В частности, нет достаточных правовых возможностей для борьбы в
Интернете с порнографией, проявлением неонацизма и т.д.
Саморегулирование предполагает наличие определенного уровня правовой
культуры, социально-правовую активность участников интернет-отношений,
но вместе с тем и стимулирует их развитие.

В. Наумов считает, что деятельность, направленная на внедрение
механизмов саморегулирования, должна базироваться на трех основных
принципах – принципе законности, принципе соблюдения интересов
хозяйствующих субъектов и принципе диспозитивности. Первый принцип
обязывает осуществлять соответствующие саморегулирующие инициативы
только в случаях, когда они не противоречат действующему
законодательству, а для определенных видов отношений – исключительно
когда таковые прямо указаны в законе. Второй – определяет необходимость
саморегулирования в случаях, когда в этом существует потребность у лиц,
развивающих и использующих информационные и коммуникационные технологии.
Принцип диспозитивности проявляется в свободе определения субъектами
отношений, складывающихся в сфере сети Интернет, содержания и характера
саморегулирования таковых, а также способов и средств защиты прав и
интересов участников соответствующих отношений HYPERLINK \l “sub_99284”
*(284) .

Представляется целесообразным включить в число указанных принципов и
иные: во-первых, принцип внутреннего единства и непротиворечивости
правил, создаваемых в результате деятельности, направленной на
саморегулирование интернет-отношений; во-вторых, принцип сотрудничества
субъектов саморегулирования сети Интернет с органами государственной
власти, занимающимися вопросами правового регулирования сети.

При поддержке внедрения механизмов саморегулирования следует учитывать
обширный иностранный опыт саморегулирования отношений в сети Интернет,
наработки российских организаций и социальных групп.

Особого внимания заслуживает проект Глобальная Инициатива по Политике
Интернет (GIPI), являющийся международной общественной инициативой в
области Интернет. Данный проект учрежден Internews Network совместно с
Центром демократии и технологий (CDT) при поддержке Института Открытого
Общества, America Online, Фонда Markle, других фондов и корпораций и в
настоящее время реализуется в шестнадцати странах мира.

Основной целью проекта является оказание государствам с переходной
экономикой содействия в деле построения открытого информационного
общества и преодоления так называемого цифрового разделения. Одной из
основных задач проекта также является развитие политики государства,
основанной на принципах децентрализованного, саморегулируемого и
доступного Интернета, направленного на развитие гражданского общества.

Для реализации указанных целей и задач проект стремится наладить
консультационное взаимодействие между представителями органов
государственной власти, предпринимательских структур,
интернет-сообщества, неправительственных и международных организаций,
научной среды, СМИ, с целью формирования наиболее адекватной,
учитывающей интересы всех заинтересованных сторон, а также более
демократичной и открытой политики Интернета.

Основными направлениями деятельности GIPI являются:

1) оказание помощи в работе по определению специфических местных
законодательных и регулятивных препятствий для развития
информационно-коммуникационных технологий (ИКТ);

2) организация широкого общественного обсуждения политики Интернет,
налаживание консультационного взаимодействия между всеми
заинтересованными сторонами;

3) организация национальных саммитов, конференций, “семинаров по
политике” с ключевыми участниками процесса для определения плана
национальных реформ в области развития ИКТ;

4) оказание поддержки созданию текущих рабочих групп по подготовке и
реализации национальных программ развития ИКТ;

5) организация образовательных семинаров для правительственных
должностных лиц, частного и неправительственного секторов об
особенностях политики в области развития ИКТ, продвижение передового
международного опыта в этой сфере;

6) подготовка обзоров и комментариев к местным законопроектам в сфере
ИКТ.

Необходимо отметить Проект “Саморегулирование” (Selfregulation.info/EU
Номер 27180-IAPCODE), предполагающий трехлетнюю научно-исследовательскую
работу, осуществляемую в рамках Программы Оксфордского Университета,
посвященной сравнительному анализу законодательства и политики
государств в отношении средств массовой информации. Финансируется данный
проект Европейской Комиссией в соответствии с Планом Действий в
Интернете. Цель проекта заключалась в исследовании кодексов поведения,
создаваемых ассоциациями Интернет-сервис-провайдеров (Internet service
provider associations – ISPA), их оценке, с тем чтобы затем
рекомендовать минимальные стандарты для подобных кодексов поведения.
Минимальные стандарты для ISP кодексов поведения – важная основа для
любого успешного саморегулирования. Анализ и рекомендации в этом
изучении представили основание для подхода к дальнейшему сотрудничеству
национальных ассоциаций интернет-провайдеров на уровне Европейского
Союза.

Анализ кодексов поведения интернет-провайдеров восьми стран (Австрии,
Бельгии, Германии, Франции, Ирландии, Италии, Нидерландов,
Великобритании, Норвегии и Австралии) показал, что их можно условно
разделить на пять блоков HYPERLINK \l “sub_99285” *(285) :

1) подготовка кодекса в существующем законодательстве;

2) обеспечение открытости кодекса как членам организации, так и
конечным пользователям;

3) блок, не связанный с вопросами содержания информационных ресурсов
(защита данных, секретность, электронная почта, и (в некоторой степени)
информация относительно бизнеса);

4) блок, посвященный проблемам защиты несовершеннолетних от вредного
содержания и регулирующий размещение информации, разжигающей ненависть и
вражду;

5) вступление кодекса в силу и санкции.

Например, Кодекс поведения членов Канадской Ассоциации
Интернет-провайдеров (CAIP) HYPERLINK \l “sub_99286” *(286) включает в
себя семь основных принципов:

1) принцип сотрудничества со всеми правительственными должностными
лицами, международными организациями и законными властями,
осуществляющими регулирование деятельности различных интернет-компаний;

2) подчинения соответствующим законам;

3) содействия образованию в сфере Интернета и технологий;

4) секретности частной информации пользователей, которая может быть
предоставлена властям только на основании закона;

5) отказа в размещении нелегального материала в сети;

6) рассмотрения законных жалоб относительно предполагаемого незаконного
содержания или злоупотребления в сети, совершения соответствующих
действий;

7) совершения каких-либо действий на основании полученных жалоб только
после:

а) проведения внутреннего обзора, позволяющего определить характер и
местоположение содержания или злоупотребления, и подтверждения;

б) консультирования с юридическим советником и (или) властями, и (или)

в) уведомления провайдера нелегальной информации или иного нарушителя,
с просьбой дать ответ в течение семи дней.

Приведенная ниже таблица отражает наличие норм, регулирующих те или
иные вопросы в анализируемых кодексах поведения интернет-провайдеров.

“Таблица”

Необходимо отметить, что при подготовке кодекса поведения недостаточно
установить ответственность ISPA-членов за размещение незаконного
материала в Интернете. Также необходимо определить механизм
сотрудничества с органами государственной власти и третьими лицами.

В обеспечении открытости кодекса необходимо предусмотреть механизм
обжалования, пересмотра и внесения изменений в кодексы. Несложный с
формальной точки зрения механизм обжалования имеет преимущество,
обеспечивая доверие пользователей сети, и стимулирует членство ISPA. То
же можно сказать и в отношении санкций. В анализируемых кодексах
установлен баланс между обеспечением формальных механизмов применения
санкций, с одной стороны, и уходом от слишком сложных процедур, которые
ограничивали бы пользователей и ISPA-членов от использования
существующих процедур, с другой.

C 1992 г. координацию развития Интернета в мире, организацию
сотрудничества международных и национальных организаций в области
развития мировой инфраструктуры Сети, межсетевого взаимодействия,
разработки сетевых технологий и приложений Интернета осуществляет
неправительственная международная организация Общество Интернет
(Internet Society/ISOC) HYPERLINK \l “sub_99287” *(287) . Данная
организация призвана обеспечивать потребности возрастающего глобального
интернет-сообщества и способствовать возможности и эффективности
использования Интернета HYPERLINK \l “sub_99288” *(288) .

Эта профессиональная организация включает более 150 юридических и 6000
физических лиц из более чем 150 стран. Международное Общество Интернет
является лидером в решении технологических и архитектурных вопросов,
связанных с будущим Интернета, и головной международной организацией,
ответственной за инфраструктурные стандарты Интернета. В число задач
Общества входят разработка, техническая поддержка, совершенствование и
установление стандартов для Интернета, его межсетевых технологий и
программного обеспечения; развитие и совершенствование архитектуры
Интернета; техническая поддержка и совершенствование эффективности
процессов администрирования, необходимых для успешного функционирования
всемирного Интернета и других сетей; образование и научные исследования
в области Интернета, систематизация различных видов деятельности на
международном уровне, проводимая в целях развития Интернета и увеличения
его доступности; сбор и распространение информации, относящейся к
Интернету и сетевым технологиям, включая историю и архивы; оказание
технологической поддержки странам, регионам и людям в развитии и
практическом использовании собственных интернет-инфраструктур.

Международное Общество Интернет принимает участие в ряде инициатив по
технологиям, образованию, общественным аспектам, экономике, стандартам,
политике, этике, а также юридическим аспектам, важным для развития
Интернета. Общество осуществляет свою деятельность в области Интернет по
следующим направлениям: взаимосвязь и разработка стандартов;
самоуправление в промышленности; юридическая защита термина “Интернет”,
электронная коммерция; защита от чрезмерного контроля; безопасность
Интернета; образование и дети.

ISOC организует две ежегодные Интернет-конференции HYPERLINK \l
“sub_99289” *(289) , обучает людей со всех континентов технологиям
организации сети, проводит симпозиумы для педагогов, издает журнал
OnTheInternet, обеспечивает международный форум, позволяющий обсуждать и
реализовывать наиболее важные экономические, политические, социальные,
этические и законодательные инициативы, влияющие на развитие Интернета.

Как справедливо отмечает В. Наумов HYPERLINK \l “sub_99290” *(290) ,
наиболее активно в иностранных сегментах сети Интернет развиваются
процессы саморегуляции, координируемые общественными организациями,
специализирующимися на защите прав граждан и потребителей в сети
Интернет и создании условий для добросовестного ведения электронной
коммерции. В частности, среди последних можно упомянуть Council of
Better Business Bureaus и TRUSTe HYPERLINK \l “sub_99291” *(291) .
Первая разработала Code of Online Business Practices HYPERLINK \l
“sub_99292” *(292) , включающий в себя требования для защиты privacy, а
также поддерживает систему третейского разрешения споров. Вторая создала
развернутую систему добровольной сертификации (лицензирования) ресурсов
и коммерческой деятельности, информирующую пользователей сети Интернет о
степени защиты их информационных прав при работе с теми субъектами,
которые прошли добровольную экспертную оценку HYPERLINK \l “sub_99293”
*(293) .

В некоторых случаях саморегулирование в сети может приобретать
гипертрофированные формы. Например, в Китае саморегулирование стало даже
более эффективным с точки зрения государства, чем непосредственный
государственный контроль за содержанием Интернета.

В китайском Интернете, как известно, запрещены любые политические
публикации, кроме полностью согласующихся с генеральной линией партии.
Закрыт доступ к западным средствам массовой информации – к CNN, New York
Times, частично BBC. Политически некорректные, с точки зрения властей,
высказывания можно обнаружить либо в чатах, либо на досках объявлений, в
форумах и других проявлениях интерактивности. При обнаружении
высказываний политического толка сайт будет немедленно закрыт. Поскольку
такая ситуация может повлечь закрытие более половины сайтов, китайское
сетевое сообщество предпринимает необходимые меры для сохранения
веб-ресурсов. В число сотрудников, поддерживающих крупные сайты, в
последнее время входят модераторы, в чьи обязанности входит уничтожение
рискованных политических комментариев, нецензурных выражений и прочих
политически некорректных высказываний в гостевых книгах, чатах, форумах
и т.д. Модерирование китайских интерактивных проектов стало неотъемлемой
частью сетевой деятельности. В большинстве чатов за неподобающее
поведение пользователю могут закрыть доступ, однако постоянный
мониторинг общения в чате – это новый подход.

Особенно настораживает деятельность организаций, устроенных по некоему
подобию воинских подразделений, напоминающих штурмовые отряды. Например,
созданная неким Overlord’ом (“Верховным владыкой”) CyberArmy
(“Киберармия”) борется с детской порнографией методом хакерских атак на
соответствующие сайты.

Необходимо отметить, что в мире активно развиваются и инициативы в
сфере саморегуляции на “организационно-техническом” уровне. Так,
предпринимаемые консорциумом W3C HYPERLINK \l “sub_99294” *(294)
действия по созданию форматов защиты персональных данных (Platform for
Privacy Preferences Project – P3P) в рамках которого веб-ресурс
добровольно HYPERLINK \l “sub_99295” *(295) вырабатывает и описывает
свою политику в области privacy, позволяют на техническом уровне
обеспечивать должный уровень защиты интересов субъектов отношений.

В качестве одного из примеров можно привести также деятельность таких
организаций, как Ассоциация производителей программных продуктов (ACSA,
США) и Международный комитет по защите интеллектуальной собственности
(EICAR, Бельгия), которые существуют на добровольные взносы. По мере
появления новых компьютерных вирусов они разрабатывают, а затем
оперативно рассылают всем заинтересованным участникам
интернет-взаимодействия новые антивирусные программы. В России обращает
на себя внимание деятельность Российского общества для мультимедиа и
сетей (РОМС), осуществляющего на коллективной основе сбор, распределение
и выплату вознаграждения за использование объектов авторского права и
смежных прав в Интернете.

В настоящее время большинство программ-браузеров оснащено системой
фильтрования, позволяющей пользователям установить фильтры, которые
работают или через распознавание слова, фотографическое распознавание,
или в соединении с системой оценки. Словесные и фотографические фильтры
стали общепризнанными.

Вопросами оценивающего и фильтрующего программного обеспечения
занимается Ассоциация оценки содержания Интернета (the Internet Content
Rating Association) HYPERLINK \l “sub_99296” *(296) . ICRA –
международная независимая организация, которая предоставляет возможность
обществу, особенно родителям, принимать решения в отношении электронных
средств информации посредством открытой и объективной маркировки
содержания.

Данная организация имеет своей целью защиту детей от потенциально
вредного материала и защиту свободы слова в Интернете.

Система фильтрации и оценки содержания информационного ресурса
Интернета включает два элемента. Во-первых, авторы такого ресурса
заполняют в диалоговом режиме анкету, описывающую содержание их участка
сети в терминах того, что там представлено или не предствавлено. Затем
ICRA присваивает ярлык в виде короткого компьютерного кода, который
автор добавляет к его/ее участку. Во-вторых, пользователи, особенно
родители несовершеннолетних, могут с помощью программы-браузера
ограничить доступ к определенным участкам сети на основе информации,
содержащейся в ярлыке, и субъективных предпочтениях пользователя.
ICRA-система может использоваться одновременно с Microsoft’s Internet
Explorer и с другими приложениями. Существующие ярлыки могут
использоваться и Internet Explorer, и Netscape Navigator, но будут
постепенно удаляться. Данная система маркировки подвергается критике,
так как не применяется в достаточной степени интернет-провайдерами,
является неэффективной и содержит ошибки.

Интересны инициативы в сфере саморегулирования сложных процессов
оказания телемедицинских услуг. Так, в США ряд медицинских организаций
создали Коалицию здравоохранения в Интернет (Internet healthcare
coalition) HYPERLINK \l “sub_99297” *(297) Ее цель – качество
медицинских ресурсов в Интернете. Основные методы, которые используются
коалицией для достижения этих целей, – информирование потребителей и
профессионалов, саморегулирование и создание этических норм, воспитание
сообщества в целях предоставления качественных услуг.

24 мая 2000 г. Коалиция опубликовала Кодекс этики телемедицины (Health
Code of Ethics), главной задачей которого является обеспечение людям
всего мира возможности с доверием и знанием риска реализовать потенциал
Интернета в помощи своему здоровью и здоровью своих пациентов HYPERLINK
\l “sub_99298” *(298) . Кодекс содержит положения, касающиеся
публикации на медицинском сайте полной информации о его владельцах и
спонсорах, его целях и задачах, разграничении рекламных и
образовательных материалов, достоверности и актуальности медицинской
информации, простоте ее понимания для пользователей. Ресурс должен
предоставлять информацию, которая нужна пользователям для того, чтобы
составить собственное представление о его продуктах и услугах.
Пользователь должен быть предупрежден о возможности сбора персональных
данных и имеет право решать, предоставлять ли такие персональные данные.
Владелец ресурса должен предпринимать все разумные меры к сохранению
профессиональной тайны медицинских данных пациентов. Все практикующие с
помощью ресурса медицинские работники обязаны руководствоваться всеми
кодексами и нормами, которые они используют в обычной практике. Также
пользователи телемедицинских ресурсов должны быть проинформированы об
ограничениях, которые несет телемедицина по сравнению с обычной, и
пользователям должна быть предоставлена возможность обратной связи с
владельцами ресурса.

В качестве другого примера рекомендаций по организации телемедицинских
информационных ресурсов и систем можно привести “Кодекс поведения для
медицинских сайтов Internet – HON КОДЕКС” HYPERLINK \l “sub_99299”
*(299) , принятый авторитетной швейцарской некоммерческой организацией
Health On the Net Foundation.

В России инициативы в сфере саморегулирования использования сети
Интернет менее распространены и оказывают существенно меньшее влияние на
соответствующие общественные отношения HYPERLINK \l “sub_99300” *(300)
. Тем не менее ряд организаций и сообществ, таких как Ассоциация
документальной электросвязи (АДЭ) HYPERLINK \l “sub_99301” *(301) ,
Региональный общественный центр интернет-технологий (РОЦИТ) HYPERLINK \l
“sub_99302” *(302) , ЕЖЕ – содружество периодических online-изданий
HYPERLINK \l “sub_99303” *(303) , Союз операторов Интернет (СОИ)
HYPERLINK \l “sub_99304” *(304) , Открытый Форум
интернет-сервис-провайдеров (ОФИСП), Российская академия Интернет
HYPERLINK \l “sub_99305” *(305) , осознавая важность названной
деятельности, предпринимают определенные предметные усилия.

Российская академия Интернет является самостоятельным творческим
общественным объединением, осуществляющим свою деятельность на
территории городов Москвы и Санкт-Петербурга, а также в тех регионах
Российской Федерации, где созданы отделения академии.

Академия призвана оказывать содействие становлению и развитию Интернета
в России как новой среды для творчества, отдыха и профессиональной
работы; пропагандировать лучшие произведения российского Интернета;
объединять российских работников науки, культуры, искусства и
образования, работающих в области Интернета для поддержки и защиты их
профессиональных интересов; осуществлять сотрудничество с российскими и
зарубежными организациями и деятелями науки и культуры, работающими в
области Интернета HYPERLINK \l “sub_99306” *(306) .

Некоммерческая организация Союз операторов Интернет (СОИ) осуществляет
координацию деятельности организаций, работающих в российском сегменте
сети Интернет, оказывает содействие федеральным и региональным органам в
разработке нормативно-правовой базы, связанной с развитием российского
сегмента сети Интернет, в разработке и реализации проектов и программ,
связанных с глобальными информационными, телекоммуникационными сетями, в
разработке и производстве средств связи, обеспечивающих устойчивое и
качественное оказание услуг связи.

