Переселенческое дело в России в начале XX века

ПЕРЕСЕЛЕНЧЕСКОЕ ДЕЛО В РОССИИ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Введение

Аграрный вопрос в России в период империализма являлся одним из основных
вопросов социально-экономической и политической жизни страны. Сущность
его состояла в необходимости буржуазной чистки “старого, средневекового
землевладения, как помещичьего, так и надельного крестьянского… “,
ввиду “крайней отсталости этого землевладения, крайнего несоответствия
между ним и всей системой народного хозяйства, сделавшегося
капиталистическим. ” [Ленин В. И. Полн. собр., соч. Т. 21, С. 310.]
Уничтожение остатков крепостного права было возможно либо путем
революции, либо сверху, путем реформы.

Выясняя сущность и значение второй помещичьей чистки земель для
капитализма, В. И. Ленин писал: “Старая сословная община, прикрепление
крестьян к земле, рутина полукрепостной деревни пришли в самое острое
противоречие с новыми хозяйственным условиями… Крестьянство… в
России выступило во время революций с самыми разрушительными
требованиями, вплоть до конфискации помещичьих земель и национализации
земли… ” [Ленин В. И. Полн. собр. соч., Т. 16, С. 423.]

Большое значение в проведении реформы правительство придавало
переселению крестьян на окраины. Колонизация сверху шла в связи с общей
экспансией царизма, с развитием капиталистических отношений вширь.
Народные же массы стремились найти на новых местах облегчение своего
экономического и политического положения.

Исследование хода переселенческой политики имеет большое значение, ввиду
того, что оно освещает характер правительственных мер и помогает более
правильному пониманию таких проблем, как вся аграрная реформа в целом и
освоение Западной и Восточной Сибири и Дальнего Востока русскими людьми.
Такое исследование помогает правильному пониманию итогов переселения
крестьян в Сибирь и некоторых особенностей экономического развития
сибирской деревни, а также выясняет причины провала переселений на
окраины страны. Провал же переселенческой политики царского
правительства означал не только крах столыпинской аграрной реформы в
целом, но и крушение буржуазных теорий переселения и колонизации.

ГЛАВА 1. ИСТОРИОГРАФИЯ и ОБЗОР ИСТОЧНИКОВ

Большое внимание проблемам переселенческой политики уделял В. И. Ленин,
осветивший в своих работах причины, породившие столыпинскую аграрную
реформу и Переселенческую политику как составную ее часть, цели и
задачи, которые ставили перед собой организаторы ее проведения, итоги
многолетней волны переселений на отдаленные окраины России. К таким
работам относятся: “Переселенческий вопрос” [Ленин В. И. Полн. собр.
соч., Т. 21, С. 325-336.], “Значение переселенческого дела” [Ленин В. И.
Полн. собр. соч., Т. 23, С. 103-109.], “К вопросу об аграрной политике
(общей) современного правительства” [Ленин В. И. Полн. собр. соч., Т.
23, С. 260-277.], “Последний клапан” [Ленин В. И. Полн. собр. соч., Т.
22, С. 16-21.], “Еще о переселенческом деле” [Ленин В. И. Полн. собр.
соч., Т. 22, С. 153-154.], “Сущность “аграрного вопроса в России” [Ленин
В. И. Полн. собр. соч., Т. 16, С. 306-310.], более ранние работы:
“Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции 1905 –
1907 годов” [Ленин В. И. Полн. собр. соч., Т. 16, С. 193-413.],
“Аграрный вопрос в России к концу XIX века” [Ленин В. И. Полн. собр.
соч., Т. 17. С. 57-137.], “Проект речи по аграрному вопросу во Второй
государственной думе” [Ленин В. И. Полн. собр. соч., Т. 15. С.
127-160.], “К деревенской бедноте” [Ленин В. И. Полн. собр. соч., Т. 7.
С. 129-203.] и другие.

В. И. Ленин в этих работах детально осветил многие стороны
переселенческой политики, охарактеризовал переселения конца XIX века,
положение дел в начале проведения политики Столыпина, показал назревание
кризисных явлений в ходе ее организации и претворения в жизнь. Он
убедительно доказал, что переселенческая политика царского правительства
потерпела поражение и разобрал причины, повлекшие за собой этот крах,

В. И. Ленин проследил, какие группы крестьянства были характерны для
состава переселявшихся на том или ином этапе переселенческой политики,
показал тяготы и лишения переселенцев в пути и во время организации
хозяйства на новых местах, Большое внимание он уделил назреваний
революционных настроений в среде разорившихся крестьян-переселенцев,
возвращавшихся на родину, Этот вопрос он затрагивает в работах 1912 –
1913 годов, когда подобные настроения проявились в крестьянских массах
со всей очевидностью.

Представителями (советской историографии, рассматривавшими данный
вопрос, являются такие историки, как С. М. Дубровский, посвятивший свой
монографию столыпинской агарной реформе в целом. Это работа
“Столыпинская земельная реформа” [Дубровский С. М. Столыпинская
земельная реформа. М., Изд-во АН СССР, 1963.], в которой автор касается
и проблем переселения, говорит о ходе проведения переселенческой
политики, об ее подготовке и итогах. Детально разобрал аграрную политику
царизма в России С. М. Сидельников в книге “Аграрная политика
самодержавия в период империализма” [Сидельников С. М. Аграрная политика
самодержавия в период империализма. М., Изд-во МГУ, 1980.]. Он освещает
в Целом аграрный вопрос, который являлся одним из основных вопросов
социально-экономической и политической жизни страны, большое внимание
уделяет переселенческой политике, С. М. Сидельников рассмотрел
организацию переселений, проблемы, связанные с их претворением,
перевозку переселенцев в главе “Переселенческая политика царизма”,
осветил итоги переселений в главе “Крах переселенческой политики
помещичьей монархии”, исследовал организацию хозяйства новоселов на
новых местах в главе “Экономическое положение переселенцев”.

Основной поток переселенцев направлялся в Сибирь, большей частью в
Восточную Сибирь, поэтому речь в данной работе будет идти главным
образом о переселениях в сибирские регионы Российской империи.
Проблемами переселения крестьян в Сибирь занимались и занимаются многие
советские историки. Немаловажное место среди них занимает Л. В. Скляров,
посвятивший свою работу переселению крестьян в Сибирь: “Переселение и
землеустройство в Сибири в годы столыпинской аграрной реформы” [Скляров
Л. В. Переселение и землеустройство в Сибири в годы столыпинской
аграрной реформы. Л., 1962.]. Выбор региона исследования он объясняет
тем, что туда “направлялось и.. оседало больше половины всех выходцев из
Европейской России” [Там же. С. 5.]. К тому же “землеотводные и
землеустроительные работы, водворение новоселов и организация их
хозяйства, аграрные отношения и многие другие процессы, протекавшие в
сибирской деревне, являлись типичными для всех заселяемых районов” [Там
же. С. 5.].

Особо необходимо подчеркнуть значимость работ В. Г. Тюкавкина,
посвятившего свою научную деятельность изучению проблем сельского
хозяйства Восточной Сибири, в частности, проблемам переселенческой
деревни. В числе этих работ – “Переселение крестьян в Восточную Сибирь в
период столыпинской реформы” [Тюкавкин В. Г. Переселение крестьян в
Восточную Сибирь в период столыпинской реформы. Автореферат. Иркутск,
1958.], в которой раскрывается организация переселения в Восточной
Сибири. Автор привлекает множество источников: отчеты Переселенческого
управления, различные статистические справочники, сборники, широко
использует архивные материалы (Ленинградского, Красноярского, Иркутского
и Читинского архивов). В работе “Социально-экономическое развитие
сибирской деревни в эпоху империализма” [Тюкавкин В. Г.
Социально-экономическое развитие сибирской деревни в эпоху империализма.
Автореферат. М., 1966.] освещается история сибирской деревни и
исследуются особенности развития сибирского капитализма. Автор
привлекает большой статистический материал и документы центральных
архивов, а также неопубликованные документы местных учреждений из
архивов Иркутска, Красноярска, Новосибирска, Томска, Читы. Для данной
дипломной работы большое значение имеют статьи В. Г. Тюкавкина. Это
“Социально-экономические предпосылки переселения крестьян в Сибирь в
начале XX века” [Тюкавкин В. Г. Социально-экономические предпосылки
переселения крестьян в Сибирь в начале ХХ века. Ученые записки
Иркутского пединститута, вып. ХVIII (6) Иркутск, 1961]. Статья посвящена
объяснению причин переселения и основана на дореволюционных литературных
источниках и архивных материалах сибирских городов. Работа “Организация
переселения крестьян в Восточную Сибирь в 1906 – 1910 гг. ” [Тюкавкин В.
Г. Организация переселения крестьян в Восточную Сибирь в 1906-1910 гг.
Ученые записки Иркутского пединститута, вып. ХVI, Иркутск 1958.]
охватывает собой годы наиболее широкого развертывания политики
переселений, статья “Влияние переселения крестьян на развитие
капиталистических отношений в Восточной Сибири (1906 – 1917 гг.)”
[Тюкавкин В. Г. Влияние переселения крестьян на развитие
капиталистических отношений в Восточной Сибири (1906-1917 гг.) Вопросы
истории № 11, 1959.] акцентирует внимание на влиянии переселения на
развитие капитализма в отдаленных от промышленно развитого центра страны
окраинах России.

Вопросам переселенческой деревни Западной Сибири с конца XIX по начало
XX века занимался А. В. Минжуренко в своем исследовании “Переселенческая
деревня Западной Сибири в конце XIX – начале XX вв. ” [Минжуренко А. В.
Переселенческая деревня Западной Сибири в конце XIX-начале XX века.
Автореферат. Томск, 1977.]

Кроме исследований, посвященных непосредственно столыпинской аграрной
реформе и переселенческой политике царского правительства, имеется еще
множество работ, рассматривающих другие проблемы общественной,
политической и экономической жизни России периода империализма.
Содержание их ценно для данной дипломной работы в том плане, что они
характеризуют в целом общественную мысль, борьбу политических партий, их
отношение к реформе, помогают глубже понять предпосылки переселения,
положение масс крестьянства, дают представление об усилении
революционных течений среди народных масс в результате провала
правительственного плана переселений.

Среди таких работ необходимо отметить работы Авреха А. Я. “Царизм и
третьеиюньская система” [Аврех А. Я. Царизм и третьеиюньская система.
М., Наука, 1966.] и “Царизм и IV Дума, 1912 – 1914 гг. [Аврех А. Я.
Царизм и IV Дума, 1912-1914 гг. М., Наука, 1981.] Для темы данной
дипломной работы важна IV глава книги “Царизм и третьеиюньская система”,
которая называется “Аграрный вопрос”. В этой главе освещаются цели,
которые преследовало правительство в проведении реформ, в переходе к
“аграрному бонапартизму”. Здесь подчеркивается, что переселение
способствовало расколу “… деревни с целью отвлечения ее от помещичьих
земель и создания массового слоя кулачества… ” [Аврех А. Я. Царизм и
третьеиюньская система. М., Наука, 1966, С. 63.] Работа “Царизм и IV
Дума, 1912 – 1914 гг. ” посвящена взаимоотношениям I Государственной
думы и царизма в годы, предшествующие I мировой войне. В стране царил
глубокий политический кризис, который способствовал назреванию новой
революции. Эта работа характеризует положение дел на политической арене,
когда крах потерпели столыпинские реформы сверху и переселения на
окраины были развенчаны в глазах крестьянства. Каждый из партнеров по
контрреволюции предлагал свои рецепты спасения страны от повторения
новой революции, но к этому времени и буржуазия, и царизм уже показали
себя полностью неспособными решить задачи, стоявшие перед страной,
“революцией сверху”.

С. М. Дубровский в работе “Сельское хозяйство и крестьянство России в
период империализма” [Дубрповский С. М. Сельское хозяйство и
крестьянство России в период империализма. М., Наука, 1975.], в главе
“Землеустройство” дал исчерпывающую характеристику российской деревни.
Он считал, что значение переселенческой политики царского правительства,
а также и ее итог для крестьянства в целом состоит в том, что
переселения способствовали пролетаризации крестьянских масс, главным
образом, за счет возвратившихся. И эта пролетаризация оказала большое
влияние на увеличение революционных настроений в массах.

Характеристике правящих классов и партий в период, предшествующий
революции 1917 года, участию их в Столыпинской аграрной реформе, их
целям и отношению к этой реформе посвящена книга Е. С. Дякина
“Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907 – 1911 гг. ” [Дякин В. С.
Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907-1911 гг. Л., Наука, 1978.]
Автор в главе “”Успокоение” и реформы” подчеркивает, что реформ, которые
повернули бы развитие России до буржуазно-конституционному пути, царизм
дать не мог.

Для правильного понимания роли и места переселенческой политики в
процессе исторического развития, закономерным итогом которого Великая
Октябрьская социалистическая революция, важна книга П. Н. Першина,
посвященная проблемам развития аграрных отношений, – “Аграрная революция
в России” [Першин П. Н. Аграрная революция в России. Кн. I. М., Наука,
1966.], где автор прослеживает основные тенденции полувекового развития
земельных отношений в послереформенный период, излагает предпосылки
аграрного переворота. Для понимания положения послереформенного
крестьянства важна глава “Классовая борьба в деревне в 1905 – 1914 гг.
“, свидетельствующая о нарастании классовой борьбы крестьян в годы
столыпинской реформы.

Что касается использованных в данной работе источников по
переселенческой политике царского правительства, то в качестве основного
источника привлечена книга А. И. Комарова “Правда о переселенческом
деле” [Комаров А. И. Правда о переселенческом деле. Спб,
1913.(Орфография современная. В дальнейшем сокращенно: Комаров А. И.,
с…)], которая была издана в 1913 году в С. -Петербурге, в типографии
Альтшулера, Об авторе этой книги известно, что он был статским
советником, чиновником лесного ведомства. В течение многих лет работал
он в Сибири в качестве лесного ревизора и лесничего. В 1908 – 1910 годах
А. И, Комаров выступил в либерально-буржуазной газете “Новая Русь” с
рядом статей, в которых критиковал организацию переселенческого дела.
После выхода в отставку он издал в 1913 году эти статьи отдельной
книгой.

Сам А. И. Комаров так пишет об этом в предисловии к своей книге: “Все –
что было помещено из Красноярска в газете “Новая Русь” за 1906, 1909 и
1910 гг. по вопросам переселения в виде писем “о переселенческой
сутолоке”, в виде статей “культуртрегерах Чудо-Ангарского края” за
подписью “Д. П. ” – все это принадлежит мне – статскому советнику и
кавалеру [Комаров А. И., С. 1.].

В том же предисловии А. И. Комаров указывает на некоторые факты своей
биографии и на особенности работы, Так, он сообщает, что на протяжении
12 лет был лесным ревизором по Енисейской губернии и делал ” весною,
летом и осенью не менее 1.500 верст в среднем. Приходилось ездить и
верхом, и ходить пешком, и плавать на лодке, на плотах… ” [Комаров А.
И., С. 2.] Пять лет он был лесничим в Тобольской губернии, знаком и с
Иркутской, и с Томской. Достоверность фактов и выводов, приведенных в
книге, А. И. Комаров обосновывает так: “… я описываю сейчас только то,
чему я был сам лично свидетелем или что может быть проверено – как
слышанное от людей, не доверять которым я не вижу ни малейшего
основания” [Комаров А. И., С. 2.]. Он указывает, что речь идет об “общей
системе заправил переселенческого дела, а она очень проста, чтобы не
сказать беззастенчива: пришел, экспроприировал все, что можно и чего
нельзя и принес сие с низким поклоном на алтарь российского всемогущего
аграрного Молоха” [Там же. С. 4.].

В. И. Ленин, ознакомившись с работой А. И. Комарова, писал по этому
поводу: “Интересным подтверждением… сухих правительственных
статистических данных является книжка бывшего чиновника лесного
ведомства, прослужившего 27 лет и специально ознакомившегося с
переселенческим делом в Сибири, господина А. И. Комарова: “Правда о
переселенческом деле… ” [Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 23, С. 104.]

Характеризуя политические взгляды А. И. Комарова, В. И. Ленин указывал,
что тот “… вовсе не революционер какой-нибудь. Ничего подобного? Он
сам рассказывает о своей благонамеренной вражде к, теориям
социал-демократов и социалистов-революционеров. Нет, это обыкновенный
благонамереннейший российский чиновник, который удовлетворился бы вполне
элементарной, азбучной честностью и порядочностью. Это – человек,
враждебно настроенный к революции пятого года и готовый служить
контрреволюционному правительству” [Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 23,
С. 267-269.].