СОИ осуществляет поддержку операторов и иных юридических лиц,
реализующих проекты, связанные с развитием российского сегмента сети
Интернет, информационной инфраструктуры в обществе, внедрением новейших
информационных технологий. В частности, с целью постепенного перехода к
новой системе регистрации доменных имен в российском сегменте сети
Интернет, которая позволила бы решить накопившиеся проблемы и отвечала
бы текущим международным требованиям (в том числе и сформулированным на
последней конференции международной ассоциации ICANN в Каире), Союз
операторов Интернет и Российский НИИ развития общественных сетей
договорились о создании опытной зоны по развитию института Регистраторов
доменного пространства RU.

“Ассоциация документальной электросвязи” (АДЭ) представляет собой
общественно-государственное объединение, образованное в соответствии с
распоряжением Правительства Российской Федерации N 77-р от 19 января
2000 г. В настоящее время данная организация занимается разработкой
предложений по совершенствованию нормативной базы присоединения и
взаимодействия сетей документальной электросвязи, правил предоставления
услуг передачи данных и телематических служб, нормативного обеспечения
добровольной сертификации услуг документальной электросвязи HYPERLINK \l
“sub_99307” *(307) и систем качества, типовых бизнес-моделей
взаимодействия операторов связи, интернет-сервис-провайдеров и
контент-провайдеров, РД “Нормы на качественные показатели IP-телефонии и
методики проведения их оценочных испытаний”, исследованием российского
рынка услуг передачи данных и телематических служб и основных тенденций
стандартизации в инфокоммуникациях.

Значительный вклад в развитие саморегулирования российского сегмента
сети Интернет внес ОФИС (Открытый Форум интернет-сервис-провайдеров).
Так, 1 марта 1999 г. ОФИСП, созданный для “объединения представителей
Интернет-сообщества русскоязычной части Internet с целью совместного
решения общих для всего Интернет-Сообщества задач” разработал “Нормы
пользования Cетью” HYPERLINK \l “sub_99308” *(308) , являющиеся
фактически шаблоном пользовательских договоров провайдеров. Суть и
принципы документа описываются в его преамбуле:

“Сеть Интернет представляет собой глобальное объединение компьютерных
сетей и информационных ресурсов, принадлежащих множеству различных людей
и организаций. Это объединение является децентрализованным, и единого
общеобязательного свода правил (законов) пользования сетью Интернет не
установлено. Существуют, однако, общепринятые нормы работы в сети
Интернет, направленные на то, чтобы деятельность каждого пользователя
сети не мешала работе других пользователей. Фундаментальное положение
этих норм таково: правила использования любых ресурсов сети Интернет
(почтового ящика, персонального компьютера, виртуального или физического
сервера, локальной вычислительной сети, канала связи и т.д.) определяют
владельцы этих ресурсов, и только они.

Настоящий документ представляет собой одно из возможных формальных
описаний общепринятых норм сетевого взаимодействия, считающихся в
большинстве сетей (как входящих в сеть Интернет непосредственно, так и
доступных из сети Интернет тем или иным опосредованным образом)
обязательными к исполнению всеми пользователями. Такие или аналогичные
нормы применяются в отношении всех доступных сетевых ресурсов, когда
заранее не известны правила, установленные владельцами этих ресурсов
самостоятельно.

Как показывает практика, большинство пользователей сети Интернет
ожидает от других пользователей исполнения общепринятых сетевых норм,
так как их нарушение влечет серьезные затруднения работы в Сети, как
технические, так и обусловленные человеческим фактором. При создании
документа не ставилось целей формулировать универсальные правила работы
в Сети, дублировать положения законодательства тех или иных государств и
т.п. Документ охватывает исключительно внутрисетевые нормативы,
сложившиеся в международном сетевом сообществе как проявление
самосохранения сети Интернет”.

В “Нормах пользования Сетью” уделяется внимание, в частности, следующим
аспектам: ограничение на “информационный шум” (спам HYPERLINK \l
“sub_99309” *(309) ), запрет несанкционированного доступа и сетевых
атак, соблюдение правил, установленных владельцами ресурсов,
недопустимость фальсификации идентифицирующих пользователя сведений (в
случае если использование таковых требуется от пользователя), настройка
ресурсов пользователей, которая препятствовала бы недобросовестному
использованию этих ресурсов третьими лицами, а при обнаружении случаев
такого использования принимала оперативные меры по их прекращению. В
настоящий момент ряд российских провайдеров включили нормы,
разработанные ОФИСП, в свою договорную базу, что позволяет говорить об
определенном успехе предпринятого начинания.

Необходимо отметить, что новая редакция “Норм пользования Сетью”
значительно расширяет толкование понятия “спам” и ужесточает меры
противодействия несанкционированной рассылке HYPERLINK \l “sub_99310”
*(310) . Так, если в прежней редакции “Норм…” требовалось согласие
пользователя на отправку ему каждого письма с вложенной картинкой или
текстовым документом, то теперь требуется и согласие просто на получение
писем “большого объема” (какого именно – должны устанавливать
провайдеры). Также появилась строка о том, что “открытая публикация
адреса электронной почты или другой системы персонального обмена
информацией не может служить основанием для включения адреса в
какой-либо список для массовой рассылки сообщений”. Эта мера, по идее,
должна противодействовать предпринимателям, собирающим адреса
электронной почты и затем перепродающим их. Наконец, появился пункт,
запрещающий “осуществление деятельности по техническому обеспечению
рассылки спама”.

Вместе с тем “Нормы…” не устанавливают меры ответственности и
механизм их реализации в случае нарушения установленных правил
пользования Сетью. Неурегулированным остался также порядок рассмотрения
жалоб на злоупотребления в Сети и совершения каких-либо действий на
основании полученных жалоб.

В 2000 г. получила известность инициатива, предложенная в
“Рекомендациях по организации деятельности лиц в сфере
Интернет-коммерции в Российской Федерации” (далее – Рекомендации),
которые были представлены на слушаниях в Государственной Думе 22 мая
2000 г. HYPERLINK \l “sub_99311” *(311) , а затем в качестве проекта
одобрены 15 сентября 2000 г. рабочей группой по электронной коммерции
Комитета по экономической политике и предпринимательству Государственной
Думы Российской Федерации.

Согласно п. 1 разд. 1 Рекомендаций они предназначались “для
гармонизации развития Интернет-коммерции в российском сегменте сети
Интернет в условиях возрастающего интереса российского государства и
общества к коммерции в сети Интернет и к сети Интернет в целом”.
Разработчики полагали, что посредством использования Рекомендаций могут
быть решены учебные, организационно-методические и научные задачи и
указывали при этом, что “рекомендации не имеют никакой юридической силы
до той поры, пока принципы и положения из них не будут использованы
лицами при организации процессов Интернет-коммерции” (п. 5).

В разд. 2 документа приводились принципы и подробные рекомендации по
организации деятельности лиц в сфере Интернет-коммерции. В качестве
первых указывались принципы соблюдения суверенитета Российской
Федерации, законности, анонимности пользователей в сети Интернет,
равенства субъектов Интернет-коммерции, обязательной индивидуализации
оператора Интернет-коммерции, открытости и достоверности совершения
коммерческих операций в сети Интернет, факультативной индивидуализации
потребителей товаров и услуг в сети Интернет, разумной свободы
информационного обмена, разумной ответственности информационных
провайдеров, добровольного обеспечения доказательств в связи с
использованием сети Интернет.

Заслуживает внимания проект РОЦИТ “Этический кодекс интернет-торговли”
HYPERLINK \l “sub_99312” *(312) , устанавливающий общие положения по
этическим нормам, которыми должны руководствоваться участники
электронной коммерции, подписавшие Декларацию по присоединению к
Кодексу. Присоединившись к Декларации, участник подтверждает, что готов
повышать свое качество работы в электронной коммерции, помогать в
пропагандировании принципов Кодекса, нести ответственность в
соответствии с добровольно принятыми на себя обязательствами Кодекса.

Этика профессионального поведения участников Кодекса определяет
моральные ценности, которые участники обязуются защищать способами, не
нарушающими права и свободы других участников. Данный Кодекс содержит
критерии, которые позволяют принять решение о признании действий
участников электронной коммерции неэтичными, что может служить
основанием для требования участниками принятия возможных мер по
воздействию на нарушителя.

Высшим органом по контролю за соблюдением правил Кодекса является
Экспертный Совет, исполнительным органом – Координатор Проекта.

За нарушение Кодекса могут быть приняты различные меры порицания,
одобренные большинством участников Кодекса, утвержденные Экспертным
Советом и не нарушающие существующее законодательство. В свою очередь
каждый участник Кодекса может настаивать на исключении из членов Кодекса
другого участника и требовать защиты своих прав. Целями объединения
участников Кодекса является преодоление любого отрицательного отношения
потребителя к Интернет-торговле и защита от недобросовестной
конкуренции. Задача объединения – достижение гарантированного качества
Интернет-торговли на основе высокого доверия потребителя.

Участники Кодекса намерены защищать сектор Интернет-торговли от
негативных действий со стороны недобросовестных потребителей
Интернет-торговли; участвовать в подготовке нормативных актов по
саморегулированию Интернет-торговли, которые позволят избежать
необоснованного участия государственных органов в спорах в тех случаях,
когда они могут разрешиться самими участниками электронной коммерции.

Автор абсолютно согласен с В. Наумовым, отмечающим, что “в России идеи
саморегулирования постепенно начинают восприниматься в качестве одного
из основных механизмов стимулирования развития экономики, государства и
общества, особая роль возлагается на специальные организации
саморегулирования” HYPERLINK \l “sub_99313” *(313) . При этом под
саморегулируемой организацией понимается некоммерческая организация,
образованная на добровольной основе и дополнительно к государственному
регулированию той или иной предметной сферы устанавливающая обязательные
для своих членов правила и стандарты осуществления деятельности. Все это
имеет свое целью обеспечение добросовестного осуществления
профессиональной деятельности членами саморегулируемой организации,
защиту прав и интересов юридических и физических лиц, пользующихся
услугами последних, защиту интересов самих членов саморегулируемой
организации.

Несмотря на то что для сети Интернет и ИКТ на законодательном уровне
отсутствует упоминание о саморегулируемых организациях, создание
организаций и объединений владельцев информационных ресурсов и систем,
провайдеров, организаций электронной коммерции, предназначенных для
реализации целей, сходных с целями саморегулируемых организаций,
абсолютно законно. Причем в утвержденной распоряжением Правительства
Российской Федерации от 10 июля 2001 г. N 910-р “Программе
социально-экономического развития Российской Федерации на среднесрочную
перспективу (2002-2004 годы)” HYPERLINK \l “sub_99314” *(314)
подчеркивается необходимость поддержки формирования гражданско-правовых
институтов, которые обеспечат качество и безопасность товаров, работ и
услуг на потребительском рынке, для чего, в частности, требуется
разработать правовые основы деятельности организаций саморегулирования,
устанавливающих высокие стандарты поведения хозяйствующих субъектов –
членов этих организаций на рынке (п. 3.1.4).

Деятельность подобных организаций может быть направлена на разработку
системы стандартов и рекомендаций по развитию интернет-ресурсов и
сервисов, совершенствование программного обеспечения, технической
поддержки и совершенствование процессов администрирования Сети,
разработку проектов в сфере электронной коммерции, сетевой цензуры, в
том числе систем фильтрации и оценки содержания информационных ресурсов,
электронного документооборота и обеспечения доказательств,
распространения массовой информации, спама, в сфере взаимодействия сетей
различных собственников и определения ответственности собственников
ресурсов и систем за действия пользователей или третьих лиц.

Особое значение имеет участие таких организаций в национальном
законотворческом процессе, в частности, через проведение экспертизы
проектов нормативно-правовых актов в сфере информатизации, использования
ИКТ и сети Интернет, а также взаимодействие с международными
организациями, осуществляющими свою деятельность в сфере
саморегулирования Интернета.

Создание третейской системы разрешения споров (создание третейского
суда, рассматривающего, в частности, споры, связанные с использованием
ИКТ и сети Интернет). Это направление в связи с совершенствованием
третейского законодательства представляется весьма перспективным и
важным, однако оно же является наиболее сложно реализуемым, поскольку
доверие к третейскому разбирательству и конкретному суду формируется
очень медленно и является огромной ценностью, которую очень легко
потерять.

Существующие в настоящее время положения и регламенты третейских судов,
например “Положение о Третейском суде по информационным спорам при СОИ”
HYPERLINK \l “sub_99315” *(315) , в большей степени дублируют
законодательство о третейских судах в Российской Федерации, не отражая
специфики деятельности третейских судов, разрешающих именно
информационные споры.

Представляется целесообразным создание специализированного третейского
суда по разрешению споров, возникающих в связи с использованием сети
Интернет между физическими лицами, организациями, имеющими и не имеющими
статус юридического лица, предоставляющими и (или) получающими
соответствующие услуги.

Деятельность третейского суда может осуществляться в рамках какой-либо
организации HYPERLINK \l “sub_99316” *(316) . В этом случае
целесообразно установить правило, согласно которому любой спор,
возникающий между членами данной организации, находящимися в договорных
или иных правоотношениях, должен быть рассмотрен в данном арбитражном
суде. Вместе с тем, если спор между членами организации возник
исключительно из договора, содержащего условие о применении иного
способа разрешения спора, то по требованию любой из сторон может быть
использован способ, указанный в договоре.

Кроме того, целесообразно включение правила, предоставляющего
возможность осуществлять третейское разбирательство в режиме on-line,
что способствовало бы доступности и эффективности данного способа защиты
нарушенного или оспоренного права. Например, согласно п. 7 Проекта
Закона Правил Арбитража Интернета (Draft of The Law of the Internet
Arbitration Rules) HYPERLINK \l “sub_99317” *(317) предварительное или
окончательное решение арбитра должно быть отправлено в форме сообщения
по электронной почте каждому из арбитров и сторонам спора. Подобное
решение считается совершенным в письменной форме и подписаным арбитрами.
По запросу любой из сторон арбитры в течение семи дней должны изготовить
бумажную копию решения, если это необходимо для реализации последнего. В
таком решении указывается место рассмотрения дела – Лондон, а также дата
рассмотрения дела.

Темп происходящих перемен столь велик, что люди смогут адаптироваться к
условиям информационного общества только в том случае, если оно станет
обществом, в котором обучение происходит в течение всей жизни.

Активно развивающаяся педагогическая информатика занимается проблемами
создания и реализации концепции образования людей, которым предстоит
жить в информационном обществе. Например, в Великобритании в законе об
образовании гарантируется право учащихся с 6 лет пользоваться новыми
информационными технологиями в учебном процессе.

Среди целей информатизации образования наряду с универсальными
(развитие интеллектуальных способностей, гуманизация и доступность
образования) определяется и ряд специфических – компьютерная
грамотность, информационное обеспечение образования (базы знаний и
данных), индивидуализированное образование на основе новых компьютерных
технологий. Это говорит о том, что у индивида необходимо сформировать
определенный уровень информационной культуры, т.е. культуры обращения с
информацией и информационными технологиями, в том числе Интернетом.

В области открытого образования и в реализации его основных идей
существует ряд проблем. В частности, это касается нормативно-правовой и
научной базы, которая необходима для внедрения технологий дистанционного
обучения в России, оценки и экспертизы проектов и программ в этой
области, выработки механизмов более полного использования
научно-педагогического и целевого расходования выделяемых для этого
средств из федерального бюджета и много другого. Проделана определенная
работа в этом направлении. Есть хороший результат. Но, как отмечает В.М.
Филиппов (министр образования РФ), “еще предстоит ускорить темпы
развития дистанционного образования в России, сделать этот процесс более
конструктивным и результативным” HYPERLINK \l “sub_99318” *(318) .

Сегодня за рубежом, и особенно в США, учреждения образования пользуются
услугами различных коммерческих и общественных сетей. Представляется,
что любые попытки построения архитектуры образовательной компьютерной
сети в нашей стране без учета этого опыта будут не вполне успешны.

Отечественный и зарубежный опыт создания таких сетей показывает, что
образовательная компьютерная сеть должна принципиально рассматриваться
как развивающаяся техническая система. Быстрое развитие в последнее
время компьютерных телекоммуникационных сетей остро ставит вопрос их
содержательного использования и методического обеспечения. На фоне
интенсивного использования учебных телекоммуникационных проектов за
рубежом отечественная практика использования телекоммуникаций очень
бедна успешными примерами применения компьютерной электронной почты и
телеконференций учащимися в образовательных целях. Компьютерные
телекоммуникации – интенсивно развивающийся вид информационных
технологий, использующий глобальные компьютерные сети, – обещают
совершить переворот в методах и формах обучения. Простейший вид
телекоммуникаций – электронная почта – уже сейчас, с минимальными
затратами, с успехом может быть использован в учебном процессе каждой
школы. Учебное значение электронной почты состоит в том, что она
стимулирует и облегчает обмен опытом преподавателей различных предметов;
повышает интерес учащихся к учебному курсу, в котором используется;
расширяет коммуникативную практику учащихся, помогает в
совершенствовании письменной речи; делает возможным использование новых
методических приемов, основанных на сопоставлении собственных данных
учащихся и тех, которые получены по электронной почте.

Использование электронной почты в обучении обычно протекает в форме
телекоммуникационных проектов. Учебный телекоммуникационный проект
посвящается определенной теме, включает разнообразные виды деятельности
учащихся по подготовке и передаче, а также получению и анализу учебной
информации с помощью средств компьютерных телекоммуникаций, и охватывает
по времени от нескольких дней до нескольких месяцев.

Компьютерное дистанционное обучение (КДО) применяется для решения
широкого спектра образовательных задач, например:

1) в университетах, специализирующихся на заочной форме обучения
(например, в British Open University при изучении курса “Введение в
информационные технологии”);

2) в университетах, использующих как очную, так и заочную форму
обучения (New Jersey Institute of Technology и New York Institute of
Technology (США));

3) в программах для лиц, желающих получить дополнительное образование
(Connected Education и Nova University (США), Deakin University
(Австралия), Tele-Universite du Quebec (Канада));

4) в учебных заведениях, где студенты могут выбирать очную или заочную
форму обучения по отдельным курсам (Ontario Institute for Studies in
Education);

5) в традиционных учебных заведениях, где КДО может по желанию студента
являться одной из форм общения с преподавателем или методистом
(University of Guelph (Канада), Lancaster University (Великобритания);

6) в международных проектах, объединяющих учащихся средних школ или
студентов высших учебных заведений (например, Kidnet);

7) при проведении социальных программ, связанных с образованием
(например, National Telecomputing Network, Big Sky Telegraph (США))
HYPERLINK \l “sub_99319” *(319) .

В России учебные компьютерные сети еще не развиты, и в настоящий момент
российское образование делает первые шаги к учебному использованию
компьютерной электронной почты – как средству управления учебной
мотивацией. Особенно перспективные формы телекоммуникационного обучения
в режиме on-line.

Очевидно, что на начальных этапах внедрения образовательных технологий
на основе компьютерных телекоммуникаций могут возникнуть существенные
трудности и помехи, среди которых: недостаточно насыщенный компьютерный
парк учебных учреждений и индивидуальных пользователей; недостаточное
развитие компьютерных телекоммуникационных сетей в России, их
нестабильность; недостаточная компьютерная грамотность и информационная
культура населения, что создает дополнительные психологические барьеры в
развитии телекоммуникационных методов обучения, языковая проблема при
экспорте (импорте) образования, выработка приоритетов в ситуациях, когда
национальные интересы и культурные традиции могут существенно
различаться; проблема стратегического планирования, например решение
вопроса о том, кому, какие и где предоставить курсы, проблема
коммуникаций и стандартов, разница во времени на больших территориях,
вопрос качества курсов и программного обеспечения, образовательных
стандартов.

Однако главной проблемой развития телекоммуникационного обучения
является создание новых методов и технологий обучения, отвечающих
телекоммуникационной среде общения. В этой среде ярко проявляется то
обстоятельство, что учащиеся – не просто пассивные потребители
информации, в процессе обучения они создают собственное понимание
предметного содержания обучения. На смену устаревшей модели должна
прийти новая модель обучения, основанная на следующих положениях:

1) в центре технологии обучения – учащийся;

2) в основе учебной деятельности – сотрудничество;

3) учащиеся играют активная роль в обучении;

4) суть технологии – развитие способности к самообучению.

Эта модель напрямую связана с формированием социальной активности
личности.

Интересным является исследование, проведенное канадскими специалистами
в области компьютерного дистанционного обучения HYPERLINK \l “sub_99320”
*(320) . Ключевым понятием, исследуемым в данной работе, является
стратегия обучения. Под стратегией обучения понимается совокупность
действий, предпринимаемых обучаемым для того, чтобы собрать, осмыслить и
возвратить полученную информацию таким образом, что она становится
значимым для него знанием. Еще одно определение стратегии обучения –
совокупность методов обработки информации, используемых обучаемыми и
включающих в себя процессы получения, постижения, осмысления и
возвращения информации. Стратегии обучения делятся на две категории –
первичные и вторичные. Первичные стратегии обучения используются для
реализации когнитивных функций: вспоминание, интеграция, организация,
детальная разработка информации, а также выработка активных навыков
обучения, ведение записей и чтение печатных материалов. Вторичные
стратегии обучения используются для реализации метакогнитивных функций:
управление собственным сознанием и восприятие методов обучения.

Среди трудностей, связанных с совместной работой, называются отсутствие
немедленного отклика или ответ, который не стимулирует дальнейшую
дискуссию. Многие воспринимают информацию, поступающую по Сети, как
волну, которая вот-вот их захлестнет. Чрезмерное дробление тем дискуссий
и, соответственно, обилие параллельных телеконференций приводит к тому,
что обучаемому трудно следить за ними, трудно выделить для себя наиболее
важные. Проблемы, связанные со временем как негативным фактором,
включают в себя необходимость быстрой обработки поступающих сообщений и
ответа на них. Некоторые анкетируемые выразили желание, чтобы
взаимодействие происходило в реальном времени.

Среди когнитивных стратегий выделены усваивание информации, выбор,
отсылка сообщений, выражение результатов размышления или новой
информации, взаимодействие с другими обучаемыми, организация информации.
Психологическими стратегиями обучения являются выработка уверенности в
себе, внутренней организованности, способности к сотрудничеству,
нацеленности на успех. Однако пока нет количественных данных,
позволяющих связать эффективность обучения с характеристиками личности.

Отдельно рассматривается понятие контроля как возможности обучаемого
воспринимать информацию, отделять представляющую ценность информацию,
связывать информацию с реальной жизнью и существующими научными схемами,
ощущать результат в виде внутреннего убеждения или новой информации и
выражать его. Другая потребность обучаемого – включенность. Под
включенностью понимается связь с окружающими, желание привлечь к себе
внимание и быть идентифицированным как часть какой-то общности. Контроль
и включенность взаимосвязаны. Если обучаемый утрачивает контроль над
процессом обучения, это может привести и к проблемам с включенностью.

В качестве причин утраты контроля называются чрезмерная перегруженность
информацией; постоянная необходимость принятия решений относительно
участия в дискуссии и отслеживания ее хода; отсутствие своевременных и
конструктивных откликов участников; чувство оторванности от основного
потока дискуссии; боязнь пропустить ценные идеи.

Чтобы развивать дистанционное обучение в будущем, надо облегчить
двухстороннюю мультимедиа-систему коммуникаций и предложить
образовательную среду и инфраструктуру более дешевую, чтобы все большее
количество институтов смогло участвовать в проекте. И тогда
высококачественное высшее образование может быть предложено большому
количеству студентов без дорогого университетского оборудования.

Таким образом, представляется целесообразным активизировать
положительные стороны влияния Интернета на правовую культуру личности
посредством создания эффективного “электронного правительства”,
совершенствования правового регулирования и саморегулирования
интернет-отношений, определения их оптимального соотношения, развитием
системы дистанционного обучения.

На основе изложенного представляется возможным сделать следующие
выводы.

Влияние Интернета амбивалентно по своим социальным и культурным
последствиям. С одной стороны, Интернет как телекоммуникационная сеть
общего пользования является действенным инструментом реализации
творческой роли права и дает возможность более полному использованию
демократических прав и свобод гражданами. Кроме того, будучи агентом
правовой социализации, Интернет обладает потенциальной возможностью
воспитывать уважение к правовому закону, развивать правовое мышление,
участвовать в формировании правовой культуры личности и обеспечивать
социально активное поведение в правовой сфере. С другой стороны, нельзя
отрицать, что Интернет в определенной степени разрушает или чреват
разрушением социокультурных оснований, на которых он возник. В
результате вокруг него может складываться совершенно новая социальная и
культурная среда.

В конечном итоге социокультурный результат зависит от соответствующих
усилий общества, государства и личности. В связи с чем представляется
необходимым использовать позитивные возможности Интернета и
совершенствовать их воздействие.

Главным ориентиром для развития и совершенствования элементов
конкретных механизмов регулирования, повышения их эффективности являются
интересы человека и общества. Осуществляемая в России правовая реформа
должна быть направлена на наиболее адекватное закрепление в юридических
установлениях требований оптимального учета интересов личности,
социальных групп и общества в целом в условиях информационного общества,
функционирования международных телекоммуникационных сетей связи, в
частности Интернета.

В деятельности по регулированию интернет-отношений должны участвовать и
государство, которому принадлежит приоритет в правовой сфере, и
общественные организации, которые могут и должны определять характер
морально-этических мер, и частный сектор, наиболее эффективный при
создании и распространении технологических средств.

Заключение

Правовая культура представляет собой сложное системное образование,
которое является целостным сочетанием отдельных элементов, каждый из
которых упорядоченно связан друг с другом.

В настоящее время в юридической науке сложился ряд методологических
подходов к исследованию правовой культуры. Среди них значительное
распространение получили семиотическая концепция культуры,
аксиологический, функциональный, деятельностный и иные подходы к
пониманию правовой культуры.

Многообразие различных подходов к определению правовой культуры
правомерно. Однако те или иные авторы при разных подходах зачастую
абсолютизируют отдельные аспекты правовой культуры.

На наш взгляд, нельзя сводить правовую культуру лишь к системе правовых
ценностей, деятельности, какому-либо иному элементу, так как, оставляя в
стороне или преуменьшая значение при ее определениях других структурных
элементов, познание сущности правовой культуры будет неполным. В связи с
чем представляется целесообразным создание интегрированного подхода к
пониманию правовой культуры на основе ее структурного анализа, который
бы стал методологической основой для анализа всех проявлений правовой
культуры.

Данное положение подтверждается наблюдающимся взаимным сближением,
обогащением рассматриваемых концепций, хотя и они продолжают
самостоятельное существование.

Представляется возможным дать следующее определение правовой культуры:
это совокупность материальных и духовных достижений в правовой жизни
общества.

Правовая культура представляет собой сложное системное образование,
которое является целостным сочетанием отдельных элементов, каждый из
которых упорядоченно связан друг с другом. Анализ различных точек зрения
теоретиков права позволил выделить в ее структуре следующие компоненты:
право, правосознание, правовые отношения, законность и правопорядок,
правомерную деятельность субъектов, государственно-правовые институты,
юридическую науку, юридические акты.

Фундаментом общей концепции правовой культуры является правовая
культура личности, т.е. информационно-ценностные ориентации личности в
правовой сфере, выражающиеся на практике как стиль деятельности. При
этом правовая культура личности необходима как предпосылка и
созидательное начало правового состояния общества. И вместе с тем это
степень и характер развития самой личности, которое находит свое
выражение в уровне ее правосознания и правой активности.

Различие в характеристиках правовой культуры личности позволяет
классифицировать последнюю по типам и уровням. Однако подобные
классификации нельзя абсолютизировать, так как в реальной жизни грани
между рассмотренными выше уровнями и типами правовой культуры личности
не всегда очевидны.

Предложенная автором модель правовой культуры личности основана на
представлении о последней как о совокупности взаимосвязанных элементов:
информационного, отражающего степень выражения знания граждан о своих
правах и свободах; деятельностного, выражающегося через степень
активности и реактивности граждан (степень прочности правопорядка),
направленность граждан на субъект, осуществляющий защиту их прав и
свобод, а также ресурсы деятельности по защите прав и свобод.

Указанные элементы правовой культуры имеют количественные
характеристики, анализ которых позволяет выделить три типа правовой
культуры граждан: гражданский, подданнический и переходный.

Гражданский тип характеризуется высокой степенью правовой
просвещенности, использованием специальных источников информации о своих
правах и свободах, активными действиями и значительной активностью и
реактивностью в правовом поведении. Под реактивностью понимаются
ответные реакции на нарушение прав и свобод граждан. В оценочном аспекте
гражданскому типу присуще отношение к правозащитным и судебным системам
как значимым инструментам, несмотря на имеющиеся недостатки.

Подданнический тип является противоположностью гражданского. Он
характеризуется низкой правовой просвещенностью, нежеланием пополнять
свои знания о правах и свободах. Представители данного типа склонны
полагать, что защита прав и свобод граждан – дело государственных
органов. Вместе с тем для данного типа характерно принципиально
негативное отношение к правоохранительным и судебным органам. В случае
нарушения прав и свобод субъекты данной ориентации прибегают к самым
примитивным, чаще всего аффективным или силовым средствам. В вопросах
реформирования правозащитной сферы делают акцент на административных,
карательных мерах.

Переходный тип характеризуется сочетанием черт, принадлежащих как
гражданскому, так и подданническому типам. Преобладание тех или иных
черт свидетельствует о существующей тенденции развития правовой культуры
граждан.

Процесс становления правовой культуры личности характеризуется
многогранностью, большой совокупностью составляющих, разнообразием
соотношений количественных и качественных, объективных и субъективных
факторов, многообразием форм их проявления и динамикой развития. В
стадии становления правовой культуры личности решающими могут быть как
новые условия информационного общества, основанного на технологиях
массовой коммуникации, так и материально-имущественная обеспеченность
граждан, характер российской ментальности, качество состояния
законодательства, проблема гарантированности прав и свобод человека и
гражданина в государстве и другие факторы.

В условиях информационного общества особое влияние на процесс
присвоения – прогрессивной ассимиляции и реорганизации субъектом в его
собственном мире представлений и знаний – элементов правовой системы,
регулирующей данное общество, оказывают различные источники информации,
в том числе коммуникативная основа формирующегося общества – глобальная
информационная сеть Интернет.

Анализ понятия информационного общества, информации, генезиса Интернета
как масштабной коммуникативной системы, законодательного закрепления
терминологии информационных отношений и правовой природы Интернета
позволил сформулировать следующее понятие Интернета: это международная
технологическая система (сеть электросвязи) общего пользования,
предназначенная для обмена сведениями об окружающем мире, его объектах,
процессах и явлениях, объективированных в форме, позволяющей провести их
непосредственную обработку с помощью вспомогательных технических
средств.

Поступив к индивидуальному адресату, правовая информация, размещенная в
Интернете или имеющая к нему отношение, включается в чрезвычайно сложный
и противоречивый процесс формирования взглядов и мнений, в процесс
формирования установок по отношению к тем или иным правовым ценностям.
Будучи полученной по индивидуальному адресу, информация изменяет в
определенном смысле те или иные элементы сознания индивида, его правовую
культуру и затем через него – элементы общественного сознания, правовую
культуру общества. Причем сначала это взаимодействие может быть
практически неощутимым, процесс идет подспудно, путем количественного
накопления, а затем количественное накопление уступает место
качественным изменениям.

Переход от одного уровня или типа правовой культуры к другому во многом
зависит от качества и количества имеющихся ресурсов, т.е. запасов и
источников, необходимых для формирования и функционирования гражданского
общества и правового государства. При этом существенное место среди них
занимают именно информационные ресурсы.

Анализ процесса трансформации правовой культуры в современных условиях
показывает, что наблюдается повышение значимости телекоммуникационных
технологий, в том числе Интернета, в формировании правовой культуры
информационного общества.

Все влияние, которое оказывает Интернет на процесс формирования
правовой культуры, можно разделить на пять составляющих.

В качестве первой составляющей этого влияния можно назвать формирование
культуры информационного общества. Одно из главных мест в структуре
правой культуры начинает занимать отношение к информации, к правам и
обязанностям по ее хранению, передаче, идентификации и использованию. По
этой причине подлинная информационно-правовая культура должна обеспечить
правовые и социальные гарантии гражданина.

Вторая составляющая связана с процессами изменения взаимоотношений
между государством и обществом, государством и личностью; изменения
функций государства, демократии в современном обществе, возрастание
информационных обязанностей государства перед его гражданами.

Интернет предоставляет новые возможности для развития демократии, учета
общественного мнения, контроля за государственным аппаратом.
Взаимодействие государства и общества строится на основе прозрачности
действий и решений власти для народа и возможности народа оперативно
доносить свое мнение до органов государственной власти и местного
самоуправления. Вместе с тем пока трудно говорить о том, что с помощью
Интернета граждане оказываются более вовлеченными в политический
процесс, так как данная сеть используется государством скорее как
средство информирования, чем учета общественного мнения.

Исследование показало, что, несмотря на наличие в России концепции
развития электронного правительства, ее реализация на практике оказалась
сложным процессом. В связи с этим представляется целесообразным
обеспечить удачное сочетание замысла и способов реализации концепции (в
частности, необходимо привести в действие административные механизмы,
способствующие реализации государственных программ), ориентацию на
потребителя (правительственные сайты должны быть построены с учетом
типичных поводов для обращения граждан в государственные органы), единые
центры доступа через сетевые порталы, сочетание количества и
комплексности услуг, совершенствовать методы управления отношениями с
клиентами.

Интернет может оказывать и обратное воздействие – возрастает контроль
за общественностью со стороны спецслужб. В связи с этим актуальной
становится проблема определения степени вмешательства государства в лице
его властных органов в сетевые отношения, проблема цензуры в Интернете.

Наиболее приемлемой представляется политика ограниченного
государственного вмешательства в сетевые отношения, направленная на
пресечение преступных действий, совершаемых в Сети и с ее
использованием. Необходимость правового регулирования очевидна в тех
случаях, когда отсутствие такового создает угрозу информационной
безопасности России, соблюдению прав граждан и юридических лиц.

Третья составляющая основана на возникновении новых общественных
отношений, возникающих в связи с функционированием Интернета,
трансформации общественных отношений в основных сферах общественной
жизни (в сфере производства, потребления, развлечения, образования,
общения). Интернет существенно влияет на становление информационного
образа жизни, который нуждается в правовом регулировании, а это, в
конечном счете, ведет к изменению и правовой культуры.

Диалектическая взаимосвязь и взаимообусловленность социокультурных и
технологических факторов в становлении информационного общества
проявляется как либерализация законов регулирования информационного и
телекоммуникационного рынков, трансформация правил технологической и
организационной конвергенции, формирования новых нормативных требований
к работникам и организации делового процесса, изменения в информационном
законодательстве.

Среди наиболее актуальных проблем, возникающих в связи с использованием
интернет-технологий, можно назвать вопросы разграничения юрисдикции
различных государств применительно к возникающим в Интернете отношениям,
вопросы определения правового статуса “сетевых” средств массовой
информации, в том числе вопрос о допустимости и пределах сетевой
цензуры, многочисленные вопросы электронной торговли (электронного
документооборота, электронно-цифровой подписи и др.), защиты
интеллектуальной собственности, вопросы ответственности за
правонарушения, совершенные посредством Интернета; вопросы обеспечения
информационной безопасности, предотвращения распространения информации,
создающей угрозу для прав и законных интересов физических и юридических
лиц, а также создающей угрозу для государственной безопасности,
экономического и социального развития страны. С включением отношений,
связанных с использованием Интернета, в сферу предпринимательской
деятельности, возникла актуальность в защите инвестиций, направленных на
оказание услуг посредством сети Интернет, разработку информационных
ресурсов и компьютерных программ.

Решение данных проблем должно основываться не только на разработке
новых технологических решений, но также на значительной нормотворческой
работе, как на уровне Российской Федерации, так и ее субъектов. Вместе с
тем большинство проблем Интернета носит глобальный характер и требует
совместных усилий государств. Применение локальных правовых норм к таким
правоотношениям без учета и связи с законодательством других стран может
быть неэффективным. Это требует приоритетного внимания к разработке
правовых норм, направленных на регулирование Интернета, на
международно-правовом уровне, путем заключения и исполнения (в том числе
инкорпорирования соответствующих норм в российское законодательство)
универсальных международных соглашений.

Анализ нормативно-правовых актов показал очевидное отставание норм
действующего права от реалий нового виртуального мира.

Представляется целесообразным принятие законов об электронной торговле,
электронном документообороте, информатизации банковской системы России с
использованием мировой информационной сети Интернет, об основах
государственного регулирования в сфере Интернета, о предоставлении
электронных финансовых услуг, а также внесение изменений и дополнений в
уже действующие нормативно-правовые акты государства. При этом не
следует закреплять в законодательстве положения, реализацию которых
впоследствии невозможно будет обеспечить мерами государственного
принуждения.

Регулирование интернет-отношений посредством придания судебным решениям
статуса официального источника права представляется не совсем верным.
Сильные стороны судебного нормотворчества можно сохранить и в рамках
статутного права: быстроту, гибкость законодательства можно обеспечить
благодаря систематическому наблюдению за эффективностью правовых норм и
их своевременной корректировке. Обобщения судебной практики,
законодательная инициатива Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного Суда
РФ могут сыграть неоценимую роль в развитии законодательства в указанных
выше направлениях.

Значительную роль в регулировании интернет-отношений имеет внедрение
механизмов саморегулирования, координируемых общественными
организациями. Главное заключается в том, что на уровне личности
социальный контроль превращается в самоконтроль, средством которого
выступают ценностные ориентации личности, усвоенные ею нормы поведения,
социально-психологические установки, чувства и эмоции. Далее происходит
трансформация поведения личности. Поступки человека, из совокупности
которых образуются общественные отношения, приобретают позитивный
характер, исходя из его ответственности перед другими людьми и обществом
в целом. Такая саморегуляция может рассматриваться как высший тип
правомерного поведения личности.

Деятельность подобных организаций может быть направлена на разработку
системы стандартов и рекомендаций по развитию интернет-ресурсов и
сервисов, проектов в сфере электронной коммерции, сетевой цензуры, в том
числе систем фильтрации и оценки содержания информационных ресурсов,
электронного документооборота и обеспечения доказательств,
распространения массовой информации, спама, в сфере взаимодействия сетей
различных собственников и определения ответственности собственников
ресурсов и систем за действия пользователей или третьих лиц,
совершенствование программного обеспечения, технической поддержки и
процессов администрирования Сети; создание третейской системы разрешения
споров (создание третейского суда, рассматривающего, в частности, споры,
связанные с использованием ИКТ и сети Интернет).

Особое значение имеет участие таких организаций в национальном
законотворческом процессе, в частности через проведение экспертизы
проектов нормативно-правовых актов в сфере информатизации, использования
ИКТ и сети Интернет, а также взаимодействие с международными
организациями, осуществляющими свою деятельность в сфере
саморегулирования Интернета.