Говоря о значении книги А. И. Комарова, В. И. Ленин довольно высоко
оценивает ее: “Несмотря на то, что фельетоны написаны в
“добродушно-шутовом” тоне, или, вернее, именно потому [именно потому –
здесь и далее – курсив автора], сводка их оставляет чрезвычайно сильное
впечатление какого-то угара, чада, удушья старой, крепостнической
казенщины. От новой, буржуазной, аграрной политики, ведомой такими
средствами и приемами, руководимой такими социальными элементами,
происходящей в такой обстановке, не может выйти ничего кроме краха”
[Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 23, С. 105.].

Подводя итоги сказанному об А. И. Комарове, В. И. Ленин пишет: “Тем
знаменательнее, что и такой человек ушел, бросил службу, отряс прах от
ног своих” [Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 23, С. 268.].

Реакционные и консервативные газеты, всемерно поддерживающие аграрную
политику Царского правительства, несомненно, являются очень важным
источником по столыпинской переселенческой политике, ибо содержат
статистические материалы и публицистические заметки, отражающие
настроения и отношение к происходящему со стороны
буржуазно-монархических и чиновно-бюрократических кругов.

В настоящей работе использовались газеты “Россия” – как официальный
правительственный источник – за 1907, 1908 и 1909 годы, “Русское знамя”
за 1908 и 1909 годы и отчасти газета “Новое время” за 1909 год, так как
это были годы наивысшею подъема переселенческого движения, и в тоже
время в эти годы уже отчетливо и рельефно проявились все негативные
стороны организации переселений, и зародились предпосылки для
последующего краха аграрной политики царизма.

Буржуазно-монархическая печать не осталась в стороне от происходящего,
от происходящих событий, но помешала в своих газетах статьи, в которых
факты освещались в выгодном для правительства направлении, а трудности
изображались, как явление временное я проходящее.

Газета “Россия” являлась ежедневной официальной правительственной
газетой. Она выходила в Петербурге с 1905 по 1914 год (с 1906 года она
стала органом Министерства внутренних дел). Газета “Русское знамя была
органом черносотенного “Союза русского народа”. Выходила она также
ежедневно, с 1905 по 1917 год, в Петербурге, пользуясь большой
популярностью в консервативных кругах, т. к. программой ” Союза русского
народа” было сохранение самодержавия, а члены организации отличались
религиозной и национальной нетерпимостью (газета изобилует проповедями
священнослужителей и статьями, резко враждебными к представителям иных
национальностей). Наконец, газета “Новое время” являлась ежедневной
газетой дворянских и чиновно-бюрократических кругов, из трех
перечисленных газет этого времени она являлась наиболее ранней. Газета
выходила с 1868 года в Петербурге, и конец ее существованию положила
только Великая Октябрьская Социалистическая революция.

Вполне понятно, что трудно ожидать объективной информации из данных
источников, т. к. события изображаются и освещаются с точки зрения
правящего класса, следившего за тем, чтобы информация негативного плана
как можно реже появлялась на страницах газет, особенно на страницах
“России”. Впрочем, содержание статей, особенно статистического и
хроникального характера, в “Русском знамени” и “Новом времени” часто
печаталось по материалам “России”.

Статьи о переселениях на окраины России за подписью отдельных авторов в
газетах довольно редки, основной материал по переселенческой политике
содержится в разделах “Хроника” (газета “Россия”) и “Последние новости и
слухи” (газета “Русское знамя”).

Ценность этих источников заключается, на мой взгляд, в том, что к 1909 –
1910 годам в реакционно-монархических кругах уже понимали, и это
отразилось в печати, что скрыть неудачи в ходе переселенческой политики
уже не представляется практически возможным.

Глава 2. ПЕРЕСЕЛЕНЧЕСКОЕ ДЕЛО И ЦЕЛИ ПРАВИТЕЛЬСТВА

Цели правительства в выборе мест переселения

До революции 1906 года царское правительство всячески препятствовало
переселениям крестьян до той причине, что боялось, как бы помещики не
стали испытывать нужду в рабочих руках, и как бы рабочие руки не
вздорожали. Выдача разрешений на переселение обставлялась множеством
формальностей. От переселенцев требовалась обеспеченность
соответствующими средствами и т. д. Самовольные переселения также не
допускались. С. М. Дубровский отмечал, что “Специальным циркуляром 1897
г. Министерство внутренних дел обязывало местные власти, под угрозой
строгих взысканий, принимать меры против пытающихся переселиться ”
самовольно” [Дубровский С. М. Столыпинская земельная реформа. М., Изд-во
АН СССР, 1963, С. 385.].

Однако после революции 1905 – 1907 годов отношение правительства к
переселенческим вопросам изменилось. Стало ясно, что переселение лишь в
незначительной степени влияет на уменьшение рабочих рук в деревне. А
главное – “Мощный подъем революционного движения крестьянства показал
дворянам воочию, что нужно дать какой-то выход недовольству крестьян”.
[Тюкавкин В. Г. Организация переселения крестьян в Восточную Сибирь в
1906-1910 гг. Ученые записки Иркутского пединститута, вып. XVI, 1958, С.
107.] После того, как крестьянские “дешевые руки” вследствие того, что
разорение и обнищание крестьян приняли очень значительные размеры, а
волна революционной борьбы крестьянства, ярко проявившейся в революции
1905 – 1907 гг., создала реальную угрозу существующему порядку и
благополучию помещиков, царское правительство попыталось широко
развернуть переселение крестьяне Некоторые губернаторы, выражая мнение
помещиков, стали настойчиво просить правительство ” разрешить
насильственно выселять малоземельных и безземельных” [Скляров Л. В.
Переселение и землеустройство в Сибири в годы столыпинской аграрной
реформы. Л., 1962, С. 72.]. Власти сделали попытку организовать
переселение крестьян на окраины, стараясь таким образом несколько
уменьшить земельную тесноту в деревне, а также дать кулакам возможность
увеличить свои земли за счет переселившихся. “Переселение части крестьян
из центральных губерний России главным образом в восточные районы, –
писал С. М. Дубровский, – было непосредственно связано со ставкой
царизма на постепенное переустройство деревни по прусскому пути
капиталистического развития” [Дубровский С. М. Столыпинская земельная
реформа. М., Изд-во АН СССР, 1963, С. 386.].

Цели правительственного лагеря хорошо отражает помещенная в газете ”
Русское знамя” от 27 марта 1908 года статья “К крестьянскому вопросу”:
“Разрешение аграрного вопроса одно: это переселение. Путем переселения
достигаются как экономические, так и политические цели… Если б Сибирь
была заселена и русские люди эксплуатировали ее богатства, лежащие
теперь втуне и служащие лишь приманкой для иностранцев, то едва японцы
рискнули бы начать войну, а если б и начали, то местная армия свободно
могла бы им дать отпор и задержать до прибытия подкреплений из России”
[Русское знамя, № 71 от 27 марта 1908 г., С. 3.].

Помещики также настаивали на активизации переселенческого движения, т.
к. были очень обеспокоены крестьянскими волнениями. В. И. Ленин писал,
что переселение “призвано было… если не разрешить радикально, то, по
крайней мере, значительно притупить и обезвредить аграрный вопрос”
[Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 21, С. 325.].

Крестьян переселяли главным образом в Сибирь, в Степной край и на
Дальний Восток. Объяснялось это наличием в тех местах больших
пространств земельных угодий со сравнительно редким населением.
Разумеется, многие из этих земель были пригодны для ведения там
сельского хозяйства лишь на первый взгляд (на это указывает и А. И.
Комаров), лишь по карте, на которой, к примеру, Сибирь казалась огромным
краем с редкими населенными пунктами. О качестве же земли тогда не
думали. Правительству важно было восполнить недостаток земли у крестьян,
оградить от наиболее революционных элементов помещиков, удалить эти
революционные элементы крестьянской массы подальше… Как пишет С. М.
Сидельников, помещики “… усматривали в этих переселениях исключительно
контрреволюционные цели. Поэтому необходимых мер для организованного,
планомерного проведения переселения правительство не предпринимало”
[Сидельников С. М. Аграрная политика самодержавия в период империализма.
М., Изд-во МГУ, 1980, С. 216.].

Необходимо отметить, что правительственная точка зрения на вопросы
переселения не была однозначно свойственна всему русскому обществу. Так,
III Государственная дума по своему составу была
черносотенно-октябристской и одобряла проводимую правительством
Переселенческую политику. “Она поощряла развитие переселения, требовала
высылать как можно больше недовольных крестьян в Сибирь и усиливать
русификаторскую деятельность на окраинах. Только депутаты-большевики
использовали думскую трибуну для резкой критики Переселенческой
политики” [История Сибири, т. 3. М. – Л., Наука, 1968, С. 302.]. С
политикой переселения крестьян на окраины были согласны далеко не все
чиновники царского правительства. Так, например, управляющий земским
отделом Министерства внутренних дел В. И. Гурко на заседании 22 января
1905 года заявил: “Что же касается увеличения количества земли,
приходящейся на душу крестьянского населения, путем переселения части
последнего в малолюдные окраины, то, помимо крайней трудности
осуществления подобной меры – трудности, граничащей с невозможностью, –
она и по существу не допустима. Действительно, если страна наша была бы
единственною на земной планете, то мы могли бы прибегнуть к этому
средству бегства от культуры. ибо оно иначе названо быть не может… ”
[Сборник документов по истории СССР. Период империализма. М., “Высшая
школа”, 1977, С. 14.] Но такие единичные выступления намерений
правительства поколебать не могли.

Однако нельзя не отметить, что несмотря на консервативный характер целей
правительства в вопросах переселения, в целом оно было прогрессивным в
объективно-историческом смысле. “Оно вело к хозяйственному освоению
новых земель, способствовало развитию капитализма вширь и росту
производительных сил, давало толчок разложению крестьянства и на местах
выхода, и на местах нового поселения. Но эта объективно-историческая
задача была подчинена царизмом реакционной цели. ” [История Сибири, т.
3. М. – Л., Наука, 1968, С. 301.] И главная заслуга в том, что
переселенческая политика способствовала решению ряда прогрессивных задач
в развитии Сибири, “принадлежала не правительству, а тем сотням тысяч
русских крестьян, которые переселились в Сибирь и в исключительно
трудных условиях, в борьбе с силами природы и с гнетом сибирской
администрации совершили огромный исторический подвиг” [Тюкавкин В. Г.
Организация переселения крестьян в Восточную Сибирь в 1906-1910 гг.
Ученые записки Иркутского пединститута, вып. XVI, 1958, С. 109.].

Куда водворялись переселенцы

В “Основных положениях по аграрному вопросу”, установленных Съездом
уполномоченных 29 дворянских обществ, предлагалось предоставить
малоземельным крестьянам право выбора: “1) Получить в пределах
Европейской России, на началах выкупа, участки земли в 5 – 6 десятин…

2) Или переселится за Урал на свободные и кабинетские земли на особо
льготных по сравнению с прочими землевладельцами основаниях. ” [Сборник
документов по истории СССР. Период империализма. М., “Высшая школа”,
1977, С. 29.]

Важнейшей причиной переселения крестьян, особенно черноземных губерний,
было малоземелье. Крестьянство разорялось под гнетом развивающегося
капитализма и под бременем крепостнических пережитков. Все крестьянские
ходатайства этого периода о переселении полны жалоб на возросшее
малоземелье, причем эти крестьяне не имели возможности приобрести или
увеличить земельный надел путем аренды, т. к. “после 1905 г. арендная
плата сделала новый скачок вверх, составив 20 – 35 рублей за десятину…
Крестьяне в своих прошениях в Переселенческое управление жаловались, что
для них стало совсем невозможным арендовать землю даже на один посев, т.
к. непомерно высокая арендная плата доступна только кулакам,
спекулянтам, почетным гражданам. ” [Скляров Л. В. Переселение и
землеустройство в Сибири в годы столыпинской аграрной реформы. Л., 1962,
С. 116.]

Причиной переселения являлось и сокращение сельскохозяйственных
заработков в пределах Европейской России. В пореформенные десятилетия
широкое распространение приобрел уход крестьян на дальние заработки, ” в
южные и юго-восточные районы где преобладал капиталистический труд:
Бессарабскую, Херсонскую, Таврическую” [Там же. С. 120.] и т. д. В
результате этого южные губернии, чему немало способствовала и
столыпинская аграрная реформа, переполнились избыточной рабочей силой:
что и вызвало рост переселенческого движения.

Основное поток переселенцев шел в Сибирь. “Русское знамя” в 1909 году
писала о “переселенческой горячке”: “По сообщению эстонских газет, в
Перновском уезде переселение принимает эпидемический характер.
Переселяются преимущественно в Вологодскую губернию и в Сибирь…
Крестьяне… надеются в течение лета утвердиться там настолько прочно,
чтобы осенью приехать за своими семьями. ” [Русское знамя № 97 от 24 мая
1909 г., С. 5.] Большинство крестьян направлялись в Восточную Сибирь.
Еще в 1906 году были созданы “… переселенческие районы: Тобольский,
Верхотурский, Томский, Енисейско-Иркутский, Амурский, Приморский,
Семипалатинский, Акмолинский, Тургайско-Уральский, Семиреченский и
Сыр-Дарьинский… С 1908 г. в Восточной Сибири был выделен Забайкальский
район”. [Тюкавкин В. Г. Организация переселения крестьян в Восточную
Сибирь в 1906-1910 гг. Ученые записки Иркутского пединститута, вып. XVI,
1958, С. 110.] В 1910 – 1914 гг. “в Сибирь направилась 60,9%
переселенцев. Остальные (примерно 39,1%) переселялись в Среднюю Азию и в
очень небольшом количестве – за Кавказ – в Бакинско-Дагестанский район,
прежде всего в Муганскую степь, в Батумско-Сухумский,
Среднекавказский-Причерноморский и Кубано-Терский районы, Например, в
1914 г. в указанные районы было водворено 2876 переселенцев” [Дубровский
С. М. Столыпинская земельная реформа. М., Изд-во АН СССР, 1963, С.
398.]. Крестьян переселяли также в Степную Украину, в Среднее Поволжье и
в Заволжье, где феодалы-крепостники, стремящиеся воспроизвести те же
феодально-крепостнические отношения, “… захватывали местные земли и
заселяли их крестьянами, переводимыми из центра страны” [Там же. С.
384.].

В газетах, в частности, в газете “Русское знамя”, печатались
статистические данные о числе переселенцев, решивших переселиться на
зачисленные за ними участки. Из этих данных видно, из каких губерний,
куда и каком количестве отправлялись на новые места крестьяне. Так, в
1908 году из 544 домохозяев Подольской губернии на Дальний Восток
отправились 81, в Томскую губернию 198 и в Азиатскую Россию 265; из
Херсонской губернии (465 домохозяев) 9 отправились на Дальний Восток,
205 – в Томскую область и 252 – в Азиатскую Россию. Из 325 домохозяев
Тамбовской губернии на Дальний Восток отправились 5, в Томскую область –
272 и в Азиатскую Россию – 48; из 536 Курской губернии – 22 на Дальний
Восток, 393 – в Томскую губернию и 116 – в Азиатскую Россию; из 793
Смоленской губернии на Дальний Восток отправились 3, в Томскую область –
580, в Азиатскую Россию – 210, из 1212 домохозяев Орловской губернии на
Дальний Восток – 15, в Томскую область – 702, в Азиатскую Россию – 495
домохозяев. Причем газета отмечала, что “Томская губерния по-прежнему
продолжает пользоваться наибольшим вниманием со стороны переселенцев. ”
[Русское знамя, № 36 от 13 февраля 1908 г.]

Наиболее значительным был выход переселенцев из украинских: и
центрально-черноземных губерний вследствие роста аграрного
перенаселения. Первое место по выселению до 1911 г. принадлежало таким
губерниям, как Полтавская, Екатеринославская, Воронежская, Подольская,
Курская, Тамбовская, Херсонская, и др. Из нечерноземной полосы особенно
выделялась Могилевская. Из-за голода 1911 года за Урал двинулись
переселенцы и из восточных губерний.

В. И. Ленин, характеризуя переселение крестьян в конце XIX века, писал,
что “… из районов выселения идет главным образом крестьянство среднего
достатка, а на родине остаются главным образом крайние группы
крестьянства. ” [Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 3, С. 175.]