Анализ саморегулирования российского сектора сети Интернет показал, что
в настоящее время существует ряд организаций по разработке и внедрению
инициатив в сфере саморегулирования Интернета. В связи с этим
целесообразно направить усилия в большей степени на повышение
эффективности их деятельности, чем на создание каких-либо новых
структур.

Хозяйствующие субъекты, сообщества, государство должны стимулировать и
пропагандировать идеи саморегулирования сети Интернет, поскольку без
пропаганды идеи и установления определенного уровня доверия участников
информационных отношений реализация эффективной массовой системы
механизмов саморегулирования будет невозможной.

Четвертая составляющая влияния Интернета связана с изменениями в
способах хранения, передачи и использования правовой информации. В этом
случае изменение правовой культуры связано с процессом функционирования
Интернета как источника правовой информации.

Анализ факторов доступности правовой информации с использованием
Интернета, а именно: качественного и количественного уровня правовой
информации в Сети, показал, что последние позволяют даже далекому от
законодательства и нормативных актов человеку быстро получить все
необходимые ему сведения и узнать свои законные права и обязанности.
Вместе с тем Интернет способствует формированию в большей степени
“мозаичных” правовых знаний у гражданина, не позволяющих ему в полной
мере получить представление о праве в целом, свободно ориентироваться и
применять его в повседневной жизни.

Необходимо использовать Интернет для рациональных целей: заполнять, по
мере возможности, информационное пространство высоким и ценным,
систематизировать его наличное содержание. Интернет является хранилищем
культурной памяти, правовой информации и огромной возможностью ее
активации. Это вызывает необходимость совершенствовать способность
личности выбирать то, что ей нужно. Эффективным было бы создание
интернет-поисковых служб и программ, организованных по принципу
проблемной рубрикации, которые, с одной стороны, высвечивают список
проблем, а с другой стороны, в самом своем устройстве содержат структуру
позиционной коммуникации по каждой конкретной проблеме, предоставляют
возможность выхода на нужных собеседников в масштабах всего мира.

Анализ эффективности функционирования Интернета позволил выделить
субъективные и объективные пределы влияния Сети на правовую культуру
личности. Субъективные пределы связаны с наличием у личности навыков
пользования Интернетом, материальных ресурсов (особенно в тех случаях,
когда услуги являются платными). Объективные пределы обусловлены
отсутствием возможности доступа в Интернет для значительного числа
граждан, неразвитостью информационной инфраструктуры: большая часть
России недостаточно охвачена коммуникациями, а в крупных городах
технологии развиваются слишком быстро, скачками.

Таким образом, условиями обеспечения доступности правовой информации
гражданам посредством Интернета являются материальные и интеллектуальные
составляющие инфраструктуры информатизации. К ним относятся наличие
соответствующих отраслей и подотраслей производства, услуг, науки и
технологий, а также их продукции, бюджетное финансирование и другие
формы инвестиций, соответствующие кадры специалистов, организационные и
правовые механизмы, а также информационно-компьютерное просвещение
граждан, рост их доходов, позволяющих получить доступ к Интернету.

Пятая составляющая характеризуется изменениями в сфере правового
образования. Для того чтобы не потеряться в обилии информации,
размещенной в Интернете, необходимо фундаментальное образование. А как
раз распространению этого образования может способствовать Интернет.

Дистанционное образование через Интернет позволяет расширить географию
обучающихся, сократить время обучения благодаря быстроте
телекоммуникационной связи преподавателя и студента. Обучение может
осуществляться без отрыва от производства, создается возможность
получения образования независимо от места жительства, состояния
здоровья, социального статуса. Кроме того, дистанционное обучение
повышает творческий, интеллектуальный потенциал человека. Этому
способствуют самоорганизация, использование новых информационных
технологий и т.д.

Однако главной проблемой развития телекоммуникационного обучения в
России являются создание новых методов и технологий обучения, отвечающих
телекоммуникационной среде общения. В этой среде ярко проявляется то
обстоятельство, что учащиеся – не просто пассивные потребители
информации, в процессе обучения они создают собственное понимание
предметного содержания обучения. На смену устаревшей модели должна
прийти новая модель обучения, основанная на следующих положениях:

1) в центре технологии обучения – учащийся;

2) в основе учебной деятельности – сотрудничество;

3) учащиеся играют активную роль в обучении;

4) суть технологии – развитие способности к самообучению. Эта модель
напрямую связана с формированием социальной активности личности.

Таким образом, настоящее исследование показало, что влияние Интернета
на правовую культуру личности имеет и позитивные, и негативные моменты.
Вместе с тем формирование информационного общества, коммуникационной
основой которого является Интернет, уже реальность. Следовательно,
основной задачей современного российского общества является
использование международной телекоммуникационной сети Интернет как
технологического достижения в созидающем, а не в разрушающем человека
режиме.

Затронутые в данной работе проблемы не могут быть решены только
совершенствованием законов, практики их применения государственными
органами, а также развитием процессов саморегулирования
интернет-отношений. Без должного теоретического осмысления происходящих
процессов невозможно выработать принципы и методы формирования правовой
культуры, отвечающие современным условиям. Как справедливо отметил Д.И.
Дубровский, “выдающиеся достижения создают выдающиеся проблемы, для
решения которых нужны новые выдающиеся достижения и т.д. Замкнутый круг,
из которого, скорее всего, нет выхода. Но ведь это и составляет суть
биологической и социальной самоорганизации” HYPERLINK \l “sub_99321”
*(321) . Данные вопросы ждут дальнейших исследований.

Библиография

Нормативно-правовые акты и судебная практика

1. Окинавская хартия глобального информационного
общества//Дипломатический вестник. 2000. N 8.

2. Соглашение о сотрудничестве в области информации и вычислительной
техники с Правительством Республики Куба от 6 марта 1996 г.//Бюллетень
международных договоров. М., 1997. N 5. С. 51-53.

3. Устав Международного союза электросвязи//Бюллетень международных
договоров. 1997. N 3. С. 3.

4. Соглашение о сотрудничестве в области информации и вычислительной
техники с Правительством Республики Беларусь от 27 февраля 1996
г.//Бюллетень международных договоров. М., 1996. N 8. С. 42-45.

5. Соглашение о сотрудничестве в области информации и вычислительной
техники с Правительством Французской Республики от 15 февраля 1996
г.//Бюллетень международных договоров. М., 1996. N 6. С. 48-51.

6. Соглашение об обмене правовой информацией от 21 октября 1994
г.//Бюллетень международных договоров. М., 1995. N 2. С. 34-36.

7. Конвенция о сотрудничестве в области культуры, образования, науки и
информации в Черноморском регионе от 6 марта 1993 г.//Treaty Series.
Volume 1861. N. Y.: United Nations, 1999. P. 436-441.

8. Соглашение об обмене экономической информацией от 26 июня 1992
г.//Бюллетень международных договоров. М., 1993. N 6. С. 39-40.

9. Соглашение о межгосударственном обмене научно-технической
информацией от 26 июня 1992 г.//Бюллетень международных договоров. М.,
1993. N 6. С. 33-35.

10. Конституция Российской Федерации//РГ. 1993. 25 дек.

11. Федеральный закон от 7 июля 2003 г. N 126-ФЗ “О связи”//СЗ РФ.
2003. N 28. Ст. 2895.

12. Федеральный закон от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ “О противодействии
экстремистской деятельности”//СЗ РФ. 2002. N 30. Ст. 3031.

13. Федеральный закон от 12 июня 2002 г. N 67-ФЗ “Об основных гарантиях
избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской
Федерации”//СЗ РФ. 2002. N 24. Ст. 2253.

14. Федеральный закон от 10 января 2002 г. N 1-ФЗ “Об электронной
цифровой подписи”//РГ. 2002. 12 янв.

15. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от
30 декабря 2001 г. N 195-ФЗ//СЗ РФ. 2002. N 1 (Ч. 1). Ст. 1.

16. Федеральный закон от 8 августа 2001 г. N 128-ФЗ “О лицензировании
отдельных видов деятельности”//СЗ РФ. 2001. N 33. (Ч. I). Ст. 3430.

17. Федеральный закон от 11 июля 2001 г. N 95-ФЗ “О политических
партиях”//СЗ РФ. 2001. N 29. Ст. 2950.

18. Федеральный закон от 10 апреля 2000 г. N 51-ФЗ “Об утверждении
Федеральной программы развития образования”//СЗ РФ. 2000. N 16. Ст.
1639.

19. Федеральный закон от 24 июля 1998 г. N 124-ФЗ “Об основных
гарантиях прав ребенка в Российской Федерации”//СЗ РФ. 1998. N 31. Ст.
3802.

20. Федеральный закон от 4 июля 1996 г. N 85-ФЗ “Об участии в
международном информационном обмене”//СЗ РФ. 1996. N 28. Ст. 3347.

21. Федеральный закон от 18 июля 1995 г. N 108-ФЗ “О рекламе”//СЗ РФ.
1995. N 30. Ст. 2864.

22. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. N
63-ФЗ//СЗ РФ.1996. N 25. Ст. 2954.

23. Федеральный закон от 20 февраля 1995 г. N 24-ФЗ “Об информации,
информатизации и защите информации”//СЗ РФ. 1995. N 8. Ст. 609.

24. Закон РФ от 9 июля 1993 г. N 5351-I “Об авторском праве и смежных
правах”//ВСНД РФ и ВС РФ. 1993. N 32. Ст. 1242.

25. Закон РФ от 23 сентября 1992 г. N 3523-I “О правовой охране
программ для электронных вычислительных машин и баз данных”//ВСНД РФ и
ВС РФ. 1992. N 42. Ст. 2325.

26. Закон РФ от 23 сентября 1992 г. N 3520-1 “О товарных знаках, знаках
обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров”//ВСНД РФ и ВС
РФ. 1992. N 42. Ст. 2322.

27. Патентный закон РФ от 23 сентября 1992 г. N 3517-1//ВСНД РФ и ВС
РФ. 1992. N 42. Ст. 2319.

28. Закон РФ от 27 декабря 1991 г. N 2124-I “О средствах массовой
информации”//ВСНД РФ и ВС РФ. 1992. N 7. Ст. 300.

29. Постановление Правительства Российской Федерации от 12 февраля 2003
г. N 98 “Об обеспечении доступа к информации о деятельности
Правительства Российской Федерации и федеральных органов исполнительной
власти”//СЗ РФ. 2003. N 3. Ст. 658.

30. Федеральная целевая программа “Электронная Россия на 2002-2010
годы”. Утверждена постановлением Правительства РФ от 28 января 2002 г. N
65//СЗ РФ. 2002. N 5.

31. Программа социально-экономического развития Российской Федерации на
среднесрочную перспективу (2002-2004 годы), утверждена распоряжением
Правительства Российской Федерации от 10 июля 2001 г. N 910-р//СЗ РФ.
2001. N 31. Ст. 3295.

32. Постановление Правительства РФ от 28 марта 2000 г. N 265 “Об
утверждении Положения о Министерстве Российской Федерации по связи и
информатизации”//СЗ РФ. 2000. N 14. Ст. 1498.

33. Приказ Минсвязи РФ от 25 июля 2000 г. N 130 “О порядке внедрения
системы технических средств по обеспечению оперативно-розыскных
мероприятий на сетях телефонной, подвижной и беспроводной связи и
персонального радиовызова общего пользования”//Бюллетень нормативных
актов федеральных органов исполнительной власти. 2000. N 34. 21 авг.

34. Решение Верховного Суда РФ от 25 сентября 2000 г. N
ГКПИ00-1064//Бюллетень Верховного Суда РФ. 2001. N 4.

Монографическая и научная литература

35. Абдеев Р.Ф. Философия информационной цивилизации. М.: ВЛАДОС, 1994.
336 с.

36. Агешин Ю.А. Правовые знания и культура. М.: Юридическая литература,
1973. 69 с.

37. Аграновская Е.В. Правовая культура и обеспечение прав личности. М.,
1998. 135 с.

38. Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. М.: Норма,
2001. 752 с.

39. Алексеев С.С. Основы правовой культуры в России: Курс
лекций/Российская школа частного права. М.: ДЕ-ЮРЕ, 1995. 124 с.

40. Алексеев С.С. Общие дозволения и общие запреты в советском праве.
М., 1989. 320 с.

41. Англо-русский словарь по сетям и сетевым технологиям/Сост. С.Б
Орлов. М.: Солон, 1997. 302 с.

42. Ануфриев В.В. Социальный статус и активность личности. М.: Наука,
1984.

43. Бабаев В.К., Баранов В.М. Общая теория права: Краткая энциклопедия.
Н. Новгород, 1998. 315 с.

44. Баранов П.П., Баранов В.М. Общая теория права/Рост. юрид. ин-т.
Ростов н/Д. 1999. 853 с.

45. Баранов П.П. Вопросы типологии российской правовой культуры//Право
и культура: проблемы взаимодействия. Ростов н/Д. РВШ МВД РФ, 1996.

46. Батурин Ю.М. Проблемы компьютерного права. М.: Юридическая
литература, 1991. 272 с.

47. Бачило И.Л. Информационное право: Основы практической информатики:
Учебное пособие. М.: Изд-во г-на Тихомирова М.Ю., 2001. 352 с.

48. Величко А.М. Государственные идеалы России и Запада. Параллели
правовых культур. СПб.: Изд-во Юридического института (Санкт-Петербург),
1999. 235 с.

49. Венгеров А.Б. Теория государства и права: Учебник для юридических
вузов. 3-е изд. М.: Юриспруденция, 2000. 528 с.

50. Венгеров А.Б. Право и информация в условиях автоматизации
управления (теоретические вопросы). М.: Юридическая литература. 1978.
208 с.

51. Вершинин А.П. Электронный документ: правовая форма и доказательство
в суде. М., 2000. 248 с.

52. Войниканис Е., Якушев М. Информация. Собственность. Интернет:
Традиция и новеллы в современном праве. М.: Волтерс Клувер, 2004. 176 с.

53. Гаврилов О.А. Информатизация правовой системы России. Теоретические
и практические проблемы. М.: Юридическая книга, 1998. 144 с.

54. Голландская правовая культура/Отв. ред. В.В. Бойцова и Л.В.
Бойцова. М.: Легат, 1998. С. 529.

55. Гречин А.С. Социология правового сознания. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2001.
256 с.

56. Губин В.Д. Культура и творческая деятельность. М.: Изд-во ун-та
Дружбы народов, 1987.

57. Гумплович Л. Основания социологии (фрагменты)/Западноевропейская
социология XIX – начала XX в. М.: Изд-во Международного ун-та бизнеса и
управления, 1996. С. 33-94.

58. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991. 480 с.

59. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и
политические отношения славянского мира к германо-романскому//Русская
нация и обновление общества. М., 1990. С. 179-181.

60. Енгибарян Р.В., Краснов Ю.К. Теория государства и права: Учебное
пособие. М.: Юристъ, 1999. 272 с.

61. Жалинский А.Э. Правовая культура и ее значение в сфере борьбы с
преступностью. М.: Академия МВД СССР, 1985. N 12.

62. Завидов Б.Д. Электронная цифровая подпись. (Правовое значение.
Анализ законодательства и законопроектов). М., 2001. 32 с.

63. Ивлев Ю.В. Логика для юристов: Учебник для вузов. М.: Дело, 2001.
264 с.

64. Ильин И.А. О сущности правосознания. М.: Рарогъ, 1993. 235 с.

65. Кейзеров Н.М. Политическая и правовая культура: методологические
проблемы. М.: Юридическая .литература. 1983. 231 с.

66. Клименко С., Уразметов В. Интернет: среда обитания информационного
общества. Протвино: РЦФТИ, 1995. 327 с.

67. Коган В.З. Человек в потоке информации. Новосибирск: Наука,
Сибирское отделение, 1981. 186 с.

68. Коган В.З., Уханов В.А. Человек: информация, потребность,
деятельность. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1991. 165 с.

69. Коган В.З. Теория информационного взаимодействия:
Философско-социологические очерки. Новосибирск: Изд-во Новосибирского
ун-та, 1991. 320 с.

70. Кожевников С.Н. Правовая активность граждан. Н. Новгород: ВШ МВД
России, 1993.183 с.

71. Кожевников С.Н. Правовая активность как черта советского образа
жизни. Свердловск: Свердловский юрид. ин-т им. Р.А. Руденко,1984. 325 с.

72. Копылов В.А. Информационное право. М.: Юристъ, 2002. 512 с.

73. Костюк В.Н. К теории информационного общества//Системные
исследования: Методологические проблемы: Ежегодник, 1997/Под ред. Д.М.
Гвишиани и др. М.: Эдиторкал УРСС, 1997. С. 65-79.

74. Кочергин А.Н., Коган В.З. Проблемы информационного взаимодействия в
обществе. М.: Наука, 1980. 264 с.

75. Кудрявцев В.Н., Казимирчук В.В. Современная социология права. М.:
Юристъ, 1995. 257 с.

76. Кузнецов Э.В., Сальников В.П. Наука о праве и государстве.М.; СПб.:
Торговый дом “Герда”, 1999. 411 с.

77. Куракин А.Л. Наука, техника, культура в контексте субъектной
реальности: Междисциплинарное обозрение/РАН ИНИОН. Центр науч.-информ.
исследов. по науке, образованию и технологиям/Ред. В.О. Бабков. М.:
ИНИОН РАН, 2003. 180 с.

78. Курильски-Ожвэн Ш., Арутюнян М.Ю., Здравомыслова О.М. Образы права
в России и Франции: Учебное пособие. М.: Аспект Пресс, 1996. 215 с.

79. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. О семиотическом механизме
культуры//Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Юридический центр Пресс, 2000.
720 с.

80. Малахов В.А. Культура и человеческая ценность. Киев: Наукова Думка,
1984.

81. Малько А.В. Политическая и правовая жизнь России: актуальные
вопросы: Учебное пособие. М.: Юристъ, 2000. 372 с.

82. Малько А.В. Механизм правового регулирования//Теория государства и
права: Курс лекций/Под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. Саратов, 1995.
С. 315-325.

83. Мальков М.К. Проблемы реализации права. Иркутск, 1988. 231 с.

84. Матузов Н.И. Правовая система и личность. Саратов, 1987.151 с.

85. Мелюхин И.С. Информационное общество: истоки, проблемы, тенденции
развития. М.: МГУ, 1999. 208 с.

86. Мелюхин И.С. Интернет и правовые отношения//Проблемы
информатизации. М., 1997. Вып. 4. С. 69-78.

87. Минков А.М. Рассмотрение споров о доменных именах в соответствии с
процедурой UDRP. М.: Волтерс Клувер, 2004. 304 с.

88. Михайловская И.Б., Кузьминский Е.Ф., Мазаев Ю.Н. Юридическая помощь
населению. М.: Проектная группа по правам человека, 1995. 87 с.

89. Морозова Л.А. Проблемы современной российской государственности:
Учебное пособие. М.: Юридическая литература. 1998. 256 с.

90. Наумов В.Б. Право и Интернет: Очерки теории и практики. М.: Книжный
дом “Университет”, 2002. 432 с.

91. Новгородцев П.И. Кризис современного правосознания. Введение в
философию права. М., 1996. 316 с.

92. Организационно-управленческие системы информационного общества:
теоретические и методологические проблемы: Сб. обзоров и рефератов/РАН
ИНИОН. Центр науч.-информ. исследов. по науке, образованию и
технологиям/Отв. ред. А.М. Кулькин. М., 2003. 215 с.