Со временем картина начинает меняться. Число безземельных и
малолоземельных крестьян в среде переселяющихся начинает увеличиваться
со второй половины 90-х годов XIX века. Оно “достигает значительных
размеров в первые годы XX века и становится преобладающим в 1907 – 1911
гг. Именно в эти последние годы переселенческая статистика зафиксировала
резкое снижение материального уровня переселенцев и наибольший рост
сельскохозяйственного пролетариата в переселенческой массе” [Скляров Л.
В. Переселение и землеустройство в Сибири в годы столыпинской аграрной
реформы. Л., 1962, С. 123.].

Наряду с низшими группами крестьян в переселении всегда участвовало
небольшое число кулацких и крепких середняцких семей. Их переселение
вызывалось эксплуататорскими устремлениями. “Переселявшийся кулак
заводил на новом месте еще более крупное предпринимательское хозяйство и
обогащался на эксплуатации старожильческой и переселенческой бедноты. ”
[Там же. С. 124.]

Подготовка участков для крестьян

Все исследователи, занимавшиеся этим вопросом, отмечают почти полную
неподготовленность участков, отводимых переселенцам, вследствие либо
халатности, либо профессиональной непригодности чиновников, занимавшихся
этим делом. Участки зачастую отводились в местах непригодных для ведения
хозяйства, К тому же, вследствие усилившегося притока переселенцев, этих
участков не хватало, и переселенческое управление сочло необходимым
урезать наделы старожилов.

Правительственные чиновники не позаботились заготовить в заселяемых
районах соответствующее наплыву переселяющихся крестьян количество
наделов, пригодных для ведения сельскохозяйственных работ. С. М.
Сидельников указывает, что “… очень редко соблюдалась и норма
земельного обеспечения переселенцев, им часто отводились худшие земли,
до установленной нормы надел доводился в подавляющем большинстве за счет
земель, непригодных для ведения сельского хозяйства. ” [Сидельников С.
М. Аграрная политика самодержавия в период империализма. М., Изд-во МГУ,
1980, С. 251.]

О неосведомленности переселенческого управления в сложившейся в Сибири
ситуации говорит А. И. Комаров, приводя диалог главноуправляющего
землеустройства и земледелия князя Васильчикова и заведующего
переселенческим делом в Енисейской губернии Сергеева:

” – Сколько вы, г. Сергеев, рассчитываете дать нам текущим летом долей?

– Тысяч тридцать возможно рассчитывать, ваше сиятельство.

– Но нам нужно шестьдесят и ни доли меньше…

– Слушаю-с. ” [Комаров А. И., С. 8.]

Уже в 1907 – 1908 гг. в Енисейской губернии степные и подтаежные
местности были “израсходованы… полностью, а если встречаются годные
немедленно же под заселение места, то это лишь те незначительные клочки,
которые остаются после земельного устройства старожилов и, разумеется,
далеко не везде” [Там же. С. 8.].

Газета “Россия” еще в начале 1907 года писала о состоянии
колонизационного фонда: “Из заготовки прежних лет к 1 января 1907 г.
имеется свободных долей (доля – 15 дес. удобной земли): в ближних
таежных районах 48.655 дол., в ближневосточных районах 28.000 дол., в
степном Семипалатинском районе – 5.699 дол… Однако, из этого
количества может поступить под заселение с 1907 г. лишь 5.699 долей,
имеющихся в Семипалатинском районе, так колонизационный фонд таежных
районов должен быть немедленно списан с учета вследствие отсутствия
дорог и отдаленности земель этого фонда от культурных групп
старожильческих и переселенческих поселков. ” [Россия, № 336 от 1 января
1907 г., С. 3.]

А уже к 1909 году переселенческое управление вынуждено было сокращать
переселение и устанавливать численность переселяющихся “согласно
имеющимся для заселения участкам”, так как “в прошлом году
переселенческое движение дошло до полумиллиона человек, и для многих
участков не оказалось. ” [Русское знамя, № 45 от 26 февраля 1909 г., С.
4.] В статье “Повторенная ошибка” газета “Русское знамя” критиковала
сложившуюся систему отвода участков переселенцам: ” Гоняясь за землею
для переселенцев, наше правительство готово заслать переселенца куда
угодно. Для него оно избрало и Тюменьское направление. Но законопроект
ныне далеко не так оптимистичен, как прошлогодний. Не садить переселенца
на тюменьский “чернозем”, а говорить, что селить поселенцев нужно будет
на таежных и болотистых пространствах… ” [Русское знамя, № 110 от 21
мая 1909 г., С. 3.]

В результате нехватки участков положение создавалось такое: “Волны
переселения, взбудораженные в России на этот раз уже не злонамеренными
людьми, а благонамеренными земскими начальниками, никак не хотели
считаться с тем, что участки не готовы, что дороги к ним не проведены,
что переселенческие пункты еще строятся и т. д. Начались самовольные
заселения облюбованных переселенцами мест… ” [Комаров А. И., С. 10.]

Правительство в связи с создавшимся положением начало предпринимать
лихорадочные меры. Помимо свободных земель широко начинают
использоваться кабинетские: “В виду невозможности удовлетворить
надвигающееся колонизационное движение свободными землями Томского
уезда. Кабинетом Его Величества по соглашению с главный управлением
землеустройства и земледелия, предположено передать последнему для
заселения переселенцами до 60 земельных участков, площадью в 648.000
десятин, в Барнаульском уезде” [Россия, № 444 от 9 мая 1907 г., С. 4.].
Создавались и новые переселенческие районы, в частности в Иркутской
губернии в 1907 году: “Работы производятся в бассейнах рек Они, Тагны,
Унги и Залари… По предварительным обследованиям, произведенным в марте
месяце, во вновь открытом районе представляется возможным отвести под
переселение до 50.000 десятин. ” [Россия, № 466 от 3 июня 1907 г., С.
3.] Такой оптимистичный взгляд на проблему представляется
преждевременным, поскольку в марте земля еще покрыта снегом, и
обследование участков мало что могло показать для получения точного
представления.

Переселенческое управление набрало целый штат съемочного дела. Однако,
не было ни системы, ни планомерных работ в этой области. “И вот началось
то, чего и нужно всегда ожидать, когда с малым… масштабом подходят к
большому делу. Брали по кусочкам, то, что в первую голову попадало на
глаза – лишь бы поместить, лишь бы отвязаться… ” [Комаров А. И., С.
11.]

А. И. Комаров отмечает, что делу это помогало мало: “… все же часть
участков, в конце концов, пришлось отводить в тех местах, куда не
особенно часто залетает с костями и ворон” [Там же. С. 12.].

Для поправки создавшегося положения управление снарядило экспедиции,
целью которых было отыскание земель в колонизационный фонд. В
Чуно-Ангарский район направили инженера Шера, который “обнаружил”
600.000 десятин. Правда, впоследствии оказалось, что он ограничился
расспросами, а на месте сам не был, и начальству пришлось перейти к
окончательному разгрому лесных дач.

Уже в 1908 году пришлось снова вернуться к Чуно-Ангарскому району, где
по материалам Шера нарезали 4 тысячи долей, причем не было принято во
внимание и то, что селения Чуно-Ангарского района были расположены по
рекам, что промысловые собаки ценились там очень высоко, а это является
верным признаком того, что охота и рыбная ловля были основным средством
к существованию. Да и хлеб из-за климатических условий там не вызревал.

После инженера Шера было послано еще две экспедиции: агрономов
Благовещенского и Шульги. Они начальство не порадовали: “Весь район, за
исключением незначительных пространств, расчищенных под пашни и покосы
жителями редких здесь селений, покрыт лесом” [Комаров А. И., С. 43.], –
писал Благовещенский.

Картина в целом получалась неутешительная: “… пашен нет, ела-ней нет,
почва более, чем ненадежная, сенокосы плохие, болот масса, речки
промерзают до дна, климат для сельскохозяйственной культуры весьма и
весьма сомнительный, путей сообщения не имеется, а над всем этим царит
глухая мертвая тайга, где ни одна пядь земли не может быть отвоевана без
выкорчевки” [Там же. С. 45.].

Однако экспедиции, все новые и новые, продолжали снаряжаться. В 1909
году газета “Россия” писала: “На полевой период текущего года
Переселенческое управление посылает в различные местности Азиатской
России, для практически научного обследования, 24 почвенно-ботанические
экспедиции… ” [Россия, № 1003 от 1 марта 1909 г., С. 3.] Экспедиции
добирались в этом году и до Белого моря: “Для выяснения пригодности для
колонизации Печорского края… туда выезжает особая экспедиция… Поднят
также вопрос об исследовании… местностей, прилегающих… к Мурманскому
побережью. ” [Русское знамя, № 100 от 6 мая 1909 г., С. 4.]

А. И. Комаров приводит множество примеров, показывающих, насколько
непригодными для житья были участки, отводимые переселявшимся
крестьянам. У одного участка большая половина заливалась весной водой, у
другого почва была заболочена, причем “курьезнее же, или вернее,
печальнее всего то, что на участках, несмотря на их заболоченность,
воды-то все-таки нет” [Комаров А. И., С. 53.].

В. И. Ленин, анализируя подготовку участков для переселенцев, писал:
“Разумеется, было бы в корне ошибочно считать эти земли в настоящее
время и в настоящем их виде пригодными для удовлетворения земельной
нужды русского крестьянства. ” [Ленин В. И., Полн. собр. соч., т. 16, С.
224.]

Для развития переселения у местного старожильческого населения нередко
отнималась часть земли, а то и сами они сгонялись на худшие земли.

В целях изъятия земель у местного населения и “водворения” переселенцев
на эти земли правительство проводило в заселяемых районах свое
землеустройство со своеобразным “огораживанием” старожильческих земель.
Главноуправляющий приказал замежевать в переселенческие участки
“Земельные излишки, оставшиеся от наделов местного населения;
предвидимые излишки в районах, где к землеустройству еще не преступлено;
излишки в землепользовании нерусского крестьянства” [Скляров Л. В.
Переселение и землеустройство в Сибири в годы столыпинской аграрной
реформы. Л., 1962, С. 257.] и т. д. Пункт второй циркуляра фактически
снимал с местных чиновников всякую ответственность за нарушение
земельных интересов старожилов да и прямо толкал их на такое нарушение,
т. к. подготовленной государственной земли не хватало. “Что же еще
оставалось делать чиновникам переселенческого управления в этих почти
непригодных к заселению местах, как не бессовестнейшим образом обирать
старожилов, захватывая у них лучшие участки? Добрались даже до заимок,
невзирая на все указы и циркуляры”, [Комаров А. И., С. 56.] – пишет А.
И. Комаров. Старожилов буквально заставляли угрозами подписывать
документы, в которых они добровольно отказывались от части своих земель.

В многочисленных заявлениях, приговорах, прошениях в Министерство
внутренних дел, переселенческое управление. Государственную думу
коренное население жаловалось, что у них отобраны лучшие пастбищные и
другие хозяйственные угодья. Наиболее частыми были просьбы об увеличении
земельного надела до 20 – 25 десятин, о возвращении отнятого у
старожилов леса.

А. И. Комаров считал, что все подобное происходит от состава партий,
которые занимались землеустройством старожилов и в которых нередко не
имелось людей со средним образованием: “… но совершенно отказываюсь
понимать центральное переселенческое управление, умудрившееся в 1909
году прислать в глухую сибирскую тайгу в качестве топографа некоего
Козелковского, окончившего где-то в Германии чуть ли не школу изящного
садоводства” [Комаров А. И., С. 60.]. Некомпетентность землеустроителей,
конечно, существенная, но не главная причина безобразной подготовки
участков, суть ее – в общей политике царизма, чего не мог понять Комаров
в силу своей классовой ограниченности.

В. И. Ленин писал: “правительство и правящие классы при переселении
крестьян в Сибирь,… преследуя политические цели, совершенно не
считаются ни с интересами переселенцев, ни с правами старожилов” [Ленин
В. И. Полн. собр. соч., т. 21, С. 332.].

Таким образом, правительство, стремившееся сбыть наиболее революционно
настроенные крестьянские элементы в Сибирь и на Дальний Восток, не
сумело даже планомерно и в должном количестве подготовить участки для
переселенцев, что отрицательно сказалось и на самом ходе проведения
переселенческой политики.

Глава 3. ОРГАНИЗАЦИЯ ПЕРЕСЕЛЕНЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ

Организация переселений в центре

Переселением крестьян на окраины России ведали Переселенческое
управление Министерства земледелия и Переселенческое управление Главного
управления землеустройства и земледелия. На местах выселения
организацией переселенческого дела занимались землеустроительные
комиссии и земские начальники.

Широкая пропаганда переселения начинается в 1906 году, в период подъема
крестьянского движения. В 1907 году “… на эту тему среди крестьян
распространялось более 6,5 млн. экземпляров различных брошюр и листков,
в том числе около 130 тысяч справочных книжек и 400 тысяч “разъяснений”
о порядке переселения и условиях водворения на государственных землях
азиатской части России. ” [Скляров Л. В. Переселение и землеустройство в
Сибири в период столыпинской аграрной реформы. Л., 1962, С. 125.]

Чтобы возвысить в глазах общественного мнения значимость переселения,
газеты в частности, “Новое время”, сообщали о состоявшемся по случаю
перехода переселенческого управления в главное здание Управления
земледелия и землеустройства молебне, после которого начальник
Переселенческого управления Г. В. Глинка и главноуправляющий А. В.
Кривошеин произносили речи. Первый заявил: “… переселенческое дело,
призванное облегчить крестьянскую нужду в земле и содействовать
благополучию трудового крестьянства, достигло ныне небывалого роста,
сильного единения с обществом и земскими учреждениями. Широкая гласность
освещает все дело переселения, которому предоставлено сыграть серьезную
и крупную роль и в истории русского крестьянства, и настанет тот
счастливый момент, когда… переселение выбьется на твердую и правильную
дорогу”. Кривошеин “в заключительном слове отметил, как счастливое
предзнаменование для переселенческого дела, что сегодняшнее скромное
торжество совпало с знаменательным днем 19 февраля” [Новое время, 20
февраля 1909 г.]. По вопросам переселения издавались правительственные
публикации, такие, как “Переселение и землеустройство за Уралом”,
“Материалы по земельному вопросу в Азиатской России”, где публиковались
обобщающие правительственные данные Переселенческого управление
министерства земледелия. В этих публикациях имелось множество
фотографий, которые должны были привлечь переселенцев на новые места.
Показательно, что “одними из первых шли фотографии церквей для
доказательства “заботы” правительства о “духовных нуждах”
переселяющихся” [Дубровский С. М. Столыпинская земельная реформа. М.,
Изд-во АН СССР, 1963, С. 387.].

Главную роль переселенческого управление отводило справочным книжкам,
выход в свет которых широко рекламировался в газетах: “Переселенческим
управлением издана справочная книжка для ходоков-переселенцев на 1909
год с путевой при ней картой Азиатской России. ” [Русское знамя, № 60 от
15 марта 1909 г., С. 3.] На первый взгляд книжки эти казались
объективными: в них было и хорошее, и плохое, наряду с описанием
богатств Сибири перечислялись и трудности. Однако, перечисление
трудностей помещалось в книжках главным образом для того, чтобы
ограничить поток самовольных переселенцев. Этой же цели служили и
заметки в газетах. Так в “России” была помещена заметка “Переселенческое
дело”, в которой говорилось: “Взгляд правительства на переселенческий
вопрос в настоящее время может быть сформулирован следующим образом:
правительство никого не приглашает переселяться и открыто заявляет о
трудности этого способа улучшения хозяйства, но считает своей
обязанностью оказывать возможное содействие переселенцам и давать им
самые подробные данные о всех имеющихся свободных для переселенцев
землях. ” [Россия, № 397, от 14 марта 1907 г., С. 3.] В “Русском
знамении” наряду с перечислением трудностей выражался призыв к заселению
трудных мест: “Бог в помощь вам русские люди, идущие в жгучую степь и
выжимающие из ее недр своим потом струю богатства. Идите в нее скорее и
заселяйте из конца в конец… По мере заселения и культивировки степи
исчезнут комары и лихорадка. ” [Русское знамя, № 11, от 13 января 1908
г., С. 3.]