93. Ошеров М.С., Спиридонов Л.И. Общественное мнение и право.
Ленинград: Изд-во Ленинградского ун-та, 1985. 193 с.

94. Павлов А.С., Сальников В.П. Правовое воспитание. М.: Советская
Россия, 1972. 270 с.

95. Поляков А.В. Общая теория права: Феноменолого-коммуникативный
подход. Курс лекций. 2-е изд., доп. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003.
845 с.

96. Право и информатизация общества: Сб. науч. трудов./РАН ИНИОН. Центр
социальных науч.-информ. исследов. Отдел правоведения; РАН ИГП. Центр
публичного права. Сектор информационного права/Отв. ред. И.Л. Бачило.
М., 2002. 415 с.

97. Правовая информация в России: социальные аспекты распространения.
М.: ИМА-пресс, 1999. 76 с.

98. Правовое воспитание, правовая культура и правосознание: Реф.
сборник/Сост. и ред. К.Ф. Загоруйко/АН СССР ИНИОН. М.: ИНИОН АН СССР,
1985. 185 с.

99. Правовые аспекты использования Интернет-технологий/Под ред. А.С.
Кемрадж, Д.В. Головерова. М.: Книжный мир, 2002. 410 с.

100. Проблемы общей теории права и государства. Учебник для вузов//Под
общ. ред. В.С. Нерсесянца. М.: НОРМА-ИНФРА-М, 1999. 832 с.

101. Раджабов С.А., Явич Л.С. Теория государства и права. Учебное
пособие. Душанбе, 1969. 382 с.

102. Ракитов А.И. Наш путь к информационному обществу//Теория и
практика общественно-научной информации. М.: ИНИОН, 1989. С. 12-14.

103. Рассолов И.М. Теоретические проблемы Интернет-права: Монография.
М.: РПА МЮ РФ, 2002. 252 с.

104. Рассолов М.М. Информационное право: Учебное пособие. М.: Юристъ,
1998. 400 с.

105. Рассолов М.М. Информационное право: анализ и решение практических
задач. М., 1998. 27 с.

106. Рассолов М.М. Вопросы управления и информации в области права. М.:
Юридическая литература. 1991. 224 с.

107. Рассохин Д., Лебедев А. World Wide Web – всемирная информационная
паутина в сети Интернет. М.: Изд-во МГУ, 1997. 315 с.

108. Русинов Р.К. Правосознание и правовая культура//Теория государства
и права: Учебник для вузов/Под ред. В.М. Корельского и В.Д. Перевалова.
М., 1997. С. 150-151.

109. Рыбаков В.А. Проблемы формирования гражданско-правовой активности.
Уфа, 1993. 215 с.

110. Рыбаков В.А., Толкачев К.Б., Хабибулин А.Г. Правовое воспитание в
условиях формирования гражданского общества//ОВД в механизме
формирования правового государства. Уфа, 1991.

111. Сальников В.П. Правовая культура//Актуальные проблемы теории
права/Под ред. К.Б. Толкачева и А.Г. Хабибулина. Уфа, 1995. С. 155-159.

112. Сальников В.П. Правовая культура//Общая теория права (курс
лекций). Н. Новгород, 1993. С. 324-326.

113. Сальников В.П. Правовая культура общества: понятие, структура.
Саратов, 1986.

114. Сальников В.П. Правовая культура: проблемы формирования
гражданского общества и правового государства//Демократия и законность:
проблемы развития и соотношения. Самара, 1991.

115. Сальников В.П. Правовая культура советского человека. Л.: Изд-во
ЛГУ, 1980. 64 с.

116. Сальников В.П. Социалистическая правовая культура.
Методологические проблемы. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1989.

117. Семитко А.П. Развитие правовой культуры как правовой
прогресс/Урал. гос. юрид. акад., Гуманитарный ун-т. Екатеринбург, 1996.
313 с.

118. Семитко А.П. Правовая культура социалистического общества:
сущность, противоречия, прогресс. Свердловск, 1990. 318 с.

119. Сидельников И.П. Доступность закона: правовое информирование
граждан/Под ред. А.Н. Беларуси, В.А. Круталевича. Ин-т философии и
права. Минск: Наука i тэхнiка, 1992. 123 с.

120. Современные проблемы права и правовые технологии. Новосибирск:
ГЦРО, 2000. 372 с.

121. Соколов А.Я. Профессиональное сознание юристов. М., 1998.

122. Сорокин П. Социальная и культурная динамика: Исследование
изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и
общественных отношений/Пер. с англ., комментарии и статья В.В. Сапова.
СПб.: РХГИ, 2000. 1056 с.

123. Спиридонов Л.И. Избранные произведения: Философия и теория права.
Социология уголовного права. Криминология. СПб.: Изд-во
Санкт-Петербургского института права им. Принца П.Г. Ольденбургского,
2002. 392 с.

124. Страшун Б.А. Историко-правовой комментарий. Конституция РФ. М.:
НОРМА-ИНФРА. М., 1999. 80 с.

125. Ткачев А.В. Правовой статус компьютерных документов: основные
характеристики. М., 2000. 95 с.

126. Тоффлер О. Третья волна. М.: Фирма, Изд-во АСТ, 1999. 784 с.

127. Трубецкой Е.Н. Энциклопедия права/Юридический ин-т. СПб.: Лань,
1998. 224 с.

128. Урсул А.Д. Информатизация общества. Введение в социальную
инфор-матику: Учебное пособие. М.: Академия общественных наук, 1990. 191
с.

129. Хонникат Дж., Браун М.Р., Фронцковяк Т. и другие. Использование
Интернет. К.; М.; СПб.: Вильямс, 1998. 592 с.

130. Хрестоматия по культурологии/Отв. ред. А.А. Радугин. М.:
Центр,1998.105 с.

131. Черданцев А.Ф., Стоякин М.Г. Теория государства и права.
Екатеринбург, 1995. 413 с.

132. Чубукова С.Г., Элькин В.Д. Основы правовой информатики
(юридические и математические вопросы информатики): Учебное пособие/Под
ред. д.ю.н., проф. М.М. Рассолова. М.: Юридическая фирма “Контракт”,
2004. 252 с.

133. Шапиева О.Г. Проблемы нравственно-правовой социализации личности:
концептуальный и практический аспекты. СПб.: Изд-во С.-Петербургского
государственного ун-та, 1996. 213 с.

134. Шрейдер Ю.А. Информационные процессы и информационная среда//Коган
В.З. Теория информационного взаимодействия: философско-социологические
очерки. Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та, 1991. 315 с.

135. Эглитис В.В. Повышение правовой культуры личности и участие
граждан в правоохранительной деятельности//Правовая культура в
юридической практике. М.: Прогресс, 1977. 173 с.

136. Юридическая социология. Учебник для вузов. М.: Норма, 2000. 368 с.

137. Явич Л.С. Общая теория права. Л., 1976.

Научные статьи

138. Агибалова Е.Н. Правовая культура в России на рубеже столетий
(Обзор Всероссийской научно-теоретической конференции)//Государство и
право. 2001. N 10. С. 108.

139. Аграновская Е.В. Личность и правовая культура//Советское
государство и право. 1981. N 12. С. 136-138.

140. Алексеев И.Ю. Электронная торговля: правовые проблемы
предпринимательской деятельности в Интернете//Юрист. 2000. N 3. С.
43-45.

141. Ананьин А. Сколько юристов нужно избрать в Государственную
Думу//Российская юстиция. 1999. N 11. С. 1.

142. Ананьева Е. Авторское право и Интернет//Интеллектуальная
собственность. М., 2000. N 3. C. 38-41.

143. Базилева И. Электронное обучение – дистанции не существует//Мир
Интернет. М., 2000. N 8. С. 22-25.

144. Байниязов Р.С. Правосознание и российский правовой
менталитет//Правоведение. 2000. N 2. С. 31-40.

145. Байниязов Р.С. Правосознание: Психологические
аспекты//Правоведение. 1998. N 3. С. 16-21.

146. Бачило И.Л. Информационное право. Роль и место в системе права
Российской Федерации//Государство и право. 2001. N 2. С. 5-14.

147. Белкин С.В., Воронин В.В., Устименко С.В. Интернет и
власть//Власть. 1999. N 9. С. 22.

148. Борисов В.Ю. Информационный век и защита прав на товарные
знаки//Юрист. 2001. N 4. С. 40-43.

149. Борисов Н.В., Чугунов А.В. Интернет и развитие социальных
технологий информационного общества в России//Информационное общество.
2001. N 1. С. 8-16.

150. Ботуз С. Правовая защита объектов ИС в Интернете//Интеллектуальная
собственность. М., 1997. N 3-4. С. 32-39.

151. Бородин В.В. Роль правовой культуры в формировании
социалистического правового государства//Советское государство и право.
1990. N 2.

152. Бочарова С.Н. Роль общественных объединений в защите прав
человека//Вестник Московского ун-та. Серия II. Право. 1997. N 1. С.
98-10.

153. Бруинсма Ф. О голландской правовой культуре//Государство и право.
1994. N 12.

154. Витрук Н.В. Роль социальной среды в реализации прав и свобод
личности//Советское государство и право. 1981. N 6.

155. Власов А.А., Кесареева Т.П. Актуальные проблемы прокурорского
реагирования на нарушения прав личности в сети Интернет//Российский
следователь. 2000. N 5. С. 2-4.

156. Власов А., Кесареева Т. Честь, достоинство и деловая репутация в
виртуальном мире//Российская юстиция. М., 2000. N 7. С. 53-54.

157. Гарибян А. Электронная цифровая подпись: правовые
аспекты//Российская юстиция. 1996. N 11. С. 12-13.

158. Герцева Е.Н. Проблемы квалификации недобросовестного использования
доменных имен в Интернете//Законодательство. 2000. N 11. С. 34-37.

159. Гойман В.И. Правовая информированность граждан: состояние, пути
улучшения//Советское государство и право. 1998. N 9. С. 31-40.

160. Дашян М. Произведение в сетях Интернета//Бизнес-Адвокат. 2002. N
2.

161. Демьянова К. Интернет – средство массовой
информации?//Законодательство. 2000. N 9. С. 45-48.

162. Ефремкина О. Электронная подпись: основные термины и
понятия//Российская юстиция. 2001. N 2. С. 71-72.

163. Желанова С.А. Правовая культура в условиях становления правового
государства//Вестник Саратовской государственной академии права. 1995. N
2.

164. Жеребцов А. Отбор кандидатов в судьи – актуальная
задача//Российская юстиция. 1999. N 6. С. 2-4.

165. Зарубин И.М. Проблемы безопасности в Интернете//Безопасность
информационных технологий. 1998. N 1. С. 50-56.

166. Иванников И.А. Концепция правовой культуры//Правоведение. 1998. N
3. С. 12-16.

167. Информационное общество и баланс интересов государства и личности
(Под ред. С.И. Мелюхина)//Информационное общество. 1997. N 4-6. С. 3-26.

168. Казимирчук В.В. Социологические исследования в праве//Советское
государство и право. 1987. N 10.

169. Каминская В.И., Ратинов А.Р. Правосознание как элемент правовой
культуры//Правовая культура и правовое воспитание. М., 1974. С. 42-56.

170. Киселев В. Юриспруденция и Интернет//Юрист. 2001. N 8. С. 50-51.

171. Климова Ю. Как пресечь распространение компромата в виртуальном
мире//Российская юстиция. 2001. N 12. С. 61-63.

172. Коган М.С. К разработке философской концепции культуры//Вестник
Российского гуманитарного научного фонда. М., 1996.

173. Кожевников С.Н. Правовая активность: понятие и
сущность//Правоведение. 1979. N 4. С. 33-39.

174. Кознова И. Социальная память: потери и приобретения//Власть. 1999.
N 12. С. 59-65.

175. Копейчиков В.В., Бородин В.В. Роль правовой культуры в
формировании социалистического правового государства//Советское
государство и право. 1990. N 2.

176. Копылов В.А. О структуре и составе информационного
законодательства//Государство и право. 1996. N 6. С. 101-110.

177. Коротков А. Альтернативная “Электронная Россия”//РГ. 2003. N 62. 3
апр. С. 8.

178. Косовец А.А. Правовое регулирование электронного
документооборота//Вестник Московского ун-та. Серия 11. Право. М., 1997.
N 4. С. 46-60.

179. Косовец А.А. Правовой режим электронного документа//Вестник
Московского ун-та. Серия 11. Право. 1997. N 5. С. 48-59.

180. Кристальный Б.В., Якушев М.В. Концепция российского
законодательства в области Интернета//Информационные ресурсы России.
2000. N 2. С. 19-25.

181. Лапин Н.И. Кризис отчужденного бытия и проблема со социокультурной
реформации//Вопросы философии. 1992. N 12. С. 29-41.

182. Лапин Н.И. Проблема социокультурной трансформации//Вопросы
философии. 2000. N 6. С. 3-17.

183. Латухин Д. Впервые в России гражданские компьютерные
сети//Российский бюллетень по правам человека. 2000. N 3.

184. Литягин Н.Н. Развитие и систематизация
законодательства//Государство и право. 2003. N 4. С. 26-32.

185. Лопаева В.В. Социология права в системе
обществоведения//Государство и право. 2000. N 4. С. 81-90.

186. Лукашева Е.А. Правосознание, правовое воспитание и правовая
культура//Советское государство и право. 1976. N 1. С. 129-138.

187. Матвиенко Е.А. Правовая культура в России на рубеже столетий
(Обзор Всероссийской научно-теоретической конференции)//Государство и
право. 2001. N 10. С. 107.

188. Молчанов А.А. Правовая культура в социальной жизни (вопросы
методологии)//Правоведение. 1991. N 1. С. 69-73.

189. Морозов А. Сайт Министерства юстиции России –
www.minjust.ru//Российская юстиция. 2002. N 9. С. 72.

190. Морозов А., Полопанова И. Россия в мировом информационном
пространстве//Российская юстиция. М., 2000. N 1. С. 58-59.

191. Наумов В. Организационно-правовые аспекты саморегулирования в
российском сегменте сети
Интернет.//http://www.rocit.ru/opinions/index.php3?path=tenrules

192. Наумов В.Б. Защита прав на интеллектуальную собственность в
Интернете//Патенты и лицензии. 2001. N 4. С. 20-27.

193. Наумов В.Б. Российский Интернет: первые судебные
прецеденты//Арбитражные споры. 2000. N 1(9). С. 130-133.

194. Наумов В.Б. Правовые вопросы использования адресации в
Интернете//Мир Интернет. М., 1999. N 5. С. 28-31.

195. Невважай И.Д. Типы правовой культуры и формы
правосознания//Правоведение. 2000. N 2. С. 23-31.

196. Новые информационные технологии и судьбы рациональности в
современной культуре (материалы “круглого стола”)//Вопросы философии.
2003. N 12. С. 2-52.

197. Орлова О.А. Проблемы защиты авторских прав в сети Интернет//Юрист.
2001. N 3. С. 71-73.

198. Петровский С. Законы для электронной коммерции//Российская
юстиция. 2003. N 7. С. 72.

199. Петровский С. Оперативно-розыскные мероприятия в
Интернете//Российская юстиция. 2002. N 1. С. 67.

200. Петровский С.В. Правовой статус электронных документов:
возникновение и современное развитие//Хозяйство и право. 2001. N 12. С.
18-24.

201. Петровский С. Правовое регулирование оказания
интернет-услуг//Российская юстиция. 2001. N 5. С. 63-64.

202. Петровский С. Право и Интернет: точки напряжения//Наука и жизнь.
2001. N 3. С. 84-87.

203. Петровский С.В. Сайт – иное СМИ: коллизии права//Журнал
Российского права. 2001. N 2. С. 104-106.

204. Петровский С.В. Защита прав авторов сайтов//Российская юстиция.
2001. N 1. С. 63-64.

205. Петрухин И.Л. Проблема судебной власти в современной
России//Государство и право. 2000. N 7. С. 15-21.

206. Пименов П. Посетите электронные конференции по праву//Российская
юстиция. 1998. N 7. С. 46.

207. Плискевич Н.М. Российское общество в новых социологических
исследованиях//ОНС. 2000. N 2. С. 29-36.

208. Погожев Ю. Информатизация повысит эффективность
судопроизводства//Российская юстиция. 2000. N 7. С. 15-16.

209. Погорадзе А.А. Правовая культура в механизме устойчивого
социального развития//Гуманитарные науки в Сибири (Серия “Философия и
социология”). 1995. N 2.

210. Попондопуло В.Ф. Система общественных отношений и их правовые
формы (к вопросу о системе права)//Правоведение. 2002. С. 78-101.

211. Правовая культура в России на рубеже столетий (Обзор Всероссийской
научно-технической конференции)//Государство и право. 2001. N 10. С.
106-109.

212. Пригожин А.П. Культура и реформы//Вопросы философии. 1994. N 7-8.

213. Пружинин Б.И. Новые информационные технологии и судьбы
рациональности в современной культуре (Материалы “круглого
стола”)//Вопросы философии. 2003. N 12. С. 3-8.

214. Рейман Л.Д. Информационное общество и роль телекоммуникаций в его
становлении//Вопросы философии. 2001. N 3. С. 3-9.

215. Рекомендации Совета при Президенте РФ по вопросам
совершенствования правосудия “Об улучшении взаимодействия судов и СМИ
при освещении судебной деятельности”//Российская юстиция. 1999. N 3. С.
5-6.

216. Розин В.М. Новые информационные технологии и судьбы рациональности
в современной культуре (Материалы “круглого стола”)//Вопросы философии.
2003. N 12. С. 29-36.

217. Романов А. Хакеры не унимаются//Человек и закон. 2003. N 2. С.
60-62.

218. Русинов Р.К. Сознание и правомерное поведение личности//Советское
государство и право. 1983. N 5.

219. Свердлык Г., Малахов С. Гражданские правоотношения в
Сети//Российская юстиция. 2000. N 10. С. 53-54.

220. Светлицкая Е.Б. Новая российская идентичность//ОНС. 1997. N 1. С.
72-81.

221. Северин Дюсолье, Ив Путье, Мирей Бюйден. Авторское право и доступ
к информации в цифровой среде//Авторское право. Бюллетень ЮНЕСКО. Т. 35.
2001. N 2. С. 39.

222. Северин В.А. Правовое регулирование информационных
отношений//Вестник МГУ. Серия “Право”. 2000. N 5. С. 21-36.

223. Селиванова Н. Международные правовые акты Всемирной торговой
огранизации//Российская юстиция. 2003. N 4. С. 65.

224. Семенов С. Юрист – агитатор правового государства//Российская
юстиция. 1999. N 11. С. 50-52.

225. Семилетов С.И. Электронный документ как продукт технологического
процесса документирования информации и объект правового
регулирования//Государство и право. 2003. N 1. С. 92-102.

226. Семитко А.П. Русская правовая культура: мифологические и
социально-экономические истоки и предпосылки//Государство и право. 1992.
N 3.

227. Семитко А.П. Правовая культура социалистического общества:
сущность, определение. Правоведение. 1987. N 4. С. 12-18.

228. Серго А. Электронный документ//Российская юстиция. 2003. N 5. С.
69-70.

229. Серго А.Г. Защита авторского права в Сети. Третья всероссийская
конференция “Право и Интернет: теория и практика”, 28-29 ноября. М.,
2000. С. 109-112.

230. Симкин Л. Как бороться с “сетевыми” пиратами//Российская юстиция.
2003. N 7. С. 62-64.

231. Синюков В.Н. Россия в XXI веке: пути правового развития//Журнал
российского права. 2000. N 11. С. 9-17.

232. Синюков В.Н., Синюкова Т.В. К вопросу о российской правовой
доктрине в XXI веке//Вопросы теории государства и права: новые идеи и
подходы. Вып. 2. 2000. С. 51-59.

233. Смирнов С. Прайвеси в Интернете//Правозащитник. 2000. N 3. С. 95.

234. Смыслина Е. Борьба с пиратской вольницей в “мировой
паутине”//Российская юстиция. 2001. N 6. С. 62-64.

235. Солдаткин А. Государственные информационные ресурсы//Российская
юстиция. 2001. N 8. С. 77-78.

236. Соловьев Э.Ю. и др. Право. Свобода. Демократия. (Материалы
“круглого стола”)//Вопросы философии. 1990. N 6.

237. Соловяненко Н. Правовое регулирование в создании и использовании
электронной (безбумажной) документации, в том числе заверенной
электронной цифровой подписью//Хозяйство и право. М., 1994. N 4-5.

238. Соловяненко Н. Совершение сделок путем электронного обмена данными
(принципы правового подхода)//Хозяйство и право. 1997. N 6-7.

239. Сочев Д. Информационное и правовое воздействие на правосознание
молодежи//Российская юстиция. 2003. N 5. С. 62-64.

240. Степанов О.А. Перспективы правового регулирования отношений в
условиях развития высоких технологий//Государство и право. 2003. N 1. С.
87-91.

241. Судебные проблемы – глазами судей (обобщение информационных писем
и материалов региональных конференций, проведенное Советом судей РФ в
апреле 2000 г.)//Российская юстиция. 2000. N 8. С. 3-4.

242. Талимончик В.П. Правовое регулирование использования
INTERNET//Журнал международного частного права. СПб., 1997. N 4. C.
16-29.

243. Тихонова Н.Е. Социальная структура российского общества: итоги 8
лет реформ//ОНС. 2000. N 3. С. 5-13.

244. Терещенко Л. Глобальная сеть: пробелы в праве//Российская юстиция.
2000. N 2. С. 49-50.

245. Терещенко Л.К. Правовые проблемы использования Интернет в
России//Российское право. 1999. N 7-8. С. 32-37.

246. Трофименко А. Наименования доменов как особая разновидность
объектов информационной природы//Российская юстиция. 2003. N 2. С.
60-61.

247. Трофименко А. Какими нормативными актами регулировать “сетевые”
отношения//Российская юстиция. 2000. N 9. С. 55-57.

248. Трофименко А. “Сетевые публикации”: понятие и правовое
регулирование//Российская юстиция. 2000. N 3. С. 49-50.

249. Трунк А. Использование современных коммуникационных технологий в
юриспруденции//Государство и право. 2001. N 3. С. 108-111.

250. Филиппов В.М. Говорят, что недалек час, когда дистанционное
обучение займет прочное место в системе образования и отодвинет на
второй план традиционное//Учительская газета. 2002. 11 июня. N 24.

251. Финько О., Кристальный Б., Травкин Ю. О законодательном
регулировании правоотношений, возникающих в связи с развитием сети
Интернет в России//Информационные ресурсы России. М., 1999. N 6. С.
15-20.

252. Хойман С.Я. Взгляды на правовую культуру предреволюционной
России//Государство и право. 1991. N 1. С. 121-127.

253. Храпунова Е.А., Михеев В.А. Правовые проблемы использования
интеллектуальной собственности в Интернете//Юрист. 2001. N 4. С. 43-47.

254. Человек в переходном обществе/Под ред. Г.В. Осипова//Власть. 1996.
N 1. С. 58-66.

255. Чинчиков А.М. Правовая культура: проблемы социологического
анализа//Государство и право. 1997. N 7.

256. Чиркин В.Е. О некоторых проблемах реформы российской
Конституции//Государство и право. 2000. N 6. С. 5-11.

257. Шестаков Д.Ю. Защита объектов интеллектуальной собственности в
компьютерных сетях//Право и экономика. 2000. N 2. С. 28-30.

258. Шишкин В.Д. Правовая культура в условиях социализма//Советское
государство и право. 1980. N 6. С. 123-125.

259. Шер Л. Интрактивное обсуждение юридических вопросов в
ИНТЕРНЕТ//Российский бюллетень по правам человека. 2000. N 7.

260. Шер Л. Интернет как средство повышения правовой культуры
граждан//Российский бюллетень по правам человека. 2000. N 6.

261. Шер Л. Конференции по правовым проблемам Сети//Российская юстиция.
2000. N 5. С. 51.

262. Шер Л. Сетевые ресурсы по зарубежному праву//Шер Л. Правовые
новости в сети//Российская юстиция. 1999. N 5. С. 55.

263. Шер Л. Правовые новости в сети//Российская юстиция. 1999. N 4. С.
48.

264. Шер Л. Отечественные правовые ресурсы//Российская юстиция. 1998. N
6. С. 43.

265. Юнг К.Г. Об архетипах коллективного бессознательного//Вопросы
философии. М., 1988. N 1. С. 133-152.

266. Яковец Ю.В. Интернет в диалоге цивилизаций и становление
интегрального социокультурного строя//Информационное общество. 2002. N
1. С. 4-5.

267. Якушев М.В. Интернет и право//Законодательство. 1997. N 1. С.
66-79.

268. Якушев М.В. Как “отрегулировать” Интернет?//Законодательство.
2000. N 9. С. 49-51.

269. Ярошевский Т.М. Культура и ценности//Вопросы философии. 1984. N
12.

Диссертации

270. Бастрикова С.А. Интернет в системе взаимодействия государства и
формирующегося гражданского общества Российской Федерации: Дис.: канд.
политол. наук. М., 2000. 145 с.

271. Боер В.М. Правовая информированность и формирование правовой
культуры личности (вопросы теории): Дис.: канд. юрид. наук. СПб., 1993.
С. 178.

272. Василенко Л.А. Интернет в информатизации государственного
управления. Социолого-методологический анализ: Дис.: д-ра социол. наук.
М., 2000. 323 с.

273. Вороненков Д.Н. Правовой нигилизм и правовой идеализм
(теоретико-правовое исследование): Дис.: канд. юрид. наук. Коломна,
1999. 191 с.

274. Евплова Н.Ю. Правосознание молодежи (теоретический и
социологический аспекты): Дис.: канд. юрид. наук. Волгоград, 2000. 176
с.

275. Желанова С.А. Правовая культура личности: социально-философский
анализ: Дис.: канд. юрид. наук. Саратов, 1995. 184 с.

276. Кожевников В.В. Профессиональная правовая культура как условие
эффективности правоприменения в органах внутренних дел: Дис… канд.
юрид. наук. М., 1992. 163 с.

277. Кочесоков З.Х. Национальные особенности правового сознания
граждан: Дис.: канд. юрид. наук. Ростов н/Д. 2000. 136 с.

278. Крыгина И.А. Правовая культура, правовое воспитание и управление
правовоспитательным процессом в современном российском обществе: Дис.:
канд. юрид. наук. Ростов н/Д. 1999. 189 с.

279. Малахов С.В. Гражданско-правовое регулирование отношений в
глобальной компьютерной сети Интернет: Дис.: канд. юрид. наук. М., 2001.
173 с.

280. Новичкова И.Ю. Правовая культура в гражданском обществе. Дис.:
канд. юрид. наук. Саратов, 1995.

281. Пахомов Е.В. Социокультурные основания и механизмы формирования
современной правовой культуры: Дис.: канд. юрид. наук. Белгород, 2001.
149 с.

282. Петров В.Р. Деформация правосознания граждан России (проблемы
теории и практики): Дис.: канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2000. 169 с.

283. Петровский С.В. Правовое регулирование оказания Интернет-услуг:
Дис.: канд. юрид. наук. М., 2002. С. 189.

284. Сальников В.П. Правовая культура: теоретико-методологический
аспект: Дис.: докт. юрид. наук. Л., 1993. 253 с.

285. Сальников В.П. Правовая культура и поведение советских граждан
(вопросы теории): Дис.: канд. юрид. наук. Л.,1980. 17 с.

286. Семитко А.П. Развитие правовой культуры как правовой прогресс:
Дис.: докт. юрид. наук. Екатеринбург, 1996. 288 с.

287. Серков В.А. Социально-психологический механизм правового
воздействия на поведение личности: Дис.: канд. юрид. наук. Свердловск,
1983. 158 с.

288. Софронова С.А. Правовое наследие и аккультурация в условиях
правового прогресса общества: Дис.: канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2000.
169 с.

289. Сузнов А.Г. Право как явление культуры: Дис.: канд. юрид. наук.
М., 1994. 204 с.

290. Талимончик В.П. Международно-правовое регулирование отношений
информационного обмена в Интернет: Дис.: канд. юрид. наук. СПб., 1999.
177 с.

291. Телюк Т.Н. Проблема взаимоотношения государства и личности
(Некоторые историко-философские и социально-идеологичесике аспекты):
Дис.: канд. юрид. наук. М., 1977. 189 с.

Авторефераты диссертаций

292. Аграновская Е.В. Правовая культура как фактор укрепления
социалистического образа жизни: Автореф. дис.: канд. юрид. наук. М.,
1982. 22 с.

293. Бородин Е.В. Воспитание правовой культуры у молодых сотрудников
милиции: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Киев, 1989. 21 с.

294. Булгакова Д.А. Индивидуальное правосознание и его роль в развитии
социально-правовой активности личности: Автореф. дис.: канд. юрид. наук.
Алма-Ата, 1984. 18 с.

295. Бурмистров В.А. Роль правовой культуры в формировании
социалистического правового государства: Автореф. дис.: канд. юрид.
наук. Харьков, 1991.14 с.

296. Гаврилов О.А. Проблемы методологии социально-правовых
исследований: Автореф. дис.: докт. юрид. наук. М., 1981. 31 с.

297. Ибарева А.С. Правовая культура в социалистическом обществе:
Автореф. дис.: канд. юрид. наук. Алма-Ата, 1990.

298. Малахов С.В. Гражданско-правовое регулирование отношений в
глобальной компьютерной сети Интернет: Автореф. дис.: канд. юрид. наук.
М., 2001. 13 с.

299. Петрова Л.В. Аксиологическая функция правовой культуры в системе
социальных связей: Автореф. дис.: канд. философ. наук. Харьков, 1988. 17
с.

300. Пушкин Д.С. Интернет и противоправные деяния (теоретический
аспект): Автореф. дис.: канд. юрид. наук. М., 2003. 18 с.

301. Родионов А.А. Интернет: сущность и социальные функции
Социологический подход: Автореф. дис.: канд. социол. наук. Саратов,
2000. 20 с.

302. Сальников В.П. Правовая культура: теоретико-методологический
аспект: Автореф. дис.: докт. юрид. наук. Л., 1990. 35 с.

303. Сапун В.А. Социальная структура правосознания и реализация права:
Автореф. дис.: канд. юрид. наук. Свердловск, 1978. 23 с.

304. Семитко А.П. Правовая культура социалистического общества:
понятие, структура, противоречия: Автореф. дис… канд. юрид. наук.
Свердловск, 1996. 16 с.

305. Смирнова И.А. Интернет как фактор субкультуры виртуального
сообщества: Автореф. дис.: канд. культурологии. СПб., 2000. 21 с.

306. Федорин В.П. Правовая культура как фактор укрепления законности
(теоретические вопросы): Автореф. дис.: канд. юрид. наук. М., 1986. 18
с.

307. Шабуров А.С. Политические и правовые аспекты правовой культуры
личности: Автореф. дис.: докт. юрид. наук. Екатеринбург, 1992. 17 с.

308. Шапиева В.П. Нравственно-правовая социализация личности: Автореф.
дис.: канд. юрид. наук. СПб., 1997. 19 с.

Иностранная литература

309. Almond G.A., Verba S. The civil culture: Polit. Attitudes a
democracy in five nation. Princeton (NY): Prince-ton univ. press, 1963.
P. 69.

310. Andrew Zangrilli. Internet
Impact//http://practice.findlaw.com/archives /feature_0602.html

311. Bollag B. Italian University Consortium readies Satellite Ph. D.
Courses//The Chronicle of Higher Education. 2001. January 12. V. XLVII.
N 18. Р. A35.

312. Burleigh S. (Jet Propulsion Laboratory, Pasadena, CA, USA), Cerf
V. (WorldCom Inc., Loudon, VA, USA), Durst R. (MITRE Corporation,
Reston, VA, USA), Fall K. (Intel Corporation, Berkeley, CA, USA), Hooke
A. (Jet Propulsion Laboratory, Pasadena, CA, USA), Scott K. (MITRE
Corporation, Reston, VA, USA), Weiss H. (Sparta Inc., Columbia, MD,
USA). “The Interplanetary Internet: a Communications infrastructure for
Mars Exsploration”. Рaper IAC-02-Q.3.3.03, International Astronautical
Congress, Houston, Texas. October 2002.

313. Carnevale D. Commission says Federal Rules on Distance Education
must de updated//The Chronicle of Higher Education. 2001. January 5. V.
XLVII. N 17. P. A46.

314. Carnevale D. World Bank becomes a Player in Distance
Education//The Chronicle of Higher Education. 2000. December 8. V.
XLVII. N 45. P. A35-A36.

315. Carlson S. Campus Survey Finds that adding Technology to teaching
is a Top Issue//The Chronicle of Higher Education. 2000. Oktober 27. V.
XLVII. N 9. P. A46.

316. Charles H. Kennedy and Walter M. Stella. Employer May Be Watching:
Monitoring Employees’ Online Communications In The
Workplace//http://public.findlaw.com/internet/

317. Executive Summary of ISPA Report (Nov
2002)//www.selfregulation.info/iapcoda/030329-selfreg-global-report.htm

318. James Evans, Albin Renauer. Law on the Net. Published by Nolo
Press, 1997. 688 p.

319. Jennings L. Alternative Vision for the Future
University//Futurist. Washington, 2001. V. 35. N 1. P. 58-59.

320. Joseph H. Carens. Culture, and Community. A Contextual Exploration
of Justice as Evenhandedness. Published in the United States by Oxford
University Press Inc., New York, 2000. P. 284.

321. Langdon Winner. The Virtually Educated, Educom Review, Sep.-Oct.
P. 66-67.

322. Lance Rose, Scott Rogers (Editor), Joanne Cuthbertson. Netlaw:
Your Rights in the Online World. Published by McGraw-Hill Osborne Media,
1995. 372 p.

323. Lilian Edvards, Charlotte Waelde. Law and the Internet: Regulating
Cyberspace. Published by Hart Publishing, 1998. 296 p.

324. Macwilliams B. Turkey’s old-fashioned Distance Education draws
largest Student Body of Earth//The Chronicle of Higher Education. 2000.
September 22. V. XLVII. N 4. P. A41-A42.

325. Masuda Y. The Information Society as Post Industrial Society.
World Future Society. Washington, D.C. USA,1983. 165 р.

326. Maureen Dorney. Electronic Signatures in Global and National
Commerce Act//http://library.lp.findlaw.com/articles/

327. Olsen F. Canadian Ponder how to develop Networks for Distance
Education//The Chronicle of Higher Education. 2001/January 26. V. XLVII.
N 20. P. A45.

328. Paul S. Jacobsen. Net Law: How Lawyers Use the Internet. Published
by O’Reilly & Associates; Book and CD-ROM edition. 254 p.

329. Payne A. Domain Names, Trade Marks and Unfair Competition//A
Practioner’s Guide to the Regulation of the Internet. L. 1999. P. 9-66.

330. Peter W. Martin. Five Reasons for Lawyers and Law Firms to Be on
the Internet//http://www.law.cornell.edu/papers/5reasons.html

331. Randell D. Wallace and Don F. Dagenais. The Changing World of
Electronic Signatures//http://library.lp.findlaw.com/articles/

332. Sahoo P.K. Higher Education at a Distance//Journal of Educational
Planning and Administration. New Delhi, 2000. V. 44. N 1. P. 116-118.

333. Shaw Pittman. Regulation of Investigatory Powers Act. ALERT.
December 2000. Number 5.

334. Shaw Pittman. Cоpyright Protection of Web Sites//ALERT. August
2000. Number 3.

335. Stefen T. Maher. Using the Internet to Increase Recognition of
Your Legal Skills//http://library.lp.findlaw.com/articles/

336. The Internet under Surveillance. Reporters without Borders 2003.
Editions La Dйcouverte & Syros, 2003. 151 p.

337. William Ballard. How Much Traffic to My Website is Enough Traffic?
The Thin Market
Concept//http://library.lp.findlaw.com/articles/file/00979/008785

??????????????????????????????

*(1) См., например: Бастрикова С.А. Интернет в системе взаимодействия
государства и формирующегося гражданского общества Российской Федерации:
Дис. канд. политол. наук. М., 2000; Боер В.М. Правовая информированность
и формирование правовой культуры личности: Вопросы теории: Дис. канд.
юрид. наук. СПб., 1993; Василенко Л.А. Интернет в информатизации
государственного управления. Социолого-методологический анализ: Дис.
д-ра социол. наук. М., 2000; Копылов В.А. Информационное право. М.,
1997; Наумов В.Б. Право и Интернет: Очерки теории и практики. М., 2002;
Рассолов И.М. Теоретические проблемы Интернет-права: Монография. М.,
2002; Родионов А.А. Интернет: сущность и социальные функции.
Социологический подход: Автореф. дис. канд. социол. наук. Саратов, 2000;
Смирнова И.А. Интернет как фактор субкультуры виртуального сообщества:
Автореф. дис. канд. культурологии. СПб., 2000; Степанов Е.Б. Информация
как фактор производства: Автореф. дис. канд. экон. наук. Кострома, 2000;
Чугунов А.В. Политика и Интернет: политическая коммуникация в условиях
развития современных информационных технологий: Дис. канд. политол.
наук. СПб., 2000; и др.

*(2) Опубликована на специально созданном сайте: http://www.e-rus.ru/

*(3) По данным Министерства по связи и информатизации в 2002 г.
компьютерный парк России увеличился по сравнению с предыдущим годом на
20%. Количество пользователей Интернета, регулярно входящих в Сеть,
возросло на 39% и достигло 6 млн. человек, а это почти 4% населения.
(См.: Коротков А. Альтернативная “Электронная Россия”//РГ. 2003. N 62. 3
апр.) Согласно сведениям, приведенным в Концепции развития рынка
телекоммуникационных услуг в Российской Федерации, ожидается, что к 2010
г. количество активных пользователей Интернета в России будет
насчитывать более 26 млн. человек. При этом общее число пользователей,
включая тех, кто эпизодически использует Интернет, обычно в два с
половиной раза больше указанных цифр (см.:
http://www.government.gov.ru/2000/12/21/977381416.html).

*(4) Кевенхерстер П. Применение компьютеров в демократии:
информационные проблемы парламента и правительства//Право и
информатизация общества: Сб. науч. трудов/РАН ИНИОН. Центр социальных
науч.-информ. исследов. Отдел правоведения; РАН ИГП. Центр публичного
права. Сектор информационного права/Отв. ред. И.Л. Бачило. М., 2002. С.
139-143; Пружинин Б.И. Новые информационные технологии и судьбы
рациональности в современной культуре (Материалы “круглого
стола”)//Вопросы философии. 2003. N 12. С. 4.

*(5) Девис Р. Сеть политики: влияние Интернета на американскую
политическую систему; Лайтен Р. Право и политика в век Интернета:
Реферат//Право и информатизация общества: Сб. науч. трудов/РАН ИНИОН.
Центр социальных науч.-информ. исследов. Отдел правоведения; РАН ИГП.
Центр публичного права. Сектор информационного права/Отв. ред. И.Л.
Бачило. М., 2002; и др.