Для представления о том как рисовало себе правительство свои задачи в
районах переселения, показательна “всеподданейшая записка” (о которой, в
частности, упоминает и А. И. Комаров в предисловии к своей книге)
председателя Совета министров Столыпина и главноуправляющего
землеустройством и земледелием Кривошеина о поездке в 1910 году в Сибирь
и Поволжье, которая была приложена к “всеподданнейшему докладу”. В этой
записке описывалось общее состояние Сибири, главным образом западной ее
части, движение переселенцев, вопрос о запасах земель в Сибири, о
переселенческих участках, водворении переселенцев и их хозяйствах.
Признавалось, правда, что организация переселений во многом не
совершенна, а “практические предложения сводились к следующему:

1) отводить наделы старожилам и переселенцам Сибири не в пользование,
как теперь, а в собственность”;

2) Проводить “начало покровительства мелкой единоличной собственности на
землю”;

3) В лучших сибирских районах своевременно перейти к продаже земель
переселенцам. “Нельзя по всей Азиатской России отводить и лучшую, и
худшую землю одинаково даром”…

6) “Создать и развить агрономическую помощь переселенцам”;

7) “Рядом с мелкими крестьянскими владениями надлежит обеспечить
образование Уралом также частной собственности…” – такова в этой части
была великодержавная установка”. [Дубровский С. М. Столыпинская
земельная реформа. М., Изд-во АН СССР, 1963, С. 387.]

А. И. Комаров отмечает, что эта записка явилась следствием поездки,
сходной с путешествием Екатерины Великой по Новороссии. Особенно
поразила тогда А. И. Комарова речь Кривошеина с площадки министерского
вагона на станции “Тайга”, суть которой сводилась к тому, “что он,
управляющий, чрезвычайно рад, что чины переселенческой организации
оказались на высоте своего положения и поставленных им задач…, все
обстоит великолепно, а потому и благополучно…” [Комаров А. И., С. 3-4.]

После 1905 года царское правительство стало всячески содействовать
переселению. В этом духе правительство давало на места свои указания в
многочисленных письмах и циркулярах. Так, например, Столыпин циркуляром
по Министерству внутренних дел 13 февраля 1908 года № 17 предлагал
“губернаторам иметь в особенности внимательное наблюдение за
организацией всего переселенческого дела, особенно “за выдачей
необходимых для передвижения переселенцев путевых документов”.
[Дубровский С. М. Столыпинская земельная реформа. М., Изд-во АН СССР,
1963, С. 394.]

Несмотря на эти указания, выдача данных документов сопровождалась
всяческими формальностями. К тому же переселенческая политика
проводилась очень неорганизованно, с большими осложнениями для
переселявшихся крестьян. Так, Советом Министров “4 марта 1911 года было
издано Положение, согласно которому “пользование содействием
правительства при переселении предоставляется всем желающим без всяких
ограничений” [Дубровский С. М. Столыпинская земельная реформа. М.,
Изд-во АН СССР, 1963, С. 394.]. Но значительное число крестьян
продолжало переселяться без перечисленных документов, и дело здесь было
не только в неосведомленности крестьян (как это объясняло Министерство
внутренних дел), а в том, что небрежность оформления документов часто
только затрудняла положение переселенцев.

К тому же, на железной дороге для переселенцев был установлен пониженный
тариф, которым могли пользоваться лица, имеющие проходные и ходатайские
свидетельства. Но чтобы получить проходное свидетельство на переселение,
необходимо было предварительно послать ходока, и уже через него
зачислить на себя участок. “Без удостоверения о зачислении участка в
Сибири не выдавалось проходного свидетельства. Посылка же ходока дорого
обходилась крестьянам. Для ходока в Восточную Сибирь крестьяне должны
были собрать минимум 40 – 50 рублей. Поэтому многие переселенцы,
несмотря на свободу переселения, ехали без проходного свидетельства, не
пользуясь льготным тарифом, чтобы избежать посылки ходока” [Тюкавкин В.
Г. Организация переселения крестьян в Восточную Сибирь в 1906-1910 гг.
Ученые записки Иркутского пединститута. Вып. XVI, 1958, С. 113-114.].

Другая часть переселенцев, также стремясь избегнуть длительного и
дорогостоящего предварительного зачисления участка с помощью посылки
ходока, получала ходаческие свидетельства, которые вплоть до 1908 года
выдавалось свободно, и “ехала по ним под видом ходоков, так как по
ходаческим свидетельствам билеты тоже продавались по пониженному тарифу”
[Там же. С. 114.].

Но часто земские начальники выдавали проходные свидетельства на
переселение и без предварительного зачисления за крестьянами земли, а
так же без “справки” О принятии в среду старожильческих обществ”, в
которые они переселялись, как это требовалось циркулярами Главного
управления землеустройства и земледелия от 19 февраля 1907 года № 1 и 8
февраля 1908 года № 6″ [Дубровский С. М. Столыпинская земельная реформа.
М., 1963, С. 395.]. В тарифных удостоверениях станции назначения
сообщались неправильно, документы оформлялись небрежно. Иногда на них
отсутствовали даже установленные подписи, печати и т. д. От этих
документов крестьянам-переселенцам была не польза, а только вред.

Выдача разрешений на переселение была обставлена всяческими
формальностями. Этим объясняется то, что многие крестьяне или не смогли
получить необходимые им разрешения на переселение, или вовсе не брали
проходных свидетельств, ехали за Урал за свой счет и старались сами
устроиться на новых местах.

Так в 1908 – 1909 годах около половины переселившихся предпочитали не
обращаться к царским властям и переселялись независимо от них. Вот что
писала об этом газета “Новое время в статье” “Переселенческое дело в
1908 году”: “Минувший год дал небывалую волну переселенцев, до 760000
душ, иначе говоря, более чем половину всего числа переселявшихся за все
прошлое десятилетие (1.387.532 вместе с ходоками). В том числе 47
процентов семейных переселенцев без ходаческих и тарифных свидетельств,
отправившиеся на свой страх и риск вопреки предупреждению правительства”
[Новое время, № 11784 от 1 января 1909 г., С. 5.]. В последующие годы
“проценты переселявшихся колебались от 56,8 в 1912 году до 69,1 в 1914
году” [Дубровский С. М. Столыпинская земельная реформа. М., Изд-во АН
СССР, 1963, С. 397.].

И хотя “Россия” писала, что “… общее количество земель, зачисленных за
ходоками в из различных районов водворения, составляет в настоящее время
свыше 200 тыс. душевых долей” и что “… в предстоящем 1909 году можно
ожидать движение на Урал, не считая ходоков, 400 тыс. переселенцев
обоего пола, уже обеспеченных землею” [Россия, № 653 от 11 января 1908
г., С. 3.], большинство переселенцев, не указанных в правительственных
сообщениях, переселялись без правительственного содействия.

Такое же печальное положение было и с кредитами, отпускавшимися на
переселенческие нужды. И хотя та же “Россия” сообщала в 1907 году, что
“переселенческим управлением разработано, для внедрения в Совет
министров, представления об усилении кредита на выдачу ссуд
переселенцам” [Россия, № 430 от 21 апреля 1907 г., С. 3.], министр
финансов категорически возражал против увеличения кредитов на 1907 год.
Он утверждал, что в Европейской части России “… в ближайшем будущем
нельзя ожидать переселения в очень больших размерах и предлагал
сократить “намеченный на 1907 год кредит на переселение с 19,2 до 7,5
мил. рублей. ” [Сидельников С. М. Аграрная политика самодержавия в
период империализма. М., Изд-во МГУ, 1980, С. 218.]

Таким образом, в 1907 году размер выданных ссуд составлял 50 – 60 рублей
на семью. В этом году было израсходовано на переселение 13,5 млн. рублей
– 2,4 раза меньше, чем в 1906 году, хотя число переселенцев возросло
сравнительно с минувшим годом [См. Сидельников С. М., С. 218.].

Немало было противоречий и между Переселенческим управлением и
чиновниками лесного ведомства в ходе проведения переселенческой
политики. А. И. Комаров отмечает, что “уже в конце 1907 года появились
признаки того, что в Сибири “с землицей не все обстоит благополучно”. С
этого времени начались первые, в то время еще не особенно острые
пререкания между переселенческими чинами – с одной стороны, и чинами
лесного ведомства – с другой по вопросу о выделении участков из казенных
лесных дач под переселение” [Комаров А. И., С. 9-10.].

Таким образом, организация переселений в центре не смогла обеспечить
правильного и четкого взаимодействия различных частей переселенческого
механизма. И в первую очередь страдали от этого не кто иной, как
переселенцы-крестьяне, которым и должны были помочь предпринимаемые
правительством меры. Однако, этого не произошло, а, напротив, работа,
проводимая под влиянием великого множества приказов, инструкций,
распоряжений и циркуляров, затрудняла переселение крестьян, о чем
говорит большое число самовольных переселений. Чиновники, ведавшие
переселением на местах выезда крестьян, оказались неспособными
справиться с размахом переселенческого движения.

Организация перевозки переселенцев в районы нового места жительства

Перевозка переселенцев занимала одно из главных мест среди мероприятий,
которые пыталось осуществить царское правительство при организации
переселения. Процесс доставки переселявшихся в районы переселения был
организован безобразно, несмотря на то, что постоянно созывались всякого
рода комиссии, призванные рассмотреть данный вопрос и улучшить
создавшееся положение. Так, газета “Русское знамя” писала:
“Междуведомственное совещание по вопросу об урегулировании перевозки
переселенцев… признало полезным выделить из своего состава для
предварительной разработки некоторых вопросов, 3 комиссии:

· комиссию по обсуждению мер к улучшению условий перевозки переселенцев
по водным путям Сибири,

· комиссию по рассмотрению вопроса об упорядочении санитарного надзора
за перевозкой переселенцев

· и комиссию по выработке общей инструкции для чинов железнодорожного и
переселенческого ведомств по вопросам переселенческого движения. ”
[Русское знамя, № 201 от 25 ноября 1909 г., С. 3.] Но все эти комиссии
делу помогли мало. Железные дороги оказались неподготовленными к
перевозке такого числа переселенцев, и десятки тысяч семей вынуждены
были вместе с детьми подолгу ждать отправки, что отмечали даже
правительственные газеты. В частности, “Россия” писала: “… некоторыми
дорогами была прекращена в течении нескольких дней посадка переселенцев
на станциях отправления. Для облегчения остроты создавшегося положения,
кроме мероприятий по урегулированию движения, приняты и меры для
снабжения переселенцев, задержавшихся в пути пищей”. И хотя общий
настрой статьи оптимистический: “… за принятыми мерами имеется основание
полагать, что в течение 4 – 5 дней возникшие задержки в перевозке
переселенцев по железным дорогам будут совершенно устранены” [Россия, №
448 от 13 мая 1907 Г., С. 5.], в целом статья ярко характеризует
организацию железнодорожных перевозок переселенцев. Переселенческое
управление, пытаясь хоть как-то упорядочить перевозку, предлагало ввести
очередность в переселениях и предостерегало против одновременного
наплыва крестьян, вину сваливая опять же на них самих: “Между тем,
сибирская дорога одна,… при условии одновременного наплыва переселенцев
является неизбежным переполнение станций и поездов… Кроме того, многие,
не рассчитав точно времени пути, прибывают на конечные станции, с
которых приходится ехать дальше водою или лошадьми, либо много раньше
открытия реки, либо в половодье и бездорожье” [Россия, № 986 от 10
февраля 1909 г., С. 3.]. Число переселяющихся было очень высоким. Так,
газета сообщала: “Главное управление землеустройства и земледелия
уведомило управление железных дорог, что с 10 марта предстоит железным
дорогам перевезти свыше 400 тысяч переселенцев” [Русское знамя, № 66 от
22 марта 1909 г., С. 3.]. В 1910 году, судя по сообщениям печати,
положение с перевозкой крестьян-переселенцев не улучшилось: “… местные
переселенческие организации признают необходимым сохранить в силе на
предстоящий 1910 год постановления прошлогоднего совещания, относительно
общего порядка железнодорожных перевозок переселенцев по заранее
установленным очередям… В отношении переселенческих поездов
предполагается увеличить число постоянных поездов еще одним на линии
Обь-Иркутск, увеличить скорость переселенческих поездов и принять ряд
мероприятий для обеспечения правильного движения их…” [Россия, № 1215 от
5 ноября 1909 г., С. 3.]

Что касается причин, обуславливавших нереальность правительственных
сроков перевозки, то тут необходимо отметить, что “часть
зарегистрированных переселенцев задерживалась на местах выхода в связи с
ликвидацией хозяйства и пропускала свою очередь. Их приходилось
отправлять в другие сроки. Предварительные подсчеты земских начальников…
оказались недействительными, очередность отправки не выдерживалась. ”
[Скляров Л. В. Переселение и землеустройство в Сибири в период
столыпинской аграрной реформы. Л., 1962, С. 176.]

Везли людей в вагонах практически как скот. Обслуживание переселявшихся,
в том числе их питание, было организовано из рук вон плохо. “Билеты были
действительны только на специальные переселенческие поезда,
составлявшиеся долгое время из товарных вагонов. Переселенческая
организация должна была снабжать переселенцев горячей пищей на крупных
станциях, обеспечивать медицинскую помощь в пути и предоставлять
переселенцам места в бараках на время остановок перед отправкой их на
участок” [Тюкавкин В. Г. Организация переселения крестьян в Восточную
Сибирь в 1906-1910 гг. Ученые записки Иркутского пединститута. Вып. XVI,
1958, С. 114.]. На деле же множество переселенцев заболевало и умирало в
пут или по прибытии на место вследствие различных эпидемий. По
официальным данным, “с 1911 по 1915 годы в местах переселений ежегодно
было от 1276386 до 1357376 амбулаторных посещений. Медицинское
обслуживание было плохим” [Дубровский С. М. Столыпинская земельная
реформа. М., Изд-во АН СССР, 1963, С. 399-400.]. Больше всех в пути
страдали от тягот, лишений и различных болезней дети. “Они умирали от
простудных и эпидемических заболеваний, от недоедания и полного
истощения, умирали в вагонах, на станциях и пристанях, на баржах и
пароходах… Если по подсчетам А. М. Беркенгейма, в 1896 г. детская
смертность достигала 30%, то в 1910 г. она составила такой же процент,
но от общего числа детей, почти в 3 раза превышавшего число их в 1986
году” [Скляров Л. В. Переселение и землеустройство в Сибири в период
столыпинской аграрной реформы. Л., 1962, С. 210.]. Со стороны
переселенческого управления очень частыми были просьбы об увеличении
медицинского оборудования и персонала. Так, “Россия” писала о совещании,
которое “постановило ходатайствовать о заказе 34 санитарных вагонов
новейшего типа и об ассигновании кредита на содержание дополнительного
медицинского персонала” [Россия, № 341 от 7 января 1907 г., С. 4.].

В. И. Ленин, критикуя организацию перевозки переселенцев, писал: “И эти
“слабые” пасынки земельной политики, объявившей своим девизом “ставку на
сильных”, целыми тучами сплавляются в Сибирь в неприспособленных
скотских вагонах, битком набитых стариками, детьми, беременными
женщинами. В этих же скотских вагонах (с знаменитой надписью 40 человек,
8 лошадей) переселенцы готовят пищу, стирают белье, здесь же лежат часто
заразные больные, из боязни, что их высадят и они отстанут, таким
образом от партии” [Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 21, С. 333.].
Вместо же квалифицированной медицинской помощи переселенцам предлагались
подобного рода правила профилактики заболеваний а пути:

“1) Переселенцы не должны загрязнять вагонов и стационарных помещений,
так как поддержание чистоты способствует меньшей заболеваемости….

4) Должны чаще мыть руки и лицо брать пищу только вымытыми руками. Также
следует обмывать и свою посуду, назначенную для пищи и питья, причем
помои нельзя разливать по полу и лавкам вагона.

5) Не следует пить сырой воды, а пользоваться кипяченой, которую можно
получить бесплатно на определенных станциях.

6) Не употреблять в пищу испорченными: мяса, хлеба, рыбы, не зрелых
овощей и плодов и прочего. Детям давать только кипяченое молоко”
[Россия, № 1161 от 3 сентября 1909 г., С. 3.]. Много ли пользы принесли
эти правила?

Что касается передвижений по водным путям, то здесь положение было еще
хуже. Правительство могло еще как-то воздействовать на государственных
служащих железных дорог, но передвижение по рекам Сибири полностью
находилось а руках частных компаний. “Произвол, который они творили над
переселенцами, нарушая договоры об условиях перевозок, не ограничивался
никакими законами” [Скляров Л. В. Переселение и землеустройство в Сибири
в период столыпинской аграрной реформы. Л., 1962, С. 189.].