*(6) Паливала А. Информационные технологии в преподавании правовой
теории//Право и информатизация общества: Сб. науч. трудов/РАН ИНИОН.
Центр социальных науч.-информ. исследов. Отдел правоведения; РАН ИГП.
Центр публичного права. Сектор информационного права/Отв. ред. И.Л.
Бачило. М., 2002. С. 89-96; Carnevale D. Commission says Federal Rules
on Distance Education must de updated//The Chronicle of Higher
Education. 2001/January 5. V. XLVII. N 17. P. A46; Carlson S. Campus
Survey Finds that adding Technology to teaching is a Top Issue//The
Chronicle of Higher Education. 2000. Oktober 27. V. XLVII. N 9. P. A46;
Olsen F. Canadian Ponder how to develop Networks for Distance
Education//The Chronicle of Higher Education. 2001/January 26. V. XLVII.
N 20. P. A45; и др.

*(7) Наумов В.Б. Право и Интернет: Очерки теории и практики. М., 2002;
Петровский С. Право и Интернет: точки напряжения//Наука и жизнь. 2001. N
3. С. 84-87; James Evans, Albin Renauer. Law on the Net. Published by
Nolo Press, 1997.

*(8) Ананьева Е. Авторское право и Интернет//Интеллектуальная
собственность. 2000. N 3. C. 38-41; Дашян М. Произведение в сетях
Интернета//Бизнес-Адвокат. 2002. N 2; Шестаков Д.Ю. Защита объектов
интеллектуальной собственности в компьютерных сетях//Право и экономика.
2000. N 2. С. 28-30; Ботуз С. Правовая защита объектов ИС в
Интернете//Интеллектуальная собственность. 1997. N 3/4. С. 32-39;
Малахов С.В. Гражданско-правовое регулирование отношений в глобальной
компьютерной сети Интернет: Дис. канд. юрид. наук. М., 2001. 173 с.;
Орлова О.А. Проблемы защиты авторских прав в сети Интернет//Юрист. 2001.
N 3. С. 71-73; Храпунова Е.А., Михеев В.А. Правовые проблемы
использования интеллектуальной собственности в Интернете//Юрист. 2001. N
4. С. 43-47; Shaw Pittman. Cоpyright Protection of Web Sites//ALERT.
August 2000. Number 3; и др.

*(9) Доменное наименование – это средство адресации и идентификации в
сети Интернет, обладающее признаком уникальности. В отечественной
юридической литературе, как правило, используется другой вариант
упомянутого словосочетания – “доменное имя”, однако ряд авторов
(например, В.В. Орлова) указывает, что термин “имя” в российском
законодательстве традиционно используется применительно к физическим
лицам, поэтому более уместным будет применение термина “наименование”.

*(10) Под сетевым информационным ресурсом (сайтом) понимается
инфомационный ресурс, включающий в себя совокупность документов,
представленных в форме, позволяющей обеспечить доступ к ним посредством
информационной системы Всемирной сети.

*(11) Герцева Е.Н. Проблемы квалификации недобросовестного
использования доменных имен в Интернете//Законодательство. 2000. N 11.
С. 34-37; Трофименко А. Наименования доменов как особая разновидность
объектов информационной природы//Российская юстиция. М., 2003. N 2. С.
60-61; Payne A. Domain Names, Trade Marks and Unfair Competition//A
Practioner’s Guide to the Regulation of the Internet. L., 1999. P. 9-66.

*(12) Власов А., Кесареева Т. Честь, достоинство и деловая репутация в
виртуальном мире//Российская юстиция. М., 2000. N 7. С. 53-54.

*(13) The Internet under Surveillance. Reporters without Borders 2003.
Editions La Dйcouverte & Syros, 2003.

*(14) Вершинин А.П. Электронный документ: правовая форма и
доказательство в суде. М., 2000; Косовец А.А. Правовое регулирование
электронного документооборота//Вестник Московского университета. Серия
11. Право. М., 1997. N 4. С. 46-60; Косовец А.А. Правовой режим
электронного документа//Вестник Московского университета. Серия 11.
Право. 1997. N 5. С. 48-59; Петровский С.В. Правовой статус электронных
документов: возникновение и современное развитие//Хозяйство и право.
2001. N 12. С. 18-24; Семилетов С.И. Электронный документ как продукт
технологического процесса документирования информации и объект правового
регулирования//Государство и право. 2003. N 1. С. 92-102; Серго А.
Электронный документ//Российская юстиция. 2003. N 5. С. 69-70; и др.

*(15) Ефремкина О. Электронная подпись: основные термины и
понятия//Российская юстиция. 2001. N 2. С. 71-72; Завидов Б.Д.
Электронная цифровая подпись. (Правовое значение. Анализ
законодательства и законопроектов). М., 2001; Maureen Dorney. Electronic
Signatures in Global and National Commerce
Act//http://library.lp.findlaw.com/articles/; Randell D. Wallace and Don
F. Dagenais. The Changing World of Electronic
Signatures//http://library.lp.findlaw.com/articles/

*(16) Алексеев И.Ю. Электронная торговля: правовые проблемы
предпринимательской деятельности в Интернете//Юрист. 2000. N 3. С.
43-45; Петровский С. Законы для электронной коммерции//Российская
юстиция. 2003. N 7. С. 72; Петровский С.В. Правовое регулирование
оказания Интернет-услуг: Дис. канд. юрид. наук. М., 2002. С. 189;
Соловяненко Н. Совершение сделок путем электронного обмена данными
(принципы правового подхода)//Хозяйство и право. 1997. N 6-7; и др.

*(17) Зарубин И.М. Проблемы безопасности в Интернете//Безопасность
информационных технологий. 1998. N 1. С. 50-56; Shaw Pittman. Regulation
of Investigatory Powers Act. ALERT. December 2000. Number 5.

*(18) Наумов В.Б. Российский Интернет: первые судебные
прецеденты//Арбитражные споры. 2000. N 1(9). С. 130-133.

*(19) Аграновская Е.В. Правовая культура как фактор укрепления
социалистического образа жизни: Дис. канд. юрид. наук. М., 1992. 185 с.;
Сальников В.П. Правовая культура и поведение советских граждан (вопросы
теории): Дис. канд. юрид. наук. Л., 1980; Ибараева А.С. Правовая
культура в социалистическом обществе: Автореф. дис. канд. юрид. наук.
Алма-Ата, 1990; Семитко А.П. Правовая культура социалистического
общества: понятие, структура, противоречия: Автореф. дис. канд. юрид.
наук. Свердловск, 1986; Федорин В.П. Правовая культура как фактор
укрепления законности (теоретические вопросы): Автореф. дис. канд. юрид.
наук. М., 1986; и др.

*(20) Крыгина И.А. Правовая культура, правовое воспитание и управление
правовоспитательным процессом в современном российском обществе: Дис.
канд. юрид. наук. Ростов н/Д. 1999.

*(21) Анисимов П.В. Соблюдение прав человека как элемент правовой
культуры сотрудников органов внутренних дел: Автореф. дис. канд. юрид.
наук. Н. Новгород, 1993; Ершова Л.А. Правовая культура должностных лиц и
пути ее формирования: Автореф. дис. канд. юрид. наук. М., 1991;
Спицнадель Б.П. Правовая культура руководителя пенитенциарного
учреждения: Автореф. дис. канд. юрид. наук. СПб., 1996; и др.

*(22) Голландская правовая культура/Отв. ред В.В. Бойцова и Л.В.
Бойцова. М., 1998. С. 62.

*(23) Боер В.М. Правовая информированность и формирование правовой
культуры личности (вопросы теории): Дис.: канд. юрид. наук. СПб., 1993.
С. 62-63.

*(24) Ивлев Ю.В. Логика для юристов: Учебник для вузов. М., 2001. С.
151.

*(25) Сальников В.П. Правовая культура: теоретико-методологический
аспект: Автореф. дис… докт. юрид. наук. Л., 1990. С. 14-16.

*(26) Боер В.М. Правовая информированность и формирование правовой
культуры личности (вопросы теории): Дис.: канд. юрид. наук. СПб., 1993.
С. 70.

*(27) Агибалова Е.Н. Правовая культура в России на рубеже столетий
(Обзор Всероссийской научно-теоретической конференции)//Государство и
право. 2001. N 10. С. 108.

*(28) Сальников В.П. Социалистическая законность: правовая культура и
эффективность//Административно-правовые аспекты правового воспитания
личного состава органов внутренних дел. Киев, 1984. С. 4.

*(29) См., например: Аграновская Е.В. Правовая культура и обеспечение
прав личности. М., 1998. С. 12-15.

*(30) Кейзеров И.М. Политическая и правовая культура. М., 1983. С. 115.

*(31) Лотман Ю.М., Успенский Б.А. О семиотическом механизме
культуры//Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2000. С. 87.

*(32) Поляков А.В. Общая теория права: Феноменолого-коммуникативный
подход. Курс лекций. 2-е изд., доп. СПб., 2003. С. 450.

*(33) Федорин В. П. Правовая культура как фактор укрепления
социалистической законности (Теоретические вопросы): Дис… канд. юрид.
наук. М., 1986. С. 16.

*(34) Кожевников В.В. Профессиональная правовая культура как условие
эффективности правоприменения в органах внутренних дел: Дис… канд.
юрид. наук. М., 1992. С. 37-38.

*(35) Иванников И.А. Концепция правовой культуры//Правоведение. 1998. N
3. С. 13.

*(36) Венгеров А.Б. Теория государства и права: Учебник для юридических
вузов. М., 2000. С. 321.

*(37) Перефразируя З. Фрейда, можно сказать, что правовая культура –
это все то, в чем человеческая жизнь возвысилась с возникновением права.
(См.: Фрейд З. Будущее одной иллюзии//Хрестоматия по культорологии. М.,
1998. С. 105.

*(38) Малько А.В. Политическая и правовая жизнь России: актуальные
проблемы: Учебное пособие. М., 2000. С. 35.

*(39) Бабаев В.К., Баранов В.М. Общая теория права: Краткая
энциклопедия. Н. Новгород, 1998. С. 21.

*(40) Сальников В.П. Правовая культура//Актуальные проблемы теории
права/Под ред. К.Б. Толкачева и А.Г. Хабибулина. Уфа, 1995. С. 155.

*(41) Каминская В.И., Ратинов А.Р. Правосознание как элемент правовой
культуры//Правовая культура и вопросы правового воспитания. М., 1974. С.
43.

*(42) Кейзеров И.М. Политическая и правовая культура. М., 1983. С. 11.

*(43) Русинов Р.К. Правосознание и правовая культура//Теория
государства и права/Под ред. В.М. Корельского и В.Д. Перевалова. М.,
1997. С. 150-151.

*(44) Шишкин В.Д. Правовая культура в условиях социализма//Советское
государство и право. 1980. N 6. С. 123.

*(45) Аграновская И.В. Правовая культура как фактор укрепления
социалистического образа жизни: Автореф. дис… канд. юрид. наук. М.,
1983.

*(46) Крыгина И.А. Правовая культура, правовое воспитание и управление
правовоспитательным процессом в современном российском обществе: Дис.:
канд. юрид. наук. Ростов н/Д., 1999. С. 33-34.

*(47) Голландская правовая культура/Отв. ред. В.В. Бойцова и Л.В.
Бойцова. М., 1998. С. 61.

*(48) Joseph H. Carens. Culture and Community. A Contextual Exploration
of Justice as Evenhandedness. Oxford University Press., New York, 2000.
P. 260.

*(49) Матвиенко Е.А. Правовая культура в России на рубеже столетий
(Обзор Всероссийской научно-теоретической конференции)//Государство и
право. 2001. N 10. С. 107.

*(50) Иванников И.А. Концепция правовой культуры//Правоведение. 1998. N
3. С. 14.

*(51) Алексеев С.С. Общие дозволения и общие запреты в советском праве.
М., 1989. С. 227-228.

*(52) Семитко А.П. Развитие правовой культуры как правовой прогресс:
Дис.: докт. юрид. наук. Екатеринбург, 1996. С. 13.

*(53) Спиридонов Л.И. Избранные произведения: Философия и теория права.
Социология уголовного права. Криминология. СПб., Изд-во
Санкт-Петербургского ин-та права им. Принца П.Г. Ольденбургского, 2002.
С. 27.

*(54) Курильски-Ожвэн Ш., Арутюнян М.Ю., Здравомыслова О.М. Образы
права в России и Франции: Учебное пособие. М., 1996. С.13.

*(55) Поляков А.В. Общая теория права: Феноменолого-коммуникативный
подход. Курс лекций. 2-е изд., доп. СПб., 2003. С. 604.

*(56) Курильски-Ожвэн Ш., Арутюнян М.Ю., Здравомыслова О.М. Образы
права в России и Франции: Учебное пособие. М., 1996. С. 13.

*(57) Енгибарян Р.В., Краснов Ю.К. Теория государства и права. М.,
1999. С. 240.

*(58) Боер В.М. Правовая информированность и формирование правовой
культуры личности (вопросы теории). СПб., 1993. С. 63.

*(59) Бородин Е.В. Воспитание правовой культуры у молодых сотрудников
милиции: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Киев, 1989. С. 16-17.

*(60) Иванников И.А. Концепция правовой культуры//Правоведение. 1998. N
3. С. 15.

*(61) Тип представляет собой совокупность тесно взаимосвязанных черт,
модель, образец, обладающий определенным набором количественных и
качественных характеристик, существенных признаков.

*(62) Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991. С. 91.

*(63) См.: Тойнби А. Дж. Постижение истории/Пер. с англ.; Сост. А.П.
Огурцов. М., 1991; Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. Образ и
действительность. Новосибирск, 1993.

*(64) См.: Величко А.М. Государственные идеалы России и Запада.
Параллели правовых культур. СПб.: Изд-во Юридического ин-та
(Санкт-Петербург), 1999.

*(65) Поляков А.В. Общая теория права: Феноменолого-коммуникативный
подход. Курс лекций. 2-е изд., доп. Спб., 2003. С. 452.

*(66) См.: Семитко А.П. Развитие правовой культуры как правовой
прогресс: Дис.: докт. юрид. наук. Екатеринбург, 1996.

*(67) Сорокин П. Социальная и культурная динамика: Исследование
изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и
общественных отношений/Пер. с англ., комментарии и статья В.В. Сапова.
СПб.: РХГИ, 2000. С. 428.

*(68) Невважай И.Д. Типы правовой культуры и формы
правосознания//Правоведение. 2000. N 2. С. 23-31.

*(69) В 1963 году Альмонд и Верба дали типологию политических культур:
“парахиальный” (патриархальный); “подданнический”, “партисипаторный”.
См.: Almond G.A., Verba S. The civil culture. Political attitudes a
democracy in five nation. Princeton (NY): Princeton university press,
1963. P. 17-22.

*(70) Сахаров А.В., Ратинов А.Р. Теоретические основы предупреждения
преступности. М., 1977. С. 106.

*(71) Крыгина И.А. Правовая культура, правовое воспитание и управление
правовоспитательным процессом в современном российском обществе. С. 52.

*(72) Крыгина И.А. Правовая культура, правовое воспитание и управление
правовоспитательным процессом в современном российском обществе. С. 52.

*(73) В этой связи показательны результаты исследования, проведенного
И.Б. Михайловской, Е.Ф. Кузьминским, Ю.Н. Мазаевым, они показали, что
уровень возможностей удовлетворения потребности в юридической помощи
является фактором неравномерности осознания гражданами необходимости в
юридической помощи. См.: Михайловская И.Б., Кузьминский Е.Ф., Мазаев
Ю.Н. Юридическая помощь населению. М.: Проектная группа по правам
человека, 1995. С. 87.

*(74) Цит. по: Плискевич Н.М. Российское общество в новых
социологических исследованиях//ОНС. 2000. N 2. С. 30.

*(75) Тихонова Н.Е. Социальная структура российского общества: итоги 8
лет реформ//ОНС. 2000. N 3. С. 13.

*(76) Ментальность имеет очевидную связь с культурологической
концепцией К. Юнга, в основе которой лежит “коллективное
бессознательное”. Архетипы являются общечеловеческими первообразами и
выступают как содержание “коллективного бессознательного”. Последнее
передается по наследству и является базой, на которой вырастает
человеческая психика. Под влиянием врожденных программ, универсальных
образцов поведения находятся не только элементарные поведенческие
реакции, вроде безусловных рефлексов, но также восприятие, мышление,
воображение. Если сознание не принимает опыт архетипов, если
символическая передача этого опыта становится невозможной, то архетипы
могут вторгаться в культуру в самых примитивных и жестоких формах
(индивидуальные и массовые психозы, беспорядки, войны и т.д.). См.: Юнг
К. Архетип и символ. М., 1991. С. 98; Юнг К.Г. Об архетипах
коллективного бессознательного//Вопросы философии. М., 1988. N 1. С.
133-152.

*(77) Синюков В.Н., Синюкова Т.В. К вопросу о российской правовой
доктрине в XXI веке//Вопросы теории государства и права: новые идеи и
подходы. Вып. 2. 2000. С. 57.

*(78) Вороненков Д.Н. Правовой нигилизм и правовой идеализм
(теоретико-правовое исследование): Дис.: канд. юрид. наук. Коломна,
1999. С. 174.

*(79) Синюков В.Н. Россия в XXI веке: пути правового развития//Журнал
российского права. 2000. N 11. С. 10-11.

*(80) Чиркин В. О стратегии и тактике конституционной реформы в
России//Власть. 1999. N 12. С. 16.

*(81) Кознова И. Социальная память: потери и приобретения//Власть.
1999. N 12. С. 59.

*(82) Бабаев В.К., Баранов В.М. Общая теория права: Краткая
энциклопедия. Н. Новгород, 1998. С. 84.

*(83) Спиридонов Л.И. Избранные произведения: Философия и теория права.
Социология уголовного права. Криминология. СПб.: Изд-во
Санкт-Петербургского ин-та права им. Принца П.Г. Ольденбургского, 2002.
С. 152.

*(84) Крыгина И.А. Правовая культура, правовое воспитание и управление
правовоспитательным процессом в современном российском обществе. С. 49.

*(85) Бачило И.Л. Глобальная информатизация – формирование новой среды
правового регулирования//Право и информатизация общества: Сб. науч.
трудов. С. 20.

*(86) Мелюхин И.С. Информационное общество: истоки, проблемы, тенденции
развития. М.: МГУ, 1999. С. 14.

*(87) См.: Тоффлер О. Третья волна. М., 1999.

*(88) Клименко С., Уразметов В. Интернет: среда обитания
информационного общества. Протвино, 1995. С. 17-22.

*(89) Бачило И.Л. Глобальная информатизация – формирование новой среды
правового регулирования//Право и информатизация общества: Сб. науч.
трудов. С. 10.

*(90) Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 217.

*(91) По мнению В.З. Когана, дискуссии вокруг понятия информации
применительно к докибернетическому и кибернетическому уровням развития
материи наталкивают на мысль о возможности пересмотра целесообразности
термина “информация”. Не исключено, что в одном из двух случаев объект
дискуссии нуждается в переименовании (Коган В.З. Теория информационного
взаимодействия: Философско-социологические очерки. Новосибирск: Изд-во
Новосиб. ун-та, 1991. С. 16.

*(92) Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1989. С. 253.

*(93) Петровский С.В. Правовое регулирование оказания Интернет-услуг:
Дис.: канд. юрид. наук. М., 2002. С. 24.

*(94) В данном случае под протоколом подразумевается совокупность
правил, по которым происходит обмен данными.

*(95) Петровский С.В. Правовое регулирование оказания Интернет-услуг.
С. 25-28; Талимончик В.П. Международно-правовое регулирование отношений
информационного обмена в Интернет: Дис.: канд. юрид. наук. СПб., 1999.
С. 65-76.

*(96) Хонникат Дж., Браун М.Р., Фронцковяк Т. и другие. Использование
Интернет. К.; М.; СПб.: Вильямс, 1998. С. 13.

*(97) Петровский С.В. Правовое регулирование оказания Интернет-услуг.
С. 25.

*(98) Талимончик В.П. Международно-правовое регулирование отношений
информационного обмена в Интернет. Дис… канд. юрид. наук. Спб., 1999.
С. 65-76.

*(99) Петровский С.В. Правовое регулирование оказания Интернет-услуг.
С. 27.

*(100) Таксономическое деление – это выделение в объеме понятия (в
данном случае процесса развития Интернета) подклассов, являющихся
объемами новых (видовых по отношению к исходному) понятий с точки зрения
определенной характеристики, называемой основанием деления.

*(101) “The Interplanetary Internet: a Communications infrastructure
for Mars Exsploration” S. Burleigh (Jet Propulsion Laboratory, Pasadena,
CA, USA), V. Cerf (WorldCom Inc., Loudon, VA, USA), R.Durst (MITRE
Corporation, Reston, VA, USA), K. Fall (Intel Corporation, Berkeley, CA,
USA), A. Hooke (Jet Propulsion Laboratory, Pasadena, CA, USA), K. Scott
(MITRE Corporation, Reston, VA, USA), H. Weiss (Sparta Inc., Columbia,
MD, USA). Рaper IAC-02-Q.3.3.03, International Astronautical Congress,
Houston, Texas, October 2002. Информацию о данном проекте можно найти на
сайтах: http://www.ipnsig.org; http://www.ccsds.org;
http://www.scps.org; http://www.marsnet.jpl.nasa.gov

*(102) Информационная система – организационно упорядоченная
совокупность документов (массивов документов) и информационных
технологий, в том числе с использованием средств вычислительной техники
и связи, реализующих информационные процессы (ст. 2 Федерального закона
от 20 февраля 1995 г. N 24-ФЗ “Об информации, информатизации и защите
информации” (в ред. Федерального закона от 10 января 2003 г. N 15-ФЗ).

*(103) СЗ РФ. 2001. N 33 (ч. I). Ст. 3430.

*(104) СЗ РФ. 1996. N 28. Ст. 3347.

*(105) Согласно ст. 2 Федерального закона от 7 июля 2003 г. N 126-ФЗ “О
связи” сеть связи – это технологическая система, включающая в себя
средства и линии связи и предназначенная для электросвязи или почтовой
связи.

*(106) СЗ РФ. 1995. N 8. Ст. 609.

*(107) Там же. 2002. N 2. Ст. 127.

*(108) Данный термин употребляется, например, в уголовном
законодательстве.

*(109) Талимончик В.П. Международно-правовое регулирование отношений
информационного обмена в Интернет: Дис… канд. юрид. наук. Спб., 1999.
С. 1; и др.

*(110) См., например, ст. 2 Федерального закона “Об информации,
информатизации и защите информации”.

*(111) Англо-русский словарь по сетям и сетевым технологиям/Сост. С.Б.
Орлов. М., 1997. С. 239.

*(112) См., например, п. 2 ст. 19 Федерального закона от 11 июля 2001
г. N 95-ФЗ “О политических партиях”//СЗ РФ. 2001. N 29. Ст. 2950; п. 7
ст. 45 Федерального закона от 12 июня 2002 г. N 67-ФЗ “Об основных
гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан
Российской Федерации”//СЗ РФ. 2002. N 24. Ст. 2253.

*(113) Малахов С.В. Гражданско-правовое регулирование отношений в
глобальной компьютерной сети Интернет: Автореф. дис… канд. юрид. наук.
М., 2001. С. 13.

*(114) Петровский С.В. Правовое регулирование оказания Интернет-услуг.
С. 31.

*(115) Якушев М.В. Интернет и право//Законодательство. 1997. N 1. С.
66; Малахов С.В. Гражданско-правовое регулирование отношений в
глобальной компьютерной сети Интернет. С. 61.

*(116) Петровский С.В. Правовое регулирование оказания Интернет-услуг.
С. 32.

*(117) Розин В.М. Новые информационные технологии и судьбы
рациональности в современной культуре (материалы “круглого
стола”)//Вопросы философии. 2003. N 12. С. 30.

*(118) Пушкин Д.С. Интернет и противоправные деяния (теоретический
аспект): Автореф. дис.: канд. юрид. наук. М., 2003. С. 9.

*(119) Малахов С.В. Гражданско-правовое регулирование отношений в
глобальной компьютерной сети Интернет. С. 6.

*(120) Необходимо отметить, что ряд ученых (И.Л. Бачило, Ю.Г.
Просвирин, А.В. Морозов, В.А. Копылов) специально не оперируют понятием
Интернет-права при анализе некоторых общеметодологических аспектов
Интернета и права. Другие ученые (М.М. Рассолов, А.С. Солдатов)
специально выделяют и оперируют понятием Интернет-право, рассматривая
данное понятие как самостоятельное направление в структуре таких
отраслей юридических знаний, как международное частное и информационное
право. Некоторые исследователи (М.В. Якушев) ставят вопрос о развитии
Интернет-законодательства. В юридической литературе встречается также
термин “цифровое право”.

*(121) Рассолов И.М. Теоретические проблемы Интернет-права: Монография.
М.: РПА МЮ РФ, 2002. С. 31.

*(122) Краткая философская энциклопедия. М., 1994. С. 69.

*(123) Петровский С.В. Правовое регулирование оказания Интернет-услуг.
С. 32.

*(124) Розин В.М. Новые информационные технологии и судьбы
рациональности в современной культуре (материалы “круглого стола”). С.
31-32.

*(125) Талимончик В.П. Международно-правовое регулирование отношений
информационного обмена в Интернет. Дис… канд. юрид. наук. Спб.; 1999.
С. 84.

*(126) В соответствии со ст. 2 Федерального закона от 16 февраля 1995
г. N 15-ФЗ “О связи”: “…сети электросвязи – технологические системы,
обеспечивающие… передачу данных и других видов документальных
сообщений, включая обмен информацией между ЭВМ, телевизионное, звуковое
и иные виды радио- и проводного вещания”//СЗ РФ. 1995. N 8. Ст. 600.
Согласно ст. 2 Федерального закона от 7 июля 2003 г. N 126-ФЗ “О связи”,
сети электросвязи – это технологические системы, предназначенные для
любых излучений, передачи или приема знаков, сигналов, голосовой
информации, письменного текста, изображений, звуков или сообщений любого
рода по радиосистеме, проводной, оптической и другим электромагнитным
системам.

*(127) Петровский С.В. Правовое регулирование оказания
Интернет-услуг.//Российская юстиция. 2001. N 1. С. 35.

*(128) Использование термина “машиночитаемые сообщения” представляется
не совсем верным, так как термин “машина” означает устройство,
выполняющее механические движения с целью преобразования энергии,
материалов или информации. ЭВМ, в которых механические движения служат
лишь для выполнения вспомогательных операций, строго говоря, не являются
машинами. Название сохранилось за ними в порядке преемственности от
простых счетных машин.

*(129) Еникеев М.И., Кочетков О.Л. Общая, социальная и юридическая
психология. Краткий энциклопедический словарь. М., 1997. С. 22.

*(130) Сорокин П. Социальная и культурная динамика: Исследование
изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и
общественных отношений/Пер. с англ., комментарии и статья В.В. Сапова.
СПб.: РХГИ, 2000. С. 80.

*(131) Пахомов Е.В. Социокультурные основания и механизмы формирования
современной правовой культуры: Дис.: канд. филос. наук. Белгород, 2001.
С. 110-111.

*(132) Тоффлер О. Третья волна. С. 99.

*(133) Громыко Н.В. Новые информационные технологии и судьбы
рациональности в современной культуре (Материалы “круглого
стола”)//Вопросы философии. 2003. N 12. С. 14.

*(134) Пахомов Е.В. Социокультурные основания и механизмы формирования
современной правовой культуры. С. 113-114.

*(135) Masuda Y. The Information Society as Post Industrial Society.
World Future Society.Washington, D.C. USA. 1983. Р. 70.

*(136) Masuda Y. The Information Society as Post Industrial Society.
World Future Society.Washington, D.C. USA. 1983. Р. 139.

*(137) См. там же. Р. 142.

*(138) Коротков А. Альтернативная “Электронная Россия”//РГ. 2003. N 62.
3 апр.

*(139) Серго А. Электронный документ//Российская юстиция. 2003. N 5. С.
69.

*(140) Девис Р. Сеть политики: влияние Интернета на американскую
политическую систему//Право и информатизация общества: Сб. науч. трудов.
С. 158-164.

*(141) Лайтен Р. Право и политика в век Интернета (Реферат)//Право и
информатизация общества: Сб. науч. трудов./РАН ИНИОН. Центр социальных
науч.-информ. исследов. Отдел правоведения; РАН ИГП. Центр публичного
права. Сектор информационного права/Отв. ред. И.Л. Бачило. М., 2002. С.
116-117.

*(142) Пружинин Б.И. Новые информационные технологии и судьбы
рациональности в современной культуре (Материалы “круглого
стола”)//Вопросы философии. 2003. N 12. С. 4.

*(143) Кевенхерстер П. Применение компьютеров в демократии:
информационные проблемы парламента и правительства//Право и
информатизация общества: Сб. науч. трудов. С. 139-143.

*(144) Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной
власти. 2000. N 34. 21 августа.

*(145) Бюллетень Верховного Суда РФ. N 4. 2001.

*(146) Так, работы по организации линий (каналов) связи между
станционным оборудованием СОРМ и пультом управления территориального
органа ФСБ России осуществляются последними с участием оператора связи
по согласованным планам, а эксплуатацию канала связи с пультом
управления осуществляют органы ФСБ России или операторы связи (в
зависимости от принадлежности канала).

*(147) Основные положения RIPA:

1) RIPA касается контроля и блокировки сообщений любой частной или
публичной сети телекома Великобритании, включая внутренние сети
компании;

2) служащие и работодатели одинаково подпадают под сферу действия RIPA.
RIPA контролируют как сообщения, отправляемые по электронной почте, так
и телефонные переговоры. Кроме того, компании должны подчиняться нормам
“Законной Деловой Практики” (The Lawful Business Practice regulations);

3) поставщики общественно доступных услуг связи должны иметь
возможность прерывать предоставления таких услуг. Это определяется
Технической Консультативной Палатой (The Technical Advisory Board);

4) часть III RIPA регламентирует использование закодированной
информации.

*(148) RIPA предусматривает два вида преступлений:

1) сторона, на которой лежит обязанность блокировки, отказавшаяся ее
осуществлять, может быть подвергнута уголовному наказанию в виде лишения
свободы на срок до двух лет;

2) разглашение сведений о произведенной блокировке – наказывается
лишением свободы на срок до пяти лет. Руководитель компании не может
передавать сведения о блокировке третьей стороне или клиентам, за
исключением лиц, непосредственно осуществляющих блокировку.

*(149) Shaw Pittman. Regulation of Investigatory Powers Act. ALERT.
December 2000. Number 5. Электронная версия размещена в Интернете на
сайте: http://library.lp.findlaw.com/articles/00104/003812.pdf

*(150) Сарафанов В.И. PR как информационно-технологическое обеспечение
современных организационно-управленческих
систем//Организационно-управленческие системы информационного общества:
теоретические и методологические проблемы: Сб. обзоров и рефератов/РАН
ИНИОН. Центр научн.-информ. исследов. по науке, образованию и
технологиям/Отв. ред. А.М. Кулькин. М., 2003. С. 145.

*(151) Костюк В.Н. К теории информационного обществаСистемные
исследования: Методологические проблемы: Ежегодник, 1997/Под ред. Д.М.
Гвишиани и др. М.: Эдиторкал УРСС, 1997. С. 65-79; Лапин Н.И. Кризис
отчужденного бытия и проблема социокультурной реформации//Вопросы
философии. 1992. N 12. С. 29-41; Лапин Н.И. Проблема социокультурной
трансформации//Вопросы философии. 2000. N 6. С. 3-17.

*(152) Панарин А.С. Философия политики. М., 1996. С. 39.

*(153) Сарафанов В.И. Указ. соч. С. 147. В том, что современные
информационно-коммуникативные технологии способны породить принципиально
новую политико-институциональную систему, убеждены многие исследователи,
в том числе и те из них, кто прогнозирует исчезновение института
национального государства (См.: Dahl R. Democracy and its critics. New
Haven, 1989; Etzioni A. The spirit of community: Rights,
responsibilities, and the communitarian agenda. N.Y., 1993; Grossman L.
The electronic republic: Reshaping democracy in America. N.Y., 1995;
Negroponte N. Being digital. N.Y., 1995).

*(154) В обеспечении общества информацией на уровне центрального
правительства в большинстве стран ключевой фигурой выступает должностное
лицо, поддерживающее информационные связи с СМИ и общественностью, –
чиновник по информации (government information officer – GIO), его
называют spokesperson, пресс-секретарь, пресс-атташе или сотрудник по
связям с общественностью.

*(155) Мовсин Е. Совершенно секретно: Американцы запускают второй
Интернет для правительственных целей//Известия. 2001. N 2-3.

*(156) Выхухолева Е. Замедленная реакция: Все чиновники не любят писать
письма//Известия. 2001. N 190.

*(157) Министерство информационных технологий и связи Российской
Федерации.

*(158) Морозов А. Сайт министерства юстиции России –
www.minjust.ru//Российская юстиция. 2002. N 9. С. 72.

*(159) СЗ РФ. 2003. N 3. Ст. 658.

*(160) К числу таких сведений относятся тексты нормативно-правовых
актов, сведения о составе, задачах и деятельности координационных и
совещательных органов, о законопроектной деятельности, сведения о
программах и планах деятельности, тексты официальных выступлений и
заявлений, сведения о руководителях государственных органов и их
подразделений (фамилии, имена, отчества и по согласованию с указанными
лицами – биографические данные), обзоры обращений граждан и организаций,
обобщенная информация о результатах рассмотрения таких обращений и о
принятых мерах, сведения о государственной службе, телефоны и адресные
реквизиты (почтовый адрес, адрес электронной почты и др.) подразделений
по работе с обращениями граждан, сведения о порядке его работы, телефоны
справочной службы.

*(161) http://www.gov.ru/

*(162) Рекомендации Совета при Президенте РФ по вопросам
совершенствования правосудия “Об улучшении взаимодействия судов и СМИ
при освещении судебной деятельности”//Российская юстиция. 1999. N 3. С.
5.

*(163) К числу таких актов можно отнести также федеральные законы “О
связи”, “Об участии в международном информационном обмене”, “Об
информации, информатизации и защите информации”, “Об электронной
цифровой подписи”, “О рекламе”, законы РФ “О средствах массовой
информации”, “Об авторском праве и смежных правах”, а также другие
законы и подзаконные акты, акты международного права (например,
Всемирная конвенция об авторском праве 1959 г., Окинавская хартия
глобального информационного общества 2000 г., Устав Международного союза
электросвязи и др.).

*(164) Серго А. Электронный документ//Российская юстиция. 2003. N 5. С.
69.

*(165) Федеральный закон от 10 января 2002 г. N 1-ФЗ “Об электронной
цифровой подписи”//СЗ РФ. 2002. N 2. Ст. 127.

*(166) Семилетов С.И. Электронный документ как продукт технологического
процесса документирования информации и объект правового
регулирования//Государство и право. 2003. N 1. С. 101.

*(167) Семилетов С.И. Указ. соч. С. 102.

*(168) Каждый желающий может получить ЭЦП в Удостоверяющем центре. По
результатам проведенного теста перед образованием удостоверяющих центров
в РФ количество пользователей – владельцев сертификатов ЭЦП должно
составить 100 000. В настоящее время, несмотря на незначительное время
функционирования удостоверяющих центров, число пользователей достаточно
велико. Так, например, Удостоверяющий центр МИТС имеет 4305
пользователей, его деятельность охватывает 90 регионов, ежедневно в него
поступает около 500 000 предложений.

*(169) Randell D. Wallace and Don F. Dagenais. The Changing World of
Electronic Signatures//http://library.lp.findlaw.com/articles/

*(170) Например, в США, согласно Закону об электронных подписях в
мировой и национальной торговле (Electronic Signatures in Global and
National Commerce Act), электронная подпись включает любой “звук, символ
или процесс”, который послан с помощью электронного средства обмена и
указывает на согласие человека к взаимодействию. Звук, символ или
процесс может представлять собой воспроизведение записи голоса,
отправленного и полученного через Интернет, сканирование сетчатки глаза,
отпечаток пальца, который послан с помощью электроники, цифровая
подпись, отсканированная графически, частный номер (типа РIN), или даже
просто сообщение электронной почты, в котором человек напечатает его или
ее имя. Фактически подпись может быть нечто столь же простое, как щелчок
на кнопку “да”, при ответе на предложение обратиться к сайту (Website),
или полученный через электронную почту.

*(171) В настоящее время доказательственная сила электронных документов
закреплена наряду с подзаконными нормативными актами и постановлениями
Пленума Верховного суда РФ на уровне федерального закона в
процессуальных кодексах: арбитражном, гражданском и уголовном, –
обоснованно относящих электронные документы к письменным
доказательствам. Однако ни в одном из этих нормативных актов не
содержится понятия электронного документа как доказательства, нигде нет
разъяснения, какими признаками он должен обладать, чтобы быть принятым
судом.

Можно выделить как минимум два таких признака: электронный документ
должен содержать не любые сведения, а только сведения о подлежащих
установлению по делу обстоятельствах, т.е. сведения об их наличии либо
отсутствии; электронный документ должен быть получен с соблюдением
правил собирания, предусмотренных соответствующим процессуальным
законодательством.

Таким образом, под электронным документом как источником судебного
доказательства следует понимать сведения об обстоятельствах, подлежащих
установлению по делу, записанные на особого рода носитель (перфокарту,
перфоленту, магнитный, оптический, магнитооптический накопитель, карту
флэш-памяти или иной подобный носитель), полученные с соблюдением
процессуального порядка их собирания.

*(172) См. тексты судебных решений на сайте:
http://www.russianlaw.net/law/cases_list.htm

*(173) Белов В.Г. Парадигма информационного общества и становление
информационного права//Право и информатизация общества: Сб. науч.
трудов./РАН ИНИОН. Центр социальных науч.-информ. исследов. Отдел
правоведения; РАН ИГП. Центр публичного права. Сектор информационного
права/Отв. ред. И.Л. Бачило. М., 2002. С. 40.

*(174) См. приказ Минсвязи РФ “О порядке внедрения системы технических
средств по обеспечению оперативно-розыскных мероприятий на сетях
телефонной, подвижной и беспроводной связи и персонального радиовызова
общего пользования” от 25 июля 2000 г. N 130//Бюллетень нормативных
актов федеральных органов исполнительной власти. N 34. 21 августа 2000
г.; Решение Верховного Суда РФ от 25 сентября 2000 г. N
ГКПИ00-1064//Бюллетень Верховного Суда РФ. 2001. N 4.