Далеко не лучшим образом были организованы и оборудованы и
переселенческие пункты, на которых крестьяне ожидали дальнейшей отправки
– к выделенным им участкам. А. И. Комаров приводит в своей книге такие
факты, которые как нельзя лучше показывают равнодушие к нуждам
переселенцев со стороны чиновников. Заведующими переселенческими
пунктами нередко назначали совершенно случайных людей: “… в одном пункте
заведующий оказался… – псаломщик” [Комаров А. И., С. 19.]. Еще в 1909
году дела с переселенческими пунктами обстояли неважно: “Крупной статьей
сметных предположений будущего года является расход на улучшение пунктов
для переселенцев, не оборудованных надлежаще службами и помещениями…
Постройка особых зданий для потребностей переселенческого дела…
представляется иногда совершенно неотложной… Отпущенные на эту
потребность в 1908 и 1909 гг. средства оказывались далеко не
достаточными. ” [Русское знамя, № 221 от 7 октября 1909 г., С. 3.]

Сами переселенческие пункты часто строились в неподходящих для этого
местах. Так, А. И. Комаров пишет, что при строительстве Красноярского
переселенческого пункта было испрошено 50 тыс. руб. В 1908 году
запросили дополнительный кредит. Однако, даже осенью 1908 года пункт не
был готов. Была создана комиссия, которая выяснила, “что пункт построен
как раз в том месте, где его ни в коем случае строить не следовало, так
как Енисей здесь мелководен и пароходы с баржами подойти к пункту не
могут; значит, посадка должна производиться с лодок, что при
переселенческом скарбе и живом инвентаре в виде лошадей… представляется
более, чем неудобным. ” [Комаров А. И., С. 20.] Он отмечает также, что
на один лишь дом для заведующего переселенческим пунктом было потрачено
40 тыс. рублей. Таким образом, при постройке переселенческих пунктов
процветало хищничество и разбазаривание казенных денег, а забота о
переселенцах сводилась к минимуму: “В Красноярске весною и осенью 1909
года, как раз пред окнами квартиры г. Григорьева, дрожали от холода
дождем, сутками ожидая парохода, сотни плохо одетых переселенческих
семей с ревущими бабами и простуженными ребятишками, а местному
переселенческому управлению даже в голову не приходило поставить, хотя
бы временный, досчатый барак с парочкою железных печей.” [Там же. С.
47.]

Немудрено, что, когда на конечных пунктах переселенцев высаживали “в
лучшем случае, под специально построенные палатки, в худшем случае,
прямо под открытое небо, под солнце и дождь” [Ленин В. И. Полн. собр.
соч., т. 21, С. 333.], то заболеваемость среди переселенцев, а так же их
смертность, была чрезвычайно высокой. Она в 1910 г. “выросла по
сравнению с 1909 годом более чем на 36% при уменьшении почти вдвое числа
переселенцев. ” [Сидельников С. М. Аграрная политика самодержавия в
период империализма. М., Изд-во МГУ, 1980, С. 230.] И, как следствие
подобного отношения к переселенцам, в газетах появились и такие статьи:
“В переселенческую смету 1910 г. впервые вносится расход: на содержание
приютов для малолетних детей-сирот переселенцев, оставшихся
беспризорными после смерти родителей. ” [Русское знамя, № 221 от 7
октября 1909 г., С. 3.]

Почти повсюду в Сибири царило бездорожье, причем строительство дорог не
удовлетворяло нуждам переселенцев. “Размеры сметного ассигнования на
развитие дорожного дела не дают возможности, по своей незначительности,
предпринять сооружение дорог… в масштабе, отвечающем потребностям
населения… Представляется… желательным привлечение к дорожному
строительству местного населения” [Русское знамя, № 15 от 20 января 1909
г., С. 4.], – писала газета. Что касается самого строительства дорог, то
здесь хищения приняли поистине грандиозные размеры, а дороги же почти
никуда не годились. Так, в 1908 году комиссия, назначенная проверять
постройку дорог, недосчиталась 300 000 рублей. А. И. Комаров пишет:
“Допуская, что, в пылу служебного усердия, комиссия сгустила краски даже
на 50%… сумму растраты нельзя счесть незначительной, тем более, что
проведение дорог продолжалось всего лишь один год” [Комаров А. И., С.
7.], и добавляет к этому, что переселенческая организация в ее настоящем
виде немыслима без хищений, “потому, что с самого момента усиленного
движения в Сибирь переселенческой волны, дело это оказалось поставленным
на шаткую почву не только полной со стороны центра неосведомленности о
своих собственных технических силах…, но и полной неосведомленности о
местных условиях сибирской жизни. ” [Комаров А. И., С. 8.]

Характеризуя постановку вопроса о постройке дорог, поглощавшего внимание
переселенческого управления в 1907 году А. И. Комаров приводит разговор
двух чиновников, один из которых ругает дорогу, построенную другим, и
выражает удивление, как получилось, что князь Васильчиков признал ее
годной. Другой чиновник ответил ему так: ” – А уже это никто, как Бог.
Сжалился, должно быть, Отец небесный, на наши слезы подрядческие, да и
послал засуху, а мы перед этим каточком два раза проехали… Вот и вышло
за первый сорт. Ну, а ежели б не жары, – так прямо сказать, была бы нам
крышка… Через неделю, знаете ли, после князя то пошли дожди… И догадай
меня нелегкая поехать туда по делу. Так что вы думаете? Бросил ведь на
пятой версте тележку-то… Вот вам и дорога. Даром что восемьдесят тысяч
рублей стоила, стало быть, по тысченке верста…” [Там же. С. 17-18.]

Излишняя курьезность примеров, приводимых А. И. Комаровым, к которым
можно отнести и такой: “Г. Григорьев… сдал дорогу подрядчику
Михайловичу. Результат получился довольно нежелательный, так как,
во-первых, рога вышла не туда, куда ей следовало бы выйти, во-вторых,
трубы, проложенные для стока воды, очутились в сухом месте, и,
в-третьих, – не были срыты косогоры, и дорога, не ожидая проезда даже
переселенцев, начала размываться… Масса пней на полотне дороги была
срезана вровень с поверхностью земли, или даже немного ниже, затем эти
пни были засыпаны и сделана укатка. Когда весною 1909 года насыпь осела,
то пни, разумеется, вылезли наружу и дорога сделалась непроезжею”
[Комаров А. И., С. 47-48.], – очевидна. Это только лишний раз доказывает
почти полную бесконтрольность чиновников, а так же попустительство с их
стороны в отношении дорожного строительства.

В целом, причиной неорганизованности и перевозки переселенцев, всех
недостатков, всех тягот и мытарств переселяющихся крестьян, с эти
связанных, является то, что “масштабы движения оказались не по плечу
переселенческому и всему административному аппарату. Количество поездов,
переселенческих пунктов, отпущенных средств и медицинского персонала
могло обеспечить передвижение лишь во много раз меньшей массы
переселенцев. ” [Тюкавкин В. Г. Организация переселения крестьян в
Восточную Сибирь в 1906-1910 гг. Ученые записки Иркутского пединститута.
Вып. XVI, 1958, С. 116.]

Глава 4. Организация хозяйства на новых землях

После многочисленных затруднений, препятствий и волокиты переселенцы
добрались наконец до отведенных им участков. Но на этом их трудности и
неприятности не заканчивались.

Газета “Русское знамя”, характеризуя в статье “Нужды переселенцев”
положение дел переселенцев на Кавказе, писала: “Продав на родине… все,
что можно продать, они приобрели огромное имение, полагая найти здесь
счастье и избавление от российского горя. Не считаясь с местными
климатическими условиями, они в количестве 2000 человек переселились
сюда и, поместившись временно в тесных помещениях бывшей экономики, то
есть в домах, амбарах, сараях, конюшнях и т. п. создали благополучную
почву для распространения тифа, который унес в могилу немало жертв.

Затем… появилась лихорадка, которая оказалась еще более беспощадной…”.
[Русское знамя, № 224 от 4 ноября 1909 г., С. 3.]

Необходимо отметить, что сроки, в которые переселенцы могли обзавестись
собственным постоянным жильем, пахотными угодьями, равно как и размеры
их запашек, находились в соответствии с той суммой средств, которой
располагал новосел по прибытии на новое место жительства. “Чем меньше
было у переселенческой семьи денег, тем на более долгий срок
растягивался период становления хозяйства. Зажиточные на родине семьи
несравненно быстрее других переселенцев обзаводились… собственными
домами и посевами. Беднота же зачастую вообще не могла завести в Сибири
прочного хозяйства…” [Минжуренко А. В. Переселенческая деревня Западной
Сибири в конце XIX – начале XX века. Автореферат. Томск, 1977, С. 8.]

При устройстве переселенцев на новых местах правительство прежде всего
заботилось о постройке церквей, молитвенных домов, сельских и волостных
правлений и т. п. Особенно показательно, что в 1908 году было
организовано даже “Особое совещание” по разрешению этих вопросов, на что
тратились большие деньги. “На волостные и сельские правления царские
власти тратили больше, чем на дороги, мосты, колодцы, арыки и другие
необходимые мероприятия. Из школ строились главным образом
церковно-приходские, и то в крайне ограниченном количестве. ”
[Дубровский С. М. Столыпинская земельная реформа. М., Изд-во АН СССР,
1963, С. 400.] Созывались различные совещания для выяснения наиболее
нуждающихся в строительстве учебных заведений районов. Так, газета
“Русское знамя” в разделе “Последние новости и слухи” писала: “Главным
управлением землеустройства и земледелия, по соглашению с Министерством
Народного просвещения, в целях развития школьного строительства в
пределах водворения переселенцев, решено образовать на местах особые
совещания из представителей переселенческого управления и Министерства
Народного Просвещения для выяснения как районов, наиболее нуждающихся в
открытии в них училищ, так и для привлечения соответствующего
учительского персонала” [Русское знамя, № 83 от 16 апреля 1909 г., С.
4.]. В общем, больше было различных совещаний и согласований, чем
конкретных дел.

Школьное строительство развивалось очень медленно. Началось оно в 1908
году, но и тогда, и в последствии, школьные здания строились буквально а
единичном количестве. Так, газета “Россия” в 1909 году сообщала, что
“Министерство Народного просвещения ассигновало 10.000 рублей на
постройку зданий для 4-х начальных училищ для детей переселенцев в
Южно-Уссурийском округе Приморской области” [Россия, № 1006 от 5 марта
1909 г., С. 3..]

Чаще всего здания для школ приходилось строить и уж обязательно –
содержать – самим переселенцам (в отличии от зданий церквей, которые
строились за государственный счет). Этим обстоятельством сильно
тормозилось открытие школ. “В отчете по Тайшетскому подрайону за 1912
год записано, что дело открытия школ идет очень медленно, потому что при
этом переселенцы должны дать обязательство предоставить удобное
помещение для школы и квартиру для учителя, взять расходы на отопление,
освещение, наем сторожа и на поддержание чистоты. Всего это составило бы
не менее 100 рублей в год. Но у переселенцев не было денег. Они
соглашались взять любые обязательства на оплату натурой, а не деньгами”
[Тюкавкин В. Г. Организация переселения крестьян в Восточную Сибирь в
1906-1910 гг. Ученые записки Иркутского пединститута, вып. XVI, 1958, С.
137.]. Это показывает, что переселенцы хорошо понимали необходимость
образования и важность открытия школ, но их бедность не позволяла им
содержать эти школы.

На агрономическую и ветеринарную помощь расходы также были ничтожны,
хотя в газетах уверялось, что внимание к этому вопросу постоянно растет:
“… деятельность переселенцев управления будет в особенности направлена:
на оказание помощи при устройстве до 80 тыс. новых хозяйств,
одновременно с поддержкою новоселов последнего трехлетия; на
оборудование врачебной помощи в районах заселения;… проведение а тайге
до 2000 верст грунтовых дорог и на обследование новых районов…” [Русское
знамя, № 214 от 26 сентября 1909 г., С. 4.]

Тяжесть положения переселенцев усугубилась еще и тем, что они были
“обязаны возвратить, хотя и с рассрочкой, те ссуды, которые выдавались
им на путевое довольствие и хозяйственное устройство” [Дубровский С. М.
Столыпинская земельная реформа. М., 1963, С. 400.]. Порядок выдачи таких
ссуд был таков, что “основная масса переселенцев никогда не получала ее
в полном размере. До 1912 года первоначальное пособие при водворении
определялось по усмотрению крестьянских начальников, которые имели право
прекратить дальнейшую выдачу ссуды до установленной нормы, если
переселенец расходовал аванс не по назначению” [Скляров Л. В.
Переселение и землеустройство в Сибири в период столыпинской аграрной
реформы. Л., 1962, С. 353.].

С. М. Сидельников считает, что для организации хозяйства на новом месте
переселившимся крестьянам требовалось (в зависимости от природных
условий и местностей) от 400 до 800 рублей на семью. Большинство из них
таких средств не имело, и бедственное положение переселенцев вынудило
правительство несколько увеличить хозяйственную помощь новоселам. “Ссуда
увеличилась до 165 рублей,… но… в таком размере денежная помощь
переселенцам почти не выдавалась. В 1908 году она в среднем составила 73
рубля на семью” [Сидельников С. М. Аграрная политика самодержавия в
период империализма. М., Изд-во МГУ, 1980, С. 261.].

В. Г. Тюкавкин приводит данные по Восточной Сибири: “в среднем одна
переселенческая семья имела сумму в 210 – 230 рублей, которой было явно
не достаточно для хозяйственного устройства. Даже по официальным данным
переселенческого управления для этой цели требовалось 310 рублей”
[Тюкавкин В. Г. Влияние переселения крестьян на развитие
капиталистических отношений в Восточной Сибири. Вопросы истории № 11,
1959, С. 152.].

Переселенец был обязан в течение определенного срока возместить выданные
ему ссуды. Льготы в возвращении этих ссуд были очень незначительны:
было, к примеру, предоставлено право “сельскому населению Акмолинской
области… возвращать выданные ему правительством продовольственные и
семенные ссуды, по усмотрению заемщиков, или деньгами, по заранее
установленной цене, или натурой, по расчету одного пуда пяти фунтов
хлеба за пуд полученного в ссуду зерна…” [Русское знамя, № 22 от 28
января 1909 г., С. 3.]

“Россия о помощи переселенцам писала так: “Что касается до помощи
переселенцам, то она в последнее время, при усилении нужд в России,
является все более необходимой… В текущем году пришлось уже всех
переселенцев отнести к силу таких, которые не могут обойтись без
денежной помощи.

Но как эта помощь не нужна, она все же не должна быть настолько велика,
чтобы убивать деятельность новоселов, которая должна составлять основу
переселенческих хозяйств. В силу таких соображений решено было выдавать
новоселам ссуды не выше… 100 рублей…” [Россия, № 954 от 1 января 1909
г., С. 2-3.] Так оправдывалась недостаточность помощи переселенцам.

Большинство переселенцев нуждалось не только в финансовых средствах, но
и в приобретении на льготных условиях сельскохозяйственных орудий,
семян, транспортных средств и всего прочего, необходимого для ведения
хозяйства. И здесь помощь государства новоселам была незначительной. Для
снабжения крестьян такими товарами, как жатки, косилки, конные грабли
были созданы сельскохозяйственные и лесные склады,
товарно-продовольственные лавки переселенческого управления, которые на
коммерческих условиях снабжали орудиями новоселов. “Продажей
сельскохозяйственных орудий за Уралом занимались более 30 частных фирм,
в подавляющем большинстве иностранных, получавших громадные прибыли”
[Сидельников С. М. Аграрная политика самодержавия в период империализма.
М., Изд-во МГУ, 1980, С. 263.].

Медицинская помощь переселившимся также была недостаточной, особенно
если учесть, что первое время они ютились “в не прикрытых, сколоченных
на скорую руку постройках, а то и вовсе в землянках с их сырым…
воздухом” [Комаров А. И., С. 102.].

Санитарное положение новоселов описывалось в официальных донесениях.
Так, В. И. Ленин приводит выдержку из донесения одного чиновника, причем
отмечает, что такие донесения встречались на каждом шагу: “После тифа…
не меньшие размеры приняла здесь цинга; почти во всех поселках, во всех
избах есть больные этой болезнью или кандидаты к ней” [Ленин В. И. Полн.
собр. соч., т. 21, С. 334.].

Местные власти предпринимали некоторые попытки для улучшения
экономического положения и подъема сельского хозяйства переселенцев, но
скудные правительственные ассигнования ограничивали развитие
агрономического дела в Сибири. Помощь эта не всегда была эффективной, а
иногда, из-за незнания местных условий, дело доходило до курьезов. Так,
“в 1908 году по инициативе местного управляющего государственными
имуществами И. К. Окулича было оказано воспособление скотоводству, или,
вернее говоря, свиноводству. Из Англии было привезено шесть йоркширов,
обошедшихся казне вместе с покупкою их, привозом, пропитанием и
сопровождавшим их инструктором до 250 рублей за штуку” [Комаров А. И.,
С. 83.]. Цифра немалая, особенно по сравнению со средствами,
отпускавшимися на подъем хозяйства переселенцев… Для решения многих
важнейших задач в области агрономического дела не хватало специалистов.
“К 1 января 1913 года их насчитывалось в России всего лишь 6.554
человека, преимущественно средней и низшей квалификации” [Скляров Л. В.
Переселение и землеустройство в Сибири в период столыпинской аграрной
реформы. Л., 1962, С. 372.].

Что же касается выделенных переселенцам участков, то на многих из них
хозяйство вести было чрезвычайно трудно, чтобы не сказать невозможно. На
некоторых участках, например, дожди представляли собой поистине
стихийное бедствие: “… не только во время половодья, но даже во время
проливных дождей вода выступает из берегов настолько, что лицу
отводившему этот участок, приходилось “на всякий случай” ставить двух
сторожей, чтобы не быть застигнутым случайным валом, к которому так
склонны все горные сибирские реки и речонки” [Комаров А. И., С. 89.]. В
других же случаях “переселенческое управление, устраивая на новых местах
новоселов, нередко не находило нужным посчитаться даже с тем
обстоятельством, есть ли на… участках вода, не высыхают ли летом или не
промерзают до дна те ручьи и речонки, которые орошают тот или другой
участок… Об исследовании качества воды, ее пригодности для питья не
могло быть и речи” [Там же. С. 86-87.]. Так, на одном из участков
Минусинского уезда вода оказалась с примесью солей, и была непригодна
для питья, так и для хозяйства.

Нередко участки отводились на безводных местах, где без оросительных
систем нечего было и думать о ведении хозяйства. Так, в газетной заметке
сообщалось: “Переселенческим управлением разработан проект устройства
орошения на участке в 13.510 десятин, отведенном переселенцам вблизи
селения Георгиевского в Пишпекском уезде, Семиреченской области, на
правом берегу реки Чу. Стоимость проектного канала, посредством которого
может быть устроено орошение на площади до 9.000 десятин, исчислена в
194.196 рублей”. [Россия, № 486 от 27 июня 1907 г., С. 3.]

Многие участки были покрыты лесом сплошь, что разумеется, почти
исключало возможность сельскохозяйственных работ. Крестьяне зачастую
ездили пахать на гари, за 20 – 30 верст. “Первый год урожай получался
прекрасный, второй год – хуже, третий – еще хуже, а на четвертый год
сеять уже не рисковали и навсегда прекращали грустные
сельскохозяйственные опыты” [Комаров А. И., С. 49.]. Таким образом, было
ясно, что мест, годных для ведения сельского хозяйства мало, и поэтому
на многих участках замежеванными оказались не только части
старожильческих земель, но и заимки, за сохранение которых так ратовало
начальство.

“Русское знамя” отмечало, что в Закавказье положение было не лучше:
“Русские поселяне на Мугани… привыкли к комарам, которых благодаря
наличию больших заболоченных разливами Аракса пространств, действительно
великое множество с мая до сентября. От обилия комаров происходит и
лихорадочность местности – первое время переселенцы сильно страдали от
лихорадки” [Русское знамя, № 11 от 13 января 1908 г., С. 3.].

Что же касается хуторского хозяйства в Сибири, то при правильной
организации эти хозяйства принесли бы свои плоды. Но, как отмечает А. И.
Комаров, “эти опыты относятся не к тем, кого так желают возложить на
лоно хуторского хозяйства” [Комаров А. И., С. 93.]. Так, участок
“Каменный” Канского уезда был заселен латышами, хозяйство у них было
гораздо более культурным, фермерского типа. “В чем другом, а в этом
несомненная заслуга никого другого, как немецких баронов, сумевших
вложить правовые идеи своим бывшим вассалам”, [Там же. С. 95.] – считает
А. И. Комаров, указывая, что уклад фермерского хозяйства здесь
создавался веками, а не мановению “Волшебной палочки”.

Из этого А. И. Комаров делает вывод, что “надежда на образование там
хуторского хозяйства – дело из рук вон безнадежно… Чего же ожидает
хуторян, заброшенных в чужую непривычную тайгу с их плохонькими
лошаденками, при полном почти отсутствии проселочных дорог…” [Там же. С.
100-102.]

Что касается материальной стороны дела, то он утверждает, что “о том,
что бы к расчистке под хутор приступил сам хуторянин, нечего и думать.
Ему она не под силу, так как расчистка сплошная: не даром же
переселенческое управление в так называемых участках “трудных” допускает
1 – 2 процента чистых полян (еланей)” [Комаров А. И., С. 103.].

Хуторские хозяйства было почти невозможно организовать и из-за
преступности. “Грабежи и убийства не вызывают уже не малейшего внимания
и только разве такой случай, как убийство всех обитателей в количестве
десяти человек на одной из ферм… остановит на себе на минуту внимание
ближайших к месту обывателей…

И при таких-то условиях, в лесную глушь, будет загнан не один десяток
тысяч людей, привыкших к общинной совместной жизни, не приспособленных к
суровому климату и суровым людям, и, конечно, трусливых в одиночку.
Только слепой или не желающий видеть и понимать не сообразит, что делать
это – значит сознательно посылать живые души на убой” [Там же. С. 102.].

На трудностях переселявшихся крестьян наживались предприниматели,
которые за бесценок скупали, к примеру, строевой лес, из-за чего участки
обесценивались, а толку было мало, так как бревна требовались
определенных размеров. Так в силу разрешенной переселенцам продажи леса
(вероятно, подразумевалась рубка леса для расчистки участка под пашню),
на практике получалось нечто удивительное: купец Аким Жоголев скупал лес
на шпалы, сначала 30 тысяч, затем 20 тысяч, а в 1908 году – 50 тысяч
сосновых бревен. Но вырубка была выборочной, следовательно, о расширении
площади посева не могло быть и речи. Да и земля из-под соснового бора
для посева непригодна. “таким образом, выходило, что лес вырубался,
участок обесценивался, а сельскохозяйственные культуры даже в зачаточном
состоянии не было” [Там же. С. 33.].

Таким образом, организация хозяйства на новых землях была сопряжена с
большими трудностями, которые заключались в суровых климатических
условиях, в том, что многие участки отводились переселенцам в местах, не
приспособленных для ведения хозяйства и сельскохозяйственных работ, в
недостаточности материальной помощи новоселам, которые переселялись в
Сибирь, часто не имея достаточных средств и инвентаря. Но говоря об
организации переселенческого хозяйства в Сибири, нельзя ограничиться
перечислением одних только негативных сторон, так как в результате
переселений увеличилась сеть дорог, улучшились агрикультуры, больше
стало медицинских и учебных заведений, что сыграло для Сибири
положительную роль. Но в масштабах переселения сделано было
недостаточно, и столыпинская переселенческая политика потерпела
поражение. В. И. Ленин писал: “Новая аграрная политика, разоряя одну
полосу России за другой, крестьян одного района за крестьянами другого,
выясняет… перед всеми крестьянами, что не в этом лежит действительное
спасение” [Ленин В. И. Полн. собр. соч., Т. 23., С. 154.].

ГЛАВА 5. Итоги первых лет хозяйствования и влияние краха переселенческой
политики на развитие революционного движения

Итоги первых лет хозяйствования переселенцев на новых местах
удовлетворительными, а тем более блестящими, назвать нельзя. Несмотря на
газетные заверения, что хозяйство налаживается, что дела у переселенцев
идут прекрасно, что в результате труда крестьян “получились большие
площади превосходно обработанных пахотных земель”, что “кроме того,
хохлы занялись и огородничеством гораздо успешнее даже, чем казаки”
[Русское знамя, № 84 от 17 апреля 1909 г., С. 4.] (речь идет о
переселенцах в Уральскую область), в Государственную думу.
Переселенческое управление и другие присутственные места поступали
многочисленные жалобы от крестьян и просьбы их о помощи, подобно наказу
крестьян поселка Ерисковского Кустанайского уезда депутату II
Государственной думы: “… сильно трудно нам, переселенцам, жить на
новых землях. Мы уже прожили три года на нашем участке, а хозяйства наши
так плохи, что большая половина нашего поселка имеет не более как по
одной лошади и у нескольких таких бедняков имеется еще по корове, Живем
мы в таких землянках, что хорошие хозяева скотину не станут держать в
них…, приходится самим жить в одной половине землянки, а в другой,
или, скорее, в сенцах, помещается та же лошадь и если есть у кого,
корова. Земли нам хотя и достаточно дали, но она нам приносит мало
пользы, потому что разработать эту землю очень трудно,… так как для
поднятия целины нужно 4 или 5 пар хороших быков…, а потому… нужны
нам лес на постройку домов,… пособие в деньгах,… мы несем большую
нужду в воде, так что мы почти все лето и даже зимой гоняем свой скот в
киргизское озеро…, если возможно, чтобы выдаваемый нам хлеб не был бы
стребован или же в крайнем случае, чтобы возвращение его было
рассрочено…, так как если за полученный нами хлеб за эти годы стребуют
в один урожайный год, то нас пуще разорят нежели помогут. ” [Сборник
документов по истории СССР. Период империализма. М.: Высшая школа, 1977,
С. 83-84.]

От плохих почвенно-климатических условий больше всего страдало бедняцкое
хозяйство, которое не имело средств и сил для раскорчевки леса и
мелиоративных улучшений. Зажиточные новоселы “быстро преодолевали
трудности водворения в лесной полосе…, во всех природных зонах имели
во много раз большую посевную площадь, чем бедняцкие и середняцкие
хозяйства. Зажиточная часть новоселов составляла небольшой процент семей
(16,7), но концентрировала в своих руках 46% всей посевной площади.
Середняцкие дворы (42%) имели 41,8% посевной площади. Наконец, 41%
хозяйств, входивших в число бедняцких, располагали всего лишь 12,2% всей
посевной площади” [Скляров Л. В. Переселение и землеустройство в Сибири
в годы столыпинской аграрной реформы. Л., 1962, С. 388.]. Необходимо
также отметить, что нехватка земли, которую ощущали многие переселенцы
Сибири, заключалась также и в порядках землепользования, сложившихся в
переселенческих общинах. “Лучшие земли захватывались ранее прибывшими на
участок хозяевами, и беднота, хлынувшая в Сибирь после 1905 г. и
направлявшаяся на не полностью заселенные участки, получала наделы на
неудобных землях. ” [Минжуренко А. В. Переселенческая деревня Западной
Сибири в конце XIX – начале XX вв. Автореферат. Томск, 1977, С. 11.]

Тяжелым бременем лежали на плечах переселенцев подати и повинности,
которыми они облагались. Размеры этих податей “должны были исчисляться
из расчета подесятинных окладов соседних старожилых обществ…
Вычисленный подесятинный оклад умножался на все количество десятин,
отведенных новоселам, хотя, как правило, переселенцы пользовались лишь
удобными землями, обычно составлявшими менее половины отведенного
надела. Размер оброчной подати с переселенцев оказывался таким образом
несоразмерно высоким и составлял до 30% чистой доходности с земли.
Платежи различного рода составляли 20-30 руб. в год с семьи новосела. В
условиях “денежного голода”, царившего в сибирской деревне, уплата таких
сумм в значительной степени тормозила развитие переселенческих хозяйств”
[Минжуренко А. В. Переселенческая деревня Западной Сибири в конце XIX –
начале XX вв. Автореферат. Томск, 1977, С. 11.]. Для неокрепших еще
хозяйств новоселов тяжелым бременем являлись и натуральные повинности,
которые должны были отправляться переселенцами сразу же по прибытии на
новые места.

Поэтому закономерным является тот факт, что после переселения
экономическое положение большинства переселенческих дворов не
улучшилось, а напротив, ухудшилось, и вместо ожидаемого обогащения на
новых местах значительная часть крестьян в Восточной Сибири окончательно
разорилась, пополнив собой число наемных рабочих, которых в Сибири,
благодаря переселению, заметно прибавилось. Однако, разорялись не все
переселенцы, из их числа выделилась и группа кулацких дворов. “Используя
безвыходное положение своих соседей-новоселов и эксплуатируя их, эта
группа смогла намного улучшить свое благосостояние. Многие
переселенцы-кулаки были не менее богаты, чем кулаки-старожилы. Например,
переселенцы участка Бородинского Солонецкой волости Иркутской губернии
братья Михаленковы в пае с переселенцем соседнего участка И. Никитиным
построили паровую мельницу и только за один локомобиль заплатили 6542
руб. (на эти деньги в Восточной Сибири можно было купить более 100
лошадей). В той же губернии переселенец Дороховского участка Уковской
области А. Фомин построил кирпичный завод, переселенец участка Отрадного
Алятской волости Куркин – маслобойный завод, переселенцы Зиминовской
волости Александровского уезда братья Степанчуки построили паровую
мельницу” [Тюкавкин В. Г. Влияние переселения крестьян на развитие
капиталистических отношений в Восточной Сибири (1906-1917 гг.) Вопросы
истории № 11, 1959, С. 161-162.]. Таких примеров было немало, и это
является свидетельством резкого классового расслоения в Сибирской
переселенческой деревне.

Внутри сложной переселенческой общины давно сложилась межселенная
чересполосица, а также и внутриселенная чересполосица, что
обусловливалось пересеченным рельефом местности и качеством
хозяйственных угодий. Это вынуждало новоселов применять отсталые системы
севооборота: переложную и залежно-паровую.

При подобных условиях большинство переселенцев разорялось, и часть из
них возвращалась назад, на родину. “По данным переселенческого
управления, среди крестьян, вернувшихся на родину в 1906 – 1910 гг., 28%
вынуждены были оставить свои участки из-за материальной
необеспеченности, 36% – вследствие неурожаев, приводивших к разорению
часто не только маломощных переселенцев. ” [Сидельников С. М. Аграрная
политика самодержавия в период империализма. М., Изд-во МГУ, 1980, С.
259-260.]

Часть крестьян, куда можно отнести и не только разорившихся
переселенцев, забросивших свои участки, но и “самовольцев”, прибывавших
в Сибирь без проходных свидетельств, старались приписаться к
старожильческим обществам. Старожилы же старались отыграться на
зависимых от них переселенцах, памятуя те неприятности, которые
причинило им переселение, из-за чего они часто лишались своих лучших
пастбищных угодий, причем дело доходило до открытых столкновений:
“переселение со стороны киргизов… встречено было враждебно: дело
доходило даже до вооруженных столкновений, причем с той и с другой
стороны были убитые и раненые… ” [Русское знамя, № 84 от 17 апреля
1909 г., С. 4.] И старожилы безжалостно эксплуатировали приписавшихся,
вытягивая из них последние соки. Так, А. И. Комаров пишет, что
“старожилы требуют нередко по 150 – 200 рублей за приписку мужской души.
” [Комаров А. И., С. 76.] Он отмечает, что сплошь 12 рядом встречаются
старожильческие села, где неприписанных самовольцев в 2 – 3 раза больше,
чем легальных переселенцев. Старожил же, в поселки которых они
стремились, пользовались их безвыходным положением. ” Приходится
изумляться, до чего доходит изощрение старожилов в эксплуатации
самовольцев. Старожилы закабаляют целые семьи самовольцев в работники на
самых тяжелых условиях, берут с них до 15 рублей за аренду пахотной
десятины, берут за выпас на общественном поле,… берут с самовольцев за
питье воды, за хождение по улице по 5 рублей с семьи, берут даже “за
дым”, идущий из дымовой трубы, тоже до 5 рублей в год от избы, штрафуют
немилосердно за скот и птицу, зашедшие в поля и огороды старожилов, или
просто забирают их себе. Есть старожильческие села, в которых взимают по
10 коп. с самовольца за вход в церковь во время богослужения… ” [Там
же. С. 76-77.] Понятно, что это обостряло взаимные отношения старожилов
и самовольцев, и неудивительно, что дело доходило до кровавых
конфликтов.

Некоторая часть переселенцев-самовольцев была устроена при поземельном
устройстве старожилов. Скорее всего, что при небольших наделах остались
и те, и другие. Часть вернулась назад, а еще часть (А. И. Комаров
указывает на 50000 душ) [См. там же, С. 80.] либо насильственно
водворили на места, от которых отказывались другие ходоки, либо они
оказывались “висящими в воздухе” [Там же. С. 81.].

А. И. Комаров отмечает еще один, очень немаловажный момент – это разгром
лесных богатств Сибири вследствие как большого количества переселенцев,
которых необходимо было где-то устроить, т. к. уже в 1907 – 1908 годах
сказалась нехватка участков, и переселенческое начальство приступило к
нарезке их в лесных заказниках; так и вследствие волокиты при решении
срочных вопросов, как, например, в случае, когда ценная сосновая дача
была повреждена сосновым шелкопрядом, и проволочка с выделением средств
послужила причиной того, что “в результате… буреломный, перепорченный
в конец многочисленным лесными пожарами, лес был убран с площади дачи”
[Комаров А. И., С. 106.]. Немало средств было переложено и в карманы
купцов, занимавшихся скупкой леса. В целом можно сказать, что
организация переселенческого дела удовлетворить самые элементарные
хозяйственные потребности населения; негодная постановка переселения еще
раз свидетельствует, что нынешние господа положения импотентны сделать
что-нибудь для хозяйственного прогресса страны” [Ленин В. И. Полн. собр.
соч., Т. 21., С. 326.], и что неорганизованность, несбалансированность
переселенческого дела, недальновидность и непредусмотрительность как
центрального, так и местного начальства привели столыпинскую
переселенческую политику к краху, и попытка царского правительства
разрешить аграрный вопрос в целом и аграрный кризис в частности путем
переселения части крестьян в восточные районы страны, закончилась
провалом, так как не смогла разрядить обстановку в центре и не смогла
наладить жизнь переселенцев в чужих краях. Крах столыпинской
переселенческой политики наглядно доказал, что “иначе как аграрным
переворотом…, как освобождением крестьян от гнета крепостнических
латифундий нельзя освободить и урегулировать русской колонизации. Это
урегулирование должно состоять не в бюрократических ” заботах” о
переселении и не в “организации переселений”,… а в устранении тех,
условий, которые осуждают русского крестьянина на темноту, забитость и
одичание в вечной кабале у владельцев латифундий. ” [Ленин В. И. Полн.
собр. соч., Т. 17., С. 68-70.]

Несостоятельность переселенческой политики выразилась, в первую очередь,
в обратном потоке переселенцев, которые возвращались в Россию, так как
не смогли наладить хозяйство на новых местах. Так, если с 1896 по 1905
годы обратно возвратилось лишь 20,9% крестьян, а с 1906 по 1909 год
обратный поток еще уменьшился до 9,1%, то уже в 1910 году процент
возвращавшихся составил 36,3%, а в общей сложности с 1910 по 1916 год –
30,8, причем наивысшей цифры он достигал в 1911 и 1916 годах –
61,3.[См.: Дубровский С. М. Столыпинская земельная реформа. М., Изд-во
АН СССР, 1963, С. 390.] “”Теперь о переселении в Сибирь не слышно.
Отбила охоту переселения плачевная картина возвратившихся обратно из
Сибири. Бедствуют они, бедные, проживши свое состояние”, пишет один
корреспондент Вольно-экономического общества из Воронежской губернии.”
[Там же. С. 401.]

О возвращении переселенцев на родину писали и газеты: “… бедные
переселенцы маются и наконец покидают эти места и, или разоренные
вконец, возвращаются на родину, или же, если им удается по секрету от
разных комиссий устроиться на других более удобных местах, они…
устраиваются. ” [Русское знамя, № 291 от 30 декабря 1908 г., С. 3.]

Такое положение вещей было характерно как для Сибири и Дальнего Востока,
так и для южных районов: “Многие, бросив все, бегут в Россию, боясь
потерять тех, кто, по счастью, уцелел еще. Люди… проклинают свою жизнь
и тех, кто был причиной их переселения на Кавказ” [Русское знамя, № 244
от 4 ноября 1909 г., С. 3.].

Наиболее частыми в газетах были статистические данные, из которых можно
почерпнуть сведения о возвращающихся на родину переселенцах. Число их не
так уж мало, сгладить же его пытались, помещая в начале сведения о
проехавших в Сибирь, которых, разумеется, в годы наивысшего размаха
переселенческого движения было неизмеримо больше. Так, в декабре 1906
года “в Сибирь через Челябинск прошло… 3609 душ обоего пола…,
обратно из Сибири проследовало 649 душ” [Россия, № 340 от 6 января 1907
г., С. 3.]. Газеты давали сводку по месяцам, полугодиям, даже по
неделям. Бывали времена, когда наплыв обратных переселенцев был очень
высоким. “С 1 января по 1 мая текущего года в Сибирь… проследовало
122.055 душ…, обратно за то же время… 1.717 душ” [Россия, № 440 от 4
мая 1907 г., С. 3.], – писала “Россия” в 1907 году. А уже в ноябре 1909
года количество возвращающихся было прямо-таки рекордным: “за время с 15
по 21 ноября за Урал через Челябинск… проследовало 2.190 душ
переселенцев…, обратно за то же самое время проследовало 1.110 семей
переселенцев. ” [Русское знамя, № 264 от 28 ноября 1909 г., С. 3.]

Переселенческие чиновники и сельские старосты на местах водворения
старались воспрепятствовать уходу переселенцев на родину. Они “не
выдавали им документов на обратный проезд, увольнительных
свидетельств,… возбуждали против уходящих всевозможные иски и т. д. ”
[Скляров Л. В. Переселение и землеустройство в Сибири в период
столыпинской аграрной реформы. Л., 1962, С. 460.]

Одновременно с возвращением крестьян на родину наблюдалось и снижение с
1910 года переселенческого движения, причем во всех районах выселения
крестьян на окраины. Число крестьян, выселившихся в восточные районы, в
1910 году составило 316 163 человека – по сравнению с 1909 годом, это
меньше на 49% [См.: Сидельников С. М. Аграрная политика самодержавия в
период империализма. М., Изд-во МГУ, 1980, С. 230.].

Правительство пыталось хоть как-то скрыть данные о возвращении
переселенцев. А. И. Комаров указывает, что “г. Резниченко, заведующий
медицинской частью по переселению, с храбростью бывшего военного
человека, на чумном съезде заявил, что переселенцев возвращается обратно
отнюдь не более 6%” [Комаров А. И., С. 73-74.]. Сам же Комаров с ним не
согласен, он пишет, что 6% возвращавшихся получились, вероятно, таким
образом: “… когда переселенец идет в “немшоную Сибирь”, он охотно
записывается, т. е. регистрируется всюду, где только возможно. И это
понятно и естественно: в ожидании тех великих и богатых милостей,
которые рисуются ему в первый момент прибытия на новую родину, он готов
стучаться в каждую открытую и закрытую дверь в чаянии – не перепадет ли
ему что-нибудь добавочное и непредвиденное к его скудным ресурсам…

Совсем не то делается на душе у этого человека, когда он со своей
семьей, голодный и озлобленный, возвращается обратно. Ему уже не до
регистрации, когда кругом ревут ребятишки и в голос воют бабы. Одна
мысль сверлит непрестанно его мозг: как бы в живых добраться до “своего
места”, а рядом с этой мыслью и другая, что ведь “своего-то места”
собственно говоря, нет, потому что нет земли, неразрывно связанной с
представлением о своем месте. ” [Там же. С. 82-83.]

Неудачные переселенцы в сильнейшей степени увеличивали численность
деревенского пролетариата. Если прибывший не имел на руках
увольнительных свидетельств от старосты сибирской общины, из которой
ушел, прежнее общество не принимало его обратно в свой состав. “Но и при
наличии увольнительного документа старое общество часто отказывалось
принять возвращенца. Выдача приемного приговора по закону зависела от
согласия общества”, [Скляров Л. В. Переселение и землеустройство в
Сибири в период столыпинской аграрной реформы. Л., 1962, С. 461.] и
потому возвратившиеся оказывались на положении отверженных.
“Возвратившиеся из Сибири на птичьих правах живут: где ночь, где день”,
– писали из Ряжского уезда Рязанской губернии. Из Острогожского уезда
Воронежской губернии сообщали: “Возвратившиеся переселенцы находятся в
критическом положений: земли нет, усадеб и построек тоже, без пищи и
одежды перебиваются поденными и срочными работами, а больше христовым
именем. ” [См.: Дубровский С. М. Столыпинская земельная реформа. М.,
Изд-во АН СССР, 1963, С. 402.]

Разумеется, эти озлобленные, лишившиеся всего своего имущества, всех
средств, люди ни в коей мере не способствовали уменьшению конфликта
крестьян с помещиками, а лишь разжигали его. А. И. Комаров пишет: “И это
понятно: возвращается элемент такого пошиба, которому в будущей
революции, если таковая будет, предстоит сыграть важную роль.
Возвращается не тот, что все свою жизнь был батраком и уже отвык от
того, что ему… давало вероятную гигантскую силу. Возвращается недавний
хозяин, тот, кто никогда и помыслить не мог о том, что он и земля могут
существовать раздельно, и этот человек, справедливо объятый кровной
обидой за то, что его не сумели устроить а сумели лишь разорить,…
ужасен для всякого государственного строя. ” [Комаров А. И., С. 74.]

Взгляды крестьян на происходящее отчетливо проявились в разговоре А. И.
Комарова со знакомым ему мужиком, который он приводит в своей книге
(речь у них шла о событиях 1905 года):

” – Это верное твое слово… Это ты правильно… Не так бы нам нужно…

– Ну, вот то-то и есть, – успокоительно сказал я, радуясь, что мы поняли
друг друга.

– Верно, верно… Здорового маху дали… Никого бы нам выпускать не
следовало…

– То есть как?

– Да так, чтобы, стало быть, на чистоту… Всех под одно…… У меня
прошел холодок по спине…: если таковы эти добродушные, то чего же
ждать от тех возвратившихся, распродавших свои наделы и навсегда
обездоленных?!” [Комаров А. И. С. 75.]

В. И. Ленин в 1913 году так подводил итоги переселенческой политике: ”
Что касается переселений, то революция 1905 года, показавшая помещикам
политическое пробуждение крестьянства, заставила их немножечко
“приоткрыть” клапан и… постараться сбыть побольше беспокойных крестьян
в Сибирь. Добилось ли правительство успеха?… Как раз наоборот.
Правительство добилось только нового обострения и ухудшения положения
крестьян и в России и в Сибири. ” [Ленин В. И. Полн. собр. соч., Т. 23,
С. 265.]

Неуклонный рост обратного переселения был ярким свидетельством поражения
правительственного плана переселения значительной массы крестьянства в
Сибирь и в Азиатскую Россию.

Главной причиной краха всей аграрной политики царизма и в том числе его
переселенческой политики являлось сохранение помещичьего землевладения.
“Правительство не смогла организовать переселение на окраины в таких
размерах, чтобы оно существенно повлияло на аграрные отношении в центре
страны. Переселялось в среднем окало 500 тыс. человек в год, а
естественный прирост населения в Европейской России составлял 2 млн.
человек. Переселенческая организация и весь государственный аппарат были
неспособны организовать переселение даже в тех размерах, какие оно
приняло в 1906 – 1914 гг. ” [Тюкавкин В. Г. Переселение крестьян в
Восточную Сибирь в период столыпинской реформы. Автореферат. Иркутск,
1958, С. 14.]

“Вот каков на деле полный крах нашей переселенческой политики! Разорение
и обнищание и в России, и в Сибири. ” [Ленин В. И. Полн. собр. соч., Т.
23, С. 269.]

Можно с уверенностью сказать, что эти разорившиеся массы приняли самое
активное участие в революции 1917 года.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Писать работу на материале дореволюционных немарксистких источников
всегда является делом непростым, ибо, сколь ни правдиво старается автор
мемуарного произведения отразить действительность, он все равно остается
представителем своего класса и выразителем его взглядов. Что касается
газет, то они также выражают цели и настроения правящих групп общества,
и, соответственно, освещают все события через призму предвзятости. Но в
этом, с другой стороны, заключается и ценность этих источников.

Книга А. И. Комарова “Правда о переселенческом деле”, написанная живым и
ярким языком, дает хорошее представление о подготовке и проведении
переселенческой политики царского правительства. Хотя А. И. Комаров
почти не затрагивает важных социальных противоречий, что вполне понятно,
если принять во внимание его политические взгляды, он, как человек
наблюдательный, правдивый, честно рассказывает обо всех злоупотреблениях
и неурядицах, которыми сопровождалось переселение крестьян. Ценность его
книги, на мой взгляд, состоит в том, что она написана очевидцем событий,
принимавшим в переселении активное участие, к тому же не пытавшимся
приукрасить действительность, а не сторонним наблюдателем событий.
Некоторая курьезность приводимых им примеров только лишний раз
доказывает, насколько непродуманными и слабо подготовленными были
действия переселенческого управления, насколько напрасным делом было
считать, что аграрный вопрос в России можно решить сверху, в том числе
посредством переселений крестьян на окраины. В. И. Ленин писал по этому
поводу: “Не подлежит не малейшему сомнению, что предлагать такое
“решение” могут только шарлатаны, что те противоречия старых латифундий
в Европейской России,… должны быть “разрешены” тем или иным
переворотом в Европейской России, а не вне ее” [Ленин В. И. Полн. собр.
соч., Т. 17, С. 68.].

А. И. Комаров, как раз, и показывает наглядно несостоятельность
переселенческой политики, последовательно излагает, как подготавливались
участки для крестьян, нередко чуть ли не просто по карте из-за нежелания
переселенческого начальства обременять себя; как безобразно была
организована перевозка переселенцев к новым местам жительства, включая и
строительство дорог в Сибири, показывает он и недостаточность
материальной помощи новоселам, и множество других негативных сторон,
редко появлявшихся в официальных отчетах, а еще реже – печати (недаром
первые свои статьи о переселении А. И. Комаров писал под псевдонимом). И
в этом обилии любопытных фактов, несмотря на отдельные подвергающиеся
критике стороны, книга является интереснейшим источником по
переселенческой политике царского. Не менее ценным источником является и
периодическая печать. Разумеется, нельзя ожидать, чтобы органы
реакционных, монархических, дворянских и чиновно-бюрократических
группировок открыто признали крах правительственных планов переселений.
Из статей по вопросам переселения, главным образом восхваляющих “мудрые”
действия правительства или содержащих сухие статистические данные,
материал приходилось выбирать по крупицам, т. к. все недостатки,
проявившиеся в ходе проведения переселений, освещаются в печати как
нечто легко исправимое, преходящее. Но тем ценнее этот источник, что
даже из него видно со всей очевидностью, что переселенческая политика
царского правительства почти с самого начала дала трещину, и трещина эта
со временем не уменьшалась, а лишь ширилась.

Царизм, надеявшийся на массовое переселение крестьян в Сибирь, как на
клапан, способный разрядить атмосферу в стране, не добился поставленной
цели. Переселение не смогло предотвратить обострения аграрного вопроса в
Европейской России, да и Сибирь в 1917 году оказалась начиненной опасным
для существования империи революционным материалом. Причина этого – то,
что “господство крепостников-помещиков наложило свою печать в течение
веков на все земледелие страны,…: вся переселенческая политика
самодержавия насквозь проникнута азиатским вмешательством заскорузлого
чиновничества, мешавшего свободно устроиться переселенцам, вносившего
страшную путаницу в новые земельные отношения, заражавшего ядом
крепостнического бюрократизма центральной России окраинную Россию”.
[Ленин В. И. Полн. собр. соч., Т. 16, С. 405.]

Царское правительство не смогло в деле переселения добиться четкой его
организации, не обеспечило взаимодействие частей переселенческого
аппарата, а затрудняло переселения. Обилие бумаг и формальностей
действовало на крестьян так, что они предпочитали переселяться
самовольно, без излишней волокиты. Перевозка переселенцев была
поставлена плохо, железные дороги не справлялись со своей задачей, таи
как масштабы движения оказались не по плечу переселенческому аппарату.

“Нет сомнения, что при правильной организации переселения оно могло бы
сыграть известную роль в хозяйственном развитии России. Разумеется, роль
эту не следует переоценивать, даже теперь, когда совершенно невыносимое
положение крестьян таково, что русский мужик готов бежать не только в
Сибирь, но и на край света”, [Ленин В. И. Полн. собр. соч., Т. 21, С.
325.] – писал В. И. Ленин в 1912 году.

С огромными трудностями была сопряжена и организация хозяйства
новоселов. Климатические условия и недостаточность материальной помощи
новоселам сказались уже на итогах первых лет хозяйствования
переселенцев, многие из которых разорялись и вынуждены были либо
наниматься батраками к более зажиточным слоям переселенческой или
старожильческой деревни, либо возвращаться назад, в европейскую Россию.
Этот процесс оказал большое влияние на революционизирование крестьянских
масс как в центре страны, так и в заселенных переселенцами окраинных
местах. В качестве же главной причины краха переселенческой политики
было помещичье землевладение.

Методическая часть

Актуальность предлагаемых методических рекомендаций при изучении
политики царизма в начале XX века определяется недостаточно полным
освещением проблемы разрушения крестьянской общины, неполным освещением
итогов Столыпинской аграрной реформы и тех последствий, к которым
привела переселенческая политика царизма в начале XX века.

Проблема переселенческой политики царизма важна и потому, что часто у
учителя истории не имеется в наличии материалов, которые помогли бы
сформировать личностное отношение учащихся к политическим деятелям.

Новизна предлагаемых рекомендаций состоит в том, что использование
материалов данной дипломной работы поможет учащимся овладеть элементами
исторического анализа при изучении политики царизма в начале XX века,
понять сущность аграрного бонапартизма, динамику социальных движений в
истории России.

Практическая значимость исследования заключается прежде всего в том, что
знакомство школьников с сущностью проводимых реформ, направленных на
разряжение социальной напряженности в обществе, с юридическим
оформлением прав собственности на земли многочисленного класса мелких
земельных собственников поможет понять, что столыпинская реформа несла
прогресс буржуазной цивилизации в его российском варианте. Особенно
важно донести до школьников мысль о том, что провозглашая идею создания
в России правового государства, П. А. Столыпин резко выступал против
посягательств на частную собственность. Даже переселенческая политика по
замыслу Столыпина должна была создать крепкие единоличные хозяйства,
освобождая переселенцев на длительное время от налогов давая в
собственность участок земли, денежное пособие и освобождение мужчин от
воинской повинности.

Задачи методической части дипломной работы состоят в разработке
методических рекомендаций к уроку, а так же познавательных заданий для
учащихся.

Анализ важного государственного стандарта показывает, что при изучении
новейшей истории России XX века, учащиеся должны быть ознакомлены с
экономическими процессами, с изменением социальной структуры общества, с
противоречивостью развития и выбора пути развития России в начале XX
века; учащиеся должны уметь анализировать ситуации “исторического
выбора” и уметь рассказать и наиболее значительных реформах, представляя
их творцов.

Анализ программ по истории для средней школы 5 – 11 классов (1991 г.) и
6 – 11 классов (1992 г.), показывает, что при изучении истории нашей
страны уделено внимание раскрытию аграрной реформы и деятельности
Столыпина, однако в программах не достаточно уделено место организации
переселенческой политики в системе аграрных мероприятий царизма.

В программе учебного курса для старших классов в журнале “Преподавание
истории в школе” (1996 г.) также уделено внимание проблеме аграрной
реформы и переселенческой политики начала XX века. Так предлагают
обратить внимание на деятельность и судьбу П. А. Столыпина, на
современные дискуссии и оценки аграрной реформы, ее целей, сущности,
итогов, на изменения в условиях жизни крестьян. К сожалению сама
переселенческая политика, ее ход и организация, отражена не полностью.

Анализ учебной книги Л. Н. Жаровой, И. А. Мишиной “История отчества 1900
– 1940” показывает, что столыпинская аграрная реформа находит свое
освещение в § §  16-17 “Российский бонапартизм”. В целом содержание
параграфа изложено вполне доступным языком, раскрываются смысл реформы,
ее основные направления, план Столыпина (стр. 84), приводятся факты,
точка зрения Ленина, ставятся вопросы для учащихся. Однако мало уделено
внимания итогам первых лет хозяйствования, самой организации самой
организации переселенческой политики.

В учебной книге для 9 класса А. А. Данилова, Л. Г. Косулиной “История
России. XX век” имеется §  7 “Реформы Столыпина. Тихая революция”.
Авторы рассматривают возможности выбора пути России в 1906 году, долой
автобиографические данные П. А. Столыпина, освещают правительственную
программу, подготовленную им. В параграфе имеется материал о разрушении
общины (указ от 9 ноября 1906 года), о переселенческой политике,
крестьянском выборе, деятельности Столыпина. Этот учебник полнее
освещает данные проблемы, натяжении учебник Л. Н. Жаровой и И. А.
Мишиной, приводит документы, предлагает заранее, словарь определенных
терминов. К сожалению в параграфе не нашел отражение материал об итогах
и последствиях переселенческой политики, о влиянии краха этой политики
на развитие революционного движения в России.

В учебнике И. И. Долуцкого “Отечественная история. XX век. ” содержание
учебного материала излагается в проблемном плане. В §  9 “Российское
самодержавие и его внутренняя политика” имеются подразделы: “К
буржуазной монархии? (1907 – 1914)”, “А. П. Столыпин – российский
Бисмарк?”, “Реакция и реформы”. Автор предлагает краткое содержание
рассматриваемых проблем, приводит факты, обращает внимание учащихся на
наиболее важные положения (что выделено отдельно в тексте), предлагает
вопросы и таблицу “Итоги столыпинской аграрной реформы”, дает объяснение
новым словам, но проблема переселенческой политики автором представлена
в меньшей степени, чем в предыдущих учебниках. Здесь не нашли отражение
такие аспекты, как организация переселенческой политики, организация
хозяйствования на новых землях.

К сожалению, за последнее время новых методических пособий для учителя
не выходило. Большинство учителей пользуются пособием, изданным в 1979
году. Анализ “Методики преподавания истории СССР (VIII – X классов)”,
подготовленной О. Б. Валобуевым, Г. В. Клоковой показывает, что в теме
III “России между двумя буржуазно-демократическими революциями (1907 –
февраль 1917) предлагаются методические рекомендации к уроку “Аграрная
реформа Столыпина”. Авторы обращают внимание, что данный урок занимает
важное место в формировании знаний учащихся о развития капитализма в
сельском хозяйстве России, в путях решения аграрного вопроса. Авторы
подчеркивают, что аграрная реформа Столыпина была отсрочкой гибнущему
крепостничеству, и крах этого плана, неразрешимость аграрного вопроса
делали неизбежной новую народную революцию в России. Также рекомендуется
план изучения нового материала, таблица “Социально-экономические
последствия аграрной реформы”. При изучении переселенческой политики
авторы предлагают объяснить причины ее краха, рассказать о тех
бедствиях, которые испытывали переселенцы и обратить внимание на царские
методы переселенческой политики. К сожалению, в этом пособии не полно
отражены подготовка аграрной реформы, ход переселенческой политики,
деятельность А. П. Столыпина.

Анализ работы Л. И. Богомолова, Ф. Б. Горелика, Н. Г. Дайру, П. С.
Лейбенгруба и др. показывает, что содержание учебного материала
необходимо использовать для развития самостоятельного мышления учащихся,
организации их познавательной деятельности.

Материалом данной дипломной работы может быть использован при проведении
урока “Аграрная политика царизма”. При объяснении вопроса о
переселенческой политики царизма (фрагмент урока), учащимся важно
объяснить, что эта политика была составной частью аграрной реформы, что
она преследовала двоякую цель. Учащимся нужно рассказать о ходе
переселенческой политики, ее методах, объяснить причины ее краха. На
материале урока имеется возможность развивать интерес и уважение к
отечественной истории, формировать ценностные ориентации и убеждения
учащихся на основе личностного осмысления истории, развивать способности
учащихся осмысливать события и явления прошлого на основе истории
анализа, развивать умение работать с историческими источниками. При
объяснении переселенческой политики царизма целесообразно обратить
внимание на следующие вопросы:

1. Переселенческое дело и цели правительства;

2. Организация переселенческой политики;

3. Организация хозяйства на новых землях;

4. Итоги хозяйствования и влияние краха переселенческой политики на
развитие революционного движения в России в начале XX века.

Столыпинская аграрная реформа, а равно и переселенческая политика,
рассказанная сухим и сжатым языком, без ярких запоминающихся примеров,
трудно усваивается школьниками. Поэтому важно в данном уроке привлечь
побольше интересного и живого документального материала, и на нем
раскрывать девятиклассникам суть проблемы. В связи с этим я считаю
целесообразным в качестве иллюстраций к объяснению учителя приводить
материалы некоторых газетных статей и особенно выдержки из книги А. И.
Комарова “Правда о переселенческом деле”, так как язык книги легко
воспринимается школьниками и служит хорошим иллюстративным и
запоминающимся фактором.

Здесь целесообразно подчеркнуть, что царское правительство преследовало
реакционные цели, стараясь разрядить обстановку в центре страны и не
допустить нового революционного взрыва, и поэтому постаралось, по словам
В. И. Ленина, “сбыть” наиболее революционные крестьянские массы в
Сибирь. Здесь можно привести а пример газетные статьи с призывом
переселяться, не пугаясь трудностей. Говоря об организации
переселенческой политики, необходимо подчеркнуть и объяснить школьникам,
как менялись взгляды на переселение, показать, что переселение крестьян
в Сибирь обставлялось множеством формальностей. Полезно наглядно
проиллюстрировать на газетных примерах и выдержках из книги А. И.
Комарова “Правда о переселенческом деле”, как безобразно была
организована перевозка переселенцев: почти без врачебной помощи, без
должных санитарных условий, с большими задержками, да еще и в
переполненных вагонах, где эпидемии и болезни распространялись с
огромной быстротой. О том, как добирались до своих участков, каким
образом отводились им эти участки, о царившем в Сибири бездорожье
наиболее увлекательно можно рассказать, пользуясь книгой А. И. Комарова,
используя в объяснении те курьезные факты, которые он приводит в своей
книге.

При изучении этих вопросов учащимся можно предложить работу с
фрагментами газетных публикаций, которые я использовала в дипломной
работе, а так же работу с книгой А. И. Комарова “Правда о
переселенческом деле”. Данная литература полно раскрывает организацию и
ход переселенческой политики, организацию хозяйства на новых местах.

При изучении данных текстов учащимся предлагается выяснить:

1. Изменения в условиях жизни крестьян;

2. Как происходила переселенческая политика: ход и результаты;

3. Крах переселенческой политики. Почему?

При закреплении знаний учащихся целесообразно использовать такие
вопросы:

1. Расскажите о последствиях переселенческой политики;

2. Ваша оценка переселенческой политики, ее целей, сущности, итогов.

Говоря об итогах первых лет хозяйствования переселенцев желательно
обратить внимание учащихся на жалобы крестьян в Государственную думу (по
материалам газет и сборника документов по истории СССР периода
империализма) и просьбах их о помощи, остановятся на климатических
условиях Сибири, не позволяющих наладить во многих местах сельского
хозяйства. Показать несостоятельность правительственного плана
переселений можно на примере газетных статей, содержащих статистические
данные об обратных переселениях.

При закреплении данного материала у учащихся целесообразно выяснить:

1. Последствия краха переселенческой политики царизма;

2. Как развивалось революционное движение в результате этого краха?

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ

Работы В. И. Ленина

1. Ленин В. И. Аграрная программа социал-демократии в первой русской
революции 1905-1907 годов. Полн. собр. соч., т. 16.

2. Ленин В. И. Аграрный вопрос в России к концу XIX века. Полн. собр.
соч., т. 17.

3. Ленин В. И. Еще о переселенческом деле. Полн. собр. соч., т. 23.

4. Ленин В. И. Значение переселенческого дела. Полн. собр. соч., т. 23.

5. Ленин В. И. К вопросу о аграрной политике (общей) современного
правительства. Полн. собр. соч., т. 23.

6. Ленин В. И. К деревенской бедноте. Полн. собр. соч., т. 7.

7. Ленин В. И. Последний клапан. Полн. собр. соч., т. 22.

8. Ленин В. И. Проект речи по аграрному вопросу во Второй
государственной думе. Полн. собр. соч., т. 15.

9. Ленин В. И. Развитие капитализма в России. Полн. собр. соч., т. 3.

10. Ленин В. И. Сущность “аграрного вопроса в России”. Полн. собр. соч.,
т. 21.

Источники

1. Газета “Новое время” за 1909 г.

2. Газета “Россия” за 1907-1909 гг.

3. Газета “Русское знамя” за 1908-1909 гг.

4. Комаров А. И. Правда о переселенческом деле. СПб, 1913.

5. Сборник документов по истории СССР. Период империализма. Учебное
пособие. М., 1977.

Исследования

1. Аврех А. Я. П. А. Столыпин и судьбы реформ в России. М.: Политиздат,
1991.

2. Аврех А. Я. Царизм и IV Дума 1912-1914 гг. М., Наука, 1981.

3. Аврех А. Я. Царизм и третьеиюньская система. М., Наука, 1966.

4. Дубровский С. М. Сельское хозяйство и крестьянство России в период
империализма. М.: Наука, 1975.

5. Дубровский С. М. Столыпинская земельная реформа. М., Изд-во АН СССР,
1963.

6. Дякин В. С. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907-1911 гг. Л.:
Наука, 1978.

7. Зырянов П. Н. Петр Столыпин: Политический портрет. М.: Высшая школа.
1992 г.

8. История Сибири. т. 3. М. -Л.: Наука, 1968.

9. Минжуренко А. В. Переселенческая деревня Западной Сибири в конце XIX
– начале XX вв. Автореферат. Томск, 1977.

10. Першин П. Н. Аграрная революция в России. Кн. I М., Наука, 1966.

11. Полежаев П. В. Эксперимент Столыпина или Убитая перестройка. М.,
1992.

12. Сидельников С. М. Аграрная политика самодержавия в период
империализма. М.: Изд-во МГУ, 1980.

13. Скляров Л. В. Переселение и землеустройство в Сибири в годы
столыпинской аграрной реформы. Л., 1962.

14. Теляк Д. В. Столыпинская аграрная реформа: историография (1906-1917
гг.). Самара, 1995.

15. Трапезников С. П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос. М., 1974,
т. 1.

16. Тюкавкин В. Г. Влияние переселения крестьян на развитие
капиталистических отношений в Восточной Сибири (1906-1917 гг.). Вопросы
истории № 11, 1959.

17. Тюкавкин В. Г. Организация переселения крестьян в Восточную Сибирь в
1906-1910 гг. Ученые записки Иркутского пединститута, вып. XVI. Иркутск,
1958.

18. Тюкавкин В. Г. Переселение крестьян в Восточную Сибирь в период
столыпинской реформы. Автореферат. Иркутск, 1958.

Методическая литература

1. Временный государственный стандарт. Требования к историческому
образованию учащихся в средней школе. М., 1993.

2. Программы по истории для средней школы (5-11 кл.) часть 1, М., 1991.

3. Программы для общеобразовательных учебных заведений. История (6-11
кл.), М., 1992.

4. Преподавание истории в школе. № 1,2, 1996.

5. Данилов А. А., Косулина Л. Г. История России ХХ век. Учебная книга
для 9 классов общеобразовательных учреждений. М., 1995.

6. Далуцкий И. И. Отечественная история ХХ век. Учебник для 10 классов
средней школы. ч. 1, М., 1995.

7. Жарова Л. Н., Мишина И. А. История отечества. 1900-1940. Учебная
книга для старших классов средних учебных заведений. М., 1992.

8. Богомолов Л. Н. Идейное воспитание на уроках истории. М., 1986.

9. Горелик Ф. Б. Воспитывая гражданина, формируя мировоззрения. М.,
1986.

10. Дайри Н. Г. Как подготовки урок истории. М., 1969.

11. Запорожец Н. И. Развитие умений и навыков учащихся в процессе
преподавания истории (4-8 кл.), М., 1978.

12. Пидкасистый П. И., Коротяев В. И. Самостоятельная деятельность
учащихся в обучении. М., 1978.

13. Требования к историческому образованию учащихся в средней школе:
Временный государственный стандарт. // Преподавание истории в школе. №
6.1994 г.

14. Требование к историческому образованию учащихся в средней школе.
Образцы вопросов и заданий. № 8, 1994.

Нашли опечатку? Выделите и нажмите CTRL+Enter